СЛАВА (в зал). Меня часто спрашивают - те, кто хорошо меня знает, конечно, "Почему вы, Вячеслав Иванович, в начале 90-х занялись производством герметика для аквариумов?" Мог ли бы и не заниматься, ведь, очевидно, что дело бесперспективное. Отвечаю, к герметикам меня привела логика моей предыдущей жизни. Мой жизненный путь проходил мимо станции под названием "Герметик для аквариумов". Есть такая станция. Но на ней останавливаются не все поезда. Мой остановился. Предыдущая станция называлась Лазаревская. На Лазаревской я сошел 8 августа 1990 года. Вышел из вагона, с этюдником на плече, и палаткой в руках, огляделся по сторонам, спросил, как пройти на пляж. В этюднике, кроме бумаги и цветных карандашей была бутылка пива, бутерброды и перочинный ножик. На пляже я открыл этюдник и написал на листке: "Рисую портреты, дешево, но похоже". В то время мне очень нравился Пикассо периода "Герники", так что спрос на мои портреты был небольшой. Я думаю, что и саму "Гернику" на пляже в Лазаревской не удалось бы продать. На второй день ко мне подбежал загорелый мальчик лет шести, и бросил в мой этюдник футбольный мяч, сказав, что я - художник от слова "худо", так его мама говорит. Его маму я рисовал накануне, ей не понравилось, и денег она не заплатила. "От слова "худо", мама говорит?" Я взял его мяч, положил на землю, разбежался и ударил в сторону моря. Очень удачно ударил, мяч залетел далеко за буйки, мать мальчика сказала, что вызовет милицию, и даже пошла вызывать. Но, где находится милиция, она не знала и все, кого она спрашивала, тоже не знали. После случая с этим мальчиком, я решил вернуться домой, к прежней жизни. Но прежде пошел в пивную и хорошо выпил. Лежу, пьяный на пляже, думаю, ну, зачем я бросил Суриковское училище, зачем я сказал невесте Лиде "Ты меня больше никогда не увидишь". Что за никому ненужные обязательства, зачем я вообще приехал в эту захолустную Лазаревскую? В этот момент ко мне подошел мужик в сомбреро. На побережье тогда многие ходили в сомбреро. Даже ночью. Это было признаком принадлежности к какому-то местному тайному обществу. Что за общество, я не знал, но чувствовал, что оно есть.
ЮРА. Ты уйди пьяный с пляжа, солнечный удар подхватищь.
СЛАВА. Ну и пусть.
ЮРА. Жизнь не складывается?
СЛАВА. Все хорошо, я отдыхаю.
ЮРА. А ты вчера отлично ударил по мячу. Это не многим дано.
СЛАВА. Не трогай меня, я сплю.
Слава накрывает лицо полотенцем. Юра роется у него в карманах, забирает деньги, пересчитывает, прячет в карман.
ЮРА. Хочешь воды?
СЛАВА. Хочу.
Юрий вытаскивает из сумки бутылку с водой, протягивает ее Славе. Слава жадно пьет.
ЮРА. Будешь за нашу команду играть в футбол? Я - тренер, Юрой зовут. Фамилия - Асланиди.
СЛАВА. Что за команда?
ЮРА. Команда хорошая. 30О рублей в месяц.
СЛАВА (не раздумывая) Буду.
ЮРА. Есть одно маленькое, но обязательное условие. Наша команда - сборная МСКХОН, так что все должны работать в МСКХОН. Например, я там - бригадир.
СЛАВА. Где, где?
ЮРА. В Муниципальном специализированном коммунальном хозяйстве по обслуживанию населения. На кладбище надо работать, другими словами. Иногда надо будет эти самые услуги населению оказывать. Захоранивать, подхоранивать и ставить оградки.
СЛАВА. Кладбище? Ставить оградки? Нет, не буду. Извини, у меня и так депрессия.
ЮРА. Кладбище - лучшее средство от депрессии. Поверь.
СЛАВА. Не думаю.
ЮРА. Подумай. Но не долго. До завтрашнего утра. Сегодня в полночь у нас заканчивается контракт с одним нехорошим футболистом, а завтра вечером игра со сборной кафе и ресторанов. Есть где жить?
СЛАВА. На пляже ночую в палатке.
ЮРА. Поставишь палатку во дворе у Люси. Это моя временная жена, в столовой работает.
СЛАВА. Как это временная?
ЮРА. Постоянная умерла. И теперь у меня только временные. Я однолюб. К тому же, понимаешь, Люся очень хорошо готовит. Во-вторых, ей жалко, если в столовой что-то остается от посетителей. Так что если я с ней буду жить постоянно, то очень скоро растолстею, как свинья. А я же тренер, должен быть в форме. Так что подумай. Завтра с утра я у Люси, на Пионеров, 11, завтракаю.
2.
СЛАВА (В зал)Так он сказал и ушел. Наверное, я бы все-таки вернулся домой. Но на вечерние поезда не было билетов и, по-любому, надо было остаться до утра. И я остался. А ночью на пляже я познакомился с Ириной. Она лежала на песке, рядом была сумка и гитара, не самая дешевая - "Кремона".
СЛАВА (рассматривая лежащую Ирину). Девушка разрешите пройти мимо вас.
ИРИНА (очень тихо). Не проходите мимо. Куда вы идете, можно я с вами? А то я не ориентируюсь в пространстве. Я - межпланетная станция "Союз-Аполло", я потеряла связь с Землей, прием, прием. Почему мне никто не отвечает? У меня на борту две бутылки портвейна.
СЛАВА. Я - Земля, вас слышу, прием, переходные люки к приему портвейна готовы.
Ирина, встает, достает бутылки, наливает портвейн в стаканы, они молча выпивают.
ИРИНА. А почему бы нам не искупаться? Такая звездная ночь.
СЛАВА (в зал) Купались сначала в одежде, потом - голые.
ИРИНА. Я - вроде хиппи, убежала из семьи, от мужа и родителей, бросила институт. Потому что я - певица. Вот какая у тебя любимая песня?
СЛАВА. Ну... "Пусть бегут неуклюже..."
ИРИНА. Хорошая песня. А у меня из "Бременских музыкантов". Хочешь, спою?
СЛАВА. Конечно.
Ирина играет на гитаре и поет песню из "Бременских музыкантов".
