Аннотация: Сокращенный вариант - для конкурса, в котором верхняя граница - 40 Кб.
Начало
Был обыкновенный зимний вечер. Народ устало возвращался домой после работы.
Выйдя из автобуса Максим шел за девушкой. Во-первых, им оказалось по
пути, а во-вторых, все-таки было гораздо приятнее идти позади нее, чем впереди.
Впрочем, к великой досаде Максима, к нему тут же привязался какой-то мужчина из
когорты добровольных агитаторов то ли христианства, то ли сатанизма, то ли
вообще какой-то новой секты. Месячник у них что ли?, поморщился Максим - все эти
уличные приставалы порядком уже надоели. Какое-то время агитатор активно
разглагольствовал на божественные темы, но Максим пропускал все слова мимо ушей
и его навязчивый собеседник незаметно притих. Минут пять они шли молча, и только
восхищенное сопение соседа мешало Максиму любоваться девушкой. Но тут агитатор
вдруг посмотрел на темное зимнее небо и чему-то рассмеялся.
- А что? - сказал он явно самому себе. - Это будет довольно интересно!
И он вдруг в два прыжка догнал девушку и, схватив ее за руку, молча потащил в
зимнюю темноту.
- Помогите, - ошарашено выдавила она из себя, растерявшись от неожиданности. И
это позволило нападавшему оттащить ее от дороги к каким-то заброшенным гаражам.
Здесь-то Максим их и догнал.
- Помогите!!! - еще громче закричала девушка и со всего размаху огрела Максима
сумочкой прямо по голове.
- Да я помогать!? - растерялся Максим, прикрываясь руками - сумочка оказалась
довольно тяжелой и было больно. Но девушка его не слушала, лупя своим орудием
направо и налево. А агитатор-насильник почему-то только весело смеялся.
И тут вдруг вокруг них посветлело, словно кто-то включил сверху фонарик. Максим
осторожно поднял голову. Прямо над ними в воздухе висел маленький сухонький
мужичок в белом одеянии.
- Господи! - трагично воскликнул он словно выступая в театре. - Опять
хулиганите! Ну как же вы мне надоели! - И с этими словами мужичок резко взмахнул
посохом, из которого вылетела маленькая синяя молния, несильно ударившая Максима
в грудь.
- Мазила, - беззлобно высказался насильник, и вторая молния ударила уже в
пустое место.
По-стариковски охая, мужичок в белом спустился пониже и заглянул в мутнеющие
глаза Максима.
- Видать судьба у тебя такая, милок, - сказал он необычайно участливым, добрым
голосом. - Не обессудь уж. - И тоже исчез. Девушка убежала еще раньше. А Максим,
чувствуя вдруг сильное головокружение и слабость в ногах, лег прямо на снег.
Мыслей никаких не было.
Поначалу было очень тихо и как-то даже спокойно. А потом
были чьи-то голоса и скрип снега вокруг него. Кто-то заглядывал Максиму в лицо,
что-то говорил, о чем-то спрашивал.
Последнее, что он еще смог различить, это яркий свет операционной и властный
голос хирурга - Скальпель.
Дорога
Когда Максим наконец-то открыл глаза, он еще не мог соображать, и просто тупо
смотрел вперед, не понимая того, что перед ним чья-то спина, и что этот человек
идет, а он, соответственно, идет за ним, след в след, и идет, кстати, очень
долго.
Они шли по огромному пустырю. Багрово-зловещий закат, казалось, навечно застыл
на пустом, кроваво-красном небе с угольно-черными пятнами рыхлых туч, окрасив
безжизненную землю в такой же темно-красный цвет с чернотой пригорков и редких
кустарников.
Минут через пятнадцать однообразной ходьбы он понял что их, бредущих, на самом
деле больше чем двое. По крайней мере он спиной чувствовал чей-то такой же
тупой, как и у него самого, взгляд. Но обернуться Максим почему-то не мог. И
вообще - не мог оторвать взгляда от спины впереди идущего, словно был чем-то к
нему привязан. Изредка, на поворотах, впереди себя, он видел нескончаемую
длинную цепочку людей, покорно бредущих след в след. И эта живая змейка терялась
внутри огромного строения такого же как и весь этот мир кроваво-красного цвета.
"Как крематорий" - подумал то ли сам Максим, то ли ему кто-то сказал по-
дружески прямо в мозг. "Все там будем" - опять помимо его воли возникла
следующая мысль. "Разумеется" - это уже, судя по интонациям, снова встрял
первый. И Максима стал раздражать этот разговор невидимых собеседников,
примостившихся внутри его головы, но как заставить их замолчать он не знал. Без
всякого любопытства он более внимательно посмотрел краем глаза на дом впереди и
уже вполне самостоятельно подумал - "Надо же - крематорий... Забавно...". "Вот
болван-то..." - тут же отозвался первый внутренний голос. "Не-а, ты не прав", -
с готовностью подхватил второй.
"Что за ерунда ко мне привязалась!" - разозлился Максим с силой мотнув головой
- "Вот зараза-то". "Сам ты зараза!" оскорбился кто-то из голосов. "И совсем мы
не ерунда". И голоса обиженно замолчали. А Максим продолжил свой однообразный
бессмысленный путь.
Они шли молча, в полной тишине, и даже звука шагов не было слышно. Казалось,
мир вокруг них застыл. Или уснул. На многие тысячелетия. И только изредка,
справа или слева, из темноты заката, вдруг появлялись молчаливые фигуры мужчин,
женщин или детей. Словно сомнамбулы, они подходили к движущейся колонне, и
вливались в нее ни кого не сбивая с такта.
