Ткач Руслан Игоревич. Первый комдив. Блазиус Лепид

Вперед легионеры, железные ребята!
Вперёд, сметая крепости, с огнем в очах!
Железным сапогом раздавим супостата!
Пусть капли свежей крови сверкают на мечах...

...А обед по распорядку.

"Вдохновенная речь Стража Востока воистину наполнила искренним воодушевлением каждого стоявшего в строю. Освободиться из унизительного плена, вновь взять в свои руки оружие, обрести возможность смыть с себя позор служением Империи - такое не могло не вселить радость в сердца воинов! Громогласное пятнадцатитысячное "Барра!" разорвало воздух в верноподданическом восторге. И когда по велению Её Высочества оркестр заиграл торжественный марш, желание немедля ринуться в Восточный Предел охватило даже самого малодушного, и стальная змея легионов подалась вперёд, навстречу победам во славу Империи..."

Блазиус Лепид криво ухмыльнулся, на минуту представив, как их выступление в поход опишет какой-нибудь придворный одописец, стихотворец или иной лизоблюд. И разумеется, эта братия ещё и постаралась бы всё облечь в рифму, но легат к рифмоплётству способностей за собой не замечал, а потому ограничился в своей фантазии прозой. Глядя на слегка подрагивающее отражение чёрного кольца Врат, он вспомнил промелькнувшее на лице принцессы Афины удивление, когда после оглушительного вопля легионов неожиданно заиграл незнакомый бодрый марш. Такого фортеля она явно не ожидала, да и наверняка не успела познакомиться с разнообразными музыкальными артефактами федералов и их непривычными мелодиями, с которыми все, теперь уже бывшие, пленники за месяцы каторги пообвыклись. В любом случае, Её Высочество тут же справилась с мгновенной растерянностью и продолжила наблюдать за своими легионерами с улыбкой на лице.

Зазвучали команды, и легионы действительно пришли в движение под мелодию без устали игравшего марша, в котором легату даже чудились звуки слитного воинского шага. Только двинулись они не ко Вратам, а обратно в лагерь - снять часть доспехов, забрать припасы и личные вещи, организовать походные колонны, et cetera, et cetera¹. Впрочем, сам Блазиус лишь отправил в лагерь своего ординарца, оставшись на месте дожидаться командиров двух других легионов, уже направлявшихся к нему стремительным шагом.

- Что же, в грязь лицом перед принцессой не ударили, - обратился он к обоим легатам, подошедшим практически одновременно. - Я, признаться, опасался худшего со всеми этими новобранцами.

- Слава Единому, новичков в строю не столь уж много, - пробасил Маний Констанций, командир сорок шестого легиона. - Да и варвары не зря на плацу спуску никому не давали, хоть что-то в их пустые головы да вколотили.

- Ты знаешь, Маний, не думаю, что от последнего была польза, - возразил командир пятьдесят седьмого легиона, Тур Гатерий.

- И почему же это?

- Ни разу не было упражнений в доспехах и с оружием, а строевые приёмы и вовсе иные. Ещё бы пару месяцев, так и ветераны бы позабыли, как пристало двигаться легионерам.

- Как видишь, Тур, не забыли. Тут важно не то, как шагают, но то, что шагают вместе. Оттого и появляется сплочённость, чувство локтя и синхронизация.

- Синхронизация? - удивлённо вскинул бровь Блазиус. - Где это ты слов таких набрался, сир Констанций?

- От чародея нашего, Пирра, мир ему.

- Но Маний, согласись, что...

- А вот и не соглашусь, Тур. Это раньше я был примипил, а ты префект лагеря, и потому я обязан был соглашаться с тобой, хотя седых волос на моей голове поболе будет. А теперь и ты легат, и я легат, поблагодари за то сира Лепида, - перебил собеседника Маний, а затем подбоченился и надменно вскинул подбородок. - И потому я изволю не согласится с вами, сир Гатерий!

Тур по-дружески пихнул старого товарища кулаком в плечо и все трое тут же расхохотались. Однако быстро приняли серьёзный вид, заметив направлявшуюся к ним медноволосую всадницу. Доспех декуриона не мог полностью скрыть её стройную фигуру, подчёркнутую исполненной достоинства осанкой, а гордое, благородное лицо не имело ни одной неправильной черты.

- Почтенные сиры, - девушка отсалютовала, бухнув сжатым кулаком по доспехам напротив сердца. - Её Императорское Высочество изволит пригласить вас на аудиенцию.

- Благодарю, декурион, - коротко кивнул Блазиус. - Идёмте, сиры, никто не смеет заставлять августейшую особу ждать.

К тому моменту, как легаты в сопровождении воительницы обогнули самоход, принцесса лихо спрыгнула с его крыши на землю и тряхнула головой, забрасывая за спину косу.

- Без церемоний! - воскликнула она прежде, чем кто-то успел что-либо сказать. - Сир Лепид, я искренне рада видеть, что вы успешно справляетесь с порученной вам задачей, и рассчитываю, что продолжите это делать и впредь.

- Благодарю за доверие, Ваше Высочество.

- А теперь познакомьте меня с новыми командирами моих легионов.

Блазиус исполнил волю принцессы, представив ей своих спутников, и коротко рассказав об их достоинствах и заслугах каждого на службе Империи. Слушала она с неподдельным интересом, внимательно всматриваясь в немолодые лица офицеров.

- Хорошо, сир Лепид, я целиком полагаюсь на ваш выбор. Более того, я одобряю ваше решение поставить во главе легионов хорошо вам знакомых и проверенных в деле людей, а не отпрысков влиятельных родов, - холодный прищуренный взгляд серых глаз недвусмысленно выказал отношение Её Высочества к последним. - Излишнее угодничество ваших предшественников перед нобильскими семьями обошлось Империи слишком дорого. По дорогам разгуливают отряды инсургентов и банды разбойников, а граждане гибнут, так и не получив помощи... И теперь мы обязаны навести порядок в наших землях, дабы ни у друзей, ни у врагов - ни у кого не возникало сомнений в силе Империи. Уверена, вы и сами так считаете.

- Да, Ваше Высочество! - почти хором ответили легаты.

- Что же, тогда давайте предметно обсудим, что нам необходимо предпринять.

Спустя четверть стражи, рассказав о последних событиях в Восточном Пределе и выслушав предложения офицеров, принцесса Афина повелела им возвращаться к своим легионам и завершила аудиенцию. К этому моменту первые походные колонны начали своё движение к Вратам, а нагруженный вещами ординарец Блазиуса уже стоял в дюжине шагов от самохода, в ожидании своего командира.

Ещё со времён своего трибунства, как один из старших офицеров легиона, Блазиус имел право на ординарца, назначаемого из легионеров. Но большинство офицеров предпочитало иметь при себе доверенного человека из отставников за свой счёт. Их записывали в состав легиона, как нестроевых. Так они получали официальный статус, им даже какую-то мелочь платили, а легионеры находились там, где им быть и положено - в строю. Нередко те офицеры, что были выходцами из знатных и состоятельных нобильских семей, имели при себе двух, а то и трёх ординарцев, но было это скорее исключением.

В былые же времена иные легаты имели при себе столь многочисленную свиту, что её обоз мог размерами поспорить с обозом остального легиона. А вместе со слугами остальных офицеров общий обоз и вовсе разрастался до неприличных размеров. Предпринималась не одна попытка ограничит эту порочную практику, но лишь в правление Железного Мария подобные проявления сибаритства удалось решительно искоренить - император не только запретил всякому офицеру иметь более одного слуги, но и сурово и неотвратимо карал всякого, дерзнувшего ослушаться. Это позволило Марию не только ослабить влияние богатых семей в легионах, поставив во главе них небогатых и лично преданных ему офицеров, но и заметно подняло их мобильность и дальность переходов. И хотя при императоре Клавдии запрет формально был снят, на тех, кто не соблюдал его, смотрели неодобрительно.

Гая Вентидия своим ординарцем Блазиус сделал незадолго до этого злосчастного похода, повстречав уже два года как вышедшего в отставку ветерана в канабе², выросшей вокруг каструма тридцать пятого легиона. Выглядел тот измождённым и смурым, так что Блазиус буквально потащил его в ближайший термополий³, где за чашей перечного вина выслушал историю бывшего декана. О Гае в легионе знали многие, и был он известен, как усердный в службе декан и умелый венатор⁴. Куда меньше людей знало, что настоящее его имя было не Гай, но Гней. Когда холера забрала жизни его родителей и обоих братьев, вырвавшийся из цепких лап болезни пятнадцатилетний Гней вдруг оказался совершенно один - отец-отставник и мать-вольноотпущенница не имели никакой родни, о которой отрок мог бы знать. Не позволив отчаянию овладеть его разумом, он взял имя своего старшего, едва достигшего совершеннолетия, брата и направился к вербовщику легиона.

Тяжёлая легионная служба не сломила отрока, и спустя двадцать лет походов и боёв он вышел в уважительную отставку с привилегиями почётной, получив свой земельный надел в пятьдесят югеров. За два года Гай успел отстроить крепкий дом и взять в жёны свою конкубину, родившую ему дочь... Но ничего не сумел поделать, когда холера вновь ворвалась в его судьбу и лишила семьи. Похоронив жену и ребёнка, он вышел из своего опустевшего дома и двинулся прочь, покуда дорога не привела его обратно к легиону. Потерявший своего ординарца из-за нелепейшего несчастного случая Блазиус раздумывал недолго - в не терпящей отказа форме он предложил ветерану пойти к нему в услужение ординарцем. Гай не отказался...

- Что там, Гай?

- Первые колонны начали выдвижение, сир Лепид, как вы и приказывали.

- Отлично! - воскликнул Блазиус и обернулся к легатам. - Что же, сиры, поторопитесь к своим легионам, а я отправлюсь догонять ушедших к Вратам.

Добраться до огромного стального хорреума⁵, скрывавшего Врата, много времени не потребовалось - многие пленные были заняты на работах по его возведению, а потому хорошо знали дорогу. Да и федералы приняли все меры, чтобы никто в пути не "заблудился", и ничто не мешало движению. Естественно, к появлению колонны легионеров у Врат были готовы, и встретивший их начальник стражи довёл, как мог, до офицеров порядок прохождения.

- Идти быстро. Внимать дисциплина. Не беспокоить. В лагере не остановить движение. Новые указания получать там.

Латынь федерала была привычно ужасной, однако смысл сказанного был ясен и потому на подготовку к переходу и раздачу указаний ушло не более шестой части стражи. Грохоча сапогами по железному мостку, манипула за манипулой уходили в молочное марево Врат под пристальным вниманием стражников, лишь изредка останавливавших движение для пропуска самоходов. Конечно, не обошлось без нескольких досадных заминок, когда нерадивые легионеры из бывших дружинников засматривались на залитые холодным неживым светом внутренности хорреума и ломали строй, но жезлы центурионов быстро восстанавливали порядок и переход продолжался без потери темпа.

Первым через Врата проходил тридцать пятый легион, полновластным командиром которого теперь был Блазиус. Дождавшись, когда мимо промаршировала третья когорта, легат двинулся вперёд и с последовавшими за ним старшими офицерами перешёл в родной мир. Открывшаяся на той стороне картина неожиданностей не преподнесла - как Блазиус и предполагал, от своего старого лагеря они не обнаружили и следа, если не считать пары сторожевых вышек и нескольких кусков частокола. В остальном же повсюду виднелись продолговатые железные коробки с окнами и дверьми, где по отдельности, а где и составленные одна на одну, железные же навесы для самоходов и зелёные шатры федералов. Видно было, как возводятся и каменные здания, и это недвусмысленно говорило о том, что Федерация пришла сюда всерьёз и надолго. Впрочем, сам лагерь не производил на легионеров сильного впечатления, ведь все успели насмотреться на диковинки федералов ещё в их мире.

- Растерзай меня вакханки, когда они успели?! - неожиданно воскликнул державшийся на полшага позади ординарец.

Блазиус, справедливо рассудив, что Врата прикрывает такой же, как и на той стороне, хорреум, шёл вперёд и с понятным интересом рассматривал чужой лагерь. Так же, как и остальные офицеры. Однако обернувшись на возглас ординарца, они обнаружили позади себя мощную ступенчатую пирамиду из серого камня, укрывшую собой Врата. Приземистое и широкое, грубое, без какой либо отделки и украшений, это сооружение воплощало собой основательность и непоколебимость. Но поражало оно не столько своим размером, сколько теми сроками, за которые было возведено - немногим больше двух месяцев понадобилось на это федералам. Блазиус, как и остальные недавние пленные, успел немало поработать на стройках у варваров, чтобы увидеть, что работают они быстро. Но видел лишь как возводились и ремонтировались обычные строения: хорреумы да инсулы. А тут масштаб был совсем иной.

- Да, сиры, эти варвары действительно могут не только скоро учинять огромные разрушения, но и столь же быстро созидать нечто монументальное, - с некоторым внутренним сопротивлением признал Блазиус.

Покуда офицеры рассматривали творение рук федералов, легионы дисциплинированно продолжали движение через лагерь. Вдоль их пути стояли боевые самоходы, и хотя стволы магобоев не были направлены на легионеров, все прекрасно понимали намёк. Хотя Блазиус находил такую предосторожность излишней - слишком свежи были ещё воспоминания о той порке, которую устроили им федералы своим непонятным, но смертоносным оружием. Легат невольно передёрнул плечами. Да и предать доверие Стража Востока, принцессы Афины, вызволившей их из плена, никто из шедших сейчас в колонне не решился бы. А её слово было однозначно и недвусмысленно: "Народ Империи и народ Федерации - более не враги!". Те же, кто не готов был подчиниться её приказам, остались там, на каторге. А осталось там почти столько же, сколько сейчас маршировало через Врата. И немало из них - по собственной воле.

К некоторому удивлению Блазиуса, далеко не все пленники рвались вступить в легион в обмен на освобождение. Конечно, ему и другим офицерам пришлось отсеять немало желающих, отбирая лишь самых опытных и благонадёжных из дружинников да наёмников. Но было много и тех, кто даже не пытался.

В основном то были вчерашние землепашцы, которых кое как снарядили и бросили в бой их небогатые и жаждущие наживы владетели. Или, что было вернее, на убой. По здравом размышлении Блазиус решил, что с их собственной точки зрения, сложившееся положение было не столь уж и плохо. Да, приходилось много работать, но к этому-то они были с детства привычные. Зато в обмен получали сытную кормёжку и тёплую постель, отсутствие неизбежной на войне опасности для жизни и, что было совсем удивительно, деньги. Такой плен был для многих куда лучше тяжёлого, а в неурожайный год и полуголодного, хлеборобского существования и предпочтительнее опасной доли воина.

Разумеется, легат никак не мог принять такого малодушия, но вполне мог его понять. Suum cuique⁶.

- Работа этих творений механической магии завораживает, - раздалась позади чья-то басовитая латынь. - Так неутомимо и быстро переносят в своих металлических лапах столько земли, что легко заменят дюжину землекопов каждый.

Блазиус обернулся и увидел круглолицего старика с длинными седыми волосами, окладистой бородой и небольшим брюшком. И судя по одеяниям - чародея. Это было любопытно.

- О чём это вы, сир? - в свою очередь спросил у того трибун, Кезон Герминий.

- Ну как же, вот о тех дивных машинах, - произнёс старик, указывая ладонью.

Проследив взглядом, легат заметил работающие у подножия монументального сооружения особые самоходы с могучими стальными стрелами, оканчивающимися когтистыми ковшами. Машины были хорошо знакомы офицерам по плену, потому они и не обратили на них внимания, поглощённые видом самой ступенчатой пирамиды. А между тем, машины методично насыпали не неё землю. Неужто федералы решили скрыть своё творение? Что ж, умно - так Врата будут издали выглядеть обычным холмом, что сулило очевидные преимущества.

- Они зовут их выдалбливателями, а точнее говоря, excavator, - произнёс легат, отворачиваясь от зрелища стройки.

- О, вам знакомы эти образчики механической магии?

- Да... доводилось видеть. С кем имею честь вести речь?

- Ох, прошу великодушно простить, я не представился! Полакс Вегеций Авис, подданный Империи Людей, маг и вольнонаёмный специалист.

- Легат Блазиус Лепид.

- Вас то я и искал, - расплываясь в довольной улыбке, пробасил чародей. - Вас приглашает к себе префект этого военного лагеря, сир Кравченко. Не откажете?

Блазиус не видел причин отвечать отказом на приглашение. И откровенно говоря, ему стало любопытно, что этот маг делает в лагере федералов, причём без охраны. Его положение явно не шло ни в какое сравнение с долей пленённых коллег старика - те ни о какой свободе перемещений и помыслить не могли.

- Ведите, любезнейший Полакс, - ответил он, и приказав трибуну контролировать дальнейшее движение легиона, двинулся за чародеем.

* * *

Кабинет префекта лагеря не сильно отличался от кабинета начальника каторги, чего нельзя было сказать о самом его хозяине - долговязый, широкоплечий, с пристальным взглядом серых глаз. Чтобы попасть сюда, Полакс провёл легата через половину лагеря к принципию, оказавшемуся непримечательным двухэтажным зданием. Встречавшиеся им на пути федералы смотрели на них с настороженностью, но видя чародея, препятствий не чинили. По всему выходило, что этого старика тут хорошо знали, но приставать с расспросами Блазиус не спешил. Только у дверей принципия их остановил часовой, но обменявшись парой коротких фраз с Полаксом, сказал что-то в свой артефакт связи и, получив удовлетворивший его ответ, пропустил внутрь. Быстрый подъём по гремящей железной лестнице, дюжина шагов по коридору, и вот они оказались перед дверью в кабинет, в которую чародей постучал, услышал приглашение и вошёл. Легат проследовал за ним и увидел фигуру поднявшегося им навстречу из-за стола префекта. Несколько ударов сердца офицеры внимательно рассматривали друг друга, после чего обменялись приветствиями.

- Легат тридцать пятого легиона Блазиус Лепид.

- Командующий гарнизоном базы Китеж полковник Кравченко, Денис Юрьевич. Присаживайтесь.

Полакс услужливо перевёл слова префекта, и Блазиусу стала понятна роль чародея в этом лагере. Однако это же и вызвало некоторое смятение - старик явно хорошо понимал слова префекта и переводил их почти непринуждённо.

- Чем обязан вниманию благородного префекта? - решил первым нарушить возникшее молчание легат. - Думаю, что вы послали за мной, не для того, чтобы предложить чашу вина.

Префект выслушал перевод и позволил себе лёгкую улыбку.

- В этом вы правы. Как вы и сами знаете, между нашими державами достигнуто соглашение о прекращении боевых действий и взаимопомощи, - префект дождался кивка собеседника и продолжил. - Поэтому я и пригласил вас, чтобы мы могли обсудить ваши ближайшие планы действий.

- Однако, почему именно меня? Или вы уже послали за легатами сорок шестого и пятьдесят седьмого легионов? - уточнил Блазиус, невольно оглянувшись на дверь.

- Нет, они, должно быть, со вверенными им войсками. Полагаю, что как командующий легионами, вы осведомлены лучше остальных, сир Лепид. Так что незачем их отвлекать.

- Боюсь тут возникло некоторое недоразумение, сир Кравченко. Командует легионами Страж Востока, принцесса Афина Октаво. Я же только легат тридцать пятого легиона.

- Primus inter pares⁷ , - не обращаясь к помощи чародея-переводчика произнёс на архаичной латыни префект. - Нам известно, что вы подчиняетесь приказам принцессы Афины... так же как и то, кто является командующим легионами de facto.

Блазиус счёл за лучше не вступать в спор, тем более, что всё действительно соответствовало словам префекта. Он был единственным легатом, пережившим это неудачное вторжение, и за те месяцы, что они провели в плену, остальные офицеры легионов привыкли ему подчиняться, как старшему. Потому никто не удивился и не противился, когда именно он, Блазиус Лепид, выбирал из офицеров новых командиров легионов после нежданного освобождения. И хотя теперь они были равны, он действительно оставался первым среди равных.

- Да, не буду отрицать очевидного - остальные легаты прислушиваются к моему мнению, как более опытного офицера. В любом случае, сейчас нам надлежит совершить марш на Илион. Это приказ Её Высочества.

- Когда намереваетесь выдвигаться?

- Не думаю что проход через Врата займёт меньше стражи, а значит выступление придётся отложить до утра - далеко уйти до наступления темноты нам сегодня не успеть. Я приказал разбить бивак приблизительно в миле на юг, у реки. Надеюсь, это никак вам не помешает?

- Нет, к строительству в том направлении ещё не приступили, так что располагайтесь. Вам требуется какое-либо содействие?

- Нам вернули наши доспехи и оружие, - после короткого размышления ответил Блазиус. - Только на складах не оказалось ничего из лагерного имущества. Конечно, что-то полезное отыскать удалось, да и выданные на каторге вещи нам велели оставить себе. Но в остальном я надеялся, что уцелевшее имущество осталось здесь - возможно ли получить его обратно?

- Хм... - в свою очередь ненадолго задумался префект, машинально почесав коротко стриженую макушку.

От этого жеста у легата чуть дрогнули уголки губ. Буквально через несколько дней, после того как они оказались на каторге, всех офицеров отделили от простых легионеров и погнали к шатрам, по верхам которых торчали дымящиеся трубы. Там им приказали раздеться, и люди в странных костюмах и масках из зелёной кожи принялись сноровисто состригать волосы и бороды пленным своими хитрыми ручными машинками. В этот момент по строю пробежался шепоток: "Налысо... в рабы...". И хоть умом все понимали, что это ожидаемая и привычная доля проигравшего, но никто из них ещё не был готов примерить её на себя... По-видимому, уловив эмоциональный настрой пленников, один из тонсоров отвлёкся от стрижки и начал что-то объяснять, но из всех слов варварской речи удалось вычленить только знакомые "гигиена" и "вошь". Чего оказалось достаточно, чтобы пресечь разговоры. Лишившимся волос пленным выдавали кусок душистого розового мыла, да необычное, в рельефную клетку, полотенце и отправляли в шатры, оказавшиеся походными термами...

- Мне необходимо уточнить у начальника склада трофеев, но боюсь, что большая часть вашего имущества была уничтожена в ходе боя, - голос собеседника отвлёк легата от воспоминаний. - Конечно мы передадим вам всё, что найдём, но я бы на вашем месте не стал рассчитывать на многое.

Блазиус выслушал перевод и понимающе кивнул. Проходя по лагерю он конечно заметил несколько легионных шатров, но прекрасно понимал, что всякое ценное, что попало в руки чужих интендантов, пропало надёжней, чем если бы оно сгорело дотла. С некоторой досадой легат подумал, что доспехи и оружие они получили только потому, что федералам они были совершенно не нужны.

- Прискорбно это слышать, но к чему пустые сожаления? Vae victis⁸.

Префект откинулся на спинку стула и внимательно всмотрелся в лицо легата, тихо постукивая костяшками пальцев по столу. Блазиус остался недвижим, спокойно смотря прямо в глаза. И лишь Полакс беспокойно ёрзал на своём стуле, растерянно переводя взгляд с одного на другого.

- Случившееся тогда, было трагическим недоразумением, - медленно произнёс префект, и чародей поторопился перевести. - Не смотря на итог, я не больше вашего рад тому, что оно вообще произошло. Но мы можем и должны исправить последствия чужих ошибок.

- Правда ваша, сир Кравченко. Но без должного снаряжение я не могу посылать легионеров в бой. Конечно, добравшись до Илиона, мы сумеем получить всё необходимое, но это потребует времени. Времени которое не будут терять мятежники и инсургенты, покуда легионеры будут прохлаждаться, ожидая мулов со своими шатрами и кирками.

- Вы рвётесь в бой.

- Бездействуя награды на аквилы не вернуть.

- Легионы лишили наград? - префект явно был не в курсе произошедшего.

- За сдачу в плен, - процедил сквозь зубы Блазиус.

Префект в задумчивости пожевал губы.

- Вас поставили перед ужасным выбором, сир Лепид, и вы его сделали. Но я искренне считаю, что вы приняли правильное решение. Ваша смерть, и я говорю о всех ваших легионерах, не принесла бы Империи никакой пользы, - переведя эти слова, Полакс закивал, всем своим видом показывая солидарность с префектом. Во взгляде последнего Блазиус не видел ни превосходства, ни злорадства, ни, что было бы хуже всего, жалости.

- Но хватит об этом. Как у нас говорят: "Кто упомянет о прошедшем, того лишить глаза."

- А кто о прошедшем забудет?

- "Того лишить обоих."

- Пожалуй, я запомню эти слова.

- Тогда вернёмся к делу. Выделите два контуберния, чтобы занялись поиском вашего лагерного имущества на складе. Найденное и их самих доставят к вашему биваку на самоходах, так что больше людей не понадобится.

- Благодарю.

- Кроме того, учитывая сложную обстановку с продовольствием в окрестных землях, генерал Вершинин приказал взять на себя вопрос обеспечения провиантом ваших легионеров, покуда они не доберутся до Илиона.

- Это очень щедро с вашей стороны, - благодарно склонил голову Блазиус. - Но нам уже выдали запас провизии, когда мы оставляли каторгу. Мне не хотелось бы злоупотреблять вашим благородством, сир Кравченко, да и без лошадей и мулов нам всё равно больше с собой не взять.

- Не беспокойтесь об этом, сир Лепид - провиант вам будут доставлять на самоходах. Но предупреждаю сразу, разносолов ждать не стоит, только крупы, макароны, консервы. Организовать приготовление сумеете?

- Нам оставили ваши хитрые котелки. Думаю их будет достаточно на первое время.

- Вот и славно! Иначе, возможностей нашей кухни просто не хватило бы на всех ваших легионеров, - признался префект и задумчиво пробормотал. - Хотя надо бы с этим что-то придумать...

Легат вспомнил огромную кухню, где ему, как и остальным пленным, не раз доводилось работать или, как выражались федералы, "нести наряд". Большие самоходы, внутри которых располагались плиты и котлы, стояли в два ряда кормой друг к другу. Проход между ними был выложен широкими каменными плитами, а сверху прикрыт железным навесом. Чуть в стороне стояли самоходы, в которых пекли хлеб, и кухни-повозки, тоже под железными навесами. Еду готовили повара из федералов, а пленным выпадало сначала подносить им продукты и воду, а затем принимать внушительные стальные чаны с горячей кашей, похлёбкой или отваром, и тащить их в шатры, на раздачу. Не раз Блазиусу выпадало стоять в таком шатре, наполняя котелки подходящих один за другим пленных. Так что теперь каждый, наверное, легионер мог бы сказать, что легат лично кормил его.

- Да, чтобы накормить три легиона с одной кухни, она должна быть очень большой, - согласился легат. - Однако, вынужден буду просить вас, елико возможно, оказать содействие в разрешении ещё одного затруднения, касающегося снабжения.

- Продолжайте.

- Как вы и сами можете убедиться, во время пребывания на каторге нам пришлось сменить свою прежнюю одежду на принятую у вас. Само по себе это не беда, ведь новые наряды отменного качества, но вместе с нашими прежними одеяниями были сожжены и поддоспешники, что вызывает известные неудобства сейчас, когда нам вернули доспехи.

Выслушав перевод слов легата, префект явно пришёл в лёгкое замешательство.

- Действительно, этот момент как-то упустили - наши доспехи не требуют поддоспешников, вот и... Насколько сильно влияет отсутствие поддоспешника на боеспособность легионера?

- Возможно биться и без него, но тогда затруднительно ожидать, дабы панцирь, либо иная подобная защита, не повреждали бренное тело грубостью массы. Да и сотрясения от ударов врагов будут ощутимей и болезненней.

- Значит так, - после короткого раздумья начал префект. - Поддоспешников у нас действительно нет, но какую-нибудь подходящую замену мы постараемся вам организовать. Но на ближайшее время вашим легионерам придётся примириться с неудобствами.

- Благодарю.

- К слову, сколько именно у вас легионеров? Данные о вашем соединении у меня исключительно общие.

- Пятнадцать тысяч.

- Пятнадцать? Мне доводили, что через Врата должно пройти около семнадцати тысяч.

- Ещё полторы тысячи обоза: калоны⁹, медики, капсарии¹⁰, et cetera. Они не легионеры.

- Понятно, трудности перевода, - ухмыльнулся префект. - Впрочем, обозникам поддоспешники не нужны...

Следующая четверть стражи прошла над искусной и подробной картой в обсуждении маршрута легионов, выборе мест для стоянок, определении потребного количества провианта и сроках его подвоза, а так же уточнении множества мелких, но от того не менее важных нюансов.

- Что же, основные моменты мы с вами прояснили, остальные же будем решать по мере их возникновения, - подытожил префект. - Или есть ещё какие-нибудь вопросы, сир Лепид?

- Нет, сир Кравченко. Думаю я могу возвращаться к своим легионам - надо довести до офицеров выработанные нами решения, да и за организацией бивака приглядеть никогда не мешает.

- Хорошо, тогда я распоряжусь подать за вами самоход, - префект встал и протянул руку. - Надеюсь, что и дальнейшее наше общение будет столь же конструктивным.

Блазиус ответил на рукопожатие так, как это было принято у федералов - крепко взявшись за ладонь.

- Я тоже на это рассчитываю.

...Покой нам только снится.

Дорога мчалась навстречу словно в затянувшемся галопе, самоход без устали пробегал милю за милей и только широкое стекло защищало от встречного ветра... Тяжёлую машину слегка покачивало и потряхивало на неровностях дороги, но легат за последнее время уже привык к этому. Благо теперь доводилось сидеть не на жёсткой лавке в кузове, как это было в плену, а в мягком кресле передней кабины, рядом с возницей и его охранником.

Когда на их встрече сир Кравченко предложил ему присоединиться к очередному каравану самоходов, отправляющемуся в Илион, легат расценил это просто как удобную возможность сэкономить время и прибыть в город ещё до подхода основных сил легионов. Но уже утром следующего дня он поймал себя на мысли, что не предложи префект лагеря такого варианта сам, то он, Блазиус Лепид, не погнушался бы смиренно просить его о такой услуге. И тому были совершенно ожидаемые причины.

Прошлым вечером легат как раз осуществлял обход бивака, когда его нашёл посыльный, доложивший о возвращении посланной на трофейные склады команды легионеров. Прибыли они, как и было обещано, на самоходах федералов, остановившись у клавикулы¹¹ северного выхода перед шлагбаумом - делать полноценные ворота было не из чего и нечем, вот и воспользовались устройством, не раз виденным в плену. В любом случае, близость к лагерю федералов делала возведение каких-либо основательных укреплений занятием бессмысленным. Ждать появления сколько-нибудь серьёзного противника не приходилось, а против коварных лазутчиков куда важней были бдительные часовые, чем крепкие стены. Подавляющей же мощи оружия федералов и каменные крепостные стены не стали бы помехой, в чём Блазиус был совершенно уверен, и проверять это на практике, видят боги, абсолютно не желал. Во всяком случае, на себе. А вот на замке какого-нибудь из мятежных баронов - вполне... Потому вся фортификация ограничилась невысоким валом со рвом, которые устраивали ради дисциплины всякий раз, когда легион разбивал бивак на дружественной территории. Выданные федералами небольшие поясные лопаты, которые теперь были у каждого легионера, неплохо справились с этой работой.

За этими мыслями Блазиус подошёл к "правым вратам" бивака, у которых стояло три самохода, освещавших снующих вокруг них легионеров своими фонарями. Префект фабрум¹², Секст Курий, был уже тут, аккуратно ведя опись - коротко отсалютовав легату, он продолжил свою работу. Под его внимательным взором, в сгущающихся сумерках легионеры разгружали из самоходов то, что удалось отыскать на складах. Отвлекать их легат не видел никакой необходимости.

- Мустела! - громко позвал он.

Опцион¹³ правой манипулы второй центурии первой когорты, Гай Минуций, обманчиво неуклюже вынырнул из-за дальнего самохода и рысцой побежал к командиру. Среднего роста, худой и жилистый, с широкими плечами и грубыми, будто вытесанными топором, ладонями - фигура с детства привычного к тяжёлому труду человека. Но длинное лицо, пересечённое шрамом от брови через сломанный нос до скулы, с широким лбом и большими карими глазами, выражало самоуверенность и ум. Блазиус в очередной раз поймал себя на мысли, что внешность опциона должна была вызвать смешанные чувства у всякого, кто видел его впервые.

Меж тем Минуций, не добежав шагов пять до легата, вдруг перешёл на строевой шаг федералов. Блазиус едва подавил вздох - два месяца на каторге не прошли ни для кого из пленников бесследно. Начальник каторги превыше всего, по видимому, ценил воспитательную силу строевой подготовки, и потому когда пленные не были заняты на работах или в нарядах, они проводили время на плацу, неподвижно стоя на построениях, раз за разом повторяя строевые приёмы и без устали маршируя. Всё это, разумеется, было для легионеров делом знакомым, вот только сами приёмы были непривычны, а в особенности строевой шаг. Приходилось идти, вынося прямую ногу с оттянутым вперед носком на пол фута от земли, а затем твёрдо ставя её на всю стопу. Центурионы федералов ревностно добивались от пленников безукоризненного исполнения шага, намертво вбивая навык. И дело они своё знали крепко - сам Блазиус подошёл к Её Высочеству именно этим шагом, машинально и не задумываясь. Теперь же он сам оказался на её месте.

- Сила и честь, легат! - вытянувшись по струнке, выкрикнул приветствие Минуций и ударил плотно сжатым кулаком около сердца.

- Сила и честь, опцион. Что удалось добыть лучшему проныре моего легиона?

- Прошу простить, сир Лепид, - покачал головой опцион. - Боюсь мне не быть сегодня добрым вестником.

- Но что-то же вы привезли? Доложи экстрактно.

Легат выслушивал доклад и мрачнел - хоть Минуций называл только приблизительные числа, но и так становилось ясно, что большей части своего имущества легионы лишились, как и предвидел сир Кравченко. После тщательного пересчёта легата ждал более точный отчёт от Курия, только рассчитывать не изменение общей картины было бы в высшей мере пустым занятием. Пусть эти шатры и верёвки, лопаты и мотыги, жернова и прочий скарб могли иному показаться чем-то маловажным, но Блазиус хорошо понимал, как от подобных "мелочей" зависит боеспособность его легионов. Единственным и сомнительным позитивным моментом было лишь то, что отпадала необходимость ломать голову, как тащить снаряжение в отсутствие лошадей и мулов. Нет, всех захваченных лошадей - две с небольшим сотни - им конечно вернули, но в масштабах трёх легионов такое количество было равносильно полному неимению.

- Сковород нашли много, тысячи полторы, - продолжал опцион. - Оно и понятно - что им сделается? А вот жерновов, значит, и не нашли вовсе...

Раздался характерный лязг брошенного на землю железа. Легионеры принялись скидывать груз из кузова самохода, нимало не заботясь о его сохранности. Легат подошел ближе и рассмотрел сваленные на земле доспехи, покалеченные магией федералов - смятые, изорванные, со следами огня. Глухо звякнув, в растущую кучу упал следующий пробитый нагрудник, затем ещё один.

- Зачем? - спросил он у опциона.

- Так считай без ничего остались, значит, а тут железо хоть и помятое, да доброе - инструмент хороший выйдет, только до кузни доберись. И в оплату работы пустить можно.

Блазиус коротко кивнул - легионы остались, кроме прочего, и совершенно без денег. Даже в жуткие моменты ночного разгрома нашлись те, чья жадность оказалась сильнее страха - покуда остальные отчаянно сражались, они ухитрились воспользоваться суматохой и сбежать, прихватив с собой легионную казну. Впрочем, достанься казна федералам, итог бы не изменился.

- Что же тогда чего по целее не взял?

- Так у этих-то хозяев точно уже не сыщется. Да и не то что бы совсем не взял... - опцион обернулся к самоходам и крикнул. - Вар!

Спустя мгновение из кузова ближнего самохода показалась голова одного из легионеров.

- Неси!

Вар кивнул, вновь скрылся в кузове и прежде чем легат успел что-либо спросить, спрыгнул на землю, держа в руке ножны, из которых выступал затейливый эфес.

- Как его увидел, так сразу и узнал, что это сира Лепида меч, ваш то бишь, - протараторил, как по заученному, легионер.

Легат принял у Вара посечённые ножны, и сделав шаг назад, быстрым движением освободил клинок - прямая полоса отточенной стали тускло блеснула в свете фонарей. Оплетенная серебряной проволокой рукоять удобно лежала в ладони и Блазиус, не удержавшись, сделал несколько замахов и выпадов, оценивая оружие. Удовлетворённый тем, как выходили и укол, и рубящий удар, легат поднял меч на уровень глаз, оценивая прямоту клинка. Ромбовидный в сечении и с плавным сбеганием к острию, тот был длиною локтя¹⁴ в два и немногим шире двух пальцев¹⁵ . Лишенный украшений, если не считать таковым узкий дол в сильной части, он красовался идеально ровными линиями и сложным узором самой стали, секрет которой гномы ревниво оберегали.

- Добрая работа, - пробором легат и перевёл внимательный взгляд на эфес.

Два вертикальных полукольца па-дана прикрывали изящно суженную пяту клинка, защищая пальцы, легшие на неё поверх прямой крестовины. Три горизонтальных кольца, закрепленных у верхних концов па-дана с внешней стороны меча, прикрывали тыльную сторону ладони. Завершали защиту три изящно изогнутые перекладины контр-гарды, также опускавшихся от па-дана, но уже с обратной стороны меча, и плавно "перетекавших" в переднюю дужку. И опять же, никаких украшений, только посеребрённая сталь и изумительное исполнение работы. Такой неброский меч мог стоить годового жалования легата.

- Я поначалу и не вспомнил его. Оно и понятно, меч то, сразу видно, не к доспеху, и оттого вас, сир Лепид, не видали с ним часто. Диво, что Вар упомнил. А стало быть, вернуть надо было, никак иначе, - глядя на Блазиуса предельно честными глазами, пояснил опцион.

- Спасибо за находку, - не моргнув глазом произнёс легат. - Самим-то посчастливилось найти что-нибудь своё, а, Мустела?

- Боги были милостивы - нашёл свой кинжал, отцом мне подаренный. И остальных удача не обошла.

Легат, точно знавший, что опцион был сиротой, лишь коротко кивнул и вложив меч в ножны, передал их своему ординарцу.

- Гай, сможешь привести в порядок?

- Сделаю, - едва глянув на ножны, ответил тот. - Кожа в хлам, но дерево и прибор целые, только и надо, что наново обтянуть. Если желаете к утру, сир Лепид, то бархатом можно - знаю у кого есть. Вот только...

- Сколько?

- За три "квадриги" сторгуюсь, сир.

Блазиус молча кивнул и достал из кармана сложенную пополам пачку бумажных рисунков, заменявших федералам деньги, и отсчитал три коричневые, с изображением квадриги и здания в традиционном имперском стиле. Ординарец молча же принял деньги и тут же отправился исполнять поручение.

- Хорошо, что вы отыскали "мой" меч, Мустела, но я бы куда больше обрадовался, найди вы шатры, - обернувшись обратно к опциону, сказал легат. - Без них легионам придётся сегодня засыпать, глядя на звёзды. Как и всю ближайшую декаду.

- Ночи тут мягкие, сир, так что не извольте беспокоиться - доводилось, значит, и в местах похуже ночевать. Да и пол-дюжины шатров-то нашлось. Их подлатать немного только и...

- Нет, пусть лежат, - перебил Блазиус своего подчинённого. - Сам же сказал, что ночи мягкие - полюбуюсь ночным небом.

Легат прекрасно понимал, что тех шести шатров не хватит и на старших офицеров легионов. А плодить лишние затаённые обиды в его планы не входило - и так хватало невысказанного недовольства произведёнными им назначениями.

Машину ощутимо тряхнуло, отвлекая Блазиуса от воспоминаний. Ехавший в голове колонны восьмиколёсный самоход принял влево, обгоняя медленно тащившиеся впереди по дороге телеги, гружёные какими-то коробами. Возница повторил манёвр ведущего и, по-видимому, угодил колесом в яму на обочине. Не слушая ругательств возницы, легат бросил взгляд в боковое окно, успев рассмотреть удивлённые лица землепашцев, некоторые из которых натурально открыли рты, разглядывая невиданные колёсные диковины, мчавшие мимо них. Хотя, судя по насыщенным охряным пятнам на холстинах, покрывавших короба, и на самой их одежде, то были рудокопы, а не земледельцы. Стариков, женщин и малых детей легат среди них не приметил, а значит везли они в Илион обожжённую болотную руду, а не бежали за стены города, спасая пожитки. Добрый знак.

- Если только не попадутся разбойничьей шайке по дороге, - пробормотал легат, задумчиво пробарабанив пальцами по рукояти меча, стиснутого коленями.

Гай не подвёл, и сразу после завтрака Блазиус держал в руках обтянутые коричневым бархатом ножны, блиставшие свежей полировкой прибора и источавшие слабый алхимический запах клея. Не долго думая, он подвесил их на перевязь вместо своего привычного кавалерийского меча и остался доволен результатом. Хмурое после ночёвки под открытым небом настроение легата сразу пошло в гору. Однако уже садясь в кабину самохода перевязь с мечом пришлось снять - для людей с привычным оружием машины федералов были слабо приспособлены.

Тем временем возница и его охранник продолжили переговариваться о чём-то своём. Блазиус разбирал отдельные слова, но общий смысл беседы ускользал от него. Всё же на каторге никто не озаботился полноценным обучением пленных языку - кое как научили понимать основные приказы с командами, и ладно. При общении с префектом выручило присутствие подозрительно хорошо владеющего "варварской латынью" чародея, выступившего переводчиком, но на дальнейшее явно просматривалась необходимость в самостоятельном освоении чужого языка.

Легат криво ухмыльнулся собственным мыслям. Ещё не так давно ему и в голову не приходило утруждать себя учением варварских наречий. Зачем? Во всей ведомой Ойкумене понимали латынь - всяк, кто хотел преуспеть в торговле ли, в учении ли, почитал за лучшее изучить её. Даже на Тёплом берегу и на Закатном материке хватало знатоков латыни. Язык гегемона знали всюду, а потому Блазиусу и не было нужды волноваться, что его могут не понять.

Однако tempora mutantur, et nos mutamur in illis¹⁶. И дело было совершенно не в том, что легату вдруг восхотелось узнать, о чём переговаривались возница с охранником - судя по интонациям, то была пустая приятельская болтовня. Что прежде могли дать Блазиусу варварские наречия? Ровным счётом ничего, кроме дюжины-другой смачных ругательств, которые он и так знал.

В отличие от них, язык федералов был теперь для него, как эмесаль фейри для магов - ключом от двери в мир тайных знаний и умений. Только не древних, а совершенно новых. Блазиус в полной мере ощутил на себе и теперь желал сам постичь новое, непривычное и действенное искусство войны, коим владели федералы. Именно для этого ему и нужно было без промедления овладеть их языком. Возможно даже, стоило найти этого Полакса и выпытать его методу обучения.

"Сразу после такой мелочи, как подавление мятежей и восстановление порядка в Восточном пределе," - мысленно осадил свой лингвистический энтузиазм легат.

- Да сам смотри! - довольно эмоционально воскликнул охранник, протягивая вознице небольшую магическую табличку, засветившуюся под его пальцами.

- За дорогой кто смотреть будет?! - в свою очередь отмахнулся возница.

Охранник пожал плечами и пробежался пальцами по табличке, нажимая светящиеся руны. Раздался мелодичный звон струн, к которому спустя мгновение присоединились ритмичные удары барабанов, а затем глуховатый голос запел свою грустную балладу. Блазиусу уже доводилось не раз слышать её в плену, и повествовала она о том, как лирический герой вопрошал оракула о своей судьбе, а затем просил у солнца обратить на него свой взор. Когда легату только удалось с трудом перевести балладу, вот это то обращение к солнцу и навело его было на мысль, что, возможно, федералы были гелиолатриями¹⁷. Но предположение тут же было отметено, стоило только вспомнить, как споро и умело применяли их пленители свою сокрушительную силу.

"Определённо ничего общего с кроткими и поступчивыми солнцепоклонниками, позабывшими, с какой стороны браться за меч," - ухмыльнувшись, подумал Блазиус.

Однако вопрос оставался открытым - религия федералов была загадкой. Это было одной из частых тем разговоров среди пленных в то относительно свободное время, которое выпадало им на каторге. Поначалу за проявление культа многие принимали торжественную песнь, что звучала на утреннем и вечернем построениях, сопровождая подъём и спуск трёхцветной сигны Федерации. Но впоследствии оказалось, что гимн этот, удивительное дело, был посвящён не какому-то божеству, но самому государству. Сей факт вызвал некоторое замешательство в среде офицеров, и даже породил собственную дискуссию о самой концепции гимна стране. Одни рассуждали о необходимости создания подобной хвалебной песни в Империи, другие же настаивали на неприемлемости заимствования варварских обычаев. Сам Блазиус от этой дискуссии воздерживался, справедливо полагая её занятием маловажным и бесперспективным. В отличие от вопроса религиозного.

Дело заключалось не только в том, что узнав о вере оппонента, можно было лучше понять логику его действий, и даже не в простом человеческом любопытстве. Нет, всё было куда зримей и, с точки зрения легата, тревожней.

Ошеломляющая мощь боевой магии федералов оставила неизгладимые впечатления у тех, кому не посчастливилось испытать её на себе. И если легионы ещё легко отделались, то поместное войско накрыло чудовищной магией, положив без малого половину из сорока тысяч. Неудивительно, что среди выживших наёмников и дружинников, с ужасом вспоминавших, как их соратники погибали ещё до того, как даже смогли увидеть противника, укоренилось мнение о божественном происхождении этой сокрушающей силы.

