Лично вы были хоть раз в суде, неважно, в какой роли, истца или ответчика? Вам повезло, если вы не испытали неприятных чувств, так как никогда не получали судебной повестки, а ещё больше повезло, если вы не испытали неприятных чувств при её получении, так как это говорит о вашем хладнокровии и уверенности в себе. Когда я получила такой документ, на душе у меня стало нехорошо, а ноги чуть дрогнули.
Это случилось 11 января 2007 года. Когда я пришла на почту и протянула извещение на получение почтового отправления, мне передали средней величины конверт с двумя листками внутри. Одна была маленькой, очень невзрачной и безопасной с виду, но представляла собой судебную повестку, обязывающую меня явиться на судебное заседание 8 февраля 2007 года и грозившую штрафом за неявку без уважительной причины. Другая бумага была большой, очень хорошего качества и говорилось в ней следующее:
" ... городской суд сообщает, что гражданское дело по иску Л. к К., третьему лицу Администрации ..., СНТ ... о признании отказа о согласовании границ земельного участка необоснованным назначено к рассмотрению на 02 февраля 2007 года в 10.00.
Ранее назначенную дату 02 января 2007 года прошу считать ошибочной.
В судебное заседание 08.02.2007 года Вам надлежит представить документы, запрашиваемые судом письмами от 25.12.2006 года.
Далее следовала фамилия федерального судьи и её подпись.
Итак, одиннадцатого января я узнала, что являться в суд второго января (а потом выяснилось, что восьмого) мне не нужно, зато мне надо было туда придти восьмого февраля. Впрочем, почему я говорю "придти". Не придти, а приехать на электричке в подмосковный городок. Могло ли мне даже в самом кошмарном сне померещиться подобное? Мне сразу представилось нечто грандиозное, долговременное, денежное, почти как дело "Джарндисы против Джарндисов", но чуть в меньших масштабах. Торжественная и величественная обстановка суда, судья в чёрной мантии, высокая подставка если не для библии, то хотя бы для кодекса законов. Надо ли присягать? В старые времена присягали, но это не гарантировало от лжи. Наверное, в наше развращенное время такая церемония излишня, потому что клянись хоть всеми святыми, а верить на слово тебе не будут. Надо бы посмотреть хоть раз передачу "Федеральный судья" и увидеть всё своими глазами заранее. Но, забегая вперёд, скажу, что я до сих пор так и не удосужилась её посмотреть.
А с чего всё началось? Если проследить длинную цепь мелких событий, отравляющих жизнь и тем, против кого они были направлены, и тем, кто их вызвал, то она протянется с 1956 года вплоть до 2007 года, то есть по настоящее время. Можно с уверенностью прибавить, что эта история продлится и дольше, так как конца ей в обозримом будущем не ожидается. Это сейчас я кажусь одним из главных действующих лиц, а на самом деле любой владелец нескольких соток непригодной для земледелия земли не сейчас, так в прошлом или будущем был или будет приобщён к такого рода истории, пусть она часто и не перерастает в судебную тяжбу. А раз такое касалось, касается или будет касаться почти каждого дачника, то я сейчас расскажу обо всём с самого начала, то есть с 1956 года.
Именно 1956 году некое московское предприятие одарило земельными участками на болоте всех сотрудников, желающих принять такой обременительный дар. Приняли многие, причём приняли с восторгом. Не отпугивали ни вечерние болотные испарения, ни змеи, появляющиеся порой на первых, с любовью приготовленных грядках, ни тучи комаров, ни три часа езды на паровике по одноколейке. Тощая неплодородная земля, требующая утомительных работ по её осушению, представлялась сокровищем людям, большинство которых были выходцами из деревень. Своя земля!
Повалили деревья, выкорчевали большинство пней, вырыли водоотводные канавы. Потом встал вопрос о строительстве. Мой дед первым решился на этот отважный шаг. В наше время строят всё: и крошечные хибарки, и внушительных размеров двухэтажные дома. Даже нелепые трёхэтажные громадины возвышаются на шести сотках, занимая всё жизненное пространство владельцев и загораживая солнце соседям. А в те далёкие времена существовали жёсткие нормы. Строить можно было не шире, не длиннее и не выше определённого размера и не ближе полутора метров до границы участка. Ходили страшные слухи о сносе домов, превышающих нормы. Дедушка постарался, так что наш дом соответствовал всем правилам и стоял в центре участка.
Затем дома стали появляться один за другим, то копируя наш дом, то внося в конструкцию кое-какие изменения. Некоторые осмеливались делать высокий чердак и обставлять его в виде комнаты. Я-то в те боевые времена ещё не появилась на свет, но по рассказам родных мне известно об этом во всех подробностях. Возможно, потом я поведаю о трудностях строительства, но сейчас мне надо возвращаться к судебной тяжбе.
Землю осваивали в разных темпах. Кто-то рвал из себя жилы, стараясь выкорчевать все пни без остатка, перекопать, освободить от сорняков и камней всю землю до последнего клочка, купить невообразимое число машин земли, песка, торфа и навоза и создать у себя и сад, и огород, и цветники. Кое у кого семьи были так велики, что участок можно было привести в образцовый порядок, не вредя здоровью. Некоторые подходили к проблеме освоения своей территории очень здраво, работая в меру сил, но не сверх. Были и такие, кто рассматривал полученный участок прежде всего как зону отдыха, а не лобное место. Сейчас я и сама отношусь к последним, но в своё время и я отдала своему участку силы и здоровье, а уж в конце пятидесятых годов такие разумные люди не вызывали желания следовать их примеру.
Нашими соседями слева были любители земледелия, а справа и сзади - люди совсем иного склада. Обо всех наших соседях и о кое-ком из соседей наших соседей и пойдёт речь.
Когда люди только получили участки, они были счастливы, тем более, что вместо положенных восьми соток каждому нарезали по десять и более, а крайние участки получились просто огромными, но зато их хозяев обязали сделать окружной забор. Однако человек слаб, и очень скоро многих захлестнула жадность. Собственный участок казался меньше, чем у соседей, появилась подозрительность, не ущемляет ли сосед их интересы, не крадёт ли их землю, не сажает ли свои овощи и кусты на их собственной земле.
Однажды старик, живший на участке слева, долго с сомнением наблюдал за моей бабушкой, сажавшей смородину вдоль границы, и, наконец, не выдержал.
- Жаль мне, Петровна, твою смородину, - с соболезнованием заявил он.
- Это почему тебе её жаль? - не поняла бабушка.
- На моей земле сажаешь, - был дан ответ.
Примерно в то же время отличились соседи справа. Жили там мать со взрослой ненормальной дочерью. Вскоре у этой дочери появился ребёнок, девочка, кстати, как часто бывает, нормальная. Дочь, как я уже сказала, была душевнобольной, а мать, хоть и считалась здоровой, но обладала множеством странностей. Ей постоянно казалось, что на её участок покушаются буквально все, но при этом она не упускала случая сама зайти на чужой участок за землёй, чернозёмом или чем-либо ещё. Бабушка даже узнала рябинку, которая была завезена к нам вместе с машиной купленной земли, но росшую уже на участке этой соседки. Конечно, эта женщина не могла вёдрами перетащить к себе очень уж много земли, но рябинка гордо возвышалась на свеженасыпанной горке. На это бабушка, а тем более, дед внимания не обращали, только посмеивались, потому что машина земли стоила очень дёшево. Речь пойдёт о другом, ближе касающемся пресловутой тяжбы, потому что эта наша соседка высадила помидорную рассаду на нашей территории, притом не где-нибудь у границы, а ближе к середине участка. Не знаю уж, что её подвигло на такой шаг, отсутствие ли у себя приготовленной для посадки земли или прочие соображения, но это уже не было смешно. Бабушка весьма внушительно предупредила соседку, что на первый раз даст ей собрать урожай, но если это повторится, вытопчет её посадки.
Сосед сзади, большой любитель выпить, решил пошутить и издали закричал:
- Правильно делаешь! Сажай здесь! Это твоя земля!
Лучше бы его не было в тот день на даче, или бы он, по обыкновению, напился и пребывал где-нибудь в доме. У его жены и без того ума было маловато, но этот случай совсем его замутил. Почему-то ей запало в голову, что, раз чужие помидоры посажены на этом месте, то это её каким-то образом обделили и граница проведена неправильно. Потом выяснилось, что эта мысль смущала её более трёх десятилетий.
Бабушка дождалась, пока соседка справа соберёт свой урожай, и воздвигла забор между своим и её участками, чтобы впредь подобных недоразумений не было. Но, конечно, это только говорится, что забор воздвигла бабушка, потому что воздвигали его дедушка и отец, но по её указу.
И хорошо, что поставили этот забор, потому что обширный кусок нашей земли, оставшийся между границей с задним участком и нашим туалетом, очень смущал покой соседки наших соседей сзади и слева (такая уж получается путаница). Мы с ней вообще не соприкасались, разве лишь углами участков в одной точке, а именно по межевому столбу, но эта женщина имела свои тайные виды на землю соседей, а потому попросила у моего деда позволения поставить её туалет рядом с нашим на нашем же участке, так как у нас это место пропадает зря, а ей (и почему-то нам) это было бы очень удобно. Дед даже отвечать не стал. Тогда она с тем же предложением обратилась к моей бабушке, но получила в ответ лишь удивившую её фразу: "Вы сошли с ума".
