Похороненный имеет право требовать соблюдения всех ритуалов погребения, принятых в его культуре.
Из Декларации погребальных прав человека.
1. На кладбище идет дождь, он прибивает к земле цветы и заливает и без того жалкие подношения для мертвых. Человек лет сорока в длинном коричневом пальто стоит у вкопанной в землю деревянной доски. Он то и дело снимает очки и протирает концом намокшего шарфа. На доске написано:
"Шиничи Юкихито. 1976-2000".
- Юки, - вполголоса говорит мужчина. - Юки...
- Айтару-сан, - окликают его. Он оборачивается: - Ну наконец-то... Позади него стоит светловолосый юноша. Он без зонта и вообще одет не по погоде. На нем летние брюки и белая рубашка с открытым воротом. - Такой дождь, такой ветер, - укоряет он. - Что вы здесь делаете? - Я хотел бы знать, где тебя носило, - говорит Айтару. Тот не отвечает. Неловко улыбается, глядя на доску. - Не стоит ожидать, что вы решите заменить ее нормальной плитой? Ответа он не получает. - Вы совсем промокли, Айтару-сан. Пойдемте в контору...
В конторе девочка с черными взлохмаченными волосами сидит у стола, болтая ногами, и с деловым видом просматривает папку с личным делом. - Отоми Микаге, - говорит юноша, забирая у нее досье. - Собственно, претензия только одна. Ее дочь не выполнила того, что полагается, когда кто-то в семье умирает. Не убрала семь статуэток. Айтару поднимает брови: - И за это?... Сейчас ведь никто этого не делает. Старые традиции забыты... Он включает ноутбук, открывает файл. - Ладно, давай по порядку. Причина смерти? - Инсульт. - Инсульт? И она успела дать инструкции? Потому что если не успела... - Она знала, что скоро умрет. И настаивала на просьбе. Закряхтев, начинает работать древнего вида принтер. Девочка уже наготове: она подхватывает выпавшую страницу и начинает складывать, высунув язык. - Так настаивать на обычае, который никто не соблюдает... Что это за статуэтки, Юки? - Простите. Я не могу сказать того, чего похороненная мне не говорила. - Эта ваша этика, - качает головой Айтару. - Хм... Положим, они представляют собой нечто опасное. Тогда почему клиентка сама от них не избавилась? Ведь у нее было время. - Айтару-сан, подумайте о другом... - тихо говорит Юкихито. - Ведь это так просто, выкинуть статуэтки. Почему же они не выполнили эту просьбу? - Может, забыли, - пожимает плечами Айтару.
\\\
Хрупкая, почти детского сложения женщина с длинными волосами сидит на циновке в квартире матери, разбирая ее вещи. Шкатулки, коробки составлены на пол. Отоми достает из очередной шкатулки пачку фотографий, перевязанных лентой. На той, что лежит сверху - молодой человек в униформе императорской армии. Отоми глядит на фотографию, забывшись, накручивая локон волос на палец. В этот момент в открытое окно залетает бумажный журавлик. Отоми смотрит на него, не решаясь подняться, пока порыв ветра не захлопывает окно. Она дотягивается до журавлика, оставшегося на полу, разворачивает его и читает:
"Уважаемая Отоми Рэйко-сан, Сим доводим до Вашего сведения, что Вами был нарушен пункт 14-й Декларации погребальных прав человека в отношении Вашей покойной матери, г-жи Отоми Микаге. Извещаем Вас, что Ваша мать сделала заявление post-mortem в Комиссию по погребальным правам, дабы взыскать с Вас компенсацию за указанное нарушение. Если компенсация не будет произведена в течение семи календарных дней, начиная с настоящего момента, к Вам будут применены дисциплинарные меры в соответствии со ст. 17, п. 4 Кодекса мертвых. Настоятельно рекомендуем Вам связаться с адвокатом покойной Отоми Микаге... "
Дочитав повестку, она сворачивается комочком у стены и плачет - почти скулит.
\\\
Отоми в детстве - худенькая девочка с мальчуковой прической - стоит у очага и качает в руках статуэтку: - Мама! А эта откуда? - Из монастыря в Киото, - отвечает мать, занятая приготовлением лапши. - А эта? - Тоже из монастыря... куда твои дедушка с бабушкой ездили после свадьбы. - А вот эта? - девочка тянется к следующей, но мать кричит: - Не трогай, Рэйко! Не трогай ее. Девочка отдергивает руку. - А почему? - испуганно. На пол кухни падает тень. Входит отец. - Тебе мать сказала, чтоб не смела трогать! Ребенок испуганно вжимается в стену.
