Добрякова Мария Викторовна : другие произведения.

Охранитель. Путь офицера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если кто-то думает, что КГБ занималось только разведкой, контрразведкой и политическим сыском, то это - большое заблуждение. В его недрах существовал отдел, который мало интересовали политические умонастроения граждан, потому что его задачей было изучение всего, что выходит за рамки научных представлений, необъяснимо и уже потому опасно. И однажды на службу в этот отдел приходит... настоящий волшебник. Данная книга является второй частью цикла "Зерцало чести". В ней читатель узнает многое о судьбе сестёр Волковых и о том, как подполковник КГБ Олег Дмитриевич Кашин оказался 8 мая 1963 года в гостях у Ольги Волковой-Вороновой, а также о том, как свет подвига Даши Волковой продолжал спасать человеческие жизни даже 20 лет спустя... Здесь выложен ознакомительный фрагмент.

Охранитель. Путь офицера.

Ознакомительный фрагмент

  
  

Памяти прабабушки,

деда и других ветеранов Великой Отечественной,

тем, кто пережил её ужасы, будучи ребёнком,

матери и всем тем, на чью долю досталось

голодное послевоенное детство

  

Посвящение

  
   Сегодня - 21 июня. Тьфу, уже на самом деле - 22-е, два часа ночи. В доме все спят, кроме меня. Но на окне сейчас я зажгу свечу, постою немного молча, тихо прочитаю молитву. О всех, кто не вернулся с ТОЙ войны, о всех кто был убит, кто умер от голода и холода, о всех, кто выжил тогда, но кого уже с нами нет ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. Ныне если мы слышим что-то похожее на выстрелы, то это - просто праздничный фейерверк, и ничто другое. А если ночное небо прорезают яркие вспышки, и молчание ночи разрывает глухой грохот - то это просто летняя гроза. И хотя многие годы с ТОЙ войны миновали, и не одно поколение выросло, мы всё же не можем быть в этом хрупком мире уверенными до конца... По разным причинам.
   Свеча на окне в ночи горит как символ надежды. Жизнь продолжается. Пусть завтра все будут живы.
  
  
  
   Глава первая.
   На речном трамвайчике.
  
