Аннотация: Рассказ ужасов из цикла "Парадоксы". Публиковался в журнале "Техника-молодежи".
Обряд Четырехмесячья
Табличка на дверной ручке гласила "Дом прадается".
Сын недоуменно смотрел на нее.
Либо это чья-то глупая шутка, либо мать действительно решилась. Резким нервным движением руки он дернул ручку и одновременно толкнул дверь - обычное действие, которое он делал сотни раз до этого момента, и практически превратившееся в ритуал, на этот раз далось ему нелегко. Сын как будто знал, что делает это в последний раз.
В ответ на хлопок двери из комнаты появилась мать. Перемены в ней сын заметил сразу, едва взглянул на нее. У матери был какой-то необычный взгляд. Она радостно вскинула руку в их обычном приветствии, но смотрела с легким оттенком печали. Сын решил брать быка за рога сразу, не оттягивая неприятный разговор. Хуже нет, чем ждать, тем более ждать неизвестно чего.
- Мы переезжаем? - задал вопрос он, больше утверждая, чем спрашивая.
- С чего ты взял? - мгновенно отозвалась мать.
- Значит, точно переезжаем, - кивнул он и опустился на диван. - Ну спасибо, любимая мамочка. Как раз подгадала к финалу.
- У тебя завтра финал? - удивилась она. - Так скоро?
- В том-то и дело, что не завтра. Через пять дней. И, как я полагаю, вместо того, чтобы стать самой перспективной командой, наши ребята окажутся в заднице. И все из-за меня!
- Какую замену, ты о чем вообще? - заорал сын, вскакивая с дивана. - Кто будет играть вместо меня? Эдди? Дэйв? Эти недоумки не то, что играть - в запасе стоять не умеют! Как ты могла, мам?
Мать молчала, сознавая справедливость слов сына. Действительно, заменить его в университетской команде мог разве что один из игроков "Ред Сокс". Виды на ее сына имели сразу пять команд Национальной Бейсбольной Лиги, и этот финал - а мать была уверена, что он окажется победным для команды ее сына - окажется открытой дверью в НБЛ.
- И во-вторых, - сказала она торопливо, пока сын не успел разозлиться еще сильнее, - никакого переезда я не планировала. В ближайшее время, это уж точно.
- Тогда что означает эта проклятая табличка? - проревел сын, нависая над ней, как гризли.
- Которая висит на двери, черт возьми! - и он, схватив мать за руку, почти поволок ее к выходу. Распахнув дверь, он почти с торжеством указал на ее ручку.
- Ничего не понимаю, - мать осторожно сняла табличку и поднесла к глазам. - Такое ощущение, что это просто шутка.
- Шутка? - ядовитым голосом, от которого у матери по спине побежали мурашки, спросил сын. - Кто же так шутит, а?
- Смотри, - заговорила мать, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал уверенно, - буквы написаны криво, неровно. А вот, гляди - неужели ты думаешь, что твоя мать не способна написать правильно слово "продается"?
Сын мельком кинул взгляд на табличку.
- Я же знаю, - уже не так твердо сказал он, - что ты давно собиралась отсюда съехать.
- Собиралась, - подтвердила мать. - Но разве могу я сломать твою карьеру ради каких-то личных желаний?
- Точно, - рот сына, только что представлявший собой острую как бритва, полоску, разъехался до ушей. - Маму-уля! Так мы правда никуда не едем?
Сын звонко чмокнул мать в щеку и побежал в дом. Вскоре его голос донесся из кухни. Он спрашивал, будет ли она пить кофе.
- Конечно, сынок, - отозвалась мать.
Сердце ее, только что бухавшее в груди, мало-помалу сбавляло свой кузнечный ритм.
Сидя на кушетке и задумчиво потягивая свой кофе, мать поверх чашки поглядывала на сына, который горой возвышался над столом. Решение, с которым она тянула последний месяц, должно быть принято сегодня. Сейчас.
- Сынок, - сказала она, отставив чашку.
- Да, мам! - невнятно отозвался сын, запихнув в рот еще одно печенье.
- Я давно решила сообщить тебе кое-что, - мать сцепила пальцы рук в замок. - Но не знаю, как ты к этому отнесешься. Возможно, ты подумаешь, что твоя мама выжила из ума. Но я не могла сказать тебе об этом прежде.
- Прежде чего? - насторожился сын.
- Твоего восемнадцатилетия.
- Но восемнадцать мне исполнилось неделю назад! Не пойму я, куда ты клонишь, мам. Или это имеет какое-то отношение к переезду?
Глаза его сузились, но мать успокаивающе тронула его огромную руку.
- Ни о каком переезде речи пока не будет, обещаю.
