Скелет среди холмов (в сокращении) (fb2)

- Скелет среди холмов (в сокращении) (Питер Даймонд - 10) 764K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Питер Ловси

Питер Ловси
Скелет среди холмов

Глава 1

Двое убитых лежали на поле боя, один позвал:

— Эй!

Второй молчал.

— Я к тебе обращаюсь, с ранением в голову!

Тогда пошевелился и второй.

— Я мертвый, — сообщил он сквозь зубы, как чревовещатель. — Нам болтать не положено.

— Да ладно тебе! На нас же никто не смотрит.

Оба были солдатами армии роялистов под командованием лорда Хоптона.

Битва за Бат времен Английской революции XVII века, инсценированная реконструкторами, откатилась дальше, к зрительским толпам, а мнимые убитые и умирающие остались лежать в чистом поле для вящей убедительности. Место было выбрано живописное, среди холмов Лансдауна, на возвышенности, с которой открывался вид на три графства. Июльское солнце палило вовсю, и не было даже легкого ветерка, чтобы развеять полуденный зной.

Тот, кто заговорил первым, лежал на спине в густой траве, второй — в трех шагах от него, вокруг его «раны» запеклась бутафорская кровь.

— Ты из новеньких?

— Впервые участвую.

— Вот и мне показалось, что я раньше тебя не видел. Вид у тебя еще тот.

— Специально прихватил с собой пакет с кровью. Могу поделиться, если хочешь.

— Нет уж, спасибо. Все равно мне скоро вставать. Мертвым прикинулся, только чтобы отдохнуть. Кстати, я Дейв.

— Руперт.

— Может, встанем, — усмехнулся Руперт, — и снова в бой?

— Иди, если хочешь, — отозвался Дейв. — А меня жажда замучила. Как насчет банки светлого? Я заранее наведался сюда и припрятал упаковку.

Руперт долго не раздумывал:

— А где это?

— Ступай за мной. Да брось ты свою пику, потом ее заберешь. — Дейв поднялся и начал быстро спускаться по косогору, с каждым шагом удаляясь от места, где еще кипела инсценированная битва.

Две женщины, склонившиеся поодаль над ранеными, оглянулись посмотреть, кто идет, и молча продолжили свои дела. Они были из стана «круглоголовых» и помогали сторонникам парламента.

— Видишь вон то поваленное дерево? Нам туда.

Было ясно, что они нарушают правила, покидая поле боя. Но Руперт не стал делиться своими опасениями с новым приятелем. Похоже, кроме двух женщин их никто не заметил, а зрители столпились за веревочными ограждениями далеко от этого места.

Могучее дерево, вероятно, повалило в грозу, вывернув из земли. Черные корни паутиной нависали над землей, образуя идеальное укрытие. «Роялисты» присели в его тени.

— Должно быть, еще холодное. — Дейв порылся в земле под корнями, выудил банку «Хейнекена» и протянул Руперту.

Тот дернул металлическое кольцо и сделал глоток.

— Живительная влага…

— Мертвого на ноги поставит. — Дейв поднял свою банку. — За короля Карла!

— За короля, благослови его Господь, — повторил Руперт.

Дейв объяснял, что накануне сражений он всегда заранее находит местечко для тайника.

— Вижу, мне еще учиться и учиться, — заметил Руперт.

— Вообще-то я кавалерист, мы обычно прячем баклажку-другую в седельных сумках, а пикинерам прятать некуда — с пивом им личный досмотр не пройти.

— Что же ты делаешь в пехоте, если ты кавалерист?

— Когда чирей на заднице, не очень-то хочется лезть в седло, — усмехнулся Дейв. — Сегодня я, к счастью, пехотинец.

— Насчет того, чтобы догнать остальных, ты серьезно?

— Для того я и приехал сюда — чтобы подраться. А ты разве нет?

— Понимаешь, я историк, — объяснил Руперт. — Вот я и решил приехать и посмотреть, каково это — участвовать в сражении.

— Ну и как?

Руперт улыбнулся:

— Если совсем начистоту — не очень. Главная цель этой постановки — зрелищность, чтобы зрителям было на что посмотреть. А в действительности в 1643 году интерес представляла блистательная тактика сэра Уилльяма Уоллера.

— Уоллер? Это же противник.

— Да, и в реальном бою мы превосходили его по численности на пару тысяч человек, однако он обошел нас с фланга ночным маршем. К тому времени, как наши проснулись, парламентаристы уже заняли позицию на вершине Лансдаунского холма. Во время наступления нам пришлось вести бой, поднимаясь вверх по склону.

— Но мы же выбили их оттуда!

— Далеко не сразу и дорогой ценой. Здесь такое вряд ли покажут. Наверное, сражение на крутом склоне выглядит не слишком зрелищно.

— На ровном поле лучше, — подтвердил Дейв, посмотрев в сторону равнины Лансдауна, где продолжалось действие. — Да и для лошадей безопаснее.

— Масштабы тоже были другими, — продолжал Руперт. — Численность роялистов достигала шести тысяч человек, сторонников парламента насчитывалось тысячи четыре. В сравнении с этой мощью сегодняшние армии реконструкторов выглядят жалко.

— Так ведь и дата не круглая, — возразил Дейв. — Бывает, собирается гораздо больше народу.

— По воспоминаниям очевидцев, в дыму от пушечных и мушкетных выстрелов видимость не превышала нескольких ярдов.

— Похоже, здесь черт знает что творилось.

— Как почти во всех битвах. Они не имели ничего общего с этой самодеятельностью.

— Хватит придираться. Знал бы ты, как мы намучились, пока мундиры шили. Между прочим, все оружие — точная копия подлинного.

— Только стреляет холостыми и учебными пирозарядами.

— А ты чего ждал? — возразил Дейв. — Мы ставим спектакль для публики, причем своими силами.

— В любом случае реальная битва тоже закончилась не очень удачно. В тот день победитель так и не определился.

— Еще будешь? — Дейв снова запустил руку в рыхлую землю.

— Хватит и одной банки, — покачал головой Руперт.

Дейв по локоть погрузил руку в землю и прелые листья.

— Да где же они? Их было шесть. — Он принялся рыться в земле обеими руками. — Стащил небось какой-нибудь паршивец. Проклятые «круглоголовые». Видел я, как тут околачивался один такой.

— Скажи спасибо, что оставил нам две банки.

— По-твоему, это честно? — Дейв продолжал вышвыривать землю из ямы. — Ой, тут есть еще что-то, но не банка. — Он извлек наружу предмет длиной в фут — тонкий, с утолщенными округлыми концами. — Всего-навсего старая кость.

— Должно быть, зверь какой-нибудь зарыл, — предположил Руперт. — Лиса, наверное.

— Чья бы ни была кость, при жизни эта тварь была крупнее лисы.

Руперт присмотрелся:

— Это бедро. Ну, бедренная кость.

— Но чья?

— Может, оленья.

— Жуть всякая полезла в голову, — признался Дейв. — А вдруг она человеческая?

— А если это кость одного из солдат, погибших в той битве?

Оба умолкли. Звуки боя вдали были едва слышны.

После паузы первым заговорил Руперт:

— Может, ты и прав. Здесь могли похоронить погибших.

Дейв покачал головой:

— Поневоле задумаешься, да? Мы тут рядимся в мундиры, корчим из себя солдат, а с этим парнем все было на самом деле. — Он почтительно положил кость между собой и Рупертом. — Что будем делать?

Втайне взволнованный находкой, Руперт притворился равнодушным:

— Предлагаю вернуть ее на место.

Оказалось, Дейв не лишен телепатических способностей.

— Археологи могут заинтересоваться этим местом. Может, при раскопках найдутся и другие кости. Или даже снаряжение.

— И твое пропавшее пиво. Вот удивятся археологи!

— Нет, пиво забрал какой-то гад, — покачал головой Дейв. — Но насчет кости ты прав. Предлагаю оставить ее здесь.

— Я с тобой согласен, — сказал Руперт. — Неизвестный покоится здесь больше трехсот лет. Мы не вправе его тревожить.

Дейв положил кость на дно ямы и засыпал ее.

— Земля пухом, — произнес Дейв.

Зашвырнув пустые банки подальше от места захоронения, они присоединились к сражающимся.

По окончании битвы солдаты королевской армии собрались под знаменем и с достоинством удалились с поля боя под размеренные удары барабана. Финалу не хватало исторической достоверности, но зрители остались довольны. Послышались аплодисменты. Немного погодя не менее эффектно поле боя покинула армия сторонников парламента.

У шоссе марширующие перешли на вольный шаг и направились к автостоянке у ипподрома, где остался их транспорт. Одни собирали и грузили оружие, другие занимались лошадьми или готовили на костре еду.

Руперт, которому все это было в новинку, помогал остальным как мог, а потом направился к своей машине, чтобы снять потный мундир. Страшная находка не давала ему покоя. Если это действительно останки солдата, погибшего в Лансдаунской битве, значит, им несказанно повезло. Возможно, там удастся найти и металлические предметы — нагрудник, шлем или шпагу.

Руперту представилось, как он напишет о своей находке научную работу и о нем заговорят в научных кругах. Нужно удостовериться, что кость и вправду человеческая. Радиоуглеродный анализ поможет установить ее возраст. В университете есть необходимая аппаратура, так почему бы не воспользоваться ею?

Правда, его немного мучила совесть: ведь они с Дейвом договорились не тревожить прах погибшего воина. Выкапывать кость тайком некрасиво. Дейв осудит его… впрочем, кто такой Дейв? Простоватый парень, которому нравится играть в солдатики. Ему не понять, насколько важна историческая правда.

Некоторое время Руперт посидел вместе со всеми у костра, а потом ушел, стараясь не привлекать к себе внимание. Солнце клонилось к закату, был чудесный летний вечер, в самый раз для прогулки. Накануне Руперт подробно изучил карту сражения и постарался запомнить основные ориентиры. Он вышел на поле, некоторое время шагал почти параллельно шоссе, перебрался по приставным лесенкам через две изгороди и очутился неподалеку от места действия пехоты — в долине между Лансдауном и Фризинг-Хиллом.

Впереди показалось вывороченное с корнем дерево. Руперт ускорил шаг. Вокруг не было ни души, быстро темнело. На фоне неба разветвленные корни напоминали щупальца морского чудовища, безмолвного и зловещего. В густой тени Руперт не сразу определил, где зарыта кость. Присев, он стал на ощупь искать рыхлый участок и вскоре нащупал в перегное что-то твердое. Руперт вытащил из земли кость.

«Прости, что снова потревожил тебя, дружище», — мысленно обратился он к погибшему солдату. Потом он поднялся с колен — и оцепенел. На его плечо легла ладонь.

— У вас избыточный вес, — объявил врач. — Вы занимаетесь спортом?

— Поднимаю пинту-другую пива.

— Мистер Даймонд, не время шутить. Вы себя сведете в могилу. У вас слишком высокое давление. А дефекация? Регулярная?

— Что?

— Часто ходите по-большому? — пояснил врач.

Выдержав красноречивую паузу, Даймонд спросил:

— Молодой человек, должно быть вы не в курсе, что я руковожу уголовным розыском города Бат. В полиции настаивают, чтобы я проходил ежегодный медосмотр, а ваша задача — закончить его поскорее и признать меня годным к работе. Верно?

— Не совсем.

— Поясню еще кое-что. Я пришел к вам не для того, чтобы лечиться. От вас мне нужна лишь подпись на этом бланке. Да, у меня имеется несколько лишних фунтов веса, и уже не первый год. Но это не мешает мне справляться с работой. Так почему бы вам не расписаться и не вызвать следующего посетителя?

— Я не могу. Если вы не начнете серьезно относиться к своему здоровью, то рискуете потерять не только свою работу.

— Хотите сказать, я болен?

— Точнее, вы не в форме. Начните хотя бы правильно питаться. Гулять быстрым шагом раз в день.

— На прогулки у меня нет времени.

— Вставайте раньше. Вы живете один?

— Сейчас — да.

— Значит, ваш будильник никого не потревожит.

— Не учите меня жить, в ваших советах я не нуждаюсь.

— Кто-то же должен это сделать, мистер Даймонд.

— Так вы подпишете бланк или нет?

— Скрепя сердце. — Врач взялся за перо.

На этом Даймонду и следовало остановиться. Однако он спросил:

— А почему на этот раз не прислали врача, с которым мы уже давно знакомы, — моего ровесника?

— Он умер. Сердце. Не следил за своим здоровьем.

— Ну что ж… По крайней мере руки у него были теплые.

Врач взглянул на него поверх очков:

— А теперь — нет.

Вернувшись к своим товарищам, Даймонд объявил:

— Прошел. Там какой-то новый шарлатан. С виду подросток, а корчит из себя невесть что.

— Не впечатлил? — спросил Холлиуэлл.

— Это еще слабо сказано. А вас? Вы у него еще не были?

— Пойду через одного. — По лицу Холлиуэлла пробежала тревожная тень. — Там ведь только пульс и давление?

— Вот и я так думал. Пока он не надел резиновую перчатку.

— Да он шутит, — вмешался Джон Димен.

Даймонд обернулся к нему:

— А ваша очередь когда?

— А меня от осмотра освободили. Я проходил его во время стрелковой подготовки.

Даймонд закатил глаза: Димен всегда ухитрялся выкрутиться.

— Ну, тогда остаетесь за старшего. А мне пора подкрепиться.

С досадой вспоминая врача-юнца, он попросил лишнюю порцию картошки к своему гамбургеру.

— Только что прошел медосмотр, — объяснил он Крессиде в столовой. — Да, кстати, лишняя ложка фасоли тоже не помешает.

— Восстанавливаете силы? — с улыбкой спросила она.

— Полезное правило. Мало ли на что нарвешься.

— А вдруг на встречу с юной прелестницей, мистер Ди? Если хотите, я намекну девчонкам, что вы прошли медосмотр.

В личной жизни Даймонд предпочитал предельную честность. Девчонки из столовой знали, что он водит дружбу с Паломой Кин. Но понятия не имели, как он тоскует по погибшей жене.

Даймонд огляделся, выбирая столик, — как всегда, задача предстояла каверзная. Если подсесть к кому-нибудь ниже чином, люди будут смущаться в присутствии начальства, а сядешь в одиночестве — рискуешь стать добычей Джорджины, заместительницы начальника полиции.

Лицо из прошлого всплыло из-за развернутой газеты. Усы с сединой, карие глаза. Этот человек когда-то руководил операциями уголовного отдела, но после травмы головы ушел в продолжительный отпуск по состоянию здоровья.

— Джон Уигфулл? А я думал, вы давно забыли про наш бедлам. — Даймонд поставил на стол поднос.

— Меня привлекли к работе как гражданское лицо, — пояснил Уигфулл. — Я теперь специалист по связям с общественностью.

— Да ну? Значит, теперь, если мне понадобится отвязаться от газетчиков, буду обращаться к вам.

— В современной полиции приветствуется открытость, — принялся просвещать коллегу Уигфулл. — В прошлом мы недостаточно использовали возможности СМИ. Между тем собирать информацию можно и с помощью широкой публики.

— Развешивать плакаты «Разыскивается преступник»?

Выражение лица Уигфулла стало страдальческим.

— Мы живем в двадцать первом веке! Мне поручено сделать полицию более контактной.

— Надеюсь, вы не собираетесь раздавать кому попало мой телефон?

— Ни в коем случае, но, возможно, организую интервью с вами для какого-нибудь журнала или газеты.

— Даже не мечтайте, — нахмурился Даймонд.

— Не пугайтесь вы так, Питер. Ваша фамилия не в начале и даже не в середине моего списка.

Последнее замечание предназначалось для того, чтобы уязвить самолюбие Даймонда, и своей цели оно достигло.

— Кроме того, я скармливаю прессе лакомые кусочки, — продолжал Уигфулл. — Некоторые дела представляют интерес для публики, например дело пропавшего кавалера. — Последние два слова он произнес словно невзначай, как будто Даймонд должен был знать, о чем речь.

— Что это такое? Старинный портрет?

— Вы не слышали об этом деле потому, что расследование еще не начато. Неизвестно даже, есть ли здесь состав преступления… пока.

— Продолжайте.

— Две недели назад состоялась реконструкция битвы при Лансдауне. Сама битва происходила в 1643 году, а в 1993 году, в канун трехсотпятидесятилетия, любители истории впервые организовали большой сбор.

— Что?

— Подобные мероприятия называют сборами. Весьма живописное зрелище. Такие исторические общества, как «Запечатанный узел», относятся к сборам со всей серьезностью.

— Очень трогательно, — откликнулся Даймонд. — А теперь ближе к делу.

— Как я уже пытался объяснить вам, в этом году был проведен очередной сбор. Один из участников пал в бою, и с тех пор от него ни слуху ни духу.

— Убит?

— Будь он убит, все знали бы об этом. После сражения труп наверняка обнаружили бы.

— Вы же сказали, что он пал в бою, — напомнил Даймонд.

— Да, понарошку. «Убитые» какое-то время лежат на поле, а потом снова присоединяются к сражающимся. А этот пропал. Его хватились только через два дня, когда на автостоянке заметили его машину. В багажнике нашли костюм роялиста.

— Жаль, тогда это не так интересно. Разыскивается человек в шляпе с пером — вот была бы примета!

— Он был пехотинцем. Они носили шлемы.

— Если, как вы говорите, его машину нашли, значит, уже выяснили фамилию владельца.

— Да, это Руперт Хоуп, преподаватель истории из Бристольского университета. Родители живут в Австралии. Со дня сражения они не получали от сына никаких вестей. И его коллеги по университету тоже, — заключил Уигфулл.

— А машину пытались завести? Если она не заводится, то он, помучившись с ней, мог попросить кого-нибудь подвезти его.

— От него нет вестей уже двенадцать дней.

— Представим это дело так: после сражения ребята выпили, ваш кавалер перебрал, кто-нибудь из товарищей предложил подбросить его до дома, но по пути в Бристоль они попали в аварию.

— Мы знали бы об этом.

— Подождите, это еще не все. Водитель погиб, а его пассажир выбрался из машины и побрел куда глаза глядят. Ударился головой, потерял память. Поэтому мы и не знаем, что в машине был пассажир.

— И где же он сейчас? — с усмешкой спросил Уигфулл.

— В психушке. Проверьте, не поступал ли к ним пациент, уверяющий, что он кавалер.

Как обычно, Уигфулл воспринял его слова всерьез.

На следующее утро в полицейский участок на Мэнверс-стрит зашла местная жительница с тремя грейхаундами на поводке и большой обглоданной костью в руках.

— Я законы уважаю, — сообщила мисс Хибберт дежурному, — вот и решила узнать, могу ли я оставить ее себе.

На стол к сержанту Остину попадали и более шокирующие предметы. Кость он осмотрел без особого интереса.

— А вы хотите оставить ее себе?

— Для этих бедолаг. Их спасли от усыпления. Жизнь не баловала их подарками.

— Где вы нашли эту кость, мэм?

— В Лансдауне. И решила узнать, не человеческая ли она.

— Надеюсь, нет. — Сержант Остин повертел кость в руках. Один пес встал на задние лапы и попытался отобрать свою игрушку.

— Отстань, дурень!

— Не надо его обижать, — вступилась за грейхаунда мисс Хибберт. — Он в наморднике, значит, не укусит. Лежать, Гектор.

Сержант Остин потер тыльную сторону ладони.

— А когтями все-таки задел.

— До крови оцарапал?

— Если вы правда хотите знать — да.

— Простите, он не нарочно.

— Дайте-ка взглянуть, сержант, — вмешался врач, проходивший мимо. — Прививку от столбняка вам давно делали? У меня здесь есть сыворотка…

— Пустяки, царапина, — отмахнулся сержант. — Прививка мне не нужна.

— Извините, сержант, но я вынужден настаивать, ради вашей безопасности.

— Ладно, спасибо. — Судя по голосу, никакой благодарности к врачу сержант не испытывал.

— А эта бедренная кость вам зачем? Похоже, она человеческая.

Кость отнесли в уголовный отдел и показали Питеру Даймонду.

В судебно-медицинской антропологии он был не силен, но если врач решил, что кость похожа на человеческую, оставлять такую находку без внимания не следовало. Даймонд спустился к столу дежурного, чтобы поговорить с мисс Хибберт.

— Знаете, — сказал Даймонд, выслушав посетительницу, — я не прочь вместе с вами вернуться и осмотреть место, где вы нашли эту кость.

— Если вы предлагаете мне тащиться пешком обратно, да еще в гору, придумайте что-нибудь получше.

— А как собаки ведут себя в машине?

— Как ангелы. Если не обижать их.

Устроив трех «ангелов» на заднем сиденье, Даймонд ухитрился доставить их к месту находки без особых приключений — если не считать уткнувшегося сзади в его шею мокрого носа.

Пока Даймонд запирал машину, мисс Хибберт отпустила собак, и они помчались прочь по зеленой траве. После городской сырости чистый воздух пьянил как шампанское.

— Надо бы почаще бывать на природе, — заметил Даймонд.

— Мы бываем здесь каждый день, в любую погоду. — Мисс Хибберт направилась к поваленному дубу. — Я не поняла, где именно собаки взяли эту кость, но, когда я подошла, они дрались из-за нее.

Словно по сигналу примчался Гектор и принялся рыть землю под корнями дуба. К нему присоединились остальные собаки.

— Остановите их скорее! Может, это место преступления.

Мисс Хибберт достала резиновый мячик.

— Бросьте его вниз с холма.

— Я?

— У мужчин бросок сильнее.

Он метнул мяч подальше, собаки рванули за ним, и Даймонд порадовался, видя такую прыть. Его кот Раффлс гонялся только за птицами и мышами, а если бы кто-то вздумал бросить коту мячик, бедняге пришлось бы бежать за ним самому.

Даймонд прошелся туда-сюда, глядя в землю и вспоминая разговор с Уигфуллом о пропавшем кавалере. Должно быть, реконструкторы сражались где-то здесь. Но как связана эта находка с пропавшим преподавателем Рупертом Хоупом, он понятия не имел. Желтоватая, сплошь в пятнах кость, похоже, пролежала в земле не один год.

Вернулись собаки с добычей, и Даймонд снова бросил им мячик.

— Стало быть, не видать моим песикам этой кости? — догадалась мисс Хибберт. — А если бы я не доложилась полиции, никто бы и не узнал.

— Верно, но если бы это была ваша кость или моя, разве нам захотелось бы бросать ее собакам — даже таким симпатягам, как Гектор?

Мисс Хибберт вроде бы согласилась с собеседником, но потом спросила с надеждой:

— Как вы считаете, тут могут быть другие кости?

Даймонд вскинул обе руки:

— Нет-нет, только не позволяйте собакам снова здесь рыться!

К концу дня дерево было огорожено лентой, как место преступления, и какому-то бедняге констеблю приказали всю ночь караулить его. Наутро криминалист-антрополог подтвердил, что кость человеческая, принадлежала взрослой особи среднего роста. Теоретически по единственной кости можно было установить пол ее владельца, возраст на момент смерти, этническую принадлежность и давность смерти.

Даймонд вернулся в Лансдаун с двумя подчиненными — констеблем Ингеборг Смит и инспектором Китом Холлиуэллом — и стал наблюдать, как эксперты-криминалисты в белом облачении кропотливо просеивают землю под корнями. Он объяснил коллегам, какую информацию антрополог сможет извлечь из единственной кости.

— Прежде всего нужно определить, сколько времени прошло с момента смерти. Для этого достаточно радиоуглеродного анализа.

— Думаете, она древняя? — спросил Холлиуэлл.

— Уж конечно, не свежая. Триста или четыреста лет назад здесь проходило знаменитое сражение.

— А задолго до этого здесь были поселения железного века, — вмешалась Ингеборг. — Может, этой кости вообще две тысячи лет.

Раскопки продвигались медленно. Только через час руководитель группы криминалистов Даккетт объявил, что они добрались до более плотного слоя почвы.

— Слой, который мы только что убрали, был настолько рыхлым, словно его перекапывали в последние несколько недель.

— Например, собаки мисс Хибберт?

— Здесь поработали не только животные.

Работа возобновилась. Через несколько минут из раскопа послышался возглас: «Тут что-то есть!» Женщина-криминалист сметала кистью землю с какого-то светлого предмета.

— Еще кость? — спросил Даймонд. — Вытаскивайте скорее!

Даккетт смерил его возмущенным взглядом:

— Если не возражаете, инспектор, мы будем действовать по инструкции, оставляя находки на месте их обнаружения.

Довольно скоро очертания предмета стали узнаваемыми.

— Так и есть: кость, — подытожил Даймонд.

— Большая берцовая, — уточнила Ингеборг.

Теперь в ход пошли не лопаты, а кисти. Раскоп то и дело фотографировали.

— Который час? — наконец спросил Даккетт.

— Половина четвертого, — ответил Даймонд.

— Да ну? Ничего себе. Все, перерыв.

Полицейским осталось лишь наблюдать, как эксперты садятся, достают термосы и разворачивают газеты.

— С такими темпами нам здесь торчать всю ночь, — заметил Даймонд, обращаясь к Холлиуэллу.

— Слышу, слышу, — закивал Даккетт, отвлекаясь от кроссворда. — Не волнуйтесь, в пять у нас заканчивается рабочий день. Не забудьте оставить на ночь охрану.

— Он вас нарочно заводит, — вмешался Холлиуэлл.

— А по-моему, он серьезно, — возразила Ингеборг.

Даккетт еще не высказался:

— Теперь, когда мы нашли останки, надо установить палатку, чтобы защитить раскоп.

— Мы с коллегами справимся.

— Это специфическая работа.

— Какая? Поставить палатку? Не смешите.

— Это вам не скаутская палатка. Ее установка требует соответствующей квалификации.

Перерыв завершился в четыре. Ингеборг позвонила в полицию с просьбой прислать охранника на ночь.

— Я рассчитывал к этому времени уже кое-что узнать, — заметил Даймонд, расхаживая взад-вперед по вытоптанной поляне. — А выяснил только одно: что у меня подскочило давление.

Еще через двадцать минут из раскопа послышался странный звук: Даккетт пощелкал пальцами.

Ингеборг подсказала:

— Кажется, это он спрашивает вас.

— А по-моему, на что-то напрашивается, — пробормотал Даймонд, но подошел ближе.

Часть скелета уже обнажилась, и стало ясно, что умерший лежал на боку в позе эмбриона.

— Вы спрашивали про череп, — проговорил Даккетт. — Его нет. Похоже, это труп без головы.

Вечером Питер Даймонд ужинал в пабе «Зеленый плющ» с Паломой Кин, женщиной, с которой он сблизился шесть лет назад, после того как умерла его жена. Палома с пониманием относилась к причудам Питера и его резковатым манерам. Он очень ценил это, чувствуя в ней родственную душу.

Сидя перед пинтой хорошего пива в ожидании заказанного бифштекса, Даймонд живописал Паломе неприятности минувшего дня.

— По крайней мере не пришлось торчать в офисе, — заметила Палома, дослушав его. — Люблю Лансдаун. Там история повсюду, куда ни глянь.

— Ты имеешь в виду поселения железного века? Меня сегодня просветила Ингеборг, она в культуре разбирается.

— А про башню Бекфорда она упомянула?

Даймонд часто проезжал мимо этой неуклюжей, с его точки зрения, постройки. Но сегодня он впервые обратил внимание на то, как красиво освещена солнцем беседка-фонарь на верху башни.

— Чудаком он был, этот Уилльям Бекфорд, верно?

— Сказочно богатым чудаком, — поправила Палома. — Я читала о нем, когда делала эскизы костюмов для документального фильма о нем. — Палома собрала огромное количество архивных материалов по истории костюма и давала консультации кино- и телекомпаниям. Увлекшись, Палома принялась рассказывать о том, каким эксцентричным был Бекфорд. Например, он распорядился проложить пешеходную дорожку длиной в милю от своего дома в Лансдаун-Кресент до башни и каждый день прогуливался туда и обратно в сопровождении карлика-слуги и четырех собак. — Я дам тебе почитать эту книгу.

— Спасибо, — поблагодарил Даймонд, хотя заранее знал, что вряд ли удосужится пролистать ее.

Принесли еду, и некоторое время оба молчали.

— Какие у тебя планы на завтра? — спросила Палома. — Снова будешь смотреть, как другие роются в земле?

— Может быть.

— Ты же сказал, что вы нашли труп без головы. Значит, это убийство?

— Или гибель в бою. Мое предположение, что ему снесло голову пушечным ядром. В общем, это дело для археологов, а не для нас с ребятами.

— Кстати, есть одна идея, — оживилась Палома. — Эти разговоры о Лансдауне напомнили мне, что кое-кто из клиентов обещал мне бесплатные билеты на ипподром.

— Это он клеился к тебе.

— Не «он», а «она». Подружка одного рок-певца, и у нее годовой пропуск на двоих в зону для почетных гостей.

— Думаешь, меня можно выдать за рок-певца?

Палома рассмеялась:

— Да, будет трудно! Но мы ни за кого не будем себя выдавать. Хочешь, я узнаю, когда очередные скачки?

— А почему бы и нет? — улыбнулся Даймонд, подозревая, что это еще не скоро.

Но оказалось, что скачки в Лансдауне будут завтра вечером. Прожженный циник Даймонд заподозрил, что его подруга заранее все продумала.

Работа в полиции часто преподносит сюрпризы. Утром Даймонду позвонил криминалист-антрополог, исследовавший пресловутую бедренную кость.

— Вы говорили, что ее нашли в Лансдауне? — уточнил доктор Пик.

— Верно. Точнее, нашли скелет целиком, но без черепа. Есть вероятность, что это участник гражданской войны — несчастный, который не успел увернуться от пушечного ядра.

— Связь с гражданской войной подтверждена? Нашли что-нибудь еще?

— Дайте срок — найдем. Раскопки продолжаются.

— Мистер Даймонд, а вы уверены, что бедренная кость, которую мне прислали, относится к тому самому скелету?

— Скажем так: они были найдены в одной яме. А в чем дело?

— Есть основания утверждать: кость относительно современная. Примерно двадцатипятилетней давности.

Несколько секунд Даймонд молчал.

— Вы уверены?

— Мы предпочитаем говорить «вероятно» или «возможно».

— А вы датировали ее радиоуглеродным методом?

— Неприятно вас разочаровывать, но радиоуглеродный анализ абсолютно не применим для кратких периодов.

— И что же это за основания?

— Полагать, что кость современная? Прежде всего, ее внешний вид. У таких костей гладкая, как мыло, поверхность, они плотные. А кости столетней и более давности легче по весу, им свойственно крошиться.

— А лабораторные анализы вы проводили?

— Само собой. Содержание азота — надежный показатель. Со временем он снижается. В кости трехсотпятидесятилетней давности он составляет не более двух с половиной процентов. А в вашем бедре — четыре и три десятых.

— Многовато для убитого кавалера?

— Чересчур. Еще мы сделали тест на люминесценцию. Современная кость светилась бы в ультрафиолетовом свете, и чем она древнее, тем слабее было бы это излучение. В данном случае свечение было не самым сильным, но соответствовало предполагаемым временным рамкам — в пределах двадцати пяти лет.

— Не знаю, стоит ли благодарить вас. С одной стороны, вы ухитрились выставить меня полным болваном, а с другой — задали задачку. Встретимся сегодня днем в Лансдауне?

Немного погодя Даймонд отправился на поиски Джона Уигфулла — тот сидел у себя в кабинете, уставившись на экран компьютера.

— Это срочно? — осведомился Уигфулл. — Вообще-то я готовлю пресс-релиз.

— Случайно не о пропавшем кавалере?

— Нет, тот был вчера. Вы извините, Питер, но мне некогда.

— Я тоже не из вежливости к вам заглянул. Сколько дней прошло с тех пор, как пропал тот участник реконструкции?

— Уже больше двух недель. А что? Вы что-то слышали?

— Сейчас я занимаюсь скелетом, найденным в Лансдауне. Сначала я думал, это какой-то солдат времен гражданской войны, а потом мне сообщили, что кости современные.

— Руперт Хоуп вряд ли успел бы истлеть до костей, — возразил Уигфулл.

— До этого я и сам додумался. Этот труп был без головы.

— Думаете, его обезглавили? Убили? Возможно, это заинтересует прессу.

— Пока рано, раскопки еще продолжаются. Просто имейте в виду, что я взял на заметку этого вашего пропавшего кавалера. Если он объявится, сообщите мне.

На месте раскопок работа вновь остановилась: объявили перерыв. Надувная палатка прикрывала яму сверху. С точки зрения Даймонда, в самой яме за время его отсутствия ничего не изменилось.

— Выглядит совсем как вчера вечером, — заметил он.

— Обычное дело для скелетов, — отозвался Даккетт.

Даймонд постарался не реагировать на ехидное замечание.

— Не знаю, отразится ли это на скорости вашей работы, но мы, возможно, имеем дело с недавним убийством. Я вызвал эксперта.

— Уже знаем. Потому и отложили инструменты. Мы и без того достаточно здесь наследили, не будем усугублять свою вину.

Пожалуй, он был прав. Даймонд отвернулся и заметил приближавшуюся Ингеборг. Рядом с ней шагал коротышка в белом комбинезоне с картонной коробкой размером почти с него самого.

— Это доктор Пик. — Ингеборг подвела своего спутника к Даймонду и представила его.

— Лофти, — отрекомендовался коротышка. — Сейчас посмотрим… — Он поставил коробку, натянул резиновые перчатки и в сопровождении Даймонда и Ингеборг вошел в палатку. — О, прекрасный вид. Всем, кто работал в раскопе, — высшая оценка. Дайте мне побыть несколько минут с этой юной леди…

Даймонд давно привык к заигрываниям мужчин с красоткой Ингеборг.

— Можете провести эти несколько минут со мной. В конце концов, я здесь главный.

— Я имею в виду труп, — пояснил Лофти Пик.

— Но вы же сказали «с юной леди».

— Взгляните на ее таз — он явно женский. — Лофти Пик встал на колени возле скелета. — Ее сфотографировали?

— Жертву? Да, несколько раз.

— В таком случае будем поднимать ее. Остальное выясним в лаборатории. Судя по первому впечатлению, она была взрослой, но еще молодой, среднего роста. Скорее всего, ее убили в другом месте, отделив голову, чтобы затруднить опознание останков, но поискать поблизости не помешает. — Он попросил спустить в яму картонную коробку и начал перекладывать кости на тонкую бумагу. — Думаю, незачем напоминать, что нам понадобятся пробы грунта, — заметил он. — Благодаря им мы можем узнать еще кое-что.

— Надо найти волокна? — уточнил Даймонд.

— Если повезет. В сырой почве с повышенным содержанием кислот ткань быстро истлевает. Хлопок не выдерживает и полутора лет, шелк и шерсть исчезают бесследно за три года. Дольше всех сохраняются синтетические волокна. Довольно стойкой обычно оказывается кожа. Но в конце концов микроорганизмы побеждают.

— Если вы сможете определить, сколько она здесь пролежала, мы поискали бы среди пропавших в тот же период.

— Всему свое время, инспектор. — Лофти поднял какой-то предмет, который упал на землю, пока он перекладывал в коробку тазовые кости. — Вот вам убедительное доказательство, что скелет далеко не древний, — объявил Лофти. — Это застежка-молния.

Двухлетки легким галопом выехали на старт перед главным забегом, Палома пристально следила за кобылкой, на которую поставила накануне.

— Ничего моя Стилистка, резвая, — заметила она, поднося к глазам бинокль.

— У тебя опыт, — отозвался Даймонд.

— Мм… а вот насчет твоей не знаю. Нервничает, похоже.

Палома убеждала Даймонда поставить десять фунтов на лошадь по кличке Инспекторша. Однако он предпочел фаворитку по кличке Заварка.

У конюхов на старте возникла проблема: одна из кобыл лягалась, ржала и вздыбилась уже дважды.

— Кажется, это твоя, — заметила Палома.

— Можно мне бинокль?

Настроив бинокль, он как раз увидел очередную попытку конюхов завести Заварку в бокс. Она вскинулась так, что жокей чуть не вылетел из седла.

Стартер указал на заупрямившуюся лошадь и что-то сказал. Затем положил руку на рычаг.

— Он снял ее с забега, — не веря своим глазам, произнес Даймонд.

С грохотом открылись боксы, и все участники испытания, за исключением Заварки, ринулись вперед. Даймонд вернул Паломе бинокль.

— За свои десять фунтов я уже насмотрелся.

Одиннадцать лошадей рвались к кольцевой части трассы, подгоняемые жокеями и воплями зрителей. Из динамиков раздался невозмутимый голос комментатора:

— В начале гонки лидирует Педантка, ее плотно преследуют Умница и Стилистка.

— Давай, детка! — воскликнула Палома.

— Лидерство по-прежнему удерживает Педантка. Стилистка сокращает разрыв, Умница уже третья…

— Давай, давай, давай! — закричала Палома, и Даймонд поддержал ее.

— На последней сотне ярдов вперед вырывается Стилистка. Инспекторша быстро приближается по внешней кромке… Фотофиниш!

Палома от возбуждения подскакивала на месте.

— Как звали вторую лошадь?

— Инспекторша, та самая, на которую ты советовала мне поставить. А я не послушался.

Они направились к загону для победителей, где собрались зрители, у каждого из которых имелось свое мнение о том, кто же все-таки победил.

— Результаты состязаний кобыл на приз «Типпинг групп»… — все разговоры стихли. — Первое место — Стилистка.

Палома бросилась на шею Даймонду.

— Это она! Она победила!

Лошадь-победительницу вывела на поле ее владелица в васильковой шляпе и розовом костюме.

— Ну какая же прелесть! — умилилась Палома.

Владелица приняла комплимент на свой счет и заулыбалась. Объявили, что призы для победителей предоставлены сэром Колином Типпингом.

— Местный спонсор, — пояснила Палома Даймонду. — Возглавляет фирму, занимающуюся оценкой недвижимости. Когда-то ему принадлежал жеребец по кличке Дельтаплан, который выиграл классические скачки.

Она разбирается в скачках, потому и выиграла, мысленно отметил Даймонд.

— По счастливому совпадению, — продолжал голос из динамиков, — победившая кобыла принадлежит дочери сэра Колина, миссис Давине Темпл-Смит.

Седовласый сэр Колин торжественно вручил победительнице приз — статуэтку, изображающую серебряного коня на черной мраморной подставке.

— Пойдем заберем твой выигрыш, — сказал Даймонд Паломе.

Палома быстро нашла своего букмекера и забрала деньги, но когда они уже собирались отойти, кто-то крикнул:

— Поберегись!

Неряшливого вида мужчина в джинсах и куртке с капюшоном шагал вразвалку по скаковому кругу, словно не замечая, что на старт уже выводят новую группу лошадей.

— Перебрал пива, — определил Даймонд.

Охранник ипподрома схватил нарушителя за руку и увел за ограждение. Стоявшие совсем рядом Даймонд и Палома услышали, как любитель рискованных прогулок произнес, странно растягивая слова:

— Спасибо, теперь я и сам дойду.

— Какого черта вас туда понесло? — спросил констебль.

— Хотел поесть. Оказалось, вся еда с этой стороны.

— Да вы спятили. Как вас зовут?

— Нодди.

— Определенно пьян, — подытожил Даймонд.

— От него одни неприятности, — закивал букмекер. — Он заявился сюда два часа назад и с тех пор валяет дурака. По-моему, он и за входной билет не платил.

— Мы тоже, — пробормотала Палома, уводя Даймонда.

Поодаль хозяйка победившей кобылы устраивала для своих друзей прием с шампанским. Проходя мимо, Палома и Даймонд услышали, как какая-то женщина говорила:

— Я так рада за Давину! Вы только посмотрите на нее — ну чем не светская львица, и не подумаешь, что сегодня утром она стояла у стола в операционной! Она заслужила этот успех.

— Значит, Давина доктор? — спросил Даймонд у Паломы.

Услышав их, стоявшая рядом женщина радостно кивнула:

— Она здешний ветеринар.

К ним подошла официантка с подносом, уставленным бокалами шампанского. Даймонд взял бокал и провозгласил:

— За Стилистку!

У Паломы все еще сияли глаза.

— Это было везение, — объяснила она.

— Но когда перед скачками проводили по полю лошадей, ты знала, на кого смотреть.

— Знать наверняка невозможно — слишком много факторов, всего не учтешь, — возразила Палома, подтвердив подозрения Даймонда, что ей известно больше, чем можно было предположить. Но Палома вовсе не корыстна, просто она не выкладывает все, что знает, без крайней необходимости. Загадочная женщина — вернее не скажешь.

Спустя два дня полицию поднял по тревоге неизвестный, пытавшийся угнать машину со стоянки возле ипподрома. В тот день скачек не было, немногочисленные машины на стоянке принадлежали служащим ипподрома.

— Разберитесь там, ладно? — попросил патрульных по рации дежурный сержант. — О нарушении сообщил майор Суитин.

Констебль Энди Салливан радостно ухватился за возможность заняться делом. С этой недели ему навязали новую напарницу Дениз Биэл, а она считала молчание смертным грехом. Даже сирена, включенная Салливаном, не заставила ее заткнуться.

Патрульная машина уже приближалась к ипподрому, когда Дениз вдруг поперхнулась, не закончив фразу. Посреди дороги стоял майор, потрясая дробовиком.