Отоми в длинном плаще стоит посреди парка, разбитом внизу блока административных зданий. На ней черные очки, но они - лишь жалкая попытка прикрыть расплывшийся под глазом синяк. Она оглядывается с потерянным видом, нервно роется в сумочке, достает расправленную повестку, на которой сверху записан адрес конторы. Кивнув самой себе, углубляется в парк. Над неработающим фонтаном склоняются клены. На качелях, привязанным к ветке одного из них - маленькая черноволосая девочка. Веревки неприятно стонут. Раскачиваясь, ребенок выставляет ножки в синяках. - А у нас и не было никогда этих семи статуэток, - говорит Садако. Отоми останавливается. - И вообще я больше домой не хожу. Отоми оборачивается. Садако тормозит, перебирая о землю ногами в белых сандаликах. Женщина подходит ближе, садится на корточки перед качелями. - Почему? Ты... тебя дома бъют? - Уже нет, - беззаботно говорит девочка. - А я там не живу теперь. А когда праздник был, зажигали фонари, чтоб показать, где наш новый дом. Только мы с Юкихито все равно не пошли. Отоми опускает сумку на землю. - Лучше сделай так, как Микаге-сан сказала. Тогда она не будет сердиться... - Хочешь, я тебя покачаю? - предлагает Отоми. Берется за веревку и тихонько раскачивает качели. - Почему ты их не выбросила? - спрашивает Садако. - Знаешь сказку про курочку, которая снесла золотое яичко? У нее все яйца были простые, а одно она снесла золотое. И тогда принцесса подарила его принцу, и они оба стали жить счастливо. - Тетя, - говорит Садако. - По-моему, у этой сказки какой-то другой конец...
\\\
Отоми в конторе. Она поставила сумочку на колени и теребит ремешок. Айтару подносит ей чашку с чаем. - Вот, возьмите, Отоми-сан... - Я не знаю, зачем пришла сюда... Не знаю, кто вы такой и... и что вам нужно. - Сперва все удивляются. Хотя у Комиссии много исков, похожих на тот, что подала ваша мать, - рассказывает Айтару не спеша. - Больше, чем можно подумать. Кто-то не положил цветов на алтарь. Кто-то не приехал. Кто-то стал убирать в доме, едва вынесли покойника. Отоми молча пьет чай. - Но в большинстве случаев выходит, что эти иски - не пустые... Например, та женщина, которая убирала после покойника - она хотела первой найти завещание. И уничтожить. Надо сказать, ей это удалось. Однако она не ушла от... правосудия. - Тетя, а вы тоже с кровати упали? - спрашивает Садако. - Дакко-тян! Неприлично - задавать такие вопросы. - Ничего, - торопливо говорит женщина. - Я... в темноте наткнулась на шкаф. - Ага, - вздыхает девочка. - Шкаф - это я тоже знаю. А еще ванная. В ванной ударяешься об мойку, так и получается синяк. Все знают. Она подходит к Отоми и тихонько гладит ее по руке. Та вздрагивает. - Что ж, - Айтару садится напротив нее, смотрит поверх очков. Женщина машинально начинает крутить локон. - Прежде всего, ваша покойная мать не стала бы желать вам зла, верно? Еле заметно Отоми кивает. - Но, окончательно уйдя за ту грань, мертвые перестают быть теми, кем мы их знаем,- он невольно оглядывается на Юкихито. Тот тихо сидит на подлокотнике кресла и внимает. - Именно поэтому я предпочел бы прийти к мирному соглашению - за оставшееся у нас время. - Я не понимаю, - Отоми нервно складывает руки. - У нас всегда дорожили этими статуэтками. Это все, что осталось от дедушки... Он привозил их... до войны. - На войне его убили? Отоми кивает.
- Может, в самом деле - это дорогая память? - говорит с сомнением Айтару, проводив женщину до дверей и вернувшись за стол. - Очень дорогая, - задумчиво произносит Юкихито. - Золотые, а не простые... Так ведь она тебе сказала, Дакко-тян? Если это и в самом деле не просто статуэтки... Если они драгоценные... Семья небогатая, естественно, дочке хочется их сохранить. - Чего они только не видят.- говорит юноша. - Стоят себе на полке и смотрят... - Полагаешь, Отоми-сан хотела, чтоб их выбросили, потому что они что-то видели? Какое-то время Айтару молчит. Потом поднимает глаза от ноутбука: - Юки-тян, спроси у клиентки, почему она сама от них не избавилась? Ее же наверняка просили...
\\\
Человек в форме офицера императорской армии сидит на циновке в лавке ювелира. Снаружи крепчает ночь, и на всех окнах спущены дорожки. - Это очень хорошо, когда человек так заботится о семье, - чуть остраненно говорит ювелир. Офицер хмурится: - Простите меня. Готово ли то, о чем я вас просил? Не сегодня-завтра меня отправят на фронт, я не могу ждать. Ювелир виновато кланяется: - Простите меня, Отоми-доно. Сейчас я все принесу, угодно ли будет попить чаю... Военный долго ждет, попивая чай, прислушиваясь к шебуршению крыс под полом, к сонным звукам за перегородкой-седзю. Наконец ювелир появляется со свертком. - Вот они, - говорит он с почти любовным придыханием и расставляет на ткани перед офицером семь фигурок Хотэя. - Не отличишь от самых обыкновенных, правда? - шепчет он. - Если не знать, никак не догадаешься, что это чистое золото... - Это все мои сбережения, - расцепляет губы офицер. Ювелир бросает на него короткий пытливый взгляд. - Вы должны быть осторожны, Отоми-доно, - говорит он будто бы против воли. - К этим статуэткам легко слишком сильно привязаться... - Почему у него глаза блестят? - спрашивает вдруг офицер. - Где-то вы недосмотрели... Ювелир поднимает божка, тщательно рассматривает: - Прошу меня извинить, но вам, кажется, показалось... Посмотрите сами... Глазки божка плотно закрашены.
