Аннотация: Против Цзинь восстали кидани и признали сюзеренитет Чингисхана. Си Ся напала на Цзинь. Победа монголов у Хуайлая, прорыв в столичную область. Переворот в Цзинь.
Продолжение войны монголов с Цзинь
1213 г. от Р.Х.
6721 г. от С.М, 609-610 (с 23.V) г.х., год Курицы (25.I.1213-12.II.1214)
Против Цзинь восстали кидани и признали сюзеренитет Чингисхана (весна). Си Ся напала на Цзинь (лето). Победа монголов у Хуайлая, прорыв в столичную область. Переворот в Цзинь.
Весной года гуй-ю, 8-го [от установления правления], Елюй Люге возвел [сам] себя на престол в качестве вана [государства] Ляо и изменил эру правления на девиз "Юаньтун".
Осенью, в 7-й луне [монголы] овладели Сюань-дэфу (Сианьхуа), затем напали на Дэсинфу. Царевич Толуй и зять императора Чигy первыми взошли на [стены] и заняли его. Император продвинулся и дошел до Хуайлай. Он сразился с губернатором провинции Ваньянь Цзином и командующим Гао Ци, разбил и преследовал их до [Гу]бэйкоу. Так как цзиньские войска держали [заставу] Цзюйюн[гуань], [Чингисхан] приказал Катею и Бочэ блокировать ее. После чего устремился к Чжолу. Начальник гарнизона цзиньской Западной столицы (Датун) Xyшаху сбежал. Император вышел из прохода Цзыц-зингуань, разбил цзиньского командующего на перевале Ухуй-лин и овладел двумя городами -- Чжо[чжоу] и И[чжоу]. Кидани Уланбар и другие преподнесли [Чингисхану] Бэйкоу, поэтому Чжэбэ взял Цзюйюн[гуань] и соединился с Кэтэем и Бочэ.
В 8-й луне цзиньский Хушаху совершил цареубийство своего господина Юнь Цзи и приветствовал вступление на престол Фэнского вана Сюнь.
Той же осенью войска были разделены на три направления: было приказано -- царевичам Джучи, Чагатаю и Угедею быть правым крылом армии, они следовали вдоль Тайхан и на юг, взяли города Бао[чжоу], Суй[чжоу], Аньсу[чжоу], Ань[чжоу], [Чжэнь]-дин[чжоу], Син[чжоу], Мин[чжоу], Цы[чжоу], Сян[чжоу], Вэй[чжоу], Xyй[чжоу], Хуай[чжоу] и Мэн[чжоу], разграбили округа Цзэ[чжоу], Ау[чжоу], Аяо[чжоу], Цинь[чжоу], Пинъян[чжоу], Tайюань[чжоу], Цзи[линьчжоу], Си[чжоу], захватили округа Фэнь[чжоу], Ши[чжоу], Лань[чжоу], Синь[чжоу], Дай[чжоу] и У[чжоу], после чего вернулись.
Младшему брату императора [Джучи]-Хасару с Алчи-нойоном, Чжурчитаем и Бочэ [было приказано] быть левым крылом армии, они следовали вдоль моря и на восток, взяли области-Цзичжоу, Пин[шань], Ауань и Ляоси, и вернулись назад.
Сам император с царевичем Толуем составлял центр армии, [они] взяли области: Сюн, Ba, Mo, Ань[го], Хэцзянь, Цан[чжоу], Цзин, Сянь, Шэнь, Ци, Ли, Цзи, Энь, Пу, Кай[фын], Xya, Бо[чжоу], Цзи, Тайаньхп, Цзинань, Бинь, Ди, Иду Цзы[бо], Вэй, Дэн, Лай и И[шуй].
Еще [Чингисхан] приказал. Мухали напасть на [город] Мичжоу, Мухали вырезал его. Полководцы Ши Тянь-эр и Сяо Бо-ди привели свои войска и покорились, Мухали на свою ответственность подчинил их себе обоих в качестве начальников над десятками тысяч. Император, дошедший до Средней столицы, вернул войска [этих] трех направлений, соединил и расквартировал у Дакоу.
В тот же год области и уезды [провинции] Хэбэй были целиком захвачены, и только лишь Средняя столица, Тун, Шунь, Чжэньдин, Ции, Во, Дамин, Дуннин, Дэ, Пэй и Хайчжоу, 11 городов, не пали.
В этом году Чингис-хан дошел до пределов города Джун-ду, столицы Китая. Алтан-хан устроил совещание с эмирами - воевать с ним или нет. Сочтя целесообразным заключить мир, он послал послов с выражением покорности и отдал Чингис-хану свою дочь Гунджу-хатун. Чингис-хан снова отступил из тех окрестностей. Алтан-хан удалился [в] город Нам-гин, который расположен на востоке Китая, на берегу Кара-мурэна [Желтой реки]. Войска Чингис-хана захватили город Джун-ду и увезли казну и имущество Алтан-хана, находившиеся в том месте. Ему покорилось большое количество эмиров и областей.