   Ясным июньским вечером, когда нет возможности уехать за город, нет ничего лучше, чем сесть на речной трамвайчик "Москва" в направлении Киевского вокзала и наслаждаться видами вокруг, особенно зеленью Нескучного Сада и Воробьёвых гор, которые в советские времена, в угаре почитания вождей к месту и не к месту, называли Ленинскими. Так поступают многие москвичи в наши дни. Так было и в тот далёкий июньский день 1961-го года.
   На баке "Москвы-11" сидело двое интеллигентного вида мужчин, на вид тридцати-тридцати пяти лет. Один чуть постарше, другой чуть моложе. На верхней и нижней палубах развлекались люди, и на этих двоих никто не обращал внимания. Тот, что постарше, был одет в тёмно-серый, тщательно выглаженный без единого пятнышка костюм, бледно-голубую, столь же чистую и тщательно выглаженную рубашку, строгий неброский галстук и лёгкие, но полностью закрытые кожаные ботинки с заострёнными носами, начищенные до блеска. При нём был объёмный кожаный портфель, явно не из дешёвых. Стрижка его была элегантной, но строгой и простой, лицо гладко выбрито. Держался он не франтовато и надменно и тем более не грубовато-фамильярно, а культурно, но настолько обычно, что, если не присматриваться, то и внимания не обратишь.
   Чуть больше привлекал внимание его спутник. Будучи на пару лет моложе, он держался значительно менее уверенно. Такой же идеально аккуратный, но в этой аккуратности было всё немного чересчур: чересчур аккуратный, чересчур начищенный и наглаженный, чересчур прилизанный, без портфеля, зато с крупным перстнем-печаткой на среднем пальце с причудливым тонким рельефным с чернью узором. Для столь молодого человека подобный перстень выглядел излишне франтовато, но парень был скорее застенчив, чем высокомерен, да и чувствовал себя в своём гладко выутюженном костюме как-то не в своей тарелке.
   Оба сели на речной трамвайчик у Новоспасского моста, и теперь он, размеренно работая машинами, неторопливо держал курс вверх по течению.
   - Олег Дмитриевич, - обратился молодой человек с перстнем явно как младший к старшему, несмотря на незначительную разницу в возрасте, - рабочий день уже закончился, но когда Вы предложили мне прогуляться, мне сразу стало понятно, что отказ был бы, по меньшей мере, неуместен.
   Олег Дмитриевич усмехнулся.
   - Что, Савелий Юлианович, тьфу, язык сломаешь, прошу прощения, боишься, что жена дома пилить будет, что дети отца заждались?
   - Да нет, она у меня вообще к этому не склонна, да и на работе сегодня по второй смене, будет поздно. После прогулки с Вами я вернусь в "контору" - так Вы обычно называете это место? Я в столовой заказал ужин на двоих на вынос, а то ведь она с ног валиться будет, я её знаю, - он нежно улыбнулся. - Мы с Марьяшей два года как поженились, детей покуда нет, мой отец и её родители живут в деревне, мы к ним на выходных отправимся, навестить, так что дома меня никто не ждёт, торопиться некуда. Если честно, я хотел остаться с бумагами посидеть, пока они грозят раздавить меня своей тяжестью.
   - Марьяша? - переспросил Олег Дмитриевич, - А как её полное имя, если не секрет? Мария или Марина? Что-то больно много в последнее время Марин развелось.
   - Мариамна, - с улыбкой поправил Савелий Юлианович.
   Олег Дмитриевич тихонько фыркнул.
   - Боже, ну и имена у Вас... - пробормотал он себе под нос и полез в свой портфель.
   - И всё же, прошу прощения, если можно, Олег Дмитриевич, могу ли спросить, почему мы здесь?
   - А потому, - отозвался старший спутник, расстилая на скамейке газету и раскладывая на ней всякую снедь, прихваченную из столовой вместе с купленными в особом месте двумя бутылками хорошего пива, какого в обычном магазине не купишь, - потому, мой друг, что я хочу больше о тебе узнать, коль скоро нам работать вместе. Мне тебя начальство расписало как эдакого уникума, каких не бывает, но пока что я вижу лишь хорошо воспитанного человека моих лет, скромного провинциала, которого здешние реалии пока ещё несколько сковывают, точно тесная обувь. Зато перстень твой явно бросается в глаза. Он недешёвый, с первого взгляда видно. Такие обычно носят маститые дипломаты и большие начальники. Кто ты, Савелий Юлианович?
   Его собеседник, явно расстроенный, прикрыл ладонью перстень.
   - Я же специально ездил на Урал, замучил одного из лучших мастеров, чтобы сделал перстень не бросающимся в глаза. Мне без него нельзя, но, - в надежде он поднял глаза на своего старшего коллегу, - это же всё-таки лучше, чем тот, который мне достался от прадеда? - из кармана пиджака он достал другой перстень, очень крупный, замысловатый, с крупным самоцветом посередине, украшенный ещё более причудливо. Перстень был явно очень старинный, мужской, но сейчас обычно такие носили эксцентричные дамы. Олег Дмитриевич был явно заинтригован.
   - Парень, - рассмеялся он, - явно стараясь скрыть своё удивление, - зачем тебе вообще эти стиляжьи побрякушки? Ты - серьёзный человек, офицер, работаешь в серьёзной конторе. Зачем тебе вообще перстень, что этот, что прадедов? Храни их дома в сейфе, целее будут, да надевай по особым случаям. По мне, так мужчине вообще незачем носить украшения, кроме обручального кольца.
   - Вы правы, Олег Дмитриевич, и не правы одновременно. Это - не просто украшение. Это - и оружие, и рабочий инструмент, и много чего ещё. Вы ведь носите при себе и табельный пистолет, и зажигалку, и пилочку для ногтей, - я заметил, - и еду с выпивкой в портфеле.
   - И как же ты собираешься драться или прикуривать перстнем? - Олег Дмитриевич был окончательно сбит с толку, но виду не подал, - и вообще, переходи на ты, уже пора, сейчас будем пить пиво, а в запасе есть ещё кое-что покрепче. Армянский коньяк. Самый лучший, с хорошей выдержкой.
   - Извините, я не могу "на ты". Воспитание. Я и родителей, и жену привык на "вы" называть. Олег Дмитриевич, что Вы собирались потом сделать с этой газетой? Она вам нужна? - спросил Савелий Юлианович, решив, вероятно, сменить тему. Его собеседник насторожился, это было не принято. Неужели этот парень с честным взглядом окажется на проверку скользким типом, от которого можно ожидать чего угодно? Ну и удружило начальство. Но вслух небрежно бросил:
   - Да нет, выброшу потом. А что?
   - Тогда, если позволите... нас никто не видит?
   - Да вроде нет, все заняты собой. Ты что, поджечь её решил? Пожар устроишь, да и пригодится она нам заместо скатерти, стой, тебе говорю, - вскричал он, увидев, как его спутник направил печатку перстня на газету, и только юморные нотки в его слегка резковатом голосе выдавали то, что на самом деле он скорее шутил, чем был реально обеспокоен. Таких так просто на испуг не возьмёшь. В это время перстень на посторонний взгляд слегка расплылся, словно желая изменить очертания. Если бы не выучка, наш контрразведчик мог бы подумать, что у него галлюцинации, но никакого влияния на себя он не заметил, как и ухудшения самочувствия. И, по своей профессиональной привычке, он стал просто наблюдать.
   Вместо того чтобы загореться, газета выскользнула из-под снеди, что на ней стояла, не устроив, однако, никакого беспорядка, поднялась в воздух и... в мгновение ока обернулась маленьким складным деревянным столиком с шахматной доской на столешнице. Он был невелик размером и, если его сложить, мог бы аккуратно поместиться в опустевший портфель. Олег Дмитриевич, видавший виды офицер, мог только молча, с некоторым недоверием смотреть, как вощёная бумага, в которую были завёрнуты салаты, бутерброды, вобла и прочие закуски, превращается в картонные вазочки и тарелочки с теми же самыми салатами, бутербродами, воблой и прочими вкусностями. Он потрогал столик, постучал по нему, попытался пнуть ногой. Деревянный складной столик был донельзя реален и не думал испаряться или рассыпаться, как и вся эта одноразовая посуда вместе с едой. Остались только две бутылки с пивом. Савелий Юлианович взял в руки одну из них и посмотрел на свет. Бутылка была сделана из зелёного прозрачного стекла глубокого зелёного оттенка, без единого пузырька.
   - Как странно, - вдруг проговорил он, словно не замечая действий своего собеседника, - как странно люди умудряются такому великолепному материалу, как это зелёное стекло, придать такую убогую форму пивной бутылки с жестяной крышкой. Неужели нельзя было сделать хотя бы так...
   Снова перстень как будто расплылся, и бутылка превратилась в большую пивную кружку из того же самого зелёного стекла, с узорами и тончайшей жестяной крышечкой сверху.
   - Но всё же, - продолжил он, - на мой вкус неисправимого эстета и сибарита, я бы сделал вот так, - в это мгновение весь металл от крышки оказался в толще стекла в виде тончайшей нити, образующей сложный узор. Среди глубокого зелёного фона появились вкрапления других цветов, ярких, радостных, чистых, а посередине одной из боковин появился рельеф в виде оленя. Ещё миг, и вторая бутылка превратилось в точно такую же кружку. Самым удивительным было то, что пиво как было внутри бутылок, так и оказалось внутри кружек, заполняя их почти до краёв, и никакой пены! "Москва-11" проходил мимо Кремля, но вместо того, чтобы любоваться его архитектурой, майор Кашин только и мог, что наблюдать за тем, что происходило на его глазах, не отрываясь. Он взял в руки кружку и постучал по ней пальцем. Кружка тоже была полностью реальна. Потом сделал маленький глоток пива. Это было в точности то самое пиво, которое он покупал в спецмагазине. Вот ведь влетело бы этому деятелю, если бы он пиво испоганил! Вслух же он выразил искреннее восхищение.
   - Ну, ты даёшь! И впрямь уникум! Так вот, что начальство имело в виду, когда наводило всю эту тень на плетень! - воскликнул Олег Дмитриевич, - и даже пиво не загубил! Вот, я тебе, если бы загубил! Такого пива просто так в ларьке не купишь! Высший класс! Бальзам богов, а не пиво! Лучше всякой амброзии!
   - Ну, - Савелий Юлианович снова казался смущённым и несколько растерянным, - Вы хотели узнать, на что я способен, и я решил это показать наглядно, одновременно сделав что-то приятное, чем Вы будете потом долго пользоваться и вспоминать добром этот день. Подождите, вот сейчас поужинаем, и я все эти тарелки в шахматные фигуры или в шашки, и будет у Вас набор, - он был явно доволен своей работой.
   - Ох, я просто обязан выпить. Ты со мной или как?
   После первого глотка Олег Дмитриевич развернул складную вилку. Вторая в свёрнутом состоянии лежала на столике.
   - Савелий, ты - чёрт, кого хочешь с ума сведёшь, ты знаешь, что за всей этой фантасмагорией я едва не забыл достать вилки из портфеля? Во конфуз был бы, - судя по тону, он снова шутил, - хорошее пиво - ничто без хорошей еды.
   Подражая старшему коллеге, Савелий Юлианович раскрыл складную вилку и принялся за оливье. Оно было действительно, как, впрочем, и пиво, невероятно вкусным. Какое-то время мужчины ели в молчании, потом Савелий Юлианович задумчиво проговорил:
   - Никак не пойму... ну, кружки, которые я сделал, в конце концов, на производстве явно не повторить, но ту, которую я сделал вначале, судя по тому, что я читал - не проблема. Никак не пойму, зачем делать такие убогие по форме бутылки, когда можно так же легко получить достаточно изящную по форме кружку, закрыть её той же крышкой, я видел такие на банках с маринованными огурцами. Люди бы не только пиво пили, но и наслаждались тем, из чего пьют. Кто знает, может быть, и спивались бы меньше. Ведь пьянство - это не только и даже не столько хмель, сколько состояние души. Я читал, что когда-то эти бутылки было страшно сложно изготовить, они были на вес золота, и люди гробили своё здоровье на их изготовлении, какие уж тут кружки, то теперь-то совсем другие времена. Уж можно бы и о красоте подумать, машины ж делают, им не больно.
   Олег Дмитриевич уже, как видно, отошёл от изумления, и к нему вернулось его обычное для спокойной обстановки добродушно-весёлое настроение.
   - Потерпи, рационализатор, - рассмеялся он, - сработаемся - познакомлю тебя с директором одного завода, подаришь ему такой презент, глядишь, может, что и получится. Успех не гарантирую, всё это - страшная волокита, но попытка - не пытка. Ты мне лучше вот что скажи, что этот твой перстень умеет делать в крутых ситуациях?
   Пришёл черёд рассмеяться его собеседнику.
   - Сам по себе перстень - ничего, хотя по конструкции от обычного перстня он отличается как та штука, в которой Гагарин летал в космос, от обычной пули. Видите, я в курсе того, что в мире происходит. Да, в ваших руках это - просто перстень и ничего больше, всё дело в том, что я - волшебник.
   Старший коллега приподнял правую бровь.
   - Что-что? Как Черномор у Пушкина?
   - Знаете, пушкинский Черномор был списан вообще-то со вполне реальной личности. На рубеже десятого и одиннадцатого века этот злодей немало бед натворил, и моим далёким пращурам пришлось не один десяток лет за ним побегать, прежде чем его поймали и уничтожили.
   По ярко-голубому небу проплывали белоснежные облака, солнечные блики переливались и играли на непонятного цвета водах Москвы-реки, дул лёгкий прохладный ветерок. Здесь, на речном трамвайчике, ужасно хотелось забыть о раскалённых московских каменных джунглях и удушливой жаре.
   - Ну, дела! - только и смог вымолвить Олег Дмитриевич, после того, как доел салат и сделал большой глоток пива, словно желая осушить кружку зараз, да только кружка была явно не маленькая по размеру, - у меня в подчинении - настоящий волшебник в самом прямом смысле этого слова! Откуда же Вы берётесь такие?
   - Вы удивитесь, но долгое время мы и сами не знали ответа на этот вопрос, пока в начале двадцатых Советское правительство не обязало волшебные школы подчиниться нормам всеобуча. В смысле, колдуй, сколько хочешь, а обычную физику зубри, - начал рассказ Савелий.
   Несмотря на зубовный скрежет поначалу, многие увидели в этом не только многочисленные трудности, но и новые возможности. Некоторые стали получать помимо волшебного, обычное, ординарное или светское, как это стало называться, высшее образование и работать в научной сфере на стыке обычной науки и волшебства. Первые опыты были крайне неудачными и даже окончились весьма печально, но в течение пятидесятых годов были сделаны важные открытия в области археологии, антропологии и генетики. Если бы не международный Статут о секретности, обязывающий волшебников не обнаруживать себя, хорошо ещё он на просторах бывшей Российской Империи не столь строг, как в той же Великобритании, эти открытия перевернули бы мир, но в реальности пока знает о них очень мало людей. Всё дело оказалось в генетике, а если точнее, в комплексе особых генов. Когда эта мутация произошла впервые, с чем это было связано, пока никто в точности сказать не может. Доподлинно известно, что остатки артефактов, относящихся к волшебству, находили ещё в так называемой Культуре Погребальных Урн, хотя куда большее их количество обнаруживается в Скандинавии примерно в тот же период, в Гренландии, как это ни удивительно, а также на побережье Ледовитого океана и частично на юге Западной Сибири в бассейне реки Тары. О том, что могло быть раньше или к этому привести, имеется несколько гипотез, и пройдёт ещё, вероятно немало времени, прежде чем получится установить истину вместо бессмысленного ломания копий. Как бы то ни было, если данный комплекс генов оказывается активным в какой-то комбинации, то человек либо рождается волшебником, либо становится им на рубеже приблизительно между десятью и двенадцатью годами, кто-то раньше, кто-то позже, но не позднее тринадцати лет. Если оба родителя - активные волшебники - их дети родятся или станут волшебниками с вероятностью приблизительно 98 процентов, если один из родителей волшебник, а второй - нет, то каждый из их детей может оказаться волшебником с вероятностью в 52 процента, причём неважно, есть ли у второго родителя этот комплекс генов в спящем состоянии или нет. Те же, кто волшебником не станет, обязательно станут носителями этих генов в спящем состоянии. Их дети тоже станут носителями этих генов, неважно, будет ли второй родитель носителем этих генов, или нет. Исключения бывают, но их не так много. Дети носителей спящих генов волшебства в любом поколении могут получить активизацию этих генов, то есть стать волшебниками. Закономерность такой активизации пока просчитать не удаётся, есть лишь данные о некоторых территориальных концентрациях таких явлений. Самое удивительное, что их максимальные локализации, в общем, совпадают по территории с теми локализациями, где было обнаружено наибольшее количество волшебных археологических находок. С чем это связано, пока сказать никто не возьмётся. Древние легенды о Гиперборее или каких-то мифических народцах пока не получили ни подтверждения, ни опровержения. Одно можно сказать со всей ответственностью: с тех пор, как волшебники перестали полностью обособляться от остальных людей, чтобы избежать вырождения в результате близкородственных браков, эти гены стали распространяться, и теперь при постоянной миграции населения, когда мир становится всё более и более тесным, количество носителей генов волшебства неуклонно растёт. Может однажды настать день, когда эти гены станут столь же обычными, как и гены, отвечающие за курчавость или цвет глаз. Если так пойдёт и дальше, да ещё научиться их активизировать безопасным для здоровья способом, то все люди на Земле в один прекрасный день станут волшебниками, но это - дело очень далёкого будущего.
   Олег Дмитриевич доел свой салат и принялся за бутерброды, не забывая попивать пиво. Картина и впрямь получалась более чем интересной.
   - Очевидно, мы в наших исследованиях движемся по параллельным линиям, - заключил он после некоторого раздумья.
   - Это - одна из причин, почему меня определили к Вам работать, но есть и другие, и о них Вам тоже известно, - заметил молодой волшебник.
   Что ж, ситуация прояснилась, и она оказалась ещё более интригующей, чем Олег Дмитриевич мог бы себе представить. Слушая рассказ своего нового сотрудника о разного рода Вратах и дырах, о нечисти и нежити, о разного рода чужих и невиданных чудищах, он уже переставал в душе сокрушаться о том, что в своё время не прошёл по здоровью в отряд космонавтов. Что жалеть о неведомом космосе, если на земной тверди ещё столько загадок!
