Аннотация: Конкурсный рассказ. Условия конкурса: тематика о конце света и соответствие выбранной музыкальной композиции. Музыка: Unheilig - Armageddon
Я повёл плечами в тщетной попытке угомонить зуд. Спина в самом противном месте - под лопаткой, в данном случае, левой, - чешется нещадно. Пальцы рефлекторно сжимаются, игнорируя сигнал мозга, прекрасно знающего, что прочная, хоть и не слишком толстая цепь стягивает руки за спиной в трёх местах: запястья в шесть оборотов, предплечья, локти. На щиколотках, коленях, лодыжках - такая же. Только в восемь оборотов. Масана непросто связать, но можно.
Если это делают другие масаны.
Я обвёл взглядом своё, судя по всему, уже последнее пристанище. Высокие, изъеденные временем и неизвестными мне растениями, стены из непривычно тёмного камня покрыты горельефами, отбрасывающими химерные тени. Здешние звёзды кажутся такими близкими из-за непривычно ясного неба... Как бы я сейчас хотел туда, где звёзд почти не видно из-за вечно низких туч, где вместо них - вспышки молний, а раскаты грома слишком привычны, чтобы их замечать. Как бы я хотел Домой.
Я закрываю глаза, и в моих ушах тут же звучит наш первый разговор с Армандо Робене.
Очень сложно определить момент, когда в тёплую и гостеприимную, бархатную тьму врезалась нотка смрада. Неуловимый, едва попытаешься найти его, источник, но в то же время такой навязчивый... Запах гниения. Он был повсюду, даже на самых последних этажах Верхнего мира. Порой казалось, что окружающие игнорируют его, либо он в принципе мне мерещиться.
Но, как оказалось, не только я его чувствовал. Именно это привело меня в лабораторию Робене.
Было довольно странно находиться на чужой территории, однако я из того поколения, которое родилось уже после Великого Перемирия, а потому пресловутая конкуренция кланов выражалась для меня в мелочных кознях и интригах, и генетически заложенное в каждого масана чувство опасности, связанной с нарушением границ чужих владений, мне не присуще.
- Дориан?
На территории Робене по неизвестной мне причине было минимум оконных проёмов, и возникновение силуэта Армандо на фоне очертаний лестницы стало для меня в некоторой степени неожиданностью.
- Я.
- Идём.
Длинный коридор, скрывавшийся в боковом проёме, несколько поворотов и такая длинная винтовая лестница, что у меня возникло подозрение, что так мы дойдём до Нижнего мира, - и мы в лаборатории.
Там, видимо, масан почувствовал себя в безопасности, отчего его движения стали более расслабленными, плавными. Взяв со стола бокал с вязкой жидкостью (я уловил запах, не оставлявший сомнений в его происхождении), он обернулся ко мне.
- Нравится?
Несмотря на то, что мне непросто было ориентироваться в лаборатории из-за отсутствия внешних источников света (похоже, утрированная тяга Армандо к темноте была клановой), я сумел различить в окружающих очертаниях приспособления и жидкости непонятного мне назначения, а также почувствовать густой энергетический фон Магии Крови. Кроме того, я не был уверен, но, похоже, мне было позволено видеть лишь малую часть лаборатории.
- Я не силён в науке... Но выглядит впечатляюще. Что ты изучаешь?
- А ты не догадываешься? Разве не за этим ты сюда пришёл, Луминар?
- Я знаю лишь то, что пришёл не ради выяснения клановых особенностей.
- Согласен, - я заметил, как очертания лица моего собеседника разгладились, ухмылка, обращённая к чему-то, одному ему известному, исчезла. - Мы вымираем, Дориан. Это видишь ты, я и многие другие члены семьи, даже если делают вид, что ничего не происходит. Но с каждым днём нас всё меньше. И шансов выжить тоже.
- Почему ты так думаешь?
