Идея поехать в ноябре, во время осенних каникул на дачу, принадлежала Сереже. Вообще-то ему хотелось побыть там в одиночестве, побродить по окрестным лесам, помечтать. И немало времени ушло на то, чтобы уговорить родителей.
Серёжа говорил им, что он уже не маленький (тринадцать лет как никак), и что он не замёрзнет, так как включит на даче отопительный прибор, и будет ходить в четырёх свитерах и шерстяных носках. Родители знали, что уж если Серёжа что-нибудь решит, так от своего замысла не отступиться. Поэтому, в конце-концов отступились и разрешили ему ехать.
Но тут случилось нечто непредвиденное. Вместе с Серёжей захотел поехать и его младший брат - Митя, который, вообще-то, был заядлым фанатом компьютерных игр, и многие часы проводил, почти прильнув к монитору. И родители, решив что Мите лучше будет побегать по морозному воздуху, разрешили ему ехать с Серёжей. А было Мите только десять лет.
Накануне отъезда проходили долгие сборы. По сумкам и рюкзакам родители рассовали многочисленные и, по разумению Серёжи, совершенно бесполезные вещи.
Серёжа думал, что и на даче Митя будет надоедать ему рассказами про новые компьютерные "стрелялки", и решил, что в первый же день погрузится в чтение, чем даст понять младшему брату, что до него никакого дела нет.
Наконец, на следующий день отец повёз Серёжу и Митю на дачу. Он ехал не по шоссе, а по узкой, пустынной дороге. Небо было сокрыто тяжёлыми, серыми тучами, накрапывал надоедливый, холодный дождь. Отец ворчал:
- И что вас в такую погоду на дачу понесло? Что там делать?
Митя ответил вопросом на вопрос:
- А правда наши мальчишки говорят, будто в лесу у дачи ведьма живёт?
Отец ответил:
- Конечно - это правда. Вот если ты будешь без спросу уходить с дачи в лес, то эта ведьма тебя схватит и съест...
Митя мрачно усмехнулся и молвил:
- Это ты сейчас шутишь, чтобы я себя хорошо вёл. А мальчишки серьёзно говорят. Кто-то эту ведьму видел. Страшная она, костлявая, руки у неё - крюки, а зубами как железками скрипит.
- Вот и схватит тебя и загрызёт, если Серёжу не будешь слушаться, - продолжал ворчать, позёвывая, недовольный тем, что ему так рано пришлось просыпаться, отец.
Примерно через полтора часа доехали они до дачного посёлка. Как и следовало ожидать, многолюдное летом место казалось теперь совершенно безжизненным. Пустые улочки, пустые каменные и деревянные дома. За все время, которое они ехали по посёлку, они так и не увидели ни одного человека, и только стая одичавших чёрных кошек перебежала им дорогу...
Их дача стояла в самой отдалённой от дороги части посёлка, дальше, за открытыми воротами, куда уходила только тропа, но не дорога, начинался тёмный еловый лес.
Отец открыл дачу, проверил - все ли в порядке в доме, помог вытащить вещи из машины и на прощание сказал:
- Если что-нибудь случится, звоните на сотовый - мне или матери.
И он уехал.
* * *
Первый день в непривычной обстановке пролетел быстро и интересно. Братья ходили по даче и по участку, готовили еду, слушали музыку. Теперь Сережа был даже рад, что Митя поехал с ним. Все же интересно было поболтать с ним, а в окружающей тишине чувствовалось что-то зловещее...
Быстро наступили сумерки, близкий лес казался теперь совсем чёрным и страшным. Древние ели уныло поскрипывали, а в их вершинах подвывал ветер.
Братья тщательно проверили - все ли форточки закрыты, также закрыли на ключ и входную дверь. После этого они уселись друг напротив друга в одной комнате. Серёжа сидел на диване, прижавшись спиной к стене, и читал книгу, а Митя сидел в кресле, ближе к окну, которое было занавешено тяжёлой золотистой шторой.
Между братьями находился столик, на котором горела выполненная в форме прозрачного кувшина лампа.
Серёжа погрузился в чтение, но тут его окрикнул Митя:
- Калитка скрипнула!
- Что? - встрепенулся Серёжа.
- Говорю тебе - калитка скрипнула.
- Ну она и до этого скрипела. Ветер сильный...
- Нет-нет, - помотал головой Митя. - На этот раз она так по особому резко скрипнула, будто бы на наш участок кто-то прошёл.
- Да ладно тебе! - махнул рукой Серёжа, но и сам поежился от какого-то неприятного, тревожного чувства.
- Надо было калитку закрывать, - проворчал он.
- Что же ты не закрыл? - поинтересовался Митя.
- Ладно. Ты в окно посмотри. Может, и вправду кто-нибудь пришёл.
- Почему я?
- Да потому, что ты ближе к окну сидишь, и мне не охота с дивана вставать.
Не известно, что ответил бы Митя, но тут оба брата отчётливо услышали скрежет. Кто-то или что-то было на улице и скребло по стене.
Лицо Мити побледнело и вытянулось. Он отодвинулся от окна почти вплотную к лампе, которая стояла на столе, и шёпотом спросил:
- Слышал?
Серёжа сглотнул и утвердительно кивнул. Потом прошептал:
- Мало ли что... Может это одичавший пёс или кошка, - прошептал Митя, и на его глазах выступили слёза, а губы задрожали.
Никогда ещё Серёжа не видел своего младшего брата таким испуганным. Ему и самому было очень страшно, но все же он пытался говорить спокойно:
- Ну тогда это мышь. Знаешь ли, иногда в стенах заводятся мыши и прогрызают там ходы.
- Не мышь это, - простонал Митя.
- Ну а кто тогда? - спросил, откладывая книгу, Серёжа.
Митя поманил его пальцем, и Серёжа словно зачарованный приблизился к нему, так что одна только лампа между братьями оставалась.
- Ведьма, - прошептал Митя, и в это же мгновенье лампа потухла. Не перегорела, а именно потухла. Тут же с чердака раздалось такое скрежетание, будто отгибали кровельные листы.
И Митя больше не шептал. Он выкрикнул:
- Ведьма идёт!
- Тише ты, - зашипел на него Серёжа.
И Митя замолчал. Теперь Серёжа отчётливо слышал частые удары своего сердца, прерывистое дыхание младшего брата, и унылый скрип деревьев такого близкого и такого тёмного леса.
Серёжа вслушивался - что же там, на крыше, происходит. Но пока не было новых звуков...
Леденящее чувство тревоги не оставляло. И Серёжа прошептал:
- Слышь, Мить, я сейчас лампу с кухни принесу.
- Не надо туда ходить, - зашептал младший брат. - Неужели не ясно, что электричество во всём доме отключилось?
- Может быть. Ну ладно, не пойду я на кухню. Тогда я фонарик достану.
Серёжа протянул руку и с трудом приподнял рюкзак, который лежал в соседнем кресле.
- А рюкзак то я ещё не распаковывал. Не думал, что фонарь сегодня понадобиться. Ладно, сейчас попробую найти...
Теперь уже Митя потребовал:
- Тише!
И Серёжа сразу выпустил рюкзак. В напряжённой тишине он отчётливо слышал поскрипывание ступенек. Между той комнатой, в которой он находился, и кухней находилась ещё одна комната, в которой была лестница со второго этажа. И именно на этой лестнице скрипели ступени. Кто-то приближался к ним. По жалобному голосу Мити можно было понять, что он плачет:
- Ведьма идёт за мной.
Серёжа прошептал:
- Ведьм не бывает. Это грабитель или какой-то маньяк. Где сотовый? Звони скорее родителям.
Было слышно, как Митя шарит руками по столу и всхлипывает.
- Нет его. Не знаю. Может, упал куда-нибудь...
И тут из соседней комнаты раздался такой звук, будто кто-то вел острым когтем по стене. Серёжа почувствовал лютый холод - словно сразу зима наступила. Он проговорил:
- Это точно маньяк. Мить, не ищи сотовый - уже нет времени звонить. Мой план таков - мы выбиваем окно, перескакиваем через забор и из всех сил тикаем к дороге...
Он ещё не успел договорить, когда дверь в их комнату распахнулась.
И если до этого Серёжа хотя бы смутно различал своего младшего брата, то теперь словно бы тёмная вуаль упала на его глаза. Его окружала кромешная чернота, в которой совершенно ничего не было видно; ну а холод был настолько сильным, что Серёже показалось, будто он покрывается коркой льда, а сердце его останавливается.
Но все же он рванулся туда, где в последний раз видел Митю, и крикнул:
- Мы должны быть вместе!
Он споткнулся о столик, начал заваливаться вперёд, и тут ударился обо что-то костяное, холодное, что резким толчком отшвырнуло его в сторону.
Перед своими глазами Серёжа увидел острейшие клыки из льда, столь же крепкого как и алмаз. Руки Серёжи судорожно дёргались, и вот он ухватил одеяло, пополз в него как в спасительную пещеру, уткнулся лицом в подушку и... потерял сознание.
Все же, пережитое только что было самым большим потрясением в Серёжиной жизни, и его организм, не выдержав перенапряжения, отключился...
* * *
Серёже казалось, что он катался на санках с горы, и попал в широкую полынью. Провалился в черную, ледяную воду, попытался выплыть, но быстрое течение относило его в сторону, и он ударился головой о лёд, который хоть и показался мягким, но не пропускал воздуха. Сережа не хотел погибать, он отчаянно заработал руками, ногами и... очнулся.
Оказывается, он так и лежал под одеялом, но воздуха там уже не оставалось, он задыхался...
Но вот он сбросил с себя одеяло. Он ещё ничего не видел, но жадно, до тех пор, пока не закашлялся, вдыхал морозный воздух. Потом разом навалились кошмарные воспоминания прошедшей ночи, и он, ещё надеясь, что это был только сон, вскочил с кровати, споткнулся об поваленный накануне столик, и сразу понял, что все случившееся было правдой.
Не только столик оказался перевёрнутым. Валялись на полу и кресла, и рюкзаки. Даже шкаф со старым магнитофоном и книгами, оказался сдвинутым. Не только дверь в соседнюю комнату, но и форточка оказались распахнуты. Раскрытым было и окно - оно, поскрипывая, болталось на одной петле.
А на улице выпал первый снег. Прилегающий к даче огород белел, дальше чернотой дыбилась стена леса, но и там, на немногочисленных полянках белели одинокие сугробы. Снега намело и в комнату - он поскрипывал под ногами Серёжи, а из его рта вырывались клубы белого пара.
Но Серёжа не обращал внимание на холод. Он выскочил в соседнюю комнату, отметил, что на стене остались борозды от чьих-то когтей, и бросился на второй этаж.
В крыше зияла прореха, а снега намело ещё больше, чем на первом этаже - целый сугроб. Мальчишка бросился на первый этаж, долго и суматошно что-то искал на кухне и, наконец, запыхавшийся, вернулся в ту комнату, где произошло похищение Мити. Вот он заметил, что в снегу на полу лежа остатки сотового телефона и, опустив руки, остановился.
Угрюмым и усталым было его бледное как воск лицо, в покрасневших глазах поблескивали слёзы. "Что мне делать?" - думал Серёжа: "Бежать к дороге? Звать на помощь? И как я объясню случившееся родителям, милиции? Кто мне поверит? Ведь теперь я твёрдо уверен, что это не маньяк был, а потусторонняя сила... Все же начнутся поиски Мити, но никого они не найдут. Поздно будет. Не знаю - может уже и сейчас поздно, ведь я всю ночь без чувств провалялся. Но я пойду в этот лес и, может быть, не вернусь. Я должен".
Несмотря на то, что он столько часов проспал, Серёжа чувствовал себя совершенно разбитым. Проковылял на кухню, включил чайник (теперь электричество было), заварил одну кружку крепкого-прекрепкого кофе, потом ещё одну...
После пятой кружки Серёжа почувствовал, что его сердце скачет как взбесившийся тигр в клетке и понял, что пить кофе больше ни в коем случае нельзя.
Тогда он собрал в пакет несколько пирожков, уложил туда же бутылку с минеральной водой и стремительным шагом пошёл в сторону леса.
* * *
Остались позади дачные участки, лес окружил тишиной. Пройдя по только в некоторых местах присыпанной снегом тропинке с полкилометра, Серёжа остановился, прислушиваясь: быть может, откуда-нибудь раздастся голос Мити?
Если бы Серёжа услышал его голос! Но только старые ели поскрипывали, да гудел в их вершинах ветер...
Разгорячённая кровь быстро бабахала в висках Серёжи. Он знал, что будет идти и искать пропавшего брата до тех пор, пока несут его ноги, пока он совсем не замерзнет (а оделся Серёжа не по погоде легко).
Но вот показалось ему, будто донеслось что-то похожее на человеческий голос. Он не был уверен, что этот издалёка прилетевший, едва различимый звук издал его брат; быть может - это просто дерево скрипнуло, истосковавшись по тёплой, радостной весне. И все хоть какая-то, хоть самая незначительная надежда была на то, что это Митя.
И вот Серёжа сбежал с тропы и, виляя между толстых стволов и с акробатической ловкостью перепрыгивая через многочисленные изгибистые корни, бросился туда, откуда по его мнению, долетел этот зов.
Из-за волнения, он и не представлял, сколько уже пробежал, не обращал внимания на дорогу. Хотя, никакой дороги и не было, а единственное, что изменялось, так это то, что все более толстыми да кривыми становились деревья, все плотнее друг к другу росли их стволы.
Наконец Серёжа споткнулся об корень, похожий на обледенелого питона. Пытаясь сохранить равновесие, взмахнул руками, но - тщетно. Уже понесло его вниз, и не просто на землю он падал, а в глубокий овраг с крутыми склонами.
Он подскочил, и последние метры пролетел по воздуху, словно лыжник прыгнувший с хорошего трамплина. Он упал, больно ударившись локтем на заледеневшую поверхность овражного ручейка. От места удара локтем, по льду разбежались трещины, и выступили на поверхности чёрные капли - словно бы не вода в этом ручье текла, а яд или дёготь. Потирая ушибленный локоть, Серёжа поднялся, огляделся.
По обеим сторонам возносились облепленные льдом и припорошённые снегом стены, подняться по которым представлялось не лёгкой задачей. Серёжа решил не карабкаться по склону, а идти по дну до тех пор, пока овраг не закончится.
Но он успел сделать только несколько шагов, когда услышал такой звук, который могло издать только крупное живое тело, которое либо само двигалось, либо передвигало что-то.
Серёжа вздрогнул, воскликнул:
- Митя, это?!
Тишина. Никакого ответа. Серёжа переминался с ноги на ногу, отчего трещал не крепкий ещё лёд, и ждал. Но и овраг и еловый лес больше не порождали никаких звуков.
Ещё несколько осторожных шагов сделал Серёжа и тогда звук повторился. Мальчишка резко обернулся, ожидая, что, может, кто-то подкрадывается к нему сзади. Никого там не было. И все же этот звук был порождён где-то поблизости. И вновь Серёжа начал звать своего брата.
По склону скатился, постепенно разрастаясь, комок снега, ударил Серёжу по ноге, раскололся на маленькие кусочки.
- Ага, вот ты где, - пробормотал Серёжа.
При этом он обращался даже не к своему брату (ведь, если бы это был Митя, то он бы ответил), а, скорее, его похитителю. И хотя этот похититель представлялся Серёже существом мистическим, сейчас, при свете дня такая встреча не пугала мальчишку. Он даже искал этой встречи.
Уверенный, что сейчас встреча и случится, начал карабкаться по оставленному снежным комом на склоне следу. Несколько раз Серёжа соскальзывал, но каждый раз, стиснув зубы, возобновлял подъём.
Под выпирающими, словно щупальца спрута корнями, накопился целый сугроб. Серёжа попытался за корни ухватиться, но его замёршие руки в очередной раз соскользнули, и он надавил ими на этот сугроб. В результате сугроб прогнулся, обвалился, и за ним открылся вход в широкую нору.
Обжигающе-холодный, затхлый воздух ударил в Серёжино лицо и, если бы он всё-таки не успел ухватиться за корень, то покатился бы, как и снежный ком, вниз по склону.
Но он удержался и, сморщив нос от неприятного запаха, глядел в темноту. Логично было бы предположить, что в норе залёг какой-то зверь - возможно, крупный и опасный. Но всё же Серёжа знал, что это не зверь.
Подумал с горечью: "Я тоже молодец. Подготовился, называется, к походу. Только пирожки и воду взял, а, например, о фонаре не подумал. А ведь именно фонарь мне бы сейчас не помешал..."
Несколько минут Серёжа провёл, держась за корень и глядя только в затхлую темноту - пытался к этой темноте привыкнуть. И все это время его не оставляло такое чувство, будто за ним кто-то наблюдает. И от этого, неизвестно чьего взгляда, волосы на затылке становились дыбом, и Серёже пришлось плотно стиснуть зубы, и ещё плотнее - волю, чтобы не отступить от этого страшного места.
Наконец его глаза привыкли достаточно, и он смог разглядеть небольшую земляную пещерку, с потолка которой свешивались корни. Казалось бы в пещерке ничего не было, и все же Серёжа заполз в неё.
Отодвигая от лица тонкие, холодные корни, подполз он к дальней стене, и на ощупь обнаружил, что верхняя часть стены не простая - там была узкая, но вытянутая вдоль всего потолка выемка, в которую можно было протиснуть пальцы, но достать до противоположного конца которой Серёжа не мог.
Тогда он начал расширять выемку - работал руками, впивался ногтями, дёргал, но выдёргивал только самые небольшие кусочки, так как земля была твёрдой, словно камень. Работал он долго, руки устали, болели, к тому же Сережа чувствовал, что вся его одежда перепачкана в грязи.
И вот уселся, прислонившись спиной к стене. Дышал тяжёло и глубоко, и чувствовал, что по его щекам катятся частые, крупные слёзы, которые казались обжигающе-жаркими. В голове появились тоскливые мысли: "И зачем я заполз в эту дурацкую нору? Неужели надеюсь, что найду здесь Митю? Ведь нет никаких следов, указывающих на то, что он был здесь. Лес, в который я попал велик - на многие километры тянется. И Митя может быть в любом месте на этих значительных расстояниях. Так же он может находится и не в лесу, а в каком-то совершенно ином месте..."
Тоскливый мысленный поток был прерван скрежетом. Этот пронзительный звук Серёжа отличил бы от великого множества иных звуков. Вот так же точно сидел он прошлой ночью в комнате, на даче, а за его спиной, в соседней комнате, что-то заскрежетало по стене.
Холод, столь сильный, что перехватило дыхание и защипало в глазах, навалился на Серёжу. Существо из потустороннего мира было рядом.
И Серёжа уже не помнил себя - ужас более сильный чем этот смертный холод, завладел всеми его чувствами. Только бы спастись, только бы никогда не видеть и не знать этого!
И он рвался вперёд - прыгнул и вылетел бы из норы и покатился бы вниз по склону, а потом долго бы бежал, глотая слёзы, но вместе со скрежетом и ещё каким-то неопределённым шорохом, одной молящей ноткой прозвучал голос Мити. И даже и не понятно было, что он говорит. А может, и вовсе ничего Митя не говорил, а был этот звук только отголоском Митиной боли.
Но все же одного этого звука было достаточно. И вместо того, чтобы покатиться по склону, Серёжа успел ухватиться за выступающие снаружи корни да и повис на них. Вновь обернулся он к норе, из которой несло могильным холодом, и спрашивал:
- Митя, ты жив?
Затем, дрожа от холода да от страха, прополз обратно в нору, и долго лежал, не двигаясь, на холодном полу. Ждал, когда глаза окончательно привыкнут к темноте...
И вот глаза привыкли, и увидел Серёжа, что из-за чёрной, лишь слегка расколотой им выемки свешивается и вздрагивает что-то. Мальчишка сжал кулаки, приготовился: если это нечто нападёт на него - жать ему отпор.
Потом сообразил, что, если бы это хотело наброситься на него, то и набросилось бы, пока его глаза не привыкли к темноте. Тогда, приподнявшись, пополз к дальней стене, и шёпотом спрашивал:
- Эй, ты кто?
Неизвестное продолжало вздрагивать, но ничего не отвечало. Тогда Серёжа медленно вытянул вперёд руку - дотронулся. Оказывается, напряженное воображение сыграло с ним плохую шутку. Он принял за живое существо кусок ткани, который трепыхался или из-за порывов ветра, или по каким-то другим причинам.
Серёжа потянул эту материю на себя, и вот уже держит её в руках, разглядывает. Это был длинный кусок, вырванный из рукава клетчатой рубашки. И Серёжа прекрасно знал - такая же рубашка была у Мити. А придвинув этот кусок материи к слабому отблеску света, который попал в эту нору с улицы, Серёжа разглядел тёмное пятно на одном из светлых квадратов рукава.
И понял - это была кровь. Казалось Серёже, что его больно ударили. На душе было так тяжело - душа требовала самого решительного действия.
И вот он бросился к дальней стене и, шипя сквозь сжатые зубы:
- Митька, я тебя высвобожу! Держись! - начал бить по этой стене руками и ногами.
И не знал Серёжа, сколько прошло времени. Он совсем измучился. Чувствовал, что весь грязный, а из ссадин выступает кровь. Он упал, но тут же вновь вскочил и бросился на стену.
Казалось, что существо, похитившее его брата, рядом; только и ждёт, когда он проломит стену, чтобы вцепиться в ещё одного глупого мальчишку. Но Серёже было плевать на всё - он ничего не боялся, и сам готов был вцепиться в похитителя своего брата, каким бы страшным этот похититель ни оказался.
И вот стена не выдержала его бешеного напора и рухнула. Оказывается, сразу за стеной начинались высокие каменные ступени, которые уходили куда-то в недра земли. По этим-то ступеням и покатился, не успев вовремя остановиться, Серёжа: "Все бока себе поотбиваю! У-у! Больно!.." - такие мысли мелькали в Серёжиной голове, но ещё быстрее мелькали ступени.
Наконец Серёжа вцепился в трещину на очередной ступени и остановился. Несколько минут он просто лежал и чувствовал себя так будто его избили. Думал о том, что в эти подземелья можно было прорваться и с меньшими жертвами, и что, если он и дальше будет также горячиться, то долго не протянет...
Между прочим, освещение на этой лестнице было даже лучше, чем в норе, которая осталась далеко наверху...
Тускловатые, но в тоже время полные колдовской мощи синие отсветы разливались, размеренно пульсируя и по ступеням, и по стенам, выложенным из разноформатных, но плотно подогнанных друг к другу камней. Что-то похожее на дымку плыло в воздухе, и чем глубже, тем плотнее становилась эта дымка, так что уже в двадцати метрах вниз по лестнице ничего не было видно.
Серёжа осторожно, чтобы не поскользнуться на покрытых ледяной коростой ступенях, продолжал спуск. Он не шёл, а полз, выставив вперёд ноги и цепляясь окровавленными пальцами за трещины на этих древних ступенях и стенах.
Так спустился он ещё метров на пятьдесят. Мороз драл глаза, щёки, уши, все тело. Дышать было тяжело не только из-за холода, но и из-за затхлости воздуха. Вот снизу раздался тяжёлый топот и пронзительный скрипучий свист.
Серёжа понимал, что и убежать ему не удастся и спрятаться. Встреча с чудищем казалась неизбежной, и Серёжа напряг все свое тело. Приготовился ударить ногами по тому, что выскочит.
Вот в синем мареве мелькнула нечеловеческая тень, в следующее мгновенье уже оказалась рядом с Серёжей. И тогда Серёжа резко распрямил прежде подогнутые на ступенях ноги - ударил. Существо взвизгнуло, взмахнуло нелепыми конечностями и покатилось вниз по лестнице. Но и Серёжа не удержался - тоже покатился, продолжая отбивать бока, руки и ноги.
"Только бы костей не поломать, только бы голову не разбить!"
Он опять пытался ухватиться за ступени, но ничего не получалось, - ослабшие пальцы соскальзывали. Но вот и последняя ступень. Серёжа пролетел не меньше метра по воздуху и упал на что-то жёсткое, ледяное, быстро задёргавшееся.
Перед глазами у Серёжи плыли тёмные круги - он ничего не видел, но взвыл от отвращения, отскочил, хотел слепо бежать куда-то, но тут услышал голос-стон:
- Се-е-р-е-е-ж-а-а...
И хотя в этом голосе мало оставалось человеческого, все же мальчишка узнал его, и уже не пытался куда-либо бежать, а спрашивал:
- Митя, это ты? Отзовись скорее! С тобой всё в порядке?
Он спрашивал это, хотя и понимал, что с Митей просто не может быть всё в порядке.
- Н-е-е-ет! Со мно-ой пло-о-охо, - отвечал этот искажённый голос.
И тогда только Серёжа разглядел, кого он принял за своего младшего брата. Это совершенно точно был не человек. В ледяном сумраке, в двух шагах от него стояло нелепое существо, которое, казалось бы, вовсе не может двигаться и жить. Однако существо и двигалось и жило.
Тоненькие и маленькие железные ножки поддерживали прямоугольное тело, которое было ни чем иным как здоровенной книженцией на передней обложке которой даже и название можно было прочесть "Ледяная книга". Из боков книги торчали железные, на которых не было пальцев, но зато имелись острые ледяные иглы, которые время от времени с треском выгибались.
Но всё же, что больше всего поразило Серёжу, так это голова существа. Она выступала из верхней части туловища-книги, и была такой маленькой, как недоспелое яблоко. Кожа на голове была белой, словно мелованная бумага, и на этой коже проступали очень частые, наплывающие одна на другую буквы. Вместо волос на затылке темнела типографская краска. И все же остались на этой голове и глаза, и нос и уши, и тоненький рот.
И Серёжа узнал - это была очень изменившаяся, сжавшаяся, но все же Митина голова.
Серёжа спросил, едва сдерживая вопль ужаса:
- Ведь ты - мой младший брат Митя?
И существо ответило своим сильно искажённым голосом:
- Да - это я.
И вновь Серёжа переборол себя, и не бросился бежать от этого неизъяснимого, чудовищного, а спросил:
- Но что же с тобой стало?
Тут шея его книгообразного брата резко вытянулась на полметра вверх, и, скрипнув, развернулась на 180 градусов. И "Митя" проскрежетал:
- Она снова бежит сюда! Она ищет меня! И нам надо прятаться! Скорее-побежали!
И вот тонюсенькие ножки Мити задвигались с огромной скоростью - и его прямоугольная фигура понеслась по коридору с ледяными стенами, сводами и потолком. Серёжа едва успевал за ним.
Во многих местах выступали или свешивались сосульки, такие острые, что столкновение с ними было равносильно столкновению с копьём. Серёжа изворачивался между ними, скользил, а когда уже невозможно было устоять на ногах, то хватался за остроугольные жгущие холодом плечи младшего брата.
А сзади доносилось какое-то невнятное, безумное бормотание, скрежет и глухие удары. Оттуда волнами налетал ледяной ветер - и страшно было оглянуться. Казалось, что чьи-то когти тянуться и вот-вот вцепятся в Серёжино плечо.
И Серёжа простонал:
- Спрятаться бы нам где-нибудь...