Забор, воздвигнутый между нашим участком и участком справа, а также между нашим участком и участком сзади, лишил её возможности ещё раз завести разговор о строительстве её туалета на нашем участке. Эти два забора деду и отцу пришлось сооружать самим, а вот забор слева был честно поделён пополам. Мы сделали половину, и соседи тоже сделали половину. Тогда-то тот старичок и перестал беспокоиться об участи кустов бабушкиной смородины, потому что они оказались на нашей территории как раз в полутора метрах от забора. Только это волнение, по-видимому, подкосило его силы, потому что он умер уже на следующий год. Впрочем, я не настаиваю на своём диагнозе, и причина его смерти может быть иной.
Выяснилось, что у многих возникали недоразумения с соседями по подобным же поводам, поэтому все участки обросли заборами. По английской пословице: "Чем выше забор, тем лучше сосед". Но, очевидно, заборы конца пятидесятых были слишком низкими и редкими, потому что плохо спасали от соседей.
Странная женщина справа решила не возводить у себя хлипкие деревянные сооружения, а вспомнила о старых добрых временах, потому что принялась рыть у себя рвы и возводить валы. В старину, правда, дело защиты не обходилось без крепостных стен, но самонадеянная женщина решила идти в ногу со временем, отказалась от подобных излишеств и, как потом выяснилось, прогадала.
К сожалению, свой ров соседка вырыла под самым забором, а потому забор стал грозить обвалом. Моя бабушка вновь весьма строго с ней переговорила.
- Вы не можете обойтись без забора, - втолковывала она. - Вам всё время кажется, что к вам отовсюду лезут. На этот раз я вам уступлю и перенесу забор на метр от границы, но, если вы и после этого будете под него подрываться и он упадёт, я его восстанавливать не буду.
Соседка не вняла убеждениям и, вместо того, чтобы заняться обработкой земли под посадки, продолжила свою работу землекопа, расширяя и углубляя ров. Выбранную землю она носила к задней границе, где насыпала вал. Что было делать бабушке? Ждать, чтобы упал забор? Пришлось ей обратиться в правление нашего садоводческого товарищества. Председателем в те времена был честный и решительный человек. Он сразу же привёл комиссию, уже привычно обмерил участки, выявил, что участок странной соседки намного больше нашего и пригрозил, что если она и дальше будет к нам лезть, то он урежет её надел до нормы. После этого женщина поутихла и лишь время от времени нарушала бабушкин покой, да и то по мелочам. Зато она сама подверглась нападению собственной соседки сзади, той самой, которая предлагала построить у нас свой туалет, назовём её "туалетной" соседкой.
Бедная женщина продолжала носить землю к границе между своим участком и участком "туалетной" соседки. Её участок не был расчищен изначально, а тут ещё душевнобольная дочь сажала берёзки, осинки и сосенки, но тем усерднее она воздвигала вал. Моя бабушка убеждала её, что надёжнее построить забор, но соседка продолжала своё. А зря, потому что "туалетная" соседка выстроила дом, и не где-нибудь в середине своего участка, даже не в полутора метрах от границы, а на самой границе, да ещё окном на чужой участок. Странная соседка, чьи интересы впервые были ущемлены, жаловалась всем вокруг, возмущалась, водила желающих посмотреть на это безобразие. Люди сочувствовали, кто искренне, кто на словах, кое-кто даже советовал поставить туалет как раз напротив окна, чтобы обеспечить наглецам подобающие вид и атмосферу. Но чем могут помочь посторонние люди? Потерпевшая побежала к председателю. Тот страшно возмущался поступком "туалетной" бабы, но потребовать сломать дом не решился и ограничился приказом наглухо заколотить окно на чужой участок.
- Говорила же я вам, что ваш вал бесполезен, - сказала бабушка. - Поставили бы забор, тогда дом не смогли бы построить так близко.
Бедная наивная бабушка. Чтобы уберечься от соседей, надо было строить каменную стену, а не редкий заборчик из штакетника.
Между тем война между соседями велась нешуточная. Границы переносились, люди ссорились. Мне известен случай, когда люди даже продали свой надел, устав от борьбы с соседями. Между этими участками сейчас стоят два забора метрах в двух друг от друга, потому что купившие участок люди оказались весьма решительными и упорными, добивались правды долго, но даже они не сумели довести дело до победного конца и удовольствовались тем, что спорный участок оказался ничьим.
А сколько криков раздавалось, когда чей-нибудь сосед хотел пристроить дом, сарай или гараж к самому забору! Много таких построек возникало без криков, если попадались люди, пасовавшие перед чужой наглостью и мирившиеся с новостроем.
Если рассказывать обо всём подробно, то ни у кого не хватит терпения читать о противных дрязгах, знакомых всем садоводам. Моё дело - довести рассказ до вызова в суд, а потому возвращаюсь к своему участку. Бабушка решила, что нам необходима летняя кухня, и она была сооружена в положенных полутора метрах от заднего забора. Потом провели водопроводные трубы. Их проложили по прямой линии со стороны нашего участка, а соседям, у которых не была отнята территория под трубы, было предписано выкопать дренажную канавку. Не знаю, вырыли ли её наши соседи сзади, но задолго до того времени, когда началась тяжба, её не было и в помине. Наша кухня показалась бабушке неудобной и была снесена, а на том же месте выстроили бревенчатую кухню с печью, соблюдая неизменную норму в полтора метра от забора.
Водопроводную трубу чистили, красили, освобождали от сорняков, потом её переложили на деревянные опоры, ещё немного отодвинув от забора. Но металлические трубы имеют неудобную привычку ржаветь, поэтому часть нашей трубы сменили, причём приварили к оставшейся части под небольшим углом. Новая труба пошла чуть наискось и упёрлась в дальний угол нашего туалета. Одним словом, сплошное безобразие, но пока ещё терпимое.
Когда была жива бабушка, ни я, ни мама в междоусобные дела не вмешивались, но настало время, когда именно я стала хозяйкой участка и подобные мелочи стали сыпаться на меня в изобилии. То сосед слева навалит на забор мусор или мешки с цементом, так что он заваливается, то соседка справа, воспользовавшись тем, что забор подгнил и штакетник можно легко раздвинуть, выберет землю, создав у нас под деревьями несколько ям. Мы по такому поводу не затевали разборок, чтобы ни с кем не ссориться. Зато потом навалилось главное: соседи сзади. Прежде это была семья из трёх человек: муж, жена и дочь. Муж, как я уже писала, был горьким пьяницей. Умер он очень рано. Жена, отличавшаяся не умом, а скорее его отсутствием была ленива и весь день загорала на участке, ничего не делая. Моя бабушка видеть этого спокойно не могла и постоянно предлагала ей то рассаду, чтобы у неё не пустовала земля, то саженцы кустов, а как-то даже сама вскопала ей грядку и посадила клубнику. Надо отдать должное, что руки у моей бабушки были золотыми и у неё росло и процветало абсолютно всё, что бы она ни сажала, не то что у меня. Силы у бабушки были немерянные, и со своими трудами она не считалась. Она легко, без малейшего чувства сожаления, даже с удовольствием и тайной гордостью раздавала превосходные рассаду и саженцы, отдавала вёдрами огурцы и прочее. Но и богатырский организм бабушки не выдержал заданного ею самой ритма работы, и умерла она слишком рано. Соседка сзади, которую бабушка опекала, конечно, не стала ухаживать за клубникой, продолжая целыми днями загорать. В этом я её не осуждаю, потому что все, кто работал сверх сил, быстро сгорали, а клочок заболоченной земли не стоит таких жертв. Дочь этой моей соседки, будучи девочкой, весь день сидела на качелях, ничего не делая, даже не читая. Но время шло, и вот дочь вышла замуж за милиционера и родила сначала сына, потом дочь. Муж сначала был очень скромным и приятным человеком и готов был в любую минуту придти на помощь, если случалась беда. Потом у него появились кое-какие деньги, а значит, возросли запросы и, как результат, началось строительство. На большой двухэтажный дом денег у него ещё не было, и ему помогла мать. Дом построили посреди участка, на месте старого домика, и по контрасту он казался огромным. Тёща от непривычного достатка, казавшегося ей невероятным богатством, совсем сошла с ума и стала очень самоуверенной и спесивой.
Сосед продвигался по служебной лестнице очень быстро, но в доходах продвигался ещё скорее и, разумеется, менялся во взглядах и вкусах. За забором постоянно раздавались крики-разговоры об очередных дорогих покупках, причём, эти покупки всё возрастали в цене. Нас всё это совершенно не касалось бы, если бы не дети, которые росли в неестественных условиях. Подобное антивоспитание досаждало нам частыми вылазками детей на наш участок, где они рвали яблоки и сливы, что было бы нестрашно, но они, наподобие самых бессовестных обезьян, бросали в нас огрызки. К тому же наш слух терзали матерные слова, которые с поразительной лёгкостью срывались с уст этих детей, едва они научились говорить.