- Урожаи с каждым сезоном хуже. Тихи умирают от недоедания и каких-то новых, непонятных болезней. Наши же аппетиты неутолимы. Мы высушиваем гораздо больше, чем способен обеспечить их естественный прирост населения. Неразумно больше. Но ты, наверное, думаешь о том, что не замечал ничего подобного. Конечно, на жителях Верхнего Мира это никак не отражается. Мы всегда обеспечены пищей, на жителей Нижнего же нам плевать. Поверь, сородичи, живущие там, мало чем отличаются от тихов.
Я промолчал. Меня тоже мучило непонятное и очень нехорошее предчувствие чего-то огромного и страшного. Большего, чем можно представить. И это был не только недостаток пищи.
- Что ещё тебя пугает? - спросил я.
- Многое. Среди нас распространяется какая-то инфекция. Даже в Верхнем мире появляется всё больше заболевших.
- Насколько мне известно, это лишь единицы.
- Здесь - да. Но инфекция давно и решительно захватила Нижний мир. Когда она доберётся до нас - вопрос времени.
- Этим ты занимаешься? Изучаешь болезнь?
- Этим тоже. И не я, а мы. Но пока можно лишь сказать, что её источник - пища. Больных тихов нельзя высушивать, но у нас нет возможности перебирать.
- Но в ведь в Верхний мир попадает только чистая, здоровая пища. Почему тогда местные тоже болеют?
Масан хмыкнул.
- Потому что признаки инфекции проявляются не сразу. Длительный инкубационный период долгое время не позволяет определить больного масана.
Армандо несколько секунд наслаждался смесью удивления и отвращения на моём лице.
- Да, ты меня верно понял. Мы дошли до каннибализма, который давно и беспрепятственно процветает в Верхнем мире.
- Ты говоришь невозможные вещи, - даже если какая-то часть меня соглашалась с Робене, мысль о том, что он прав, пугала.
Нижний мир - это не тихи, не какая-то пища, это наши сородичи. Такие же, как мы, только из семей менее аристократического происхождения.
- Невозможные? Хорошо судить, будучи жителем Верхнего мира. А когда ты в последний раз спускался вниз?
Понимая, что зрение Армандо приспособлено ко тьме более моего, я отвернулся, не желая, чтобы он видел моё лицо.
- Что? - Робене хмыкнул, мгновенно раскусив мой жест. - Брат кардинала никогда там не был? Что ж, тогда я рекомендую тебе эту экскурсию. А после - продолжим наш диалог.
Армандо был гением. Я не понял этого сразу, но именно наши разговоры подтолкнули меня к серьёзным размышлениям о сложившейся ситуации. И, как следствие, действиям. Хотя, возможно, нам было бы лучше никогда не пересекаться. По крайней мере, тогда Армандо Робене сейчас был бы жив.
Двухсотлетнее перемирие, громко именуемое Эпохой Расцвета. Тринадцать непримиримых кланов вынуждены уживаться на небольшой территории, привязанной к плодородным землям, за которые, по сути, столько лет и воевали. Мало места. Много претендентов на него. И вместо того, чтобы расти вширь, город начал расти вверх. Очень скоро оказалось, что даже так места в городе хватит не всем. Конечно же, в приоритете оказались иерархи и их приближённые. Остальные были вынуждены заботиться о себе сами. Так появились Верхний и Нижний миры. С годами разрыв становился всё больше, и такие, как я, родившиеся уже в Верхнем мире, обычно не спускались к... собратьям.
Но совету Армандо я внял. Надо сказать, спускаться пришлось дольше, чем я ожидал. За прошедшие сотни лет треугольная башня, именуемая Верхним миром, разрослась неимоверно. На первых этажах было пусто. Видимо, когда появились более "лакомые" места, жители Верхнего мира их покинули.