Салливан опустил стекло и заметил:

— Надеюсь, разрешение на оружие у вас при себе, сэр.

— А как же. — Седому майору в непромокаемой куртке и кепке было, вероятно, около восьмидесяти. — Скажите спасибо, что он был у меня в машине. Понадобится арестовать этого подонка — можете на меня положиться.

— Лучше бы вы положили оружие на землю. Оно заряжено?

— Можете не сомневаться. В ружьях я знаю толк.

— Значит знаете и то, что появляться с заряженным дробовиком в общественном месте запрещено. Делайте, что велено. Живо!

— Можно подумать, это я преступник, — нехотя подчинился майор.

— Благодарю вас, сэр. А теперь отойдите, пожалуйста. — Салливан вышел из машины, взял дробовик и аккуратно разрядил его. — Майор Суитин, если не ошибаюсь?

— А кто еще стал бы ждать вас здесь? Стрелять в вас я не собирался — как и в этого угонщика, если уж на то пошло.

— Зачем же тогда оружие?

— На случай, если вдруг замечу лису. Охоту на лис запретили, так что теперь это на совести сознательных граждан вроде меня.

— Этот человек, о котором вы сообщили в полицию… что он натворил?

— Пытался угнать машину. Ходил от одной к другой, пробовал, не поддастся ли дверь. Мутный тип, небритый и в каких-то обносках.

— Давно это было?

— Пятнадцать минут назад. Жена с него глаз не спускает.

— Ваша жена? У нее тоже есть оружие?

— Полевой бинокль. Я велел ей караулить его. Агнес вон там, над крышей моего «лендровера».

Агнес, должно быть, встала во весь рост на сиденье, высунувшись из люка на крыше автомобиля. Ее было видно издалека — пожилая дама в охотничьей кепке и с биноклем, приставленным к глазам.

Они приблизились к «лендроверу».

— Где этот мерзавец, Агнес? — крикнул майор Суитин.

Пожилая дама опустила бинокль.

— Удрал к большой трибуне. Кажется, заметил, что мы за ним следим.

— Как не заметить, — многозначительно отозвался Салливан, переглянувшись с коллегой. — Дальше мы сами разберемся. А вы двое оставайтесь здесь. Нам понадобятся показания свидетелей.

Салливан направился к распахнутым воротам слева от турникетов, Дениз Биэл шла следом. Войдя в ворота, они оказались перед двумя трибунами. Оказалось, на ипподроме полно мест, где беглец мог укрыться от стражей закона.

— Разделимся, — решил Салливан. — Ты осмотри трибуны, а я вон те конюшни.

— А что мне делать, если я его найду?

— Заговаривай ему зубы, пока я не подоспею. Тебе любого заболтать — раз плюнуть.

Мало найдется мест более унылых, чем ипподром в день, когда нет скачек. Дениз Биэл служила в полиции всего второй месяц и ужасно нервничала, хотя ее напарник об этом даже не подозревал. Голубь вспорхнул с карниза так близко от ее лица, что Дениз испуганно вскрикнула. Пройдя еще немного, Дениз увидела мусорный контейнер, внутри которого легко мог бы поместиться человек. Поразмыслив, стоит ли заглядывать под крышку, Дениз передумала и свернула за угол. И вздохнула с облегчением, убедившись, что за углом никто не прячется. Спустившись по короткой лестнице, Дениз остановилась: с этого места отлично просматривался весь ипподром. Совершенно безлюдный.

Внезапно Дениз уловила краем глаза какое-то шевеление в тени. Незнакомый мужчина стоял, привалившись к стене и скрестив руки на груди. Она огляделась, надеясь, что Энди чудом окажется поблизости, но Энди не появился.

Подойдя к незнакомцу, Дениз заговорила:

— Будьте добры объяснить, что вы здесь делаете. Это частная собственность.

— Вам виднее.

— Как вас зовут?

— Все меня называют Нодди.

— Вы живете неподалеку, Нодди?

— А как же иначе? Пойду я, пожалуй.

— Минутку… — Дениз огляделась. Энди по-прежнему не было видно. — Вы не заходили на автостоянку? Там недавно видели человека, похожего на вас.

— Вам виднее, — повторил он, в его словах звучало смирение.

— Вы не пьяны, Нодди?

Он покачал головой. Дениз задумалась: перед ней всего лишь простоватый, недалекий человек. Она почти не сомневалась, что ее не погладят по головке, если она наденет на Нодди наручники. И она поступила так, как ее учили: проявила инициативу.

— В таком случае отправляйтесь к себе. Да побыстрее. И к машинам больше не приближайтесь.

Он трижды кивнул и поплелся прочь, шаркая ногами, — как раз в ту сторону, откуда должен был выйти Энди Салливан.

— Да не туда, — окликнула его Дениз и махнула рукой в сторону поля для гольфа. — Выход вон там.

Спустя некоторое время она встретилась с Энди Салливаном и на вопрос, не видела ли она кого-нибудь, только покачала головой. При всей своей словоохотливости Дениз чтила поговорку: не всякая правда стоит того, чтобы о ней рассказывать.

На неделе Даймонду позвонил Лофти Пик с отчетом о проделанной работе.

— Рост вашей жертвы около пяти футов и шести дюймов. Возраст — в пределах от семнадцати до двадцати одного года. Жаль, что череп не нашелся, по нему можно было бы многое определить.

— Сомневаюсь, что мы вообще когда-нибудь найдем его.

— Кстати, голову ей снесли, приложив изрядную силу.

Перед глазами Даймонда мгновенно возникла трагическая сцена.

— После смерти?

— Невозможно определить. По-видимому, она была здорова. Следов более ранних переломов не выявлено.

— А теперь — решающий вопрос, — предупредил Даймонд. — Как давно она умерла? Во время нашего прошлого разговора вы предположили, что не больше двадцати пяти лет назад.

— По приблизительным оценкам, эти кости пролежали в земле более десяти лет. Мягкие ткани не сохранились, заметны следы огрубления и обесцвечивания, чего и следовало ожидать из-за перепадов зимних и летних температур. Но судя по слабому восковому запаху жира в костном мозге, возраст этих останков невелик.

— Вы нашли застежку-молнию. Предположительно это была застежка джинсов. Ткань, видимо, истлела полностью?

— Абсолютно. В пробах почвы ничего не найдено, криминалисты не обнаружили на месте раскопок никаких предметов, представляющих интерес. Ни монет, ни украшений, ни пряжки ремня, ни обуви. Там не было даже крючков и петель от лифчика.

Даймонд поблагодарил Лофти и пошел к Ингеборг, чтобы сообщить ей уточненные данные. Она сидела на своем обычном месте, за столом.

— Мы ищем молодую женщину в возрасте от семнадцати до двадцати одного года, пропавшую без вести приблизительно в 1984–1999 годах.

Ингеборг подняла голову и поправила его:

— С восемьдесят седьмого, шеф.

— Нет, я не так сказал.

— В октябре восемьдесят седьмого здесь прошел ураган, ветром повалило много деревьев. Неизвестную зарыли в яме от вывороченных корней.

Даймонд пожалел, что сам до этого не додумался.

— А нам известно, что дерево упало именно в том году?

— Я уже выясняла в Лансдаунском обществе. В нем состоят местные землевладельцы и просто любители природы, которые следят за всем, что происходит в округе.

— Значит, временной промежуток — двенадцать лет. Вы талант, Ингеборг. И будете суперталантом, если поищете сведения о людях, пропавших за эти годы.

— Уже нашла, шеф. Отправила запрос во все соседние округа и составила список всех пропавших девушек не старше двадцати пяти лет, но, по-моему, нашей среди них нет.

— Можно взглянуть?

Ингеборг вывела на экран своего компьютера четыре имени.

— И чем же они плохи?

— Взгляните на описания. Маргарет Эдгар, была очень высокой, ее рост пять футов одиннадцать дюймов, рост Хейли Уолтерс — всего на полдюйма ниже. Сломанная рука Гэй Брустер срослась незадолго до ее исчезновения, значит, мистер Пик наверняка заметил бы следы перелома. Оливия Бэгг подходит по росту, но она была вся в пирсинге, а никаких украшений при раскопках не нашли. И потом, она пропала только в 1999 году, на самой границе нашего временного промежутка. Мало того, под вопросом сам факт ее смерти: по неподтвержденным данным, спустя два года ее видели в Таиланде. Так что вряд ли это и есть наша находка.

— Вынужден с вами согласиться, — грустно вздохнул Даймонд. — Все эти кандидатуры не подходят.

— Что будем делать дальше?

— Задавать себе вопросы про убийцу. Зачем ему понадобилось прятать труп именно в Лансдауне?

После минутного размышления Ингеборг ответила:

— Там безлюдно и можно незаметно выкопать могилу.

— Труп все равно пришлось туда как-то доставить.

— Там можно проехать — допустим, на внедорожнике.

— Значит, речь идет о человеке, который хорошо знает Лансдаун, — заметил Даймонд. — Или ему просто повезло. Труп закопали так глубоко, что надолго уберегли от лис и собак.

— Но в конце концов собака нашла кость, — напомнила Ингеборг.

— Вот я и думаю: почему? Да еще после стольких лет. Мисс Хибберт не упоминала, что собака долго рылась в земле. Из ее слов можно сделать вывод, что кость лежала чуть ли не на поверхности.

— К чему вы клоните, шеф? Там рылся человек? Но зачем?

— Когда мне было лет одиннадцать, мы строили в лесу шалаши и тайком курили там отцовские сигареты. Под корнями поваленного дерева получилось бы неплохое убежище. А современные дети строят шалаши?

— Думаю, да, но вблизи Лансдауна нет жилья.

Даймонд мысленно вернулся к разговору с Джоном Уигфуллом.

— Несколько недель назад там инсценировали одну из битв гражданской войны. Где еще прятать припасы, если не под корнями? Может, они вырыли кость в разгар сражения, потому и не обратили на нее внимания. Так она и оказалась почти на поверхности.

— А это важно?

На этот вопрос Даймонд не ответил. А потом почти слово в слово повторил все то, что узнал из разговора с Джоном Уигфуллом:

— Летом здесь проходят сборы реконструкторов. В этом году в Лансдауне обретается общество «Запечатанный узел». А в 1993 году проводился большой сбор — в честь годовщины.

— Битвы при Лансдауне?

— Да. Мы ищем убийцу, который зарыл свою жертву под корнями поваленного дерева. Там труп пролежал не менее десяти лет. Вот я и подумал про 1993 год — самую середину нашего временного промежутка.

Глава 2

Увы, в деле о скелете без головы верный путь к прогрессу был единственным, и он предполагал сотрудничество с новоиспеченным специалистом по связям с общественностью.

Уигфулл трудился, не поднимая глаз от клавиатуры.

— Успехи есть? — осведомился Даймонд.

— Рано еще судить.

Даймонд взял со стола номер местной газеты «Бат кроникл», полистал и заметил на одной из полос наклейку-стикер.

— А как же вот это? Уже результат.

В редакции газеты фотографию Руперта Хоупа наложили на несколько известных портретов. Одним был «Улыбающийся кавалер» Франца Хальса, другим — портрет Карла I кисти Ван Дейка.

— Я предоставил им совсем другой пресс-релиз, — с горечью заметил Уигфулл.

— Они проявили изобретательность. Скоро телефон начнет разрываться от звонков.

— Уже разрывается. Местные жители уверяют, что видели его где-то в окрестностях. Похоже, рассчитывают на вознаграждение. А мы здесь не в игрушки играем.

— Зато номер газеты наверняка расхватали. Значит, в этом и заключается ваша работа — кормить пикантными подробностями газетчиков?

— Моя задача — обеспечивать связь с прессой. Мне важен конкретный результат.

— За этим я и пришел, — подхватил Даймонд. — Я уже рассказывал вам про скелет без головы. Теперь я готов к заявлению.

— Хотите, чтобы я оповестил прессу?

— Почему тон такой мрачный, Джон? Это наш реальный шанс на сенсацию. — Он придвинул стул и сел рядом с Уигфуллом. — В Лансдауне обнаружен обезглавленный труп девушки не старше двадцати одного года. Нам необходимо узнать, кто она. Кто помнит девушек, пропавших в девяностые годы?

Они вдвоем составили пресс-релиз. После этого Даймонд вернулся к себе в отдел и обратился к Ингеборг:

— Вы говорили, что связались с Лансдаунским обществом…

— Не совсем так, шеф. Один мой друг выполнял для них работу. От него я и узнала про это общество.

— Думаю, они могли бы нам пригодиться. Я уже пытался искать их, но не нашел ни телефона, ни сайта.

— По-моему, это не общественная организация.

— Откуда же о ней знает ваш друг?

— Перри картограф. Ему поручили составить карты используемых земель в окрестностях. Он знал о дереве и выяснил, что оно точно было повалено в 1987 году. Его давно бы убрали, если бы не какой-то редкий вид лишайника на стволе. По словам Перри, задача общества — охрана природного комплекса холмов. Эти люди пристально следят за всем, что там творится.

— И много там творится?

— Больше, чем вы думаете, особенно по выходным. Футбол, гольф, дельтапланеризм.

— Звучит безобидно. Наверное, насчет реконструкций они тоже в курсе. Представляю себе, как их выводит из себя стрельба из мушкетов и пушек. А всадники, скачущие по неприкосновенному дерну! Как мне встретиться с представителями этого общества?

— Могу узнать у Перри.

— Узнайте. Он вам, случайно, не?..

— Просто друг.

Жизнь в Лансдауне и вправду была полна событий. Все лето по воскресным и праздничным дням на стоянке возле ипподрома устраивались грандиозные базары и распродажи барахла из багажников машин.

В тот ветреный воскресный день все, что не было придавлено грузом, сразу же сметалось ветром. Шаткие навесы едва держались. Множество импровизированных прилавков уже было опрокинуто. Неудивительно, что некий посетитель в куртке с капюшоном спокойно бродил по рядам торгующих, угощаясь чем бог послал, пока одна из торговок не потребовала заплатить за пирог с мясом, взятый с ее прилавка. Посетитель сразу же положил пирог на место.

— Так не пойдет, — заявила торговка. — Вы его надкусили!

Посетитель пожал плечами и двинулся прочь.

— Эй! — окликнула его женщина. — И что мне теперь с ним делать? Кто его купит? Это воровство!

Незнакомец удалялся. Пирожница попросила свою соседку, торговавшую медными браслетами, присмотреть за товаром.

— Это ему так не пройдет. Сейчас догоню. — Схватив злополучный пирог, она ринулась в толпу и настигла незнакомца: — Вот ваш пирог, мистер. С вас фунт пятьдесят. Заплатите, и делу конец.

— Не могу, мадам, — вежливо ответил мужчина. — При мне нет денег.

— Это базар, а не бесплатное угощение! — Вокруг стали собираться зеваки, и она разошлась пуще прежнего. — Да я арестую вас за кражу. Позвоните в полицию! У кого есть телефон?

— У меня нет, — покачал головой задержанный.

— А я у вас и не прошу.

Не зная, как быть дальше, пирожница постояла, схватила воришку за руку и повела к своему прилавку. Он следовал за ней смирно, как ягненок.

В конце концов в полицию со своего мобильного позвонила торговка медными браслетами.

— Нас просили задержать его здесь, пока они кого-нибудь не пришлют, — сообщила она собравшимся.

В итоге на ближайшие полчаса торговля полностью прекратилась: нестерпимая вонь от одежды арестованного заглушала аппетитный запах пирогов.

Когда двое полицейских наконец пробились к прилавку сквозь толпу, пирожница объяснила, что произошло. И предъявила надкусанный пирог.

— Вы настаиваете на своих обвинениях? — уточнил полицейский Энди Салливан.

— Я просто хочу, чтобы мне заплатили, вот и все.

Обязанностью полицейских было по возможности улаживать конфликтные ситуации. Энди Салливан обратился к задержанному:

— Почему бы вам просто не отдать ей деньги?

— Потому что у меня их нет. — Мужчина держался учтиво, не как обычный уличный воришка.

— Как вас зовут?

— Нодди.

Дениз Биэл была готова провалиться сквозь землю. Она понимала, что ее едва начавшаяся карьера полицейского стремительно закончится, как только Нодди ее узнает.

Салливан сделал шаг к задержанному:

— Дружище, со мной лучше не шутить — пожалеете. Ну а теперь говорите свое настоящее имя.

— Я его только что назвал. Нодди.

— Да он не в своем уме! — воскликнула торговка браслетами.

— Погоди, — прервала пирожница, — сегодня я и половины товара не распродала, и все из-за него. Подам на него в суд.

— Где вы живете? — продолжал расспросы Салливан.

— Везде, где сухо в дождливые ночи.

— Так вы бездомный?

Нодди кивнул.

Торговка браслетами смягчилась.

— Ты слышала? Он бездомный. На него подавать в суд бесполезно.

— А я все равно подам, — заявила пирожница. — Он вор. И вот вам доказательство! — Она подняла вверх пирог, но слишком крепко сжала пальцы, и от «доказательства» осталась лишь горстка крошек на земле.

— Рассыпались твои обвинения, — захихикала торговка браслетами. — Одни крошки остались. Что, досудилась?

Этого пирожница не стерпела. Схватив обидчицу за шарф, она повалила ее на землю, и обе покатились клубком в вихре мелькающих ног и нижнего белья.

— Уйми их, — велел Энди Салливан, обращаясь к Дениз.

Исполнение приказа заняло полминуты — Дениз ловко заломила за спину руку пирожницы, вынуждая ее подняться. Тем временем торговка браслетами отползла подальше и тоже встала, заметив:

— Надо в суд на нее подать за нападение!

— Не советую, — отозвался Салливан и кивнул Дениз. — Можешь отпустить.

Пирожница выпрямилась, бранясь вполголоса.

— Где он? — вдруг спохватилась она. — Где ворюга?

В суматохе никто не заметил, как Нодди исчез.

Позднее тем же вечером Даймонду позвонила Ингеборг — сообщить, что связалась со своим другом Перри и выяснила насчет Лансдаунского общества. По словам Перри, два члена комитета по утрам в понедельник регулярно играют в гольф — там, на поле, с ними и можно поговорить. Майор Суитин и сэр Колин Типпинг встречаются ровно в десять.

Даймонд записал имена.

— Типпинг был спонсором скачек, на которых я недавно был.

— Не знала, что вы увлекаетесь скачками, шеф.

— Мне что скачки, что гольф — все едино. Видимо, речь идет о поле для гольфа в Лансдауне. Ладно, стану третьим, испорчу им утро.

Рано утром Даймонд завернул на Мэнверс-стрит и предупредил Кита Холлиуэлла, что на сегодня назначена пресс-конференция.

— В сущности, наша задача — раструбить о том, что мы нашли скелет, вдруг кто-нибудь припомнит хоть что-нибудь ценное. Джон Уигфулл все уже организовал, к вам наверняка обратятся с расспросами. Я еду в гольф-клуб, так что остаетесь за старшего.

Стоянка возле здания клуба была почти пуста. Вместо того чтобы зайти в зал, Даймонд направился прямиком на поле, к первой метке.

Даймонд бросил взгляд на часы: без двух десять. И никаких следов Лансдаунского общества. Внезапно со стороны клуба послышалось жужжание, и гольфмобиль подъехал к первой метке точно в назначенный срок. Одним из двух пассажиров был сэр Колин Типпинг. Второй, судя по выправке принадлежал к касте военных, он вышел из жужжавшего автомобильчика и направился к Даймонду.

— Есть проблемы?

— Насколько мне известно, нет, — отозвался Даймонд. — Не вы ли майор Суитин?

— Я. Это время зарезервировано для нас. На один раунд, как обычно. Вы член клуба?

— Я не собираюсь играть.

Сэр Колин Типпинг выглядел так же достойно, как на скачках. Сегодня на нем был свободный желтый свитер и клетчатые брюки.

— Что там, Реджи? — спросил он. — Вы наняли профессионального тренера, чтобы улучшить свои результаты? — И он усмехнулся собственной шутке.

Даймонд продемонстрировал обоим полицейское удостоверение.

— Я не намерен мешать вам играть. Мне нужен только ваш опыт.

— Если имеется в виду опыт в гольфе, тогда вы сильно просчитались, — усмехнулся Типпинг.

— Речь пойдет о Лансдауне, — объяснил Даймонд. — Насколько я понимаю, эта местность интересует вас обоих.

— Кто вам сказал? — спросил майор.

— Репутация Лансдаунского общества широко известна.

— Что вы знаете о Лансдаунском обществе?

— Он хочет вступить в него, Реджи, — объяснил Типпинг. — Как думаете, стоит рассказать ему про тайный обряд посвящения с кремовыми булочками?

Даймонд пока не мог решить, что сильнее действует ему на нервы: неприветливость майора или неиссякаемое остроумие обладателя дворянского титула.

— Мы приехали сюда играть в гольф, — сказал майор. — Нельзя ли повременить с разговорами?

— Поговорим, пока вы будете играть.

— Начинайте, Реджи, — поторопил товарища Типпинг. — Ну же, а то мы никогда не кончим раунд.

Мяч, пущенный рукой майора, улетел недалеко.

— Проще сразу сдаться, — бормотал он. — Разве это игра — в таких-то условиях?

— Берите пример с меня, — сказал Типпинг. Установив мяч, он ударил по нему, отправив в два раза дальше, чем это удалось майору. — Машина моя! Прошу на борт, инспектор! Реджи и пешком дойдет, ему недалеко.

Типпинг повел машину к фервею.

— Надеюсь, у вас не сложится превратное представление о Реджи, — обратился он к Даймонду. — Он хороший человек. Без него наше общество давно распалось бы.

— Кстати, чем именно оно занимается?

— Мы добиваемся, чтобы к этим историческим местам относились с уважением. И бдительно следим за всем, что тут происходит. Если кто-нибудь попытается устроить здесь барбекю, гонки на мотоциклах или захочет как-нибудь еще попортить дерн, мы вежливо попросим его поискать другое место.

— Значит, вы патрулируете холмы, высматривая нарушителей?

— Это невозможно. Нас не так много. Мы действуем, когда получаем сигналы. Поддерживаем связь с различными официальными организациями, и они держат нас в курсе событий. — Он остановил машину. — Если не возражаете, я сделаю второй удар.

На глазах у Даймонда он широко размахнулся и не попал по мячу. Со второй попытки ему все же удалось послать мяч вперед по тщательно подстриженной траве.

Автомобиль двинулся дальше. Даймонд заговорил, перекрывая шум мотора:

— Вы уже слышали, что мы нашли скелет?

— Да, мы сразу поняли, что все эти раскопки неспроста. Вы уже выяснили, чей это скелет?

— Молодой девушки, погибшей несколько лет назад.

— Но с какой стати ее зарыли на холме?

— Может, потому, что там ее и убили.

— В Лансдауне?

Гольфмобиль опять остановился. Типпинг выбрал клюшку, отбросил мяч на десяток ярдов, догнал его и повторил попытку — на этот раз успешнее.

Когда они продолжили путь по полю, Даймонд спросил:

— Давно существует ваше общество?

— Мы основали его в тот же год, когда здесь впервые устроили это шутовское побоище в честь трехсотпятидесятилетия исторической битвы. Нас, единомышленников, беспокоил ущерб, который мог быть нанесен этой земле пушками, лошадьми и так далее. Вот мы и образовали инициативную группу для встреч с реконструкторами и обсуждения некоторых процедур. Впоследствии мы решили придать обществу официальный статус и осуществлять надзор за некоторыми видами деятельности.

— Такими, как скачки?

— А вы любитель скачек?

— Нет, но на прошлой неделе я видел, как вы вручали приз.

— Да, за победу лошади, хозяйка которой — моя дочь Давина. Прелестно, не правда ли? В этом году я спонсировал несколько скачек без препятствий, а собственной лошади у меня давно уже нет.

— А как же Дельтаплан?

— О, это был изумительный жеребец. Печальная история. Он подавал такие надежды, что я отправил его тренироваться в Ламборн. В Ирландии он выиграл крупные состязания. Все были уверены, что ему суждена блистательная карьера, а он возьми да и порви сухожилие на левой передней ноге. Катастрофа.

— Его усыпили?

— Конечно, нет! Он годился для конного завода, я мог бы до неприличия разбогатеть благодаря ему. Одному арабскому шейху уже не терпелось стать следующим владельцем Дельтаплана. И тут случилось самое страшное. Однажды вечером после скачек меня попросили провести Дельтаплана перед трибунами, показать публике. Милый жест, дань уважения. Увы, с тех пор я его больше не видел. Какой-то мерзавец увел его из трейлера.

— Зачем? Ради выкупа?

— Нет. С нами никто так и не связался. По моим предположениям, его тайком отправили на какой-нибудь конный завод, и его потомство уже берет на скачках огромные призы. А мне досталась лишь грошовая страховка.

— И много вы потеряли?

— Без малого миллион. — Он остановил гольфмобиль возле мяча. — Думаю, хватит и одного хорошего удара.

Типпинг сделал этот удар, не добросив мяч даже до середины дистанции.

— Сколько человек в настоящее время состоит в Лансдаунском обществе? — спросил Даймонд, когда они двинулись дальше.

— Сейчас пятеро. Первоначально в группу входило семь мужчин и одна женщина — судья Огаста Уайт. — Типпинг остановил автомобиль и выбрался со своего места за рулем.

— Она по-прежнему состоит в обществе?

— О да. Полезно иметь на своей стороне закон.

Даймонд вышел на лужайку.

— Ну-ка, посторонитесь. Сейчас загоню его в лунку одним ударом.

Мяч пронесся мимо и выкатился за пределы лужайки.

— Признаться, меня разочаровали и вы, и ваше Лансдаунское общество, сэр Колин, — заговорил Даймонд, решив зайти с другой стороны. — Я думал, вам известно обо всем, что творится в округе, а вы, оказывается, понятия не имеете, что кого-то убили и зарыли, можно сказать, у вас под носом.

— Разумеется, этот случай меня встревожил. Но для меня он загадка.

— Вы в обществе с момента его основания?

— Да, как и Реджи, и миссис Уайт.

— Ударите еще раз?

Типпинг подмигнул:

— Будем считать, что он уже в лунке. — Он подобрал мяч.

За их спинами послышалось:

— Эй, там, впереди! Уберите чертову колымагу! Не вижу, куда бью, — кричал майор.

— Можно подумать, он вообще умеет попадать в цель, — пожал плечами Типпинг, вернулся к гольфмобилю и отвел его в сторону.

Неизвестно, что помогло — удача или навыки игры, — но мяч майора остановился в нескольких дюймах от лунки.

— Недурно. Это ваш седьмой? — спросил Типпинг у противника.

— Пятый. — Майор показал пять пальцев.

— В таком случае — бейте. Если попадете, ударов у нас будет поровну.

— У вас шесть? — насторожился майор и обратился к Даймонду: — Это правда?

— Я сбился со счета, — уклонился от ответа Даймонд, не желая влезать в чужое соперничество. — К тому же я постоянно отвлекал его расспросами о скелете. Вы не помните, вокруг поваленного дуба несколько лет назад не происходило ничего подозрительного?

— «Несколько лет назад» — понятие растяжимое. Нельзя ли поточнее?

— Пожалуйста: после 1987 года, когда дерево упало, и незадолго до 1997 года.

— Подозрительного? Что вы имеете в виду?

— Машина возле дерева не останавливалась? Никто не копал ям?

— Нет, — ответил майор. — Я бы заметил.

— Вы говорили, что миссис Уайт входит в число основателей общества. И что их было восемь. Кто же остальные пятеро?

— Двоих уже нет в живых, — объяснил Типпинг. — Остальные разъехались. Джейми Флеминг вернулся в Эдинбург. Он служил в полиции давно, еще до вас. Джордж Филпот купил виллу в Италии. Кого я забыл?

— Андерхилла, — подсказал майор. — Викария из церкви Святого Винсента.

— Ах, да. Ему дали новый приход в Норфолке.

— Значит, на вашей стороне были церковь и полиция? — подытожил Даймонд.

— Были и есть. Мы привлекли на свою сторону нового священника церкви Святого Винсента, преподобного Чарли Смарта.

— А ваш нынешний полицейский — кто он такой?

— Не такой — такая. Заместитель начальника полиции Джорджина Дэллимор.

Босс Даймонда. Он не поверил своим ушам.

День Джона Уигфулла начался удачно. Дежурный сержант доложил, что его ждут двое — хотят что-то сообщить в связи с пропавшим кавалером. Строго говоря, допрос свидетелей не входил в обязанности Уигфулла, но недаром он столько лет проработал в отделе уголовного розыска. И потом, к «делу кавалера» он питал особую слабость. Уигфулл решил сам встретиться с посетителями.

Первой из них была женщина: увидев статью в «Бат кроникл», она узнала на снимке бродягу, который таскал еду с прилавков на воскресном базаре в Лансдауне.

— Он украл у меня пирог, я вызвала полицию, но ваши ребята упустили его, так что он смылся. А я вернулась домой, увидела статью в газете и сразу поняла: вот же он, ворюга, только разодетый в пух и прах и в такой шикарной шляпе!

— Вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке? Он вовсе не бродяга, как вы выразились, а преподаватель университета.

— Это был он. Как пить дать. — Она вдруг вытаращила глаза. — Знаете, а ведь он и правда говорил совсем как образованный.

— Как он был одет?

— В грязных старых джинсах и кофте с капюшоном, как теперь носят. И от него воняло.

— А вам не кажется, что вы могли ошибиться?

— Хотите сказать, я вру?

Уигфулла так и подмывало ответить: «Да, и зря отнимаете у меня время». Любителей приврать он повидал множество.

— Скажем прямо, мадам: нам известно, кем был пропавший. Вряд ли он способен вести себя так, как вы описали.

— Да неужто? — вскипела женщина. — Я притащилась сюда по доброте душевной, думала рассказать все, что знаю, а выходит, я все наврала! Да катитесь вы! — И она вылетела за дверь.

При виде вошедшей миссис Суитин Уигфулл воспрял духом: пожилые благовоспитанные дамы умеют держать себя в руках.

— Можно ли считать снимок в газете заслуживающим доверия? — спросила посетительница. — Я говорю о лице, а не об одежде. Это действительно пропавший человек?

— Да, Руперт Хоуп. Университетский преподаватель.

— В таком случае должна сообщить вам, что он вел себя более чем странно — пытался отпереть чужие автомобили на стоянке возле ипподрома. Мой муж Реджи, майор, заподозрил неладное, и мы позвонили в полицию. У меня с собой был бинокль, я не сводила глаз с этого человека и хорошо рассмотрела его лицо.

— Как он был одет?

— В куртку с капюшоном и синие джинсы.

Очевидно, все тот же тип. Настроение у Уигфулла сразу испортилось. А как хорошо начиналось утро!

— Полицейские приехали по вызову?

— Да, но к тому времени тот человек уже ушел. Это случилось в среду на прошлой неделе. Мы часто приезжаем туда проверить, все ли тихо в округе.

— Незнакомцу удалось открыть хоть какую-нибудь машину?

— Нет, все они, видимо, были заперты.

— Полицейские нашли его?

— Как потом выяснилось, нет. После поисков они вернулись к нам и записали показания. Когда мы увидели статью в «Кроникл», то сочли своим долгом связаться с вами.

— И правильно сделали, — отозвался Уигфулл, думая, что сам-то он сглупил, отпустив торговку. — К нам поступили и другие сигналы. По-видимому, этот человек ведет себя странно.

— Или он троцкист. Университеты кишмя кишат левыми.

Со времен Троцкого мир успел измениться, но Уигфулл приблизительно понял, что имеет в виду миссис Суитин, и счел ее надежной свидетельницей.

На всякий случай он ответил на пару звонков, поступивших ночью, и услышал новые сообщения о кавалере. Его видели в разных местах. Должно быть, Руперт Хоуп блуждал по Лансдауну далеко не первый день, привлекая к себе внимание мелкими провинностями. Вероятно, он был пьян, болен или одурманен наркотиками.

В таком случае почему же полицейские не задержали его?

Уигфулл набрал номер и попросил выяснить, кто именно выезжал по указанным двум вызовам. Оказалось, что это были одни и те же офицеры полиции.

Питер Даймонд возвращался из гольф-клуба, погруженный в мрачные мысли о Лансдаунском обществе. Если его члены действительно следили за всем, что происходит на холмах, то наверняка заметили что-то подозрительное, связанное с захоронением. И они вполне могли оказаться подозреваемыми. Среди них есть представители закона. Что, если они поймали нарушительницу каких-нибудь установленных ими правил и прикончили ее — возможно, случайно?

Ощутимой ложкой дегтя стала Джорджина. Но Даймонд никогда не уклонялся от конфликтов. Заметив, что «мерседес» замначальника полиции стоит на стоянке, Даймонд сделал вывод, что Джорджина на месте, и направился прямиком в ее владения.

— Проблемы, Питер? — осведомилась Джорджина, едва взглянув в его сторону.

— Не совсем, мэм. Просто нужен ваш совет насчет Лансдаунского общества. Мне говорили, что вы состоите в нем.

— Верно. — Судя по голосу, она приготовилась к обороне.

— По-видимому, сэр Колин Типпинг и майор Суитин приняли вас в это общество только потому, что вы служите в полиции.

— Питер, давайте сразу все проясним: мои служебные полномочия тут ни при чем. Так уж вышло, что я сторонница охраны местной природы. Я знаю, зачем вы завели этот разговор. Из-за скелета, да?

— Правильно, мэм. Я надеялся, что членам общества что-нибудь известно. Но два джентльмена, с которыми я встречался сегодня утром, в полном неведении.

— Кроме них, больше об этом знать некому. Когда было сделано захоронение?

— Не раньше чем в 1987 году, когда упало дерево.

— А общество было основано только в девяносто третьем.

— Да, но дата приблизительная, в пределах десяти лет.

— Если Колин и Реджи говорят, что ничем не могут помочь, меня выспрашивать бесполезно.

«Колин и Реджи». С ней надо держать ухо востро.

— В число основателей входит также судья миссис Уайт. Я побеседовал бы с ней… если вы не хотите взять это на себя.

Джорджина скрестила руки на груди.

— Это ваша единственная линия расследования? Вряд ли она продуктивна.

— Прошу прощения, но ваше общество представляется мне слишком сплоченным.

— Может, нам просто нечего вам сообщить.

— Непросто вести расследование, когда жертва — груда сухих костей и никто ничего не помнит. Но сегодня днем я встречаюсь с представителями прессы. Посмотрим, освежит ли память людей эта история, когда попадет в газеты.

— А вот это вполне вероятно. Вы консультируетесь с Джоном Уигфуллом, нашим новым специалистом по связям с общественностью? Он знает современные методы допросов.

— Не сомневаюсь. И еще насчет миссис Уайт… Я сам поговорю с ней, мэм.

К чести Джона Уигфулла следовало отметить, что он сумел мобилизовать почти всю местную прессу и даже несколько общенациональных изданий. Огромные фотографии места раскопок и скелета служили Даймонду фоном во время выступления.

Изложив факты, Даймонд несколько раз подчеркнул, что следственная группа ждет сообщений от всех, кто помнит о каких-либо подозрительных событиях, случившихся возле поваленного дерева десять-двадцать лет назад.

Один тележурналист допытывался, считает ли Даймонд, что убийца обезглавил жертву, чтобы предотвратить опознание.

— Пока что мы не знаем, как она умерла. Возможно, мы действительно имеем дело с убийством, но полностью исключать роковую случайность не следует. Надеюсь, с вашей помощью расследование удастся продолжить.

После пресс-конференции Уигфулл задержался, словно напрашиваясь на комплименты:

— По-моему, все прошло удачно.

— Поглядим еще, какие будут результаты, — сказал Даймонд.

Примчалась Ингеборг, ей не терпелось что-то сообщить.

— Уже звонят? — воскликнул Даймонд. — Вот вам результат!

Лицо Уигфулла расплылось в самодовольной улыбке.

— Нет, шеф, — проговорила Ингеборг, пытаясь отдышаться. — Пресс-конференция тут ни при чем. Нашли труп. И главное, опять в Лансдауне.

Викторианское кладбище в тени башни Бекфорда могло бы послужить идеальной декорацией для фильма ужасов. Покосившиеся каменные надгробия утопали в зарослях ежевики, борщевика и крапивы. Возле вытоптанного пятачка, обнесенного лентой, столпились полицейские и криминалисты. Всеобщее внимание было приковано к трупу человека, лежавшего ничком в узком проходе между двумя могилами.

Даймонд, прибывший в сопровождении Кита Холлиуэлла, еще издали заметил, что осмотром места происшествия руководит знакомая личность. Даккетт приветствовал его словами:

— Опять вы?

— Я хотел было сказать то же самое, но мне интереснее труп, — признался Даймонд. — Стало быть, ранен в голову?

— Все-то вы замечаете.

Не заметить очевидное было бы невозможно. В зияющей ране на затылке жертвы среди запекшейся крови виднелась зазубренная полоска черепной кости.

— Патологоанатом уже приезжал?

— И успел уехать.

— Давно наступила смерть?

— Несколько часов назад.

Даймонд склонился над трупом, выискивая следы других повреждений.

Даккетт снова подал голос:

— Могу объяснить, как это случилось. Видите вон там банку из-под пива? — Он указал на мятую банку «Фостерса» на могиле. — Напился, оступился, ударился головой.

— Откуда вы знаете?

Даккетт указал на пятнышко засохшей крови на выступе ближайшего надгробия. От пятнышка тянулась вниз засохшая струйка.

— Он упал навзничь. С пьяными такое часто бывает.

— Но лежит он лицом вниз!

— Вы правда не понимаете? — уточнил Даккетт. — Он упал навзничь, ударился головой о камень и от удара перевернулся. Потому и лежит лицом вниз.

— Слишком уж страшная рана для обычного падения, — заметил Даймонд.

— Так ведь и этот гранитный выступ слишком острый. Пощупайте.

Даймонд провел пальцами по краю каменного надгробия. Потом осмотрел банку, не прикасаясь к ней.

— Возле отверстия на банке ржавчина. Ее открывали очень давно.

Даккетт поспешил скорректировать свою гипотезу.

— Ну, может, он пил не из этой банки, но нельзя отрицать, что он ударился головой.

— Да? Но посмотрите на эту каплю крови, которую вы нашли на камне. Что вы на это скажете?

Услышав это, еще несколько экспертов подошли поближе. К пятнышку крови прилипла короткая зеленая травинка.

Даймонд старательно растолковал:

— Если бы он рассек голову о надгробие, к пятнам крови прилипли бы волосы, а не травинки.

— Траву на этой дорожке косят раз в неделю. Конечно, вокруг полно обрезков.

— Да, но этот как сюда попал?

— Наверное, ветром принесло.

Даймонд многозначительно огляделся. Ни один листок не шевелился на ветру.

— Ну хорошо, объясните, — притворяясь незаинтересованным, попросил Даккетт.

— Кровь вытекала струйкой из раны на траву. — Даймонд указал на бурое пятно возле головы погибшего. — Все это выглядит как попытка инсценировать несчастный случай и замаскировать убийство. На него напали сзади, он упал лицом вниз, истекая кровью. Его убийца окунул свое орудие в лужу свежей крови на траве и капнул на край надгробия, как будто произошел несчастный случай.

— Кому и зачем понадобилось убивать бродягу?

— Могу с ходу назвать несколько причин.

— Говорите, его ударили, напав сзади? Чем?

— Скажем так: тупым орудием.

— И все? Какой старый шаблон!

— Лучше распорядитесь насчет поисков этого старого шаблона, — сказал Даймонд.

Даккетт оглядел море сорняков:

— Для такой работы мне понадобится целая армия помощников. И неизвестно сколько дней.

— Значит, чем раньше вы начнете, тем лучше. Это ваша обязанность, дружище. — Даймонд повернулся к Холлиуэллу: — Выясните, нельзя ли собрать помощников, Кит.

Холлиуэлл вытащил мобильный.

— Кто нашел труп? — спросил Даймонд у Даккетта.

— Человек, который здесь косит траву на дорожках. Сегодня утром, около восьми.

Даймонд осмотрел одежду убитого, обратил внимание на рваные джинсы и забрызганную грязью куртку с капюшоном.

— Кто он? Есть предположения?

— Никаких.

— Карманы обыскали?

— Да, но ни черта не нашли. Он бродяга. Только принюхайтесь.

Одежда и вправду пропиталась запахами немытого тела, но на коже не было толстого слоя грязи и пыли, который ожидал увидеть Даймонд. И состояние рук оказалось вполне приличным. А волосы, несмотря на засаленность, не так давно подстриг профессионал.

— Ничего, если я подниму ему голову? Хочу рассмотреть лицо.

Даймонд взялся за прядь каштановых волос надо лбом. Нос покойного был разбит в кровь, но в остальном лицо не пострадало. По мнению Даймонда, неизвестному было лет сорок.

— Может кто-нибудь сфотографировать его?

Фотограф экспертной группы сделал несколько снимков, и Даймонд осторожно опустил голову покойного.

— Все, что требовалось, я уже увидел. Известите меня, если найдете орудие убийства.

Поездка обратно на Мэнверс-стрит прошла в молчании. Только свернув на Брод-стрит, Даймонд обратился к Холлиуэллу:

— Две подозрительные смерти — и обе в Лансдауне. Чистое совпадение, Кит?