   "Москва-11" отошёл от причала ЦПКиО имени Горького и теперь тихо двигался вдоль Нескучного сада и Фрунзенской набережной. Со стороны Министерства Обороны доносился голос Марка Бернеса "...вместе с Победой спокойные дни в эти вернулись края...". Слова знакомой песни заставили мужчин вспомнить о том, что это был за вечер, двадцать первое июня. Вспомнились тяжёлые годы войны. Немного помолчав, Олег Дмитриевич произнёс:
   - Да, двадцать лет назад это был последний мирный день, дальше людей ждали четыре года кошмара наяву. И ведь вот также люди гуляли, отдыхали, и никто не ожидал, что завтра страна проснётся уже совсем в другой реальности...
   - Вы не совсем правы, Олег Дмитриевич, война на самом деле началась куда раньше, чем 22 июня, - Савелий Юлианович отставил опустевшую пивную кружку, - её ждали, хоть и проворонили первый момент, в конечном счёте, а часть волшебников-охранителей вообще вступили в неё ещё в начале апреля 41-го года. За этим паучьим знаком Полночного Солнца, что принесли с собой враги, стояло кое-что такое, о чём не следует говорить, но мы все тоже противостояли, как могли.
   Начальник весь обратился в слух. Несмотря на всю свою осведомлённость о тайных анналах истории, о подобном он слышал впервые.
   - Так волшебники тоже воевали? - спросил он, - послушаешь о Ваших всех этих статусах секретности, так Вы должны были бы вообще держаться в стороне.
   - Как бы не так! - воскликнул Савелий Юлианович, кажется, он даже несколько обиделся на такое предположение, - когда приходят чужаки и убивают, убивают и убивают - что мы - не люди, чтобы сидеть в стороне и никуда не вмешиваться? Мы только скрываем суть наших способностей, насколько получается, но мы тоже защищали нашу Родину от захватчиков. И это уже не говоря о том, что непосредственно против так называемого Ордена Копья Судьбы и его прихвостней славяно-карельская, как и другие конгрегации волшебников нашей страны, послали лучших своих охранителей. Никто не уклонялся от выполнения договора о поддержании волшебного мира в Европе. Мой отец ушёл на войну шестого апреля 1941 года и вернулся после долгого лечения только осенью 45-го. Но хоть вернулся живым. А сколько охранителей погибло, сгинуло без следа, даже могилы искать непонятно где, поскольку официально это была не война, а только лишь "восстановление спокойствия". Как бы не так! Это была настоящая война, хотя это зачем-то стыдливо замалчивают. Мать осталась дома, но ей повезло меньше...
   Молодой волшебник достал и показал своему Олегу Дмитриевичу цепочку с крестиком, а по бокам - несколько медальонов: пять золотых и три чёрных. Он указал на чёрные медальоны и продолжил рассказ:
   - Вообще медальоны - это особая связь между ближайшими родственниками: родителями и детьми, мужем и женой, родными братьями и сёстрами и сводными по матери. Сводные по отцу уже не учитываются. Если медальон золотой - родственник жив, если человек умирает - он чернеет. Эти чёрные медальоны - это медальоны моей матери и старших брата с сестрой...
   Эти дни до сих пор стояли у Савелия перед глазами, когда он кому-то о них рассказывал, хотя прошло уже почти двадцать лет. Когда орды Осквернителей Солнца (так русские волшебники называли фашистов) напали на СССР, их деревня в Смоленской области оказалась в оккупации. Мать Савелия прятала в подвале дома вместе со своими младшими детьми, сыном и девочками-двойняшками, около десятка еврейских детей, некоторые из которых обладали тоже волшебными способностями, но были ещё очень малы и ничему не обучены. Нельзя интенсивно обучать волшебству раньше одиннадцати лет, это опасно. Деревню захватили в октябре месяце, так что на новый учебный год во второй класс Савелий отправился ещё относительно спокойно. Ему тогда было двенадцать лет. Светоча Гипербореи, школы, где он учился, война не коснулась, единственное, туда временно, из соображений безопасности, перевели Валдайскую школу, "Камень Властимира", правда, только младшие классы, средние и старшие отправили в другие школы на Урал, Алтай и в Поволжье, иначе бы совсем не хватило места, и так-то стало довольно тесно, особенно, младшим. Спать приходилось по двое в одной кровати, учиться в две смены. Но всё же война "Светоч Гипербореи" непосредственно в тот год не коснулась. К концу учебного года приехала Катя, старшая из детей семьи Незвановых, она уже закончила учёбу, и сказала, что ему не стоит возвращаться домой, поскольку дома просто страшно, несмотря на особую защиту, которой волшебники окружают своё жилище в случае опасности. Однако Савелий настоял на том, чтобы вернуться на каникулы домой, заявив, что если уж младший брат, которому только в этом году подошло время пойти в волшебную школу, и сестрёнки-малышки могут там находиться, то будет трусом, если не повидает мать и не поможет ей, чем сумеет. Его старший брат в то лето закончил обучение на охранителя, и его тотчас же отправили на войну в Европу, в глубокий тыл врага. И если отец вернулся живым, хотя и после ранения, то медальон брата почернел зимой 43-го года. Он ненадолго пережил мать и старшую сестру. Юный Савелий помогал, чем мог, сестре и матери. Носил воду, рубил дрова, растил огород, ухаживал за скотиной. Надо было не только спрятать детей, но ещё и прокормить их. В то время волшебники думали, что среди захватчиков магов нет, поэтому ставили чаще всего защиту только от обычных людей, она чуть попроще в обращении. Но они, как оказалось, жестоко ошибались. Однажды, когда сестра отлучилась из дома, на пороге дома появился человек во вражеской форме, но любому обладающему волшебным даром было понятно, что за силой он обладал. Попирая все мыслимые правила невмешательства в дела простых людей, как могут действовать только тёмные маги, на ломаном русском языке он заявил, что он знает, что здесь прячут магов "юда", и если их не выдадут, то поплатятся за неповиновение. Мать Савелия заявила, что дома есть только малолетние дети, а про магов "юда" она вообще никогда не слышала. Чтобы запугать её, он попытался убить мальчика особым Каббалистическим Убивающим Заклятием - самая тёмная магия, которая только бывает, она идёт напрямую от тёмных сил, но настолько эффективная, что почти никакой волшебный щит не может её удержать, она просто её прожигает насквозь. И его мать сделала то, что сделала бы любая мать на её месте: бросилась между сыном и врагом, закрыв ребёнка своим телом. Заклятье убило её вместо Савелия. Вот только враг круто просчитался. Волшебник подобным актом самопожертвования ставит незримую и необоримую защиту на всех, кого хочет спасти. Правда тёмные маги, как правило, этого не учитывают, на чём нередко и попадаются. Зло всегда терпит поражение на мелочах, это - общее, так сказать, правило. Если бы он немного думал головой, то покинул бы этот дом, и сам больше бы сюда не сунулся, но он, по всей видимости, был настолько одержим ощущением своего превосходства и безнаказанности, что попытался повторить попытку убить Савелия тем же Заклятьем, - на этом месте рассказа Савелий Юлианович расстегнул рубашку и галстук, показав своему собеседнику на груди в области сердца шрам в виде молнии:
   - Здесь Убивающее Заклятье на миг коснулось меня, прежде чем обратиться вспять на того, кто его послал, -- объяснил он и продолжил рассказывать.
   Враг упал мёртвым там, где стоял. Он взглянул на цепочку с родовыми медальонами. Материнский медальон с сорокой уже был весь чёрный. Это было необратимо. Кошмарный сон оказался явью. Прибежала испуганная Катя - родовые узы известили её о случившемся несчастье. Первым делом она возвела вокруг дома и сада защиту, скрыв всё не только от глаз обычных людей, но и от глаз других волшебников и сделав недоступным прямое перемещение сюда. Это был риск, что отец и старший брат не смогут попасть домой, если пожелают навестить семью, но иного выхода не было. Незвановы разожгли погребальный костёр и похоронили прах матери в саду под яблоней, а пепел тёмного мага зарыли в отхожем месте. После этого Катя велела собираться. Как только стемнело, пока ещё не успела взойти луна, она сняла волшебную защиту. Она сказала, что надо спрятаться в сибирской тайге, пока она не придумает, что делать дальше. Первыми, пока Савелий с братом собирали скот и птицу, сажали по корзинкам кошек, брали на поводки собак и складывали вещи, она переносила в безопасное место еврейских детей, поскольку им грозила наибольшая опасность, потом она принялась за живность и скарб, последними опустевший дом покинули младшие Незвановы, держась за её руки. Наконец, она последний раз вернулась туда, чтобы замести волшебные следы, как она сказала. Дети очутились посреди глубокой ночи на поляне, затерянной в густом лесу. Светили яркие холодные звёзды. Было довольно холодно, дул резкий ветер, столь непривычный летом для уроженцев Смоленской области. Катя развернула две большие палатки и зажгла особые светильники, дававшие не только свет, но и тепло, не портившие воздух и не грозящие пожаром. Потом создала ограду, чтобы не разбежался скот, и поставила защиту от людей и зверей. Собаки тревожно выли, чуя присутствие волков, две кошки не отходили от палаток ни на шаг, и только привычные ко всему огневушка и сова не подавали никаких признаков беспокойства.
   - Огневушка? - переспросил Олег Дмитриевич, - что это за зверь? Никогда о таком не слышал!
   - Есть такое дело, волшебная родственница саламандр, - ответил Савелий Юлианович, - у меня её нет, она у Нади, младшей сестры моей, живёт, так что показать не могу, - после чего продолжил рассказ.
   Детям раздали припасённую еду, и после ужина все легли спать. Утром Катя отправилась на поиски пищи и воды. Вернулась с ягодами, грибами и какими-то травами, а вот с водой всё оказалось очень плохо. Поблизости не было ни одного источника, и воду бедной Кате пришлось добывать из-под земли волшебным способом, а это, надо сказать, - работа не из лёгких даже для Строителя, а не только для повитухи, которой была Катя. Выручало молоко, но и сам скот надо было поить, и мыться тоже надо было. В общем, долго так продолжаться не могло, это стало ясно уже в первый же день. Надо было что-то решать. Вечером Катя достала чашу и стала смотреть, как далеко добрались захватчики вглубь территории СССР. Картина не радовала. Враг рвался к Волге и на Кавказ, отсекая Незвановым возможность связи со всеми родственниками, не говоря уже о том, что они не могли не переживать за судьбу Отечества. Оставалась родня некоторых Катиных одноклассников и старенькая бабушка парня, с которым они до войны собирались пожениться. Он тоже ушёл воевать. Родню одноклассников она знала только понаслышке, а вот с Матрёной Константиновной она была лично знакома. Катя разожгла костёр и послала сообщение с огневушкой. Как? А огневушка - тварь огненная, для неё огонь - родная стихия. Прыгнув в огонь, она способна мгновенно перемещаться на любое расстояние. Через два дня у нас появилась Матрёна Константиновна вместе со своей восемнадцатилетней внучкой Ульяной, вместе с которой она жила. Ульянины родители умерли довольно давно, но это - другая история. Они помогли перебраться к ним в деревню, в Оренбуржье. Итак, младшие Незвановы остались жить с совсем чужими людьми, да ещё те дети. Правда, детей без дара удалось пристроить в детдом в Оренбурге, но пятеро-то были волшебниками! Куда их денешь? Так и жили там, пока Савелию с Пашкой не пришло время отправиться в школу, а вся эта орава осталась у Матрёны Константиновны и Ульяны. Однажды утром Катя как сквозь землю провалилась вместе с той огневушкой, а через неделю огневушка вернулась с посланием, что она ушла в партизанский отряд мстить за мать, просила прощения и сказала, что скотина, кроме кошек, совы и огневушки, то есть животных, которых разрешат держать в школе волшебников, теперь принадлежит Матрёне Константиновне и Ульяне в благодарность за труды, которые свалились с появлением у них всей этой оравы. Катин медальон почернел в середине января, как потом удалось узнать, она совсем недолго не дожила до освобождения родной деревни. Она пыталась бороться с сыпным тифом, распространившимся в окрестных деревнях, но будучи не Целителем, а только повитухой, она не сумела сама защититься от болезни. На фоне постоянного голода болезнь оказалась смертельной. Волшебство-то может помочь приготовить еду, но из воздуха её не получишь. И несъедобное съедобным не сделаешь. Вот так, собиралась мстить, а сама погибла, спасая людей.
   - И ведь наша семья, - продолжал волшебник, - далеко не единственный такой случай и, по правде сказать, далеко не самый выдающийся.
   Ему довелось учиться в одном классе с парнем, он потом уехал учиться на Урал и стал Строителем. Мать того парня вытащила из блокадного Ленинграда более сотни детей, буквально вырвав их из лап голодной смерти. Они их с одной дальней родственницей выхаживали сначала в селе Чарышское, потом, с помощью властей, перебрались в Барнаул, в более комфортные условия. Приятель также рассказывал о младшей кузине, у которой вообще погибли все ближайшие родственники, а она сама не смогла поступить в волшебную школу в одиннадцать лет, поскольку умудрилась перенапрячь волшебные силы в восемь или девять лет, сначала пытаясь помочь раненым солдатам, а потом, помогая тётке с теми истощёнными детьми. В результате чего заболела пустотелой лихоманкой, едва не умерла, а её обучение пришлось отложить на целых два года. Так что Савелию лично не довелось с ней познакомиться, но, как он слышал, та девушка стала Охранителем, пойдя по стопам отца. Её же отец лишь немного не дожил до Победы, воевал в этой замалчиваемой войне с Полночным Вором, а мать на самом деле ушла в партизанский отряд и погибла зимой 43-го. Старшая сестра погибла уже летом 43-го на Курской Дуге, помогая солдатам во время тяжелейших боёв и фактически закрыв собой брешь в обороне. По слухам, она чуть ли не лично остановила танковый прорыв. Звучит невероятно, возможно что-то и приукрашено в этой истории, но немалая доля правды в ней есть наверняка.
   - И знаете, что самое обидное? - Савелий Юлианович сделал в воздухе жест рукой, словно желая кого-то ударить, - Волхову Приказу нет никакого дела до этих людей! Девушке пришлось вступать в жизнь, полностью лишённой родовой защиты с полностью чёрным ожерельем, а они не только мало чем помогли, но и не выказали никакого уважения к памяти её родных. Никакого! Более того, эти чинуши пытались вменить в вину и ей, и её родным какую-то нелепицу!
   - Ну, успокойся ты, вот разошёлся, ещё судно в гневе спалишь, - рассмеялся Олег Дмитриевич, - мне вон тоже досталось не меньше. Отец погиб где-то на Западном фронте в октябре 41-го,- разговор сам собой приобретал такой градус, что теперь без коньяка было не обойтись, - когда мы уезжали в эвакуацию, наш поезд стали бомбить. Мне повезло, я выжил, а мать погибла. Из нашего вагона уцелел я, да Алёнка, девочка лет семи. Она от страха спряталась под лавкой, потому и уцелела. Её забрали в детдом, а я потом на Урале до восемнадцати лет по три смены на военном заводе работал, мне тогда пятнадцать только стукнуло. Мы самолёты собирали. Как восемнадцать исполнилось, призвали в армию. Я рвался в лётное училище, но меня тут же прибрали в аэродромные войска механиком, поскольку я имел опыт сборки самолётов. Так и дошёл с армией Вершинина до самой Эльбы. После войны всё равно грезил небом, но не прошёл по здоровью, недостаточно хорошо переношу перегрузки, так что и дорога в космос оказалась для меня закрытой. Поступил в институт связи. В свободное время угораздило увлечься тайной Атлантиды, все вечера в Ленинке пропадал, да и попал в поле зрения, сам понимаешь, кого. Таким образом, теперь я здесь, пью с тобой и беседую "за жизнь". Невероятно, но ещё этой весной я до дрожи завидовал Гагарину!
   После двух рюмок коньяка (рюмки-то у Олега Дмитриевича были свои, серебряные) ему вдруг в голову пришла идея столь же простая, сколь и правильная.
   - Слушай, коллега, - предложил он, - в мире имеется масса несправедливостей, но среди них есть такие, которые мы с тобой можем поправить. Ради памяти твоих родных я, пожалуй, ничего сделать не могу. Такого рода подвиги тогда были в порядке вещей. А вот для матери твоего одноклассника выхлопотать медаль "За оборону Ленинграда", судя по всему, не так уж сложно. Побегать придётся, чтобы факты собрать для представления, но это - дело техники, так сказать. С его тёткой и двоюродной сестрой придётся повозиться. На них материал собрать посложнее будет, но дело стоит того, поскольку даже если окажется половина досужими байками, на боевое "Красное Знамя" посмертно вполне тянет, а если правдой окажется, то и на Звезду Героя. Это же сразу - привилегии для родственников, думаю, что и волшебникам они будут не лишними.
   Савелий Юлианович сразу загорелся.
   - Вот было бы здорово! Конечно, - не Бант Василисы Премудрой, но такое предание, которое можно будет показывать в назидание потомкам.
   Когда "Москва-11" подходил к причалу у Киевского вокзала, закончился даже коньяк. Савелий Юлианович, как и обещал, сделал из бумажных тарелок шашки, так как Олег Дмитриевич решительно заявил, что хотя и умеет играть в шахматы, но на дух не выносит это занятие, в отличие от русских шашек. Коллеги попрощались, и Олег Дмитриевич поспешил на электричку. Жена была с детьми на море, но на даче оставалась престарелая тёща, бросать которую на ночь одну не годилось, и он мог только надеяться, что она, старая зануда, не заметит хмеля в его глазах. А Савелий Юлианович произнёс отрезвляющее заклинание, зашёл, как ни в чём не бывало, в туалет в здании вокзала, незаметно поставил на дверь кабинки заклинание, чтобы она открылась ровно через три минуты, и всем казалось, что кто-то оттуда вышел, затем в мгновение ока переместился в свой кабинет в том пресловутом здании на площади Дзержинского, которое в народе именуется "Лубянкой", а между сотрудниками зовётся "конторой". Как будто ничего необычного не произошло, пошёл в столовую, забрал готовый ужин, вернулся в кабинет и снова переместился, на сей раз - домой, в деревню Малинники, чтобы как раз успеть всё приготовить к возвращению жены.
  
