Путь. Эльфийские истории. История четвертая: Другие пути. Часть третья (последняя).
*
Росни был не единственным, кому в те дни не спалось. Утро едва забрезжило над Дворцами, когда сухо простучали по мощеным дорожкам копыта лошадей, и Геллен привычно открыл глаза: сразу, моментально переходя от сна к ясному бодрствованию.
Розовый Дворец приветствовал приходящих в него молчанием и печалью. Тишина изредка нарушалась птичьей возней под крышей, да напевами иногда забегавшего Дейлина. Эйльфлёр старался как мог, ухаживая за множеством цветов, в иные времена оплетавших весь Дворец живым ковром, и придававших ему особое очарование. Но сам Дейлин бывал обычно слишком занят, чтобы посвящать достаточно времени поддержанию во Дворце должного порядка. К тому же, цветоводство никогда не привлекало его всерьез, и знания эльфа в этой области были уныло малы. Да и мало одного эльфа, пусть старательного работника и чуткого художника, для поддержания жизни в огромном Дворце. Медленно, но верно Розовый Дворец умирал. Нет, конечно, ему не грозило рассыпаться в пыль - гранит, использованный для его постройки мог легко простоять много веков неизменным, но Дворец терял душу.
Крытый пруд пришлось осушить, так как некому было поддерживать его чистоту и следить за своевременной сменой воды. Фонтан в гостевой комнате не бил. Плющ на окнах повял, одичал и теперь местами засох, а местами оплетал собою полностью всю стену, наглухо скрывая под собою проемы окон, барельефы, ажурные балконы.
Иногда во Дворец Эллорна приходил Маррир, ему здесь всегда хорошо работалось. Он также, в меру сил поддерживал порядок в опустевших мастерских, но и он редко жил тут, он вообще редко бывал в Мерцающих Дворцах.
Геллен постоял на широком крыльце, впитывая немеркнущий жар алых ступеней, гармонизируя свой внутренний настрой с чуткой тишиной, окутавшей Розовый Дворец душным одеялом. Наверное, для эльфа было бы проще, если бы он поскорее забыл, как давит на грудь эта тишина, как страшно пустынны галереи, как темны прекрасные залы. Наверное, ему было бы легче, если бы тень принца Эллорна не вставала перед ним так часто. Наверное.
Но Геллен раз за разом возвращался сюда, к смолкшим фонтанам и увядшим цветам. Эта боль напитывала его, придавала силы жить. Не позволяла сердцу остывать. Она была для него и мукой и лекарством - одновременно.
Король Эманель умчался на границу, навстречу идущим хорошим вестям. Что ж, Геллен и сам был рад любой доброй вести в эти дни. Они, добрые вести, стали редкими гостьями в домах эйльфлёр.
- Ты поэт. - вслух заметил Маррир, Геллен усмехнулся.
Он зашел только на несколько минут, попрощаться перед возвращением на заставу. Собственно, их не связывала давняя дружба либо долгое знакомство, да и огромная разница в возрасте пролегала меж ними серьезным препятствием к близкому общению. Но видение Охотника Росни, взволновавшее и самого Геллена, и короля Эманеля, и других немногих, посвященных в загадку, поспособствовало их сближению. Маррир, чувствующий колебания тонкого, невидимого мира как никто иной, поговорив с Росни, согласился с ним - да, это не было ночным бредом, или игрой фантазии. Элирен приходила, и позвала: всех желающих, всех готовых. Сам Маррир не усомнился в истинности видения Охотника ни на мгновение.
- Я очень благодарен тебе за отзывчивость! - превозмогая смущение, поблагодарил Геллен.
- Не стоит благодарности. - легко отозвался Маррир, точно собирая по углам свои инструменты. - Дело касается всех эйльфлер. Ты сделал много больше меня, убедив Охотника рассказать о встрече. Я мало знал его раньше, но теперь, пообщавшись с Росни, вполне могу представить, каких трудов тебе это стоило!
Геллен невольно вновь усмехнулся. С Марриром ему было на удивление легко, эйльфлёр в черном умел находить нужные слова в нужный момент.
- Если нам по пути, я мог бы сопроводить тебя... - осмелев, предложил Геллен, с интересом наблюдая за сборами.
- Хорошо бы, но нам не по пути. Ты ведь на запад? А я на Самоцветную гору, иначе именуемую Каменный мешок. На северные склоны. - пояснил Маррир, ничуть не задетый попыткой опеки со стороны младшего эльфа. - Но благодарю за предложение!
Геллен чуть не споткнулся о порог. Помедлил, испытывая и смущение, и сомнения, и тревогу одновременно. Обернулся медленно. Маррир продолжал собираться, невозмутимый, как обычно.
- Прости мне невольную дерзость, Старший, - решился все-таки Геллен. - Поверь, я никоим образом не вмешиваюсь в твои дела! Но ты знаешь, что король Эманель обещал управителю Кернару ту территорию? Заставы эйльфлёр на северных склонах больше не идут по старым рубежам.
Маррир поднял голову, словно глянул вскользь - у Геллена необъяснимо вспыхнули щеки, - и снова склонился над горкой проволочных мотков, чуткими пальцами выуживая из нее нужные куски.
- Не за что извиняться! Нынче нелегкие времена для вас, защитников, твоя тревога вполне оправдана. Но не беспокойся, я давно знаком с гномом Кернаром, и некоторыми другими из северян... так вышло, эйльфлёр, история давняя и скучная. Они не будут возражать против моего присутствия на их склонах. Поверь, я буду крайне осторожен!.. я скорее позволю себя зарубить, чем дам им повод к войне.
*
Летние ночи в горах обманчивы. Даже в середине июня, в самом зените лета, после захода солнца в горах ощутимо холодает. Горе путнику, легкомысленно понадеявшемуся на теплые предгорные вечера, решившемуся коротать летнюю ночь в горах без костра.
Охотник Рэм хорошо знал о хитростях Гартранда, не первый раз пересекал он коварную гряду, перерезавшую остров почти пополам, от восточных берегов до западных. Он тщательно выбирал место ночевки, и каждую ночь ожидал, что вот-вот к его костру выйдут дозорные, узнать, за какой надобностью он идет по их землям. Но, видимо, его узнавали, и он дошел до самых верхних поселений за Туманной седловиной, а ни один гном не потревожил его сон, не окликнул в дневном переходе.
Дело, о котором его попросили, было и опасным, и сложным. И почти невыполнимым. Но он сразу согласился, без долгих раздумий. Теперь, спустя две недели, поднимаясь на самую южную вершину, в поселок с непроизносимым названием на гномьем языке, в переводе именуемым Орлиное Гнездо, он не испытывал сомнений. Единственно, о чем он не раз уже успел пожалеть, так это об отсутствии рядом Росни. Гномы относились с большим уважением к его мнению, поддержка Росни в такой непростой ситуации была бы очень кстати! Но - что жалеть о невозможном? - Росни остался на материке, как изначально предполагалось, до середины лета. Рэм ждал его к назначенному сроку, однако что-то произошло, и Росни передал с одним знакомым Охотником, что не сможет вернуться на Остров, некие дела, видимо, весьма важные, задерживали его в Зачаровне. От этого же Охотника Рэм узнал и другие вести, страшные, горькие: погибли Эллорн и Элирен. Темная, подозрительная история. Принесший известие Охотник сам не знал подробностей.
Верховный Управитель Сенвир, озадаченный, и, вроде бы, даже слегка испуганный открывающейся перспективой, выслушал Рэма внимательно. Ничем не выдавая таящихся за низким лбом мыслей, он покрякал удивленно, и попросил время на раздумья. Рэм согласился не колеблясь. То, что Верховный Управитель попытается самостоятельно провести разведку, они предполагали сразу, потому и выбрали самого дальновидного, самого умного среди гномов. У эйльфлёр не будет второго шанса, если сейчас что-то пойдет не так, как задумывалось. Они в ловушке, им не выскользнуть из смертельного кольца, если гном не согласится на их предложение. Да, они дадут достойный отпор, и скорее всего, зальют пол острова кровью врагов, но им не уцелеть. Их слишком мало. Эйльфлёр не тешили себя иллюзиями.
Управитель Сенвир, старый, много повидавший вояка, предложил Охотнику остаться на эти дни своим личным гостем, и предоставил ему комнату в своем доме, в самом дальнем закутке, за четырьмя постами стражи. По-простому выражаясь, посадил под замок, не слишком скрывая истинные намерения. Перед Рэмом ему было крайне неудобно, Охотник не раз до этого выручал Управителя, решая наименьшей кровью последствия стычек с эльфами на их общей границе, но дело есть дело. Рэм не обиделся. Он даже не удивился, честно говоря. Он готов был и к худшему.
Вот в этой-то каменной темнице, проводя дни в раздумьях и, частично - в воспоминаниях, однажды вечером он, подняв голову увидел, что по другую сторону стола сидит Эллорн.
Искренняя радость первого узнавания пригасла, когда эльф протянул руку, и провел ею над пламенем свечи. Рэм замер, глядя, как через ладонь насквозь проходит пламя. Шли минуты, Эллорн продолжал сидеть напротив, смотрел открыто и испытующие, и Рэм уверился окончательно: это не сон.
- Доброго вечера, друг. Рад тебя видеть!
Вопреки всем обстоятельствам Рэм не смог удержать радостной улыбки:
- Доброго вечера, Эллорн! А как я-то рад!..
Эльф вновь провел ладонь сквозь пламя, Охотник лишь вздохнул.
- Пришло наше время, и все. - как всегда, не дожидаясь вопросов вслух, ответил Эллорн. - Никто не виноват, а Геллен меньше всех. Он был безупречен, я горжусь им. Обязательно передай ему мои слова.
Рэм, поблескивая светлыми глазами, прятал улыбку в русой бородке. Необычность ситуации вовсе не давила, Охотник не ощущал ни страха, ни неловкости - только радость. Наверное, неразумную, но от того не менее ясную.
- Я действительно рад тебя видеть! - повторил Рэм, и, поддавшись сердечному стремлению, протянул руку через стол. Эллорн, быстрый и решительный, как и всегда, не раздумывая, пожал протянутую ладонь, и его рука не прошла сквозь руку Охотника. Вопреки ожиданиям, он ощутил тепло живой человеческой плоти. Что почувствовал Охотник, осталось тайной.
- Нет, Эллорн, мне ничто не угрожает!.. - поспешно уверил Охотник, словно бы сейчас перед ним сидел не призрак, а прежний принц эйльфлёр, тот грозный эльф, одно упоминание о котором наводило ужас на приграничных. - Я здесь с поручением от Феррела и Хлоис. То есть - принца Феррела, и принцессы Хлоис. Не знаю, насколько теперь это для тебя важно, но эйльфлёр в Запретном лесу в затруднительном положении.
Эллорн, не отрываясь, долго смотрел в глаза Охотнику.
- Пусть не сомневаются. - через немалое количество времени наконец, отозвался эльф. - Они поступают верно.
- Я несказанно рад нашей встрече, друг! - вновь повторил Рэм, усилием воли прогоняя легкомысленную радость, настраиваясь на серьезный разговор. - Но не думаю, что она будет долгой. Зачем ты пришел сегодня?
- Я пришел попросить об одолжении. - признался Эллорн.
Рэм горячо заверил:
- Всё, что в моих силах!
- Но я не смогу расплатиться с тобой за это, последнее дело, и это против правил, а ты знаешь, я всегда старался соблюдать правила...
- Оставь, Эллорн! Не оскорбляй меня напоследок. - твердо оборвал неуместные извинения Охотник, и эльф легко согласился с ним, как соглашался не однажды раньше, при жизни. С Рэмом вообще редко спорили.
- Просьба моя такова: передай эйльфлёр, мы с Элирен еще ждем их там, у Врат! Они поймут. Только пусть не медлят, наше время на исходе. Надеюсь, моя просьба не обременит тебя сверх меры?
- Ничуть! Я сделал бы и более трудное, ты знаешь. - заверил Охотник, с грустью глядя в лицо друга. - Ты был мне надежным другом, всегда держал слово и не подводил ни в малости. Передать твой призыв - самое малое, что я могу в память о нашей дружбе.
Эльф встал, поклонился красиво и торжественно. Рэм тоже вскочил.
- Твоя услуга будет бесценна, Охотник. Твоя, и Росни. Если они услышат вас, то никакая плата не сможет покрыть наш долг перед вами. - искренне признал эльф. - А теперь прощай, Рэм. При жизни я доставлял тебе немало лишних хлопот, я знаю. Видишь, и теперь еще никак не оставлю в покое... но мне больше некого просить, никому иному я не доверяю как тебе. Если они усомнятся - убеди их, как ты умеешь! Если будут медлить - поторопи!
В следующее мгновение Рэм понял, что остался один. Только что тут, напротив, отчетливо видимый даже в полумраке глухой клетушки сидел Эллорн, тот самый Эллорн, которого Рэм хорошо знал всю свою не короткую жизнь. Сидел, улыбался, говорил с ним. Рэм прикрыл глаза, не справляясь со слишком громким стуком сердца.
В трудные времена случается невозможное! - сказал сам себе, сквозь ресницы глядя на коптящий фитиль свечи. А времена, и впрямь, настали непростые.
*
Он подъехал к выработкам после полуночи. Умный конь знал дорогу и хорошо понимал хозяина, животные всегда охотно слушались Маррира, он умел их чувствовать глубже многих. Вынужденный пользоваться ментальным восприятием много чаще иных эйльфлёр, он отточил собственные умения в понимании окружающего мира до удивительного состояния.
На подъезде к глубокому котловану в подножии горы Беркир, входящей в состав северного хребта Трабба, эльф ощутил некую тревогу, и придержал коня, пустил шагом. Он чутко прослушивал окрестности, выискивая ментальные посылы гномов, он знал, много горного народа копошится в наконец-то обретенных ими, давно желанных выработках. На последней эльфийской заставе, которую он миновал прошлым днем, ему подробно рассказали о нынешних хозяевах Каменного мешка.
Гора Беркир была обычной невысокой вершиной, с крутыми склонами. Посредине ее опоясывала широкая полоса зеленоватых пород, сплошь покрытая круглыми отверстиями. Спустившись по отвесным стенам глубокого котлована, можно попасть как раз к Главной камере - пещере, внутри всей изрытой множеством ходов вглубь горы. Там же есть и укрепленный лаз, что ведет на средний горизонт разработок, выходы из которых кажутся круглыми дырами со стороны.
В ее недрах содержалось довольно много золотоносной руды, и интерес гномов к этим разработкам был вполне понятен. Рудная залежь манила их, как сладкий кус меда - пчел, и постоянные конфликты на этом участке границы стали за последние несколько сотен лет почти привычным явлением. Если бы не "трудные времена", эйльфлёр никогда не отдали бы Каменный мешок, одну из богатейших своих разработок.
Маррир, чувствуя, что до рассвета еще далеко, не стал спускаться в котлован. Он проехал вдоль опушки до первого пологого спуска, и там остановился. Не расседлывая коня, слез на землю, присел передохнуть на широком плоском камне, ожидая без нетерпения и суеты.
Гномы, уже давно наблюдавшие за одиноким всадником, не заставили его ждать долго. Не прошло и часа, как Маррир почувствовал их приближение, почувствовал общее волнение и настороженность. В разум гнома сложнее проникнуть, чем в разум эйльфлёр или человека, но эльф не впервые имел дело с горным народом. Он безошибочно вычленял среди общего потока чувств подошедших достаточно близко гномов удивление, гнев, страх. И еще кое-что, удивившее самого Маррира: гномы были печальны. Эльф предположил, что недавно нечто нехорошее произошло здесь, в Каменном мешке.
- Ты заблудился, эйльфлёр? - произнес рядом низкий, сильный голос. Маррир поднял голову, отрываясь от задумчивости, слегка развернулся в сторону говорившего. Гном подходил неспешно, настороженно разглядывая эльфа, опасаясь внезапного нападения. - Эти земли теперь наши по праву, чего тебе здесь надо?
Эйльфлёр поднялся, выпрямился, показывая себя. Ответил доброжелательно, прислушиваясь к остальным гномам, находящимся рядом, но пока что хранившим молчание:
- Мне незнаком твой голос, но ты, возможно, слышал мое имя. Я - Маррир.
Словно ветер взвихрил мысли гномов, столько в них взметнулось разнообразных образов. Кто-то ахнул, кто-то вздохнул громко. Кто-то, судя по интонации, совсем еще мальчишка, восхищенно вскрикнул: "черный эльф!"
Тот, что заговорил первым, поклонился низко, с искренним почтением извинился:
- Прости, что не признал тебя сразу, господин! Не доводилось нам пока встречаться. Прошу, не сердись за недолжный прием. Мы тебя ждали много лет, но не ожидали сегодня!
- Я слышу тревогу. Что-то произошло недавно, на закате?
- Д-да... - запнувшись, гном, что заговорил первым, с сомнением покосился на своих.
Другой голос, глуше и старше, ответил степенно:
- Обвал был, господин Маррир. Разбирают его, ничего, скоро уж расчистят. Не о чем беспокоиться.
Маррир кивнул, прислушиваясь к торопливым шагам. Кто-то спешил от карьера, спешил так, что несколько раз спотыкался и падал. Гномы переглядывались настороженно. От подножия Беркир кричали:
- Смотритель! Смотритель!
Тот, первый из заговоривших, вприпрыжку помчался на зов, за ним поспешили остальные. Маррир без приглашения последовал за гномами. На полпути к карьеру они столкнулись с бегущим гонцом, он, задыхаясь, выпалил:
- Новый обвал!.. В среднем горизонте!.. Всех наших!.. Северная сторона напрочь!.. Вся смена там, подчистую!..
Гномы загомонили. Маррир остановился поодаль, тронул разум гонца, посмотрел его глазами на новый обвал, покачал головой. В памяти гнома громоздились хаотично каменные глыбы и крепежные балки. Ничего конкретного.
Тот, которого назвали смотрителем, хмуро обернулся к эльфу, спросил грубовато:
- Ты словно знал об обрушении, господин Маррир. Уж не для того ли ты пришел, чтобы посмеяться над нашими заботами?..
Гномы беспокойно заворчали, угрожающе придвигаясь ближе к одинокому чужаку. Невозмутимый Маррир распахнул плащ.
- При мне нет ни меча, ни кинжала, досточтимый гном. - он опустил руки, не делая и попытки отойти или защитится. - Если ты слышал обо мне, ты знаешь, я никогда не приходил с насмешками к твоему народу. Впрочем, ты сам, видимо, довольно храбр, если угрожаешь безоружному!
Над группкой гномов повисло молчание. Они пыхтели, переминались с ноги на ногу, и переглядывались растеряно, прямые слова эльфа задели их. Смотритель вспыхнул, и смущенно пробормотал:
- Прими мои извинения, господин, прости глупые слова, сказанные в минуту тревоги! Я никогда бы не посмел угрожать тебе, я много слышал о том, как ты помогал нам в трудные времена. Наверное, сами горы посылают тебя нам вновь, когда мы нуждаемся в помощи!
Маррир незаметно выдохнул, подошел к говорившему, протянул руку:
- Извинения приняты. Приветствую тебя, досточтимый гном. Как твое имя?
- Вартак, сын Дортака, смотритель Каменного мешка. - степенно представился тот, пожимая тонкие, но отнюдь не слабые пальцы эльфа. - Добро пожаловать, господин Маррир!
Спустя несколько минут Маррир уже входил в Главную камеру, в сопровождении двух десятков гномов, попутно выслушивая обычную, в общем-то, для горных мастеров историю: при пробивании нового тоннеля произошел обвал. Собственно, он не вызвал бы никакой паники, через пару часов его благополучно бы разобрали. Но случилось страшное: обвалился не только сам тоннель, но и центральная часть горизонта. Все, кто работали над разбором первого обвала, оказались отрезанными от выхода полностью. Там, по другую сторону, в самой толще неразведанной горы осталось больше полусотни работников.
Подведя эльфа к лазу наверх, Вартак замешкался, с сомнением заглядывая в вертикальный ствол шахты, но Маррир лишь усмехнулся. Он еще прекрасно помнил и Беркир, и устроение ее внутренних лазов. Безошибочно протянув руку, он нашарил первую ступень, и легко нырнул внутрь, стал подниматься, прислушиваясь. История с обвалом его озадачила, средний горизонт давно и прочно был укреплен. То, что крепь дала трещину, могло иметь последствия много серьезнее нынешних обвалов.
Подойдя к обвалу вплотную, Маррир, не обращая внимания на вызванную его появлением суматоху среди расчищавших центральный горизонт, принялся внимательно изучать упавшие крепильные столбы. Топтавшиеся рядом охотно помогали, оттаскивая крупные обломки в стороны.
- Что ты видишь?
Молодой гном, зачарованно глядевший, как эльф ощупывает каждый дюйм обломков, смутился, пробормотал растерянно:
- Они выглядят прочными. Никаких сколов, трещин... возможно, это гора?..
Маррир одобрительно кивнул. Да, он также подумал с самого начала. Движение внутренних пластов, совершенно незначительное на поверхности, здесь, в шахтах, могло привести к серьезным обрушениям. Но гном был либо слишком неопытен, либо попросту невнимателен, если не заметил разлом, который обязан был обозначиться на упавших крепежных балках.
Чуткие пальцы без труда нащупали начало разлома, на две трети выше пола, строго поперек. Маррир, подняв голову, попытался прислушаться к горе: если она начала двигаться, лучше узнать об этом поскорее. Он прижимался к стенам в разных местах, прикладывал ухо к камню, стараясь прочувствовать малейшую дрожь, уловить шум. Нет, все напрасно, гул множества голосов рядом забивал слабый голос гор.
Тот с готовностью кивнул: "конечно, господин!" и заорал на весь горизонт, так, что метнулось пламя в светильниках:
- А ну-ка, все примолкните! Господину Марриру нужна тишина!
Эльф, пряча лицо в тени, беззвучно рассмеялся.
Он долго внимательно прислушивался к Беркир, но она больше не угрожала им. Что ж, уже хорошо. Еще один гном привлек его внимание, так как тоже слушал гору.
Маррир повернулся к нему, спросил:
- Что ты слышишь?
Тот с готовностью принялся перечислять:
- На нижнем горизонте глухие скрипы. Над нами что-то шуршит. В северных коридорах вздохи, словно кто-то стонет.
Тут уже эльф не сдержался, рассмеялся открыто. Стоявшие рядом подхватили, заржали громко. Гном насупился.
- Северные коридоры доносят тебе голос ветра. - отсмеявшись, пояснил Маррир, - внизу, в Главной камере сейчас сколачивают щиты, ты слышишь скрип пилы. Над нами нет шорохов, тебя обмануло эхо. Но ты хорошо уловил направление звуков, из тебя может получиться славный проходчик! - похвалил обижено сопящего гнома эльф, и отвернулся, зашагал к завалу.
Он помнил эти коридоры, и хотя гномы успели за всего лишь несколько недель пробить бесчисленное количество новых выработок, Маррир довольно хорошо себе представлял, где могли находиться отрезанные завалом работники.
- Вартак! - позвал он, тот сразу оказался рядом. - Пожалуйста, побудь моими глазами. Я должен знать, как ты видишь завал: расскажи мне, что сейчас находится перед нами. Подробно, со всеми деталями, даже если они кажутся тебе мелкими и незначительными. И не медли, гном. Если до рассвета не пробиться к твоим соплеменникам, они задохнутся. Там, по ту сторону, нет действующих воздушных шахт.
Спустя четверть часа Маррир безнадежно махнул рукой: картина, вставшая перед ним во всех деталях, была безрадостной. Отсюда, с горизонта, они смогут добраться до отрезанных обвалом разве что через двое суток. К тому времени живых там не будет.
- Надо пробиваться сверху, со склона. - объявил он Вартаку, тот вновь недоверчиво насупился.
Маррир, не обращая внимания на недовольное сопение гнома, развернулся и ушел в левый северный коридор. Сквозь его узкие расщелины можно было попасть прямо на склон горы. Гномы с готовностью поспешили за ним, сам Вартак, постояв у завала, тоже поплелся следом.
Эйльфлёр легко перепрыгивал по знакомым камням, не опасаясь сорваться в многометровую пропасть. Маррир любил горы, а они любили его. Они отзывались на его призыв, они без стеснения приоткрывали ему недра. Они щедро делились с неугомонным эльфом тайнами, видимо, чувствуя в нем благодарного ученика. Его любовь к горам сильно отличалась от того алчного интереса, которым горели к ним гномы. Но гномы, лучшие разработчики и первопроходцы, умели не только уговаривать, но и подчинять, заставлять служить себе. То, что эльфу давалось как дар, гномы забирали в качестве трофея.
