Моя сводная Тыковка (СИ) (fb2)

- Моя сводная Тыковка (СИ) (Очаровательные пышки - 1) 486K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Ивановна Коротаева

Ольга Коротаева
Моя сводная Тыковка

Глава 1. Тыквой по тыкве

— Держи, — Толя шуршит чёрным пакетом, а потом протягивает мне ярко-оранжевую тыкву. Гордо добавляет: — Сам вырастил!

— Ого! — восхищённо округляю глаза и наклоняюсь к инвалидному креслу подопечного. — Прямо как на картинках про Хэллоуин. Ты уверен, что хочешь подарить это мне?

— Не нравится? — Толя смотрит исподлобья и опускает тыкву на худенькие колени. Бормочет с лёгкой обидой: — Я выбрал самую яркую, чтобы поблагодарить тебя за помощь.

Прикидываю, как буду смотреться, гордо въезжая в кампус с рюкзаком за плечами и тыквой на руле. Моё появление в первый учебный день будет эффектным! Не говоря о том, как весело будет катиться с этим подарком на велосипеде без багажника. И с уверенностью отвечаю:

— Нравится. Очень нравится! Потому и спрашиваю. Может, ты оставишь эту себе, а мне подаришь попроще?

«И попозже», — добавляю про себя с надеждой.

Мне действительно приятно, что Толя принёс мне подарок. Наверняка, мальчику было непросто спуститься, пользуясь инвалидным подъёмником. А ещё он ждал меня, чтобы обрадовать, я очень это ценю, но у меня нет времени, чтобы отнести тыкву домой.

— Так и скажи, что не хочешь, — окончательно мрачнеет парнишка и с громким пыхтением нервно засовывает огненную красавицу в пакет.

— Очень хочу, — останавливаю его.

Что поделать? Придётся обрадовать сокурсников фееричным появлением. Всё лучше, чем перечеркнуть три месяца работы. Толя только недавно решился выходить из дома и общаться с другими людьми. Я мечтаю, чтобы ребёнок уверился, что даже в инвалидном кресле можно много достичь, поэтому сейчас с преувеличенным восторгом рассматриваю подарок.

— Съесть или сделать фонарик?

Толя счастливо смеётся, и я машу ребёнку и сажусь на велосипед.

Мда, ехать мега неудобно! Но что не сделаешь ради подопечного?

Оставить где-то подарок мне не позволяет совесть, ведь Толя потратил много времени и сил, чтобы её вырастить. К тому же это не просто тыква. Это плод моих усилий! Ведь я много работала с ребёнком, тогда как мои подруги отдыхали и развлекались. Можно сказать — кубок!

Тыква в моих руках привлекает неизменное внимание. Чем ближе к университету, тем больше встречаю знакомых. Сокурсники при виде меня останавливаются и провожают улыбками. Я отвечаю тем же, мечтая поскорее въехать в кампус и оставить подарок на хранение охраннику. Как вдруг вижу подруг.

— Современные ведьмы больше не летают на мётлах? — весело кричит Лола. — Они предпочитают здоровый образ жизни?

Высокая и красивая, она привлекает неизменное внимание длинными ногами и сногсшибательной фигуркой. Действительно сногсшибательной! Кудрявый юноша с большим рюкзаком за спиной, заглядевшись на неё, вдруг выходит на дорогу, а я не успеваю затормозить.

Чтобы не сбить очарованного моей подругой, дёргаю руль влево…

Слышу резкий гудок, визг тормозов, а после врезаюсь в роскошный кабриолет, и подарок Толи выскакивает у меня из рук. Я падаю на пятую точку, а тыква, совершив полёт по красивой дуге, обрушивается на водителя.

С ужасом узнаю самого популярного парня университета.

Зря он крышу поднял!

_____________

Дорогие друзья, приглашаю в новую весёлую историю!

Прошу, поставьте звёздочку (мне нравится), вам несложно, а мне очень приятно!

Чтобы не потерять книгу и получать уведомления о новых главах, добавьте историю в библиотеку ТЫК СЮДА!

Глава 2. Слово за слово

Всё происходит как в замедленной сьёмке. Кажется, что вот-вот Марат получит тыквой… по тыкве. Но в последний миг молодой человек наносит стремительный, как нападение кобры, удар, и оранжевый плод лопается и разлетается на яркие кусочки.

Что и следовало ожидать от мастера по кикбоксингу.

Не знаю, как сильно он продвинулся в спорте, так как мне не нравятся единоборства, но фотография этого парня украшает каждую стену нашего университета. А постеры — каждую комнату в общежитии. Марат пользуется огромной популярностью!

И сейчас я едва не прибила идола всех девчонок…

Судя по тому, как на меня смотрят студентки, — точно добьют.

Меня!

Ведь я тоже пострадала.

— Чёрт! — с чувством выдаёт Марат, вытирая лицо. Тыква оказалась очень спелой. — Что это было?!

Машину тут же окружают поклонницы нашей знаменитости, а ко мне бегут подруги.

— Таня, ты не ушиблась? — Лола помогает мне подняться и отряхивает от кусочков тыквы. — Прости, это я виновата!

— Ты-то при чём? — морщусь я и поднимаю велик. — Блин, колесо погнулось…

— Марат, ты как? — Мои сто кило отпихивают в сторону, и к машине пробирается первая красавица университета. Её активные подружки оттесняют меня всё дальше, а Елизавета Королёва наклоняется к парню и убирает кусочек тыквы из его волос. — Ох! Танька тебе всю машину изгадила. Химчистка обойдётся в копеечку…

— Эй! — возмущается Лола. — Вообще-то, Таня больше пострадала! Хромает и велик погнула…

— Так нечего было под колёса бросаться, — перебивает Лиза и одаривает мою подругу ревнивым взглядом. Считается, что Лола вторая красавица университета. Может, поэтому Королёва, переживая за свой статус, всегда ведёт себя при ней крайне вызывающе. — Хотела внимание привлечь? Получилось! Вот, Марат, возьми салфетки.

Тот отводит руку Лизы и одаривает меня тёмным взглядом, от которого в животе всё сворачивается в тугой узел.

— Ты в порядке?

От лёгкой хрипотцы в его голосе по телу бегут мурашки. Марат никогда не смотрел на меня. Да и на что там смотреть, когда вокруг него одни красавицы вьются? У чемпиона даже на них времени не хватает. Ахматгариев вечно либо на тренировках, либо на соревнованиях, а в универе появляется три или четыре раза в год.

Один из них — начало учёбы. Марату предстоит пожать руку ректору, выступить с вдохновляющей речью перед первокурсниками и запечатлеть на фото свою звёздную персону.

— Всё в п…

— Не переживай, — встревает Лиза. Призывно улыбаясь, она заводит за ушко локон светлых волос. — Ковка обладает природным смягчителем. Уверена, что на ней ни синяка!

Королёва намекает на мои сто килограммов, с лишней половиной которых мне никак не удаётся расстаться. Мама сильно переживает по поводу моей полноты, но ни диеты, ни упражнения результата не приносят.

Доктора разводят руками, списывая всё на генетику, а мне лишний (по мнению окружающих) вес жить не мешает. С детства веду здоровый образ жизни, а упражнения полюбила так сильно, что даже поступила в Университет туризма и спорта.

— Татьяна Ковка? — Марат выгибает бровь. Вдруг ухмыляется, и от его белозубой улыбки сердце пропускает удар. — Тыковка!

Замираю, не веря ушам. Он только что дал мне прозвище?!

Елизавета начинает хохотать, и её подружки с восторгом присоединяются.

— Точно! И как сами не додумались. Тэ Ковка… Тыковка! Марат, у тебя изумительное чувство юмора!

Моя подруга начинает злиться:

— Вы точно с третьего курса? По речи больше похожи на первоклашек!

— Лол, — останавливаю её, и она, недовольно фыркнув, отворачивается. Тряхнув чёрным шёлком волос, что-то ворчит себе под нос, а я обращаюсь к Марату: — Ожидала хоть каких-то извинений и собиралась принести в ответ свои, но теперь не стану тратить время. Ни своё, ни звезды.

Беру велосипед за погнутый руль и хромаю к воротам, но останавливаюсь. Повернувшись, добавляю:

— Кстати. Автомобилям здесь проезд запрещён. Впрочем, откуда это знать студенту, который учится лишь на бумаге?

День явно задался!

Но, оказывается, что это лишь цветочки.

Ягодки ждут меня на первой паре…

(С точки зрения ботаники плод тыквы имеет признаки ягоды).

___________________

Друзья, это история Марата из романа Зефирка для чемпиона Книгу можно читать отдельно!

Глава 3. Непристойное предложение

Преподаватель по социологии отзывает меня в сторону и негромко сообщает:

— В этом году старостой твоей группы будет Ахматгариев. Но ты не волнуйся, для тебя ничего не изменится. Ни обязанности, ни доплата к стипендии.

Смотрю на преподавателя и растерянно моргаю:

— Простите? — Проигрываю в уме его слова снова и снова, но смысл ускользает, как водяная змейка. Изумлённо приподняв брови, уточняю: — Хотите сказать, что Ахматгариев будет старостой… на бумаге?!

— Чем ты недовольна? — Царёва начинает злиться, и на её высоких скулах появляются красные пятна. — Я же сказала, что всё останется по-старому.

— Не останется! — закипаю праведным возмущением. — Ахматгариев и так лишь считается студентом нашего университета, а теперь он будет ещё и старостой считаться? Как удобно устроился! Может, ему заранее красный диплом выдать и зачислить в аспирантуру? Что уж мелочиться?

— Фр, — кривится Николь Романовна и поправляет очки, постоянно сползающие с её длинного тонкого носика. — Что за ханжество, Ковка?

Смотрит на меня так, будто я отобрала у двухлетнего ребёнка мягкую игрушку и зверски надругалась над зайкой, доведя малыша до слёз.

— Что? — Ахнув, развожу руки в стороны. — Я ханжа, потому что не желаю выполнять работу, результаты которой будут приписаны другому человеку? Может, мне ещё и зачёты сдавать за Ахматгариева? Нет, ему и так их автоматом ставят! Что же ещё? Пожевать за звезду, чтобы ему осталось лишь проглотить?!

— Хорошая идея, — зло выпаливает женщина и прищуривается. — Меньше будешь есть — перестанешь позорить наш факультет!

У меня на миг пропадает дар речи. Нет, я привыкла к колкостям от студентов, особенно тех, кому не нравилось, что староста заставляет что-то делать, но от преподавателя я подобного отношения не ожидала.

Даже от Царёвой!

Пока вспоминаю литературные слова, женщина, воспользовавшись моим ступором, стремительно покидает кабинет, и ко мне тут же подскакивает Лола.

— Ни фига себе! — изумлённо распахивает глаза. — Наша Царица совсем офонарела?!

— А что вы ожидали? — меланхолично уточняет вечно спокойная, как сытый удав, Даша. — Забыли, что Николь ставит оценки не по уровню знаний социологии, а по степени накачанности мышц? Парням, разумеется, исключительно «отлично», а девушкам как повезёт.

— Забудешь такое, — вздыхаю, жалея, что не сумела подобрать слова и высказать преподавателю всё, что думаю о её предложении. Впрочем, какое ещё предложение? Меня поставили перед фактом. — Из-за неё у меня никогда не было повышенной стипендии.

— Ни у кого из девчонок не было, — ядовито фыркает Лола и закатывает глаза. — Теперь стало понятно, почему. Царица таким образом заботится о нашей фигуре. Нет денег, студентка голодает, и ей счастье!

Она заразительно смеётся, и я невольно улыбаюсь. Лола как солнышко! Яркая восточная внешность, ноги от ушей, фигурка модели, многие шептались, что она дружит со мной, чтобы сиять на фоне толстушки, но это не так. Она моя лучшая подруга и замечательный человек!

— Вы не услышали главное, — с каменным лицом замечает Даша.

Невысокая и очень худая, она напоминала юношу. Особенно потому, что носила исключительно брюки карго и тёмные мантии. Поймав на себе наш недоумённый взгляд, подруга проводит ладонью по короткому ёршику чёрных волос и втягивает воздух, чтобы ответить на нас невысказанный вопрос, но тут в аудиторию влетает раскрасневшаяся Вика.

Подружка Королёвой взволнованно сообщает:

— Вы не поверите! Ахматгариев теперь будет учиться в нашей группе!

Глава 4. К бою!

Новость взбудоражила всех. Об учёбе можно забыть, лекцию никто и не пытался слушать, обсуждая горячее известие. Марат Ахматгариев, звезда университета и чемпион по кикбоксингу, теперь будет нашим согруппником?

Королёва, разрумянившись, постоянно поглядывает на дверь и припудривает носик каждые пять минут. Её подружки нервно смеются, не обращая внимания на одёргивания преподавателя.

— Они так счастливы, словно действительно будут каждый день видеть Марата, — язвительно замечает Лола. — Он как не появлялся в другой группе, так не будет появляться и здесь. А ещё Таня лишилась статуса из-за этого придурка.

— Он не придурок, — не отрываясь от ноутбука, меланхолично замечает Даша. Кажется, она единственная записывает лекцию. — Он действующий чемпион нашего региона. Жаль, что по стране в своём весе стал вторым.

— Медали не изменят того, что он придурок! — не сдаётся Лола и обнимает меня. — Доча, ты вообще за кого?

Снова улыбаюсь. Так забавно слышать, как Лола зовёт подругу доча! Тучи, сгустившиеся в душе после неожиданного известия от Царёвой, медленно расходятся, и я прикидываю свои следующие шаги, потому что не желаю сдаваться.

— Я за спорт, — ледяным тоном отвечает Даша.

— А я уже подумала, что ты влюбилась в нашего звёздного мальчика, — ехидно хихикнула подруга.

— Нефедова! — не выдержав гвалта, рявкает преподаватель.

— Да, Александр Русланович, — Лола неторопливо поднимается и с очаровательной улыбкой смотрит на невысокого лысоватого мужчину в строгом костюме цвета молочного шоколада. — Повторить то, что вы сказали?

— Кхм? — тот давится приготовленной фразой.

— Вы же хотели убедиться, что я вас внимательно слушала? — Эта лиса ещё шире растягивает губы. — Верно?

И начинает слово в слово говорить то, что нам только что вещал преподаватель по физиологии человека. Александр Русланович одобрительно ухмыляется, но всё же недовольно ворчит:

— Кажется, я попал в единственного человека, который слушал. Итак…

Он продолжает лекцию, а Лола садится.

— У тебя отличное зрение, — посмеиваюсь я. Конечно, моя подруга прочитала то, что Даша занесла в ноутбук. — Не хочешь сказать кое-кому «спасибо»?

— С тебя пирожок, — продолжая быстро печатать, бросает Дарья.

— Да хоть два, — по-доброму фыркает Лола.

После первой лекции они отправляются в буфет, а я иду в кабинет к декану нашего факультета. Времени мало, ведь после следующей лекции будет торжественная часть, и кого-то из преподавателей уже не выловишь.

Подхожу к двери, на которой написано «Самушкин А. С.», стучу и открываю.

— Артур Сергеевич, можно с вами поговорить?

— Заходи, Ковка, — громогласно отвечает он.

Бывший боксёр, широкий и приземистый, наш декан казался боровичком. Широкой души человек с обострённым чувством справедливости и непростой судьбой, он мне всегда импонировал. Поэтому я надеялась на помощь, но…

Столбенею, заметив в кабинете Марата. Чемпион сидит на кожаном диванчике и попивает чай. При виде меня кривится и отставляет чашку, поднимаясь на ноги.

— Не буду мешать.

— Что ты?

Хохотнув, Самушкин хлопает молодого человека по спине. От такого дружеского жеста даже мои сто кило бы откинуло к стенке, но Ахматгариев стоит, напоминая скалу. Всё же чемпионом его объявили не за красивые глазки.

«А они действительно красивые, — поймав взгляд чёрных, как ночь, глаз, я на миг теряюсь. Но тут же встряхиваю волосами и сжимаю кулаки. — Но это его не спасёт».

Глава 5. Первый раунд

— Артур Сергеевич, — решительно говорю декану. — С каких это пор наш университет поощряет рабство?

Декан округляет глаза, а Марат дёргает уголком твёрдых правильно очерченных губ и прищуривается, одаривая меня насмешливым взглядом.

— О чём ты, Ковка? — обретает дар речи Самушкин.

— О том, что меня практически отдали в рабство этому господину, — киваю на Ахматгариева.

— Господину? — посмеивается декан, полагая, видимо, что я шучу.

Но я серьёзна, как всегда. Марат, возможно, привык, что все его капризы выполняются беспрекословно, но я никому не позволю садиться мне на шею!

— Николь Романовна сказала, что мне предстоит работать за него, — спокойным голосом, хотя всё внутри горит от несправедливости, поясняю я. — Мол, он будет считаться старостой нашей группы, а мне придётся прикидываться дурочкой и выполнять чужие обязанности.

Декан заливисто смеётся:

— Татьяна, ты наверняка что-то не так поняла!

На миг я сомневаюсь, но тут же встряхиваю волосами. Если Самушкин ничего не знал, я открою ему глаза на творящееся безобразие. И повторяю фразу Царёвой, в точности копируя все интонации, а потом в упор смотрю на чемпиона, хотя обращаюсь к декану:

— Что из слов Николь Романовны я не так поняла?

Декан мрачнеет и быстро оглядывается на Ахматгариева:

— Ты что-то об этом знаешь?

Тот скрещивает руки на груди и качает головой, а потом медленно и чётко, будто разговаривает с маленьким ребёнком, произносит:

— Подозреваю, что Татьяна Ковка за что-то затаила на меня обиду и теперь, когда я вернулся в университет, изо всех сил старается отомстить.

У меня от изумления даже рот приоткрывается, но я спохватываюсь и тыкаю себя пальцем в грудь:

— Я?!

— А кто сейчас пытается подорвать мой авторитет, чтобы вернуть себе место старосты группы? — Марат выгибает смоляную бровь. — Разве не ты?

— И в мыслях не было, — возмущаюсь я, но потом стараюсь сдержать праведный гнев и снизить тон голоса, подключая логику: — Давай начистоту. Ты понятия не имеешь ни об обязанностях старосты, ни о планируемых мероприятиях, ни о подготовке к ним. Идёт третий год обучения, и у меня больше опыта. Если тебя назначат старостой, мне придётся продолжать делать то, что я делала, чтобы всё было правильно.

— Если короче, то ты утверждаешь, что я не справлюсь, — он снова кривит губы. — Интересно, с чего такое предубеждение?

— Да я хотя бы учусь, а не появляюсь в университете раз в год! — вспыхиваю я.

— Стоп, стоп, стоп! — Декан поднимает руки. — Давайте не будем спорить. Я поговорю с Николь Романовной на торжественной части, и мы решим это недоразумение. Хорошо?

— Надеюсь получить извинения, когда всё выяснится, — давит взглядом Ахматгариев, а потом снисходительно улыбается и, глядя на экран своего телефон, едва слышно бормочет: — Прикольно. Так ко мне ещё не подкатывали.

Меня будто кислотой внутри обжигает, и лицо вспыхивает адским жаром.

— Что?!

Но тут звенит звонок, знаменуя начало следующей пары, и я вдруг осознаю, что уже опоздала на первый урок по психологии. Все знают, что Бузыцков терпеть не может, когда опаздывают на его занятия, и теперь мне придётся постараться, чтобы вернуть расположение злопамятного преподавателя. Каждая минута промедления грозит большими неприятностями, поэтому приходится отступить.

— Артур Сергеевич, я на вас надеюсь, — говорю, прежде чем выбежать из кабинета декана.

Бесит то, что Марат так и сидит, пролистывая ленту в своём телефоне. Бузыцков даже за прогул одной лекции никогда не поставит оценку выше тройки. Но небожителя проблемы простых смертных не касаются!

Глава 6. Второй раунд

Злюсь всю лекцию, на которую опоздала, разумеется, не из-за Марата, а потому что сама виновата. Поддалась эмоциям, не следила за временем. Но если Ахматгариев и не виноват за то, что теперь у меня не будет по психологии хорошей оценки, я его всё равно ненавижу.

Я бежала, как будто мне юбку подожгли, а он преспокойно сидел, даже ухом не повёл, когда прозвенел звонок. То, что чемпиона не касаются правила университета, ужасно раздражает! И этот человек собирается стать старостой? Примером для всех? Тем, кто организует мероприятия и выступает от всей группы? Защищает права студентов?

— Ты сейчас вскипишь, — шепчет мне Лола, когда Марсель Вячеславович отвлекается на вошедшего старшекурсника. Я услышала слово «ректор» и догадалась, что речь о торжественной части, которая вот-вот начнётся. — Что случилось?

— После расскажу, — умудряюсь ответить, не шевеля губами, поскольку Бузыцков, услышав разговоры, оборачивается и смотрит прямо на меня. Не хочется усугублять своё положение. — Тс-с…

После звонка подхожу к преподавателю и пытаюсь извиниться, но, как и следовало ожидать, меня и слушать не стали.

— Скоро начнётся торжественная часть, Ковка, — резко говорит мужчина. — Вы хотите ещё и туда опоздать?

— Нет, — смиряюсь со своей будущей второй тройкой.

Не будь Царёвой, из-за которой о повышенной стипендии студенткам остаётся лишь мечтать, я бы сильно расстроилась. Впрочем, мне всё равно неприятно, ведь психология один из моих любимых предметов, и Бузыцков отличный преподаватель. Собственно, я очень надеялась, что он посмотрит работу, которую я написала, занимаясь с Толей.

— Чего нос повесила? — спрашивает меня Лола.

— Не знаешь? — Даша поправила очки и просветила подругу. — Таня собиралась с третьего курса выбрать углублённое изучение психологии болезни и инвалидности, даже готовилась всё лето, вместо того, чтобы по югам мотаться, как некоторые…

— Я не моталась! — перебив её, возмущается Лола. — Я пахала, как лошадь! И скажу, что после этого лета стала с большим уважением относиться к горничным. Вы не представляете, какая это тяжёлая работа! Например, один чокнутый постоялец…

— Потом расскажешь, — останавливает её Дарья и кивает на трибуну. — Начинается.

Мы садимся на свободные места, которых в актовом зале остаётся не так много, поэтому приходится забраться на самую галёрку. Отсюда почти ничего не видно и не слышно.

— Они с утра места занимали? — Лола завистливо посматривает на Королёву и её подружек. — Почти у самой сцены сидят!

— Чего мы там не видели? — ворчит Даша и листает обновлённое расписание. — Завтра четыре пары? Хм… Физра первой, да ещё сдвоенная!

— Что? — вздрагиваю я, а девушки понимающе переглядываются. — Кажется, у меня настала чёрная полоса.

Церемония проходит, как обычно.

— Бла-бла-бла, — закатывает глаза Лола. — Когда же Марат выйдет?

— Ты пришла только для того, чтобы его увидеть? — вспыхиваю я.

— Да все сюда только за этим пришли, — хмыкает Даша. — Или думаешь, студентам интересно каждый год слушать одно и то же?

— Вовсе не одно и то же, — возражаю я и хватаю подругу за руку. — Бузыцков!

— Началось! — вздыхает Лола.

Я же внимательно слушаю преподавателя, отмечая в блокноте все организации, которые он упоминает вскользь, так как очень хочу пройти практику не на бумаге, а по-настоящему! Добиться направления и поработать с такими детьми, как Толя.

Когда Марсель Вячеславович заканчивает, поднимаюсь.

— Ты куда? — удивляется Даша. — Сейчас будет речь нашего чемпиона.

— Видеть его не хочу, — признаюсь, хотя раньше всегда смотрела на Марата, как на небожителя. — Лучше подойду к декану, он обещал поговорить с Царёвой.

Спускаюсь по ступенькам и замечаю, что Марат идёт к кафедре. Наши взгляды на миг сталкиваются, как в море корабли. Так и слышится треск лопнувших досок и скрип трущихся друг о друга бортов. Кажется, вот-вот раздадутся крики «На абордаж!», но я отворачиваюсь и иду к декану, который обсуждает что-то с ректором.

Тот жмёт Самушкину руку и спешит на сцену, где Царёва с широкой улыбкой уже представляет гордость нашего университета Ахматгариева Марата Дамировича.

— Артур Сергеевич, — обращаюсь к декану. — Вы поговорили с Николь Романовной?

— Конечно, — кивает он. — Как и предполагал, ты неправильно её поняла. Марата избрали ваши студенты, и с этого семестра он будет старостой. А тебя Николь Романовна попросила помочь ему на первых порах. Считай, что передаёшь ему дела при увольнении.

Я стою, кок током ударенная. С трудом обретаю дар речи:

— Что значит «избрали»? Когда?!

— Летом на сайте висело голосование. Ты не знала?

— Но как можно было избрать Ахматгариева, если он не числился в нашей группе?

— Это мне неизвестно.

— Что-то не так, — мотаю головой. — Артур Сергеевич, никто не знал, что Марат будет учиться с нами! А ещё деньги… Почему Царёва сказала, что я буду получать доплату? Это же невозможно, если старостой будет другой человек.

— Тише, Ковка, — недовольно шипит он. — Дай послушать чемпиона.

— Артур Сергеевич!

— Татьяне Ковке, похоже, не интересны проблемы физического воспитания среди молодёжи, — вдруг слышу голос Марата и медленно холодею. — А ведь стоило послушать. Каждый из нас одним своим видом должен представлять честь Университета туризма и спорта.

В лицо бросается краска. Он только что намекнул на мои объёмы?!

Медленно поворачиваюсь и смотрю на Ахматгариева, а он дёргает уголком губ.

— Рад, что, наконец, привлёк ваше внимание.

Стою, как будто в колоколе, по которому с силой ударили снаружи. Всё тело вибрирует, в ушах гул. Марат не моё внимание к себе привлёк, а выставил меня на посмешище. Он будто на весь университет заявил что-то вроде — «смотрите, какая она толстая!».

Вижу, как студенты бросают на меня осуждающие взгляды, переговариваются, многие откровенно посмеиваются, и стискиваю пальцы в кулаки. Репутация, которую я с таким трудом создала для себя, в этот миг разлетается на куски.

— Тыква, — доносятся шепотки. — Слышали? Он назвал её тыквой. Тэ Ковка… Да! Ха-ха!

К глазам подступают слёзы, но я не могу их себе позволить. Это будет полнейший крах. Если расплачусь, то меня никто больше не будет принимать всерьёз, и на требования исправить оценку по какому-то предмету я буду слышать бесконечные «сначала похудей»!

