|
|
||
|
Утро началось тяжело. Все тело болело нещадно, царапина пульсировала болью, голова ощущалась чугунной наковальней на кисельных плечах с ивовой шеей. Надо вставать, корову с овцами на пастбище, остальную животину покормить, попоить. Надо разгрузить повозку оставленную с вечера. К барину сходить надобно, да решить, что с солью оставленной на дороге делать.
Кряхтя и пошатываясь как старик, я встал с топчана, немного размял затекшие мышцы, вышел во двор, привязал собаку, добрел до загонов с живностью, повыгоняв всех подряд на двор. Отделив от получившейся кучи малы стадную часть выгнал ее на улице, где дожидаясь стояли дед с внуком. Уважительно глянув на выступившую по рубахе сукровицу, пастухи молча забрали скотину, и скрылись в сопровождении двух воев. Оно и правильно наверное, не будет скотины голодать будем. Пока не повыведут близкую напасть, пастушье дело будет опасным.
Соль сложил в сарае вместе с предыдущей партией. Выйдя на задворки, растреножил стоявшего там коня, запряг возок и поехал на нем к усадьбе. По дороге встретил одного из отроков, что вчера были со мной.
- Онисим! Поздорову тебе. А я бегу тебя покличить, Степан Тихомиров сын отправил.
- И тебе здравия Горияр, прыгай на колку*, что ноги трудить. А что Степан Тихомирович хочет-то не поведал?
- Нет, мыслю я, поспрашать хочет о вечере вчерашнем. Нас каждого спытывали, что видели, слышали, чуяли, не бегал ли кто от боя, да и много чего.
- Ну да ладно, что будет дальше, увидим дальше, - улыбнулся я.
Горияр сдвинул на лоб старый подшлемник и почесал затылок.
- Эко ты сказал, прямо как Велир, когда о Богах рекёт.
Тут уже настал мой черед затылок чесать. А что я сказал то?
Так мы и ехали дальше молча, думая каждый о своем.
* Коло - повозка, телег(а)(монг.), колесо (колка - уменьшительно-ласкательное). - прим. авт.
На барском подворье было людно. Все тот же молчаливый закуп встретил нас, и приглашающе махнув рукой, повел за собой. В прочем далеко идти не пришлось, меня поставили справа от крыльца, седьмым по счету, а Горияра отогнали чуть дальше к остальным отрокам.
Видимо ждали только нас, так как почти сразу с крыльца сошли вместе барин с боярином. Остановившись перед первым из стоящих в шеренге, барин что-то тихо сказал и протянул полотняный мешочек. Человек взял, отступил на два шага назад, поклонился, после чего развернулся и неспешно пошел на выход с подворья. То же происходило и с остальными, лишь на одном барин порывисто обнял человека, сказал пару слов на ухо, а потом по старой схеме. И вот очередь дошла до меня.
Вперед барина вышел боярин. Поклонившись мне, не в пояс конечно, но довольно таки глубоко, произнес речь, которую, наверное, было слышно километра на два, по крайней мере, у меня уши заложило.
- Благодарствует дружина тебе оратай* Онисим, что спас отроков наших живота не жалея. За то тебе поклон от дружины всея. Прими от нас тако же алафу**, ибо затие*** живота должно отдарено быти, дабы не Моране поклониться, но во прави остаться.
По знаку воеводы чинно подошел воин со скруткой холстины в одной руке и копьем во второй. Поклонившись мне чуть ниже, чем воевода ранее, он протянул сначала скрутку, потом и копье, точную копию того, что было со мной в походе. Улыбнувшись в усы, воин отошел в сторону, а боярин, прочистив глотку, продолжил свою речь.
- Да бы никшнули те, что невместят оратаю добрую рогатину, порядила дружина моя прозвать тебя полукъметом. Мы бы и воем, и братом позвали, кабы не последний в роде был, а так не по прави сие будет. Носи дары наши, дабы боронить живот свой и родичей твоих и пусть не едина чудь обмоет их своей юхью****.