   Глава вторая.
   В поездках и в архивах.
  
   Олег Дмитриевич Кашин сидел в своём кабинете и изучал документы. На втором столе стояло два подноса с обедом. И никакого спиртного! На выпивку уже было тошно смотреть после того, как ему пришлось угощать начальство в "дипломатических целях" с тем, чтобы их расследование было оформлено как задание, и им не пришлось бы заниматься этим в свободное от работы время. И это ещё хорошо, что ему по наследству передалась счастливая способность не привыкать к спиртному, а то так и спиться недолго. Вдруг воздух перед его глазами пошёл неясной рябью, и перед ним материализовался Савелий. Ну, наконец-то, явился - не запылился. С такими-то способностями и умудриться опоздать, хоть и на несколько минут, уметь надо. Молодой волшебник словно прочёл его мысли.
   - Прошу прощения Олег Дмитриевич, что заставил Вас ждать, - начал он, как обычно, застенчиво улыбаясь, - начальство в Волховом Приказе замучило новыми инструкциями по технике безопасности, которые надо было все изучить и подписать. В итоге, пришлось перемещаться прямо сюда. Меня явно ждёт нагоняй от обеих охран: я ведь и ушёл оттуда, не отметившись, и здесь появился, минуя проходную.
   - Да, ладно тебе, - Олег Дмитриевич едва сдерживался, чтобы не расхохотаться и придать голосу сочувственные нотки, - я поговорю с нашими, здесь тебе точно нагоняя не будет, возьму всё на себя, если что, якобы я приказал. Главное, мне удалось всё уладить, так что помимо бесконечных опросов всяких полоумных, утверждающих, что видели НЛО, мы сможем с совершенно законным основанием заниматься нашим делом. Ну, ты не стой, в ногах правды нет. Я тут припас для нас обед - и никакой выпивки на этот раз, надоело хуже горькой редьки. За обедом обсудим наши дела и наметим как, что и в какой последовательности будем делать.
   Когда они принялись за обед, Савелий Юлианович вдруг спросил:
   - Скажите, а почему Вы уверены, что все, кто утверждает, что видел НЛО, сплошь больные разумом?
   Олег Дмитриевич на мгновение задумался, потом объяснил:
   - Пока ты в своём Волховом Приказе изучал свои дурацкие инструкции, ты не обижайся, у нас тут тоже полно не менее дурацких инструкций, которые ты обязан изучить и дать расписку, что ознакомлен, я тут просмотрел кое-какие бумаги. В недрах того рабочего стола лежит целая гора папок, - он сделал широкий жест, изображая её, - всё это письменные свидетельства и протоколы опросов так называемых свидетелей и контактёров, сделанные до нас. Всё это, по большей части, производит впечатление или белой горячки, или параноидального бреда, только два или три производят нормальное впечатление на три или пять тысяч свидетельств.
   Савелий Юлианович отхлебнул рыбного супа и возразил:
   - А вот нас в первый год Большой Стези - это последний четырёхлетний цикл обучения, на занятиях по истории борьбы с тёмными силами учили, что к тому, что производит на первый взгляд абсурдное или глупое впечатление, следует относиться с особым вниманием. В конце концов, душевное расстройство может быть не только причиной этих свидетельств, но и наоборот - следствием увиденного.
   - И как ты собираешься разбираться в этой дребедени? - съязвил Олег Дмитриевич, - Ты ведь - не психиатр, не так ли?
   - Не психиатр, - согласился молодой волшебник.
   Между тем, рыбный суп поедался с явным удовольствием и быстротой.
   - Так как же ты тогда собираешься определить, когда и по какой причине у людей шиз на свободу вырвался?
   - Ну, - волшебник чуть задумался, - я Вам ещё этого не говорил, но на втором цикле обучения, он называется "Малые Стёжки" будущих Охранителей обучают многому, в том числе и основам Целительства. В это понятие, в частности, входит и Исцеление Разума. Конечно, истинным Целителям я и близко не ровня, но кое-в-чём разобраться сумею, а если не сумею, то есть к кому обратиться за помощью из числа бывших одноклассников, не ставя в известность Волхов Приказ с его любовью к волоките.
   - Тогда лады, - подытожил Олег Дмитриевич, задумчиво ковыряя котлету. - Я поеду сначала в Барнаул, а потом - в Ленинград, займусь историей матери твоего одноклассника. Александра Сергеевна Волкова-Хитрюжникова. Я правильно запомнил?
   - Именно так.
   - Слушай, а почему у неё такая странная двойная фамилия?
   - Обычное дело. У всех замужних волшебниц двойные фамилии, так как они связаны как с родом, из которого происходят, так и с родом своего мужа. Например, моя фамилия - Незванов, а моя жена - Мариамна Ефимовна Лисицина-Незванова.
   - Звучит прям как Лиса Патрикеевна... извини, не хотел сказать ничего плохого... В общем, ты тогда займёшься проблемой НЛО. И ещё. Если успеешь, наведи справки по своим каналам о матери и дочери Волковых. Меня интересует всё неволшебное из их биографии, чтобы дальше можно было искать концы по нашим каналам. Где жили, с кем из обычных людей дружили и всё такое. Волшебные источники к представлению не подошьёшь.
  