А Марат, как ни в чём не бывало, продолжает речь. И выглядит, как победитель. Человек, который не привык проигрывать. Студент, которому не обязательно учиться. Кумир, который считает себя неотразимым.

— Надеюсь, что все вы изо всех сил будете стремиться к идеалу! — завершает речь Ахматгариев.

Посматривает на меня, наверное, ждёт, что сбегу в туалет и буду рыдать до окончания пар. Но он меня плохо знает.

Сжимаю губы и прищуриваюсь.

Всё. Это война.

Глава 7. Ответный удар

Второй день в универе начинается с настоящего чуда. Нет, к нам не нагрянул Дед Мороз, и даже не прилетел волшебник на голубом вертолёте, хотя и первому, и второму мы бы удивились гораздо меньше.

В раздевалке, куда мы пришли перед физрой, у меня и подруг одновременно пиликают телефоны. Переглянувшись, мы смеёмся, и я комментирую:

— Надо же, какое совпадение!

— Лол, тебе поклонник пишет? — интересуется Даша.

— А тебя наверняка зовут в очередной компьютерный клуб, — парирует та.

— Глазам не верю, — открыв сообщение, шепчу я.

В раздевалку влетает Вера, наша сокурсница сияет от радости. Бросает спортивную сумку на лавочку и садится следом, выдохнув в эйфории:

— Девчонки, видели? Степуха пришла!

— Да быть не может, — отвечает кто-то с той стороны ряда ящиков. — Ой… Точняк!

— Слуш, может в стране переворот, и пора просить политического убежища? — смеётся Вера и смотрит на Лолу. — Если мы всей группой в твой аул приедем, нас примут?

Даша едва заметно морщится и готовится выдать речь, обвинив сокурсниц в снобизме, расизме и чёрт знает ещё в чём, но Лола опережает. После того, как нашу привлекательную подругу объявили второй красавицей университета, только ленивые не кидали камни в её огород, указывая на выдуманные недостатки. И одним из них, как казалось завистницам, было происхождение.

Лола же улыбается сытой акулой и, ехидно прищурившись, ласково отвечает:

— С распростёртыми объятиями! Уверена, моя мама за месяц каждую пристроит замуж. Кроме тебя, Вер. Сожалею, но наши мужчины любят, когда есть, за что подержаться!

— Только Тыкву с собой не берите, — слышу насмешливый голос Королёвой. — А то спровоцируете начало боевых действий.

В раздевалке воцаряется мёртвая тишина. Лола бледнеет от ярости, Дашка вскакивает и решительно идёт ко второму проходу ящиков, явно намереваясь поговорить с Лизой по душам, но я её удерживаю, схватив за руку. И громко говорю:

— Кстати, о тыквах. В этом году вечеринка в честь Хэллоуина будет проведена в первом общежитии. Помните, что без предварительно записи вас не пустят на праздник?

Вера тут же подскакивает ко мне и складывает ладони, глядя на меня умоляющими глазами:

— Тань, запиши меня, пожалуйста!

— И меня, и меня, и нас, — слышится отовсюду.

Даже Елизавета выплывает в сопровождении свиты, желая записаться как можно скорее, ведь число участников ограничено. Это вынужденная мера, поскольку в первой общаге зал небольшой и весь универ там не поместится.

Я на миг прикрываю глаза, мысленно желая Марату счастья… где-нибудь подальше от меня. Насладившись своей маленькой, но весьма чувствительной (и в этом моему врагу в скором придётся убедиться лично) местью, спокойно сообщаю:

— Не могу.

— Уже нет мест?! — испуганно вскрикивает Вера.

— Почему ты раньше молчала? — зло шипит Королёва. — Нарочно, чтобы мы не попали?

— А у меня есть для этого повод? — мягко уточняю, глядя в её бледное от ярости (и чувства вины) лицо. О, да. Конечно, она знает, что я имею право злиться. Лиза высокомерна и заносчива, но не глупа. Добавляю спокойно: — Даже если так, у меня не было намерения огорчить тебя таким образом. Просто…

Выдерживаю паузу, ощущая себя ведущей актрисой театра, ведь все взгляды направлены на меня, и многие даже затаили дыхание. Завершаю с лёгкой долей иронии:

— Я же не староста! — Поворачиваюсь к своим подругам и добавляю: — Но вас я записать успела, потому что помню ваши номера по памяти.

Открыла шкафчик, невозмутимо снимая и складывая свою одежду.

— А кто же нас запишет? — растерянно лепечет одна из подружек Королёвой. — Марат? Он же теперь староста?

— Ага, запишет, — кривится Вера. — Через полгода, когда ещё раз явится в университет.

— Что же нам делать? — студенты только сейчас начали задумываться о том, с чем придётся столкнуться, если старостой станет всеобщий кумир. — Может, пожаловаться декану?

О, сладостная музыка для моих ушей! Впервые в жизни я натягиваю ненавистную спортивную форму с удовольствием. Кто-то будет жаловаться преподавателям, кто-то попытается достучаться до Ахматгариева.

Вечеринка на Хэллоуин давно стала самым желанным праздником среди студентов, ведь это маскарад. Никто не хочет пропустить веселья, поэтому Марата будут атаковать со всех сторон, и спрятаться чемпиону не удастся даже в другом городе.

«Он же хотел быть старостой? — ехидно улыбаюсь. — Пусть отдувается! И это только начало».

Пиликает телефон, и я смотрю в общий чат старост. Лола заглядывает через моё плечо:

— Ты ещё не вышла?

— Хотела, но пока осталась, — тихо отвечаю ей.

— Жалко Марата? — Даша выгибает бровь.

— Непонятно, что происходит, — открываю сообщение о зачислении стипендии и показываю им. — Я получила доплату, как и обещала Царёва.

— Может, Ахматгариев передумал? — предполагает Лола. — Включил мозг и осознал, что был не прав?

— Подойду к декану после физры и всё узнаю.

Убираю телефон, закрываю ящик и иду к выходу.

— Ты как? — Даша догоняет меня. — Справишься?

— Две пары физической подготовки? — вздыхаю я и передёргиваю плечами. — Переживу как-нибудь. Майгуров знает о моей ситуации и не станет сильно гонять.

— Владимир Сергеевич никогда не забудет, что ему пришлось пережить на первом курсе, — невесело смеётся Лола.

Но на поле наш ждал вовсе не преподаватель по физической подготовке.

— Марат?! — восторженно шептались девушки. — Неужели, он будет вести урок? Как? Он же студент… Да какая разница! Это же Ахматгариев!

У меня сердце сжалось и ледяным камушком упало в желудок.

Глава 8. Нокдаун

(Нокдаун — когда сбитый ударом соперник в состоянии встать для продолжения боя)

Марат стоит расслаблено, на его красивом лице бесконечная скука, а в руках всё тот же планшет, который чемпион листал в кабинете декана. Интересно, это всё, что он принёс в универ? записывать лекции без клавиатуры сложно…

Вот только вряд ли Марат будет ходить на лекции! Не понимаю, как его на урок по физической подготовке занесло, и почему ведёт себя, как преподаватель. Но тут появляется Майгуров, который улыбается так широко, что становится похож на известного марвеловского злодея.

— Вам несказанно повезло! — вкрадчиво говорит он. — Наш дорогой чемпион согласился провести сегодняшний урок. Уверен, что сегодня вы научитесь чему-то новому.

— Марат будет учить нас драться? — кокетливо уточняет Королёва и стреляет в чемпиона глазками. — Тогда нам действительно повезло! Красивым девушкам часто приходится себя защищать. Но хватит ли сил?

— Из Лизы выйдет великолепная актриса, — ехидно шепчет Даша. — Притворяется слабой так, что даже я поверила бы, не будь свидетелем распродажи в брендовом магазине. Королёва тогда одержала столько побед, что даже Марату не снилось.

Я же кусаю губы и мысленно перебираю в уме все возможные причины сбежать и не получить неуд. Сказаться больной? Ногу подвернула? Месячные начались? А всё потому, что Марат, заметив меня, больше не отводит взгляда, от которого у меня мурашки по всему телу.

Не к добру это.

— Для начала, — едва не мурлычет он, — я покажу вам свою разминку. Она несложная, но отлично подготавливает тело для серьёзных нагрузок.

И его ухмылка превращается в звериный оскал, а у меня уже заранее подгибаются колени.

— И с чего же ты начинаешь свою разминку? — довольно уточняет Майгуров.

— Бегаю. — Марат прищуривается, припечатывая. — Десять километров.

— Что?! — возмущаются студенты. — На это же целая пара уйдёт!

— А кого-то и две, — посмеивается Королёва, перехватывая взгляд Марат, направленный на меня. Не сомневаюсь, она уверена, что это месть Ахматгариева. — Может, объявим небольшой конкурс? Кто из девушек первым пройдёт дистанцию?

Марат, наконец, отводит от меня взгляд и устремляет его на сокурсницу. Выглядит несколько озадаченным:

— Что ты имеешь в виду?

— Девушкам сложнее, — театрально вздыхает она и кокетливо улыбается. — Но чувство соперничества и лакомый приз придадут нам сил.

— Лакомый? — усмехается Марат, прекрасно понимая намёк, ведь Лиза смотрит на него, как на пирожное. — Хорошо, будет вам приз. Слышал, что вы устраиваете вечеринку в честь Хэллоуина? Раньше у меня не было времени, но сейчас хочу повеселиться… А победительница забега будет меня сопровождать.

Некоторые девочки визжат от восторга, и Лола закатывает глаза. Я же вздыхаю, принимая окончательное решение. Придётся опозориться, сказав Марату, что у меня месячные. На болезнь не сослаться — чувствую себя великолепно. Даже насморка нет!

Делаю шаг, как Марат вдруг добавляет:

— Но это не всё. Кто из девушек прибежит последней или вовсе откажется от разминки…

Замираю на полушаге. Он серьёзно?! Ахматгариев продолжает:

— Та понесёт наказание.

Мои сокурсницы заинтересованно шепчутся, и чемпион, глядя прямо на меня, добавляет ледяных ноток в голос:

— Поверьте, оно вам не понравится.

Поджимаю губы — неужели он догадался, что я собираюсь сбежать? И пусть! Наказание, так наказание. Хуже, чем есть, трудно себе представить. Упрямо делаю ещё шаг, и у Марата приподнимаются уголки губ, добавляя лицу хищное выражение.

— Не говоря о неуде за урок, — заканчивает чемпион и подходит ко мне сам. — Татьяна Ковка? У тебя ко мне какой-то вопрос? Или хочешь получить освобождение? Дай угадаю… Сошлёшься на месячные?

Дёргает уголком губ, а у меня леденеет в груди. Хочется отступить, но воспоминания о происшествии на первом курсе мелькают позорными картинками, и я решаюсь на попытку договориться с чудовищем, который получил власть и с удовольствием её демонстрирует.

— Тебе не кажется, что заставлять простых студентов проходить разминку мастера спорта жестоко? — тихо спрашиваю я.

— Жестоко? — он выгибает бровь и чуть наклоняется ко мне, обдавая умопомрачительным ароматом морской соли и шалфея. — Не прибедняйся. Я видел, как хороша ты в метании тыкв! Не мастер спорта, но…

И тут меня будто волной с головой накрывает.

Боже, что у него за парфюм?! Дыхание учащается, хочется нюхать ещё и ещё, а лучше уткнуться в широкую грудь Марата и полностью раствориться в этом обалденном запахе. С трудом одёргиваю себя, выуживая из каких-то радужных грёз, как понимаю, что от меня ждут ответа. Не только Ахматгариев, все вокруг молча и пристально смотрят.

— Э… — Паникую, так как не услышала ни слова, а потом натужно улыбаюсь и с лёгким отчаянием продолжаю. — Считаю, что каждый должен тренироваться, исходя из подготовки и индивидуальных особенностей.

Перевожу дыхание. Что бы ни сказал Марат, уверена, что выкрутилась и при этом продолжила стоять на своём.

— Согласен, — неожиданно кивает Ахматгариев и насмешливо смотрит на меня. — У нас примерно два часа. За это время я продемонстрирую свою полную тренировку.

Он перечисляет всё, что будет делать, и девочки повизгивают от восторга, а парни тушуются, явно завидуя чемпиону. Бег, прыжки, отжимания… Какие два часа? Да на всё это и полдня мало!

— Выложусь в полную силу, — серьёзно обещает Марат.

Я же радуюсь, что внезапное безумие не ухудшило моего положения. Стараюсь не думать, почему на меня так подействовал запах Ахматгариева. Не до того сейчас! А тот продолжает:

— Но если не уложишься за это время, то получишь два неуда, по двойке на каждый урок. Не говоря о наказании, о котором я уже упоминал.

— Что? — настораживаюсь. — Куда не уложусь?

— В кроватку, — хихикает один из парней, но под суровым взглядом Лолы съёживается. — Я хотел сказать, что Тыква в неё не влезет…

— Помолчи лучше, — зло шипит подруга и подходит ко мне. Встаёт рядом и смотрит на Марата. — Таня справится. Не сомневайся! Что сложного в том, чтобы пробежать десять километров за два часа?

Холодею, понимая, что странное наваждение, накрывшее от одуряющего запаха мужского парфюма, сыграло со мной злую шутку. Я хотела избежать пробежки, но только что практически обязалась сделать это, если Ахматгариев покажет свою полную тренировку. Как так вышло?!

Стою, прощаясь с остатками репутации.

— Ахматгариев же тебя провоцировал! — шипит Даша. — Мстит за тыкву. А ты так просто поддалась… С ума сошла?

— Ага, — несчастно тяну я. — Лучше и не скажешь!

— Что, если снова в обморок упадёшь? — подруга прижимает ладонь ко лбу. — В прошлый раз тебя парни в медпункт тебя вшестером несли, после того, как Майгуров не удержал.

Щёки заливаются жаром. Хуже дня в моей жизни не было. Я легко пробежала первые два километра, а потом в глазах резко потемнело. Очнулась от затылке — преподаватель, не выдержав ноши, уронил меня на землю. К тому же сам не смог разогнуться. В итоге мальчики нашего курса несли нас обоих. Меня вшестером, а его втроём. Через весь университет! И это было так унизительно, что даже сейчас вспоминать стыдно.

Владимир Сергеевич, после того, как вышел с больничного, больше никогда не требовал от меня большего, чем игра в волейбол.

— Отступать не стану! — говорю уверенно и размахиваю руками, разминаясь. — Да я каждый день преодолеваю расстояние в два раза больше!

— На велике, — тихо говорит Лола.

— Я справлюсь! — убеждаю её, хотя сама не уверена. Но злость разливается по венам жидким азотом и не даёт отступить. — Неудами он тут разбрасывается… Эй, чемпион!

Марат оборачивается, а я решительно выпаливаю:

— Если я пробегу десять километров раньше, чем ты закончишь всё, что заявил, то два неуда и наказание получаешь ты!

Ахматгариев прищуривается, и я скрещиваю руки на груди.

— Что? Испугался?

Он идёт ко мне и протягивает ладонь.

— Идёт.

Жму его руку, а сама собираюсь с силами. Я доползу до финиша, даже если у меня лопнут брюки! И уложусь в нужное время, потому что уже знаю, что потребую от Ахматгариева. Мне во что бы то ни стало нужно победить.

Глава 9. Нокаут

(Нокаут — ситуация, при которой боксёр уже не может продолжать бой).

По свистку Марата начинаю бег, и меня тут же обгоняют и парни, и девушки. Лишь верные подруги остаются рядом, показывая взглядами, что не бросят меня ни при каких обстоятельствах, и я улыбаюсь, мысленно посылая Лоле и Дашке лучики любви.

Ведь мне жутко неловко! Я крупная, и этого не скрыть ни мешковатыми одеждами, ни утяжками. И каждое резкое движение лишь подчёркивает мои объёмы. Грудь прыгает, и кажется, что все вокруг смотрят на это. Кажется, что-то сломалось в моей самооценке в тот день, когда я упала в обморок, и меня несли шестеро парней… Шестеро!

Думала, что забыла тот неприятный инцидент, но сейчас все задавленные чувства снова обрушиваются на меня, будто это было вчера, и все помнят мой позор. Стыд и желание стать невидимой преследуют меня, по сей день! Как неприятно…

— Да брось, — будто прочитав мои мысли, шепчет Лола. — Никто не пялится на твои прыгающие мячики, поверь! Все смотрят на Марата. Если вынырнешь из своих мыслей и обратишь внимание на окружающих, то сама увидишь.

Я бросаю быстрый взгляд на Марата, который бежит по дорожке со скоростью укушенного страуса, и вырывается нервный смешок.

— Как супергерой какой-то!

— Или весь мир, кроме него, в замедленной сьёмке, — поддакивает Даша. — Теперь и я верю, что десять километров для него лишь часть ежедневной разминки.

Сокурсники действительно смотрят лишь на Марата, парни пытаются догнать чемпиона, но быстро выдыхаются и снижают темп. А самые отчаянные выжимают из себя всё возможное, и…

— Ванька упал! — ахает Лола. — Ногу подвернул? Больно, наверное…

— Вот идиот, — ворчит Даша. — Решил потягаться с чемпионом? Позёр!

Кто поумнее, снижает темп и больше не пытается угнаться за чемпионом, но большинство парней падение Ивана, — бессменного лидера по физподготовке, — только подзадоривает. Поддавшись азарту, многие ускоряются, выжимая из себя всё возможное. И, разумеется, это заканчивается очередным падением. Кто-то сходит с дистанции и останавливается, опираясь о колени и тяжело дыша.

Мне до одури завидно, что они могут себе это позволить!

Я проклинаю Марата раз сто, но сдаваться не собираюсь. Даже если дыхание рвёт грудь, а тело наливается свинцовой тяжестью. Даже если пот льётся ручьями, я заставляю себя передвигать ноги и считать круги. Сосредотачиваюсь только на счёте.

Раз-два, раз-два.

Вдох-выдох. вдох-выдох.

Форма промокает от пота так, что ткань прилипает к спине, и мне даже страшно представить, как это смотрится со стороны. Благо, на меня никто не смотрит. Все любуются Маратом, а тот сосредоточенно отжимается. И краем глаза я замечаю, как рельефно очерчиваются трицепсы и бицепсы.

Он не человек, а поджарый хищник!

А я тюлень, который пытается от него убежать… Да хотя бы откатиться!

Раз-два, раз-два.

Вдох-выдох. вдох-выдох.

— Лиза, сколько мы пробежали? — стонет Вера, которая нас обгоняет.

— Ты не считала?! — возмущается Королёва.

— Я любовалась Маратом, — оправдывается та.

— Да плевать, — Елизавета останавливается и вытирает лоб. — Никто не считает. Скажем, что всё уже. Смотри, Марат пошёл на брусья! Какой же он сильный!

Я же продолжаю бег, хотя дорожка стремительно редеет. Девочкам понравилась мысль Королёвой, и они тихонько, одна за другой, сходят с дистанции и толпятся в той части площадки, где тренируется Марат.

— Устроил представление! — злюсь я. — Вот кто настоящий позёр!

Раз-два, раз-два.

Вдох-выдох. вдох-выдох.

— Тань, ты в порядке? — волнуется Лола. — У тебя лицо стало красное, как помидор. Будто удар вот-вот хъватит…

— Бегите вперёд, — прошу их, ведь девочки замедляются из-за меня. А ещё им очень хочется посмотреть, что происходит там, скрытое спинами сокурсников. — Со мной всё хорошо.

— Правда? — недоверчиво прищуривается Даша.

— Осталось всего два километра, — выдавливаю улыбку. — Я в норме. Действительно! А вы сейчас обе от любопытства скончаетесь. Бегите!

Девочки переглядываются, и Лола виновато тянет:

— Ну если так, то… Зови, если что.

Ускоряются, чтобы закончить задание и успеть посмотреть, как Марат боксирует с грушей. Я же мечтаю рухнуть на дорожку, отползти в сторону и прикинуться трупом, но упрямо передвигаю ноги.

Раз-два, раз-два.

Вдох-выдох. вдох-выдох.

Остаюсь на дорожке одна и кажется, что соревнуемся лишь мы с Маратом. Кто быстрее доберётся до финиша? Мне остаются последние метры, а сколько ещё нужно сделать чемпиону? Пробегаю мимо толпы, замечая, как собран Ахматгариев. Будто вокруг нет толпы, и он тренируется один. И это так привлекательно, что сердце пропускает удар, и я едва не сбиваюсь с шага.

Сохранив равновесие, прикусываю нижнюю губу до боли.

Не сдамся!

Но тело считает иначе. У меня ноют внутренние части бёдер — кажется, натёрла до крови. Передвигаю ноги исключительно за счёт упрямства. Силы на исходе, а в груди растекается неприятное чувство от приближающегося поражения…

И тут перед глазами появляется надпись «Финиш», отпечатанная грязно-белым на дорожке.

Замедляюсь, едва дыша.

Я сделала это? Я смогла?!

Поворачиваюсь к толпе и смеюсь, видя, что Ахматгариев ещё боксирует.

Я победила? Выкуси, чемпион! Неуды тебе и наказание…

Конечно, потребую, чтобы Марат отказался от должности старосты. Ему ничего не останется, как подчиниться. Спор есть спор. И никакого снисхождения!

— Таня! — слышу крик Лолы. Подруга яростно машет. — Это старый финиш. Еще двадцать метров!

— Что? — в груди ёкает.

— Беги, Таня! — орут подруги. — Беги!

Но Марат останавливается, вытирает взмокший лоб, смотрит на меня с широкой улыбкой победителя, и ноги прирастают к земле. Он закончил? А мне ещё двадцать метров? А-а-а!

Но мне всё равно нужно закончить дистанцию, и я с трудом, будто толкаю локомотив, начинаю бежать. Эти двадцать метров даются мне сложнее, чем девять тысяч девятьсот восемьдесят до этого.

Практически доплетаюсь до чёткой надписи, которую зачем-то решили сместить этим летом, и перед глазами темнеет.

О, нет! Только не снова!

Пытаюсь справиться с дурнотой, но не получается. Пошатнувшись, падаю, слыша крики:

— Таня!

Вокруг становится людно, но сильный властный голос требует:

— Посторонитесь. Ей нечем дышать.

Меня поднимают, и я с трудом приоткрываю глаза. Шестеро? Позорище!..

Но нет, я на руках одного парня.

Марата!

Глава 10. Таймаут

Он несёт меня, глядя только вперёд. Думая, что я без сознания и ничего не слышу, цедит жестокие слова:

— Блин, сползает… Скользкая!

Сжимаюсь, мечтая выпасть из его объятий и одновременно остаться в них навечно. Как же удивительно от Марата пахнет! Может, это феромоны? У меня реально башку сносит, даже несмотря на то, что он говорит.

— И ведь бежала, пока не рухнула… Тыква чокнутая!

Доносит меня до медпункта, где кладёт на кушетку и, тяжело дыша, покачивается. Завидев Ахматгариева, медсестра роняет недоеденный пирожок и бежит к молодому человеку:

— Вам плохо?

— Ей помогите, — хрипло выдыхает Марат. — Ковка упала в обморок!

— Она притворяется, — беспечно отмахивается медсестра и, заискивающе улыбаясь, протягивает Ахматгариеву неполную бутылку. — Выпейте.

Но Марат игнорирует воду и смотрит на меня, жаля взглядом.

— Притворяется?

В его голосе появляются рычащие нотки, и я резко сажусь на кушетке. Протягиваю руку и отбираю у медсестры бутылку, осушаю её несколькими глотками и хрипло говорю:

— Спасибо, мне уже лучше. Я… Пожалуй пойду.

— Ковка! — вспылил Марат, и я вздрагиваю от его окрика. — Ты совсем поехавшая?

— Нет же! — возмущаюсь я и набираю в грудь воздуха, чтобы объяснить недоразумение.

Но мне не дают и шанса высказаться.

— У тебя два неуда, — обрывает Ахматгариев и стремительно уходит.

— Стой! — вскакиваю, но тут в медпункт вваливаются взволнованные сокурсники, и я невольно отступаю. — Эй… Вы чего?

Кажется, что девушки меня сейчас раздерут на чехлы для сотовых, да и парни присоединятся. Вперёд вылезает Лола и, подняв руки, требует:

— А ну освободили помещение!

Но мою подругу никто не слушает. Меня обступают и начинают дёргать за руки, а кто-то и за волосы. От вопросов, летящих со всех сторон, я на миг теряюсь.

— Он тебя не уронил? Марат тебя досюда донёс? Без передышки? Ты нарочно упала?

— Ага, — разозлившись, огрызаюсь я. — Специально взмокла, как слон после купания, и решила прокатиться на Марате, чтобы навеки запомнил запах моего пота!

— Нет, ну вы нормальные? — встревает Даша. — Зачем Тане притворяться?

— Чтобы Марат тебя на руках носил, — высоким от ревности голосом обвиняет Королёва.

— Лиз, я даже не подозревала, что он меня действительно поднимет, — признаюсь со смешком.

— Верно, — высокомерно кивает она. — На первом курсе тебя вшестером тащили. Ты похудела?

— Ничуть, — сухо отрезаю я.

— Выходит, что никто из парней и в подмётки не годится Марату, — самодовольно подытоживает она и бросает так снисходительно, будто лично тащила меня на своём горбу: — Слабаки!

— Да она скользкая была, как мокрый тюлень! — возмутился прихрамывающий Иван. — Я бы и один справился, но не мог нормально ухватиться.

— Ты кого тюленем назвал, ушлёпок? — злится Лола.

— Э… — он виновато улыбается и отступает, не желая портить отношения со второй красавицей университета, лишь бы доказать первой, что не слабак. — Я не имел в виду её комплекцию. Прости, Тань. Ты не обиделась?

Смотрит заискивающе.

— Обиделась, — честно отвечаю я и усмехаюсь. — Но теперь это не важно. Староста — Марат. Вот перед ним теперь и трепещите. Ясно?

Решительно расталкиваю всех и иду обратно в женскую раздевалку. Подруги следуют за мной и пытаются утешить. Я молча стягиваю с себя мокрое и закидываю в мешок. Принимаю душ и одеваюсь, хотя всё тело стонет и жалуется на отсутствие сил, упрямо бреду в главный корпус.

— Идём в столовую? — нарочито весело предлагает Лола.

Я мотаю головой, у меня сейчас кусок в горло не полезет. В голове крутится калейдоскоп самой ужасной физкультуры, которая только была у меня в жизни, и даже позор первого курса отходит на второй план.

