Новицкая Ольга Вадимовна : другие произведения.

Это вам не свечки делать

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Это вам не свечи делать.

Глава 1

  
   Вообще-то, мы с сестрой последние десять лет нормально жили, не хуже многих. Мать наша умерла родами, когда я на свет появился, и отец с тех пор обращал на нас мало внимания. Конечно, он научил сестру держать рожок с молоком, чтобы меня кормить, но, в целом, он больше уделял времени лавке, чем нам. Это было к лучшему, особенно с тех пор, как отец начал пить всерьез. По чести, пил он не так уж долго, ибо вскоре попал под бочку с медом, и почил в бозе. Тут уж сестре пришлось изрядно побороться, чтобы добрый судья оставил за нами свечную мастерскую и лавку. Спасло то, что сестра, проявив изрядную изобретательность, была признанна достойной обрести надо мной опекунство.
   Не думаю, что в тот момент ее это особенно порадовало, но вдвоем выжить проще, и еще я был придатком к лавке. Нет меня, нет и лавки. Мать назвала первого ребенка Ибр_у, что в переводе с древнего языка означает "Счастливая", мама была образованной женщиной. А меня отец, для созвучия с именем сестры обозвал Ибр_и. В древних языках он был несилен, служитель храма, который регистрировал рождение, оказался человеком с юмором и записал, как велели. С тех пор меня зовут Ибри - в свободном переводе - Рыжий бес. Думаю мамина душа, при встрече, все высказала отцу.
   Вскоре соседи переименовали меня, к восторгу сестры, в Ибрика. Так в дальних сюртариях называют ковшики для варки кофе. Тоже не сахар, но все же лучше Рыжего беса. Ибру, правда, называла в моменты гнева Рыжей Сволочью, можно подумать, что сама она снежная блондинка и ангел по натуре.
   Итак, в течение четырех лет мы кое-как справлялись. Поскольку отец считал Ибру одушевленным предметом, он успел обучить ее свечному делу, и сестра схватывала все буквально на лету. Чтоб не соврать, лет в десять она уже ухитрялась подбирать травы для ароматических свеч в три раза лучше отца, а терпением превосходила его во все десять. Я же был на подхвате - воск притащить, сало растопить, готовые свечи рассортировать, и, естественно, оббегать пасеки на предмет цен на воск.
   Став хозяйкой, Ибру быстро сообразила, насколько выгоднее поставить собственные ульи на заднем дворе, благо, жили мы почти на окраине, и за полгода освоила пасечное дело, занявшись еще и торговлей медом. Я уже говорил, что она сестра талант.
   Ибру привыкла пахать как лошадь, а потому моя криворукость и попытки работать меньше десяти часов в день казались ей личным оскорблением. Даже то, что готовил я лучше, и почти все домашние обязанности легли на мои юные плечи, не спасло бы от сдачи в ученики к тому же дяде Оди, знатному шорнику и беспощадному мастеру, но тут, что называется, повезло. Соседка, жалея нас, притащила целый ворох ненужных вещей, и среди тряпья, годного лишь на заплатки и нескольких сломанных игрушек, столь необходимых двум сиротам, нашелся набор настоящих грифельных карандашей. Вот это была удача. Думаю, карандаши попали в мешок случайно, и соседка потом их обыскалась, но факт остается фактом, я стал обладателем целого богатства.
   Я начал рисовать по-настоящему, а не пальцем по известке и не мелом на стенах. К моему большому удивлению, заметив пропажу трех листов бумаги, на которых Ибру вела учет доходов и расходов, и обнаружив их в моем углу за ширмой, сестра, вместо того чтобы отстегать розгой, схватила меня за руку и отволокла, вместе с рисунками, поближе к окошку, где света больше. Рассматривала она их долго и внимательно, затем повернулась ко мне, уперев руки в боки, и посмотрела сверху вниз так, что я почувствовал себя ничтожной букашкой, посмевшей посягнуть на святое. Если только у букашек есть это самое "святое".
   - Ирби! - возвестила она, и ткнула пальцем в стол, где все еще лежали мои рисунки, - Отвечай, кто тебя учил.
   - Никто, - я тяжело сглотнул и прикинул, какое наказание придумает для меня этот монстр.
   - То есть, за твое обучение мы никому не должны? - уточнила Ибру и убрала за ухо выбившуюся прядь рыжих волос. Плохой знак, обычно ее волосы были в идеальном порядке.
   - Говорю тебе, я сам, - поспешно оправдался я.
   - Из глины так же сможешь сделать? - дождавшись моего кивка, Ибру облегченно вздохнула. - Отлично. Что ж, Ибри, похоже, ты сможешь принести пользу нашему дому.
   - Я еще вчера всю лавку вылизал! - возмутился я, - Даже на рыбалку с ребятами не пошел!
   - Помолчи, - велела Ибру.
   Прошествовав к комоду, она выудила из ящика с немногочисленным маминым наследством шикарный платок, подаренный отцом на свадьбу, и мое сердце сжалось. Сестра надевала его лишь по особым случаям. В последний раз это случилось, когда я, в уличной драке, слишком сильно избил заносчивого мальчишку из Центральных кварталов. Как не доказывал я, что он первый начал, стража уволокла меня в тюрьму, где и пришлось торчать до прихода сестры.
   Она явилась в этом самом платке, долго доказывала, что высокородный стервец хотел убить сиротку, грозилась пойти к сюрту, и заявить о домогательстве со стороны стражи, а в конце концов отволокла меня домой. Лучше б я в тюрьме остался. Три дня потом не то что сидеть, стоять было больно.
   - Ибри, - продолжила сестра, - К моему приходу ты должен все эти портреты сделать из глины.
   - Совсем спятила? - уточнил я, косясь на свои произведения. Там были изображены стражники нашего района и пара соседей.
   - Ты сделаешь так, как я сказала. Все понятно?
   - Иначе что? - воинственно спросил я, и получил ожидаемый ответ.
   - Иначе завтра я соберу твои вещи и отправлю в обучение к дяде Оди.
   - Тогда некому будет торговать в лавке, пока ты делаешь свечи, - привел я убийственный аргумент.
   - Найму мальчишку постарше, - отрезала Ибру. - По крайней мере, его будет видно из-за прилавка, и не надо кормить. Делай!
   Она так рявкнула, что я, сам не знаю как, оказался за столом, а Ибру, к моему ужасу, вытащила из тайника заветный узелок, где хранились наши деньги на черный день. Всего пять скипов и три такия, но эти деньги помогли бы нам продержаться, случись что. Вот тут я окончательно понял, что сестра решила от меня избавиться - этих денег как раз хватало на первый взнос за обучение.
   Что мне было делать? Я взвыл! Пусть не ахти какая, но у меня была семья. Ибру хоть и орала, но обо мне заботилась. Умоляя не сдавать в ученичество, я рыдал как ребенок, и даже не испытывал при этом стыда, несмотря на солидный возраст - двенадцать лет, все-таки. Ибру повела себя благородно. Оторвав мои руки от своего платья, велела заняться делом и клятвенно пообещала оставить дома, если сделаю все, как она велит. После чего мокрой тряпкой стерла с юбки следы моих грязных пальцев, стряхнула сопли с передника и удалилась месить снег парадными туфлями.
   Я бросился к столу, и клятвенно пообещал себе стать хорошим мальчиком. Клятвы охватывали все, обещание не сбегать на рыбалку, не закрывать лавку раньше времени, не подыскивать Ибру женихов среди местных сумасшедших и нищих, не подсовывать своим врагам пчел в коробочках, не драться и так далее. Да, я был не медовый орешек.
   Ибру вернулась под вечер и притащила целый сверток со всякой едой, от жаренного мяса до сладких пирожков. Разложив все это на столе, велела привести себя в порядок, умыться и надеть чистую рубашку.
   - Дорогой Ибри, - начала она, когда мы, разодетые, сидели перед обильным, в кои-то веки, столом, - многие годы лишений и все мытарства, которые я перенесла ради тебя...
   - Какие еще мытарства! - я был возмущен, но Ибру осталась невозмутима, только принялась загибать пальцы.
   - Ты бросал в стражников снежками, дрался с соседскими мальчишками...
   - Все дерутся, - защищался я.
   - Но не все безотцовщина, и за всех есть, кому заступиться кроме старшей сестры, - парировала Ибру, и продолжила, - Ты выбил три стекла...
   - Но я...
   - Двадцать один такий, - сурово глянула Ибру и я смолк, виновато понурившись.
   Припомнила она все. Рыбалку на запрещенном участке реки, разрисованные соседские стены, выбитые стекла, пропуски занятий по письму и чтению в храме, за что полагался штраф, короче все припомнила. Однако закончилось чтение приговора неожиданным помилованием.
   - Я сегодня была у Главы города, и взяла свиток на изготовление свеч, - победно закончила Ибру.
   - Э?
   Я недоуменно обвел взглядом полки, затянутые сетками от крыс, и заваленные свечами разного сорта. От белых, восковых, дорогущих настолько, что мы могли позволить себе лишь одну такую, да и то на праздник, до жировых, вонючих и коптящих, зато дешевых. От ароматизированных до лечебных, от свадебных до поминальных.
   - Не таких свеч, болван! - вспылила Ибру, - Теперь мы будем делать вот такие свечи, - она указала пальцем на мою лепку. - Мы с тобой единственные свечных дел мастера в Скалистом сюртарии, кто имеет право делать фигурные и цветные свечи!
   Думал я пару секунд, затем осознал истину.
   - Ты что, больная?
   Подзатыльник был, скорее, частью ритуала, но все равно обидно. Клянусь, если бы не голод, я бы, как водится, выкрикнул все, что думаю, и сбежал до самой ночи, но теперь все было по-другому. Проведя воспитательный ритуал, Ибру сгребла меня за грудки синей парадной рубашки и дернула на себя так, что одна подтяжка расстегнулась и больно стукнула меня застежкой по спине, но я предпочел промолчать, слишком уж обещающими были глаза моей дорогой сестры.
   - Я не больная, щенок, - ласково процедила она, - я умная. Ты будешь рисовать всех клиентов, которые к нам придут, их подружек, матерей, братьев, мужей, да хоть любимых песиков. Затем ты будешь делать формы для свечей, а я буду отливать их цветные фигурки с фитильками. Понял? Называется свечной портрет, и скоро станет очень модным и начнет считаться хорошей приметой.
   Здравый смысл позволил мне, к тому моменту, дожить до двенадцати лет, а потому я лишь молча кивнул. В конце концов, при согласии и послушании меня ожидал отменный ужин, а в случае неповиновения головомойка. Кто бы ошибся, при таком выборе?
   - Молодец! - Ибру позволила мне сесть на стул, и отряхнула ладони, словно только что выкинула за дверь крысу.
   - Ибру, - рискнул я еще раз, - Но литые свечи стоят дешевле, чем сделанные маканием. Как же мы...
   - Просто делай, что я говорю, помалкивай, и поверь, это даст нам возможность продолжить твое обучение, а мне скопить на приличное приданое.
   - У тебя есть лавка, - робко напомнил я.
   - У нас! У нас есть лавка, комок кошачьей шерсти! - рявкнула сестра и я притих.
   Кажется, впервые лавка оказалась не ее, а нашей. Это стало неприятным сюрпризом. Создавалось впечатление, что детство кончилось. С присущим любому ребенку эгоизмом я тогда как-то не подумал, что у сестры оно закончилось значительно раньше, примерно в шесть лет, в связи с моим рождением.
   - И запомни, - добавила Ибру, подтверждая мои худшие подозрения, - Отныне ты не будешь драться. Никогда. Тебе надо беречь руки. И любому, кто придет в лавку за заказом, станешь мило улыбаться, и рисовать его точный портрет. Точный, а не пародии, как на стенах, вот с такими носами - она помахала огурцом перед носом, - не с такими вот ушами, - она оттопырила уши ладонями, - и без кошачьих какашек вместо глаз. Все понял?
   Я ошарашено кивал. Вот не думал, что сестра знает обо всех моих произведениях и я при этом все еще живой, сытый и не побитый.
   - Теперь можешь как следует поесть, - сказала Ибру, - для нас завтра настанут хорошие дни.
   Вот они, следующие шесть лет беспрерывной работы! Ибру без устали бегала в центральную часть города, рассказывая о новом, удивительном направлении свечного мастерства. Ее мечтой было стать самой известной мастерицей во всех пяти сюртариях - Рыбачьем, Яблоневом, Южном, Равнинном, и, конечно, в нашем - Скалистом.
   Рисовал и лепил я до боли в пальцах. Многие молодые люди заказывали свечи в форме себя, для подарков своим дамам сердца, или, что гораздо хуже, заказывали свечи в виде отвергнувших их девушек, в следствии чего приходилось следить за барышнями, чтобы прилично их зарисовать. Молодые люди прониклись мнением, что если запалить такую свечу перед своей постелью, барышня ответит взаимностью. Кто распустил такой дурацкий слух не знаю, но точно не обошлось без Ибру.
   Уверен, моя предприимчивая сестричка наведывалась к одному из городских колдунов и выложила приличную сумму за приворотное зелье для этих чертовых свечек.
   Вот так мы и жили, а спустя шесть лет после успешных начинаний Ибру за мной пришли. Мы по-прежнему жили над лавкой. Питались, правда, значительно лучше, но, помимо еды, одежды, и ремонта в лавке сестра особо не тратилась. Отдать должное, последние годы прокормить меня было сложно. Я только что паклю между бревен на выгрызал, так есть все время хотелось, вот Ибру и откормила меня так, что я стал выше большинства сверстников, хотя при этом оставался худющим как щепка, и жилистым, как швартовочный канат.
   Так вот, в тот день, когда я корпел над очередным заказом, снизу, из лавки, послышался шум, на лестнице раздались шаги и в мою комнату постучались. Да-да, у нас с сестрой теперь были комнаты вместо ширмы. Часть со шкафами для хранения особо ценных свечей и бывшая родительская спальня принадлежала Ибру, а та часть, что раньше отводилась детям, была моей. Все это разделялась достаточно плотной стеной. По крайней мере, когда я развлекался с девушками, Ибру меня не беспокоила. То ли не слышала, то ли закрывала глаза. И вот теперь в косяк двери моей комнаты постучали.
   - Ибри, - на пороге появилась сестра, - К тебе кире Дар_у.
   Кто же не знал этого имени. Дару - человек, расследующий все дела, с которыми не могли справиться простые стражники, то есть, по моему тогдашнему мнению, практически все. Еще странным было обращение сестры. В нашем сюртарии, помимо "господин", "госпожа", "барышня" и так далее, было в ходу "кире" при обращении к мужчине, и "киро" при обращении к женщине, в знак особого личного уважения. Странно было слышать такое от моей сестры, которая даже самого важного покупателя называла "господин", а уж никак ни "кире". Услышав ее слова, я замер, прикидывая, какая из моих выходок могла привлечь внимание самого сюрта. Вроде бы никакая, но кто его знает.
   Сестра шагнула в сторону, пропуская высокопоставленного гостя, и тут я решил, что великомудрая Ибру точно спятила. Наш сюрт славился проницательностью, перед ним трепетал преступный мир, поговаривали, даже колдовством владеет, а тут заходит мужик, далеко за сорок, ростом с семнадцать ладоней, и это против моих почти девятнадцати, одет как обычный человек, в простую серую рубаху, штаны с подтяжками, жилет и куртку. Волосы - соль с перцем, зачесаны назад и падают на воротник мелкими спиралями, кстати, такая кучерявость была признаком похуже, чем рыжая окраска, из-за которой Ибру состригала мне волосы под "ежика". Еще у Дару глаза были странные - желтые, как у кота. И ведь даже охраны у него не было. При том количестве народу, что он в тюрьму отправил, даже в нужник следовало ходить в сопровождении.
   Тем не менее я встал. Самозванец или нет, но он мог заплатить, а это в нашем доме стало решающим фактором много лет назад. И вот это лохматое чудо спокойно так садится на стул напротив меня, и дает знак, что я тоже могу присесть. Ладно, думаю, посмотрим, что дальше будет. А дальше он достает книжечку, открывает ее на закладке и начинает читать вслух. Причем с речью у него явно проблемы, он посреди фразы паузы делал в самых неподходящих местах, словно продолжение забыл, или с заиканием боролся.
   - Ага, - протянул Дару. - Значит... бес рыжий, особь молодая.
   - Эй! - честно говоря, я обиделся. Ни с того ни с сего бесом обозвали, и ладно б сестра, я, вроде как, привык, а тут дядька посторонний.
   - Помолчите, юноша, - велел Дару, вяло поведя ладонью приблизительно в мою сторону, и продолжил чтение, сверяясь с моей внешностью - Шерсть рыжая, короткая, глаза зеленые, возраст восемнадцать, по местному летоисчислению. Очень... хорошо. Да. Из способностей обладает отличной зрительной памятью и умением рисовать. Юноша, видите этот скип Южного сюртария?
   Он повертел у меня перед носом монетой. Я такую впервые видел. У нас они встречались редко, слишком уж далеко от Южного наш сюртарий располагался.
   - Вижу, - согласился я.
   Тогда Дару убрал монету в карман и говорит:
   - Если точно нарисуете ее с обеих сторон - монета ваша. Приступайте.
   Этот клоун меня просто насмешил, но скип есть скип, и я взялся за карандаш. Задание, сказать прямо, было плевым, я от скуки даже выбоину на аверсе изобразил. Она как раз на кончик носа изображения шерифа пришлась, смешно показалось. Протянул я рисунок сюрту, он на него посмотрел, встал и велел идти за ним.
   Я хотел разозлиться, но, подумав, признал, что это неразумно. Вдруг мужик этот и вправду сюрт? Еще не хватало влезть в неприятности.
   - Эй, господин Дару, а с чего вы меня бесом обозвали? - поинтересовался я, едва мы вышли на улицу.
   - Во-первых ваше... оригинальное имя, отдаю должное чувству юмора ваших родителей, во-вторых, вы очень похожи по описанию на одну... нечисть, и обладаете схожими навыками. При этом вас не надо вызывать, вы более предсказуемы, а следовательно менее опасны. Я пару раз имел дело с бесами, и предпочитаю людей. В конце концов, чтобы держать вас в... повиновении, не нужен квалифицированный колдун, а если что, убить вас значительно проще, - вполне доходчиво пояснил Дару.
   От такого я опешил. А кто бы не опешил? Но благоразумие взяло верх и я предпочел замолчать. Злить человека, которому ничего не сделают за убийство простого, пусть и очень талантливого художника явно не стоило.
   Мы уже вышли из нашей части города и попали в более приличный район. Дома здесь стояли добротные, улицы были чище и прямее. Ну еще бы, по закону каждый должен убирать улицы на расстоянии десять шагов от своего дома, а здесь вообще хвастались, чей участок чище. Дома, судя по виду, каждые три года перекрашивали, не реже, и дорожки к ним были засыпаны песком от весенней грязи.
   От мыслей меня отвлек сюрт. Он, похоже, решил поговорить и даже успокоить меня, словно я волновался. Чего, спрашивается, бояться? Такими грешками как мои, такие люди как он не занимаются, а со стражниками я давно договорился. Да и было бы о чем договариваться, ну подрался, в картишки поиграл, вот и все. Такими вещами половина моих знакомых занимается.
   - Итак, Ибрик, - начал Дару, глядя себе под ноги, - Мы с вами должны заняться... расследованием некоторых преступлений.
   - Чего? - я встал как вкопанный.
   Какие, к черту, преступления, и причем тут я?
   Дару соизволил остановиться, посмотрел недовольно, и велел поторапливаться.
   - Не доводите меня, юноша, - сдержанно попросил он, - Я ведь могу и... рассердиться.
   - В смысле?
   - Не дай вам бог узнать. Я бываю... несдержан.
   - Ясно, - кивнул я его спине, и сразу забыл о предупреждении. - И куда мы идем?
   - На Холмистую улицу, вон в тот дом, - исчерпывающе ответил Дару, указывая на аккуратный двухэтажный дом с портиком, - Вы зарисуете... все, что увидите, затем пройдем ко мне.
   Мы протиснулись сквозь толпу любопытных, сгрудившихся возле дома, и двое стражников, стоявшие у дверей, расступились, давая дорогу. Одного из них я знал. Он частенько гонял меня, заставая за игрой в наперстки. Вредный тип, замечу, даже обещал с меня шкуру спустить, если еще раз увидит на своем участке. Теперь он прожег меня взглядом и промолчал.
   - Заходите, - пригласил сюрт. - Осторожно пройдите вдоль стены, встаньте на пороге второй комнаты справа, осмотритесь пару минут и сразу выходите. На улице все зарисуете.
   - Почему не внутри? - удивился я.
   В самом деле, глупость какая-то.
   - Потому что сейчас придет колдун, чтобы обследовать помещение, и в нем не должно ощущаться присутствия... других людей, помимо жертвы и убийцы. Понятно?
   - Убийцы? - меня слегка замутило.
   - Да, убийцы, - раздраженно подтвердил Дару, - Что вас удивляет? Вы ведь не ожидали, что я... приду сюда расследовать кражу детской копилки?
   - Тогда я потом загляну, когда они уйдут.
   - Они зальют все своими зельями, засыплют порошками, и наверняка передвинут кое-какие... предметы, а мне нужна первичная картина. Все, ступайте.
   И я начал работать. Прокравшись вдоль стены, отыскал комнату и внимательно оглядел ее. Более того, заметив сбоку стул, я, проявив чудеса акробатики, влез на него прямо с порога, едва ногу не вывихнул, и оглядел все еще и сверху.
   Зрелище было так себе, если трупов не боитесь. Я не боялся. Комната как комната, судя по всему - для приема гостей. Мебель тяжелая, добротная, обтянута бархатом. На полу ковер, в одном из кресел покойник. Дару не объяснил, стоит ли запоминать покойника, но я, на всякий случай, запомнил. Кто знает, вдруг понадобиться.
   Клянусь, осмотрев эту комнату, я мог набросать все, вплоть до последней паутинки под потолком всего за минуту. Странно, кстати, такой дом, и вдруг паутина. На всякий случай замечу, минута в нашем сюртарии это счет до ста. Как в других я не знаю, но, думаю, столько же. И вот, запечатлев в памяти зловещий образ, я стрелой выскочил на улицу, схватил протянутый альбом, карандаш и принялся рисовать, как сумасшедший. Казалось, даже грифель накалился, и тут раздался окрик.
   - Эй! Ибрик!
   Кричали из толпы, и голос был до боли знакомым. Так и есть - Орлик. Придурок с придурошной кличкой. Пару лет назад мы болтались в одной компании, и, напившись, вляпались в неприятную историю. Дело, в целом, было плевым, так, встретили троих пьяных и обчистили их карманы. Беда в том, что ребятки оказались из приличных семей, а к нам их занесло за приключениями.
   Они получили приключения, мы с Орликом и еще двумя парнями сутки в камере, а лично я, в качестве отдельной награды, крупный разговор с сестрой и пять дней постной еды, когда она увидела мои разбитые костяшки,. По словам Ибру, раз я не мог рисовать, и, следовательно, зарабатывать, еды в доме стало мало, и о мясе пришлось забыть. То, что в подвале хранился запас, не учитывалось, он там хранилось на "черный день". Помню, я дождаться не мог, когда же этот черный день наступит, очень уж хотелось сушеных колбасок. Но я отвлекся.
   - Ты что, теперь на крысятников пашешь? - продолжал допытываться Орлик.
   Один из стражников рванул к нему, раздался звук удара, Орлик смолк, а Дару очень вежливо попросил:
   - Не мешайте мастеру работать, пожалуйста.
   Краем глаза я заметил, что Орлика волокут в сторону двое стражников и рука моя замерла. Спасибо, конечно, сюрту, что вступился, но я собирался и дальше жить в своем районе. Я хотел крикнуть, чтоб отпустили Орлика, но не мог отвлечься. Просто не мог и все. Так часто бывало, когда я рисовал. Короче, Орлика уволокли, надо мной нависла расправа наших ребят, а я рисовал словно заведенный. Очнувшись обнаружил, что изрисовал восемь листов.
   - Хорошо, - одобрил Дару, заглянув мне через плечо, - Вы, похоже, видели все еще и сверху?
   - Там стул стояла, - оправдался я.
   - Вы вошли в комнату, - заметил Дару.
   - Не-а. Я с порога переступил. Войти в комнату, значит оставить там свои следы. Верно? Так вот, их там нет.
   - Следы и ауру, - поправил сюрт. - Вы входили. Впрочем, уже не важно. Идите, Ибрик, и зарисуйте, со слов... свидетелей, кто выходил из данного дома.
   Только человек, побывавший на моем месте, поймет, что рисовать чей-то портрет со слов свидетеля это настоящий ад. Две престарелые тетки, морщась от моего внешнего вида, наперебой описывали субъекта, выходившего из дома. Только представьте, эти две клуши одновременно выгуливали своих хорьков, одновременно видели одного и того же человека, а из общих черт сошлись лишь на том, что это был мужчина.
   По версии одной тетки он был босяк вроде меня, по версии другой важным господином, тут явился еще один свидетель и приплел шляпу. Ага, суконная шляпа в середине весны! Совсем народ спятил. Тут еще один господин встрял и решил, что шляпа было не суконной а обычной, матерчатой. Честное слово, не маячь за спиной стражники, я бы их всех далеко послал. И тут меня осенило.
   - Вы правы, милые дамы! - с поклоном воскликнул я. Да, когда надо, я умею быть вежливым и галантным просто до тошноты. Работа в лавке научила. - Я вас понял! Это был мужчина выше меня ростом, и с кожей смуглой, как у выходцев из Рыбачьего сюртария! Нет! Желтоватой, как из Южного!
   И сделал вид, что собираюсь это зарисовать. Клуши тут же оживились, закудахтали, называя меня балбесом, и сошлись во мнении, что мужчина был ростом между мной и Дару, а лицо имел бледное, даже слишком. По их словам, ему следовало чаще бывать на воздухе.
   - Точно, - восторженно заявил я. - Еще ему не мешало бы постричься. Верно, дамы?
   Дамы смолкли, а третий свидетель заявил, что волос из-под шляпы он не видел. Сообразив как действовать и задавая наводящие вопросы, например, не удивило ли, что шляпа из сукна было столь немодного серого цвета, и почему у такого важного господина был сломан нос, прямо как у меня, я получил отличный портрет менее чем за пятнадцать минут. Нанеся последний штрих, я обомлел. Выходящим из дома человеком оказался сам хозяин дома. Судя по состоянию тела, он к тому времени был мертв не меньше нескольких часов - окоченел весь.
   А вот Дару, казалось, был доволен. Быстро пролистав альбом, кивнул, буквально втянул меня в поджидавший экипаж, и мы поехали в святая святых - резиденцию сюрта. Улицы были свободны от транспорта, середина дня, все-таки, и добрались мы быстро.
   Домишко сюрта оказался невзрачным, по местным меркам, но расположенный в самом центре, почти около резиденции шерифа. На случай, если кто спал последние сто пятьдесят лет, напоминаю, у шерифа, само собой, есть нечто вроде отдельного городка, где он принимает послов и все такое, но по сюртариям он таскается часто, потому имеет в каждом городе резиденцию. Это все нам в храме объясняли. Вроде как, любой грамотный человек должен знать внутреннюю политику государства. Будто и так не понятно, раз шериф приезжает, всем, кто плохо себя ведет, запрещают покидать свой район под угрозой кутузки. Ну, а когда светлый шериф рискует проведать своих подданных на самых закоулках, все улыбаются и низко кланяются, дабы впоследствии не иметь неприятностей.
   Но я отвлекся. Дару вытащил меня за рукав из экипажа и провел к дому.
   - Живу я на втором этаже, - попутно пояснил он, - Работаю на первом. В помощниках у меня... Сит_у, человек преданный хоть и странный, постарайтесь с ним поладить. Спать будете в комнате возле моего кабинета, там уже все готово.
   Я кивал, лишь бы не спорить, но последняя фраза несколько ошарашила.
   - Какое еще "спать"!? - возмутился я. - Эй, мне домой надо! У меня работа!
   - Ваша работа, Ковшик...
   - Ибрик.
   - Простите, Ибрик, заключается в... помощи мне. Как долго вы будете нужны, я пока сказать не могу, а потому оставляю вас здесь.
   - Сестра меня убьет, - предупредил я о возможном преступлении.
   Перед моим внутренним взором как живая нарисовалась Ибру, с упертыми в бока руками, и рассказом о том, сколько она вытерпела ради меня, и какая я неблагодарная скотина. Зерно истины во всем этом было, но частое напоминание вызывала только колики и досаду.
   - Не волнуйтесь, Ков... Ибрик. Вашей сестре выплачивается ваше ежедневное жалованье стражника, плюс премиальные, при удачной работе, и к ней приставлен... отдельный человек для охраны и торговли в лавке.
   - Что за человек? - слабым голосом спросил я, предчувствуя ответ.
   - Помощник стражника, который патрулирует ваш район, - охотно пояснил сюрт, и распахнул дверь.
   Ноги у меня подкосились. Мало было Орлика, видевшего, как я работаю на крысятников. Мало было, что ребята, наверняка, видели, как я сажусь в экипаж сюрта, так теперь еще в лавке торчит стражник. Итак, жизнь оказалась бесповоротно загублена. Что изобьют это как пить дать, и это в лучшем случае. С другой стороны отказать сюрту значило заполучить не меньше неприятностей, но в ускоренном темпе. Тюрьма, разорение, дом презрения, и армия смертников если повезет.
   - Может, все-таки зайдете? - вежливо осведомился Дару.
   Я шагнул. Выбора все равно не осталось. В полутемной прихожей, освещенной парой масляных светильников, стоял стол, за которым сидел тот самый Ситу. Дядька был худой до невозможности, несло от него сивухой, и, могу поклясться, что четко расслышал глухой стук глиняного стакана.
   - Все спокойно? - осведомился Дару.
   - Как на кладбище, - клятвенно заверил Ситу, попытался привстать и осел обратно на стул.
   - Как на кладбище шерифата или как на кладбище храма?
   - Храма, - икнув, решил Ситу. - А это кто?
   - Мой новый помощник.
   - Добро пожаловать в ад, сынок! - заржал охранник.
   - Похоже, ты... опять пьешь, - почесав лоб, решил Дару.
   - Ни боже мой, - клятвенно соврал его собеседник, - Я уже трезвею.
   Дару отмахнулся, и потащил меня дальше.
   - Здесь ваша комната, вот это мой кабинет, - вещал он на ходу, пинком распахнул дверь и втолкнул меня внутрь.
   Комнатенка оказалась маленькой, напротив двери окно, стол с креслом, возле стола стул, справа картотечный шкаф, а слева книжный шкаф. Помню, я тогда удивился, неужели сюрт прочел все эти книги. Клянусь, шкаф был забит буквально под завязку, да еще сверху навалено. Томов двести, не меньше.
   - Уф...
   Дару развалился в кресле, и устало прикрыл глаза. Похоже, день у него выдался не из легких. Помолчав, он, наконец, соизволил глянуть на меня и лениво махнул в сторону стула.
   - Садитесь и показывайте.
   Он со вздохом выпрямился, и, взяв их моих рук альбом, принялся разглядывать рисунки более внимательно, вновь нацепив на нос очки.
   - Мне бы домой, - вкрадчиво попросил я.
   - Забудьте, - не поднимая глаз, заявил сюрт. - Вы мне... подошли. Это понятно?
   - Я, как бы, свободный человек, не раб, и могу делать, что хочу, - рискнул я.
   - Ну, добровольное рабство я вам обеспечу буквально за день, - не отвлекаясь от рисунков, заметил сюрт, - Дело... плевое. А теперь не отвлекайте меня, юноша.
   И я притих. В самом деле, обычно люди идут в добровольное рабство на год, три или пять лет, когда попадают в паршивую ситуацию, и такую ситуацию человек напротив мог обеспечить мне за пару минут. Один наш сосед, к примеру, пошел на ярмарку добровольного рабства, мечтая поставить обалденный памятник для своей покойной жены. Он целый год был рабом одного из аристократов, пахал как вол, через год хозяин выдал бумагу что договор исполнен, заказал на могилу его жены шикарный памятник, а еще через пять месяцев сосед сам кони двинул, надорвался на работе.
   Фиговая какая-то перспектива вырисовывалась. Оно мне надо?
   Короче, сидел я тихо, разглядывал корешки книг, и прикидывал, во что выльется вся эта история. Замечу, я тогда и близко не угадал, что будет на самом деле.
   Вскоре Дару насмотрелся и спросил, для чего я пририсовал паутину.
   - Она там была, - насупился я.
   Нашелся тут, сморчок кудрявый, в моей работе сомневаться.
   - В таком доме?
   - Хватит, ладно? - я уже устал от его придирок. - Велено было зарисовать, я и зарисовал.
   - Ну, может, вас выкрики Орлика отвлекли, вот вы и... поторопились?
   Я чуть на стуле не подпрыгнул. Что, такой человек знает Орлика? Как оказалось впоследствии, Дару знал всех, буквально всех, кто хоть как-то преступал законы сюртария. До сих пор в голове не укладывается.
   - Я зарисовал все, как было.
   Понурил голову, невинный взгляд... столько раз срабатывало! Но не в этот. Сюрту было, похоже, абсолютно плевать. Он принял деловой вид, и подвинул мне свиток.
   - Допустим. Давайте-ка, юноша, отложим это дело, и, для затравочки, мы с вами поможем одной пожилой... госпоже, просто чтобы вы поняли, во что ввязались.
   Я быстро прочитал свиток и опешил. Как-то само собой подразумевалось, что сюрт расследует важные преступления, а тут заявка о краже фамильного серебра.
   - Вперед! - велел Дару, и, спустя две минуты мы уже тряслись в открытом экипаже.
   Вернее, это Дару трясся в открытом экипаже, а меня он загнал на козлы. Ничего против я не имел, благо править лошадьми уже приходилось, только сделал зарубку в памяти, что я теперь еще и кучер. Что ж, когда мне за мои похождения все-таки переломают руки, можно будет взять у сюрта рекомендации и устроиться на конюшню.
   Похоже, экипаж был взят для престижу, так как ехали мы не более десяти минут, быстрее пешком было, и притормозили возле особнячка, принадлежавшего престарелой вдове какой-то шишки.
   Приняли нас по высшему разряду. Слуга в ливрее склонился в низком поклоне и попросил следовать за ним к госпоже. Старушка, разодетая в шелка, лично налила нам вишневую перегонку высшего качества, умиленно наблюдая, как мы пьем, но при этом не преставала вещать, как ей будет тяжело без фамильных побрякушек, особенно без любимых вилок и ножей. Вдобавок пропало несколько кубков и большая серебряная чаша с половником.
   С ее слов я, конечно, все это зарисовал и уважительно кивнул. Если тетка не врала, на деньги с продажи пары кубков можно было нашу лавку отремонтировать от подвала до чердака, да еще ледник построить.
   Из посторонних у знатной госпожи побывали только племянник со своим слугой, и старая подруга со служанкой. Вежливо выхлебав свою вишневку, Дару поклонился и дал мне знак валить отсюда.
   - Куда теперь? - спросил я, заразившись охотничьим азартом сюрта.
   - Домой.
   - Куда? - мне показалось, я ослышался, но решил уточнить. - К кому домой?
   - Вы, Ибрик, теперь у меня живете, - мягко напомнил Дару, и знаком велел помалкивать.
   В доме мы прошли в лабораторию, и я просто застыл на пороге. Воняло там как в кожевенной лавке, вдоль стен застекленные шкафы, а прямо посередине стоял огромный стол, с гранитной столешницей, на которой было такое переплетение всяких стеклянных сосудов и трубок, что вздохнуть было страшно - вдруг что разобьется, я в жизни не расплачусь.
   - Свечи делать умеете? - осведомился Дару.
   Нет, обозвать его дурнем я не рискнул, хотя этот человек нашел что спросить у свечных дел мастера, и просто ограничился кратким:
   - Еще как.
   - Вперед.
   Он убрал волосы за уши, и, порывшись в шкафу извлек моток фитиля. Быстро отмерив нужную длину, обрезал, и смочил фитиль жидкостью из склянки. И не просто так смочил. Он отмерил два пальца от начала фитиля, накапал, потом еще на два пальца, опять смочил, и так до конца. Затем помахал фитилем в воздухе, давая просохнуть, и тут же сделал еще один такой же фитиль.
   - Теперь быстро сделайте мне... свечи с этими фитилями. У вас десять минут.
   - Сколько? Да за такое время я даже воск растопить не успею!
   - Не мои проблемы, - отрезал Дару, и удрал.
   Для своего возраста он был весьма энергичен. Только сутулился, когда торопился, так что казалось, вот-вот рухнет, если ногами быстрее перебирать не начнет.
   Делать было нечего, и я ринулся в бой. Сообразив, как сделать все побыстрее, и мысленно извинившись перед всеми моими предками, занимавшимися изготовлением высококачественного товара, я запалил спиртовую горелку, прокалил нож, и, взяв пару свечей белого воска, аккуратно разрезал их вдоль. Получилось так себе, не слишком аккуратно, но время, знаете ли, поджимало. Я же не дурак, с сюртом спорить, хоть он и выглядел как клоун.
   Короче, вытащил я фитилек, вместо него приладил изготовленный сюртом, сложил половинки, и, разогрев над горелкой, загладил швы. Отлично вышло, словно и не трогал их никто. Тут как раз Дару вернулся, кивнул, похвалил, запалил одну из свечей, и принялся по столу пальцем отстукивать. На десятом стуке пламя из оранжевого стало синим, видимо, до пропитки дошло. Погорело оно немного и опять стало оранжевым. Дару кивнул, затушил свечку и мы снова отправились на улицу.
   - Куда? - поинтересовался я, взбираясь на козлы и перебирая вожжи.
   - К племяннику.
   К племяннику так к племяннику, мне уже интересно стало, что еще этот господин Дару придумал.
   Очередной шикарный дом, очередная пустопорожняя беседа, и вдруг, схватившись за живот, Дару извинился и быстро вышел, а я остался выслушивать разглагольствования барчука о подкупленных слугах, обокравших, наверняка, его престарелую тетю.
   Тут явился Дару, и предложил осмотреть дом. Он так целенаправленно повел нас в комнату для слуг, что я сразу понял, не так просто сюрт отлучался - дом осматривал, ясное дело. Приподняв край матраса, Дару сразу продемонстрировал спрятанное блюдо.
   - Бор_о, мерзавец! - воскликнул барчук, - Да как он смел!
   Разбушевался он не на шутку, просто рвал и метал, требуя привести слугу. Тот явился, и уставился на нашу находку во все глаза.
   - Ох ничего себе, - пробормотал он, - Это что такое?
   - То, что ты украл у моей тети, пока я пил с ней чай!
   Барчук прихватил слугу за грудки и так встряхнул, что у последнего зубы лязгнули, я даже испугался слегка, как бы не покалечил, а барчук продолжал трясти и такие угрозы выкрикивал, кровь в жилах стыла. Я даже позавидовал, это же надо, так любить назойливую старуху. Видать, благородный парень, зря я о нем плохо думал.
   Дару некоторое время понаблюдал за этой сценой, потом аккуратненько так вклинился между ними, и извинился. Он вообще слишком охотно извинялся и почти всем говорил "вы".
   - Я не виноват! - сумел, наконец, подать голос Боро, - Клянусь вам, господин Дару! Я ничего не брал!
   - Разберемся, молодой человек... не сомневайтесь. Ступайте пока к экипажу. Ждите там и не вздумайте бежать. Вам понятно? Если вы сбежите я позволю стражникам применять, как бы сказать... любые методы для вашей поимки.
   Боро замер. А кто бы не замер? С одной стороны ему светит обвинение в краже у почтенной дамы, с другой, если хоть один неверный шаг сделает, его стражники просто порвут. Какие у них "любые методы" знают все.
   - Вы ведь позволите осмотреть дом? - это Дару уже к барчуку обращался, - Злоумышленник мог спрятать остальную... добычу где угодно.
   Не дожидаясь ответа, он прошествовал на второй этаж, как в собственном доме, полностью игнорируя просьбы хозяина о том, что лучше допросить слугу, пусть признается, где все остальное.
   Толкнув одну из дверей, Дару обернулся на пороге.
   - Ваша комната?
   - Моя.
   - Боро имел сюда доступ?
   - Он по всему дому имел, господин, - пожал плечами барчук. - Отец ему доверяет, и вот что из этого получилось.
   Дару прошествовал внутрь, и внимательно осмотрелся.
   - Боро, Боро... Его мать, кажется, была личной швеей?
   - Да, служила при моей матери, затем ее уволили по старости. Думаете, он мстит? - деловито уточнил барчук.
   - Как знать. Ей... выплатили пособие на старость?
   - О нет, господин Дару. Она не доработала полгода до нужного срока, глаза сильно ослабели, но отец принял на службу Боро, чтобы им было на что жить, - заискивающе проговорил барчук.
   - Похвально.
   Дару перестал рассматривать обстановку и распахнул дверцы платяного шкафа. Та-там! Вот они, блюда стопочкой, сверху кубки, в кубках вилки и ножи.
   - Ох ничего себе! - отпрянул барчук. - Ну и наглость.
   - Ничуть, молодой человек, ничуть. Полагаю, Боро заглядывал в этот... шкаф значительно чаще вас.
   - Это точно, - барчук все еще не мог отвести взгляд от дверцы.
   - Ну, - Дару хлопнул ладонями и потер их, - Предлагаю отправится в... мою резиденцию и как следует побеседовать с подозреваемым. Согласны?
   - Я лучше здесь подожду, - решительно заявил барчук, - Сами понимаете, быть замешанным в таком деле не слишком хорошо для репутации.
   - Конечно, - моментально согласился Дару, и пригладил волосы на висках, - Я все понимаю. Придется просить... вашего отца, ведь это он работодатель Боро? Кто-нибудь из вашей семьи просто обязан проехать с нами.
   Замечание об отце резко поменяла планы барчука, уже через пару минут мы вчетвером ехали обратно. Ну как ехали... Экипаж был двуместный, и бедняга Боро шел рядом, размышляя о своей горькой судьбе. Еще бы, за подобную кражу ему светило лет пять каторги, не меньше.
   Вскоре мы расположились в кабинете Дару. Он за столом, Боро и барчук напротив, а я притулился на стуле в углу. Дару вещал о ходе дела, попутно сверяя мои рисунки со сверкающими оригиналами, разложенными на столе, Боро мелко подрагивал и молча прощался с жизнью. Сам виноват, нельзя воровать так бездарно.
   - Итак, осталась последняя... формальность, - возвестил Дару, установил в подсвечник свечу и чиркнул спичкой. - Все знают, что это такое?
   - Господин, вы шутите? - уточнил барчук.
   - Ну что вы! - Дару продолжал наблюдать, как горит спичка. Вид у него стал самоуверенный, даже говорить стал нормально. - Смотрите внимательно - мое последнее изобретение. Давно, знаете ли, не колдовал, но в этот раз вышло удачно. Ибрик, подойдите, будьте добры.
   Едва я приблизился, он схватил меня за рукав, поставил рядом с собой и зажег, наконец, фитиль.
   - Итак, Ибрик, вам восемнадцать лет?
   - Да, - я плохо понимал, что он хочет, вдобавок меня отвлекали его постукивания пальцем по внутренней стороне столешницы.
   - Вы художник?
   - Он самый.
   - Вы вчера видели зеленого единорога?
   - Чего? Нет, конечно!
   Дару пребольно наступил мне на ногу. Я задержал дыхание. Еще бы, на нем тяжелые ботинки, на мне легкие и уже основательно промокшие туфли - я по дороге раза три в лужу вляпался. Слава богам, соображалка у меня работает, и я, быстро поняв, чего он добивается, поправился.
   - Я видел трех синих, господин.
   После моих слов, о чудо, пламя сменило цвет на синий. Физиономии напротив заслуживали самого пристального внимания. Боро вытаращил глаза, а у барчука физиономия вытянулась, побелела, и подбородок затрясся. Похоже, он сильно боялся колдовства. Что ж, не он один. Дару тем временем продолжал допрос, отстукивая секунды.
   - Они летали?
   - Да, вверх ногами.
   Пламя мигнуло, и Дару поспешно задал другой вопрос.
   - Вашу сестру зовут Ибру?
   - Да.
   Пламя стало оранжевы и сюрт, лизнув пальцы, сжал фитилек.
   - Надеюсь, принцип понят, - сказал он. - Итак, начнем.
   Он опять поджег спичку, чиркнув ее о полированную столешницу, чем вызвал мое легкое уважение, и жестом услал меня на место.
   Все заворожено пялились на язычок пламени, как он медленно приближается к свече и в комнате было так тихо, что слышался треск горящего дерева.
   - Вы Боро?
   В тишине голос Дару прозвучал так грозно, что мы все вздрогнули, а сюрт продолжал указывать пальцем на слугу, не спуская с него глаз. Могу спорить, второй рукой он постукивал по столешнице, отсчитывая время.
   - Да, - проблеял Боро.
   - Вы украли имущество уважаемой госпожи?
   - Нет!
   Бедный парень едва на пол не рухнул, и удержался на ногах, сочтя падение в присутствии сюрта неприличным.
   - Знаете, кто мог это сделать?
   - Нет!
   А вот тут пламя посинело.
   - Вы все равно мне не поверите!
   Дару тянул паузу, ждал, пока фитиль до нужного места догорит.
   - Вы подозреваете своего хозяина?
   Боро закрыл лицо руками, и пламя стало оранжевым.
   Тут, естественно, крик, попытка дать слуге по шее, а Дару по столу кулаком грохнул, все как-то сразу и успокоились.
   - Значит, вы обокрали свою тетушку?
   Теперь уже его палец указывал на кончик носа барчука.
   - Как вы смеете!
   Вот тут едва все не сорвалось, пламя самым наглым образом продолжало гореть оранжевым, где-то сюрт обсчитался.
   - Я не интересуюсь, смею я или нет! - рявкнул Дару, - Вы обокрали?
   - Не я!
   Я облегченно выдохнул. Синий цвет мне всегда нравился.
   - Вы потратили слишком много и решили поправить свои дела за счет старушки? Говорите быстро, не получив правдивого ответа свеча спалит весь дом!
   - Да я, я! Вызовите моего отца немедленно!
   Дальше было плевое дело. Дару вызвал стражников, распорядился вызвать отца и тетку этого начинающего вора-неудачника, и вскоре все затихло. В кабинете остались только мы двое.
   - Лихо, - помолчав, заметил я.
   - Что?
   Казалось, Дару напрочь забыл о моем присутствии и теперь хлопал на меня глазами, словно впервые видел.
   - Лихо, говорю, вы этого поганца вычислили.
   - Ерунда, юноша. С подобным делом справился бы рядовой стражник, обладающий хотя бы зачатками... ума. - Дару присмотрелся, и, правильно угадав выражение моего лица, решил пояснить. - Посудите сами, следов взлома нет, посторонних замечено не было, старенькую подружку исключаем сразу - ей... такую тяжесть не утащить, а служанки подобных особ всегда под подозрением. Вряд ли бедная женщина в состоянии взять лишнюю картофелину с кухни без ведома и нареканий со стороны... хозяйки. Остаются всего двое.
   - У них были равные шансы. Почему же барчук? Нет, господин Дару, мне этот тип тоже не понравился, слишком уж морда холеная, но слуга у него тоже странный.
   Дару смерил меня таким взглядом, словно подумывал, стоит ли рассказывать очевидные вещи полному болвану, и решил что стоит.
   - Улики, юноша, улики. Юный... господин решил подставить слугу и подкинул ему то злосчастное блюдо. Первое - оно лежало под тонким матрасом в районе поясницы. Спать при таком положении было бы... очень неудобно, край будет больно врезаться в спину, а перекладывать его под подушку, когда в комнате ночует еще три человека... крайне опрометчиво. Вы согласны? Во-вторых, у господина Боро лицо умного человека, он бы не стал прятать у себя краденную вещь. Можно ее под стропила засунуть, или под солому на конюшне, да есть куча мест! Зачем... приносить улики, которые могут обличить и отправить прямиком на исправительные работы?
   - Деликатное название для каторги, - хмыкнул я.
   - Не отвлекайтесь. Учтите, юноша, мне о вас говорили как о человеке, умеющего хорошо слушать, а мне полезно иметь... слушателя при моих рассуждениях. Если это не так...
   - Так! - я едва не подпрыгнул, и выставил ладони, демонстрируя послушание и внимание. Я даже знаком сделал вид, что запер собственный рот на замок. Лучше уж побыть при сюрте, и послушать его рассуждения, чем пылить обратно в свой район и оправдываться за арест Орлика.
   - Собственно, я почти... закончил. Мы с вами выяснили, что слуга умен и не стал бы себя подставлять. А вот хозяин глуп, и спрятал кое-какие вещи туда, куда... сам он заглядывает редко.
   - Это в шкаф-то? - не сдержался я.
   - Вы смотрите со своей точки зрения, - вздохнул Дару. - Уверен, что свои полторы рубашки из старенького комода вы достаете сами, а вот у нашего подозреваемого есть слуга, который достает из шкафа то, что ему... велят. И, главное, только когда велят. Слуга, практически устранен, больше в шкаф заглядывать некому. Вот и получается, один из подозреваемых... слишком умен, чтобы оставить при себе улики, второй слишком глуп, чтобы от них избавиться. Далее маленький трюк со свечой. Правильно рассчитав, и вовремя задавая нужные вопросы, мы с вами быстро вычислили воришку в качестве личного одолжения почтенной даме, препроводили его в руки стражников, и, что еще хуже, в руки его... разгневанных родителей. Все понятно? Тогда вернемся к делу.
   Он вытащил из ящика мой альбом с рисунками, нацепил на нос очки, и принялся водить рукой то поднося альбом к глазам то отдаляя, похоже, искал точку с которой лучше видно. Я подошел глянуть. На данный момент Дару заинтересовался рисунком тела.
   - Что вы видите, юноша? - спросил Дару, не отрываясь от рисунка.
   - Тело. Очень мертвое и холодное, это я даже с порога заметил.
   - И отчего он умер?
   - Хрен его поймет, - пожал я плечами. - Может сердечный приступ?
   - Сомневаюсь, - Дару поджал губы и укоризненно на меня посмотрел, - Симптомы не подходят, и вы что, забыли рассказ свидетелей, что данный... мужчина выходил после смерти из дома? Где же он...
   Сюрт быстро пролистал альбом и нашел портрет, нарисованный со слов свидетеля.
   - Видите, как похож.
   - Тогда это колдовство, - решил я.
   Дару чуть слышно застонал.
   - Вы в храм ходили? - осведомился он.
   - Ну да, в прошлой декаде, на день ремесленников, когда возносили молитву во имя...
   - Учиться, Ибрик, вы учиться туда ходили?
   - Ходил, - я почувствовал себя глупо, и слегка обиделся.
   - Когда я искал себе нового помощника взамен погибшего, - задумчиво начал Дару, - то встал выбор, взять вас или одного весьма образованного юношу, и вот теперь я думаю, не совершил ли ошибку, выбрав ловкость вместо...
   - Я понял! - озарение так меня обрадовало, что я пропустил мимо ушей и "погибшего" и "одного образованного". - Там хорьки были! Они чуют колдовство, и если бы человек наколдовал чью-то личину, они бы взбесились!
   - Ну слава богам, вы не безнадежны. Теперь сравните рисунки и найдите мне пять отличий. Смелее, молодой человек. Вы ведь художник, человек, уделяющий особое внимание... деталям! Я видел свечу по вашему эскизу, сделанную для пассии моего кузена, так та бородавка на ухе, сделанная вами была столь... реалистична, что девушка едва не бросила кузена!
   - Ух ты, - я приосанился.
   - М-м. Он ее сам бросил, - добавил сюрт. - Раньше эта бородавка была... незамечена.
   - Мне жаль, - привычно покаялся я.
   - Не отвлекайтесь, и не надо лгать. Я... просто отметил хорошую работу.
   Я покраснел. Да и бородавку, собственно, чуть преувеличил, но ведь мне мало заплатили! Справившись со смущением, я внимательнее всмотрелся в рисунки.
   - Вот! Видите? Да ну вот же, - от волнения я тыкал в рисунок пальцем, в полной уверенности, что Дару недостаточно все рассмотрел. - Горбинка! Нос был сломан!
   - Хорошо, - одобрил Дару. - Теперь назовите мне причину... смерти нашего покойника.
   - Хрен его знает, - моего остроумия надолго не хватило.
   В ответ Дару снял свои очки и протянул мне. Тут до меня дошло, что это вроде экзамена. Не смогу найти ответ - уволит к чертовой матери, а мне уже как-то интересно стало. Все лучше, чем в лавке сидеть. Потому я гордо отверг очки и задумался. Внимательно вглядевшись, единственное, что заметил, это небольшое пятно слева, на нагрудном кармане.
   - Вот. Это ведь укол, да? - спросил я с надеждой.
   - Уверены?
   - Не-а. Крови-то нет. Даже при внутреннем кровоизлиянии была бы кровь. Надо бы тело как следует осмотреть, господин Дару.
   - Какой хороший мальчик, - сюрт смотрел на меня со смесью жалости и умиления. Я до сих пор не знаю, как на такой его взгляд реагировать, но тогда меня из раздумий вывел его голос.
   - Вы давно были в... мертвецкой? Надеюсь, тело уже вымыли.
   - Я не хочу в мертвецкую! - крикнул я вслед сюрту и бросился за ним.
   Как оказалось, правильно сделал. Ему нужны были расторопные помощники, и, задержись я хоть чуть, он бы взял другого. Зато мне очень понравилось его лицо, когда я, презрев двери, сиганул в узкое окошко, слегка ободрав локоть, в три прыжка преодолел палисадник, пока сюрт сражался с дверями и лестницами, и, к его появлению, уже сидел на козлах. Вот так я впервые увидел на лице сюрта одобрение.
  

Глава 2

  
   Мертвецкая располагалась в монастыре святого Дару, очень интересное совпадение. Монастырь этот находился на окраине, практически за чертой города, и собирал в своих стенах всех страждущих. К примеру тот, кто не мог заплатить лекарю, приходил сюда и получал свою долю касторки и жаропонижающего. Ну, еще он был приютом бездомных. Братья, обряженные в широченные черные штаны и черные рубахи, умели навести порядок. Все, кто хотел жить под крышей монастыря, приносили пользу. Кто знал ремесло - работал в мастерских, остальные вкалывали на полях, принадлежащих монастырю. Условия, конечно, не райские, но жить вполне можно.
   Изначально монастырь должен был принимать нищих, дабы они имели возможность начать честно трудиться, но человек, основавший его, знал о жизни нищих, в основном, по жалостливым рассказам. Большинство из них совершенно не собиралось честно пахать и предпочитало более легкий заработок попрошайничеством. Вот и получилось, что монастырь стал пристанищем для погорельцев, разорившихся и прочих.
   Главной особенностью монастыря был глубокий подвал, отделанный камнем. Холодина там стояла такая, что зубы стыли. Это я точно знаю, отец умер летом, и на четыре дня, необходимых душе, чтобы окончательно расстаться с телом, его поместили в этот подвал. Когда пришли могильщики, тело было твердым как бревно, клянусь. Я по нему даже постучал, звук как у дерева, только глуше. И не надо осуждений, мне было всего десять лет.
   Еще в монастыре было отдельное крыло, где содержались умалишенные. Ибру частенько грозила меня туда пристроить, если заказ не был готов вовремя.
   Настоятель принял нас в своих апартаментах, если так можно назвать келью меньшую по размерам, чем моя комната. Сюрту налили стакан сидра, он его принял, попросил взять пару скипов за услуги городу, и нас повели в подвал. Тут я не удержался. Когда мы спускались вниз, я, пока настоятель ставил ногу на третью ступеньку, подождал, пока она скрипнет, и изобразил звук треснувшего дерева. О скрипучей ступеньки я с детства помнил, а то, что она может сломаться, настоятель подозревал, иначе б не отпрыгнул так шустро, при его-то габаритах. Ну, сюрт от лишнего скипа на починку лестницы не обеднел, а настоятелю даже полезно попрыгать.
   Наконец мы оказались внизу. При входе в мертвецкую Дару накинул на плечи шерстяной халат, вежливо отказался от моего имени от второго, и мы вошли. Пар валил изо рта, как среди зимы. Я задрожал крупной дрожью и демонстративно зашмыгал носом, но сюрт посоветовал изобразить треск поленьев в очаге и таким образом согреться.
   Каменные своды произвели на меня даже большее впечатление, чем восемь лет назад. Тогда сестра постоянно стояла рядом, и велела смотреть в пол, вроде как примета плохая в мертвецкой любопытствовать, так что толком ничего разглядеть не удалось, а вот Дару, пользуясь расположением своего святого, вообще не обращал внимания, куда я пялюсь.
   - Давайте лучше родственников покойного опросим, - шепнул я сюрту. - Вдруг ему кто угрожал?
   - Об угрозах и завистниках я уже спрашивал, - отозвался сюрт, упорно глядя себе под ноги. - Расспрашивать об остальном у убитой горем родни я не посмел. Оставим это... на потом, когда они успокоятся и перестанут ждать подвоха.
   - Вот наше тело, - настоятель указал на деревянный стол.
   Голым покойник выглядел еще менее привлекательно. Брат лекарь, ждавший нас у стола, быстро пояснил, что естественные выделения он успел смыть, что крови было мало и она вот в этой пробирке, что вскрытия не делал, оставил сюрту, после чего удалился, прихватив свой шерстяной халат.
   - Повяжите на лицо платок, - мельком велел сюрт.
   - Лучше я оденусь потеплее, - решил я, обхватив себя за плечи и подпрыгивая как мяч, лишь бы согреться и предупредил. - На таком холоде я рисовать не смогу.
   - Тогда записывайте, запоминайте, и, главное, постарайтесь... не мешать, - велел сюрт. - Когда меня отвлекают в важный момент, я могу изменить обычную линию поведения.
   - У вас вырастут клыки, - заявил я страшным хриплым голосом и оскалился, - потом вы броситесь на меня и выпьете мою кровь?
   Тут я схватился за горло и зашатался, всем своим видом изобразив страшные судороги.
   - Вам не удастся так легко отделаться, молодой человек, - с сожалением вздохнул сюрт и его тон моментально привел меня в чувство.
   В конце концов, он был сюртом и держался на этой должности уже больше лет, чем я живу, и господина Дару в самом деле боялись. Короче, я перестал паясничать, вынул из сумки альбом и два карандаша. Тот, который для рисования сунул за ухо, и вооружился вторым, для письма. Судя по взгляду сюрта, скорая смерть от его руки была пока отсрочена.
   - Начнем.
   Он повязал лицо куском ткани, обильно помазанной мазью от радикулита, а потому вонявшей мятой и шалфеем, второй такой кусок он протянул мне и взялся за труп.
   - Станет плохо - вот тут ведро.
   Начал он с осмотра.
   - Мужчина, на вид пятьдесят пять-шестьдесят лет, предположительно господин Зюре, крупный торговец... тканями, жена из аристократической семьи, сын на данный момент отбыл в Равнинную Империю. Дочь замужем за господином Лог_а и проживает в... поместье в пригороде. Записывайте, Ибрик!
   Я все еще стоял с карандашом в руке и таращился на сюрта разинув рот. Когда, спрашивается, он все это разузнать успел? После слов Дару я спохватился, и принялся записывать, подчеркнув слово "предположительно".
   Тем временем сюрт вернулся к осмотру.
   - С левой стороны, в области сердца, наблюдается прокол, по диаметру похоже на... штопальную иглу. На передней части тела других повреждений не обнаружено. Переворачиваем.
   Он с натугой перевернул тело на живот и я ахнул. В основании затылка у этого тела виднелось отверстие, куда смело вошел бы указательный палец, и, к моему ужасу, именно его сюрт и сунул в рану.
   - Ага! - возвестил он, словно клад отыскал. - Мозг пробит точным ударом, в мягких тканях имеется... круглое отверстие. О! Щепочка!
   Он пинцетом подцепил древесное волоконце, я бы его и под лупой не заметил, и осторожно поместил в пробирку, после чего взял длинную деревянную иглу и ввел в рану.
   - Так я и думал, - удовлетворенно заявил сюрт, - щуп прошел практически до конца. Что скажите, молодой человек? - обратился он ко мне.
   Я ничего сказать не мог, меня тошнило неимоверно. Тошнота поднималась их самых глубин желудка, но я честно чиркал карандашом по бумаге. Воспользовавшись паузой, я пунктиром набросал приблизительный рисунок повреждений и развернул к сюрту.
   - Прокол идет вот так, - он чиркнул ногтем по рисунку и я поправил зарисовку. - Теперь... правильно. Вернемся к трупу.
   Не стану описывать свои дальнейшие мытарства в этом проклятом подвале. Ведро пришлось использовать неоднократно, и не то, что съеденный с утра завтрак, из меня вылился даже вчерашний ужин. Осмотр сердца особенно запомнился, так как Дару разглядывал его, держа в руках, как ребенок игрушку на Солнцестояние. Прокол прошел между желудочков, из чего Дару сделал вывод, что жертва была жива, когда убийца добрался до затылка.
   - Ювелирная работа. Уверен, причина смерти... дыра в мозге, - заявил он, ополаскивая руки в тазу. - Ядов в организме нет, наш подопечный ничего не ел сутки, самое меньшее, а из всех жидкостей потреблял только... обычную воду. Или не совсем обычную.
   К работе он подходил со всей ответственностью. На столе ровной шеренгой построились стеклянные пробирки в специальной подставке. Кровь, взятая после смерти, вода из желудка, с плавающим в ней полупереваренным головастиком, срез с сердца, срез с печени и даже клок волос и обрезки ногтей по отдельным сосудам. Мне стало совсем плохо.
   - Мы отлично поработали, - лицо Дару сияло удовлетворением, - вы все успели записать?
   Я тяжело сглотнул и кивнул через силу.
   - А зарисовать?
   - Успел,- выдавил я.
   - Отлично! Самое время перекусить. Как вы относитесь к... кроличьему рагу?
   Мне пришлось положить альбом на край стола, торопливо извиниться, и выплеснуть в ведро остатки желчи.
   - Похоже, вы не любите крольчатину, - решил сюрт. - Что ж, я в вашем возрасте предпочитал говяжьи отбивные и пиво.
   Когда мы вернулись к центру города, моему лицу вернулся нормальный цвет взамен бледно-зеленого, а желудку аппетит. Ибру всегда говорила, меня проще убить, чем прокормить. Слава богам, на практике она этого не проверяла.
   Но, прежде чем везти меня обедать, Дару велел свернуть к дому покойного. Странно это было. Во-первых, кого там расспрашивать, если близкие сидят в домашней молитвенной комнате, а слуги, наверняка, получили выходной по поводу траура, а во-вторых душа покойного, по идее, все еще витает в комнате, прощаясь с бренным миром. Первые три дня она злая, так как насильно отобрана у тела и потому та часть дома, где убили человека, пуста. Кому захочется столкнуться с разгневанным духом?
   Послушно дернув вожжи, я направил кобылу на Холмистую улицу, и тут Дару велел свернуть в переулок и остановиться. Следуя его указаниям, я привязал пегую к коновязи и принялся озираться в поисках старика или мальчишки посмышленее, чтобы за экипажем приглядел. Пусть район приличный, но уведут в два счета, мяукнуть не успеешь.
   - Что вы копаетесь? - осведомился сюрт.
   - Не хочу, из-за вашей спешки, потом пешком топать, - отозвался я, и Дару, к моему изумлению, прихватил меня за ухо и отволок от экипажа.
   - Эй, пустите! Мне что, десять лет? - праведно возмутился я.
   - Экипаж собственность сюрта, - втолковывал мне Дару, но ухо, все-таки, отпустил, - его никто не тронет. Вот вы с приятелями рискнули бы?
   - Я, господин Дару, такими вещами не занимался, - поджав губы, ответил я. - И никто из наших ребят тоже.
   - А кто занимается - долго не живет, - закончил сюрт. - Теперь тихо, молодой человек.
   Как ни в чем не бывало, мы прошли к дому, и Дару деликатно постучал. Не громко, а так, чтобы привратник услышал, будь он на месте. Никто не ответил, и сюрт, порывшись в кармане, извлек отмычку и принялся ковыряться в замке. Привычно шагнув в сторону, я прикрыл его действия от прохожих, но моя помощь не понадобилась - Дару вскрыл замок бесшумно и меньше чем за полминуты.
   - Хватит таращиться, молодой человек, заходите, только тихо.
   - Идти в комнату, где был труп?
   - Само собой. Смотрите, запоминайте, потом все... запишите.
   Я кивнул, Дару потянул за ручку, и дверь приоткрылась. Сюрт скользнул внутрь, я следом, и, по коридору, мы быстро прошли к запертой комнате. Этот замок был вскрыт еще быстрее, чем наружный. Замечу, очень вовремя, в конце коридора послышались шаги. Шла, явно, женщина - шажки были мелкие, и стук каблуков по деревянному полу разносился далеко. Мы быстро зашли в комнату, прикрыли дверь и замерли.
   Честно говоря, я трусил. Нас запросто могли застукать в доме, и что тогда? Понятно, сюрт извинится, скажет, что двери были открыты, и он искал хозяев прямо там, в комнате покойника, куда никто не зайдет еще несколько дней, и ему поверят. А я как? Сразу попаду на заметку, и, стоит перестать работать на сюрта, стану едва ли не опасным преступником, оскверняющим запретные места.
   За дверью раздавались приглушенные голоса. Женщины переговаривались, и обсуждали, куда пойти тратить полученные на оплакивание деньги, и сошлись на том, что можно зайти в кондитерскую, и там, за куском сладкого пирога, порыдать о хозяине. Я, к примеру, такой выбор одобрил, но тут одна из них предложила, напоследок, проверить, все ли заперто.
   - Нет уж, - ответила ее умная товарка, и я был готов расцеловать суеверную женщину. - Хозяйка сама все заперла, а я к этой двери ни за какие пряники не сунусь. Хозяин и при жизни тяжелым нравом обладал, а уж после такой смерти и вовсе разорвет. Просто скажем хозяйке, что все проверили, и уйдем.
   Слова прозвучали многообещающе, и я медленно отвернулся от двери. Комната была в том же виде, что и прежде, помимо того, что пол и все плоские поверхности оказались засыпаны каким-то порошком, кресло залито непонятной жидкостью, а над дверью и окнами висели обереги, призванные удержать на месте злой дух. Пусть, мол, сидит в этой комнате, пока не подобреет, и не поймет, что ему пора отправляться дальше. Поняв, что и сам торчу здесь вместе со злобным духом, я почувствовал странное давление в области шеи, словно некто невидимый пытается меня задушить. Быстро пробормотав молитву, я шагнул к сюрту, задел его, и получил тихий выговор.
   - Осторожнее, Ибрик, вы двигаетесь как... хромая корова. Помогите мне.
   Стараясь не ступать на порошок, рассыпанный по полу, мы прокрались к столику, и Дару выудил из внутренних кармашков жилета три пробирки и пипетку.
   - Быстрее, юноша, у нас мало времени. Насколько я знаю вдову, она, выслушав доклад служанок, быстро... учует ложь и пойдет перепроверять.
   Звучало "обнадеживающе", и я ускорился, как мог. Быстро схватил протянутую пустую пробирку, и вцепился в нее, едва не раздавив. Дару тем временем подцепил концом пинцета немного свернувшейся крови, стряхнув в пробирку, добавил каплю жидкости из другого сосуда и взболтал. Затем, осторожно держа пробирку двумя пальцами на расстоянии вытянутой руки, прошелся по комнате, велев мне стоять на месте. Ничего не происходило, пока Дару опять не оказался возле кресла. Вот тут разбавленная кровь закрутилась водоворотом, сменила цвет на черный, ударилась о пробку, и продолжила вращаться все быстрее, в результате пробирка лопнула, залив кресло жидкостью.
   - Очень интересно, - пробормотал сюрт. - Ибрик, слушайте внимательно, не идет ли кто. Предупредите, когда услышите шаги.
   Затем он прошел к каминной полке и, пошарив на ней, нашел расческу слоновой кости. Похоже, господин Зюре очень любил жалкие остатки своих волос. Осмотрев расческу на свет, Дару удовлетворенно хмыкнул, подцепил пинцетом волос, и сунул его в очередную пробирку, опять добавил жидкость из флакона, взболтал, и пошел по комнате. Прислушиваясь к тому, что твориться в коридоре, я следил за сюртом. Он планомерно обходил комнату, жидкость в пробирке слегка взбаламутилась, и закрутилась по часовой стрелке, но вела себя прилично, просто крутилась себе и крутилась. В одной части комнаты потише, в другой посильнее, но пробирку не разбивала и цвет не меняла.
   - Отлично. Уходим.
   Дару быстро затолкал осколки под край ковра, распихал свои инструменты по карманам, и мы уже готовились покинуть помещение, как раздались шаги. Переглянувшись, мы бросились к тяжелым портьерам и едва успели спрятаться, как в комнату заглянула вдова. Мы ее не видели, но властный голос не оставлял сомнений.
   - И как это объяснить? Это так вы проверили все двери?
   - Клянусь вам, госпожа, к двери никто не подходил после вас! - донесся знакомый голос хитрой служанки. - Верно, дух покойного господина сам ее открыл.
   - Впервые слышу, чтобы духи возились с замками. Отправляйтесь к себе, и через час, если дверь откроется снова, я вас обеих отпущу, и выдам по пять такиев, а если нет - отправлю в участок! И скажи привратнику, чтобы шел к дверям, когда закончит обход, его я отпущу только после сумерек.
   Щелкнул замок, и причитания служанки начали удаляться. Мне было ее жаль, честное слово. Надо же, вместо пирога и выходного она получила проблемы.
   Поскольку привратник вернулся, нам оставалось только бежать через окно, но сюрт решил иначе. Подождав, пока шаги стихнут, он изнутри вскрыл замок, и мы осторожно вышли. Мельком глянув в обе стороны коридора, Дару провел меня в комнату рядом, и уже там, подцепив защелку, приоткрыл окно. А что, одним камнем двух зайцев прибил. И служанки будут оправданы, дверь-то открыта, и мы в порошке, которым весь подоконник засыпан, не перепачкаемся.
   - Гляньте, есть ли кто на заднем дворе, - велел сюрт.
   Я осторожно выглянул.
   - Никого.
   - Вперед!
   Я вылез первым, следом Дару. Он чуть замешкался, цепляя нить за защелку, и, оказавшись во дворе, потянул осторожно, раздался щелчок, означавший, что окно вновь заперто, Сюрт дернул за второй конец нити, развязывая узел, и вытянул нить наружу.
   - Вот это да!
   - Тихо, юноша, - цыкнул сюрт. - Быстро, пригнитесь и... делайте вид, что ищите нечто важное на клумбах.
   - Что ищу? - не понял я. - Мы ведь уже смылись, к чему такие сложности?
   - Ваше жалование вы ищите, - привел сюрт весомый аргумент, и я быстро извлек из-за пояса альбом, и принялся тщательно зарисовывать все, на что указывал сюрт.
   Через пару секунд явился вооруженный дубинкой привратник.
   - Вы очень кстати, - подняв голову, поприветствовал его сюрт, - Скажите, любезный, стражники действительно здесь все... внимательно осмотрели?
   - Господин Дару? - вытаращился привратник.
   - Безусловно. Так они осмотрели?
   - Нет. Сказали, что нет необходимости, что окна заперты и осмотрели лишь разрыхленную землю под окном, да и то от угла дома.
   - Угу. Что ж, я поговорю с... кем надо. Ибрик, вы зарисовали вот этот след?
   - Да, господин, - я покорно кивнул, зарисовывая след собственной туфли.
   - Идемте. А вы, любезный, передайте госпоже, что... следствие идет, и мы непременно поймаем злоумышленника в самое ближайшее время. Жаль, что не имею возможности лично засвидетельствовать ей свои... соболезнования - много дел.
   Мы с достоинством удалились, и, несмотря на мою настойчивость, сюрт отказался отвечать на вопросы, сославшись на то, что слишком мало информации, и предложил самому шевелить мозгами.
   - Вы видели ровно столько, сколько я, - заявил он. - Дома, на полке, полно... книг, и в них все ответы. Ищите, юноша, ищите и обрящите!
   После чего велел отвезти его кабачок в центре города, где и заказал еду для нас обоих. К тому времени мой пустой, даже слишком пустой желудок уже давал о себе знать, и я всерьез думал, что лошадь начнет шарахаться тех звуков, которые он издает, но все обошлось. Еда была отменной, и единственное, что слегка подпортило мне настроение, это заявление сюрта, что к следующему разу я должен научится есть по-человечески. Да, поведение за столом изяществом не отличалось, но я был голоден!
   Осоловевший и сонный я правил экипажем, сообразуясь с указаниями, и несказанно удивился, оказавшись в своем районе. Помнится, сюрт заявлял, что теперь я ночую у него.
   - Остановите здесь, и идите... собрать необходимые вещи, - велел Дару.
   С такими словами он поднял верх экипажа и скрылся от любопытных глаз, а мне предстояло топать квартал до собственного дома.
   Как же я испугался. Давно такого не было. Весь мой авторитет, наработанный за последние годы, катился псу под хвост. Мало того, что я засветился в компании сюрта, так еще Орлика забрали на моих глазах и за выкрики в мой адрес. Нет, я ничего плохого сказать о наших ребятах не могу, даже в драке они прекрасно понимали, что можно, а что нет, но последние события могли выставить меня пособником стражи, что сильно осложняло жизнь. Меня должны были раскатать по деревянной мостовой, однако спорить с Дару я не стал.
   И вот, закрепив вожжи, я шагнул навстречу своей судьбе, и даже сумел пройти мимо трех домов.
   - Эй, Ибрик!
   Окликали из-за забора, принадлежавшего кузнецу. Голос принадлежал его же подмастерью по имени Гид_о, и это сильно напрягало. Стало ясно, что бить меня будут долго и с душой. Бежать смысла не было, и пришлось остановился.
   - Чего надо? - осведомился я, нагло пялясь на забор.
   Прямо передо мной выросло трое ребят из нашей обычной компании. Они вежливо постукивали дубинками по ладоням, давая шанс оправдаться, в знак признания прошлых заслуг.
   - Он просто наниматель, - я указал за плечо большим пальцем. - Надо было зарисовать кое-что, за отдельную плату.
   Ребята замерли.
   - Обычная работа, - пожал я плечами, - Надо было бы подковать лошадей, позвали бы тебя, - я указал на Гидо, - Была б нужда в новой мебели, позвали б тебя, - я указал на поставщика наших дубинок. - Но оказался нужен рисовальщик, вот я и зарабатываю пару монет.
   - А Орлик?
   Гидо, похоже, считал себя самым умным. Ну вот надо было ему влезть?
   - Что Орлик? Орать при стражниках на человека нанятого самим сюртом, это ж признак безмозглости. Как он читать только научился, - как ни в чем не бывало, отозвался я. - Что мне было делать? Послать заказчика в задницу, и начать учить Орлика хорошим манерам? Можно подумать, это вы мне на приданое для Ибру скидываетесь.
   Кажется, ребят проняло. Вид у них стал не такой воинственный, они отступили к обочине, а один, самый младший, Стик_о, ученик красильщика, и вовсе смущенно убрал дубинку за спину. Сопляк еще, что с него взять. Одиннадцать лет, дохлый как червяк, из разорившейся семьи торговцев.
   Короче, шагнул я по направлению к дому, решив, что все обошлось, как услышал оклик сюрта.
   - Ибрик, будьте добры побыстрее, нас... ждет работа. Собирайте ваши вещи и едемте, лошадь уже застоялась.
   Как же, застоялись, еще пяти минут не прошло.
   - Заказ, значит. Просто порисовать, а шмотки собираешь.
   Ребята опять заступили путь.
   Вот теперь я окончательно уверился в том, что Дару опять проверяет, справлюсь или нет. Первым делом я решил послать его, куда подальше и вернуться домой. А что? Заказов много, рекомендации хорошие, с самим сюртом работал, это ж прибыли на десять такиев в неделю!
   Но тут ретивое взыграло. В конце концов, работать с господином Дару мне понравилось. Дядька он нормальный, не дерется, не орет, вдобавок занимательно распутать, что за хрень такая с господином Зюре приключилась, раз им сюрт заинтересовался.
   Драться мне совсем не хотелось. Поскольку причастность к крысятникам я больше не отрицал, бить меня должны были всерьез, да еще отобрали бы еду, которуб по пути для моей сестры прикупили.
   - Орлика давно отпустили? - высокомерно спросил я.
   - Он в кутузке, - хмыкнул Гидо, вечно ему неймется.
   - Как в кутузке?
   Я, с присущем мне артистизмом, изобразил удивление и развернулся к экипажу.
   - Господин Дару! Я же просил! Парень просто все не так понял!
   Как же тряслись мои поджилки. Реши он продолжить игру, и я в один момент стал бы безруким художником, и окончил свои дни в монастыре, перегрызая собственные вены и рыдая над судьбой сестры, но Дару поступил как должно. Он кинул на меня снисходительный взгляд, плохо видимый из-за весенних сумерек, и обругал меня.
   - Я не собираюсь вызволять ваших... дурно воспитанных друзей, юноша, - проговорил он, откидываясь на спинку сиденья. - Вам надо, вы и сообщайте начальнику стражников, что это ваш приятель. Только в свободное от... работы время. Кстати, мне пора домой, и вы меня задерживаете. Нельзя ли побыстрее?
   - Ладно, - я со вздохом потянулся к сумке и выудил блокнот. Клянусь, я глазам своим не поверил, когда Дару, сунул мне в руки такую вещь, а теперь вырвал лист, будто это лист сирени. - Гидо, я тут пишу, что претензий к подмастерью Орлику нет. Читать умеешь? Утром мастер предъявит стражникам и получит своего недоумка. Ну а если хотите подраться, я готов, только один на один, по-честному, пока соперник не ляжет.
   Вы не поверите, но ребята отступили, а я важно проследовал домой, трепеща как стрекозиные крылышки.
   Встреча с сестрой превзошла все ожидания. Она как завороженная рассматривала еду, выслушивала мои похождения, пока укладывал в мешок три рубашки и запасную пару штанов, и даже попыталась запретить вернуться к сюрту. Аргументы были чисто женские: "опасно, как я без тебя" и так далее. Скукота. Особенно учитывая то, что каждый день я слышал попреки, что даром ем хлеб. Теперь за это стыдно, но тогда я лишь хмыкнул и, закинув за спину мешок с пожитками, пообещал вернуться, едва разберусь с делами. Да! Я был эгоистом! Есть другие варианты, когда вам восемнадцать, и вы не святой? В конце концов, я оставил еды на три дня и не собирался уходить насовсем.
   Я прошествовал обратно к экипажу, изо всех сил выдерживая твердый шаг, влез на козлы и громко, доказывая самому себе какой отважный, осведомился, куда ехать.
   - Домой, - устало, вполголоса, отозвался Дару, - У нас завтра... тяжелый день.
   И он захрапел. Вот уж не думал, что такое невзрачное тело может издавать такие впечатляющие звуки.
   Было совсем темно, когда мы добрались на место. Позади дома обнаружилась конюшня, и, пока сюрт ковылял в свои покои, я покормил лошадь, ослика в соседнем стойле, кое-как обтер обоих клоками соломы, и потащился в свою комнату. Там бросил мешок на пол, пообещав себе завтра же раскидать вещи по полкам в шкафу, и, не раздеваясь, упал на постель. Это было блаженство! Даже жаль, что вскоре привычка спать на жестком взяла свое. Мне пришлось постелить на полу пару одеял, и устраиваться на них. Зато теперь я дрых как медведь зимой, пока не разбудил сюрт.
   Просыпаться ранним утром от ледяной воды, вылитой на голову очень среднее удовольствие, особенно когда нет возможности обругать шутника, задумчиво глядящего сверху вниз.
   - Нам пора за работу, - возвестил сюрт и поставил кувшин на столик, - Не могу утверждать, но, похоже, наш сюртарий в опасности. Впредь постарайтесь спать на кровати, и... переодевайтесь ко сну, вы же не в лесу живете.
   Я только-только прокашлялся и протер глаза, вяло соображая, где нахожусь, как сюрт, разодетый в ночную рубашку, продолжил:
   - Вы поняли правила... моего дома, юноша? - уточнил он. - Теперь ступайте, и выясните, что делал последние три дня господин Зюре.
   - Кто? - спросонья я туго соображал и был страшно зол.
   - Вчерашний покойник, - процедил Дару, подталкивая меня в спину на выход из комнаты.
   - Это что, шутка такая? - я вспылил, и кто меня осудит. Похоже, временами сюрт терял связь с реальностью. - Без вас меня в два счета зацапают, а уж если заикнусь об убитом, так к вам же и приволокут, как подозреваемого! И кто, скажите, положа руку на сердце, станет делиться со мной информацией за просто так? А за деньги, даже если б они у меня были, такого наплетут, что я могу начать подозревать уважаемого сюрта!
   Все это я проговаривал, спускаясь вниз, под конвоем моего работодателя.
   - В ваших словах что-то есть, - признался он, и, в задумчивости пригладив волосы назад, решил. - Если стража приведет вас... ко мне, я вас уволю. Вернетесь в полдень и все расскажете. Ступайте.
   С такими словами он сунул мне в ладонь кошелек и захлопнул дверь за моей спиной, для надежности задвинув засов. Что ж, пришлось одернуть рубашку, принять важный вид и отправиться за последними днями покойного Зюре, обсыхая по дороге.
   Дом уже был украшен к похоронам и я встал как вкопанный. Розы, обвивающие дверной проем, за четыре дней подувянут и начнут выглядеть как раз для похорон, как символ ушедшей души, но пока что они воняли на половину улицы, и я расчихался. Терпеть не могу запах роз.
   Вдоль дорожки ведущей к дому уже посыпали рисом, чтобы, значит, злые духи, крадя по зернышку, не добрались до души, а окна снаружи завесили красной тканью. В общем, все как положено по высшему разряду. Даже женское завывание слышалось. Я стоял как дурак и на дом пялился, чем и привлек внимание стражников. Хорошо хоть один из них видел меня накануне с сюртом, а потому, вместо того, чтобы в участок отволочь, приказал убираться подобру-поздорову. Сноб проклятый, буквально через два дома какой-то пьяный хлыщ похабные песни орал, так ему ни слова, а меня сразу в участок. Но пришла пора заниматься делом.
   Я обошел дом и оказался возле каретного сарая и конюшни. Из нее тоже слышалось похоронная песня, но в быстром темпе, и звучала очень весело. Решив, что с человеком внутри найти общий язык будет просто, я постучал в стену и возвестил о своем приходе.
   - Пошел отсюда к лешему! - посоветовали мне изнутри, и мысль, что мы поладим, окрепла.
   - Ну, раз покойный настолько много платит...
   - Заходи, - донеслось после паузы, - Только смотри, рыжий, лошадей мне не распугай.
   Полутемная конюшня оказалась сравнительно большой, на три денника и стойло для пони. Посреди прохода лошадь на растяжке подвергалась ежеутренней чистке.
   - Что ты там про деньги говорил? - без предисловий обратился ко мне конюх, подойдя вплотную.
   Мне сразу расхотелось грубить. Он был ниже меня на голову, но в полтора раза шире в плечах, крепко сбитый, а мышцы под кожей ходуном ходили. Знал я этот прием, он так хотел напугать возможного противника и преуспел.
   - Хочу знать, где ездил твой хозяин последние три дня, - проговорил я осипшим голосом.
   - Цена вопроса?
   Парень явно был не промах.
   - Пол скипа и благодарность сюрта Дару, - решил я, и, признаюсь, отступил на шаг.
   - Полный скип, и благодарность мне не нужна.
   Торговаться он тоже умел, чем и задел за живое.
   - Как знаешь, - я равнодушно отвернулся и бросил через плечо - Пусть тебе родня хозяина платит.
   - А скребком по репе? - осведомился конюх.
   - А проблемы с сюртом? - парировал я, - Угадай, я его именем так просто прикрываюсь, или на него работаю?
   Тут конюх засмеялся, и, к моему облегчению, хлопнул меня по плечу. Больно, конечно, но все-таки знак расположения.
   - Ладно, рыжий, жди вон там, я скоро.
   С такими словами он толкнул меня к окошку, под которым валялся внушительный тюк сена, а сам вернулся к лошади и пению. Иногда он прерывался, и ласково переговаривался с лошадью, а она, к моему удивлению, ему отвечала. То пофыркает, то ржанет, в общем, я бы там до вечера мог проторчать, со всеми их разговорами, хорошо хоть у парня были другие плены на день. Вскоре чистка закончилась, и конюх, вытирая руки о штаны, плюхнулся рядом со мной. На свету, падающем из окна, он оказался моложе, чем сначала показался, всего на пару лет меня старше, и смутно знакомым.
   - Погоди, а ведь я тебя знаю, - сообщил он, вытряхивая из волос солому, - Ты Ибрик, из свечной лавки. Верно?
   - Допустим, - согласился я.
   - Не узнаешь? - он широко улыбнулся, - Ну же! Я с Горшечной, ты с Шорниковой, мы же дрались друг против друга.
   - Когда вы нас побили или когда мы вас? - осторожно уточнил я, и прикинул, смогу ли прошмыгнуть мимо него, без особых потерь
   - Да не помню я. Кажется мы вас, - пожал плечами конюх. - Так что у тебя за дело?
   - Да вот, сюрт нанял, просил выяснить, чем твой хозяин занимался.
   Я позвенел монетами.
   - Позавчера возил его на Храмовую площадь, вчера за городскую черту. Теперь плати полскипа, а за каждый дополнительный вопрос десять такиев.
   Этот парень знал, как вести дела. Я был восхищен. Он слил мне информацию, которая без уточнений была абсолютно бесполезной, и справедливо потребовал дополнительную плату.
   - Чего вытаращился? - удивился конюх. - Давай, спрашивай, только поживее, мне работать надо. Я здесь не только конюх, я еще и кучер и коваль, времени, сам понимаешь, в обрез. Кстати, сколько тебе на подкуп дали?
   - Не знаю, - честно признался я. - Выпер с утречка пораньше, сунул кошелек и велел все разузнать.
   - Ну болван, - восхитился конюх.
   - Да он нормальный мужик. С понятиями, - вступился я.
   - Да не сюрт, ты болван, - поправился конюх. - Ладно, спрашивай. И деньги вперед!
   Я выудил из потайного кармана кошелек, и достал скипа.
   - Эге.
   Проверив ее на зуб, мой собеседник подмигнул.
   - А мы подружимся, Ибрик. Считай, ты оплатил первоначальную цену, и получил право на четыре вопроса.
   - Куда именно ты возил за город своего хозяина?
   - К чудотворному болоту с раннего утра.
   - Он что, болел?
   - Нет.
   - Воду оттуда пил?
   - Пил.
   - Желание загадывал?
   - Не слышал.
   - Может, яд выводил?
   - Тц-ц-ц, - конюх помахал пальцем перед моим носом, и я снова полез в кошелек.
   - Он выглядел как обычно, - сообщил конюх, пересчитывая монеты. - Ты бы лучше спросил, куда именно направлялся Зюре позавчера.
   - Как куда? В храм, конечно.
   - К колдунье. Третий дом от угла, балбес.
   - Слушай, а любовница у твоего хозяина была?
   - Деньги, парень, деньги.
   Кошелек заметно отощал, но тут конюх сжалился.
   - Во дурной, - вздохнул он, - В следующий раз, когда надумаешь вынюхивать у слуги о хозяине, подкарауль в кабаке, напои, тебе и так все выложат. Ладно, скажу. Я его возил пару раз на Красную улицу, только не в дом терпимости, а к тому, где белошвейки живут. Сечешь?
   - Погоди. Тот, трехэтажный?
   - Он самый. Забавное строение, скажу по секрету. Его пятьдесят лет назад двенадцать семей строили вскладчину. Так вот, из тех, кто первыми в тот дом поселились, никто в живых не остался.
   - Еще бы, пятьдесят лет прошло.
   - Из них никто своей смертью не умер, тупица, - благодушно поправил конюх. - Понятно? Вот туда я и возил нашего Зюре. К кому именно не знаю, но что он в дом входил это точно.
   Тут он решил, что уделил достаточно времени моей персоне, встал, отряхнулся и велел убираться из конюшни.
   - Вали отсюда, мне работать пора. Вдовушка сейчас протрет глазоньки и отправится по всей родне с печальным известием, собирать тягостную дань на похороны.
   - Понятно, - кивнул я, вставая. - Чем больше людей подадут, тем спокойней будет душе покойника.
   - И тем меньше душ он заберет с собой, - продолжил конюх, и мы распрощались. Уже выйдя на дорогу, я вспомнил, что не спросил его имени, но махнул рукой и отправился дальше по своим делам.
   Дом на Красной улице отыскался быстро, но сунуться туда я не посмел. Это были дорогие мастерские, даже за слугу в моей потрепанной рубашке сойти было тяжело, а потому отправился к колдунье, вдруг это именно она воду мутит? Но оказалось, туда тоже заходить не стоило, так как вывеска на дверях оглашала цену. Нет, с оставшимися деньгами оплата была плевым делом, но как объяснить, откуда у меня такая сумма? В центре города народ был бдительным, вызовут стражников, а потом сюрт меня вышибет пинком под зад. Короче, разнюхал я что мог, поболтался по окрестностям, а когда куранты на центральном храме показали почти полдень, отправился к сюрту на доклад.
   Вот тут меня ждал сюрприз. Не успел я взяться за ручку двери, как она распахнулась, и на пороге появился Дару.
   - Явились? - вопросил он. - Очень хорошо. Давайте, юноша, шевелите... ногами, или что там у вас шевелится. У нас опять убийство.
   Пусть пьяный в ярмо, однако Ситу смог запрячь экипаж. Правда, для собственной безопасности, пару пряжек я все-таки перестегнул.
   Терпеливая пегая кобыла, махнув давно нестриженным хвостом, попала мне в глаз, тяжело вздохнула и отправилась в путь.
   - Хватит причитать, ваши глаза почти не пострадали. И смотрите на... дорогу! - велел сюрт. - Безопасность одно из главных правил выживания.
   - Можно уже рассказывать? - осведомился я, держась за пострадавший глаз.
   - Нет. Разговаривать с вашей спиной я не стану - выражение лица всегда позволит установить забыли вы что-нибудь, приврали или просто... пропили деньги, а всю информацию придумали.
   Я обиделся. Честно. Этот сморчок умел действовать на нервы, и обращение к нему "кире" от окружающих я начал воспринимать как подхалимство - кто захочет ссориться с сюртом, пусть и таким невзрачным?
   Кобылка доцокала до Змеиной улицы и привычно остановилась перед центральным участком. Я непроизвольно передернулся, об этом участке ходили поганые слухи. За самые малые прегрешения ребята оттуда возвращались с отбитыми почками, и пару дней любовались красной мочой.
   - Прекратите морщиться, молодой человек, - велел сюрт, спрыгивая на мостовую. - Прекрасно понимаю ваши опасения, но, возможно, вашим друзьям не стоило воровать на базаре или отбирать сумочки у престарелых дам?
   - А Мик_о? Он просто гулял в неподобающем виде! - возмутился я, - Что, получить дубинками за драную рубашку это нормально?
   - Думаю, неподобающий вид ваш приятель принял после встречи с хорьком, которого пытался стащить у одной почтенной дамы. Идемте, нас ждут.
   Мы вошли в помещение, и я едва не рванул обратно - в прокопченной комнате сидело не меньше десяти стражников.
   - Господа, это Ибрик, мой помощник, - заявил сюрт, поймав меня за руку, - Очень прошу не арестовывать его... неделю, самое меньшее, и не надо смотреть так враждебно.
   - Он яблоки воровал, - встрял самый тупой, и самый знакомый стражник, мы с ним сталкивались пару раз. - И дрался. Еще барышень грабил...
   - Чего ты врешь! - я рванул вперед, но сюрт схватил меня за шиворот, и, легким движением руки отправил себе за спину, так что я имел возможность любоваться одновременно его кучерявой макушкой и свирепой, красной физиономией стражника.
   - Сомневаюсь насчет барышень, - вежливо отозвался Дару, - А яблоки... Пусть поднимут руки те, кто ни разу не обтрясал чужой сад, не таскал сласти из отцовского стола, мелочь из бабулиного... кошелька и ни разу не загадил чернильницу злейшего врага. Я жду.
   Никто не спешил.
   - Очень хорошо, - решил сюрт, и довольно грубо толкнул меня вперед, - я прошу оставить этого юношу, в... покое. Поверьте, натворив что на моей службе он будет иметь дело со мной.
   Злорадные ухмылки укрепили мои смутные подозрения. Похоже, сюрт был далеко не безобиден.
   - Очень хорошо.
   - Кире, - перебил его один из стражников, - ты бы его хоть тряпочкой протер, его ж ни в один приличный дом не пустят. Босота.
   Сюрт соизволил оглядеть меня с ног до головы и задумчиво подпер подбородок.
   - Я давал вам сегодня деньги, молодой человек? - осведомился он, почесывая верхнюю губу.
   - Ну.
   - И где они?
   Такого дурацкого вопроса я не ждал, потому выудил кошелек и принялся дотошно объяснять сюрту, на что потратил деньги, как лопухнулся, не пригласив конюха просто выпить, и что сунуться к колдунье не мог - вид не представительный, но он меня перебил.
   - То есть, потратить деньги на одежду и еду вы... не догадались?
   - Вот это, - я встряхнул кошелек, - мне дали на подкуп. Забыли? И не надо про еду, у меня с самого утра живот крутит. Выставили на улицу, как щенка приблудного, а я голодный! Я еще росту.
   - Расти вам уже хватит... - начал сюрт, хитро поглядывая на меня снизу вверх, но его перебили.
   Стражники начали похлопывать дубинками по ладоням. И слаженно так.
   - Чего это? - насторожился я. - Бить будут?
   - Не совсем, - пояснил сюрт, - Они оценили вашу... честность. Так что советую оправдать их доверие и уважение.
   - Уважение?!
   У меня ноги подкосились. То есть я завоевал доверие злейших врагов, накануне засветился в компании сюрта, а значит, о благополучном возвращении к прежнему образу жизни можно смело забыть.
   - Помогите, - простонал я, глядя на дружелюбные лица стражников.
   - Будете хорошо работать - пущу слух, что вы... набили морды вон ему, - сюрт указал на самого здорового, - вон ему, и еще вот этому, пожалуй. Устроит?
   - Да! Кого за это надо убить?
   Овация в мою честь прекратилась и все вернулись к работе, то есть уставились на сюрта.
   - Я прошу вас вспомнить, какие необычные случаи были на вашем... участке в последнии дни, - сказал сюрт. Клянусь, его слушали, как родную маму, только что не поскуливали. - Все, что выходит за рамки обычных проишествий.
   - У меня пятого дня была расчлененка, - вспомнил один из стражников.
   - Какого вида?
   - Рук не досчитались.
   - Расследуйте сами, не мой случай. Еще что интересное?
   - Слишком быстро трупак в мертвецкую отправили, - задумчиво проговорил еще один страж порядка, - Я проверю, через пару часов доложу.
   - Возьмите с собой Ибрика, пусть посмотрит.
   - Меня? - от возмущения я чуть не закричал, но вспомнил, где нахожусь.
   - У меня на участке был утопленник, - поднял дубинку еще один. - В парковом пруду утонул.
   - Не подходит.
   - Эй, - я потянул Дару за рукав, - можно мне на улицу?
   Стремно было торчать в такой компании, да еще обсуждать всех этих мертвяков.
   - Сидите смирно, молодой человек, - любезно посоветовал Дару, - и внимайте, внимайте. Займите хоть чем-нибудь ваши.... талантливые мозги.
   И я сидел на жесткой скамейке, уныло подперев щеку кулаком, и слушал идиотские шутки, рассказы о правонарушениях и разгуле преступности в сюртарии. Заинтересовало лишь одно - оказывается, в так называемых приличных кварталах все еще хуже, чем у нас.
   То есть нападений, конечно, меньше, а вот смертельных исходов больше. Передозировка дурманом, например, или спьяну кто башкой о мостовую сверзнулся. Нашим, понятно, утром работать надо, потому лишнего не хлебнут, а вот в центре, похоже, живут невоздержанные идиоты. Честно говоря, я взял это на заметку. Мало ли, неделя выдастся паршивой, прибыль упадет, так прокрасться сюда и подловить пару барчуков - милое дело.
   - Забудьте, юноша, - посоветовал сюрт, склонившись к моему уху. Он словно мысли читал, - На вашей... территории вы сами обеспечиваете порядок. А здесь для подобного толпа стражников. Вспомните своих друзей, покинувших бренный сюртарий. Вас просто... зашибут.
   Стало тоскливо. В самом деле, у нас, на окраине, все друг друга знали, и, в случае кражи или грабежа, вычислить виновного плевое дело. Ну намнут бока, ну разгромят дом, когда поймают, делов-то. Все поправимо. Здесь было все серьезней. Ступи в центральную часть города и все - за любую провинность в тюрягу упекут. А почему? А потому, что все друг другу не доверяют, а молодежь со скуки бесятся. Позволили бы стражникам, пока можно, соплякам бока намять, было бы милое дело, раз и навсегда охоту озорничать отбили, не за кусок же хлеба воюют. Так ведь нетушки.
   Все еще грустного и голодного, Дару увел меня позавтракать. Угадайте куда. Правильно, в трактир возле участка, где проще всего застать стражников. Впрочем, я был готов хоть с земли жрать от голода, и кружка пива, в добавление к переполненной тарелке жаренных яиц с салом пришлась кстати.
   Едва яичница закончилась, Дару снова устремился на выход, и забрался в экипаж.
   - Куда теперь? - обреченно спросил я, лихо вспрыгнув на козлы, и рыгнув. - Снова в мертвецкую?
   - Думаю, начнем с...
   С чего начать я не узнал, так как нашу коняшку схватил под уздцы важный господин.
   - Кире?
   Меня он явно в расчет не брал, и обращался то ли к кобылке, то ли к моему хозяину.
   - Кире! Счастлив вас видеть! Я вас искал. Понимаете, пропал мой сын. Мальчик только что закончил колледж и теперь...
   - Третий участок, - перебил его Дару, чем вызвал искренне удивление у меня и господина.
   - Простите, кире, но мой сын...
   - Ваш сын закончил обучение, - терпеливо пояснил сюрт, - всех, кто получил диплом, видели в Западном районе, все они... пили, курили мак, и всех забрали в третий участок. Часть успела проспаться, и были отпущены домой, остальные до сих пор там.
   - Но не мой сын!
   Господин так пылал праведным гневом, что я решил прийти на помощь сюрту.
   - Эй, господин, если ваш сынуля не там и до сих пор домой не явился, дайте знать стражникам, пусть поищут в домах терпимости. Или рядом, в канавах.
   Как раз в этот момент сюрт исхитрился, у меня из-под руки, хлестнуть лошаденку и вопли господина скрылись вдали. Замечу, следуя моему совету, он через час нашел свое чадо в канаве у дома терпимости живым и относительно здоровым. Пара ребер не в счет, до свадьбы вполне сростутся.
   - Пожалуйста, Ибрик, не осложняйте мне... жизнь. Как, по вашему, я обойдусь без кучера, когда вам оторвут голову?
   - Да я просто помочь хотел, - искренне оправдывался я. - И вообще, кажется, вы хотели отправить меня с тем стражником.
   - Передумал, - кратко отозвался Дару, - Он вполне мог найти повод намылить вам по пути... шею. Конечно же шею.
   Он повторил с таким чувством, словно нашел самое удачное решение и я предпочел замолчать. Итак, мы вновь отправились в мертвецкую. Веселенький предстоял денек.
   - Так что вы узнали у почтенного слуги? - поинтересовался Дару, едва мы свернули с брусчатки на деревянную мостовую, ведущую к окраине.
   - А как же "смотреть в лицо" и все такое? - я не мог упустить случай и припомнил сюрту его же слова.
   - Что ж, если вы сумеете меня обмануть, даже сидя ко мне спиной, я дам вам скип за каждую... удачную ложь, - решил сюрт. - Уличу - с вас такий. Ставка один к восьмидесяти. Согласны?
   - Больно надо, - хмыкнул я, предчувствуя скорое богатство. - Значит так, говорил я с конюхом, он же кучер, и выяснил почти все, что вы просили. За день до смерти этот Зюре...
   - Господин Зюре, - поправил сюрт.
   - Ну да, вот он, ездил на Храмовую площадь. Заходил в храм, потом отправился в колдунье, третий дом от угла. Я хотел ее навестить, но она бы меня даже слушать не стала, да и вряд ли станет первому встречному о таком важном клиенте распространяться. Потом, накануне смерти, нашего покойничка понесло на Чудотворное болото, конюх считает, что траванулся чем-нибудь. Пробыли там недолго, только водички хлебнуть, и отправились восвояси, заглянув в лавку за шляпой. Да, я еще о наличии дамы сердца спросил, так конюх не в курсе. Зюре этот или шибко хитрый был, или шибко старый для таких дел. Но вот на Красную улицу катался не скрываясь, в тот дом, где белошвейки обитают. Ну тот, трехэтажный.
   - В Хитрый дом значит... - протянул Дару.
   - Я бы сказал Зловещий, - припомнив его историю, решил я.
   - То, что в нем гибли люди, не делает дом... зловещим, юноша, - рассеянно поправил Дару. - Не удалось доказать ни одной насильственной смерти.
   Не успел я открыть рот с победным воплем, как сюрт разбил все мои надежды и вогнал в долги.
   - С вас три такия. Четвертый я прощаю, вы солгали не по своей вине. Платить сейчас будете или с... жалования?
   Мне очень не понравилась наглость сюрта. Черт возьми, я сидел к нему спиной, дыхание ни разу не сбилось, да я ухом (их он тоже видел) не повел когда лгал! Первой мыслью была та, что меня, что называется, берут на понт, и я хмыкнул.
   - Полно вам, господин. Я чист как слеза младенца! Не хотите платить, не надо предлагать пари.
   - Не хотите проиграть, не стоит... принимать пари, - назидательно заметил сюрт.
   - Я не принимал, - напомнил я.
   - Вы сразу начали лгать, тем самым показав, что принимаете.
   - Значит так, - я возмущенно обернулся, и Дару указал мне на дорогу, мол, смотри, куда правишь, - не хотите платить - это ваше дело, но вот держать меня за дурака не стоит. Обидно!
   - Не горячитесь, - строго велел сюрт мне в спину и вздохнул. - Ладно, раз вы такой упрямый, пойдем по порядку. Вы сказали про Храмовую площадь, что Зюре зашел в... храм, а потом в третий дом от угла. При точном пересказе вы бы обязательно упомянули, в который из пяти храмов он заходил. В нашей ситуации это должно показаться не менее... важным, чем визит к колдунье. Это первое. Далее пошел рассказ о болоте, и что вам сказали, будто покойный отравился. Юноша, вы ведь были со мной на вскрытии. В желудке у Зюре не было ничего, кроме головастика. При отравлении из него бы вышло все, вместе с головастиками и отравой. Вот скажите, у вас в желудке что-нибудь осталось после... присутствия на вскрытии?
   - Он мог потом попить, - буркнул я.
   - Вы плохо знаете действие болотной воды, - Дару осуждающе покачал головой, - Выпить можно только один стакан. Даже если в нем головастик.
   Последняя фраза смахивала на шутку, но меня больше волновали уплывающие из кармана такии.
   - При упоминании шляпника ваши плечи чуть напряглись, - Дару коснулся моего плеча, показывая, где именно напрягались выдавшие меня плечи, и закончил, - Ну а четвертый такий я вам прощаю. Собственно конюх не хотел вас... обманывать, вряд ли он сам знает, что та "колдунья" на самом деле является почтенной женщиной и весьма умелой гадалкой. Вы долго будете торчать на козлах?
   Тут только я заметил, что лошадка встала аккурат напротив ворот монастыря, и возле ее морды, оглаживая по носу, торчит монашек. Дару шустро слез на землю, с удовольствием подпрыгнул, разминая ноги, сунул мне в руку свой саквояж, и жестом велел следовать за ним.
  