\\\
На обратном пути из Конторы Отоми снова приходится идти через парк. Уже стемнело, на чисто выметенных песчаных дорожках - ни души. Проходя мимо клена, на котором висели качели, Отоми оглядывается. На ветке болтаются две оборванные полусгнившие веревки. Отоми втискивает руки в карманы плаща и быстро шагает прочь. Придя домой, она открывает окно. Дождь кончился, теперь снаружи тянет горелыми листьями. Отоми проходит на кухню, останавливается в дверях, долгим и пустым взглядом смотрит на застывший в углу очаг кудо. Своей старостью и тяжестью он выбивается из легкого, современного стиля меблировки. На полочке очага стоит семь фигурок бога изобилия. Отоми медленно подходит, берет их и складывает в мешок для мусора. Всех, кроме одного. Крайняя слева фигурка остается на полке. Неверной рукой Отоми набирает номер: - Алло? Танабэ-сан... Послушайте,.. Скажите ей... Скажите, что я убрала статуэтки. Выбросила. Вот так. - Она лжет, - просто говорит Юкихито, когда адвокат кладет трубку. - Это плохо, - Айтару трет виски. - Почему она лжет? - Потому, что боится, - говорит Садако, как что-то само собой разумеющееся. Откуда-то она вытаскивает старую розовую скакалку. - Э, нет, - говорит Айтару. - здесь офис, а не игровая площадка. Иди прыгай на улицу. - Ну и подумаешь, ну и ладно, - бормочет девочка и пропадает.
Вот оно - преимущество иметь такого ребенка. Когда она на улице, за нее не волнуешься, потому что с ней уже ничего не может произойти. И она никогда не вырастет и не разобъет твое сердце.
Нашли, что класть ребенку на могилу, - ворчит Айтару. - Это же на сколько нам теперь развлечение... - Ага, - вздыхает Юкихито. - Давайте молиться, чтоб никто не принес петард... Юкихито снова садится на стул верхом. Опускает голову на руки.. - Она может играть с игрушками, - говорит Айтару. - И ей нравится, когда я беру ее на руки. - У детей все по-другому. Я же говорил вам. Она... сама не понимает, мертва она или нет. Не знает разницу между жизнью и смертью. Поэтому она так может... Поэтому живые могут ее видеть. Я могу видеть тебя, думает Айтару. Могу говорить с тобой. Это куда больше, чем я заслуживаю.
\\\
Дом погружен в послепохоронную темноту и тишину. Айтару сидит в кресле в гостиной, положив на колени окровавленную рубашку. На столе его стоит картонная коробка с личными вещами Юкихито, которую ему выдали в полиции. У кресла - почти опустошенная бутылка виски. Айтару сидит недвижно, только пальцы машинально расправляют ткань рубашки. Звонит телефон. Айтару морщит лоб, узнавая мелодию. Идет к столу, нащупывает мобильный. На экране - номер Юкихито, хотя его сотовый - вот он, в коробке вместе с остальными его вещами, давно разрядившийся. Айтару осторожно берет телефон. - Алло? Юки? - сиплым голосом. - Юкихито, малыш, это ты? Где ты? Говори громче, плохо слышно! Как хорошо, что ты позвонил... Юки-тян, послушай меня. Иди сейчас домой. Где бы ты ни был - приходи домой. Что? Там помехи на линии, шуршит. Мне все равно, слышишь? Возвращайся немедленно! Я тебя жду...
Ночь. По затянутым бумагой окнам небольшого дома мелькают тени. Молодая женщина, меряя шагами освещенную комнату, то и дело выходит на террасу и щурит глаза в темноту. Наконец открывается дверь и появляется военный. Он весь взъерошен, движения у него резкие. - Где ты был? Уже так поздно... - Микаге спит? Кивок. - Все спят. Только ты... - Вот, - военный подходит к женщине вплотную и дает в руки сверток. - Поставишь на очаг. Здесь не так много, но этого хватит, чтобы вы с Микаге не нуждались. - Тихо, - просит она. - Не говори... Он кладет руки ей на плечи: - Я не могу обещать, что вернусь. Женщина замирает со свертком в руках. Офицер мягко забирает пакет у нееu из рук и идет в кухню. Он сам расставляет фигурки на полке кудо. - Вот так... Будут искать, где угодно, но никто не подумает об этих несчастных божках... Молчи об этом, слышишь. Никому не слова. - У тебя... - женщина семенит за ним, - у тебя на форме кровь... Откуда? Он поворачивается и смотрит на нее - пристальным, но будто невидящим взглядом. - Война, - говорит он тихо. - Из-за войны теперь все... так.
