Кассирша Любочка. 📽️ Кинообраз Софийки. Фильм "Черноморочка", 23года.
´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´
Женщина в жёлтом. 📽️ Кинообраз - Таня. Фильм "Овсянки", 37лет.
´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´
Начальник вокзала. 📽️ Кинообраз: Степаныч, сериал "ТП" (Джентльмены неудачи)37лет.
´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´
Ксенофонтьевна. 📽️ Кинообраз: баба Катя, Фильм "Ночь одинокого филина".
´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´
Федулия. 📽️ Кинообраз: Саша. Фильм "Кочегар" 25лет.
´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´´
Красивая. 📽️ Кинообраз: Аптекарша. Фильм "Я тоже хочу". 21 год.
''' Через три часа езды - на юг, мимо ярко-зеленых ёлок и белых еще спящих берёз, мимо скачущих по веткам рыжих и серо-чёрных белок, под чисто синим небом без единого облачка, поезд, состоящий из тепловоза и двух вагончиков, прибыл в Лисной: населенный пункт, где по преданию, ещё во времена заповедные, лисы, (животные одинокие), бегали по поселку стаями. Мимо Лисного проходила уже магистральная железная дорога, и фирменный поезд номер Один "Россия" Владивосток - Москва, на Лисном не останавливался. Но скорый поезд 099Э Владивосток - Москва останавливался в Лисном на одну целую полновесную минуту.
Придя к вокзалу, простому, без архитектурных излишеств зданию, Зимин увидел, что вокзал был все тот же, но цвет - поменял. "Тогда" вокзал был осенне-синий, сейчас мягко-зеленого весеннего цвета... Цементные серые вазоны у входных дверей, ждали побелки. Земля в вазонах была истыкана и усыпана сигаретными окурками.
В вокзале, в билетной кассе, кассирша Любочка, симпатичная, светлоглазая, белокурая двадцатитрёхлетка, сидела на работе и "горела". Сидела она на стуле, "горела" - в ожидании новой любви... От неё недавно в неизвестном направлении скрылся муж (уже третий по счету), а посему любовь в Любочке уже несколько недель простаивала без дела. Встречи с взглядом каждого мужчины рождали в ней острые желания. Но так как каждый мужчина был другим, то и Любочкины желания разъезжались, как рельсы на стрелках железнодорожной сортировочной станции.
Если перед ней возникал старик - острое желание в кассирше мгновенно пропадало, к старикам у нее претензий не было. Если к кассе подходил мужичонка затрапезного вида, то и для него в Любочкиной страсти не находилось никакого места. Если к окошку подходила семейная пара, то "её" она не видела, а "его" быстро оценивала, как оценщица в магазине уцененных товаров.
При виде же одинокого красавца, она вспыхивала, как будто кто-то выливал ей на голову ведро огня.
Но первое, что она увидела, когда к окошку её кассы подошел Зимин - это вторгшаяся в окошко к самому Любиному носу рука с паспортом и со справкой об освобождении; в то время как голова подошедшего и корпус были повернуты в противоположную от кассы сторону. Пассажир что-то кому-то говорил, и лишь договорив, обернулся и весело уставился на кассиршу, уже вертевшую в своих руках его справку об освобождении.
К "справочникам" у Любы было особое отношение: преступников она боялась.
"Бывших зэков не бывает"- думала она каждый раз, и каждый раз слегка вжимала голову в плечи.
-Поезд "Владивосток - Москва" 099Э будет у нас в Лисном в семнадцать тридцать по местному времени. По вашим документам билет положен в общий вагон,- не поднимая глаз сказала она.
-Мне в общем вагоне? В общем, вообще не хочу,- скаламбурил Зимин.
Голос у пассажира не был пугающим, скорее наоборот - приятно-привлекательным.
Любочка робко подняла глаза:
-Если плацкарт, то с доплатой.
В плацкарте Люба каждый раз хотела выписать всем уголовникам верхнюю боковую полку, в конце вагона, у самого туалета, "чтоб жизнь мёдом не казалась". Но еще раз взглянув на пассажира, на его светящееся от удовольствия совсем не страшное, но напротив, привораживающее к себе лицо,- уже искала место в середине плацкартного вагона, и не боковую полку.
-Плацкарт тоже не хочу,- капризничал пассажир; и так, как-то по детски, доверительно, что Люба с облегчением вернула голову из плеч в свое длинношеее естество.