Глава 3

  
   От чугунных кованых ворот вела широкая мощеная дорога, шестерым в ряд пройти, и упиралась прямо в двери монастыря. С этого ракурса монастырь смотрелся гораздо солиднее. До сей поры я заходил с заднего хода, а потому видел только слепую стену на высоту пяти этажей да полуподвальный вход, к которому вели вниз четыре ступени. Собственно и дверь не являла собой образчик искусства. Так, дубовая доска обшитая листами меди, и к ней прилагался суровый молчаливый охранник.
   - В этот раз идем через парадный вход, - сообщил Дару об очевидном. - Тут дольше, зато солиднее, на случай появления... скорбящих родственников. И будьте добры не сходить с дорожки, если есть желание покинуть храм сегодня же.
   - Э?
   - Вы не знаете? Пройдя по траве, посеянной в честь святого Дару вы должны отслужить повинность в храме... три дня, самое меньшее. Ну, пока идем, подумайте вот о чем, Ибрик, зачем господин Зюре ездил к дому белошвеек.
   Против воли я не сдержался от прерывистого вздоха, и сюрт сердито ткнул меня в спину.
   - Прекратите! Я сам бывал в вашем возрасте и прекрасно понимаю ваши... чувства, но в Хитром доме живут исключительно порядочные девушки.
   - Все они "порядочные", - буркнул я, обиженный столь таким грубым обращением. Я-то считал сюрта воспитанным господином. - Вон, дочка нашего соседа, тоже ах какая порядочная, а сама с половиной улицы перекувыркалась.
   - Следите за языком, Ибрик, - посоветовал мне Дару, - и не отвлекайтесь. Вы знаете, что девушки-белошвейки имеют право выйти замуж, завести любовника, родить ребенка, наконец, только по окончании пятилетнего срока обучения? Это при условии, что девушка является... мастерицей и хорошо зарабатывает для своей хозяйки.
   - Знаю, - нехотя согласился я.
   Вот не думал, что сюрт такой наивный. Впрочем, я действительно не слышал, чтобы кто-нибудь хвастался победой над белошвейкой. Нет, один такой был, но он рассказывал, как переспал с женой шерифа, так что ему не особо верили. От размышлений меня оторвал голос сюрта.
   - Так вы начинаете думать? Похвально. Из дома девушек выпускают очень редко, по трое, в сопровождении... старшей мастерицы. Продукты привозят прямо к дверям по заказу все той же хозяйки. В лавках закупают только ткани, да и то хозяйка дома лично. Больше контактов с... внешним миром нет. Думайте, молодой человек, думайте, что еще им нужно?
   - Личная жизнь, - огрызнулся я и тут встал, как вкопанный. - То есть, все остальное у них свое?
   - Ну, - подбодрил сюрт.
   - Кружевницы там, прядильщицы, швеи, кухарки и так далее?
   - Так-так.
   - Но кто-то должен им чинить прялки и иголки править! Зюре приходил к мастеру!
   Ух, каким умным я себя почувствовал. Теперь все сходилось. Этот Зюре встречался с мастером, который правит иглы, чинит прялки, делает веретена. М-да. Я опять почувствовал себя глупо.
   - Вы молодец, - рассеянно подбодрил меня сюрт, и постучал в дверь, мы как раз дошли.
   Едва нам открыли, сюрт оттолкнул, к моему ужасу, монаха с дороги, и прочеканил шаг внутрь.
   - Вы собирались скрыть от меня этого... покойника? - сурово осведомился он, глядя мимо прибалдевшего монаха, - Какие еще у вас тайны? Трупы детей? Разграбление... могил? Разврат в стенах монастыря?
   Монах от его слов скукожился вдвое, и пытался пролепетать что-то о настоятеле, но Дару явно был не в духе.
   - Так это ваш настоятель виноват?
   От его слов монах едва не рухнул на колени.
   - Я осматриваю тело с проколотым затылком, у вас тут валяется... точно такое же, и мне не слова? - настаивал Дару. - Это называется "противодействие сюрту", смею заметить.
   - Но для этого тела заказана отдельная поминальная комната. Его нельзя трогать или осматривать! - взмолился монах.
   - Вы отведете меня к трупу, и будете помалкивать, - отрезал сюрт.
   Бедняга привратник молчком повел нас в подвалы, робко оглядываясь, проверяя, чтоб не потерялись, не приведи боги, столь дорогие гости. Перед мертвецкой он свернул вправо, провел по узкому коридору, и распахнул дверь еще в одну комнату. Комнатенку. Примерно шагов пять на четыре. Зато посредине стоял добротный стол, а на столе добротный покойник, освещаемый поминальной свечой, толщиной в руку и высотой мне по пояс, прикрепленной на специальной подставке.
   - Ибрик, мой инструмент, - велел Дару, и я послушно поставил саквояж на стол и открыл.
   Сюрт сразу схватил деревянную иглу, сунул в дыру на затылке трупа, пошевелил пальцами, разминаясь, и принялся ощупывать рану на груди.
   - Отлично, - возвестил он, и коротко велел монаху. - Кто спросит - я с помощником пришел осмотреть... трупы в общей мертвецкой. Ясно?
   Монах кивал, как заведенный.
   - Ибрик, помогите мне осмотреть одежду.
   Мы быстро осмотрели сложенную в ногах стопку одежды, в поисках меток для прачек или монограммы. Ничего. Странно даже, вроде все дорогое, а меток нет. Видимо, потерять не боялся.
   - Теперь осмотрите самого мертвеца, потом... зарисуете, - велел сюрт. - Да быстрее же!
   Я быстро осмотрел тело, тяжело сглотнул и кивнул, показывая, что все запомнил.
   - Вы его понюхали?
   Конечно, во второй раз присутствовать на осмотре покойного гораздо проще, но от его слов меня все равно затошнило. Тогда сюрт с легким сожалением отстранил меня от тела и, честное слово, не вру, обнюхал труп с ног до головы. Затем повел носом над одеждой, велел мне сделать тоже самое, задумался на секунду и бросил монаху:
   - Уходим. Ведите нас в общую мертвецкую.
   Вскоре в комнату, куда отправлялись покойники, пришел настоятель, и обнаружил Дару, осматривающего тела на полках. Пояснив, что ищет необычные способы умерщвления, сюрт закончил осмотр, и мы удалились.
   - У нас было всего пять минут, - тихо проговорил Дару, пока мы шли к экипажу. - Настоятель видел, как мы вошли, и, не появись мы в... мертвецкой вовремя, мог разразиться большой скандал.
   - Кто посмеет скандалить с сюртом? - искренне удивился я, но Дару только отмахнулся.
   И вот мы ехали обратно в город. Я, по началу, был удивлен, почему это сюрту не кланяются, не уступают дорогу, но потом сообразил, его же мало кто в лицо знает. Он словно нарочно, старался выглядеть понеприметнее, в участок никого не забирал, его портреты, в отличие от портретов шерифа, верховного Судьи и Главы города на площади не вывешивали, да и я сам, стоит вспомнить, узнал в нем сюрта только со слов Ибру.
   - Интересно, правда? - осведомился Дару у моей спины, - Зачем было подсовывать фальшивый труп?
   Перед нами поворачивал другой экипаж, и я, пропуская его, натянул вожжи, и кобыла встала.
   - Труп был живым? - быстро обернулся я.
   - Не говорите глупостей, юноша, - раздраженно попросил Дару. - Как труп может быть... живым? Впрочем, это не тема для обсуждения на улице. Идемте в дом.
   Он вылез из экипажа, замер, поджидая меня, и глядя, в задумчивости, себе под ноги.
   - Давайте сперва доедем, - осторожно попросил я.
   Мы стояли посреди мостовой, перегораживая движение другим экипажам, но сюрт, похоже, этого не замечал. Зато мои слова вернули его к действительности. Дару извиняющеся поклонился крепкословным кучерам, впрыгнул в экипаж и мы отправились домой.
   В отличие от сюрта, я рассеянностью не отличался, а потому использовал кнут, дабы объяснить молодому нахалу, пытавшемуся выслужиться перед своим господином, что прав тут я, а ему лучше править своей парой лошадей в сторонке.
   За его возражения, что у кого лошадей больше тот и главней, он получил кнутом по шее, и при этом его хозяин, как и положено, сидел на попе ровно, не вникая в разборки низшего сословия, сюрт сидел неподвижно, погрузившись в собственные мысли. Короче, победа осталась за мной, и через несколько минут, отведя лошадь в стойло и задав ей корм, я уже осторожно тряс за плечо Дару, намекая, что мы приехали. Можно было, конечно, оставить его в экипаже на заднем дворе, но кто меня без него покормит? А из окна тянуло вкусным запахом. Вот не знал, что у сюрта есть кухарка.
   - Идемте, господин Дару, - взмолился я, - мы уже дома.
   - С ним так нельзя, - донеслось сзади, я развернулся, собираясь защитить Дару, но тревога оказалась ложной. Ситу, вечно пьяный охранник только хмыкнул, сгреб сюрта за плечи и повел к дому, поясняя на ходу то ли мне, то ли сюрту. - Нормально все, сейчас поедим, потом уже можно подумать. Какое размышление на голодный желудок?
   Он оказался прав. Вдобавок, он оказался кухаркой. За столом, втянув носом запах прожаренного мяса с картошкой, Дару ожил, и принялся орудовать ножом и вилкой быстрее, чем я ложкой, запивая обед крепленым пивом.
   - Нам подкинули ловушку! - воздев вилку к потолку, возвестил сюрт.
   - Бывает, - я был слишком голоден, чтобы спорить. Вдобавок удивлялся, как такой пьяница как Ситу может так вкусно готовить.
   - Нам пытались подсунуть жертву, убитую якобы тем же способом что и Зюре.
   - "Якобы" это как? - не понял я. - Вы скажете тоже. У тела две дыры, одна в черепе, другая в сердце. Вы сами туда только что с головой не влезли, чтобы убедиться. Проходной туннель искали?
   - А ваша сестра утверждала, что вы на редкость... наблюдательный юноша, - мягко укорил сюрт. - Напрягите память и вспомните, чем отличались первый и второй осмотры. Представьте, что вы видите все это еще раз.
   От напряжения я перестал жевать и закрыл глаза, вызывая в памяти подробности вскрытия. Ничего особенного не вспомнилось. Потыкал, пощупал, порезал, вот и все.
   - Вы желудок не вскрывали. Правильно? - рискнул я и одним глазом посмотрел на Дару.
   Он вздохнул, отпил еще пива и велел мне встать.
   - Зачем это? - насторожился я, уверенный, что за плохую работу сюрт решил оставить меня без обеда.
   - Отойдите на... середину комнаты, и представьте там стол. Теперь вы - это я. Повторяйте все движения, которые были сделаны при последнем вскрытии. Сосредоточьтесь.
   Помнил я, конечно, далеко не все, но как мог воспроизвел. В целом все довольно просто. Сюрт встал вот так, осторожно ввел щуп...
   - Щуп входил под другим углом! - воскликнул я. - В первый раз ваши руки были вот так, - я показал, - а во втором запястье было вот так. Вы говорили, что укол был нанесен с хирургической точностью, вроде как жертва должна быть еще живой, когда до затылка доберутся, значит, во второй раз было плевать, умрет жертва или нет. Погодите, да его просто закололи ударом снизу вверх. Правильно?
   Сам не знаю почему, но захотелось услышать похвалу от сюрта.
   - Хорошо. И какой вы сделаете вывод на месте сюрта?
   - Ну... убийца криворукий?
   - Хм... подумайте еще.
   - Тогда... О! Так ведь его просто убили, а потом пробили затылок!
   - Это называется "грубая имитация". Хорошо, Ибрик, можете доесть свой обед.
   Вот и вся похвала. Я-то рассчитывал, самое меньшее, на аплодисменты. Знать не судьба.
   - Вы абсолютно правы, - продолжил сюрт, отодвинув тарелку, - удар в затылок действительно был нанесен уже мертвому телу. Скажу больше, его наносили банальным... колышком, а господина Зюре закололи предметом из редкой породы дерева - песчаного клена. Растет он только в пустыне, на границе Южного и Рыбачьего сюртариев, и очень... тяжел в обработке. Что ж.
   Сюрт встал из-за стола, задвинул стул и задумчиво оглядел кухню, словно впервые видел.
   - Теперь я некоторое время посплю, а вы можете заняться своими делами. Когда часы... пробью шесть раз, жду вас здесь. Сходим с вами по делам.
   Прикинув, сколько времени у меня осталось, я отправился домой, Ибру навестить, и, если честно, выполнить пару заказов. Вряд ли она без меня справится.
   Домой я добрался быстро, проходными дворами, в такое время они почти безопасны, а вот дома меня ждал сюрприз. За прилавком торчал какой-то детина, видимо тот самый, выделенный сюртом для помощи и охраны. Хорошо хоть догадался сменить форму на обычную одежду. Ага. Только дубинку и пояс оставил, словно этого не достаточно, чтобы узнать стражника.
   - Не хворать, - поприветствовал я его с порога. - Где Ибру?
   - Тебе того же, - ответил парень и отвел взгляд. Странно как-то. - Хозяйка наверху. Работает.
   О как - хозяйка. То ли Ибру хорошо ему платит, то ли он возомнил себя ее мужем. Я присмотрелся внимательнее. На этот раз стражник взгляда не отвел и я успокоился. Виноватым он себя не чувствует, а, судя по одежде, живет не богаче нас, сестра такого в жизни не выберет. Она, по наивности, решила выйти замуж за человека более-менее состоятельного. Видимо ей кто-то наплел, что такие женихи просто в очередь выстраиваются, стремясь заполучить свечных дел мастерицу. Словом, оставив все опасения, я поднялся наверх.
   - Ибру! - заорал я, преодолев лестницу. - Ибру, это я! Ты не поверишь, я дома, и даже готов работать!
   - Я здесь!
   Сестра обнаружилась на чердаке, куда мы, с недавних пор, перенесли мастерскую - в крыше проделали и застеклили окно, и теперь это было самое светлое помещение в доме.
   Ибру делала свечи по ускоренному методу, то есть давила ногой на педаль, и планка, с прикрепленными к ней восемью фитилями, утяжеленными грузилами, опускалась точно в высокие стаканы с воском, под которыми горели спиртовки. Каково, а? Придумала Ибру, сделал я. Естественно, пятьдесят скипов ушли на "патент", так это называла Ибру, зато теперь на всем пространстве Объеденных Сюртариев любой, кто хотел использовать такую машинку, платил сестре пять скипов сразу, или по одному в год на протяжении шести лет. Новинка быстро окупилась. Вдобавок руки оставались свободными и Ибру, не теряя времени, все равно от стола не отойдешь, перетирала в ступке корицу с ванилью. Как только она выдерживала такой запах?
   Она жестом подозвала к себе, улыбаясь во весь рот, притянула за воротник и поцеловала в щеку.
   - Ты чего такая счастливая? - насторожился я, отстраняясь. - Клад нашла?
   - Не болтай ерунды, - отрезала Ибру. - Просто рада, что ты, наконец, явился.
   - Эй, я вчера заглядывал, - напомнил я.
   - Только вещи забрать, - Ибру указала на мой стол, где палились эскизы и велела. - Давай, поработай.
   Подозрительным показалось, чего это она такая довольная, но времени было в обрез, и я принялся за работу. Заодно мы поговорили о том о сем, посмеялись, в общем, время пролетело незаметно, я с трудом разогнул спину и удовлетворенно осмотрел результаты своих трудов. Славно получилось, славно. Ибру оставалось только залить в форму воск, дать остыть и получить за это деньги.
   - Мне тоже на сегодня хватит, - решила Ибру, закрепила педаль, погасила горелки, встала и сняла рабочий халат.
   - Это что? - выдавил я.
   - Где? - Ибру огляделась.
   - На тебе, - указал я пальцем.
   - Платье, - недоуменно ответила сестра и чуть покраснела.
   - Парадное платье, - уточнил я с нажимом. - Ты его надеваешь по выходным, когда в храм идешь.
   - Я плохо выгляжу? - надменно уточнила Ибру.
   - Да нет. Отлично выглядишь. Даже, кажется, волосы по-другому закалываешь.
   И вот тут до меня дошло.
   - Ты что, вырядилась ради этого хлыща в лавке?!
   - Непатал_и не хлыщ! - возмутилась Ибру. - И я поменяла прическу просто потому, что захотела!
   - Как-как его зовут? Черт возьми, да он, судя по имени, даже собственным родителям успел крупно насолить еще до рождения!
   - Хватит! - рявкнула Ибру, и мое настроение окончательно упало. - Я должна выглядеть хорошо, для привлечения покупателей! Если ты еще не заметил, мне придется некоторое время работать одной, число заказов сократится, а красивая хозяйка вполне может продать даже залежалый товар. Ясно тебе? Сейчас мое время стоять за прилавком, а Неп пойдет отметиться на службу, мы с ним видимся крайне редко. И, напомню, выходить замуж за простого стражника я не собираюсь, а уж тем более крутить с ним любовь, если именно это тебя волнует, а не то, как высказать благодарность человеку, помогающему твоей родной сестре!
   Она всегда умела поставить меня на место. Вот родись Ибру парнем, выбилась бы в генералы, самое меньшее. В общем, я покраснел, извинился, и мы начали спускаться вниз, но тут раздался тихий звон. Пять длинных звонков и один короткий.
   -Это часы, - развеяла Ибру мое недоумение. - Неп принес, на время работы, чтобы на вторую службу не опаздывать.
   - Часы? Ничего себе. Да мы в жизни не расплатимся, если их сопрут! А сопрут обязательно, дай только время.
   - Прекрати истерику, - досадливо попросила Ибру, - Сказала уже - на время работы. Он их приносит и уносит. Понятно? Теперь будь добр, веди себя прилично с Непом или возвращайся в лавку.
   Я выбрал первое. Мы с Ибру попрощались, и я отправился к сюрту, на последок, все-таки, еще раз оценив этого Непа, и окончательно успокоился. Не вариант. Здоровый как сарай, смуглый, чернявый, уши торчат, физиономия заурядная. Но, самое главное, точно не богач. И я ушел с почти спокойной душой, но, дойти до дома не успел.
   - Ибрик! - донесся знакомый голос, когда я пересекал площадь.
   Сюрт стоял неподалеку, беседуя с каким-то господином. Они распрощались, и Дару дал мне знак приблизиться.
   - Где вас носит? - недовольно спросил он.
   - Так рано еще, - сделал я попытку оправдаться, но Дару меня не слушал.
   - Идемте, юноша, идемте! Вы словно замороженный.
   Он пошустрил к дому белошвеек, я, естественно, составил ему компанию, стараясь идти помедленнее, дабы не обогнать уважаемого сюрта. Он топал напрямик, попирая лужи добротными ботинками, а я, идя следом, быстро собрал в собственную обувь всю весеннюю воду.
   - Вы зачем моей сестре этого Непа прислали? - осведомился я на ходу.
   - В лавке помогать, - напомнил Дару.
   - А не было никого постарше и пострашнее? - мне все-таки не давала покоя мысль о парадном внешнем виде Ибру.
   - По-вашему я, молодой человек, выращиваю стражников в таком... специальном питомнике? - чуть раздраженно поинтересовался сюрт. - Одних для патрулирования, других для преследований, третьих для служения в лавках?
   - Нет, но...
   - Кто был, того и прислал, - отрезал Дару и я смолк на некоторое время, затем не выдержал.
   - Зачем нам к этому мастеру идти?
   - Затем, что диаметр отверстия в затылке вполне похож на диаметр веретена.
   - И что? Зюре заказал комплект веретен для собственного убийства? - хмыкнул я.
   - Вот это мы и узнаем. Теперь помолчите.
   Вот так, молчком, мы и добрались до белошвеек. Дом у них довольно забавный - такой трехэтажный параллелепипед. На первом этаже мастерская, на втором склад, на третьем мастерицы живут, у них там все перегорожено на комнатенки. Самая большая - у главной мастерицы, чуть поменьше у мастера, который им инструмент чинит, ну а девушки по двое в комнатенках обитают.
   Ввалились мы с Дару под конец рабочего дня. Прошли закуток, толкнули дверь, и попали прямо в залитую солнцем мастерскую. Честное слово, я чуть не упал. Представьте, в обе стороны тянутся столы, а за ними щебечут девушки. Сперва чуть не оглох от их щебета, а потом пригляделся. Видимо их выбирали не только за умение иголкой работать, а еще и за красоту. Как художник могу заметить, что солнечный свет, который лился в окна, очень выгодно подчеркивал внешность, но и без него девушки были что надо.
   И вот вся эта красота восседает за столами, в окружении щелка и бархата, спинки прямо, глазками так и стреляют, интересно им, кто пришел, а как меня заметили и вовсе захихикали. Я смутился. В самом деле, одет как оборвыш, торчу за спиной сюрта, будто прячусь, а сам больше чем на голову возвышаюсь, и мало того, что рыжий, так еще и покраснел, как весенние тюльпаны. В общем, сюрт молчит, девчонки шьют и на мой счет прохаживаются, и тут выруливает дама.
   У Объединенных сюртариев есть флот, это все знают. В кораблях я не разбираюсь, но то, что выплыло нам навстречу, явно было фрегатом в рюшках. У нас не Рыбачий сюртарий, дамы прилично одеваются, всякие там вырезы не приветствуются, но этот фрегат в вырезах не нуждался. Сперва явился бюст, потом она сама. Уже позже я разглядел и огромные синие глаза, и шикарную копну каштановых волос, но изначально все это ускользнуло от внимания.
   А вот Дару не растерялся. Распахнув объятья, сюрт отважно двинулся навстречу "фрегату", а дама в ответ так прижала его к себе, что я испугался, как бы мой хозяин не задохнулся в этих... холмах!.. куда его ткнули носом.
   - Дару! Дорогой мой! Сколько лет!
   От ее голоса сердце таяло. Низкий, грудной, и многообещающий.
   - Киро Код_и! - галантно воскликнул сюрт, выпростав лицо из ее платья.
   М-да. Я бы на его месте не спешил, но кто будет судить.
   - Наконец нашел время? - игриво осведомилась Коди, отпуская пленника.
   - О нет, - с притворным сожалением отозвался Дару, - Все дела, дела. Мы с помощником...
   - Этим милым юношей?
   Дама, без лишних слов прошелестела ко мне, потрепала по подбородку и профессионально смерила взглядом фигуру.
   - Очень вовремя, дорогой мой, - вынесла она свой вердикт. - В таком виде он тебя просто позорит. Девочки!
   Дама хлопнула в ладоши, и, не успел я глазом моргнуть, как ко мне подскочили сразу три феи, и принялись обмерять, да еще обсуждать между собой, что обмерили. Тут уж я стал весь свекольного цвета, а сюрт, вместо того, чтобы отогнать их, прошествовал со своим "фрегатом" дальше, и только окликнул на прощанье.
   - Ибрик, когда здесь... закончите, поднимайтесь на третьий этаж, вы мне нужны.
   И ушел, гад. Я ничего не имею против красивых девушек, но эти осматривали меня просто как кусок мяса. Потому, вяло извинившись, и игнорируя комментарии красавиц, я устремился за сюртом, боясь что-нибудь пропустить.
   И я успел. Сюрт как раз вломился в комнату мастера, и принял внушительную позу. Фрегат "Коди" деликатно покинул помещение, потрепав меня по щеке, и мужчины смогли заняться настоящим делом.
   - У вас чайку не найдется? - невинно обратился Дару к старикашке. - Извините, вы, похоже, напуганы?
   Очень интересное предположение. Старик дрожал у окошка, забившись в угол кресла, а Дару интересуется, стоит ли ему ждать чай. Мне старика стало жаль, нельзя же так с пожилым человеком. Хотя, раз испугался сюрта, значит, есть что скрывать. Ну а кому нечего?
   - Сейчас распоряжусь, - быстро проговорил я, скатился вниз по лестнице и окликнул с порога девушек. - Красавицы, а кто в вашем цветнике самая большая умелица по чаю? Тут двое неотразимых мужчин и один почтенный дедушка от него бы не отказались.
   Ясное дело, хихиканье возобновилось, но зато девушки кликнули служанку и вскоре мы с ней поднимались в комнату мастера. Тот уже вполне очнулся, сел ровнее и благодарно кивнул служанке.
   - Спасибо, детка, ступай.
   Теперь мы трое попивали чай, и вели неспешную беседу.
   - Так откуда у вас взялась древесина... песчаного клена? - осведомился Дару.
   - Заказчик принес, - отозвался мастер, - попросил сделать веретено.
   - Веретено обычной формы?
   - Не совсем, - признался мастер. - Говорил, для своей старой тетушки заказывает, она, мол, в глубинке живет, на границе сюртариев, той, что морю выходит. Вот и заказал по старинному чертежу.
   - Понятно. А как же получилось, что... отвалилась щепка? Посмотрите, не ваша ли?
   Порывшись в кармане, Дару извлек пробирку с щепкой и протянул мастеру. Тот взял ее двумя пальцами и пригляделся.
   - Может и моя. Разве теперь узнаешь. Но это точно песчаный клен. Странно, что расщепилась, древесина крепкая. Колдовство, разве что, - равнодушно заявил мастер, возвращая пробирку. - От него любая древесина растрескается.
   - Что вы скажите, юноша? - неожиданно обратился ко мне сюрт. Тоже нашел большого специалиста по породам дерева.
   - Скажу, что за пару дней нам попадается вторая престарелая тетушка, связанная с неприятностями. Похоже на заговор тетушек.
   - Распорядитесь принести нам печенья, - помолчав, велел сюрт. - И ждите... снаружи.
   Деваться было некуда, и я ушел, явно не оправдав надежд.
   Солнце клонилось к закату и пока грело, но от земли тянуло холодом, все-таки весна еще не разгулялась, и я переминался с ноги на ногу, стараясь согреться. Ждать пришлось недолго. Вскоре мы с Дару снова куда-то неслись.
   - Куда теперь? - осведомился я.
   - Домой, - ответил сюрт. - Вернее, это я домой, а вы пройдетесь по городу и узнаете, кто тот второй труп. Возьмите... свои рисунки и опросите кого сможете. Итак, с чего вы начнете?
   - С участка, - буркнул я. - Вдруг они уже знают кто он.
   - Допусим. Идите, юноша, до темноты вы вполне... успеете.
   И вот он отправился домой, а я, хлюпая промокшей обувью, отправился в логово врага.
   В участке было мало хорошего. Сперва один из стражников, большой шутник, сделал вид, будто меня не узнал, усадил за стол, и начал вполне серьезно спрашивать, в чем я пришел сознаваться, перечисляя все мелкие кражи и хулиганские выходки за последние три дня, произошедшие в этом районе. Едва я сумел "освежить" его память и представиться, он выложил передо мной пояс стражника и поздравил со вступлением в их ряды. Слова не давал вставить! Хорошо хоть явился его начальник и быстро сообщил, что труп все еще не опознан.
   Пришлось мне распрощаться, и идти своей дорогой. Было почти темно. Стало ясно, что благодаря чрезмерно веселому стражнику за сегодня я ничего не разузнаю, а потому я отправился к сюрту. Черт с ним, пусть ругается, но я же не всемогущая фея.
   Дверь была не заперта, и открылась без малейшего скрипа. Ситу мирно спал, уронив голову на руки, источая запах перегара, так что в дом я проник тихо, как воспитанная мышь. Собрался было прокрасться на кухню, найти кусок хлеба на ужин, но сюрт меня услышал.
   - Ибрик!
   - Здесь, - с самым виноватым видом я прошел в кабинет и быстро рассказал о болтливом стражнике, закончив словами. - Вот из-за этого весельчака я ничего не успел разузнать.
   Дару сидел за столом, и внимательно выслушал исповедь, барабаня пальцами по столу.
   - Но идеи есть?
   - Конечно.
   Я устал, замерз, был голоден и очень хотел присесть, однако Дару, похоже, моего состояния не замечал.
   - Так чем вы займетесь завтра? - уточнил он, отыскал в столе тряпку и начал протирать очки.
   - На базар пойду, - буркнул я. - У нашего мертвеца дорогая одежда, но слишком мозолистые руки. Не похож он на человека высшего сословия. И пятки у него сбиты. Он точно всегда ходил в обуви на тонкой подошве, а не в тех ботинках, которые мы видели.
   - Вы допускаете, что он... быстро разбогател? - хитро прищурившись, предположил сюрт.
   - Как же! Свались на него столько денег, что он смог прикупить такие вещи, он бы первым делом метки пришил. Вы себе представляете, как обидно получить от прачек дешевку вместо своих вещичек?
   - Нет. Со мной такого... не случалось. А вы представляете?
   - У меня богатая фантазия, - пояснил я. - Но если бы моей сестре, вместо ее платья после бани достались чьи-то обноски, она бы разнесла эту баню по кирпичику. Метки ставят всегда, на всякий случай, если есть хоть один шанс, что будешь раздеваться не дома. Баня, святой источник, прачки, публичный дом...
   - Достаточно, я запомнил, - оборвал сюрт. - Вы хотели рассказать, как планируете поиски.
   - Ах да, - честное слово, его непрактичность почти умиляла. - Так вот, он точно работяга, и мозоли у него как у кучера и грузчика. Еще костяшки распухшие, значит, драться тоже приходится регулярно. Скорее всего пришлый, пропади кто из местных, сообщили бы стражникам, а чужаки побоятся. Сами знаете - контрабанда. Не дай боги копать начнут. Вот на пять такиев проставлюсь, он с караваном пришел.
   В ответ раздались аплодисменты. Серьезно, сюрт мне аплодировал и глядел с искренним одобрением, даже с гордостью, как дрессировщик на любимую собаку.
   - Отлично, молодой человек, просто отлично! - воскликнул Дару. - Вы превзошли мои... ожидания. Пожалуй, я даже прощу вам проспоренные три такия. Что ж, теперь садитесь и расскажите, как будете действовать.
   Окрыленной похвалой, я приосанился и сел. Пользуясь тем, что мои ноги скрывает стол, даже рискнул тихо снять мокрую обувь и пошевелил слипшимися и промерзшими пальцами.
   - Так вот, завтра я пойду на базар, отыщу караванщиков, явившихся в последние дни, и буду искать знакомых нашего покойника.
   - Возможно, караван уже отбыл.
   - Я все-таки попробую расспросить.
   - И кто же вам признается, Ибрик? - вкрадчиво поинтересовался Дару.
   - Ну я ж не просто так! Скажу, что он обещал достать "что-то" за приличное "кое-что".
   - У вас на "что-то", судя по виду, денег еще много лет не будет, - справедливо заметил сюрт.
   - Обижаете, - я изобразил возмущение. - Это для моего господина. Они с этим покойником третьего дня договаривались, вот меня и прислали! Вот как-то так господин Дару. Только мне деньги нужны. Пока не побренчу монетами, на покупку черного стебля никто не поведется.
   Черным стеблем в наших местах называется мощный наркотик. Пять скипов за один стебель, но, поговаривают, с него потом целую неделю человек "с богами общается", поэтому и принимают отвар в закрытых помещениях с мягкими стенами.
   - Вы, похоже, по мелочи не плаваете, - задумчиво решил сюрт. - Да, денек вам предстоит трудный. И опасный. Ладно, могу, для успокоения, пообещать, что начну поиски вашего... тела как можно скорее. Теперь идите, поешьте, переоденьтесь, и на боковую. Завтра тяжелый день. Да, и сделайте одолжение, не снимайте больше мокрые туфли в моем присутствии. Запах, знаете ли.
   Я покраснел и быстро ретировался. Запах действительно не как в оранжерее, но сюрт, который при мне вскрывал труп и не поморщился, мог бы и промолчать. Отправляясь на кухню, я вдруг понял, во что вляпался. Надо же, сам вызвался идти к караванщикам, не зная никого из них, да еще искать наркотик. Глупее ничего нельзя было придумать. Просто изощренный способ самоубийства!
   Вяло пожевав хлеба с сыром я пошел спать, прикидывая, а не является ли эта ночь последней в жизни. Может, стоит потратить ее с большей пользой?
   Утром меня ждал сюрприз. Едва я успел потянуться на постели и вспомнить, во что вляпался по доброй воле, без стука вошел Ситу и бросил на кровать сверток.
   - Тебе от госпожи Коди, по распоряжению сюрта, сынок, - с насмешливой бодростью заявил он. - Дару просил передать, что в приличной одежде у тебя больше шансов выжить там, куда ты отправляешься. Куда, кстати, если не секрет?
   Охранник без приглашения уселся, закинул ноги на стол, и вперился в меня взглядом.
   - К караванщикам. За дурью, - буркнул я и Ситу принял нарочито скорбный вид, даже голову опустил и благочестиво сложил ладошки, заранее меня поминая.
   - Прощай, парень, я успел к тебе привязаться, - с напускной серьезностью заявил он, и провел пальцами вдоль переносицы, посылая свое благословение. - Завтрак сам найдешь, мне на пост пора.
   С такими словами он поднялся и ушел, оставив меня наедине с грустными мыслями.
   Я умылся, оделся по-быстрому в новое, и решил, что в таком виде проще сойти за слугу богатого человека - из зеркала на меня смотрел настоящий франт среднего достатка. Вся одежда по размеру, ничего не болтается и не жмет, даже штаны нужной длины, а самое главное - это обувь. Настоящие ботинки со шнуровкой. Мелькнула мысль, что сюрт вычтет за них их обещанного жалованья, но искушение было слишком велико, и я обулся. Черт с ними, с деньгами, зато буду ходить как человек. Еще была торба с альбомом и карандашами. Тоже хорошо.
   Прихватив с кухни пару пирогов, я попрощался с домом и ушел. Вернее, почти ушел.
   - Эй, парень, - окликнул меня Ситу. - На вот, держи.
   Он бросил на стол бляху служения, где значилось, что я личный слуга Шито-младшего.
   - Это урод, которого твоими стараниями в канаве у дома терпимости нашли, - хмыкнул Ситу, - Скажешь, что от него. Парня из дома еще долго не выпустят, так что смело пользуйся, другие слуги тебя не сдадут.
   - Спасибо, - я прикрепил бляху к внутренней стороне жилета. - Откуда это у тебя?
   - Места надо знать, - хмыкнул Ситу и добавил кошелек. - Это Дару передал, только смотри, не трать.
   С таким напутствием я отправился на базар. Отыскать караванщиков было просто. Обычно на сдачу товара, загрузку нового, получения расчета по одному рейсу и получения предоплаты по другому уходило до пяти дней, значит, шанс найти приятелей покойного все еще был. Вспомнив, что под обгрызенными ногтями трупа застряла пара шерстинок, я начал с шерстовозов, и сразу попал. Во всех смыслах.
   - Эй! - окликнул я командира караванщиков, - Ты тут мужика такого здорового не видел? У него шрам под глазом.
   - Зачем тебе? - недобро спросил командир.
   - Должен кое-что передать для моего господина, - ответил я уклончиво, и тут же, не успев сказать "помогите", оказался засунут между двух повозок, а из живых существ рядом было два мула и очень неприветливый караванщик, который, прижав меня спиной к тюкам с шерстью, старательно давил локтем на шею.
   - Слушай меня, крысятник чертов, я с такой мразью как Карт_иж дела не имею. Понял?
   - Я не крысятник, - прохрипел я, побагровев, и взглядом указал на жилет. - Там бляха. Я для Шито.
   Свободной рукой караванщик отогнул борт жилетки, внимательно осмотрел бляху и чуть ослабил давление.
   - Когда передал деньги?
   - В день приезда, - наугад выдавил я.
   - Запомни, шкет, пусть твой хозяин ищет другого поставщика, а к моим ребятам близко не подходит. Понял?
   Он убрал руку, я снова смог нормально дышать, но, вместо того, чтобы воспользоваться своим счастьем и слинять, быстро спросил в удаляющуюся спину:
   - Почему не сообщили об убийстве Картижа?
   Могу предположить - это недостаток воздуха так плохо повлиял на мои умственные способности, поэтому и только поэтому я задал такой вопрос. В самом деле, откуда я мог знать, что Картиж убит, если не являлся соучастником убийства?
   Караванщик одним ударом в грудь поверг меня в бессознательное состояние, и следующее, что вспоминается, это лица стражников в незнакомом участке.
   Я лежал на каменном полу, в луже воды, а надо мной склонились трое.
   - Очухался?
   Недружелюбная рука воздела меня за шиворот на ноги, и швырнула на лавку.
   - Рассказывай, кому покупал черный стебель и куда дел тело караванщика Картижа!
   - Тело в мертвецкой в монастыре святого Дару, но я его не убивал. Его туда доставили, - сразу выложил я, опасливо поглядывая на дубинки. Стражники владели ими виртуозно, особые умельцы ухитрялись даже следов от побоев не оставлять. Так ребята рассказывали.
   - Как ты его убил, и кому покупал наркотики?
   - Я не покупал, просто...
   Объясниться не удалось - дубинки пошли в ход. Через несколько ударов меня опять подняли и посадили на лавку. Вопросы повторились.
   - Сообщите Дару! Сюрту Дару! - взмолился я, и получил в челюсть.
   - Слышали? Он считает, что такими делами будет заниматься сюрт! - раздался веселый голос. - Сынок, не зли дядю, рассказывай, кому покупал и как убил!
   - Я работаю на сюрта Дару! Спросите в Центральном участке! - сплюнув кровь, выпалил я.
   Зря. Дубинки заработали снова. Не сильно, похоже, стражники еще не потеряли терпение, но больно было до чертиков. Я скукожился на полу как гусеница, сунув руки под мышки, чтобы не поломали, и проклинал свои "блестящие" идеи. Потом одна дубинка скользнула по голове, и по моей шее потекло что-то теплое. Кровь, не иначе, больше нечему, и я понял - дело дрянь, стражники звереть начали и мое упорство их не радует.
   - Для Шито! - воскликнул я, надеясь оттянуть время, и дождаться, пока сюрт, согласно обещанию, пойдет искать мое тело. - Для Шито-младшего покупал! Про убийство ничего вам не скажу! Только сюрту! Я убил Картижа по заказу, такими вещами занимается сюрт! Позовите господина Дару!
   Бить меня перестали и начали совещаться. Говорили стражники тихо, и, как я ни прислушивался, услышал мало, только отдельные слова, да и те, в основном, ругательства. Вскоре меня отволокли в клетку, едва не удавив на собственном воротнике, швырнули на пол, и, обругав напоследок, закрыли дверь.
   Замок лязгнул, и я оказался отрезан от внешнего мира. В клетке я был один, и с трудом, с третьей попытки, вскарабкался на лавку, жалея себя по мере сил. Тело болело, на челюсти вздувался синяк, а голова кровоточила.
   Время тянулось медленно. Я пытался подремать, затем принялся думать, но голова просто раскалывалась, и из обоих занятий ничего не получилось. Оставалось только лежать на жесткой лавке, глядя в потолок и ждать, чем дело кончится.
   Наконец послышались шаги. Кое-как приподняв голову, я увидел долгожданного сюрта в сопровождении старшего стражника. Они остановились напротив моей клетки и молча смотрели, как я пытаюсь сесть.
   - Что скажите, кире Дару? - осведомился стражник.
   - Даже не знаю, - сюрт равнодушно оглядел меня с разбитой головы до пяток. - Вы его... не слишком сильно побили?
   - Не слишком, - усмехнулся стражник. - Мальчишка требовал вас, хотел в убийстве признаться.
   - Бывает, - вздохнул сюрт. - Ладно, я его заберу, хотя вид у него бледный и... бесполезный.
   - Он еще кричал, что на вас работает, - сдала меня эта скотина, позвякивая ключами в поисках нужного.
   - Работает, значит, - задумчиво протянул Дару. - Ну, в таком виде он мне не особенно нужен, в принципе... могу оставить вам.
   Я похолодел. Ну да, согласен, накосячил, но бросать на растерзание стражникам это перебор! Впрочем, не успел мой ужас оформиться в слова, как Дару продолжил:
   - Но глупость иногда лечится хорошей... трепкой, а данные побои не смертельны, не так ли?
   Получив заверения, что все раны поверхностные, он поблагодарил стражника, вошел в клетку и брезгливо меня оглядел.
   - Надеюсь, кровь уже запеклась? - с сомнением осведомился Дару, издалека осмотрел рану на голове, кивнул, затем закинул мою руку себе за шею, рывком поставил на ноги и повел.
   Было бы вполне удобно, не будь такой разнице в росте, но я предпочел помалкивать и тащился на выход, едва соображая, в каком порядке переставлять ноги.
   На улице ждал знакомый экипаж. Дару втолкнул меня на пассажирское сиденье, поднял верх, чтобы не привлекать лишних взглядов, сам сел на козлы и мы поехали домой. Сейчас я не уверен, но тогда не сомневался - он нарочно выбрал дорогу, где экипаж подбрасывает на каждой выбоине, чтобы каждый толчок отдавался болью в разбитом теле и голове. В молчании мы добрались до места.
   - Выметайтесь, юноша, - велел сюрт, и я сполз с сиденья.
   Ожидание помощи не оправдалось. Мне пришлось тащиться внутрь, напоминая самому себе слизняка, уж больно ловко удавалось ползти вдоль стены и перекатываться через углы. Правда, когда одна стена кончилась и предстояло пройти пару шагов до другой я застыл, под заинтересованным взглядом вечного охранника. Мы с ним пялились друг на друга и одинаково удивлялись. Я тому, что он двоится и расплывается, а он моему общему виду.
   - Чего это с парнишкой? - глухо, как через мешок, донесся до меня голос Ситу.
   - Вляпался, - вскользь пояснил сюрт, с интересом за мной наблюдая. - Разболтал всем об убийстве караванщика, был арестован как соучастник, к тому же... пытался купить наркотики и позорил имя Шито-младшего сверкая непонятно как добытой бляхой. Откуда она у него?
   - Я дал, - признался Ситу. - Погоди, кире, так он что, ее показывал?
   Я был возмущен и оттого разговорился, плюнув на звон в ушах.
   - А длячежтыеал.
   - Чего? - уточнил Ситу, отчаявшись расшифровать эти звуки, и мне пришлось сосредоточиться и повторить более членораздельно.
   - Для чего. Ты. Ее. Дал?
   - Во дурак! - Ситу радостно захохотал, и мне пришлось на некоторое время зажать уши, заодно придерживая голову, чтобы она не разлетелась на куски.
   - Такое мельком показывают, дубина! Мельком!
   Для демонстрации Ситу быстро отогнул угол воротника и тут же вернул его на место.
   - Понял? Если даешь рассмотреть, то ты или дурак или крысятник. А он ею в нос тыкал. Нет, ну точно башкой в детстве треснулся!
   Звуки становились все глуше, голова приятно закружилась, и я тихо сполз по стенке на пол. Думаю, я бы там и уснул, но жестокий Ситу подхватил меня подмышки и поволок в комнату, пересчитав моими пятками все ступеньки.
   В комнате все произошло как после драки на Горшечной улице, только вместо заботливой и причитающей Ибру меня обхаживал жестокий охранник. Он обтер кровь, стянул с меня одежду, запихнул под одеяло, шлепнул на лоб компресс, влил в рот какую-то настойку и перебинтовал пострадавшие ребра. Это все ерунда, и не такое терпеть приходилось, но он же все комментировал, причем самым нелицеприятным образом, и пояснял, как действовать впредь, дабы не позорить сюрта.
   - Ну все, валяйся, - прогрохотал напоследок его голос. - Настойка каждые два часа и с утречка заскачешь как козел. Хотя морду поправишь не сразу.
   Он хлопнул дверью, и комната погрузилась в блаженную тишину.
  
   Ситу оказался отличным целителем. Едва солнце полоснуло лучом по глазам, я проснулся, и с удивлением обнаружил, что почти ничего не болит, голова практически ясная, в глазах не двоится, а легкая слабость не в счет. Даже моя новая одежда была отстирана почти дочиста, не считая пары пятен, и висела на спинке кровати.
   Доковыляв до кабинета сюрта, я постучался и толкнул дверь. Дару, как обычно сидел за столом.
   - Очнулись? - мельком глянув, осведомился он.
   - Вроде как, - нехотя признался я, ожидая взбучки, увольнения, и, на всякий случай, принял несчастный вид.
   - Отлично. Да вы садитесь, садитесь, - он нетерпеливо указал на стул.
   Я покорно опустился на краешек стула, продолжая изображать раскаяние.
   - Что у вас с лицом, молодой человек? - осведомился сюрт.
   - Побили, - напомнил я.
   - Имеется ввиду, что у вас с... выражением лица. У вас несварение?
   - Все нормально.
   - Хорошо. Давайте, рассказывайте подробно, что вчера... произошло.
   Припомнив все, что смог, я выложил короткую историю, и покраснел.
   - Просто я никогда наркотики не покупал, - виновато поснил я. - У нас это не принято.
   - Знаю, - вздохнул сюрт. - Вы, так сказать, на собственном производстве.
   - Это лекарственные травы! - возмутился я.
   Но Дару было не до того. Он достал из стопки одну из книг, быстро пролистал, нашел нужное место и развернул ко мне. Приглядевшись, я поднял глаза на сюрта.
   - Разыгрываете, да? Или проверяете?
   - Вспоминайте, юноша, - поморщился Дару. - Что нам с вами говорил мастер?
   Я быстро припомнил, что там под чаек наболтал старикашка, и выложил историю о веретене.
   - Где жила тетушка?
   - В глубинке.
   - Кто в глубинке следит за порядком? - с безграничным терпением уточнил сюрт, явно намереваясь заставить меня шевелить мозгами.
   - Сами следят. В случае нападения там даже дети дерутся. Хватают, что под руку попадется и вперед, громить разбойников или кто там попался.
   - Нас интересует веретено, юноша! - сюрт повысил голос, и от неожиданности я опешил. - В ход идет любой... предмет, и в глубинке до сих пор бытовым предметам предают определенную форму! Укороченный цеп вполне способен заменить кистень, кусок забора боевой шест, крышка от... кастрюли щит, а веретено?
   - Дубинку? - осторожно предположил я.
   - Очень короткую дубинку с... заостренным концом, - удовлетворенно пояснил сюрт, откинулся на спинку кресла и указал на рисунок. - Вот, смотрите.
   На развороте была картинка с пояснениями. Еще не вполне оправившись, я читал медленнее, чем обычно, но вскоре разошелся. Надо же, оказывается, простое веретено раньше использовали не только для прядения ниток, но еще как колющее оружие. Вот это новость. Текст был выцветшим, трудночитаемым, но интересным.
   "В связи с высокой смертностью мужской части населения, основную нагрузку приняли на себя женщины. Имея одного мужа на трех-четырех жен, они выжидали, пока одна не забеременеет, и только после этого подпускали мужа к следующей. Сгинув в море или при нашествии разбойников, муж оставлял после себя потомство, которое и воспитывалось всеми его женщинами. Заботясь о своем потомстве, женщины, вопреки воле колдунов, разрабатывали все более сильные защитные заклинания, и впоследствии, убедившись в их действенности, люди отдали колдовскую власть женщинам. Не имея возможности ковать для себя ритуальные предметы, женщины начали использовать для обрядов подручные средства. Как-то иглы, спицы, веретена, заговоренный песок, кукол и прочее."
   - Вот это да! - я был восхищен. - Получается, то веретено было ритуальным орудием?
   - Совершенно верно. Что-нибудь еще вас удивило?
   - Э? Ну, удивил заказ собственного орудия убийства.
   - Значит, вы согласны, что его убили веретеном? - невинно осведомился сюрт, подперев рукой щеку.
   - Ясное дело. Ведь песчаный клен на дороге не валяется. Дорогое дерево. Во! Давайте я быстро к старику смотаюсь и покажу ему портрет покойного. Узнает - значит я прав.
   Я уже вскочил и едва не приплясывал от нетерпения, так хотелось оказаться правым.
   - Успокойтесь, юноша, - снисходительно велел сюрт. - Я уже показывал, и почтенный мастер опознал заказчика. Да, именно для убитого было сделано орудие. И это весьма... странно. Еще более странно убийство Картижа.
   Я сел в кресло и попытался понять, что такого необычного в смерти торговца черным стеблем. Они в принципе долго не живут, их готов грохнуть каждый, кроме клиента, конечно.
   - Я утром говорил с караванщиками, так они утверждают, что о торговле наркотиками ничего не знают, Картиж пропал сразу после... разгрузки и его долго искали. Врут, само собой. Они застали своего приятеля, беседующего с богатым господином, услышали о чем речь, и просто его закололи, дабы не портил престиж каравана. В целом логично. Предполагаю что затем Некто, назовем его так, обнаружил тело Картижа в сточной канаве, кое-как сполоснул, приодел и отвез к... монастырю святого Дару. Там бросил у ворот, приложив к телу четыре скипа, обычная плата за отдельное бдение.
   Челюсть я захлопнул не сразу, зато сразу сообразил, что у сюрта в его рассуждениях имеется несостыковочка.
   - На кой черт все это надо? Нет, с тем, что грохнули гада свои я согласен, но вот остальное звучит как полный бред. Кого из нас по голове вчера лупили, господин Дару?
   - Юноша, вы дурак, - презрительно бросил Дару. - Удар в сердце нанесен абы как, длинной спицей, это привычное оружие шерстовозов - они ими... тюки прокалывают. И запах от тела Картижа шел очень своеобразный.
   Правильно оценив мою недоумевающую физиономию, сюрт уточнил:
   - Что вы так смотрите, Ибрик? Я же просил вас понюхать тело! Даже не надо было сильно наклоняться, просто носом повести в... нужную сторону. От тела Картижа, помимо благовоний, коими его явно полили после смерти, сильно несло городской сточной канавой, запах тоже запоминающийся, но тело к монастырю доставили чистым и переодетым в новую одежду, значительно дороже той, что вы вчера... загадили благодаря своей неуклюжести. Что можно предположить? Труп валяется в сточной канавке, там его находят, приводят кое-как в приличный вид, подбрасывают к монастырю, а теперь ключевой вопрос. Зачем?!
   На последнем слове сюрт вскочил, уперевшись кулаками в столешницу и буквально навис надо мной. Скорее с перепугу, чем от излишней сообразительности я выпалил:
   - Навести на ложный след?
   - Браво, юноша! Есть еще идеи?
   Моя фантазия иссякла, и повторный оклик не произвел должного впечатления, а потому слегка разочарованный сюрт опять сел и принялся наблюдать, как у меня от размышлений черепная коробка ходуном ходит.
   Некоторое время мы молчали. Дару явно чего-то ждал от меня, но вот чего именно я понять не мог, а потому внимательно разглядывал собственные ноги и ковырял носком ботинка сучок на полу, чувствуя, как взгляд сюрта прожигает во мне дыру размером с кулак.
   - Может, мне с ребятами на улице поговорить? - предложил я, с надеждой на удачную идею. - Вроде как слухи собрать.
   - Вас, Ибрик, побьют трижды, - подсчитал на пальцах сюрт.
   - Меня не за что, - с безграничной уверенностью заявил я.
   - Для начала ребятки победнее наваляют вам за работу со стражниками. Потом ребятки побогаче за то, что вы, извините, босяк, но смеете... приставать с вопросами, и на закуску вам по шее надают стражники.
   - Они-то за что? - возмутился я, полностью признав первые два пункта.
   - Найдут. Поверьте. Лучше подумайте, что же вы упустили.
   - Не "вы", а "мы", - поправил я.
   - "Мы" уже догадались, а вот "вы" должны думать. И не надо списывать собственное неумение сопоставлять факты на... вчерашний удар по голове. Все уже зажило.
   С этим я был решительно не согласен, но спорить не посмел. А сюрт, зараза, перевернул песочные часы, давая мне время на раздумье, пока песок сыпется. В моей голове было настолько пусто, что осы вполне смогли построить там гнездо среднего размера и устраивать соревнования на быстроту полета, потому я, изображая мощную работу мысли уставился на столешницу, во всех подробностях рассматривая письменный прибор в форме деревенского домика, корешки книг с замысловатыми названиями, стопку бумаги...
   - Ибрик!
   Я вздрогнул - песок почти пересыпался.
   - Думайте о трупе!
   - Думаю, - солгал я.
   Сюрт вздохнул.
   - Представьте, вот лежит в канаве труп, - вещал сюрт, вертя в пальцах карандаш, чем изрядно меня отвлекал. - Лежит себе, разлагается потихоньку. Представили?
   - Ну, - карандаш просто завораживал.
   - Каким образом у него в голове появилась дыра? Ударился? - с последним словом Дару с треском сломал карандаш, я вздрогнул и очнулся.
   - Нет, конечно. Дыра проделана твердой рукой, сами говорили.
   - Вот именно. Значит, труп лежит, никого не трогает, и тут появляется дыра. Как?
   - Кто-то ее сделал, - пожал я плечами.
   - Зачем? - быстро спросил сюрт. - Говорите первое, что придет в вашу... голову.
   Похоже, он начал терять терпение, а мне, после его рассуждений, кто и сколько раз меня побьет, терять работу особенно не хотелось.
   - Стукнулся, рожа его не понравилась, хулиганы постарались, тренировались в метании дротиков...
   - Стоп. Не в метании, а нанесении точного удара, - сюрт удовлетворенно откинулся на спинку кресла. - Некто находит в канаве тело, и тренируется наносить ритуальный удар точный в... затылок. Могу спорить, что до того наш Некто преизрядно натренировался на тыквах, они самый подходящий объект, и продаются на каждом шагу. Потом нашего Некто мучает совесть, все-таки он глумился над трупом. Он кое-как обмывает тело, переодевает его в... приличную одежду и отвозит тело к монастырю, приложив плату за персональное отпевание.
   - Не считая пробивания голов, наш Некто просто святой, - пробормотал я, опешив от выкладок сюрта.
   - О нет, Ибрик, он не святой. Он хорошо воспитанный и обеспеченный человек. На одежду он потратил, скорее всего только те деньги, что были... при нем, а она стоит не меньше сорока такиев. У вас есть с собой сорок такиев, когда вы гуляете по ночам?
   - Если б были, я б в кабаке сидел, а не по улицам шастал. Тем более ночью, - хмыкнул я.
   - А вот у меня есть. И я не считаю это суммой, при которой лучше... сидеть в помещении. Кстати, пить вам, юноша, рановато.
   - Подождите, - я совсем запутался. - Получается, наш осквернитель трупов богатый и порядочный человек, завершившил свои тренировки по разбиванию голов на Картиже, и, мучимый угрызениями совести, предоставил ему первостатейные похороны?
   - Вы умеет подытожить, - одобрительно кивнул сюрт. - Осталось выяснить, кто этот Некто.
   - Как кто? - удивился я - Зюре, конечно.
   - Возможно, но недоказано. Идите, запрягайте экипаж, мы должны ехать.
   - А поесть? - возмутился я.
   - По пути перехватим, - решил сюрт и опять перевернул часы.
   Естественно, я бросился вон со всей прытью, но про себя недоумевал, на кой черт так спешить и откладывать завтрак, если потом все равно остановимся перекусить. Но с сюртом не поспоришь, это я усвоил, а потому ринулся на задний двор и к появлению Дару с парадного входа, наша пегая кобылка уже нетерпеливо притоптывала копытом. Правильно, ее с утра Ситу покормил, вот она и бодрая такая.
   - Куда? - спросил я, вспрыгнув на козлы. - К вдове?
   - Можно и к ней, - благодушно решил сюрт, развалившись на сиденье, и мы тронулись в путь.
   Город уже шумел вовсю. Зазывалы у лавок, строго охраняя положенные три шага в обе стороны, старались за то время, что люди проходят их участок расхвалить товар и заманить в лавку и сияли утренним шиком. Разносчики деликатно стояли на углу, в ожидании, пока их не подзовут взмахом руки, и, коротая время, вполголоса обсуждали между собой прохожих. Коляски грохотали по булыжникам, развозя господ по насущным делам, а кучера старались невзначай задеть встречного возницу кнутом, якобы случайно.
   Еще мы нарвались на выгул барышень из Аристократической школы. На мой взгляд, их образ жизни мало отличался от белошвеек. Отдавали их в это заведение в тринадцать лет, выпускали после восемнадцати, и держали взаперти якобы для того, чтоб обучить всему, что положено знать воспитанной даме, а на самом деле, чтоб не влюбились в какого-нибудь бедного, но отличного парня вроде меня и не сбежали с ним в дальний сюртарий.
   Их в этой школе обучали и манерам, и как по хозяйству суетиться, чтоб прислуга не надула, и как мужиков охмурять, и как других баб отвадить, только называли это по-другому. Я уже упоминал, что в нашем сюртарии не приняты большие вырезы и короткие юбки, но, черт возьми, как эти девушки умели подчеркнуть все, обтягивая нужные места. Дару, похоже, было все равно, а вот я отвлекся.
   - Смотрите на дорогу, - привел меня в чувство голос сзади. - И прекратите... пялиться на девушек. Эти вам не по зубам, да и жениться вам рановато.
   - Сперва рано, потом поздно, - парировал я. - Вы вот один как перст, не считая вечно пьяного Ситу. Чего тут хорошего?
   - Надо искать не красавицу, а спутницу жизни, - наставительно заявил сюрт, мне сразу стало скучно, но он смолк в самый удачный момент.
   Девушки прошли, и мы вполне благополучно прибыли к дому покойного господина Зюре. И прибыли, по словам сюрта, очень удачно - вдова в сопровождении доверенной служанки, отбыла на утреннюю службу, принести жертву богам, помолиться и все такое. С сожалением на лице, сюрт все-таки прошел в дом, с заверениями, что подождет, и ему совсем не скучно посидеть в помещении, ожидая хозяйку, и попить чаю.
   - С печеньем! - встрял я, и был отправлен привязать кобылу.
   Когда я вернулся, чай с печеньем был уже на столе, а сюрт, проникновенно глядя в глаза пожилой служанки, выслушивал ее исповедь.
   - Вот беда-то какая, одно к одному, - вещала служанка, наливая в чашку чай, - Уж любая другая давно б сдалась, а она? И себя не забывает, и дела ведет, и молится. За что ее Боги наказывают, понять не могу.
   - Просто так ничего не бывает, милая, - заметил сюрт.
   Такого тона я у него еще не слышал. Отеческий, заботливый, таким только проповеди читать. Дождавшись, пока ему нальют чай, он ласково прихватил служанку за руку и усадил рядом с собой на диван. Та пыталась вскочить, но от сюрта еще никто не уходил. Он быстро задвинул пожилой женщине что-то о душе, и та, слушая заворожено, опустилась обратно на диван.
   - Род у них древний, видимо жили хорошо, вот и пришел срок... испытаний, - лицемерно затянул Дару, и только что глаза не закатил. Вылитый монах.
   - Да полно, - отмахнулась служанка, нервно разглаживая передник, - Она-то, голубка наша, прям святая, хотя к слугам строая, но справедливая. Нищим подает, в храм ходит, а уж как о детках заботиться, вы бы видели. Старшенький-то шалопаем рос, что не день, то новая шалость. А она все лаской, лаской. Как бы отец за розгу не хватался, а она все кровиночку защищала. Говорила негоже дите бить. Младшенькую и вовсе по любви замуж выдала. И ведь как угадала! Господин наш покойный, - тут служанка, как положено, провела вдоль переносицы, отгоняя злых духов, - приданого ее, лапушку, лишил. Мол, когда муж начнет семью содержать, тогда и приданое получит, так госпожа заложила материнское ожерелье, денег дала зятю, чтоб делом мог заняться, и что теперь?
   - Что теперь? - сюрт аж вперед подался, так ему было интересно, - бедствуют, поди?
   - Да ну что вы! - служанка захихикала и замахала руками, - Ферму он свою на те деньги поднял, разбогател. Ну, тут и отец деньжат подкинул, а зять-то гордый, мол, ничего от вас не надо. Уж после того его покойный зауважал, как к сыну родному относился.
   Я про себя отметил, что в деле опять мелькнула шерсть, и решил запомнить. Как выяснилось - зря.
   - Да полно, милочка. Уж таким ангелом его расписываешь. Поди, до... женского полу господин твой тот еще ходок был? - многозначительно подмигнул сюрт, и захрустел печеньем, сволочь, пока я голодный.
   - Куда там! - похоже, служанка вошла во вкус, расхваливая хозяев, и уже не порывалась встать, только посуду на столе переставляла, не привыкла, видать, без дела сидеть. - Все домой, к жене, к детям.
   - Может, дома кого приметил? - подмигнул сюрт, и, не успела служанка возмущенно вскочить, как он продолжил. - Даже такую красотку пропустил?
   Он приобнял служанку за плечи, но та смущенно вырвалась.
   - Может и поглядывал, - кокетливо призналась она, и меня передернуло. Нет, возможно, лет двадцать назад они и была привлекательной, но по мне, Дару льстил неимоверно, а служанка доверительно продолжила, - только дальше взглядов не заходило. Я женщина честная, мужу не изменяю и такие штучки не терплю. Да и госпожа уж как за мужем приглядывала, сказать страшно.
   - Так что там с испытаниями? - сюрт вежливо свернул к прежней теме.
   - Да что. Может и впрямь не испытания это, а проклятье. Только все хорошо стало, сынок за ум взялся, дочка в довольствие живет, трех внуков принесла, двух мальчиков и девочку, так на тебе, одно за другим! - служанка понизила голос, наклонилась к самому уху сюрта, и продолжила шокировать почтенного гостя. - Внучка-то единственная заболела.
   Сюрту пришлось поставить чашку на столик и закашляться от таких новостей. Служанка деликатно постучала его по спине, едва на сломав позвоночник, но Дару лишь благодарно кивнул, показывая, что пришел в себя.
   - Уж как ее хозяин любил, сказать страшно. Все для нее делал, и игрушки, и лошадку, и учителей самых лучших. А оно вона как, - служанка всплеснула руками и уголком передника принялась утирать искренние слезы. - Болеет наша красавица. Ей десять годиков всего, а она, душенька, раз упала, головкой стукнулась, да и обмерла, навроде. Господин и госпожой едва с ума не сошли. Лучших лекарей наняли, да все без толку. Очнулась не так давно, и словно подменили девочку. Временами как неродная.
   - Мать, поди, убивалась, - задумчиво протянул сюрт.
   - Едва с ума не сошла, - доверительно сообщила служанка.
   - Надо думать... Давно несчастье-то произошло? - поинтересовался Дару.
   - Так сразу после равноденствия и произошло, - охотно пояснила служанка. - А теперь вот, прибрали боги еще и господина Зюре. Я-то думала, госпожа с ума сойдет, а она словно не женщиной рождена, а кузнецом выкована...
   Тут раздался стук двери, служанка вскочила с невероятным для ее габаритов проворством и, поклонившись, побежала встречать почтенную вдову.
   - Все запомнили? - бросил мне сюрт.
   - Все запомнил.
   И вот Дару продолжил грызть печенье и попивать чай сидя на мягком диване, а я, как доверенное лицо, торчал у него за спиной, лениво разглядывая обстановку гостиной. Смотреть, в целом, было не на что. Диваны, столики, кресла, я такое сто раз видел, когда заказы на дом доставлял. Представьте себе, встречались господа, которые приглашали в дом, а пару раз даже велели налить молока с булкой - я тогда был значительно моложе и вызывал умиление, как самый юный мастер.
   На вошедшую вдову посмотреть стоило. Она была... представительная. В лучшем смысле слова. Ростом она была с Дару, несколько полновата, но ее осанка и выражение лица были достойны жены шерифа. Она держалась вовсе не высокомерно, однако против воли хотелось быть с ней вежливым и обходительным, а бордовое вдовье платье сидело на ней получше иного праздничного наряда. Даже не представляю, как такая дама могла выйти замуж за обычного торговца, пусть и богатого, и, вдобавок, взять его имя. Выходит, некоторым классным парням все же везет с девицами из Аристократической школы.
   Госпожа Зюре ответила на поклон вскочившего Дару легким кивком, жестом разрешила сесть на место, а по мне скользнула взглядом, как по мебели.
   - Господин Дару, чем обязана? - осведомилась она красивым мягким голосом.
   - Примите мои искренние соболезнования, госпожа Зюре, - проникновенно сказал сюрт. - Поверьте, я и мой помощник сделаем все, чтобы поймать убийцу вашего мужа.
   - Вашим помощником является вот этот избитый юноша в окровавленной одежде? - вскинув брови, уточнила госпожа.
   Мне стало обидно - крови было почти не видно, а о синяке могла бы и промолчать. Вот что значит врожденный снобизм.
   - Он пострадал во время расследования, госпожа Зюре, - грустно пояснил сюрт. - Подозреваемый в убийстве оказался слишком силен.
   - Могу я заключить из вышесказанного, что у вас есть подозреваемый в убийстве моего дорогого супруга? - уточнила госпожа, откинувшись на спинку кресла и пристально глядя на нас с сюртом.
   - Не совсем. Тот человек подозревался в схожем убийстве, но, к сожалению, оказался невиновен.
   Дальше пошла обычная болтовня ни о чем, как положено среди малознакомых, но воспитанных людей. Ля-ля-ля сочувствую вашему горю, ля-ля-ля слава богам меня поддерживают дети, ой-ой-ой тяжело одинокой женщине, ой-ой-ой сын решил забрать меня к себе, ухты-ухты тяжело бросать родной дом, полно-полно буду с родными внуками. И так далее. Скука смертная. Хорошо хоть чай кончился, и Дару решил откланяться, пообещав напоследок держать вдову в курсе всего, что сумеем нарыть по этому делу, только в других выражениях, конечно.
   Мы вышли на улицу и Дару задумчиво двинулся к площади. Не рискуя прерывать его размышлений, я быстренько отвязал лошадь и медленно ехал следом. Так мы двигались шагов двести.
   - Вам не показалось кое-что странным, Ибрик? - глядя себе под ноги, заговорил Дару.
   Странным? Он трепался со служанкой, словно с родной сестрой, даже на "ты" перешел, потом не задал вдове ни одного вопроса по делу, так, болтовня общая, теперь тащится пешком, презрев окружающий мир, а его помощник восседает в экипаже. В самом деле, чего тут странного? Те люди, что на нас косятся, просто ни черта не понимают в этой жизни. Но, сообразив, что Дару, скорее всего, имеет ввиду беседу в доме покойного, я отрицательно помотал головой.
   - Значит тоже заметили? - довольно сказал сюрт, по-прежнему пялясь на булыжники. - Согласен, все это очень... занятно.
   - Вы сейчас в столб врежетесь, - предупредил я.
   Дару резко встал, поднял голову, и обнаружил прямо перед собой фонарный столб, под которым натекла небольшая лужица горючки. Затем он перевел взгляд влево, увидел меня на козлах, поморщился и взобрался на сиденье.
   - Куда едем? - бодро осведомился я.
   - Отправляйтесь в третий участок, найдите старшего стражника Тих_и, и спросите его о тыквах, - решил Дару, устраиваясь поудобнее.
   - Меня побьют! - возмутился я. - И о каких еще, к черту, тыквах?
   - В этот раз, юноша, вы признаетесь, что работаете на меня, в доказательство предъявите вот это, - сюрт вырвал из блокнота листок и быстро закарябал по нему карандашом. - Возьмите. Что касается... тыкв, то вы, с разрешения Тихи, опросите всех стражников третьего участка, кто и где находил выброшенные расколотые тыквы. Понятно? Затем опросите... дворников. Дайте руку.
   Он высыпал мне на ладонь горсть монет по одному и три такия.
   - Дворникам сунете по монете за начало разговора, и по две за окончание. Затем отправитесь в четвертый и пятый... участки, опять спросите про тыквы, и, если повезет, найдете обломки овоща. Вы все запомнили? Затем вернетесь домой, все подробно запишите, включая... разговор со служанкой и госпожой Зюре, и положите мне на стол в кабинете. На всякий случай, сделайте пометки прямо сейчас. Просто чтоб не забыть.
   - Мне приходится прилагать усилия чтобы забыть, а не чтобы запомнить, - с ноткой хвастовства, но вполне честно заявил я.
   - Отлично, Ибрик, вы меня радуете, - серьезно заявил Дару, - Теперь отвезите меня на площадь и можете... идти. Полагаю, в сухих ботинках это будет гораздо удобнее. В прошлый раз вы просто изнылись по поводу сырости.
   Врал он все, я не ныл. Так, упомянул пару раз и все. Тут я вспомнил, что сюрт пропустил один очень важный пункт.
   - Эй! А поесть?
   Согласен, голос мой звучал немного жалобно, но я действительно был голоден. Бедный желудок уже сам себя начал переваривать в отсутствии еды.
   - Поесть?
   У сюрта стал такой недоуменный вид, словно о привычке людей потреблять пищу, он впервые слышит.
   - Но вы ведь только что ели, юноша.
   - Это вы только что ели, - напомнил я. - А я вчера утром сожрал пирог с капустой, да и тот вырвался на волю возле каравана, когда меня били.
   - Получается, вы... не ели больше суток? - подсчитал на пальцах сюрт.
   Вот за что он мне нравится, так это за умение вести правильные подсчеты.
   - Да! Да, черт возьми, я не ел больше суток, и готов сожрать эту чертову кобылу вместе с копытами и без соуса.
   Сюрт, вдохновленный такой проникновенной речью, молча сунул мне в ладонь монету в полскипа. Понимающий мужик, что там говорить.
   - Вас-то куда доставить на площади?
   От его щедрости я подобрел, и был готов служить верой и правдой.
   - К архивариусу.
   - Это где? - я действительно растерялся.
   - К архивариусу университета, - терпеливо повторил Дару и, похоже, даже моя спина выражала недоумение, так как он со вздохом уточнил. - Сумасшедшего Дакк_а знаете?
   Я так резко дернулся, поворачиваясь к сюрту, что кобыла восприняла дерганье поводьев как сигнал к остановке и встала как вкопанная.
   - Куда? Вы что, смерти ищите? - возмутился я.
   - Юноша, правьте лошадью, - сквозь зубы, посоветовал сюрт, и, обернувшись назад, извинился перед людьми и лошадьми за тупого кучера.
   - Да бросьте, вы меня разыгрываете, - все не мог угомониться я. - кто сунется к Дакка по доброй воле? Вы знаете, что у него целый полка уставлена человеческими черепами?
   - И что? - недоуменно уточнил Дару. - У меня тоже есть, в шкафу в лаборатории. Представляете, ребенок родился с... ярковыраженными роговыми отростками на лбу. Думаю, за обещание показать этот экземпляр я смогу выудить у Дакка разрешение посмотреть нужные книги.
   Лошадка перебирала копытами, они успокаивающе цокали и я предпочел сосредоточиться на этом звуке, таком бытовом, привычным, в отличие от детских черепов в шкафу. Вот интересно, а меня от храма отлучат за то, что я живу в доме с интересными коллекциями? И что сделает Ибру когда отлучат? И куда мне потом деваться? Можно, конечно, в караванщики податься, или в соседний сюртарий, там, говорят, тепло. От размышлений над своим будущем меня отвлек сюрт.
   - Остановите у этой коновязи, Ибрик, - попросил он. - Оставьте... экипаж и ступайте по своим делам. Вы дорогу знаете?
   Дурацкий вопрос. Знаю ли я дорогу к участку, где дважды получал по шее? С закрытыми глазами найду. Надо просто идти в противоположную сторону от той, куда я обычно убегал. Не вдаваясь в подробности, я просто кивнул, не желая признаваться, что хотел бы взглянуть на череп с рожками.
   - Отлично. Да, и не забудьте поесть, вы совершенно не заботитесь о своем здоровье. Такое... протяженное тело следует кормить.
   Проглотив слово "недорослик" я отправился в путь, слегка подрагивая в коленях, признаюсь. Очень сомнительно было, что за бумажку, пусть даже от сюрта, меня, благословив, отпустят, и укажут, где находятся залежи расколотых гниющих тыкв, но делать было нечего.
  

