Тонкие пальцы быстро листают страницы, безжалостно рвут и загибают краешки, оставляют поверх изысканно-ядовитых записей кровавые следы.
Быстрее, быстрее... Сколько ещё осталось?
Книга ненормально тяжела, она словно стремится скользким камнем вывернуться из рук, не желает отдавать добычу.
Крупная голодная кошка вцепилась в мышь, загнанным взглядом следя за охотником. Рискнёт ли? Попытается отобрать её законную добычу любой ценой?!
Девушка скрипит зубами, тонкие пальцы всё сильнее сжимают переплёт, чуть ли не ломая металлические узоры. В серых глазах разгорается холодный, неживой огонь, не сулящий ничего хорошего этому миру. А глубоко-глубоко под ним, под светлым пламенем и тёмным льдом скрывается клетка бессилия...
"Я же изгнала Тьму! Я же дала новый светоч! Так почему же я не могу всего лишь вернуть душу?!"
Противница смеётся, маскируя почти животный ужас под маской из переплетённых строк и схем.
"Она принадлежит - мне! И будет она - моей!"
И Пресветлой остаётся только смириться, обрекая малышку, почти сестру, на принадлежность древней ведьме.
"Она вырвется! Она не может не вырваться!"
...выхода нет...
Вернулись в Школу они перед самым началом первых лекций, только и оставалось времени, что побросать лишние книги в комнаты да разбежаться по разным этажам. Мэтрам в последнее время доставляло удовольствие без предупреждения менять девочке расписание, всё время подбрасывая её другим группам. Словно они следили и изучали: ну и?.. сколько ещё выдержишь?.. когда сломаешься и перестанешь выделяться из толпы?..
Но Гелла всё выдерживала с одинаковым равнодушием. Сначала, она скрывала им подсознательный, вдолбившийся на уровне рефлексов страх. Позже, когда окончательно убедилась, что юные маги - всего лишь жестокие, глупые дети, получившие непомерно большую для них власть, Шестая преисполнилась гордыни. Она презрительно игнорировала всех, кто пытался над ней подшутить или обидеть её, с прочими держала дистанцию, иногда перебрасываясь ничего не значащими репликами.
Значимыми, жизненно необходимыми для неё оставались только непоседливые, яркие, живые близнецы. К ним Гелла прислушивалась. Их она слушала, жадно впитывая каждое слово, каждый жест. Верила - только они её удерживают от падения в темноту.
Любила ли она их?
Наверное, да. Любила.
И боялась их потерять.
Каждый день начинался для неё одинаково - и одинаково заканчивался. Лекции. Насмешки магов, придирки менторов. Улыбки близнецов, усмешка Ареса, холодное покровительство Джет.
И чёрная книга, почему-то переставшая быть чёрной.
Джет медленно прошлась по комнате. Мрачно сведённые брови и упрямо сжатые губы ясно свидетельствовали о её плохом настроении. А когда у прекрасной леди Джет'ары ди Айре было плохо настроение, она стремилась сделать так, чтобы у остальных оно стало ещё хуже. Развалившийся в кресле Арес прятал лицо в ладонях - его раздражало мерное вышагивание сестры маленькой гостиной.
- Ну что на этот раз? - устало вопросил он. Кажется, идея сделать сестру дуэньей маленькой некромантки была не самой хорошей... И почему он понял это так поздно?!
В прошлый раз она заявила, что бешеный режим Школы (а вернее, полное отсутствие оного) плохо влияет на хрупкий детский организм. Все возражения Ареса, что полумёртвой Шестой повредить сложнее, чем легендарному Дорагону*, наёмница не слушала
В позапрошлый раз её не устроило, что её подопечная живёт в маленькой комнатушке, когда есть пустующие апартаменты на верхних, более тёплых этажах. То, что они предназначены членам Совета, ежели таковым захочется посетить Школу, женщина проигнорировала.
В поза-позапрошлый раз ей втемяшилось, что Шестая должна обладать гардеробом, перед которым меркнут все туалеты принцесс и княгинь вместе взятые. Конечно же, выполнять каприз сестры пришлось Высшему. Да только сама Гелла надевала от силы два-три самых скромных платьица, чем-то похожих на одежды послушниц.
В поза-поза-позапрошлый раз Джет...
Да что там говорить - леди Джет развлекалась во всю. И как всегда, за чужой счёт.
И была безмерна счастлива.
- На этот, - сварливо откликнулась женщина, - практически то же, что и всегда... и не отмахивайся от меня! Слышишь?! Меня не устраивает тот фарс, что затеял Совет! Эти маразматики... - тут Арес красноречиво кашлянул, напоминая, что с некоторых пор тоже входит в Совет, но сестра проигнорировала его с потрясающим равнодушием, - ... они хоть сами понимают, что творят?! Детская психика, конечно, гибкая, но у всего на свете есть предел! Они хоть понимают, что могут довести девочку до нервного срыва, а во что это выльется мне и думать страшно!
Конечно же, Джет не переживала ни за Геллу, ни за судьбу Школы с такой искренностью, как хотела показать. Опытная наёмница во всю пользовалась своим положением, чтобы побольше урвать себе и посильнее напакостить Семье. Ну, или хотя бы всем магам, которые по неосторожности оказались в зоне досягаемости.
- Милая моя, - сквозь зубы процедил Арес, медленно доводимый до белого каления, - не кажется ли тебе, что ты слишком много на себя берёшь?! Не мне и не тебе осуждать решения старейшин Совета! Раз они сказали, что девчонке надо создать стрессовую ситуацию - создадим. Если скажут, что необходимо подтолкнуть её к определённым решениям - подтолкнём...
- А скажут выброситься всем скопом из окна - выброситесь?!
- Джет, не передёргивай. Совет редко ошибается...
- Ну-ну. Просто никто не знает о его ошибках - ваши старейшины слишком опытны в заметании следов...
- Не говори о том, чего не понимаешь, глупая женщина! - наконец не выдержал Арес. Ему сегодня и так пришлось несладко: с утра раскалывалась голова от слишком быстрого опустошения ауры, потом близнецы слёзно просили прощения за свою самодеятельность, и маг полчаса читал им нотации (они ещё и удивлены остались, что так легко отделались - обычно Мастер промывал им мозги гораздо дольше...). Перед Советом пришлось отчитываться о появлении сильного аггела в непосредственной близости от Шестой и объяснять старым моралистам, что призванный дух опасности не представляет - ни Гелле, ни остальным ученикам. Огненный котёнок, непривычно тихий, словно всё ещё растерянный, неотступно следовал за тёмной, куда бы та ни пошла, лучше кулаков близнецов отваживая от девушки различных "шутников".
И только Арес понадеялся на пару минут отдыха, как в его особняк ворвалась Джет и не терпящим возражения тоном заявила, что им просто необходимо срочно поговорить о Гелле. Высшему оставалось только смириться и поверить, наконец, в Судьбу, поочерёдно раскрашивающую человеческую жизнь белыми и чёрными полосами (...и похоже, у неё закончилась белая краска...). И попытаться не заснуть на середине полной праведного негодования речи сестры.
- Между прочим, - желчно отозвалась Джет, непримиримо скрещивая руки на груди, - как дуэнья, кстати, официально назначенная, я должна заботиться о благополучии подопечной любой ценой, и я вправе требовать ответа даже у членов Совета! - Арес только зубами скрипнул. Ну почему они согласились на это требование?! Он же предупреждал! Так не-е-ет же, обрадовались, что присматривать (читай: шпионить) за Шестой будет дитя уважаемой Семьи, верная заветам предков... понадеялись, что у женщины, воспитанной по всем законам, не хватит отваги хотя бы просто приблизиться к члену Совета.
Ага, сщаззз, как говорят его ученики! Глава Семьи так сильно боялся позора, что все невесть с чего считали, что Джет всё это время провела на Западе, помогая кому-то из родственников. Так что своеволие, наглость и совершенно хамский характер наёмница стали для старцев сюрпризом. И не сказать, что бы приятным...
Единственное, за что нельзя было упрекнуть Джет, так это за выполнение обязанностей. Да, она была грубой и резкой, да, стремилась побольше урвать себе, но... Но она заботилась о Гелле, как и положено дуэнье. Она делала всё возможное (и большую часть невозможного тоже) для блага девочки.
Только вот представления о благе у Совета и у леди Джет'ары сильно различались...
Вдох-выдох, успокоиться.
- Итак, изложи чётко: что ты требуешь на этот раз? - как можно безразличнее произнёс Арес, мечтая только добраться до постели и уснуть. Желательно - на пару десятков лет, пока не завершится эта заваруха с возвращением богов.
- Хм... - наёмница сладко улыбнулась, мысленно перебирая список претензий и на ходу придумывая новые. - Для начала, пусть девочка сама решает, на какие предметы ей ходить и с какой группой заниматься...
- Ээээ, нет, милая сестрица! Так дело не пойдёт. Некоторые вещи решает только Совет, так что будь добра, не лезь не в своё дело. Пока Гелла со всем справляется, ничего меняться не будет!
Джет прикрыла глаза ладонью, чтобы скрыть полыхнувшую в них ярость. Из всех родственников Арес относился к ней наиболее лояльно, но даже он считал, что есть вещи, которые женщина понять просто не в состоянии. И убеждать его, да и прочих магов, в обратном придётся очень долго. Бедная Гелла... каково ей чувствовать себе зверьком в шикарных залах Школы, бездушным оружием, мнением которого не интересуются?
- А что вы будете делать, если она не справится с напряжением? - опасно прищурила глаза женщина, словно бросая вызов.
Арес молчал. Он не знал, что можно ответить сестре. Врать не хотелось, говорить правду... говорить правду - тем более. Потому что правды не было. Вся эта затея с обучением тёмной жрицы в Школе Высших была фальшивкой, фарсом, глупым розыгрышем. И в то же время - она была необходима, чтобы встряхнуть устоявшееся, плесневеющее общество магов, показать им - у них ещё есть конкуренты. Показать - жрицы не враги им.
Показать, что маги постепенно заходят в тупик в своём развитии. Как когда-то Древние.
- Ну? Что ты молчишь?
- А я не знаю, что сказать. Не знаю, что предпримет Совет, когда что-то выйдет за его планы. Не знаю - и знать не хочу.
- Сме-е-елое признание для великого мага...
- Безусловно.
Джет замолчала, наконец перестала отстукивать каблуками рваный ритм, похожий на стук сердца, мягко опустилась в соседнее кресло. Даже в простом, почти бедном платье она выглядела настолько величественно, что перед ней хотелось преклонить колени.
- Вы вообще собираетесь говорить ей о том, какие надежды на неё возлагаете?
Арес молча пожал плечами.
- Вы вообще думали, как она может это воспринять?! Я с ней общаюсь всего ничего, и то заметила, что девочка страсть как не любит Селену!
Арес безразлично пожал плечами.
- И вообще - это мерзко! Я считаю, что она сама должна выбирать...
Арес не выдержал и душевно посоветовал сестре:
- Лучше иди и выскажи это Совету! Уверен, он тебя очень внимательно выслушает! Особенно ту часть, что про "мерзко и не подобает"! Конечно, с твоей харизмой ты запросто переубедишь их, что возвращать богов не надо, ведь это может повредить душевному здоровью твоей обожаемой Геллы! А знаешь ты, что если Хранителей не призовёт обратно Гелла, то жрицы её убьют? Это ты знаешь?!
Выдохнувшись, Арес продолжил уже спокойнее:
- Благополучие маленькой леди напрямую зависит от нашей необходимости в ней. Когда Высшие найдут способ вернуть магию без её помощи, она будет отдана жрицам. Проще говоря, ликвидирована, как представляющая потенциальную опасность миру.
- Так, - взгляд Джет стал острее кусочков льда, - и что ты предлагаешь?
- Я? - неподдельно удивился Высший, оборачиваясь к сестре. - По-моему, это тебя что-то пробило на сентиментальность... - Он попытался цинично усмехнуться, но под безразличным, осуждающим взглядом наёмницы быстро сдался: - Ладно-ладно, не смотри на меня так. Я пытаюсь сделать хоть что-то, но с меня взяли клятву, что от меня Гелла ничего не узнает о своём предназначении. Никакими путями. Никаким способом.
- Но мне-то ты рассказал.
- Ты и сама не сможешь всё открыть ей...
- Ей? Хм... - Молчание, густое и вязкое, ощущаемое кожей, нервами, всеми чувствами. - Ей не скажу, ты прав. Могу даже поклясться. Так что рассказывай дальше.
Арес резко обернулся к сестре, удивлённый протяжной ленцой в её голосе. Джет улыбалась, как большая сытая кошка, слопавшая все сливки и получившая вместо тряпки по пузу миску сметаны. И от такой улыбке холод тонкими колючими лозами оплетал позвоночник.
- Ты что-то придумала, - полувопросительно произнёс Арес, даже не пытаясь прятать звучащую в голосе надежду.
- Приду-у-умала? - насмешливо протянула Джет, закатывая глаза и жеманно прижимая указательный палец к подбородку. Крупные алмазы, украшающие ногти наёмницы, вызывающие сверкали в свете пламени. - Может быть, может быть... Но ты говори, говори, возможно, на меня снизойдёт озарение...
Высший усмехнулся и покорно склонил голову. Джет в своём репертуаре - хитрит, как лиса, и истекает ядом, как змея.
- Слушай...
Пламя в камине вздрагивало и опадало, почти ласково лизало поленья, бросало колдовские отблески на лица сидящих перед ним людей. И только портрет остался в густой тени, на него не падал ни единый лучик света - и тьма, как послушная слуга и внимательная госпожа, густой вуалью скрывала усталое лицо Проклятого. Глаза его, сводящие с ума, пронзающие душу, были закрыты, тонкие губы - плотно сжаты. Бледные, словно восковые ладони были нервно стиснуты, по пальцам сочилась почти чёрная кровь.