Книгообразный "Митя" свернул в боковой коридор. Серёжа не проскочил мимо, только потому что накрепко вцепился в его плечи.
Потом было ещё много коридоров, неожиданных поворотов, лестниц, зал, туннелей... У Серёжи не было сил бежать дальше. Казалось ему, что вся Земля изъедена изнутри этим ледяным лабиринтом, и они уже несколько раз обежали все закоулки этого лабиринта. Серёжа больше не слышал звуков преследования. Впрочем, может быть, дело было в том, что кровь бешено бабахала в его висках, заглушала иные звуки.
И Серёжа простонал:
- Всё, Мить, я больше не могу. Давай, остановимся.
"Митя" остановился и произнёс:
- Она где-то рядом. Я её чувствую. И она нас чувствует, ищет нас.
- Кто такая эта "она"? - спросил отдуваясь, выдыхая густые белые клубы, Серёжа.
- Она - это ведьма, о которой я говорил ещё когда мы ехали на дачу, - ответил Митя.
- Ну да. Теперь то и я верю, что она существует...
Серёжа, ожидал увидеть крадущуюся к ним страшную костлявую старуху, но пока что ничего кроме высвеченных тёмно-синим маревом ледяных стен не было видно.
Вновь обернувшись к "Мите", Серёжа отметил, что тот значительно уменьшился в росте и теперь едва доставал Серёже до пояса.
- Мить, что с тобой случилось? Как я тебе могу помочь?
Из крошечной, не больше грецкого ореха головы, раздался тоненький, свистящий голосок, который словно книгу читал:
- Ничего ты мне помочь не можешь. И сам зря сюда спустился. Теперь и тебе не избежать такой участи... А из того, что со мной было, я немногое помню. Сидели мы с тобой на даче в одной комнате, а надо было бы и за руки держаться. Тогда бы и не разлучила нам ведьма. Но она схватила меня. Так холодно было, что сердце моё перестало биться. И всё же каким-то образом я видел и то, как она меня по лесу несёт, и как потом в подземелья спускает. Тут у неё в услужении и магия, и что-то похожее на приборы учёных. Очнулся я от лютого холода. И этот холод уже не внешним был - он по моим венам растекался. Гляжу - оказывается, подвешен я между ледяным потолком и ледяным полом. К телу моему какие-то трубки тянутся, прямо в вены входят, кровь мою выкачивают, а вместо неё вгоняют светящуюся синевой жидкость... Ну вот как дымка, которая эти подземелья освещает, но только более густая...
Всё это время Серёжа глядел на "Митю" и все не мог привыкнуть к тому, что его брат имеет теперь такое нечеловеческое обличье. И всё это время "Митя" продолжал уменьшаться, а голосок его становился всё более тонким, и Серёже приходилось наклоняться, чтобы разобрать, о чём он говорит:
- ...Ведьма копошилась в соседнем помещенье, не ожидала, что я очнусь так рано. Тут гляжу - тело моё начинает изменяться, принимать форму книгу. Из-за этих изменений одежда на мне затрещала. Уж и не знаю, как я со страху не закричал, но зато начал дёргаться - трубки выскальзывали из моих вен, но ни из трубок, ни из вен ничего не вытекало, так как жидкость сразу застывала. Так я освободился, плюхнулся на пол и, несмотря на то, что тело моё продолжало изменяться, побежал. Ноги мои стали железными, и грохот от них поднимался немалый, так что ведьма услышала меня. Началась погоня. Но ещё прежде чем я выскочил из той залы - заметил, что на столе лежала высокая стопка книг, на обложках и на корешках которых было написано "Леденая книга", Тогда я ещё не знал, что и мне предстоит в такую книгу превратиться. Но теперь понимаю, что все те, увиденные мною книги, прежде тоже были людьми. Ведьма превратила их в книги, но зачем ей это понадобилось - не знаю. Так я бежал по ледяным коридорам, сам не зная, куда, а тело моё продолжало меняться. Вот увидел я ведущую вверх лестницу, побежал по ней. Ведьма не отставала. От неё исходили порывы ветра столь сильные , словно это был ураган. Один раз она достала до меня когтями, вцепилась в одежду, и без того уже изодранную такими трансформациями - налетел ветер и унёс обрывки...
- Да, я нашёл рукав твоей клетчатой рубашки. Мне показалось, что он испачкан кровью. Может, именно из-за этого я и прорвался сюда...
- Лучше бы не находил, лучше бы не прорывался, - пропищал Митя. - Ну а что касается крови, то да - действительно была кровь - она брызнула, когда я освобождался от тех трубок в ведьмином логове. Наверное, во мне и сейчас ещё осталась чуточка человеческой крови, но больше всё-таки этой колдовской жидкости, из-за которой я превращаюсь в книгу... А рассказывать то больше особо и нечего. Добежал я почти до самого верха той лестницы, а там - стена. Возле той стены меня ведьма и схватила, вниз потащила. Уже возле той залы с книгами я умудрился вывернуться и хорошенько её лягнуть. Она этого не ожидала и выпустила меня. По той лестнице наверх я больше не побежал, зато ведьма именно туда припустила...
- Ага, а я как раз наверху был, в норе, и услышал, как она скреблась, - молвил Серёжа, и воскликнул горестно. - Митя, а ведь ты уже совсем крошечным стал!
Теперь Митя был не больше обычной книги, из которой, правда, ещё выглядывала голова-горошина, и похожие на спички ручки и ножки.
Едва слышный писк уловил Серёжа:
- Она уже здесь! Тебе не убежать от неё!
После этого и голова и ручки и ножки втянулись внутрь книги. И если бы Серёжа не подхватил её, то упала бы книга на пол.
Волны ледяного ветра били Серёжу в спину, он едва держался на ногах, но, в то же время и пошевелить ногами был не в силах. По-крайней мере, руки ещё слушались его. Он пошарил в карманах и там нашлась ручка, с которой он вообще редко расставался.
Он распахнул книгу на середине, и быстро, размашисто начеркал:
"Мы в этих книгах! Спасите!"
Он ещё успел захлопнуть книгу, а в следующее мгновенье ледяной коготь ведьмы вцепился ему в плечо.
* * *
Виктория Воронова жила в том же городе, в котором жили и Серёжа с Митей. Но раньше Виктория ни разу с ними не встречалась, что и не удивительно, так как город, в котором они жили, был огромным мегаполисом Москвой, в котором людей столь много, что они всю жизнь могут ходить по одним и тем же многолюдным улицам и ни разу друг с другом не встретиться.
Виктория была Серёжиной ровесницей, и, также как и Серёжа, сочиняла стихи, короткие рассказы и любила гулять по лесу.
Но в эти ноябрьские дни она, хоть и тосковала по природе, а из города не вырывалась. Все же путешествие на дачу показалось бы ей через чур экстремальной затеей. И она, тоскуя, сидела дома, читала книги, занималась творчеством.
Наступил третий день после того как Серёжа и Митя отправились на дачу. И хотя за всё это время они так ни разу и не воспользовались сотовым телефоном, родители ни очень то за них волновались. Родители работали, смотрели телевизор, и заверяли себя в том, что с их чадами всё хорошо.
Тем более, ничего не знала про Серёжу и Митю Виктория. Но в тот третий день от начала их злоключений, обнаружила, что все те книги, которые были в её доме, и которые она хотела прочитать - уже прочитаны. Сидеть без чтения Виктории совсем не хотелось. Также не хотелось брать старые издания в библиотеке. А хотелось ей почитать что-нибудь из последних бестселлеров.
И поэтому, взяв определённую сумму из денег, которые родители оставили ей на карманные расходы, Виктория отправилась в книжный магазин.
Сколько же там было новинок! Если все их читать, даже в быстром ритме, то и целого года Виктории не хватит. А к окончанию этого года ещё в десять раз больше книг выпустят...
Глаза Виктории разбегались. Она переходила от стеллажа к стеллажу, брала то одну то другую книгу, перелистывала их, читала наугад фразы, и, если прочитанная фраза и внешний вид книжки ей нравились, то Виктория брала новинку, а потом, правда, часто возвращалась и ставила выбранные книги на место, так как уж очень много их набиралось и у Виктории могло просто не хватить денег...
Девушка чувствовала, что уже слишком много времени провела в книжном, и, несмотря на соблазн продолжить чуть ли не ритуальные хождения между стеллажами, собралась идти к кассе.
Но тут какая-то неизъяснимая сила потянула её к самому дальнему, стоящему в тени стеллажу. Вообще в магазине было много покупателей, но в этот закуток они заглядывали редко.
Остановилась Виктория возле стеллажа, и тут почувствовала, будто с нижней полки рванулся поток ледяного воздуха - словно иголками её ноги исколол. Девушка вздрогнула, но не отпрянула. Не страх, а любопытство испытывала она.
И вот присела и увидела, что на полке стоят книжки с одинаковыми синими корешками, на которых готическими буквами ледяного цвета было напечатано название "Ледяная книга".
Виктория медленно, едва прикасаясь, повела по корешкам ладонью. Она чувствовала интригующий, невозможный в этом помещении холод, а когда прикрыла глаза, то увидела толщи льда, в которых двигалось что-то, и сами эти льдины приближались, уже почти надавливали на неё.
И вдруг среди этого гипнотического, завораживающего действа - резкий и острый, словно сабельный удар, крик:
- Спаси нас!
Виктория сразу раскрыла глаза. В голове все ещё звенел этот крик, и девушка едва справилась с желанием убежать подальше. Все же кто-то, пусть и таким необычным способом, взывал к ней, просил о помощи, и она отметила ту книгу, на которой остановилась её ладонь, когда она услышала книг.
И вот она выхватила книгу с нижней полки стеллажа, и, чувствуя исходящий от неё холод, всё же прижала книгу к груди, словно бы так желать согреть и ободрить того или тех неведомых, кто взывал к ней.
- А с книгами неоплаченными нельзя ли поаккуратней? - строгий голос работницы магазина заставил Викторию обернуться.
И она увидела, что те книги, которые она выбрала прежде, выпали из её рук, и теперь небрежно раскиданы по весьма грязному полу.
И Виктория, которая вообще-то была совсем не пугливой, теперь испугалась, что "Ледяную книгу", которую она по прежнему прижимала к груди и которая, и страшила, и притягивала к себе - что эту книгу у неё отберут. Поэтому девушка поспешила пробормотать извиняющимся тоном:
- Я их сейчас соберу и в кассе всё оплачу.
Но работница магазина уже не слышала её, так как отошла в сторону.
Ну а Виктория быстро собрала рассыпавшиеся по полу книгу. Получилась весьма солидная стопка. Этой стопкой прижимала девушка к груди "Ледяную книгу" и, чувствуя, что вся стынет, поспешила к кассе.
Продавщица начала считывать ярлыки с книг. Виктория с тревогой следила за табло на кассе - как возрастает там сумма. Виктория помнила, сколько у неё с собой денег и тревожилась о том, что их не хватит на "Ледяную книгу", которая лежала последней. Так и есть - оставалось ещё сосчитать информацию с "Ледяной книги", а в распоряжении Виктории оставался всего один рубль. Девушка чуть не застонала от досады...
Но нет - она была готова отказаться от всех иных книг, но только не от этой, дрожь вызывающей "Ледяной книги".
Но тут продавщица сосчитала информацию, и проговорила изумлённо:
- А стоимость всего один рубль...
Она повертела в руках "Ледяную книгу" и сказала вполголоса, задумчиво:
- Издана так хорошо, но холодная, словно из льда её вырезали. А цена в рубль... не бывает ведь сейчас таких цен.
Продавщица ещё раз сосчитала информацию, и вновь оказалось, что цена "Ледяной книги" всего ли один рубль. Продавщица думала над тем, звал ли кого-нибудь из технического отдела - разбираться с этой невероятной ценой, а за спиной Виктории быстро выросла очередь, и кто-то даже проговорил нетерпеливо:
- А нельзя ли побыстрее?
Виктория так разволновалась, что даже чувствовала головокружение. Ей хотелось схватить "Ледяную книгу" и бежать из магазина, чтобы никто не отобрал у неё эту драгоценность. Продавщица наконец приняла решение и назвала ту сумму, которую показывало табло на кассе. Виктория сразу отдала все деньги, которые у неё были с собой, и их как раз хватило в притык.
Все книги, кроме "Ледяной" Виктория запихала в сумку, а "Ледяную книгу" она поместила во внутреннем кармане своей куртки, поближе к сердцу. И вот она побежала по улице. В спину ей бил, словно подстегивал, студенистый ноябрьский ветер, нёс липкие снежинки, которые ложились на асфальт грязью.
Редкие прохожие останавливались, и с удивлением смотрели на эту красивую, бледную девушку, которая неслась так, будто решила завоевать Золотую медаль на Олимпийских играх в беге на короткую дистанцию.
А Виктории казалось, что кто-нибудь непременно попытается отнять у неё "Ледяную книгу" и хотелось бежать ещё быстрее, чтобы оказаться дома, в безопасности.
* * *
И вот Виктория прибежала в свою квартиру, закрыла на замок дверь и часто и глубоко дыша прошла в свою комнату. Казалось бы, в это время никого помимо неё дома не было (родители работали, а бабушка с дедушкой вообще жили в другом городе), и всё же чувство того, что она не одна, и что привела с собой незнакомого человека, не оставляло Викторию.
Забыв обо всех приобретённых книгах, кроме "Ледяной книги", Виктория вынула её из своей куртки и положила перед собой на стол.
Только теперь посмотрела девушка на обложку, такую же синюю как и корешок. Рисунка на обложке не было, зато морозом светились и кололись крупные буквы "Ледяная книга". И ещё, приглядевшись, Виктория в самом углу обложки заметила имя автора: Дмитрий Ворон. Нет - о таком авторе она прежде ничего не слышала, хотя определённое сходство с её фамилией (Воронова) было заметно. Не знала она, что фамилию Ворон носили и Митя (он же - Дмитрий) и его старший брат Серёжа.
Виктория положила ладонь левой руки (потому что она была ближе к сердцу ) на обложку и, прикрыв глаза, стала прислушиваться к своим чувствам.
Из тишины, из небытия возник полный мистической тайны вой студеного ветра, и ведь не просто этот ветер выл, а чудилось, будто звучит в нём чей-то - чуждый, непонятный и все же манящий к себе.
Виктория сидела за столом, с рукой, положенной на обложку, и если бы не дрожь, которая сотрясала всё её тело, то можно было бы подумать, что она вообще спит. Но вдруг девушка вскрикнула и отдёрнулась от стола с такой силой, что стул, на котором она сидела, перевернулся, и Виктория самым нелепым образом, закинув вверх ноги, повалилась на пол.
Причиной этого рывка послужил пронизывающий, отчаянный вопль, который никто кроме Виктории не слышал:
- Спаси!!
Вновь этот крик прозвучал в сознании девушки, и всё же она была уверена, что источником его является "Ледяная книга".
Виктории пришлось перебороть сильный страх. Она подошла к столу, и, склонившись над книгой, спросила шёпотом:
- Кто ты?
Вновь завыл холодный ветер, но уже не в книге, а, словно бы вырвавшись на волю, за окнами. Виктория проверила, плотно ли закрыты окна, и вернулась к столу с твёрдым намерением больше не дёргаться, а изучить "Ледяную книгу" до конца.
Но каково же было удивление девушки, когда она увидела, что книга раскрыта посередине, тогда как Виктория помнила, что она так и не поднимала обложки.
И первое, что она прочла на это этой странице, были слова, начерканные размашисто и криво: "Мы в этих книгах! Спасите!"
В иное время такая надпись показалась бы Виктории бессмысленной. Но зато после пережитого она верила в самые невозможные вещи, и даже в то, что в книге действительно был заключён кто-то живой.
Девушка дотронулась до этих букв пальцем - ощущение было такое, будто до инея она дотронулась, повела пальцем и буквы исчезли.
Остался только напечатанный текст.
И Виктория начала читать:
* * *
"...Тропа, шепотами колдовскими наполненная, начинается прямо от этих страниц и, незримая, неосязаемая, ведет, наполняя твои чувства сладостной музыкой гипноза, по улицам и переулкам, по проселочным дорогам и тропкам прочь от города. Туда, где начинается царствие ведьмы; туда, где ты будешь схвачена и отдашь весь жар своей души. Но все ли дети, "Ледяную книгу" прочитавшие, в лес пойдут? Нет! Иначе это показалось бы слишком подозрительным для взрослых. А их внимание на первых порах не желательно. Многим из этих не суждено идти в лес в буквальном смысле. Они улягутся спать в кроватях, но заклятье ведьмы уже глубоко войдёт в них. И вот они заснут, а души их, словно пойманная на крючок рыба, полетят к ведьме, которая высосет их, но не станет от этого теплее, а ещё больше от их злодейств заледенеет.
Но ты, Виктория Воронова, желанная добыча для ведьмы. Ведь ты - творческий человек. Велик и ярок пламень, который в душе твоей жаром светит. И вот ведьма зазывает тебя к себе. Берегись же! Очнись! Виктория, ты слышишь?! Сопротивляйся!"
* * *
Эти неистовые, громкие призывы Виктория уже не читала - они криком в её голове звенели и заставили сбросить оцепенение.
Девушка обнаружила, что она уже не в своей комнате находится, а стоит в коридоре, перед лестничной дверью и держится за ручку. И уже не просто страх, а ужас, на грани с паникой захлестнул её. Ведь она совершенно не помнила, как вышла из своей комнаты, как одела тёплую одежду и сапоги. Легко ли признать в себе такие безумные поступки, когда вся прежняя её жизнь была отмечена здравомыслием?
- Да что же это я - всего несколько строк прочитала, а уже во власть к ведьме попала? - спросила у самой себя Виктория.
И тут же пришла уверенность, что раз уж ведьме так хочется до её творческой души добраться, то она, не дождавшись её в своём темном лесу, прибежала и сюда, в город, и уже стоит на лестничной площадке, нетерпеливо ожидая, когда же Виктория откроет дверь, чтобы сразу броситься на неё, вцепиться...
Страшно было даже в глазок глянуть. Наверное, ведьма только этого и ждёт, и ответит своим колдовским взглядом, который вновь затуманит сознание Виктории, и заставит её открыть дверь. Девушка отпрыгнула от двери, взмахнула руками. И оказалось, что во второй руке она по-прежнему держала "Ледяную книгу". Причём держала за одну страницу. И вот от этого рывка кончик страницы остался зажатым в пальцах Виктории, а сама книга грохнулась на пол. И Виктория отчётливо услышала такой звук, будто бы кто-то закричал от боли, а потом - застонал, гулко и протяжно.
А, склонившись над книгой, увидела девушка, что с края порванной страницы выступает кровь и капает на пол. На место страха пришла жалость и Виктория зашептала:
- Прости, пожалуйста. Я вовсе не хотела причинять тебе боль. Ну ничего - сейчас я попробую залечить твою рану.
Она бросилась к аптечке, достала оттуда зелёнку и йод, и осторожно, крошечными мазками, начала смазывать край повреждённой страницы. Кровь продолжала выступать.
- Прости, прости, - лепетала девушка. - Кажется, я забыла, что повреждённым книгам требуются другие лекарства...
И она достала из ящика своего стола тюбик с канцелярским клеем. Смазала им край листа, и кровотечение прекратилось.
- Вот и хорошо, надеюсь - тебе больше не больно, - произнесла Виктория.
"Ледяная книга" безмолвствовала. Тогда Виктория вернулась в свою комнату, положила книгу на стол, и обратилась к ней:
- Странно - ты ведь и об опасности меня предупреждаешь, и в то же время пытаешься подчинить своей воли, отправить к ведьме. По-видимому, и доброе и злое в тебе перемешалось. Злое, конечно, от ведьмы происходит... А вот доброе... Ответь - кто ты такая, добрая часть "Ледяной книги"?
И тут показалось Виктории, что на обложке что-то изменяется. Так и есть - прежде неприметное имя автора - Дмитрий Ворон, раздулось, замерцало, словно бы собираясь разорваться тысячью ослепительных брызг.
- Так, ну, стало быть, хорошую половину книги зовут Дмитрием Вороном. Что же, Дмитрий, расскажи мне о себе. Как ты попал в такую передрягу?
И она сделала движение рукой, собираясь вновь положить ладонь поверх обложки. Собиралась да не успела - из остальной, синей части обложки стал выступать рисованный, и в тоже время живой лик, настолько не похожий на всё то, что Виктория видела прежде, что она выскочила в коридор, где прижалась к стене, пытаясь унять дрожь, которая сотрясала всё её тело. Ладонь, а вместе с ней и часть руки, ныла от того омертвляющего холода, который рвался на неё из обложки, когда начал проступать тот нечеловеческий лик.
Виктория стучала зубами, а в голове её проносились мысли: "Какая всё-таки страшная книга ко мне попала. И зачем я её принесла? Ещё погибну из-за неё. А я ведь такая молодая - жизнь только начинается..."
Возвращаться в комнату, вновь увидеть тот лик из обложки - это казалось Виктории через чур тяжёлым испытанием. И она решила где-нибудь походить-побродить, до тех пор, пока, по крайней мере, не вернулись с работы её родители.
Ей даже и одеваться не надо было, так как она до сих пор не скинула ту одежду, которую надела под действием гипноза "Ледяной книги". И вот Виктория подошла ко входной двери, решительно её распахнула и... вскрикнула! Тут же сама зажала себе ладонями рот, чтобы не закричать во весь свой весьма сильный голос.
Дело в том, что на лестничной площадке, прямо перед её дверью, стояло нечто. Виктории сразу вспомнились её строки о том, что ведьма могла и в город, и в её подъезд пробраться, лишь бы завладеть её огнистой, творческой душой.
Но уже раздался знакомый голос:
- Вика, да что с тобой? Кто тебе привиделся? Ведь это я...
И через порог ступила подруга Виктории Ксения. Просто на лестничной площадке было очень плохо освещение, и невозможно было разглядеть её лицо, а зимняя шапка придавала её голове странную форму.
- Ох, Ксюша, - улыбнулась бледными и всё ещё дрожащими губами Виктория. - Знала бы ты, как я рада тебя видеть. Ты - прямо-таки спасение моё.
Ксения вглядывалась в непривычно бледное лицо своей подруги и спрашивала у неё:
- Да что же всё-таки такое случилось? На тебе лица нет. У тебя в квартире что - маньяк что ли объявился?
Виктория пролепетала:
- Можно сказать и так, что маньяк объявился.
- Ой, да что ты! - зашипела Ксения, испуганно глядя на коридор за спиной Виктории. - Что то и не верится... Что же за маньяк? А вдруг он выпрыгнет откуда-нибудь? Что же ты молчишь?
- Это ты мне слова не даёшь сказать. Маньяк, а точнее - чудовище в моей комнате на столе лежит.
- Ой, как интересно! - испуганно и восторженно воскликнула Ксения. - Ты что - это чудище оглушила что ли? А потом связала и на стол положила? Так ли я говорю? Да?
- Нет, не правильно, Ксюша, ничего ты не понимаешь. Это чудовище в книге...
- Действительно - я ничего не понимаю. И хватит меня загадками томить. Сейчас я сама погляжу...
И Ксения, быстро скинув сапожки, прошла в комнату Виктории. Раздался её разочарованный голос:
- А я то была заинтригована, надеялась, что здесь и в самом деле чудище, а это просто книга... Ну, Вика, признайся, что в этой книге такое написано, что тебя в такой трепет ввергло?
Виктория отвечала по-прежнему напряжённым голосом:
- Ксюша, я тебя прошу - не шути так. Да ты просто не знаешь, о чём говоришь.
- Нет, я действительно не понимаю, какая опасность может таиться в простой книге...
- Ксюша, эта книга совсем не простая...
- Ну тогда, наверное, её автор отъявленный графоман. Это тоже не страшно - просто отложи не понравившуюся книгу в сторону и никогда к ней больше не возвращайся.
- Эта книга засасывает в себя...
Виктория говорила эти слова и неотрывно глядела на "Ледяную книгу", и казалось девушке, что там образуется синеватая дымка и в этой дымке плывет призрачный, нечеловеческий лик.
Однако Ксения тоже глядела на книгу и ничего не замечала - это несколько успокоило Викторию и она, взяв себя в руки, смогла рассказать подруге и всём том, что случилось с ней за последнее время.
Под конец рассказа Виктория поняла, что история её звучит уж как-то очень не правдоподобно, и Ксения, хоть и её лучшая подруга, подумает, что ей либо это приснилось, либо она вообще с ума сошла. Но Ксения приняла эту историю на удивление спокойно, и поверила Виктории так, будто эти происшествия были самым обычным делом.
Ксения сказала:
- Ясно, что в "Ледяной книге" помимо воли ведьмы, присутствует ещё и воля этого Дмитрия Ворона. Стало быть и сам Дмитрий Ворон в этой книге заключен, и его кровь на пол капала, когда ты страницу надорвала. Он и сейчас где-то в этих колдовских страницах находится.
- И ждёт нашей помощи, - подтвердила Виктория. - Как хорошо, что ты, Ксюша, всё понимаешь. А вот рассказала бы я эту историю своему отцу или матери, и они бы решили, что я - сказочница.
Тогда Ксения спросила решительным голосом:
- Хорошо, тогда скажи, что лично я должна сделать, чтобы спасти этого Дмитрия Ворона?
- Что лично ты должна делать? - произнесла задумчиво Виктория. - Наверное, быть рядом когда я... э-э-э... когда я вновь попытаюсь погрузиться в эту книгу.
- И как же происходит подобное погружение? - поинтересовалась Ксения.
- А я и сама не знаю... Ну, предположим, начну читать, и тогда вновь услышу зов ведьмы. Ну и голос Дмитрия Ворона тоже надеюсь услышать. Может, он мне подскажет, что делать дальше.
- Но это ведь так опасно, - заметила Ксения. - Тебе вообще охота с этим связываться?
Виктория покачала головой и тихо молвила:
- Конечно, мне не знаком этот Дмитрий Ворон, но всё же в его голосе я такую боль, такую пронзительную мольбу о спасении услышала, что и сейчас сердце кровью обливается. Но и это ещё не все. Ведь только прикоснувшись к "Ледяной книге" я уже на крючок к ведьма попала. И теперь она от меня не отвяжется - всё равно к себе вытянет. Быть может, это произойдёт ночью, и моё спящее сознание услышит её зов, и я пойду к ней, как лунатик. Так что лучше я вступлю с ней в схватку прямо сейчас, пока у меня ещё есть силы...
- Хорошо, хорошо, ну а что всё-таки должна буду делать я? - спросила Ксения.
- Просто стой и следи за мной. Если я начну вести себя странно, например: стану собираться куда-то, и не буду отвечать на твои вопросы, то ты встряхни меня. А если и это не поможет, то ударь меня, оглуши в конце-концов, но только не дай мне в лес уйти...
- Сложно мне будет тебя ударять, оглушать и связывать. Но если уж понадобиться, то сделаю это, - пообещала Ксения.
- Хорошо, тогда просто смотри и жди...
С этими словами Виктория раскрыла "Ледяную книгу" и начала её читать с самого начала.
* * *
"Ты сидишь за столом в своей комнате, а за окнами - ноябрь. И дует холодный ветер, зиму предвещает, в его унылых завываниях - торжество долгих, убелённых чистым снегом и одетых в ледяную броню месяцев.