СЛАВА. Здорово. Песня в тему. Я тоже убежал от семьи и невесты, и бросил институт.
ИРИНА. Значит, у нас похожие травмы. Это объединяет.
СЛАВА. А вообще я художник.
ИРИНА. Художник? Так нарисуй меня.
СЛАВА. Приходи завтра вечером.
ИРИНА. А по памяти не нарисуешь?
СЛАВА. Мне нужна модель для вдохновения.
ИРИНА. Я могу тебя вдохновить?
СЛАВА. Думаю, да.
ИРИНА. Не шутишь?
СЛАВА. Серьезно.
ИРИНА. Хорошо, я приду.
СЛАВА. (В зал)Так я решил остаться, ради Ирины, потому что пообещал ее нарисовать, и потому что кто-то украл все мои деньги. Утром я отправился к Юре, чтобы поставить палатку во дворе Люси. Юра был разговорчивым.
ЮРА. Я знал, что ты придешь.
СЛАВА. Почему?
ЮРА. Мне показалось, что у тебя нет денег на обратную дорогу.
СЛАВА. Это так. Ты взял?
ЮРА. Нет, что ты. Я же же - тренер, хорошо зарабатываю. А теперь давай поговорим, давно ни с кем по душам не разговаривал. Слава, ты как относишься к кремации?
СЛАВА. Не думал. Но сам не хотел бы быть кремированным.
ЮРА. Мы - единомышленники, Слава. А вот моя жена, когда заболела, говорила, только - кремация. А пепел развеять над морем. "Оля, - говорю, - в Лазаревской нет крематория". "Придумай что-нибудь, муж, это мой тебе последний наказ". И вот, представь, она умирает. И что делать? В общем, я везу ее в Москву, там договариваюсь - через друзей - о кремации, везу пепел обратно в Лазаревскую, выхожу на берег моря. Засовываю руку в горшок и не могу вытащить. Такое у него было узкое горлышко. Горшок красивый. Разбить жалко. Так я некоторое время и ходил с горшком на руке.
СЛАВА. Не мог расстаться с женой?
ЮРА. Да, да.
СЛАВА. И чем кончилось?
ЮРА. Пошел на кладбище, попросил выкопать ямку, засунул в яму руку с горшком, и осторожно молотком разбил его. Пепел закопал. Памятник поставил.
СЛАВА. Но она же хотела быть развеянной.
ЮРА. Надо было выбирать. У меня так всю жизнь. Например - играть или тренировать? Слава или почет? Я выбрал почет. С детства хотел тренировать. Хотя понимал, что это очень опасная работа, у нас же все такие умные. Назначить нападающего - это нажить смертных врагов среди полузащитников. Но. Охота мне было потренировать кого-нибудь. Вот у тебя была мечта детства?
СЛАВА. Не знаю, нет, наверное.
ЮРА. Ладно, не хочешь, не говори. Есть вопросы, на которые нет ответов. Вот у меня был друг Олег, хороший пловец, перворазрядник, чемпион побережья. И вот однажды гадалка предсказала ему: "Олег, ты утонешь, не плавай". Олег спрашивает гадалку: "Когда, когда это случится?" Она отвечает: "А вот этого я тебе сказать не могу". "Ты, ведьма, ошибаешься, я не утону, потому что я плаваю, как рыба в воде". Она говорит: "Давай спорить". А он: "Не вижу предмета спора". Не стали они, в общем, спорить... И что бы ты сделал на его месте? А на носу чемпионат побережья по плаванию.
СЛАВА. Я не верю гадалкам. Поплыл бы, наверное.
ЮРА. А вот Олег гадалкам верил. И что он сделал? Скажи. Подсказываю, Олег нашел оригинальный выход.
СЛАВА. Он стал тренером?
ЮРА. Нет. Хотя это интересное решение. Но вот видишь, тебя рядом не было. Где ж ты раньше был!
СЛАВА. Тогда сдаюсь.
ЮРА. Олег повесился. Накануне соревнований. Вот как! Чтобы доказать свою правоту. Рыбы не тонут.
СЛАВА. Да он идиот.
ЮРА. Может быть. Но таких людей много.
3.
СЛАВА.(в зал) В напарники для работы на кладбище мне дали Толика.
Слава и Толик лежат на пляже, наблюдают за закатом, пьют вино.
ТОЛИК. Сейчас я подстригся, а раньше у меня были длинные волосы. Для меня это было важно. Почему были популярны фильмы про индейцев? Потому что у них были длинные волосы. Длинные волосы - это свобода. У меня была прическа как у Гойко Митича. И кличка - Чингачгук. Это я сам себе ее придумал, но меня так никто не называл, никто. Даже друзья меня так не называли. Не прижилось.
СЛАВА. А зачем подстригся?
ТОЛИК. Не знаю. Вообще-то Таня попросила.
СЛАВА. Твоя девушка?
ТОЛИК. Нет, что ты. Так, случайно познакомились.
СЛАВА.(В зал) Толик играл в нападении и часто забивал. Он был местным кадром, моим ровесником. У Толика был старший брат, который давно исчез в неизвестном направлении, оставив Толику свои идеалы: "Мотоцикл "Ява" - это свобода", "Джимми Хендрикс - это тоже свобода". Еще он оставил собственно мотоцикл "Ява". Брат пригнал его из Москвы. Ехал напрямую, по компасу. Прямая пролегала через Красную площадь. На Красной площади брата остановили менты, но он не растерялся, а только спросил, где тут дорога на юг, как проехать? И его отпустили. Толик жил с мамой и котом. При этом не разрешал кота брать на руки, мол, это ограничивает свободу животного.
ТОЛИК. Оно же не берет тебя на руки. Я не хочу ограничивать ничью свободу.
СЛАВА (в зал). Мне показалось, что Толик пишет роман. Хотя он мне об этом поначалу не говорил. О романе я догадался, когда напарник стал спрашивать что-нибудь типа:
ТОЛИК. А вот скажи, Слава, на что похоже солнце, садящееся в море?
СЛАВА. На баскетбольный мяч. Кто-то играл, потом надоело, и они его зафутболили в море.
ТОЛИК. Точно, поиграли и ушли. Ты любишь море?
СЛАВА. Люблю.
ТОЛИК. А рыбу любишь?
СЛАВА. Люблю.