Весь средний горизонт пролегал в рыхлых породах, спутницах серебряных жил. Гномы, судя по всему, еще не поняли, какие богатства лежат у них прямо под ногами, они не слишком внимательно присматривались к уже пройденным эльфами горизонтам. Они спешили дальше, вглубь и вниз, надеясь обнаружить там алмазные трубки - сам Маррир тоже полагал, что они есть в Беркир, некоторые признаки, видимые лишь бывалым мастерам, безошибочно указывали на присутствие в горе драгоценных камней. Собственно, именно жадность и стала причиной обвала. Укрепленный еще сто лет назад горизонт, внешне выглядевший идеально безопасным, давно нуждался в новых крепежах. Гномы посчитали лишним тратить силы и время на проверку прочности старой крепи - и вот результат.
Северный склон был крутым и скалистым. Гномы, неловкие на поверхности, как многие подземные жители, с величайшей осторожностью переползали с камня на камень, спускаясь вслед за легко идущим впереди слепым эльфом. Маррир спустился ниже уровня горизонта метра на два, и остановился, чутко вслушиваясь в гору. Где-то тут, судя по всему, всего-то в паре метров под его ногами и пролегал тот тоннель, в котором сейчас медленно умирали соплеменники Вартака. Эльф вскинул руку, прося не приближаться к нему, и сначала встал на колени, ощупывая землю и гранит вокруг себя, а после лег на выходящий пласт скальных пород, отключаясь от внешнего мира.
Ночь вовсю еще властвовала над Траббом, ее дыхание успокаивало и проясняло затуманенный тревогой ум. Сказать по правде, он чаще относился к гномам безэмоционально, они не вызывали ни ненависти, ни радости. Они просто были, и с ними приходилось считаться. Но сейчас он поневоле испытывал легкое беспокойство за тех, замурованных в каменном мешке пленников, что ждали спасения.
Беспокойство усиливало общий тревожный настрой эльфа, не покидавший его уже не первый месяц. Тревога эйльфлёр относилась к тем необычным событиям, что происходили вокруг, и тем, что скоро должны были произойти - их еле заметные признаки видели лишь некоторые, способные чувствовать мир глубже остальных. Свою тревогу он вынужден был носить в себе, не имея возможности ни с кем ею поделиться. Все, кто способен был понимать его с полуслова, ушли в прошлом году. Остальные вряд ли смогли бы разделить его смутные чувствования, а долго объясняться он сам не желал.
Возможно, Эманель мог бы прочувствовать некоторые колебания сил в мире, если бы Маррир обратил на них его внимание, но король весь последний год безостановочно мотался по Зачаровню, погруженный в заботы о дне насущном. Со стороны Маррира отвлекать его смутными подозрениями было бы по меньшей мере невежливо.
Так и вышло, что ему в одиночку пришлось принимать очень важное решение, в одиночку исполнять задуманное. Что ж, строго говоря, эльфу и раньше редко находились достойные по мастерству помощники.
Прошло не меньше получаса, прежде чем он сумел расслышать внутри горы нечто: равномерные, глухие удары по камню через равные промежутки времени. А в паузах между ними, очень слабые, на грани восприятия, крики.
Довольный, он поднялся с камня, и стоя на коленях, зашарил вокруг, ощупывая каждый выступ широкого гранитного языка. Давно уже топтавшийся рядом гном присел на корточки, робко поглядывая в безмятежно-доброжелательное лицо эльфа, стал несмело пояснять вслух: тут выходит на поверхность пласт гранита, тут пористый железняк, тут, левее, песчаный суглинок, возможно неглубокий, там, правее и ниже, сеть мелких трещин, на вид слабый верхний скол, но если надо проверить...
- Здесь! - Маррир наконец поднялся на ноги, и притопнул. - Здесь самое подходящее место. Несите дрова и сооружайте щит. Будем пробиваться вниз. И - кто-нибудь, кто не слишком занят - принесите мой походный мешок из Главной камеры!
Вартак, хмуро и внимательно наблюдавший за действиями эльфа со стороны, тут же погнал всех за дровами. Молоденький гном, ранее уже попадавшийся Марриру под руку, принес мешок, эльф вынул укутанную в несколько слоев плотными тряпицами маленькую фляжку, передал смотрителю, лаконично пояснил: "горючее масло". У Вартака округлились глаза и вспотели ладони, когда он с величайшей осторожностью откручивал крышку. Заполненная до краев фляга при неумелом обращении могла запросто рвануть так, что ни от спасателей, ни от тех, что внизу, и ошметков не останется. Горючее масло, порождение сурового Гартранда, стоило двойной вес золота. Гном вполне оценил щедрость эльфийского дара.
Работа закипела. В чем-чем, а в усердии гномы могли поспорить с эльфами. Не прошло и нескольких минут, как разогревочный костер вовсю пылал точно на указанном месте. Как только камень под ним раскалился до нужной температуры, гномы быстро разобрали кострище, и облили разогретый пласт ледяной водой. Вспенилась, и взвилась туманом горячая взвесь, костер тут же вновь развели на прежнем месте, вновь нагревая скалу. И вновь - ледяное охлаждение. Так много раз, вновь и вновь. Капля горючего масла, добавляемая при каждом новом разжиге, усиливала нагрев скалы втрое.
Маррир не вмешивался, отошел в сторону, уселся удобно на плоском выступе над самым обрывом. Отдыхал, вслушиваясь в горы и ночь. Некоторое время спустя к нему подошел Вартак, постоял за спиной, не решаясь нарушать раздумий эльфа. Маррир, приглашая, кивнул: присаживайся. Гном осторожно примостился рядом.
- Ты не знаешь, господин, но я о тебе слышал с детских лет. - негромко признался гном, и покосился за спину, на хлопочущих соплеменников. Никто не проявлял к ним особого интереса, все были заняты делом. - Моего прадеда звали Трэм, не знаю, помнишь ли ты его... такой рыжий, с черными усами...
Маррир молчал, ничем не показывая, вспомнил ли он гнома Трэма, и Вартак смешался на минуту. Но гном, видимо, преследовал свои, определенные цели, и собравшись с мыслями, решительно продолжил:
- Он был твоим учеником пятнадцать лет, господин Маррир. Ты тогда также, как сейчас к нам, пришел на выработки у Толстого пальца, и забрал его с собой, неприметного юнца, ничем особо не славного. Он вернулся от тебя непревзойденным плавильщиком. Никогда после никто из наших не умел варить настолько прочную сталь, не мог определять качество руды столь же точно, как он! Мой дед был хорошим кузнецом, он старательно перенимал опыт отца, но так и не смог даже приблизиться к его мастерству. Он умер, сожалея лишь об одном: что не увидел тебя ни разу в жизни. Мой отец, как и все прочие в нашем роду, тоже надеялся, что однажды ты придешь, и он... короче, надеялся. Но он попал под обвал, и умер еще не старым. Я, наслышанный о тебе с первых дней, всю свою юность, да и молодость, что уж там, ведь я давно не мальчик! - наделся повстречаться с тобой. "Черный эльф", "Хозяин гор" - так тебя именуют гномы! Но потом понял, что моей мечте не суждено сбыться, и даже перестал вспоминать про тебя. А ты вот, как раз теперь и пришел. Я рад твоему приходу, господин, надеюсь, ты найдешь достойного среди наших детей!..
Гном вздохнул, с надеждой заглядывая эйльфлёр в лицо, но тот по-прежнему молчал, сохраняя спокойное и безучастное выражение, никак не отзываясь. Вартак вновь тяжело вздохнул, и ушел помогать своим.
Через пару часов, когда солнце уже готовилось взглянуть на результаты ночных хлопот на склоне, в очередной раз облив раскаленные камни водой, гномы весело загалдели: на месте кострища ясно обозначились тонкие, но глубокие трещины. Маррир, чутко вслушивающийся в гомон горного племени, удовлетворенно улыбнулся, и окликнул их со своего места:
- Как потрескался камень?
Гномы сразу притихли. Молодой и сильный гном, стоявший на коленях над едва обозначившимися разломами, ответил радостно:
- Поперек пласта, с востока на запад!.. Как раз по направлению к обрыву! Сейчас расшатаем ломами, а там и нижний слой подымем!
Маррир молча кивнул, одобряя план, и вновь отвернулся. Тут же зазвенели принесенные ломы, раздались первые звучные удары кайлом. Работа закипела с утроенной силой. Эльф терпеливо ждал.
Они пробивались еще не один час, слой за слоем вынимая твердую породу, долбя камень. Выбивали горизонтальный шурф, стараясь вовсю. Вскоре снизу, из-под земли, стали слышны звуки другой работы: находившиеся в ловушке гномы пробивались навстречу, к своим, на ясно различимые удары множества ломов. Как только верхний пласт был полностью снят, гномы притащили крепкий щит: усаженный металлическими шипами-колунами таран, и поднимая его вертикально, стали дробить породу. Дело пошло быстрее.
Когда около полудня из трехметрового шурфа наконец-то вытащили на поверхность первого спасенного гнома, Маррир оторвался от раздумий, и встал со своего удобного камня. Сейчас, в ярких солнечных лучах, его облик обрел еще большую мистичность, неотмирность. Перепачканное глиной лицо по-прежнему сохраняло спокойно-доброжелательное выражение, но нечто, не слишком заметное в неверных ночных тенях, теперь ясно говорило любому, рискнувшему внимательно разглядеть эльфа: перед ним не беспомощный калека, не безобидный мастер соседнего народа. Гномы опускали глаза и отступали поспешно, когда он проходил мимо. Среди молчания Маррир спустился сначала на средний горизонт - там от него также шарахнулись, а после - в Главную камеру.
Запыхавшийся Вартак догнал его у самого выхода из пещеры.
- Господин! - гном несмело потрогал эльфа за локоть, и тут же отдернул руку, смущенный и озадаченный одновременно. - Не покидай нас так скоро, господин Маррир! Позволь почествовать, как полагается! Ты по достоинству оценишь гостеприимство северных гномов!
Маррир помедлил минуту, вслушиваясь в непроизнесенное, спросил прямо:
- Ты надеешься меня заинтересовать?
- Да. - так же прямо ответил гном, и покраснел. - Ты знаешь теперь наших в деле, неужели ни один не подходит?
Маррир молчал, не соглашаясь, и не отказывая. Вартак упрямо вглядывался в непроницаемое лицо.
- Ну хорошо, пусть мы не самые способные. - наконец согласился подавленно. - Раньше мастера были лучше, кто бы спорил. Но и сейчас есть толковые ребята! Ведь ты присматривался к ним всю ночь! Неужели ни один не приглянулся?
- Я внимательно присматривался, - чуть улыбнулся Маррир, делая ударение на слове "присматривался", и гном обрадовано вскинулся в ответ на его улыбку, понимая, что эльф не обижен на оговорку, и сам подшучивает над собой. - Да, среди вас есть способные. Но сейчас я не ищу учеников, Вартак.
- Так, может быть, тебе пригодится помощник?.. - тихо спросил гном. Эльф, готовый уйти, остановился. - Или младший подмастерье?.. Или кто там у вас носит воду и чистит инструмент? Умеющий раздувать горн... не чурающийся грязной работы... выбери меня, господин, ты не пожалеешь!
Маррир чуть пожал плечами.
- Ты не молод, Вартак. - напомнил без обиняков. - Ты уже смотритель и начальник. То, о чем сейчас просишь, может оказаться тебе не по силам.
- Я еще полон сил!.. - горячо возразил гном, от волнения притопывая на месте. - Я на шахтах с детских лет, я не избалован богатством, и, надеюсь, не слишком пленен властью. Спроси любого, никто не скажет, что я был несправедлив или заносчив! Ни одной своей смены я не пропустил, никогда не перекладывал свою норму другому!
Горячность гнома тронула обычно не слишком сентиментального Маррира. Вартак забавлял его своими рассуждениями, и одновременно внушал некоторое уважение упорством, с каким просил о доле, невыносимой, на взгляд многих других: младший подмастерье, прислуга у эйльфлёр на побегушках. Задавить врожденную гордость, преодолеть неприязнь перед чужаками... хватит ли гному терпения, достанет ли сил?.. Маррира переполняли сомнения.
С другой стороны, времени на долгие поиски у эльфа все равно не оставалось, возможно, что времени ему отпущено было даже меньше, чем он надеялся. Вартак по-своему истолковал его сомнения, с волнением настаивал:
- Дай мне доказать свою готовность, хотя бы испытай меня!.. Если не подойду, не потяну, или буду ленив - гони в шею, я слова не пикну! Но не отказывай так сразу!
- Если сейчас уйдешь со мной, многое в твоей жизни изменится, Вартак. Возврата к прошлому не будет при любом окончании. Не пожалеешь?
- Нет. - твердо, без сомнений поклялся гном. - Никогда не пожалею.
Маррир исподволь вслушивался в его мысли. В них многое отражалось, но одного эльф так и не услышал - страха. Это решило дело.
- Я требовательный наставник, лучше бы тебе никогда не забывать об этом, гном. Подумай еще раз, последний. И, если решимость твоя неизменна - ступай, скажи своим, что я пригласил тебя к себе. Я подожду там, у опушки. А ты поторопись, я не терплю пустых проволочек.
*
Застава, что первой приняла на себя волну беженцев с Острова, понемногу возвращалась к своему обычному ритму жизни. Эйльфлёр, вынужденных покинуть собственные дома, встретил теплый прием родных и друзей с материка, всех вновь прибывших с радушием приняли под свой кров обитатели Зачаровня. Много пустующих ферм только и ждало появление новых хозяев, множество нежилых домов в глубинных поселениях были готовы распахнуть двери, да и в самих Мерцающих Дворцах нашлось немало свободных уголков. У вновь прибывших был богатый выбор. Большинство из остававшихся на Острове, после ухода эйльфлёр сквозь Врата в прошлом году, составляли ремесленники и земледельцы. Дети из рода принца Дарена, золотоволосые и кареглазые, с благодарностью селились без долгих обсуждений там, где им предлагали, легко находя новых друзей. Дети принцессы Лирриль, сдержанные черноглазые брюнеты, сразу попросили позволения основать собственное поселение, король Эманель согласился без споров. Их осталось не больше сотни, отличных звероводов и прекрасных травников, им и без того было труднее остальных вживаться в новые условия существования. Король стремился дать всем беженцам столько свободы и комфорта, сколько мог дать своим хозяевам Зачаровень.
Но даже с прибытием островитян, эйльфлёр оставалось опасно мало.
Рэм, Росни и Ренди прожили на заставе больше недели, прежде чем понемногу сошедшая на нет суматоха позволила им выкроить вечер для беседы. О том, что у друга тоже было видение, что появлялся Эллорн, и повторил слова Элирен: приходите, мы ждем! - Росни узнал в первые минуты встречи. Последнее дело, которое эльфийский принц поручил Охотнику, не терпело проволочек, Рэм сразу же потребовал встречи с Эманелем. Тот, созвав срочно всех Старших, оказавшихся рядом, и пригласив обоих Охотников, устроил краткий совет. Без сомнений, необходимо было оповестить всех эйльфлёр в Зачаровне, что для желающих еще есть надежда. Но просто отправить гонцов по лесу было недостаточно, собравшийся на совет Королевский Дом отдавал себе отчет, насколько непросто сейчас будет решиться на уход даже тем, кто желал этого с первого дня.
К тому же, Красные Скалы оказались отрезанными от эльфийских земель, добраться до них сейчас было намного сложнее, чем год назад. Их тайну не удалось соблюсти полностью, кто-то что-то слышал, кому-то что-то передали - и вот уже Мокрополье наводнили охочие до легкой наживы бандиты, выискивающие возможность проследить за эйльфлёр, и отыскать запретную пещеру. Наверное, надеясь обнаружить в ней несметные сокровища. Да и порубежные княжества, ранее не смевшие и помыслить о подобном, сейчас открыто демонстрировали недобрые намерения к соседям.
Вопрос о том, как организовать безопасный переход до Красных Скал для желающих оставили открытым. Требовалось обдумать все возможности не один раз, дабы после не жалеть о поспешности. Рэм недовольно покусывал губы, но смолчал. Он был согласен и с осторожным Эманелем, и памятовал просьбу Эллорна: поторопить, если станут медлить. Поскольку пока что устроившего всех решения не нашлось, Рэм не стал спорить. Эйльфлёр, неосторожно высунувшиеся бы из-под защиты укрепленных застав, рисковали больше, чем собственными жизнями, они рисковали втянуть слабый на данный момент Зачаровень в войну, победить в которой так легко, как в прошлый раз, им уже не удастся.
Сам Эманель не задержался на заставе дольше, чем потребовалось, чтобы поприветствовать всех пришедших. Ночь не успела как следует закончиться, а неугомонный король уже умчался назад, в Мерцающие Дворцы. За ним потянулись и большинство островитян. В окрестностях временно остались только некоторые эйльфлёр из рода принца Эллорна. Незаменимые по своей сути, защитники по призванию проще остальных вошли в жизнь Зачаровня. В чем-то им было легче, ведь их умения не зависели от места обитания, их навыки и знания могли быть реализованы на любом отрезке эльфийских границ. Но, если задуматься и повнимательнее всмотреться, становилось понятно, что им же приходилось и тяжелее остальных. Сейчас именно на них возлагалась наибольшая ответственность, а это довольно тяжкий груз!
На самой заставе принц Элинель также оставил нескольких своих детей. Молодые эльфы без споров выполнили приказ Старшего, собственно, как и всегда.
Однажды вечером, проводив последних задержавшихся переселенцев, Охотники маленькой компанией расположились на опушке ближайшей рощи. Никаких таких особых тайн от эйльфлёр у них не водилось, да и собственные планы они обсудили уже не раз, но внутренняя потребность поговорить без случайных нескромных ушей заставила их уйти от заставы подальше.
Перво-наперво Рэму пришлось еще раз, в подробностях рассказывать об уходе эйльфлёр с острова. Эту историю два других Охотника в разных вариантах за прошедшие дни выслушали несколько раз, но каждый из рассказчиков отражал события с сугубо личной точки зрения, и точки эти сильно не совпадали меж собою. Рэм, как лицо наименее заинтересованное, был более объективен в оценках.
- Здесь у вас спокойно, а там, на острове, совсем другой расклад оказался. Там сразу навалились все, кто мог. И поселенцы с Восточного побережья, и Южное Всхолмие, да и с Западных берегов в стороне не остались... Запретный лес в таком плотном кольце, наверное, никогда еще не бывал. Эйльфлёр чуть ли не плечом к плечу все, от мала до велика вдоль границ стояли. Только гномы в стороне держались, но ведь понятно, им лишь повод дай. Принцесса Хлоис потому гномов и выбрала, что они сразу агрессию не выплеснули, и не прогадала. Сенвир, конечно, тот еще тип, - без злобы рассказывал Рэм, друзья слушали, затаив дыхание. - Но не окончательный дурак! Это, в конце концов, сыграло на руку всем. Он дал эльфам уйти по своим землям, втайне даже от сородичей! Не знаю, как он сейчас будет выпутываться. Я ему не сочувствую. Ему заплатили более чем щедро. Собственно, и прибрежные внакладе не остались. Я как с гномами договорился, сразу на побережье поспешил. Там поначалу тоже пришлось непросто, эльфийскую гавань захватили люди Крамма, и как мне удалось его уговорить предоставить эйльфлёр выход в море - сам до сих пор удивлен! Думаю, многие бы хотели с эльфами поквитаться, да жадность превозмогла. Дойди до открытой войны, еще неизвестно, как бы для людей все обернулось. А тут они безопасно в Запретный лес попадали. Ох, и торопились же некоторые поживиться эльфийским добром!..
Рэм помолчал насуплено, вспоминая неприкрытый алчный огонь, загоравшийся в глазах всех, с кем ему пришлось договариваться, пока эйльфлер в Запретном лесу находились в осаде.
- Ну да, попробовал бы кто сунуться, пока эльфы в силе!.. - согласился Ренди, лежащий в высокой траве с закрытыми глазами. - Дождались-таки удобного момента, пограбили всласть... долго ждали...
Росни пожал плечами. Собственно, ничего необычного в действиях управителя Сенвира или Крамма с Восточных закраин он не видел, законы войны таковы, что победитель берет всё. В этот раз победили не эльфы. Рэм покосился на друга, и указал рассудительно:
- Куда не кинь, кругом проигравшие. Эйльфлёр свой лес потеряли, Сенвир теперь среди сородичей опасных врагов нажил, а Крамм... он, конечно, ненавидел их всегда крепко, но мореходы из них отменные. Их портом все пользовались. Считай, Светлое море по полгода штормит, только эльфы и ходили по нему зимой. Кто их заменит?
Ренди несколько раз кивнул не открывая глаз, и попросил Росни:
- Расскажи, как они погибли. Говорят, ты знаешь.
Не испытывая перед друзьями той невольной сдержанности, что перед эйльфлёр, Росни просто, без смущения рассказал о проведенном по поручению Геллена расследовании, и собственных невеселых выводах из этой грязной истории. Рэм и Ренди долго молчали, выслушав его. Ренди никогда не скрывал симпатий к погибшему принцу, и самой Элирен, он теперь не скрывал и скорби. Рэм сидел, ни на кого не глядя, задрав голову к темнеющему небу. Ему, после призрачной встречи вроде бы успокоившему душевную боль от потери друга, вновь пришлось бороться с нею. Даже Росни, никогда не питавший теплых чувств ни к кому из эйльфлёр, и всегда раздражавшийся присутствием Элирен, на удивление обоим Охотникам выглядел подавленным.
Умевший быть удивительно тактичным в определенные моменты, Рэм, в другие минуты умел проявить суровую настойчивость. Понаблюдав за другом, обуреваемым внутренними терзаниями, он без дальних уговоров потребовал:
- Рассказывай, что тебя гнетет! Не молчи. Тебе легче станет, а мы, ты знаешь, умеем хранить секреты.
- Нет никаких секретов!.. - буркнул тот, ковыряя прутиком рыхлую землю. - Был я там, где они погибли. Потом уж, после всего.
Ренди чуть шевельнулся, но промолчал тактично, не добавил неловкости итак в неоднозначную ситуацию. Росни ниже опустил лицо, прячась в воротник куртки, как будто вокруг властвовала не теплая летняя ночь а лютая зимняя стужа. Признался напрямую:
- Жаль мне их стало, и всё. Ни с того ни с сего, понял - покоя не найду, пока сам не увижу... не знаю, что искал, душа тянула - я и прошел их путем, ну, Эллорна с ней... На месте деревни пепел, выжжено все, подчистую. Я порыскал в округе, в соседней деревушке говорят, что видели пожар. Потом, через пяток дней, местные бегали смотреть - выживших не нашли, только следы остались, до ближайшего тракта. По следам поняли, что мало уцелевших было, еле два-три десятка набралось бы, половина - дети... Вот так. В одиночку, за ночь... Толковый парень этот Геллен!.. умелый.
Рэм поежился. Ренди еще понаблюдал проницательно, но Росни надолго замолк, и коренастый Охотник отвернулся, возразил высокой траве:
- А что ты хочешь - его ребята всегда славились! Да и горе помогло, наверное. Знаешь ведь, за него тут многие бы горло перегрызли.
- Чего ж тогда один выбрался? - зло вскинулся Росни. - Чего их не вытащил?
Рэм непонимающе покосился на спорщиков. Ренди лежа пожал плечами.
- А ворг его знает, как оно там было!.. Это ж ты с эльфом секретничал. Вот и спросил бы напрямую!
- С ним посекретничаешь... - проворчал Росни, сникая, быстро теряя агрессивный настрой.
Он повздыхал, тоже улегся в высокую траву, и уставился в небо. Заговорил тихо, досадливо кривя тонкие губы:
- Я думал, что знаю его. Всегда был уверен, что хорошо его понимаю. Теперь вижу - я вообще его не знал! Да и ее тоже. Геллен... будь он неладен со своими откровениями!.. он словно показал мне другого Эллорна и другую Элирен. Понимаете? Наверное, нет. Вы ведь тоже не знали, что это она остановила войну в прошлый раз? И я не знал. Да и вообще, кроме эйльфлёр, и самой девушки кто знал? Она болтала всякие глупости, а главным так ни с кем и не поделилась. Мож, стеснялась, или стыдилась... жаловаться не хотела... А мы не спросили.
Он помолчал, вспоминая отразившийся в глазах Геллена слепящий гнев, когда он выкрикнул в лицо Охотнику свои упреки. Выкрикнул тихим, размеренным голосом. С интонациями, которые Росни привык слышать у другого эльфа.