- Тогда что? - сын, сбросив руку матери, вновь продолжил поглощение печенья. - Что может иметь отношение к моему дню рождения?
Мать, собравшись с духом, заговорила:
- Ты у меня умный мальчик, и наверняка знаешь, что мифы и легенды, которые ходят в народе, почти все имеют логичное объяснение.
- Да, да, - помахал рукой сын, - вампиры - просто больные люди, Несси - огромный угорь, а круги на полях протаптывают хитрые фермеры.
- Что-то вроде того, - осторожно согласилась мать. - Но я хотела поговорить с тобой об акулах.
- А что такого в акулах? - пожал плечами сын. - Я не знаю ни о чем сверхъестественном, связанном с этими тварями.
- Не знаешь, потому что не слышал, - сказала мать. - Позволь, я кое-что уточню. Что ты знаешь об акулах?
- В основном то, что видел в "Челюстях", - хохотнул сын. - Пару документалок тоже смотрел. Людей едят только несколько видов акул, а остальные - мелкие, или же китовые, - он напряженно размышлял. - М-м-м... Еще их нападения на человека как-то связаны с луной. Так, да? - он посмотрел на мать.
- Верно, - ободряюще кивнула она. - Это все?
- А что еще надо знать? - огрызнулся сын. - Как вести себя, если встретишься с акулой-людоедом? Не дергаться, не волноваться. Повышается этот... арденол?
- Адреналин, - поправила мать. - Правильно. Акул это радует.
- И кровь они могут чуять за несколько километров! Вот! - сын триумфально посмотрел на мать. - Ну, кто скажет, что спортсмены все тупые?
- Уж во всяком случае, не я, - засмеялась мать. - Хорошо, с акулами ты более-менее знаком. А знаешь ли ты, что об этих существах у человека до сих пор нет полноценных сведений. Никто не знает, что они такое. До сих пор не известно, что заставляет акулу нападать на человека.
- Кровь! - заявил с уверенностью сын.
- А как же твои любимые "Челюсти"? - поддела его мать. - Ни первая жертва - женщина, купающаяся ночью, ни мальчик на матрасе - никто из них не истекал кровью.
- Может, шум? - заметил сын.
- Вспомни вторые "Челюсти" - парировала мать. - Акула напала на водолаза. Какой шум он производил?
- Мам, это кино, - отмахнулся сын.
- Вот видишь, люди показывают акул бесстыдными пожирателями людей, которым все равно, как ведет себя человек - лишь бы он был в воде.
- А это не так?
- Многие и многие акулы просто оставляют людей в покое, - заметила мать. - Однако ни один человек не может чувствовать себя в безопасности, если рядом с ним плавает акула.
- Мам, как же так? - удивленно сказал сын. - Выходит, их надо уничтожать?
- Представь себе акулу, - сказала мать вместо ответа. - Вот она плывет в глубине, неслышно рассекая воду своим гибким телом. Чего ей хочется? Кто может это сказать?
Сын даже прикрыл глаза.
- Мам, - сказал он наконец, - ты знаешь, а ведь это, оказывается, очень интересно!
- И возьми человека, - продолжала мать. - Он постоянно болеет, боится всего, что может мало-мальски повредить ему, выдумывает себе какие-то проблемы, да еще и должен кого-то кормить и о ком-то заботиться.
- Но ведь есть еще и бейсбол, - заметил сын, хохотнув.
- Ты прав, - кивнула она, - есть и бейсбол, и телевизор, и музыка, книги, наконец. Но откуда тебе знать - может, у акул есть нечто подобное?
- То есть как? - пожал плечами сын. - Конечно, нет. Они же рыбы. Плавают себе круглый год...
- Акул того или иного вида ученые могут наблюдать лишь четыре месяца в году, - сказала мать. - Они крепят к ним маяки, но сигналы с них пропадают. Где акулы находятся все остальное время - никто не знает.
Сын, не глядя, отставил в сторону кружку с остывшим кофе.
- Может, они прячутся в пещерах, там, в подводных гротах, - глаза его горели. - И сигналы маяков не доходят до земли, ну, как сигналы сотовых телефонов в зонах неприема.
- Возможно, - пожала плечами мать. - А может быть, и нет.
- Ты что-то знаешь? - прищурился сын. - Ма! Расскажи, пожалуйста!
- В древности, - вновь заговорила мать, - племена, живущие на островах или в прибрежных странах, например, на Гаваях или в Индонезии, часто поклонялись акулам, считая их божествами. Множество легенд ходило об акулах и в средние века. Моряки тогдашнего времени считали, что можно задобрить акул, принося им жертвы, можно, наконец, просто подружиться с ними. Но эти легенды так и оставались легендами. Пока кое-кому не удалось узнать правду.