* * *

  
   Барнаул, на первый взгляд, может показаться довольно необычным городом, полным контрастов и противоречий. Заводы-гиганты, вознесшиеся там, где когда-то планировалось строить пресловутый "город-сад", резко контрастировали с вековым кедром, который можно было увидеть посреди городского сквера. Драмтеатр и Педагогический институт - с частными домиками и улицами, мощенными булыжником. Во многих местах сохранились старинные здания, перемежавшиеся с одинаковыми, словно близнецы, современными многоэтажными "домами-коробками", зелёные парки и скверы, широкие проспекты и грязные и заброшенные остатки прежних промыслов. Короче, получался какой-то гибрид современного крупного промышленного центра с деревней.
   День был пасмурный, ветреный, по небу с севера на юг неслись дождевые облака, но дождя не было.
   Драмтеатр в городе был один, а вот кинотеатров и ДК явно было больше, и в каком из них расположился тот детдом на общественных началах, организованный волшебниками, представлялось далеко не очевидном. Ни в Горкоме, и в Горисполкоме ничего вразумительного ответить не смогли, да и половина сотрудников была в отпуске, что не удивительно, когда лето неумолимо катится к своей макушке. Ничем также не помогли ни в Горздраве, и в Гороно, даже в собственном ведомстве в местном управлении его встретил один полусонный сотрудник и сказал, что в пятницу после обеда застать кого-либо летом нереально, а о детдоме для детей-блокадников он сам ничего не слышал, так как мальчишкой приехал в Барнаул с родителями в конце сороковых, уже после войны. Оставалась Олегу Дмитриевичу последняя надежда: краеведческий музей.
   И он не ошибся. Директор, симпатичная женщина в годах, небольшого роста, одетая в несколько старомодное, точно музейный экспонат, платье и павловопосадскую шаль с яркими розами, пионами и кистями нежно-коричневого цвета, встретила его в своём кабинете и любезно предложила чаю с баранками.
   - Как же, как же, как не помнить, Вы напрасно тратили своё время и силы на хождение по всяким чиновникам, здесь за эти годы вся администрация несколько раз поменялась, многие приехали после войны, и уже, разумеется, ничего не застали, - она говорила протяжно, неторопливо, как бы нараспев, как многие коренные сибиряки, - я провожу Вас в запасники и всё покажу, а то нам по какой-то непонятной политической причине не разрешают выставлять эти материалы в экспозицию. А ведь собирала их я сама лично, да и видела многое своими глазами, ведь тогда я была сотрудником того самого ДК при кожевенном заводе, где размещался тот самый детдом. Сейчас это здание снесли, а ДК переехал на новое место. Мне предложили сначала перейти работать в этот музей, позднее я стала его директором.
   - Расскажите, пожалуйста, что Вам известно об Александре Сергеевне Волковой-Хитрюжниковой, - Олег Дмитриевич решил сразу взять быка за рога, а не ходить вокруг да около, - это - она организовала всё это?
   Маленькая женщина задумалась.
   - Никогда не слышала этого имени, мне жаль, - на стуле проснулся и сладко потянулся полосатый кот простейшей деревенской породы, видать, его разбудил разговор, - там всем заправляла старая бабушка с очень острым языком, всё время всех подкалывала, да так, что уши пунцовыми становились. Её все за глаза называли "наша Баба Яга", хотя на самом деле её звали Ираида Петровна Кудлатая-Лесовая. Так что сходится только двойная фамилия. Ей помогали такие же пожилые подруги из её родного Чарышского, они специально приехали, потом людей стало больше, но всё, в основном, пожилые женщины. Летом 43-го появилась её правнучка, Оля. Я запомнила её потому, что когда Ираида Петровна внезапно умерла в феврале 44-го, она сама настолько тяжело болела, что её тётке и двоюродным братьям пришлось везти её на похороны в инвалидной коляске, девочка наотрез отказалась остаться "дома". После снятия блокады Ленинграда детей стали постепенно разбирать. Кого - родители, если они выжили, кого-то - родственники, кого-то знакомые и соседи умерших и погибших родных этих детей. Здесь осталось три ребёнка, одному из которых на конец войны не было и пяти лет. Эта девочка выросла и стала учительницей в одной из школ Горно-Алтайска, но о том периоде она явно ничего не может помнить. С теми, кто был тогда в сознательном возрасте, могу познакомить: Сергей Ларионов работает инженером на одном из заводов, а Артём Школьников служит в милиции.
   - Заранее спасибо, Вера Матвеевна, я обязательно воспользуюсь Вашим предложением.
   А что ещё оставалось сказать Олегу Дмитриевичу в этой идиотской ситуации?
   Неужели Савелий всё выдумал или его самого обманули? Впрочем, сама по себе двойная фамилия той бабушки и имя правнучки - Ольга, которое совпадало с именем той двоюродной сестры одноклассника коллеги-волшебника, говорили о том, что, возможно, это он сам что-то упускает из виду, причём это что-то - очень важное. На всякий случай, просто для очистки совести, он решил спросить:
   - А Вы не знаете, кто привозил детей сюда, и как родители, родственники и знакомые узнавали потом, где их искать?
   Тут Вера Матвеевна уверенно кивнула.
   - Конечно знаю, они все об этом рассказывали наперебой, ну, кроме самых маленьких. Все называли некую тётю Асю, которая их привезла сюда настолько быстро, что они вроде как проспали всю дорогу и ничего не помнили. Взрослые, которые приезжали за детьми, говорили, что адрес им приносила какая-то женщина, но не называлась. Эту тётю Асю я видела только несколько раз, когда умерла Ираида Петровна, а вот её дети здесь жили и помогали. Все шесть сыновей и маленькая дочка, ей было ещё меньше, чем той Оле. Похоронили Ираиду Петровну в её родном селе. На могилу могу свозить, показать. А ещё один из мальчиков в детдоме всё время рисовал. У меня хранятся его рисунки, среди которых есть и портреты Ираиды Петровны, и портреты Оленьки, и даже пара портретов тёти Аси, хотя когда он успел зарисовать последнюю - ума не приложу, она здесь подолгу не задерживалась. Но портретное сходство поразительное. Если хотите, по одному могу Вам одолжить на время, их всё равно не разрешают экспонировать. Для хорошего дела не жалко. Но только с обязательным возвратом.
   - Если хотите, расписку напишу, - Олег Дмитриевич едва ли сам верил своему счастью - редкостная удача! - Но можно ещё один вопрос? Вы не знаете, куда потом эта самая тётя Ася увезла своих детей и племянницу?
   Вера Матвеевна пожала плечами.
   - Точно не знаю, но стороной слышала, что у неё был дом где-то в Карелии. Мне тогда показалось довольно странным, что они не остались у нас, пока девочка не выздоровеет, ведь здесь и климат лучше, и медицина не то, что на отдалённом хуторе, и травами Алтай славится. Сюда люди лечиться приезжают. Но они исчезли тихо и незаметно, едва мы услышали по радио об освобождении Карелии.
   Карелия. Ещё ближе. Олег Дмитриевич улыбнулся:
   - Последний вопрос, если можно. Как Вы сами думаете, может ли имя Ася быть сокращением от Александры? - это был ключевой момент.
   Директор музея задумалась и ответила не сразу.
   - Теоретически это возможно, но есть также и полное имя Ася, так иногда сокращают Анастасию и Анну, искажают Азу, так что однозначно утверждать нельзя.
   "След определённо есть" - размышлял про себя майор Кашин, - "Есть, хотя и очень слабый. Но и его достаточно, чтобы иметь возможность продолжать поиски". Чутьё подсказывало, что он идёт в правильном направлении.
   Сергея Ларионова он не застал, тот был в отпуске и отдыхал с семьёй в Крыму, а Артёма, теперь, разумеется, Артёма Николаевича Школьникова пришлось с помощью местных отлавливать на рыбалке. Тот сначала был страшно зол, как это его при таком деле посмели побеспокоить, и совершенно не хотел говорить, но служебное удостоверение КГБ и бутылка армянского коньяка сделали своё дело, разговор состоялся. Упаси Бог, Олег Дмитриевич не собирался снова пьянствовать, бутылка коньяка была просто подарком. А сам разговор обошёлся только двумя бутылками того самого элитного пива, которое они с Савелием пили в тот памятный вечер, когда всё началось.
   - Едва ли я могу сообщить Вам сам все фамилии, но с некоторыми из ребят мы договорились переписываться, да, видно, не сложилось. Привезла меня сюда тётя Ася, а так как за мной так никто и не приехал, то я здесь и остался. Нет, я не слышал, чтобы кто-то её называл как-то иначе. Она только ребят привозила, да её собственные дети здесь обретались, подолгу она тут не задерживалась. Но её парни держались особняком, с нами не очень стремились дружить, а дочка была ещё малявкой и играла с девчонками. Олю помню. Она сперва помогала Бабе Яге, которая там была главная, у неё было какое-то очень мудрёное имя, и все её за глаза звали Бабой Ягой, а потом заболела, исхудала и ослабела, пожалуй, не меньше, чем мы в Ленинграде. Даже ходить не могла. После войны тётя Ася забрала её к себе. Кажется, у неё никого не осталось. Кстати, если у Вас есть время подождать до понедельника, я найду в управлении полный список. А так могу дать только несколько фамилий.
   Олег Дмитриевич сказал, что предпочтёт зайти к нему в понедельник на работу и получить все фамилии, извинился, пожелал удачной рыбалки и оставил старлея-рыбака в покое. В конце концов, он сам был рыбаком и понимал его раздражение.
   Оставалась поездка в село Чарышское, и она состоялась на следующий день. Погода заметно улучшилась, небо прояснилось, снова пригрело ласковое солнышко, неудержимо маня на пляж. Дорога от Алейска шла, главным образом, через горы, открывая картины, захватывавшие дух, не говоря уже о том, что поездка по горной дороге - вообще развлечение не для слабонервных, особенно если ты не очень хорошо переносишь перегрузки. Но не офицеру жаловаться на неудобства. Полезнее было сосредоточиться на хорошем. Село впечатляло своими размерами, занимая на берегу живописной реки площадь, сопоставимую с размерами не самого маленького города. Частные дома с приусадебными участками, перемежались с делянками тщательно ухоженной и обработанной земли, засеянной подсолнечником, гречихой и другими полезными культурами. Кажется, не было ни одного клочка земли, который бы не был засеян или засажен чем-то полезным, обработан с необычайной любовью и уважением. Вокруг возвышались живописные горы, покрытые, главным образом, лугами, однако на части склонов возвышались величественные хвойные леса, по дну долины, искрясь в лучах летнего солнца, извивалась серебристой лентой широкая река. Так как Вера Матвеевна не могла поехать сама, музей по выходным работал, а два дня безделья были для Олега Дмитриевича невыносимы, ведь его ещё ждал Ленинград, его отвёз туда на разбитом "козле", её сын Михаил. Он работал таксистом, но эти выходные, по счастью, выдались у него свободными. Сам он о той могиле ничего не знал, да и Олег Дмитриевич предпочёл отпустить его к друзьям в Чарышском, которых тот давно собирался навестить, договорившись встретиться, когда придёт время возвращаться обратно. Дальше ему помогли местные старожилы. Надо сказать, что надгробная надпись была до крайности необычной и говорила о многом в свете всей этой истории. Она гласила:
  
   Здесь лежит Ираида Петровна Кудлатая-Лесовая, преставилась 20 февраля 1944 г.
   И с нею её дети:
   Михаил Григорьевич Лесовой, преставился март 1941 г.
   Константин Григорьевич Лесовой, преставился 1941 г.
   Тимофей Григорьевич Лесовой, преставился 1941 г.
   Лидия Григорьевна Лесовая-Плющева, преставилась 13 декабря 1941 г.
   Никита Григорьевич Лесовой, преставился 21 января 1942 г.
   Её внучка
   Ирина Никитична Лесовая-Волкова, преставилась 20 января 1943 г.
   И её правнучка
   Дарья Евгеньевна Волкова, преставилась 10 июля 1943 г.
  
   Обо всём, что Вы совершили, не забудут те, кого Вы спасли и кому помогли, а если об этом не узнают люди, не забудут Земля и Небо. Бог - свидетель всему.

   Сей памятник воздвигнут 25 августа 1945 года
   Александрой Волковой-Хитрюжниковой,
   Надпись сделана того же дня
   Ольгой Волковой.
  
   Рядом была могила Аглаи Ионовны Белоярцевой-Мшаровой и дата смерти - апрель 1942 года. Кем она приходилась Ираиде Петровне, что её похоронили рядом со всеми Кудлатыми и Лесовыми, оставалось только гадать. Ещё большую загадку представляло, каким образом прах матери и дочери Волковых, теперь Олег Дмитриевич был полностью уверен, что это - именно они, попал сюда из-под Курска, если когда появилась надпись, ещё шла война, а Оля, по рассказам, была ещё девочкой и тяжело болела. Но на этот вопрос, если кто и мог ответить, то только Савелий. В который раз Олег Дмитриевич пожалел, что волшебник жил не в Москве, а в той проклятой деревеньке, куда телефон до исхода века не проведут. Придётся ждать до Москвы. Над головой шелестел полог из берёз и вязов, солнечные полосы перемежались с тенями на кладбищенской дорожке. Если посмотреть на небо, можно было увидеть кучевые облака самых удивительных форм и навевавшие предательские мысли о явно отсутствовавшем здесь кафе с мороженым и взбитыми сливками, да, Олег Дмитриевич только сейчас вспомнил, что ещё ничего не ел.
   Что ж, оставалось прогуляться по здешним местам. Но тут его ждала ещё одна интересная встреча. По дороге с кладбища с ним поравнялась высокая женщина неопределённого возраста.
   - Я видела, что Вы интересуетесь могилой Ираиды Кудлатой-Лесовой и даже сфотографировали надгробную надпись.
   В другое время подобное было бы вопиющим провалом, но сейчас Олег Дмитриевич и не думал что-то скрывать, совсем наоборот. Вдруг кто-то сам захочет с ним о чём-то поговорить? Это могло оказаться полезным.
   - Я Вас внимательно слушаю.
   - Когда Ираида Петровна умерла, я работала в местном сельсовете. Её дом был признан выморочным, и надо было всё подготовить, чтобы заселить очередников. Вот только, хотя по документам дом существовал и имел вполне ясный адрес, его никто не мог найти. Знали, что он должен быть где-то здесь, но ходили вокруг да около, точно заколдованные. Что за чертовщина? Так прошёл год, и начальство не выдержало. Пошёл как-то сам председатель и взял с собой меня. Ищем-ищем, всё без толку, а то он всё не верил. Глядь, навстречу нам какая-то бабушка идёт. Говорим, мол, ищем дом с адресом таким-то, чтобы можно было вручить очередникам смотровой ордер, поскольку дом выморочный. А она как посмотрит на нас сердито, да и говорит:
   - Это как это выморочный? Это, каким это очередникам? У неё наследница есть, Оленька Волкова, сирота круглая. Не вечно ж ей у тётки да по чужим углам обретаться! Покуда она ещё мала, но как вырастет, ей надо будет где-то жить. Её-то дом под Курском сгорел.
   На это наш председатель попытался возразить, что коли сейчас в доме никто не живёт, то дом - выморочный и его надо передать очередникам, вон их сколько. А когда девочка вырастет, тогда и её, если надо, поставим в очередь, порядок такой.
   Бабка ещё пуще взбеленилась.
   - Тоже мне Советская Власть называется! Даже при царе такого не было, чтобы у круглой сироты, у которой вся семья в войну погибла, дом со всем скарбом вот так просто взять и оттяпать! А ей, стало быть, полжизни по чужим углам мытариться? Или у тётки на шее сидеть? У ней самой, вдовы, между прочим, своих семеро по лавкам устраивать надо. Знаю я Ваши эти очереди, в них люди годами стоят! В общем, я Вам скажу так. Не оставите их семью в покое, пожалеете. Я могу сделать так, что вся страна узнает, что Вы сирот обираете. И это будет ещё далеко не всё, что я могу сделать!
   Я тогда говорю ему:
   - А ведь и впрямь нехорошо получается. Одним людям даём, а у других отбираем, причём, не менее обездоленных.
   На что он также попытался возразить:
   - А нужен ли ей вообще этот дом, если она здесь не живёт? Вот вырастет и поселится где-то в другом месте, а мы тут годами ждать будем? Очередь-то растёт.
   На что бабка и говорит:
   - А об этом Вы не беспокойтесь. Если где-то в другом месте она поселится, то обязательно приедет за мебелью и тогда сама придёт и скажет, мол, дом свободен, живите, кому надо.
   Тут до председателя, наконец, дошло, что если та бабка и впрямь напишет в какую-нибудь "Правду", то он будет выглядеть не очень красиво. В общем, решили подождать, пока та самая Ольга Волкова сама объявится, и дом покуда не заселять. Самое интересное, что как только мы это решили, так сразу же по дороге на работу я его и увидела. А дом, надо сказать, крепкий, добротный. Самое удивительное, что обычно если в доме долго не жить, то он разрушается, а тут - ничего подобного. Прошло много лет, мы уже думали разыскивать эту Ольгу, как вдруг пару лет назад объявляется она сама. Пришла к нам и говорит:
   - Я теперь живу в Переславле-Залесском, мне бабушкин дом не нужен, вещи все я забрала. Отдайте его тому, кто в нём отчаянно нуждается.
   Только мы в сельсовете обрадовались и хотели начать готовить документы на очередного очередника, как к нам вбегает женщина вся в слезах.
   - Семеро детей у нас, - говорит, - муж на заработки на Крайний Север уехал, чтобы нас как-то прокормить, а тут паводком дом наш снесло. Дали нам комнатёнку - так моим семерым там только вповалку спать. Младшенький стал кровью кашлять! Умоляю, помогите!
   Председатель заявил ей, что её заявка ещё неделю назад принята к скорейшему рассмотрению, но среди многодетных тоже есть очередь, и нечего истерить, будет жилплощадь до зимы. А коли у ребёнка туберкулёз, то ему надо в больницу и всех остальных тоже проверить, а то из общежития придётся выселить, чтобы заразу не распространяли. На дворе был конец мая. Тут эта самая Ольга как глянет, точно в комнате воздух заморозило, аж страшно стало.
   - Что же Вы за люди такие! Людям и так-то плохо, а Вы вместо того, чтобы помочь, угрожать вздумали? Куда им деваться? На улицу? Я же ясно сказала, отдайте дом тем, кто в нём отчаянно нуждается. Живо готовьте документы, чтобы уже завтра семья туда на законных основаниях переехала! И смотрите, вздумаете препоны ставить, так я на Вас управу найду!
   Отдаёт той женщине ключи и говорит так ласково:
   - Возьми, милая, я тебя в обиду не дам. Дом хороший, много лет простоит. Пойдём я тебе всё покажу.
   Ну, председатель отправил меня с ними, чтобы, значит, всё было по закону. Ольга эта всё показала, каким ключом какой замок отпирается, как колодец во дворе работает, где туалет, где сарай, там и дрова, оказывается, ещё оставались. А ещё птичник, крольчатник - в общем, для рачительной хозяйки всё, что нужно. Только электричества не было. Ну, я сказала, что этот недостаток мы быстро поправим. Правда, в доме было пусто, на что Ольга сказала, что всё устроит. И действительно в ближайшее время объявилась масса её знакомых со всей округи. Все стали приносить кто стол только из столярной мастерской, кто кровати да полати, кто - скамейки да лавки, нашлись и вёдра, и кастрюльки и даже матрасы и постельное бельё. Через неделю семья уже жила, как ни в чём не бывало. Более того, мне та женщина потом рассказывала, что на следующий день эта самая Ольга явилась с двумя склянками с какой-то жидкостью и наказала из одной давать заболевшему мальчику по столовой ложке утром и вечером пока не поправится, а из большей самой пить по чайной два раза в день и другим детям давать, чтобы больше никто не заболел. Мальчонку-то того уже успели отвезти в больницу, так она в больницу пошла и как-то сумела убедить врачей давать ему её лекарство. Ему уже фтивазид давали, это всё-таки оказался туберкулёз, но наши алтайские врачи знают, что травы - не предрассудок, как считают некоторые, а вполне ценная вещь. В любом случае организм укрепят, хуже не будет. В общем, согласились. Как мне потом говорили, мальчишка на удивление быстро пошёл на поправку, и никаких побочных эффектов от фтивазида, хотя он сам по себе - та ещё отрава, у меня мама его принимала. Насколько я знаю, сейчас у той семьи всё хорошо, все здоровы, дети растут, жизнь наладилась, а отец - домой вернулся.
   Вот такой она оказалась, эта Ольга Волкова. Этот рассказ ещё больше убедил Олега Дмитриевича в правильности направления поисков. Что ж, в Чарышском больше делать было нечего, оставалось зайти в понедельник к этому Школьникову и - в Ленинград. Стоп. Как это нечего? Ещё воскресенье впереди. Не полюбоваться красотами местной природы? Наверняка, и в местной реке здесь можно искупаться. Надо будет спросить у старожилов. А переночевать можно попроситься и на сеновал. Летнее солнце, выйдя из-за туч, словно улыбнулось его решению.
   В общем, обратно в Барнауле Олег Дмитриевич был в понедельник утром. Навестил на службе Артёма Школьникова, получил список фамилий с частью адресов и тут же отправился в аэропорт.
   В Ленинграде всё было проще. Чтобы не тратить времени даром, а то вот вернётся жена с детьми с моря, а его дома нет, он отправился сразу на Литейный и попросил помощи у коллег. Навели справки. К сожалению, жизнь разметала людей по всей стране. В Ленинграде осталось жить не более двух десятков человек из без малого полутора сотен. Время поджимало, и коллеги с Литейного доставляли Олегу Дмитриевичу людей, где только могли их найти. Люди, разумеется, были напуганы, но пропуск на выход, выданный ещё до начала разговора, заверение, что их доставят в точности туда, куда они попросят, как только они ответят на некоторые вопросы, "алкогольная дипломатия" и разъяснение цели расследования делали своё дело. Люди успокаивались и рассказывали, в конце концов, довольно охотно. Однако их рассказы мало чем отличались от рассказа Артёма Школьникова. Никто из них не слышал, чтобы женщину, которую они знали как тётю Асю, звали как-то иначе. Ситуацию прояснила одна из последних опрошенных. Это была странная дамочка в элегантном, если не сказать изысканном, платье, которое парадоксальным образом контрастировало с абсолютно нелепой шляпкой. Она работавшая костюмером в одном из театров.
   - А Вы знаете, я слышала что-то такое, - затараторила она, словно боялась, что её застукают на краже сладкого, - Мы с девчонками следили за Бабой Ягой, это была старая карга, заправлявшая там всем, очень язвительная и страшная на вид, за что и получила это прозвище, после того, как пошёл слух, что она и в самом деле летает на метле или в ступе. Так вот, однажды она в разговоре назвала тётю Асю Лександрой. Та сразу же как-то подобралась, ощерилась, словно дикая кошка, и что-то процитировала, Библию, кажется. Что-то про то, что здесь слишком много ушей и что правая рука не должна знать, что делает левая. На что Баба Яга, по своему обыкновению, обозвала её дурой и посоветовала что-то вроде того, что если ей так хочется пошипеть и пофыркать, лучше отправиться в камыши и половить рыбку, а так нечего тут хвостом размахивать по пустому поводу. Вы бы видели, как тётя Ася злилась! Но промолчала. Мы так испугались, что потом до самого вечера боялись выйти из закутка, в котором прятались. Вдруг кто-то из них заподозрит, что мы всё слышали? Дама настолько выразительно поёжилась, что можно было подумать, что здесь за дверью стоит та самая Ираида Петровна - Баба Яга и всё слышит. Что ж, всё было ясно. Можно было возвращаться в Москву. Оставалось для дополнительной проверки кое-о-чём расспросить Савелия, чтобы он ответил на вопросы раньше, чем поймёт, что Олегу Дмитриевичу уже известно. До возвращения супруги оставалось два дня.
  