- Я не удивлен, - заявил Ренди. - мне она всегда нравилась. Решительная, смелая, чуткая... чего стоит одна эта история с кулоном!.. Да ладно, про нее все знают. Гномы сами рассказывали направо и налево. Открыто противостать Эллорну... ну-ну, кто из нас на это решался? Мне таковые смельчаки что-то не припоминаются! Я всегда восхищался ее умением настоять на своем.
Росни в свой черед пожал плечами.
- А я - нет. Мне она не нравилась никогда. Плаксивая, эгоистичная неумеха. Я и не подозревал, что она способна на поступок, а тем более - на такой. Что там этот кулон, ну, покапризничала, подумаешь! Да Эллорн сам ей в рот заглядывал, каждую прихоть исполнял. Это я так думал, понимаешь? В этом все и дело, Ренди, ты никогда не был к ним несправедлив! А я, похоже, был.
Рэм опять посмотрел на Ренди сложным взглядом, и все-таки признался сковано:
- Давно хотел тебя спросить, как-то случая не выпадало... да и сам он, я знаю, сплетен не любил... но теперь-то, наверное, можно уже. Что у него с гномами на Гартранде вышло?
- Наверное, теперь можно. - легко согласился с Рэмом. - Да и раньше он не запрещал. Про что рассказать, про то, как через горы шли, или как его гномы из-под лавины откопали?
- Про все рассказывай! - потребовал Росни, и снова сел.
Ренди нехотя повернулся в траве, посмотрел на друзей: один задумчив, второй мрачен, оба полны нетерпения...
- Наверное, тогда вообще сначала надо. - заговорил Охотник медленно, воскрешая в памяти картины непростых дней. - А началось все еще в Зачаровне. Попался я ему под руку в Мерцающих Дворцах. Только уходить собирался, тут подходит Эллорн, и просит найти Ренни. Мол, она на Тронг-Нльи, где-то между Севером и Югом, и нужна ему срочно, просто позарез! Мы мало с ним были тогда знакомы, да и относился я к нему до тех дней с недоверием, честно признаюсь. Я отказался наотрез, а он... короче, уговорил.
Ренди хмыкнул, замолчал ненадолго, погрузившись в воспоминания.
- Да уж, уговаривать он всегда умел. А когда за ней гонялся, вообще на все шел!.. - вдруг съехидничал Росни, два других Охотника удивленно глянули, Росни со злым смущением потупился, спрятал вспыхнувший взгляд.
- Я нашел ее. - просто продолжил рассказ Ренди. - Нашел, забрал, и привез на встречу. Тут его ребятки из Запретного леса появились, говорят: война! - ну, и завертелось...
Ренди кратко, опуская мелкие лирические подробности рассказал о рискованном переходе через Гартранд, о случайной встрече с гномом Баннедом, про которую сам Охотник узнал со слов Ронса, и благожелательном отношении гномов к идее вмешательства эйльфлёр в военный конфликт смертных. Многое из рассказанного Охотники и сами уже знали, краткие отрывки невероятной истории сразу стали достоянием гласности. Но во всей полноте картина невозможных по самой сути отношений горного племени с ненавистным для них принцем эйльфлёр развернулась перед обоими друзьями впервые.
- То-то мне подозрительно показалось, как легко Кринд согласился помочь против Серых!.. - с пониманием протянул Росни, выслушав друга. - Все хорохорился, кричал, что они мол, покажут "всяким там зазнайкам", что есть настоящая храбрость!.. Я еще посмеялся про себя. А он просто перед Эллорном выставлялся!..
Росни рассмеялся, и снова лег в траву. Ренди тихо вздыхал, разбуженная память усилила скорбь.
- А потом... потом, сразу, после войны, я опять там оказался. Гномы позвали, говорят - у них эльф умерший. То есть не убитый, а умерший - представляете? Ага. Вот и я также обалдел. Ну, примчался, благо, что неподалеку был. Они хитрые, сразу мне имени-то не назвали!.. Тоже, поди, опасались, что откажусь, как узнаю. Еще бы, Эллорн - это Эллорн, там такое могло подняться, если бы он действительно умер!.. Кто бы гномам поверил, что не они его замучили?.. Вот то-то. Меня озолотить обещали, только бы я не ушел, их не бросил... Короче, прибегаю - он полумертвый, или даже хуже: весь переломанный, в беспамятстве, в горячке... долго они бились, пока его к жизни возвращали. Мы там, почитай, до самой весны проторчали. А я все голову ломал, зачем они его вообще из завала вытаскивали?! Это ж не кто-нибудь, а сам Белый убийца - да от одного его имени гномы в бешенство впадали, а тут!.. Перед самым нашим уходом пришел Баннед, отдал кулон - ну, и стало все по местам: и зачем они эльфа выхаживали, и почему сразу не добили, как только в снегу увидели... и почему потом столько радушия проявили.
- Росни, расскажи, о чем с тобой откровенничал Геллен. - решился Рэм. - Пожалуйста, про Элирен и войну. Раз он говорил с тобой, значит, об этом можно говорить вслух. Видимо, и я не знал их так хорошо, как мне казалось.
*
Вартак проснулся среди ночи, словно его в бок кто-то толкнул. Проснулся, и первые мгновения недоуменно рассматривал деревянный потолок, подкрашенный легкими отблесками очага, прежде чем вспомнил, где он, и как он тут оказался. Стараясь не шуметь, гном встал с постели, и осторожно выбрался наружу, под неумолчный шепот древних деревьев. Остановился за порогом, не решаясь идти дальше, и вообще не понимая, зачем он ушел из домика.
Здесь, в укрытых от нескромных глаз вековыми дубравами Пустых Полянах, среди высоких холмов, в доме эльфа Маррира, ему было не то, что неуютно - ему было жутковато. И ничего со своими постоянно потеющими ладонями бывалый проходчик не мог поделать, поскольку все вокруг, куда не кинь взгляд, имело вид загадочный и не мирный.
Пустые Поляны получили свое прозвище за слишком низкий травный покров. Обычно тучные луга Зачаровня здесь, у самой северной границы, сменялись голыми пустошами. Дубовые рощи красивы, если смотреть на них изредка, или со стороны. Но проживать под плотным лиственным покровом, не пропускающим ни луча солнца, ни свежего ветра круглый год, наверное, не слишком весело. Гном не знал, как бы он тут выдержал год. Он пришел сюда на исходе лета, но уже чувствовал, насколько давит на него непроницаемая сплошная зеленая крона.
- Странно, - отозвался Маррир рядом, и Вартак вздрогнул. Он совсем не заметил эльфа, сидящего на низкой скамеечке под самой стеной. - Странно, что тебя давят деревья. Разве горные штольни просторнее?
Гном нерешительно потоптался, раздираемый желанием уйти поскорее назад, и опаской перед Марриром, который и впрямь оказался очень требовательным в работе и довольно суровым в повседневном обхождении. Если он задавал вопрос, отвечать было обязательно.
- Горы мне привычны. - наконец выдавил из себя гном. - Они другие, родные мне. Их я как бы чувствую, что ли...
Эльф понимающе посочувствовал:
- Опять сны?..
С самого первого дня в Зачаровне гнома часто мучили ночные кошмары. Он не решался рассказывать о них, стесняясь собственной нервозности, но чуткий эльф все понял, и каждый вечер стал приносить травные отвары. Вартак перестал просыпаться в холодном поту.
- Мне почудилось, что кто-то плакал. Женщина. Очень горько. Наверное, это ветер.
- Наверное. - спокойно согласился Маррир, и разрешил: - Иди отдыхать, Вартак. Возможно, эта ночь - последняя, в которую мы сможем отоспаться. Нас ждет много работы.
Когда гном скрылся в небольшом домке, пристроенном к кузнице, и имеющим с нею общую стену, эльф вновь достал из складок плаща продолговатый ящичек, открыл, легко касаясь холодных поверхностей. В ящичке лежала стальная полоса, заготовка под длинный кинжал либо очень короткий меч. Даже в плотной тьме осенней ночи лезвие ненавязчиво отблеснуло идеальной синевой. Эльф слегка пристукнул пальцем по острию, клинок отозвался нежным звоном, печальным, очень тихим.
Засыпающему гному вновь почудилось, что где-то рядом плачет женщина.
Маррир слушал ночь, и собственные сомнения. Нынче было новолуние. Не так давно, в похожее новолуние вновь открылись Врата, и эйльфлёр услышали голос, позвавший их, громко и радостно: "приходите, Врата открыты! Приходите все!". Он тоже слышал его, прозвучавший в мыслях, позвавший из-за Края жизни. И почти сразу Врата закрылись, раньше, чем многие сумели определиться с выбором, точно так же, как это случилось и в первый раз. Вечность не терпит сомнений.
Нынешняя ночь чем-то напомнила ему ту, предыдущую. Может быть, некоторое влияние на общий настрой чуткого к изменениям в окружающем мире эльфа оказали дневные гости, появившиеся перед рассветом, и покинувшие его усадьбу после полудня.
Когда накануне в ночи прозвучал зов, Маррир не удивился. Он давно ждал его, он был уверен, что рано или поздно, Эманель сам приедет, раз уж Маррир наотрез отказывался последнее время посещать Мерцающие дворцы. Несколько раз проезжающий мимо патруль привозил ему приглашение - каждый раз он твердо говорил "нет", ссылаясь на занятость. Конечно, если бы патрульные привезли приказ - Маррир явился бы без обсуждений, но Эманель не приказывал. Он приглашал - от приглашения можно отказаться, даже если это приглашение короля. Эльф действительно был очень занят, его работа требовала постоянного нахождения здесь, дома, рядом с кузницей, в которой вот-вот ожидалось рождение тайны. Маррир знал, что Эманель понимает. Мастер всегда поймет другого Мастера.
Вчера Эманель приезжал сам. Его сопровождали два десятка эйльфлёр, возвращающиеся с двухмесячного дежурства пограничники с северо-восточных застав. Скромная усадьба, на удивление приезжих, легко вместила всех, и не только вместила, но еще и дала возможность отдохнуть несколько часов: одноэтажный каменный дом состоял из множества комнат, не столь обширных и вычурных как залы в Мерцающих дворцах, но удивительно уютных в своем аскетизме. Эйльфлёр, всегда высоко ценившие возможность уединиться, с радостью приняли приглашение, и после завтрака без стеснения разошлись по комнатам.
Эманель тепло приветствовал Маррира. Когда немногочисленная свита была размещена в гостеприимном доме, и хорошенько накормлена, он, не скрывая озабоченности, попросил уделить время для разговора наедине. Маррир увел короля во двор, под навес с покатыми склонами у ворот кузницы. Мелкая морось дождя не долетала сюда, они удобно уселись на высоких деревянных стульях, по обе стороны широкого длинного стола. Эманель с интересом рассматривал внутренний двор, последний раз он был здесь довольно давно, и с тех пор кое-что изменилось.
- Да, раньше тут было не так просторно. - согласился Маррир, и указал рукой в направлении дальнего угла: - Теперь конюшня там, дальше, ее внутренние ворота выходят сразу на выгон, а внешние - к выезду на дорогу. Ну, и дубы несколько выросли с тех пор, как ты был у меня последний раз.
Эманель невольно улыбнулся. Прислушался к ясно различимой возне в кузнице.
- Его зовут Вартак, я нашел его на Самоцветной горе. Если желаешь, я отошлю его на время твоего пребывания.
Нет, присутствие гнома совершенно никак не волновало его, как не волновало присутствие во дворе двух огромных волкодавов; и собаки и гном сами по себе не представляли угрозы. Маррир, чувствующий настрой собрата, терпеливо ждал, когда тот объяснится. Эманель молчал.
Из ворот кузницы вышел кряжистый гном, не замечая сидящих под навесом эльфов, легко потащил огромные ведра - даже не ведра, а скорее, бочки, ростом чуть ниже самого гнома, - вдоль невысокой изгороди проч. Эманель с интересом проследил за ним взглядом.
Вылив грязную, полную копоти и масляных ошметков воду в неглубокий ров, гном протер бочки чистым песком, и потащил их дальше, к роднику. Король продолжал наблюдать за ним со смешанным выражением удивления и несогласия. Добродушно-невозмутимый Маррир молчал, никак не отражаясь даже в ментале.
Родник затекал в выложенный камнем крохотный пруд, гном, покрякивая, споро начерпал из него воды большим ковшом, подхватил бочки, и поволок их обратно. Только тут он увидел эльфов.
Если Эманель ожидал паники, или крайнего смущения, или другого выражения испуга, то он ожидал напрасно. Гном приостановился лишь на несколько мгновений, и продолжил свой путь дальше. Унес бочки внутрь, слышно было, как он аккуратно переливает воду в кузнечную емкость, как гремит пустыми бочками, задвигая их в угол, на место. Маррир негромко позвал: "Вартак!" - и гном сразу вышел к ним. Шагнул под навес, останавливаясь на предельно возможном расстоянии поодаль, степенно поклонился королю Эманелю. Тот в ответ кивнул приветственно, смешливо поблескивая глазами.
- Вартак, принеси нам молока и что там осталось на кухне! - попросил Маррир, гном ответил: "да, господин!", и ушел.
Эманель вновь закусил губы. Его обычно ясные, чистые в своей открытости глаза потемнели, отразив внутренний протест.
- Каждый занимает свое место в этом мире. - спокойно напомнил Маррир, король, уже не улыбаясь, вскинулся насторожено. - Ты. Я. Он. И каждый из нас выбрал свое место добровольно. В моем доме никогда не было невольников, если ты забыл. Все приходящие сюда сами пожелали своей судьбы. Возможно, многое здесь кажется тебе неправильным - ты не первый, кому тут не по душе. Но правила таковы, и их приходится соблюдать. Мне - в том числе. Возможно, вначале своей жизни, и я не понимал необходимости их исполнения. Однако жизнь сама расставила все по местам.
- Прости меня! - искренне попросил Эманель. - Прости, что осудил поспешно! Я слишком далек от твоего мастерства, мне не понять его законы. Мне не следовало думать о тебе плохо.
- Тебе не за что извиняться. - мягко уверил Маррир. - Да и я говорил не в упрек. Возможно, именно различность нашего призвания и не дает нам понять друг друга в полной мере. Но я всегда уважал тебя, король Эманель, и ни разу не усомнился в твоем праве быть первым. Ты достойнейший из нас. Потому я и говорю с тобой открыто, я надеюсь, ты поймешь, что не дерзость заставляет меня читать поучения.
Эманель смутился. Вернулся гном, притащив огромный поднос, накрытый выпуклой серебряной крышкой. Он осторожно примостил его на край стола, снял крышку, и эльфы ощутили вкусный аромат горячей пищи: весь поднос был уставлен плошками и кастрюльками. Гном составил их аккуратно на стол, посредине водрузил пузатый кувшин, прикрытый куском легкой белой ткани, и два больших кубка на низких ножках.
- Я еще нужен, господин? - спросил Маррира, тот скупо качнул головой: "нет, ступай!", и гном сразу ушел назад, в кузницу.
- За хлопотами о других ты почти ничего не ел. - пожурил Маррир, наливая в кубки молоко, раскладывая по тарелкам принесенное гномом угощение. - А впереди дальний путь. Окажи мне честь, раздели со мною скудный завтрак! Заодно и поговорим.
- Мои рассуждения не стоят и половины твоего гостеприимства, мы закончим еще на первом глотке. Что ж, я постараюсь растянуть скудные мысли хотя бы до середины. - пообещал Эманель шутливо, и Маррир рассмеялся.
- Ты - великий король. - признал легко, салютуя кубком. - Последнее слово за тобой по праву.
- Нет у меня его, этого слова, - сразу, вдруг переходя от затаенной улыбки к серьезной открытости признался Эманель. - Одни сомнения. Как заставить решиться желающих возвращения, если они не могут отступиться от обязательств перед остающимися? Как обеспечить безопасность для тех, кто пойдет через Долину поющей воды? Как... как открыть фреску?
На последнем вопросе он споткнулся, и Маррир чуть повернулся, вслушиваясь в произнесенное, и не произнесенное.
- Ты молчишь, но я чувствую, ты знаешь нечто, что я упускаю. - спустя несколько минут вновь заговорил Эманель. - Прости, если моя настойчивость покажется тебе чрезмерной!.. но времена таковы, что иногда приходится быть невежливым. Я не могу приказывать тебе в твоем доме, да и вообще, я... я всегда чувствовал неловкость, если приходилось на тебя давить!.. - признался эльф смущенно, закончил горячо: - Прошу, друг, дай мне нужное добровольно!
- Я в твоем распоряжении, как и все, что принадлежит мне. - просто ответил Маррир, пододвигая королю очередную тарелку. - Я только хотел, чтобы ты подкрепил силы. Важные дела лучше делать, не падая с ног от голода. Меня и до тебя многие упрекали в высокомерии, и, видимо, отчасти они были все-таки правы. Придется наблюдать за собою строже!.. ну вот, ты вновь улыбаешься, я чувствую. Это хорошо, потому что тревога, что хлещет из твоих мыслей, слишком мешает мне сосредоточиться, а тебе - поесть. Так мы и к вечеру не закончим!
Эманель, не выдержав, рассмеялся: громко, открыто, очень искренне. Маррир светло улыбнулся.
- Мы все постоянно забываем, - отсмеявшись, проговорил король с восхищением. - Постоянно забываем, что ты старше нас. Первым был Сейлин, потом Бринон, потом ты. Потом уже Дарен, Веннен, Лирриль, Вестель, Аллурен, Ниаль, и я.
- А самым младшим из выживших был Эллорн. - спокойно закончил Маррир. - А помнишь, как они уходили? Сначала погиб Аллурен, потом Ниаль, Вестель, Веннен. Ушли сквозь Врата Сейлин, Дарен, Лирриль, и отец. Вот уже нет Эллорна... Нас оставалось очень мало из тех, что знали оба мира. А теперь нас всего двое.
Маррир умолк, Эманель смотрел в стол, но не видел ничего перед собой. Вдруг вспомнившиеся друзья встали рядом, как живые. Казалось, вот-вот они присядут за стол, рассмеются, и разделят общий завтрак. Маррир вздохнул, спросил напрямую:
- Ты думаешь, фреска не пропустит желающих теперь, когда Элирен больше нет в этом мире?
Эманель согласно кивнул, открылся мысленно, уже не пряча тревоги. Маррир отозвался, осторожно трогая его разум. "Мы, старшие, хорошо помним, как закрылась картина после гибели Иринон. - думал король, и горечь его раздумий отражалась даже ментально. - А сейчас все повторяется. Когда Геллен принес известие об их смерти, я отчетливо понял, что и сам знал, чувствовал, как закрываются Врата, только не понимал причину внезапной душевной боли. Мы тогда оправлялись от нападения, оплакивали погибших... я подумал, дело в этом. Только спустя время я узнал, отчего на самом деле так резко затосковала моя душа. Я с трудом преодолел эту боль, я заставил себя очерстветь. Зачаровень нуждался в нас, наши дети нуждались. Для долгих терзаний не оставалось времени. И я почти смирился со своей долей. Убедил себя в безвозвратности, запретил помнить о родине даже во снах. А теперь приходят Охотники, и говорят, что они зовут нас, ждут там, у Врат, и просят поторопиться. Ты вот говоришь: слово по праву мое, а если у меня одни вопросы? Я уже несколько месяцев ищу ответы, и никак не нахожу. Вместо них я нахожу тоску в глазах детей, томительные и тягостные сомнения - вот, что я нахожу! В прошлый раз я не удосужился заглянуть им в глаза, и моя оплошность едва не стоила нашим детям вечности. Прости за многословие, но я больше не в силах один нести эту ношу!.."
- Ты не один. - убежденно возразил Маррир. - Ты просто еще не оглядывался вокруг. Попробуй разделить свою ношу на тех, кого посчитаешь достойными такой чести.
Эманель серьезно вгляделся в собеседника.
- Тогда ты первый. - заявил уверенно; от силы, прозвучавшей в простых словах, Маррир вздрогнул. - Я привык доверять твоим суждениям, и ценю советы - к сожалению, ты даешь их слишком редко. Мне не приходилось жалеть, когда следовал им. Благодарю, что протянул руку помощи, я с радостью принимаю ее. Помоги мне, Старший, помоги мне понять!...
...Где-то у самой ограды жалобно прокричала рысь, заворчал и ушел во тьму один из дворовых псов. Второй, незаметно подкравшись, улегся у ног хозяина, настороженно оберегая его покой. Маррир ласково потрепал пса по загривку, вновь возвращаясь мыслями ко вчерашнему дню.
Когда он привел Эманеля в маленькую граверную в глубине двора, то сдержано попросил: "Не суди строго, работа далека от завершения! Не хотел показывать ее по частям, я сам пока в сомнениях, правильно ли уловил смысл. Да и как еще удастся воплотить задуманное, не берусь предугадать", и показал не склепанные половинки под длинный кинжал. Король восхищенно выдохнул: "ух ты!", Маррир, давно привыкший к похвалам, все-таки почувствовал себя польщенным. Выполненные из легкого серебряного сплава, ножны отражали любой, самый слабый свет. Даже не притрагиваясь к ним, и не шевелясь, казалось, что вокруг ножен сам по себе движется блик, обвивая их лентой.
- Я сделал их, когда Эллорн привел ее в Розовой дворец. Не скрою, я искал встречи, меня интересовала новая Иринон. Точнее, сначала заинтересовали страсти, разгоревшиеся вокруг ее появления - Эллорн не впервые забавлялся, причин для беспокойства я не улавливал. И знаешь, малышка меня озадачила!.. Она как чистое зеркало, ловила тончайшие лучики в самой глубокой тьме. Даже в скрытой многолетним мраком душе она отразила проблеск надежды... Но ножны - лишь внешнее, то, что было доступно взгляду любого стороннего. Они не более чем оболочка. Главным задуман кинжал, для него я долго искал нужный материал. За ним ездил летом к Самоцветной. Твое позволение упростило поиск руды, благодарю за доверие.
Эманель, с интересом рассматривая убранство граверной, слегка пожал плечами.
- Если не доверять тебе, тогда я не знаю, кому доверять. - ответил спокойно. - Однако я вижу тут не только твою руку. Вот не знал, что у тебя вновь ученик! Кто он?
- Младшие дети Нейэля, Амиэнь и Далир, близнецы. Возможно, ты их никогда не видел, они очень юные и мало интересуются внешним. Собственно, они не совсем ученики, они просто тут живут. В прошлое вторжение я подобрал их на одной из разоренных западных ферм, и увез к себе, пока все не успокоится. Но потом выяснилось, что из семьи никто не выжил, а уходить во Дворцы к Флоран они отказались. Им тут понравилось.
Эманель удивленно приподнял брови, но не стал расспрашивать, пошел вдоль столов, рассматривая разнообразные заготовки и кое-какие почти готовые вещицы, лежащие на них в строгом порядке. Маррир, ровно-доброжелательный, вновь замолк, закрылся наглухо.
Стены небольшой комнаты были завешаны тонкими бычьими шкурами хорошей выделки. В двух местах шкуры висели в несколько слоев, перекрывая одна другую. И все они были покрыты тонкими, удивительно изящными рисунками. Вопреки логики, рисунки не были схемами или набросками каких-то изделий, они были красочными пейзажами. В основном художник рисовал окрестности усадьбы, Эманель полюбовался на прекрасно выполненные картины легко узнаваемых окрестностей, но несколько работ немало удивили короля: на них высокие, нездешние деревья подпирали кронами изумрудное небо в малиновом закате, серебряные листья, словно капли слез, отливали всеми цветами радуги, отражая последние солнечные лучи.
Не может быть, потрясенно подумал эйльфлёр. Не может этого быть, дети не могут помнить того, что никогда не видели!.. Даже я сам уже не помню всех подробностей так ясно, я действительно забыл, как прекрасны были закаты...
"Далир очень восприимчив к цвету. - отозвался Маррир, почувствовавший удивление Эманеля. - Я показал ему некоторые свои воспоминания, и он воплотил их в красках. Сам видишь, что получилось. Я часто смотрю на картины его глазами - мне нравится. Я потому и сказал, что они не ученики, у них иные способности. Далекие от работы с металлом, надо признать. Мальчик может стать хорошим художником, если найдет себе достойного наставника. А его сестра прекрасно ладит с любым зверьем, которого тут более, чем достаточно. Она давно превзошла мои скромные способности к звероводству. Собственно, теперь уже я ее ученик в конюшне и загоне. Все животные усадьбы, и окрестная дикая живность давно ее верные добровольные подданные!"