Увлекшись разглядыванием новеньких он не сразу заметил что в небе творится что-
то странное. Приглядевшись, Максим вдруг увидел в легкой дымке розовых перистых
облаков неясные очертания огромного человеческого глаза. Присмотрелся более
внимательно. Впрочем, без всякого интереса. Это видение оказалась головой
какого-то врача - судя по форме шапочки. Казалось, она склонилась прямо над ним.
А возле первой, словно облачная дымка, проявилась вторая. "Есть", - раздался
далекий глухой голос, словно из под подушки. "Добавь еще пару кубиков".
Но тут процессия вошла в дом и Максим отвлекся от этого небесного явления.
Чистилище
Внутри здание оказалось очень старым, полуразрушенным и абсолютно темным. Они
долго шли по его пустым и пыльным коридорам, шурша под ногами битым кирпичом.
Судя по создаваемому при ходьбе шуму все они дружно шагали в ногу. И тут Максим
подумал, что, скорее всего, он сильно пьян и идет на автопилоте, иначе как
объяснить, как он находит дорогу в этой кромешной темноте и ни на кого не
натыкается.
Неприятный безжизненный, словно в больнице, свет резко ударил в глаза и он
непроизвольно зажмурился, успев разглядеть впереди огромный дверной проем в
полуподвал.
Они спустились куда-то вниз и взгляду Максима предстала гигантская комната,
или, точнее, огромный зал, потолок которого терялся где-то в вышине. Да и стен
тоже не было видно. Но он кожей чувствовал ограниченную замкнутость этого
невероятного пространства.
Справа и слева от них все пространство было заставлено белыми ширмами чуть
выше человеческого роста, огородившими в этом зале отдельные кабинеты и закутки,
в проемах которых изредка появлялись какие-то люди, без всякого интереса
посматривающие на их молчаливую колонну. "Новенькие", равнодушно произнес кто-то
и снова скрылся за ширмой. А вокруг то и дело гуськом сновали молчаливые толпы
людей.
И тут, цепочка, словно по невидимой команде, дрогнула и распалась. Вновь
прибывший народ нестройно разбрелся по ближайшим к ним закуткам.
За ближайшей ширмой Максим увидел обыкновенный школьный стол, за которым сидела
элегантная, смуглокожая и очень красивая брюнетка, в строгой синей униформе.
- Здравствуйте, - сухо поздоровалась она, разглядывая Максима безразличным
взглядом секретарши. - Вас как зовут?
Максим, предварительно кашлянув, представился.
- А вас? - вдруг спросил он в свою очередь. Но девушка только равнодушно
обожгла его взглядом и, отвернувшись, быстрыми профессиональными движением
вытащила откуда-то из под столешницы тонкую сероватую папку.
Она внимательно рассматривала его бумаги (он в этом ничуть не сомневался),
незаметно облизнув кончиком языка свои красивые губы, накрашенные черной
блестящей помадой. Максим с трудом разглядел ее имя, вышитое на кармашке белыми
нитками - Нэйт. Что-то из египетской мифологии, подумалось ему. А так как
смотреть было больше не на что, он глупо уставился на ее плотно сжатые красивые
ноги, совершенно неприкрытые короткой узкой юбочкой, и на туго натянутую на
груди белую блузку, готовую лопнуть в любой момент под град весело падающих
миниатюрных пуговиц.
Безразличная к его взглядам она закрыла папку и посмотрела прямо на Максима,
снова обжигая его чернотой своих глаз.
- Вам сюда, - совершенно без каких-либо эмоций сказала она, ловко пряча папку в
стол и кивком указав куда-то влево от нее.
В узком проходе между серыми ширмами Максим столкнулся со здоровым крепким
мужиком в потной и засаленной фуфайке, над левым карманом которой грязными и
когда-то белыми нитками было коряво вышито - Люцифер. Вокруг него, переминаясь с
ноги на ногу, столпился грустно-покорный народ.
- Палехин, - словно старому знакомому радостно воскликнул он. - Ты с нами
идешь.
- А ты это точно знаешь? - не удивляясь, что его окликнули по фамилии, твердо
спросил Максим.
- На все сто, - ответил хозяин фуфайки и противно подмигнул.
Не сговариваясь они все выстроились в цепочку друг за другом, во главе которой
встал хозяин фуфайки. Без какой-либо команды но дружно и в ногу тронулись в
путь.
На этот раз они не стали выходить в главный широкий коридор, а шли какими-то
узкими заброшенными закоулками, часто сворачивая при этом.
Внезапно им навстречу из-за поворота вынырнула другая процессия, впереди
которой шел забавный толстый мужичонка в белой простыне. Над головой у него,
закрепленный на проволочке, покачивался картонный нимб светло-желтого цвета.
- Здорово, конкурент! - радостно приветствовал его Люцифер тесня широкими
плечами в узком проходе.
- Изыди, сатана! - брезгливо ответил тот, резко отстраняясь к ширмам и роняя
некоторые из них.
Мужик в фуфайке весело засмеялся, а Максим, вдруг неожиданно для себя самого
быстро пристроился к этой группе, энергично втиснувшись между сухоньким
старичком и молодым человеком спортивного вида, который недовольно покосился на
него, но ничего не сказал, молча посторонившись и сбавляя шаг.
- А вы куда идете? - тихо спросил Максим, ни к кому впрочем не обращаясь. И ему
никто и не ответил.