И что же ты сидишь с сердцем тревогой сжатым? Зачем в комнатке своей, словно мышка в норке, словно рыбка под корягой затаилась? Что страшит тебя? Не иллюзия ли? Быть может та, которую ты боишься - чародейка сурового ноябрьского леса, вовсе и не страшна. И вовсе она не желает тебе зла, но своими силами и здоровьем с тобой, дитя города, поделиться желает. И вот, поняв это, ты отбрасываешь все прежние свои страхи и сомнения.
Тебе даже не надо идти по улицам - спеша отделать от их бессмысленной сутолоки. Одного лишь освободительного движения твоей души достаточно, и вот ты уже в волшебном лесу.
...Виктория стоит возле ствола дуба-великана. И это совсем не простое дерево - из прозрачного льда состоит его ствол и ветви, которые с тонким и переливчатым хрустальным звоном легонько вздрагивают в десятке метров над её головой.
И видно, что внутри ствола вытянуты вены, в которых течет человеческая кровь. Жаркая эта кровь, но все же не в силах она растопить льда, который её окружает.
Виктория глядит на эту кровь, и недавнее оцепенение оставляет её. Зарождается тревога, возвращается к девушке её воля. Она делает шаг к дереву и, чувствуя, что заключённая в лёд человеческая кровь жаждет ей что-то сообщить, прижимается к стволу ухом и слушает.
И слышит она крик, в котором мольба и приказ слились в одном громовом сотрясающем раскате:
- Виктория, очнись! Виктория!
И она стряхивает с себя остатки оцепенения".
* * *
До этого Виктория словно бы книгу читала, и в то же время видела происходящее с героем повествования (то бишь с собой), со стороны. Но вот оказалось, что она - именно она! - стоит, прижавшись к этому исполинскому ледяному дубу, а в метре от неё, сжатая льдом, движется человеческая кровь.
Огляделась Виктория и обнаружила, что её окружает лес из подобных ледяных деревьев, внутри которых угадывались вены, наполненные человеческой кровью. И все же тот дуб, возле которого она стояла - самый высокий в этом лесу. Тоскливо и страшно стало Виктории, подумала она, что ведьме всё же удалось обмануть её. И простонала девушка:
- Ну что же ты, Ксения, не остановила меня? Ведь я просила тебя!
Но ответа от Ксении не было слышно, и Виктория решила, что лучше чем стоять - попытаться выбраться куда-нибудь к людям. Отойдя от ледяного дуба, девушка заметила тропку, и побежала по ней, как могла быстро.
"Где же я сейчас нахожусь? Ведь это действительно какой-то волшебный лес. Ну просто бывает таких вот деревьев, из льда состоящих, и с человеческой кровью внутри. Если бы и существовал такой лес (тем более, в Подмосковье), то его бы уже давно обнаружили. Такого леса просто не существует. И как же я из несуществующего смогу вернуться к людям?" - такие мысли терзали Викторию, но и холод не давал расслабиться, заставлял бежать на пределе возможностей.
И чем дальше бежала девушка, тем сильнее становился ветер. Он раскачивал деревья, и те издавали стоны-скрипы, которых было так много и которые звучали так громко, что Виктория понимала - ещё немного и она оглохнет.
Ветер уже сбивал с ног. Чтобы не упасть, Виктория согнулась, и все силы отдавала на движение вперёд. И она заметила, что на тропе, которая становилась все более четкой, появились следы из смерзшейся крови.
"Что, если я бегу не туда? Если приближаюсь к логову ведьмы?!" - это сомнение подействовало на Викторию как удар, и она упала, ударившись носом об этот ледяной след. "Нет - это всё же человеческие следы. Это от Дмитрия Ворона осталось, а значит я на правильном пути..." С немалым трудом девушке удалось подняться, и побежала она дальше. Теперь к ветру ещё и снегопад прибавился. Точнее даже, это и не снежинки, а мелкие ледышки были, которые, свистя, рассекали воздух, и жалили Викторию в лицо. Чтобы не ослепнуть, она вынуждена была прикрыть глаза ладонью.
Потом бежала, уже почти ничего не видя, и качаясь из стороны в сторону. Чувствовала, что ещё немного, и она потеряет сознание. Вот тогда она точно станет легкой добычей для ведьмы.
Виктория ударилась обо что-то. Думала, что сбилась с тропы и в дерево врезалась, но оказалось, что это - стена дома, который тоже был ледяным, но не прозрачным. В его белую массу вклинивались розоватые и тёмно-алые ледяные прожилки.
Чувствуя, что умирает от холода, Виктория бросилась к двери, распахнула её, и буквально впрыгнула внутрь дома. Там, обессилевшая, повалилась на лавку, и часто и глубоко задышала, выдыхая их рта густые клубы пара. Внутри дома тоже было очень холодно, но, по крайней мере, не терзал свирепый ветер.
В горнице царил сумрак и все же Виктория смогла разглядеть, что и внутри стены сцеплены из льда и смерзшейся крови. Был там и большой стол и стулья, а на стенах висели предметы домашнего обихода, словно выдернутые из жизни крестьян двухсотлетней давности. Даже и печка там имелась, и в устье её дрова лежали. Но и все предметы домашней утвари, и печка и дрова в ней - всё было ледяным.
- Огонь здесь не разжечь, не согреться мне, - так прошептала Виктория, и почувствовала, что плачет.
Слёзы катились по её щекам, но так и не срывались на пол, а из-за лютого холода превращались в ледышки. И тогда Виктория начала срывать со своих щёк эти ледяные бусинки и с остервенением кидать их в стену. И она закричала, прерывая слова хриплым кашлем:
- Что же ты, Дмитрий Ворон, заманил меня в такое страшное место, а сам где-то прячешься? Может ты вообще раб ведьмы, и сделал всё это по её поручению? Если это так, то я ненавижу тебя ещё больше, чем её! Ну что же ты молчишь?! Отзовись немедленно или я прокляну тебя!
И тогда в печке вспыхнул огонь. Конечно, не простым было то пламя. Ледяная часть поленьев источала синеватое сияние, которое не грело, а ещё больше замораживало. Кровавая же часть поленьев испускала тёмно-багровые языки, которые все же были горячими и постоянно конфликтовали с ледяной частью огня. И на Викторию волнами накатывались то жар, то холод.
Помимо того, кровавая часть огня ещё и дым испускала, который подобно облаку клубился. И вот поняла Виктория, что это уже не облако возле печки висит, а полупрозрачная, но всё равно окровавленная голова мальчика. Причём расстояние от затылка до подбородка в этой голове было не менее метра.
Девушка поднялась с лавки, на которой до этого сидела и спросила:
- Эй, это ты Дмитрий Ворон?
Видно было, что голове очень трудно раскрыть рот - губы наползали друг на друга, и слипались, словно они из пластилина были сделаны. И все же голова раскрыла рот, и больше уже его не закрывала. Послышался гулкий и тяжёлый, словно он из глубокой бочки вырывался, голос:
- Да, это я - Дмитрий Ворон. Помоги мне открыть глаза, я хочу тебя видеть.
Виктория подошла к голове. Там волны холода и жара усилились - так что в одну секунду она успела и обмерзнуть и прожариться. Неприятные эти ощущения ещё усилились, когда она вцепилась пальцами в массивные веки и потянула их вверх. Веки расплывались, обжигая толи жаром, толи холодом.
Наконец дело было сделано, и Виктория поспешила отойти обратно к лавке. Из призрачного, ледяного и кровавого окружения на неё глядели человеческие, страдальческие глаза.
И девушка вновь почувствовала жалость и желание помочь. Она спросила:
- Так что же с тобой случилось, Дмитрий?
- Зови меня Митей, мне так привычнее, - ответила голова. - А что со мной случилось? Я должен был бы полностью раствориться в колдовстве ведьмы, но во время превращения мне удалось сохранить часть своей человеческой крови. И вот поэтому я ещё живу, и страдаю. Вот как думаешь, где ты сейчас находишься?
- Не знаю, - пожала плечами Виктория. - Но хочу поскорее отсюда вырваться. Я здесь замерзаю.
- Итак, Виктория, я тебе сообщаю то, что ты и так знаешь - сейчас ты находишься внутри "Ледяной книги".
И девушка поняла, что она действительно знала, что находится внутри "Ледяной книги", но только боялась признаться себе в этом. Она подумала: "надо быть сильной, не паниковать", а вслух спросила:
- Так как же всё-таки я могу помочь тебе?
Голова загудела очень тихо:
- Подойди ближе, и слушай мой шёпот. Надо быть осторожными. Ведь ведьма где-то рядом. Она ищет тебя.
Виктория подошла к голове и, едва не теряя сознание от сменяющих друг друга жара и холода, начала слушать.
- Не только меня, но и брата моего Серёжу, и других детей в "Ледяные книги" заключенных ты должна спасти. Во всех нас, ведьмой пойманных, вместо крови - жидкость ледяная, колдовская была залита. И только мне, пусть и не надолго, вырваться удалось, во мне ещё кровь человеческая осталась... Перво-наперво, ты вырваться отсюда должна, и отыскать все "Ледяные книги". Все же их не так много - ведьма торопилась поскорее свой план страшный осуществить, и немного детей наловила. Пожалуй, если все книги соберёшь, так они в нескольких пакетах поместятся. Вот с ними то и беги в тёмный еловый лес, найди логово ведьмы, и закачай кровь человеческую обратно в нас. Что же касается ведьмы, так ты уничтожь её".
Услышанное произвело на девушку такое впечатление, что она и жар и холод перестала замечать, но выкрикнула:
- Твой замысел, Митя Ворон, просто прекрасен, но ты забыл, наверное, что я не могучая волшебница, а простая девушка из города Москвы, и я не представляю, как выбраться из этого места, как искать вас, книги... А где этот тёмный, колдовской лес находится? Как я с ведьмой справлюсь, как вас кровью наполню?! Ничего этого я не знаю!
Так Виктории печально стало, что покатилась по её щеке новая слеза. Но тут холодом Митина голова дыхнула и слеза заледенела, а потом жаром повеяло и испарилась слеза.
Митя вещал:
- Да что же ты так шумишь? Ведь ведьма рядом...
И тут сверху раздался шум. От удара по крыше сорвались висевшие на потолке сосульки, быстрыми стрелами в пол вонзились и только по случайности Викторию не задели. Кто-то завыл, загрохотал в печной трубе. Эти тревожные звуки быстро приближались.
"Ведьма!" - подумала Виктория, и протянула к Митиной голове руки, хотела о помощи молить. Но голова уже обратилась в облако, а потом и облако исчезло.
Нечто чёрное рухнуло в устье печи, задёргалось грязными конечностями и всё это время продолжало выть и ухать. Виктория вытаращила на это глаза, и медленно пятилась, слабо и глупо взмахивая руками. Вот споткнулась об уже перевёрнутую лавку, упала, больно ударившись локтями, на пол, и поняла, что уже нет у неё сил бежать. Да и куда бежать? На улицу, где так неистовствует буря? Там - родная стихия ведьмы, а она, девушка, и нескольких шагов не пробежит - будет сбита яростным ветром, схвачена и растерзана ледяными когтями. И Виктория наблюдала, как выбравшаяся из печи фигура, продолжая выкрикивать что-то бессмысленное, приближается к ней, распростёртой на полу. Виктория решила что, прежде чем она будет схвачена, она хотя бы разок ведьму лягнет. Вот фигура уже рядом - от неё отлетали кусочки холодной сажи. Виктория попыталась осуществить задуманное - лягнуть её. Удар получился слабеньким, но все же ведьма перевернулась и, охнув, повалилась на пол. Эта маленькая победа воодушевила Викторию, прибавила ей сил. Она даже на ноги вскочила и проговорила:
- Ага! Значит вовсе ты не такая уж и сильная - мучительница леса и детей! Значит, один удар ослабевшей от холода девушки может тебя сбить с ног! Ну сейчас я тебе задам! Ты всех деток освободишь и ещё прощения у них попросишь!
Но торжеству Виктории пришёл конец, когда она услышала донельзя перепуганный и все же узнаваемый голос Ксении:
- Вика, это ты здесь?! А кто меня лягнул?! Я ничего не вижу! Где я?! Здесь так холодно!
Только теперь Виктория узнала в перепачканной сажей фигуре свою подругу Ксению. Из своего кармана выхватила Виктория платок, и начала вытирать веки потерпевшей - туда налипло много кусочков угля и какой-то гари, так что её временная потеря зрения была вполне понятна. Очень быстро прежде белый платок стал черным. Наконец глаза Ксении были достаточно очищены, и она уставилась на свою подругу.
Виктория говорила:
- Ты извини меня, Ксюша, но это я тебя лягнула. Я думала, что ты - это ведьма.
Ксения ответила плачущим голосом:
- Уже во второй раз ты меня не за ту принимаешь. А при нашей следующей встречи ты меня, наверное, вообще убьёшь!
- Ох, да что ты, Ксюша, впредь я буду осторожнее, - пообещала Виктория.
А Ксения обхватила плечи руками, и застучала зубами. Её голос дрожал:
- Тебе хорошо, ты даже теплую одежду не сняла, когда попала сюда. Ну а я совсем легко одета. У-ух - ну и холод!
В подтверждение этих слов из обеих ноздрей Ксении потекли две сопли, но не упали, а застыли двумя основательными сосульками. Виктория, хоть и сама замерзала, но из жалости к подруге сняла свою куртку и накинула её на грязные плечи Ксении. Теперь и Виктория застучала зубами.
- Предлагаю активно двигаться, - сказала Ксения.
И вот подруги начали метаться по этой маленькой горнице. Они делали энергичные движения ногами и руками, приседали и подпрыгивали. В общем, со стороны казалось, что они сошли с ума. И, не прекращая этой согревающей зарядки, Виктория спросила:
- Так что же ты за мной не уследила? Ведь просила я, если книга начнёт меня затягивать, так ты любым способом останови. Хотя бы оглуши и свяжи...
- Дело в том, что "Ледяная книга" в буквальном смысле стала тебя затягивать. Вот села ты и читаешь, а я рядом стою и слежу. И вижу, что глаза твои закатились, а губы побелели и будто бы шепчут что-то. Вот только слов мне не разобрать. Я думаю: раз ты на месте сидишь, то и не стоит тебя пока что будить. Но вот ладонь твоя на страницу легла, и стала словно кусок воска плавиться, внутрь страницы отекать. Тут уж я перепугалась не на шутку, стала тебя за плечи трясти, кричать, по имени звать. А от тебя - никакого ответа, вся ты как восковая кукла стала. Попыталась я тебя от книги оттянуть... У-ух - ну и холод же здесь, прямо дыхание перехватывает! В общем - ничего у меня не получилось, а зато ты вся расплавилась и внутрь страницы утекла. Тут и обложка "Ледяной книги" захлопнулась, да с такой силой, с таким грохотом, что я даже на пол повалилась. Вот лежу и рыдаю, потому что не знаю, как мне дальше поступить: и тебя не уберегла, и в твоей квартире осталась. Придут твои родители - как я им твоё исчезновение объясню? Можно было, конечно, пока родители не пришли, спасаться бегством. Но бежать - значит тебя в беде бросить... Решила я позвонить Юльке Скворцовой. Она, к счастью, дома оказалась. Как услышала мой голос - сразу спрашивает: "Ксень, какая беда у тебя и Вороновой случилась? Ведь ты от неё звонишь. Правильно мой телефон номер определил?" И я отвечаю: "Правильно определил. Но ты прибегай поскорее, и всё узнаешь. Тогда мы вместе решим, как беде помочь". Она спрашивает: "Принести с собой что-нибудь?". А я отвечаю: "Захвати побольше огня". Юлька в ответ: "Хорошо. Сейчас уже выбегаю". Ты же знаешь, какая Юлька стремительная и решительная, но все же и ей некоторое время надо, чтобы до твоего дома добраться, так как живет она на другой окраине нашего района. В общем, осталась я одна, и металась по твоей комнате так, как мы сейчас по этой горнице мечемся. Помню, бормотала, словно одержимая: "Юлька, ну скорее же прибегай! Скорее же!" И вот звонок во входную дверь. Я бросилась открывать, и только когда уже замок щёлкнул, а дверная ручка поледенела и со страшной силой дёрнулась от меня, то я и поняла, что Юлька, если бы она даже попутную машину поймала, то не смогла бы добраться до твоего дома так быстро. То чего ты, Вика, боялась, на самом деле осуществилось. Из лесу пожаловала к тебе в гости ведьма. Там, на лестничной площадке, тьма клубилась, а поползли из этой тьмы безобразные отростки, шипенье раздалось такое скрипучее и злое, что у меня чуть сердце не разорвалось: "Где здесь Виктория Воронова?! Где эта негодная девчонка, почему я до сих пор не вижу её?!" И вместе с этим воплем такой сильный порыв ледяного воздуха из ведьмы вырвался, что я по воздуху полетела и в стену врезалась. Поднялась кое-как, зубы мои от страха и от холода стучат, слова на языке мёрзнут. Вижу, что эта уродина в квартиру вползает, и сама кое-как смогла промямлить: "Здесь Виктории Вороновой нет! Так что поищите её в другом месте". Ведьма ревёт: "Врёшь ты! Чую, что Виктория где-то поблизости. И ты, кстати, сама кто такая?" - "Я, Ксения" - "Ну что же, Ксения, станешь и ты моей добычей". Я с таким поворотом не согласилась, бросилась в твою и дверь захлопнула. Да разве же простая деревянная дверь для ведьмы преграда? Тут хоть из окна прыгай - лучше с твоего двенадцатого этажа разбиться, чем ведьмой растерзанной быть. Но все же угораздило меня "Ледяную книгу" распахнуть. Прижалась я к ней сразу и ладонями и губами. Зашептала: "Книга, книга, возьми меня поскорее в себя. Тут ладони мои потекли внутрь страницы. И вот я уже в "Ледяной книге" падаю, ударяюсь об ледяную ветвь, и ветвь переламывается, хлещет из неё кровь, но не может меня согреть, потому что морозный, буйный ветер налетает со всех сторон и крутит меня как снежинку. Повалилась я на крышу этого вот дома, причём голова моя в трубу попала, а ноги наверху, снаружи оказались - ветер по ним бьёт, раскачивает их из стороны в сторону. И внизу колдовской огонь горит, то жаром, то холодом на меня пышет. Так мне страшно стало, что завопила я как дурочка, начала дёргаться и вот сюда провалилась..."
В конце этого длинного и эмоционального рассказа Ксения закашлялась. Виктория хотела как-то прокомментировать услышанное, но не успела, потому что в это время домик передёрнулся с такой силой, что девушки подлетели к самому потолку. И хорошо ещё, что ногами успели сбить сосульки, а иначе бы напоролись на них.
- Что это ещё такое?! - взвизгнула, ударяясь об пол, и тут же вновь от нового толчка подлетая вверх, Ксения.
Так как грохотало очень сильно, то Виктория вынуждена была отвечать криком:
- Нет, нет - это Юлька, только она могла такую заварушку устроить, - уверенно говорила Ксения.
После очередного сотрясения вылетели окна, стены покрылись трещинами, и из них взвились, шипя в яростной схватке, языки синего и багрового пламени. Затем уже и весь этот дом покрылся трещинами и разлетелся вдребезги.
Кругом всё перемешалось в бешеном, титаническом вихре. Неистовый снежный ветер пытался дуть вверх, но тучи, которые раньше плотно, словно купол, сковывали небосвод, теперь разошлись и клокотало там пламя. Иногда огненные торнадо низвергались вниз и проделывали целые просеки, безжалостно ледяные деревья. Это огненное небо заполнял, громами перекатистыми звучал властный голос Юльки, которая словно бы вошла в роль Зевса-Громовержца:
- Нет-нет! - кричала Виктория, которая носилась в порывах ураганного ветра, где-то между небом и землёй. - Не делай этой книге ничего плохого, здесь ведь и Митя Ворон заключен!
Ксения, которая вцепилась в руку Виктории, тоже надрывала голосовые связки:
- Не вздумай поджигать книгу! Ты ведь и нас поджаришь!
Однако все их старания были тщетны - Юлька их совершенно не слышала. И всё больше и больше огненных торнадо спадало с бурного неба - волшебный лес разрушался. Во все стороны разлетались осколки льда и брызги крови.
- Юлька, ты всех нас погубишь! - негодующе кричала в небо Ксения.
А Виктория вывернулась вниз и, ухватившись за верхнюю ветвь одного из ещё не подкошенных деревьев, и обратилась к нему с такими словами:
- Митя Ворон, я знаю, что ты слышишь меня! Пожалуйста, постарайся вырваться изо льда. Сейчас ты должен быть с нами!
Очередной порыв ветра понёс их в сторону, но Виктория не выпускала ветвь. И не знала, откуда такой трепетный, искренний голос в ней зародился:
- Я очень-очень тебя прошу! Иначе ведь погибнешь и брата своего дорогого больше не увидишь!
Ветвь выгибалась, трещала, но Виктория не выпускала её. И вот проходившая в центре этой ветви вена пустила в стороны кровеносные паутинки. Ветвь стала почти такой же гибкой, как человеческая рука. Да это и была почти человеческая рука, правда - ещё без кожи, и со значительной долей льда в своём составе. Следом за рукой начало выбираться из ледяного дерева и остальное человеческое тело. И вот уже взглянули на Викторию два пронзительных, тоской и болью наполненных глаза. Но и ледышки в этих глазах плавали.
Раздался его громкий выкрик:
- Спасите меня!
Ксения, которая до этого всё молила "Юльку-громовержецу" прекратить огненное безобразие, глянула вниз и завизжала:
- А-а! Что это за монстр к тебе прицепился?!
Вика отвечала:
- Это не монстр, а Митя Ворон, и мы его должны вытащить отсюда!
И вновь вытянулся вверх Митя, и взмолился:
- Спасите меня!
Уже не страх, не отвращение, но жалость, и желание помочь этому бедному страдальцу испытывала Ксения. Поэтому она схватила Митю за вторую руку. И вот наполовину состоящий из льда и лишённый кожи Митя полностью вырвался из дерева.
А ледяной земли уже не было видно - там бушевало грязное море, из которого вырывались языки синего и багрового пламени. Деревья стонали, дрожали и падали, вызывая новые штормовые волны. Упасть в эту стихию - это значило наверняка погибнуть, но могучий ветер по прежнему носил девушек и Митю Ворона, которого они держали за обе руки.
Один из огненных торнадо упал сверху, и остался на месте, разрастаясь ослепительной, изжигающей этот мир колонной. Те деревья, которые ещё стояли, теперь были вырваны и полетели к этой могучей колонне. Туда же летели и три человеческих фигурки: Виктория, Ксения и Митя.
Ксения голосила:
- А-а! Юлька, прекрати! Да что же ты делаешь?! Ведь мы сейчас сгорим!
А голос Юльки продолжал грохотать и по всему ослепительному небу:
- Я в последний раз приказываю тебе, гадкая книга, отдай моих друзей!
Ставший жарким ветер, завращал с бешеной скоростью три крошечные фигурки вокруг огненного колосса, затем потянул их вверх - навстречу огненному небу. Теперь уже все трое из всех сил кричали, но кругом царил такой грохот, что они и сами себя не слышали.
* * *
Полет. Удар! Падение. Ещё один удар!
- У-у, как больно! - завыла Ксения.
- По крайней мере, мы живы, и находимся в моей комнате, - констатировала, потирая новые ушибы, Виктория.
Возле стола на полу сидела Юлька. В одной руке она держала зажигалку, а другую прижимала ко лбу и ворчала:
- Вы бы всё-таки поосторожней из книги выскакивали. А то я для вас стараюсь, а вы меня с ног сшибаете...
Тут Виктория заметила, что "Ледяная книга" лежит на столе, раскрытая посредине, и над страницей горит не высокий, но яркий язычок пламени. И показалось Виктории, что она видит крошечные силуэты ледяных деревьев, которые вокруг этого огонька вращались. Она представила, что будет, если деревья тоже выскочат в комнату, и поспешила захлопнуть книгу. Из-под обложки повалил густой, частично горячий, частично холодный дым, и, чтобы проветрить помещение, девушкам пришлось распахнуть окна настежь.
Через некоторое время, хорошенко покашляв, Ксения сказала:
- Ну все помещение очищено, и я уже начинаю замерзать. О-о-ох, уж этот мне холод!
- Да уж, - согласилась Юлька и решительно захлопнула окна.
- А где ведьма? - поинтересовалась Ксения.
- Выгнала я её, - ответила Юлька.
- Ничего себе! Да ты прямо героиня! - совершенно искренне восхитилась Виктория, - Расскажи, как тебе это удалось?
- А чего рассказывать? - хмыкнула Юлька, на лбу которой вздулся весьма значительный синяк. - Ведь я сразу, как Ксюшка мне звякнула, поняла, что у вас тут с нечистью проблемы. А я для меня это вполне естественно. Ведь я в потусторонний мир верю так же, как в наш, человеческий. И вообще: мистика - это моя стихия родная. Я уже и домового и лешего и русалок видела, и с призраком общалась, так что к встрече с ведьмой я уже была морально готова. Ксюшка мне сказала, чтоб я с собой побольше огня взяла. Ну я так и сделала. Прихватила с собой не только зажигалку, но ещё и мой огнемёт.
- У тебя и огнемёт есть? - подивилась Ксения.
- Ну не совсем огнемёт, а нечто на него похожее. Глядите!
И Юлька достала из своей сумки конструкцию из тонких железных трубок, к которым был приварен небольшой баллон. Юлька приложила рот к отверстию и надавила на рычажок. Раздалось шипение. Юлька чиркнула зажигалкой и дунула. Тут же с другой стороны отверстия вырвалась струя яркого беловатого пламени, и опалила стену. По обоям начали разбегаться огоньки.
- Прошу прощения, немного не рассчитала силу, - молвила Юлька и, отложив огнемёт, помогла подругам затушить очажки пожара.
- Так ты рассказывай, как дело было? - просила Ксения.
- А что рассказывать, и так всё понятно, - молвила, бережно поглаживая огнемёт, Юлька.
Но было заметно, что ей нравится то внимание, которое ей уделяли. И поэтому она рассказывала:
- Ну поднялась я, значит, к Вике на этаж и вижу - дверь в её квартире приоткрыта. А холодом из-за этой двери несёт таким, что я уже на сто процентов уверилась - там нечисть. Огнемёт я своей подготовила, дверь ударом ноги распахнула, да как закричу: "Стоять! Бояться!"
- Ну надо же, какая смелая, - покачала головой Виктория.
- А чего тут бояться? - хмыкнула Юлька, и выпустила ещё немного газа из баллончика. - Ну нечисть, ну ведьма, ну колдовать она может, а дальше-то что? Может, десять тысяч лет она прожила, а ума не нажила. Я человек, почему я какую-то дурацкую ведьму бояться должна?! Я больше её значу!
Юлька окинула своих подруг торжествующим взглядом и продолжила:
- На самом деле, ведьма от моего вторжения опешила. Она как раз у двери в комнату Вики клокотала...
- Подожди, - перебила её Виктория. - Это что же - получается, она простую дверь не могла открыть?