Эманель улыбнулся образному описанию неизвестной ему девочки. "Но ты приобщаешь их к металлу. - король покрутил в пальцах красивую золотую булавку в виде изящно изогнутой лилии. Видимо, в центре предполагалось разместить драгоценный камень, но пока гнездо пустовало. - Значит, некоторые задатки ты все-таки в них видишь?" - "Довольно скромные. - откровенно признался Маррир. - Им никогда не достичь каких-либо высот в моем призвании, и они об этом знают. Но мне необходимы помощники, сам понимаешь, некоторые особенности моего существования требуют дополнительной пары сильных рук, и... хотя бы одной пары зорких глаз. Так что мы стараемся сосуществовать, не мешая друг другу. Когда мне необходимы помощники, они с удовольствием помогают мне, когда я могу быть полезен им - они не стесняются" - "А где они сейчас?" - "Ушли к меловым холмам. Вернутся только завтра. Мы ведь не ждали гостей".
Эманель вздохнул, с заметным усилием отрываясь от зацепившей его картины, и вновь посмотрел на не склепанные ножны. Значит, вот зачем гном. Гном стал руками и глазами. Ты, как всегда, выбрал наиболее подходящий инструмент?.. Маррир улыбнулся: "Да. Особый инструмент для особой работы, надежный, беспристрастный и не заинтересованный. Он не знает, для чего он мне, но усердно старается. Мне этого довольно. Взамен он получает желаемое: знания, которые никогда не обрел бы нигде и ни с кем иным. Когда все закончится, он не останется внакладе".
- Когда Росни позволил взглянуть на нее в его памяти, одна деталь привлекла внимание: жемчужный кулон все еще у нее на шее. Тебя удивляет? Я тоже не в первую минуту понял, что он может значить для нас. Но когда я остался один, и вновь вернулся мыслями к его видению, меня пронзило понимание: если она даже за Краем жизни сохранила призрачную тень безделицы, подаренной Эллорном и сделанную мной - значит, жемчужина важна для нее. Через эту жемчужину Элирен дотянулась до нас первый раз, когда отправила зов. Кулон послужил ей нашим образом, она говорила о нем, как о двери, распахнувшийся напрямую в наши сердца - почему нам не попытаться дотянуться до самой Элирен через ее образ?
- Ножны?.. - изумленно понял Эманель.
- Да, но не только. Ее мелодия еще звучит в моем сердце, моем уме, моей памяти. Мелодия, которую слышал почему-то только я. Ну, еще Эллорн, наверное. Возможно, мы так остро чувствовали ее, потому что любили их: я - первую Иринон, он - эту?..
Его голос сорвался, и Эманель зажмурился от обрушившегося на него шквала образов, враз выплеснувшихся из ментала, и затопивших его мозг. Постепенно накал схлынул, Маррир усилием воли закрыл разум, освободил мозг короля. Когда ошеломленный Эманель пришел в себя, Маррир был прежним. Его лицо отражало мало эмоций, обрамленное черными, с легкой проседью волосами оно выглядело бледным, невозмутимым, и немного надменным. Обычным.
- За хлопотами последних лет я сам стал забывать, кто выложил фреску в пещере. - вздохнул Маррир, и Эманель выпрямился, впитывая интуитивное понимание, еще слабое и не сформировавшееся, но уж вполне обнадеживающее. - Моя первая работа в этом мире, и последняя работа, которую я видел своими глазами. Возможно, пришло время мне вернуться к ней.
- Получается, что ты приготовил ответ на самый сложный мой вопрос, задолго до того, как я решился его задать. - король низко поклонился, отдавая должное проницательности собрата. - Как ты был прав, советуя мне хорошенько оглядеться! Моя благодарность безмерна, Маррир. Не сомневайся в себе, я чувствую, что ты прав! По крайней мере, если нам не поможет твоя воплощенная память, нам не поможет уже ничто.
- Это мой долг, благодарить не за что. - Маррир, возвратив королю поклон, развернулся к дверям, приглашая жестом: пойдем.
Снаружи морось усилилась, плотные кроны дубов напитались влагой, и уже не сдерживали ее, она проливалась вниз ручейками. Маррир с удовольствием подставил лицо под охлаждающие капли...
...Рысь вновь заплакала, закричала жалобно. Маррир встрепенулся, вслушиваясь в голос зверя - в нем звучала неприкрытая боль. Внутри домика вновь заворочался гном. Вартак перестал бороться с собой, встал, и полностью одевшись, вышел в ночь.
- Взгляни. - эльф протянул продолговатый деревянный ящичек, Вартак взял его с некоторой опаской. - Ты показал себя неплохим кузнецом. Что ты думаешь об этой заготовке?
Вартак восхищенно замер, разглядывая синюю полосу. По поверхности тут и там шли причудливые светлые разводы, гном впервые видел подобное. От легкого касания металл словно оживал, подавал слабый голос. Гном понял, чей плачь он слышал на краю сна.
- Никто, кроме тебя, не смог бы сделать такую, Хозяин гор. - Вартак вложил полосу в ящичек, и протянул назад эльфу, с неохотой отрываясь от заворожившей его, сына, внука и правнука лучших кузнецов округи, простой необработанной заготовки.
Маррир не протянул руки взять ящичек назад. Вартак смешался, не понимая, что опять он сделал не так.
- Ты польстил моему самолюбию, но я просил совета, а не восхвалений. - спокойно попенял эльф, Вартак даже рот открыл от удивления. - Наверное, здесь неподходящее место для тебя?
Гном в испуге отступил на шаг. На мгновение ему показалось, что сейчас Маррир предложит ему возвращаться к себе, на Трабб, к таким же бестолковым неумелым глупцам, как сам Вартак.
Эльф меж тем встал, помедлил, вслушиваясь в ночь, и докончил:
- Сегодня должно быть очень темно, а ты плохо видишь в темноте. Что ж, раз никому из нас все равно не спится, ни к чему и время терять. Ступай в кузницу, и рассмотри заготовку при свете. Разрешаю испытать ее любым известным тебе способом - я хочу знать, что я сделал не так. Не бойся испортить, мне она все равно не подходит. Кислоты в склянках на стеллаже, напильники там же. Будь осторожен с жидкостями, они сильны! Не сожги пальцы. Самые крепкие должны иметь красноватый отлив. С этого мгновения можешь пользоваться любым инструментом, который есть в усадьбе. Только помни правила: все, что ты берешь, должно возвращать точно на то же место. И готовь плавильную печь. Я не пользовался ею с прошлого лета, думаю, она нуждается в серьезной чистке.
Вартак с облегчением, в два приема, выдохнул. Эльф не прогонял его. Фу, как же трудно бывало его понять! И как только прадед выжил здесь целых пятнадцать лет?!
Маррир, уже скрывшийся в ночи, беззвучно рассмеялся. Нет, положительно он не ошибся, выбрав именно этого гнома. Немного мнительный и сильно себе на уме, но кто из них не таков? Вартак искренне, без оглядки желал новых знаний, он забывал о гордости, и честолюбии, когда дело доходило до познания тайн, что Маррир понемногу приоткрывал ему. Подобное самоотречение - редкое качество среди любого народа. Несмотря на груз прожитых лет, гному еще оставалось далеко до старости, при известной настойчивости и присущему всему горному племени упрямству Вартак мог достичь серьезных высот в кузнечном деле.
*
Эманель, Феррел, Хлоис, Дейлин, Элинель, Флоран, и еще около десяти совсем незнакомых Охотникам эйльфлёр в зеленом собрались в главном зале Мраморного Дворца. Росни, насупившийся, как обычно, хмуро поглядывал на эльфов исподлобья. Рэм, легко чувствующий себя почти в любом обществе, рассматривал незнакомых принцев и принцесс, догадываясь, кто бы они могли быть. Кареглазый и рыжеволосый принц, скорее всего, Дарвель, из рода Дарена. Синеглазая красавица рядом с ним могла быть принцессой Рианн. Другая эльфийка, худощавая на фоне статных собратьев, порывистая ясноглазая брюнетка - Мариэль, из рода принцессы Лирриль. Еще двое эйльфлёр имели волосы золотого цвета, хоть и не столь насыщенного, как у Рианн, но несомненно, сильно отличающегося от пепельно-белого у блондинов из рода Эллорна. Они, наверное, Кайнир и Нейлин. Их серо-голубые глаза то и дело поблескивали затаенными смешинками, и Рэм сам невольно несколько раз улыбнулся в ответ просто так, без причины.
Когда Эманель просил Охотников не уходить из Зачаровня в августе, они с Росни удивились, но согласились сразу. В конце концов, не в первый раз король эйльфлёр прибегал к их услугам, и каждый раз его поручения бывали вполне выполнимыми. Ренди получил приглашение от эйльфлёр Маррира, тот приглашал Охотника к концу осени. Ренди согласился, и, хотя усадьба эльфа находилась по другую сторону Зачаровня, на северной оконечности, но впереди была вся осень, и Охотник ушел по другим делам. Рэм с Росни недолго задержались на заставе, попрощались с Ренди, и неспешно тронулись в Мерцающие Дворцы. Пока ехали от южной границы, они даже посмеивались меж собою, шутя, что нежданно-негаданно получили возможность неплохо отдохнуть. Знать бы заранее, насколько они заблуждались на этот раз! Впрочем, если бы и знать... что меняет знание?... ничего. Если бы они и знали заранее, к какому делу их привлекут эльфы, они бы и тогда не отказались.
- Ваша помощь будет неоценима. Никакая плата не в силах выразить мою признательность, но все же, прошу, назовите ее без стеснения. Мы рассчитаемся с вами заранее. Сами понимаете, я не исключаю возможность, что не смогу сделать этого потом. - Эманель, завораживающе величественный в своей простоте, был как всегда прям и открыт, не прятал ни мыслей, ни лучистых глаз. - Нам жизненно важен этот коридор!.. Вы, господа, свободны в своем выборе: кого просить, кого купить. Кому и что пообещать. Если нужно привлечь еще Охотников, только назовите имена, мы без промедления позовем всех, кого скажете. Все, что вы посчитаете нужным для выполнения нашей просьбы, вы можете делать без оглядки. Если для получения согласия на проход по их землям кому-то из правителей понадобится моя голова, обещайте без сомнений. - добавил он с улыбкой, и улыбки промелькнули на лицах других эльфов. Но Охотники не отозвались, они оба ощутили, сколько серьезности скрывалось за легким тоном, как мало шутки было в его шутке.
- Наши дети не должны расплачиваться за наши ошибки. - твердо произнес Элинель, а Флоран добавила:
- Мы не стали бы обсуждать свои трудности с другими смертными, но вы давно уже часть нашей семьи. Вы лучше многих видите, насколько сейчас велика угроза для эйльфлёр. Вполне вероятно, что уйти сквозь Врата - их последняя возможность выжить.
Росни поежился от ее откровенности. Рэм помедлил, ответил с чувством:
- Ваше доверие - честь для нас. Мы приложим все старания, все силы... я не клянусь, что непременно выполню твое поручение, король Эманель, но клянусь, что не отступлю, пока не сделаю все, от меня зависящее! Вот тогда и поговорим об оплате.
Эманель не стал спорить. На широкой каменной столешнице расстелили подробную карту, на ней четкие линии обрисовывали Зачаровень, и прилегающие к нему ближайшие земли: Трабб, южные равнины, Мокрополье. На самой границе, у края карты, несколькими мазками алой краски неизвестный составитель обозначил Красные Скалы. Росни сразу бросились в глаза эти пятна, он подумал: как кровью пометил!
Эйльфлер придвинулись ближе. Многие хранили молчание, большинство островитян и некоторые из далеких от политики здешних принцев никак не участвовали в дальнейшем обсуждении, только внимательно слушали. Говорили в основном Элинель, Дейлин, Феррел, Хлоис, оба принца с волосами цвета светлой меди, и сам Эманель. Они только-только вернулись из объезда Зачаровня, каждый кратко рассказывал о результате. Рэм с Росни размышляли над поставленной задачей, обсуждая кандидатуры подходящих Охотников, и варианты ведения непростых переговоров с различными правителями.
Над картой, в обсуждениях, просидели до поздней ночи. Когда около полуночи главные вопросы были озвучены, и намечены возможные пути их решения, король Эманель закрыл совет. Эйльфлёр тепло поблагодарили Охотников за отзывчивость, Флоран позвала всех в маленький зал рядом, к накрытому столу. Праздновать было нечего, их совместный ужин не походил на радостное застолье. Быстро утолив голод, все разошлись - кто куда, по своим делам. А дел у каждого наметилось больше, чем много.
*
- Ну, вот и славно. - Лесник по-прежнему стоял меж живых кубов, тяжело опираясь на посох, и смотрел на меня с улыбкой. Мне не радовалось, встреча с Охотником разбередила тоску. Теплый ветер, шутливо толкнувший в спину, солнце, ослепившее привыкшие к полутьме глаза... буйство цвета, радость ясного утра. Знакомые решетки в тонкой резьбе. Долина поющей воды рядом, всего в дневном переходе, прекрасная и загадочная, которая еще, наверное, помнила наш смех.
Эллорн пока не вернулся, в кубе отражался радостный Рэм, поблескивающий светлыми, улыбчивыми глазами, в которых светилась любовь. Да, его любили. Его многие любили, и это было справедливо. Что бы тут ни говорилось о высших принципах и какой-то там абстрактной морали, но Эллорн, долгие годы изгнания живущий одной идеей - защитой маленького мирка эйльфлёр, защитой не ради себя - ради детей, ради других... заслуживал лучшей доли.
Лесник может сколь угодно обзываться, но "жестокий убийца" был беспощаден в первую очередь к себе, лишь потом к врагам - и уж точно, его призвание никогда не было ему развлечением! Если в условиях трудного выживания он сумел сохранить столько доброты и сердечности, то как могла бы раскрыться его личность, сложись все иначе! Был бы у него выбор... имей он возможность вновь попытаться... Думается, эта вселенная все-таки кое-что эльфу задолжала.
- Теперь я предлагаю тебе сделку. - я собралась с мыслями, и посмотрела Леснику прямо в глаза.
Надо успевать, пока Эллорн там. Когда он вернется, у меня не хватит духу предать его открыто.
Лесник хитро прищурился:
- Охохо! Нахалка, как я погляжу! Ну, и что ты можешь предложить?
- Эллорн. Ты дашь ему возможность идти дальше. Пусть попробует сначала, пусть... пусть живет вечно. Ты можешь, теперь я точно знаю - ты можешь многое. Может быть, ты можешь вообще всё, но мне не надо всё, мне надо, чтобы он - жил. Со мною поступай, как посчитаешь нужным.
- А иначе?.. - заинтересованно прохрипел старик.
- Врата останутся открытыми. Ну, не смейся, я понимаю, что все равно погасну. Ты мне сам только что сказал. Ну, и ладно! Но Врата останутся открытыми, я не стану их закрывать! И не пугай гримасами, ты меня не заставишь!.. Угрозы мне сейчас смешны, а принудить силою, я почему-то уверена, ты не можешь. Так что сам видишь, придется со мною договариваться. Или искать третью Иринон. Если так - удачи!
- А ты не так проста, как кажешься на первый взгляд!.. - с некоторым восхищением удивился Лесник, поглядывая в куб.
Я поняла, что вот-вот появится Эллорн.
- Эльфу ни слова!.. Иначе сделка не состоится.
- Дурочка ты. - снисходительно констатировал Лесник, и отвернулся.
Я пожала плечами. Возможно, и так. Сейчас-то какая разница? Давай, старик, решайся! Или мне придется выполнить свою угрозу - а я ее выполню, ты знаешь. Ну?
- Договорились. - ответил Лесник через секунду после того, как я перестала ждать ответ. - Только учти - если он сам не захочет - принуждать не стану!..
- Главное, дай ему шанс!.. - напомнила, улыбаясь непослушными губами в ответ на ласковую улыбку вставшего радом Эллорна.
Тот поверх моей головы посмотрел на хитро сощурившегося старика, заглянул в мою расстроенную физиономию, и удивленно приподнял брови. Но ни о чем не спросил, только обнял крепко, и я благодарно обняла его в ответ. Ты бываешь удивительно чутким, мой принц. Не отпускай меня. Мне... страшно.
- Охотники сделают свое дело. - удовлетворенно заключил Эллорн, и я почувствовала, что он нет-нет, да поглядывает в оставленные нами кубы. Из-под его руки я видела, как быстро меняются в них картины, хаотично и непонятно. - Лишь бы у них хватило времени. Хранитель, сколько нам осталось?
- Время для вас сейчас самая условная величина. - Лесник присел на вновь появившийся из ниоткуда камень. - Здесь его вообще нет. Там, у них, оно идет по-разному. Для них - такЈ для вас - эдак. Ничего, сынок, не волнуйся! Ваша история получилась красивой, хоть и не вовсе складной. Скоро все закончится!.. Для всех вас.
Мы оба не поняли последней реплики, но никто не переспросил. Я обнимала его, прощаясь, - вновь прощаясь, за столь короткое время - уже в который раз?..
*
На рассвете прискакал гонец, коротко переговорил с Марриром прямо на дороге, и ускакал дальше. Гном Вартак, как раз утаскивавший из кузницы большое корыто с грязным песком и сбитой окалиной, проводил взглядом мелькнувший за изгородью серебристый плащ с интересным многоцветным переливом, и подумал, насколько зачастили гонцы в последние месяцы. Осень, да и почти вся зима прошла на удивление спокойно, однажды лишь заходил Охотник, да приезжал отряд эльфов во главе с ихним королем - Вартак не раз слышал описания главного эльфа от своего прадеда, который видел его дважды, один раз даже вблизи; да и то уважение, которое оказывали ему все присутствующие, подтверждало догадку Вартака. Если уж Маррир так раскланивался с ним на прощание - приезжавший точно был высшим начальником. Сам черный эльф в иерархии эльфов был отнюдь не малым, про это знали все гномы. Поговаривали даже, что ему полагалось быть королем, но Хозяин гор сам отказался, потому что посчитал для себя лишним. Так что приезжавший точно был королем Эманелем. Вартак долго ждал каких-либо последствий визита столь знатной особы, но ничего не происходило, и он оставил пустые размышления.
Говоря откровенно, времени на размышления, а тем более - пустые, Маррир ему вовсе не оставлял. Если поначалу гному казалось, что эльф слишком мало отдыхает, и слишком много требует от окружающих, то вскоре он понял, каким неспешным Маррир был до того. Всю осень, и вот уже всю зиму они, можно сказать, жили в кузнице.
Приходивший осенью Охотник сопровождал небольшой караван: четыре подводы, доверху груженные серой рудой. Видимо, эльф дал за нее хорошую цену, поскольку гномы, загружавшие подводы, не поскупились. Плотно уложенные мешки наполнялись со знанием дела, Вартак, который потом эти подводы разгружал, с удивлением увидел на мешках родные клейма - Охотник ходил в Каменный мешок. Кроме руды Охотник, оказавшийся отличным парнем по имени Ренди, привез гному Вартаку низкий поклон от сородичей, пожелание личных успехов и благополучия. Вартак поблагодарил Охотника, и предложил плату, как полагалось - но тот отказался, сославшись на то, что Маррир уже довольно расплатился с ним за все услуги. Когда Охотник ушел, Вартак поблагодарил хозяина усадьбы. Тот, по обыкновению, промолчал.
Отобранную на Траббе руду переплавляли, очищали, выливали в формы. И потом ковали, ковали, ковали... Гнома определили молотобойцем, за кузнеца встал Далир: толи двоюродный племянник, толи еще какой дальний родственник хозяина усадьбы. Парнишка имел крепкие руки и верный глазомер, гному легко работалось с ним. Эльф вовремя выметывал поковку, точно захватывал ее клещами, и ни разу не поспешил убрать с наковальни до команды "стой!". К тому же Далир любил посмеяться, в нем отсутствовала даже тень надменности, так часто проявлявшаяся во всех встречаемых гномом до того эльфах.
Сам Маррир постоянно находился рядом, руководил и направлял их обоих. Он каким-то только ему понятным образом отслеживал процесс изготовления, и давал иногда короткие понятные рекомендации, иногда точные приказания, либо словами, либо ручником, легким ударом обозначая места проковки.
Вартак за несколько жалких месяцев узнал столько, что его голова иногда трещала, как старая бочка, в которую влили новое вино, и плотно укупорили. Серая руда, попадавшаяся в западных штольнях Самоцветной, и которую гномы посчитали за обманную породу, поскольку так и не научились хорошо очищать, оказалась, обладала удивительными свойствами: добавленная в определенных пропорциях к коричневой руде, вместе они выплавлялись в изумительный металл. Клинок, откованный из такой болванки, имел рисунок по всей поверхности. Иногда это были прямые линии, иногда - затейливые узоры.
Клинки выходили удивительно прочными, красивыми, легкими. И... звенящими. Гном в душе называл их "поющими", хотя Маррир как-то объяснил ему, что песни-то пока у них и не получается. Клинки плачут, кричат, иногда - угрожают. Но не поют. Гном не понял объяснения, но ему стало понятно, чего именно добивается придирчивый мастер: песни. Изумительные клинки раз за разом выходили из рук старательных помощников, и каждый раз по какой-то причине не удовлетворяли старшего эльфа. Тот, единственный, должен был звучать особой мелодией, известной только самому эльфу.
Маррир рассматривал кинжалы, слушал их, и без сожалений отдавал Вартаку. На робкий вопрос, как поступать с ними дальше, ответил равнодушно: "как пожелаешь! Мне они не подходят". Вартак уносил изумительные клинки в маленький домик за кузницей, и заворачивал их в обрывки козьих шкур. Выбросить, отдать в переплавку или сломать такое оружие у старого мастера не поднималась рука. Черный эльф не возражал.
Когда гном высыпал мусор в заранее заготовленную ямку, и притащил корыто обратно, Маррир уже вновь стоял у разогревочной печи. Результат трудов последних двух недель: очередная болванка, была на подходе. Судя по цвету печи, накал поддерживался ровный, и гном присел передохнуть на чурбак у распахнутых настежь дверей.
В кузнице эльфа не копился угар. Над печью и горном висели огромные медные перевернутые воронки, их тонкие концы уходили наружу прямо сквозь стены. Гном таращился на них, пока впервые не увидел работу горна, и не понял, что воронки - мастерски выполненные воздуховоды.
И так по всей кузнице: везде умный эльф устраивал очень полезные приспособления. Вартак старательно приглядывался к ним, запоминал устройство. Если случалась подходящая минутка - спрашивал, и всегда получал прямые ответы. Маррир никогда не таился. Другое дело, что не все его ответы гном понимал.
- Вартак, подойди! - и, когда тот немедленно соскочил с чурбачка, и встал рядом: - Посмотри, что там с углем. Я чувствую неравномерность пламени.
Вартак послушно наклонился, зашарил на листе - да, действительно, средняя кучка прогорела слишком быстро, и теперь в центре температура оказывалась ниже, чем по краям. Ругнувшись мысленно, гном засуетился у печи.
Маррир смотрел на происходящее глазами гнома, и думал о только что приезжавшем Геллене. Эйльфлёр спешил, он позвал хозяина усадьбы задолго до своего появления, и Маррир вышел навстречу. Геллен открылся сам, без долгих просьб впуская Старшего в разум, разворачивая перед ним память, как мелко исписанный затейливый свиток. Маррир благодарно кивнул, вполне понимая, насколько трудно доверить кому бы то ни было собственный мир.
- Всех опросили, никто не ушел не выслушанным. Теперь нам остается только действовать. Охотники вернулись еще до полнолуния. Король Эманель приказал передать тебе: ждут твоего слова, и сигнала принца Дейлина. Все решено, возврата нет. У принца Дейлина теперь много хлопот, он собрал к себе всех мало-мальски способных эйльфлёр, но беда в том, что мастера ушли, а оставшиеся... не так сильны, как ему бы хотелось.
Маррир покачал головой.
- Оградить весь Зачаровень - задача непростая. - открыто поделился сомнениями с Гелленом. - Даже Сейлину, да и Веннен, если уж на то пошло, не по плечу были такие силы. Она всего лишь на сутки скрыла Запретный лес - и погибла, израсходовавшись полностью. Видимо, я слишком давно не общался с молодыми, если пропустил появление магов подобных ей среди эйльфлёр!..
- Я не могу оценить их силу, мне она непонятна. - признался Геллен, вновь садясь на лошадь. - Но нынешний поход - не таков, как все предыдущие, никто не желает оставаться в стороне. Да и, говоря откровенно, другого пути у нас нет, ты ведь сам понимаешь. Все очень обострилось за последние полгода. Я думаю, если мы промедлим, получим новое вторжение. Также думает и Королевский дом, и Охотники. Те, что ходили в разведку, не принесли даже намека на надежду. Угроза вполне реальна, со всех сторон. Нет, Старший, нам предстоят испытания, и мы готовы встретить их с честью.