— И куда только Майгуров улизнул? — сочувственно посматривая на меня, ворчит Даша. — Устроил цирк с конями и сбежал!

— Скорее это я цирк устроила, — мои губы подрагивают в улыбке. Даже если у меня нет сил, но чувство юмора осталось. Смотрю на девочек и добавляю: — И конь был только один, но скакал так, будто сбежал от всадников Апокалипсиса!

Подружки начинают хихикать, и Лола добавляет:

— Скорее Слейпнир… Помните, на мифологии рассказывали про восьминогого жеребца!

Мы уже хохочем в голос, как Даша отзывается:

— А по мне, так Сивка-Бурка и Иванушка Дурачок в одном кентавре!

У меня от смеха текут слёзы, и на душе становится легче. Подумаешь, стала посмешищем университета! Кто-то улыбнулся, кому-то жить веселее стало. А от меня не убудет!

Вхожу в столовую, полную гула голосом и устало плюхаюсь на одну из лавочек, как внезапно устанавливается тишина, и все смотрят на меня. Приподнимаю бровь:

— Что? Не говорите, что я села на кнопку!

Сокурсники начинают посмеиваться, и Вера шепчет на всю столовую:

— Вообще-то да. Ты не почувствовала?

По моему состоянию после жуткого забега, я с тем же успехом могла с размаху сесть на игольчатый коврик йога, и не понять этого. На миг прислушавшись, иронично фыркаю:

— Врёте!

— А вот и нет, — Лиза прикрывает рот во время смеха. Она красивая, но почему-то стесняется своих зубов. — Там кнопка, Тань. Точно!

— Ясно, — притворно закатываю глаза. — Издеваетесь над бывшей старостой. Как вам не стыдно?

Но смех всё громче, и я с удовольствием присоединяюсь. Лёд, сковавший нашу группу после появления Марата, идёт трещинами и ломается.

Последние пары проходят спокойно, поскольку чемпион не появляется, и можно было бы предположить, что всё теперь будет по-старому.

«Хорошо бы».

Остаётся выбросить из головы воспоминание притягательного аромата, который почти парализовал меня и поселил в груди тёплое чувство…

Звонит телефон.

— Да, мам.

— Ты не забыла получить освобождение от учёбы на завтра?

Хлопаю себя по лбу и уверенно отвечаю:

— Как можно забыть о твоей свадьбе?

— Легко, — смеётся мама. — Она же не твоя!

Ни декана, ни ректора на месте нет, но секретарь принимает заявление.

Четверг подходит к концу, и до понедельника я Марата не увижу.

За это время собираюсь придумать новую тактику борьбы за место старосты.

И повеселиться на свадьбе!

Настроение стремительно поднимается всё выше и выше.

Глава 11. Брейк!

(Брейк — команда рефери (судьи), предписывающая участникам состязания временно приостановить борьбу и отойти на шаг назад).

В предсвадебной суматохе я забываю о неприятностях в университете. Окунаюсь в суету, будто в море, где волны гуляют во все стороны сразу, и стараюсь не утонуть в мелких хлопотах, отчаянно желая сделать всё, чтобы у мамы этот день запомнился самым счастливым в жизни.

— Танечка, — меня обнимает тётя Люба, двоюродная сестра мамы. — Как ты…

Окидывает мою фигуру критическим взглядом и выдавливает:

— Выросла!

— И ввысь, и вширь, — понимающе смеюсь я и чмокаю тётю, которую не видела лет пять. — Как ты? Как Санёк?

— Александр Степанович, ты хотела сказать? — гордо приподнимает подбородок. — Он владеет фирмой.

— Да? — удивляюсь, вспоминая невысокого худенького и крайне стеснительного мальчишку. Не представила его боссом. — И чем занимается его фирма?

Неожиданно женщина смущается:

— Тестируют что-то… — И тут же переводит тему, громко спрашивая. — Мама замуж выходит. Не ревнуешь?

— С чего мне это делать? — вырывается смешок. — Дамир Эмирович мне нравится, но не настолько, чтобы отбивать его у матери.

Тётка, поперхнувшись, кашляет и вытаращивается на меня, а я сдерживаю смех.

— Она шутит, Люб, — мама подходит со спины и обнимает меня. — У дочери и Дамира хорошие отношения. Они держатся друг от друга на почтительном расстоянии.

Она тоже смеётся, а я киваю:

— Настолько почтительном, что я съеду в общагу сразу, как они поставят подписи.

Конечно, этот план у меня может провалиться, ведь я рассчитывала на статус старосты и внеочередное место в общежитии. Теперь же, с появлением Марата, придётся рассмотреть съём квартиры. Нет, это мне не по карману. Комнаты? Можно было бы договориться с мамой, но я не хочу грузить её своими проблемами в самый счастливый период жизни.

— И надеюсь, что они будут мне благодарны за тактичность, — продолжаю весело, — и через некоторое время подарят мне братика.

— Ты его получишь уже сегодня, — хитро щурится мама. — С минуты на минуту приедет сын Дамира от первого брака.

Обернувшись, машет жениху.

— Милый! Я тут.

К нам приближается мой будущий отчим. Высокий, поджарый, ему очень идёт чёрный костюм, но привлекательнее всего Дамир выглядит, когда смотрит на мою маму. Кажется, что из его глаз льются волны любви, и я тихонько вздыхаю, искренне радуясь за них.

Тётя Люба обнимает меня и успокаивающе гладит по руке, будто принимает мой вздох за грусть. Упрямо считает, что я не хочу их свадьбы. Провожая новобрачных оценивающим взглядом, шепчет мне:

— Не обижайся на мать. Думаю, Дамир хороший человек. Слышала, он вдовец…

— Он хорош, потому что в этого человека влюбилась моя дорогая мамочка, — перебиваю я и высвобождаюсь. — Извини, мне нужно проконтролировать, чтобы вовремя привезли торт и не угробили, поднимая на второй этаж.

Погружаюсь в суету, в которой я как рыба в воде. Слышу шепотки сотрудниц, которых мама пригласила на торжество:

— У Светланы такая хорошая дочь! Организовала для матери чудесный праздник, даже не пришлось нанимать свадебную фирму…

— А это её родная дочь? Они совершенно не похожи! Света маленькая и хрупкая, разве она могла родить… Такое?

Обернувшись, я спокойно говорю сплетницам:

— «Такое» весило два с половиной килограмма, когда родилось, и месяц провело в инкубаторе. Зато всё же выжило и даже неплохо окрепло.

Улыбаюсь вполне доброжелательно, но женщины переглядываются и спешат к невесте, постоянно оглядываясь. Пожимаю плечами. Давно уже привыкла, что нас с мамой сравнивают не в мою пользу, и это меня не задевает.

Но я не хочу, чтобы маму огорчали, особенно в такой счастливый день.

Мы рассаживаемся по машинам, — я рада, что удалось предусмотреть неожиданных гостей! — и едем на регистрацию. Потом отправляемся по традиционному кольцу молодожёнов. Храм, семь мостов, роща невест и лишь потом возвращаемся к дому.

Часто замечаю, как Дамир Эмирович тревожно осматривается и часто поглядывает в телефон. Потом отвечает и стремительно к воротам, я же приближаюсь к маме, чтобы она не заскучала, пока его нет.

— Поздравляю невесту, — целую в щёку и с интересом посматриваю на отчима. Похоже, догадываюсь кого он встречает. — Ты говорила, что сын Дамира приедет.

— Только не влюбись в сводного брата, — серьёзно предупреждает мама. — Дамир рассказывал, что его сын очень популярен у девушек. А вы всё-таки, хоть и сводные, но теперь брат и сестра.

— Ой, мам, — усмехаюсь я. — Это же чистой воды архаизм! Но ты не волнуйся, я буду держать себя в руках, даже если он сногсшибательный красавчик! Знаешь же, что меня трудно уронить?

Смеюсь и обнимаю её, а мама вдруг высвобождается и весело машет кому-то за моей спиной:

— Марат, подойди, пожалуйста! Познакомься, это моя дочь Таня…

— Уже знакомы, — перебивает знакомый до дрожи голос. — Привет, Тыковка.

Оборачиваюсь и застываю, едва дыша. Да быть не может!

— Марат? — лепечу, не веря своим глазам. — Как так? Нет… Ты же не Бунин. У тебя другая фамилия!

— Мамина, — усмехается человек, который одним своим присутствием превращает мою жизнь в ад. — Бабушка настояла.

Окидывает меня взглядом, и впервые за день мне становится неловко в праздничном платье пятьдесят четвёртого размера.

— Выглядишь… прикольно.

У меня изумлённо приподнимаются брови.

Он действительно это сказал?!

Не остаюсь в долгу:

— Ты тоже.

— Так вы знакомы? — мама обретает дар речи. — Как? Когда?

По её взгляду вижу, что начинает волноваться, и успокаиваю:

— С этого года Марат учится со мной в одной группе.

— А, — мама снова улыбается и показывает на мужа. — Отец ищет тебя, Марат. Я позову!

Приподняв юбку, уходит, а Ахматгариев делает шаг и склоняется ко мне. Шепчет на ухо:

— Идея подговорить третьекурсниц атаковать меня, чтобы записаться на празднование Хэллоуина была хорошей. Давно меня не преследовало сразу столько девчонок! Но я сумел сбежать и всё-таки успел на свадьбу отца. Давай заключим временное перемирие? Сегодня без преследовательниц, летающих тыкв и обмороков. Хорошо? Не будем портить этот день.

Поджимаю губы, сдерживая гнев. Марат единственный, кто портит праздник!

Но всё же киваю и делаю шаг назад.

Мы с ненавистью смотрим друг на друга, как будто находимся в разных углах ринга и ждём сигнала к началу боя.

Глава 12. Встречная форма

(Встречная форма — вид атаки, когда боец стремится опередить действия противника)

Регистрация позади, и наступает время, когда гости преподносят молодожёнам поздравления и подарки. Я придумала, что у нас этот процесс будет выглядеть необычно и запомнится каждому из присутствующих. Пряча улыбку, стараюсь выглядеть официально и по-деловому, чтобы не испортить сюрприз.

Хлопаю в ладоши и повышаю голос:

— Прошу за мной, дорогие гости!

К нам начинают стекаться группы людей, и мама с отчимом выжидающе смотрят на меня.

— Вы войдёте последними.

Ох, чего мне стоит держать невозмутимый вид! Но я столько времени готовилась к этому дню, что не могу испортить, поэтому кашляю в кулак, сбрасывая нервозность, которая появилась после появления Марата.

Нет, он не сломает мне программу. И вообще, я не замечаю ни его кривой усмешки, ни сомнения во взгляде, ни его самого. Пусть думает, что хочет, а мои мысли будут сосредоточены исключительно на развлекательной программе.

Пропускаю гостей одного за другим в холл, где царит полутьма, и прислушиваюсь к шепоткам. Люди заинтригованы, ведь внутри всё завешено тёмными шторами, образуя извивающиеся коридоры лабиринта.

Когда все гости уходят, закрываю створку двери и открываю вторую, приглашая молодых.

— Что ты придумала? — счастливо улыбается мама.

— Хочешь узнать? — хитро прищуриваюсь я. — Тогда заходи!

И следую за ними по прямому коридору, который ограничивают светлые шторы, до круга, образованного из светящихся лампочек, выложенных на полу. Показываю, что молодожёнам нужно встать в центре, сама же остаюсь за кругом, а потом нажимаю кнопку пульта.

Пол вокруг новобрачных начинает двигаться, и натянувшаяся ткань спадает с держателей, открывая вид на гостей и на стены, где проекторы транслируют фото и видео жениха и невесты. Звучит скрипка, и вместе с восторженным «Ах!» раздаются аплодисменты.

Мама прижимает ладони ко рту и восхищённо округляет глаза. Дамир тоже потрясён, но старается сдерживать чувства, его восторг я вижу только по блеску тёмных, как у Марата, глаз.

«И почему в такой ответственный момент вдруг вспомнила зазнайку-чемпиона? — начинаю волноваться. — Не к добру!»

Но улыбаюсь и декларирую приготовленные поздравления новобрачным, а после приглашаю гостей, окруживших вращающуюся платформу:

— Каждый, кто желает сказать несколько добрых пожеланий или что-то подарить, может сделать шаг и сделать это, когда подъедет к жениху и невесте!

Но гости не спешат это делать, она с тревогой косятся на платформу, и мне приходится брать процесс в свои руки. Ничего лучше не придумала, как заявить:

— И первым произнесёт свои поздравления самый близкий человек жениха. Марат, сделайте шаг на платформу!

Чемпион недовольно поглядывает на меня, потом на платформу, явно сомневаясь, стоит ли на неё ступать. Я приближаюсь и, прикрыв ладонью микрофон, шиплю:

— Выдержит! Я лично проверяла её. Если уж не провалилась, такая, как я, то и с тобой этого не случится.

— А какая ты? — неожиданно спрашивает Марат.

— Сам знаешь, — пожимаю плечами. — Ты же меня тыквой обозвал.

Он выгибает бровь, и я начинаю сердиться:

— Толстая я! Теперь доволен? Иди уже, не тяни!

Марат снисходительно фыркает.

— К твоему сведению, я выступаю в абсолютке. Так что не факт, что ты тяжелее меня.

— Может, померяемся пипками попозже? — скриплю зубами, стараясь улыбаться гостям. И пытаюсь надавить на гордость. — Ахматгариев, не говори, что ты стесняешься.

Марат молча делает шаг вперёд, и я облегчённо выдыхаю. Гости шепчутся, уже заинтересованно глядя на платформу, потому что Ахматгариев смотрится великолепно. Сунув руки в брюки, выпрямляется будто модель, и, пока медленно подъезжает к отцу, молодого человека начинают фотографировать.

Я уверена, что после каждый из гостей опробует мою задумку, и в итоге на свадебном видео будет много крутых моментов. Марат замирает напротив новобрачных, и платформа замирает.

— Желаю любви, — начинает Ахматгариев, и я сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Не мог что-то оригинальное придумать? Видимо, способен лишь кулаками махать! А Марат продолжает: — Упражняйтесь в ней каждый день, не пропуская ни одной тренировки, и тогда любовь станет навыком, который не позволит упустить счастье.

Наступает тишина, и даже у меня сердце пропускает удар, а в носу становится мокро. Не ожидая от чемпиона таких красивых слов, на несколько мгновений теряю дар речи, а платформа тем временем начинает двигаться, увозя первого смельчака обратно к гостям.

Раздаются запоздалые аплодисменты, и люди переговариваются, восторженно посматривая на Марата. А платформа не останавливается и провозит его мимо, заходя на второй круг. Ахматгариев бросает на меня гневный взгляд, явно заподозрив провокацию, я же машу технику и шиплю:

— Стоп! Да стойте же! Остановите платформу!

Тот пожимает плечами, а Марат уже замирает напротив родителей.

— Э…

И вдруг становится понятно, что он потратил немало сил и времени, чтобы придумать красивое поздравление и выглядеть на свадьбе круто. А теперь, когда всё пошло не так, не знает, как поступить. Раздаются смешки, и щёки Ахматгариева наливаются краской.

— Желаю любви, — нервно бубнит Марат: — Упражняйтесь каждый день, не пропуская тренировок, и будет вам счастье.

Платформа движется, и Ахматгариев облегчённо переводит дыхание, а я замечаю, как на его лбу серебрятся бисеринки пота. Поймав мой взгляд, Марат делает зверское выражение лица, намекая, что в долгу не останется. Но я не при чём!

Подъезжая к гостям, Марат хочет сойти с платформы, но она вдруг убыстряется и идёт на третий круг. Ахматгариев медленно поворачивается ко мне и давит взглядом, а я вздрагиваю.

— Только не снова!

И бегу к технику, который снова разводит руками, а платформа замирает напротив молодожёнов. Гости уже откровенно смеются, мама кусает губы, а Марат, всё ещё пытаясь не уронить лица, зло цедит:

— Желаю любовных тренировок, и будет вам счастье.

Дамир закрывается ладонями, я замечаю, как его плечи подрагивают. Моя мама уже не может больше сдерживаться, а приглашённые даже не пытаются, и зал взрывается от хохота. Марат, у которого ярко горят уши, сжимает кулаки и награждает меня многообещающим взглядом, и в сердце пропускает сразу несколько ударов, а затылок леденеет от нехорошего предчувствия.

Кажется, наше перемирие отменяется.

Глава 13. Пропущенный удар

Пока чинят платформу, предлагаю приготовленную игру, в которую гости с удовольствием включаются. Надо лишь выбрать один из шариков, которыми щедро украшен зал, лопнуть его способом, которым ещё до тебя никто не пользовался, а затем произнести пожелание молодым, что написано на открытке, помещённой внутри. Или спеть. Или сплясать. Или…

— Полный простор для фантазии! — широко улыбаюсь я и бегу к технику, узнать, что же случилось с платформой, можно ли её исправить или придумывать другой план. — Как дела?

— Пять минут, и всё будет работать, — явно лжёт техник, но я пытаюсь верить.

А что мне ещё остаётся?

«Да всё! — подбадриваю себя. — Это не конец света, а всего лишь маленькая неприятность».

— Радуешься моему унижению? — От шёпота Марата, который невесть как оказался за моей спиной, тело покрывается мурашками. — Это твоя месть?

Оборачиваюсь и изображаю удивление:

— За что тебе мстить?

— За проигрыш, — напоминает он. — У тебя теперь два неуда по физкультуре. А ещё тебя ждёт наказание.

На его губах, будто созданных для поцелуев, появляется поистине дьявольская усмешка.

— Я собирался забыть об этом, когда ты потеряла сознание, — так же тихо говорит, он, и от каждого слова, произнесённого с приятной хрипотцой, у меня ёкает в груди. — Но после того, что ты устроила, передумал. Так что готовься… Тыковка!

И уходит, посмеиваясь так театрально, что хочется сбежать и спрятаться в шкафу. Но я ни за что не сделаю ничего подобного.

— Нравится запугивать девчонок? — запоздало говорю вслед и саркастично фыркаю. — Ведёшь себя, как в детском саду!

Но Марат даже не оглядывается. Не услышал? Не удивительно, ведь гости с удовольствием включились в игру, и пытаются перещеголять друг друга в оригинальности. Ко мне подходит тётя Люба. Посматривая на пожилого мужчину, который с энтузиазмом прокусывает шарик и довольно хохочет, будто ребёнок, замечает:

— Смотрите, как стараются! А ещё полчаса назад у меня было ощущение, что я на выставку высокого искусства попала, где каждый считает себя самым важным экспонатом. Такие чопорные, что зубы заныли! Даже посочувствовала, не думала, что тебе удастся раскачать народ. Но тот симпатичный парень всё исправил. Не побоялся себя посмешищем выставить и снизить градус важности… Есть за что сказать спасибо!

«Вот только он иначе считает», — поджимаю губы.

Но в целом она права, незабываемое шоу, которое против воли устроил Марат, действительно разрядило обстановку, и теперь гости не боятся ударить в грязь лицом и выставить себя на посмешище. Развлекаются так, что всё больше людей втягивается, и даже Дамир выбирает шарик, чтобы порадовать мою маму, а она широко улыбается.

— Починил, можно продолжать, — обращается ко мне техник.

Вряд ли кто-то из гостей после случая с Маратом отважится ступить на платформу, поэтому поднимаюсь сама. Было приложено много усилий, чтобы создать её, жаль, если не используется. Внедряю новый план, подъезжаю к маме и отчиму, разворачиваю свиток с заготовленными шутливыми поздравлениями и…

Проезжаю мимо.

Нервно оглядываюсь на техника — какого чёрта он творит?! — но за пультом вижу Марата, и сердце ухает вниз. Поражаюсь действиям чемпиона:

«Этот мстительный придурок не понимает, что испортит отцу свадьбу?»

Но я этого не позволю! Делаю вид, что так задумано, и, как только приближаюсь к молодым, быстро начинаю зачитывать частушки собственного сочинения:

Супружеская чета

Как два мартовских кота

Меньше ешьте, больше спите

И с котёнком не тяните!

Мама довольно краснеет, а Дамир серьёзно кивает, будто принимает к сведению, гости смеются, слышатся одобрительные крики, а я захожу на второй круг, с ужасом осознавая, что скорость увеличивается. Но я не сдаюсь, и тараторю быстрее:

Супружеская пара

Как желе из агар-агара

Десерт дрожащий

От обоюдной страсти!

А Марат ускоряет платформу, и, чтобы всё успеть, мне приходится говорить всё быстрее, а после и вовсе переходить на писк. Гости уже держатся за животы, а вот мне не до смеха, кажется, я вот-вот улечу вверх тормашками и испорчу торжество, но платформа останавливается.

— А теперь приглашаю всех за стол, — борясь с головокружением, громко говорю я.

По ключевой фразе ткань, образующая коридорчики, падает, и становится видно зал, украшенный белоснежными цветами. Обсуждая представление и посмеиваясь, гости идут к круглым столикам и рассаживаются, а жених с невестой безошибочно устраиваются на возвышении.

Я рада, что моя помощь никому не потребовалась. С трудом спустившись с платформы, вдруг ощущаю тошноту и бегу на кухню, и которой появляется Марат. Причём так неожиданно, что никто из нас не успевает отклониться от принудительной стыковки, и мы падаем, а я зажмуриваюсь от ужаса.

Когда открываю глаза, вижу под собой Марата, мгновенно тону в его чёрных, как ночь, глазах, но крупно вздрагиваю, осознав, что не лежу на молодом мужчине, а как бы зависла в воздухе.

Секрет фокуса оказывается прост. Марат удерживает меня на вытянутых руках. Но благодарить не спешу — обе его ладони упираются там, где находится моя самая выступающая точка. Точнее, две.

Глава 14. Запрещённый приём

Не то, чтобы меня никогда не трогали. Из-за полноты все выступающие части тела были особенно выдающимися, и это безусловно привлекало внимание противоположного пола. В школе я была самой фигуристой… Мягко сказано! Мальчишки спорили, есть ли на мне бюстгальтер.

Именно тогда я научилась с юмором относиться ко всему, что касалось моей фигуры, когда через силу вступила в спор и… выиграла его. Одноклассники отлынивали, увиливали и что только не придумывали, лишь бы не исполнять тысячу отжиманий и приседаний, но всё сделали ещё до окончания учебного года. А в конце наш класс вышел на первое место по ГТО, и после этого я стала старостой.

И в универе тоже, потому что всегда добивалась своего, и обязанности организатора мне нравились. Н всё пошло наперекосяк, как только появился человек, который сейчас удерживает меня на руках, уставившись туда, где находятся его ладони.

— Пятый, — спокойно говорю я.

— Что? — растерянно моргает Марат.

— Это первое, что у меня спрашивают, — поясняю я и поднимаюсь на ноги. — Какой у меня размер груди. Ты же об этом думал, когда щупал?

Протягиваю ему ладонь:

— Поднимайся.

Марат игнорирует мою руку и резко встаёт, яростно отряхивается и цедит обещание срочного возобновления тренировок равновесия и устойчивости. Идёт мимо, будто я предмет мебели, и тут начинаю злиться я. Окрикиваю его:

— Эй!

Ахматгариев притормаживает и немного поворачивает голову, но до конца не оглядывается.

— Это ты мне? Если вспомнила про платформу, то… Ты первая начала!

Очень хочется сказать, что я не виновата, что платформа сама сломалась, и техник потом её чинил. А Марат нарочно сделал всё, чтобы испортить моё выступление. Но вместо этого улыбаюсь, и чемпион машинально делает шаг назад, будто ожидает атаки.

Да, я могла бы поругаться с Ахматгариевым, всё ему высказать, устроить скандал, добиться извинений, но… Он сын Дамира! Человека, который обожает мою мамочку и старается сделать всё возможное, чтобы она была счастлива. У них свадьба, и все обиды стоит отложить. А лучше — найти точки соприкосновения и наладить более-менее нормальные отношения.

Первый шаг к примирению — это благодарность.

— Спасибо, — говорю с чувством. Молодой человек замирает, удивлённо глядя на меня. Улыбаюсь: — Я искренне благодарна за то, что ты не стушевался, вышел из положения и рассмешил гостей. И поздравление твоё мне понравилось!

— Нашла шута, — буркнул Марат и ушёл.

Я же пью воду и прихожу в себя. Собравшись с силами, решительно поднимаюсь, намереваясь провести остаток праздника так, чтобы все были довольны. И, — о, чудо! — до самого вечера всё идёт гладко. Потому что Марат сидит за столом и, не поднимая головы, двигает пальцами по планшету.

Давлю любопытство в зародыше и стараюсь не обращать на чемпиона внимания, что удаётся делать до самого вечера. Гости провожают молодожёнов к машине, на которой мама с отчимом отправляются в свадебное путешествие. Марат убирает планшет и чехол и поднимается из-за стола.

— Повеселитесь там, — обнимает отца, а потом отстраняется и протягивает руку. — Я присмотрю за квартирой. Дай ключи.

— Я её продал, чтобы Света погасила ипотеку, — отвечает Дамир и обращается к моей маме: — Дорогая, Марат может остаться? Сын никогда не признается, но у него серьёзная травма, из-за которой его отстранили от тренировок…

— Конечно-конечно! — торопится ответить мама и смотрит на меня. — Танечка, помоги ему устроиться.

— Хорошо, — скриплю я.

Травма? Серьёзная?! Внезапно вспоминая и тренировку Марата, которая поставила весь университет на уши, и как Ахматгариев нёс меня на руках. Не замечала, чтобы чемпион хромал или морщился от боли, но о таком не обманывают. Неужели, терпел боль? Зачем? Неужели, из гордости?

Позёр!

— Поживу в гостинице, — ледяным голосом заявляет Марат.

— Лучше я, — не остаюсь в долгу.

Посматриваем друг на друга с неприязнью. А мама обнимает меня за плечи и берёт за руку Марата.

— Зачем? Дом большой, всем места хватит.

Не в силах отказать ей, Ахматгариев тоже молчит, и молодожёны уезжают. Гости расходятся, Марат подхватывает планшет и уходит в дом, а я растерянно оглядываюсь, не зная, с чего начинать уборку.

— Таня! — слышу весёлый голос Лолы и оборачиваюсь, обрадованно машу подругам. — Мы пришли помочь. Что делать?

Ко мне возвращается хорошее настроение, и мы убираем стулья, посуду, двигаем столы. Лола щебечет о том, как студентки преследовали Марата, желая записаться на хэллоуинскую вечеринку, Дарья ехидно посмеивается, а я стараюсь не думать о том, что скоро все уйдут, и мы с Маратом останемся одни.