* Оратай - пахарь
** Алафа - награда (еще ранее олафа, отсюда скандинавское имя Олаф - награжденный, подразумевается талантом, силой или богами)
*** Зати(е) - спасение
**** Юхъ - кровь
Воевода отступил, следом же подошел барин и уже не так зычно, лишь бы двор слышал, произнес свою речь.
- Мастер Онисим, прими и от меня алафу за дело ратное, да дело важное. Дарствую тебе свободу от барщины на пять лет с сего дня, тако же прими награду малую серебром.
Барин протянул такой же холщевый мешочек, как и другим и двинулся далее. Я же по примеру предыдущих награжденных двинулся в сторону выхода, задержавшись, правда, посмотреть на награждение новиков. Тех назвали воями, выдали по личному оружию, да присоединили к отряду сотника прозванного Зурогом. Символично, что пройдя "крещение" боем их перекинули к сотнику, который носил прозвище того самого зверя которого мы победили.
Дождавшись окончания действа, выловил управляющего по вопросу соли. Тот сказал, что соль уже привезли, и моей доли там двадцать три пуда. Однако поскольку мне самому столько соли не нужно, он предлагает от имени барина выкупить ее у меня по цене "о три пятых" от цены торга в городе, причем часть деньгами, а часть бартером. Задумался. Ежели смотреть на выгоду, лучше конечно самому отвезти на ярмарку. С другой стороны, соль штука дорогая, подорожные сборы заплатить, вот и нету одной десятой, да мытарю налог с продаж пятую часть, вот и прибытка то получается немного, опять же могут быть "неожиданности" в дороге. Это мне сам тиун пояснил. Конечно, исходя из опыта нашего мира, в таких пояснениях и кроется некоторый обман, что бы навариться на лохе, но по ощущениям не в данном случае. Степан Тихомирович деловой муж, он и хозяйству прибыток сыскивает, но и не в ущерб прави. Тут правь значит гораздо больше, чем в нашем мире. Здесь она цельное понятие, у нас же правь раздергана на части и спрятана за кривдой. Тут каждый понимает, попирая правь множишь кривь, а то и навь.
Послушав рассуждения Степана Тихомировича о торге, мытарях и прочих прелестях ярмарок, я добавил еще сверху накладные расходы, кормление лошади, собственное кормление в корчмах, ибо с собой много еды не увезешь, да еще выгода упущенная, ведь болтаясь на торге я дела то дома не сделаю. Получается, что с барского хозяйственника я даже больше получу, чем выгадаю с торга. Что-что, а Москва считать свои деньги учит хорошо.
Выгода же барина видится сразу. Хозяйство огромное, соли много требуется, а тут дешево, и никуда ехать за ней не надобно. Когда еще удастся выкроить возможность поход отправить за сим полезным ресурсом, а тут вот он.
Я согласился на предложенные условия, и мы с управляющим ударили по рукам. Подхватив под уздцы лошадь, повел повозку к закромам за тиуном.
Закрома оказались огромным строением сродни небольшому ангару стоящим позади комплекса построек боярской усадьбы. Каменные стены и глиняная крыша предполагали неплохую защиту от пожаров. Барахла тут навалено было много, что-то кучами, что-то разобрано и уложено по порядку. Выбор был богат, тут и сельхозинвентарь, и стройматериалы, и кухонная утварь, инструменты, оружие, и многое другое. Степан Тихомирович обвел все хозяйство рукой и предложил мне выбирать, что потребно для хозяйства. Складывать все это на воз, а он де через пару часов придет, посчитает сумму за набранное, и остаток отсыплет в копийках. В помощь и как понятно для пригляду, он оставил паренька лет двенадцати, а сам чинно пошёл по делам.
