Может я довольно сладкий,

Может приторный порой,

Я такой… но ведь не гадкий,

И не горький, не гнилой.

Вот таким меня родили,

Вырастили с малых лет.

Воспитали, научили…

Чтоб я вышел в этот свет.

Свет местами ж очень мрачен,

Не везде добро в чести’

Про меня порой судачат…

Трудно клевету нести.

За спиною: слишком нежен!

За спиною кто плюёт,

А в глаза посмотрят: прежний

В них найдут покой, уют.

И порою, кто судачил,

Клеветою кто клеймил

Был внезапно озадачен:

Почему я прежний, мил…

Я же просто не менялся

Был такой я как всегда,

И что прежним я остался

Всё виной мои глаза

В них с укором папа метил,

В них смотрела моя мать..

Я не скоро, но заметил:

Там есть всё – ни дать, ни взять…

Где-то врут – в них горе видно,

Больно мне, а в них слеза,

Если мне порой обидно –

Краснота во все глаза…

Если радостно мне было

Веки полные от слёз,

Чтобы счастье всё тут смыло:

Боль, печаль, души мороз…

Я гляжу порою дико,

Будто зверь какой – не я,

То душа моя открыта

На изнанку вся она.

Вы и плюйте, растирайте…

Не измените меня

Хоть всё тело распинайте,

Не изменит моё Я.

Я не сливки, и не масло,

Я такой, какой я есть.

И мне вовсе не подвластно

Стать таким, чтоб можно съесть.

Я не стану в горле комом,

Проскользить и не смогу…

Я не буду книжки томом:

Не закрыть меня – скажу.

Всё как есть и без утайки

Расскажу я жизнь свою

И клеймите хоть зазнайкой,

Нуднем, нытиком… горю!
Я горю, всё время пламя

Разжигается во мне…

И несу я это знамя

Вдоль по жизненной волне.

Мне не так уж важно то, что

Обо мне судачат вновь,

Лишь бы жизнь была лукошком,

Лишь бы в сердце билась кровь.