Вскоре, поднявшись по широкой лестнице, они прошли мимо бесконечных рядов
умывальников и очутились в другом гигантском зале, стены и потолок которого
также терялись где-то вдали. Впрочем, здесь было гораздо светлее, чем в
полуподвале. Да и ширм здесь не было вообще - одни только ровные ряды кроватей,
аккуратно застеленных ярко-белыми хорошо наглаженными простынями. Справа на
стульчике сидела толстая добродушная нянечка в белом халате, чуть ли не с
любовью оглядывая вновь вошедших.
А где-то высоко в невидимом небе огромные расплывчатые головы врачей тихо
переговаривались между собой - Пульс? - Нет пульса.
Рай
- Ну что, - ласковым тихим голосом сказал толстячек няне, - принимай,
Матреновна, пополнение. - После чего он повернулся и степенно удалился, важно
покачивая бумажным нимбом.
Нянечка, близоруко щурясь, оглядела их добрыми-предобрыми глазами.
- Родненькие, - ласково сказала она, - разбирайте свободные кроватки, одевайте
пижамки и укладывайтесь поудобнее. У вас сейчас четыре часа сна. А потом будут
игры.
- А игры-то какие? - спросил кто-то из толпы новеньких.
- В мячик, родненький, - улыбнулась нянечка. - В обруч. Есть еще кубики.
Больше вопросов ни у кого не было.
Максим кое-как нашел свободную кровать в этом бесконечном ряду теряющихся вдали
одинаковых коек, режущих глаз своей белизной. С отвращением переоделся в
тщательно отутюженную и еще теплую полосатую пижаму. Лег, хмуро укрывшись
прохладным свежехрустнувшим покрывалом. К нему тут же подошла нянечка, заботливо
поправила по краям.
- Спи, родненький, - сказала она все также ласково улыбаясь. - Отдыхай,
голубок.
- Нянечка, - вяло позвал Максим, которого кровать и белизна постели сразу же
сморили в сон. - А где здесь более старые квартиранты? Княгиня Ольга например,
Суворов, Багратион?
- Там они все, родненький, - кивнула она рукой куда-то в глубину бескрайнего
зала. - Далеко. Спи, касатик. Времени у тебя сейчас будет много, со всеми
успеешь познакомиться, со всеми переговоришь.
- А из древнего Рима есть кто-нибудь? - продолжал спрашивать Максим, широко
зевая. - Цезарь, Клеопатра?
- Эти все ниже, - поморщилась добрая нянечка. - У них там своя компания. Вам
они не пара. Не стоит с ними играть.
И еще раз подоткнув одеяло нянечка ласково улыбнулась и тихо ушла. А Максим,
перед тем как окончательно закрыть глаза, вяло огляделся по сторонам. Слева,
чему-то глупо улыбаясь, расположился этакий божий одуванчик, явно пролежавший на
этой койке уже не одну сотню лет - судя по внешнему виду его ночного горшка.
Справа нетерпеливо ерзал и крутился совсем молодой еще паренек, у которого под
пижамой проглядывала застиранная тельняшка.
- Слушай, новенький, - не выдержав, позвал морячок хриплым шепотом.
- Это вы мне? - повернулся к нему Максим, продолжая отчаянно зевать.
- К тебе, конечно, к кому же еще? - удивился сосед. - Давай, как толстая уснет,
сбегаем к девчонкам, а? Там, внизу, к соседям партия новеньких поступила.
- А может, темноты дождемся? - рассудительно предложил Максим.
Сосед посмотрел на него с плохо скрываемым сожалением.
- Салага, - протянул он. - Это же верх, темнота. Здесь никогда не темнеет.
С этими словами паренек отвернулся и надолго затих.
Максима тоже разморило, глаза сами собой стали слипаться, и он уснул.
И снилась ему земная жизнь, работа, походы на лыжах, Горная Шория, Алтай,
палатки, сплав по Катуни, ночные костры и волнующий девичий смех под гитару...
Вылазка
И как обычно - на самом интересном месте его разбудили. Кто-то осторожно толкал
в плечо.
- Что? Где? - метнулся Максим. - Который час?
- Тише ты, - прошипел парень, прижимая его к кровати. - Разбудишь местных
обормотов - достанут своими проповедями. Давай-ка аккуратненько за мной, пока
смена караула.
И Максим, сонно выбравшись из под теплого одеяла, вяло пригибаясь и прячась за
кроватями, зачем-то устремился за мелькающей впереди тельняшкой.
Спустившись в подвал по какой-то грязной заброшенной лестнице, они долго шли
замусоренными плохоосвещенными коридорами. Максим порядком устал от этой
бессмысленной ходьбы и от желания повернуть обратно его удерживала только мысль,
что обратной дороги он самостоятельно уже не найдет.
Наконец его провожатый вдруг резко остановился и Максим непроизвольно
натолкнулся на него.
- Пришли, - удовлетворенно прошептал морячок, придерживая Максима, чтобы то не
упал в грязную лужу.
Они стояли перед покосившейся дверью со слабо совещенной вывеской - Бар
Последняя радость.
Моряк критично осмотрел максимовскую полосатую пижаму.
- Да уж, - присвистнул он, - это, конечно, не фрачный костюм.
Сам он был в джинсах и тельняшке.
- Ладно уж, пошли, - кивнул он и решительно открыл дверь. И их обдало волной
громкой энергичной музыки, запахом бесконечной пьянки и шумом сотен голосов.
Новенькие девушки здесь пользовались бешенным успехом, выбор у них был просто
огромадным, и Максима и морячка, с трудом пробившихся сквозь толпу новоявленных
поклонников, они снисходительно отшили, блестя открытыми коленками и шокируя
своими миниатюрными нарядами.
