Аннотация: Мы жили рядом с клубом "8 марта": двор в двор. Там очень часто показывали кинофильмы. И вот однажды мы с мамой отправились смотреть кино "Чапаев"...
Лошадь Чапаева...
Жалко было боевого командира. Тем более, что он уже почти доплыл до берега...
Но не менее было мне жаль и его коня. Ведь его тоже убили. Ни за что...
И вот после кино мы с мамой спим в сарае, над погребом. Там летом намного прохладнее. Мама - с краю, чтобы я во сне не свалился, ворочаясь.
И спал бы я себе спокойненька до утра. Но... вернулся со второй смены отец. Мама оставила ему поесть в соседней с нами летней кухне. Затем, сквозь сон, я слышу, а вскоре и обоняю, как он закуривает.
И мама его тихонько журит:
- Ты бы не курил после еды. Отравляешь всё, что поел... И ребёнок, Лёша, ведь тут...
Отец отшучивается:
- Я же не в затяжку... И вдруг неожиданно спрашивает:
- Как думаешь спит?
Мама осторожно гладит меня по голове
Отец отходит покурить. Но покурив, неожиданно возвращается.
И вдруг я окончательно просыпаюсь. Отец что-то делает с мамой. Хотя она продолжает оставаться на постели. Но уже как-то не так. А сама постель ритмично содрогатеся вместе со мной и мамой...
Наконец-то этот он уходит:
- Ну вот видишь, Лёшенька спит...
Он застёгивает брюки и уходит спать в дом. На галазах у меня едва ли не первые слёзы. Я долго не могу заснуть.
Слёзы неслышно и крупно катятся на подушку...
Засыпаю почти утром, но всё равно долго спать уже не могу...
И, едва дождавшись, когда мать идёт делать завтрак отцу, убегаю в беседку - напротив...
Тут слёзы просто душат меня. Рыдания сотрясают тело... Мне стыдно встречаться с родителями. И я не отвечаю на их крики.
Я поражён их, а в особенности маминой, недальновидностью. На отца я обижен всерьёз: "Разве так можно?"
- Лё-ё-ё-ша!
- Лёшенька!
- Сыночек, - ты играешь, да?!..
- Ну, выходи уже, - тревожится мать.
Наконец-то мамино сердце подсказывает ей. Она распахивает дверь беседки:
- Лёшенька! Сыночек! - обнимает меня, тискает, заглядывает в глаза:
- Что с тобой, сыночек? - она всерьёз взволнована.
Я ничего не могу ответить. Она продолжает тормошить меня. Подходит и отец. Он явно растерян. Надо что-то сказать. А слёзы предательски выдавливаются из меня, будто мощным насосом.
"Что же придумать, - чтоб побыстрей отстали?!.. Придумал...".
И я быстро выпаливаю:
- Лошадь жалко!..
- Какую лошадь?
Я рыдаю.
- Ну сыночек, скажи нам, пожалуйста, - мы, если так нужно, никому не скажем...
- Лошадь ...Чапаева, - мелко лгу я, заливаяь уже безудержными и безутешными рыданиями...
- Ну надо же, - впечатлительный ты, сынок, - пытаются утешить и постепенно сами приходят в себя родители...
Увы, поводы для невольного и преждевременного взросления на этом не прекратились...