Есть где-то далеко страна Цикадия. Её правители - обожающий супругу и живопись Александр и воинственная, не в меру решительная, дочь генерала Герда. У обоих головы - в коронах и мыслях о благополучии родного государства, но приключения не чужды венценосным особам...
- Жи! - тонко пропела сталь над головой короля Александра.
- Жи! - понеслась обратно, с не меньшими скоростью и точностью - только успевай, кланяйся ей, иначе - голова с плеч.
- Жа! - обрушилась на левое плечо - король увернулся, откинув корпус чуть в бок.
- Жу! - теперь, перестроив направление, попыталась вонзиться в торс, и Александр прыгнул назад, тщательно втянув живот - но сталь дернула-таки его по защитному жилету в области последнего ребра.
- Герда! - обиженно выкрикнул король. - Все, конец!
- Ну, да, соглашусь: тебе конец - все кишки наружу, - объявила королева, прекращая атаки и опуская саблю вниз. - Фу, Алекс. Ты стал неуклюжим, - упрекнула она мужа. - Стареешь?
- Скорее, это ты и твоя сабля взрослеете, - переведя дух после серии уклонений, ответил Александр.
- Милый, ты ведь читаешь газеты, - королева лихо бросила саблю пажу: тот поймал, обтер клинок специальным полотенцем и поставил оружие в стойки. - Что было на первой полосе утреннего выпуска? - и Герда принялась расстегивать пряжки защитного жилета. - Там было следующее: понтумский король Панфил продолжает наступление на Трикранию. И очень успешно.
- Ну и что? - буркнул Александр.
- Трикрания - это рядом, а ее князь - твой старый приятель. Ты что, забыл, как вы метелились крикетными битами из-за спорного удара? - напомнила Герда.
- Не из-за спорного удара! - вдруг выпалил, вспыхивая, король. - А из-за тебя! Он тебе подмигивал, а ты ему улыбнулась. Издевательство какое!
Герда с досадой прикусила губу: не стоило, ох, не стоило будить те воспоминания. Александр тогда, хоть и наградил трикранского князя Кларенса знатной плюхой в ухо, а разобиделся на супругу-кокетку, три дня дулся, завтракал, обедал и ужинал отдельно и не приходил к ней 'в ночное'. Герде пришлось переступать через кое-какие свои принципы и на четвертую ночь самой поскрестись в дверь спальни супруга, с бутылочкой кофейного ликера и двумя рюмашками в руках. Помирившись с королевой, Александр помирился и с князем Кларенсом, который после крикетного поединка отлеживался в своих покоях. Мужчины признали, что вели себя по-мальчишески, и обещали друг другу не повторяться. Правда, случай этот, похоже, до сих пор отдавался в памяти Александра раздражающим эхом.
Но теперь Герда прогнала досаду и пошла в атаку, ведь на кону была судьба нескольких государств:
- Так ты из-за этого не хочешь помогать Трикрании? Потому что до сих пор дуешься на Кларенса?
- Не передергивай! - отбивался король. - Я не хочу воевать, потому что не хочу воевать!
- Придет Панфил, и ты будешь вынужден! Каким бы ты ни был миролюбом, а защищать свои земли ты обязан! Сядешь на коня (благо избавился от своих страхов), возьмешь саблю и поведешь кирасир на его улан! - и Герда, распалясь, швырнула жилет в пажа.
- Вот когда он придет, тогда и будем об этом говорить, - уже спокойнее парировал Александр. - В конце концов, всегда можно договориться.
- С этим низкорослым идиотом? - хохотнула королева. - У него же мания - завоевать весь мир. Возомнил себя непобедимым полководцем, императором всего Ленда! А сам - маленький, толстый и косоглазый. Узурпатор! Переговоры, договоры его только раздражают. Такого надо прихлопнуть, как зарвавшегося таракана! Устроил военный переворот в Понтумии, а теперь другие страны заражать вздумал, - Герда разошлась не на шутку и рубила воздух, но уже не саблей, а рукой. - Да будь у меня полномочия, уже бы давно раздавила эту жжабу! Чего с ним нянькались? Надо было сразу же организовать интервенцию в Понтумию и вернуть ее трон законным наследникам! Теперь из-за своей политкорректности и отгребаем всем Лендом! - маханула руками так, что Александр едва успел головой дернуть и свой нос спасти, иначе получил бы неслабый удар в переносицу.