- Да и не очень-то и хотелось, - оптимистично заметил морячок, весело
отряхиваясь, когда они также с трудом выбрались обратно. - У меня тут есть одна
знакомая, - сказал он. - Пойдем лучше к ней заглянем. Надеюсь, у нее есть
симпатичные подруги. Как ты? Не против?
Ошарашенному всем этим шумом и столпотворением Максиму было все равно и он вяло
кивнул.
- Кстати, я - Федор, - вдруг представился морячок.
- Максим.
- Ну вот и познакомились, - улыбнулся Федя и твердо направился в глубь зала.
Очаровательная смешливая блондинка сладко потянулась никого не стесняясь.
- Ну что, мальчики, - весело сказала она. - Открывайте шампанское, что ли.
- Да запросто, - энергично потер руки Федя, беря бутылку и зачем-то
предварительно изучая ее этикетку. - Надо же, Советское?! - удивился он.
- Привычка, - пожала плечами блондинка.
- А подружка твоя скоро подойдет? - спросил Федор, неторопливо срывая
золотинку.
- Я же сказала, что скоро, - обиженно надула губки блондинка. - Какие вы
нетерпеливые. Открывай - не тяни. Хочется чего-то хорошего, праздничного, -
мечтательно сказала она.
- Лизонька, лапонька, - ласково проворковал морячок, хлопнув пробкой
шампанского. - Будет тебе праздник. Да еще какой!
А девушка обернулась к Максиму.
- Вообще-то меня Лукрецией зовут, - сообщила она ему. - Но друзья называют меня
Лизой.
И тут занавеска легко одернулась и вместе с шумом зала в кабинет вошла девушка.
- Всем привет! - улыбаясь поздоровалась она, положив дамскую сумочку на спинку
углового дивана. После чего девушки расцеловались, словно не виделись сто лет.
Потом вновь прибывшая чмокнула приподнявшегося Федора в щечку, сказав - А ты все
мужаешь! - А потом она повернулась к давно уже замеревшему Максиму, явно
намереваясь и его поцеловать в щечку, и остановилась. Это была Нэйт. Ее белое
короткое платье прекрасно гармонировало со смуглостью ее кожи и со смолью ее
длинных волос. И в этом наряде, да еще с улыбкой на лице, она была изумительно
хороша. Да так, что у Максима перехватило дыхание.
Впрочем, улыбка медленно сошла с ее лица. Она его тоже узнала.
- А-а-а, это вы, - промолвила девушка. - Максим, кажется?
Он сухо кивнул, не зная, куда деть свои руки, и остро желая провалиться сквозь
землю под ее насмешливым взглядом, разглядывающим его полосатую пижаму.
"Я же говорил, что он кретин!", раздался у него в голове давно забытый голос.
"Куда уж глубже-то?". "Отвянь", мысленно огрызнулся красный как рак Максим и
голос умолк.
- Да вы оказывается уже знакомы!? - радостно подпрыгнула на диване Лиза, хлопая
в ладоши. - Как это интересно!
А у Нэйт был такой вид, словно она мучительно вспоминала, не забыла ли она дома
включенный утюг. Понявший все Федор решительно усадил девушку на диванчик рядом
с Максимом. После чего он усадил и самого Максима, стоявшего все это время в
одервенении словно истукан.
- Не бери в голову, - быстро шепнул он ему на ухо. - Здесь, внизу, можно все. -
После чего он крепко хлопнул его по плечу. - Да ты оказывается, молоток! -
громко заметил он веселым тоном. - Только прибыл, а уже познакомился с одной из
самых красивых девушек этого мира.
Нэйт улыбнулась Федору одними глазами, а Лиза весело ущипнула его за бок.
- Ага!!! - смеясь закричала она, грозно приподнимаясь. - Красивая, значит?!
- Ну, ты у меня, конечно, лучше всех, - улыбнулся в ответ Федор, сладко целуя
девушку в губы.
- Ну, хорошо! - добродушно махнула рукой Лиза. - На этот раз я тебя прощаю.
Наливай давай - все пузырьки выйдут.
Федор привстал, разливая шампанское, а Лиза лукаво и с нескрываемым интересом
посмотрела на Максима, а потом игриво подмигнула Нэйт, которая в ответ только
слабо улыбнулась.
- Максим, не обращайте на него внимания, - заметила Лиза. - Он вам просто
завидует.
- Кто? Я? - шутливо удивился Федор, ставя бутылку в корзинку со льдом и садясь
на место.
- Конечно ты! - засмеялась Лиза. - Ты-то сам когда к нам спустился? Промучился
ведь сначала несколько библейских лет в своем спальнике!
- Учителей хороших не нашлось, - искренне поморщился Федор, явно что-то
вспоминая. - И вообще - я предлагаю тост за самых прекрасных женщин, ради
которых можно перенести абсолютно любые тяготы. За вас, девчонки!
Лиза весело зашумела. Улыбнулась и Нэйт. Чокнулись не вставая. А потом они в
тишине пили холодное шампанское маленькими неторопливыми глотками.
А потом Лиза и Федор целовались, а Максим и Нэйт молча сидели рядом. Нэйт
смотрела куда-то в сторону. Максим же вяло крутил пустой бокал.
- Да поцелуй ты ее, олух! - сурово зашептал Федор, отстраняясь от своей
подружки и снова наклоняясь к самому его уху. - Будь смелее! Мы же не в море!
- Скажешь тоже, - замялся Максим, сразу же вспотевший от одной только этой
мысли. - Обидится - и будет права. Где я потом ее найду?