Странно было оказаться под открытым небом. Пройти не по каменному полу, а по живой, даже чуть пружинящей земле. Здесь тоже были здания. Небольшие, неказистые, странные. В периодических вспышках молний они казались мне пародиями на архитектуру.
Густые и чёрные облака, душно сковавшие небо, лениво перекатывались в верхнем слое атмосферы. Раскаты грома предупреждали меня о том, что через несколько секунд небольшой подарок природы - сгусток электрического света - на мгновение подарит зрение. Испокон веков молнии служили единственным источником природного освещения и масанское зрение приспособилось к нему настолько, насколько это было возможно.
И теперь благодаря ему я видел Старый город, выглядевший опустевшим и покинутым, несмотря на то, что жителей в нём было, возможно, больше, чем в Верхнем мире.
Надвинув капюшон плаща пониже, я шагнул в лабиринт открытых улиц. Насколько мне известно, жителей Верхнего здесь не слишком жалуют, а одежда, хоть и довольно скромная, может меня выдать.
Это действительно выглядело жалко. Грязь. Вонь. Встречавшиеся мне жители Нижнего выглядели так, что я едва узнавал в них масанов.
Кто-то зацепил меня за плечо, заставив отвлечься от своих мыслей. Обернувшись, я увидел перед собой склонившего голову набок Гангрела. Взгляд красных глаз был направлен куда-то мимо меня. Голова чуть склонена, рот приоткрыт - я мог видеть активные иглы. Масан, обезумевший от Жажды.
Я ожидал атаки, поэтому успел отскочить. Гангрела, похоже, это не обеспокоило. Кроме того, к нам начали проявлять внимание окружающие. Я чувствовал на себе взгляды выглядывавших из окон любопытных. Или просто голодных.
- Не подходи, - я выхватил катану, надеясь отпугнуть нападавшего, но он, кажется, не понимал, что происходит. Я пах не так, как здешние, был чужим. А, значит, пищей.
Краем глаза я заметил уже откровенное шевеление дальше по улице и решил не ждать. Нырнул в первый попавшийся переулок и побежал. Погоня была - я слышал их лучше, чем раскаты грома, но боялся не столько того, что меня догонят, сколько запутаться в лабиринте улиц, остаться в этом страшном месте навсегда. Здешние здания были какими-то безынтересными, плоскими, но слишком высокими, чтобы я мог разглядеть за ними башню Верхнего мира.
Против моей воли, меня начала охватывать паника. Пусть лучше меня разорвут на куски, чем я останусь в этом грязном, бессмысленном месте, стану таким же, как оно, как они... Когда на фоне затянутого тучами неба я уловил силуэт башни, сверкнувший в мгновенной вспышке, я рванул в ту сторону, что было сил.
...И растянулся в грязи, обо что-то споткнувшись. Нужно было очень спешить, чтобы не заметить это "что-то", потому что при ближайшем рассмотрении это оказалось трупом масана. Высушенным. Масан был из Нижнего мира, а вот аккуратные раны на шее навели меня на неприятные мысли. Свои, скорее всего, набросились бы все вместе, как сейчас на меня, было бы много укусов. А тихо и осторожно убить в переулке? Видимо, здесь не зря не любят Верхних жителей.
Я перевёл взгляд на башню. Ну и где же страшнее?
Сейчас эти воспоминания кажутся мне безумно далёкими. Всё это было так давно... Ещё до того, как я узнал, чем на самом деле занимались Робене в своей лаборатории. Как выяснилось, к болезням на самом деле это имело очень мало отношения.
Робене изучали миры.
- Как вы это делаете? Ты был там?
Армандо покачал головой.
- Туда нельзя попасть. Хотя слабое сообщение есть. Как правило, удаётся добыть какой-нибудь предмет. Он помогает узнать о мире, изучить его.
- Например?
- Например, это.
Армандо положил передо мной цветок. С мягкими лепестками и маленькими шипами. Я видел множество таких цветов.