Первое, на что наткнулся взгляд, это новенький металлический плуг, даже скорее соха с косым отрезом, форма конечно не оптимальная, но доработать на первый взгляд можно. Набрал аж три топора, один колун, второй для грубой обработки бревен, третий, с короткой рукояткой для ошкурения бревен и для последующей плотницкой работы, наконец-то будет нормальный инструмент, а не то убожество что лежит в сарае. Далее шла пила, полотно железной лопаты без тулейки, сковорода чугунная, чугунный же горшок литра на четыре, ухват, пара кузнечных молотов разного веса, новые меха, долото, четыре резца разных форм и размеров, несколько швейных игл, ножницы, с пятьдесят штук гвоздей. Прихватил скребок из толстого листа стали, в надежде заточить и сварганить, что-то вроде рубанка. Взял в запас дёгтя, для телеги и других задач, немного охры в кусках и приличный рулон льна. Покопался в мусоре, что на перековку, к своему удивлению, заметил огромный меч, весом наверное килограмм пятьдесят, почти с меня высотой и огромной крестообразной гардой загнутой вперед своеобразными рогами. Отложив его в сторону, поковырялся еще и вытащил две сломанные у рукоятей пилы и присоединил их к куче набранного. В последнюю очередь прошел в амбарную часть и, прихватив четыре мешка муки, решил остановиться, хотя губа казалось, сейчас порвется от натяжения, да и паренек, что приставили начал странно на меня посматривать.
Через обговоренные пару часов, управляющий барским хозяйством степенно зашел в ворота "ангара" и надолго остановился, разглядывая нагруженный воз. Через некоторое время он многозначительно хмыкнул, и принялся считать что-то в уме.
- Хозяйственный ты муж Онисим. Я уж было, серебра набрал изрядно, не мыслил, что наберешь столько. Хм... Ежели серебром считать, то причитается тебе доля шестьюсорок копиек чи пол резаны. Одно рало железное двунасорок, да еще полсорока сребрянок стоит. Остальной рухляди набрал ажно на тринасорок сребрушек да мука на две беленьких, итого пять с половиной сороков да две, хм..., нет три сребрянки. Стало быть, причитаю тебе отдать три руки, да еще две копийки. Доволен? Али скинем чего?
Немного запутавшись в расчетах сороками, все же сумел продраться, и прикинув что к чему согласился с расчетом барского тиуна. Деньги деньгами, а вещи все нужные, да и где взять их потом не понятно, так что кубышку собирать позднее будем. Тем более осталось вполне прилично, для того что бы прожить ближайшие пару лет не особо бедствуя.
Попросил у Степана Тихомировича дерюгу, прикрыть добро, чтоб не провоцировать соседей. Тот кликнул паренька что "помогал" с выбором и, дав тому указ, проводил меня на подворье. Там нас и догнал шустрый малый, путающийся в облаке непослушной ткани. Удовлетворенно кивнув, тиун откланялся и пошел по своим делам. Да и я ненадолго задержался, едва накинули дерюгу на груз, тут же стартовал к дому, а там бросив всё во дворе, выпряг лошадь и помчался с ведром на дойку.
Стадо в этот раз было расположено более компактно. Двое воинов, мирно расположились под отдельно стоящей березкой и лениво посматривали вокруг, особенно уделяя внимание дояркам. Так же заметил на дойке несколько представителей своего пола, видимо, побоявшихся отпускать супруг в столь опасное время. Среди девушек закончивших дойку в ожидании своих подруг, потихоньку почесывающих языки, произошло некоторое движение, и ко мне вышла Лада.
Горящие глаза суженой ясно показали, что меня прямо сейчас будут пытать с особым усердием. Пришлось первым броситься к будущей супруге и крепко обнять ее, сбив тем самым настрой и все заготовленные вопросы. Разомлевшая от такого внимания, особенно на глазах подруг, Лада без особого сопротивления согласилась отложить подробности сегодняшнего утра на вечер, и пошла обратно к стайке шушукающихся девушек.
Подоив корову, опять же бегом отправился домой. Повозка в том же виде сиротливо стояла посередине двора, а под ней мирно устроилась свинья, скрываясь от палящего светила. Недовольно хрюкнув, когда я начал стягивать дерюгу и с колки посыпалась всякая мелочь, она неспешно выбралась из укрытия, перебралась под стену сарая, где несколько дней назад вырыл себе "ночную кровать" мой мохнатый охранник. Пес на самом деле уже половину двора перекопал, ходить страшно.