РАД. О расположении Чингис-хана в окрестностях города Джун-ду, о присылке Алтан-ханом, в знак подчинения [ему], своей дочери, о возвращении Алтан-хана в город Нам-гин, об осаде [города] Джун-ду [монгольскими] войсками и о его завоевании ими [1.2, т.1, к.2, с.170-175].
В году такику, курицы, 609 г.х. [1213], в последний месяц весны, Чингис-хан расположился в пределах вышеупомянутого города Джун-ду. В этом городе был Алтан-хан. Он учинил в присутствии других эмиров совет с эмиром и предводителем своего войска, по имени Гю-Гин, прозвище [лакаб] которого было юан-шуай, что значит "эмир всего войска", а был он тем эмиром, который, как об этом упоминалось, однажды уже сражался с Чингис-ханом. [Был поставлен вопрос]: "Войско монголов все разболелось от [непривычного] жаркого климата, что будет, если мы сразимся с ними теперь?".
Другой эмир в сане везира, которого называли Онгин чин-сан, сказал: "Это не годится, потому что собранные у нас войска имеют в равнине жен и детей. Откуда можно знать их помыслы и мысли каждого? Если мы будем разбиты, они все рассеются, а если монголов разобьем мы, наши войска целиком уйдут к [своим] женам и детям. Как же можно на авось выпустить из рук место предков и великий сан царский?! Дела нужно делать обдуманно! Теперь благо будет в том, чтобы мы послали посла [к Чингис-хану] с тем, что мы подчиняемся [ему], и [монголы] во всяком случае [после сего] уйдут из страны, а тогда мы устроим другой совет!".
Алтан-хан одобрил эту речь и отправил посла к Чингис-хану, послав ему свою дочь, Гунджу-хатун. Вместе со своей дочерью он отправил одного уважаемого эмира, имевшего сан везира, по имени Фу-кин чин-[сан]. Когда [послы] прибыли туда [в ставку Чингис-хана], они изложили [все], с чем их послали, и вручили девушку. Чингис-хан остался доволен их покорностью и вернулся обратно. Упомянутый эмир, находясь при Чингис-хане, прошел через Чамчиал и дошел, сопровождая [его], до местности, называемой Мачи, а оттуда вернулся назад.
В этом же году, спустя четыре месяца, Алтан-хан ушел в город Нам-гин и обосновался [там]. Этот город стоит на берегу [реки] Кара-мурэн [Желтая река]. Утверждают, что благодаря его чрезвычайным размерам, окружность его [достигает] сорока фарсангов. В давнем прошлом он был резиденцией государей Китая. [Город] имеет три чрезвычайно крепких стены, реку и бесчисленное количество садов и огородов. Алтан-хан отпустил своего сына в город Джун-ду для [его] охраны и дал ему в дружинники [нукар] двух знатных [бузург] эмиров Фу-кин [чин-сана] и Сун-чун со-сана.
Когда Алтан-хан дошел до города Джо-джиу, войско Кара-Китая, которое шло следом за ним, догнало Алтан-хана в местности, которую называют Лин-Кингэ Килэ-сун. [Алтан-хан] приказал отобрать от них оружие, которое он перед тем им роздал. Они же спросили: "На каком основании?!" - и отказались выполнить приказ, выказав сопротивление. Тогда предводителя этого войска, по имени Сун-вэнэ, казнили. По этой причине [войска Кара-Китая] восстали, поставили своими вождями трех человек, - имя одного [из них] Джида, другого - Бизар, а третьего - Джалар, - и повернули назад. Известие об этом дошло до Фу-кин чин-сана, который был одним из эмиров Алтан-хана и шел позади всего [его] войска. Он тотчас послал войско к предместью, лежавшему [на их] пути, чтобы оно не позволило войску кара-китаев перейти через мост.
Войско кара-китаев дошло до племен татар, сидевших в тех пределах и подчиненных Алтан-хану. Оно присоединило их к себе, [затем] переправило в брод тысячу людей для того, чтобы те зашли в тыл войску, охранявшему мост. Они обратили в бегство людей [Алтан-хана], часть перебили, а коней, оружие и провиант [азук] остальных отобрали и отдали своему войску. Пройдя по мосту, они угнали все табуны и отары сына Алтан-хана и его эмиров, находившиеся на подножном корму в районах города Джун-ду, и насытили и откормили свое войско.