Наконец, соседи решили строиться дальше и начали с бани. Вот тут-то и проявилась общая болезнь значительной части дачников. Они сняли часть штакетника возле нашего туалета и установили баню сантиметрах в пятнадцати от границы. Сильно поредевший штакетник вместе с ветхими слегами, на которых он еле держался, прикрепили к столбам обратно. Не знаю, жадность ли натолкнула их на этот поступок или пример собственных соседей, тех самых "туалетных", которые когда-то построили дом на самой границе окнами на чужой участок. Теперь эти "туалетные" соседи обманом отобрали у милиционера метр его территории. Возможно, милиционер попросту перехватил у этих людей эстафету.
По идее, надо было немедленно отправиться в правление с жалобой, но мы, как всегда, решили не портить отношения с соседями из-за такой мелочи, как близко построенная баня, тем более, что соседи через улицу в этот момент грызлись со своими соседями из-за канавы, вырытой под самым забором. Неприятно быть свидетелем даже чужих свар, а тем более начинать ссору с собственными соседями, к тому же сразу же построившими большую кухню аж метрах в двух от забора. Мы решили, что первая постройка была случайной ошибкой и впредь соседи решили быть умнее.
Что толкает людей занимать сантиметры у забора? Участок большой, земли, свободной от посадок, но несвободной от сорняков, сколько угодно, а им кажется, что полтора-два метра пустой земли от стены своей постройки до забора - непосильная утрата. Наши соседи такого бремени не выдержали и на следующий год вновь сняли часть забора, но уже между нашими кухнями, и подстроили к своей кухне сарайчик. Когда они водрузили штакетник со слегами на прежнее место, то стена сарая оказалась совсем близко к забору, почти вплотную. Умом мы понимали, что надо как-то реагировать, но не смогли перебороть нежелание затевать ссоры. А если бы мы побежали в правление, привели конфликтную комиссию и председателя, показали бы и это последнее безобразие, и предыдущее, то никакой повестки в суд я бы не получила, и моя жизнь не обогатилась бы таким сомнительным удовольствием, как участие в судебной тяжбе. Но нет, мы опять предоставили событиям идти своим чередом.
Теперь поговорим не о конкретных людях, а о дачниках-садоводах вообще. Тут и там возникали споры, свары и грызня из-за нарушенных границ, с ужасающей регулярностью на незаконном расстоянии от заборов появлялись постройки, новые хозяева вместе с участками получали как приложение затяжные распри из-за нарушенных границ. А что делало правление? Правление действовало в духе времени и набивало карманы деньгами, изымаемыми у садоводов на несуществующие цели, не отличающиеся разнообразием и сводящиеся то к сбору денег на замену электрических столбов, то на электропроводку, то на новые электрические столбы, то на замену трансформатора, то на какие-то ещё электрические столбы, то на замену сгоревшей части трансформатора, то на электрические столбы аж до ближайшего городка, то на какую-то другую проводку. Не платить было нельзя, потому что сопротивляющимся отключали электричество. Кончилась эта цепочка явных жульничеств сначала частичной заменой правления, затем коренной заменой правления, а потом даже поджогом документов секретаршей прежнего правления, а затем объявлением о её срочной смерти. Где уж тут серьёзно думать о построенных слишком близко к забору банях и сараях, когда надо добывать деньги для очередных поборов, вникать в слухи о проделках правления, строящих трёхэтажные особняки, и слушать потрясающие, завораживающие рассказы о том, что умершую весьма кстати для правления секретаршу кое-кто видел в Москве среди бела дня, а ведь каждому известно, что бродить по улицам в дневное время для привидений считается неприличным.
На следующий год мы обнаружили новое деяние наших соседей, но не сразу. Сначала мы понять не могли, в чём тут дело, но почему-то нам стало тесно у заднего забора. Подойдём к крану с водой, а он почему-то оказывается возле самого забора, кухня тоже подвинулась к забору, туалет прислонился к совершенно уж переломанному штакетнику, куст смородины весь сплющился и растёкся по забору, а сам забор почему-то стал кривым. Потом мы обнаружили, что черноплодная рябина наполовину вылезла на участок соседей, и вначале застеснялись, что так сильно запустили куст, но потом сообразили, что прошлым летом он был в нормальном состоянии, а за зиму так разрастись не мог. Все эти таинственные превращения объяснились просто: наши соседи передвинули забор, переставив столбы, на которых он крепится, к самой водопроводной трубе, а там, где трубу когда-то меняли и приварили под углом, забор тоже стал загибаться, так что межевой столб оказался уже за туалетом. А сам забор прислонился к переднему углу туалета. Когда-то рядом с нашим туалетом мечтала поставить свой туалет соседка, а теперь там не смог бы протиснуться даже истощённый ребёнок.
Вот тут-то нам и предоставлялся последний шанс обратиться в правление, а мы им не воспользовались, утешив себя тем, что на месте межевого столба остался другой столб, который поддерживал сетку, протянутую между участками этих наших соседей и их собственных "туалетных" соседей, поэтому нам можно заняться возвратом забора на прежнее место позже. Конечно, мы лишь пытались оправдать свою лень и нежелание вмешиваться в склоки, но попытка была вполне успешной, и мы успокоились. Зато соседка справа (чьей бабке когда-то перешёл погонный метр нашей территории), видевшая проблему с другого ракурса, чем мы, с возмущением говорила нам, что даже на глаз видно, какой клин у нас урезан.
Вмешательство со стороны всколыхнуло было мелкособственнические чувства, но, во-первых, обычный человек ленив и пассивен, во-вторых, он не любит ввязываться в такого рода некрасивые истории, а так как мы всегда были самыми что ни на есть обычными людьми, то мы попытались лишь поговорить с захватчиками.
- Забор вообще должен стоять вон там, - заявила нам старшая соседка, отличавшаяся отсутствием ума. - Это вы живёте на нашей территории.
И она показала нам место, где, по её соображениям, должна проходить граница. И это место оказалось в четырёх метрах от передвинутого забора. Мы, конечно, удивились и запротестовали против так далеко идущих планов соседки, но были вынуждены отступить перед потоком мата, извергшегося из уст этой дамы.
Говоря откровенно, мы сначала не поняли, почему она выбрала это место, и только потом сообразили, что давняя история с посадкой кустов помидоров на нашем участке соседкой справа не канула в вечность, а чудесным образом преобразилась в слабом уме захватчицы. Теперь, по прошествии стольких лет она была твёрдо убеждена, что раз помидоры росли на этом месте, то именно мы отняли огромные куски земли и у неё, и у соседей справа. Знать бы тогда, почти сорок лет назад, какую реакцию вызовет посадка помидоров. Вот ведь говорят, что ничто не исчезает бесследно.
После этого разговора нам не стало житья. Соседские дети забирались на наш участок, поливали кусты смородины отработанным машинным маслом и надоели изрядно. Кончилось тем, что я не выдержала, воспользовалась отъездом соседей и... починила забор. Я прикрепила к столбам новые слеги и тщательно набила на них штакетник, причём погуще и покрепче. Вернувшиеся соседи обнаружили прочный забор и были очень недовольны. Дети попытались было вышибать доски, но не смогли, так что на время мы получили передышку.
Теперь вернёмся к нашим соседям слева, с которыми после постройки забора в конце пятидесятых годов территориальных вопросов не возникало. Я решила переменить слеги на нашей половине забора, потому что старые пришли в ветхость. Я уже сняла штакетник, прикрепила к столбам новые слеги и хотела было приколачивать штакетины, но... ко мне подошёл сосед слева.
- Подождите, надо ведь промерить забор, - подозрительно суетливо заговорил он.
Я его вначале даже не поняла, а оказалось, что он хотел натянуть шнур между межевым столбом и крайним столбом своей половины забора. Для меня его предложение было лишено разума, ведь столбы оставались на месте, я заменяла лишь слеги, но у соседа были особые соображения. Он быстро протянул приготовленный заранее шнур и... растерялся.
- Забор идёт по вашей территории, - забормотал он в полной растерянности. - Как же это? Как быть?
Оказалось, что бедный старик с конца пятидесятых годов был убеждён, что мы заняли часть его участка, вколотив столбы не по границе участков, а с его стороны. С тех пор прошло четыре десятилетия, сменялись правительства, сменился режим, исчезла огромная страна, в которой мы уютно жили, а он все эти годы продолжал страдать из-за подозрения, что его обманули на пять сантиметров. Только теперь, в начале девяностых, он убедился, что мои дедушка и отец, наоборот, отступили от границы в нашу сторону. Года через два этот старик умер, так что можно порадоваться, что умер он успокоенный, как сорок лет назад умер успокоенным его отец.
- Мы теряем всего десяток сантиметров, не больше, - ответила я. - Из-за них не стоит вытаскивать и переставлять столбы.
После этого объяснения я благополучно доколотила забор.
На следующий год дети наших соседей сзади приезжали лишь изредка, потому что родители боялись оставлять их на попечении полоумной бабки, поэтому мы большую часть лета отдыхали. Сама же бабка задалась целью сгноить забор и стала наваливать на него траву.
- Зачем вы это делаете? - попыталась объясниться с ней мама. - Забор ведь сгниёт.
- И пусть скорее сгниёт! - обрадовалась соседка.
Ответом на нашу вторичную просьбу не наваливать траву послужил мощный залп матерных выражений, и мы решили отступить. Забор не стоит подобных битв.