ТОЛИК. Очень интересно. А какую?
СЛАВА. Какую-нибудь маленькую.
ТОЛИК. Гупиков?
СЛАВА. Почему бы нет?
ТОЛИК. И я ничего против гупиков не имею.
СЛАВА (в зал)Однажды я зашел Толику в гости, но не застал его. "Пошел за хлебом, Можете подождать его", - сказала мать Толика и проводила меня в комнату сына. На стенах висели плакаты рок-групп и листки, на которых были написаны имена игроков нашей команды. Я быстро нашел себя, то есть, "Славика". "Славик - абсолютно безынициативная личность. Как на поле, так и в жизни. Ведомый. Легко поддается чужому влиянию. Читает мало, хотя способен на неожиданные сравнения. Любит гупиков. За собой не следит, всегда грязные ногти. Идеалы свободы? Он о ней не задумывается. На будущее - узнать из какой семьи?". Толик застал меня разглядывающим свои ногти.
ТОЛИК. Кто тебя сюда пустил? Мать? Сколько можно говорить, это моя территория. Хорошо, я с ней разберусь. Ты не понимаешь, что вторгся в мое личное пространство? Вообще это не о тебе, если ты имеешь в виду мои путевые заметки.
СЛАВА. Конечно. Тем более, что у меня не всегда грязные ногти.
ТОЛИК. Извини. Ты, надеюсь, понимаешь разницу между литературой и жизнью?
СЛАВА (в зал). Некоторое время мы не разговаривали. Но, в конце концов, оба забыли об этом случае - игра в футбол и тяжелая физическая работа на кладбище примиряют людей. Как-то Толик даже спросил: "Все хотел узнать, кто твои родители?" Потом, вспомнив, добавил: "Если не хочешь, можешь не отвечать". Толик воспринимал жизнь как драму. Ему требовалось напряжение. Поэтому ходить с ним вместе по улицам, а тем более в ресторан, было опасно, он создавал конфликтные ситуации. "Мне надо находиться в затруднительном положении и искать из него выход". Однажды он принес в ресторан кассету с записью Джимми Хендрикса.... Знакомый бармен, по просьбе Толика, прокрутил подряд две композиции... Народ начал возмущаться, мол, мы хотим танцевать, а под такую музыку можно только извиваться. Толик не подпускал к магнитофону посетителей, но и сам не танцевал. Только угрюмо смотрел на жителей Лазаревской и гостей поселка. В конце концов, он признался мне, что пишет роман, и ему нужны эмоции. Как положительные, так и отрицательные.
ТОЛИК. Действие происходит в начале 21 века. В 2020 году.
СЛАВА. То есть, ты все выдумываешь?
ТОЛИК. Почему выдумываю? Беру реальных людей, которых хорошо знаю, и помещаю их во враждебную среду будущего. Что-то с тебя списал.
СЛАВА. Получается, что всех своих героев ты наделяешь чертами работников кладбища.
ТОЛИК. Получается. Но, с другой стороны, они же еще и футболисты.
СЛАВА. Это гротеск?
ТОЛИК. Отчасти. Кого знаю, о тех и пишу. Еще мать взял в прообразы.
СЛАВА. И чем же я занимаюсь в твоем будущем?
ТОЛИК. Не ты, а тот, для кого ты являешься прообразом. Хотя его тоже зовут Славой. Но это не ты. Понятно?
СЛАВА. Понятно.
ТОЛИК. Он занимается производством герметиков для аквариумов.
СЛАВА. Герметиков? Я не хочу ими заниматься.
ТОЛИК. Ты же сам говорил, что любишь гупиков.
СЛАВА. Ты считаешь, что я не реализуюсь, как художник?
ТОЛИК. Предполагаю. Трудно будет.
СЛАВА. Почему?
ТОЛИК. Ты слишком нормальный. И тебя интересуют деньги.
СЛАВА. А тебя?
ТОЛИК. Меня нет. По крайней мере, я стараюсь быть ненормальным. Вот ты бы смог спать на кладбище?
СЛАВА. Нет.
ТОЛИК. Вот видишь.
СЛАВА. Хорошо. А каких-то успехов в производстве герметика я достигну?
ТОЛИК. Нет, ты разоришься. Потому что много герметика не требуется. Аквариумистов вообще очень мало, особенно среди взрослых.
СЛАВА. Но ты меня хотя бы не убивай.
ТОЛИК. Пока не собирался.
СЛАВА. Пообещай, что не будешь.
ТОЛИК. Ну ладно. Обещаю.
СЛАВА. А сам то ты как? Как видишь свое будущее?
ТОЛИК. Разные варианты.
СЛАВА. Ну а девушка у тебя там есть в будущем?
ТОЛИК. Есть девушка. Ритой зовут.
СЛАВА. Рита - это Маргарита. А ты, стало быть, Мастер?
ТОЛИК. Вот опять ты путаешь литературу и жизнь.
4.
СЛАВА.(в зал) С девушками у Анатолия были проблемы. Тренер Юра по этому поводу часто советовал Толику, как надо знакомиться с дамами.
ЮРА. Когда у меня умерла жена, я решил найти себе новую подругу. Пошел в самое дорогое кафе, заказал столик на двоих. Выбрал самые дорогие блюда. Выпивка тоже дорогая. Говорю официантке, сейчас ко мне должна придти любимая женщина. Сижу час, другой. Понятно, что никто не приходит. Потому что у меня нет любимой женщины, а та, что была, умерла. Подзываю самую симпатичную официантку и говорю, принесите счет. Приносит, расплачиваюсь, мол, все нормально, я платежеспособен. Теперь, говорю, садитесь, я расскажу вам свою историю, и если вы ее выслушаете, дам еще и хорошие чаевые. Начинаю. "У меня была жена, я ее очень любил, но она умерла. Я накрыл стол в ее честь. Блюда, которые она любила. Напитки соответствующие. Перед смертью жена мне сказала, в годовщину, накрой стол, а вдруг я сумею как-то вырваться с того света и мы посидим с тобой еще разок. А если не смогу, угости моими любимыми блюдами самую симпатичную, добрую и сообразительную девушку, которая будет в том помещении. Она не смогла придти, я вас пригласил". Официантка растрогалась и согласилась попробовать любимые блюда другой женщины. Так я познакомился со своей новой подругой - Люсей.