Маррир еще постоял, вслушиваясь в удаляющийся перестук копыт, впитывая тревогу: полностью, до дна. Грозные звучные ноты влились в душу, плотно вошли в мысли, сплелись с неумолчно звучавшей внутри мелодией. Оживили ее, сделали почти осязаемой. Маррир ладонями почувствовал - вот оно, недостающее звено! Вот то, что свяжет воедино разрозненную цепь.
Он быстро вернулся в кузницу, к ждущей своего часа болванке. Теперь уже скоро, совсем скоро... из грубой болванки - невзрачная заготовка, из заготовки - клинок, из стальной полосы - кинжал. Тот самый, который запоет.
На пороге возникла Амиэнь, поставила на полочку у двери два кувшина с холодным морсом, спросила вовсе не удивленно: "время пришло, да?" - "Да" - "Тогда я позову Далира" - и девочка тут же вновь исчезла. Вартак, не слышавший их, но понявший сердцем, внутренне подобрался. Нечто, что он давно предчувствовал, пусть и не понимал, приблизилось вплотную.
*
Весна, как легкая птица, парила над Зачаровнем, возрождая от долгого сна все, к чему прикасались ее невесомые крылья.
В Мерцающих дворцах стало еще тише, даже в сравнении с прошлым годом. Если Весна заглядывала в слегка запыленные стекла витражей, то немало удивлялась, наверное. Где хозяева, где те, что столь кропотливо и старательно создавали красоту, почему сейчас они все покинули ее? Зачем открыты двери конюшен и загонов, почему эйльфлер группками, почти без поклажи, но в полном вооружении, уезжают, стягиваются к восточным границам?
Если бы птица Весна пронеслась вдоль всех границ, с запада на восток, и заглянула в каждую встреченную ею заставу, она удивилась бы еще больше: многие заставы уже пустовали, другие как раз оставляли их защитники. Ни суеты, ни паники - все подчинялось строгой дисциплине. Но как же так, подумала бы птица, что происходит?
Может быть, если бы перед тем, как пронестись над Мерцающими дворцами, птица сначала заглянула, например, в маленькую усадьбу на северной границе, в то время, как сошел снег, то увидела бы озадаченного Охотника и хмурого гнома, что беседовали, облокотившись на невысокую ограду. "Просто передай мои слова: собирайте, мол, ватагу, встречайте меня - есть дело! И все. Поверь, с тобой расплатятся щедро!" - убеждал гном, Охотник долго раздумывал, прежде чем согласился. "Ладно, но я спрошу эльфа. Мы у него в доме, иначе нельзя. Если он потребует подробностей, я вынужден буду все рассказать. Ты понимаешь, какие могут быть последствия? Ты готов к ним?" Хмурый гном тяжело вздохнул, и махнул рукой: делай, как надо.
Маррир в граверной гнул тонкую шестигранную проволоку в затейливое кольцо. Ренди нерешительно потоптался на пороге, сомневаясь, надо ли отрывать мастера, но эльф позвал доброжелательно: "входи, Охотник, твое присутствие мне не помешает!" и Ренди, скованный причастностью к сомнительному делу, подошел и встал рядом.
- Вартак просил тебя передать привет родичам? - напрямую спросил Маррир, смущенный Ренди кивнул. Эйльфлёр слегка улыбнулся, и пожал плечами: - В чем же дело? Я расплачусь с тобой за все услуги, как мы и договорились.
- Дело в... нем. - Охотник, не умея подобрать слов, раздосадовано пристукнул кулаком по ладони. - Он просит об услуге, в которой я подозреваю коварство. Я не вправе говорить тебе, но я должен предупредить! Не все так просто, как выглядит поначалу.
- Спасибо, Охотник, я принимаю твое предупреждение. - очень серьезно заверил Маррир, складывая проволоку в несколько раз - получились крылья бабочки, фибула - булавка, которой можно скрепить ворот.
Только тут Охотник увидел еще две булавки, точные копии этой, уже готовые, что лежали в бархатной черной тряпице. Готовые фибулы ровно светились золотым теплом, а только что изготовленная снежно белела, выполненная из серебристого сплава. Ренди вздохнул восхищенно. Эльф чуть помедлил, давая Охотнику получше рассмотреть безделушки, и убрал третью к уже готовым.
- Но я не могу запретить тебе быть Охотником, а ему - сыном своего народа. Да и не имею такого желания, сказать по чести. Так что у каждого своя ноша, свои мечты, свои тайны. Ваши пусть останутся у вас, а мне вполне хватает своих.
Когда Ренди, озадаченный еще больше, вышел из граверной, гном поджидал его у самого порога. Не скрываясь, вопросительно заглянул в лицо.
- Эйльфлёр Маррир не возражает. - с плохо скрытым сомнением согласился Ренди. - Ладно, я выполню твое поручение.
- Не думай обо мне плохо. - попросил Вартак.
Ренди пожал плечами. Он не думал о нем ни плохо, ни хорошо, тем более что сам прекрасно понимал, насколько условны эти слова, когда не относятся к определенному поступку. Со стороны гнома он, действительно, не делал ничего плохого. Он просто был гномом. Разве запретишь?
Если Весна, взглянув во двор затерянной усадьбы, спустя всего пару недель решилась бы посетить самую восточную заставу Зачаровня, то увидела бы еще более удивительное зрелище: множество эйльфлёр разного возраста, в одежде различного цвета, и с волосами всех возможных в природе оттенков волос, собравшись вместе, образовали круг. Взявшись за руки, они плавно двигались, обходя странный курган.
Приглядевшись к кургану внимательней, птица Весна увидела бы, что он аккуратно сложен из разнообразнейших предметов: там были и кубки, и ножи, и расписные горшочки, в которых хозяйки могут хранить масло, чеканные пряжки, резные деревянные безделицы, украшения драгоценные и простенькие, и даже еловые шишки. Этот курган постепенно складывался всю осень и зиму, из разных уголков Зачаровня, маленьких ферм и больших поселений приезжали эльфы, и каждый привозил с собой памятную вещь от "своего" кусочка леса - аналог памятки, что носят все люди, гномы, эльфы и Охотники. Вторая подобная же вещь обязательно оставлялась в том самом месте, откуда привозили памятку. Возможно, еловые шишки - это памятки северо-западных застав, могла подумать Весна, и скорее всего, оказалась бы права. Суровые бойцы, охранявшие Зачаровень, не отличались сентиментальностью, ель у границы леса вполне подходила для символа. Среди мелких и крупных предметов можно было даже заметить крошечную золотую фибулу-бабочку, булавку, которой можно сколоть ворот.
Эйльфлер, собравшиеся у кургана, сплетали охранный щит. Каждый из них по отдельности был слишком слаб, чтобы всерьез противостать возможной агрессии. Однако слившись вместе их силы рождали Силу - ту, которая вполне была способна защитить границы родного леса от любых посягательств извне. Напитывая Силой каждую принесенную вещь, они дотягивались через нее к тому месту, которое она призвалась хранить. Они зачаровывали его, скрывали от посторонних глаз, делали как бы невидимым. Древний, врожденный дар внушения, нет-нет да и проявляющийся в детях совершенно разных родов, эйльфлёр сообща направляли на выполнение одной задачи: сохранить Зачаровень до того момента, пока в него не вернутся защитники.
Весна могла бы долго парить над замершим в ожидании лесом, удивляясь и приглядываясь, пытаясь понять, что происходит в таких знакомых ей местах. Возможно, птице скоро бы надоело изумляться, и она улетела бы дальше, в холодные земли, ждущие ее прихода.
*
Зачаровень пустел в строгом порядке: в назначенный день защитники западных застав тихо и без суеты покинули свои места, ничем не выдав окрестностям, что границы остались без присмотра. Как только они преодолели приграничную полосу, им стали попадаться группки других эйльфлёр, покидающие свои фермы и хозяйства. Без слез и шуток, в легкой грусти и сильном волнении, эльфы уходили, некоторые - зная, что уже не вернутся. Чем дальше продвигались ручейки эйльфлёр по лесу, тем полнее они становились, поскольку впитывали в себя все новых и новых уезжавших. Хозяева Зачаровня оставляли за спиной дома и усадьбы. Таков был приказ короля: никто не останется в покинутом лесу, все уходят к Красным Скалам. Там, если судьба будет к ним благосклонна, многие смогут уйти сквозь Врата, а те, что захотят остаться, будут охранять их уход - и, если все окончится мирно, смогут вернуться в Зачаровень, чтобы прожить долгие годы под защитой оставленной Силы. К тому времени, как границы вновь станут проницаемыми для внешних, эйльфлёр смогут хорошо подготовиться к защите. Если же никто не пожелает остаться, значит, спрятанный лес так и останется скрытым от нескромных глаз, в покое и без незваных гостей.
В усадьбе Маррира, как и в остальных хозяйствах эльфийского королевства, основательно готовились к походу. Гному, не посвященному в подробности, однажды Маррир просто сказал: "я ухожу надолго, и отпускаю тебя. Возвращайся к своим. За твои старания можешь взять отсюда все, что посчитаешь нужным". Гном хмуро пробурчал: "благодарю!", и ничего не попросил. Маррир не стал настаивать, впереди было несколько дней, у Вартака оставалось время поразмыслить.
Собирались спокойно и несуетливо. Маррир в последние дни без устали обустраивал оставляемую усадьбу так, словно готовил ее для новых хозяев. Далир аккуратно свернул все свои картины, зашил их в грубые холсты и сложил на дно глубокого дубового сундука. Там они могли пролежать в сохранности несколько столетий. Рядом с рулонами картин сложили наиболее интересные вещицы из драгоценных металлов, среди них выделялась особым изяществом маленькая золотая фибула в виде крыльев бабочки. Восхищенный Далир долго вертел булавку в пальцах, он не видел ее до этого дня, и удивлялся, когда Маррир успел изготовить такую красоту.
Амиэнь накануне ухода распахнула настежь все загоны, в конюшне остались только лошади, приготовленные для отъезда. И без того не слишком скованные неволей, в отличие от домашних животных, живущих у людей, четвероногие обитатели усадьбы не удивились. Они неспешно разбрелись по округе, не стремясь убежать далеко. Огромные дворовые псы по-прежнему бегали рядом с хозяевами, преданно заглядывая им в лица. Амиэнь задумчиво спросила: "может быть, разрешим собакам сопровождать нас?", старший эльф согласился: "если они пожелают".
Последняя ночь прошла для всех ровно и спокойно, как и все предыдущие. Ничто не напоминало о скором отъезде, день выглядел так, как и множество дней до него: Вартак начистил инструменты, прибрал кузницу, и слил из емкостей загрязненную пеплом и песком воду. Маррир, зашедший только на минутку перед самым закатом, прошелся вдоль столов и стеллажей со странным выражением лица, легко касаясь пальцами предметов, чуть задержался у холодного горна, после - у погасшей печи. Ничего не сказал гному, и просто ушел. Вартак посмотрел ему в спину с сочувствием. Он понимал, что происходящее - не временный отъезд, он чувствовал нечто большее, и еще он кое о чем догадывался. Но никогда бы, даже под страхом смерти, не решился спросить о своей догадке Хозяина гор. Отчасти, из глубокого почтения, отчасти, из боязни услышать честный ответ.
Утром пришел Охотник Ренди. Он сдержанно поздоровался с Вартаком, кратко отчитался: "все твои слова передал по назначению". Маррир, как обычно, доброжелательно-непроницаемый, пригласил всех присутствующих к завтраку. Смущенный Вартак попытался отказаться, эльф убедительно возразил: "я приглашаю друга, а не слугу!".
Гном окончательно смешался, покраснел как рак, но больше не отнекивался. Ренди хмуро поглядывал в его сторону все утро.
Уезжали все вместе, гном в сопровождении Охотника - на Трабб, к выработкам Каменного мешка, а эйльфлер в сторону восточной оконечности Зачаровня. Доехав до развилки, у границы Пустых Полян, остановились на минутку попрощаться.
Подаренные гному эльфом лошади шли плотно груженые, эльф сам собирал мешки. Вартак со смешанным чувством унижения и смущения принципиально уклонялся от всяческих вопросов о плате за труд. Маррир ждал до конца, но когда в последний вечер гном на прямой вопрос вновь ответил неразборчивым пыхтением, черный эльф пошел и сам собрал две огромные сумы. Их навьючили на свободную лошадь, и видно было, что поклажа достаточно тяжела.
Те мешки, что привязали к седлу лошади Вартака, наполняли бережно собранные гномом "неподходящие" прекрасные заготовки, и кузнечные инструменты. Маррир, не слушая возражений, собрал весь подручный инвентарь кузницы, который мог бы уместиться в походных сумах. "Я отлучаюсь надолго. - пояснил, не выказывая и тени волнения. - К тому времени, как я вернусь, они заржавеют, и станут негодны".
- Прощай, Охотник. - эйльфлёр протянул руку, и Ренди горячо пожал ее. - Желаю тебе безопасных дорог и благосклонной судьбы. Надеюсь, я не слишком утруждал тебя просьбами.
- Ну что ты, Маррир! Рад был нашему знакомству. - искренне ответил тот, с трудом скрывая смятение от прощания. - Жаль, что я не знал тебя раньше. Пусть ваш путь приведет вас к желаемому! Ясных звезд над головой!
Вартак топтался в стороне, не решаясь подойти. Маррир жестом попросил остальных не приближаться к ним, и сам пошел к гному, обнял по-родственному. У того изумленно округлились глаза.
- Прощай, досточтимый гном. Твоя помощь была неоценима, напрасно ты отказался от платы!.. Надеюсь, моя скромная благодарность, что уложена в этих сумах, хоть немного возместит твои старания. Там, на дне одной из них, ты найдешь металлическую коробку. Будь с ней аккуратен, береги от сырости и огня! В нее я сложил несколько подробных карт Самоцветной, и ее окрестностей. В горе есть изумруды, и, возможно - алмазы. Карты рисовал Далир под моим руководством. Можешь им верить.
- Господин!.. - расстроенный гном потерял все слова, и только переминался с ноги на ногу, шумно дыша. - Это я благодарен тебе, господин Маррир! Я был не слишком внимательным учеником, да и бестолков от рождения... но я старался.
- Ты хорошо выполнил свою работу. - легко утешил его эльф, и улыбнулся. - Я действительно доволен результатом. Но теперь нам пора прощаться. Никогда не ищи встречи со мною, и без крайней нужды не старайся отыскать мой дом. Теперь и навсегда наши пути различны.
Гном молча поклонился, эльф поднял раскрытую ладонь - на кожаной черной перчатке снежно блестела маленькая застежка для ворота, булавка-фибула, в виде крыльев бабочки.
- Верхняя пуговица твоего плаща оторвана. - с прежней затаенной улыбкой напомнил эльф. - Вот, прими от меня на память. Возможно, она принесет тебе удачу, если когда-нибудь вдруг... настанут непростые времена.
Гном удивился еще больше, его верхняя пуговица и впрямь оторвалась давно, но он не озаботился смастерить себе другую сразу, а потом и вовсе забыл. Эльф, точно протянув руку, сам прицепил фибулу на плащ гному. Тот вновь молча поклонился, еще ниже.
Маррир легко вскочил в седло. Эльфы пустили лошадей рысью, и вскоре даже перестук копыт стих вдали. Постояв на дороге, словно сомневаясь, в какую сторону им двигаться, гном с Охотником наконец в молчании поспешили к северным границам. Ренди прищурился, но промолчал, увидев на плаще гнома знакомую серебряную бабочку, золотую копию которой он сам недавно отвозил к западному краю, а судьбу третьей не знал. Сам Вартак настолько погрузился в думы, что вообще перестал замечать что бы то ни было вокруг.
*
На подъезде к Мерцающим дворцам к маленькому каравану из трех верховых присоединились около четырех десятков эйльфлёр. Никто никого специально не ждал, не догонял, но получилось так, что огибая прекрасный материковый город по объездной дороге эльфы у восточного края встретились с выезжающим на дорогу отрядом. Впереди ехали принцы Элинель и Феррел, в окружении примерно двух десятков других защитников по призванию, следом за ними - небольшая кучка эльфов из разных родов, последние постоянные обитатели Дворцов, и наконец, чуть приотстав от всех - Эманель.
Бывшие с Марриром юные эльфы смущенно поздоровались со встреченными, им радушно ответили. Маррир, придержав лошадь, попросил: "не следуйте за мной", и Амиэнь с Далиром послушно проехали мимо, присоединились к общему потоку. Эманель без слов протянул руку - Маррир пожал ее, легко улавливая любые движения окружающих.
- Мы последние. За нами - только забвение. - тихо вздохнул король, Маррир промолчал, задумчивый и непроницаемый.
Они достигли границы на седьмые сутки. Остальные прибыли еще раньше, теперь действительно все эйльфлёр подготовились покинуть собственный дом. Группка из восьми Охотников располагалась сразу за последней заставой, Эманель тут же направился к ним. Там, около маленького костерка его уже поджидали ответственные за переход принцы и принцессы, а также Старшие в отрядах, призванных охранять переход соплеменников. Совещание длилось не больше часа, и эльфы тихо разошлись к своим семьям. Маррир, ни с кем не сходившийся близко за весь путь к границе, так и остался в относительном одиночестве, окруженный только двумя детьми, а те - еще и в обществе преданных псов. Волкодавы не пожелали покинуть хозяев, вопреки уговорам Амиэнь. Они весело бежали рядом в дороге, и чутко хранили покой путников на привалах.
Утро еще только наметилось, а эльфы, по своему обыкновению, уже собрались. Тихо и без суеты они ожидали сигнала к продолжению пути, на красивых лицах читались разные чувства, но ни на одном не виделось страха или сомнений. Рэм, плохо спавший прошлую ночь, чутко вслушивающийся в скупые разговоры рядом, сказал Росни: "Они так долго решаются! Но потом действуют без колебаний". Тот только кивнул, и безнадежно махнул рукой: он скептически относился к идее "мирного" перехода через Долину поющей воды, и не скрывал своих сомнений.
На рассвете к границе леса прискакал еще один Охотник, усталый и пропыленный. Кратко о чем-то доложил королю, и Эманель, только и ожидавший последнего сигнала, приказал: выступаем!
Сразу все изменилось. Если раньше эльфы демонстрировали неторопливость, то теперь они ускорились до предела. Не прошло и получаса, как Зачаровень окончательно опустел.
Эйльфлёр, плотной длинной колонной вылились на просторы недружественного мира, и стремительно помчались по ним. Выбранные дороги Охотники заранее тщательно проверяли, они еще вначале зимы прошли их, исподволь присматриваясь к окрестностям. Выбирались самые безлюдные места, самые заброшенные долины. Наиболее удаленные от городов и крупных населенных пунктов.
Однако не везде удалось полностью исключить контакт эйльфлёр и смертных, густозаселенное Мокрополье могло пропустить незамеченной группку в несколько эльфов, но не в десяток сотен. Договариваться заранее ходили самые уважаемые в округе Охотники, результат в целом оказался положительный. Но и эльфы, и Охотники понимали, как ненадежны сейчас любые договоренности.
Эльфы спешили, почти не делая остановок ни днем, ни ночью.
*
- Какого им... надо было селиться так далеко! Основали бы свой город вокруг Красных Камней, и всем жилось бы проще!.. - ворчал Росни, на привале обтирая пучками травы взмыленных лошадей, пока Рэм торопливо застилал одеялами тонкие охапки пожухлой травы. Державшиеся тесной группкой Охотники оборудовали места привалов сообща, кто-то торопился развести костер, кто-то - найти воды и напоить лошадей. Эйльфлёр останавливались обычно на закате, и поднимались после полуночи. Времени на тщательное обустройство ночевок не хватало.
Рэм качнул головой:
- Они не смогли бы остаться здесь, эти долины и тогда уже населяли люди.
Принц Элинель прискакал от головы колонны, он выискивал кого-то среди массы эйльфлёр, по пути зорко высматривая темные, немирные окрестности.
"Я здесь!" - отозвался Маррир, осторожно поднимаясь со своего жесткого ложа, ступая тихо, чтобы не разбудить утомленных детей. Заворчали потревоженные собаки, но, повинуясь его приказу, не вскочили с лаем, остались на месте, охраняя чуткий сон маленьких хозяев.
Элинель остановился поодаль, хмурый и раздосадованный.
"Где?" - спросил Маррир, и принц открыл часть памяти, показывая лежащий впереди брод и толпу вооруженных до зубов людей, расположившихся по обоим берегам. На рассвете им предстояло преодолеть последнюю, условную в общем-то преграду: речку Бегучую. За нею начинался безлесный, долгий пологий подъем к холмам, за которыми, меньше чем в полудневном переходе и находились Красные Скалы. Местность совершенно открытая и незащищенная, потому что считать серьезной защитой пару чахлых рощиц на склоне было бы смешно. Неглубокая, но достаточно широкая река не стала бы серьезным препятствием, однако засада у брода могла приостановить стремительное продвижение эльфов, а любое промедление на просторах, враждебных всему, что связанно с эйльфлёр, угрожало благополучному завершению похода.
- Завтра мы будем там. - уверенно заявил Элинель. - Этот сброд у реки не остановит нас, если только задержит на полчаса-час. Но возможно, те, что у реки - только начало. Возможно - возможно! - есть более серьезные заслоны, там, по другую сторону. Охотники тоже не исключают такой вероятности. Король Эманель просил найти тебя, и передать: если ты согласен, мы приведем тебя к пещере раньше всех остальных. Там, выше по течению, есть еще один брод. Хуже, чем этот, но Охотники говорят, он был вполне преодолим еще весной. Я выделю провожатых - вы сможете пересечь реку незамеченными нынче ночью, и к утру уже доберетесь до Скал. Даже если на другом берегу притаились смертные, ночью они беспомощны. Вы их либо обойдете, либо легко устраните.
Маррир на последних словах повернулся к говорившему, поднял лицо, словно всматриваясь в его слова.
- Нам все равно придется прорываться с боем, - сурово напомнил принц. - Теперь уже без сомнений. Мне сразу не нравилась эта дорога - слишком легко прошла большая часть пути. Теперь эти, у брода!.. Я сам ходил в разведку, они ждут нас, сомнений нет. И я уверен, что ждут не только они. Нет, эйльфлёр, тишина закончилась. Нас впустили в ловушку, и готовятся захлопнуть дверцу - что ж, пусть попытаются! Они оставят в щелях не только пальцы. Пожалуйста, Старший, не раздумывай долго! Ночи слишком коротки для сомнений.
- Я давно готов, король Эманель знает, - заверил принца Маррир, ничуть не взволнованный. - И ты не сомневайся во мне. Мои раздумья об ином: со мною дети. Без них мне придется трудно, сам понимаешь, а они не воины. Я, конечно, могу постоять за свою жизнь - но мне непросто будет защитить их, если придется.
- Десять эйльфлёр уже готовы выступать, ждут лишь твоего слова! - Элинель облегченно вздохнул. - Если дело только в охране...
- Трое. - согласился Маррир. - Для сопровождения троих более чем довольно. Когда нам собираться?
- Сейчас.
Черный эльф кивнул, и ушел поднимать детей. Элинель, так и не слезавший с лошади во время короткого разговора, остался ждать, не выдавая терзавшего его нетерпения.
Близнецы, привыкшие доверять Марриру безоговорочно, собрались в несколько минут. Не прошло и четверти часа, как отряд из шести эльфов и двух больших матерых псов тихо покинул общий лагерь, и канул в ночной тьме. Принц Элинель, как только проводил их, тут же вернулся к королю. Эманель и два Охотника сидели прямо на земле, чуть в стороне от них несколько десятков эльфов споро собирались, молча и деловито проверяя снаряжение, вооружаясь полностью.
- Только что вернулись Охотники. - тихо поделился с братом Феррел, также собиравшийся. - Они услышали достаточно, твоя догадка подтвердилась: ждут нас. У них приказ: не пропускать любой ценой. Ну, цену мы назначим свою, а уж расплатятся они сполна!..
Элинель похлопал его по плечу, желая удачи. Подошел к королю, встал неподалеку. Он видел тех, у брода. Зачистка этого берега не займет больше четверти часа, противоположного - еще примерно дважды столько. К утру пост у реки тихо исчезнет.
*
Старик искоса понаблюдал за нами, фыркнул и отвернулся. Эллорн осторожно разнял наши руки, с мучительной решимостью посмотрел мне в глаза. Да, я тоже чувствую. Пора.
- Где Врата, Лесник?.. - спросила тихо. - Куда идти?..