Сосед-милиционер, а к тому времени он стал немалым начальником, был уже недоволен своими постройками и своим участком. "Разве это участок? - слышалось за забором. - Вот у ... участок!" Бывшему скромному парню хотелось всё большего и большего. Вскоре он приобрёл другой участок. Не знаю уж, получил он его на службе или купил, но мы впервые ощутили покой. На старый участок вся семья приезжала раз или два в год, а бабка, после того, как мы решили не обращать внимания на её действия, уже не представляла для нас неприятного интереса.
В этот блаженный для нас период затишья наступил период неприятностей для наших соседей справа. Там остались лишь дочь с ненормальной матерью. Их участок, и прежде совершенно заросший, стал представлять собой смешанные заросли осин, берёз и сосен с вкраплениями бурьяна и яблонь. И вот однажды в их отсутствии их собственная соседка сзади, та самая "туалетная" соседка, которая сорок лет назад построила на границе дом с окнами на чужой участок, решилась на очередное чёрное дело. Она надоумила мужчин из своей семьи поставить столбы и натянуть металлическую сетку между своим участком и участком этих двух женщин с заходом на последний. Ограда получилась полукруглая и захватывала и ров, и земляной вал, так усердно сооружавшиеся давно умершей старшей хозяйкой (которая когда-то посадила злополучные помидоры на нашем участке). Единственно, на что "туалетная" злодейка не решилась, так это переставить крайние межевые столбы. Приехав из Москвы, наши соседи справа обнаружили захват своей территории, не осмелились идти в правление, стыдясь состояния своего участка, а долго, в течение нескольких лет вели переговоры с захватчиками. В конце концов они успокоились, получив разрешение поставить повалившуюся к тому времени ограду строго на границе.
Молодая соседка справа вышла замуж, но муж её оказался таким же копушей, как и она, и до сих пор не водрузил сетку на законное место, а зря, потому что настала пора главных событий, затронувших не только наши, но и её интересы.
Во-первых, рабочие чинили дыру в водопроводной трубе и повалили столб, стоявший на месте межевого столба и служивший для крепления сеток между участками наших соседей, так что рухнула надежда соседей справа на этот столб, указывающий, куда следует переставить полукруглую сетку, а также наши - на точное указание, откуда был перенесён межевой столб.
Во-вторых, наши соседи сзади, переводившие участок на другого члена семьи и уже вызывавшие землемеров, объявили, что нам надо подписать бумагу, подтверждавшую, что мы согласны с границей наших участков и не имеем к ним претензий. Вот тут-то я рассердилась и предложила сперва передвинуть забор обратно, а потом уж давать мне на подпись такой документ. Соседи объявили мне в ответ, что они забор не переносили, а, наоборот, это они понесли потери, потому что этот забор перенесли на их территорию, когда прокладывали трубы. Дело застопорилось.
Кончилось лето, и мои соседи напомнили о себе уже зимой в Москве. Мы и думать не думали ни о чём подобном, как вдруг раздался телефонный звонок. Я сперва не могла даже понять, кто звонит, откуда, какая такая Л.? Наконец, разобралась, что это мы забыли обо всём, что касалось участка, а наши соседи о своём участке не забывали и ещё раз попросили подписать бумагу.
Когда живёшь в Москве, дачные дела кажутся очень далёкими и совершенно неважными, а потому мама легко убедила меня не тратить нервы, не требовать справедливости, а тихо и мирно подписать бумагу, чтобы не связываться со склочными людьми.
Соседка прибежала к нам тотчас же, потому что, как выяснилось, жила неподалёку от нас, на соседней улице. Я не пожелала её видеть, и мама сама вышла на звонок, чтобы взять эту бумагу, принести её мне на подпись и отнести обратно, однако задержалась надолго и вернулась без бумаги. А я-то уже настроилась поставить подпись и больше не думать ни о соседях, ни о заборе, поэтому была даже разочарована. Зато мама была возмущена. Выяснилось, что соседка принесла непонятный листок, меньше тетрадного, где было что-то мелко напечатано, а в конце оставлено место для рукописного текста. В самом конце неведомого документа я должна была написать "Согласна" и расписаться. Я когда-то подписывала бумагу о согласии с существующей границей соседу слева, но ничего общего ни в размерах, ни в расположении текста у этих двух документов не было. Маму особенно смущало пустое место, где можно было написать любой текст вплоть до согласия на отказ от половины моего участка, а то и согласие на дарение его. Очень подозрительная была бумага, а текст, как нарочно, был мелкий и серый, трудный для чтения второпях при тусклом свете, так что мама от возмущения даже не стала его читать. Говорить с нашими соседями бесполезно. Старшая сейчас же перейдёт на мат, а младшая похожа на пластинку. Она ровным безжизненным голосом выскажет всё, что хочет, потом пропускает мимо ушей чужие доводы и вновь слово в слово, без изменений, тем же ровным безжизненным голосом повторяет свою речь, словно это не живой человек говорит, а звучит одна и та же запись. Как мама ни объясняла, что под пустым бланком не ставят "Согласна" и подпись, всё было бесполезно. Кончилось тем, что мама отказалась брать странный документ и попрощалась. Но это не означает, что на этом кончилось и дело.
Муж молодой соседки, занимавший уже весьма высокий чин в милиции, позвонил маме по телефону и пригрозил, что если мы не подпишем предлагаемый нам документ, то нас можно и в милицию забрать. Нас это не устраивало, потому что, если мы отправимся в тюрьму, нам не с кем оставить собаку, да и вообще перспектива попасть в тюрьму не из приятных. Именно поэтому мама резонно ответила, что милиция сама постоянно предупреждает, что нельзя подписывать непонятные документы. Сосед не стал спорить, но потом позвонил ещё раз, уже мне, и предложил переставить забор на прежнее место, на что я, разумеется, сразу согласилась. Возможно, он хотел выразить этим свой сарказм, но я видела в этом лишь справедливое решение проблемы. Он предложил заодно перенести водопроводную трубу на его сторону, что было уже лишено смысла, ведь после возвращения забора на его законное место между ним и соседскими постройками трубу там уже не втиснешь. Выслушав мои сомнения, сосед заявил, что до сих пор шутил, а теперь будет говорить серьёзно. А у меня ни на шутливый, ни на серьёзный разговор уже не было времени и желания, потому что начиналась прямая трансляция биатлона.
Скажу по секрету, что несколько дней меня грызло опасение, что сосед, и правда, натравит на меня милицию, ведь газеты и телевидение все уши прожужжали о всяких безобразиях, там творящихся, но, к счастью, до таких глупостей дело не дошло, а вскоре школьные треволнения заставили позабыть и о сомнительном документе, и о передвинутом заборе, и о самой даче.
Летом соседка вновь заикнулась о документе. Моя мама спросила, тот ли это листок, который она приносила.
- Да, тот самый, - решительно объявила соседка.
Подозрительный документ вновь остался без подписи.
Соседку справа продолжало беспокоить отсутствие столба, который прежде поддерживал сетки. Что сами сетки лежали на земле, ей было неважно, но где должен стоять пресловутый столб, служивший последним указанием на прежнюю границу? Она проявила немыслимую решительность, купив длинный шнур и попросив меня протянуть конец до моего дальнего межевого столба. Сама она протянула свой конец шнура до своего дальнего столба. Куски отрезанной и у меня, и у неё территории выявились совершенно: шнур шёл по прямой, а мой забор и её поваленная сетка - по кривым. Картина ясная и вопиющая, но виновники таковой (что мои соседи сзади, что её) решили ничего не замечать. Нам бы хоть сейчас, напоследок, объединив усилия, обратиться к новому председателю, а мы исчерпали свою энергию и предоставили шнуру безмолвно взывать к совести наших соседей.
И вот, 11 января 2007 года я получила судебную повестку и указание, что какие-то письма от 25 декабря 2006 года запрашивают у меня какие-то документы. Я уже успокоилась на мысли о том, что приду в суд без неведомых документов, но 27 января мне, наконец, прислали толстый конверт, в который была вложена целая кипа бумаг и обращение лично ко мне от 25 декабря 2006 года.
В обращении говорилось следующее:
"...городской суд Московской области направляет Вам копию искового заявления Л. к К., третьим лицам Администрации с/п ..., СНТ... о признании отказа в согласовании границ земельного участка необоснованным.
В судебное заседание 8 января 2007 года в 10.00 Вам необходимо представить письменное мнение по существу иска в 4-х экземплярах, при наличии возражений против иска - представить доказательства. Также Вам надлежит представить:
- правоустанавливающие и правоподтверждающие документы на земельный участок,
- копию членской книжки,
- технический паспорт на домовладение (в оригинале),
- имеющиеся планы БТИ земельного участка по всем имевшим место ранее инвентаризациям.
Приложение: копия искового заявления с документами на 25л."
Можно было бы приписать путаницу в датах получения и написания документов плохому работы почты, но штемпели на конвертах были весьма красноречивы. Штраф, которым грозила мне неявка в суд, вызывал естественный вопрос: а что было бы, если бы дату судебного заседания не перенесли, и я получила бы повестку спустя более двух недель после заседания суда? Впрочем, по-моему, гораздо хуже было бы, если бы я получила повестку вовремя, приехала бы в суд в свой день рождения 8 января, а там после долгих разбирательств мне бы сообщили, что я зря выезжала в подмосковный городок, а ещё вероятнее, что я попросту ткнулась бы в запертые двери и, почувствовав себя полной идиоткой, отправилась бы обратно.