И потому Блазиус воспринял как само собой разумеющееся, когда среди пленных поползли разговоры о том, что смертельно глупо идти против такого могучего божества. И что куда лучше следовать за ним. То, что противники оказались не какой-то неведомой нелюдью, а вполне себе обычными людьми, да ещё и довольно сострадательными, безо всякой кровожадности Тёмных, лишь повышало привлекательность идеи о поклонении их покровителю. По большому счёту, массовому обращению препятствовало только то, что сами федералы не торопились приобщать пленников к тайне своей веры. Да и присутствие рядом пусть и подавленных поражением, но не столь ошеломлённых легионеров, тоже вносило свою лепту. Во всяком случае, легату хотелось думать, что у его офицеров выходило хоть немного поддержать моральное состояние дружинников, оставшихся с первых дней плена без своих господ и командиров.

Блазиус в задумчивости потёр висок. Теперь-то легионы ушли, вобрав в себя наиболее опытных и стойких из дружинников и наёмников. И те, кто каторгу не покинул, ныне лишились последнего зримого напоминания об Империи. А значит лучшего момента для обращения их в свою веру федералам и ждать не стоило...

Блазиус запрокинул голову и прикрыл глаза. Слишком много предположений и догадок, и слишком мало достоверных фактов, чтобы сделать хоть сколько-нибудь однозначные выводы. А значит все эти рассуждения, предпринимаемые в попытке предвосхитить будущие шаги федералов, не сильно и отличались от гаданий авгуров¹⁸. Но ничего со своей натурой легат поделать не мог, и состояние неведения и неопределённости закономерно угнетало его. Потому и хотелось поскорее добраться до Илиона и заняться затем привычным делом - распинать разбойников вдоль дорог, осаждать мятежные замки, выгонять обратно в степь залётные ватаги кочевников. Занятия может и не самые бесхитростные и безопасные, зато понятные и известные от альфы до омеги. А с обращёнными в новую веру дружинниками можно разобраться и позже. Если будет с чем разбираться.

"Будем решать проблемы по мере их возникновения, да, сир Кравченко?" - подумал легат и позволил себе задремать под очередную балладу, доносившуюся из артефакта.

* * *

Блазиус почувствовал лёгкий толчок в бок и выпал из дрёмы. Открыл глаза, облизнул пересохшие губы, покрутил головой, разминая затекшую шею и скосил взгляд на ухмылявшегося охранника.

- Приехали.

Легат, сообразив, что их самоход стоит на обочине дороги, огляделся и увидел, как остальные машины сворачивают влево, к расположившемуся на холме лагерю федералов. Издали были заметны привычные уже зелёные шатры, окружённые поблескивавшими на солнце спиралями из покрытой мелкими лезвиями проволоки, да зарывшиеся в землю тяжёлые самоходы. А впереди по дороге виднелась уже серебристая лента реки и поднимались городские стены не иначе, как самого Илиона. Что-то в знакомом виде смущало его, и Блазиус, видимо не до конца ещё вырвавшись из объятий дремоты, несколько мгновений вглядывался, прежде чем удивлённо изогнул бровь. Стена по обе стороны от ворот пропала почти на сотню футов, и те стояли распахнутыми посреди пустого места.

- Вы куда ехать? - отвлёк его возница, державший в руках артефакт связи - Лагерь, город?

- Город.

Возница кивнул, коротко доложился через артефакт и вновь привёл самоход в движение. Город стремительно приближался, и легат смог подробней рассмотреть провалы стен, прикрытые снаружи невысоким земляным валом с рогатками, и суетившихся там рабочих. Было не похоже, чтобы эта брешь в защите города появилась вследствие боя - слишком уж ровные и аккуратные были края. По всему выходило, что стену просто разобрали, намереваясь, не иначе, перестроить ворота.

"Крайне своевременно, ничего не скажешь," - промелькнула саркастичная мысль.

Самоход беспрепятственно прокатил мимо привратников, лишь лениво проводивших его взглядом. Столь откровенная беспечность вызвала у Блазиуса неподдельное раздражение. Конечно, подобных самоходов не было ни у кого, кроме федералов, и надобность в досмотре союзников могла показаться излишней. Но легат отчётливо себе представлял, как легко можно воспользоваться таким разгильдяйством, стоило только завладеть самоходом. Он уже успел понять, что управлять машинами федералов мог любой, был бы навык. Да и его легко могло заменить уткнувшееся в бок возницы острие ножа. Стоило основательно поговорить с командиром городской стражи по поводу такой нерадивости его подчинённых. Старик Номинус службу понимал крепко, а потому, если его седая голова всё ещё покоилась на его плечах, должен был меры принять. В конце концов, сами федералы не пренебрегали досмотрами собственных самоходов, в чём Блазиус уже имел возможность убедиться раньше.

А самоход уже катил по городским улицам, гудками предупреждая зазевавшихся прохожих убраться на обочину. Но таковых было мало - богатый торговый город замер и затих в ожидании более спокойных времён. Те же горожане, что всё же попадались по пути, смотрели на самоход с любопытством, но без удивления или страха. Лишь бродячие собаки заходились лаем на машину, точно так же, как и их родичи за Вратами. Легат не успел как следует обдумать эту схожесть собачьей натуры, когда самоход замер перед зданием городского магистрата, и его рычащее механическое сердце затихло.

- Теперь точно приехали, - возвестил охранник и перегнулся через легата, замешкавшегося с поиском ручки, открывая дверь. Блазиус ругнулся сквозь зубы, подхватил ножны и спрыгнул на брусчатку. Щурясь от полуденного солнца, застегнул перевязь с мечом на поясе и мгновение поколебавшись, снял с плеча и плотно натянул на голову шапку с козырьком. Волосы на недавно побритой голове ещё только начали отрастать, и заполучитьгелиоз¹⁹ сейчас было проще простого.

- Осторожно! - с сильным акцентом донеслось сзади.

Не успел легат сделать шаг в сторону, как на его место из кабины выбрался охранник, перекинул ремень своего магобоя через плечо и с хрустом потянулся. Из кузова самохода спрыгнули ещё двое федералов, а следом посыпались легионеры, споро выгружая вещи и выстраиваясь в шеренгу у лёгкой решётчатой ограды. Последними на брусчатке отказались легионные землемеры: либратор, два громатика и шестеро агрименсоров.

- Ждите тут, - подойдя к ним, скомандовал легат. - Я договорюсь с главой гильдии и нас разместят на постой. Сила и честь.

- Сила и честь, - хором отозвалась шеренга и Блазиус двинулся к проёму ворот.

Было заметно, что гильдейские стражники смотрели на самоход с какой-то настороженностью, и Блазиус отчего-то подумал, что это как-то связано со свежей кладкой воротных столбов и отсутствием створок. Достались косые взгляды от наёмников и ему самому, но однако едва качнувшиеся алебарды пути ему так и не преградили. Легат почти дошёл до входа в магистрат, когда дверь в створке ворот распахнулась, ничуть не смутив явно привычную к подобному стражу, и навстречу ему выскочила девочка лет десяти в синем с золотом платье. Подхватив подол, она бежала глядя под ноги и потому едва не столкнулась с неожиданно возникшим на её пути Блазиусом.

- Ой! Прошу простить меня... - девочка стушевалась, подняв растерянные глаза на незнакомца.

- Легат Блазиус Лепид к вашим услугам, - широко улыбнулся он. - Не стоит извинений, юная сира.

- Графиня Марина Фортос, глава гильдии Фортос, - представилась девочка, приседая в лёгком реверансе. - Но на самом деле управляет всем бабушка Мерцелла, а я целыми днями только учусь, и это та-ак ску-у-учно.

- Полученные знания всенепременно пригодятся в жизни.

- Эх, вот и бабушка так говорит, - трагично вздохнула Марина. - А я хочу быть такой, как принцесса Афина! Она такая смелая и красивая!

- Я уверен, что и Её Высочеству не удалось избежать знакомства с учителями, юная сира.

- Правда? Эх... Но это не значит, что я передумаю! Я обязательно стану такой же девой-воительницей! - лицо девочки приняло выражение столь решительной суровости, что легат вновь не удержался от улыбки. - А вы знаете принцессу?

- Имел честь лицезреть и общаться с ней намедни.

- Но бабушка говорила, что принцесса отправилась в Далёкое Отечество... О, так вы тоже были в Далёком Отечестве! Вот почему у вас такое странное одеяние - вам его там подарили?

- Кхм, да, можно и так сказать, - пришло время стушеваться теперь уже Блазиусу.

- Там все так одеваются? А девушки? Среди них есть девы-воительницы? А...?

- Марина! - громкий окрик спас легата от готового обрушиться на его голову водопада вопросов.

В дверном проёме стояла худощавая пожилая женщина в платье прислуги.

- Почтенный сир Север уже давно ожидает вас на урок геометрии. Ваша бабушка будет недовольна, если вы опять сорвёте занятия.

- Да, Квинта, уже иду, - резко погрустнела девочка. - Сир Лепид, вы же потом расскажете мне о Далёком Отечестве?

- Боюсь, я видел не так уж и много.

- Ну пожа-а-алуйста?

- Хорошо, я расскажу, что знаю.

- Благодарю вас, сир, - девочка присела в лёгком реверансе, изящно развернулась и павой прошла мимо служанки.

Затем резко обернулась, засмеялась озорно и убежала, подхватив подол платья. Квинта проводила Марину взглядом и чуть покачала головой, после чего подошла к легату.

- Сир?

- Доложите сире Фортос, что легат Блазиус Лепид просит аудиенции, - отдал он наказ.

- Идёмте за мной, сир Лепид, - кивнула служанка и повела его за порог, мимо сохранявших каменное выражение лиц стражников.

Покуда они шли полутёмными коридорами, Блазиус вдруг заметил, что невольно оглядывается по сторонам, и каждый раз, когда его взгляд останавливался на какой-либо из множества привычных деталей интерьера, это вызывало в его душе радостный отклик. Он никак не ожидал, что всего лишь три месяца в чужом мире могут пробудить в нём подобные ностальгические переживания. Мысленное препарирование этого открытия заняло его до того момента, как они вошли в небольшую приёмную залу, оказавшуюся совершенно пустой.

- Извольте подождать тут, сир Лепид, я доложу о вас, - чуть склонив голову, почтительно сказала служанка.

Дождавшись кивка легата, Квинта подошла к двери кабинета и тихо постучалась. Когда она услышала позволение войти, то приоткрыла дверь и, проскользнув внутрь, плотно прикрыла её за собой.

Блазиус бросил быстрый взгляд на стоявшие вдоль стены мягкие стулья, но остался стоять - после стражи, проведённой в кабине самохода, желания присесть не возникало. К тому же, легат рассчитывал, что долго ждать ему не придётся. Действительно, не успел он наскоро оправиться, как дверь вновь открылась, и служанка пригласила его на аудиенцию.

Кабинет не сильно изменился с тех пор, как Блазиус был в нём последний раз. Всё те же высокие витражные окна, изящная резная мебель, заставленные счётными книгами полки и гобелены на стенах. Вот только хозяином был уже не сир Юлий Фортос, а его мать, Мерцелла, которую легату ранее видеть не доводилось. Фактическая глава гильдии оказалась пожилой дамой, разменявшей восьмой десяток, с гордой осанкой, круглым лицом, покрытым глубокими морщинами, и добродушным видом. Блазиус был больше, чем уверен, что добродушность эта обманчива.

- Сира Фортос, - с лёгким поклоном поприветствовал даму легат.

- Сир Лепид, - почтительным наклоном головы ответила Мерцелла. - Рада познакомиться с вами. Однако прошу вас, присаживайтесь. Сейчас подадут напитки и снедь, чтобы вы могли расслабиться и немного отдохнуть с дороги.

Она сделала приглашающий жест и подошла к чайной группе, расположившейся у правой стены кабинета.

- Благодарю за заботу, сира, но со мной два десятка моих подчинённых, которым в дороге пришлось труднее, чем мне.

- Не беспокойтесь за своих людей - для офицеров найдутся комнаты в магистрате, а легионеров разместят в казарме стражи. Я уже отдала распоряжения на сей счёт. Если, конечно, вы не против?

- Нисколько, - покачал головой Блазиус и, вслед за хозяйкой кабинета, подошёл к высокому чайному столику и опустился в кресло.

- Не будем тратить ваше и моё время на пустые любезности, сир Лепид, - сразу перешла к делу Мерцелла. - Сколько всего людей пришло с вами через Врата?

- Три полнокровных легиона.

- Вы намереваетесь разместить их рядом с нашим городом?

- Да, такова воля Её Высочества.

- И следовательно, вам необходимо наше содействие в организации и снабжении каструма?

- Это очевидно, - чуть нахмурившись ответили легат.

- Не поймите меня превратно, сир Лепид - горожане помнят о своём долге перед Империей. Но боюсь среди простого люда могли зародиться сомнения в том, помнит ли Империя о своём долге перед подданными. Последние события этому поспособствовали.

В комнате повисло молчание. Лицо легата приобрело совершенно нейтральное выражение, скрывая лишние эмоции. Направление разговора Блазиусу определённо не нравилось. Хотя он и понимал причины недовольства людей, оправдываться легат не собирался. Однако выказывать своё раздражение и обострять конфликт тоже не входило в его намерения.

- Могу заверить, что реквизиции и повинности будут минимальны, - прервал короткое молчание легат.

- Уверена, что горожане по достоинству оценят ваше понимание скудности их возможностей в это непростое время, - кивнула Мерцелла. - А если они будут знать, что вы готовы впоследствии ответно помочь городу и окрестностям...

Блазиус в немом вопросе вскинул бровь.

- Жизнь обитателей Илиона и окрестных земель во многом зависит от торговли, сир Лепид. Мир и порядок очень важны для неё, но не меньше она зависит и от состояния дорог. Вы и сами это прекрасно понимаете.

- И чего же вы ожидаете, сира Фортос? - спросил легат, уже зная ответ. - Кроме восстановления мира и порядка, разумеется.

- Илион нуждается в прямой дороге к нашим новым соседям, и нам бы очень пригодились опыт и знания легионных инженеров при её строительстве.

"А также крепкие руки моих легионеров для всей чёрной работы", - мысленно усмехнулся легат.

- Могу заверить вас, что если это не будет противоречить приказам Её Высочества, легионы окажут городу всякую посильную помощь в этом деле.

- Разумеется, сир Лепид, воинский долг прежде всего, - со всей серьёзность согласилась глава гильдии.

Неслышно отворилась дверь, служанка внесла тяжёлый поднос, быстро накрыла на стол и бесшумно исчезла, повинуясь жесту хозяйки.

- Думаю, мы с вами управимся и без прислуги, - улыбнулась Мерцелла. - Угощайтесь, сир.

- Благодарю, - ответил Блазиус, взяв кувшин и разлив ароматную багряную жидкость по кубкам.

- Выпьем же за наше знакомство, - подняла свой кубок и провозгласила хозяйка кабинета.

Легат повторил её жест, а затем пригубил напиток. Лёгкий мульсум показался особенно приятным после трёх месяцев каторги. У федералов, что неудивительно, в отношении даров Вакха действовал строжайший запрет, так что Блазиус с неподдельным удовольствием наслаждался умело приготовленным из вина и мёда напитком. Впрочем, не меньше порадовала и поданная промульсия²⁰ - рулетики из ветчины, начинённые нежным козьим сыром с имбирём и зелёным луком. Легат подхватил палочками один из них, обмакнул в ароматную сальсу из перетёртых с маслом базилика, чеснока и фисташек, и отправил его в рот.

- Просто восхитительно! - проглотив закуску, возгласил Блазиус. - Сира Фортос, не откажите в любезности передать моё искреннее уважение вашему кулинару.

- Всенепременно, сир Лепид, - улыбнулась Мерцелла. - Однако, насколько я могу судить, в плену вам едва ли пришлось голодать.

- Ни мне, ни кому либо ещё из попавших в плен. К чести наших пленителей, не случилось ни единого дня, когда бы кто-либо остался без своей порции по их вине.

- Я была бы не прочь узнать о блюдах Далёкого Отечества, но думаю, что в изобилии вам доставались лишь хлеб и поска?

Легат сделал небольшой глоток и улыбнулся своей собеседнице.

- Увы, досточтимая сира, но ваша интуиция вас подвела. Снедь нашу сложно было назвать изысканной, это очевидно, но и скудной она не была. Три раза в день самых причудливых форм лапша и каши, обильно сдобренные маслом, разнообразные похлёбки и маринованные овощи. И ко всему этому пшеничный хлеб, варёные яйца, рыба и порой даже мясо.

Мерцелла отпила из своего кубка и в задумчивости склонила голову на бок. Блазиус догадывался, какие именно мысли её посетили - накормить без малого сорок тысяч крепких мужчин, собранных в одном месте, задачей было далеко не тривиальной. А уж если подобная необходимость возникла неожиданно, грянула как гром среди ясного неба, то всё становилось куда как сложней. Однако Федерация справилась с этим без видимого напряжения и в считанные дни, что говорило само за себя.

- Довольно щедро по отношению к пленным, в некоторой мере даже излишне, - вышла из раздумий и вернулась к разговору Мерцелла. - Федерация и впрямь богата, если может себе такое позволить.

- Было бы нелепо отрицать это, сира Фортос, - кивнул легат. - Хотя я бы не стал жаловаться на такую, как вы выразились, излишнюю щедрость.

- Какой воин откажется от лишнего приварка? Как говаривал мой дед: "Хороший гастат должен уметь обедать пятнадцать раз подряд и спать четыре раза в сутки!" Неудивительно, что перед своей кончиной он весил талантов²¹ десять, - улыбнулась своим воспоминаниям Мерцелла. - И какое же зерно попадало к вам на стол?

- Интересуетесь, что можно предложить нашим союзникам на продажу, не так ли? Из привычного нам были лишь пшеница да ячмень.

- А из непривычного?

- Часто нам давали белую крупу, они зовут её ris. Довольно пресная сама по себе, зато хорошо вбирает в себя вкус приправ, словно атриплекс²², которого, к слову, не было вовсе. Затем psheno - мелкие жёлтые шарики, которые уж очень похожи на ободранное просо, что в изобилии растёт по степям на юге.

- Просо, просо... это тот дикорос, что на корм скоту пускают? Пришлось ли оно вам по вкусу?

- Вы знаете, сира Фортос, обитателям южных провинций стоило бы приглядеться к нему внимательнее - очень недурная каша получается, особенно если сварена вместе с горохом.

- Занятно.

- Ещё была grechka, или, как мы её прозвали, буковая крупа - уж очень похожа на буковые орешки, только заметно мельче. Аромат её можно поначалу найти неприятным, но к нему быстро привыкаешь. Ну и наконец ovsyanka - тонкие лепестки какого-то плющеного зерна, кашу из которых нам давали почти исключительно по утрам.

- Интересное встретить на каторге такое... разнообразие, - Мерцелла неопределённо покрутила ладонью в воздухе. - И ладно бы только крупы, но ведь ещё и мясо... не неведомых ли животных, о которых предания предков умолчали?

Легат отхлебнул немного мульсума и на мгновение задумался.

- Всё же по большей части давали нам рыбу, что и не удивительно, ведь их город, Владимирск, расположился недалеко от моря. То была и вполне обычная солёная сардина, которую они называли ivasi, и cambala - диковинная рыба, с обоими глазами на одной стороне головы.

- Владимирск, - проговорила Мерцелла, будто пробуя название на вкус. - Близость моря вполне объясняет и разнообразие зерна. Но что же на счёт мяса, сир Лепид?

- Федералам можно смело предлагать говядину, свинину и курятину, сира Фортос. В особенности говядину, если хотите моё мнение.

- Почему же именно её?

- Более всего было курятины, которую привозили на самоходах уже ощипанными и выпотрошенными тушками, а яйца так и вовсе доставляли каждый день. Уж не знаю, где они держат столько куриц, но недостатка в них федералы явно не испытывают. Свинины было уже меньше, и она была только в виде хорошо промороженных полутуш, поскольку хранились оные в особых стальных коробках, именуемых охладителями или, если на их искажённой латыни, refrigerator. Благодаря магии внутри них стоит такой холод, встретить который можно, наверное, только на самом севере. Но меньше всего на каторжную кухню доставляли говядины, и была она исключительно консервированной.

- Должно полагать, что коров в окрестностях города мало, раз они вынуждены завозить солонину. Посему молока у них немного, а стало быть и сыры могут равным образом оказаться потребным им товаром. Да и коли вы не упомянули баранину, то может статься, что овец там тоже немного... Благодарю вас за рекомендацию, сир Лепид.

- Не стоит благодарности, сира Фортос, но всё же замечу, что солонины то мы ни разу не видели.

- Тогда как же они консервируют мясо? Обжаривают и бальзамируют оливковым маслом в глиняных горшках, как это любят делать в Хиспане?

- О, вы почти угадали, - Блазиус скупо улыбнулся и отсалютовал кубком. - Они тушат мясо и запаивают его в жестяные цилиндры, размером примерно с этот кубок. Думаю, около фунта тушёной говядины в каждой такой conserva, как они их называют.

Брови Мерцеллы удивлённо взлетели вверх, и гулбоким глотком она осушила свой кубок - легат учтиво наполнил его вновь, улыбаясь уголками губ. Он прекрасно помнил, в какой ступор впадали многие пленники, впервые столкнувшись с этими консервами из отменной и удивительно тонкой жести. Да что уж там, ему и самому пришлось испытать немалое удивление, когда облачённый в белое повар вскрыл особым ножом подобный цилиндр с нарисованной на боку коровой, и оттуда аппетитно пахнуло тушёным со специями мясом.

- Итак, они тратят жесть на то, чтобы хранить мясо. Жесть! - Мерцелла покачала головой. - Либо Федерация просто баснословно богата, либо жесть у них ничего не стоит. Впрочем, и то, и другое можно обратить к своей выгоде.

- Всё же второе, сира Фортос. Пустые цилиндры велено было просто выкидывать, - уточнил Блазиус и усмехнулся. - Чего, разумеется, никто и не подумал выполнять, растащив их все.

- Неужто и вы приняли в том участие?

- Увы, сира Фортос, но ремесленническими талантами я обделён, и потому оставил этот материал для достойных того рук.

Собеседники дружно поулыбались шутке, и легат решил не упоминать про злосчастную выходку центурии сорок шестого легиона, после которой федералы строго следили за тем, чтобы в руки пленников не попадало ничего, что можно было бы обратить в оружие. Тщательные досмотры по возвращению из нарядов и со строительных работ, внезапные проверки личных вещей в шатрах и иные подобные действия со стороны охраны каторги, "приятно" разнообразили быт пленников. Впрочем, правды ради, если находили какую-нибудь безобидную поделку, смастерённую вопреки всем препонам, то за неё редко когда следовало наказание. И Блазиус прилагал все усилия, дабы ни в одну дурную голову не пришла мысль изготовить хоть что-то, хотя бы отдалённо могущее сойти за оружие.

- Впрочем, - продолжил он, - не только мясо запаивалось в жесть. В похожих, но куда больших размеров, цилиндрах хранились смеси из сваренных овощей, крупы и лардо, которые нужно было добавлять в кипящую воду, чтобы быстро получить похлёбку.

- Неужто все похлёбки так готовились?

- Нет, конечно нет - обычно нам приходилось самим чистить и нарезать овощи. Предвосхищая ваш вопрос, сира Фортос, то были привычные свекла, капуста, лук и морковь, если не считать cartofel или, иначе, cartoshka - жёлтые или розовые продолговатые клубни, какие с яйцо, какие с кулак, с плотной желтоватой мякотью. Сырыми их есть совершеннейше невозможно, однако в варёном и, особенно, жареном виде довольно вкусные.

Легат невольно вспомнил, как Гай изловчился приготовить запасливо припрятанные клубни, когда их в очередной раз отправили на разгрузку плинф²³ и мешков с пуццоланом²⁴. Он так и не понял, где ординарец сумел незаметно развести огонь и взять масло, чтобы обжарить в жестяных цилиндрах до хрустящей корочки разрезанные начетверо клубни, что определённо не помешало ему с удовольствием умять свою порцию во время короткого перерыва. Тяжелая физическая работа делала даже самое бесхитростное блюдо удивительно вкусным. Мысленно улыбнувшись, легат отправил в рот очередной рулетик.

- А какие ещё консервы у них есть?

- Сладкое конденсированное молоко - очень густое и очень сладкое, - начал перечислять Блазиус, разгибая пальцы. - Жёлтая овощная сальса, недозрелый ещё, зелёный и мягкий горох и конечно же рыба.

- Иными словами, они готовы запаять в жесть всё, что только можно съесть.

- Это не далеко от истины, сира Фортос. Но справедливости ради, должен заметить, что для консерв они используют не только жестяные цилиндры, но и горшки с широким горлом, выдутые из чистого прозрачного стекла, которое бы прекрасно смотрелось в любом витраже. Впрочем, горла закрывались крышками из всё той же жести.

- И почему я нисколько не удивлена? - недоумённо развела руками Мерцелла.

- Видели бы вы их инсулы, полные стёкол совершенно невозможного размера, - усмехнулся легат и сделал очередной глоток. - На их фоне стеклянные горшки определённо не кажутся чем-то необычным.

- Насколько же "невозможного" размера были те стёкла?

- Одним таким стеклом с лёгкостью можно было бы заставить витраж у вас за спиной. И было бы оно столь прозрачным, что недолго об него и голову расшибить, пытаясь выглянуть в кажущееся пустым окно.

- Тогда уже, скорее, изрезаться осколками в кровь.

- Подобное грозит лишь тому, кто вознамерится специально бить стекло. Федералы владеют секретом не только удивительно чистого, но и крепкого стекла. Потому вся расплата за рассеянность - лёгкий ушиб.

Хозяйка кабинета молча кивнула, сделав очередную мысленную пометку.

- Раз уж разговор привёл нас к ним, сир Лепид, то как обстоят дела с прочими ремёслами в Далёком Отечестве? Виденные нами образчики труда его мастеров безусловно впечатляют, но все они касаются сугубо военного дела, а интересы гильдии лежат за пределами этой сферы, - сказала Мерцелла и иронично улыбнулась. - Преимущественно.

Легат поставил кубок на столик и задумчиво потёр висок, перебирая в уме воспоминания с каторги.

- Посмотрите на этот наряд, сира Фортос, - Блазиус помял пальцами уголок воротника. - Точно такой же надет под доспех каждого из прибывших со мной, как и на тех, что сейчас маршируют в Илион, либо остались на каторге.

- О, уж поверьте, сир Лепид, ваше платье и сапоги, это первое, на что я обратила внимание, стоило вам войти - такова уж женская натура. И, насколько я смогла рассмотреть под вашим нагрудником, оно довольно похоже на те, что носят сами федералы, разве что вот этот песочный цвет... Однако же, говорите, всех пленников так переодели? Такое дело очевидно потребовало уймы полотна, кожи, да ещё и организовать на каторге швальни с раскройными столами, лекалами, et cetera. Зачем им это?

- Были разные предположения на сей счёт, но не хочу угадывать, которое из них верное, если вообще хоть одно. Вот только нам ничего шить не пришлось, сира Фортос. Мы получали уже готовые наряды и исподнее.

- Вы умеете привести в замешательство, достолюбезный легат. Мне сложно представить, сколько понадобится портных, дабы за несколько месяцев обшить без малого сорок тысяч человек.

- Речь не идёт о месяцах - уже на третий день нас стали отправлять в полевые термы, на выходе из которых и выдавали обновки. Всего через три дня все мы были обриты, отмыты и единообразно одеты. А наши старые одеяния попросту предали огню, - Блазиус сделал небольшой глоток и продолжил. - Когда же прибыло наше скорбное пополнение, то управились и того быстрей - к помывке привлекли нас, и это позволило уложиться в два дня.

- Определённо, никакое... никакое разумное число портных не способно за столь малое время сшить столько... - точно бы запнувшись, женщина замолчала на мгновение. - Если только ваши наряды не были сшиты ранее. Не могли же федералы готовиться к вашему появлению?

- Однозначно нет, - покачал головой легат. - Когда мы явились в город, для них это явно стало неожиданностью.

- Я просто теряюсь в догадках. Быть может это чьи-то старые одежды, ставшие ненужными... Но сорок тысяч схожих нарядов... Сир Лепид, прекратите уже мучить старую женщину - по глазам вижу, что у вас есть ответ!

- Каюсь, каюсь, - примирительно поднял руки Блазиус. - Но вы и сами пришли к верному выводу. Эти наряды действительно старые, хотя и не ношенные - мы были первыми, кто надел их, пусть и сшиты они более трёх десятков лет тому.

- Тридцать лет? - Мерцелла вновь удивлённо подняла брови. - Вы в этом уверены?

- Мне понятно ваше удивление - я сам оказался преизрядно сбит с толку, когда убедился в этом. Видите ли, на изнанке каждого предмета этих нарядов есть оттиск печати. Эти клейма, среди прочего, указывали и на годы пошива, которые отстояли от текущего примерно на тридцать лет.

- Вы смогли прочесть их? Не подумайте, сир Лепид, что я подвергаю сомнениям ваши способности, однако язык федералов сильно разнится с нашим, пусть влияние старой латыни и греческого несомненно, - хозяйка кабинета прервалась на глоток мульсума. - Мне довелось взглянуть на их документы, и даже их алфавит словно смесь латинских и греческих букв, а цифры так и вовсе не похожи ни на что, виденное мною ранее. Потому прошу простить мне моё удивление.

- Право же, не стоит, - отрицательно помахал ладонью Блазиус. - Освоить их язык и впрямь непросто, полагаю, что сделать оное быстро и вовсе невозможно. Разве что при помощи какого-нибудь хитрого чародейства... Если бы не те фразарии²⁵, что нам раздали, то вряд ли бы нам удалось хоть что-то понять. Пусть и записанные архаичной латынью, но были в них образцы диалогов на самые обиходные темы, и летоисчисление там также упоминалось. А уж сопоставить их нынешний две тысячи восемнадцатый год и тысяча девятьсот восемьдесят девятый с клейма на моём наряде, было делом вполне очевидным.

- Пожалуй, будет просто дурным тоном, если я вновь скажу о странной расточительности Федерации, - пожала плечами Мерцелла. - И каким вы находите ваш наряд?

- Покрой непривычный, но довольно удобный, а качество ткани впору лучшим мануфактурам. Да и само шитье наводит на мысли о том, что выполнено оно совсем не вручную - уж очень ровные стежки.

- Интересный вывод, но почему же вы склоняетесь к нему?

- Вы бывали в Остии, сира Фортос? - задал риторический вопрос легат. - Однажды мне пришлось отправиться туда и, благодаря запутанному лабиринту бюрократии, одним из мест, которые необходимо было всенепременно посетить, стала Навалиа Новиссима. Длинную историю накоротко, там мне довелось увидеть прелюбопытный станок, с которым управлялись подмастерья. Закреплённое на массивной деревянной раме маховое колесо приводило в движение разные рычаги и коромысла, в итоге перемещений которых, две крючковые иглы протыкали закреплённые на шпильках полотна парусины, сшивая их. Стежки, которые этот механизм делал куда быстрей, чем самый опытный портной, выходили разительно единообразными, сливаясь в ровный шов.

- И вы полагаете, что ваш наряд сшит таким же образом?

- Весьма вероятно - федералы поразительно искусны в механической магии. Уверен, что для них не стало бы проблемой создать более совершенные станки, способные делать самые разнообразные швы и не только по прямой.

- Сотни которых можно объединить в мануфактуры, по подобию наших казённых ткацких, - смотря остановившимся взглядом куда-то в сторону, произнесла Мерцелла. - На которых можно шить тысячи и тысячи одинаковых нарядов. Десятки тысяч... Но как же получилось, что этот наряд так хорошо на вас сидит, коли мерок с вас не снимали?

- Только благодаря тому, что мой мерный номер пятьдесят два и пять, - пожал плечами Блазиус, глядя, как изгибаются в немом вопросе брови его собеседницы. - У федералов есть хитрая система цифровых кодов, соответствующих определённым мерам людского тела. Достаточно измерить рост и обхваты груди, живота да бёдер, чтобы узнать свой такой код. После чего остаётся лишь найти наряд с такими же числами на клейме.

- Презанятная идея, только на кардо²⁶ Сарториус она придётся многим не по вкусу, это бесспорно. Знали бы вы, сир Лепид, сколько измыслителей подобных станков лишились своего имущества, а порой и жизни, вызвав неудовольствие коллег по цеху... Но да хватит об этом и перейдём уже к тому, за чем вы и пришли. Полагаю, вы впоследствии найдёте возможность утолить моё не праздное любопытство?

- Разумеется, сира Фортос, - кивнул легат.

- Тогда давайте выясним, как именно гильдия и город могут помочь легионам, - улыбнулась Мерцелла.

Дальнейшая половина стражи прошла за дискуссией, касавшейся множества проблем и вопросов, связанных с превращением Илиона в опорную крепость. По завершению разговора, Блазиус, в сопровождении своих отдохнувших офицеров и присоединившегося к ним командира городской стражи, отправился за город, выбирать подходящее для каструма место. Оказаться вновь в седле было неожиданно приятно - спасибо гильдии за предоставленных лошадей - но легат ловил себя на мысли, что доброезжие полукровки кажутся ему несколько медлительными. Благо Номинус, всё такой же седой и в своей неизменной кирасе, хорошо знал окрестности и помог избежать ненужных разъездов. Оставив землемеров размечать территорию будущего каструма, Блазиус отправился обратно к магистрату, попутно высказывая Павлу свои замечания о повышении дисциплины среди городских стражников...

Уже сильно после, когда он, впервые за долгое время, лежал в широкой постели, легат задумался над последними словами Мерцеллы Фортос, сказанными в кабинете перед самым его уходом: "Ещё раз благодарю за обнадёживающие вести - поведанного вами довольно, чтобы явно представить богатства Федерации, а у богатой державы и гильдии редко бывают бедны. Что всецело замечательно, ведь с состоятельными негоциантами вести дела приятнее всего."

- Да, сира Мерцелла, Федерация богата, и это сулит вам немалую выгоду, - пробормотал Блазиус, глядя в полог. - Но может потому она и не хочет войны? Зачем завоёвывать новые земли, когда их можно просто купить?

...Романтики с большой дороги.

Свинья, похрюкивая, опустила небольшую голову в долблёное корыто и принялась рыться в нём своим чёрным рылом, выбирая самые вкусны куски. Каждая находка сопровождалась довольным чавканьем и покачиванием крупных, нависших вперёд ушей. Густая кудрявая щетина молочного цвета поблескивала шелковистым глянцем на солнце, покуда животное переступало с ноги на ногу и энергично размахивало тонким хвостом, не отрываясь от кормёжки.

- Так значит, говоришь, прямая дорога на Илион преграждена? - оторвавшись от созерцания идиллической рустикальной²⁷ картины, спросила Тредецима.

- Да, сира воительница. Ежели направитесь от нас через Хеске, то никак не минуете лагерь войска, близ вставшего, - ответила дочь хозяина усадьбы, продолжая держать в руках пустое уже ведро.

- Чьё войско? Уж не графа ли Туллия?

- Того не ведаем. Одначе говорят, будто из под земли оно явилось, яко Тёмные али демоны. На том самом месте, где три легиона стояло. Да начисто оные вырезало. А следом и всё поместное ополчение. Токмо оказалось что не демоны то, а люди.

Тредецима недоверчиво хмыкнула.

- Это кто же такое-то говорит?

- Так в Хеске отцу моему и рассказали.

- Скажи мне... э?..

- Паулина, сира.

- Так вот, Паулина, твой отец, что же, ездил туда?

- Кузнеца-то у нас нет, вот и пришлось ехать, как нужда случилась.

- Опасно в такое время в путь отправляться. Не боязно?

- Правда ваша, сира, да только куда деваться? - вздохнула девушка - Одначе, простой люд те воины не трогают. Лиходеев только.

- Вот значит как, - засомневалась Тредецима. - Так уж и не трогают? Неужто без реквизиций и повинностей обошлись?

- Да, сира, даже и помогают. Отец сказывал, в Хеске всех разбойников земле предали, с разрушениями учинёнными совладать подсобили да пораненным помогли.

- Чудное дело! А что же взамен потребовали за участие своё?

- Отец сказывал, что велели лишь порядок соблюдать, да всякому рабу вольную дать, а более ничего и не требовали.

- Быть такого не может. Откуда же они пришли такие чудные?

- Неведомо то. Да токмо отец сказывал, одеты взаправду чудно и речи нормальной не разумеют.

Тредецима кивнула и, сложив руки на груди, погрузилась в свои мысли. Это было странно, очень странно. Когда они только собирались в эту злосчастную экспедицию пол года назад, Восточный Предел полнился слухами о готовящемся карательном походе, который должен был возглавить граф Туллий. И вот теперь, когда она наконец возвращалась в цивилизованные земли, потеряв двух своих напарников, вдруг выяснилось, что путь ей преграждает какая то неведомая армия. И не просто неведомая, а умудрившаяся обескровить добрую часть Предела! Конечно, многое из услышанного можно было бы списать на неистребимую плебейскую тягу к приукрашиванию, но камыш без ветра не качается. А подобные рассказы она слышала не в первой встреченной усадьбе. Конечно, кроме тех, что оказались разорены.

- А сам-то где отец твой? Расспросить бы его, а то, как я погляжу, многое тебе он сказывал.

- Так нету его, - замялась девушка, бросив опасливый взгляд на рукоять меча. - К сватам уехал, дочь старшую проведать.

- И не опасается же одну тебя оставлять. Когда вернуться должен?

- Так завтра уже обернётся... Да и не одна я - два брата меньших со мной, и Перегрина ещё.

Тредецима кивнула - ей не стоило труда заприметить три пары глаз, наблюдавших за ней с того момента, как она въехала во двор усадьбы. Двое разумных настороженно затаились в доме, и ещё один - в хлеву.

- Хорошо, значит подождём до завтра. Всё одно, дальше ехать уже запоздно.

Рука опустилась к кошелю на поясе и выудила оттуда серебрянную монету с профилем Мария.

- Задайте ячменя моему степняку, а мне приготовьте постель и ужин... и завтрак тоже.

Увидев серебро, блеснувшее в закатных лучах, девушка явно облегчённо вздохнула и улыбнулась. Тредецима внимательнее присмотрелась к её стройной и крепкой фигуре, к миловидному её лицу - круглому, с мягко очерченными скулами, чуть пухлыми щёчками и налитыми губами. Едва курносый, с широкими крыльями носик меж продолговатых карих глаз, обрамлённых густыми прямыми бровями, лишь подчёркивал добродушность лица.

- Получишь такую же, если постель будет тёплой, - негромко произнесла Тредецима, когда Паулина подошла почти вплотную, чтобы взять монету.

Дочь хозяина усадьбы удивлённо распахнула глаза, ставшие почти круглыми, но Тредецима уже шла к своему коню, привязанному у поилки рядом с колодцем. Она успела закинуть на плечо переметные сумы и снять седло, когда к коновязи подскочил отрок лет тринадцати и принялся отвязывать поводья, но пальцы его подрагивали, и дело шло плохо. Наконец он справился с узлом и повёл всхрапнувшего жеребца в хлев.

- Тише, Волчок, тише, - Тредецима погладила длинную чёрную гриву, идя рядом.

Убедившись, что её степняку досталось доброе чистое стойло, она усмехнулась мальчишке, всё так же настороженно косящемуся на её меч, и вернулась к Паулине, на щёчках которой играл румянец.

- Что же ты стоишь? Показывай, где мне почивать лечь.

* * *

Тусклый лунный свет едва пробивался сквозь забранное плотной решёткой оконце. Тредецима засыпала, лежа обнажённой поверх шерстяного одеяла и уже не ожидая визита. Усталость после дороги брала своё, да и остаток дня прошёл в заботах по приведению одежды, доспехов и снаряжения в порядок - что-то из этого всегда требовало чистки, штопки, полировки да смазки. Но поскольку от их состояния нередко зависела жизнь, фемина привычно принялась ухаживать за вещами даже прежде, чем за собой, успев кончить к сытному - небольшие лаханодолмадес с авгоцитроно²⁸ и густая похлёбка со свеклой, капустой и репой - ужину. И только после него попросила у Паулины кадушку тёплой воды и пиалу атриплексового масла для себя.

С наслаждением обтеревшись смоченной губкой и помыв коротко остриженные волосы оливковым мылом, Тредецима принялась втирать в кожу масло, в которое добавила пять ароматных капель из прихваченного с собою пузырька. Приятный холодок растекался по коже с каждым движением, снимая усталость и напряжение. На тихую возню под дверью небольшой домовой термы она внимания не обращала - мальчишки везде оставались мальчишками. Однако их и след уже простыл, когда она вышла, завёрнутая в полотенце словно в тогу, и направилась в определённую ей кубикулу²⁹.

Блаженствуя, впервые за долгое время, от ощущения чистоты, Тредецима едва не оказалась в объятьях Морфея, когда услышала крадущиеся шаги, а затем осторожный стук в дверь. Судя по всему, девушка решила дождаться, когда все остальные обитатели дома уснут и всё же воспользоваться полученным предложением. Если, конечно, это была именно Паулина. Вытащив из висевшей на спинке кровати перевязи кинжал, Тредецима неслышно подошла к двери и, прежде чем открыть, отставила в сторону подпиравший её грубый, но крепкий стул. Всё же, за порогом оказалась сама Паулина в одной лишь субукуле³⁰. Даже в неверном свете свечи, которую девушка держала в руках, было видно, как пылают от смущения её щёки. Однако она решительно вошла в кубикулу и присела на край плетёной кровати, поставив свечку на столик. Тредецима улыбнулась уголками губ и закрыла дверь, после чего сама направилась к кровати, лёгким движением руки пробудив дуновение ветерка, загасившее язычок пламени. Без стука положив кинжал, который всё ещё держала за спиной, близ погасшей свечи, она села рядом с девушкой.

- Сира, я... - начала было Паулина, однако коснувшийся губ палец Тредецимы оборвал её на полуслове...

Паулина спала, рассыпав русые волосы по подушке и умиротворённо улыбаясь. Тредецима осторожно, стараясь не потревожить спящую девушку, встала с кровати и, не глядя, выбросила пальцы из кулака в сторону свечи - на фитиле, вспыхнув, затрепетал желтый огонёк. Просыпаться ещё до вторых петухов давно стало её привычкой. Или, что точнее, это было её привычкой почти столько, сколько она себя помнила. Утро в валетудинарии³¹, где она жила с шести лет, всегда начиналось в пятом часу от полуночи, а о детстве до того остались лишь обрывочные воспоминания про полуголодное прозябание в холодной грязной землянке... Фемина позволила себе короткий вздох и достала из седельной сумки серебряное зеркальце, гребень и деревянные шкатулку и горшочек. Налила из приготовленного с вечера кувшина в миску воды, смочила небольшое полотенце и освежила им лицо, прогоняя остатки сонливости и непрошеных воспоминаний. Следовало привести себя в порядок и обдумать, как же завершить эту несчастливую экспедицию в земли за Хиндом.

Странствовать в одиночку по Восточному Пределу одинокому путнику и раньше было, в известной мере, рискованно. Но теперь, когда в окрестностях расплодились шайки бандитов, оставлявшие после себя развалины и пепелища, путешествие становилось слишком рисковым, смертельным делом. Даже не останься остальной отряд там, в разорённом лагере за рекой, обратный путь был бы неспокоен. А то, как ей в одиночку удалось преодолеть такое расстояние, обьяснить иначе, чем удачей, было нельзя.

Тредецима открыла шкатулку, вытащила пробку одного из скрывавшихся там пузырьков и нанесла на кончики пальцев ароматное масло, которое тут же начала нежно втирать в кожу лица. Привычные действия совершенно не мешали ей обдумывать своё положение. Появление у неё на пути уже не разбойников, а целой армии, сулило скорое исчерпание её удачи. Может неведомые воины и не трогали простых землепашцев, но судя по услышанным историям о судьбе легионов и поместного войска, дружественными Империи их назвать было затруднительно. А значит и попадаться им на глаза не стоило. Найти обходной путь? Но кто знает насколько далеко продвинулись войска неведомого врага? Коль легионы и впрямь разбиты, то в Илионе наверняка уже стоит вражеский гарнизон, а колонны пришлых маршируют к Дорпату или Ориенталю. Конечно, даже в этом случае можно было бы попытаться пройти обходными тропами, но что-то подсказывало Тредециме, что этими же тропами будут идти и разбойники, которые крайне обрадуются встрече с одинокой феминой.

- И что же мне предпринять? - пробормотала "одинокая фемина", закрывая шкатулку с пузырьками.

Гребень заскользил по всклоченным со сна коротким соломенным волосам. За полгода они успели заметно отрасти, и по возвращению в Остию всенепременно стоило посетить тонсора³². И сделать несколько цитрусовых масок для лица. Тредецима улыбнулась собственным мыслям, сняла плотную крышку с горшочка и зачерпнула двумя пальцами желтоватую помадку. Растёрла её, разогревая, в ладонях и нанесла на волосы, заглаживая их назад. Ещё раз провела гребнем по волосам и, смотрясь в зеркальце, окинула свою работу придирчивым взглядом. Оставшись удовлетворённой результатом, собрала все принадлежности обратно в седельную сумку и подошла к кровати. Взгляд её сам зацепился за смятый ком светлой ткани на полу. Тредецима сделал шаг и подняла упавшую тунику Паулины. Задумалась на мгновение, после чего ловко набросила на себя - как и ожидалось, она оказалась чуть коротковата и свободна в груди. Но это уже были мелочи - подогнать одежду девушки под собственную фигуру не составило бы труда. А сопровождающая своего родственника в пути провинциалка будет привлекать к себе куда как меньше внимания. Тредецима коротко улыбнулась - оставалось лишь убедить "родственника" отправиться в дорогу.