- И что? Это роза, Малкавиан на них помешаны. Что здесь такого?
- Это не наша роза. Не здешняя. Из другого мира. Очень похожего на наш, очень. Там практически аналогичная флора и фауна. Но есть отличия.
Повинуясь тихому заклинанию Армандо, в темноте возникли три тускло горящих точки. В их слабом свете я рассмотрел цвет лепестков.
- Красная? Странно выглядит...
Я видел множество чёрных роз, но впервые передо мной была красная. Да, это было совсем невеликое чудо, но я знал, что таких роз не бывает. Залюбовавшись, я протянул руку, коснулся стебля...
...Этот мир был намного светлее нашего. Там было много цветов, насыщенных, ярких. Были облака, но были и звёзды. У нас они тоже бывают видны, но крайне редко.
А ещё пища. Судя по одежде, это были воины. Незнакомая, странная раса. В ярком свете звёзд было видно, что они рыжеволосые, все. Крепкие, полнокровные. И их было много. Просто невероятно много...
Я выронил цветок.
- Это нереально... Туда действительно нельзя попасть? Должен быть способ.
Армандо лишь покачал головой и поднял цветок, держа его через отрезок ткани.
- Нужно много энергии. Даже если предположить, что это возможно, нам придётся потратить все ресурсы. Огромное количество крови. Задействовать Амулеты. Все. Или большую часть. Минимум семь. И даже тогда это была бы односторонняя дорога.
Я кивнул. Задумчиво. Я начинал понимать.
- Все предметы из других миров так действуют? Я хочу кое с кем посоветоваться. Это помогло бы мне всё объяснить.
- Только первое время. Потом они адаптируются и не имеют такого эффекта.
- Я хочу забрать розу.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Теперь осталось уже совсем немного. Взгляд останавливается на высоких сводчатых стенах с разрушенным потолком. Или куполом - теперь не поймёшь. Интересно, что здесь было? Храм? Замок? Зал совещаний? По-своему красивая архитектура. Всё будто тянется вверх - стены, высокие и узкие оконные проёмы.
Всё же я предпочёл бы ожидать казни в другом месте.
После Примирения все кланы были признаны равными. Каждый клан имел своего лидера, своего кардинала и ни один из них не мог быть выше остальных. Для этого был создан Совет Кардиналов. Но всё же нужен был кто-то, за кем останется последнее слово. И "первой среди равных" стала Дорис.
Не знаю, чем было продиктовано решение выбрать на эту должность Оракула. Видимо, это должно было подчеркнуть, насколько такое первенство номинально. Кроме того, сами Малкавиан никогда не стремились к власти - их заботили какие-то другие, понятные только им проблемы. Полагаю, недоверие друг к другу и редкий дар Дорис сделали своё дело. И ещё... Мне кажется, в те времена она ещё была более-менее в своём уме.
Я знал Дорис Малкавиан уже другой.
Когда я вошёл, она пела. Прислушавшись, я понял, что это колыбельная, хотя Дорис пела не совсем верно, вставляла свои слова, а временами просто напевала мелодию. Она сидела на высоком троне, на своём пьедестале, поглаживая по волосам двоих маленьких масанов, склонивших головы на её колени. Мальчика и девочку.
Это Безумные дети. Юные избранники Дорис из самых обеспеченных семей, которые всегда находились рядом с ней, помогая ей держать связь с этим миром. Как только дети подрастали, переставали быть милыми маленькими созданиями, Дорис переставала их замечать, её ментальная связь с ними разрывалась, и масане нужны были снова мальчик и девочка, которые будут рядом с ней.
Я и сам был Безумным ребёнком. Чуть менее ста лет тому назад.
- Великая.
Голова Дорис чуть дёрнулась, но она не прекратила петь и не посмотрела на меня.
- Я хотел с тобой поговорить.