Тот помедлил, размышляя.

— Между ними не так уж много общего, если вспомнить, что одна случилась двадцать лет назад. В одном случае труп закопали, в другом оставили там, где его было легко найти. Один покойник — молодая женщина, другой…

— Достаточно, я понял, к чему вы клоните. Знаете, о чем я думаю?

— О Джорджине?

— В самую точку. Она не разрешит мне расследовать сразу два убийства, если они не связаны между собой.

— Мы не знаем даже, убийства это были или нет.

— А что, это идея, — усмехнулся Даймонд. — Я сумею продержаться на этом какое-то время.

— Непростая задача, — заметил Холлиуэлл. — Сразу два дела об убийстве.

— А я все-таки попробую.

Через час на столе Даймонда уже лежала пачка фотографий с места преступления, а файлы со снимками перекочевали в его компьютер — в том числе шесть крупных планов лица покойника.

— Идите сюда, Кит, и посмотрите. Где-то мы это уже видели.

— Вы с ним знакомы?

— Нет. Никогда не встречался.

— Хотите вывесить их на доску так, чтобы видели все?

— Неплохо придумано.

— Занять еще одну комнату для сбора материалов по делу? — Холлиуэлл волновался: назревало перспективное расследование.

Даймонд колебался. В соседней комнате уже скапливалась информация по делу о скелете. Он догадывался, как отреагирует Джорджина на известие о второй занятой комнате.

— Пока рано, Кит.

— Но на кладбище вы вроде были уверены, что его убили.

— А теперь решил не настаивать на этом, — объяснил Даймонд. — Позвоните во все местные ночлежки, в Армию спасения и так далее. Посмотрим, что они нам скажут.

— Будете присутствовать на вскрытии?

Вопрос прозвучал словно невзначай, но оба знали, что за ним кроется. Даймонд терпеть не мог вскрытия.

— Назначено на завтрашнее утро, — отозвался он. — А мне не следовало бы отлучаться — мало ли что. Не замените меня, Кит?

— Я подумывал обойти ночлежки…

— Ночлежками займется Ингеборг.

— Тогда на сегодня отпустите меня.

— Ладно, Золушка, отправляйся на бал.

Кота Раффлса, имевшего обыкновение спать на кровати, в ногах у Даймонда, на следующее утро разбудили в непривычную рань. Его бестолковый хозяин направился не к полке, на которой хранилась кошачья еда, а к стопке старых газет в коридоре. Десятиминутное перелистывание страниц «Бат кроникл» принесло свои плоды: Даймонд нашел снимок пропавшего кавалера.

— Вот и наш подопечный, Раффлс, — объявил Даймонд. — А теперь на радостях откроем новую банку курятины в желе.

Джон Уигфулл прибыл на работу в десятом часу и с удивлением увидел Питера Даймонда, восседавшего на углу его стола.

— Что-то стряслось? — спросил Уигфулл.

— Напротив. — Даймонд протянул ему газету: — Пропавший кавалер.

И он с торжествующим видом приложил к газете глянцевые снимки мертвеца, найденного на кладбище.

Уигфулл прищурился, разглядывая их.

— Кто это?

— Ладно вам, Джон. Вы же видите — на снимках и в газете один и тот же человек.

— Что-то не похож.

— Потому что мертв.

— Вы полагаете, это Руперт Хоуп?

— Присмотритесь к линии роста волос, к бровям и губам.

— Да, пожалуй, это он, — согласился Уигфулл. — Давно он умер?

— Вчера или накануне ночью. Не раньше.

— От чего?

— Не хочу предвосхищать результаты вскрытия, которое, кстати, происходит прямо сейчас, но готов держать пари, что причина смерти — рана в затылочной части головы. Потому и решил узнать у вас, с чего все началось. Кто сообщил о его исчезновении?

— Сотрудники университета. В последний раз его видели в день реконструкции битвы.

— Значит, он где-то пропадал две с половиной недели, а потом был найден мертвым. Надо бы разузнать о нем подробнее. Вы не говорили ни с кем из общества изучения истории гражданской войны?

Уигфулл покачал головой:

— Я же не детектив. Хотя… — Он покраснел от смущения. — Я беседовал с парой очевидцев, которые откликнулись на газетное объявление. Одна женщина сообщила, что видела его в воскресенье на базаре в Лансдауне. По ее словам, он выглядел как бродяга, а говорил как образованный человек. Другая свидетельница видела, как похожий по описанию человек пытался вскрыть чужую машину.

— Где?

— Все там же, возле ипподрома, но в среду на той же неделе.

— Он вел себя подозрительно, а она не заявила в полицию?

— Заявила. Обе женщины вызвали полицию. И патрульные сразу отреагировали на вызов. По всей видимости, они проявили снисходительность — нарушения были незначительными.

— Они говорили с виновником?

— На базаре — да. Пирожница убеждена, что с ним обошлись чересчур мягко. Она жалела, что на него не надели наручники.

— У него наверняка спросили имя и фамилию.

— Хм… — кашлянул Уигфулл. — Он назвался Нодди.

Даймонду сразу вспомнился вечер, проведенный на скачках, и пьянчуга, которого чуть не затоптали лошади.

— Кто его допрашивал?

— Я не выяснял. В тот момент это не имело значения.

— Зря вы никому не сказали об этом.

— Это были просто расспросы о пропавшем человеке. Я думал, незачем беспокоить по пустякам уголовный отдел…

— Теперь уже ясно, что это убийство.

— Я дам вам имена и адреса свидетелей.

Вскрытие продолжалось всего двадцать минут, а Кит Холлиуэлл уже с трудом сдерживал зевоту.

— Жалеете, что приходится торчать здесь, мистер Холлиуэлл? — осведомился патологоанатом доктор Сили.

— Со мной все в порядке.

— Знаю. И спрашиваю, не скучно ли вам. Потому что могу пообещать любопытное продолжение, но в свое время.

Пока что происходящее заключалось в медленном раздевании покойного. Фотограф делал очередной снимок всякий раз, когда труп избавляли от очередного предмета одежды.

— Как продвигаются дела с установлением личности? — спросил доктор Сили во время следующего перерыва на фотосъемку, прихлебывая кофе.

— Мой шеф мистер Даймонд утверждает, что имя ему уже известно.

— Ох и проныра этот ваш мистер Даймонд! Ну и кто у нас жертва?

— Руперт Хоуп. Преподаватель истории из Бристольского университета.

Доктор Сили стащил с трупа трусы и бросил их в прозрачный пакет для вещдоков.

— Будь я студентом мистера Хоупа, ни за что не стал бы садиться в первом ряду. Белье он уже давно не менял.

— Там, где он жил, не было удобств.

— Преподаватель жил без удобств? Как думаете почему?

— Понятия не имею.

— В таком случае сейчас посмотрим, не прояснится ли ситуация. — Доктор Сили встал в торце прозекторского стола. — Подойдите ближе, мистер Холлиуэлл, и присмотритесь к ране на голове.

Холлиуэлл был не из слабонервных — он внимательно и бесстрастно оглядел рассеченные ткани и слипшиеся от крови волосы.

— И что?

— А вы не видите? — Сили указал на рану пальцем в перчатке. — Вот здесь, справа от разрыва, следы заживления.

— После смерти? — Холлиуэлл разглядел розовый шрам длиной не более двух дюймов. — Разве так бывает?

— Вы смотрите на рану, которая была нанесена еще при жизни. Перед нами, мистер Холлиуэлл, свидетельство тому, что несчастного ударили по голове дважды с промежутком в несколько недель. Первый удар не был смертельным. В отличие от второго.

Глава 3

Новый труп занял первое место в списке приоритетов Питера Даймонда. Предстояла еще одна пресс-конференция. Он уже попросил Джона Уигфулла назначить ее на половину третьего, чтобы новость попала и в вечерние, и в утренние выпуски газет. Объявление о том, что Руперт и есть пропавший кавалер, должно было стать подарком для журналистов. Если повезет, завтра на просьбу о помощи откликнутся еще несколько свидетелей. Новое дело грозило истощить ресурсы Даймонда. Ничего, это поправимо, думал он. Можно будет выпросить у Джорджины подкрепление.

Но его начальница придерживалась иных взглядов.

— Питер, нового дела об убийстве не будет.

Он склонил голову набок, словно ослышался:

— Это наша работа. Десятки молодых специалистов изнывают от скуки, вынужденные возиться с запойными пьяницами и ребятней, ворующей сладости в магазинах. Они с радостью ухватятся за возможность раскрыть убийство.

— Повторяю: заниматься этим делом мы не будем.

— А кто же тогда, если не мы? Нельзя просто взять и закрыть его.

— Его отдадут в Бристоль. В город, где жил убитый.

— Да, но убили-то его в нашем городе, а не в Бристоле. Я уже назначил на сегодня пресс-конференцию.

— Так проведите ее. Объясните, что расследование будут вести специалисты из Бристоля.

— Да в чем проблема? — допытывался Даймонд, стараясь вразумить собеседницу. — В скелете? Он может и подождать, а мы пока займемся Рупертом Хоупом.

— Не может, — отрезала Джорджина. — Ваши подчиненные уже ведут по нему работу.

— Они уже взялись за новое расследование. В эту минуту Холлиуэлл присутствует на вскрытии, а Ингеборг Смит объезжает ночлежки.

— Поручать одним и тем же людям расследовать два никак не связанных между собой убийства нецелесообразно. Мне нечем объяснить это решение начальству.

В ее словах был резон. Мозг Даймонда лихорадочно заработал.

— А если мы сделаем вот так: дело о скелете я передам Киту Холлиуэллу. У него многолетний опыт, он готов возглавить расследование. А сам я сосредоточусь на деле кавалера.

— Хотите получить сразу два помещения для материалов? Только не в моем участке. Питер, решение принято и обсуждению не подлежит.

Подстегнутый отчаянием, Даймонд пробормотал:

— А я думал, освобожусь, переберусь в Бристоль и буду руководить расследованием оттуда…

Джорджина уставилась на него во все глаза. Острая неприязнь Даймонда к любым переменам была известна всему Бату.

— Вы готовы перебраться в Бристоль?

— Когда дорога свободна, добираться туда недолго. Буду вставать пораньше и возвращаться поздно вечером, — объяснял он и не верил своим ушам.

Джорджина молчала, но ее решимость поколебалась.

Даймонд испробовал последнюю, самую аппетитную наживку.

— Только представьте: вы целую неделю меня не увидите!

Уловка сработала.

— Хорошо, я поговорю с бристольскими коллегами. — Она страдальчески закатила глаза. — Они еще не знают, во что ввязались.

Даймонд покинул ее кабинет, не зная, правильное ли решение принял. Но обдумывать его было некогда: через двадцать минут начиналась пресс-конференция.

Когда Холлиуэлл вернулся со вскрытия, Ингеборг встретила его у дверей конференц-зала. У нее были такие глаза, словно она только что видела единорога.

— Босс сказал, что материалы по делу будут храниться в центральном отделении полиции Бристоля. И он перебирается туда, потому что дело поручено ему.

Даймонд вышел из конференц-зала, бодрый, как никогда.

— А-а, Кит, вернулись наконец из мертвецкой. Ну, что там?

Холлиуэлл рассказал о зажившей ране на голове.

— Доктор Сили считает, что она могла сопровождаться сотрясением мозга и вызвать потерю памяти.

— Чем и объясняется странное поведение. — Даймонд довольно потер руки. — Отлично, Кит. Будем продолжать расследование. — Он сделал паузу и добавил: — К вам это не относится, дружище. С этого момента вы возглавляете следствие по делу о скелете.

— Да бросьте.

— Не верите — спросите у Джорджины. — Даймонд хлопнул Холлиуэлла по плечу. — С вас выпивка.

— А вы чем займетесь, шеф?

— Новым делом в Бристоле. Рано радуетесь: это временно.

— А как же я? — спросила Ингеборг. — Я с кем?

— Для начальства — вы с Китом, ясно? В Бристоль я вас с собой не зову. Но мне нужен здесь свой надежный человек, так что вам, возможно, придется заниматься двумя делами сразу.

— Служить двум господам? — нахмурилась она.

— Для начала найдите-ка мне двух патрульных, которые допрашивали Руперта Хоупа.

— Прямо сейчас?

— А когда же еще? Завтра я буду в Бристоле.

Одна фраза Джорджины вертелась в голове у Даймонда: «Поручать одним и тем же людям расследовать два никак не связанных между собой убийства нецелесообразно». А если связь между убийствами все-таки есть?

Ближе к концу дня Ингеборг ввела в кабинет Даймонда двух явно нервничавших констеблей в форме.

— Это вы говорили с человеком, которого недавно нашли мертвым?

Мужчина-констебль вертел в руках свою фуражку, словно автомобильный руль, за которым сейчас предпочел бы оказаться.

— Я Энди Салливан, сэр, а это констебль Биэл.

— А имени у нее нет?

Молодая женщина, стоявшая рядом с Салливаном, сообщила:

— Дениз, сэр.

Судя по виду, она недавно окончила школу. Ее светлые волосы были гладко зачесаны, от волнения на коже проступал румянец.

— Это вам поручили расследовать случай на ипподроме?

Энди Салливан, как старший по званию, взял на себя обязанность высказываться от имени обоих.

— Там произошло два инцидента в разные дни. Первым было подозрительное поведение человека, который пытался вскрывать двери машин. Мы выехали на место, встретились с заявителями — ими были майор Суитин и его жена, — но подозреваемый к тому времени уже скрылся. Свидетели видели, как он направлялся к огороженной территории на ипподроме. Мы обыскали ее, но подозреваемого, к сожалению, не нашли.

Дениз Биэл густо покраснела.

— Вообще-то я его нашла. За одной трибуной.

Салливан резко обернулся к ней:

— Ты не говорила.

— Да, потому что… Он показался мне… простоватым.

— Вы имеете в виду человека, тело которого мы нашли? — уточнил Даймонд.

— В то время я не знала, кто он такой.

— Для меня это полная неожиданность, — вмешался Салливан.

— Вы разошлись в разные стороны, когда осматривали ипподром? — обратился к нему Даймонд.

— Я осматривал конюшни, — объяснил Салливан.

— Значит, вы послали ее осмотреть огороженную территорию, а для себя выбрали приятную прогулку? Давно вы служите в полиции, Дениз?

— Шесть недель, сэр.

Даймонд выразительно взглянул на Салливана.

— Что вы сказали этому человеку?

— Спросила, что он здесь делает и кто он такой. Пыталась задержать его до появления Энди. Узнала, что его зовут Нодди.

— А его настоящее имя вы узнали?

— Я спрашивала, но ему, похоже, было нечего ответить. Он показался мне дурачком. От него пахло потом, но не спиртным.

— Вы не заметили ничего странного в его речи?

— Заметила: он разговаривал вежливо. На злоумышленника совсем не походил.

— Ясно. — Даймонд снова обратился к Салливану: — Когда вас вызвали во второй раз и вы столкнулись с тем же человеком?

— Утром в воскресенье, сэр. Он украл еду на воскресном базаре. Хозяйка пирога требовала, чтобы мы арестовали его, но я подумал, что мы могли бы разобраться на месте. Я попытался узнать, где он живет, но ответа не получил.

Дениз подтвердила:

— Он сказал, что спит везде, где сухо.

— Что еще вы узнали?

— Больше ничего, сэр. К сожалению, вскоре после этого ситуация вышла из-под контроля: торговки затеяли драку, и нам пришлось их разнимать. К тому времени, как мы их растащили, подозреваемый исчез.

— Должно быть, вы уже слышали, что ваш Нодди на самом деле был Рупертом Хоупом, пропавшим пару недель назад. Это его труп нашли на Лансдаунском кладбище. Видимо, он страдал потерей памяти. Во время вскрытия обнаружилось, что ему нанесли сильный удар по голове за две недели до смерти.

— Какой ужас! — воскликнула Дениз. — Он был такой безобидный… Если бы мы задержали его, он бы остался жив…

— Не вздумайте казнить себя за это, — заявил Даймонд. — Все зависящее от вас вы сделали.

Эта девушка ему нравилась: судьба жертвы волновала ее больше, чем собственная репутация. Из нее получится хороший полицейский.

Кабинет опустел, а Даймонд задумался о собственной встрече с Рупертом Хоупом на ипподроме. Похоже, все окружающие понимали беднягу превратно. Расследование приобретало личный характер.

В кабинет заглянул Кит Холлиуэлл:

— Можно вопрос, шеф? Раз уж я теперь руковожу делом о найденном скелете, не поделитесь зацепками?

— Подсказок хотите? — уточнил Даймонд.

Холлиуэлл смущенно усмехнулся:

— Мы изучили списки пропавших, но не нашли среди них ни одного подходящего. Не представляю, как нам теперь устанавливать личность погибшей. И все. Без черепа мы не можем судить даже о состоянии зубов.

— Вряд ли мы вообще когда-нибудь найдем этот череп. Убийца спрятал его для того, чтобы труп не опознали.

— А я надеялся, что меня обнадежат…

— Ну, хорошо. Объявления в газетах что-нибудь дали? Обычно в таких случаях кто-нибудь что-нибудь да вспомнит.

— Нашлись и такие. Но оптимизма не внушают.

— Вы уже провели компьютерный поиск по нашим архивам за девяностые годы?

— Большая часть архивных дел еще не оцифрована.

— Это еще не значит, что их не надо пересмотреть, — возразил Даймонд. — Поднимите подшивки местных газет за двадцать лет. Возможно, об исчезновении сообщалось в прессе. Обращайте внимание прежде всего на упоминания о Лансдауне. И еще одно…

— Что?

— Отправьте в лабораторию молнию, которую нашли вместе со скелетом. Может, она что-нибудь даст. Иногда на бегунке молнии можно увидеть логотип производителя.

— А разве молнию еще не приобщили к делу и не передали судебным органам?

— У нас же остались снимки.

— Ну, узнаем мы марку джинсов, которые были на ней, — и что это нам даст?

— Поживем — увидим.

Перед отъездом в Бристоль у Даймонда была намечена еще одна встреча. Он по-прежнему считал, что Лансдаунское общество может принести пользу следствию. Самозванцы, сующие нос не в свое дело и решившие сберечь исторические места, — о таких союзниках можно было только мечтать.

С судьей Огастой Уайт он связался по телефону.

— Миссис Уайт, если вы не возражаете, я хотел бы сегодня же побеседовать с вами.

— Если это необходимо, мы можем встретиться в фитнес-центре — скажем, через сорок пять минут. Только оденьтесь полегче.

— Я не собираюсь бегать и прыгать.

— Вам все равно лучше сделать вид, будто вы занимаетесь. Там не любят мужчин, которые стоят столбом и глазеют на женщин.

По дороге Даймонд завернул в спортивный магазин и выбрал белую футболку, дешевые кроссовки и шорты. У стойки администратора в фитнес-центре он предъявил удостоверение, и его пропустили в тренажерный зал.

Тщательно уложенную серебристую завивку Огасты Уайт он заметил сразу же. Судья старательно крутила педали велотренажера. Даймонд прикинул, что миссис Уайт весит вдвое меньше, чем он.

— Вставайте на соседнюю беговую дорожку, — предложила она. — Задайте скорость, которая вам удобна.

Даймонд начал с медленного шага, уверенный, что продержится в таком темпе минут десять, а к тому времени, глядишь, выдохнется и миссис Уайт.

— Это насчет Лансдаунского общества, — начал он. — Майор Суитин и сэр Колин Типпинг уже ответили на мои вопросы.

— Да, сэр Колин говорил мне. Вряд ли вы услышите от меня то, чего еще не успели узнать от них.

— Я полагаю, что память у вас лучше, чем у них. Мне говорили, что вы основали общество в 1993 году, чтобы не дать тем, кто устраивает в окрестностях реконструкцию исторических битв, причинить ущерб местной природе.

— Верно.

— Вы случайно не помните, в том первом бою не было серьезно пострадавших? Знаете, почему я спрашиваю?

— Вы нашли на холмах женский скелет. Женщины участвуют в реконструкторских побоищах. Менее отважные довольствуются второстепенными ролями. Они называют себя маркитантками.

— Но насколько я понимаю, даже маркитантку может убить случайно залетевшее пушечное ядро.

— Я следила за битвой, — сообщила миссис Уайт, — и потому могу с полной уверенностью сказать: настоящими пушечными ядрами никто не стрелял.

— Ту женщину похоронили без головы.

— Случись такое, боже упаси, об этом писали бы все газеты.

— Согласен. Я разрабатываю гипотезу смерти в результате несчастного случая, которую пытались скрыть. Ведь эту женщину похоронили недалеко от поля боя.

— Но близкие наверняка хватились бы ее — родные, коллеги…

— Если по натуре она была нелюдима — вряд ли.

— Нелюдимые одиночки не участвуют в реконструкторских сражениях, мистер Даймонд, особенно одиночки-женщины. Почти все они приезжают сюда за компанию с парнями или мужьями. — Она вдруг многозначительно подняла палец. — А-а, понимаю! Вы хотите найти связь между этим скелетом и убийством человека, которого нашли на кладбище. Ведь он участвовал в битве на стороне «кавалеров».

— Такой возможностью не следует пренебрегать.

— Но гораздо вероятнее то, что найденный скелет не имеет никакого отношения ни к «кавалерам», ни к «круглоголовым». Я предполагаю, что эта женщина стала жертвой преступления на сексуальной почве… Как вы себя чувствуете? Отдохнуть не хотите?

— Нет, я в порядке. Местность, где проходят сражения, популярна у влюбленных пар?

— Вопрос не ко мне. Вы же полицейский.

— Да, но вы регулярно патрулируете холмы.

— Я не назвала бы нашу деятельность патрулированием.

«Говорите только за себя», — мысленно посоветовал Даймонд.

— С теорией убийства на сексуальной почве не согласуется только одно, — сказал Даймонд вслух, — преступник должен был иметь при себе лопату, чтобы похоронить жертву.

— Иногда водители возят с собой лопаты. Лопата могла оказаться у кладоискателя или у садовода.

У Даймонда начинали ныть икроножные мышцы, и он понял: с тренажера вскоре придется сойти.

— Вы на последнем издыхании, — рассмеялась миссис Уайт.

— На Руперта Хоупа за две недели напали дважды. Он бродяжничал. Мы могли бы поискать того, кто по каким-то причинам относился к нему неприязненно. И был склонен к насилию — например, в подпитии. Вам, как судье, наверняка известны подобные случаи.

— С ними я сталкиваюсь регулярно, но они никак не связаны с Лансдауном. Извините, но вы совсем раскраснелись.

Даймонд и сам чувствовал, что у него горит лицо.

— Я уже заканчиваю. За последние две недели Руперт Хоуп вам нигде не встречался?

— Откуда мне знать? У него была повязка на голове?

— Скорее всего, нет. Как отключить эту штуковину?

Панель управления тренажером расплывалась у Даймонда перед глазами.

Протянув руку, миссис Уайт коснулась панели.

— Спасибо. Не думал, что будет так трудно. — Отдуваясь, он сошел с дорожки.

Огаста Уайт продолжала крутить педали.

— Вы не против, если я продолжу? Мне осталась еще одна миля.

Тем вечером он договорился с Паломой встретиться у нее дома в Линкомбе. Туда он добрался на машине, но едва попытался встать из-за руля, как ощутил острую боль в пояснице и понял, что самостоятельно выбраться из машины не сможет. Он оказался в дурацком положении. Пришлось звать на помощь сигналами клаксона.

Благодаря подоспевшей Паломе ему удалось принять условно вертикальное положение и доковылять до гостиной, где он объяснил, что побывал на тренировке в фитнес-центре.

— На чем занимался? — спросила Палома.

— На беговой дорожке. Но даже не бежал, а медленно шел.

— Придется тебе отпроситься с работы дня на два.

— Лучше даже не мечтать. — И он рассказал ей о деле Руперта Хоупа.

— Питер, незаменимых нет.

— Вот и я о том же. Мне найдут замену, а я не хочу, чтобы меня заменяли. Начальство и так чуть было не отдало дело бристольской полиции. Нет, я обязан появиться на службе хоть на костылях.

— Костыли портят впечатление. Будем возвращать тебе подвижность. Холодом и теплом.

Она разложила по полу диванные подушки, Даймонд разделся до трусов и улегся лицом вниз. Ему пришлось провести в одиночестве минут десять, за это время боль утихла настолько, что в голову пришла мысль о том, как нелепо он выглядит. Его отношения с Паломой еще не достигли той стадии, на которой позволительно выглядеть как угодно.

Она вернулась и приложила к пояснице что-то нестерпимо холодное.

— Это упаковки замороженного горошка, — объяснила Палома. — Будь ты футболистом с миллионным контрактом, у тебя был бы свой врач и охлаждающий спрей, но поскольку ты детектив, радуйся, что есть я и морозильник. Полегчало?

— Онемело. Боюсь даже думать о том, что будет дальше.

— Махровые салфетки, нагретые в микроволновке. Поверь мне, лучшего обслуживания ты не получил бы, даже если бы летел первым классом в Америку.

На поясницу легла горячая салфетка, и Даймонд от неожиданности убедительно изобразил знаменитый крик павлина.

— Надеюсь, твои страдания не напрасны, — сказала Палома. — Или боль в пояснице — единственный результат допроса на беговой дорожке?

— Вообще-то я рассчитывал на большее. Лансдаунское общество тратит уйму времени и сил, наблюдая за всем, что происходит в округе, но при этом не замечает насилия. Я уже начинаю думать, что общество создано с единственной целью: потешить самолюбие его членов. Если уж говорить начистоту, Лансдаун никогда не был мирным местом. Могу поспорить, что в железном веке были варварские нравы. О битвах времен гражданской войны мы уже знаем. Во Вторую мировую войну истребители взлетали с аэродрома Чарми-Даун. Бат бомбили с воздуха… — Боль отступала. — Стало легче. Спасибо.

Палома заявила, что процедуру следует повторить, и Даймонд мужественно согласился.

— Только не вздумай завтра укатить в Бристоль, — предупредила она, прикладывая к спине Даймонда мороженый горошек. — Неужели нельзя все переиграть так, чтобы ты мог остаться в Бате?

— Холлиуэллу по чину не положено возглавлять бристольскую команду. Так что придется добираться хоть как-нибудь. Расследование убийства на потом не отложишь.

— У тебя уже есть план?

— Очевидных линий расследования три: работа Хоупа в университете, реконструкция битвы, в которой он участвовал, и — вот с этой версией будет чертовски трудно — вероятность, что это было случайное нападение.

— А что криминалистика?

— Не все так просто. Да, мы рассчитываем обнаружить следы ДНК предполагаемого убийцы, но если не найдено орудие убийства и жертва не отбивалась, вероятность установления личности преступника резко снижается.

— А следы ботинок?

— К сожалению, кладбище — общественное место. По его дорожкам ежедневно ходят люди, вдобавок рядом башня Бекфорда — известная приманка для туристов.

— Кстати, вспомнила, — спохватилась Палома, — я же обещала дать тебе книгу о Бекфорде.

— Спасибо. — Даймонд надеялся, что Палома о ней давным-давно забыла.

— Как себя чувствуешь? Готов перекусить? Я собиралась заказать еду в китайском ресторане.

— Меня устраивает, — отозвался Даймонд, — только не заставляй меня есть палочками.

Утром она сама отвезла его в Бристоль. Лечение сняло боль, но Палома вовсе не хотела, чтобы очередной спазм скрутил Даймонда посреди дороги, в плотном потоке транспорта.

Палома уверенно провела машину по запутанной развязке и остановилась на Тринити-роуд, где Даймонд смог выйти без посторонней помощи. Думая о предстоящей работе, он чуть не забыл поинтересоваться, как Палома доберется обратно.

— Поездом, — объяснила она. — Я знаю дорогу.

Заглянув в зал, Даймонд увидел, что дневная смена проводит собрание, которое у полицейских называют «заутреней», хотя в нем нет ничего благолепного. Дежурный инспектор докладывал об утреннем задержании за торговлю наркотиками. Прервавшись на середине фразы, он спросил:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Думаю, да, — согласился Даймонд и представился.

Высокомерие инспектора вмиг сменилось подобострастием.

— Желаете познакомиться с собравшимися, сэр?

— Честно говоря, я предпочел бы познакомиться с местным фаянсом, а затем направиться прямиком к начальству, — признался Даймонд. — В какую мне сторону?

Низшие чины заухмылялись. Даймонду удалось сразу расположить их к себе.

Через двадцать минут он уже сидел в кругу сотрудников отдела по расследованию убийств — двенадцати разновозрастных детективов, от культуриста с серебряной серьгой до ветерана в бифокальных очках. Лед в отношениях требовалось сломать сразу. Он взял со стола пачку снимков с места преступления и сказал, что кто-то уже сделал полезное дело.

Худой чернокожий парень едва заметно кивнул.

— Септимус Уорд, инспектор, сэр.

— За старшего здесь?

Септимус снова кивнул, даже не попытавшись улыбнуться. Даймонду предстояло налаживать контакт в одиночку.

— Вы здесь живете, так что вашему мнению я доверяю. Что вы можете рассказать мне об убитом, Руперте Хоупе?

Слушатели переглянулись. Никому не хотелось отвечать.

Даймонд продолжал:

— При нем не было ни мобильного, ни бумажника с кредитками — ничего. Нам известно только, что он преподавал в университете.

Совещания в Бате проходили совсем иначе: обычно считали нужным высказаться или Ингеборг, или Джон Димен. А здесь говорил только один Даймонд.

— Кто-нибудь из присутствующих знает хоть что-нибудь о его прошлом? — снова спросил он.

Септимус наконец смягчился:

— Он родом из этих мест, учился в Клифтон-колледже, потом в университете, получил ученую степень в Оксфорде и вернулся сюда преподавать. Не думаю, что в Бристоле у него остались родные.

Это уже было хоть что-то. Контакт налаживался.

— Родители в Австралии, — кивнул Даймонд. — Это я знал. Еще знаю, что он жил в квартире на Уайтлейдиз-роуд.

— Один? — спросил кто-то.

— По всей видимости, да.

— И ни с кем не встречался?

— Если и встречался, то нам об этом не известно. Поэтому давайте разузнаем об этом человеке все, что сможем: о друзьях, врагах, привычках, о занятиях после работы. Обратим особое внимание на тех, у кого имелись причины недолюбливать его. Септимус…

— Да, сэр?

— Спасибо, конечно, но можно просто «шеф». Распределим обязанности. Нам понадобятся показания владельца дома, где он жил, а также соседей. Важны любые упоминания о гостях в последние несколько недель, об изменениях распорядка и так далее. Вторая группа пусть обыщет квартиру. Понадобится все, что связано с недавними контактами: письма, телефонная книжка, компьютер. Третья и четвертая группы направятся в университет, беседовать с преподавателями и студентами, осматривать его кабинет или шкафчик, не знаю, что там у них. К вечеру сегодняшнего дня я хочу знать этого человека лучше, чем самого себя.

— У этой операции есть название, шеф? — спросил Септимус.

— Называйте ее как хотите, главное — выполните работу.

— Операция «Кавалер»?

— Как угодно. «Кавалер» так «Кавалер».

— Хотите сами присутствовать при опросах, шеф?

Щекотливый вопрос. Кстати, об уважении: он мог бы завоевать его, лично ринувшись на передовую. Если бы не вспомнил о больной спине.

— Нет, кто-то же должен организовать работу здесь. А еще мне понадобится офис-менеджер.

Все головы как по команде повернулись в сторону дюжего обладателя серьги.

— Попался, — констатировал он. — Пойман с поличным.

— Как вас зовут? — спросил Даймонд, подозревая, что его разыгрывают.

— Чез…

Пока остальные покидали комнату, Даймонд спросил, в каком чине Чез, узнал, что тот сержант.

— Догадываетесь, что нам предстоит, Чез?

— Кто-то должен отвечать на звонки. Двоим или троим придется набирать показания на компьютере, заниматься делопроизводством, планировать действия и распределять ресурсы, и, пожалуй, не помешает еще администратор.

За первый час работы Чез не только раздобыл телефоны, компьютеры и прочую технику, но и гражданский персонал. Затем встретил прибывших и деловито объяснил им их обязанности и задачи.

— Чувствуется опыт, — заметил Даймонд.

— Да нет, шеф, я прирожденный организатор, — просто объяснил Чез.

Еще до полудня из квартиры Руперта Хоупа поступил первый звонок. Группа, проводившая обыск, нашла записную книжку и дневник, а также сумела запустить компьютер.

Постепенно образ убитого начинал вырисовываться. Он был превосходным педагогом, любил свой предмет и регулярно устраивал экскурсии для своих студентов. В его представлении история была не скучным перечнем событий прошлого, а ключом к просвещению и созданию более совершенного общества.

— Он знал толк в своем деле, — одобрительно отметил Чез.

— Похоже на то, — согласился Даймонд. — Если он был настолько увлеченным, мотивом вполне может оказаться зависть.

Из квартиры сообщили, что Руперт Хоуп был помешан на личной гигиене: чистейшие полотенца, нигде ни пылинки. Сразу становилось ясно, что он не заходил домой, пока бродяжничал. В последнее время он много читал о гражданской войне и оставлял закладки на страницах, где упоминалась битва при Лансдауне.

— Все это замечательно, — сказал Даймонд Чезу, — но я предпочел бы найти кого-нибудь, кому он насолил.

Привезли системный блок компьютера, одному из гражданских служащих поручили скачать с него все, что может хоть как-нибудь пригодиться. Досье мертвеца разрасталось стремительно, но пока пользы от этого было мало.

— Орудие убийства нашли? — спросил Чез.

— Нет. Но к сегодняшнему дню должны были обыскать все кладбище.

— Что это могло быть?

— Что-то тяжелое и тупое. Скорее дубинка, чем топор.

Собравшимся в конце дня подчиненным Даймонд объявил, что операция «Кавалер» дала неплохие результаты:

— Благодаря вашим стараниям теперь мы знаем об убитом гораздо больше, чем раньше. Чез составил психологический портрет, копию которого получит каждый из вас. К сожалению, конкретных зацепок в деле пока не появилось.

Уже уходя, он краем уха услышал чью-то реплику:

— Что в переводе означает: он по уши в дерьме и понятия не имеет, как выкарабкаться.

За руль собственной машины Даймонд садился с опаской и, только утвердившись на сиденье, отважился вздохнуть. Вечер выдался солнечный. Позднее он созвонится с Паломой, предложит встретиться и пропустить по стаканчику.

Он уже подъезжал к Солтфорду, когда с ним поравнялся автоинспектор на мотоцикле. Мигали синие огни. Мотоцикл теснил машину к обочине.

Даймонд остановился и опустил стекло.

— Заглушите двигатель, сэр, и выйдите из машины.

Даймонд повернул ключ и принужденно улыбнулся:

— Заглушить легко, вот выйти трудно. Спина разболелась.

— Стоило ли тогда садиться за руль?

— Слушайте, я сам из полиции. — Удостоверение лежало в заднем кармане, а дотянуться до него с больной спиной было невозможно. — Питер Даймонд, старший суперинтендент.

В подобных ситуациях звание не значило ровным счетом ничего. Но на практике большинство инспекторов дорожной службы проявляли снисходительность, узнав, что остановили коллегу.

Даймонду попался полицейский, которому снисходительность была чужда.

— Да будь вы даже начальником полиции, вам пришлось бы выйти. Закон для всех одинаков.

Даймонд с трудом выбрался из машины и сдавленно вскрикнул от боли.

— Я остановил вас потому, что у вас левый стоп-сигнал не работает.

— А я и не знал. Спасибо, офицер. Поменяю лампочку. А теперь, если хотите взглянуть на мое удостоверение…

— Мне вполне достаточно водительских прав.

— Слушайте, это всего-навсего стоп-сигнал, — взорвался Даймонд, — а не вождение в нетрезвом виде!

— И ваша налоговая наклейка просрочена.

— Да? — Даймонд обернулся, чтобы лично взглянуть на наклейку на лобовом стекле. — Верно. Я заменю ее по Интернету сразу же, как только вернусь домой.

— Будьте добры, водительские права, сэр.

Даймонд достал права и услышал, как автоинспектор по радио запрашивает Национальную компьютерную сеть.

— Я вменяю вам езду на автомобиле без уплаты транспортного налога, сэр. Можете закончить поездку, но пока не получите новую наклейку, на этой машине ездить никуда не рекомендуется. И про стоп-сигнал не забудьте.

— Могу одолжить тебе свою, — сказала Палома в «Короне» тем вечером.

— Спасибо за предложение, — ответил Даймонд, — меня патрульные подбросят.

— Вряд ли кто-нибудь согласится подвозить тебя в таком состоянии. Давай лучше я отвезу.

— Нет. Я придумал способ обратить это состояние себе на пользу.

— Какой?

— Если сработает — расскажу.

Она пригубила белого вина из бокала.

— Продвинулся в расследовании убийства того человека?

— Сегодня мы собирали сведения для психологического портрета убитого. Беда в том, что он был безобидным учителем, который все силы отдавал работе.

— А студенты его любили?

— Видимо, да. Он старался оживить для них историю.

— И этим выделялся на фоне других преподавателей? Потому его недолюбливали? Думаешь, это оправдывает убийство?

— С натяжкой.

— В таком случае давай посмотрим на все это иначе. Может, твой убитый был и безобидным парнем, но явно умел выводить людей из себя. Вспомни, это ведь из-за него поднялся переполох на базаре. Неизвестно, что еще он успел натворить, пока бродяжничал.

— Я знаю одно: он бывал на ипподроме. Помнишь того типа, которого чуть не затоптали лошади, когда их выводили на старт?

— Так это был Руперт? — Палома зажала рот ладонью.

— Кто же еще? Помню, я подумал, что он пьян.

— И я так подумала. Питер, но ведь это ужасно! Как мы заблуждались!

Он кивнул:

— Мы что-то увидели и сделали выводы, как те люди, которые видели, как он пытался отпереть припаркованные машины. Я предположил, что профессиональная зависть сыграла свою роль в его смерти. Но возможна и более простая причина.

— Кто-то увидел его выходки в Лансдауне и взбесился?

— Именно. Надо подробнее разузнать о том периоде, когда он странно вел себя. Я рассчитывал на помощь Лансдаунского общества: его члены здесь вроде шпионов.

— Они не могут поспеть всюду. Скорее, на объявление откликнется случайный прохожий.

— Который выгуливал собаку? — Даймонд рассмеялся. — Ты совершенно права.

— Вы и скелет не нашли бы, если бы не собаки.

Даймонд вздохнул и покачал головой:

— Скелетом я больше не занимаюсь.

Они опустошили бокалы, и Даймонд решил, что ему пора домой.

— Видимо, предлагать тебе массаж спины бесполезно? — спросила Палома.

— Я не в силах принять предложение.

На ее лице отразилось сочувствие.

— Стало хуже?

— Наоборот, лучше, и все благодаря тебе. Но твои прикосновения меня воспламенят.

— Честное слово, Питер, ни о чем подобном я даже не думала.

— Зато я думал, и тем досаднее для меня, поскольку я не в состоянии лишний раз шевельнуться.

— В таком случае постарайся поскорее поправиться.

На следующее утро, радуясь частично вернувшейся к нему способности двигаться, Даймонд сел в Бате на автобус, чтобы пораньше прибыть в участок. Дежурный сержант беседовал с посетителем.

— А вот и сотрудник уголовного отдела, — воскликнул он, заметив Даймонда. — Суперинтендент, вы не уделите минутку этому джентльмену… как ваша фамилия, сэр?

— Дейв Бартон. — Мужчина с надеждой обернулся к Даймонду. — Я насчет скелета, который нашли в Лансдауне.

— Увы! — Даймонд вскинул руку. — Этим делом занимается инспектор Холлиуэлл. Вам придется дождаться кого-нибудь из его подчиненных.

Он с кряхтением принялся одолевать ступеньки лестницы, ведущей в логово Джорджины.

— Питер, почему вы не в Бристоле? — спросила она, едва он постучался и вошел в кабинет.

— Я как раз по этому поводу.

— Садитесь. Вы не заболели? Как-то вы скованно двигаетесь.

— Это отдельная история. Сейчас речь о другой, довольно неловкой ситуации. Вчера вечером по пути домой меня остановил автоинспектор. У меня не горел один стоп-сигнал.

— Такое с каждым может случиться.

— Он заметил, что моя налоговая наклейка просрочена.

— Да? А вы обратились за новой?

— Как только добрался до дома. Но на получение новой уйдет пара дней. А пока дороги для меня закрыты. Вот я и хочу сообщить, что сегодня не еду в Бристоль.

— А-а. — Она уперлась обеими ладонями в стол. — Поговорите с Джорджем Паллантом. Он найдет вам машину.

Джордж Паллант ведал транспортом. Такой оборот Даймонд предвидел.

— Сегодня у них транспортная проверка. Я позвоню в Бристоль и скажу, чтобы справлялись без меня.

Джорджина громко вздохнула:

— Нет, так нельзя. Где ваша машина?

— Возле дома. Сюда я добрался на автобусе. Но я не намерен весь день валять дурака. Поищу, чем помочь Киту Холлиуэллу.

— Ваше вмешательство ему ни к чему. — У Джорджины вырвалось досадливое восклицание. Она сунула руку в карман. — Вот, берите мою. — И она бросила на стол ключи от машины.