Она сделала паузу. Сын, не отрываясь, смотрел на нее. Переведя дух, мать продолжила:
- Не случайно я начала этот разговор с мифов и верований. Ты сам заговорил о вампирах. Я могу лишь провести аналогию. Вампиры на вид те же люди, только с клыками, красными глазами и бледной кожей. Так вот, а почему бы акулам восемь месяцев в году...
- Не превращаться в людей! - докончил сын со смешком. - Мам, ты чего? Я думал, что ты взрослый человек!
Но мать следила за выражением его лица, поэтому без колебаний продолжала говорить:
- Они абсолютно ничем не отличаются от людей. То есть совсем. Вполне возможно, ты неоднократно встречался с ними. Скорее всего, и в вашем университете учатся представители акульего племени.
- А как их вычислить? - сын, отбросив недоверие, жадно ловил каждое слово.
- Они никогда не болеют. Они высокие и стройные. Обычно - первые ученики в классе, - говорила мать, в упор глядя на сына. - Отличные спортсмены. Вырастая, они становятся высокопоставленными людьми, причем их карьера одинаково успешна, каким бы видом деятельности они не занимались. Слышал, может, такие выражения, как "акулы шоу-бизнеса" и "акулы пера"?
- Мам, это метафора, - сказал сын, но неуверенность явно сквозила в его голосе.
- Возможно, - сказала мать и внутренне напряглась, готовясь к последнему штурму. - А если бы кто-нибудь спросил тебя - хотел бы ты... быть акулой?
- В каком смысле? - сын поднял брови.
- Я воспитывала тебя одна. Ты часто спрашивал меня, где твой отец.
- Ты говорила, что он бросил нас сразу после моего рождения!
- Так вот сейчас я могу сказать тебе правду. Видишь ли, у акулюдей не бывает отцов. С детства их воспитывают матери. Они растят их до...
- До восемнадцати... - горло сына перехватило.
- Именно, - тряхнула волосами мать. - И я целую неделю готовилась, чтобы сказать тебе правду.
- Но почему я ничего в себе не замечал? И врачи...
- Мы ничем не отличаемся от людей, - повторила мать.
- Высокие, спортсмены, высшие чины, - сын встал и подошел к зеркалу.
Его руки дрожали, но он не обращал на это внимания. Зато это заметила мать и покрепче стиснула пальцы.
- Так ты... хочешь? - выговорила она.
Сын стоял, молча глядя на себя в зеркало.
- Но как же матч?
- Сегодня ты пройдешь Обряд, - сказала она. - Завтра с тобой будет все по-прежнему. Время Четырехмесячья наступит через две недели. Ты успеешь закончить сезон, а в университете мы скажем, что ты поехал отдохнуть, чтобы восстановиться после спортивных нагрузок, а экзамены сдашь экстерном. Я уверена - своему лучшему игроку они не откажут. Често говоря, я думаю, многие знаменитые спортсмены...
- Ты уже все продумала, да? - сказал сын, не оборачиваясь. - Ты знала, что я соглашусь?
Мать молчала. Ее сжатые пальцы уже начали краснеть.
- А если нет? - повернулся он к ней, и мать поразилась неожиданной перемене в его голосе. - Если я откажусь? Проходить этот ваш Обряд? Тогда что?
- Тогда, - медленно сказала мать, - я сообщу о твоем решении на Совете. Последствия могут быть разными.
- Вплоть до...
- До уничтожения, - просто ответила мать, и добавила. - И тебя, и меня.
- Но тебя-то за что?
- За то, что не смогла уговорить.
Сын вновь посмотрелся в зеркало.
- Вопрос, - сказал он тихо. - Были ли отказы раньше?
- Ни одного, - твердо сказала мать. - Все понимали преимущества. Четыре месяца - срок недолгий. А потом - все радости мира.
- Как проходит Обряд? - сказал сын после паузы, и мать облегченно выдохнула.
- Ничего страшного. Тебе надо будет лишь пройти к нашему трамплину.
- Который мы сделали с мистером Янгом?
- К тому самому. Ты прыгнешь с него в воду.
- И все?
- Все.
- И я стану...
- Акулой.
- Но, мам, почему же я не превращался в нее раньше?
- Таков закон природы акулюдей. Превращение может состояться только после восемнадцати. Вспомни, ты ведь ни разу не плавал в море за последние пять дней.
- Точно, - сын взлохматил волосы и, обернувшись к матери, посмотрел ей прямо в глаза. Она ответила ему тем же.
- Ты готов? - спросила она.
- Мам, а как это будет? - спросил он, и этот робкий вопрос, заданный обладателем гороподобного тела, вызвал у матери острый приступ жалости.
