Добавлю еще:

Подгулявший шутник, белозубый, как турок,
Захмелел, прислонился к столбу и поник.
Я окурок мой кинул. Он поднял окурок,
Раскурил и сказал, благодарный должник:

«Приходи в крематорий, спроси Иванова,
Ты добряк, я сожгу тебя даром, браток».
Я запомнил слова обещанья хмельного
И бегущий вдоль потного лба завиток.

Почтальоны приходят, но писем с Урала
Мне в Таганку не носят в суме на боку.
Если ты умерла или ждать перестала,
Разлюбила меня, — я пойду к должнику.

Я приду в крематорий, спущусь в кочегарку,
Где он дырья чинит на коленях штанов,
Подведу его к топке, пылающей жарко,
И шепну ему грустно: «Сожги, Иванов!»

Около океана, при свете свечи; вокруг
поле, заросшее клевером, щавелем и люцерной.
Ввечеру у тела, точно у Шивы, рук,
дотянуться желающих до бесценной.
Упадая в траву, сова настигает мышь,
беспричинно поскрипывают стропила.
В деревянном городе крепче спишь,
потому что снится уже только то, что было.
Пахнет свежей рыбой, к стене прилип
профиль стула, тонкая марля вяло
шевелится в окне; и луна поправляет лучом прилив,
как сползающее одеяло.

вот такое настроение :)

Спасибо автору блога.
Что ж, вот на сегодня:

Торопится время, течет, как песок,
Незваная Гостья спешит на порог.
С деревьев мороз обрывает наряд,
Но юные листья из почек глядят.

Доколе другим улыбнется заря,
Незваная Гостья, ликуешь ты зря!
Доколе к устам приникают уста,
Над жизнью тебе не видать торжества!

Незваная Гостья, в великом бою
Найдется управа на силу твою.
Кому-то навеешь последние сны,
Но спящие зерна дождутся весны.

Незваная Гостья, повсюду твой след,
Но здесь ты вовек не узнаешь побед.
Раскинутых крыльев безжизнен излом,
Но мертвый орел остается орлом...

Незваная Гостья, ты слышишь мой смех?
Бояться тебя - это все-таки грех.
Никто не опустит испуганных глаз,
А солнце на небе взойдет и без нас...

Доколе над нами горит синева,
Лишь жизнь,а не гибель пребудет права.
Вовеки тебе не бывать ко двору,
Незваная Гостья, на нашем пиру!

Покуда мой меч вкруговую поет
И дух не забыл, что такое полет,
Я буду идти, вызывая на бой,
Незваная Гостья, - смеясь над тобой!

М. Семенова

И вот так:

Эта подлая жизнь не раз и не два
Окунала меня в кровищу лицом.
Потому я давно не верю в слова,
И особенно - в сказки со счастливым концом.

Надо ладить с людьми! Проживешь сто лет,
Не погибнув за некий свет впереди.
Четвертьстолько протянет сказавший "нет":
Уж его то судьба навряд ли станет щадить!

Если выжил герой всему вопреки
И с победой пришел в родительский дом
Это - просто чтоб мы не сдохли с тоски,
Это - светлая сказка со счастливым концом.

Если прочь отступил пощадивший враг
Или честно сражается грудь на грудь -
Не смешите меня! Не бывало так,
Чтобы враг отказался ножик в спину воткнуть.

Если новый рассвет встает из-за крыш
И любовь обручальным сплелась кольцом,
Это - просто чтоб ты не плакал, малыш,
Это - добрая сказка со счастливым концом.

Если в гибельный миг прокричал "Держись!"
И собой заслонил подоспевший друг -
Это тоже все бред, ибо учит жизнь:
Не примчатся друзья - им, как всегда, недосуг.

Но зачем этот бред не дает прожить,
От несчастий чужих отводя лицо?..
А затем, чтоб другому помочь сложить
Рукотворную сказку со счастливым концом.

С удовольствием.

Десять заповедей

«Аз есмь Господь...» — Слыхал. Но сомневаюсь.
«Не сотвори кумира...» — А металл?
«Не поминай мя всуе...» — Грешен, каюсь:
В тригоспода нередко загибал.