Книги на портрете больше не было...
(* Дорагон - легендарный Древний, первым пришедший в этот мир и открывший сюда портал. Считается бессмертным и абсолютно неуязвимым, но куда он в таком случае исчез - история умалчивает)
- Странно, - словно в пустоту обратилась Гелла, не отводя неподвижный взгляд от окна. Зима ещё длилась, беспощадный ветер хлестал голые чёрные деревья, стучался в стёкла, выл в трубы. Снег давно растаял, застыл сухой коркой на земле и растаял снова. Белоснежная, хрустальная сказка рассыпалась прахом, как и надежды на светлое, тёплое будущее.
По страницам книги пробежала лёгкая дрожь, тихий шорох походил на короткий переливчатый смешок.
"Мир странен, девочка. Нам его не понять".
Вязь острых рун вспыхнула на страницах и - перед глазами Геллы. Но та не обратила на неё ни капельки внимания. Как заворожённая, она смотрела в окно, на давящее пустое небо, фальшивое, тяжёлое, серое. На чёрную землю, чёрные силуэты деревьев. Смотрела - и видела очертания огромного пугающего рисунка в грязи, камень-жертвенник посередине в бурых потёках крови и человека, опустошённой куклой лежащего на земле. Скоро придут двое, мертвеца сожгут, камень отмоют до следующего раза. До следующей жертвы.
- Я здесь уже несколько недель, - продолжает ронять звуки Гелла. Её губы едва шевелятся, лицо неподвижно. Пальцы сжимают металлическое перо крепко, нервно и нежно, почти ломая на части. Она не следит за ровными, бисерными строчками рун, что бессознательно выводит на бумаге. За этим следит Крейя. - Я здесь уже так давно, но всё ещё не чувствую голода. Неужели я избавилась от необходимости пить чужую жизнь? Я не верю. Наверное, это близость магии так хорошо на меня действует...
"Я бы не была в этом так уверена".
Насмешка в каждом изгибе ломанных рун, в каждом лишнем завитке, в каждой паузе...
Ей многое позволено, да.
Но её ведь нет, правда?!
- Просто для тебя людей убивают, - раздавшийся за спиной голос подчёркнуто-спокоен, почти презрительно-равнодушен.
Вздрогнув, Шестая обернулась, быстро вскочив. Её лицо залила восковая бледность, стержень пера выпал из враз ослабевших пальцев. Она только беспомощно смотрела на визитёров и беззвучно приоткрывала губы.
- Что? - наконец смогла выдавить она из себя.
"Не правда ли, жаль, что вместе со словами нельзя выдавить и пару слезинок? Это замечательно бы дополнило образ наивной дуры!"
- Для тебя убивают людей, - спокойно повторил Ален, проходя в комнату. Рей, привычно идущий вслед за братом, бросил в спину близнеца убийственный взгляд. Мол, нашёл время просвещать маленькую леди о теневой стороне жизни магов!
- Д-да? - с запинкой переспросила девушка, не отводя умоляющего взгляда от сумрачных лиц близнецов. - Но за что?!
- За что? Уж скорее для чего! - Фыркнул Ален.
- Ты же не умеешь сама силу собирать? Вот её тебе на золотом блюдечке с кровавой окоёмочкой и преподносят...
- Почти каждый день, между прочим...
- Не верю, - прошептала Гелла, схватившись за виски. Камень. Кровь. Труп. Двое, равнодушно сжигающие тело. Крики боли, чужая злая радость. - Нет, не хочу!
- А тебя не спрашивают, - прохладно отозвался Ален, осторожно усаживая дрожащую как лист Геллу на кровать. Из-под стола выкатился огненный котёнок, вспрыгнул девушке на колени, свернулся клубочком, согревая и утешая. - Высшие избавляются от неугодных.
- Зачем вы мне это говорите? - со слезами на глазах прошептала Гелла. Она попыталась отвести пряди от лица, но руки её дрожали и почти не слушались.
Кто из близнецов осторожно перекинул её волосы за плечи, почти ласково коснулся щеки. Она не могла различить, кто это - в глазах всё расплывалось, слёзы медленно текли по коже, обжигая её неприятным ощущением.
- В школе кто-то распускает слухи об этом, - тихо произнёс Рей, запирая дверь и для надёжности подпирая её стулом. - И кое-кто вполне может выяснить, что это правда...
- Мастер велел присмотреть за тобой.
- Со мной ничего не случится, - обхватив себя за плечи, через силу выдавила Гелла. - Меня защищает Чудь, никто меня не тронет.
Аггел согласно мурлыкнул, запуская прозрачно-янтарные ноготки в подол платья.
Ален приподнял за подбородок лицо Шестой, всмотрелся в глаза.
- Как бы ты сама ничего себе не сделала, - мрачно обронил он, поднимаясь.
Ален сжал кулаки, отвернулся к окну. Он не мог смотреть в глаза Шестой - не мог спокойно говорить ей правду, которую она так боялась. Близнецы успели хорошо узнать Геллу, и все их сомнения развеялись, как пепел по ветру. Их больше не обманывал трогательный образ девушки. Их больше не пугали нечеловеческие глаза. Они знали, что (вернее, кто) скрывается в душе Шестой, но так же они видели, что душа её светла и чиста, полна не холодным и суровым сиянием halhea, а наивным огнём детской веры. Холодная и чуточку высокомерная, она согревала окружающих своей непосредственностью...
- Не плачь, мелкая, - натянуто улыбнулся Рей, - они этого не достойны!
- Не достойны? - глухо переспросила Гелла, бездумно разглядывая зацепки на подоле, оставленные котёнком. - Разве чужие жизни, загубленные невесть из-за чего, недостойны ни одной слезинки?...
Она так крепко стиснула кулаки, что острые ногти пробили кожу, и по пальцам потекла кровь. Тёмная этого не заметила. Она пыталась не разреветься от ненависти к себе самой. Нет. Не к себе. К Крейе.
Тихий шелест страниц снова передал ей злой смешок старой жрицы. Наивная, слишком детская ненависть маленькой жрицы смешила тёмную, как может смешить циничного взрослого ужимки маленького котёнка, пытающего тяпнуть за палец крохотными зубками.
- Поверь, не достойны. Неужели ты думаешь, что ради тебя станут убивать Высших?
- Ты, конечно, ценна для Совета, но...
- Но не настолько, чтобы пускать под нож действительно сильных магов.
- Только преступников, достойных казни.
- Так что не переживай...
Гелла скривилась и схватилась за виски, пытаясь унять шум в ушах. Слова близнецов мешались в её сознании, теряли смысл, складывались в полнейшую белиберду. И поверх этого струились тонкие острые строки лживых, ядовитых слов, схематичные рисунки, наброски злых и смеющихся лиц. Лица. Одного лица, внезапно поняла Гелла.
Её лица.
- Замолчите, - через силу выдавила из себя девушка, сгибаясь и утыкаясь лицом в колени. Она хотела остаться одна, и ярость кипела в её крови от осознания того, что это невозможно.
Они замолчали.
Но не ушли.
Утром Гелла во всех звуках слышала мерзостные шепотки. Ей всё чудилось, что в неё тычут пальцами, что пронзают спину ненавидящими взглядами-иглами, что, скрипя зубами и извергая из глаз иллюзии пламени, ей в след насылают проклятия. И Шестая только выше поднимала голову, упрямее сжимала губы, даже не пытаясь изобразить на лице приветственную улыбку. Раз они знают, что она мертва, значит, ей можно больше не изображать из себя живую.
Верная аггел бежала позади, неслышно ступая мягкими лапками по полу, оставляя на нём оплавленные следы. Цепочки чёрных пятнышек прихотливым узором опутали все этажи Школы, иногда прерываясь, иногда складываясь в странный, очаровывающий орнамент. И от крошечного котёнка шарахались сильнее, чем от тёмной жрицы, впрочем, вполне заслужено.
Чуть поодаль стремительно шагали близнецы, нога в ногу, как в строю. Они всеми силами старались показать, что они не с Шестой, что просто совершают раннеутренний оздоровительный моцион, наслаждаясь полуиздевательской беседой, и что путь их ну совершенно случайно совпадает с дорогой, выбранной тёмной жрицей.
Конечно же, никто им не верил. Ведь с появлением в Школе Высших маленькой леди к близнецам прилипло новое прозвище - "стражи недреманные". Правда, прежнее ("в-каждой-бочке-затычка-в-каждой-почке-заточка") тоже порой вспоминали. И в последние дни - со всё возрастающей озлобленностью.
От небольшой кучки подростков, уже давно о чём-то возбуждённо перешептывающихся, наконец отделился один паренёк и робко побрёл наперерез Гелле. Некромантка остановилась, поджидая, когда маленький маг наберётся достаточно смелости, чтобы приблизиться к ней. Он был явно младше её на пару лет, если не больше, но ростом не уступал и достаточно высоким близнецам. Похоже, он сам стеснялся этого: постоянно горбился, шёл, ссутулившись и вжав голову в плечи.
На всё это Гелла не обратила внимания. Зачем?
- Я слушаю, - безучастным, бесцветным голосом обронила она, глядя сквозь парня. Тот поёжился, словно от сквозняка, скользнувшего за шиворот, смерил девицу мрачным взглядом и буркнул себе под нос:
- Ментор Грайям велел тебе прийти в сто двадцать седьмую аудиторию. - Подумал и мстительно добавил: - Срочно.
- Велел? Мне? - немного рассеянно произнесла девушка, словно пробуя слова на вкус и пытаясь понять, какие чувства они в ней пробуждают. Крейя исходила ядом и яростью от того, что кто-то смеет ей что-то приказывать. То, что не она владелица тела, жрица игнорировала с абсолютным презрением. Но сама Шестая не чувствовала ничего, кроме тихого, почти незаметного раздражения: придётся тащиться в другое крыло Школы, да ещё и через старую лестницу и продуваемый всеми ветрами нижний холл! Ну что ж-ж-ж.... раз её так сильно жаждут увидеть, она придёт. В конце концов, ей без разницы, куда идти.
Ещё месяц назад подобное равнодушие, полное отсутствие чувств и эмоций напугало бы её, обидело, рассердило. Сейчас же она спокойно отметила этот факт, не желая тратить на рефлексию своё время.
"Мне это не нравится", - пробежала перед глазами огненная строчка так быстро, что Гелле даже показалось, что это было лишь видение, галлюцинация, а не очередная реплика старой sefel.
Крейя была недовольна. Павшая жрица едва сдерживала рвущуюся из неизведанных глубин ясную, хищную ярость: ведь явление Тени, тёмной ипостаси любой sefel, в Школе, прям таки переполненной молодыми, глупыми и полными ненаправленной энергией юными магами, было, по крайней мере, глупо. Развоплотить не развоплотят, но хрупкую, драгоценную оболочку потреплют изрядно. А тело чудесной миловидной девочки, которую никто в здравом рассудке не примет за воплощение Тьмы, было необходимо тёмной жрице целым и невредимым.
Но, кажется, Гелла сама нашла способ навредить себе и досадить Крейе.
Тёмная убеждала себя, что всё происходящее - всего лишь глупость девчонки, возомнившей о себе неизвестно что. Ну не могла, не могла она знать тёмные ритуалы такой сложности! Или... (если бы у Крейи было тело, она бы похолодела, а на лбу выступил пот)... или девчонка сама, интуитивно (а она могла!) считала память жрицы?!
О Лунная, чтоб тебе сдохнуть в муках!
Девчонка сильна духом, так глупа и упряма, и так мило ненавидит свою силу и свою судьбу, что вполне может отколоть что-то вроде демонстративного самоубийства.
По крайней мере, сейчас она находится на пути к этому.
Крейя раздражённо сплела из чернильных нитей несколько злых ругательств, швырнула их в глубину книги. Прошлась по страницами, замерла посреди объёмной иллюстрации, провела кончиками чутких узловатых пальцев по гладким стенкам колб и перегонных кубов. Различные эксперименты, опыты, исследования всегда помогали ей успокоиться, утишить ярость, и то, что результатом практически всегда становился или новый монстр, или ужасающее заклинание, или чудовищный вирус, её не беспокоило. Даже наоборот: ей нравилось наблюдать, как ничтожные людишки пытаются справиться с её творениями...
Оказавшись заключённой после своей смерти среди ломких страниц своей же книги, первым делом павшая жрица создала маленькую реальность своей лаборатории. И теперь Крейя с умиротворённой улыбкой смешивала различные ингредиенты, безобидные по-отдельности, но убийственные вместе. И в узких, жёстких ладонях женщины рождались чьи-то страхи, невыполнимые мечты, химеры убийственных желаний... Скоро они вырвутся из плена книги, бросятся искать себе жертв - чистые податливые души, на которых легко паразитировать. А их создательница, всесильная, могущественная ведьма, так и останется хозяйкой и пленницей чёрной книги.
Впрочем, даже это милое хобби не могло отвлечь Крейю от мрачных размышлений.
Гелла, Гелла, Гелла...
Откуда она может знать, что бессмертна и неуязвима лишь до тех пор, пока жива её душа? Как она узнала, что Крейя давно привязала душу ребёнка к телу, обрекая её на раннюю смерть и вечное посмертие? Неужели Лунная (да будь проклята эта мерзавка!) нашла способ обойти их договор и предупредить девчонку?!
И теперь та медленно вытравляет из себя все чувства, убивает эмоции, вымораживает душу, заполняя её бескрайним звёздным холодом...
И если её не остановить, она скоро умрёт окончательно.
Так же, как и все надежды на воплощение и месть.
Пожилому, почтительному Грайяму было неприятно находиться в одном помещении с представителем Совета, особенно, конкретно с этим. Старый ментор пережил многих Высших, и хотя сам не отличался высоким уровнем дара, был незаменимым наставником. Незаменимым хотя бы в том, что любили его все ученики без исключения, не было ни одного мага, кто осмелился бы перечить или возражать Грайяму...