За несколько оставшихся дней мне надо было добыть документы, а если у меня имеются возражения против иска, я должна была успеть вызвать на даче конфликтную комиссию, обратиться к председателю, к соседке справа, заинтересованной в этом деле и ещё в несколько мест. Можно ли за такой короткий срок объять необъятное? Да и стоит ли? Мама убедительно советовала мне не затевать споры, а тихо-мирно подписать нужную бумагу, ведь в присутствии судьи мне не подадут тот странный документ. Я тоже предпочитала уступить, поэтому мне показалось неважным, что за документы мне надо было принести. Я быстро сняла копии с тех, что у меня имелись, а уж достать остальное в учебное время, да ещё в другом городе было для меня невозможно. Главным было составить письменное мнение по существу предъявленного к суду иска.
Вы когда-нибудь составляли что-то подобное? Я - нет, и скажу вам, почти неделю я не решалась приняться за дело. Мне достаточно было посмотреть на копию присланного мне искового заявления, как во мне всё восставало даже против чтения этого мелко напечатанного документа, составленного казённым суконным языком. Я его прочитала, кое-что, правда, пропуская. Интересно, а хватит ли у вас терпения прочитать следующее?
"Исковое заявление:
о признании отказа в согласовании
границ земельного участка
необоснованным
Моим родителям был предоставлен земельный участок N... в с/т... ... района Московской области... с/о в 70-х годах. Наш земельный участок был крайним к дороге. По соседству по задней меже участка от дороги находится земельный участок N... (родителей ответчицы), которые в 70-х годах установили разделительный деревянный забор между нашими участками, который стоит до настоящего времени.
После смерти моих родителей я стала членом с/т... собственницей садового дома, общей площадью 74 кв.м. на основании свидетельства о госрегистрации от ... 2004 года.
... 1992 года согласно постановления ...N... мне был предоставлен в собственность земельный участок в с/т... площадью 0,08 га на основании свидетельства о праве собственности на землю... выданного... 1993 года, что подтверждается архивной копией администрации... района на постановление N... от ... 1992 года. Земельный участок при этом не измерялся, но поскольку он был крайним, его площадь была больше, чем указано в свидетельстве, мы пользуемся им уже длительное время, забор по спорной границе установили ответчики.
Согласно выкопировки из генплана с/т ... по решению МВК приказ N... от ... 1999 года произошла корректировка границ и площади земельного участка N... (здесь речь идёт о моём участке), она стала 1004 кв.м., причём границы земельного участка ответчиков на тот период с нами не согласовывались. До 2004 года ответчики не имели к нам претензий по границе земельного участка, в 2005 году я сделала геодезию своего земельного участка, площадь его стала 1000 кв.м., согласованы границы с соседними участками N..., N..., с фасадной стороны наш земельный участок граничит с землёй общего пользования с/т...
Я обратилась к ответчице с актом согласования границы участка N..., однако мне было отказано, т.к. я, якобы, нарушила границу с ней, разделяющий забор стоит на её земельном участке, площадь моего участка увеличилась, якобы за счёт её земельного участка. Не согласившись с утверждением ответчицы, я летом 2006 года обратилась с заявлением в правление с/т..., однако, урегулировать разногласия не удалось, с возражениями ответчиков нельзя согласиться, т.к. границу мы не меняли, забор ответчиков стоит на прежнем месте, установленный её родителями в 70-х годах, кроме того, вдоль спорной границы на нашем земельном участке находятся хозяйственные строения, которые построены в 70-80-х годах, да и на участке ответчиков вдоль этой границы находится деревянный жилой дом и хозяйственные строения, которые возведены более 20 лет Поскольку возражения ответчицы не обоснованы, я вынуждена обратиться в суд.
Учитывая изложенное и руководствуясь ст.64 ЗК РФ.
Прошу:
Признать отказ в согласовании границы земельного участка N... с/т... принадлежащей мне на праве собственности-необоснованным со стороны К.
Приложение: Копии искового заявления
Госпошлина
Копии свидетельства о праве собственности на землю
Архивная справка
Выкопировка генплана - 3 листа
Копия свидетельства о госрегистрации
Копия членской книжки - 4 листа
Геоплан земельного участка
Технический паспорт на дом - 7 листов
Акт согласования границ
Справка МОРП
План земельного участка на 1995 год.
Подпись: ..."
По этому заявлению выходило, что не у меня украли полосу участка, а я, по неведомой причине, не хочу подписывать законный документ. Да ещё в объёмном приложении мне прислали копию Акта согласования границ земельного участка, и этот Акт был точно таким, какой я когда-то подписала соседям слева, а не тот подозрительный маленький листок с мелким шрифтом, который пытались подсунуть на подпись мне.
Что было делать? Если начать сопротивляться и доказывать свою правоту, то дело затянется на неопределённый срок, потребует колоссальных денег для обмера участков, а мне и восьмого февраля выбраться из школы будет трудно, не то что выбираться оттуда регулярно, ведь как-никак у меня пять классов, три из которых выпускные одиннадцатые. Такой поворот событий меня не устраивал. Я и раньше, когда ещё могла располагать своим временем, не затевала разборок, а потом и вовсе не хотела спорить из-за клочка земли. Однако и согласиться было невозможно, иначе все решат, что я самодурка, из-за пакостного характера треплющая нервы достойным людям.
Я не могла сразу приняться за работу, а тут нагрянуло ещё одно бедствие в виде скромного письма. Я вскрыла его, не подозревая неладное, но прочла такое, от чего во мне заклокотала ярость.
"Уважаемая г-жа Л. (это не я, а истица)
Сообщаем Вам, что Ваше заявление рассмотрено на заседании правления СНТ...
Проверкой установлено, что границы между участками N..., принадлежащего Вам, и N..., принадлежащего К., были установлены по межевой канаве во время межевания участков в 1956 году. В последствии по этой канаве прошла водопроводная труба. Забор старый, устанавливался 30 лет назад по согласованию сторон, и находится на стороне вашего участка, т.е. за водопроводной трубой.
Правление считает, что претензии К. по границам участка и местоположению забора не обоснованы.
Председатель правления
СНТ...
Подпись"
Впервые я пожалела, что упустила все случаи, когда могла и должна была обратиться в правление с жалобой. Переступила бы через собственную лень и через нежелание ввязываться в свары, отмучилась один раз, но зато сейчас не возмущалась бы подобным письмом. Человек только что избран председателем, всё правление нашего садоводческого товарищества новое, а ведь не стесняется выносить решения, не разобравшись в существе дела, не осмотрев "места преступления", не выяснив, где, когда и как прокладывались водопроводные трубы, где, когда и как строились заборы, наконец, даже не переговорив с второй заинтересованной стороной, то есть со мной.
Как это ни странно, это письмо, присланное мне, но служащее благоприятным ответом моим соседям, мне помогло. Сначала я, как уже говорила, разозлилась, ведь теперь требовалось не просто составить "Мнение", но и составить так, чтобы нейтрализовать ответ недобросовестного председателя. Затем в голове сама собой, без моего участия, закипела работа. Я неделю не решалась приняться за дело, но потом, когда раздражение против предстоящего испытания сменилось любопытством к такому торжественному событию, как судебное заседание, мысли стали проявляться открыто. Они возникали, исчезали и сменялись более яркими и смелыми. Было бы разумнее застигнуть их в пору самопроизвольного расцвета, но я упустила этот этап и стала составлять своё "Мнение" чуть позже, а именно в пятницу вечером после пяти уроков в школе, классного часа и двух уроков, которые я даю мальчику, обучающемуся дома, а в это время важные, родившиеся без моего участия, мысли уже частично покинули мою голову.
Что же писать? Начать с 1956 года? Вопрос только в том, хватит ли даже у самого добросовестного судьи терпения и чувства юмора, чтобы дочитать до конца подобную повесть? Ответ очевиден, а потому необходимо было ограничиться в своём "Мнении" самым малым.
Хорошо, что кто-то составил моей соседке заявление с её весьма сомнительных слов. Я решила не обращать внимание судьи на то, что соседский участок вдруг стал "крайним", хотя он всегда находился и поныне находится внутри нашего скопища участков, а решила отталкиваться от дат. Не такая уж лёгкая была у меня задача, но вот что у меня получилось:
"Мнение по существу искового заявления
о признании отказа в согласовании границ
земельного участка необоснованным
27 января 2007 года мною была получена копия искового заявления Л.
Л., действительно, обращалась ко мне с просьбой подписать акт согласования границ земельного участка, и я была готова это сделать, так как у меня нет ни сил, ни времени, ни желания спорить с этой напористой семьёй. Л. пришла ко мне домой. Моя мама вышла к ней взять акт, но обнаружила, что это незаполненный непонятный бланк (меньшего размера, чем копия присланного мне акта), где от меня требовалось написать внизу "Согласна" и поставить подпись. Мама отказалась принимать у Л. и передавать мне на подпись непонятный документ.