\\\
Вечером Отоми сидит, скрестив ноги, на футоне. Она не зажигает света; смотрит то и дело на электронные часы. - Пусть он вернется, - говорит она вслух. Оставшийся на полке божок смотрит на нее нехорошо поблескивающими глазами. Через некоторе время в дверь резко, нетерпеливо звонят. Женщина вскакивает, бежит открывать - но на несколько мгновений замирает перед дверью. - Я забыл ключи, - хмуро говорит вошедший мужчина. - Какого черта ты закрылась? - Я... Он бросает портфель в угол и идет в глубь дома. Морщится: - Что за бардак у тебя... Ужин-то хоть есть? Или тыт так тут и просидела, среди этих... коробок? Отоми торопливо накрывает маленький столик в салоне. - Я разбирала вещи. Фотографии, - говорит она, опускаясь на колени, чтоб поставить мисо на стол. - Тебе никогда не казалось, будто люди с фотографий смотрят на тебя совсем живыми глазами? - Опять несешь вздор, - вздыхает мужчина, принимаясь за суп. - Ты уже большая девочка, Рэйко... Через открытую дверь кухни мужчина замечает, что на полке очага осталась только одна статуэтка. - Эй! А куда ты дела остальные? - Мама сказала выбросить, - бесцветно говорит Отоми. Она ставит на стол оякодон и прислоняется спиной к стене, сложив руки. - Мама сказала? Да ты совсем уже... - Я оставила одну - настоящую. Остальные просто безделушки... Когда уносят одну статуэтку, ее заменяют на обыкновенную. Бабушка так сделала, мама... Да ты ведь сам знаешь, - отрешенно говорит она. Он бросает на Отоми удивленный взгляд. - Их ведь очень просто отличить, - говорит она. - У них глаза горят...
- Мужчины любят золото, Рэйко-тян. Не меньше, чем женщины. Пока они смотрят на папу, папа от нас не уйдет. Мы ведь не хотим, чтоб он ушел, правда?
- Глаза горят? Да ты умом тронулась? - Мужчина приглядывается к ней. Отоми глядит поверх его головы на часы, бездумно крутя в пальцах локон. Он поднимается: - Знаю я, что ты задумала, пигалица! Решила их вынести из дома, чтоб только я не взял! Отоми молча вертит головой и отступает к стене. - Господи, Рэйко! Кто тебя кормит? Тварь неблагодарная! У нее кривятся губы. Мужчина дает ей оплеуху. Цепляясь за стену, Отоми удерживается на ногах, но он бьет снова Раздраженно качает головой и возвращается за стол. Часы как-то особенно навязчиво отзванивают девять вечера. Отоми обхватывает руками колени и всхлипывает. В конце концов мужчина откладывает палочки, встает и идет к ней. - Ну ладно. Ну, хватит. - Я боюсь, - тихо говорит Отоми. - Не надо. Хватит, - он поднимает ее на руки, переносит на диван, сажает на колени, как ребенка. - Я больше не сержусь.
\\\
- Поглядите, что творится, - говорит Юкихито, глядя за окно обшарпанной закусочной. - Будто второй сезон дождей... Несмотря на обеденное время, кроме них с Айтару в закусочной всего два посетителя и мухи. Адвокат без аппетита ковыряет палочками застарелого вида суши. Юкихито сидит напротив, но ему прибора не поставили. - Когда я просил вас пойти поесть нормально, я не это имел в виду, - вздыхает юноша. - Куда ты дел ребенка? - спрашивает Айтару. - Пошла на похороны смотреть, - смеется Юкихито. - Там какую-то важную шишку хоронят, большая церемония... Дакко-тян за уши не оттащишь. - Не насмотрелась еще? Что за развлечение... Он замолкает. - Я должен был устроить ей лучшую церемонию... Наверное, нужно было больше цветов. Впору на меня в суд подавать. Скажи мне честно, Юкихито... - Не смейте так говорить, Айтару-сан. Не смейте. Если бы не вы, вообще неизвестно, кто бы нас.. Кто бы для нас это сделал. Уж точно не отец Садако. И не мои родители. Они даже за вещами не приехали... Айтару хочется взъерошить ему волосы; он протягивает руку и тут же отдергивает. - И нечего, - говорит он. - Твои вещи пусть остаются у меня... Я не думаю, что смог бы их отдать. - Так вот, о том, что я раскопал. Муж Отоми пропал без вести девять лет назад, - говорит Айтару. - Классический случай: ушел из дома и не вернулся. Ты об этом что-нибудь знаешь? Юноша качает головой. - Ты бы поспрашивал там... у себя. - Вот вы где! - в забегаловку вбегает Садако и, повертевшись между столами, забирается на колени к Юкихито. Волосы у нее абсолютно сухие. В руке она держит белую розу, видно, подобранную со свежей могилы. - Ну что, насмотрелась? - спрашивает Айтару. - Ага, - Садако с преувеличенным наслаждением, зажмурившись, нюхает розу. - Там был красивый дяденька в белом кимоно и фиолетовом шарфике. Он так интересно говорил, только непонятно ничего, - и, слегка обвиняющим тоном: - А у меня на похоронах такого не было... - Дакко-тян, мы же буддисты, - говорит Юкихито. - Эта Отоми... возвращается к разговору Айтару. - Носит фамилию матери, а под глазом синяк. Кто поставил? - Это всегда найдется, кому сделать, - неожиданно жестко говорит Юкихито. Он пытается вытереть запотевшее окно, но ничего не получается. - Уже третий день пошел, - говорит он. - Айтару-сан, почему люди такие... глупые? - Ты нашел, у кого спрашивать...