Повозку раскидал быстро, да и что там раскидывать-то. Встал только один вопрос, как хранить муку? В доме мыши сожрут, в погребе сыро, а больше и негде. Поковырявшись в амбаре, нашел дуплянки или кади как их тут называют литров по двести каждая, с остатками муки и зерна, в одну из них и засыпал все четыре мешка. Кадь поставил в специально отгороженное амбарное помещение, по моему называющееся закромом, остатки же сунул в дуплянку литров на тридцать и откатил в дом. Пришлось тут же браться за ремонт амбара, требовалось починить кров, так же нужно было поменять или починить пару стоек и перекладин основной конструкции. В общем, провозился до вечера только с крышей. Завтра большую часть дня придется доделывать, тем более скоро будет сбор зерна и ремонт амбара необходим в любом случае.
Сразу за пастухами к околице подошла и Лада. Казалось она сама и есть любопытство, оно сквозило из каждого движения, взгляда, вздоха. Без каких либо сомнений, она зашла в открытую калитку и по-хозяйски оглядела двор.
- Рассказывай! - звонко сказала она, и от нетерпения притопнула ножкой обутой в классические лапти.
Выслушав мой не длинный рассказ, она встала в раздумии. Обернувшись к дому, она вновь оглядела его и почесала маковку.
- Да, ты теперь зело житоим* по нашей веси. - Немного омрачившись, она уверенно двинулась на выход. - Невместно тобе таперь по сговору с бачко** женихаться, зайди намедни к нам, еже деяти*** думу спроворим.
Долго еще я в недоумении смотрел на захлопнувшуюся калитку. Ничего не понял. Что, скажите, я не так сделал-то? Да и этот язык во многом еще не до конца понятен. Что, например, значит житоим? Какое-то слово не очень хорошее. Хотя если по логике рассудить жито - это богатство, значит житоим - это богач. Тогда почему она расстроилась? Одни вопросы. Ну да ладно, завтра, то бишь намедни разберемся.
* Богач
** Отец
*** Что делать
Летний день долог. Прибрав скотину, кинув им на ночь жвачки, я принялся готовить еду. В какой-то момент, до меня дошло, что я за все проживание здесь не собрал ни одного яйца. А ведь если посчитать я тут почитай месяц. А ведь и правда! Уже-всего месяц, а сколько всего произошло, сделано, запланировано. Вот тебе и скучная деревенская жизнь.
Вернемся к яйцам. Подхватившись, пошел в сарай, в котором размещаются куриные насесты. Покопавшись в копнах соломы лежащей вокруг куриного царства, нашел шестьдесят одно яйцо. Каково же было мое удивление, когда во время поисков в одном из самых темных уголков меня клюнули в руку. Откинув прислоненную жердину, что бы рассмотреть подробности обнаружил злобно глядящий на меня комок встопорщенных перьев. Наседка сидящая на своей кладке страшна во гневе, как оказалось.
Посчитав, что мне и оставшихся яиц хватит надолго, я оставил наседке ее кладку, тем более, не известно на каком она сроке, быть может, уже завтра запищат желтые комочки. По воспоминаниям бабушка всегда брала садящуюся на яйца наседку в дом и кормила ее и поила, во время редких променадов той. Похоже, этот момент я уже упустил, но на будущее заметка. Надо будет поставить рядом воду и насыпать немного зерна, подумал я, возвращая все разобранные конструкции на место.
Через полчаса, я поставил перед гнездом наседки плошку с водой такую же с зерном и отошел в сторону глядя на реакцию.
Очень несмело курица выглянула из укрытия, осмотрелась и пулей бросилась к воде. Надо было видеть, с какой жадностью она пила, а две жмени зерна ушли буквально за минуту сопровождаемые пулеметным стуком клюва. Насытившись, наседка вразвалочку вернулась в свое укрытие.
Варить, печь или жарить яйца, не было ни сил не времени, так как уже стемнело. Выпил так, правда, прямо из скорлупы не решился, еще не известно, сколько они пролежали на жаре, по этому, сначала выливал в чашку, нюхал, а потом уже употреблял.
Глава 4.
|
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"