А заодно - и веера:)
Да, да. это именно то, что было на фото в предыдущих двух сообщениях.
Черный веер и белый веер.
Это воплощение идеи, подкинутой темой проекта, объявленного Оксаной Винниченко совместно с ГРДНТ -
"1812 год.Романтика эпохи.Веера."
Правда, задумка исполнилась не вся...
Ведь, как всегда, на хватает совсем чуть-чуть - одного денечка, одной ночки...
И тогда бы вееров было не два, а три...
Хотя, если бы сроки показа готовых работ не изменились, веер был бы всего один - черный. Его я начала шить первым и к 1 мая (такой была дата показа) он был полностью готов.
30-го числа Оксана написала,что показ из-за праздников отодвигается на 5-е мая.
Ура! Успеваю полностью закончить второй, белый веер! А может даже и третий успею...
Сегодня я показываю свои готовые веера. И сегодня же я узнала, что смогу свою задумку исполнить полностью:)
Как оказалось, Оксана еще раз изменила дату. Просто исправила в тексте поста, а отдельно об этом не сообщила:(
Но, как говорится, все, что ни делается, делается к лучшему! Я спокойно подберу ткани, точно соответствующие третьему вееру, подберу все кружева, нитки, бисер, и спокойненько его дошью...
А пока - еще несколько фото:
Черный сегодня не хотел фотографироваться ни в какую:)
Да, предвосхищая вопросы, которые могут у вас появиться, расскажу, почему выбор пал на такие цвета.
По этикету того времени молодые девушки, впервые выходившие в свет, одевались в светлые, преимущественно белые, платья. В черный траур облачались женщины в течение первого года своего вдовства.
Третьим должен быть веер лиловый - это цвет полу-траура, цвет, который разрешалось носить вдове со второго года (+ серый, фиолетовый).
Конечно, черный траурный веер не мог быть таким нарядным, как сшила его я. Мои веера - всего лишь аллегория...
И, в заключение, стихотворение Марины Цветаевой. Почему-то, пока шила, все время его вспоминала...
Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса,
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след, –
Очаровательные франты
Минувших лет!
Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, –
Цари на каждом бранном
поле
И на балу.
Вас охраняла длань Господня
И сердце матери, вчера –
Малютки-мальчики,
сегодня –
Офицера!
Вам все вершины были малы
И мягок самый черствый
хлеб,
О, молодые генералы
Своих судеб!
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я видела, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик,
И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена...
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна...
О, как, мне кажется,
могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать –
и гривы
Своих коней.
В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий
век...
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.
Три сотни побеждало –
трое!
Лишь мертвый не вставал
с земли.
Вы были дети и герои,
Вы все могли!
Что так же трогательно-юно,
Как ваша бешеная рать?
Вас златокудрая Фортуна
Вела, как мать.
Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие –
И весело переходили
В небытие.