«Чти день субботний...» — Что за фарисейство!
Мне для безделья всякий день хорош.
«Чти мать с отцом...» — Чту.—
«Не прелюбодействуй...»
От этих слов меня бросает в дрожь!

«Не убивай...» — И критиков прощать?!
«Не укради...» — А где же рифмы брать?
«Не помышляй свидетельствовать ложно...»,

«Не пожелай жены, осла чужих...»
(О, Господи, как тесен этот стих!)
Ну, а жену осла-соседа — можно?

(с) G.du Vintrais

:)

Jolly Roger, спасибо за книгу. Похоже, это надолго... :)

Арсений Тарковский

ЧЕТВЕРТАЯ ПАЛАТА

Девочке в сером халате,
Аньке из детского дома,
В женской четвертой палате
Каждая малость знакома -

Кружка и запах лекарства,
Няньки дежурной указки
И тридевятое царство -
Пятна и трещины в краске.

Будто синица из клетки,
Глянет из-под одеяла:
Не просыпались соседки,
Утро еще не настало?

Востренький нос, восковые
Пальцы, льняная косица.
Мимо проходят живые.
- Что тебе, Анька?
- Не спится.

Ангел больничный за шторой
Светит одеждой туманной.
- Я за больной.
- За которой?
- Я за детдомовской Анной.

Владимир Лифшиц (серия от имени Джеймса Клиффорда)

Отступление в Арденнах

Ах, как нам было весело,
Когда швырять нас начало!
Жизнь ничего не весила,
Смерть ничего не значила.
Нас оставалось пятеро
В промозглом блиндаже.
Командованье спятило
И драпало уже.
Мы из консервной банки
По кругу пили виски,
Уничтожали бланки,
Приказы, карты, списки,
И, отдаленный слыша бой,
Я — жалкий раб господен —
Впервые был самим собой,
Впервые был свободен!
Я был свободен, видит бог,
От всех сомнений и тревог,
Меня поймавших в сети.
Я был свободен, черт возьми,
От вашей суетной возни
И от всего на свете!..
Я позабуду мокрый лес,
И тот рассвет, — он был белес, —
И как средь призрачных стволов
Текло людское месиво,
Но не забуду никогда,
Как мы срывали провода,
Как в блиндаже приказы жгли,
Как всё крушили, что могли,
И как нам было весело!

Тени деревьев, таясь за туманом густым,
В озере тают, как дым...
А на вершине, среди настоящих ветвей,
Плачет навзрыд соловей.

Путник, не так ли и ты, отражаясь на дне,
Видишь свой лик в глубине,
А на ветвях безутешней, чем трель соловья,
Плачет надежда твоя.

(Поль Верлен)

А это написано лучшим из русских поэтов:
Здесь царство снов.
На сотни верст безлюдны
Солончаков нагие берега.
Но воды в них – небесно-изумрудны
И шелк песков белее, чем снега.
В шелках песков лишь сизые полыни
Растит аллах для кочевых отар,
И небеса здесь несказанно сини,
И солнце в них как адский огнь Сахар.
И в знойный час, когда мираж зеркальный
Сольет весь мир в один великий сон,
В безбрежный блеск, за грань земли печальной,
В сады Джиннат уносит душу он.
А там течет, там льется за туманом
Река всех рек, лазурная Ковсерь,
И всей земле, всем племенам и странам
Сулит покой. Терпи, молись – и верь...
Иван Бунин

Алою кистью рябина зажглась.
Падали листья. Я родилась.

Спорили сотни колоколов.
День был субботний. Иоанн Богослов.

Мне и доныне хочется грызть
Жаркой рябины горькую кисть.

Напрасно я бегу к Сионским высотам,
Грех алчный гонится за мною по пятям.
Так ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий
Голодный лев стремит оленя бег пахучий.

То-то радости пустомелям!

То-то радости пустомелям!
Темноты своей не стыжусь!
Не могу я быть Птолемеем!
Даже в Энгельсы не гожусь!