ТОЛИК. Что же целый год ждал?
ЮРА. Да нет, через неделю где-то после смерти жены и пошел. Какая разница?
ТОЛИК. Я не хочу знакомиться с официантками.
ЮРА. Дурак. Молодая официантка - это особая категория женщин. Это еще не судьба, это просто начало трудовой деятельности. Просто девушка не хочет сидеть на шее у родителей. Потом она может архитектором станет, будет большие деньги зарабатывать.
ТОЛИК. А Люся?
ЮРА. У Люси это призвание. Не будем ее трогать.Парни, вы верите в мистику?
СЛАВА. Не очень.
ТОЛИК. А я верю
ЮРА. И я верю. Иду по городу, и вдруг мне в спину кто-то бросает жерделу. Довольно чувствительно. А вокруг - никого, ни домов, ни деревьев, и ни людей.
СЛАВА. Что за место? Где ж это вы шли?
ЮРА. По футбольному полю. Что-то потянуло пройтись по футбольному полю. Футбол для меня - все. Я же тренер.
5.
СЛАВА (в зал). Соперниками нашей сборной были несколько команд. Была команда "Пищевик". Как следует из названия, все игроки являлись работниками общественного питания, точнее, официантами треста столовых кафе и ресторанов. Была команда "Динамо". Милиция. На поле всегда выходил новый коллектив. Кроме капитана - Егорова. Он был капитаном, как по званию, так и по футбольной должности. Говорили, что он единственный в местном ОВД, кто любит играть в футбол. Остальные не любят. А не любят, потому что не хотят играть с потенциальными подозреваемыми... Говорили, что Егоров выгоняет на игру пятнадцатисуточников и условно осужденных спортсменов. Не знаю. Может быть. У нас все было по-честному. Мы все работали на кладбище, уставали, но потом шли на тренировки. Потому что платили нам очень и очень хорошо. А просто так устроиться на кладбище было невозможно. Хочешь копать, играй. Хочешь играть, копай и устанавливай оградки.
Пищевиковцы тоже подходили к чемпионату поселка ответственно. Профессия официанта была в почете у жителей Лазаревской. Формально существовала еще и команда "Педагог". Они выступали не каждый сезон - все зависело от наличия и физической формы имеющегося педагогического состава. Иногда за "Педагог" выступали женщины. Городская федерация футбола - была и такая - внесла некоторые изменения в правила игры: например, количество игроков могло быть любым, но не меньше восьми. Очень часто на поле выходили по девять или по восемь игроков, это случалось, когда в ресторанах или на кладбище был аврал. Иногда в матче участвовали по 14-15 игроков. Могли выступать и женщины. Две женщины равнялись одному мужчине.
На первенстве города обычно побеждала наша сборная. Но раз в пять лет победителями обязательно должны были стать динамовцы. Чтобы не злить милицейское начальство, говорил Кент.
Тут надо подробнее рассказать о Кенте. Этот Кент был директором местного кладбища. Футболом увлекся, потому что хотел память о себе какую-то оставить. Других способов оставить память он не видел, храмы тогда еще не строили.
Кент постоянно жил на яхте, боялся, что на него будет покушение. На яхте ему казалось безопаснее, он все время плавал вдоль берега. Потом - это уже без меня - ему построили дом, наша футбольная команда построила своими силами. Все говорили, зачем ему дом? Правильно говорили. Его в этом доме и убили. Забор - пять метров. Но не помогло, гранату перебросили через забор. То, что Кент - это кличка, я узнал не сразу, сначала думал, Кент - это друг, товарищ, чувак. Но оказалось, что никакой он не друг и не товарищ.
Однажды я за день выкопал пятнадцать могил - все ушли в запой, Толик в том числе. Я один, не успеваю, уже очередь из покойников и их родственников выстроилась. Я смотрю, рядом стройка, на стройке - экскаватор. Я поставил экскаваторщику бутылку, и он выкопал траншею на пятнадцать мест. Так что хоронили всех разом. Потом экскаватором всех разом и засыпали. Скандал был ужасный. Кент как-то уладил. Оградки всем бесплатно поставил. А тех, кто забухал, он вывез на яхте в море километров на пять от берега и сказал: прыгайте. Кто не доплывет, я не виноват. Толик доплыл. На следующий день был матч с "Пищевиком", тогда как раз девять человек от нас и вышли на поле. Один игрок утонул, у другого не было сил выйти на поле. Толик вышел.
Матч мы не доиграли. Приехали из милиции, говорят, нашли утопленника в бутсах, может, кто знает. Показали фотографию. Это был нападающий, Гаик Ионесян из Армавира, мужик лет пятидесяти. Мы сказали, что первый раз видим. Гаик много пил, копал и бегал медленно, дышал тяжело, плюс избыточный вес. Мы говорим ментам, сами посудите, какой из него футболист с таким избыточным весом? Мало ли, кто бутсы сейчас носит.
В ту ночь, когда утонул Гаик, ко мне в палатку пришел тренер Юра, поел у своей Люси, разбудил меня и спрашивает: "Слава, как думаешь, мы за какую команду выступаем? За сборную добра или зла?". Я не ответил. И тренер сказал сам: "А я думаю, что это как "Зенит" и "Спартак". Кто из них добро, а кто зло? Трудно сказать. А за кого болеть, зависит только от места жительства. Вот такие дела, брат". Юра любил парадоксы. "О том, что мы футболисты нельзя забывать даже на кладбище. Воспринимайте похоронное дело, как дополнительную физическую и психологическую тренировки". Перед игрой Юра говорил: "Не забывайте, что мы сборная кладбища, наша задача - похоронить соперника прямо на поле".
Пару слов о моей игре. Играл я неплохо, чтобы там Слава не писал в своих "путевых заметках". Был защитником, но забил за месяц три мяча. Может быть, я бы даже сделал карьеру футболиста. Но я тогда не воспринимал футбол всерьез.
6.
ТОЛИК И СЛАВА копают могилу на кладбище.
ТОЛИК. Мне в голову пришла вот какая идея. Для рассказа. Отталкиваясь от реальности, так сказать. В начале 21 века герой - Юрой его зовут - идет по городу и вдруг ему в спину кто-то бросает жерделу. А вокруг - никого, ни домов, ни деревьев, ни людей.
СЛАВА. Я понял.