Во время этих событий один кара-Китай, по имени Лиу-гэ, увидев, что в области Китая царит смута, захватил в свои руки области и крупные города Джурджэ, смежные с местом кочевок [йуртха] каракитайских племен. Эти области называют Тун-гин и Кэм-пин. Он наименовал себя Лиу-ван, что значит "султан одной страны". [Упомянутые] каракитайские эмиры Джида и Бизар оттуда отправили к стопам Чингис-хана послов с [изъявлением] покорности. Но так как сын Алтан-хана и [его] эмиры находились в городе Джун-ду, они [послы] не смогли пройти через них и явиться с выражением рабской покорности к Чингис-хану, а остались по ту сторону Джун-ду. Человек, наименовавший себя Лиу-ван, также послал к Чингис-хану посла с [изъявлением] покорности. Следом за теми послами он сам явился к стопам Чингис-хана и оказал ему почтение, как старшему, и поднес ему дары [улджамиши кард]. Чингис-хан соизволил его пожаловать и наименовал его юань-шуай. Значение этого [прозвания] на Китайском языке - "эмир-темник". Он также отдал ему два значительных города и область, называемые Гуан-[нин-фу] и Чин-фу, и послал его охранять те пределы.
В то время, когда Алтан-хан отправился в поход на город Нам-кин, он передал эмирство и наместничество над всей страной Китая [своему] старшему эмиру, по имени [Он]ну джао-тао-ши. В дальнейшем, вследствие того, что доносчики и наушники обвинили его перед [Алтан-ханом], он был отставлен от должности. [Теперь] этот [эмир] также склонился на сторону Чингис-хана и вступил на службу к нему. Прежде чем придти [к Чингис-хану], он ранее отправил своего сына, по имени Тэгэ, для того чтобы тот поступил в личную охрану [казик] Чингис-хана, сам же вторично восстал и дал себе прозвище [лакаб] Тун-кин-ван, значение которого на Китайском языке - "султан одной страны". Все эти события произошли в результате того, что Чингис-хан завоевал большинство областей Китая и Джурджэ и [затем] вернулся назад. [Между тем] Алтан-хан был стойким врагом [Чингис-хана], а [его] эмиры и народ, колеблясь, склонялись то к одной стороне, то к другой, и так как большинство владений и областей опустели, любой эмир, подобно [тому как это было] в эпоху царей уделов [мулук-ат-таваиф], делался независимым государем [халан] и владетелем [султан] какого-нибудь владения.
Спустя пять месяцев после того, как Алтан-хан отпустил своего сына с эмирами Фу-кин и Син-джун для охраны города Джун-ду, тот бросил город на эмиров и ушел к отцу в Нам-гин.
Чингис-хан послал с войском, состоящим из монголов, Самукэ-бахадура из племени салджиут и Мин-ана из народа Джурджэ, подчинившегося [Чингис-хану] и приобретшего значение, пройти через районы Джун-ду и провести [с собою] то каракитайское войско, которое, бежав от Алтан-хана, прислало посла от города Джун-ду, и находящиеся там войска. Они отправились и привели эти войска, затем совместно осадили [город] Джун-ду. Так как Алтан-хан и ранее и теперь слышал, что в городе Джун-ду не осталось ни тагара, ни съестных припасов для войска и жителей, то он послал эмира-темника, именуемого юан-шуай, с тремя другими эмирами, имена их Кун-шу, второй Кин-шуай и Ли-фан, отвезти в город Джун-ду тагар и съестное. Он издал приказ [йасак], чтобы каждый мужчина нес [на себе] три кафиза, называемые на языке Китая "сим", не исключая даже самого эмира-темника юан-шуай. Когда они отправились с тагаром, юан-шуай пошел по дороге в город и крепость Суан-Джо-джиу Биса, а прочие эмиры пошли по другой. В местности, носящей название Син-сай, войско Чингис-хана очутилось против них и отняло все, что оба отряда [кисм] несли. Так как тагар и фураж не дошли до города Джун-ду, тамошнее население от чрезмерного голода ело человеческое мясо и умирало. Фу-кин чин-сан, оставленный Алтан-ханом со своим сыном в городе Джун-ду, в отчаянии принял яд и погиб. Другой эмир, по имени Син-джун, блюдя его завещание, бежал в область Нам-гин к Алтан-хану. Мин-ан, которого Чингис-хан послал с Самукэ-бахадуром, вступил в город Джун-ду и отправил посла к стопам Чингис-хана, извещая его: "Мы, благодаря счастью Чингис-хана, взяли город Джун-ду!".
В это время Чингис-хан был в местности Куан-джиу. Он послал Кутуку-нойона из племени татар, прозванием которого было Шики, - его Чингис-хан подобрал ребенком на дороге и отдал своей жене, чтобы она его вскормила, - Онгур-баурчи и Харкай-Касара, всех трех, привезти казну и добро Алтан-хана, бывшие в городе Джун-ду. Когда Алтан-хан уходил из этого города, он оставил при государственном имуществе и казне в качестве доверенных и наместников [своих] двух эмиров по именам Кадалиу-[шоу] и Гои. Эта должность [мансаб] на Китайском языке называется лиу-шоу. Они оба и прочие эмиры [Алтан-хана] преподнесли вышеупомянутым эмирам [Чингис-хана] подарки из тканых золотом одежд и редкостей [тангсукха]. Онгур-баурчи и Харкай-Касар приняли [подарки], а Кутуку-нойон отказался [от них]. Затем вышеупомянутые эмиры раскрыли все казнохранилища и привели с собою [к Чингис-хану] эмира, [одного] из казначеев Алтан-хана, по имени Када, и представили [ему]. Чингис-хан спросил у Кутуку-нойона: "Дал ли тебе что-нибудь Када или нет?".