- Чудак, - тихо засмеялся Федор. - Мы с тобой где находимся? Это же низ! Все
что плохо у нас на верху - все просто замечательно здесь, внизу. Так что
пользуйся этим!
- Мальчишки, ну-ка не шушукаться! - засмеялась Лиза строгим голосом и даже
притопнула своим высоким каблучком, игриво поманив Федора своим тонким
пальчиком. Они немного пошептались, после чего Федор как-то виновато обернулся к
Максиму...
Оставив Лизу и Федора вдвоем в кабинете, Максим и Нэйт в общем зале танцевали
медленный танец. Время шло, один танец сменялся другим, а они по-прежнему
топтались на одном месте.
- Мы так и будем молчать? - наконец спросила девушка и Максим вздрогнул.
- Я бы с радостью, - печально ответил он. - Заболтал бы вас, закружил,
развеселил. Вы ведь так очаровательно улыбаетесь! Но - не умею. Как у Федора у
меня не получится.
Нэйт чуть отстранилась и серьезно посмотрела прямо ему в лицо. И от красоты ее
глаз у Максима остро кольнуло где-то под самым сердцем.
- Не надо быть ни на кого похожим, - произнесла она слегка изменившимся тоном.
- Я постараюсь, - так же серьезно ответил он.
Конвой
И вот они уже понуро брели по коридору из светлых ширм, конвоируемые тремя
худенькими невинными девушками в легких воздушных покрывалах.
- Что же вы так? - сочувственно произнесла одна из них. - Своих вам что ли
мало? Простаиваем же ведь. Одни божьи одуванчики кругом.
- Извините, девчонки, - горячась, словно на суде, оправдывался Федор. - Но с
вами, честно говоря, скучно. Два года надо крутиться ужом, чтобы только один раз
поцеловать.
Девушки вспыхнули, словно огонь в газовой горелке.
- Чем же они вас берут? - стыдливо покраснев, спросила вторая.
- Да я вам уже сто раз объяснял, - начал было морячок, но тут коридор кончился
и они вошли в просторный светлый зал. Девушки вывели пленников на середину и
молча и неслышно удалились, мягко и грациозно ступая босыми ногами по теплому
полу. Только кто-то из них, уходя, украдкой, чуть заметно вздохнул.
На маленькой светлой лавочке сидели толстячок с картонным нимбом на проволочке
и добрейшей души нянечка. В сторонке от них вальяжно прогуливался серьезный
дядечка в белой простыне, на которой где-то сбоку, черными неровными буквами
было вышито - Апостол Петр.
- Простим их, батюшка, - увещевала нянечка толстячка. - Ну с кем не бывает? Ну,
пошалили немного.
Апостол Петр остановился, достал из складок простыни две папки, неторопливо
раскрыл верхнюю.
- Так, так, так... - протянул он, вчитываясь в одному ему видимые строчки. -
Что же ты, морячок? Уже 127 ходок. И это только в этом библейском году.
- Так получилось, - вяло пробормотал тот и раскаянно потупил глаза, невинно
шоркая правой тапочкою по гладкому полу.
- Ну сколько же тебя можно предупреждать?
- Да ладно, Петрович, - устало махнул толстячок с лавки. - Чего строжишься-то?
Себя хоть вспомни.
Петр хотел было возразить, но потом передумал, насупился и молча открыл вторую
папку. Сначала он вяло вчитывался в невидимые слова. Потом вдруг запнулся,
остановился, и уже более торопливо перечитал заново. И тут глаза его полезли на
лоб. Минуты две он не мог вымолвить ни слова, набирая ртом воздух, словно рыба
на сковородке. А потом апостол Петр судорожными движениями передал папку ничего
не понимающему толстячку и решительно подошел к Максиму, задыхаясь и гневно
сверкая глазами.
- Что же это вы, Палехин? - с суровой брезгливостью спросил он. - На халяву
хотели прокатиться?
Максим молчал, ничего не понимая.
А тут заполошились и сидевшие на скамейке, наконец заглянув в злополучную
папку. И Максим услышал в свой адрес такие слова, о существовании которых он
даже и не подозревал.
Ад
Теперь он шел уже один, конвоируемый здоровенным и молчаливым дядькой в таком
же белом балахоне. Дошли до полосатого шлагбаума.
- О, неужто диверсанта поймали, - радостно закричал с той стороны смугло-
загорелый субъект с серьгой в правом ухе. Но тут из-за будки вышли две сурово-
неприступные девушки в строгой униформе. Максим остолбенел. Он узнал их несмотря
на холодную маску лиц. Это были Лиза и Нэйт. Максим хотел было улыбнуться и
вежливо поздороваться, но тут Лиза неожиданно сверкнула глазами и он торопливо
закрыл рот окаменев лицом.
Девушки холодно кивнули ему - следуйте за нами.
И опять они шли вдоль ширм - только теперь уже темных.
Он поражался разительной перемене, произошедшей с веселой хохотушкой Лизой. А
на Нэйт вообще боялся посмотреть, с горечью вспоминая веселье в кабачке и
волнующее сверкание женских глаз. А как они смеялись!.. Да что теперь
вспоминать.
- Привет, девчонки, - наконец прошептал он.
Они промолчали.
- Не узнаете что ли? - спросил он на всякий случай.
- Узнаем, - чуть слышно и как бы нехотя ответила Лиза. А Нэйт промолчала.
- Так может это... - замялся он, - в бар заглянем. Шампанского выпьем, в
бильярд поиграем, посидим просто, поболтаем?