- Да куда хочешь. - старик обвел посохом полукруг, очерчивая им все пространство перед собой. - Хоть туда, хоть в другую сторону. Какая разница? Любая стена - это дверь.
Но здесь нет стен. Хотя... что значит "здесь?". Ведь и камня этого глупого тоже не было, но он появился, когда старику захотелось сесть.
Прямо передо мной клубились и переливались прозрачные кубы, все еще мелькая образами. Я прищурилась. Если стене и должно найтись где-то посреди бескрайности закрая жизни, то логичнее ей быть между чем-то. Почему не между ними? Протянув руку, я медленно пошла вперед - уже зная, на что наткнутся мои пальцы, как только я подойду к кубам вплотную. Потому не удивилась, ощутив каменную, шершавую, холодную поверхность. Там, в последнем шаге от меня, разом встала гранитная стена. Она появилась узкой плитой, всего в три-четыре метра в поперечнике, перегородила проход меж кубами, ушла вверх на недосягаемую моему взгляду высоту.
Не отрывая от нее руки, я осторожно провела пальцами по поверхности, прочертила вертикальную линию, примерно там, где могла быть одна сторона Врат. Линия осталась легким свечением, тонким, еле уловимым. Значит, я понимаю правильно. Поднявшись на цыпочки, уже смелее обрисовала полукруглую арку, на переделе вытянутой руки, потом осторожно повела пальцы вниз. Встав на колени, завершила рисунок двумя прямыми полосами, доведя основание арки до самого пола.
И арка проявилась, она постепенно, сначала по обозначенной мною линии, а потом и изнутри, налилась нежно-лиловым, теплым светом. Я невольно отпрянула, вспомнив обжигающий жар прошлого раза. Эллорн возник за спиной, наполненный надеждой и светлой радостью, и вопреки обстоятельствам, я отозвалась ему. Здесь, у Врат вечности, сомнения отступали. Здесь даже смерть не страшила так, как вовне. Здесь вообще ничто не пугало всерьез.
Мелькание в кубах замедлилось, картины обрели четкость, яркость. В левом кубе отразились знакомые огромные глыбы камней с красным отливом, пологий склон и множество эйльфлёр на нем; в правом взметнулись ввысь невообразимо прекрасные деревья, лазурное небо раскинулось над бескрайними просторами.
Я открыла от удивления рот. Прямо перед нами, в арке, словно в череде зеркал, посреди пещеры в задумчивости стоял высокий красивый брюнет в совершенно черной одежде. Рядом с ним, не переступая условной границы разделения красного и белого песка, находились еще двое эльфов, и что-то мне подсказало, что они еще очень юные, почти дети. Возможно, восхищение, светившееся в чистых глазах. А дальше... дальше, сквозь арку и сквозь Маррира я видела другой склон, поросший золотистой мягкой травой, и на нем также стояли эйльфлёр, безмятежно ожидая... чего? Появления задержавшихся в пути братьев?..
Забывшись, я протянула руку, она прошла сквозь тени арки, ничуть не прикоснувшись к эльфам. Горячий поток Врат обжег, я невольно тут же отдернула её. Эльфы в пещере обернулись, привлеченные чем-то в глубине. На грани видимости, у самого края появился еще один знакомый эльф. Эллорн тут же придвинулся на полшага ближе, словно, как и я, хотел дотянуться до друга - в пещеру вбежал Эманель...
...Маррир замер у самой гранитной плиты, в шаге от картины. Белый песок поблескивал, за его кругом красноватая дымка скрывала пол пещеры. Сама фреска светилась, ее прозрачные лучи окрашивали лица эльфов легким теплым румянцем. Женщина на картине стояла, широко раскинув руки. Вокруг нее завивались белые плотные клубы, за ее спиной искрилась стена льда, перед нею вставала стена пламени.
- Взгляни на нее внимательно. - глухо окликнул короля Маррир.
Далир и Амиэнь зачаровано рассматривали фреску: притихшие и взволнованные дети, привычные проводники и помощники, его зоркие, внимательные, очень ясные глаза.
- Ее волосы... ты видишь?.. они стали черными. - Маррир медленно протянул руку, легко, на краткий миг коснувшись поверхности плиты. Эманель напрягся невольно, но ничего не произошло. - Никто из нас не был тут уже достаточно давно, да? Никто не видел, как она выглядела, когда Элирен открыла Врата. Кроме Эллорна - но он ни словом не обмолвился об изменении... неужели не заметил? Для него, знавшего истинную Иринон, вряд ли подобное возможно!
- Возможно. - возразил Эманель осторожно, - Если он видел одну лишь Элирен - а так и было, скорее всего, ведь они прощались навсегда. Когда любишь, перестаешь замечать мелочи.
- Да, любовь ослепляет. - согласился Маррир спокойно. - Я знаю.
Эманель невольно отвернулся. Чистая боль не предназначалась нескромным зрителям. Король остановился у выхода, с тревогой поглядывая на видимый отсюда клочок склона со стоящими на нем плотными рядами защитниками.
- Я не знаю слов, способных передать то, что я чувствую, и никому не причинить страданий. Поэтому скажу, как есть: у нас всего несколько часов. Мы отогнали их, но вскоре они вернутся. Как только они объединятся, и возьмут холм в кольцо - нас ждет смерть. Если мы, Старшие, еще что-то можем сделать для тебя - только скажи. Если нет, то поторопись, прошу! Я буду на склоне, мы встанем цепью и попробуем сдержать агрессию, мы постараемся дать тебе и судьбе столько времени, сколько будут длиться наши жизни. Но мы не сможем заслонить собою всех, к сожалению.
Маррир обернулся - и в его молчании отразилось так много, что слова уже оказались ни к чему.
- Прощай, брат мой. - лучистый взгляд Эманеля блеснул, последний раз скользнув по картине.
"Прости, что задержал вас своими мечтами. Пусть те, кто готов, приходят!" - Маррир скинул на пол плащ, выпрямился, ровный, словно струна. В руках остался продолговатый футляр. Король приостановился в полушаге, не в силах отвести от него глаз. Из деревянного футляра эльф достал длинный кинжал в изумительных ножнах - даже здесь, без источников прямого света, вокруг ножен по спирали сам собою бежал яркий блик, огибая ножны лентой. Снаружи громко позвали: "Король!.." Эманель, замедлившийся лишь на два стука сердца, выскочил на зов.
- Прощай!.. - тихо попрощался черный эльф, уходящий король скорее угадал, чем услышал его ответ...
...Эйльфлёр в черном протянул ко мне руку - и я опять попыталась дотронуться до него. Напрасно. Мои пальцы прошли сквозь призрачные тени и уткнулись в гладкую преграду там, внутри Врат. Он даже не почувствовал моей попытки. В отчаянии я ударила кулаком по скрытой преграде, оцарапалась, и рассердилась. Руку саднило, на тыльной стороне осталось несколько ссадин, а на переливающейся поверхности Врат - еле уловимые розовые росчерки.
- Лесник! Что происходит! Почему они не видят Врат? Разве я их не открыла?!
Старик серьезно наблюдал, перебирая пальцами свой посох.
- Врата-то открыты, но теперь меж вами грань. - нехотя пояснил, строго хмурясь. - Он не слышит тебя, а ты - его. Тебя ведь там больше нет, что непонятного? А его еще нет здесь. Вы по разные стороны смерти.
У меня пересохли губы.
- А как ее взломать?.. - спросила в волнении, старик схмурился еще суровее. - Да помоги же мне хоть раз нормально!
- Подумай!.. - отрезал он сердито. - Хватить ныть, надоела! Мозги-то чай не потеряла в спешке? Вот и пользуйся!
У меня брызнули слезы, я сжала кулаки, не понимая и не чувствуя в себе сил понять, осмыслить... на короткую минутку отчаяние издевательски заглянуло мне в лицо, но тут же, ойкнув, скрылось: Эллорн бережно сжал мои плечи ладонями, и слегка подтолкнул в спину. Я обернулась, посмотрела в мягкую серую вечность, в которую нельзя смотреть долго - утонешь. "Иди. - сказал его взгляд, в нем плескалась невыносимая боль. - Ты должна пройти Вратами, наверное. Иди дальше, тебе пора. Иди, не медли!".
- Не могу я тебе сейчас подсказывать!.. - проворчал старик, и почти нормальное сострадание отразилось в неприятном хриплом голосе. - Ваша эта задача, понимаешь? Твоя, и... остальных.
Внутри Врат мое почти невидимое отражение застыло в отчаянии.
- Никуда я не пойду! - заворчала решительно, попытавшись высвободиться из крепкой хватки Эллорна - как и всегда, совершенно безрезультатно. - Я не ушла раньше, а сейчас и смысла нет! Если они не слышат меня отсюда - оттуда и подавно не докричусь.
"Тогда они обречены" - напомнил взгляд эльфа. От резанувшего горя перехватило дыхание. Я невольно схватилась за горло, попыталась сорвать то, что душило, и случайно наткнулась на маленький шероховатый камушек, висевший на кожаном шнурке. Синяя жемчужина, завернутая в тонкий серебряный листок, сохранившаяся немыслимым чудом. Она уютно легла в ладонь, всколыхнула память, отозвалась сквозь время тихой, почти неслышимой мелодией, мысленно отсчитываемым ритмом: раз, два... раз, два... танец под стук моего сердца: шаг в светлый квадрат, шаг в квадрат плотной ночи... поплыли, и смазались границы оттенков... границы теней... границы тишины...
Мир закружился вокруг нас. Вокруг обрывков тьмы рядом, светлых пятен под ногами, чистых окон вверху, и незрячих глаз напротив...
Я крепко сжала кулон, и посмотрела в глаза его создателю - темные, непроницаемые, похожие на наглухо зашторенные окна. Ты не видишь меня, но ты меня можешь услышать. Ведь и Лесник не сказал "не видят", нет, он сказал "не слышат"! А старик не оговаривается, он всегда знает, что и кому хочет донести.
"Меж нами грань, Маррир! - вплывая в ментал сквозь жемчужину как сквозь кусочек объединяющего нас прошлого, я потянулась к нему, потянулась изо всех сил, на пределе возможностей. - Меж нами преграда, и я не понимаю, как ее взломать. Как победить смерть? Помоги мне, мастер!".
Эльф по ту сторону вынул из блестящих ножен кинжал, и недрогнувшей рукой взрезал вены поперек запястья. Туманная поверхность Врат заколебалась, пошла мелкой рябью. На несколько секунд Маррир перестал различаться отчетливо, остался темной тенью в глубине, а ожидающие по иную сторону эльфы и вовсе исчезли. В центре арки осталась только моя тень в немом страдании заломившая руки, я удивилась, насколько непохожей на себя я выглядела там - высокая, с длинными волосами, и... в платье?..
Что-то кольнуло в висок, отвлекая от почти осознанной догадки. Я вздрогнула - из центра Врат полетели редкие искры, обжигая, когда попадали на кожу. Словно по ту сторону вспыхнуло пламя, сильнее огня Врат, и его сполохи прошли сквозь непреодолимую преграду, местами порвав её. Что-то начало меняться, мастер подавал мне знак...
...Темные капли крови, как алые звезды, окропили фреску, и местами прожгли ее насквозь. Маррир вслушался в звучание ожившего клинка. На миг он услышал нечто, далекий отзыв, как эхо памяти...
Я быстро оглядела себя - ни одного острого предмета. Хоть зубами рви. Бросились в глаза оставшиеся на костяшках пальцев царапины, после моего удара о стену. Сжав кулак, я зажмурилась, и со всей силой вновь ударила в центр каменной плиты, ровно посредине Врат. Руку пронзило болью до локтя. Поверхность арки опять зарябила, на ней остались еще две еле видные красные дорожки. Я мельком глянула на руку - от удара кожа совсем лопнула, но ранки выглядели вовсе несерьезными, почти не кровоточили. Не обращая внимание на сильную боль, я с прежней силой ударяла вновь и вновь, каждый раз стараясь направить руку так, чтобы она шла чуть вскользь. На туманной поверхности уже оставались не легкие росчерки, а вполне серьезные кляксы.
В какой-то момент боль стала невыносимой, я дрогнула, и остановилась. Отражение внутри закрыло лицо руками, словно в отчаянии от моего малодушия. Я размахнулась, собираясь ударить вновь, но Эллорн перехватил мой кулак. Я непонимающе вскинулась, он сказал кратко: "довольно. Погляди!.." и я, прекратив вырываться, затихла.
Цвет арки менялся. Из нежного лилового он постепенно переливался в багровый, после - в белый. От накала Врат поневоле закрылись глаза, не выдерживая прямого взгляда в обжигающее будущее. Граница, возведенная смертью, таяла, истончалась, рвалась, растопленная жизненной силой нашей крови. Где-то там, по другую сторону, реальность проступила резче, стала почти рядом, почти осязаемой. Клинок в его руке пел. Черный эльф усилием воли возрождал в памяти музыку...
*
...За его спиной пещера постепенно заполнялась эйльфлёр, они заходили молча, становились рядом, завороженные наполняющейся объемом фреской. Маррир свободно опустил руку вниз - кровь из вскрытых вен алыми нитями стекала в подножие фрески, напитывала белый песок. Первый из подошедших эльфов помедлил, не зная, что делать дальше.
"Слушай и смотри!" - громко, для всех сказал Маррир, Амиэнь и Далир подхватили его под руки за полстука сердца до того, как он покачнулся. Благодарно оперся на крепкие юные плечи, и поднял повыше ножны с кинжалом. От любого, самого легкого движения блик оживал, он стремительно скользил по кругу, словно стараясь вырваться с пленившей его поверхности. Клинок пел. Он пел от касания, и просто так. Вначале тихий, почти за гранью восприятия его голос наполнялся силой и звуком тем полнее, чем внимательнее прислушивались подходившие эльфы. Бесхитростная, простенькая мелодия легко входила в разум, соединялась со звучащей у каждого в душе собственной песней.
- Вслушайтесь, и всмотритесь! - ровный, сильный голос эльфа отдался эхом под сводом пещеры. - Она там, она отзовется!.. Постарайтесь услышать ее песню, постарайтесь прочувствовать сущность. Я думаю, она давно ждет нас, она тоже зовет... я почти слышу ее голос.
Тот эльф, что подошел первым, прикрыл глаза, впитывая звучащий мотив, сквозь ресницы всматриваясь в оживающую фреску. Женщина на картине обернулась - ее только что черные, волнистые волосы взвились от легкого движения, легли на плечи гладким золотым шелком. Она протянула тонкую руку с длинными изящными пальцами - эльф без сомнений шагнул навстречу.
По пещере пронесся легкий вздох: эйльфлёр подошел вплотную к плите с картиной, и словно растаял, провалился в мозаичный рисунок. Маррир, видевший мелькнувший образ глазами детей, беззвучно вскричал: "Иринон!..".
Радость, осветившая его холодные черты, растопила лед в сердце, как солнце разрывает лучами плотные тучи, и прогоняет их прочь.
Рядом с Марриром тут же встала эльфийка с красивыми вьющимися каштановыми волосами. Она изо всех сил потянулась в картину, позвала: "Иринон! Услышь меня!", и без сомнений ушла из грани. Ее место сразу занял другой эйльфлёр.
Маррир почти перестал чувствовать окружающее, в нем громко звучала спасительная мелодия, и он всячески оберегал её, опасаясь отвлечься даже на краткий миг. Пока звучит песня - Иринон слышит их, она там, во Вратах, она не позволит им закрыться...
... Эйльфлёр уходили. Так странно наблюдать сквозь Врата за реальностью, у которой сразу наблюдаешь и начало и окончание. Для меня, стоящий за Краем жизни, и видевший их последний шаг там и первый шаг дома в одном окне, действо смотрелось нереально. Для эльфов, похоже, переход осуществлялся в одно касание - шаг во фреску был сразу и шагом по иную ее сторону, туда, на дальний склон, к ожидающим братьям. Их образы виделись мне слабее всего, взволнованные же лица еще только ожидающих ухода, наоборот, были неправдоподобно близки.
Между двумя этими, вполне нормальными реальностями изредка промелькивала третья, которая долго оставалась для меня загадкой. Вначале я приняла ее за собственное отражение, но раз за разом всматриваясь в ненадолго возникающий силуэт, я, в конце концов, согласилась с логикой. Та женщина быть мною никак не могла. Во-первых, она заметно превосходила меня в росте, и если это можно было еще отнести к неким потусторонним искажениям, то длинные гладкие светлые волосы никакой игрой света не объяснялись. Ну, а одежда и подавно убеждала - там, во Вратах, есть кто-то еще, кто-то иной.
Осознав, что знаю её имя, я требовательно позвала: "Лесник!"
Он мог бы отозваться недовольным бурчанием, или вовсе проигнорировать мой призыв, но старик в очередной раз удивил меня полной непредсказуемостью реакции: он тут же подошел, и встал рядом: "ну?"
Я молчала, не находя слов, способных в коротком вопросе отразить все, что открывалось мне у Врат.
- Да. - сразу на всё ответил он. - Могла бы и раньше понять. Открыть Врата и создать их - разницу чуешь? Она создала, тебя потом попросили открыть. Сама видишь, что получается, когда бросают дела неоконченными... По сути, и она не справилась. Взломала грань, смешала миры, эйльфлёр вон с толку сбила... а закончить начатое духу не хватило. Испугалась, споткнулась, промедлила непозволительно долго, израсходовала всю свою жизненную силу, и осталась во Вратах пленницей. А они отчаялись, они слишком легко сдались, перестали ее звать. Вот и пришлось подключать тебя. Предполагалось, что ты порядок восстановишь. А ты еще больше намудрила, совсем всех запутала... вот ушла бы сразу, как положено - и они уже давно бы дома были! И Врата закрылись полностью. И она... - старик кивнул на мелькнувшую опять в арке слабую тень. - И она бы покой обрела. Вы, Живущие, никак не поймете, что к Вечности нельзя прикасаться без последствий! Каждый, причастный к изменениям, навеки их пленник.
Эллорн, долгое время хранивший молчание и полную неподвижность, медленно убрал руки с моих плеч и отодвинулся, отступил назад. Я сердцем почувствовала неладное, оглянулась в испуге: он странно смотрел, на меня, но словно и сквозь - одновременно. "Не смей! - крикнула, подбежала, приникла тесно, привстав на цыпочки, обхватила его шею. - Не оставляй меня, эльф! Ты... ты мне обещал!.."
Он не обнял меня в ответ. Он смотрел на старика, вопросительно и ожидающе, словно знал нечто, чему вот-вот должно произойти, и хотел понять - пришло ли время?
Лесник хмуро поглядел в нашу сторону, и прошаркал назад, к своему камню.
- Да! - сердито буркнул в пустоту, непонятно, кому из нас предназначались его слова: - У каждого свой путь. Кому-то дальше идти, кому-то обрести покой. А вы вцепились, как клещи, не разнять!
...Просвистели и ударили в камень пущенные сверху стрелы. Железные наконечники кое-где высекли искры. Эйльфлёр мгновенно отреагировали, припали за камнями, выстрелили в ответ. Пробравшиеся за спину эльфам нападавшие бросились врассыпную, кто-то сорвался, и пролетев невысокий спуск, ударился о выступы внизу. Принц Элинель с десятком защитников тут же взобрался по камням наверх, нырнул в лабиринт гранитных гигантов, обшаривая каждый закуток, проверяя каждый ров. Когда он вернулся, обтирая кинжал пучком травы, эйльфлёр у скал вновь собрались вокруг Эманеля. Лучники растягивались цепью у нижней границы камней, занимая позиции над головами оставшихся на склоне.
- Мне все это не нравится. - прямо заявил королю беловолосый принц, - Время наш враг! Они скоро оправятся, и вновь пойдут... наши на склоне слишком открыты!
- Да, мне тоже. - понижая голос до предела откровенно признался Эманель, стоявший рядом Феррел еле заметно покивал, выражая свое согласие с ними. - Охотники предупреждали, насколько сильно здешние полны жажды мщения. Ну, и наживы, я так думаю. Эти, внизу, что-то слышали о наших сложностях, они надеются, что мы тут застрянем надолго.
- Если мы задержимся здесь дольше полудня, у нас нет шансов. Вот-вот подойдет подкрепление, верховые гонцы так и снуют меж этой армией, и дальним краем. Думаю, все понимают, насколько опасно находиться на открытом незащищенном склоне. - Феррел вновь оглядел окрестности, Эманель невольно огляделся следом. - Пара часов, возможно, чуть-чуть больше, вот все время, которое у нас в запасе. Ночью мы могли бы легко отбиться, но нам не протянуть до ночи. Как только к смертным подойдут основные силы, мы обречены.Мы открыты, нас перестреляют из-за кустов хоть вон с той опушки!.. так близко их лучники бьют без промаха. Если же холм возьмут в кольцо - нам придется либо прорываться назад, и оставить всякую надежду на уход - либо умереть тут, у Красных Скал.
- Надеюсь, до последнего не дойдет. - произнес Эманель тихо. Оба принца выразили согласие с его надеждой легкими кивками.
- Нет. - решительно и без раздражения ответил Эманель. Принцы переглянулись. - Ты командир, но ты не можешь меня прогнать. А я постараюсь вспомнить, чему учился много лет назад. Мы не настолько беспомощны, как вы, молодые, привыкли думать о нас, стариках. Ну, не смущайся! Ты же не видел меня в деле. Эллорн, кстати, никогда не сомневался во мне... Поверь, мальчик, я постараюсь дорого продать свою жизнь!..
...Так это я держу здесь Эллорна, не позволяя ему уйти дальше? Превозмогая непередаваемый ужас, я медленно разжала пальцы. Убрала руки. Отстранилась, отшагнула назад. В его глазах мелькнул отсвет моего страха. "Нет! - теперь возразил он, сжимая меня в объятьях. - Не смей, слышишь!"
- Я не смогу последовать за тобой. - прошептала, глотая вдруг навернувшиеся слезы. - А тебе ни к чему оставаться тут, когда Врата погаснут. Иди, любимый.
Старик на камне неразборчиво что-то пробормотал, мне показалось, он выругался.
- А ты мне тоже надоел!.. - крикнула в отчаянии Леснику. - Твои загадки, твои издевки... хватит!.. У нас уговор - помнишь?! Так выполняй!
Удивленный эльф требовательно приподнял мне лицо за подбородок. Проник в мысли, легко, как всегда, сметая слабые преграды. И гневно вспыхнул. Я смутилась, опустила голову, не в силах вынести упрек в затемненном взгляде. Ну да, я посамовольничала! Я заключила сделку. Можешь меня ударить. А потом поторопись, пока Врата не угасли. Поторопись домой.
Темные тени, резко очертившие его силуэт на фоне бархата безбрежной вселенной, вызвали тревогу. Я в растерянности заоглядывалась, не понимая, отчего вдруг смягчилась ярость пламенеющих Врат, почему теперь я могу смотреть на них и мне не больно?..
...Под гранитным козырьком, по другую сторону пещеры Эманель встретил Дейлина. Тот стоял в плотной группе из трех десятков эльфов разных возрастов. Маги, чьей силой Зачаровень скрылся от глаз чужаков, теперь невольно держались вместе. Объединившая их тайна не отпускала.
- Нам приказали не мешать бойцам. - ответил принц Дейлин на незаданный вопрос. - Мы никому не хотим мешать, от нас больше нет пользы: почти все израсходовались полностью, редко в ком еще теплится искра. Мне жаль, король Эманель, но из нас теперь не выйдет помощников!..
- Ваш вклад в защиту Зачаровня неоценим! - от всей души поблагодарил король, и поклонился низко. - Если бы я мог сделать хоть частью столько, сколько каждый из вас! Но почему вы не уходите?
Эйльфлёр молчали. Дейлин лишь усмехнулся без горечи: "Кто жаждал, те уже в пещере. А мы вполне можем подождать. Есть более стремящиеся домой, чем мы. Уходящих много, а Врата открываются медленно"...
Арка тускнела. Теперь уже не оставалось сомнений, она медленно угасала, умирала тихо и неотвратимо. Я зажала себе рот, чтобы не закричать, так страшно видеть смерть надежды. Эйльфлёр перед фреской, еще вполне различимые в уже не белом, а оранжевом мареве, заволновались. Левый куб, отражавший холм с Красными Скалами показывал, сколько еще эльфов не успели покинуть враждебного мира. Маррир отстранил детей, взволнованный, чувствующий, как разрывается связь, как неумолимо ускользает и гаснет спасительная мелодия, он вновь полоснул кинжалом по руке, наискосок, глубоко. Пролившаяся на мозаичную плиту кровь на короткое время оживила картину, дала еще десятку эльфов уйти. Но для поддержания Врат жизненной силы обычного эльфа было слишком мало, он еще не почувствовал, а я уже увидела, как вновь тускнеет арка по краям.