Представитель Совета сидел за одной из парт, похожий на комок пыльных тряпок - укутанный в тёплый тёмно-серый плащ, он тщательно скрывал своё лицо, на все вопросы реагировал невнятным хмыканьем, словно не любил звучания своего голоса. Или боялся выдать себя им.
Ментор вздохнул - все его ученики так себя вели. Пока Школа была им всеобщим домом, они почти боготворили учителя, но стоило оперившемся птенцам вырваться на волю, как безграничное, подобострастное уважением сменилось равнодушием с презрительным оттенком.
"Такова судьба. Так будет со всеми".
- Ментор Грайям? - тихий, плавный голос потревожил пыльную тишину аудитории, заставил старика отвлечься от печальных мыслей, а Высшего - приободриться, перестать походить на комок пыли.
- Ученица Гелла, - почти пропел приторно-ядовитым голосом представитель Совета, со змеиной грация выскальзывая из-за парты. - Рад, безмерно рад наконец-то тебя увидеть...
Девушка восприняла издевательские слова как приглашение и бестрепетно вошла в аудиторию. Поклонилась Грайяму - не глубоко, почти формально, но одновременно и высказывая тихое уважение, и не унижаясь до льстивого подобострастия.
- Вы желали видеть меня?
- Нет, девочка, - мягко улыбнулся ментор, непроизвольно коснувшись пушистых волос девушки, - с тобой желает поговорить представитель Совета.
Закутанный в плащ маг отвесил издевательский поклон, упиваясь своей безнаказанностью.
- Представитель Совета? - изображая растерянность, переспросила Гелла. Она знала, какой реакции от неё ждут: страха, уважения, почти священного трепета. И она не собиралась оправдывать чужие ожидания. - Значит, я зря так спешила?
Высший раздражённо скрипнул зубами. Сделав ментору знак выйти, он вкрадчиво осведомился у Шестой:
- Разве приказ Высшего для тебя значит меньше, чем просьба какого-то старика?! - Голос мага разливался в воздухе, окутывая сознание душным одеялом, внушая тяжёлые, тошнотворные мысли о собственном ничтожестве. Гелла почувствовала, что задыхается, что от страха её совсем не держат ноги, что пальцы вот-вот разожмутся и тяжёлая, неприподъёмная книга камнем выскользнет из рук...
"Стоп. Я же могу совсем не дышать!"
Внезапное озарение было подобно вспышке молнии, на короткий миг сорвавшей со всех вещей иллюзорные вуали.
Сразу же успокоившись, Гелла твёрдо ответила, чеканя каждый звук:
- Вся зависит от приоритетов. Сейчас учёба для меня важнее внутренних интриг магов. Следовательно, просьбы учителей для меня важнее приказов Высших. Тем более никто не смеет мне приказывать.
- Очаровательное дитя, - фальшиво умилился Высший, наконец отбрасывая плащ. - Такие умные слова знает!
Он потянулся было потрепать девушку по пушистым волосам, но она легко отстранилась, одарив Высшего ледяным взглядом.
Маг нахмурился, его молодое красивое лицо вмиг стало неприятным и непримиримым, пепельные волосы, завитками падающие на высокий лоб, отбрасывали острые тени, делая его похожим на каменное изваяние: совершенное, но бездушное.
- Итак, - холодный, резкий голос показал, что время шуток и издевательств закончилось. - Я рад, что ты ставишь для себя учёбу первоочерёдной целью, ибо именно об этом уполномочил меня Совет поговорить с тобой!
- Говори, - Гелла пожала плечами, раздражённая пафосом и самовлюблённостью, прозвучавшими в речи мага.
- Нахалка, - почти отечески ухмыльнулся Высший Гидеас, одаривая девушку фирменной кривой ухмылкой: - Надеюсь, ты уже разобралась с нашей системой обучения? Тогда знаешь, что в конце учебного года пройдёт так называемый Большой Турнир, а после него выжившие будут направлены в различные западные герцогства - набираться опыта. Твой статус пока не определён. С одной стороны, ты числишься ученицей уважаемого Высшего, посещаешь все занятия, успеваешь по всем предметам. С другой стороны, - Гидеас сделал красноречивую паузу, позволяя Шестой самостоятельно осознать свою ничтожность. - С другой стороны, ты жрица, тёмная жрица, которых мы всегда уничтожали... И как-то не подобает выпускать нам тебя в мир - ты же опасна...
Гелла едва заметно повела плечами, вонзила в мага пугающе бесстрастный взгляд.
- И вы благородно решили меня предупредить, что в этом вашем Большом Турнире меня убьют?
- Конечно же, нет! - нервно рассмеялся Гидеас. Ему и в голову не могло прийти убить девчонку - единственный гарант возвращения магии. - Тебя вообще не допустят до Турнира - хотелось бы, чтобы процент победителей составлял хотя бы половину от общего числа учеников. Если же выпустить в битву тебя, то, боюсь, выживешь лишь ты сама...
- Вы считаете меня настолько опасной? - тонко улыбнулась Шестая. - Польщена.
- Ну-ну. На твоём месте я бы боялся. Ты знаешь, что жрицы отдали нам тебя, в надежде, что ты умрёшь сама? Они ведь так не любят убирать неугодных своими руками...
Это был подлый удар. Девушку тут же скрутило болью и обидой, ведь она до сих пор верила, что жрицы, сёстры по вере, никогда бы не смогли предать её. Она ведь так и осталось одной из них! Даже с тёмным даром, она оставалась лунной жрицей, так почему же её отвергли?!
Глаза предательски защипало, горло перехватило холодной удавкой отчаяния. Крушения детских иллюзий, надежд, убеждений отдавалось резкой болью в сердце, словно кто-то методично вгонял в тело отравленную иглу.
И в этот момент Гелла поняла, что ненавидит магов со всей страстностью и пылкостью, на которую способна. Вернее, одного конкретного мага, который парой небрежных, ленивых слов разрушил до основания её светлую, детскую уверенность, что жрицы всегда, абсолютно всегда справедливы. Что они не бросают своих сестёр. Что они сами убивают отступниц, прежде даровав им прощение и любовь.
Крейя во всю аплодировала молоденькому, самоуверенному магу, в один момент вернувшему девушке смысл жизни, силу, сохраняющую связь души с телом. Силу, идентичную той, что двигала самой Крейей.
- Вот как? - изысканным тоном уточнила Шестая, склоняя голову и не отводя взгляда от высокомерного лица. Пушистые волосы скользнули по тёмной ткани платья, создавая неприятный, но притягивающий взор контраст. - И что же из этого следует? Вы ведь не просто так завели этот разговор?
- Догадливая, - улыбка Гидеаса была полна приторного яда, и Шестая как наяву почувствовала сладковатый запах гнили и в каком-то остром озарении поняла, что сила этого Высшего грязна, гораздо грязнее некромантии. И девушка не хотела знать, чем повелевает этот человек. - По завершению обучения, тебя отправят с одним из магов на практику. Официально ты будешь числиться его помощницей, на деле же будешь самостоятельна во всём, что не касается твоей магии. Тут уж, извини, Совет тебе не доверяет.
"И правильно делает".
Девушка молчала, не отводя бесчувственного, внимательного взгляда от лица Высшего, словно пытаясь взрезать его душу и разум и прочесть все его мысли.
И Гидеаса это раздражало.
- Совет решил предоставить тебе право выбора: укажи нам, кого из магов ты хотела бы видеть своим напарником, и достойнейшим будет признан именно он, - "иначе эта мерзкая и глупая Джет нам все нервы вымотает", - мысленно добавил Высший.
- Как это ми-и-ило, - со злой усмешкой протянула Гелла, опуская веки и склоняя голову. - Позволить мне самостоятельно выбрать шпиона... Наверное, вы не будете удивлены, если я скажу, что желаю продолжить... сотрудничество с близнецами, учениками Высшего Ареса?
- Это исключено, - Гидеас и бровью не повёл, ожидая такого исхода. - Вас не должны связывать какие-либо отношения, это может быть опасно. Ты должна выбирать исходя из мастерства мага, а не из личных предпочтений. Запомни это.
- Но...
На какой-то миг Гелла испугалась до нервной дрожи, до онемения. Как это так - она не сможет больше общаться с близнецами?! Как это так - быть самостоятельной, самой выбирать, когда и как поступать, самой нести ответственность за свою тёмную силу?! За месяц ученичества у Ареса она уже успела отвыкнуть от необходимости полагаться только на себя.
- Никаких "но". Тебе дано время и дан выбор. Это и так больше, чем позволено прочим, - Высший взмахнул плащом, пародируя поклон, и снова закутался с головой в серую ткань. - Надеюсь, ты правильно всё решишь.
Гелла несколько мгновений смотрела на серую фигуру, не в силах вымолвить ни слова. Затем, пересилив себя, прошептала:
- Да будет на всё воля Совета.
- Умница, - умилился маг. - Ты вовсе не безнадёжна.
Он выскользнул из аудитории бесплотной тенью, оставив Шестую наедине со страхами и разочарованиями.
- Госпожа Сиэра? - Наори серой мышкой проскользнула в тёмные покои. В последние дни верховная не выносила свет, и послушные жрицы потушили светильники и задёрнули шторы. В маленькой келье, стены которой укутали пышные ковры со сложными орнаментами, было душно, тяжёлый вязкий воздух пах южными курениями, специями, травами. От него першило в горле и слезились глаза, но кашель старухи утихал.
Верховная едва шевельнула высохшей рукой, делая своей верной помощнице знак подойти. Прикрывая нос и рот мокрым ледяным платком, наставница медленно подошла к кровати жрицы, присела на пол в изголовье, сокрушенно склонила голову. Госпожа верховная умирала медленно, кровавый кашель мучил её с начала зимы, резко обострился в последние дни. Все понимали - Сиэре осталось недолго мучиться. Все понимали - заменить её некем. Если уж даже наставницу, всего лишь наставницу на смену великолепной Стейл едва нашли среди нескольких сотен взрослых и опытных жриц, то новую верховную выбрать из них будет почти невозможно.
Понимала это и Сиэра.
Её время стремительно истекало, болезнь подкосила её за считанные дни, моментально состарив на несколько десятков лет. Крепкая сильная женщина на глазах превращалась в развалину, и ничто не могло помочь: ни медицина, ни молитвы. Богиня отзывалась всё реже и реже, лунная сила едва заметными капельками просачивалась в мир, и верховная корила себя, что так и не смогла дождаться возвращения богов.
Но её дело не должно умереть.
Иначе умрёт сама вера в Лунную.
Оберегая горло, старуха знаками велела наставнице взять перо и лист бумаги, покрытый прозрачными рунами. То, что по воле Сиэры будет написано на этом свитке, сразу же возникнет перед адресатом. А уж он точно найдёт наилучший способ воспользоваться информацией.
- Приветствую, - начала диктовать жрица низким, сиплым голосом. Наставнице приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова, расслышать их в хриплом прерывистом шёпоте. - Не знаю, обрадует или огорчит вас известие о скорой моей смерти, но если вы получили это послание, значит, моя душа уже слилась с лунным светом. Прошу вас бросить все силы на наше общее дело, внимательней приглядывать за девочкой - меня гнетёт плохое предчувствие на её счёт...
Резкий кашель прервал речь старухи. Задыхаясь, она поднесла к лицу платок, пропитанный маслами, и на нём проступили новые кровавые пятна. Наори стремительно отложила письмо и поднесла верховной резную чашу с лекарством, жалея, что не в силах уменьшить муки своей госпожи.
Отдышавшись, Сиэра слабо махнула рукой, приказывая продолжить письмо. Сухие губы её едва слушались, но она выталкивала из себя слова, не обращая внимания на режущую боль в горле.
- Всё, что касается нашего дела, будет передано моей преемнице, прошу вас доверять ей, как мне. Я надеюсь не ошибиться в выборе, но будьте и вы снисходительны к новой верховной. Объясните ей наши цели и идеи. Она поймёт.
Жрица снова закашлялась, прикрывая глаза тонкими веками. На сухих губах колючей корочкой запеклась кровь. В густой темноте кельи казалось, что на кровати, закутавшись в колючие одеяла, лежит высохший труп.
Сжав слабыми непослушными пальцами стило, верховная поставила корявую подпись под письмом, аккуратно, с трудом удерживая выворачивающееся из руки перо, нарисовала заключительную руну, которая отправит содержимое письма адресату после её смерти.
Ждать осталось недолго.
Наори с почтением приняла лист из бесчувственных рук жрицы, скатала и убрала в кожаный футляр, висевший на её поясе. Это только могло показаться, что она - тихая серая мышка, неприметная, спокойная, не умеющая спорить и отстаивать собственное мнение. Наставница была наблюдательна и сильна духом, упряма и фанатична - иначе бы она не смогла выполнять свои обязанности. Но она справлялась с ними - и очень хорошо.
А ещё она умела анализировать даже самые смутные намёки, извлекать из них крупицы информации и преподносить эту информацию остальным так, как было удобнее ей.
Но ещё лучше она умела притворяться слабой и неспособной что-либо решать самой. Ведь это так удобно - руководить из тени, не неся ответственности за свои поступки. Но иногда, по вечерам, тихая наставница Наори мечтала, глядя на луну, о том, как станет она верховной, как сполна вкусит власти. Она понимала, чем за это придётся заплатить - больше не будет времени любоваться болезненно-острыми, точными гранями минералов, вплетать в их простую, чёткую структуру изящные, изысканные заклинания. Больше не будет в скоромной келье трав под потолком, наполняющих сухой холодный воздух воспоминаниями о летнем зное, весенних ливнях, осенних букетах золотых листьев.
Но ради блага сестёр можно отдать всё. Даже жизнь.