-Мне купе, если можно,- попросил пассажир.
-Ну ты зарядил!- Люба уже окончательно и бесповоротно переменила о пассажире мнение в самую лучшую сторону. В самую лучшую. Бесповоротно! Может тебе ещё СВ?
- СВ - это очень здорово, но слишком дорого. Конечно, если бы у меня была жена миллионэрша...
- А жена не миллионэрша? -Люба по лисьи сузила лаза и уже не стесняясь улыбалась приятному пассажиру.
- Да нет пока никакой жены. И любовницы тоже нет. А вот вы,- он взглянул на табличку на груди,- Любовь, - и очень... вы - Любовь.
-Вы билет покупаете, или вы тут жениться собираетесь? - недовольно спросила стоящая в очереди следом за Зиминым черноусая большая женщина в очень жёлтом пальто и с летающей тарелкой на голове.
-Стас обернулся, удвоил улыбку.
- Что за чудный головной убор у вас, и он так идет к вашему особенно жёлтому пальто. Берет типа - летка-енка? Летка - от слова летать... на летающую тарелку похоже.
- Чтоб ты жену, себе Летку-енку нашел, и такую же глупую,- раздраженно ответило желтое пальто.
"Да, шутка не получилась,-подумал Стас.- Совсем не получилась. Ерунда какая-то с языка сорвалась. Чёрт что ли меня за язык дернул? Какая летка-енка?"
Но и грубости он в свой адрес не любил, тем более оскорблений в адрес его жены, пусть даже жены ему пока незнакомой. После двух сроков на зоне, Зимин - очень крепкий физически и выносливый парень, в душе не погрубел и по сути своей оставался большим и добрым ребенком. Но отвечать было нужно...
-Да не глупый я, а просто очень веселый парниша. К тому же радость у меня сегодня. Я сегодня из тюрьмы вышел. Отсидел за убийство полгода и вышел.
От услышанного, дама в очень желтом пальто, со скрежетом замолчала, уменьшилась в размерах, и уже хотела только одного - купить билет. Только купить билет и ничего больше.
Кассирша Любочка, от услышанного "полгода за убийство", сказала "Ой, мама" и поняла, что - скоропостижно умирает. Её всю ожгло ознобом, словно на неё высыпали мешок ледяных опилок. Ноги в сапогах она повернула носками внутрь, и сильно прижала колени одну к другой - что бы меньше содрогались.
... Но билет, из последних сил, на имя Зимина Станислава Михайловича, от станции Лисной до станции Старореченск - выписала, взяла доплату, и, стараясь более не попадаться убийце на глаза, молча и никому ничего не объясняя, вышла из кассы, поспешно, но тихо притворив за собой дверь.
На неверных ногах она дошла до кабинета начальницы вокзала: Л.А. Ковровой.
Лия Агрипиновна Коврова была на своем рабочем месте, в удобном кресле и в удобном настроении. Она с наслаждением пила чай, смотрела в окно и худела. "Только чай"- думала она, отправляя в рот уже третье бисквитное пирожное: мягкое-премягкое, ванильно-ароматное, наверху с грибочками и с цветочками из розового крема, купленных по 47 рублей за штуку, а их в прозрачной нарядной коробке, оставалось еще три. Пирожные она купила в "Дюймовочке" (магазин напротив от вокзала - через площадь "Круглую"). В действительности привокзальная площадь, имела форму неравнобедренного треугольника, а точнее - кривоугольника. Может быть поэтому она так и называлась - "Круглая".
Кассирша Люба, бледная и несчастная, без стука вошла в кабинет к Лие Агрипиновне, молча села на стул, безучастно посмотрела на пирожные - по сорок семь рублей за штуку...
Грипинна,- пробормотала она тихо,- накапай мне корвалольчику. Что-то у меня спину корёжит. Мне страшно.
-Агрипиновна, судорожно поднялась, нашла в шкафчике корвалол.
-Капай, капай, побольше мне накапай... Ходят тут всякие, бандиты недорезанные, людей до смерти пугают.
После тройной дозы корвалола Любочка без разрешения взяла со стола телефон начальницы, (её телефон пропал вместе с исчезнувшим мужем), набрала номер своего троюродного брата Ильи, проводника того самого вагона, того самого поезда 099Э, в который она выписала билет "убийце"- Зимину Станиславу Михайловичу.
Лия Агрипиновна вопросительно смотрела на четвертое пирожное и думала о похудении.