* * *

  
   По приезде в Москву он первым делом спросил Савелия Юлиановича, не знает ли он, какой зверь-хранитель у Александры Сергеевны. Он уже знал от волшебника о зверях-хранителях и догадывался приблизительно, что имела в виду старая волшебница, говоря о рыбке в камышах. Молодой волшебник недоумённо ответил, что зверь-хранитель Александры Сергеевны - камышовый кот. Так что ещё одно совпадение было налицо. Затем Олег Дмитриевич достал из сумки три рисунка и спросил, не знает ли он этих людей. Савелий Юлианович долго изучал карандашные рисунки. Два отложил в сторону, заявив, что не знает ни той девочки, ни той старухи, правда в лице девочки есть что-то знакомое, возможно, они встречались, когда та была уже взрослой, а вот той старухи он определённо никогда в жизни не видел. Зато в третьем рисунке он опять-таки определённо опознал Александру Сергеевну. Потом он спросил:
   - Олег Дмитриевич, а почему Вы спрашиваете, да ещё и напускаете столько туману, словно не доверяете мне.
   - Видишь ли, коллега, - ответил Олег Дмитриевич, и игривые искорки забегали в его глазах, - не то, чтобы не доверяю, но доверие к делу не приставишь, мне надо было точно убедиться, а то, понимаете ли, эта дама скрывала своё настоящее имя и просила всех называть себя тётей Асей. Мозаика складывалась из крайне отрывочных сведений.
   - Старые штучки, всё традицию блюдёт, имена, видите ли, не подлежат оглашению, - волшебник тихонько фыркнул, - в нашей семье, уже начиная с моего прадеда, этими глупостями никто не занимается.
   - Ну, коллега, - Олег Дмитриевич решил сейчас не вдаваться в новую порцию обычаев волшебников и отложить на потом фотографию с кладбища, тем более что она ещё была в проявке, - а ты что накопал за это время?
   Савелий Юлианович улыбнулся. Видно было, что ему есть, что доложить.
   - Если Вы об НЛО, то там пока много непонятного, но чем дальше, тем меньше мне нравятся некоторые из историй. Пока ещё рано что-то однозначно утверждать, но пришлось обратиться за помощью к отцу и тёще, а в ближайшее время я думаю и тестя задействовать. Там дело особой тщательности требует. Мне одному талантов не хватит.
   - Тогда передай им, что с меня выпивка, надо же как-то людей отблагодарить.
   На самом деле Олега Дмитриевича серьёзно беспокоило то, что с ходу молодой волшебник решил впутать в это дело ближайших родственников. Впрочем, об утечке информации можно было не волноваться, волшебники, если хотели, хорошо умели хранить свои тайны.
   - Отец не примет никакой благодарности, он слишком гордый, а к тому же - охранитель на пенсии, ему только в радость сына носом потыкать, тёщу я сам отблагодарю, Вам ни за что не достать того, чего ей очень хочется. На выходных смотаюсь на пару дней в Монголию и добуду в тамошних степях цветок, о котором она так мечтает, - звучало невероятно, но к тому, что волшебники могут многое, о чём простым смертным и мечтать не приходилось, в том числе - возможность плевать с высокой башни на все обычные бюрократические препоны, Олег Дмитриевич уже успел привыкнуть. - А вот тесть, - продолжал Савелий Юлианович, - совсем другое дело. Он коллекционирует всё, что связано с Кубой. Чтобы попасть на Кубу, нужно пересечь океан. А там - бермудский треугольник поблизости помехи создаёт, и можно с лёгкостью вместо Острова Свободы угодить прямиком на дно моря. Либо надо просить о содействии Волхов Приказ, потому что для преодоления этих помех требуется такая мощь, которая одному человеку не под силу, а обращаться туда с личной просьбой совсем не хочется.
   - Могу хоть гаванских сигар добыть, хоть коктейль "куба либре", хоть фотографию Кастро и Че Гевары. Это легко. А что у нас с семьёй Волковых? Узнал что-нибудь?
   Волшебник кивнул. Это было проще всего. Ирина Никитична Лесовая-Волкова была штатным Целителем, то есть без ограничений в практике, но с некоторыми ограничениями на научные исследования. Дочь, то есть, Дарья, по всей видимости, собиралась её превзойти и стать Целителем Высшего Ранга. Последние сто лет для этого после второго учебного цикла - Малых Стёжек перед последним циклом Большой Стези необходимо было получить обычное медицинское образование. Савелию удалось узнать, что она получила направление в Москву. О ней есть ещё один любопытный, можно сказать, уникальный факт, возможно, он и стал причиной такого решения, поскольку оно достаточно необычно для волшебницы. Женщинам-то приходится торопиться создавать семью, тут же вместо трёх лет учёба затягивается ещё на целых девять. А детей когда рожать? Для этого женщине надо особый талант иметь, талант продления молодости, что не всякой дано. Так вот, у Дарьи у самой были настолько серьёзные проблемы со здоровьем, что в Светоче Гипербореи она не смогла учиться именно по этой причине. На четвёртом году Дома Отца и Матери, это, значит, в последний год начального этапа обучения, есть такой предмет, как курс Начального Мирознания. Он входит в обязательную программу. Практические занятия проводятся, по большей части, на улице, и это на данном этапе - единственный курс, который требует не просто нахождения на улице, а выхода за пределы защиты Внутренней Цитадели. Тут-то ты в первый раз на собственной шкуре познаёшь, что такое настоящая стужа полярной зимы, Светоч-то на Белом море находится, на одном из островов. "Какой там климат - сами знаете" - напомнил волшебник. Вышла Даша в первый раз на практикум - и едва не умерла. Мороз-то за тридцать градусов, а у неё так называемая ледяная лихоманка оказалась, как мороз ниже минус двадцати - сразу удушье. Болезнь эта редкая и малоизученная, даже волшебники-Целители лечить её не умеют. В общем, до конца года от практикума по этому предмету её отстранили, на лето родители её отправили восстанавливать силы на Алтай, там же она и сдала этот предмет экстерном в "Заповедной Долине Цветов", другой школе славяно-карельской конгрегации, голова-то у неё была светлая. Однако при таком недуге продолжать обучение в Светоче не представлялось возможным, что ставило крест на её мечтах о карьере Учителя. Климат там, где находится другая школа, "Заповедная Тара", там помимо Светоча готовят Учителей, расположена не лучше, зимы почти такие же суровые, разве что лето более жаркое, но от этого не легче. В общем, определили её родители от греха подальше на Валдай, в "Камень Властимира", там и климат помягче, и направление Целительства - главное, у матери там было много знакомых, и за девочкой могли присмотреть. Болезнь эту лечить не умеют, но человека обучают с ней жить. В данном случае, Дарью обучили создавать предметы-обогреватели, которые бы согревали воздух вокруг неё непосредственно и не позволяли бы температуре воздуха, который она вдыхает, опускаться ниже минус пятнадцати по Цельсию. Такие предметы могут быть постоянного действия, но мало ли нужной брошки под рукой не окажется - их можно сделать временными из любой подручной вещи, обычно - элемента одежды. Но для этого ей пришлось серьёзно покорпеть на занятиях по Созиданию, поскольку особого таланта к этому делу у неё не было, и это искусство пришлось штурмовать, как говорится, пятой точкой. Тут Савелий Юлианович сделал небольшую паузу, словно желая обдумать то, что будет говорить дальше. Отчасти из-за нехватки времени, отчасти из опасений за её здоровье, оборонное волхование Дарья изучала по сокращённой программе, из неё исключили раздел обращения силы. Тут дело ещё и в том было, что методы обучения в рамках данного раздела очень суровы, а подчас и попросту жестоки. Как обучают? А вот, например. Одна из задач - научить перерабатывать боль в энергию и использовать её против противника, одновременно, отводя от себя разрушающее воздействие. Так, что делают? Вешают у тебя в поле зрения мишень из сена, а потом попросту бьют палкой или хлыстом, пока мишень у тебя перед глазами не загорается. Обучение считается на данном этапе завершённым, когда уже после нескольких ударов мишень вспыхивает как факел, а на теле у тебя не остаётся ни ссадины, ни синяка. Пока не научишься, целых два года приходится ходить в особом нательном белье и сидеть на подушках, становясь объектом постоянных подколок, а то и насмешек со стороны учеников других классов. Так-то.
   - Из-за этого у меня в своё время произошла весьма комичная история, - волшебник смущённо засмеялся, словно ему одновременно и хотелось ею поделиться, и было как-то неудобно рассказывать. Словно о чём-то, о чём в приличном обществе говорить не следует. Но Олег Дмитриевич молча слушал, не перебивая, что побуждало собеседника рассказывать дальше. В конце концов, волшебники - тоже люди, и психология - штука универсальная. - Мне тогда было семнадцать, и я был ещё в прямом смысле слова зелёным дураком. Мне с детства говорили, какую сильную связь имеют родовые медальоны, но я не придавал этому должного значения и однажды позволил себе на Пасхальных каникулах согрешить на сеновале с одной девчонкой старше меня. И кто бы мог подумать, что отцу всё стало тотчас же известно. Что было той девушке, не знаю, но её я больше не видел. Нет, Вы не думайте, у нас "убийств ради чести" не бывает. Её наверняка отправили в школу, запретив впредь приезжать на каникулы, чтобы, значит, со мной не встречалась больше. А меня отец решил примерно наказать. Публично, стало быть. Привязал к вороту колодца и стал бить не чем-нибудь, поскольку знал, что меня уже так просто не прошибёшь, а кнутом со свинцовыми вставками. Таким и убить можно запросто. Так у меня выучка так сработала на автомате, что я тотчас же, дабы пожара не наделать, прожёг взглядом такую дырищу в земле, что из неё забил фонтан артезианской воды. Отец понял, что цели своей ему не достичь, орать благим матом и унижаться я всё равно не буду, и сник. Да, только всё ворчал и грозился моим лицом, рожей, как он говорил, ту дырку заткнуть. Естественно ничего подобного делать не стал. А урок я усвоил. Вот Вы спрашивали, не ревнует ли меня жена. Так она точно знает, что я в этом смысле делаю и чего не делаю. И у неё нет никакой причины ревновать. Все знают, что стоит мне или ей пойти "налево", медальоны тотчас же об этом засигналят не только у нас, но и у наших родителей, братьев и сестёр. Такого срама мы себе не позволим никогда. Вот и вся ревность. Воду из той "скважины" потом, - тут он искренне рассмеялся, - стали разливать по бутылкам и продавать в магазине. Целый небольшой завод построили. Она, знаете ли, вроде как целебной оказалась. Забыл сказать, зачем мы проходим такое обучение. После этого обучают обращать направленные в тебя заклятья в землю или вспять, причём они в последнем случае возвращаются наславшему их многократно усиленными. Какое-нибудь пыточное заклинание Распятия - само по себе та ещё гнусность, не говоря уже о богохульстве, - судя по всему, религия для волшебников была не вопросом "верить или нет", а вопросом настолько объективной реальности, что Олег Дмитриевич не решился это как-то комментировать, - эта излюбленная злодеями из числа латино-германских волшебников мерзость вернётся с такой силой, что убьёт на месте того, кто это наслал. И самое главное - что для всех видов обращения силы не требуется никаких концентраторов. Используются глаза, если перенацеливаешь, ноги, если заклятье отправляешь в землю, либо своего рода канал, по которому оно прилетело, если обращаешь вспять. Теоретически можно обратить вспять даже тёмное Убивающее Заклятье Каббалы, отголоски которого вошли в поговорки как небезызвестная "абракадабра", но на практике этого, насколько я знаю, никто не пробовал. Ошибиться-то можно как сапёру только однажды. - Савелий Юлианович улыбнулся и развёл руками. Олег Дмитриевич продолжал внимательно слушать, - В результате, в нашей традиции даже если пыточное заклинание - аналог латино-германского, когда-либо существовало, то оно давно и прочно забыто. Пользоваться чем-то подобным - всё равно, что играть в русскую рулетку, поскольку попасть даже не на охранителя, а просто на человека, который на среднем цикле оборонное волхование изучал как положено, означает фактически извращённое самоубийство. Для своих грязных целей известные злодеи использовали приёмы более изощрённые.
   Олег Дмитриевич еле удержался, чтобы самому не расхохотаться во весь голос, но это показалось ему крайне невежливым, поэтому вслух он отреагировал совсем иначе:
   - Ну, Савелий, - заявил он, пряча улыбку и изо всех сил стараясь быть серьёзным, - теперь я точно не боюсь идти с тобой в разведку в тыл врага, - и пожал волшебнику руку. Кстати, несмотря на спрятанные смешинки, сказанное было чистой правдой, с таким действительно можно идти в разведку в тыл врага.
  