Но от вечного бегства в мыле,
Неустройством Земным томим,
Вижу: что-то неладно в Мире,
Хорошо-бы заняться им.

Только Век меня держит цепко:
С ходу гасит любой порыв.
И от горести нет рецепта:
Все, что были, сданы в архив...

И все-таки я, рискуя прослыть
Шутом, дураком, паяцем,
И ночью и днем твержу об одном:
Не надо, люди, бояться!

Не бойтесь хвалы, не бойтесь хулы,
Не бойтесь мора и глада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: "Я знаю, КАК НАДО!"
Кто скажет: "Идите, люди за мной!
Я вас научу, КАК НАДО!"

И рассыпавшись мелким бесом,
И поклявшись вам всем в любви,
Он пройдет по стране железом,
И потопит ее в крови.

И такие наврет Он враки,
И такой наплетет рассказ,
Что не раз тот рассказ в бараке
Вы помянете в горький час!

Слезы крови не солонее:
Даровой товар! Даровой!
Прет История-Саломея
С Иоанновой Головой...

Земля зола, и вода смола,
И некуда, вроде, податься.
Неисповедимы дороги зла,
Но не надо, люди, бояться!

Не бойтесь сумы, не бойтесь тюрьмы,
Не бойтесь пекла и ада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: "Я знаю, КАК НАДО!"
Кто скажет: "Тем, кто пойдет за Мной,
Рай на Земле награда!"

Потолкавшись в отделе винном,
Подойду к друзьям-алкашам.
При участии половинном
Побеседую по душам.

Алкаши наблюдают строго,
Чтоб ни капли не пролилось.
"Не встречали,- смеются,- бога?"
Ей же богу, не привелось!

Пусть пивнуха не лучший случай
Рассуждать о Добре и Зле,
Но видали мы этот Лучший
В белых тапочках на столе!

Кому - сучок, а кому коньячок!
К начальству на кой паяться?..
А я все твержу им, как дурачок:
"Не надо, люди, боться!"

Ведь это ж бред, что проезда нет,
И нельзя входить без доклада!
А бояться-то нужно только того,
Кто скажет: "Я знаю, КАК НАДО!"
Не верьте Ему! Гоните Его!
Он врет! Он не знает, КАК НАДО!

Хiба ж на вечар той можна забыца,
Сонца за борам - жар-птушкай садзiцца.
Нешта спявае пяшчтотнае бор,
Пахне чабор, пахне чабор.
Леккiя крокi на вузкай сцяжынцы,
Быццам абспана промнямi зор,
Пахне чабор, пахне чабор.

Завидую, кто быстро пишет
и в благости своей не слышит,
как рядом кто-нибудь не спит,
как за стеною кто-то ходит
всю ночь
и места не находит.
Завидую, кто крепко спит,
без сновидений,
и не слышит,
как рядом кто-то трудно дышит,
как не проходит в горле ком,
как валидол под языком
сосулькой мартовскою тает,
а все дыханья не хватает.
Завидую, кто крепко спит,
не видит снов,
и быстро пишет,
и ничего кругом не слышит,
не видит ничего кругом,
а если видит,
если слышит,
то все же пишет о другом,
не думая,
а что же значит,
что за стеною кто-то плачет.
Как я завидую ему,
его уму,
его отваге,
его перу,
его бумаге,
чернильнице, карандашу!
А я так медленно пишу,
как ношу трудную ношу,
как землю черную пашу,
как в стекла зимние дышу -
дышу, дышу
и вдруг
оттаиваю круг.

Юрий Левитанский

А это про всех нас, сокрытых за логинами и масками

Ни зим суровых ледяной покров,
Ни длани времени, не знавшие оков,
Её не потревожили святыней –
Нескошенное поле васильков,
Задумчивых и бесконечно синих.

Берёз тревожный, неутешный крик
О безвременье вечности грядущей,
Телег ленивых заунывный скрип,
Что русскую до слёз терзает душу…

Нахмуренная ива у моста
И жаворонка ветреная песня –
Ласкающая сердце красота,
Юдоль людей, как прошлое, безвестных.