Сиэра из-под полуопущенных век наблюдала за своей будущей преемницей. У верховной не было других вариантов - сначала она прочила на своё место яростную Стейл, теперь же ей пришлось смириться и с тусклой Наори. Но девушка справится - все задатки у неё есть. Главное, чтобы не провалила всю миссию, не сорвалась на маге, не отказалась от его помощи. Ведь было бы так горько и обидно осознать, что дело всей твоей жизни, стоившее тебе крови и слёз, не довела до конца, растоптала та, на кого возлагаешь такие большие надежды. Ведь это значит - ты впервые ошиблась. Это значит - вся жизнь насмарку, зря, и ничего не принесло твоё служение...
Сиэра медленно, превозмогая предательскую дрожь, сжала ладонь Наори. Юная жрица вздрогнула, опустила серые глаза на старуху. Попыталась ободряюще улыбнуться, но у неё на глазах наворачивались слёзы. "Почему, почему так? Почему богиня всегда зовёт к себе тех, кто так нужен здесь?! Почему я не могу отдать свою жизнь за неё?!"
- Верховная, - враз охрипшим голосом произнесла Наори, опускаясь на колени и прижимаясь губами к иссохшей ладони жрицы. - Госпожа моя, не оставляйте нас...
- Всё, что тебе нужно знать, найдёшь в приёмной зале, в тайнике за картиной, - едва слышно пробормотала Сиэра. Перед её взглядом уже танцевали белые лепестки вишни - верный знак скорой смерти. Сквозь густой аромат благовоний пробивались свежие нотки вечной весны. - Вскроешь через день после моего сожжения. Внимательно прочти пророчество, истинную версию. А теперь ступай.
Наставница резко вздохнула, сдерживая слёзы, рваными, неуверенными движениями поднялась на ноги, склонилась в ритуальном поклоне, хотя Сиэра её уже не видела.
Старая жрица погрузилась в забытье, ожидая когда душа её покинет смертную оболочку и вернётся в Белые Сады.
Наори потерянной тенью брела по пустым коридорам Храма. Слабое пламя светильников бросало едва заметные отблески на стены, не освещая, не рассеивая тьму. Ещё не настало время траура, но глубокая печаль укутала Цитадель густым покрывалом.
Наори прижалась лбом к стене возле окна. Свинцовое небо заволокли тяжёлые фиолетовые тучи, готовые в любой миг разразиться ливнем. Природа готовилась провожать верховную в последний путь.
Наставница всхлипнула и вытерла слёзы. Минуты слабости, готовые растянуться в вечность, были грубо прерваны жёсткими, расчётливыми мыслями. Наставница перебирала в памяти свою последнюю встречу с Сиэрой, всё больше осознавая, что верховная пыталась что-то скрыть даже от своей верной помощницы. Но разве могут быть между жрицами секреты?
Оказывается, могут.
Перебрав в памяти все слова Сиэры, Наори пришла к выводу, что верховная вела дела с кем-то... с кем-то, кого жрицы могли воспринять в штыки.
Сиэра вела дела с Высшими?!
Наори ещё сильнее прижалась к холодному камню, словно моля его забрать дурные мысли. Как такое могло быть? Сиэра, великая, непогрешимая верховная... и Высшие?!
Конечно же, поспешила успокоить себя Наори, всё это было на благо Храма! А как иначе?!
Только предательская мыслишка подтачивала абсолютную уверенность наставницы в мудрости верховной: что хорошего могут принести отродья Древних?! Не в силах больше терзаться сомнениями, наставница быстро пошла в приёмную залу.
"Всё, что тебе нужно знать, найдёшь в тайнике за картиной", - так сказала верховная, прежде чем погрузиться в предсмертное забытье. Но вовсе не обязательно, что в тайнике будет абсолютно всё. Ведь, как ни неприятно в этом сознаваться, Сиэра не доверяла ей. Просто у неё не было выбора.
Наори сжала зубы и ускорила шаг, почти срываясь на бег. Серая, в сером платье, она походила на бесплотную тень в слабом сиянии осветительных шаров, и никто не решился заступить ей дорогу. Наверное, их пугало выражение мрачной решимости на её лице, может, тень боли и печали в глазах... Может, они просто считали, что раз госпожа наставница куда-то столь целеустремлённо торопиться, то у неё есть на это все основания.
У дверей в приёмную залу она замерла, переводя дыхание. Ощущение, что она совершает что-то страшное, непоправимое, не исчезало.
"Вскроешь через день после моего сожжения", - прозвучал у неё в памяти хриплый, едва слышный шёпот умирающей верховной. Для того ли она растрачивала последние крупицы сил, чтобы наставница ими пренебрегала?
"Мне нужно, мне необходимо это знать, - убеждала сама себя Наори, вертя в руках снятый с полочки осветительный шар. Пламя в нём билось о тонкие стеклянные грани, мечтая вырваться наружу. - Я должна развеять все свои сомнения, чтобы с чистым сердцем проводить госпожу мою в последний путь. Я должна... как же я прощу себе свои сомнения, если ошиблась в выводах?"
Двери открылись беззвучно, плескавшееся в шаре пламя осветило скромное убранство залы, больше похожей на просторную келью. Небольшой столик, заставленный милыми безделушками, пара кресел, камин. Неумелая попытка создать уют в месте, максимально для этого неприспособленном.
Наори заперла за собой двери, неуверенно сделала пару шагов, с озираясь с потерянным видом. Картина? Разве здесь есть картина?
Она не сразу заметила её даже в ярком свечении разгоревшегося шара. Древняя, потускневшая, в серой запыленной рамке, она ничем не привлекала взгляд, казалась лишь тёмным пятном на стене. Идеальное место для тайника.
Наставница осторожно приблизилась, словно опасаясь, что в любой момент из картины может выскочить отравленная игла и убить клятвопреступницу. Никаких обещания Наори не нарушала, но всё равно чувствовала себя мелкой и грязной предательницей. Пробежав чуткими пальцами по неровной раме, она нашла небольшой рычажок, и, с трудом подавив нервную дрожь, нажала. И картина, на первый взгляд плотно прилегающая к стене, сдвинулась, обнажая небольшую нишу с лежащими там документами.
Взяла их Наори уже не испытывая ни внутреннего трепета, ни смущения, ни вины. Словно кончилось время чувств, и снова вернулась хладнокровная, растапливая наставница. Девушка сгребла все документы в охапку, не заботясь о том, что она их может помять (всё равно через несколько дней они перейдут в её полную собственность!), небрежно бросила на столик, предварительно смахнув с него сухой букетик и яркие бусины. Мягко опустившись в кресло, жрица провела рукой над бумагами, словно размышляя, с какой начать чтение. Её внимание привлёк футляр, наподобие того, что висел у неё на поясе. Вот только... печать Луны на простые документы не ставят.
Его Наори оставила "на сладкое", решив сначала просмотреть остальные свитки. Большинство так или иначе касалось политики Храма относительно императорского двора, часть представляла собой экономические расчёты, сметы доходов и расходов, иногда встречались указы утверждения или расформирования жреческой общины в нескольких городах. Всё, что необходимо знать верховной.
Ничего такого, о чём можно было бы писать неизвестному, сообщая о смене власти.
Наори решительно отложила свитки, решив, что у неё ещё будет много, очень много времени, чтобы во всём этом разобраться. Сейчас её волнует только странные намёки Сиэры... Лишь бы её подозрения не оказались правдой!
Наставница решительно взялась за футляр, не секунды не колеблясь сломала печать. Ей на ладони выпал потрёпанный, туго свёрнутый свиток, так же запечатанный Лунным знаком. Наори подозрительно повертела его в руках, пытаясь понять, что за дела вела Сиэра, раз ей приходилось соблюдать такую секретность?
Сломав и эту печать, Наори развернула свиток, быстро пробежалась взглядом по всему тексту, по схемам, заметкам, не вчитываясь в содержание. Её внимание привлекли размашистые строки - пророчество, о котором упоминала Сиэра, но не успела наставница прочесть его или разметить расхождение с уже известной версией, как лист стал медленно осыпаться жирным пеплом в её руках. Наставница сильнее сжимала пальцы, словно надеясь отсрочить исчезновение столь важной информации, с жадным, почти болезненным вниманием всматривалась в строки, стремясь запомнить как можно больше, но всё равно катастрофически не успевала.
Спустя несколько мгновений она сжимала в руках пустоту, безвольно смотря куда-то в пол. Заторможен смахнув пепел с подола, Наори попыталась понять, с чем связано столь быстрое исчезновение свитка. Первая мысль была "это из-за того, что я вскрыла бумаги раньше"... Чушь, твёрдо сказала себе наставница, пытаясь по капелькам выдавить из себя чувство вины. Нет такой силы, способной отслеживать, который документ и когда читается. К тому же, все остальные свитки уцелели.
Значит, заклятие просто стёрло носитель конкретной информации, едва была сломана защитная печать. Ведь Луна не только скрывает написанное, но и охраняет его.
Так что же было в этом свитке особенного?
Наори неторопливо прошлась по зале, вслушиваясь в едва заметный звук шагов. Схемы, имена, знаки скорописи... Отрывки из пророчества. "Она будет ключом и замком к силе... Воссоединившись со своим началом - она исполнит веление". О да, наставница хорошо помнит его. Возвращение тёмных жриц ради возвращения Лунной - гротеск, оксюморон, чушь... И выходит, этой чуши посвятила свою жизнь Сиэра.
Имена... Арес, Гелла...
Первое ей незнакомо, но литеры "В" и "м" тонко намекают на Лойлирское подданство человека. Несколько месяцев назад в Храме "гостили" маги... Уж не этот ли человек был одним из них?
Гелла. Тихая и мрачная послушница, якобы скончавшаяся от болезни. Похорон как таковых не было, Сиэра объявила, что тело сожгли, чтобы исключить возможность эпидемии. Могло ли так быть, что маги увезли девочку с собой? Нет, они же были здесь и месяц спустя после смерти послушницы, а уж прятать её столько времени никто не стал бы.
И тем не менее, из схемы явно следовало, что Гелла и маги связаны. И что очаровательная малышка стала тёмной.
Значит, это и примем за исходную информацию.
Наори сжала кулаки. Храм больше не будет сотрудничать с презренными отродьями Древних: то, на что могла согласиться ослабленная старая жрица, не допустит новая верховная. Магам не принудить её к службе!
Сдерживая злость, Наори чуть дрожащими руками выпотрошила свой футляр, несколько мгновений вглядывалась в собственноручно написанные строки... И разорвала послание Сиэры. Верховная желала возвращения богов? Она исполнит последнюю волю предшественницы. Но без помощи Высших.
Тёмные жрицы должны быть уничтожены раз и навсегда. И не только потому, что так говорится в пророчестве.
Вот этим она и займётся после смерти Сиэры.
...Белые лепестки мягко пружинят под ногами, ледяными звёздочками падают в подставленные ладони, разливая холодное, гостеприимное мерцание. Безупречная белизна не кажется злой и враждебной, она обнимает за плечи, сладковатым запахом вишни переплетает волосы, очищает мысли.
Гелла медленно, с королевской грацией ступает по Белым Садам, оглядываясь вокруг с истинно детским любопытством. Её маленькую ладошку крепко сжимает старческая рука, пожилая, но всё ещё крепкая женщина ведёт за собой маленькую жрицу в глубину сада, где под сенью деревьев, роняющих роняющих звёзды-лепестки, сидят тени, слишком яркие для этого тихого и спокойного места, слишком чужеродные, но убедившие саму Смерть, что это их место.
- Кто это, матушка Сиэра? - серебристым колокольчиком звенит голос малышки. Несуществующий ветер перебирает в чутких пальцах её русые косы, в серых глазах отражается белоснежное сияние.
- Разве ты их уже не помнишь, Гелла? - с мягкой улыбкой произносит Сиэра и её голос кажется волшебным, сильным, чарующим. Широкополое белоснежное платье жрицы переливается бликами, как снег под холодным зимним солнцем. Капюшон скрывает измождённое лицо, впалые глаза и губы с запёкшейся кровью.
- Я ничего не помню, - уверенно отзывается малышка, безмятежно улыбаясь. Ей хорошо в этом белоснежном мире, среди медленно падающих с неба лепестков вишни. Но почему е кажется, что ей не позволят здесь остаться?! Разве это не её дом?!
- Их ты вспомнишь, - уверенно обещает Сиэра, и Гелла ей верит. Ведь матушка-верховная-жрица не может обмануть послушницу, правда?
Тени поднимаются им навстречу, зыбкими, расплывчатыми силуэтами скользят сквозь белоснежное сияние, но не становятся чётче. Они всё же слишком чужды этому месту.
Сиэра выпускает ладошку Геллы, склоняется в уважительном поклоне перед первой тенью, и маленькая жрица сразу чувствует себя ненужной и потерянной. Почему матушка-верховная так смотрит на этот силуэт? Почему в нём угадываются такие знакомые и родные черты?
- Лунная дева... Я счастлива, что ты пришла встретить меня...
- Сиэра... - голос той, что названа Луной, дрожит и переливается, как звук арфы ветра*. - Прости меня, прости! Я не могла иначе, я не могла...
Она складывает руки на груди, с печалью вглядываясь в лица верховной, скрытой тенью капюшона.
- Не у меня тебе прощения просить, Селена.
Тень низко склоняется, скрывая лица в ладонях. Четыре силуэта за её спиной стоят неподвижно, словно терпеливо ожидая, когда их предводительнице будет угодно покинуть мир вечного сна. Гелла вглядывается в их лица, скрытые будто бы колышущейся занавесью, и не может понять, почему так больно в груди напротив сердца. Кто они?
- Я понимаю, - шелестит голос Селены. Она опускается на колени рядом с Геллой, всматривается в её лицо, и девочку пробирает страх от этого неуловимого взгляда.
- Сестрёнка... Я сожалею, что ты осталась одна... Поверь, я вернусь за тобой, заберу тебя... Только дождись, хорошо? Ты же сильная, ты можешь.