Я подошёл ближе. Дети спали, Дорис стала петь тише - наверное, всё-таки немного прислушиваясь к моим словам. Её чёрные вьющиеся волосы спадали на платье, пол, окутывали трон и, казалось, растворялись где-то в темноте. Бархатное, тёмно-бордовое платье тихо шелестело, когда она двигала руками. Как всегда, один рукав доходил до самых пальцев, а второго не было - обнажённое предплечье масаны обвивала Мёртвая Роза Малкавиан, матово взблескивающая россыпью чёрных камней, изображающих распустившийся бутон.
- Есть такие места, - осторожно начал я, - очень далеко отсюда... Где семье было бы намного лучше. Где мы могли бы объединиться снова. Где нам не пришлось бы делить между собой пищу - там её много. Очень много.
Дорис резко повернула ко мне своё тонкое бледное лицо.
- Дориан!
Узнала?
- Послушай, - осторожно продолжил я, не будучи уверенным, что это хороший знак, - попасть туда очень сложно, но есть шансы. Мы могли бы рискнуть.
- Дориан... - прошептала Великая и по её щеке скатилась кровавая слеза. - Как ты мог? Почему ты? Ах, Дориан... Они же все мои дети...
Я умолк. Великая меня не слушала. Она даже не слышала, была не здесь. Видела будущее?
- Только не ты, только не ты...
Масана помотала головой, закрыла лицо руками и заплакала навзрыд, шепча сквозь слёзы "не могу поверить...", моё имя и другие бессвязности.
Я понял, что она не видела будущее. Просто я пришёл в очередной период затемнения, которые с Великой случались всё чаще. В такие моменты она часто говорила о детях - говорят, у неё и правда были когда-то дети, но их судьба мне неизвестна.
Подойдя ближе, я взял красную розу, которую принёс с собой и положил ей на колени. Роза уже растеряла свои необычные свойства, но по-прежнему оставалась маленьким красивым чудом, которое могло бы мне помочь, если бы разговор сложился.
Но, увы. Я посмотрел на тёмные капли, стекающие по локтям масаны.
- Пустая трата крови, - вздохнул я и покинул тронный зал.
Мысленно возвращаясь к этому разговору сейчас, я полагаю, что в тот момент она действительно видела будущее. Скорее всего.
Это был первый раз, когда я попытался поднять эту тему в разговоре с Дорис. После этого я долгое время был занят другими вопросами - ситуация в клане сложилась своеобразная. Моего брата сразила та самая инфекция, что так пугала Робене. Я уже знал, каким путём она передаётся, поэтому семейная трагедия волновала меня меньше всего. Но наш покойный отец был везуч на дочерей, двоих сыновей потерял на войне, ещё до Перемирия, а последнего сразила лихорадка. Таким образом, несмотря на свой относительно юный возраст, мне пришлось примерить Драконьи Иглы.
Несогласных в клане и за его пределами было более чем достаточно. И дело не только в моём возрасте - бывшие Безумные дети не пользовались доверием семьи. На решение этих и других внутренних вопросов ушло немало времени. Ситуация же неизменно ухудшалась с каждым днём: увеличивалось количество инфицированных, каннибализм процветал и начал пропагандироваться едва ли не в открытую. Я понимал, что нужно действовать.
За это время я всего один раз говорил с Армандо. Рассказал ему о своей идее. Он подтвердил, что это у нас есть шансы на воплощение её в жизнь, и высказал осторожное предположение, что, возможно, стоит изучить так заинтересовавший нас мир подробнее. Я его не услышал.
На сей раз дети играли где-то в зале. Я слышал их смех, а Дорис смотрела им вслед и улыбалась.
Я поклонился, как и полагается перед Великой. Я порой позволял себе называть её по имени - хоть и мало помнил из своего детства, но в какой-то степени дурманящая связь с Дорис оставалась со мной всю жизнь, она была мне словно вторая мать, как и всем таким, как я. Но временами Дорис забывала прошлое, иногда будущее, часто не узнавала никого, в том числе и меня. И уж если обратилась по титулу, вряд ли понимала, что перед ней "её мальчик".