Глава 15. Клинч

(Клинч — эпизод боя, когда оба спортсмена касаются друг друга как минимум 1 точкой на протяжении более 3 секунд)

Дом у нас не очень-то и большой, всего лишь гостиная на первом и две спальни на втором этаже. Одна из них моя, вторая мамина. Марат молча идёт во вторую, заходит и захлопывает за собой дверь. Я пожимаю плечами и ухожу к себе. Сажусь на кровать и смотрю в одну точку.

То и дело подкатывает паника, но убеждаю себя, что ничего особенного не происходит. Да, мы с Маратом одни в доме. И что с того?

— Не придушит же он меня во сне? — нервно посмеиваюсь и встаю с кровати.

Стягиваю с себя платье и бросаю в мусорную корзину. Вряд ли когда-нибудь надену его снова. Слишком много воспоминаний связано с этим куском ткани. Как смотрел Марат, иронизируя по поводу одежды. Как держал меня за…

— Стоп, — мотаю головой. — Надо принять душ.

И замираю в ужасе, ведь ванная комната ближе к маминой спальне, и в детстве я шлёпала туда в одном белье. Когда Дамир стал чаще приходить в гости, то купила себе большой халат. На всякий случай надевала его, покидая свою комнату, вдруг однажды столкнусь с мужчиной у двери в уборную.

Сейчас же закутываюсь в халат и крадусь к ванной на цыпочках. Понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Сердце колотится, как сумасшедшее, и кажется, что вот-вот откроется дверь, и я увижу Марата.

Воображение рисует, что на нём лишь домашние шорты, и я могу любоваться мускулистым торсом. Молодой человек смотрит на меня, пронизывая тёмным взглядом, и говорит…

— Ты что делаешь?

Взвизгиваю от испуга, потому что голос раздаётся над ухом. Подскакиваю на месте, умудряясь развернуться в воздухе, и вижу Марата с чашкой в руке. На нём действительно домашние шорты, но вот полюбоваться торсом не могу из-за просторной футболки.

— Тыковка?

Чемпион вопросительно выгибает бровь, ожидая ответа на свой вопрос, ведь он застал меня у двери в свою комнату. Я выпрямляюсь, отводя взгляд от его груди, покашливаю, вроде как прочищаю голос, а сама попросту прихожу в себя от неожиданной встречи. Лепечу смущённо:

— Да я просто мимо проходила. Между прочим, вот за этой дверью ванная, там туалет и душ. Есть ещё санузел на первом этаже, но…

— Собиралась подглядывать за мной? — перебивает Марат.

— Что? — возмущаюсь я и гордо вздёргиваю подбородок. — Да было бы на что смотреть!

Он самодовольно улыбается и расправляет плечи:

— Скажешь, не на что?

Прищуриваюсь и тыкаю в его грудь указательным пальцем:

— Ты похудел? Футболка на тебе болтается!

— Это папина, — оправдывается Марат.

— Ясно, — саркастично ухмыляюсь, мол, ври дальше. — Я пошла.

Замираю на пороге ванны и, развернувшись, предупреждаю:

— Не вздумай подсматривать!

— С чего ты решила, что я буду это делать? — удивляется чемпион.

Теперь я расправляю плечи и бросаю, копируя его самодовольный тон:

— Ну, ты же меня лапал!

О! Боги Олимпа! Я готова пройти все сегодняшние унижения снова, лишь бы ещё раз полюбоваться на его ошарашенную физиономию. И то, как лицо Марата пошло красными пятнами, мне тоже нравится. И, разумеется, я счастлива, что молодой мужчина несколько секунд не может найти слов для ответа.

Захлопываю дверь и закрываю щеколду, а потом счастливо выдыхаю.

Я отомщена!

Вот только в следующую секунду вздрагиваю всем телом от громкого стука. Марат колотит в дверь с такой силой, что вот-вот снесёт её с петель.

— Открой немедленно!

— Не ломай дом! — кричу и, когда стук стихает, отпираю.

Марат врывается в ванную комнату, где мгновенно становится так тесно, ведь мы оба довольно крупные… Хорошо, скажу прямо — я полная. Но на фоне чемпиона кажусь намного миниатюрнее, ведь это гора мышц!

Смотрю на Марата снизу вверх:

— Что тебе нужно? Зубы почистить? Вот здесь есть новые зубные щётки. И раз тебе так приспичило, уступлю очередь, но впредь знай, что на первом этаже есть ещё один туалет. А вот душ один…

— Давай проясним, — перебив меня, рычит он и наклоняется почти к самому лицу. — Я тебя не лапал! Лишь поймал на лету. А за что поймал, не важно. В тот момент некогда было думать, либо я тебя ловлю, либо ты меня раздавишь!

В груди неприятно ёкает от обиды. Зачем он так? А потом злюсь.

— Если бы не травма, я бы ударила тебя вон тем ведром.

Он моргает, мгновенно меняя тон:

— Ты поранилась?

— Я? — Моя очередь удивляться. — Нет… Я о твоей травме. Из-за которой ты не можешь тренироваться. Кстати, а что случилось? Связки?

— Не твоё дело, — цедит он и пытается развернуться. — Где щётка?

— Сейчас… Ай! Ты на меня наступил!

— А ты не крутись под ногами!

— Ты единственный, кто крутится… Дай открыть ящик!

Наклоняюсь, чтобы достать упаковку, как ощущаю прикосновение пониже спины и замираю.

«Чего?!»

Резко выпрямляюсь, чтобы отвесить нахалу пощёчину, но застываю, заметив, что Марат развернул чистое полотенце. Так оно коснулось моей пятой точки или чемпион меня снова якобы случайно ощупывал? Вряд ли, верно?

На всякий случай предупреждаю:

— Не трогай меня.

— Спятила? — кривится тот и хватает зубную щётку: — Умоюсь внизу. Там же есть раковина?

— Да…

Он уходит, а я прислоняюсь к закрытой двери, едва дыша. Сердце то сжимается, то стучит, как сумасшедшее, в голове туман, в мыслях полный раздрай. Выпаливаю в гневе:

— Вот же индюк самодовольный!

Принимаю душ, иду к себе, ложусь, но сон не приходит. Снова и снова проигрываю произошедшее за день, и в каждой картинке присутствует тот, кто так сильно действует мне на нервы.

— Так не пойдёт! — рывком откидываю покрывало, поднимаюсь и торопливо иду к столу, но замираю в растерянности. — Где мой ноут? Может?..

Ищу телефон и набираю маму:

— Прости, что отвлекаю. Ты не брала мой большой ноут?

— Прости, я хотела поиграть, — мама пытается перекричать музыку. Похоже, они с мужем хорошо проводят время. — Не могла спать, нервничала перед свадьбой.

Вздрагиваю. В спальне? О, нет!

— Где конкретно? Скажи, мам!

— Кажется, я сунула его за подушки.

— Спасибо, мам. Люблю. Пока!

— Я тебя тоже люблю, доченька!

Некоторое время стою, нервно перебирая пальцами телефон, а потом решаюсь. Всё равно ведь не усну, пока не сброшу напряжение. Иду к маминой спальне, осторожно стучу:

— Марат? Мне кое-что нужно взять. Можно войти? — В ответ тишина, и я тихонько приоткрываю дверь. — Марат?

Вхожу, опасливо глядя на кровать, где, судя по выпуклости, спит чемпион. Будить не хочу, собираюсь тихонечко прокрасться к кровати и забрать ноутбук. Даже вижу, как поблескивает его уголок из-за подушек. Наклоняюсь над спящим и тянусь, но не достаю.

«Чёрт!»

Опасливо покосившись на Марата, прислушиваюсь к мерному дыханию. Спит, судя по всему, крепко. Тогда решаюсь и забираюсь на кровать, но стоит коснуться ноутбука, как вдруг ощущаю на талии сильные руки и слышу бормотание:

— Детка, иди ко мне…

Марат прижимает меня к себе и целует в губы. Так бесстыдно сладко, что я замираю, не дыша, а сердце отбивает рваный ритм. Три. Два. Раз! Мужчина резко открывает глаза.

Глава 16. Декласс

(Декласс — тотальное доминирование одного боксёра над другим на протяжении всех раундов)

Уверена, что в жизни каждого человека есть момент, который он будет вспоминать всю жизнь, так вот у меня этот момент тоже настаёт. Вот в эту самую секунду! И плевать, что мы с Маратом общаемся, как кошка с собакой, я никогда… Никогда. НИКОГДА! Не забуду эти три секунды.

Но, к сожалению, любой счастливый момент заканчивается и наступает расплата.

Невольно сжимаюсь, когда Марат открывает глаза и, чуть отстранившись, внимательно смотрит на меня. Да, я привыкла к издёвкам и злым прозвищам, научилась огрызаться, но в этот миг кажется, что не перенесу даже одной мало-мальски пошлой шутки про толстушек.

«Не надо!» — мысленно молю Марата.

Он хмурится, но молчит, и каждая секунда как целая минута, на сердце кошки скребут, а губы сладко ноют от приятных ощущений. И так хочется ещё!.. Но понимаю, что этого никогда больше не случится.

— Извини, — начинаю первой.

— За что? — он приподнимает брови.

— Не хотела тебя будить, — отвечаю честно и тянусь за ноутбуком. — Мама забрала мой ноут. Хочу поиграть.

Сажусь на край кровати и прислушиваюсь, как сильно дрожат ноги, выдержат ли меня, если встану.

«Зачем про игру сказала? — ругаю себя. — Сейчас три часа ночи! Что он подумает?»

Понятно, что! Мол, толстушка придумала повод, чтобы залезть в постель к сводному брату.

«Позорище! — судорожно вдыхаю и с усилием поднимаюсь на ноги. — Счастье, что Марат молчит. Наверное, в шоке, что целовал такую, как я…»

— Что за игра? — вдруг слышу в его голосе искренний интерес. — Я шутерить люблю. А ты?

Прижимаю к груди ноутбук и смущённо улыбаюсь.

— Да так… То одно, то другое. Ничего определённого. Стрелялки мне тоже нравятся, но меня быстро убивают.

— Хочешь, помогу? — неожиданно предлагает Марат.

Наверное, у меня глаза становятся круглыми, потому что парень смеётся и встаёт, а я упираюсь взглядом в его обнажённый торс.

«Афигеть!» — любуюсь идеальным рельефом мышц.

— Тыковка? — он щёлкает меня по носу.

— А? — вздрагиваю и несмело улыбаюсь. — Да… Хочу! А можно?

— Мне тоже хочется сбросить стресс, — хищно ухмыляется Марат. — Вот только мой ноут остался в клубе, а на планшете скорость не та.

— Так ты играл?! — изумляюсь, вспомнив, что на свадьбе он почти не поднимал головы от гаджета.

— Да, — признаётся Марат и подталкивает меня к выходу. — Идём к тебе. Надеюсь, там есть компьютерный стол?

Киваю, с сожалением замечая, как молодой мужчина подхватывает футболку и натягивает её на ходу. Но даже то, что после случившегося он не накричал на меня, не обвинил и не иронизировал, очень подкупает.

— Пока грузится, сделай бутики, — усевшись за мой стол, просит Марат.

— С колбасой или сыром?

— Неси всё, что есть, — ухмыляется он, не отрываясь от экрана.

Когда возвращаюсь, двигает ноутбук и кивает мне:

— Садись. Это мой второй аккаунт, можешь трениться на нём. Видишь чат? Там мои друзья, они помогут.

У меня мурашки по спине бегут. Марата будто подменили. Я совсем не узнаю этого человека! Он хочет научить меня игре, познакомил с друзьями. В чём подвох?!

«Привет, Тыковка!» — вижу сообщения и косо смотрю на молодого мужчину.

— Что? — он пожимает плечами. — У нас нет имён, только ники. Знакомься, это Ботан и Зефирка. А я Чемпион!

— Очень скромно, — иронично фыркаю я.

Он вдруг наклоняется, опираясь руками о стол по обе стороны моего тела, будто поймав в ловушку своего. Вжимаю голову в плечи, во рту мгновенно пересыхает, а сердце колотится, как сумасшедшее. От Марата так приятно пахнет, что кружится голова.

Мужчина кладёт ладонь поверх моей, двигая мышью, и пристально смотрит на экран.

— Иди за ними и делай всё, что говорит Зефирка. Она крутая! А вот Ботана не слушай. Балабол!

— А кто такая Зефирка? — вырывается у меня. — Девушка?

— Да, — улыбается Марат, и в груди будто кто-то наждачкой протирает. — Кстати, вы с ней чем-то похожи.

И что, чёрт возьми, это значит? Пытаюсь сосредоточиться на действии, что происходит на экране, но каждое движение Марата, любое его случайное прикосновение выносит мне душу.

— Так, всё! — отодвигаю его. — Я сама.

Разумеется, меня убивают в первые же пять минут, и Марат смеётся, но не зло, а так, что я сама улыбаюсь. И пробую ещё раз. И ещё! А потом Ахматгариев прогоняет меня с кресла и садится сам.

— Смотри и запоминай, мой падаван! — самодовольно говорит он, разминая руки. — Как это делается.

Входит в основной аккаунт и ведёт своих друзей в новое сражение. Зефирка хороша, но Марат намного круче, я признаю это. Руки невероятно ловкие, а реакция ультрабыстрая. Не зря он первый игрок на сервере!

На следующее утро просыпаюсь абсолютно счастливой, хотя спала не больше двух часов. Вскакиваю, привожу себя в порядок, а потом готовлю омлет и кофе. Зову Марата:

— Иди завтракать!

В ответ тишина. Откладываю тарелку и поднимаюсь. Осторожно стучу в дверь маминой спальни:

— Марат? Доброе утро…

Приоткрываю дверь, а потом зло её распахиваю. Кровать заправлена, а на покрывале записка.

«Сегодня ты узнаешь своё наказание».

Сминаю листочек и в сердцах бросаю в приоткрытое окно.

— Да что с этим парнем?

Ведь мне казалось, мы поладили.

Глава 17. Гандикап

(Гандикап — выравнивание шансов участников соревнований, достигается разделением боксеров по весовым категориям)

Позавтракав, иду к себе и сажусь за стол. Но стоит взять мышь, как сразу накрывает фантомным ощущением ладони Марата на моей руке. Сердце стучит, к щекам приливает кровь, и я прикусываю нижнюю губу.

Так не пойдёт!

Поднимаюсь и закрываю игровой ноутбук. Вынимаю из рюкзака второй, небольшой и лёгкий, на покупку которого накопила сама, и забираюсь на кровать. Устроившись среди подушек, как любит мама, вхожу в чат старост.

«Таня, ты же не бросишь подготовку к Хеллоуину? — тут же вижу сообщение. — Ты всегда занималась праздником, всё знаешь! Ахматгариев даже списки участников не сделал!»

Хочу ответить, что я больше не староста, но вспоминаю о странной надбавке к стипендии, и вздыхаю. Самушкин обещал выяснить, но пока никакого вразумительного объяснения я не получила. Мне бы выйти из чата и пусть сами разгребают, но я набираю:

«Не переживайте. Всё сделаю».

И меня тут же, будто ожидая команды «старт», забрасывают поручениями и предложениями. Цыкнув, уже жалею, что поддалась, ведь согласилась лишь с праздником помочь, а теперь должна сделать за Марата всю работу.

Ещё вчера даже не скривилась бы… Нет, дело не в поцелуе!

Мне нравилось быть старостой и находить общий язык с людьми. Даже к Королёвой у меня были свои подходы. И Марат повёл себя, как нормальный адекватный человек. Мы играли и смеялись, казалось, подружились. Но я ошибалась.

«А нечего было слюни пускать на его офигенный торс!» — поджимаю губы и принимаюсь заполнять планер.

В конце концов, если откажусь, в проигрыше останусь сама. Подведу друзей и у преподавателей потеряю авторитет. Если не хуже… Если Царёва нашла, как сделать мне надбавку, придумает, как испортить жизнь!

От работы меня отвлекает звонок Даши.

— Как Марат? — сходу спрашивает подруга.

— Его уже нет, — недовольно бурчу в ответ.

— Приехать и помочь закопать? — деловито предлагает она.

— Кого? — на миг теряюсь, а потом смеюсь. — Да нет же! Не убила я его. Сам сбежал! Проснулась, а Марата нет.

— Э… — многозначительное молчание и осторожный вопрос: — А ты рассчитывала проснуться с ним?

— Что? — вздрагиваю, вспомнив ночной поцелуй, но беру себя в руки и фыркаю. — Ф-р! Чур меня. Ты о чём вообще? Марат спал в маминой комнате, а я в своей. На завтрак не вышел, вот я и постучала, а его нет и постель заправлена.

— Ты ему завтрак приготовила?! — изумляется Даша.

Зажмуриваюсь.

«Чёрт!»

— Много чести, — справляюсь с накрывшим на миг смущением. — Себе приготовила, но оказалось…

«Боги, что же придумать?!»

— Я же привыкла на себя и маму делать, — выхожу из щекотливого положения. И тут же перевожу тему, пока подруга не вспомнила, что к плите я подхожу в крайне редких случаях. — А ты что звонишь так рано?

— Уже обед, — хмыкает она. — Звоню проверить, всё ли в порядке. И пригласить прогуляться.

— Да всё норм, — добавляю в голос бодрых ноток. — Но погулять с вами не смогу. Как доделаю планер, пойду заниматься с Толей…

— Планер?! — ахает Даша, и я снова зажмуриваюсь от ужаса. Вот попала! А подруга уже рычит: — Тань, брось всё! Пусть Ахматгариев сам выкручивается.

— Да я лишь праздник помогу организовать.

— Ври больше, — фыркает подруга. — Будто мы тебя не знаем. Ладно, твою гиперответственность в банке не законсервируешь. Помощь нужна?

— Пока нет, — благодарно отвечаю ей.

— Тогда до завтра, — прощается она. — Я с олдами еду за город и Лола с нами.

Только отключается, как звонит мама моего подопечного.

— Таня, сегодня не приходи. У Толи температура.

— Он заболел? — взволнованно уточняю я. — Ох, это из-за меня! Толя недавно ждал меня на улице, чтобы вручить подарок.

— Ты ни при чём, — успокаивает она. — Думаю, он заразился от отца.

Внезапно у меня оказывается море свободного времени, и я не знаю, чем его убить. Уборка сделана, планер заполнен, подруги уехали. Чем же заняться? Смотрю на игровой ноутбук и прикусываю губу.

«Это неправильно».

Но поднимаюсь и иду к столу. Вчера Марат играл на своём основном аккаунте, и мне интересно, вышел он или нет? Открываю ноутбук и, когда экран оживает, прячу улыбку. Игра открыта, и в чате идёт бурное обсуждение предстоящего рейда.

«Чемпион, ты с нами?» — зовёт Ботан.

Хочу написать, что это не Марат, но зависаю пальцами над клавишами. В игре нет имён, только ники, поэтому набираю:

«Это Тыковка. Чемпион ушёл».

«Брысь с акка, малышка! — отвечает Ботан. — Не порти Чемпиону рейт!»

«Я не малышка, — расставляю все точки над «и». — А студентка третьего курса».

«По меркам игры ты младенец, — куча ржущих смайлов. — Мы с тобой возились только потому, что ты сестрёнка Чемпиона».

«Сводная сестра, — упрямо пишу я, скорее для себя, чем для них. Мне не нравится думать о том, что нас с Маратом считают родственниками. От этого на душе пакостно и ночное происшествие кажется чуть ли не кощунством. — Мы не связаны кровным родством».

«Не обращай на Ботана внимания, — вступает Зефирка. — Он известный бабабол. Идём в приват? Обсудим короткий рейд, который не повредит рейту Чемпиона».

Открываю приват, и руки будто сами набирают:

«Зефирка, а можно немного узнать о тебе? Что любишь, что нет? Если это уместно, конечно»

«Почему тебя это интересует?»

Не говорить же, что Марат заикнулся о нашем сходстве? Прозвучит, будто я ревную. А это не так! Пишу:

«Ты девушка, но так хорошо играешь. Вот мне и стало любопытно, какая ты в жизни».

Ведь это правда. Пусть и не вся.

«Я массажист в реабилитационном центре, — отвечает она. — Работаю с детками, помогаю восстановиться после травм и аварий».

Подскакиваю на месте. Вот оно! Чем мы похожи с Зефиркой. И становится так тепло на душе оттого, что Марат обратил внимание на мои устремления в жизни. Не такой он и поверхностный, как я думала.

«Я тоже мечтаю об этом! — откровенничаю с подругой Чемпиона. — Только не массаж. Буду заниматься с детьми лечебной физкультурой».

«Эй, вы там диеты обсуждаете?» — светится групповой чат.

Ботан вероятно обиделся, что его оставили в одиночестве, и я собираюсь проигнорировать сообщение, но Зефирка отвечает:

«С чего ты взял?»

«Чемпион намекнул, что вы обе с ним в одной весовой категории! — снова ржущие смайлики. — Видимо, Тыковка такая же толстушка, как и ты!»

В груди что-то обрывается.

Глава 18. Наказание

Марат возвращается к вечеру, а я его уже поджидаю в холле со стопкой бумаг в руках. Выглядит молодой мужчина так умопомрачительно, что у меня из головы вылетают все заготовленные фразы!

Трико из тонкой ткани обрисовывают мышцы бёдер, футболка прилипла к телу от пота, и волосы влажные. Ясно, что Марат весь день упорно тренировался, и у меня просыпается совесть. Нельзя же так, с порога, на него всё сваливать? Пусть сначала душ примет и переоденется, а то у меня тахикардия начинается от такого зрелища.

— Что? — Марат замирает при виде меня. — Ждала меня? Есть что сказать?

— Я похожа на Хатико? — огрызаюсь и сажусь на диван. Делаю вид, что читаю бумаги. — Вроде у порога с тапочками в зубах хвостом не виляю.

Марат смеётся:

— Если бы застал тебя в такой позе, вызвал бы санитаров! Я в душ.

И побежал наверх так легко, словно не был измотан тренировкой. И снова вспоминаю о некой травме, из-за которой Ахматгариева отстранили от тренировок и соревнований, но он бегает и занимается, как ни в чём не бывало.

«Ой! — леденею, вспомнив, что днём ходила в душ. — Я же не забыла бюстгальтер в корзину для белья кинуть?»

Мама иногда замечала, что я, увлекшись делами, забывала это сделать. И сейчас, если Марат увидит, то…

Вскакиваю, рассыпав распечатки, но мне не до них. Бегу наверх так быстро, как только могу, хотя понимаю, что бесполезно. Если я снова была рассеянной, то уже поздно что-то менять, Марат увидел то, что не должен был. А всё потому, что я расстроилась из-за «весовой категории», о которой упомянул Ботан.

И зачем я залезла в игру?!

— Марат, я кое-что важное забыла в ванной, — стучу в дверь. — Можно забрать?

— Я уже разделся, — слышу ответ. — Если дело не терпит, заходи, я уже в душевой кабине.

Раздаётся шум воды, а я в отчаянии топчусь у двери. Я точно оставила бюстик! Ведь привыкла жить с мамой, иногда за собой такие привычки не замечаю. Вдруг Марат спешил помыться и ещё не видел? Но точно всё рассмотрит, когда выйдет из душа.

— Я очень быстро, — шепчу, набираясь смелости.

И распахиваю дверь, но тут же утыкаюсь лицом в грудь молодого мужчины.

Сердце пропускает удар, ноги становятся ватными, а Марат иронично замечает:

— Не думал, что на самом деле это сделаешь.

Сглатываю ком в горле и, покосившись вниз, тут же себе велю:

«Не смотри. Только не смотри!»

Но тело будто само по себе живёт, и я опускаю взгляд. При виде полотенца, которым обёрнуты бёдра мужчины, облегчённо перевожу дыхание и пытаюсь обойти Марата, чтобы подобраться к шкафчику:

— Прости за вторжение. Но ты сам разрешил. Я на секундочку…

— Да не торопись, — он выключает воду и кивает на стиральную машину. — Он там лежит.

Вижу лифчик и краснею, готовая провалиться сквозь пол. Марат рядом положил свою футболку, и теперь особенно видно, какое огромное у меня бельё. Торопливо сдёргиваю его и сую в корзину, а мужчина вдруг говорит:

— Не смотри так. Я не трогал!

Да у меня и в мыслях не было, что такое возможно. Я лишь страдаю, что Марат увидел два хлопковых парашюта, а не изящные кружева. Это так унизительно! Но что ещё хуже, я ощущаю природный запах мужчины, и он кажется мне приятнее самых дорогих духов, а уходить совершенно не хочется. Так бы и нюхала…

«Да я извращенка!» — в шоке от открытия с трудом вываливаюсь из ванной и закрываю дверь.

— Подожди меня, — раздаётся голос Марата, и сердце проваливается в желудок.

Что?!

— Не уходи к себе. Поговорим о твоём наказании.

Спускаюсь на кухню и готовлю себе ромашковый чай.

— Надо успокоиться, — убеждаю себя, но сердце предательски быстро стучит. — Ничего страшного не произошло. Увидел лифчик, и что с того? Всё равно Марат меня ненавидит.

Вдыхаю аромат ромашки, но к своему ужасу всё ещё чувствую запах молодого мужчины. Мерещится? Да я спятила! Этот человек со мной поступает ужасно некрасиво, мстит за тыкву и то, что опозорила перед всеми, но всё равно мне нравится? Точно свихнулась!

— Таня, о чём задумалась? — внезапно слышу голос за спиной.

Вздрагиваю, обливая пальцы, и шиплю от боли. Так Марат уже спустился, и я на самом деле ощутила его запах, но решила, что чувствую его по другой причине.

— Обожглась? — Ахматгариев перехватывает мою руку и, рассматривая, забирает из другой чашку. Цедит с раздражением: — Вот же неуклюжая Тыква!

— Да хватит уже меня обзывать!

Становится так обидно, что из глаз брызжут слёзы, которые давно сдерживала. Я так зла на мужчину, что хочется его ударить, и внезапно нахлынувшие чувства пугают меня саму.

— Чего ревёшь-то? — с лёгким испугом в глазах зло рычит Марат.

— Больно! — выпаливаю, и пусть это не совсем правда, цепляюсь за неё. — Кипяток же.

— Да что за наказание? — ворчит он и, открыв холодную воду, суёт под струю мою руку. — Держи так, глупая. Где у вас аптечка?