Голос убаюкивает, на душе делается сразу светло и радостно, хочется броситься на шею Селене, обнять, пообещать всё-всё, лишь бы дивная Лунная дева не печалилась больше. Но что-то злое заставляет её огрызнуться:
- Мне не нужно твоё сожаление! Им ты ничего не исправишь!
По серебристой коже Хранительницы Звёзд стекают слезинки, сначала хрустально-прозрачные, но темнеющие, наливающиеся нездоровым багрянцем. Капельками крови срываются в полёт и падают на белоснежный ковёр тёмными, переспевшими вишнями. И Гелла с болезненной ясностью видит и вспоминает их всех.
Селена, сестра и наставница, богиня, сама Луна. Предавшая, обрёкшая на служение Крейе и вечное одиночество.
Аэквэл, Повелитель Вод, мрачный, неразговорчивый брат, выбравший узы силы, а не узы крови. Богиня дороже сестры, любовь дороже родства.
Игнис, Владычица Пламени, спокойная, отрешённая, тёплая, любящая только себя, но отдающая свою душу всем.
Айла, Царица Небес, эгоистичная, холодная, презрительная. Олицетворение свободы и одиночества.
Гвар, Господин Земли, хмурый, неподвижный. Готовый помочь и утешить, даже если ему нет до тебя дела.
Она помнит их всех.
И всех ненавидит.
Хранители исчезают, лишь Селена задерживается на доли мгновения, бросая прощальный и молящий о прощении взгляд на Геллу и Сиэру. Мир вечной белизны с облегчением избавился от непрошеных гостей.
- Что ж, - Сиэра оборачивается к своей маленькой спутнице. - Пора и мне прощаться.
- Не уходи! Пожалуйста! Не оставляй меня одну!
- ...прощай...
Тело старой жрицы вспыхивает бесцветным пламенем и прогорает за считанные мгновения, оставив после себя лишь ещё один вишнёвый лепесток, в медленном танце-кружении взмывающий в небеса.
Гелла без сил опускается на землю, её сотрясают беззвучные рыдания. Белые сады сразу перестают казаться красивыми и уютными, ледяной ветер бросает ей в лицо пригоршню снега, холод сжимает тиски, не отпуская девочку из объятий смерти. Слёзы застывают на коже холодным огнём, причиняя жуткую боль.
Как быть той, что уже умерла однажды, но осталась жить?
Её не принимает ни мир живых, ни мир мёртвых.
Сжавшись в комочек среди убивающей белизны, рыдает беззащитный ребёнок.
- Гелла? Гелла, проснись! Немедленно!
Щёки обожгло болью, но не от застывающих льдом слёз, а от вульгарных оплеух, щедро раздаваемых тяжёлой рукой Джет.
Шестая с трудом разлепила глаза, пытаясь превозмочь душащие её слёзы.
- Тише, девочка, тише, - убедившись, что с подопечной всё в порядке, дуэнья обняла её, прижала к груди, поглаживая по всклоченным волосам. - Успокойся, всё хорошо...
- Нет, нет, - прошептала Гелла, размазывая по лицу слёзы. - Сегодня умерла наша верховная...
(* Арфа ветра - Эолова арфа - музыкальный инструмент. Струны (9-13), настроенные в унисон и колеблемые движением воздуха, издают обертоны одного общего тона; громкость звука зависит от силы ветра.)
- Итак... Что мы имеем? - вслух рассуждал Арес, сидя в комнате близнецов на единственном стуле. Ален и Рей скромно притулились на кровати, сжимая с двух сторон тихую и молчаливую Геллу. Утренняя истерика кончилась так же быстро и неожиданно, как и началась, оставив только горечь и апатию.
- Умерла верховная жрица! - первым откликнулся Ален, чуть приподнимаясь с кровати.
- Это мерзкая... Гелла, не толкайся! И не надо меня щекотать, не на... Ладно-ладно, очень добрая бабушка!
- Что ж, - с невозмутимым видом подвёл итог Арес, - власть в Храме переменилась, и теперь остаётся только ждать реакции преемницы Сиэры: захочет ли она продолжать сотрудничество или предпочтёт отмежеваться от всех деяний предшественницы...
- Вы думаете, что новая верховная объявит о незаконности действий Сиэры?! - с вызовом просила Гелла, смотря прямо в глаза Высшему. Тот с едва заметной улыбкой покачал головой.
- Сомневаюсь. Скорее, жрицы талантливо сделают вид, что ничего не было. А жаль: мог бы получиться замечательный альянс...
- Жрицы никогда не будут заодно с магами! И если я считаюсь вашей ученицей, то ото вовсе не значит...
- А жаль, - с мягкой улыбкой прервал Шестую маг. - Всё когда-то должно заканчиваться. Даже наша полупридуманная вражда.
- Она не была придуманной, - под нос пробурчала Гелла, не желая соглашаться с Аресом. Близнецы молчали, всем своим видом показывая, что не желают участвовать в дискуссии.
- М-да? И откуда же такие сведения?
- Маги убивали жриц. И тёмных в том числе, - сквозь зубы процедила Шестая, не отводя немигающего взгляда от лица Мастера.
- Только в целях самообороны! Между прочим, sefel так же одержимы фанатичной идеей уничтожить всех магов, как и halhea. Но в отличии от последних могли убивать, чем с удовольствием и пользовались, - по напряжённому мрачному взгляду Геллы Арес понял, что та ему не верит. Не желает верить. Он устало вздохнул - делать ему больше нечего, как искоренять предрассудки среди своих упрямых учеников! - Если не веришь, спроси у той, что учит тебя магии.
- Что? - вздрогнула Гелла. - Меня же только вы учите!
- А твоя книга? - в наигранном удивлении маг вскинул брови. - Разве она не отвечает на твои вопросы?! - Не дождавшись ответа, Арес вздохнул в притворном огорчении: - Что ж, вполне может быть, что ты ещё не готова...
Гелла зло сверкнула глазами и задумалась, поглаживая металлические узоры на переплёте книги. Ей хотелось открыть её сейчас же, задать Крейе сотню другую вопросов, но присутствие магов её останавливало. Кто знает, как на них может подействовать магия книги...
Крейя довольно улыбнулась, прислушиваясь к мыслям и голосам. Высший не глуп, весьма не глуп. Если бы она точно не знала, что не договаривалась с ним, то решила бы, что Высший помогает ей, загоняя маленькую жрицу в расставленные сети. Хотя... она не может быть уверена в этом полностью - ведь Высший вполне мог найти вторую или третью и договориться с ними... Нет, твёрдо решила первая, это не возможно. Вторая слишком агрессивна, она не пойдёт на контакт, а третья... а третья, может быть, уже не существует.
Но это ещё не повод не использовать так удачно подброшенный судьбой и магам шанс.
Шаг. Шаг. Шаг. Поворот, вежливый кивок.
- Тихих снов... надеюсь, лекции у нас снова совпадут.
- А как же иначе?
- Да пусть только попробуют не совпасть!
- Не переживай, маленькая леди, мы будем вместе...
- Даже если ради этого придётся сбежать со своей пары!
- ... Не нарывайтесь...
Шаг. Скрип двери, поворот ключа. Медленно уходящее напряжение, уносящее с собой тяжесть, дурные мысли, но не оставляющее ничего взамен. Что ж, Шестая рада и пустоте.
Гелла аккуратно переложила учебники на кровать, на их место со злой небрежностью водрузила книгу Крейи. Но открыть её она так и не решилась. Несколько минут девушка сидела в темноте, не прикасаясь к книге, и, когда она уже решила бросить эту затею, перед глазами вспыхнула зеленоватая вязь: "Ну, трусишка, откроешь ты книгу или нет? Я устала ждать".
Шестая закатила глаза, послушно открыла книгу, но страницы вырвались из её пальцев, зашелестели, быстро открываясь на середине. Тёмная руна исчезла, вместо неё на развороте красовался чёткий рисунок, похожий на гравюру. Посреди небольшой лаборатории стояла высокая худая женщина в мешковатом платье, больше похожем на робу. Худые руки были покрыты рубцами от старых шрамов, узловатые, словно много раз переломанные пальцы аккуратно оглаживали пузатую бутыль с мутным содержимым. Скуластое жёсткое лицо не выражало ни одной эмоции, но бесцветные глаза будили воспоминания о кошмарах. Царственность в каждой линии выдавала самовлюбленность и гордость жрицы.
Назвать Крейю старой не поворачивался язык. Назвать её некрасивой значило бы нарваться на проклятие.
Гелла провела пальцами по гладкой, как мрамор, бумаге, пытаясь понять, как же она могла вечно её бояться. Тёмная жрицы не вызывала страх или робость - Шестая чувствовала лишь жалость к этой величественной женщине, навечно закованной в строки своей книги.
Боль раскалёнными иголками вонзилась в ладонь девушки, расплавленным свинцом растеклась под кожей, пытаясь выжечь мятежные, неприятные Крейе мысли.
"Прежде, чем жалеть меня, девчонка, пройди хотя бы половину испытаний, выпавших мне!"
Лицо женщины на гравюре исказилось в злой и жестокой гримасе, пузатая бутыль выпала из скрючившихся пальцев, но не разбилась, замерла в нарисованном полёте.
- Прекрати, пожалуйста,- тихо попросила Гелла, массируя ноющая ладонь. Или Крейя не желала причинять своей ученице сильную боль, или сила старой некромантки была не слишком велика.
"А ты прекрати судить то, о чём не имеешь ни малейшего понятия. Впрочем, - на нарисованном лице промелькнул призрак лёгкой улыбки, но вязь рун осталась по-прежнему острой и требовательной, - это отличительная черта всех светлых жриц..."
- Я не светлая!
"Это ты так думаешь".
- Так докажи, что я ошибаюсь!
"Пытаешься вызвать меня на откровенность? Ну-ну, - каждый изгиб рунического письма сочится ядом, капельками собирающемся под строками. Неприятный, кислотный цвет чернил заставляет морщиться как от зубной боли. - Твои методы глупы, девочка, но я вынуждена отвечать на твои вопросы, увы. Впрочем, задать правильно ты их всё равно не сможешь".
Злая, пренебрежительная усмешка Крейи вызвала только мелочную, детскую обиду, стремление доказать, что всё не так, что старуха ошиблась, что Гелла сильная и умная, что она может наравне общаться даже с древней некроманткой!
Глупая, совершенно детская и просчитываемся реакция. Умом это Шестая понимала, но ничего не могла поделать со своими чувствами, хотя верила, что со смертью обрела свободу от них. Вдох-выдох, Гелла сцепила перед лицом пальцы, потёрла шрам-клеймо на лбу, надеясь успокоиться, но это вызвало очередную вспышку злости. Длинная чёлка, постоянно лезущая в глаза, скрывала позорное клеймо, но Гелла постоянно тряслась от страха, что кто-то его всё-таки увидит. Ведь по законам она была вещью... и любой мог объявить себя её хозяином. Надеяться на благородство Ареса бесполезно - ей уже ясно дали понять, что на неё оно не распространяется. Верить в честь Совета было бы ещё глупее: девочка уже давно поняла, что Высшим от неё нужно что-то, что ей оч-чень не нравится. И они не упустят ни одного шанса, чтобы заставить её выполнить их волю.
Ах, если бы был шанс свести этот шрам... если бы знать, почему он появился!
Гелла прищурилась, взвешивая перспективы. Крейя сказала, что вынуждена отвечать на любой вопрос? Значит, у неё есть ответы на всё? Что ж, это можно проверить. Главное, не напутать с формулировкой...
- Почему у меня появился шрам в виде руны повиновения? Как он связан с тобой и твоей книгой?
Рисунок не изменился, но вспыхнувшая надпись была полна презрительного холода, как будто Крейя разочаровалась в Гелле, в её стиле мышления.
"Ты принадлежишь мне. Моя книга принадлежит тебе. Ты в одинаковой степени и раба моя, и госпожа моя".
- Почему мы связаны? Из-за чего? Что случилось одиннадцать лет назад?
"Ты открыла мою книгу, сдуру отдав душу за право читать её. И ты стала меньше, чем жива... Ведь на тот момент ты уже однажды обманула смерть, не так ли?"
Гелла зажала рот руками, зажмурившись и склонившись над столом, надеясь таким образом унять боль, грызущую изнутри. Десять лет память была скрыта от неё за стеной белоснежного сияния, но вторая смерть смяла, разбила на части щиты Селены... Конечно же, Лунная дева желала только добра. Она всегда делает что-то во благо... Вот только вкладывает она в это слово не всем понятное значение. После уничтожения нескольких опасных аномалий начала иссякать природная сила, созидающая чудеса. Да, чудища, терроризирующие крестьян, исчезли - но вместе с ними исчезли крошечные фэйрички, живущие в цветах и дарящие людям звёздочки-удачу, погибли духи ветров и вод, люди утратили слух и перестали понимать речи природы... Боги сами убили яркий сказочный мир, желая подарить ему вечную жизнь.
Селена... Неужели она действительно верила, что даже она, самозваная богиня лунного света, может обмануть смерть, вырвав из её уютных объятий одну душу, не заплатив другой? Верила. Вырвала. И обрекла на вечную агонию.
- Расскажи о себе, - тихо, ничего не соображая попросила девушка, пытаясь вырваться из круговерти видений прошлого. Ну зачем, зачем она всё это вспомнила?! Ведь это было так сладко, так хорошо - ничего не помнить... - Всё расскажи. Почему стала тёмной, почему ненавидишь магов, почему ты осталась жить в книге?..
"Надеешься заглушить свою боль чужой? Ка-ак это благородно, не правда ли?"