- Получается, что - не могла, - кивнула Юлька. - Ведь нечисть тоже разная бывает. Вот и ведьма вам такая попалась: дверь перед ней закроешь, так она и не пройдёт, словно мышь какая-то немощная.
- Ну так этой слабостью ведьмы мы обязательно воспользуемся, - сказала Виктория.
- А как-нибудь через окно она сюда не могла ли забраться? - спросила Ксения.
- Откуда же мне знать все способности вашей ведьмы? - пожала плечами Юлька. - Вот увидим, как она окно атакует - тогда и поймём - преграда это для неё или нет.
- Ладно, ты дальше давай рассказывай - как с ведьмой управилась, - просила Ксения.
- А дальше всё ясно. Чего тут рассказывать то? Ну дунула я из огнемёта, а огонь для этой страхолюдины - страшнее всего. Завизжала она так, что я до сих пор удивляюсь - почему соседи милицию не вызвали? А я ещё раз в неё огонь метнула. Сжалась ведьма и тёмным вихрем в туалет бросилась, там, на её счастье, дверь была открыта. Я - за ведьмой; а ведьма - в толчок. Там, в канализации и сгинула... но не навсегда. Я чувствую - она ещё вернётся.
Виктория осторожно выглянула в коридор и вздохнула:
- Да, ущерб нанесённый стенам, велик, а висящая здесь картина Шишкина "Утро в сосновом бору" теперь больше всего напоминает "Чёрный квадрат" Малевича. Но все равно, я очень благодарна тебе, Юлька, ведь ты нам жизни спасла.
И тут в комнате Виктории раздался какой-то шум и скрежет.
Юлька быстро привела свой огнемёт в боевую готовность и кивнула на книжный шкаф.
- Я определила, откуда этот звук исходит. Кто-то на этом шкафу сидит и я сейчас этого кого-то подпалю.
- Только, всё-таки, желательно без пожара, - попросила Виктория.
- Ничего-ничего, ради уничтожения злобной нечисти можно и пожар устроить! - воинственно воскликнула Юлька.
И тут из шкафа раздался сдавленный голос-стон:
- Пожалуйста, не надо меня поджигать.
Виктория хлопнула себя ладонью по лбу и произнесла:
- Ну, конечно же! Как же это мы про Митю Ворона могли забыть. Ведь мы же его из "Ледяной книги" вытащили, спасли..., - и обратилась к Мите. - Ну а сам ты чего там сидишь, даже голоса не подаёшь? Давай, слезай сюда. Стесняться нечего.
Со шкафа раздались всхлипывания и испуганный голос:
- Есть чего стесняться. Я сюда без одежды попал. Дайте мне поскорее хотя бы какую-нибудь одежду, а иначе я отсюда вообще не слезу.
Ксения хихикнула, Юлька усмехнулась, а Виктория сказала:
- У нас в квартире, из одежды для мужчин, есть только вещи моего отца, но они, наверное, будут тебе великоваты...
- Принесите мне эти вещи поскорее, - потребовал Митя.
Виктория принесла вещи своего отца и разложила их на диване. Затем, по просьбе Мити, девушки вышли в соседнюю комнату.
Там попытались устроить совещание, относительно своих дальнейших действий, но вздохи и ворчание, которые доносились из комнаты Виктории, отвлекали их.
И, наконец, услышали рыдание. Все три девушки бросились на эти звуки, но остановились возле закрытой двери, положив на неё ладони.
- Мить, что случилось? - спросила Виктория.
Из-за двери раздался его несчастный голос:
- Я таю... Что мне делать?.. О-о-о!
Девушки распахнули дверь и увидели, что Митя, который мало был похож на прежнего мальчишку Митю, действительно посреди комнаты и горько плачет.
Одежда отца Виктории оказалась совершенно не подходящей ему по размеру, но все же он напялил её на себя. Но вовсе не одежда так изменила его. Виктория помнила, каким она выхватила его из ледяного дерева - он был наполовину человеком, наполовину ледышкой. Она надеялась, что при переходе в наш мир у него, по крайней мере, кожа появится, но вместо кожи Митино тело покрывала бумага, на которой напечатаны были строки из "Ледяной книги".
И Митя действительно таял!
Ведь под бумажным покрытием он по-прежнему представлял собой странно сцепление из человеческой плоти и льда. В недавно проветренной комнате Виктории, было весьма прохладно, но все же теперь воздух нагревался, и находившийся под бумагой лёд начал таять.
И уже просачивалась через бумагу подкрашенная кровью вода от тающего льда. Только не понятно было - толи слёзы из Митиных глаз текли, толи сами его глаза таяли.
- Что же со мною дальше будет? Неужели я весь растаю? - вопрошал он, и тут же выкрикивал. - Нет! Нет! Я жить хочу!
Девушкам и жалко его было и смотреть на него было страшно.
- Бедненький! - первой воскликнула Ксения. - Ну мы обязательно что-нибудь придумаем.
А Юлька уже придумала и предложила:
- Заморозить его надо.
- Нет-нет, не хочу я замораживаться. Я жить хочу! - Митя энергично качал головой, одновременно голову поддерживая, так как опасался, как бы не отлетела она.
А Виктория уже распахнула настежь окна, так что в комнате сразу похолодало. Митя вроде бы перестал таять. Он подошёл к окну, облокотился на подоконник и, выглянув во двор, сказал:
- На улицу мне надо...
На что Юлька заметила:
- Лучше всего - на Северный полюс. Не только потому, что там холодно, но и потому, что там людей почти нет. Ведь в таком виде на Московских улицах тебе лучше не показываться. У нас люди ещё, к сожалению, слишком консервативные.
Виктория произнесла ободряющим тоном:
- Ты не волнуйся. Мы тебя сейчас так загримируем, что никто не станет обращать на тебя ненужного внимания. А после этого пойдём на улице.
Следующий час был посвящён обработке Митиной внешности. Все три девушки принимали в этом такое деятельное участие, будто вылепляли они из какого-то неподатливого материала статую, которая, без сомнений, должна была принести им всемирную славу.
Несмотря на Митины протесты, решили всё-таки приодеть его в женскую одежду.
- Сделаем из тебя красивую девушку, - говорила, улыбаясь творческой улыбкой, Ксения, и наводила макияж на Митином лице.
- Не хочу я быть девчонкой, - ворчал мальчишка.
А Ксения отвечала:
- Ты сиди тихо, не дёргайся, а то помада размажется так, что ты станешь похожим на чудовище.
- Я и так похож на чудовище! - простонал Митя и едва смог сдержать новые слёзы, которые нанесли бы непоправимый вред его новой раскраске.
И все же дело было закончено. Митя был преображён в очень загадочную девушку. Широкополая шляпа скрывала его лицо от сторонних взглядов. Одет он был в просторную одежду тёмных тонов, а запястья его сокрыты были лёгкими перчатками. Сапожки на высоких каблуках он с негодованием отбросил (хорошо, что не в окно) и выбрал обычную зимнюю обувку. Между прочим, за окном следила Юлька, и вот она сказала таким спокойным, безразличным тоном, будто речь шла о деле самом обыденном и даже муторном, как, например, о просмотре очередной серии нескончаемой мыльной оперы:
- А ведьма опять сюда летит, - тут Юлька даже зевнула.
Конечно, и девушки и переодетый в девчонку Митя уставились в окно. И что же они увидели? Со стороны парка, за которым начинались уже настоящие подступающие к Москве леса, на фоне вечернего, ноябрьского неба, неслась, клокоча, извергая вой, совершенно чёрная туча. И всё же, несмотря на черноту, можно было разглядеть, что из краёв это тучи вытягиваются ледяные когти.
- Вот сейчас самое время проверить, является ли окно препятствием для этой ведьмы, - сказала Виктория и проворно закрыла все окна и форточки.
Мите же она сказала:
- А ты лучше пойди на кухню. Там у нас холодильник достаточно большой. Ты к морозилке что ли приложись, пока мы тут ведьму отгонять будем.
На что Митя ответил:
- Ведьма меня и там, если ей понадобиться, достанет. Так что никуда я не пойду.
На это Юлька молвила:
- Лучше бы ты всё-таки к морозилке прижался, потому что скоро здесь станет очень жарко. Я в качестве самообороны вновь собираюсь задействовать огнемёт.
На что Виктория возразила:
- Нет-нет. Не надо здесь больше огнемёт использовать. Ну только в самом крайнем...
Но она так и не успела договорить, потому что Ксения пронзительно завизжала, а Юлька крикнула:
- Пригнитесь!
Дело в том, что одна из ледяных сосулек-когтей отделилась от тучи и устремилась к окну.
Только успели девушки и Митя упасть на пол, как это ледяное копьё в дребезги разбило окно и, врезавшись в дверь, раскрошило её на мелкие части...
- Если окно и было для ведьмы преградой, то теперь этой преграды нет! - констатировала Юлька.
Затем Юлька приподнялась и сказала:
- Ведьма уже совсем близко. Лучше всего нам бежать отсюда!
Девушки вскочили, и поскальзываясь на усеянном осколками льда и кусками двери полу, кое-как выскользнули в коридор. Виктория крепко держала Митю за запястье, от которого исходили то жар, то холод, и говорила ему наставительным тоном:
- Ты не отставай, а то...
- Легко сказать, не отставать, когда одежда такая неудобная, что лучше бы вообще без неё обойтись! - бубнил Митя.
А сзади вновь раздался свист, а потом - грохот. На этот раз ледяное копьё врезалось в стену коридора, и по стене разбежались трещины, висевшие там и уже повреждённые огнём картины, раскололись на маленькие кусочки.
В спины беглецов ударила волна холодного воздуха и кусочков льда, выбросила их на лестницу.
И вот они побежали, перепрыгивая через две три ступени, вниз.
Остановились только на первом этаже.
- Интересно, что нас улице ждёт? - спросила Виктория.
- Ведьма нас у подъезда караулит. Но я её всё-таки обжарю из огнемёта, - с азартом вымолвила Юлька.
- А если ты примешь за ведьму мою соседку? - осведомилась Виктория. - Ты всё-таки поосторожней, ладно?..
Митя проворчал:
- Хватит разглагольствовать, и поскорее пойдёмте на улицу, а то я уже начинаю таять...
А Ксения молвила:
- Вам то вообще хорошо. У вас хотя бы обувка на ногах, а я так и не успела обуться.
- Одевай мои ботинки. Мне они всё равно ни к чему, - предложил Митя, которому хотелось как можно больше холода.
Ксения отрицательно покачала головой, и сказала:
- Я всё-таки рискну обратно подняться. Авось ведьма меня не схватит. Ведь я ей не нужна, правильно?
- Ей все дети нужны, а также и подростки - если ты себя подростком считаешь, - пробубнил Митя. - Или заложницей она тебя возьмёт, или просто заморозит меж делом.
Ксения побледнела, и прошептала:
- И всё же я рискну подняться, так как очень уж у меня там хорошие сапожки остались...
Но тут сверху раздался такой грохот, что Ксения сразу сникла и пробормотала:
- Всё. Поздно. Она уже, наверное, и мои сапожки съела...
- И мою квартиру разворотила! - изрекла Виктория. - О-ой, что будет, когда родители вернуться! Даже и думать об этом не хочется. Ладно, мой план таков: выбегаем из подъезда и мчимся на более оживлённую улицу. Всё же не думаю, что ведьма решиться туда сунуться...
Тем временем Митя всё же отдал Ксении ботинки, которые ему всё равно жали, а она их одела.
Итак эта компания, самым ярким пятном в которой был, несомненно, переодетый в девушку Митя, выскочила из подъезда и, сопровождаемая лаем нескольких дворовых собак, побежала туда, откуда слышался шум автомобилей...
И вот Ксения сказала:
- Ну всё, хватит я бежать, а то я уже запыхалась...
Они уже добежали до большой улицы. И прохожих и машин было очень много, ведь это был тот вечерний час, когда все возвращались с работы. Некоторые из прохожих с большим изумлением глядели на Митю. Впрочем, никто из прохожих не останавливался...
Митя говорил сдавленным, мрачным голосом:
- Всё же плохо вы меня загримировали...
- Ты на ноги свои посмотри, - шепнула ему Виктория.
Митя посмотрел и сморщился. Без ботинок видны были облепленные бумагой ступни...
- Да не нужны мне эти дурацкие ботинки, - проговорил Митя. - Главное чтобы милиция не остановила.
- Зайдёмте в магазин "Обувь", - предложила Юлька.
- Не нужна мне ваша обувь, - вздохнул Митя. - Я предлагаю заняться спасением моего брата и остальных ребят и девчат, попавших в "Ледяные книги".
Виктория сказала:
- А то и правда. Надо поспешить в книжный, и скупить весь тираж "Ледяной книги". Не знаю, что мы с этим добром, или лучше сказать, злом, будем делать, но лучше уж пускай оно будет у нас. Правда у меня уже не осталось денег.
- А у меня есть с собой немного, - сказала Ксения.
- И у меня карманы не пустые, - поведала Юлька.
- Тогда сделаем так. Я с Ксюшей пойду в магазин, а ты, Юля, оставайся здесь, охраняй Митю.
- Вот ещё. Без вашей помощи обойдусь, - буркнул из-под широкополой шляпы Митя.
- Мить, я бы с тобой осталась, но я должна показать тот дальней стеллаж, где эти книги стоят, - произнесла Виктория.
- Да мне вообще всё равно с кем оставаться. Пожалуйста, пускай Юлия остаётся, но ведь всё равно она с ведьмой не справится.
Так они и решили: Виктория взяла деньги у Юлии и вместе с Ксенией пошла в магазин, а Юлька с Митей остались возле "Книжного". Причём встали они в тени, так что сами они могли хорошо видеть всех входящих и выходящих из магазина, а прохожие не могли их разглядеть.
Митя говорил:
- Всё же у ведьмы не так много "Ледяных книг" было заготовлено. Надеюсь, что все они в этот "Книжный" попали. Там и книга с моим братом должна быть...
И вдруг Митя схватил Юльку за руку, сильно сжал её, и проговорил:
- Слышишь, Юль, ты вон на ту девчонку погляди.
- На какую?
- Да вон, только что из магазина вышла. Она в пальто одета, и у неё длинные белые волосы.
- Ну да. Вижу.
- Так ты гляди, что она в руках то несёт. Ведь это - "Ледяная книга"!
Последние слова Митя выкрикнул так громко, что та девушка сначала глянула в их сторону, а затем заспешила по улице. В руках она действительно сжимала "Ледяную книгу", вокруг которой виднелась едва приметная синеватая аура.
- За ней, скорее, - зашипел Митя, и потянул Юльку за собой.
Юлька, хоть и склонная к авантюрам, возразила:
- Мы не можем уходить. Ведь Вика и Ксюха...
- Да что мне твои Вика и Ксюха. Ведь именно вон у той девицы может быть книга, в которой мой брат. Ну - скорее!
Теперь уже и Юлька почувствовала, что ей страсть как хочется приключений. И она побежала за Митей, который, в свою очередь, гнался за той девушкой.
Вот он крикнул:
- Стой!
Девушка оглянулась, и как раз в это мгновенье порыв ветра сорвал с Митиной головы широкополую шляпу. И обнажился его затылок, на котором совсем не было волос, зато чернела и поблескивала в свете фонарей типографская краска. Если прибавить к этому загримированную под девушку фигуру, то зрелище получалось жутковатым.
Та, обладающая "Ледяной книгой", девушка вскрикнула и бросилась бежать. Ну а Юлька подхватила широкополую шляпу и, натянув её обратно на Митину голову, сказала:
- Ты бы хотя бы её руками придерживали...
Быть может, той девушке с книгой имело бы смысл оставаться на оживлённых улицах или закричать: "Караул!", но "Ледяная книга" уже охватила её своими злостными чарами, и девушке хотелось быть подальше не только от этих преследователей, но и вообще - ото всех людей, чтобы там, в уединении слиться с колдовской книгой. И поэтому она свернула в безлюдный переулок, затем - свернула в совершенно тёмную подворотню.
Митя и Юлька прилагали все силы, что не отстать от неё.
- Ни черта не видно! - пожаловался Митя, когда они очутились в той самой подворотне, куда завернула девушка.
- А я сейчас посвечу, - сказала Юлька, и зажгла сначала зажигалку, а потом выпустила яркий вихрь из своего самодельного огнемёта.
И только благодаря этой своевременной вспышке заметили они, как закрывается тёмная, старая и совсем неприметная дверь в дальней части этой подворотни...
Вновь стало темно, и они нашли эту дверь наощупь, приоткрыли её - навстречу повеял затхлый, влажный воздух. Похоже - это был вход в подвальное помещение какого-то старого, заброшенного дома.
И Митя крикнул:
- Э-эй - как тебя там по имени?!.. Не бойся нас! Ты книгу бойся! Слышишь?!
- По-моему бесполезно ей кричать, - сказала Юлька.
- Точно. Всё равно она уже ничего не понимает, только бы найти её, прежде чем она полностью в ледяной мир погрузиться.
Маленький огонёк зажигалки не мог дать достаточно света, так что Юльке ещё несколько раз пришлось использовать огнемёт. В его ярких, но быстро исчезающих вспышках стало видно, что в своих предположениях они не ошиблись. Это действительно было заброшенное подвальное помещение. Выгибались кое где разорванные ржавые трубы, но вода по этим трубам давно не текло.
Должно быть, в стенах имелись небольшие трещины, а ветер, попадая в них, завывал так разнообразно и выразительно, что, казалось, будто это сотни нечеловеческих голосов спорили о чём-то, войной грозили...
Осторожно спустившись по скользким ступеням, Юлька и Митя остановились на полу. И Митя шепнул:
- А ну-ка потуши свою зажигалку. И тихо...
Юлька, хотя в её характере было спорить, на этот раз спорить не стала, так как думала так же...
И вот их вновь окружила кромешная темнота, которая в этот раз была особенно страшной, потому что казалось, что сразу со всех сторон тянутся к ним острые когти ведьмы, собираются растерзать.
Слух их обострился, и помимо собственного дыхания, услышали они сбивчивый, быстрый шёпот, который явно принадлежал человеку.
Стараясь не издавать никаких звуков и даже не дышать, Юлька и Митя пошли на эти звуки. Они шли, выставив перед собой руки, чтобы не налететь на трубу. И всё же Юлька споткнулась об какой-то ящик, и Митя едва успел подхватить её под локоть. Произведённый при этом грохот им самим показался оглушительным.
И вновь они остановились, прислушиваясь - не пропал ли шёпот той читающей девушки. Нет - шёпот не пропал, только ускорился, и даже отдельные слова уже можно было разобраться. Холодными те слова были - она явно читала "Ледяную книгу".
- Да что же ты делаешь! - в сердцах воскликнул Митя. - Ведь ведьма сейчас только радуется!
Обогнув очередную книгу, они увидел раскрытую "Ледяную книгу", и синее свечение, которое исходило от её страниц и теперь значительно усилилось. Видно было и лицо девушки, которая совсем низко над этой страницей склонилась. На её лице уже появились ледышки, и подобно кристаллам поблескивали её глаза. Видно было, как от неё отделяются какие-то призрачные вуали и улетают внутрь "Ледяной книги".
- Стой!! - крикнул Митя и прыгнул вперёд.
Тут же из "Ледяной книги" целый вихрь взвился, обвил девушку, унёс её вглубь страницы.
"Ледяная книга" захлопнулась с таким звуком, будто сосулька упала - повалилась на пол.
Остался только пронзительный свист ветра задевающего трещины в стенах. Теперь в этом свисте слышался смех ведьмы, которая потешалась над ребятами.
Юлька молвила:
- Та девушка... Такое впечатление, что её вообще не было... И всё же её сейчас уже ждут дома родители, а мы не смогли ей помочь...
"Ледяной книги" тоже не было видно - поглотив девушку, она стало совершенно тёмной.
Юлька продолжала:
- Даже и имя её мы не узнали.
- Сейчас узнаем, - вздохнул Митя. - Ну-ка давай свою зажигалку...
Маленький огонёк высветил обложку поднятой Митей с пола книги. В углу её обложки можно было различить фамилии сразу двух авторов Станислава Щуки и Антонины Ушкиной.
- Вот тебе и имя и фамилия: Антонина Ушкина, - мрачно изрек Митя. Как видим - "Ледяные книги" обладают очень большими возможностями...
- Проклятая ведьма! - злым голосом выговорила Юлька. - Вот нисколько я её не боюсь! Пускай она нас боится, и знает - где бы она ни пряталась, а я всё равно приду, и поджарю её из своего огнемёта!
Митя, который ещё очень хорошо помнил пережитые в колдовском мире ужасы, хотел сказать, чтобы она потише с такими угрозами выступала, но не успел. Свист ветра в трещинах возрос, и тут же ударила струя ледяного воздуха; и без того робкое пламя зажигалки задрожало и совершенно потухло...
- А-а, проклятье! - не унималась, громким голосом ругалась Юлька. - Ну ничего сейчас зажгу... Давай же - зажигайся!
Было слышно, как она щёлкает зажигалкой, но даже крошечной, такой желанной искорки не высекалось.
Ничего, кроме густой черноты они не видели. Ветер больше не завывал так пронзительно, но наступившая тишина казалась страшнее шума. Юлька продолжала щёлкать зажигалкой, но уже не ругалась так громко, а только шептала себя под нос.
Но и этот шёпот казался Мите чрезмерно громким. Вот он перехватил Юльку за руку и сказал так тихо, как только мог:
- Тише ты. Мне кажется - ведьма здесь... А я не хочу в тот адский мир возвращаться. И тебе не советую...
Становилось всё холоднее и холоднее. Наполовину состоящий изо льда Митя этого не чувствовал, а вот Юлька уже активно стучала зубами.
Они надеялись, что глаза привыкнут к темноте, но глаза не привыкали. И всё же просто стоять на месте было невыносимо, и вот они начали пятиться. Одновременно упёрлись спинами в трубу, и одновременно вскрикнули...
- Я думала - это ведьма, - молвила Юлька.
- Тише ты, - шикнул Митя. - Она же где-то рядом и может нас услышать...
И тогда "Ледяная книга", которую он по-прежнему в руке держал, начала испускать синеватое свечение.
Но этот свет уже не радовал. Мите даже захотелось эту книгу отшвырнуть, но этого он не смог сделать просто потому, что его пальцы уже начали разжижаться, и потекли внутрь страницы.
А по щекам Мити покатились слёзы. Пронзительными, полными тоски глазами он смотрел на Юльку, которая при этом колдовском освещении казалась призраком, и говорил:
- Как глупо попался! Уже не вырваться... Ну, Юля, ты найди хоть наощупь выход из этого подвала, и беги к "Книжному". Поторопись, а то "Ледяная книга" и тобой завладеет. Лучше не стой рядом со мной.
Но Юлька ответила решительно:
- Никуда я не побегу, и тебя в беде не оставлю.
- Лучше не рискуй так. Ну же - отойди от меня! Ведь ты не знаешь...
- Всё я знаю, - сказала Юлька решительно, и взяла Митю за руку. - Вместе мы в этот подвал прошли, вместе из него и выйдем. Я тебе помогу...
Исходящее от "Ледяной книги" свечение усилилось. Теперь оно охватывало не только Митю, но и Юльку. Обложка задрожала, приподнялась - целый вихрь стремительных, живых снежинок вырвался из под неё, окружил, обвил мальчишку и девушку и унёс их в колдовской мир.
* * *
Виктория и Ксения задержались в "Книжном". Сначала они перенесли все "Ледяные книги" к кассе - а это были две высокие стопки, которые девушки едва удерживали в руках. Продавщица смогла скрыть удивление при виде такой удивительной покупки, но когда она стала считывать ценники, и оказалось, что стоимость каждой книге всего один рубль, то всё же издала удивлённый возглас, и, в виду количества покупаемого по такой цене товара, всё же вызвала работника технического отдела.
Пока этот работник не пришёл, Ксения ободряюще шептала, напряжённой Виктории:
- Ты не волнуйся. Книги всё равно будут нашими...
- Пожалуй, что - да, - почти не разжимая бледных губ, ответила Виктория. - Только я вся обморозилась, пока эти книги сюда тащила. Удивительно, как это весь "Книжный" до сих пор сосульками не покрылся...
А Ксения вдруг охнула, и пролепетала, глядя округлившимися глазами на груду "Ледяных книг":
- А я вот сейчас представила, что будет, если нас начнёт разом во все эти книги засасывать. Ведь разорвёмся мы на маленькие кусочки, а кто нас потом собирать будет?..
На это Виктория ответила:
- Не волнуйся, Ксения. Если это и произойдёт то не здесь, не сейчас. Всё же прилюдно ведьма ещё не готова выступить. Нет у неё достаточных сил для этого. Вот когда поживится она душами детей...
Тем время пришёл работник из технического отдела, начал проверять "Ледяные книги". При этом он постоянно охал, потирал ладони, и приговаривал:
- Да что ж это такое?.. Такое впечатление, что книги эти только что с мороза принесли...
Оказалось, как и следовало ожидать, что никаких ошибок нет - и цена книг действительно один рубль.
Тогда Виктория и Ксения купили ещё и четыре больших пакета, разложили в них "Ледяные книги", и вышли из магазина.
Ни Мити, ни Юльки в условленном месте не было. Девушки поставили четыре тяжёлых пакета на асфальт, и растерянно оглядывались.
- Ну, что будем делать? - спросила Ксения.
- У тебя номер Юлькиного мобильного есть? - осведомилась Виктория.
- Да.
- Ну, так позвони ей...
Ксения набрала номер, и застыла, напряжённая, готовая крикнуть в трубку: "Юлька, где же ты?!", но тут рука её дёрнулась, и отшвырнула на обочину, где темнел смешанный с ноябрьской грязью снег.
- Что?.. - спросила было Виктория, но, нагнувшись к сотовому, услышала уже знакомый ей пронзительный, надрывный вой ветра, который, едва не разрывая динамик вырывался из трубки, и всё поняла: Юлька, а с ней, скорее всего и Митя, попали в колдовской мир.
Виктория отключила связь, и протянула сотовый Ксении. Но та шарахнулась от телефона как от тигра, и сказала:
- Нет-нет. Ты лучше его себе оставь. Я боюсь - вдруг и меня тоже туда затянет. Я как вспомню все ужасы, которые мы там пережили...
Виктория посмотрела на часы, и решительным тоном заявила:
- Ксения! Сейчас уже мои родители должны вернуться с работы. Ты хоть представляешь, в каком состоянии, после налёта ведьмы, наша квартира?
Ксения ничего не ответила, но уже не шарахалась от своего сотового. Виктория же продолжала:
- ...Эта ведьма вторглась в мою жизнь, хотя я её об этом не просила. Она разрушает жизнь мне, моим близким, а также знакомым и не знакомым, но всё равно очень хорошим людям. И я от неё бегать не собираюсь. Понимаешь? Я не для того пошла в "Книжный", чтобы потом так вот бояться, дёргаться и убегать. Похитила ведьма Юльку и Митю? Что ж - ей от этого только хуже будет. Потому что моя решимость уничтожить её только окрепла. И если мне для этого хоть через все эти "Ледяные книги" потребуется пройти, так я пройду.