* * *

"- Транквилий. Антэйн Транквилий, - представился мужчина. - Путь от Скандинавского архипелага был непрост, но он стоил того, чтобы увидеть вас, дражайшая сира Афрания.

- Ах, сир Транквилий, не стоит, - матрона благосклонно улыбнулась. - Я прекрасно знаю, что вы жаждали встречи с моим мужем, но он так не вовремя отправился в Карфаген... Впрочем, он ожидал вашего возвращения, и велел всецело помогать вам.

- Ваш супруг похвально предусмотрителен, как и всегда.

- Да, в этом ему не откажешь. Так как же прошло ваше путешествие? Ходят слухи, что в Восточной Сарматии сейчас неспокойно.

- Определённая доля правды в этом есть - местные нобили явно готовятся к чему-то. Возможно будет очередной поход против аланов. Однако это не помешало нам добраться до Византия вполне спокойно, если не считать пары неприятных моментов, что доставила Ра. А благодаря тому каналу, что Боспорский царь проложил меж Ра³³ и Танаис³⁴, нам даже не пришлось менять корабль..."

Тредецима отложила в сторону книгу в потёртом зелёном переплёте, которую одолжила в дорогу у Паулины, и огляделась. Повозка, влекомая лошадьми, катилась по пыльной дороге, скрипя и чуть пошатываясь на деревянных колёсах. Мимо неспешно проплывали поля, а впереди приближалась дворянская усадьба с незнакомой трёхцветной сигной над крышей.

- Серебро, лазурь, червлень, - пробормотала фемина.

- Да, ихняя то сигна, - сказал услышавший её слова возница. - С тех пор, как разбойников-то выбили, так и полощет на ветру.

Тредецима бросила взгляда на Миния - отец Паулины не обрадовался, обнаружив в своём доме необычную постоялицу, пробурчав что-то о "полоумных гинандрах"³⁵". Не испытал он заметного энтузиазма и по поводу её замысла, однако предложенные монеты принял и, после всех приготовлений, забрался на козлы. Большую часть дороги он молчал, лишь отвечая на вопросы фемины, но, по правде, знал не сильно больше своей дочери. А если и знал, то явно не горел желанием откровенничать.

- А чья вторая рядом?

- То сигна Хеске, сира. Баронесса Юлия, храни её Единый, уцелела ведь.

- Да, но почему сигна до сих пор там, если владения заняты пришлым войском?

- Так управляет-то владениями баронесса, а воины только за порядком следят, в остальное не вмешиваются.

Тредецима удивлённо вскинула брови, но мгновение спустя уже усмехнулась в понимании. В хитрости пришлым было не отказать - оставили на месте привычную людям владетельницу, которая, к тому же, прекрасно знала все тонкости хозяйства, а сами, якобы, остались "только за порядком следить". Фемина и не сомневалась, кто на самом деле принимает важные решения за молодую вдову.

- И как баронесса? Справляется?

- А с чего бы ей не справиться? Она и прежде, при живом супруге, хозяйством ведала, - Миний недовольно мотнул головой. - Баронесса хоть и молода, но держать люд в крепком кулаке умеет.

- Умеет, говоришь? Надо думать и повинности подняла?

- Да с кого взимать то их, сира? Мужиков то у неё осталось - по пальцам пересчитать. Кто вместе с супругом её сгинул, кого разбойники... Ныне и старые-то повинности в тягость станут.

Возница замолчал и нахлестнул лошадей вожжами. Непривычный к упряжке степняк возмущенно фыркнул и мотнул головой, но прибавил ходу вслед за коренником³⁶. Ворота поселения приближались, и на высокой надвратной башне уже можно было разглядеть дозорного, голова которого едва возвышалась над парапетом. Был он либо карликом, либо, вернее всего, подростком. Меж тем, взгляд Тредецимы зацепился за выкрашенное красной и белой красками бревно, лежащее на двух невысоких столбах и перегораживающее дорогу менее чем в пяти десятках шагов от распахнутых ворот. А чуть в стороне от преграды возвышался то ли свежий курган, то ли остов древней башни. Лишь когда повозка подъехала ещё ближе, фемина убедилась, что это невысокий сруб, почти целиком засыпанный землёй, и с двумя низкими и широкими окнами. Собственно, только брёвна, образовавшие эти пустые, даже без решёток, окна и выдавали в сооружении сруб. Покрытый сверху дёрном, он и впрямь более походил на небольшой холм. Вправо от него, повдоль палисада поселения, тянулся узкий изломанный ров, шагов через триста обрывавшийся у второго такого же сруба-холма.

К тому моменту, как повозка остановилась перед диковинной преградой, к оной вышел непривычного вида человек. Как и предупреждал Миний, одет воин был чудно - весь его наряд был пошит из ткани зелёных оттенков, с хаотичным мелким рисунком. Даже кираса и простой круглый шлем были обтянуты ею, и только короткие чёрные сапоги на шнуровке и песочного цвета поясная сумка выбивались из зелёной палитры. Да странное чёрное оружие в руках. Плечевой упор, рукоять, длинная трубка... мысль об арбалете приходила сама собой, хотя ничего не напоминало плеч с тетивой. Но в том, что в скрещенных на груди руках воина лежит именно оружие, фемина не сомневалась.

А вот лицо его было совершенно обычным, даже заурядным - обряди такого в нормальное платье и в толпе уже не заметишь. Что, гипотетически, могло дать заметное преимущество лазутчикам пришлых.

- Приветствую!

- Ave, Миний, - неожиданно архаично отозвался воин. - Quo vadis?³⁷

- Илион, - коротко ответил возница.

Человек в зелёном лишь коротко кивнул и подошёл к кузову повозки. Приподнял рогожу на ящиках со свеклой и капустой, пощупал сложенные мешки, убедившись, что и их содержимое было обычным: мука да зерно. Покуда он проводил нехитрый досмотр, фемина невольно косилась на смотревшее прямо на повозку окно-бойницу сруба, чувствуя пристальное внимание. Из-за падавшей тени она могла скорее угадывать движение, чем видеть его, но и так было ясно, что внутри кто-то был. Тем временем воин вернулся обратно и дёрнул за верёвку, привязанную к опоре бревна, позволив последнему взмыть вверх под тяжестью груза на другом конце.

- Движение!

Миний дёрнул вожжами, и лошади потащили повозку по освободившейся дороге к открытым воротам. Воин пристально провожал взглядом Тредециму, впрочем его интерес был совершенно понятным, без тени подозрительности. Однако, поднявшийся из сруба второй, точно так же одетый воин оторвал его от созерцания, коротко окликнув на своём языке, и они оба неспешно двинулись к воротам. Фемина отвернулась, и заметила, что с надвратной башни за ними наблюдает третий воин, в компании уже виденного паренька-дозорного.

- Они знают тебя? - полюбопытствовала она, когда повозка оказалась по другую сторону ворот.

- Да, с тех пор как выменял у них эту красавицу, - возница похлопал ладонью по висевшим на боку ножнам. - За пару свиных окороков.

Брови Тредецимы удивлённо взмыли вверх. На добротную сторту³⁸, с украшенной серебром гардой и обтянутой бежевой акульей кожей рукоятью, висевшую на боку у отца Паулины, она обратила внимание, ещё когда тот только приехал к себе в усадьбу. Оружие было явно слишком дорого пусть и для крепкого, но всего лишь землепашца. Конечно, в нынешнее неспокойное время заполучить его можно было разными путями, однако Тредецима никак не ожидала такого варианта.

- Они что, не знают цену оружию? Что же тогда у них можно было бы выменять за полную свиную тушу?

- Многое, - туманно ухмыльнулся возница, не спеша раскрывать подробности, несомненно, удачной сделки.

Тредецима покачала головой, но приставать с расспросами не стала: повозка катила по декуманус³⁹ максимус поселения, жившего, как казалось на первый взгляд, обычной жизнью. Лишь отдельные детали говорили о недавно случившемся нападении: темнели подпалины на бревенчатых стенах, светлели новодельные решётки в окнах и свежие столбы да жерди плетней, зеленели кипарисовые ветви у порогов жилищ. Да странные столбы с натянутыми меж ними верёвками выбивались из привычной картины. Вкопаны они были явно недавно, и высились вдоль всего декумануса. Но местные, спешившие по своим делам, казалось, не обращали на них никакого внимания.

Повозка, проехав мимо форума, свернула на кардо максимус, вдоль которой стояли те же непонятные столбы, со странными стеклянными "желудями" на концах коротких перекладин. В голову невольно приходила мысль о фонарях, но было совершенно неясно, каким образом они могли бы давать свет.

- Приехали, - возвестил Миний, натягивая вожжи. - Свояченица тут моя живёт, у неё заночуем.

Тредецима спрыгнула на землю перед типичной урбано-рустикальной усадьбой: дом, хлев, хорреум да колодец. И, почти наверняка, ещё небольшой кухонный сад позади построек. Подобные можно было встретить в небольших поселениях по всей Империи, и отличались они, по большей части, только материалом, из которого были построены. Где-то это были тапиаль⁴⁰ и адоба⁴¹, где-то - плинфа и камень, а здесь, в Восточном Пределе, предпочитали дерево.

- Поликсена! - крикнул подошедший к воротам Миний и три раза постучал кулаком в воротный столб.

Пришлось обождать совсем немного, прежде чем дверь хлева отворилась и во двор вышла уже давно немолодая женщина, вытиравшая руки о захватанный передник.

- Зятёк, ты что ли?

- Я, кто же ещё? Отпирай ворота скорее.

Скрипнул, поворачиваясь, запор, и Миний потянул на себя створки ворот, распахивая их наружу. Затем вернулся к повозке и, взявшись за повод, повёл лошадей во двор. Тредецима проследовала за повозкой и мимоходом присмотрелась к женщине, которая если и была моложе Миния, то ненамного. Простое круглое лицо с глубокими морщинами и складками вокруг рта, выцветшие, когда-то карие глаза, крашеные луком поседевшие волосы. Склонив голову набок, она внимательно разглядывала Тредециму в ответ.

- Кто это с тобой? - въедчиво поинтересовалась Поликсена у Миния. - Неужто опять по девкам пошёл, блудник старый?

- Скажешь тоже. Тредецима это, племянница двоюродному свояку брата давнего моего сослуживца.

- Это которого? - недоверчиво прищурилась женщина.

- Павла.

- Где же он сам, али кто из иных родичей юницы?

- Брат мой старший, Игнаций, со мной был, - решила вмешаться в разговор Тредецима. - Он меня в Илион вёз, а почтенный Квинт, двоюродный свояк дядюшки Нумерия, и надоумил заехать к зятю вашему, любезная Поликсена. Мы-то только переночевать хотели, но уважаемый Миний, стоило ему только узнать, куда путь держим, сказал, что сам в город собирается и предложил довезти меня.

- Говорю же - старый блудник! Увидел юницу пригожую, так сразу и придумал, как наедине с ней остаться, - лицо женщины, казалось, светилось довольством от подтверждения её правоты. - Как Делия умерла, так совсем стыд потерял!

Миний закатил глаза и тяжело вздохнул. Вздох вышел не раздраженным, а каким-то обречённым, словно он уже и не надеялся на благоразумие родственницы.

- В дом-то пустишь, или и дальше во дворе препираться будем?

- Да проходи уж, коли приехал. Лошадей, только, распрячь не забудь.

Миний лишь хмыкнул и принялся возиться с упряжью, когда хозяйка направилась к дому. Дабы не выглядеть чёрной овцой, Тредецима заложила сена в ясли под навесом и пошла к колодцу. Она успела вылить в поилку два ведра, когда Миний подвёл лошадей.

- Я не к месту пришлась? - поинтересовалась фемина, протягивая полный холодной воды ковш. - Ваша свояченица явно не рада мне.

- Не обращайте внимания, сира, - ответил, напившись, землепашец. - С тех пор, как на сестре её оженился, так она измену и высматривает.

Удовлетворившись ответом, Тредецима молча кивнула. Вскоре лошади напились, и она помогла привязать их под навесом, после чего пошла в дом вслед за Минием, подхватив с повозки мешок, в котором лежали потребные в пути вещи из ныне спрятанных перемётных сумок. Миновав небольшой остий⁴², они вошли в довольно просторный атрий⁴³ совершенно привычного вида: сложенная из красной плинфы печь с дымоходом справа, ткацкий станок и массивный, человек на восемь, стол слева, да выложенный камнем имплювий⁴⁴ в центре. Последний, из-за стоявшего бездождья, был полон едва ли наполовину.

Хозяйка дома хлопотала у стола, на который уже выставила круглую буханку хлеба, кувшин и кружки. Дождавшись, когда гости уселись, она взяла с полки оплетённую лозой глиняную бутыль и разлила по кружкам вина, разбавив, затем, водой из кувшина. После чего, согласно обычаю, отломила от буханки три осьмушки и протянула по одной Минию с Тредецимой, оставив последнюю себе.

- Сеющий щедро - щедро и пожнёт, - как положено ответил Миний, и все трое пригубили вина, зажевав его хлебом.

Покончив с формальностями, Поликсена принялась засыпать зятя обыденными вопросами: о детях, о хозяйстве, о здоровье и другом подобном. Тредецима в разговор не встревала, а лишь сосредоточено жевала ломоть пшеничного хлеба, запивая его вином - полноценно отобедать не вышло, а до ужина оставалось ещё немало времени.

- Ты скажи мне, свойка, а к Илиону-то проехать нынче можно? - утолив любопытство родственницы, задал вопрос Миний.

- Проехать то можно, да только что за нужда тебя в город гонит? Время нынче лихое, а тебе дома не сидится. И сам пропадёшь, и девчонку загубишь, и детей одних оставишь!

- Да угомонись ты, Поликсена. Раз уж вызвался помочь, то назад поворачивать поздно. Да и свой интерес имеется. А всех разбойников, что в округе были, у вас же и положили скопом.

- Всех, да не всех, - покачала головой хозяйка. - Так что в городе-то тебе надо?

- Как что? Всё так же нужен мне топор, а то мой совсем иступился. Ещё нужно две косы - уж косовица подходит. Что тут поделать, коли лиходеи кузнеца вашего, прими его Единый, сгубили? В Илион потребно теперь ехать. Да вот, нужно ещё купить соли и отрез сукна, Паулине на новое платье. Зятьку моему понадобились гвозди и петли - он, вишь, строит хлев новый, просил взять с оказией.

Хозяйка дома покивала, выслушивая ответ, но лицо её всё так же хранило печать недовольства.

- Так что же, сами поедете, али обоза дожидаться будете?

- Ежели день-другой, то можно и обождать, а коли нет, то самим ехать надо, - Миний бросил короткий взгляд на Тредециму. - Поликсена, а не слыхать ли, кто в Илионе сейчас?

- Отчего же не слыхать? Принцесса Афина, новая Страж Востока, вместе со свитой своей.

- А как же?..

- Так перемирие же. Намедни сира Хеске самолично на форуме о том объявила - Империя и Федерация более не враждуют, а вместе бьются с разбойниками и мятежниками.

Тредецима не сдержала довольной улыбки - перемирие заметно упрощало её задачу. Похоже, захватчики оказались не столь уж сильны, раз не смогли взять Илион и пошли на мировую. Но такой резкий переход от вражды к сотрудничеству немало сбивал с толку. В любом случае, получалось, что её маскарад с переодеванием в земледелицу терял всякий смысл. Фемина на мгновение задумалась. Нет, всё же раскрываться было рано - перемирие перемирием, а одинокая воительница могла вызвать ненужный интерес. Возможно, и из Илиона стоило продолжить путь подобным же образом.

- Мир, это хорошо, - веско заключил Миний после недолгого осмысления. - Одначе же девчонка и вдруг Страж Востока? Мало того, что юна, так ещё и... принцесса.

- А много ли помогли седина и... хах, борода графу Варрону, будь он неладен? - парировала Поликсена. - Да только зазря волнуешься, не будет девчонка тобой верховодить.

- О чём это ты?

- Федерации отошли все земли на три дневных перехода от их лагеря. И твоя усадебка тоже, зятёк...

Миний нахмурился, на скулах заиграли желваки. Шумно набрал полную грудь воздуха, намереваясь что-то сказать, но промолчал. Вздохнул только и махнул рукой. Поликсена налила ещё вина и, не разбавляя водой, протянула зятю. Тот принял кружку и осушил в несколько глотков. Помолчали.

Ладонь Тредецимы невольно коснулась темляка поясного ножа - просчитать реакцию отслужившего Империи верой и правдой ветерана она не бралась. А тот вполне мог бы выместить свою досаду на ком-нибудь, кого посчитал бы причастным к разменявшей его власти. Между тем Миний лишь сидел, погружённый в свои мысли. И подумать действительно было над чем. Уже довольно давно Империя, благодаря силе своих легионов, не несла территориальных потерь. А если таковые и случались, то не получали официального признания. Даже занятые противником, земли продолжали считаться имперскими до тех пор, покуда легионеры не восстанавливали status quo.

И если здесь Империя вынуждена была уступить земли официально, то только по причине взаправду катастрофического поражения. Которым, вне всякого сомнения, и являлся разгром легионов и ополчения. До этого Тредецима могла сомневаться в масштабах разгрома, списывая всё на склонность простого люда к преувеличениям, но официальное признание пресекало это на корню. Впрочем, ясности в сложившейся ситуации не прибавлялось. Коли Федерация была так сильна, то почему не двинулась дальше, заняв Илион и прочие земли, а удовлетворилась такой небольшой территорией? Пусть и размером с немалое графство, но это была лишь незначительная, в масштабах всего новоримского государства, цессия⁴⁵ . Разве что предпочла землям богатую контрибуцию, о которой, разумеется, баронессе Хеске велели не упоминать...

- Что ты хотела сказать про обоз, Поликсена? - голос Миния отвлёк фемину от размышлений. - Собираются ваши на торг?

- Из наших может и никто, да завтра-послезавтра рудокопы из Леимона проезжать должны. Был от них гонец намедни, про дорогу расспрашивал.

- Тогда решено - ждём рудокопов, с ними и поедем дальше.

* * *

И всё-таки это оказались фонари. Забранный в решётку стеклянный "жёлудь" светился ровным белым светом, очерчивая широкий круг под столбом, на котором висел. Стоило погаснуть вечерней заре, и сумеркам начать сгущаться в ночную тьму, как вскоре разгорелся этот и подобные ему фонари. Тредецима в этот момент следовала за Альтой, которая с заговорщическим видом выманила её из дома сразу после ужина. Успев основательно замаяться с приготовлением последнего, Тредецима сочла за лучшее скрыться от Поликсены вместе с её пятнадцатилетней дочкой до того, как радушная хозяйка попросит помочь ей с каким-нибудь иным делом. Не то что бы домашние хлопоты составляли какую-то трудность для фемины - в пору детства и отрочества ей часто приходилось исполнять обязанности носокомы⁴⁶, в кои входили и приготовление пищи для больных, и наведение чистоты. Но если предоставлялась возможность избежать лишней работы, то почему стоило отказываться от оной? Да и трое младших братьев Альты - Варий, Гавий и Дамиан - вернулись с пастбища и могли, буде надобность, подсобить матери. Руководствуясь подобным мотивом, Тредецима и оказалась на погружающейся в темноту кардо максимус.

- Занятно, - только и произнесла она, задрав голову и глядя на светящийся "жёлудь".

- Ох, пошли скорее, покуда все места не заняли! - воскликнула Альта.

- Места? - недоумённо вскинула бровь Тредецима, но девушка лишь схватила её за руку, буквально потащив за собой.

- Скорее!

Пробежав мимо второго фонаря и получив от беседовавших под ним двух почтенного возраста женщин свою долю причитаний о потере молодым поколением всякого приличия, они стремительно направились к следующему.

- Первые, хах! - торжествующе воскликнула Альта и уселась на Пи-образную лавку, смастерённую вокруг столба.

- К чему такая спешка? - поинтересовалась Тредецима, расположившись рядом со своей спутницей.

- Сейчас тут народу будет - сама увидишь. Лавку только вчерась поставили, потому знать-то про неё многие знают, а под другими фонарями сделать ещё не сподобились.

- Кто успел, тот и сел?

- Истинно так! - улыбнулась Альта.

Спутница оказалась права - довольно скоро на лавке плотно умостившись сидела дюжина девушек и беззаботно щебетала на самые заурядные темы. Опоздавшие же вынуждены были проходить мимо, всем видом показывая, что они просто прогуливались и совершенно не ведали ни о какой лавке. Компания под фонарём собралась исключительно юная - старшая из юниц встречала, самое большее, свою семнадцатую весну, а младшей сложно было дать больше двенадцати годков. Тредецима несколько неожиданно обнаружила себя единственной взрослой в этом собрании. Только перенесённые ювенальные⁴⁷ процедуры позволяли ей не смотреться чёрной овцой серди юниц. В их болтовню фемина почти не вступала, ограничиваясь лишь короткими репликами, а с любопытством разглядывала фонари.

Ни масляными, ни газовыми они явно не были - Тредецима сама видела, что зажглись они безо всякой помощи фонарщиков. Но и никакой волшбы, даже самого ослабленного магического эха фемине уловить не удавалось.

"Механическая магия? Похоже на то. А ведь и в воинах на заставе никакой волшбы не чувствовалось. Ни в их броне, ни в странном их оружии - ни единого отголоска магии. Занятно это," - рассуждала про себя Тредецима, когда её внимание привлекла реплика одной из девушек.

- Лисия, а что у тебя с твоим спартанцем?

- Спартанцем? - недоумённо спросила Тредецима, глядя, как залилась краской старшая из юниц.

- О, ты же не знаешь! - заулыбалась Альта. - Наша скромница Лисия вовсю старается очаровать одного федерала...

- Альта! - возмущённо воскликнула девушка.

- Ох, да ладно тебе, Лисия. Огонь во льне не спрячешь.

Старшая юница вспыхнула ещё сильней, и по лавке прокатилось дружное хихикание, даже Тредецима не сдержала улыбки.

- Но почему спартанец?

- Его Леонид зовут, как спартанского царя, - охотно пояснила одна из подружек.

Тредецима кивнула - легенда о царе Леониде и трёхстах его воинах была одним из тех сказаний из Далёкого Отечества, что широко распространились среди простого люда и до сих пор пересказывались. И не без того, чтобы обрасти подробностями, превращавшими персов в натуральных орков, а Ксеркса в могущественного чародея Тёмных. Что было неудивительно - мало кого из рассказчиков вынуждали в отрочестве изучать Геродота в оригинале. Тредецима едва сдержала тяжёлый вздох, стоило ей вспомнить об этом.

- И совсем я не пытаюсь! Он просто воды попросил напиться...

- Да, и с тех пор наша Лисия только и смотрит за ограду - не идёт ли он мимо, не мучим ли жаждой...

- А сама то, Агриппина, давно ли с Авлом целовалась у палисада?

- Лисия, ах ты!..

Из последовавшей пикировки Тредецима уже меньше чем через десятую долю стражи знала все подробности романтической жизни девичьей компании. Она находила забавным тот факт, что единственными, кто не имел воздыхателя или объекта воздыханий, были она сама и двенадцатилетняя Тасита.

- Лисия, прости за любопытство, но как вы общались? - поинтересовалась фемина, когда девушки закончили обмен колкостями. - Я слышала, что эти, как вы их зовёте, федералы не сильны в латыни.

- Зажиматься по углах много слов не на... - начала было одна из юниц, но осеклась под холодным взглядом Тредецимы.

- Говори, Лисия, не стесняйся.

- Латыни они совсем не ведают - только по книжицам своим кое-как говорить изловчаются, - ответила девушка и улыбнулась. - Но слова так забавно произносят, будто в виршах древних каких.

- Ведать не ведают, да только слова иные почти как у нас, - вклинилась Альта. - Ежели про дом речь ведут, то говорят dom, а когда старательно что-либо делать надо, то accuratno.

- И ещё rosa - слегка смутившись добавила Лисия. - Но больше он просто указывал на что-нибудь, и я говорила, как оно называется. Он несколько раз повторял, а потом стилосом записывал слово в blocnot на своём языке, после чего давал мне написать его на латыни.

- Как ты сказала - блокнот? - переспросила Тредецима.

- Вот, смотри - Лисия достала из расшитой поясной сумки небольшую, чуть больше ладони, книжку и протянула её собеседнице.

Фемине сразу бросилась в глаза белая спираль, явно скреплявшая листы, и непривычно гладкая обложка, на изумрудном фоне которой красовался золотой двуглавый орёл, увенчанный тремя коронами и держащий в своих лапах скипетр и глобус. Грудь его украшал щит с изображением всадника, пронзающего копьём попранного дракона, а чуть ниже орла золотисто-жёлтыми буквами было написано "RUSSIA".

- Руссиа, - прочла Тредецима незнакомое слово. - Наверное, правильнее будет Россия - ведь так же они говорят?

- Да, я слышала, что они называют свою страну Россия или Федерация Россия, - отозвалась юница, чьё детское личико было густо усеяно веснушками.

- Не только ты, все слышали, как они про Россию говорят, - с серьёзным видом возразила подружке Тасита.

Невольно улыбнувшись, Тредецима, раскрыла и пролистала книжку - листы внутри оказались из дорогой белой бумаги, расчерченной тонкими голубыми линиями на одинаковые квадраты. Все они оставались девственно пусты, лишь на первом из них старательной девичьей рукой были выведены ровные строчки виршей "Терновник и роза" Клавдия Лициния. Фемина удивлённо вскинула бровь выбору юницы и внимательно всмотрелась в буквы - начертаны они были точно серебряной или свинцовой иглой, но линии казались гораздо чётче и черней. Встряхнув книжку, она вытащила вложенный в спираль чёрный стилос. Шестигранный стержень был сделан из светлого дерева, покрытого краской, но заострённый кончик обнажал тонкую тёмную сердцевину.

- Чёрный мел?⁴⁸ - пробормотала Тредецима. - Нет, не похоже, но всё равно что-то знакомое...

Она осторожно поскребла ногтём оказавшийся неожиданно плотным и твёрдым кончик. В тоже мгновение память услужливо подсказала картину железоделательной мануфактуры, где взмокшие от близкого жара печей рабы перебирали куски блестящего тёмно-серого минерала, отделяя кусочки колчедана и пустой породы, и отправляли под массивные катки бегунов. Плюмбаго, чёрный свинец⁴⁹. Важнейший компонент для создания плавильных тиглей и излюбленный инструмент уличных художников Александрополя и Остии. Однако же для письма он подходил плохо, оставляя слишком широкий след, да и пальцы пачкал изрядно.

- Удобно придумано, тут не поспоришь, - заключила Тредецима, отдавая девушке книжку и стилос. - Но неужто вы только лингвистикой занимались вдвоём?

- О, ну, нет, конечно, - пуще прежнего залилась краской Лисия. - Он всегда помочь порывался: то вёдра с водой подхватит, то дров наколет... А ещё портреты показывал.

- Портреты? - заинтересовалась фемина. - Он ещё и художник?

- Нет, не художник... наверное. У него есть такое магическое зеркало, чуть больше его ладони, которое показывает прошлые отражения.

- А, знаю-знаю! - неожиданно вклинилась Тасита. - Они такие отражения называют фата... нет, фотаграция... ой, нет.

- Fotografia, - пришла ей на помощь веснушчатая юница и показала язык.

- Да, точно!

- Фотография, значит светопись, - машинально перевела с греческого Тредецима. - А что, Леонид и вам показывал своё зеркало?

- Так у федералов почитай каждый такое имеет, - улыбаясь пояснила Альта. - Наведёт на тебя, щёлкнет - и вот твоё отражение уже в зеркале у него, что твой портрет.

Разыгрывать удивление Тредециме не пришлось - подобные артефакты ей прежде не встречались, но даже по столь общему описанию становилось ясно, что стоить они должны были не мало. И если сами по себе эти запоминающие зеркала не были чем-то из ряда вон выходящим, то вот факт их наличия во множестве у простых воинов наводил на серьёзные раздумья.

- Какие именно портреты тебе показывал Леонид? - решила уточнить фемина. - Свои или кого-то ещё?

- И свои тоже, - не сдержала улыбки Лисия. - Он в таких разных местах бывал: в диковинных городах, в горах, на море. Никогда раньше моря не видела, а в его зеркале прямо как настоящее - водная синь до самого горизонта, с лазурью неба сливается, ох... И он на берегу сидит, в одном сублигакулуме⁵⁰, хих. А берег сам усыпан весь камнями разноцветными: жёлтыми, зелёными, белыми. И блестят они на солнце, точно стекло. Хотела бы я там побывать.

- Чтобы спартанца своего в одном сублигакулуме увидеть? - съязвила Агриппина, и девичья компания залилась озорным смехом, вновь вгоняя Лисию в краску.

- Вот ещё скажешь! - возмутилась она. - Я море хочу увидеть, пройтись по берегу...

- Мы верим тебе, Лисия, - не терпящим возражения тоном произнесла Тредецима, пресекая дальнейшие шутки. - А чьи ещё фотографии у него были?

- Соратников его, друзей и семьи: отца, матушки, брата с сестрой, - ответила девушка и немного стушевалась, что не укрылось от Тредецимы.

- В чём дело?

- Наряды у сестры его, Дианы, такие чудные. Странно себя представить в таких же, но коли у их девушек так принято рядиться...

Тредецима заметила, как при этих словах притихли остальные юницы, обратившись в слух и внимание.

- На одном из портретов она в платье была. И ткань такая белая, а по ней рисунком словно настоящие розы разложены - красные, да с зелёными стеблями и листочками. Так красиво, - продолжила девушка. - Но какое же оно было короткое! Короче даже субукулы - подол был не меньше чем на ладонь выше коленок. А ещё оно совсем без рукавов и её серебристые волосы ниспадали прямо на оголённые плечи.

Юницы оживлённо зашептались, кто-то охнул, кто-то озорно захихикал.

- Серебристые волосы? Вот это да!..

- Такое короткое, но ведь тогда всё видно...

- Как же она в таком белизну кожи сбережёт?..

- Клавдий бы от меня в таком поди глаз бы не оторвал...

- А на других портретах она в каких платьях была? - не скрывая любопытства спросила Агриппина и зарумянилась.

- Не в платье, а в чёрных штанах и одной лишь белоснежной тунике, - Лисия выдержала короткую паузу, чувствуя, что всё внимание компании вновь обращается к ней. - Или, может, то рубаха была - с высоким воротом, но короткими, до середины плеча, рукавами. А пуговицы, будто у камзола, на всю длину, да только той длины едва поясницу прикрыть хватало.

- Так может это она дома была? - предположила Альта

- Нет, определённо не в доме то было. Там позади неё и каменные дома видно было, и деревья перед ними, и улицу камнем мощёную.

Кругом вновь раздались громкие перешёптывания присутствующих.

- Как же можно в одной рубахе-то на люди выходить?..

- Сказывали, будто фейри у себя в одних туниках ходят...

- Хах, ты больше россказни парней слушай...

- Да ведь ни одного фейри среди федералов то не видели...

- Много ли тех федералов видели? Может и есть...

- Так а штаны какие у неё были-то? - упорствовала в своём любопытстве Агриппина.

- Ой, не знаю даже, можно ли их и штанами называть, - Лисия приложила руку к щеке и задумчиво склонила голову. - Были они ещё короче, чем платье, и полностью бёдра открывали. Так, что видно было тонкие-тонкие, почти прозрачные бежевые чулки. Вот они-то были длинные - уж до чего короткие штаны, а края чулок всё одно не видать было. И, главное, ноги они облегали плотно-плотно, без единой складочки даже.

- Похоже, что пришли они из жарких мест, коли предпочитают такую лёгкую одежду, - вслух предположила Тредецима. - Быть может с юга?

Разумеется, услышанного никак не хватало для однозначного вывода, но предположения напрашивались сами собой. Когда она только услышала о неведомом войске, объявившемся в Пределе, то сперва подумала, что пришло оно из бореальных лесов за Рубиконом. Но эта таинственная Федерация вполне могла раскинуться и где-нибудь ближе к южному побережью Африки. И окажись сие правдой, удивляться бы не пришлось - сведения о тамошних землях, что лежали вглубь от морского берега, можно было относить скорее к мифам и легендам, чем к собственно географии.

- Кажется, Леонид пробовал мне объяснить, откуда пришло их войско, да только поди пойми его, - виновато улыбнулась девушка. - Но сам он, должно быть, живёт на севере.

- Почему ты так решила?

- Он мне в зеркале свой дом показывал. Добротный, крепкий, из красной плинфы, да с большими белыми окнами, забранными стеклом. Но не о том речь. Главное, что и сам дом, и деревья рядом, и земля вокруг были засыпаны как будто густым белоснежным пухом на целый фут, а может и на два.

- Снегом?

- Да! Наверное... Сама я снег не видела никогда, только читала в "Жизнеописании императора Мария", там где про его войну на севере. Но как увидела, так сразу и подумала, что это он и есть. А снег только на севере и бывает.

- Или на очень далёком юге, - проговорила Тредецима и задумчиво провела пальцем по губам.

- Откуда же ему там взяться? - удивилась Тасита. - Для снега, говорят, холод нужен, а на юге-то жара.

Фемина не ответила девочке, крепко задумавшись. Если верить словами Лисии о виденных ею "фотографиях", то получалось, что Федерация должна была владеть обширными землями, где хватило бы места и для тёплых пляжей, и для холодных снегов. Иными словами, не сильно уступать размерами Восточному Пределу, по меньшей мере. В том, что подобные владения могли тайно располагаться где-то на востоке Пацифиды, Тредецима сильно сомневалась. В эти далёкие от столицы края за столетия отправлялось немало путешественников, торговцев и авантюристов. Бывали там и полноценные экспедиции, снаряжённые во времена Первой и Второй Республик. От всех них осталось немало записей разной степени достоверности, в которых, однако, не оказалось и намёка на варварское государство, способное сойти за Федерацию. А странам не свойственно возникать из ниоткуда. Они растут, расширяя - чаще размеренно, порой стремительно - границы своих владений и неизбежно сталкиваясь с соседями. И вести об этих столкновениях разносятся вместе с беглецами, гонцами и негоциантами, хотя бы слухами добираясь до пределов Империи. Но даже слухов не было.

Впрочем, вариант с неизученными землями Африки устраивал немногим более. Те же хиспанцы хвастались, что их моряки ведали каждый залив, каждую бухту и каждую расщелину на берегах поросшего джунглями материка, и ни о каких снегах они не упоминали. Только о жаркой и сухой степи на юго-западе, что подтверждали и две новоримские экспедиции вокруг Африки, отправленные одна при Второй Республике, а вторая при династии Корнелиев. Вероятно, что ещё южнее мог оставаться доселе неизведанным другой материк или архипелаг. Вот только тогда во весь рост вставал вопрос, как федералы оказались сразу посреди Восточного предела? Их кораблям было бы не миновать Африки или Хиспаны, и уж точно им было не пройти незамеченными мимо крепостей в устьях рек.

- Лисия, а были ли другие изображения дома Леонида? - повинуясь какой-то смутной догадке, спросила Тредецима.

- Нет, только это, - ответила юница и тут же добавила. - Но было ещё несколько с родительским домом. Он, кстати, очень похож на его собственный - красная плинфа, белые окна со стёклами, ограда. Даже деревья почти такие-же, только в зелени, а не в снегу. Наверное он очень скучает по родителям, раз построил себе точно такой же дом.

- А может это тот же самый дом?

- Да нет, что ты? - заулыбалась Лисия. - Там же всё в зелени утопало, а родители его совсем не в тёплых одеяниях были. Как же там снегу быть?

Тредецима молчала. Объяснение у неё было, но озвучить его? Нет, не стоило. Ибо даже для неё оно звучало дико. Звучало на древней латыни, на греческом - на языках, которыми говорили старые книги, копии тех, что некогда были в библиотеке Первого Императора. Учитель всегда говорил, что его ученики должны внимать "истинно человеческой" культуре. И она внимала, а потому точно знала, что солнечный зной и впрямь может сменяться снежным холодом. Но только в одном лишь месте...

- И правда, о чём это я? - широко улыбнулась Тредецима и подмигнула Лисии. - Смотри, не упусти такого жениха.

Девушка в который раз зарделась, а подружки вновь принялись щебетать о своём. Фемина машинально улыбалась, кивала и поддакивала, однако её мысли были далеко. Ей позарез нужны были факты, дабы подтвердить или опровергнуть возникшую догадку. Всякие гадания, основанные лишь на обрывках информации, домыслах и слухах, претили самой её сути. И потому она должна была, самое малое, сама взглянуть на эту светопись, чтобы найти и осмыслить те детали, которые упустила влюблённая юница.

"И ведь в Александрополе уже наверняка знают, с кем имеют дело, коли заключили перемирие. Надо скорее добраться до Ориенталя и связаться с Учителем", - несколько раздосадованно подумала Тредецима.

В следующую половину стражи она вычленяла крупицы полезной информации из болтовни юниц и изредка отвечала на их вопросы о себе. Строго придерживаясь выбранной легенды, разумеется. Затем девушки начали постепенно расходиться. Тредецима с Альтой ушли буквально вслед за Лисией и Агриппиной, успев заметить, как последняя с неподдельным интересом принялась расспрашивать свою спутницу.

"Похоже, кто-то задумал обновить свой гардероб", - усмехнулась про себя фемина.

Сама же она поймала себя на мысли, что уже хотела поскорей вернуться в дом. Каких-то дел на поздний вечер Тредецима для себя не видела, кроме как позаботиться о лошадях, заодно и проверив сохранность своих вещей в повозке. А после с удовольствием омыться и завалиться в постель - в последнее время даже минимальный комфорт казался ей необычайно притягательным...

* * *

Утро началось вполне обычно. Встав ещё до того, как первые лучи солнца окрасили небо, Тредецима неспешно умылась и оделась, а после направилась к лошадям. По очереди вывела из под навеса, сноровисто вычистила щёткой шерсть, обтёрла влажной суконкой, разобрала и расчесала гребнем чёлку, гриву и хвост, раскрючковала копыта. Наполнила поилку водой, и покуда лошади пили, убрала навоз и грязную подстилку, подсыпала свежей соломы и заложила сена в ясли. Наконец, привязала напившихся лошадей на короткий повод и утёрла тыльной стороной ладони взмокший лоб.

- Так кем, говоришь, был твой отец? - раздался позади голос Поликсены.

Тредецима нарочито вздрогнула и с деланной растерянностью на лице обернулась к стоявшей в дверях хлева хозяйке, у ног которой стояли два деревянных ведра, накрытых чистыми тряпицами.

- Ох, я вас и не заметила, любезная Поликсена, - почтительно склонив голову, "призналась" она. - Родитель мой декурион примус был.

- Заметно это, - ухмыльнулась хозяйка и взялась за грубую верёвочную ручку ведра. - Ухватки у тебя уж больно... Ладно, бери другой подойник и снедать пошли.

Подхватив полное молока ведро, Тредецима поспешила за Поликсеной. В атрии за столом уже собрались остальные: Миний, Альта, Варий с Гавием и Дамиан. Всё ещё заспанная Альта тут же подскочила к матери и помогла разлить молоко по кувшинам, два из которых тут же отправились на стол, где уже стояли две курглые буханки хлеба и тарелка моретума. Коротко вознеся хвалу Единому, все молча позавтракали и направились по своим делам. Альта заторопилась кормить домашнюю птицу, Гавий и Варий пошли выгонять немногочисленную скотину на пастбище, а Дамиану, как старшему из братьев, сегодня выпало заступать в дозор.

Мужчин в селении осталось мало, да и федералов было всего ничего, а потому к охране поселения привлекли отроков порезвее и позорче. От них требовалось вовремя заметить на дороге движение и добежать до форума, где располагались очередные трое федералов, назначенные в стражу на день. Завидев юного гонца, они тут же выдвигались к одним из двух ворот, дабы занять выстроенные перед ними непривычного вида укрепления. На крайний же случай, буде доведётся заметить с башни нечто явно грозящее опасностью, каждый из дозорных имел при себе свисток. Конечно, подобная система была далека от идеала, но учитывая малочисленность местного "гарнизона", вполне годилась.

Мальчишки к подобной службе относились с известным энтузиазмом - мало того, что им поручали "взрослое дело", тут же поднимавшее их статус среди ребятни помладше, так ещё и федералы неизменно угощали необычными сладостями. Да и само занятие было не сказать чтобы утомительным, так что желающих хватало с лихвой.

Всё это Дамиан выложил Тредециме, покуда они шли к форуму, где каждое утро федералы занимались гимнастикой. Разумеется, юные дозорные или, как их называли сами федералы - pionieri, так же принимали в ней участие. Фемине было интересно понаблюдать за этим действом, да и вероятность заполучить повод познакомиться поближе со странными иноземцами тоже имелась.

На форуме - квадратной немощёной площади, окружённой перистилем⁵¹ из оштукатуренных деревянных колонн - уже собралось с дюжину отроков, оживлённо болтавших о своём. В стороне от этой немногочисленной, но шумной толпы, у выходящего на перекрёсток угла форума стояла давешняя троица федералов. Они были всё в тех же своих зелёных одеждах, разве что вместо шлемов, висевших сейчас на поясах, их головы прикрывали непривычные шапки с короткими козырьками и овальными медальонами на тульях. Один из воинов - тот самый, что досматривал вчера повозку - узнал Тредециму и махнул ей рукой, устало улыбнувшись. Фемина мило улыбнулась в ответ и зашла под портик. Дамиан убежал к своим ровесникам, тут же влившись в многоголосную компанию.

Пришлось обождать совсем немного, прежде чем от баронской усадьбы к форуму прибежало семеро обнажённых по пояс воинов, в своих свободных зелёных штанах и чёрных шнурованных сапогах. Тредецима тут же отметила, что никто из них не отличался объёмной мускулатурой, но и заплывших жирком среди них не наблюдалось: подтянутые, поджарые, в меру жилистые. Не могла она не заметить и того, что все они были или накоротко стрижены, или вовсе с выбритой наголо головой. Меж тем, притихшие отроки уже выстраивались в две редкие шеренги, расставив руки в стороны. Шестеро из воинов забежали им за спины, образовав третью шеренгу, седьмой же, в котором безошибочно угадывался командир, встал перед строем.

В следующую шестую часть стражи командир выкрикивал на своём языке название упражнений, а затем, под счёт, показывал их действия. После чего выполнял их вместе со всеми, ведя счёт. Часть упражнений оказалась вполне обычной, другие были несколько непривычны, но движения в них были очевидны и понятны. Впрочем, стоило ли ждать чего-то из ряда вон выходящего? Разогрев, растяжка, разминка и силовые упражнения - подобное разумно и универсально в любой культуре. И потому отроки легко перенимали манеру федералов. Разве что длинные последовательности в шестнадцать движений порой вызывали затруднения - некоторые из юнцов то и дело сбивались.

Наконец прозвучали команды, окончившие гимнастику, и шестеро воинов легкой трусцой направились обратно в сторону усадьбы. Мальчишки же столпились близ командира, который задавал им короткие вопросы, в ответ на которые они вскидывали вверх руки. Закончив быстрый опрос, командир мгновение помедлил, о чем-то задумавшись, и, кивнув собственным мыслям, поочерёдно указал пальцем на четверых отроков. Те нестройным хором выкрикнули "Есть!" и со всех ног помчались с форума к воротам, на ходу разбившись на пары. С ухмылкой на лице, федерал выделил из оставшихся юнцов ещё одну четвёрку, что-то им одобрительно изрёк и пошёл к своим подчинённым. Его взгляд скользнул по лицу и фигуре фемины, какое-то странное выражение мелькнуло на его лице, но и только.

- Уф, повезло, - лучась довольством, сообщил подбежавший к Тредециме раскрасневшийся Дамиан. - Мне после девятого часа⁵² стоять на воротах досталось.

- Это хорошо? - поинтересовалась фемина.

- Конечно! Как стемнеет, и запрут ворота, можно будет на форуме с одним из стражей хоть всю ночь сидеть!

- А что же, ночью за воротами никто не следит?

- Так отсюда и приглядываем, фонари то у ворот горят. Нам стражи не велят в темноте на башнях быть, а самих их мало для того.

- И впрямь, немного - согласилась Тредецима. - Даже не верится, что вдесятером смогли разбить мародёров.

- Вдесятером? - неподдельно удивился отрок. - Шестеро их было всего, да самоход их огромный. Да только стервятине той, что к нам заявилась, и того много оказалось. Всех перебили, и поделом!

Дамиан глубоко и шумно вздохнул. Приветливость слетела с его лица, оно приобрело холодное, жесткое и злобное выражение. Длилось это всего несколько мгновений, после чего он мотнул головой, и перед Тредецимой вновь оказался жизнерадостный отрок.

- Ещё четыре воина опосля уже прибыли, на самоходе поменьше. А пятого дня приезжало десятка два их, да на трёх самоходах - столбы поставили, фонари на них да на палисаде развесили. И производитель для оных фонарей привезли.

- Производитель? - недопоняла фемина.

- Он как повозка, на чётырёх колёсах, только весь железом обшит. К нему те канаты от столбов идут, и когда он урчать начинает шумно, то фонари и разгораются. Свет, получается, производит, вот его производителем и кличут.