\\\
Старая женщина, в которой под налетом старости еще можно угадать красавицу-жену офицера, ждет у стола, пока дочь подаст ей обед. - Микаге, - говорит она, - я знаю, у тебя не слишком легкая жизнь... - Все хорошо, мама, - натянуто улыбается та. - Не стоит беспокоиться. Пронзительными черными глазами женщина следит за передвижениями дочери. - Может быть, я ошиблась, когда настаивала на твоем замужестве... Дочь разбирает принесенные с собой пакеты. - Смотрите, я взяла вам тофу с фруктами. Здесь недалеко открыли ресторанчик... - Я хочу, чтобы ты избавилась от них, Микаге. - ... - Я скоро умру. И когда я умру, тебе лучше взять их и выбросить. Сама я уже не смогу... - Мама, вы снова заговариваетесь. Попейте лучше чайку, вот... Женщина с неожиданной силой хватает Микаге за руку. - Я была тебе не слишком хорошей матерью. И я знаю, что они в этом виноваты. Микаге вырывается с громким нервным смехом: - Простите! Вы действительно были мне не лучшей матерью! Но сваливать это на несчастных божков! - Ты помнишь, когда ты была совсем маленькой, война только началась... У нас по соседству убили ювелира. С этого все и началось. - женщина с трудом поднимается, находит в трюмо шкатулку с кипарисами, перебирает чуть дрожащими пальцами споженные бумаги. - Вот... заметка из газеты... - Бросьте это. У нас не так уж много денег. Но я должна воспитать Рэйко как надо... - Микаге, - очень мягко говорит мать. - Где твой муж? Та замирает: - Полиция все еще ищет. Вы же знаете.
\\\
Отоми дома одна. Она достает из старой шкатулки с кипарисами газетную вырезку - желтую, жесткую, с обломанными краешками. "Ювелир убит неизвестными в собственном доме. Тело сорокапятилетнего Сасаки Йоджи, владельца ювелирной лавки, найдено в его доме..." Безлюдную тишину прорезает звонок. Снова Отоми медлит, прежде чем открыть. - Это ты? - Это полиция, - говорят из-за двери. На пороге стоит худая, угловатая женщина в светлом плаще, который ей велик. - Отоми Рейко-сан? Простите за беспокойство. Меня зовут Накано Мидори, - говорит она коротко, отрывисто, будто выстреливает каждую фразу. - Я из полиции. У меня новости для вас. Вы... может, присядете? Отоми молча ведет ее в салон. Так же молча ставит чай. - Были найдены останки. В реке - там недавно дно прочесывали.. Можно, я закурю? Мы думаем, что это останки вашего отца. - ... Инспектор затягивается сигаретой, на удивление дымной и вонючей. - У нас есть информация, что ваш отец, Отоми Кайдо, пропал без вести. Девятнадцать лет назад Отоми кивает. - Простите, что я так вам это говорю. Нам понадобится ваше содействие. При опознании. Пока была первичная экспертиза. Вот что... Мы предполагаем, что Отоми-сан был убит.
\\\
Обратно в контору они идут по загустевшему, потемневшему туману. Он налип на ветки кленов, как полупрозрачная вата. Чьи-то голоса с улицы, клаксоны гулко звучат будто над самым ухом. - Айтару-сан, - говорит Юкихито. - Садако ведь правильно сказала. Этой женщине страшно. Она боится иска, но еще больше... боится другого... - Чего? - Вы бы спросили, откуда у нее синяк. - Не думаю, что она станет мне что-то рассказывать. Это не слишком тактично - вмешиваться в чужую жизнь... Садако подпрыгивает на одной ноге и напевает: - Это плохо кончится, это плохо кончится, это плохо... - Дакко-тян! Она замолкает на полминуты, потом меняет ногу и поет уже шепотом, себе под нос: - Это плохо кон-чит-ся... -- Значит, вам удобнее верить, что она ударилась о шкаф. - Юкихито... - Люди здесь так уважают чужую жизнь, - говорит юноша. - И у них такой странный слух. В доме могут быть бумажные перегородки, но никто не слышит, что за ними происходит. Но ведь вы не такой, Айтару-сан. Зачем же... Он замедляет шаг и отстает. Юки..? - оборачивается адвокат. Но и позади, и по сторонам - только влажный, непроглядный туман. Садако тоже исчезла; он один посреди парка. - Я же не это хотел... - растерянно говорит Айтару.
\\\
Отоми возвращается к себе в квартиру с сумками, полными продуктов. Автоматическим движением открывает дверь, проходит на кухню. И роняет сумки на пол - у очага стоит Садако, рассматривает стянутую с полки статуэтку. В свете едва посеревших сумерек хорошо видно: девочка слишком бледная, чтобы быть живой. На синевато-белых щеках - серые пятна. Отоми долго молча смотрит на нее, но говорит только: - Не надо ее трогать. Поставь на место. - Почему? - оглядывается Садако. - Потому, что если будешь трогать, тебя накажут, - автоматически вылетает у Отоми. Девочка приосанивается: - А меня больше никто не наказывает! - Это хорошо, - Отоми слабо улыбается. - Тетя, - спрашивает Садако. - А где твой папа?