Глава 4

  
   Участок нашелся быстро. Он стоял не прежнем месте, являя собой одноэтажную развалюху с каменным подвалом, стоявшую на задворках шикарных улиц. Те два раза, что я здесь бывал, меня, заломив руки за спину, провожали через отдельный вход сразу в подвал, а тут я прошел, как важный господин, поднявшись по ступенькам, сразу к парадной двери, нервно нащупывая в кармане записку сюрта. Кстати, я ее прочитал по пути. Вместо охранного листа, там наскоро было нацарапано:
   "Этот сопляк мой. к. Д."
   Все. Особенно умиляло прописное "к". Ага. Будто все стражники в округе обращаются к нему "кире". Такой вот местный герой. В общем, было страшновато, но я упрямо шел к цели, с надеждой в сердце и дрожью в коленях.
   - О как, Ибрик!
   Это было первое, что я услышал.
   - Давненько не заглядывал. В чем признаваться будешь?
   Это было второе.
   Стражников, которые меня узнали, я словно впервые видел. Еще бы, они тогда были в полном порядке, а во мне, на момент задержания, плескалось пол литра крепкой персиковой настойки, вдобавок были отбиты почки. Отбитые почки нейтрализуют излишнее любопытство и желание общаться с окружающими. По крайней мере у меня.
   Вежливо кивнув и изобразив радость от встречи, я потребовал Хити.
   - Давай сразу судью, у нас времени мало, - деловито предложил дежурный, и я, повинуясь внезапному порыву, сунул ему под нос бумагу с невразумительной надписью.
   Здорово получилось. В участке было еще трое стражников, и все, как один, сунулись читать через плечо дежурного, и сразу убрали ладошки от дубинок. Это радовало. Правда, господина Хити на месте не оказалось, но остальные стражники проявили дружелюбие и быстро просветили, кто из господ жаловался на искомый мусор. Правда, достать образцы я не мог, тыквы давно вывезли и уничтожили, как последствия хулиганских действий.
   Потом был обход дворников. Та еще публика, надо заметить. Все важные до невозможности, все плевали на бумагу от сюрта, и, если бы не такии, вообще не стали бы со мной разговаривать. Нет, серьезно, можно подумать, что талантливый художник и свечных дел мастер просто ослиная задница по сравнению с людьми, умеющими пользоваться метлой и лопатой. А все из-за того, что жили они в более престижном районе, пусть и в сараях, подвалах или на чердаках. Странные люди. Однако монеты развязали пару языков, и вскоре я стал гордым обладателем обломков тыкв.
   Вот так, сгибаясь под тяжестью на редкость вонючего мешка я отправился домой. По пути толкнул этим мешком пару господ, не успевших увернуться, но все это совершенно случайно, честное слово.
   Одолев треть пути, я вдруг сообразил, что за всеми переживаниями и приключениями забыл поесть, а время уже далеко за полдень. По дороге, конечно, встречались лотошники, с полными лотками пирогов, горячих лепешек, медового печенья и прочей выпечки, но, чтобы поесть пришлось бы поставить мешок на землю, и тогда могли начаться неприятности. Так меня принимали за слугу, тащившего овощи экстравагантному хозяину, а увидев прохлаждающимся, могли и стражу позвать. Вот и пришлось тащиться дальше, напрягая ноющую спину и пошатываясь от голода.
   На половине пути я сдался, свалил мешок на мостовую, и, быстро обернувшись по сторонам, заприметил пустую двуколку. Подозрительную личность вроде меня, да еще с таким грузом возница подсаживать не спешил, и пришлось пообещать ему двойную плату. Дороговато, конечно, зато домчали меня с ветерком. Жаль только, кучер разговорчивый попался, всю дорогу шутил по поводу запаха тыкв, но мне было плевать. Пусть себе языком мелет, зато спина не болит.
   Я втащил проклятый мешок в дом, прямо к столу охранника, и вытер лоб.
   - Я, вообще-то, сегодня капустную запеканку делать собрался, - с сомнением поведя носом, поведал Ситу. - Дару тыкву как-то не очень.
   - Еще пара стаканов и ты не то что запеканку, масло на хлеб не намажешь, - предупредил я.
   - Я свою дозу знаю, - гордо заверил Ситу, выудил из-под стола кувшин, заглянул внутрь одним глазом, подумал, налил себе полстакана и добавил. - А будешь вякать, дам по шее. Понял?
   Он выпил стакан одним глотком, с наслаждением выдохнул и, щурясь словно кот, откинулся на спинку стула.
   - Кстати, - вспомнил Ситу, - там к Дару дамочка одна заявилась, ты лучше спрячься, мало ли что.
   Договорить он не успел. Из кабинета Дару раздался знакомый крик, и я, забыв о мешке, ринулся спасать сюрта.
   Ибру стояла перед столом, уперев руки в бока, и даже бровью не повела на мое появление, а Дару, развалившись в кресле, слушал ее со слегка обалдевшим видом, но держался вежливо.
   - Я требую! Вы меня понимаете? Требую его вернуть! Вы подвергаете моего брата опасности! Пока Ибри не исполнится двадцать лет, я за него отвечаю, и что я вижу? Сегодня утром соседи сообщают, что он шатается по улицам избитый, в окровавленной одежде, с подозрительным и явно тяжелым мешком за спиной!
   Ибру, не глядя, протянула руку назад, схватила меня за край жилетки, дернула к столу и, тряхнув как следует, представила сюрту.
   - Вы видите? Он же голодный! - тут она развернула меня к себя, смерила с головы до ног грозным взглядом и поджала губы. Это был плохой знак. Ибру прекратила крик и начала цедить сквозь зубы, что было еще более отвратительным знаком. - Он не ел самое меньшее сутки. У него ушиб челюсти, - тут она хлопнула меня по натруженной спине, и я охнул, - потянута спина, - далее она схватила меня за руку, вытянула ее вперед и еще больше разозлилась, - вдобавок перетружены руки! Они трясутся!
   - Ибру, прекрати, - взмолился я, и выудил обеденные деньги, - Тут отлично кормят. Вот это мне дали на завтрак, просто я не успел, а в лавку вечером забегу...
   - Молчи! - рявкнула Ибру. - Я растила тебя всю жизнь, и если кто и посмеет тебя убить, то только я!
   - У вас ведь есть отличный помощник, - тихо напомнил Дару, и сестра, против воли, слегка понизила голос.
   - Неп хорошо работает, но это не повод подвергать опасности Ибрика.
   - Милая барышня, если речь идет об... увеличении платы, давайте обсудим этот вопрос.
   Вот зря он это сказал. Я даже съежился, представив, что может последовать. Я бы и под стол забрался, но времени не хватило.
   В комнате повисла тишина. Правильнее сказать - гробовая тишина. Сделав пару шагов вперед, Ибру нависла над столом и прожгла сюрта взглядом. Дару был спокоен, не подозревая, с кем связался, а потому взирал на Ибру с самым заинтересованным видом.
   - Значит вы считаете, - зашипела она, как гадюка, - что я продам собственного брата за горсть монет?
   Она выпрямилась, сняла с пояса кошелек и аккуратно, выверяя каждое движение, положила его на стол.
   - Это - плата, которую вы внесли за помощь Ибри как художника...
   - Ибру, не надо, - вмешался я.
   - Заткнись, - последовал короткий приказ.
   Нет, я не всегда ей подчинялся, просто знал такой тон и очень хотел жить. Сестра действительно считала, что она, и только она имеет право меня убить.
   А Ибру тем временем покопошилась в складках платья, достала наш с ней кошелек "на черный день", рывком развязала завязки и вынула монету в два скипа. На столе блеснуло золото, и сестра ткнула в монету пальцем. - Это плата за то, что я забираю его домой, за то, что вы его кормили, и за одежду, предоставленную вами. С этого момента оставьте нашу семью в покое. Ибрик, собирайся, мы уходим.
   Я обомлел. Уходить решительно не хотелось.
   - Меня кормили, - ни к селу ни к городу заявил я, - и одевали. Вот ботинки.
   - Я расплатилась, - отрезала Ибру.
   - Но я не хочу уходить! Слушай, я ценю все, что ты делаешь, только мне уже восемнадцать...
   Она развернулась ко мне всем корпусом, я отступил, и приготовился бороться до конца, даже ценой собственной жизни. Но тут вмешался Дару. Он встал, с удовольствием потянулся, и толкнул речь.
   - Барышня, клянусь, что вашему брату, по моей вине, не было нанесено никакого ущерба. Его разбитая, уж простите, физиономия, образовалась исключительно по... его собственной инициативе. Я же, со своей стороны, вытащил его из неприятностей. Даю слово, что он всегда получает приличное питание. Опять же никто не заставляет его таскать тяжести, его услуги рисовальщика мне нужны значительно больше, чем услуги грузчика. Более того, я оказал вам еще одну услугу, просто в качестве доказательства уважения к вашей семье.
   Он обошел стол, приблизился к Ибру, чем изрядно меня напугал, и что-то прошептал ей на ухо.
   - Поверьте, - невинно улыбнулся Дару, - это к взаимной выгоде. Теперь, если вы не можете привести пример, когда сюрт Скалистого сюртария нарушал... данное им слово, я прошу вас забрать деньги, не оскорбляя нас обоих. Не могу сказать, что Ибрик не будет подвергаться ни малейшей опасности, но обещаю свести ее к минимуму.
   Вот тут стало интересно. То есть моя сестра сбавила тон, прекратила жаждать убийства, убрала со стола деньги, и соизволила коротко кивнуть сюрту.
   - Хорошо, - сказала она, точно выверенным тоном, и указала на меня большим пальцем через плечо. - Забирайте. Учтите, Ибри всегда ищет неприятности и, как правило, находит. Так, Рыжий, - теперь Ибру взялась за меня, - слушайся сюрта, веди себя хорошо и никуда без спроса не суйся. Вот, возьми.
   Она сунула мне огромный кусок ее фирменного пирога с рыбой, потрепала по щеке и гордо удалилась.
   - Однако, - помолчав, выдал Дару.
   - О да, - с чувством согласился я, - легко отделались. Вот не думал, что она посмеет так с вами разговаривать.
   - Волнуется, - кратко пояснил сюрт, присаживаясь на край стола, - У вас хорошая семья, юноша.
   - Ага, - саркастически хмыкнул я, - махнемся? Обречете себя на такое, что драка в подворотне покажется легким развлечением.
   - Ладно, - сюрт прихлопнул ладонью по столешнице, - расскажите мне, что удалось узнать, добыть и так далее. Судя по запаху, нам предстоит преизрядная работа.
   - Целый мешок принес, - похвастался я, но голод взял свое. - Пирогом поделиться?
   - Ситу обидится, - с сомнением проговорил сюрт, глянул на дверь и решился. - А давайте, только... помалкивайте об этом.
  
   Мы уже с час торчали в подвале, складывая куски тыкв. Картина получалась интересная. Первые расколотые тыквы появились десять дней назад. То есть, за одну неделю и четыре дня появилось около тридцати тыкв, пробитых острым предметом так же, как черепушка досточтимого господина Зюре. Это только те, о которых я узнал. Сложили мы не более пяти, но во всех случаях угадывалась одна и та же рука. По словам Дару, само собой. Он что-то вещал про угол удара, и даже разложил овощи в определенном порядке, показывая, как удар приобретает все большую уверенность.
   - Вот, видите? - азартно вещал он. - Тут сбита корка, значит, человек дернул свое... оружие недостаточно резко. А вот здесь уже лучше, корка практически не повреждена. Видите?
   Мне его доводы казались бредом, но, после того, как он сумел усмирить Ибру, я проникся к сюрту большим уважением и помалкивал, только кивал, думая о своем.
   К счастью, Дару отправил меня к себе в комнату, записать во всех подробностях, что произошло за день, и я, наконец, смог избавиться от запаха, стряхнуть с себя налипшие семечки и спокойно посидеть за столом, вместо того, чтобы складывать тыквы.
   Писать было легко. У Дару, похоже, водилось полно лишних денег, так как перья и чернила оказались отменного качества. Я едва не забывал макать перо в чернильницу, так легко оно шуршало по бумаге, но, едва я закончил отчет, и собрался отдохнуть, вожделенно поглядывая на кровать, пришел сюрт.
   Святые боги! От него так несло, что если раньше я просто недолюбливал запах тыкв, то теперь готов был убить кого угодно за предложение попробовать тыквенную кашу.
   - Юноша, мы молодцы! - с порога возвестил сюрт. - Прекрасная работа, просто... прекрасная! Я не ожидал. Вы все успели записать?
   С такими словами он, не особенно церемонясь, сцапал кипу листов с моего стола и пробежал глазами.
   - Угу. Подведем итоги.
   Дару бухнулся на мою постель, задрал ноги на спинку кровати и удовлетворенно выдохнул.
   - Хорошо-то как. Но к делу. Итак, - он щелкнул пальцами, отмеряя первое событие, - есть предположительно труп Зюре, но кровь покойного спокойна... как вода, когда мы проносим ее по комнате, за исключением места убийства. Второе, - опять щелчок, - волос убитого "отзывается" на комнату, показывая, что его владелец здесь частенько бывал, но ведет себя... тихо. Юноша, делайте вывод, у вас это хорошо получается.
   Прибалдев, я просто таращился на своего работодателя и молчал.
   - Ибрик, напрягитесь, - едва не взмолился он, - я не хочу разочароваться.
   Мысли замелькали, выдвигая самые невероятные предположения, и я выбрал первое, что пришло в голову.
   - Это что, был другой труп? В смысле, не труп Зюре?
   - В точку! Тело никто не опознал, мы приняли его по факту. Вроде как похож, найден... в доме, куда посторонние доступа не имеют, стало быть - Зюре.
   Тут Дару вскочил, и принялся расхаживать по комнате, теребя подбородок, при этом свободной рукой трогая все вещи, до которых мог дотянуться и переставляя их с места на место. В результате чернильница перекочевала на полку, подсвечник на стол, а коробка спичек на подоконник, но я предпочел промолчать.
   - Сегодня четвертый день... проклятье! Сегодня четвертый день! Ибрик, за мной! Сумеете запрячь кобылу за две минуты, и я куплю вам сладкий пряник!
   Я мало что понял, вдобавок обещание пряника напоминала подкуп малолетки, но азарт сюрта был заразен, потому я ринулся к конюшне и побил собственный рекорд по запряганию лошадей.
   Не прошло и пяти минут, как мы уже мчались к храму святого Дару, презрев все правила вежливости, принятые на дороге. По крайне мере три возницы пообещали освежевать меня заживо, а четверо прошлись по моей родословной.
   И все-таки мы опоздали. Над храмом уже поднимался маслянисто-черный столб дыма, у ворот стояли плакальщики, а вдова почтенного Зюре тихо промокала сухие глаза, не забывая сохранять чувство собственного достоинства. Рядом с дамой стояли двое мужчин. Один, коренастый такой, белобрысый, видимо был сын. Второй, повыше, потоньше и кудрявый, был, скорее всего, зять. Дочка не явилась, это понятно, ей за детьми приглядывать надо. Где няньке одной, без матери справиться. Надо ведь детей к мамаше с утра вывести, поздороваться, а вечером доложить, как именно напакостили детки за день. Но я отвлекся. Мужчины поддерживали госпожу Зюре под локотки, время от времени наклонялись к ней и нашептывали нечто утешительное.
   Осмотр семейства занял не более трех секунд, и меня отвлек неугомонный Дару. На этот раз он сдержанно выругался сквозь зубы, пробормотав:
   - Надо же было так... оплошать.
   - Ладно вам, - попытался я его утешить, - мы другой труп найдем.
   Вот не думал, что умею так здорово утешать людей. От моих слов Дару встрепенулся, как голубь на солнце, и тихо отступил под сень деревьев, стараясь не привлекать к нам лишнего внимания.
   - Ибрик, начинайте носить кепку, - шепнул он. - Ваша рыжая голова привлекает излишнее внимание. Вы умеете воровать цветы?
   Да, к переходам сюрта с темы на тему надо привыкнуть. Мы рысью обогнули монастырь, пролезли в дыру под забором, и направились к мертвецкой.
   - Другой труп это прекрасная идея, - бросил на ходу сюрт. - Молодец, юноша.
   - Всегда пожалуйста, - отозвался я и предупредил, просто на всякий случай. - Только воровать тело я не стану. Воспитание не позволит.
   Дару ответить не потрудился, толкнул меня за куст, пропуская праздношатающегося монаха и порысил прямо к дверям.
   Покойный Картиж все еще прохлаждался на своем столе. Видимо его похороны были после Зюре. Сюрт едва не наступил на свечу, догоревшую почти до основания, и, судя по размеру огарка, времени у нас было в обрез - монахи должны унести тело до того, как свеча окончательно погаснет, дабы дух не блуждал в темноте в поисках тела... ну и так далее.
   Выуживая из карманов свои пробирки, сюрт неустанно отдавал мне распоряжения.
   - Как выйдем, стащите из сада штук шесть цветов, только незаметно, затем догоните меня у места погребения Зюре. Суди по дыму, бросить в огонь цветы мы с вами успеем.
   - На фига оно нам надо? - вполне резонно поинтересовался я.
   - Объяснить наш внезапный уход, вроде как, за цветами ходили. Зять и сын точно заметили вашу рыжую... голову. Теперь тихо. Сорвете мне опыт - рассержусь.
   Тем временем сюрт отломал крохотный кусок от щепки, найденной в теле Зюре, полил какой-то дрянью и принялся бормотать заклинание. Вот не знал, что он еще и колдун. Крайне редкий экземпляр. Я опасливо косился на дверь. Заклинание могло занять много времени, а торчать здесь мне не хотелось.
   Закончил сюрт бормотание тихим свистом, и, к моему ужасу, поджег щепку, размером с обрезок ногтя, о поминальную свечу. Он бы еще на трупе станцевал! А Дару продолжал кощунствовать. Щепка вспыхнула оранжевым пламенем, и сюрт ткнул огонек прямо в труп. Тело дернулся, раздался тихий стон, огонек пропал, а свеча замерцала, грозя потухнуть.
   - Уходим, - кратко велел Дару, и мы ломанулись вон, как кони на водопой.
   Выскочив из монастыря, мы едва успели нырнуть за угол, как послышались голоса монахов.
   - Первым уносите тех троих с седьмой полки.
   - А того, оплаченного?
   - Его в общую могилу нельзя, - наставительно проговорил монах. - За него уплачено, хороним прах отдельно.
   - Так никто ж не узнает, - настаивал молодой голос.
   Раздался треск затрещины, и голос постарше продолжил, не меняя интонации.
   - Бог многолик но един во всем. Понял ли? Он в траве, воздухе, людях и животных. Всюду. И все видит, и обо всем знает. Запомни.
   - Надо же, так на меня, оказывается, трава стучит, - хмыкнул молодой, - а я, дурак, брата за это лупил!
   Раздался вздох вселенской скорби, звук еще одной душевной затрещины, скрип двери и все стихло. Я поймал себя на том, что улыбаюсь в такой опасный момент. Нет, серьезно, этот монашек мне понравился. Похоже, прежде чем ему в башку вколотят основы правильного мировозрения, мозги будут отбиты напрочь.
   - Хватит скалиться, - шепнул сюрт. - Добывайте цветы и быстро к могиле. Вам туда.
   Указав мне направление, Дару рванул к дорожке, и, едва взойдя на нее, снова стал образцом добропорядочности, словно и не он пытался труп поджечь. Я же быстро пробежал к клумбе, припомнил, что там надо для похорон, и быстро оборвал нужные цветы, прихватив даже "вороний глаз", маленький черный цветок, который, по преданию, после сожжения позволял общаться с духом в случае крайней необходимости. После удачного набега я бросился догонять сюрта.
   Встретились мы возле прогорающей могилки. Монахи уже приготовили лопаты, чтобы забросать землей сгоревший прах, но угли еще тлели.
   - Вот и он, наконец, - проговорил сюрт, взял букет, показал его, согласно традиции, вдове, и приготовился бросить в огонь.
   - Не стоит, господин Дару, - печально проговорила вдова. - Цветы не успеют сгореть.
   - Что вы, вполне успеют. Мой помощник знает толк в погребении.
   С такими словами он кинул букет в огонь и провел двумя пальцами вдоль переносицы, призывая милость богов.
   Госпожа Зюре вздрогнула, когда букет с треском загорелся - я в него смолянку запихнул, это такой горючий цветок, его Ибру в шуточные свечи добавляет, а на похоронах он быстрее доносит души до божественных чертогов, или что-то в этом роде.
   Все со скорбным видом таращились в огонь и молчали, меня же глодала мысль, сколько придется отстирывать свою одежду. От нас всех будет нести жженым жиром за десять шагов! Прекрасное дополнение к кровавым пятнам на рубашке.
   К счастью, мы с сюртом подоспели практически к концу церемонии. Масло было отменным, и все закончилось довольно быстро. Все начали скорбно расходиться, высказав, предварительно, свои соболезнования вдове. Дару, естественно, оказался в первых рядах. Он деликатно пожимал руку госпожи Зюре, проникновенно глядя в глаза, опять обещал сделать все возможное для поимки убийцы, и за ним выстроилось не менее шести человек в ожидании своей очереди.
   Наконец, мы добрались до экипажа, и Дару устало откинулся на спинку сиденья, облегченно выдохнул и расслабился. Лошадка мирно трусила к центру города, сюрт дремал, и я, после пережитого, тоже клевал носом. В целом мы добрались до дома без приключений.
   - Ситу, распряги лошадь, - попросил Дару. - Она у входа.
   - А этот чего ж? - кивнул на меня Ситу.
   - Он мне нужен, - отмахнулся Дару. - Идемте, юноша.
   Сюрт провел меня в комнату, гордо именуемую гостиной. То есть, середина была выметена трудолюбивым Ситу, пыль кое-где стерта еще на прошлой неделе, зато на столе красовались три пузатые бутылки. Дару тут же сел на стул, налили себе темно-красной жидкости и опрокинул в себя одним махом.
   - Как же выматывают занятия колдовством и человеческая ложь, - выдохнул он и налил еще.
   Некоторое время он сидел, откинувшись на спинку стула и потягивая настойку. Беспокоить его не хотелось, похоже, он действительно устал. В самом деле, не мальчик уже, по кустам прятаться и в мертвецкой эксперименты ставить. Пользуясь его расслабленным состоянием, я тоже себе налил и оценил. Да, толк в подобных вещах Дару знал. Жидкость было обжигающей, но приятной на вкус, согревала и, в целом, слегка поднимала настроение. Я долил еще.
   - Вы перестанете нормально соображать, - предупредил сюрт, не открывая глаз.
   Моя рука со стаканом на миг замерла, но отказать себе в удовольствии я не смог.
   - Соображать - ваше дело, я просто художник и помощник.
   - Ну-ну, - хмыкнул сюрт, по-прежнему изображая расслабленного человека. - Скажите мне, Ибрик, что вас... насторожило в поведении вдовы и всех прочих.
   Хорошо, что я не пил, мог ведь и подавиться. Вот он вопросы задает! Игнорируя мое удивление, Дару поерзал на стуле, скрестил руки на груди и сладко зевнул.
   - Не пытайтесь соображать, - пробормотал он, - говорите, что вам подскажет интуиция.
   - Кто подскажет? - уточнил я.
   - Подсознание, - перевел Дару.
   - Э?
   - То, что позволяет делать выводы, минуя рассуждения, - лениво пояснил сюрт. - Понятно?
   - Судя по словам моей сестры я выживаю только благодаря ему, - грустно заметил я, и сюрта передернуло.
   Ну да, общение с Ибру ни для кого бесследно не проходит. Хорошо еще она до шерифа не добралась, а то ведь есть у нее пара замечаний на предмет налогов.
   - Так что вы о Зюре думаете? - повторил свой вопрос Дару.
   - Странно все это, - признался я, покачивая в ладонях стакан с настойкой, - что-то здесь не так.
   - А что именно?
   - Ну... Служанка говорит одно, по виду так вообще другое. Нет, честно, я бы не хотел видеть такие рожи на своих похоронах.
   Тут сюрт соизволил приоткрыть глаз, презрительно хмыкнуть, и я понял, что вякнул.
   - В смысле, не хочу такую семью. Словно деревянные! Да когда отец помер, даже мы с сестрой больше переживали. А уж он такое устраивал...
   - Давайте не будем о вашей сестре, - поморщился Дару. - Будьте добры, достаньте свой... блокнот. Вы ведь все записывали, что я вам велел?
   - Ясен хрен, - буркнул я.
   - Итак! - сюрт сел ровно и вперился куда-то вдаль. - Идем по прядку, опуская... домыслы. Вы заметили мой эксперимент с кровью в доме Зюре, юноша?
   - Когда пробирка разлетелась вдребезги, едва вы подошли к креслу? Да нет! Что вы! Обычная такая ситуация, каждый день видел.
   - Я просил оставить домыслы, - напомнил сюрт.
   - Заметил, - сразу признался я.
   - Так вот, кровь должна искать свое тело, или хоть что-нибудь, принадлежавшее прежнему хозяину. Заклинание... сложное, но я уверен, что все сделал правильно. Получается, единственное место, которое узнала кровь было кресло. А вот волос признал всю комнату. Вы видели эксперимент с волосом?
   - Незабываемое зрелище, - заверил я, и, пользуясь задумчивостью сюрта, долил еще.
   - Хватит глушить настойку. Продолжайте думать.
   - Чего тут думать. Ну, служанку они надули, да и остальных слуг тоже. Мне ребята рассказывали, что господа частенько при посторонних просто голубки, а сами ждут не дождутся овдоветь.
   - Они надули служанку, проживающую в их доме... двадцать пять лет? - удивился Дару.
   - Почему нет? Она что, их исповеди выслушивала?
   - Не согласен, юноша, - решил Дару. - Слуги только притворяются безмолвными, на самом деле они... знают все. А уж тем более надуть женщину, которая прислуживала госпоже с момента ее окончания школы... не поверю.
   - Значит горе подкосило, и вдовушка слегка того, - я многозначительно покрутил пальцем у виска.
   - Это не она "того", - недовольно буркнул сюрт, - это вы, Ибри, меня огорчаете.
   По моей коже прокрался паршивый холодок. Уж за четыре дня любой дурак мог выучить, что если Дару называет вас не привычной кличкой, а полным именем, он недоволен. Нет, честно, я испугался. Ну не хотелось мне обратно в лавку.
   - Подождите! Это что же получается?
   - А что получается?
   - Получается, кровь и волос принадлежат разным людям?
   Мне пришлось облокотиться на стол, лишь бы не упасть, слишком неожиданным было озарение.
   - Значит, в кресле был убит один человек, а по комнате перемещался другой? Получается, кровь на кресле принадлежала не этому долбанному Зюре.
   Всю мою тираду Дару выслушал с таким довольным видом, будто нашел в пироге золотое кольцо.
   - Вы, Ибрик, молодец, - подумав, решил он. - И какой вы сделаете вывод?
   Вот тут пришлось подумать, пусть и не долго. Ответ, что называется, плавал на поверхности как кусок... плавал, в общем.
   - Да чтоб я сдох! Они похоронили не Зюре!
   Дару, пару раз хлопнул в ладоши и облегченно вздохнул.
   - Думаю, я не ошибся в выборе.
   Его взгляд, брошенный на меня был слегка оскорбителен. Словно теленка на солнцестояние выбирал, но я смолчал.
   - Вы можете найти подтверждение вашим выводам? - поинтересовался Дару.
   Вот он спросил. Я замялся.
   - Цветы, - многозначительно подсказал Дару.
   - Понял! Вороний глаз позволяет общаться с духами, а в нашем случае это, по меньшей мере, нежелательно!
   - Верно, юноша. Значит, вдова знает, что в ее доме убит посторонний человек, скрывает это и всеми силами изображает скорбь.
   - Может, это ее муж убийца? Порыв ревности, все такое.
   - Больше не говорите глупостей, - предложил сюрт. - Что, в таком случае, мешало вынести труп на улицу и сунуть в канаву? Кто заподозрит столь... почтенное семейство, найдись тело хоть прямо перед их домом? Перед ними извинятся за беспокойство и все.
   Сюрт встал, обошел стол и встал надо мной, победно сверкая глазами.
   - Вот что я вам скажу, молодой человек, эта семья хоронит чужого... покойника и прекрасно об этом знает. Не забывайте, тот портрет неизвестного мужчины возле дома был... похож на покойного. Могу спорить на три такия, что тот человек и был Зюре! Он жив, а нам подсунули двойника.
   Я сидел, боясь пошевелиться. Дару, в свою очередь, оставил в покое мою персону и принялся расхаживать по комнате, рассуждая.
   - Значит, Зюре сваливает под шумок с места преступления, оставив нам подставное лицо. "Вдова" в курсе, но... изображает скорбь. Она боится вороньего глаза, хотя это всего лишь суеверие. Женщина потеряла своего мужа, с которым жила... душа в душу. Напомню, мы придерживаемся версии служанки. При этом страшно пугается возможности общаться с ним в загробной жизни. Абсурд.
   Дару сел на место и победно глянул на меня.
   - Вы видели реакцию тела господина Картижа? Оно дернулось. Значит, его затылок был пробит... тем орудием, осколок которого мы нашли в черепе предполагаемого Зюре. Мое прошлое предположение о другом орудии было ошибочным. Доступно?
   - Нет, - признался я.
   - Картиж был трупом, на котором тренировались наносить завершающий удар, предварительно потренировавшись на тыквах, которые вы... столь любезно приволокли. Теперь доступно?
   - Ну как-то да, - я не стал напоминать, что этот вывод мы еще накануне сделали.
   - Получается, Зюре тренируется в ритуальном убийстве. Сначала тыквы, затем труп, затем живой человек в... хозяйском кресле. Его жена вполне разделяет потуги мужа, и покрывает его, хороня неизвестного человека под видом собственного супруга.
   - Может это конкурент или шантажист какой? - предположил я.
   - Может! - Дару победно воздел палец к небу, подумал и перевел палец на меня, - Но вряд ли.
   - Эй, момент!
   Теперь уже я вскочил и собирался доказать сюрту что он не прав.
   - Какой-то гад тренируется на тыквах наносить определенный удар, потом закрепляет этот удар на случайно найденном трупе, после чего приводит человека к себе домой, пронзает сердце, пробивает мозг, выдает за себя и сваливает? Да это же бредятина полная! Вы себе представьте, сколько надо было тренироваться, чтобы проткнуть сердце между желудочками, а человек остался жив?
   Я, отчаянно жестикулируя, слегка запыхался, но отчаянно продолжил доказывать, кто здесь самый умный. В тот момент я даже подзабыл, с кем разговариваю.
   - И как вы объясните головастика? Что, покойник добровольно прошел обряд очищения и исполнения желания, сел в креслице и подставил затылок? Может, он еще и заплатил за операцию?
   Я закатил глаза, показывая, насколько идиотским считаю предложение сюрта.
   - Поясните мне, господин Дару, на кой, простите, хрен, этот Зюре торчал в доме до прихода стражников? Зачем ушел через парадный вход, а не тихо слинял через кухню?
   - Извлечение души долгий процесс, Ибрик. Зюре пришлось задержаться, чтобы сделать все правильно. Уйти через черный ход, значило привлечь внимание стражи. Через парадный безопасней, не будь у меня такого... настырного помощника, мы бы его и не приметили.
   Он продолжил спокойно записывать все рассуждения на листе бумаги, и, когда я смолк, в комнате раздавался только скрип пера. Дописав, он развернул ко мне листок и дал прочитать.
      -- Оружие. Кто изготовил, для чего применяется.
      -- Колдун. Кто заговорил п. 1, по чьему заказу.
      -- Лекарь. Кто способен провести подобную операция, и как его уговорили.
      -- Мотив. Зачем?
      -- Зюре. Где?
   - Кажется, я ничего не упустил, - задумчиво проговорил Дару, разглядывая запись.
   - Мы уже знаем, что Зюре сам заказал это "веретено" у мастера, - напомнил я.
   - Верно, - кивнул Дару. - А для чего оно применяется, наверняка отыщется здесь.
   Он похлопал ладонью по увесистому фолианту, занимавшему целый угол стола.
   - Только смотрите, юноша, не запачкайте. Дакка одолжил мне его всего на пару дней и, думаю он... расстроится, если с книгой что-нибудь случиться. А я бы не хотел злить Дакка. Это опасно.
   Я недоуменно разглядывал книгу. Надпись на ней гласила "Ритуальные орудия черного колдовства со времен второго потопа и до наших дней".
   - Вы отыщете все, что есть о веретене, и доложите как можно скорее. Это по первому пункту. Второй...
   - Эй, а почему я? - мое удивление плавно переросло в возмущение. - Я вам что, специалист по колдовству? Вы умеете колдовать, вы и ищите.
   - Хорошо, - устало кивнул Дару. - Тогда вы, согласно... второму пункту отыщите колдуна подрабатывающего черной магией.
   Я заткнулся. Как такого найдешь? За черное колдовство полагалось казнь путем медленного перерезания горла, и вряд ли человек, рискующий собственной глоткой, станет афишировать свою деятельность.
   - Не вздумайте идти без меня, - строго попросил я. - Вдруг найдете, а он вас того, прирежет.
   - Не волнуйтесь, - мягко отозвался сюрт, - Я буду, по большей части, работать в... кабинете, а когда подберу подходящего подозреваемого, дам вам знать. Тоже самое с лекарем. Согласитесь, сделать подобный укол может только человек, хорошо овладевший... искусством хирургии. У нас в городе таких человек семь, не больше.
   - Так он мог издалека приехать. Или вообще коновал. Вы вообще знаете, что хороший коновал любую скотину одним ударом в сердце завалить может?
   - Может, - пожал плечами Дару. - На этот случай тоже придется кое с кем поговорить. Так. Четвертый пункт. Мотива у нас пока нет, но, думаю, мы сможем его найти, справившись с первыми тремя. Ну а Зюре найти будет еще проще. Идемте.
   Мы отправились в лабораторию, но по пути задержались у стола охранника. Дару быстро услал Ситу по участкам, с требованием принести отчеты по всем делам, вызывающим хоть малейшее удивление.
   - Запомни, Ситу, любое... бытовое преступление, где нанесено хоть на один удар больше чем обычно. Любая кража, где проморгали ценный предмет. Детская драка, где победил слабый. Ты понял?
   - Так не первый раз, - отозвался Ситу, стараясь дышать в сторону.
   Он встал очень прямо, коротко кивнул и покинул дом едва ли не строевым шагом.
   - Пристрастие к выпивке его... погубит. Рано или поздно, - проговорил сюрт, глядя вслед охраннику, затем опомнился, и. грохоча каблуками, сбежал по лестнице в подвал.
   Там он задвинул меня в угол, чтоб под ногами не путался, а сам начал возиться со своими стекляшками. Что-то наливал, бормоча под нос то ли заклинание, то ли ругательства, потом зажег горелку, и по стеклянным трубкам потекла оранжевая жидкость.
   Успешно преодолев весь лабиринт из трубок, она помедлила, и начала медленно просачиваться в подставленный пузырек, размером с половину мизинца, только потолще. Коснувшись дна, первая капля вспыхнула красным, вторая оранжевым, третья желтым, затем последовала вспышка фиолетового цвета. Дальше я не видел - сюрт шагнул в сторону, загородив стол, но, когда он повернулся, в его руках было четыре пузырька, с разноцветными слоями жидкости.
   - Держите, только аккуратно, не взбалтывайте, - велел Дару, сунув мне пузырьки.
   Я даже дышать боялся, когда их взял. Они были на ощупь горячие, как из печки, и жгли ладонь, но с сюртом не поспоришь. Он сам, тем временем, отыскал бумажку, куда заворачивал волосы с расчески, и недовольно сморщился.
   - Ну вот почему наш почтенный Зюре такой... аккуратный? - поинтересовался Дару в пространство. - Всего три волоска... Два сосуда поставьте на стол, только осторожно.
   Поставив, я отошел на шаг, а Дару аккуратно накрошил волосы, всыпал их в пузырьки и как следует взболтал. Слои перемешались, жидкость протестующее булькнула и я пригнулся, помня, что было в прошлый раз. Но, вроде, обошлось. Жидкость побулькала, успокоилась, и Дару отобрал у меня оставшиеся пузырьки. В один он капнул пару капель из того, что стоял слева, во второй из того что справа.
   - Вот, - Дару удовлетворенно оглядел результат своих трудов. - Теперь они парные.
   На одном пузырьке он, водрузив на нос очки, написал "сын", на другом "зять", и убрал в шкаф. Оставшиеся пузырьки он протянул мне.
   - Вот этот вы положите в экипаж сына. Вот этот - зятя. Только смотрите, не перепутайте. Уберите их по разным карманам, что ли.
   - В правом зять в левом сын.
   С такими словами я убрал пузырьки по карманам и поинтересовался:
   - Что это вы такое таинственное сейчас сделали, а? Нет, ну мало ли, бабахнет еще в кармане как фейерверк.
   - Да нет, бабахнуть не должно, - ответил сюрт, думая о своем, но, похоже, слова задели в нем какую-то струнку. - Бабахнет?
   Он перевел взгляд на стол и тихо уточнил:
   - Я ведь забыл погасить горелку, да? Бежим!
   От его вопля я подпрыгнул словно заяц и рванул на выход. Едва Дару успел захлопнуть дверь, как в толстые доски застучало.
   - Кто это? - с дрожью в голосе спросил я.
   - Осколки стекла, - пояснил сюрт. - Напомните мне попросить Ситу... забрать у стекольщиков запасной комплект.
   - Не первый раз? - угадал я.
   - Не первый, - вздохнул Дару. - Всегда забываю... погасить горелку. Тихо. Кажется закончилось.
   Он осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Через его голову было видно прекрасно, и особого впечатления разрушения не производили. Странно, правда, что практически все осколки угодили в дверь и стену рядом, а так ничего, только все нагромождение стекла на столе несколько покосилось и поубавилось в размерах.
   - Ну, шкаф не пострадал, и это главное, - помолчав, решил сюрт. - Не забыли, в каком кармане кто лежит?
  
   И вот пешком, знакомыми тропами, я бодро шагал к дому покойного, или не очень покойного, господина Зюре. Приключений по дороге не нашел, и, через некоторое время, достиг знакомой конюшни.
   - Опять ты? - поприветствовал меня конюх.
   Он как раз засыпал овес в кормушки, и был в паршивом настроении.
   - Опять. Только сегодня я пустой.
   - Тогда разговора не получится, - решил конюх.
   - Ладно тебе, - я подошел ближе и постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. - Мне только кареты осмотреть и все. Сюрт послал.
   - Так скажи ему, что я тебя тоже послал куда подальше, - предложил конюх, открывая дверь денника. - Видишь, не в настроении я сегодня. Гнедой колено повредил, а ему завтра молодого хозяина домой везти. Подай-ка мне вон тот горшок.
   Я послушно принес вонючий горшок с припаркой, и молча наблюдал, как парень мажет лошадиное колено и накладывает бинт.
   - Чего встал? - осведомился конюх, когда мои услуги "подай тряпку, дай лопатку" стали не нужны. - Сказал уже, без денег разговора нет.
   Проскочить мимо него к каретам в дальней части сарая даже пробовать не стоило, тем более что я не знал, где чья.
   - Ты еще помочь хочешь, или все уже? - вытирая руки о штаны, поинтересовался парень. - Быстрее решай, мне работать надо.
   Вместо ответа я, осененный идеей, выхватил из торбы карандаш с альбомом, быстро, вытянув руку, смерил карандашом пропорцию и принялся рисовать. Без лишнего хвастовства могу сказать, что превзошел самого себя.
   - Эй, рыжий, ты чего делаешь? - осведомился конюх.
   - Стой спокойно и расслабься, - велел я, продолжая рисовать. - Доверься мастеру!
   Парень замер, и приосанился. Зря он это, лицо сразу стало каменным, без искринки в глазах, и пришлось использовать собственное воображение. Спустя несколько минут все было готово.
   - Вообще-то такой рисунок семь такиев стоит, это при удачном раскладе - сказал я, нанося последние штрихи. - Но ты классный парень, тебе бесплатно. На, смотри.
   Конюх скептически хмыкнул и взял лист. Нет, все же приятно видеть людей с отвисшей челюстью. Он таращился на рисунок, как корова по весне на свежую травку, только что слюнями не капал. Ну еще бы, он там был изображен во все красе, возле огромного жеребца, с легкостью держа последнего под уздцы. Просто усмиритель коней. Слегка преувеличил, конечно, но рисунок был хорош.
   - Вот это да, - уважительно протянул конюх, налюбовавшись. - Бесплатно, говоришь?
   Тут он глянул хитро и поинтересовался:
   - То есть, я сейчас велю тебе убираться отсюда, и ты попрешься к своему сюрту с поджатым хвостом?
   - Он не мой, - окрысился я. - И да, попрусь. Скажу, что не получилось осмотреть кареты, и пусть ищет другие способы найти убийцу.
   Я развернулся к выходу, изображая праведное негодование, и даже успел сделать пару шагов, холодея внутри, что план провалился, но конюх меня окликнул.
   - Да постой ты! Ишь, какой обидчивый. Ладно, что мне с этих карет, иди, смотри.
   Мы вдвоем прошли в дальний конец сарая, и случилась целая экскурсия.
   - Вот эта, - конюх похлопал по дверце - принадлежит сынуле. Тот еще тип, заносчивый, что твой лось, но до оскорблений ни разу не унизился. Он кучера своего на время похорон в город отпустил, а лошадь на меня скинул. Добрая душа, одним слово. Папаша покойный ему по совершеннолетию знатный капиталец отвалил, чтоб парень, значит, делом занимался, а не в кабаках сидел, так парень этот так деньги обернул, что уже через год в папашиной поддержке не нуждался. А вот карета зятя. Ферма у него своя, таких овец выращивает, что у них шерсть на вес золота. Ладно, смотри, что тебе тут надо и проваливай. Только обивку не загадь!
   Конюх вернулся к лошадям, а я принялся искать место, куда засунуть эти чертовы пузырьки, запоздало сообразив, что вообще не в курсе, как они действуют, и, следовательно, даже не представляю, внутрь их пристроить или снаружи. В общем, подумав, я запихнул пузырьки в щели под крышами карет. Будь Зюре внутри или снаружи, это дрянь под крышей среагирует. По крайней мере я на это понадеялся, и, с чувством выполненного долга, отправился домой.
   Ситу к моему возвращению уже ушел, и пришлось долго колотить в дверь, прежде чем удалось отвлечь сюрта от его раздумий, и он соизволил открыть. Мы прошли на кухню, и я доложил о событиях за день, пока уминал оставленное на плите жаркое.
   - А что это за пузырьки такие? - вспомнил я.
   - Я вам разве не сказал? - удивился Дару, потягивая, по своему обыкновению, темное пиво.
   - Нет, не сказали, - подтвердил я, вытирая миску коркой хлеба.
   - Это, молодой человек, очень действенное, сильное и... запрещенное колдовство. Любой, кто его обнаружит, может смело идти жаловаться сюрту.
   - Э?
   - Что?
   - Но сюрт - это вы.
   - Совершенно верно, - торжественно кивнул Дару. - И я со всей серьезностью... рассмотрю жалобу на подобное колдовство. Ибо это мой долг. В общем как-то так, - уже менее торжественно закончил он. - Доедайте быстрее, Ибрик, у нас много работы.
   - Так все-таки, что в пузырьках? - допытывался я.
   - Говорить о делах за едой - плохая идея, - решил сюрт, - но, учитывая, что вы можете помереть от... любопытства, сделаем исключение. Впрочем, могли и сами догадаться. Вы же не дурак, что бы там не думал Ситу. Вы подбросили примерно тоже заклинание, которое было использовано в доме предположительно покойного Зюре.
   - Все у вас "примерно, предположительно, почти что", - пожаловался я, принимаясь за горячий хлеб с паштетом.
   - А он отважный, - подал голос Ситу, ввалившись в кухню, и сбросив свертки на стол. - Он что, совсем тебя не боится?
   - Займись своим делом, - посоветовал Дару, и тихонько постучал вилкой о край тарелки, привлекая мое внимание. - Ибрик, не отвлекайтесь. Значит так, едва обрезки волос в бутылке почувствуют присутствие бывшего хозяина, они начнут... вибрировать. Вибрация передастся жидкости, в которую они погружены. Благодаря заклинанию жидкость передаст вибрацию к своей составляющей, что заперта в шкафу, и мы узнаем, где прячется наш "покойник".
   Удовлетворенный объяснением, Дару откинулся на спинку стула и взял стакан с пивом. А вот я задумался. Объяснения Дару всегда отличались особой корявостью.
   - То есть, едва возле кареты появится Зюре, сработает колдовство, и жидкость изменит цвет и забулькает? - уточнил я и Ситу тихо заржал.
   - Ну да... забулькает, - нехотя согласился сюрт.
   - Еще как забулькает, - поддержал Ситу, - только от этого "бульканья" держись подальше, сынок, и закажи стекло для шкафа - разнесет. У Дару взрывается все, даже то, что не может взрываться.
   Довольный собственной шуткой Ситу похихикал, растолкал свертки по полкам и ушел, видимо, вспомнил про заначку под столом.
   - В целом он неоценимый работник, - задумчиво проговорил Дару, глядя вслед охраннику. - Но иногда едва сдерживаюсь, чтобы его... не удавить и не взяться за расследование. Но продолжим. Теперь нам остается только ждать, пока жидкость в одной из емкостей не изменит свой цвет. Тогда мы будем знать, что Зюре находится поблизости от кареты. Учитывая, что оба наших... господина люди занятые, и их отсутствие не останется незамеченным, будет разумно предположить, что оба они сразу поедут домой. Значит, изменение цвета покажет, у кого именно прячется наш Зюре.
   Некоторое время я задумчиво жевал, а потом выдал дельную идею.
   - Так зачем столько ждать? Госпожа ясно сказала, что едет к сыну на постоянное проживание. Вроде как невесту подыскать и с будущими внуками повозиться. Скорее всего, Зюре там, ждет свою ненаглядную.
   - Чудесно, - серьезно кивнул сюрт. - Так и сделаем. Вы, к примеру, всегда сообщали почтенной Ибру, где именно собираетесь ночевать?
   - А как же! - хмыкнул я.
   - И всегда ночевали именно там? - правильно истолковав мое выражение лица, он махнул рукой. - Успокойтесь, юноша. Вы не поверите, но мне тоже когда-то было восемнадцать. Так вот, дама могла сказать, что удаляется на Луну, обдумать прошлые жизни, но это не значит, что мы должны принимать ее слова на веру. Вы... догрызли свой сухарик? Отлично, теперь возьмите у меня на столе книгу и ищите это проклятое веретено. Потом доложите.
   - А вы куда?
   - Перебирать бумажки и систематизировать нетривиальные случаи. С удовольствием с вами поменяюсь. Согласны?
   - Нетушки! - отпрянул я.
   Нашел дурака, поменять книгу с картинками, на перебирание бумаг, исписанных почерком якобы грамотных стражников, вдобавок я вообще не понял, чем именно собирается заняться сюрт.
   - Можно я сперва домой сбегаю? - спросил я. - Ибру без меня пропадет.
   - Уймитесь, юноша. Ничего вашей сестре не будет. Там... Непатали помогает.
   - Этого я и боюсь, - мрачно признался я.
   - Так. Еще раз повторяю, - терпеливо вздохнул Дару. - Когда ваш сюрт обещает... помощь и защиту, вы и ваша семья смело можете рассчитывать на помощь и защиту. Понятно?
   - В целом да.
   Я собирался привести пару аргументов, но Дару чуть повысил голос.
   - Быстро работать.
   Куда было деваться? Аргументы пришлось проглотить, и топать отрабатывать жалование.
   В окна моей комнаты били лучи солнца, от ветерка трепетали свежая листва и запоздалые почки, и я решил перенести штудирование фолианта на задний двор, и там, расположившись на каменной скамье, и приспособив попорченную статую как подставку, взялся за работу.
   Первые полчаса я просто умирал от скуки, решив читать все подряд. В результате узнал, как именно автору пришла в голову светлая мысль написать данную книгу, кому он благодарен за поддержку, и даже уяснил, как звали его дедушку, приучившему автора к чтению и выражению мыслей на бумаге. Чтоб я сдох, но к концу пятой страницы я этого дедушку готов был проклясть за словесное недержание внука. Однако едва у меня хватило соображения перейти сразу к описанию ритуалов, я зачитался.
   Каждый человек, доживший до сознательных лет, прекрасно помнит, как любил страшные истории. Для меня этот момент минул шесть лет назад, но знакомый зуд по коже оказал бодрящее действие. В оглавлении я нашел раздел "бытовые предметы" и, между валиком для глажки белья и вилами, обнаружил веретено. Вот не знал, что такой примитивный предмет может быть так важен. Чего только с его помощью не делали. Показалось даже, что основное назначение веретена забыто напрочь. Ну что такое, в самом деле, прядение нити, в сравнении с использованием данного предмете в качестве наказания ребенка, одержимого бесом? Главное не забыть сопуствующее заклинание. Я, конечно, не специалист, да и своих детей не имею, но подумал, что ради "изгнания демонов" не стоило колоть веретеном бедное дитятко, вполне хватило бы пройтись ремнем по заднице. И времени меньше ушло, и затрат на колдуна никаких, и дите было бы целее. Но это все были отстраненные размышления.
   Чтение навело меня на интересные мысли, и пришлось перебраться в дом, так как таскать на улицу столько книг стало тяжело. Тем более что к вечеру похолодало.
   Когда солнце поползло за горизонт весеннего неба, когда сумеречный закат озарил окно моей комнаты, а я, наконец, обратил внимание на ноющую спину, попался интересный момент.
   - Господин Дару! - орал я, несясь по коридорам.
   Расположение его спальни я не знал, но рассчитывал на громкость голоса.
   - Смотрите, что я нашел в сносках!
   То ли чутье, то ли свет в щели под дверью, привели меня к цели. Дару, в ночной рубашке, распахнул дверь перед моим носом, и вяло поинтересовался, почему его беспокоят в такой час.
   - Тут охренительно интересные сведения! - выпалил я.
   - А у меня был охренительно интересный сон, - парировал Дару. - Вы же не считаете, что я... брошу все и помчусь спасать сюртарий?
   - Нет, конечно, господин Дару, - я виновато понурился, хотя считал, что именно так он и сделает. - Но тут такие сведения...
   - Значит так, юноша, если вы не нашли повод арестовать вдову, к вам не явился с повинной Зюре или что-нибудь в этом роде, то идите спать. Все равно до утра мы ничего сделать не сможем.
   Он зевнул так заразительно, что я еле удержал на месте собственную челюсть.
   В целом он был прав. Бурный день с взрывами, заклятьями и прочим доконал меня окончательно, а потому, пробормотав нечто вроде извинений, я поплелся в свою комнату, и, завалившись на мягкую постель, тихо отрубился.
  

Глава 5

  
   Казалось и минуты не прошло, как я, распахнув глаза, сел на постели. Снился кошмар, который я, к счастью не запомнил. Сердце колотилось о ребра, дыхание сбилось, а подушка намокла от пота. Решив, что спать больше не хочу, спасибо большое, я отправился на кухню в поисках еды, и справедливо полагая, что Дару уже там.
   - Приветствую, - пробормотал он, подняв глаза от чашки с кофе. - Так что вы вчера узнали такого, что бросились меня будить среди ночи?
   - Я вас спас, между прочим, - заявил я, садясь напротив. - Вы легли спать, не погасив свечу. От такого, знаете ли, бывают пожары.
   - Да вы, юноша, нахал, - усмехнулся Дару прищурив желтые глаза. - Докладывайте.
   И я начал свой монолог. Для начала сообщил, что веретено действительно применялось как ритуальный предмет. Затем рассказал о сноске, где говорилось, что на приморских территориях его так же использовали мужчины. Считалось, что изделия, сделанные из нитей спряженных мужчинами, отгоняют некоторых злых духов. Именно мужчины в далекие времена использовали веретено для жертвоприношений, для чего оно и затачивалось. Жертвами, как правило, были животные, реже птицы.
   - Интересно, - признал Дару, - но для ночного переполоха маловато.
   - Это еще не все! Подождите, я сейчас!
   Бросившись из кухни, я вовремя опомнился и поинтересовался, где мои рисунки. Получив инструкции, промчался в кабинет, схватил папку и побежал обратно, едва не сбив по дороге на редкость трезвого Ситу.
   - Вот, видите? Видите? - тыкая бумагу едва не в нос сюрту, допытывался я. - Помните, вы еще удивились, откуда в таком доме не выметенная паутина?
   - Помню, - согласился Дару, осторожно убирая рисунок от своего лица.
   - В книге по запретным заклинаниям я видел почти такой же рисунок!
   - Точно такой же? - прищурился сюрт.
   - Не точно, а почти. На первой страницы вот такенными буквами было предупреждение, что все иллюстрации очень приблизительные, "дабы не ввести в искушение человека заниматься делами темными и богопротивными, но дать возможность опознать черное колдовство, буде с таковым столкнется". Так вот, использовался такой знак, чтобы никто извне не учуял черного колдовства, это раз, чтобы душа не металась, а сразу подчинилась колдуну, это два, а теперь самое потрясающее!
   Сделав многозначительную паузу я победно вытаращился на Дару.
   - Неужели добрались до книги по ботанике? - насмешливо спросил он.
   - Так вы знаете о свойствах песчаного клена?
   От разочарования я просто осел на стул. Получалось, что вся моя работа - пустышка.
   - Полно вам, Ибрик, - Дару, перегнувшись через стол ободряюще похлопал меня по плечу. - Кое-что знаю, но мне... интересны ваши выводы. Продолжайте, юноша, продолжайте.
   - Древесина его тяжела в обработке, но распространена среди колдунов, как лучшее сырье для всяких волшебных штучек. Самое интересное, что свойства разные, в зависимости от формы. Для черного колдовства предмет заостряют, для обычного предают округлую форму.
   - Правильно, - кивнул Дару, - но я просил выводы.
   - Ну, я тут поискал еще в паре книг сходные случаи...
   - Сходные с чем?
   - С нашим. В смысле с пробитым затылком. Так вот, таким образом пустынники наказывали преступников, лишая их души, только использовали простой колышек. А веретено символизировало сохранение и охрану. Ну, к примеру, от неупокоенных душ. Оно могло вобрать в себя эту самую неупокоенную душу, и избавить от нее дом. И вот я подумал, а что если эту душу можно потом как-то использовать?
   - Браво, юноша.
   Сюрт хлопнул себя по колену.
   - Я, в свою очередь тоже пришел к интересным результатам. Идемте.
   Он встал.
   - Но я есть хочу, - вспомнил я.
   - Вы всегда есть хотите, - отозвался Дару. - Возьмите... кусок сыра. Ситу! Запрягай!
   - Почему не мальчишка? - донеслось из коридора.
   - Потому что я так велел!
   - До двухсот досчитать не успеешь!
   Врал все Ситу. Я успел досчитать до трехсот пятидесяти, но затем уже правил лошадью. Ехали мы к поверенному госпожи Зюре, а по дороге Дару делился своими находками.
   - Во время призыва демонов, обладающих определенным могуществом, - вещал он так, словно речь шла не о призыве демонов а о разведении кроликов в домашних условиях, - как правило заключают... сделку. В одной из старых рукописей, одолженных мне Дакка, было упоминание о спасении собственной жизни, путем обмена на семь других душ.
   - Бессмертие, что ли? - обернувшись, спросил я.
   - Смотрите на дорогу, юноша. Нет, не бессмертие. Допустим, человек смертельно ранен, но пока что жив, или он неизлечимо болен, или еще что... так вот путем "обмена" можно выторговать исцеление и жить отмеренный человеку срок. Не этому человеку отмеренный, а средний, который был положен отобранным душам. Понимаете?
   - Как же, интересно, смертельно больной укокошит семь человек? - недоверчиво хмыкнул я.
   - Когда-то можно было нанять колдуна, или заплатить наемному убийце, можно было положиться на... любящего родственника, не блещущего умом. Да вариантов много, дело не в этом. Согласно вашим выводам, все эти души могут храниться в веретене и будут предоставлены демону по первому требованию.
   - Разве Зюре болел?
   Покопавшись в памяти, я никакого упоминания о болезни не припомнил.
   - У вас, молодой человек, просто нет детей, - вздохнул Дару и меня осенило.
   - Внучка! У этих стариков внучка была больна!
   Едва не подпрыгнув на козлах, я всем корпусом развернулся к Дару, был награжден свирепым взглядом и вернулся к своим обязанностям.
   - Не такие они старики, как вам кажется, - укоризненно произнес Дару. - Все-таки вы обменяли свою... деликатность на мешок картошки, я уверен.
   Я готов был с ним согласиться, но тут же отвлекся на другое.
   - Значит, для спасения внучки он заказывает у мастера веретено из песчаного клена, находит колдуна, который его заговаривает, где-то добывает лекаря и берет его в сообщники, тренируется на тыквах и головах наносить завершающий удар, убивает в собственном доме последнего из семи, выдает его за себя а сам сматывает удочки, поручив жене продать дело, чтобы расплатиться со всей компанией. Многовато всего, не находите?
   - Я нахожу, что если вы будете орать потише, то возможно в городе останется пара человек, не знающих о... ходе расследования, - подумав, решил сюрт. - Стойте, Ибрик, мы приехали.
   Домик поверенного стоял, притаившись за разросшимися кустами сирени. Одноэтажный, аккуратный, сияющий свежей краской он просто излучал респектабельность, и я вспомнил, что забыл сменить рубашку. Впрочем, появление в таком доме человека в одежде с плохо замытыми пятнами крови могло навести хозяина на мысль, что шутить с ним не собираются. Дару, похоже, такого мнения не разделял. Он смерил меня взглядом, сокрушенно покачал головой, и вздохнул.
   - Вы хотя бы помалкивайте, Ибрик. И стойте в тени.
   С такими словами он взошел на три ступеньки, ведущие к входной двери, и постучал. Спустя некоторое время дверь неторопливо открыла служанка неопределенного возраста, очень похожая благодаря сухопарости и выпученным глазам на стрекозу, и трескучим голосом осведомилась:
   - На какой час назначено господину?
   - Я сюрт Дару, - высокомерно доложил мой хозяин.
   - На какой час назначено сюрту Дару? - не меняя кислого выражения лица, поинтересовалась служанка.
   - На сейчас.
   Дару просто отодвинул женщину и, махнув мне рукой, вошел внутрь.
   - Покажите мне, любезная, где кабинет хозяина.
   - Прошу идти за мной, - неодобрительно глядя на Дару, прострекотала служанка, и прямая, как новенькая швабра, зашагала по коридору.
   - Она точно живая, а не кукла? - шепнул я сюрту.
   - Помолчите, юноша.
   - Прошу господина Дару в кабинет хозяина, - проскрипела служанка, отворила дверь и шагнула в сторону.
   В кабинете никого не оказалась.
   - Любезная, - угрожающе начал Дару, - вашего хозяина здесь нет.
   - Господину Дару нужен был кабинет, о господине Мут_о господин Дару не спрашивал, - глядя ему прямо в глаза напомнила служанка.
   - Так позовите его, - раздраженно велел Дару.
   Поклонившись, служанка ушла.
   - Быстро, Ибрик, встаньте к двери и наблюдайте, - велел сюрт.
   Похоже, он опять задумал нечто условно противозаконное. И вот, я бдел в дверях, одним глазом косясь к коридор, а другим наблюдая за Дару, едва не окосев. Сюрт между тем пробежался по кабинету, быстро просмотрел бумаги на столе, выудил из кармана бумажный пакетик, и посыпал из него порошком на ящик стола. Раздалось шипение, сюрт удовлетворенно хрюкнул, выдвинул ящик, схватил несколько листков, и, выбрав нужный, просто впился в него глазами. Тут в коридоре показался этот Муто. Вытянувшись в струнку, я изобразил тупого, но надежного охранника, а Дару плюхнулся в кресло для посетителей и закинул ногу на ногу.
   - Приветствую, приветствую вас, дорогой господин Дару!
   Поверенный просто лучился от счастья, застав в своем кабинете сюрта, с расследованием убийства на руках.
   - Давненько мы не встречались, с тех самых пор, как вы искали моего зятя!
   Ого. Похоже, этот лысый коротышка с холеной физиономией был кое-чем обязан сюрту.
   - Помню, - коротко кивнул Дару, - его труп отыскали в реке, и вы сумели найти хорошего... защитника для своей дочери. Кажется, ее признали частично невменяемой и отдали вам на поруки, с условием удаления девушки из города?
   А может и не обязан.
   - Она теперь живет в поместье, благополучно разрешившись от родов, - коротышка обнажил в ухмылке мелкие зубы.
   - Полагаю, ребенок, как первонаследник, распоряжается через мать состоянием отца? - уточнил Дару.
   - Мы отдали треть состояния родне бедняги. И, я вас уверяю, моя дочь была невиновна. Даже вы, господин Дару, можете иногда ошибиться.
   - Тем делом занимался не я, а командир третьего участка, - напомнил Дару. - Я просто чуть помог с... поиском тела. Поверьте, будь дело в моих руках, распоряжаться состоянием покойного пришлось бы вам. Казненным деньги не нужны, как вам известно.
   Коротышка побелел, скрипнул своими мелкими зубишками словно кот, перегрызая шею мыши, но тут же принял деловой вид и сел за стол.
   - Так что я могу для вас сделать?
   - Мне нужно знать, когда вдова покойного Зюре велела вам заняться ликвидацией торговли, сколько она рассчитывает получить от продажи, на какую долю наследства могут претендовать члены семьи и куда вам следует переслать деньги.
   Вот это работа. Четко, по делу, ни одной запинки или лишнего слова. Я, кстати, давно заметил, что, начиная работать, Дару иногда почти перестает запинаться.
   Коротышка с самым сокрушенным видом развел руками.
   - Господин Дару, вы же понимаете, выдавать сведения о клиентах я не могу, даже если бы захотел. Закон есть закон.
   Его лоснящаяся физиономия просто лучилась злорадным разочарованием.
   - Вы уверены? - уточнил Дару.
   - К сожалению уверен, но вы можете просить Главу города об исключении из правил, но при этом должны гарантировать, что полученные вами сведения никогда не попадут в руки преступников или конкурентов вдовы Зюре, что вы никогда не упомяните...
   Дару вскочил, шагнул в обход стола к Муто и, нависнув над ним, схватил за плечи и тряхнул.
   - Вы понимаете, что речь идет об убийстве человека? - процедил он, еще раз встряхнул поверенного и от рывка из кармана сюрта выпал тот самый пакетик, рассыпая порошок.
   - О нет... порошок священной ивы!
   Сюрт отпустил этого Муто и расстроено уставился на пыль, устилавшую часть стола и пол.
   - Ладно, господин Муто, - взяв себя в руки, проговорил сюрт. - Думаю, будет проще узнать все от госпожи Зюре. Не хотелось беспокоить несчастную женщину сразу после похорон, но придется. И это будет на вашей... совести.
   Тут он развернулся и, ссутулившись, промаршировал мимо меня, дав знак догонять. Сверкнул напоследок глазами на злорадствующего поверенного, я отправился следом.
   - Куда теперь? - спросил я, взобравшись на козлы.
   - К дому Зюре, естественно. Якобы за разрешением, - откликнулся Дару.
   - Так ведь она, поди, давно смоталась.
   - Конечно смоталась, но мы с вами об этом... не знаем. Езжайте, Ибрик, хватит болтать. Сейчас прямо, на перекрестке налево, потом направо и дальше мимо парка. Так оно быстрее.
   - Вы зачем там намусорили? - осведомился я.
   - Я нейтрализовал заклинание, и он не узнает... что ящик открывали. Затем рассыпал остатки порошка, скрывая следы. Пусть сочтет случайностью, глядишь, и не заметит.
   - Так что там было, в том листе?
   - На том листе, - поправил сюрт. - Там было завещание господина Зюре, составленное... три недели назад, по которому все его имущество достается вдовушке. Очень предусмотрительно. Еще распоряжение госпожи Зюре о ликвидации торгового предприятия, подписанное за день до... смерти мужа. Быстрее, Ибрик, быстрее.
   Пустив лошадь рысью, я сосредоточился на поездке и оставил Дару его волнениям. Развалившись на сиденье, он то ли наслаждался поездкой и свежим воздухом, то ли думал, успешно делая вид, что пялится по сторонам. Вот так мы и добрались до дома Зюре.
   Он был заперт, на стук никто не отвечал. Мы с сюртом отправились к входу для прислуги, и сразу попали на кухню. Холодные плиты наводили на мысль, что на них не готовили около суток. Значит, вдова отбыла еще накануне. Осененный идеей, я бросился к конюшне.
   - Опять ты, - раздался знакомый голос. - И опять, поди, без денег.
   - И тебе не хворать, - отозвался я.
   В полумраке было плохо видно, и мне с трудом удалось разглядеть конюха. Он стоял, прислонившись спиной к дверце денника, и скрестив на груди руки. Из денника раздавалось ржание и перестук копыт.
   - Слушай, а ты чего тут остался? Вдова, вроде, уехала.
   - Покупателя жду, - отозвался конюх. - Ладно, пойдем, на солнышке посидим.
   Мы с ним вышли на воздух и уселись в ландо, стоявшее посреди двора.
   - Чего оно здесь делает? - осведомился я, хлопнув по сиденью. - Ты, вроде, за порядком следишь, а тут на улицу такую штуку выкинул.
   - Это в довесок к Хохлатке.
   - У вас тут что, ферма по разведению кур? - опешил я. - А уж в довесок такое ландо отдавать вообще бред.
   - Хохлатка это кобыла, - вздохнул парень, и тоскливо посмотрел на сарай. - У нее грива топорщится, вот и прозвал... Эх, рыжий, знал бы ты, какая она умница. С полуслова все понимает, на свист подходит. Вот давай на два такия поспорим, что она денник откроет.
   - Брось, - не поверил я и собрался разузнать о вдове, но во-первых, хотелось увидеть лошадь, открывающую дверь денника, а во-вторых стоило укрепить отношения. - А давай!
   Конюх свистнул по-особенному, с переливом, и извлек из кармана полморковки. Явились сразу двое. В сарае лязгнула щеколда, и из дверей, поцокивая копытами вышла аккуратная такая гнедая кобылка. На ногах белые "чулки", во лбу звезда, прядь гривы и впрямь на лбу топорщится, словно хохолок, а хвост длинный, почти до копыт. Загляденье, одним словом. Я в лошадях не слишком разбираюсь, но в эту просто влюбился и прекрасно понимал, отчего конюху так тяжело с ней расстаться. Ну а второе событие это сюрт. Он вышел из кухни, поискал меня взглядом, запросто прошел к ландо и непринужденно втиснулся между нами
   - Красавица, - помолчав, сказал он, едва Хохлатка схрумкала морковку.
   - Ты кто? - спросил, не глядя на него, конюх.
   - Господин Дару, - кратко сообщил сюрт.
   Вздохнув, конюх встал с нарочитой ленцой, поклонился и сел на место.
   - А ты кто? - Дару задал вопрос, который должен был задать я несколько дней назад.
   - Сиг_о. Конюх, грум, кучер, от скуки на все руки и вообще незаменимый человек. Чего вам надо-то? - поинтересовался Сиго, поглаживая лошадиную морду.
   - Цену спросить, - просто ответил сюрт. - Сколько велено за лошаденку эту взять?
   - Вы что, серьезно? - на парня предложение произвело впечатления больше, чем появление самого сюрта.
   - Серьезнее не... бывает.
   Пока Дару держал паузу, Сиго смотрел на него задумчиво, явно прикидывая, как такое чудо стало сюртом. Да кто его осудит, я сам сперва так же смотрел.
   - От двухсот скипов. В дополнение ландо.
   - Маловато за такое чудо, - Дару кивнул на Хохлатку. - Кто берет?
   - Должны придти двое, - нехотя проговорил Сиго, - кто больше предложит, тому и отдам. Она ж не моя, хозяйская.
   Хохлатка тыкалась ему в плечо, словно утешая, и тихо ржанула в ухо.
   - Жаль, поди, в чужие руки отдавать, - проговорил Дару. - Вон, как вокруг тебя вьется, словно... собака. А тут неизвестно кому отдашь, могут и обидеть.
   Сиго отвлекся от кобылки, сунув ей вторую морковку, и обратился к сюрту без следа почтительности.
   - Слушай, дядя, ты чего добиваешься?
   - Купить хочу, за двести десять, а ландо оставь себе, мне оно без надобности.
   - А мне сдается, что ты просто вроде взятки даешь, и хочешь о хозяевах узнать, - прищурился Сиго.
   Тут Дару глянул на него с таким уважением, что я, против воли, заревновал. Похоже, сюрт признал сообразительность этого чертова конюха, и пожалел, что нанял меня.
   - Да ты, смотрю, не дурак, - хмыкнул сюрт, - но должен тебя... разочаровать. Моя лошадь старая уже, иди сам проверь, ее Ибрик на улице привязал.
   - Кто привязал? - уточнил Сиго.
   - Ибрик, - Дару указал на меня пальцем. - Так можешь проверить...
   Его перебил смех Сиго. Этот парень явно повидал больше, чем конюшня господина Зюре, так как, заливаясь хохотом, он поинтересовался, нет ли в услужении досточтимого сюрта, помимо ковшика для варки кофе еще чайника для заварки или сковородки для блинов. Признаюсь, я не сдержался. Да, мне уже восемнадцать, вполне ответственный возраст, да, этот парень был сильнее, что видно с первого взгляда, и да, я научился вполне спокойно принимать собственную кличку, все лучше, чем имя, но этот смех задел меня за живое. Хотя, возможно, сыграла свою роль ревность.
   Короче, и бросился на Сиго, как коршун на куропатку, получил в нос, столкнул его с сиденья, и мы покатились по траве, как двое малолеток, выясняющих, кто главный в классе по изучению грамоты. Сиго был сильнее, и, наверняка, здорово намял бы мне бока, но внезапно нас растащили, как двух щенят, схватив за шкирки.
   - Когда у вас появятся дети, - задумчиво проговорил Дару, держа нас за воротники, - лучше их утопите. Не следует плодиться двум... идиотам.
   После чего отряхнул ладони и вернулся на сиденье. Мы с Сиго стояли друг против друга.
   - Ты того, не обижайся. Просто Хохлатку жаль, хозяина убили, работу новую искать придется, - первым, еще раз доказав наличие разума, проговорил Сиго.
   - Чего там. Ты тоже извини, - глядя в землю пробормотал я, чувствую себя по-дурацки.
   - Тебя как на самом деле зовут? - спросил Сиго, утирая нос.
   - Ибри, - признался я.
   - Тогда зря на Ибрика обижаешься, - подумав, решил конюх. - Ну ковшик и ковшик. Все лучше, чем Рыжий бес.
   - Отвали, - посоветовал я, лишний раз убедившись, что этот парень больше подходит для работы с сюртом. Ишь ты, даже древний язык понимает.
   - Ибрик, Сиго, вы так и будете там... торчать? - поинтересовался Дару. - Мы тут, собственно, сделку заключаем.
   - Я хозяев не сдаю, - огрызнулся Сиго.
   - Хорошо, не хочешь помочь отыскать убийцу - не надо, - одобрительно кивнул сюрт и напомнил. - Я у тебя, собственно, спрашивал цену на лошадь, а...
   Тут он опять запнулся, и я, решив помочь, продолжил:
   - А если ты не хочешь трепаться о своих хозяевах это твои проблемы. Так отдашь Хохлатку в хорошие руки или будешь ждать живодеров с криворукими конюхами?
   Вместо ответа Сиго ушел. Его спина мелькнула и скрылась за углом дома. Мы с сюртом сидели молча. Наконец Сиго вернулся.
   - Та, пегая, видимо ваша? - осведомился он, облокотившись на борт ландо.
   - Моя, - подтвердил Дару.
   - Сытая, ухоженная, резких движений не боится, а значит не битая.
   - Само собой.
   - Двести десять и ландо мое, - выдвинул Сиго свои требования.
   - Принято, - решил сюрт, они ударили по рукам, и сделка состоялась, - идемте, Ибрик.
   И мы, гордо расправив плечи, отправились восвояси. Хотя вру. Это я, гордо расправив плечи отправился, а Дару, как всегда, плелся нога за ногу, глядя в землю.
   Я успел отвязать пегую и взгромоздиться на козлы, когда нас окликнули.
   - Эй! Кире Дару!
   Вот не думал, что такой парень как Сиго перейдет на "кире" так скоро, но факт остается фактом.
   - Кире! Стой!
   Сиго подбежал и облокотился на борт экипажа.
   - Хозяйка отдала распоряжение искать покупателей на лошадей и кареты еще две недели назад. Тогда же велела привести в порядок кареты. Уехала она вчера, сказала, что к сыну, но кто его знает. Я должен отдать деньги поверенному, и искать новую работу. Пособие выплатили более чем щедрое. Да, ее сын и зять прибыли слишком рано. Даже голубь не успел бы их оповестить о похоронах, так ведь еще время на дорогу надо. Больше ничего не знаю.
   Он закончил свою речь, хлопнув пегую по крупу, и та, не дожидаясь вожжей, пошла вперед.
   - Куда править? - мрачно осведомился я.
   - В трактир, - велел Дару. - Я голоден.
   - А уж я как голоден!
   - Вот и славно. Правьте по улице до перекрестка, потом налево, и остановите перед "Головой единорога". В нем есть отдельные кабинки и нам никто не помешает.
   - Может, что попроше найдем?
   - Хватит препираться, - отрезал сюрт. - Правьте, Ибрик, правьте.
   Наконец-то я ел не на бегу и не второпях на кухне под ворчание Ситу, а по-человечески. Горячая похлебка сотворила воистину чудо - я ожил, и был готов к дальнейшим похождениям.
   - Теперь у нас есть доказательства, что Зюре жив, а вдовушка его покрывает, - довольно заметил я, прихлебывая пиво. - Осталось узнать, где болтается "покойник" и можно брать его за химок.
   - Что? - Дару очнулся от своих размышлений и недоуменно посмотрел на меня. - Какие доказательства, юноша, какой... химок, что вы несете?
   - Сами подумайте. Зюре видели на улице, когда он числился убиенным - раз. Вдова вызвала сына и зятя еще до похорон - два. Заранее начала продавать свое дело - три. Зюре заказал у мастера веретено для черного колдовства - четыре. Его тело не показывали слугам для опознания - пять. Колдовской рисунок в виде паутины - шесть. И поимка самого Зюре просто дело времени - семь. Мало вам?
   Я победно смотрел на сюрта, ожидая, когда получу шквал аплодисментов. И получил. Не то чтобы аплодисменты, но получил.
   С видом вселенского долготерпения Дару начал перечислять мне в тон.
   - Прохожие обознались - раз. Вдова вызвала детей на семейный праздник, а похороны просто совпали - два. Дело продавала по обоюдному согласию с мужем, желая уйти... на покой - три. Веретено было заказано как экзотический подарок для дорогой супруги - четыре. Предъявлять слугам не было нужды, вдова обнаружила тело, приняла его за мужа и сразу вызвала меня - пять. Паутина она и есть паутина, а у вас, юноша, слишком богатое воображение - шесть. И, поймав Зюре мы обнаружим, что это его давно потерянный... младший братик а то и близнец - семь. Достаточно?
   Я сидел, как оплеванный, но предпринял последнюю попытку.
   - Но ведь вы имеете право выступать в качестве судьи! Вам ведь таких доказательств достаточно, вот и судите.
   Дару со вздохом полез в карман и предъявил мне бумаженцию с пунктами.
   - Помните? У нас нет ни лекаря, ни колдуна, а те, кого я подозреваю, умрут, но не расколются. И, замечу, снося головы направо и налево, я скоро лишусь доверия этого... города.
   - Вы забыли случай, когда вы своей волей велели казнить человека, который казался невиновным, и впоследствии оказались правы - после казни в его подполе нашли четыре трупа?
   Скажу правду - я уперся, как баран, желая доказать собственную правоту.
   - Тогда я был абсолютно уверен. Вы, кстати, знаете, юноша, что если я, своей волей, минуя суд, отправлю человека на... плаху, а он окажется невиновным, то казнят меня самого?
   - Да ладно! - я отпрянул от таких новостей.
   - Об этом говорится, когда я приношу присягу городу, - заглядывая в свой стакан, мимоходом напомнил сюрт.
   - Так это просто формальность. Что, не формальность? - правильно оценив взгляд Дару, понял я. - И что, вы на такое согласились?
   - Я пока не ошибался, - уклончиво ответил Дару.
   - И что теперь делать? - растерянно спросил я.
   - Думать, Ибрик, думать. Поверьте, это очень... увлекательное занятие. Ну, вам еще место для Хохлатки надо приготовить, на базар сходить, в общем, мне вы пока не нужны, так что помогите Ситу когда вернемся. Например... приготовьте ужин. Ситу сегодня едет навестить мать, значит будет трезв, а как он готовит в трезвом виде вам прекрасно известно. Я, лично, такое есть не стану.
   И вот, вернувшись домой, я попал в распоряжение Ситу. Он был трезвый, гладковыбритый, чисто одетый и злой до невозможности. Ситу заранее, с самого утра, следил за речью и манерами, страшась нарушить правила поведения в присутствии матери. Вот не думал, что у мужика в таком возрасте есть мать, которой он слова поперек сказать боится.
   Снабдив меня внушительным списком дел, Ситу гордо удалился, приняв от сюрта кошель с жалованьем, и я остался на хозяйстве.
   - Когда к вечеру рухнешь без задних ног, оценишь мою работу, - высокомерно бросил он на прощанье.
   Как же! Просто Ситу никогда, слава Богам, не жил с моей сестрой. Главное, правильно распределить время и его хватит на все. Не прошло и часа, как я уже все закупил, все оббегал, запихнул в печь плотно закрытый горшок с ужином, как раз к вечеру дойдет, и начал думать, как использовать оставшееся время. Сунулся было к сюрту, мало ли, вдруг помочь надо, но он был не в духе, и вежливо, честно слово вежливо, метнул в меня подставку для бумаг. Успев увернуться, я правильно понял намек и отправился выполнять братский долг, предварительно проверив, как там рагу а печке.
   В замечательном настроении и с гордо поднятой головой я вошел в отчий дом и замер. Нет, физиономию этого Непатали я был готов увидеть, но предполагалось, что Ибру в это время будет делать свечи или суетиться по хозяйству, а не хихикать с ним за прилавком все в том же нарядном платье. Она еще и воротник новый нашила для красоты. Согласен, на такие мелочи я редко обращаю внимания, но не когда моей собственной сестре нашептывает на ухо верзила-стражник!
   - Не помешаю? - с горечью спросил я.
   Вот тут Ибру соизволила обратить внимание, что в лавку кто-то вошел, и сразу сообразила, что этот кто-то весьма свиреп, и готов свернуть шею чертову помощничку, подбивающему клинья к его сестре.
   - Ибри?
   Ух, как она вокруг меня запрыгала. Сразу выдала и что я, в кои-то веки, выгляжу опрятным и достойным молодым человеком, и что очень мило, что заглянул, и как она рада меня видеть. А Непатали этот стоял и скалился как дурак, изображая радость от встречи.
   Даже жаль, что Ибру меня успокоила. Уж я бы навалял по этой довольной физиономии, пусть он и здоровее в полтора раза. Но Ибру быстро увлекла меня наверх.
   - Вечно ты заводишься по пустякам, - вещала она по пути, - конечно, я слегка кокетничаю с Непом, он от этого лучше работает. Сам как считаешь, одного слова этого твоего сюрта достаточно, чтобы стражник стал хорошим лавочником?
   - Сюрт не мой, - огрызнулся я.
   - Хорошо, я прогоню Непатали, а ты бросай все и возвращайся в лавку, - заявила Ибру. - В конце концов, тебя наняли всего на неделю, и она, замечу, истекла.
   - Как на неделю?
   Я замер на пороге и резко повернулся к Ибру.
   - Осторожней, медведь!
   Хорошо, она отскочить успела, не то бы сшиб, а мое настроение окончательно испортилось. Похоже, вид мой стал действительно жалок, так как Ибру, тяжело вздохнув, впихнула меня в комнату, крикнула вниз, чтобы верзила Неп заварил чай, и достала из буфета медовое печенье.
   - Ешь давай, - велела Ибру, ставя передо мной тарелку. - Вон, какой тощий, в чем душа держится. Хоть синяки почти сошли. А ты знаешь, приходил господин Гар_и и предложил нам изготовить свечи на свадьбу его дочери.
   Вот тут пошел разговор. Это же какой заказ! Пока мы обсуждали, как управиться за двадцать дней, из головы напрочь вылетел и Неп, и мои, как "деликатно" выразилась сестра, абсолютно идиотские подозрения. В целом, запас свечей у нас был достаточный, просто надо кое-что доделать. И вот, допив чай, я отправился поработать.
   Привычная работа доставила нежданное удовольствие. Хорошо, когда умеешь что-то делать лучше других. В общем, отвлекся я только когда этот Неп осторожно похлопал меня по плечу. Я зло обернулся и он отступил на шаг, что сильно погрело душу. Теперь, остыв, я был очень благодарен Ибру, что отговорила от мордобоя, этот амбал мог сломать меня как сухой прутик. Теперь же он вежливо, но с достоинством, поинтересовался, не пора ли ужинать, уже все готово, Ибру беспокоится, что я переутомлюсь, а лично ему, Непатали, пора уходить, так как он никогда не ночует в этом доме.
   Последние слова вызвали чувство вины за глупые подозрения, и я чуть покраснел. Совсем чуть, Неп точно не заметил, так как его физиономия оставалась предельно вежливой, ни один мускул не дрогнул.
   - Ладно, иду, здесь уже закончил, - небрежно бросил я и тут вспомнил. - Ужин? Ужин?! Черт возьми, рагу!
   Схватив куртку, я скатился по лестнице, наскоро чмокнул Ибру в щеку и бросился к дому Дару. Мысли были заняты пропавшим ужином, и я мчался как ненормальный. Топая новыми ботинками, я ввалился в дом, едва не вышибив дверь, и обнаружил на кухне сюрта.
   - Вы вовремя, - обернулся он через плечо. - Отменное рагу, судя по запаху.
   На столе красовался парующий горшок.
   - Есть будете?
   - Ага, - рассеянно кивнул я.
   - Достаньте миски. Да не волнуйтесь так, Ибрик, вы что же, решили, что я не помню, как отправил вас... вон из дома, и не учую запах еды? Поверьте, моего интеллекта вполне хватит на подобные действия. Если не слишком занят, конечно, - подумав, поправился он.
   - Вашего чего? - уточнил я.
   - Ума, Ибрик, ума. Несите ложки, я голоден.
   - Ну да, - горько хмыкнул я. - Хоть попробуете, как готовлю, пока не выгнали обратно в мастерскую.
   - В смысле? - уточнил Дару, передвинув горшок на середину стола и тряся обожженной рукой.
   - Вы меня на неделю наняли, а она закончилась.
   Обидно мне было до слез. Вроде и работали вместе хорошо, и все задания его выполнял, а тут все, веселая жизнь закончилась.
   - Вы о чем, Ибрик? - поинтересовался Дару, увлеченно принюхиваясь к запахам, и тут, кажется, понял. - Ах да! Совсем забыл!
   Я приготовился идти собирать вещи.
   - Как вы могли мне не напомнить? - сюрт укоризненно покачал головой. - Вашей... сестре причитается плата за отсутствие подмастерья за вторую неделю.
   - Это кто еще из нас подмастерье, - обиделся я, но тут все понял. - Так вы что, меня не гоните?
   - Куда гоню? - не понял сюрт и поморщился. - Ибрик, прекратите... нести чушь, лучше положите поесть.
   Что ж, в завершение достаточно хорошего дня я получил от сюрта подтверждение, что отменно готовлю. Это я и так знал, но все равно приятно. Наевшись, мы оба некоторое время пялились в окно, хотя ничего особенного там не происходило, за исключением хлынувшего ливня. Зарядил он, едва я успел войти в дом, и теперь хлестал в окна тугими струями, заставляя ценить уют дома.
   - Бедняга Ситу пешком идет, - заметил я.
   - Он ползет, - поправил Дару. - От матери - сразу в кабак, раны зализывать.
   - Какие раны?
   - Она ему мозг выгрызет... образно, конечно, - вздохнул Дару, - он будет его настойкой залечивать. Очень... властная дама. Вас стоит познакомить.
   - Не надо!
   Мы молча допили пиво.
   - Можно идти спать? - вяло поинтересовался я, утомленный долгим днем.
   - Запросто, - подумав, решил Дару.
   - А что вы моей сестре тогда на ухо сказали? - вспомнилось мне. - Она едва не подпрыгнула.
   - Да так, - отмахнулся Дару. - Просто хотел оставить при себе толкового помощника вот и пообещал ей хороший заказ на... свадебные свечи. Слуга моего приятеля дочь замуж выдает.
   Я замочил на завтра посуду для Ситу, и поплелся к лестнице.
   Тут раздался стук в дверь.
   - Вы засов задвинули? - осведомился Дару.
   - Не-а, - зевая, отозвался я.
   - Значит не Ситу, у него ключ.
   - Тогда к нам пришли, - досадливо решил я. - Надо же так не вовремя, ночь на дворе.
   - Идите, откройте, - вздохнул сюрт.
   За дверью стоял молодой человек, смутно кого-то напоминающий. Смерив меня пренебрежительным взглядом, он вошел, сильно задев меня плечом.
   - Слышь, ты! - тут, вспомнив в чьем доме нахожусь, я вежливо осведомился. - Что. Вам. Угодно?
   - Мне нужен господин Дару, - высокомерно заявил посетитель, и я удивленно обернулся.
   Надо же, пользуясь моментом, пока я возился с замком, сюрт проскочил мимо, и скрылся в недрах дома. Запросто можно угадать, кому предстояло расхлебывать поздний визит. За окном стояла тьма кромешная, глаза слипались, день выдался суматошный, а тут на пороге торчит какой-то хлыщ и ведет себя весьма по-хамски.
   - Быстро, беги и доложи господину, что я его жду.
   С такими словами он нагло плюхнулся на место Ситу, смерил меня оценивающим взглядом и оценку я явно не прошел, так как хлыщ презрительно скривился.
   - Они изволят почивать, - подражая прислуге, глумливо поклонился я. - Завтра приходите, когда обсохните. А то ить налили здесь воды, кто убирать будет? Разве что мордой вашей по полу пройтись.
   - Похоже, ты живешь последний день? - насмешливо осведомился гость. - Потому такой нахальный? Слушай внимательно, мальчик, иди доложи сюрту, что пришел Шито-младший, и желает поговорить о важном деле...
   - Ну конечно, Шито!
   Я хлопнул себя по лбу, поняв, кого этот визитер напоминает. Да своего папашу!
   - Так это вас я посоветовал искать в сточной канаве, после изрядной дозы смешных травок? Как водичка?
   Парень, отдать должное, хоть и побелел, но до споров с "прислугой" не опустился. Он смерил меня презрительным взглядом и спокойно, как ненормальному, повторил приказ.
   - Ступай к хозяину и доложи, что господин Шито-младший явился рассказать о странном трупе, случайно обнаруженном в парке. Я доступно поясняю, или следует употреблять более простые выражения?
   Нет, будь дело на улице, мы бы выяснили, кто тут главный, но в доме сюрта такое было недопустимо. Оставалось лишь поклониться, насилуя собственную шею, и идти докладывать, но положение спас Дару.
   - Что тут происходит? - поинтересовался он, явившись в коридоре бесшумно, словно призрак, и выглядя отвратительно бодро. - Господин Шито, рад вас видеть. Чем обязан? Надеюсь, ваш почтенный... отец не ожидает, что я возьмусь за ваше оправдание? Наркотики это страшная вещь, молодой человек. Вам следует бросить подобные занятия.
   Ух, как этот хлыщ подскочил. В один миг он, из развалившегося на стуле наглеца превратился в образцового юношу из приличной семьи. Склонившись в поклоне, он пробормотал соответствующие приветствия и выпрямился.
   - Я пришел доложить об убийстве, но ваш слуга, господин Дару...
   - Слуга? - недоуменно переспросил сюрт, подходя ближе и аккуратно прикрывая ладонью трепетное пламя свечи. - Вы имеете ввиду моего... помощника, Ибри? Извините, если он не слишком любезен, но его обязанности заключаются в другом. Так что вы хотели сообщить?
   Вот это ход. Приосанившись, я посмотрел на Шито как равный, коротко кивнул и встал за правым плечом сюрта, мол, смотрите, какой я помощник, охранник, мальчик для битья и кухарка, но Шито предпочел иметь дело напрямую с сюртом.
   - Там труп, - коротко доложил он, с самым серьезным видом.
   - Какой, где? - осведомился Дару, будто речь шла о сдохшей птичке.
   - В кустах, в парке. Я шел с вечеринки, слегка перебрал, и был вынужден свернуть в кусты. Там я увидел тело мужчины. Оно было ужасно, поверьте. Без рук и ног, обезглавленное, валялось в кустах!
   - Вы были один? - деловито уточнил Дару.
   - О да, - молодой человек понурился. - Видите ли, я искал, как бы сказать, определенные приключения, и попросил оставить меня одного.
   - Итак, - Дару взмахом руки отослал его подальше от стола, сел, достал лист бумаги, и принялся записывать, - Вы искали половой удовлетворенности, заодно дурную болезнь, потому в одиночку пошли в парк, и обнаружили тело?
   - В точности так, - смущенно подтвердил Шито-младший. - Прошу вас, не докладывайте отцу.
   - Ну что вы, я нем, как могила.
   - Чья могила? - громким шепотом уточнил я.
   - Ваша, если не замолчите, - тихо шепнул в ответ сюрт, и закончил гораздо громче. - Идемте, посмотрим, что там за тело.
   Он энергично подскочил, сцапал висевший на вешалке непромокаемый плащ и двинулся к выходу. Надвинув шляпу на глаза, Шито отправился за ним, а я прикидывал что лучше, пойти спать в тепле и уюте, бросив лохматого сюрта на произвол судьбы, или поплескаться под холодным весенним ливнем.
   Ливень победил. Спустя минуту мы втроем тряслись в ландо, нанятым Шито-младшим, а струи дождя устраивали нам бодрящее умывание. Эти трое, кучер, сюрт и молодой балбес хоть как-то прикрывались капюшонами и шляпами, спасаясь от дождя, а я зябко кутался в промокшую куртку и дрожал.
   Вскоре поездка закончилась, а ливень плавно перешел в отвратительный колючий дождь. Кучер остановился перед воротами парка, куда въезд был строго воспрещен, и дальше пришлось идти пешком. Сперва мы шагали по мощеным дорожкам, оскальзываясь на мокрых камнях и с трудом различая в темноте, куда ставить ногу, потом свернули на траву и направились, под предводительством Шито-младшего к темным пятнам невдалеке, видимо, тем самым кустам. Теперь можно было не думать, куда ставить ногу - куда не поставь, будет или мокрая трава или лужа. Ко всем прочим трудностям добавился сам куст. Естественно, он не мог оказаться сиренью, или более-менее безобидной акацией, это оказался матерый многолетний терновник.
   - Вы, юноша, куда собрались? - тихо окликнул меня сюрт, едва я шагнул вперед.
   В темноте, под шелест капель его голос прозвучал почти незнакомо.
   - Проверить, - отозвался я, пожимая плечами.
   В самом деле, ну кого, кроме меня, бросать первым на эти заросли шипов.
   - Проверить это хорошо, - облегченно вздохнул Дару. - Я уж было решил, что вы собрались... ринуться на куст, не зная прохода. Господин Шито, вы ведь хорошо знаете, где здесь... проход?
   - Конечно знаю, - согласился Шито, и в темноте его глаза насмешливо сверкнули в мою сторону.
   - Вы проверяйте, Ибрик, если хотите, но уверен, что это... излишне. Убийца давно ушел, поверьте моему опыту.
   Мы следом за Шито двинулись вокруг куста. Да, Шито явно бывал здесь частенько. Я в доме сюрта не смог бы так ловко отыскать дверь в темноте, как этот госпадашка едва заметный проход в кустах. Бочком, почти не поцарапавшись, мы протиснулись внутрь, и Дару извлек из кармана плаща фонарь. Прикрыв его полой, он запалил фитиль, опустил стекло и поднял фонарь повыше, чтобы всем было видно.
   Терновник обрамлял проплешину диаметром около четырех шагов и с изрядно вытоптанной травой. Похоже, веселились здесь частенько, даже ветви кустарника, невзирая на шипы, были кое-где поломаны. Интересные места выбирают некоторые люди, когда ищут острых ощущений. Ну вот зашли бы в наш квартал, назвал бы Гидо жирным боровом или еще как, и острых ощущений могло хватить до конца недолгой жизни. Но я отвлекся. Тело лежало на спине, как разделанная туша. Головы, ног до колен и рук по локоть действительно не наблюдалось.
   - Очень интересно! - воскликнул Дару, склоняясь над телом. - Не понятно, что он тут делает, и это еще... интереснее. Помогите мне, молодые люди.
   Он обошел вокруг останков, светя фонарем.
   - Смотрите внимательно, нет ли чего в траве. Ибрик, запоминайте все, потом зарисуете.
   Выполняя его приказ, я тщательно осмотрелся и даже, одолжив фонарь, пробежался вокруг поляны, выискивая свежий слом ветки или что-нибудь в корнях. Да хоть клочок ткани. Ничего не нашел, да еще Шито этот, согнувшись пополам, оставлял, с соответствующими звуками, свою последнюю трапезу прямо на корни. Вот что значит воспитание, даже когда блюет, старается ничего лишнего не испачкать, все в уголок, как кошка.
   - Отдайте фонарь, - велел Дару.
   Он приподнял его повыше и, словно делал нам огромное одолжение, скомандовал:
   - Что ж, поднимайте и несите.
   - Кого нести? - с трудом разогнувшись, уточнил Шито.
   - Тело конечно, - пояснил я, тоже без восторга. - Ладно тебе, оно тут недавно лежит, даже не пахнет. Донесем как-нибудь. Только ты того, аккуратнее, вдруг на нем какие улики остались. Господин Дару потом посмотрит.
   Этот самоуверенный тип побелел еще сильнее, даже в темноте было видно, и начал падать на куст, рискуя получить серьезные повреждения. Я едва успел его подхватить, но выход он все равно перекрыл.
   - Эй, ты чего? - я деликатно похлопал его по щекам, оставив пару отпечатков ладони.
   - Весьма... впечатлительный юноша, - задумчиво прокомментировал Дару, наблюдая за моими действиями.
   - Я не люблю трупы, - слабым голосом проговорил мой "пациент".
   - Это хорошо, - серьезно кивнул сюрт, но в его голосе проскальзывала издевка. - Любовь к трупам называется некрофилия, и она... не приветствуется. Впрочем, с такими наклонностями разбираются стражники.
   Спустя некоторое время мы с ним смогли окончательно привести Шито в чувство, торжественно вручили ему фонарь, и Дару велел указывать дорогу. В сопровождении этого "маяка" мы потащили тело к ландо. Сюрт оказался крепче, чем казался из-за своей сухощавости. У меня уже руки отваливались, а он рысит себе вперед и рысит, словно тащим не тяжеленное тело, а мешок с тремя дохлыми кроликами. Я раз пять успел пожелать телу при жизни жрать поменьше, но это не помогло, пришлось сдаться и попросить о передышке. Вот так, через три передышки, мы притащили тело к ландо.
   Не знаю, кто возмутился сильнее, лошадь или кучер. Лошадь оказалась прозорливее, учуяв мертвеца издали, и начала вести себя как бешенная, у нее только что пена изо рта не пошла. Она пыталась встать на дыбы, ржала, перебирала копытами, даже хотела сорваться с места и удрать вместе с ландо, но кучер, прибывавший в неведении, ее удержал. Однако, завидев нашу ношу, он тоже постарался смыться. Он орал, что такими перевозками не занимается, что его нанимали отвезти несколько господ до парка, что-то о плохих приметах, но Дару, похоже, устал.
   Он опустил обрубки ног на дорогу, в один миг оказался на козлах, и, даже не вытерев руку, прихватил кучера за шею и притянул к себе.
   - Плохая примета это разгневать сюрта. Понятно? Я могу и рассердиться, - прошипел он кучеру.
   Моментально растеряв свое возмущение, кучер нервно кивнул и покрепче ухватился за вожжи.
   - Хорошо. У вас есть здравый смысл, - решил Дару, и мы с ним затолкали тело в ландо.
   Тут пришла очередь упрямиться Шито - он наотрез отказался ехать с трупом. Думаю, Дару просто устал. Он отправил меня в ландо самым невежливым способом, просто толкнув в шею, велел кучеру трогать и побыстрее, мол, ему не тоже не нравится компания мертвого тела, а на вопрос Шито как он теперь домой попадет, велел идти через парк наискосок, затем по дороге, и, рано или поздно, придет.
   - Да, завтра в полдень придете ко мне, - добавил он напоследок.
   - Простите, господин Дару, но завтра я... - начал Шито, окончательно придя в себя.
   - Иначе я сообщу вашему отцу о борделе на Зеленой улице, - устало отозвался сюрт, Шито моменталь проглотил все возражения и мы поехали домой.
   - Что за бордель? - спросил я в силу природной любознательности.
   - Вам не понравится, - ответил Дару. - И давайте без... подробностей.
   Выспрашивать подробности мне и самому расхотелось, и мы ехали молча до самого дома.
   Сюрт расплатился с кучером, я лично добавил завалявшийся в кармане такий на морковку для лошади, и мы отволокли тело на ледник. Вот не знал, что у сюрта есть ледник. Едва заметная дверь около входа в лабораторию вела как раз в него.
   - Постойте здесь, - сказал Дару. - Пойду, зажгу светильник.
   Несколько ступеней вниз, и вот уже от промокшей одежды пошел пар, и я почувствовал, что покрываюсь ледяной коркой. В маленькой комнатенке, три на три шага, громоздились вдоль стен глыбы льда, разложенные на двухъярусных стеллажах.
   - Лучше долго тут не оставаться, - пробормотал Дару, - Колдовство, знаете ли, чтоб не таяло. Подержите... покойного. И поуважительнее, юноша! Возможно при жизни он был достойным человеком.
   Другого способа, кроме как держать тело под мышки я не нашел, и, уважительно или нет, держал именно так. Дару тем временем с правой нижней глыбы переложил на левую нижнюю глыбу куски замороженного мяса, несколько пакетов из вощенной бумаги, четыре замороженных пирога размером с колесо от тачки, и, наконец, мы с ним взгромоздили тело на лед.
   - Вы часто сюда такое приносите? - вяло поинтересовался я.
   - О нет, - засмеялся сюрт, - покупками, в основном, занимается Ситу.
   - Я про тело.
   - Ах это, - похоже, Дару слегка смутился и решил. - Редко. Очень редко. И потом Ситу всегда счищает верхний слой льда. Он очень трепетно относится к... еде.
   - Хорошо-то как, - пробормотал я, и сюрт посмотрел на меня как-то странно, даже подозрительно.
   - Идемте, - сказал он. - Все устали, день тяжелый, все остальное завтра. Надеюсь, Шито на допрос опоздать не посмеет.
   С такими словами Дару погасил светильник и пошел наверх. Ему это удалось, он явно был тут не первый раз, а вот я ухитрился дважды втереться лбом в притолоку и стену, прежде чем мы добрались наверх.
   - Что это вы дрожите? - подозрительно осведомился сюрт, увидев меня на свету. - Замерзли?
   - Есть немного, - стуча зубами, признался я.
   Кто бы, спрашивается, не замерз, поплескавшись под дождем, и сразу после этого посетив ледник. Да я уже потрескивал от холода.
   - Плохо. Вы можете... заболеть, - озаботился Дару. - Это крайне не вовремя и невыгодно. Вы, юноша, поищите в столе у Ситу, выпейте чуть-чуть на ночь и постарайтесь выспаться.
   Он ушел, из человеколюбия оставив мне зажженную свечу. В столе у Ситу в самом деле нашелся заманчивый кувшин с качественным содержимым. Пахнуло яблоками, жидкость медового цвета потекла в стакан, и я слегка переборщил. Питье на вкус оказалось приятным, и я прекрасно понял, почему Ситу им слегка злоупотребляет, и поразился, как ему хватает жалованья на яблочную вытяжку. Потягивая третий стакан, я окончательно уподобился Ситу и, развалившись в его кресле, придвинутому к столу возле двери, погрузился в размышления о смысле жизни, и что приготовить завтра, не перепутав полки. Нехорошо может получится, если Дару не найдет труп для вскрытия. Тут я понял, что стакан уже не третий а четвертый, и, допив, уснул.
   Спустя пару секунд меня потрясли за плечо.
   - Ну кто так пьет? - укоризненно поинтересовался Ситу.
   - Я. Пил. Извини.
   Мозг наотрез отказывался признавать тот факт, что глаза уже открыты.
   - Дару тебя видел? - деловито уточнил Ситу.
   - Сколько раз! - обрадовался я такому простому вопросу.
   - Очнись, дурень! - этот вопль был направлен прямо в ухо и я едва не подпрыгнул, зато более-менее очнулся.
   - Ух ты! Я что, здесь спал?
   - Ты здесь храпел, - скорбно поведал Ситу. - И, поверь моему опыту, тебе лучше пойти на кухню и выпить то, что стоит в правом шкафу на третьей полке, пока Дару не увидел. Будешь мне должен.
   - Спасибо, - выговорил я, попытался встать и рухнул обратно.
   Настал момент мужской солидарности. Ситу поволок меня на кухню, достал из шкафа лекарство, и, пока я обнимался с ведром, начал готовить завтрак.
   Думаю, из Ситу получился бы отменный волшебник. Когда влитая в меня гадость выплеснулась наружу, я почувствовал себя человеком, и даже успел привести себя в порядок до того, как состоялось явление Дару. К тому моменту охранник благополучно смотался на свое место, я начал выглядеть прилично, и, похоже, сюрт ничего не заметил.
   - Больше не смейте надираться, - мельком заявил он, садясь завтракать.
   - Да я...
   - Мы с Ситу несколько раз... спасали друг другу жизнь, - пояснил Дару, накладывая в свою тарелку толстый кусок омлета, - и он может позволить себе лишнего. А вам было велено выпить... стаканчик для здоровья и идти спать.
   - Да я...
   - Настойка от похмелья просто чудо, но мне не нужен пьяница.
   - Да я...
   - Поняли?
   - Понял, - мне стало стыдно.
   Понурившись, я, весь из себя покрасневший, пялился в пустую тарелку.
   - Ешьте. У нас много дел, - велел сюрт.
   - Но я...
   - Ешьте!
   Я быстро принялся за еду, не особо волнуясь, примет ее мой желудок или нет. Миска отправилась в таз для посуды, а меня Дару потащил в лабораторию, куда расторопный Ситу успел в одиночку переместить тело. Что может быть лучше после чудом прошедшего похмелья и шикарного завтрака, чем вскрытие очередного покойника.
   - Что вам кажется странным? - поинтересовался Дару, надев мясницкий фартук и водружая на нос очки.
   - Что Ситу в одиночку перенес сюда тело, - буркнул я. - Чего так смотрите? Мы его перли, боясь пошевелить лишний раз, а для него единственный способ приволочь труп сюда - перекинуть через плечо! И где смысл предосторожностей?
   - Я ему помог, так как вы были... не в состоянии, - признался Дару, разобравшись с завязками. - Хватит опускать глазенки, Ибрик, мы приступаем.
   Особых проблем не возникло. Да, я записывал и зарисовывал все, что видел, но, скорее, для отмазки, так как Дару, похоже, все знал заранее.
   - Причиной смерти, очевидно, послужило перерезанное горло. Вот здесь, видите? Двойной... надрез. Сначала выпустили кровь, затем отрезали голову. Жестоко, - диктовал он усталым голосом. - Пишите быстрее, юноша. Отсечение головы и конечностей произошло после смерти жертвы. Отсечение произведено, вероятнее всего, при помощи тесака, используемого для разделки туш. В складках одежды жертвы обнаружены... засохшие водоросли. Так же на одежде видны канатные волокна и следы смолы Рубашка сшита из тонкой парусины, дорогой но изрядно изношенной. Отсюда вывод. Какой?
   - Он что, моряк? - спросил я, торопливо чиркая по бумаге.
   - О да, он, скорее всего, моряк. Замечу, ходил на очень хорошем корабле - такую ткань для кливеров используют... редко, дорогая вещь. Подойдите, пощупайте, - радушно предложил Дару, а когда я отказался, задал очередной вопрос. - Как мог моряк оказаться здесь?
   - Так он...
   Я смолк. В самом деле, какого черта моряку делать в нашем городе, который находится в целом сюртарии от побережья?
   - История с караваном вам ни о чем не говорит? - вскользь поинтересовался Дару, продолжая потрошить жертву убийства.
   - Контрабанда? - осторожно предположил я. - Он нес контрабанду?
   - Возможно, возможно. Так. В желудке убитого обнаружены непереваренные остатки весьма дорогого ужина. Мясо, грибной соус, о, - он соизволили слегка удивиться, - бронзовый картофель и, если не ошибаюсь, засахаренные фрукты. Отменно... погулял. На полтора скипа, не меньше.
   Возможно, при поедании эта трапеза гурмана была дорогой и благоухающей, но теперь воняло так, что с ног сшибало. Последствия вчерашних излишеств все еще сказывались, я побелел и поискал взглядом ведро.
   - Теперь приметы, - продолжил диктовать сюрт, и мне пришлось вернуться к прежнему занятию, стараясь дышать через рот. - Покойный был относительно здоровым мужчиной, безусловно... человеческого происхождения.
   Тут я, против воли засмеялся.
   - Какое слово вас рассмешило? - раздраженно спросил Дару, глянув на меня через плечо.
   - Извините, но какого еще происхождения он может быть?
   Сюрт со вздохом повернулся ко мне и, припоминая, начал перечислять, постукивая ножом по ладони.
   - С Островов мог приехать гибрид человека и определенного вида обезьян, обезьяны это такие звери. На побережье Политы, как вы знаете, это страна к западу - я не знал, но кивнул с умным видом - живет племя животных, с виду похожих на... человека, легко поддающиеся дрессировке, но отличаются скудным разумом, повышенной агрессивностью, отсутствием души и наличием... хвоста. Так же это может быть демон, принявший человеческий облик, или захудалый морок, но в этом случае он должен был рассеяться к утру. Еще...
   - Хватит, пожалуйста, - взмолился я.
   Все что рассказывал Дару было очень интересно, но при этом во всю жестикулировал руками, с зажатым в пальцах острым ножом, вдобавок измазанными в крови и потрохах " безусловно, человеческого происхождения".
   - Ах да, - сюрт вернулся к телу. - На ребрах имеются следы заживших переломов, скорее всего, от удара твердым предметом перпендикулярно телу.
   - Может палкой такой, к которой паруса крепят? - внес я свою лепту и Дару согласно кивнул.
   - Возможно гиком. На уцелевшей части ноги шрам от глубокого пореза, ключица сломана недавно, едва успела срастись. По состоянию внутренних органов можно предположить, что мужчине было около... сорока лет. Рост при жизни составлял... приблизительно восемнадцать ладоней. Цвет кожи предполагает, что покойный был уроженцем Южного сюртария. Одежда покойного добротная, но старая. Похоже, покупал редко и... надолго, что заставляет предположить, что имелся определенный достаток.
   - Она же старая, какой тут достаток? - не выдержал я.
   - Юноша, - опять повернулся ко мне сюрт, - вы собираетесь заниматься делом?
   В этот раз он, кажется, действительно разозлился. По нему так сразу не поймешь.
   - Просто спросил, - я виновато пожал плечами и уткнулся в бумаги.
   - Сколько стоили ваши туфли? - помолчав, уточнил Дару.
   - Десять такиев.
   - И сколько вы рассчитывали в них проходить?
   - До зимы, потом сносятся. Но летом я больше босиком...
   - Вот. Будь у вас лишние три скипа, вы могли купить ботинки, как сейчас на вас, и их бы хватило на несколько лет. Понимаете? У вас нет денег, чтоб за раз выложить такую сумму, а у него, - Дару указал через плечо большим пальцем, - были. Покупал лучшее из... доступного по ценам и носил несколько лет. Ясно?
   - Ясно, - кивнул я, стараясь как можно преданнее таращится на Дару. - А еще ему ручки-ножки могли отрубить, чтоб избавиться от татуировок. На морские татуировки у нас всегда внимание обращают.
   - Очень хорошо, - искренне похвалил сюрт, хотел похлопать меня по плечу, глянул на свои перемазанные руки, передумал и продолжил ковыряться в теле, бормоча себе под нос.
   Особого внимания он вскрытию не уделил и закончил довольно быстро. Солнце еще не успело начать греть как следует, а он уже прикрыл тело кусками ткани, свисающими со стола, и побросал инструменты в таз.
   - Вроде все. Ситу!
   - Чего?! - донеслось сверху.
   - Вода готова?!
   - А то!
   - Я пойду, помоюсь, - обратился ко мне Дару, - а вы почистите инструменты, и запрягайте Хохлатку.
   И вот он, деликатно скрывшись за ширмой, плескался в бадье с горячей водой, фыркая как довольный кот, а я полоскал в тазу окровавленные инструменты. Когда все эти металлические штуки засверкали как новенькие, я их вытер, полил, как велено, спиртом, завернул в чистую тряпку и аккуратно убрал в саквояж. А Ситу тем временем доливал в бадью горячую воду и принес еще один кусок на редкость пахучего мыло. Впрочем, даже ради такого шикарного мытья я бы не согласился копаться в человеческих внутренностях.
  