- Виктория, - начала было Ксения, но Виктория не слышала её, а сама говорила:
- Может быть Юля и Митя уже в лесу у ведьмы. И именно в лес мы должны ехать или бежать.
- Ой! Что - прямо сейчас? - спросила Ксения.
- Да. Прямо сейчас. Хотя бы потому, что обстоятельства сложились так, что я не могу вернуться в свою квартиру. Ты только представь - родители обнаруживают, что этот разгром: выломанные окна, выбитые стёкла. И тут заявляюсь я со стопкой "Ледяных книг"... Думаешь, они отпустят меня завтра в лес? Да ни на шаг они меня от себя не отпустят, и ещё допрашивать начнут. Ведь я всё это время должна была находиться, за порядком следить...
- Ну а всё же мне кажется, тебе сейчас лучше рядом с ними находиться. Разгром квартиры - это беда, а исчезновение родного ребёнка - трагедия. Я не удивлюсь, если они сейчас уже с милицией общаются, рассказывая о твоём похищении.
- Ксюша, я все это прекрасно понимаю. Но и ты пойми вот что: ведь ведьма уже поймала и тебя и меня на крючки. Мы только соприкоснулись с "Ледяной книгой", и уже стали подвластны чарам этой колдуньи. И если я сейчас побегу утешать своих родителей, то ведьма всё равно вытащит меня в свой лес. Разница только в том, что сейчас у меня ещё есть своя воля, а потом, может, и воли уже не будет.
- Да, да. Но ведь ты даже и не знаешь, в какой лес ехать.
- По крайней мере, направление я чувствую. Это зов, это тёмная воля ведьмы... Она беспрерывно зазывает в своё царство, хотя сама, насколько я чувствую, сейчас находится в этом городе.
- Так стоит ли нам идти туда? - испуганно спросила Ксения. - Ведь там мы попадём в такие места, где она владычица, где все подчинёно её воле. А здесь есть хоть какая-то, хоть самая минимальная безопасность.
- Здесь нет никакой безопасности, а исчезновение Мити и Юльки - лучшее тому подтверждение. И чего мы будем здесь отсиживаться?
Ксения пожала плечами, помолчала, а затем молвила:
- Что ж. Ведь я тоже попалась на ведьмин крючок и чувствую этот крючок, пытаюсь от него отделаться, но все же знаю, что, стоит мне заснуть и...
- Ведьма здесь! - сказала вдруг страшным, прерывающимся и хрипящим от напряжения голосом Виктория.
- Ох, да что меня так пугаешь? - зашептала, озираясь по сторонам, Ксения. - У меня от этих твоих слов сердце так защемило. Вот и в груди я сейчас такой холод чувствую, что мне и дышать то страшно...
- Но ведь и я сама тоже самое чувствую, - произнесла Виктория. - Это чувство ледяное от того происходит, что ведьма рядом.
- Но где же она? Где?! - испуганно спрашивала, вглядываясь в прохожих, Ксения.
- Не станет она по улицам ходить, не место ей здесь, - говорила Виктория. - Но сейчас - вот именно сейчас она за нами наблюдает. Я чувствую этот взгляд, и у меня от него волосы на затылке дыбом поднимаются.
Тут Ксения дёрнула Викторию за рукав её куртки и крикнула:
- Вон она!
И Виктория увидела - на крыше, за сияющими неоном буквами "Книги", клубилась чернота, в которой обострившимся своим зрением, увидела девушка ледяные когти. Из тих когтей, оплетённые тёмно-синими нитями свешивались фигуры, которые Виктория сразу же узнала. То были её родители.
Казалось бы, чего угодно ожидала она, а это оказалось шоком. Пошатнулась Виктория как от сильного удара, едва не упала, а затем, не помня себя, сжала кулаки и из всех сил закричала:
- Отдай моих родителей! Я у тебя ещё по хорошему требую! А если ты, проклятая, это сейчас не сделаешь, то потом пожалеешь! Я до тебя всё-равно доберусь!
Завизжал, уподобляясь безумному смеху, ветер - задрожали, грозя рухнуть, буквы "Книги". Затем этот, порождённый ведьмой ветер, ударил в девушек - они схватили друг друга за руки и, благодаря этому, устояли.
Затем этот, порождённый ведьмой ветер, ударил в девушек - они схватили друг друга за руки и, благодаря этому, устояли.
А вот проходивший рядом интеллигентного вида мужчина этого порыва ветра не почувствовал, но зато от крика Виктории едва не оглох. И он сделал замечание:
- Что же это вы, девушки, так буяните?
Виктория, просто не замечая этого мужчину, закричала:
- Ксень, смотри - ведьма моих родителей по воздуху понесла.
И действительно - та клокочущая чернота, которая была ведьмой, прыгнула от крыши магазина и, окружённая ледяными вихрями, полетела метрах в двадцати над улицей. Оплетённые синими нитями родители Виктории свешивались из неё и совсем не двигались - они были без сознания. Что касается пешеходов, которых в этот вечерний час было ещё весьма много на улицах, то они не замечали ничего странного. Возможно, они просто головы вверх не поднимали...
Ну а Виктория подхватила тяжёлые пакеты с "Ледяными книгами" и сбив с ног так и незамеченного ею интеллигентного мужчину, побежала за ведьмой. Ксения, которая тоже тащила пакеты и согнулась под их тяжестью, стонала:
- Вика, ну что же ты?.. Ведь я сейчас упаду. Прошу тебя - потише...
Но и своей подруги уже не видела, не слышала Виктория. Всё её внимание спелеванных родителей было обращено. И иногда казалось ей, что они начинают падать, и тогда уже готова была прыгнуть вперёд и ловить их, не думая о том, что они при падении могут раздавить её.
С оживлённых улиц свернули девушки на улицы почти безлюдные и тихие. На те улицы, от которых уже недалеко до парка и Подмосковных лесов оставалось.
Ведьма продолжала лететь, клубясь и хохоча, размахивая родителями Виктории так, что они, подобно маятникам раскачивались из стороны в сторону.
Обременённая тяжестью пакетов, запыхавшаяся и уставшая Виктория поскользнулась на замёрзшей луже и, упав, выронила пакеты. Часть "Ледяных книг" рассыпалась по пустынной улице, другой пакет свалился в овражек, который проходил рядом с мостовой. "Ледяные книги" высыпались и из того пакета, и теперь лежали на склоне оврага, в холодной грязи.
Виктория поспешно начала собирать эти книги, рассовывать их в пакеты. При этом слёзы по её щекам катились и приговаривала она:
- Вот сейчас я эти книги соберу, и всё равно догоню тебя, проклятая ведьма! Не уйдёшь!
Только теперь задыхающаяся от долгого бега Ксения догнала её. Она поставила свои пакеты и начала помогать Виктории.
При этом Ксения, которая тоже не могла сдержать слёз, всё спрашивала:
- Что же ты собираешься делать, Вика?.. И я тебя очень прошу: вот давай остановимся и обдумаем, что нам делать, чтобы в очередную ведьмину ловушку не попасться...
Но, казалось, Виктория и вовсе не слышит её. Когда все книги были собраны, она вновь подхватила пакеты и побежала. Но в этот раз бежала не долго. Вдруг остановилась и, обернувшись к Ксении, спросила усталым голосом:
- Где же мои родители? Ты не видела, куда ведьма их понесла?
- Нет, Вика, но...
- Никаких "но". Мы всё равно, превозмогая холод и усталость, должны бежать - через парк, в леса...
- Вика, я просто хотела спросить - что у тебя с руками?..
- А? Что?
Тут Виктория опустила голову, взглянула на свои руки, да тут и вскрикнула, а пакеты вновь повалились на мостовую. Её запястья испускали тёмно-синее сияние, и прямо на глазах становились прозрачными, превращались в лёд.
И Виктория молвила:
- Это от того, что я к "Ледяным книгам" прикасалась происходит.
- И не только с тобой, - мрачным тоном сказала Ксения, и показала свои запястья, с которыми происходило тоже самое.
Но это было только началом. От запястий лёд распространялся и выше и дальше по их телам. Пальцы крошились, и ледяная требуха попадала в пакеты, там, разделяясь на равные порции, попадал внутрь сразу всех "Ледяных книг".
Виктория говорила:
- Не отчаивайся, Ксюша. Если мы только не проявим слабость, трусость, но если мы будем вместе, то ведьма нас никогда не одолеет.
Ксений плакала и слёзы её, становясь ледышками, быстро улетали внутрь книг.
И Ксения кричала:
- Вика, Вика - ведь я вся в льдину превращаюсь и расщепляюсь. Что со мной будет дальше?! Стану частью всех этих книг, но как же я встречусь с тобою?
- Нам нельзя разлучаться! - крикнула Виктория и бросилась к своей подруге.
Также и Ксения бросилась к Виктории. Но громко заскрипели их тела, трещины прошли и по ним и по их одежде. Они ещё что-то захотели крикнуть друг другу, но уже не смогли. Превратились в тысячи осколков, которые быстро потеряли их прежние черты, закрутились, завращались и хлынули внутрь книг. И "Ледяные книги" приняли их всех, без остатка.
Четыре больших пакета стояли на обочине пустынной улицы. А со стороны тёмного парка и лесов доносились зловещие, похожие на безумный хохот ведьмы звуки.
* * *
Тонкий звон бессчетными, накатывающими одну на другую волнами нахлынул на Митю и Юльку, которые, как перенеслись в "Ледяную книгу", так схватились за руки и крепко держались. Звон был столь многообразен, что поглотил всё внимание, и они не поняли, что их окружает.
Но Митя первым освоился и он заявил:
- Мы в колдовском лесу. Я уже был здесь.
Но он не вполне был прав. Всё же тот лес, из которого его вытащила Виктория, и который был частью его "Ледяной книги", отличался от окружавшего их теперь леса. Ведь и автором засосавшей их книги был какой-то другой мальчишка (а именно Станислав Щука) и его индивидуальность отразилась на этом мирке.
Здесь было превеликое множество тонких, растущих едва ли ни в притык друг к другу ледяных деревьев, а наверху их похожие на призрачных червей ветви постоянно двигались, соприкасаясь друг с другом, чем и порождали затмивший поначалу все остальные звуки звон. За толщей этих ветвей не было видно неба, и только ровный, серовато-синий свет пробивался через их ледяную толщу.
И вот Митя крикнул:
- Юлька, гляди - эти ветви тянутся к нам.
Они и в самом деле вытягивались вниз, к ребятам, и уже не звенели, а скрипели подобно несмазанным чудовищным челюстям. Причём к Юльке тянулось вдвое больше этих ветвей, - ведь Митя уже наполовину был ледышкой.
Но Юлька уже отбросила первое оцепенение и была прежней решительной Юлькой. Боевым голосом она крикнула:
- Ну живой вы меня не возьмёте!
И она поднесла ко рту свой самодельный огнемёт, который вместе с ней перенёсся в этот мир.
Но и огнемёт, и зажигалка, с помощью которой огнемёт приводился в действие, уже покрылись ледяной коростой. Вновь и вновь щёлкала зажигалкой Юлька, но лишь маленькие искорки вылетали из неё. Зато ветви приближались. Вот они уже заскреблись по металлическим трубочкам огнемёта, а одна из ветвей царапнула по Юлькиной щеке. Выступила кровь и тут же зазолотилась, подобно солнечным лучам. Теперь уже все ветви издали дружный, оглушительный скрежет и, ломая друг друга, рванулись к Юльке.
Наконец-то из зажигалки взвился огонёк. Девушка тут же дунула. И вот уже целый вихрь пламени вырвался, подобно зверю впился в ветви, яростно истерзал их, оплавил
- А-а! Выпустите меня! А-а! - кричал Митя.
Юлька обернулась и увидела, что ветви впились в те части Митиного тела, которые ещё оставались человеческими. Они приподняли мальчишку, а он дёргался, визжал и хрипел. Иногда ему удавалось переломить некоторые ветви, но на место сломавшихся тут же втискивались новые.
- Сейчас я их расплавлю! - крикнула ему Юлька.
- Нет, не надо! - взмолился Митя. - Ведь вместе с ветвями расплавлюсь и я!
- Я осторожно, - пообещала Юлька.
И следующей огненный вихрь она выпустила вверх, так что переплавила терзавшие Митю ветви у основания. Митя повалился на заснеженную ледяную поверхность этого мира, но оплавленные ветви все ещё торчали из него, так что он напоминал огромного дикобраза.
С остервенением начал он отламывать от себя эти ветви, но они вновь зашевелились, поползли внутрь него. При этом Митя не чувствовал сильной боли, только жжение. Но он констатировал:
- Теперь во мне ещё меньше осталось прежнего, человеческого.
Юлька смотрела на острые ледяные когти, которые выступили из его пальцев, на волосы, которые уподобились ледяным шипам и говорила:
- Ну главное это то, что ты внутри человеком остаёшься...
- Пока остаюсь, да только всё меня во мне прежнего... Я не хочу сливаться с этим!
Крикнув так, Митя ударил по вновь было потянувшимся к нему ветвям, и его новые когти оказались хорошим оружием. Ветви были перерублены так же легко, как трава острозаточенной косой. И ветви больше не пытались вцепиться в них.
Тут Юлька заметила:
Смотри, какой яркий свет разгорается там. Будто настоящее Солнце...
Но её слова были прерваны визгом, который нёсся с той стороны, где сияло нечто. Визг этот становился всё громче и громче, но неожиданно прервался. Но зато свет не исчезал, а только ярче полыхал - словно костёр на дальнем острове взывал о помощи.
И тогда Юлька догадалась:
- Да ведь это та девчонка, которая попала в "Ледяную книгу" прежде нас, - и уже во весь голос закричала. - Сейчас, сейчас! Мы бежим к тебе на помощь!
Ледяных деревьев на пути к этому свету было очень много, но Юлька не считала, что эти деревья - преграда. Вновь и вновь использовала она свой огнемёт. Ослепительные вихри окутывали стволы и те переламывались, разбрызгивая ледяные осколки и жаркие капли. Лишённые подпорок стволы кренились, цеплялись за ветви других деревьев и те опадали вниз звенящим дождём...
Их было много - растревоженных, тянущихся к ним ветвей. Но те ветви, которые не успевала опалить Юлька, подрезал своими когтями Митя. А солнечный свет уже не только спереди нёсся, он разливался по жилам внутри стволов и ветвей. А ледяные деревья разрастались, становились толще, а новые побеги вырывались из-под ледового пласта, так что Юльке и Мите приходилось ещё и от этих копий увёртываться..
- Ты понимаешь, что происходит? - спросила, выдохнув очередную порцию огня, Юлька.
- Это колдовской мир растворяет её в себе..., - догадался, подрубая сразу с дюжину ветвей, Митя.
- Но мы не позволим! Мы уже здесь! - кричала Юлька.
До этого пульсирующего, живого солнца оставалось уже совсем мало. Лишь несколько ледяных стволов разделяли их, но сияние чужой души и в этих стволах протекало, и разрастались со скрежетом, наползая друг на друга они, и ветви их скрещивались, ломались, ссыпались вниз, но всё равно наверху все больше этих ветвей становилось.
Вот Юлька дунула, но огнемет не породил очередного жаркого вихря, и ветви, учуяв добычу, потянулись к девушке. Она крикнула:
- Мить, в баллоне газ кончился!
А мальчишка чувствовал в себе силу необычайную. Похоже, что этот мир, наполнив его тело своими ветвями, принял и самого Митю, подпитывая его, быть может и не произвольно, своей ледяной мощью. В общем, Митя совершил такой прыжок, что разом перескочил через голову Юльки. Ударом одной своей когтистой руки он перерубил тянущиеся к ней ветви, а второй рукой повалил те деревья, которые ещё преграждали им путь.
То, что протекало в стволах, было уплотнённым, осязаемым светом, и это хлынуло фонтанами, щедро разбрызгиваясь в стороны, омывая столь необходимым нежным теплом Юльку и Митю.
Но то, что они разглядели в почти ослепительном сиянии перед собой, показалось им страшным. Сотни, если не тысячи ветвей, вытягивались и тончайшими жалами погружались в ту белокурую девушку, которую ещё совсем недавно преследовали Митя и Юлька.
Правда, узнали они эту девушку скорее по наитию, так как мало она походила на себе прежнюю. Человеческие черты в ней скорее угадывались, чем присутствовали на самом деле. Это было скорее бугристое облако чрезвычайно концентрированного света. Но колдовской лес неустанно этот свет поглощал и, разрастаясь, преобразовывал его в лёд. Девушка уже давно не кричала, но её призыв о помощи уже в виде чувства хлестал по Мите и Юльке вместе со все ещё нежным светом.
Не говоря лишних слов, Митя и Юлька бросились вперёд, на помощь. Тут больше прока было от Мити. Он прыгал и почти летал по воздуху. Руки его пребывали в беспрерывном движении, да в таком стремительном, что невозможно было за ним уследить. Он рубил и рубил ледяные пиявки, а если колдовской лес отращивал новые, то и их ждала такая же участь. Юлька с искренним рвением старалась не отстать от него, но это ей, по прежнему простой девушке, конечно же не удавалось.
Но они все же они славно и долго бились с ледяным лесом. И победа была одержана! Сокрушённый таким натиском, лес отступил и больше не тянулся к столь вожделенному для него душевному теплу. Посреди большой поляны висела подобная маленькой копии Солнца сфера, порождаемой которой свет не жёг, не слепил, но только одаривал сердца чувством благодарности. И, если приглядеться, то в этой сфере можно было увидеть девичий лик, который странным образом и преображался постоянно и оставался неизменным, в этом уподобляясь самой жизни.
Вспомнив вспыхнувшее на обложке "Ледяной книги" имя, запыхавшаяся Юлька молвила:
- Здравствуй, Антонина. Надеюсь, ты ещё в добром здравии и понимаешь нас...
Почему-то и Юлька и Митя совсем не удивились, когда ответ они услышали не ушами, но посредством своих внутренних чувств.
"Ах, спасибо вам за заботу. Несмотря на пережитое, я в таком же добром здравии, как и прежде. Ведь душа человеческий, а я являюсь душой Антонины, бессмертна и неиссякаема. Вот только под ледяными оковами древнего ведьминого колдовства может душа заснуть. Так вот и с душой мальчика Станислава, который в эту книгу был превращён, сталось. Зато силу сияющей души использует ведьма. Это её воля, а не воля Станислава вытягивалась ко мне ветвями и свет из меня испивала. Это ведьма, а не Станислав, на вашем пути преграды ставила". А что касается истинного Станислава, то он спит под этой твердью ледяной, и этим небом серым и морозным укутанный, он тоже спит. Эти деревья и ветви их - это веки закрытые, но он не чувствует их, и вообще ничего не чувствует..."
Митя подхватил эту речь и сам проговорил вслух:
- Но он жив и будет жить вечно.
"Да, это так" - безмолвно отвечала Ангелина.
Тогда Юлька спросила:
- Ну а можем ли мы и тебя и его отсюда освободить?
"Можете. Но сейчас подумайте о другом. Виктории и Ксении, которых вы хорошо знаете, сейчас грозит большая беда. Об этом мне известно, потому что теперь я и с другими "Ледяными книгами" связана.
- Но ведь мы можем им помочь? - спросила Юлька.
- Как мы им можем помочь?! - выкрикнул, размахивая ледяными когтями, Митя.
"Поспешите за мной" - посоветовала Ангелина.
И вот она полетела, распространяя вокруг себя извилистые лучи плотного света. И деревья больше не тянулись вверх, но напротив - испуганно шарахались, иногда даже и переламывались, словно бы она жгла их. Таким образом образовалась просека, по которой бежали следом за Ангелиной Юлька и Митя. Те деревья, которые не ломались, вновь выпрямлялись, так что за спинами бегущих вновь появлялась почти не проходимая ледяная преграда.
"Мы опаздываем - надо торопиться" - поведала Ангелина и полетела ещё быстрее.
- Нет, я не могу так быстро! - крикнула Юлька, которая хоть и выкладывалась вся в этот бег, а всё равно начала отставать.
- Держи! - отозвался Митя и протянул к ней один из своих ледяных когтей.
Юлька сразу и двумя руками за этот коготь схватилась, и дальше она уже не бежала, а буквально летела по воздуху вслед за Митей, который по прежнему получал силы из ледяного мира.
Но вот и закончился этот путь. Деревья расступились и оказались они на огромном и совершенно гладком ледяном поле, - до самого горизонта простиралось оно. Конечно, можно было подумать, что это - замёрзшее озеро, но и Юлька и Митя сразу почувствовали, что это око - прежде живое, но теперь замёрзшее, человеческое око. Ну а размеры не удивляли, если не имели никакого значения, ведь и находились они в волшебном мире. Чувство их Ангелина подтвердила: "То око Станислава спящего. Стас, Стас, услышь нас!"
И будто бы слабый отблеск чего-то живого в ледяных глубинах промелькнул.
"Через это око мы с иными "Ледяными книгами" связь наладим. Но для этого и ваша помощь понадобиться..."
Митя и Юлька уже знали, что им делать дальше. Они просто думали о Виктории и Ксении, которые попали в беду и всеми силами им помочь желали. Чувствовали они себя так, будто во сне находились, а во сне ничего невозможного не бывает. Уверенность подкрепляла их.
И вот увидели они, будто заструились с них световые потоки - протекли в глубины застывшего ока, и лёд пришёл в движение, и наполнился образами, которые стали реальностью.
Тёмные, клубящиеся склоны исполинских туч окружили их, а под ними была бездна.
* * *
Когда "Ледяные книги" начали расщеплять их на маленькие ледышки, Виктория и Ксения бросились друг к другу, и тогда самым главным их желанием стало желание не разлучаться. И это желание исполнилось.
Уже оказавшись в новом месте, они прежде всего обрадовались тому,, что они остались вместе. И даже, несмотря на то, что внешность их изменилась, они сразу узнали друг друга.
Ксения была фигурой из тёмного льда, которая практически не могла двигаться, ну а Виктория превратилась в облачко, в котором вихрилась сероватая метель. И от этого облачка к фигуре из черного льда вытягивались нити.
Только после первой радости, от того, что они не расстались, девушки огляделись и по настоящему испугались. Между тёмных, клубящихся склонов туч, летели они в пропасть.
Попытались девушки остановиться, но, словно в кошмарном сне, скорость их падения ещё ускорилась. Общаться они могли посредством мысленных импульсов. Но и сообщать-то особо нечего было. Ведь то, что чувствовала одна, чувствовала и другая.
Несмотря на огромную скорость, они видели, что клубящиеся склоны туч, состоят из целых армий ледышек, которые в неистовой ярости пытались изничтожить друг друга. А ещё мелькали сотни безжизненных, холодных пейзажей, словно бы кто-то быстро листал перед девушками страницы "Ледяных книг". И девушки помнили, что их души расщеплены на маленькие ледышки и находятся сразу во всех этих книгах...
Проходили секунды, секунды складывались в минуты и все это время на падающих девушек из стен выбивались кусочки льда. И без того уже ледяная Ксения, покрылась панцирем изо льда, и совсем не могла двигаться. Ставшая облачком Виктория тоже застыла. И уже не старались они вырваться, происходящее вполне устраивало их, будто не лёд, а мягкое одеяло накинули на них и спели сладкую колыбельную. Их души засыпали. А ведь только этого и хотела ведьма!
Но вот сверху спустились нити тёплого, золотистого сияния, плавно изогнувшись, начали утолщаться и запели громкой и прекрасной музыкой пробуждения и памяти.
Виктория и Ксения сразу поняли, что это Митя, Юлька и ещё Антонина пытаются им помочь. Сразу же скинули они с себя ледовые панцири, и частицы льда с озлобленным воем скрылись в клубящихся стенах. Но Виктория и Ксения продолжали падать, и в чувствах своих кричали, просили о помощи.
И помощь пришла. Светоносные нити хлынули в них, преобразили их.
В этом новом преображении сыграло роль и то, что Юлька была изобретательницей всякой техники и то, что Митя увлекался компьютерными играми.
Прежде расплывчатое облако, которое было Викторией, увеличилось и затвердело, преобразившись в корабль, который вполне мог путешествовать и в космосе, и подобие которого можно увидеть в каком-нибудь НФ-фильме.
На поблёскивающих, чёрных боках этого корабля золотом сияли буквы "Виктория" - и он был живым и всё чувствующим, так как это и была прежняя Виктория, которая просто обрела новую форму. Ну а Ксения оказалась внутри этого корабля, она разместилась в удобном мягком кресле, перед большим экраном, на котором было видно то, что происходило снаружи.
А там по прежнему клубились тьмой ледяные стены. Что же касается тех чудесных нитей-лучей, которые преобразили девушек, то они исчезли.
И Ксения осведомилась:
- Вика, мы что - всё ещё падаем?
Мягкий радужный свет разлился под потолком, и раздался голос, хоть и изменённый всякими электрическими эффектами, но всё же узнаваемый - то Виктория говорила:
- Нет, мы уже не падаем. Ведь я могу летать...
- Ну очень хорошо, - немного расслабилась Ксения. - Стало быть, мы не разобьёмся...
Тут же вновь заговорила Виктория:
- Есть вероятность того, что ведьма узнает о нашем преображении, тогда обрушиться на нас и...
- Ладно, ладно, можешь не продолжать, - содрогнулась Ксения. - Лучше давай выбираться отсюда.
- В каком направлении прикажете лететь, капитан? - осведомилась Виктория.
- Наверх, - произнесла Ксения.
- Но присутствующие во мне программы вероятностного расчета подсказывают, что именно в верхних слоях возможность встречи с ведьмой особенно велика. И хотя в дальнейшем нам всё равно предстоит искать ведьму, сейчас мы к подобной встрече просто не готовы, - заявила Виктория.
- Ладно, тогда полетели хоть куда-нибудь - лишь бы выбраться отсюда и не разбиться.
- Будет исполнено, капитан, - ответила Виктория.
И вот корабль "Виктория" полетел вдоль колдовской стены, не снижаясь, но и не поднимаясь. Полёт был не слишком быстрым, так как стены, почуяв, что добыча может уйти, заклокотали активнее, выбрасывали отростки-щупальца, которые жаждали, да не могли схватить "Виктория", который, словно одержимый в безумной пляске, метался из стороны в сторону.
И хотя Ксения была пристегнута к капитанскому креслу эластичными ремнями - ей приходилось не сладко.
- Нельзя ли потише?! - выкрикнула она, ведя героическую борьбу с тошнотой.
На это корабль "Виктория" даже и ответа никакого не дал, так как всецело был поглощён маневрами. Ну а грозные стены, как ни старались они, не могли захлопнуться полностью и уничтожить корабль. Видно, что и над ними довлела какая-то сила...
Но вот и стены начали раздвигаться. Вдруг выступил из клубящегося марева какой-то твёрдый берег, к которому и устремился корабль "Виктория".
* * *
После того как они отправили потоки своей светоносной энергии в глубины Зеркального озера, Митя и Юлька ожидали, что они почувствуют усталость, но напротив - только прибавилось у них сил.
Подобная солнцу Ангелина плыла в воздухе, неподалёку от них, и ребята чувствовали исходящее от неё чувство одобрения.
Митя подпрыгнул метров на десять, а когда упал, то пробил во льду глубокие и далеко разошедшиеся трещины. Он проговорил, нетерпеливо:
- Так, стало быть, отсюда можно с любой из "Ледяных книг" связь установить?