Мне очень хотелось обернуться, задержаться, найти слова, способные убедить упрямого Эллорна. Но Вечность не терпит сомнений. Раскинув руки, невольно повторяя жест Иринон на картине, я вошла во Врата, всей оставшейся во мне силой вливаясь в их нестерпимый жар, отдавая себя до капли...
*
...- Да уж, только гномов нам и не хватало! - сквозь зубы пробормотал Феррел, из-под руки вглядываясь в горизонт.
- Много?.. - окликнул его Элинель снизу, со склона.
- Да нет, не больше сотни. - примерно прикинул принц, вновь поднимая лук.
Засевшие на опушке сразу попрятались, как только первая волна эльфийских стрел накрыла кусты и негустой перелесок. Луки эльфов, много мощнее людских, легко преодолевали расстояние и поражали метко, стрелы не теряли своей силы, влетая в гущу нападавших. Но лучников у противника, пусть не метких и не слишком сильных, приходилось по десятку на одного эльфа.
Солнце стояло в зените, слепило бликами и дразнилось легкомысленно, словно забавляясь развернувшейся битвой у кучки камней.
Раненых эльфов перенесли поближе к пещере, укрыли в сомнительной защите нависающих скал. Пока среди эйльфлёр не было ни одного убитого, что вселяло некоторую надежду. Но ранения уже успели получить многие, в основном те, что стояли в цепи на самой границе склона, внизу. Где-то там, среди них, теперь находился и Эманель. Не слушая возражений, упрямый король накинул легкую кольчугу и ушел к своим детям. Принцы только покачали головами. Феррел руководил лучниками и просматривал окрестности, время от времени докладывая брату о намечающихся изменениях среди сил противника, Элинель осуществлял общее командование, он встал примерно посредине, там, где открывалась возможность видеть весь склон в обе стороны.
Меж тем нападавшие растянулись в некое подобие цепи, и опять ринулись в атаку. Эльфы, подчиняясь внутреннему ритму, тут же сомкнули ряды, обнажили оружие, замерли в ожидании - собранные, сдержанные, готовые ко всему. Эманель в их рядах словно вернулся на много-много лет назад, едва ли не к началу. Однажды они примерно также стояли, сомкнув ряды, а за их спинами оставались дети. Те дети, которые, повзрослев, заняли их место, а потом и сами ушли, уступив его другим. Эти, Старшие, сейчас спокойно ожидающие врага рядом с ним - наверное, уже двенадцатые дети в роду. А может, и младше. А те, уходящие сейчас сквозь Врата, уносящие их общую надежду на выживание - и вовсе юные, тридцатое поколение. Так решили все, сообща: вначале уходят младшие, после - те, кто постарше, и так по восходящей. Если судьба будет достаточно благосклонна, уйти смогут все. Если не очень - многие. Только беловолосые защитники не согласились с предложенным планом, решительно отказавшись уходить раньше, чем спасутся все остальные. У Эманеля не хватило духу спорить.
Смертные гомонили и бежали по равнине, размахивая разноразмерным железом. Они еще довольно далеко, им бежать минуты три примерно, прикинул Эманель. Ну и напрасно так выдыхаются, их силы без того неравны. Эти, добежавшие первыми, уже утомленные, умрут легко. Вот те, которые сейчас не быстро идут за первой оголтелой волной, уже представляют некоторую угрозу. Эманель вновь крутанул в руке меч, вспоминая, как убивают.
Внимательный взгляд кольнул сбоку, заставил оторваться от бегущей оравы, поискать того, кто приглядывался. Рядом, всего через несколько бойцов слева, стоял Геллен. Эльф был в одной сребристой, непонятно-какого-оттенка легкой рубашке, без кольчуги и наручей. Эманель улыбнулся скупо, Геллен слегка склонил голову в поклоне. Они обменялись только короткими взглядами, и отвернулись, собираясь, предугадывая нападение.
Превосходящая эльфийские силы в несколько раз волна нападавших налетела на ровные ряды у холма, и разбилась о них, оставляя после себя блестящие росчерки выпавших из отрубленных рук мечей, красные лужи и ошметки тел. Четверть часа растянулась до бесконечности. Звон, вопли и хрипы постепенно стихли, нападавшие в очередной раз не смогли прорвать стоящую насмерть эльфийскую оборону, и отступили, побежали назад, перегруппировываясь на ходу.
Раненый Эманель, припав на колено, и тяжело дыша, зажимал свободной рукой глубокую рану в боку слева - видимо, нападавший метился ударить в сердце, но промахнулся. Эйльфлёр рядом тут же склонился над ним, отложил окровавленный меч, двумя руками туго перевязал короля прямо поверх одежды. Эманель кивнул благодарно, поднялся на ноги, выпрямился, собранный и сильный, вновь готовый к битве.
Группка гномов меж тем как раз приблизилась настолько, что их уже видели все. Среди смертных поднялся шум, они вначале приняли гномов за подкрепление, а после - за соперников, спешивших поживиться эльфийским добром.
Люди схватились за ножи, но горное племя легко, как котят, разметало их строй по центру, и теперь, закинув шиты за спину, гномы бежали прямо на эльфийских лучников. "Не стрелять! - громко приказал король, узнавая тяжело топающего впереди предводителя. - Они не враги!"
Добежав до эльфийского строя, Вартак с сородичами развернулись лицом к вновь собирающимся у края долины силам, встали кучно, образовав ощетинившийся острым железом во все стороны квадрат.
Оказавшимся рядом эльфам было слышно, как покрикивал кряжистый гномий командир: "давай, ребяты! Покажем им, как воюют настоящие гномы!"
Эманель протиснулся к самому краю, громко позвал: "Вартак!" - тот высунулся, поблескивая глазами из-под шлема.
- Я благодарен тебе за поддержку, досточтимый гном, но у нас почти нет надежды. - откровенно признался король. - Рано или поздно их набежит столько, что эйльфлёр затопчут. Тогда и вам не поздоровится.
- Ну, мы-то и не собиралися жить вечно! - грубовато ответил тот, и смех, раздавшийся среди его сородичей, показал, насколько гномы оценили шутку своего командира. - А вообще, это мы не тебя поддерживаем, уж прости за прямоту! Ты хороший король, и справедливо поступал с соседями, но мы пришли не к тебе. Мы пришли к господину Марриру, Хозяину гор. Думаю, ему моя поддержка пригодится.
Эманель не нашелся, что возразить. Он легко поклонился гному, и вернулся в строй. Эльфы рядом, слышавшие их разговор, молча переглянулись.
Передышка вышла вовсе короткой. Едва успели перенести поближе к скалам раненых, как темный вал вновь поднялся от краев поля, покатился вперед, горланя и размахивая железом. Впереди него неслась смертельная волна стрел - наконечники их отскакивали от гномьей брони и легких эльфийских кольчуг, но все равно находили незащищенную железом плоть, и жалили метко.
Гномы подняли щиты над головой, прикрывая стоявших за ними эльфов.
Эманель невольно вновь посмотрел вверх, на все еще высокое солнце...
... Вначале мне подумалось, что я вижу себя в зеркале, настолько внимательный взгляд светло-карих глаз отражал мой внутренний настрой. Но вскоре опомнилась, осознав, что просто мы стоим очень близко, едва не лицом к лицу, и она удивлена, испугана и печальна, как и я. Внутри Врат царил почти невыносимый жар, я подумала, что если еще хоть чуть поднимется накал сил, я не смогу сдержаться, и закричу, выплескивая страдание. Женщина стояла, словно заключенная в обжигающую хрустальную форму, только хрусталь, как расплавленное стекло, радужно светился и перетекал вокруг нее, медленно и красиво. Я не сразу заметила, что стоило мне невольно прикоснуться к этой форме, как постепенно, капля за каплей, текучая сила оплела и меня, заключила внутрь прозрачного кокона. Преграда меж нами истончилась и пропала, но преграда между мною и окружающим крепла, сплетаясь из тугих горячих струй. Прикосновения к ним причиняли сильную боль, я невольно жалась, стараясь меньше шевелиться.
Женщина не отрывалась, разглядывая меня, она словно пыталась понять, кто перед нею. Ну, все верно, это ведь я давно знала про нее, а ей... как ей непросто пришлось ждать все эти долгие столетия, заключенной в странном текучем саркофаге!.. у меня не хватало духу представить, каково ей приходилось.
Я задумалась, как попонятнее представиться, но она нарушила молчание первой. Она спросила: "ты их спасаешь?" и я невольно смутилась.
"Я - твоя тень. - пояснила напрямую, махнув рукой на условности. - Я только открыла твои Врата. Ну, теперь еще и закрывать буду".
"Я видела тебя, - объяснила Иринон, опуская глаза. Я проследила за ее взглядом и обомлела: там, прямо под ногами, открывались странные и страшные картины. - Я знаю, кто ты. Ты вновь спасаешь их, а я не смогла..."
"Ты для них - желанная мечта! - возразила я искренне. - Они трепетно ждали тебя все эти годы, да и сейчас еще ждут. А я - так, просто попалась Леснику под руку".
Она не поняла, я видела, что ей совсем непонятны мои слова, но поскольку Иринон ни о чем не переспросила, и я замолкла.
Если раньше происходящее казалось мне погранично нереальным, то сейчас я и вовсе находилась за краем реальности. Мы стояли лицом к лицу, и, при этом как бы повернувшись в одну сторону. Впрочем, стороны как таковой тоже не существовало, она была везде и повсюду, даже над головой и под ногами. Врата окружали нас, и в то же время мы сами и были ими, обжигающими Вратами, скрученными из потоков неимоверной силы. Оттуда, снаружи, Врата виделись неким подобием дверей, условной преградой, разделяющей грани. Взглянув отсюда, изнутри, я подумала, что Врата скорее подобны мосту, для тех, кто вступает на него, и неподвижной точке в центре сферы - для тех, кто находится внутри. Наверное, не очень понятное объяснение, но у меня нет иного.
Эйльфлёр, идущие Вратами, на краткое мгновение появлялись, и проходили нас насквозь, совершенно не видя. Признаться, это было довольно красиво, и... больно. Каждый эльф словно отнимал частичку меня, вырывал откуда-то изнутри. Иринон вздохнула, пожаловалась без надрыва: "Теперь мы делим боль на двоих, и ее можно терпеть. Когда я была одна, я плакала". Я не придумала слов, способных утешить ту, которая столько времени провела в ужасном заточении, а теперь обреченно угасала в муках. Может быть, в лице у меня что-то отразилось, она осторожно взяла мою руку, и сжала - я в ответ также крепко сомкнула пальцы. Иринон благодарно улыбнулась моей поддержке, я проглотила слезы. Каково это, угасать в одиночестве у порога мечты?..
*
...Солнце клонилось к закату. Склон холма, усеянный вперемешку телами, оружием и просто кровавыми кусками, представлял жуткое зрелище. Упавших перевязывали те, что еще держались на ногах, но почти некому было заботиться о мертвых.Еще живым помогали перебраться повыше, за заметно поредевшую линию обороны. Погибших относили по другую сторону пещеры, в каменную расселину, в которой столь терпеливо стояли утром обессиленные маги. Они давно ушли отсюда, кто - сквозь Врата, кто - в оборону. Принц Дейлин, неплохой фехтовальщик, но неумелый боец, довольно долго сражался рядом с Эманелем, но однажды король понял, что не видит взлохмаченных каштановых кудрей, как ни оглядывался.
Эльфы давно отступили от подножия холма, поднялись вначале до середины склона, а после, не выдерживая натиска перекрывавших одна другую атак, и вовсе до линии нижних камней. Отступать дальше было некуда, там, в полусотне метров выше уже находился вход в пещеру, и последние из уходящих детей. Страшный день заканчивался, но приближающийся с каждым часом вечер, столь желанный для них нынешним утром, уже не радовал. Никто больше не надеялся на темноту, никто не заглядывал дальше следующей атаки.
Эманель в какой-то момент провалился в беспамятство, и один из младших перенес израненного короля в пещеру, усадил спиной к стене в дальнем углу. Эманель очнулся от холодных капель, пролившихся на лицо, и не сразу понял, почему небо над ним темно. Принесший его эльф, неловко действуя одной рукой, вновь осторожно прислонил к его губам фляжку с водой. Обрубок правой безвольно висел вдоль тела, перебинтованный наспех кровавыми тряпками. Сил на благодарность не осталось, Эманель только и сумел прошептать: "спасибо, Геллен!". Младший эльф пожал левым плечом, ответил спокойно: "не стоит благодарности. Это всего лишь вода" - и ушел наружу, держа меч в левой руке.
Эманель понемногу приходил в себя. Пещера, утром до краев заполненная тесно стоящими плечом к плечу эйльфлёр, заметно опустела. Их оставалось радующе мало, тех, которые еще не успели уйти, и с каждой минутой становилось все меньше. Эльф вдохнул поглубже, впуская в себя странную силу этого места. Пещера сама по себе несла умиротворение, успокаивала горячий ум, остужала душу, переполненную горечью до краев.
Гномий квадрат, меж тем, по-прежнему твердо стоял на склоне, удерживал центр и прикрывал самый короткий путь к пещере. Люди сторонились его, огибая по флангам.
Жуткая настойчивость, с какой смертные рвались в пещеру, не имела смысла. Здесь не было сокровищ, тех, что интересовали бы их. Здесь не было источника силы, такого, который был бы им подвластен. Здесь, строго говоря, не было ничего, что могло бы их заинтересовать. Эманель недоумевал - что они надеялись найти, прорвав заслон?
Алчность и жажда мести, помноженные на долгие годы затаенных действительных и придуманных обид, ожесточили смертных до предела. Эманель видел немало и драк, и битв, но остервенение, с которым рубили упавших эльфов, не раз заставляло его содрогаться. Та отстраненность, с какой эйльфлёр обычно воспринимали окружающий мир, надежно скрывала многое, и когда копившаяся в душах людей ненависть прорвалась наружу, она ошеломила эльфов.
Сквозь тихие голоса король расслышал вовне яростные взвизги и звон стали. Слишком близко. Много ближе последней линии обороны. Собрав себя, словно кучу разбросанного тряпья, король поднялся на ноги, вначале тяжело навалившись на стену, а после - оторвавшись от нее, выпрямился почти полностью, почти легко.
Стоявшие рядом эльфы поддержали, приглашающее расступились, открывая путь к фреске. Эманель твердо возразил "нет!", и отказался от заботливой поддержки.
Там, у подножия залитой кровью мистической картины, умирал Маррир. Его лицо, и раньше выглядевшее бледным, почти не изменилось в преддверии смерти. Может, чуть резче проступили жесткие морщинки вокруг губ, четче обозначились в блестящих черных волосах струйки седины. Даже выражение лица черного эльфа не изменилось, оно по-прежнему выражало невозмутимость и доброжелательность - одновременно.
Рядом с ним, поддерживая с обеих сторон, прямо на полу сидели дети погибшего в прошлое вторжение Нейэля, близнецы Далир и Амиэнь. Эманель не нашел в себе сил заглянуть им в глаза. Вопреки его приказу, они не ушли со сверстниками еще до полудня, они оставались с наставником и теперь.
Крики и звон снаружи не утихали. Король, твердо впечатывая в пол каждый шаг, сжимая в не дрожащей руке ставший вдруг очень тяжелым меч, вышел навстречу битве...
*
... "Нет!" - не меняя интонации, вновь отказался Эллорн. Когда она, легко и не оглядываясь, шагнула во Врата, сердце эйльфлёр остановилось. Когда оно забилось вновь, редко и сильно, он почти возненавидел свое сердце.
- Ну, как хочешь. - отступился Хранитель. - Она просила, я - предложил. Насильно жить не заставишь.
Эллорн не отозвался, и не обернулся. Он так и остался там, где они разняли объятия, в пяти шагах от раскаленной арки в никуда. Там, внутри, иногда мелькали еле различимые тени, и он жадно ловил их появление, раз за разом надеясь увидеть знакомый силуэт.
- А странные вы существа, Живущие! - как-то без перехода вдруг заговорил старик, словно продолжая давно начатую беседу. - Сложно вас понять. То жизнь любой ценой, то смерть без причины. То клятвы в вечной любви, то отречение без сомнений. Мне иногда думается, что Он вас как-то неправильно придумал. Ну, или нас - неправильно придумал. Вот мы и не совпадаем, не понимаем друг друга совершенно.
Эллорн, не оборачиваясь, безразлично спросил: "кто - Он?", и старик охотно отозвался: "Создатель, сынок! Творец всего сущего. Он, который устроил вселенную, и поставил нас беречь вас, блюсти баланс, сохранять порядок, противостоять хаосу". - "Кого - вас?" - "Силы, кого ж еще! Сам будто не знаешь. Нас, высшие силы. Охранять вас, служить вам, иногда - спасать, но исключительно по вашему желанию".
Эльф пожал плечами. Он редко задумывался о природе тех сил, которыми владел сам, а уж о тех, про существование которых только слышал - и вовсе.
- Вот-вот... думаете вы мало, это уж верно!.. А ты - меньше всех. - в своей прежней ворчливой манере начал старик, но Эллорн никак не отреагировал, и Хранитель сдался. Он замолк окончательно, ссутулился, и как-то уменьшился, что ли.
Эллорн краем зрения заметил изменения в его облике, но не отложил их в памяти. То, что давно копилось в душе, с уходом Элирен стремительно рвалось наружу. Он держал себя, держал, как держал бы вновь упавшего на склоне Эманеля, как пробитого насквозь десятком стрел, но еще живого Феррела, как оступившегося, и сорвавшегося со скал в глубокую расселину младшего эльфа, имени которого не знал... Он не мог не видеть их, час за часом умирающих там, на склоне.
То, что рвалось наружу, никогда ранее не нападало на него, а тем более, столь яростно. Стойкий эльф не признавал отчаяния, и совсем не умел ладить с этим зверем.
Раскаленная арка стала настолько привычной, что перестала раздражать зноем. Эллорн подумал, что уже долгие дни он, не отрываясь, глядит в нее, но тут же опомнился. Какие "долгие дни"?! Если свериться с левым кубом, там, на склоне у Красных Скал, прошло только несколько часов. Неужели?..
Он протянул руку, касаясь призрачного огня. Рука почти не почувствовала жара. По краям арки, там, где ее прочертили пальцы Элирен, остывание проходило быстрее, там цвет из яростно-белого пригас до вполне себе обычного малинового, и прямо на глазах превращался в багровый.
- Кстати, раз уж ты напомнил мне о клятвах. - эльф подступил вплотную к Вратам, осторожно притронулся к ним раскрытыми ладонями. - Мы не только даем обещания, Хранитель. Мы их еще и выполняем.
- Ну-ну, ты!.. - возмутился, было, тот, но Эллорн уже не слышал его.
Эльф закрыл глаза, и шагнул вперед, в арку, но не в дружеские объятия заждавшегося любимого мира, и не на залитый кровью склон. Он знал, куда он идет, он знал, кто ждет его там. И когда вдруг оказался лицом к лицу с заплаканной, обрадованной и испуганной одновременно Элирен, даже не удивился сильно. Так, усмехнулся про себя...
...Закончилось все быстро. Еще пять минут назад короткий строй эльфов яростно оборонялся у входа в пещеру, еще совсем недавно три запыхавшихся Охотника прискакали к подножию холма, и прокричали наверх эльфам предложение от "светлейшего правителя Гуттрака и других светлейших правителей Мокрополья" сложить оружие и сдаться в плен. Эйльфлёр сверху очень образно описали, куда может идти правитель Гуттрак с остальными светлейшими правителями, и что они там могут сделать сообща либо по отдельности со своим предложением. Охотники не обиделись, а очень громко расхохотались, видимо, вполне разделяя мнение эльфов по данному вопросу. Еще совсем недавно они быстро посовещались о чем-то внизу, и двое из них, спрыгнув с лошадей, легко взбежали на склон, а третий, постояв внизу, грустно посмотрел им вслед, и, подобрав поводья их лошадей, нехотя поехал прочь.
Охотники направились прямо на гномий квадрат, и вызвали недоумение у осаждавших холм. Их пропустили без вопросов, посчитав, что те идут по поручению. Гномы тоже расступились без просьбы, пропуская их сквозь строй. Они легко взбежали к самой пещере, и остановились перед перепачканным своей и чужой кровью принцем Элинелем: один с русой бородкой и светлыми, с затаенной улыбкой глазами, чуть впереди, второй темнокудрый и черноглазый, за его левым плечом в полушаге.
Элинель лишь развел руками. Охотники переглянулись, сняли свои луки, без спешки и волнения накинули на них тетивы. Светлобородый взобрался к самым верхним рядам защитников, эйльфлёр молча подвинулись на карнизе, освобождая для него место. Второй, с темными кудрями, передвинул на поясе широкий охотничий нож точно под правую руку, и встал в ряду с принцем у входа в пещеру.
Все эти, и еще множество других мелких событий происходили совсем недавно, буквально только что. И вот все закончилось. Обошедшие с тыла холм нападавшие пробрались-таки за спину слишком малочисленному отряду эльфийских лучников, их дуэль длилась недолго. Очередная смертельная волна накрыла почти пустой склон, разбилась о твердо стоящий гномий квадрат, и, разделившись на два мощных потока, перехлестнула последнюю линию обороны эйльфлёр. Радостно вопя, атакующие ворвались в пещеру, убивая оставшийся в ней десяток эльфов...
Я судорожно вздохнула, когда первый эльф погиб на склоне, прямо на моих глазах. Я никогда раньше не видела смерть эйльфлёр, а тем более, не видела смерть полностью, всю, как она есть. Она меня ужаснула. Я, оборвавшая за свое короткое существование не одну жизнь просто потому, что кому-то не посчастливилось встать на моей дороге, до сих пор даже не понимала, насколько непоправимы бывают поступки.
Иринон отрешенно смотрела, прикусив пухлые губы. Только тонкие пальцы задрожали в моей ладони, и я догадалась, что уже не впервой ей наблюдать отсюда, как вдруг бледнеют контуры замерших тел, как раскрывается под ними мрачная головокружительная бездна, и как медленно, невыносимо медленно валятся в нее уходящие в небытие.
Их, зависших над вечной тьмой, становилось все больше. Они висели в пустоте, под нашими ногами, удаляясь совсем по чуть-чуть, но неотвратимо. Я закрыла глаза. Скоро и я также завалюсь беспомощно, и упаду в пустоту навсегда. Осознать подобное, и не сойти с ума - невозможно, мой еще отчасти живой разум отказывался вместить истину.
Нечто изменилось вокруг нас. Иринон негромко произнесла что-то, я не поняла, и заставила себя вновь "включиться" в происходящее, открыть мокрые глаза.
"Наверное, больше никто не пойдет. - повторила она без раздражения. - Видишь, уже давно никто не подходит к Вратам".
Я вскинула голову, и поверх ее блондинистой макушки заглянула в оставленную далеко в прошлой жизни пещеру. Она почти опустела, только у входа, тяжело опираясь на запачканное кровью оружие плечом к плечу стояла жалкая горстка защитников, да у картины, на окровавленном полу сидели двое детей. Девочка держала на коленях полулежащего эльфа в совершенно черной одежде, мальчик осторожно обтирал красным полотенцем его изрезанные от запястий до локтя руки. Я посмотрела на Иринон, приглашая и ее взглянуть вверх, она покачала головой, не поднимая глаз. Озадаченная, я вновь заглянула в пещеру. Почему?.. Ответ пришел сразу: Маррир. Кусочки разломанной мозаики сложились просто и легко, соединив некоторые догадки и множество мелких, не связанных меж собою, но очень важных фактов. Так вот по кому был твой траур, Мастер. Вот чью песню ты пытался найти во мне, угадывая некую связь между нами. Вот кого звал сегодня. О, звезды, да сколько же еще открытий меня ожидает прежде, чем я окончательно утону в безбрежной пустоте?!
- Для начала, тебе придется кое-что объяснить мне. - строго предупредил мягкий любимый голос, и Эллорн, настоящий Эллорн, встал передо мной, усмехающийся своей обычной, эллорновской усмешкой...
*
Вартак не выдержал. Гномы подняли щиты, и, сломав строй, что называется "на плечах" нападавших вбежали в пещеру следом за прорвавшимися людьми, убивая смертных молча и без сожалений. За минуту все было кончено, гномы вытащили за ноги трупы убитых людей и побросали со склона прямо на головы спешащим следом. Встали оцеплением вкруг пещеры, закрывая и вход, и площадку, усеянную телами последних защитников, и маленькую расселину под козырьком с другой стороны, куда эльфы сами сносили своих павших братьев и сестер.