Глава 6

  
   Вскоре Хохлатка была запряжена, и я гордо восседал на козлах, косясь на прохожих - все ли оценили лошадь.
   - Времени у нас до полудня, - проговорил Дару, выходя из дома и замер.
   Следуя примеру Ситу, я обнял его за плечи и осторожно направил к экипажу. Усевшись на сиденье, Дару глянул на меня осмысленно и спросил:
   - А в каком заведении, Ибрик, нынче подают бронзовый картофель и грибной соус к мясу?
   - А я, господин Дару, узнаю это, едва найду клад, - ехидно заметил я. - До того момента мне такие знания без надобности.
   - Так давайте думать.
   Сюрт жестом велел мне пересесть к нему и помолчать. Хохлатка обернулась недоумевая, кто собирается ею править, если все сели назад, хотела было шагнуть, но воспитание не позволило, и, переступив с ноги на ногу, она осталась на месте.
   - Мы уже знаем, что наш предположительный моряк выбирал лучшее из доступного, - задумчиво выдал Дару.
   - О да, - я изо всех сил старался не нарушить ход его мыслей.
   - Стало быть, в излишне роскошное место его не потянет, за... мишуру он бы доплачивать не стал.
   - О да, - пусть не оригинальная реплика, зато не отвлекает.
   - Нам нужно заведение, где хороший повар, подают деликатесы и там приемлемые цены. Я таких знаю три. В "Дубовой лавке" играет классическая музыка, вряд ли она понравится простому человеку с... маленькими слабостями. В "Сиреневом саду" слишком шумно и большой зал, там трудно насладится трапезой, которую он явно заказывает не каждый лень.
   - О да, - вставил я, воспользовавшись прежней репликой.
   - А вот в "Песчаном береге" можно спокойно посидеть и заказать хорошую песню, при условии, что она приличная и вы платите. Верно?
   - Конечно! - я всеми силами изобразил, что поддерживаю идею сюрта.
   - Очень хорошо. Ну, что вы расселись?
   Я моментально оказался на козлах и замер, в ожидании дальнейших распоряжений. Хохлатка глянула одобрительно, обретя, наконец, кучера.
   - Едем, Ибрик, - напомнил сюрт.
   - Куда?
   - Как куда? В "Песчаный берег"!
   - Уже в пути, - бодро заявил я. - Только дорогу укажите.
   Через несколько минут мы уже выехали в нужную часть города, и тут сюрту пришлось отвлечься от своих глубокомысленных размышлений. Мы петляли как зайцы, я скоро запутался в лабиринте улочек, и решил больше никогда не хвастать, что хорошо знаю город. Теперь главное было не потерять сюрта - без него отсюда не выберешься. Дома, главное, чистенькие такие, в каждом дворике по паре деревьев высажено, клумбы всякие и дорожки, улочки выметенные, нигде не соринки.
   - Вы знаете про другие религии? - осведомился сюрт.
   - Знаю. Нам в храме рассказывали. Все они ошибочны, но великий единый Бог в своей милости позволяет им существовать, при условии соблюдения основных заповедей. Всякое там не убей существо человеческое, руку себе отруби, но чужого брать не смей, жену от мужа не уведи. Сокращенный свод законов, в общем.
   - Верно, - согласился Дару. - Тут живут люди, поклоняющиеся Озерному Царю, как земному воплощению бога. У них этот свод дополняется статьей о чистоте. Появилась после одной весьма...опустошительной эпидемии. В остальном люди как люди. Здесь налево и остановите.
   Кабак был как кабак, только чистый. Скорее всего потому, что народ еще гулять не начал, все работают или дома сидят. Это во мне религиозность заговорила, мол, наша религия все равно лучше, даже когда чуждый кабак вылизан, как храм к началу службы.
   Мельком заглянув внутрь, Дару вышел, обошел двухэтажное здание, и постучал в дверь с другой стороны дома. Не успел я досчитать до десяти, как нам открыла девушка. Вот тут я едва на землю не сел. Мало того, что она была красавица, так еще как держалась! Словно не дочь кабатчика, а дочь шерифа, самое меньшее. Ее длинные черные волосы пахли травами, даже с крыльца чувствовалось, и обрамляли округлое лицо с такими огромными серыми глазами, что я них едва не утонул. Это еще без упоминания облегающего платья, ну, вы сами понимаете. Но как следует ее рассмотреть мне не дал сюрт, больно щипнув за поясницу.
   - Добрых вам помыслов и дел на этот день. Мы к вашему отцу, - ласково сказал он, оценивающе посмотрев на девушку.
   - Пожалуйста, проходите, - красавица отступила, пропуская нас внутрь. - Папа сейчас наверху. Я скажу, что к нему пришли.
   Сюрт вошел первым, я следом, и был удостоен взгляда красавицы. Пока мы поднимались по лестнице на второй этаж, она споткнулась, и я успел ее поддержать, чтоб не упала, заодно оценил, насколько она приятна наощупь. Ничего лишнего, у меня достойное воспитание.
   - Не отвлекайтесь, юноша, - процедил сюрт.
   - У вас строгий господин, - заметила девушка.
   - Я не слуга, а помощник, - чуть торопливо рассеял я ее заблуждение.
   На том идиллия закончилась, и возможность пригласить девушку на свидание развеялась в прах, так как Дару допрашивал ее отца, а я помогал, как последний дурак.
   Началось все мирно. Никто с ноги двери не открывал, не орал, нас проводили в комнату, где, попивая свой чай, сидел хозяин заведения, и Дару поздоровался.
   - У меня мало времени, - признался он, - а потому расскажите мне все о человеке, который ужинал у вас вчера незадолго до полуночи. Широкоплечий, рост около восемнадцати ладоней, очень похож на морехода, одет аккуратно и платил щедро.
   Для начала хозяин начал оправдываться, что в зале бывает редко, мол, больше на кухне работает, но Дару так просто не сдался.
   - Постарайтесь, любезный.
   - Сами подумайте, господин стражник, как я могу припомнить всех клиентов? - вежливо уперся кабатчик.
   - Я, к вашему сведению, не просто стражник, а сюрт Дару, - заявил сюрт, развалившись в кресле, и ухитряясь даже в такой позе выглядеть сутулым.
   Хозяин привстал, поклонился, и открыл рот, собираясь назвать свое имя, но сюрт перебил.
   - Вы отбрасываете страхи и почтение к гостям, начинаете понимать, что секретность разговоров в вашем заведении, даже если диктуется нормами вашей гильдии, ничто, по сравнению с моим... гневом, быстро вспоминаете нужного человека, с кем пришел, о чем говорил, и мы с помощником уходим.
   - Господин Дару, - ухитрился вставить слово кабатчик, - поверьте, я содержу приличное заведение для тех, кто хочет отменно поесть, отдохнуть, и никогда бы...
   - Мой помощник вчера у вас отравился, - с сожалением бросил сюрт.
   Тут я схватился за живот, изображая приступ колик, и застонал.
   - Бедный мальчик не может сегодня оказать мне необходимую помощь, и просто умирает от боли. Вы умираете, Ибрик?
   - Умираю, - простонал я. - А у меня, между прочим, семья на шее.
   - Так как, предъявить вам обвинения?
   - Но этот мальчик вчера у меня не был! - вскочил на ноги кабатчик. - Я бы запомнил!
   Нет, купиться на такой трюк мог только слабоумный. И дети его слабоумные. И внуки. Так я себя утешал, пока девушка метала в меня убийственные взгляды. Не то что о свидании, даже о погоде ее спросить стало страшно. Зато сюрт получил что хотел.
   - Раз вы помните, что этого рыжего в зале не было, значит вы спускались в зал. И видели своих посетителей. У вас... отменное заведение, каждому уделяется время, и вы не могли не запомнить описанного мной господина. Давайте, рассказывайте, с кем он был, о чем говорили, и что еще интересного случилось вчера.
   Кабатчик мелко дрожал, он явно трусил, зато его дочь, которой не явно не прививали уважение к старшим, пылала праведным негодованием и попыталась повысить голос на сюрта, обвиняя его в нарушении закона, и даже ухитрилась двинуть мне по щеке, пустив в ход когти, обвиняя в давлении на почтенного гражданина.
   - Ты сама нас впустила! - взорвался я, зажимая окровавленную щеку, пока шел разговор кабатчика и сюрта. - Сюрт расследует убийство, а ты мешаешь!
   - Он хочет засадить моего отца, - заорала девчонка, - и ты ему помогаешь!
   - На кой хрен ему твой папаша сдался?
   - Ах ты гаденыш!
   - Можно потише? - прикрикнул кабатчик, и мы пристыжено смолкли.
   - Значит мужчина, сходный по описанию приходил примерно раз в полгода?
   - Да. Отдать должное, для такой внешности он прекрасно разбирался в кулинарии. Мы с ним нередко беседовали о приготовлении блюд.
   - И что же этот морской "волк" делал вдали от моря?
   - К сестре шел. У нее воспитываются его дети после смерти матери, и он навещал семью каждые полгода. Старался избегать долгих рейсов.
   - Думаю, его не дождутся. Ибрик, идите сюда. Быстро покажите рисунки, - велел сюрт и обратился к кабатчику. - Кого вы узнаете?
   Я показал все лица, нарисованные за последние дни, но никто не был узнан. Зюре понятно, он же "мертв", и светиться не станет, но его сын, зять, и даже поверенный, оказались неузнанными. Пришлось рисовать со слов кабатчика.
   До чего же это муторное занятие, рисовать со слов другого человека, хотя кабатчик и оказался значительно лучше тех старух с хорьками, которые обрисовывали "подозреваемого". Ну правильно, он привык лица запоминать, так что особо долго мы не возились, и вскоре перед сюртом предстал портрет.
   - Нет, не узнаю, - решил Дару, рассматривая рисунок с вытянутой руки, склоняя голову то вправо, то влево.
   - Вы не можете знать всех в стотысячном городе, - попытался утешить я, убирая альбом и карандаши в торбу.
   - Но должен, - вздохнул Дару. - Ладно, идемте.
   Мы двинулись на выход в сопровождении насупленной девушки и я начал потихоньку отставать, но сюрт непочтительно прихватил меня за плечо, прямо у нее на глазах и потащил быстрее.
   - Даже не думайте, юноша, даже не думайте, - прошипел он на ходу.
   - Вы о чем? - огрызнулся я, бросив взгляд назад и убедившись, что нас не слышат.
   - У вас на лице все написано... заглавными буквами, - пояснил сюрт, но руку отпустил.
   - Заглавная буква бывает только первой.
   - Не в вашем случае. У вас много дел, а ваше поганое... настроение из-за возможного отказа мне нужно меньше всего.
   Вот так мы и вышли за дверь. Впереди бодрый сюрт, следом злой я а позади взбешенная красавица.
   - Не переживай, - утешила она меня на всю улицу, пока я отвязывал Хохлатку, - все равно бы не согласилась.
   - С чем?
   - Встретиться, погулять, попить чаю с печеньками или что ты там собирался предложить. Такому как ты я даже мешок с картошкой нести из лавки не позволю, так что подбери слюни, и спрячься от меня подальше.
   С такими словами она аккуратно хлопнула дверью.
   - Вот вам и поганое настроение, здравствуйте, - философски изрек Дару, усаживаясь на сиденье.
   - Из-за кого? - я возмущенно обернулся. - Из-за этой чокнутой девицы? Больно надо.
   - Вы не хотели предложить встретиться? - деланно удивился Дару.
   - Может и хотел, - признался я, все равно врать ему бесполезно, - но так, на полраза, чтоб было чем похвастать. Нужна мне такая заноза!
   - Очень правильное решение, - кивнул сюрт с такой серьезностью и пониманием, что я сразу заподозрил подвох, но тут Дару опомнился. - Вы, юноша, шевелите... вожжами.
   - Домой?
   - На площадь, - поправил Дару. - Вы не забыли о гадалке, которую обозвали колдуньей?
   Забыли ли я при моей-то памяти? Конечно забыл, оно мне было надо? Доложил и до свиданья.
   - Там табличка висела, вот и назвал - оправдался я.
   - Хоть читать умеете. Это... похвально, - донесся насмешливый голос Дару. - Быстрее, у нас мало времени, скоро придет господин Шито, надо торопиться.
   - Подождет, - буркнул я, и мы поехали.
   Все-таки Дару досталась не лошадь, а сущий клад. Она шустро перебирала копытцами, и так изящно обходила попутные экипажи, что я диву давался, как это хозяева ее продать решили, и разделял возмущение Сиго.
   Утро уверенно двигалось к полудню, и улицы становились все более загруженными. Работяги освободили ее еще до того, как мы выехали. Разносчики там всякие, грузовой транспорт, все выезжают затемно. Теперь на улицы выползли хозяева лавок, ростовщики, владельцы мастерских, примерно в одно время с ними торопились потрудиться писари, приказчики, и прочее, но они, как правило, пешком ходят, еще по улицам сновали проспавшиеся барчуки и прочие бездельники.
   Протолкавшись через все это столпотворение, Хохлатка привезла нас на площадь.
   - Сидите здесь, - велел Дару, спрыгивая на землю.
   - Мне тоже интересно! - возмутился я. - Напомню, я ваш помощник, и Ситу оторвет чью-то голову, если не стану за вами присматривать.
   - За мной? - сюрт несказанно удивился.
   Судя по его виду, сухощавая фигура и копна кудрявых, нечесаных волос, в купе с пронзительными желтыми глазами, должна была нагнать страху сразу на полторы банды, знать не знавших его в лицо.
   - За кем еще? Вы же за это платите.
   И Дару поник плечами.
   - Хорошо, - обреченно решил он, - не стану спорить, но вы будете... молчать. Поняли? Молчать как рыба, как пень в лесу. Как...
   - Понял, уже онемел.
   Дару не поверил, но махнул рукой, показывая, что решение принято, и госпожа гадалка обречена меня лицезреть. Частенько, самыми простыми жестами, он мог дать понять массу вещей. И вот мы ступили под колдовскую сень. Ну как ступили, Дару вежливо так постучался, и сообщил через дверь.
   - Госпожа Тинт_о, это Дару. Вы откроете, или мне... так войти?
   Дверь открылась моментально, как по волшебству, и на пороге появилась закутанная в шаль старуха. Она, щурясь, нас осмотрела, и дребезжащим голосом пробормотала:
   - Входите, добрые люди, порадует вас госпожа Тинто, или огорчит, уж от вас зависит. Оставьте дурные помыслы за порогом, чтобы ничто не портило общения с богами, ибо вы должны быть чисты перед ними и перед самими собой.
   - Вы оставили? - осведомился через плечо Дару, и я, помня данное слово, молча развел руками, показывая, что дурных помыслов отродясь не держал.
   - Идемте, - вздохнул недоверчивый сюрт.
   Мы вошли и оказались в крохотной комнате, где на полу были навалены мягкие подушки, среди них стоял хрустальный шар, и нечем было дышать от запаха благовоний, вившегося от горящих свечей. При их изготовлении Ибру явно переборщила с ладаном. К счастью, здесь мы не задержались - старуха, отодвинув тяжелую портьеру, пропустила нас в следующую комнату.
   - А внучка где? - осведомился, входя, Дару.
   - За покупками ушла, - отозвалась старуха вполне нормальным голосом, скинула шаль, выпрямилась и оказалась вполне нормальной пожилой женщиной лет под семьдесят, с морщинистым лицом и пронзительными карими глазами. - Чего сюда занесло-то?
   - Узнать надо, зачем к тебе Зюре приходил, - пояснил Дару, без приглашения усаживаясь на диван, стоявший у стены.
   - Дару, прекрати, - поморщилась Тинто, - я клиентов не сдаю, сам знаешь. И так рискую, с богами общаясь, так еще ты на мою голову. Чай будешь?
   Дару глянул лукаво и старуха, хихикнув, извлекла из шкафчика пузатую бутылку.
   - Ох видела б тебя твоя мать, - с укоризной заметила колдунья, наливая в две рюмки, - задала бы тебе по первое число.
   - Тебе тоже, - Дару приподнял рюмку, салютую, и выпил. - Так что, тетушка Тинто, расскажешь?
   - О чем? - невинно осведомилась старуха.
   В тонких вещах я не разбираюсь, но, похоже, началась пора так называемой дипломатии, что означает кучу уклончивых вопросов, массу таких же ответов, в результате никто ничего не сказал, но все всё знают. До сих пор не понимаю, для чего такие сложности, но Дару и Тинто, кажется, получали от беседы удовольствие.
   - Скажи мне, старинная и все еще живая подруга моей покойной матери, для чего человеку перед смертью хлебать воду из... болота? - спросил Дару, подливая себе из бутылки.
   - Дабы исполнилось его желание, о сын моей подруги, коего без стакана и понять-то невозможно.
   - Прекрати, ладно? - попросил Дару.
   - Спрашивай по-человечески, - посоветовала старуха.
   - Зюре напоил одного человека болотной... водой, причем натощак - в желудке был только головастик. Для чего?
   Старуха откинулась на спинку дивана и задумалась.
   - Зюре это погибший торговец? - осведомилась она.
   - Он. Мне необходимо знать, о чем он... спрашивал, и какой ты дала прогноз.
   - Я говорила твоей матери, не стоит переживать, если ребенок долго не говорит. Надо переживать, когда эта сволочь рано или поздно разговорится, - задумчиво протянула госпожа Тинто. - От твоих вопросов всегда одни неприятности! Ты же знаешь, что про Зюре я ничего сказать не могу, клятва молчания это святое, но вот про человека, которого он сюда приводил, расскажу. Все было добровольно, не сомневайся. Парень тот выпил воду с головастиком даже не поморщившись, и скажу больше, едва стакан не сожрал. Когда вскрытие делал, ты печень его осмотрел?
   - Осмотрел, - кивнул Дару. - С печенью у него были проблемы.
   - Умирал он, - горько вздохнула старуха, - печень напрочь разрушена. Месяц, самое большее ему оставалось, да и боли были те еще, на одном черном корне держался. Что там с ним собирался делать Зюре, я не знаю, да только кошелек, который он передал, был увестист.
   - Считаешь, что человек, чье тело приняли за тело Зюре, пошел на... смерть добровольно, чтобы избавиться от мучений и заработать для семьи денег своей кончиной? - удивился Дару, и старуха только хмыкнула.
   - Первый раз что ли? Вспомни случай на пароме.
   Дару подумал и кивнул.
   - Что еще?
   - Да все, - решила старуха. - Пришли, попили водичку болотную, они ее с собой привезли, получили прогноз и ушли один на смерть, другой по своим делам. Я им предсказала, что все хорошо будет и замыслы сбудутся. Вот только, Дару, из кармана Зюре предмет один торчал...
   - Веретено, что ли?
   - Ну конечно, ты уже знаешь. Оно самое, только странное.
   Вот тут сюрт вспомнил обо мне.
   - Запоминайте, - велел он. - Обреченная жертва была добровольной. Зюре съездил к болоту, догадываясь, что я об этой поездке узнаю, и надеясь, что головастик с болотной водой в желудке убитого убедит меня в том, что погиб именно Зюре. Тинто, ты еще что-нибудь можешь сказать?
   - Держись от этого дела подальше, сынок, сказала бы я, не зная твоего норова. А так вроде все.
   - Ну да, - рассеянно кивнул сюрт, думая о своем. - И кто же его подбил на такие подвиги?
   - Я не знаю, - сокрушенно призналась Тинто. - Да и знала бы, не сказала. Сам понимаешь. Только чую, дело темное. Может и тебе не по зубам.
   - Теперь добавь, что последние события не сулят ничего... хорошего, - хмыкнул Дару.
   - Все-таки зря тебя мало лупили, - решила старуха. - Посиди здесь.
   Она пошаркала за занавеску. Сразу раздались стук и звяканье, словно по столу пробежал опившийся валерьянки кот. Я покосился на сюрта, вдруг старухе помощь нужна, но он только досадливо поморщился. Похоже, Тинто готовила ему очередной "сюрприз".
   - Еле нашла, - возвестила старуха, вновь появившись в комнате. Ее морщинистое лицо просто лучилось самодовольством, а к закутанной в шаль груди она нежно прижимала два небольших свертка. - Вот, это для Эрк_о, а это тебе.
   Сюрт взвесил на руке оба свертка и подозрительно принюхался.
   - Так, мне... лекарство, это понятно. А для дочки что?
   Я чуть на пол не рухнул. Дочка? Получалось, у сюрта есть дочка, как следствие жена, или наоборот, и вообще он, оказывается, почтенный глава семейства? И где, интересно, он их прячет? На чердаке? В голове всплыли страшные истории о людях, державший своих близких в заточении, прикованными цепями, но, глянув на Дару, пытавшегося высвободить ладонь из спутанной шевелюры, я эту мысль отбросил.
   - Это чтоб ее приворожить не смогли, - снисходительно пояснила тем временем Танто. - Девушка взрослая, красивая, а парней кругом пруд пруди. Неужто думаешь, мимо нее пройдут и не оглянутся? А так запалит свечку перед сном, и вся марь мимо пройдет. Мне их мастерица одна в обмен на травы делает.
   - Так это вы нам заговоренные травы продаете!
   Да, я не выдержал обет молчания. А как иначе? Уже года четыре я пытался выяснить, кто наш поставщик, почему сестра так щедро ему платит, и, самое главное, почему стражники проходят мимо, даже когда торгуем свечами с яской. Спиться от них, конечно, отменно, но вызывают привыкание, а это противозаконно.
   - Так ты брат Ибру? - осведомилась старуха. - А что, похож. И, вроде, рисовальщик неплохой.
   - Ага. Брат Ибру, заместитель Ситу, помощник Дару, так, представьте, у меня еще и собственное имя есть, - обиделся я.
   - Ковшик... нет, Ибрик! - вспомнила старуха.
   - Ибри! - воскликнул я, понял, что она просто дразнится и смутился.
   - Теперь убирайся отсюда, - без обиняков высказалась Тинто. - Дару, на той неделе заглянешь? Двадцать лет все же. Помянем.
   Кивнув в ответ, Дару молча покинул комнату, и я устремился следом как привязанный хорек, раздираемый любопытством.
   Мы молча вышли, и, не дожидаясь вопросов, сюрт пояснил:
   - Подруга моей матери. Едемте, юноша, и не дай вам боги.... ляпнуть лишнее.
   Сами понимаете, я молчал до самого дома, но то, что я молчал, не значило, что я не думал. Тинто, пусть и связанная клятвой молчания, ухитрилась обиняками выдать почти все, что хотел знать сюрт, и картина более-менее нарисовалась. А еще у сюрта есть семья!
   Я бросил взгляд через плечо на этого хранителя города, представил его отцом семейства, и, невзирая на запрет разинул рот, собираясь выплеснуть все вопросы, плевав на последствия, но тут, к моему счастью, показался дом.
   - Ситу, - окликнул с порога сюрт, - как только явится Шито, веди его в гостиную.
   - В малую?
   - Туда.
   - Злой ты, - вздохнул Сито и подмигнул. В этот раз от него несло дешевой вишневкой.
   Дару провел меня в угловую комнату.
   - Кажется, здесь вы не были? - осведомился он.
   О да. Здесь я не был. Комнатушка называлась "гостиной" скорее всего в насмешку. Размером она была шагов семь на семь, окна завешаны бордовой тканью, сквозь которую пробивались лучи солнца, предавая помещению несколько зловещее освещение, а на стенах висели картины. Очень впечатляющие картины. Все написаны маслом, и искаженные лица персонажей наводили на определенные размышления.
   Вдобавок к этому на каминной полке были разложены щипцы, пилки, зажимы, пара стаместок и ножей и пусть я знал, что это довольно простые инструменты для работы по дому, впечатление они производили более чем зловещие. Еще были полки, заставленные банками, не поместившимися в лаборатории, или не представляющие особой ценности. Двухголовый цыпленок, к примеру. Но не такой пушистый комок перьев как при рождении, а подросший уродец с двумя длинными полуголыми шеями, увенчанными клювастыми головами. Стоял он на виду, эффектно подсвечивался пламенем камина, и выглядел так, словно готов пробить стекло и броситься на людей. Еще крысиный король из пяти особей, чье-то легкое, с засевшим в нем паразитом, а остальное я предпочел не разглядывать.
   Помимо камина и полок в комнате был только столик и четыре кресла вокруг. Учитывая то, что стены и драпировка мебели имели одинаковую бордово-черную окраску, обстановка казалась гнетущей. Честно скажу, мне стало не по себе.
   - Впечатляет? - довольно осведомился сюрт.
   - Еще как, - заверил я.
   - Заметьте, Ибрик, картины рисовал ваш предшественник.
   Сюрт повел меня вдоль стен.
   - Вот, это по сюжету Первого Воплощения.
   На картине, обхватив голову руками, корчился на полу человек, с непередаваемой мукой на лице.
   - Угрызения совести, - удовлетворенно пояснил Дару. - Очень мне... нравится.
   - А что случилось с этим предшественником? - осторожно уточнил я.
   - Погиб два года назад.
   Сюрт помрачнел, отошел, уселся в кресло и резким жестом указал мне на другое. Может день для сюрта и был плодотворным, но лично для меня он был полон вопросов.
   - Вон та картина отображает грех любопытства, - указал, не глядя Дару, словно прочел мои мысли.
   На полотне изображался человек без глаз, ушей и носа вдобавок прикованный к стене. Чертовски прозрачный намек, но я не сдержался.
   - Я не любопытный, а любознательный.
   - И молчаливый, - предупреждающе заявил Дару.
   С начальством не поспоришь, и я смолк, погрузившись в созерцание обстановки. К счастью, ожидание длилось недолго. Раздался стук в дверь, высокомерный голос Шито и подобострастно зловещий ответ Ситу. Один только его тон должен был насторожить, но бояться простого охранника Шито явно не собирался. Впрочем, это было его дело. Надо признать, научиться осторожности ему было негде, если он и влипал по глупости, то все не смертельно, и практически из любой ситуации его вытаскивал отец.
   Шито прошествовал в гостиную и замер. Глаза его расширились, он едва не сделал шаг назад, но быстро взял себя в руки.
   - Приветствую, господин Дару! - возвестил он, вежливо поклонился, и заметил. - У вас тут слегка мрачновато. Не хотите отдернуть портьеры? Здесь станет значительно уютнее.
   - Рад вас видеть, господин Шито, - сюрт чуть привстал и тут же сел на место. - Я бы не советовал трогать портьеры. Мало ли что.
   Тон его был слегка зловещим, но особого впечатления на посетителя не произвел. Пожав плечами, Шито удобно уселся в кресле и заявил:
   - Знаете, я даже рад вчерашнему приключению. Отец сказал, что я, в кои-то веки, стал достойным членом общества, сообщив о преступлении. Что у меня появилась ответственность.
   Надо же, последнее слово он произнес без ошибок, хотя, наверняка, впервые.
   - Он, видите ли, не считает, что учеба является оправданием для пары кружечек пива или стакана вина.
   Учитывая покупку черного корня, ночевку в канаве возле дома терпимости и посещение трущоб в поисках приключений, за которые расплачивались местные, папаше давно следовало свернуть ему шею. И это только те грешки, о которых вскользь упомянул Дару.
   - Родители порой бывают излишне суровы, - понимающе заметил сюрт, вот уж от кого не ожидал. - Скорее всего, он просто не оценил ваших планов на будущее. Вы ведь должны продолжить семейное дело, именно для этого отец отправил вас учиться. Ваш отец, если не ошибаюсь, замечательный законник?
   - Ковыряться в бумажках удел убогих, - прямодушно заявил Шито-младший. - Жизнь коротка, и в ней много других прелестей.
   - Друзья, женщины, выпивка, - наскоро перечислил сюрт.
   - А вы разбираетесь в жизни, - засмеялся его собеседник.
   - Лично мне это начало казаться скучным годам к двадцати. Но вернемся к цели вашего визита, пусть почтенный отец порадуется вашей... полезности обществу. Ибрик, пишите.
   - Зачем писать? - моментально возмутился Шито. - Я пришел добровольно рассказать о вчерашней неприятности, а вы собираетесь писать?
   Дару еще накануне, пока ехали домой в компании покойника, успел объяснить, как запись действует на людей. Они начинают понимать, что сказать потом "я этого не говорил" станет гораздо сложнее, и, где-то в глубине души догадываются, что вот сейчас сболтнут и не заметят, а дотошный сюрт потом почитает и найдет, где прокололся допрашиваемый.
   - Память не та, - с сожалением сообщил Дару. - Ибрик, записывайте. Итак, господин Шито, расскажите еще раз, как вы обнаружили тело?
   - Я зашел в парк, там в любое время можно найти...
   - Проститутку, - подсказал Дару, и Шито недовольно поморщился.
   - Так вот, - Шито вновь откинулся на спинку, и попытался расслабиться, лишь искоса поглядывал на меня, усердно строчащего в блокноте, - я быстро нашел девушку, и мы прошли к Терновому убежищу.
   - В мое время это называлось... так же, - с ностальгией заметил сюрт, и Шито взбодрился, решив, что нашел родственную душу.
   - Так вот, я пролез первым, увидел тело, и обомлел.
   - Что скажите, юноша? - обратился ко мне Дару.
   - Он эту речь перед зеркалом репетировал, - заявил я и удостоился презрительно взгляда от Шито.
   - Я не репетировал. Я вспоминал. Не каждый день, знаете ли, сталкиваешься с мертвым изуродованным телом.
   - Действительно, - согласился Дару. - Продолжайте.
   - Увидев тело, я бросился назад и помчался к вам.
   - А женщина?
   - Ей я велел убираться, - с легкой запинкой ответил Шито. - Я заранее попросил кучера дождаться, вскочил в ландо и помчался к вам.
   - Скажите, а что первым бросилось вам в глаза, когда вы увидели тело? - осведомился Дару, внимательно глядя на собеседника.
   - Кровь, - трагически прошептал Шито. - Я так испугался, признаюсь, что вместо стражников побежал к вам. Плохое было решение, да?
   Он невинно похлопал ресницами.
   - Что ж, - пробормотал сюрт, - обойдемся без игр.
   Он встал, подошел к Шито и, оценивающе глядя сверху вниз предложил:
   - Давайте так, вы рассказываете, как все было, и уходите, а я не стану... общаться с вашим отцом.
   - Чего? - от неожиданности престижное дитя заговорило простецким языком.
   В ответ сюрт сгреб его за шкирку и вздернул на ноги. Вот не ожидал, что он может поднять человека, тяжелее его и выше ростом.
   - Слушай меня, щенок, - тихо процедил Дару, продолжая держать воротник, и от его голоса у меня едва карандаш из рук не выпал, - ты мне расскажешь, кто тебя подкупил и уйдешь живым. Понял?
   - Я говорю вам правду, - выдавил в ответ побелевший Шито.
   - Страшно, да?
   Сюрт пихнул его в кресло и вдавил ладонью в спинку.
   - Кто велел ехать ко мне сообщить о трупе? Говори, быстро!
   Его крик был таким внезапным, что Шито наверняка бы подскочил на месте, если бы не был придавлен рукой сюрта.
   - Я его нашел!
   - Значит так, - Дару надавил сильнее и Шито закусил губу от боли, попытался убрать его руку от своей груди, но не преуспел. Дару просто дал ему пощечину и надавил сильнее. - Ты боишься трупов, следов крови от твоей обуви в ландо не было, я смотрел, наблюдательностью ты не отличаешься, и даже в состоянии стресса не смог бы разглядеть отрубленные конечности и кровь этой ночью. Темно было. Понимаешь? Темно! Пока не зажгли фонарь, свои ноги было трудно рассмотреть! К тому же ты явился через полтора часа после начала ливня, и приехал в экипаже, а тут пешком полчаса самое большее, и это если заблудиться! И ты хочешь меня убедить, что под дождем искал приключения на свои гениталии? И в такой холод ты бы смог воспользоваться услугами рядовой шлюхи, подцепленной в парке? Да ты даже дома с грелкой спишь!
   Последовал звук очередной пощечины.
   - Быстро говори, кто тебе велел придти и рассказать о трупе! - взревел Дару.
   - Никто! Никто, я сам, - извивался в кресле Шито. - Просто мне не повезло!
   - Тебе не повезло подписаться на эту сделку, - орал Дару, - ты впервые увидел тело вместе с нами!
   - Я скажу отцу! - привел Шито последний, и, как ему казалось, удачный аргумент. По крайней мере, после таких слов его страх перед сюртом пошел на убыль, он взял себя в руки чуть расслабился. - Еще скажу, что вы меня запугивали, и хотели повесить на меня убийство человека.
   Он окончательно пришел в себя. Дару тоже успокоился, напоследок сгреб Шито за рубашку, встряхнул, и смерил его презрительным взглядом.
   - Несмотря на ливень, на наших с Ибри следах на полу есть... частицы крови, на твоих нет, хотя ты пришел раньше, когда дождь не успел все смыть, затем быстро пробежался до...ландо и дальше ехал под брезентом.
   - Отец от ваших россказней камня на камне не оставит, - заявил Шито, растирая грудь.
   Я-то знал, что там точно появится синяк, и будет болеть дней пять, не меньше. Самого пару раз так прижимали.
   - Возможно, - не стал спорить Дару. - Заодно узнает о твоих прочих... похождениях. Как считаешь, он оставит тебе как старшему все свои дела, или выведет на сцену в качестве наследника младшего сына?
   -Этот мелкий гаденыш против меня? - хмыкнул оживший Шито. - Да он лишится девственности только под старость, и то, если в книжке прочтет для чего это надо.
   - К тому времени он... унаследует дело отца, и будет богат. Остальное неважно, - бросил сюрт.
   - Да я ему шею сверну, если на пути встанет!
   Ох зря Шито это сказал. Пришлось бы ему хоть пару раз самому оправдываться перед стражниками, наверняка бы промолчал. Любят они запугивать, поймав на слове, а тут такой подарок. Дару моментально повернулся ко мне.
   - Ибри, вы все записали? - осведомился он. - Отлично. Теперь делаем вывод. Господин Шито убил человека, и собирается свернуть шею младшему брату. Он подозревается в употреблении, и, самое главное, в распространении черного корня. Далее, этот... господин сознательно лгал сюрту, затрудняя расследование убийства. Еще он вас избил.
   - Когда? - осведомились мы с Шито в один голос.
   - Прямо сейчас, - отозвался Дару, и принялся разминать пальцы, недобро на меня поглядывая.
   - Не надо, - попросил я.
   - Можно Ситу позвать, - предложил сюрт. - Итак, в общей сложности, учитывая... наличие уважаемого отца, нашему приятелю светит лет десять. Не больше. Ведь вы, Ибри, не станете подавать жалобу за... избиение?
   - Не-а, - радостно подтвердил я, - зато похвастаюсь в узких кругах, что этот парень сдал троих караванщиков, промышлявших контрабандой. Эй, ты чего вылупился?
   Последние слова относились, естественно, к Шито.
   Кажется, до него все же дошло, с кем имеет дело. По крайней мере лицо его вытянулось, а в глазах мелькнул страх. Затем работа мысли привела к тому, что страх вернулся и застрял. Побледневший Шито вцепился в подлокотники, его нижняя челюсть мелко задрожала, словно он пытался что-то сказать, но от испуга не мог выдавить ни звука. Сдав своего поставщика, он бы не дотянул до конца срока, даже если папаша купит ему персонального охранника. Мало того, что в городской тюрьме и на каторге страшно не любят наркоманов, так ведь Шито еще и "стукач"! Ох как быстро он заговорил, едва справился с челюстью. Не то, что записывать, я слушать не успевал, а потому Дару велел начать сначала и помедленнее.
   Опуская хлюпанье носом, обещания взяться за ум и мольбы не говорить отцу, картина вырисовывалась следующая. К Шито, потерявшему своего поставщика и свою дозу, явился человек, зажав в кулаке бумажку с долгожданным порошком. Он, помахав перед мордой этого осла "морковкой", попросил сделать одолжение, сходить к сюрту и рассказать о теле. Всю легенду придумал тот самый благодетель, и, как мне показалось, сюрт обиделся. Как это, его хотели провести такой дешевкой, но Шито, продолжая захлебываться словами, не обратил внимания на его недовольство. Вызубрив все, что велели, он помчался к сюрту, и, в принципе, справился отлично, с моей точки зрения, но его подвела излишняя впечатлительность, ливень и слабый желудок. Сюрт показал портрет, нарисованный со слов кабатчика, и Шито подтвердил - человек по описанию похож, только у него еще была шляпа.
   Припугнув напоследок, Дару его отпустил, и теперь задумчиво смотрел на дверь, закрывшуюся за внезапно ставшим вежливым и воспитанным Шито.
   - Какой же он... недоумок, - произнес, наконец, Дару, потирая виски. - Как, ну вот как можно было поверить, что после похода по... мокрой траве, после такого ливня, после поездки в ландо, на наших подошвах останутся следы крови? Ее и в кустах-то почти не было.
   - Получается, того дядьку прирезали не в кустах, раз крови не было? - уточнил я, заканчивая свои записи.
   - Конечно нет. Какого... ну да, именно, какого черта, ему добровольно тащиться в кусты?
   - Могу навскидку назвать пару причин, - хмыкнул я.
   - Оставьте, юноша, - досадливо поморщился сюрт. - Заманивать его с помощью... проститутки, иметь лишнего свидетеля, когда можно зарезать и перетащить? Глупости. Опять же наличие инструментов для... разделки тела могли вызвать у жертвы некоторые подозрения. Вы же не думаете, что его расчленяли перочинным ножиком?
   - Не знаю, - признался я. - Я такими вещами не занимаюсь.
   - Вот и хорошо, - кивнул сюрт. - И все-таки, зачем его так порезали? Какие у вас... мысли?
   Мысли у меня были в основном о том, что он слишком увлекся описанием тела, мог бы и молча думать, но сюрт ждал ответа, я и выдал первое, что в голову пришло.
   - Так он, может, известность какая, - буркнул я.- Вернее, его руки известны.
   - И его известные руки отрезали вместе с ногами и головой? - уточнил сюрт.
   - Вроде того, - я уставился в стол, ожидая, когда же Дару отстанет со своими вопросами. В конце концов, он меня нанимал как художника и помощника, а не как консультанта по расчлененке.
   - А если подумать?
   Не дождавшись ответа, он вздохнул и поднялся.
   - Скорее всего, это были татуировки, как вы и предполагали вначале, - смилостивился сюрт.
   - Я так и сказал. Получается, по татуировкам простого моряка смогут опознать, невзирая на сто тысяч жителей плюс окрестности?
   Согласен, ехидства в моем голосе было многовато, но Дару меня разозлил. Впрочем, он уже ни на что не обращал внимания, так как целенаправленно шагал в библиотеку. Там, водя пальцем по корешкам книг, он неразборчиво бормотал себе под нос, пока не наткнулся на нужный том.
   - Вот эта. Да. И вот эта. Ибрик, лезьте на верхнюю полку и достаньте третий... том справа. Побыстрее, юноша.
   Я кошкой взлетел наверх, презрев лесенку, и достал требуемое. Теперь на столе возвышалась внушительная стопка. Предчувствуя очередное сиденье за книгами, я с тоской косился в окно, за которым вовсю чирикали пташки, орали кошки, солнце светило, трава зеленела и вообще было веселее, чем в душной комнате и компании пыльных книг, в которые уставился Дару. Оказалось, изучать фолианты он решил самостоятельно.
   - Вы почему здесь? - осведомился Дару, водя пальцем по строчкам оглавления.
   - Э-э... Вы меня наняли, - осторожно напомнил я.
   - Совершенно верно. Потому идите и выполняйте, что вам велено, - раздраженно велел сюрт.
   Судорожно перебирая в памяти его последние поручения, я топтался у стола как дрессированный медведь.
   - Вы мне ничего не велели, - осторожно проговорил я и втянул голову в плечи, ожидая повторной вспышки гнева.
   - Я вам велел... Нет, это в другой книге... Я вам велел...
   Дару смолк, вчитываясь в текст.
   - Вы мне велели достать книгу, - напомнил я. - Вон ту.
   - Да-да, - рассеянно согласился Дару. - Вы ее достали, теперь должны ехать к Астик_у и выполнить мое поручение. Ступайте, юноша, не мозольте мне... глаза!
   Вот так сюрприз. Похоже, я пропустил нечто важное, и теперь стоял дурак дураком. Впрочем, зная сюрта, я предположил другой вариант.
   - Господин Дару, а вы так и не сказали, кто такой Астик_у и какого черта мне от него надо.
   - Хватит... Что, действительно не сказал?
   Дару снял очки, потер переносицу, перебирая в уме последние события, и объявил помилование.
   - В самом деле... Астику это почтенный кабатчик, на чью дочь вы столь опрометчиво положили глаз.
   - Да я ни в жизнь на эту истеричку...
   Но Дару остановил меня властным взмахом руки, насмешливо-понимающим взглядом - то еще сочетание, замечу - и продолжил.
   - И вы должны побеседовать и узнать буквально все о нашем неизвестном. Что ел, о чем говорил, сколько раз почесался и так далее. Буквально все. Пусть вспомнит, сколько... тараканов пробежало под столом, и не пищала ли мышь во время беседы. Любая мелочь.
   - Понял!
   Рывок к выходу был пресечен окликом Дару.
   - Ибрик! С его дочерью держитесь вежливо и прохладно. Через некоторое время зайдите и пригласите на чашечку кофе просто в качестве... признательности за ее вклад в расследование.
   - Так не факт, что она внесет, - достаточно глупо заявил я.
   - Вам трудно соврать? Идите уже.
   Дорогу я отыскал быстро, всего пару раз свернул не туда, и вот передо мной уже возвышался кабак "Песчаный берег". Искренне надеюсь, что название придумывал не Астику. Только не хватало дурной наследственности у его дочери.
   Допрос Шито, похоже, продолжался дольше, чем мне казалось. А может, много времени занял поиск книг, но факт остается фактом, я своими глазами увидел, каким успехом пользуется этот кабак. Все столы были заняты, люди собрались приличные, явно не подмастерья на обед прибежали. Те, кто хотел только выпить теснились у стойки, за которой трудился расторопный молодец, подозрительно похожий на Астику. Три девушки сновали между столов с подносами, груженными мисками с едой и кувшинами с пивом. Самого хозяина видно не было. Все посетители выглядели прилично, вели себя на редкость тихо, и я, против воли, сравнил данное заведение с кабаками в нашем районе. Печальное было сравнение. Сюда приходили поесть и выпить, а у нас напиться и закусить.
   В кабак заглядывали люди, но, заметив такой наплыв, сокрушенно качали головами и уходили. Вот одного такого я и поймал на выходе. В конце концов, Дару просил предоставить как можно больше информации.
   - Вы уж извините, я недавно в городе, искал место, где можно поесть, а тут столько народу... Неужели в таком большом городе так мало мест для обеда?
   Моим собеседником оказался почтенный человек средних лет, и судя по следам муки на обшлагах рубашки, пекарь.
   - Когда приехал-то? - благодушно осведомился он.
   - Неделю тому. Привез сено на продажу и задержался, - невинно хлопая глазами, сказал я.
   - И откуда? - снисходительно спросил пекарь.
   - С севера. Деревенька наша на севере стоит, - изо всех сил строи из себя простака ответил я. - Так чего тут народу столько? Поесть больше негде?
   - Тут много народу, потому что цены как везде, а едой точно не потравишся, - степенно возвестил пекарь. - Потому что хозяин здешний человек честный, пиво не разбавляет, готовит отменно, - тут он прихватил меня за грудки и прижал к стене ближайшего дома так, что стена эта дрогнула, - а если ты, гаденыш, вздумаешь Астику насолить, так я на тебя своих подмастерьев спущу. Понял?
   - Да вы чего!
   Изобразив праведное негодование, я попытался вырваться. Ага, как же. Он этими руками каждый день тесто месил, и замесить меня в ватрушку мог запросто.
   - А того! С какого ты, к черту, севера, если даже говор твой здешний? Кто тебя учил врать старшим? Признавайся, быстро, кто прислал? Ежели твой хозяин начнет взятки с Астику требовать, так вас всех тут на два счета разорвут. Понял?
   Скрученная рубашка давила на горло, и я с трудом смог выдавить.
   - Сюрт Дару. На него работаю.
   - Господин Дару...
   Пекарь аккуратно поставил меня на место, отряхнул ладони, поправил на мне рубашку, и прокашлялся.
   - Ладно, погорячился. Так ты передай сюрту, что Астику ни в чем таком не замешен, он самый честный кабатчик в округе, за него любой поручится. И на дочку его не пялься, не про тебя она.
   Стоило больших трудов доказать отсутствие претензий к кабатчику. В результате голодный пекарь рассказал, какой Астику замечательный человек, честный кабатчик и прекрасный семьянин. Живет без жены, она скончалась год назад, воспитывает младшего сына, старший сын за стойкой помогает, дочка в доме хозяйничает, тут, кстати, он отдельно предупредил, что даже вроде как у нее жених имеется, будто мне есть до этого дело.
   Заверив его в своих чистых помыслах, я удалился. Удалился, само собой, в сторону выполнения задания, иначе рисковал остаться с оторванной головой в руках. Сюрта в гневе я уже видел, спасибо.
   Дверь с другой стороны дома была распахнута настежь, и на кухне царил сущий ад. Трое поварят, примерно мне ровесники, шинковали овощи под присмотром пацана лет тринадцати. Он, сверяясь с записями, отдавал указания.
   - Морковь острая, свекла на тушение, салат и капуста в панировке, этим ты займешься, - он беспардонно ткнул пальцем в одного из поварят. - Картофель на жарку, пареная репа, это твое, - он указал на второго, тут заметил меня и с сомнением почесал голову. - Про помощников ничего не говорили. Ладно, промой крупу, я пока уточню у отца.
   Никакой почтительности к старшим. Даже руки зачесались, дать этому сорванцу подзатыльник.
   - Эй, новенький, шевелись! - окликнул меня один из поварят, орудуя ножом как бешенный, лезвие так и мелькало. - Увидит хозяин, как ты бездельничаешь - сразу вылетишь. Чего встал? Работа не нужна?
   Сказать, что я обалдел, это ничего не сказать. Сначала сопляк с командным голосом, потом угроза потери работы, даже не сразу сообразил, какой именно, а в заключении ворвался взбешенный мальчишка.
   - Отец говорит, помощь не звал! - заорал он с порога. - Вали отсюда, попрошайка.
   Как же велико было желание сгрести его за шиворот и надавать по первое число, но, во-первых, мальчишка явно был при исполнении, а во-вторых, подзатыльники сыну вряд ли настроят Астику на нужный лад.
   - Мне надо поговорить с твоим отцом, - высокомерно заявил я. - Меня прислал сюрт Дару.
   - Что, опять? - мальчишка закатил глаза. - Утром же были. Другого времени не нашел? У нас, как бы, работа, отец у сковородок зашивается, болтать с разными засланцами у него времени нет.
   Поварята засмеялись, а мальчишка повернулся ко мне спиной, показывая собственную занятость. Нет, ну он действительно нарывался.
   - То есть, дела сюртария твоего отца не волнуют? - зловеще прошипел я. - Или это ты пытаешься его подставить? Когда приходят по слову сюрта, любой сознательный горожанин должен все бросить и бежать на помощь. Или тебя этому не учили?
   Каюсь, мальчишку я запугал. Он отступил на шаг, поварята на секунду прекратили стучать ножами, но все быстро взяли себя в руки. Ножи застучали вновь, а пацану почти вернулся прежний цвет лица.
   Эхо от крика не успело осесть на столешнице, как мальчишка умчался. Да, лучшего способа настроить против себя дочь Астику придумать было сложно. Запугал младшего брата, отвлек отца от работы, теперь следовало обозвать ее продажной девкой и пригласить в Терновое убежище. Все, полный комплект! Хотя какое мне было дело до этой ненормальной?
   Печальные размышления прервал Астику. Он ворвался из второго помещения, вытирая руки о фартук.
   - Это вы, Ибрик! - расплылся он в улыбке. - Чем обязан? Только давайте побыстрее, я оставил Уст_и вместо себя, и остальные девушки просто не успевают. Скоро господа начнут подтягиваться, а вы сами знаете, готовить надо на совесть.
   Значит, его дочку зовут Усти. Ничего так имя, встречалось и хуже.
   - Пойдемте на улицу, - перебил Астику мои мысли, - там проще поговорить.
   И вот мы сидели на скамейки возле входа, и я начал допрос, но почтенный кабатчик, днем специализирующийся на простой еде, а вечерами на особо дорогих деликатесных блюдах ничем мне помочь не мог. Он прекрасно помнил ту парочку, особенно хорошо моряка, однако все было тихо и мирно. Разговаривали посетители вполголоса, едой остались довольны, вот и все. Да, еще хорошо оставили на чай. Тут я оживился.
   - Можно мне поговорить с девушкой, которая приносила им еду?
   - Конечно. Усто_м!
   Еще один остряк вроде моего папаши назвал мальчишку по созвучию с сестрой. Даже знать не хотелось имя самого старшего ребенка.
   - Устом, позови сестру!
   Сердце рухнуло в пятки, вспомнило, что мне плевать на эту девчонку и вернулось обратно. И вот перед отцом почтительно потупив глазки, стоит та хулиганка.
   - Рад вас снова видеть, - следуя совету Дару, я слегка поклонился и перешел на сугубо деловой тон.
   Астику уже ушел готовиться к вечерним заработкам, и мы остались один на один. Похоже, девчонке давали те же советы что и мне - она была холодна и вежлива. Даже ни одного взгляда не кинула на следы от собственных когтей. В целом, разговор был пустым. Ну да, сидели, ну да, ели, нет, ничего лишнего себе не позволяли. Да, показалось странным, что такой мужлан заказывает такую еду, но ничего более.
   - А татуировки какие-нибудь особенные были? - с последней надеждой спросил я, помня теорию Дару.
   - Наверное, рукавами были скрыты, - пожала плечами Усти. - Видны были только обычные. Якорь, кораблик, "помню маму", кстати, написано с ошибкой, и все. Да, кажется, еще вот тут, между большим и указательным пальцем, треугольник такой виднелся. То ли змеиный хвост, то ли еще что, я не разглядывала.
   - Спасибо, - понуро кивнул я. - Вы очень помогли.
   Она развернулась, собираясь уйти.
   - Эй!
   Отличный оклик, похвалил я сам себя и был готов провалиться сквозь землю.
   - В смысле, постойте. Вдруг вам хоть какая-нибудь мелочь показалась странной, а?
   Усти смерила меня взглядом сверху вниз.
   - Влетит, если ничего не нароете? - понимающе спросила она.
   Странно, когда утром мы были на "ты", такого взаимопонимания не наблюдалось.
   - Нет, - я опустил голову, - просто обидно, когда людей убивают. Это должен делать только сюртарий.
   Тут она засмеялась, но тут же взяла себя в руки.
   - Ладно, - решил я, - Если вспомните хоть что-нибудь странное, сообщите сюрту, будьте добры.
   - Хоть что-нибудь? - уточнила девушка.
   - Любая мелочь. Мышка не вовремя запищала, таракан пробежал поперек пути...
   - У нас такой гадости не водится, - высокомерно заявила Усти, и лед между нами окреп с новой силой, а ведь я ничего плохого ввиду не имел, просто повторил слова Дару.
   - Извините. Так я пойду.
   И я пошел своей дорогой, проклиная советы сюрта. Нашел, тоже, кого слушать. Старый козел, напрочь забывший, как общаются с девушками. Стараясь думать о мастерской, допросах, расчлененном теле, да о чем угодно, я медленно брел по улице.
   - Стойте!
   Оклик прозвучал как набат Второго Возрождения, заставив меня замереть на месте. Усти, подобрав подол, догоняла мою скромную персону.
   - Насколько странное? - без обиняков осведомилась она.
   - На вот столько, - я показал краешек ногтя.
   Усти опять замялась.
   - Понимаете, тот мужчина, похожий на моряка, показывал книгу.
   - Простите? - прозвучало очень вежливо, и я приосанился.
   Усти посмотрела по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости, убедилась что нет и зашипела как змея.
   - Совсем дурак, да? Слушай, ты просил вспомнить любую мелочь. Так?
   - В общем да.
   - И ты думаешь, что моряк с бандитской рожей, с дурацкими татуировками, который заказывает себе самую дорогую еду, и при этом хвастается книгой это не странно? Что еще страннее, поющие хорьки?
   Тут до меня дошло. А ведь вполне возможно, что моряка убили из-за книги. Не из-за грибного же соуса, в самом деле! Усти была права. Моряки в наших краях были редкостью, и никого из них пока не могли заподозрить в излишней грамотности.
   - Стало быть книга, - задумчиво пробормотал я.
   - Они еще чесночный хлеб ели, - добавила Усти. - Это тоже важно?
   - О нет, - отозвался я и только тогда понял, что она надо мной издевается, а потому выпрямился во весь рост и поклонился. - Благодарю вас от лица сюрта за оказанную помощь. Не смею больше задерживать.
   И гордо удалился. Жаль только смешок Усти подпортил впечатление от моего ухода. Она что, насквозь меня видела? Вот уж семейка, что братец, что сестра, и папаша такой же.
   Насыщенный выдался денек. Размышляя о грамотном моряке-гурмане, я добрел до дома и прямиком отправился в библиотеку, гденикого не оказалось.
   Дару нашелся в кабинете. Он блаженно развалился в кресле, что стояло посредине комнаты, и дремал.
   - Что узнали? - осведомился он, приоткрыв один глаз, едва я нарисовался на пороге.
   Не садясь, я выпалил все добытые сведения.
   - Приятелю, значит? - уточнил Дару. - А вас не одолели сомнения, может ли простой моряк быть... приятелем такого господина? Такое, знаете ли, не каждый день.
   - Так и гурманы среди матросни тоже не каждый день встречаются, - парировал я, едва не приплясывая от нетерпения, и не выдержал. - Так что вы нашли? Вы ведь нашли, я точно знаю! У вас всегда такое лицо, когда что-нибудь интересное находите!
   Усмехнувшись, Дару кивнул на стол, и я устремился к нему, едва не сбив по пути кресло. Фолиант аккуратно стоял на подставке, и для прочтения мне пришлось бы опуститься в кресло сюрта, потому пришлось стоять, согнувшись в три погибели, отклячив зад, но уж лучше так, чем опустить тот самый зад в святая святых.
   Книга посвящалась ритуальным шрамам и татуировкам. Рисунки там были - закачаешься. Нет, не хвастаюсь, я талантливый художник, но чтоб нарисовать такое должен с утра до вечера карандаши стачивать, тогда, может, и научусь. На середине правой страницы красовалась татуировка. От локтя, по тыльной стороне, повторяя рисунок вен, вился дракон. Такой, как на Островах, с маленькими лапками, здоровенной зубастой пастью и длиннющим хвостом. Замечу, хвост этот загибался как раз между пальцами и с обратной стороны напоминал треугольник.
   - Вот это да, - выдохнул я восхищенно. - Как вы все это вычислили? Я ж только что доложил.
   - Напрягитесь, юноша, - поморщился сюрт.
   Он уже стоял позади меня, прислонившись в стене, и созерцал собственные ногти.
   - Вы заранее знали, а меня сплавили с глаз долой? Побегать, порезвиться? - горько сказал я, продолжая пялиться в картинки, чтобы Дару не видел моего лица, какая-то детская обида навалилась, чуть не заплакал.
   - Примите более приличную позу, Ибрик, - бросил сюрт, - и перестаньте... бредить. До вашего доклада меня интересовал этот раздел в целом. Вы полистайте книгу, полистайте.
   Быстро проглядев оглавление, я узнал, как называется глава, и ничего не понял. Слова какие-то заумные, старый язык, наверное. Подняв голову, я посмотрел на сюрта.
   - Плохо у вас с... образованием, юноша, - заявил он и ринулся в объяснения, бодро расхаживая по комнате.
   - Может, вы мне просто вкраце поясните? - взмолился я.
   - Островная магия, - кратко пояснил сюрт. - Только тамошние колдуны метили вытатуированными драконами добровольных рабов. Возможно, наш моряк как раз из них.
   - Колдунов?
   - Рабов.
   Я красноречиво молчал, показывая, что ничего не понял.
   - Все-таки странно, - игнорируя мое молчание, продолжил Дару. - Вы сами подумайте, юноша, все завязано на обычной семье обычного... богатого торговца. Кому он такой нужен?
   - Действительно!
   Я готов был всплеснуть руками, в порыве сарказма, но сдержался.
   - Вот именно, - вздохнул Дару. - Есть целая толпа более... влиятельных людей.
   - До фига!
   - Уговорили. Будем думать. Идемте.
   Он двинулся на выход, я следом.
   - Ситу! Что с обедом? - крикнул сюрт.
   - Ужин готов! - донесся ответ. - Сойдет?
   Только тут мы обратили внимание на окно. За ним, говоря романтическим языком, расцветал закат. Длинные тени давно легли на подоконник, и стало ясно, почему Дару так плохо видел без очков.
   - Сойдет, - решил Дару. - Так, книгу на полку и за мной.
   Вот я размечтался сразу пожрать. "За ним" означало спуск в лабораторию и проверка шкафа с пробирками. Все было тихо, жидкость цвет не меняла, стало быть "покойный" Зюре пока не объявился.
   Да, чертовски долгий день выдался, и я едва не засыпал, ковыряя ложкой в мясном рагу. Даже мысль о том, что ем не просто овощи, а с мясом, не помогало поднять веки.
   - Вы, Ибрик, слабоваты, - озабоченно заявил Дару, оглядев меня сверху вниз. - В вашем возрасте следует носиться всю ночь, а с утра бодро... работать!
   - В моем возрасте мало кто присутствует на вскрытии, добывает сведения о татуировках, допрашивает целый кабак, бегает по всему городу, читает книги о колдовстве, - еле ворочая языком, выдавил я, поднял палец, для привлечения внимания, и веско продолжил, - и все это за один единственный день. Даже к сестре не заглянул... Черт возьми! Я забыл заглянуть к Ибру!
   Снедаемый братским долгом, я встрепенулся, разлепил веки и обнаружил, что уже темно совсем, а моя тарелка пуста.
   - Ваши извинения сестре принесете в другой раз, - решил Дару. - Уже поздно и она... спит. Вам тоже стоит.
   Как же я был ему благодарен за это предложение. Кое-как вспомнив о правилах поведения воспитанного человека, я, согласно наставлениям Дару, сумел стянуть с себя одежду, влезть в дурацкую ночную рубашку и даже добрался до постели, хотя коврик у двери казался более привлекательным. До него, по крайней мере, было ближе на четыре шага.
  