- Приветствую тебя, Великая.
- Оставь, Дориан. Ты снова пришёл говорить о таинственных и далёких мирах?
Порой я ошибался. Похоже, в тот день её разум был на редкость ясен.
- Не таких уж таинственных и относительно далёких. По крайней мере, Робене известен способ их приблизить. Правда, лишь один раз.
- Зачем? - в голосе Дорис зазвучала сталь. - Чего ради нам так рисковать?
- Ради пищи. Это во-первых. Во-вторых, ради неё же. И снова... Посмотрим правде в глаза, мы - паразитирующая раса. А тихи - вымирающая. И мы вымрем вместе с ними, если не предпримем хоть что-нибудь.
- "Что-нибудь", Дориан, это не сумасшедший шаг в пропасть. Лучше бы Робене выяснили, почему гибнут урожаи.
- Это уже не поможет, - я глубоко вздохнул. - Мы говорили об этом. Похоже, гибнет планета. Что-то внутри не то остывает, не то останавливается... Я не слишком разбираюсь в этом, только знаю, что это не остановить.
Дорис наклонила голову. От этого движения часть её волос соскользнула со спинки трона, рассыпавшись по полу рядом с остальными. Великая смотрела прямо на меня, и пару секунд мне казалось, что она размышляет. Но она не размышляла, она пыталась рассмотреть вероятности будущего.
- Догмы, - сказала она. - Раскол. Поход Очищения. Очищение...
Я не понял ни слова, но Великая вздрогнула.
- Нет. Империи Масан никогда не бывать на этой планете.
- Это лишь вероятность. Всё зависит от нас.
Дорис медленно покачала головой.
- Там много пищи. Слишком много. Это не тихи, это воины, готовые дать отпор. Что ты собираешься с этим делать?
- Нас ещё не настолько мало. Мы соберём армию. И у нас преимущество. Наше оружие всегда с собой, - усмехнувшись, я выпустил иглы.
- Ты будешь удивлён, мальчик, - внезапно севшим голосом ответила Великая, - но в мире есть расы, которые просто нельзя высушить.
- Чушь! - неприятно признавать, но это пренебрежительное "мальчик" задело меня за живое. - Бред сумасшедшей. Мы всё равно погибнем здесь.
- Да. Погибнем. Достойно. С честью. Как подобает масанам. Это мой окончательный ответ.
Я скрипнул зубами и поклонился.
- Ваше слово - закон.
Продолжать разговор я был не намерен. Развернулся и пошёл прочь.
И это окончательно убедило меня в том, что наша Великая сошла с ума.
Лёгкие, почти бесшумные шаги пробуждают меня от дрёмы. Поворачивая голову, я вижу Трисс Луминар. Когда-то, сейчас уже кажется, что не в этой жизни, она была моей невестой. Трисс тихо проходит через то, что когда-то было помещением, садится на пол, рядом со скамьёй, на которой я сижу, и кладёт голову мне на колени. Вижу по глазам, она плакала.
- Они не хотели пускать меня к тебе. Боялись, я помогу тебе сбежать. Я поклялась, что не буду.
- Не стоит, я бы не сбежал. Не вижу смысла.
- А я бы и не отпустила, - тихо говорит Трисс и поднимает голову, глядя мне в глаза.
Я понимаю. Могу только представить, что творилось в её душе... Но она пришла к тем же выводам, что и я. Я заслуживаю казни.
- Знаешь, что я придумал? Всё неслучайно. Мы, все здесь, мы едины. Робене - наш разум. Так было всегда. Бруджа - наши руки, всё, что мы делаем - благодаря им. Носферату - наши зрение, слух, нюх, всё... Все органы чувств. Треми - наше сердце. Малкавиан - душа... А мы, Луминар - мы ноги. Мы направляем всех остальных. Здорово, правда?