Тот ответил: "Давал, но я не взял!".
[Чингис-хан] соизволил спросить: "Почему?".
Тот ответил: "Я подумал про себя: когда мы [еще] не взяли города, всему, начиная от веревки и кончая небольшим платком [дастарчэ], господином был Алтан-хан. Теперь, когда мы захватили город, все принадлежит Чингис-хану. Как же отдают тайно и воровски кому-то его добро? Вот почему я ничего не взял!".
Чингис-хан соизволил сказать: "Кутуку знает великий обычай [йусун]!" - и вдвойне оказал ему [свое] благоволение, а Онгур-баурчи и Харкай-Касара обвинил. Эмир, Китайский казначей, представил Чингис-хану в дар своего внука, по имени Чун-шан, и вернулся назад [в город] и ушел [оттуда] в город Тун-джиу Сигин-сай. Часть эмиров Джурджэ, принадлежавших Алтан-хану, как то: Джан Фу, Джан Куан-бин, Джунга-есу-лин, были в большом городе, расположенном среди болота, название его Синь-ань. Они его укрепили. [Чингис-хан] также пошел туда, и они подчинились и покорились [ему].
ССМ. XI. Покорение Северного Китая [1.3, ї 252].
ї 252. Остановившись в Хэ-си-ву, Чингис-хан расположил войска в Шара-кеере, близ Чжунду, Чжэбэ же, разрушив Чабчияльские укрепления и взяв Чабчиял, отвел войска и присоединился к Чингис-хану. Оказалось, что, покидая Чжунду, Алтан-хан оставил в нем своим наместником "Лю-шоу" вельможу Хадая. Чингис-хан отправил в Чжунду Онгура-бавурчи, Архай-Хасара и Шиги-Хутуху, поручив им подсчитать наличность золота и серебра, а также поштучно проверить наличность тканей. Когда они подъезжали, Хада вышел к ним навстречу, захватив с собою из Чжундуских кладовых шитые золотом узорчатые ткани для встречных подношений. Тут Шиги-Хутуху сказал Хадаю: "Раньше эти вещи, как и самый Чжунду, были ведь Алтан-хановы. А ныне Чжунду - Чингис-ханов. Как же ты смеешь, крадучись как вор, раздавать, Чингис-ханово добро?"
И сказав так, Шиги-Хутуху не принял подарков, а Онгур-бавурчи с Архай-Хасаром приняли. Проверив поштучно наличность запасов, все трое вернулись, и когда Чингис-хан стал спрашивать у Онгура, Архая и Хутуху, не дарил ли им чего Хада, то Шиги-Хутуху, и говорит: "Он принес и одаривал нас златотканными травчатыми шелками. Но я сказал ему: "Прежде этот Чжунду был Алтан-ханов, а теперь - Чингис-ханов. Зачем же ты, Хада, крадучись как вор, раздаешь Чингис-ханово добро?" И я не принял подарков, но Онгур с Хасаром приняли его подношения".
Тогда Чингис-хан сделал очень строгий выговор Онгуру с Архаем, a Шиги-Хутуху милостивейше соизволил сказать: "Ты держишь, в мыслях твоих Великую Ясу - Еке-Йосу. Не ты, ли, Шиги-Хутуху, - око смотрения моего и ухо слушания моего!"
АЛТАН ТОБЧИ. XIII. Походы Чингис-хана [1.4, с.223-224].
У обладающего величием августейшего Чингис-хагана был сакьяский лама по имени Гунга Нинбо, служивший ему опорой. По приказу того ламы у северных ворот города, называвшегося Эсруэ, был воздвигнут храм, носивший название Далай-Дагурисхуй, наверху ворот которого находились два одинаковых лавара.
Обладающий величием августейший Чингис-хаган также внезапно познал учение и добродетель и отправил свои дары в Вечную страну, в [храм] Дзу. Шикэмуни. Отправил посла к сакьяскому Маичжутри-ламе, чтобы передать такие слова; "Пусть появится в моем роду один бодисатва, пусть возродится он в моем потомке".
Тогда Манчжушри-пандит произнес: "Крышку золотого ящичка не открывай"; повелел: "Отнеси и отдай его только обладающему величием августейшему Чингис-хагану. Одна из его невесток была перерождением бодисатвы. Над этим ящичком сотвори великое молебствие и произнеси благопожелания, и тогда откроется и объявится его невестка по имени Сумандари".