- Ну, опять развоевалась, - проворчал король (он, почему-то, наоборот погружался в состояние покоя, когда супруга взрывалась). - Вспотела, покраснела. Пойдем в душ, - и обворожительно улыбнулся.
- Куда? - не сразу поспела сменить мысли Герда. - А, в душ, - озорно улыбнулась в ответ. - Пошли, пошли, - и первая поскакала вприпрыжку к выходу из фехтовального зала.
Душ они любили, даже обожали. Потому что в душ король и королева ходили вдвоем и там не только мылись...
Александр вздохнул и с тоской посмотрел в высокое голубое небо. В другое время он бы порадовался тем изумительным, розовым и желтым краскам, которыми лукавили редкие облака, подсвеченные солнцем. Может быть, даже развернул бы свой мольберт и занялся живописью - ведь с тех холмов, где он сейчас находился, открывался прекрасный вид. Под легким, теплым ветром сонно перекатывало золотые пшеничные волны поле; шумела невесомыми ветвями нарядная березовая роща, словно девушки в белых сарафанах и травяных венках водили весенний хоровод; убегала в таинственный сумрак далекой пущи белая нить дороги, копируя изгибы соседней речки. А в одной из извилин водной ленты, как птичка в гнезде, приютился маленький хуторок, казавшийся игрушечным: белые стены домиков, красные черепичные крыши, хрупкий журавль колодца, 'лохматое' гнездо аистов на обрезанной липе у калитки.
Король опять вздохнул, потому что увидел: на дальних холмах в боевом порядке выстроились пушки короля Панфила.
'Сойдемся, и ничего не останется от этой красоты, - мысль была очень горькой. - Зелень, хутор, пшеница, - все в грязь...'
Вопрос о войне был решен быстро и просто, без лишних уговоров со стороны Герды.
Князь Кларенс, растеряв почти все свое войско в двух битвах с Панфилом, сам попросил помощи у соседа. Отказать Александр не мог. К тому же, он прекрасно понимал: захватив Трикранию, Панфил не остановится, а пойдет дальше - на цветущую Цикадию - королевство Александра и Герды.
- На Панфила! - решительно заявила королева, узнав, как истрепалась из-за непомерных амбиций узурпатора Трикрания; и сорок две тысячи пехотинцев, тридцать пять тысяч кавалеристов, полторы тысячи пушек, гаубиц и мортир, которыми располагал Александр, отправились под бело-зелеными стягами Цикадии на помощь стонущим от войны соседям.
Вот почему Александр был в седле, облаченный в блистающие кирасу и шлем, при старинной рапире, которой крушил черепа и панцири врагов еще его дед, и в высоких сапогах с золотыми шпорами. Вся эта военщина не доставляла ему никакого удовольствия. Одно успокаивало: в Трикрании король и его войско выполняли миссию миротворцев. Этим утром, светлым, августовским, полным запахов влажной от росы травы, объединенная армия Цикадии и Трикрании давала решающий бой полкам страны-агрессора - Понтумии. И Александр должен был командовать этим мероприятием.
Пару дней назад он и его генералы (не без участия королевы, конечно), вооружившись подзорными трубами, провели рекогносцировку на местности и пришли к выводу, что сшибаться в зарубе с Панфилом будет удобно именно на этом живописном поле.