ТОЛИК. Какое может быть развитие сюжета?
СЛАВА. Не знаю.
ТОЛИК. Он подбирает эту жерделу, вытаскивает косточку и сажает дерево.
СЛАВА. Вырастает елка?
ТОЛИК. Это банально. Я думаю, ничего не вырастает, а он каждый день поливает эту косточку и поливает, подвел водопровод, поставил оградку. Но ничего не растет. Проходит 20 лет. Он начинает сомневаться, была ли вообще эта косточка или ему это все померещилось? Герой идет к врачу, владеющему гипнозом, рассказывает про косточку, а врач говорит, сейчас посмотрим ваше прошлое, садитесь, закрывайте глаза, спите. Смотрит Юрино прошлое, но ничего не видит, типа я же могу на все смотреть только вашими глазами, а вы и сами ничего не видели.
СЛАВА. Почему же Юра не хочет раскопать землю, выкопать эту косточку, посмотреть, есть ли она там вообще?
ТОЛИК. Он боится, что косточки там нет. А он всю жизнь свою построил вокруг идеи косточки. Ну, как, нормально?
СЛАВА. Нормально.
ТОЛИК. Ты только Юре не говори, что я о нем пишу.
7.
СЛАВА.(в зал). Толик не знал, кто такая Ирина.
ТОЛИК. Говоришь, красавица, и прекрасно поет. Ты преувеличиваешь. У нас таких нет в Лазаревской. Я же местный, я бы знал. Ты, наверное, нафантазировал.
СЛАВА. Ничего я не нафантазировал
ТОЛИК. Ну, хочешь, пойдем, поищем. Что мы о ней знаем?
СЛАВА. Знаю, что она не местная, но живет здесь уже года три.
ТОЛИК. Значит, найдем.
СЛАВА (в зал) Ирину мы не нашли. Зато познакомились с жизнью поселка. Посмотрели на местных красавиц. Певицу Ирину никто не знал. Однажды, проходя мимо ресторана "Бригантина", я услышал песню. Из "Бременских музыкантов". Мы зашли в ресторан и увидели Ирину. Она пела под фонограмму, рядом стоял синтезатор YAMAHA, завернутый в целлофан. Людей было немного. Увидев нас, Ирина сразу прекратила петь.
ИРИНА. Славик! Славик! Ну, наконец-то. А я уже подумала, что ты не придешь.
СЛАВА. Я ждал тебя на пляже два вечера.
ИРИНА. А я пришла на третий. Мы просто разминулись. А я здесь работаю. Пою. Под именем Илона. Псевдоним.
СЛАВА. Мы же договаривались.
ИРИНА. Не смогла. Было много работы, зрителей было гораздо больше чем сейчас. А я несу ответственность перед зрителями. Для меня важна эта работа. В Москве меня никуда не брали, говорили, не умеешь петь, художественная самодеятельность. А здесь взяли. Один человек помог. Он настоял, чтобы взяли. Сейчас я пою лучше, чем еще год назад, беру уроки вокала. Я хорошо пою?
СЛАВА. Мне нравится.
ИРИНА. А ты можешь, нарисовать плакат для меня? В полный рост. Повесим на пляже. "Поет Илона. Концертная программа "Девушка с побережья". Что-то в этом роде. А то народ плохо ходит.
СЛАВА. У меня нет масляных красок. И холста такого тоже нет.
ИРИНА. Ну, нарисуй, я все достану. Давай, завтра в одиннадцать вечера встретимся, в "Бригантине".
СЛАВА. Хорошо. Я приду.
ИРИНА. Это же не стыдно - петь в ресторане? Ты же не разочарован?
СЛАВА. Чего ж тут стыдиться?
ИРИНА. Правда?
СЛАВА. Правда.
ИРИНА. Я тоже так думаю. А сейчас я побежала, у меня сегодня еще одно, закрытое выступление. Пока, Слава. Не обижайся. Меня уже машина ждет. Я же не знала, что ты придешь.
Ирина убегает.
ТОЛИК. Ты знаешь, кто это?
СЛАВА. Ирина, о которой я тебе говорил.
ТОЛИК. Это подруга Яши-маленького. Это такой местный бандит. Город держат Кент и Яша, Кент - кладбище и спорт, Яша - все остальное. До этой Илоны в "Бригантине" пела Женька Карнаухова. На нее, знаешь, сколько народу приходило. А потом она исчезла. И буквально на следующий день появилась эта Илона. Говорят, что Яша продал Женьку корейцам в рабство, в луковую бригаду.
СЛАВА. Может, просто совпадение?
ТОЛИК. Конечно, совпадение. Не слышал, она же петь не умеет. Как она попала сюда?
СЛАВА. Я не разбираюсь в пении. По-моему, нормально поет.
ТОЛИК. Не советую с ней связываться. Опасно.
СЛАВА. Странно слышать от тебя тако. Ты же сам хотел острых впечатлений. Может быть, ей требуется наша помощь? И мы сможеи ее спасти. Красота Ирины требует наших жертв.
ТОЛИК. В женщине главное ум.
8.
СЛАВА (в зал) На следующий вечер мы с Толиком опять отправились в "Бригантину". Но Ирины там не было, нам сказали, что она еще не вернулась с важного задания, от очень важных людей. Я, честно сказать, вздохнул с облегчением. И в этот момент на пороге ресторана появилась очень симпатичная и скромная девушка с огромным чемоданом. Она подсела к нам.
РИТА. Ребята, а вы не знаете, где здесь можно снять квартиру? Вы не сдаете?
СЛАВА. Я - не местный.
ТОЛИК. Я не сдаю.
РИТА. Жаль. А то мне некуда идти. Поезд опоздал на четыре часа, меня никто не встретил, хотя мы договаривались со знакомой - она местная.
СЛАВА. Как ее зовут? Где живет?
РИТА(роется в сумке). Я потеряла бумажку с адресом.
ТОЛИК. Какой ужас.
РИТА. Да, да. Ужас. Вы тут единственные, кого я не очень боюсь.
СЛАВА (в зал) Мужики в баре, услышав наш разговор, откликнулись и чуть ли не хором зашептали: " Девущка, девушка, девушка, идите к нам. Что-нибудь придумаем, на улице не останетесь".
ТОЛИК. Вас как зовут?
РИТА. Маргарита.