Глава 7

  
   Для чего, спрашивается, люди придумали праздники? Видимо для того, чтобы честный человек не мог выспаться. Казалось бы, Дару живет в приличном районе, соседи люди почтенные, уважительные, но этим утром они начали праздновать День рождения какого-то ребенка непозволительно рано. Я слышал о такой нелепой традиции среди богачей, и, помню, даже завидовал им в детстве, однако устрой мои друзья такой ор в начале дня, это, скорее всего, стало бы последним днем их жизни. Это я так спросонья решил. На самом деле вели себя детишки вполне нормально, смеялись, песенки какие-то распевали под присмотром нянек, все прилично, просто я злой проснулся.
   Сполоснув лицо, я пошел выяснять планы на день.
   - Проснулся? - окликнул меня Ситу.
   - А то, - буркнул я. - Где большой начальник?
   - Ушел, - охотно пояснил Ситу.
   - Похоже, он вообще не спит, - потягиваясь, решил я.
   - В полдень? Да, никогда, - отозвался Ситу и с удовольствием разглядывал мою вытянувшуюся физиономию. Вот не думал, что уже так поздно, почитай, весь день проспал!
   Пока я растерянно топтался в коридоре, прикидывая, во что выльется столь вопиющая лень, Ситу покопался в ящике стола, затем в бардаке на столешнице, и, в конце концов, хлопнув себя по лбу, заявил:
   - Он же на словах просил передать, а я вот в бумагах ищу. Слушай, пацан, вали к сестре, Дару ты не нужен. Это вкратце.
   Вот тут я аккуратно прислонился к стене от такого удара. Все, служба закончилась, я не оправдал надежд, а вопиющая лень окончательно определила мою дальнейшую судьбу. Вот чтоб этим детям пораньше не заорать?
   - Ты чего побледнел так? - забеспокоился Ситу. - На вот, выпей.
   Он нацедил из своего кувшина, и протянул мне стакан.
   - Спасибо, - горько проговорил я, и отодвинул его руку, - допился уже.
   - О как. Молодец.
   Я отлепился от стены и гордо зашагал к своей комнате. Вернее, к своей бывшей комнате.
   - Забыл что-то, - понимающе заявил мне в спину Ситу.
   - Вещи забрать! - рявкнул я через плечо.
   - Ты что, больной? Тебя на один день отпустили, а ты собираешься все шмотки туда-сюда перетаскивать? - удивился Ситу и пожал плечами. - Дело, конечно, хозяйское, но ты просто дурак.
   - На день? - я развернулся так стремительно, что едва не потерял равновесие и треснулся локтем о стену. Рука до кончиков пальцев онемела, и закололо иголками.
   - Я ж тебе сказал, - раздельно, как тупому, пояснил Ситу, пока я растирал локоть, - иди своих навести, ты сегодня до вечера точно не нужен. Эй, потише! Расшибешься, а мне потом кровь замывать!
   Это он орал уже мне вслед. Окрыленный новостью, я взметнулся по лестнице так, что подметки едва не загорелись, схватил куртку, мелочь, выданную мне Дару "на всякий случай", и бросился на выход.
   Оказывается, все сложилось отлично - меня не уволили, и даже появилась возможность сходить домой. Естественно, я помчался. Уж как меня Ибру встретила, до сих пор вспомнить приятно. Соизволила сообщить, какой я серьезный стал, только что не сказала, что подрос и похудел.
   - А где этот твой? - осведомился я, кивнув в сторону пустого прилавка.
   - Непатали не мой, - отрезала Ибру, - он придет только к вечеру, и хватит на него крыситься, ты как ребенок, честное слово.
   - Ладно-ладно, - я шагнул назад, выставив ладони, не желая портить отличный день. - Заказы есть?
   А вот тут сестра выдала такое, что я едва не упал второй раз за день.
   - У тебя выходной, а ты собрался работать?
   - Ну да, - согласился я осторожно.
   Последний раз, когда Ибру велела мне отдохнуть, было зимой, я тогда свалился с лихорадкой, встал только через три дня, и весь четвертый день бездельничал, по ее особому распоряжению. Именно тогда я понял, как живет шериф. Любое желание, даже жаренное мясо в неурочный день выполнялось на раз. Чай из меня уже просто выплескивался, но я все равно просил еще, занятно было, как она вокруг меня суетиться. Сама Ибру последний раз болела пять лет назад. До сих пор вспомнить страшно, как я тогда перетрусил.
   - Отдыхай, - Ибру потрепала меня по щеке, совсем забыв за последние дни, что за такое обращение можно и нарваться. - Ты же любишь поваляться, в потолок посмотреть...
   - Я не просто так валялся! Я искал вдохновение! - возмутился я.
   - Ну, раз так приспичило поработать, постой за прилавком, я пока в лавку схожу. Потом вместе глянем, что там с заказом.
   И она упорхнула. Вот не думал, что такое слово можно будет применить к Ибру. Она всегда ходила степенно, как положено хозяйке дома, а тут взметнула подолом словно девчонка. Что-то здесь явно не то.
   Пока она бегала по лавкам, я обслужил несколько клиентов, сравнил с работой у сюрта, и понял, что это действительно отдых, даже сделал вид, что не заметил, как одна из старух, вместо бесплатной жировой свечи взяла дорогую. Пусть старушка порадуется. И с обедом Ибру не обманула. Все здорово так получилось, ничего не пригорело.
   Потом я все же поработал над свечами для свадьбы, посидели, поговорили, а к вечеру пришел он, Непатали. Как же он меня бесил. Лощеный весь, самодовольный, и держится по-хозяйски, словно не работник тут, а владелец.
   Ибру, похоже, его очень ценила, так и старалась встрять между нами, и все вежливо, с улыбкой. Непатали от нее не отставал. То расспросит о работе, а когда отказывался говорить, просто вслух выказывал уважение работе свечника, художника, и так далее. Он мне даже почти понравился, но, к счастью, за окном сгустились сумерки и в дверь лавки постучали.
   - Давайте не будем обращать внимания, - лучезарно улыбнулась Ибру, мы и не обратили, а спустя минуту на пороге возник сюрт, бесшумный как приведение, и вежливый, как монах на поминках.
   - Приветствую вас, - поклонился он с порога.
   - Господин Дару, - сестра поклонилась в ответ.
   - Прошу простить за столь поздний визит. Собственно, я за Ибри.
   - Он почти свободен, - сообщила сестра, без малейших признаков подобострастия, но безупречно вежливо.
   Правильно, так и надо. Он платит, она предоставляет меня. Честная сделка.
   - Желаете чаю?
   - В другой раз, - улыбнулся сюрт, оглядывая жилище, - Приветствую, Непатали. Он хорошо справляется? - это уже был вопрос к Ибру.
   - Отменно. А как Ибрик?
   - Прекрасно. Я благодарен вам за столь достойное воспитание этого юноши.
   Вот это он зря сказал. Теперь Ибру должна была окончательно зазнаться, но она лишь кивнула и приосанилась, бросив взгляд на меня гордый взгляд.
   - Просто хотел напомнить, что у юноши завтра тяжелый день, и ему пора вернуться. Я как раз проезжал мимо, и решил его захватить. Вы идете, Ибри?
   Какой был шанс выпендриться перед этим Непом! Встав, я поклонился Ибру, пообещал заглянуть на днях и двинулся вслед за сюртом, начисто игнорирую Непатали.
   - Как вы вошли? - первым делом спросил я, оказавшись на улице.
   - Через дверь, - помолчав, просветил меня Дару.
   - Она была заперта. Ибру еще ни разу не забыла ее запереть.
   - Прошел сквозь? - предположил он.
   - Как же, за дурака меня держите? - осведомился я.
   - Возможно, у вас есть другие предположения?
   - Вы вскрыли замок, а это противозаконно, - выпалил я ему в спину.
   - Вы долго не открывали, - как само разумеющееся пояснил сюрт, - мне стало неловко торчать у порога, и я... вошел. Ибрик, не трудитесь обновлять замок. У меня большой опыт, у ваших недоброжелателей такого точно нет.
   Мы гордо вышагивали по улицам города. Вернее, я вышагивал, а Дару увлеченно рассматривал булыжники под ногами и размышлял. На него опять накатил приступ задумчивости.
   - Получается, я сегодня был вам совсем не нужен? - задал я самый животрепещущий вопрос.
   - Достаточно было ваших рисунков, - досадливо отмахнулся Дару, показывая, что я ему мешаю. - Я просто беседовал с осведомителями, и прочими нужными людьми.
   - Так у вас есть осведомители? - опешил я.
   - Не у меня, - поправлся сюрт. - Вернее... не совсем у меня. У некоторых из тех, кто меня хорошо знает. Давайте об этом позже.
   - Так чего ж вы злой такой? - настаивал я. - Вас осведомители подвели, или я напортачил?
   - Я злюсь не на вас, - пояснил Дару, - скорее на себя, что позволил заразиться вашим... мартышечьим энтузиазмом. На вас злиться бессмысленно, вы слишком... неопытны.
   Вот это была новость. Мало того, что половину слов я не понял, так еще и другая показалась оскорбительной.
   - Каким чем? - осторожно уточнил я.
   - Энтузиазмом, - вздохнул Дару, - то есть чрезмерной деятельностью. В нашем случае - умственной.
   Кажется, о мартышках я слышал. Что-то вроде обезьян, только активнее и тупее. В целом сравнение показалось не ахти.
   - Видите ли, юноша, вы так рьяно бросились искать связь... моряка и Зюре, что совсем упустили из виду вопрос "какого черта?".
   - Что какого черта?
   - Вот и я спросил себя о том же, - удовлетворенно кивнул Дару. - Здесь направо, Ибрик, так быстрее.
   На секунду я отвлекся - Дару предлагал свернуть в переулок, где орудовала шайка очень вежливых ребяток, способных очистить карманы любого почтенного господина, завернувшего в эти края, без угрызений совести, преподнеся это как плату за поиск приключений. В целом они были правы, нечего таскаться где попало. Однако и мы с Дару вполне могли представлять для них интерес. Оставалось надеяться, что, в силу хорошей погоды, их понесло гулять в другую часть города.
   - Так объясните мне, - продолжал настаивать сюрт, - Какого черта вы решили, что этот... моряк связан с нашим делом? Нет, безусловно, обратить внимание на труп мы обязаны, все-таки убийство с особой жестокостью, но как его привязать к убийству Зюре, за исключением попытки нас отвлечь?
   Тут его прервали. Дорогу нам заступило двое ребят, и, судя по звукам за спиной, путь к бегству тоже был отрезан.
   - Здравствовать вам, - вежливо поздоровался парень постарше, "ненароком" показав зажатый в кулаке кастет.
   - Юноша, мне не до вас, - досадливо сообщил Дару.
   - Стоять, дядя, - предупредил парень.
   Дару потер лоб, соображая, и, к моему ужасу, выдал довольно грубую фразу, сопроводив ее затейливым жестом.
   Ну все. Бежать некуда, драка закончится предсказуемо, оставалось только подороже продать свою жизнь. Однако юные бандиты молча скользнули в тень и растворились в переулках.
   - Идемте, - недоумевая по поводу остановки, сказал Дару, и собрался продолжить свои размышления вслух.
   - Это что сейчас было? - тяжело сглотнув, спросил я, не двигаясь с места.
   - Идите же! - он схватил меня за рукав и потащил за собой. - Просто один из их... старших товарищей сообщил по секрету, что надо говорить. Вроде пароля. Так вот, тот моряк...
   - Какой еще товарищ? - уперся я.
   - Вы же не думаете, что эти... молодые люди сами на себя работают? - Дару пристально посмотрел мне в глаза, пытаясь угадать, о чем я думаю, и я быстро замотал головой, показывая, что даже помыслить об их самостоятельности глупо. - Вот и славно. Вернемся к...
   - Получается, вы знаете их хозяев? - уточнил я. - Вы, сюрт целого города? То есть, вы можете арестовать всю эту братию, а сами их покрываете?
   - Вы сегодня невыносимы, - прикрикнул Дару. - Стоит арестовать этих... мерзавцев, на их место придут другие, прямых улик против их хозяев нет и, в любом... случае, такой мелочью занимаются стражники. Понятно? В данный момент это место под контролем, мне поставляют... информацию, и простым горожанам достаточно не лезть на рожон, чтобы сохранить здоровье и кошелек.
   - А откуда...
   - Я вас отправлю к стражникам, - вздохнул Дару. - Вы, похоже, слишком молоды для серьезных дел, и дорабатывать будете в Центральном участке.
   - Не надо, - твердо решил я, вырвался, и пошел самостоятельно, - наш моряк был отвлекающим маневром, убили, чтобы сбить со следа. Но по описанию он ужинал с нашим подозреваемым. Видите? Я все понял.
   - О да. Думаю, расчет был на то, что я вычислю эту парочку за день, и примусь подозревать похищение книг, убийство ради знаний и все такое. Согласитесь, ценную книгу не станут... показывать, где попало, особенно, если за нее грозит смерть.
   - Значит, книжку была самая обычная, островное колдовство тут не причем, и мы зря потратили целый день?
   - Вроде того, - вздохнул Дару. - Впрочем, я пообщался с множеством людей и узнал интересные вещи. Ну, мы пришли. Делайте ваши ставки, Ибрик, Ситу уже... под столом или еще держится?
   Я засмеялся, но от ставок отказался, спорил уже, спасибочки. Ситу обнаружился на лестнице, ведущей в полуподвал.
   - Явились? - осведомился он, продолжая созерцать ступеньки. - Там уже громыхнуло. Не сильно, даже средненько, но громыхнуло.
   Дару оттолкнул меня так, что я врезался в стену, сам он метнулся вниз, и шаги прогрохотали вниз по деревянным ступеням.
   Почесывая голову, я прикидывал, что могло громыхнуть. Вроде, новый набор, доставленный от стекольщиков еще вчера, не должен был, с тех пор даже горелку не зажигали, остальное все по баночкам, колбочкам, пузырькам. Пузырькам? Я ринулся следом за Дару и едва Ситу с ног не сшиб.
   - Вы взорвали пузырьки! - кричал я вслед сюрту. - Вы сказали, они просто поменяют цвет, а сами взорвали! Вы соображаете, что наделали?
   - А вы соображаете, с кем говорите? - расстроено огрызнулся Дару, возясь с защелкой. - Заткнитесь и помогите.
   Вдвоем мы быстро сладили с дверью, и я разочарованно замер на пороге. Я ожидал разнесенной вдребезги лаборатории, выбитых стекол, и треснувшую гранитную столешницу, но все было нормально. Чисто поблескивало стекло, сияла отполированная столешница, даже пыли не наблюдалось, похоже Ситу и сюда с тряпкой добрался. Сюрт тем временем быстро прошел к шкафу и распахнул дверцы.
   - Так и есть, - понуро сообщил он.
   - Мы не сможем узнать, куда поехал Зюре? - тихо спросил я.
   - Что? - вздрогнул Дару. - Почему не узнаем? Прекратите меня... пугать, Ибрик. Кажется, выходной вам не на пользу.
   На полке произошли изменения. Один пузырек стоял как и прежде, на подставке, а второй был разбит вдребезги, и разлитая жидкость постепенно впитывалась в дерево.
   - К дочери поехал, - сделал я вывод, гордый своей проницательностью, и глядя на полку.
   - Возможно. По крайней мере, с зятем он... точно встретился, - отозвался Дару, так же наблюдая за впитывающеюся жидкостью.
   - Да точно.
   - До дочери ехать не меньше пяти дней. Сделайте вывод, - буркнул Дару.
   - Они позавчера уехали, - напомнил я, - какие еще пять дней... Ой.
   - Вот именно "ой".
   Дару закрыл шкаф и поник плечами.
   - По времени, так Зюре поджидал зятя неподалеку, и вместе с ним отправился к семье.
   Он резко повернулся, и вперился в меня взглядом.
   - Зачем Зюре ждет зятя, вместо того, чтобы мчаться к дочке?
   - Да я почем знаю? Может обсудить что хотели, или соучастники решили держаться вместе.
   - Соучастники?
   - А чего нет? Зять скотовод, так, наверное, и скотину валить умеет. Вот и завалил нашего "бычка" точным ударом в сердце. Бац! - изображая, я едва не ткнул сюрта пальцем в грудь, но вовремя осекся.
   - Браво.
   Дару рассеянно толкнул меня и я пошатнулся. Да, в плане равновесия мне сегодня не везло. Оставался вопрос, причем тут "браво". Об этом я и размышлял, торопясь вслед за сюртом на кухню. Когда догнал, он уже пил чай из кружки, и кивнул мне на чайник.
   - Пейте. Вы подали хорошую идею, юноша.
   - Э. Старался.
   - Все верно, хотя вы ничего не поняли.
   - Не понял, - признался я, наливая себе чай и встал рядом, оперевшись спиной о край стола.
   - Теперь мы видим, как Зюре воскрес, и должны... мчаться на поиски. Он не доехал до дочери, появился раньше, теперь мы должны пойти его искать. Верно?
   - Конечно, раз сбежал - надо искать, - тут же согласился я.
   - И какие наши действия?
   - Как какие. Вы только что сами сказали.
   - Верно, - вздохнул сюрт. - Мы помчимся по следу, пошлем... голубей с описанием нужного человека по деревням, и давайте поспорим на один такий, что найдем подходящего господина где-то на окраине сюртария, при помощи добрых жителей.
   - Ничего не понял, - признался я.
   - Экипаж поедет по дороге, в нем будет кучер и господин, похожий на... Зюре, - скучным голосом проговорил Дару. - Мы, по идеи, должны разослать голубей по окрестностям, в поисках сведений и ринуться следом.
   - За голубями?
   - За экипажем. Но мы сделаем иначе.
   - В смысле, голубей не будет? - я совсем запутался.
   - Мы просто поедем навестить моих коллег...
   - Каких еще коллег? - изумился я. - Вы что, такой не один?
   - Один, - предельно сдержанно ответил Дару. - Так, по крайней мере, считала... моя мама. Для контроля над всем сюртарием я, слава Богам, не единственный. Есть несколько человек, контролирующих пригороды.
   - Вам еще повезло.
   - Их больше, и у них меньше... сюрпризов, - уязвлено отозвался Дару. - Там деревни, юноша, фермы, усадебки. Все друг друга знают и обожают сплетни. Куда не плюнь - найдешь свидетеля. А я?
   - Вам тяжелее, - решил я.
   Действительно, вот у нас в районе, как в большой деревне, знают обо всем. Надо очень постараться, чтобы скрыть свои секреты. Если кражу совершит кто из своих, его в два счета вычислят. Оставит вещь у себя - увидят, когда зайдут по-соседски, понесет скупщику - заметит бодрая бабулька, а уж когда точно уверятся, кто крадет, и вовсе разговор короткий. Один из моих соседей до сих пор хромает. Но стоит выйти за пределы района, все меняется! Вот, я опять отвлекся.
   - Теперь мы поедем дышать свежим воздухом, - решил сюрт. - В городе, знаете ли, такая... духота, с тех пор как начали строить высокие здания. Заодно выкажем соболезнования вдове, внучке, и кто там попадется.
   - А Зюре?
   Дару подумал и решил.
   - Да черт с ним, куда он денется.
   Аргумент был весомым. Я ожидал поспешных сборов, приказа быть готовым с раннего утра, а вместо этого на следующий день ближе к обеду мы опять отправились в город. Пешком.
   На центральных улицах кипела жизнь, люди прогуливались, делали покупки, а самые тупые останавливались прямо посредине проходе потрепаться со случайно встреченным знакомым. Дару в этом хаосе ориентировался прекрасно. Он шел чуть ссутулившись, как всегда, и ловко огибал встречных. Даже когда перед ним резко остановился почтенного веса господин, сумел бочком обогнуть его, а вот я врезался со всего маху.
   - Прошу прощенья, - пробормотал сюрт, дернув меня к себе от разгневанного господина. - Это... мое. Извините.
   Считая ниже своего достоинства наказывать чужого слугу, или просто, не имея под рукой трости, господин зло рыкнул и и потащил свой живот дальше.
   - Завтра поучитесь ходить, - решил Дару.
   - У нас в районе гораздо спокойнее, - оправдывался я. - А заказы разношу, когда все или еще спят или уже спят. Вот Ибру, та днем ходит.
   - Я не стану из-за такой мелочи менять вас на... сестру. При всем уважении, - подумав, решил сюрт.
   Спасибо, просто отец родной, подумалось мне, но тут показалась площадь. Дом белошвеек был заперт, а у входа висел венок из черных роз. Похоже, одна из девушек скончалась от непосильного труда. Да, жаль. Чертовски жаль.
   - Мы должны поймать эту скотину, - процедил Дару, уставившись на венок.
   - Какую?
   - Которая убила мастера. Главное... зачем? Он уже все успел рассказать.
   - Тогда зачем мы к нему шли? - резонно осведомился я.
   - Уточнить, кое-что. Идемте.
   Он прошел к задней части дома и деликатно постучался с черного входа. Дверь нам открыла сама госпожа Коди, промокая платочком уголки смачно накрашенных глаз.
   - Дару!
   С таким воплем она рухнула на грудь сюрта и залилась потоком слез.
   - Так скоропостижно! Во сне!
   Плечо Дару уже начало намокать, но он стойко держался, успокаивающе похлопывая даму по спине. На вопрос, где же тело, ему указали на дверь в подвал.
   - Он другой веры был, - гулко сморкаясь, выдавила госпожа Коди. - Три дня надо держать в доме, где жил. Но вскрывать не позволю, так и знай!
   - В мыслях не было, - горячо заверил сюрт, и жестом велел следовать за ним.
   Другой веры был мастер или нет, но поминальную свечу, причем одну из самых дорогих, для него запалили. Тело мастера лежало на столе, с руками, аккуратно вытянутыми вдоль тела, повязкой на глазах и обряженное в лучшую одежду.
   - Подозрительно, - заметил я, подойдя к столу и привычно начиная зарисовывать.
   - Что именно? - уточнил Дару.
   - Почему стражников не позвали? Когда так скоропостижно умирает человек, обычно зовут стражников. Вдруг убийство.
   - Справедливо, - кивнул сюрт, нацепил очки, взял покойника за руку и принялся внимательно разглядывать его пальцы. - Но только не когда умирает человек почтенного... возраста. Взгляните сюда. Видите? Нет? Все равно зарисуйте. Так вот, останься после него богатое наследство, или будь престижной должность... - он извлек из кармана палочку, приоткрыл ею губы покойного, обнажив десну, велел зарисовать и продолжил, - тогда другое дело. Со старика взять нечего, кроме мастерства, а его у покойника не отберешь.
   Воровато обернувшись, Дару приподнял повязку, раздвинул веки покойного и попросил посветить, после чего, когда поминальную свечу водрузили на место, вытер ладони носовым платком, вздохнул и отправился поговорить с рыдающими барышнями.
   Как я жалел, что мы не уехали в погоню за Зюре. Три десятка барышень, каждая старается привлечь к себе внимание Дару слезами или небылицами, и все это приходилось записывать. Всплыли рассказы о приведениях, о проклятье, нависшем над Хитрым домом. Словно смерть престарелого дедка было из ряда вон выходящем событием.
   - Призрак? - насторожился Дару. - Ибрик, будьте добры, изобразите нам призрака, которого видели на песчаном берегу.
   Быстро сообразив, что имеется ввиду мужчина, ужинавший с моряком и посещавший покойного мастера, я изобразил как смог. Описания были неточными, потому я нарисовал поля шляпы, почти закрывающее лицо. Виднелась только нижняя часть лица - подбородок с едва заметной ямочкой, плотно сжатые губы и кончик носа. Повинуясь взгляду сюрта, и набросал еще пару "призраков". Для одного взял дядю Оди, для второго, не удержался, Непатали. Всех скрыл под полями шляп, для достоверности. Бросив короткий взгляд на рисунки, Дару одобрительно кивнул, чем пролил бальзам на мое израненное сердце.
   - Подходите по одной, пожалуйста, - на выдохе проговорил сюрт.
   Всего призрака видело пять девушек, и все они по очереди прохождили за ширму, побеседовать с Дару наедине. Мне в обязанности вменили каждую, после осмотра рисунков, препроводить в соседнюю комнату, чтобы барышни не вносили в опознание общее мнение. Попутно, расчертив на бумаге три столбика, я ставил галочки за "призраков". Результат был предсказуем. Непатали никто не опазнал, а мой сосед получил всего два голоса, и это с его шрамами и не открывающимся полностью правым глазом! Зато парень из кабака уверенно держал первое место.
   - Нет, ну он мне так полгорода угробит, - досадливо простонал сюрт, обреченно ткнувшись лбом в ладонь. - Он просто издевается.
   - Не расстраивайтесь, - постарался утешить я, попутно набрасывая шарж на своего работодатеоля, - мы его поймаем.
   - Девушки закончились? - подняв голову, осведомился Дару.
   - Могу сбегать подыскать, - ехидно предложил я.
   - Хорошая идея, - воспрянул Дару. - Ступайте, найдите тех, кто... работал прошлой ночью на площади и опросите.
   Поняв, что сам обрек себя на такую работу, я протянул ладонь. Должен ведь Дару понимать, что без монет мне никто слова не скажет, да еще накостыляют за излишнее любопытство.
   - Хотел попросить, юноша, - проговорил Дару, одновременно отсчитывая монеты, - прекратите рисовать... на меня шаржи. Что уставились? Вы поглядывали на меня с твердокаменным лицом, словно ждали дальнейших распоряжений, а сами продолжали возить карандашом по бумаге. Спрашивается, какую... шалость вы могли задумать.
   - Виноват, исправлюсь, - бодро отозвался я.
   - Этот мне отдайте.
   Рассмотрев рисунок с вытянутой руки, он удовлетворенно хмыкнул.
   - Похоже. Даже очень. Да вы мне... польстили, молодой человек. Все, ступайте.
   Пересчитав монеты, я понял, что Дару вполне осведомлен о жизни простых людей. Как раз хватало на подкуп сутенеров и на подарки девушкам за информацию. Сам Дару остался в Хитром доме, за чаем, предложенном госпожой Коди. Не пыльно так устроился, учитывая, что мне пару раз заехали в ухо и дали одну пощечину, сочтя вопрос о связи с призраком нескромным. Нет, с сутенерами проблем не было, это "девушки" так отходили.
   Спустя час мы с Дару шагали обратно к дому. Он сытый и довольный, я с горящей щекой и обвиненный в извращениях.
   - Позавчера возле Хитрого дома работали пятеро шлюх, - бодро докладывал я, игнорируя, как поморщился Дару. - Две приставали к клиенту, по виду, похожему на нашего призрака.
   - Сильно приставали? - на ходу осведомился Дару.
   - Профессионально, - я довольно кивнул. - но он быстро слинял и больше его не видели.
   У сюрта были более конкретные сведения. Госпожа Коди, после подлитой в чай настойки из фляжки Дару, разговорилась. Вскоре фляжка опустела, последние глотки почтенная дама уже не разбавляла, зато по секрету поделилась сведениями, что это прежний хозяин дома, выждав столетнюю паузу, явился выселить женщин из своего прибежища. Он так напугал двух девушек, что они сбежали из своей комнаты, и ночевали у соседок.
   - Искал что-нибудь в этой комнате? - первым делом предположил я.
   - Сомневаюсь, - отозвался Дару. - Комнаты для барышень... перестраивали несколько раз. Будь в стенах или полах тайник, давно бы нашли. Скорее всего, их выгнали, чтобы случайно не подслушали, их комната рядом с мастерской. Делайте вывод.
   - Искали в мастерской.
   - Точно. И не нашли. Я нашел.
   Какие-то тупые горожане толкали меня и ругали, не понимая, насколько веской была причина подобной остановки. Сюрт тоже не одобрял задержки.
   - Шевелите ногами, - строго велел он. - В целом пустяк, но старый... мастер скрыл от нас, что добыл для заказчика запрещенные руны. Полагаю, именно за них его и убили. Зачем такой свидетель? Вот, смотрите. Вы же у нас рисовальщик.
   Он сунул мне лист бумаги. Рисунок был хорош. Тонкие линии, требовавшие не только твердой руки, но определенного опыта, складывались в замысловатый рисунок. Это, с первого взгляда, была птица, но, если перевернуть рисунок вверх ногами, он казался изображением жабы. Нет, я бы так не смог.
   Заметив мое смущение, Дару отобрал рисунок и пояснил:
   - Двойное действие артефакта. В одном положении оно делает то, что мы с вами вычислили, в другом нечто другое.
   - Что другое?
   - Именно это и стоит выяснить. Пока что вы свободны. Не советую ходить домой, но вы можете просто... погулять по городу. Остатки денег не возвращайте, они вам понадобятся. И примите совет - навестите Усти. К примеру, занесите ей рецепт ваших улиток в остром соусе.
   Он точно знал обо мне все. Рецепт я придумал, когда с едой было совсем туго, и мы с Ибру подрабатывали у соседей в огородах, пропалывая сорняки и отлавливая вредителей. За сотню улиток платили такий, а они были так похожи на больших, съедобных... В общем, возни много, но улитки с капустой стали на тот момент спасением.
   Вот так я втерся в доверие к семье Усти. Ее папаша слегка насторожился из-за моих частых визитов, но, когда я выдал ему рецепт, затребовав четверть такия с каждого поданного блюда, сменил свое мнение. Предоставь я все бесплатно, он мог заподозрить лишний интерес к дочери, которого у меня и в помине не было, а так он подписал со мной договор, и велел Усти его засвидетельствовать. Отличный выдался денек. Пусть девчонка меня особо не волновала, но ее интерес легкий интерес к моей персоне сильно польстил.
   Половину следующего дня мы с Дару перебирали записи стражников о странных случаях. Поскольку никто из них не знал, какие случаи сюрт сочтет странными, прислали все. В восьми стопках, аккуратно разложенных на краю стола, содержались все случаи, помимо убийства сковородкой и пьяной поножовщины. Да и тех парочка отыскалась, например случай, когда сковородку использовал муж. Никто, правда, не погиб, но над парнем в камере здорово посмеялись. Еще бы, он выскочил на улицу в переднике, сжимая в руке сковородку, и прямо там, на глазах соседей, устроил пьяной жене скандал из разряда "на мне весь дом, а ты последние деньги пропиваешь".
   Что еще... кошки задрали собаку. Достала, наверное. Никто бы внимания не обратил, но псина была дорогущей и принадлежала знатному ювелиру. Ребенок какой-то пропал, но вернулся вечером, стражникам заплатили за беспокойство, а мальца отлупили так, что вся улица слышала. Действительно странно, дело было в районе, где люди детей стараются не лупить, вроде как, раз бьют, значит няня дурная. Так себе райончик, побогаче нашего, но до центрального далеко. Из кабака забрали буяна, уложившего троих. Ничего странного, они просто дядю Оди не видели. С огорода украли тыквы, хотя рядом росли приличные томаты, но их не тронули. Это дело мы уже раскрыли. И так далее и так далее... Кто бы подумал, что в таком спокойном городе как наш столько преступлений, пусть и мелких.
   - Вы заметили? - осведомился Дару.
   Хорошо хоть заговорил, я уж думал, он онемел окончательно.
   - Не заметил, - признался я.
   - За последние полторы недели стало больше случаев с участием детей.
   - Да ничего подобного, - возразил я, продолжая вчитываться в кривые буквы. Ну и почерки у нашей стражи - все глаза сломал.
   - Вы какой участок просматриваете? - осведомился Дару.
   - Третий заканчиваю, - вздохнул я. - Первый уже готов, вот, отложил самое интересное.
   - Второй, значит, пропустили?
   - Так там мой район, - я оторвался от чтения и с наслаждением потянулся. Стул подо мной скрипнул и пошатнулся. - Случись что, так я бы раньше стражников узнал.
   - Уверены? - Дару отложил перо, которым делал пометки, и испытующе уставился на меня поверх очков.
   - Спорим на три такия? - быстро предложил я, но сюрт, усмехнувшись, покачал головой. Отбить проигрыш опять не удалось, и, вздохнув, я пояснил. - Ибру и раньше, случись хоть что-нибудь необычное, мне сообщала, а уж теперь, когда на вас работаю, вполне могла прискакать, едва соседка слишком поздно выйдет коврики выбивать. Она у меня бдительная, с тех пор, как у нас лавку обокрали.
   - Хорошо, - продолжая сверлить меня взглядом, кивнул Дару. Создалось впечатление, что я что-то проворонил.
   Быстро прокрутив в памяти последние слова, я равнодушно осведомился:
   - Так что я должен был заметить?
   - Ничего, юноша, ничего, - Дару поправил очки, и вновь уставился в бумаги, - вы же смотрите другие участки. Скажем так менее... благополучные.
   Наш город делится на районы, прикрепленные к участкам стражников. Получалось, что самый крайний район - первый участков, наш второй, потом третий, четвертый, центральный, пятый, шестой, седьмой. Самый опасный это первый, а самый тихий центральный. В седьмом, с другого края города, жили не столько горожане, сколько фермеры, там тоже искать было бесполезно. Если и пошлют кого за стражниками, так значит совсем паршиво стало.
   - И что?
   - Я просматривал отчеты центрального и пятого участка, так вот, тут несколько случаев пропажи детей, но все... вернулись самостоятельно, объяснив свое отсутствие временным помутнением рассудка.
   - У меня тоже есть.
   Покопавшись, я протянул Дару нужный отчет и приготовился слушать дальше.
   - Вы меня сбили, - недовольно поморщился Дару.
   - Извините, - мельком повинился я и напомнил. - Вы про детей говорили.
   Но он уже уткнулся в отчет и проигнорировал напоминание. Пришлось ждать, слушая, как Дару постукивает пальцами по столу и мычит себе под нос умные вещи. Жаль, что неразборчиво.
   - Так вот.
   В повисшей тишине голос прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнул.
   - Вам плохо? - удивился сюрт, и даже очки снял, обозревая меня сверху вниз. - Нет? Продолжим. В... центральном увеличилось количество драк между детьми.
   Вот оно, разочарование. Я-то думал нечто стоящее, а тут детишки подрались.
   - Большое дело. Где таких драк не бывает?
   - В центральном районе не бывает, - с нажимом пояснил Дару. - Дети начали вести себя странно, словно... выпендриваясь перед кем-то. Несколько раз даже пришлось применить розги.
   - И что? - пожал я плечами. - Накосячил - получи.
   - Вы, юноша, по своим меркам мерите, и не учитываете, о каком районе я вам говорю.
   Мне оставалась только опустить голову и покраснеть. Ну, хоть с этим справился. Ведь рассказывали те из ребят, кто в богатые дома служить ушел, что там детей вообще не бьют. Считается признаком плохого воспитания, а кто в таком признается. Когда малец напортачит, его в угол ставят, или сладкого лишают. Тоже мне, наказание - постоял, отдохнул, и вперед, на подвиги.
   И вот теперь начали пороть. Это что ж надо было натворить. Ну тот, который сбежал понятно - родители передергались, а остальные?
   - За что их пороли-то?
   - Они дрались, - как очевидное, пояснил Дару, разводя руками. - Я уже сказал.
   Пришлось опять подумать. Сколько не ходили мы по городу, я ни разу не видел человека младше тринадцати лет без сопровождения няни или слуги.
   - Когда успели? - пробормотал я под нос, но Дару, похоже, ждал именно этого вопроса.
   - Вы верно мыслите. Представьте, они... сбегали от сопровождающих, именно для того, чтобы затеять драку.
   Он смотрел так, словно сообщил о начале солнечного затмении, предсказанном именно им.
   - Ух ты, - не желая его разочаровывать, послушно восхитился я.
   С этим я не справился.
   - Не понимаете, - заключил Дару с тяжким вздохом, и, уперевшись локтем в стол, смачно водрузил голову на ладонь хмуро глядя на меня. - Как-то вы сегодня... тормозите, словно неисправная повозка.
   - Ладно вам, - я смущенно уставился на пустую часть столешницы в две ладони размером и заинтересованно разглядывал полированное дерево. - Просто... Да я понял! Сами сопляки до такого не додумаются, их кто-то подучил!
   - Та-ак, - подбодрил Дару, выпрямляясь в кресле, его явно радовала моя сообразительность.
   - Так это мог быть тот мужик в шляпе! Он тут повсюду мелькает!
   От волнения я вскочил, от толчка стул упал, но даже грохот падающей мебели не смог меня отвлечь.
   - Тут у нас внучка этого Зюре, буйные дети, и за всем стоит тот дядька!
   - Сядьте, юноша, - Дару взмахом руки заставил меня поднять стул и сесть на место. - Сейчас Ситу прибежит...
   О да, дверь распахнулась, и на пороге нарисовался охранник. Обернувшись через плечо, я ойкнул. Вид старого пьяницы был настолько многообещающим, что стало не по себе.
   - Все нормально, - заверил его сюрт. - Ступай. У нас мало информации, - вздохнул он, едва Ситу ушел. - Очень жаль.
   Дару опять подумал и спросил:
   - Как вы считаете, у Зюре было достаточно времени... оценить излечение внучки?
   Я подсчитал на пальцах дни. Времени, вроде, должно было хватить.
   - Вот и я думаю, что мы дали Зюре достаточно... времени, для встречи. Вы еще здесь? Уйдите, наконец, мне надо подумать. Кстати, не стройте планов на завтра. Мы уезжаем.
  
   И вот, все следующее утро мы с Ситу паковали вещи.
   - Дару, похоже, решил отдых себе устроить, - ворчал охранник, крепя к экипажу тюк с пожитками. - Когда по делам едет он одну смену белья берет и запасную рубаху. Видел бы ты, как он в лохмотьях, небритый, перед шерифом явился.
   - Перед шерифом? - на миг я отпустил второй ремень, тюк накренился, и Ситу выругался.
   - Руками работай, умник чертов! Ну да, перед шерифом.
   Ситу щурился как кот от своих воспоминаний, похоже, они доставляли ему истинное удовольствие. Закрепив багаж, он облокотился на дверцу, и, хлебнув из фляжки, продолжил рассказ.
   - Прикинь, кругом блеск, свечей горит немеренно, лакеи всякие в три погибели сгибаются, а Дару прет себе и прет, как баржа по речке, ни на кого не смотрит, ну и я вслед за ним.
   - Так ты был его помощником? - перебил я, едва не лопаясь от любопытства.
   - Я не больной, - отпрянул Ситу, - никогда б на такое не пошел. Я его охранял, это основная профессия, после определенных событий. Тебе дальше рассказывать?
   Я закивал так, что голова едва не отвалилась.
   - Значит прет себе Дару, я следом, он, как обычно, под ноги пялится, да еще лоб по пути чешет, вроде как умные мысли на место ставит. И оказались мы в огромном зале. Все сверкает, прямо перед нами стоит шериф, тут Дару очухался, голову поднял, шерифу поклонился, потом прямо к нему подходит, за край воротника схватил, к себе притянул и шепчет в ухо, кто убил посла соседней страны. Это, кстати, его же заместитель оказался, ну, Дару его при всех и арестовал, заместителя этого. Предотвратил, короче, международный скандал. Видел бы ты, как перед ним лебезили. На такого оборванца любой из господ взгляда бы не кинул, умирай тот в канаве, а тут... Только ты того, помалкивай, не говори Дару о нашем разговоре.
   Тут явился Дару собственной персоной, я проглотил слова, вертевшиеся на языке и замер, соображая, не слышал ли он нас.
   - Юноша, - вежливо проговорил сюрт, - вы не должны слушать сплетни обо мне и обсуждать это за моей спиной.
   - Слышали, да? - я виновато потупился, а Ситу, глядя на меня, повертел у виска пальцем, презрительно хмыкнул, и провел пальцем по горлу, показывая, какая именно казнь меня ждет.
   - Конечно же нет, - поморщился Дару. - Но вы резко смолкли и явно прекратили разговор на полуслове. Обычно так происходит, когда... появляется объект разговора.
   - Простите? - я просительно глянул снизу вверх.
   - В следующий раз, - продолжил Дару, не обратив внимания на вопрос, - когда появится объект сплетни, не меняя тона продолжайте говорить... слегка изменив текст. Например, - он на секунду задумался, вскинул палец, найдя подходящий пример, и продолжил, - "Любой из них не кинул бы взгляд на такого оборванца, умирай тот в канаве, а тут" тут появляюсь я и вы продолжаете "оно и не удивительно, бродяг у нас не любят, но все же могли быть и почеловечнее". Как-то... так. Да.
   Моя челюсть едва о грудь не стукнулась.
   - У вас крайне глупый вид, Ибрик, - оценил Дару. - Просто это любимая... история Ситу, удивлен, что он не рассказал ее раньше. И вы так на меня уставились, словно у меня вдруг вырос хвост, и я им... весело помахиваю. Вы едите?
   С такими словами он влез в экипаж, указал рукой на козлы, давая знак занять свое место, и махнул Ситу. Тот кивнул, махнул в ответ и ушел в дом. Отчетливо лязгнул засов, занавеска на окне задернулась, и дом застыл в ожидании нашего возвращения.
   Мы вполне спокойно выбрались из города, и теперь тащились по сельской местности. Сюрт дремал, лошадь прилежно тянула лямку, а я таращился вокруг, словно дурак. Ну еще бы, я впервые выбрался из города так далеко, и отсутствие домов и людей подействовало угнетающе. Не убежать, не спрятаться. Трава только-только поперла из земли, высотой была едва ли по колено, и простиралась чуть ли не до самого горизонта, упираясь вдали в деревушку.
   - Это не трава, - сонно проговорил сзади сюрт, - это... ростки пшеницы.
   - Вы читаете мои мысли?
   - Бросьте, Ибрик, что еще вы могли подумать? Для вас все, что зеленого цвета является... травой. Разбудите меня на перекрестке.
   С такими словами он устроился поудобнее, укрылся пледом и опять задремал. Ну, я хоть убедился, что он иногда спит, и то хорошо.
   Постепенно пейзаж стал привычным и перестал пугать. Даже интересно стало - то птичка пролетит, то зверек какой перебежит дорогу, запахи незнакомые, и, что особенно приятно, сточной канавой не несет. Вдобавок начали попадаться деревни. Домишки выстроились в ряд по обе стороны улицы, за ними тянутся поля, а совсем вдалеке пасутся коровы.
   В живом виде они смотрелись привлекательнее, чем разделанной тушей. Меня пару раз заносило в сторону боен, они располагались за северной чертой города, и зрелище, сказать прямо, отвратное. Внутрь, слава Богам, идти не пришлось, ящик со свечами у забора передал, но стадо перепуганных рогатых зверюг произвело впечатление. Мычат, толкаются, знают, что сейчас прирежут всех, а все равно прут и прут, даже сбежать не пытаются.
   Здесь же каждая корова себя чувствовала важной дамой. Одна из них прошагала прямо к центру пыльной дороги и застыла, лениво помахивая хвостом, и размеренно шевеля челюстью. Мы подъезжали все ближе, я уже мог слепней на ее шкуре разглядел, а эта скотина стоит, как вкопанная, и хоть бы хны. Хохлатка, само собой, остановилась - дальше ехать некуда, а корова мукнула, и тряхнула головой, направив на нас рога. Я отпрянул. Кто его знает, то ли она отряхивается, то ли бодаться собралась. Помощи ждать было неоткуда, а будить Дару из-за коровы казалось плохой идеей.
   - Пошла вон, - неуверенно попросил я.
   Корова просьбу проигнорировала и продолжала жевать. Резиной ее кормят, что ли?
   - Иди отсюда, - велел я построже.
   Корова хлестнула себя хвостом по бокам и отвернулась.
   - Эй ты, - послышался оклик, - хорош мне скотину пугать!
   Я опустил глаза и увидел мальчишку лет десяти. Он решительно шагал ко мне, перекинув через плечо длинный кнут.
   - Вот пропадет у Зорьки молоко, кто отвечать будет?
   Он деловито прошагал к корове, раскрутил над головой кнут, и щелкнул им.
   - А ну пошла!
   Корова перевела на него взгляд, задрала хвост и удобрила дорогу смачной лепешкой.
   Объехать по обочине было невозможно, там пролегала глубокая дренажная канава, и проклятая скотина перекрывала дорогу, рассчитанную на две телеги.
   - Да-а... - протянул юный пастух, и пояснил специально для меня, указывая на корову, - уперлась. Теперь ее с места не сдвинешь.
   - Слушай, парень, я тороплюсь. Давай, убирай эту тварь, и побыстрее.
   - Грубый ты, - мальчишка глянул оценивающе, и кивнул, подтверждая свой диагноз, но затем смилостивился. - Ладно, помогу. Она на жмых идет, у меня, вроде, был кусок.
   Он принялся шарить в большой, не по размеру одежде, путаясь в складках и слишком глубоких карманах, попутно спросив:
   - Знаешь, что такое жмых?
   - Остатки после выжимки, - бросил я, не желая пасовать перед малолетком, - пол такия за круг.
   - Это у вас там, - вздохнул мальчишка. - У нас, в деревне, все дороже.
   - С чего это? - я смерил его грозным взглядом, пытаясь нагнать страху, не бить же мальчишку, в самом деле, да еще под боком у сюрта, но я нарвался на стоящего противника.
   - С того, - нагло ответил пастух, извлекая, наконец, из кармана, солидный кусок жмыха, - что до деревни тебе пылить и пылить, и это, - он продемонстрировал добычу, - все, что ты можешь тут достать всего за два такия. Понял?
   - Ничего, я быстро обернусь, - хмыкнул я, и сделал вид, что собираюсь развернуть лошадь.
   - Валяй, - подбоченясь отозвался мальчишка, и указал большим пальцем через плечо на корову, - потом сам ее сгонять будешь. Или мужиков наших попроси. Они не только на смех поднимут, так еще и десять такиев стребуют. Так как?
   Ясное дело, он уложил меня на обе лопатки, но сделал это весьма деликатно, просто предложив относительно честную сделку.
   - Я тебе, господин, стараюсь время сэкономить, - добавил он. - Честное слово. Просто жмых нынче дороговат.
   Тут он стал очень вежливым мальчиком, соизволил поклониться и невинно уставился на меня. Прелесть, а не ребенок, как ему до сих пор шею не свернули?
   Короче, выхода у меня не было. Пошарив в кармане, я выудил две оставшиеся монеты.
   - Спасибо, добрый господин.
   Монеты исчезли с моей ладони как по волшебству, а корова, повинуясь велению желудка, пошла за пастухом как привязанная. За моей спиной послышалось шевеление, и, обернувшись, я увидел взъерошенного Дару, вылезаюшего из-под пледа.
   - Опять ты? - зевая, спросил он.
   - Я, кире, - согласился мальчишка, суя в пасть корове жмых.
   - Вроде договаривались, - вспомнил сюрт и потянулся.
   - Так кто ж знал, что это вы, - развел руками мальчишка. - Экипаж, вроде, ваш, а лошадь и возница нет. Да и вас не видать, так, дрыхнет нечто на сиденье. Вот и подумал, что или ошибся или вы экипаж продали. Деньги вернуть?
   У него была деловая хватка, ничего не скажешь, и навык спасения собственной шкурки тоже присутствовал.
   - Оставь себе, - предательски решил Дару, - жизненный опыт стоит дорого. У тебя что-нибудь интересное есть?
   - Хорька хотите? Пока, правда, только отцову заначку с настойкой находит, но могу на черный корень натаскать или еще на что.
   - Зайдешь... через пару недель с хорьком, - велел Дару. - Ну, бывай.
   - Бывайте, кире, - с достоинством кивнул мальчишка и отправился пасти свое стадо.
   - Очень... предприимчивый молодой человек, - сообщил сюрт. - Выдрессировал себе корову, теперь имеет дополнительный заработок с проезжающих. Талант. К любой живности подход знает. Да вы не расстраивайтесь, просто считайте взнос в два такия... выгодным вложением денег.
   - В смысле?
   - Вы получили хорошего дрессировщика. Например, во избежание воровства из лавки, можете заказать хорька или крохотную собачку, способную пресечь вора, вцепившись... ну вы поняли, воруют, в основном, особи мужеского пола, да вы и не станете обижать женщин.
   - Я - нет.
   Упоминать о Ибру я не стал. Вот кому было наплевать на половую принадлежность, любого скалкой прибьет. Кроме стариков, конечно. Те у нас регулярно тырили, но так, по мелочи.
   - Ибрик, - окликнул сюрт, - напомните, вы, вообще, с детьми ладите?
   - А то вы не видели!
   - Я к тому, что в доме Зюре мы столкнемся с девочкой. Сможете с ней поладить?
   - Посмотрим, - уклончиво ответил я.
   - Судя по вашей выразительной спине, вы справитесь, - решил Дару. - Не забудьте разбудить на перекрестке.
   Он опять заснул, оставив меня любоваться окрестностями и размышлять о жизни. Зря Дару хорька у того пацана не взял, хоть поговорить было бы с кем. Не отвлекать же лошадь, в самом деле.
   Вот так мы и продвигались вперед. Вскоре после перекрестка деревни стали попадаться чуть реже, зато все чаше встречались фермы. В основном на них разводили коров. Наш сюртарий не зря называется Скалистым, даже на самых плодородных землях особо обильного урожая не наблюдалось. Большинство растительной пищи наш сюртарий получает, выменивая ее на мясо, но, на особо плодородных участках, все же зеленели подсолнухи, рожь, пшеница, гречка и ячмень.
   Через три дня утомительной поездки я вполне привык к разной живности, и теперь ни один сопляк не смог бы развести меня на деньги дешевым трюком с коровой. Сюрт, в свою очередь, высыпался впрок, именно так он это озвучил. То есть дрых пока ехали, дрых на редких постоялых дворах, дрых даже во время редких бесед, а я изнывал от скуки. Хорошо хоть места не отличались безлюдностью, и мне удалось провести одну ночь с прелестной девушкой, заняв у сюрта в счет оплаты десять такиев.
   Знал бы я до чего скучно путешествовать, сидел бы дома. Красота природы, восхищавшая в начале, начала раздражать. Поля, луга, кругом простор, взгляду упереться не во что. Затем поля вовсе сошли на нет, остались только пастбища. По словам сюрта нам еще повезло, скотину на продажу в другие сюртарии не гонят - не сезон, иначе бы не протолкнулись. Вскоре коровы исчезли, на склонах теперь паслись стада овец.
   Ночевали мы или в редких перевалочных домах, рассчитаных на очень неприхотливых погонщиков скота, или забредали на ночлег в деревни, если таковые попадались ближе к вечеру.
   Вечером пятого дня Дару приглядел перевалочный дом, и, в кои-то веки, раскошелился, заказав не только приличный ужин и горячую воду на утро, но даже распорядился постирать одежду. Дождей все эти дни не было, и вся пыль оседала на нас. По крайней мере так казалось.
   - Завтра прибудем на место, - кутаясь в одеяло, напомнил Дару. - Ведите себя прилично, и не забудьте с утра побриться.
   Он поудобней устроился на кровати, и начал сопеть, засыпая. Я же ворочался на лавке в его комнате, каждой косточкой чувствуя плохо обработанные сосновые доски, и прикидывал, сколько заноз мне светит этой ночью.
  

Глава 8

  
   - Вы знаете, что мы с самого утра едем по землям господина Лога? - подал голос сюрт, и я вздрогнул от неожиданности.
   - Нет. А что, у них столько земель?
   Я был впечатлен. По словам Дару, добраться до усадьбы мы могли не раньше прлудня, и получалось, земли простирались на большое расстояние. Такого богатства я даже представить себе не мог.
   - Да, земелька... неплохая, - решил Дару. - Достаток стабильный, доход приличный. Надо иметь веские причины, чтобы всем этим рискнуть.
   Ничего себе "стабильный". Да одна отара, белым облачком грызущая траву на склоне, приносит дохода больше, чем мозолистые руки Ибру.
   - Зависть плохое чувство, - заметил Дару. - И постарайтесь взять себя в... руки, юноша. У вас даже спина выдает все чувства, страшно подумать, какое у вас лицо. Вы же видели приказчиков в лавках? Вот. Отличный пример для подражания. Всегда тупая улыбочка, пустые глаза, и море... подобострастия.
   - Я сам в лавке торгую, - резковато напомнил я.
   - Вы, Ибрик, мастер, и имеете право на капризы. Тем более, что у вашей сестры в городе определенные привилегии. Она знает толк в делах. В связи с этим, вы можете себе позволить поклониться не так низко, фыркнуть на предложенную цену, и даже... отказать заказчику. Короче, станьте паинькой. И побрейтесь!
   Остаток утра мы созерцали владения Зюре, вернее, его зятя и дочери. Красиво, ничего не скажешь. Где не паслись овцы, там жужжали пчелы, обирая нектар с цветов. По другую сторону дороги паслись четыре коровы, дававшее молоко для "местного использования", по словам Дару.
   - Мы с вами явимся в... очень неподходящий момент, - самодовольно заявил он, развалившись на сиденье. - В очень. Вы обратили внимание на морды... овец в отарах? Кстати, зятя зовут Лог_а, дочь Жев_и, вам следует запомнить.
   - Чью дочь? А. Понял.
   - Вы не безнадежны, - хмыкнул Дару. - Так вы... обратили внимание?
   По мне, так все эти бегающие кучеряшки были похожи как две капли воды.
   - Морды, кажется, длиннее, чем у прочих. И слишком много шерсти, - решил я, приглядевшись.
   - Правильно! - довольный сюрт соизволил привстать и хлопнуть меня по плечу. - Такая порода овец требует больших первоначальных затрат, но быстро... окупается!
   Я потирал ушибленное плечо, и сглатывал ругательства. Поверьте, овцы в тот момент интересовали меня меньше всего.
   - Их стригут два раза в год. Зимняя шерсть, которую состригают на... данный момент, идет на теплые вещи, а летняя, ее будут стричь в начале осени, на тонкие и дорогие.
   Он говорил таким тоном, словно сам вывел такую породу и получает с нее прибыль.
   - Стрижка дело ответственное, и на нас не будут обращать большого внимания, - закончил свою речь Дару, и, удовлетворенно вздохнув, приготовился и дальше пялиться на пресловутых овец.
   - Эй, один момент! - я выпрямился, как на пружинке, осененный сомнениями. - Да кто нас оставит в доме, где вы можете нарыть доказательства вины!
   - Вы, юноша, внезапно... заболеете, - с легким сожалением пояснил Дару, и прекратил разговор.
   Только когда на горизонте показался господский дом, он, заставив остановиться, сунул мне щепотку какого-то порошка.
   - Поверьте, Ибрик, ничего... личного, и никакого колдовства, - с легким сочувствием заявил он, и меня начали терзать смутные подозрения. - Жуйте, и ни о чем не думайте.
   Весьма обнадеживающее напутствие. Я тоскливо размазывал языком по деснам эту дрянь, и вскользь осведомился, как быстро наступит смерть.
   - Не говорите глупостей, юноша, - досадливо поморщился Дару, явно обиженный в лучших чувствах. - Кажется, я еще ни разу не подвергал вашу... жизнь опасности.
   У меня были свои возражения, например передвижение в квартале "вежливых" ребят, или визит к караванщикам, но я предпочел смолчать. Тем более что порошок сильно жег рот, затрудняя разговор.
   - Вы просто станете бледны, появится небольшой жар, сыпь по телу и легкое недержание. Ничего страшного.
   - Всего-то? - через силу простонал я.
   - О да. Я же сказал, не волнуйтесь. В конце концов, я слишком много в вас вложил, чтобы просто так убить.
   Да, мой хозяин умеет утешить. Сразу так полегчало.
   - Это даст нам классические симптомы пчелиной болезни, - явно гордый своей идеей, заявил Дару, откинувшись на спинку сиденья. - Согласитесь... никто не посмеет отказать в помощи сюрту, едущему навестить коллегу, когда его подручный болен.
   О пчелиной болезни я знал. От человека к человеку она не передавалась, так лекари говорили, но заболевшему грозила изрядными проблемами. Переносили ее, по словам тех же лекарей, пчелы, а значит, пасека, попавшаяся на пути вчера, вполне могла стать причиной моего "недуга". То есть теперь я должен был три дня, простите, испражняться кровью, еле-еле ходить, слегка не реагировать на окружающих и их слова, вдобавок имел нехилый шанс остаться бесплодным. Всю жизнь мечтал. Хорошо хоть Усти этого не видела. Последняя мысль была изгнана, так как я твердо решил, что на эту девчонку мне плевать.
   - Симптомы пройдут через три часа, но бледность останется, - между тем продолжал вещать Дару. - Давайте, стройте из себя... страдальца, в таких делах у вас должен быть приличный опыт.
   И вот мы приехали. Да, дом впечатлял. Господским его можно было назвать с натяжкой, слишком он фермерский напоминал. Каменный, двухэтажный, с черепично двускатной крышей, в нем могло разместиться две семьи, включая детей и престарелых родственников. И украшений только плющ по стенам и рамы веселенькой желтой окраски. Позади дома виднелись хозяйственные пристройки - хлев для любимой коровы, с сеновалом на втором этаже, сыродельня, каретный сарай, конюшня лошадей на пять плюс ослик, амбар, и еще какие-то пристройки, я в таких делах не разбираюсь, город все же роднее. Да! Еще вдалеке виднелся огромный загон с длинным сараем для стрижки овец. И, ясное дело, огород по правую сторону от дома, растят, так сказать, самое необходимое к столу, капусту, редиску там всякую.
   - Ибрик, вам уже поплохело? - заботливо осведомился сюрт.
   - Нет пока, - пожал я плечами, - только во рту погано от этого вашего порошка, а так все в порядке.
   - Не останавливайтесь, - велел Дару, - едем мимо и ждем, когда, наконец, вы начнете... помирать.
   В этот час в усадьбе шла работа. От хлева к задней двери спешила огромных размеров тетка, таща два ведра молока, в огородике шустрил молодой парнишка, собирая верхушки укропа в мешочек на поясе и, попутно, выдирая сорняки, из конюшни выходил почтенного вида дядька, вытирая руки о штаны, видимо конюх.
   Как и велено, я правил себе по дороге и правил, оборачиваться было запрещено, и постепенно усадьба скрылась позади.
   - Странно, как это столь богатая дамочка как дочка Зюре выскочила замуж за фермера, - пробормотал я.
   - Она вышла за землевладельца, - наставительно поправил Дару.
   - Ага. А я владелец свечной мастерской, - хмыкнул я, - как ни назови, результат тот же. Спорим, он сам все дела ведет, вместо того, чтобы сидеть на своей...
   - Юноша, вы должны вести себя прилично - предупреждающе напомнил Дару.
   - ...заднице ровно и попивать настойку, а он вкалывает, - проигнорировав предупреждение, закончил я. - Так фермеры делают, а не землевладельцы.
   - Возможно, именно поэтому у него одно из самых богатых... хозяйств в нашем сюртарии? - насмешливо предположил Дару. - Он не сидит ровно, он вкалывает, его жена смотрит дом и тоже вкалывает, оттого и богатство.
   Очень интересные были пояснения, но мне вдруг стало не по себе. Голова взорвалась болью, в животе резануло острым ножом, а все конечности зачесались, будто я, с дурной головы, в крапиве повалялся. В общем, мне стало так хреново, что света белого невзвидел. Помню, вожжи я бросил, отчего Хохлатка встала как вкопанная, и повалился на козлах, обхватив руками горящую голову.
   - На помощь! - донесся вопль сюрта, а дальше чернота и такие круги перед глазами.
   Кажется, вокруг суетились люди, меня куда-то понесли, положили, лоб накрыли тряпкой с запахом уксуса, а в рот попытались влить пару капель травяного отвара.
   - Похоже на пчелиную болезнь, - донесся, как сквозь вату, незнакомый голос.
   - Да, мы ехали мимо... пасеки. Просто сокращали путь, - отозвался Дару. Голос его был медленным и тягучим как свежий мед. - Стоит послать за лекарем.
   Начались споры, что хозяева не хуже лекаря знают, как лечить подобное, не первый раз, затем объяснения Дару, что едем мы к его знакомому, и тот с радостью пришлет своего личного лекаря, лишь бы скорее поставить на ноги такого ценного помощника как я, стоит только гонца послать.
   - Ему просто надо отлежаться, - доказывал некто.
   Я так понял, что лишние посторонние в этом доме были не нужны, даже если это лекарь. Голоса по-прежнему казались низкими и тягучими, и в детали вслушиваться я не мог, но, судя по тому, что я открыл глаза в людской, укрытый чистым шерстяным одеялом, хозяевам удалось убедить сюрта самим выходить больного, без лишних свидетелей. Кто бы сомневался. Уж кто-кто, а Дару умеет заставить людей настаивать на том, что ему нужно, да еще чувствовать свое превосходство. Короче, я был уверен, что сюрта довольно долго уговаривали остаться в доме на правах гостя, пока его помощник не поправится. Потом голоса стихли и раздались удаляющиеся шаги.
   В уголках глаз скопилась слизь, затвердевшая за время беспамятства, и мне пришлось продирать веки вручную, стряхивая на себя засохшую сукровицу. Отвратительное чувство. В конце концов, я все-таки смог открыть как следует глаза, приподняться на локте и осмотреться.
   Что ж, людская как людская, видали и похуже. В нашем сюртарии так называли помещение для слуг, где они могли передохнуть. Лежал я на широкой лавке у стены, довольно удобной, только жесткой. В помещении были еще длинный стол, камин и крохотная печка, на которой попыхивал горшок с рисовой кашей. Это я по запаху определил. Окна были узкими и света пропускали мало, тем более что уже наступил вечер, похоже, без сознания я провалялся довольно долго. Тут послышались голоса в коридоре, я торопливо рухнул на лавку и притворился трупом.
   - О да, но у меня не более трех дней! - вещал сюрт. - Видите ли, дело срочное, а без этого... юноши я как без рук. Он, конечно, туповат, и не видит того, что под носом, но бесподобный возница и прекрасно рисует.
   Я не дурак, и прекрасно понимал, для чего меня выставляют тупым рисовальщиком, однако все равно было обидно.
   - Всего три дня, господин Дару, и ваш помощник будет как новенький, - вещал второй голос. Глаза мои были плотно зажмурены, а потому видеть его я не мог, но, судя по голосу и хозяйским интонациям, это и был Лога. - Если желаете, мы перенесем вашего слугу в каморку, рядом с вашей комнатой. Там значительно спокойней. А может, вы оставите его здесь, и я лично подыщу вам другого помощника взамен этого?
   - Даже не знаю, - задумчиво протянул Дару. - Заманчиво, конечно, но этому я... доверяю. Вроде как. Ибрик! Ибрик, вы пришли в себя?
   Собрав все свои способности актера, я слабо застонал, потер глаза, пальцами разлепил веки и глянул на посетителей.
   - Чешется все, - слабо простонал я, и, поняв, что говорю правду, принялся яростно чесать предплечья, затем икры, и, наконец, шею.
   Оба моих посетителя отпрянули. Лога позвал какого-то мальчишку, и тот, рывком, заставил меня сесть.
   - В прислужную, возле комнаты господина Дару, - кратко велел Лога.
   И меня потащили к выходу. Мальчишка с самого начала ворчал, что у него других дел полно, и от такого отсутствия жалости к ближнему, я всерьез изобразил из себя больного, навалившись на его плечо всем весом. Мальчишка ойкнул и заткнулся.
   Пока, вроде, все шло в соответствии с планом Дару. Мы поковыляли на второй этаж и там, миновав комнату, выделенную сюрту, оказались в смежной - прислужной. Так себе комнатенка. Шага три на четыре, с крохотным оконцем, она вмешала в себя узкую кровать, стул, и пару крючков для вещей на стенах. Я рухнул на кровать и застонал.
   - Ладно тебе, - жалостливо вздохнул мальчишка, - скоро поправишься.
   Говорил он с таким искренним сочувствием, что мне едва не стало стыдно за свое притворство.
   - На вот, попей.
   Мальчишка приподнял мою голову, и влил в рот пару глотков горького отвара. Я закашлялся, а он похлопал меня по спине, и посочувствовал.
   - Ладно, бывает. Я, когда болел, еще не так плевался. Ты, главное, глотать пробуй.
   Вот кой черт принес такого сердобольного? Он же и впрямь переживал. Наконец, укрыв меня до подбородка одеялом, мальчишка слинял, пообещав навестить позднее и принести новую порцию лекарства.
   - Если что, под кроватью горшок. До нужника тебе не добежать, это точно, - сообщил он со знанием дела, и собрался закрыть дверь.
   В ответ я, помня симптомы, неразборчиво помычал, бессмысленно глядя в пространство, и получил в качестве утешения кусок жженного сахара, извлеченного из кармана, и облепленный крошками и соломинками.
   Вот тут я еще раз осознал, какового приходится сюрту. Обманывать людей, которые так по-человечески к тебе отнеслись и проявили гостеприимство должно быть очень погано, но цель свою мы достигли, закрепившись в логове врага.
   Чем занимался сюрт я не знаю, он не рассказывал. Полагаю, был представлен членам семьи, всем полезно иметь такого знакомого как он, и просто посидел с хозяевами, как положено воспитанному человеку.
   Явился Дару, когда стемнело, и потряс меня за плечо.
   - Вы как? - осведомился он.
   - Нормально, только руки чешутся, - пожаловался я.
   - Вот и славно, - облегченно вздохнул Дару. Не успел я удивиться его заботливости, как он добавил. - Видите ли, давно не готовил... такую смесь. Боялся, что драконьих листьев переложил.
   - От них же помереть можно, - отпрянул я.
   - О нет, - отмахнулся Дару. - При верной дозировке от них сплошная польза. Хорошо очищает кровь и желудок. Хотя... да, передозировка не желательна. Но, похоже, все обошлось.
   Он присел на край кровати и устало потер лоб.
   - Значит так. Утром я, как почетный гость, буду завтракать в кругу всей семьи. По традиции соберутся все. В том числе и девочка.
   - А Зюре? - насторожился я, приподнимаясь на локте. Очень хотелось знать, выйдет наш покойник из тени с правдоподобной байкой или нет.
   - Его пока не будет, - резко ответил Дару. - Пока не... припрет, будет отсиживаться, потом расскажет о страшной болезни, вроде вашей, об амнезии...
   - О чем?
   - Потеря памяти. По крайней мере, на его месте, я бы сделал именно так. Пока же все легальные члены... будут за столом, и вы должны, после моей команды, с большой осторожностью, исследовать все незапертые комнаты. Когда поймают...
   - Если поймают, - многозначительно поправил я, зная о собственной ловкости.
   - Когда поймают, стройте из себя больного. Вот, возьмите.
   Он сунул мне в руку орех размером с ноготь мизинца.
   - Это что? - подозрительно спросил я. После драконьих листьев я как-то побаивался.
   - Верблюжий орех. Разгрызете, пойдет пена изо рта, - рассеянно ответил Дару, занятый своими мыслями. - Возможно еще жжение, так что потом не забудьте сгрызть сухарик, я его вот здесь, на окошко положу.
   Он хлопнул себя по коленям, встал, потянулся, и пожелал:
   - Что ж отдыхайте, набирайтесь сил, завтра у вас тяжелый день. Кстати, юноша, вы не помните, куда я... дел очки?
   - Оставили на столе у Ситу, - мстительно ответил я. Ничего себе он мне занятия на завтра обрисовал. Сам-то будет отлично проводить время. Но расстроить сюрта было нелегко.
   - Я помню, - кивнул он. - А запасные?
   - Во внутреннем кармане вашей куртки, которая на сиденье экипажа, - обреченно ответил я.
   - Спасибо.
   Он ушел, плотно притворив дверь.
   Вот поистине добрый человек. Накормил меня отравой, подсунул сестре хахаля, подставляет под наказание за незаконное проникновение в чужой дом, и, поблагодарив за очки, свалил спать. Еще немного подумав, кой черт занес меня во все это, я отже решил лечь спать. Может, с утра покормят, прежде чем завтракать сядут. Хотя при моей "болезни" особого аппетита не наблюдалось, но надежда есть.
  
   Проснувшись довольно рано и весьма бодрым, я на цыпочках пробежал к двери и прислушался. Было тихо. Я приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого, вроде, только снизу доносились голоса, похоже, все сели завтракать, самое время выйти и оглядеться.
   Только я собрался скользнуть за порог, как над площадкой второго этажа показалась макушка моей сиделки. Вот неймется человеку. Это ж надо быть таким исполнительным. Знает ведь, что при болезни человеку есть не хочется, хоть и надо, а все равно приперся. Я едва успел скользнуть под одеяло и притвориться спящим, как он уже с ноги распахнул дверь.
   - Вот бедолага, - услышал я сочувственное бормотанье, и шмыганье носом, - угораздило ж тебя.
   Он потряс меня за плечо, и, дождавшись ответного мычанья, заставил сесть на постели.
   - Давай, поешь, - солидно велел он, и сунул мне под нос ложку с кашей, - сам варил.
   Тупо глядя перед собой, я послушно открыл рот, и был награжден ложкой горячей сладкой каши.
   - Молодец, - одобрил пацан, пока я добросовестно пережевывал овсянку и поделился. - Вообще-то не рекомендуют в твоем положении овсянку, но меня так мама лечила, значит поможет. Давай-ка вторую. Открывай рот.
   Сварено было отменно. Уж не знаю, кем работал мальчишка, но у него были явные задатки повара.
   - Жуй, - гордо велел пацан, продолжая скармливать мне завтрак. - Так и знал, что тебе понравится. Ты того, не переживай. Пара дней и все наладится. В этом доме гостей любят. Знаешь, какие у меня хозяева?
   Разговаривал он не как с человеком, а, скорее, как с хорьком или собакой, явно не ожидая ответа, но, под разговор, скормил мне всю миску. Потом укрыл меня потеплее, и, удовлетворенно вздохнув, ушел. Да, малой не только прирожденный повар, он еще и помощник лекаря по совместительству.
   Выждав некоторое время, я встал и выскользнул в коридор. Снизу по-прежнему доносились голоса, из чего следовал вывод о затянувшемся завтраке. Впрочем, я очень быстро глотал кашу, внизу могли еще только чай подавать.
   В коридоре было несколько дверей. Кажется, у Зюре имелось два внука и одна внучка. Дом был большим, а значит у детишек отдельные комнаты. Вспомнив рассказы сюрта, я поменял решение. Скорее всего, родители, до определенного возраста, держат мальчишек вместе, вроде как, пусть научатся ладить. Итак, мальчишки одиннадцати и семи лет в одной комнате, девчонка в другой, найдите, что называется, правильную дверь.
   Я прокрался в начало коридора. Именно там, по моим расчетам, должны были быть комнаты детей. В случае опасности их крики услышат и родители и прислуга. Ближняя к лестнице дверь была приоткрыта, снизу поцарапана, ее явно открывали с ноги, а вот вторая дверь аккуратная, свежевыкрашенная, плотно прикрытая, и, как выяснилось, заперта на изящный врезной замок. Хорошая девочка, оберегает свою личную жизнь от зловредных братьев, чтоб ей было пусто. Ибру, в свое время, многое бы отдала за такую уединенность.
   Вынув из ворота рубашки шпильку, я потратил не меньше минуты, ковыряясь в замке, прежде чем смог проникнуть внутрь. Да, комнатенка была еще та. Размером с нашу мастерскую, стены затянуты бледно-розовым щелком, огромный шкаф, конторка, туалетный столик с трюмо, на полу ковер с ворсом в полпальца высотой, скрадывающий все зимние сквозняки. Комната примыкала к родительской спальне, а потому кровать девочки стояла у стены, смежной со второй детской.
   Первым делом следовало осмотреть конторку. В богатых семьях детей учили писать стоя, это улучшало почерк, многие проводили за конторкой по несколько часов в день, и делали там тайники. Так Дару сказал. Прощупав с обратной стороны все плоские поверхности, я не нашел ничего. То есть вообще. Ни записок от подружек, ни стыренных у мамки украшений, даже "секретиков", которые я находил у Ибру, не наблюдалось. Странно.
   Туалетным столиком пользовались регулярно, похоже, девочка привыкала к взрослой жизни, и он был заставлен коробочками и стеклянными флаконами, я даже сунуться туда опасался.
   Далее была кровать. Под ней выметали регулярно, и веник у порога позволял заподозрить, что занималась этим непосредственно хозяйка комнаты. С одной стороны приучение к труду, с другой, никто не сунет нос в твои дела. Очень дальновидно для десятилетний девочки. Я влез под кровать, осмотрел днище, затем поднял матрас и обследовал, что под ним. Два раздавленных жука, забытая кукла и пара листов подорожника ничего не дали. Настала очередь шкафа.
   Распахнув дверцы, я слегка обалдел. И это мягко сказано. На планке висело количество одежды, которого хватило бы на пятерых детей. Безусловно, внучку почтенного Зюре вряд ли ограничивали в одежде, но тут явно был перебор. Напомню, я всегда находился под присмотром старшей сестры, а потому знал о некоторых женских особенностях, вроде дней в которые общение с нею грозило мучительной смертью, или ее покупок одежды. Да, таскаясь за Ибру с полной корзиной, я чувствовал себя ущербным, но каждая из подружек сестры считала своим долгом потрепать меня по щеке и шутливо спросить мнения о ткани, платье или юбке, купленной только что. Поверьте, это научит любого разбираться в женских пристрастиях. По крайней мере тех, кто хочет и дальше жить дома, а не в сиротском приюте.
   Факт на лицо - вещи в шкафу не могли принадлежать одной девочке. Их было три, не меньше. И еще мальчик. Вы не поверите, но в шкафу висели штаны на мальчика, рубашки, подтяжки, и пара шейных платков, обязательных для пацана из приличной семьи. Странно. Либо братья перепутали комнаты, шкафы, дом, в конце концов, либо что-то тут не так. Платья различались по покрою и расцветке словно пошиты были на девчонок разного возраста но одного размера. Там даже наблюдалась одежда на юную госпожу лет четырнадцати. Только маленькое.
   Прикрыв дверцы шкафа, я собрался было смыться втихую, но тут раздались мелкие шажки, которые вполне могли принадлежать девочке. Не желая рисковать, я нырнул под кровать и чуть потянул покрывало, стараясь прикрыть зазор у пола.
   В замке заскрежетал ключ, дверь скрипнула, и я осторожно выглянул из-под покрывала.
   - Ты круглый дурак! - возвестила с порога девочка.
   Сразу решив, что это она мне, я едва не выскочил с повинной, списав вторжение на помутнение от болезни, но девочка плюхнулась на кровать, продолжая распекать невидимого собеседника.
   - Ты зачем сунулся со своими разговорами о шахматах? Не понимаешь, что господин Дару вполне способен разбираться в этой игре? Ты хочешь закончить свои дни в монастыре, в камере для умалишенных, да? Так вот, я - не хочу. Ледяные ванны, рубашки с длинными рукавами и "добренькие" лекари не для меня. Понял?
   Девочка вскочила, и начала мерить комнату широкими шагами, что никак не соответствовало приличному воспитанию.
   - А ты считаешь, надо сидеть и помалкивать, когда этот старикашка несет полную чушь? - продолжила девчонка то ли диалог, то ли монолог.
   - Прекратите немедленно, - более взрослым голосом прикрикнула сама на себя Лад_о.
   Выслушивая весь этот бред, я даже кулак закусил. Ну да, мне было не по себе. Я слышал об одержимых, например, они вдруг становятся черезмерно сильными, и теряют в драке голову. Как, скажите пожалуйста, я вообще должен драться с маленькой девочкой если она на меня накинется? И дело не только в этом. Вот обнаружит она меня под кроватью, и как быть? На ее вопль сбегается весь дом, и меня, восемнадцатилетнего лба, находят в комнате малолетки, спрашивается, что я тут делаю. Помутнение рассудка штука хорошая, но порвут на части, плевав на болезнь. Или сдадут сюрту, благо он под боком.
   Между тем Ладо, выслушав от себя дельный совет, завалилась на кровать и тоскливо поинтересовалась:
   - Делать-то что?
   - Предлагаю рассказать обо всем господину Дару, - ответила она же. - Он считается очень умным человеком, и вполне способен нам помочь.
   - Ты дура, да? - я был готов поклясться, что интонации принадлежат мальчишке. - Забыла, что тогда будет?
   - Не смей так разговаривать! - строго осадила сама себя Ладо.
   - А ты головой думай, - доказывала она себе же.
   - Если бы я могла вас побить, я бы это сделала, - голос девчушки был таким усталым, что я даже пожалел. Тяжело ей самой с собой управляться.
   - Ты, как будущая дама и землевладелица не должна так выражаться, - наставительно заявила Ладо. Кажется, этот голос со взрослыми интонациями предпочитал приталенные платья для больших барышень.
   - Отстань ты. Он прав, надо молчать и ждать, пока что-нибудь изменится.
   - Вы просто маленькие трусишки, и верите всему подряд. Я сама, едва представится возможность, расскажу обо всем господину Дару. Он, в отличие от глупых фермеров разберется и поможет.
   - Еще раз назовешь их глупыми фермерами, я порежу на лоскутки все твои платья! Мы должны молчать, как и решили.
   - Ты уподобилась этому глупому мальчишке, - раздался высокомерный голос.
   - Сама глупая, - последовал ответ. - Так ты еще и заносчивая, и у тебя теперь даже груди нет!
   - Грубиян!
   - И горжусь!
   Вот это перепалка. Я лежал, и просто млел. Это ж надо, так воевать сама с собой, да еще с убийственными аргументами и грубостью. Впрочем, мое развлечение быстро закончилось, так как встрял еще один голос.
   - Хватит вам, вы как дети.
   Звучал он тихо, но проникновенно.
   - Мы сейчас должны пойти выполнять свои обязанности по хозяйству. Забыли? Чья сегодня очередь?
   - Моя.
   - Сегодня на сыродельне надо помочь, помнишь как?
   - А то нет. Тоже мне, таблица умножения, - презрительно бросил голос с мальчишеской интонацией. - Только не надо орать, когда я работаю.
   - В прошлый раз ты едва пальцы в сепаратор не засунул, - простонала Ладо.
   - У меня все под контролем, - заявил пацан. - Все, я главный, пора одеваться.
   - Родители очень недовольны, что я нашу одежду брата.
   - Жалко им?
   - Не говори глупостей. Просто я девочка.
   - Не переживай, - встряла барышня, - в твоем возрасте это пока позволительно.
   Тяжело вздохнув, Ладо поплелась к шкафу, и начала переодеваться в штаны и рубашку. Оттянув подтяжки большими пальцами, с удовольствием ими щелкнула, удовлетворенно вздохнула, и принялась тщательно повязывать шейный платок. Все это я смог наблюдать, приподняв край покрывала. Закончив переодеваться, девочка вышла, заперла дверь, и в комнате стало тихо.
   Да-а... хоть понятно, чем именно больна внучка Зюре. По ней точно дом скорби плачет. Столько голосов в одной голове, да еще со всеми надо вслух разговаривать. Я-то думал психи или не знают о других своих личностях, или разговаривают с ними мысленно.
   Выбравшись из-под кровати, я сел на стул, уперся локтем в колено, лбом в ладонь и задумался. Получается, в голове Ладо живет несколько человек. Первым делом она сама, потом нахальный шкет, барышня и рассудительная девочка. Кажется, с этим стоило пойти к сюрту. Я прокрался к двери и прислушался. Было тихо. Достав шпильку, я принялся ковыряться в замке. Со второго раза было проще, он поддался через несколько секунд, и я тихо, как тень, прокрался в коридор.
   - Стоять.
   Меня прихватили железной хваткой за плечи, и впечатали в стену.
   - Вы что тут делали? - зло прошипел сюрт, поглядывая по сторонам, не идет ли кто. - Совсем спятили?
   - Я дом обследовал, как вы велели, - пояснил я, растирая плечо. - Господин Дару, я вам расскажу такое - не поверите!
   - Я же велел вам ждать команды. Вас могли застукать в комнате девочки, - вполголоса заявил Дару, - представляете последствия?
   - Я рисковал во имя Скалистого сюртария! - приосанился я, взирая на мир сверху вниз. Это было несложно.
   В ответ Дару обреченно махнул рукой, и знаком велел мне отправляться в комнату. Сам он пришел через пару минут и, развалившись на стуле, велел докладывать. Тут я ему все и выложил, захлебываясь от возбуждения и осознания, насколько ценную информацию смог добыть всего за одно утро. Пересказал я все дословно, даже интонации изобразил, насколько это возможно, и теперь сидел тихо, наблюдая, как думает сюрт.
   А думал он всерьез. Лицо едва ходуном не ходило. То брови вскинет, то лоб наморщит, то нос почешет.
   - Очень... интересно.
   И все? То есть я валялся, как дурак, под кроватью, рискуя жизнью и репутацией, вскрыл замок, а все добытое всего лишь "очень... интересно"?
   - Знаете, я сам слегка... удивился, когда юная Ладо заговорила о шахматах, - признался Дару, - но в остальном она вела себя как положено, и я решил, что она просто нахваталась от братьев.
   - Женщины тоже иногда играют, - напомнил я.
   - Для этого нужен определенный склад ума, у юной Ладо такого не наблюдается.
   В таких вещах я не разбирался, потому смолчал, и ждал продолжения.
   - Остальной дом вы осмотрели?
   - Не успел, - признался я. - Да и зачем? Зюре, ясное дело, давно свалил, а я должен мотаться по дому в роли невнятного дебила и высматривать интересное?
   - Вы, юноша, сегодня поболейте, - не слушая, отозвался Дару, - а завтра вам станет... лучше, тогда и походите по дому, поговорите со слугами. Они, похоже, преданы этой семье, и, наверняка, сочувствуют больной девочке.
   - Она же выздоровела, - напомнил я и осекся. Да уж, назвать такое поведение "выздоровлением" было чересчур.
   - Поверьте, - проникновенно заявил сюрт, - о том, как шло лечение, вам расскажут... во всех подробностях. Только уши развесьте. Вы ведь развесите?
   - Еще как!
   Я изобразил ладонями развешенные уши, и распахнул глаза, показывая, как буду еще и подглядывать.
   - Хорошо, - сюрт устало глянул на мою пантомиму и вздохнул. - Только не перестарайтесь.
   Он встал, собираясь уйти, но я, оценив дальнейшее одиночество в крохотной комнатенке, едва не взвыл.
   - Эй! А я должен валяться трупом и пить гадостное лекарство? Мы так не договаривались!
   - Мы с вами вообще ни о чем не договаривались, - напомнил сюрт. Он развернулся ко мне всем корпусом и смотрел исподлобья, словно прикидывал, в каком соусе меня лучше приготовить. - Я плачу за ваши... услуги, а вы должны делать все, как я сказал. Скажу валяться - валяйтесь, скажу прыгать - прыгайте. Можете даже уточнить, как высоко.
   - До Луны? - зло спросил я.
   - Понадобится, и до Луны... допрыгните, - заверил Дару. - Тренируйтесь, юноша, тренируйтесь.
   Он вышел к себе, пока я грыз от злости ногти, но вскоре вернулся.
   - Вот, - он бросил мне торбу, - не надо считать меня бесчеловечным, пока нет... доказательств. Учтите, если кто заметит, как вы рисуете весь из себя больной, я оторву вам голову и останки отправлю к сестре в двух мешках.
   Все, дверь закрылась, и в окно светил долгий-долгий день, а мне светил альбом с карандашами и смертная скука. Вдобавок опять принесло заботливую сиделку. Я едва успел, заслышав шаги, сныкать торбу и укрыться одеялом до подбородка. Далее последовало привычное цоканье языком, лечебный настой и заверение, что все будет хорошо. Говорю как на духу, будь я действительно болен, такое обилие заверений могло убедить меня в скорой кончине. Хотя отвар был неплох, после него сыпь на руках и ногах прошла, тошнота прекратилась, и я почувствовал необычайную бодрость.
   Я, изо всех сил стараясь следовать указаниям Дару, пытался отвлечься от скуки и лежать дальше, но хватило меня только на час. За это время я успел сделать несколько набросков тех людей, которые воплотились в Ладо. Лиц, конечно, изобразить не мог, но, судя по тону, мальчишка должен быть одет более чем прилично, стоять, засунув в карманы сжатые кулаки, и, просто для интереса, пририсовал ему зажатую под мышкой шахматную доску.
   "Барышня" на рисунке была благопристойной до нельзя, но в приталенном платье, выдававшем некую склонность к элегантности. Наверное, ее родители хорошо воспитали дочь. Судя по интонациям, она соблюдала приличия, не могла позволить себе лишнего, но, в рамках благопристойности, делала все, что хотела.
   Ту девочку, которая почти молчала, рисовать было просто. Скромная, задумчивая, волосы собраны в три тощие косички, а тонкие ручонки примерно сложены на коленях не потому, что так надо, а потому, что ей так реально удобнее - лишняя жестикуляция не отвлекает от умных мыслей. Рот сначала вообще рисовать не хотел, все равно говорит мало, больше думает, но потом сжалился.
   Напоследок была нарисована Ладо. Странно, но на ее портрет ушло больше всего времени. Я старался нарисовать ее отдельно ото всех, без дурацких голосов в голове, и получилась какая-то фигня. Так, средняя фермерская дочка, в фартуке, в обнимку с копной овечьей шерсти. Лицо, естественно, придумал на ходу, придав сходство с отцом - из-под кровати много не увидишь. Зато когда вспомнил ее командный голос, картина изменилась. Кажется, девчонке пришлось научится держать под контролем не только себя, но и все свои личности. Голову ей чуть приподнял, перерисовал руку, и теперь девчонка копну просто придерживала, губы сделал тоньше, чуть поджатыми, и восхитился собственной работой.
   Я был горд собой, и, стараясь закрепить успех, решил перенести опрос прислуги на "сейчас". Дару сам велел проявлять изобретательность, включить голову и все такое, а выполнение его приказа чуть раньше это не страшно. Какая разница, сегодня я выздоровлю или завтра?
   Так мне казалось, когда я брел по дому, держась за стены и глупо отвиснув челюстью. Вот скажите, когда болен любимый ребенок, кто первый окажется в курсе событий после лекаря, а иногда и раньше? Правильно, кухарка. Во время болезни аппетит падает, а есть надо, вот и приходится готовить невесть что, лишь бы дитятко поело.
   Короче, я поковылял на кухню. Справедливо рассудив, что главной кухаркой окажется полная дама почтенных лет, я ухитрился выглядеть как несчастный, но приличный юноша, даже волосы пригладил. Затем припомнил форму дома, и довольно быстро отыскал нужный коридор.
   Расположение кухни было удачным - и глаза не мозолит, и до столовой недалеко. Она оказалась огромным помещением на первом этаже. Пол был выложен плиткой, стены чистые, нигде ни следа застарелого жира. По правую руку был вход с улицы, для прислуги, рядом с ним корыто для мытья посуды, даже краны были с водой, и печка для нагрева - роскошь. Посредине длинный стол, у противоположной стены огромная угольная плита с духовкой, а по левую руку, прямо под окнами, стол для разделки. Над ним висело такое количество ножей и досок, что хватило бы на армейскую кухню.
   Людей было мало. Только девушка суетилась, шинкуя в спешном порядке морковку, за столом сидел, устало упершись локтями, какой-то мужик и потягивал пиво, да у плиты возилась кухарка. Ее трудно было не узнать. Не такая уж и толстая, и не шибко старая, она двигалась с такой властностью, что сразу становилось ясно, чьи здесь угодья.
   - Здравствовать вам, - проблеял я с порога.
   В ответ мужчина глянул мельком, допил свое пиво, и, поблагодарив кухарку громогласным "спасибо, добрая женщина", отбыл. Девушка вообще внимания не обратила, переключившись на смешивание моркови с чесноком и соусом.
   Кухарка развернулась, и сразу прошествовала ко мне. Молча. Стало не по себе, и я отступил на шаг. Очень впечатляющая женщина. Словно на вас движется шестиместный экипаж с перевязанной передником талией.
   - Ты тот самый больной? - гулко осведомилась она.
   - Как бы да, - согласился я осторожно, готовый в любой момент дать деру ковыляющей походкой, авось пожалеет, не погонится.
   - А ну, иди сюда!
   Она схватила меня за плечо, другой рукой под локоть, и повела к столу.
   - Сиди тут. Чего пришел?
   - Есть хочу, - проблеял я, не зная, чего ожидать.
   Тут ее усатое лицо расплылось в обворожительной улыбке.
   - Ох ты, никак полегчало? Ну подожди.
   Кухарка прошествовала к плите, и принялась приподнимать крышки с кастрюль. Видимо, все это ей не понравилось, и она перевела взор на три ковшика, стоявших на столе для разделки.
   - Так. То что для нормальных тебе не подойдет, - почесав нос, выдававший пристрастие к выпивке, заявила она. - Вот!
   Схватив два ковшика, она поставила их на плиту, быстро налила в кружку компот и вернулась ко мне.
   - Сейчас суфле тебе подогрею, болезный, - довольно сообщила она, - от господ осталось, не доели, беспокоятся, видать, кушают плохо.
   - Да я вон то поем, - скромно произнес я, указав на огромный котел, от которого вкусно пахло мясом с приправами.
   - Да ты что, - кухарка засмеялась грудным смехом над моей глупостью и ткнула пальцем в сторону котла. - Там же для стригалей готовится, ты с такого загнешься, вон, бледный весь, дрожишь, тебе что полегче надо. Хоть есть захотел, и то хорошо.
   Вскоре передо мной оказалась тарелка, полная пюре из картошки и с двумя кусками странного вида, видимо, то самое суфле.
   - Ешь, - благодушно велела кухарка, и приготовилась наблюдать, насколько мне понравилась ее стряпня.
   Как тут откажешь? Осторожно отломив ложкой кусок, я отправил его в рот, а потом слегка потерял контроль, набросившись на еду, словно три дня не ел. Уписывая за обе щеки, я даже подзабыл, что болен, и явился сюда с целью выведать информацию.
   - Ну что, наелся? - осведомилась кухарка. - На поправку идешь, не иначе.
   - Ага. Вы своей стряпней, небось, и дочку хозяйскую на ноги поставили, - пустил я в ход грубую лесть.
   - Ты про Ладо, что ли?
   Кухарка поставила передо мной миску с чищенными орехами, сама присела рядом и пригорюнилась.
   - Что для нее готовить-то было? - помолчав, вздохнула она. - Девочка наша бревно бревном лежала.
   - Как ее только угораздило? - сочувственно спросил я, косясь на орехи. Есть их не стоило, я ж, все-таки, болен со страшной силой.
   - Так не знает никто.
   Вот она, нужная струнка. Упомянув, что у меня сестра тоже болела, я выслушал целую историю. Оказывается, Ладо эту нашли в лесочке, что за выгоном, и была она без сознания. Три лекаря ее осматривали, никто не нашел ни следа от ушибов, ядовитого укола или еще что подозрительное. Просто лежит, будто уснула, а следов никаких. В положенных местах я ахал и охал, а женщина, похоже, все списывала на сочувствие к девочке.
   - Сердобольный какой, - заявила она, потрепав меня по волосам.
   Тут мне поставили еще одну кружку компота, хотя бочка с пивом, что в углу, привлекала сильнее, и кухарка продолжила рассказ. Пришлось во всех подробностях выслушать, как в больную вливали бульоны, как она орала по ночам, не приходя в сознание, как мучились родители, как переживали слуги. В общем, разговор затянулся надолго. Зато в конце...
   - Хорошо хоть лекаря нового нашли. Статный такой мужчина, - кухарка кокетливо повела плечами, - видный весь, одет прилично, так написал он, что нужно малышке нашей, господин Зюре в город поехал, а когда... прислал лекарство, девочка наша на поправку пошла.
   Последняя заминка от моего внимания не ускользнула.
   - У нас в городе ходил один пришлый, - слабым голосом проговорил я. - Он моих соседей вылечил, когда с крапивницей слегли.
   Тут я ввернул описание мужчины, ужинавшего с моряком.
   - Он и есть! - радостно подтвердила кухарка. - Кто ж еще в такой шляпе по весне ходить будет. Побольше бы таких лекарей, - она мечтательно вздохнула, подперев щеку кулаком, - Это ж сколько жизней он спас.
   На плите послышалось шипенье, и она бросилась спасать обед для толпы голодных стригалей.
   Похоже, теория Дару подтверждалась - наш убийца не так прост. Везде успел, зараза. И сам убивал, и Зюре заставил, и девочку спас. Тем временем, пошуровав в котле, вернулась кухарка.
   - Святой человек, - торжественно заявила она, продолжая прежнюю тему. - Глаза, правда, странные, зрачки словно ушко игольное, а так точно святой.
   Я тщательно запоминал все, что говорят, и стал чрезмерно задумчив. В доброй женщине проснулось материнское начало, она погнала меня в постель, но прерывать такую тему было глупо.
   - Моя Ибру после болезни как подменыш стала, - сглотнув слезу, я обратил жалостливый взор на добрую женщину. - Не знаю, что и делать, а на лекаря денег нет, вот у сюрта и подрабатываю.
   Согласен, такой жалостливый взгляд в моем возрасте не слишком действует, но у кухарки самой был сын, и она быстро распространила свое попечительство еще и на меня, бедняжку.
   - Не переживай, - ласково улыбнулась она, похлопав меня по коленке.- Наша тоже слегка изменилась. Лекарь говорил, это пройдет. Раньше наша Ладо и на кухню каждый день заглянет, и пирожки пастухам и косарям отнесет, и братьев своих приструнит, если расшалятся, а теперь день через день.
   - В смысле? - осторожно уточнил я.
   - То ей покажется, что на кухне помогать недостойно, то задумается не к месту, чуть тарелку не разбила, то вообще, со своими братьями по полям носится. Раньше носится и носится, то одно сделают, то другое, коров там подоят, сено покосят, а сейчас, слово ей поперек скажут, - тут кухарка оглянулась на предмет подслушивающих, и, доверительно перегнувшись через стол зашептала, - драться лезет. И это наша тихоня. Ох, малой, ты совсем белый.
   Она схватила меня под мышки, и, поднатужившись, воздела на ноги. В общем, меня отправили спать, снабдив флягой с кислым компотом, и я ушел. Вернее, уковылял, надо же был в роли мученика оставаться, глядишь и завтра покормят и обогреют.
   Вернувшись к себе, я, сытый, довольный, и гордый собой, едва успел развалиться на кровати и взять альбом, как ввалился сюрт. Он прошагал к стулу, сел и молча уставился на меня.
   Закралось подозрение, что он недоволен, потому, отложив альбом, я сел прямо, свесив ноги с кровати и замер.
   - Вы всерьез решили вогнать меня в могилу? - сквозь зубы осведомился Дару.
   - Нет, господин, - честно ответил я, глядя строго перед собой.
   - Тогда зачем, скажите, вы поперлись на кухню и начали расспрашивать почтенную женщину?
   Проклятье, он не заикался! Похоже, настал последний день моей короткой жизни, и я прикинул, обрадуется ли Ибру, получив меня обратно в двух мешках. Вряд ли. Да нет, точно не обрадуется.
   - Вы сами велели поговорить со слугами, - напомнил я.
   - Завтра. Сегодня вы больны... на всю голову!
   - Да какая разница? - возмутился я. - Ну выздоровел чуть раньше, что такого?
   Дару протяжно выдохнул, с видом мученика, и пояснил.
   - Кто поверит, что вы уже на второй день поправились, скажите мне на милость?
   Дару вскочил, и попытался мерить шагами комнату, но она оказалась маловата, потому сюрт, упершись в стену, снова сел на единственный стул. Я все это время сидел на кровати, положив руки на колени, и не сводил взгляда с сучка на доске. Уже поняв, что накосячил, я прикидывал, во что выльется такая предприимчивость.
   Дару сгреб меня за шиворот и встряхнул, как щенка, нагадившего в комнате.
   - Вы, юноша, - сдержанность тона тоже наводила на грустные мысли, - вы же тоже держите... пчел. Неужели не знаете о пчелиной болезни? У вас десять ульев, и вы не знаете?
   От волнения он намотал воротник на кулак, и мне стало трудно дышать.
   - У нас другая порода, - даже не сделав попытки вырваться, прохрипел я. - У нас восковые пчелы, меда мало, зато воска полно, а у этих наоборот. Наши такую болезнь не переносят. Вы меня задушите.
   - Стоило бы, - решил Дару, но ворот отпустил.
   Пройдясь по комнате, насколько позволило пространство, и деловито почесав переносицу, он остановился напротив меня, нагнулся, уперев ладони в колени, и оказался со мной нос к носу.
   - Теперь вы симулянт, обманувший своего господина, - процедил он, - и я должен вас наказать. Понимаете?
   - Понимаю, - тоскливо согласился я, отводя взгляд.
   Наказание за такое было одно - порка. Более того, даже если секли в отдельном помещении, и никто, кроме экзекутора не видел, выходить следовало без рубашки, демонстрируя рубцы на спине, чтобы никто не заподозрил, что экзекутора подкупили, и он, под вопли виновного, усердно сек лавку.
   - Сколько там полагается? - Дару потер лоб, припоминая.
   - Десять, - мрачно сообщил я, даже не рискнув обмануть Дару. Все равно узнает, едва вернемся. - Только вы уж не очень, ладно? Меня последний раз пороли лет пять назад. Поотвык.
   - Видимо, не последний, - вздохнул Дару и прислушался.
   Он прокрался к двери, приложил ухо к замочной скважине, махнув в мою сторону, чтоб стоял тихо.
   - Что? - шепотом уточнил я, разводя руками, показывая, что ничего не понял.
   - Забейтесь куда-нибудь, - шепнул в ответ Дару.
   Согласно приказу, я осмотрел тесное помещение, и выбрал дальний правый угол, между стеной и кроватью, и обреченно в него забился. Дару тем временем прокашлялся, словно петь собирался, затем тихо открыл дверь и зарычал. Как я упоминал, кричал он редко, зато рык его был впечатляющим, как у хорошего сторожевого пса. До ругательств он тоже редко унижался, но, поверьте, рычания было достаточно. Мельком я заметил, как в его комнаты вошли трое человек, а дальше стало не до разглядываний.
   - Вот вы где, - с такими словами Дару, наконец, меня "нашел", в два шага пересек комнату и схватил меня за ухо. Как же я взвыл! Пусть даже оплошал, так он же меня сечь собирался, за что ж еще и ухо выкручивать? От боли у меня слезы из глаз брызнули - уши крутить Дару умел, словно специально этому учился. Выдернув из укрытия, он потащил меня за ухо на выход мимо господина Лога, конюха и еще какого-то слуги, его я впервые видел.
   Таким маршем мы продвигались на конюшню - Дару, не ослабевая хватки, и порыкивая, я, стиснув зубы и украдкой вытирая слезы и Лога со слугами с целью посмотреть, что дальше будет.
   Дальше был конюх. Он грудью встал у конюшни, и категорически запретил нервировать лошадей. Они, мол, создания нежные, и жестокость их расстраивает. Главное, издевательство над человеком его вообще не смущало, он по мне едва взглядом скользнул.
   Господин Лога, кажется, доверял мнению конюха, так как отдал распоряжение и из людской притащили лавку, поставив ее посреди двора. Ко всем остальным проблемам прибавилась еще и публичная экзекуция. Все, кто не был занят на срочных работах, подтянулись поглазеть. Да уж, такого позора я давно не испытывал. Пожалуй с тех пор, как... впрочем, не важно. До сих пор стыдно.
   Ибру часто советовала искать во всем положительную сторону. Нечего есть кроме морковки? Так от нее зубы лучше становятся. Побили мальчишки? В другой раз буду сильнее. Или быстрее. В данном случае я смог лицезреть загадочную девочку, она стояла рядом с подоспевшими братьями. Все трое стояли, сунув руки в карманы, и смотрели с искренним интересом. Хотя вру, Ладо не засовывала руки в карманы, она заложила большие пальцы за пояс, и стояла, выпрямив спину, словно на параде. В какой-то миг она сменила позу, встала поспокойнее, на ее лице отразилось жалость, но тут же вернулась в исходное положение. Видимо, другая личность этой несчастной захотела глянуть своими глазами, да пожалела.
   Вот тут я заметил самое страшное - пришла кухарка. Та самая, которая кормила меня, считая больным мальчиком, а теперь считала подлым обманщиком и симулянтом. Я даже разозлился - ей обед надо готовить, а она развлекаться пришла, можно подумать, мне без нее недостаточно хреново. Кажется, только стригали не прибежали поглазеть, у них работы полно, не слиняешь.
   Под всеми этими взглядами, отнюдь не сочувственными, скорее презрительными и осуждающими, я снял с себя все, кроме штанов и обуви, и лег спиной вверх на лавку. Руки, как и велели, скрестил под сиденьем, и их сразу прихватили ременными петлями, на ноги сел конюх, а один из братьев Ладо услужливо подал розги. Вот мерзавец, в кои-то веки секут не его, он и радуется.
   Поскольку трогать чужого слугу не рекомендовалось, а сюрт представил меня как добровольного раба, отдельное ему спасибо, пороть должен был он сам. Черт бы побрал его привычку все делать по правилам. Он даже розги водой смочил, как положено. Хорошо хоть не соленой.
   Саму порку описывать смысла нет, все как обычно. Свист розг, очень больно, рубашку потом не наденешь, а надо. Дару сек вдумчиво, стараясь наносить удары ровненько, один к одному. Народ, получив свою долю зрелищ, разошелся по делам, а я, постанывая, оделся.
   Закончив порку, Дару аккуратно собрал обломки двух прутов, изломанных угадайте о чью спину, и бросил их в конюшню - лошадкам пожевать.
   - Значит так, - отряхивая ладони, деловито уточнил он, - экипаж нам запрягут, идите, собирайте вещи. Только старайтесь никому на глаза не попадаться, особенно кухарке.
   Проскользнув в дом под охраной сюрта, и бочком преодолев препятствие в виде кухарки, я отправился собирать вещи, морщась каждый раз, когда ткань рубашки касалась спины. Дару тем временем попрощался с хозяевами, огорченно цокая языком по поводу паршивого воспитания у определенных слоев общества.
   Вся эта канитель закончилась довольно быстро - сюрт списал на то, что в свете последних событий стоит побыстрее расторгнуть договор добровольного рабства. Вот так, не пообедав, мы поехали домой. Я, с низко опущенной головой, Дару злой до невозможности, и Хохлатка сытая и довольная.
   Пока ферма не скрылась за холмом, Дару молчал. Его можно было понять, кругом работники, крестьяне, которые могли слышать о случившемся, и все такое. Однако когда мы отъехали достаточно далеко, молчание начало меня раздражать.
   - Господин Дару, - я обернулся на козлах, собираясь задать несколько вопросов, но в ответ получил обидную плюху.
   - Вперед, - мрачно велел Дару.
   Тут стоило призадуматься, на меня он злиться, или боится шпионов. Впрочем, щека болела, и, вкупе со спиной, окончательно испортила настроение. Ну этого сюрта, в самом деле, хочет молчать - пусть молчит, а я, за эту плюху, с ним еще рассчитаюсь. Обдумывая планы мести, я молча правил до самого вечера. Странно было, на закате мы проехали мимо постоялого двора, вполне приличного, замечу, и ехали до самой темноты. Только когда ехать стало невозможно, попросились на ночлег в ближайшей деревушке.
   На втором этаже овина, в котором всю ночь блеяли овцы, мешая спать, Дару снизошел до объяснений.
   - Я на вас зол, - шепнул он, пока укладывался на сене, - вы меня подвели.
   - Так я...
   - Это легенда для других, юноша, - процедил Дару, явно недовольный моей бестолковостью. - Будете молчать, пока не спрошу, и в городе готовьтесь к пренебрежительному поведению.
   - Я ведь...
   - Смолкните, - сквозь зубы велел сюрт, - делайте, как сказано. Я знаю, вы... хотели как лучше, но мы обязаны поддерживать легенду.
   - Думаете, за нами будут следить? - скептически осведомился я.
   - Будут, юноша, обязательно будут, иначе получится... ошибка в моих расчетах, и наша поездка пошла под хвост кошке.
   Дальнейшие разговоры сюрт пресек, прижав палец к губам, давая знак помалкивать. Таким образом поездка в город стала еще тоскливей поездки на ферму, Дару, похоже, считал шпионом каждого промелькнувшего кролика или заблудившуюся овцу. О людях, встречавшихся по пути, и говорить нечего. Не хотел упоминать, но, похоже, стоит - согласно распоряжению Дару, я на каждом постоялом дворе начинал канючить, прося не расторгать со мной договор, и был услужлив до тошноты. Виноват я был сам, хотя и из благих побуждений, но все равно Дару был слишком суров, мог бы и не угрожать увольнением. Он, правда, объяснил это как повод вернуться в город, вместо продолжения поездки к старому приятелю. На мой взгляд, все это было шито белыми нитками. Раз убийца такой умный, то фигу он поверит в развлекательную поездку по живописным местам, когда у сюрта на руках расследование нескольких убийств.
   - Наверняка догадается о наших подозрениях по поводу Зюре, - закончил я свою тираду.
   - Надеюсь, - мечтательно вздохнул Дару. - Тогда он себя... проявит. Опасно, зато шанс.
   - Или уберет свидетелей. Чего? - среагировал я на взгляд сюрта.
   - Каких еще свидетелей, Ибрик? - ласково спросил он, и посмотрел сочувственно. - Молодой вы еще. Всех, кто мог его... выдать, он уже прикончил.
   - А Зюре?
   - А он... ценность, раз до сиз пор жив, - задумчиво протянул Дару.
  