Дав такое повеление, он отдал [ящичек]. Над тем ящичком в 15-й день указанного предопределением месяца, в год курицы [1213], было совершено великое молебствие и произнесены благопожелания, и когда невестка, имевшая титул эши, супруга владыки Толуя, открыла [крышку] и посмотрела, то в ящичке внутри оказались три золотые мошки. И те мошки влетели в ноздри носа Эши-хатун. Они вошли в золотое чрево Эши-хатун, и по прошествии десяти месяцев во время совершения молебствия чудесным образом родились двое: хубилган Чакраварти Сэчэн-хаган и Ариг Буга.
Августейший владыка тяжко занемог. [Заболел] также и Толуй. Когда случилась болезнь владыки, толкователь знаков и гадатель сказал: "Если один из этих двоих поправится, то другому станет плохо".
Когда он так сказал, супруга владыки Толуя Чохур-бэги по поводу этого указания Неба произнесла: "Если случится так, что не станет хана-владыки, то весь народ овдовеет. Так-то! Если же случится так, что не станет Толуя-владыки, то одна только я стану вдовою. Так-то!"
Так она молилась. И по этой молитве Толуй-владыка стал бурханом (скончался).
Когда августейший владыка поправился от тяжкой болезни, он почтил эти ее мысли, так как она не помышляла о своем собственном муже, а почтила его отца и помнила о великой державе. Августейший владыка сказал: "Я тебя не буду называть невесткой, а буду называть бэхи-дайху; не буду называть шиу, а буду звать сутэй-дайху".
Говоря так, он даровал ей титул и, выбрав восемь атоков чахар и туматов, пожаловал ей. Чохур-бэги была дочерью Джига Гэмбу, младшего брата кереитского Онг-хагана.
(Прим: другие источники эту историю относят не к Чингис-хану, а к Угэдэю - ЕТ).
ЮАНЬ ШИ. цз.121. Субэтай [1.1, с.498].
Субэтай в качестве сына-заложника служил императору, [потом] стал сотником. В год жэнь-шэнь [он] напал на цзиньский Хуаньчжоу, раньше всех взошел [на стены] и занял этот юрод Император приказал наградить [его] повозкой золота и шелка.
ЦЗИНЬ ШИ. VII. Вэй-Шао-Ван. 2-е лето правления Чун-цин [2.1, с.196-197].
В 1-й месяц подле солнца были видны две звезды: Тай-инь и Тай-бо. Промежуток между ними и солнцем был с небольшим на один фут.
В 5-й месяц государь лета правления Чун-цин переименовал в 1-й год Чжи-нин. Когда Вэй-шао-ван снова хотел призвать Хушаху в Среднюю столицу и советоваться с ним о делах военных, императорский советник Чжан-Син-синь представил ему увещательный доклад следующего содержания: "Хушаху, действуя своевольно, не следует законам и правосудию. Притесняя местное начальство, он выказывает над ними свою силу и, сдружась с близкими к государю вельможами, заставляет их хвалить себя. Действуя не по законам, он угнетает народ. По выступлению с войском, он пренебрег военными постановлениями и, не сражаясь, прежде других обратился в бегство; незаконно взял казенные сокровища и побоями убил чиновника сянь-лин. Потом, став в Вэй-чуань, хотел перейти во внутренние места. Из сего можно видеть его намерения. Когда Хушаху отставили от должности, все чиновники и народ этому радовался. Призвавши его, если употребим снова, то чтобы не произошли бы от этого бедствия больше прежних. Если бы государь обратил на это внимание, то для народа оказал бы великую милость".
И министр Тушань-и равно говорил, что Хушаху нельзя употребить к должности. По Вэй-шао-ван не принял их слов. Он призвал Хушаху в Среднюю столицу и сделал правого крыла помощником главнокомандующего. Государь дав ему 3.000 войска, повелел стать с оным за воротами Тан-сюань-мынь.
В 6-й месяц войско царства Ся напало на цзиньский город Бао-вань-чжэу и умертвило чиновника цы-ши. Потом еще напало на Цин-ян-фу и убило чиновника тун-чжи-фу-ши. В это время монгольское войско находилось неподалеку от столицы. Государь послал в военный стан к Хушаху придворного чиновника фэн-чжи, через которого делал ему выговор за то, что он, занимаясь охотой, не думает о деле военном. В это время Хушаху кормил на руках сокола. При сих словах он в ярости убил его, ударив о землю. Затем Хушаху распустил ложный слух, будто бы отложился вельможа Тушань-нань-пин со своим сыном Моле, и что он получил императорский указ, коим повелено ему усмирить их. Сват Тушань-нань-пина, генерал Фу-хай, отдельно стоял с войском на северной стороне Средней столицы. Хушаху послал к Фу-хаю человека лестью призвать его к себе. Фу-хай, не зная ничего, явился, и тогда Хушаху, схватив его, умертвил и завладел его войском.