\\\
Ранняя вечерняя луна зыбко отражается в потемневших водах реки и в лужах на мосту. По мосту не слишком твердой походкой шагает высокий человек. Правой рукой он придерживает карман плаща. - Отец! - за ним бежит, запыхавшись, тринадцатилетняя Отоми. - Отец! Мужчина оборачивается и, едва не потеряв равновесие, хватается за перила моста. - Зачем ты унес Хотэя? - обвиняюще. - Надо, значит, унес, - выговаривает мужчина. - Тебе кто разрешил из дома выходить? - Продашь и напьешься, да? Опять? Отдай ее, папа... - Замолчи, - равнодушно говорит мужчина. - Я тебя давно не бил? Отоми уже плачет: - А нам с мамой на что жить? Все пропил, ничего в доме не осталось, только знаешь, что на выпивку! На гейш своих! Мужчина дает ей пощечину, еще одну. Девочка отлетает на несколько шагов и рыдает истерично, уже не стесняясь. Нагибается, хватает с дороги камень. - Не подходи! Не... не позволю! Не смей! - Ах ты пигалица, - отец ступает к ней, но не успевает ударить еще раз. Камень попадает ему в висок. Он медленно валится на перила, но они недостаточно высокие, чтобы задержать падение; перевалившись через них, он летит в реку. - Отец! - Отоми подбегает к перилам и глядит в темную молчащую воду. Прижимает руку ко рту, осматривается - но вокруг никого. - Помогите... - зовет она тихо, как будто зная заранее, что никто не поможет. Потом падает на колени у перил и сидит, закусив прядь волос.
\\
Юкихито возникает в конторе с виноватым видом. Кланяется: - Простите меня, Айтару-сан. Я повел себя глупо... - Нервные пошли покойнички, - говорит Айтару, глядя в экран компьютера. - Простите, - юноша дотрагивается до руки адвоката. Вздрагивает, когда его касается живое тепло, но руку не убирает. Айтару сжимает холодные пальцы. - Я сам виноват. Сказал, чего не думал. Дурак. Это ты меня извини, мальчик. Юкихито садится, по своему обыкновению, на стул верхом. - Что вы чувствуете? - спрашивает он тихо. - Холод, - говорил Айтару. - Такой, будто долго ждешь на ветру... Будто дрожь человека, по чьей могиле только что прошелся.... Он спохватывается: - Ты нашел что-нибудь о ее отце? - Об отце - нет. Но дед Отоми имеет отношение к одному иску комиссии. Еще во время войны. Там все немного смутно. Я ведь тоже еще не слишком хорошо умею разговаривать... с остальными. Айтару-сан... - М-м? - Давайте спустимся в архивы Комиссии. Там наверняка все есть.
Ночное кладбище темно и пусто. Туман наконец-то развеялся, с просветлевшего неба светит луна. Юкихито петляет по кладбищу с уверенностью местного жителя; Айтару едва поспевает следом. Наконец они подходят к большому склепу из белого камня, с христианским крестом на крыше. "Семья Комоньо", - написано на склепе. - Сюда... Внутрь... Осторожно, Айтару-сан, тут ступеньки. Из склепа вниз и правда ведет деревянная лестница. Спускаясь на ощупь, Айтару все четче видит сочащийся снизу свет. Пахнет гнилью, тяжелой землей, могилой. Внизу - небольшое темное помещение; повсюду зажжены свечи, хотя не видно ни одного алтаря. Комнатка пуста.; но вдруг, неожиданно, раздвигаются перегородки-седзи и в глаза им брызжет яркий белесый свет. Навстречу им открывается огромное помещение со встроенными железными шкафами в стенах, всеьма напоминающее морг. На ящиках в основном обозначены года. - Я сейчас, поговорю с хранителем, - Юкихито исчезает. Айтару остается в одиночестве. Он втягивает голову в плечи, засовывает руки в карманы пальто и неодобрительно оглядывает стены. Наконец юноша возвращается. - Сказали, это архивы сорок второго года, дело Сасако Еджи... Кажется, это... здесь. Выдвинув один из ящиков, они перебирают папки, пока Юкихито не выхватывает досье: - А! Вот оно! Сасако Еджи, ювелир... Иск подан покойным отцом... пункт пятнадцатый не выполнен. - Очень интересно, - бурчит Айтару, забирая у него папку. - "Было взято обещание отдать долг благодарности Отоми-сану... как самому Отоми, так и любому члену его семьи... так, ладно... Ага! Несмотря на посмертное предупреждение, истец не воспользовался представившейся возможностью отдать долг благодарности, а, напротив, вознамерился совершить подлог в отношении Отоми... Поскольку за семь календарных дней, истекших с момента получения повестки, ответчик не внес компенсацию и не проявил желания достигнуть соглашения с покойным, к нему были применены дисциплинарные меры в соответствии со ст. 17, п. 4 Кодекса мертвых. Дело Сасако Еджи закрыто двадцатого октября сорок второго года..." В дело вшита та же газетная заметка, что лежала в шкатулке с кедрами у Отоми. На архивы наваливается глухая, землей засыпанная тишина.
\\
В конторе Айтару варит себе кофе в замызганной турке. - А раньше вы кофе никогда не пили, - говорит Юкихито. - Сами говорили: для сердца плохо и вообще... Он ежится: - А можно... мне тоже чашечку? А то холодно. Айтару смотрит на него. - Конечно. Тут хватит... на двоих. - Дело закрыто... - адвокат выливает кофе в чашки, садится у низкого столика в углу. - Думаешь, Отоми его и убил? Если, скажем, этот самый долг благодарности был связан с божками. Найди Сасаки и задай прямой вопрос. Спроси, кто его убил. - Хорошо, - тихо говорит Юкихито. Он смотрит на свою чашку с откровенной тоской. - Тогда получается, что статуэтки эти замараны кровью. Плохо для дома. - И в самом деле плохо. Гляди: деда убили на войне, отец пропал с концами. И Отоми-сан боится. - И вправду непонятно, почему Микаге-сан их сама не убрала... подальше. Я спрашивал, но она не сказала... - Потому что к золоту привязываешься, - говорит Айтару. - Еще немного, и я поверю в семейные проклятия.