- Ты забыл про Гангрел, милый.
- Точно. Я забыл про Гангрел...
Был только один способ обойти решение Дорис. Получить одобрение Совета кардиналов. Конечно же, Совет я созвал втайне от Великой. Это не составляло сложности - он существовал как раз в качестве альтернативы её номинальному правлению.
Суть я изложил кратко и максимально доступно. Там - пища. Шанс на спасение. Перспектива. Великая против, но пора, в конце концов, понять, что Оракул и лидер - это разные вещи. И Оракул не должен принимать решения.
Пару мгновений кардиналы думали. Затем начали подниматься руки.
Робене. Конечно, с ними мы всё обсудили заранее.
Бруджа. Естественно, такие слова как "война", "армия", "добыча" действуют на них безотказно. Мир таким в тягость.
Гангрел. Их ничто никогда и нигде не держало.
Треми. Хорошо. Даже более чем - это весьма сильный и влиятельный клан.
Носферату. Приятная неожиданность.
Всё. Пять плюс я - шесть. Шесть из тринадцати.
- Меньше половины. Решение не принято, - озвучил Астелл Вентру, поднимаясь со своего места. - К счастью, большинство присутствующих осознаёт, что такие вопросы не стоит доверять детям. Да ещё и Безумным.
Алый и весьма недоброжелательный взгляд кардинала обжёг меня. Кто-то из присутствующих хмыкнул.
Покидать зал, в отличие от остальных, я не спешил. Когда все вышли, ко мне подошёл кардинал Робене.
- Ничего не вышло. Это был последний шанс. Нам нужно больше половины Амулетов. И то, они, скорее всего, утратят большую часть своей мощи.
- Не всё потеряно, - медленно проговорил я. Если честно, план созрел у меня в голове в ту же минуту. - У нас будет семь Амулетов.
- Но голосование...
- Малкавиан не голосовали.
- Дориан, ты, может, правда не в себе? Дорис дала однозначный ответ.
- Не Дорис. Есть другие Малкавиан. Уверен, там найдётся, кому стать кардиналом. А Мёртвую Розу я достану.
Робене наклонился прямо к моему лицу и заглянул в глаза. Тихо произнёс:
- Это нарушает наши законы.
- А это революция.
В решающий день всё было готово. Я заручился поддержкой не только аристократов, но и всей части Нижнего мира, способной к мышлению. Большинство моих союзников было против этого, но я, во-первых, не собирался оставлять собратьев умирать, как это уже сделали другие в своё время, а, во-вторых, собирал армию. И владеющие оружием аристократы - это хорошо, но толпа голодных и жаждущих крови масанов - это почти непобедимо.
Пока одни подготавливали всё необходимое для перехода, другие занялись основанием Верхнего мира. Мне нужна была паника, сумятица, всё, что угодно. Лишь бы нам не мешали.
Дорис приказала никого к себе не пускать. Поэтому охрану пришлось убить. Семеро лучших воинов моего клана были страховкой как раз на такой случай.
- Дориан, милый, - улыбнулась она, когда я вошёл. - Что же ты так редко заходишь, мой мальчик?
Возможно, это была ирония. А быть может, затемнение. Мне было всё равно.
Я встал на колени у её ног, пользуясь отсутствием детей.
- Но вот, я пришёл...
- Я знала. Как раз уложила малышей спать. Не хотела, чтобы они помешали нам общаться.
Боковым зрением я бегло осмотрел зал. Не убила ли их эта сумасшедшая, случайно? Детей поблизости не было.
В этот момент основание башни дрогнуло. Но Дорис будто не замечала этого. Она погладила меня по волосам.
- Мне всегда нравились твои локоны... - с улыбкой провела рукой по щеке, - Малыш, ты же знаешь, что просто так я её не отдам, верно?
- Знаю.