8-го месяца в 25-й день Хушаху, до наступления пятой смены ночной стражи, от ворот Тун-сюань-мынь перешел с войском к вратам Гуан-ян-мынь и умертвил Тушань-нань-пина и его сына Тушань-муле. Сын Фу-хая - Шань-янь и дивизионный генерал Шигунай, услышав о возмущении Хушаху, с пятьюстами человек китайского войска выступили против Хушаху, но не могли преодолеть его, и все были преданы смерти. Хушаху, подступая к воротам Дун-хуа-мынь, послал сказать Дун-эрр и Пуча-лю-цзинь, охранявшим ворота, чтобы отворили оные, но Дун-эрр и Пуча-лю-цзинь не отвечали ему. Хушаху обещал им наследственные чины мэнь-ань и должности третьей степени, но Дун-эрр и Пуча-лю-цзинь его не слушали. Между тем Тушань-вэй-хэ спустился со стены по веревке и явился к Хушаху, а телохранитель Се-ле, разбив замок, отворил ворота. Тогда Хушаху, вошедши с войском во дворец императорский, выгнал оттуда всех телохранителей и вместо них поставил на стражу своих людей.
Хушаху назвался правителем государства и главнокомандующим. Он заставил Вэй-шао-вана оставить дворец и, посадив его в простую телегу, отправил в прежний дом, где приказал стеречь его 200 воинам. Наложнице Чжен-ши, находившейся во дворце, была вручена для хранения яшмовая печать императорская. Чжен-ши, услышав о возмущении, с твердостью ждала переворота, оставаясь в зале, в коей находилась печать. Хушаху послал к ней за печатью чиновника врат Хуан-мынь. Чжен-ши говорила начальнику врат Хуан-мынь, что яшмовую печать употребляет император, а Хушаху - вассал. Как он может требовать печать? Начальник ворот Хуан-мынь на сие отвечал: "Теперь времена переменились, и когда уже император не смог сохранить сам себя, то можно ли сохранить яшмовую печать? И вам, государыня, надлежит позаботиться о средствах спасти самих себя".
Тогда Чжен-ши, громко порицая его, говорила: "Вы все, придворные чиновники, пользовались большими милостями императора, но в трудное для государя время не только не хотите сразиться за него и своей смертью заплатить за его милости, напротив, еще помогаете несправедливому рабу и насильно хотите взять для него яшмовую печать. Я умру, но не отдам печати".
После сего, закрыв глаза, она более не говорила. Когда чиновник ворот Хуан-мынь сказал о сем Хушаху, то Хушаху насильно взял у нее императорскую печать. Хушаху всех своих сообщников возвысил в следующие чины и послал евнуха Ли-ши-цзуна умертвить Вэй-шао-вана. Государь Вэй-шао-ван сидел на престоле пять лет. В это время министр Тушань-и, упав с лошади, вывихнул ногу, почему и находился в своем доме. Хушаху колебался в мыслях и не знал на что решиться, отправился к Тушань-и. При свидании Тушань-и говорил Хушаху: "Старший сын Сянь-цзуна И-ван есть старший брат императора Чжан-цзуна; (Сянь-цзун-хутува был сын Ши-цзуна; большой сын Хутува есть Сюань-цзун, по нем второй - Чжан-цзун.) весь народ любит И-вана и предан ему. Если главнокомандующий решится утвердить на престоле И-вана, то твои заслуги достигнут до позднего потомства".
Хушаху, возвратясь домой, послал в Чжан-дэ-фу за князем И-ваном.
ГАН МУ. Гий-ю, 6-е лето. Царства Гинь с 9-й луны правления Чжень-ю 1-е лето [2.2].
Прежний подданный династии Ляо-елюй-люгэ овладел областями и провинциями в Ляо-дун, и объявил себя Королем в Ляо.
Киданец Елюй-люгэ служил у Нючженей тысячником на северной границе. С самого начала Монгольской войны, Нючжени подозревали потомков династии Ляо в измене; Елюй-люгэ начал опасаться, и бежал в Лун-ань, где собрав до 100.000 войска, объявил себя главнокомандующим, и отправил нарочного к Монголам, с предложением своего подданства. Отряженный Нючженским Двором Ваньянь-хошо учинил нападение на него: но Елюй-люгэ одержал над ним полную победу. После сего объявил себя Королем в Ляо, и назвал свое правление Юань-тхун. Он овладел всеми областями и округами в Ляо-дун, и утвердил свое пребывание в городе Сянь-пьхин.