-Я ему пару слов скажу,- извиняющимся тоном сказала Люба, мельком взглянув на Коврову.- Всего два слова я ему скажу. Береги себя, скажу я ему, и всё. Береги себя и всё. Предупрежу его.
Как только брат сказал "Да" - троюродная сестра его предупредила...
И о том, что цены растут, как хотят, а зарплата маленькая, и о том что батареи "чуть живые", еле теплые и в квартире холодно. И что она хотела подогреть рыбкам воду в аквариуме и опустила в него на секундочку кипятильник, а тут Тоська, соседка пришла спросить "который час"... Я ей сказала - который час, а она не поверила. Ну и сцепились мы языками. А потом Тоська спросила:"Ты уху что ли варишь? Так вкусно у тебя разварной рыбкой запахло"... И что в магазине банки со свиной тушенкой просроченные, а они нарочно затерли дату, и нет у них ни стыда ни совести.
-А вчера, Илюша, я видела твою зазно... - Вдруг Люба замолчала, отвела телефон в сторону и посмотрела на него как на предателя:
-Слушай Грипинна, там какая-то фря в трубке говорит, что у тебя на телефоне недостаточно средств. От же, тоже - что хотят то и творят! Ни стыда у них ни совести¡ Она еще что-то хотела сказать, но тут в кабинет вошла женщина с тарелкой на голове, молча взяла Любовь за руку и повела к кассе - "обилечиваться".
Купив билет, Зимин в зал ожидания не пошел. До поезда ещё оставалось время и нужно было купить какой-нибудь еды "с собой". Питаться в вагоне - ресторане, в дороге - дорого и неуютно. Тем более, что здесь напротив вокзала есть неплохой продуктовый магазин. Зимин вышел из здания вокзала, пересек наискось кривоугольник "Круглой" площади. И вот он - магазин "Дюмовочка", вполне себе неплохой магазин с двумя отделами. Налево - овощи, направо - хлебосыроколбасные и т.п. изделия...
В "овощах" его внимание привлек энергичный, громкий торг бабушки Ксенофонтьевны в роли покупательницы и продавщицы Федулии.
- Мне бы мелких огурчиков,- тыча морщинистым пальцем в огурец, говорила старушка.- Да - два, да - три, не больше.
- Нет мелких, Ксенофонтьевна, где я их тебе возьму, рожу я их тебе что ли? Вот - длинные, парниковые, свежие. Двести тридцать рублей за кило.
- Мне бы, Федулия, подешевле, у меня пенсия не резиновая, на всё не растянешь.
-Цены - как есть, так и здесь. Всё по накладной. Огурцы не мои.
- Ну-ка, свесь мне один.
Федулия положила огурец на весы.
-Вот, сама смотри - 424 грамма, по деньгам будет - 97 рублей с полтиной. Полтинник, так уж и быть, могу сбросить.
-Сто рублей за один огурец,- сокрушалась старушка. -За кусок травы - евро с лишним! Грабеж среди бела дня!
-А продай-ка ты мне тогда пол-огурца за пятьдесят рублей.
-Пол огурцами не торгую, это же Ксенофонтьевна, не колбаса и не творог на развес. Иди вон в бакалею, там и покупай на развес.
- Так мне творог и не нужен, он у меня в горле застреёт, не люблю я творог.
-У меня творог тоже в горле застревает,.. ты его со сметанкой помеси. Милое дело.
- А не хочешь, Федулия, резать пополам, ты мне продай, целый огурец, но за пятьдесят рублей.
-Но он же сто стоит?
-Так я ж тебе потом пол-огурца, назад принесу. Завтра и принесу или хоть после завтра.
Из отдела хлебосыроколбасных продуктов раздался смех.
Зимину настойчивая старушка понравилась.
Он прошел в овощной отдел, положил взвешенный огурец в пакетик...
-Свесь мне, Федула,- сказал (как приказал) Зимин,- еще пару помидорок, да - покрупнее.
-Она не Федула, а Федулия,- возмутилась Ксенофонтьевна.- Ты чего, милок, без очереди-то? Ишь ты... Молодой ещё, а уже так и норовит,- вперед. Ишь ты!
-Добрый ты человек, Ксенофонтьевна, а выгоды своей не видишь,- Стас легко засмеялся, и расплатившись с продавщицей, протянул пакет с огурцом и помидорами старушке. Вот, ешь на здоровье. Бери не стесняйся. Это тебе. Это презент.