\\\
Парк недалеко от конторы. Ветер стих, еле шевелятся почти облетевшие ветви кленов. Садако сидит на бортике фонтана и болтает ногами в воде. Брызги попадают на пальто Айтару, который устроился рядом. - Что за фокусы! - говорит адвокат. Садако смеется. Юкихито стоит рядом, спиной прислонившись к широкому стволу дерева. - Я, кажется, понял, - говорит Айтару, осторожно опуская руку в воду.- Это завещание. Могу поспорить, что и Микаге, и ее матери статуэтки достались по завещанию. - Проклятие, переданное по наследству, - кивает юноша. Глаза смотрят напряженно из-под светлой челки. - Но Микаге-то явно не оставляла их дочери! Наверняка юридически это не подтверждено - учитывая, как она уговаривала от них избавиться! Черт, если б только я мог увидеть документ... Случайный прохожий с недоумением смотрит на одинокого человека в коричневом пальто, присевшего на бортик выключенного фонтана. Человек, похоже, разговаривает сам собой. Прохожий ускоряет шаг.
///
Узенький "аквариум" в полицейском участке задымлен дешевыми сигаретами. Отоми сидит на краешке стула, вцепившись в сумочку на коленях. Следователь Накано открывает дверь ногой, вталкивается внутрь, держа два бумажных стаканчика с кофе. - Вот... а то аппарат на этаже уже лет сто починить не могут... Она всовывает стаканчик в руки посетительнице. - Давайте сразу к делу, Отоми-сан. У меня только фотографии - сама фигурка пока на экспертизе, но вы посмотрите... Накано достает из сейфа папку с фотографиями, протягивает Отоми, которая берет их с явным нежеланием. - Эту фигурку нашли рядом с телом. Судя по ее местоположению, она была у убитого в кармане. Посмотрите, пожалуйста, вам знакома эта вещь? Женщина молчит, хотя горячий кофе выливается ей на пальцы - она слишком сильно стиснула картонный стаканчик. - Наши эксперты полагают, что она из чистого золота, - говорит следователь, вытаскивая сигареты из необъятных карманов плаща. Отоми вертит головой: - Мы никогда... не были богаты.
Айтару ловит ее на ступенях полицейского участка: - Отоми-сан... - Пожалуйста. прекратите меня преследовать, - женщина глядит на него прямо, с решимостью, к которой не привыкла. - Я же вам сказала... - Вы сказали неправду, - очень мягко говорит Айтару. - Я только хотел объяснить... Видите ли, в силу профессии я имею доступ к некоторым архивам. Ваши статуэтки связаны с убийством. Отоми вздрагивает. - Именно поэтому хранить их дома опасно... как бы дорого они не стоили. Возможно, это они навлекают на дом неприятности. Отоми теребит волосы, отвернув лицо. - Если вовремя внести компенсацию, покойная, скорее всего, будет удовлетворена и прекратит иск. - Чего вы хотите? - спрашивает она резко. - Шантажировать меня? Айтару на миг теряется. Потом кидает взгляд на дверь полицейского участка, из которого вышла жещина. Понимающе хмурит брови. - Вы вряд ли верите мне сейчас. Но нам осталось всего два дня на то, чтобы договориться миром. Женщина ускоряет шаг. У вас есть моя карточка? - говорит ей вслед Айтару. - Пожалуйста, звоните, если вам понадобится... Если вам понадобится помощь.
///
Дома Отоми снимает с полки последнюю фигурку, ищет, во что ее завернуть, и в конце концов кладет в мешок для мусора. Со свертком в руках она оглядывает высветленную солнцем кухню, будто не знает, что теперь делать.При звуке открывающейся двери она замирает на месте, будто ее застали за чем-то плохим. Мужчина входит на кухню усталым шагом, чуть подволакивая ноги. - Ты взял ключи сегодня, - говорит Отоми, стоя посреди кухни. - Ты рано. - Чем ты тут занимаешься? - спрашивает он с кривоватой, но пока беззлобной улыбкой. - Выпиваешь без меня потихоньку? Отоми отходит к раковине, поворачивается спиной к нему - как будто собирается мыть посуду, хоть раковина пуста. Она по-прежнему сжимает в руках пакет. Взгляд мужчины падает на опустевшую полку очага, на сверток. - Что ты опять придумала? - Надо убрать ее отсюда. - Убрать, значит, - говорит он, и в глазах у него появляется нехороший, напряженный свет. "Как у божка..." - Тебе мать сказала? - Он приносит несчастья. - Брось это, - морщится мужчина. - Поставь на место. Он нам еще пригодится. Тебе пригодится. - Я была в полиции, - сообщает Отоми и пытается пройти мимо мужчины, но он хватает ее за руку и практически затаскивает обратно в кухню. - Что за полиция? Рейко, кончай цепляться за своего божка, сядь, поговорим спокойно... Но она пытается вырваться, упрямо и нелепо, будто не видит его. - Сядь, я сказал! Он с размаху дает ей оплеуху. - Смотри на меня! Да что с тобой? Он пытается отобрать у нее пакет, тот рвется, и статуэтка, прокатившись по полу, останавливается под батареей. - Не смей, - Отоми начинает истерически всхлипывать. - Смотри на меня, говорю! Он бьет - так, что женщина отлетает к столу, больно ударившись спиной о столешницу. От удара из стола чуть выдвигается ящик со столовыми приборами. - Не подходи, - просит Отоми. Ее бегающий взгляд скрещивается вдруг с горящими глазами статуэтки. - Я боюсь, - плача, Отоми запускает руку в ящик. - Я боюсь... Мужчина останавливается. Тишина в кухне почти звенит, слышно, как царапается об оконное стекло ветка сливы. - Чего ты боишься? - спрашивает мужчина.