- Занятно, - только и обронила Тредецима.

- У федералов занятного в избытке, - многозначительно произнес Дамиан, с видом несомненного знатока в этом вопросе. - Ладно, надобно мне идти за остальными в усадьбу, подсоблять в делах праведных, покуда черёд на ворота идти не настанет. Сир Коваль хоть и добрый, но строгий.

- Сир Коваль, это их командир?

- Ага.

- Беги уж, - с едва заметной улыбкой на губах пожала плечами фемина. - Думаю, не потеряюсь тут без тебя.

- Бывай тогда, - кивнул отрок и засверкал пятками к своим приятелям, уже потянувшимся с форума по направлению к баронской усадьбе.

Оставшись одна, Тредецима прислонилась спиной к колонне и раскрыла прихваченную с собой книгу. "Волки Карфагена", один из пяти десятков романов, входивших в "Транквилиаду" Гая Аквиллия Юла: не представляющий никакой литературной ценности образчик авантюрного жанра, рассчитанный на непритязательный вкус обывателя и потому полный динамичных схваток, мелодраматизма и любовных приключений с изрядной долей эротики. Не сказать чтобы фемина была поклонницей подобного рода произведений, но за неимением лучшего, приходилось порой обращаться и к ним.

К тому же, она лишь делала вид, что читает, на самом деле вслушиваясь в разговор федералов. Жёсткая, резкая и отрывистая, их речь мало походила на какой-либо из слышанных ею ранее языков, пусть в некоторых словах и угадывались латинские либо греческие корни. Но их, всё же, было недостаточно много, чтобы дать Тредециме шанс понять язык сходу. Фемина не сдержала кривую усмешку - она могла изъясняться на шипящем языке фейри, свободно бранилась на рычащем наречии орков или распевной молви северян, понимала кашляющий говор гномов и даже мяуканье коянов... но всё это оказалось совершенно бесполезным.

Оставалось только разглядывать федералов, стараясь приметить какие-то потенциально важные детали в их внешнем облике. Держались они спокойно, не допуская, однако, расхлябанности, невзирая на явно проступающие следы усталости на лицах: по видимому, воспитанию дисциплины в их войске уделяли внимания не меньше, чем в легионах. За спешившими по своим делам жителями воины наблюдали вскользь, но охотно отвечали на приветствия своих новых знакомцев, безо всякого высокомерия.

"А они явно не из нобилей, - подумалось Тредециме. - Так запросто с простыми землепашцами держаться не в их манере. Но и сами не от сохи, достаточно на ладони посмотреть: никак на натруженные узловатые руки хлеборобов не похожи. По всему выходит, горожане."

Взгляд фемины плавно перешёл с лиц и ладоней на одеяния федералов, высматривая прежде упущенные детали. Если наплечные карманы, нашитые поверх рукавов куртки, она ещё вчера заприметила благодаря ярким инсигниям на них, то схожие карманы на бёдрах отметила только сейчас. Тредециме оставалось только удивляться самой себе, как можно было сразу не обратить на них внимания, пусть даже и расположены они были столь диковинно. И действительно, нигде не было принято подобным образом строить мужское платье. Необычным было и полное отсутствие каких-либо привычных завязок и шнуровок где бы то ни было, кроме как на сапогах. Но сами эти сапоги - на толстых подошвах, стачанные из чёрных кожи и парусины множеством швов - отнюдь не казались привычными, оставляя в пыли рельефные следы. Одеяние федералов парадоксальным образом сочетало в себе простоту и функциональность с причудливым и многодельным покроем, должным многократно усложнять труды портным и сапожникам.

Коротко вздохнув, Тредецима захлопнула книгу и неторопливо побрела с форума по направлению к дому. Не оправдавшая себя надежда на собственные познания в языках, с одной стороны, порождала не сильное, но всё-таки ощутимое чувство досады, а с другой - служила хоть и косвенным, но подтверждением возникшей вчера гипотезе. Довольно спорным и откровенно слабым, если честно, однако для получения чего-либо более весомого в качестве доказательства требовалось найти иной способ. А покуда стоило отвести наверняка успевших поесть и подремать лошадей на выгон, чтобы они могли размяться и пощипать свежей зелени.

* * *

Добраться до левады много времени не составило. Тредецима споро стреножила лошадей в стороне от остальных пасущихся животных, задумалась на мгновение и направилась к растущей неподалёку роще. Войдя под сень деревьев и с удовольствием убедившись, что мальчишки-свинопасы не загнали туда своих кудрявых подопечных, фемина углубилась в рощу. Подходящая проплешина между деревьев, поросшая усыпанной опавшими листьями низкорослой травой, нашлась быстро. Освободившись от не слишком удобного для задуманного занятия платья, она медленно раскинула руки, чувствуя, как пощелкивают запястья. С сосредоточенным выражением лица Тредецима напрягала и проверяла каждую мышцу, испытывала границы движений каждого сустава, как кифаред прислушивается к звучанию струн. Удовлетворившись результатом инспекции, она принялась разогревать связки и мышцы, интенсивной гимнастикой разгоняя кровь по жилам, а после перешла к силовым упражнениям. Когда от методичной работы пот начал застить глаз, а по телу разлился приятный жар, пришло время для следующего этапа.

Обломив подходящую по размерам и весу ветку, фемина закружилась в танце. В светлых лучах утра, с импровизированным мечом в руке, тренировала она финты и внезапные выпады, схватившись с целой группой незримых противников. Почти не отрывая ступней от земли, фехтовальщица при каждом шаге рассекала слой опавшей листвы на траве. Сильными и одновременно мягкими движениями она чертила карту схватки, составленную из острых изгибов, сглаженных кривых и хорд, обозначавших внезапные выпады и резкие удары. Губы Тредецимы беззвучно шептали, вплетая в кружево этого представления внезапные порывы ветра, мерцание льда, сполохи огня и блики молний.

Спустя стражу, уставшая, но довольная фемина закончила тренировку и позволила себе прилечь на землю, окончательно успокаивая сердцебиение и дыхание. Несколько минут она лежала, наслаждаясь тёплым ветерком, приятно охлаждавшим разгорячённую кожу и умиротворяюще шумевшим в кронах над головой. После чего с неохотой поднялась, облачилась в платье и неспешно направилась к лошадям, что лениво паслись на зелёной траве.

С выгона Тредецима возвращалась ближе к полудню, ведя лошадей по декуманус максимус, опустевшей под тёплыми лучами приближавшегося к зениту светила. Поселение всё словно вымерло: тишина погожего жаркого дня очаровала его. Изредка доносился крик петуха и ещё больше нагонял тихую дрёму. Скучали юные дозорные в надвратных башнях, пряталась в тени перестиля уже новая троица стражников, бодрости которым придавало присутствие на форуме их командира. Тот, при деятельном участии ещё одного федерала и пары мальчишек, был занят сооружением какой-то деревянной конструкции. Но звуки работы едва-едва нарушали опустившуюся на поселение тишину.

Фемина улыбнулась - голова ещё слегка кружилась, в теле чувствовалась приятная усталость и восхитительная гибкость, все мышцы болели, но настроение у неё было отличное. Впервые за долгое время она наконец позволила себе расслабиться, избавившись от напряжения, что не покидало её с момента бегства из лагеря. Даже присутствие в поселении облачённых в зелёное воинов не вызывало какой-либо тревоги. Хоть и было сие несколько странно, по коротком размышлении фемина отыскала этому очевидное объяснение: федералы вели себя не как захватчики, а скорее как легионеры, оказавшиеся в далёкой от их родного дома провинции. Судя по увиденному и услышанному, воины вели себя с жителями довольно приветливо и доброжелательно, насколько то позволял языковой барьер. Обучи их латыни и обряди в обычные доспехи - и не догадаешься, что поселение захвачено.

Размышляя над таким поведением федералов, Тредецима дошла до дома. Ворота ей отпер Миний, без лишних слов помог завести лошадей обратно под навес.

- Что-то вы раскраснелись, сира, - неожиданно нарушил он молчание. - Вам нездоровится?

- Спасибо за беспокойство, но чувствую я себя замечательно, - улыбнулась фемина. - Просто размялась как следует, покуда за лошадьми приглядывала. Укрепляла дух да тело.

- Хех, бывало центурионы нам такое "укрепление" устраивали, что валились на землю, тела не чуя и дух едва не испуская. Да, было время, - Миний шумно вздохнул. - Всё было ясно: служи императору, выполняй приказы, держись товарищей. Нынче же не пойми что творится.

Он смолк и отступил от лошадей, тяжело опустившись на лавку у навеса. Тредецима взглянула на его хмурое лицо и молча села рядом.

- Верите али нет, да только служил я не за жалование, не за страх, а за совесть, - глядя в пустоту произнёс ветеран. - Может и не слишком ретиво, но нёс волю императора щитом и мечом всюду, куда бы судьба ни носила нашу центурию. Вышел в почётную отставку, получил за службу надел, взял Делию в жёны и думал уже, что буду хозяином на своей земле, покуда Единый не призовёт. А оно вот как получилось.

- Насколько я могла понять, ты так и останешься хозяином своего надела, - мягко напомнила фемина.

- Так-то оно так, да всё же... - Миний на мгновение прервался, подбирая слова. - Покуда служил, то знал, что берегу покой простых людей по всей Империи, что когда сам осяду на земле, уже мой покой будут беречь те, кто придёт на моё место в легионе. И вот эти самые легионы исчезают без следа, поместное ополчение разбивают в пух и прах, а по всему Пределу разгорается усобица. Смерти я не страшусь, сира, но знаете, каково это, когда сжимается сердце, стоит лишь представить, что завтра эта разбойничья падаль придёт к твоей усадьбе, а ты никак не сможешь защитить своих детей?

Ветеран повернулся к своей собеседнице и грустно, но жёстко посмотрел ей в глаза, однако Тредецима лишь молча выдержала его взгляд.

- Я день за днём ждал, когда же Империя, которой отдал полжизни, наведёт тут порядок, - прервал он возникшую паузу. - Но легионы так и не пришли, сира. Пришли эти люди в зелёном, неведомо откуда. Ну пришли и пришли, мало ли какие варвары приходили и уходили, хотя этих и варварами-то трудно назвать! Но ведь не уйдут же. Теперь мне жить в этой их Федерации, о которой никто ранее и слыхом не слыхивал! И что теперь? Бросить всё, ехать в земли Империи, что откупилась мной и моими детьми, стать беженцем без кола и двора? Или оставаться, не зная, что завтра ждать от новой власти?

- Не похоже, чтобы они так уж споро наводили свои порядки тут, - заметила Тредецима. - Быть может, не стоит давать волю дурным предчувствиям?

- Правда ваша, сира, - кивнул Миний. - По нашему они быть может и не понимают, но оно и так ясно, что без озлобленности иль жестокости на уме - уж это-то я по глазам вижу. Рабства у них нет, да и поборы меня не страшат... почти. Поговорил я нынче наново со знакомцами своими тут, так и они мало что против федералов сказать могут.

- Но даже и так тебя что-то гложет.

- Да. Раньше был я ветеран в почётной отставке, честно отслуживший весь положенный срок, и везде мог рассчитывать на почёт и уважение людей. Я их потом, а когда и кровью, заработал, честь по чести. Но кто я буду для людей Федерации?

- Не знаю, Миний, - покачала головой фемина.

- Вот и я не знаю. Получается, жизни моей, что и не было.

- Может всё и так, но у тебя есть дети, родня, крепкое хозяйство, наконец. Жизнь не закончилась, лишь круто повернулась.

Миний шумно вздохнул, на скулах заиграли желваки, лежавшие на коленях руки сжались в кулаки. Тредецима цепко всматривалась в собеседника, но спустя несколько ударов сердца, лицо его смягчилось, а пальцы разжались.

- Стар я уже для крутых поворотов, сира, - произнёс он с едва уловимой горькой иронией в голосе. - Сначала отставка, затем похороны Делии, теперь вот это... Ц-ц-ц! Кому какая разница? Всё так же надо Паулину замуж выдать, да сыновей на ноги крепко поставит, а остальное - суета. Хоть Перегрине радость будет, как узнает, что либертина⁵³ она теперь.

С силой хлопнув ладонями по коленям, Миний встал и обернулся, криво усмехнувшись.

- Благодарю, что выслушали, сира. Только пусть не было разговора этого?

- Какого разговора? - Тредецима развела руки в стороны и чуть склонила голову набок.

Ветеран благодарно кивнул и направился в дом. Поднявшись с лавки, фемина вернулась к лошадям. То, что Миний выговорился несмотря на обычную свою немногословность, она сочла добрым знаком. Ещё вчера ни от кого не укрылось, как выбила ветерана из колеи весть о переходе его земли "под высокую руку" Федерации. Конечно, не стоило ждать, что он полностью примирится с произошедшим уже после такой короткой беседы. Однако, выпущенные на волю слова облегчили груз, давивший на него с самого вечера, и даже принесли некоторое успокоение. А значит не стоило опасаться какого-нибудь неуместного срыва, последствия которого могли оказаться крайне неприятными.

Закончив возиться с лошадьми, Тредецима напилась холодной воды из колодца и ополоснула лицо, когда услышала лай собак и странный шум, доносившийся с улицы. Подстёгиваемая любопытством, она вышла со двора, и не обнаружив ничего необычного, двинулась к перекрёстку. Источник шума показался даже прежде, чем ей удалось дойти до следующего фонарного столба - непривычного вида самоход прокатил было мимо форума, но быстро сдал назад через перекрёсток, кормой войдя в поворот, и замер, продолжая испускать низкое рычание. Тредецима прибавила шагу.

В столице фемине не раз доводилось видеть созданные гномами самоходы: обилие декора и инкрустаций, отделка золотом и костью, изощренный чеканный и резной орнамент. Арогантная, кичливая роскошь, столь любимая состоятельными нобилями и не имеющая ничего общего с замершим творением федералов. Угловатые, рубленые формы, ломанные линии, выкрашенный зелёным металл корпуса и прозрачное стекло широких окон. Самоход напоминал какого-то диковинного звероящера с двумя парами круглых "глаз"-фонарей на "морде"-передке.

Двери самохода распахнулись, и из него выбралось пятеро федералов, принявшихся расхаживать рядом с машиной, разминая затёкшие за время езды конечности и о чём-то переговариваясь. По видимому, старший из них, что-то коротко бросил остальным и двинулся на форум. Тредецима остановилась в десятке шагов от них, не таясь разглядывая прибывших. На первый взгляд, люди мало чем отличались от уже виденных федералов: всё те же неизменные зелёные одежды, всё то же непонятное чёрное оружие, всё такие же обычные лица. Разве что трое были нагружены довольно объёмными сумками - естественно, зелёноватого оттенка. К тому моменту, как к ним подошли их старший вместе с командиром местного гарнизона, эти трое уже выстроились в шеренгу, а четвёртый вновь забрался в самоход. Последовал обмен приветствиями: сир Коваль в непривычном жесте вскинул правую ладонь к виску, шеренга слитно пролаяла что-то в ответ.

Фемина, не сдерживаясь, вздохнула - невозможность понять речь федералов вызывала самую настоящую досаду. Прямо перед ней представала любопытнейшая загадка, но с какой стороны к ней подступиться, было совершенно неясно. Несомненно, покуда она добиралась до обжитых земель, к Учителю уже наверняка стеклось достаточно сведений об этих странных пришлых и связанных с ними событиях, и надо было только добраться до Остии или, хотя бы, Ориенталя, чтобы приобщиться к знаниям. Но любопытство требовало ответов прямо сейчас, да и Учитель бы остался недоволен, не попытайся она узнать сама хоть что-то. Особенно на фоне провала экспедиции. Хорошо уже то, что ей удалось спасти все записи и найденный в подземном храме артефакт.

За этими мыслями, Тредецима продолжала наблюдать за федералами: трое с сумками, закончив знакомство, двигались в сторону господской усадьбы, а сир Коваль, явно довольный полученным пополнением, беседовал со своим коллегой. Судя по тому, как оба держались, занимали они близкие ступени в иерархии их войска. Да и возраста они были схожего - обоим едва ли исполнилось больше тридцати. Наконец, пожав друг другу руки, они разошлись: сир Коваль отправился обратно на форум, а его собеседник забрался в самоход, что тут же взрыкнул и тронулся с места, оставляя за собой шлейф знакомого алхимического запаха.

"Белая нефть⁵⁴? Фотоген⁵⁵? - потянув носом, предположила Тредецима. - В любом случае, нечто схожее."

Глядя вслед самоходу, стремительно набиравшему скорость, она вновь вернулась к мысли о том, сколь чужеродно смотрится машина федералов. Очевидно, её создатели совершенно не пытались хоть как-то украсить своё творение, но своеобразной красотой она всё же обладала. Похожей завораживающей, грубой, утилитарной красотой обладали доспехи и оружие рядовых легионеров, где декор был принесён в жертву простоте изготовления и использования. Не уникальный шедевр, но массовый фабрикат⁵⁶: в последнем Тредецима нисколько не сомневалась.

О том, как федералы использовали свой самоход в бою с разбойниками, ей уже было известно от Миния. Сам он, разумеется, наблюдать ничего не мог, но подробно пересказал всё, что знал от очевидецев, ещё в дороге. Тогда идея использовать самоходы для боя показалась ей довольно спорной - уж слишком мало подходили для того все прежде виденные ею подобные машины. Но стоило увидеть, что из себя представляют самоходы федералов, как всякие сомнения тут же забылись.

"А ведь тот, что во дворе усадьбы стоит, даже крупнее должен быть, если рассказы не преувеличивают. Добраться бы до его внутренностей и посмотреть, как там всё устроено, - подумала она и ухмыльнулась. - Только много ли я там сама пойму без гнома-мастера за плечом? Обойдёмся без ночных вылазок, пожалуй."

Бросив короткий взгляд на возвращавшуюся от ворот троицу стражников, Тредецима решительно направилась на форум, к мальчишкам, помогавшим собирать что-то вроде небольшого помоста. Ловко орудовавший молотком сир Коваль лишь мельком посмотрел на неё, в то время как его подчинённый отвлёкся от дела и замер с пилой в руке, заработав строгий окрик командира. Однако, сказать по правде, если бы не характерное повадки, то отличить первого от второго было бы крайне затруднительно: на первый взгляд, одеяния обоих федералов не имели никаких заметных различий. Как и у прочих их соратников, то были штаны да куртка, на которой обнаружилась, не скрытая сейчас доспехом, пара нашитых на груди карманов. И на клапанах оных - вышитые жёлтыми нитками буквы, складывающиеся, несмотря на привычность начертаний, в совершенно непонятные слова. И как же простые воины должны были отличать командиров в бою? Очередная странность, которая ждала своего объяснения.

- Эй, пострелята, Демиана не знаете где найти? - спросила фемина у пары отроков, тащивших вдвоём длинный брус.

- Не видал я тебя у нас раньше, - ответил светловолосый мальчишка постарше, недоверчиво прищурившись. - Чего он тебе нужен?

- Мы вчерашнего дня приехали, да у матери его остановились, - терпеливо пояснила Тредецима. - Дело к нему есть, но коли вы не знаете, то придётся самой искать его.

- Я видел, ты утром сегодня с ним приходила сюда, - кивнул обладатель растрёпанных каштановых волос, младший в их паре. - В усадьбе он должен быть, там спроси.

Коротко поблагодарив отроков, фемина двинулась в сторону усадьбы. Идти было недалеко, но намеченной цели достичь не вышло. У самых ворот усадьбы она едва не столкнулась с молодым федералом в тот момент, когда он выходил на улицу, проводя ладонью по гладко выбритой голове. Тредецима отступила на шаг, а воин ловко отпрянул в сторону, выронив, однако, зажатую в руке шапку.

- Прошу простить меня, сир, - виновато склонилась фемина.

- О, signorina, простите мне мою неловкость вы, - странно обратившись к ней, неожиданно извинился он на сносной латыни.

Фемина исподлобья окинула его взглядом: сухое телосложение, длинные руки, широкие ухоженные ладони, резко очерченные скулы, небольшие чуть раскосые карие глаза. Это был один из новоприбывших, уже успевший разоблачиться из доспеха и избавиться от сумок. Не было в этот момент при нём и его чёрного оружия. Меж тем, воин поднял шапку, отряхнул парой резких движений и натянул на голову. Неожиданно щелкнув каблуками, он вскинул правую руку к козырьку.

- Mladshiy leytenant Драмарецкий! - отчеканил федерал и добавил. - Сергей Драмарецкий, можно solo Сергей, это преномен есть.

- Тредецима Ифанди, - почтительно кивнула фемина. - Прошу простить, сир, но мне незнаком ваш титул.

- Э-э-э, sottotenente, нет, декурион. Истинно, декурион по-вашему, - заключил он и виновато улыбнулся. - Я не столь искусен в латыни, как должно. Но porta itineri longissima⁵⁷.

Не до конца веря своей удаче, Тредецима приветливо улыбнулась федералу, стараясь не упустить "добычу".

- Для чужеземца вы прекрасно говорите на латыни, - уверила она его и тут же закинула удочку. - Вы, наверное, из Хиспаны родом?

- Хиспана? Нет, это не так. Я имел много практики с вашими aristocratici, э-э-э, нобилями... - начал было объяснять федерал, но прервался и окинул её внимательным взглядом. - Вы сильно fretta... спешите, signorina?

В его глазах отражался не обычный мужской интерес к миловидной девице, но горел азарт любопытства, точно у столкнувшегося с замысловатой и захватывающей загадкой естествоиспытателя. Подобный взгляд пробуждал в ней ростки лёгкого смятения.

- У меня есть немного свободного времени, - несколько уклончиво ответила фемина.

- Perfetto! - довольно потирая ладони, воскликнул федерал. - Все прочие заняты сейчас есть, и более чем час до обеда ждать необходимо. Мне нужно практиковать на языке - окажете мне помощь?

Фемина ощутила, как смятение увяло, а в ней просыпается паранойя и мнительно всматривается в сложившуюся ситуацию. А оная местами выглядела изрядно подозрительной: стоило ей приехать в это поселение, не прошло и суток, как следом прибыл прилично владеющий латынью федерал. Уже только это можно было считать удачным стечением обстоятельств для Тредецимы, заинтересованной в получении информации. Но вот то, что сразу по приезду он не нашёл себе иных собеседников, а случайно столкнулся с ней и решил поддержать разговор, казалось слишком уж щедрым подарком Фортуны. Подобные "счастливые случайности" прежде встречались ей лишь на желтоватых страницах дешёвых книг.

Сразу вспомнился странный взгляд сира Коваля, которым он окинул её утром на форуме. Неужели ему стало известно, что она не та, за кого себя выдаёт? Но откуда? Впрочем, единственный, кто был в курсе, это Миний, а возможностей донести самому или через своих знакомцев у него было предостаточно. Как и мотив: отомстить предавшей его Империи в лице её, как он считал, представительницы.

- Конечно, сир, - не дрогнув ни единым мускулом на лице, согласилась Тредецима.

Даже если её паранойя и оказалась бы в итоге не беспочвенной, не следовало терять хладнокровия и предпринимать необдуманных действий.

- Давайте совершим прогулку? Хочу ещё посмотреть архитектуру locale... местную.

"А в конце прогулки меня уже ждут оба твоих подручных с кандалами наготове? - невесело подумалось фемине. - И время удачно подобрали, когда почти никого на улице не бывает. Лишние свидетели никому не нужны..."

Вот только на коллегу экзекуторов Полевой интендантской службы её собеседник походил мало. Не спеша двигаясь по кардо, он с интересом глядел по сторонам и расслабленно, почти беспечно, расспрашивал её о жизни. Тредецима старалась ни чем не выдать обуревавших её сомнений и строго придерживалась выбранной легенды, рассказывая о себе. Федерал с интересом слушал её и лишь переспрашивал и уточнял незнакомые ему слова. Определённо, его облик был присущ, скорее, праздному путешественнику, что впрочем, могло оказаться всего лишь искусной маской.

- Удивительно есть то, как привычно всё тут смотрится, - произнёс он, с едва заметной ноткой разочарования в голосе. - Не смотреть стоит только на детали, как думаешь, что оказаться довелось в провинциальной villaggio, э-э-э, поселении. Иного чаешь от столь далёких земель. Истинно, villa rustica и в Африке villa rustica⁵⁸ есть.

- В Африке? Так вы прибыли из Африки? - удивлённо вскинула бровь фемина. - Это же очень далеко отсюда!

- Come? О, нет! Слава богу, нет. Даже не бывать там. Это только идиома есть, - усмехнулся федерал, замолчал на мгновение и затем спросил. - Здесь тоже Африка есть?

- Здесь? - переспросила Тредецима, не совсем поняв вопрос. - Отец мне рассказывал, что Африка это обширные дикие земли за морем, как она может быть здесь?

- Истинно так, континент, - радостно заулыбался Сергей. - Значит ваш mondo, нет, ваш мир, ваша планета тоже имеет Африку. Это натурально есть, привычное имя для новых земель, истинно.

Услышав подобное, фемине даже не пришлось изображать изумление. И более всего её удивляло, с какой обыденностью федерал de facto признался, что прибыл из иного мира.

- Сир Драмарецкий, правильно ли я вас поняла, что ваша отчизна находится за границами этого мира?

- Истинно, - непринуждённо кивнул собеседник.

- Невероятно! - покачала головой Тредецима. - Вы же не пытаетесь подшутить надо мной? Другие миры... Сир, если расскажу кому из подруг, то мне просто не поверят. Засмеют и скажут, что это только для сказок годится!

"И совсем неясно, зачем эту "сказку" так откровенно рассказывать первой попавшейся поселянке?" - добавила она про себя.

За разговором они минули перекрёсток, и фемина оглянулась на вернувшихся к форуму стражников, но те лишь поглядывали в их сторону с многозначительными ухмылками, сильно не интересуясь.

"Либо их не предупредили, либо..."

- Схоже думал, когда увидел собственными глазами, - ответ федерала не позволил закончить мысль. - Fantascienza, э-э-э, фантазия! Истинно grande кольцо, maxime натуральные звёздные врата, подобно... О, прошу простить, ведь вам не известен этот... хм... эта сказка есть.

- Всё это так сбивает с толку, - не сильно лукавя произнесла фемина. - А зачем вы прибыли сюда, сир Драмарецкий?

- И с какой целью вы интересуетесь? - проникновенно посмотрел он в глаза собеседнице, а после ухмыльнулся. - Я словесник, языковед есть. Закончить почти обучение смог, когда ваши легионеры пришли... Давайте сядем, signorina?

Тредецима молча кивнула, и они подошли к уже знакомой ей лавке у столба.

- Пришлось драться в squadra студентов на улицах отчего города, - продолжил он, как только они уселись. - Тяжко есть биться с легионерами одними камнями и bottiglia Molotov, э-э-э, бутылями Molotov... хм, нет... бутылями с горючим зельем. Истинно так, бутыли с горючим зельем, камни, дубинки... без доспехов, только щиты сколотили. Много раненых, немало погибло, но благо есть воины наши прибыли спешно.

Сразу после этих слов сильное, почти неодолимое желание пропустить крепкое словцо захлестнуло фемину, но она сдержалась и виду не подала. Граф Туллий Варрон славился своей осторожностью, но не было секретом и то, что его амбиции уже давно не удовлетворялись его титулом и положением неофициального Стража Востока. Во всяком случае, не было сие секретом для Учителя. И амбиции, к вящей печали, всё же победили осторожность, последствия чего Тредецима могла воочию наблюдать. Нет, подумать только! Каким-то чудом найти врата в другой мир и не придумать ничего лучше, чем отправить туда войска, даже не сообщив об открытии в столицу. Немыслимо! А потерпев неожиданное поражение, вновь собрать войско и обречь его на ту же судьбу. Это было хуже предательства, это была глупость!

- После с нами беседовали люди из... хм... компетентного ведомства, - сказал Сергей и уголки его губ дёрнулись вверх. - Они узнали о моём постижении lingua italiana и lingua latina, и я получил предложение от которого есть нельзя отказаться. Мечтал прибыть в Неаполь и Рим, а стал перелагателем и прибыл в инаковый мир.

- Вы хотели отправиться в Рим, сир? - переспросила Тредецима. - В Рим Изначальный?

- Истинно так, - подтвердил её собеседник и уточнил. - Ведь так у вас называют Aeterna urbs, Вечный город, что на семи холмах?

- Да, но я всегда считала, что это просто часть легенды о Далёком Отечестве.

Сказанное не было сильным отступлением от истины: для большинства людей Далёкое Отечество и впрямь представлялось не более чем красивой легендой, служившей источником вдохновения для множества выдумок и сочинений. Даже среди просвещённой публики бытовало мнение, что первый император - Марк Седаций Севериан - вместе со своим легионом прибыл из далёких и неизведанных заморских земель, где и располагалась их прародина "на самом деле". О том, что Далёкое Отечество и впрямь лежало вне пределов этого мира, доподлинно знали лишь немногие разумные.

- А оказалось, что легенда не лживая есть, - улыбнулся федерал, чуть сдвинул рукав куртки и бросил короткий взгляд на запястье, охваченное браслетом из плоских серебристых звеньев, с круглым медальоном в середине.

Под прозрачным стеклом последнего, Тредециме удалось рассмотреть на чёрном поле двенадцать античных цифр, расположенных по краю, и три стрелки, самая длинная и тонкая из которых прерывисто перемещалась каждую секунду. Определённо, это были часы, пусть и несколько непривычного вида.

- Вам интересно есть? - заметив её взгляд, спросил Сергей и, не дожидаясь ответа, щёлкнул замком.

Тредецима осторожно приняла в руки браслет и с интересом принялась разглядывать часы, ощущая, как её одолевают двойственные чувства. Сейчас её пальцы удерживали самый настоящий артефакт, созданный вне пределов мира, но в то же время - почти обыкновенные часы. Да, удивительно небольшие - не более двух пальцев в диаметре и втрое тоньше любых виденных прежде часов - и носимые на непривычный манер, однако же вполне понятные по сути своей. Часовая, минутная и секундная стрелки, двенадцать цифр для каждого часа и белые черточки числом шестьдесят по краю кадрана⁵⁹, очевидно, для минут и секунд. А что секундная стрелка расположилась на одной оси с другими двумя, а не сбоку, так это каприз мастера Куррена, создавшего, судя по клейму, этот chronometer.

"Не часознавец, а времемер, - мысленно усмехнулась фемина. - Занятно, что для одного механизма в разных мирах названия ожидаемо иные, но вместе с тем, оба греческой этимологии."

- А ключ куда вставляется? Как их заводят? - спросила она, так и не обнаружив соответствующего отверстия.

- Ключ? - явно не понял вопроса федерал. - Хм... истинно, видел такой у моей bisnonna, нет, у моей великой... хм, нет... Мать матери моей матери, как правильно есть?

- Прабабка, сир.

- Спасибо, signorina, - благодарно улыбнулся Сергей. - Ключ не нужен. Видите надпись quartz? По-вашему сие... хм... кристалл есть. Сие значит, что наличествует в часах, э-э-э, накопитель: если новый поставить, то можно целый год не заводить.

Ответ смутил Тредециму, не ощущавшую ни малейшего магического отголоска от часов. Либо она неправильно поняла федерала, либо использовалась какая-то совершенно незнакомая ей магия.

- Они зачарованные? - с предельно наивным выражением лица посмотрела фемина на собеседника, простодушно моргая. - Наверняка очень дорогие.

- Come? Нет, не зачарованные есть, - покачал головой федерал. - Там просто накопитель, он хранит, э-э-э, энергию, которая в этих фонарях светит. Сия... эта энергия и стрелкам движение даёт, покуда не иссякнет.

- Ничего не понимаю, - честно призналась Тредецима. - То что вы сказали, сир, звучит, как самая настоящая магия.

- Нет-нет, это tecnologia, знание есть, - тут же поправил её Сергей и вздохнул. - Простите, signorina, но я истинно не столь искусен в латыни, чтобы объяснить. Мой словарь беден есть.

- Вам не стоит извиняться, сир, - виновато улыбнулась собеседнику фемина, возвращая часы. - Я мало смыслю в маги, вернее, ничего не смыслю. Боюсь, я бы всё одно не поняла вас.

Тредециме и впрямь было сложно разобраться, но причина была обратна озвученной: в магии она смыслила более чем достаточно. Сир Драмарецкий явно не врал ей, говоря об отсутствии магии в артефакте. Тому подтверждением были её собственные ощущения, а если быть точнее, то отсутствие оных: она не чувствовала ни фальши в его словах, ни каких-либо следов магии. Последнее касалось не одних только часов, а всего, сделанного федералами. Пусть даже видела она не так уж и много, достаточно было и того, что странные доспехи и оружие пришлых, как казалось, не были зачарованы. Нонсенс! Такое положение более соответствовало бы каким-нибудь дикарям или банде совсем уж нищих оборванцев, но ни на первых, ни, тем более, на вторых, федералы нисколько не походили.

Значит ответ заключался в этой самой технологии, искусствознании. Вот только что её собеседник подразумевал под этим словом? Возможно, так у них принято было именовать механическую магию, но подобный её уровень вызывал удивление, граничащее с оторопью.

- А у вас есть фотографии? - ведомая охватившей её адмирацией, подпитанной любопытством, спросила Тредецима.

- Откуда?.. - недоуменно изогнул левую бровь федерал. - О, истинно, неразумный вопрос есть. Общение не знает границ, истинно так.

Расстегнув нагрудный карман, Сергей достал из него чёрный прямоугольник, стеклянным глянцем блеснувший в солнечных лучах. Перехватив оный поудобней, он коснулся его тыльной части подушечкой указательного пальца, и чёрное стекло загорелось рисунком ворона, сидевшим на белом шлеме с гротескным забралом. Не успела Тредецима должным образом разглядеть миниатюру, как большой палец собеседника коснулся цветной руны, и изображение на стекле тут же сменилось. Последовало ещё несколько подобных стремительных манипуляций, и вот уже федерал протягивал фемине своё магическое зеркало.

- Провести пальцем влево по поверхности нужно, дабы сменилась фотография, - пояснил он.

- Спасибо, сир, - кивнула Тредецима и взяла артефакт.

Как оказалось, он был заключён во что-то наподобие гуттаперчевой чёрной покрышки, явно служившей для предохранения зеркала от ударов. Уже ожидаемо, фемина не ощутила ни отголоска магии в артефакте, даже когда осторожно провела пальцем по стеклу, и портрет Сергея послушно сменился пейзажем, словно перелистываемая страница в альбоме. Как и говорили прошлым вечером юницы, светопись была настолько реалистичной, что казалась застывшим в зеркале отражением, а не рисунком. Тредецима вновь "перелистнула" изображение и увидела ещё один гористый пейзаж, на котором кроме поросшего лесом невысокого кряжа можно было разглядеть и морской берег.

- Подружки мне сказывали, что среди ваших воинов у всех магические зеркала имеются, - сказала она, подняв взгляд. - Это так?

- Магические зеркала, da? - переспросил Сергей и как-то странно улыбнулся. - Чёрные зеркала назвать их лучше есть. У многих наличествуют они. У каждого второго точно.

Тредецима молча кивнула и провела пальцем по стеклу артефакта. С интересом рассматривала она фотографию за фотографией. Перед ней представал и сам Сергей, и его друзья с родными, в разное время, в разных местах: в залитом солнцем лесу, у ночного берега моря, на заснеженных склонах холмов, в непривычно обставленных жилищах и на просторных городских улицах, заполненных людьми и самоходами. Будто через оконце, фемина заглядывала в эклектичный мир, поразительным образом сочетавший привычное и знакомое с чуждым и непонятным. Сидевший рядом федерал учтиво пояснял ей происходящее на этих реалистичны картинах, а она помогала ему подбирать нужные слова, которые тот записывал в добытый из кармана блокнот. Тредецима отметила, что пользовался он стилосом, отличным от виденного вчера - ярко оранжевый, с серебристым кончиком, он, точно бы перо, оставлял на белой бумаге чернильный след непривычного синего цвета.

"Удобная вещица - знай себе пиши и не думай о чернильнице. Да для всякого скрибы⁶⁰ подобный стилос стал бы настоящей находкой."

Чужой мир разжигал любопытство, и фемине приходилось сдерживать себя, дабы не завалить федерала вопросами о каждой непонятной мелочи, увиденной на фотографиях. Излишняя напористость могла вызвать ненужные подозрения, и поэтому она лишь с жадностью всматривалась в черное зеркало, стараясь запомнить больше деталей. Следующие несколько фотографий вновь привлекли её внимание видами дикой природы, но несколько неожиданно сменились изображением угольно-чёрного парда. И всё бы ничего, если бы оный пард не лежал раскинувшись животом кверху на облачённых в потёртые синие штаны коленях.

- Это мой Марсик есть, - предупредительно пояснил её собеседник, при этом лицо его приняло умилительное выражение, а в голосе зазвучали нежные нотки.

- Маленький какой, да ещё и чёрный, - отметила очевидное фемина. - Почему этот пард такой маленький? Я слышала, что они крупнее. Детёныш? Или это рысь?

- Нет, почему рысь? - удивился Сергей. - Обычный gatto, cattus, э-э-э, felis...

Он прервался, заметив, что Тредецима, похлопав ресницами, непонимающе уставилась на него и закусила нижнюю губу.

- Это kot, и он взрослый есть. Но истинно родичем приходится и рыси, и льву, и парду.

- Кот, - повторила фемина. - Прельстительный зверок. Поелику он в родстве с такими искусными охотниками, то и сам должен быть хорош в охоте. Кто его добыча? Верней всего, то мелкие птички и мыши. Вы держите его вместо хорька, дабы он оберегал ваше жилище от мышей?

- О, вы проницательны есть, signorina, - губы федерала изогнулись в одобряющей улыбке.

- Спасибо, сир, - мягко произнесла фемина, слегка кивнув и тепло улыбнувшись в ответ.

В это мгновение изображение домашнего хищника неожиданно потускнело, а спустя мгновение Тредецима уже вновь могла рассмотреть своё отражение в чёрном зеркале.

- Погасло, - проронила она, проводя по стеклу пальцем.

Однако артефакт никак не отреагировал на прикосновения. Памятуя действия своего собеседника, фемина нашла на оборотной стороне круглое углубление и коснулась его подушечкой пальца. По артефакту пробежала короткая дрожь, но стекло так и не озарилось.

- Вы истинно проницательны, signorina, - кивнул Сергей. - Всё верно делаете, но он повинуется только своему хозяину.

Не забирая артефакта из её рук, уверенным движением он коснулся пальцем углубления, и стекло вновь загорелось реалистичной картиной пушистого хищника.

- Благодарю, сир. Доводилось мне слышать, что иными артефактами али зачарованным оружием может только владелец их воспользоваться, а в чужих руках они чар своих не проявят. Говорят, товар тот редкий, штучный, магии сложной требующий, - поделилась Тредецима, перелистывая фотографии кота. - Или вы скажете, что и тут магии нет, а это вновь всё та же ваша технология?

- Истинно так, технология, - согласился федерал. - Магия для сего совсем излишняя. У каждого человека неповторимый узор на пальцах есть, по нему и узнаётся хозяин.

- Занятно, - только и произнесла Тредецима.

Невольно ей пришла в голову мысль об остийских уличных хиромантах. Те любили рассуждать об уникальности рисунка линий на ладонях и возможности прочесть судьбу разумного по ним. Что же, по всему выходило, что федералы нашли куда более практичное им применение.

- И что, все чёрные зеркала могут узнавать своих хозяев по пальцам? - спросила она спустя несколько мгновений.

- Нет, самые простые не могут, - покачал головой собеседник. - Есть, что по лицу узнать могут, но меньше оных. Таких как у меня, мнится, четвертая часть ото всех будет.

- Четверть? - задумчиво произнесла фемина. - Значит ими владеют не только офицеры. Или в вашем войске так много офицеров?

- Come? О, нет, не так всё есть, - замахал ладонями Сергей. - Это личная вещь есть, их каждый купить может. Выбор от желания и, э-э-э, богатства зависит, но есть они у всех. Только бродяги и очень маленькие bambini, нет, дети, очень маленькие дети не имеют их.

- Но, сир, вы же сказали, что только у каждого второго есть такие артефакты? - задумчиво нахмурилась Тредецима.

- Такие же, как этот smartphone, э-э-э, sophophonum, их половина есть, - терпеливо пояснил федерал. - Другая половина, это простые telefono есть. Последние без чувствительного стекла, клавишами управляются.

"Мудрозвук и дальнезвук, - уже привычно перевела с греческого фемина. - Не самое соответствующее название для артефакта, запечатляющего окружающий мир. Что-то я упускаю."

- Какие занятные прозвания, - мило улыбнулась она. - Это что-то греческое? Нобили и маги любят всякие мудрёности измысливать, так что и не понять вовсе, о чём они толкуют. Отец сказывал, что то всё греческие слова, потому и непонятно звучат.

- Истинно так, греческое, - кивнул федерал.

- А почему смартфон? - склонив голову набок, спросила Тредецима. - Он ведь делает фотографии, значит должен зваться фотограф.

- Не далеки от истины вы есть, signorina, - ухмыльнулся Сергей. - Так у нас зовутся те, чьё ремесло фотографии делать. Но сие не главное умение артефактов этих есть. Они могут передавать голос человека на расстояние. Я говорю в свой артефакт, а собеседник услышит меня в своём.

"Так это ещё и ксеновокс?! - несколько ошарашенно поняла фемина. - И по словам Сергея, они есть почти у каждого. В голове не укладывается!"

- Но если этот телефон нужен для передачи голоса, зачем ему делать фотографии? - с неподдельным недоумением спросила она.

- Дополнительная обязанность, - пожал плечами федерал. - Одна вещь, но много обязанностей. Универсальность.

- Занятно. А вы можете с кем-то сейчас поговорить через него, сир?

- Нет, здесь они ещё не действуют, - Сергей развёл руками. - Нужны особые, э-э-э, башни, которые будут передавать сигнал между телефонами. Их пока ещё нет.

"Многоступенчатая система артефактного колдовства, значит. А ведь разумно: мощные стационарные артефакты снижают требования к личным. Хотя и дорого, но если те башни возводят на деньги с особого налога... - рассудила Тредецима. - Кто-то из популяров⁶¹, вроде бы Авл Тремеллий Тетрик, пару лет тому предлагал в Сенате ввести налог для повсеместного строительства вышек оптического телеграфа. Да вот только Круг позаботился, чтобы голосование провалилось, да."

- Эх, жаль, конечно, - досадливо улыбнулась она. - Я о таких артефактах только слышала, занимательно испробовать было б... А что ещё может ваш артефакт, сир? Вы же сказали, что у него много "обязанностей".

- Много, da. Пользовать его можно как дневник, либрариум⁶², часы, - начал перечислять федерал, непривычно загибая пальцы на раскрытой ладони, - sveglia, э-э-э, despertador, нет... Как будитель...

- Быть может будильник, сир? - подсказала Тредецима.

- Истинно так, будильник, - кивнул Сергей, вновь берясь за стилос. - Повторите ещё раз?

- Бу-диль-ник.

- Благодарю, signorina,- чуть склонил голову федерал, записав новое слово и его перевод. - Равно может как карта и bussola, нет, компас служить, но не здесь, пока ещё.

- Так много возможностей в таком маленьком зеркальце! - фемина восхитилась совершенно искренне.

- Посему он и зовётся смартфон, то есть intelligente, э-э-э, умный телефон, - разъяснил Сергей.

- Действительно, умный, - усмехнулась Тредецима и тут же уточнила, - но как он служит либрариумом? Вы делаете фотографии свитков и книг?

- Возможно и так, но ординарно поступают иначе, - мягко забирая телефон, ответил федерал.

Фемина придвинулась к нему еще ближе, буквально садясь впритык и внимательно следя за тем, как его пальцы ловко касаются цветных рун на стекле артефакта. Последнее касание высветило на стекле изображение книжного шкафа лаконичных форм, на полках которого, обложками наружу, стояли книги.

- Вот либрариум есть, - прокомментировал Сергей и провёл снизу вверх по стеклу.

Повинуясь этому движению, книжные полки пришли в движение, устремившись к верхней кромке артефакта и скрываясь за ней вместе с расставленными книгами. Короткое касание пальца, и они вновь послушно замерли.

- Теперь выбираем книгу, - с этими словами федерал коснулся одной из цветастых обложек.

Изображение сменилось старым желтоватым пергаментом, по которому ровными строчками шли буквы непривычного печатного шрифта, в котором угадывались знакомые начертания латинских и греческих букв. Сергей вновь провёл кончиком пальца по стеклу снизу вверх, и текст двинулся следом, появляясь снизу и исчезая вверху, как если бы кто-то перематывал ротулус⁶³ меж невидимых стержней.

- И каждую книгу с тех полок можно вот так вот открыть? - задумчиво спросила Тредецима.

- Истинно так.

- А сколько же всего книг в вашем либрариуме, сир?

- Не много их есть, - покачал головой федерал, - сотни две, быть может.

- Это немного?! - удивлённо изогнула брови фемина.

- Свободно вместить возможно несколько тысяч книг сюда, - ответил Сергей, едва пожав плечами.

- Несколько тысяч... - произнесла Тредецима и уставилась на артефакт, будто впервые увидев.

"Тысячи книг, которые запросто можно носить с собой! - пронеслось у неё в голове. - Буквально в кармане! Сколько формуляриев⁶⁴ и вадемекумов⁶⁵ можно было бы всегда иметь под рукой... Тьма, да я могла бы все прочитанные мною книги иметь под рукой!"