Этого Даймонд не ожидал.

— Ваш «мерседес»? Вы готовы одолжить его мне?

— Готова. Сегодня у меня заседание, машина понадобится мне только поздно вечером. Так что приступайте к своим обязанностям, Питер.

Даймонд был ошеломлен: она доверила ему свой лоснящийся серебристый «мерс» — мерило ее желания выпроводить его из Бата, с глаз долой. Мало того, Джорджина его перехитрила. Значит, поездки в Бристоль не избежать.

Даймонд вел машину осторожно — не только потому, что она принадлежала Джорджине. Где-то в глубине сознания билась мысль, что беды приходят по три сразу. Первые две — больная спина и встреча с автоинспектором — уже пришли. Он надеялся, что третья никак не будет связана с чужим «мерседесом».

Он попытался мыслить конструктивнее: план действий на день — вот что ему сейчас нужно. Собирать досье на Руперта Хоупа и сегодня — это уже слишком. Палома, кажется, права: ключом к разгадке вполне могут оказаться последние дни в Лансдауне.

Его мысли прервало утробное ворчание машины, скорость которой вдруг ощутимо упала. Даймонд остановился и включил аварийную сигнализацию. Двусторонняя дорога с разделительной полосой — не лучшее место для внезапных остановок.

Догадка явилась к нему сразу: спустила шина. Когда Даймонд наконец в муках выбрался из салона, догадка подтвердилась. Еще недавно совершенно целая шина с протектором напоролась на гвоздь.

Что теперь? Замена колеса с больной спиной его не прельщала. Лучше запросить помощи по телефону.

К счастью, у него был с собой мобильный. К несчастью, разрядившийся. Швырнув телефон на заднее сиденье, он вышел на поиски запасного колеса и домкрата. Поднять запаску оказалось непросто. Даймонд ухитрился вывалить ее из багажника на обочину. С шестой попытки сообразил, как собрать домкрат. Спустя некоторое время проколотое колесо было приподнято над землей.

Даймонд открутил все болты, ценой величайших усилий снял проколотое колесо и затолкал на его место запасное. Осталось всего ничего — затянуть пять болтов и убрать домкрат. Для технофоба очень даже неплохо.

Если бы не одна загвоздка: болты наотрез отказывались вставать на место. Даймонд старательно орудовал гаечным ключом, а они не затягивались.

— У нас, значит, проблемы? — произнес голос за его спиной. Голос показался Даймонду знакомым.

Обернувшись, он нос к носу столкнулся с тем же автоинспектором, который остановил его накануне. Удивление было обоюдным.

— Вы? — воскликнул автоинспектор. — Это что же, ваша вторая машина?

— Она принадлежит заместителю начальника полиции.

— Вот как?

Даймонд вспомнил, что вчера этот автоинспектор даже не пожелал взглянуть на его полицейское удостоверение. Видно, не поверил, что оно существует.

— Благодаря вам я был вынужден взять на время чужую машину — и вот, пожалуйста, прокол. Если поможете мне затянуть болты, я уеду.

Автоинспектор попытался, потерпел фиаско, и Даймонд почувствовал себя отомщенным.

— Это у вас не памятка для автовладельца?

— Да уж не Шекспир.

— Посмотрим… — Автоинспектор открыл страницу с советами о том, как правильно менять шины. — Знаете что? Вы пытались посадить запаску не на те болты. У нее свой комплект болтов. — Он сунулся под крышку багажника и вынырнул оттуда с запечатанным пакетиком. — Эти на целый дюйм короче. А вы вгоняли болты в ступицу. Вы говорите, это собственность вашего босса?

Через час «мерседес» увезла аварийная машина из дилерского центра в Бате, где Джорджина покупала автомобиль. Водитель аварийки согласился подвезти Даймонда.

— Как думаете, во что мне это встанет?

— Сейчас прикинем: нужен новый подрамник с фланцем, подшипник и замок обода колеса. Вместе с НДС тысяча набежит.

— Черт!

— Это не считая новой шины.

Уточнять цену Даймонд не стал.

Хорошая новость, подчеркнул он в разговоре с Джорджиной, заключается в том, что в гараже все починят. В пять он заберет машину и пригонит ее обратно. Как новенькую.

Джорджина ошеломленно выслушала его отчет. Даймонд, уходя, объявил, что оплатит ремонт.

Жареная рыба с двойной порцией картошки отчасти смягчили потрясение самого Даймонда. Значит, он все-таки был прав, говоря, что беда не приходит одна. Теперь у него все три, полный комплект. Можно перевести дух. Он уже созвонился с Бристолем и поручил Септимусу Уорду руководить вместо него расследованием до конца дня.

Из столовой Даймонд вышел с улыбкой. Он был готов поделиться историей своих злоключений и с Китом Холлиуэллом, и с каждым, кто не прочь посмеяться.

В комнате, отведенной для расследования, царило деловое оживление. Большая карта Лансдауна была испещрена пометками, которых он не понимал. Висели снимки скелета в могиле и на столе в лаборатории. Холлиуэлл с телефоном, прижатым к уху, был слишком занят, чтобы интересоваться судьбой автомобиля Джорджины.

Вошла Ингеборг:

— Привет, шеф. А я думала, вы в Бристоле.

— Был. У вас тут, вижу, кипит работа. Есть что-нибудь?

— Утром допросили нового свидетеля. Не знаю, что он рассказал, но Кит и Лимен, которые вели допрос, словно завелись.

— Кажется, я видел этого свидетеля. Явился с утра пораньше.

— Мне надо идти, — сказала Ингеборг. — Я отвечаю за карту.

Даймонд решил, что мешать им не стоит. История с «мерседесом» могла и подождать.

У себя в кабинете он сделал несколько осторожных движений, проверяя, не сильно ли повредила спине замена шины. Держась за канцелярский шкаф, он попытался присесть, как балерина у станка.

За его спиной кто-то прокашлялся. Обернувшись, Даймонд увидел застывшего в дверях Холлиуэлла.

— Не помешаю, шеф?

— Ничуть, — отозвался Даймонд. — Заходите, посмотрите «Щелкунчика» в моем исполнении.

Холлиуэлл пропустил шутку мимо ушей.

— Инге передала, что вы заходили. Все в порядке? Я не ждал вас сегодня.

— Машина подвела.

— А-а. Обидно. Но раз уж вы здесь, могу поделиться кое-чем интересным. Сегодня утром мы допросили одного свидетеля…

— Дейва Бартона?

— Так вы уже знаете?

— Мельком видел, — покачал головой Даймонд.

— Не знаю, что он успел вам рассказать, но очень советую почитать протокол допроса. Он участвовал в реконструкции битвы, как и Руперт Хоуп.

— Мой Хоуп? — оживился Даймонд.

— Оба играли за армию роялистов, обоих убили — якобы убили. Дейв Бартон предложил вашему покойнику пива. Перед битвой он спрятал целую упаковку под корнями поваленного дерева.

— Нашего дерева?

— Теперь уже моего, — не преминул заметить Холлиуэлл. — Оба на время покинули поле боя и отошли к дереву. Нашли две банки, выпили, а когда стали искать остальные, Дейв неожиданно нашел кость.

— А я думал, ее собаки нашли.

— Мужчины решили, что она принадлежала солдату, погибшему во время гражданской войны. Оба согласились, что правильнее всего будет не тревожить прах воина. И снова закопали кость.

— На том же месте?

— Да. Затем присоединились к остальным участникам битвы и больше ни словом не перемолвились. Дейв даже не знал, что Руперта убили, пока я не сообщил ему.

— В новостях по телевизору передавали.

— Вряд ли он смотрит телевизор, и, как он сам сказал, газет не читает. На прошлой неделе в пабе он услышал от кого-то, что на холме нашли скелет и теперь расследуют убийство, потому и явился к нам.

— Вы уверены, что о смерти Руперта Хоупа он ничего не знал?

— Когда он услышал эту новость от меня, то был потрясен. Но если он притворялся, значит, он талантливый актер.

— Кем работает Дейв?

— Кузнецом. У него кузница в Брэдфорде-на-Эйвоне.

— Ясно. — У Даймонда мелькнула мысль о тупых орудиях. — А протокол я бы почитал. Может, он полностью меняет дело.

Пробежав по диагонали протокол допроса кузнеца Дейва, Даймонд поспешил наверх, к Джорджине.

Дверь ее кабинета была открыта, она звонила в гараж по поводу ремонта и внимательно слушала версию автомехаников.

— Что вас сюда привело, Питер? Оценка ущерба?

Пострадавший «мерседес» не шел у нее из головы.

— Нет, мэм, протокол допроса Дейва Бартона.

— Но он, похоже, не видел ничего противозаконного.

— Речь о другом. Они с Рупертом нашли скелет, а спустя какое-то время после этого на Руперта напали.

— И что вы хотите этим сказать? Что Дейв на него напал?

— Нет, это слишком сложно. Мы думали, что кость нашли собаки. Но не знали, что первыми ее нашли два парня. А теперь у нас есть явное связующее звено между скелетом и кавалером.

— Убийства разделяют двадцать лет.

Бывали минуты, когда Джорджина оставалась совершенно глухой к доводам рассудка. Чтобы способствовать прогрессу, Даймонд намеренно оставлял продолжительные паузы между словами.

— Руперт держал в руках эту кость, и вскоре после этого на него напали, а потом убили.

— Это не обсуждается. — Она решительно отказывалась его понимать.

Пришлось выразиться напрямую:

— Мэм, от вас требуется оперативное решение. Нельзя рассматривать эти два дела как отдельные инциденты. Я прошу вас объединить расследования в Бате и выделить под них еще одно помещение.

Кому следует возглавить дело, Даймонд не уточнил. Пусть сама догадается.

Глава 4

Кита Холлиуэлла ждал страшный удар. Его первое выступление в роли руководителя следственной группы должно было закончиться сразу после того, как он наладил работу.

Все знали, что Даймонд в своем упорстве непрошибаем, как танк, но если среди подчиненных у него и были друзья, то в первую очередь Кит. Даймонд понимал, что сам должен сообщить ему о принятом решении. Он попросил Холлиуэлла отвезти его в гараж за машиной Джорджины.

— Шеф, у меня нет ни минуты свободной, — отказался Холлиуэлл. — Я расследую убийство. Вы же знаете, что это такое.

— К сожалению, Кит, знаю слишком хорошо. Но на двадцать минут вас сможет заменить и Лимен. Есть разговор.

В машине Даймонд изложил логические доводы в пользу объединения двух расследований в одно.

— То есть вы снова забираете дело себе, — перевел Холлиуэлл.

— Я объясняю, что без сотрудничества не обойтись.

— И меня опять задвинули.

Даймонд уловил в его словах отчаяние.

— С какой стати? Вы возглавляете расследование по делу о скелете — вот и возглавляйте дальше.

— А как же вы?

— Не ваша забота. Следствие по делу Руперта Хоупа возглавит Септимус Уорд, инспектор из Бристоля.

— Я с ним знаком, — кивнул Холлиуэлл. — На стрельбище встречались. Нормальный парень.

— Вот и хорошо. Его переведут сюда вместе с бристольской командой. Теперь расследование будет вестись под одной крышей.

— Значит, нам выделят две комнаты для материалов?

— Только одну. Придется потесниться. Перенесите часть материалов в компьютер.

— Но мне удобнее, чтобы они были на виду. У меня непростое дело, да еще двадцатилетней давности. Я работаю с огромными объемами информации.

— Можете мне поверить, Кит: свою долю ресурсов вы получите.

— А какую роль будете играть вы?

— Общее руководство.

— То есть возьмете на себя общее руководство двумя группами? Но будете держать дистанцию?

— Именно. Устранюсь от любых конкретных действий. За старших остаетесь вы с Септимусом. — Не успев договорить, Даймонд заметил на губах Холлиуэлла ироническую улыбку. Оба прекрасно знали, что самоустранение не в его характере.

Остановившись возле гаража, Холлиуэлл спросил:

— Вас подождать?

— Незачем. Лучше пожелайте мне вернуться на Мэнверс-стрит в «мерседесе». На сегодня приключений мне предостаточно.

Септимус Уорд с тремя подчиненными прибыл утром, Даймонд объяснил, что им предстоит заняться линией Руперта Хоупа в объединенном большом расследовании.

— А сейчас мы все отправимся в Лансдаун, — заключил он.

Полицейский микроавтобус был заказан заранее, и Даймонд позвал с собой Ингеборг, чтобы поднять дух вновь прибывших. Вскоре она уже воодушевленно объясняла коллегам, где в Бате можно провести вечер.

Даймонд внес в разговор более мрачную нотку.

— Может, это и покажется мистикой, — начал он, обводя взглядом присутствующих, — но местность в этом деле играет не меньшую роль, чем люди. Чем примечателен Лансдаун, почему годится в качестве места преступления? Подумайте над этим, пока будете осматриваться.

Группа направилась к поваленному дереву. Септимус поравнялся с Даймондом.

— Вы спрашивали, почему убийца Руперта выбрал именно Лансдаун. Может, причина — гражданская война? А вдруг убийца свихнулся на почве истории? Не знаю, насколько серьезным может быть соперничество армий, — продолжал Септимус. — В этой игре Руперт был новичком. Что, если он так увлекся, что отступил от сценария? Кто-нибудь из армии противника мог заметить это, разозлиться и после боя выследить виновного.

Даймонд обдумал эту мысль. В ней чувствовалась логика. Ход мыслей Септимуса Уорда ему понравился.

Группа приблизилась к поваленному дереву, и Даймонд ввел их в курс дела, рассказав о показаниях кузнеца Дейва.

— А он не врет? — спросил один из подчиненных Септимуса Уорда.

— На все сто не уверен, но если Дейв и есть убийца, значит, он еще и кретин, раз явился к нам.

— Но почему только сейчас, а не раньше?

— Он не следит за новостями. Случайно услышал о найденном трупе от кого-то в пабе.

— Охотно верю, — кивнул Септимус. — Многие не читают газет.

— А вы уже поняли, в чем суть? — продолжал Даймонд. — Место, где мы сейчас стоим, — звено, которое связывает два убийства. Вот почему мы объединили расследования.

— Может, это совпадение, — заметил Септимус. — Между убийствами прошло двадцать лет, у них мало общего. В каждом случае свой почерк.

Этому руководителю следственной группы при всей его сообразительности не помешала бы капля такта.

— Если вы правы, я зря трачу ваше и свое время. И все-таки давайте осмотрим место, где был найден труп Руперта.

Все вернулись в автобус и направились к кладбищу.

С тех пор как Даймонд побывал возле башни Бекфорда, местность вокруг нее изменилась до неузнаваемости. Буйная растительность была скошена полицейскими. Но место, где лежал труп, было до сих пор огорожено лентами.

— Перед вами следы крови в том месте, где находилась его голова, — объяснил Даймонд.

— Что он здесь делал? — спросил кто-то.

— Скорее всего, подыскивал место для ночлега. Он вполне мог ночевать под аркой ворот, через которые мы только что проехали, — эта идея родилась у Даймонда при виде каменных скамей в нишах у ворот.

— Все это как-то не вяжется с тем, что нам известно об этом человеке. Преподаватель ночует на кладбище?

Ингеборг не выдержала:

— Если бы вам долбанули по голове с такой силой, что проломили череп, вы бы тоже вели себя странно.

— Все свидетельства подтверждают, что после первого нападения Руперт страдал потерей памяти, — кивнул Даймонд.

— С этой башней, кажется, связана какая-то история? — спросил Септимус, глядя поверх надгробий на высокую башню в итальянском стиле.

Ингеборг взглянула на Даймонда:

— Можно я объясню?

— Давайте, — пожал плечами он.

Книга Паломы о Бекфорде так и валялась у него на тумбочке у кровати, он ее даже не открыл ни разу.

— Миллионер Уилльям Бекфорд жил на полпути между кладбищем и холмами, в Лансдаун-Кресент. Эту башню он выстроил в двадцатых годах XIX века, разместил в ней свою коллекцию, затем скупил все земли между башней и домом и проложил дорожку для прогулок. Ее протяженность превышала милю, Бекфорд гулял по ней каждое утро.

— И заканчивал прогулку на кладбище? — со смехом заключил Септимус.

— Совершенно верно, — подтвердила она, — вот только кладбище здесь появилось лишь через несколько лет после его смерти. При жизни Бекфорда на этом месте был разбит сад с растениями, собранными со всего мира.

— Откуда вы все это знаете?

— До работы в полиции я была журналисткой.

— И занималась журналистскими расследованиями, — добавил Даймонд. — Надоела нам до смерти, к счастью, мы наконец додумались завербовать ее.

— В общем, — продолжала Ингеборг, — башня перешла по наследству к дочери Бекфорда, а та завещала ее англиканской церкви под кладбище — при условии, что там перезахоронят ее отца. Его гранитное надгробие прямо у вас за спиной.

Септимус оглянулся:

— Я не вижу свежих могил. На этом кладбище больше не хоронят?

— В этой части — нет, — ответила Ингеборг. — Теперь она считается природным парком.

— Все ясно? — спросил Даймонд. — Как видите, в природном парке навели порядок: мы искали орудие убийства, но ничего не нашли. Лично я не удивлен. Убийца был себе на уме. Он даже предпринял попытку выдать убийство за несчастный случай. — Он показал собравшимся пятно крови на ближайшем надгробии и рассказал о прилипшей травинке.

— А отпечатков ног он не оставил? — осведомился Септимус.

— Связать следы с убийством нам не удалось.

— Само по себе это преступление выглядит скорее спонтанным нападением, чем спланированным убийством. У жертвы пропало что-нибудь ценное?

— Когда его нашли, при нем не было ни бумажника, ни кредиток. И судя по его поведению на базаре, он сидел на мели.

— И мы даже не знаем, где на него напали в первый раз?

— Разве что можем строить догадки. Его машина так и осталась на стоянке у ипподрома. В машине нашли его военный мундир, значит, можно с уверенностью утверждать, что вместе с остальными он вернулся на стоянку после боя и переоделся.

— И получил дубинкой по голове. Чем занимаются эти игрушечные солдатики по вечерам?

— Насколько я могу судить, проводят время там, где стоят их фургоны и автомобили. Там под навесом устроили пивную.

— Если его машина осталась на стоянке, — начал рассуждать Септимус, — первое нападение произошло вечером в день битвы.

— И я так думаю, — согласился Даймонд.

— Я почти убежден, что убийца — кто-то из «круглоголовых». Такую рану, как у него, могло оставить их оружие?

— Вполне. Речь идет о тупом тяжелом предмете. Но это может быть и автомобильный инструмент, и просто палка. Что там?

— Извините. — Ингеборг достала из кармана телефон, приложила к уху, помолчала и объявила: — Звонит Кит. В деле о скелете наметился прорыв.

Комната, выделенная следственной группе, преобразилась. Появились новые компьютеры, освободили одну из досок. Но главная перемена была в лице Холлиуэлла. Он выглядел так, словно выиграл в лотерею.

— Не зря мучились, шеф. — Он потряс прозрачным пакетом для вещдоков. — Все получилось, как вы и говорили. Это принесли сегодня утром из лаборатории.

Даймонд поднес пакет поближе к свету и увидел серебристый блеск застежки-молнии. Он вернул пакет Киту: умением осторожно обращаться с вещдоками Даймонд не отличался.

— Показывайте сами.

Не открывая пакет, Холлиуэлл ухитрился отвести брелок молнии в сторону и повернуть нижней стороной вверх.

— Вот.

Даймонд прищурился, вглядываясь в кусочек металла, пока наконец не разглядел некий символ. Может, профессия и заставляла его судить предвзято, но увиденное напомнило ему виселицу.

— Что это? Эмблема?

— Сначала я тоже так думал. Все утро с ней провозился, к экспертам носил. Это буква «Г» кириллического алфавита.

— Кириллического? Русского?

— Верно. Если это джинсы из России или одной из бывших республик Советского Союза, скорее всего, наша жертва не была британкой.

— Если только мы не импортировали подобные джинсы.

— Мы говорим о событиях двадцатилетней давности, шеф. В то время мы не торговали с Россией. Когда пала Берлинская стена?

— В ноябре 1989 года, — подсказала Ингеборг. — В наших временных рамках. Босс прав: она могла купить эти джинсы на Оксфорд-стрит.

— Как бы не так, — вмешался Холлиуэлл. — Берлинская стена пала, границы открылись, на Запад потоком хлынули жители стран Восточной Европы. Эту молодую русскую занесло в Великобританию, где ее и убили. Неудивительно, что в списках пропавших без вести она не значится.

— Погодите, Кит, — вмешался Даймонд. — В начале девяностых в Лондоне вполне могли торговать дешевыми русскими джинсами. Вам удалось выяснить, где была изготовлена молния?

— Не торопите меня, шеф. Я узнал о ней только сегодня утром. И с тех пор старался выяснить, означает ли что-нибудь этот логотип.

— Надо раздобыть список русских производителей. У меня есть знакомая в индустрии моды — может, она что-нибудь подскажет.

— Отлично, — кисло отозвался Холлиуэлл. — А я поспрашиваю Интернет. Будем пользоваться всеми ресурсами, какие у нас есть. Может, даже узнаем конкретный город.

На всем протяжении этой сцены Септимус и его коллеги из Бристоля стояли поодаль, впервые осматривая свой новый штаб и не радуясь увиденному.

— А отдельного помещения нам не дадут? — спросил Септимус.

— Тогда ради чего было объединять два дела? — возразил Даймонд. — С таким же успехом вы могли бы остаться в Бристоле.

Предоставив гостям возможность самим справляться с недовольством, Даймонд позвонил Паломе и сообщил о молнии.

— У тебя нет никаких мыслей на этот счет?

— Прямо сейчас — нет, — с холодком в голосе откликнулась она.

— Прошу прощения. Я злоупотребляю нашей дружбой?

— Просто она приобретает оттенок делового знакомства, вот и все. Дай мне подумать.

Холлиуэлл лихорадочно стучал по клавиатуре компьютера.

— Есть успехи? — не выдержал Даймонд.

— Пока нет. Пробую разные варианты. Если просто ввести в поиск «застежки-молнии» или «молнии», вылезает такая муть!

— Рано еще рвать на себе волосы.

— О господи! — Холлиуэлл с размаху хлопнул себя ладонью по лбу и обернулся. — Совсем забыл! Из лаборатории сообщили, что нашли в замке молнии обрезок волоса! Он крошечный, длиной несколько миллиметров. Говорят, темно-коричневый, почти черный, и довольно жесткий.

— Как это единственный волос мог сохраниться, когда все остальные истлели?

— Думаю, он был просто крепко прижат ручкой замка, потому и не пострадал. Будем надеяться, из него получат ДНК.

— Если он и вправду такой крошечный, на это лучше не рассчитывать, — предостерег Даймонд.

Перезвонила Палома и спросила, не мог бы он в ближайшие двадцать минут подъехать на Беннетт-стрит.

— Вход с улицы, зал для приемов.

— Нам бы опознать молнию, и все, — напомнил он. — Может, выберем менее официальное место — какой-нибудь паб или чайную?

— Там находится Музей моды, — терпеливо разъяснила Палома.

— Твоя взяла, — сказал Даймонд. — До встречи.

— Мы встречаемся с моей знакомой Маршей Мартиндейл, — объяснила Палома. — Если нам не поможет она, значит, во всей Великобритании никто не поможет.

Пренебрегая роскошным убранством зала, где некогда пила чай Джейн Остин, они направились в подвал, в исследовательский центр моды, где уже ждала Марша. Ей было за восемьдесят, она носила черную шляпку с малиновой лентой и длинным пером.

— Молнию нельзя выносить за пределы отделения полиции — это вещественное доказательство, — сообщил Даймонд, — но я принес рисунок символа, который мы нашли под ручкой молнии.

— Под брелоком, — поправила Марша. — Мы называем эту деталь брелоком. Можно взглянуть?

Даймонд положил перед ней рисунок.

— Это буква «Г» кириллического алфавита, — не упустил он случай похвастать своими лингвистическими познаниями.

— Знаю, — кивнула Марша. — Я читаю по-русски. Торговая марка с нижней стороны — необычное явление. Полагаю, молния металлическая?

— Да.

Марша положила руку на книжищу размером с толковый словарь.

— История застежек-молний достойна изучения. Американец Элиас Хоу, который также изобрел швейную машинку, запатентовал молнию еще в 1851 году, но к массовому производству так и не приступил. Только в 1914 году изобрели удобную и эффективную застежку. Она преобразила мир моды.

Даймонд не нуждался в уроках истории, но умело сдерживал нетерпение, пока Палома расспрашивала пожилую даму, нет ли в ее книге сведений о русских молниях 80-х годов.

— Конечно, есть. — Марша принялась листать страницы скрюченными от артрита пальцами. — Вот раздел о производителях. Сейчас дойдем и до буквы «G», соответствующей русской «Г».

— Здесь приведены логотипы? — уточнила Палома.

— Да. Минутку.

Даймонд и Палома наблюдали, как Марша медленно перелистывает страницы. Увы, «Книга молний» подвела ее.

— А мы не могли ошибиться насчет символа? — спросил Даймонд. — Мы предположили, что это кириллическая «Г». А если нет?

— А вы умнее, чем я думала поначалу, — заметила Марша. — Посмотрим на латинскую «Н».

Поиск по всему алфавиту угрожал занять остаток дня и вечер.

Внезапно Марша воскликнула:

— Есть! «Гонта». Вот он, логотип, и примечание, что его указывают с нижней стороны брелока.

— Значит, все-таки не кириллица, — заметил Даймонд.

— Кириллица, только не русская — украинская. Они произносят звук, обозначенный этой буквой, иначе, почти как латинскую Н, поэтому названия и не оказалось в списке предприятий на «G». Слушайте: Компания «Гонта» основана в Киеве в 1991 г., на территории новой, независимой Украины. — Марша сияла. — Так что ваше вещественное доказательство — частица истории. «Гонта» поставляла молнии украинской компании «Броварские джинсы» в 1991 и 1992 году, но в начале 1993 года, как и «Броварские джинсы», прекратила деятельность. Значит, компания просуществовала недолго. Прискорбно.

— Прискорбно для них, а для меня отрадно, — возразил Даймонд. — Диапазон поиска сужается, и это к лучшему. Можно узнать, «Броварские джинсы» экспортировали свою продукцию в Западную Европу? Эти джинсы можно было купить в Англии?

— Сомневаюсь, — отозвалась Марша, — но на всякий случай проверим. — Узловатые пальцы снова принялись листать страницы. — Вот и они, «Броварские джинсы». Выпуск продукции для украинского рынка в 1991–1993 гг. Экспорт: н/п. Что это значит?

— Неприменимо, — объяснила Палома. — Свой товар на экспорт они не отправляли.

Даймонд довольно потер руки:

— Прекрасно! Наша мисс Скелет почти наверняка украинка. Удивительно, как много можно узнать по единственной застежке!

— Что теперь? — спросила Палома.

— Съездим в Лондон, в посольство Украины, и выясним, не сообщал ли им кто-нибудь о пропаже женщин за известный период.

— Я о другом: ты не пригласишь нас с Маршей выпить чаю?

Опять он сплоховал. Палома права: Марша, избавившая его от многочасовых поисков, заслуживала благодарности.

— Отличная мысль! Сейчас, только позвоню Ингеборг.

Палома уже заказала столик — она собиралась пригласить туда Маршу независимо от того, составит Даймонд им компанию или нет. Польщенная пожилая дама уплела несколько сандвичей, булочку с кремом и три воздушных пирожных.

— Вы не будете есть свою вторую булочку? — спросила она у Паломы. — Может, мистер Даймонд съест?

— Я пас, — отказался он.

— В таком случае… — Марша забрала булочку себе.

— Еще сливок? — предложил Даймонд.

— Нет, пожалуй, — сказала Марша. — Сегодня мой племянник ведет меня в рыбный ресторан. Хорошо, что мы больше не носим корсетов! Кстати, вот увлекательная тема. Вы знаете что-нибудь об истории корсетов?

К тому времени, как Даймонд наконец добрался до Мэнверс-стрит, Ингеборг уже связалась с украинским посольством. Там пообещали поднять документы и перезвонить.

Кит Холлиуэлл поднял голову, услышав шаги приближавшегося Даймонда.

— Значит, украинка? Ваша подруга разгадала эту загадку…

— Частично. Мы узнали только, где были сшиты джинсы, а теперь надо убедиться, что и женщина, которая носила их, прибыла оттуда же.

— Но ведь их шили для внутреннего рынка!

— Верно, но я могу придумать сколько угодно способов, чтобы объяснить, как они могли очутиться за пределами Украины.

— Ну хорошо, в этом мы не можем быть уверены на все сто, зато теперь нам ясно другое: убийство никак не могло произойти раньше 1991 года, когда появилась компания «Гонта». Лофти Пик определил, что убийство было совершено в промежуток с 1984 по 1999 год. Сначала мы сбросили три года, узнав, когда было повалено дерево, теперь скостим еще четыре. Вот тут-то нам и пригодится моя схема.

— Мда? — отозвался Даймонд, подавляя зевок.

— Да. Ингеборг составила список всех упоминаний о Лансдауне в «Бат кроникл» с 1987 по 1999 год. Теперь его можно стереть чуть ли не полностью.

— Она вас не поблагодарит.

Кит открыл на экране компьютерный файл.

— Вот 1991 год.

Январь:

3 — Туман помешал завершению футбольного матча.

8 — Бродячие собаки пугают овец.

11 — Новый размах «распродажи с колес».

13 — Провал грунта на Лансдаун-роуд нарушил движение транспорта.

29 — Встреча сослуживцев на базе ВВС Чарми-Даун.

Даймонд читал этот список поверх плеча Холлиуэлла и дивился упорству Ингеборг.

— Предлагаю сразу перейти к 1993 году.

Январь:

1 — Новогодние гуляния.

6 — «Двенадцатая ночь» в пабе «Герб Блайтуэйтов».

19 — При проверке скорости пойман 41 нарушитель.

26 — Лисы расплодились, по словам фермеров.

30 — Лесничие обнаружили, что тропа стала непроходимой.

— Ну, за дело. Что там дальше?

Холлиуэлл понял его буквально и перешел к событиям февраля.

— Пропустите. Я и без вашего списка знаю, что в 1993 году произошло примечательное событие, и это была трехсотпятидесятая годовщина битвы при Лансдауне. Это было 5 июля.

— Да, но реконструкция битвы состоялась в начале августа.

— Это еще почему?

— Точно не знаю. Если верить «Кроникл», все прошло как по маслу, в прекрасную погоду, перед огромной толпой.

Даймонд выслушал это и заметил.

— В тот год было основано Лансдаунское общество. Ингеборг нашла сообщение об этом?

Холлиуэлл нахмурился:

— Не помню, чтобы я его видел.

— Неудивительно. Они пресс-релизами не увлекаются.

— Хотите сказать, моя схема — пустая трата времени?

Даймонд положил руку на плечо Холлиуэлла.

— Я всех раздражаю. Дело о скелете ведете вы, Кит. Делайте все, что считаете нужным, и никого не слушайте.

Из посольства Украины позвонили на следующее утро. Они не располагали сведениями о своих соотечественниках, пропавших без вести в Великобритании с 1991 года.

— Мы снова в тупике, — сказал Холлиуэлл Даймонду. — Проклятые дипломаты. Это же политика, понимаете? Думаете, им хочется публично признаваться, что их граждане пропадают в чужой стране?

— Выходцы из Восточной Европы — дешевая рабочая сила, они готовы работать на любых условиях, за наличные. В посольстве никто не ведет учет таким мигрантам, а тем более не следит за их пропажей.

— Если обращаться в посольство за помощью бесполезно, нам конец, — вздохнул Холлиуэлл.

— Ничего подобного. Всегда находится тот, кто знает больше других. Надо лишь найти этого человека, вот и все.

Даймонд прошел в другой угол комнаты, проведать Септимуса. Он ждал очередных жалоб, но, как ни странно, разговор дал более позитивные результаты. Оказывается, бристольская команда уже перенесла все свидетельские показания в компьютер. Вдобавок гости побывали в столовой полицейского управления и с радостью отметили, что там кормят целый день. Теперь они были готовы мириться с пребыванием в Бате.

— У нас есть план действий, — сказал Септимус. — Нам надо допросить человека, вместе с которым Руперт нашел кость.

— Дейва Бартона уже допрашивали. У нас есть протокол за подписью Кита Холлиуэлла. Бартон у вас в списке подозреваемых?

— Я видел этот протокол. Бартон утверждает, что закопал пиво, а потом угостил Руперта. А если предположить, что все было наоборот и что это Руперт спрятал пиво, совершенно случайно выбрав место, где была похоронена неизвестная девушка? А Бартон был начеку. В этом деле у него свой интерес.

— Почему?

— Потому что он и убил эту девушку двадцать лет назад. Сейчас ему за сорок. Двадцать лет назад он был достаточно взрослым.

Это предположение заинтриговало Даймонда.

— Убил и зарыл?

— И решил, что убийство сойдет ему с рук. На той стороне холма люди бывают редко. И вдруг реконструкторы решают отметить там годовщину битвы. Под прикрытием корней поваленного дерева могут устроить отхожее место для солдат или разбить лагерь. В тревоге Бартон решает принять участие в сражении, присмотреть за тем самым местом, выяснить, что к чему.

— Если не ошибаюсь, он и до этого участвовал в реконструкциях.

— Да, это его давнее увлечение. Занялся им через несколько лет после первого убийства. Как по-вашему, логично?

— Достаточно, чтобы вызвать у меня интерес.

— Итак, Руперт закапывает пиво, знакомится с Дейвом и предлагает ему выпить. К ужасу Дейва, Руперт находит кость, решает, что она принадлежала жертве гражданской войны, и загорается идеей организовать раскопки. Дейв убеждает его вернуть кость на прежнее место, но опасается, что Руперт попытается снова ее выкопать. Выследив Руперта, Дейв бьет его по голове и оставляет умирать. Но выживший Руперт приходит в себя и несколько дней бродит по Лансдауну.

— Пока Дейв Бартон не добивает его? — Даймонд задумчиво потер подбородок. — Неужели все настолько просто?

— Можно снова вызвать его на допрос?

— Думаю, нужно.

Даймонд не верил, что эта теория подтвердится, но понял, что Септимус способен мыслить. Дейву Бартону предстоял допрос с пристрастием.

У себя в кабинете Даймонд ломал голову над загадкой украинской девушки. Всегда находится тот, кто знает больше других, как он сам сказал Холлиуэллу.

После падения Берлинской стены молодежь из бывших стран социалистического блока наводнила Запад, хваталась за любую временную работу, лишь бы за нее платили наличными. Несомненно, некоторые нелегалы становились жертвами убийц, но их так никто и не хватился.

Даймонд позвонил Ингеборг:

— Вы знаете город, как никто другой. В Бате есть украинская община?

— Никогда о такой не слышала, — ответила она. — Может, в Бристоле есть?

— А в Лондоне — наверняка, — рассудил Даймонд, вспомнив о своей жизни в столице.

— Хотите разыскать кого-нибудь, кто знал покойницу? — спросила Ингеборг.

— Да. Она должна была обратиться к кому-нибудь из соотечественников, когда впервые очутилась здесь.

— Или ее привезли силой и у нее не было выбора, — подсказала Ингеборг. — В девяностые годы эмиграция из бывшего СССР уже приобрела массовый характер, особенно это касалось женщин. Дома у них не было шанса заработать, и аферисты охотно пользовались этим.

— Так как же ее занесло в Бристоль?

— Приехала, чтобы заниматься проституцией? Кто знает? Поговорите с Септимусом.

— Обязательно, — сказал Даймонд, — но здравый смысл подсказывает мне, что Лондон она не миновала. Позвоню одному давнему столичному другу. Может, он что-нибудь прояснит.

Луис Восс, служивший в уголовном отделе фулхэмской полиции, вышел в отставку спустя некоторое время после отъезда Даймонда, но продолжал работать в той же сфере в качестве гражданского служащего.

— Прошу прощения за невежество, — начал Даймонд после обмена приветствиями, — ты не знаешь, где в Лондоне обосновались украинцы?

— В Холланд-Парке, — дал мгновенный ответ Луис.

Даймонд рассказал про скелет и украинскую молнию.

— Ума не приложу, что этой девушке понадобилось в Бате. Потому и хочу выяснить, где еще она успела побывать, и решил начать с Лондона. Мне надо найти людей, которым известно, что происходило там примерно в 1992 году.

— Можешь выпить семь стопок водки подряд?

— Никогда не пробовал.

— Надо же когда-нибудь начинать. В общем, помогу чем смогу.

— У Септимуса появилась блестящая мысль, — сообщила Даймонду Ингеборг. — Он говорит: если и есть связь между нашим скелетом и убийством Руперта Хоупа, то она единственная — это большой сбор реконструкторов в 1993 году. Это было грандиозное событие, шеф, гораздо масштабнее, чем битвы, которые устраивают каждый год в июле. Собралось десять тысяч зрителей. Все они стояли за веревочными ограждениями в дальнем конце поля, на склоне холма. А поваленное дерево находилось с противоположной стороны, за другим холмом.

Даймонд кивнул, начиная понимать, к чему она клонит.

— Потому Дейв Бартон и спрятал там пиво.

— Перенесемся на минутку в 1993 год. Септимус говорит, что, если роковой инцидент произошел в один из этих двух дней, самое очевидное место, где можно было спрятать труп, — за холмом, подальше от глаз.

— Но во время боя никто не пострадал. Это нам известно.

— Откуда?

— Просто если бы случилось что-нибудь подобное, новость попала бы в газеты.

— Шеф, это же поле боя. Все куда-то бегут, машут оружием. Побежденные падают и притворяются убитыми. Кто заметит среди них настоящий труп? В такой суматохе можно незаметно убить человека, а потом под шумок отнести тело за холм и там закопать.

Слова Ингеборг не были лишены смысла.

— Это и есть блестящая мысль Септимуса? — спросил Даймонд.

— Я еще не закончила. На поле боя были женщины. В костюмах той эпохи. Некоторые должны были ухаживать за ранеными.

— Маркитантки, — произнес Даймонд, вспоминая услышанное от Огасты Уайт.

— Это уничижительное слово, — отрезала Ингеборг. — Я бы сказала, сестры милосердия.

— Называйте как хотите. Я просто процитировал «Запечатанный узел». Но к чему вы клоните, я уже вижу. Наша женщина могла погибнуть в том бою.

— Да, и положить конец реконструкциям. Не просто роковая случайность — катастрофа. Стоит ли удивляться, что ее унесли с глаз долой и зарыли?

— Ну, вы уже передергиваете, — возмутился Даймонд. — Хотите, чтобы я поверил, что «Узел» безропотно допустил незаконное захоронение, лишь бы спасти свою репутацию?

— Никто не ставил руководителей в известность, — возразила Инге. — Два человека могли незаметно избавиться от трупа.

— Так вы полагаете, что ее убили во время боя?

— Может, кто-то из солдат с самого начала задумал убийство.

— Умышленное убийство? Очень может быть. Сколько народу присутствовало на сборе?

— Если верить газете, две с половиной тысячи. Но женщин среди них было гораздо меньше, значит, их могли хорошо запомнить, особенно если среди них были украинки.

Про национальность убитой Даймонд совсем забыл.

— В том-то и вопрос: что делала украинка на реконструкции битвы гражданской войны в Англии?

— Именно. Если она была там, то об этом кто-нибудь знает, — продолжала Ингеборг. — И вот вам блестящая мысль Септимуса: почему бы мне не записаться в «Запечатанный узел» и не посмотреть, что там можно выяснить?

— Бред. Первое, о чем вас спросят, — место работы. И все, вы попались.

— Я могу назваться журналисткой, ведь я когда-то была ею. Найду людей, которые помнят сборы 1993 года. Если им что-нибудь известно о жертве убийства, я постараюсь вытянуть из них все, что смогу.

— В ваших способностях я не сомневаюсь, — заверил Даймонд. — Но вы же сами видите недостатки этого плана: если кто-то убил Руперта Хоупа, то, скорее всего, потому, что чувствовал с его стороны угрозу. Значит, и вам грозит нешуточная опасность.

— Шеф, будь я мужчиной, вы не колебались бы ни секунды. Если я решила работать в полиции, значит, я ко всему готова.

Заявление прозвучало убедительно. Даймонду не хотелось отпускать ее в одиночку на передовую, но он сказал:

— Честно говоря, Инге, я никого не попросил бы ни о чем подобном. Но раз уж вы сами вызвались, препятствовать я не стану.

Стоя у одностороннего стекла комнаты для допросов, Даймонд наблюдал, как Септимус и один из его бристольских коллег засыпают вопросами Дейва Бартона. Кузнец попросил разрешения привести с собой друга, и этим «другом» оказалась женщина-адвокат мисс Тауэр. Она сразу же вмешалась:

— Мой клиент уже отвечал на эти вопросы, когда его допрашивал мистер Холлиуэлл. У вас есть подписанный им протокол допроса.

— Я расследую другое дело, — возразил Септимус, — недавнее убийство Руперта Хоупа. Мне необходимо прояснить детали, не затронутые во время предыдущего допроса.