— Там, — показываю на верхний шкаф над раковиной. — Надо взять стул, чтобы достать… Ой!

Марат тянется наверх, не замечая, что вжимает меня своим телом в тумбочку раковины. Лицо зарывается в футболке, и от мужского запаха начинает кружиться голова, а сердце едва не выскакивает, так сильно бьётся. От простой мысли даже колени подкашиваются.

«Неужели, я влюбилась? В этого мужлана?!»

Открытие не из приятных, ведь он — Марат Ахматгариев, а я толстушка-староста, которая в глазах студентов-парней и девушкой-то не воспринимается. Я — оно. Среднего рода. Слёзы струятся быстрее, и мужчина это замечает.

— Всю футболку мне соплями измазала, — цедит недовольно, но в глазах сочувствие, от которого тает сердце, и я не могу сердиться на этого идиота. — Хуже стало? Может, вызвать скорую? Или отвезти тебя в больницу? Точно! Надо сделать противостолбнячный укол!

Вздрагиваю. Только этого не хватало. Мотаю головой и выдавливаю сквозь слёзы:

— Нет, всё хорошо.

— Вижу, как прекрасно, — бурчит Марат.

Поставив аптечку у раковины, начинает снимать футболку.

«Нет, не делай этого!» — хочется закричать мне, но я лишь тихо всхлипываю, наслаждаясь видом его натренированных мышц.

Ахматгариев суёт мне футболку в лицо.

— Вытрись. Выглядишь страшно!

— Да и ты не прекрасный принц, — огрызаюсь в ответ, хотя это ложь.

Для меня Марат он и есть, великолепный и недостижимый…

«А ещё избалованный и высокомерный!» — добавляю про себя, мстительно высмаркиваюсь в его футболку.

Ахматгариев морщится один миг, а потом, осторожно поддерживая, ведёт меня к столу и усаживает на стул.

— Я обработаю. Не шевелись.

Да мне и дышать не хочется! Завороженная игрой его бицепсов, перекатывающихся под оливковой от загара кожей при малейшем движении, могу лишь всхлипнуть. Вот же угораздило влюбиться в такого придурка! И как теперь быть?

Ответ приходит сразу.

Я не хочу любить человека, который меня унижает. Оправдывать его, закрывать глаза на высокомерное поведение и пускать слюни в толпе его поклонниц. А, значит, выход один. Превратить любовь в ненависть.

— Ты мне нравишься, — выпаливаю прежде, чем страх отказа сжимает мне лёгкие.

А отказ будет, без сомнений. Замираю в ожидании жестоких слов, что такой толстушке и мечтать не положено. Марат особо ни с кем не церемонился, поэтому точно скажет, что я не в его вкусе. Или посмеётся, и тем окончательно разобьёт мои зарождающие чувства.

Но Ахматгариев даже головы не поднимает, продолжая скрупулёзно обрабатывать мою покрасневшую кожу.

— Эй! — повышаю голос. — Я сказала, что ты мне нравишься! Думаю, что я влюбилась.

— Знаю, — бросает он.

И это звучит так буднично, что в груди что-то взрывается, и по венам разливается такая злость, что я выдёргиваю руку. Смотрю на Марата почти с ненавистью:

— Не будь таким придурком! Я знаю, что тебе признаются по сто раз на дню, но всё же прошу ответить.

«Да, отшей меня, — молю, глядя на него. — Чтобы раз и навсегда!»

Ахматгариев снова берёт меня за руку и, не давая вырваться, продолжает осторожно мазать покрасневший участок.

— Я рад, — говорит тем же будничным тоном.

«Что это, чёрт возьми, значит?» — теряюсь я, и глупая надежда, которую я так хотела придушить в зародыше, приподнимает голову.

Наложив повязку, Марат смотрит мне в глаза и саркастично добавляет:

— Тогда тебе точно понравится моё наказание.

Глава 19. Неожиданная правда

— Прости… Что?!

Наверное, у меня округляются глаза или отвисает челюсть, потому как Марат смеётся, да так заливисто и искренне, что ёкает в груди. Я хмурюсь, чтобы прийти в себя от шока, переспрашиваю:

— Тебя хотят отчислить? Как такое возможно?!

У меня в голове не укладывается, поэтому пожимаю плечами:

— Ты же… Ты же… Ахматгариев! Чемпион! Гордость всего университета и любимец студенток и преподавателей.

— Ага, — криво ухмыляется он. — Только это всё лишь спектакль, Тыковка. На самом деле всё не так. В последнее время у меня больше проигрышей, чем побед. Моя вина, я зациклился на одном человеке, бросил все силы, чтобы победить именно его… И не смог.

Марат говорит это так горько, что я прощаю прозвище, которое в очередной раз срывается с его губ. Он смотрит в окно и вздыхает, будто стыдно признаваться в чём-то подобном.

— Я будто стал одержим и на это время забил на учёбу…

— Будто ты раньше учился, — не сдерживаю иронии.

— Учился, — серьёзно возражает Ахматгариев. — Когда занимался на тренажёрах, я смотрел записи лекций… На ускоренной перемотке, конечно! Слушал, когда бегал. Зачёты сдавал по онлайн-звонкам. Но полгода пропустил, и, как назло, именно в это время в университете была проверка, и все мои липовые оценки раскрыли. Мне дали месяц, чтобы подчистить хвосты, или придётся брать академ. Дело даже не в этом… Я не хочу, чтобы из-за меня пострадали преподаватели!

— Понятно, — бормочу я и веду плечом. — Так что нужно от меня?

— Ты отличница, — улыбается Марат. — Помоги мне закрыть неуды.

Я молчу, осознавая масштабы проблемы, и он добавляет холоднее:

— Это твоё наказание.

Смотрю с укором:

— А вежливо попросить нельзя было?

— Будто ты бы согласилась, — хмыкает он. — Ты же меня ненавидела. Даже тыкву швырнула! Пришлось импровизировать.

Заподозрив неладное, прищуриваюсь:

— То есть я изначально была твоей целью? Почему?

— Николь Романовна заявила, что лишь ты сможешь мне помочь, — серьёзно отвечает он и загибает пальцы. — Ответственная, надёжная, умная. Так она отозвалась о тебе.

— Ох, ты! Царёва расщедрилась на похвалу девушке? — от злости едва не скриплю зубами. — И почему меня это не радует?

Хочется выпалить «Нет» и уйти, оставив Марата наедине с его проблемами. Вот только не могу этого сделать.

— Ты отказываешься? — напрягается Марат.

Я смотрю на него, понимая, что Ахматгариев всё же убил мою зарождающуюся любовь в зародыше. Этот придурок играл на моих чувствах, стараясь ненависть обратить в любовь, и у него это прекрасно получилось.

Отвечаю спокойно, хотя внутри всё горит, будто кислотой плеснули.

— Нет. Ты же сын Дамира. Если мама узнает, что я отказалась помочь её пасынку, то сильно расстроится. Только ответь, зачем тебе было нужно становиться старостой?

— Николь сказала, что общественная деятельность будет плюсом, и проверяющих устроят даже тройки с минусом, — открывает он. И, помолчав, добавляет: — Прости.

— Хорошо, — я решительно поднимаюсь. — Помогу тебе всё сдать, но с несколькими условиями.

— Всё, что захочешь, — самодовольно отвечает он.

Мне очень хочется отомстить Марату! И это желание затмевает голос разума. Поэтому я отвечаю:

— Ты будешь выполнять все обязанности старосты.

— Хорошо.

— А ещё будешь ухаживать за мной. По-настоящему! Как будто мы встречаемся.

— Э… Ладно.

— Но это лишь на публику, — тут же добавляю я, и Марат непонимающе хмурится. — А ещё научишь меня шутерить.

«Иначе я тебя просто убью!»

Почему так больно? Я же хотела, чтобы Ахматгариев отрезвил меня, но теперь страшно жалею об этом.

Глава 20. Рухнувшая репутация

— Я его убью, — выпаливает Даша и, закатывая рукава, шагает в сторону аудитории.

— Стой, — хватаюсь за капюшон её толстовки. — Я не для того вам это рассказала!

— А для чего? — с вызовом интересуется Лола. Скрещивает руки на груди. — Мне тоже хочется его убить. Он вёл себя, как последний придурок. Изображал то плохого парня, то хорошего. И всё, чтобы выбесить тебя, а потом влюбить в себя. Вот же… Р-р-р!

— Подыграйте мне, — тихо прошу подруг. — Я поставила условия, и Марат обязался их выполнять.

— Какие? — они заинтересованно придвигаются.

— Он будет ухаживать за мной, — мстительно улыбаюсь я.

— О-о! — восторженно тянет Лола, у неё от смеха начинают блестеть глаза. — Королёва захлебнётся собственным ядом!

— И она не одна, — сухо напоминает Даша и кивает мне: — Прикроем. Только одна никуда не ходи. Внимание Ахматгариева чревато большими неприятностями!

— Но Таня же староста, — понурившись, замечает Лола. — У неё стопятьсот дел каждый день. Вдруг мы не сумеет вовремя оказаться рядом и остановить месть завистниц?

— Не нагнетайте, — отмахиваюсь я и пожимаю плечами. — Нет, ну честно! Посмотрите на меня! Все решат, что Марат приударил за пышкой на спор. Или ещё какую-нибудь причину придумают. Никто всерьёз не поверит, что толстушка могла понравиться спортсмену.

— Не обижай себя такими словами, — злится Лола и обнимает меня. — Ты милая! И очень привлекательная!

— Иначе, почему Королёва не упускает случая уколоть тебя? — поддакивает Даша. — Ты заставляешь её нервничать!

— Ага, — саркастично фыркаю я. — Потому что ем, что хочу, а не жую на обед листик салата? Перестаньте! Какая из меня конкурентка лучшим красотками университета? Всё будет хорошо. И вообще, это не главное наказание для Ахматгариева.

— А что ещё? — настораживаются девочки.

— Помните мой планер старосты? — не сдерживаю ехидного хихиканья. — Так он теперь у Марата. К тому же я Ахматгариева в чат старост добавила, а сама ушла.

— Да в тебе дремлет истинная злодейка! — восхитилась Лола.

— Надеюсь, страдания Марата тебя подбодрят, — с сомнением добавила Даша. — Но ты же понимаешь, что придётся и с этим ему помогать?

— А то, — вздыхаю и убираю с лица прядь волос, завожу за ухо. — Потому и попросила научить меня премудростям компьютерной игры. Хочу спускать пар, отстреливая монстров.

— Таня, как всегда, обо всём позаботилась, — весело подытоживает Лола. — И нечего волноваться. Идём? Скоро Царёва придёт.

Как и раньше, Николь Романовна тщательно избегает смотреть на меня, но сегодня её это не спасёт от моих вопросов. Подхожу после лекции и, замечая, как женщина резво подхватывает сумочку, чтобы в очередной раз от меня сбежать, говорю так громко, чтобы услышали все:

— Мне нужен ваш совет насчёт проведения Хэллоуина!

Царёва кривится, но всё же поворачивается ко мне. Все студенты ждут этот праздник, если проигнорирует, её не поймут. Со стуком ставит сумку на стол и смотрит с подозрением:

— Какой?

— Насчёт фонда, — я стараюсь не улыбаться, как голодная акула, но, судя по нервному тику женщины, не очень удаётся. — Большинство студентов согласились перевести в него часть будущей стипендии. Помогите нам с этим.

Собрать деньги всего невероятно трудно, у студентов их никогда нет. Но многие готовы делиться тем, что ещё не получено. Хочу воспользоваться этим поводом, чтобы узнать у Царёвой правду, как она добилась для меня надбавки, отдав мест старосты Марату.

Она хмурится:

— Я преподаватель, а не бухгалтер. И вообще, это невозможно!

— Но вы каким-то образом оформили мне надбавку старосты, хотя я ей больше не являюсь, — театрально удивляюсь я.

Студенты затихают, прислушиваясь к разговору, а лицо Царёвой идёт пятнами.

— О какой надбавке ты говоришь? — голос её звучит визгливо, губы подрагивают. Пальцы белеют, сжимая сумку так, что длинные ногти вот-вот пропорют кожу. — У тебя просто повышенная стипендия. Да!

И, воспользовавшись моей заминкой, стремительно идёт к выходу. Я же столбенею, не веря ушам.

Вот оно что?!

— Царёва впервые поставила девушке пятёрку? — слышу шепотки.

— Быть не может!

— Иначе, как у Тани могла быть повышенная стипендия, с её-то трояком?

— Да, и я помню, что была тройка, как у всех…

— Неужели Николь Романовна исправила оценку задним числом?

— Но почему? Подмазала? Похоже, наша принципиальная староста действительно превратилась в тыкву…

Поднимаю голову и, ощущая на себе колкие взгляды сокурсниц, невольно ёжусь. Если скажу, что это из-за Марата, поверят?

— Таня никогда не пошла на подобное! — возмущается Лола.

— У неё и денег-то нет, — холодно добавляет Даша.

— Тыковка? — слышу весёлый голос Марата. Он подходит ко мне и протягивает розу. — Держи. Это тебе!

— Цветы? — проносятся шепотки. — За что?

— Ты пропустил лекцию, — мрачно замечаю я.

Не так я представляла себе этот момент. Хотелось романтики, волшебства, а получилось серо и буднично. Как одолжение… Нет! Как грёбанная благодарность. Сам-то какой счастливый!

— Был у Качаева, — Ахматгариев довольно улыбается. — Физиологию сдал! Спасибо за твой совет, я бы сам до такого простого способа не додумался. Только тс-с… Никому не говори. Ты же понимаешь? Репутация!

Сунув руки в карманы, уходит, счастливо насвистывая. А у меня сердце падает в желудок. Я всего лишь посоветовала попробовать сдать в качестве курсовика систему тренировок, которую разработал для себя Марат, но в свете последних событий все подумали о другом.

Даже подруги молчат! Это больно. Смотрю на них и качаю головой. Они же не верят, что я на самом деле могла подкупить учителя и посоветовать то же Марату?

Глава 21. Копирование техники боя соперника

Гиперотвественность меня в могилу сведёт. Вроде придумала план, но следовать ему так сложно! Как отказать, когда на кону стоит так много?

— Таня, что делать с угощением? — дёргают меня со всех сторон. — Я писала Марату, но он не отвечает.

— Таня, студенты деньги не сдают, мол, нет сейчас. А на праздник все хотят!

Невозможно спокойно пройти по университету, у меня уже голова кругом!

— Таня, пожарные устроили проверку и изъяли половину всего, что мы приготовили! Что делать? Ахматгариев не читает наши сообщения. А ты всегда что-то придумывала!

В перерыве убегаю на крышу и кричу в серое, покрытое тучами, небо:

— А-а-а! Да за что всё это мне?!

— Тыква?

Вздрагиваю и оглядываюсь, не ожидая кого-то встретить. На старой скамейке, которая невесть как оказалась здесь, лежит Марат. Он приподнимается и смотрит с интересом:

— Чего разоралась? Я только задремал.

Иду к нему и встаю руки в боки:

— Ты что здесь делаешь? Меня чуть на лоскуты не разорвали!

— Из-за розы? — он самодовольно выгибает бровь.

Сжимаю губы, чтобы не вырвалось предложение, куда он эту розу может себе засунуть. Маме бы не понравилось, скажи я такое сыну Дамира. Но он заслужил, честное слово. Выдыхаю, чтобы унять желание придушить Ахматгариева, а потом холодно сообщаю:

— Ты в чат старост когда в последний раз заглядывал?

— Когда ты меня добавила, — пожимает плечами и зевает. — Дай поспать. Я до трёх утра готовил курсач…

И тут у меня заканчивается терпение.

— У тебя должны стоять уведомления! В чат нужно заходить каждую перемену, в универе постоянно что-то случается, надо держать руку на пульсе и сразу же реагировать. А ты и в ус не дуешь! За мной по пятам ходят, просят вмешаться и решить проблемы, а их всё больше. Это как снежный ком…

— Вот потому тебя чуть не разорвали, — перебивает Марат. — Сама виновата!

От его наглости у меня на миг пропадает дар речи. Но потом я собираюсь с мыслями.

— Марат, я согласилась на твоё так называемое наказание не потому, что считаю себя твоей должницей. Хотя признаю, что проиграла… Не важно! Я действительно хочу тебе помочь.

— Потому что влюбилась, — смотрит на меня искрящимися весельем глазами.

— Нравится меня дразнить? — я снова начинаю злиться.

— Угадала, — он берёт меня за руку и тянет к себе. — Присядь, отдохни немного…

Вырываюсь и шиплю, едва сдерживаясь:

— В твоих интересах находиться от меня как можно дальше, Ахматгариев. Мне до смерти хочется тебя придушить!

— От ненависти до любви один шаг, — самодовольно улыбается он.

— Р-р-р! — сжимаю кулаки.

Марат вдруг вскакивает и поднимает руки, вставая в стойку.

— Злишься? Хочешь врезать? Так бей!

— Совсем с катушек слетел? — опешив, восклицаю я.

— Бей, говорю.

— Иди ты… — разворачиваюсь и собираюсь уйти, пока действительно не вмазала этому придурку.

Но Марат хватает меня за руку:

— Тебе сразу станет легче, поверь. И не бойся, ты не способна сделать мне больно. Бей!

Разворачиваюсь и отвешиваю ему смачную пощёчину. Ахматгариев замирает в растерянности, а на его щеке наливается краской отпечаток моей ладони. Я выдыхаю:

— Действительно легче. Спасибо. Тебе точно не больно?

Марат моргает и медленно опускается на скамью, и у меня вдруг появляется чувство вины.

— Ты же сам попросил. — Сажусь рядом. — Марат, я искренне хочу тебе помочь, но причину ты не угадал. Ты сын мужчины, которого обожает моя мама, и я не хочу, чтобы она или Дамир расстраивались из-за сложившейся ситуации. Я верю, что ты легко справишься, если немного помочь. Но эта помощь требует немалого времени и сил, поэтому я попросила тебя взять обязанности старосты. У меня это отнимало столько же, сколько уходило на учёбу! Если ты не справляешься, то скажи. Я вернусь в чат старост, а ты найдёшь себе другую…

В груди неприятно ёкает, но я продолжаю как можно холоднее:

— …Помощницу. В нашем университете много умных и ответственных девушек, а убедить их помочь для тебя раз плюнуть.

— То есть ты отказываешься? — мрачнеет Марат.

— Лишь предлагаю ещё раз подумать над моими условиями, — качаю головой.

— Если сдашься в начале боя, то будешь полной дурой, — неожиданно заявляет Ахматгариев.

У меня дыхание перехватывает от обиды, а Марат жёстко продолжает:

— Не замечаешь, что тебя используют? В том чате я насчитал двадцать шесть человек, звёздочкой вызывают лишь тебя. Раз сто в день! И это я просмотрел только последний месяц. Тебе сели на шею и ножки свесили, а ты и рада? Работаешь за всех, проверяешь сообщения каждую перемену и бежишь по первому зову. Увидев это, я жутко разозлился и решил ничего не делать. Пусть вспомнят, что обязанности есть не только у тебя.

Хватаю ртом воздух, потому что сейчас, взглянув на ситуацию его глазами, вижу правду. Я действительно брала на себя самые тяжёлые и ответственные задачи, общалась с преподавателями, была бессменным казначеем. Но почему предпочитала этого не замечать? Тратила время и силы, радуясь тому, что меня уважают и ценят, а обратная сторона скрывалась в тени. И лишь Ахматгариев показал мне то, что в ней скрывалось.

— Иногда, чтобы выиграть бой, нужно перенять тактику противника, — неожиданно мягко говорит Марат и берёт мод ладонь. Пожимая её, улыбается и добавляет: — Это не так сложно, как кажется, но очень эффективно. Не веришь, так проверь!

Мне ещё сильнее становится стыдно, что ударила Марата. Ведь он пытался мне помочь, а я всё не так поняла.

— Прости за пощёчину.

— Я же сам разрешил бить, — он тронул щёку и болезненно поморщился. — А у тебя, оказывается, тяжёлая рука. Всё забываю, что мы с тобой в одной весовой категории.

Вскакиваю и смотрю с обидой. Как я могла подумать, что Марат изменился? Всё такой же самовлюблённый придурок! Просто оправдал своё бездействие, делая вид, что заботится обо мне, а я и уши развесила.

— Скоро звонок, — холодно сообщаю ему.

И двигаюсь к лестнице.

— Жду после уроков, — кричит вслед Ахматгариев. — Подвезу!

— Я на велике, — огрызаюсь, не оборачиваясь.

— Ты же помнишь, что я за тобой ухаживаю?

И почему это прозвучало, как угроза?

Глава 22. Неправильное свидание

Весь оставшийся день старательно игнорирую собственную совесть, воющую волком, и отсылаю каждого, кто подходит или звонит по делам старосты, к Марату. Устаю так, что когда звенит последний звонок, едва волочу ноги.

— Что с тобой? — волнуется Лола. — Заболела? Выглядишь неважно…

— О, ты со мной снова разговариваешь? — пытаюсь улыбнуться, но выходит жалко. — Уже не считаешь, что я даю учителям взятки? Или считаешь?

— Да никто не поверил бы в такое, — сухо говорит Даша, но глаз не поднимает. Продолжает что-то писать в телефоне. — Глупости.

— Тогда почему вы двое меня избегали? — недоверчиво прищуриваюсь.

— Кто кого избегал? — возмущается Лола. — На большой перемене тебя и след простыл. Мы искали, даже в столовку не успели. А после…

— Не у тебя одной проблемы, Тань, — обрывает её Даша. Поднимается, пряча телефон в карман. — Мне нужно бежать.

— Что-то случилось? — волнуюсь я.

— Мама поехала в больницу, — она пытается быть спокойной, но волнение выдают влажно блестящие глаза. — Желудок болел. Думала, обострение гастрита, а оказалось, это острый аппендицит. Только что написала, что её готовят к операции.

— Ужас какой, — Лола прижимает ладонь к груди. — Но сейчас час пик. Такси в это время по сумасшедшим ценам, а на перекладных долго… Может, на Танином велике?

— У меня идея получше, — тяну подруг к выходу. — Скорее!

Мы спускаемся, но по пути Даша всё равно пытается вызвать машину.

— Ожидание полчаса, — зло выпаливает она. — Минимум!

Я же замечаю яркую машину и машу:

— Марат! Сюда!

Он усмехается и неторопливо подъезжает к нам. А вокруг тут же собирается толпа, и в первых рядах, как по заказу, Королёва и её подружки.

— Марат, прокатишь нас?

— Ум меня свидание, — отмахивается Ахматгариев и кивает мне: — Садись, Тыква… Ах, да!

Выходит и открывает мне дверцу, и вокруг все затихают. Я же подталкиваю замешкавшуюся Дашу:

— Скорее!

Марат, придерживая дверь, растерянно смотрит, как моя подруга запрыгивает на сидение, затем Лола, а потом втискиваюсь я. Становится тесно, и Даша вскрикивает:

— Раздавите!

Приходится вылезать и садиться рядом с водительским сидением. Марат хмыкает и, захлопнув дверцу, обходит машину. Когда мы отъезжаем от университета, ворчит:

— Я не нанимался вашим водителем. Мы договорились, что я подвезу тебя одну…

— Форс-мажор! — перебиваю его и умоляюще складываю ладони. — У Дарьи маму неожиданно положили на операцию, и нам нужно в больницу. Пожалуйста, подвези! А я тебе…

Что ему предложить? Условия снять? Да, так и сделаю. Но не успеваю и слова сказать, как Марат, резко переключив скорость, приказывает:

— Пристегнитесь все. Даже на заднем сидении.

Пытаюсь сделать это на ходу, но не выходит. Мне жутко стыдно, но всё же выдавливаю:

— Кажется, ремень маловат…

Ахматгариев тормозит у обочины, и я ахаю, хватаясь за переднюю панель. Хочу возмутиться, но мужчина рывком тянется ко мне, и я давлюсь словами, когда его лицо вдруг оказывается так близко, что видно густые ресницы и зеленоватые крапинки в тёмных радужках.

Сердце пропускает удар, и девочки затихают на заднем сидении, но Марат лишь медленным плавным движением вытягивает ремень из гнезда и пристёгивает меня.

— Дёргать резко не нужно.

А потом снова заводит машину, и мы трогаемся с места, стремительно разгоняясь. Подруги вскрикивают, когда Ахматгариев резко обгоняет кого-то, я же едва вижу, что происходит вокруг, потому что перед внутренним взором до сих пор стоит лицо Марата, а сердце стучит, как бешенное.

Когда машина резко тормозит у больницы, Даша выскакивает и мчится к входу.

— Идите внутрь, я припаркую автомобиль, — покосившись на меня, бросает Марат.

Я дрожащими руками пытаюсь отстегнуться, но не выходит и ему снова приходится мне помочь. Выскакиваю из машины, как из котла с кипящей смолой.

— Ты почему такая красная? — хмурится Лола и с подозрением прищуривается. — У тебя снова тепловой удар?

— Ага, — выдыхаю с облегчением и спешу к большим стеклянным дверям.

Мы с трудом находим Дашу, которая смотрит глазами, полными слёз. Операция уже идёт, и нам остаётся лишь ждать. Садимся в зале и молча обнимаем дрожащую подругу. Приходит Марат, протягивает нам стаканчики с горячим кофе и конфеты.

Пока уговариваем Дарью перекусить, а Марат вдруг подрывается и бежит к седовласому мужчине в белом халате. Они жмут друг другу руки, улыбаются, а потом Ахматгариев показывает на нас. Врач внимательно слушает, кивает и уходит.

— Это друг моего отца, — сообщает Ахматгариев, приблизившись к нам. — Он пообещал, что сейчас узнает, как идёт операция.

Даша, не выдержав, начинает плакать, шепча:

— Спасибо… Спасибо…

Я тоже смотрю на мужчину с благодарностью. Марата не узнать! На лице выражение искреннего беспокойства, ни капли самодовольства или привычной напыщенности.

— Ты здесь, как рыба в воде, — замечает Лола, когда Ахматгариев ведёт нас в столовую. — Всё знаешь. Лечился в этой больнице?

— Не я, — в уголках его губ кроется горькая улыбка. — Моя мама.

И воздух тут же наполняется напряжением, а Лола пристыженно замолкает. Все знают, что Дамир вдовец, но даже я до сих пор не думала о том, что Марат потерял свою мать. Хочется извиниться и я легонько, чтобы никто не заметил, касаюсь руки мужчины.

— Мне жаль.