- Совершенно верно, - ответила, лишённая тела Ангелина.
Митя ещё раз подпрыгнул, и при падении расширил трещины настолько, что в них уже много было свалиться. Он проговорил:
- Ну а в таком случае, проведите меня к моему брату Серёже. Он в одной из этих книг должен находиться...
На что Ангелина ответила:
- Если он и в самом деле в одну из "Ледяных книг" превратился, то не услышит тебя, так как, окружённый колдовством ведьмы, спит. Для начала хотя бы до Станислава Щуки попытайся докричаться, который этой вот книгой стал...
- И попробую, и докричусь! - решительно заявил Митя.
- Только бы, всё-таки поосторожнее. Ведь мне не известны все свойства этих книг. Но, сдаётся, ведьма может услышать нас и прийти сюда.
Так предупреждала Ангелина, но Митя уже не слушал её. Склонившись над одной из трещин, он закричал так громко, что у Юльки даже в ушах заложило:
- Стас!! Просыпайся!! Сбрось с себя эту гадость ледяную!! Просто протяни к нам руки, и мы вытянем тебя оттуда...
Откуда-то из недр раздался рокот и треск, шипение и ещё какие-то зловещие звуки. Тем не менее, Митя был воодушевлён - ему казалось, что благодаря его голосу Стас Щука будет спасён.
И он закричал ещё громче. Небывалую мощь его голосу придавали магические силы. И, несмотря на то, что Юлька из всех сил зажала уши, ей казалось, что её голова вот-вот лопнет...
Но вот, уверенный, что теперь то Щука проснулся, Митя прекратил кричать, закашлялся, а потом, повернувшись к Юльке, осведомился:
- Ну как?
И Юлька ответила:
- Плохо.
- Почему же плохо? - изумился Митя. - Или, по-твоему, я не достаточно громко его звал? Могу ещё помощнее. Только надо с силами собраться.
- Мить, ты достаточно громко кричал. И даже разбудил его. Только бы лучше этого не делал.
- А ты оглянись. Нет! Отпрыгни в сторону!
Митя услышал, как что-то за его спиной рассекает воздух, и, понимая, что времени на то, чтобы оглянуться уже нет, отскочил в сторону. И тут же на то место, где он только что стоял, обрушилось щупальце.
Щупальце было толще его тела, да к тому же ещё и усеянным шипами. От силы этого удара взметнулись, стрелами разрезали воздух осколки льда. Один из этих осколков задел за краешек уха Юльки. И показалось девушке, будто злая мошка её туда укусила. Ей тоже пришлось отскакивать, так как из широкой трещины появилось ещё одно щупальце, и попыталось до неё дотянуться.
Митя был удивлён, но не испуган. Настроенный агрессивный, настроенный на битву, он совершил ещё один невероятный для простого человека, но данный его наполовину ледяным телом прыжок. И он ударил сразу двумя ногами по следующему, появившемуся из трещины щупальцу. Он то был уверен, что от его могучего удара щупальце как минимум переломиться, но не тут то было.
Несмотря на свою гибкость, щупальце оказалось твёрже гранита, и мальчишка взвыл от боли в отшибленных ногах. Хорошо ещё, что на шип он не напоролся.
И вот он, пребольно ударившись задом, повалился на лёд. Тут то и оставил его пыл супергероя, и он, перекатившись по льду, от удара очередного щупальца, крикнул, обращаясь к Ангелине:
- Это что, ведьма пожаловала?!
А облачная Ангелина, которая как ни в чём не бывало висела в воздухе, и спокойно пропускала через свою призрачность удара щупалец, ответила:
- О, нет. Это ещё не ведьма. Это ты Стаса Щуку разбудил.
- Но ведь этот Стас был человеком! - вскрикнул, вновь отпрыгивая от смертоносных шипов, Митя.
Ангелина отвечала невозмутимым тоном:
- Ну и что? Те, кто в "Ледяной книге" побывали, уже мало на людей похожи. Вот ты, например, хоть и вырвали тебя из этих страниц, а всё равно наполовину человек, наполовину ледышка. Меня вы спасти успели, но я...
Юлька, которой приходилось совсем не сладко из-за новых и новых щупалец, прервала её чрезмерно спокойную речь:
- Ну а чего теперь-то делать?! Мне тут погибать не охота!
- "Ледяная книга" никому не даст окончательно погибнуть...
- Ясно! Но и превращаться в какую-нибудь страхолюдину мне тоже совсем не хочется! Скажи, как нам этого Стаса теперь остановить? Может, оружие какое-нибудь нам подбросишь, а?..
- Я не могу вам никакого оружия подбросить, - призналась Ангелина.
- Так что же...
- Попытайтесь его усыпить, - посоветовала Ангелина.
- Снотворное у тебя есть? - поинтересовался Митя.
- Снотворного нет, да тут и цистерны самого крепкого снотворного было бы маловато, - поведала Ангелина.
- Спи! Спи!! Спи!!! - повелительно возопил Митя, но его крики никакого действия не возымели.
А точнее - возымели действие, обратное тому, которое он ожидал. Ледяное поле содрогнулось, и на значительном расстоянии от них, разбросав окрест глыбы, вырвалось из недр голова чудища. Голова эта была особенно страшной потому что за её многометровыми уступами, за всеми эти шевелящимися, ссыпающими из себя лёд клыками, за выпученными демоническими глазищами, которых было никак не меньше чёртовой дюжины, всё же угадывались человеческие черты. И в этом едва проступающем человеческом лике (не было никакого сомнения, что это и есть Станислав Щука), чувствовалась такая пронзительная мольба о помощи, что хотелось броситься к нему и вырвать из этого страшного окружения.
Но он и сам вытягивал к людям щупальца - они и откуда-то снизу вырывались, и из его шеи и даже с затылка. И, судя по тому, как жадно распахнулась его самая большая, похожая на пропасть глотка, он собирался их поглотить.
Митя вновь собрался кричать, чтобы заставить его заснуть, но вместо этого закашлялся. Из его рта вырывали куски тёмного льда.
Юлька попыталась добраться до своего огнемёта, который из-за этой суматохи уронила. Она помнила, что газ в баллоне закончился, но всё же надеялась на какое-то чудо - что хватит ещё на один огненный вихрь, и что это заставит чудище отступить.
Она перепрыгнула через одно щупальце, увернулась от другого, проползла под третьим. До огнемёта оставалось совсем незначительное расстояние. Вот протянула она к нему руки, но тут щупальце обвилось вокруг её ноги, и вздёрнуло на многие метры вверх.
Митя мог видеть её болтающуюся, кричащую что-то фигурку, но сам допрыгнуть до неё уже не мог. Тогда он закричал на Ангелину:
- Ну и что же ты просто висишь и никак нам не помогаешь?!
А призрачная девушка ответила меланхоличным тоном:
- Я уже никак не могу помочь вам. И, по-видимому, тем, кто однажды попал в ловушку ведьмы, уже никогда не суждено вырваться на свободу...
- Ну что же мне делать?! - кричал, с невероятной скоростью увёртываясь от щупалец, Митя.
- Только надеяться на чудо...
И чудо произошло.
Прежде свинцово-серое небо разорвалось багровыми полосами, и тут же хлынуло могучими потоками леденистое марево густо-синего цвета. Слышались слова на неведомом, грозном языке.
Чудище тут же выпустило Юльку и она, визжа, полетела вниз. Навстречу ей прыгнул Митя, и поймал её на лету. Она ещё ничего не понимая, завизжала, начала бить кулаками по его наполовину ледяной голове и телу. Причём стучала так сильно, что отбивала от него кусочки льда. Но мальчишка не обращал внимания на боль. Он вновь был воодушевлён и сумел плавно приземлиться. Крикнул Ангелине:
- Ну вот, а ты раскисла! Чудо то уже свершилось!
Исходивший от Ангелины свет померк, и она вымолвила:
- Рано радуетесь. Это ведь ведьма пожаловала.
Юлька больше не колотила Митю, а глазела на небо и дрожала. Там, в разрывах появился страшный, беспрерывно преображающийся, злобу вырающий лик. Ангелина вещала:
- Всё было напрасно и теперь мы точно обречены. Ведьма нашла и раскрыла книгу, в которой мы все заключены. Теперь она нас сурово накажет. А так хочется жить!..
Между тем, усеянное щупальцами чудище, которое также было и Стасом Щукой, продолжало выбираться из-под льда. Воистину, оно было огромно. Под напором выпирающей из недр этого мира массы, лёд продолжал лопаться, разлетаться, и теперь кругом беспрерывно падали глыбы, каждая из которых могла прихлопнуть не только Митю и Юльку, но и ещё сотню человеку.
Взявшись за руки, они бежали прочь, а Ангелина летела впереди, и приговаривала плачущим тоном:
- Всё напрасно! Куда нам деваться, когда это колдовское царство для ведьмы как книжка, и где бы мы ни прятались - отовсюду она нас достанет...
Взвыла ведьма:
- Ви-и-ижу в-а-ас!!
И начала вбирать в себя воздух.
Митя и Юлька уже не бежали. Могучий ветрило поднял их, понёс вверх, прямиком в глотку ведьмы, которая занимало уже половину неба. Ангелина, хоть и была призраком, тоже не могла противиться этому колдовскому ветру, и полетела вместе с ними.
Но перед ними летело огромное чудище, которое так и не выбралось полностью, хотя уже и раскололо своей массой большую часть ледяного поля. Но теперь все его щупальца, среди которых попадались и колоссы, потолще вековых дубов, тянулись к ведьме. Чудище и заключённый в нём Стас Щука рокотали. Стас жаждал освобождения, и мщения своей мучительнице...
Всё ближе и ближе лик ведьмы. Исходящей от этого лика холод терзал не только Юльку, но и Митю, который уже наполовину был ледышкой.
- А-а!! - завопил Митя.
Юлька вторила ему, а вот Ангелина стоически всё это переживала...
Они оказались в темноте, но тут же подул, визжа, сбивая с ног, пронзительный ветер, и синеватые, смешанные с багрянцем всполохи, в бешеном своём перемигивании высветили то место, в котором они оказались.
Это был тот заброшенный подвал, из которого они за некоторое время перенеслись в "Ледяную книгу" Станислава Щуки. Но теперь среди труб, стояла, клокоча и испуская из себя эти самые сполохи, ведьмы. В своих кривых, неимоверно длинных ручищах сжимала она "Ледяную книгу", пыталась отбросить её, освободиться, но не тут то было. Из распахнутых страниц высовывались, оплетая её голову, щупальца, которые здесь казались не такими уж и толстыми. Но всё же в них было достаточно силы, чтобы удержать злодейку.
По-видимому, ведьма что-то вопила, но большая часть её криков уходила внутрь этих страниц и до Мити и Юльке, которые, взявшись за руки, пятились, доносились только отголоски - словно бы гром перекатывался где-то в отдалении.
Но вот ведьма начала дёргаться из стороны в сторону. При этом она врезалась в трубы, и трубы гнулись или вовсе лопались. Хорошо ещё, что этот подвал был заброшенным, и в трубах уже давно ничего не текло.
Но вот ведьма начала раздуваться. Тот воздух, который она вбирала из мира "Ледяного мира" в несколько секунд превратил её в подобие воздушного шара. Щупальца ещё плотнее спутали её голову и дальше впихнули её в страницу.
Тогда избыток ледяного воздуха реактивной струей вырвался из зада ведьмы. И она взмыла под потолок, ударилась - посыпались куски кирпича, ледяные глыбы.
Митя и Юлька только чудом не были раздавлены или пришиблены. Юлька выкрикнула:
- Бежим отсюда!
Во вспышках, интенсивность которых только усилилась, видна была лестница и дверь, через которую можно было вырваться из подвала. Но они даже и до лестницы не успели добежать.
Ведьма, отрекошетив от пола, вновь врезалась в потолок, чем вызвала обвал. Теперь уже при всём желании нельзя было пробраться среди рухнувших бетонных плит к выходу.
- Пригнись! - прохрипел Митя, и сам рванул Юльку к полу.
В это же мгновенье над их головами пронеслась, источая нестерпимый холод, ведьма. Щупальца Стаса Щуки по-прежнему пытались утянуть её внутрь "Ледяной книги" и расправиться там с ней...
На несколько мгновений толстенная ведьма остановилась, лишь слегка подрагивая и издавая сдавленное шипенье. Но то было затишье перед бурей. Вдруг она ускорилась, и в долю секунды летела уже как сверхсветовой самолёт. К счастью ни Митя, ни Юлька, не попались на её пути. Но они только приподнялись с пола, и тут же мощнейший, порождённый сверхзвуковой ведьмой порыв ледяного ветра ударил их, смял, и бросил на только что обрушившиеся с потолка бетонные плиты.
Причём основной удар пришёлся на Митю, а Юлька упала уже на него. Ледяные составляющие Мити заскрипели и... у него отскочила голова!
Челюсть этой покатившейся по полу головы задвигалась и раздался скрипучий голос:
- Спокойствие. Только спокойствие. Теперь я понимаю, насколько же я не человек. Видишь - голова отвалилась, а я - жив живёхонек...
Юлька, которая отделалась только незначительными ушибами, пробормотала:
- Да я уж стараюсь сохранять спокойствие. Только кто же теперь твою голову таскать будет.
- Да я её и поношу, - ответил Митя.
Его тело шагнуло к голове, подняло её и укрепило на шее, не совсем точно, но всё же вполне приемлемо, так что, если не вглядываться, никакой кривизны и не было заметно.
Голову уже и не надо было поддерживать, так как леденистая, колдовская жидкость, которая присутствовала в Митином теле, закрепило её получше всякого клея.
Митя на пробу покрутил головой. Оказывается, крутилась она вполне сносно. Так что он обнаружил, что ведьмы в подвале уже нет, но зато зияет слабыми отсветами далёких фонарей массивная дыра, которая и была пробита улетевшей колдуньей.
Митя ещё раз нагнулся, поднял, и нахлобучил на свой лысый, с типографской краской вместо волос затылок широкополую, дамскую шляпу. Затем он критически оглядел весь свой девичий наряд, и нетерпеливо потребовал:
- Пойдём отсюда скорее!
С этим восклицанием он первым бросился к дыре.
Но Юлька ещё остановилась на месте. Она озиралась, и спрашивала:
- А где же Антонина? Ведь она с нами летела, так что тоже должна была здесь оказаться. Э-эй, Антонина, ты где? Отзовись!.. Ты что-нибудь говоришь? А то у меня после этого грохота в голове так звенит, что я ничего не слышу. Ты не стесняйся. Даже если в чудище какое-нибудь превратилась - не стесняйся. Тут все, как говорится, свои...
После того, как ведьма улетела, большая часть подвала вновь погрузилась в темноту. Так что искать Антонину можно было очень долго. Понимал это и Митя. Он остановился возле пролома, и говорил:
- Ну давай - поторапливайся. Если мы до этой ведьмы доберёмся, то и эта Антонина и мой брат, и все остальные дети вернуться...
Юлька устало вздохнула и пошла к Мите. Первым из подвала даже и не выбрался, а выпрыгнул Митя. Он огляделся, ожидая, что, может уже и милицейские машины к месту этого погрома подъехали, но улица оставалось совершенно безлюдной. И только в низких, осенний тучах зияла дыра, показывая, куда улетела ведьма. Впрочем, эта дыра быстро заросла.
Юлька с трудом выбралась из подвала, и проворчала:
- Хотя бы девушке помог... Ну, ладно, пошли... Кстати, это было самое опасное столкновение с нечестью в моей жизни.
- А какие были ещё столкновения? - поинтересовался Митя.
Но Юлька не успела ответить, потому что тут из фонаря, который был слегка перекошен пролетевший ведьмой, высунулась человеческая рука. В этой руке не было ничего необычного. И даже защищена она была от студёного воздуха пальто. Вот только высовывалась эта рука прямо из фонарной тверди.
- Призрак! - уверенно заявил Митя.
- Ангелина! - ещё более уверенно заявила Юлька, которая узнала эта пальто.
Из фонаря раздался очень печальный голос Ангелины:
- Ну и зачем я только обратила внимание на "Ледяную книгу" в магазине?! Что со мной такое происходит?! Теперь я действительно призрак! Я могу просачиваться сквозь стены так легко, будто это просто воздух... Нет-нет, я даже и не осознаю всего ужаса положения, в которое попала. Для меня это почти как сон. А иначе бы я уже с ума сошла. А как я домой попаду? Ведь попаду? То есть попасть то легко. Прямо через дверь просочусь. Но вот как я объясню свою призрачность родителям. А моё плачевное состояние очень быстро выясниться, ведь я не смогу ложку поднять, я просочусь сквозь стул или кровать. Удивительно ещё, как я сквозь Землю не начинаю падать прямо к её центру. А ведь мои родители уже волнуются за меня!
- Ну так пошли же поскорее в жилище ведьмы, и там разберёмся с ней. Дорогу я знаю.
- А как насчёт Виктории и Ксении? - поинтересовалась Юлька.
- И что же насчёт их?
- Ну мы им помогали, помнишь?
- Ну да. И что дальше?
- Может, им и сейчас ещё помощь требуется.
- Может и требуется, - ответил Митя. - Только лучшее, что мы можем сделать, это найти ведьму.
И он решительно зашагал в сторону парка. Юлька проворчала что-то, но всё же поспешила следом. Ну а Ангелина выскользнула из фонарного столба и поплыла в нескольких сантиметрах над обледеневшей мостовой за ними.
Пройдя некоторое расстояние, Митя оглянулся и крикнул:
- Вика, Ксения, вы тут?
Юлька посмотрела по сторонам и сказала:
- Чего это тебе в голову взбрело? Нет их тут.
Но Ангелина, которая сделала несколько стремительных, воздушных кругов возле них, произнесла:
- Сердце не вполне обмануло Митю. Но Вика и Ксения присутствуют здесь не во вполне привычном для вас смысле. И даже я едва-едва их вижу. Но всё же они могут услышать меня, и вот я говорю им то, что чувствую: "Не о нас сейчас беспокойтесь, а о себе. Найдите там, где находитесь выроненные ледяные книги".
- Ну прямо сплошные загадки, - сказала Юлька. - Может, объясните, что всё это значит.
Ангелина ответила:
- Единственное, что я сейчас могу сказать - нам действительно надо поспешить в леса к ведьме. И лучше бы туда не пешком идти, а доехать на электричке.
- И то правда, - кивнул Митя. - До нашей дачи, где всё началось - от Москвы пятьдесят километров. Так что пойдём на вокзал...
Юлька посмотрела на него, и сказала:
- На вокзал тебе нельзя. Грим твой основательно попортился, одежда порвалась. Мы гримировали тебя под девушку, и сейчас ты напоминаешь девушку, но... хм-м... восставшую из ада.
- Смеёшься?! - обидчиво воскликнул Митя.
- Нет, мне уже не до смеха. При нормальном освещении на вокзале или в самой электричке, увидит тебя человек неподготовленный и в обморок упадёт. Ну и милиция тебе далеко уйти не даст.
- Так что же тогда?
- Всё-таки придётся идти через парк. Там выходим к Кольцевой дороге, и попытаемся остановить какую-нибудь машину, водитель которой без вопросов согласиться довезти тебя до дачи. У меня в кармане этой куртки практически новый mp3-плеер, и сотовый - тоже почти новый, всем этим я готова пожертвовать, чтобы дорогу оплатить.
- Спасибо тебе! Только бы найти такого водителя, который согласился на меня не смотреть, - сказал Митя.
И вот они уже побежали по парковой тропинке, в ту сторону, где беспрерывно шумел беспрерывный, неустанный поток нёсшихся по Московской кольцевой дороге автомобилей.
* * *
Над обледенелой, безжизненной поверхностью летел корабль "Виктория". Хотя бы одно деревце, хотя бы один кустик выступил из этой обледенелой, сероватой тверди.
Но вот впереди показались полуразрушенные, словно бы после бомбардировки очертания некоего города. Тёмное, холодное марево над этим городом витало, на самих же его улицах, заваленных обломками, никакого движения видно не было.
Ксения, которая сидела у обзорного экрана, молвила:
- А вот такое впечатление, что я уже когда-то видела это место. Правда, в прошлый раз оно было куда как красивее...
А слегка электронный, но всё же живой, тёплый голос корабля "Виктория" ответил:
- Да, Ксения, мне это место тоже определённо знакомо...
- Но где же мы это видели? Что это за улицы?
- Сейчас мои программы производят анализ, поиск в памяти моей... И вот сейчас с определенной точностью уже могу сказать: что это затвердевшие, льдом облицованные и колдовством ведьмы разрушенные образы из наших снов.
- Вот как, - удивлённо молвила Ксения, разглядывая тот безрадостный, но в тоже время и как-то вдохновляющий пейзаж, который за иллюминатором открывался. - Выходит, что нам с тобой одинаковые сны снились...
На что "Виктория" ответила:
- Не совсем одинаковые, но в чём-то похожие. Ведь, во-первых, мы духовно были близки друг другу, и именно поэтому лучшими подругами стали. Мы жили в одной районе, ходили по одним улицам города Москва. И то, что видели, нашло отражение в наших снах. Только во снах, сколько я помню, улицы были просторны до бесконечности, ничем не сжаты, многообразны...
- Что же дальше? - поинтересовалась Ксения.
- Ещё не знаю. Но окружающая нас реальность изменяется беспрерывно. Здесь ведь не только наша воля задействована, но и воля ведьмы. И кто знает, что она для нас подготовила.
- Но сейчас её поблизости нет? - спросила Ксения.
- Пока что мои детекторы не засекли её присутствия, - ответила "Виктория".
- Тогда давай совершим посадку, и осмотримся. Страсть как хочется походить по этим обмороженным улицам, которые на самом деле - из моих и твоих снов.
А Ксения вскочила с удобного кресла, и на бегу к шлюзовой камере, выкрикнула:
- И что это ты такое, Вика, выдумала. Я имею в виду - это обращение: "есть, капитан", "как Вам будет угодно". Ведь я тебя прежней воспоминаю. То есть - подругой своей. А ты ведёшь себя как какая-то машина.
- Извини, Ксения. Но, наверное, новая корабельная сущность всё же в какой-то мере довлеет надо мной. Но я, как видишь, уже стараюсь избавиться от этого...
Перед Ксенией распахнулся люк, и она выскочила на поверхность, которая, как и ожидалось, была покрыта льдом. Кругом возвышались изувеченные стены домов, а над ними дрожало холодным маревом небо. И вверх страшнее всего было глядеть: казалось вытянуться оттуда ледяные когти ведьмы и схватят её.
Но всё же желание осмотреть заледеневшую и наполовину разрушенную частицу мира своих снов было сильнее, и поэтому Ксения пошла, озираясь, и стараясь в тени от домов - наивно полагая, что тень сможет укрыть её от очей ведьмы.
- Вика, ты не дай мне заблудиться! Ладно?! - крикнула Ксения.
Голос её подруги прозвучал совсем близко:
- Не волнуйся, я от тебя не отстану...
Ксения оглянулась, и увидела, что корабль "Виктория" летит на расстоянии вытянутой руки за её спиной, словно бы это был какой-то воздушный шарик.
Вдруг Ксения почувствовала, что ей хочется и что она должна сейчас же узнать о судьбе Юльки и Мити. Вот она и сказала вслух:
- Мы должны знать, что сейчас с Юлькой и Митей. Это очень важно для всех нас. Ведь мы сейчас в мире снов, пусть и обмороженном, пусть и наполовину разрушенном. Но одно то, что этот мир здесь появился, говорит о том, что сны сильны, они могут многое. И пускай проведут нас к Юле с Митей.
С перекошенной крыше сорвалась сосулька, попадание которой в голову Юльки привело бы к летальному исходу. Но из борта "Виктории", выдвинулся манипулятор и перехватил сосульку налету. Живой корабль молвил:
- В сосульке заключено послание для нас.
Сосулька была поднесена к лицу Ксению, и она увидела, что внутри, мерцая приятным тёплым светом, витают буквы: "Юля и Митя здесь".
Ксения нетерпеливо разломила сосульку надвое. И тут же и её и "Викторию" подхватил вихрь, и перенёс на другую улицу, которая отличалась от той, первой, более тёмной, ночной окраской.
Вот стена ближайшего дома надулась и лопнула, из проёма вылетела страшная старуха, с шевелящимися змеями волосами. В кривой, длиннющий нос старухи, вцепился мальчишка, которого ни Ксения ни Виктория никогда прежде не видели. Но всё же они каким-то чудесным образом уже знали, что этого мальчишку зовут Станиславом Щукой. Мальчишка эта наполовину высовывался из "Ледяной книги", которая словно крыльями размахивала своими страницами, и поднималась вверх.
Могли ли знать Ксения и "Виктория", что увиденное ими - это преображённое миром снов видение того, что происходит в реальном мире? Нет - этого они знать не могли, и всё же всё понимали...
Они просто стояли. И вот из подвала выбрались Митя и Юлька, которые в этом месте были похожи на полупрозрачные ледяные статуи. Самой же реальной, почти материальной представлялась девушка Ангелина, которая скромно стояла в стороне...
И когда Митя, Юлька, а за ними и Ангелина пошли по этой улице, то и Ксения с "Викторией" поспешили за ними.
Ксения окрикнула их, и тогда Митя остановился, стал оглядываться, позвал их. Ксения буквально прыгала перед ним, и размахивала перед его лицом ладонями. Но Митя смотрел мимо неё - не замечал её.
И только Ангелина заметила их, и сказала вполне отчётливо:
- Не о нас сейчас беспокойтесь, а о себе. Найдите там, где находитесь выроненные ледяные книги.
Ксения хотела было сказать, что сейчас им лучше не разлучаться, но тут взвыл ветер, закружилась вокруг вьюга, и Ксения и "Виктория" оказались в совершенно ином месте.
Кругом вздымались ледяные горы, в которых едва угадывались очертания жилых домов...
Ксения поёжилась от холода, который уже основательно её пощипывал, и произнесла:
- Ну что ж, давай искать "Ледяные книги", которые мы выронили хм-м... вообще-то не здесь, а в реальном мире, на какой-то пустынной улице. Ты случайно не можешь меня отнести?
- Нет. Не могу, - ответила "Виктория", и посоветовала. - А посмотри-ка на стену ближайшей горы.
Ксения уже и сама увидела. На той стене окошко открылось. И за окошком этом видно было ледяное, пронизанное безразличным светом далёких звёзд небо. И по очертаниям далёкого города, Ксения определила, что это Подмосковное небо.
Там, незамеченная людьми, носилась ведьма. Она боролась с "Ледяной книгой" Станислава Щуки. И, наконец, ей удалось сорвать эту книгу со своего ужасного лица. Сначала она хотела метнуть книгу вниз, но сдержалась, так как ещё надеялась получить из души Станислава энергию. И вот распахнулась её пасть и поглотила она. Громом прозвучала её отрыжка. Но конечно же ведьма не успокоилась, не насытилась.