\\\
- Я же говорила, - Садако вдруг перестает прыгать, опускает скакалку. - Я говорила, что это плохо кончится...
\\\
Задымленный "аквариум" в полицейском участке. - Отоми-сан, - необычно мягким голосом спрашивает следователь Накано. - Скажите мне все-таки, у вас есть адвокат, или вы хотите, чтоб вам его предоставили? - Простите, пожалуйста, - запыхавшийся адвокат появляется на пороге, кланяется. - Танабэ Айтару. Я защищаю Отоми-сан... В чем обвиняется моя клиентка? Он замирает, глядит на следователя, что-то вспоминая. - Танабэ Айтару, - медленно повторяет та. - Мы ведь где-то встречались раньше? - На похоронах, - бросает Айтару. - Да, - женщина опускает глаза, неловко тушит сигарету в стаканчике из-под кофе, приспособленном под пепельницу. - Та девочка... Да, я помню. Отоми глядит на вошедшего без одобрения: - Им всем нужно одно и то же, - сообщает она инспектору. - Что вы делаете, - говорит Айтару. - Вы не видите, что ей нужна помощь? Накано мотает головой. Длинная темная челка почти закрывает ей лицо. - Все не так просто, Танабэ-сенсей. Сперва я хочу, чтоб ваша клиентка прошла обследование. По полной форме. Она подвигает к нему фотографии, сделанные с места преступления. - Похоже, что убийство было совершено из-за вот этих статуэток. И, - следователь глядит на Отоми, которая безучастно теребит волосы, - не первое убийство. - Следователь Накано, скажите, пожалуйста, где сейчас эти статуэтки? Это важно... - У нас, разумеется. Как адвокат Отоми-сан, вы сможете ознакомиться со всеми доказательствами. В предусмотренном порядке. Айтару выдыхает. Опускается на стул рядом с Отоми. - Я буду защищать вас, - говорит он, наклонившись к женщине. - Теперь все будет хорошо...
///
Вечер. Стол адвоката в конторе завален бумагами. Айтару пытается одновременно отыскать что-то в компьютере и в толстом бумажном досье. Ему темно; не отвлекаясь от документов, он вслепую дотягивается до настольной лампы и включает. Юкихито стоит у стены позади него сложив руки на груди, и наблюдает за ним с легкой улыбкой. Адвокат его не видит. В конце концов Юкихито делает шаг к нему. Тот вздрагивает, резко оборачивается: - А... Юки... - Я напугал вас, - у Юкихито опускаются плечи. - Я не хотел. - Ничего, - с досадой говорит Айтару. - Это я... беспокойным стал в последнее время. Старею. - Три часа ночи. Может, хватит работать? Адвокат бросает взгляд на часы и улыбается: - А! Они остановились. То-то я не вижу... - Мать Отоми отозвала иск. И вовремя. Вы точно решили ее защищать? - Должны же у меня быть какие-то дела, кроме дел Комиссии, - ворчит Айтару. - На погребальном праве, я, знаешь ли, многого не заработаю... Буду настаивать на психической неадекватности. Иначе нам мало что светит... Садако спит? - Спит, - юноша идет к окну и долго смотрит наружу, прислонившись лбом к стеклу. - Нет, все понимаю, - говорит Айтару. - Но почему, я тебя спрашиваю, ее мать не могла рассказать обо всем при жизни? - Было бы куда легче, - глухо говорит Юки, - если бы люди обо всем говорили... вовремя. Айтару возвращается к своим бумагам, молчит. Но не может удержаться и все-таки спрашивает: - Там, в архивах... Ты говорил со служащими, ты их видел. Почему я вижу только тебя и Садако? - Я ваш мертвый, Айтару-сан, - спокойно говорит Юкихито. - Это ваши чувства помогают мне... оставаться между тем миром и этим. Комиссия дорожит такими, как мы. - Послушай меня, Юки-тян, - Айтару смотрит пристально.- По большому счету мне плевать на Комиссию. Если ты только из-за этого... Если тебе тяжело здесь, если в другом мире есть что-то... Я не хочу держать тебя. Юкихито садится на корточки у окна. Улыбка у него очень жалкая. - Я бы сам ушел... Пока вы с нами возитесь - со мной и с Дакко-тян - вы сами наполовину, как мы... Так нельзя. Я знаю, что так нельзя, только я не могу... Он беспомощно обхватывает себя за плечи. - Мы с тобой никогда об этом не говорили... Молчание. - Закрой окно, Юки, ветер...