— Вы только что спросили, кем работает мистер Бартон, — возразила мисс Тауэр, — а это вам уже известно. Мало того, ответ не имеет никакого отношения ни к одному из расследуемых дел.

По другую сторону стекла Даймонд ответил ей:

— Никакого, кроме одного: мы ищем орудие убийства, потому и заинтересовались рабочим инструментом кузнеца.

— Хорошо, Дейв, давайте поговорим о вашем хобби — реконструкциях знаменитых сражений, — примирительно предложил Септимус. — Давно вы этим увлекаетесь?

Мисс Тауэр вмешалась мгновенно:

— К делу не относится.

— Я хочу знать, не встречался ли он с Рупертом раньше, во время других сборов.

— Нет. Он же из Бристоля, — ответил Дейв. — У них своя компания.

— Это он сказал вам, что из Бристоля?

— Я сам выяснил, уже потом. Он сказал, что он историк. И пустился рассказывать про то, какой была настоящая битва.

— А вы разбираетесь в истории, Дейв?

— Я-то? Нет, я не вникаю. Мне бы размяться и повоевать.

— Осторожнее, — посоветовала ему мисс Тауэр.

— Я имел в виду — переодеваться в старинные костюмы и все такое, — уточнил Дейв.

— Вы ведь пикинер, пехотинец? — спросил Септимус.

— Не всегда.

— Но в этом году были пикинером. Как и Руперт. Где были ваши пики, когда вы отправились за пивом?

— Остались лежать на земле. Потом мы вернулись за ними.

— Вы спустились с холма к тому месту, где спрятали пиво? Вас никто при этом не видел?

— Могли и увидеть. Там были «мертвые» и «раненые». И несколько женщин, которые принесли воды «круглоголовым».

— Они могли увидеть, как вы с Рупертом выкапываете пиво?

— Только если у них острое зрение.

— Так почему же они не заметили, что вы нашли кость?

Мисс Тауэр поспешила сказать Дейву:

— На этот вопрос вам незачем отвечать.

Но Дейв, похоже, считал, что ему ничто не угрожает.

— Сначала я подумал, что это кость какого-то зверя. А когда догадался, что она человеческая, поспешил положить. Не по себе стало. Мы договорились снова зарыть ее.

— И вернулись к сражающимся?

— Точно.

— После этого вы виделись с Рупертом?

— Нет. Больше я его ни разу не видел.

— Вы любите выпить, Дейв?

— К делу не относится. Не отвечайте, — вмешалась мисс Тауэр.

— Сожалею, но я имею полное право спросить об этом, — возразил Септимус. — Мы должны убедиться, что его показания подтвердятся при перекрестном допросе.

Мисс Тауэр заявила:

— Он не в суде. Он согласился помочь следствию, а вы, похоже, стремитесь бросить тень на его поведение.

— Он сообщил мне, что перед битвой закопал в землю упаковку пива, — объяснил Септимус. — А инспектору Холлиуэллу — что об исчезновении Руперта Хоупа услышал однажды вечером в пабе. Итак, Дейв, перед боем вы что-нибудь пили?

— Промочил горло за обедом. Но был трезв как стеклышко, если вы об этом.

— А нельзя ли поточнее? Сколько вы выпили?

— А я помню? — огрызнулся Дейв.

— Вы во всех подробностях помните, как познакомились с Рупертом, но не помните, сколько выпили за обедом? — уточнил Септимус. — А вы уверены, что зарыли перед боем шесть банок пива?

— Я же сказал. Или вы не знаете, сколько банок в упаковке?

— Вас при этом никто не видел?

— Видел, само собой. Мимо как раз проезжал «круглоголовый», паршивый ворюга! Тоже из кавалерии… он был верхом на здоровенном белом жеребце.

— Вы полагаете, остальные четыре банки достались ему?

— А как же иначе? Я чуть мозги не вывихнул, соображая, кто бы это мог быть. Небось оборжался, пока вылакал пиво противника.

— Ну ему же хватило порядочности поделиться с вами.

— Вот и Руперт так сказал. А я ответил, что к чертям такую порядочность.

— Вы с Рупертом расстались по-дружески?

— Конечно. Я же пивом с ним поделился.

— А вы разозлились бы, узнав, что он вернулся и выкопал кость?

— Я психанул бы, конечно. Мы же договорились: пусть покоится с миром.

— А вы не возвращались к тому дереву, чтобы проверить?

— И не думал. Как бой кончился, я сразу завалился в пивнушку.

— А потом сели за руль и поехали домой?

Мисс Тауэр хлопнула ладонью по столу.

— Не отвечайте!

Дейв слабо улыбнулся:

— Видите? Я знал, что защитник мне пригодится.

Глава 5

В последний раз Даймонд виделся с Луисом Воссом, когда ловил убийцу жены. Его бывший коллега помог найти нужные контакты. Официально Луис числился гражданским служащим и возглавлял компьютерный отдел.

Утром он ждал Даймонда и Кита Холлиуэлла в баре «Лис и фазан». Они прибыли на машине Даймонда. Холлиуэлл взял на себя роль шофера.

— Кит, познакомьтесь с моим давним другом Луисом, волшебником уголовного розыска, как его называют.

— Бывшим волшебником, — поправил Луис. — Теперь я просто компьютерщик. А какую роль в этом деле играете вы, Кит?

— Главную, — ответил Даймонд. — Руководит расследованием.

Луис слегка усмехнулся и заказал напитки.

— Непростая была задачка, — признался он. — Украинцы — само обаяние, пока не заподозрят, что их собеседник из иммиграционной службы, и тогда пиши пропало: от тебя будут воротить нос, как от прокисшего борща. В 90-х годах в Лондон волной хлынула украинская молодежь. На родине им жилось несладко, вот они и разъехались.

— Женщине, о которой идет речь, на момент убийства могло быть лет двадцать, — сказал Холлиуэлл. — Мы предположили, что ее могли ввезти в страну незаконно.

— В Бат? Промышлять проституцией?

— Скорее, в Бристоль.

— Незаконный ввоз украинок — серьезная проблема. Их здесь тысячи. Но не будем забывать, что большинство из них приехали сюда легально и получили разрешение на работу. Что вам известно о пропавшей?

— Что в ее одежду была вшита украинская молния, — сказал Даймонд.

— А под ней застрял обрезок волоса, — добавил Холлиуэлл.

— А зубы?

— Голову не нашли.

— Да уж, влипли вы. — Луис поднял свой стакан и отпил. — Если вы правы насчет незаконного ввоза, ее мог убить сутенер.

— В таком случае, — подхватил Даймонд, — ее убили в назидание остальным женщинам, чтобы приструнить их. Значит, кто-нибудь ее да вспомнит.

— Это через двадцать лет? — усмехнулся Луис. — Ты неисправимый оптимист. Поколение работниц секс-индустрии давно сменилось.

— Но представительницы старшего поколения, возможно, доросли до бандерш.

— Опять ты за свое. Ладно, словом, я договорился для вас о встрече с двумя людьми — так сказать, с двумя противоположными концами спектра. Олена — оплот общины, что-то вроде социального работника при церкви, разыскивает девушек, попавших в беду, помогает им поддерживать связь с родными. Украинцы регулярно посещают церковь, украинскую православную. Церковь находится в Илинге, недалеко отсюда. Рано или поздно все девушки, посещающие эту церковь, сталкиваются с Оленой. Второе контактное лицо — один алкоголик, который ни дня не работал с тех пор, как обосновался здесь. На Эддисон-роуд есть украинский паб под названием «Крым», где Андрию всегда нальют чарочку за свежие сплетни. Если с пропажей вашей жертвы связан какой-нибудь скандал, расспрашивать о нем надо Андрия. Только будьте с ним почтительны: у него влиятельные друзья.

— Как найти Андрия, мы уже знаем, — отозвался Холлиуэлл. — А Олену?

— Сейчас она расставляет цветы в церкви на Ньютон-авеню. Я предупредил ее, чтобы ждала вас около половины первого.

Низенькая, худая, с неподвижным взглядом иконы, Олена встретила их у входа в церковь и произнесла:

— Вы пойдете ко мне в квартиру.

Она принадлежала к числу женщин, с которыми лучше не спорить.

— Как скажете.

Квартира находилась в соседнем доме.

— Я приготовила для вас черный хлеб и соль. Это обычай, — объяснила она. Накрытый вышитым полотенцем хлеб лежал на столе в прихожей. Олена сдернула полотенце, демонстрируя каравай и солонку. С этим подношением она подошла сначала к Даймонду. — Отломите кусок и макайте в соль, — велела она.

Хлеб был кислым на вкус, но Даймонд поблагодарил хозяйку.

— Говорить не надо. Голову наклонить, и все.

Холлиуэлл получил свою порцию и выразил благодарность молча, как было велено.

— Вот хорошо, — сказала Олена. — Теперь мы говорить в моей гостиной.

В маленькой комнате помещалось только два кресла у камина, на полке которого теснились фотографии в металлических рамочках.

— Садитесь, — указала Олена на кресла. Потом налила в три бокала какую-то жидкость из кувшина. — Это квас, — объяснила она, подавая бокалы гостям.

Темный сладковатый напиток был не слишком приятным на вкус.

— Мы хотели бы расспросить вас об одной молодой украинке, которая лет двадцать назад предположительно уехала в Бат и там была убита. Ее имени мы не знаем. Ей было около двадцати лет, скорее всего, какое-то время она провела в Лондоне.

— Убита? Почему?

— Возможно, столкнулась с преступниками — здесь или в Бате.

— С Божьей помощью я учу девочек сторониться таких людей, — сказала Олена. — Ничего такого не знаю.

— Может, вы вспомните девушку, которая собиралась в Бат, а потом пропала?

— Нет, ничего не могу сказать. Не помню такую.

— Вы не помните имена тех, кому помогали?

— Многих помню. Не всех. Были такие, которых забрали у нас нечестивцы, чтобы сделать из них скот.

Холлиуэлл сообразил:

— А-а, вы про эскорт!

— Некоторые до сих пор пишут мне.

— Даже те, которые приехали в 1991 году? Мы хотели бы поговорить с кем-нибудь из женщин, с которыми вы переписываетесь, — вдруг они помнят девушку, которую мы ищем.

Олена взяла с полки один из снимков в рамочке.

— Это Виктория. Приехала сюда в 1991 году работать официанткой. Но люди, которые звали ее работать, все наврали. Скоро ее заставили продавать себя, понимаете?

— И что было дальше? Она исчезла?

— Нет. Вышла за англичанина, живет в Барнсе.

Обнадеженные Даймонд и Холлиуэлл переглянулись.

— Где именно в Барнсе?

Олена погрозила пальцем:

— Перепугаете ее. Вы тайная полиция.

— Мы сумеем поговорить с ней так, чтобы не напугать. Даже не вдвоем, а кто-нибудь один, — просительно улыбнулся Даймонд.

— Нет, ни к чему, — покачала головой Олена.

Даймонд привел новый довод:

— Ради убитой девушки и ее родных. Как же Богом дарованное ей право на достойное погребение?

Довод подействовал. Олена вздохнула — тяжко и горестно.

— Подождите здесь, принесу записную книжку.

— Может, разделимся на время? — спросил Холлиуэлл у Даймонда. — Я могу съездить в Барнс, а вы пока займитесь пьянчугой. Просто я вот о чем подумал, шеф: а вы сумеете вытерпеть еще один радушный прием? Снова черный хлеб, опять квас?

— А вы еще тот прохвост, Кит!

Вернулась Олена и вручила им листок бумаги с адресом в Барнсе.

Такси доставило Даймонда в «Крым» — паб со старинной пушкой на вывеске. Зал оглашала тоскливая музыка каких-то дудок.

Даймонд подошел к нескольким посетителям, устроившимся на табуретах возле стойки. С виду они были его ровесниками и говорили на незнакомом Даймонду языке. Он дождался паузы в разговоре.

— Прошу прощения, я ищу Андрия.

— С какой целью, приятель?

Если это и был украинец, то английским он владел свободнее, чем Олена.

— Думал, он поможет мне найти кое-кого, если я угощу его.

— Это всегда пожалуйста. — Мужчина был в серой бейсболке.

У него были бледно-голубые, словно выцветшие, глаза.

— Вы его знаете? — спросил Даймонд.

Кивок.

— Две двойные водки будут в самый раз.

Словно по волшебству появилась барменша.

— Слышали заказ? — спросил Даймонд.

Девушка уже наполняла стакан.

— А вам, сэр?

Он указал на пивную кружку. Пить водку он не отважился. Повернувшись к мужчинам, он спросил:

— Так кто из вас Андрий?

После некоторого колебания второй мужчина молча поднял палец. Он сидел сгорбившись и облокотившись на стойку. У него было узкое лицо, и черные кудри до плеч.

— Вот он, — сказал его товарищ. — Все знает.

— Вот и замечательно. — Даймонд сообщил, что он из полиции Бата, расследует смерть молодой украинки, убитой примерно двадцать лет назад. — Возможно, ее знали здесь, в Лондоне.

— Если она была украинкой, наверняка знали, — сказал человек в бейсболке. — Что скажешь, Андрий?

— Через Лондон проходят сотни девчонок. Не знаю, куда они все деваются.

— Эта уехала в другой город и умерла насильственной смертью.

— Значит, попала в плохую компанию.

— Кстати, о компании, — подхватил Даймонд, — вы не знаете, двадцать лет назад в Лондоне существовали украинские криминальные группы, имеющие связи в Бате или в Бристоле?

Андрий пожал плечами и отвернулся.

Для сплетника он был чересчур скрытен.

Человек в бейсболке взглянул на часы, что-то сказал Андрию по-украински, с усмешкой взглянул на Даймонда и покинул паб.

— Мафиозо, — сказал Андрий.

— Так я и думал, — кивнул Даймонд. — В таком обществе не пооткровенничаешь.

Андрий показал ему свой пустой стакан, Даймонд кивнул барменше. Поставив перед Андрием еще одну двойную водку, она скрылась в двери за стойкой.

— В девяностых, когда исчезла ваша покойница, — заговорил Андрий, — в эту страну женщин привозили две банды. Они враждовали между собой. Двоих сутенеров убили. И одну женщину.

Даймонд подался вперед, обратившись в слух.

— Но не вашу, — продолжал Андрий. — Ту похоронили на кладбище возле церкви. В 1991-м, в год независимости. Это убийство всех потрясло, некоторые девчонки по вызову решили завязать с этим делом и сбежали из Лондона.

— Может, какой-нибудь мстительный сутенер выследил нашу девушку в Бате и прикончил ее?

— Если она была опасна — вполне возможно, — ответил Андрий.

— Слишком много знала? — Его мысли вдруг прервал душераздирающий звук, источник которого находился где-то совсем рядом. — Боже, что это?

— У вас мобильный есть? — спросил Андрий.

— Да… — Даймонд достал из кармана телефон.

Судя по срывающемуся голосу, Кит Холлиуэлл был на грани паники.

— Шеф, у меня проблемы. Давайте сюда, и поскорее!

Даймонд вылетел на улицу, остановил такси и назвал адрес, который дала Олена.

— Жми скорее, — добавил он.

— Здорово же тебя припекло! — Водитель ухмыльнулся.

Даймонд позвонил Луису с просьбой прислать отряд быстрого реагирования.

— Повтори-ка еще раз адрес, — попросил Луис.

— Барнс, Марчент-стрит, 16.

— Знаем такой. Это публичный дом.

Смешок водителя обрел смысл.

Дом был обветшалым, викторианским. Когда-то он был респектабельным, но с тех пор много воды утекло.

Далеко не все в доме было ветхим: современная видеокамера над дверью слегка повернулась. Кто-то в доме наблюдал за приближением Даймонда.

Нажав кнопку домофона, Даймонд дождался, когда женский голос ответит:

— Да?

— Я Джон Смит. Можно войти?

Загудел механизм, отпирающий дверь. Даймонд вошел в дом.

— Наверх, — позвал тот же голос.

Видимо, Даймонда приняли за клиента, и он был готов держаться за эту роль, сколько понадобится. На верхней площадке лестницы Даймонд толкнул приоткрытую дверь и оказался в комнате, обставленной дешевыми диванами. Блондинка с резкими чертами лица, в черном брючном костюме, стояла возле одного из них.

— Я здесь в первый раз, — сказал Даймонд. — Вы не Виктория?

— Да, я Вики.

Он обвел взглядом комнату, прикидывая, не поджидают ли где-нибудь поблизости вышибалы.

— Буду с вами откровенен, Вики. Один мой друг пришел сюда час назад.

— Кто такой? Еще один Джон Смит?

— Офицер полиции. Где он сейчас?

— Не понимаю, о ком вы. Никто из тех, кто здесь бывает, не признается, что он из полиции.

— Даже если удостоверение он вам не показывал, то наверняка расспрашивал о девушках, пропавших двадцать лет назад.

— Ах, этот!.. Он уже ушел.

— Он звонил мне и успел сообщить, что у него проблемы.

Она скосила глаза влево. Даймонд увидел, что она смотрит на монохромный экран, и догадался, что прибыла полиция.

— Открывайте, Вики, — посоветовал он. — Или хотите, чтобы полицейские выломали дверь?

В ужасе она зажала рот ладонью.

— Я не виновата! — забормотала она. — Он пристал с вопросами! Сразу было видно, что не клиент.

Вдруг где-то неподалеку прогремел выстрел, затем другой. Даймонд бросился вниз по лестнице, как раз когда входная дверь слетела с петель и два полицейских в форме ворвались в дом. Даймонда схватили бы, не предъяви он удостоверение и не крикни: «В сад!»

Они пробежали мимо лестницы в кухню, к задней двери. Распахнув эту дверь, ведущую в сад, полицейские остановились в нерешительности: сад скорее напоминал забетонированный двор, где было негде спрятаться.

Один из полицейских взобрался на ограду и огляделся.

— Сюда! — крикнул он, перелез через ограду и скрылся из виду.

За ним последовал второй.

Для грузного Даймонда садовая стена была существенной преградой, однако он нашел деревянный ящик из-под фруктов, приставил его к ограде, подтянулся и тоже влез на стену. Двое полицейских преследовали незнакомца, тот одним махом перескочил через низкий заборчик и кинулся в соседний сад.

Сад за стеной сплошь зарос сорняками. После непродолжительного блуждания в этих зарослях Даймонд вдруг услышал хриплое дыхание. Кит лежал на спине, прижимая руку к груди. Между пальцами сочилась кровь.

Кит не мог выговорить ни слова. Розовый пузырь вспух на его губах и лопнул. Было ясно: если его легкие наполняются кровью, долго он не протянет.

Схватив мобильный, Даймонд вызвал «скорую помощь». За все годы службы в полиции он впервые оказался в такой ситуации, когда жертвой нападения стал его товарищ. Он знал, что продолжительность так называемого «периода отсрочки» — от тридцати минут до часа и все это время нервная система находится в состоянии шока, который, по сути дела, служит анестезией. Но когда этот шок проходит, боль возвращается, а вместе с ней и второй шок, болевой, способный стать роковым.

Он огляделся. Дом казался заброшенным. До приезда врачей помощи ждать было неоткуда. Двое полицейских, преследовавших незнакомца, давно скрылись из виду.

Наконец на улице завыла сирена «скорой». Звук приближался, становился громче, потом смолк, хлопнула дверца. Над стеной показалась голова:

— Спокойно, мы уже здесь. Без паники.

Сначала через стену перенесли носилки, затем перебрались два врача «скорой». Даймонд отступил, чтобы не мешать им. Похоже, пуля засела у Кита в диафрагме, у самой границы грудной клетки. Пока один медик щупал пульс, второй обратился к Даймонду:

— Вы не поищете, как выбраться отсюда? Не хочется переносить его через забор.

Как и ожидал Даймонд, дом был пуст, окна заколочены. Но боковую калитку удалось выломать с первой попытки. Она вела на улицу.

— Я должен сопровождать вас? — спросил он врачей, когда носилки погрузили в машину.

— Нет смысла. Лучше догоните бандита, который в него стрелял.

— Куда вы его везете?

— В Черинг-Кросс. Кстати, как его зовут?

«Кстати». Словно это несущественно.

Чувство потери казалось невыносимым.

Весь следующий час мобильный телефон Даймонда, которым он обычно пренебрегал, работал почти безостановочно. Несколько раз звонил Луис Восс, потом сам Даймонд связывался с Ингеборг, находившейся в Бате. И наконец, он позвонил Шейле Холлиуэлл с известием, которого боятся все жены полицейских. И услышал неизбежный вопрос:

— Что же он сделал, если в него стреляли?

— Пока мы не знаем. Видимо, преследовал подозреваемого, а тот был вооружен.

— Так вас с ним не было? Я думала, вы вместе. — Она никого и ни в чем не обвиняла, но Даймонд воспринял ее слова как упрек.

Место преступления оцепили, вызвали криминалистов. Даймонд рассказал им все, что знал, и позвонил в больницу. И узнал, что пациент в критическом состоянии.

Даймонду требовалось хоть как-нибудь отвлечься от тоскливого ожидания. Он позвонил Луису в участок.

— Те два полицейских догнали беглеца?

— И скрутили, — подтвердил Луис. — Он здесь.

— Молодцы. Кто он такой?

— Не говорит.

— И документов у него нет?

— Питер, будь у него хоть какой-нибудь документ, разве я не сказал бы тебе?

— Он потребовал адвоката?

— Ну, как мне тебе объяснить? Сидит — и ни гу-гу. Мы полагаем, виноват языковой барьер. Может, он украинец. Наш штатный переводчик уже едет из Манчестера. Завтра утром мы его допросим.

— Завтра? Еще чего! Да я за полчаса найду вам переводчика.

Остановив такси на углу, он назвал адрес паба «Крым».

Андрий сидел на том же месте. Сразу узнав Даймонда, он усмехнулся и осушил очередной стакан водки.

— Так душевно беседовали, а вы вдруг раз — и скрылись. Все в порядке?

— Пожалуй, да, все под контролем, — подтвердил Даймонд. — Но мне по-прежнему нужна ваша помощь.

— Здорово! — Андрий усмехнулся и подтолкнул пустой стакан к барменше.

— За эту помощь вы получите водку не в стакане, а в бутылке, — пообещал Даймонд. — Если согласитесь побыть моим переводчиком.

— Как скажете, дружище.

Их довезли до участка на Фулэм-роуд, где они сами нашли кабинет Луиса.

— Есть новости? — спросил Даймонд.

— Из больницы? Нет. — Луис покачал головой.

— Это Андрий.

— Андрия я знаю как облупленного, — сказал Луис. — Это же я направил тебя к нему. Он и есть твой переводчик?

— Да, с беглым украинским.

Луис закатил глаза.

— Итак, где задержанный?

Поколебавшись, Луис указал на лестницу, ведущую вниз, к камерам.

— Знаете, — добавил он, — я, пожалуй, с вами.

Щеголеватый дежурный с тонкими усиками, инспектор уголовного отдела Гледхилл, загрохотал каблуками по лестнице вслед за ними.

— Нужна помощь, джентльмены? — спросил он тоном, явно обещавшим не помощь, а препятствия.

Луис объяснил, в чем дело, подчеркнув высокий чин Даймонда.

— Здесь столичная полиция. Мы сами проводим допросы.

— Надеюсь, я ослышался. — Тон Даймонда тоже не предвещал ничего хорошего. — Я служил в этом самом участке пять лет. И в столице, и в любом другом городе консультации между подразделениями только приветствуются. Мне бы не хотелось думать, что отделение на Фулэм-роуд отгородилось от всех и отказывается предоставить помещение для допроса задержанного в экстренной ситуации.

— Ничего подобного!..

— Приятно слышать. В какой камере?

— Во второй справа, — вздохнул побежденный Гледхилл.

Даймонд приоткрыл глазок. На койке в камере сидел человек лет сорока, с грязновато-желтым цветом лица и темными, глубоко посаженными глазами. Его полосатая рубашка казалась дорогой, брюки были точно подогнаны по мерке, к ним полагался пиджак. Даймонд закрыл глазок и повернулся к Гледхиллу:

— Можете послушать, как я буду допрашивать его.

Комната для допросов была наготове, в магнитофон уже вставили чистые ленты.

— Андрий, вы сядете напротив нас, рядом с задержанным, и будете переводить, — сказал Даймонд.

Сержант привел задержанного, который всем своим видом давал понять, что сотрудничать наотрез отказывается. Гледхилл произнес вступление для записи, затем главным действующим лицом стал Андрий, который до тех пор не проявлял интереса к задержанному — сказывалось прерванное поступление алкоголя в организм.

— Андрий! — резко окликнул его Даймонд.

До Андрия мгновенно дошло: чтобы заработать очередную выпивку, придется напрячься. Он повернулся к задержанному и вдруг расхохотался.

— Я его знаю! Он такой же украинец, как вы. Он англичанин, и зовут его Джим Дженкинс.

— Англичанин?! Мы понесли лишние расходы, чтобы найти переводчика, а теперь оказывается, что это англичанин?

— А я и не говорил, что я иностранец, — наконец-то обрел дар речи Дженкинс.

Даймонд повернулся к Андрию:

— Что вы можете рассказать нам о нем?

— Меня как переводчика наняли. А теперь хотите, чтобы я стал осведомителем. За сведения плата выше. Четыре бутылки.

— Что такое? Какие еще бутылки? — всполошился Гледхилл.

Но тут вмешался Даймонд:

— Договорились, Андрий. Четыре так четыре. Хотите поговорить здесь, Андрий, или наедине?

— Лучше уж наедине.

Слушая этот разговор, Дженкинс возмутился:

— Это нарушение правил! Вы не имеете права заставлять его наговаривать на меня, да еще в мое отсутствие!

— Дженкинс, обещаю вам передать все самое худшее, что он про вас наговорит, — заверил Даймонд. — Уведите его, сержант.

Громко протестующего Дженкинса увели.

— Ну, Андрий, выкладывайте, что там за ним числится.

— Дженкинс сутенер, он управляет борделем на Марчент-стрит в Барнсе, — сообщил Андрий. — До этого лет шесть или семь в доме был другой управляющий — украинец Сергей. Тамошняя бандерша — Вики. Дом у нее в полном порядке: и простыни чистые, и цветы в комнатах. Сам-то я там не бывал, знаю с чужих слов.

— Продолжайте.

— В прошлом году Вики стала встречаться с этим Дженкинсом. Холеный такой, всегда в костюме. В июле Вики вышла за него. В тот же день Сергея вызвали к пахану, хозяину борделя, и велели убираться в другой, подешевле. Он и уехал.

— А Дженкинс остался в этом борделе?

— Там сплошь украинки, а он англичанин. У нас его не любят. Только его попробуй тронь — у него такие заступники, выше некуда! Терять Вики им не с руки. Похоже, он сидит у нее на шее.

— У него есть оружие?

— А как же! Он не дурак.

Теперь Даймонд понимал, что происходит, по крайней мере настолько, чтобы надавить на Дженкинса. Андрия отвезли обратно в «Крым» с заездом в винный магазин.

Дженкинса снова привели, допрос начался.

— В чем меня обвиняют?

— Пока ни в чем, — ответил Даймонд. — Вас допрашивают потому, что подозревают в стрельбе из огнестрельного оружия с целью преднамеренного убийства. Так что молитесь, чтобы инспектор Холлиуэлл выжил.

В глазах сутенера мелькнула тревога.

— Я не знал, что он коп.

— Век живи — век учись. Ну, рассказывайте, как все было по-вашему.

— Я всего лишь бизнесмен. Работаю с украинцами. И женат на украинке, а ко мне относятся враждебно только потому, что я чужак. Мне постоянно приходится быть начеку.

— Поэтому вы и не расстаетесь с оружием?

— Можете не сомневаться. — Он сделал паузу, пожалев о сказанном, и попытался вывернуться. — Под «оружием» я, конечно, имел в виду осторожность.

— Но ручное огнестрельное оружие у вас есть?

— Э-э… да.

— Продолжайте.

— Сегодня банковский день. Мне предстояло получить выручку, заплатить персоналу и положить оставшееся в банк. Мы работаем с наличными, суммы скапливаются внушительные.

— Охотно верю, — сказал Гледхилл.

— Я сидел с Вики в кабинете и пересчитывал деньги, когда в дверь позвонили. У нас на двери домофон и камера наблюдения. Этот посетитель сразу показался мне подозрительным. Он спросил мою жену, назвав ее по имени. Но она, посмотрев на экран, не узнала его. Я перешел в соседнюю комнату.

— И поручили жене принять посетителя?

— У нее большой опыт. Он начал расспрашивать Вики о том, что было двадцать лет назад. О какой-то пропавшей девушке. Моя жена пыталась ему помочь, но мне показалось, что мы с ней попали в переделку. В прошлом часто кроются неприятности.

— И вы все это слушали?

— Из соседней комнаты. Затем посетитель объяснил, что пропавшую девушку убили.

— А вы об этом ничего не знали? — уточнил Даймонд.

— Я слышал, что в то время погибло несколько человек, но никто не знает наверняка, кто их убил, хотя кое-кто из тогдашних дельцов сейчас — важные шишки. Вики по глупости разболтала все это совершенно незнакомому человеку. Я так перепугался, что выхватил оружие и вошел в комнату.

— И направили оружие на того человека?

— Я же не поболтать с ним вышел. Он и без того узнал много лишнего. Едва взглянув на меня, он бросился бежать.

— А вы погнались за ним?

— Хотел его припугнуть. Он перемахнул через садовую ограду. Ограда высокая, я с трудом подтянулся, его нигде не заметил, но чувствовал: он где-то там, в соседском саду. Там сорняки вымахали в человеческий рост. Я сел сверху на ограду и стал ждать, когда он себя выдаст. Вдруг вижу: трава зашевелилась, а он идет прямо к пустому дому. Я пустил пулю над его головой. А он вдруг остановился и повернулся ко мне. У меня не выдержали нервы, и я выстрелил во второй раз. Только когда он упал, я понял, что попал в него. Я подошел посмотреть и понял, что ему здорово досталось. Пока я соображал, что делать, через ограду перепрыгнули полицейские, я запаниковал и бросился бежать.

— Хотите сказать, вы не собирались стрелять в него? И думаете, мы в это поверим? Вы хладнокровно дождались, когда инспектор Холлиуэлл выдаст себя, а потом выстрелили в него дважды.

— Неправда. Требую адвоката.

— Да, он вам понадобится. И молитва не помешает.

Утром Даймонд узнал, что Кита перевели из отделения интенсивной терапии. Его разрешили навестить. Обрадованный Даймонд помчался в больницу на такси.

В коридоре он издалека заметил, что ему навстречу идет Шейла Холлиуэлл, и у него екнуло сердце. Остановившись, Даймонд виновато развел руками.

Шейла подставила ему щеку для поцелуя и сказала:

— Он поправится. Извините, что была резкой с вами по телефону. Он объяснил, что ни вы, ни он понятия не имели, что в вас будут стрелять.

— С ним уже можно поговорить?

— Нужно! Он все твердит, что должен вам что-то сообщить.

Пациент лежал на боку, опутанный трубками, и ждал, когда закончится капельница. Похоже, он спал и был не настолько плох, как опасался Даймонд.

— Судя по виду, ваши похороны можно отложить.

Веки Кита дрогнули и поднялись.

— Рад видеть вас, шеф, — еле слышно просипел он. — А я вот облажался…

— Ничего подобного. Вы герой.

— Меня морфием накачали. Глаза сами закрываются.

— Шейла сказала, вы хотите передать мне что-то.

— Да? — К несчастью, Кита снова начало клонить в сон. Он смежил веки.

— Я знаю, что вам удалось попасть в дом и поговорить с Вики.

Кит ненадолго приоткрыл глаза.

— Она знает, шеф. Вики знает. Вам надо ее увидеть. — И он отключился.

Предстоял нелегкий разговор, тем более что муж Вики оказался за решеткой, а дом номер шестнадцать по Марчент-стрит стал местом преступления. Вики лишилась и близкого человека, и средств к существованию. Будет неудивительно, если она не захочет отвечать на вопросы.

В бар «Крым» Даймонд заглянул сразу после открытия и спросил Андрия, надеясь от него узнать, где живет Вики.

Андрия в баре не оказалось.

— Ничего не понимаю, — призналась барменша. — Обычно не успеешь открыться, а он тут как тут.

Даймонд догадывался, в чем дело.

— Наверное, никак не может проспаться.

Оставалась единственная ниточка — Олена.

Он заглянул в церковь. Олена убирала свечные огарки.

— Про Викторию я вам ничего не скажу, — заявила она и тут же добавила, противореча самой себе: — Она расстроена. Убита горем.

— Виктория убита горем потому, что ее мужа забрали в полицию.

Олена вскрыла новую коробку свечей и принялась аккуратно расставлять их.

— Я не могу говорить об этом перед святым Владимиром.

— Вы не поставите одну свечку за моего друга, Кита Холлиуэлла, в которого вчера стреляли? — попросил Даймонд. — Может, святой Владимир посочувствует ему.

Олена вздохнула и вместе с ним направилась к дверям. На ступеньках церкви она призналась:

— Виктория у меня дома. Будьте с ней помягче, хорошо?

Даймонд пешком дошел до дома Олены. Вики открыла дверь, увидела его и сразу же снова захлопнула. Наклонившись, Даймонд произнес в щель ящика для писем:

— Вики, я сейчас от Олены. Мне что, придется вызывать ее из церкви и просить отпереть дверь?

После некоторых колебаний она открыла и молча прошла в гостиную.

— Олена не знает, что происходило на Марчент-стрит? — спросил Даймонд.

— Она мне как мать, — ответила Вики. — Матерей не тревожат понапрасну, если знают, что они расстроятся.

— Кит сообщил, что получил от вас некую информацию.

Пожав плечами, она отвернулась.

Мягкость на Вики не действовала.

— Сейчас ваш муж в полиции. Нам предстоит решить, какое обвинение предъявить ему. Например, в незаконном владении оружием. Или в стрельбе с намерением убить полицейского. Он утверждает, что не имеет опыта обращения с оружием.

— Я никогда не видела его с оружием в руках. А нам обоим пришлось нелегко.

— С тех пор, как он вытеснил Сергея?

Вики удивленно подняла брови. И кивнула.

— Насколько я понимаю, Кит расспрашивал вас об одной украинке, останки которой мы нашли в Бате?

Она вздохнула:

— Помню, мы говорили о двух девушках. Их незаконно привезли в Великобританию в 1993 году. Обеим не было и двадцати.

— Они работали на вас?

Она покачала головой:

— Я сама тогда работала девушкой по вызову. Все мы были повязаны. Страшное время. Борьба за раздел этой части Лондона только начиналась. Убивали сутенеров, застрелили одну девчонку. Еще двое бежали. Одна вернулась на Украину, а спустя много лет я получила от нее открытку — она спрашивала, не знаю ли я, что случилось со второй, которая бежала, с Надей.

— Вы лично были знакомы с Надей?

— Не очень близко. Ее вспугнули, и она села в первый попавшийся поезд на вокзале Паддингтон. С тех пор ее никто не видел.

— Паддингтон? Значит, она направилась на запад. Могла очутиться и в Бате, и в Бристоле. Ее могли догнать и убить?

— Девчонки просто товар. Их легко заменить.

Черствые, жестокие слова. Но Даймонд понял, что, с точки зрения Вики, они предельно точны.

— Как она выглядела?

— Ростом примерно с меня. Голубые глаза, прямой нос. Очень красивые стройные ноги.

— А цвет волос?

— Все мы красились. Цвет волос у нее мог быть любым. Волосы были прямые и длинные. Мне всегда казалось, что она из казачек. Ей нравилось смотреть по телевизору скачки — из-за лошадей. Ведь казаки очень любят коней.

— Вы знаете ее фамилию?

— Надя Березан.

— Спасибо. — Даймонд записал информацию.

Надя Березан, девушка по вызову. Предположение еще требовалось подтвердить, но она была украинкой и прибыла в западные графства в тот же отрезок времени, когда была убита девушка, похороненная в Лансдауне. И судя по тому, что узнал Даймонд, никто не стал бы ее разыскивать.

Глава 6

Вынужденный на обратном пути вести машину сам, Даймонд почти всю дорогу думал о раненом друге и пытался понять, как случилось, что к Вики пошел именно Кит. Как ни странно, главную роль сыграла шутливая фраза Кита о квасе.

Но затем Даймонд заставил себя отвлечься от этих мыслей, чтобы подготовиться к непростым переговорам с Джорджиной. Скорее всего, она возложит на него ответственность за стрельбу и захочет провести внутреннее расследование. Надо придумать, как ее отвлечь.

В Мембери он остановился заправиться и сообщить подчиненным, что уже возвращается. На звонок ответила Ингеборг — все ее мысли занимал Кит.

— Он все еще в мире живых, — сообщил Даймонд. — Я видел его сегодня утром. Кстати, хорошая новость: теперь у нас есть имя. — И он рассказал о Наде Березан. — Садитесь за компьютер и выясните, не было ли такой в Бате или в Бристоле.

— Думаете, она не стала менять фамилию? — спросила Ингеборг. — Если бы мне пришлось прятаться от бандитов, я бы сменила.

— Все не так просто. Если она хотела получать пособие — а в нем она наверняка нуждалась, — ей нужно было предъявить удостоверение личности. Фальшивый паспорт — дорогое удовольствие, и на его изготовление требуется время.

— Могу себе представить.

— Как у вас дела? Бристольские ребята ведут себя прилично?

— Пытаются восстановить события последних дней жизни Руперта в Лансдауне.

— А как там наш «Запечатанный узел»? Удалось внедриться?

— Пока не знаю, шеф. Сейчас я прохожу подготовку к роли солдата-пехотинца. Учусь правильно держать пику.

— Где вы собираетесь? Так и подмывает подкрасться и подсмотреть.

— Не скажу.

— Кстати, — небрежно продолжал он, — Джорджина на месте?

— Явилась ни свет ни заря, вся на нервах из-за Кита. Она с ума сойдет от радости, когда услышит, что он понемногу выкарабкивается. Сейчас поговорю с вами и пойду ей сообщу.

— Лучше не надо. Пусть еще помучается в неизвестности.

Даймонд возобновил неспешную поездку и наконец свернул на трассу А46, ведущую на юг, к Бату. Он миновал Дирхэм-парк и сделал крюк, свернув направо, на дорогу через Лансдаун. Произошло сразу столько событий, что Даймонду захотелось еще раз взглянуть на место, с которого началась вся эта загадочная история.

По крутому северному склону он въехал на вершину Лансдаунского холма и вышел из машины возле памятника сэру Гренвиллу.

Здесь, на возвышенности, дул пронизывающий ветер. Даймонд окинул взглядом обширное известняковое плато. Вот знаменитое поле, где некогда сошлись две могучие армии и где спустя несколько веков десять тысяч человек собрались посмотреть на первую масштабную реконструкцию битвы. По другую сторону холма начинался лес — на том склоне нашли скелет. Вдали маячила башня Бекфорда с кладбищем, на котором был убит Руперт Хоуп.

Поеживаясь от холода, Питер Даймонд изучал открывавшуюся перед ним панораму — от места сражения до башни. В незапамятные времена, в юрскую эпоху, на этом месте плескалось теплое неглубокое море, на дне которого со временем образовались залежи известняка — источника процветания Бата. Древний холм представлялся Даймонду безмолвным свидетелем, которого невозможно допросить. Он надеялся, что пребывание здесь вдохновит его и завершится внезапным, кристально-ясным озарением. Но не дождался.

Дверь кабинета была приоткрыта, Джорджина стояла возле письменного стола, скрестив руки на груди. Над ее плечом висел портрет королевы.

— Как вышло, черт возьми, что Холлиуэлла ранили среди бела дня?

Даймонд изложил свою версию событий.

— И никто не знал, что у этого дома дурная репутация?

— Его адрес дала нам набожная женщина из церкви. Даже если бы мы знали, что у этого дома… э-э… дурная репутация, кто же мог предположить, что в Кита будут стрелять!

— Как он сейчас? Вы его видели?

— Его состояние уже не критическое.

— Это я знаю — звонила в больницу. Врачи считают, что к работе он сможет вернуться лишь через несколько недель.

— Как я и думал. Хорошо, что нам есть кем его заменить.

Джорджина вцепилась в приманку.

— Неужели? Кем же вы его замените?

— Возьму его обязанности на себя.

— Думаю, не стоит, Питер. Мы же договорились: на вас общее руководство. Вам не следовало ездить в Лондон. Ваше место здесь, в главном штабе.

— Поездку организовал мой осведомитель. Я был обязан присутствовать.

— Вы с самого начала рвались вести оба дела сразу. И вот теперь дождались.

— Кому-то все равно придется, мэм.

— А как насчет Джона Лимена?

— У него и без этого забот хватает.

— На все-то у вас есть ответ!

Даймонд кивнул. Ничего, пускай последнее слово останется за Джорджиной. Все равно разговор завершился даже удачнее, чем он предполагал.

Внизу его подчиненные ликовали: у безымянного скелета появился реальный шанс быть опознанным. Ингеборг проверяла все базы данных. Остальные по телефону выуживали информацию у различных благотворительных организаций и женских приютов.

Это деловое оживление понравилось Даймонду.

— Украинцы, как правило, люди набожные, — сказал он. — Может, она обращалась за помощью в местную церковь.