— Это было давно, — спокойно отвечает он и машет знакомому, который вернулся. А потом говорит нам: — Я сейчас.

И уходит, торопясь узнать новости. Пока они разговаривают, Даша кусает губы и сжимает край стола так, что белеют костяшки пальцев. И вот Марат жмёт руку доктору, а потом спешит к нам.

— Аппендицит с перитонитом… — начинает он, и подруга, побелев, всхлипывает. — Нет-нет! Всё хорошо! Операцию сделали очень вовремя. Через полчаса было бы хуже.

Дашка, не выдержав, начинает рыдать, и мы с Лолой тоже плачем. Обнимаемся, а Марат, смущённо кашлянув, оглядывается, явно не зная, куда себя деть.

— Да всё же хорошо, — ворчит недовольно. — Может, вам газировки принести? Воды? Мороженого? Тыква, хватит реветь! Ответь мне.

— Хватит её Тыквой обзывать, — выкрикивает Лола. — Это обидно, знаешь ли!

— Почему? — теряется Ахматгариев. — Тебе не нравится?

— Нет, — хмурится подруга.

— А я обожаю тыкву, — выдаёт он.

И у меня сердце пропускает сразу несколько ударов. Очень уж двусмысленно прозвучало! Марат же об овоще сказал, не обо мне. Так почему потеплело на душе?

Глава 23. Вечеринка на Хэллоуин

Мама Даши быстро идёт на поправку, но Марат исправно отвозит нас в больницу каждый день после уроков, а потом мы едем домой, подбрасывая по пути девочек. Однокурсники не знают, что и думать, по университету уже ходят самые разнообразные слухи, которые подружки с удовольствием мне пересказывают.

— Большинство уверено, что он в Лолу влюбился, — фыркает Дашка и болтает ногами, сидя на каменном ограждении лестницы. Провожает взглядом Королёву и её компанию, которые упорно игнорируют нас. — А тебе цветы дарил, чтобы замолвила за него словечко. Другие считают, что он поспорил на тебя. А вот обо мне ничего не говорят…

Строит обиженную мину, но не выдерживает и иронично фыркает, а потом мы все трое смеёмся. Звенит звонок, и подруга спрыгивает. Мы бежим на занятие по физиологии человека, как на моём пути вырастает фигура.

— Тань, ты не ответила, — заслоняя мне путь, торопится выговориться староста параллельной группы. — У нас не хватает средств. А ещё пожарные приходили снова, и Царёва с ума сходит… Потребовала для себя трон, представляешь?! Где, я тебя спрашиваю, взять трон?

— Костя, я давно уже не староста, — сухо отвечаю ему. — Поговорите между собой, пораскиньте мозгами и что-нибудь придумаете…

— Тань! — Взрывается он, но шумно выдыхает и говорит тише: — Ты обязана нам помочь! Твой Марат и пальцем не пошевелил.

Ох, как сердце ёкнуло, когда он сказал «твой Марат»! И сразу вспомнились бесконечные вечера, которые мы проводили за учёбой. Сразу после больницы, едва поужинав, садились рядом, и у меня пульс зашкаливал, как на физкультуре.

— Хватит отмораживаться, — давит Костя. — Иначе все лишатся праздника. У тебя совесть есть?

— А у тебя есть? — встревает Лола, и к ней присоединяется Даша. — Ты сам хоть чем-нибудь пошевелил? Как не стыдно сваливать свои проблемы на слабую девушку!

— На какую девушку? — растерянно хлопает глазами и нехорошо улыбается. — На Тыкву-то?.. Ай!

Его отшвыривает к стене, когда кто-то стремительно проходит мимо, и Костя кричит:

— Эй, придурок! Смотри, куда прёшь! — Но тут же осекается. — Марат? Ты-то мне и нужен! Там Царёва трон потребовала…

— Двадцать семь, — сухо перебивает его Ахматгариев и уходит.

Костя сплёвывает в сердцах, а я тихо поясняю подругам:

— Марат подсчитал, кто-что делал в том году, и вынес в чат старост «хвосты». Костя громче всех кричит, но ответственности на себя не берёт. И у него долг — двадцать семь поручений.

— Это справедливо, — кивает Лола. Мы входим в аудиторию и садимся. — Вот только кажется, что вечеринки не будет.

— Небольшая потеря, — отмахивается Даша.

Дни летят так быстро, что за больничными и учебными хлопотами я не успеваю их считать. Только когда на сотовом высвечивается дата 31 октября, а всё вокруг обрастает ведьмовской атрибутикой, осознаю, что Хэллоуин наступил.

Лола наряжается Мартишией Адамс, Даша нацепляет на голову чёрные кошачьи ушки, а я напяливаю объёмный оранжевый свитер, в котором всегда была похожа на шарик… Или на тыкву, что сейчас и подчёркиваю полосками из стёжки. И прикрепляю булавкой зелёный листик. Так показываю, что прозвище, доставшееся мне с лёгкой руки Ахматгариева, меня не задевает.

«Особенно после того, как Марат заявил, что обожает тыкву!»

Мы настраиваемся на праздник, вот только зал, в который приходим после занятий, выглядит уныло. Несколько кривых тыкв, лампы с наброшенной на них сетью, небольшой столик и скромные закуски на нём.

— На что хватило сданных денег, то и получайте, — огрызается Костя. — Если бы Танька нас не бросила, а Ахматгариев не слился, это был бы праздник века!

Потолкавшись у входа, студенты уходят. Царёва, явившись на карнавал в роскошном бальном платье королевы вампиров при виде стула, который покрашен золотой краской, тоже торопливо ретируется.

К нам протискивается Лола:

— Девочки приглашают к себе в общагу, — шепчет она. — Костюм пригодится, а то получится, что зря тащила. Идём?

— Придётся, — кивает Даша и морщится. — Костя такой болтун! Теперь все думают, что маскарада не будет из-за Ахматгариева и Тани, которые и пальцем не пошевелили.

— Не поспоришь, — пожимаю плечами. — Я действительно ничего не сделала.

— И молодец! — восклицает Лола. — Когда ты ушла из старост, сразу стало понятно, на ком всё держалось. Если раньше всё делала ты, то заслужила получать доплату за всех старост. Я раньше и не осознавала, как много ты работала!

— Мы и в общаге повеселимся, — обнимает меня Даша, и Лола присоединяется. — Гуляем до утра!

Только покидает здание, как нас ослепляет светом фар.

— Что это? — Все щурятся, закрываясь от яркого освещения. — Грузовики?! Здесь не стройка…

И тут к нам подкатывает жёлтый кабриолет и Марат поднимает руку:

— Тыква! Отличный костюм. А как тебе мой?

Смотрю на него, одетого, как обычно, и ворчу:

— Так это была маска? А я подумала, что у тебя амплуа самовлюблённого эгоиста.

Он выскакивает из машины и широко улыбается мне:

— Это маска. Сейчас убедишься!

И машет кому-то. Из грузовиков вытаскивают странную мебель, и Лола ахает, сложив ладони:

— Это что? Гробы?!

— Трон! — восклицает Царёва, которая уже успела вернуться. — Какая прелесть?

Кривые зеркала, ростовые куклы, сундуки с костюмами. И это ещё не всё! Вскоре в зале установили умопомрачительное освещение, а на каждой стене проекторы показывали знаменитые ужастики, и вокруг расставили столы с такими роскошными закусками, что студентки визжали от восторга и фотографировались с ними.

— Пальцы ведьмы из печенья! — ахает Королёва.

А её подружки прыгают на месте, как восторженные девочки:

— Глаза из личи! Смотри, это мозги!.. Тартар?! Ха-ха!

Становится шумно, и уже трудно различить, где чьи голоса, но Ахматгариев удивляет ещё больше. Он хлопает в ладоши, и в зал вносят огромный котёл, в который что-то выливают из канистры. Марат подходит и, щёлкнув зажигалкой, быстро подносит огонёк к котлу, и поверхность начинает мерцать синим пламенем.

От восторженных криков закладывает уши.

Маскарад продолжается до поздней ночи, а людей всё прибывает и прибывает. Играет громкая музыка, и мы с девочками, разгорячённые и радостные, танцуем в толпе, как вдруг музыка меняется, и по залу разливается баллада.

— Можно тебя пригласить на танец? — слышу за спиной и резко разворачиваюсь.

Марат смотрит прямо мне в глаза и улыбается.

Глава 24. Плевать, если я заболею!

Лежу и смотрю в потолок, а перед глазами всё ещё проходят события прошедшего вечера. Карнавальные костюмы, весёлые лица, вкусная еда… Блестящие в свете праздничных огней глаза Марата. Тёплые руки Марата на моей талии. Свежее дыхание Марата, касающееся моей щеки, когда молодой мужчина делится впечатлениями.

— Надеюсь, группе старост стало понятно, что за всех работала одна ты, — говорит Ахматгариев мне на ухо, пока мы танцуем у всех на виду.

Действительно у всех! Нас окружили плотным кольцом, будто представление показываем. Но я не обращала ни на кого внимания, смотрела лишь на Марата, впитывала его бархатный голос, чарующую улыбку, умопомрачительный аромат, тепло тела и души…

— Угораздило же влюбиться, — ворчу, снова и снова вспоминая наш танец, а сама улыбаюсь.

Как же просто быть счастливой! И пусть всё закончится, так и не начавшись, я сохраню в памяти это прекрасное воспоминание.

Мои мысли прерывает стук в дверь.

— Тыковка, ты спишь?

— Сплю, — бурчуи накрываюсь одеялом с головой.

— Я тебя слышу, — смеётся Марат.

— Поздравляю, — выпаливаю и поднимаюсь. Шлёпаю босиком до двери и открываю. — Что случилось?

Марат стоит, опираясь на косяк, и нависает надо мной. Меня обдаёт тем же приятным хвойным ароматом, от которого кружится голова. Я задерживаю дыхание, а сердце начинает биться всё быстрее. На Ахматгариеве тёплый спортивный костюм, в руках пакет.

Марат протягивает его мне:

— Одевайся.

— В смысле? — машинально принимаю пакет и заглядываю внутрь. — Это что? Спортивная форма?

— Идём на пробежку.

У меня глаза расширяются:

— В четыре часа ночи?!

— В четыре часа утра, — он смеётся. — Ты же учишься в университете спорта, а выглядишь, как тыква.

В груди ёкает, и я невольно тяну вниз футболку, чтобы скрыть гусеничные бугры, образовавшиеся на животе. Но мягкая ткань обрисовывает их снова, и я начинаю злиться.

— Не нравится, не смотри. Меня всё устраивает!

— Пора это исправлять! — Марат словно не слышит. — Я помогу тебе за то, что ты помогла мне. С этого дня буду тренировать тебя.

Приехали.

— Спасибо, не надо, — пытаюсь захлопнуть дверь перед его носом.

— Да идём же! — вставляет ногу, не давая мне закрыться, и тянет меня из комнаты. — Тебе понравится.

— Это вряд ли.

— Одевайся, или я тебе помогу.

Это срабатывает, и я в сердцах выпаливаю:

— Хорошо!

— Что хорошо? — ухмыляется Марат и выгибает бровь. — Помочь?

— Уйти, — выталкиваю его и запираюсь.

Одеваюсь быстро, поражаясь тому, что новый спортивный костюм по размеру и росту сел на меня идеально. Осторожно поглядываю в зеркало, потому что в любых спортивках смотрюсь, как колбаса-вязанка. Но мне внезапно нравится то, что вижу в отражении.

Брюки не широкие, не узкие, идеально сели, и я даже кажусь чуточку стройнее. А толстовка не добавляет объёма, как ни удивительно. Не говоря о том, что одежда не стесняет движений.

— Дорого, наверное, — смотрю на вшитый кусочек белой ткани с названием бренда и размером. — Неужели, сам выбирал?

— Сам, — раздаётся из-за двери насмешливый голос Марата.

— С размером угадал идеально, — выхожу из комнаты.

— Я не угадывал, — он внимательно осматривает меня и одобрительно кивает. — Попросил отца узнать. Сказал, что хочу сделать сестричке подарок.

Почему-то в груди всё обрывается. Ещё не понимая, что это за чувство, шепчу:

— Вот спасибо-то.

— А теперь идём, — Марат нетерпеливо подталкивает меня.

Обувшись, мы выходим из дома, и я замираю на пороге, не веря глазам. Вокруг всё белым-бело! В воздухе кружатся снежинки, они искрятся в свете фонарей, а вокруг так тихо и безветренно, что похоже на сказку.

— Невероятно… — Замираю на месте. — Первый снег?

Ещё вчера была плюсовая температура, и мы готовились к Хэллоуину, раскладывая по университету тыквы и букеты из ярких кленовых листьев, а сегодня внезапно наступила зима. Вдыхаю полный кристальной свежести воздух и тянусь за снежинкой, а Марат перехватывает мою руку и увлекает за собой.

— Бежим!

Пытаюсь поспевать за ним, но быстро выдыхаюсь и перехожу на шаг. Снег лишь выглядит красиво, но на асфальте он превращается в серую кашу, бежать по которой не только неприятно, но и опасно.

— Здесь очень скользко, — жалуюсь Марату.

Он, не останавливаясь и на миг, бегает вокруг меня, поджидая, когда я отдышусь и продолжу.

— Держись за меня, Тыковка.

— Да хватит уже меня так называть, — возмущаюсь я, но руку принимаю, и мы бежим дальше.

Мне очень любопытно узнать, правду ли он сказал о тыкве, и я осторожно уточняю:

— Тебе нравятся блюда из тыквы?

Марат на миг оглядывается на бегу, а потом снова смотрит вперёд. Качает головой:

— Не очень. Тыквенный сок, если его смешать с морковным, я ещё пью, а вот кашу с тыквой ненавижу. Но хуже всего тыквенные конфеты!

— Тогда почему сказал, что обожаешь тыкву? — почему-то обижаюсь я и тут же поскальзываюсь: — А-а-а!

Ноги разъезжаются, и я машинально тяну на себя Марата, в надежде удержаться от падения в грязь, но мужчина, не ожидая резкого рывка с моей стороны, покачнувшись, вдруг заваливается на меня, и мы оба летим на землю.

Я снизу.

— Ох!

Марат придавливает меня своим мускулистым телом, выбивая дыхание, и наши губы на миг соприкасаются. Сердце пропускает удар, но мужчина уже приподнимается и пристально смотрит на меня:

— Нарочно это сделала?

— Что? — возмущённо сиплю я. — Поскользнулась и уцепилась за тебя? Нет! Я думала, ты меня удержишь. Ты же чемпион!

— Э… — Кажется, он смущается. — Я не ожидал такой подлянки… В смысле, это было неожиданно. Ты же помнишь, что я нёс тебя на руках? Удержал бы и сейчас. Или ты поправилась?

— Тогда бы костюм не налез! — выпаливаю ему в лицо, а потом ёжусь. — Кстати… Я ощущаю, как медленно намокаю.

Марат растерянно моргает, а потом глаза его темнеют, а губ касается коварная усмешка.

— Уже? Я так сильно тебе нравлюсь?

— Псих? — ощущаю, как лицо заливается краской. — Я в луже лежу! Может, слезешь с меня? Не хочу заболеть.

— А, да, конечно, — суетится он.

Быстро поднимается и подаёт мне руку, за которую я хватаюсь, и… Поскользнувшись, Марат снова падает на меня. И опять, как назло, наши губы на миг соприкасаются.

— Издеваешься? — страдальчески уточняю я, и мужчина снова поднимается. — Или тебе понравилось?

— Кажется, это тебе понравилось!

— Чушь!

— Тогда почему покраснела?

Протягивает раскрытую ладонь, и я надеюсь, что на этот раз Марат устоит. Но он снова падает на меня, но в этот раз что-то меняется. Мужчина держится на руках, чуть нависая надо мной, при этом не отрывает взгляда от моего лица и медленно наклоняется, прижимаясь к моим губам своими твёрдыми и требовательными.

Хочу оттолкнуть Марата, обвинить в насмешке над пухлой девушкой или ехидно спросить, не поспорил ли он на меня, но не могу. Мужчина прижаривает мою голову, углубляя поцелуй, а я таю в его руках, обвиваю своими его сильную шею, позволяя себе утопать в невероятном удовольствии.

По венам прокатывается обжигающая лава, и мне совсем мне холодно, а сердце так сильно бьётся, что кажется набатом. И каждый удар будто выбивает имя, навеки запечатанное в нём.

Марат. Марат. Марат.

Глава 25. Плохой хороший человек

Мы так долго целовались, и в то же время так мало!

— Ты простудишься, — прервавшись, вдруг говорит мне в губы Марат. — Поднимайся.

— Только вспомнил? — осторожно сажусь и лишь потом осторожно встаю на ноги. Ёжусь от ветерка. — Холодно…

— Вот, — Ахматгариев снимает с себя флисовую олимпийку и накидывает на меня. — Надень.

Она мне почти как раз, только остаётся немного подогнуть рукава и стянуть края олимпийки на груди. Молния не застёгивается, я слишком большая, но всё равно становится теплее, и я улыбаюсь Марату.

— Спасибо…

Он вздрагивает, отводит взгляд, а потом вдруг хватает меня за руку и зло выпаливает:

— Быстрее!

На бегу скольжу кроссовками по снежной каше и балансирую, с трудом удерживаясь на ногах.

— Помедленнее! Марат! Я упаду…

Но он не слушает. Не снижая темпа, тащит меня до самого дома и отпускает лишь у ворот. Едва дыша, я приваливаюсь к забору и проклинаю этот день. Да, ещё недавно мы целовались, но сейчас я наверняка выгляжу, как варёный гоблин! Пот льёт ручьями, вся красная и в грязи. Хочется провалиться под землю… Нет. Сначала убить Ахматгариева, а потом провалиться под землю!

— Ты… — с угрозой начинаю я.

— Таня?

Осекаюсь, услышав слабый голосок, верчу головой и замираю, не веря глазам. У соседнего дома вижу мальчика в инвалидной коляске. На моём подопечном лишь тонкая футболочка и шорты.

— Толя?! — Подбегаю, по дороге стаскивая с себя флиску Марата. — Что ты здесь делаешь? Один! Раздетый!

Накидываю кофту на его дрожащие плечи.

— Бабушка, — подбородок его дрожит, глаза наливаются слезами. — Её увезли на скорой.

— Как так? — теряюсь и хватаю Толю за руку. — А ты?

— Я ключи дома оставил, — дрожа, бормочет он. — Случайно… А дверь захлопнулась.

— Врачи, что, не видели тебя? — не понимаю, как можно оставить на улице ребёнка-инвалида. — Неужели никто так не выходил из подъезда?

Он качает головой.

— Так, — Марат вступает в наш разговор. Решительно отодвигает меня. — Тебе не кажется, что приятнее общаться в тепле? Открывай дверь!

И катит коляску к нашему дому. Легко поднимает, внося внутрь, ставит в коридоре.

— Вскипяти чайник, — командует мной. — Принеси тёплое одеяло. Есть грелка?

Через несколько минут Толя, укутанный до горла, пьёт тёплый чай из большой кружки, а Марат подталкивает меня к лестнице.

— Бегом в душ. И как следует разотри тело махровым полотенцем. Я после тебя…

— Пхчи! — не сдерживаюсь я.

— Где аптечка? — вздыхает Ахматгариев.

Ухожу наверх и быстро привожу себя в порядок. Когда спускаюсь, замираю у стола. На кухне тихо, царит странно напряжённая атмосфера. Смотрю на Толю, но мальчик отводит взгляд. Оборачиваюсь на Марата, а тот дёргает уголком рта и тоже отворачивается.

— Что происходит? — спрашиваю у них.

— У тебя даже градусника нет? — игнорируя мой вопрос, уточняет Марат и показывает на аптечку. — Половина лекарств просроченные. Как можно быть настолько безответственной к своему здоровью? Приму душ и схожу в аптеку. Но сначала…

Он шагает ко мне и прижимается губами к моему лбу. Замираю, едва дыша, а сердце рвано стучит, и кровь приливает к щекам. Ахматгариев отстраняется и недовольно цыкает:

— Вся горишь. — Глаза его темнеют, губы зло поджимаются. — Я, должно быть, спятил.

И стремительно идёт к лестнице, бегом поднимаюсь по ней. Я же медленно оседаю на стул и растерянно моргаю. Спятил? Он о поцелуе? Конечно, странно, что Марат вдруг набросился на меня, забыв о непогоде, неподходящем месте и времени.

Наверняка, он перетрудился, вот и переклинило в момент. Как ни странно, оказалось, что Ахматгариев ещё более гиперотвественный, чем я. С тех пор, как мы договорились подтянуть его по учёбе, он почти не пропускает занятий, после них занимается со мной, а поздно вечером гоняет меня в стрелялке. Когда я отползаю спать, делает курсовые работы, а утром уже на пробежку…

— Да он вообще, похоже, не спал? — тихо ахаю, глядя на лестницу. — А ещё нашёл время организовать чудесный праздник. Потрясающий…

— Он плохой человек, — неожиданно заявляет Толя.

Вздрагиваю, виновато глядя на мальчика, о присутствии которого напрочь забыла после поцелуя в лоб.

— Не смотри на него так, — зло выпаливает он.

— Как? — поднимаюсь и иду к нему, чтобы поправить покрывало, сползшее с худых ног.

— Как на божество, — недовольно ворчит он и утыкается носом в кружку. — Он не такой, как ты думаешь.

Сажусь на корточки и заглядываю в глаза Толе.

— А какой он?

— Он только себя любит, — пылко заявляет он. — И ты ему не нравишься. Совсем-совсем не нравишься!

— Знаю, — касаюсь его волос и улыбаюсь. — Я толстая. Он меня тыквой прозвал.

Вспоминаю, когда и как это произошло. Кстати!

— Прости, — виновато улыбаюсь Толе, — но твой подарок я случайно разбила…

— О мою голову, — слышу насмешливый голос Марата. — И вряд ли это было случайностью. Скорее, старательно подготовленная диверсия.

Выпрямившись, неловко разворачиваюсь, глядя на молодого мужчину. Ему так идёт чёрная рубашка, что у меня перехватывает дыхание. Всё же Ахматгариев непростительно хорош! И как на него смотреть, если не как на божество? Далёкое и прекрасное.

Мне невероятно повезло, что Марат переутомился настолько, что поцеловал меня. Королёва, думаю, согласилась бы и воспаление лёгких получить, лишь бы оказаться в тот момент на моём месте.

Представив Ахматгариева с первой красавицей нашего университета, мрачнею.

— Можешь не верить, но это действительно вышло случайно. Ничего не было бы, следуй ты общепринятым правилам.

— Если ты не заметила, больше я на территорию камбуза не заезжал, — улыбка его, к сожалению, гаснет. — Кстати, чтоб ты знала, проезд мне разрешил ректор. Очень настаивал на этом и выписал бессрочный пропуск.

Он поворачивается и направляется к выходу.

— Я в аптеку. Скоро вернусь.

Глава 26. Сон в руку

Какой прекрасный сон! Марат снова несёт меня на руках. Что говорит? Ладно, будем считать, что это непереводимый итальянский фольклор! Да, я тяжёлая, имеет право на пару крепких словечек.

Зато как Марат обнимается! Ой… Он меня раздевает? Или одевает? Какая разница? Так хорошо! Ахматгариев отлично смотрится в белом врачебном халате. Вот бы этот сон никогда не заканчивался. Даже такой странный.

Казалось, в ожидании возвращения Марата из аптеки, я задремала в гостиной на полчаса, а очнулась уже в своей постели. За окном царит темень, а на сотовом, который я взяла, чтобы посмотреть, сколько времени, высвечивается неправильная дата.

— Что?! — ахнув, машинально набираю номер Лолы.

— Кто это? — сонно спрашивает подруга.

— Ой, прости, — виновато бормочу я. — Ночь же… Но я так испугалась, что не сдержалась. Какое сегодня число?

— Ты издеваешься? — стонет она.

— Нет, — сажусь и, ощупав мужскую футболку, что была на мне, холодею. — У меня амнезия? Ничего не помню!

— Так, Тань, — кажется, подруга проснулась. — Спокойно. Что произошло?

— После Хэллоуина я вернулась домой, утром мы с Маратом были на пробежке, после которой обнаружили на улице Толю. Помнишь мальчика-инвалида? Его бабушку увезли на скорой, и мы забрали ребёнка к себе. Ахматгариев ушёл в аптеку, а я немного задремала, так как ночью почти не спала. А когда проснулась, на телефоне уже третье ноября! Тут либо телефон сломался, либо я. Так какое сегодня число?

— Третье, — взволнованно подтверждает подруга. — Тань, ты только не волнуйся. Я сейчас к тебе приеду, и мы всё выясним.

Она отключается, а я осторожно поднимаюсь на ноги, но, ощутив слабость, охаю и сажусь обратно. Голова кружится, ноги дрожат, взгляд упирается в тумбочку, на которой стоит стакан воды и лежат белые коробочки. Тянусь к ним, читаю надписи.

— Антибиотики… Жаропонижающее? Градусник!

Так я заболела? Выдыхаю, закрывая глаза. То, что считала сном, теперь кажется явью. Похоже, я потеряла сознание в гостиной, и Марат отнёс меня наверх. Вызвал врача, — вот почему мне привиделся белый халат, — менял мне одежду и мокрые простыни. Моих футболок не хватило, и в ход пошли его. Стыд-то какой!

Придерживаясь за стену, я доползаю до двери и выглядываю в коридор:

— Марат? Толя?

Мальчик, должно быть, испугался, когда я отключилась. Он ещё с нами? Или его забрала бабушка? Я спускаюсь на первый этаж и направляюсь в кухню, где долго пью воду, ощущая себя так, словно только что вернулась из пустыни.

Поставив чашку на мойку, только замечаю гору грязной посуды. Плита заляпана так, будто еду готовили без применения кастрюль и сковородок, а на полу темнеют пятна грязи, светлеют скорлупки от яиц и крупинки риса.

— Точно прошло всего два дня? — бормочу я и направляюсь к гостиной. — Кажется, что месяц… Ай!

Ударившись об инвалидное кресло, понимаю, что мальчик всё ещё с нами. Толя спит на диване, и я поправляю съехавшее на пол покрывало, а потом со вздохом оглядываюсь на лестницу. Надо бы проведать Марата, который два дня ухаживал за мной и готовил для ребёнка, но сил подняться на второй этаж нет.

А в груди разрастается тепло от восхищения молодым мужчиной, который справился со всем сам, без помощи. И губы растягиваются в улыбке. Ну как в такого не влюбиться? А плита и посуда? Вымыть недолго.