СЛАВА. О! Толик! Обрати внимание!
ТОЛИК. А кем вы работаете?
РИТА. Я работаю машинисткой.
СЛАВА. Толик, это судьба.
ТОЛИК, Хорошо печатаете?
РИТА. 200 знаков в минуту.
ТОЛИК. Я могу сдать вам свою комнату. Так и быть.
СЛАВА. А где сам будешь жить? Можешь ко мне в палатку.
ТОЛИК. Нет, я перееду на кладбище. Ты знаешь, как там хорошо ночью, прохладно, буду за оградками присматривать, кому-то надо. Я уже спал там однажды.
СЛАВА. Не скажи, что в могиле?
ТОЛИК. В могиле. На "Яве" на кладбище за пять минут можно добраться. Пять минут и я на месте. Будет время подумать о творчестве. А то суета кругом.
РИТА (испуганно). Вы будете ночевать на кладбище?
ТОЛИК. Правда.
РИТА. Вы смелый. А кем вы работаете?
СЛАВА. Мы - футболисты.
РИТА. Здорово! Обожаю футбол. А можно посмотреть, как вы играете?
СЛАВА. Конечно, завтра матч с "Динамо".
СЛАВА (в зал) Мы проводили Риту к Толику. Мама Толика повозмущалась, но приняла квартирантку. (Толику) Что действительно заночуешь на кладбище?
ТОЛИК. На кладбище тихо. И очень интересно. Смотрю, прошлой ночью, подъехала машина, вынесли из кузова гроб и закопали. Без всяких опознавательных знаков, без звезд, без крестов, просто холмик. Через полчаса выкопали, увезли гроб. Через два часа вернулись с гробом, закопали и больше не выкапывали.
СЛАВА. Да. Очень интересно.
ТОЛИК. Мне показалось, что в первый раз кого-то живьем закапывали. Какие-то крики раздавались.
СЛАВА. Ты там осторожней.
ТОЛИК. Я, на всякий случай подземный ход из одной могилы в соседний склеп прокопал.
9.
СЛАВА. Ирина нашла меня сама - на следующий день был матч с "Динамо" и среди немногочисленных зрителей была девушка с гитарой. Маргарита тоже пришла. Мы - по плану - проиграли "Динамо" со счетом 0:3, что тоже требует определенного мастерства, надо отметить. А потом все вместе пошли на море. Юра тоже присоединился к нам. Ему приглянулась Маргарита.
ЮРА. В следующий раз, дорогие девушки Ирина и Маргарита, я обязательно научу вас играть в футбол. Все очень просто. Вот мяч, вот ворота, надо, чтобы они нашли друг друга. Как влюбленные. Но футбол - игра командная, что осложняет, на первый взгляд, простую задачу. Мяч хотят забить все, и задача тренера этот процесс как-то упорядочить. Вы, Рита, как машинистка должны меня понимать.
РИТА. Конечно. Я тоже не сразу научилась печатать двумя руками.
ЮРА. Вот. Однажды мы играли с "Пищевиком" и надо было бить угловой. Поставили мяч на угол, а кто будет бить, никак не могут решить. Спорят. Меня никто не слушает. До драки дело доходит. Наконец решили, Игореша будет бить, есть у нас такой кадр. Подходит он к флажку и видит, что мяча нет. Мяч дорогой, между прочим. Где мяч? Никто не знает. Черти унесли? Маловероятно. А зрителей тоже нет, их не заподозришь. Вот загадка.
РИТА. А сколько стоит мяч?
ЮРА. Хороший - 20 рублей.
РИТА. Кошмар, какие деньги.
ИРИНА. И кто взял мяч?
ЮРА. Я взял и потихоньку под трибуну отфутболил, и сумкой своей прикрыл.
ИРИНА. Вернули?
ЮРА. Что ты, что ты! Тогда бы пропал воспитательный эффект.
РИТА. У меня мамаша лет десять назад любила одежду мою спрятать, чтобы я лишний раз из дома не выходила. Чтобы я уроки делала. А что уроки делать, мне золотой медали не надо.
ЮРА. Правильно. Они только называются золотыми. На самом деле - алюминивые.
ТОЛИК (тихо, Славику). Мне вот сейчас какая пришла в голову мысль. Какой мог бы быть рассказ. Главный герой в юности встречает девушку, она работает машинисткой. Они живут вместе 20 лет, у них дети, она набирает его рассказы, он диктует. И вдруг выясняется, что все эти годы она печатала его сочинения с грубыми орфографическими ошибками, а он никогда не перечитывал. Так он ей доверял, потому что любил.
СЛАВА. А у героя уже есть через 20 лет публикации?
ТОЛИК. В том то и дело, что нет. И он понимает, что это из-за нее. И что делать?
РИТА. Мальчики, что вы шепчетесь. Я хочу знать, о чем вы говорите.
СЛАВА. Мы обсуждаем, какое вино будем пить - белое или красное? Я - за красное.
РИТА. Я буду белое. И обязательно через трубочку. Анатолий, ты же достанешь мне трубочку?
ТОЛИК. Попробую.
ИРИНА. А я тоже - за красное. Можно без трубочки.
ЮРА. А я и то, и другое буду пить. Хоть с трубочкой, хоть без трубочки. Мне по фиг. Я же тренер.
10.
СЛАВА (В зал) Все ближайшие дни Толик показывал Рите местные достопримечательности, а мне приходилось копать могилы за двоих. Тем не менее, его отношения с девушкой носили чисто платонический характер, как-то ее не увлекало краеведение, а Толик все никак не хотел менять направление их общения.
ТОЛИК. Все-таки она очень поверхностна. Но да ладно. Зато у меня появилась идея нового романа. "Механическое сердце". Действие происходит в XXI веке. Пожилому мужчине, меняют изношенное сердце на новое - механическое, он снова полон сил, а у окружающих этих сил уже нет. Лечащий врач - молодая женщина советует мужику завести любовницу, предлагает себя, чтобы далеко не ходить, а жену советует отравить. Врачиха сама разработала яд, им она уже отравила главврача их клиники, чтобы занять его должность. Мужик соглашается на все предложения. Но у любовницы есть муж - неудавшийся художник, он хочет разоблачить жену. Они решают отравить и художника.
СЛАВА. Главный герой - это ты?
ТОЛИК. Ну, допустим, у него есть некоторые мои черты.