— В какую? — обернулась к нему Ингеборг. — В Бате нет украинской церкви.

— Она могла пойти в католическую.

Новичок в команде Пол Гилберт с готовностью подсказал:

— Святого Иоанна на Саут-Парейд или Девы Марии на Джулиан-роуд.

— Есть смысл поспрашивать там, — сказал Даймонд. — Вот вы, Инге, попробуйте поставить себя на ее место. Эта девушка решает порвать с прошлым. Она садится на поезд, уходящий с Паддингтона, и прибывает сюда. Зачем? Что ее могло привлечь?

— Знакомые. Она надеялась, что ей помогут начать жизнь с чистого листа. Но я уже искала украинскую общину в Бате и ничего не нашла.

— Потому что вас подвел компьютер, — объяснил Даймонд. — Ничего надежнее сарафанного радио еще не изобрели. Придется идти в народ и донимать его вопросами.

— И спрашивать о том, что случилось двадцать лет назад?

— Мы с вами часто украинцев встречаем? Лично я бы такую встречу запомнил. У меня есть описание внешности со слов Вики: средний рост, голубые глаза, прямой нос, стройные ноги, прямые длинные волосы, цвет — какой угодно.

— Может, фоторобот составить по описаниям? — предложила Инге. — Публика живо реагирует на такие рисунки.

— Попробуем. По какой еще причине она могла выбрать Бат?

— Услышала о нем от клиента?

Даймонд щелкнул пальцами:

— Отличная мысль, Инге! А вот и сценарий: этот клиент живет здесь, а в Лондон ездит по делам. Вдали от дома он не прочь заняться сексом с проституткой — так он и знакомится с Надей. Она думает, что, если разыщет его здесь, он возьмет ее на содержание, но не тут-то было. Здесь он играет роль добропорядочного семьянина. Когда Надя его находит, он в панике убивает ее.

— Неплохо, — заметила Ингеборг. — Но как нам его искать?

— А где связь с операцией «Кавалер»? — послышался голос.

Обернувшись, Даймонд увидел, что к ним направляется Септимус.

— «Бизнесмен» — читай «преподаватель», — подхватил идею Даймонд. — Руперт бывал здесь в начале девяностых, ведь так?

— А как быть с регулярными поездками в Лондон?

— Исследования. Музеи, Британская библиотека.

— Быстро придумали, — усмехнулся Септимус.

— Это всего лишь теория. Как у вас продвигаются дела?

— Изучаем несколько дней в промежутке между битвой и смертью Хоупа. Нашли еще нескольких свидетелей, которые подтвердили, что он вел себя странно: жил как бездомный, бродил по холмам, пока убийца не помог ему успокоиться.

— Вы хотите сказать, что оба раза на него напал один и тот же человек?

— Это самое вероятное объяснение. Его подкрепляет сходство ран.

— И нападающий не оставил орудия преступления. Поиски на кладбище закончены?

— Полностью. Думаю, убийца предусмотрителен, потому и унес орудие с собой.

— Мы ведь по-прежнему говорим о тупом предмете?

— О гладком предмете, не оставляющем следов в ране. Достаточно тяжелом, чтобы рассечь кожу и оставить вмятину на черепе, но не раскроить его. Да, это действительно тупой предмет.

Вечером, проследив незаметно за Ингеборг, Питер Даймонд стоял у торцовой стены заброшенного ангара и наблюдал, как три пары солдат отрабатывают технику сражения на пиках. Оружие длиной шестнадцать футов, сделанное из ясеня, выглядело грозно, но движения были рассчитанными, и дирижировал ими инструктор из «Запечатанного узла». Даймонд не удивился, увидев, как увлеченно орудует своей пикой Ингеборг. Как и все остальные, она была в обычной одежде — если не считать шлема и перчаток с крагами.

— А теперь — еще раз с самого начала, — объявил инструктор. — В первую позицию!

Солдаты подняли громоздкие пики почти вертикально, прислонив к плечу. Засмотревшись, Даймонд не сразу заметил, как к нему подошел человек.

— Не хотите записаться?

От неожиданности Даймонд чуть не подскочил. Рядом с ним стояла седая женщина в черной куртке.

— Прекрасно заменяет фитнес. — Незнакомка могла бы рекламировать занятия реконструкторов: в свои семьдесят с лишним, как предположил Даймонд, она выглядела очень стройной.

— Я не помешаю? — спросил Даймонд.

— Смотрите сколько хотите. Удивляетесь, что среди пикинеров девушка?

Он решил не заострять на этом внимание.

— Не особенно.

— Сейчас женщинам разрешают участвовать в сражениях наравне с мужчинами, — объяснила она. — А когда я только записалась в группу, это было лет тридцать назад, нас, хрупких и беспомощных, даже к месту сражения не подпускали. Мы были ангелами милосердия, носили платья с глубоким вырезом и тихо склонялись над ранеными. Так я и познакомилась со своим мужем.

Эта дама могла оказаться полезной свидетельницей.

Прозвучал очередной приказ. Солдаты опустили пики, направляя их в ту сторону, где стояли Даймонд и его собеседница.

— Атака пикинеров, — объяснила она.

— Даже отсюда выглядит жутко. На нас нападут?

— Вряд ли. Но будь вы сторонником Кромвеля, сейчас вы пожалели бы, что у вас с собой нет пики и пятидесяти солдат в придачу. И даже при наличии того и другого ваши шансы выжить были бы ничтожны. Стоящих в первой шеренге обычно протыкали насквозь.

— А вы не раните друг друга в ненастоящем бою?

— К счастью, нет. Острия пик резиновые, покрашенные серебряной краской. Наши пикинеры сражаются, направляя острия вверх. Офицеры сдают экзамен по технике безопасности — это касается и нашей и вражеской армий.

— И кто же у вас враги?

— Сторонники парламента, разумеется. Мы роялисты.

— А «круглоголовые» тренируются в другом месте?

— Нет, здесь же, но в другие дни, — засмотревшись, собеседница схватила Даймонда за руку. — Смотрите, они откладывают пики и берутся за шпаги! Вон та девушка определенно занималась раньше фехтованием. Я однажды уже наблюдала за ней: она справится с любым мужчиной.

Даймонд охотно допустил, что Ингеборг бывшая фехтовальщица.

— Вы, наверное, помните всех записавшихся к вам женщин.

— С тех пор, как сама состою в группе, — конечно.

— Среди них, случайно, не было никого из Восточной Европы? Девушки по имени Надя?

— Увы, это имя мне ничего не говорит.

Ингеборг билась на шпагах с юнцом, самоуверенным, как все три мушкетера, вместе взятые. Блок, выпад — и она выбила у него шпагу. Стальной клинок лязгнул, падая на бетонный пол.

— Если она будет продолжать в таком же духе, ей предложат биться один на один, — заметила его собеседница. — Это большая честь. Хорошо, что она с нами.

— Да уж, это вам не ангел милосердия.

Его собеседница рассмеялась:

— Надеюсь, вы не потешаетесь над нами, стариками.

— Нет, что вы. Но если она и дальше будет лупить парней чем попало, то мужа себе не найдет.

— Вы ей не отец? — насторожилась женщина.

— Господи, нет, конечно.

— Шпион «круглоголовых»? — не сдавалась она.

— Полицейский. Старший инспектор Питер Даймонд.

— Надо было самой догадаться. Вы по поводу того ужасного убийства одного из наших, преподавателя из Бристоля.

— Да, я расследую это дело. И пришел сюда, чтобы разобраться, что происходит во время боя. Вы ведете списки участников?

— Кажется, да, но это конфиденциальная информация. Попробуйте получить ее официальным путем, обратитесь к руководству нашего сообщества.

— Ценный совет, мэм. А ваше имя — тоже конфиденциальная информация?

— Агнес Суитин, — рассмеялась она.

— Супруга майора Суитина, члена Лансдаунского общества?

— В прошлом — красавца кавалера. К сожалению, у него новое увлечение — гольф.

— Значит, вы были знакомы с Рупертом Хоупом.

— Почему вы так решили?

— Вы видели, как он пытался открыть чужие машины.

— Так это его потом убили? — удивилась она. — Я понятия не имела. Зачем же он так глупо поступил?

— Его ударили по голове. Мы полагаем, что он потерял память.

— Боже мой! Мне стыдно, что мы сообщили о нем в полицию.

— Вы поступили так, как и должны были.

В это время Ингеборг сражалась с юношей, который по технике явно превосходил ее. Казалось, ее уже загнали в угол, но стремительный выпад застал противника врасплох, и он опустил шпагу.

— Умница девочка! — захлопала в ладоши Агнес Суитин.

Но инструктор не разделял ее восторгов.

— Так вы могли ранить его. Мы здесь тренируемся, а не ставим олимпийские рекорды.

— Он осадил ее только потому, что она женщина, — возмутилась Агнес.

— Вам явно уже случалось фехтовать, — говорил между тем инструктор, обращаясь к Ингеборг. — На рапирах, верно? Но в бою вы сможете пользоваться таким оружием, только если будете состоять в кавалерии. Вы умеете держаться в седле?

Агнес укоризненно вздохнула:

— И это говорит офицер пехоты! Опасается, что рядом с ней будет смотреться жалко. А из нее получилась бы прекрасная всадница.

— Вот как? — Едва не лишившись на этой неделе одного из подчиненных, Даймонд вовсе не хотел, чтобы Ингеборг выбили из седла. — Вы были на юбилейной реконструкции в 1993 году?

— Это в связи с тем скелетом, что нашли в Лансдауне? Да, я хорошо помню тот бой и могу вас заверить, что ничего подозрительного не заметила. Я была слишком занята своими увечьями.

— Настоящими?

— Царапины, ссадины — ничего серьезного, — отмахнулась она.

— Значит, вы не заметили, что кто-то подозрительно ведет себя в бою?

— Я бы запомнила такое. Если хотите знать мое мнение, «Запечатанный узел» не имеет к этому скелету никакого отношения.

«Если это правда, — подумал Даймонд, — сейчас мы с Ингеборг даром тратим время». Вскоре после этого разговора он ушел из ангара и направился домой.

На следующий день рано утром позвонил констебль Пол Гилберт:

— Шеф, я только что побеседовал с некой миссис Джарви. Она ходит в церковь Святого Иоанна на Саут-Парейд. В 1993 году Надя две недели гостила у нее.

Даймонд отреагировал мгновенно:

— Адрес!

Машина Гилберта стояла возле коттеджа, почти сплошь увитого клематисом. Молодой констебль сам вышел встречать Даймонда.

— Предупреждаю сразу, шеф: она немолода, а если уж говорить начистоту, очень стара и вдобавок туговата на ухо. О том, что стало с Надей, я ей не рассказывал.

Гилберт повел босса в комнату, служившую и гостиной, и спальней. Старушка в розовой кофточке и синих спортивных брюках сидела в кресле-качалке и гладила белую кошку, свернувшуюся у нее на коленях. Две четырехцветные кошки пристроились на подоконнике, а сонному персидскому коту досталось в безраздельное пользование стеганое пуховое одеяло.

Пол Гилберт не преувеличивал: миссис Джарви и вправду была очень стара. Констебль представил ей Даймонда, единственной реакцией стала попытка настроить слуховой аппарат.

— Он хочет спросить вас про Надю! — прокричал Гилберт.

Миссис Джарви строго посмотрела на него:

— Не надо так кричать.

— Надя! — снова крикнул Гилберт. — Девушка с Украины!

— Вы опять про Надю? Я же о ней уже все рассказала.

— Вы говорили, она гостила у вас в 1993 году, правильно?

— Я предложила ей свободную комнату, — объяснила миссис Джарви. — Она пробыла со мной недолго. Хорошо говорила по-английски.

— Как вы запомнили, что это был именно 1993 год? — спросил Даймонд.

— В воскресенье накануне ее приезда мне исполнилось восемьдесят. Помню, я угостила ее тортом.

— В каком же году вы родились? — спросил Даймонд на всякий случай.

— Мне девяносто шесть, — вздохнула миссис Джарви. — Если доживу до ста, меня поздравит телеграммой сама королева.

— Да, а год вашего рождения?..

— Шеф, — прервал его Гилберт, показывая на вышивку в рамке над кроватью. Вышитая надпись гласила: Да будет благословен сей дом. Джулия Мэри Джарви, род. 23 июля 1913 года.

— Так вы расскажете нам про Надю? — спросил Даймонд.

— Что? Я почти не выхожу из дома, и кошки тоже. Они терпеть не могут сырость.

Гилберт наклонился к уху старушки и повторил имя Нади.

— Она была беженкой. Я приняла ее из христианского милосердия.

Даймонд попросил Гилберта:

— Выясните, не рассказывала ли Надя что-нибудь о себе.

Вопрос был непростым для человека, которому удается расслышать одно слово из пяти, да и то с трудом, но на этот раз старания Гилберта докричаться до собеседницы увенчались успехом.

— До приезда сюда она работала в Лондоне, но ей там не нравилось.

— Она рассказывала о том, как жила на Украине?

Старушка закрыла глаза и погладила кошку.

— Тяжело было слушать. Она выросла в детском доме, а когда ей исполнилось шестнадцать, какой-то человек увез ее.

Это подтверждало слова Вики. Все сомнения в том, что речь идет об одной и той же Наде, можно было с облегчением отбросить.

— В Лондоне ей пришлось работать на этого человека. Что за работа, она не говорила, но я и сама догадалась.

— Но и в Бате она не задержалась?

— Не задержалась, — кивнула миссис Джарвис. — Порой я думаю: не кошки ли ее отпугнули?

— Пока она жила у вас, она не говорила, есть ли у нее другие знакомые в Бате?

— Нет.

— И никого не приводила в этот дом?

— Вы имеете в виду мужчин? — Миссис Джарви покачала головой. — Она не доставляла мне никаких хлопот. Никогда не возвращалась поздно вечером, никогда не опаздывала — если не считать того дня, когда пропала.

— Какой это был день?

— Вы хотите знать, когда это было? Я живу на этом свете так долго, что уже не отличаю один день от другого.

— Наверное, это было уже после вашего дня рождения, 23 июля.

— Значит, в начале августа.

— Что вы делали в тот вечер, когда она исчезла?

— Легла спать в обычное время, думая, что она скоро придет. Она знала, что запасной ключ я держу под цветочным горшком на крыльце. Но утром я обнаружила, что ее постель осталась нетронутой.

— А ее вещи? Они исчезли?

— У нее не было с собой никаких вещей. Она пользовалась моими полотенцами, моим шампунем и мылом. Одежду ей дали в церкви.

— Вы заявили об исчезновении? Звонили в полицию?

— Жаль, что она так и не нашла работу. Надеюсь, к прежней жизни она не вернулась.

Даймонду пришлось повторить вопрос.

— Заявила в полицию? Но я думала, что она вернется. Как можно удерживать гостя! Хотите посмотреть ее фотографию?

Фотографию? Неужели?

— Под кроватью шкатулка. — Миссис Джарви повернулась к Гилберту: — Попробуйте достать ее, юноша.

Гилберт нырнул под кровать и выдвинул запыленную шкатулку, инкрустированную перламутром. Миссис Джарви пришлось согнать с колен кота, чтобы наклониться и поднять крышку. Шкатулка была набита письмами и фотографиями.

— Вот. Ее сфотографировал в саду мой сосед. Мы с Надей как раз лущили фасоль к ужину. Она так чудесно улыбалась!

Цветная фотография поблекла, но умело взятое в фокус изображение осталось резким. Миссис Джарви сидела на садовом стуле рядом с молодой женщиной. Между ними стояла кастрюля.

На снимке Надя казалась безмятежной и широко улыбалась в объектив. Ее длинные светлые волосы были зачесаны назад и заколоты гребнями. Даймонд отметил, что на ней джинсы, чего и следовало ожидать, и футболка. Лицо у Нади было, пожалуй, чересчур широким, но улыбка, вызванная минутным ощущением счастья, оживила снимок.

— Можно нам переснять ее?

— Что вы намерены с ней сделать? — нахмурилась пожилая дама. — Не хочу, чтобы снимок попал в газеты. Тут на мне передник.

— Если не возражаете, мы отрежем вас. Нам нужна только Надя.

— Не понимаю зачем.

Полицейские ушли, предварительно задвинув шкатулку на прежнее место под кровать и водрузив белого кота на колени к хозяйке.

— Блестящий результат, Пол, — объявил Даймонд, похлопав Гилберта по плечу.

По дороге домой он напевал, сидя за рулем. Наконец-то в деле появились не только гипотезы, но и факты. Выяснилось, как зовут жертву, подтвердились ее национальность и образ жизни. Мало того, Даймонд уже знал, в каком году и месяце Надя приехала в Бат, а потом вдруг исчезла. И даже мог показать кому угодно, как она выглядела при жизни.

Даймонд переключился с фактов на их толкование. Надя бежала из Лондона во время разгула насилия. Сутенер выследил ее в Бате и прикончил, в назидание ее подругам. Обезглавливание указывало на то, что убийцей был профессионал.

Приходилось признать, что последняя информация подрывала теорию о связи смерти Нади и Руперта. Убийство Нади было организовано профессионалами, случай Руперта — результат неких местных проблем. Джорджина наверняка припомнит ему это, когда шум поутихнет.

Первым делом — опубликовать снимок в газетах, показать по телевизору. Пусть Джон Уигфулл задействует весь свой арсенал, и как можно скорее. Неужели по прошествии шестнадцати лет никто в Бате не вспомнит, что видел девушку и ее убийцу?

К чести Уигфулла, возражать он не стал. Качество снимка оставляло желать лучшего, но специалист из полиции сумел привести его в приемлемое состояние.

Следующим в списке приоритетов был звонок в больницу. Даймонда обнадежили известием, что Киту уже разрешают вставать. Потом был звонок Луису Воссу.

— Ты случайно не работал с полицией нравов в 1993 году?

— Так и знал, что ты спросишь, — отозвался Луис. — Ты думаешь, что Надю убили по приказу из Лондона. И теперь тебе нужны имена. Жаль тебя разочаровывать, но тебе не повезло. Сутенеры умеют маскироваться.

— Хочешь сказать, преступление сойдет убийце с рук?

— Хочу сказать, что, если он хоть что-то смыслит в своем деле, ты его не найдешь. И, что еще досаднее, не узнаешь, кто его нанял.

— Такого цинизма я даже в полиции не встречал.

— Да, цинично, но верно. А теперь — пища для размышлений: в то время, о котором ты говоришь, в Лондоне хватало шикарных иностранок, готовых торговать собой. Рывок одной из этих потаскушек к свободе не стоил того, чтобы ради нее тащиться в Бат и совершать убийство.

Поразмыслив, Даймонд оценил мудрость друга. Он припомнил фразу Вики о том, что среди девчонок незаменимых нет.

— Если ты прав, значит, она приехала в Бат и познакомилась с кем-то из местных, кто не только прикончил ее, но и обезглавил, чтобы затруднить опознание.

— Это не Шерлок Холмс говорил, мол, сельская местность прекрасна, но список ее грехов в сравнении с лондонским — бесконечен?

— Вы сегодня проверяли электронную почту, шеф? — спросила Ингеборг, врываясь в кабинет Даймонда.

— У меня есть дела и поважнее. Вот, скажем, Кита чуть не убили. Так что вы хотели мне сказать?

— Давно пора получить известия из лаборатории — насчет того волоса, который нашли под брелоком молнии Нади.

Она была права. Из-за недавних событий Даймонд напрочь забыл про волос. Но признаваться в этом Ингеборг не собирался.

— Люди в белых халатах всегда долго раскачиваются. Найдут что-нибудь важное — позвонят сами.

— Я просто хотела вам напомнить, — объяснила Ингеборг. — Кстати, это не вас я видела вчера во время упражнений с пикой?

— Я же предупреждал, что приду посмотреть. Похоже, у вас талант управляться с оружием. А как насчет сбора информации?

— В таком деле лучше не спешить, шеф. Сначала я хочу, чтобы меня привыкли считать своей и не шарахались от каверзных вопросов.

— А я познакомился с маркитанткой, — сообщил Даймонд.

— С миссис Суитин? От нее не спрячешься.

— Я и не пытался. Сразу объяснил, что я из полиции. Но само собой, не стал распространяться, что вы работаете на меня.

— Позднее она упоминала о вас. И расстраивалась, что местное отделение «Запечатанного узла» попало под наблюдение полиции.

— Знаете, кто такая эта миссис Суитин? — спросил Даймонд. — Жена майора Суитина, гольфиста и светоча Лансдаунского общества. Супруги Суитин — те самые люди, которые сообщили в полицию, что Руперт пытался вскрыть чужие машины.

Ингеборг задумчиво навивала на палец светлую прядь.

— Я тут вот о чем подумала, шеф… К военной службе все в «Узле» относятся серьезно. Если Руперт допустил какую-нибудь оплошность, он подвел свой полк.

— И за это его шарахнули по голове? У военных есть свои способы расправляться с нарушителями дисциплины.

Ингеборг медлила на пороге кабинета.

— Не знаю, слышали вы это на тренировке или нет… Мой командир предложил мне перейти в кавалерию.

Вот наконец и всплыла главная цель ее прихода. И электронная почта тут ни при чем. Ингеборг пленила блестящая карьера офицера кавалерии.

— Потому что вы умеете правдоподобно размахивать шпагой?

— Я умею ездить верхом. У меня был пони. — Ее рвение было очевидно.

«Ох уж эти наездницы», — мысленно проворчал Даймонд.

— Предполагалось, что вы займетесь этим делом не ради собственного удовольствия.

— Я могу и работать, и развлекаться, — уверяла она.

— А планировалось, что вы будете вести себя тихо и постепенно выясните, что случилось на самом деле.

— Помню, шеф, но…

— Слушайте, Ингеборг. Полной картины событий у нас по-прежнему нет. Миссис Джарви здорово помогла нам: теперь мы уверены, что Надя приехала в Бат после 23 июля 1993 года и вскоре после этого исчезла. Когда там у вас проходит бой?

— В начале августа.

— Правильно. В выходные, 7 и 8 августа, «Запечатанный узел» устраивал большой сбор — реконструкцию Лансдаунской битвы.

— Ой!

— В этом году Руперт Хоуп принимает участие в очередной реконструкции и случайно выкапывает часть скелета Нади.

— И его убивают. — Глаза Ингеборг вспыхнули.

— Вот почему я не хочу, чтобы вы гарцевали у всех на виду. Шпионы должны быть незаметны.

В диспетчерской Даймонд сообщил подчиненным последние известия о состоянии Кита Холлиуэлла и объявил, что вместо него возглавит группу. Теперь у расследования есть реальная цель, на которой следует сосредоточиться, добавил он, и перечислил важные даты лета 1993 года. Даже бристольцы слушали как завороженные.

— Я отдал фотографию Нади нашему гуру по связям с общественностью, — продолжал он. — Расклеим портреты по всему городу, покажем по телевизору. Кто-нибудь да вспомнит ее.

— А церковь? — вмешался Джон Димен. — Можно попросить священника упомянуть о ней во время воскресной службы, а потом поручить кому-нибудь раздать листовки прихожанам.

— Дельная мысль, Джон, — одобрил Даймонд. — Вот вы этим и займитесь.

Заговорил Септимус:

— Чего вы надеетесь этим добиться?

— Теперь, когда мы сузили временные рамки, нам предстоит та же работа, которую вы сейчас ведете по делу Руперта: восстановление событий нескольких дней, предшествовавших убийству. У вас есть успехи?

— Да. Мы нашли уже одиннадцать человек, припомнивших, что видели Руперта. Кто-то прозвал его Нодди, и он смирился. Он, похоже, все время блуждал по Лансдауну — все двадцать два дня, со дня битвы до того утра, когда его нашли на кладбище мертвым.

— И питался подаянием? — спросил Лимен.

— Видимо, да. До вчерашнего дня мы не знали точно, где он ночевал. А вчера нашли почтальона, который несколько раз видел его рано утром возле башни Бекфорда. И мы решили узнать, не было ли у него поблизости пристанища, какого-нибудь сухого угла.

— В башне? — предположил Лимен.

— Нет, там сигнализация, — ответил Септимус. — В башне выставлены ценные экспонаты.

— В каком-нибудь склепе?

— Увлекаетесь ужастиками?

Вмешался Даймонд:

— Когда мы впервые ездили на кладбище, я говорил вам, где, по моему предположению, он спал. Спальней ему служили ворота кладбища.

— В задней крытой части ворот есть некое подобие ниши с каменными скамьями, — продолжал Септимус. — Под ними мы обнаружили свернутое одеяло.

— Где он его взял? — спросил Лимен.

— Стащил у кого-нибудь из машины, — предположил Гилберт.

— На экспертизу посылали? — осведомился Даймонд.

— А как же! Еще нашлась пластиковая бутылка с водой и несколько продуктовых упаковок. Место за воротами защищено от ветра, ночью там тихо и безлюдно. Не гостиница, конечно, но по крайней мере там сухо. Ясно, что кто-то недавно пользовался этим укрытием.

— Может, он и повредился рассудком, но сумел отыскать себе убежище, — заключила Ингеборг.

— Если каменную скамью на кладбище можно назвать убежищем, — возразил Септимус.

Даймонд продолжил развивать свою мысль:

— Если почтальон заметил его, значит, мог видеть и убийца. Итак, однажды Руперт возвращается к себе в убежище, а его поджидает убийца. Одеяло было свернуто — значит, случая прилечь ему не представилось. На него напали по дороге. Вы согласны, Септимус?

— Вполне. Или же убийца затаился возле ворот, Руперт бросился бежать и попался. По-видимому, все-таки это была засада, вдобавок поздно ночью. Патологоанатом считает, что смерть наступила в ночное время, но точнее сказать не может.

— Чем больше я узнаю о Руперте, тем больше ему сочувствую, — признался Даймонд. — Три недели он блуждал по Лансдауну, где его никто не знал, и никому и в голову не пришло, что он в беде.

— Мы все еще пытаемся найти связь между убийствами Руперта и Нади? — журналистским тоном уточнила Ингеборг.

— Пытаемся.

— И это битва при Лансдауне?

— Верно.

— Но мы не знаем точно, участвовала Надя в реконструкции или нет?

— Узнаем в ближайшие несколько дней, — обнадежил Даймонд. — Всем нам уже известно, что время определено правильно. — И он объявил совещание закрытым.

У себя в кабинете он включил компьютер, обычно простаивавший без дела. Ингеборг правильно напомнила ему про почту. Он щелкнул по почтовой иконке, и в ящик сразу посыпался никчемный спам. Просматривая список, он наткнулся на письмо от эксперта-криминалиста Чепстоу. Тема письма: «Результаты экспертизы».

Прочитав письмо, Даймонд почесал в затылке и выругался.

Известие требовалось обмозговать.

Он вызвал Ингеборг:

— Вы были правы. Вчера вечером пришел отчет из лаборатории. Нам уши оборвать мало: волос принадлежит не Наде.

— Ее убийце?

— Нет. Это вообще не человеческий волос. Он конский. — Он вручил Ингеборг распечатку письма. — Эксперты считают, что он был обрезан. Лошадей ведь иногда стригут, верно? Я думал, нам наконец повезло, а все закончилось чертовым конем.

— Я в недоумении, шеф.

— Вот и со мной так было, когда я прочитал письмо. А потом я вдруг вспомнил, что услышал в Лондоне от Вики. Она уверяла, что Надя из казачек, и в доказательство добавила, что Надя обожала смотреть по телевизору скачки, но не ради ставок, а из-за лошадей. Значит, она вполне могла приехать сюда для того, чтобы работать с лошадьми.

— Пожалуй. — Судя по голосу, Ингеборг он не убедил.

— Если она услышала, что в предстоящем бутафорском сражении будет участвовать кавалерия, она могла приехать сюда в надежде получить работу на конюшне.

Она ахнула:

— Ну конечно! Там же участвуют всадники.

— Как вы сказали, это лишь догадки, но лучше я ничего не могу придумать. А вас я вызвал, чтобы сообщить: насчет вашего перехода в кавалерию я передумал.

— Значит, можно? — Она завизжала от восторга, и в какой-то момент Даймонд ужаснулся, уверенный, что сейчас она бросится ему на шею.

Неужели сам Лансдаун таит в себе разгадку? Известняковый холм в мыслях Даймонда занимал теперь больше места, чем любой другой подозреваемый. Там, на холме, бродит смерть, там кладбище и поле боя. Холм был мстительным и не умел прощать.

Даймонд сообщил Септимусу, что собирается еще раз съездить на кладбище.

— Не хотите составить мне компанию?

По дороге Септимус заговорил об успехах своей команды.

— Мы не только искали свидетелей, но и посвятили время изучению жизни Руперта в Бристоле. Студенты его обожали. Ни в каких тусовках он не участвовал, даже подруги у него на момент смерти не было, хотя в прошлом он встречался с двумя девушками. Мы проверили состояние его счета. Свои деньги он тратил главным образом на книги, DVD и театральные билеты.

— Вы, наверное, и его компьютер проверили?

— Почти все скачанные материалы относятся к истории. Письма — преимущественно от других историков. А еще он переписывался с родителями.

Они подъехали к воротам кладбища.

— Знаете, вполне возможно, что ему просто не повезло.

Они вышли из машины и шагнули под арку ворот через калитку справа.

— Здесь вполне мог жить сторож, — заметил Септимус, остановившись возле ниши, где помещались каменные скамьи.

— Где вы нашли одеяло?

— Вот здесь, — указал он на правую скамью. — Темно-красное, из какой-то синтетики. Мы не разворачивали его, боясь потерять частицы, ценные для экспертизы. По-моему, одеяло было большим и не очень чистым.

— Руперт тоже не сиял чистотой. Когда вы сдали одеяло в лабораторию?

— Позавчера, пока вы были в Лондоне.

— А остальные находки? Вы упоминали про бутылку с водой и упаковки от еды.

— Мы собрали их в пакеты и тоже отправили на экспертизу.

— Сообщите мне, когда получите отчет. — Даймонд вышел из-под арки ворот. — Отсюда ярдов тридцать до места, где нашли труп. Сейчас измерю шагами.

Место, где недавно было найдено тело, можно было обнаружить лишь по состоянию земли. Была и другая примета: малозаметный синий кружок, которым эксперты обвели подозрительное пятнышко крови на надгробии. В следующем ряду могил высился гранитный саркофаг, за которым легко мог спрятаться, присев на корточки, рослый мужчина.

— Как вы думаете, Септимус, Руперт побежал сюда от ворот или убийца подстерегал его здесь?

— Вряд ли Руперт бежал. Его ударили сзади по затылку. Когда от кого-то убегаешь и слышишь, что погоня уже близка, обычно оборачиваешься и начинаешь защищаться. Я бы сказал, что он попал в засаду и получил удар сзади.

— Вот и мне так кажется.

Даймонд застал в диспетчерской ликующую Ингеборг.

— Я сказала инструктору, что готова перевестись в кавалерию, и оказывается, у них есть место в личной конной охране принца Руперта. В субботу я буду участвовать в параде в Фарли-Хангерфорде. Кто-то заболел, так что сегодня у меня репетиция. Правда, класс?

— Само собой, класс. — Даймонд не стал напоминать Ингеборг изначальную цель ее записи в реконструкторы. Она профессионал, на ее способности детектива можно положиться.

— Фарли-Хангерфорд — это ведь где-то рядом?

Она наставительно разъяснила:

— Замок Фарли, шеф. Место одного из самых значительных событий гражданской войны.

— Опять будете сражаться?

— Точно не знаю. Кажется, замок взяли без боя.

— А лошадь у вас есть?

— Мне ее дадут. И мундир. Голубой камзол и красную перевязь. И даже шляпу, как у кавалеров!

— Воображаю.

Он вошел к себе в кабинет и прикрыл дверь. В отличие от сияющей Ингеборг он никаких причин для радости сейчас не находил. Винить сотрудников было не в чем: с такой дельной командой он еще никогда не работал. Даже у Джона Димена вдруг словно прорезался синдром гиперактивности. Как могла столь талантливая следственная группа до сих пор не выявить ни одного подозреваемого? Даймонд надеялся к этому времени уже обвести их имена рамкой, а обводить было нечего. Отсутствовали даже мотивы.

Даймонд опасался, что он упустил нечто важное, пытаясь связать два убийства. Если бы он отдельно расследовал убийство Руперта, то взял бы под подозрение Дейва, или майора Суитина, бдительного стража, или даже сердитую торговку пирожками. Но поскольку эти люди никак не были связаны с Надей, в его список подозреваемых они не попали. Теоретически следовало извести их допросами.

В дверь постучали. Неужели до сих пор никто не понял, что если дверь закрыта, значит, ему лучше не мешать?

Он вскочил и рывком открыл дверь:

— В чем дело?

На пороге стоял Септимус.

— Звонили из лаборатории. Исследование одеяла, найденного на кладбище, готово.

— Ну и?..

— Говорят, это конская попона.

— Не одеяло, а попона? Ясно.

— С нее собрали несколько конских волос и сравнили их с волоском, найденным на молнии. И говорят, что это одна и та же лошадь.

Глава 7

Даймонд позвонил в лабораторию и попросил к телефону главного эксперта.

— Хорошо, что вы перезвонили, мистер Даймонд. Ничуть не сомневаюсь, что нашим результатам можно найти разумное объяснение. — В трубке хмыкнули.

Даймонд держал себя в руках.

— Сначала давайте еще раз проясним, что именно вы нашли.

— На конской попоне, которую передали нам ваши подчиненные, обнаружились обрезки волос, идентичные фрагменту, присланному вами ранее. Мы считали, что этот обрезок был зарыт около двадцати лет назад.

— Шестнадцати.

— Хорошо, пусть шестнадцати. Нам сообщили, что попоной недавно пользовались — ею укрывалась во сне жертва убийства. Я могу придумать лишь одно объяснение: по какой-то причине обрезки перемешались.

— Это невозможно, — заявил Даймонд. — Ваши эксперты сами нашли первый обрезок под брелоком молнии.

— Да, но сколько народу держало в руках эту молнию, прежде чем она попала к нам?

— Только один — инспектор, осматривавший место преступления. И он сразу положил молнию в пакет. — Он сменил тему: — Но почему вы считаете, что эти волосы от одной и той же лошади?

— На основании анализа ДНК. У животных своя уникальная структура ДНК, как и у людей. У всех чистокровных лошадей ДНК фиксируется, анализ можно выполнить по образцу волос или шерсти.

Даймонду срочно потребовалась сигарета, хотя он бросил курить много лет назад.

— Сейчас поговорю с коллегами, а потом перезвоню вам.

Он бросил трубку и вызвал к себе Септимуса.

— Как такое могло случиться? — вопросил Даймонд.

— Не знаю, но не по нашей вине. Мы убрали в пакет это одеяло, точнее, конскую попону, прямо там же, где нашли, под аркой ворот, запечатали, надписали этикетку и сразу же отослали на экспертизу. А молния была в лаборатории еще до моего приезда в Бат.

— Молнию в лабораторию отправил Кит Холлиуэлл, а он предельно аккуратен. — Даймонд подпер голову рукой и впал в задумчивость. Спустя некоторое время он сказал: — А ведь лошадь, с которой контактировала Надя, может до сих пор быть жива. Допустим, в 1993 году ей было три года, значит, теперь нет и двадцати…

— И Руперт по случайности нашел попону, которой укрывали именно эту лошадь? — недоверчиво переспросил Септимус.

— Нет. Должна быть какая-то логическая причина. Историк Руперт интересовался гражданской войной. Потому и вступил в общество «Запечатанный узел». Видимо, его привлекали все аспекты боя, в том числе и действия кавалерии. Насколько я понимаю, была какая-то старая боевая лошадь, участвовавшая в обеих реконструкциях. — Внезапно его осенило: — А как вам, к примеру, такая теория: лошадь держат где-то неподалеку, в Лансдауне. Я видел лошадей здесь в полях. В холодные ночи их укрывают попонами. Днем попоны где-то хранятся. В каком-нибудь сарае. Там же, где хранят фураж. Руперт забредает туда и забирает попону.

Септимус переварил сказанное, но не проронил ни слова.

— Ингеборг будет чем заняться сегодня вечером, — продолжал Даймонд. — Ей нравится верховая езда, вот пусть и узнает, есть ли среди местных лошадей ветеран.

Даймонд снова позвонил в лабораторию, чтобы изложить свежую теорию.

— Значит, обе жертвы контактировали с одной и той же лошадью? — переспросил эксперт.

— Мы разрабатываем теорию, согласно которой обе они участвовали в битве реконструкторов в Лансдауне.

— В таком случае мы подготовим отчет, как обычно. Было бы неплохо, если бы вы нашли ту самую лошадь.

— Эта задача на повестке дня. Заодно выясним, откуда попона.

— Это нижняя попона, легкая, из мягкого материала, чтобы верхняя, тяжелая не повредила кожу животного. На ней есть этикетка. Производитель — некая компания «Фил Дрейк». Увы, разорившаяся одиннадцать лет назад.

— Если попоне как минимум одиннадцать лет, значит, ее состояние оставляет желать лучшего?

— Первоначальный цвет бордо потускнел, ткань начинает распадаться, но распад вызван скорее возрастом, чем износом. Как вам известно, со временем ткани выцветают и теряют прочность.

— Кроме обрезков конских волос вы ничего не нашли?

— Почему бы вам не спросить напрямик, нашел ли я человеческие волосы, соответствующие волосам Руперта Хоупа? Да, нашел. Мы можем с уверенностью утверждать, что Руперт прикасался к этой попоне.

Хоть какая-то приятная новость. Даймонд направился в столовую. Чтобы поднять уровень сахара в крови, он потратился на кекс с шоколадными крошками, и его мысли приняли более позитивное направление. Сегодня снимок Нади покажут по телевидению и опубликуют в «Бат кроникл». Если хоть кто-нибудь в городе вспомнит ее по фотографии, ход расследования может круто измениться.

Каким бы многообещающим ни казалось ближайшее будущее, мотив убийства Нади по-прежнему ускользал от него. Похоже, убийство было спонтанным, не спланированным заранее, а такие преступления плохо поддаются расследованию. Оставалось надеяться лишь на то, что кто-то случайно стал свидетелем. Даймонд мысленно вернулся к самозваным защитникам здешних мест, Лансдаунскому обществу.

И направился к представителю закона в этом обществе — к своей начальнице Джорджине.

— Я ненадолго, мэм. — Он прикрыл за собой дверь. — Это насчет Лансдаунского общества.

— Вы ведь уже всех нас допросили, — холодно напомнила Джорджина.

— Вообще-то нет.

— Бросьте, Питер: я точно знаю, что вы встречались с сэром Колином Типпингом, майором Суитином и Огастой Уайт.

— Остался еще кое-кто.

— Я? — приложила она ладонь к груди. — Если бы я что-нибудь заметила, я сама вызвалась бы дать показания.

— И его преподобие.

— Чарли Смарт? В 1993 году он в обществе не состоял. Его пригласили три года назад, когда уехал предыдущий викарий. Не представляю, что он сможет вам рассказать.

— Например, о последних часах жизни Руперта Хоупа и о том, как его убили. В церкви Святого Стефана его можно застать?

— Вряд ли. Его приход на холмах, в церкви Святого Винсента на Гренвилл-роуд, недалеко от башни Бекфорда. Дом викария по соседству. Я позвоню ему и выясню, будет ли он дома.

Церковь Святого Винсента была скромной по размеру и выглядела неотличимо от соседних офисных зданий. Даймонд ни за что не опознал бы ее, если бы не расписание служб перед входом. Дом викария был окружен таким разросшимся садом, что Даймонд пробирался к крыльцу, отводя в сторону ветки.

— Открыто, — послышался голос из глубин дома.

Даймонд толкнул дверь и очутился в гостиной, где его приветствовал невысокий блондин в джинсах и футболке с нарисованными бабочками.

— Вы, должно быть, блюститель закона, — сказал блондин, протягивая руку. — Чарли Смарт, приходской священник. Хотите выпить?

— Спасибо, я на службе.

— Настойка на одуванчиках и лопухе вам не повредит, — пообещал Чарли Смарт, — это я говорю вам как изготовитель.

Он взял графин и наполнил два бокала.

Из вежливости Даймонд сделал несколько глотков и обнаружил, что глотать лопуховку немногим приятней, чем украинский квас.

— Вкусно.

— Мы обедняем свою жизнь, игнорируя так называемые сорняки, — наставительно произнес викарий. — Кстати, о скромном одуванчике: вы знаете, что это сырье для получения каучука? Эту азиатскую разновидность, коксагыз, культивировали русские во время войны, когда поставки обычного сырья для каучука сократились. Ее и теперь выращивают в коммерческих целях на Украине.

— А вы там бывали? — оживился Даймонд.

— Нет. Моя страсть — растения. Так что вы меня останавливайте, если хотите поговорить о чем-нибудь другом.

— Вообще-то о людях. Может, вы заметили кого-то, кто стал часто приходить на кладбище…

— Хотите знать, видел ли я несчастного, которого здесь убили?

— Да, его, а еще лучше — его убийцу. Мы полагаем, что убитый несколько последних ночей провел на скамейке в нише у входа.

— Логично. Там сухо и никто не потревожит. Мне жаль вас разочаровывать, но я не припоминаю ничего подозрительного.

— Вы ведь регулярно патрулируете холмы, как и полагается члену Лансдаунского общества?