   Глава третья.
   Тени из сумрака.
  
   Наступила осень. Позади остались три из четырёх недель отпуска, проведённые с детьми в Крыму. Для этого даже пришлось отпросить их из школы на первую неделю сентября. А что делать, если в отпуск не отпускали раньше середины августа? Теперь уже и сентябрь подходил к концу. Ветер носил по улицам опавшие листья. Глубокое голубое небо казалось особенно ярким, контрастируя с роскошным красно-золотым убором тополей, клёнов, берёз. Немного грустно было от того, что это время скоро закончится, и начнутся холодные, долгие и печальные осенние дожди, которые потом сменятся снегом и зимними морозами.
   Как-то утром в понедельник один из молодых сотрудников, специалист по радиотехнике, Сергей Лаптев, вошёл утром и громко, с чувством, провозгласил:
  
   Прочь тоска!
   Свежий ветер шумит
   В золотых листопадных лесах!
  
   Все взоры сотрудников, собравшихся на совещание, обратились на него.
   - А дальше?
   Молодой человек смутился.
   - А дальше я не знаю, - пробормотал он, краснея.
   Эх ты, - кто-то ответил ему, - так только всякие японские самураи стихи пишут. А ты - советский человек, или нет?
   - Отстаньте от парня, - отрезал Кашин. - Чего прицепились? Человек к вам, можно сказать, со всей душой, а вы начали "советский - не советский"... Ну, не поэт, а из вас, кто - поэт? Правильно, никто! Сможете хотя бы так высказаться о красоте природы, тогда и критикуйте.
   Время отпусков закончилось, теперь застать на рабочем месте нужных людей не составляло труда, можно продолжать поиски. Савелий был полностью поглощён делом об НЛО, с каждым днём становясь всё мрачнее, его Олег Дмитриевич решил пока не дёргать, тем более, необходимости использования способностей волшебника для следующей задачи не было никакой. Он вызвал к себе в кабинет молодых сотрудников, не так давно принятых на работу, Анну Константиновну Юрьеву и Николая Владимировича Никитина.
   - Вот что, ребята, - обратился к ним Олег Дмитриевич, - я знаю, что Вы стараетесь, но, говоря откровенно, морское дело у Вас пока не клеится. Чуть позже я дам Вам в помощь одного человека, может, легче пойдёт, но до поры до времени я не могу его отрывать. А Вы пока отвлекитесь от анализа морских происшествий и отправляйтесь в военные, военно-медицинские и медицинские архивы. Задачи такие: во-первых, поройтесь в материалах по сражению на Курской Дуге и найдите все деревни, подходящие по следующим критериям: деревня стояла в тылу наших войск и не была снова занята фашистами во время первой фазы сражения, сохранилась хотя бы частично, не была сожжена дотла, наконец, когда ещё весной 43-го года она была занята нашими войсками, эпидемическая обстановка там была относительно благополучной, тифа и прочих заразных болезней там либо не было вообще, либо эпидемии там были слабее, чем обычно. Во-вторых, когда найдёте деревни, подходящие к первому условию, определите какие фронты, армии, дивизии и даже более мелкие объединения вплоть до полков, батальонов, артдивизионов, артбригад, батарей и тому подобного действовали в этой полосе, номера госпиталей всех уровней, кто чем командовал, и всё такое прочее. В-третьих, выясните, какие партизанские отряды действовали на данной территории, либо в сопредельных областях в период оккупации, кто ими руководил, какие задачи они выполняли. Затем, поройтесь в архивах московских медвузов и найдите информацию о Дарье Волковой. Она должна была поступить в один из них между сороковым и сорок вторым, но не окончила. На всякий случай обратите внимание, если где-то попадётся что-то об Ирине Лесовой-Волковой и её участии в партизанском движении или об Оле Волковой, девочке восьми лет, это тоже может быть ключом. На случай, если ничего внятного не найдёте, ищите в наших архивах, я выбью доступ даже к тайным архивам Верховного Главнокомандования. Переверните, если надо, всё вверх дном.
   Молодёжь приободрилась, поскольку это задание было хотя и трудоёмким, но конкретным и реальным, а не "пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что". Пусть учатся отбирать и анализировать информацию на чём-то более простом, чем то, что им пришлось, за неимением свободных рук, поручить сначала. Там либо со временем им самим придёт в голову нужная идея, либо, когда освободится Савелий, он сможет им тоже чем-то помочь.
   А пока оставалось только ждать и изучать следующую порцию загадок, к большинству из которых и не знаешь, как подступиться. На их фоне даже кулинарные амбиции жены на даче по части припасов на зиму казались не столь уж головоломными. Надо было, не мешкая, отгулять оставшуюся неделю отпуска, помочь жене на даче с заготовками. А ещё пора бы уже достроить, наконец, злополучную новую баню, да попариться в ней хоть раз, пока зима не нагрянула. По возвращении можно и спросить, как идут дела. Так будет даже лучше. Нет хуже, чем приставать к сотрудникам с вопросами, когда им ещё доложить нечего. С этими мыслями Олег Дмитриевич отправился к своему начальству.
  

* * *

  
   Последняя неделя отпуска удалась на славу. Аккурат и баню достроил, и попариться в ней успел, и на рыбалку сходил, и жене с тёщей помог с вареньями-соленьями и их перевозкой в Москву. А самое главное - словил заповедную неделю хорошей погоды, пока её не сменила осенняя стужа и слякоть. Так что из отпуска Олег Дмитриевич вернулся в отличном настроении. Чего было нельзя сказать о его подчинённых. Нет, Анна и Николай деловито рылись в архивах и утверждали, что уже в скором времени смогут порадовать первыми результатами, а вот Савелий словно желал по степени мрачности переплюнуть хмурое осеннее небо и противный дождь. После обеда Олег Дмитриевич вызвал волшебника к себе.
   Он заглянул в кабинет, убедился, что Олег Дмитриевич один и спросил, по своему обыкновению, несколько застенчиво:
   - Вы звали меня, Олег Дмитриевич?
   - Да вот, хотелось бы знать, перефразируя известную сказку, ты зачем, мой братец ясный, завернулся в мрак ненастный и в туманной вышине не пошлёшь луча ко мне?
   Волшебник прищурился:
   - Следует ли мне понимать эту фразу, что во время отпуска Вы хотели со мной поговорить, но не смогли связаться?
   - Ну, во время этого отпуска, пожалуй, нет, - майор подавил усмешку, - а вот во время поездок - не раз и не два проклинал всё на свете, что не могу тебе просто позвонить и уточнить какую-то информацию. Кстати, я даже подумывал обеспечить тебя армейской радиостанцией, поскольку телефон в твою деревню дойдёт, в лучшем случае, в будущем веке. Разберёшься с техникой?
   - Да, разобраться-то, если надо - не вопрос, голова - чай на месте и руки тоже откуда надо растут, но, - офицер-волшебник лукаво улыбнулся, - зачем так сложно, когда можно гораздо проще, надёжнее и безопаснее?
   С этими словами он достал из кармана двое совершенно одинаковых карманных часов и протянул одни из них своему начальнику.
   - Вообще-то, данное устройство запрещено к изготовлению и использованию особым установлением из-за того, что переговоры с помощью него абсолютно невозможно прослушать, и Волхов Приказ никак не может этот канал контролировать. Но по факту им пользуются напропалую и родители школьников, и путешественники для связи с родными, ведь связаться-то можно при надобности хоть с края света, из какой-нибудь Ушуаи. Просто маскируют под самые разные предметы: часы, кольца, браслеты, брошки и другие побрякушки. Меняется, когда надо, и способ управления. Я знал, что Вы не любите украшения, поэтому отыскал на волшебном чёрном рынке говорилку в виде карманных часов. А способ управления - самый простой и не требующий волшебства.
   Майор Кашин задумчиво покрутил в руках приобретение.
   - На вид - обычные карманные часы. А как часы они работают?
   Савелий Юлианович улыбнулся ещё лукавее.
   - И имеют очень точный ход. Откройте заднюю крышку. Она открывается как обычно, пружинка там хорошо заметна.
   Олег Дмитриевич нажал на едва заметную кнопочку и задняя крышка открылась. Меж тем, волшебник продолжал объяснение:
   - Слева завод, справа - корректировка времени, а синий кристалл внизу - копка вызова. Обратите внимание на внутреннюю сторону крышки - на ней виден хитрый узор. Если провести пальцем по значку бесконечности, открывается канал связи и можно разговаривать как по обычному телефону или рации, только не нужно уже никаких кнопок, а теперь посмотрите внимательно на обе крышки снаружи.
   На задней крышке также был узор со знаком бесконечности в центре, а на узоре на передней крышке, которую открывают, чтобы посмотреть время, в центре узора вместо знака бесконечности было две прямые черты.
   - Если Вас вызывают, то знак бесконечности начинает переливаться всеми цветами радуги, а в кармане Вы чувствуете сильную вибрацию. Если Вы не отвечаете, либо не отклоняете вызов в течение минуты, включается звуковой сигнал как у телефонного звонка, только играет музыка. Я решил, что лучше всего будет "Прощание Славянки", если Вы не против.
   - Да мне без разницы, - голос майора казался безразличным, но опытный слушатель сразу бы понял, что это безразличие - лишь профессиональная привычка, - ты говоришь, вызов можно и отклонить?
   - Разумеется, это предусмотрено, - заявил Савелий как о самой обычной вещи на свете. Мало ли место или время совершенно неподходящее, разговор небезопасен? К тому же, эта штука под запретом, Вы не забыли? Я никогда не отвечу Вам, если нахожусь в Волховом Приказе или в каком-нибудь другом учреждении волшебников, неприятности мне не нужны. Меня ж сразу в нелояльности заподозрят, и тут пойдёт такая пьянка - вы и не представляете!
   - Ещё как представляю, коллега. Не думал только, что эта болезнь шпиономании, или как её там, настолько заразна, что даже волшебники ею болеют. Так как отклонить вызов? Я ведь тоже не решусь пользоваться этой штукой в кабинете генерала или на оперативном задании...
   - Но потом я обязательно перезвоню...Вы это так называете?
   - Ну, или я вам. В любом случае ясно, что дело важное и связь нужна. Так как отклонить вызов?
   - Провести пальцем по тем двум вертикальным линиям. Один раз и по обеим сразу. А потом открыть часы. Ну, вы же просто хотели время посмотреть, а музыка, если кто её всё-таки услышит - это просто будильник сработал. Стрелка якобы будильника - на самом деле как раз она - для отвода глаз, будет показывать на то самое время, когда был звонок. Всё просто.
   - Замечательная штука! - Олег Дмитриевич ещё раз полюбовался на подарок, прежде чем пристроить его в своём кармане. - И никакие шпионы никогда нас не прослушают! Вот бы всем нашим такие...
   Волшебник покачал головой.
   - Я же говорю, что это устройство - запрещённое. А начнут такими все, кто попало, пользоваться, так моё волшебное начальство живо меня вычислит и шкуру спустит. Я же ради дела закон нарушаю, как Вы не понимаете!
   - Да, это я так, мечтать, как говорится, не вредно. В общем, всё равно спасибо. Избавил ты меня от жуткой головной боли. Но ты не думай, я тайны хранить умею и тебя никогда не подставлю. А вызвал я тебя, вообще-то не за этим. Последнее время ты ходишь мрачнее тучи. Я потому и процитировал классику. И я как начальник хочу знать почему. Дело не клеится?
   Молодой волшебник задумался.
   - Да не то, чтобы оно не клеилось... В общем, наверное, уже можно кое-что доложить. Первично мы отработали, я имею в виду отца и тёщу, подавляющую часть свидетелей и контактёров, осталось где-то не более десятой доли, думаю, в ближайшую неделю совсем закончу, и оставшийся материал уже мало повлияет на сложившийся расклад. В общем, материал можно классифицировать по нескольким категориям. Первая - это материал, непригодый для дальнейшего анализа. В неё попали алкоголики, наркоманы и изначально психически больные, также мы отсекли любителей баек и анекдотов, угодивших в материал по недоразумению. Ох, и взбесили же они батю, Вы не представляете, только тёща и смогла его успокоить, мол, понятие о юморе у всех разное, они и сами не представляли себе, какой переполох могут вызвать. - Савелий Юлианович отпил чаю, предложенного начальником, и продолжил, - Вторая категория, которую я пока решил отставить в сторону - это морские свидетельства. Тут пока материала маловато, и не исключено, что работы тут будет не на один год, а пока не вполне понятно, с какого боку к проблеме заходить. Не приставишь же к каждому военному или торговому судну по группе волшебников разных специальностей, да и, судя по тому, что ни один из инцидентов не носил трагического характера, вряд ли это так уж необходимо. Есть время и другим путём поработать. Детей я пока тоже не трогал, но по другой причине. Я хочу дождаться, когда у жены появится немного свободного времени. По ординарному образованию она у меня - детский психолог, я же в детях пока не очень смыслю, боюсь элементарно навредить. И не хочу туда подпускать батяню, - волшебник усмехнулся, - с его домостроевскими воззрениями, не дай Бог, кто-нибудь из детей всё это элементарно нафантазировал, - схватит ведь розгу, да выпорет, и даже я не сумею его от этого удержать. Без этой части материалов, работы всё равно хватило. Отсекли непродуманные действия военных, кстати, надо бы, чтобы либо они были поосторожнее, либо давали бы какие-то объяснения в газеты, а то люди живут в постоянном беспокойстве по пустому поводу...
   - Во идиоты! - перебил Савелия Олег Дмитриевич, - Клоуны! Думают, секретность блюдут, а слухи-то ползут и ползут, и скоро любой ЦРУшник, если у него есть хоть капля мозгов и воображения, будет знать, что тут что-то происходит подозрительное. Вот уж кому задницу надрать надо! Ну, я скажу, кому надо, они этих вояк живо уму-разуму научат!
   - Даже нашлось несколько не очень умных волшебников, - молодой волшебник словно и не заметил тирады своего шефа, - в основном, школьники на каникулах, либо экспериментаторы-самоучки. Вот тут с ними и батя побеседовал, и Волхов Приказ продолжил, так что у них надолго отпадёт охота так развлекаться, - на этом месте Савелий даже немного повеселел, но лишь на миг, или это вообще Олегу Дмитриевичу показалось, потому что он тут же снова стал мрачным и озабоченным, - Оставшееся можно было условно поделить на три вида последствий случившегося: нейтральный, когда увиденное или услышанное никак не повлияло на человека, положительный, было и такое, когда после случившегося у человека резко улучшилось здоровье или что-то в жизни. Их не то, чтобы можно оставить без внимания, я посоветовал им быть настороже и сообщить, если случится что-то подозрительное. Но наиболее распространённый тип последствий, к сожалению, оказался отрицательным. То есть изначально более-менее здоровые физически и душевно люди видели или слышали нечто, и они действительно это видели или слышали. Но после этого у них проявились заболевания либо физические, либо они тронулись рассудком, а некоторые и хуже того - покончили с собой, те же, кто избежал этого, в любом случае страшно напуганы. Причём то, что с ними случилось, продолжает их преследовать. Тёща занимается этим делом, пытаясь не допустить ухудшения их состояния, а при удаче - и вылечить. Такое впечатление, что кто-то или что-то намеренно запугивает людей с какой-то целью, хотя, она, если и есть, то пока для нас неочевидна. В общем, мы с тестем поставили около их дома, в жилищах и даже дали им самим носить на себе так называемые "Глаза Земли" - это пассивные датчики довольно хитрой конструкции, их невозможно обнаружить никаким известным нам способом, а вот мы сможем узнать целый ряд важных параметров. Например, имеет ли отношение к этому тёмное волшебство, либо силы Тьмы, не нарушались ли пространственно-временные границы. Я официально запросил все Стражи на предмет происшествий за последние пять лет. Примерно через месяц получим ответ. Также я обратился в Волхов Архив. Они не только прошерстят всё у себя, но и запросят аналогичные ведомства за границей по поводу всех аналогичных случаев за всю историю ведения волшебных архивов. Это - дело долгое, но за него отвечает одна из моих сестёр, так что я получу информацию, как говорится, из первых рук. - Настроение Савелия Юлиановича, кажется, улучшалось по мере того, как он докладывал, - Совсем забыл. Тесть благодарит вас за ваши подарки. Особенно ему понравилась пластинка с музыкой, хотя нам и пришлось повозиться, чтобы её прослушивать там, где нет электричества, и диаскоп со слайдами. Как Созидателя его особенно интересуют не волшебные технические изобретения. Он говорит, что тем, кто лишён волшебства, для многих вещей приходится прикладывать гораздо больше мозгов, и тут есть, чему поучиться.
   - А я займусь проверкой и наблюдениями с более приземлённой точки зрения. - Олег Дмитриевич решил вернуть разговор в служебное русло, - А то вдруг, как в "Собаке Баскервилей", пособники дьявола окажутся облечёнными в плоть и кровь, причём даже без помощи волшебных генов, а, вооружившись, какими-нибудь хитроумными техническими изобретениями? Маньяки-изобретатели, такие тоже, брат, бывают.
   - А ведь Вы правы... - Савелий Юлианович задумался, - я совершенно упустил из виду такую возможность.
   - Дам команду нашим радиотехникам и оперативному составу проверить это направление, так что ты не удивляйся, если что, мешать они Вам не должны. Я дам особое распоряжение. Кстати, мне говорили, что ты запрашивал какую-то информацию, к которой не имеешь доступа. Я уже тебе делаю более широкий доступ, через пару дней у тебя всё будет.
   Волшебник усмехнулся.
   - Не было времени у меня столько ждать. Я ведь, когда мне отказали, чуть было вас искать не отправился, не знал, что делать, но потом подумал, что это будет невежливо, и решил проблему не совсем законным волшебным способом, - теперь Савелий тщательно разглядывал свои ботинки, словно нашёл там что-то интересное.
   - Ну, ты и прохвост! Надурил отдел секретности! - майор расхохотался. - Мне это нравится, только больше так не делай, ладно? Они ж с ума сойдут!
   - Ладно, не буду, Вы же сами мне расширение допуска обещали. Но зато я изучил вопрос взаимосвязи НЛО и звёздных кораблей жителей иных планет. Так вот. Теперь я точно знаю, что в нашей стране, ко всем прочим, живёт несколько "граждан инопланетной национальности" из числа потерпевших космическое кораблекрушение. Это позволило мне выяснить, что межзвёздные корабли любого известного этим гражданам типа не создают эффектов, описанных в свидетельствах. НЛО и инопланетяне - две совершенно разные вещи, хотя и не уверен, что взаимосвязи нет вообще никакой. Тут ещё работать и работать не один год в этом направлении.
   - В общем, вижу, что ты освоился, - Олег Дмитриевич был явно доволен докладом, - а потому не буду тебе мешать. И не надо так переживать. Поседеешь раньше времени. Рано или поздно, мы поймаем тех, кто запугивает наших граждан, кем бы они не были, ну, либо сумеем как-то людей защитить.
   - Надеюсь... - казалось, Савелий Юлианович не разделяет оптимизма своего начальника, - простите, я могу идти? Мне нужно отправляться в следующий адрес. Отец уже заждался, наверное, ворчать будет.
   - Идите. И, - майору Кашину искренне хотелось как-то подбодрить своего подчинённого, - желаю удачи.
   На том разговор и закончился.
  