Девушки неожиданно засмеялись.
- Все, голубок, отстрелялся, - недобро сказала Лиза с каким-то сожалением
посмотрев на Максима. - Со своими здесь нельзя.
Нэйт по-прежнему молчала. И только сталь ее глаз навевала на грустные мысли.
- Почему это? - удивился Максим.
Но тут из-за поворота выскочили двое по пояс раздетых мужиков, тащивших тяжелый
бидон с неровной размашистой надписью - "масло", и девушки замолчали.
- Со своими, - снисходительно принялась объяснять Лиза, когда шум от бидона
стих вдали, - это серьезное производственное нарушение, и карается оно со всей
строгостью закона. А с чужими - это просто пикантная история, к тому же часто
поощряемая начальством.
- Да? - удивлися Максим, вдруг понимая, что Нэйт он скорее всего потерял. Уже
навсегда. - А наверху все иначе.
- Ну конечно, - вспыхнула Лиза, чуть не задохнувшись от возмущения. - Недавно
вон от шефа троих в белых простынках вели тайными тропами, чтобы их охрана не
засекла.
- Ну и как? - поинтересовался Максим, с грустью поглядывая на Нэйт.
- Засекли, сволочи, - обиженно высказалась блондинка.
Котельная
Суровый, толстый, так же по пояс раздетый мужик принял его в темной подсобке.
- Новенький, - неодобрительно сказал он, заглядывая в его сопроводительные
бумаги, в то время как Максим разглядывал висевшую на гвозде засаленную фуфайку,
с застиранной вышитой надписью - Азазелло. - Ого! - вдруг искренне удивился
начальник. - Со временем святой инквизиции не видел ничего подобного. Чтобы в
личном деле да недоставало страниц!
Максим только пожал плечами.
- Видать, ты кому-то сильно насолил наверху, - криво усмехнулся мужик. - Ну
ладно, - решительно сказал он, пряча папку в стол. - Сегодня пойдешь в наряд на
уголь. В пятнадцатую бригаду. - И Азазелло протянул ему пару новеньких верхонок.
- А обмывать будем после, - отрезал бригадир и бригада недовольно зашумела. -
Надеюсь, пиво ты пьешь? - обернулся он.
Максим кивнул, разглядывая полураздетых прокопченных людей. И тут один из его
новых напарников вдруг приблизился к нему, сверкая глазами.
- Это ты кого заразой обозвал? А? - зло спросил он.
- Оставь его Штырь, - поморщился бригадир. - Он - новенький. У него еще впереди
пол библейских года на вхождение в должность. А сейчас - какой с него спрос?
Усталые, они валялись на куче старого тряпья. И только белки глаз неестественно
белели на темной от угольной пыли коже.
- Макся, ты в футбол играешь? - спросил его бригадир.
- Доводилось, - кивнул на всякий случай Максим.
- Сегодня у нас игра. Рубимся с отделом охраны. Подходи - форму на тебя найдем.
- А пиво? - вспомнил Максим, у которого давно уже пересохло в горле.
- Скоро привезут, - вяло махнул рваной верхонкой начальник. - Я-то, честно
говоря, по водке соскучился. Но нам тут нельзя.
От водки бы Максим тоже бы сейчас не отказался, поэтому он сочувственно кивнул
головой.
- Надо будет 10-го номера к себе переманить, - вслух рассуждал бригадир, в то
время как мысли Максима непроизвольно переключились от пива, на шампанское, а от
шампанского - на девушку с черными как смоль волосами и с такими необыкновенно
серьезными глазами... - Попрошу шефа, - бубнил между тем бригадир, - пусть даст
указание секретаршам покопаться в его наземной жизни. Может найдут еще какой-
нибудь неучтенный грешок.
Максим снова кивнул. И кивок у него получился какой-то уж очень грустный.
- Здорово, парни! - раздался чей-то бодрый голос и Максим обернулся.
- Привет, Степаныч. Давно что-то тебя не было видно, - приветствовал бригадир
появившегося из-за кучи угля сухощавого мужичонку.
- Да у соседей ваших немного покантовался, - весело сказал Степаныч, почесывая
бока. - Новенький что ли? - спросил он, протягивая Максиму руку.
- Это Макся, - словоохотливо ответил бригадир. - Недавно прибыл.
Они пожали друг другу руки.
- Ну, - сказал Степаныч, - что у нас сегодня по плану?
- Да пока все еще масло, - весело заметил Штырь. - Лезь в котел. Сейчас будет
готово.
- Но вы только не сильно там усердствуйте, - заметил Степаныч, поднимаясь по
приставной лестнице.
- Обижаешь! - искренне возмутился бригадир. - Не боись - не обидим.
- А я и не боюсь, - меланхолично ответил Степаныч, заглядывая в котел. -
Здорово, мужики, - сказал он куда-то в глубь.
- Здорово, коли не шутишь, - донеслось оттуда.
- Подвиньтесь, что ли, - сказал он, перелезая через край.
- Эй, шпана, - донесся чей-то властный голос. - Ну-ка потеснитесь там в центре.
Освободите место Степанычу.
- Дедовщина, - усмехнулся бригадир и обернулся к устало поднимавшейся с тряпья
бригаде. - Ну что? Последний рывок? А потом - холодное пиво.
- Мужики, и мне оставьте! - глухо закричал из огромного котла Степаныч.
- Само собой, - ответили ему, берясь за деревянные черенки.