— Мои прогулки скорее вызваны интересом к природе. Изучая растительность, я бродил бы по тем же местам независимо от того, состою я в обществе или нет. Но я разделяю его цели.

— Вы бываете на поле боя?

— Регулярно. Вы хотите спросить меня про скелет, и мне снова придется вас разочаровать: я живу здесь всего три года.

— А поваленное дерево знаете?

— Старый дуб? Это дерево — наша история успеха. Здешний фермер хотел распилить его и продать на дрова, но Лансдаунское общество не позволило. На дубе растет редкая разновидность лишайника, поэтому удалось получить постановление об охране.

— А лишайник?

— Что лишайник? Как называется? Сказать по правде, я и этого не знаю. Его там больше нет.

— Его могли перепутать с каким-то другим?

— Даже не знаю, что сказать, ведь меня в то время здесь не было.

— Остальные члены общества не разбираются в растениях, в отличие от вас. Среди них нет биологов и ботаников. Может быть, ботаникой увлекался прежний викарий?

— Артур Андерхилл? Нет, он библиофил, знаток Бекфорда, так что здесь он был в своей стихии. Бекфорд по-прежнему остается культовой фигурой. Ко мне в дверь часто стучатся, спрашивая, как пройти к башне. Бекфорд — чудак, считавший, что он убережет свои сокровища и шедевры, спрятав их в башне. Аукцион после смерти Бекфорда был весьма сомнительной затеей, им руководил жуликоватый аукционист, сын которого вскоре после этого пустился в бега.

— Не понимаю, почему в Лансдауне происходит столько преступлений, — заметил Даймонд.

— Это кладовка Бата, — уточнил Чарли Смарт, — набитая тем, что люди хотят забыть.

— А где Ингеборг? — спросил Даймонд, входя в диспетчерскую.

— Где-то в Лансдауне, разыскивает старую боевую лошадь, — оторвался от экрана Септимус. — Я изложил ей вашу теорию, и она сразу загорелась. Сначала позвонила кому-то в «Запечатанный узел» и узнала, в какой конюшне они держат лошадей.

— И как же она намерена поступить, когда найдет ту самую лошадь? — полюбопытствовал Лимен.

— Думаю, возьмет пробы волоса.

— Посмотреть, того ли они цвета?

— Для анализа ДНК, — пояснил Даймонд. — А вы не знали, что у лошадей есть ДНК?

Лимен притих.

— На скачки в Лансдаун привозят лошадей, — заметил Пол Гилберт. — Может, поискать на ипподроме?

— Старую клячу — на скачки?

Гилберт покраснел:

— Пожалуй, нет.

Но что-то уже шевельнулось в памяти Даймонда. В тишине своего кабинета он просмотрел составленный Ингеборг календарь событий и нашел несколько дней лета 1993 года — начиная со дня приезда Нади.

24 июля: Редкий красный коршун замечен в небе над школой Кингсвуд.

31 июля: Праздник в церкви Святого Стефана.

1 августа: На «машинной распродаже» выставлена гравюра Роулендсона.

2 августа: Убита овца неподалеку от Аппер-Лангридж — предположительно хищником семейства кошачьих.

7 августа: Реконструкция битвы при Лансдауне. День первый.

8 августа: Реконструкция битвы при Лансдауне. День второй.

Опять разочарование. Никакой связи с Надей, кроме реконструкции, да и ее можно считать связью лишь на том основании, что Надю зарыли вблизи поля боя. Даймонд продолжал читать.

9 августа: Владелец металлодетектора нашел в Чарлкоме римскую пряжку.

12 августа: Дельтаплан похищен.

16 августа: Роулендсон оказался фальшивкой.

Представить Надю с металлодетектором или дельтапланом Даймонд не мог. Она пыталась найти работу. Но почему-то ему казалось, что информация на экране имеет какое-то отношение к делу. И он вернулся к началу списка.

Загудел телефон. Голос Уигфулла в трубке произнес:

— На всякий случай сообщаю, что сегодня снимок вашей украинки будет опубликован в «Бат кроникл», а вечером по двум каналам покажут сюжет о ней, так что скоро телефоны раскалятся. Домой можете не спешить.

— Прекрасно сработано, Джон.

Еще раз взглянув на экран, Даймонд вышел в диспетчерскую посмотреть, кто готов поработать сверхурочно.

Просьбы о помощи расследованию в СМИ всегда вызывают массу откликов. Чаще всего на такие просьбы люди реагируют из добрых побуждений, даже если не могут сказать ничего определенного. Кроме них звонят те, кто краем уха слышал о вознаграждении. И наконец, полицейским досаждают телефонные маньяки.

Даймонд обсудил с добровольцами предстоящие разговоры, подчеркивая известные факты о Наде.

— Выслушайте, что вам скажут, и сравните с тем, что вам уже известно.

Словно по заказу, раздался звонок, но это была Ингеборг.

— Шеф, я весь день провела среди лошадей.

— Есть успехи?

— Видела настоящих красавцев, но ни одного старого животного. Ну все, мне пора на вечернюю репетицию с кавалерией.

— Давайте, а не то осрамитесь на параде.

— Боже упаси.

— Еще одно, Инге: не забывайте, ради чего все это затеяно.

Пока Даймонд разговаривал с ней, поступил первый звонок. Его принял Пол Гилберт, поблагодарил звонившего и дал отбой.

— Не тот год. Он назвал как ориентир Олимпиаду в Барселоне.

А она проходила в 1992 году.

— Правильно мыслите, — похвалил Даймонд. — Смотрели ее по телевизору?

— Мне в то время было всего два года.

— Ясно. А я работал здесь. На той же должности.

Последовали новые звонки. Один из звонивших определенно видел Надю в церкви. Она повязала голову темным платком, но была все в тех же джинсах и футболке.

— Наверное, позаимствовала платок у миссис Джарви, — предположил Даймонд.

После шести, когда по HTV передали местные новости, последовал новый шквал звонков, но среди них не оказалось ни одного полезного. Все звонившие вспоминали молодых иностранок, спрашивавших, как пройти к какой-нибудь достопримечательности Бата. Один разговорился с молодой украинкой на вокзале в день ее прибытия, двое видели девушку, похожую на Надю, идущую пешком из Лоуэр-Суэйнсвика.

Остальные звонки предстояло принять вечерней смене.

Перед уходом Даймонд позвонил Паломе и пригласил ее в «Блайтуэйт» — паб и ресторан на холме.

— Над Лансдауном? — уточнила она. — Никак не можешь отвлечься от работы?

— Пытаюсь сочетать приятное с полезным, но так, чтобы преобладало приятное.

Он прибыл в «Блайтуэйт» заранее и прошелся по залу, обращая внимание на посетителей. В баре бойко торговали выпивкой, но никого из присутствующих Даймонд не узнал. На террасе, освещенной свечами, он еще никогда не бывал — там и нашелся свободный столик. До приезда Паломы Даймонд успел заказать напитки.

— Похоже, я теряю свой ореол таинственности, — заметила она после приветственного поцелуя. — Ты угадываешь даже, что именно мне захочется выпить.

— Это плохо?

— Я не в претензии. Кстати, здесь, на свежем воздухе, приятно.

— Не знаю, бывала ли ты в последнее время в здешнем зале. Я впервые увидел его после ремонта. Помню, раньше он был мрачным и убогим.

— Как и его прошлое, — подхватила Палома. — В XVIII веке этот паб облюбовали бандиты, промышлявшие неподалеку от Бата. Дорога в город была для них золотой жилой.

— На этих проклятых холмах нет конца злодействам. Только сегодня я услышал о недобросовестных аукционистах.

— «Инглиш и сын»? Те еще аферисты. С чего вдруг они всплыли?

Даймонд рассказал о разговоре с Чарли Смартом.

— Он ничего не напутал, — кивнула Палома. — Все это есть в книге, которую я дала тебе почитать. Эта парочка скрылась, завладев целым состоянием, и с тех пор никто не видел ни аукционистов, ни сокровищ Уилльяма Бекфорда. А ему принадлежала одна из лучших частных коллекций живописи в стране: Рафаэль и Беллини, Лоррен и Каналетто. Были и другие ценности: золото и серебро.

— Кубышка? — Даймонд задумался: а если это главный мотив двух убийств? — Я думал, главный мотив в деле Нади — секс, но если она нашла клад, то стала жертвой из-за него.

— Утраченные сокровища Бекфорда? Все места, где их могли спрятать, обысканы давным-давно! — Палома глотнула своего вина. — Кстати, я видела по телевидению фотографию Нади. Никто ничего не вспомнил?

— Пока ничего существенного. Узнать бы, видел ли ее кто-нибудь во время боя реконструкторов. Но не верится мне, что в «Запечатанный узел» ее приняли через несколько дней после прибытия в Бат.

— Участникам битвы ничего не платят, верно? Они переодеваются и притворяются солдатами ради собственного удовольствия. А Наде требовалась работа за деньги.

Даймонд рассказал ей о результатах экспертизы попоны. Палома внимательно выслушала и обдумала его теорию.

— Думаешь, Руперт нашел попону, принадлежавшую той же лошади, с которой контактировала Надя… сколько там лет назад?

— Шестнадцать. Вполне возможно.

— Теоретически. — Видно было, что думает она о другом. — Говоришь, попона расползается от старости, а не от износа? Так может быть, ею не пользовались много лет — просто хранили в каком-нибудь сарае, где ее и нашел Руперт?

— И это тоже логично, — кивнул Даймонд. — Ничего нельзя сбрасывать со счетов.

Он посмотрел на новых посетителей, которые в этот момент появились в зале: впереди шли две женщины, за ними бородатый мужчина, на вид всем им было лет по сорок-пятьдесят.

— Вон та брюнетка в синем костюме мне знакома.

— Давняя пассия? — спросила Палома.

— Нет, я с ней даже не разговаривал. Просто где-то видел недавно.

— Она привлекательна… для своих лет, — отметила Палома.

— А тип с бородкой?

— Его взяли за компанию. Он из подчиненных.

— Не похоже, чтобы они наряжались для выхода в свет.

— Скорее, работали допоздна, а потом она пригласила их выпить. — Палома пощелкала пальцами. — Знаешь, а ведь я тоже видела ее и даже помню где. На скачках. Она была в шляпе василькового цвета и получала приз.

— В точку! — обрадовался Даймонд. — Давина Типпинг, дочь сэра Колина. Мне говорили, что у нее ветеринарная практика.

— А остальные, видимо, работают у нее. Может, Давина что-нибудь посоветует тебе насчет здешних лошадей. Ручаюсь, она знает все местные конюшни.

— Мне и в голову не пришло спрашивать ветеринара, — признался Даймонд. Предложение ему понравилось. — Они направляются к бару. Может, присоединимся к ним?

Палома обреченно улыбнулась и последовала за ним.

Давина и ее компания перенесли напитки на столик возле камина.

— Прошу прощения, — начал Даймонд, — но мне очень нужна ваша помощь. Если не ошибаюсь, вы Давина Типпинг, лучший ветеринар в Бате? Я Питер Даймонд из полиции Бата, а это моя подруга Палома Кин. Несколько недель назад мы видели, как ваша кобыла выиграла скачки.

— Стилистка, — подсказала Палома, пытаясь смягчить довольно беспардонное вмешательство Даймонда. — Мы как раз за нее болели. Нам следовало бы самим расплатиться за ваши напитки.

— Очень мило с вашей стороны, — заметила Давина. — Я уже попросила счет, но еще не расплатилась.

— Об этом позаботится Питер, — пообещала Палома.

В полиции Бата существовало строжайшее правило: заранее согласовывать все ресторанные расходы с Джорджиной. Значит, платить он будет из своего кармана.

Давина представила своих спутников. Салли и Уилфред действительно работали на нее. Даймонд объяснил, что пытается собрать информацию о лошади, которая участвовала в инсценировке сражения в 1993 году, до сих пор жива и содержится где-то неподалеку.

— Правда, она должна быть уже довольно старой, — добавила Палома. — Мы думаем, ей лет двадцать.

— Двадцать лет для лошади — еще не старость, — заверила Давина. — Мы страхуем лошадей до двадцатипятилетнего возраста, а некоторые породы — чуть ли не до тридцатилетнего.

— С возрастом, должно быть, им требуется больше внимания, — предположил Даймонд. — Вам, как ветеринару, наверное, известны такие старушки.

— Какой масти?

— Вороной или темно-гнедой. В нашем распоряжении лишь несколько волосков. Их нашли на попоне фирмы «Фил Дрейк».

— Этой компании давно не существует, — припомнила Давина. — Где же вы нашли такую попону?

— Под аркой ворот у башни Бекфорда, ею укрывался бродяга. А где он ее нашел — загадка.

— В конюшне, — ответила Давина. — Я знаю по меньшей мере две конюшни, откуда лошадей берут для сражений.

— Мне кажется, эта старая боевая лошадь давно на пенсии.

— Не обязательно. В битвах реконструкторов проворство не требуется — несколько пробежек галопом и все. Не сравнить со стипль-чезом или конкуром. — Она говорила спокойно и авторитетно.

— Спасибо за идею. — Мысль Даймонда уже спешила дальше. — Вы не могли бы дать мне адреса этих конюшен?

— Пожалуйста. Сейчас напишу.

Даймонд достал из кармана блокнот и ручку, передал их Давине.

— А я принесу еще выпить.

Но раскошеливаться ему не пришлось. Салли и Уилфред сказали, что скоро уезжают домой, а Давина — что она пообещала встретиться с отцом в гольф-клубе.

В ожидании счета Даймонд вдруг поймал себя на мыслях о сэре Колине Типпинге и о том, что он услышал в гольф-клубе. Какая-то деталь этого разговора не давала ему покоя.

— Вы ветеринар, сэр? — спросил бармен.

— Нет. — Даймонд все еще силился припомнить подробности разговора.

— Извините. Я увидел вас в обществе ветеринаров, вот и подумал…

— Ничего. У вас здесь наверняка кого только не бывает!

— Весь свет, сэр.

И вдруг связующее звено нашлось. Даймонд понял, что именно он упустил, просматривая составленный Ингеборг календарь событий. Теперь ему требовалось поговорить с отцом Давины.

— Не знаю, сумеете ли вы сейчас добиться от него внятного ответа, — заметила Давина, когда Даймонд изложил ей суть своего дела. — Он, должно быть, уже пропустил не одну порцию виски.

Если в нем заговорит не рассудок, а виски, тем лучше, подумал Даймонд.

— Не такого вечера ты ждала, да? — спросил он Палому, пока они шагали к машинам.

— Если помнишь, я с самого начала была полна подозрений.

— И не ошиблась.

Она улыбнулась:

— Оставлю тебя наедине с друзьями-лошадниками. На этом этапе тебе лучше действовать в одиночку.

В машине он достал мобильный.

— Инге? Это я, Даймонд.

— Знаю, шеф. Ваш номер определился.

В трубке слышался отдаленный гул голосов и музыка.

— Я просматривал список событий с упоминанием Лансдауна, который вы составили для Кита. Вы не помните, как работали над списком для июля и августа 1993 года, когда Надя была в Бате?

— В то время я не знала, что 1993 год самый важный. Просто читала «Бат кроникл» и выписывала все, что находила.

— И сделали для одного дня после битвы пометку: «Дельтаплан похищен». Вы слушаете, Инге? Мне надо знать — и это очень важно! — что вы имели в виду: «дельтаплан» как летательный аппарат или кличку скаковой лошади? Однажды, и это вполне могло случиться в 1993 году, жеребца по кличке Дельтаплан украли, и с тех пор его больше никто не видел.

— Вы застали меня врасплох. О пропавшем жеребце говорили несколько дней, но я не могу назвать ни кличку, ни год, когда это случилось. Сейчас выясню и перезвоню.

— Времени нет. Я уже еду к Типпингу.

— Будем рассуждать логически, шеф: я не припомню, чтобы когда-нибудь слышала, что кто-то украл дельтаплан. Так что я на девяносто процентов уверена, что речь о лошади.

— Принимается, — ответил он.

Разговор пришлось заканчивать. Давина уже сидела в припаркованном неподалеку спортивном автомобиле. Даймонд последовал за ней к зданию гольф-клуба.

— Понятия не имею, в каком сейчас состоянии папа, — сказала она, когда оба остановились и вышли. — Моя задача — вовремя забрать его из клуба, чтобы он не садился нетрезвым за руль. Вы зайдете?

— Лучше я поговорю с ним здесь, подальше от его знакомых.

— Тогда подождите немного, дайте мне время уговорить его.

Мысль о том, что завсегдатаев гольф-клуба после вечеринок родственники забирают, словно малышей из садика, повеселила Даймонда, особенно когда он увидел еще двух подъехавших женщин.

Потом из клуба вывалились четверо посетителей. Спутниками Давины и сэра Колина были майор Суитин и его жена Агнес.

— Ночь только начинается! — твердил майор. — Где ваш дух авантюризма?

— Да ты им насквозь пропах, этим духом, — отвечала его жена.

Агнес повлекла майора к «лендроверу», оставив сэра Колина с Давиной.

Даймонд подошел к ним:

— Я случайно встретился с Давиной в «Блайтуэйте». Во время нашего предыдущего разговора я забыл кое-что спросить…

— Руку моей дочери? — подсказал сэр Колин игривым тоном артиста мюзикла. — И каковы же ваши перспективы, юноша?

— Папа, хватит, — попросила Давина.

— Итак, инспектор, о чем вы забыли спросить?

— Вы рассказывали мне о пропавшем жеребце.

— Да, о Дельтаплане. Не напоминайте мне о нем, я разрыдаюсь.

— Это было в августе 1993 года?

— Честно говоря, не помню.

— В 1993 году, — подсказала Давина, — в тот год, когда тебя представили королеве в Аскоте.

— Точно. Дельтаплан как раз завоевал приз принца Уэльского.

— К сожалению, то был его последний триумф, — заговорила Давина. — Тренер заметил, что Дельтаплан хромает, диагностировали травму сухожилия. Все мы были убиты горем. Тогда шейх Абдул и явился к нам с предложением.

— Можно узнать, какую сумму он предлагал?

— Она была оглашена публично. Полмиллиона авансом и пятьдесят процентов платы за случку. Предположительно он должен был покрыть более сотни кобыл за сезон, получая пятьдесят тысяч за раз. По моим прикидкам, он мог оставаться в силе еще пять-десять лет. Рядом с таким предложением страховая выплата выглядела ничтожно — меньше сотни тысяч.

Даймонд перешел к главному:

— Я спрашиваю об этой дате потому, что в 1993 году молодая женщина, убийство которой я расследую, была похоронена в Лансдауне. Вместе с ее скелетом нашли конский волос — возможно, он принадлежал вашему жеребцу.

— Боже мой! С чего вы взяли?

— Я же сказал, это лишь предположение. Вы нанимали кого-нибудь ухаживать за конем?

— Я — нет, но уточните у тренера Перси Макдарта из Ламборна.

— Значит, там в конюшне и содержали коня? — Этого Даймонд не ожидал. — А я думал, его тренировали поблизости.

— Нет, что вы. Всех более или менее приличных лошадей держат в Ламборне, Хайклере или Ньюмаркете.

— Я свяжусь с Макдартом. Нам понадобятся образцы ДНК Дельтаплана.

— Откуда же они возьмутся, если его никто не видел с 1993 года? — вмешалась Давина. — В то время на всякий случай анализ ДНК не делали.

— Если о Дельтаплане осталась какая-нибудь память — например, седло или попона, — мы могли бы найти на нем волоски или частицы кожи. У вас нет ничего подобного, сэр Колин?

— Я коллекционирую чеки и трофеи, а не попоны.

— Похитители никогда не пытались с вами связаться?

— Ни разу. Кажется, я уже делился с вами своим предположением, что его тайно увезли на конный завод?

— В это мне не верится, — поспешила объявить Давина.

— От него получались бы дивные жеребята, — заверил ее отец. — Шейх Абдул считал, что нашел отличный способ инвестировать капитал, — видимо, как и мерзавцы, укравшие жеребца.

— Но если случки устраивают тайно, жеребятам не дают родословной.

— А это уже не важно. Когда у тебя есть то, чего нет у других, это прекрасная возможность сделать деньги.

— Это еще не все, — снова вступила в разговор Давина. — Папа, я никогда не говорила тебе, но мне кажется, кто-то сделал это из личной мести. Услышал, что скоро ты разбогатеешь, и нашел способ навредить тебе.

— Но у меня нет врагов. И в бизнесе, и в обычной жизни я всегда проявлял порядочность по отношению к людям…

— Спроси у мистера Даймонда: зависть и вправду является основным мотивом преступлений?

— Да, и ее следует принимать во внимание, — подтвердил тот.

На следующее утро Даймонда уже ждала на службе Ингеборг, глаза которой сверкали ярче, чем сталь боевого клинка.

— Шеф, сегодня суббота. Замок Фарли-Хангерфорд. Можно мне уйти?

— А-а, ваше выступление. Ясно. Когда?

— Как можно раньше. Нас хотят видеть на параде в час дня.

— Вы же побывали всего на одной репетиции.

— На муштровке, шеф. Мы называем это «муштровкой».

— Можете идти, только скажите: вы вчера вечером ничего о Руперте не узнали?

Она покачала головой слишком поспешно, и Даймонд насторожился.

— Что-то все-таки было?

— Нашим инструктором был Дейв Бартон, вместе с которым Руперт нашел кость.

— Но он же пехотинец, а не кавалерист. Ему к лошадям нельзя.

— Не знаю, что случилось в день реконструкции, но он офицер кавалерии, притом сведущий. Я не шучу, шеф.

— Не похож он на офицера.

— Это же не настоящая армия. Он просто самый обычный парень, который отлично ездит верхом, — объяснила она. — Может, перед самой реконструкцией его лошадь получила травму.

— Он вспомнил, что видел вас в полиции?

— Вряд ли. Мы встречались во время первого допроса, но не разговаривали.

Даймонд отпустил ее сразу же. Его голова была забита другими проблемами. Вчерашний разговор с сэром Колином Типпингом почти убедил его, что кража Дельтаплана в 1993 году и есть ключ ко всему делу. До сих пор он полагал, что убийство Нади связано с реконструкцией и что ее убили во время боя или сразу после него. Известие о том, что спустя четыре дня состоялись скачки, а потом было совершено серьезное преступление, открыло в деле новые перспективы. Неужели Надя стала свидетельницей похищения коня, за что и поплатилась жизнью? Ее труп вполне могли засунуть в багажник, увезти на холмы и зарыть там.

Чудо могло бы произойти, если бы пресс-релизы Уигфулла привлекли внимание свидетеля, который видел Надю на скачках. Даймонд вышел в диспетчерскую и спросил, не звонил ли кто-нибудь с новыми показаниями по делу.

Осмотр собранного материала его не удовлетворил: этот материал представлял собой стандартную мешанину догадок и неточностей.

Даймонд снял трубку и попросил телефонистку найти ему номер ламборнского лошадиного тренера Перси Макдарта. Вскоре ему перезвонили и сообщили, что номера мистера Макдарта нет в открытом списке. Нельзя ли узнать название конюшни, где он работает?

Вот и нашлась работа Полу Гилберту. Даймонд дал ему задание:

— В редакции газеты «Рейсинг пост», посвященной скачкам, наверняка знают его. Когда дозвонитесь до Макдарта, назначьте с ним встречу на сегодня, ближе к полудню. Объясните, что вы из полиции, но о деле не рассказывайте. Я сам хочу увидеть его реакцию.

— Схема проезда вам нужна, шеф?

— Не мне — вам. Машину поведете вы.

Из общей комнаты послышался голос Септимуса:

— Босс, помните пиво, зарытое перед сражением? Мы наконец нашли парня, который его похитил.

Даймонд ринулся выяснять подробности:

— Отлично. Кто он?

— Сторонник парламента по имени Берт Поуп. Он прогуливал свою лошадь за час до начала сражения и увидел, как какой-то роялист закапывает упаковку пива под поваленным деревом. Как и говорил Дейв Бартон, они в разных армиях, поэтому Берт Поуп решил, что справедливо будет поделиться. Но поскольку день и вправду был жарким, он оставил Дейву пару банок.

— Как вы его нашли?

— Он поделился пивом с друзьями и объяснил, откуда оно взялось. А когда один из них увидел объявление в газете, то посоветовал Поупу во всем сознаться. Тот так и сделал.

— Отлично. Значит, показания Дейва Бартона подтверждаются.

— Но это не значит, что у Бартона появилось алиби, — сразу возразил Септимус. Он по-прежнему подозревал кузнеца. — Сам-то он не торопился прийти к нам с признанием.

— И что же вас теперь тревожит?

— То, что ситуация из категории недоказуемых.

— Инге с вами согласна. Бартон ее начальник в кавалерийском отряде.

— На допросе мы об этом не говорили, — заморгал Септимус.

— А я помню, как вы спросили, пикинер ли он, и Бартон ответил: «Не всегда».

— Уклончивость.

— По словам Ингеборг, он капитан кавалерии.

— Кое-что проясняется. Когда я спросил его о кавалеристе, который подсмотрел, как он прячет пиво, Бартон ответил, что лошадь узнает, если снова увидит ее.

— Белого жеребца, — кивнул Даймонд.

— Коня бледного.

— Без разницы.

— Вы не поняли? — Септимус устремил на него взгляд горящих глаз. — Это Апокалипсис. «И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя „смерть“».

На протяжении почти всей поездки в ушах Даймонда звучало эхо этих слов. В полиции Бата редко цитировали Библию.

— Если вы не возражаете, шеф, я все-таки спрошу: при чем тут тренер лошадей? — заговорил Пол Гилберт.

Даймонд не посвящал команду в свои планы с тех пор, как побеседовал с Типпингом. Не торопясь, он объяснил Гилберту, почему необходимо услышать из уст тренера версию событий, случившихся в день похищения Дельтаплана.

У Гилберта был спутниковый навигатор — еще одно устройство, которым Даймонд поклялся никогда не обзаводиться.

— Мы почти на месте, — объявил Гилберт, делая уже четвертый за минуту поворот и выезжая на проселочную дорогу, усеянную коровьим навозом. К счастью, вскоре она вывела их к асфальтированному шоссе, и через несколько минут машина уже подъезжала к конюшням в окружении других построек. Даймонд отметил, что хозяева заботятся о безопасности: камеры видеонаблюдения, высокие стены с колючей проволокой поверху, двойные ворота. Чтобы их впустили, пришлось вести переговоры по интеркому.

— И это, по-вашему, двор? — изумился Гилберт.

— Не только. Перед вами — многомиллионный бизнес.

Секретарша сообщила, что мистер Макдарт в главном здании конюшни.

Тренера они застали восседающим на тюке сена. Это был невысокий седой человек в стеганом жилете. Карие глаза смотрели оценивающе.

— А вы, должно быть, длинная рука закона.

— Вроде того, — согласился Даймонд, предъявляя удостоверение.

— Опять мои лошади мешают движению транспорта?

— Вообще-то нет. Мы насчет Дельтаплана. — Даймонд смотрел собеседнику в лицо, ожидая реакции.

Паники он не заметил. Не только паники, но и тревоги.

— Так вы наконец нашли его?

— К сожалению, нет, — сказал Даймонд. — Но нам нужно знать подробности его исчезновения. Вполне возможно, что оно совпало с убийством.

— С убийством? Об этом я ничего не знаю. — Макдарт остался невозмутим.

— Вы ведь присутствовали в то время на скачках?

— Я-то да, а Дельтаплан — нет. Он повредил сухожилие, его отправили в отставку. И, как звезду ипподрома, в последний раз провели перед поклонниками.

— Его тренировали здесь?

— С самого начала. Владелец, сэр Колин Типпинг, заплатил за годовалого жеребенка целое состояние. Он подавал большие надежды. — Макдарт задумался, погружаясь в воспоминания. — Но мог добиться большего. — Он смерил Даймонда испытующим взглядом. — Так вы говорите, убийство?

— Это наше предположение. Расскажите нам о том дне.

— Я сам отвез туда лошадь, мне помогал мой сын Чарльз, который в те времена еще только обучался нашему делу — работал конюхом, как я когда-то.

— А это не опасно — перевозить травмированное животное?

— С момента травмы прошло три месяца, — нахмурился Макдарт. — Никто бы не догадался, что с ним, но если бы он вновь принял участие в скачках, то снова порвал бы сухожилие. Мы просто провели его перед трибунами.

— Вы сказали «мы».

— Точнее, Чарльз. А я остался возле трейлера. Это было так трогательно: зрители хором приветствовали Дельтаплана.

— А потом ваш сын отвел лошадь обратно в трейлер?

— Да. Надежно запер его и отошел к друзьям.

— Где был припаркован этот трейлер? Вместе с остальными?

— Нет, нам отвели место поближе к ложе для почетных гостей.

— Когда вы обнаружили, что жеребца украли?

— В конце вечера. Чарльз разыскал меня, и мы вернулись за жеребцом. Замки на дверях трейлера были взломаны, Дельтаплана внутри не оказалось.

— Неужели там не было сигнализации?

— Ее отключили. Тот, кто сделал это, был знаком с системой. Мы подняли тревогу, добились разрешения осмотреть все трейлеры на территории ипподрома. К тому времени уже стемнело.

— Вы сообщили сэру Колину?

— Когда он вернулся домой. К тому моменту, как обнаружилась пропажа, он уже уехал с ипподрома. Он был потрясен.

— Чего я не понимаю, — заметил Даймонд, — так это почему к расследованию не привлекли полицию. Насколько мне известно, никто не обращался к нам с заявлениями о краже.

— Так устроен мир скачек, — пожал плечами Макдарт. — Мы придерживаемся своих правил.

— А какого мнения о случившемся вы?

— Дельтаплан был ценной собственностью, хотя скачки для него остались в прошлом. Он обладал потенциалом производителя.

— А как же родословные? Тот, кто покупает жеребенка, хочет знать, кто его родители.

— Если мне пришлют жеребенка, который годится для скачек, мне будет все равно, кто его родители.

— Значит, Дельтаплан вполне может быть еще жив и при этом носить другую кличку?

— После стольких лет? Сомневаюсь. — Он помолчал. — Но вы так и не сказали мне, кого убили.

— Молодую украинку по имени Надя убили примерно в то же время, когда похитили жеребца. Возможно, она искала работу, связанную с лошадьми.

— Это имя мне ничего не говорит, — покачал головой Макдарт. — Случайных людей я не нанимаю.

— Может, ваш сын видел ее в тот вечер? Он здесь?

— Нет! — Макдарт усмехнулся.

— Что тут смешного?

— Со мной он мог сделать отличную карьеру, а прибился к вам.

— Он служит в полиции? — вытаращил глаза Даймонд.

— В Бристоле. Называет себя Чезом.

— Я работал с Чезом, — сообщил Даймонд Полу Гилберту на обратном пути. — Хороший коп. По-моему, ему осточертели придирки старика. — Он потянулся за телефоном. — Посмотрим, на службе ли он сейчас.

Секретарь подтвердила, что Чез на месте, и спросила, хочет ли Даймонд поговорить с ним.

— Не по телефону. Передайте ему, что я уже еду.

До сих пор Пол Гилберт проявлял ангельское терпение и даже не превышал скорость, узнав, что Даймонд предпочитает медленную езду. Но увеселительная поездка вдруг превратилась в большое турне.

— В Бристоль? Прямо сейчас?

— Поверните на девятнадцатой развязке, — распорядился Даймонд. — Время я не назначил, так что жать на газ незачем.

Они находились на длинном перегоне между шестнадцатой и семнадцатой развязками. Гилберт скрипел зубами, но молчал.

Даймонд продолжал вертеть в руках мобильный. Он позвонил Ингеборг, чтобы узнать, не опоздала ли она на парад. Включилась запись с просьбой оставить сообщение.

— Забавно, — сказал Даймонд Гилберту. — Звоню Ингеборг, а она не отвечает. Не хватало еще, чтобы ее вышибли из седла.

— Скорее уж она кого-нибудь вышибет.

— Не знаю, не знаю. Кузнец Дейв Бартон, теперь ее командир. Не представляю, можно ли ему доверять. — Он снова набрал номер. — Интересно, почему она не отвечает?

— Может, она в латах? — предположил Гилберт. — Или отключила мобильный. Он как-то не вяжется с гражданской войной, верно?

— В какую сторону отсюда Фарли-Хангерфорд?

— В пятнадцати-двадцати милях от следующего поворота. Волнуетесь из-за нее?

— Нисколько.

— С Бартона ведь уже сняли подозрения.

— Да. Он чист. — Отвернувшись от Гилберта, Даймонд снова набрал тот же номер. Опять автоответчик.

В голове оформилась тревожная мысль. Септимус с самого начала уцепился за предположение, что Дейв и есть убийца. Новый свидетель, «круглоголовый» Берт Поуп, подтвердил слова Дейва и опроверг предположение Септимуса. Но так ли это? Берт Поуп видел солдата в красной форме роялиста, закапывающего упаковку пива. И слушатели сделали вывод, что этим солдатом был Дейв. А теперь Даймонда осенило, что им вполне мог быть и Руперт. Значит, Септимус прав.

— Поворачиваем к Фарли, — велел он Гилберту.

Гилберт нырнул в первый же поворот, а Даймонд позвонил Септимусу и изложил свои соображения.

Септимус лишь несколько раз повторил: «Вот это да…»

— Мы уже едем в замок Фарли, — продолжал Даймонд. — Поднимай тревогу. Отправь сюда отряд. Бартон вооружен по крайней мере шпагой. Если он заподозрит, что Инге из полиции… не хочу даже думать, что может случиться. — Он заметил указатель семнадцатой развязки. — Мы через пятнадцать минут будем на месте.

Заявление было на редкость оптимистичным, учитывая плотный поток транспорта. Извилистые дороги, крутые склоны, выезжающие из-за поворотов трактора — всех этих приключений путники напробовались досыта.

— Наверное, уже близко.

Впереди виднелись башни замка, стратегически выгодно расположенного над рекой Фроум.

Путникам пришлось пересечь ее по двум узким мостам. Машины одна за другой съезжали с мостов на парковку посреди поля.

— Нам не до этого, — решил Даймонд. — Высадите меня здесь.

Вдали показались голубые вспышки полицейских сигнальных огней. Даймонд уже карабкался по заросшему травой откосу к площадке у стен замка, где собралась толпа. Там, где намечался парад, стояла «скорая», в которую грузили носилки.

— Что случилось? — спросил он первого попавшегося зрителя.

— Один из наездников доигрался, — ответили ему. — Выпал из седла и больше не шевелится.

Даймонд бросился к «скорой». Полицейский попытался остановить его, но отступил, услышав грозное шипение: «Полиция!»

Дверцы «скорой» захлопнулись перед носом Даймонда.

— Извини, приятель, — сказал врач «скорой», — у нас экстренный случай.

На плечо Даймонда легла рука.

— Шеф, что вы здесь делаете?

Это была Ингеборг — целая и невредимая, в роскошном мундире роялиста.

У Даймонда от радости подкосились ноги, он готов был ее обнять.

— Я думал, вас на «скорой» увезли, — признался он. — Вы целы?

— Я же говорила, что со мной ничего не случится. Пострадал бедняга Дейв.

— Дейв Бартон?

— Свалился с седла и разбился. У «круглоголовых» не хватало людей, вот его и попросили перейти на другую сторону. Вам любой подтвердит, что я его даже не задела. Только взмахнула шпагой, он уклонился — и все…

Глава 8

Мало какие неприятности сравнятся с необходимостью допрашивать офицера полиции по делу об убийстве. Чтобы не поползли слухи, Даймонд вызвал сержанта Чеза Макдарта из здания бристольской полиции туда, где субботним днем можно было поговорить без помех, — в гавань. Они выбрали столик под деревьями перед «Галереей Арнольфини». Этому приятному местечку недоставало надежности комнаты для допросов, но поддержку обеспечивал Пол Гилберт. Вдвоем с Даймондом они рассчитывали скрутить Чеза, если тот попытается сбежать.

Пока их собеседник выглядел мирно, хотя его бритая голова и мускулистый торс свидетельствовали о том, что он не удовлетворится поражением в схватке. Еще в здании полиции он заявил, что знает, зачем они приехали, и готов сотрудничать.

А теперь, глядя на искрящуюся воду, он первым начал разговор:

— Хорошо, что вы приехали ко мне. С чего лучше начать?

— Сегодня мы разговаривали с вашим отцом, — сообщил Даймонд.

— Он не знает всей правды, — объяснил Чез тоном, свидетельствующим о том, насколько напряженные отношения царят в семье. — А если бы я признался ему, он бы задал мне трепку. В то время я был совсем мальчишка, едва семнадцать исполнилось, — сын босса, а служил на побегушках. Со мной он был строже, чем с другими конюхами.

— Чего именно он не знает? — спросил Даймонд.

— Тем вечером мы привезли Дельтаплана на ипподром…

— Да, и припарковали трейлер в надежном месте.

— Верно. Моей задачей было провести коня перед трибунами, затем отвести в трейлер и запереть. Так я и сделал. Дал ему воды, сена, обул в дорожные ногавки, подвязал хвост, укрыл попоной. Все это я несколько раз рассказывал представителям Британской организации скачек. Я никого не обманывал.

— Просто скрыли часть правды?

— Я мог рассказать и больше, но не стал. Все хотели знать, что стало с Дельтапланом. А если бы мне задали конкретный вопрос, ответ ничего не дал бы им. Конюх и женщина. Что тут такого?

— Надя?

Чез кивнул.

У Даймонда заколотилось сердце. Вот что ему требовалось: подтверждение, что Надя была на скачках в тот августовский вечер.

— Устроив коня в трейлере, я получил передышку. Отец с хозяевами и другими тренерами ушел в бар. А я направился под навес. Эту хитрость знали все конюхи. Под навесом за столами выпивают зрители на скачках, потом слышат, что начинается очередной заезд, и расходятся. Стаканы остаются иногда почти полными. Я глотнул из одного, из другого, а потом поднял голову и увидел, что мне улыбается шикарная девчонка.

— Она уже была там?

— Стояла одна у соседнего стола. Была постарше меня, лет двадцати, в джинсах и футболке. На другом ипподроме в особую зону никого не пустили бы в таком виде, но в Лансдауне на это никто не обращает внимания. Я назвал свое имя, она дружески отвечала, стоя совсем близко. Я не мог поверить в свою удачу.

— Она тоже сказала, как ее зовут?

— Да. Я понял, что она иностранка, спросил, не русское ли это имя, и она ответила, что в ее случае нет. В Бате она пробыла неделю или две. А на скачки пришла потому, что любила лошадей.

— И вы рассказали ей про Дельтаплана?

— Мне хотелось покрасоваться перед ней, понимаете? И я пустился рассказывать о своей работе, о своем отце, а она сказала, что не прочь увидеть знаменитого жеребца. Я принял это как знак, что я ей нравлюсь, и сказал, что это можно устроить. Подумав, я предупредил, что покажу Дельтаплана, только если она меня поцелует, и она прямо впилась в меня. Не знаю, где она научилась так целоваться.

Даймонд не стал объяснять.

— А что было дальше?

— Она захотела войти в трейлер. Я отпер его и впустил Надю внутрь. Дельтаплан принял от нее лакомство, она погладила его по холке. Было сразу видно, что она имела раньше дело с лошадьми. Она призналась, что отдала бы что угодно, лишь бы работать с ним. Поколебавшись, я сказал, что его продали на конный завод.

— А что она?

— Ничего. Спросила напрямик, не помогу ли я ей получить работу у моего отца. Я объяснил, что он предпочитает конюхов с настоящими документами, к тому же они подолгу ходят у него в учениках. Она уверяла, что выдержит все. А я нервничал все сильнее, думая, что скажет отец. Она пообещала убедить меня и поцеловала еще раз. Я так и вспыхнул… Все случилось прямо в трейлере, в кабине.

— Но сначала вы заперли трейлер?

— Вот именно. Отец изжарил бы меня на медленном огне, если бы я оставил коня без присмотра. — Чез смотрел в свою пустую чашку. — У нас с Надей все получилось, и это было потрясающе. Для меня — впервые.

— Что же было потом?

— Она пообещала отдаваться мне, как я пожелаю, если я уговорю отца взять ее на работу.

— Что вы ответили?

— Не помню. Я думал только об одном: как бы теперь выкрутиться.

— И как же вы сумели выкрутиться? — спросил Даймонд, не зная, что услышит дальше.

— Я пытался выиграть время, объяснял, что постараюсь уговорить отца через неделю-другую. Она твердила, что хочет увидеться с ним прямо сейчас. Время шло, я до смерти боялся, что он застукает нас вдвоем в кабине. И я сказал ей, что пойду разыщу его сейчас же. Запер машину, осмотрел замки и оставил Надю ждать снаружи. К тому времени скачки закончились, быстро темнело. Зрители расходились. Отец сидел в баре с приятелями. Звать его домой я не спешил, надеясь, что Наде надоест ждать и она просто уйдет. Напрасно надеялся.

— Совершенно напрасно — это можно утверждать с уверенностью, зная, в каком положении она была. Вы вернулись к ней?

— Нет. Проболтался неподалеку от бара еще час, пока наконец не вышел отец.

— И вы рассказали ему о Наде?