Гелла кивнула, не в силах заставить себя не вспоминать. Лицо брата-глаза Селены-чёрная вода мёртвого озера-снегопад вишнёвых лепестков. В вихре бликов, слов, лиц где она сама? Когда она потеряла себя, став той, кем её хотели видеть? Наверное, не будь Шестая настолько погружена в рефлексию, она огрызнулась бы на подначку Крейи, вновь бросилась в бесконечный спор с древней ведьмой, забыв о своих вопросах... Но на этот раз старой некромантке не удалось подловить наследницу.
Гравюра снова ожила: интерьер менялся на глазах, медленно исчезаю в клубах тумана. Чёткой оставалась только фигура Крейи, вокруг которой то и дело мелькали странные пейзажи, искривлённые от боли лица, смутные силуэты.
"Что ж. Ты будешь сама не рада, что решила всё узнать. Неужели тебя не учили, что некоторые страницы истории слишком испачканы в крови и грязи, чтобы снова открывать их? Девочка моя, может, одумаешься?"
Тишина. Гелла давится слезами, всё ещё блуждая по тропам памяти, и лишь пляска тонких нервных строк перед глазами выводит её из забытья. Ей нужно чужое тепло, чужие голоса, чтобы не потеряться в ледяной ночи.
И она возьмёт то, что ей нужно.
"Что ж, милое дитя, позволь рассказать тебе одну... сказку. Кто-то скажет, что у неё счастливый конец, кто-то осмелится с этим не согласиться. Судить... нет, не тебе. Никто не может судить об этом. Однажды, в одну тёмную ветреную ночь, когда звёзды слезами роняли ледяной свет на мёртвую, не желающую просыпаться землю, двое глупцов нарушили все законы. И тем самым подписали себе смертный договор.
Впрочем, мне лучше начать с начала, по традиции.
Жили-были Древний и жрица, верная дочь Луны. Пока они не знали друг о друге, они были счастливы, как и их собратья. Жрицы и Древние не враждовали друг с другом, справедливо разделив поле деятельности: halhea властвовали над душами, Древние - над материей. Им незачем было воевать, пока... Пока двое не встретились. Один на один. Друг с другом. Со своими предрассудками. Со своими страхами.
Не думай, что они возненавидели друг друга на всю жизнь. Они были не так глупы, как сегодняшние жрицы и маги. Нет, те двое сумели увидеть друг в друге своё отражение, свои недостатки. И найти способ изжить их".
Тонкие, словно летящие руны бежали в кромешной темноте перед глазами Геллы, не давая ей вновь сосредоточиться на своей боли. Девушка завороженными взглядом следила за ними, с жадностью ловя каждую чёрточку, привычно угадывая в каждой завитушке неповторимую интонацию Крейи. Девушка слепо водила кончиками пальцев по странице, ощущая постоянно меняющиеся очертания туманных силуэтов за спиной пленной некромантки, возникающие по её воле картины внушали восторженный трепет и суеверный ужас одновременно.
"Но они выбрали самый глупый способ из всех - они полюбили друг друга, стали центром мироздания для партнёра, напрочь забыв о всём остальном мире. Но мир о них не забыл. Из-за своей любви жрица забросила свои прямые обязанности, но Луна терпеливо прощала своей любимой дочери мелкие прегрешения. Божество позволяло служительнице наслаждаться земным, забыв про духовное, но вслед за лучшей в омут бросились и прочие, теряя веру, силу, мудрость. И Луна разгневалась, ведь её тёмное отражение нашло путь в этот мир через души павших жриц. Не удержавшие веру были убиты. Жрице, той самой, был дан выбор: или она теряет себя, или убивает своего возлюбленного. Догадываешься, что она выбрала?! И тёмная луна вошла в её душу, заполучив её всю, и тьма проложила себе тропку в сердца людей, ставя их перед невозможностью выбора, не оставляя пути назад... Знаешь, сколько невинных погибло? Знаешь, что павшая чувствовала каждую смерть, случившуюся по её вине?"
- Она сошла с ума? - словно сама себя спросила Гелла, широко распахнутыми глазами рассматривая гравюры на перелистывающихся страницах. Крейя шагала по ним легко и беззаботно, не прерывая рассказа, взмахами рукавов-крыльев привлекая внимание наследницы к различным сценам, возникшим за долю мгновения до этого. Но стоило тёмной отвернуться, как захватывающие дух пейзажи, смутные, согбенные фигуры людей, панорамы битв снова расползались на мелкие строчки и запутанные схемы.
"Нет, хотя жрицы и по сей день утверждают обратное. Она просто стала использовать свою боль себе не благо. Она ощущала все муки погибающих от стали или яда, от старости или лихорадки. И она стала черпать из боли свою силу. Её ненавидели все - и она впитала ненависть, сделав её своей верной слугой. Павшая жрица не желала смерти всему живому - но ей не оставили выбора. Древние, надеясь, что с её смертью завершатся все ужасы, изловили её, убедили в предательстве любимого... но не учли, что у него тоже есть собственное мнение. Он рискнул пойти против воли Совета, и тем самым навлёк на себя проклятие. Он освободил первую из sefel, и измученная жрица прокляла его, обвиняя во всех своих бедах. И, понимая, что чувства делают её уязвимой, она вложила в него всю свою любовь - с кровью вырванный клок души. И она начала мстить...
Дальше, впрочем, ты знаешь: жрицы всё-таки решили убить заблудшую сестру сами, направив против неё силу светлого лунного спектра, губительную для тех, кто подчинялся тёмному..."
- Как ты попала в книгу?!
Губы Крейи тронула лёгкая усмешка, ни злая, ни усталая, ни жестокая.
Никакая.
"Я предвидела смертельный исход свой и заточила свою память и знания в свою же Книгу, став её пленницей, - руны утратили витиеватость и плавность, вновь стали скупыми, чёткими, острыми. Страшная сказка закончилась, началась не менее страшная быль. - Любовь моя осталась в Проклятом, а ненависть, самое сильное чувство из сжигавших меня при жизни, - в кинжале, которым меня убили. Ты должна помнить его: вечно висит на поясе верховной, небольшой дамский ножичек с молочно-белым опалом в изголовье".
- Не было его.
Крейя жестко усмехнулась, ленивым движением руки стирая образу за своей спиной.
"Значит, предвидели моё возвращение и спрятали подальше, как и книгу. Глупые бабы..."
- Не говори так о них!
"Имею право".
Гелла замолчала, обдумывая историю Крейи. Своя боль уже давно стёрлась, потускнела, задвинутая в глубину подсознания новыми впечатлениями. Девушка анализировала рассказ некромантки, понимая, что жрица рассказала далеко не всё и, возможно, сделала акцент на выгодные только ей моменты. Конечно, историю пишут не победители, а выжившие или очевидцы, но разве они могут достоверно отобразить события? Ведь любая точка зрения субъективна по умолчанию.
- Ты хочешь предупредить меня, чтобы я не повторила твоих ошибок? - тихо спросила Гелла, пристально разглядывая нарисованное лицо с неживыми, совершенно пустыми глазами, по которым невозможно было прочитать ответ.
"Предупредить тебя? Конечно же, нет! Разве я твоя дуэнья, чтобы оберегать тебя от всех терниев на жизненном пути? Набивай шишки и учусь сама, иначе тебе ничто не поможет".
Шестая обиженно прикусила губу - она надеялась, что старшая жрица поможет ей, будет её защищать, учить... А она... А она!
Подавив беспомощную злость, Гелла спросила как можно спокойнее, хотя и знала, что Крейя видит все её эмоции как угольную запись на белоснежном листе:
- Ты будешь учить меня магии? Некромантии?
Тишина и темнота. Рисунок застыл, стал плоским, неживым, обыкновенным, словно тёмная жрица навсегда покинула свою книгу. Ни единого знака.
Гелла уже и не ожидала получит ответ, когда перед её глазами вспыхнула ослепительно белая запись:
"Как бы я ни хотела отказаться, врать тебе я не могу. Поэтому - да".
На злой шёпот за спиной, на тяжёлые, изучающие взгляды Гелла уже давно научилась не реагировать. Но это не значит, что она их не чувствовала или что они её не задевали.
Задевали, да ещё как!
Под перекрестьем озлобленных, ледяных взглядов, Шестая шла, как под ливнем стрел, едва сдерживая дрожь и страх. Она уже поняла, что её считают сильной. Возможно, жестокой и циничной (не слишком ли много для одного ребёнка?!). И пока маги рисуют себе в воображении её страшный образ, она-настоящая в безопасности. И Гелла пытается соответствовать этому злому, бездушному образу, вызывающему у неё самой отвращение.
Но она не может не отдавать себе отчёт, что где-то глубоко внутри, под слоем ледяных вишнёвых лепестков, под тёплым покрывалом тьмы плачет во сне маленькая мёртвая девочка. И её всхлипы иногда вырываются наружу, погружая Геллу в апатию и тоску.
"Я не буду вопрошать богов, за что они меня так не любят, - решила Гелла, в очередной раз поймав себя на рефлексии. - Я не буду лелеять свою боль, возводя её в ранг культа. Чувства должны быть подчинены разуму, иначе я стану второй Крейей. Хочу ли я этого?"
Риторический вопрос.
"Вовсе нет. Это вопрос, достойный вдумчивого спора..."
Гелла проигнорировала синеватую надпись, вспыхнувшую на внутренней стороне век. У неё намечались проблемы покрупнее.
Несколько магов расступилось перед ней, чтобы пропустить её к парте. Девушка равнодушно бросила тяжёлые учебники на стол, аккуратно положила сверху книгу Крейи и только потом соизволила обратить внимание, что возле неё как-то уж слишком людно. На один короткий миг паника захлестнула девушку с головой, но она быстро взяла себя в руки. Всё равно близнецов здесь нет, аггел сегодня решила прогуляться по Школе в одиночестве. Так что паниковать бесполезно, толку от этого не будет: выкручиваться придётся самой.
Гелла закатила глаза, словно прося у Лунной (нет! Только не у неё!) спокойствия. Всё слишком походило на её первое появление на лекции,чтобы закончиться так же безобидно.
- Итак, - Шестая опустилась на неудобный стул, словно это был трон Единой Империи*, зашелестела конспектами, не глядя на замкнутые, злые лица юных магов. - Я вас внимательно слушаю. Что ещё вас не устраивает в моём существовании?
- Может быть, то, - сквозь зубы процедил один из юношей, совершенно Гелле незнакомый, - что ради тебя убивают наших родственников?!
Шестая недовольно повела плечом, словно пытаясь отделаться от навязчивой мухи. Её немного нервировало, что все маги знают её, знают всё о ней, когда она некоторых даже видит впервые. Ведь не зная противника, она не имеет представления, как себя с ним нужно вести. А не знать что-то в последнее время стало просто опасно.
- Хм, и откуда же у вас такие сведения? Вернее, на каких основаниях вы сделали вывод, что Высших убивают для меня?
Гелла едва подавила желание ойкнуть и зажать рот рукой. Слишком поздно она сообразила, что проболталась, показала, что прекрасно осведомлена о происходящем, упустила возможность изобразить из себя святую невинность.
"Ты так забавно стараешься подражать опытным интриганам, что за тобой смешно наблюдать".
Гелла низко опустила голову, чтобы пушистые волосы полностью скрыли её лицо, и сквозь зубы почти беззвучно прошептала:
- Лучше помоги мне.
Один из парней вцепился пальцами ей в подбородок, поднял её лицо, заставляя смотреть в глаза.
- Ты ничего не хочешь нам объяснить, лунное отродье?!
Гелла слабо, почти незаметно улыбнулась, надеясь, что вот-вот в глазах предательски защипет, и крошечные алмазные слёзки придадут ей дополнительное очарование. Но слёз нет. Никаких: ни слёз бессилия, ни слёз злобы.
"Тебе не кажется, что пришло время решать проблемы, не давя на чужие чувства?"
- Нет.
Короткое, злое слово, подобное щелчку кнута, было ответом и магам, и Крейе. Ярость ржавой пружиной сжималась внутри девушки, понимание, что никто не придёт на помощь, заставляло с холодной точностью просчитывать все слова и действия.
Ведь второго шанса не будет.
Гелла повела головой, вырываясь из захвата жёстких, грубых пальцев, плавно поднялась, низко опуская голову, скрывая выражение лица, пару секунд молчала, отдавая себе отчёт, что испытывает терпение магов. Затем - резко вскинула голову, устремила прямой, неподвижный, гордый и ледяной взгляд в лицо того, кто заговорил с ней первым.
"Ты переборщила с театральными эффектами, милая. Ты слишком неопытна".
На острые, колючие руны, как ядом, сочащиеся ехидцей и скептицизмом, девушка не обратила внимания.
- Я не собираюсь оправдываться перед вами. Я не чувствую себя виноватой. Задавайте свои вопросы - я постараюсь ответить.
Короткие, рубленные фразы прозвучали как вызов, несколько парней дёрнулись, как от пощёчины, устремляя на девушку ненавидящий взгляд. А они ведь поначалу не хотели мне зла, запоздало подумала Гелла, удерживаясь от искушения чуть-чуть прикусить губу и обвести всех беззащитным взглядом. Я оскорбила их тем, что поставила себя наравне с ними. Действительно, моя ошибка. Не стоит оказывать им такую честь.
- Ты слишком много о себе возомнила, жрица, - равнодушно бросил кто-то ей в спину. - Если ради тебя убивают преступников, это ещё не значит, что ты имеешь право командовать нами...
- У меня будет это право, - беззвучно шевельнулись губы девушки. О да, теперь она понимала, почему прочие жрицы так пренебрежительно отзываются о магах! И ей не стоило судить всех лишь по Алену и Рею.
Что ж больше она так ошибаться не будет.
- Я не понимаю, почему мы должны с ней носиться, как Мастер Ноар с фальшивым кристаллом, - по толпе магов прошла волна тихих и не очень смешков - про то, как почтенный ментор всем восторженно доказывал возможность синтезировать магическую энергию из кристаллических решёток, не слышал разве что глухой. - Почему бы нам просто не...