- Все будет хорошо, милый, - сказала она и раскрыла объятия.
Сын, потоптавшись, подошел к ней и неловко обнял.
- Я боюсь, - сказал он вдруг, и мать чуть не заплакала.
- Я тоже, - отозвалась она шепотом.
- Тогда пошли, - и он, вырвавшись, быстро двинулся к выходу. Мать, замешкавшись, поспешила за ним. Захлопнув дверь, она посмотрела на табличку, белым пятном выделявшуюся на ярко-зеленой траве газона.
Мать нагнала его только на полпути к обрыву, на краю которого торчал трамплин. Сын шагал широким шагом, но согнувшись и опустив голову. Мать почувствовала острую тоску, которая, впрочем, столь же быстро заглохла, сменившись новым чувством - облегчения.
Сын остановился на краю обрыва и медленно разделся. Посмотрел вниз, туда, куда он не раз - то один, то в компании приятелей - прыгал вниз головой. Вспомнил то чувство необыкновенной легкости, с которым тело входило в воду, разрезая ее, как... как тело акулы! Он представил себе, как спустя еще какое-то время он будет так же скользить в воде, но уже на большой глубине, как будут работать его плавники, ритмично двигаться из стороны в сторону мощный хвост, подергиваться, пропуская через себя воду, жабры... Он оглянулся на мать.
- Мам, уже можно? - почти взмолился он.
- Подожди, - мать подошла к нему и порывисто обняла. - Удачи тебе, сынок. И ничего не бойся.
Сын двинулся по трамплину, чуть прогнувшемуся под его тяжестью. Постоял на самом краю. Закрыл глаза и принялся медленно раскачиваться. Тихо поскрипывал трамплин. Мать смотрела на гибкую фигуру, которая медленно развела руки в стороны и сложила их над головой.
Доска задрожала. Тело взвилось в воздух, резко изогнулось и понеслось к воде. И тотчас же из воды навстречу ему рванулось другое тело, столь же гибкое, но более быстрое и ловкое. Распахнулась пасть, блеснули белоснежные зубы - много, много зубов. Первое тело, как сабля в ножны, почти полностью вошло во второе. Пасть сомкнулась, и то, что раньше помогало нести туловище спортсмена от одной базы к другой и называлось ногами, нелепо полетело в разные стороны - одна вправо, другая влево.
Ничего этого мать не видела. Она зажмурила глаза, как только ее сын взлетел в воздух. Но громкий плеск и хруст костей она услышала. Или подумала, что услышала. Из уголков ее глаз потекли слезы. Но так было нужно. Таков закон акулюдей.
Когда все стихло, она открыла глаза и несмело подошла к обрыву. Глянув вниз, она увидела кровавое пятно, растекающееся по воде. Неужели это все? Закончилось ожидание? Сбудется то, ради чего она жила все это время?
Зашуршали кусты, густо заросшие все пространство слева от трамплина. Мужчина, который появился из кустов, был совершенно обычным - не очень высок ростом, чуть полноват. Он подошел к матери и поклонился. Она в ответ прикоснулась рукой к его шее и нежно погладила ее.
Мать вспомнила, что именно эти же слова она произнесла десять минут назад, обращаясь к сыну. К какому сыну? Она уже начала забывать его.
- Конечно, - сказала она, глядя в стального цвета глаза. - Я была готова еще тридцать пять лет назад.
- Ты готова, - сказал мужчина, на сей раз утвердительно. - Ты прошла Обряд. Теперь мы сможем жить вместе, ничего не боясь и никогда не разлучаясь.
- Да, - коротко отозвалась она.
- Твой сын... - начал было мужчина, но мать прервала его.
- У меня не было сына, - сказала она. - У меня была подготовка к Обряду. Я прошла его.
- Ты сильная, - мужчина вновь склонился перед ней. - Немногие смогли пройти через это. Поэтому нас так мало.
- Нас будет больше, - и мать приложила его руку к своему животу.
Мужчина чуть заметно вздрогнул.
- Это хорошо. - сказал он. - Это очень хорошо. А теперь пойдем. Нас ждут.
- Погоди, - сказала она несмело. - А... как это будет?
- Будет немного больно, - сказал он просто. - Но что для тебя боль?
Рука об руку они прошли к кустам и скрылись в надежно укрывшей их листве. Спустя минуту появившиеся на поверхности воды плавники - два черных блестящих плавника - уже быстро двигались по направлению к горизонту. Медленно они ушли под воду. Ни плеска, ни кругов. Море казалось абсолютно пустынным. Но в любой пустыне есть жизнь.
...Табличка на дверной ручке гласила "Дом прадается".