- Кругом сплошной бардак, - недовольно ворчал Штырь, ворочая широкой лопатой. -
Пишут - масло, а привозят уголь. А недавно с одним тут случай произошел - ему на
сковороде процедуры принимать предписано было, а он три календарных года в
подсобниках ходил, в старшие стал выдвигаться. Случайно разоблачили. - И он
махнул рукой. - Бардак - он и в Африке бардак.
- Привет, Макся! - вдруг раздался веселый голос Федора. Под удивленные взгляды
бригады, осторожно ступая по разбросанному углю, к ним приближался морячок с
Лизой и ее легкомысленный наряд резко гармонировал с окружающей суровой
действительностью.
- Посторонним здесь нельзя, - сурово начал бригадир.
- Это не посторонний, - еще более суровым ледяным тоном отрезала Лукреция и
бригадир осекся, явно узнав ее.
- Приветик, - поздоровался Максим, выпрямляясь и опуская лопату. - Какими
судьбами? - Он был рад их появлению.
- Решили вот в гости заглянуть, - улыбнулся Федор. - Посмотреть, как ты здесь.
- Как видишь, - развел руками Максим, показывая на гигантские кучи угля,
вершины которых терялись где-то в вышине, и на любопытные головы, высунувшиеся
над краем котла.
- Трудимся на благо человечества? - подмигнул Федор.
- Есть такое дело, - ответил Максим.
- На вот, держи, - протянул морячок небольшой сверток. - Пирог. С яблоками. На
полдник давали. А то вас тут не балуют, как я слышал. Давай, похавай пока, а я
уголек покидаю - косточки разомну.
Морячок энергично покрутив руками взял лопату, а Лиза только весело засмеялась,
любуясь им.
Максим присел рядом с девушкой, разворачивая сверток. Впрочем, есть он не
собирался - неудобно в одиночку перед бригадой. Да и долго отдыхать, честно
говоря, тоже.
- А у нас сюрприз, - лукаво улыбаясь промолвила Лиза и сердце Максима вдруг
екнуло и он, повинуясь взгляду девушки, резко обернулся. За его спиной тихо
стояла Нэйт, держа в руках большой полиэтиленовый пакет.
- Привет, - тихо сказала она.
- Здравствуй, - еще тише ответил Максим.
Федор весело кидал уголек, приговаривая, что надо бы почаще наведываться сюда,
а то совсем потерял форму. Лиза посматривала то на него, то на притихших Максима
и Нэйт.
- Мужики, пива не найдется? - спросил оборачиваясь раскрасневшийся морячок.
- Да сколько угодно, - поморщившись ответил Штырь, энергично прожевывая свой
кусок пирога и кивая в сторону свеже-привезенной цистерны. - Этого добра у нас
всегда завались. Вот только норму выполним.
И тут бригадир скомандовал долгожданное - Все, мужики, шабаш.
И Нэйт высыпала из пакета прямо на расстеленную обеденную тряпку свежих раков.
- Из нашей столовой, - сказала она под одобрительные возгласы бригады и под
истекающие слюной голодные взгляды высунувшихся из котла грешников.
Аудиенция
Две черные кучерявые девицы молча отвели Максима к Люциферу.
Тот сидел все в той же мятой фуфайке за грязным столом, на котором стояла
неполная бутылка водки, один засаленный стакан, а на обрывке газеты валялась
мелкая вяленная рыба, судя по запаху - давно протухшая. Напротив него сидел
этакий элегантный пижон в черном фраке, ослепительно белой рубашке и при черном
галстуке-бабочке. Небрежно закинув ногу на ногу, он демонстративно выставил на
обозрение свои ярко-черные лакированные туфли. И сам он был весь какой-то
прилизанный и лоснился от избытка кремов, время от времени поглаживая черную
полоску аккуратных тонких усиков.
Шеф обернулся на шум, махнул Палехину рукой.
- Садись, Макся, - сказал он, небрежно указав на покосившийся табурет.
Максим сел.
Шеф налил в единственный имеющийся стакан водки до краев.
- Выпей, - сказал он добродушно.
Максим неуверенно взял стакан, посмотрел на соседей по столу.
- Давай быстрее, - поторопил шеф. - Стакан-то один.
- Ну ладно, мужики, - сказал Максим, кашлянув. - Будем здоровы, - и залпом
выпил содержимое.
Зажмурился. Резко поставил стакан на стол и с шумом выдохнул воздух, чувствуя
как жар разливается по телу, ослабляя ноги и ударяя в голову.
- Ну и гадость же вы пьете, - с трудом выговорил он, занюхивая протухшей рыбой.
Чернявый тонко улыбнулся.
- Это же спирт, - обиделся Максим. - Что же вы сразу-то не сказали? Я его
чистым не пью.
- Ничего, - шеф добродушно постучал ему по плечу, снова наливая в стакан, и
передавая его чернявому. - Научишься...
Чернявый доставал из дипломата уже неизвестно какую по счету бутылку. Все
незаметно нализались.
Шеф обнимал Максима за плечи и пьяно бормотал ему прямо в лицо:
- Ты же мужик, Макся. Настоящий мужик. Во... - и он попытался сжать кулак,
чтобы показать, какой он, Максим, мужик. Но это у него не получилось и шеф вяло
махнул рукой. - А с кем ты связался? - продолжал он. - С кем, а?
- С кем? - тупо переспросил Максим, безуспешно пытаясь найти в ворохе рыбьих
очисток хоть какой-то кусок, содержащий хоть немного рыбьего мяса.
- Вот и я говорю, с кем? - пьяно качаясь, развивал свою мысль шеф. - С этими...