СЛАВА. А художника как зовут?
ТОЛИК. Пока не придумал. Но это не ты. Ты же в будущем занимаешься производством герметика.
СЛАВА. А как зовут жену главного героя? Не Ритой ли?
ТОЛИК. Не знаю. Хочешь, Ириной назову?
СЛАВА. Не надо.
ТОЛИК. Ты любишь ее?
СЛАВА. Люблю.
ТОЛИК. Я тебе завидую. Для тебя это так просто - взять и влюбиться. Все равно в кого. Один раз увидел и уже влюбился, я так не могу.
8б.
СЛАВА (в зал).Я любил всех девушек, которых рисовал. Как иначе? Рисовать надо с любовью. Чем дольше кого-то рисуешь, тем больше его любишь. С Ириной я работал неделю. Достаточное время, чтобы влюбиться на всю жизнь. В конце концов пляж украсил плакат - "Илона, с концертной программой "Девушка моря". В стиле Энди Уорхолла. Поп-арт. Мне казалось, что это моя лучшая работа. Ирина тоже была довольна.
ИРИНА (обнимая Славу и садясь ему на колени). Слава, а ты знаешь, что ты самый талантливый художник, которого я когда-либо встречала.
СЛАВА. А ты много встречала художников?
ИРИНА. Я не могу ответить тебе честно на этот вопрос. Не спрашивай меня больше ни о чем. Тс-с-с.
Слава и Ирина целуются.
СЛАВА. (в зал). Однако вечером того же дня, когда на пляже появился плакат, кто-то пририсовал Илоне усы, а еще через пару дней какая-то тварь написала на плакате слово "блядь". Плакат мы сожгли на пляже. Потом выпили бутылку портвейна и бросились в воду. В этот момент на пляже въехал "Форд" с включенными фарами, из него вышли какие-то мужики. Один из них был в белых брюках и белой майке. Типа Остапа Бендера, в исполнении актера самодеятельного театра колонии строго режима. Мужик лет сорока. Худощавый, небольшого роста, кожа смуглая.
Ирина и Слава стоят на пляже, прикрываясь полотенцами. На них направлены фары автомобиля.
ЯША. Значит, вот ты где, Ирина. Пьяная и, так сказать, неглиже. С молодым человеком. Как всегда, одно и то же. Ира, ты плохо кончишь.
ИРИНА. А что такого? Мы купаемся. Сегодня меня никто не хотел слушать в "Бригантине", почему бы вместо этого не искупаться?
ЯША. Ты обещала, Ира.
ИРИНА. А ты обещал, что я буду главной певицей побережья и поеду в Сопот.
ЯША (подходя к Славе). Сопот я не обещал. Так ты тот самый художник, плакатист? Я не ошибся? Ты вообще чей?
СЛАВА. Не понимаю.
ЯША. На кого работаешь?
СЛАВА. На себя.
ЯША. Так не бывает. Кого из местных знаешь?
СЛАВА. Ну, Кента знаю. Он мой друг. Я играю за него в футбол.
ЯША. Хуевые у тебя друзья.
СЛАВА. Вообще-то он не то чтобы друг. У нас шапочное знакомство.
ИРИНА. Яша, что за сцены ревности? Иди домой, я тебя догоню.
ЯША (Славе). Ты знаешь, кто я?
СЛАВА. Нет.
ЯША. Я - Яша.
СЛАВА (в зал) Яши мне с детства не нравились. Помню, как один Яша хотел застрелить моего товарища Вову Степаненко, который как-то побил другого Яшу. Как говорится, дал по голове. Просто так, не за что. Чтобы унизить. Яше было 12 лет, Вове 14. Обиженный Яша сделал пистолет и пришел во двор, где жил Вова. Деревянная ручка, трубка, набитая серой, пыж и свинцовая дробь. Вову спасло то, что Яше перед выстрелом надо было поджечь спичку и поднести ее к прорези в трубке. А это требовало какого-то времени, и Вова успел спрятаться за деревом.
Яшу потом несколько раз сидел в тюрьме, его убили лет в 30, а Вова пошел работать охранником в тюрьму. Так что можно сказать, будущий зэк хотел убить будущего охранника. Может быть, они встречались и позже. Вероятность есть. Между всеми Яшами есть что-то общее.
ЯША (Славе) Исчезни.
ИРИНА. (Славе, тихо, чтобы никто не слышал). Спрячься в каком-нибудь надежном месте. Дома он тебя найдет.
ЯША. Считаю до трех.
11. СЛАВА (В зал) Я попрощался и пошел. В одних трусах и с пачкой сигарет в руках. Через некоторое время я почувствовал, что за мной идут. Я обернулся и увидел двух парней в белых рубашках и черных брюках, с бейджиками, они выглядели как братья и прически у них были одинаково аккуратные. В руках у парней были какие-то папки. Я подумал, что это мормоны, они как раз тогда и появились, в 90-м году. Я не любил мормонов, чай не пьют, кофе не пьют, вино тоже. Только воду или сок... А они идут за мной. Вокруг никого. Я ускоряю шаг, думаю сейчас будут агитировать. Странно, что ночью. На всякий случай закуриваю, думаю, отстанут, они же не любят, когда курят. Но они все равно не отстают. Ускоряю шаг, и они ускоряют. Один из них говорит: "Ты чего, блядь, от нас убежать хочешь? Не выйдет". Другой: "Молись, сучара, сейчас мы тебя убивать будем. Ты что в одних трусах по нашему району ходишь, берегов не видишь?". И еще что-то типа - Может, он в большое плавание вышел? Как "Адмирал Нахимов". Я понял, что это не мормоны. Но так никогда и не узнал, были ли это просто местные гопники или люди Яши. Я чудом убежал от этих парней в белых рубашках и черных брюках. Я решил спрятаться в надежном месте. Самым надежным местом мне показалось наше кладбище. Там было три незанятые могилы, так сказать, на всякий случай. После той истории с массовым захоронением, о которой я рассказывал. Одна могила была занята Толиком, а две - свободных. Толик очень испугался, когда я чуть не свалился ему на голову.
ТОЛИК. Ты живой?
СЛАВА. Пока да. А ты что-то знаешь, что-то говорили обо мне? Почему такой вопрос?