Глава 9

  
   Пустая какая-то поездка оказалась. Ну да, Ладо странная, а кто не странный после многодневной комы? Хозяева скрывают свои тайны, так я бы тоже скрывал, имея в семье такого многоликого ребенка. Зюре мы даже не искали, и, собственно, по словам того же сюрта, арестовывать его было не за что. Жертва была добровольной, о чем, скорее всего, имелись соответствующие записи, не зря ведь Зюре стал таким преуспевающим торговцем, он точно умел учитывать всякие мелочи для дальнейшего суда.
   На последнюю ночевку мы остановились в одной из деревушек. Было еще рано, даже темнеть не начало, и целый вечер Дару болтал с прикованной к креслу бабулькой. Она, узнав, откуда мы едем, ударилась в разговоры об овцеводах. Мерзкие создания, по ее словам, а уж что с овцами вытворяют, при господине сказать язык не повернется.
   Я в это время усердно помогал по хозяйству, словно нанятый, и, заново проконопачивая стены в комнате, отрабатывая свое "гнусное поведение", слушал вполуха. Зато Дару пел соловьем. Вернее, несколько заикающимся соловьем. Он слушал уже третью байку охочей до общения старухи, да нахваливал, в перерывах, ее искусство вязальщицы. Она действительно ни на миг не переставала щелкать спицами, а шерстяные вещи, развешанные над ее кроватью, чтоб отвиселись, тянули при продаже на скип, не меньше.
   Вскоре пришли с полей хозяева, выказали положенное уважение столь почтенному гостю, дальше все как обычно - ужин и баиньки, вставать придется спозаранку.
   Дару попросил постелить нам на сеновале, не желая стеснять хозяев, по его заверению, а на самом деле просто избегал ночевки в шумной компании большого семейства.
   Хозяин лично притащил четыре толстых одеяла и две подушки, и задержался, одобрительно наблюдая, как я стелю для сюрта в углу, там меньше сквозняков, а себе у лестницы, чтоб первым встретить незваных гостей, буде таковые явятся. Наконец он ушел, и мы улеглись спать.
   - Ибрик, - тихо окликнул Дару, - вы заметили некоторую... недоброжелательность к овцеводам со стороны почтенной женщины?
   - Ничего себе, недоброжелательность, - хмыкнул я, перекатился на живот и приподнялся на локтях, для удобства разговора. - Да она их живьем готова сожрать. Однако вяжет отменно.
   - Более чем, - согласился Дару. - Вы ведь заметили... вещи, вывешенные под навесом для проветривания, когда мы ехали мимо?
   Кажется, там действительно что-то болталось, а потому я счел возможным согласно помычать.
   - И обратили внимание на вязку?
   Дальше врать было глупо, и я помотал головой.
   - Такую вязку используют мастерицы-вязальщицы, и она держится в секрете. Похоже, нашу... хозяйку, обучали в семье овцеводов.
   - А по разговору, так она их ненавидит, - заметил я.
   - Бедная женщина с детства была помолвлена с юношей из овцеводов, потому и обучалась с их девочками. Дальше история старая как мир - он, за год до свадьбы, предпочел ее подружку. Молодые люди иногда бываю очень... ветрены. Так вот, пока девочки учатся, и пытаются вывязать узор, им вещают... местные предания. Тоже, кстати, только для своих.
   - И что?
   Я действительно не понимал. Такое было принято во многих ремеслах. Отец, к примеру, пока обучал Ибру премудростям, рассказывал ей о Восковой Фигурке, способной придти и забить в глотку нерадивого мастера одну из его свеч.
   - Среди овцеводов бытует легенда о... Человеке Овце.
   - Ух ты, - деланно восхитился я, - а почему не о Подкованном Гусе, как у кузнецов? Или Бледной Лихорадке лекарей? Овца, знаете ли, не впечатляет!
   - Человек Овца, - строго поправил Дару. - Если с животными плохо обращались, он мог поменять... разум пастуха и овцы.
   Тут я задумался. У нас все понятно - свеча в глотку. У лекарей, когда пренебрегают безопасностью, то заражались, это логично, вот вам и Лихорадка. Кузнецы хвастают, что хороший мастер может на гуся подкову выковать, тут тоже ясно. А вот овцеводы намудрили.
   - Вы ведь думаете? - уточнил Дару.
   - Вроде да. Подождите, может, у них на склонах замятка растет? Ну, травка такая, когда сжуешь, идиотом становишься на несколько дней. Чисто овца!
   - Забавные у вас познания, - хмыкнул Дару.
   - Сестра ее пыльцу в успокоительные свечи добавляет, - отмахнулся я, - это безвредно, у Ибру бзик на дозировках.
   -Замятка там не растет, - заверил Дару. - Подумайте еще.
   Думал я долго, в надежде, что сюрт уснет, но он ворочался, покашливал, и всячески демонстрировал бодрость. Спрашивается, какого черта мы спать пошли, если он и сам бодрый и мне спать не дает.
   - Тогда эта Овца колдун. Ничего умнее в голову не приходит, - решил я.
   - Вот именно! - воскликнул Дару. - О чем и сообщила почтенная женщина. Вы совсем не слушали, когда я с ней разговаривал?
   Голос звучал возмущенно и я поспешно оправдался.
   - Между прочим, я стены конопатил. Там такие дыры - смотреть страшно. Не до разговоров было. И вообще, не кричите так громко. Всю дорогу помалкивали, а теперь орете. Нас услышат.
   - Вы не наблюдательны, - отозвался Дару. Судя по звукам, он укладывался поудобнее, да и голос его звучал сонно. - Я протянул у порога и слухового окна... нити и наложил охранное заклинание, они не позволят звуку проникнуть наружу.
   - То есть, когда нас придут убивать, хозяев мы не побеспокоим, - саркастически предположил я.
   - Вот именно, - зевая, согласился Дару.
   Он начал похрапывать, и тут меня осенило.
   - Господин Дару, - сначала я звал тихо, но храп не прекращался, и тут, вспомнив о заклятии, не позволяющем выпустить звук, я заорал в полный голос. - Господин Дару!
   Он резко сел, и, привыкшие к скудному свету глаза позволили заметить, как он ошарашено озирается.
   - Вы в своем уме, Ибрик, так орать... среди ночи!
   - Нас никто не слышит, - напомнил я.
   - А я? - возмутился Дару. - Вы меня разбудили!
   - Просто хотел заметить, что этот дом вы выбрали не случайно, а именно из-за особого способа вязки. Не так?
   - В чем проблема-то? - раздраженно поинтересовался Дару. - Вы вырвали меня из такого сна...
   - Вы нарочно заставили бабку говорить о молодости, вязании и легендах!
   - Гениально, - с деланным восхищением отозвался Дару. - Еще я умею раскрывать преступления и умею писать! Вы меня разбудили для обсуждения очевидного?
   - А не проще было спросить у вязальщиц? - ядовито осведомился я.
   - А не проще начать работать головой, и понять, что вязальщицы берегут свои... секреты, в том числе легенды? На каком основании сюрт должен заставить их рассказывать сказки? Я всю дорогу высматривал такую вот... почтенную женщину, и тут такая удача.
   - А если бы не встретили? - слегка обалдев, спросил я.
   - Отослал бы вас на поиски... по прибытии в город. Теперь спите. И не дай вам боги, потревожить меня без особого повода.
   - Бог един, - буркнул я, желая оставить за собой последнее слово.
   - Не мои проблемы, - заметил Дару, бухнулся на одеяло и захрапел.
   Другого выхода, кроме как поспать не осталось, зато встали мы с утра пораньше, и дома были еще до полудня.
   Да, мне дали время распрячь Хохлатку, почистить ее и пегую, задать обеим корм, и даже перехватить кусок хлеба с сыром, а затем Дару опять потащил меня в город. Идти жутко не хотелось, подустал я, но не бросать же сюрта одного.
   Сутулясь, Дару молча шагал по улице в направлении центрального участка, и вдруг толкнул меня в проулок. Дома тут стояли глухими боковинами стена к стене, едва протиснуться удавалось. Сюрт, толкнув меня дальше, чуть высунулся из-за угла, проверяя, не следят ли за нами. Похоже, "хвоста" не было.
   - Ибрик, - сюрт повернулся, и смотрел на меня пристально, словно допрашивал, и при этом теребил пуговицу на своей жилетке, - вы умеете держать себя в руках?
   - Умею, даже на вскрытии не сплоховал, - напомнил я.
   - Молчать, надеюсь, тоже умеете, - решил сюрт. - По крайней мере, когда от этого зависит ваша жизнь. Ведь так?
   Черт возьми, он не заикался, значит дело было серьезней серьезного, и я только кивнул.
   - Темноты, надеюсь, тоже не боитесь, - сообщил Дару как факт, и, оттеснив меня к стене, уверенно пошел вперед.
   Шли мы недолго, оно и немудрено, дома, знаете ли, не бесконечны, и скоро впереди показался выход из проулка. Тут Дару остановился, и начал придирчиво рассматривать мостовую. Я тоже заинтересовался, что же там такое может быть. На первый взгляд ничего особенного - расшатанные камни, скучающие по раствору, две сливные решетки - одна ржавая, вторая очень ржавая, и пара кучек собачьего дерьма.
   - Что странного заметили? - осведомился Дару.
   - Тут держат собак.
   - Чем, позвольте узнать, вам не угодили... собаки? - поинтересовался Дару. - Помимо этого, естественно.
   Он указал на собачье дерьмо. Мысли, пришедшие в голову, мне самому показались дурацкими, и я просто пожал плечами, показывая полное отсутствие идей. Дару многозначительно прокашлялся, и стало ясно, он мне не верит, и скоро начнет злиться, а до той поры мы так и будем стоять в странных позах.
   - Да понимаете, господин Дару, сейчас в моде хорьки, правильно? Они, вроде как, берегут дом от крыс и мышей, потому их и заводят вместо кошек и собак. И красиво, и сплошная польза. А тут живут собаки, хотя дом богатый. Получается, хорьки тут не приживаются. Так?
   - Так, - одобрил сюрт. - И почему они не приживаются?
   - Может, из-за крыс. Хорьки ведь не глядя за ними бегают, им природой положено, вот и гибнут, а собаки они поумнее, умеют вовремя смыться.
   - Хотите сказать, что в доме столько крыс, что они... задрали хорьков?
   - Нет, не дома, а на проулке. Вот тут, - я указал на решетку. - Вырвались, погнались, прыгнули вниз и все, привет. А собака не пролезет.
   - Прекрасное рассуждение, - искренне похвалил Дару, со стоном распрямляя спину, уперевшись ладонями в поясницу. - Вы опять меня... порадовали. Теперь за работу! Снимите эту решетку.
   - Зачем это? - опасливо спросил я, хотя ответ был очевиден.
   Конечно, одежду мне оплачивал Дару, ботинки были крепкие и не промокали, но соваться в водосток, где бродят крысы, мне не улыбалось. Оставалось надеяться, что Дару тоже не полезет. Просто решил заглянуть внутрь, или уронил что-нибудь вниз. Короче, моих радужных заблуждений хватило ровно на то время, пока я решетку снимал. Поддалась она удивительно легко и Дару первым полез вниз, ступая на полусгнившие деревянные колышки, вбитые в стены колодца.
   - У вас в кармане наверняка есть свеча, - предположил я, тут нога соскользнула с колышка, и я едва не угодил по голове своего работодателя.
   - Еще одна такая выходка, и свеча вам понадобиться... поминальная, - проворчал снизу Дару.
   Ну да, я его слегка задел, так ведь нечаянно. На всякий случай я замешкался, и продолжил спуск только когда услышал, как сюрт спрыгнул на землю. Вернее в лужу - плеск раздался. Прислушавшись, я решил, что земля рядом, одолел еще пару колышков и прыгнул. Упал я почти удачно - на четвереньки, ушиб колено, ободрал ладонь и промок, а так все нормально, даже освежился.
   - Я не смогу вытащить вас наверх, если вы... расшибетесь, - предупредил Дару.
   - Да понял я, понял. Буду осторожней, - виновато пообещал я и осмотрелся, благо света, падающего из отверстия наверху, было достаточно.
   Этот туннель был довольно высок, по крайней мере для сюрта, стоявшего в полный рост. Стены никто особо не шлифовал, так, срезали выступающие камни и все. Тощий ручеек, бежавший по дну, прогрыз отменную канавку, и стремился дальше.
   - Вода чистая, - приглядевшись, сообщил Дару. - Значит, до... канализационного стока еще далеко. Мы выбрали правильную решетку.
   Сточные решетки в этой части города были обычным явлением, света сквозь них проникало достаточно, и мы вполне могли ориентироваться в полумраке.
   - Жаль, что я не взял чертеж подземелья, - вздохнул Дару.
   - То есть, вы тут не бывали раньше? - потерянно спросил я. Судя по тому, как уверенно шлепал сюрт по лужам, он должен был прекрасно знать подземелье, а теперь оказывалось, что нет.
   - В мои обязанности не входит исследование клоак! - возмутился Дару. - С нужными людьми я встречался на... нейтральной территории. Нам туда. Кажется.
   Мы свернули. Туннель пошел под уклоном вниз, и стало значительно темнее. Решетки попадались все реже, и иногда приходилось идти в полной темноте, на плеск шагов Дару. Когда луч солнца все же забредал в подземелье, он высвечивал облепленные водорослями стены и жутковатого вида грибы, росшие на выступающих камнях. Один поворот сменялся другим, еще более темным и мрачным, запах затхлости усилился, и я начал беспокоится не только о темноте, но и о воздухе.
   Сжалившись, Дару чиркнул спичкой, и зажег свечу. Стало еще хуже. Бледные тени заплясали по стенам, и, благодаря выступам, создавали образы, способные напугать человека с крепкими нервами.
   - Где мы? - шепотом поинтересовался я.
   В тишине, нарушаемой только звуком текущей воды, слова прозвучали слишком громко, эхо, отразившись от стен, затихло где-то вдали, и, съежившись, я притих. А вот Дару не смущался.
   - Полагаю, из центра мы давно вышли, - заявил он, презирая искажение голоса, вызванного эхом. - Скоро найдем нужных... людей.
   - Людей? - мой вопль стих вдали, и повисшая тишина показалась зловещей.
   Представив, кто может жить в таком месте, я очень сильно захотел домой, в лавку. Стоять за прилавком и делать свечи на заказ показалось вполне достаточным приключением. Настроение не улучшало и наличие трех шишек на голове, вызванных ударами о низкий потолок, и поход в согнутом состоянии.
   - Эй! Крысолов! - внезапно заорал Дару.
   Я чуть не оглох. Надо ему орать прямо под ухом, тем более что ответа не последовало. Пока я тряс головой, стараясь избавиться от звона в ушах, Дару прислушался, и, удовлетворенно хмыкнув, уверенно зашагал вперед. Как продолжение злосчастий, я ступил на глубокое место, и вода хлынула за голенище. Ступни сразу обдало ледяным холодом, но ругаться и высказывать недовольство я не рискнул, не та ситуация.
   - Крысолов! Отзовись, сволочь! - продолжал взывать Дару.
   Хоть бы заикнулся, зараза. И тут словно в ответ на его призыв, мне на плечо прыгнула крыса, и, не успел я испугаться, скользнула по лицу холодным голым хвостом, перепрыгнула на плечо Дару, затем вниз, на сухую кромку, и устремилась вперед.
   - Проснулся, - недовольно буркнул сюрт, следуя за крысой. - Давно бы так. Послушайте, уважаемая, давайте помедленнее.
   К моему удивлению, он обращался к крысе. Она, в свою очередь, заставила меня отвиснуть челюстью, замедлив бег. Более того, недовольно запищала, и обернулась.
   - Она понимает вашу речь, - указав пальцем на зверька, сказал я.
   - Конечно... понимает, - согласился Дару. - Вы же обратили внимания на цвет ее шерсти.
   Связи я не уловил, и вообще, гораздо большее впечатление произвел хвост, едва не угодивший мне в рот. Теперь, присмотревшись, я заметил, что шерсть крысы темнее обычной, а вдоль хребта идет тонкая белая полоска. Рассмотреть все это я смог только потому, что крыса соизволила остановиться нас подождать, приподнявшись на задние лапки и, принюхиваясь к чужакам, шевеля усиками.
   - Этот ваш Крысолов он что, анимат? Ну, такой колдун, который может проникать в разум животных, видеть их глазами и...
   - Я знаю, кто такие аниматы. Вас посетила на редкость... глупая мысль. Даже глупее, чем идея поговорить с кухаркой раньше времени, - заявил Дару.
   Крыса, клянусь, пискнула, выражая согласие, и степенно зашагала вперед.
   - Крысолов является разбивщиком, - тихо добавил сюрт, и не успел я задать вполне логичный вопрос, прижал ладонь к губам, давая знак заткнуться.
   Затем, все так же, на пальцах, пояснил, что идти надо за ним след в след, молча, и делать вид, что я страшно отважный. Поймите правильно, я не трус, но в детстве меня покусала крыса, когда мы с ней выясняли, кому принадлежат сальные свечи, вот с тех пор их и недолюбливаю. Провалявшись пару дней с лихорадкой, вызванной укусом, я хотел завести хорька, но Ибру решила иначе.
   Тут меня осенило. Ибру притащила крысу точно такой окраски как эта, и с тех пор наши свечи были в безопасности.
   Вскоре терпение грызуна иссякло, и степенный шаг она сменила на легкую рысь, а затем и вовсе побежала с прежней прытью. Дару не стал соревноваться с ней в скорости, и просто шагал, за что я был очень благодарен. Сами попробуйте бежать, когда уже больше часа идете согнувшись, с затекшей спиной, и рискуя в любой момент врезаться головой в потолок.
   Свеча потухла, но пол был довольно ровный, и мы шли не спотыкаясь, ориентируясь на писк нашего проводника.
   - Так, - пробормотал Дару. - Два писка это значит свернуть... вправо, если правильно помню. Держитесь за стену, юноша.
   Вот спасибо! Скользкая мерзость под пальцами вскоре сменилась пустотой, и я свернул вслед за сюртом. И вдруг, о святые небеса, где-то там, впереди, замаячил тусклый свет.
   - Столько лет прошло, а помню, - довольно пробормотал Дару, и мне пришлось срочно пресечь собственную фантазию, услужливо предложившей варианты, что могло случиться, ошибись сюрт с поворотами. У нас в соседнем квартале малец один пропал, отправился на поиски клада, скрытого, по преданию, в туннелях, так до сих пор не нашли ни мальца ни клада.
   Теперь мы стремились к огоньку, как мотыльки. Туннель все сужался, и последние шаги пришлось преодолевать бочком, едва не задевая носом стену. Кстати, кто-нибудь пробовал ходить боком и согнувшись? Вот и не советую. Протискиваясь, я размышлял, что нас ждет по ту сторону прохода. Первым делом в уме, отравленном городскими слухами, возникло ведение холодного сводчатого зала с аскетичной обстановкой и скудным освещением. Далее пригрезился колдун в длинном балахоне с капюшоном, закрывающем лицо, держащим в руке нечто вроде магического жезла, и с крысой, покорно сидевшей на плече.
   Уровень комнаты был чуть выше уровня туннеля, и, споткнувшись, я со всего маху впечатался в пол. Вот вам и первая встреча с могучим колдуном. Валяюсь тут, как раздавленная улитка, а сюрту, наверняка, грозит опасность. Мигом вскочив на ноги, я осмотрелся.
   Ну, с мрачной цитаделью сходства не наблюдалось. Комната десять на десять шагов, на стенах ковры, от сырости и холода предохраняют. У правой стены тахта, у левой кушетка и стол с письменным прибором. Была еще пара кресел у низкого столика и два запертых шкафа. Просто кабинет ученого, а не логово Крысолова. Кстати, сам хозяин уже обменивался приветствиями с сюртом.
   - Приветствую, - буднично поздоровался Дару, махнув рукой.
   - И тебе не болеть, - отозвался хозяин.
   Я его сперва и не заметил. Он цветом одежды почти слился с обивкой одного из кресел. Подумав, Крысолов встал, решив приветствовать гостей как положено воспитанному человеку, и даже зажег еще пару свечей, отчего в комнате посветлело.
   Хозяином оказался мужчина лет за пятьдесят, даже старше Дару, светлые волосы зачесаны назад, темные, глубоко запавшие глаза были огромные, видимо, приспособились видеть в полумраке. Одет он был в удобные штаны и расшитую красную рубаху. На ногах тяжелые ботинки с ослабленной шнуровкой. Зато с крысой я угадал. Она, правда, на плечо не карабкалась, зато быстро юркнула в карман штанов, но хозяин ее выудил, погрозил пальцем и пустил бегать по полу.
   - Каким ветром, кире? - осведомился Крысолов.
   - Не спрашивай, - отозвался Дару, бесцеремонно опускаясь в кресло. - Еле... добрался до тебя.
   - А кто этот рыжий? - Крысолов не слишком почтительно кивнул в мою сторону.
   - Помощник.
   - У тебя, вроде, другой был? - подозрительно осведомился Крысолов, и осмотрел меня, склонив голову на бок. - Да ну точно другой! Поменьше, постарше и чернявый. Куда дел?
   - Не спрашивай, - повторил сюрт.
   Зря он так, лично мне очень хотелось знать, как именно отпрыгался мой предшественник. История, похоже, была печальная.
   Между тем Крысолов сел во второе кресло, тихим свистом подозвал к себе крысу, и, пристально глядя ей в глаза, пошевелил носом. Выглядело смешно, но я даже хихикнуть не посмел, просто стоял за креслом сюрта как истукан и старался запомнить как можно больше.
   - За Кас_и послал, - пояснил Крысолов, отпустив крысу. - Толковый парень попался, без него знать не знаю, что у меня в хозяйстве творится.
   Имя мало по малу всплыло в памяти, и решение изображать из себя безмолвный памятник пропало.
   - Каси? - завопил я так, что Дару вздрогнул. - Он же погиб!
   Перед мои внутренним взором предстал полуобглоданный живой труп, и я быстрым шагом переместился между Дару и входом, собираясь исполнить обязанности телохранителя. Попутно, правда, наметил путь к бегству, и прихватил подсвечник потяжелее, отчего свеча выпала, покатилась по столешнице и погасла.
   - Ишь ты, - уважительно протянул Крысолов, - а этот пошустрее будет. Только нервный слегка. О, Каси! У нас гости, сынок, поди, принеси угощение.
   Действительно, на пороге стоял Каси. Мы с ним мало общались, он был слишком молод для моей компании, но узнать его узнал. За прошедшие годы из десятилетнего сопляка он вытянулся до сопляка пятнадцатилетнего, но оставался таким же коренастым, чернявым и диковатым.
   - Каси?
   Он смотрел на меня, словно впервые видел, но вскоре лицо его озарилось узнаванием.
   - Привет, Ибрик. А я думал, ты крыс боишься. Ты чего, в туннелях заблудился?
   - Я тут по работе, - только и смог выдавить я.
   Понимающе покачав головой, Каси перевел взгляд на Крысолова, постоял пару секунд и вышел. Вскоре он принес кувшин вина, четыре глиняных стакана и тарелку сыра. Пока его не было, Дару кратко рассказал об убийствах и ритуальном веретене.
   - Каси, поставь вино на стол, возьмите по стакану и иди, покажи своему приятелю туннели.
   - Спасибо, обойдусь, - поспешно ответил я.
   В ответ засмеялись все трое.
   - Идите, юноша, идите, - велел Дару. - Нам надо побеседовать без...лишних ушей.
   Прихлебывая вино, я вышел вслед за Каси.
   - Ты как тут оказался? - первым делом спросил я, едва комната осталась позади.
   - Через решетку, - отозвался Каси. - Теперь осторожно, здесь ступенька, и сворачивай налево.
   Я шагнул в темноту, Каси что-то прошептал и под потолок взмыл светящийся шарик.
   - Извини, - бросил Каси. - Крысолов велел тренироваться, вот и приходится обходиться без спичек. Знаешь, как выматывает?
   - Ну ты даешь, - только и смог проговорить я.
   Довольный моим восхищением, Каси усмехнулся, затем воровато обернулся на вход и указал на мой стакан. От волнения я уже почти все выпил, и вдруг стакан наполнился вином сам по себе.
   - Это из их кувшина, - похвастался он. - Да ты садись, когда понадобимся, нас позовут.
   Помещение было хуже предыдущего, но тоже вполне приемлемое. Узкая длинная комната вмещала кровать, стол, заваленный книгами, и шкаф для одежды.
   Расположившись на кровати, Каси принялся расспрашивать об общих знакомых. Ну, я поведал, кто в ученье ушел, кто женился, кто в тюрьму загремел и так далее, затем потребовал ответного рассказа.
   - Мы тебя неделю искали, - заявил я. - Все облазили, а ты как в воду канул. Что, нашел клад и прикупил эту комнатку?
   Я обвел стаканом комнату, но прежним авторитетом у Каси больше не пользовался. Он лишь усмехнулся, и собственное поведение показалось мне мальчишеским.
   - Это не я нашел, это меня Крысолов подобрал. Сперва я заблудился, потом застрял в узком проходе, а затем напали крысы.
   - Страшно было?
   - Я обмочился от страха, - буднично признался Каси. - Потом явился Крысолов. Выдернул меня как морковку из грядки, устроил форменный допрос кто я, откуда, есть ли родители, а потом оставил при себе учеником.
   - Так чего ж ты домой не вернулся?
   - Куда домой? - искренне удивился Каси. - В ученье к мастеру, бившему меня смертным боем? Нет, спасибо. Родаки у меня померли, сам знаешь, а уж мастер точно по мне не рыдал. Я ж клад пошел искать, чтобы разбогатеть и сбежать из города.
   Я понимающе кивал. Беглого ученика всегда возвращали мастеру, пока контракт не закончится, а чтоб откупиться или успеть уйти подальше, нужны были деньги.
   - Слушай, - я нагнулся к Каси и понизил голос, - а этот твой Крысолов, получается, колдун?
   - Само собой, - согласился Каси. - Он разбивщик. Я так пока не умею, но Крысолов говорит, что задатки есть.
   - Кто? - переспросил я. - Дару такое упоминал, но я ничего не понял.
   - Ну, он может вкладывать часть разума в другое существо. Берет выводок крыс, выбирает самых умных, вкладывает в них часть своего разума, и они существуют к взаимному согласию.
   До меня потихоньку доходило. Что ж получалось, любая крыса, шнуряющая незамеченной по дому была шпионом? То есть, пока я занимался любовью с девушками, эти извращенцы все видели? От гнева я покраснел и начал медленно вставать.
   - Ага, - удовлетворенно протянул Каси, даже не пошевелившись, - когда я так же покраснел, Крысолов спросил, есть ли у меня глаза.
   - Чего? - я резко обернулся. - Какие еще глаза?
   - Вот эти. Потом он сделал вывод, что, раз есть глаза, то я подглядываю за соседями в окна, пока они не видят, и ворую у них всякое разное. Да еще, наверняка, шантажом подрабатываю. Сядь, Ибрик, крысы просто еще одна пара глаз. Вдобавок мы с Крысоловом поверхность не любим. За некоторой едой приходится, конечно, выбираться, но я это вечером делаю, когда сумрак или темно. Смотри.
   Каси нагнулся, и тихо свистнул. Тут же прибежал зверек, и встал перед ним на задние лапки. Неуловимое движение кистью, и зверек упал на спинку, вздернув лапки вверх. Еще одно движение, и крыса вскочила и начала гонятся за собственным хвостом.
   - Ого! - я действительно был восхищен.
   - Проще простого, - заявил Каси, явно довольный моей реакцией. - Надо вовремя начать дрессировать, вот и все. Как это делать, меня Крысолов научил.
   - Ненавижу крыс.
   Признание вырвалось против воли, и меня аж передернуло. Будь у них хвосты нормальные я, возможно, был бы терпимее, но вот эти голые холодные отростки просто гадость, дрожь пробивает как вспомню.
   - Прямо ненавидишь? - хитро прищурился Каси. - Из-за хвостов, похоже?
   - Они заразу разносят, - не сдавался я, - все знают.
   - А помнишь, когда у вас крысы запас сальных свечей погрызли, Ибру одну в дом принесла? Ты так орал, что даже в нашем квартале было слышно.
   Не стоило ему о таком напоминать. Мне тогда всего одиннадцать было. Хотя крысу запомнил. Здоровая такая тварь, она мне три ночи подряд в кошмарах снилась.
   - После этого у вас ведь таких проблем больше не было, - продолжил Каси.
   - Сетку попрочнее натянули, - бросил я.
   - Как же. Если крыса хочет получить свое, она это получает. У вас даже мыши завелись, значит вот эти, - он указал на умывающегося в углу зверька, - окончательно ушли.
   - И что?
   - А то. Крыса может быть просто незаменимой. Ибру, например, принесла крысиного волка.
   - Кого-кого?
   Каси явно наслаждался моим невежеством. Он не торопясь отпил вина, зажевал его кусочком сыра, и только после этого ответил.
   - Каннибала.
   Даже жаль, что его ответ не произвел должного впечатления. Я просто не знал значения этого слова. Оценив, Каси пояснил с деланным равнодушием:
   - Каннибалы едят себе подобных. Ну, как людоеды среди людей. Крысы таких "волков" боятся до паники. Они умнее прочих, изворотливы, хитры, и так далее. Растить их тяжело, но покупатели всегда имеются. При мне Крысолов таких пятерых вырастил, и потом с ним крысы по месяцу не разговаривали.
   От всей этой информации у меня уже голова раскалывалась. Один из пропавших знакомых оказался алхимиком, другой колдуном, и я постарался вспомнить, не пропадал ли кто еще. Вроде две девочки, но одну нашли мертвой в развалинах дома, а вот вторую, похоже, следовало ожидать в скором времени, летающей на метле. Тут еще дрессированные крысы, разбивщик, способный видеть глазами крыс и не использующий их разум как анимат, а делящий.
   Вскоре прибежала серо-черная крыса, о чем-то доложила Каси, и он со вздохом встал.
   - Рад был тебя повидать, Ибрик, - искренне произнес он. - Ты того, иди, тебя зовут.
   Я успел вовремя, сюрт уже прощался с гостеприимным хозяином.
   - Нам пора, - заявил Дару, усердно пожимая руку Крысолову. - Спасибо, ты очень помог.
   - Сделка в силе? - подозрительно спросил Крысолов.
   - О да, - горячо заверил сюрт.
   - Травли не будет? - настойчиво уточнил Крысолов.
   - Это твоя вотчина. Не переходи границ, и я... сдержу слово.
   На том они расстались. Мы с Дару потопали обратно в тьму кромешную, а Крысолов и Каси остались в своем логове, счастливые и довольные. Нет, я их упорно не понимал.
   - У Ри... простите, у Крысолова, врожденная непереносимость... солнечного света, - пояснил в темноте Дару, уверенно ведя нас на выход, - а ваш знакомый... юноша впервые встретил человека, отнесшемуся к нему с состраданием. Понимаете?
   - И человеческую компанию им заменили крысы, - саркастически заметил я. - Отличная замена.
   - Для них - да, - отрезал Дару, и до самого выхода из подземелья не произнес ни слова.
   Поднимаясь наверх Дару сумел со мной сквитаться - колышек подломился, и ботинок встретился с головой. Впрочем, обдумывая наши похождения, я почти не обратил на это внимания, тем более что удар пришелся вскользь.
   Наверху темнело, но даже скудный свет в проулке резал глаза как ножом. Есть хотелось до колик, а выпитое вино бурлило в животе, требуя закуску.
   - Зайдем и поедим? - вяло намекнул я, поведя носом в сторону запаха харчевни.
   - В таком виде и в этом районе? - уточнил Дару. - Вы издеваетесь. Посмотритесь в зеркало и ужаснитесь. Идемте домой, Ибрик.
   Разговаривать по пути сюрт отказался наотрез, сославшись на беспокойную обстановку, и мы молча топали домой. Попытка остановить наемный экипаж провалилась - на двух замызганных и шатающихся от усталости людей смотрели косо. Особо бдительная дама даже стражников позвала, спасибо ей большое.
   Быстро опознав сюрта, один из стражников вышел на середину улицы, и довольно быстро обнаружил свободную таратайку.
   Возница пытался доказать, что свое отработал и едет домой, но увесистый кулак стражника под носом заставил его передумать.
   - Не люблю такие методы, но у меня просто нет выхода, - сообщил Дару вознице, усаживаясь рядом с ним на сиденье.
   Кое-как пристроившись у них в ногах, я принялся думать. Не зря же Дару убил целый день на подземное путешествие. Дело явно было в переносе сознания, у Крысолова в этом большой опыт.
   Что же получалось, наш убийца, тот, который в шляпе, подбивает почтенного торговца, ради спасения внучки, найти добровольную жертву и нанести решающий удар. Для возвращения к жизни надо убить семерых, но для возврата из комы, вполне возможно, достаточно меньшего количества жертв. Итак, Зюре, пользуясь веретеном, исцеляет внучку, и в ней оказывается несколько других личностей.
   - Господин Дару! - воскликнул я, привстав. - А могла эта Ладо...
   - Заткнитесь, юноша, - процедил сюрт, искоса глянув на возницу. - Дома поговорим, вы пугаете почтенного господина.
   Услышав, как его назвали "почтенным господином", возница приосанился, хлестнул лошадь, и мы поехали быстрее.
   - Ну и вид у вас, - поприветствовал нас Ситу. - В зеркало не смотритесь - потрескается. Нет, Ибрик, быть тебе неженатым, с такой рожей-то. Дару, я там воды согрел.
   Как бы не ворчало это вечно пьяное чудовище, но воды он согрел на двоих. Сколько дров ушло - представить страшно, но платил не я, а потому, забравшись в ванну после Дару и обозрев два кувшина горячей воды, только удовлетворенно вздохнул, соскребая с себя остатки плесени, водорослей, улиточной слизи и прочей дряни.
   Ополоснувшись из кувшинов и едва не завопив от слишком горячей воды, я счел возможным выйти к ужину.
   И вот, мы уплетали ужин, под надзором Ситу, и все вопросы были оставлены на потом. Все-таки фасоль у него получалась твердая, хотя мясо готовил отменно. Убедившись, что все вкусно и претензий к готовке нет, Ситу удалился на свой извечный пост.
   - Что это за Крысолов? - спросил я первым делом.
   - Старый знакомый. Помог ему... кое в чем, - туманно отозвался Дару.
   - Но вы узнали что-то интересное.
   - Как вам сказать... - в задумчивости Дару перестал жевать и уставился в пространство.
   Похоже, в этом пространстве было много интересного, так как я успел прожевать половину своего ужина, прежде чем сюрт очнулся.
   - Так вот, - возвестил он, как ни в чем не бывало, кромсая отбивную, - Крысолов подтвердил теорию о том, что частичный перенос разума возможен.
   - И что?
   - Как следствие, при определенных условиях, возможен и полный перенос, - как само собой разумеющееся воскликнул Дару. - Это черное колдовство, очень черное, безусловно нужны... жертвы, но оно возможно! И, кстати, по словам Крысолова, ему способствуют... те самые обратные руны, обнаруженные нами у покойного мастера.
   - Все равно не понимаю, - признался я, доедая отбивную. На данный момент она меня интересовала больше, чем досужие домыслы.
   - Прекратите жрать! - рявкнул Дару, и я, запихнув в рот кусок мяса, изобразил полнейшее внимание.
   Сюрт принялся перечислять, загибая пальцы.
   Первое - колдовство имеет место быть, и уходит корнями к овцеводам, что подтверждается легендами о Человеке Овце, который мог поменять местами разум пастуха и животного.
   Второе - особой фантазией они не отличаются.
   Это был мой комментарий, я удостоился свирепого взгляда и смолк.
   Третье - видимо, по этой причине колдун начал подбирать подходящего исполнителя среди фермеров, и несчастная Ладо пришлась весьма кстати, хотя, скорее всего, ее болезнь была подстроена. С подобным колдовством в тех местах знакомы хотя бы по легендам и особого отторжения оно не вызовет.
   Четвертое - человек добровольно принес себя в жертву, что позволило Зюре скрыться и спасти внучку.
   Пятое - при помощи колдовства Ладо вернули сознание, и ей "подселили" несколько личностей, спрашивается, откуда они взялись?
   Тут я опять не сдержался.
   - Вот везде вы подвох ищите! - воскликнул я. - Девочка столько времени лежала как мертвая, что вполне могла головой тронуться. Я где-то слышал, что есть люди, в головах которых живет пара личностей. Случай редкий, но не из ряда вон. Отсюда и разговоры сама с собой.
   - Самой с собой, - поправил Дару. - Ибрик, вам стоило внимательнее слушать. Когда у человека... раздвоение, то личности не подозревают о существовании друг друга. Ладо, согласно вашему докладу, вполне нормально разговаривает со всеми детьми, и они даже... по очереди владеют ее телом.
   Сопоставив собственные наблюдения со словами почтенной кухарки, я был вынужден согласиться, что так и есть.
   - За ужином я видел... ее братьев. - продолжил Дару. - Оба были изрядно побиты и на расспросы не отвечали.
   - Большое дело, - хмыкнул я. - Наверняка подрались с кем.
   - С кем, например? Лично я других... детей, кроме сына кухарки, на ферме не видел. Детей отправляют с глаз долой, пока рядом стригали. Они, знаете ли, пользуются... дурной репутацией. Бродяги!
   - Значит друг с другом!
   - Оба были в проигрыше, - покачал головой Дару. - Ни одного победного взгляда на... поверженного брата втайне от родителей.
   - Вы что думаете, их отметелила Ладо?
   Против воли я засмеялся. Эта бледная худышка, несколько дней назад вставшая с постели побила двух братьев? Да такое представить было не возможно.
   - Не она, а мальчик, на время позаимствовавший ее тело, - серьезно ответил сюрт, игнорируя мой смех.
   - Ага, как же, - хмыкнул я. - Вы, господин Дару, давно не дрались. Допустим, пацан завладел ее телом. Просто допустим. Все равно, девчонкино тело не предназначено для драк. Она же болела, она теперь слабенькая. Одолжила она свое тело хоть самому сильному мальчишке в округе, все равно, даже если у него есть опыт в драках, эти братья завалили бы его на счет "три".
   - Умение, юноша, значительно важнее физической силы.
   - Не до такой же степени, - уперся я.
   - Встаньте, - помолчав, велел Дару.
   Я повиновался, он встал напротив и позвал:
   - Ситу! Иди сюда, быстро!
   Через миг явился слегка пошатывающий охранник и недоуменно посмотрел на нас.
   - Ибрик, как вы видите, он слегка пьян и уж точно не так молод и крепок как вы. Постарайтесь его... ударить, - деловито попросил сюрт.
   Нападать на человека, годившегося мне в отцы, было неловко.
   - Не волнуйтесь, вам все равно это... не удастся, - утешил Дару, и я напал, сделав ложный замах правой и коварно ударив левой.
   Не успел я глазом моргнуть, как Ситу чуть сдвинулся в сторону, сцапал за кисть, и, рывком придав мне ускорение, еле успел поддержать, чтоб я в стену не впечатался. Обидевшись, я предпринял вторую попытку, действую хитрее, и, сделав обманный замах, попытался ударить в живот. На этот раз Ситу просто перехватил за кисть, крутанул ее, и, не успев понять, что происходит, только заметив круговое перемещение стен, мебели и потолка, я, при поддержки Ситу, мягко приземлился на пол.
   - Достаточно, ступай. А вы, юноша, вставайте, нечего... валяться.
   Надо же было так опозориться. Пьяный дядька почтенного возраста, худющий как щепка, уделал меня словно щенка. Мрачно сев за стол, я уставился на столешницу.
   - В целом неплохо, - серьезно похвалил Дару. - Поняли, для чего вся эта... демонстрация?
   - Хотите сказать, что хорошо подготовленный человек в состоянии уделать более молодого, здорового и трезвого противника?
   - Или более старшего и физически более сильного, - довольно кивнул Дару.
   - Все равно, это ж как надо уметь драться, чтоб в таком квелом тельце побить двух братьев? - не сдавался я. - И кто его научит такому, как умеет Ситу? А Ситу меня научит? Нет, правда, я ж вас охранять должен, все такое. Научит?
   - Я подумаю, - пообещал сюрт. - и вы правы, кто-то должен был научить ребенка. Учитывая, что его манеры выдают довольно... обеспеченного мальчика, стоит призадуматься. Как у вас с детьми? - внезапно спросил он.
   Я быстро провел пальцем вдоль переносицы, отгоняя сглаз, и посмотрел укоризненно.
   - Вы как скажите. Нет у меня детей, я ж не дурак, нужные меры предпринимаю, и вообще...
   - Замолчите, - попросил сюрт. - Я имел ввиду не ваши любовные похождения, они меня, знаете ли, не интересуют, а сумеет ли вы... поладить с толпой детишек?
   - Попробую, - нервно кивнул я.
   - Вот и славно, - решил Дару. - Возьмите альбом, и жду вас в кабинете.
   К моему приходу на столе уже стояли два пятирожковых подсвечника и освещали бумаги.
   - Шевелитесь, - велел Дару. - Знаете, сколько ваша сестра берет за такие свечи?
   До сих пор не всегда понимаю, когда он шутит, а когда серьезно говорит. В тот раз он шутил, так как соизволил ехидно усмехнуться, перебирая бумаги.
   - Видите ли, Ибрик, с таким количеством детей, что сбегали последнее время, выбрать нужных будет затруднительно. Все как на подбор. Вот, например, прочтите, - велел сюрт, протягивая мне листок с описанием беглеца.
   Описание как описание, ничего особенного. Пропал мальчик, возраст десять лет, глаза голубые, волосы цвета дубовой коры, одет, обут, из особых примет почти невидимый шарм на линии волос. Откликается на имя... был с няней... любит заниматься греблей в парковом пруду... скукотища.
   - Да уж, под такое описание я вам пару десятков мальчишек приведу, стоит выйти на полчасика.
   - Согласен, толку мало, - признался Дару. - Ладно, нарисуйте мне портрет близнецов, мальчика и девочки, лет десяти от роду, можно чуть старше, из приличной... семьи, воспитанных, но не робких. Потом идите к себе. На сегодня вы больше не нужны, работать начнем завтра.
   В довольно радужном настроении я шагал на следующий день к парку. Время было за полдень, а значит, по словам Дару, самое время для выгула юных представителей состоятельных семей. Я, конечно, предложил просто пойтись по семьям, у которых детишки пропадали, и нарвался на строгий выговор. Вкратце - нечего светиться раньше времени, делайте, что говорят и никакой самодеятельности, хватит уже.
   Надо, наверное, описать этот парк. Он тянулся сквозь центральный район, и был приспособлен для так называемых почтенных людей. Впрочем, по большим праздникам, три раза в год, в него допускались все, кто являлся жителем нашего сюртария и не был вдребезги пьян. Аттрекционы там всякие, угощенья, но сейчас речь не об этом.
   В обычные дни, когда для влюбленных было слишком светло, а все взрослые заняты делаи, парк принадлежал детишкам с нянями и особо активным любителям собак.
   Парк был красив, как художник говорю. Пять аллеек, обсаженные кленами и дубами, ивы вокруг овального пруда, кустики всякие, цветочки... Даже жаль, что соваться сюда простым смертным можно было только по праздникам. Впрочем, такие как Гидо или Орлик быстро превратили бы это место в пустыню. Или в помойку, тут уж как повезет.
   В парке, как уже говорил, были специальные площадки для выгула детей определенного возраста. Согласно распоряжению Дару, я, весь из себя приличный, шествовал к одной из таких. Дойдя, уставился на модель парусника посреди площадки. Вот не переставал ему удивляться - восемь шагов в длину, борта в мой рост, с двумя мачтами, только что без парусов, а так даже штурвал настоящий был.
   Задерживаться был опрометчиво, тем более что сюрт шел следом, на некотором расстоянии, и все видел. Переведя взор на лавочки, специально поставленные неподалеку, я насчитал четверых нянек. Соотношение было одна няня - трое подопечных от пяти до десяти лет. Похоже, они подменяли друг друга, давая подружкам пару часов свободного времени, или попались многодетные семьи. Среди богатых большое количество детей считалось неприличным и невыгодным, у них не работники, у них рты и претенденты, потому я склонялся к первому варианту.
   Следуя наставлениям, я подошел в лавке, засаженной нянями, и содрогнулся. Трое из них занимались чужими детьми, явно отчаявшись завести своих, с такой-то внешностью, а последняя, похоже, решила сменить огород на город.
   Лучась обаянием и держа в руках заранее снятую шляпу, только не надо тут смеяться, это Дару заставил ее надеть, я пошел на абордаж.
   - Милые дамы, простите мою назойливость, но я просто вынужден обратиться к вам за помощью.
   Кажется, слова я воспроизвел довольно точно. Да чего скромничать - слово в слово, как велел Дару. Правда, от него это звучало более естественно.
   - Я служу нашему сюрту, и ему поступило заявление от одного из господ, не так давно прибывших в наш славный город.
   А я ему говорил, что прозвучит слишком пафосно. Кстати, Дару еще с вечера озаботился соответствующей бумагой, и я лично, ранним утром, ознакомился с заявлением "безутешных родителей". Поверил. Написано было так, что муха лапок не замарает.
   - У гостей нашего сюрта вчера пропали дети, - скорбный вид я все утро репетировал перед зеркалом, - будьте добры посмотреть на их портреты. Вполне возможно, они просто удрали поглазеть на столь впечатляющие достопримечательности.
   С последним словом я справился.
   Передавая портреты вымышленных близнецов из рук в руки, дамы внимательно поглазели и пришли к выводу, что никого из них не видели. Далее следовало действовать потоньше. Какой няньке понравится, что ее обвиняют в недостаточном присмотре?
   - Еще раз прошу прощения, но ведь вы все дамы опытные, и знаете, что нужно детям, - я указал на площадку, кишащую детьми. - Вы, наверняка, отпускаете их погулять на воле. Например, устроить засаду в кустах, поиграть в стражников. Возможно, вы позволите мне расспросить детей, вдруг они заметили что-нибудь в одной из таких вылазок? - вкрадчиво осведомился я.
   Три головы повернулись к самой почтенной даме. Было ей за шестьдесят, она обладала запоминающимся крючковатым носом и огромным авторитетом, судя по всему.
   - Что ж, - медленно кивнула женщина, - большого вреда я не вижу. - Ступайте, молодой человек, поговорите с детьми, но только на наших глазах.
   Остальные согласно закивали, преданно глядя на свою повелительницу. С няньками справиться было просто, теперь предстояла задачка посложнее, и я отправился к детской площадке.
   Презрев песочницу, качели, горку и горизонтальную лестницу, детишки сосредоточились на паруснике. Насколько я мог судить, полным ходом шла церемония спуска на воду пиратского корабля. Черная куртка дорогого сукна, или, на данный момент, устращающий флаг, развевалась на мачте. Ее владелец, вооруженный деревянной саблей, вещал с носа корабля, сколько богатств они добудут в походе, а при перечислении количества убитых врагов мне стало не по себе. Девочки, выстроившись у "причала", добросовестно махали носовыми платками, провожая героев в дальний поход. Замечу, даже самым маленьким нашли применение - один был носовой фигурой, еще трое пленными, с непонятной целью взятые с собой в набег.
   Помня наставления Дару, я сразу отправился к играющим и деликатно встал в сторонке. Вскоре меня заметили, и, смолкнув, капитан вежливо осведомился, чем он может мне помочь, хотя в глазах мелькнуло раздражение от прерванной игры. Да, сразу видно воспитание, у нас в районе спросили бы какого черта я приперся.
   - Приношу свои извинения, что оторвал вас от дел, - серьезно заявил я, - но, являясь помощником сюрта Дару, я просто обязан обратиться к вам за помощью.
   Естесственно, такой расклад их заинтересовал больше, чем предстоящий набег на мирных торговцев, и возле меня образовалось кольцо из двенадцати детей. Младшие были не нужны, и моя аудитория, старше десяти, состояла из четырех мальчиков, и трех девочек, так как четвертая продолжала стоять в сторонке, и каждый жаждал помочь прославленному сюрту.
   - В наш город прибыл достаточно важный господин с семьей, - сообщил я. - К сожалению, его дети решили проявить самостоятельность и отправились в город без присмотра, да еще прихватили родительскую коляску.
   - Ого! - предприимчивый юноша без куртки, явно заводила всей компании, насторожился. - Ну-ка, расскажите, как им это удалось?
   - Молодой человек, - копируя Дару, произнес я, глядя в упор, - вы же понимаете, что такую информацию я вам не выдам. Нам с господином Дару вполне достаточно одной обеспокоенной семьи. Будьте добры взглянуть на рисунок и сказать, видели вы этих детей или нет.
   Рисунок моментально пошел по рукам, и молодые сознательные граждане разглядывали его со всей внимательностью.
   - Кажется, я ее видела, - неуверенно произнесла одна из девочек. - только она была в сопровождении дамы, и направлялись они к шляпной лавке. Но я могу ошибаться.
   - Для нас ценны любые сведения, - серьезно заверил я.
   - Я видел мальчика, - это заговорил первый помощник капитана, желая переплюнуть своего приятеля, и указал в сторону кленовой аллеи. - Он вон там гулял.
   Отличный ход. В самом деле, искать пропавших детей лучше всего в парке, и если его сведения помогут в поиске, предводителем станет он. Жаль только, мне понравился пацан, собравший их всех под свои знамена. А что? Не врет, не видел - значит не видел, даже малышне занятие нашел.
   - Юноша, - наклонился я к мальчишке и использовал очередное словечко сюрта, - вы знаете, что когда человек лжет, его выдают глаза? Вы хотите пустить следствие по ложному следу?
   Пацан сразу притих, и тихо слинял в сторонку.
   Закончив с ложным опросом, я окликнул заводилу.
   - Скажите, а в котором часу могли пройти дети, чтобы вы их не заметили?
   - В любом, - вздохнул мальчик. - Для прогулки в парке и игр выделяется всего два часа днем после занятий естественными науками, иностранными языками, и музыкой, и один час вечером после занятий математикой и родным языком.
   - Ого, - только и смог выдавить я, ранее пребывая в заблуждении, что жизнь богатых детишек сплошное развлечение.
   - Вот именно, - со вздохом подтвердил бедолага. - Вас разве не так учили?
   - Несколько иначе, - выкрутился я.
   - Повезло, - с большим чувством заявил мой собеседник и заговорщиски добавилю. - Мастеровым, говорят, вообще можно гулять сколько хочешь. И они, в моем возрасте, делают настоящие вещи. Представляете? Везет им.
   Сказано было с искренней завистью, и я не стал его разочаровывать.
   - Вы, господин, поторопитесь, - посоветовал парнишка, нетерпеливо поглядывая на парусник, где его уже ждала команда, - через час прогулка закончится, и здесь останутся только счастливые дети, которым не надо готовиться к взрослой жизни еще много-много лет. Вряд ли они вам что подскажут.
   Отпустив юного философа, я отправился дальше. Парк был обширным, он, как уже упоминалось, тянулся через весь центр города, и площадок для больших детей в нем было четыре. В принципе, все шло по одному сценарию, разница была только в играх. Оторвав следующую компанию от приема в замке шерифа, еще одну от налета разбойников и последнюю, вы не поверите, от вложения капитала в рыбный промысел, считавшийся, по словам мальчишек, наиболее перспективным в этом полугодии, я всем показывал портрет и рассказывал о несчастной семье. Все были вежливы, относились с пониманием, но ничем помочь не могли. Словом я, по указанию сюрта, готовил почву для дальнейших действий.
   На последней площадке меня встретили холоднее, чем на предыдущих, явно усомнившись в благовоспитанности. Да, бывает. Мальчишки говорили с такой холодной и снисходительной вежливостью, что сразу захотелось надавать подзатыльников, чтобы уважали помощников сюрта. Даже имя Дару привычного уважения не вызвало, только вежливые кивки. Просто сволочи, а не дети, честное слово!
   На этой площадке пришлось повозиться - время прогулки подходило к концу, а девчонки паслись отдельно, изображая чаепитие, и пришлось в срочном порядке переключиться на них. Действовали они убедительно. В воображаемые чашки сыпали воображаемый сахар, наливали молоко, и помешивали ложечками. Ни одна не звякнула, очень воспитанные дамы собрались, но помочь мне не смогли, никто из них не видел "потерянных близнецов".
   Тут забили городские куранты, няньки встрепенулись, расхватали чадушек и поспешили восвояси. Брошенный и расстроенный, я выбрался из парка следом за одной из самых симпатичных нянек, и встал столбом, прикидывая, куда мог деваться Дару, я его не видел с самого начала своих похождений.
   На мое плечо опустилась рука, и, непроизвольно, просто от неожиданности, я двинул локтем назад, и, с разворота, ударил кулаком.
   - Какой вы... нервный, - ловко увернувшись, и отступив на шаг, укорил Дару.
   - Вы откуда взялись? - поинтересовался я, пряча за спину руки.
   - Долго рассказывать с самого начала, - хмыкнул сюрт, - на данный момент я... вышел из парка.
   - Ага, из парка. Да после первой площадки вас и рядом не было. Я что, слепой?
   - Достаточно было снять жилет, собрать... волосы в хвост, перестать сутулиться, и вы скользили взглядом мимо, - рассеянно проговорил Дару, высматривая наемный экипаж.
   Как назло, ничего подходящего не попалось. Видимо, все расхватали няньки.
   - Так это на вас была кепка! - радостно воскликнул я, припоминая невзрачного господина, мелькнувшего перед глазами в районе третьей площадки.
   - Еще штаны, рубашка и ботинки, - подтвердил Дару. - Только... это был не я. Идемте.
   - Куда?
   - По делам, - туманно отозвался Дару.
   Где бы ни были эти дела, отправились мы туда пешком.
   - Стоит, конечно, навестить почтенного Нан_о, - вещал по пути сюрт, - только... рановато. Она может заподозрить неладное.
   - Его жена?
   - Дочка.
   Некоторое время мы шли молча.
   - А кто он, вообще такой, этот Нано? - осведомился я, когда молчание затянулось, и стало ясно, что Дару добровольно объяснять ничего не станет.
   - Отец одной из барышень с последней площадки.
   - И при чем тут дочка? - осторожно спросил я.
   Кажется, я опять упустил нечто важное, и признаваться в этом не хотел. Впрочем, реакция Дару на этот раз была более чем снисходительной.
   - Не переживайте, - ободряюще сказал он, - вы просто не так часто бывали на... вечерних приемах.
   Сказать по правде ни разу. Делать мне больше нечего, да и статус не тот.
   - А вы, господин Дару, тоже не так часто с ульями возились, - не сдержался я.
   - Не приходилось, - согласился Дару. - Продолжим.
   Он шагал, не налетая на фонарные столбы и прохожих, хотя и смотрел исключительно под ноги, и я едва поспевал следом.
   - Одна из девочек, игравших в... чаепитие увлеклась, и, продолжая светскую беседу, пыталась нащупать возле сахарницы графин.
   - Какой еще графин?
   - Это заняло всего две секунды, - продолжил Дару, явно не слыша вопроса, - и позволило кое-что... прояснить. Девочка привычно искала графин с коньяком, чтобы добавить в... чай, - продолжил Дару.
   - Маловаты они для коньяка, - осторожно напомнил я.
   - Вот именно, - воскликнул Дару. - На взрослом чаепитие, которое изображали юные... дамы, всегда ставят такой графин рядом с сахарницей. Видите ли, сахар в чай для детей кладут только взрослые, это традиция, поэтому рядом и ставят графин, так дети не смогут схватить его... по ошибке.
   - И что?
   - Девочка, попивая "чай", задумалась, и привычно потянулась именно к месту справа от сахарницы, - довольно заявил сюрт, словно это что-то объясняло.
   - Ух ты, - послушно восхитился я.
   - Хватит, - строго велел Дару. - Достаточно сказать, что вы не поняли, не надо устраивать... представление. Поясняю, именно справа от сахарницы стоит пресловутый графин.
   - С какой стороны смотреть надо? - ехидно уточнил я и осекся.
   Все девчонки сидели с одной стороны стола, сделанного из ошкуренных и провощенных досок. Похоже, их так учили, и с другой стороны должны были сидеть мужчины. Получалось, для всех дам графин был с одной и той же стороны от сахарницы.
   - Вы меня... радуете, - мельком заметил Дару. - На вашем лице столько открытий. Напомните дать почитать книгу об этикете. Вам пригодится.
   Книгой он угрожал не впервые, и я просто кивнул, затаив надежду на его забывчивость.
   - Получается, дочка этого Нано ведет себя как взрослая? - осторожно уточнил я.
   - Да! - Дару одобрительно похлопал меня по плечу и свернул в переулок, решив, что так короче. - Девочка была самой... старшей, на вид лет тринадцати, даже странно, что до сих пор не в школе, но пить коньяк ей рановато. Ей даже сахар самой себе класть пока непозволительно.
   - Что ж, одну из личностей бедняги Ладо мы уже нашли, - важно заявил я.
   - Тело одной из личностей, - поправил сюрт.
   - Ну да. Только что нам это даст? Мы ведь не можем просто свести их вместе, и они фьють, сразу переселятся. Ну, вы помните, принцесса там, волчица...
   - Я читал эту сказку. Действительно не сработает, - согласился Дару. - Пришли, теперь... ждем.
  

