|
|
||
- Папочка! Не трогай маму! Лучше разбей большое зеркало! Большое, во всю стену, зеркало было единственной новой и какой-то нездешней вещью в семье. Если смотреть в него долго, можно увидеть сказочные страны, там люди не пьют гадости, не дерутся, а играют на пианино и любят друг друга. Разбить его - немыслимо, ужасно, это означало бы превратить надежду в осколки! Но всё же оно чужое, холодное, а мамочка... Красивая, добрая, она умела смеяться таким смехом, что все, кто его слышал, начинали улыбаться. Давно. Её больше жалко. *** Отец разбил зеркало. Теперь они пили вместе. - Мамочка! Зачем ты... - Молчи! Родителей не выбирают! Ты выросла, у тебя свои дети. Вы далеко. А мне... - мама замолкает на полуслове, устремляя неподвижный туманный взгляд в телевизор. Как быстро она постарела! А всё из-за неё, Оли. *** - А что говорят врачи? - А что они скажут? Ты ведь знаешь, у неё всегда было слабое здоровье, - отец равнодушно пожал плечами, опрокинул в себя стакан и неожиданно зло добавил: - Три дня уже не ест, ходит под себя, гадина. Ольга забрала мать к себе. - Мы с тобой поменялись: теперь ты моя дочка! Кушай и скоро начнёшь ходить! - ласково приговаривая, кормила с ложечки. - Оля! Ты так меня любишь! А я и не знала... Дай мне водки, Оля. Я же пьющая. Выпью и освобожу тебя. - Мама! Что ты такое говоришь? Я отвезу тебя в больницу. Ты вылечишься и будешь жить долго-долго... Врачи не помогли. Чувство вины - отказала матери в последнем желании - нестерпимее жажды. *** Ольга подошла к зеркалу и не увидела ничего. Где вы, сказочные страны? Да ведь и зеркало - другое, не то. Что знает оно? Стала тереть холодное стекло. Сквозь иней проступило неясное очертание. - Мама? - отпрянула Ольга. - Ты же умерла... уже четыре года. Отражение молчало и точно повторяло Ольгины жесты: откинуло со лба мамины волосы, устало облокотилось на стол. Ольга обречённо махнула рукой, как у мамы. Налила водки и чокнулась с зеркалом. - Прости меня. - Зачем ты?.. - безмолвно спросило зеркало. - Молчи! - треснуто засмеялась Ольга. Льдистые осколки сыпались и вторили страшным безудержным смехом.
|