- Убить её?! - хищно предложил маг, заговоривший с ней первым. На лице Гелла мелькнула безмятежная улыбка, как неумелая маска, скрывающая ярость и презрение. Девушка прищурилась, глядя в тёмные, безумные глаза мага, даже не пытаясь скрыть тёмную силу, клокотавшую на дне её души. На какой-то миг она ощущает себя - им, перенимает все его чувства, мысли, стремления. Она слышит стук его сердца, пульсацию крови, знает, что у парня ещё не до конца зажили трещины на двух рёбрах, полученных в небольшой драке, что по вечерам он страдает от мигрени, чуть ли не волком воет и лезет на стену от боли. Шестой кажется, что если она сейчас (хоть на мгновение!) закроет глаза, то подняв ресницы, смотреть будет на своё тело чёрными, безумными глазами.
Грудную клетку сдавило болью, и Гелла не могла понять, кому она принадлежит: ей ли, магу? Горло горело, словно по нему стекала кровь, кончики пальцев покалывало от нахлынувшей силы.
"Девочка, не переусердствуй. Лопнешь же".
Циничный комментарий Крейи как всегда вернул девушку в реальность, Шестая слабо мотнула головой, безвольно опускаясь на стул. В её груди клокотала сила, новая, яркая, такая живая, такая пьянящая, но она была чужой, и от осознание этого подгибались ноги. Гелла уронила голову на руки, инстинктивно сжавшись, пытаясь снова стать маленькой, незаметной...
"Ну, никто не обещал, что это будет приятно..."
Было в нервных строках что-то виноватое и смущённое, но Шестая не обратила на это внимание. Со стороны всё выглядело так, словно поражённая и испуганная девушка начала плакать, словно надеясь разжалобить магов. И это так не вязалось с предыдущим образом сильной-но-маленькой-леди, что маги растерялись и расступились, непонимающе переглядываясь. Как бы ещё ментор не начал ругаться, что девчонку до слёз довели, и ведь не объяснишь ему, что у Рауля просто лишнее слово вырвалось, что не желали они её пугать или, упаси Древние, ей угрожать... Нет ещё идиотов с близнецами и с аггелом связываться!
Один из магов, неодобрительно наблюдавший за этой сценой со стороны, присел на стул рядом с Геллой, осторожно коснулся её плеча.
- Не плачь, пожалуйста, - тихо попросил он, пытаясь успокоить девушку, не вызвав у неё вспышки гнева. Артемис надеялся, что у него получится, ведь опыта было хоть отбавляй: когда у тебя три сестры-истерички, готовых расплакаться или начать швыряться тяжёлыми предметами от любого слова, хочешь-не хочешь, а научишься подстраиваться под их настроение.
Гелла вздрогнула, чуть повернула голову, чтобы волосы скрывали лицо, но она имела возможность из-под прикрытых ресниц наблюдать за утешителем. Тонкий, похожий на тростник юноша с гладко зачёсанными пепельными волосами и светло-серыми, ртутными глазами не казался красивым. Но девушка чувствовала, что он был добрым и настоящим, тёплым и искренним, как... как близнецы. Только его тихое спокойствие привлекало девушку сильнее, чем разудалая радость Алена и Рея.
- Я не плачу, - тихо и немного напевно произнесла Шестая, пытаясь разобраться в своих чувствах. Сила уже давно улеглась, тёплым комочком грея давно заледеневшую душу, даря девушке приятное ощущение сытости и умиротворённости.
"Да, милая, ты научилась черпать энергию сама. Неприятно, правда?"
- Не обижайся на Рауля, ладно? - как-то виновато попросил маг, скромно улыбаясь. - Он не виноват, просто... Его брата недавно убили из-за его разногласий с Советом, и Рауль решил, что виновата ты... Но ты не злись, хорошо? Мои одногруппники просто не понимают, что ты не несёшь ответственности за решения Совета...
- Хорошо, - размеренно, безэмоционально произнесла Гелла, поднимая голову и смело вглядываясь в глаза утешителя. Хлопнула дверь, недовольный голос ментора поинтересовался, по какому поводу столпотворение, когда лекция уже началась.
Артемис охнул и подхватился со стула, бросился к своей парте в противоположному углу аудитории.
Гелла тихо обронила ему вслед, не сомневаясь, что услышат её все:
- Передайте Совету, что убивать больше нет надобности.
Ментор, пожилой старичок, умело притворяющийся рассеянным гением, цепким, холодным взглядом скользнул по каменному, ничего не выражающему лицу Геллы. И девушка не сомневалась, что невзначай оброненная её фраза уже к вечеру достигнет ушей Совета, и Высшим придётся немного поволноваться: пробуждается ли в девушке память тёмных жриц, или это Крейя явилась из небытия и взялась наставлять наследницу на путь истинный - путь смерти? Это не важно, одёрнула себя Гелла, ведь главное, чтобы никто не догадался о книге
"Даже если и догадаются, сделать ничего не смогут. Но мне льстит твоя тревога обо мне".
Гелла скрипнула зубами, жалея, что не может ответить: что может быть глупее и опаснее, чем разговаривать сама с собой среди магов, только и ожидающих случая обвинить тебя во всех грехах? Да ментору тоже такое поведение на его лекции по нраву не придётся.
Листая конспект, Гелла пыталась найти способ или ответить Крейе, или заткнуть её, чтобы не отвлекала своими насмешками. Рядом с великой некроманткой девушка чувствовала себя слабой и наивной, глупым ребёнком, возомнившим себя ровней великим взрослым. И это её угнетало.
"Не мысли линейно, угнетённая моя, - снова заплясали перед глазами ядовито-зелёные строчки, - воспользуйся воображением!"
"Воспользоваться воображением? - немного зло и обиженно подумала Гелла, нервно теребя обложку тетрадки, - Как бы ты в ужас не пришла от моих мыслей"
И снова смех, даже не злой, а снисходительный, словно взрослый опытный человек потешается над младенцем. И это оскорбило Шестую сильнее всего.
Осторожно пододвинув к себе тёмную книгу, девушка зашелестела страницами, пытаясь отыскать хоть немного свободного места - писать поверх строк подозрительно бурого цвета ей было противна. Воля книги вырвала страницы из пальцев Шестой, перелистнула их, раскрыв перед маленькой жрицей последний разворот. По краям страниц серебрились странные, почти незаметные рисунки-орнаменты, больше подходящие для сборника легенд или героических баллад, но девушка не стала рассматривать их. Прислушавшись к усталому голосу ментора и испуганному блеянию ученика, вызванного отвечать, Шестая осторожно, стараясь не скрипеть пером, вывела на белизне листа:
"Крейя?"
"Спасибо, малышка, но я прекрасно помню, как меня зовут!"
На мгновение Гелла прикрыла глаза, сдерживая раздражение и радость, затем медленно вывела:
"Я рада, что ты ещё не впала в старческий маразм, хотя возраст у тебя самый подходящий. Ты можешь мне объяснить, что со мной было?"
"Не хами мне, девочка, не доросла ещё... И не вырастешь уже. - Предыдущие строки расплылись, сложились в лицо Крейи. Холодные, безэмоциональные глаза резко контрастировали с натянутой злой улыбкой, слишком фальшивой, чтобы испугать Шестую. - Я разочарована, знаешь? Я-то думала, что всё ты поняла сама, а ты просишь объяснений..."
Нет, Крейя не врала, когда говорила, что обязана отвечать на все вопросы наследницы и отвечать только правду. Просто она умела так виртуозно увиливать, сыпать истину пополам с намёками, задавать встречные, совершенно не относящиеся к теме вопросы, что Гелла терялась и забывала, что же хотела узнать. Впрочем, ей тоже было не занимать терпения и упрямства, без них бы маленькая тёмная просто не выжила бы.
"Я задала вопрос! Почему ты не отвечаешь?!"
Пальцы Геллы дрожали, она едва удерживала стило, едва удерживала неподвижную маску на лице, краем уха вслушиваясь в унылое бормотанье отвечающего. Девушка знала, что привлекает к себе внимание ментора, но утешала себя тем, что он бы всё равно следил за ней, так что она ничего не теряет, вот только неуютно под тяжёлым, изучающим взглядом...
Тьма медленно вползала в мысли, рождая странные идеи. Привычная цепочка ассоциаций нарушилась, выстраиваясь по новому, совершенно непонятному принципу: люди-шум-раздражение-убить. А чтобы смерти их не пропали зря, надо...
Моргнув, Гелла сбросила с себя внезапное оцепенение, подозрительно оглядывая аудиторию из-под длинной чёлки. Кто-то из магов решил пошутить, усыпив её на лекции? Или это - очередной подарок Крейи?! Как же ей это всё надоело...
"Не спи, малышка, иначе ты так и не узнаешь, что с тобой происходит, - от издевки ломило зубы, но Шестая продолжала читать ровные бисерные строчки, хотя давно уже хотелось захлопнуть книгу и швырнуть её в стену! А ещё лучше - в окно! Чтобы этот проклятый фолиант вывалился в грязь, иссечённый осколками... Нарисованная Крейя чуть прикрыла глаза, не стирая с лица улыбку, словно могла видеть лицо наследницы и читать её эмоции, как свою же книгу. - Не советую, глупышка. Ни мне, ни книге ничего не будет. А вот как будешь чувствовать себя ты?.."
Гелла скрипнула зубами, понимая, что её душа преисполняется... не ненавистью, нет. Глупо ненавидеть старую некромантку. Древняя sefel вызывала лишь безбрежное, яростно раздражение и желание унизить её в ответ.
"Кажется, я задала вопрос. Отвечай: что со мной происходит, почему я чуть не заснула, что за сила клокотала во мне?!" - предельно чётка вывела Гелла, сдерживая скрип пера, но не замечая, что скрипит зубами.
"Упрямая, - по лицу Крейи мелькнула ностальгическая улыбка. - Как я когда-то... Ты просто научилась самостоятельно черпать силу..."
"Да я как-то уже поняла!"
"Но управлять этой силой ты не умеешь. Не умеешь ты её и преобразовывать. Конечно, сила сама улеглась в тебе, стала частью твоей. Повезло тебе, что взяла ты немного... Если черпать, не зная меры, не умея перенаправлять чужую энергию, то она может убить тебя... То, что ты испытывала, было всего лишь предупреждением".
"Почему именно этот, черноглазый? Я чувствовала, были и другие, кто ненавидел меня сильнее... Почему именно он?"
"Только не говори, что тебе его жалко! Иначе я решу точно, что негодная ты ученица!"
"Нет... Но почему?"
"Любопытная... Совсем как я когда-то... - Гелла провела кончиками пальцев по лицу Крейи, понимая, что это не ностальгия овладела старой жрицей, вовсе нет. Жестокая, безумная жрица вспоминала свои ошибки и мелочно, злобно торжествовала, что Шестая их повторит. - На нём стоит метка смерти, девочка. Неужели ты не заметила её? Этот юноша со взором горящим скоро погибнет. Насильственной, страшной смертью, Судьбе и ему уже безразлично, кто выпьет его тепло. Так что, девочка моя, не упусти свой шанс наесться впрок!"
Гелла осторожно покосилась на Рауля из-под длинной чёлки. Парень сидел на стуле неестественно прямо, неподвижное лицо не выражало никаких эмоций, но глаза. Словно тлеющие угли, выдавали всю бурю его чувств. Тепло его жизни действительно было притягательным, но как Гелла ни всматривалась, она так и не смогла обнаружить на нём клейма страшной предопределённости.
Взгляд Шестой остановился на Артемисе, смешном пареньке, думающем, что ей нужна защита и утешение. По сравнению с остальными магами он был слишком серым, слишком бесцветным и невзрачным, как набросок грифелем рядом с масляной живописью. Но он светился. Светился мягким, тёплым светом, как осеннее полуденное солнце: не ослепляя, не обжигая, но даря тепло, отогревая в чутких, мягких ладонях.
Зачарованная этим светом, Гелла не отрываясь смотрела на своего утешителя, не чувствуя, как затекла шея, не ощущая, как сводит судорогой пальцы, сжимающие стило. "Интересно, каково это тепло на вкус?" - промелькнула шальная, горькая мыслишка, тут же сметённая тихим восхищением.
Артемис почувствовал её взгляд, оторвался от учебника, беспомощным взглядом обвёл аудиторию, словно внезапно разбуженный человек, не понимающий, что от него требуется. И, прежде чем смущённая Гелла успела отвести глаза, притворившись, что уткнулась в книгу, он поймал её взгляд и улыбнулся. Не самодовольно или покровительственно, не успокаивающее или ободряющее. Просто улыбнулся, как давнему, дорогому другу, щедро делясь своим теплом и не требуя ничего взамен. Шестая судорожно вздохнула и стремительно вперилась взглядом в девственно чистые страницы, с которых успели исчезнуть все надписи и рисунки.
"Это конец", - мелькнула паническая мысль, но Гелла и мысли не допустила, что она может принадлежать ей. Ведь так тепло и светло на душе.
(* Единая Империя - легендарное государство, существовавшее на западе до прихода в мир Древних).
Шаг. Шаг. Шаг. Танец огня на каменных холодных плитах. Аггел, молодая вздорная девочка в облике огненного котёнка, гордо шествовала по Школе, окидывая проходящих мимо магов царственным взглядом переливающихся глаз. Она одновременно и жалела, и презирала их: способных жить в этом медленно погибающем мире.
Конечно же, сама аггел не желала здесь задерживаться, но раз уж повезло (или не повезло? Хм. Интересный вопрос...) встретить здесь свою хозяйку, то не грех и задержаться. Интересно, что ей нужно на этот раз? Раньше тёмная дама просто присылала свой образ в мир вечного пламени, вела долгие, задушевные разговоры с юной, новорождённой сущностью, очаровывая её логичным и чётким мышлением человека. Аггел жадно ловила слова, признавая над собой власть странной тёмной дамы, с капризным нетерпением дожидалась её новых визитов... и вот сама посетила её.