Объяснение. Словами: прежний поданный династии Ляо, Ган-му приписывает ему справедливость. Дом Ляо истреблен Нючженями, с которыми по сей причине невозможно ему было жить под одним небом. Если бы, одушевляясь справедливостью, мог он обратно завоевать все прежние владения своего Государя; то Ган-му также бы приписала ему справедливость. Люгэ был потомок дома Ляо. Обратно получив прежния земли, он объявил себя Королем, и несколько времени совершал жертвоприношение предкам своего дома: неможет ли сие служить примером, достойным подражания? И посему это отнесено к его чести. Ган-му более всего внушает отмщение.
Во 8-й месяц Хушаху умертвил Юн-цзи, и возвел на престола Князя Сюнь. Сам себя объявил Везирем, Президентом Сената и Главнокомандующим над всеми войсками.
В 3-й месяц прошлаго года, Нючженский Государь отрешил Хэшери-хушаху от должности, и сослал в деревню; в нынешнем же году опять его призвал, и препоручил ему корпус войск, расположенных по северную сторону Пекина. Туктань-и сильно отклонял сие, но Государь не послушал его. Хушаху со своими сообщниками Ваньянь-чеу, Фуча-люгинь и Ухури-дола умыслил произвести возмущение.
В сие время Монгольские войска находились в Цзюй-юн-гуань, между тем Хушаху ежедневно занимался облавою, нимало не помышляя о военных делах. Нючженский Государь послал к нему нарочного с выговором. Хушаху рассердился на сие, и, ложно разгласив, что Пекинский Губернатор Туктань-нань-пьхин умышляет взбунтоваться, именем Государева повеления повел войска в столицу тремя колоннами. Опасаясь же, чтобы войска, находящиеся в столице, не воспротивились ему, он отправил вперед одного конного, который, подъехав к восточным воротам Дун-хуа-мынь, во весь голос закричал, что Татаньцы пришли к северному предместью, и уже вступили в сражение. В след за сим прискакал другой конный, и тоже самое повторял. После сего послал своего сообщника Туктаня-гинь-шеу позвать к себе Туктаня-нань-пьхин, который, не зная об умысле, действительно поехал, и на дороге самим Хушаху убит был. После сего Хушаху вступил во дворец, сменил всех дежурных, а места их занял своими сообщниками; себя объявил временным правителем и главнокомандующим над всеми войсками, и, расположившись в губернском правлении, окружил себя войсками. На другой день принудил Государя перейти из своего дворца в Княжеский, и потребовал от Императрицы Государственную печать. Но Императрица, несмотря на угрозы, отказала в выдаче печати. Хушаху хотел похитить престол, но еще колебался в нерешимости. Туктань-и, вельможа всеми уважаемый, предложил ему двух Князей достойных престола. Хушаху промолчал и препоручил одному евнуху умертвить Государя.
В сие время Ваньянь-ган стоял со стотысячною армиею при горе Цзин-шань. Хушаху вызвал его обманом, и убил; после сего потребовал пограничные войска в Пекин, и предложил стоявшему в Чжан-дэ Князю Ваньяню-сюнь престол.
В 9-й месяц сей Князь прибыл в Пекин, и вступил на престол, а сына своего Шеу-чжун объявил наследником.
В 11-й месяц Монголы совершенно разбили царства Гинь Генерала Чжугэ-гао-ци под городом Хуай-лай, и осадили Среднюю столицу; Гао-ци по возвращении убил Хушаху. Нючженский Государь определил Гао-ци главнокомандующим.
Когда Монгольские войска приблизились к Хуай-лай, Нючженский Генерал Чжугэ-гао-ци выступил против их, и был на голову разбит. Пространство земли на сорок ли устлано было трупами. Монголы, пользуясь победою, простерлись до Гу-бэй-кхэу: но войска Нючженские защитили крепость Цзюй-юн, и воспрепятствовали им проникнуть на юг. И так Монгольский Государь, оставив Генерала Хэтэбци с дивизиею наблюдать за помянутою крепостью, сам с большою армиею пошел на Цзы-цзин-гуань, разбил Нючженское войско при Ву-хой-лин, и приступом взял два города: Чжо-чжеу и И-чжеу. Отряженный им Генерал Чжэбэ, подступил к крепости Цзюй-юн с южной стороны, и, взяв оную, вышел в северные ворота, и соединился с корпусом Генерала Хэтэбци.
После сего избрали они изо всех поколений 5.000 отборной конницы, которая, соединившись с войсками Генералов Котая и Хатая, обложила Пекин. В сие время большая Монгольская армия пришла к речке Хой-хэ, и хотела переходить чрез мост Гао-цяо. Хушаху, будучи болен ногою, распоряжался сражением, сидя в колясочке. Монгольская армия была совершенно разбита. На другой день снова начали сражение. Хушаху, по причине усилившейся боли в ране, не мог выехать. Он приказал Генералу Гао-ци выступить против Монголов с 5.000. Гао-ци просрочил, за что Хушаху хотел казнить его: но Нючженский Государь приказал простить его, в уважение оказанных им услуг. И так, Хушаху, усилив корпус Генерала Гао-ци и приказывая ему вступить в сражение, присовокупил: "Ежели победишь, то будешь прощен: ежели не победишь, то отсеку тебе голову".