Плетусь обратно на кухню и натягиваю перчатки. Когда заканчиваю с посудой, раздаётся звонок в дверь. Медленно иду открывать подруге, которая влетает в дом и обнимает меня.

— Как ты? Что случилось? Почему в перчатках?

— Отмываю дом, — улыбаюсь ей. — Марат, в духе неандертальца, за два дня умудрился превратить его в пещеру.

— Вижу, что с тобой всё в порядке, — иронично хмыкает она.

Мы идём на кухню, садимся за стол. Лола внимательно выслушивает мой рассказ и кивает:

— Про бабушку Жени мы знаем, декан рассказал. Думали, что ты присматриваешь за мальчиком, потому не приходишь на занятия. Теперь мне стыдно, ведь я даже не подозревала, как тебе плохо.

— Всё позади, — успокаиваю её. — Это мне стыдно, не стоило тебя посреди ночи тревожить. Но я так перепугалась…

— Представляю, — она поднимается и обнимает меня. — Иди отдыхай, я тут домою.

— Нет, это ты возвращайся домой. Прости, что пришлось ко мне ехать…

В итоге мы вместе вымыли кухню, и Лола уехала на такси, когда уже начало рассветать. Я приготовила завтрак и разбудила Толю.

— Как ты? Сильно испугался, когда я потеряла сознание?

— Таня! — Губы его задрожали. — Не так сильно, как вчера.

— А что случилось вчера?

— Марат не спустился и на звонки не отвечал, — он заплакал. — А я подняться не смог. Не знал, что делать!

— Не спустился? — вздрогнула я.

И почему не подумала, что Ахматгариев тоже мог заболеть?

Глава 27. Покорив вершину

Когда поднимаюсь на второй этаж, понимаю, что ощущают альпинисты на вершине Эвереста. На несколько минут останавливаюсь, тяжело дыша и стараясь прогнать чёрные мушки, летающие перед глазами, и лишь затем, держась за стену, направляюсь к маминой комнате.

Внутри тихо, Марат лежит в постели, слышно его мерное посапывание. Спит?

Подхожу к кровати и присаживаюсь рядом. Трогаю лоб мужчины. Вроде температура не сильно высокая, но могу обмануться. Градусник остался в моей комнате, и у меня нет сил идти за ним. Голова тянется к подушке, и я не могу сопротивляться.

Просыпаюсь, когда за окном уже вовсю светит солнце. Я лежу, раскинувшись морской звездой, занимаю всю кровать, а Марата нигде нет. Резко сажусь и хватаюсь за голову.

— Вот, дура! — Зажмуриваюсь от ужаса. — Что он подумал?

Ввалилась к парню посреди ночи и залезла в постель! Неудивительно, что Марат в панике сбежал, как только проснулся! Но почему мне так обидно?

— Всё у него в порядке, — ворчу, поднимаясь с кровати. — Ой!

Едва не наступаю на мужчину, который спит на голом полу, свернувшись калачиком. И замираю от ужаса. По спине прокатывается волна ледяных мурашек.

— Я его… Спихнула?!

Хочется провалиться сквозь землю от стыда. Да, я привыкла спать одна, раскинувшись как хочется, но всё равно ужасно прийти к парню и столкнуть его на пол. Как представлю эту картину, так хоть плачь!

— Марат? — присев, трогаю его за плечо. — Поднимайся, не спи на холодном полу. Марат?

Он не реагирует, и я пытаюсь поднять мужчину, но не выходит.

— Спихнуть его было просто, а обратно поднять уже сложнее, — укоряю себя и снова тормошу. — Марат, проснись!

— Тыква? — Он вяло отмахивается. — Отстань… Мне плохо…

— Плохо? — пугаюсь я. — Очень?

— Я умираю… — стонет он.

У меня будто крылья вырастают! И откуда столько силы появляется? Приподнимаю Марата и с трудом, но затаскиваю на кровать… То есть, половину его. Когда поднимаю ноги, туловище съезжает, и голова брякается об пол.

— Ой…

— Тыква, ты добить меня решила? — слабо ворчит Марат.

Повторяю попытку, и на этот раз не позволяю мужчине упасть. Накрываю одеялом и бегу в свою комнату. Сначала вызываю врача, потом хватаю таблетки, воду, градусник и бегу обратно. По пути мне становится плохо, сильно кружится голова. Покачнувшись, шлёпаюсь на попу и, сидя, смотрю на рассыпанные таблетки в луже и…

— Блин, я разбила градусник! — Помнится из школы, что ртуть очень опасна. — И почему Марат не купил электронный? Как это убрать?

Трачу время и силы, чтобы собрать шустрые шарики ртути, и только заканчиваю, как раздаётся звонок. Встречаю доктора, которому машет Толя.

— Теперь Марат заболел! — кричит мальчик.

— Вот как? — Врач подходит ко мне. — Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем он, — тяну доктора к лестнице. — Марату так плохо, что он стонет. Говорит, умирает. Помогите, доктор! Я даже померить температуру ему не смогла, градусник разбила…

— Не беспокойтесь, — он поднимается и идёт к комнате, в которую распахнута дверь. — Где пациент? Так, посмотрим. Температура…

Наклоняется и подносит к руке Марата электронный термометр. Выпрямляется и показывает мне дисплей.

— Тридцать семь и два? — удивляюсь и мотаю головой. — Не похоже. Марату так плохо, будто у него под сорок!

— Люди по-разному реагируют на повышение температуры, — смеётся врач и подмигивает. — Моя жена ненавидит, когда я болею. Говорит, в это время я хуже ребёнка!

Выписывает лекарства и прощается. Замирает на пороге и, обернувшись, предупреждает:

— Молодой человек утверждал, что вы промокли, потому заболели, но я склоняюсь к тому, что заболевание у вас вирусное. Сегодня особенно много вызовов к студентам. Советую пропоить ребёнка антивирусным препаратом.

Провожаю его, потом собираюсь и иду в аптеку. На обратном пути меня застаёт звонок подруги.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Даша. — Лучше?

— Да, уже сходила в аптеку. Всё нормально. Тебе Лола рассказала?

— Да… Она заболела, Тань. Температура очень высокая, вызывали врача. И вообще много девочек плохо себя чувствовали. Королёву вообще из универа на скорой увезли. Поговаривают, что введут карантин и какое-то время занятия будут онлайн.

— Ясно, — смотрю на Толю, который с упоением играет на моём игровом ноутбуке. — Береги себя. Созвонимся.

Подхожу к мальчику и наклоняюсь.

— Ты на акке Марата шутеришь?!

— Ага, — быстро двигая мышкой, отвечает он. — Марат разрешил.

Качаю головой и поднимаюсь на второй этаж. Вхожу в мамину комнату:

— Надо выпить таблетки.

— Не хочу! — Марат отворачивается.

— Что значит «не хочу»? — возмущаюсь я. — Тебе же плохо!

— Да, — снова жалобно смотрит на меня. — Мне ужасно плохо!

— Тогда пей таблетки.

— Они горькие.

Я улыбаюсь, вспоминая слова доктора, а Марат неохотно ворчит:

— Ну ладно… Но я хочу сладкого!

— Хорошо, закажу тортик, — уже смеюсь я.

— Нет, — страдальчески вздыхает он и хитро осматривает на меня. — Твой поцелуй слаще тортика.

У меня ёкает в груди. Хмурюсь:

— Не шути так.

— А кто говорит, что я шучу?

Глава 28. Ямочки, как у младенца

У него бред. Точно! А я и поверила. Глупо же!

— Будет тебе сладкое, — сажусь на кровать и тянусь к нему. — Скажи «А-а-а».

— Ответишь тем же? — хищно улыбается он, и у меня, кажется, снова начинается жар.

Вот-вот задымлюсь, а мысленно такое представляю, что самой стыдно.

— Не паясничай, — стараюсь, чтобы голос звучал строго.

— Я ещё не начинал, — он притягивает меня к себе так резко, что я проливаю воду, приготовленную. — У кого это такие пухлые ручки?

Тыкает меня в локоть, а я немею от удивления. Да что с Маратом? Может, врач ему укол сделал? Побочные действия? Я выходила за ложкой, и доктор мог ввести обезболивающее или жаропонижающее…

— Ты не представляешь, как мило смотрятся эти ямочки, — продолжает мужчина, вырисовывая на моём локте круги. — Как у новорожденного. У меня племянница есть, такая кроха! Ты не знала?

— Да откуда? — С трудом справляюсь с удивлением. — Я принесу ещё воды.

— Лучше сока. Нет! Чая. Ты же заваришь мне чай, Тыковка?

Смотрит на меня так умоляюще, что хочется сдаться. Точно издевается. Но как достоверно играет! Пытаюсь выбраться из его объятия, но Марат не отпускает. Его ладонь ложится мне на бедро, прожигая ткань и, кажется, даже кожу.

— Тыковка, — жарко шепчет мне на ухо. — Ты такая кругленькая, что хочется тебя прокатить…

— Да что за бред? — не сдерживаюсь я. — Прокатить? Ты о чём, Марат? В смысле, обмануть или отвергнуть?

— Прокатить, — ухмыляется он и делает движение бёдрами. — Ну, не строй из себя невинность! Ты должна понимать, о чём я. Уже большая девочка!

— Ещё какая большая! — иронично фыркаю я и, уловив момент, освобождаюсь и вскакиваю. — Понимаю, что ты ведёшь себя странно. Позвоню доктору!

Он тут же откидывается на подушку и корчит из себя умирающего:

— Мне плохо!

— Так пей таблетки.

— Они горькие.

Пошли на второй круг? Не-е-ет! Если он снова будет ласкать мои руки и оглаживать бёдра, то я не устою. А внизу ребёнок. Начинаю злиться.

— Так, всё!

Хватаю его за подбородок и ловко закидываю таблетки, как раньше делала с кошкой. Марат плюётся, кашляет, но таблетки он уже проглотил, лишь послевкусие осталось. Кривится:

— Горько! Как горько!

— На самом деле, как ребёнок, — прыскаю я и обещаю: — Сейчас принесу сладкого чая.

Но когда возвращаюсь с чашкой, Марат уже спит. Трогаю его лоб и шепчу:

— Нужен нормальный градусник.

Сама идти в аптеку не решаюсь, поэтому заказываю курьерскую доставку. Лекарств покупать почти не пришлось, врач выписал Марату почти то же самое, что и мне. Лишь добавила в заказ антивирусные средства для Жени.

— Я не болею, — отказывается мальчик.

— Это для профилактики, — поясняю и проверяю его температуру. — Нормальная. Тебе повезло с иммунитетом, столько пробыть на улице и не заболеть.

— Должно же мне хоть с чем-то везти, — улыбается он и кивает на ноутбук. — Смотри. До Марата мне ещё далеко, но я неплохо справляюсь. Зефирка и Ботан мне помогают. Хочешь с нами?

И тут меня осеняет. Да, хочу! Но не играть, а пообщаться с Зефиркой. Иду в свою комнату и включаю маленький ноут. Открываю игру с того аккаунта Марата, который он мне отдал «на растерзание», как сам выразился. Захожу в приват.

«Привет. Зефира, Марат заболел и странно себя ведёт».

«Заболел? В смысле странно? Кусается?»

И куча смайликов.

Тоже улыбаюсь, но подхожу к вопросу серьёзно:

«Ведёт себя неадекватно. Говорит глупые вещи».

Не глупые, а очень даже соблазнительные, от которых мурашки по коже и сердце стучит, как ненормальное. Но я бы поверила, будь на моём месте Королёва или моя подруга Лола. Красавицы, у которых от поклонников отбоя нет. А Марат лепетал что-то про ямочки, как у младенца.

«Да, настоящий бред! — добавляю со вздохом сожаления. — Но у него нет высокой температуры. Чуть повышенная. И уколов ему врач никаких не делал, я узнавала. Вот таблетки, что принимал».

Кидаю скрин выписанных лекарств.

«Всё в порядке, не переживай, — отвечает Зефира. — Он откровенничал, что болеет редко, но даже небольшая температура очень сильно на него действует. Вплоть до галлюцинаций и бреда».

«Врач тоже сказал, что все по-разному реагируют».

Потом мы ещё немного болтаем о том, о сём. Даже идём в короткий рейд, чтобы я не забывала, как играть. И зефира отключается, написав перед этим:

«Я гулять с собакой!»

Спускаюсь и готовлю манную кашу.

— Ненавижу манку, — ворчит Толя.

— Ты и Марата ненавидишь, — смеюсь я и ставлю перед ним тарелку. — Тем не менее, с ним играл и даже помогал по дому, когда я заболела.

— Хороший человек всегда готов признать свою ошибку, — важно отвечает он и берёт ложку. — Марат лучше, чем кажется при первой встрече. Разрешаю стать его девушкой.

— Разрешает он, — взлохматив ему волосы, я вздыхаю: — Девушкой. Скажешь тоже!

Толя уплетает ненавистную манку за обе щёки. То ли повар из Марата не очень хороший, то ли каша вкусная получилась. Перекусив сама, поднимаю третью тарелку на второй этаж и заглядываю в мамину комнату.

— Спишь?

— Да, — не открывая глаз, отвечает Марат.

— Понятно, — захожу и ставлю тарелку на тумбочку. — Есть будешь?

— Нет. Уходи.

— С чего это?

— Мне стыдно.

Он накрывается с головой одеялом. Догадываясь, о чём речь, я начинаю хихикать.

— О, так тебе полегчало, и ты вспомнил всё, что наговорил? — Тяну за одеяло. — Ну же, тебе там нечем дышать.

Он не поддаётся, и я отступаю. Потом вдруг, поддавшись порыву, наклоняюсь и шепчу:

— Всё это было совсем не в твоей манере и напоминало бред, но… мне понравилось!

Откинув одеяло, он пристально смотрит на меня.

— Почему?

Выпрямляюсь и пожимаю плечами.

— Во-первых, никто не говорил мне таких слов. Во-вторых, они казались искренними. В третьих… — Смотрю на него и улыбаюсь. — Я же призналась тебе. Забыл?

Он хмурится.

— Мне показалось, ты не всерьёз. Твоё признание звучало как «отстань».

— На самом деле, то и значило, — вздыхаю я и хитро посматриваю на Марата. — А ты довольно проницателен. Удивлена. Но вот понял моё признание не полностью. Я хотела сказать «Отстань, если ты играешь со мной».

— А если не играю?

— Тогда не отставай.

Он приподнимается и, не отрывая от меня тёмного, как ночь, взгляда, тянется к губам. Сердце замирает, ведь этот поцелуй я воспринимаю совсем иначе. Начинаю верить, что такой, как Марат, действительно мог заинтересоваться мной. Наши губы соприкасаются, и тело пробивает молнией.

Мужчина тянет меня к себе, и я падаю на него, но не волнуюсь, что раздавлю. Марат сильный. Очень сильный! Смотрит на меня жадно, и я тону в сумасшедшей темноте его глаз, а потом наклоняюсь, чтобы снова поцеловать…

— Есть кто? — слышим громкий голос. — Я фельдшер. Ищу мальчика Анатолия по просьбе его бабушки. Она выписалась из больницы и ждёт его дома.

Глава 29. Упс!

Просыпаясь на следующее утро, улыбаюсь так широко, что щёки ломит. В мыслях снова и снова прокручиваю слова Марата про «милые ямочки» и млею всё сильнее. Прижимаю ладони к пылающему лицу и, зажмурившись, колочу ногами по кровати…

Раздаётся треск, и я замираю, не дыша.

Кровать сломала? Только не это!

Секунда, две… Тишина. Вроде всё нормально. Может, показалось? Приподнимаюсь, чтобы проверить, как треск раздаётся снова, и я, испуганно взвизгнув, ухаю вниз. Скатившись на пол, смотрю на отвалившуюся ножку. Пробивает нервный смех.

Через минуту в комнату врывается Марат. Весь мокрый, волосы в пене, на бёдрах кое-как намотано полотенце. Смотрит на меня, а я, мгновенно смолкнув, ошеломлённо гляжу на него. Да разве законно быть таким соблазнительным?!

Напряжённые мышцы выделяются сильнее под блестящей от влаги кожей, тёмные глаза горят огнём, пухлые губы приоткрыты, широкие плечи резко приподнимаются от рваного дыхания.

— Что произошло? — хрипит Марат.

Ему уже лучше, температура спала, горло уже не красное, но появилась приятная сексуальная хрипотца, от которой у меня по всему телу мурашки.

— Кровать сломалась, — смущённо отвечаю я.

— Как?

— Я тут немного попрыгала, она и сломалась.

— Ну вот, — искренне огорчается он и подмигивает, — развлекаешься без меня? Я тоже не отказался бы немного попрыгать. С тобой.

Чувствую, что краснею, но улыбаюсь, а сердце в груди так и колотится. Марат протягивает мне руку, чтобы помочь подняться, но поскальзывается и падает сверху, в последний момент удерживаясь на руках. Нависает надо мной, и его тёмные волосы обрамляют лицо. На меня падает пена и капли.

— Что ты делаешь? — жмурюсь, чтобы не щипало глаза. — Разве время принимать душ?

— А почему нет? — хрипло уточняет он.

— Ты болеешь! — обвиняю я. — У тебя слабость…

— В слабости меня ещё не обвиняли, — улыбается так, что ёкает в груди.

— Что, если ты потеряешь сознание в ванной?

— Если переживаешь, пошли туда вместе, — мурлычет на ухо. — Если упадём, то вместе.

— Опять бредишь? — отталкиваю его.

И тут полотенце соскальзывает, и я вижу — нет, не бредит. И уже готов упасть со мной где угодно. Но мы ведь уже лежим? Краснея, отвожу взгляд, а у самой по венам уже лава струится, и сердце вот-вот вырвется из груди.

Марат молча подаётся ко мне, касается моих губ своими очень легко, будто бабочку целует. Повторяет, и снова, а потом ещё раз, пока я не выдерживаю и не приподнимаюсь, чтобы ощутить, наконец, вкус его поцелуя.

И тогда мужчина набрасывается на меня, втягивая в водоворот страсти, демонстрируя виртуозное мастерство, когда простой поцелуй становится таким порочным, что замирает душа. Сжимаю его стальные плечи, провожу ладонями по мускулистому торсу, опускаюсь ниже, касаясь паха…

Марат отстраняется так резво, будто его током ударило, и быстро заматывает бёдра полотенцем.

— Мокрые, на полу? — говорит с сожалением. — Не лучшее место для удовольствия. Не так ли?

«Не так!» — хочется крикнуть мне, но я сдерживаюсь.

— Верно, — киваю ему. — Не стоит провоцировать рецидив.

Марат, придерживая полотенце, убегает в ванную, а я плетусь к шкафу, чтобы переодеться во что-то сухое. Затем готовлю завтрак и жду мужчину, как раздаётся звонок в дверь. Недоумевая, кто это, открываю.

— Получите посылку.

На коробке моё имя, и я, движимая любопытством, открываю, да так и застываю при виде вороха ярко-алых кружев.

Нижнее бельё?!

— Твоя кровать сломана, — слышу хрипловатый голос Марата и разворачиваюсь. Мужчина стоит, опираясь плечом о стену. Смотрит с прищуром, и от его раздевающего взгляда по телу бегут мурашки. — Значит, придётся спать со мной.

Коробка падает из ослабевших пальцев, а в мыслях продолжает звучать сексуальный голос Марата:

«Спать со мной… спать со мной… спать со мной…»

Глава 30. Не такая, как все

Пиликает телефон, и я вижу сообщение от Лолы. Подруга пишет, что вот-вот начнётся онлайн-лекция, и будет перекличка.

«Обязаны присутствовать все, кто ещё дышит, — в строках от подруги считываю виноватый тон. — Ну ты же знаешь Царёву!»

— Знаю, — вздыхаю с таким разочарованием, что слёзы на глаза наворачиваются.

— Э… — теряется Марат. — Признаться, до этого дня ещё никто не изображал мировую скорбь по поводу совместной ночи со мной.

Не выдержав, смеюсь и показываю экран телефона:

— Сообщение от Лолы. Лекция начинается, и всем, кто «прогуляет», будет а-та-та от Николь Романовны. Подозреваю, что тебя это не касается, но я, как обычная смертная, обязана быть онлайн, даже если сыграла в ящик.

— О, так вот чем ты занималась, когда кровать сломала? — игриво подмигивает он и идёт на кухню. Берёт бутерброды, что я приготовила, и откусывает один на ходу, когда возвращается. — Скажи честно — обо мне думала, когда играла в… ящик?

— Ну тебя, — иронично фыркнув, понимаю, что настроение, чуть понизившееся из-за очередного заскока Царицы, вновь стремительно поднимается вверх. — Идём, я дам тебе свой второй ноут.

— Да он и так у меня, — напоминает Марат. — Оба! И большой, и маленький. Мы играли. Забыла?

— Точно, — поднимаюсь за ним и, глядя на крепкий зад мужчины, ловлю себя на желании хлопнуть по нему ладонью. — Заберу и вернусь к себе.

— У тебя кровать сломана, — Марат распахивает передо мной двери и подмигивает. — К тому же у меня заложники.

Покачивает тарелкой с бутербродами.

— У меня ещё стул есть, — вхожу, намереваясь забрать ноутбук и уйти, предчувствуя, что если останусь, никакой учёбы не выйдет.

— Сломать? — услужливо предлагает мужчина.

— Очень смешно, — хмыкнув, иду с добычей к выходу, но Марат преграждает мне путь. — Пусти. Царёва и так ко мне по-особенному относится, а если не отмечусь на первой удалённой лекции, и вовсе с цепи сорваться может.

— И что она тебе сделает? — он выгибает бровь.

— Двойку влепит ни за что, — пожимаю плечами.

— От этого ещё никто не умирал, — Марат тянет меня к кровати. — А вот от тоски по любимой женщине, говорят, такое происходит сплошь и рядом. Вот, садись!

Усаживает меня на кровать, а я и не думаю сопротивляться, ошарашенная словами. Он шутит или?.. Смотрю на мужчину во все глаза, но тот будто не замечает моего оцепенения. Садится рядом и, сунув в рот второй бутерброд, открывает ноутбук.

— Всем привет, — жуя, машет рукой с бутербродом. — Ахматгариев тут. Отключаю камеру и звук.

Смотрит на меня, и я спешу отметиться.

— Ковка на месте.

Лекция Царёвой проходит быстро… Для меня.

— Тыковка, — шепчет Марат, и я вздрагиваю. Распахнув глаза, понимаю, что уснула. Мужчина смеётся: — Когда я приглашал тебя в свою постель, имел в виду несколько другое.

Бормочу извинения, но ответа от меня и не требуется.

Улыбка Марата тает, глаза наполняются непроглядной тьмой, и у меня замирает сердце, когда мужчина тянутся ко мне и целует в губы. Закрываю глаза, когда он касается моей груди, и выпаливаю то, что меня мучает и не отпускает:

— Ты действительно этого хочешь? Я же не такая, как другие, а…

Практически выпаливаю:

— Толстая!

Секунды молчания для меня как бесконечный путь по битому стеклу, и я слышу хруст под ногами, а может, это осколки моего разбитого сердца? Ну почему Марат молчит?! Не выдержав пытки, приоткрываю один глаз.

Ахматгариев улыбается, хитро поглядывая на меня.

— Да.

Начинаю злиться.

— Что «да»?

— Ты не такая, как другие, — спокойно соглашается он, и у меня всё обмирает в груди.

Ну зачем я подняла эту тему? Надо было сначала переспать с Маратом, было бы, о чём вспомнить. Я же влюбилась в этого человека! Или правильно, что не довела до постели?

«А-а-а!» — в панике я была готова лезть под кровать или прыгать в окно.

— Ты особенная, — серьёзно добавляет Марат, и я затаиваю дыхание. Мужчина обнимает меня и смотрит в глаза. — Моя любимая Тыковка.

К глазам подступают слёзы, и я всхлипываю:

— Правда?

Марат ухмыляется так самоуверенно, как может только он.

— На это отвечу, когда наденешь подаренное мной бельё.

— Опять шантаж? — шепчу, глотая слёзы. — Ты совершенно невыносим!

— Но тебе это нравится, — заявляет с дьявольской улыбкой. — Иначе не поддалась бы и не спасала меня от отчисления.

— Обязательно всегда строить из себя очаровательного мерзавца?

— Конечно, — глаза его искрятся смехом. — Вдруг ты меня разлюбишь?

— Не разлюблю.

— Точно?

— Никогда.

— Ты поклялась, — глаза его снова темнеют, и у меня сердце начинает отбивать джигу.

Теперь нам совершенно точно будет не до сна!

Глава 31. Кружевной плен

Мы целуемся так долго, что у меня теряется чувство времени, и кажется, что весь мир перестаёт существовать, и на всём белом свете есть лишь мы вдвоём. Очаровательный мерзавец и его круглая, но любимая тыковка.

— Погоди, — останавливаю мужчину, напоминая ему про подарок. — Ты хотел, чтобы я надела бельё…

— В данный момент, — жарко выдыхает он, — я мечтаю его снять!

— Но…

— Таня, чёрт побери! — не выдерживает он. — Разорвать я могу и это!

И действительно так поступает. Я лишь охаю, когда остаюсь перед мужчиной обнажённой. Прикрываюсь руками, но Марат отводит их и окидывает меня долгим томным взглядом, а потом заявляет со всей серьёзностью:

— Клянусь, я был слепцом, если сразу не разглядел такой красоты!

Счастливо всхлипываю — всё, что сейчас способна ответить на самый прекрасный комплимент в мире. А мужчина привлекает меня к себе, и мы снова целуемся. Марат стягивает футболку, и это самый прекрасный миг, который я желаю растянуть как можно дольше, ведь ожидание наслаждения не менее прекрасно, чем само удовольствие. Поэтому останавливаю Ахматгариева, положив руки на его грудь.

Мужчина наклоняется к моему уху и шепчет:

— Не знаю, чего ты добиваешься, Тыковка, но клянусь, у меня скоро сорвёт все предохранители.

И набрасывается на меня, как дикий голодный зверь. Я открываюсь этому человеку, отдавая себя без остатка, ничего не утаивая и забирая в обмен всё, о чём мечтала тайком, любуясь Маратом. Я проигрываю самой себе в борьбе за свободу сердца, хотя с самой первой встречи с Маратом прекрасно понимала, что шансов победить у меня не было.