И уже вырывались из её ноздрей снежные вихри, и уже распахнулись за спиной чёрные крылья. С нечеловеческим воем устремилась ведьма назад, к Москве. Словно бы ледяной торнадо ворвался в голову Ксении, и она покачнулась, едва на ногах устояла. То были чувства ведьмы - ослабленные, сквозь призму снов пришедшие, но всё же изничтожающие своей лютой злобой. И Ксения поняла, чего хочет ведьма.
Ведьма почувствовала, что Ксения и Виктория попали в ловушку, в "Ледяных книгах" находятся, а сами "Ледяные книги", с таким трудом ведьмой созданные валяются сейчас на одной из окраинных Московских улиц. Итак ведьма поскорее жаждала до "Ледяных книг" добраться, выцарапать из них Ксению и Викторию, чтобы жестоко расправиться с ними, сами же "Ледяные книги" намеривалась она вернуть в "Книжный, чтобы попали они к детям, чтобы поработить их души...
И Ксения крикнула:
- Вика, чувствуешь, да?! Быстрее неси меня к "Ледяным книгам" - мы должны до туда быстрее, чем ведьма добраться.
Но "Виктория" ответила:
- Системы моего корабля не позволяют добраться до того места быстрее, чем за десять тысячелетий. Однако всё же есть выход.
- Ну так неси же меня скорее к этому выходу! - воскликнула, запрыгивая на протянувшийся к ней трап, Ксения.
И корабль "Виктория" взмыл к вершине одной из ледяных гор, остановился у входа в пещеру.
* * *
Егор спал, и ему снился сон, будто он встаёт с кровати, и идёт к окну. Он узнавал свою комнату, но всё же шторы, обычно плотно задёрнутые и тяжёлые, сейчас вздымались, словно невесомые крылья сказочной птицы. Призрачное, загадочное сияние исходило из-за этих оживших штор, но Егор ничего не боялся, так как всё-таки сознавал, что он спит...
Но вот выглянул, и увидел, что снаружи, висит полупрозрачный корабль, который вмещал в себя и лицо девушки, которая приветливо улыбалась ему:
- Здравствуй, я Виктория, - сказала ему девушка.
Тут же лицо это плавно изменилось, и уже другая девушка сказала ему:
- Ну а - Ксения.
- Очень рад. Егор я, - пробурчал мальчишка (ему было только девять лет). - Чего прилетели то? Не боитесь разбиться? Я всё-таки на самом высоком, двадцать втором этаже нашего дома живу.
Виктория и Ксения отвечали одновременно:
- Разбиться мы не боимся, так как мы такие же лёгкие как воздух, такие же невесомые как мечта. Но ты можешь помочь нам и другим детям, которые по вине ведьмы в беду попали. У тебя в клетке живёт ручная сова Мышеловка, правильно?
- Ну правильно.
- Так ты выпусти её, а колдовство снов, которое позволяет нам общаться, наделит её такими силами, что она поднимет "Ледяные книги".
- Какие ещё книги? - нахмурился Егор.
- Ну это ты в следующем своём сне узнаешь, а пока просто проснись, и выпусти Мышеловку. Времени совсем мало осталось. Близко уже ведьма подлетела.
- А Мышеловка вернётся?
- Вернётся, можешь не сомневаться.
И вот Егор проснулся. Никогда ещё чувство реальности и правдивости увиденного во сне не было таким сильным. Вот он встал с кровати, и раскрыл большую клетку, в которой сидела, глядя на него громадными глазищами, его любимица - сова Мышеловка. И Егор проговорил:
- Всё это чертовски странно. В общем, я окно раскрою, но насильно гнать тебя не стану. Хочешь - лети и выручай этих чудаков непонятных. А если ты считаешь, что всё это просто бред, то сиди дальше.
И вот он раскрыл окно, и, поёжившись от морозящего ноябрьского ветерка, обернулся к Мышеловке с вопросом:
- Ну?..
Она взмахнула крыльями и вылетела в ночь.
- Ты обязательно возвращайся. Я буду тебя ждать.
С такими словами Егор прикрыл, но не закрыл окно полностью. Это он сделал с расчетом, чтобы сова при возвращении смогла толкнуть окно лапами, и вернуться в свою клетку.
* * *
- Что же нам дальше делать? - спросила Ксения, после того корабль "Виктория" опустился у подножия ледяной горы.
И "Виктория" ответила:
- Теперь - только ждать и верить, что сова Мышеловка быстрее, чем ведьма до связок с книгами доберётся.
Больше Ксения из корабля не выходила, но через обзорный экран могла наблюдать экран. На том другом, расположенном на ледяной стене экране видно было, как ведьма приближается к Москве...
- Ну а как там сова?! - выкрикнула Ксения, замечая под чёрными крыльями ведьмы очертания знакомых домов (стало быть, и до той улочки, где они выронили "Ледяные книги" осталось немного).
"Виктория" молвила:
- К сожалению, возможности моего проникновения в реальный мир весьма ограничены. Так что не знаю, каковы успехи Мышеловки. Остаётся только верить, что та же сила, которая помогла нам связаться с Егором, поможет и этой сове...
Ведьма летела над пустынной улицей, и вот промелькнули брошенные на обочине и свалившиеся в канаву "Ледяные книги". Но ведьма слишком разогналась, поэтому и не успела остановиться время. Проскочила метров на сто, едва в стену дома не врезалась. А когда всё-таки развернулась, то увидела сову, которая подцепила лапой один пакет, затем, спикировав в канаву, столь же ловко и второй пакет схватила.
Ни одной "Ледяной книги" не осталось лежать на асфальте или же на смёрзшейся грязи.
Конечно, пакеты весили не мало, но всё же и сова Мышеловка наделена была силой снов, так что взвилась она так легко, будто ноша её совершенно ничего не весила.
Ведьма, взвыв яростно, начала погоню.
Ведьма жаждала в Мышеловку вцепиться, вырвать у неё пакет, но сова извёртывалась между стен домов со скоростью самолёта-истребителя. Ведьма же такой ловкостью не отличалась, и постоянно в стены врезалась.
Домам ничего не было, а вот от ведьмы откалывались куски тёмного льда, и с громким хрустом падали на мостовую. И хотя на место отколовшихся кусков тут же нарастали новые - всё же эти столкновения доставляли ведьме только страдание - она визжала, размахивала ледяными клыками, и всё больше отставала.
Ну а тот ледяной мир, в который были заключены "Виктория" и Ксения, дрожал - ледяные горы рушились, белая поверхность разрывалась бездонными трещинами.
Так что Ксения, будь она одна, скорее всего, погибла бы. Но ведь она находилась в корабле "Виктория", и корабль вознёс её в небо, туда, где в разрывах бешено клубящихся туч виднелись огромные по размерам лапы совы Мышеловки.
- Может, вообще вылетим отсюда? - предложила Ксения.
- Ага, и окажемся на московских улицах, в таком вот виде, а размерами - не больше снежинки.
- И всё же попробуй.
- Хорошо, капитан.
И вот "Виктория" поднялась выше - на такую высоту, с которой самые крупные из ещё не рухнувших гор казались не больше иголок.
Как раз в это время Мышеловка заложила очередной крутой вираж и, извернувшись возле уличного фонаря, резко пошла в небо. Ведьма врезалась в фонарь. Фонарь переломился, и рухнул, а колдунья, жалобно завывая и фыркая, покатилась по улице.
Тем немногим случайным прохожим, которые в это время оказались на улице, она казалась тёмным вихрем. Впрочем, не на вихрь этот, а на рухнувший фонарь они обращали своё внимание.
"Виктория"-же, которая почти уже долетела до когтя Мышеловки, была отброшена назад и, попав в вихрь из ледышек, закрутилась с огромной скоростью. Ксения вцепилась в ручку кресла, ноги её метались из стороны в сторону, и она кричала:
- А-а, Вика, ну прекрати же!
На что "Виктория" ответила бесстрастно:
- Извини, но сейчас я не могу стабилизироваться. Советую тебе, Ксения, соблюдать спокойствие. Ведь крепкие нервы понадобятся тебе в дальнейшем. Самая опасная и ответственная часть нашего предприятия ещё впереди.
- Легко тебе так говорить, когда ты просто корабль, - капризничала Ксения.
- На самом деле - почти такая же Виктория, как и прежде. Между прочим, у меня есть для тебя хорошая весть: мои датчики фиксируют, что Мышеловка стремительно приближается к логову ведьмы. В то время, как ведьма ещё не оправилась от полученной травмы, и сейчас - где-то далеко позади...
* * *
Юлька, Митя, а также Ангелина (последняя - в виде призрачного облачка), тоже стремительно приближались к логову ведьмы. В этом им помогал седоусый мужчина-водитель, а также - его мощный грузовик-дальнобойщик.
Этой троице весьма повезло, потому что грузовик остановился почти сразу, но зато водитель теперь проклинал себя за это, а те немногочисленные волосы, которые росли у него на затылке, стояли дыбом и мелко тряслись.
Дело в том, что, когда все разместились в обширной кабине, и грузовик поехал - заработал вентилятор, и сдул с Митиной головы его широкополую шляпу. Так что водитель и увидел мальчишку во всей его "типографской" красе, тогда он издал странный булькающий звук, и только по случайности избежал аварии. Дрожащим голосом он простонал:
- Выходите... и вещи свои забирайте... не повезу вас...
Ангелина чувствовала, что дорога каждая секунда, а поэтому проплыла возле его лица и сказала:
- Лучше бы ты всё-таки не отказывался от нашей сделки.
Водитель стал бледным как восковая свеча, его усы приподнялись и задрожали, он пролепетал:
- Довезу.
И грузовик помчался по каким-то пустынным просёлочным дорогам с такой скоростью, что попадись им навстречу сотрудники автоинспекции, и они бы подумали, что это просто мираж, так как просто не бывает таких явных нарушителей.
- Вы бы всё-таки потише, - попросил Митя.
- Не забывайте, вы должны довезти нас до цели живыми, - напомнила Юлька.
А водитель простонал:
- Как же можно довезти живыми тех, кто уже мёртв?
- Мы не менее живые чем вы, дяденька! - ухнула Ангелина.
Водитель сглотнул, кивнул и погнал ещё быстрее.
Наконец сбоку от дороги промелькнул указатель хозяйства, в котором находилась и Митина.
- Тормози! - закричал мальчишка.
Водитель, который, похоже, готов был гнать до самого края света (если бы таковой, конечно существовал), и рухнуть там в пропасть в месте со своими "адскими" пассажирами, всё же опомнился и надавил на тормоз с силой, достойной все этой поездки-гонки. Если тормоз и не сломался, то это было только ещё одной случайностью.
Митя и Юлька выскочили из грузовика, а Ангелина выплыла следом за ними. Водитель сам захлопнул дверцу, и, как и следовало ожидать - грузовик укатился с рекордной скоростью.
Впрочем, мальчишка, девушка и призрак уже не видели этого, так как они бежали по улице дачного посёлка. Горели редкие фонари, но во всех без исключениях окнах было темно - всё же дачники предпочитали быть здесь летом, или, на худой конец - ранней осенью...
- Даже и не верится, что так недавно приехал сюда с братом Серёжей! - воскликнул на бегу Митя. - За это время столько всего случилось. Э-эх, и где сейчас Серёжа.
И вдруг закричал:
- Серёжа, Серёжа, отзовись!
Где-то в отдалении залаяла собака, а Юлька возмутилась:
- Что кричишь?! Или всех окрестных ведьм решил оповестить, что мы прибыли?
- Нет. Просто... так не терпится мне убедиться, что Серёжей всё хорошо.
- С ним всё хорошо. Но он превращён в "Ледяную книгу", - молвила Ангелина.
И вот они вбежали в лес. Всё же присыпало землю снежком, и поэтому абсолютной темноты не было, и можно было разглядеть и стволы деревьев и ветви и корни.
- Узнаёшь эти места? - спросила, запыхавшаяся, прислонившаяся к дереву Юльку.
- Узнаю, - ответил Митя, который почти не устал, так как подпитывали его оставшиеся от "Ледяной книги" колдовские силы. - Правда это как во сне было. Но... я чувствую, где её обитель. Вообще, глупо, что мы тут идём. Может - она только этого и ждёт. Может - это ловушка...
Юлька хотела ответить что-то язвительное, но не успела, но не успела, потому что сверху раздался какой-то шум и треск ломающихся ветвей. В лесу, который до этого был совершенно безмолвным, эти звуки казались просто оглушительными.
- Ведьма! - закричал Митя и, сжав кулаки, посмотрел вверх.
Но за плотными ветвями старых елей ничего не было видно. Но что-то продолжало падать, приближаться к ним.
- Я буду драться до последнего... - предупредила Юлька.
Но, вместо ведьмы упал массивный пакет, из которого высунулись несколько "Ледяных книг". За первым упали второй и третий пакет. И, наконец, четвёртый пакет упав, ударил Юльку по плечу.
- Как ты, жива? - осведомился Митя.
- Жива. Вроде цела, - простонала, потирая плечо, Юлька.
- В этих книгах - Виктория и Ксения, которые должны быть вам знакомы, - поведала Ангелина.
- Ну да, конечно. Ведь они именно за книгами в магазин побежали, - произнесла Юлька таким тоном, будто ничего удивительного не было в том, что пошедшие в "Книжный", потом оказываются внутри колдовских книг.
Из-за еловых ветвей выглянула, зыркнула своими круглыми глазищами сова Мышеловка, и, с сознанием выполненного долга, полетела назад, в город Москва, к своему хозяину - мальчику Егору.
Но она отдёрнулась и закашлялась от порыва ледяного ветра, который ударил ей в рот.
Антонина произнесла:
- Вот когда ведьму одолеете, то и ваши подруги освобождены будут. А пока что "Ледяные книги" держат их.
- Ну, надеюсь, скоро всё это закончится, - сказала Юлька.
- До жилища ведьмы уже недалеко осталось, - поведал Митя.
- Ну так пошли же быстрее! А то мои родители, наверное, уже совсем взбесились! - воскликнула Юлька, и поспешно схватила два пакета.
* * *
Митя безошибочно доставил их к входу в жилище ведьмы.
Это не была та пещерка в овраге, через которую умудрился протиснуться Серёжа. Это был, если можно так выразиться - "парадный вход".
Из-под огромного пня, кривые корни которого выгибались, словно щупальца исполинского, но обледеневшего моллюска, выбивалось приглушённое тёмно-синее свечение.
Туда же уводил лаз, стены которого не только леденили, но ещё и отражали лица ползущих страдальцев, преображая их в трепещущие демонические лики, столь страшные, что от одного взгляда на них даже отважный человек издал бы вопль. Но и Митя, и Юлька, и Ангелина, так привыкли ко всяким чудесам, что воспринимали происходящее как необычайно реальный сон, и больше всего они хотели, чтобы этот сон поскорее и счастливо закончился.
Потом лаз неожиданно расширился, и они покатились по ледяному спуску, стены которого были настолько гладкими, что даже и зацепиться им было ни за что...
- А если разобьёмся? - спросила Юлька.
- Надеюсь, что не разобьёмся, - простонал, пытаясь удержать пакеты с книгами, Митя.
- А если внизу ледяные шипы? - поинтересовалась Юлька.
Тогда призрачная Ангелина быстро слетала вперёд и тут же вернулась. Она поведала:
- Там нет шипов.
Ещё через секунду они выскочили в залу, и действительно не расшиблись, а только набили себе очередные синяки и ссадины. Холодная дымка была здесь настолько плотной, что едва можно было разглядеть стены, а некоторые части залы остались непроницаемыми.
И всё же Митя узнал это место. И он сказал:
- Вот здесь ведьма превращала меня и других детей в "Ледяные книги". Вон стол, на котором приспособления для этой операции разложены, а вон и трубки, по которым в тело вместо крови колдовская жидкость вкачивается. Э-эх, знать бы, где сейчас брат Серёжа.
И, почти надеясь на ответ, крикнул:
- Серёжа, отзовись!
Из ледяной дымке раздался слабый, прерываемый хриплым кашлем голос:
- Здесь я...
- Серёжа! - радостно вскрикнул Митя, и бросился в ту сторону.
Девушки поспешили за ним. И вот они увидели, что возле самой стены висит Серёжа. Руки его были скованы цепями столь холодными, что даже Митя, который сам был наполовину ледяными, застучал зубами.
Только лёгкая одежда осталась на Серёжином теле, он был бос. А на его лице появилась ледяная короста. Тем ни менее Серёжа улыбался и говорил:
- Я знал, что ты придёшь. А ведьма не успела меня в книгу превратить. Ни капли крови из меня не выкачала. Какие-то дела её отвлекли, и улетела она.
- Ну и замечательно. Сейчас я тебя освобожу, а потом придумаем, что с остальными детьми делать, - быстро говорил и широко улыбался Митя.
Тогда Серёжа слабо улыбнулся своими побелевшими губами и пробормотал:
- Но сначала дотронься до меня. Просто дотронься. А то я тут уже совсем обледенел.
- Осторожнее, - предупредила Ангелина.
- А чего тут осторожничать, - пожал плечами Митя. - Ведь это мой брат, он помощи просит.
- Это может быть ловушка ведьмы, - вещала Ангелина.
Но было уже поздно. Митя шагнул вперёд, и дотронулся пальцами до ладони Серёжи.
И вот оказалось, что вовсе не его брат там висел, а ледяное существо, имитировавшее его облик. Тут же сотни ледяных игл пронзили Митину ладонь и он, как ни дёргался, уже не в силах был высвободиться. И уже не Серёжино лицо, а что-то холодное, полупрозрачное, с острыми и твёрдыми как алмазы клыками уставилось на него. Лёд стремительно распространялся по Митиной руке, вытесняя всё, что ещё оставалось в ней человеческое.
Юлька схватила со стола какое-то приспособление для превращения детей в "Ледяные книги" и, замахнувшись, ударила им по голове, схватившего Митю существа. Оно даже и не почувствовало удар, зато и приспособление и Юлька тоже начали обрастать льдом.
Девушка попыталась высвободиться, но ничего у неё не получилось. Она уже и пошевелиться не могла - застыла, словно статуя.
Существо, которое уже не висело в цепях, а стояло на полу, проскрипело:
- Ну вот подождём, когда вернётся моя хозяйка (а я чую, что она уже близко), и посмотрим, какое наказание оно для вас придумает.
Тут существо увидело нечто похожее на солнечный свет, и заскрежетало злобно:
- А это ещё что такое?
А это Ангелина, уплотнившись в один похожий на иглу луч, разрезала лёд, который покрывал один из пакетов с "Ледяными книгами".
- Ты что делаешь?! - взревел раб ведьмы.
Ангелина ничего не ответила, но продолжила свою работу.
Тогда существо глубоко вдохнуло в себя воздух, от чего раздулось раза в два, а потом выдохнула из себя вихрь, который охватил Ангелину, и превратил её в нечто твёрдое, тяжелое и бесформенное, что с тяжёлым грохотом рухнуло на пол.
Тогда существо проговорило самодовольно:
- Ну вот. Теперь моя хозяйка будет довольна.
Но когда через несколько минут в эту пещеру ворвалась всё ещё не пришедшая в себя от удара об столб ведьма, то, прежде всего она зарычала на своего раба:
- Ты почему человеческих детёнышей упустил?!
Ледяное существо, зная крутой нрав своей хозяйки, содрогнулось и ответило:
- Как же? Никого не упустил. Вот они все - замороженные.
- Ах ты безглазый болван! - бранилась ведьма. - Ведь из этих пакетов с "Ледяными книгами" вылетели две девчонки.
- Никак нет, никакие девочки оттуда не вылетали.
- Может, в обычном обличии не вылетали, а в виде снежинки вылетели.
- Не заметил я никакой снежинки.
- И на что я тебя держу? Давно бы превратила в обычного снеговика и поставила на каком-нибудь городском дворе на потеху детенышей.
- Не надо!
- Ладно уж, пока стой здесь и охраняй тех, кого удалось задержать. И если что-нибудь пойдёт не так, то я тебя вообще растоплю!
С этим возгласом ведьма бросилась из залы в дебри своего холодного царства.
* * *
Ведьма всё правильно поняла и почувствовала - действительно, из пакета вылетели две девушки. Для стороннего наблюдателя это была бы снежинка, но если бы наблюдатель посмотрел бы на эту снежинку в микроскоп, то к немалому своему изумлению обнаружил бы, что это - миниатюрный корабль, и что на борту его красуется надпись "Виктория".
А внутри этого кораблика сидела совсем крошечная Ксения, и спрашивала дрожащим голосом:
- Ты видела, что произошло? Видела?!
- Да, видела, - бесстрастно отвечала "Виктория". - Наши друзья повели себя неосторожно и поплатились за это.
- Можно подумать, что ты в таких обстоятельствах вела бы себя более благоразумно, - всхлипнула Ксения.
- Я в этом уверена, - холодно ответила Виктория.
- Что теперь? - вытерла слёза Ксения.
- Мы летим по туннелю. Ищем пути вниз. Там, в глубинах царства ведьмы я надеюсь переждать, пока всё уляжется. Тогда снова поднимусь и постараюсь помочь, тем, кто в "Ледяных книгах".
- Ах, как мне хочется надеяться, что всё получится, - зевнула Ксения.
- Спать хочется? - поинтересовалась "Виктория".
- Да-а..., - опять зевнула Ксения. - Давно я не спала, а ещё нервы измотала.
- Ну так подремли немного, - посоветовала "Виктория", и тут же кресло, на котором сидела Ксения, трансформировалась в удобную кровать.
Ксения думала, что сразу заснёт, но не тут то было. Она ворочалась с бока на бок, зевала, пыхтела, но из-за необычности обстановки, сон никак не шёл к ней.
А потом "Виктория" поведала:
- Лучше выйди наружу.
- А? Что такое? - встрепенулась, вскочила Ксения.
- Дело в том, что после того, как мы вырвались из "Ледяных книг" и заклятье исчезает. И вот я уже превращаюсь в человека. Ксения, поторопись. Я ещё не готова стать твоей матерью. Ты понимаешь - о чём я? А ну живо - беги!
Ксения взвизгнула и выскочила из корабля...
Только что Ксению окружали непреступные, громадные стены, и вот она уже вытянулась, сама стала великаншей, а рядом с ней не корабль "Виктория" висел, а стояла на своих человеческих ногах настоящая Виктория. К счастью, и одежда на них осталась прежняя, а то бы ни совсем замёрзли.
- Где мы? - спросила Ксения, оглядываясь. - Что то я не узнаю это место.
- Не удивительно, - ответила Виктория. - Ведь ты никогда здесь прежде не бывала. Как, впрочем, и я. Но я спускалась в глубины ведьминых пещер, так что сейчас мы должны находиться уже глубоко под землей.
- А ведьма далеко отсюда, правда? - поинтересовалась Ксения.
- Что-то мне подсказывает, что не далеко...
И не успела Виктория это молвить, как из соседнего коридора раздался какой-то звук.
- Ах, это ведьма! - воскликнула Ксения.
- Прошу тебя - тише, - попросила Виктория.
Ксения послушно замолчала, и только слёзы по её щекам катились. Она уже почти уверилась, что им не избежать страшной участи остальных детей. Виктория, увлекая за собой Ксению, начала медленно пятиться. И тут из соседнего коридора раздался голос её матери:
- Доченька, ты здесь? Помоги мне и папе.
- Мои родители! - вскричала Виктория. - Ну конечно же они здесь. Ведь их ведьма похитила.
- Лучше не подходи к ним. Это может быть ещё одна ловушка. Вспомни, что случилось с Митей, когда он поверил, что перед ним - его брат.
- Но я точно знаю, что это мои родители! - возвестила Виктория и бросилась в тот коридор.
Ксения произнесла печально:
- А ведь совсем недавно говорила, что при таких обстоятельствах вела бы себя более благоразумно.
Она постояла несколько секунд, выжидая, что будет дальше. Но, кажется, ничего не происходило. Тогда она выглянула в соседний коридор. И увидела то, что и ожидала увидеть - два существа и отдалённо не похожие на родителей Виктории, уже погрузили эту девушку в лёд.
Ни говоря ни слова, Ксения побежала.
И бежала она до тех пор, пока ноги её не подкосились, и она не упала. Она ещё заметила, что лежит в почти тёмном помещении с совершенно гладкими стенами, потолком и полом.
Из этих поверхностей надвигались видения. Ксения попыталась приподняться, но уже не смогла. И молвила:
- Вот и всё. Теперь я совсем беспомощна и нахожусь во власти ведьмы.
* * *
Огляделась Ксения, и с изумлением поняла, что не только не погибла, но и в "Ледяную книгу" не попала. Уж, во всяком случае, окружали её образы солнечные, летние.
В берёзовой роще стояла она, и потоки яркого солнечного неба, ниспадая с безоблачной лазури небес, золотом обрисовывали каёмки и грани светло-изумрудных листьев, которые трепетно, живо вздрагивали от движений лёгкого, свежего ароматного ветерка. Беззаботно, и очень красиво выводили свои трели птицы, маленькие тельца которых иногда перелетали среди изящных ветвей. И пение птиц гармонировало со звонким, тонко-мелодичным, хрустально отточенным голоском родникового ручейка, который переливаясь на гладко отточенных каменьях бежал в приволье поля, щедро залитый светом простор которого виднелся среди берёз.
Ксения, увидевши всю эту природную, чистую прелесть, сразу и позабыла о недавнем отчаянии своём, и, улыбнувшись, просто стояла и слушала и дышала глубоко, полной грудью. Никаких привычных городскому жителю звуков, как то - рёв всевозможных двигателей, и шум толпы не было слышно, ни вблизи, ни в отдалении...
А потом Ксения услышала женский голос приятный в своей гармонии с природой:
- Ну вот, доченька моя, Радумира, сегодня в этой роще берёзовой поищем корень радужный, из его то сока и нанесу я на полотно мною тканное часть цвета неба отражающее.
Ксения осторожно сделала движение вперёд, и вот увидела красивую женщину, одетое в простое крестьянское платье, и её дочку, которой было лет пять, на которой было платье столь белое, словно из чистейших облаков его сшили.
Вот девочка обратилась к своей маме:
- Матушка моя, Светозоря, сегодня мне дурной сон приснился. Будто пришли из замка, что чёрной горе стоит, воины и зарубили и меня и тебя.
Нахмурилась Светозоря и молвила:
- Дурной сон тебя посетил. Но забудь о нём. Посмотри, как прекрасен мир...
- Но ведь в мире есть зло, правда, мама?.. - спрашивала, вглядываясь в загадочные очи своей матери, Радумира.
Тут Ксении показалось, что ведьма ледяная где-то очень близко находится, и решила предупредить этих людей. Она сделала ещё движение вперёд, прокашлялась и сказала:
- Вам надо быть особенно осторожным. Ведьма изготовляет "Ледяные книги" из детей, а потом новых детей в них поглощает, чтобы питаться светом их чистых душ.
Но ни Светозоря, ни дочь её Радумира даже и не поглядели в сторону Ксении. Тогда поняла Ксения, что она - только призрак, и окружающие не могут её ни видеть, ни слышать.
Светозоря же отвечала своей дочери:
- Конечно, в мире есть зло. Но оно далеко и до нас ему никакого дела нет. Жили мы мирной, светлой жизнью, так и дальше будем жить. А про сон этот тёмный ты лучше навсегда забудь...