Л. даже в исковом заявлении допускает неточности. Так, она сообщает, что участок её родителям был предоставлен в 70-х годах, хотя он был предоставлен в 1956г. одновременно с предоставлением моего участка моему деду. И забор был установлен не в 70-х годах, а в конце 50-х моим дедом. С тех пор (до начала 90-х годов) забор лишь чинили, но не переставляли. Впоследствии вдоль забора по моему участку была проложена водопроводная труба на расстоянии примерно 0,5 метра от забора.
Вдоль забора находятся хозяйственные строения (см. план), но наша кухня там стоит с начала 70-х годов (притом, на месте старой кухни) в 1,5 м от забора, по нормам того времени, а туалет на своём месте стоит с 1959г. Постройки Л. (сарай и баня) там находятся не с 70-80-х годов, а позже: баня была построена в самом конце 80-х годов, причём, почти вплотную к забору, а в начале 90-х годов к кухне Л. был пристроен сарай, и тоже почти вплотную к забору, в нарушение всех норм. Во время строительства сарая часть забора была снята Л., а потом заменена сеткой. Приехав на следующий год после его постройки, я обнаружила, что забор перенесён вплотную к водопроводной трубе (красная черта на плане).
Часть водопроводной трубы незадолго до этого меняли и приварили к оставшейся прямолинейной части под небольшим углом. Перенесённый забор тоже оказался искривлённым по изгибу трубы, а межевой столб был перенесён за туалет.
Кстати, моя соседка с участка N... беспокоится, что границы её участка тоже оказываются теперь нарушенными в сторону уменьшения.
Когда я попыталась поговорить по поводу переноса забора с матерью истицы, то мне было сказано, что граница должна находиться ещё на 4 метра дальше (красная пунктирная линия на плане).
После переноса забора и претензии матери истицы на то, куда этот забор ещё надо перенести, я не могла доверять Л. на слово и, тем более, подписывать неизвестные бумаги. Акт по установленной форме я готова подписать, тем более, что судом мне предоставлен план границ.
Мне непонятно, почему Л. обратилась к председателю правления с/т не в моё присутствие на участке, а дождавшись моего отъезда. Он имел бы возможность пройти вдоль забора не со стороны участка N..., но и со стороны моего участка, и увидел бы и изгиб трубы, и изгиб забора. Тогда вопрос о правильности границ решился бы на месте. А так как председатель предложил бы предоставить мне необходимые документы (акт по форме и карту границ), то дело вообще до суда бы не дошло.
К. "
Я даже красиво начертила план наших участков со строениями, прежним положением забора, намеченным пунктиром, красной линией нового положения забора, вопиюще кривой, даже с красным пунктиром, обозначающим притязания слабоумной матери моей нынешней соседки.
Я быстро набрала написанное на ноутбуке, распечатала в требуемых четырёх экземплярах и этим покончила с технической стороной дела. Труднее было отпроситься на один день из школы, не объясняя причины. Я долго ломала голову, как это сделать, но выходило, что директору рассказывать о "тяжбе" придётся. А какой вывод может сделать директор? Попробуй разобраться, по какой-такой причине учителя математики вызывают в суд. Дело это пакостное. Со временем в памяти и администрации, и всех моих коллег останется лишь то, что я была замешана в некрасивую историю. Однако здесь мне помог случай.
Шестого февраля, придя в школу, я обнаружила на доске объявлений странный график замен уроков и долго вместе с учителем информатики вникала в его таинственный смысл. Тут к нам весело подбегает директор и жизнерадостно спрашивает, о чём таком интересном мы размышляем, а затем объяснил смысл замен. Видя, в каком приподнятом настроении пребывает наш директор, я, конечно, незамедлительно погасила его радость, сразу же объявив, что восьмого февраля не я буду заменять учителей, а, наоборот, меня будут заменять учителя, потому что впервые за семь лет я вынуждена взять один день за свой счёт. Директор отказать мне не решился, расспрашивать ни о чём не стал, поняв по моему внезапно ставшему безмятежным виду, что делать это не следует, но на пару дней обиделся за слишком большую напористость. Просить о таких вещах, оказывается, надо было по-другому. Именно просить, а не требовать.
Итак, в школе всё было улажено, и оставалось ждать дня судебного заседания. Возможно, я с большим напряжением считала бы часы до непривычного и, между нами говоря, тревожного события, но мне помог случай, который до того отвлёк мои мысли, что мне было уже не до суда. Дело в том, что кто-то из соседей по подъезду выложил для желающих большую стопку книг из домашней библиотеки. Мы в нашей двухкомнатной квартире буквально тонем в собственной обширной библиотеке, а на дачу мы навезли такую уйму книг, что в нашем тесном домике их скоро некуда будет ставить, но из естественной для любителя чтения жадности я, конечно, принесла несколько книг из стопки, а среди них "Плутонию" Обручева. В детстве я упивалась чтением этой книги, а в мои зрелые годы мне, как правило, нужны книги поглубже, с сюжетом посложнее, но... бывают периоды, когда и душа, и мозг просят отдыха. Однажды я наслаждалась "Охотниками за растениями" и "Ползунами по скалам" Майн Рида в один из подобных периодов, хотя за год до того не могла преодолеть даже нескольких глав из-за их примитивного изложения. С тех пор я не перечитывала этих книг, боясь нарушить приятные воспоминания. Я всегда с нежностью отношусь к книгам, которые помогли мне в печали, поддержали в горе или совпали с моим радостным настроением, увеличив эту радость. Должно быть, "Плутония" попала ко мне в нужный момент. Знакомый немудрёный сюжет, созданный единственно с целью познакомить читателя с древним миром и предназначенный для юного читателя, увлёк меня сразу.
Седьмого февраля я принялась за чтение, а восьмого, заглянув в телепрограмму и выяснив, что успею вернуться к очередной гонке по биатлону, я отправилась в подмосковный городок, где должно было состояться судебное заседание. В метро я с неприязнью думала о предстоящем событии, а в электричке не думала ни о чём, кроме развёртывающихся фантастических событий.
В здание суда я вошла рано, минут за сорок до назначенного срока, прочитала в списке на двери, что моё дело слушается вторым, а сейчас будут разбираться семейные раздоры. Многолюдная простецкая семья уже собралась, а их ещё не приглашали в зал. Очень нескоро вышла молодая секретарша, отметила у себя в бумагах факт прибытия истцов и ответчиков и ушла. Я больше часа вместе с участниками научной экспедиции переходила от мамонтов и длинношёрстных носорогов к животным более ранних периодов, попутно прислушиваясь к распрям сидевших неподалёку людей. Они волновались, были в неестественно оживленном состоянии, переходя от перепалки к затяжному истерическому смеху, причём каждый из них считал себя образцом для подражания, а свои доводы или реплики, повторяющиеся дважды, а то и трижды, неопровержимыми и даже сокрушительными. Со стороны слушать их ядовитые замечания, смешанные с матерными словами, а порой и открытую яростную перебранку было тошно. Я обрадовалась, когда их вызвали в зал.
Скажу честно, что я никогда не могла узнать свою соседку по даче. Она была очень миловидна, но на редкость обыкновенна, а грим и вовсе делал её лицо неотличимым от остальных таких же загримированных лиц. Я читала, а сама гадала, успеет ли соседка к началу заседания, потому что иначе мне придётся ещё раз обижать директора просьбой об отпуске за свой счёт на один день. Когда пришла очередь нашего дела, я даже удивилась, когда две женщины, сидящие вдали, встали на вызов секретаря суда.
Соседка откликнулась на своё имя, а вторая женщина молчала, стоя рядом.
- А вы кто? - спросила секретарь деловито, но без любезности, пусть даже официальной.
- Это мой адвокат, - ответила моя соседка необычайно громко и с непревзойдённо важной интонацией.
Когда назвали моё имя, мне пришлось убрать книгу и встать. Но оказалось, что нам надо было ещё немного подождать в коридоре, так что я вновь уткнулась в "Плутонию". Нас вызвали в зал лишь на глиптодоне, описанном Обручевым очень живо.
Я ожидала увидеть помещение подавляющих размеров, но очутилась в небольшой для таких целей комнате с обшарпанными деревянными скамьями, расположенными тремя рядами вдоль одной из стен. Напротив помещался длинный стол с тремя креслами для судей и стол с компьютером для секретаря. Вдоль других противоположных стен располагались по высокому столу со скамьёй, и ещё две скамьи были невдалеке от судьи.
Теперь начнём перечислять ошибки: мои и моей соседки. Адвокат соседки села за стол, соседка поместилась на скамье рядом, так что всё было сделано правильно. На соседке была шуба из светло-серой норки и такая же шапка. Когда она разделась, то оказалась тоже не в дешёвой одежде. На мне было синтепоновое пальто с узкой полоской крашеного песца не самого высокого качества и вязаный берет. Когда я разделась, на мне оказался хороший в прошлом джемпер и неплохая юбка с шестилетним стажем, которую, впрочем, многие принимают за недавнюю. Первое впечатление было не в мою пользу. Кроме того, я положила своё пальто на скамью невдалеке от нашей очень раздражительной судьи и хотела сесть там, но мне было строго указано на место у стены напротив моей соседки. Я прошла туда и вознамерилась сесть за стол. Мне вновь было указано, что это не моё место. Я, признаться, была в полной растерянности от проблемы выбора места. Скамей сколько угодно, а куда ни сядешь, получаешь замечание.