Глава 10

  
   Мы стояли в одной из тихих улочек, напротив четырехэтажного здания красного кирпича. Перед зданием был небольшой палисадник, обсаженный по краям кустами сирени. Мне стало интересно, куда же занесло Дару на этот раз, но ничего путного в голову не приходило. В двери входили и выходили какие-то люди разных сословий, кто с сумками и торбами, кто с пустыми руками, но все деловые до невозможности. Мелькали они не так, чтобы часто, просто двигались весьма целеустремленно, и не оставалось сомнений - от их действий зависит благополучие сюртария.
   Дару извлек из кармана часы, поцокал языком, прошел чуть дальше, и там, за решеткой с ромбовидным узором, увитой расцветающим плющом, обнаружилась веранда приличного ресторана. Именно ресторана, я не оговорился. За столами сидело несколько человек. Обслуживали их, как я успел заметить, только по предъявлению служебной бляхи.
   Сев лицом к проходу, Дару заказал полную тарелку бутербродов с сыром, чайник чая, и начал очень медленно есть. Мне он велел делать тоже самое. От нечего делать я рассматривал веранду. Она была вполне уютной. Скатерти чистые, стулья мягкие, людей мало, и все сидят отдельно друг от друга, а если компанией, то говорят тихо, стараясь не привлекать лишнего внимания.
   Официант, который не хотел нас обслуживать, пока Дару себя не назвал, скользил между столиками как маслом намазанный. Он ловко убирал пустые тарелки, приносил требуемое, а когда посетители уходили, проверял, достаточно ли на столах осталось соли, перца и горчицы. Все как в лучших домах.
   Вдруг, словно проснувшись, на веранду хлынули люди. Все старались занять свободный столик, или выискивали знакомых и подсаживались к ним. Дару словно кого-то ждал. Наконец на веранду зашел человек лет тридцати пяти, с короткими светлыми волосами, выпирающим подбородком и гладко выбритый. Одет был что надо, не броско, но одежду явно шили на заказ у дорого портного, это вам не чужие обноски донашивать, и не в лавке покупать. Вел он себя соответственно - корректно, но властно.
   Передав шляпу подоспевшему официанту, человек ненавязчиво осмотрел веранду на предмет свободных столиков и не нашел.
   - Господин Руб_е, - негромко окликнул сюрт, - приветствую. Вы можете сесть к нам, если... пожелаете. Мы с помощником скоро уходим.
   - Господин Дару!
   Пользуясь гостеприимством сюрта, этот Рубе подсел к нам, и заказал возникшему ниоткуда официанту телятину в овощах и бокал вина.
   Для Дару настало время светской беседы. Как гостеприимный хозяин, он жестом предложил своему знакомому пожевать наших бутербродов. В других выражениях, конечно. Рубе не отказался, похоже, он действительно напахался и был голоден, а до телятины было довольно далеко.
   - Давно мы с вами не виделись, - начал Дару.
   - С того дела о пропавших сметах, - засмеялся Рубе, и Дару его поддержал. - Забавное вам выдалось дельце.
   - О да. Помните, какой переполох начался в вашем... министерстве?
   Тут я едва не подавился. Вообще-то, о таких вещах предупреждают заранее. Сумев сдержать кашель, я извинился и воспользовался салфеткой. Положение, знаете ли, обязывало.
   - Мой новый помощник - Ибри, - рассеянно представил сюрт и вернулся к беседе. - Как ваша очаровательная... жена? В тот раз она меня просто поразила беззаветной верой в вас.
   - С ней все в порядке, - заверил Рубе.
   - Кстати! - внезапно "вспомнил" Дару. - Видел сегодня вашего... старшего. Славный мальчик.
   - Благодарю, - улыбнулся Рубе. - Пак_и очень повзрослел за последнее время.
   - Как иначе, он ваш приемник, наследник, надежда и... опора в старости, - гнул свое Дару. - Давно пора прекратить свои выходки.
   - Согласен с вами, - кивнул Рубе, - вот не думал, что вы запомните моего мальчика.
   Я насторожился. Человек этот явно был не глуп, и заподозрить в Дару любителя детей просто не мог. Похоже, он ненавязчиво выяснял, не натворил ли чего его отпрыск.
   Сюрт поднял руки и виновато опустил голову, показывая, что мальчишку не помнит.
   - Полно вам, - заявил он, - я скоро забуду, как выглядит собственная дочь. Просто сегодня пришлось опросить некоторых... людей о пропаже детишек, а вы знаете, как разговорчивы некоторые няни, когда речь идет об их подопечных.
   Тут Рубе принесли его заказ, и разговор на некоторое время прервался, а бутерброды, замечу, кончались, и повод задержаться исчезал. Хорошо хоть тема оказалась актуальной, а может, утолив первый голод еще до появления мяса, Рубе пришла охота поговорить, в ущерб обеду. Во дурак, да от одного запаха, исходящего от тарелки, я почувствовал себя так, словно не ел пару дней, но довольствовался сыром, обильно сдобренным горчицей.
   - Простите мою настырность, господин Дару, но что вам говорили о моем сыне? - осторожно поинтересовался Рубе.
   - Самое хорошее, - заверил Дару, и, не успела в глазах собеседника промелькнуть искра недоверия, добавил, - а вот буквально пару месяцев назад, говорят, он был совсем другим человеком.
   Откинувшись на спинку стула, сюрт смотрел собеседнику в глаза.
   - Да, тогда все обстояло несколько иначе, - тихо заметил Рубе. - Я был уверен, что вы запомните Паки на будущее. На всякий случай.
   - Бросьте, господин Рубе, - отмахнулся сюрт, как от пустяка. - Кто в детстве не хулиганил? Лично меня отец грозился сбросить в мешке в... реку за невинные, на мой взгляд, проделки.
   - Простите, господин Дару, но вы росли в другой среде, - деликатно напомнил собеседник.
   - Хорошо, - сдался сюрт. - Кумушки на лавках описывали вашего сорванца как порядочного хулигана и искренне вам сочувствовали. Впрочем, они же признали, каким славным... мальчиком стал Паки в последнее время. Видимо, произошел количественно качественный скачок.
   - Имеете ввиду, что количество розг перешло в дисциплину? - невесело усмехнулся Рубе.
   - Никогда не понимал людей, протестующих против порки, - уверенно заявил сюрт. - Я вам даже завидую. Сам я таким примерным... отцом стать не смог, дочь совсем от рук отбилась.
   Лицо его собеседника словно просветлело. Дару, конечно, добавил пару комплиментов мальчику, как охотно он играет с чужими детьми, как буквально за несколько дней нашел себе новых друзей и, наверняка, сменил отношение к сестрам. Все это отдавало лестью системе воспитания, принятой в доме, где из маленького паршивца сделали приличного молодого человека.
   - Вы правы, - согласился Рубе, подогретый словами Дару.
   - Раньше, поговаривают, это был сущий... кошмар. Он даже, как я слышал, поколотил мальчиков, значительно старше себя.
   - Учащихся клеркской школы, - со вздохом подтвердил несчастный отец. - Я сам в ней учился, и Паки должен пойти в нее, а тут такое происшествие. Я едва не уволил слугу, бывшего стражника, научившего Паки драться.
   - Сочувствую, - Дару произнес столь искренне, что я готов был разрыдаться.
   - Ничего страшного, - улыбнулся Рубе. - Вы тут о сестрах упомянули, так представьте себе, Паки начал с ними играть, девочки в нем души теперь не чают. На все готовы, только бы порадовать. Жена в восторге.
   Далее сюрт закончил трапезу, было бы что заканчивать - я, под разговор, успел все съесть, и раскланялся с Рубе. Покончив со всеми положенными любезностями, мы удалились.
   - Жаль, что так с вашей дочерью получилось, - осторожно заметил я.
   - Какой дочерью?
   - Вашей.
   - А что с ней? - удивился сюрт.
   - Вы же вон тому господину...
   - Юноша! Нельзя быть таким дебилом, - мягко укорил Дару. - Что может вызвать у человека больше... откровений, чем неудача другого человека в том, в чем он преуспел? Что мы имеем? - требовательно вопросил Дару, едва мы вышли на улицу.
   - Лично я - пять такиев в кармане и массу вопросов, - буркнул я.
   Не слушая, Дару зашагал дальше, ухитрился увернуться от столба, а мне следовало спешить следом и внимательно слушать - рассуждая сам с собой, Дару частенько выдавал много интересного.
   - Дочь господина Нано - взрослая, это не их девочка. Паки тоже подменыш. Вы улавливаете... связь?
   - Нет, - признался я.
   - Связь, что двое подменышей принадлежат важным семьям! Дочь банкира, сын заместителя министра по хозяйству...
   - Кого?
   Я опешил. Получается, и жевал в присутствии заместителя министра и выслушивал его жалобы на ребенка?
   - Так он вас с того случая знает? - осторожно спросил я.
   - Какого? - уточнил Дару, опять задумавшись.
   - Ну, с шерифом.
   - Все шутите, юноша, - вздохнув, укорил Дару. - Нет, мы познакомились во время инцидента в министерстве.
   Он уже шагал дальше.
   - У них пропали сметы на строительство... каменоломни, - пояснил на ходу сюрт, - обвиняли всех подряд, и в первую очередь Рубе, а я прикинул, что подрядчик не поменялся, значит, смета из министерства не вышла, и искал, исходя из этого предположения. Ее просто сложили в... несколько раз и сунули под ножку качающегося стола. Большой славы это мне не принесло, но честное имя служащих было восстановлено. Пострадала уборщица.
   - Бумагу? Под ножку? - ужаснулся я.
   - В сюртарии, откуда прибыла уборщица бумага очень дешевая, - вскользь пояснил Дару. - Вы меня отвлекли. Так вот, согласитесь, столь резкая перемена характера очень странна... для мальчика возраста Паки.
   - Да чего такого? Взялся парень за ум, ура-ура. Иначе вырастет как Шито, беды не оберешься.
   - Вы съели собственный мозг? - поинтересовался Дару, резко встав, и развернувшись ко мне. - Мальчик? За несколько дней? Глупость! Давайте-ка я... по порядку расскажу.
   Опуская критические замечания и заикание, рассказ сводился к тому, что сюрт якобы подыскивал место, где можно выгуливать его маленького сына. Выбрав, в качестве жертв собственного обаяния, дам, гулявших с маленькими детьми по другую сторону аллеи, он начал расспрашивать, не обижают ли кого старшие дети. После этого ему оставалось только слушать.
   Женщины моментально вспомнили о Паки, и рассказали всю биографию мальчишки. Не так давно от него спасу не было, дрался, подбивал всех на шалости. То подерется, то, зимой, организовал набег на вражескую крепость, и поверженные враги три дня на площадке не появлялись, отлеживались. Подбивал детей то на дерево залезть, то в пруду искупаться, и проверить, кто дольше под водой просидит, а затем и вовсе сбежал за приключениями, и вернулся домой только к вечеру. По мнению одной из женщин, к Паки стоило приставить стражника, так оно надежнее.
   После побега все вздохнули с облегчением - мальчика неделю не водили на площадку.
   - А когда вернулся, стал паинькой, - предположил я.
   - Совершенно верно, - довольно согласился сюрт. - Конкуренты, пользуясь случаем, пытались ему... отомстить, так он подрался в последний раз и так их избил, что больше на его первенство никто не посягал.
   - Все как у нас, - удивился я.
   - А богатые, по-вашему, сразу рождаются взрослыми, с тугим кошельком и хорошей должностью? Им точно так же приходится отвоевывать уважение... сверстников, только менее радикальными методами - за ними наблюдают. Паки исключение.
   - Какими методами? - переспросил я.
   - Радикальными. Потом посмотрите в словаре. Так вот, этот мальчик, закрепив свое... лидерское положение, засел за книги.
   - Так Паки это тот очкарик на лавочке? - воскликнул я, вспомнив, как дети на второй площадке, прежде чем ответить, косились на жилистого очкастого мальчишку, спокойно сидевшего в стороне с книгой. Он тоже соизволил посмотреть на рисунок, и заметил, что работа неплохая. Понимал бы что.
   - Он самый.
   Заодно Дару расспрашивал, не видел ли кто господина в шляпе, демонстрируя тот портрет, что я набросал. По слухам, именно с ним в последний раз видели детей.
   - И наших "подозреваемых" опросили? - ужаснулся я.
   - Нет. К ним близко не подходил. Странная получилась вещь, юноша, - задумчиво сказал Дару. - Мужчину никто, конечно, не опознал, но одна из нянек рассказала, что некто пару раз приходил, и наблюдал за играми. Не стану... утомлять вас подробностями, однако мужчина явно выискивал потенциальных лидеров.
   - Потенци... Потом в словаре посмотрю, - обреченно решил я. - Как же его тетки не шуганули?
   - А он не вызвал у них ни малейщего подозрения, как и у той кухарки.
   - Колдун, что ли?
   - Не исключено. Хотя кто знает.
   Замечательно. Теперь у нас был мужчина, выискивающий детей с определенными наклонностями и из высокопоставленных семей. Он вытащил личности этих детей, не спрашивайте как, и засунул их в бедную Ладо. На кой хрен оно ему надо, спрашивается? Последнюю фразу я, похоже, произнес вслух.
   - Тело, юноша. Те-ло. Молодое, с хорошими... задатками, с прекрасной дальнейшей карьерой. Заходите, только ведите себя тише обычного.
   После долгой прогулки, общения с малолетками, посещения ресторана при министерстве, мне только архива не хватало. Напомню, им всецело, хоть и не официально, владел Сумасшедший Дакка, а про него ходило множество слухов. Поговаривали, что из кожи человека, собиравшегося похитить одну из его книг, он сделал первоклассный переплет для древней рукописи, а уши нарушителя служили закладками. Хотя, в последнее я не верил, сказки все это. Как уши не спрессовывай, они все равно толстоваты, страницы замнутся.
   Дакка этот регулярно появлялся в разных частях города, выискивая любые исписанные листки бумаги, и за некоторые прилично платил. Не то, что в нашем, даже в районе первого участка парни держались от Дакка подальше. Был он стар, как первая заповедь, на голом черепе лишь кое-где торчали длинные пряди седых волос, зубы были желтые, длинные, да и те один через двое, а нос, словно клюв у хищной птицы, кривой такой, загнутый книзу.
   Ходил Дакка свесив этот клюв куда-то в зону поясницы, но его крохотные красные глазенки, на морщинистом, как гнилая картофелина лице, замечали все. Стоило недобро посмотреть в его сторону, в ход шла здоровенная сучковатая палка, на которую опирался старик. Кстати, стариком его помнил еще дядя Оди, и боялись старого архивариуса тогда не меньше. Вдобавок от его замызганной одежды постоянно несло вонью дубильни, плесени, и клея.
   Еще он постоянно искал себе учеников. Плату за обученье запрашивал такую, что ювелиры позавидуют, а условия жизни обрисовывал просто - "подвал и каша. Мало им?" Ясное дело, ученики в очередь не выстраивались. Поговаривали, за последние десятилетия только один нашелся, такой же псих, сдвинутый на книгах, да и того он взялся бесплатно учить. Вот тебе и традиции.
   Идти к такому человеку добровольно я не собирался. К тому же кто знает, что там в голове у сюрта. Передаст старику учеником, извинится перед Ибру и все дела. В общем, я встал на пороге как столб.
   - Не пойдете? - искренне удивился Дару, словно предлагал мне поход в зверинец и покупку сладкого льда, а не визит к кошмару детства.
   - Ни за что, - с чувством подтвердил я его догадку.
   - Ладно, - несколько удивленно пожав плечами, сюрт смерил меня взглядом, словно сомневался в здравомыслии, и предупредил. - Вы многое теряете.
   - Переживу, - я был непреклонен.
   Вздох Дару символизировал скорбь и разочарование, и он велел ждать его на лавочке в палисаднике, никуда не деваться, и вести себя прилично.
   Хорошо ему было говорить. Нет, с "вести себя прилично" проблем не возникло. Да при всем желании трудно вляпаться в неприятности, сидя на лавке перед архивом - к этому зданию нормальные люди близко не подходят.
   Солнце пекло как бешенное, даже летом не каждый день такое бывало, у меня вся спина взмокла. Часы на башне прибили пять раз, в траве пробежала мышь, пичуга чирикнула на карнизе и улетела, а больше никаких событий не произошло, так что я изнывал от скуки.
   Вы же понимаете, выхода не осталось, пришлось тащиться в этот поганый архив, искать сюрта. В конце концов, я его телохранитель, а Сумасшедший Дакка вполне может пустить сюрта на переплет.
   Дубовая дверь поддалась тяжело, что само по себе могло отпугнуть не слишком настойчивых посетителей. Потом меня встретил библиотекарь, и сразу указал на лестницу.
   - Мне нужен сюрт, - сказал я.
   - Он там, - раздельно, как тупому, повторил библиотекарь. - Здесь - книги для чтения, наверху - архив, внизу - мастерская. Еще вопросы?
   - А Дару?
   - Вон там. Давайте еще раз скажу, для особо одаренных... Наверх топай!
   Пояснения были более чем доступные. и я свернул на лестницу.
   Тут все было как положено, скрипучие ступени, полумрак, хоть сейчас бери и бойся, но прохлада после улицы ломала всю зловещую атмосферу. На площадке была единственная дверь, и вот тут я испугался - стоило ее приоткрыть, как донесся вопль, способный порвать барабанные перепонки.
   - Ты учился в лесу? Родился гончаром, им и сдохнешь!
   Звук поднялся до таких высот, что в ушах зазвенело, а ведь я стоял снаружи.
   - Тебе нужны не ученые труды, а книжки с картинками!
   Да, не зря Дакка называли сумасшедшим.
   - Именно это я и...
   - Надо же остваться таким глупцом на протяжении стольких лет!
   Нет, ну старик точно перешел все границы. Я уважаю старших, иначе б не дожил до восемнадцати, но нельзя так. Правда, я не совсем понял, о чем речь, но отважно встрял.
   - Слышь ты, козел старый, а ну заткись, и думай, с кем разговариваешь!
   Все это произносилось без участия мозга. Осознал я себя, уже стоя между Дакка и спрятавшим лицо в ладонях сюртом.
   - Ибрик, вы собирались сидеть на лавочке, - простонал он.
   - Я сидел. Там жарко! И какого черта эта развалина смеет вас оскорблять?
   Пылая праведным гневом я вновь обернулся к Дакка.
   - Хотите, чтобы сюрт смотрел картинки? Давайте любой ваш драный фолиант, я вам такое к нему нарисую, даже ребенок поймет, о чем речь в вашей долбанной книге! И не смейте орать на Дару! В смысле, на господина Дару.
   Воцарилось молчание. Затем Дакка, зло сверкнув глазами, молча вышел и закрыл дверь. Слух у меня не то, что зрение, но послышалось явное хихиканье, переросшее в удаляющийся хохот.
   - Что? - виновато, но с легкой агрессией, повернулся я к Дару.
   - Ничего, - ответил тот с безграничным терпением, ранившем хуже любой нотации. - Молитесь, Ибрик, молитесь. Если Дакка принесет нам чай - вы прощены. Если явится с дубиной, пусть вам поможет Бог. Я с этим... психом связываться не стану. Кстати, вы быстро бегаете?
   Потянулись минуты ожидания, наконец, ступеньки заскрипели. Вот глупый старик, я, когда поднимался, ставил ступню поближе к опорам, и скрипа не было, а этот, поднимаясь с целью убить меня во цвете лет, топал, как подкованная свинья.
   Даже жаль, что я ошибся, Дакка принес поднос с чаем, и чашек было только две, из чего следовало мое исключение из беседы.
   Повинуясь жесту сюрта, я тихо отошел в сторонку, сел прямо на пол и огляделся. До той поры я больше на дверь смотрел и прикидывал, успею удрать или нет. В целом я себе представлял архив по-другому. До семи лет как мрачную комнату с похищенными, прикованными к стенам людьми, предназначенными на переплет, затем как вмещение тайн мироздания, а потом вырос и вообще о нем думать перестал.
   Помещение было большим и темным. Окна были затемнены, чтобы солнечный свет бумагу не портил. Рядами стояли стеллажи, с аккуратно расставленными ящиками, забитыми бумагами. И стеллажи и ящики были помечены цифрами и буквами, очень похожими на шифр. Как во всем этом ориентировался старик - не представляю. Напротив двери было небольшое пространство, занятое столом, за которым и сидели сюрт и Дакка, освещенные хилым подсвечником с паршивой свечкой, попивая чай с печеньем. Свечу я мог объяснить, такая погаснет от любого дуновения сквозняка, а уж от падения только что не развалится. Короче, драгоценные бумажки в безопасности, не сгорят.
   Опершись спиной о стеллаж, я слушал речь ученых мужей, и уже узнал о здоровье дочери сюрта, ревматизме Дакка, новых находках для архива, и грядущем создании еще одного участка стражников по ту сторону реки. Вот эту информацию стоило запомнить и донести до своих. Было скучно, почти как в палисаднике, только прохладнее.
   - Так как насчет книги? - осведомился Дару, и я насторожился. Кажется, пошел разговор.
   - Сам возьми, - разрешил Дакка.
   Он суетливо убрал посуду на поднос, поставил его на пол, и, выдвинув ящик стола, достал из него белую льняную скатерть.
   Подхватившись, я поднял подсвечник, позволив застелить стол.
   - А, Ибрик, - заметил меня сюрт, возвращаясь с книгой. - Вы... вовремя. Садитесь.
   Хорошее предложение, учитывая, что стульев было всего два, и Дакка вставать не собирался.
   - Постою.
   - Как угодно.
   Дару извлек из кармана очки, и, не отрывая взгляда от книги, принялся их протирать. Я едва не подпрыгивал от нетерпения, но торопить не рискнул. Наконец очки были водружены на нос, и Дару раскрыл оглавление.
   Шрифт в книге был старинным, с завитушками, так сразу и не разберешь, а Дару водил по строкам пальцем с такой скоростью, словно именно такие буквы и учил.
   - Вот, - удовлетворенно выдохнул он и принялся листать толстые страницы.
   Поспешил я с выводами, никакая это не бумага, книгу напечатали на настоящем пергаменте, значит, издана она была не менее ста лет назад. Разворот занимала схема волшебного посоха - пока Дару рассматривал рисунок, я ухитрился разгадать подпись.
   - Обратите внимание, вот на этот... момент, - указал сюрт - Видите?
   Посмотрев на меня, Дару понял, что ошибся.
   - Не видите, - постановил он, и углубился в чтение.
   Короче, следующий час я провел, созерцая углубленного в чтение сюрта и злобного Дакка, явно ждущего, что посетитель начнет вырывать страницы. Лучше б я на улице остался, там хоть мышь бегала.
   Надо ли говорить, каким блаженством показался солнечный свет и свобода, едва мы покинули этот чертов архив.
   - Потрясающе! - воскликнул Дару, и устремился к дороге, с целью поймать экипаж.
   - Что потрясающе? - быстро спросил я.
   - Стоит нам найти веретено, и дело можно закрывать, - на ходу пояснил сюрт. - На нем должны быть знаки, превращающие его... в посох. Та самая руна, которая птица, или жаба, как удобней, а посохи с обратными рунами у нас запрещены. Нам других... доказательств против злоумышленника можно будет не искать!
   - Э? - я опешил. - Господин Дару, веретено и посох похожи своей продолговатостью, но я вам навскидку еще три десятка подобных предметов назову. И потом, этот Зюре просто нашел нужное заклинание. Один раз мочканул неудачника, и все, теперь колдун?
   - В храме пусть обратят внимание на лексикон, - подняв вверх палец, записал в память Дару. Ладно, я сам нарвался. - Ибрик, ну откуда у простого торговца такое... заклинание? Мы ведь уже установили наличие колдуна в помощниках. Зюре подставили.
   Насчет "простого торговца" я был не согласен. Это мы с сестрой простые мастера и торговцы, а у Зюре три дома, поместье за городской чертой и денег до хрена. Спорить и высказывать все это вслух, я, само собой, не стал.
   - Ему подкинул идею очень грамотный человек. Зюре воспринимает это как промысел божий, заказывает веретено, мастер наносит руны, Зюре приносит жертву, заметьте, добровольную, а не рыщет по... закаулкам в поисках несчастного, спасает внучку, далее, скорее всего, отдает веретено своему благодетелю, и все! Оно превращено в посох! Маленький по размеру, но действенный.
   Тут перед нами притормозила карета. Ехать в ней было жарко, расточительно, зато никто не подслушает, а деньги, похоже, сюрт считал очень плохо. Я про себя отметил, просмотреть потом его хозяйственные книги. Разорится ведь мужик, жалко.
   - Так вот, - продолжил сюрт, - вы вряд ли знаете, как изготавливают посох для черного колдовства.
   - А вы не знаете, как сделать качественные свечи, - отозвался я.
   - Знаю, - усмехнулся Дару, - заказать у хорошего мастера. Сказать, у кого я такие беру? Так вот, при изготовлении требуется невинная... душа, и, в качестве предоплаты, исполняется одно желание вызванным и заключенным в посохе демоном.
   - Кем? - голос, против воли, сел, и вопрос прозвучал несколько хрипло. Даже еле слышно.
   - Демоном, - терпеливо повторил Дару. - Вы же не думаете, что простой кусок... дерева способен творить чудеса?
   По правде, так я вообще ничего не думал. Есть волшебная или колдовская вещь, она работает, значит так и надо. А уж кто в ней заключен не моя проблема.
   Становилось все яснее.
   - Далее наш колдун, или кто он там, заполучил души, некоторые называют это... личностями, детишек из приличных семей, и дело сделано! Тела свободны!
   Постепенно я осознал, и едва не сполз на пол.
   - Но ведь мы их видели, - шепотом проговорил я. - Бегали там по площадке. Они что ж, не люди?
   Последние слова дались с трудом, и я с ужасом ждал ответа. Вот только демонов в родном городе мне и не хватало, как, спрашивается, я смогу от них защитить сестру и мастерскую, если все время с Дару пропадаю. Да и вообще я в таких делах несилен. Только и знаю, что они соль, кажется, не любят. А может чеснок. Или горчицу.
   Дару провел пальцем по переносице, отгоняя злые мысли, и укоризненно заметил:
   - Как у вас язык повернулся, Ибрик? Люди, конечно, только другие. Понимаете, тело, это... как сосуд, при умелом использовании его можно заполнить чем угодно.
   От озарения я едва не подпрыгнул, и, захлебываясь словами, начал излагать Дару свою теорию.
   - Получается, кто-то отобрал их тела, и пересилил туда свою личность!
   - Тише, Ибрик, тише, - с долей гордости осадил меня сюрт, но я не унимался.
   - Да подождите! Детей скинули в тело маленькой Ладо, целыми и невредимыми, в мальцов закинули неизвестно кого... подождите... как это неизвестно? Да просто надо найти скоропостижно скончавшихся людей! Несколько таких гадов просто подобрали себе подходящее тело, и перенеслись в него! Да, а почему они просто не кокнули эти самые личности или души, или что там?
   - Убийство детей выведет демона из-под контроля, - вскользь заметил Дару. - Вы продолжайте, Ибрик, я... жду.
   - Чего продолжать, давайте найдем, кто мог захватить детей, и вселим их обратно в старые тела.
   - В мертвые?
   - Ну... - я замялся. Действительно, куда их девать-то. - Давайте другого колдуна найдем. Пусть этих паразитов в банку какую-нибудь засунет или кувшин.
   - Жестоко.
   - Ладно вам! - возмутился я. - А с детьми так обращаться не жестоко? Пусть в банке посидят, одумаются, а там видно будет. По-всякому не хуже, чем тюрьма, и сюртарию расходов меньше.
   - Вы прирожденный экономист! - засмеялся Дару.
   - Кто? Вот только не надо оскорблений, - обиделся я, - я от чистого сердца, а вы...
   - Это был комплимент, - пряча улыбку, серьезно заявил Дару, тут же выпрямился, осмотрел меня сверху вниз, это он умел, и осведомился. - И каким образом вы, Ибрик, собираетесь искать скончавшихся... злоумышленников в нашем городе? Это довольно много народу.
   Подумав, я опустил плечи и, глядя в пол, признался:
   - Не знаю. Просто обидно, что вот так вот все. Может, допросим личности в теле Ладо? - с надеждой поглядывая на сюрта, спросил я. - Вдруг вспомнят.
   - Покажут на все тот же... рисунок господина в шляпе. Вряд ли колдун показывался им на глаза, пока дети были в сознании. Я уже думал над этим.
   Некоторое время мы ехали молча, и смотрели в окно.
   - Я отправляюсь домой, и вполне обойдусь без вас, - заявил Дару. - Не хотите сестру навесить? Она может подумать, что вы... зазнались, не являясь столько времени. Мы, некоторым образом, отсутствовали, и бедная девушка обходилась без мастера.
   Вот умеет он сделать комплимент.
   От предложения пойти навестить родню я отказался, решив передохнуть у себя в комнате. Нет, на некоторое время меня хватило, минут так на пятнадцать. Затем я сдался и решил сунуться в лабораторию.
   - Все-таки явились? - без малейшего удивления приветствовал меня сюрт. - Что встали? Помогайте, раз пришли.
   Он возился со своими стекляшками, и, сунув мне в руки пузатую колбу, велел прикрутить ее переходником в стеклянной трубке. Сам он, тем временем, возился с пробирками, наполненными разноцветными порошками.
   - Я подумал, юноша, а что если мы ошибались, - пояснил он, глядя на просвет сквозь очередную пробирку и энергично ее встряхнув.
   Помня о предупреждении Ситу и о собственном опыте, я съежился, опасаясь взрыва, но все обошлось.
   - Что вы делаете... под столом? - несказанно изумился сюрт, обернувшись. - Быстро, Ибрик, зажгите горелку! Не бойтесь, тут... нечему взрываться.
   Говорил он несколько раздраженно и убедительно, но, помня эпизод с в доме Зюре, я насторожился. Кто его знает, бабахнет или нет. Горелка была зажжена, и в колбе над ней бодро булькала жидкость приятного зеленого оттенка. Вскоре она ожила и поползла по трубкам на другой конец стола, растопив по пути кубик льда, старательно примотанный сюртом к одной из трубок.
   - Теперь тихо!
   Дару рявкнул так, что я, вздрогну и едва не завалил всю конструкцию на пол. Тем временем сюрт, буквально подкравшись на цыпочках к дальнему краю стола, начал бормотать себе под нос заклинание. В колдовстве я не силен, но древний язык узнал сразу - когда в храме учился, монахи говорили между собой только на нем, ибо нефиг ученикам знать, о чем ученые мужи вещают. Вот так, бормоча под нос заклинания, Дару вытаскивал из трубок заглушки, сыпал внутрь порошок, и успевал закрыть, прежде чем жидкость доберется до тех мест. В конце концов, он достал из кармана небольшой бумажный сверток, вынул из него кусок замызганной ткани, быстро разрезал на мелкие куски, и ловко покидал в пять пробирок.
   Тем временем жидкость, медленно и обстоятельно преодолев все изгибы, и окрасившись по пути в оранжевый цвет, собралась во вздутии последней трубки, и начала набухать каплей на кончике.
   Дару ловко подставил пробирку, поймав каплю в последний момент, затем еще пять, без устали бормоча заклинание. Впрочем, когда одну из капель он упустил, мне послышалось нечто, схожее с "вот сволочь". Ошибся, конечно, подобное выражение к заклинаниям точно не относится.
   Что ж, у нас на руках оказалось пять пробирок заряженных магией. Великое достижение, знать бы еще, на кой черт.
   - Господин Дару, - осторожно позвал я, рискнув выйти из закутка, образованного стеной и шкафом и вытягивая шею, обозрел стол с безопасного расстояния. - Оно нам точно надо?
   - Не сомневайтесь, - заверил сюрт, глядя на свечу сквозь последнюю пробирку.
   - А на кой, простите, хрен? - предельно вежливо уточнил я.
   - Я разве не сказал?
   С такими словами сюрт повернулся ко мне, пробирка выскользнула из пальцев и вдребезги разбилась о каменный пол.
   - Незадача, - досадливо поморщился Дару и указал пальцем, - подайте вон тот флакон.
   И я сунул ему склянку, стоявшую на краю полки.
   - Это настойка нейтрализует любую магию, - пояснил Дару, обильно поливая из склянки пол. - Никаких последствий не остается. Сложна в... изготовлении и весьма полезна, хотя имеет некоторые побочные эффекты. Подойдите сюда, Ибрик.
   С такими словами он дернул меня за шкаф и затих. Тянулись секунды, и ничего не происходило. Терпение мое иссякало, но тут сюрт сильнее вжался в стену, и в комнате вспыхнул огонь.
   - Ну, все обошлось, - облегченно выдохнул Дару, соизволил посмотреть на меня и заявить, как само собой разумеющееся. - Идите, юноша, идите и тушите!
   Огонь полыхал возле стола, языки его были приятного синего цвета, но способа тушения я не видел. Нет, был один, но моей мощности было недостаточно.
   - Песок в ящике у входа, - подсказал Дару, осторожно высунувшись из-за шкафа. - Поторопитесь, иначе придется заново покупать все стекло.
   У входа действительно стоял ящик с песком, не замеченный мною раньше, а в нем торчала лопатка. Быстро закидав огонь, я окликнул Дару.
   - Можете выходить, все нормально. И надо ж было вам так напортачить.
   - Не переживайте, осталось еще четыре пробирки, - по своему истолковав мое недовольство, гордо заявил сюрт. - Я их... упакую, а вы пока тут уберитесь, и поднимайтесь в кабинет.
   - Эй!
   Пока я подыскивал слова для своего возмущения, Дару, неся свой ценный груз, удалился.
   Тоскливо осмотрев холмик песка, обгорелые пятна на полу и закопченную сбоку столешницу, я принялся за дело.
   - Вы опять горелку не погасили! - крикнул я в сторону лестницы.
   - Тогда мы легко отделались, раз ты заметил, - раздался в ответ голос Ситу. - А я вот размышляю, курицу пожарить или вы похлебкой обойдетесь.
   - Мне все равно, - отозвался я. - Лучше у господина Дару спроси.
   - Когда он думает, ему хоть жаренных гвоздей насыпь, и те съест, лишь бы на зубах не скрипели, - заявил Ситу и смолк.
   Прикидывая рецепт жаренных гвоздей, я вымел песок, почистил столешницу, и, как мог, оттер пол. Успехи были так себе, но плохая работа терялась на фоне прежних пятен.
   Вылив грязную воду на задний двор, я вытер руки о замызганное полотенце, и отправился в кабинет.
   - Мы молодцы. Верно, Ибрик? - бодро поприветствовал меня Дару, не поднимая головы от бумаг. - Все сходится! Все наши... предположения подтвердились!
   Я, конечно, был рад за сюрта, но было бы неплохо и мне объяснить, что там у нас сходится. Набросал в пробирки тряпок, накапал жидкость, теперь веселится, словно золотую монету нашел.
   - Садитесь, садитесь, - нетерпеливо замахал он рукой, и я послушно опустился на стул. - Помните, я вам говорил, как малышка Ладо обронила платок?
   - Вы ничего подобного не говорили, - уверенно заявил я. Такого момента действительно не было, нас слишком быстро выставили с фермы, а по дороге сюрт помалкивал.
   - Так вот, я тогда не понял, как могла столь юная... барышня сделать такой жест, да еще в присутствии родителей, хоть и тайком от них.
   Я таращился на Дару, стараясь выглядеть менее глупым, чем себя чувствовал. Не удалось. Зацепив меня взглядом, Дару смолк, подумал пару секунд, откинулся на спинку стула и вздохнул.
   - О платках вы понятия не имеете?
   - В них сморкаются и вытирают пот, - припомнил я.
   - М-да. Значит так.
   Дару резко встал, и, заложив руки за спину, начал мерить комнату шагами, мелькая перед моим носом как маятник, четыре шага туда, четыре обратно.
   - Женщина, промокнув глаза, кидает платок в присутствии мужчины, обычно тайком от родителей, показывая свое... расположение. Малышка Ладо сделала почти то же самое, но она, простите, сперва высморкалась. И не как это делают девушки, деликатно и неприметно, а, скорее, как мальчишка, решивший учинить... безобразие за общим столом любой ценой, даже ценой порки собственного зада.
   Короче, именно этот платок сюрт и использовал. Пусть я не понимал, как могут помочь сопли больной малолетки, факт оставался фактом - Дару ставил эксперимент именно над этим платком.
   - Думаю, она хотела нам что-то сказать, - резко остановившись, заявил Дару, и замотал головой, пытаясь привести в порядок мысли. - Единственное, что приходит в голову, это сигнал о помощи.
   - И каким образом ее сопли могут помочь? - хмыкнул я.
   - Не ее, а их, - поправил Дару, замер и перевел взгляд на меня. - Они все в ней, и могут оставить отпечаток.
   - Какой еще отпечаток? - воскликнул я.
   - Своей души, - мимоходом пояснил Дару, переставляя пробирки на подставке. - Понимаете, Ибрик, вот это заклинание должно отреагировать на физическое тело. Связь... души и тела неразрывна до перехода на следующую стадию существования.
   - До смерти, - подсказал я.
   - Я так и сказал, - досадливо отозвался Дару, сел за стол и принялся строчить какие-то формулы, брызгая чернилами и тупя сильным нажимом перо.
   Оно, конечно, сломалось, и Дару, не переставая бормотать себе под нос, выдвинул ящик и взял другое.
   - Души оставили отпечаток на слизи, инача быть не могло, и этот отпечаток найдет ранее принадлежавшее душе тело, - говорил он, строча, как сумасшедший, - такого никто не делал, это выдающаяся попытка, найти при живой душе живое потерянное тело. За исключением... того случая в книге, ну вы знаете.
   Дару замер, отбросил перо, и, оттолкнув меня, бросился к шкафу. Сбросив на пол несколько томов, он победно вскинул зажатую в руке книгу.
   - Я читал это своей дочке! - возвестил он в пространство. - Это вам не Человек Овца, это злодей, похитивший... принцессу, и заменивший ее злой колдуньей!
   Швырнув книгу на стол, Дару углубился в чтение, а я как сел, так и сидел, боясь пошевелиться.
   - Все было под самым носом, - бормотал сюрт, и вдруг вспомнил обо мне. - Погуляйте, Ибрик, мне... надо подумать.
   Тихонько прикрыв за собой дверь, я вышел и шустро сбежал вниз по лестнице.
   - Ситу, там сюрт в каких-то странных мыслях, а меня послал гулять, - доложился я охраннику.
   - Уже? Быстро он, - уважительно протянул Ситу и философски заключил. - Стало быть, ужин откладывается. На вот тебе денежку, сбегай на свиданку, или еще куда, а часа через два возвращайся, Дару к тому времени очухается.
   На свиданку я, конечно, не пошел, запустив, за последними событиями свою личную жизнь, а вот по городу погулял. Так просто, походил, поглазел, заскочил в одну лавку, прикупил Ибру в подарок цветастый шарф. Идти в мастерскую времени не осталось, так что навестить сестру я решил в другой раз. Да ну в самом деле, что там без меня, потолок обвалится? Когда почти совсем стемнело, я направил стопы домой, боясь опаздать к ужину.
   За едой сюрт был молчалив, и жевал с таким рассеянным видом, что я всерьез воспринял слова про жареные гвозди. Дару отвлекся и прикинул где находиться только однажды, когда на зубах скрипнул кусочек косточки от чернослива. Недовольно выковыряв кость из зуба, он сплюнул, проворчал что-то недовольное, и снова начал методично жевать, как корова на пастбище.
   - Завтра у нас очень интересный... день, - заявил он, отодвигая миску. - Вам, Ибрик, стоит выспаться.
   Затем он ушел, а я остался помочь Ситу с посудой.
  

Глава 11

  
   Вот за что уважаю Дару, так это за умение держать слово. Обещал интересный день, значит будет интересный день. Выдергивание осколков из бедра само по себе увлекательное занятие, разбитая физиономия тоже не каждый день, даже при моем образе жизни, но самое интересное это общение с новыми людьми. Впрочем, лучше рассказывать по порядку.
   Дождавшись часа прогулки юного выводка уважаемых семей, я, засунув в карман штанов все четыре пробирки, отправился в парк.
   Присматривающие за выводком няни узнали меня сразу, и затащили к себе на лавочку, с расспросами, нашли близнецов или нет.
   - Нашли, - с грустью ответил я. - Еще позавчера. Бедняжки были напуганы, только и смогли рассказать о мужчине, чье лицо было наполовину закрыто полями шляпы. Их не выпускали из подвала, и несчастная девочка до сих пор не может оправиться. Раньше шебутная такая была, а теперь сидит тихонько, книги читает, музыке учится. Родители не узнают, волнуются.
   Понурившись, я ждал реакции теток, даже не рискуя покоситься в их сторону, и всем своим видом изображая сочувствие к малютке. Не перестаю удивляться сюрту. Он весьма точно предсказал реакцию женщин. Быстро высказав сочувствие, они перепрыгнули на обсуждение похожих ситуаций. Вот так я узнал об обратном случае, примерная ранее девочка стала полной оторвой. Ею оказалась девчонка, исполняющая накануне роль подруги капитана.
   Испросив разрешения, я отправился к детям, на данный момент прибывающим в окопах последней войны, и подошел к ассистентке лекаря. Момент был выбран крайне неудачно, как раз шла операция по извлечению наконечника стрелы из живота, и встретили меня неприветливо.
   - Мы вчера все вам рассказали, - заявил давешний капитан пиратского корабля, а ныне героический воин со смертельным ранением.
   Ему пришлось встать со стола, хотя операция была в самом разгаре, и теперь он стоял напротив меня с саым сдержанным видом. Его можно было понять, мое вторжение начало приобретать хронический характер.
   - У меня вопрос только к вашей юной даме, - вежливо процедил я, взглядом давая понять, как надо вести себя при взрослых, задающих неприятные вопросы.
   - Извольте, - отозвался мальчишка, так же взглядом поясняя, что по одному его слову тетки со скамейки меня на части порвут. Толковый мальчуган. - Мит_а, этот... господин решил с тобой побеседовать.
   Девочка, подозрительно глядя на меня, приблизилась, и я напрягся от боли - лежавшая в кармане штанов пробирка разлетелась на осколки, и несколько впились мне в бедро. Крови пока не было, но боль присутствовала. Присесть на уровень девочки я не мог по определению, рана разойдется и осколок проникнет в кровь, потому я остался стоять.
   - Скажите мне, барышня, - ласково обратился я к девочке, и, помня наставления Дару, обратил внимание на ее полное равнодушие к обращению, как к взрослой. Обычно, по его словам, девочкам это льстило, - вы ведь единственная из местных детей, кого, помимо парка, довольно часто выводят в город? Возможно, во время одной из таких прогулок вы видели насчастных близнецов в компании подозрительного мужчины?
   - Господин должен понимать, что я непременно сообщила бы об этом еще вчера, - почтительно присев, пояснила эта двуличная дамочка. Чем вынудила, презрев осколки в ноге, поклониться в ответ.
   Тут она посмотрела так, что у меня ладони вспотели. Четкий выверенный взгляд, призванный привлечь мужчину, от одиннадцатилетней девочки несколько напрягал, и я поспешил ретироваться. Мало ли, что еще ей в голову взбредет.
   Хромая, я отправился к следующей площадке, прикинув по пути, что первая жертва найдена. Вернее, ее тело. Ладно, выполнение задания продвигалось, и я постарался закрепить успех. Опрос девочки, пытавшейся найти графин с коньяком, вовсе не понадобился, стоило подойти ближе, как моя ляжка в полной мере ощутила ее присутствие. Ну да, пара десятков осколков в масштабе сюртария трагедии не представляет, но лично мне было чертовски больно, потому, не остановившись, я похромал дальше.
   Две пробирки из четырех уже доказали правоту сюрта, и я с ужасом ждал дополнительных осколков. Они не замедлили последовать. Как же я жалел, что не догадался пришить к карману кожаную накладку, впрочем, сожалеть было поздно. При виде юного Паки разлетелась еще одна пробирка. Хорошо хоть я догадался оттянуть карман, в результате так просто, царапнуло, ничего страшного.
   Хромая как подранок, и потащился к дороге. Первой остановилась карета, тут мне повезло, как сперва подумалось, и я, задернув занавески на окнах, спустил, прости за подробности, штаны, и начал выдергивать осколки, замазывая ранки целебной мазью. Заботливый Ситу сунул мне пару бинтов, и вскоре я почувствовал себя человеком. А что, кровь остановилась, боль практически прошла, а легкое онемение, вызванное лекарством, была не в счет.
   Закончив обработку порезов, я облегченно вздохнул, и откинулся на спинку дивана. Хорошо, все-таки, ехать вот так, с удобствами, по родному городу, даже если поездка длиться долго. Чересчур долго. Отдернув занавеску, я увидел ровным счетом ничего. Тьма вселенская во всем своем великолепии простиралась за окном.
   Вы в состоянии представить себе полное ничто под собственным носом и свою реакцию на это? Вот и я отшатнулся, задернул шторку и понял, как сильно вляпался. Смерть штука паршивая, но ею здесь и не пахло, захоти неведомые враги меня уничтожить, давно бы это сделали, не привлекающее внимания, а тут явно имелась ввиду моя ценность как источника информации. Оставалось прикинуть, что я могу выложить, когда мне покажут инструменты для пыток. Оказалось, что все. Даже спрашивать не надо, сам все расскажу, лишь бы пыток избежать.
   От испуга я вжался в спинку сиденья, и решил оказать сопротивление, пока пытать не начали. Кто его знает, вдруг сбежать удастся. Поискав по карманам, я нашел только несколько такиев. За оружие они сойти не могли, но в голове мелькнула мысль, что отдавать их кучеру я теперь не собираюсь, за такую поездку он мне еще приплатить должен. Оставалось рассчитывать только на себя. Зажатые в кулаке монеты утяжеляли удар, насколько я знал.
   И вот карета начала останавливаться. Судя по движению, встала она по левой стороне дороги, значит, дверцу, скорее всего, с той стороны и откроют. Я перебрался чуть вправо, и оперся спиной, готовясь ударить с ноги в первую же физиономию, показавшуюся в карете. Могу заверить, намерения мои были самыми отважными, жаль только, осуществить их не удалось, так как в глаза ударил свет, и Ситу заорал:
   - Дару, иди сюда, пацан, вроде бы, очнулся!
   Как же я его ненавидел в эту минуту. От его крика в голове вспыхнуло болью, а глаза едва не выдавило наружу, словно у краба. Застонав, я попытался пошевелиться, но безрезультатно, только зажмуриться удалось.
   - Не дергайтесь, Ибрик, - проговорил Дару совершенно спокойно. - Уверяю вас, двигаться вы сможете... через полчаса, не раньше.
   Осторожно приоткрыв глаза, давая им привыкнуть к свету, я осмотрелся, и обнаружил себя в комнате, отведенной мне сюртом, лежащим на кровати в ночной рубашке, укрытый одеялом до подбородка. На лбу была мокрая тряпка, а на тумбочке горела свеча. Слава богам не поминальная, а с запахом двулистника, еще одной целебной травы, столь обожаемой в нашей лавке.
   - Я дома? - собственный хриплый голос заставил меня содрогнуться.
   - Не сомневайтесь, - заверил Дару. - И помолчите.
   Затем он засучил рукава, поднял мне верхнее веко, затем оттянул нижнее, поднес свечу ближе, едва не опалив мне ресницы, проверяя, сужаются зрачки от света или нет. Думаю, что сужались, так как он, довольно хрюкнув, вернул свечу на место. Далее последовал осмотр языка, десен, и Дару принялся проверять, как гнуться суставы рук и ног и я почувствовал себя как тушка в мясной лавке.
   - Так больно? - деловито спросил сюрт, щипнув меня за плечо, и явно огорчился. - Нет? А так? Что ж, случай... не смертельный, - вынес он свой вердикт, с довольным видом вытирая руки полотенцем. - Вы что-нибудь помните?
   - Ехал, - прохрипел я, - потом пустота за окном, я от страха чуть сознание не потерял, потом решил бить первого, кто появится, потом все, - тут проклятая честность взяла свое, и я признался, - еще собирался выложить все, что знаю, если будут пытать.
   - Разумно, - одобрил Дару. - От калеки толку мало, а рассказать все равно... пришлось бы.
   - Э? - мне показалось, что ослышался.
   - Вы не представляете, юноша, какие... чудеса вытворяет каленое железо с человеческой стойкостью, - он развернулся, собираясь уходить, и тут я сообразил.
   - А как вы меня нашли?
   - Так я вас и не находил, - удивленно обернулся Дару. - Вас нашли золотари. Не забудьте сказать отдельно спасибо Ситу, он помог привести вас в... приличный вид. Когда сможете встать, приведите себя в порядок, и идите на... кухню. Там поговорим.
   Его заикание иногда меня просто добивает.
   За окном шевелились под легким ветерком ветви липы, из-под стропил вылетали ласточки, строившие там гнездо, бодрый дятел выбивал где-то еле слышную дробь, а я лежал как бревно, в ожидании, пока пройдет паралич. Какое шикарное занятие! Вскоре я почувствовал, как от неподвижности начинает затекать спина, и, сочтя это хорошим знаком, попробовал пошевелиться. Особой бодростью тело не отличалось, но сесть я сумел. О смене одежды на более приличную речи идти не могло, однако на спинке кровати висел халат. Да-да, самый настоящий. Ибру говорила, что богатые мужчины, для дома, используют именно такие длинные, словно платья. С поясом. Вот и выбор, или ночная рубашка, или халат. Прикинув так и эдак, я решился.
   Сунув ноги в войлочные туфли с примятыми задниками, я потащился вниз.
   - Красавчик, - прокомментировал Ситу, салютуя мне стаканом.
   Мои руки торчали из рукавов едва не по локоть, на ногах стариковские туфли, рожа бледная, под глазами темные круги, как у енота, а взгляд рассеянный. Все это я увидел в зеркале, прежде чем покинуть комнату.
   - Все девушки твои.
   - Спасибо, - выдавил я, держась за стену.
   - К твоим услугам, - радостно отозвался Ситу.
   Собственно, я имел ввиду не его комплименты, а помощь в лечении, вот только вдаваться в объяснения сил не осталось, и я просто поковылял дальше, аккуратно переставляя ноги.
   - Дедуль, тебе помочь? - заржал вслед Ситу, и я его люто возненавидел.
   - Заткнись, - посоветовал я, и сам удивился, как жалобно прозвучал голос.
   - Там тебе бульончик на плите, испей, болезный.
   Я даже кулак показать не смог, вот до чего доводят поездки в каретах.
   На кухне я с трудом переместил собственное туловище за стол, и жалобно посмотреть на Дару.
   - Странно. Похоже, Ситу вам... благоволит, - заявил он, ставя передо мной кружку с бульоном. - Видите, как расстарался. Мой прежний помощник такой чести не удостаивался.
   - А что с ним случилось? - задал я давно интересующий вопрос.
   - Пришлось убить, - с сожалением ответил Дару, и у меня едва кружка из пальцев не выскользнула, - но сейчас об этом не будем.
   Решив, что он шутит, я вернулся к бульону. Вот умеет Ситу готовить, ничего не скажешь. С каждым глотком силы возвращались, и, прикончив кружку, я даже смог сесть поудобнее, и начал вполне нормально говорить.
   - Так что произошло, господин Дару?
   - Вы попали в маревную карету, - пояснил он вскользь, занятый наливанием чая.
   Я молчал как можно красноречивей.
   - Не понимаете?
   Перенеся кружку на стол, Дару сел напротив меня и пояснил:
   - Видите ли, Ибрик, карета заколдована, причем весьма... профессионально. Колдовство заставило вас сесть в нее, хотя подобное расточительство вам не свойственно, а ее окна отображали ваши страхи.
   - Что ж по-вашему, я пустоты боюсь? - вяло возмутился я.
   - Скорее темноты или высоты, - решил Дару.
   Ну, высоты я в самом деле побаивался. А нечего нормальному человеку там, наверху, делать! Не птица, вроде.
   - Испугавшись, вы видели только пустоту, и не замечали... реальной дороги. Дальше все просто. Посмотрите на локоть. С внутренней стороны, юноша!
   Я осмотрел сгиб локтя, и увидел след укола.
   - Ого.
   - Да полно, ничего страшного. Просто укол приморской акации. Под ее... воздействием вы ответили на все вопросы, и схлопотали легкую амнезию.
   - Чего я схлопотал? - в ужасе я попытался вскочить, ноги предательски подогнулись, и я рухнул обратно на стул, который едва не развалился от такого обращения. - Это заразно?
   - Просто потеря памяти, - раздраженно подсказал Дару. - Получив информацию, вам стерли последние воспоминания и выкинули в... канаву.
   Он продолжил говорить, и в моей голове сложилась безрадостная картина. Получилось, из меня выкачали все подробности расследования, потом скинули в канализацию. По словам Дару просто избавлялись от ненужного груза, хотя попытки убийства он не исключал. По его же словам, плавучесть человеческого тела, в сравнении с дерьмом ничтожна. В переводе на нормальный язык - утонуть в дерьме гораздо проще, нежели выплыть в воде.
   К счастью для меня, золотари явились по расписанию, само по себе чудо, обнаружили меня на мелком месте, позвали стражников, те опознали во мне помощника Дару, и послали сообщение.
   Совместными усилиями Ситу и стражники, матеря мое бренное тело на чем свет стоит, выволокли, полили водой, один из них проверил пульс, и, поймав незадачливого возницу, отправили к Дару. Вроде как, пусть сам разбирается, кого звать, лекаря или монахов.
   Мое состояние особого волнения у Дару не вызвало, он с подобным сталкивался и знал - самое страшное уже миновало, раз не утонул. Вдвоем с Ситу они ухитрились меня отмыть, переодеть и привязать.
   - Что сделать? - воскликнул я.
   - Привязать, Ибрик, привязать, - терпеливо повторил Дару. - Вы еще под... насосом начали проявлять некоторый характерные признаки.
   Ясное дело, первый слой грязи с меня смывали шлангом, кто ж такое в дом понесет, и вот там я, для начала, побился в конвульсиях, затем бросился на сюрта с целью загрызть. Ситу меня быстро скрутил, связал, отмыл, а Дару стоял в сторонке и отсчитывал время. По его расчетам, от укола приморской акацией должен был вскоре наступить паралич. Он и наступил. Тогда меня, взвалив на плечи словно мешок с костями, внесли в дом, отмыли, переодели и сложили в постель, зафиксировав, на всякий случай, веревками.
   - Лекарств от такого мало, - пожаловался Дару, - пришлось порыться в книгах, отыскать нужное заклинание и отчитывать. Еще, само собой... свеча, компресс, и надежда.
   - В смысле "отчитывать"? - осторожно спросил я.
   - Непрерывное прочтение заклинания в течении долго времени, - пояснил Дару. - В дальних сюртариях это называют молитвой, у них несколько другое представление... о религии. Не будем их осуждать. Ваш случай был довольно тяжелым, но излечимым. Жаль, что, мой лекарь сейчас в отъезде. Остальные ненадежны, и мне пришлось читать самому.
   - И долго читали?
   - О нет, - отмахнулся Дару. - Три по три.
   - Э? - не понял я.
   - Какой вы... Три часа читаешь, три перерыв.
   - И сколько я валялся?
   - Для вашего случая... недолго. Молодой организм оправляется быстро. Вас нашли вчера утром. Этой ночью ваше состояние престало вызывать беспокойство, и компрессом занялся Ситу.
   Это что же получалось, сам сюрт читал надо мной заклинание столько часов, и говорит об этом, как о досадной неприятности?
   - Зачем же вы так, - пробормотал я. - Ну, наняли бы кого-нибудь.
   - И где, по-вашему, я мог за такое время найти человека, обладающим определенными... способностями, достойного доверия, и умеющего читать на древнем языке без ошибок?
   Кажется, он на меня рассердился. Вернее, на столь глупое предположение.
   - А тому колдуну теперь известно все, что мы знаем? - уточнил я.
   - Не сомневайтесь. Очень... настойчивый противник попался.
   Опустив голову, я чувствовал, как щеки заливает стыдливым румянцем. Получалось, я сдал Дару без угроз и пыток, просто за здорово живешь, пусть даже из-за колдовства.
   - Кстати, вы сильно поранили бедро, пришлось зашить, - вспомнил Дару. - Восемь швов, пустяк, но в ближайшее время постарайтесь много не бегать. Так, - пристукнув ладонями по столу, он встал. - Сегодня отдыхайте, завтра начнем... работать.
   Хотел бы я услышать такую фразу от Ибру. Она всегда говорила, что сегодня поработаем, а отдыхать будем завтра. Даже говорить не стоит, что "завтра" почти никогда не наступало.
   В общем, до самого утра я чувствовал себя Главой города, самое меньшее. И тебе бульон, и вода на тумбочке у постели, и Ситу иногда заходит развлечь своей болтовней, или просто посмеяться над моими злоключениями. Чем меньше становился уровень жидкости в его кувшине, тем чаще его посещало остроумие, но я, помня, как он намучился, не возражал.
   Вся эта красивая жизнь продолжалась до следующего утра, и вот я уже хромал на конюшню, запрягать Хохоатку. Нога побаливала вполне терпимо, да и швы были отменно наложены, я проверил, и никаких особых неприятностей не ожидалось.
   - Куда едем? - бодро осведомился я, вскарабкавшись на козлы.
   - В парк, потом к реке, - велел Дару.
   - Чего нам в парке делать? - удивился я. - Будущие правители сюртария сейчас науки постигают, в парке пусто.
   - У меня там... встреча, - пояснил Дару. - Если повезет, то сегодня мы добудем улики, столь необходимые для нашего дела.
   Некоторое время я правил молча, но слишком уж вопрос один донимал, и я не сдержался.
   - Господин Дару, получается, любой человек может переместить свою душу в более молодое тело, и прожить еще один срок?
   От моего заявления Дару подпрыгнул так, что экипаж дрогнул, и гневно выпалил:
   - Думайте, что говорите, юноша! Где ваши понятия об этике? Вы себе представляете, какое наказание последует за подобное?
   Ишь ты, даже запинаться перестал.
   - Просто спросил, - пожал я плечами, и, мимоходом, оборал посыльного, кинувшегося через дорогу прямо под копыта лошади. Прокашлявшись, я продолжил. - Вы зря так ругаетесь. У нас, к примеру, когда в чужой огород за морковкой лазают, о поимке не думают, надеются, что пронесет.
   Некоторое время Дару молчал. Мне даже показалось, что он вообще отвечать не собирается. Затем он прочистил горло и начал вещать. У него были очень красочные сравнения. Получалось, подобрать и использовать юное создание в строго определенном возрасте, все равно, что откормить ребенка специальным кормом на глазах у родителей, а потом съесть. От последнего сравнения я просто вожжи уронил, и медленно повернулся к сюрту. Хохлатка тут же встала как вкопанная.
   - Вы что такое несете? - выдавил я. - Вы что, больной?
   - Я опытный, - возразил Дару пристально глядя мне в глаза. - Следите за языком... юноша.
   Стало страшно. Это чего ж он такого навидался, что так спокойно рассуждает о подобных вещах. Тихо развернувшись обратно, я аккуратно взял вожжи, и встряхнул их онемевшими руками, давая сигнал двигаться дальше.
   - У вас есть идеи, или только сплошной ужас в душе? - осведомился Дару через пару минут.
   Сказать честно - сплошной ужас, в том числе перед ним. Однако требовалось дать ответ.
   - После вашего сравнения я перестану есть мясо, - против воли выдал я.
   - В вашем возрасте и при вашей... работе? Не перестанете, - заверил Дару. - Вы лучше напрягите мозг и выдайте продуктивную идею.
   - Ну... должен быть человек, хорошо знакомый со всеми семьями.
   - Кажется, я не зря трачу на вас средства сюртария, - довольно заявил Дару.
   Как всегда от его похвалы я приосанился, и начал поглядывать на окружающих свысока. Жаль, что окружающим было на это плевать, они просто топали по своим делам, не подозревая, что рядом с ними человек, удостоенный похвалы кире Дару.
   - Вы не стесняйтесь, Ибрик, продолжайте.
   Вот откуда мне знать, кто может втереться во все эти семьи? Да там одних слуг человек десять, не меньше.
   - Они должны контактировать с детьми, или довольно часто их видеть и знать, - подсказал Дару.
   Пошевелив мозгами, я предложил проверить, где раньше работали няньки и кучера.
   - Кучера? - одобрительно удивился Дару.
   - Так они ж их возят. Слышат разговоры всякие, капризы. Да точно говорю, всю подноготную знают.
   - Возможно, - согласился Дару. - В отличие от вас многие возницы умеют одновременно слушать и прилично править.
   Тут я обнаружил, что Хохлатка, повинуясь дерганью моих рук, бодро шагает по полосе, предназначенной для пешеходов.
   - Так вот откуда все эти крики и проклятья в ваш адрес! - тожественно воскликнул Дару, явно издеваясь, и тут же сменил тон на деловой. - В целом вы правы, но отследить такую связь слишком... просто. И никто не станет рисковать, связываясь с прислугой.
   Вскоре показался парк, и мы остановились. Сюрт выскочил из экипажа и, велев ждать его на месте, заспешил к воротам, благо, идти было недалеко. Я разрывался между желанием устремиться за ним и долгом караулить лошадь. Конечно, район приличный, можно рискнуть и без присмотра оставить, но я не рискнул. Мало ли кто мимо пройдет, уведут Хохлатку вместе с экипажем, ищи потом. На ней же не написана, что она сюрту принадлежит.
   Еще можно отпустить Дару одного. Ну да, пусть за ним могут следить, но ведь напасть в людном месте никто не отважится. Мне он о встречи заранее не сказал, значит и колдуну о ней неизвестно. Пусть погуляет, проветрится. Один. Без охраны. Расследуя дело, за которое грозит мучительная казнь.
   - Эй, пацан! - окликнул я праздношатающегося мальчишку. - Хочешь заработать такий за полчаса безделья? Присмотри за лошадью, мне по делам надо.
   - Пять такиев и ты свободен, - моментально подскочил мальчишка.
   - Морда треснет, - возразил я, озабоченно поглядывая вслед Дару. - Ты сейчас должен быть на занятиях, и рискуешь крупно огрести за прогул, а так хоть заработаешь. Быстрее решай, вон там еще один прогульщик мелькает, он, глядишь, посговорчивее.
   - Два, - тут же согласился пацан, высматривая конкурента, и запросив вдовое меньше, чем я рассчитывал. Не умеет молодежь торговаться!
   - Учти, - предупредил я, спрыгивая на землю, отчего в ноге отдалось тупой болью, - экипаж и лошадь принадлежат такому человеку, что, в случае потери, весь город на уши встанет.
   - Главе или сюрту? - насмешливо уточнил парень, усаживаясь на мое место.
   - Узнаешь, - многозначительно пообещал я. - И чтоб ни шагу в сторону.
   - Да что я, первый раз?
   Хромая, я поспешил за сутулой фигурой Дару, стараясь не упускать его из виду. Он целеустремленно двигался к центру парка. Вот что ему стоило остановить экипаж у следующих ворот, и сократить дорогу? Не иначе как слежки опасался, а потому я приотстал, и начал внимательно разглядывать редких посетителей парка, изображая из себя уборщика мусора. То веточку подберу, то сухой листик оборву с дерева. Голову я повязал шейным платком, чтоб рыжие волосы не привлекли лишнего внимания.
   Дару видимо устал, присел на лавку, и тут пришлось напрячься, что за уборщик, в самом деле, торчащий у одного и того же дерева. Я убедительно изобразил лентяя, присев на траву, опершись на ствол, и расслабился, едва не насвистывая. На другой стороне аллеи отдыхал такой же работяга, и я насторожился. Вдруг он и есть соглядатай? У меня глаза едва не разъехались, наблюдая одновременно и за сюртом и за тем парнем.
   Вскоре на аллее появилась женщина, виденная мной у детской площадки. Она приближалась, но Дару и бровью не повел, рассевшись на скамейке и любуясь утками, плескающимися у берега пруда. Иногда он поднимал голову, и делал дыхательные упражнения, словно старик, страдающий отдышкой. Проследив взглядом за одной из уток, выбравшейся на берег и ковыляющей к кустам, он случайно наткнулся взглядом на женщину.
   - Госпожа, - Дару моментально вскочил и поклонился, - простите за вопрос, но не вы ли являетесь няней юного Паки?
   Бедная женщина аж подпрыгнула от неожиданности. Впрочем, к концу фразы успокоилась, и укоризненно посмотрела на Дару, как положено воспитанной женщине.
   - Вы меня напугали, - со строгой укоризной заметила она.
   - Простите великодушно, - искренне покаялся Дару, - я, собственно, поджидал именно вас. Вы позволите вас... проводить?
   Такого обращения женщина, похоже, давно не видела, но проводить позволила, держась, правда, на некотором расстоянии.
   - Вы представитесь? - осведомилась она.
   - О нет, - вид сюрта стал крайне виноватым. - Понимаете, меня наняла тетка вашего... подопечного и, как вы понимаете, дело крайне деликатное. Чем меньше имен, тем безопасней.
   На женщину его слова произвели должное впечатление. Подумав, она кивнула.
   - Что беспокоит почтенную госпожу? - осведомилась она. - В последнее время Паки очень повзрослел, не учиняет шалостей, прилежно учится, и при этом не забывает заниматься спортивными упражнениями.
   - Именно это! - воскликнул Дару, деликатно прихватив женщину под локоть. - Она считает, что Паки вывел из терпения своих... почтенных родителей, и они слегка перегнули палку.
   Женщина резко встала, развернулась к сюрту всем корпусом и возмущенно вздернула подбородок.
   - Послушайте меня, - отчеканила преданная няня, - родители Паки никогда, слышите?.. никогда не позволяли поднять руку на ребенка, за исключением нескольких ударов розгами. Их терпение вознаграждено, мальчик изменился, а вашей нанимательнице, при всем моем уважении к ее возрасту, сообщите, что не стоит соваться в воспитание ребенка, даже если он наследник рода.
   Вы бы слышали, как это прозвучало. В словах "уважении к возрасту" содержался такой явный намек на полное старческое слабоумие, что даже ребенок его бы понял. Так и на этом она не успокоилась. Оттолкнув Дару легким толчком в грудь, женщина нависла над ним и продолжила:
   - Мальчик в полном порядке, а вам, - тут презрительная пауза, взгляд сверху вниз и продолжение, - стоит подыскать более достойное занятие, чем преследовать приличную семью, пусть и по просьбе некой родственницы, занимающей высокое положение. Теперь оставьте меня в покое, и ступайте прочь.
   Во как. Дару стоял, как оплеванный, и просто смотрел вслед женщине, решительно шагавшей по аллее, затем тяжело вздохнул, и, расстроенный, уселся на очередную лавку. Мне его стало жаль, и я едва не бросился вслед за грубиянкой, объяснить, кто с ней говорил и с какой целью, но сдержался, встал, и отправился дальше собирать сухие сучья. Да, на того работягу я обратил внимание, но он спал, и, судя по мухе на носу, очень крепко. Какой человек, не будучи крепко спящим, потерпит такое на собственно физиономии? Явно не шпион.
   Сюрт посидел немного, почесал глаз, выудил из кармана сухарь и скормил его уткам. Очень полезное времяпрепровождение. Когда птицы склевали подачку, он, тяжело опершись ладонями о колени, встал, и медленно двинулся на выход.
   Тут пришлось подсуетиться. Я скользнул за кусты, и, пригнувшись словно воришка, под их прикрытием рванул вперед. Пусть бежать было неудобно, зато обогнал, вылетел на улицу, перевязал платок на шею и бросился к своему экипажу.
   Тронув вожжи, я пустил Хохлатку навстречу сюрту.
   - А, это вы, Ибрик, - вздохнул Дару, и вскарабкался на сиденье.
   Кажется, встреча с няней выбила его из колеи. Велев ехать домой, он замолчал, и прерывать его печальные размышления я не стал. В гробовом молчании, только поминальной свечи не хватало, мы добрались до дома, и, высадив Дару у входа, я отправился позаботиться о лошадях. Это заняло довольно много времени, так как пегая, позабытая в стойле, начала тыкаться мордой, требуя внимания, и я с ней поговорил. В самом деле, кобылка старая, скучно ей, чего ж не поговорить?
   Еще очень не хотелось идти в дом и видеть подавленного Дару. Его миссия провалилось, и удар по самолюбию был жесток. Он рассчитывал получить улики, а вместо этого нарвался на отповедь какой-то няньки.
   Когда с делами было покончено, я поплелся в дом, предчувствуя тоскливый вечер. Ситу молча указал мне на лестницу в полуподвал и сочувственно покачал головой. Видимо, дела шли совсем плохо.
   Преодолев скрипучие ступеньки, я толкнул дверь, с твердым намерением помочь Дару смягчить удар судьбы любой, пусть даже самой глупой идеей.
   - Явились! - услышал я первым делом. - Где вас носило, Ибрик? Быстро, принесите мне из шкафа склянку с сульфатом... Ладно, склянку с синим порошком. Быстро!
   Сперва показалось, что я ослышался. Такой бодрый голос Дару я давно не слышал. Энергия из него била, как фонтан на площади.
   - Вы чего так суетитесь? - осведомился я, подавая нужный порошок. - Все равно ведь...
   - Помолчите, - велел Дару. - Я говорил вам, что детей не убьют?
   Тут я совсем запутался. Каких детей? Тела понятно, не для того "освобождали".
   - Души, что ли? - уточнил я. - Говорили. Что-то там нарушится, кто-то вмешается, все такое.
   - Значит, дети пока в относительной... безопасности и у нас есть время их спасти.
   Ну, я за них был рад, хотя ничего нового для себя не узнал. Пока Дару сосредоточенно возился с химикатами, он это так называл, я просто приносил нужное из шкафа и думал.
   - Ситу отправил голубя к моему коллеге, он отвечает за участок, где расположена ферма Зюре. Девочка взята под усиленную охрану. Зажгите горелку.
   Сколько сразу впечатлений. Мало того, Дару был вполне доволен результатом провального, на мой взгляд, свидания, так еще собирался играть с огнем и опять говорил сам с собой.
   - Вы что, получив от няньки отповедь стали счастливы? - осторожно уточнил я.
   - Какую отповедь, юноша, - отмахнулся Дару. - Почтенная женщина дала все, что нужно!
   Очень меня заинтересовало, что же ему было нужно. Прогулка в три шага под локоток? Совсем мужик отчаялся?
   - Великолепная дама, - возвестил Дару, продолжая перетирать в ступке свои порошки. Клянусь, пахло хуже, чем когда Ибру пыталась выжать новые ароматы из невинных растений. - Она сыграла так, что я был готов... на ней жениться.
   - Сыграла?
   Зря Дару сообщал подобные новости, когда просил принести что-нибудь бьющееся. Колбы с подозрительной коричневой жидкостью едва не выскользнула у меня из рук.
   - Хватит строить из себя дурака, - досадливо попросил Дару, продолжая насыпать, смешивать и поджигать, - вы там были. Отдать должное, - тут он соизволил смерить меня взглядом, - держались вы... отменно. Не ожидай я вашего прихода, мог и проморгать. Так вот! При контакте, ну вы видели, то толкнет, то... под локоть позволит взять, почтенная дама, весьма, замечу, преданная своему воспитаннику, передала мне определенные улики.
   Тут я совсем запутался.
   - Вы знали, что я в парке?
   - Естественно, - как само собой разумеющееся подтвердил Дару, - вы же не могли оставить меня одного. Подержите, - он сунул мне коробку с содержимым, по цвету и запаху напоминающему содержимое выгребной ямы. - Раз при вашей наблюдательности вы не заметили передачу улик, есть шанс, что и наш противник все... проморгал. Отнесите эту пакость на полку и заприте покрепче.
   - Э?
   Я все-таки сообразил, что он имеет ввиду коробку, и метнулся к шкафу. Может показалось, но коробка, нагревшись от рук, начала подрагивать, и пару раз подпрыгнула на полке, словно просилась обратно на руки. Торопливо повернув ключ, я вернулся к Дару. Он уже закончил приготовления, и ждал только меня.
   - Соединить тело и душу вполне возможно, - заявил он. - Надо только... знать как.
   - Вы знаете?
   - Приблизительно, - признался Дару. - Пока что мы сможем помочь... только юному Паки, а там видно будет. Держите этот пузырек, и ждите, пока в него накапает ровно девятнадцать капель. Потом плотно закройте, заверните в платок, и... погасите горелку.
   - А вы?
   - Я тут побуду, - указал сюрт на закуток у шкафа. - Там... безопаснее.
   В общем логично. Главная опасность исходила именно от Дару, и чем дальше он будет от горелки, тем лучше.
   - Для чего это все? - уточнил я.
   - Заклинание, юноша, обычное... заклинание. Надеюсь, наш противник его не учел. Слишком оно простое.
   - То есть?
   - Не спрашивайте.
   - Скажите хоть, что вы на этот раз в пузырек запихнули? Надеюсь не чудовище?
   - Не несите чушь, - Дару на секунду высунулся из убежища. - Это обычное снотворное, должное... подействовать выборочно. То есть на человека, волосы которого в него добавлены.
   Отсчитав девятнадцать капель, я завернул пузырек, погасил горелку, и принялся складывать грязную посуду в таз с водой.
   - Уже все? - спросил Дару, осторожно выходя из-за шкафа.
   - Да, - коротко ответил я.
   - И ничего не загорелось?
   - Нет. Тут гореть нечему.
   - Не скажите.
   - Господин Дару, а кому мы дадим эту пакость? Ладо или телу Паки?
   - А вот это очень хороший вопрос! Мы усыпим Паки в теле бедной девочки, и, как... следствие, если мы правы, должно заснуть тело мальчика.
   Он резко смолк и ушел, оставив меня прибираться. Спеша закончить побыстрее, я влил слишком много щелочи, и вытирая руки, морщился от боли - кожа покраснела, пошла трещинами и жутко зудела. Пришлось задержаться, и тратить время, выпрашивая у Ситу мазь. Ему словно нравилось надо мной издеваться. Пока я тряс, остужая, горящие руки, он рылся в столе, нудно вещая о глупости и лени современной молодежи. Честное слово, я был уверен, что пока он возится, Дару все без меня успеет сделать. Наконец руки были приведены в нормальное состояние, и я осведомился, в какой комнате меня ждет Дару.
   - Он в библиотеке будет через пару часов, - отозвался охранник. - Ушел он.
   - Без меня? - от возмущения я повысил голос, и рванул на выход, искать сюрта, но Ситу укоризненно помотал головой и ловко перехватил меня за шиворот.
   - Вот ты настырный. Тебя велено дома держать и не выпускать ни под каким видом. Понял? Топай к себе и страдай до его прихода. Иди, почитай умную книгу. Глядишь, чего путного нахватаешься.
   Он сильно толкнул меня к лестнице. Умудренный прежним общением я не стал возмущаться, даже пикнуть ему в ответ не рискнул. В прошлый раз этот тип, едва держась на ногах, раскатал меня по полу и даже не вспотел.
   Читать я не любил, а потому, вспомнив о дипломатии, бросился в свою комнату.
   Ибру пьянства не одобряла, и, стоило мне выпить больше двух кружек пива, устраивала настоящую бойню. До того довела, что все окрестные кабатчики мне больше двух не наливали. Однако в лечебных целях делала такую настойку на перце, что, разорись наша лавка, вполне могла заработать на ней хорошие деньги. Ее перцовка при простудах на ноги на раз ставила. Вот такую бутылку, с предупреждением оторвать башку, если использую не по болезни, она положила мне вместе со сменой белья.
   Ее я и принес Ситу.
   - Покашляй, а, - попросил я.
   - Что? - он смотрел как на ненормального, но осторожно кашлянул.
   - Ты совсем простужен, - сочувственно покачал я головой. - На вот, лечись!
   Я водрузил бутылку на стол, и в ней призывно булькнуло.
   - Лекарство? - быстро отреагировал Ситу, и просто зашелся в кашле, даже носом шмыгнул и захрипел.
   - Точно.
   Испробовав настойку, Ситу закашлялся уже без притворства, и вытер слезящиеся глаза.
   - Вот это вещь, - выдавил он. - Все, я женюсь на твоей сестре.
   - Облезешь, - ощетинился я, тут же опомнился, и добавил. - Тогда придется бросить пить. Только по праздникам нальет и при простуде.
   - Передумал, - решил Ситу.
   Таким образом я выбил приглашение посидеть и выпить. Уже после первых двух рюмок Ситу пришла охота поговорить и похвастаться. Подбить его на рассказ о Дару было плевым делом!
   - Так с чего он тебя так ценит, а? - невинно спросил я, подливая. - Друзья детства?
   - Все не так просто, - усмехнулся Ситу.
   И охранника понесло. У меня аж челюсть отвисла от его рассказов. Нет, у меня и отец служил в армии и дед, по рассказам Ибру, даже дядя, проживающий в Рыбачьем сюртарии, но они просто в последней войне с островами то отстреливались, то дрались, то просто переругивались с островитянами.
   В подробности вдаваться не буду, Дару, если узнает, голову оторвет, одно скажу, два раздолбая, один гончар, второй просто бродяга подзаборный, ушедший на войну с целью помородерствовать, ухитрились предотвратить вражескую высадку на незащищенный берег, спровоцировать панику в рядах противника, поджечь два корабля и уйти без потерь. По пути попали в плен, сбежали, и гончар пер на себе мародера до своих. Отслужив еще по году, они разбежались. Мародер стал диверсантом, если вы знаете это слово то поймете, а гончар пошел в стражники, где через пару лет стал командиром участка, а еще лет через десять... ну вы поняли. Мародер, заработав пенсию и выйдя в отставку в массой ранений и воспоминаний, пошел работать к нему охранником.
   - Ему, Ибрик, охрана по статусу положена, - пояснил Ситу. - А кому этот старый хрен может доверять? Правильно, никому. Вон, даже собственного помощника пришлось грохнуть. Жаль.
   - Что, хороший был парень? - похолодев, уточнил я, пытаясь понять, бежать отсюда или посочувствовать Дару.
   - Поначалу да, - кивнул Ситу, - потом жадность одолела. Жаль, не я до него первым добрался.
   Тут он примолк, и больше ничего узнать не удалось. Остатки настойки были с благодарностью убраны в стол, а мне велели топать отсюда и помалкивать о разговоре.
   Тихо поднявшись по лестнице, я закрыл дверь в свою комнату и задумался, перебирая в памяти рассказ Ситу.
   - Ибрик!
   Дверь распахнулась, и Дару неторопливо вошел. Глядя на его сутулую фигуру и растрепанные волосы, я попытался представить его героем войны, бравым стражником, и плюнул на это дело. Судя по внешности, Дару более пристало сидеть вечерами в чайной и судачить о погоде.
   - Я стал похож на привидение? - раздраженно осведомился Дару. - Вы так смотрите, словно видите... сквозь меня.
   Передвинув единственный стул на середину комнаты, он сел, свесил кисти рук между колен и принялся рассматривать свои ладони.
   - Скажите честно, Ибрик, я могу вам доверять? - спросил он после долгой паузы.
   Я даже подскочил. Нет, я понимал, после его прошлых приключений такой вопрос вполне нормален, но, черт возьми, я ведь делал все, что он скажет, даже пытался охранять, хотя, как выяснилось, это было умилительно, не более, а он такие вопросы задает.
   - Можете, - твердо ответил я.
   - Тогда скажите, чем так... интересно пахнет у стола Ситу.
   М-да. Вот ведь выбор, заложить Ситу, или солгать сюрту сразу после вопроса о доверии.
   - Настойкой от простуды, изготовленной моей сестрой, - отчеканил я. - Ситу кашлял, а ее мне дала Ибру с лечебной целью!
   - Потише, Ибрик, не стоит так... орать. И как лекарство? Помогло?
   - Он больше не кашляет, - глядя в глаза сюрту, честно признался я.
   - Хорошо. Вы о чем беседовали? - невинно уточнил сюрт.
   - Делились воспоминаниями, господин Дару! - браво ответил я.
   - Я же просил не орать, - поморщился сюрт, и пятерней убрал волосы назад. Могу поклясться, в его глазах промелькнуло если не одобрение, то нечто похожее.
   Откинувшись на спинку стула и вытянув ноги, Дару некоторое время молча изучал обстановку комнаты, знакомую ему до боли, затем перешел к делу. Как всегда, поначалу я решил, что ослышался.
   - Скажите, Ибрик, а мальчик Стико хороший красильщик?
   Мне понадобилось некоторое время сообразить, о чем это он. Со Стико я общался мало, он же малой совсем, да и водится с крайне неприятными типами. Затем, припомнив отзывы его хозяина, пожал плечами.
   - Выгонять не будут, но хорошим мастером не стать. Он больше к торговле склонен. Мастер говорит, руки у Стико из жо... простите, господин Дару, руки у него не слишком умелые. Держат только за умение заглядывать в лицо заказчику и впарить любой косяк. В смысле, предоставить любую оплошность как последнюю новинку.
   - Ценный экземпляр, - решил Дару.
   - Не в мастерской с хорошей репутацией, - возразил я. - Проблемы там, в основном, Стико и создает. Просто его родители в свое время, пока не разорились, помогли красильщику, он и взял парнишку в обучение, да еще бесплатно. Вроде как благодарность.
   - Драться умеет? - осведомился Дару.
   - Более-менее. Он же под крылом Гидо ходит, там попробуй не научиться. Только зря это. Понимаете, парень всего год как работает, а до того по иному жил, вот и прибился к тому, кто сильнее. Трус, короче, слова поперек Гидо вякнуть не смеет.
   - Не доведет это до добра. Похоже, мальчик побаивается своих старших... товарищей, и делает все, что велят, - задумчиво проговорил Дару, озвучив мои мысли. - Что ж, избавим стражников от дальнейших... проблем. Приведите мне его.
   - Мне можно выйти из дома? - уточнил я.
   - Вы можете отвести меня к своей сестре, и я выплачу ей за вас... следующий платеж. Только запрягайте не Хохлатку, а Пегую. Кстати, вы торгуете опиумными свечами?
   - По записке от лекаря - торгуем.
   - Хорошо, мои закончились.
   Помедлив в дверях, Дару так и не вспомнил, о чем еще хотел спросить и молча вышел.
   К моему дому мы поехали длинным путем, вернее, в другую сторону. Переехав Ткацкий мост, свернули к причалам, и двигались вдоль набережной.
   - По моему сигналу бросайте вожжи и прыгайте в лодку, - тихо велел Дару.
   - Какую?
   - Увидите.
   Мы тихо-мирно миновали несколько причалов, проехали рыбные ряды, и оказались у шаткой пристани.
   - Быстро. Коновязь справа, охранник есть.
   Резко остановив экипаж, я за две секунды привязал пегую, кинул несколько монет сторожу, и впрыгнул в корявую лодчонку вслед за сюртом.
   Посудина не внушала ни малейшего доверия. Краска с бортов слезала лохмотьями, на дне плескалась вода, заливая подошвы, а почерневшая от гнили древесина заставляла прикинуть, сразу потонет это убожество, или сможет продержаться пару взмахов веслами.
   Посудина продержалась. На веслах сидел дюжий мужик, одним взмахом толкавший лодку на пять шагов, и мы двинулись ко второму району.
   - Следите за берегом, Ибрик, - велел Дару. - Среди людей должен быть знакомый нам человек. Скорее всего, он будет в экипаже.
   - Если вы о колдуне, то он проследит за нами при помощи магии, - шепнул я в ответ.
   - На проточной воде колдовство теряет силу, Ибрик, - пояснил сюрт. - Здесь мы... в безопасности.
   - Могли и посуху доехать, - не сдавался я.
   - Обернитесь, Ибрик, - грустно попросил Дару.
   Я послушно обернулся. Пегая, едва видимая из-за расстояния, вдруг завалилась на бок, ломая оглобли, и к ней метнулся сторож.
   - Сядьте, юноша, - строго велел Дару в ответ на мои возмущенные вопли. - Вы так потопите лодку. Пегая просто... потеряла сознание. Останься мы в экипаже, сделали бы тоже самое. Теперь сядьте, перестаньте раскачивать лодку и таращиться словно в... балагане!
   Прогулка оказалась чудесной. Река, дождик, пронизывающий ветер, все очень захватывающе. Куртка уже промокла, штаны тоже, только ботинки оставались сухими. Дару, похоже, такие мелочи не волновали. Он, убрав со лба мокрые волосы, безмятежно созерцал берега.
   - К пристани, любезный, - велел он, спустя некоторое время, и лодочник послушно заработал левым веслом. - Благодарю.
   От этой пристани до моего дома было всего пятнадцать минут ходьбы, и вскоре мы входили в лавку. Помня о предупреждении Дару, я помалкивал, и ждал момента, когда надо будет поговорить со Стико.
   Вместо этого мы пили чай с Ибру и выслушивали рассказы о делах лавки. Все это, близкое моему сердцу всего несколько дней назад, теперь раздражало до невозможности, так как за плечами висели тела, души, дети, колдун и еще черт знает что. Как только Дару со всем этим справляется?
   - Ибрик, расслабьтесь, - проговорил сюрт, когда Ибру вышла за сахаром. - Отнеситесь к происходящему просто как к... работе. Вы же не пытаетесь рыдать над каждой пчелкой, когда у нее отбирают мед.
   - Не путайте пчелок и детей, - огрызнулся я. - В моем, пусть и дурном воспитании, заложено, что нельзя обижать стариков, женщин, калек и детей. Остальные справятся сами.
   - Данные детки весьма... обеспечены, - заметил Дару.
   - Это не значит, что они конченные сволочи и не имеют право...
   Тут до меня дошло, что он издевается и я смолк.
   Допив чай и распрощавшись с Ибру, мы с сюртом отправились домой. Именно домой! На кой черт надо было говорить со мной о Стико? Возвращались мы тем же маршрутом. Лодочник довез нас до пристани, сторож извинился, а пегая выглядела вполне прилично, только шарахалась от каждого громкого звука. Не дай Боги даже врагу управлять столь пугливой кобылой.
   Вернувшись домой в сумерках, мы были встречены Ситу. Кем же еще, спрашивается. А рядом с ним испуганный, но гордый Стико.
   - Вашу мать, - вырвалось у меня.
   - Чью именно? - уточнил Дару и я промолчал.
   - Здравствуйте, молодой человек, - обратился сюрт к Стико, и тот заторможенно кивнул, одновременно поднимаясь из-за стола. - Вас покормили?
   Снова последовал заторможенный кивок.
   - Отлично. Остальное пояснит мой... помощник. Условия вас устраивают?
   - Да, господин, - Стико от страха пищал, как хомяк оставшийся без еды. Жалобно так, аж сердце надрывалось, и появлялось желание дать по шее, чтоб не пищал.
   - Вы что ему пообещали? - обреченно спросил я.
   - Ученичество в лавке одинокого торговца, - пояснил Дару. - При известном трудолюбии и усердии, мальчик будет иметь возможность... вступить в пай торгового общества, которому принадлежит почтенный старик.
   - Вы требуете взамен его душу? - подумав, осведомился я, и при этих словах Стико стал белым, как мел.
   - Нет. Я предпочитаю преданность.
   С такими словами он подошел к Стико, схватил за подбородок и приподнял ему голову.
   - Ты ведь будешь помнить, кто помог тебе выбиться в люди, и вытащил из... дерьма твоих маму и папу?
   - Да, господин, - тяжело сглотнув, пролепетал мальчишка.
   - Я в тебя верю, - Дару отечески похлопал Стико по щеке, и тот, преисполненный собственной значимости, расправил худенькие плечи.
   - Ступай с Ибри, и делай... все, как он скажет, - напутствовал Дару. - Сегодня ты ночуешь в его комнате.
   Стико шел с таким видом, словно поднимался на эшафот, и это сильно раздражало. Вот что еще парню надо? Накормили, напоили, ведут спать, а он трясется, как овца перед живодерней.
   - Расслабься, - велел я, - бить не стану. Просто выспись, делай как скажут и будет тебе счастье.
   - Бить точно не станешь? - уточнил еще раз Стико и я сплюнул.
   До чего ж мальчишку жизнь довела, не верит в человеческую доброту, хоть ты тресни.
   - Не буду, как перед богом, - поклялся я, и, не успел Стико облегченно выдохнуть, добавил, - а вот если провалишь нам дело - оторву голову.
   Сняв со своей кровати один из двух матрасов, я расстелил его на полу, бросил сверху подушку, и кинул Стико запасное одеяло.
   - Переодеться надо, - задумчиво осмотрев мальчишку, решил я. - Дару бесится, когда в его доме спят в уличной одежде.
   - Прямо как у нас до разорения, - вздохнул Стико и замолчал.
   Достав из шкафа свою рубашку, я дал ее мальчишке, по длине она вполне могла сойти за ночную, и попутно напомнил, что надо делать завтра.
   - Справишься? - строго уточнил я.
   - Куда деваться, - отозвался Стико. - За шанс выбраться из красильни и вернуть, как все было, я душу продам, не то, что это.
   - С душой того, полегче, - предупредил я, умудренный последними событиями. - И помни, верь только Дару, кто бы что не говорил. О стражниках помнишь?
   - Такое не забудешь, - Стико зябко передернул плечами. - Да я все правильно сделаю, Ибрик, не сомневайся.
   Он совсем побледнел от страха, и спать явно не собирался. Пришлось зажечь свечу с замяткой и выйти на пару минут, побродить по коридору. Вернувшись, я погасил свечу, открыл окно, и отправился в кабинет сюрта.
   - Как он? - подняв голову от книг, спросил Дару.
   - Дрыхнет, - отмахнулся я. - Только замятку пришлось запалить, больно дергается. А как он здесь оказался?
   - Ситу привез, пока мы с вами... отвлекали колдуна, - пояснил Дару. - Вы хорошо сработали, Ибрик. Мальчик понял, как надо действовать?
   - Понял, - заверил я. - А ваш коллега успеет все сделать правильно?
   - Вполне, - подтвердил Дару. - Мы не первый раз вместе работаем, главное уложиться по времени. Думаю, пузырек со снотворным уже у него.
   - С голубем отправили? - для порядка уточнил я, и тут же добавил, - а вот будь я на месте колдуна, установил бы слежку за нашим районом.
   - За домом, - поправил Дару. - Она была, не сомневайтесь. И колдуну донесли о нашем визите к вашей сестре. Но следить за каждым мальчишкой с вашей улицы это чересчур, согласитесь, тем более за забитым мальчиком на побегушках.
   - Но могли.
   - Возможно. Но вряд ли, - повторил Дару. - В нашем деле, Ибрик, есть... определенная доля риска.
   Затем Дару отправил меня спать, вроде как завтра день тяжелый. Удивил, называется.
  