Лезвие сверкнуло, отсекая интересующую меня конечность. Крик боли вонзился в уши на целых полминуты. За это время я успел освободить Мёртвую Розу от лишней плоти. Протянул её ошарашенному молодому Малкавиану, пришедшему с нами. С молодыми легче договориться, да и надоело мне консервативное старьё, считающее меня юнцом.
- Поздравляю, - коротко сказал я.
Надо было спешить, поэтому мы направились к выходу.
- Дориан!!! - взвыла истекающая кровью предсказательница. - Сто тысяч восемьсот двадцать один! Запомни это число! Ровно столько секунд ты проживёшь на своей новой планете!
Нехитрый расчёт занял у меня несколько мгновений. Я не оглянулся.
Сам переход был несколько сумбурным и довольно сложным процессом. Запомнился мне плохо. А вот то, что случилось практически сразу после...
Вживую этот мир был воистину прекрасен. Бесконечное множество ярких и насыщенных благодаря здешнему открытому небу цветов, чистый воздух и довольно-таки явный запах пищи. Хорошо, что мне удалось сдержать самых ретивых волонтёров, желающих пойти на разведку. Нужно было хоть немного прийти в себя после всего случившегося.
Если честно, я даже не обратил внимания, что цвета окружающего мира становятся не просто насыщенными, они начинают колоть глаза. Поначалу. Очень скоро не замечать этого было уже невозможно.
Тогда-то мы и увидели зарево на горизонте. Самое красивое, что я видел в своей жизни. Небо просто невероятным образом стало светлеть в одной точке, затем переливаться - жёлтым, розовым, оранжевым... Наши непривыкшие к свету глаза воспринимали эту игру красок с усиленной чувствительностью.
- Какая странная молния... - сказала масана где-то недалеко от меня.
А через несколько секунд случилось ЭТО. Кому-то просто посчастливилось оказаться в этот момент не у дел, где-нибудь в укрытии. У кого-то, как у меня, сработало предчувствие опасности в самый последний момент. Но таких было немного.
Остальных просто накрыла бесконечная белая пелена, которая, как мы потом поняли, оказалась светом здешней звезды. Мы даже не знали, что звёзды могут быть так близко... Что так бывает.
Мы видели, как тела тех, кто не успел скрыться, рассыпаются прахом. Пылью. Практически заживо - они кричали, умирая... Опытные и бесстрашные воины, юноши, женщины, девушки, дети... Они пошли за мной, убегая от голодной смерти, и теперь превратились в ничто, не успев даже осмотреться в этом новом мире.
Мы прятались. Это длилось почти 12 часов. И, как показали здравые подсчёты, которые нужно было сделать ещё дома, повторится. Потому что здесь это повторяется каждые 24 часа. Каждые.
Дороги назад нет. Как выяснилось, когда звезда исчезла из поля зрения и у нас появилась возможность оценить потери, погибло около семи восьмых армии. Да что там... Какой армии? Наших родных. Безвозвратно. От них осталось лишь огромное кладбище, покрытое пылью.
Меня лишили титула и приговорили к казни. Я не сопротивлялся, когда меня связали и оставили здесь. Ждать рассвета. Так это здесь называется.
Сто тысяч шестьсот девяносто девять...
- Пора, - внутрь заглянул охранявший меня Бруджа. Будто я собирался бежать.
Трисс встала, поцеловала меня в лоб.
- Прощай, милый.
- Прощай, Трисс.
- Даже не знаю, сочувствовать тебе или завидовать. Тебя не станет, а нам здесь жить.
Она вышла. Им нужно было прятаться. Всем. Сейчас, даже если бы я захотел освободиться, я не успел бы найти укрытие.
В крепнущих лучах света разрушенные рельефы стали отчётливее и вверху, в том месте, над которым когда-то, видимо, начинался потолок, я рассмотрел затёртый рисунок. Белка, грызущая орехи.