- Да разве может человек столько-то прочесть, сир? - подняв на собеседника взгляд, нарочито недоумённо вопросила она. - Где же и времени на столько книг взять?

- Истинно так, времени всегда недостаёт, - неожиданно грустно вздохнул Сергей. - Otium post negotium⁶⁶. А желается и книгу прочесть, и видение посмотреть, и в игру сыграть.

- Видение, сир? - переспросила фемина.

- Это... - начал было федерал, но оборвал себя. - А, проще единожды увидеть, чем сотню раз услышать.

Его пальцы несколько раз вновь коснулись стекла смартфона, и, мгновения спустя, Тредецима могла наблюдать фотографию, запечатлевшую около сотни воинов, выстроившихся в колонну по шести. Она ещё успела отметить, что все они были облачены в одеяния характерного для федералов кроя, но, почему-то, песочного цвета, когда Сергей коснулся белой треугольной стрелки в центре изображения.

- Smirna! - раздалось из артефакта, и воины, смотревшие до того вправо, синхронно поставили головы прямо.

Послышались ещё зычные выкрики не иначе как строевых команд, а люди на "ожившей" фотографии следовали им, непривычным строевым шагом впечатывая подошвы сапог в гравий плаца, окружённого большими зелёными шатрами. Тредецима смотрела в артефакт, понимая, что уже почти не удивляется.

"В конце концов, это же словно глядеть в зеркало дальней связи. Просто нашёлся способ как-то сохранить переданное через него изображение. Или праксиноскоп⁶⁷, только из множества фотографий. Да ещё и со звуком. Иллюзион в шкатулке."

- Zape-vaj! - резко бросил воин во главе колонны.

- Кто первым изобрел кровавый меч? - на неожиданно чистой латыни кто-то в строю затянул первые слова походной песни.

- Тот был воистину железным в круговерти! - подхватили следом остальные. - С него - меж поколений кровь и сечь, и быстрый путь открыт для страшной смерти.

Воины слаженно шагали вдоль края плаца, распевая песню и энергично размахивая руками, покуда не вернулись на прежнее место. В этот же момент изображение вновь замерло.

- Никогда такого не видела, сир! - поднимая взгляд, высказала фемина. - А откуда ваши воины так хорошо знают эту походную песню? Она очень старая, но легионеры её часто поют.

- Истинно так, signorina, древняя песнь это, - кивнул Сергей. - Тибуллова элегия одиннадцатая, вернее, начала часть её, преизрядно преображённая. Узнаваемая, однако, есть. А хорошо знают её, поелику легионеры то и есть.

- Легионеры, сир? - недопоняла Тредецима.

- Пленные они есть, - коротко пояснил федерал.

"Пленные? Это вот так у них выглядят пленные?! - к фемине вернулась способность удивляться. - С песнями маршируют в новеньких одеяниях с плеча своих пленителей?"

- Почто же они так облачены?

- Одежды ваши в наших краях strano, э-э-э, непривычные есть. Ещё разрывы, грязь, кровь, паразиты. Истинно, проще старые одеяния сжечь, а новые дать.

- Правда ваша, сир, - Тредецима поспешила согласиться.

Подход федералов к вопросу о пленных был необычен. Впрочем, как она уже успела убедиться, необычность являлась лучшим определением для всего, что оказывалось связанно с этими людьми. Но стоило ли ожидать чего-то иного от выходцев из Далёкого Отечества? Риторический вопрос.

- Зачем вам пленные, ежели рабства у вас нет?

- Что поделать, раз они сдались? - пожал плечами Сергей. - Nolens volens⁶⁸ пленить пришлось. Пусть они помогут восстановить то, что было ими rotto, э-э-э, нарушено. А затем домой отправляются.

- Справедливо и милостиво это, - кивнула фемина. - Но неужто так запросто возьмут и отпустят?

- Простых воинов, кто в преступлениях уличён не был, тех точно отпустят. А вот нобилей и магов... - федерал развёл руки ладонями вверх. - Договорятся.

"Кто бы сомневался? - Тредецима мысленно хмыкнула. - За простого легионера али дружинника выкуп вряд ли получишь. Таких коли отпустишь, то и денег сбережёшь, и славу о великодушии своём обретёшь."

- Да, не нашего то ума дело уже, - произнесла она вслух. - А как это видение получается?

- О, частицы света попадают на чувствующую свет matrice, нет, матку и... - федерал запнулся. - Вам интересно ведь прикладное знание, signorina?

Тредецима не стала признаваться, что с радостью бы выслушала подробную лекцию о принципах работы этого артефакта, и лишь кивнула, растянув губы в улыбке.

- Ничего сложного нет, - сказал Сергей, беря смартфон двумя руками, и повернулся к собеседнице. - Смотрите в, э-э-э, глазок и говорите.

- Что говорить? - не поняла фемина.

- Неважно это есть, просто говорите, - артефакт скрывал часть лица федерала, но губы его улыбались. - Какие у вас мысли о погоде, signorina?

- О погоде? - Тредецима сбилась с толку, но послушно ответила. - Жарко, сир. Дождю бы случится, так в радость бы стало. Трава вот сохнет, а животине сочной пожевать лучше бы.

- Готово, - произнёс Сергей и протянул артефакт.

Под его стеклом фемина увидела собственное лицо и уже знакомый белый треугольник. Понимая, чего от неё ждут, она коснулась руны и тут же услышала свой чуть искажённый голос: "Что говорить?"

- Так просто? - только и спросила Тредецима, когда изображение замерло.

В голове у неё стало тесно от роящихся мыслей о том, как можно было бы использовать подобные возможности артефакта. Течение алхимических реакций и расчёт заклятий, препарирования и вивисекции, диспуты и дуэли - всё это и многое, многое другое, можно было сохранить в этих видениях, а после пристально изучать раз за разом!

- Истинно так, просто, - кивнул Сергей и тут же добавил. - Но и видение это простое есть. Оно словно abbozzo, нет, набросок углём на листке. Чтобы изготовить прекрасное полотно нужно время, мастерство и, э-э-э, множество кистей. Так же и с видением.

- Понимаю, сир, - чуть склонила голову набок фемина.

- Я сумел soddisfare, э-э-э, ублаготворить ваше любопытство, signorina? - вопросительно поднял брови федерал.

"Удовлетворить? Да я просто сгораю от любопытства! Столько нового, столько вопросов!.."

- Благодарю вас, сир, - почтительно кивнула Тредецима. - Это было очень интересно.

- Perfetto, тогда у меня есть вопросы по нескольким словам...

Следующая четверть стражи прошла в активной языковедческой беседе, в течение которой фемине пришлось изрядно постараться, дабы не обнаружить своё знание архаичной латыни и греческого. Однако, Сергей будто бы и не замечал, как простая поселянка легко "угадывает" значение слов, которые он пытался ей объяснить, переходя, порой, на жесты. Не иначе как представления об учёности плебеев были у федералов очень высоки.

Наконец, бросив взгляд на часы, Сергей со вздохом убрал блокнот и стилос в карман.

- Благодарю вас, signorina, - сказал он, вставая. - Полезна и приятна беседа наша есть, но должен я идти.

- Рада, что смогла вам помочь, сир, - ответила Тредецима чуть потупив взгляд.

- Надеюсь, нам будет possibilita, э-э-э, шанс провести беседу ещё раз, - улыбнулся федерал и вскинул правую руку к козырьку. - Доброго дня, signorina.

- Доброго дня, сир.

* * *

Повозка вновь скрипела и пошатывалась на деревянных колёсах, но мерно катилась по дороге, всё ближе и ближе к Илиону. Впереди, так же скрипя, тянулись гружёные коробами с рудой телеги из Леимона. В Хеске обоз рудокопов прибыл буквально стражу спустя после того, как у Тредецимы состоялся разговор с Сергеем. В поднявшейся из-за этого суете фемине так и не удалось улучить момента, дабы продолжить беседу. Только и смогла, что вечером того же дня обменяться с федералом улыбками, когда тот на форуме объяснял столпившимся вокруг мальчишкам правила игры под названием паллаканестро. Играть в неё следовало большим оранжевым, с чёрными полосками, мячом, который нужно было бросать в ту конструкцию, что сир Коваль лично сколачивал ещё в полдень: деревянный помост обзавёлся мачтой, наверху которой был закреплён прямоугольный щит с кольцом. Мальчишкам надо было изловчиться бросить мяч так, чтобы он, отскочив от щита, попал в это кольцо. Довольно занятное действо, особенно учитывая, что бежать держа мяч в руках было никак нельзя - правила требовали вести его, раз за разом ударяя о землю. Благо, тот был упругим и резво отскакивал вверх. Тредецима невольно улыбнулась, вспоминая, как неловко, но азартно кинулись отроки осваивать новое для себя развлечение.

Однако же, к немалому её сожалению, выведать каких-то дополнительных сведений о федералах ей так и не удалось - ранним утром обоз выдвинулся в путь, дабы успеть в Илион до вечера. И потому фемине ничего не оставалось, как предаваться собственным мыслям, сидя рядом с неизменно молчаливым Минием. Внешне тот не проявлял никакой тревоги или нервозности, и Тредецима позволяла себе надеяться, что ветеран всё же как-то смог примириться со своей новой долей подданного Федерации. В любом случае, она понимала, что лезть с расспросами не стоит. К чему лишний раз напоминать человеку о неприятном? Ей и самой сейчас не пришлось бы по нраву, заставь её кто-либо вспоминать о случившемся с экспедицией. На счастье, последние события в Восточном Пределе позволяли занять голову иными мыслями.

Федералы, пришельцы из мира Далёкого Отечества. Спасибо Учителю, Тредецима знала и то, что другие миры существуют, и то, что прародина нынешней цивилизации находилась в одном из них. Но одно дело - умозрительное знание, и совсем другое - практический опыт. И ничто не походило так мало на ожидаемое, как увиденное ею за прошедшие два дня. Каких только гипотез, домыслов и фантазий о Далёком Отечестве не довелось ей прочесть или услышать, но ничто из этого, как оказалось, и близко к правде не стояло. Никто из сочинителей не описал городов с широкими улицами, заполненными разнообразными самоходами так плотно, будто те были обычными повозками. Никому и в голову не пришло рассказать о созданных механической магией артефактах, что одновременно позволяли общаться на расстоянии, хранить в себе тысячи книг, создавать картины и тьма знает, что ещё делать. Ни один не упомянул... да много чего не упомянул. Слишком уж отличалось реальное Далёкое Отечество от представлений о нём.

"А ведь узнала я всего ничего, - с сожалением подумала фемина. - Заполучить бы Сергея хотя бы на пару дней в полное своё распоряжение... Мечты, мечты."

Не успела она подумать об этом, как слух уловил знакомый уже рычащий звук, нараставший позади. Тредецима обернулась, привставая на колено, и увидела стремительно приближавшийся самоход федералов. Точнее, колонну самоходов, как она рассмотрела мгновение спустя. Послышались удивлённые возгласы остальных обозников, тоже заметивших чудные машины. Рудокопы во всю глазели на диковинки, даже и не подумав принять к обочине не самой широкой дороги.

"Тьма, да мы же не разъедемся!" - проскочила у тредецимы тревожная мысль.

Самоходы стремглав неслись по дороге, подобно пущенным галопом лошадям сокращая расстояние до обоза. От головной машины донеслось несколько отрывистых гудков, но прежде чем возницы успели что-либо предпринять, та приняла влево, наполовину выкатываясь на обочину, и промчалась мимо, не снижая скорости. Фемина только и смогла рассмотреть, что огромные чёрные колёса самохода разместились сразу на четырёх осях. Следом пронеслось ещё три творения федералов, но они отличались от первого: только по три колёсных оси, большие стёкла кабин и прикрытые тентами кузова, словно у фургонов.

- Им дорога вообще нужна? - пробормотала Тредецима, глядя на поднимавшуюся за последним самоходом пыль.

- С такой скоростью им к шестому часу⁶⁹ в Илионе быть, - нарушил молчание Миний, в голосе которого проскочили завистливые нотки.

- А нам хорошо если к вечеру успеть, - продолжила мысль фемина и уселась на своё место.

Городские стены и синеватую ленту реки они и впрямь увидели в лучах клонившегося к горизонту светила. Как и лагерь федералов, разместившийся на холме слева от дороги. Покуда повозки проезжали мимо, Тредецима внимательно рассматривала зелёные шатры и зарывшиеся в землю самоходы, по периметру окружённые какой-то спиралью в три ряда, не иначе как из проволоки сделанной. Отсутствие каких-то более серьёзных видимых укреплений вокруг лагеря давало богатую пищу для предположений. Впрочем, вид городских врат самого Илиона, одиноко стоявших меж разобранных стен, вызывал вопросов не меньше. Но задавать вопросы хмурым, точно бы после выволочки, привратникам, фемина поостереглась - подобную информацию легко можно было добыть и позже, в любой попине⁷⁰ или каупоне⁷¹.

Было ещё совсем не позднее время, но улицы встречали приезжих не свойственным торговому городу затишьем. Немногочисленные прохожие спешили по своим делам, безо всякого видимого интереса к проезжавшим мимо повозкам.

- Я помнила Илион более оживлённым, - проронила Тредецима, задумчиво поглаживая тонкую белую нить шрама на правой щеке.

- Так ведь смута, сира, - пожал плечами Миний.

Фемина лишь молча кивнула. В любых землях отсутствие порядка приводит к упадку торговли: негоцианты, ремесленники и просто земледельцы не спешат, без особой на то нужды, подвергать риску свои товары и свою жизнь, отправляясь в путь. И потому жившие торговлей города словно замирали. Хотя, сложись всё действительно плохо, то улицы города заполонили бы голодные и оборванные беженцы, спасающие свои жизни от ужасов хаоса.

На поиски не сильно приметной, но приличной каупоны много времени не ушло. Выкрашенное жжёной умброй здание в три этажа нашлось меж двух инсул на четвёртом кардо. Расположенное в недорогом квартале, оно соответствовало месту: тесноватый двор с трудом бы вместил больше четырёх повозок, а выбеленные пилястры по стенам и углам самой каупоны выдавали, что из крепкой обожжённой плинфы возведён лишь каркас, промежутки которого заложены адобой. Впрочем, и цены в подобном заведении должны были быть далёкими от астрономических.

Дородный копо⁷² за прилавком встретил небогатых клиентов натянутой улыбкой, но, когда в ответ на озвученную цену за кубикулу и стол, Тредецима, не поведя и бровью, достала из кошеля серебро, тут же заулыбался заискивающе и отправил раба помочь с вещами постоялицы.

- Тоже бы тут оставался, - предложила фемина усаживавшемуся обратно в повозку Минию. - Чисто, опрятно и просят недорого.

- Нет, сира, я уж лучше рудокопов сыщу, да с ними заночую, - покачал головой ветеран. - Так оно спокойнее мне будет за те монеты, что от вас получил. Всякий копо, как известно, плут: сильно разбавить вино, обсчитать, взять больше, чем следует, а может быт и краденое спрятать - то для них дело привычное.

- И то верно, - ухмыльнулась Тредецима. - Счастливо тебе расторговаться и добраться до дому, Миний.

- И вас храни Единый, сира, - ответил тот и, разобрав вожжи, тронул просившую хода лошадь к воротам.

Не дожидаясь, покуда повозка выедет со двора, фемина развернулась и направилась в своё временное пристанище - стоило умыться и переодеться после дороги.

- Любезный, через четверть стражи я хотела бы отужинать, - предупредила Тредецима, проходя мимо копо, и поднялась по лестнице на второй этаж.

Когда она всё же спустилась к ужину, то на лице копо на мгновение промелькнуло растерянное выражение. Место скромного платья из домотканого сукна заняла расстёгнутая корацина⁷³ розового набивного бархата, надетая поверх бежевой атласной туники. Стройные ноги облегали бежевые штаны с замшевой леей⁷⁴ и высокие коричневые сапоги. Заканчивала образ поясная перевязь с небольшой сумкой и кинжалом - свой меч Тредецима предпочла оставить в кубикуле.

Мазнув взглядом по полупустому залу и не заметив среди посетителей появления кого-либо достойного внимания, она уселась за свободный стол, спиной к выбеленной стене. Заскучать, рассматривая ничем не примечательный интерьер, ей не удалось - из дверей кулины появилась прислужница с подносом в руках. Ловко двигаясь между столами, она приблизилась к постоялице, и молча принялась выставлять посуду с едой. Тредецима оглядела её: русые волосы, серые глаза, очерченные скулы, тонкие губы - девушка явно была уроженкой северных земель. Высокий рост и довольно широкие плечи только подтверждали это, а кожаный ошейник недвусмысленно говорил о её статусе рабыни.

- Желаете ещё чего-то, сира? - осиплым голосом спросила она.

- Нет, спасибо, - ответила фемина, омывая ладони в миске с кружком цитрона на дне.

Прислужница почтительно кивнула и удалилась, а Тредецима, стряхнув с пальцев влагу, достала свою серебряную ложку и принялась за ужин. Тушёная капуста, на её вкус, оказалась несколько пресноватой, утренний хлеб - излишне тёмным и рыхлым, а вино, как и предрекал Миний - разбавленным чуть более, чем требовалось. Но к свиным колбаскам и атриплексовой каше с грибами, луком и морковью претензий не нашлось. Споро расправившись с едой, фемина встала из-за стола и направилась к скучающему за прилавком копо, прихватив с собой глиняный кубок.

- Налей мне вина, только, на этот раз, хорошего, а не той поски, что была в кувшине, - произнесла она, облокотившись на мрамор стойки. - Розового, если есть.

- Конечно, сира, разумеется, - услужливо улыбаясь, закивал копо.

Когда её кубок вновь наполнился, Тредецима пригубила розовый напиток и, оставшись удовлетворённой вкусом, выложила на прилавок монету, что минимум втрое перекрывала возможную цену.

- Хорошее вино, к такому только доброй беседы не хватает, - произнесла она, чуть склонив голову набок.

- Что интересует сиру? - правильно понял намёк копо.

- Все значимые события с тех пор, как всё покатилось в тартар, - криво усмехнулась фемина, и отпила из кубка.

Спустя шестую часть стражи и три кубка действительно приличного вина, Тредецима была в курсе основных слухов, разговоров и предположений о произошедшем в Илионе и его окрестностях за последнее время. Расплатившись с копо за сведения и выпивку, она двинулась обратно в свою кубикулу. Рухнув прямо в одежде на одеяло, фемина заложила руки за голову и принялась обдумывать услышанное, не обращая внимания на лёгкий шум в голове от выпитого.

- Значит её Святейшество объявилась, - глядя в доски потолка, произнесла она вслух. - И привела с собой Дикую Охоту, которая, вот так совпадение, состояла из федералов во главе с неким сиром Вяземским. Занятно.

Что было ещё более занятно, привела в тот же самый день, когда в город со своей дружиной ворвалась восьмая наследница престола, принцесса Афина Октаво. Тоже совпадение. А кроме дружины, Её Высочество сопровождала небезызвестная Мерцелла Фортосс, давно, вроде бы, отошедшая от дел в гильдии, но к вечеру того же дня ставшая во главе оной, получив регентство при своей внучке. И все они прибыли именно тогда, когда Илион оказался осаждён войском инсургентов.

- Совпадения, совпадения, - пробормотала Тредецима, ухмыльнувшись. - Не много ли совпадений?

Особенно учитывая, что немалое войско оказалось, в итоге, разбито наголову, к чему немало усилий приложили федералы. Как и в уже слышанных ею рассказах, воины в зелёном поражали своих противников странной громовой магией и вовсю использовали самоходы в бою. Но если во владениях Хеске счёт шёл на десятки убитых мародёров, то по рассказам здешних очевидцев, полудюжина федералов за ночь отправила к праотцам несколько сотен инсургентов. А с рассветом им на подмогу явилась шестёрка ужасающих летающих машин, привезших в своих чревах ещё три десятка федералов, и устроивших на земле самый настоящий огненный ад. Не видевший их сам, копо не смог описать эти машины с чужих слов - большинство свидетелей были слишком поражены увиденным, чтобы разглядеть и запомнить детали, да и кипевший бой так же не способствовал этому. Но что всем въелось в память, так это пробирающий до костей оглушительный рев и мощнейший ветер, поднимаемый загадочной магией летающих машин.

"Не магия, но технология, - вспомнила фемина чужое слово. - Наверняка это опять их технология. Впрочем, сейчас не важно."

Итогом этой впечатляющей демонстрации боевой мощи и стало подписание мирного договора между Империей и Федерацией, а принцесса, как будто между прочим, обрела титул герцогини и статус Стража Востока. Хороший результат для младшей из наследников престола, да и бастарда к тому же.

- Занятно, что же это получается? - ухватившись за последнюю мысль, произнесла Тредецима.

Перед её мысленным взором начала складываться картина, пусть ещё и недосчитывавшаяся многих деталей, но со вполне угадывающимся сюжетом.

Шансов на престол у принцессы почти не имелось. Понятно это было всем, а потому отношение к Афине сложилось соответствующе пренебрежительное. Фактически сосланная в провинцию, она с детства воспитывалась среди воинов и сама стала воительницей, что лишь углубило пропасть взаимной неприязни между ней и высшим светом столицы. Подобное положение вещей вряд ли могло устроить решительную и упрямую девушку. Могла ли она попытаться его изменить? Вполне. И если в Городе-на-Холме пытать удачу даже и не стоило, то вот в хорошо знакомом принцессе Восточном Пределе...

И тут главным препятствием становился граф Туллий Варрон: осторожный, до последнего времени, политик и так бы не стал поддерживать непопулярную в столице восьмую наследницу, а уж тем более в деле, что прямо грозило уменьшить его неофициальное влияние в Пределе. Союзником он быть никак не мог, а потому от него следовало избавится. От него, и от лояльных ему нобилей и командиров имперских легионов. А что для этого могло быть лучше, чем война?

Вот только обитал граф Варрон вдали от неспокойных северных и южных окраин Восточного Предела. Организовать же действительно масштабное вторжение варваров, которое бы вынудило того выдвинуться вместе с вассалами навстречу врагу, было само по себе слишком сложной задачей, безо всяких гарантий на успех. Да и слишком уж ненадёжным "союзником" были плохо управляемые варвары. В набеге они могли разграбить и разорить множество поселений, пленить и убить уйму простого люда, но в итоге так и не выполнить главной задачи и сбежать в свои земли, избегая генерального сражения. Но если заманить Туллия туда, где он точно сложит свою голову вместе с теми, кто поддерживает его? Подсунуть ему столь лакомый кусок, что жадность пересилит врождённую осторожность, сподвигнув рискнуть? Рискнуть и проиграть.

То, что проход в иной мир граф отыскал не случайно, а при помощи своего брата Аристоклеса, для Тредецимы было совершенно очевидно. А подстроить так, чтобы этот бесталанный архивариус "случайно" наткнулся на сведения о Вратах, было вполне возможно. В том, что тот, ведомый тщеславием, сразу отправится убеждать Туллия помочь в поисках прохода, можно было и не сомневаться. Конечно, оставалось загадкой, где принцесса и её сторонники сами узнали о подобном? Быть может, им тоже кто-то подсказал? Кто-то, кто обладал тысячелетней мудростью и знаниями.

Вопрос "зачем?" Тредецима даже и не стала рассматривать - истинные мотивы чёрных жриц всегда оставались тайной для окружающих. Но однажды они уже поддержали пришельцев из иного мира, и не исключено, что приложили руку к самому их появлению. А сейчас одна из них - Эрин Меркурий - была вместе с новыми пришельцами, что мало походило на совпадение.

Как бы там ни было, Туллий попался в расставленную ловушку сам и увлёк за собой своих сторонников, обескровив тем самым нобилитет Восточного Предела. При таких условиях усобица и хаос не могли не установиться в этих землях, порождая в людях жажду твёрдой, и при том сильной руки. Воплощением которой и стала принцесса Афина. Конечно, отсутствие под её началом действительно сильного войска несколько осложняло задачу по установлению порядка, но не делало её невозможной. Набрать ополчение, призвать уцелевших нобилей, попросить подмоги у Федерации - ничего такого, чего нельзя было бы осуществить при должных решительности и упорстве.

"Принцессе придётся изрядно потрудиться, но зато в конце она получит полностью лояльный ей Восточный Предел, - рассудила Тредецима. - Как известно, лучше быть первой в провинции, чем второй в Риме. И тем более лучше, чем восьмой."

Фемина смежила веки, сделав плавный, глубокий выдох. Всё же, в её гипотезе хватало белых пятен, и, в первую очередь, это касалось Федерации: какие у неё цели и мотивы, была ли она ведущей или ведомой в разыгрываемой комбинации, чего от неё ждать в дальнейшем? Неизвестно. А значит и делать окончательные выводы было ещё слишком рано. Но фемина не могла не признать, что ей импонировал подобный вариант: если она была права в своей оценке, то Восточный Предел довольно скоро мог превратиться в провинцию с "особым взглядом" на позицию столичных властей. Обширный регион, свободный от влияния главных политических группировок и тех, кто за ними стоял - подобное вполне могло заинтересовать Учителя.

Открыв глаза, Тредецима поднялась, взглянула на сгущавшиеся за окном сумерки и покачала головой. Идти куда-либо было уже поздно, да и с тех пор, как она в прошлый раз бывала в Илионе, прошло уже не меньше трёх лет. Это и само по себе было немалым сроком, а в свете последних событий поиск прежних контактов рисковал и вовсе оказаться бесплодным.

"Лучше как следует отдохну после дороги и попытаю счастья утром, на свежую голову".

С этой мыслью фемина принялась разоблачаться, и уже вскоре вновь лежала, погрузившись в сон без сновидений.

* * *

Тредецима неспешно прогуливалась меж торговых лавок, старательно скрывая досаду за снисходительным интересом к разложенным товарам. Клиентом Учителя в Илионе был травник Прокл Косконий, чей дом располагался в разрушенном нынче посаде, что самым негативным образом сказалось на попытках выяснить его судьбу. Среди тех немногих встреченных у пепелища людей, что знавали травника, никто не ведал, погиб он или сумел сбежать от инсургентов. А без его содействия быстро выйти на тех же магов, участвовавших в сражении и имевших возможность наблюдать боевую магию федералов воочию, шансов было мало. Конечно, будь у неё в достатке времени, она и сама смогла бы найти подходы к интересующим её людям, но чего не было, того не было - задерживаться в Илионе не входило в её планы.

Свернув на очередном перекрёстке, она увидела в отдалении женщин с вёдрами, собравшихся у пристенного фонтана дабы набрать воды. Но не они привлекли внимание фемины. Подставив под прозрачную струю свою флягу, казавшуюся совсем небольшой в широкой грубой ладони, с ними переговаривался примечательного вида воин. Украшенные медью с чернением нагрудник и балтеус выдавали в нём младшего офицера, как и короткий пехотный меч на левом боку. Но вот остальной его наряд вызывал недоумение. Зеленовато-коричневые штаны с набедренными карманами и в цвет им выглядывавшая из под нагрудника длиннополая куртка с закатанными выше локтей рукавами, открывавшими загоревшие жилистые руки, сразу наводили на мысли о федералах. Уж очень характерный покрой - не спутать ни с чьим другим. А вот припорошенные пылью чёрные сапоги смотрелись вполне обыденно. Впрочем, их она тоже уже видела раньше - в видении с пленными на смартфоне Сергея.

"Неужто и впрямь пленный? Но почему при оружии и доспехах?"

Меж тем воин подвесил наполненную флягу на пояс, ополоснул лицо в чаше фонтана, провёл мокрыми ладонями по коротко остриженным волосам и картинно поклонился женщинам, вызывая их улыбки. Отходя, он достал из-за балтеуса песочного цвета шапку с коротким козырьком, такую же, как и те, что носили пленные легионеры, и натянул на голову. Заинтересованная, Тредецима двинулась за ним, досадуя, что её приметный внешний вид мало годился для ненавязчивой слежки.

"Рано я убрала платье Паулины, рано, - мысленно отчитывала она себя. - Большая удача, если он не заметит, как я иду следом."

Невзирая на досаду, фемина отмечала, что прохожие бросали на воина кто любопытные, кто косые, а кто и удивленные взгляды. По всему выходило, что для горожан вид его был внове.

"Не всё же мне на себе такие взгляды ловить, - улыбнулась Тредецима. - Спасибо принцессе Афине и её воительницам за то, что бронные и оружные девушки тут примелькались."

Судя по приближавшемуся звону металла и стуку инструментов, объект её интереса направлялся к кардо Фаббро, где располагались городские оружейники, бронники и просто кузнецы. Они уже почти дошли до неё, когда воин неожиданно свернул и скрылся в ближайшем проулке.

- Тьма! - процедила фемина и быстрым, срывающимся на бег, шагом рванула за ним.

Однако, вбегать сломя голову в сумрак пыльного проулка не стала, на мгновение замерев, осматриваясь. На первый взгляд, в тесном проходе между высоких стен не было никого, кроме рыжей дворняги, безмятежно лежавшей на противоположном конце. Со всей очевидностью, за проулком не особо приглядывали: в нос ударял застарелый неприятный запах, а штукатурка снизу стен поотвалилась, и они стояли, бесстыдно обнажив горчичное и бледно-розовое кирпичное исподнее. Тредецима медленно пошла меж зданий - впереди слева в стене темнела ниша бокового хода, в двух шагах от которой она и остановилась.

- Не лучшая идея за кем-то следить, облачившись так броско - произнёс воин, выходя из тени ниши обратно в проулок. - Девица в штанах и корацине, да ещё и с мечом, привлекает излишнее внимание.

Он встал напротив расслабившись и уперев руки в бока, а карие его глаза на длинном, пересечённом шрамом лице горели внутренней уверенностью.

- Какая девушка не хочет быть привлекательной? - наигранно состроила невинное лицо фемина и тут же улыбнулась. - К тому же, в городе нынче немало иных воительниц.

- Нет, ты точно не из свиты Её Высочества, - покачал головой мужчина. - На соглядатая, однако, тоже не похожа, как и на сикария⁷⁵. Хотя убивать умеешь, это вижу. Так кто ты и чего тебе от меня нужно?

- Я обычная путешественница и просто хочу поговорить - примирительно подняла ладони Тредецима.

- И что же может рассказать обычный опцион обычной путешественнице? - ирония так и сквозила в его голосе.

- Почему ты одет словно... федерал? - спросила фемина.

"Пленный" уже было готово сорваться с языка, но в последнее мгновение ей пришло в голову сменить формулировку на чуть более расплывчатую.

- Тебе-то какая печаль? - на лице опциона промелькнуло недоумение.

- Они энигматичные, непривычные, иные... - задумавшись на миг, ответила Тредецима. - А у меня с детства слабость к тайнам.

- Вот значит как, - мужчина задумчиво помял подбородок. - Такую историю, не промочив горло, не расскажешь. Да и место это к беседе не располагает. Видел тут поблизости один пристойно смотревшийся термополий - можно бы проверить правильность впечатления.

Окончив фразу, опцион оборотился спиной к фемине и пошёл прочь из проулка, оставляя собеседнице простой выбор. Тредецима лишь ухмыльнулась и последовала за ним. Шли молча, благо путь до термополия и впрямь оказался не далёким.

- Пожалуй, стоит представиться, - произнёс воин, когда на стол перед ними поставили пару кубков и кувшин с перечным вином. - Меня зовут Гай Минуций и, как уже прежде было сказано, я опцион.

- Тредецима Ифанди, - ответила фемина, слегка склонив голову, - антикварий.

После этих слов опцион лишь иронично хмыкнул и вновь окинул её взглядом, при этом ловко разливая вино.

- За наше знакомство, - произнёс он, поднимая кубок.

Тредецима ответила и пригубила вино, наблюдая, как Гай сделал несколько долгих глотков, осушая кубок наполовину.

- Давненько уже доброго вина я не пил, - заметив её внимание, пояснил опцион. - С тех самых пор, как в гостях оказался, скажем так. Покуда мы гостили, то кормили нас обильно, да только на всякое горячительное и хмельное у хозяев наших запрет был строгий. Верно, что не нам их обычаи осуждать, ведь, как говорят северяне, в Риме веди себя словно римлянин, но три месяца переносить жажду было непросто.

Неприуждённость, с которой это было произнесено, слегка удивила фемину. Гай говорил так, будто произошедшее было обычным делом.

- Гостями были, как я понимаю, три сгинувших легиона, а роль радушных хозяев отвелась федералам?

Её фраза гораздо больше походила на утверждение, чем на вопрос.

- Вернее сказать, роль строгих хозяев, - уточнил мужчина и отпил вина. - Оно и понятно, ведь гостями-то мы были незваными. Оттого и встретили нас соответственно, да поколотили изрядно. Не прикажи тогда сир Лепид сложить оружие, сейчас бы я не радовался кубку.

- Досадно, должно быть?

- Досадно? - непонимающе вскинул бровь опцион. - Разве стоит воришке, схваченному в чужом саду, затаивать обиду на кустодия⁷⁶, что потчует его палкой? За науку благодарить следует. А уж учить федералы умеют крепко.

- Много наших полегло? - спросила Тредецима, заработав пристальный взгляд собеседника.

Не ответив, мужчина одним глотком допил вино и задумчиво покрутил в руке опустевший кубок.

- Если бы не сир Лепид, то многие... все бы не встретили рассвет, - едва заметно вздохнув, произнёс Гай. - Поначалу ещё были те, кто возмущались сдаче, говорили о том, что стоило продолжать сражение. Нашлись даже дураки, что удумали мятеж на каторге поднять. Безуспешно, разумеется. А затем пригнали пленных из того ополчения, что Туллий собрал после первой трёпки. Как послушали мы рассказанное ими, так даже и до самых недалёких дошло, какая участь минула нас.

- Да, пережившие тот разгром описывали страшные вещи, - медленно кивнув, согласилась фемина. - Огонь и железо, рушащиеся с небес и рвущие людей на части, вой и грохот, от которых ушами идёт кровь и мутнеет рассудок...

- Именно так. Вот и оказалось, что мы-то легко отделались, по большому счёту, - продолжил опцион. - Кто научение это пережил, тех федералы и подлечили, и накормили, и приодели. Потому-то я теперь в таком наряде.

Собственно, вопрос об одеянии отпал для Тредецимы в тот момент, как из уст Гая сорвались слова о его пребывании в плену. Но из полученного ответа вытекал следующий, куда более насущный вопрос.

- Но если вас пленили, то что?..

- Что я делаю в Илионе? - закончил за неё мужчина, снова наполняя свой кубок вином. - Похоже, хозяевам надоело кормить незваных гостей, и нас спихнули на поруки Её Высочеству. Теперь нам, согласно воле принцессы, предстоит навести в Пределе порядок. Все три легиона сейчас на марше, самое большее, в десяти днях пути от города, так что иным нобилям стоит поскорее свою спесь умерить, а то ещё собьют оную ненароком.

"Вот и ещё один кусочек мозаики встал на своё место, - заключила фемина. - Сыскалась армия для Её Высочества, да не какая-нибудь, а первостатейная. Которая "легко отделалась" в отличие от поместного ополчения. Тоже совпадение?"

- Как же ты так опередил остальных? - отхлебнув вина, решила уточнить она.

- Самоходам федералов ничего не стоит за один день преодолеть расстояние, на которое легиону потребуется недельный марш, - охотно пояснил Гай. - Исключительно полезные машины, даже не удивительно, что у федералов мне ни одной конной повозки не довелось увидеть. Я и просто-то лошадей у них не видел, или тех же волов. Одни лишь самоходы.

- И ты уговорил их подвезти тебя? - Тредецима сопроводила свои слова ироничной улыбкой.

- Меня, контуберний из моей манипулы, легионных землемеров и даже нашего легата, - улыбнулся в ответ опцион и приложился к кубку. - Сам порой удивляюсь силе своего красноречия.

- Следственно, ищете и размечаете место под будущий каструм, - заключила фемина. - Федералы явно не хотят чтоб вы теряли время перед наведением порядка.

- А кому придётся по нраву, когда у соседа кровавая катавасия творится? - пожал плечами Гай и добавил. - Разве что Тёмные будут в восторге.

Тредецима могла бы долго перечислять имена политиков, что обрадовались бы хаосу на границах Империи.

- А в самом Далёком Отечестве насколько всё спокойно? - спросила она вместо этого.

- Я не говорил, что каторга была в Далёком Отечестве, - заметил опцион ухмыльнувшись.

- Брось, - отмахнулась фемина, - это очевидно. Сам же сказал, что вы были гостями, а гостить можно только в чужом доме. Да и не скрыть бы было столько пленников где-то поблизости: каторгу бы кто-то да заметил, поползли бы слухи... Впрочем, они и поползли, только всё больше о беспощадных и неуязвимых демонах и их кровавых жертвоприношениях.

- Вот уж чего за Вратами не было, так это демонов и жертвоприношений, - покачал головой Гай. - Но много ли увидишь, сидя за оградой каторги, и много ли услышишь, не зная языка? В город нас старались отправлять как можно реже, а когда такое, всё же, случалось, то отнюдь не для праздных прогулок.

- И тем не менее, ты ходил под солнцем иного мира, дышал его воздухом, - с сожалением сказала фемина. - Не многие могут подобным похвастаться.

- Нашла чему завидовать, - скривился опцион и поспешил сделать очередной глоток вина. - Там тысяч десять, если не больше, осталось наслаждаться воздухом, солнцем и луной... единственной, как ни странно.

- Их оставили как заложников? - посерьёзнела Тредецима.

Гай аккуратно покачал кубок, глядя, как вино плещется по стенкам.

- Кого-то, несомненно, да, - кивнул он. - Это я о нобилях и магах. Ещё сколько-то получило такие раны и увечья, что они либо до сих пор в валетудинарии, либо уже никогда в строй не встанут. А остальных могли хоть всех забирать.

- Но почему-то не стали?

- Ты и сама знаешь почему, - усмехнулся опцион.

Тредецима возвела очи горе и отпила из своего кубка.

- Вам не откуда было взять снаряжение и, что важнее, офицеров для ещё двух легионов, - ответила она под одобрительный взгляд собеседника. - Лучше три надёжных легиона, чем пять, но недоделанных. Отобрали из прочих пленных самых опытных и толковых, да распределили так, чтоб ни в одном контубернии новичков было не больше, чем старых легионеров.

- Именно так, именно так, - подтвердил Гай её слова. - Как нынче антикварии в ратном деле хорошо смыслят, оказывается.

- В старых книгах немало мудрых слов об этом сказано, - с невинной улыбкой ответила фемина.

- Вот и сир Лепид говорит, что надо бы мне читать поболе, - деланно задумчиво потёр подбородок воин. - Хотя я вот знаю, чего в тех мудрых книгах не написали.

- Чего же? - заинтригованно вскинула бровь Тредецима.

- О том, сколько пленных сами на каторге предпочтут остаться, - произнёс Гай и, видя немой вопрос в глазах фемины, уточнил, - почти половина от всех оставшихся.

Фемина недоумённо склонила голову набок, всматриваясь в лицо опциона. Тот ухмылялся, довольный произведённым его словами эффектом, но было совершенно очевидно, что сказанное не было шуткой.

- Но кто захочет остаться в плену, когда есть шанс вырваться на свободу? - озадачено спросила она.

- Тот, кто не хочет вверять себя изменчивой Фортуне, - поводил ладонью в воздухе мужчина, едва заметно поморщившись. - Удача легионера, как известно, переменчива... А на каторге у федералов до изнеможения работать не заставляют, одевают, кормят досыта, даже деньги какие-никакие платят.

- Деньги? Пленным? - с сомнением протянула Тредецима.

- Рабский труд в Федерации не в почёте, - пожал плечами опцион. - И я буду последним, кто на такие их обычаи пожалуется. К тому же, как только у нас поняли, что за работу платят, а за хорошую работу и доплачивают, то трудиться стали не в пример лучше.

"Не великодушная гуманность, но циничный расчёт, - мысленно усмехнулась фемина. - Впрочем, метод "морковки и палки" не вчера придуман и не завтра исчезнет."

- И на что же тратили честно заработанное?

- Да что в лавках при каторге было, то и покупали, - на мгновение задумавшись, ответил Гай. - Иголки, нитки, пуговицы и прочая галантерея, чтоб одеяния свои в порядке держать, да мыло, зубная паста и одорамент для самого себя. Хотя иные умудрялись почти всё спустить на сладости, сальсы и газированные соки. Платили, всё же, не много, так что не разгуляться было.

- Занятно, - произнесла Тредецима и сделала небольшой глоток. - Как-то это совсем не походит на привычную каторгу. Скорее уж на дисциплинарную когорту.

- Нет, - безапелляционным тоном возразил опцион, - в дисциплинарной когорте бьют почаще, а кормят пожиже. Есть в моей манипуле пара "порочных", так что о порядках тамошних я из первых уст знаю.

- Верю на слово. И чем же платили за ваши труды: медью или серебром?

- Сталью и бумагой, - без тени улыбки ответил Гай.

Облокотившись на стол, он опустил руку в карман штанов, быстро нащупал и катнул по столу серебристый кругляш, закончивший свое недолгое путешествие в ладони фемины. Она взяла монету двумя пальцами и подняла на уровень глаз, внимательно её рассматривая. На аверсе был отчеканен уже знакомый двуглавый орёл, но несколько иного начертания: с поднятыми вверх расправленными крыльями, увенчанный тремя коронами, со скипетром и державным яблоком в лапах вместо меча и лаврового венка. Реверс же украшал растительный орнамент и знак, похожий на искажённую S.

- Взаправду сталь, - заключила Тредецима, когда отпущенная монета с глухим стуком упала на стол. - И ведь никаких следов ржавчины.

"Как и никаких следов защитных чар, - добавила она про себя. - Как это вообще может быть?"

- Они называют свои деньги rubl, - ответил на невысказанный вопрос опцион. - У них всего четыре монеты: один, два, пять и десять рублей. Вот эта вот, она в пять рублей. Вся их монета мелкая, исключительно для размена потребная. А остальные деньги уже бумажные только.

- Возможно, то депозитные квитанции? Или что-то вроде синграфы⁷⁷? - предположила фемина. - Не может же такого быть, что у них серебряных и золотых монет совсем нет?

- Да кто их знает? Может, и есть, а может, и нет, - Гай чуть задумался и пожал плечами. - Такого нам никто не разъяснял, понятное дело. Да и какая разница, коли такие деньги принимали столь же охотно, сколь и серебро с золотом?

- А как оные выглядели?

- Прямоугольные листки плотной бумаги, где-то с ладонь размером, с обеих сторон цветными рисунками да надписями покрытые, - пояснил, как сумел, опцион. - Наглядней было бы показать, но, увы, все потратил, как только узнал, что домой возвращаемся. Одна вот монетка и осталась только.

- Каким образом вы вообще разобрались с этими деньгами? - отпив вина, уточнила Тредецима.

- Так объяснили нам, как же ещё? Федералы нашим старшим офицерам всё растолковали, те нам, ну а мы уже всем остальным пленникам. Да и возле каждой лавки вывесили цветные литографии, чтоб напоминали, которая бумага какую ценность имеет.

- И какую же?

- Были бумаги на пятьдесят, сто и пятьсот рублей и на одну, две и пять тысяч. Но последние две я только на литографии и видел, поелику крупнее тысячи в руках держать не довелось.

- А много ли ассов можно выручить за их рубль? - поинтересовалась фемина.

- Кто же то знает? - недоумённо вскинул бровь мужчина. - Уж кого, а аргентариев⁷⁸ мне там встречать не доводилось, чтоб деньги обменять.

- А если сравнить цены? На тот же хлеб.

- На хлеб, да? За "сиру", так мы бумагу в пятьдесят рублей прозвали, можно купить фунт, а может и полтора хлеба. Добрый тот хлеб: ситный, из крупчатки.

- Следственно, за один асс можно десяток рублей получить - у пистора⁷⁹ ты можешь ситного за обол взять.

- Так-то оно так, - ухмыльнулся опцион, - да только за ту же "сиру" можно взять три десятка отличных игл, ещё и с коробочкой. Таких иголок здесь и по ассу за штуку искать долго придётся. Вот и думай, как считать.

- Занятно, - задумчиво протянула Тредецима. - Иголки и впрямь хороши?

Гай поколебался мгновение и взял со стола свою шапку, протянув её собеседнице.

- Вот, слева, клапан только назад оттяни, - коротко пояснил он.

Фемина сдвинула завёрнутые наверх и застёгнутые на донце шапки "уши" клапана и обнаружила прежде скрытые ими три иглы, заткнутые за ткань и обмотанные вдетыми в них же нитками белого, зелёного и чёрного цветов. Первое, что бросалось в глаза, это позолоченная головка и блестящее, словно посеребрённое, острие иголки. Да и её форма чуть отличалась от привычной: головка не была расплющена ковкой, вместо этого на ней была глубокая бороздка, в которой и было проделано крупное продолговатое ушко.

- Тонкая работа, - согласилась Тредецима, возвращая головной убор владельцу. - Их и впрямь легко было бы продать и за асс, и за два.

В этот момент её взгляд в очередной раз скользнул по чёрному браслету на левом запястье опциона, сделанный, по виду, из того же материала, что и покрышка на смартфоне словесника Сергея.

- А во что тебе обошлись часы? - спросила она, решив проверить внезапно возникшую догадку.

- Хах, с чего ты взяла, что это часы? - увидев, куда смотрят её глаза, поинтересовался в ответ Гай.

- Интуиция, - невинно улыбнулась фемина.