- Десять батальонов и одиннадцать эскадронов - на левый фланг, - указывала Герда. - Двенадцать батальонов и тринадцать эскадронов - на правый. В центр - вторую дивизию и основную батарею. Чтоб конница врага не прошла! Он как раз ее сюда планирует. Видите? А мы после канонады своих гусар выпустим. Кларенс, будь готов. Кирасиры - лавиной с того холма, будто из ниоткуда. Ударят по левому флангу... Окончательный совет - в ночь перед сражением - проходил в крестьянском доме села Порожнее, которое располагалось недалеко от намеченного поля боя.
Генералы тягали по карте кубики разных цветов, изображавшие свои и вражьи полки, и судачили, какую бы хитрость замутить.
Герда сидела у печки в мягком кресле, которое взяла с собой в поход, прихлебывала столетний коньяк из матового бокала и дергала с блюдца ломтики лимона. Александр стоял рядом, опираясь на высокую спинку кресла, тоже болтал коньяк в бокале и посматривал то на сосредоточенное лицо супруги, то на генералов, которые постоянно делали замечания не особо сведущему в военном деле Кларенсу. Князь, погодок Александра, высокий, темноволосый молодой человек с узким и нервным лицом, пытался внести свои изменения в диспозицию, но нарывался на снисходительное: 'Не мешайте, юноша. Вы себя уже показали'.
- Кирасир лучше поставить в центр, - заметил один из старых вояк. - А гусар - на правый. Эффективней будет головная атака. Что скажете, государь?
Александр ответил не сразу. Он как раз впустил в рот пару капель коньяка и задумчиво гонял их из одной щеки в другую, наслаждаясь горячей терпкостью напитка. И мысли от этого становились ясными, и почему-то хотелось искупаться в ночной речке. Той самой, что огибала хуторок...
- Ничего менять не будем, - ответил король, заметив, как напряглась Герда (изменения диспозиции ударяли по авторитету королевы - почти весь план принадлежал ей). - Позиции у нас великолепны, расстановка сил грамотная и вполне сбалансирована. Гусары Кларенса ударят из своего центра по центру врага - эта миссия как раз для них. Они обозлены прошлыми неудачами, и в бой сорвутся с утроенной силой. Думаю, такого со счетов сбрасывать нельзя.
- Точно! Правда! - вскрикнул, расцветая, Кларенс. - Мои молодцы готовы драть задницу хоть самому черту! Ой! - вспомнил, что рядом - королева. - Прошу прощения...
- Прощения будете просить, если провалите атаку, - буркнула Герда, сверкнув глазами в князя...
Александр, вспоминая совет, вздохнул в третий раз, надел шлем, который снимал, чтоб освежить голову под ветром, и повернул коня, белого, смирного, длинноногого Воланчика, в сторону своих полков. От него требовался выход, чтоб взбодрить солдат перед боем...
- Алекс, что ты там застрял?! - издали крикнула мужу Герда.
Король посмотрел на нее - эдакую амазонку на прекрасной гнедой кобыле - и опять потревожил грудь вздохом: ну почему в такой хрупкой красавице столько воинственного? Да, она отлично смотрится в кирасе и с любимой саблей при поясе, а из-под козырька шлема пленительно сияют огромные, зеленые глаза, заставляя сердце трепетать так, будто ему, Александру, снова двадцать и снова он без памяти влюблен в резвую генеральскую дочку с непослушной рыжей челкой. Но намного пленительнее она бы смотрелась в бледно-зеленом платье из невесомого крепдешина, с белой, похожей на паутину, шалью на точеных плечах, и у рояля в гостиной. Играла бы и пела мягким, нежным голосом старинный романс...
- Алекс! - строго напомнила о действительности Герда, замечая, что супруг погрузился в некие грезы. - Твой выход! Мы идем на Панфила.
- Да, милая, я готов, - вздрогнул король и, приосанившись, направил Воланчика к полкам, над которыми реяли флаги и сверкали штыки.
- Гей-гей-гей! - задорно орали речевку бравые усатые воины для короля, гарцующего вдоль их первого ряда. - Скачи вперед веселей! В бою смотри - не робей! Мы всех-всех смелей!