- Он с минуту шевелил губами, словно пытался подобрать подходящие слова, потом
снова махнул рукой. - Не-е-ет, - пьяно замотал он головой. - Не пара они тебе.
- Не пара, - икнув, подтвердил Максим.
И тут чернявый нетвердо поманил Максима пальцем. И когда они, пьяно
покачиваясь, вышли за ширму, сказал вдруг совершенно трезвым голосом:
- А я, собственно говоря, за тобой приехал. Ведь ты то не их. - И он почему-то
заговорчески подмигнул Максиму.
Отъезд
Они сели в роскошную черную "чайку", где водителем был разбитной парень в
"адидасе". Плавно тронулись, ловко лавируя в узких коридорах подземелья.
Первым делом они заехали к нему в бригаду - сдать дела.
Пиво и раки здесь были еще в самом разгаре, и Нэйт, Федор и Лиза не уходили,
дожидаясь Максима.
И пока он передавал дела какому-то новенькому - рассказывал где какое масло
хранится, как правильно его заливать, как нагревать и как надо чистить котлы -
незаметно подтянулся народ, оставив в покое и пиво и раков. Да и из котла тоже
повылазили - никто почему-то не гнал их обратно. Все молча стояли вокруг него
плотной неподвижной группой. И это собрание несколько нервировало Максима. Да и
новенький вел себя как-то странно, старался не смотреть ему в глаза и, прикрывая
подбитый глаз, время от времени вытирался полой когда-то белого, а теперь
изрядно порванного испачканного одеяния, постоянно шмыгая разбитым носом. Максим
с трудом признал в этой жалкой побитой фигурке мужичка, когда-то стрельнувшего в
него молнией. "Вот оно как" устало мелькнуло в голове.
- Уходишь? - наконец спросил морячок, бесцельно вертя в руках наполовину
разделанного рака.
Максим недоуменно пожал плечами, сам не зная, куда его на этот раз занесет
судьба.
- Ну, передавай там всем приветы, - сказал Федор, крепко пожимая ему на
прощанье руку.
- Передам, - ответил Максим, не зная, о ком это идет речь.
Он встретился взглядом с Лизой и она вдруг как-то невесело ему подмигнула. А
рядом стоявшая Нэйт молчала, все это время задумчиво посматривая на него. И
Максим терялся под ее взглядом. Да и неловко ему было, что он весь такой пьяный
и выглядит наверняка ведь отвратительно. А она все это видит. И от этого он
злился еще больше.
И когда он наконец-то разделался со всеми делами и дверь "чайки" приглашающе
распахнулась, к нему подошла Нэйт.
- Ну, прощай, что ли, - сказала она.
- Мы разве больше не увидимся? - удивился он сквозь пьяное сознание. - У вас же
кругом доступ.
Она грустно улыбнулась и отрицательно покачала головой.
- Пора, - произнес чернявый.
Максим шел к машине под печальные взгляды окружающего народа и в глазах у них
была невыразимая тоска по чему-то давно утерянному.
У самой дверцы он вдруг резко обернулся.
- Я еще вернусь, - торопливо выдохнул он на прощанье.
- А куда ты денешься, - тихо промолвил в ответ бригадир и все они, оставшиеся
здесь, грешники и праведники, падшие ангелы и работники низа, молча и дружно
пошли допивать все еще холодное пенистое пиво.
По дороге Максима быстро укачало, и дальше он уже фактически ничего не помнил.
Только смутно вспоминалось, что он шел по какой-то тропинке, совсем один, с
твердой целью - прийти домой. Видно уже включился автопилот.
Он проснулся в странной, мрачной, полутемной комнате со множеством коек и
одинокой тусклой синей лампочкой над старой железной дверью. Да вдобавок еще -
с отвратительным ощущением во рту, тошнотой и головной болью. Замерз. "Надо же
так напиться!" - было его первой мыслью. Встал, не соображая. Обжегся босыми
ногами от холода бетонного пола. Сказал, ни к кому не обращаясь:
- Мужики, водка есть? А то что-то я замерз, зараза.
- Откуда? - раздались из темноты печальные голоса. - А у тебя случаем закурить
не найдется?
- Да нет, - Максим провел рукой по голому телу в поисках карманов. - Где это
мы, а? - спросил он.
Но тут прямо из стенки неожиданно выглянула знакомая рожа в засаленной фуфайке,
помахала здоровенным волосатым кулаком и хрипло выдохнула:
- Я вам тут побалую!
И когда это видение исчезло, Максим вдруг остро ощутил, что он находится в
морге, а кругом лежат уже давно окоченевшие холодно-неподвижные синие трупы
людей.
Эпилог
Долгожданные лучи первого весеннего солнца радостно освещали суровую белизну
больничной палаты. Максим вяло смотрел в серовато-белый потолок и мысли его
лениво перекатывались из одного полушария в другое. Он был безнадежным лежачим
больным и знал это, и уже давно смирился с этим, как вдруг противно скрипнула
входная дверь.
- Палехин, - сурово сказала заглянувшая медсестра. - К тебе невеста.
Какая такая невеста? - все также меланхолично подумал он, по-прежнему не
отрывая взгляда от больничного потолка.
И тут дверь открылась и, неуверенно улыбаясь, все в том же строгом синем
костюме и обтягивающей блузке в палату скромно вошла Нэйт.
- Здравствуй, - тихо сказала она.
И тут он впервые за все время своего лежания сел. А потом и встал.
- Не прогонишь? - спросила она, приблизившись и посмотрев на него своими
черными необычайно серьезными глазами.
И Максим, опять же впервые, поцеловал ее в теплые и нежные губы.