- Пользительное умение, - кивнул опцион, и принялся наполнять свой кубок. - Мне бы сейчас заломить цену, сказать, что ауреус за них выложил, ведь моя интуиция подсказывает, что ты не прочь их купить. Но не буду.

- Это почему же?

- Не в моих правилах обманывать юниц, - улыбнувшись, пояснил Гай и отпил вина. - К тому же, продавать я их покуда не собираюсь, пусть они здесь время и не совсем верно показывают.

- Здесь? - уточнила Тредецима. - Следственно, в Далёком Отечестве они показывали верное время?

- Точно так, - кивнул опцион. - Я когда у одного из федералов уже тут время спрашивал, он кое как объяснил, что мол день тут на четверть часа дольше. Теперь каждое утро надо "сматывать" пятнадцать минут, чтоб полдень одновременно с часами на магистрате наступал.

- Тогда почему не хочешь продать? Цену, как сам сказал, можешь назначить любую, ведь никто здесь не знает их настоящую стоимость.

- Конечно не знает, - усмехнулся мужчина и приложился к кубку, - таких сейчас нет ни у кого, кто за Вратами не побывал. Потому и не продам. А раз так, то и завирать излишне. Мне эти часы в две "квадриги" обошлись, в две сотни, то есть.

- А говорил, что не обманываешь, - недоверчиво произнесла фемина. - Да как могут часы стоить столько же, сколько и четыре фунта хлеба?

- Зачем мне врать? - пожал плечами опцион. - Такие уж в Далёком Отечестве цены, что я могу с этим поделать? Да и часы эти из самых простых, вот и недорогие. Общался я, елико возможно, с охранником по имени Антоний, так его часы обошлись ему в десять тысяч. У него они были сразу и со стрелками, и со сменными цифрами.

- Со сменными цифрами?

Воин отставил в сторону кубок и подался вперёд, наклонившись над столом. Пальцем он нажал на небольшой фигурный выступ, и внутри браслета загорелись незнакомые символы, словно бы составленные из коротких черточек, лучащихся холодным белым светом. Прежде чем они потухли, фемина успела заметить, как изменился крайний правый символ в нижнем ряду.

- Удачно минута сменилась, - сказал Гай, отстранившись обратно. - К цифрам их, конечно, пришлось привыкать, но в остальном всё привычно: двенадцать часов, шестьдесят минут. Правды ради замечу, что и со стрелками да античными цифрами часы тоже были, но как по мне, они не такие... интересные.

Подхватив со стола кубок, он сделал несколько глубоких глотков.

- Без часов у них непросто жить, - заметил опцион. - Федералы всё делают в каком-то ускоренном темпе, счёт времени идёт у них на минуты, а порой кажется, что и на секунды. Не думаю, что многие догадывались о существовании этих самых секунд до того, как на каторге этой оказались. Но пообвыклись. Хотя, там и без этого часы при себе нужны, ибо на солнце положиться нельзя.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Да только то, что оное солнце с каждым днём всё меньше на небе бывало. Понимаю, звучит странно, да и мы не сразу заметили, но чем дальше, тем позже утром светлело и раньше вечером темнело. Когда уже часами обзавелись, то точно выяснили, что за месяц ночь стала на цельный час длиннее.

Тредецима молча кивнула, задумавшись. Отрывочные упоминания о подобном встречались ей в старых текстах, тесно увязанные с наступлением холодного сезона, известного как hiems⁸⁰, а потому она совершенно не удивилась услышанному.

- А какая там была погода? - решила уточнить фемина.

- Ты явно что-то знаешь, - пристально взглянул на неё Гай. - Действительно, когда мы только пришли туда, то погода там стояла жаркая и душная, точно бы где-то около Аравии. А позавчера уже было едва ли не прохладнее, чем здесь сейчас. Но ты откуда знаешь?

- Старые книги, - пожала плечами Тредецима и допила вино в кубке.

- Да, как я мог забыть? - усмехнулся опцион и последовал её примеру, осушая свой кубок. - К слову о времени, мне уже надлежит идти, хоть разговор в обществе премилой девы мне искренне приятен. Но дела не будут ждать, увы.

- Понимаю, тогда последний вопрос, - с неохотой согласилась Тредецима. - Как выглядели Врата?

- Огромная арка-кольцо, как если бы высеченная из цельной глыбы чёрного блестящего камня и покрытая диковинными не то письменами, не то узорами, по которым то и дело проносятся пурпурные сполохи, - поднимаясь из-за стола, ответил Гай. - А внутри неё какое-то молочное марево тускло сияет. Когда в него входишь, то на миг кажется, будто падаешь с обрыва, но затем уже стоишь по ту сторону, в ином мире. Такие они, эти Врата.

- Благодарю за интересный разговор, - чуть склонила голову фемина, - это было познавательно.

- И тебе спасибо за угощение, - ухмыльнулся мужчина. - Завтрашним вечером я мог бы безо всякой спешки рассказать немало любопытных историй, если тебе интересно.

- Увы, но не могу, - совершенно искренне сожалела Тредецима. - Я и так задержалась в Илионе, а потому не позже завтрашнего утра должна отправляться в путь.

- Жаль. Доброго пути тебе, Тредецима.

- Успешной службы тебе, Гай.

Опцион ловко натянул шапку на голову и, коротко кивнув, уверенно направился к выходу. Фемина задумчиво покрутила в руках пустой кубок, после чего бросила на стол несколько монет и тоже покинула термополий.

* * *

Придорожная каупона расположилась в двадцати милях от Ориенталя, о чём напоминали цифры на рядом стоящем миллиарии⁸¹. Тредецима уже бывала здесь однажды, и на первый взгляд ничего с тех пор не изменилось. Старое, но крепкое здание в два этажа, построенное, наверное, ещё во времена Новой республики из нехарактерной для Восточного предела плинфы. Оштукатуренные стены до середины человеческого роста выкрашенные красной охрой, а выше выбеленные известью. Широкий портал входа, обрамлённый парой пилястр простого этрусского⁸² ордера, с покоящимся на них бесхитростным архивольтом⁸³ с замковым камнем⁸⁴. Двускатная крыша, крытая жёлто-серой черепицей и венчающая каупону. Традиционная имперская архитектура, которая куда привычней смотрелась в центральных провинциях. Впрочем, изгородь из острых кольев и надворные постройки из тёса возвращали каупоне привычный для этого уголка Империи экстерьер - вне городских стен тут предпочитали строить из леса.

Тредецима спешилась и повела Волчка во двор. В тени под навесом сенника, где уже стояла пара лошадей и пара мулов, шевеля ушами, чтобы отогнать мух, она различила спящего на скамье человека с кожаным ошейником раба на шее. Фемина осторожно толкнула его ногой.

- Эй! - сказал она. - Займись моим конём!

Раб открыл заспанные глаза, потом вскочил на ноги.

- Да, сира! Простите, сира, - торопливо повторял он.

- Ну ладно, - миролюбиво сказала Тредецима. - Я не скажу, что ты дремал.

- Спасибо, сира, - поблагодарил раб, кланяясь.

Он начал распрягать коня и заменил уздечку недоуздком, привязал животное перед кормушкой и направился к глиняным кувшинам, чтобы наполнить ведро водой. Почесав степняка за ушами и проведя ладонью по мускулистой шее, Тредецима направилась через двор ко входу в каупону.

Как и во всех подобных заведениях, на первом этаже размещался термополий, чей облицованный дешёвым мрамором прилавок выходил прямо во двор. За стойкой стояла весьма миловидная девушка, с черными миндалевидными глазами и длинными, ниспадающими на плечи, вьющимися волосами. Типично провинциальная красотка: широкие бедра и пышные формы. Она приветливо улыбнулась Тредециме, сняла крышку с одного из встроенных в прилавок долиев⁸⁵ и наклонилась зачерпнуть ковшиком полбы, невольно предоставив фемине возможность насладиться щедрым декольте.

Отворачиваясь от приятного зрелища, Тредецима мазнула взглядом по стене прямо напротив входа, подмечая штуковый рельеф и подновлённую свежими красками фресковую роспись, имитирующие эдикулу⁸⁶. Сюжет и композиция фрески были типичны: слева, с кадуцеем в руке, стоял Меркурий, а справа, судя по длинным локонам и виноградной лозе, не иначе как Вакх, и под обоими две змеи, как символы плодородия и процветания.

Из-за занавески слева, закрывавшей проход в кулину, в зал доносились дразнящие запахи, в особенности свежеиспечённого хлеба и жареного мяса с розмарином. По балкам, для пущего разжигания аппетита, висели копчёные гуси, окорока, колбасы и сыры. Связки лука и чеснока занимали недавно выбеленные стены, служа, как и прежде, единственным их украшением, если не считать старого копья.

Однако людей в зале было, на этот раз, немного. Трое ничем не примечательных человек в запыленной и небогатой одежде сидели за ближним ко входу столом, беседуя о своём и даже не обернувшись на вошедшую фемину. Судя по стиллет-циркулю и кинжал-ножницам на поясах двоих из них, да сложенным под столом узлам с вещами, то были странствующие подмастерья. Ещё двое посетителей, в столь же запыленной, но куда более богатой одежде, расположились у правой стены, бросая в сторону Тредецимы насмешливые взгляды и о чём-то весело переговариваясь, не прекращая жевать мясо на палочках. Нобили. Не нужно было даже видеть их перевязей с мечами, хватало спеси и гонористости на лицах, чтобы понять это. Но присутствие оных можно было пережить - главное, что не было никаких подозрительных компаний в зале.

Фемина обошла спавшего прямо на терракотовом полу волчака и уселась за стол в дальнем правом углу. Миловидная прислужница, отнеся заказ подмастерьям, подошла к ней.

- Чего изволите, сира?

- Немного вина, лучше розового, и чего-нибудь поесть, но не сильно жирного.

- Полба с цицером⁸⁷, овощами и кровяными колбасками?

- Неси.

Прислужница кивнула, вернулась к прилавку и принялась поочерёдно открывать долии, накладывая в тарелку кашу, бобы и овощи. Из крайнего долия набрала в кружку вина и скрылась вместе с подносом за занавеской кулины.

- Ты погляди на меч этой девицы, - нарочито громкий шёпот одного из нобилей привлёк Тредециму. - Думаешь, она хорошо им владеет?

- Не знаю, как в целом, но думаю с длинной рукоятью она много практикуется, - ответил второй и оба довольно расхохотались.

Закатив глаза, фемина покачала головой, удержавшись от тяжёлого вздоха. Военное ремесло в Империи во все времена оставалось исключительно мужским делом, что было понятно и разумно. Мужчины расходуемы, а женщины - нет. Племена и народы могли терять большую долю своих мужчин, но всё равно собираться воедино из осколков и продолжать жить... до тех пор, пока в целости оставалось достаточно женщин. Лишь в самых диких и суровых местах, где грань между мирной жизнью и войной стиралась, воительницы становились обычным делом. Сильному и благополучному государству в них нужды не было.

Потому неудивительно, что вид вооружённой девушки вызывал у людей довольно эмоциональную реакцию. Чаще всего, это было удивление и любопытство, нередко - растерянность и опаска. Не обходилось, разумеется, и без порицаний и нравоучений. Ко всему этому Тредецима давно привыкла и почти не обращала внимания. Единственное, что и спустя годы выводило её из равновесия, так это необоснованно пренебрежительное отношение к её навыкам. К счастью, быстрое возвращение прислужницы из кулины отвлекло фемину от недобрых мыслей. Покуда девушка выставляла содержимое подноса на стол, а затем забирала плату, Тредециме вновь предоставилась возможность созерцать широкий вырез её платья.

Когда прислужница направилась обратно к стойке, фемина ополоснула руки в миске с подкисленной уксусом водой, достала из поясной сумки серебряную ложку и принялась за трапезу. Холодный гарнир хорошо сочетался с обжаренными колбасками и свежим хлебом, да и вино оказалось сносным и не разбавленным сверх меры. Тредецима споро утолила разыгравшийся за полдня дороги аппетит и уже неторопливо попивала вино, когда занавеска кулины откинулась, и в зал вышел налысо выбритый дородный мужчина, вытирая массивные руки о замызганный фартук.

- О, сира Ифанди! - расплылся в довольной улыбке немолодой хозяин каупоны, подойдя к столу - Вы всё так же юны и обворожительны.

- Три года уж прошло, - удивлённо вскинула бровь Тредецима. - Я думала в вашем кругу принято лишь завсегдатаев помнить по именам?

Копо с трудом - мешал живот - уселся на лавку напротив.

- Как бы назвали старика Септимия, забудь он имя той, что одарила его прекрасными скакунами?

- Не припомню я за теми конями особой стати, - ухмыльнулась фемина. - К тому же, они были платой за услугу.

- Ха, за тот пустяк? Такая Венера могла попросить его за одну лишь свою улыбку. Стало быть, кони те исключительно от щедрости вашей мне достались. А что до стати - дарёная поска слаще мульсума, как говаривал мой патрон.

- Выходит, я тогда продешевила? Как чувствовала, надо было просить долю в твоей каупоне!

Септимий лишь развёл руками.

- Тогда это могло быть хорошим решением, да только нынче дела идут не лучшим образом.

- Всё война?

- И усобица. Вместо негоциантов и путешественников на дороге одни только беженцы, а что с них взять?

- Что-то я тут беженцев не вижу, - заметила Тредецима, отпив вина.

- Да, сильно их уже поубавилось, только вот никого другого не прибавилось. Одна радость, намедни прошли легионы на восток, так хоть расторговались... Но легионы ушли, и чего теперь ждать?

- Я полагаю, Её Высочество уже скоро наведёт порядок, и у тебя будет достаточно посетителей, Септимий.

- Хоть бы так и было, сира Ифанди, хоть бы.

- Можешь поверить, принцесса умело лечит усобицу ferro et igni⁸⁸, - фемина улыбнулась, хищно обнажив белые зубы.

Копо задумчиво склонил голову набок и несколько мгновений всматривался в собеседницу.

- Мятежники и инсургенты, то проблема хоть и большая, но решаемая, - согласился он и подался вперед, опираясь локтями на край стола. - Однако земля слухами полнится...

- И о чём же говорят?

- О тёмной магии, что погубила три имперских легиона вместе с ополчением. Может у страха слух и острый, сира Ифанди, но и камыш без ветра не колышется.

- Неужели подробности о перемирии ещё не дошли до ваших мест? - иронично подняла бровь Тредецима.

- Дошли, а как же иначе? Но то эдил⁸⁹ рассказывал, а ему о демонах и тёмных фейри признаваться не с руки.

Фемина понимающе кивнула. Как и любого представителя имперской власти, положение обязывало эдила поддерживать порядок и пресекать панику. История знала немало примеров, когда паникующая, неуправляемая толпа порождала больше жертв, чем сама катастрофа, ставшая причиной волнений. А потому обычной практикой стало сглаживать и опускать наиболее тревожные и острые факты. Что, в свою очередь, не могло не вызвать у многих граждан осторожного недоверия к подобным коммюнике.

- Разумный скепсис, хотя на сей раз ты зря сомневался в словах эдила - случившееся, это дело рук отнюдь не Тёмных. То и впрямь были обычные, на вид, люди. Если забыть о мощи их магии.

- На вид? Значит ли это, что вы сами их видели?

- Так же ясно, как и твоих посетителей.

- И каковы они?

- Как ни удивительно, совершенно заурядного вида. Хоть между собой и разнятся они изрядно: одни наружностью походят на квиритов⁹⁰ из центральных провинций, другие - на варваров Северных пустошей, а третьи - на выходцев с юга. Так что те трое подмастерьев вполне могли бы быть их лазутчиками, да только незнание латыни их бы выдало.

- Откуда же они такие взялись?

- Из Далёкого Отечества.

На широком лице хозяина каупоны отразилось недоумение, и на какое-то мгновение повисла пауза, покуда он осмысливал услышанное.

- Сира, но ведь это же... сказки для детей! Древняя прародина, куда ведут призрачные тропы, где неизвестны раздоры и всякие болезни, где блаженная жизнь сопровождается вечным весельем и благоговейными молитвами, а смерть приходит там только от пресыщения жизнью...

- Что касается блаженной жизни и вечного веселья, это и впрямь сказки, - ухмыльнулась Тредецима. - К чему бы им армия, будь неизвестны им раздоры? Вот только уж поверь мне, древняя прародина и впрямь существует.

- А я то думал, что уже слишком стар, чтобы верить в сказки, - копо задумчиво погладил лысину. - Впрочем, не похоже, чтобы вы хотели подшутить над стариком, сира. Но откуда вы узнали?

- От якобы истреблённых легионеров, Септимий. До вас эти новости, похоже, ещё не дошли, но всё это время они "гостили" в Далёком Отечестве, а с перемирием смогли вернуться. И уже вовсю приводят мятежников к повиновению.

- Добрые вести, сира Ифанди, - искренне заулыбался копо. - Того и гляди, скоро всё будет, как прежде.

"Как прежде? Нет, Септимий, как прежде уже точно не будет", - подумала Тредецима, но в слух этого предпочла не говорить.

- Рада, что к тебе вернулся жизнеутверждающий настрой.

- Доброе слово, что дождь в засуху, - ответил Септимий и обернулся к прилавку. - Делия, забавница, поди сюда.

Миловидная прислужница быстро подошла и наклонилась к копо, выслушала его короткие указание и, молча кивнув, скрылась в кулине.

- Племянница моя двоюродная, - пояснил Септимий. - Год уже, как у меня ютится. Деваха и ладная, и смышлёная - вся в мать, в консобрину⁹¹ мою. Ещё бы только отец её такой же был бы, так нет же.

- Совсем скудоумный?

- Да, не дал ума Единый... Ну да пустое это. Вот вернётся мой младший из схолы⁹², так свадьбу-то и сыграем. Будет на кого дело оставить.

Отхлебнув вина, Тредецима кивнула, а, меж тем, Делия вернулась к столу, держа в руке цилиндр футляра из плотной мешковины.

- Вот умница, - улыбнулся копо, принимая футляр. - Письмо для вас, сира, передать просили.

- Лично для меня? - позволила себе немного удивиться Тредецима.

- Для вас и ещё двух сиров, - снимая крышку, уточнил Септимий. - Однако, коли вы изволили прибыть одна...

Фемина взяла из рук копо бумажный свиток, скреплённый печатью с трискелионом.

- Ладно, - Септимий грузно поднялся из-за стола. - Дела не ждут.

Тредецима учтиво кивнула и сорвала печать, разворачивая свиток. Крупные ровные строчки знакомого почерка складывались в короткое послание. Прочитав его, фемина допила вино и задумчиво погладила тонкую белую нить шрама на правой щеке.

- Значит, в Старой башне, - пробормотала она вслух. - Кто бы мог подумать?

Хмыкнув, Тредецима поднялась из-за стола и направилась к выходу.

- О, уже уезжать собралась, - неожиданно напомнил о себе один из нобилей.

- Да, наездница она, должно быть, хорошая, - вторил ему другой и выразительно прошёлся взглядом по фигуре фемины.

- Я бы дал ей прокатиться на моём жеребце, если бы она задержалась на ночь, - заключил первый и оба вновь рассмеялись незамысловатой шутке.

За смехом они едва заметили, как Тредецима стремительно подошла и резко наклонилась к ним, уперевшись ладонями в край стола.

- А что, может прокатимся? - ехидно поинтересовалась она и плотоядно облизнула чуть полноватые губы.

- Э-э-э... - только и смог выдавить из себя нобиль, глядя в затянутые черной пеленой глаза, из уголков которых струился белёсый дым.

- Так я и знала, - разочарованно протянула Тредецима, развернулась и вышла из каупоны.

* * *

Лесная дорога была не сильно широка - двум повозкам не разъехаться. Но по сравнению с узкой стёжкой, что петляла здесь три года назад, путь стал ощутимо свободнее, и уже не приходилось постоянно наклоняться, спасая голову от нависавших ветвей. Неудивительно, что к знакомой поляне Тредецима доехала заметно быстрей, чем в прошлый раз. Впрочем, тогда поляна предстала перед ней поросшей редким осинником и, что удивительно, деревцами сирени. А в самом центре, на явно рукотворном холме, возвышалась гексагональная башня, сложенная из красной плинфы. Благополучные дни её уже давно канули в Лету - зияли пустотой проломы в стенах, одна из трёх угловых башен-пристроек обвалилась наполовину, а из трещин в кладке к небу тянулись тоненькие стволы. От нижних ярусов вверх по стенам поднимался живой ковёр, сложенный плющом, плетистыми розами и вьющейся жимолостью.

Теперь же на поляне из деревьев осталась лишь сирень - вокруг старой башни выросли хозяйственные строения, на которые и пустили срубленный осинник. Да и сама башня красовалась свежей кладкой на месте проломов, выбоин и трещин. Над её южной башней-пристройкой торчала мачта семафора, а обрушенная северо-восточная венчалась бревенчатым бельведером⁹³.

Перед мостом через ров разместилась бревенчатая арка, у которой стояли двое стражников в доспехах ауксилариев. Оба были не молоды, с суровыми глазами воинов на морщинистых лицах, и крепко держали копья в жилистых руках. Подъехав к ним поближе, Тредецима спешилась.

- Вы кто будете... сира? - пребывая в сомнении спросил один из стражников.

- Тредецима Ифанди, - ответила фемина, за цепочку вытягивая наружу медальон с серебряной инкрустацией в виде трискелиона, сложенного тремя пёсьими головами.

- Э-э-э, - протянул второй, со сломанным носом. - Вы одна? Нам говорено было, что сотоварищи будете.

- Ты видишь кого-то ещё? - недоуменно вскинула бровь Тредецима.

- Хах, нет! Ладно, проходите - ждут вас. Конюшня во-он там.

- Благодарю, - кивнула фемина и повела коня через мост.

Подковы гулко застучали по бревенчатому настилу, лежавшему на старых каменных опорах, оставшихся от прежнего полуразрушенного моста. В долговечности такое решение ощутимо уступало полноценному ремонту - уже через десяток лет брёвна потребуют замены - зато заметно выигрывало в простоте, скорости и цене исполнения. И будет ли мост нужен спустя эти десять лет, было ещё весьма неясно. В силу специфики своих занятий, Тредецима могла с трудом представить собственную судьбу по прошествии такого срока. А в свете последних событий, не взялась бы загадывать и на год вперёд.

Занятая подобными мыслями, фемина подвела Волчка к конюшне и принялась распрягать, развьючивать и рассёдлывать его. Она завела коня в свободное стойло, дала напиться, задала корму и уже заканчивала вытирать потную шкуру, когда услышала торопливые шаги.

- Трима! Хвала Единому, ты жива и цела, - раздался позади знакомый голос.

Фемина обернулась - у входа в конюшню стоял молодой, немногим старше её самой, сухопарый мужчина: узкое смуглое лицо, темные глаза, черные вьющиеся волосы. Дорогой брат.

- Похоже Учителю не придётся опять экспериментировать с ювенальной магией, убирая шрамы с твоего прелестного личика.

- Децим, язвителен как всегда, - с напускной обречённостью в голосе вздохнула Тредецима, выходя из стойла. - Даже мыслям не под силу опередить твой острый язык.

Брат торопливо подошёл к ней и порывисто схватил за плечи, глядя в глаза.

- Всё оттого, что я места себе не находил! С тех пор, как все ваши голуби внезапно прилетели с той единственной путаной запиской... Но почему ты одна? Где Секст, Октавиан?

- Они сейчас там, за Хиндом, - мрачно проговорила фемина. - В том, что осталось от лагеря экспедиции.

- Вот как... Значит... - невольно опуская руки, Деций уронил взгляд влево. - Кто-нибудь ещё уцелел?

- Не знаю, может кому и удалось сбежать... Мне некогда было выискивать и считать тела. По крайней мере, те, кто убегал, отвлекли на себя большую часть нападавших.

- Кто это были?

- Дикари, полуорки. Целое племя диких полуорков! - Тредецима раздражённо ударила кулаком по бедру.

- Племя полуорков? Ты уверена, Трима?

- Уверена ли? Нет. Но если кто-то выглядит, как полуорк, рычит как полуорк, и дерётся как полуорк, то сам понимаешь. А чистокровные мне на глаза там не попались.

- Оркам и людям непросто зачать потомство, - задумчиво поглаживая усы и короткую бородку, констатировал брат. - Да и потом их преследуют выкидыши, патологии, бесплодие...

- Я не хуже тебя знаю, как в приграничье с полукровками дела обстоят. Один на дюжину, или того реже. Но я видела то, что видела.

- Откуда же они там взялись? В изученных нами отчётах прежних экспедиций и записях путешественников ни о каком подобном племени не упоминалось.

- Не знаю и знать не хочу, Децим. Но дикие они даже по меркам того варварского края - одежда из шкур, оружие из бронзы, а хороших лошадей они если и видели, то только издали. Даже их уорг и тот какой-то архаичный.

- Да, кого только не встретишь в мире. Почему они вообще на вас напали?

- Варвары, - процедила фемина. - Им разве нужен повод? Может эти проклятые руины были их священным местом, может соблазнились добычей - в сущности, это уже не важно.

- Если не хочешь вспоминать...

Тредецима запрокинула голову вверх и упёрлась взглядом в потолок.

- Не хочу, Децим, не хочу. Ни про то, как часовые проспали нападение, и мы проснулись уже от криков раненых, ни про то, как рабочие с носильщиками бестолку метались по лагерю, а потом сбежали, ни, тем более, про то, как нашла бездыханных Октавиана и Секста.

- Я... понимаю, - брат тяжело вздохнул и продолжил. - Но Учитель всё одно захочет услышать доклад.

- Знаю, - кивнула фемина.

- Если ты закончила со своим степняком, пошли, покажу твою кубикулу, да и вещи помогу донести.

- Погоди немного, тут чуток осталось.

- Хорошо, - кивнул Децим, и прислонился плечом к косяку, складывая руки на груди.

Тредецима вернулась в стойло, чувствуя на себе внимательный взгляд брата. Споро закончив уход, она похвалила коня, потрепала его за холку и вышла. Децим подхватил сложенные у входа вьюки, и ей остались только перемётные сумы.

- Основательно вы тут обустроились, - заметила фемина брату, поднимаясь по лестнице ко входу в башню. - Конюшня, хорреумы, вон даже кузня небольшая. Не говоря уж о самой башне.

- Да, с башней пришлось поработать. Ещё бы сотня лет, и проще было бы сравнять её с землёй и новую отстроить.

- Через сотню лет, это бы нас уже не волновало, - усмехнулась Тредецима.

- Точно.

- Признаться, я удивлена, что Учитель потратил так много ресурсов на эту башню.

- Не так уж и много, - обронил брат и, поняв, что от него ждут объяснений, продолжил. - Как ты знаешь, у Учителя было хорошее знакомство с легатом Сульперием, что командовал тремя легионами в данной области.

- И тот не смог отказать в такой мелочи, как предоставить легионеров для работ, - догадалась Тредецима.

- Конечно, ведь он очень ценил те снадобья, которые я передавал ему от Учителя.

Фемина лишь фыркнула и вошла в распахнутую братом тяжёлую дверь. Новый интерьер башни оказался простым, даже аскетичным. Немногочисленная крепкая и грубоватая мебель, бесхитростная побелка стен - никакого излишества и украшательства. Но после виденного в прошлый раз запустения, и такая спартанская обстановка радовала глаз.

- Уютно тут у вас.

- Да-а, как в родном валетудинарии, - криво усмехнулся Децим.

Крутая винтовая лестница, сложенная внутри башни-пристройки, привела их на четвёртый ярус. Брат достал ключ, отпер дверь, и распахнул её внутрь комнаты. Тредецима проследовала за ним вовнутрь, оглядывая помещение. Обстановка оказалась ожидаемо скромная: кровать, стол, сундук в углу и пара стульев. Но зато совершенно не тесно - комната занимала без малого четверть яруса. Как следовало полагать, наново выставленные деревянные стенки с гипсовым намётом разделяли его на четыре отведённые под кубикулы комнаты.

- Располагайся, Трима, - складывая вьюки на крышку сундука, пригласил Децим. - Можешь покуда отдохнуть... Если, конечно, тебя всё устраивает.

- Есть предложение получше? - иронично поинтересовалась фемина, уложив сумки прямо на кровать.

- Ты могла бы расположиться у меня...

Тредецима улыбнулась и подошла к брату, погладила его губы, щеку, щербинку в том месте, где шрам пересекал бровь.

- Сколько лет уже прошло? - спросила она.

- Четыре года, - вздохнув и отводя взгляд, признал Децим.

- А нас с тобой хватило ровно на три года меньше. Не стоит пытаться переиграть прошлое. Брат и сестра из нас выходят куда лучше, чем аманты⁹⁴.

Децим тяжело вздохнул и крепко обнял сестру.

- Я действительно рад, что ты вернулась целой.

- Я знаю...

Он мягко отстранился, тряхнул головой и провёл ладонью по волосам, заглаживая непослушную прядь назад.

- Как ты догадался, что я буду добираться в Ориенталь именно по той дороге, где стоит каупона старика Септимия? - решила сменить тему Тредецима. - Я ведь могла решить и другими тропами добираться, а то и вовсе к Фориоке направиться, чтоб на Поясной Тракт выйти.

- Я и не знал, - ухмыльнулся брат. - Я объехал все окрестные придорожные заведения, мимо которых можно проследовать, направляясь в Ориенталь, и оставил по письму в каждом. Чтобы вам... чтобы тебе не пришлось делать крюк, заезжая в город.

- А если бы я всё же выбрала путь через Фориоку?

- То благополучно встретилась бы с Ноной, - пожал плечами Децим. - В Фориоке наше "логово" на прежнем месте.

- Спасибо за заботу, братец, - на лице фемины появилась благодарная улыбка. - Я и впрямь не знала, что мы перебрались из Ориенталя в эту башню. Да и Секст с Октавианом об этом не обмолвились ни разу.

- Они, как и ты, давно не бывали в Восточном Пределе, могли и не знать.

- Да, ты прав, давно, - согласилась Тредецима. - С тех самых пор, как я, можно сказать, наткнулась на эту башню и тех брави⁹⁵. Вернее сказать, они меня нашли. Неприятное вышло знакомство.

- Они сами не понимали, с кем связываются.

- Мне повезло, Децим. Я подставилась, и без удачи меня бы ждала куда более горькая расплата за это, - фемина коротко вздохнула. - Как и в этот раз, если подумать. Даже самой не верится, что добралась досель. Везучая я...

Децим улыбнулся, глядя на сестру.

- А ещё явно уставшая. Ты отдыхай тут, а мне ещё надо подготовить ксеновокс, иначе Учитель не обрадуется, если узнает, что мы не поторопились выйти на связь сразу же по твоему приезду.

- О да, - многозначительно произнесла фемина, усевшись и опёршись руками на кровать, чуть откинувшись назад. - А дверь на верх башни не заперта?

- Нет, там сейчас должен быть кто-то из сигнальной команды, - ничуть не удивившись вопросу, ответил Децим.

- Сигнальной команды?

- Официально все расходы на ремонт башни прошли, как возведение поста оптического телеграфа, - улыбнулся брат. - Стражники тоже числятся вольнонаёмными в каком-то из легионов и получают официальное жалование... помимо того, что платит им Учитель, разумеется.

- Занятно, - ухмыльнулась Тредецима. - И откуда же получают сообщения?

- Из поста в Ориентале, конечно же.

- Это-то понятно, а откуда-нибудь ещё?

- Увы, других постов в округе нет, - развёл руками брат с таким невинным видом, что фемина прыснула. - Но правды ради, в Элатирии, это селение в дюжине миль отсюда, уже начали своими силами строить вышку.

- Хоть какая-то польза людям от нас, - ухмыльнулась Тредецима. - Иди уже к своему ксеновоксу. Позовёшь, когда всё будет готово.

* * *

Тредецима стояла на верхней площадке башни, устремив взор в расстилающуюся перед ней пламенным закатом даль. Алеющее зарево тяжело пылало на кронах деревьев, золотило их старинной позолотой. Над ними носились стремительные силуэты птиц, наполняя воздух чириканьем, щебетом и посвистом. А вдали, ближе к горизонту, виднелись крыши и башни Ориенталя. Невольно вспомнилось, как три года тому, она стояла на этом же самом месте. Как и в этот раз, привёл её сюда разговор с Септимием, в каупоне которого, как и в этот раз, она оказалась по пути из Илиона. И, как и в этот раз, тогда она тоже пребывала в дороге одна. Фемина прикрыла глаза и отдалась воспоминаниям.

От безмятежного созерцания открывавшегося с башни вида её отвлекло показавшееся среди зелёных крон движение, и, встревоженная этим, Тредецима прильнула к обвалившемуся зубцу, всматриваясь вниз. Вскоре кавалькада из шести всадников шагом выехала из под деревьев на край поляны и остановилась. Фемина непроизвольно стиснула рукоять своего меча. Это была та самая шестёрка, что возбудила её тревогу в каупоне. Не зря ей не понравилось, какие взгляды они бросали на неё, покуда она беседовала с копо за прилавком. Либо их компания была сплошь из любителей старины, которые случайно приехали полюбоваться живописными руинами, либо...

- Ну же, доставайте мольберты, делайте эскизы, а я вам даже попозирую, - не скрывая горькой иронии в голосе, пробормотала Тредецима.

Разумеется, ничего, хотя бы отдалённо похожего на принадлежности художников, всадники доставать не стали. Обменявшись сопровождавшимися энергичной жестикуляцией репликами, они поскакали к башне, с места пуская лошадей крупной рысью.

- Тьма! - воскликнула фемина и пошла к лестнице, на ходу застёгивая ворот корацины.

Нечего было и думать, чтобы успеть сбежать вниз, вскочить на коня и уехать подальше - Тредецима прекрасно понимала, что "любители старины" окажутся у подножья башни раньше, чем ей удастся спустится хотя бы до середины. А уж то, что эти брави не мило поболтать с ней приехали, было очевидно. Но и дожидаться их на самом верху, лишив себя всякого пространства для манёвра, она не собиралась. Спустившись на два яруса, Тредецима подошла к окну-бойнице, ожидаемо увидев спешивавшихся перед мостом всадников. Для известных ей заклинаний расстояние было слишком велико, а замечательно бы сейчас подошедший арбалет остался висеть притороченным к седлу.

Резко и шумно выдохнув, Тредецима прислонилась к стене, забралась рукой в поясную сумку и не глядя вытащила один из стеклянных фиалов. Ситуация складывалась скверно, а потому не стоило пренебрегать никакой возможной помощью. Фемина вытянула плотно сидевшую пробку, тут же уловив ноздрями густой аромат трав и спирта. Невольно скривившись в предвкушении, она поднесла фиал к губам и сделала мелкий глоток - горько-медовый, острый вкус привычно обжёг рот, оставляя после себя онемение. Почти сразу участилось сердце, по телу начала разливаться необычайная лёгкость и сила, а мысли, казалось, стали обретать кристальную ясность.

Тредецима криво усмехнулась, закупоривая и убирая фиал обратно в сумку. В течении ближайшей стражи она будет быстрее, сильнее и выносливее, чем обычно, будет меньше чувствовать боль и лучше соображать. Но затем на неё постепенно навалятся усталость, апатия и отупение, а окружающий мир словно поблёкнет. Чтобы с ними справиться, достаточно будет крепкого сна... или ещё одной порции эликсира. И фемина прекрасно помнила, что происходило с теми, кто слишком часто выбирал последний вариант. Угрюмые и безразличные, они казались пустыми, выжженными изнутри оболочками, по инерции продолжающим своё существование. "Полученные результаты наглядно объясняют хранение Знающими фейри подобных рецептур в тайне", - вспомнилось скупое заключение Учителя.

Когда действие эликсира вошло в силу, Тредецима ещё раз бросила взгляд наружу, увидев, как назначенный коноводом браво уходит к кромке леса, ведя за собой лошадей, среди которых был и её Волчок. В башне уже слышались шаги и голоса остальных брави, без лишней спешки поднимавшихся наверх. Фемина пересекла заваленный истлевшим хламом и остатками деревянных перегородок ярус, подойдя к проёму в стене, который когда-то вёл на лестницу в обвалившейся теперь пристройке. В лицо пахнул свежий ветер, когда она выглянула наружу. До заваленной обломками кладки лестницы внизу оставалось с десяток футов. Тредецима замерла в проёме, обратившись в слух.

- Никого! - на мгновение внизу показалась голова браво, осматривавшего образованную обвалом площадку, и тут же скрылась.

Фемина досчитала до десяти и шагнула вперёд, обернувшись в падении и ухватившись обеими руками за край выступа, на котором только что стояла. Спустя удар сердца она разжала ладони, выхватив нож сразу же, как подошвы сапог ударились о битую плинфу. Вскочив, Тредецима рванулась внутрь башни. Перегородки на этом ярусе в большей мере уцелели, разделяя его на три неравные части, а потому у фемины не было иного выбора, как побежать налево, к южной лестничной башне.

Привлечённый шумом, один из брави выскочил обратно из пустого дверного проёма, но лишь для того, чтобы получить в лицо горсть песка и пыли, подхваченных с пола целенаправленным порывом ветра. Шипя от боли, браво рефлекторно закрыл глаза рукой, и в следующее мгновение стальной клинок ножа вонзился ему под челюсть. Схватив левой рукой противника за сальные волосы, Тредецима дёрнула его вниз, тут же освобождая нож и нанося им укол сверху, под основание черепа. Конвульсивно дёрнувшись, тело обмякло и рухнуло на пол. Фемина перешагнула через него, беззвучно шевеля губами - от резко высохшего воздуха неприятно запершило горло и заслезились глаза, но спешившего вниз по лестнице подельника убитого встретила дюжина летящих в него коротких ледяных стрелок. Браво резко дёрнулся в сторону, уходя от внезапной опасности, и ударился правым плечом в стену - часть флешетт пролетела мимо, часть разбилась о вибрационные щиты, но две всё же вонзились в его живот и бок.

- Вот же тварь! - зарычал он и, оскалившись, замахнулся рукой с зажатой в ней стортой на стоявшую на три ступени ниже противницу.

Свежая рана, прижатая свободной рукой, сковывала его движения, и Тредецима, сместившись, уклонилась от недостаточно быстрого косого удара и, насколько могла резко, ударила браво носком сапога сзади под колено. От удара нога его подкосилась, он взвыл и потерял равновесие, пытаясь ухватиться за стену, чтобы не упасть. Фемина в мгновение ока подскочила к нему со спины и навалилась, прижимая к стене и удар за ударом пронзая ножом потёртое кожаное фарсетто⁹⁶ в области почек и печени, покуда безвольное и бесчувственное тело не осело на ступени.

Не теряя времени, Тредецима рванула вверх по лестнице. Чёткого плана у неё не было, приходилось лишь надеяться на то, что брави разделятся в попытке перекрыть ей все пути к бегству. А справиться с ними поодиночке было ей вполне под силу. Сзади донёсся топот кожаных подошв - кто-то всё же бросился за ней. Проскочив выход на следующий ярус, фемина краем глаза заметила выбежавшего из противоположной лестничной башни браво. Ожидаемо, что её пытались зажать в клещи.

Стараясь не сбить дыхание, Тредецима продолжила свой бег наверх, одновременно бормоча формулу. Стремительно пересыхающий воздух вновь больно резанул по лёгким, но на ступени позади легла прочная корка льда - это должно было подзадержать преследователей.

На следующем ярусе фемина выбежала в зал, стены которого некогда украшали цветочные фрески. Поблекшие и потускневшие краски ещё проступали на неосыпавшихся кусках штукатурки, напоминая о померкшем прежнем лоске. Вполне возможно, здесь когда-то располагались гостиные для почётных гостей хозяев башни. Перескочив через остатки рассыпавшейся в труху деревянной перегородки, Тредецима устремилась к зёву проёма во вторую башню-пристройку. Следовало опередить третьего браво, чтобы застать его на подъёме и получить преимущество в атаке. Сзади донеслись короткий вопль, ругань и звуки падающих тел. Ухмыльнувшись, Тредецима сделал следующий шаг - и пол рухнул. Старые доски с треском проломились под ней, и она провалилась в образовавшуюся дыру, выронив нож в неудачной попытке зацепиться. Наученное постоянными тренировками, тело приняло нужное положение ещё до того, как фемина успела подумать об этом. Однако удар всё равно болезненно отдался вверх по ногам, хоть Тредецима и попыталась перенести часть веса на руки.

- Тьма, - болезненно поморщившись, она медленно встала и мотнула головой, убирая пелену с глаз.

Первым же, что ей удалось разглядеть, были выскочившие в зал брави - они правильно поняли причину шума и сбежали обратно вниз. Тредецима выхватила меч из ножен и встала в среднюю стойку, направив клинок кверху и вперед. Брави на мгновение замерли, давая ей возможность осмотреться. Прорваться к лестницам мимо противников не представлялось возможным. А схватиться сразу с тремя в таком тесном пространстве... Самоочевидно, существовали и менее утомительные формы медицида⁹⁷ . Значит, оставался единственный путь - пролом в стене, из которого тянуло теплом солнечного света и свежестью ветра. Фемина отступила на шаг, затем ещё на один, не отводя взгляда от троицы брави, медленно приближавшихся к ней. На третьем шаге каблук упёрся в кладку, и Тредецима спиной поднялась в пролом, придерживаясь левой рукой за стену. Глиняная крошка захрустела под подошвами, осыпаясь вниз, а окрепший ветер неприятно холодил затылок, что, однако, не мешало её сосредоточиться на счёте.

- Стой! - хрипло окрикнул, по-видимому, старший из брави. - Просто отдай то, что нам нужно и мы отпустим тебя.

- Отпустите? На встречу с Единым, разве что.

- Коли прыгнешь, ты и так с ним встретишься, не глупи.

- Если погибать, то на своих условиях! - усмехнулась фемина, а затем стремительно развернулась и шагнула в пустоту.

Она падала - с высоты в сотню футов. Тредецима закрыла глаза, всем телом ощущая встречный воздушный поток и одновременно вытягивая тонкие ручейки силы, пронизывающие пространство. Воздух под ней уплотнялся, компримируясь в незримую подушку. Ученическая забава, одно из первых упражнений в дисциплине воздуха после базового курса. Сущая ерунда... когда ты твёрдо стоишь на земле и спокойно считаешь. Сейчас ж Тредецима платила предельным напряжением, стараясь досчитать заклинание, не сбиться, успеть...

Ударив о землю, воздушная подушка взметнула небольшое облако песка, пыли и мелкого мусора, растекаясь по траве. Лёгкий толчок в ноги, и фемину словно окунуло в воду, горячую и сухую, плотно окутывавшую тело со всех сторон. От перепада давления заложило уши, и всё же падение замедлилось. Распахнув глаза, Тредецима сгруппировалась, плотно сведя полусогнутые ноги, и спустя мгновение столкнулась с землёй, но уже без прежней убийственной скорости. Перекувырнулась через голову и покатилась по склону, лязгая доспехом, покуда не замерла, с треском ударившись о ствол молодого деревца. Хоть корацина и смягчила удар, но всё одно, из-за пронзившей спину короткой боли, фемина не могла однозначно понять, трещало то дерево или её собственные кости.

Пришлось осторожно встать, придерживаясь за злосчастный ствол. Было очень тихо. Точнее, это только казалось, что вокруг царит тишина, и лишь гулко стучит кровь в висках. Тредецима встала, подвигала челюстью и сглотнула - по горлу прокатился металлический привкус, но от ушей отлегло. Фемина взглядом отыскала брошенный при падении меч, который воткнулся остриём в землю, и побежала к нему. Стоило ей схватится за рукоять, как рядом с её сапогом в землю ударил выпущенный из арбалета болт. Тредецима вскинула голову и увидела, что на неё сверху, сквозь пролом в стене, смотрят её преследователи.

Она рванулась к стенам башни, стремясь оказаться в мёртвой зоне прежде, чем стрелок успеет перезарядить свой арбалет. Ей это удалось, и не переводя дыхания, Тредецима побежала вокруг башни, перепрыгивая куски битой плинфы в траве - следовало добраться до лошадей прежде, чем её новые знакомые успеют спуститься вниз. Сквозь проломы в стенах доносилось эхо ругательств и торопливого топота ног. Огибая угловую башню, фемина едва не налетела на бежавшего ей на встречу браво - вернувшемуся коноводу явно было заранее велено оставаться внизу для подстраховки. Скинув клинок с плеча, Тредецима сходу попыталась резким рубящим ударом достать противника, но тот ловко ушёл в сторону и контратаковал. Лезвие его сторты громко брякнуло о подставленную гарду, руку ощутимо тряхнуло. Злобно шипя, фемина выбросила вперёд левую ладонь, и с её пальцев сорвались языки пламени, прямо в лицо браво. Тредецима намеревалась лишь отвлечь, сбить с толку противника, но то ли его защитные амулеты выдохлись, то ли попросту не имелось таковых, но вместо того, чтобы просто отшатнуться, тот с диким криком рухнул на колени, зажимая ладонями выжженные глаза.

- Тьма! - процедила сквозь зубы фемина, и вонзила острие меча в глазницу, прямо через прикрывавшую её кисть.

Молодой браво вздрогнул и тотчас обмяк. Тредецима кристально ясно и чётко понимала, что поступила глупо, теряя драгоценные мгновения - избавить парня от мучений прекрасно могли бы и его подельники. В том, что никто не озаботится лечением увечного, она и не сомневалась. Однако, ей претила идея бессмысленных страданий. Возможно, то были отголоски её собственного прошлого... Уперев ногу в грудь поверженному, Тредецима толкнула тело и с хлюпающим звуком извлекла окровавленный клинок. Прежде чем труп завалился на спину, она уже бежала прочь. Перемахнув по полуразрушенному мосту через ров, фемина изо всех спешила к краю поляны, где дожидались хозяев привязанные к деревьям лошади. Воздух жёг грудь, пот застил глаза, а в ушах барабанной дробью стучала кровь, заглушая окружающие звуки. Тредецима осталась почти без сил, но сумела преодолеть четверть мили ещё до того, как брави выскочили из башни.