- Ха-ха! - довольно смеялась Герда, не отставая от супруга, который снял шлем в знак уважения к воинам. - Здорово! Наконец-то Панфил отгребет! Наконец-то повоюем!
- Еще как повоюем! - ожесточенно отозвался скакавший чуть позади королевской четы князь Кларенс. - Своих гусар я сам поведу!
Александр, поприветствовав армию, вернулся на тот холм, откуда запланировал наблюдать за битвой. За ним столпились его генералы и адъютанты.
- Ты как хочешь, а я - к пушкам. Буду командовать ядрами! - объявила Герда (надо сказать, командование артиллерией было ее заветным желанием).
- Милая, мне бы хотелось видеть тебя рядом, - заметил король.
- Нет-нет! - возмущаясь его желанию, воскликнула королева. - Топтаться здесь? Вдали от веселья? Нет-нет! Я - на главную батарею! - и, не дожидаясь никаких возражений, стегнула лошадь, чтоб сорваться туда, откуда через пару минут должны были дать первый залп по Панфилу.
- О, господи, - Александр только за сердце хватился и махнул рукой одному из адъютантов. - Будь при ней, Терентий! И прошу: любую возможность используй, чтоб вернуть королеву!
А сам без отрыва, даже не моргая, следил за стремительно проносящейся мимо выстроенных квадратами полков всадницей. Ее гнедая лошадь словно летела, не ощущая на себе ноши. Белый плюмаж развевался на сияющем, как зеркало, шлеме, и солдаты, видя королеву, от всей души кричали ей 'слава!' и 'ура!'
- Государь, - обратился один из генералов к Александру, - ее величество очень правильно делает. Она поднимает боевой дух воинов.
- Да, и опускает мое сердце в пятки, - простонал король и скрежетнул зубами, потом два-три раза глубоко вздохнул, чтоб вернуть равновесие мыслям. - Господа, займите позиции. Мы начнем, пока нас не опередили...
Битва началась в десять утра с удара главных артиллерийских батарей Александра. Конечно же, Панфил ответил - из всех своих орудий сразу.
Канонада, которую запланировала Герда, продолжалась часа два. Поле, отданное на растерзание бомбардирам, моментально лишилось всех тех красок, которые восхитили поначалу Александра, и стало похожим на спину каторжника, исполосованную жестоким кнутом, - все в рытвинах, бороздах, ямах.
Ядра проносились, как птичьи стаи, при удачном попадании разбивая брустверы, редуты и пушки, взметывая столбы земли и огня, подбрасывая в воздух несчастливых людей, лошадей, телеги, орудия. Из-за дыма и пыли передовые позиции были совершенно невидны.
- Ужасно, чудовищно, - шептал Александр, наблюдая за столпотворением с холма.
Рядом то и дело свистали и рвались гранаты, пугая Воланчика, и король постоянно держал поводья натянутыми (не хватало еще, чтоб лошадь понесла). Он не обращал внимания на то, что его адъютанты отъехали подальше, укрывшись от опасных снарядов за специальный заслон из бревен и земли, и не слушал их уговоров сделать то же самое. Красуясь белой конной статуей на самой вершине холма, король не отрывал глаз от центральных редутов. То ли ему казалось, то ли нет, но он слышал звонкий голос Герды, выкрикивавший приказы артиллерии: 'Заряжай! Огонь! Твою мать! Где заряды?!' Адъютантам ничего не оставалось, как вернуться к государю, тем более, что орудия взяли передышку, дым слегка развеялся, заворачиваясь в дикие спирали, и Александр четко закомандовал:
- Трубите атаку. Гусары, батальоны обоих флангов - вперед!
Горнист приложил свой инструмент к губам, но вместо звонко-медного сигнала к наступлению в воздухе противно засвистала железная смерть. В образе гранаты она взрыла землю под лошадью Александра и разорвалась, обдав его величество грохотом, землей, огнем и диким лошадиным ржанием...