- Куда же мне сесть? - воззвала я к судье. - Сюда можно?
И я села на скамью невдалеке от запретного стола.
Очевидно, судья редко сталкивалась с подобным отсутствием элементарных познаний в сутяжничестве, потому что неожиданно милостиво сказала, что я могу положить бумаги на стол и придвинуть к нему скамью. Но мне уже было не до передвижения громоздких предметов: самой бы куда-нибудь задвинуться.
Теперь-то я опытна в подобных делах и знаю, что такие расположенные напротив друг друга столы предназначены для воюющих друг с другом адвокатов, а подопечные последних жмутся к ним, как цыплята к курам, на ближайших скамейках. У меня адвоката не было, я сама себе была адвокатом, но я же была и ответчиком, так что скамейка для меня-ответчика перевесила стол для меня-адвоката.
Наверное в этот момент я представляла из себя довольно жалкое зрелище, да ещё по сравнению с уверенностью адвоката и, как следствие, моей соседки.
Секретарь пробормотала заученной скороговоркой:
- Встать, суд идёт.
Мы все встали и тут же сели. Наше дело было объявлено, и судья затребовала документы у истицы. Адвокат подала её кипу бумаг. Судья их внимательно просмотрела, а затем пригласила мою соседку к своему столу. Она задавала обычные вопросы о дате рождения, о том, проживает ли истица по указанному в прописке адресу.
- Нет, я живу на квартире мужа.
Голос у моей соседки был сухим и неестественно важным.
- Образование?
- Высшее.
- Работаете?
- Нет, в данное время не работаю.
Я не столько заметила, сколько почувствовала, что этот ответ в сочетании с важным тоном и одеждой, слишком дорогой для этого зала в захолустном городке и для загруженной мелочными делами судьи, не вызвал умиления.
Потом вызвали меня и стали по списку принимать у меня документы. Я опять показала себя неделовой женщиной, потому что сделала только одну копию каждого документа. Судья мне строго сказала, что надо было представить по четыре копии каждого документа.
- Извините, не знала, - покаялась я. - В письме говорилось о четырёх экземплярах моего мнения. Если будет нужно, я сделаю ещё копии.
- Как же вести заседание, если нет копий? - вмешалась адвокат, которой, видимо, хотелось искусственно затянуть процесс.
- Ничего, пока вы прочитаете эти копии, - решила судья, которой затягивать процесс и переносить заседание на другое число не хотелось.
Я ответила на положенные вопросы.
- Образование?
- Высшее.
- Работаете?
- Да.
- Где и кем?
- Учитель математики в школе.
Редко какой человек не посочувствует учителю математики в современной школе, так что моя профессия сыграла положительную роль в глазах судьи, имеющей дело хоть и не с детьми, но зато с их не очень благополучными родителями. Впрочем, внешне судья ничем этого не выразила, разве что её обращение со мной стало чуть терпимее.
Судья с интересом просмотрела копию моей членской книжки садовода, куда были занесены все взносы и оплаты, и хотелось бы мне знать, что она подумала, увидев, какие тысячи и тысячи брали с нас за проводку, электрические столбы, замену и ещё раз замену трансформатора.
Одного документа у меня не оказалось. Не знаю уж, почему для разбора этого дела нужен был технический паспорт садового дома, расположенного вдали от границ участка, но, оказывается, он был необходим.
- У вас такого документа нет? - спросила судья, показывая техпаспорт на дом моей соседки.
- Мне такого не давали, - честно ответила я. - Мне дали только план дома.
- Вам надо будет получить этот документ, сделать четыре копии и принести на следующее заседание, - нестрого объявила судья.
На меня сообщение о следующем заседании подействовало удручающе.
- Вы прочитайте моё мнение, - попросила я, надеясь, что, узнав о моём согласии подписать Акт согласования границ, она сразу же прекратит дело.
Однако судебная машина работала по установленным правилам, и судья не отступала от них ни на шаг.
- Прочитаю, - ответила она и продолжала. - Я вижу у вас ещё документы. Давайте, я посмотрю. Она выбрала из стопки всевозможных документов, часть из которых я чудом не выбросила ещё несколько лет назад как ненужные, ещё что-то для себя на всякий случай, и мне было разрешено вернуться на место.
Судья выступила с речью, где кратко обрисовала нам неприятную перспективу затянувшейся тяжбы. Я и без того предполагала, что это дело хлопотное и очень денежное, так что она лишь подтвердила мои подозрения. По-моему, судья предупреждала скорее меня, чем мою соседку, о грандиозных деньгах, которые должны будут вначале выплатить обе стороны на равных. Получалось, что замерщики обойдутся нам на двоих более, чем в двадцать тысяч. Судья объяснила, что окончательно расходы понесёт лишь проигравшая сторона, но вначале выплатят деньги обе стороны.
Я не была поражена, да и двадцать две тысячи с небольшим лежали в моей сумке, потому что я не знала о суммах, которые мне придётся выплачивать за судебную пошлину и за что-нибудь ещё. Правление нашего садоводческого товарищества настолько приучило меня к большим поборам, что я и сейчас не мыслила обойтись малыми потерями. А судья, очевидно, предполагала, что десять тысяч сразу для меня недоступны, а если я проиграю, то двадцать с лишком тысяч меня попросту убьют. Когда-то так и было. Мне и сейчас их, конечно, очень жаль, но главное для меня - время и хлопоты. Как представишь, что придётся в течение нескольких дней ездить за документами, потом ожидать замерщиков, ездить в суд и ... неизвестно что ещё делать, так настроение падает. А как будешь отпрашиваться из школы?
Судья заключила, что лучше нам закончить дело миром, и спросила, понятны ли нам последствия нашей тяжбы.
- Да, - тем же неестественно важным тоном ответила моя соседка, привстав.
Я только кивнула.
Судья принялась читать моё Мнение, не вслух, а про себя. Я-то думала, что это мне придётся зачитывать его с высокой трибуны, но подобный поворот событий меня вполне устраивал. Адвокат тоже читала свой экземпляр моего Мнения, а перед этим с самым деловым и неприступным видом просмотрела остальные документы, уж не знаю, зачем они вообще были нужны.
- Я не поняла, - обратилась ко мне судья. - Вы пишете, что готовы были подписать Акт, но не подписали его, потому что он был другой формы.
- Да, - подтвердила я. - Я уже подписывала такой Акт соседу сбоку, но это был обычный бланк, такой же, как тот, который был прислан мне вместе с другими бумагами. А тот, который мне принесли, был вполовину меньше, с мелким шрифтом, а в конце были линейки для текста. Я не могла писать "Согласна" и ставить подпись. Мало ли что перед моим согласием допишут.
- Но вы пишете: "А так как председатель предложил бы предоставить мне необходимые документы (акт по форме и карту границ), то дело вообще до суда бы не дошло".
- Ну да, - ответила я, - не дошло бы.
- Я правильно вас понимаю, что вы готовы подписать Акт, если он будет по форме?
- Ну да, - вновь ответила я. - Если он будет по форме, то я подпишу хоть сейчас.
Судья, наверное, не привыкла к такому быстрому и лёгкому завершению дела и ещё раз спросила:
- Значит, если вам представят Акт по форме, вы его подпишете?
- Ну да. Подпишу.
Судья обратилась к адвокату и истице, предложив поскорее покончить дело.
Адвокат, очевидно, не могла опомниться от стремительности происходящего.
- Я не поняла, что означает кривая красная линия на вашем плане? - спросила она. - Трубу?
Я подошла к столу адвоката, что, конечно, было не по правилам, но судья, предвкушая быстрый конец, решила не делать мне замечаний.
- Это теперешнее положение забора. Видите, какой он кривой? А вот эта линия - где он был раньше.
Судья тоже заинтересовалась планом.
- Видите: раньше граница между участками шла ровно по прямой, а после того, как забор передвинули, прямая нарушилась. Вон какой зигзаг получился. Граница у моей вот этой соседки тоже нарушается.
- И вы согласны подписать Акт? - спросила адвокат.
- Не буду же я судиться из-за этого клина, - доброжелательно ответила я.
- Что вы всё время криво ухмыляетесь?!! - взорвалась судья, и мне стало неприятно, потому что я не ухмылялась и даже ни разу не улыбнулась. - Мне надоело видеть вашу кривую ухмылку!!!
Оказалось, что это относилось к моей соседке, которая всё это время играла в важную богатую даму с собственным адвокатом. Бедная соседка не возмутилась и даже не пискнула в ответ, проглотив необычные в устах судьи оскорбительные слова. Мне на какой-то миг даже стало её жаль.
- Вам готовы подписать Акт, - уже более спокойным тоном обратилась судья к моей соседке. - Вы подавали именно этот документ?
- Может быть, он был составлен несколько по другой форме, - совершенно по-идиотски ответила та.
Я даже удивилась такому признанию. Ну, что бы ей промолчать. Правда, если бы она это не сказала, в идиотском положении оказалась бы я.
- По какой другой форме может быть составлен этот Акт, если эта форма существует уже много лет?
- Я приносила именно этот документ, - сейчас же оказалась истица от собственных слов, поняв свою главную ошибку. - Просто подписей других соседей ещё не было, потому что я решила начать с этой соседки.