Когда преследователи всё же выбрались наружу и бросились за ней, фемина уже стояла подле Волчка. Вещи из перемётных сумок валялись рядом на траве, хотя, на беглый взгляд, оставались в относительной целостности. По всему выходило, что ослеплённый молодчик успел основательно в них порыться, прежде чем вернулся обратно к башне. Он точно что-то целенаправленно искал. Явно не оружие - притороченный к седлу арбалет его совершенно не заинтересовал. Это было странно, но рассуждать об этом было совершенно некогда. Тредецима высвободила смертоносную "игрушку" из кожаной петли, подхватила с земли колчан с болтами и отбежала в сторону от лошадей, опустившись на колено за деревом у самой кромки леса.

Не глядя на мчавшихся к ней брави, она упёрла арбалет плечевым упором в бедро, тетивой вниз, левой рукой придерживая за колодку, а правой ухватилась за стремя и потянула рычаг на себя. Раздался щелчок, цевьё-рычаг вернулось на место, а болт ловко лёг в направляющий паз - оружие было готово к стрельбе. Фемина сделала несколько глубоких и, насколько возможно, спокойных вдохов и выдохов, и высунулась из-за дерева, выбирая цель. Стоило ей показаться, как мгновение спустя в ствол дерева, всего лишь в ладони над её головой, со стуком вонзился болт - арбалетчик у брави оказался зоркий и быстрый, но не слишком-то искусный. В отличие от него, позволить себе промахнуться она никак не могла, ведь на повторный выстрел времени бы уже не хватило. Совладав со всё ещё бешено колотящимся сердцем и мелкой дрожью в пальцах, Тредецима на выдохе спустила тетиву. Она не промахнулась. Болт ударил в грудь, пробивая нехитрый доспех, и несчастного арбалетчика буквально швырнуло на землю, где он скорчился от боли.

Тредецима отбросила арбалет и вновь обнажила меч - оба оставшихся противника были уже вблизи, со стортами в руках. Они медленно приближались, восстанавливая сбитое бегом дыхание и угрожая с двух сторон. Хрипы и стоны раненного подельника заставляли их лица кривиться в злых гримасах, не предвещавших ничего хорошего. Губы фемины быстро задвигались, шепча давно заученную формулу. Удар сердца, и она резко провела двумя пальцами вдоль дола меча, тут же закручивая окутавшийся голубым свечением клинок в обратную "омегу". Брави на мгновение замерли, невольно отвлёкшись на игру клинка, и вместе с этим Тредецима сорвалась с места, не дожидаясь их атаки. Она подскочила к заходившему справа грузному браво, финтом обозначив атаку и сбив его клинок в сторону, когда тот попытался парировать.

"Не сейчас, Грузный!" - промелькнуло у неё в голове.

Прежде чем он опомнился, фемина уже развернулась и рванула к его напарнику, спешившего атаковать со спины. Лязгнула, столкнувшись, сталь мечей и удар браво ушёл мимо цели. Глядя прямо в злые серые глаза на украшенном оспинами лице, Тредецима одним шагом сместилась вперёд и вправо, преследуя отступившего противника и нанося прямой рубящий удар сверху.

"Как тебе, Рябой?"

С придыханием тот отшагнул назад, закрываясь стортой, и металл опять заскрежетал о металл. Резко оттолкнувшись правой ногой, фемина вновь сменила направление движения и, через два шага, в глубоком выпаде выбросила вперёд правую руку с зажатым в ней мечом. Грузный отшатнулся и резко опустил уже занесённую для удара сторту, стараясь отбить направленное в низ живота остриё. Однако его удар ушёл в пустоту - Тредецима отвела свой клинок и толчком выпрямилась, сближаясь с противником и атакуя его режущим ударом по корпусу. Зачарованное лезвие, преодолевая сопротивление кольчуги, ткани, кожи и мышц, наискось вспороло живот браво.

- Ах ты... - Грузный покачнулся назад, глядя полными удивления глазами на рану, и невольно толкнул обегавшего его за спиной напарника.

Тредецима быстро шагнула вперёд и добила раненного ударом слева направо, бесхитростно снеся тому голову и одновременно развернувшись лицом к Рябому, не давая тому зайти сбоку. Клинок её меча смотрел вниз и назад, скрытый ногами, и противник, издав звериный рык, не раздумывая атаковал раскрывшуюся фемину. Круговым движением меча она отбила сторту Рябого и следом же атаковала сверху. Браво вновь вскинул руку с мечом вверх и отскочил назад, стараясь прикрыть голову и слишком поздно осознавая свою ошибку - Тредецима не собиралась рубить сверху. Не прерывая движения клинка, она совершила молниеносный пируэт с шагом вперёд, и её меч прошел между левым плечом и шеей противника, разрубив ключицу и пронзив грудь.

С глухим звоном ударилась о землю сторта, выпав из рухнувшей плетью помертвелой руки, подкосились ослабшие в коленях ноги, и Рябой стал заваливаться на бок, хрипя и глядя на фемину стекленеющими глазами. Резко вырвав меч из истекающей кровью плоти, Тредецима отшагнула назад, тяжело дыша. Накатила слабость, хотелось рухнуть на траву, подставив лицо солнечным лучам и свежем ветру, и ни о чём не думать. Но она осталась стоять, прикрыв глаза и восстанавливая ровное дыхание. Наконец, когда перестала тяжело вздыматься грудь, а сердце замедлило свой бешеный ритм, она наклонилась и сорвала пучок травы. Оттирая им кровь с клинка, фемина двинулась ко всё ещё стонавшему от боли браво-арбалетчику...

- Сира Ифанди! - громкий окрик вырвал её из пучины воспоминаний, заставив обернуться.

С южной лестничной башни, на верху которой располагался пост оптического телеграфа, на неё смотрел один из сигнальщиков.

- Сира Ифанди, ваш брат просит вас спуститься к нему.

- Хорошо, но куда именно?

- Так в самый низ, - ухмыльнулся сигнальщик. - Как лестница в дверь упрётся, так, значится, и пришли. Только по нашей спускайтесь - из других хода нет.

- Ясно, - кивнула Тредецима и направилась к брату.

* * *

Подземелье башни встретило прохладой, сумраком и ароматом пряных трав вперемешку с запахом сгоревшего фотогена. Брат сидел за массивным широким столом, заваленным свитками и книгами, и даже не обернулся на скрип отворяемой двери и шаги за своей спиной, продолжая что-то записывать. На стене справа от стола поблескивали медью раструбы уходивших вверх переговорных труб, а слева от него примостился на четырёх резных ножках ксеновокс. Его цилиндрическая крышка была сдвинута вверх, открывая взору три массивных порцелановых стакана и два свёрнутых в спираль рупора по краям столешницы, в центре которой расположились три подвижных концентрических кольца из тронутого патиной серебра.

- Всё готово? - поинтересовалась Тредецима.

- Да, осталось только залить дистиллят, - откладывая в сторону свинцовую иглу откликнулся Децим.

Ножки стула скрежетнули по полу, брат перегнулся через спинку, бросив взгляд в сторону сестры, и встал из-за стола. Подойдя к одному из стеллажей, занимавших большую часть помещения, он взял с полки квадратную бутыль зелёного стекла и машинально подбросил её на ладони.

- Вечно ты со стеклом играешься, - проворчала фемина. - Забыл уже, как бутыль олеума⁹⁸ разбил?

- Нет, не забыл, а потому ронять ничего не собираюсь, - усмехнулся брат. - Но это-то всего лишь вода, да и тогда я куда больше пострадал от подзатыльников закромщика.

- Да, у старика Тира рука была тяжёлая.

- Не тяжелее его трости, - пробормотал Децим и снял крышку с самого крупного, центрального стакана.

Внутри он был разделён гипсовой перегородкой на две части, в одну из которых уже были насыпаны кристаллы синего витриола⁹⁹, а во вторую - белого¹⁰⁰. Брат налил в каждую воды, размешал стеклянным стилом и аккуратно опустил крышку стакана на место, убедившись, что закреплённая на ней медная пластина попала в синий раствор, а цинковая - в прозрачный. Тотчас из рупоров послышался едва уловимый шум. Тредецима подхватила стул и переставила его поближе к ксеновоксу.

- Слушаю, - раздался из рупоров искажённый, но узнаваемый голос скрибы Учителя.

- Почтенный Новий Децидий, - обратилась фемина, усаживаясь на стул. - Это Тредецима Ифанди. Готова предоставить краткую реляцию об экспедиции за Хинд.

- Подожди минуту, - коротко ответил скриба.

Тредецима оглянулась на стоявшего скрестив руки брата, но тот лишь молча пожал плечами.

- Я слушаю тебя Тредецима, - прервал возникшую паузу другой знакомый голос.

- Учитель? - вскинула бровь фемина и тут же добавила. - Благодарна, что Вы почтили нас своим вниманием.

- Что произошло с экспедицией?

- Простите, Учитель, но она обернулась провалом, - коротко вздохнув, ответила Тредецима.

- Расскажи, как всё было.

- Почти месяц мы провели в блужданиях вдоль берегов Хинда и его притоков, прежде чем нам удалось найти те руины, упоминания о которых Вы нашли в терракотовых табличках времён Ночного царства, Учитель, - ответила Тредецима и прикрыла глаза, вспоминая. - Время не пощадило их, превратив большую часть стен в груды битого камня, поросшего травой. Но даже того, что уцелело, было достаточно для понимания, что к Тёмным они не имели никакого отношения. Совершенно иная архитектура: круглые в плане здания, сложенные из поразительно одинаково и ровно отёсанных камней - словно плинфа, но из базальта, а не глины.

- Продолжай, - одобрительно прозвучал голос её наставника и патрона.

- Мы разбили лагерь чуть в стороне, начали раскопки. Спустя две недели, на месте того, что некогда могло быть храмом или магистратом, мы случайно наткнулись на скрытый проход.

- Случайно?

- В том месте, стоило лишь подойти, у меня возникало странное чувство, - на мгновение задумавшись, пояснила Тредецима. - Если во всех прчоих местах я ощущала отголоски магии, то там - совершенно ничего. Только какую-то сосущую пустоту. Среди охранников были двое, что не умели колдовать, но чуяли волшбу - я привела их туда, и их посетили те же ощущения.

- И ты решила сосредоточить усилия именно там?

- Да, Учитель. Под обломками стен мы нашли треснувшую напольную плиту, за которой скрывалась ведущая под землю широкая каменная лестница, приведшая нас к сооружению ещё более древнему, чем руины наверху.

- Почему ты так решила?

- Здания на поверхности, или, вернее, то, что от них осталось, были сложены из камня. Пусть искусно обработанного, но камня. Под землёй же нам открылся сферический купол из диковинного пористого бетона, в котором не было заметно ни единого шва. Как если бы заливали его в один приём, - фемина невольно пожала плечами. - А ведь раскинулся он, самое меньшее, на четыре югера, и в высоту был не меньше акта. Но внутри не было ни единой колонны, поддерживавшей бы его изнутри - купол плавно сходил к основанию, опираясь только на свои четыре угла, подобно арочному шатру. Я как могла, усилила заклинание люминации, но так и не смогла осветить его целиком. Это явно и зримо превосходило умение тех зодчих, что возводили здания наверху.

- "Шатёр там из тверди небесной, парящий над чахлой травой...", - без выражения продекламировал патрон. - Что вы нашли под куполом?

- Смерть, Учитель, - коротко вздохнув, ответила Тредецима. - Я не знаю, какой цели служил он изначально, но те разумные, что оставили после себя руины на поверхности, превратили его в храм или нечто подобное. Вот только святое место сначала превратилось для них в убежище, а затем и в склеп. Всюду нам попадались истлевшие кости: женские, детские и, изредка, мужские. На мраморных плитах пола во множестве находились следы от кострищ, валялась домашняя утварь, совершенно неподходящая для храма.

На несколько мгновений фемина замолчала, нахмурившись, а затем тряхнула головой, словно отгоняя мрачное видение. Перед её глазами вновь возник древний зал, погрузившийся во тьму, которую разгонял лишь висевший над головой шар белого света и факелы в руках спутников. Звук шагов, тонувший в слое тысячелетней пыли, лежавшей на каменных плитах пола, чёрных статуях из литого железа и потемневших костях. Выхватываемый светом растительный орнамент местами обвалившегося резного барельефа на каменной кладке, что закрывала собой все четыре широкие арки, образованные бетонным шатром купола. Похожее на моноптерос святилище в самом центре зала - круглое ступенчатое возвышение с алтарём, окружённым шестнадцатью обнажёнными кариатидами, держащими ажурный купол в своих руках из тёмного металла...

- Не знаю, от кого или чего они спасались, но скелеты этих разумных - людей ли, фиари ли - не несли на себе следов насильственной смерти. Может быть причиной их гибели стал голод, может - болезнь. Что-либо прояснить мы не успели - спустя всего три дня на наш лагерь напали проклятые дикари. Охрана не справилась со своей задачей и, вернее всего, я единственная, кому удалось перебраться на западный берег Хинда.

- Что-то удалось спасти? - голос наставника, казалось, оставался бесстрастным.

- Только либеллус¹⁰¹ экспедиции и артефакт из святилища храма.

- Хорошо. Составь подробную реляцию обо всём произошедшем, и пусть Децим доставит мне её вместе с артефактом и либеллусом.

Фемина заметила обращённый к ней непонимающий взгляд брата - складывалось впечатление, будто экспедиция, в которую было вложено столько сил и средств, уже мало заботила Учителя. Однако, она догадывалась, в чём причина.

- Но Учитель, я вполне в силах прибыть лично и подробно рассказать обо всём, что нам удалось найти.

- Я знаю, однако для тебя есть иное дело, - терпеливо пояснил патрон. - Твой путь должен был пролегать через Илион, не так ли?

- Да, Учитель.

- Тогда ты должна понимать, что меня интересует.

- Люди в зелёном, федералы, - ответила Тредецима, не потратив и мгновения на раздумья. - Сложно было бы пройти мимо них и не заметить. Они впрямь странны, загадочны... интересны.

- Тебе удалось что-нибудь узнать о них?

- Да, Учитель...

Тредецима ожидала подобного вопроса, пусть в иное время и в ином месте, а потому приступила к подробному и основательному рассказу - за время в пути у неё имелось в избытке возможностей как следует упорядочить и осмыслить то, что ей удалось увидеть и услышать. Учитель внимательно слушал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы и вызнавая привлёкшие его внимание детали. Закончив рассказ, фемина мгновение поколебалась, а затем высказала свою гипотезу о неслучайности происходящего в Восточном Пределе.

- Что же, это действительно интересная и не лишённая логики гипотеза, - заключил патрон. - Но, как ты и сама заметила, прежде чем она станет теорией, нужно найти неопровержимые доказательства. Что ещё более утверждает меня в моём решении насчёт тебя. Мне необходимо узнать из первых уст, кто они и что они. Мне нужен свой человек рядом с федералами. Ты уже показала, что можешь найти к ним подход. Децим снабдит тебя всем, что ты посчитаешь потребным. Я рассчитываю на тебя, Тредецима.

- Я не подведу, Учитель.

...Учиться настоящему делу.

День, в который уже раз, выдался насыщенным делами, и вернуться в каструм легату с офицерами удалось лишь поздней ночью, когда большая часть легионеров уже спала - только бдила стража на постах, да следили за огнём костровые из нестроевых. Работа в принципии федералов была напряжённой и непривычной, но крайне интересной, несмотря на трудности перевода. За время совместного общения у них даже выработался свой особый язык, состоявший из смеси слов имперской, федеральной и античной латыни, который кто-то прозвал gotic. Насколько понял Блазиус, в этом заключалась какая-то шутка, поскольку подобное именование вызывало среди некоторых федералов улыбки, но тратить время на выяснение её сути он посчитал излишним - с избытком было куда более важной информации, которую требовалось запомнить и осмыслить.

Объём сведений, стекавшийся в принципий, и скорость их обработки поначалу просто сбивала с толку, но легат привык. Как и к невозможному, на первый взгляд, охвату территории: подразделение федералов, по численности едва ли дотягивавшее до легиона, согласно их же требованиям должно было быть способным отвечать за территорию, достигавшую сотни миль по фронту, и не менее пятидесяти миль в глубину. Поставь ещё год назад перед Блазиусом подобную задачу, и его, несомненно, ожидало бы фиаско - единым целым легион просто не успевал бы добираться с одного конца на другой даже при самом форсированном марше. Конечно, оставалась возможность разделить легион на отдельные вексилляции, но ни о каком полноценном взаимодействии между ними речи бы не шло. В такой ситуации каждая когорта, или, даже, центурия оказывалась бы предоставленной самой себе, что самым драматическим образом сказывалось бы на общей боеспособности. С какой-нибудь бандой или дружиной мелкого нобиля вексилляция справиться могла, но случись ей столкнуться с более серьёзным противником, то на скорый подход подкреплений рассчитывать уже не приходилось.

Но то было прежде того, как легат в полной мере оценил возможности самоходов, в обилии имевшихся у Федерации. С их вместимостью, скоростью и дальностью хода переброска войск ускорялась кратно, при том, что воины прибывали к месту гораздо менее уставшими, а значит, и куда более способными к бою. Не говоря уже о том, что самоходы могли доставить не только пехоту, но и мощные осадные артефакты, в эффективности которых он уже имел возможность убедиться сам. Даже подготовленный рассказами пленников из разбитого ополчения, Блазиус оказался под сильнейшим впечатлением, увидев последствия их применения воочию. Груды обломков рухнувших башен и стен, опалённая пламенем и обезображенная, подобно оспой, воронками от мощных заклятий земля. Вид же исковерканных трупов заставлял бледнеть и видавших самые жестокие рубки легионеров. Покуда эта мощь была направлена против врагов Империи, сберегая жизни её верных легионеров, легат не испытывал никаких переживаний.

"И всё таки, во что же превращается война, когда в бою сходятся две силы, подобные Федерации?" - нет-нет и посещали его подобные мысли.

И каждый раз он приходил к выводу, что абсолютно не хотел бы оказаться участником подобной схватки.

- Эх, это варварство какое-то, так допоздна работать, - проворчал шедший позади трибун. - Где это видано, чтобы простые воины безмятежно дрыхли, покуда их офицеры бодрствуют?

- Кезон, ты слишком долго общался с нобилями в столице, - флегматично заметил Секст Курий. - То в их привычках послед обеда время в праздности проводить. А офицер, если потребно, и вовсе без сна обходиться должен, отдавая себя службе.

- Так была бы та нужда. Как Арс Крух стал новым графом Крух, так остальные нобили окончательно присмирели, одни только банды остались, да и те мелкие.

- Но силы наших легионов всё так же раскиданы по половине Предела, - не оборачиваясь, вступил в спор легат, - и без помощи Федерации обеспечить ни управление, ни снабжение мы бы не смогли. И коли такое сотрудничество требует лечь спать попозже, то я согласен на такую цену.

- Да, вы правы, сир, - немного пристыженно произнёс Кезон. - Вот только уж больно непривычно управлять едва ли не отдельными центуриями, находясь за десятки миль от них.

- Не тебе одному, - криво ухмыльнулся Блазиус, и разговор утих.

До поста стражи близ преториума дошли молча, после чего коротко попрощались до утра и разошлись по собственным шатрам.

Подавив невольный вздох, легат вошёл в своё жилище. Он откровенно боялся представить себе, какую цену придётся заплатить за всё то снаряжение, что самоходы федералов принялись доставлять к будущему каструму с самого начала строительства. Сперва привезли в изрядном количестве инструмент: лопаты, топоры, кирки и пилы несколько непривычных форм, но сделанные из доброй стали. Сами легионеры успели познакомиться с ними ещё на каторге, но вот мобилизованные на стройку беженцы из окрестных земель с интересом рассматривали их. Оценка инструментам была дана самая что ни на есть положительная - в первый же день было немало попыток "случайно" унести их с собой.

А в следующие дни из самоходов пришлось разгружать не только дополнительный инструмент, но и разнообразные шатры. Одни предназначались для офицеров, другие для валетудинария, третьи для хорреумов и мастерских. Но большую часть составляли шатры для легионеров. Были и уже хорошо знакомые по каторге, а вернее всего, те же самые, в которых пленники обитали по ту сторону Врат, и заметно отличавшиеся от них новые. Если первые способны были стать укрытием для сорока человек, то во вторые едва помещался десяток. Такая вместительность не соответствовала внутреннему устройству легионов, ведь в каждый контуберний, помимо десяти легионеров, входили ещё декан и принцип, не говоря уже о двух-трёх нестроевых. Один контуберний получался велик для малого шатра, и мал для шатра большого, который, в свою очередь, был тесен для четырёх контуберниев манипулы. Но, слава Единому, федералы привезли шатров столько, что на каждую манипулу досталось по одному большому и двум малым, а иным и по два больших. В итоге, все остались довольны, если только не считать землемеров, коим пришлось наново рассчитывать давно установившуюся планировку каструма.

- С возвращением, сир - вставши из-за стола, поприветствовал легата его сонный ординарец, - припозднились вы сегодня.

- Не в первый раз, Гай, и не в последний, - пожал плечами Блазиус.

Ординарец подошёл ближе и помог ему снять кожаную сумку для карт, перевязь с мечом, белый поясной шарф с золотыми кистями и, наконец, куртку. Покончив с этим, легат присел на край своей кровати, стянул сапоги, обмотки и с наслаждением вытянул ноги. Гай же, тем временем, отнёс меч к оружейной подставке, стоявшей в правом углу рядом с доспешной стойкой, и аккуратно сложил остальные вещи на свободном табурете.

- Завари нам, пожалуй, чаю, - по недолгом размышлении решил Блазиус, убирая сапоги под кровать.

Ординарец молча кивнул и вышел наружу, прихватив с собой небольшую жаровню.

Проводив его взглядом, легат стянул шейный платок и снял с головы свою шапку, кепи, посмотрев на пышный плюмаж красных перьев, прикреплённый справа - выдумку его ординарца. Тому решительно претила сложившаяся ситуация, когда будучи без доспеха облачённые в одинаковое платье офицер и простой легионер выглядели почти сходственно. А потому одним прекрасным утром Блазиус обнаружил на кепи точно такие же красные перья, как и на гребне собственного шлема. Характерно, что перьев на шлеме при этом меньше не стало. Тронутый подобной заботой о традициях, он не стал ничего высказывать за подобное самовольство и надел украшенное кепи. О чём вскорости пожалел, когда мода на такие плюмажи со скоростью лесного пожара распространилась среди всех остававшихся в Илионе офицеров.

Легат покачал головой и, вдев ноги в лёгкие зелёные сандалии, поднялся и подошёл к доспешной стойке. Даже в мягком свете фотогенового фонаря было видно, что шлем, кираса и прочие части его брони были тщательно отполированы и натёрты маслом - Гай ни на день не забывал о своих обязанностях, несмотря на то, что легат всё реже облачался в доспех.

"Ведь и полугода не прошло, как потешался над нобилями, что носили на торжествах лёгкие кирасы тонкого металла, а то и вовсе украшенные линотораксы и шлемы из картапесты," - невесёлая ухмылка сама появилась на лице Блазиуса.

В который уже раз за последнее время, жизнь посмеялась над прежними его привычками: при совместной работе с федералами привычный доспех оказался довольно неудобным. И если стойко переносить неудобства легату было не привыкать, то смириться с ущербом эффективности он уже не мог. В конце-концов, он пребывал не на поле боя, и не на торжестве, где оказаться без доспеха было немыслимо. Сначала его доспех сократился до одной лишь кирасы, а затем и она обосновалась на стойке...

Вернувшийся с полной горячих углей жаровней ординарец отвлёк Блазиуса от размышлений. Дабы не мешать, он отошёл обратно и устроился полулёжа на кровати, закинув руки за голову, а Гай разместил над жаровней котелок, который наполнил водой из гибкой бутыли, оставшейся от шипучего сока.

- Конвертиков у нас только с полдюжины осталось, сир, - раздув угли, заметил ординарец.

- Вот как? Хорошо, завтра возьму в самоходной лавке новую коробочку, - ответил легат и улыбнулся. - Вот и дожились до того, что ты меня уже за чаем отправляешь.

- Так ведь не взять такого чаю в городе, сир - совершенно невозмутимо заметил Гай, - не договорились, видать, ещё негоцианты федералов с Фортосами.

- Что есть, то есть. Сахар заодно взять не требуется?

- Нет, сир, его ещё фунта два есть.

- Хорошо.

На память о каторге Блазиус заполучил стойкое пристрастие к терпкому вкусу сдобренного сахаром отвара. Некогда вызывавшие удивление бумажные конвертики с мелко крошенными травами и распиленный на одинаковые кубики белый, словно мел, сахар, теперь им воспринималась, как нечто совершенно обычное и, даже, необходимое. Впрочем, не на нём одном пребывание в Федерации оставило свой отпечаток - подобные пристрастия появились у многих бывших пленных.

- Гай, подай учебник мой, - попросил легат, решив скоротать время, покуда закипает вода.

Ординарец обернулся, взял со стола пачку бумажных листов, скреплённых металлическими "усами" обложки из пластика, и передал патрону.

- Благодарю, - кивнул тот, раскрыл импровизированную книгу ближе к концу, там, где торчала закладка.

Для заучивания правил он чувствовал себя слишком утомлённым, а вот повторить слова из вокабулярия сил вполне хватало.

- Raduga, это ирис... - начал читать легат вслух.

Заучить тридцать три буквы алфавита ему удалось без особых трудностей, хотя целых две буквы, не имевшие собственных звуков, до сих пор сбивали с толку. Да и схожие по начертанию с привычными латинскими, но обозначавшие иные звуки буквы нет-нет да и заставляли "спотыкаться" при чтении.

- Goluboj, это небесный синий. Sinij, это глубокий синий... И зачем им собственные имена для оттенков одного цвета?

- Да кто же этих федералов знает? - пожал плечами Гай. - Удобнее им так, наверное.

- Им удобней, а мне не очень, - невесело ухмыльнулся Блазиус. - Мало того, что у них в ирисе семь цветов, вместо шести, так ещё и порядок другой: красный, рыжий, жёлтый, зелёный, небесный синий, глубокий синий и фиолетовый.

- Инаково, конечно, да только какая с того печаль, ежели вы, сир, порядок в их ирисе не запомните?

- Твоя правда, - кивнул легат и вернулся к чтению. - Serij, это серый...

Когда вода в котелке уже собиралась закипеть, ординарец выставил на стол две железные кружки, покрытые непрозрачной белой эмалью, и бросил в них конвертики с чаем и кубики сахара. После чего подхватил котелок с жаровни и ловко разлил кипяток по кружкам. Оставалось только подождать, покуда заварится отвар, да поостынет металл, не грозясь обжечь излишне нетерпеливые губы. Аромат чая, становясь сильнее, медленно распространялся по шатру.

- Zheleznaya doroga, - перелистнув несколько страниц, прочитал Блазиус. - Рельсовый путь. Хм... zhelezo, это железо, а doroga, это путь, дорога. Иными словами, железная дорога. Неужто у них там рельсы только из железа делают, раз такое название?

Гай лишь неопределённо хмыкнул.

- Да, эти могут, - согласился легат, кивая. - С них станется и шпалы железными мастерить. Ладно, хватит на сегодня уже голову забивать.

Отложив учебник, он встал с кровати и пересел за стол. Взял свою кружку, сделал первый глоток горячего напитка и почувствовал, как блаженное тепло растекается по всему телу. Ординарец последовал его примеру и тоже отхлебнул чаю.

- Хорошо, - полушёпотом произнёс Блазиус и сделал следующий глоток. - Стоит при усадьбе кустов этих развести, дабы собственным чаем побаловаться. Не сейчас, конечно, но вот как выйду в отставку, то да, можно будет.

- Знать бы ещё, как их растить следует, когда листья собирать, как сушить оные?

- Не думаю, что сие тайна великая есть, - усмехнулся легат. - Знающий человек обязательно найдётся, надо только монету звонкую посулить.

- Так то человека, а куст никакой монетой не уговоришь, ежели землица ему не по нраву придётся.

- Мыслю я, немало в Далёком Отечестве полезных диковинок должно быть. Если не чай, то уж что иное обязательно приживётся. Да тот же картофель сомнительно, что окажется привередливым.

- Жениться вам надобно, сир, детей завести, - вздохнул Гай и шумно прихлебнул чаю. - Почитай по кромке прошли в этот раз, а наследников ведь и нет.

- Вот чтоб тебе, Гай! Мало мне матушки с её матримониальным планами на мой счёт, ещё и ты туда же? Случись, не дай того Единый, со мной чего, так в роду я не последний, вроде должен бы помнить. И что я буду за легат, если не о деле думать начну, а о... Нет, уж точно не сейчас мне о женитьбе думать!

- Воля ваша, сир, - как ни в чём не бывало кивнул ординарец, - но братья, то одно дело, а сыновья уже совсем иное.

- Гай! - Блазиус хлопнул ладонью по столу. - Смотри, договоришься мне, и я сам тебя женю, найду способ.

- Да я что, сир, я ж ничего, понятливый. Вы-то обо мне позаботитесь, сами вот говорите, а кто же о вас-то подумает, ежели не я?

Легат на несколько мгновений замер с кружкой у рта, поражённо глядя на ординарца, и вдруг расхохотался, едва не расплескав чай. Отсмеявшись и смахнув выступившую слезу, сделал очередной глоток.

- И как её зовут? - спросил он, не переставая улыбаться.

- Гликерия, сир.

- Вдова, как я понимаю. Дети есть?

- Да, две дочки, четырёх и шести лет.

- А сколько самой?

- Двадцать лет и два года.

- Сладишь ли с такой молодой кобылкой? Чай уже не жеребчик.

- Но и не мерин, слава Единому. Да и покладистая она, скромная, - чуть отвёл в сторону взгляд ординарец. - На поселение их то ли разбойники, то ли инсургенты напали, мужа убили, а сама она с дочками до глубокой ночи пряталась в старом долии, в землю зарытом. Оным, на счастье, давно не пользовался никто, вот тот и стоял пустой и меж кустами неприметный. А может и просто свезло, что занятые грабежом крышку не нашли. Ну а когда все перепились и спали, то смогла выскользнуть и потом кой-как до Илиона добралась.

- Как же ты с ней познакомился?

- Они с дочками прачками на хлеб и угол зарабатывают - дело делают хорошо и лишнего не просят. Раз отдал им вещи, другой, а там и разговорились.

- Приглянулась тебе она, значит, - заключил легат.

- Так и есть, сир. Девица она радетельная, работящая, а у меня-то дом крепкий пустует да сад зарастает, так и пусть за хозяйство берётся. Ей там с двумя помощницами всяко проще будет, чем тут. Года ещё не прошло, так что вся утварь целая будет. До первого урожая, понятное дело, снедь покупать придётся, да и скотину с птицей тоже, но то дело решаемое. Всё одно десять месяцев ещё не вышло, успею монет подкопить.

- Похоже, что ты уже всё серьёзно решил, - задумчиво потёр висок Блазиус. - Но искать нового ординарца мне сейчас не с руки, а потому поступим мы иначе. Денег твоей избраннице, дабы хватило и на первое время, и купить всё, что потребно, я выделю. И чтоб не терять время, выправим бумаги, мол экономка она, и за хозяйством твоим следить нанята, покуда ты у меня в услужении. А как отработаешь долг, уже и траур у вас кончится, так что сможешь её в жёны взять.

- Благодарствуйте, сир! - ординарец встал и поклонился. - Век заботы вашей не забудем!

- Полноте, Гай, лучше чай со мной садись допивать.

Легат успел ещё немного расспросить своего ординарца о его будущей жене прежде, чем кружки опустели, и он направился к кровати с намерением, наконец, поспать. Откинул одеяло, поправил подушку и с наслаждением вытянулся на чистой белой простыни. Блазиус смежил веки, позволяя усталости одолеть себя, и уже спустя несколько мгновений оказался в мягких лапах сна.

* * *

Тепло и ярко светило солнце, частью укрывшись за пухлыми, белыми, чуть золотистыми облаками, застывшими на синем небе. Человек стоял посреди непримечательной улицы, а вокруг сновали торопившиеся по делам люди. Облачённые в старомодные одеяния, приличествующие какой-нибудь глухой провинции, они проходили мимо, совершенно не обращая на него внимания. На него? С лёгким недоумением человек осознал, что не может вспомнить, кто он, и как его зовут. Но, почему-то, это было совершенно не важно. Он попытался всмотреться в лица прохожих, но те расплывались перед его взором, будто помещённые за мутное волнистое стекло. Многие из людей о чём-то переговаривались, но ему никак не удавалось разобрать слов, и реплики сливались в гомон неразличимых голосов. Бросив это бесполезное занятие, человек двинулся вдоль улицы. Идти получалось исключительно медленно, словно проходилось пробираться сквозь толщу воды, а все попытки идти быстрее заканчивались ничем. Это раздражало, но оставалось только смириться.

Улочка, подобная этой, могла отыскаться в любом крупном городе империи, но сия, несомненно, находилась в Александрополе - о том красноречиво говорил видимый даже отсюда Императорский Дворец или, как его многие называли по старой памяти, Дом Республики. Выделяясь грандиозными размерами и монументальностью, дворец господствовал над остальными постройками города, занимая собой целый холм, который, в своё время, пришлось досыпать и укреплять террасами. Ему уже доводилось видеть его когда-то прежде, и сейчас в экстерьере дворца что-то казалось ему неправильным, будто не хватало каких-то деталей, вот только вспомнить, каких именно, человек не мог.

Меж тем, пространство меж двумя рядами схожих, точно близнецы, трёхэтажных инсул, тянулось и тянулось, заполненное своими безликими и безразличными прохожими. Время совершенно не ощущалось, и сложно было сказать, как долго он шёл по этой улице, но дворец впереди, казалось, не стал ни на шаг ближе. Какое-то внутреннее чувство подсказывало, что продолжение пути обещало стать затяжным. Человек обернулся посмотреть, не стоит ли ему сменить направление, но к смятению своему увидал, как над крышами инсул на противоположном конце улицы возвышается всё та же громада Императорского Дворца. Он вновь посмотрел вперёд - холм со дворцом продолжал довлеть над городом и там. Снова оглянулся, и снова взгляд упёрся в монаршую резиденцию. Одновременно пришло понимание, что вдоль всей этой улицы не было видно ни единого перекрёстка. В задумчивости он замер, встав боком вдоль людского потока, и его взгляд невольно устремился в принявшийся сгущаться полумрак лавки напротив.

В неверной игре теней что-то смутное привлекло его, какая-то ускользающая от внимания, неуловимая деталь, ощущаемая, но не видимая. Заинтригованный, человек сделал шаг вперёд. В тот же момент все прохожие замолкли, остановились, обратили к нему свои лица. Ничуть уже не смутившись этому, он сделал следующий шаг - окружавшие фигуры расплылись сизым туманом. Человек прошёл сквозь него под арочный свод портика, решительно вступив в сгустившуюся темноту, выставив перед собой руку. На несколько ударов сердца тьма окутала его, а затем рассеялась, оставив перед огромным вертикальным кольцом чёрного камня, нижняя часть которого скрывалась в массивном пьедестале, сложенном из грубо обтёсанных валунов. Город, вместе с его бесконечной улицей и вездесущим дворцом, будто бы растворились в воздухе вслед за прохожими, сменившись глубоким котлованом с пологими склонами, на дне которого и стояли Врата. Врата? Да, это чёрное кольцо, поражающее своими размерами, было проходом, воротами в какое-то иное место. Отчего-то, мысль об этом вызвала у него тревогу.

Он медленно поднялся по истёртому миллионами подошв пологому каменному скату, не отводя взгляда от картины тяжёлого, серого неба в огромной блестящей-чёрной раме. Серые камни основания были искрошены, покрыты глубокими оспинами и частой сеткой трещин, но сами Врата, казалось, не несли на себе даже царапин. Его ладонь легла на гладкую поверхность, и по той тут же пробежала дрожь, а воздух наполнился низким гулом. Яркая вспышка на миг ослепила его, и кольцо затопило светящимся белым маревом. Удивления не было - где-то и когда-то ему уже доводилось это видеть. Задержав на мгновение дыхание, он шагнул сквозь марево.

Вместо мощных камней основания, его нога опустилась на поросшую травой землю. Врата исчезли без следа, а впереди развернулся строй воинов: гордо реяли в воздухе сигнумы центурий и когорт, поблескивали серебром три аквилы. Да, это несомненно были легионы, но сколько бы человек не вглядывался, никак не мог различить деталей штандартов, дабы понять, что именно это за легионы. Они точно бы расплывались перед глазами, точно так же, как и лица легионеров, ни единой черты которых не удавалось ухватить взглядом. Не мог он высмотреть ни военачальника со своей свитой, ни каких-либо следов лагеря, что было и вовсе неправильным. Остальные же детали ему открывались явственно, но ясности наблюдаемой картине они, при этом, не добавляли.

Три легиона образовывали единый широкий фронт в две линии: когорты второй линии стояли напротив промежутков между когортами первой, на флангах и в центре сосредоточилась легионная кавалерия. Каждая же когорта выстроилась "клином": впереди первая центурия и сзади по краям ещё две, на флангах которых стояло по манипуле двух центурий лучников. Подобная диспозиция хорошо зарекомендовала себя во множестве сражений и, потому, являлась одной из самых употребительных.

Сделав шаг в сторону войска, человек не ощутил прежнего сопротивления движению. Напротив, пространство внезапно понеслось ему навстречу со стремительностью свободного падения - всего в три шага он оказался на правом фланге, лицом к лицу с легионером крайней центурии. В мимолётном замешательстве подался назад, но почти тут же замер, с интересом осматривая строй вблизи.

Над оным возвышался лес сарисс, между древками которых виднелись наконечники куда более коротких алебард, но каких-то архаичных - с прямоугольными лезвиями и плоскими копейными остриями, без втулок и крюков. Да и эфесы мечей с простыми крестовыми гардами более приличествовали минувшим векам. Впрочем, то же можно было сказать и про доспехи легионеров: все шлема украшались парой торчащих длинных перьев по бокам, что уже сотню лет как вышло из практики даже в самых отдалённых провинциях, а из лат наличествовали лишь пластинчатые ожерелья и наплечники, надетые поверх корацин или вовсе торакомахов. У тех же, кто имел защиту ног, она представлялась высокими шинными поножами, прикрывавшими не только голень, но и колено, да налядвенниками вместо привычных нынче тассет.

- Из какого вы легиона? Где мы находимся? - обратился он к ближайшим легионерам, и его собственные слова показались ему болезненно тихими, едва различимыми, как если бы звук пробивался сквозь множество слоёв ткани, прижатых к губам.

Он попробовал было форсировать голос, но ничего ровным счётом не изменилось. Воины же и вовсе не замечали обращённых к ним слов, глядя сквозь него, будто тот был сделан из чистого стекла. Человек беспрепятственно двинулся меж их рядами, и никто даже не повернул в его сторону головы. Все его обращения не достигали ушей легионеров, и он потянулся было к одному из них, но рука, словно бы увязшая в чём-то тягучем и липком, не слушалась.

Как будто ждавшие этого мгновения, заревели буцины и легионеры во вторых, четвёртых и пятых шеренгах каждой центурии опустили свои длинные сариссы, направив их острия в сторону противника. Гудящий медью звук вновь разнёсся над землёй, и людская масса слаженно пришла в движение. В первых шеренгах центурий привычно держали шаг легионеры со щитами и мечами в руках - вместе с алебардистами третьих шеренг им предстояло ворваться во вражеский строй после первого сокрушительного удара сарисс.

Всё так же игнорируемый, человек перешёл через строй на правый фланг центурии, дабы идти следом за устремившейся вперёд массой людей. Ему открылся полуразрушенный город, стоявший у реки. Его высокие стены и массивные башни, сложенные из обожженной красной плинфы, несли на себе явные следы недавнего штурма и были окружены некогда широкими, а нынче сгоревшими дотла предместьями и полуразрушенными земляными укреплениями. Прежде молочно-белые, но посеревшие от дыма пожаров, возвышались над руинами не иначе как храмы, увенчанные непривычными, похожими на луковицы куполами. Однако не это приковывало к себе основное внимание, а плотные шеренги воинов в бело-голубых одеждах и высоких цилиндрических шапках, с короткими копьями в руках. Нет, не копьями - то было иное оружие, гораздо более опасное. Но память вновь отказывалась говорить откуда было то ему известно. А потому он продолжил всматриваться в медленно приближающийся вражеский строй.

Их набиралось едва ли большего одного полнокровного легиона, и потому им ничего не оставалось, как построиться в тонкую двушереножную линию, дабы охватить тот же фронт, что и имперское войско. Единственно на самых флангах их когорты образовывали две линии, поставив по две центурии позади. Кавалерии почти не было видно, лишь три, быть может четыре сотни всадников в зеленых одеждах выстроились позади пехоты по центру.

В промежутках между центуриями, частично укрытые спешно возведёнными земляными укреплениями, деловито суетились расчёты каких-то непонятных орудий - незнакомых, но стойко вызывающих мысли о палинтонах или эвтитонах. Хотя, казалось бы, тускло поблескивавшие бронзой толстостенные трубы на колёсных станках мало напоминали оные метательные машины.

Это войско, бесспорно, было сильно меньше имперского, и ни у кого в нём не было ни доспеха, ни, хотя бы, щита. Но всё же, на древках, увенчанных орлами, столь похожими на имперские аквилы, гордо реяли сигны из трёх вертикальных полос лазоревого, серебряного и червленого цветов, вдохновляя воинов перед сражением.

Что-то внутри него протестовало против открывшейся картины, нашёптывало о неправильности увиденного. К чему было выходить из под защиты пусть и повреждённых, но всё же крепких городских стен в чистое поле, в разы уступая противнику числом? Подобное решение являлось признаком либо глупости, либо хитрости.

Человек и сам не заметил, как вырвался вперёд легионеров подобно застрельщику. Он повернулся, глядя вдоль строя, дабы лучше оценить обстановку, и в этот момент загромыхало: странные орудия, одно за другим, откатывались назад, выплёвывая вперёд снопы дыма и пламени. Спустя мгновения, шагах в пяти оземь ударился выпущенный снаряд, подпрыгнул и дальше пролетел у самой головы так близко, что ощущался его жар и волна горячего воздуха. Донёсся лязг металла, тут же заглушённый вскриками боли и стонами раненых. Исторгнутые орудиями ядра, ударяясь о землю, поднимали фонтаны пыли и, рикошетируя, летели дальше, врезаясь в строй легионеров. Нескольких человек в первой шеренге снесло начисто, лишь было видно, как во все стороны разлетелись детали их доспеха. Ядра прыгали и скакали, будто гуттаперчевые мячи, отрывая легионерам ноги, руки, головы, проделывая в рядах глубокие просеки из убитых и раненых. Сраженные снарядами люди падали как подкошенные, крича от боли и обливаясь кровью.

Ощетинившаяся бронированная стена точно бы споткнулась, вздрогнула, но быстро пришла в себя, продолжая надвигаться на тонкую вражескую линию. Из глубины строя вылетела дюжина объятых пламенем сфер и по широкой дуге понеслась в сторону вражеских шеренг - ответ легионных магов не заставил себя долго ждать. Однако расстояние и неглубокое построение сыграло на руку воинам в бело-голубом, когда большинство магических снарядов врезалось в землю спереди или позади их тонкой линии, почти не принеся потерь.

Вражеские орудия продолжали стрелять, извергая из жерл клубы дыма, и ядра вновь наносили удары, оставляя за собой в воздухе шлейф кровяных брызг, подобно мясницкими топорами разрезая шеренги. В ответ летели огненные шары, внося свою лепту в смертельную жатву. Легионы упорно шли вперёд, приближаясь к противнику. Легионеры слаженно закрывали прорехи в строю, вставая на место павших, и только крепче сжимали в руках оружие. До противника оставалось уже совсем немного: всего сотня-полторы шагов, и в дело уже смогли бы вступить лучники, пронзая стрелами тонкую бело-голубую "нить" вражеских шеренг, а затем в их расстроенные ряды ударили бы наконечники сарисс.

Странные орудия вновь огрызнулись, отскочив назад на три-четыре шага, и траву будто бы пригнуло порывом ветра. Человек лишь стиснул зубы, когда шквал металла ударил по легионерам и отбросил назад, смятенных, окровавленных - передние шеренги повалились, окутанные кровавой пеленой, как если бы их срезало чудовищным серпом. Попавшие под удар когорты первой линии смешались и замерли, как оглушённые, не в силах сдвинуться с места. Раздались крики брани и команд, но слишком много офицеров или погибло, или пребывало в полнейшем изумлении, чтобы быстро восстановить порядок. Грохнул новый залп - и новые легионеры рухнули на землю окровавленными тряпичными куклами. Многие выжившие бросали на землю алебарды и сариссы, выставляя перед собой щиты и хватаясь за мечи. Над одной из когорт в небо взметнулась туча стрел, её примеру последовали и другие, умывшиеся кровью. Лучники жаждали отомстить за павших соратников, но расстояние было слишком велико, и стрелы не смогли заставить замолчать вражеские орудия. Они вновь окутались дымом: некоторые из небольших, но куда более многочисленных ядер взбили пылевые фонтанчики перед строем, безвредно зарывшись в землю, но большая их часть попала в цель, проламывая оказавшиеся бесполезными щиты и доспехи, убивая и калеча людей.