-Чего это он?- старушка непонимающе поглядела на Федулию.- Никак выпимши? У меня вот зять такой же. Жадный, как чёрт, придет в гости незваный. Отъест, сопьет, что у меня найдет. Это он на жену свою, на дочь мою Зинку укор ставит. Не готовит, мол, ничего. Да и уйдет, и спасибо не скажет. А как выпьет водки, так такой добренький делается. Он тогда меня всё по спине тянется погладить, того и гляди поцелует, окаянный. Дурной такой. Ксилофоном меня называет. А все же, глядишь - сотню мне в руку и сунет, а бывает и зелененькую, двухсотенную не пожалеет.
-Не пью я, бабуля,- провожая Ксенофонтьевну до двери пояснил Зимин.- Уже пол года ни капли в рот.
-Ну спасибо тебе тогда, спаси Христос. И жене твоей не хворать и деткам.
Проводив старушку, Зимин прошел в бакалею.
-Привет, красивая,- сказал он подходя к прилавку.
-Привет, огнеборец.
Увидев в глазах Стаса вопросы, "красивая" пояснила:- Дымом от тебя пахнет. В тайге пожар что ли тушил? Или?..
- Та не,- отшутился от подозрений Стас,- это я в вагоне, печку топил, вот дым ко мне и прилип. Мне бы, Красивая, хлеба буханку, да колбасы палку, да яиц вареных, да карасей копченых.
-Колбасы полно. Вон, выбирай какую хочешь. Хлеб у нас свежий, очень вкусный. Наш хлеб особенный. Можно просто кружку молока нашего, да хлеба нашего - ломоть. Поел, и вкусно и сыт целый день. А яиц вареных нет, вареные - в буфете на вокзале. Так ты из вокзала и вышел, мне в окошко всё видно.
-Мне еще - параллелепипедиков штук пять.
-Каких пара... ллеле... или...лили... каких педиков? Каких еще педиков? Тут не аптека, огнеборец, презервативами не торгуем. У меня, между прочим, муж есть, если надумал что.
-Да пошутил я. Кубики бульонные есть, куриные или грибные?
-Кубики есть, по восемь рублей. Грибных два осталось, три вот... на тебе куриных.
-Так при чем здесь лили... педики?
-Ну вот смотри,- у Стаса на широкой грубой ладони лежали "кубики", - это что?
-Кубики.
-Где кубики?
-Ты что свою собственную ладонь не видишь?
-Кубик,- назидательно сказал Зимин, -это геометрическая фигура у которой: и длина и ширина и высота - одинаковые. Понятно?
-Нет.
- Этот бульонный кубик,- по форме, он - параллелепипед, а если маленький - можно сказать - параллелепипедик...
- Вот ты смешной какой, огнеборец. Хочешь я тебе накладную покажу, там русским языком написано - "бульонные кубики". Понятно, учитель?
-Ну вот,-Стас примирительно рассмеялся,- я пошутил, а ты, красивая, обиделась. Нам с тобой делить нечего, у нас края разные, у меня поезд через час... Прощай, Красивая. Да и не учитель я... и не огнеборец.
-Когда выходил из "Дюймовочки", услышал себе в след голос Федулии:"Эй, огнеборец, а себе на дорожку помидорок не хочешь ку?..
Стас закрыл дверь, прошел уже прямиком на платформу. Было прохладно и есть он уже хотел. Последний раз утром на зоне еще завтракал, да и то только чаю выпил, а пайку отдал Учителю. Подумал: "Может быть перекусить до поезда колбасой с хлебом?", но передумал. Была в нём странная черта характера, какой не было у него в детстве, и во флоте тоже не было,- черта взрезалась в его характере "на зоне" - получать удовольствие от голода и холода. -Голодом и холодом можно и нужно наслаждаться,- говорил он часто сам себе, а иногда и не себе, но другим. И он умел "это" делать, почти легко, чем на зоне кого-то удивлял, кого-то злил...
День, однако, уже пришёл к вечеру, солнце покраснело и низко катилось над дальним лесом. Над площадью "Круглой" остановился ветер, превратился в просто воздух без цвета и запаха. Но для Стаса сегодня весь день выдался цветным и волшебным. Запах свободы, запах собственной силы, запах радости, запах своих золотых лет. Если бы вокруг не было людей - он бы сейчас запел, громко бы запел. Но люди уже подходили на платформу, к поезду номер 099Э.