Глава 12

  
   В целом, он был прав, день и впрямь оказался не праздничным. В смысле отдыхать не пришлось.
   К положенному часу я, нарядившись словно щеголь, отправился в парк. Даже трость с собой прихватил по совету Дару. Она и для солидности служила и для самозащиты, да и нога все еще побаливала. Углядев на лавочке знакомых дам, я устремился к ним, и был принят более чем любезно. Мы мирно беседовали о погоде, о кошках - нашлось пара любительниц - и как быстро растут дети и цены, как вдруг раздались вопли с соседней площадки. Первый вопль сильно согрел мне душу, а дальше ничего расслышать было невозможно, так как няньки заверещали наперебой, и мне пришлось поднапрячься и ломиться сквозь колючие кусты, чтобы первым успеть на место происшествия.
   Пока все шло по плану. Стико жалобно верещал, а над ним стоял Паки с крепко сжатыми кулаками.
   - Этот оборванец посмел меня оскорбить, - зло выкрикнул Паки.
   Он был так похож на обычного мальчишку, что на секунду я усомнился в наших с Дару выводах.
   - Паки, как ты мог ударить мальчика! - возмущенно начала свою партию няня.
   План был прост до нельзя. Приличный ребенок среднего достатка но без няни является на площадку, пытается завести разговор с одним из мальчиков, угадайте с каким, тот, углубленный в книги, пытается вежливо отвязаться, но Стико обзывает его зубрилой, и ненавязчиво, сохраняя вежливую улыбку, интересуется, не является ли его собеседник переодетой девочкой. Задача облегчалась тем, что Стико действительно в лучшие времена иногда гулял в парке, только в другом его конце, и более-менее знал местные обычаи. Для сохранения лица и авторитета, у Паки просто не было выхода, он должен был или постоять за себя еще один раз.
   По словам Дару, потеряй он сейчас свой авторитет, восстановить его будет сложно, а ведь со всеми, с кем сейчас играет, потом придется вести дела. В общем, самым крутым лучше было стать с детства. Вот такие порядки в нашем городе среди приличных семейств.
   Короче, Стико отлично сработал. Для поддержания своего тихого лидерства Паки ударил его, Стико заорал, упал и начал биться в конвульсиях, утверждая, что Паки грозился его убить и даже достал нож. Означенный нож я лично вручил Стико, и теперь этот ножик поблескивал на коротко подстриженной траве.
   Все, естественно, решили, что мальчишку покалечили, Паки пытался возразить, я принялся за осмотр, и возвестил, что отправлю обоих в участок, а няня пускай мчится за родителями Паки. До их прихода мальчишки будут под моей охраной.
   Не все, конечно, обернулось белым хлебом с маслицем, другие няни начали возмущаться, как это так, такого хорошего мальчика и к стражникам, но тут повезло, детишки вмешались. Особенно старался парень, явно мечтавший занять место Паки - не в участке, само собой - и девочка, то ли имевшая на него зуб, то ли отвергнутая в своих первых попытках кокетства. Ух, в каких красках они описали Паки! Все его прежние грешки припомнили. Тут еще и с соседних площадок примчались зрители.
   В общем, скандал вышел преизрядный. Я даже испугался, как это мне двоих нарушителей тащить теперь на выход, но тут вмешалась няня Паки, благослови бог мудрую женщину. Зычным голосом, таким бы голосом полком командовать, она велела всем замолчать. От неожиданности толпа стихла, а няня быстро пояснила, чем грозит неподчинение помощнику сюрта. Не успели возобновить дискуссию на тему "что скажут родители", она велела всем заняться своими делами и не лезть в дела семьи Паки. Вроде как, это ее привилегия оповестить родителей, вызвать подмогу, и спасти юного почти убийцу.
   Под шумок я потащил обоих к выходу. Взгляд Паки мне очень не понравился. Казалось, что мысленно он уже вспорол мне брюхо, и теперь проверяет состояние печени, ковыряясь в ней острым предметом.
   - Даже не думай, - предупредил я на всякий случай.
   - Отец от тебя мокрого места не оставит, - зло процедил Паки.
   - Ага. Пойду, помру от страха. Вот только в участок съездим.
   Тут мы достигли выхода из парка, я впихнул своих пленных в экипаж, прямо в горячие объятья одного из стражников, который молниеносно скрутил обоим руки, после чего поднял тент и мы помчались.
   - Ты везешь меня не в участок, скотина, - вскоре сообразил Паки.
   - Спасибо, умник, - хмыкнул я.
   Мальчишка глубоко вдохнул, собираясь возопить о похищении, но стражник отработанным движением сунул ему в рот мячик, набитый опилками, и вопль захлебнулся, зато глаза выпучились, а из носа потекла нитка слизи. Мерзкое зрелище. Все это я видел мельком, лишь раз обернувшись через плечо, так как гнал к дому сюрта.
   В дом мы ввалились внушительной толпой, едва не застряв в дверях. Стражник, тащивший подмышкой Паки, Стико с разбитым и кровоточащим носом, спешащий рядом, я, злой и растрепанный, Ситу посланный за двумя свидетелями и эти самые свидетели, при виде которых я едва не остановился. Хотя чему удивляться, Дару по мелочи не плавал, он пригласил Верховного судью Скалистого сюртария Рол_а, и доверенное лицо Главы города Бот_у.
   На секунду я представил, что будет, ошибись мы в расчетах и похолодел, но тут в меня врезался Ситко, и, дав ему подзатыльник, я ожил.
   Недоуменно посматривая на "арестованных", отцы города вошли внутрь, где нас всех уже поджидал Дару. Он быстро поклонился, приветствуя всех сразу, и пригласил в свой кабинет. Там уже стояли кресла для гостей, а стол был расчищен. На него, презрев негодующие вопросы почтенных господ, стражник уложил извивающегося мальчишку, и прикрутил его конечности к ножкам.
   Вид Паки был настолько жалким и испуганным, что у меня самого появились сомнения, а того ли мы похитили. Даже слеза стремительно поползла по юной щеке, а носом он так зашмыгал, того гляди задохнется, во рту ведь кляп, не вздохнешь.
   Глянув на часы, и убедившись, что несколько инут в запасе еще есть, Дару удовлетворенно кивнул, и что-то шепнул мальчишке. Тот дернулся и затих. Осторожно вынув кляп, Дару внимательно посмотрел на пленного. Тот продолжал жалобно всхлипывать, терзая сердца окружающих, но молчал.
   В общем, в тесном кабинете нас собралось преизрядное количество. Привязанный Паки, две шишки, Дару, Ситу, стражник и я. Стико, освободившись от пут, сгинул на кухню трескать сухарики с молоком.
   - Приступим, господа, - хлопнув ладонями и потерев их, словно в предчувствии вкусного обеда, возвестил Дару.
   - Кире, - подал голос Боту, - мне показалось, или вы похитили этого мальчика?
   - Нет, не показалось. Только слово "мальчик" в данном случае... не уместно. Вы позволите продолжить? Итак! В нашем сюртарии было совершено несколько преступлений, связанных с черным колдовством. Один из добропорядочных горожан, в компании зятя, для спасения внучки, совершил жертвоприношение, и превратил обычное ритуальное веретено в колдовской посох. Так вот. В это веретено были заранее заключены души нескольких детей. Став посохом, веретено выпустило души в тело несчастной девочки. Незадолго до этого, в свободные тела детей были подселены души совсем иных людей. Как вам всем известно, убить душу ребенка определенного возраста нельзя, не убив при этом тело. Таким образом мы имеем в одной девочке четыре души, включая... ее собственную, и три свободных тела. Самой старшей тринадцать, самой младшей десять. Перед вами находится тело юного Паки, сына служащего министерства, единственного наследника, и мальчика, которому уготовано большое будущее, хочет он того или нет.
   В действительности перед вами личность, принадлежащая, как я полагаю, но могу и ошибаться, бывшему военному лекарю шестидесяти трех лет от роду, прозябавшему, после всех своих фронтовых подвигов в полной нищете в старой халупе на окраине одной из ферм, где ему позволили жить добрые люди. Этот лекарь, в свое время, спас деда мальчика Паки, оперируя, рискуя жизнью под вражескими стрелами, а тот, в благодарность, изнасиловал его дочь и обвинил старика в клевете. Тело лекаря мертво, но душа живет в этом мальчике. Замечу, если военный лекарь умирает до шестидесяти пяти лет, его семье сюртарий выплачивает значительную сумму денег, даже если не ведется военных действий. Так наш лекарь обеспечивает внукам образование, позволяющее улучшить их положение, обретает вторую жизнь, и может отплатить за свою дочь, покончившую с собой, узнав, что беременна после насилия.
   Тут Дару сделал паузу, ожидая вопросов. Все молчали, даже Паки. Впрочем, последнее было неудивительно, предусмотрительный Ситу, позволив отдышаться, установил кляп на место.
   - Но кире, - прокашлявшись, пролепетал Боту, - эти обвинения столь чудовищны... где ваши доказательства? Пока мы видим мальчика, привязанного к столу.
   Часы пробили час, все вздрогнули от неожиданности.
   - Вы все увидите своими глазами, - заявил Дару, обогнул стол, выдвинул ящик и достал ту самую вонючую шкатулку. - Для пресечения черного колдовства я был вынужден прибегнуть к подобным методам, - пояснил Дару, - кире Рола, прошу вас засвидетельствовать мои действия.
   Толстый судья кивнул, но вид у него был суровый, я даже позавидовал Стико - сидит себе на кухне, сухарики грызет, а мне, если что, вслед за сюртом на эшафот топать.
   - Проведя некоторые исследования в архивах храма погребения, я отыскал наиболее подходящего "покойника" и смог добыть, благодаря несколько... скользким методам, останки, принадлежавшие прежней личности, - тут он осекся, и оглядел слушателей, - пока понятно? Хорошо. Так вот, ровно через десять минут девочке Ладо дадут специальную настойку, с добавлением волос настоящего Паки, они были любезно предоставлены няней, нередко причесывающей любимого шалуна своей расческой. Конечно, почтенная женщина сильно рискует, так как и ее волосы могли попасть в настойку, а вы все люди ученые, знаете, к чему может привести подобное проишествие, но она решилась.
   - Вы отвлеклись, кире, - осторожно заметил судья. - Мы ждем обещанных доказательств.
   - Ах да, - опомнился Дару, - через несколько минут мой коллега вольет в Ладо настойку, я, в свою очередь, освобожу тело, и душа мальчика, опять же теоретически, вернется на место, а душа почтенного лекаря войдет в шкатулку, хранящую его несожженные остатки. В данном случае это пара костей, сами понимаете, при той сумме, которую смогла заплатить семья покойного, о достойном сожжении даже речи не шло. Приступим.
   Да, такое лицо, как у мальчишки на столе я не видел за все свои восемнадцать лет. Оно выражало сразу страх, ненависть, обиду и ярость. В свете всего, что сказал Дару, я этого лекаря перкрасно понимал, но все равно, мстить через ребенка как-то подло. Мог просто прирезать обидчика, или к сюрту пойти. Хотя Дару тогда еще не работал, а прежний был тот еще тип. Судя по слухам - тварь продажная.
   Сюрт открыл шкатулку, положил на лоб Паки ладонь, и сжал его виски мизинцем и большим пальцем. Мальчишка пытался вырваться, но Дару держал железной хваткой. Свободной рукой он чертил у мальчика на груди какие-то знаки, и наши гости бледнели просто на глазах, однако молчали. Похоже, с основами черной магии были знакомы все, чему только приличных людей не учат, а вот применять ее было страшновато.
   Дару продолжал читать заклинание, а на лестнице раздались возмущенные вопли. Судя по голосам, Ситу стоял он насмерть. Голос Дару повысился к концу заклинания, стал пронзительным и едва не разрывал перепонки, слова древнего языка отдавались за ушами, тут дверь распахнулась, и ввалились родители Паки.
   Увидев своего сына привязанным к столу, отец издал звук, словно засорившаяся труба, ринулся вперед, был перехвачен Ситу, а мамаша, оставшаяся без присмотра, досталась мне. Пока она пыталась прорваться к столу, я успел сцапать ее, сдавив шею сгибом локтя, и стараясь не обращать внимания на острые когти, впившиеся мне в лицо.
   Гости повскакали с мест. Боту старался понять, что происходит, Рола бросился ко мне и до сих пор не знаю, то ли помочь, то ли за даму заступиться, но тут Дару выкрикнул последние слова заклинания и все перенесли внимание на стол.
   Паки заорал не своим голосом, выгнулся дугой, забился в судорогах, затих на пару секунд, и от его тела взвился серый дым. Появление дыма заставило примолкнуть и женщину и мужчину. Конечно, такая мелочь не могла их отвлечь от спасения ребенка, но вот горестный, и исполненный ненависти вопль, раздавшийся при этом - мог. Голос явно не принадлежал ребенку. Это был дребезжащий старческий баритон, проклинавший всех в комнате. Затем дымка втянулась в шкатулку, та дрогнула и затихла, а мальчик в путах обмяк.
   Воцарилась тишина, все замерли. При этом мамаше замерла, впившись мне когтями возле правого глаза. Я уж точно боялся шелохнуться, опасаясь остаться полуслепым.
   Обессилив, Дару молча оперся ладонями о стол, и едва не тыкался носом в пацана, плохо стоя на ногах.
   - Кире!
   Не поверите, но это был мой вопль. Швырнув обессилевшую дамочку в лапы доверенного лица Главы, я подпрыгнул, оттолкнулся от подлокотника кресла, перепрыгнул через стол с мальчишкой, и успел подхватить Дару прежде, чем он упал.
   Дальше порядка не наступило.
   - Кире Дару, вы живы? - тряся своего хозяина, допытывался я.
   - Мама! - в тоже время раздался вопль мальчишки.
   - Я в порядке, спасибо, Ибрик, - это, конечно, Дару.
   - Сынок!
   - Ты не представляешь, где я был! Та ферма...
   Ну, понятно, что нам все удалось. Следующие пол часа описывать смысла нет. Там были обцыловывания ненаглядного чада, идиотские вопросы, причем говорили все сразу, и полное нежелание выслушивать ответы, угрозы со стороны родителей, невполне разобравшихся в происходящем, и усталый как черт Дару. С последним я разобрался, влив в него бренди и усадив в кресло. Ситу стоял в стороне, прикинувшись невидимкой, только Стико чувствовал себя прекрасно, уничтожая запасы на кухне.
   Вся эта суета дала сюрту время очухаться. К тому времени, подошел судья, он уже вполне мог стоять самостоятельно.
   - Дару, вы опять неподражаемы! - завопил толстяк явно не знающий слова "тактичность". - Спасти сына столь видного человека...
   - Да вы что, спятили все?! - рявкнул Дару, разом обретя вертикальное положение.
   Слипшиеся от пота волосы свисали на лоб прядями, глаза горели, на щеках выступили красные пятна, и, в целом вид его был устрашающим.
   - Только посмейте увести мальчишку, и я вас быстро обвиню в пособничестве!
   Мамаша, уже тащившее свое чадо на выход замерла, и приняла угрожающий вид, как и положено матери, которой не хотят отдавать ребенка. Скандал казался неминуемым, но повезло с мальчишкой. Благодаря замешательству, он сумел вырваться из материнских рук, и бросился к сюрту.
   - Кире Дару! - завопил он, вцепивщись в сюрта как клещ. - Не отдавайте меня! Там еще Ладо осталась, и Кар_и, и Мит_а, а эти ничего никогда не слушают! Они даже не поняли, что это не я!
   - Паки, мальчик мой, - начала мать, протягивая к нему руки.
   - Что Паки? - орал парень. - Подмену заметила только няня, вы радовались, какой я стал прилежный! Теперь меня спасли, а остальные пусть гибнут, да?
   Вот спасибо доброму мальчику, ор возобновился. Родители требовали ребенка, судья и доверенное лицо пытались оставить все не усмотрение сюрта, Паки орал, что своих не бросает, а Дару, отчаявшись перекричать всю компанию, сунул мне намоченную в шикарном бренди тряпку, и жестом велел протереть раны от когтей. Только Ситу стоял спокойно у дверей, всем своим видом показывая, что никто отсюда не выйдет, пока он на посту. Вскоре на это обратили внимание.
   - Вы отсюда выйдите, когда разрешит кире, - не повышая голоса, сообщил Ситу.
   Как уже упоминалось, он был худющий, среднего роста, под глазами вечные мешки от пьянства, но голос звучал убедительно. Видимо, Боту и Рола его знали, потому притихли, а вот родители Паки попытались возмутиться.
   - Малец будет тут, пока Дару не отпустит, - в ответ на вопросы типа "как ты смеешь?" - отозвался Ситу. - А вот вопить больше не надо. Нервный я. Убью.
   Замечу, официальные лица давно расселись по местам, и слова охранника относились к родителям. Поворчав для приличия, и отпустив еще пару угроз, они все же сели. Мать усадила несчастного Паки к себе на колени, и он взглядом пообещал мне кровную месть, если кому расскажу об этом.
   - Господа, - тихо позвал Дару и все дружно начали пожирать его глазами, - давайте... договоримся, вы будете делать все, что я вам скажу, и тогда нам... удастся найти и наказать виновных, и спасти детей.
   - Я вернула сына и хочу отправиться домой, - высокомерно заявила дама.
   Хоть муж у нее был нормальным человеком. Он положил ей руку на плечо и крепко сжал. Вздрогнув, женщина угомонилась, даже позволила Паки соскочить на пол, и перебраться к стеллажу.
   - Вы, господин Рубе, - указал пальцем Дару, - должны возместить вред, нанесенный вашим отцом.
   И вкратце обрисовал ситуацию.
   - Простите, но это клевета, - процедил Рубе, - при всем уважении, мой покойный отец не мог совершить ничего подобного.
   - Хорошо, - слишком быстро согласился сюрт, - с согласия Верховного судьи я... проведу расследование того случая. Боюсь, территория не моя, да и времени прошло много, но сделаем исключение.
   Видимо, почтенный Рубе не был так уж уверен в добродетелях покойного папаши. Пробормотав что-то невразумительное, типа война была, минутное затмение и все такое, он согласился обсудить вопрос.
   - Договорились. Прежде чем вы все... уйдете, я поговорю с Паки наедине. Вы, почтенный Рубе и ваша жена, уведете мальчика домой, по пути будете выслушивать оправдания стражника. Он, по его словам, не мог отвезти столь ценного... арестанта в обычный участок, и потому привез сюда. Извинения будут приняты, Паки извинится перед Стико...
   - Перед кем? - удивился парнишка.
   - После скажу. Затем вы все отправитесь по своим делам, словно ничего... страшного не произошло. Паки будет вести себя как прежде. Я имею ввиду, прилежно учиться, не влезать в... неприятности до конца следствия. Няня объяснит, как надо делать. Надеюсь, она осталась в добром здравии, это... очень важно.
   - Я сама смогу объясниться с сыном, - начала мать, надменно вскинув голову.
   Не меня одного бесила эта тетка. Даже собственный муж, сдерживая раздражение, попросил ее заниматься более привычными делами, и тут же добавил, во избежание скандала, что все должно идти как раньше, иначе злоумышленники могут насторожиться.
   - Лучше сходи с дочерями к портнихе, - растянув губы в улыбке, посоветовал Рубе.
   - Возьми на заметку, последнее время ты очень много времени проводил с сестрами, - пихнул я локтем Паки.
   - И что?
   - Ты играл с ними в их игры.
   - О нет, - простонал Паки, обреченно ткнувшись лбом в ладонь. - Мало мне было трех девчонок на ферме, теперь еще и это.
   - Что, такие противные? - удивился я.
   - Нет, конечно, но они же младшие сестры.
   - Радуйся что не старшая, - посоветовал я.
   Пожав плечами, Паки переключил внимание на сюрта. Впрочем, тот уже закончил разжевывать дельнейшие действия, и выставил всех вон в предельно вежливых выражениях. Ситу предупредительно отворил дверь перед важными гостями и пошел проводить всех в столовую, испить освежающих напитков, пока не наступит время покинуть дом. Все так вежливо да с улыбочками, аж противно.
   Рола и Боту могли отчаливать хоть сейчас, обсуждая на ходу, для возможного соглядатая, нервную мамашу, так и не давшую поговорить о создании еще одного участка.
   Теперь в кабинете остались трое - Дару, Паки и я. Сюрт не выставил меня за дверь, и от этого я возгордился, хотя ничего особенного не услышал.
   - Ты точно не знал их до всех этих... событий? Может, в гости их приводили?
   - Нет, не знал, - вздохнул Паки. - Говорю же, ничего общего.
   - А из каких семей те девочки ты... помнишь?
   - Помню? Я даже не знаю! Молчат как солдаты на допросах.
   - Почему?
   Паки развел руками и пояснил, как само собой разумеющееся:
   - Так мы ведь не знали, кто все это подстроил. Вдруг он неподалеку ошивается? Ляпнешь, кто твои родные, так колдун их тоже приберет, вот и помалкивали.
   - Ступай, - сюрт отпустил его, взмахнув рукой, и мальчишка быстро сбежал.
   Из окна было видно, как стражник, гордо вскинув голову, объясняет действия в парке, как Паки приносит извинения Стико, Рубе выдает последнему пару монет за нанесенное увечье, затем Паки взяли за руки и повели к мостовой, ловить пролетку. Идиллия!
   - Сколько времени, Ибрик? - раздался за спиной голос Дару.
   - Два часа, - быстро глянув на часы, доложил я, и обернулся. - Вас отвести в спальню?
   Вопрос не был праздным. Нет, я и раньше слышал, что колдовство отбирает много сил, но не настолько же. Дару, казалось, постарел лет на десять, осунулся весь, под глазами синячищи, а кожа как пергамент. Смотреть страшно.
   - Позови Ситу, - велел сюрт и прикрыл глаза.
   Не утруждая себя беготней по лестнице, я выскочил в коридор и завопил во всю глотку:
   - Ситу!
   Из-за двери раздался слабый голос Дару, высказывающий все о моих умственных способностях.
   Ситу явился быстро, словно ждал, когда позовут, и принес чашку с травяным отваром. Морщась, как от зубной боли, Дару выпил ее залпом и осел в кресле, тихо похрапывая.
   - Видал? - подмигнул мне Ситу, обернувшись. - Мой рецепт. Теперь пару часов проспит и будет как новенький, даже лучше.
   От нечего делать я отправился поесть в "Песчаный берег". Если свернуть и пройти дворами, то идти всего минут двадцать.
   Нам с Усти было по-прежнему плевать друг на друга.
   - А, это ты? - равнодушно заметила девушка, когда я сел за стол. - Вовремя успел, еще чуть, и здесь будет не протолкнуться.
   - И тебе не хворать, - отозвался я. - Как улитки?
   - Вроде берут, - равнодушно пожала Усти плечами. - Отец доволен. Кстати, он просил передать спасибо, если вдруг явишься. Что есть будешь?
   - А что есть на один такий? Я сегодня на мели, - признался я и почувствовал, как собственная кровь предательски заливает щеки.
   - Дурак, - презрительно бросила Усти, чего, как я про себя отметил, не позволяла себе с другими посетителями. Они, кстати, уже недовольно покрикивали, ожидая, когда примут заказ. - Просто скажи, а отец вычтет из причитающихся тебе денег.
   Вскоре я уже уминал пирог с курицей, и запивал все это отличным пивом. В благодарность за обед даже оставил один рецепт из морковки, не жалко.
   - Щедрый какой, - презрительно скривилась Усти, присевшая напротив передохнуть пару секунд.
   Мы молчали, как два идиота. Первым сдался я.
   - Слушай, говорят, скоро цирк приедет, - начал я довольно неловко.
   - Неужели? - отдать должное, Усти тоже не была великой актрисой. - И что?
   - Да так, - я собрался почесать затылок, вспомнил о манерах, и просто пригладил волосы. - Ты же все равно пойдешь на представление, а я, вроде как, помощник сюрта, со мной безопасней. Может, со мной сходишь?
   - Может и схожу, - равнодушно отозвалась Усти, вставая. - Правда, уже есть трое провожатых, но я подумаю. Глядишь и впрямь с тобой спокойнее. Учти, я хочу на первое представление.
   С такими словами она развернулась на каблуках, до сих пор не понимаю, как девушкам это удается, но впечатляет, и удалилась.
   Вот это денек! Выскочив на улицу, я едва не вопил от счастья, что смогу сходить на представление в цирк, и, сломя голову, помчался к сюрту. Пусть у меня уже были девушки, и не одна, но охранять, согласно долгу, именно Усти, казалось чем-то выдающимся. И ведь она практически согласилась пойти именно со мной!
   Возле дома стояла запряженная Хохлатка, а рассерженный сюрт как раз выходил из дверей.
   - Где вы были? - строго осведомился он. - Уже пятый час, и у нас... полно дел.
   - Простите, кире, - повинился я, не зная, как еще оправдаться. - Задержался, есть очень хотелось.
   - Будем считать, что вы...рассказали трогательную историю, я поверил, а теперь поедем в монастырь святого Дару, - проворчал сюрт, усаживаясь на сиденье.
   - Не поздно в монастырь -то? - спросил я, перебирая вожжи.
   - Я верю в вашу... трогательную историю, а вы считаете, что для монастыря самое время, - решил Дару.
   Кто бы спорил, отличная сделка, на мой взгляд. Я, от усердия, так вмазал вожжами, что Хохлатка домчала нас в рекордное время. Жаль, она в скачках не участвует. Продешевил Зюре, хотя с его проблемами было не до лошади, наверное.
   - Мы, кажется, в тупике, юноша, - проговорил Дару, едва мы прорвались через экипажи бездельников, вздумавших проехаться вечерком.
   - Чего это? - недоуменно обернулся я. - Бросьте, кире. Девчонок мы вычислили, имена Паки подтвердил, осталось только совершить обратное перемещение и все! Всем спасибо, все свободны!
   - Давайте, вы не будете меня... разочаровывать, - попросил Дару и замолчал.
   Вот тут до меня дошло. Ну да, мы нашли тела детей, но, для перемещения, следовало найти останки тел "захватчиков". Да, задачка.
   - Опять же, проблемы с навозом, - вздохнул Дару.
   Я вспомнил, как несло от шкатулки, но не подозревал, что навоз является проблемой.
   - Вам нужна определенная лошадь или корова? - осторожно уточнил я.
   - Мне нужен навоз потомков... священного барана, коего принесли в жертву во время одного из воплощений, - зевнул Дару. Я еле разобрал, что он говорит. - Думаете, это просто?
   Вот вопрос. Запах от шкатулки теперь объяснялся, но остальное... Неужели опять к овцеводам ехать.
   - Впрочем, это решаемо, - утомленно проговорил Дару. - Есть травы, есть некоторые заменители. Все пройдет сложнее, чем с юным Паки, однако есть шанс на успех. Главное останки.
   Договорив, он заснул, и мирно похрапывал до самого Храма и очнулся только у ворот. В Монастыре Дару больше не церемонился. Он пер, как тяжелая пехота, сметая все на своем пути. Начисто игнорируя возмущенных монахов, он прямиком отправился к настоятелю.
   Кабинет, или как там оно в храмах называется, располагался на втором этаже, и сильно отличался от комнатенки, где нас принимали в первый раз. Вел к нему длиннющий каменный коридор. Стены коридора отделаны не были, окошки узкие, словно бойницы, света пропускали ровно столько, чтоб ноги не переломать, в общем, двигались мы как в подземелье.
   - Почему окна не прорубят нормальные, - ворчал я.
   - Дабы монахи и посетители в полумраке ступали... степенно, а не носились подобно коням, - презрительно ответил Дару. - Кретины.
   Он несся, скорее, как лохматая карликовая лошадка, но скорость развил приличную. Последнюю фразу он произнес уже возле высоких дверей, сбитых из березовых досок. В нашем сюртарии береза отгоняла злых духов и неупокоенные души, а вот на сюртов ее свойства не распространялись. Вежливо, но властно постучавшись, Дару, не дожидаясь ответа, толкнул створку.
   - Приветствую вас, почтенный Хак_о, - заявил он, входя.
   Нам навстречу поднимался из кресла сам настоятель. Лицо его выражало сразу с десяток эмоций. Ну еще бы, зайти к нему без спроса, это все равно, что вылить пойло Ситу - глупо и рискованно.
   - Господин Дару? - пророкотал монах.
   Могу сказать с полной уверенностью, как бы монахи не проповедовали умеренность в еде, сами они питаются очень хорошо. На плохих харчах такую тушу не наешь. Собственно, комната тоже на келью не походила. Маленькая, такую топить зимой проще, два кресла перед камином, столик и шкаф, заставленный аккуратными рядами всех двенадцати томов писания. Все одинаковые, один к одному, в кожаных переплетах, и написаны на двух языках, древнем и обычном. Ну, это если по надписям на корешках судить.
   - Вы посмели войти без спроса, - пророкотал Хако. - Вы так же посмели нарушить черту для простых смертных. Вы, побеспокоив слуг божьих, и навлекли на себя...
   Договорить он не успел, хотя и пылал праведным гневом.
   - Полно, Хако, - перебил его сюрт. - вы бы хоть... бочонок с пивом прикрыли, пост, все-таки. Хорошо хоть мой помощник временно ослеп и оглох, ничего не заметил.
   Смущенно кашлянув, Хако убрал бочонок за кресло, вновь приосанился, и завел старую песню из серии "как вы посмели". Поорав для приличия, Хако сел, и жестом предложил сюрту сделать тоже самое.
   - Чего надо? - спросил он гораздо тише.
   - Записи о трупах, - быстро отозвался Дару.
   - Исключено, - отрезал монах. - Зачем они вам?
   - Спасти детей и отправить души на... положенное им место.
   - Благое дело, - цокнув языком, признал Хако и покачал головой. - Грех смертному читать такое.
   - Мне не надо... читать, - хитро прищурившись, поправил Дару. - Мне надо сверить описание трупов с... заинтересовавшими меня отчетами стражников.
   - Другое дело, - величаво кивнул Хако.
   - Ну и получить доступ к участкам их... захоронений.
   Тут монах вскочил и выпрямился в полный рост. Представив, что сейчас он начнет орать своим мощным голосищем, я втянул голову в плечи и закрыл уши ладонями, потому и пропустил часть слов Дару.
   - ...шерифу, - единственное, что я услышал.
   - Сотрудничество, - задумчиво протянул Хако, - да еще шерифу. Читать точно не будете?
   В знак клятвы Дару провел пальцами по переносице и торжественно кивнул.
   - Ступай, божье дитя, на спасение душ заточенных, - благословил его Хако. - Да помни, не следует совать нос куда запретно. Скажешь архивщику, что велено пропустить.
   - А могилы? - быстро уточнил я.
   - А они не на нашей земле, иначе б твой хозяин не посмел кости копать, - ухмыльнулся Хако.
   - Всего пара штук, - заметил Дару, но глаза отвел.
   В архиве мы проторчали заполночь. Помещение это было глухое, без окон, запас свечей неограниченный, так что время просто терялось. Сперва я пытался отследить его по горению свеч, потом забылся и прохлопал несколько часов.
   - Как считаете, юноша, кто... нужен нашему колдуну? - осведомился Дару, отвлекаясь от бумаг и протирая очки.
   - Вы говорили, большинство преступлений совершается из-за денег, любви, власти и мести, - напомнил я.
   - Вы говорите о мотиве, - поморщился сюрт, - я же спрашиваю, кто... ему нужен.
   Водрузив очки на нос он собрался вернуться к записям, однако мое молчание его возмутило.
   - Вы спите, Ибрик? Переселение душ требует больших затрат... энергии и средств. Да-да, средств, вы не представляете, сколько могут стоить нужные ингредиенты. И вот наш колдун тратит все это ради военного лекаря, пусть и... чертовски талантливого.
   - Он ему нужен, когда подрастет, - догадался я.
   - Спасибо, - устало проговорил сюрт, словно благодарил ребенка за рассказанный в присутствии гостей пошлый стишок. - Думать будете?
   Я и подумал. Вот появился у человека свой военный лекарь. Ладно, просто лекарь, обязанный по гроб жизни. На кой, спрашивается, хрен. Нет, иметь своего лекаря, да еще такого талантливого, штука полезная, только не такой ценой. Значит, надо думать, кто идет в паре с ним.
   - Роковая красотка? - предположил я.
   - Что? - после паузы осведомился Дару.
   - Ну, вы сами говорили, полно преступлений на почве страсти, все такое, вроде как ради женщины мужчины готовы на все.
   - Хорошая мысль, - кивнул сюрт.
   - Еще может быть коммерсант, деньги правят миром. Только представить себе не могу отчаявшегося талантливого коммерсанта. Больного, разве что, но все равно не похоже. Тем более переселяться в тело девчонки. Кто ее потом к делам допустит?
   Дару уже судорожно перебирал бумаги, бормоча под нос, что-то о гениальности и собственной тупости.
   - Вот! - победно возвестил он, вскинув зажатый в пальцах лист. - Читайте.
   Чего, спрашивается, такого странного? Стражники нашли труп богатого человека, полная противоположность лекаря. Этот тип начинал как ученик сапожника, затем подбил людей сброситься, открыть собственную лавку, все организовал, разбогател, открыл еще несколько, подмял под себя всех сапожников города, организовал отдельное производство обуви для женщин и детей, и теперь его продукция считалась самой лучшей, ее даже в другие сюртарии поставляют. Нет, правильно поставляют, качество очень хорошее.
   - Странность видите? - жадно спросил Дару.
   Странность я не видел. Разве только то, что человек его положения гулял пешком по неприятному району города, где его и нашли следующим утром.
   Я перешел к записям монахов. Им, в силу обязанностей, требовалось записывать полный осмотр трупа. Прочитав, я брезгливо сморщился и отбросил бумагу.
   - Гадость какая! Его что, пытали?
   - О нет, юноша, - вздохнул сюрт, - Все абсолютно добровольно. Есть такие люди, - он неопределенно пошевелил пальцами, подбирая выражения, - так называемые... двойные люди. Как бы вам сказать. Бог иногда, по недоразумению, помещает душу женщины в... тело мужчины, и наоборот.
   Подобрав деликатное объяснение, он облегченно выдохнул, и посмотрел на меня с надеждой, что я все понял.
   - Хватит уже! - взмолился я. - Слышал я о таком, это же отвратительно!
   - Вы слишком нетерпимы, - строго осадил меня Дару. - Человек таков, каким его создал бог.
   - Ага, - саркастически хмыкнул я. - Зашли бы вы в дом терпимости на набережной, сразу бы поняли, что такие люди просто извращенцы.
   - Цыц, - велел Дару. - Не путайте извращение с... божьей данностью. К сожалению, некоторые люди занимаются подобными вещами от пресыщенности и поиска новых впечатлений, но есть и те, кто не может иначе.
   - Ах данностью, - не унимался я. - У этого Вак_и жена была, дети там всякие, даже внук нарисовался, а вы говорите данность.
   - У большинства подобных людей есть семьи, - строго заявил Дару. - В отличие от извращенцев они стесняются своего... недуга. По крайней мере Ваки вполне мог выбрать тело девушки, причем более-менее взрослой девушки, и переселиться в нее! Вот вам ваша идея о роковой красотке. Уж этот... тип знает наверняка, как управляться с мужчинами. Он сам один в двух вариантах. Поняли мысль? И перестаньте брезгливо морщиться.
   В его словах что-то было. Перечитав записи стражников и монахов, я, виноватым тоном, окликнул сюрта.
   - Кире, а кире.
   - Что еще? - недовольно отозвался тот, продолжая читать.
   - Ну, правы вы. Вот тут странность есть. Человек был богат как немногие, а его сыновья только на дорогие поминальные свечи разорились, остальное все прошло как можно незаметнее. Вот, даже счет за горючую смесь средненький, чуть дороже, чем мы с Ибру за отца заплатили. И список присутствующих на сожжении сыновей не упоминает. Наверное, они знали, каков их папаша... - тут я осекся под осуждающим взглядом Дару и поправился, - что их отец немного странный, и не хотели иметь с ним ничего общего.
   - Хороший вывод, - одобрил сюрт.
   - Все равно, - уперся я, - как может женщина вести коммерцию? Да кто ей позволит!
   - А Ибру? - хитро отозвался Дару.
   - Хватит уже, - я даже рассердился. Вот он сравнил топор с кормушкой. - Ибру держит всего одну лавку, вдобавок у нее есть я.
   - Вот! - Дару победно вскинул палец вверх, словно призывал в свидетели бога. - Сами... все поняли, верно?
   Ни черта я не понял, но предпочел кивнуть.
   - Правильно, юноша! - улыбаясь до ушей, продолжил Дару. - Умная женщина способна вести... дела, прикрываясь недалеким мужчиной как щитом!
   Обласкал так обласкал, хотя был прав. Не будь меня, Ибру могла лавку и не получить, хотя она и вела все дела, и сделала ее одной из лучших.
   Короче, мы нашли еще одну душу, и, устало растирая спины, встали из-за стола, и тут сюрта осенило.
   - Кто из монахов контролировал сожжение и захоронение Зюре, лекаря и коммерсанта? - быстро спросил он.
   Пришлось снова покопаться в бумагах. Получив имена монахов, Дару одобрительно похлопал меня по плечу, и выскочил из архива. Дверь вела сразу на улицу, и тут обнаружилось, что настала ночь. Думаете, это остановило Дару? Как бы не так! Он зажег свечу, и, прикрывая пламя ладонью, поспешил к жилым помещениям монахов.
   Вбежав в зал, где висел колокол, Дару начал дергать за веревку, отчего по всему монастырю разнесся колокольный звон. Вскоре в зал втянулись злые и невыспавшиеся монахи. За спиной Дару висели часы, на которые он не соизволил обратить внимания, и они показывали два часа ночи.
   - Я сюрт Скалистого сюртария! - возвестил Дару. - Мне нужны следующие братья!
   Он быстро зачитал имена.
   - Остальные не расходятся!
   Мы отошли в сторонку, и Дару взялся за допрос. Бедные монахи едва мозги себе не вывихнули, припоминая давние похороны и присутствующих на них. Естесственно, в дело были пущены мои рисунки, и - сюрприз, сюрприз - монахи опознали нашего старого знакомого в шляпе. Вернее, почти опознали.
   - Врать не буду, господин Дару, - неуверенно заявил один монах, - вроде бы похож, а вот клясться не стану.
   - На кого похож? - с безграничным терпением уточнил Дару.
   - На похоронах госпожи Санот_и был. Да вы должны ее знать, ее третьим мужем был приближенный шерифа, господин Мит_а.
   Тут у меня выпал из пальцев карандаш, и, в повисшей тишине, прогрохотал в угол. Мельком глянув в мою сторону, Дару провел большим пальцем по горлу, показывая, что он сделает с болтливым помощником, некстати припомнившим одно из имен, названных Паки, стоит этому помощнику открыть рот.
   Похоже, на угрозу ушли последние силы. Дару пошатнулся, взгляд стал рассеянным и я начал всерьез опасаться за сюрта. Ему за день столько досталось, мама не горюй, в любой момент мог или сорваться, или рухнуть.
   - Нам уже пора, время позднее, да и вам вставать рано, - быстро сказал я, игнорируя удивленный взгляд Дару. - В общем, спасибо за помощь, все такое, если что вспомните, дайте знать.
   С последними словами я закинул руку Дару себе на шею, подхватил его самого под ребра и повел на выход.
   - Много себе позволяете, юноша, - едва ворочая языком, проговорил Дару, повиснув на мне мокрой тряпкой.
   - Пытаюсь сохранить работу, - пробормотал я в ответ. - Помрете, кто мне заплатит?
   Отвечать у Дару не было сил, и мы молча добрались до экипажа.
   Дорога была темной, как в страшной сказке. Единственный свет исходил от фонарей, подвешенных к оглоблям, да и тот дергался в такт шагам лошади, и создавал причудливые тени. Раз десять я дергался от страха, напуганный тенями и ночными шорохами. Дару тихо сидел позади. Спать он не спал, зато угомонился и, похоже, расслабился.
   - Сверните здесь, - вяло сказал он, не успело пройти и десяти минут.
   - Э? - не понял я. - Шутите, кире? Вы на ногах не стоите, вам домой надо.
   - Мне надо раскрыть дело, - возразил Дару. - А для этого нужны... останки.
   Вот что с таким делать? Вроде взрослый мужик, а простых вещей не понимает.
   - Вы кони двинете еще на подходе к кладбищу, - предельно доходчиво пояснил я.
   - Это вы так думаете.
   Спорить было бессмысленно, он хозяин, он платит, а я просто наемная сила. Призвав на помощь все свое красноречие, я все же убедил Дару поспать часок. Пусть, мол, монахи угомоняться, разойдутся баиньки, и нам никто не помещает кощунствовать.
   Ровно через час, время я узнал по бою часов на башне монастыря, Дару встрепенулся, бодро спрыгнул на землю, и, порывшись под сиденьем, извлек лопату и потайной фонарь. Молча, как самые настоящие злоумышленники, мы поспешили на кладбище.
   - Сторож там есть? - шепотом уточнил я.
   - Зачем там сторож? Пепел караулить? - так же ответил Дару.
   В свете того, чем мы собирались заняться, вопрос был странным. Ну да, караулить пепел или недогоревшие кости. Двое любителей покопаться в могилах уже имеются.
   - Первым делом перекапываем могилку господина Ваки, затем госпожи Саноти, - шепотом наставлял меня сюрт.
   - Почему ее?
   - А кого еще? - искренне удивился Дару. - На ее похоронах болтается колдун, внучка сидит в чужом теле, и потом, я был... знаком с почтенной дамой. Взять и просто скоропостижно скончаться это не ее стиль. Опять же, при ее тщеславии и... умениях она вполне может составить компанию лекарю и коммерсанту в качестве роковой красавицы, как вы это поэтично обозвали.
   Луна была во второй фазе, звезд тоже не убавилось, однако небо заволокло, и звезды с луной теперь освещали поверхность туч, а я в темноте едва не вывихнул ногу, сойдя с тропы.
   - Осторожней, Ибрик, - процедил сюрт, и чуть приоткрыл створку фонаря.
   Поплутав между могил, украшенных где поминальными венками, где цветами, а где и просто травой, мы добрались до нужной.
   - Она? - шепотом спросил я.
   В ответ Дару приподнял фонарь, и тонкий лучик света упал на мраморную табличку в головах могилы, где трогательная надпись возвещала о покойном Ваки.
   - Она. Работаем.
   Сняв куртку и рубашку, я взялся за дело. Отодвинул венок, снял верхний слой травы, и принялся копать. Земля в этом месте была мягкой, вперемешку с песком, и работа шла легко. У нас в сюртарии лет сто назад ввели обычай сжигать тела в могилах, а потом закапывать. Глубокую могилу не выкопаешь, камней больно много, а хорошую землю под кладбище не отдадут, она живым нужнее, вот и получалось, что во избежание эпидемий лучше сжечь и песочком забросать.
   - Надеюсь теперь нам удасться все вернуть на... свои места, - задумчиво проговорил Дару, продолжая сидеть в сторонке.
   - Не устаю вам удивляться, кире Дару, - проговорил я, продолжая работать лопатой, - как вы ухитрились так быстро все раскрутить? Не считая дороги к Зюре и обратно, вы всего несколько дней этим делом занимаетесь.
   - Приходится много ходить, по возможности... думать и надеяться на везение. Копайте, Ибрик, копайте, я посвечу.
   Действительно, он еще приоткрыл створку и поднял фонарь повыше.
   Следующие полтора часа ушли на пересыпание земли, горсть за горстью, в поисках пригодных для сюрта костей. На мое предложение просто набрать земли из могилы, Дару лишь отмахнулся.
   - Кровь свернулась, жир сгорел, мясо... обратилось в пепел, - со вздохом пояснил он, - надежда только на кости, их так просто не уничтожишь, даже при хорошей... горючей смеси. Вам света достаточно?
   - Вполне, - вздохнул я, вернувшись к прежнему занятию.
   Я перемазался как свинья, даже не хотел знать, в чем именно. Руки расцарапал, спину ломило так, словно мешки с мукой таскал, а ладони болели и на них вздулись пузыри. Думать еще об одной могиле не хотелось
   - Как, интересно, мне камни от костей отличать? - ворчал я. - Тут все закопченное, горелое и воняет.
   - Если приложить кость к языку, она... чуть прилипнет, - добросовестно поведал сюрт. - А камень нет. Кость, видите ли, пористая.
   - Спасибо, я лучше по старинке, глазками.
   И вдруг мне повезло! Отбросив мелкий камешек, я запоздало сообразил, что он из себя представляет, и кинулся искать.
   - Зуб!
   - Тихо! - шепотом рявкнул Дару.
   - Я зуб нашел, - победно зашептал я. - Вот, держите.
   Положив находку на расстеленный платок, я, с удвоенной силой, бросился на дальнейшие поиски. Вскоре было найдено еще три, почерневших и едва отличимых от камешков, и Дару велел сворачиваться.
   - Быстро закапывайте. У нас дел много.
   Забросав могилу, я приладил на место дерн, положил венок, и на всякий случай прочитал молитву, и провел по переносице.
   - У нас нет времени на... ритуалы, - нетерпеливо высказался Дару.
   - Совесть у вас есть? Тут все-таки человек лежит, - бросил я и, назло, прочитал еще одну молитву.
   Со второй могилой нам повезло меньше. Перекопав последнее прибежище тела почтенной Саноти, мы ничего не нашли. Вообще ничего. Даже Ничего с большой буквы. Судя по запаху, жидкость для сжигания была наилучшего качества, такая сперва разъедает плоть и кости, и только потом начинает гореть, такую лишь два колдуна в городе изготовляют, и за такую цену - закачаешься. Так ведь даже зубов не осталось! По нашим приметам, чем лучше сгорело тело предка, тем больше счастья потомкам, получалось, что на потомков Саноти дважды просыплется золотой дождь.
   - Куда она зубы дела? - зло спросил я, усаживаясь на краю могилы. - Сдала в музей "самых паршивых бабушек"?
   - Наверное, были... искусственные, - пожал плечами Дару, - сгорели.
   - Ни хрена себе! - я был возмущен до глубины души. - За искусственные зубы берут целое состояние! И зубы этой старой карге, и горючка по высшему классу, так она еще и внучку прихватила!
   - Пока не доказано. Давайте, закапывайте все это... безобразие и пойдем отсюда.
   Приведя могилу в божеский вид, и вскинув на плечо лопату, я шел за сюртом, размышляя о подлости человеческих душ, и, задумавшись, хряпнулся мордой о землю.
   - Вот поэтому я предпочитаю думать в... тишине кабинета, там не споткнешься, - наставительно проговорил Дару, помогая мне подняться. - Вы в порядке?
   - В полном.
   - Вам следует быть повнимательнее.
   Просто из уважения я не стал ему напоминать, кто периодически пытается врезаться в столб, не замечая ничего вокруг, кто застывает словно статуя, кто забывает донести ложку до рта и так далее.
   Хохлатка, умница, сама повезла нас домой, так как я вырубился на козлах, едва отъехали, и очнулся от того, что Ситу вел меня в дом с черного хода.
   - Лошадь, - проговорил я.
   - Распряг и покормил, - добродушно откликнулся Ситу.
   - А сюрт?
   - Распряг и покормил, - ровным голосом подтвердил охранник.
   - Ух ты.
   Спать он мне не дал.
   - Очнись, парень, ты что, у чертей уголь воровал? Быстро мойся!
   Кое-как смыв с себя пару верхних слоев грязи при помощи дегтярного мыла, вот ведь роскошь, и жесткой мочалки, я немного ожил, и, когда Ситу принялся обрабатывать царапины и раны посерьезней, пребывал, к сожалению, в полном сознании. Больно было адски, даже вскрикнул несколько раз, за что и был обруган.
   - Не ори, Дару спит.
   Вот беда-то! Спит он! Я, как проклятая землеройка перекопал половину кладбища, нашел материал, изранился весь, а теперь не пикни, Дару, видите ли, дрыхнет. Будь у меня сил побольше, нарочно бы пошумел, а так только отмахнулся и прикусил губу.
   - Есть и хорошая новость, - перебинтовывая мне руку, заметил Ситу, - на ближайшие три дня у тебя только по дому обязанности, да за Паки приглядеть на прогулке, вроде как надзор за его плохое поведение, а остальное время болтайся, где хочешь.
   - С чего такая щедрость? - насторожился я.
   - Пока девчонку не привезут, сделать вы ничего не сможете, так Дару сказал, а она выехала только сегодня, в сопровождении внезапно воскревшего Зюре и трех стражников, переодетых слугами. Вроде как, по приказу тамошнего сюрта, ее везут к лекарям.
   - В смысле?
   - Заподозрил наличие бесов в бедной девочке, - довольно пояснил Ситу, - вот и отправил проверить в город. Да не боись, парень там ушлый работает, самого Дару вокруг пальца обведет, никто ничего не заподозрит. Через три-четыре дня будут здесь.
   - Тут пять дней ехать.
   - Они на перекладных. Тамошний сюрт на уши встал, как такое, опасность грозит столь почтенной семье и так далее. Да! - вспомнил он, - послезавтра вместо меня вечерком посидишь. Дельце есть одно.
   В моей затуманенной голове кое-как сложилась картинка.
   - Послезавтра прием в почтенном доме, на рынке слышал. Ты что, собрался потрясти побрякушки покойной Саноти в поисках вставных зубов и окровавленных платков?
   - А ты собрался помереть в юные годы от излишнего любопытства?
   На том мы расстались. Получив полнейшее удовлетворение от работы, я едва добрался до кровати, упал и умер. Так, по крайней мере, показалось. Блаженная чернота начала окутывать до того, как забрался под одеяло, и овладела мной задолго до подушки.
   Следующие три дня были полны безделья. Кажется, я начал находить в этом удовольствие. Лошадей почистил, за Паки присмотрел и все, свободен! Торчать на площадке приходилось с солидным и строгим видом, все-таки, наблюдаю за нарушителем, а так ничего сложного, сиди себе и пялься на детишек. Редкостные сволочи, замечу, только и думают, как досадить.
   Еще я отвел Усти в цирк. Тут в подробности вдаваться не стану, но Непатали за ужином у Ибру бесил меня гораздо меньше. С Дару мы виделись пару раз, поздоровались и он отправил меня с глаз долой, ему, мол, работать надо. Но это все лирика, самое интересное началось на четвертый день. Вскоре после возвращения из парка, сюрт позвал меня в кабинет.
   - Вы готовы, Ибрик? - осведомился Дару, с сомнением меня оглядывая.
   - Готов, - бодро ответил я, и уточнил на всякий случай. - А к чему?
   - Ко всему.
   - Так это давно уже! Как конь застоялся.
   - Тогда идемте. Только молча.
   К моему удивлению, Ситу на месте не оказалось. Проверив засов на парадной двери, Дару вывел меня через заднюю и запер дверь на ключ. Впервые такое видел. Пегая стояла запряженная в экипаж, и Дару знаком велел прыгать на козлы.
   - Куда изволите? - подражая извозчикам, осведомился я с глумливой усмешкой.
   - К господину Рола, - кратко приказал Дару. - И посерьезней, пожалуйста.
   Сказано сделано. Угрюмо пялясь на лошадиный круп, и поскрипывая зубами, изображая самую что ни на есть серьезность, я повез Дару к Судье.
   Стража у входа пропустила нас без вопросов, и, не дав как следует повосхищаться огромным холлом, Дару потащил меня вперед, и втолкнул в комнату, служившую, видимо, столовой. По крайней мере, посередине стоял стол, за которым нас уже ждали. Я глазам своим не поверил - за столом слева, лицом к входу, сидела Ладо, аккуратно положив перед собой руки, рядом с нею почтенный Зюре, испуганный до нельзя, и старающийся сохранить внушительный вид. Жалкое зрелище. Тут же присутствовали Боту и Рола. Они, в качестве свидетелей, восседали с двух концов стола. У входа стояли два офицера стражи.
   - Наконец-то, - проворчал Судья. - Где вас носило, Дару?
   - Спешил как мог, - быстро ответил сюрт, сел напротив Зюре и велел мне записывать.
   Пристроившись рядом, я открыл альбом и проверил остроту карандаша, после чего кивнул, показывая, что готов.
   - Объясните, господин Дару, почему меня и мою внучку привезли сюда, словно опасных преступников, ничего не объяснив? - с похвальной напористостью начал Зюре. - И почему стража держит мою семью под усиленной охраной, не давая спокойно жить?
   - Сразу после того, как вы мне объясните, с какой целью изволили... воскреснуть, - вежливо отозвался Дару.
   Замечу, все оправдания Зюре он предсказал почти слово в слово еще когда мы с фермы ехали, так что повторяться смысла нет. За все время разговора Ладо сидела неподвижно, упорно глядя в стол, и помалкивала. Наверняка на данный момент ее тело занимала вдумчивая девочка Мита. Напоследок заявив, что подобное путишествие плохо скажется на здоровье Ладо, Зюре смолк, в упор глядя на сюрта.
   - А ваша... внучка нам не нужна, - невинно отозвался Дару. Даже позволил себе слегка удивиться, как это столь мудрый человек не понимает очевидного. - Девочка была под присмотром... родителей, и ей ничего не угрожало. Я распорядился привезти в город Мита и Кари, две заблудшие души, с целью вернуть им законные тела.
   Могу проставить годовое жалованье, а оно у меня приличное, что для Зюре это стало ударом. Он не ожидал от сюрта подобной прыти, даже после его визита на ферму. Обвинения "как вы смеете" и тому подобное звучали громко, но неубедительно.
   - Полно вам, Зюре, - тихо сказал сюрт, и "покойный" торговец как-то сразу сник. - Вас везли под защитой колдовства и стражников на... почтовых каретах, домчали всего за три дня. Ваш сюрт стал свидетелем приступа девочки, - тут Дару указал на Ладо, - после приема определенного лекарства, и, очнувшись, она, к радости своих братьев, перестала их... лупить.
   - У детей, к вашему сведению, смена поведения бывает достаточно часто, - стоял Зюре на своем.
   Не каждый день мне встречался столь упрямый субъект. Все против него, а он как баран уперся, и помогать не желает. Записывать мне уже надоело, и я решил привнести свой вклад в содержательную беседу. Что я, хуже Зюре врать умею?
   - Кире Дару, а вы что, не сказали этому дядьке, что при наличии в теле более чем одной души, оно начинает стремительно стареть? Две души - в два раза быстрее, три - в три раза, четыре...
   - Спасибо, Ибрик, мы все поняли, - остановил меня Дару, - я не успел поведать о таком... эффекте, так как вы меня перебили.
   - Ну извините, - пожал я плечами без малейших признаков раскаянья, и быстро набросал на полях вытянувшуюся физиономию Зюре, добавив себе под нос. - Лет десять протянет, не больше.
   - Я просил помолчать, - прикрикнул Дару, одобрительно сверкнув на меня желтыми глазами.
   Изобразив, как двумя стежками зашил себе рот, я вернулся к работе.
   - Что скажите, господин Зюре? - вежливо спросил сюрт, но наш "покойник" переваривал трагическую новость и тупо таращился на свои ладони.
   - Прекратите издеваться над дедушкой, - вдруг подала голос Ладо. - Он не сделал ничего плохого, просто хотел меня спасти.
   - Ладо!
   - Подожди, дедушка, мне надо все объяснить, иначе у нас будут неприятности, - твердо заявила девочка. Прозорливая пигалица, ничего не скажешь. - Могу я поговорить с вами, господин Дару?
   - Безусловно, - сюрт говорил с ней как с равной, без всяких там скидок на возраст. - Скажите, барышня, та идея с платком принадлежала вам?
   - Нет, это Кари. Она сказала, что подобный жест должен привлечь ваше внимание, - заявила Ладо, и, помявшись, добавила, - если только вы не окажитесь полным болваном, добавил Паки.
   - А Мита?
   - Она мало говорит, только читает все время, а у меня глаза болят.
   И опять вступил Зюре. Вскочив, он опрокинул стул и заорал:
   - Вы что, не видите - девочка нездорова! Она перенесла тяжелейшую болезнь, и теперь заговаривается, а вы, - он вытянул указательный палец в сторону сюрта, едва не попав тому в нос, - пользуетесь состоянием бедняжки!
   - Дедушка! - Ладо тоже встала, и топнула ногой, привлекая столь привычным жестом внимание деда. - Я не хочу делить свое тело еще с двумя девочками и умереть в двадцать лет, считаясь среди соседей психованной девчонкой! Я собираюсь замуж за Паки, когда вырасту, а ты просто боишься!
   Во дает. Она мне понравилась - так доходчиво все растолковать старику и обозначить планы на будущее не каждому дано.
   Зюре опешил не меньше моего. Он смолк, без сил рухнул на стоявший рядом стул и закрыл лицо ладонями.
   - Делайте, как считаете нужным, - глухо раздался его голос, - только спасите мою Ладо.
   - В таком случае приступим, - потер руки сюрт, - Ладо, мне надо поговорить с Кари.
   Пожав плечами, девочка на миг прикрыла глаза, затем выпрямилась и аккуратно расправила подол платья.
   Кари оказалась той еще занозой. Она ухитрялась не только отвечать на все вопросы, но и кокетничать, в пределах разумного, со всеми мужчинами в комнате Меня, правда, игнорировала, писцы, похоже, были не в ее вкусе.
   Девушка поведала из какой она семьи, и Дару облегченно вздохнул, получив подтверждение своим выводам.
   - Знаете его? - Дару показал портрет предполагаемого колдуна.
   - Может видела, а может нет, - наклоняя голову то вправо то влево, попыталась заинтриговать нас Кари. - У него очень мужественное лицо, но, если он был одет недостаточно прилично, я ни в коем случае не могла обратить на него внимания.
   Вот уже три минуты я сдерживался, лишь бы не дать этой бестолочи по шее. Во-первых, пострадала бы Ладо, вполне нормальный человек, а во-вторых, бить женщин не приучен. Хотя для этой готов был сделать исключение. Она уже всех достала!
   Сжалившись, Дару, улыбаясь через силу, поблагодарил барышню, и, высказав сожаление о недостатке времени, попросил уступить место Мита.
   Все это время Зюре сидел, ткнувшись в ладони, и тихо всхлипывал. Похоже, о побочных эффектах выздоровления Ладо он знал, хотя со столь явным проявлением столкнулся впервые, и теперь не мог сдержать слезы.
   - Расскажите все, что кажется вам... важным, - попросил сюрт.
   - Вы могли спросить меня еще на ферме, - поправляя несуществующие очки, заявила девочка.
   - Не было достаточных улик, - ответил Дару.
   - Зачем улики, когда вы хотели спросить, из какой я семьи? - поджав губы, осведомилась Мита. - Так вот, моя семья, как вы уже, наверное, знаете, является одной из приближенных к шерифу. Мой папа является заместителем министра овцеводства. Звание наследственное, и меня с ранних лет готовили к замужеству с будущим министром.
   - Полагаю, вас это... не устраивало? - деликатно осведомился Дару.
   - Конечно нет, - серьезно кивнула Мита. - Мальчики глупы и не представляют интереса. Я считаю, любая умная девушка имеет право учиться и стать тем, кем она захочет. Я, к примеру, стану законником или лекарем. Денег нашей семьи вполне хватит на обучение.
   Даже не знаю, какая из двух особей, обосновавшихся в теле Ладо, была хуже. Первого место усиленно добивались обе. Дару тем временем продолжал задавать вопросы.
   - Уточните, пожалуйста, - попросил Дару, - какие у вас отношения с вашей... бабушкой?
   - Она глупа, - высокомерно заявила девчонка, и тут же, пока высокопоставленные лица не успели подобрать отпавшие от такого неуважения челюсти, пояснила, презрительно поджав губы. - Считает, что женщина способна добиться богатства и власти только благодаря замужеству.
   - Вы так не считаете? - осторожно уточнил Дару.
   - Зависеть от прихотей мужа, пробившегося наверх удачной женитьбой? Благодарю покорно! - фыркнула Мита и вскинула голову.
   - Можно я ее убью? - шепнул я сюрту.
   - Не сейчас, - отозвался тот, и добавил погромче. - Благодарю вас, барышня, теперь я бы хотел ... поговорить с Ладо.
   - Вас смущает мое мировоззрение? - высокомерно осведомилась настырная барышня. - Конечно, добродетельная девочка для вас привычней.
   Она точно не собиралась заканчивать разговор, и это бесило.
   - Слышь, пигалица, ты хочешь домой, или будешь и дальше навоз на ферме месить? - не выдержал я. - Могу устроить. Пойдемте, кире!
   Мы встали, и тут Мита испугалась.
   - Пожалуйста! - раздался ее вопль. - Я просто действительно ничего не знаю!
   - Другое дело, - заявил я. - Верни Ладо, и размышляй о высоких материях дальше.
   По распоряжению сюрта девочку, вместе с дедом, увели. Вид у обоих был несчастным и подавленным, зато Дару приободрился. Он вскочил, едва за "гостями" закрылась дверь, и развернулся к Судье.
   - Вы все поняли?
   Боту, сидевший неподвижно на протяжении всего допроса, заторможено поднял руку и покрутил в воздухе пальцами.
   - Более-менее.
   - Но вы все... засвидетельствовали?
   - Не сомневайтесь, - обреченно отозвался Судья.
   В дверь почтительно постучали, и вошел слуга с докладом. Суть доклада сводилась к тому, что ему очень жаль прерывать столь важную беседу, но толпа внизу, состоящая из двух детей, их родителей и нянь скоро разнесет дом. С улицы их пока не слышно, однако одна из почтенных дам изволит с каждым словом поднимать голос почти до визга, и скоро сдержать ее станет невозможно. Услышав приказ пригласить всех в комнату, слуга выскочил с такой поспешностью, словно там, внизу, ему жалованье выдавали.
   - Готовьтесь, юноша, - вздохнув, предупредил Дару. - Сейчас нас попытаются... растерзать на части.
   Он умеет подбодрить.
   Вот тут ворвалась первая партия гостей, те, кто быстрее всех по лестнице бегал. Впереди мчалась богато одетая дама, пылающая праведным гневом. Когда она остановилась, юбки ее "догоняли" еще пару секунд. Незабываемое зрелище. При всем при этом она ухитрялась двигаться с достоинством, хоть и стремительно. Вот интересно, специально их учат, или это врожденное?
   - Извольте ответить, уважаемые господа, - с ходу начала дама, - для чего вы доставили сюда под стражей меня и мою дочь?
   Мужчина на заднем фоне, по-видимому, муж, в расчет, похоже, не принимался, к его явному облегчению.
   - Позвольте объяснить, почтенная Сано... - начал было Судья, и был остановлен сердитым взглядом.
   - Я шла от своей подруги, - гордо возвестила дама, - от бывшей Первой придворной дамы жены светлого шерифа, и вдруг меня вталкивают в карету, где сидит несчастная крошка, - несчастная крошка, настороженно сверкающая по сторонам совсем не детскими глазами, была встряхнута за руку, и притянута поближе к юбкам матери, - и плачет от страха, вместе со своей няней!
   Крошка, может, и плакала, только, скорее, от злости. Она умоляюще смотрела на отца, и старалась держаться поближе к нему, однако мамаша вцепилась в ее руку намертво. Мне это показалось странным. С чего это девчонка ищет защиты у такого слизняка? Смотрит так, словно он единственная опора в этой жизни, а уж если припомнить, кто именно сидит в тельце, и вовсе ерунда получалось. Теща решила, что ее спасет собственный зять, зашуганный ее собственной дочерью?
   Тут подоспели остальные, и захотелось крикнуть "вперед, кавалерия!", но сюрт точно оторвал бы мне голову.
   У вновь прибывших о няне речи не шло, и тело Кари стояло между матерью и воспитательницей. Обе дамы в возрасте, чопорные, одеты дорого и строго. Думаю почтенный Ваки выбрал эту девочку из-за возраста ее родителей и их связей. Лысый мужчина, стоявший рядом с женой, тоже не блистал молодостью, обоим было за шестьдесят, и кончина вскоре после совершеннолетия дочери особого удивления вызвать не могла.
   - Госпожа Сано, прошу вас потише, - поджав губы, попросила дама. - Вашей малышке все еще можно ездить в карете с посторонними мужчинами, а вот как это отразиться на репутации Кари?
   Ее лысый муж открыл было рот, собираясь внести свою лепту во весь этот бред, но Боту взял слово. Он стоял, заложив за пояс большие пальцы рук, и молча слушал, а теперь прокашлялся, призывая к вниманию, и заговорил, перекрывая шум.
   - Нам надо поговорить с вашими семьями, - внушительно начал он. Да, такой голос вполне подходил для Судьи. Даже Сано примолкла и перестала прожигать взглядом дыры в окружающих. - Вам все объяснит кире Дару, а вы извольте слушать. Поверьте, - он жестом остановил женщин, собравшихся выдвинуть свои возражения, - это делается на благо ваших детей. Прошу сесть.
   - О благе моей дочери я вполне могу позаботиться сама! - заявила неугомонная Сано, чем-то сильно напоминавшая мать Паки, - мне нужны только объяснения, извинения, и мы отправимся домой. Верно?
   Последний вопрос адресовался мужу, который вздрогнул от столь внезапного внимания к своей персоне и втянул голову в плечи.
   - Дорогая, возможно, нам стоит...
   - Стоит, стоит, - уверенно подтвердил Рола, - если только вы не хотите быть обвиненными в противодействии работе сюрта.
   Со всеми тонкостями закона я, к счастью, не знаком, но угроза явно была действенной. Тишина воцарилась мертвая, даже мухи затихли. Все стали очень вежливыми и мирно расселись, куда указал Дару.
   Вот кто смотрелся здесь чужеродно. Мало того, что скромно держится, так еще и спокоен, словно медведь в спячке. За все время разборок, он пробормотал неразборчиво о воспитании почтенных дам, и продолжил задумчиво разглядывать собственные ногти. Оживился он только после того, как Рола назвал его по имени.
   - Я должна подчиниться какому-то стражнику, пусть и высокопоставленному? - презрительно уточнила Сано, и я окончательно понял, что с ней мы не подружимся.
   - Вы подчинитесь хранителю закона и человеку, берегущему покой Скалистого сюртария, - зло поправил я, - расследующему важные дела, угрожающие жизням горожан, в том числе вашей и ваших близких.
   Во какую формулировочку я загнул, и едва не поплатился жизнью - Сано встала и четко, во всеуслышание заявила, как поступают с непочтительной прислугой, и намекнула на собственную охрану, занимающуюся подобными делами. Дару молча, но демонстративно взял у меня карандаш, и сделал пометку на манжете, пристально глядя на даму. Та сразу смолкла, и, упрямо выпятив челюсть, села на место.
   Таким образом, напротив Дару и меня сидели девочки, за их спинами возвышались три стражника с наказом пресечь любое движение, по бокам от нас Боту и Рола, дальше семьи пострадавших. Их особо не охраняли, хватило одного Ситу. В смысле, его представили, и предупредили, что церемониться он не станет. После чего Ситу прислонился спиной к оконному проему и заявил:
   - Не советую отрывать задницу от стула.
   От его предупреждения дамы высокомерно поморщились, мужчины нахмурились, даже муж Сано нахмурился, предварительно робко покосившись на жену, и все замерли.
   Молчание затянулось.
   - Кире, вы б очнулись, - шепнул я, тихонько толкнув локтем сюрта.
   - Ибрик! - возмущенно начал он, осмотрелся и смущенно прокашлялся. - Извините. Начнем, господа.
   Не вставая с места, он начал свою речь, почти не заикаясь.
   Ту часть, где описывалось превращение веретена в посох, я опущу, описывал уже, да и сюрт особенно в подробности не вдавался, выдал только то, что могло убедить родителей в подмене детей.
   - Мама? - Мита удивленно подняла глаза на мать, похлопывая ресницами.
   - Успокойся, дорогая, - велела та. - Недоразумение скоро прояснится.
   - Да, успокойтесь, госпожа, - серьезно согласился Дару, - нервничать уже поздно, тем более что дом изолирован от внешней магии и колдовства любого толка, а стражники не допустят активных действий.
   - Вы угрожаете ребенку! - моментально взвилась Сано, теребя платок, и, в порыве гнева, все-таки разорвала его на части.
   - Я угрожаю вашей... покойной матери, - спокойно ответил Дару.
   Все смолкли, прикидывая, насколько спятил сюрт от заботы о городе, и, воспользовавшись воцарившейся паузой, Дару продолжил:
   - Так вот. Некий господин, решил увеличить свое влияние при дворе шерифа, и взять контроль над реальной властью. История вполне обычная. Этот господин устроил болезнь внучки господина Зюре, и подсказал ему способ лечения. Так сказать, подготовил сосуд для лишних душ. Затем тщательно подобрал несколько человек, готовых на все ради продления своей жизни или исполнения желаний. Он нашел старого лекаря, горько обиженного спасенным им человеком, мужчину, вынужденного скрывать свои странные пристрастия, и пожилую даму, глубоко презирающую свою единственную дочку и собственную внучку. Он забрал души детей, используя для этого веретено, превращенное, при помощи добровольной жертвы в посох.
   - Вы это уже говорили, - шепнул я.
   - Разве? - удивился Дару.
   - Точно.
   - Ах да. Далее, он перенес души в тело одной девочки, дед которой, ради спасения ее жизни, и нашел, собственно, жертву, мастера для изготовления веретена, словом, провел всю подготовительную работу.
   - А не проще было убить эти души? - осведомился Боту. Он внимательно слушал, развалившись на стуле, и старался не упустить ничего важного. - Отправились бы туда, - он ткнул пальцем в потолок, к Двенадцатому воплощению, и все, никаких улик.
   - О нет, - искренне засмеялся Дару. - Вы просто не читали один очень интересный трактат! Отправить к создателю душу ребенка в непредназначенное для нее время, значит привлечь к своей деятельности самое пристальное внимание высших сил. Он просто не смог бы больше колдовать, не навлекая на себя кары небесной. В нашем случае соблюдена божественная законность - все души детей, должные быть в этом мире в нем и находятся, о телах речи нигде не идет.
   - Простите, что перебил, - Боту, величаво склонив массивную голову.
   - Не страшно, - заверил Дару. - Ибрик, о чем я?
   - Перенос душ, - быстро подсказал я, усердно строча по бумаге, стараясь записать все как можно точнее.
   - Ах да. И вот, есть три свободных тела, куда переселяются избранные личности после убийства. К сожалению, у нас принято быстро сжигать тела, а потом сразу закапывать, и доказать самоубийства я не могу.
   - В таком случае мы уходим! - возвестила Сано, и добавила насмешливо. - Вам, Дару, стоит меньше пить, как любому порядочному стражнику. Ввести в заблуждение почтенных господ это одно, а морочить головы людям, видящим вас насквозь - совсем другое. Будьте уверены, обо всем этом фарсе узнают мой отец и шериф, так что учитесь грести - на военных галерах нехватка гребцов.
   У нее с зубов едва яд не капал, а тон был настолько оскорбительным, что даже Дару чуть побледнел. По завершении речи дама величаво встала, расправила плечи, ее дочь и муж с готовностью вскочила следом, с треском отодвинув стулья, и тут им пришлось вспомнить о Ситу.
   Он молча шагнул, протянул руку и пережал наглой дамочке шею. Все действие заняло секунду, не больше. Сано как-то вдруг обмякла, и, подхватив ее подмышки, Ситу аккуратно усадил скандалистку на стул.
   - Сидеть, - коротко бросил он мужу.
   Тот тяжело сглотнул, кивнул и сел. О девчонке позаботился стражник, твердо опустив ладонь на детское плечико и усадив на место.
   - Я продолжу? - спросил Дару у присутствующих, и, не дождавшись возражений, благодарно вздохнул. - Спасибо. Сейчас будет доставлен особый свидетель. Это человек, выполняющий для колдуна всю грязную работу. Он брат одного из монахов, бывший наемник, - тут Дару сделал знак оскорбленному Рола успокоиться. - Перестаньте дергаться, Рола, монах был не в курсе проделок братца, а ваше возмущение меня отвлекает.
   - У вас ведь есть доказательства? - вкрадчиво спросил Рола.
   Подбор монахов для монастыря святого Дару был его привилегией, и принятие в ряды брата убийцы вызывало в нем бурю эмоций.
   - Да вот Ибри все видел, - указал на меня Дару, поставив в очень интересное положение, примерно как кот кошку по весне.
   Правильно оценив молчание, Дару соизволил на меня посмотреть.
   - Вы заметили выражение лица одного из... монахов, когда он увидел рисунок нашего господина в шляпе? - с надеждой уточнил сюрт.
   - Нет. Зачем мне? Я на рисунок смотрел, - виновато потупившись, признался я.
   - Будто раньше вы его не видели, - проворчал Дару, и перенес свое внимание с моей скромной и виноватой персоны на господ. - Монах явно узнал того господина, и, на всякий случай, я велел Ситу за ним проследить. Очень интересные результаты! Эта шляпа живет у монаха. Они братья.
   Прикинув так и эдак, я, наконец, сообразил, вскочил и воскликнул:
   - Так он мог вместе с братом по монастырю шататься! - не вполне внятно, зато с чувством, выдал я.
   - Все верно, юноша, - Дару успокаивающе похлопал меня по плечу. - Еще он смог, весьма успешно, подсунуть ложную жертву, в попытке запутать следствие, прикончив с этой целью моряка, следить за парком, под видом работника, и так далее.
   - Чего? Получается, я его видел?
   - О да! Вы просто не заметили, что находитесь в парке во время перерыва, - согласился Дару. - Чуть внимательности и прочтение правил на входе, и вы бы поняли, работники не имеют права появляться на территории парка после десяти часов утра. Все работы проводятся ранним утром и поздним вечером.
   Давно я не чувствовал себя таким дураком, хорошо хоть сюрт не обратил на это внимания.
   - Вернемся к проблеме. Наш господин в шляпе под присмотром, хотя вряд ли выдаст своего хозяина, не для того он корячился, тем более, что есть определенные заклинания молчания, и весьма жестокие. У одного моего знакомого сгнил язык, едва он собрался заговорить, - доверительно сообщил сюрт. - Однако я готов обратиться к госпоже Саноти и господину Ваки, с предложением рассказать, как все было, облегчить свою участь, и избавить себя от судьбы господина Жар_э, - наклонившись пониже, Дару сообщил всем сразу в весьма доверительном тоне, - так звали господина, вселившегося в юного Паки.
   Его доверительность и пылкая речь особого впечатления не произвели. Родители Кари, как сидели, замерев, словно статуи, с начала разбирательства, так и продолжали сидеть, Сано была в отключке, а ее забитый муж только дергался и поглядывал по сторонам. "Детишки", с переменным успехом, старались изобразить испуг и недоумение. Жалкое зрелище.
   - Признание облегчит вашу участь, - без особой надежды добавил сюрт.
   Нет, мужик он грамотный, и особых надежд на признание не возлагал, а потому, еще раз оглядев сидящих напротив, тяжело вздохнул, смиряясь с поражением.
   - Введите детей, - устало попросил сюрт, и уперся лбом в ладонь.
   Весь его вид выдавал усталость, обреченность, и отчаянье добиться от разумных существ разумных поступков. Мне было его жаль.
   Явление Паки и Ладо никого не впечатлило, только Мита, вернее та, кто сидела в ее теле, приветственно взмахнула рукой, и Паки равнодушно ответил.
   - Вы вместе играли? - быстро спросил Дару, оторвав взгляд от столешницы.
   - Мы и теперь играем, - предельно вежливо отозвалась девчонка. - Паки, ты помнишь, что я тебе сказала, когда ты побил того мальчика?
   Паки, при всей своей отваге побледнел и отшатнулся. Впрочем, Дару был сыт по горло этими детскими разборками.
   Он, встав полный рост, выдохнул сквозь зубы и раздельно пояснил:
   - Я не хочу терять души детей, я сам отец. Я не хочу давить на правосудие. Я не хочу учинять разгром в почтенном доме. Но вынужден. Ладо! - он требовательно выбросил руку вправо, и Ладо послушно подошла.
   Свободной рукой Дару выхватил из кармана шкатулку, откинул большим пальцем крышку, и начал читать заклинание. Не прошло и двух секунд, как Кари завизжала, выгнулась дугой, и даже Ситу не смог перехватить родителей, бросившихся к единственной дочери.
   Ладо так же пришлось не сладко. Она упала на пол, забилась в судорогах, и Дару навалился на нее всем телом, не прерывая заклинания, и стараясь не дать судорогам поломать кости.
   Клянусь, его подбрасывало, словно держал не малолетняя девчонку, а дюжего мужика. Остальные тоже времени не теряли. Мать орала, позабыв о сдержанности, воспитательница совала Кари под нос нюхательные соли, а вот предполагаемая Мита попыталась тихо слинять, якобы от страха. Стражник перехватил ее за шкирку, был укушен, отвесил ей шлепок, и швырнул на колени возмущенного отца.
   - Не смейте обижать ребенка! - без особой уверенности возмутился тот, обнимая дочь. Или тещу. Я совсем запутался!
   А вот Дару точно знал, чем занимается. Голос, как и в прошлый раз стал высоким, почти на визг перешел, и вдруг резко смолк. Ладо и Кари тоже перестали дергаться, и вместе с ними замерли остальные.
   - С этой разобрались, - буднично проговорил сюрт, садясь на пол, и утирая пот со лба. - Ибрик! Помогите мне встать.
   Стоял он не вполне уверенно, зато пристально оглядывал комнату. Вид у него был изрядно потрепанный и равнодушный. Собственная победа особого удовольствия ему не доставила, он, похоже, вообще ее победой не считал, и, как оказалось, правильно. Нет, Ваки был благополучно изгнан в шкатулку, Кари вернулась в свое тело, и пока пребывала без сознания, так что ее, вместе с родителями, отправили в соседнюю комнату, где и заперли, для надежности, под присмотром одного из стражников. Ладо перенесли на стул, и Паки сел рядом, явно собираясь защищать девочку.
   - Теперь к делу, - вздохнул Дару, словно дотого ерундой занимался.
   - Тронете мою дочь, я вас убью, - предупредила не так давно пришедшая в себя Сано.
   - Мама, я здесь, - слабым голосом проговорила Ладо. - А вон там сидит бабушка.
   Теперь замерли все.
   - Она считала, что я ничего не добьюсь в этой жизни, а ей хотелось удачно выдать меня замуж, и возвеличить наш род.
   - Сано, ты ухитрилась воспитать самого худшего ребенка за последние сто лет, - насмешливо заявила бабуля, слезая с колен зятя и оправляя платье. - Мерзавка только и знает, что книжки читать. Что ж, раз скрываться бессмысленно, я, пожалуй, пойду. Даже не пытайтесь меня остановить, господин Дару. В этом теле достаточно сил и молодости, чтобы начать все заново. Думаю, лет через пятнадцать, мы с вами встретимся во дворце шерифа, когда я стану его невесткой. А вы, - она обличительно ткнула пальцем в Дару, - оказались глупы как пробка. Даже моя заумная внучка вполне могла бы предположить, что был не колдун, а колдунья.
   - Сядьте на место, Саноти, - глядя исподлобья, велел сюрт. - Я ведь могу и рассердиться.
   - Прощайте, кире, - насмешливо произнесла девчонка, и не успел никто дернуться, выхватила из кармана платьица флакон, разбила у своих ног и быстро произнесла заклинание.
   Вроде ничего особенного не произошло, то есть дым не появился, молния не сверкнула, я даже удивился, готовился-то к самому худшему, а вот малявка спокойно повернулась и зашагала себе к двери.
   Только тут я понял, на что она способна. Оба оставшихся стражника заваливались на пол, а все, кто сидел, обмякли, словно уснули. Только Ситу остался стоять, сжимая в руке амулет, и тряс головой, словно воду из ушей вытряхивал, и Дару остался на ногах. Почему на меня особого впечатления фокусы колдуньи не произвели он потом объяснил, оказывается, рыжая окраска имеет свои перимущества, например, низкую чувствительность к колдовству.
   Через пару секунд я очнулся, ринулся вперед, перескочив через стол, и сбил девчонку с ног.
   - Вниз! - донесся голос Дару.
   Не размышляя, я заломил девчонке руки, скрутил ее же пояском, заткнул рот платком, и отволок под стол, пытаясь сообразить, как это поможет сюрту. Саноти, конечно, трепыхалась, но куда ей до меня. В конце концов, колдунья эта сама переселилась в десятилетнюю девочку, и при прочих равных совладать с восемнадцатилетним мужчиной просто невозможно. Нет, признаюсь, пара ее ударов вполне могли меня вырубить, откуда только почтенная дама о таких приемчиках знает, но я на ее уловку не попался, зато подзатыльник отвесил, просто со злости. Она меня чуть не покалечила!
   Угомонив даму, я тихонько высунулся из-под стола, и обалдел. Ситу забился в угол, не рискуя попасть под горячую руку, а Дару атаковал кого бы вы думали? Папашу нашей Мита!
   Этот плюгавый подкаблучник вдруг расправил плечи и оказался весьма внушительного вида дядькой. Похоже, его расслабленное состояние всего минуту назад было подлым притворством, так как теперь мужик просто поражал скоростью и коварством. Он метко швырнул в голову Дару подсвечник, и сюрт едва успел уклониться, удар пришелся вскользь, оцарапав ухо. И на этом почтенный господин не успокоился. Выкрикнув заклинание, он выбросил в направлении Дару раскрытую ладонь, и из нее вырвался поток воздуха такой мощи, что был прекрасно виден. Сюрт тоже времени не терял, в ответ он взмахнул рукой, выкрикнул ругательство, поток воздуха свернул, и проделал в стене внушительный запасной выход.
   Дару рассердился всерьез, согласно обещанию, и теперь я понял, что означало это его предупреждение. Впечатляло не меньше, чем преображение псевдо папаши. Обычно расслабленный, чуть рассеянный и сутулый, Дару добродушно взирал на окружающий мир, а теперь напрягся, лицо его стало злобным, взгляд прицельным, он метался по комнате как ураган, отражая атаки колдуна.
   Я в таких вещах не разбираюсь, но, похоже, колдун был силен. С воздухом он творил такое, что волосы дыбом вставали. Крутанув кистями, словно снежок лепил, колдун кинул этот "снежок" в потолок, и тот, срикошетив от потолка и стен, едва не сшиб с ног Дару, но сюрт пригнулся, и, легким, почти неуловимым движением, отправил навстречу воздушному снаряду серебряное блюдо, до той поры спокойно украшавшее полку над печкой. Серебро приняло на себя удар, колдовство исчезло, а само блюдо растеклось по полу лужей. Запахло раскаленным металлом и жженой древесиной.
   Ситу тем временем взбодрился, прополз на четвереньках к стульям, и начал валить их на пол вместе и сидящими господами. Они падали, словно кегли, стукаясь головами об пол, и Ситу методично заталкивал всех под стол. Скоро в нашем укрытии стало тесновато.
   - Что он творит, - наблюдая за схваткой обалдевшими глазами, проговорил я.
   - Сюртарий спасает, - охотно пояснил Ситу, пристраиваясь рядом, и проверяя, насколько хорошо связана почтенная Саноти, - с ним такое случается. Не замечал?
   Спокойствие охранника было мне совершенно непонятно. Видели бы вы лицо Дару! Он, кстати, едва Ситу убрал простых смертных, перешел в атаку, изображая из себя берсерка, или другого психа. Дару взревел, и ринулся на колдуна, пригнув голову. Признаюсь, я зажмурился, не желая видеть смерть сюрта, и едва не пропустил самое интересное.
   А вот Ситу был спокоен, и заинтересованно наблюдал за схваткой, высунувшись из убежища, я же был вынужден уделять внимание охране Саноти.
   - Ага, дрогнул, - вещал Ситу, - пытается уйти вправо, хрен ему.
   Действительно я увидел ноги колдуна, затем на него рухнул Дару, и нанес сокрушительный удар в челюсть. Громко хрустнуло, колдун взвыл, вырвался, и быстро проговорил заклинание.
   Челюсть у него была сломана, звуки вышли недостаточно четкими, и Дару, вместо того, чтобы погибнуть, просто отлетел к окну, выбил спиной стекло, в последний момент уцепился за рамы и окончательно озверел. Оттолкнувшись и порезав пальцы об осколки, он опять ринулся на врага.
   - Святое дерьмо!
   Впервые я увидел испуганного Ситу.
   - Он оставил свою кровь!
   Колдун тоже заметил оплошность сюрта. Победно взвизгнув, он бросился к раме, мазнул пальцем по осколку, направил этот палец на Дару, и выкрикнул пару слов. Сюрт вскрикнул, но поделать ничего не смог, он упал, раскинув руки, и, похоже, встать не мог.
   Окно находилось с моей стороны, и, углядев валявшийся на полу осколок, я схватил его, и полоснул колдуна по лодыжке что было сил. Стекло прорезало тонкую ткань штанов и кожу, от неожиданности колдун вскрикнул, ударил второй ногой, попав мне в голову, но, я успел перебросить осколок Ситу. Тот, по полу, пустил его Дару, и, едва пальцы сюрта сжались на осколке, шансы сравнялись.
   Слава Богам, разбираться со мной у колдуна не было времени, он предпочел бодаться с сюртом, за что ему отдельное спасибо.
   Вот тут колдун изменил тактику. Уворачиваясь от сюрта, он прошмыгнул к стражникам, и, мазнув обоим по лбам собственной кровью, опять выкрикнул какую-то гадость.
   Стражники зашевелились. Они шустро вскочили, бросились на Дару, и я едва из-под стола не выскочил от увиденного. Дико заорав, Дару бросился им навстречу. Бить он не стал, при подобном заклинании это бессмысленно, как пояснил он впоследствии, все равно человек не чувствует боли, а даже если почувствует, сопротивляться воли пославшего не сможет, так что он их просто вырубал. Сам бы не поверил, но этот весьма средней комплекции чудик подпрыгнул, с двух ног в воздухе ударил двух стражников, и, пока те оседали на пол, сгруппировался, упал следом, перекатился, и очередной воздушный шар от очухавшегося колдуна угодил в стражника. Он молча дернулся и затих.
   - Затаскивай, - деловито велел Ситу.
   Мы с ним быстро втянули пострадавшего в убежище, и Ситу проверил пульс.
   - Вроде жив.
   - Помоги сюрту! - потребовал я.
   - И попасть под раздачу? Э нет, Дару сам знает, что делать, - опершись спиной на ножку стола, отозвался Ситу.
   - Ты его охранник!
   - И очень хочу жить, - согласно кивнул Ситу, вынул из кармана флягу, отхлебнул и протянул мне. - Будешь?
   Я глазам своим не поверил, сидит и пьет в такой момент! Хотел я рвануть на помощь сюрту, но этот пьяница дернул меня назад так, что рубашка затрещала, и попросил не мешать человеку работать.
   - Нечего под ногами путаться. Дару! Заканчивай!
   Легко ему было советовать, из-под стола-то. Я уже собирался прокрасться к колдуну и попытаться повалить его на пол, как Дару опять отчудил. Он выхватил шкатулку с душой почтенного, или какого там, Ваки, швырнул в голову колдуна, и вскинув руки вверх, оставшись совершенно беззащитным, выкрикнул заклинание.
   Одновременно произошло несколько вещей. Столб воздуха, выпущенный взревевшим колдуном ударил сюрта в грудь, и тот вылетел из комнаты через "запасной выход", шкатулка треснула колдуна в лоб, открылась, и душа почтенного Ваки вырвалась на волю. Стонать при этом она не могла, это понято, ей нечем, но от скорости вылета раздался пронзительный свист
   Взбешенная душа, разочаровавшись во всех своих надеждах, ринулась на обманщика. Скорость ее передвижения была такой, что, пролетая мимо колдуна, потоком воздуха с его лица едва не сорвало кожу. Крича от боли, колдун рухнул на колени, душа вылетела сквозь разбитое стекло, сметя последние осколки, а в комнату, пошатываясь, ввалился Дару.
   Быстро оценив ситуацию, он доковылял до колдуна, врезал ему ребром ладони в основание затылка, и, глядя на оседающее тело, велел:
   - Ситу, вяжи его!
   Ситу бодро бросился выполнять приказ, я удерживал бьющуюся в рыданиях Саноти, а остальные начали потихоньку приходить в себя и шевелиться. Первым делом все начали протирать глаза. Как оказалось, сознания никто не терял, просто шевелиться не могли, и теперь страдали от иссущения глаз. Впрочем, Боту как раз моргнул, когда началось все это безобразие, и так и остался с закрытыми глазами, а потому воспринимал происходящее только на слух.
   Стражники тоже очнулись, и, смущенно переглядывались, аккуратно встали на ноги. Пошатывались, конечно, еще бы, с ноги в лоб словить, но встали вполне ровно, и даже помогли господам перекочевать с пола на стулья.
   Самое яркое зрелище представляла собой Сано. Она с ужасом переводила взгляд с мужа на мать в теле дочери, и дергалась, стоило кому-нибудь из них пошевелиться.
   - Ну что, госпожа, - вяло обратился к ней Дару, пододвинул стул и устало на него опустился, - кого вам оставить, Мита или мамашу? Дочка надежд не оправдает, а мамаша почти увела мужа. Выбирайте.
   Не ожидал я от него столь просторечных выражений. Сказано, конечно, было предельно ясно, но Сано понадобилось несколько секунд, перевести его слова. Осознав свой выбор, госпожа побелела, и уставилась в разбитое окно, не желая отвечать.
   - Ладно вам, все равно от вас... ничего не зависит, - ободрил ее Дару, и перенес внимание на пленников. - Ситу, они надежно связаны?
   - Не сомневайся, кире, - бодро отозвался Ситу.
   И вот мы все опять сидели за столом.
   - Предлагаю, первым делом, вернуть девочку... на место, - деловито предложил Дару.
   - Сдюжишь, кире? - с сомнением осведомился Ситу, заняв место у разбитого окна.
   Вместо ответа Дару прошел к извивающейся в веревках Саноти, возложил ей на лоб ладонь левой руки, а ладонь правой на лоб бедной Ладо и прочитал заклинание. Последствия, на фоне прошлых, были так себе. Лично я уже привык к перемещению душ, Ситу вовсе не на что не реагировал, Боту и Рола тоже знали сюрта не первый день. Сано, окончательно подавленная, просто следила расширенными глазами за происходящим, а потому все прошло очень буднично, словно не душу на место возвращали, а так, за водичкой сбегали. Девочки подергались, Дару покричал, затем Мита заняла собственное тело, а бодрая бабуля угодила в очередную шкатулку.
   - Вы будете объясняться, кире, - потирая лоб, спросил Судья, - или, как обычно, оставите все на потом?
   - Но тут нечего объяснять, - с искреннем изумлением развел руками Дару. - Все очевидно и прозрачно, как... дорогое стекло. Освободив Ваки, я дал ему возможность отомстить обманщику. Он опасен менее всех и пусть вселится в тело любой умершей девочки. Пошел он... в пень, старый извращенец.
   - Вам положено быть снисходительным, - шепнул я.
   - Я же не объявил его... в розыск, пусть болтается, где хочет, а если столкнемся, будет мне благодарен, - так же ответил Дару, игнорируя взгляды всех прочих, очень им было интересно, о чем мы шепчемся.
   - За что это?
   - За то, что не искал, - пояснил Дару, и вынул из кармана платок, куда были завернуты два зуба. - С их помощью отыскать господина Ваки проще, чем с бревна упасть.
   - Дару, - окликнул его доверенное лицо Главы, - хватит совещаться со своим помощником. Рассказывайте, что вам известно.
   - Простите, господа.
   Покаянно кивнув, Дару перешел к объяснениям.
   - Видите ли, сперва я, не имея достаточного количества фактов и улик, подозревал совсем другого человека, но госпожа Саноти сама указала мне на виновного. Столь явная привязанность к отцу, не смевшему даже слова сказать в ее защиту, со стороны девочки весьма странная.
   - Ну так он, возможно, просто единственный человек, относившейся к ней с пониманием, - возразил я.
   - Не забывайте, отец изображал из себя настолько послушное и забитое женой существо, что просто не посмел бы слова сказать поперек Сано. Женщины любого возраста стараются оказаться возле человека, способного их защитить, так с какой стати Саноти выбирает зятя?
   - Мог и сам догадаться, - пробормотал я. - Она его соблазнила?
   - Вы молодец, - одобрил сюрт, жестом отметая негодующие вопли остальных. - Этот человек, имевший врожденную склонность к магии, очень быстро, после начала романа с... тещей, достиг высот мастерства, а постоянное ограждение от общения с дочерью привело к тому, что он считал ее практически посторонним человеком. Остальное и так понятно. Он начал искать детей с большим... будущим, обделенных стариков с амбициями, и совместил молодость с опытом и желаниями преуспеть. В результате, лет через пятнадцать он бы имел прекрасную команду. Сано, при ее-то умениях и происхождении, должна была стать женой наследника шерифата, не переставая быть... любовницей псевдоотца, тут же имеется лекарь, способный держать здоровье этого наследника под контролем и замечательная девушка, умеющая добыть нужный для всей этой аферы капитал.
   Дару вконец измотался. Поскольку основные дела были завершены, детки вернулись к мамкам а злодей отдан под присмотр трех городских колдунов, нам позволили забрать сюрта домой. Мы с Ситу наполовину повели наполовину потащили его к экипажу.
   Дома Ситу велел мне не мешаться, и принести из кухни ящик с травами, а сам занялся сюртом.
   - Сколько раз повторять, - благодушно ворчал он, когда я вошел, - нельзя все взваливать на себя одного. Тебе что, тридцать лет?
   - Сгинь, Ситу, - вяло попросил сюрт, - я спать хочу.
   - Смотри, как бы в тебя кто не вселился, пока спишь, - гадко хмыкнул Ситу. - На вот, пей.
   С такими словами он всыпал в стакан с водой щепотку травы, дал выпить сюрту и сел на стул возле кровати, словно собрался остаться тут насовсем.
   - Вали, парень, на мое место, - велел Ситу, - и помни главный принцип - никого не впускать. Ключ на гвоздике, дверь запри, засов задвинь и раньше чем через сутки не вздумай дернуть меня или Дару.
  
   Эпилог.
  
   Это было первым делом, которое я расследовал вместе с сюртом, и оно приключилось полгода назад. Стоит ли говорить, что я вполне подошел Дару, и он взял меня на постоянную работу. Ибру все-таки начала встречаться с этим чертовым Непатали, из-за чего я имел крупный разговор с сюртом.
   - Что вы пристали? - прикрикнул, наконец, Дару. - Непатали славный мальчик из... хорошей семьи.
   - Вы знали, что он богат и вполне может подойти Ибру! - уперся я.
   - Конечно... знал! Но мне были нужны вы, с чего бы, иначе, я отправил его в эту лавку? Хватит строить из себя жертву, Ибрик, на это нет времени. Отправляйтесь к... мяснику, и возьмите заказ.
   Вот как с ним говорить? Мало того, он еще и в Храм меня отправил, как обещал, и теперь два раза в неделю, после работы, мне приходится торчать в пыльных комнатах, изучая всякую ерунду.
   Да, совсем забыл. Семьи детишек очухались, заплатили сюрту за беспокойство, Сано поутихла, а Ладо с дедушкой отбыли на ферму. Предъявить им было нечего, как и предупреждал кире. Души Саноти и Жаре покоятся в шкатулках, куда их заточил Дару, и что он будет с ними делать дальше я не знаю. Еще, для очистки совести, Дару отследил, куда девалась душа престарелого Ваки, и обнаружил, что пропало тело двадцатилетней девушки, скончавшейся в результате утопления неизвестными злоумышленниками. Такое частенько по весне случается. Дару сделал пометку на манжете, и заявил, что покойная девушка со временем далеко пойдет. Я решил не уточнять.
   Вот так как-то. Я бы еще написал, только Дару зовет, там из реки, разделяющей наш город, труп выловили, очень он сюрта заинтересовал, не каждый день у тела печень выгрызают. Бывает же!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

267

  
  
   278
  
  
   267
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"