Он моя любовь. Моя судьба. И пусть это наваждение, и вскоре Ахматгариев снова исчезнет из моей жизни, с головой нырнув в спортивную жизнь, я буду ждать следующего года, чтобы ещё раз посмотреть на свою первую любовь. Сказать «Привет» и улыбнуться без слёз. Ведь я его очень…

— Люблю, — произносим одновременно и, глядя друг другу в глаза, смеёмся такому единодушию.

Я принадлежу Марату, а он мой в этот миг, и это самый счастливый день в моей жизни.

— Всё. Одевайся! — вдруг меняет тон Ахматгариев.

У меня брови ползут на лоб от изумления.

— Жить надоело?

Марат смеётся, но потихоньку выталкивает меня с кровати.

— Ты обещала примерить подарок.

— Вот ты о чём! — веселюсь я и, закутываясь в покрывало, качаю головой. — Я уже решила, что ты получил, что хотел, и решил меня выставить.

— Не-е-е! — он хватается за край покрывала и пытается его с меня стянуть. — Получил я далеко не всё, что хотел, моя Тыковка! Но если наброшусь на тебя без какого-либо перерыва, ты устанешь и сойдёшь с дистанции. Одышка замучает, в обморок упадёшь, и придётся снова обращаться к врачам.

— Ой-ой, — я выскользнула из его рук и покачала головой. — Было всего раз, а ты будешь припоминать мне это до самой смерти?

— Именно так, — щурится он, и у меня ёкает в груди.

Неужели, он намекает на «долго и счастливо»? Испытываю невероятный прилив сил и желания.

— Скоро вернусь, — жарко шепчу мужчине и подмигиваю. — Никуда не уходи!

Сбегаю по лестнице, едва не запутываюсь в покрывале, но в последний момент хватаюсь за перила и удерживаюсь.

— Ох, это было близко, — запоздало пугаюсь, а потом смотрю на коробку. — Вот оно!

Бельё изумительное! Крупная кружевная сеточка очень эластичная, и у меня не возникает сомнений, что я влезу. Надев, с боязнью поворачиваюсь к зеркалу, опасаясь увидеть колбасу в обвязке, но замираю, потрясённая собственным отражением.

Комбидресс очень откровенный! Он оставляет взору всё самое интимное, а бочка и животик прикрывает и даже немножко подтягивает. Дерзко и красиво. Впервые понимаю, что у меня привлекательное тело. Да, оно не соответствует стандартам, но по-своему гармонично и выглядит женственно.

— Ты божественна, — слышу хриплый голос Марата и поворачиваюсь к лестнице.

Мужчина смотрит на меня так, что сердце пропускает сразу несколько ударов.

— Перерыв закончен, — выпаливает обнажённый Ахматгариев и, стремительно приближаясь ко мне, сжимает в объятиях. — Второй раунд, Тыковка!

Внезапно дверь распахивается, и на пороге мы видим маму и Дамира с чемоданом. Улыбки родителей гаснут, глаза расширяются. Но хуже того, что они не одни. При виде высокого мускулистого мужчины Марат крупно вздрагивает:

— Тренер?

Глава 32. Всё не так!

Я бы лучше ещё десять марафонов пробежала, честно! Даже если бы умерла после этого, это не так ужасно, как оказаться перед мамой, её мужем и совершенно незнакомым человеком в красной сеточке с кружевами на все свои обнажённые сто килограмм!

И пусть Марат быстро закрыл меня своим телом, я осознаю, что уже поздно. Неожиданные гости прекрасно всё успели рассмотреть. Жаль, что я, как Ахматгариев, не догадалась надеть штаны без дырок…

Позор-то какой!

— Таня, — лепечет мама, которая превратилась в соляной столб, но теперь начинает оттаивать. — Что ты делаешь?

«Будто не понятно, что!» — кусаю губы и в панике цепляюсь за мужчину.

Дамир срывается с места, на ходу сбрасывая пальто, и закрывает меня им, а после смотрит на Марата так, что удивляюсь, как тот не задымился.

— С тобой позже поговорим. Сначала обсуди дела с тренером. — И добавляет почти рыча: — На улице!

Тренера в дверях уже нет, и я не знаю, когда он ушёл. Ахматгариев кивает и смотрит на меня. С трудом разжимаю пальцы, отмечая, что на торсе мужчины остаются следы от ногтей, но Марат даже не кривится. Стоит с каменным выражением лица, когда мама подхватывает с дивана покрывало и укутывает меня, а потом выходит из дома.

Мама и её муж ведут меня к лестнице, и я бормочу в жутком смятении:

— Простите, мы не ожидали, что вы так рано вернётесь.

— Мы это и так поняли, — невесело фыркает мама и открывает дверь в мою комнату, до того, как я успеваю её остановить. И замирает, хлопая ресницами: — Что… Что это такое?!

Зажмуриваюсь, не желая смотреть на сломанную кровать.

— Это не то, что вы подумали…

Неожиданно мне прилетает подзатыльник.

— Да как ты могла?!

— Света, это моя вина, — вступается Дамир и оттесняет мою маму к выходу. — Я плохо воспитал сына. Но он у меня получит!

— Не говори ерунды, — злится мама и тычет в меня пальцем. — Будто я свою дочь не знаю. Если бы она не захотела, ничего не было! Я же просила не влюбляться в брата!..

— Он мне не родной брат, — поспешно вставляю я.

— Ты мне ещё поговори! — в сердцах топает мама. — Ты хоть понимаешь, в каком свете ты нас всех выставила?

— Светочка, Таня не может быть единственной виновной, — не отступает Дамир, но мама не слушает.

— Я разочарована в тебе!

Вдруг начинает плакать, и у меня сердце проваливается в желудок. Руки трясутся, мысли путаются. Так хочется сказать, что мы с Маратом уже взрослые, что отношения — это нормально, но не удаётся выдавить и слова. К горлу подкатывает ком, на глаза набегают слёзы.

Только и могу, что топтаться рядом со сломанной кроватью и кутаться в покрывало, проклиная сексуальный красный наряд.

— Света, тебе надо успокоиться, — Дамир осторожно уводит жену и бросает на меня взгляд, от которого сначала хочется сжаться, но отчим и не думает меня корить. — Таня, пожалуйста, оденься и поставь чайник. Думаю, нам всем стоит поговорить.

— Хорошо, — киваю и, ощутив бессилие, медленно сажусь на кровать.

О том, что она сломана, вспоминаю уже на полу. Но боль в бедре будто отрезвляет, вырывая из ступора, и я подскакиваю. Стремительно запираю дверь и бегу к окну. Марат и его тренер стоят слишком далеко, чтобы услышать, о чём они говорят. Но сразу ясно, что беседа не из приятных.

Ахматгариев с сумрачным видом листает страницы на планшете, а его тренер зло что-то говорит, размахивает руками и кривится так, будто каждое слово доставляет ему физическую боль. Я же смотрю на плечи Марата, которые так сильно напряжены, что бугрятся мускулы, на его тело, напоминающее натянутую тетиву, и в животе закручивается тугой узел.

Кажется, неприятности от того, что нас застукали родители, лишь мелочи по сравнению с тем, что пришёл обсудить тренер. Марат даже не замечает, что стоит на холоде босиком. Он же только выздоравливать начал!

Вздрогнув, кидаюсь к шкафу и дрожащими руками вытаскиваю одежду, в которой путаюсь из-за спешки. Кое-как приведя себя в порядок, выскакиваю из комнаты и замираю, слыша со стороны маминой спальни рыдания и тихий мужской голос. Не решаюсь зайти за одеждой Марата, а беру то самое покрывало, в которое куталась сама.

Внизу нахожу тапочки Дамира и пулей вылетаю из дома.

Подбегаю к мужчинам, которые замолкают при моём появлении. Марат отводит руку с планшетом, явно не желая показывать то, что читал. Я же кидаю тапочки:

— Быстро надень! Ты же болеешь…

Накидываю на его плечи покрывало, но Марат не двигается с места, и оно соскальзывает. Мужчина поворачивается к тренеру и твёрдо говорит:

— Это моя личная жизнь.

— Тогда выбирай! — требует тренер.

— Уже выбрал, — не отступает тот.

Тренер окидывает меня таким взглядом, будто я только что с улыбкой воткнула нож в спину Ахматгариева, и презрительно цедит:

— Из-за какой-то толстухи испортишь себе карьеру?!

Мгновенный удар, и мужчина отшатывается, но тут же ответно бьёт Марата по лицу. Брызгает кровь…

Глава 33. Моя главная битва

Кажется, я вскрикиваю, потому, как из дома выбегает Дамир и пытается разнять дерущихся, за ним мама. Она обнимает меня и с силой отводит в сторону. Отчим отшатывается, прижимая к лицу руку, и я испуганно ахаю.

Кричу в отчаянии:

— Прекратите! Пожалуйста!

Вырвавшись из ослабевших от шока рук мамы, бросаюсь к мужчинам, а они замирают и, тяжело дыша, глядят друг на друга с ненавистью. Марат дёргает меня за руку и заводит за свою спину. Тренер сдаётся первым и, сплюнув кровь, стремительно уходит. Хлопает дверцей дорогого авто и уезжает.

Успеваю заметить, как какой-то незнакомый мужчина с фотоаппаратом, видимо, прятавшийся за машиной, бежит к кустам. Показываю Марату:

— Там! Видел? Кажется, нас снимали!

— Не удивлён, — усмехается Марат и, скривившись от боли, трогает разбитые губы. — А удар у старика ещё неплох.

— Марат, ты же болен! — тяну его к дому. — Босиком, полуголый… Умереть хочешь?

— Нет, — вдруг выдыхает он и сжимает меня в объятиях. — Я хочу жить. С тобой! Очень сильно хочу, моя Тыковка. Но сейчас мне нужно уйти. Прости.

Разжимает руки и подходит к отцу. Тот утешает маму, которая при взгляде на мужа прижимает ладони к лицу. Выглядит Дамир действительно ужасно. На скуле кровоподтёк, глаз заплыл.

— Отвезёшь меня в клуб? — спрашивает Марат.

— Сейчас?

— Да, это срочно.

— Оденься! Таня, — отчим смотрит на меня, и я вздрагиваю. — Позаботься о маме, пожалуйста.

— Да… Но…

Меня не слушают. Один из мужчин идёт к автомобилю, второй вбегает в дом. На земле передо мной лежат тапки, валяется покрывало. Мама, обхватив себя руками, тихо плачет. И я иду к ней, прижимаюсь.

— Прости. Я не думала, что всё так обернётся.

— Ты вообще не думала, — зажмуриваясь, шепчет она, и по щекам снова текут слёзы.

Проглатываю боль обиды и осторожно веду маму к дому. Она маленькая, хрупкая, похожа на девочку, а я большая и полная. В этот момент ощущаю себя взрослее её и направляю к кухне. Стараюсь не думать о Марате и его отце, не беспокоиться о том, что случилось в клубе, и зачем приехал тренер. А тем более не собираюсь переживать о жестоких словах.

Мужчины сами разберутся.

А сейчас мне предстоит утешить маму, которая в ужасе от всего происходящего. Следуя совету отчима, завариваю чай и ставлю на стол. Мама продолжает тихо плакать, и я придвигаю чашку ближе.

— Вот. Дамир просил напоить тебя чаем.

Услышав имя мужа, она поднимает глаза, и на миг лицо её светлеет. Я рада, что у них всё так серьёзно, поэтому надеюсь, что мама поймёт меня. Когда она осторожно отпивает, собираюсь с мыслями, а потом тихо сообщаю:

— Утром я съеду. Буду жить отдельно.

Мама со стуком ставит чашку и смотрит на меня с негодованием:

— С ним?!

— Возможно, — мягко улыбаюсь и тянусь к её руке, чтобы ласково пожать, но мама отодвигается. Вздыхаю: — Я уже не ребёнок, мама.

— По поступкам так ещё совсем дитя! — резко отзывается она и отворачивается, будто не хочет на меня смотреть.

Это больно. Но я не собираюсь отступать. Не знаю, что меня подвигло на решительный разговор с мамой. Может, поведение Марата, который живёт так, будто никогда не покидает ринг. Или компьютерные игры научили меня двигаться к цели, невзирая на поражения?

Я всегда добивалась поставленных задач. Для других. Теперь же мне хочется бороться за себя. За свою жизнь. И свою любовь.

— Это ты хочешь так думать, — говорю тихо, но твёрдо. — Потому что боишься за меня. Не желаешь, чтобы мне сделали больно.

Мама шумно вдыхает и быстро моргает, будто не желает поддаваться эмоциям. Её задели явно мои слова, но всё равно смотрит в сторону. Я придвигаюсь и всё же ловлю её ладонь в свои, мягко сжимаю.

— Мам, я уже взрослая. Позволь мне совершать свои ошибки.

Упрямо поджимает губы, но и я не сдаюсь. Захожу с другой стороны.

— Ты была на сто процентов уверена, что Дамир тот самый, когда вы только начали встречаться? Точно знала, что он не причинит тебе боли?

Мама резко поворачивается и выпаливает, глядя с торжеством:

— Да! Он особенный человек, Таня. Я всё знаю про него… И про его сына тоже. Потому и просила тебя не влюбляться в этого несерьёзного человека. Всё, что его заботит — только спорт. Девушек он меняет, как перчатки. И такая, как ты, конечно, стала для него лёгкой добычей!

Блин. Почему так больно?

— Лёгкой добычей? — Губы кривятся, голос звучит сдавленно. — Мам, ты не считаешь меня красивой?

— Что ты? — Мама теряется, смотрит виновато. Пытается исправить ситуацию. — Конечно, ты милая. Нужно лишь немного скорректировать твоё питание и больше заниматься спортом…

— А вот я считаю себя красавицей, — холодно перебиваю её. Добавляю тише: — Но только тогда, когда на меня смотрит Марат. Я люблю его, мам. И моя любовь ничуть не хуже, чем твоя. Или я не имею право это чувствовать?

Наступает молчание. Мама снова отворачивается, но в её позе нет того напряжения, как раньше. Чувствую, что выиграла этот бой.

Нокаут.

Глава 34. Любовь побеждает

Смотрю на улыбающуюся женщину и не понимаю, как такое возможно. Царёва всегда покровительствовала парням, закрывала глаза на прогулы, ставила пятёрки за одну лишь улыбку или комплимент. Как она могла подстроить всё так, чтобы Марат выглядел подонком?

— Это её сын, — поясняет Даша. — Моложе Марата на год, его все называют восходящей звездой кикбоксинга. Он тоже заявлен в том соревновании, с которого Ахматгариева едва не сняли.

— Бред какой-то, — мотаю головой. — Это всего лишь статья. Как это может повредить? Там правды с гулькин нос! Я ведь не сестра Марату!

— Репутация, — вздыхает Даша. — А правда… её можно вывернуть в нужную сторону. Ты не единокровная сестра, но всё же сводная. Марат учился заочно, но фактически он зачислен на очный курс. Понимаешь?

— Гадство, — выдыхаю с чувством и снова просматриваю фото. — Неужели Царёва делала все эти фото, чтобы ударить соперника сына в спину? А эти… Как она могла достать наше фото в спальне?

— Онлайн-лекция, — напоминает Даша, и я хлопаю себя по лбу.

— Вот же дрянь!

— Это ещё не всё, — тихо продолжает подруга и странно посматривает на меня. — Клуб потребовал от Ахматгариева опровержения связи между вами или самоотвода.

Сердце пропускает удар.

— И?

— Он отказался давать опровержение.

Всхлипываю, и глаза мгновенно наполняются слезами, которые жгут щёки. Даже если бы Марат окружил дом свечами, запустил в небо тысячу шариков и принёс мне тысячу роз, признаваясь в любви, я бы не была тронута так, как сейчас.

Выдохнув, сжала кулаки.

— Едем!

— Куда? — всполошилась Лола.

— В клуб, разумеется, — хмыкает Даша и хлопает её по плечу: — Ей нужно спасать принца… Доча!

Они смеются, и я тоже улыбаюсь. Теперь, когда Марат практически на всю страну заявил, что любит меня (не опроверг, значит, согласился?), я готова свернуть горы! Лола подрывается за мной, но Даша её останавливает.

— А нам нужно в общагу.

— Зачем?

— В игру, которую затеяла Царёва, можно играть в две стороны, — таинственно ухмыльнулась наша тихая, но опасная подруга. И начинает загибать пальцы: — Разглашение личной информации студентов, сексуальные домогательства, оценивание не знаний, а гендерной принадлежности. Как думаете, сколько девушек затаили на Царёву обиду?

— Все! — хором отвечаем мы с Лолой.

Подруга обнимает Дашу:

— Ты очаровательна, когда жаждешь крови!

Они собираются и уезжают в общежитие, я же одеваюсь и заглядываю к маме. Она спит, обняв фотографию, где они с Дамиром. Вздохнув, наклоняюсь и целую мамочку, а потом пишу записку. Оставив на столе, замечаю, что в раскрытой сумке мамы что-то блеснуло.

Беру в руки тест на беременность, и брови лезут на лоб.

У меня будет брат или сестра?!

Радостно оборачиваюсь на спящую маму, а потом дёргаю уголком губ и убираю тест в карман. Вызываю такси и еду в клуб Марата, не сомневаясь, что Ахматгариев всё ещё там. Врываюсь в кабинет начальника, где несколько мужчин обсуждали что-то так эмоционально, что даже не сразу заметили гостью. Среди собравшихся вижу и отца Марата, и его тренера.

— Я не сестра, — говорю с порога. — Наш роман начался ещё до того, как наши родители поженились. Вот.

Кидаю на стол тест, и у Дамира глаза лезут на лоб, а у Марата отвисает челюсть. Я же кую железо, пока горячо.

— В той статье всё ложь! И скоро вся страна узнает, кто собрал липовые доказательства. Это Царёва Николь Романовна, преподаватель в нашем университете!

— Погодите, — махнул рукой солидный мужчина в деловом костюме. — Мать Ильи Царёва?

Киваю и иду обнимать любимого. Никто не усомнился, что пышка беременна, и я добиваю:

— Ты рад, что у нас будет малыш?

— Т-так скоро? — моргнув, заикается тот. — Р-рад!

Я же улыбаюсь. И ведь не солгала! Скоро у нас будет общий брат. Или сестра!

Главное, что я спасла то, что любит Ахматгариев. Потому что я очень сильно люблю Марата и больше не намерена отступать.

Эпилог. Виват, Чемпион!

Мартовский дождь колотит по сугробам, которые уже превратились в грязно-серые куски полупрозрачной массы, и я смотрю на них из маршрутки. Вздыхаю, сообщая в телефон:

— Мечтаю о дне, когда расчехлю свой велосипед и буду добираться до университета и обратно на нём.

— Ни за что! — волнуется Марат. — Ты же беременна!

— Да второй месяц всего, — фыркаю я. — Даже не заметно.

— Я за тебя волнуюсь, дурочка. А вдруг ты упадёшь?

— А я за тебя волнуюсь, — парирую я. — Вдруг тебя побьют!

— Брейк, — смеётся любимый, а потом шепчет: — Мы же с тобой встретимся этой ночью?

— Никакого секса до соревнований! — слышу злой окрик тренера. — Ясно?!

— Не кричите, вы пугаете мою беременную невесту! — рявкает на него Марат.

— Закругляйся и на ринг, — примирительно ворчит тот.

Марат продолжает:

— Так встретимся?

— Никакого секса до соревнований! Ясно? — подначиваю я.

— Даже виртуального свидания не будет? — хрипловато уточняет любимый.

У меня всё внутри переворачивается, а внизу живота заворачивается огненный узел желания. Выдыхаю в телефон:

— Будет. Обязательно будет! Во сколько?

— В двенадцать, раньше не освобожусь.

— Договорились.

Дома осторожно обнимаю маму. Она округлилась и стала такой милой, а животику уже семь месяцев. Дамир выглядывает из кухни. На мужчине мой розовый фартук, в руках лопатка для сковородки.

— Есть будешь?

— Конечно! Только ничего вредного, я беременна.

— Да, конечно, — смеётся он, думая, что шутка повторяется.

Я лишь улыбаюсь, не спешу разубеждать. Все волнуются из-за предстоящего соревнования Марата, не хочу подбрасывать новых переживаний. После ужина ухожу к себе и, не выдержав, открываю игровой ноутбук.

Мне сообщение, и сердце совершает кульбит. Марат освободился пораньше? Но это подарок от Толи. Редкий артефакт.

«Держи! — Строки так и пышут гордостью: — Сам добыл!»

«Ты опять на аккаунте Чемпиона?» — журю подопечного.

«Ты только так на мои сообщения отвечаешь», — обижается он.

«Мы живём рядом, — напоминаю ему. — Можем встретиться и поговорить».

«Тыковка, идём в рейд?» — появляется Ботан.

«А мне с вами можно?» — тут же встревает Толя.

«Опять этот мелкий на акке Чемпиона?» — ворчит Ботан.

«Он хорошо играет, — вступается Зефирка. — Идём!»

«Ура!»

Мы успеваем одержать две победы и с треском провалиться в третьем рейде, прежде чем появляется Марат.

«Прости, задержался», — пишет с нового акка.

Прощаюсь с друзьями и выхожу из общей битвы. Иду в приват.

«Всё хорошо, я тебя жду».

«Включи видео».

Врубаю камеру, и Марат просит:

«Покажи животик».

— Издеваешься?! — вспыхиваю от смущения. — Второй месяц всего! Какой животик?

Опасливо кошусь на дверь и прикусываю нижнюю губу. Моя спальня рядом с родительской, и поэтому мы с Маратом общаемся лишь сообщениями. В клубе ввели строгое ограничение контактов, и мы, по сути, нарушаем режим. Но мне необходимы эти минуты, даже по сети. ведь я напитываюсь любовью за двоих!

«Ладно. Смотри».

* * *

С день, когда я, наконец, вывела велик из гаража, светит солнце, и я улыбаюсь.

Мама провожает меня, придерживая сильно округлившийся живот. Скоро её положат в больницу, и я смогу переехать, как мы и договорились. Сейчас же она обнимает меня, и я замираю.

— Будь осторожна, — шепчет мама. — Я положила тебе в рюкзак витамины, пей каждый день.

— После занятий я сразу в клуб, — напоминаю я.

— Мы подъедем на машине, — кивает она и гладит меня по щеке. — Не переживай так. Тебе нельзя.

— Ну, — теряюсь, не зная, что ответить. — Не буду. До встречи!

Что имела в виду мама, понимаю, открыв в универе рюкзак. Достаю баночку и нервно посмеиваюсь, а Лола ахает:

— Витамины для беременных?

— Маме купила? — спокойно спрашивает Даша.

Я молча мотаю головой, и Лола начинает визжать и прыгать на месте. Подруги обнимают меня, и становится так хорошо. После занятий они тоже идут посмотреть соревнования.

— Тебе нельзя волноваться! — заявляет Даша.

— Я буду закрывать тебе глаза, а доча рассказывать, что происходит, — поддакивает Лола.

Смеюсь и не протестую, главное, что мы вместе. Главное, что Марат скоро будет рядом со мной. Что мы будем вместе жить! О большем я и мечтать не могла.

Но в зале мне становится плохо. Крики, духота, нервное напряжение, и я не выдерживаю. Выхожу, чтобы глотнуть свежего воздуха, как встречаю Царёву. Она при виде меня кривится и делает вид, что не узнаёт, уходит в другую сторону. После неприятного случая полгода назад её уволили. Но мне её не жаль. Надеюсь только, что её сын усвоит урок и будет вести честный бой.

Когда становится лучше, возвращаюсь в зал, а меня уже ищут подруги.

— Где ты пропадаешь? Марат следующий!

Сердце ёкает, и ноги слабеют. Опускаюсь на стул и, сжимая кулаки, наблюдаю за любимым. Он великолепен, но я так волнуюсь! Кажется, что каждый пропущенный удар доставляет мне физическую боль. Бой такой стремительный, и в то же время бесконечный, завершается победой…

— Абсолютный чемпион Марат Ахматгариев!

— Ура! — кричат мои подруги.

Я лишь улыбаться могу, по щекам льются слёзы. А Марат берёт микрофон и говорит:

— Я посвящаю эту победу своей любимой и прошу… — Замирает, откидывая голову назад. Миг смотрит в потолок, а потом опускает её и выпаливает в микрофон: — Тыковка, выходи за меня!

Вскакиваю, прижимая ладони к губам, а вокруг люди хлопают, кричат, свет бьёт в глаза. Подруги теребят меня:

— Скажи «да»! Да!

Не в силах говорить (и не услышит всё равно), я киваю. Быстро-быстро!

А Марат продолжает:

— Поздравьте нас! У нас будет малыш!

Люди вскакивают с мест, хлопают. На меня смотрят по-доброму, говорят хорошие слова, ведут к рингу, помогают пролезть, поддерживают. Марат опускается на одно колено и смотрит снизу вверх. Его руки подрагивают, глаза блестят, голос срывается от волнения:

— Моя любимая Тыковка, будь моей женой.

Надевает мне колечко, а потом поднимается и целует, а я не могу остановить слёзы счастья.

_____________

Друзья, спасибо, что прошли со мной эту историю!

Приглашаю зарядиться новогодним настроением в искромётной новинке

🎄Пышка для босса, или Временно беременна🍩

А ЗДЕСЬ можно выиграть призы!🎁

Оглавление

Глава 1. Тыквой по тыкве

Глава 2. Слово за слово

Глава 3. Непристойное предложение

Глава 4. К бою!

Глава 5. Первый раунд

Глава 6. Второй раунд

Глава 7. Ответный удар

Глава 8. Нокдаун

Глава 9. Нокаут

Глава 10. Таймаут

Глава 11. Брейк!

Глава 12. Встречная форма

Глава 13. Пропущенный удар

Глава 14. Запрещённый приём

Глава 15. Клинч

Глава 16. Декласс

Глава 17. Гандикап

Глава 18. Наказание

Глава 19. Неожиданная правда

Глава 20. Рухнувшая репутация

Глава 21. Копирование техники боя соперника

Глава 22. Неправильное свидание

Глава 23. Вечеринка на Хэллоуин

Глава 24. Плевать, если я заболею!

Глава 25. Плохой хороший человек

Глава 26. Сон в руку

Глава 27. Покорив вершину

Глава 28. Ямочки, как у младенца

Глава 29. Упс!

Глава 30. Не такая, как все

Глава 31. Кружевной плен

Глава 32. Всё не так!

Глава 33. Моя главная битва

Глава 34. Любовь побеждает

Эпилог. Виват, Чемпион!