- Но вы согласны дать сейчас, в этом зале Акт на подпись?
- Согласна, - ответила истица.
- А вы согласны его подписать? - обратилась ко мне судья.
- Этот Акт я подпишу, - подтвердила я. - Мне такая форма знакома.
И вновь моя соседка проявила дурость, потеряв манеры важной дамы и возмутившись вполне по-бабьи.
- Как это она согласна подписать Акт именно по этой форме? А если я принесу другую форму, она, значит, не подпишет?
Судья совсем озверела и ровным протяжным рыком взревела:
- Я не понимаю, чего вы добиваетесь?!! Вы хотите, чтобы вам подписали именно этот документ, или вы хотите, чтобы вам подписали что-то другое? Вы хотите, чтобы вам подписали Акт?
Соседке некуда было деваться, и она согласилась. Тогда судья обратилась к адвокату с требованием (иначе не скажешь), подать Акт для подписи, а самой составить бумагу на отказ от иска. Конечно, она произнесла более точное название документа, но я не запомнила.
Адвокат встрепенулась, осознав, что выгодное денежное дело уплывает из рук и заканчивается, не успев начаться.
- Я не могу это сделать сейчас, - отказалась она. - В следующий раз.
- Почему? - грозно спросила судья.
- У меня нет времени. У меня слушание дела в двенадцать.
- До двенадцати больше часа, - настаивала судья. - И вы не имеете права уйти из зала суда, пока заседание не закончится.
Адвокат покорно достала лист бумаги.
- Напишете так... - распорядилась судья и произнесла положенные фразы.
Адвокат вскочила, осенённая новой мыслью.
- А кто заплатит издержки? - осведомилась она.
Надо сказать, что строгое вначале заседание, когда все сидели на своих местах, вставали, когда положено (я, впрочем, не могла уловить, когда это положено), совершенно расстроилось и превратилось в кучку из четырёх стоявших рядом человек, из которых один, то есть судья, разговаривал командным тоном, двое, после слабых попыток возразить, соглашались, а четвёртый, то есть я, помалкивал или соглашался.
- Какие ещё издержки?!! - взвыла судья. - Судебная пошлина составляет всего сто рублей! Вам это должно быть известно! Где вы нашли какие-то издержки?!!
У меня отлегло от сердца. Всего сто рублей. Я-то ожидала, что за собственное согласие мне придётся заплатить несколько тысяч.
- Я имела в виду издержки по найму адвоката, - объяснила адвокат и обратилась ко мне. - Вы уплатите издержки?
- Простите, я вас не нанимала, - ответила я. - Я вас в первый раз вижу.
Судья совсем обезумела.
- Что вы лезете не в своё дело?!! - заорала она. - Истица молчит, а вы лезете не в своё дело!!! Садитесь и пишите!!!
Адвокат покорно села писать, а истица, по жёсткому указанию судьи, принесла мне Акт аж в четырёх экземплярах. Под тяжёлым взглядом судьи я подписала все четыре экземпляра, молчаливо удивляясь количеству. Соседу я подписывала только один экземпляр. Наверное, удивилась и адвокат, потому что спросила у своей подопечной, когда та вернулась к ней, зачем так много Актов. Истица очень невразумительно ответила о каких-то старушках, которые в чём-то могут не разобраться.
Судья забрала бумагу у адвоката, секретарь встала, небрежной скороговоркой проговорила, что надо встать, так как суд удаляется на совещание, и, не дождавшись, пока мы успеем встать, плюхнулась на своё место. Мы постояли и вновь сели, когда судья закрыла за собой дверь.
Пока длилось ожидание, я успела рассмотреть все цветы на окнах, пожалела, что это судья вышла, а не нас попросили выйти, пока судья совещается сама с собой, ведь там, в коридоре, я смогла бы продолжить чтение, а здесь неудобно и, без моего на то желания, будет выглядеть вызывающе. Я осмелилась лишь достать позапрошлогоднее расписание движения поездов и посмотреть, когда приблизительно идёт ближайший поезд. Немного развлёк нас благообразный пожилой субъект, судя по ухваткам, знакомым по фильмам, бойкий адвокат. Он вошёл в зал с видом завсегдатая, молча прошёлся по нему и с весёлым видом вышел в коридор, неторопливо закрыв за собой дверь.
Моя соседка тоже, очевидно, томилась, да ещё посильнее, чем я, потому что пожаловалась адвокату, что очень устала, а адвокат объяснила ей, какой текст прочитает судья.
А судьи всё не было. Так как она была одна, то я не могла представить, что она делает в соседней комнате. Мне почему-то представлялось, что там стоит уютный стол с электрическим чайником, а в углу - диван. Я так и видела, что судья наливает себе кофе и неторопливо, со вкусом его пьёт, полулёжа на упругом диване. Но, скорее всего, опоздавшей на первое заседание судье было не до кофе и отдыха на диване. Наверное, она торопливо печатала на компьютере постановление, чтобы быстрее покончить с этим делом, забыть о нём и заняться следующим. Это только для нас, ожидающих без всякого занятия в зале суда, время тянулось медленно, а она, должно быть, посматривала на часы, удивляясь торопливому бегу стрелок.
Наконец, судья вошла. Секретарша ещё небрежнее пробормотала: "Встать! Суд идёт!"
Судья зачитала постановление о завершении дела из-за отзыва иска, объяснила, что стороны могут обжаловать постановление суда в течение десяти дней, но по истечении этого срока истица не имеет права подавать иск по тому же поводу вторично. После этого судья торопливо ушла обратно в дверь, из-за которой выходила, а мы нерешительно пошли к двери в коридор, захватив свои верхние одежды. Не успели мы подойти к двери, как в неё вбежал прыткий благообразный адвокат и водворился за столом, за который не разрешили сесть мне. Уже выходя из зала и бросив последний взгляд назад, я отметила, с каким отталкивающим вожделением этот бойкий адвокат ожидает начала процесса. Он явно любовался собой и явно рассчитывал эффектно провести своё дело.
На улице был мороз и, что хуже, резкий ветер, так что ждать больше часа на перроне или бродя по заснеженным улицам не хотелось. Я спустилась на второй этаж и очень удобно устроилась с книгой у окна. Спиной я ощущала уютное тепло от батареи, не дуло. Путешественники в книге питались мясом древних животных, а я отламывала дольки шоколадки и отправляла в рот. В кое-каких залах шли судебные заседания, люди, ожидающие своей очереди, волновались, перелистывали свои бумаги, искали каких-то адвокатов. Одна я мирно и безмятежно ждала времени, когда можно будет идти на вокзал.
Моё сидение с книгой и шоколадом в здании, где разбирались дела жизненноважные и дела пустяковые, только казавшиеся важными спорящим сторонам, казалось, наверное, странным. Возможно, меня принимали за завсегдатая суда, потому что раза два ко мне обратились с вопросами о каких-то адвокатах. Краем уха я слышала, как куда-то вызвали службу порядка. По лестнице, около которой я сидела, поднялись люди в форме, а минут через пять-семь спустились с каким-то парнем. Вероятно, он разбушевался в зале суда, и его пришлось вывести. Ах, если бы заиметь у нас в школе такую службу порядка и выводить из классов разошедшихся двоечников!
К электричке я попала бы вовремя, если бы не её опоздание. На перроне гулял ветер, и я немного подмёрзла. Зато в электричке было тепло, а книга сделала путь коротким.
Домой я вернулась задолго до начала биатлона, поэтому успела и поесть, и рассказать маме обо всём, что пережила. Жаль, что закончился этот долгий день неудачно. Мы так любим биатлон и так переживаем за провалы, а наши выступили в смешанной эстафете очень неудачно и заняли лишь девятое место. Мальгина сделала пять промахов, Гусева - один, Чудов - три, а Ярошенко - два. Хорошо ещё, что не пришлось бегать штрафные круги, а то мы бы совсем опозорились. Ну, уж как выступили, так выступили.
Вот и закончилась, не успев начаться, тяжба. Я надеюсь, что моя соседка не передумает и в десятидневный срок не опротестует постановление суда. А я потеряла кусочек своего участка, но имела удовольствие поглядеть на работу раздражительного судьи, которая неожиданно помогла мне избавиться от нудной, денежной и бесконечной тяжбы, да ещё и так сурово накричала на мою соседку, показав, что её игра в важную даму вызвала не восхищение, а совсем обратный эффект, а её странные заявления насчёт формы Акта навевали подозрения.
Вроде бы, всё закончилось хорошо, но стоит ли мне так радоваться окончанию дела, если я не знаю, что меня ожидает ближайшим летом. Соседи продолжают строить дома вплотную к границам, переставляют заборы. Нет никакой гарантии, что, приехав на дачу, я не обнаружу поломанный или перенесённый забор. Может быть, я найду груду мусора, наваленную на забор или в углу моего участка. А если этого не произойдёт этим летом, так может произойти через пять лет.
Интересно, настанет ли когда-нибудь время, когда любой владелец участка будет уверен, что ни один, даже самый вредный сосед не полезет к нему через забор, не сломает его, не украдёт часть территории? Какая же сверхъестественная жадность толкает людей на такие поступки, и будет ли ей предел?