Та-а-ак, а тут у нас что? Почему это всё маги проскальзывают в эту подозрительную дверь с таким важным и загадочным видом? И почему захлопывают её сразу перед любопытном носиком очаровательного огненного котёнка?! Непорядок.
Надо разобраться!
С истинно кошачьим любопытством и детской непосредственностью аггел прошла сквозь дверь, оставив в ней небольшую дымящуюся дырочку, и вспрыгнула на первую попавшуюся полочку, довольно успешно претворившись опаловой статуэткой худой и раскосой кошки. И пусть эти наглые Высшие только попробуют её заметить! Им же хуже будет! Именно так, вот!
И упивающаяся своей мудростью кошечка битых два часа выслушивала заунывный говор Высших, всего лишь согласовывающих сроки очередного Турнира. Ничего интересного. Ну совершенно ничего! Да и вообще, как они посмели разочаровать её, великую огненную аггел?!
Так, а это что за многозначительное молчание? Ах, упомянули о распоряжении совета? Ах, устранить учеников? Какие знакомые, однако, имена... Над этим стоит пораздумать. А ещё лучше рассказать хозяйке - пусть она думает и чешет, чешет за ухом!
Право слово, даже обидно, что аггел может так легко стать зависимым от прихотей тела!
Больше не заботясь о сохранении маскировки, огненная кошечка легко спрыгнула на пол. И расфыркалась от возмущения, что её никто не заметил: господам Высшим было ну очень не до неё.
С совершенно неопределимым выражением лица высокомерная леди Джет конвоировала близнецов, цепко и аккуратно придерживая их за уши. Юные маги стоически молчали, выворачивая шеи терпя довольно-таки неприятные ощущения: их предыдущая попытка пререкаться окончилась таким плачевным образом, и парни не желали знать, что выдумает изобретательная дуэнья на следующий раз.
И топать бы юным, невоспитанным магам так до самого Зала Приветствий, позорясь перед друзьями, если бы им по пути не попалась весьма колоритная пара...
Гелла, ненормально весёлая, ненормально улыбчивая, неторопливо шагала рядом с этим подлюкой Артемисом, с этим выкидышем собаки плешивой, чтоб ему своими же ядами захлебнуться! Улыбается, сссс... скотина, Шестую за плечи приобнимает... всего лишь помогает тащить сумку с учебниками, но какая разница!
Не слыша, как они тихо рычат от едва сдерживаемой злости, близнецы вперились взглядом в приближающихся подростков. Немного удивлённая таким поведением магов Джет даже выпустила их, скрестила руки на груди, разглядывая свою подопечную и пытаясь понять, что же вызывало у мирных учеников Ареса такую вспышку злости?
- Гелла! - завопил Арес, бросаясь к ней навстречу. - Что ты здесь делаешь с этим... с этим...
- С этой тварью ядовитой! - подсказал Рей кипящему от злости брату. Оба мага не спускали с Артемиса горящий, ненавидящий взгляд, не обращая внимания не недоумевающую Шестую. Тёмная беспомощно улыбалась, переводя взгляд с близнецов на своего утешителя, и страстно желала успокоить друзей, объяснить, что им не надо ссориться, ведь Артемис хороший. Они все такие хорошие...
- Пожалуйста, не надо кричать, - проворковала девушка, осторожно касаясь муки Алена. Маг вздрогнул, едва подавил желание отшатнуться - всегда прохладные пальцы Геллы сейчас обжигали, словно раскалённые угли. И выглядела она слишком румяной... Вполне нормально для живой, влюблённой девушки, но невообразимо, неправильно - для мёртвой, холодной и высокомерной жрицы.
Нервно отбросив с глаз мешающую прядь, Ален резко притянул к себе Шестую, всматриваясь в её чистое детское лицо. Что-то не так, с ней что-то не так... но что?
- Я, пожалуй, пойду, раз мне так демонстративно не рады, - Артемис вежливо и прохладно улыбнулся, словно показывая, что отвечать на нападки близнецов - ниже его достоинства.
- Уходишь? - на безмятежное лицо жрицы набежала лёгкая тень, девушка попыталась вывернуться из рук Алена, но маг держал её крепко. Он слишком поздно заметил, что тёмные глаза девушки не привычного синего цвета, а чёрного - из-за расширенных зрачков, словно она... словно её...
- Ты что с ней сделал, ублюдок? - прошипел Ален, осторожно отстраняя Геллу и надвигаясь на удивлённого таким поворотом Артемиса. - Ты какой дрянью её опоил?!
Наверное, они бы подрались, ведь их не собирались удерживать ни Джет, ни Рей. Впрочем, этот и сам с удовольствием поучаствовал в заварушке, хотя и считал, что двое на одного - это бесчестно. Но ради Артемиса можно даже личный кодекс чести переписать (на время, разумеется)! Ради такого подлеца не жалко!
Шестая задумчиво разглядывала своих друзей, не понимая, почему близнецы так злятся. Неужели они думают, что Артемис может причинить ей вред?! Что за глупость! Он же такой тёплый, такой вкусный...
Вкусный? Шестая прикрыла глаза, коснулась пылающих щёк. Кажется, она выпила слишком много его тепла, слишком много его жизни... Ох, неужели она сама убивала его: медленно, по каплям, смакуя его жизнь, как дорогую пищу?
О Лунная...
- Ален, Рей, прекратите, - тихо и чётко обронила девушка, вернув на лицо каменную маску. Она снова была нежитью - мёртвой, спокойной, чуть ироничной, совершенно безэмоциональной. Она снова могла рационально мыслить, рассчитывать, не отвлекаясь на суматошные бабочки-чувства. И, оценивая свои последние метаморфозы, девушка чувствовала щемящую тоску, словно по чему-то родному, но безвозвратно утраченному.
Неужели Артемис так напомнил ей брата, что она готова защищать его? Или... всё проще, и она лишь тянется к нему как к источнику энергии? Ведь в душе бурлят и клокочут яростные, неуправляемые чувства, словно клочок штурмового моря, запертый в клетке. Это очаровывает. Это ужасает.
Гелла отбросила размышления, снова коснулась близнецов, и на этот раз её руки были нежными и прохладными, как лепестки прекраснейших цветов.
Пепельноволосый юноша с ироничной улыбкой поклонился и быстрым, пружинистым шагом направился прочь. Близнецы проводили его взглядом, далёким от благожелательного.
- Ты просто не понимаешь, с кем связалась, - сквозь зубы процедил Ален, щуря горящие тихой злобой глаза. - А когда поймёшь, будет поздно.
- Но он же добрый... спокойный... вежливый... так хорошо ко мне отнёсся...
- Угу, змеи все такие... пригреются на груди и ка-а-ак цапнут! - мрачно буркнул Рей.
- Да, Артемис, чтоб ты знала...
- Так, молодые люди, - от голоса Джет вздрогнули все трое. Казалось, им за шиворот насыпали колотого льда и облили сверху ледяной водой. - Потом обсудите свои проблемы. Ален, Рей, надеюсь, в ваших пустых головах ещё задержалась мысль, что Арес вас ждёт?!
Близнецы одновременно втянули головы в плечи, всем своим видом выражая готовность хоть-сейчас-хоть-бегом нестись к наставнику.
Естественно, незначительные жизненные мелочи отошли на второй, а то и на третий план.
- Что-то случилось? - заволновалась Гелла, удивлённая тем, что Высший вызвал не всех своих учеников. - Я нужна?
- Нет, можешь идти к себе... И будь милостива, не общайся со всеми встречными магами - драться со всей Школой твои бравы защитники не смогут - силёнок не хватит.
Близнецы недовольно засопели, но от язвительных комментариев воздержались, не желая нарываться на полную яда отповедь Джет'ары, ведь после неё выводить синяки с чувствительного эго сложнее, чем после проигранной дуэли!
С напускным равнодушием Гелла пожала плечами, немножечко радуясь, что вечером ей не будут докучать с разговорами. Ей жизненно необходимо было побыть одной, разобраться в себе, своих новых способностях. В конце концов, надо обуздать выпитую силу! Это рядом с Артемисом всё казалось таким восхитительным и правильным, сейчас девушку разрывало от противоречивых стремлений, чужих эмоций, странных обрывков мыслей, принадлежащих не ей.
Кажется, она начала понимать, что имела в виду Крейя, когда говорила, что заёмная сила может её убить.
Арес обнаружился в библиотеке, где методично перерывал завалы книг. В воздухе, в тонких лучиках искусственного светила плясали пылинки, вызывающие неодолимый чих, бой которому самым позорным образом проиграли близнецы.
- Явились? - поинтересовался Высший, не отвлекаясь от очередной книги. Быстро просмотрев по диагонали несколько страниц, маг бросил её в груду других, ненужных.
- Ищешь что-то? - сочувственно осведомилась Джет, присаживаясь на единственное свободное кресло, ещё не заваленное книгами и свитками. - Может, я смогу помочь?
- Вряд ли... - задумчиво отозвался Арес, даже не глядя на кузину. Он провёл пальцами по корешкам книг, наугад выхватил один из фолиантов, уткнулся в оглавление. - Я даже не знаю есть ли вообще нужная мне информация в книгах...
Отбросив очередную пустышку, маг обернулся к ученикам.
- Явились, оболтусы? - с добродушной усмешкой поприветствовал он их. Кивнул на распухшие, выглядывающие из-под волос уши. - Что на этот раз натворили?
- Ничего, - хором отозвались близнецы, состроив умильные мордашки и хлопая невинными, как у аотэров, глазками. - Честно-честно!
- Клянёмся!
- Ага! Ничего ведь такого не было...
- Молчать, - веско обронила Джет и желчным голосом наябедничала: - Всего лишь пожелали набить морду парню, говорившему с Геллой.
На эти слова близнецы вскинулись, словно услышали страшнейшее оскорбление из уст врага.
- Да это ж Артемис был!
- Да если его не проучить, он такое может выкинуть!
- Да эта змеюка подколодная ещё пожалеет, что к мелкой клинья подбивает!
- Тихо, - на этот раз поток красноречия близнецов остановил Арес, сразу разобравшийся в ситуации. - Если парень когда-то обошёл вас на турнире, это ещё не повод ненавидеть его всю жизнь. Подумайте, а есть ли у вас объективные основания для этого, не основанные на личной антипатии?
- Есть, - поджал губы Ален. - Он подлец, мерзавец и отравитель. Бьёт в спину, предаёт союзников, предаст и Геллу, если она ему доверится...
- Идиот и максималист, - усмехнулась Джет. - Сразу видно, что ты не знаешь, как вынуждены слабые выживать среди сильных. Подлость в бою ещё не означает подлости в жизни, подставлять спину предавшему кого-то хоть раз я бы не рискнула.
- Тогда проконтролируй, чтоб Гелла не переняла ненужные ей привычки, - Арес пожал плечами и захлопнул очередную книгу, словно ставя в разговоре жирную точку. Повернулся к ученикам: - Ждите меня во дворе. Через час мы отправляемся к жрицам.
- Опять?!
Отмахнувших от удивлённых и ничего не понимающих учеников, Арес кивком подозвал сестру.
- Я оставил тебе распоряжение насчёт обучение Геллы и несколько бумаг, которые необходимо передать Совету. Могу я на тебя рассчитывать? - Произнесено это было таким тоном, что сразу становилось ясно, что если эти самые бумаги вдруг окажутся в руках Совета, Высший будет очень разочарован своей недогадливой сестрой. Впрочем, змеиная улыбочка и ничего не выражающие неподвижные глаза леди Джет'ары заверяли его в обратном.
- Счастливого пути и удачи с посольской миссией, - промурлыкала женщина, стараясь коситься на конверт с бумагами не слишком жадно.
На прощание она крепко сжала ладонь брата, словно чувствуя, что прощается с ним навсегда.
Гелла не помнила, когда перестала видеть нормальные сны. Кажется, ещё в детстве. А может, сразу же после ухода Хранителей. Но тогда её ещё посещали кошмарные, пророческие видения, которые убивали её чуть быстрее, чем воля Крейи.
После же второй смерти надобность в сне и снах отпала полностью, и, хотя Гелла заставляла каждую ночь свой разум погружаться в тишину и небытие, сны к ней не приходили. И не сказать, что бы она жалела об этом до последнего времени.
После последней ночи она точно поняла, что жалеть об этом не будет никогда. Даже в мечтах.
Странные образы, искорёженные, обрывочные, фантасмагорические то приносили ей блаженство, то оборачивались чудовищным кошмаром. Чувства странные, чужие управляли её сознанием во сне, в голове вертелись мысли, которые ну никак не мог породить её воспалённый разум.
Гелла промаялась всю ночь, то вскакивая с приглушённым криком, то раскинувшись на подушках в почти бессознательном состоянии. Жажда и тошнота сменяли друг друга, спазмы скручивали тело, подчиняя сознание инстинктам.
"Кажется, я действительно перебрала с силой", - мелькнула ближе к утру единственная разумная мысль, когда Шестая бессильно плакала, считая секунды до рассвета.
И с каждым вздохом, с хрипом вырывавшимся из её груди, росла и крепла ненависть к Артемису - ведь это его сила, его тепло обернулись бесконечной пыткой. Он действительно её отравил и никогда, никогда больше она даже не взглянет в его сторону, каким бы притягательным не было его тепло.
Днём, окольными путями вызнав, что Высший Гидеас находится всё ещё в Школе, она заявилась к нему и тоном не терпящим возражений обронила:
- Я выбрала себе напарника. Артемис. Это моё последнее слово.
Огненный котёнок жалобно мяукал у её ног, словно пытался донести до сознания хозяйки некую важную информацию. И если бы кто-то заглянул в его глаза, усомнился бы, что аггелы не умеют плакать.