Тут Радумира покачала головой и ответила печально:
- Ах, мама, я бы очень хотела этот сон забыть, но сердце говорит, что он вещим был...
- Ну что до, Радумирочка, взяла себе в голову? Ты знай - я тебя в обиду не дам, потому что я, мама твоя, люблю тебя больше всего на свете. А теперь поищем корень радужный...
Только моргнула Ксения, и вот уже в другое время, в другое место перенеслась. Снова увидела Светозорю и Радумиру. Но только сидели они в горнице крестьянского дома. За окнами выл зимний ветер, и слышно было, как метель хлыщет по закрытым ставням и по стенам.
Иногда ветер завывал так пронзительно, так злобно, что, казалось - это волчья стая подкралась к их дому и собирается напасть. Ксении, хоть она и была призраком, стало очень страшно. Чудилось, что уже вцепились в неё ледяные когти колдовских зверей.
Светозоря сидела над столом и ткала. Ах, что за пряжа у неё была! Огромное полотно, которым можно было завесить всю стену, и которое вмещало в себе всю красоту мира, но только ещё пропущенную через душу Светозори, ещё более поэтичную, гармоничную, беззлобную. Казалось, бесконечно можно было любоваться этим творением, и уж точно - назвать его новым чудом света, достойным Вечности.
Радумира сидела у печи, смотрела на трещащее в нёй пламя, и спрашивала печальным голосом:
- Мамочка, как думаешь, когда папа вернётся?
На что Светозоря, не оставляя своего кропотливого труда, ответила:
- Ты же знаешь, какая лютая эта зима. И из тёмных дубрав, которые тёмные горы вышли дикие волчьи стаи...
А Радумира молвила:
- А на одной из тех гор стоит замок, из которого погибель моя придёт. И волки вышли по воле того, кто тем замком правит.
Светозоря отложила свою пряжу, и, глянув на дочь свою любящими очами, сказала:
- Вот и собрал князь нас дружину, которая может дать отпор той стае огромной. И вошёл в ту дружину и твой, доченька, отец, который в юности был бесстрашным и сильным ратником. Он и сейчас таким остался, но только вместе с нами, с семьёй своей, занялся крестьянством. И я тебе скажу: волчья стая будет разбита, и никто - слышишь - никто, не посмеет на счастье твоё посягнуться, потому что я люблю тебе больше всего на свете, и никому тебя в обиду не дам.
- Слышишь, мама, как вьюга на улице воет?
- Слышу, доченька. В такой вечер лучше и во двор не выходить. А кто в поле на бездорожье окажется, тому - да поможет Бог!
- Мамочка, мамочка, мне слышаться в этом вое - голос. Он злой и холодный, он зовёт меня в замок; и он предвещает, что мне не спрятаться за этими стенами.
- Доченька, дверь крепко заперта...
И тогда и дверь и в стены раздался сильный скрежет, и неистовые завывания сразу нескольких обезумевших от полнившей их тёмной колдовской силы волков, едва не оглушили.
Радумира вскочила, и стояла возле самой печи, на фоне пламени. Слёзы катились из её прекрасных очей, и она говорила:
- Вот они и пришли за мной. И никуда мне не спрятаться.
Светозоря проговорила:
- А ведь астрологи князя были уверены, что волчья стая в другом месте, и даже место встречи дружины с этими серыми разбойниками предрекали. Впрочем, наверное, это какой-то осколок стаи. Они случайно сюда забежали. Но всё равно в дом им не ворваться.
Скрежет усилился - стены задрожали.
Тогда Светозаря воскликнула:
- Воистину колдовство придаёт им силы необычайные. Но ничего, у нас в кладовой остался ещё второй, запасной меч твоего батюшки. Вот им я и воспользуюсь. А ты тут стой, от огня не отходи. Волки, даже и колдовские, огня боятся.
И Светозаря бросилась в кладовую. Радумира крикнула ей вслед:
- Мамочка...
А Светозаря уже из кладовки, где она отодвигала старые сундуки, отозвалась:
- Не отходи от огня! Я сейчас вернусь!..
Радумира стояла спиной к огню, и поэтому не могла видеть, как сверху, из трубы, из трубы вытянулись толстые, покрытые тёмной шерстью ручищи. На мощных, длинных пальцах росли длинные когти, а огонь, хоть и облизывал эти ручищи, но не причинял им никакого вреда. Ручищи продолжали вытягиваться, тянулись к Радумире.
И Ксения, забыв, что она всего лишь призрак, и из всех сил закричала:
- Отойди от печки! Скорее!!!
Радумира что-то почувствовала и, повернув голову в ту сторону, где стояла Ксения, спросила:
- Есть здесь кто-нибудь?
Ручищи уже почти схватили девочку. Ксения не могла стоять безучастной, и вот прыгнула, намериваясь оттолкнуть Радумиру в сторону. Но она пролетела сквозь девочку и упала на пол.
Зато вытянувшиеся из печи руки схватили Радумиру. Та закричала, попыталась вырваться, но - тщетно. Ручищи утянули её в трубу, затем на крыше что-то загрохотало, заухало. Вот раздался злобный хохот, от которого весь этот домик затрясся так, что, казалось - ещё немного и весь развалится он.
Из кладовой выскочила Светозаря. В руках она сжимала старый меч. Закричала имя своей дочери, бросилась в одну сторону - в другую, нигде не было её дочери.
А яростный, безумный хохот стремительно удалялся; едва слышно, как призрак прозвучал крик Радумире - она молила о помощи, но вой метели поглотил все остальные звуки.
И тогда в глазах Светозари мелькнула такая боль, что Ксении стало страшно - казалось, эта женщина сейчас сойдёт с ума. Но вот распахнула Светозаря дверь на улицу, и замахнулась мечом, готовясь рубить волков. Но не волки, а полчища стремительных снежинок рванули на неё, едва не сбили с ног. Но всё же Светозаря устояла, а потом, согнувшись, выскочила во двор...
А Ксения стояла посреди горницы, и не знала, что ей делать, как такому горю помочь. На улице по-прежнему метель выла, но также казалось, что завывает вместе с этим ветром и обезумевшая от горя женщина...
Вновь моргнула глазами Ксения, и вот поняла, что перенеслась на несколько дней вперёд.
Кругом возносились громадные, наметённые бурей сугробы. Но снег уже не валил, и беспросветное, серое небо казалось погружённым в глубокую печаль. Возле одинокой, едва выглядывающей из снега берёзки, стояли Светозаря, и её муж. На ногах мужа были лыжи, а у Светозари были специальные валенки с широкой подошвой, которые не позволяли провалиться в глубокий снег. Видно было, что муж собрался в боевой поход, суровым и строгим было его лицо, на поясе был закреплён меч, а на плече - колчан со стрелами.
Лицо Светозари изменилось, вокруг глаз залегли новые морщины, а сами глаза от пролитых слёз были красными. В прежде тёмных волосах появились седые пряди.
И молила Светозаря:
- Не уходи, Лука.
- Что же ты меня пытаешься остановить, тогда как сама рыдала, что для спасения дочери единственной и жизни не жалко? - спрашивал он.
- Своей жизни не жалко, а твоей жалко. Что, если погибнешь ты? Ведь Тёмный замок и вся княжеская дружина захватить не сможет.
- Там, где дружина не пробьётся, там один незамеченным прокрадётся. И вызволю я дочь нашу, коли она жива, и вернёмся мы вместе...
- Когда же вас ждать?
- Вот весна вернётся, и мы вернёмся.
И уехал Лука к тёмному горизонту, а Светозаря назад, к своему дому пошла, за Светозарей и Ксения последовала.
Остановилась Светозаря возле своего дивного полотна, и молвила:
- Вот ты - самое дивное создание в жизни моей, но ты ещё не завершено. Нет на тебе изображения дочери моей... И не будет до тех пор, пока не вернётся она...
Уселась Светозаря на лавку, и закрыла лицо ладонями. Плечи её вздрагивали, но слёзы не текли. За прошедшие дни она уже все слёзы выплакала...
Сделала к ней движение Ксения, хотела утешить, да тут и вскрикнула. Открыла Светозаря лицо, и страшным было одно - тьмой зияли обезумевшие глаза, глубокие морщины разрезали кожу. Руки её дрожали, а волосы совершенно поседели.
И поняла Ксения, что прошло ещё какое-то время. Быть может, года. И ясно было, что ни Лука ни Радумира не вернулись.
И взвыла вдруг Светозаря таким искажённым голосом, что, казалось, это зверь какой-то дикий неистовствует:
- Ты!.. Что ж ты во снах приходишь... всю душу мою истерзал... Чего ж требуешь?!.. Крови моей, да?!.. Для чего?!..
Она прислушалась к кому-то незримому и неслышимому для Ксении, и губы её исказились безумной усмешкой, она прохрипела:
- Ну да, конечно. Для отмщения. За Луку, за Радумиру. Я то знаю, что ты душу мою поработить жаждешь, но я согласна. Вся жизнь моя этими бедами разрушена, вся душа моя сожжена...
И следующая картина. Тёмный, даже чёрный осенний лес. Буря воет, гудит страшно, запоздалый гром, где-то в отдалении рокочет что-то недоброе.
В руках Светозари топор - из глубин земли выкопала она его, тёмные руны по его рукояти ползают, кусают её кожу, кровь испивают...
- Остановись, Светозаря. Что-то страшное ты делаешь, - взмолилась Ксения, которой хотелась бежать, но которая и с места не могла сдвинуться.
Замахнулась Светозаря топором и ударила по близстоящей берёзе. Один ударом её перерубила, и хлынула из лезвия топора едкая жидкость, впиталась в кору берёзу. Упало дерево на землю, и тут же встал солдат деревянный, уродливый. Щёлкнул он челюстями и возвестил:
- Тебе я буду служить верой и правдой. С тобой разрушу замок, что на горе стоит. Но имя твоё ненавистно, ибо я и мой народ ненавидим свет.
И Светозаря усмехнулась и сказала:
- Моё прошлое имя мною самой отвергнуто. И прокляла я свет солнца за то, что лжив он. Счастье быстро проходит, и наступают ночи бессонные, ночи мученья полные, ночи бесконечные. Отныне имя моё - Темница.
- Я буду служить тебе, Темница! - вытянулся деревянный истукан, - Но поскорее изготовь мне помощников.
- О-о, не беспокойся! Я уж постараюсь, я всю эту рощу изведу. Здесь всё воспоминаниями о счастье безвозвратно ушедшем меня терзает...
И вновь замахнулась она топором, и ударила. Следующая берёза упала, и преобразилась в ужасного воина, который также поклялся, что будет служить Темнице верой и правдой.
А Ксения видела, как из лезвия топора брызжут капли, попадают на лицо Темницы, и преображается это лицо, становится жутким. Сползает человеческая кожа, обнажаются кости, но и кости темнеют.
- Остановитесь, я вас прошу! Во имя света! - молила Ксения.
Темница, не прекращая своей страшной работы, прохрипела:
- Что за голоса мне чудятся?! Кто меня остановить хочет?.. Нет-нет, ничего не получится. Поздно. Ушло счастье, осталась только боль, но, по крайней мере, я отомщу своему обидчику. Я приду в замок на горе и не одна...
Ещё раз моргнула Ксения, и увидела такую картину: по горной дороге, среди мрачный ущелий, шагала ужасная армия. Впереди, окружённая деревянными чудищами-телохранителями, восседала на носилках Темница. За ней следовали вооружённые орудиями убийства уродцы, бывшие некогда стройными берёзками.
Безумная усмешка искажала потемневшие от ожогов губы Темницы. Она шипела:
- Замок уже близко. Трепещи ненавистный колдун, ведь теперь я и сама колдунья и у меня есть могучий покровитель...
Ещё несколько отрывистых видений. Сцены штурма замка, и последовавшей ужасной бойни. Слуги Темницы убивали всех без разбора - не только слуг колдуна, то также и тех пленников, которые томились в подземельях его замках.
Наконец битва была выиграна Темницей. Остался один колдун, его, связанного и измученного, приволокли к ней. Усмехнулась Темница, и вырвала из его груди сердце...
На троне своего злейшего врага воссела она, и проговорила:
- Отныне добрые дела противны мне. Я познала радость кровавой мести и хорошо мне...
Но Ксения, которая стояла возле трона, видела, что Темница более несчастна, чем когда-либо.
- Остановись, я прошу - остановись! - молила девушка, но колдунья уже совсем её не слышала.
Но и это ещё был не конец.
Моргнула Ксения и оказалась в тёмном, страшном лесу. Льдом были покрыты окружавшие её деревья. Кривые ветви дрожали и двигались, словно исполинские змеи.
На снегу стояла страшная старуха, в которую превратилась Светозаря, а ныне колдунья - Темница. Своими острыми, ледяными когтями она пыталась разорвать дивное полотно, которое сама когда-то ткала. Но ничего у неё не получалось.
Созданное в светлые, добрые дни творение было сильнее её нынешней злобной сущности. Тогда Темница начала разрывать когтями землю, и за несколько минут вырыла глубокую яму. В эту яму она и скинула полотно, а сверху навалила камней.
И прохрипела Темница:
- Вот теперь ты мне глаза не будешь мозолить. И возвращения к прежней жизни не будет!..
Ещё раз моргнула глазами Ксения, и очнулась в тёмной зале с гладкими стенами.
* * *
Поднялась девушка, но никуда не уходила, просто стояла, оглядывалась и говорила голосом негромким:
- Куда мне дальше идти - не знаю. Наверное, в этом страшном царстве можно блуждать до тех пор, пока в ледышку не превратишься. Но что же открылось мне? Я ведь видела прошлое. Да?..
И в подтверждение этого вопроса из глубин стен слабый, красивый, солнечный свет изливаться начал.
- Только мы и могли ведьму проклинать, а вот какая, на самом деле у неё трагическая история. Когда-то и она хорошей была. Когда и она любила...
Исходящий из стен свет ещё усилился и, обвил Ксению, уже слышала она шёпот очень печальный, но и красивый, музыкальный:
- Помоги мне...
- Кто ты? - шёпотом спрашивала Ксения.
А в ответ вопрос звучал:
- Может ли всё хорошее из человеческой души быть изгнано?
- Нет. Не может. Потому что, не смотря ни на что, добро всё равно сильнее зла.
- И как ни старается ведьма Темница, как ни рычит проклятья злобные, а всё ж не может из себя Светозарю прежнюю изгнать. Так я и есть голос Светозари. И я взываю к тебе из этих стен, из самых глубин Темницы - помоги, вызволи меня. Тогда и друзья твои, и все остальные дети освобождены будут.
- Ах, кажется, я на всё согласна, лишь бы осуществить это! - очень искренне воскликнула Ксения. - Ты, добрая Светозаря, только подскажи, что для этого сделать нужно.
И ответила Светозаря:
- Ты должна принести ведьме то полотно, которое она в лесу под кореньями закопала.
- Конечно. Мне бы только лопату хорошую, а ещё знать место, где копать. Ведь лес этот велик.
На что ответила Светозаря:
- Так и не в этом лесу копать надо, а за тысячи километров отсюда, в тайге нехоженой.
- Ой! - вздрогнула Ксения. - Да как же я доберусь до туда?
- А я помогу тебе, - ответила Светозаря. - Есть у Темницы кони колдовские. Тёмные и страшные они, запряжены в них сани. Бывает так, что Темница в те сани садиться, да среди туч в них летает. Если попытаешься к тем коням подойти, так они тебя сразу копытами зашибут. Но я дам тебя три платочка. Кинь ты эти платочки на глаза лошадиные, они к ним и прирастут. Тут кони тебе совершенно подвластными станут. Вот тогда и усаживайся ты в сани, поводья в руки бери, и правь ими, ну а уж в платочках будет моя воля - она коням дорогу укажут. Быстрее всякого самолёта доставят они тебя к нужному месту.
Стены вдруг полностью просветлели, и поняла Ксения, что стоит она в той берёзовой роще, где впервые увидела Светозарю и дочь её Радумиру.
Из-за берёзовых стволов вышла Светозаря, вся словно из небесного света сотканная, и протянула Ксении три платочка, такие же светоносные, как и её платье. Молвила она:
- Ты постарайся, Ксения. Молю тебя об этом. Верю в тебя...
Схватила Ксения платочки, поклонилась Светозаре и бросилась бежать...
* * *
Остановилась Ксения только когда поняла, что из-за ближайшего поворота ледового коридора доносится грозное, хриплое конское ржание.
А сколько она пробежала? Ксения не помнила этого. Но какое-то чудесное чувство несло её по этим изгибистым туннелям, и она не заблудилась, а когда чувствовала опасность, то сворачивала в боковые коридоры, и продолжало движение к цели. Воля Светозари была с ней...
И вот она решительно обогнула последний изворот туннеля. Там, в большой зале стояли, запряженные в сани, три коня. Но что это были за чудища! Размерами они были раза в два больше обычных коней. Не пар, но тёмный дым выбивался из их ноздрей. Глазищи были круглыми, выпученными и отливали зловещим багровым светом.
А какими страшными были их копыта! Они были увенчаны подковами с шипами, и кони, заметив Ксению, так начали размахивать ими, что девушка поняла - один удар такого шипа, и она - труп.
И всё же Ксения решительно подошла к ним. Подошла на такое расстояние, что рассвирепевшие, рвущиеся к ней кони, натягивая цепи, только вздымали рывками своих копыт волосы на её голове, но не задевали. Это было опасно не только потому, что она могла, например, упасть на чрезвычайно скользком полу и всё же попасть под их копыта, но и потому, что кони очень уж расшумелись, и своими неистовыми воплями могли привлечь внимание ведьмы, которая разыскивала Ксению по всему своему мрачному, холодному царствию.
Девушка молвила:
- Вот вам подарочек.
И кинула три платка, которые сияющими, миниатюрными коврами-самолётами извернулись в воздухе, и хотя кони, испугавшись, отскочили к дальней стене, всё же уселись именно там, где требовалось - на их выпученных глазах.
И если в первые мгновенья ещё просвечивал через платки злой багровый пламень этих колдовских глаз, то затем уже померк огонь, и кони склони головы, и больше не били копытами, выражая свою покорность Ксении.
Девушка просилась к стене, и, обмораживая и без того уже замёршие ладони, высвободила из зажима державшую коней цепь.
Затем подбежала ко вратам, и, заскрипев зубами, начала поднимать тяжеленный, поросший ледовыми наростами засов. Всё же ей это не удалось, зато уже несколько раз ударил ей в спину смертно-холодный воздух, что говорило о том, что ведьма где-то поблизости.
И тогда Ксения обратилась к страшным коням, которые всё это время стояли без движения, покорно опустив головы:
- Помогли бы мне, что ли.
Корни рванулись вперёд так, что девушка едва успела отскочить в сторону, иначе бы они всё-таки истерзали её своими шипастыми копытами. Но эти же самые копыта дружно ударили по засову, и он, подскочив, ударился об потолок с такой силой, что посыпались оттуда крупные куски льда. Затем засов рухнул на пол в паре шагов от Ксении, и от места его падения разошлись глубокие трещины, в одну из которых чуть не свалилась девушка.
И молвила Ксения:
- Вы бы всё-таки поосторожней, а то ведь и зашибить можете.
Вместо ответа кони ударили копытами по вратам, и врата распахнулись, навстречу рванулись, бешено воя, снежные вихри.
На этот лес, и на его окрестности надвинулись тучи, которые отражали состояние ведьмы - разъярённые удары ветра терзали землю, деревья, и ветви в лесу трещали, ломались; а иногда и деревья с грохотом, словно шаги великана валились на землю.
Но и за грохотом разгулявшейся стихии, услышала Ксения свирепый вопль ведьма. Теперь Темница поняла, где беглянка, и спешила в эту залу, чтобы схватить девушку!
Но Ксении даже и не пришлось понукать колдовских коней. Они уже и сами рванулись вперёд, навстречу буре, так что девушка едва успела заскочить в сани.
Промелькнули, и тут же отдёрнулись назад силуэты гнущихся деревьев, яростный ветрило ударил, едва не вырвал девушку из саней, но всё же она, вцепившись в лавку, удержалась, и пробормотала:
- Только бы поскорее до тайги долететь, а то я вообще высоты боюсь.
Волшебные кони летели всё выше, и вот уже оказались среди туч, а потом и выше поднялись.
Сверху хлынул чистейший свет ярких звёзд, и Млечный путь отчётливо пролегал в бездонной черноте. Ксения ожидала, что на такой высоте она околеет от холода, и ветер унесёт её как снежинку, но неожиданно ей стало тепло, а ветер сделался едва заметным. И девушка, приглядевшись, заметила, что из тех платков, которые покрывали глаза коней, выплывает призрачная дымка и окутывает её тело. Тогда Ксения молвила:
- Спасибо тебе, Светозаря, за помощь.
И уже безбоязненно выглянула из саней. Спереди над облачным краем нависал печальный, почти полный лик Луны - она своим мягким светом наполняла ту страну невесомых гор-туч, которая проплывала под санями. И, казалось, там, в этих тучах, вовсе и не холод и мрак, а прекрасные сны, которые стремятся попасть к людям...
Потом снизу хлынул электрический свет, словно бы огромная медуза пыталась подняться из глубин тёмного океана. И Ксения поняла, что они пролетают над Москвой.
Тогда она воскликнула:
- Какая красотища! Но прошу вас, кони, летите быстрее. Очень большой путь предстоит нам, и хотелось бы поскорее помочь моим друзьям!..
И тогда, словно по твёрдой поверхности, ударили своими копытами по воздуху кони, и вытянулись вперёд. Возвышенности и впадины в стране туч слились в одну массу, и Ксения поняла, что теперь несутся они с такой огромной скоростью, что, если бы не защита Светозари, то ветрило разорвал бы её на кусочки.
И всё же ей казалось, что ещё недостаточная эта скорость, ведь очень за своих друзей волновалась Ксения - как-то им в плену у ведьмы Темницы? И кричала она:
- Быстрее кони! Мчите меня на край света!!
Вот моргнула она глазами, и увидела, что уже разливается кругом нежный, розовато-золотистый свет зари.
Поняла, что заснула, и вот теперь, по истечении некоторого времени, уже летит над тайгой. Под санями уже не было туч, но ещё дремали там, окутанные сумрачным одеялом, лесные просторы.
Кони метнулись вниз, окунули сани и Ксению в сумрак.
Приближалась лесная поляна. Да со скоростью быстрее, чем скорость свободного падения. Так, разве что метеорит падает, и завизжала Ксения...
Но вот кони прикоснулись копытами к земле, и сразу остановились, словно вросли в неё. Сани, с такой силой ударили полозьями по снегу, что просто смахнули многометровые сугробы, обнажив холодную и тёмную землю.
Ксения была цела и невредима. Вот она выскочила из саней, и вновь почувствовала холод, который, правда был не колдовским, а просто таёжным холодом, от которого не могла уберечь её Светозаря. И этот холод кусался, щипал щёки, выжимал из глаз слёзы.
Чтобы не замёрзнуть, Ксения начала подпрыгивать и носиться вокруг саней. Она крикнула:
- Ну и где здесь полотно зарыто!
Кони начали стучать по мёрзлой земле, и немного разорвали её.
- А-а, ну вот и замечательно. Вот и выкапывайте. Здесь и моя помощь не понадобиться, - произнесла Ксения.
Но дальше, сколько кони копытами не стучали, у них не получалось пробить землю...
- Если вы со своими могучими копытами здесь бессильны, то что же могу я? - недоумённо пожала плечами девушка, но всё же сказала. - Отойдите-ка в сторону. Я всё-таки попробую. Ведь недаром сюда, на край света летели...
И она, спрыгнув в выбитое копытами небольшое углубление, попыталась разорвать землю руками. Ничего не получалась - земля казалась твёрже гранита. И вот уже слёзы покатились по щекам девушки, упали на землю. Шептала она:
- Ведь я должна помочь своим друзьям. Без меня они пропали. Я отсюда всё равно не уйду. Пускай замёрзну и погибну, но я должна помочь своим друзьям и не отступлю!
Новые и новые слёзы капали из её глаз на землю, впитывались в неё, и вот навстречу из глубин хлынул свет - такой блаженно мягкий и тёплый, что сразу же вспомнилась Ксении та берёзовая роща, которую она в своём видении посетила. Ту рощу, где она впервые увидела Светозарю и Радумиру. Девушка говорила:
- Ведь ты чувствуешь меня, Светозаря. Вот я пришла. Я спасу тебя из тьмы. Только сделай движение навстречу мне. Помоги мне!
Тогда вздрогнула и разорвалась земля, поток радужного света хлынул, наполнив Ксению счастьем, осознанием того, как прекрасна жизнь.
Гранитной тверди как ни бывало, нетленное, покоилось, но в то же время и жило, переливаясь бесконечностью живых красок полотно, сотканное некогда Светозарей.
А из земли вздымалась, и далеко-далеко, в Подмосковные леса уходила радуга.
Ксения, улыбаясь, поднялась. Она чувствовала в себе силы великие, богатырские, она готова была к решающей битве. Но все битвы уже остались позади, и победа была одержана.
К ней, по радужному мосту, спускалась Светозаря, она держала за руку Радумиру; а за другую руку эту девочку держал Лука. Все они уже не были людьми, но светлыми, бессмертными душами.
И говорила Светозаря:
- Пойдём, Ксения. Твои друзья и родные ждут тебя.
Взошла Ксения на радужный мост, и пошла рядом с этим призрачным, но живым семейством. За ними бежали огромные, но белоснежные, добрые, и совсем не страшные кони. Каждым своим шагом преодолевала Ксения десятки километров...
И сказала девушка:
- Даже и не могу поверить, что такие славные преображения благодаря моим, не таким уж значительным усилиям удалось добиться.
На это Светозаря ответила:
- Этого добилась не только ты, но и все остальные. ТЕМНИЦА ДУМАЛА, ЧТО ПОГЛОТИТ СВЕТ ИХ ДУШ, НО СВЕТУ ТЕСНО В ТЕМНИЦЕ, И ОН ИЗГНАЛ ТЬМУ, РАЗОРВАЛ СТЕНЫ. ТАК ДОБРО ПОБЕДИЛО. ТАК БЫЛО И ТАК ВСЕГДА БУДЕТ. Ну а ты, Ксения, внесла в это свою лепту. И я благодарю тебя.
С моста сошли они на заснеженную, залитую солнечным светом поляну в подмосковном лесу. Там стояли целые и невредимые, Виктория Воронова, Юля, Митя Ворон и брат его Серёжа Ворон, Антонина, Стас, а также и все остальные мальчишки и девчонки, которые были преображены в "Ледяные книги" или поглощены "Ледяными книгами".
Они уже не боялись, и напряжение оставило их. Ведь правда открылась им. Надо было возвращаться по домам, где их очень ждали родные. Светозаря сказала:
- Все разрушенья, которые Темница учинила, теперь залечены. Ни окон выбитых, ни стен покорёженных - ничего этого нет. А самое главное - все дурные воспоминанья и чувства, из-за этой ведьмы произошедшие, исчезли без следа. Прощайте!
И Светозаря и Лука и Радумира растворились в воздухе.
Мальчишки и девчонки, чувствуя, что отныне и навек они друзья, направились через лес туда, где шумела, подъезжая к станции, пригородная электричка.