Осознавшие опасность орудий маги сосредоточили против оных свои атаки, и даже смогли проредить обслугу некоторых из них, но расстояние, дым и необходимость действовать из-за спин легионеров не позволили достичь большего. Огненные шары взрывались рядом с земляными насыпями, оглушая и сбивая людей с ног, однако на место выбывших тут же приходили другие. Тем временем, когорты второй линии уже поравнялись с понёсшими наибольшие потери и отставшими когортами линии первой - кое-как восстановив порядок и почувствовав появление поддержки своих боевых товарищей на собственных флангах, те вновь пришли в движение.

Передние шеренги вражеских воинов опустились на одно колено, направляя своё оружие на приближавшихся легионеров, как и их товарищи из задних шеренг, оставшиеся стоять. На острых наконечниках тревожно замигало огоньками солнце, когда до слуха человека долетел обрывок команды на незнакомом языке. Над вражескими рядами вырывался шквал огня, линия окуталась сизым дымом, в котором с ужасающим непрекращающимся шумом, напоминавшим треск сухого хвороста в костре, ежесекундно вспыхивали несколько десятков снопов вылетающего пламени. Несколько пуль, ноя, безболезненно пролетели мимо человека, заставляя того невольно втянуть голову в плечи, а легионеры точно бы оказались под залпом тысяч пращников: с глухим стуком пули врезались в щиты и доспехи, пробивая или проминая их, словно и не замечая расстояния от стрелков. Людей в передних шеренгах повалило как снопы вдоль, теперь уже, всего фронта. Крики, стоны, да процеженные сквозь зубы ругательства уцелевших, что занимали места убитых и раненых, сливались в одну общую какофонию, разрываемую вражескими залпами, что, казалось, продолжали звучать непрерывно, расходясь от центра шеренг к их краям, и свинцовый дождь не прекращался ни на мгновение.

Недвижно хмурясь, человек смотрел, как обливаясь кровью, когорты упрямо продолжали двигаться вперёд сплошной стеной, растеряв прежнюю чёткость построения. Иное войско после такого удара могло бы уже обратиться назад, но железная дисциплина, вбитая за годы службы, не позволяла легионерам ослушаться приказа. А ещё злость за павших товарищей и понимание того, что откатись они сейчас назад, то вновь придётся наступать под губительным обстрелом, расплачиваясь кровью за каждый шаг. Наверное, им казалось, что ещё один рывок - и они прорвут тонкую линию противника, пронзая кончиками сарисс и мечей прикрытую лишь бело-голубыми одеждами плоть вражеских стрелков.

Человек почувствовал, как позади стал нарастать гул, и задрожала под тысячами копыт земля - приближалась кавалерия. Топот лошадей становился всё ближе, и даже сквозь грохот пальбы пробивались резкие высокие ноты рожков. Покуда вражеская пехота оказалась связана боем, было самое время отправить алариев ударить той в уязвимые фланги и смести её строй.

Ему понадобилось лишь обернуться, чтобы обнаружить себя буквально в паре шагов от клиньев турм, скачущих по полю и вздымающих клубы серой пыли. По ушам ударил шум от звона кольчуг и конской сбруи, скрипа сёдел, всхрапов лошадей, криков и гиканья кавалеристов. Пролетавшие близ пули не могли отвлечь его взгляд от зрелища лёгкой легионной кавалерии: сверкали шлемы с начищенными до зеркального блеска медными щитками, хищно поблескивали металлом наконечники пик, бликовали умбоны лёгких овальных щитов и вплетённые в кольчуги доски.

Однако и для противника эта атака не осталась незамеченной - стрелки на флангах пришли в движение, спешно, но организованно перестраиваясь. Приблизившуюся алу встречал уже ощетинившийся сталью полый квадрат пехоты, готовый отражать атаку с любой из четырёх сторон. Когда до него оставалось не более полусотни шагов, раздался оглушительный грохот: стрелки слитно разрядили самострелы. Пронзительно заржали раненые лошади, пули с лязгом сталкивались с металлом доспехов. Больше дюжины лошадей и алариев рухнули на землю, а ехавшие за ними рассыпались.

Пока стрелки на передней линии перезаряжали самострелы, бойцы второй линии прикрывали их, выжидая удобного момента. Аларии не могли сдержать лошадей, которые, обходя квадрат с разных сторон, подставляли себя под губительный огонь с флангов. Кто-то из воинов в бело-голубом вскинул свой самострел - грохнул выстрел, и всадник повалился вместе с лошадью набок. Следом зачастили другие выстрелы: весь квадрат вражеской пехоты начал стрелять в скачущих мимо алариев, которые, как если бы наткнувшись на невидимую стену, внезапно вылетали из сёдел или падали вместе с лошадьми. Некоторые из кавалеристов пытались подъехать ближе и достать пехотинцев пикой, но таких стаскивали с сёдел и приканчивали острыми наконечниками на самострелах.

Не желая, по-видимому, терять людей в бесплодном манёвре, декурион последней турмы решительно повёл атаку на угол квадрата. Выстрелы выбили из седёл нескольких всадников, а свалившаяся посреди строя лошадь помешала другим ударить с разбега, но остановить алариев не смогли. Роняя оружие, пали пронзённые остриями пик пехотинцы, но остальные стрелки в бело-голубом смогли отбить направленные на них пики в землю, и уже сами, в длинных выпадах, направили наконечники самострелов в морды ближайших коней. Не столько убить или ранить, сколько напугать - испуганное животное могло шарахнуться назад, сбрасывая седока и внося сумятицу в собственный строй. Так и получилось: получив тычок в морду, лошади с ржанием вставали на дыбы или отскакивали на всех четырёх ногах в сторону, вынуждая своих наездников выпускать оружие и поводья, дабы ухватиться обеими руками за луку седла и не оказаться под копытами на земле. Однако, по случайности или от страха, один из пехотинцев разрядил своё оружие почти в упор в несшегося на него кавалериста, и рухнувший оземь конь врезался в ряды стрелков, а в образовавшуюся брешь не мешкая устремились аларии. Увлекая за собой всех, кто был внутри квадрата, вражеские офицеры бросились навстречу кавалеристам.

А меж тем, манипулы подошли к вражескому строю на расстояние, когда лучники уже могли достойно ответить своим противникам. Выпущенные ими стрелы выхватывали воинов в бело-голубом одного за другим, однако те упорно продолжали держать линию, огрызаясь свинцом и огнём. Вражеские орудия развили какую-то безумную скорострельность, одну за другой посылая в ряды наседавших на них легионеров грозди свинцовых ядер, выкашивая строй. Вступили в дело и облачённые в зелёное всадники: они стремительно прибывали к тем участкам, где вырвавшиеся вперёд манипулы оказывались ближе прочих к шеренгам стрелков и осыпали легионеров градом пуль из самострелов прежде, чем те успевали сойтись в рукопашной схватке. Бой достиг того шаткого равновесия, когда любая малость могла толкнуть чашу победы вверх или вниз.

Отвлёкшись на созерцание этой жестокой картины взаимного истребления, человек потерял из виду схватку пехоты и кавалерии на фланге. Когда же он вновь обратил к ней своё внимание, то увидел, что брешь в строе квадрата исчезла. Лишь декурион и ещё один аларий, сжимавший в руке захваченный штандарт, тщетно метались внутри, ища возможности вырваться, покуда их лошади не пали от выстрелов. Наконец, поняв всю бесполезность атаки, префект алы дал приказ к отступлению. Лошади легким галопом помчались в сторону от вражеской пехоты, перед строем которой образовался барьер из тел умирающих и убитых людей и лошадей. И словно почувствовав это, по всему фронту одна за другой манипулы стали замирать, а затем и медленно пятиться назад. Откуда-то сзади барабаны забили отступление - легионы потянулись назад в относительном порядке, с поднятыми аквилами и под команды офицеров. Поредевшие ряды воинов в бело-голубом остались на месте, не думая преследовать или даже стрелять в сторону отступающих.

Скрепя сердце, человек смотрел на происходившее, понимая, что отход необходим - излишне самонадеянная атака обернулась тяжёлыми потерями, и воины нуждались в передышке и восстановлении порядка. В конце-концов, подобное не раз и не два случалось в славной истории легионов, когда те сталкивались с новыми манёврами, хитростями и уловками противника. Каждая подобная неудача становилась уроком, дававшим легионам потребные для будущей победы знания и опыт. Человек ещё раз окинул устланное телами поле - уроком, за который приходилось платить кровью.

Возможно, стоило перестроить манипулы в колонны, дабы снизить потери от стрельбы, и, обязательно, приказать магам выбить смертоносные вражеские орудия мощными заклинаниями прежде, чем начинать новую атаку... Грохот одинокого выстрела оборвал его рассуждения - обернувшись на звук, он увидел летящее в него чёрное ядро, позади которого сумасшедшими спиралями раскручивались в воздухе тлеющие верёвочные петли.

Всего лишь один удар сердца, и... легат распахнул глаза. Несколько мгновений он непонимающе глядел на потолок шатра, освещённый тусклым светом притушенного фонаря, после чего сел в кровати и энергично потёр лицо.

- И что за нелепость мне приснилась?

Вдев ноги в сандалии, Блазиус встал и осторожно направился к столу, всё ещё пребывая в полудрёме.

- Сир? - донеслось от кровати ординарца.

- Всё нормально, Гай, просто пить захотелось.

Налив полную кружку воды, он в несколько глотков осушил её, смачивая пересохшее горло, и облегчённо вздохнул. В голове прояснилось, но увиденный сон всё не шёл прочь из мыслей. Легат плеснул из бутыли ещё воды, присел на табурет, задумался. Столь яркие и запоминающиеся сновидения посещали его редко, да и то случалось ещё во времена беззаботного детства. В последний же десяток лет он либо вовсе не видел снов, либо поутру мог вспомнить лишь обрывки видений. И вдруг такой пассаж.

"Меньше иллюзионов федералов смотреть надо было, - скорее вопроса родился ответ. - Откуда ещё Морфею черпать вдохновение для таких сюжетов, как не из них?"

Блазиус отхлебнул воды. Даже спросонья не стоило больших усилий вспомнить, что воинов в бело-голубом ему довелось видеть именно в иллюзионах. Как и со многими прочими диковинками Далёкого Отечества, познакомиться с ними легату пришлось на каторге. Ему, разумеется, доводилось слышать и о более красочных представлениях, что устраивали мастера иллюзий во дворцах столичной знати, но никто и никогда не рассказывал об иллюзионистах, способных пол-стражи без передышки поддерживать воплощённые ими образы. Да и слушать чужие пересказы, это не видеть собственными глазами, а столь искусных иллюзионов, как у федералов, Блазиусу прежде смотреть не доводилось - только незамысловатые представления на площадях и в публичных театрах преимущественно провинциальных городов.

Но тогда - в плену - на белом полотне, растянутом на пустой сцене самоходного педжента, словно бы зажили своей жизнью герои необычайно достоверных картин, разговаривая будто собственными голосами, а не через уста декламаторов. Нет, использование иллюзий в театрах крупных городов Империи не было новинкой, но вот обратить в иллюзии самих лицедеев - мысль о подобном никому и в голову не приходила. И потому не знавшие языка зрители, от которых ускользали интриги и перипетии сюжета, с интересом следили за картинами чужой и незнакомой жизни. Что-то из увиденного вызывало улыбки, что-то - недоумение, а разворачивавшиеся на полотне батальные сцены будили в смотревших неподдельное профессиональное любопытство.

Облачённые в бело-голубое воины выступали противниками воинов в зелёном - хорошо узнаваемый двуглавый орёл на сигнах не оставлял сомнений в родстве последних с федералами. С одной стороны, их иллюзорное сражение выглядело на удивление привычно: плотные формации пехоты и конницы грудь на грудь сходились на поле брани, держа строй под бой барабанов, трели флейт и гортанные крики офицеров. С другой стороны, хотя бы неполные доспехи имели только лишь редкие всадники, а почти все пехотинцы оказались вооружены странным оружием, напоминавшим плод любви пики и арбалета. Или, что вернее, охотничьей сестры последнего - аркбуцины. Стреляло оно невпример реже магострелов федералов, и потому воины вовсю использовали его длинный и узкий наконечник в ближнем бою.

"Нет, это вам не те жуткие магострелы, силу которых нам "повезло" испытать на собственных шкурах, - всплыли в голове слова Мания Констанция, сказанные ещё за первым обсуждением увиденного. - Обычный, по сути, самострел, хоть и диковинного вида."

Большинство офицеров тогда сошлось во мнении с примипилом, а когда позже предоставилась возможность увидеть другие иллюзионы, где воины под двуглавым орлом сражались с иными противниками, лишь убедились в этой догадке.

Но вряд ли бы всё увиденное привело к подобному сновидению, не случись накануне ещё одного эпизода: во время совместной с, теперь уже, союзниками трапезы, легат вновь увидел знакомую сцену из того, первого иллюзиона, и не преминул поинтересоваться сюжетом. Сотрапезники, как смогли, пояснили, что посвящён он был войне, в которой их предки сражались с вторгнувшимися в их земли галлами. Но не упоминание потомков полумифического народа удивило Блазиуса, а небрежно брошенные слова о том, что случилось вторжение чуть более двух веков тому. Ему сложно было поверить, что военное дело Федерации преобразилось столь радикально за подобный срок.

"А ведь по сравнению с ними, мы просто топтались на месте всё это время, - пронеслось в тот момент неприятное осознание. - Да, доспехи стали покрепче, да, сделались искуснее боевые заклятия... Но, по сути, искусство войны осталось таким же, как и две, и три сотни лет назад. Столкнись нынешние легионеры со скутатами Новой Республики, и победа зависела бы лишь от прозорливости военачальников и благосклонности Фортуны. Интересно, как бы повернулись события, отыщись Врата лет на двести ранее?"

Легат тогда сразу же отбросил эту бесполезную мысль, но от Морфея она, похоже, не укрылась, и тот решил подшутить над Блазиусом во сне. Отпив воды, тот решил не противиться воле воплощения Единого и вернулся к отложенному вопросу.

"Разгрома, подобного случившемуся, удалось бы избежать, это несомненно, но и лёгкой победы не получилось бы. Если подумать, то могло бы даже ещё хуже сложиться, чем сейчас. Столкнись Империя с равносильным противником, война имела бы все шансы затянуться, чем не преминули бы воспользоваться прочие враги. Северяне и степняки, хиспанцы и, конечно же, Тёмные - все были бы счастливы, увязни имперские легионы в кровопролитных сражениях по ту сторону Врат. Так что, как оно есть, так и к лучшему."

Блазиус криво усмехнулся - ещё несколько месяцев тому, подобный вывод просто не мог бы прийти ему в голову, а сейчас он даже не вызывал внутреннего протеста. Почти. Чувство горечи от поражения так и не покинуло его полностью, но притупилось, отступило куда-то на задворки. Не сердцем, но головой, он понимал, что Империя получила пусть и болезненный, но необходимый урок.

- Легионеры должны стоять за спиной у дипломатов, а не идти впереди них, - вполголоса заключил он и, допив воду, отправился досыпать.

* * *

Утро началось согласно привычного уже распорядка: покончив с гимнастикой и утренним туалетом, Блазиус принялся за плотный завтрак, который Гай успел принести с общей кухни.

- Что у нас тут сегодня? Атриплексовая каша?

- На молоке и с карпом, сир.

- Ммм... недурно, весьма недурно, - заключил легат после первой ложки. - Надо будет не забыть похвалить наших кулинаров, коли они уже неделю без единого конфуза обходятся.

Поначалу, случалось, что приготовленная новоявленными легионными кулинарами еда то пригорала, то, наоборот, недоваривалась, то оказывалась изрядно пересоленной. Но им потребовалось не так уж и много времени, чтобы освоиться с полученными от федералов кухнями-повозками и начать готовить привычные блюда так, как должно. Поспособствовал ли тому маломальский приобретённый опыт, либо же небезосновательные опасения рукоприкладства со стороны расстроенных подобными инцидентами легионеров, Блазиус не взялся бы судить. Причины его волновали не сильно, а итог откровенно радовал, поскольку относился он к той части офицерства, которая следовала завету императора Мария, считавшего, что военачальник в походе должен вкушать ту же простую еду, что и его воины. Таковой подход не только помогал заручиться симпатиями легионеров, но и мотивировал офицеров с тщанием относится к делу снабжения продовольствием вверенных им подразделений. Конечно, и в этом случае на офицерский стол попадал лучший кусок: мясо понежнее, овощи посвежее, зерно без примеси, да вино без уксуса. Но тут уже никто ничего предосудительного не усматривал, ибо suum cuique.

Блазиус сделал глоток ароматного отвара из железницы и ладанника - по очевидным причинам, кулинары заваривали в котлах местные травы - и поспешил закончить завтрак. Уже вскоре все старшие офицеры, присутствовавшие в каструме, должны были собраться в приниципии на утренний совет. Покуда ординарец прибирал стол, легат раскрыл блокнот и пробежался глазами по списку намеченных дел - день обещал выдаться насыщенным.

- Похоже на то, что Кезону вновь предоставится повод повздыхать о доле тяжкой, - усмехнулся Блазиус и отложил блокнот. - Давай одеваться, Гай.

Они без малого закончили облачение, когда снаружи донёсся топот копыт, конское ржание и громкие мужские голоса - охранявшие преторий легионеры, как и положено, выясняли личности прибывших всадников. Повинуясь взгляду легата, Гай отдал тому перевязь с мечом и выскользнул из шатра. Блазиус как раз успел приладить меч на место, когда ординарец вернулся обратно.

- Там прибыли сир Инаморт и желают встречи с вами, сир Лепид.

- Вот как? Негоже заставлять ждать знаменитого полководца и наставника Её Высочества, - натягивая кепи на голову, заключил легат и двинулся наружу.

Майор-легат в отставке стоял в дюжине шагов от шатра и о чём-то переговаривался с парой своих сопровождающих, покуда их лошадей уводили к привязи. Хоть седые, едва-едва тронутые прочернью прежнего цвета, волосы и украшали лицо и голову, но подчёркнуто прямая спина и развёрнутые плечи складывались в горделивую осанку волевого человека, не позволявшего взять над собою верх прожитым годам.

О его прибытии в город Блазиус узнал ещё намедни, будучи в принципии федералов, но, признаться, не ожидал того, что тот сам направится в каструм, а рассчитывал, что знакомство состоится в присутствии принцессы Афины. Но, очевидно, Кастор Инаморт имел свои планы на этот счёт. Заметив вышедшего из шатра легата, он дал знак сопровождающим оставаться на месте, а сам пошёл на встречу.

- Сила и честь, сир Инаморт! - поприветствовал именитого гостя Блазиус. - Рад видеть вас в Илионе.

- Сила и честь. Легат Блазиус Лепид, как я полагаю?

- Точно так.

- Вот и славно - нам бы переговорить один на один.

- Можем пройти в мой шатёр, если пожелаете.

- Всенепременно.

- Тогда прошу за мной, сир.

Покуда Гай, получив от Блазиуса указания, совершал над столом потребные манипуляции, Кастор присел на предложенный ему табурет и с интересом рассматривал как обстановку шатра, так и владельца оного. Наконец, закончив нехитрые приготовления, ординарец вопросительно взглянул на своего патрона и, дождавшись кивка, скрылся снаружи.

- Обзаведение, как погляжу, убранством не блещет, но занятное изрядно, - произнёс гость и покрутил в пальцах кружку с разбавленным вином. - Простецкие, казалось бы, вещи, без изысков, да язык дешёвыми назвать не повернётся.

- Так все они от их армии получены, а в милитарном плане федералы украшательства приемлют мало, предпочитая красоте действенность. Но на материалах и мастерах, как видно, не экономят, оттого вещи и неброские, и исправные у них выходят.

- Рациональный подход, ничего не возразишь, - согласился Кастор и ещё раз огляделся. - Вроде и узнаваемое всё, но какое-то слишком другое. Даже и одеяния... инаковые. Слышал уже, что инвириди вас всех по своему нарядили, но неужто здесь ничего более привычного не нашлось? Для офицеров хотя бы?

"Это ещё хорошо, что я сегодня намеревался отправиться в город и надел кирасу," - промелькнуло в голове у легата.

- Платье у федералов добротное и практичное, так что особой нужды в замене не было, - ответил он. - Нашлись заботы поважнее, чем по сарториям ходить.

- Это да, знакомое дело. Мне ведь в былые времена тоже доводилось в варварских шкурах хаживать... Ладно, устал я уже политес разыгрывать - ты же не против обойтись без чинов?

- Нисколько.

- Вот и отлично, - Кастор неожиданно широко улыбнулся и поднял кружку. - Выпьем уж наконец за знакомство.

Блазиус ответил, и они оба отхлебнули вина, а Кастор ещё и взял бискотто, плоские прямоугольники которых лежали на бумажной салфетке.

- Земляника? - с сомнением произнёс он, прожевав кусок. - Ведь действительно же земляничный привкус, поди-ка ты... Даже сладостями союзники снабжают?

- Нет, сладости уже за свои покупать приходится. Да и за остальную помощь расплатиться время придёт.

- Хорошо, что ты это понимаешь. Её Высочество говорила, что Федерация во всю озаботилась снабжением, но надо было проехаться по каструму, дабы осознать масштаб. Едешь и думаешь: "А точно ли сие лагерь имперских легионов или я не туда свернул по дороге?". Вот как это называется?

Сказанное отозвалось внутри глухим раздражением, но Блазиус понимал, что его задевают не сами слова, а их созвучность его собственным мыслям. Столь сильная зависимость от недавних противников удручала, но отказаться от помощи значило поставить под угрозу пацификацию предела, что являлось недопустимым.

- Vae victis, - с неожиданным, даже для самого себя, равнодушием произнёс легат.

- То то и оно, что побеждённые иначе смотрятся: оборванными да голодными, а то и обглоданными да холодными. Уж точно не как три полнокровных легиона, вернувшиеся из плена при оружии да на чужом полном довольствии. У кого-то могут и возникнуть вопросы, почему вообще сдались, не продолжили сражаться?

- При всём уважении, сир Инаморт, вы просто не видели на что способна боевая магия федералов и их самоходы. Не сложи мы оружия, то погибли бы так же бессмысленно и бесполезно, как и поместное ополчение.

- Во-первых, не сир Инаморт, а Кастор, сказано же было - без чинов. Во-вторых, Блазиус, разумеется, ты прав. Меня там действительно не было и на что способны инвириди я не знаю. Уже наслышан, конечно, да сам ещё не увидел, не прочувствовал. Но раз уж моя воспитанница тебе доверяет, то и я тебе верю.

- И на том спасибо, - не сумев скрыть эмоций, ответил Блазиус.

- Злишься? Это нормально, - кивнул Кастор и отпил вина. - Сам вижу, что малодушничать не в твоих привычках будет, значит имел веские причины поступить так, как поступил. Вот только для тех, кто сидит в столице, что моего, что Её Высочества мнения мало будет, а потому тебе до конца твоих дней будут припоминать эту сдачу в плен. Для слишком многих там было бы куда сподручней, если бы вы все просто полегли в бою.

- Мы уцелели и вернулись, нравится им это или нет, - пожал плечами легат. - И прислушиваться ко мнению Её Высочества столичным умникам стоит привыкать поскорее.

- Мне нравится ход твоих мыслей, Блазиус. Но чтобы в столице побыстрее привыкали к голосу нашей принцессы, придётся и нам с тобой постараться. Особенно тебе, раз уж ты отправишься на север, покуда я тут за порядком приглядывать останусь, - Кастор замолчал и в задумчивости откусил ещё кусочек бискотто. - Эх, отправиться бы с вами, да никак нельзя.

- Можно ведь и упросить Её Высочество.

- Она уже приняла решение, и я нахожу его правильным. Если буду рядом, то обязательно начну советовать и подсказывать. Вам, молодым, конечно полезно послушать умудрённых опытом мужей, но, строго между нами, опасаюсь, как бы советы мои не стали восприниматься указаниями к действию. Не сказать, что считаю их такими уж бестолковыми, но Её Высочество показала способность принимать решения самолично, и я не намерен мешаться.

- И потому нужен кто-то, от кого и совет получить можно, и кому по скуле заехать не жалко, - усмехнулся Блазиус и отпил из кружки.

- Зришь в корень, легат, - кивнул, улыбаясь, Кастор. - Посему советником едешь ты, а свои старые кости погрею здесь я. И покуда никто никуда не уехал, расскажи мне, как вы с нашими нынешними союзниками схлестнулись - хочу всё услышать из первых уст.

На мгновение Блазиус задумался, решая с чего именно начать, и принялся за рассказ, больше похожий на рапорт. Ещё на каторге он не преминул основательно расспросить выживших офицеров, дабы получить представление о том, что происходило на других участках сражения. Нашлось время и как следует обдумать услышанное, понемногу присовокупляя к собиравшейся в голове мозаике те новые сведения, которые удавалось получить о федералах. Когда же вчерашние враги обратились союзниками, совместное усмирение инсургентов окончательно позволило легату создать непротиворечивую картину происходившего во время вторжения. Которой он и поделился со своим гостем.

- И... да, это уже какое-то совсем иное искусство войны, - задумчиво произнёс Кастор по окончании рассказа. - Подобного противника ни у Империи, ни у Республики никогда и не было, пожалуй. И, дай то Единый, никогда не будет.

- Я бы не рассчитывал на подобное, - с сомнением покачал головой легат.

- Почему же? Думаешь, что Федерация решит отбросить своё миролюбие?

- Не в этом дело, хотя и подобную возможность я полностью не исключаю. Федералы не скрывают, что в мире Далёкого Отечества нет гегемона, но есть баланс великих держав. Иными словами, соперники не сильнее Федерации, а Федерация не слабее своих соперников. Чего не скажешь о нас.

- К счастью, они находятся по ту сторону Врат.

- Ещё недавно и Федерация была по ту сторону, а теперь уже здесь. И сколько пройдёт времени, прежде чем появятся другие?

- Думаешь, что появятся?

- Убеждён. Если есть одна тропа, то обязательно найдётся и другая. А значит нам предстоит теперь веки вечные уживаться в мире, где есть подобные противники, пусть мы о них ещё ничего и не знаем.

Кастор пристально посмотрел на Блазиуса и медленно кивнул.

- Варрон истинно открыл сосуд Пандоры, чтоб ему... Да только воду, пролитую на землю, не собрать обратно - пустое дело сожалеть о случившемся. Как уж теперь с этим быть мы поразмыслим, когда разберёмся с насущными делами на севере. А для этого неплохо было бы мне завести знакомство с остальными офицерами.

- Это недолго устроить - они должны были уже собраться в принципии.

- Тогда пойдём.

Знакомство прошло буднично: легат представил Кастору своих офицеров, тот же, в свою очередь, поблагодарил всех за службу Империи и попросил проводить совет в обычном порядке, покуда он "просто посидит в сторонке". Разумеется, майор-легату досталось почётное место напротив Блазиуса, но он и впрямь лишь внимательно слушал и наблюдал, только изредка уточняя неизвестные ему моменты и более никак не вмешиваясь в налаженную работу.

- Что же, я доволен увиденным, - произнёс он, когда совет окончился, и офицеры покинули шатёр принципии. - Люди у тебя подобраны толковые, хотя и заметно, что многие из них недавно на своих должностях оказались.

- Война имеет свойство способствовать карьерному росту, - не без иронии в голосе заметили Блазиус.

- Да, уже наслышан, что для инвириди вражеский командир является желанной добычей, - кивнул Кастор. - Других случаев столь высоких потерь среди офицеров сразу и не припомнишь.

- Принцип тут самый что ни на есть обыденный: противника бьют в голову, если предоставляется такая возможность. Просто федералы, с их манерой сражения, в оных возможностях недостатка не испытывают.

- Хах, будь воины под моим началом сплошь маги, я бы тоже позволил им устроить посреди боя охоту за головами! Что же, на севере инвириди смогут вволю поохотиться, в чём я желаю им большого успеха.

- Чем больше сделают они, тем меньше работы достанется нам, что меня вполне устраивает.

- Тем, кто купился на посулы Тёмных, придётся дорого заплатить, - в хитром прищуре глаз майор-легата читалось нескрываемое удовлетворение. - Но что-то мы тут задержались, а я хочу ещё пройтись, да повнимательнее рассмотреть, как вы тут обитаете.

Каструм жил своей обычной жизнью, пусть даже на месте доброй части шатров красовались проплешины на траве. Полностью заполненным ему довелось пребывать лишь однажды, но и в то короткое время выглядел он не самым типичным образом: сторонний наблюдатель, будь у него в те дни возможность забрести на территорию каструма, мог бы подумать, что оказался на гигантской швальне. Множество легионеров сидело вокруг шатров, и покуда лучи небесного светила позволяли, во всю орудовали иголками с нитками. Сир Кравченко в который раз не подвёл и помог решить проблему с поддоспешниками. В большей мере.

Когда к воротам ещё строящегося каструма прибыли очередные самоходы, кузова их оказались забиты мягкими тюками. Внутри оных обнаружились толстые простёганные куртки и штаны из ткани разных оттенков: коричневого, зелёного и чёрного с синим. Такие одеяния, что и говорить, оказались мало похожими на привычные легионерам торакомахи, явно предназначаясь для защиты тела от холодов, а не ударов. Но Блазиус помнил предупреждение префекта федералов о том, что про поддоспешники в армии Федерации давно уже не слышали, а потому тем явно пришлось прибегнуть к паллиативу. Не смотря на это, что штаны, что куртка неплохо сидели под доспехом, а их набивка вполне смягчала удары, в чём убедились в ходе спешно организованных испытаний. Как и в том, что одеяния эти прекрасно удерживали тепло - отряжённый на испытания контуберний буквально за пол-стражи употел вусмерть под полуденным солнцем. Потому не оставалось ничего иного, как усадить всех за перешивку, благо иголками на каторге не закупились лишь единицы.

В меньшей степени от действий новоявленных сарторов пострадала стёганная куртка, на которой потребовалось лишь обрезать рукава повыше локтя да распороть подмышечные швы, дабы получить подобие торакомаха. Штаны же потребно было превратить в набедренники, для чего пришлось не только обрезать штанины сразу под коленями, но и делать глубокие вырезы в паховой и седалищной областях. Из обрезков же сшивались набивные воротники с короткими пелеринами. Пришлось забросить почти все остальные дела, устроив швейные дни, но зато легионеры получили в достаточной мере удобные поддоспешники.

Блазиус не преминул поделиться этим воспоминанием со своим гостем, проявлявшим живой интерес ко всем особенностям быта в легионах Её Высочества.

- Ничего, это даже и к лучшему будет, что торакомахи тёплыми вышли, - заметил Кастор. - Не в Аравию отправляетесь, как никак.

Он ещё подробно расспросил о шатрах инвириди, разузнал про кухни-повозки, посмеялся с истории о плюмажах на шапках офицеров и поздравил легата с тем, что тот своими новациями наверняка вызовет зубовный скрежет среди пижонов-преторианцев, раздумчиво похмыкал, выслушивая рассказ о порядках на каторге, а затем переменил тему.

- А ты впрямь веришь, что Сульперий действовал самостоятельно, никого не известив о том, что тут происходит? На свой страх и риск решил поучаствовать в авантюре Туллия-покойника?

- Не то чтобы, - на мгновение задумавшись, ответил Блазиус. - Но и свидетельств того, что он получал от кого-либо указания, у меня тоже нет.

- Как и у меня. Придётся изрядно постараться, дабы выяснить, к какой из группировок столичного серпентария мог принадлежать его патрон. И в этом деле, между прочим, я на тебя надеюсь - он же был твоим непосредственным начальником.

- Сожалею, но Сульперий не торопился посвящать меня в свои дела, - покачал головой легат. - А каким-либо особым призванием к интригам я обделён оказался, дабы самостоятельно о них разузнать. Да и желания заниматься подобным не было, говоря по правде.

- Если ты не занимаешься политикой, то политика занимается тобой, - невесело усмехнулся Кастор. - Думаешь мне это по нраву? Ничуть. Но покуда не будет железных доказательств, что твой бывший командир сам пошёл на поводу у Варрона, считать так мы права не имеем.

- И что, если таких доказательств не появится никогда?

- Тогда будем сохранять свои подозрения до тех пор, покуда они не подтвердятся или не потеряют всякую актуальность.

В ответ на это заявление, холодная усмешка скривила губы Блазиуса, но от комментариев он воздержался и лишь молча кивнул. Судьба не оставляла ему шансов и дальше оставаться в стороне от политики, и раз эта схватка с непривычным противником становилась неизбежной, то следовало решительно ввязаться в неё и одержать победу. Безусловно проведя перед этим доскональнейшую разведку - легат не не собирался уподобляться той рыбе, что попадается на тот же крючок дважды.

Примечания.

¹ Et cetera - латинское выражение, означающее "и другие", "и тому подобное", "и так далее". [назад]

² Канаба - торговый посёлок в месте дислокации римского легиона, где, как правило, жили торговцы, ремесленники и другие категории жителей, по роду своей деятельности тесно связанные с римскими войсками. [назад]

³ Термополий - древнеримский трактир или бар, выходящий на улицу прилавком, где подавали горячую еду и вино с пряностями. [назад]

⁴ Венатор - легионер-охотник. Охота имела немалое значение для продовольственного обеспечения войск. [назад]

⁵ Хорреум - склад или амбар для различных товаров, часто оборудованный вентиляцией, а также имеющий емкости для хранения, полки, перегородки. [назад]

⁶ Suum cuique - латинское выражение, означающее "всякому своё", "каждому по его заслугам". Классический принцип справедливости. [назад]

⁷ Primus inter pares - латинское клише, буквально означающее "первый среди равных". [назад]

⁸ Vae victis - латинское крылатое выражение, буквально означающее "горе побеждённым". [назад]

⁹ Калон - обозный служитель, погонщик. [назад]

¹⁰ Капсарий - младший медик, фельдшер, санитар. Название произошло от сумки с полевой аптечкой - capsa. [назад]

¹¹ Клавикула - тип проезда, когда концы вала (стены) заходят друг за друга, образуя своеобразный коридор, обязывающий атакующих подставлять свой фланг обороняющимся. [назад]

¹² Префект фабрум - штабной офицер, заведующий обозом и осадными машинами в легионе. [назад]

¹³ Опцион - командир манипулы. [назад]

¹⁴ Локоть (кубит) - древнеримская меря длины, равная 44,4 см [назад]

¹⁵ Палец (дигит) - древнеримская меря длины, равная 1,85 см [назад]

¹⁶ Temроrа mutantur et nos mutamur in illis - латинское выражение, означающее "времена меняются, и мы меняемся с ними". Применяется и сокращенный вариант фразы - tempora mutantur. [назад]

¹⁷ Гелиолатрия - поклонение солнцу. От helios - солнце, и latreno - поклоняюсь. [назад]

¹⁸ Авгур (augur) - жрец, прорицатель, толкующий волю богов. [назад]

¹⁹ Гелиоз (heliosis) - солнечный удар. [назад]

²⁰ Промульсия (promulsis) - закуска. [назад]

²¹ Талант - древнеримская мера веса, равная 26,2 кг. [назад]

²² Атриплекс (atriplex)- хлебная зерновая культура, однолетнее растение подсемейства маревые (лебедовые). Наиболее родственным земным растением является киноа. [назад]

²³ Плинфа (plinthos) - широкий и плоский обожжённый кирпич, применяющийся в зодчестве. [назад]

²⁴ Пуццолан (pozzolana) - пылевидный продукт, вяжущее вещество, смесь вулканического пепла, пемзы, туфа. [назад]

²⁵ Фразарий (frasario) - разговорник. [назад]

²⁶ Кардо (cardo, cardus) - улица города, военного лагеря или колонии, ориентированная с севера на юг. [назад]

²⁷ Рустикальный - сельский, деревенский, крестьянский. [назад]

²⁸ Лоханодолмадес - голубцы по-гречески, авгоцитроно - яично-цитрусовый соус на мясном, рыбном или овощном бульоне. [назад]

²⁹ Кубикула - спальная комната в доме. [назад]

³⁰ Субукула - женская нижняя туника. [назад]

³¹ Валетудинарий - лечебное заведение, госпиталь. [назад]

³² Тонсор - цирюльник, брадобрей, парикмахер. [назад]

³³ Ра (Rha) - Волга. [назад]

³⁴ Танаис (Tanais) - Дон. [назад]

³⁵ Гинандра - женщина, обладающая мужскими чертами характера и поведения, властная, решительная или мужеподобная. [назад]

³⁶ Коренник - лошадь, впрягаемая в оглобли, то есть в корень, в отличие от пристяжных. [назад]

³⁷ Quo vadis? - фраза, означающая "Куда ты идёшь?", "Камо грядеши?". [назад]

³⁸ Сторта - итальянский вариант фальшиона, недлинный меч с односторонней заточкой и рубящим балансом. [назад]

³⁹ Декуманус (decumanus) - улица города, военного лагеря или колонии, ориентированная с востока на запад [назад]

⁴⁰ Тапиаль - землебитные и глинобитные стены, возведённые методом утрамбовки в опалубке земляного грунта и глины. [назад]

⁴¹ Адоба - сырцовый кирпич из глинистого грунта с добавлением соломы или других добавок, высушенный на открытом воздухе. [назад]

⁴² Остий - прихожая, передняя. [назад]

⁴³ Атрий - центральная часть жилища, внутренний световой дворик, откуда имеются выходы во все остальные помещения. [назад]

⁴⁴ Имплювий - четырёхугольный неглубокий бассейн в центре атриума, куда собиралась дождевая вода через световой колодец (комплювий). [назад]

⁴⁵ Цессия - уступка одним государством другому своей территории по соглашению между ними. [назад]

⁴⁶ Носокома - медсестра. [назад]

⁴⁷ Ювенальный - молодящий. От iuvenale - юношеский. [назад]

⁴⁸ Чёрный мел - чёрный глинистый сланец или прессованная сажа с примесью клея, инструмент для рисования. [назад]

⁴⁹ Плюмбаго - природный графит особой чистоты, мягкости, блеска и насыщенного чёрного цвета на бумаге. [назад]

⁵⁰ Сублигакулум - вид нижнего белья, своего рода набедренная повязка из кожи. На одной из сторон закреплялся завязками, другая сторона была сшита. [назад]

⁵¹ Перистиль - крытая колоннада, образующая галерею вокруг здания, площади, двора, сада и т.п. [назад]

⁵² Девятый час - hora nona, примерно 15:00. [назад]

⁵³ Либертин - отпущенный на свободу или выкупившийся раб. [назад]

⁵⁴ Белая нефть - светлый дистиллят, получаемый при прямой перегонке нефти, смесь светлых фракций. [назад]

⁵⁵ Фотоген - осветительное минеральное масло, получаемое при сухой перегонке бурого и каменного угля, торфа, горючего сланца, кира, озокерита и т.п. [назад]

⁵⁶ Фабрикат - выделанный товар, готовое изделие, законченный продукт производства. [назад]

⁵⁷ Porta itineri longissima - латинское выражение, означающее "труден лишь первый шаг." [назад]

⁵⁸ Villa rustica - вилла на открытой сельской местности, часто служащая центром латифундии. [назад]

⁵⁹ Кадран - циферблат. [назад]

⁶⁰ Скриба - секретарь. [назад]

⁶¹ Популяры - идейно-политическое течение, отражавшее интересы плебса, прежде всего сельского; народники. [назад]

⁶² Либрариум - ящик для рукописей или книг, библиотека. [назад]

⁶³ Ротулус - вертикально перематываемый свиток, строки текста в котором параллельны древкам. [назад]

⁶⁴ Формулярий - справочник. [назад]

⁶⁵ Вадемакум - карманный путеводитель, указатель, руководство. [назад]

⁶⁶ Otium post negotium - латинское выражение, означающее "отдых после дела" ("делу - время, потехе - час"). [назад]

⁶⁷ Праксиноскоп - оптический прибор для демонстрации движущихся рисунков. [назад]

⁶⁸ Nolens volens - латинское клише, означающее "поневоле", "волей-неволей". [назад]

⁶⁹ Шестый час - hora sexta, полдень. [назад]

⁷⁰ Попина - питейное заведение, городская таверна, не предоставляющая места для ночлега. [назад]

⁷¹ Каупона - общее название постоялых домов или гостиниц в городах и на больших дорогах, а также питейных заведений, где также продавали закуски. [назад]

⁷² Копо - содержатель каупоны. [назад]

⁷³ Корацина - доспех бригантинного типа, из стальных пластин, наклёпанных или, реже, пришитых на или под тканевую или кожаную основу. Часто имеют тканевую покрышку из дорогой материи и стёганую подкладку. [назад]

⁷⁴ Лея - вставка из плотного материала на внутренней стороне штанов, которая способствует лучшему сцеплению с седлом. [назад]

⁷⁵ Сикарий (sicarius) - наёмный убийца. [назад]

⁷⁶ Кустодий - сторож. [назад]

⁷⁷ Синграфа - долговая расписка, своего рода вексель и безусловный платежный документ. Синграфу подписывал должник, а вслед за ним - свидетели сделки. [назад]

⁷⁸ Аргентарий - меняла, банкир, осуществляющий прием денег на хранение, выдачу ссуд, безналичные расчеты между клиентами. [назад]

⁷⁹ Пистор - пекарь, булочник. [назад]

⁸⁰ Hiems - зима. [назад]

⁸¹ Миллиарий - название каменных столбов, расставленных на расстоянии одной мили один от другого на дорогах, ведущих из столицы в провинции. На каждом миллиарии высечены наименования конечных пунктов дороги, указано расстояние до каждого из них и имя строителя. [назад]

⁸² Этрусский ордер - архитектурный ордер, реконструированный в эпоху Новой Республики. Отличается сочетанием упрощённых элементов ионического и дорического ордеров. Родственен земному тосканскому ордеру. [назад]

⁸³ Архивольт (arcus volutus) - "обрамляющая дуга", обрамление арочного проёма, выделяющее дугу арки из плоскости стены. Как правило, служит элементом декорирования фасадов и интерьеров. [назад]

⁸⁴ Замковый камень - клинообразный или пирамидальный камень в вершине кладки свода или арки. Часто выступает из плоскости арки, выделяется размерами, имеет орнаментальную или скульптурную обработку, получая таким образом и декоративную функцию, служит украшением арок и даже плоских перемычек. [назад]

⁸⁵ Долий - большой глиняный или деревянный сосуд с широким отверстием вверху. Служит ёмкостью для вина, уксуса, масла, зерна и т.п. [назад]

⁸⁶ Эдикула - священный уголок, в котором помещают небольшие алтари или статуи лар и пенатов, покровительствующих семье или очагу. [назад]

⁸⁷ Цицер (cicer) - зернобобовая культура, травянистое растение семейства бобовые; нут бараний или турецкий горох. [назад]

⁸⁸ Ferro et igni - латинское клише, буквально означающее "железом и огнём" ("огнём и мечом"). [назад]

⁸⁹ Эдил - должностное лицо, младший сановник, ведавший надзором за чистотой улиц, за состоянием храмов и общественных сооружений, за рыночными ценами и мерами веса и т.д. Эдилитет - вторая ступень на лестнице должностей. [назад]

⁹⁰ Квирит - гражданин. [назад]

⁹¹ Консобрины - двоюродные братья и сёстры, кузены. [назад]

⁹² Схола - учебное заведение, школа. [назад]

⁹³ Бельведер - надстройка над зданием, с широкими застеклёнными или открытыми проёмами, позволяющая обозревать окрестности. [назад]

⁹⁴ Аманты - возлюбленные, любовники. [назад]

⁹⁵ Брави - название шаек авантюристов, по найму совершающие всякого рода преступления. Шайками брави часто пользуются, чтобы избавиться от того или иного политического противника. [назад]

⁹⁶ Фарсетто - мужская верхняя одежда, может изготовляться с рукавами и без. Используется как поддоспешник или самостоятельный доспех с нашитыми кусками кольчуги, металлическими пластинами или толстой кожей. Изначально было просто кожаной рубашкой, со временем превратившись в кожаную куртку со стёганой подкладкой, и стоячим воротником, защищающим шею. [назад]

⁹⁷ Медицид - суицид, самоубийство, совершённое со сторонней помощью. [назад]

⁹⁸ Олеум - концентрированная, а также дымящая серная кислота. [назад]

⁹⁹ Синий витриол - медный купорос, сульфат меди, сернокислая медь. [назад]

¹⁰⁰ Белый витриол - цинковый купорос, сульфат цинка, сернокислый цинк. [назад]

¹⁰¹ Либеллус - журнал, дневник, логбук. [назад]

Ткач Руслан Игоревич : другие произведения.

Первый комдив. Блазиус Лепид

[Микро-прода]

...А обед по распорядку.

...Покой нам только снится.

...Романтики с большой дороги.

...Учиться настоящему делу.

Примечания.

Комментарии: 467, последний от 05/05/2024. © Copyright Ткач Руслан Игоревич (ludwig.weber@yandex.ru) Размещен: 13/05/2016, изменен: 25/02/2020. 393k. Статистика. Рассказ: Фанфик Иллюстрации/приложения: 5 шт. Скачать FB2		Оценка: *7.5162** Ваша оценка:
Аннотация: Фанфик-интерлюдия к серии "2018" за авторством Кима Сергея Александровича Ссылка на онлайн-блокнот с черновиком и набросками.