* * *

  
   Так часто случается, что когда ждёшь нужных тебе или просто хороших новостей, тебе на голову сваливается совсем не то, чего бы тебе хотелось. Особенно надо быть в этом отношении осторожным со служебной фельдпочтой, не вскрыть её, разумеется, ты не имеешь никакого права и обязан реагировать на всё, что тебе придёт, но именно поэтому надо всегда быть готовым к тому, что её содержание сорвёт тебе все планы и перепутает все карты. Едва только под вечер, в конце рабочего дня Анна намекнула, что ей удалось накопать в архивах нечто интересное, но надо ещё найти кое-что, как утром следующего дня майор Кашин получил спецпочтой сразу три конверта с письмами и материалами, которые перевернули всё с ног на голову. Дело касалось подвешенного расследования ЧП на подводных лодках. Молодые сотрудники, которым было поручено это дело, ломали голову, да всё без толку, поэтому Олег Дмитриевич на время решил подвесить это дело в ожидании, когда он сможет усилить группу Савелием и ещё парой опытных сотрудников, которые в настоящее время были заняты другими неотложными делами. Савелий уже заканчивал перепроверку свидетельств, но оставалось ещё громадное количество работы, по сути, расследование как таковое ещё только начиналось. Другие сотрудники были столь же далеки от завершения своих дел, а Анну с Николаем он пока отправил в архивы на поиски информации о судьбе семьи Волковых. И вот сегодня приходят материалы ещё о трёх ЧП на подлодках, причём случившихся одновременно и на разных флотах. Это уже начинало попахивать какой-то чертовщиной. Один случай - предполагай всё, что угодно, два - может быть и случайным совпадением, хотя более вероятна диверсия, но три, да ещё одновременно - ищи скрытую взаимосвязь, и даже чертовщина вовсе не исключена. И если другие сотрудники, кроме Анны и Николая, были в командировках "на объектах", а потому недоступны, то Савелия Юлиановича, который теперь стал официально старшим лейтенантом Незвановым, майор Кашин рискнул вызвать через те самые хитрые карманные часы. К немалому удивлению молодёжи, волшебник материализовался прямо в кабинете.
   - Вот, ребята, вам обещанное усиление прибыло, - засмеялся майор, глядя на застывшие в немом вопросе лица, - настоящий живой волшебник, так что закройте рот, не к лицу это нашему брату, и начинаем работать.
   Казалось, волшебник-старлей был озадачен не меньше.
   - Олег Дмитриевич, - начал он, как обычно застенчиво, - судя по Вашему сообщению, случилось что-то экстраординарное? Я как раз проверял в очередной раз установленные мною приборы, кстати, они пока ничего не показали, по крайней мере, те, которые я успел обследовать, как услышал Ваш срочный вызов. В общем, я был настолько обеспокоен, что не рискнул тратить время на проходные и беготню по этажам. Это - плохо?
   - Совсем наоборот, Савелий, поскольку через четыре часа нас ждёт самолёт на Чкаловской, мы вылетаем в Мурманск.
   Волшебник был явно озадачен.
   - Простите, - пробормотал он в недоумении, - но, насколько я помню, я установил там приборы совсем недавно и не думаю, чтобы там можно было уже ожидать какой-то результат, там вообще спешка ни к чему, ничего тревожного, скорее просто интересно. А были бы неприятности, я бы знал от Стражи в Кандалакше, там ведь мои наставники, с ними я всегда на связи, да они бы скорее сами вмешались и разобрались с ситуацией, если бы она чем-нибудь реально угрожала.
   - Да, забудь ты на время об НЛО и контактёрах! - майор явно горячился. - Я не хотел тебя отрывать, но на меня давят сверху. Понимаете, ЧП на трёх подводных лодках одновременно. Причины опять непонятны. На Тихом Океане и на Черноморском флоте ситуация опять повторилась - подлодки затонули, и никто не выжил. По непонятным причинам. Они стояли на рейде в полной исправности. Что характерно, экипажи опытные, проверенные. Шли последние приготовления перед выходом на дежурства. Всё в штатном режиме. Потом лодки вышли в надводном положении, погода была нормальная, как вдруг буквально минут через двадцать рвётся связь. И ни SOS, ни тревожных радиограмм. Нашли их довольно быстро на грунте, без видимых пробоин, но полные воды и с мёртвым экипажем. Фактически повторился тот же сценарий, что и у предыдущих пяти случаев.
   - Кстати, - Олег Дмитриевич сделал жест в сторону молодых сотрудников, - знакомься, это - твои коллеги по отделу, Анна Константиновна Юрьева и Николай Владимирович Никитин. Они начали расследование ещё в августе, но тогда ни к чему не пришли. Сейчас же, если им помочь, что мы с тобой и сделаем, это дело можно сладить.
   Самое интересное в этом во всём то, что ЧП случилось на трёх флотах одновременно: Тихоокеанском, Черноморском и Северном. Но на Северном флоте картина ЧП несколько иная. Ключевым является то, что там есть выжившие. Правда их свидетельства показались военной прокуратуре настолько невероятными, что их взяли под стражу по подозрению в диверсии или саботаже. Четверо из них больны и были больны на момент ЧП, выжил также врач и двое матросов-механиков, находившихся на момент ЧП в машинном отделении.
   По уму, на фоне других случаев обвинять их неразумно, и это ещё мягко сказано. В конце концов, лодка осталась на плаву и дошла своим ходом до базы, несмотря на гибель большей части экипажа, причём, гибель более чем странную. Согласно их показаниям, команда, включая капитана, внезапно обезумела. Люди стали бросаться за борт, стреляться, а некоторые рвались к управлению и так пытались управлять лодкой, что чуть было не отправили её ко дну. На увещевания они не реагировали, на попытку их арестовать и изолировать, поскольку они были явно не в себе, ответили угрозой применения оружия и взрыва судна, в конце концов, их застрелили. Привести лодку на базу стоило выжившим невероятных усилий, несмотря на присутствие среди них второго помощника капитана - опытного офицера, поскольку четверо человек, включая его, были больны или серьёзно травмированы в походе: у двоих - внештатных водолазов - баротравма с вытекающей из неё потерей слуха, у других - последствия гриппа в виде двустороннего отита. Врач и механики были ранены.
   - В общем, - резюмировал Кашин, - лодку привели на базу четверо глухих и трое раненых.
   Люди спасли новейшую разработку оборонной промышленности, а теперь их обвиняют чуть ли не государственной измене. Говоря об этом, майор выматерился, наверное, впервые за несколько месяцев. Савелий поморщился, но промолчал. Он сжимался как пружина всякий раз, когда слышал матерную брань, хотя наотрез отказывался объяснять, почему.
   - На сей раз, - продолжал Кашин, - мы просто обязаны поставить точку в этом деле. В общем, час вам на сборы, и встречаемся на Ярославском вокзале. С Чкаловской уходит военный борт. Полетим на нём вместе с моряками. Да, - майор улыбнулся, - ты, Савелий полетишь с нами. Я знаю, что ты можешь даже нас опередить своим ходом, но я хочу, чтобы ты в полёте ознакомился с документами.
   Волшебник, казалось, вовсе не был удивлён.
   - На самом деле, - ответил он, улыбнувшись, - я не смогу оказаться там так же быстро, как из дома здесь, в конторе, знаете ли, даже у волшебства есть свои ограничения. Например, я не знаю, куда в точности мы направляемся, и рискую потерять времени на поиски больше, чем займёт дорога обычным способом. Единственная просьба. Я могу встретиться с Вами уже на станции Чкаловская? Тогда я успею предупредить жену. Мне предстоит навестить её на работе. До этого, где бы я ни мотался, я всегда был дома к ужину, а сейчас поездка, боюсь, может занять не один день. Она должна знать.
   - А не промахнёшься? - спросил майор, усмехаясь.
   - Я бывал пару раз в Бисерово, а там недалеко, насколько я знаю. От Монино сяду в электричку, чтобы не тратить силы и время на поиски.
   Начальнику оставалось только согласиться и отпустить сотрудников собираться, согласовав место и время встречи.
   Когда Олег Дмитриевич, Анна и Николай сошли с пригородной электрички на станции Чкаловская, солнце выглянуло из-за туч, залив золотым вечерним светом верхушки сосен. В разрывах туч проглянуло ещё глубокое голубое небо, но лиственные деревья уже стояли голые. Тянуло холодом, и в воздухе веяло ожидание скорых морозов. Ноябрь вовсю вступал в свои права. Оглянувшись, майор увидел, что Савелий их там уже ждал. Вид волшебника немало поразил остальных членов команды. Вместо обычного строгого костюма на нём было нечто похожее одновременно на военную форму и обмундирование егерей с какими-то опознавательными нашивками на рукавах, значение которых никому не были известны. За плечами - рюкзак-колобок, в руках - нечто объёмное, запакованное в холщовый мешок. Свободная рука опиралась на суковатый посох, явно далеко не новый. Кажется, старлей что-то перепутал.
   Майор Кашин решил подшутить.
   - Ну, старлей Незванов, никак на рыбалку собрался? А удочки взял?
   Савелий Юлианович, однако, сразу понял, что его начальник имеет в виду.
   - Олег Дмитриевич, - его улыбка была подозрительно невинной, - мне довелось прожить немало лет в тех краях, и я прекрасно знаю, что сейчас там пока ещё вполне московская слякоть, но в любой момент может навалить снегу и стукнуть мороз, подбирается полярная ночь, оставляя для света лишь считанные часы. В самолёте я, если передадут соответствующую погоду, переоденусь в зимнюю форму, сейчас я в осенней. Кстати, на мне полевая форма охранителей. Её мы носим последние три года обучения, такую носят Стражи и охранители во время полевых выездов. Она очень удобна в поле. В городе и дома мы можем одеваться как хотим или как того требуют обстоятельства. Нашивки на рукавах показывают, что я - полноправный охранитель-специалист Зелёной хоругви, а не курсант, но не являюсь старшиной и не вхожу в иерархию Стражи. Так сказать, охранитель сам по себе. Обычно, охранители с такими опознавательными знаками занимаются расследованиями или поисками тёмных магов, но они чаще всего принадлежат к Синей хоругви, у них лычки другого цвета. В общем, всё недалеко от того, чем мне на самом деле доводится заниматься.
   - Кстати, - попытался съязвить в свою очередь Савелий, - от Вас-то я жду любых сюрпризов, кроме неразумных, вы, Олег Дмитриевич, - человек опытный, а вот наша молодёжь часом не забыла, что мы летим к самому Полярному Кругу? Уж больно ребята налегке.
   - А об этом не беспокойся, - начальник отдела слегка потёр руки, - на борту самолёта нас ждёт зимнее военное обмундирование нужных размеров. Кстати, когда будем ходить по официальным местам, советую и тебе надевать его. Нечего народ смущать неизвестной формой. Там ведь секретность та ещё, нечего людям думать то, что не следует.
   Про себя майор Кашин подумал, что, по уму, нет ничего удивительного в наличии у военных-волшебников своей формы. Почему нет? Но куда ему такой огромный рюкзак? Не может же форма занимать столько места? Примерно это и высказал Олег Дмитриевич своему подчинённому. На что молодой волшебник, кажется, даже удивился, что его спрашивают о таких очевидных вещах.
   - Там продукты, травы с приправами и утварь, необходимая для приготовления пищи, в том числе - складная походная плита, работающая, так сказать, от волшебства, ни дыма, ни гари, ни риска пожара, даже электричества не требует. Не хватает только некоторых специфических для тех мест продуктов, которые, надеюсь, можно купить на месте, а нет - так смотаюсь в Кандалакшу и закуплюсь там. Всего-то какой-то час, и дело сделано.
   Майор Кашин опешил.
   - Савелий, ты не заболел? Мы ведь не в чистое поле едем. Ещё бы палатку притащил. Нас там кормить будут на убой! Мы же к морякам идём. Знаешь, как моряков кормят на Севере?! Как бы лишние килограммы оттуда домой не привезти.
   Волшебник поморщился.
   - Не сомневаюсь, что моряков голодными не держат, но, понимаете, я не могу быть уверен, что пища, которую подают морякам, подходит для употребления с нею некоторых необходимых мне трав и снадобий. Мы едем почти в полярную ночь и полярную зиму, а мне предстоит тяжёлая и энергозатратная работа. Если не заботиться о восстановлении сил надлежащим образом, то мне по возвращении придётся уйти на больничный, по меньшей мере, на три недели, а у меня с НЛО дел не в проворот. Чтобы поддерживать свои силы на должном уровне, волшебнику необходимо правильно питаться в соответствии с местным климатом.
   Он явно продолжал удивлять своих коллег. После нескольких минут молчания, пока они шли к углу улицы, где их ждал военный уазик, Анна решилась, наконец, спросить:
   - И что, все волшебники умеют хорошо готовить? - в её голосе угадывалось восхищение на грани неверия, - И мужчины тоже? Не только женщины?
   Такой вопрос вызвал, в свою очередь, недоумение Савелия.
   - А как же иначе?
   Анна не нашлась, что ответить. Между тем, Савелий продолжал объяснение.
   - Кто-то лучше готовит, кто-то - хуже в смысле вкуса, но все умеют готовить правильную пищу для поддержания сил. Правда, некоторые изучают только кухню той местности, где собираются жить, но Охранители, Целители и некоторые естествоиспытатели не могут позволить себе такого пренебрежения. Нам часто приходится путешествовать, нередко вдали от дома и семьи, а пища всегда должна быть правильной. К тому же, кто накормит жену и детей, если жена заболеет или если придёт сама еле живая с работы? Далеко не все волшебницы сидят дома, даже не большая часть. И устают на работе не меньше мужчин. Вот, например, когда моя Марьяша возвращается со смены, я или сам готовлю ужин, или заказываю нужные блюда у нас в столовой, если самому приходится много работать. По счастью, наши повара в конторе способны приготовить любое блюдо и достать любые необходимые продукты. Нам ведь не требуются какие-нибудь устрицы или каракатицы, манго или красные бананы. Но в командировке я не могу на это рассчитывать, поэтому буду готовить сам. А заодно и Вас угощу настоящей волшебной пищей, только, конечно, без снадобий, которые добавлю себе, вам они без надобности, а некоторые даже вредны.
   Пока группа тряслась в уазике по довольно разбитой дороге, кулинарные расспросы продолжались. Николая интересовало, что за местные продукты Савелий надеется купить на месте. Оказалось, что это - рыба, причём строго определённых сортов, морошка, клюква, брусника, кедровые орешки и кедровое масло, особый местный мёд, а также обязательно - оленина и оленье молоко.
   Молодёжь предвкушала нечто вкусное и экзотическое, а Олег Дмитриевич заметил, что всё это не так-то легко раздобыть в промышленном и кондово-советском Мурманске. На что Савелий резонно заметил, что в Кандалакше он знает места, где всё это разнообразие можно купить без проблем, а смотаться туда для него - дело какого-нибудь часа.
   По прибытии на аэродром все разговоры прекратились. Когда ИЛ-18 поднялся в воздух, Савелий углубился в изучение бумаг, майор Кашин задремал, Николай принялся за чтение очередного романа Герберта Уэллса, кажется, а Анна достала своё неизменное вязание. Постепенно вечерний свет сменили сумерки, а их, в свою очередь, сменила полярная ночь. Самолёт держал курс на север. Наконец, была дана команда свернуть дела, переодеться и пристегнуть ремни, и после обычной при посадке перегрузки самолёт выруливает на военном аэродроме Мурманска. Вокруг расстилается полярная ночь, озарённая только сигнальными огнями аэродрома. Сделав глоток морозного воздуха, накануне внезапно подморозило и выпал снег, Олег Дмитриевич спросил Савелия:
   - Ну, куда сначала? Подлодку осматривать или с моряками беседовать?
   - Подлодка мне мало что даст, да и чтобы осматривать с толком, надо сначала знать, что искать. Хорошо бы с людьми побеседовать.
   - Тогда сначала останемся в Мурманске и навестим этих бедолаг в госпитале, побеседуем с этими недоумками-прокурорами, а потом, если понадобится, съездим на базу.
   В служебной гостинице Олег Дмитриевич распорядился, чтобы их группе предоставили номера следующим образом. Три номера: два одноместных и один двухместный.
   - Мы с Савелием будем жить? - спросил вдруг Николай.
   - Нет, - фыркнул Олег Дмитриевич, - мы будем жить с тобой, а Анна и Савелий получат по отдельному номеру.
   Николай был удивлён.
   - Но ведь Вы - старший по званию и вообще начальник отдела...
   - Дурак! - майор даже рассердился. - В нашем ведомстве, пока я - начальник этого отдела, по крайней мере, привилегии имеет не тот, кто главнее, а тот, кому они нужнее. Нам с тобой только в радость поболтать перед сном, а Савелию готовить свои снадобья. Чуешь разницу?
   - Вас понял, - молодой человек был явно пристыжен.
   В десять вечера Олег Дмитриевич собрал всех в большом двухместном номере на ужин "чем Бог послал". Он сам выставил на стол запечённую курицу, солёные огурцы и помидоры, варёные яйца, хлеб, чай, приготовленный в электрическом чайнике, и малиновое варенье. Анна достала пирожки с капустой и рисом с яйцами и луком - гостинец от бабушки, как она выразилась, Николай - колбасу "докторская", а Савелий - сало, чёрный хлеб, маринованный чеснок, черемшу и строганину с булочками, явно испечёнными дома накануне, да ещё бутыль какого-то очень вкусного слабоалкогольного напитка. В общем, ужин удался на славу, и даже, по признанию Савелия, оказался вполне правильным с волшебной точки зрения, так что Савелий насыпал себе в чай порошок каких-то трав. После ужина молодой волшебник попросил разложить карту и указать районы, где произошли несчастья. Олег Дмитриевич наколол кнопки в местах, откуда сегодня утром пришли известия. Волшебник задумался.
   - Районы уж слишком далеко друг от друга расположены... Если бы всё случилось здесь и здесь, - он указал район Мурманска и Балтийское море в районе Кронштадта, - или здесь и здесь, - он указал район Чукотки и Находки, или здесь и здесь, - он показал на районы Севастополя и Батуми, - то можно было бы заподозрить какую-то локальную аномалию. А так, если это - аномалия, то - глобальная, и тогда аналогичные происшествия должны были бы произойти на флотах других стран. Есть возможность навести справки?
   Майор Кашин задумался. Если послать официальный запрос, то почти наверняка получишь в ответ отказ. Военные флоты редко соглашаются на весь мир признаться в подобных происшествиях, опасаясь диверсий и тому подобного или пропаганды противоположной с точки зрения "холодной войны" стороны. Придётся запрашивать разведку. Вслух он ответил.
   - Это - возможно, но потребует времени. И есть у меня такое нехорошее подозрение, что там нечего искать. Если бы что-то подобное имело место, визг бы повсюду стоял такой, что мы бы уже знали.
   - Тогда надо искать что-то, что эти подлодки могло бы связывать, начиная от их конструктивных особенностей, до того, что моряки ели на обед. Но сначала надо опросить очевидцев. Чем завтра я и собираюсь заняться сразу после набега на рынок в Кандалакше, - заключил Савелий.
   После чего наши герои разошлись по своим номерам и легли спать. Впрочем, Олегу Дмитриевичу и Николаю удалось заснуть не сразу. Майор спросил:
   - Ну, юноша, что думаешь?
   Молодой человек ответил не сразу.
   - Ну, и чудодей! - выдавил он из себя, - и как он это делает?
   Майор усмехнулся.
   - По последним секретным данным учёных это - результат некоей генетической аномалии. Вообще-то, такие были во все времена. Читал, небось, в детстве сказки? - и после утвердительного кивка молодого физика продолжил, - Так вот, выдумки там, на проверку, гораздо меньше, чем мы думали раньше. Все эти Василисы-Премудрые, Марьи-Моревны, Кощеи и Соловьи-разбойники со всякими там Черноморами, по большей части, - реальные лица, разве что об их деяниях местами-временами сказители слегка привирали. Но истина оказывается где-то недалеко. И чтобы тебя окончательно добить, - продолжил он, - наблюдения показывают, что данная генетическая аномалия в активном или спящем виде в настоящее время получила довольно интенсивное распространение. Мы, так сказать, медленно и незаметно мутируем.
   - Но это не отвечает на вопрос, как именно он это делает, - парировал молодой учёный.
   - А это, - Олег Дмитриевич сделал паузу, - он тебе и сам не расскажет. Для него это так же естественно, как для нас говорить, бегать или для тебя рассчитывать твои формулы для тех самых адских машинок.
   Кашин имел ввиду ЭВМ, которые в СССР в то время были ещё редкостью и диковинкой.
   - Должен также сказать, продолжал Николай, - что он - не только чудодей, но и мыслит масштабно. Мне бы и в голову не пришло наводить справки по иностранным флотам, даже если этот след и окажется, в конце концов, ложным.
   - Ничего, - ответил командир, - ещё научишься. У Савелия, судя по всему, имеется опыт, богатый и для нас с тобой очень необычный. Он обратит внимание на такие вещи, о которых мы с тобой и не помыслим, сделает такие предположения, какие нам и в голову не придут, но может упустить из виду очевидное для нас. Так что, работая в команде, мы отлично друг друга дополняем. Ну, а ты - молод и "юная надежда науки", аспирант Института Физики Земли, а не просто младший лейтенант. У тебя всё впереди. Да, что там, в свои двадцать четыре я ловил ворон не меньше твоего.
   На том и заснули.
   Савелий исчез в невообразимую рань. Впрочем, который час был на самом деле, понять по виду за окном было сложно, царила полярная ночь, рассвести должно было где-то не раньше десяти утра, а то и позднее. Объявился он часам к девяти, и на завтрак вся четвёрка с удовольствием поедала хариуса, запечённого в яйце, взбитом с молоком, приправленного петрушкой, черемшой и ещё какими-то травами, а на гарнир - печёную репу с луком, приправленную кедровым маслом, вместо чая - отвар брусничного листа с мёдом. Коллеги были в восторге. В качестве изюминки на вечер была обещана оленина с клюквой и брусникой, свёкла с чесноком, квашеная капуста с клюквой и пирог с морошкой и толчёными кедровыми орешками. Окрылённая невиданными доселе лакомствами, группа отправилась в госпиталь навещать выживших. Пора и честь знать, работать приехали, а не прохлаждаться.
   В госпитале врачи поначалу не хотели пускать целую группу в палаты, но Олегу Дмитриевичу всё же удалось убедить их пустить к больному двусторонним отитом и пневмонией второму помощнику капитана его, Кашина, Савелия и Анну. Николая он попросил подождать и не раздражать врачей понапрасну. Правда лечащий врач, немолодой мужчина невысокого роста с пышными усами, продолжал настаивать, что визит почти бесполезен, так как больной всё равно до сих пор ничего не слышит, а все показания уже дал в письменном виде. И вообще, незачем зря больного тревожить. Игнорируя эти протесты, майор Кашин, волшебник и молодая сотрудница, психолог по образованию, вошли к больному в палату, у дверей которой стоял военный конвой, поскольку оба больных - выжившие на той злополучной подлодке и больные отитом, находились под арестом по нелепому, по мнению майора, обвинению. Второй помощник капитана был высокий мужчина с крупными чертами лица, орлиным носом и серыми, стальными, как показалось Кашину, глазами, хмуро смотревшими на вошедших. Он попросил врача и конвой подождать снаружи. Доктор поначалу пытался возражать, и ему пришлось напомнить о том, что дело имеет секретность, а его группа получила особые полномочия.
   Когда за недовольным доктором закрылась дверь, Олег Дмитриевич встал возле неё так, чтобы никто не смог ни войти, ни заглянуть, Анна Константиновна устроилась на стуле рядом с ним, а Савелий, сделав небрежный жест левой рукой, который можно было бы считать случайным, если бы перстень на его среднем пальце опять странным образом не расплылся на мгновение, что дало майору понять, что это было сделано не зря, взял стул и сел у постели офицера. Он ничего не стал говорить, просто положил руку на лоб больному, и прошептал что-то похожее на церковный речитатив, внимательно глядя ему в глаза. На этот раз вместе с перстнем расплылась визуально вся ладонь волшебника. Лейтенант Юрьева, впервые видевшая это действо воочию, молча смотрела во все глаза. Сложно было сказать, сколько времени продолжалась эта немая сцена, но вот волшебник отнял руку от больного офицера. Теперь он мирно спал. Дыхание было ровным, цвет лица, кажется, даже посвежел, чего совсем было нельзя сказать о Незванове. Когда он обернулся к своим коллегам, его лицо едва можно было узнать. Бледное, тёмные круги под пылающими невиданной силой глазами. На лбу блестели крупные капли пота. Правда через пару мгновений взгляд снова стал обычным, но бледность и явная измотанность никуда не делись. Потом волшебник встал, опираясь рукой о спинку стула, это движение далось ему с видимым усилием, и сказал:
   - Ну, на сегодня всё.
   И направился к выходу. Олег Дмитриевич и Анна Константиновна не рискнули его о чём бы то ни было спрашивать, хотя и было видно, насколько трудно было молодой женщине удержаться от вопросов. Выходя, Савелий снова сделал тот же как бы небрежный жест левой рукой и обратился к переминавшемуся с ноги на ногу у двери врачу:
   - Сейчас он спит. Не знаю, сколько это продлится. К моменту, когда он проснётся, состояние его значительно улучшится, возможно даже, что он будет практически здоров. Но надо наблюдать за его психическим состоянием. Я заставил его вспомнить всё до мельчайших деталей, даже такие вещи, которые он напрочь забыл, и не могу быть уверен, какое влияние могут оказать на него эти воспоминания. При любых подозрениях на депрессию или какое-либо другое тревожное проявление его душевного состояния дайте ему успокоительное и обязательно свяжитесь со мной.
   - Я сейчас напишу Вам, как с нами связаться, - поспешно добавил Олег Дмитриевич.
   Врач, однако, принял воинственный вид.
   - Что Вы с ним сделали? - потребовал он. - Я буду жаловаться.
   - Ничего такого, что бы ему повредило, - ответил майор Кашин вместо Савелия, которому, похоже, даже каждое слово давалось с трудом. "И зачем только надо было так себя изводить?", - подумал он, но вслух продолжил, - Это - новейшая секретная разработка, в основе которой лежит гипноз. Вам, как человеку военному, надеюсь, не надо дополнительно разъяснять, что значит слово "секретная"? Так вот. Вы никому ни слова не скажете, в противном случае Вам грозит очень, - он сделал ударение на этом слове, - повторяю, очень серьёзная статья уголовного кодекса. И Вам тоже - эти слова относились уже к конвойным. Позже я узнаю Ваши фамилии, и если только кто-то где-то что-то трепанёт, из-под земли достану. Это понятно? - и окинув в последний раз грозным взором разинувших глаза конвойных и доктора, застывшего с раскрытым ртом, в который уже успели, кажется, попасть его усы, майор Кашин поспешил за своими подчинёнными. Савелия явно шатало, и Анна поддерживала его, помогая не упасть.
   Рухнув на стул рядом с читавшим неизменного Уэллса Николаем, Савелий достал из кармана небольшую флягу и в два глотка опустошил её.
  
   Конец ознакомительного фрагмента
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"