Гао-ци вступил в сражение, которое продолжалось с вечера до рассвета. В сие время поднялся с севера сильный ветер, который поднимал каменья с песком, так, что неможно было открыть глаз. Войска Нючженские приведены были в большое замешательство. Гао-ци, предполагая, что Генерал Хушаху не преминет казнить его, вторгнулся с своими солдатами в Пекин, и окружил дом его. Хушаху, видя опасность, хотел убежать чрез заднюю стену: но, запутавшись в своем одеянии, упал и повредил себе руку. Здесь солдаты отрубили ему голову, с которою Гао-ци, явясь во дворец, просил судить себя. Государь простил его: почему обнародовав о преступлениях Генерала Хушаху, лишил его (по смерти) чинов и достоинств, а Генерала Гао-ци произвел главнокомандующим. Войскам также учинена награда соразмерно услугам.
Объяснение. Убить убийцу не есть преступление. Хушаху был злодей, умертвивший своего Государя. По законам надлежало усмирить его. Нючженский Двор не мог убить его, а Гао-ци убил, и справедливо поступил. Для чего же не написано: казнил, а убил? Есть причина. Хушаху, без сомнения, виноват: но Гао-ци убил его не с прямым намерением усмирить мятежника. Проиграв сражение, он страшился казни, и убил его для личного спасения. И посему написано: убил, а не казнил. Усмирение преступника не приписано ему.
Ши-тьхянь-ни определен от Монголов Темником, и поставлен в Ба-чжеу.
В сие время Монгольский главнокомандующий Мухури, производя войну в пределах Нючженских, куда только ни обращался, (все) ниспровергал и разрушал. Ши-бин-чжи, житель города Юн-цин, собрав своих родственников на совет, сказал им: "Теперь царство клонится к погибели; наш дом заключает не более ста человек: можем ли сохранить себя?"
И как скоро узнал, что покоряющиеся пользуются безопасностью, то с несколькими тысячами крестьян явился в лагерь в Чжо-чжеу, и покорился. Мухури хотел определить его Темником, но сей отказался: почему был определен в сию должность сын его Ши-тьхянь-ни, и вместе с покорившимися поставлен в Ба-чжеу.
В 12-й месяц, Монголы, разделившись на несколько корпусов, взяли областные и окружные города в Хэ-бэй и Хэ-дун.
Монгольский Государь, оставя Котая и Хотая с войском по северную сторону Пекина, разделил сорок шесть Китайских дивизий, равно и Татаньския войска, на три армии. Трех сыновей своих: Чжоциня, Чаганьтая и Угедея, послал с правою, т. е. с западною армиею, следовать по направлению хребта Тхай-Хан на юг. Они взяли города: Бао-чжеу, Чжун-шань, Син-чжеу, Мин-чжеу, Цы-чжеу, Сян-чжеу, Вэй-хой, Хуай-чжеу и Мын-чжеу. Прошли до Желтой реки, и произвели великое опустошение между городами Пьхин-ян и Тхай-юань. Генерал Бот с прочими шел подле моря на восток; взял Луань-чжеу, Цзи-чжеу, и произвел великие грабежи в Ляо-си. Монгольский Государь, с сыном Тулэем, пошел среднею дорогою; взял города: Сюн-чжеу, Мо-чжеу Цин-чжеу, Цан-чжеу, Цзин-чжеу, Сянь-чжеу, Хе-цзянь, Бин-чжеу, Дай-чжеу, Цзи-нань; потом от Да-кхэу снова повернул с армиею к Пекину.
В сие время Нючженския войска со всех Дорог отозваны были в Чжун-юань для охранения мест, лежащих позади гор в губернии Шань-си; а крестьяне все взяты были в ополчение, и поставлены на стенах городских для отражения неприятеля. Монголы всех оставшихся в домах согнали дня взятия тех же городов. Так с противных сторон отцы узнавали сыновей, старшие братья взывали к младшим. По сей-то причине никто не имел твердости защищаться, и города при первом прибытия войск сдавались. Сим образом разорено около девяноста областных городов. В губерниях: Хэ-бэй, Хэ-нэй и Шань-дун, на нескольких тысячах ли пространства почти все жители были побиты. Золото и шелковыя ткани, сыновья и дочери, волы и кони, все, подобно цыновке, свернуто и увезено. Домы и хижины преданы огню; городские стены превращены в развалины. Только Дай-мин, Чжен-дин, Цин-чжеу, Юнь-чжеу, Пьхи-чжеу, Хай-чжеу, Во-чжеу, Шунь-чжеу и Тхун-чжеу, мужественно защищаемые войсками, спаслись от разорения.