ТОЛИК. Просто спросил. А то думаю, мало ли кто. Может, покойник. Вообще-то, мертвецов я не боюсь. Мертвец, не украдет оградку на металлолом. А живой еще и ломом по голове даст. Устал я от живых, Слава. Боюсь я их немного. Особенно девушек.
СЛАВА. Меня не бойся. Я тоже решил отдохнуть от живых.
ТОЛИК. А почему в одних трусах?
СЛАВА. Я на пляже был. Потом расскажу.
ТОЛИК. Ты дрожишь. Замерз что ли? Выпьем? У меня есть бутылка водки.
СЛАВА (В зал) Мы выпили бутылку водки, Толик лег в свою могилу, я - в соседнюю. Бросил ватник, накрылся какой-то ветошью. Лежу я в могиле, смотрю на звезды и думаю об относительности надежности. Вот взять это место. С одной стороны, да, вряд ли кто будет искать меня на кладбище. А с другой стороны, а если будут? И найдут? Просто возьмут и закопают меня в этой могиле живьем. В одних трусах. Уже и земля рядом приготовлена, Толик приготовил. И Толика как свидетеля тоже закопают. С его недописанным романом. В футбол играть будет некому. Через час в звездном небе надо мной появилась голова Толика.
ТОЛИК. Тут тебя Ирина спрашивает.
Слава выползает из могилы.
ИРИНА. Ну, слава богу, я первая нашла, а то Яша ищет тебя по всему поселку. Только здесь еще и не был. Скоро и сюда приедет. Надо отсюда бежать.
СЛАВА. Но как ты меня вычислила? Я же не говорил, что подрабатываю на кладбище, что я такой многосторонний.
ИРИНА. Может, моя любовь к тебе привела.
СЛАВ. Серьезно, как?
ИРИНА. Во-первых, у тебя загар, но не по всему телу, а фрагментами, видно, что ты работаешь в майке и трусах.
СЛАВА. Я же футболист.
ИРИНА. У футболистов не будет под ногтями грязи. К тому же ты знаком с Кентом. А где Кент, там и кладбище.
ТОЛИК. Тебе бы в милиции работать.
ИРИНА. Может быть, я и работаю. Может, я агент под прикрытием. Но если честно, тренер Юра сказал Яше, что ты можешь быть у Толика, на кладбище, типа вы друзья, а других друзей у тебя здесь нет.
ТОЛИК. А зачем он это сказал?
ИРИНА. Он долго не говорил, даже когда ему ломали ногу. Но ему пообещали отпилить голову.
СЛАВА. Понятно.
ИРИНА. Кажется, Яша нашел нас.
СЛАВА (В зал) Мы увидели, как на кладбище заехал Яшин "Форд" с включенными фарами. Из автомобиля вылез хозяин и его телохранители.
ТОЛИК. Это вас что ли ищут?
ИРИНА. Не вас, а нас, Анатолий. Мы теперь в одной сборной.
ЯША (кричит). Эй, есть кто живой? Футболист, выходи, я знаю, что ты здесь. Выходи, не трону, поговорить надо.
СЛАВА. Может выйти?
ИРИНА. Ты что - дурак, это же Яша.
ЯША. Выходи, пять рублей дам. Считаю до трех. Раз, два, три. Иду искать.
СЛАВА (В зал). У яшиных мужиков оказались осветительные ракеты, и через мгновение над кладбищем засверкал настоящий салют.
ТОЛИК. Ползите в мою могилу, у меня там вход прокопан в соседний склеп. Отсидимся.
СЛАВА (в зал) Яша и его друзья обыскали все кладбище, но нас не нашли. Зато заметили "Яву" Толика.
ЯША. Я чья это здесь "Ява". А? Ничья? А если подумать? Можно, забрать? Не слышу (пауза)Только зачем она мне?
СЛАВА (в зал)Яша вернулся к своему Форду, взял канистру бензина. Через мгновение "Ява" уже горела. Толик заплакал. Горел его символ свободы.
ТОЛИК. Это же память о брате. Я убью его. Я должен это сделать. И мне за это ничего не будет.
СЛАВА (В зал). В общем, мы с Ириной решили поехать ко мне в Ростов, к моим родителям. Как и было предсказано, я занялся производством герметиков для аквариумов, рисовать больше не хотелось, что-то перегорело во мне, думал, брошу на время, а оказалось - навсегда. К тому же этюдник остался там, у моря... Ирина через полгода затосковала. Она много пила, по ночам плакала.
ИРИНА. Мне без моря скучно. Чем я должна тут заниматься? Ну, скажи, Слава, кем ты меня здесь представляешь - научным сотрудником, библиотекаршей, официанткой, проводником поезда дальнего следования? Или, может быть, я должна торговать на рынке? Я не могу, не хочу и не буду, потому что я должна петь. А в местные рестораны меня не берут, мол, "вы, девушка, не умеете петь".
СЛАВА. Что ты предлагаешь?
ИРИНА. Я вернусь. Есть одно место на земле, где я могу петь песни из "Бременских музыкантов". Это ресторан "Бригантина". Представь, а вдруг мое предназначение - до смерти петь эту песню в ресторане. А там меня возьмут. Меня там многие помнят.
СЛАВА. А как же Яша?
ИРИНА. Он простит меня. Ему будет приятно, что я вернулась.
СЛАВА. Я в этом не уверен.
ИРИНА. Надо рискнуть.
СЛАВА.(В зал). Ирина уехала, не предупредив меня. А я остался. Яшу вскоре его убили. Может, это певица Женька Курнаухова сбежала из корейского плена. А может, это был Толик. Его я больше никогда не видел. И о романе "Железное сердце" ничего не слышал. Кстати, фамилии Толика я до сих пор не знаю. Может, он известный писатель, кстати. Какой-нибудь Анатолий Лазаревский. Это предположение. Нет такого писателя, я искал в интернете... А герметики для аквариумов, действительно, оказались невостребованными. Я долго отдавал долги. Работал мастером на заводе, а потом занялся торговлей в качестве наемного менеджера. В сеть магазинов розничной продажи радиоппаратуры. Женился. Дети, свой дом в два этажа. Я в меру богат, но больших богатств мне и не надо. Недавно мне сделали операцию на сердце. Я буду жить еще очень долго. В Лазаревской с тех пор никогда не был. Боюсь, что там все по-прежнему.