— Не успел. Я надеялся, что она давным-давно ушла. А если нет, думал, что отец с ней живо разберется. В гневе он был страшен. Увидев это, она наверняка сама отказалась бы работать на сумасшедшего.

— Сомневаюсь. Что же дальше?

Чез пожал плечами:

— Мы с отцом вернулись к трейлеру и обнаружили, что замок взломан, а Дельтаплан похищен.

— А Надя?

— Исчезла, — развел руками Чез. — С тех пор я ее не видел.

Жест выглядел чуть-чуть неестественно, и это не ускользнуло от Даймонда.

— Отец говорил, что вы подняли по тревоге охрану ипподрома.

— Да, и вызвали переполох. Обыски у выходов, толпы обозленных людей, вынужденных ждать очереди. Тот, кто совершил кражу, сумел улизнуть еще до того, как началась вся эта неразбериха. Надо было обратиться в полицию и устроить проверку на дорогах, но этого так и не сделали. В мире скачек предпочитают не впутывать в дела полицию.

— Думаете, в этом деле была замешана Надя?

Чез покачал головой:

— Я часто об этом размышлял. Гадал, не обвела ли она меня вокруг пальца. Но так и не понял, как это вышло.

— Трейлер могли взломать, пока вы занимались любовью?

— Нет. Мы бы услышали. И я проверил, что дверь заперта.

— А потом, после секса? Вы не отпирали трейлер?

— Когда я уходил, оставив Надю у машины, все было в полном порядке. И потом, замок взломали — значит, он был заперт.

— Вы знаете, что произошло потом? Что Надю убили?

— Теперь знаю, — тихо сказал он.

— Когда вы об этом услышали?

— Вчера вечером, когда увидел листовку с ее фотографией. В бристольское отделение полиции прислали целую пачку.

— Почему же вчера вы с нами не связались?

— Я был потрясен. И перепугался. Ведь я хранил тайну — о встрече с ней — все эти годы. Я ни словом не упомянул об этом, когда меня допрашивали люди из Британской организации скачек. Я не понимал, какое отношение это может иметь к краже жеребца. А вчера ночью — такой удар… Я подумал, что, может, зря я молчал все это время, но решил, что утро вечера мудренее.

— А когда вы узнали, что в Лансдауне нашли скелет, вам не приходило в голову, что это останки Нади? Как офицер полиции, вы были обязаны помочь следствию.

— Знаю. И сообщить все, что мне известно, на всякий случай.

— Вы же работали со мной по делу об убийстве Руперта Хоупа.

— У меня мелькали подобные мысли, но я находил всевозможные причины отвертеться. В то время я не видел никакой связи и, поскольку остался работать в полиции Бристоля, старался уделять больше внимания другим делам.

Даймонд не стал тратить время на упреки.

— Вы слышали, что мы нашли конскую попону, волосы на которой соответствовали волоску, найденному вместе со скелетом? Руперт где-то разыскал эту нижнюю попону фирмы «Фил Дрейк». Вы не помните, была такая у Дельтаплана?

— Да, была, — вскинул голову Чез. — Ею он был укрыт в трейлере. Я сам его укрывал. Но откуда она взялась теперь?

— Этот вопрос я собирался задать вам. Мне нужна ваша помощь, Чез. Как думаете, что произошло той ночью?

— Должно быть, все случилось за час, с момента, как я оставил Надю у трейлера, и до той минуты, когда вернулся с отцом. Преступники собирались похитить лошадь, а Надя оказалась свидетельницей.

— Как по-вашему, каким образом была совершена кража?

— Думаю, конокрады завели Дельтаплана в трейлер, прицепленный к другой машине, скорее всего внедорожнику. Охранники обнаружили следы шин. Похитители могли покинуть территорию ипподрома еще до того, как основная масса зрителей начала разъезжаться. За этот час они успели далеко укатить. И Надю наверняка увезли с собой.

— Ее похоронили под деревом, — напомнил Даймонд. — А коня продали на подпольный конный завод — если прежний хозяин, сэр Колин Типпинг, прав. Он обвинил в случившемся вас с отцом?

— Он был потрясен. Еще бы — ведь он потерял больше миллиона прибыли! Сделка с шейхом Абдулом уже была согласована, оставалось лишь подписать бумаги.

— Отец винил вас?

— Вообще-то нет. Он корил самого себя за то, что не усилил меры безопасности. Ведь я строго следовал его инструкциям. И конечно, про Надю он так и не узнал.

— Много времени прошло, прежде чем улеглась шумиха?

— Несколько месяцев. Мне осточертело, что со мной обращаются как с мальчишкой. Я ушел из дома, сначала брался за любую работу, потом устроился в полицию. Теперь придется подавать в отставку, пока меня не вышвырнули с треском.

— На вашем месте я бы не торопился, — заметил Даймонд.

— Едем обратно через Лансдаун.

Пол Гилберт демонстративно вздохнул. Оказалось, что работать шофером Даймонда нелегко.

— Но это же большой крюк.

С таким крюком поездка затягивалась на лишних двадцать минут, но протесты были тщетны.

— Когда за рулем кто-то другой, мне лучше думается, — признался Даймонд. — Итак, мы знаем, что Руперт нашел конскую попону где-то на холмах. И у меня родилось новое предположение о том, где она могла храниться.

Вместо того чтобы двинуться домой напрямик, они свернули на старую дорогу. Маленькая «хонда» Гилберта старательно пыхтела, пока наконец впереди не показалось поле боя в Лансдауне.

— Остановиться здесь? — спросил Гилберт.

— Я скажу где. — Даймонд вновь задумался об информации, выуженной из календаря событий, который составила Ингеборг. Одна из первых записей, которые он прочел, просматривая текст на экране, не имела смысла. Раньше он не усматривал в этом ничего странного, считая, что запись к делу не относится, а теперь заинтересовался. Она была датирована началом 1991 года: Провал грунта на Лансдаун-роуд нарушил движение транспорта.

Провал в Лансдауне?

Они проехали мимо ипподрома и гольф-клуба. Впереди на расстоянии мили, как маяк посреди суши, торчала башня Уилльяма Бекфорда. Позолоченные чугунные колонны фонаря блестели в лучах заходящего солнца.

Они вышли из машины и остановились перед воротами, в нише которых коротал ночи несчастный Руперт Хоуп.

Даймонд снова заговорил:

— У вас есть фонарик?

— Ручной, в багажнике.

— Возьмите его с собой.

Каменные надгробия викторианского кладбища отбрасывали длинные тени и казались театральной декорацией в закатном сиянии. Гилберт мельком взглянул на крошащегося ангела с поднятой рукой. В конце дня здесь, на кладбище, было особенно неуютно.

Даймонд направлялся к башне. Обращаясь скорее к себе, чем к Гилберту, он завел едва слышный монолог:

— С самого начала все вокруг твердили мне о Бекфорде. Даже дали почитать о нем целую книгу. А я в нее и не подумал заглянуть. Нет, неправда: посмотрел картинки. Вы что-нибудь о нем знаете?

Гилберт ответил:

— Почти ничего.

— Он был до неприличия богат. Разгуливал по Бату в гороховом фраке, с четырьмя собаками и карликом. Строительство башен — его пунктик, и эта — последняя из его сумасбродств. В 20-е годы XIX века Бекфорд покупает дом в Лансдаун-Кресент. Завидное местоположение, на высоте сто метров над городом. Есть предположения, зачем он забрался так высоко?

— Воздух чище?

— Угадали. Над городом почти всегда висело облако дыма от сотен каминов и печей, которые топили углем. Бекфорд мог позволить себе купить дом напротив, на Лансдаун-плейс, и соединить их мостом. Потом возвел свою башню еще выше, в миле от дома. Но этого ему было мало, и он принялся скупать все земли между башней и своим домом и проложил личную дорожку для прогулок. Внизу, возле дома, он расставил причудливые строения вроде миниатюрной мечети и ворот, похожих на замок. Выходил из этих ворот вместе с карликом и собаками и направлялся по своим владениям к плантации. Идемте, я вам покажу.

Даймонд быстрым шагом двинулся по дорожке через кладбище. Гилберт едва поспевал за ним.

Там, где деревья расступались, Даймонд остановился.

— В книге, о которой я рассказываю, есть план прогулочной дорожки Бекфорда, и теперь я пытаюсь определить, где мы находимся. Внизу росли кустарники и прочие растения со всего мира. Еще ниже — открытая каменоломня, где Бекфорд ничего не стал менять, потому что она напоминала ему руины римских терм.

— Термы Каракаллы в Риме, — подсказал Гилберт. — Где в 1990 году дали свой первый большой концерт три всемирно известных тенора.

— С этой стороны дорога заросла, но тут должны быть еще ворота, ведущие в цветники и плодовый сад.

И Даймонд целеустремленно зашагал вниз по склону.

— По-моему, дальше мы не пройдем, — заметил Гилберт.

Путь преградили заросли ежевики в человеческий рост.

— Во времена Бекфорда их здесь не было, — объяснил Даймонд. — Посмотрите, далеко ли до шоссе, хорошо?

— Сейчас узнаю. — И Гилберт не спеша пошел в обход.

Ему не пришлось далеко ходить, вскоре слева он заметил фары машин на Лансдаун-роуд.

Вернувшись к Даймонду, он рассказал обо всем, что видел.

— Значит, это здесь. Где-то неподалеку Бекфорд наткнулся на серьезное препятствие в виде проселочной дороги, ведущей к одной ферме. Чтобы не прерывать прогулку, нужно было сделать подкоп. Он воспользовался случаем и устроил грот длиной семьдесят футов. Но не простой грот, а подобие туннеля. Его я и надеюсь найти, если он еще не обвалился. Где фонарь?

Гилберт включил фонарь и отдал его Даймонду. Тот повел фонарем из стороны в сторону, освещая границы зарослей.

— В 1991 году на этом шоссе образовался провал, вызвавший серьезные транспортные проблемы. Нутром чую, это было где-то здесь и причина тому — туннель Бекфорда.

Гилберт уже понял, к чему был весь этот монолог о гроте. Продираться сквозь колючки он не имел ни малейшего желания.

— Кажется, я нашел проход, — сказал Даймонд. — Мне самому туда не влезть, но вы пройдете.

Смирившись со своей участью, Гилберт подошел поближе и увидел при свете фонаря прогал между длинными шипастыми ветками.

— Что я должен искать?

— Точно не знаю. Может, лестницу. Осторожнее, не свалитесь.

И Гилберт нырнул под колючие ветки.

— Ничего не вижу, — пожаловался он.

— Там есть проход. Должен быть, — повторял Даймонд. — Посмотрите слева. Это не он?

Гилберт повернулся, и колючка расцарапала ему щеку. При таком освещении бороться с ветками было безумием. Он хотел сказать об этом Даймонду, но в этот момент кое-что заметил.

— Часть веток примята. Кажется, здесь кто-то побывал до нас. — Наклонившись, чтобы пройти под аркой из веток, он неожиданно наступил на ребристый край плиты. — Здесь что-то есть. — Он сделал еще шаг. — Кажется, ступеньки.

— Сейчас принесу фонарик, — пообещал Даймонд. Он ринулся в гущу ветвей, подминая их под себя, и остановился возле Гилберта. — Все бы сейчас отдал за бензопилу. — Он сам нащупал ногой ступеньку. — Идем вниз.

Вдвоем они спустились по короткой лестнице и очутились в тупике. Фонарь выхватывал из темноты толстые плети плюща, покрывающего стены зеленым ковром.

Посветив фонариком чуть ниже, Даймонд обратил внимание на странную ребристую поверхность, поросшую мхом и ползучими растениями, но все-таки сохранившую очертания рифленого железа. Вскоре им удалось различить не только границы железной преграды, но и обнаружить в ней щель — достаточно большую, чтобы протиснуться. Гилберт сделал это первым и раздвинул края лаза, чтобы Даймонд последовал за ним.

Они уже не сомневались, что отыскали грот Бекфорда — туннель, прорытый под дорогой. Впереди, там, где обрушился свод, образовался завал.

— Осторожнее! — предостерег Гилберт.

Даймонд не слышал его. Он все шел вперед, освещая фонариком кучи мусора и периодически направляя луч вперед, к сооружению, преграждавшему путь.

Запыленное, поначалу оно выглядело каменной глыбой, но, присмотревшись, Даймонд различил блеск металла и понял, что это за преграда.

Трейлер для перевозки лошадей.

Оставшись без фонаря, Пол Гилберт с большим трудом преодолевал завалы из камней и битого кирпича. Далеко впереди Даймонд втискивался в щель между трейлером и стеной грота.

— Вот она, находка Руперта! — послышался его голос. — Только Богу известно, как он на него набрел. Может, собирал ежевику. У вас есть платок?

Гилберт пробрался по узкому лазу и остановился возле него.

— Бумажный подойдет?

Даймонд взял предложенный платок, обернул им дверную ручку, распахнул дверь трейлера и посветил фонарем. Ни он, ни Гилберт не издали ни звука. Увиденное требовало минуты молчания.

Останки лежали слева на полу трейлера и явно принадлежали лошади, притом умершей давным-давно. Ноги, от которых остались сухие кости, были подогнуты под тело, снизу до колен их закрывали специальные защитные чехлы из какой-то искусственной ткани.

— Это Дельтаплан? — спросил Гилберт.

— Наверняка.

— Значит, Руперт снял попону с мертвого коня.

— Посветите-ка мне, надо осмотреть голову. — Даймонд забрался в трейлер. — А, вот оно. Отверстие именно там, где и должно быть, спереди на черепе. Они знали, что делают.

— Уничтожили чемпиона, — сказал Гилберт.

— Причина есть, должна быть. — Даймонд забрал у него фонарь и осветил стены трейлера. — Как они его сюда загнали?

— Внедорожник проедет по полю без проблем, — принялся рассуждать Гилберт. — Если бы не кусты и не заграждение, трейлер можно было бы столкнуть с верхних ступенек, отцепить, и он сам скатился бы вниз. Но коня, полагаю, они убили еще наверху?

— Скорее всего.

— А потом, наверное, перегородили вход в туннель.

— Будем надеяться, что мы ничего не затоптали на месте преступления. Сейчас вызову Даккетта и его бездельников.

— Хотите их дождаться? — спросил Гилберт, когда они выбрались из туннеля.

— Нет. Если вы не против, я возьму вашу машину. Позвоните мне, когда появится Даккетт, а я пришлю машину за вами. Это ненадолго. — Он достал мобильный и позвонил криминалисту. — Нет, вы и в первый раз не ослышались. Лошадь. Но это явная связь между двумя убийствами. Даже если сегодня вы не приступите к работе, все равно вам лучше приехать сюда и огородить место преступления. Не тяните.

Он набрал следующий номер:

— А мне все равно, что вам придется прервать свидание.

— Это вы кому? — спросил Гилберт.

— Джону Димену, вечному нытику.

С Ингеборг и Септимусом он обошелся не так сурово, но отдал тот же приказ. Начался аврал.

— Все, уезжаю, — сказал Даймонд Гилберту, — сегодня вы прекрасно поработали, дружище. Доберетесь до участка — будут вам сосиски с пюре.

— Спасибо, — уныло отозвался Гилберт. — Фонарик-то оставите?

— Увы, не получится. Не люблю бродить по кладбищу в потемках.

Вся команда Даймонда вскоре собралась на Мэнверс-стрит. Он посвятил их в новые подробности и изложил план арестов и обысков.

— Не будем забывать, что мы готовим материалы для обвинения. Мы нашли преступников. Они умны, хитры и, возможно, держат в запасе новые уловки. А теперь давайте прижмем их к ногтю.

Вместе с Септимусом он направился к особнякам на Лансдаун-роуд. Дверь, в которую они позвонили, приоткрылась всего на несколько дюймов, и голос майора Суитина произнес: «Да?»

Нежданных гостей впустили и провели в большую гостиную, где витал слабый запах сигар.

В вязаном кардигане и ковровых шлепанцах майор был не похож на самого себя.

— Чего вы от меня хотите?

— Вообще-то мы к вашей жене. Если вы не против, мы хотели бы поговорить с ней наедине.

— Я против. Я решительно возражаю.

— В таком случае мы арестуем вас немедленно.

У майора начался нервный тик.

— Черт бы вас побрал! Сейчас приведу ее.

Агнес Суитин вышла к гостям в тюрбане из полотенца.

— Я мыла голову, — с упреком объяснила она.

Даймонд попросил Септимуса зачитать предупреждение.

— Какого черта?.. — начала Агнес, но официальность происходящего заставила ее умолкнуть.

Даймонд снова взял слово:

— Мы уже говорили о вашей роли в недавней реконструкции битвы при Лансдауне…

— Мне нечего стыдиться.

— Вы сами сказали, что были «ангелом милосердия». Вы вышли на поле боя и делали вид, будто перевязываете раны и ухаживаете за ранеными?

— На протяжении многих веков женщины так поступали во время сражений.

— Для ваших припасов и всего необходимого вам нужна была сумка.

— Точнее, ранец или заплечный мешок.

— Поскольку его содержимое не досматривали офицеры, вы могли пронести в нем наряду с бинтами современные предметы?

— Думаю, да.

— У вас с собой был мобильный?

— А у кого сейчас его нет?

— Значит, был. И бинокль?

— Ну да, а еще — кошелек, косметичка, расческа, очки, дезодорант, фотоаппарат и мое лекарство, которое я принимаю постоянно.

— Так вы подтверждаете, что у вас был с собой бинокль?

— Реконструкция — это зрелище. Ею полагается любоваться.

Даймонд продолжал:

— Когда сражающиеся удалились, вы увидели двух кавалеров, движущихся в обратном направлении?

— Возможно.

— Они остановились возле поваленного дуба — важного объекта с точки зрения Лансдаунского общества, так как на нем растет редкий лишайник.

— В этом обществе я не состою.

— Зато ваш муж состоит. Полагаю, вы видели, как эти двое роются в земле, а потом решили сразу же известить об этом Лансдаунское общество. В вашей телефонной компании ведется учет звонков.

— Вы проверяли мои звонки? Это возмутительно!

— Миссис Суитин, предлагаю не ломать комедию и сказать правду. Одного из этих мужчин ударили по голове, а впоследствии убили.

Она побелела, как полотенце у нее на голове.

— Этого я не видела.

— Расскажите мне, что именно вы видели.

— Как вы сказали, я увидела, что происходит возле поваленного дерева, и позвонила Реджи.

— Где он в это время находился?

— В гольф-клубе.

— С сэром Колином Типпингом?

— Это спросите у него.

Даймонд кивнул Септимусу, тот шагнул к двери и рывком распахнул ее. Как и следовало ожидать, майор подслушивал под дверью.

— Входите, майор, — пригласил Даймонд, — послушаем теперь вас.

От единственного источника света, луны, толку было мало. Пола Гилберта, дежурившего за кладбищем, одолевали сомнения. Первое: удосужится ли Даккетт выехать на вызов в субботу вечером, да еще из-за дохлой лошади? Второе: не забудет ли Даймонд прислать за ним машину?

«Без паники, — повторял он мысленно. — Надо выждать час, а потом позвонить в участок и попросить прислать замену. Это работа для постовых, а не для сотрудника уголовного отдела». На время ему полегчало, пока он не припомнил, что телефон остался в машине.

Прохлада раннего вечера сменилась пронизывающим холодом. У Руперта была хотя бы попона. А здесь единственным укрытием был сам грот, но Гилберта он не прельщал, зато он начинал понимать, что побудило Руперта ограбить эту гробницу.

Поблизости хрустнул сучок.

Гилберт напряг зрение, пытаясь разглядеть во мраке силуэт.

— Кто здесь? — спросил он.

Нет ответа. Значит, какой-то зверь, попытался успокоить себя Гилберт. Для лисы слишком шумное дыхание. Водятся ли в Лансдауне олени? Гилберт их ни разу не видел.

А ему даже нечем защититься. Теперь ему казалось, что тени надвигаются со всех сторон.

— Я слышу вас! — крикнул он. — Я знаю, что вы здесь!

Свет ударил ему прямо в лицо.

— Не двигайтесь, — произнес властный мужской голос. — Что вы здесь делаете?

— Несу службу. Я офицер полиции.

— По вашей одежде не скажешь.

— Я сейчас в штатском. Могу показать удостоверение. А вы кто?

Но неизвестный продолжал наседать:

— Что делает здесь офицер полиции в полной темноте?

— Не могу сказать, — насторожился Гилберт. — Я на дежурстве. — Он достал из заднего кармана удостоверение. — Видите?

Луч фонарика дрогнул, Гилберт воспользовался этим, схватил незнакомца за руку и подтянул к себе, одновременно подставив ему подножку. Оба рухнули на землю, фонарик откатился в сторону. Гилберту удалось заломить за спину руку противника.

— Кто вы? — требовательно произнес он.

— Чарльз Смарт. Живу в доме викария через дорогу.

— Что вы здесь делаете?

— Недавно я заметил здесь свет и вышел посмотреть, что происходит. Вы не могли бы отпустить меня? Рука болит.

Гилберт послушался, взял фонарик и осветил собеседника. Тот оказался голубоглазым блондином с растрепанными волосами, действительно в воротничке, какие носят священники. Выпрямившись, Чарльз Смарт помассировал плечо, повторяя:

— Это было совсем ни к чему.

— Подкрадываться и светить в глаза фонарем — тоже.

— Я состою в Лансдаунском обществе. Я дал торжественную клятву следить за всем, что здесь творится. И если вы намерены расспросить меня, не видел ли я убийцу, поберегите силы. Ваш начальник уже допрашивал меня, и я ничем не смог помочь.

— Вы видели, как убитый блуждал по округе?

— Нет. Первым подозрительным человеком, которого я здесь увидел, стали вы. Сначала в поле мелькал свет. На дороге кто-то оставил машину. «Странно», — подумал я. И позвонил в службу спасения. Они будут здесь с минуты на минуту.

— Слава богу, — подхватил Гилберт.

В помещении следственной группы Даймонд познакомил собравшихся с результатами домашних арестов. Подозреваемые сидели под надзором, улики собирали, помечали этикетками и запечатывали.

— Это был самый простой этап, — предупредил Даймонд. — Настоящая работа только начинается, и никаких милостей от подозреваемых я не жду. Допросы будем проводить в комнате с односторонним окном, чтобы вся группа видела, как они проходят. Офицер кавалерии Смит, вы нужны мне для первого допроса.

Лицо Инге пылало таким воодушевлением, что никто не возразил против такого выбора, тем более что подозреваемая была женщиной.

Сержант привел в комнату для допросов Давину Темпл-Смит. Бледная, с остановившимся взглядом, она ничем не напоминала сияющую владелицу лошади, выигравшей скачки. Рядом с ней уселась адвокат.

После того как Ингеборг провела предварительные процедуры, инициативу перехватил Даймонд.

— Сегодня утром мы нашли Дельтаплана — вернее, то, что от него осталось, — с аккуратным отверстием в черепе. В этом месте к его голове приставили ветеринарный инструмент — пистолет с ударным стержнем. Процедура была выполнена опытной рукой, мгновенно и гуманно, в чем я ничуть не сомневаюсь.

Его слова не вызвали никакой реакции.

Даймонд потянулся за пакетом с ветеринарным пистолетом.

— Определить, тот ли это самый пистолет, невозможно, но мы на всякий случай позаимствовали его в вашем кабинете. Вопрос звучит так: зачем кому-то понадобилось убивать жеребца стоимостью более миллиона, которого уже был готов купить шейх?

Давина продолжала смотреть прямо перед собой.

— Ваш отец купил Дельтаплана на распродаже годовалых жеребят в Ньюмаркете. Не помните, сколько он заплатил?

— Двести тысяч гиней, — бесстрастно выговорила она.

— Должно быть, он твердо верил в этого жеребенка.

— Это был точный расчет, — объяснила она. — Сводный брат жеребенка — победитель скачек «При Дюпен». Мой отец всегда мечтал иметь чистокровного скакового жеребца. Он и прежде выставлял лошадей на скачки, но все они были полукровками. Он выбрал чемпиона.

— И дорого заплатил за него, — вставил Даймонд.

— Мне можете не напоминать. — В ее голосе прорезалась горечь. Может, ее поступок объяснялся обидой на отца, разбазаривавшего ее наследство? — Двести тысяч — это было лишь начало, — продолжала она. — Известный тренер вроде Макдарта тоже стоит недешево, плюс накладные расходы: конюшня, взносы за участие в скачках, транспорт…

— Источником финансов служил его бизнес?

— У него были сбережения, вдобавок он взял ссуду.

— Слава богу, что жеребец оказался хорош. Он отработал потраченные на него деньги?

— С трудом, — ответила она. — Еще один сезон мог все изменить, но тут он получил травму, и все было кончено.

— Но ведь он был застрахован.

— Страховка. Еще одна статья расходов, — сказала она. — Огромная, если речь идет о чистокровном скаковом жеребце. Выплаты зависят от чистоты породы, внесенной суммы и так далее.

— Ваш отец наверняка купил медицинскую страховку.

— Она покрыла стоимость лечения, но не потерю доходов.

— Но потеряно было далеко не все, — возразил Даймонд. — Как победитель классических скачек, Дельтаплан был ценным производителем, вдобавок предложение шейха помогло бы возместить все затраты. Соглашение было заключено, только еще не подписано. А затем хозяин решил устроить злополучное прощание со зрителями.

— Любители скачек знали его. Он заслужил такие почести.

— Они не знали, что его собираются убить.

— Никто не знал.

— Это правда, Давина? Где вы были тем вечером?

— Принимала двойню телят в Аппер-Вествуде.

Ответ прозвучал мгновенно, словно этого вопроса она ждала. Вествуд находился довольно далеко от Лансдауна. Что там было на самом деле, теперь уже не докажешь.

— Вы вели журнал учета вызовов?

— В 1993 году? Я давно выбросила его.

— И тем не менее помните, чем занимались в тот вечер.

— Конечно. На нашу семью обрушилось страшное горе.

— Ваш отец потерял состояние. Он говорил, что получил всего сто тысяч страховых выплат. По-моему, тоже немалая сумма.

— Но расходы не покрывает, — возразила она. — И тем более не соответствует сумме, которую он мог получить по соглашению.

— Неужели вы всерьез считаете, что он подтвердит вашу версию событий?

После минутного колебания Давина ответила:

— Безусловно.

— Потому что речь идет не только об убийстве лошади. Мы расследуем два убийства и уже нашли улики, позволяющие обвинить в преступлении вас обоих.

— Ветеринарный пистолет, купленный в прошлом году?

Адвокат накрыла ладонью ее руку и произнесла:

— Если у вас действительно есть подобные улики, инспектор, мы хотели бы познакомиться с ними.

— Прежде чем мы сможем предъявить их, понадобится экспертиза, — пояснил Даймонд. — А пока поговорим с сэром Колином.

За дверью комнаты он объявил Ингеборг:

— Пора разговорить ее отца.

— У нее на все готовы ответы.

— До поры до времени.

Даймонд спросил, куда девался Септимус: второй допрос он предпочел бы проводить в обществе детектива из Бристоля. Джон Димен сообщил, что Септимус в диспетчерской.

— Чем занят?

— Кое-что проверяет задним числом, как он мне сказал.

— А-а, я и забыл. Это я ему поручил.

— Хотите я его заменю, шеф?

— Он придет, когда будет готов. — Даймонд обвел комнату взглядом. Пол Гилберт сидел в заднем ряду, обхватив ладонями кружку кофе. — Добрались наконец? Даккетт прибыл?

Гилберт покачал головой:

— Место преступления охраняет полицейский в форме. Чарли Смарт явился выяснять, кто я такой, и я попросил у него телефон.

— А я, признаться, о вас совсем забыл. Вы ужинали?

— Еще нет, шеф.

Даймонд вытащил из заднего кармана пятерку:

— Это вам. На сосиски с пюре. — Последовало потрясенное молчание: приступы щедрости у Даймонда случались редко.

— Приятно знать, что бойцов на передовой ценят, — заметил Димен. — Может, и скромным кабинетным работникам когда-нибудь повезет блеснуть.

— Ну хорошо, — сдался Даймонд. — Ужин для всех!

— И для меня? — послышался голос за его спиной. В комнату вошла Джорджина.

Вскоре появился Септимус с листом бумаги в руке.

— Я был прав? — спросил Даймонд.

— Не сразу нашлось, — кивнул Септимус.

В комнате для допросов они вдвоем сели напротив сэра Колина Типпинга. Рядом с ним расположился пожилой адвокат в костюме в тонкую полоску.

— Начнем с игры в гольф, — предложил Даймонд.

Типпинг потер руки:

— Прекрасная мысль!

— Я имею в виду ту партию, которую вы с майором Суитином сыграли 17 июля, в день последней реконструкции исторической битвы.

— Если вы о счете, то я его не помню.

— Вы наверняка запомнили эту игру, потому что майору позвонила его жена.

— Агнес держит своего благоверного на коротком поводке.

Даймонд сверился с бумагами.

— Миссис Суитин увидела в бинокль, как два солдата в форме роялистов роются под поваленным дубом, который ваше общество поклялось охранять. Эти двое выкопали человеческую кость и снова закопали ее. Майор говорит, что поделился с вами этой информацией, как с товарищем по Лансдаунскому обществу.

— Порой мне кажется, что Агнес подозревает своего Реджи в увлеченности какой-нибудь вертихвосткой, особенно когда ее нет рядом. Вот и находит дурацкие поводы, лишь бы названивать ему.

— Но в тот день вы не сочли ее предлог надуманным. Вы доиграли раунд, а потом изменили своей привычке устраивать попойку после партии в том же гольф-клубе. Вы извинились, сослались на встречу и сразу уехали.

— На меня не похоже. В моем возрасте ничего не делают сразу.

— Сегодня вечером я беседовал с майором у него дома.

— И он сказал, что я укатил, не выпив?

— У вас были причины встревожиться. Сейчас вы начнете объяснять, как покатили прямо к полю боя, чтобы проверить состояние дерева — вы-то думали, что «Запечатанный узел» к нему и близко не подойдет.

Адвокат поднял палец:

— Осторожнее, инспектор! Вы прекрасно знаете, что подсказывать моему клиенту ответы не следует.

— А что не так? — притворно удивился Даймонд. — Или он уехал с другой целью?

Типпинг переводил взгляд с одного на другого.

— У меня особый интерес к этому дереву. На нем растет один из редчайших лишайников во всей Великобритании.

— Не растет, — отозвался Даймонд. — И вряд ли вообще рос.

— Это еще что такое? — удивленно протянул Типпинг. — Полицейский, разбирающийся в ботанике?

— Это я цитирую одного из членов Лансдаунского общества. Чарли Смарт разъяснил мне, что единственный лишайник, растущий на этом дубе, — самая распространенная разновидность, которой полно повсюду.

— Чарли с нами недавно. Вероятно, он не знает, куда смотреть.

— Как и Британское общество изучения лишайников. Никакими сведениями о редких видах лишайника в Лансдауне они не располагают. Может, это вы ошиблись?

— Его классифицировали много лет назад, это сделал ныне покойный член нашего общества. Будем надеяться, что этот редкий лишайник еще цел. Может, поговорим о том, в чем я лучше разбираюсь лучше этого?

Даймонд кивнул, довольный тем, что вытянул из подозреваемого косвенное признание. Значит, возле дерева он все-таки бывал.

— В таком случае поговорим о преподавателе истории Руперте Хоупе, одном из солдат, который на глазах у мисс Суитин выкапывал кость. Эта кость могла представлять исторический интерес. Хотя Руперт согласился снова зарыть ее, он, видимо, тайком вернулся к дереву, когда все уже разошлись. Видите ли, он думал, что ему суждено сделать открытие.

— А не слишком ли это все надуманно?

— Какая вам разница? — спросил Даймонд.

— Как это какая? Вы обвиняете меня в преступлениях, которых я не совершал.

— Пока что мы ни в чем вас не обвиняем. Нам известно, что на Руперта в тот вечер напали и он не вернулся к своей машине. Он успел сменить боевые доспехи на обычную одежду. Его ударили сзади по голове тупым инструментом. Ударили не так сильно, чтобы убить, но оставили умирать. Больше трех недель он блуждал по Лансдауну, потеряв память. А потом ему нанесли второй, роковой удар. У вас в машине есть тупой инструмент. Не один, а целый набор — ваши клюшки для гольфа. — Даймонд повернулся к Септимусу и кивнул.

— Какого черта?.. — недоуменно воскликнул Типпинг.

Септимус наклонился и поднял с пола сумку с клюшками.

— И что? Да, они мои, — подтвердил Типпинг.

Сумка была легкая, удобная. Септимус расстегнул молнию. Даймонд попросил его пересчитать клюшки.

— Тринадцать.

— Согласно правилам, с которыми я сверился, — продолжал Даймонд, — вам позволено иметь при себе не более четырнадцати штук. Увлеченный гольфист вроде вас не захочет обходиться меньшим количеством. Где недостающая клюшка, сэр Колин?

Впервые за время допроса он не ответил.

— Видимо, она была тяжелой, — продолжал Даймонд. — С плоской головкой, судя по форме ран на черепе.

— Вы обвиняете моего клиента в убийстве? — уточнил адвокат.

— Хочу услышать, что он сделал с четырнадцатой клюшкой.

Типпинг не ответил.

— Должно быть, гольфисту больно расставаться с одной из клюшек и уничтожать ее, — сказал Даймонд, — и тем не менее это произошло. Решительно не понимаю, как вы могли потерять ее. Руперт пережил один удар, второй его добил. Но почему их нанесли с перерывом? Убийца боялся, что к Руперту вернется память. Хуже того, Руперт повадился ночевать у самого грота Бекфорда.

— Как вы сказали? — переспросил адвокат.

— Возле туннеля, о котором известно вашему клиенту.

Типпинг вцепился в край стола. Кровь отхлынула от его лица.

— На всякий случай напоминаю, что Руперта Хоупа убили на кладбище неподалеку от башни. Он нашел попону, которую в последний раз видели на спине Дельтаплана. Мы сделали анализы. А сегодня днем побывали в гроте и обнаружили останки лошади. Вы слушаете, сэр Колин?

Кивок. Его сопротивление угасло.

— Я побеседовал с вашей дочерью о том, как была проведена… процедура. Каждый из вас внес в общее дело профессиональные навыки. Вы, например, знали о существовании грота. Вы ведь занимаетесь оценкой недвижимости, в том числе и землемерными работами. Вы продолжите, инспектор Уорд?

Септимус был готов.

— В январе 1991 года участок Лансдаун-роуд обрушился вблизи башни Бекфорда вследствие проседания почвы. Оценка ущерба поручена специалистам. — Он вынул распечатку, которую показывал Даймонду. — Это с сайта городского департамента строительства. Оценку провела компания «К. Типпинг и партнеры». Вы обнаружили, что причина обрушения — туннель, прорытый еще в XIX веке. Вы осмотрели грот, находившийся неподалеку, а через два года эти знания вам пригодились. Избавиться от лошадиного трупа непросто.

— В этом и заключался ваш вклад в общее дело, — подхватил Даймонд. — От Давины потребовались ветеринарные навыки, она раздобыла трейлер и подвела его к ипподрому в тот вечер, когда Дельтаплан красовался перед зрителями в последний раз. Вы знали, что Макдарт будет сидеть с другими тренерами в баре допоздна. Взломав замок, вы перевели жеребца в другой трейлер. Но возникла непредвиденная проблема: молодая женщина, ожидавшая возле трейлера и надеявшаяся получить работу у Макдарта. От нее нужно было избавиться. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы держали ее, а Давина убила все тем же ветеринарным пистолетом. Труп вы погрузили в «лендровер», а потом занялись конем.

— Мы требуем перерыва, — сказал адвокат.

— Нет, — отказался Типпинг. — Пусть болтает что угодно. Нет мотива. С какой стати мне убивать своего единственного жеребца накануне величайшей сделки в моей жизни? Когда его похитили, я лишился целого состояния.

Но Даймонд не дал увести разговор в сторону.

— С лошадью в трейлере и убитой женщиной в «лендровере» вы подъехали к гроту. Давина умертвила лошадь, вы столкнули трейлер со ступенек, и он скатился вниз, в туннель. На следующую ночь вы зарыли труп Нади под корнями дуба, но прежде отделили от тела голову. Почему? Потому что отверстие в черепе, оставленное выдвижным стержнем, выдало бы вас, навело бы на мысль, что убийца был мясником или ветеринаром. Думаю, ваша дочь сама избавилась от головы своей жертвы.

— Вы упустили самое главное, — напомнил Типпинг. — У нас не было мотива.

— Мотив в обоих случаях один и тот же. Кому-то не повезло, и он попал в зону, которую вы считали опасной. Вы боялись, как бы вас не выдали. С помощью Лансдаунского общества вы вели наблюдение за местом захоронения и, когда Руперт вернулся туда, решили действовать. Один удар клюшкой он пережил, пришлось ударить его снова.

— Вы закончили? — спросил Типпинг. — Вы сэкономите нам массу времени, если перейдете к простому факту, о котором я уже упоминал. У меня не было причин убивать своего жеребца. Совсем напротив, благодаря ему я мог разбогатеть.

— Вы имеете в виду мотив убийства лошади?

— Да, мистер Даймонд. С нетерпением ждем вашей теории.

Даймонд впился в него взглядом:

— Такого удовольствия я вам не доставлю.

— Значит, блестящая гипотеза рухнула?

— Нет. Она надежна. Предъявите ему обвинение в убийстве, Септимус.

Приглашение Даймонда на ужин всеми, кроме него самого, было истолковано как обещание бесплатных напитков в спортивном баре. Даймонду не осталось ничего другого, как присоединиться к компании. Кто-то решил пошалить — скорее всего, Джон Димен, — и после десятка телефонных звонков бар заполнили знакомые лица: полицейские, гражданские служащие, их жены. Прибыла Палома, а когда явился бледный, но улыбающийся Кит Холлиуэлл в сопровождении жены, зал огласился радостными криками.

Даймонд сказал Паломе:

— Все началось с предложения накормить сосисками с пюре того, кто и вправду это заслужил. А теперь мне понадобится дополнительная ссуда.

В разгар вечера шум в зале вдруг утих, Лимен поднял бокал:

— За шефа!

Ингеборг подхватила:

— Речь!

Даймонд нехотя поднялся:

— Ну, что я могу сказать? Разве что поблагодарить вас за отличную работу.

— Я хочу спросить, — вмешалась Джорджина. — Мы слушали допрос через стекло, и хотя никто из нас не сомневается, что двое арестованных виновны в убийстве, на вопрос о жеребце вы так и не ответили. Зачем им понадобилось убивать его?

— Ради страховки, — объяснил Даймонд. — Он был застрахован на сто тысяч долларов.

— Но ведь за него предлагали гораздо больше.

— Даже шейх-миллиардер не станет покупать племенного жеребца, не убедившись в его достоинствах как производителя. В соглашении оговаривалось проведение независимой экспертизы. Ветеринар, к услугам которого обращался тренер, не внушал доверия, поэтому Типпинг попросил дочь выполнить все необходимые анализы. И Давина, к своему ужасу, обнаружила, что жеребец бесплоден. Сделка оказалась под угрозой, от бесплодия жеребец не был застрахован — только от болезней и на случай смерти. Отцу и дочери досталась лошадь, которая не могла ни участвовать в скачках, ни давать потомство. Обсудив все это, они решили инсценировать похищение, чтобы получить хотя бы страховку. Сотня тысяч лучше, чем ничего.

— А мы сможем это доказать? — спросила Джорджина.

— Как и следовало ожидать, Давина уничтожила все записи об анализах. К счастью, копия результатов независимой экспертизы имелась не только у нее. В округе немало лабораторий, где делают анализ конской спермы. Уже во второй лаборатории из списка нашлись сведения об анализе, проведенном в июле 1993 года для компании Давины. Кличку жеребца не указали, но результат был отрицательным.

— А это редкость?

— Такая редкость, что мы обязаны ей этим делом, мэм.

— Я под впечатлением, — вздохнула Джорджина. — Честно!

Вмешался Джон Димен:

— Мэм, вы сумели выразить наши общие чувства. Вы не находите, что наш шеф заслуживает признания?

Она нахмурилась, вспомнив, что всему есть свои пределы.

— Что вы имеете в виду?

— Почести, мэм. Разве в Лансдаунском обществе не открываются вакансии?

Питер Ловси

Свой первый детективный роман «Укачать до смерти» (Wobble to Death, 1969 год) Питер Ловси написал для конкурса, объявленного газетой «Таймс». К тому времени он уже был автором книги о марафонском беге. Когда Ловси узнал из газеты, что издательство «Макмиллан» предлагает тысячу фунтов стерлингов за дебютный детективный роман, он решил написать книгу о состязаниях бегунов викторианской эпохи. Роман выиграл конкурс.

В книге «Скелет среди холмов» описывается реконструкция битвы при Лансдауне. Чтобы быть достоверным, Ловси прочитал несколько научных исторических книг и провел исследования в Интернете. Для своих романов автор всегда составляет подробные планы и пишет медленно. В 2000 году, когда Ассоциация писателей-криминалистов наградила его «Бриллиантовым кинжалом» от «Картье», он выразил надежду, что после этого от него не потребуется почивать на лаврах. К счастью, никто ничего подобного не ждал, а в его планы не входило бросать работу над книгами.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Питер Ловси