Добежавшие первыми остановились нерешительно, не торопясь попасть под удар тяжелого гномьего топора. Подскочившие следом уткнулись им в спины, и тоже встали, озадаченные подобным исходом.
- Ну, вы, там! - крикнул какой-то мелкий князь из-за спин своих вояк. - Чего надо? Нету больше ваших дружков, и вы убирайтесь, подобру-поздорову!
- А ты подойди, милашка, потолкуем с глазу на глаз! - предложил молодой гном, и радостный гогот сильных глоток прокатился над верхушкой скалы.
В сгущающихся сумерках его топор отливал хорошей светлой сталью. Вартак, хмурый и неулыбчивый, согласился вынужденно: "да, придется".
Потоптавшись, люди помаленьку отошли от гномьей ватаги. Ссориться со вспыльчивыми соседями, которые, к тому же, в ближайшие сто лет никуда исчезать не собирались, никто пока не решился, но близилась ночь, а за нею - новый день. Гномы понимали, что заплатившие столь высокую кровавую цену люди не уйдут ни с чем. Собственно, самим гномам пещера была ни к чему, а те, на помощь к кому они прибежали, больше в помощи не нуждались. Но уходить так просто, словно испугавшись кучки бандитов, гномам не позволяла гордость.
- Значит, так порешим. - подумав, Вартак предложил родичам план действий: - Черного эльфа среди убитых нет, он ушел, мы свое дело сделали. Мы убитых эльфов в пещеру снесем, и вход завалим. Камень тут хороший, податливый. Без ломов обойдемся.Так порушим вход, что потом год будут откапывать - не отроют. Ночи нам должно хватить, если дружно навалиться. А под утро уйдем, как пришли. Попробуют сунуться, надаем по мордам. А коли за ножи схватятся, ну что... нам не впервой. Как мыслите?
План одобрили единогласно. Молодой гном подошел к краю уступа, и прокричал людям условия: мол, пережидаем ночь на горе, а утром, по-светлу, гномы спокойно уходят, и с собой ничего с горы не берут. Собравшиеся у подножия князья покрутили носами, но никто не решился восстать открыто. За гномами стояла нешуточная сила, ссориться с ними даже крепким княжествам было не с руки.
Как только ночь опустилась достаточно, чтобы скрыть движение на холме, гномы принялись за дело. Под утро вдруг дрогнула земля, и раздался страшный грохот.Лагеря людей, по периметру окружавшие Красные Скалы, переполошились. Схватили факелы, побежали смотреть. Каково же было их удивление и разочарование, когда осознали происшедшее во всей полноте: гномы исчезли бесследно, а холм, столь манящий несметными сокровищами, провалился внутрь, сам в себя, оставив на месте таинственной пещеры лишь хаотичное нагромождение огромных глыб гранита.
Могила эйльфлёр, надежно замурованная мастерами горного дела, скрылась навек, унося с собой все свои тайны.
Иринон слабо вскрикнула. Эльф поклонился ей низко, как однажды при мне ее изображению. Она заворожено смотрела, изумленная и потрясенная его появлением едва ли не больше меня.
- Как ты попал сюда, бессмертный?.. - тихо спросила она, Эллорн выпрямился, испытующе заглянул ей в глаза. - Сюда нет пути для вас, никто из живущих не может проникнуть за Край!..
Убежденность в ее голосе меня позабавила.
- Но мы там были. - ответила я вместо молчащего эльфа. - Мы были за Краем оба. Что это меняет?..
Она не отозвалась, ее рука совсем ослабла в моей. Я не позволила тонкой ладони выскользнуть, я чувствовала, насколько ей необходима поддержка. Иринон закрыла глаза, пошатнулась - Эллорн тут же подхватил ее под локоть с другой стороны, поддержал, не позволяя упасть.
Он лишь на мгновение замешкался, осматриваясь, а потом притянул нас обеих к себе, прижал крепко. Высокая Иринон уткнулась ему в плечо, я - в грудь, эльф чуть склонился над нами, прикрыл, заслоняя от взвихренных его появлением пульсирующих обжигающих струй.
Он обнял нас за плечи, я потянулась свободной рукой, и мы переплели пальцы. Это получилось так сильно, словно мы окончательно переплели судьбы. Зачем же ты пришел сюда, мой принц? Зачем отказался от вечности?
- Помогаю тебе выполнить обещание! Помнишь: "навсегда с тобой, что бы ни случилось"? - очень серьезно указал он, и я кивнула. Ну конечно. Он... оставался собой. До последних своих минут, до последнего нашего дыхания.
Теперь мы действительно вместе до конца. Навечно, навсегда, на эти, истекающие уже, наши последние мгновения.
"Это - больше, чем я смела мечтать! - призналась, жадно любуясь им, не испытывая ни стыда ни стеснения. - Навсегда с тобой, навечно твоя!.. Прости мой эгоизм, я должна была давно уйти, должна была избавить тебя от своей обреченности. Я слабая, я не смогла. Как бы я хотела, мой принц, чтобы твой путь продолжился! Но одновременно я желала навсегда остаться с тобой - и, боюсь, быть с тобой я желала сильнее!.."
"Это - лишь малая часть моих желаний!.. - ответил мне его открытый взгляд. - Я желал никогда не покидать тебя, любимая. Желал стать для тебя всем: возлюбленным, защитником, другом, братом - всем, что в моих силах, всем, что выше моих сил! Но мне позволили только разделить твою боль. Это - больше, чем я заслуживаю, и меньше, чем мои заветные мечты!"
Твои заветные мечты?..
- О!.. - в растерянности прошептала, вдруг понимая смысл последнего обещания Высших. Обещания, о котором я просто забыла за суровыми испытаниями, обрушившимися на нас. - Вот как...
"Нам непонятно твое стремление, но пусть будет по-твоему: вы оба получите то, чего желаете более всего. Живущая, не удивляйся после! - пообещали мне, и выполнили в точности.
Эллорн, нетерпеливый как всегда, не дождался объяснений, и вошел в мои мысли. Это получилось легко, мы оба были открыты и связаны, внезапно обретенное доверие соединило нас крепче любых возможных пут в мире. Он распахнулся настежь, и окунулся в мою память, читая её как книгу, не пропуская ни сточки. Голоса Высших зазвучали в наших ушах так, словно мы тогда оба слышали их, эльф напрягся, вникая в смысл их последнего предупреждения.
- О!.. - произнес он вслед за мной, невольно повторяя мои интонации. - Вот как!..
Взвихренная нашим появлением текучая сила старательно вновь сплетала огненный кокон. Ее струи истончились, растянулись вокруг нас троих, пытаясь заключить в непроницаемую хрустальную сферу. Пульсирующие сгустки бились со всех сторон, их прикосновения срывали дыхание, пронзали насквозь жгучими укусами. Эллорн лишь крепче прижимал нас, закрывая собой, принимая на свои плечи большую часть ударов. Я вздрагивала вместо него каждый раз, когда огненный прозрачный язык бил в эльфа. Иринон безвольно молчала, Эллорн задумчиво улыбался мне, словно не чувствуя ярости беснующегося пламени. Его запредельная стойкость внушала благоговение.
Но напор силы постепенно стихал, мы с удивлением видели, что справиться с троими ей оказалось непросто. Оболочка не выходила полностью целой. То тут, то там возникали разрывы, сила истончалась и никак не могла стать вновь слитной. Она сейчас больше походила на отдельные ленты, растягивающиеся и трепещущие. Сквозь постоянно появляющиеся дыры тянуло прохладой, нестерпимый жар Врат перестал яростно опалять. Мы с Эллорном, не отрываясь, смотрели в глаза друг другу, и, одновременно - смотрели в одну сторону. Мы оказались невольными пленниками и зрителями, наблюдавшими гибель последних эйльфлёр.
Иринон в крайнем утомлении так и не открыла глаз, и не видела, как ворвавшиеся в пещеру убили последних защитников и обоих детей. Маррир, еще живой, но почти в беспамятстве, слабо пошевелил искалеченной рукой, словно пытался обнять своих помощников, защитить добровольно разделивших с ним страшную участь. Светящиеся силуэты над пропастью пополнились еще десятком фигур.
Я не выдержала. То, чем постепенно наполнялись мой ум и сердце все безвременные дни, наконец, переполнило меня, и утопило, погасило последние искры осторожности. Не думая о последствиях, я рванулась к нему напрямую, сквозь разделяющие нас преграды, сквозь все условные грани, сквозь невыносимое пламя Врат и жгучую стужу смерти, потянулась не только разумом, но и собою, тем, что еще осталось не сгоревшим. Я стиснула его холодеющие руки - чуть ниже запястья, там, где их не растерзала сталь.
- Мастер! - крикнула, испуганная их безжизненностью. - Мастер, не умирай! Вернись к нам! Пожелай вернуться, слышишь?!
Маррир открыл глаза, взглянул прямо сквозь стены и улыбнулся:
- Иринон, любимая! Верни меня!
Я даже не успела удивиться тому, что он именно увидел нас.
Что произошло дальше, помню смутно. Когда мою ладонь сжали еще крепкие пальцы, сильно закружилась голова. В какой-то момент показалось, что я выворачиваюсь на изнанку, и сама сейчас выпаду из хрустальной клетки в темные сумерки, на пыльный, скользкий от крови пол. Но нас не оставили, нас подхватили и поддержали другие руки: сильные, теплые, самые надежные - потянули назад меня, слабые тонкие с красивыми длинными пальцами обняли его - и нас двоих, словно из остуженного и почти затвердевшего льда, вырвали в призрачный свет блистающих сил.
Маррир встал рядом с нами. Мы все были словно лицом к лицу, и в тоже время - каждый смотрел в свою сторону, и одновременно - сторона была для всех одна.
*
Созидающий Мастер, бесстрашный Защитник, создавшая Врата, и призванная только для того, чтобы их погасить. Я невольно подумала, что могла значить наша встреча тут, за краем Края, за гранью Граней.
Силы, обтекающие Иринон, до того чистые и безмятежные, взвихрились вначале моим появлением, а после - Эллорна. Сейчас, разорванные в клочки появлением Маррира, они словно выдохлись в собственном упорстве. Они распались на четыре бесцветных кристалла неправильной формы, и закружились вокруг каждого из нас, исполняя странный, но очень красивый танец.
Эллорн, быстрый как всегда, выхватил один кристалл из воздуха, и он запульсировал в его руке, переливаясь всеми оттенками алого. Иринон подставила ладонь, и другой кристалл послушно лег на нее, замерцал живым золотом. Внутри вспыхнули, и полетели искры. Мы с Марриром медлили. Наконец он улыбнулся светло, и протянул руку, точно принимая в пальцы гравера прозрачный камень. Спустя мгновение все мы ахнули: из кристалла Маррира плеснулся вовне непередаваемо красивый лазурный водопад. Осталась я одна. Они улыбались, и ждали моего цвета, а я опасалась увидеть на ладони погасшую черную звезду.
Эллорн, всегда понимавший меня лучше меня самой, просто взял мою руку и развернул ладонью вверх - в нее сразу плавно вплыл последний кристалл. Я зажмурилась. Иринон воскликнула "как красиво!", и я рискнула взглянуть: в моих ладонях уютно устроился огромный багровый изумруд, камень мифический и прекрасный, прозрачный в запредельной чистоте, нежно-зеленый, с блистающим пламенем внутри.
Мы помедлили немного, любуясь игрой цвета в своих камнях, и камне друг друга, потом Маррир решительно протянул руки вперед, держа на ладонях свой кристалл, и Иринон тут же отдала ему свой. Эллорн, а следом за ним и я уже без сомнений присоедили свои камни, расставаясь с ними с радостью и грустью.
Маррир осторожно приложил их один к другому, и они, на удивление, совпали, сложились точно, срослись, словно всегда и были одним целым. Разные по сути, но не враждебные друг другу наши стихии слились, образуя внутри пятый камень, даже не камень - каплю, искру, крошечную живую точку. Она дышала, двигалась, и пульсировала. Мы даже не сразу заметили, как постепенно погасли, и растаяли окружавшие нас Врата. Затаив дыхание мы смотрели на рождение нового мира, а когда оглянулись, удивленные и озадаченные, нас черным бархатом окружала бесконечная ночь, ночь вокруг, прошитая бесчисленными невозможно прекрасными хрусталиками звезд.
Мы с Эллорном переглянулись, начиная уже догадываться, хоть пока и не веря до конца.
Сердитый кашель заставил вздрогнуть всех, включая и тех, кто знал прекрасно, кому он мог принадлежать. Иринон и Маррир, увидевшие старика здесь впервые, отразили столько чувств, что я невольно хихикнула. Наверное, и мы с Эллорном поначалу выглядели забавно.
- Ну, всё, что ли? - неласково спросил старик, по-прежнему рассиживаясь на плоском камне. - Наигрались? Или еще хочется? А то устрою парочку катаклизмов, чего бы детишек не потешить!
Оторопевшие от его приветствия, мы замерли на месте, а старик продолжал бушевать:
- Как подарки получать, так завсегда готовы, а как ответ держать, так душа в пятки? Чего столбами стоите?!
Ни Маррир, ни Иринон, ни тем более я, не поняли гнева Хранителя, и смысла его ругани, но всегда соображавший быстрее всех Эллорн помрачнел. Он отодвинул меня себе за спину, и первым шагнул вперед. Припал на колено, опустил голову...
- Прими мои извинения за обидные слова, Хранитель. Свою участь я заслужил.
- За обидные слова - и только? - ворчливо съехидничал тот, эльф лишь ниже опустил голову. - А ни за что больше извиниться не хочешь?
Руки Эллорна, до того бессильно расслабленные, сжались в кулаки, когда он глухо признал:
- Не только. Я стремился выполнить долг, но возможно, не всегда поступал правильно.
- То-то! - назидательно согласился старик и погрозил посохом нам, замершим в отдалении. - "Возможно" - пф!.. Ты вообще неправ, ну да ладно уж... Поднимайся, все равно тебя не переделать. Намучаюсь я еще с вами, ох, чует мое сердце!..
Эллорн выпрямился, к нему тут же подошел Маррир, поклонился старику низко. Встал рядом с принцем, не поднимая глаз.
- Я слишком много времени потратил на пустую скорбь. Я очень мало успел. - просто признал эльф. - Но даже на краю отчаяния, внутри тьмы и одиночества, я ждал тебя, Хранитель. Я верил, что однажды ты придешь, и призовешь меня. Вот, я здесь. Я готов к работе!
Иринон, и впрямь очень красивая особой, завораживающей красотой, легко скользнула к эльфам, и тихо замерла по другую сторону от Маррира.
- Ты знаешь, сколько я страдала, - напомнила печально и легко. - Знаешь, каково мне пришлось. Расплата за страх, за сомнения... ожидание было долгим, но я помнила твое повеление, и не уклонилась ни на шаг. Сегодня эйльфлёр вернулись, и я свободна. Твоя воля исполнена, Хранитель.
Опять моя очередь?! Ну уж нет, господа, мне с вами в изяществе не сравниться. Так что ни реверансов, ни красивых фраз!
Я сделала эти несчастные необходимые шаги, и остановилась рядом с Эллорном, пытаясь придумать оправдание покороче. Ничего не придумалось. Вздохнула, и честно призналась:
- Я слишком поздно осознала ценность жизни. Непоправимо поздно.
- И все? - удивился старик. Я не поняла. Он неприятно ухмыльнулся: - Ни стонов, ни отговорок? Никаких жалоб на тяжесть пути, боль потерь, и что-там-еще-по-списку?
Эльфы окаменели, Иринон чуть слышно всхлипнула.
- Хватит, Лесник!.. - твердо попросила я, не имея в виду никакого другого смысла. - Довольно уже. Ты бьешь нас, как нашкодивших детей. Ну давай, отыгрывайся на мне, если что не так, но будь объективен! Зачем издеваться над остальными? Или им мало досталось? Даже наказанию бывают пределы.
- Ну, хватит - так хватит... - проворчал он, обретая мирное, и вполне даже приятное выражение лица. - Уж и пошутить напоследок нельзя. Ладно, худо-бедно и ты со своей задачей справилась. Тянула долго, это да, могла бы и побыстрее всех собрать... чего ухмыляешься?
И в мыслях не держала! Я в недоумении уставилась на старика. Улыбаться мне вовсе не хотелось, а то, что он принял за ухмылку, скорее всего вызвано растерянностью.
- Я так и не поняла, что от меня требовалось. - призналась честно. - Ведь Врата просто погасли?..
Старик хитро прошелся взглядом по нашей недлинной шеренге, словно пересчитывая, и со значением вновь посмотрел на меня. Догадка медленно сформировалась, и раскрылась, как новорожденный бутон. Я, похоже, опять ошиблась с глаголами. Почему-то всегда, с самого начала, я воспринимала задачу "закрыть Врата" как погасить их, уничтожить. Только теперь подумала о другом варианте. А если закрыть - в смысле: закончить?..
- Завершить. - подсказал Лесник моим мыслям. - Объединить. Это очень серьезная задача, собрать воедино лучшие качества: верность, стойкость, отвагу, бесстрашие... красоту и жертвенность... постоянство, упорство, и бескорыстие... стать для них связующим звеном, соединить так, чтобы смерть не только завершала жизнь, но и рождала новую. Самоотдача без принуждения, без условий, полная и искренняя. Только так из смерти Врат мог родиться новый мир. Понимаешь?..
Не сказать, чтобы хаос в моих мыслях заметно прояснился. Но я все равно кивнула ему: да, понимаю! Потому что понимала, в той мере, в которой мне самой это понимание было необходимо, и еще потому, что чувствовала, насколько неважно сейчас мое недо- понимание перед лицом вечности.
- Умница. - похоже, Лесник прекрасно видел все мои увертки, и они его откровенно забавляли. - Раз такая понятливая, то тебе и выбирать. Ну, что хочешь за свои труды?
Нет, я с ним точно с ума сойду!
- А что можно?
- Всё. - усмехнулся Лесник, и я почему-то поверила.
Если так, то ты знаешь, чего я желаю давно и навсегда.
- Э, нет! - с легкой издевкой возмутился старик. - Так не пойдет! Вслух, дочка. Вслух, как положено. И не тайно, не прячась - давай, признайся ему в глаза, сколько раз ты отрекалась от него. Скажи, что готова отречься вновь!
Потемневший Эллорн, словно враз постаревший на все свои годы, резко обернулся. Заглянул в меня, сам непривычно беззащитный, готовый услышать чудовищное признание и тут же умереть еще раз. Я удивилась одинаковости звучания наших мыслей. Он точно так же готов был отдать всё за надежду для меня, он принял бы любой мой выбор без упрека - и так же, как я, уже не мог от меня отделиться. Вместе навсегда.
Я промолчала. Заговорил Маррир, и старик на какое-то время отцепился.
- Могу я попросить? - Хранитель кивнул благожелательно, и Маррир указал на плавно вращающийся вокруг нас разноцветный камень, бывшую огненную силу: - Отдай его погибшим в том мире эйльфлёр. Всем, не сумевшим вернуться, всем, чья жизнь оборвалась безвременно.
Ого! Я восхищенно уставилась на эльфа, отдавая должное благородству его души. Старик молча скосился на Эллорна, тот кивнул, присоединяясь к просьбе мастера. Иринон, не сводившая с Маррира влюбленных глаз, только вздохнула кротко. Обозрев всех, Лесник вновь обернулся ко мне, и я пожала плечами: почему нет? Если мир для всех - он будет и для него. Меня подобный вариант устраивает вполне.
- Вы хоть помните, что никто из вас не попадает под ваши же условия? - с болезненной жалостью спросил старик, и я удивилась. Он укоризненно покачал головой: - Ох, до чего же трудно с вами, Живущие... когда только думать научитесь?.. - он вздохнул, и пояснил, поочередно глядя на каждого из нас: - Ты - не эльф. Ты - не умер. Ты - вообще в том мире не бывала! Ну, а ты...
Лесник хмыкнул с искренним сочувствием, Эллорн лишь усмехнулся. Одними углами губ.
- Моя жизнь оборвалась не безвременно. - невозмутимо закончил за старика. Ничуть не дрогнув, заверил: - Для меня продолжения нет - я помню.
Старик потупился, размышляя. Мы ждали.
- Ладно, что сказано - то сказано. - наконец согласился Лесник, и даже я почувствовала облегчение. - Будь по-вашему. Ну-ка, дочка, дай его мне!
Иринон, тихая и легкая, как бабочка, подошла, протягивая на раскрытых ладонях красивый сложный кристалл. Старик ткнул в него пальцем, и кристалл вспух. Нет, сам по себе он продолжал лежать в ладонях стройной женщины с прямыми, как дождь, волосами, но одновременно он как бы вырос изнутри. Вырос до гигантских размеров, раздался, раскинулся привольными равнинами. Темными, загадочными лесами, красивыми холмами, нитями говорливых ручьев, изумительных рек, прекрасных гор... Ясное золотое солнце встало на востоке, осветив новорожденный мир. Он словно задышал, ожил, начал свой отсчет: день первый.
*
Иринон давно отдернула руки, а мир по-прежнему висел в пустоте, издали ничем не отличимый от миллионов и миллионов других, таких же красивых бриллиантов, а вблизи, для нас - оставаясь воплощенной общей мечтой, надеждой светлой и беспечальной. Землей обетованной.
Старик встал со своего камня, и тяжко прошаркав, остановился у кристалла с другой стороны, заглядывая в него как и мы, лишь извне. Там, прямо перед нами, на освещенном первыми утренними лучами гигантском поле, стали возникать легкими штрихами силуэты. Вначале едва наметившиеся наброски, следом - вполне прорисованные образы, и вот множество эйльфлёр появились на пустом еще минуту назад поле, появились, и растеряно, удивленно или озадаченно заоглядывались по сторонам.
Старик слегка пристукнул посохом в пол - они вздрогнули, обернулись, и увидели - действительно, увидели его!
- Этот мир теперь ваш. Любите его, оберегайте, развивайте, сколько сможете. И помните, что он дан не за заслуги - он подарен, а значит, общий для всех. Я оставил каждому из вас память, пусть она хранит вас от прежних ошибок!
Счастливые, взволнованные лица эйльфлёр вызывали тупую боль в груди слева. Не в силах перебороть себя, я отвернулась. Даже не предполагала, что чья-то радостная улыбка способна так больно ранить!.. как странно.
Эллорн на ощупь нашел мою руку и стиснул, я приникла к нему, вжалась крепко. Иринон, всхлипывая, пряталась в объятиях Маррира. Старик устало опирался на посох и словно ждал. Мы хранили молчание.
- Идите уже! - проворчал он, и слегка толкнул пальцем кристалл в нашу сторону - тот послушно поплыл, медленно приближаясь. Мы не пошевелились, возможно, еще не осознав, чего хочет этот непредсказуемый Хранитель. Старик поторопил: - Идите, раз невмоготу! Идите, пока позволяю. Скажем, пусть вам будет маленький презент, от меня лично.
Кристалл приблизился вплотную, и мы невольно затаили дыхание.
- Я вам там еще парочку сюрпризов подготовил... - в спину нам, уходящим внутрь, многозначительно рассмеялся Лесник, и новая грань окончательно сомкнулась вокруг, приняла нас, как своих любимых, но слегка заблудившихся детей. Грань, рожденная нами.
Мы оказались не на поляне, а немного с краю, на пересечении еще только намечающихся тропинок. Маррир оглянулся, замер - и мы все невольно посмотрели туда же. Там, в нескольких шагах от нас, Амиэнь и Далир обнимали Нейэля. Эллорн тоже быстро огляделся. Я на всякий случай не стала следить за ним, мало ли, кого мог искать мой неугомонный принц! Но он сам развернул меня, приподнимая над толпой, и я ойкнула: эйльфлёр в зеленом приветливо махал рукой, приветствуя нас издали, его каштановые кудри развивались по ветру - Дейлин! А рядом с ним, синеглазый, элегантный и всегда открытый, улыбнулся Эллорну Эманель. Я только-только подумала, что, наверное, разучилась удивляться на всю оставшуюся жизнь, как вдруг чуть не запрыгала от радости: прямо к нам, по новорожденным тропинкам, с одной стороны шли двое знакомых мне Охотников, а с другой - спешил беловолосый эльф в легкой серебристой рубашке непонятно-какого-оттенка.
конец.
декабрь 2001г. - сентябрь 2012г.
Екшибарова Лола48 Сны Зачаровня
Екшибарова Лола1 Путь. Эльфийские истории. Все части