На днях в поисках необходимой книги я наткнулась случайно на том стихов Николая Гумилева. И, хотя времени было мало, не удержалась - открыла. Боже мой, какие драгоценные, пронзительные, давно впитанные каждой клеточкой, каждой каплей крови, всей душой - строки:
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
И вот еще:
Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Смотрю на выходные данные книги: "Москва. Современник. 1989 г". Запрет с Поэта снят. А всего за 10 лет до этого издания, когда я училась в восьмом классе, поздними вечерами, при свете настольной лампы, я, замирая от восторга "первопрочтения", торопясь (скоро нужно возвращать с неимоверными усилиями добытую на неделю книгу), переписывала в общую тетрадь стихи Николая Гумилева. И вдруг такое острое - до слез - узнавание:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд.
И руки особенно тонки, колени обняв.
Так вот стихи какого поэта читал мне папа, когда я была совсем маленькой!..
Невосполнимая трагедия. Сколько еще мог написать чудесного, неповторимого! А молодая - и оттого вдвойне жестокая и неразборчивая в средствах - Советская Власть обвинила Николая Степановича Гумилева, великого поэта, бесстрашного воина (ушел добровольцем на Первую Мировую войну; две Георгиевских креста за храбрость:
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь)
И страстного путешественника (три экспедиции в Африку); так вот, Власть обвинила Поэта в участии в контрреволюционном заговоре (то есть в заговоре против нее самой, в неподчинении ей) и в 1921 году расстреляла. Целых 68 лет имя Николая Гумилева, а тем более его творчество подвергалось Властью замалчиванию, остракизму, лжи, и только недавно она милостиво позволила признаться своим гражданам, что "...он был расстрелян... за недонесение о заговоре". Цитата из вступительной статьи к вышеупомянутому сборнику. И снова - почтительные, унизительные поклоны в сторону Власти: не несправедливо лишен жизни, не беззаконно расстрелян без суда и следствия, а вот - "за недонесение"; вроде бы все равно виноват: знал, а не донес. Страшный институт доносительства. Павлик Морозов - всенародный герой от предательства. Сознательное воспитание Империей в каждом гражданине Иуды Искариота. Осмелюсь напомнить его бесславный конец: "И, бросив серебрянники в храме, он вышел, пошел и удавился" (Ев.Матфея.25.5).
А все-таки я верю в булгаковский романтизм: "Рукописи не горят". Власть распоряжается жизнью человека, его телом, его т.н.физической субстанцией, но дух ей недоступен. Не оттого ли она с такой упорной злобой набрасывается на все духовное, ей неподвластное? И не оттого ли Дух не вступает с ней в единоборство, что Он "не от мира сего"? И отцы все так же читают детям:
Ты знаешь, далеко-далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Человек смертен. А поэзия - та, что от Бога, - бессмертна. И область эта светской власти недоступна.
II
А началось все - если мне не изменяет память - еще в глубокой древности, в легендарные времена строгой классической античности: в начале I века н.э.неугодный тирану Октавиану Августу Овидий, автор бессмертных "Метаморфоз" и "Науки любви", был сослан на север, к устью Дуная, где в то время бродили дикие племена воинственных кочевников и где единственными очагами цивилизации были римские бастионы, разбросанные на тысячу километров друг от друга. И если верить словам другого изгнанника, высланного властью уже в наши дни, и не с юга на север, а с востока на запад, поэту Иосифу Бродскому, то в самом деле:
Если выпало в Империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря.
Сам И.Бродский родился и вырос в северной столице Российской (а тогда Советской) империи, в Санкт-Петербурге (бывш.Ленинграде). Писать начал рано, и замечен был рано (увы, не только признанными поэтами, но - и чиновниками от Власти). Гений - это не профессия, а уж независимый от указаний государства Гений - и вовсе преступление. И вот - ссылка. За тунеядство. Якобы не работал (в самом деле, с точки зрения Власти стихи писать - не у доменной печи стоять: в каких единицах измерять ей производительность труда?). Анна Андреевна Ахматова (пожалуй, единственная из всех российских поэтов, не сломленная Властья, сколько та ни подводила ее к гибельной черте: арест сына, чьим отцом был Н.С.Гумилев, запрет на публикации, всенародная клевета и оскорбления) так отозвалась на арест 23-летнего Иосифа Бродского, с чьим рукописным творчеством (и с самим поэтом) была хорошо знакома: "Ах, какую биографию делают нашему Рыжему!"
Представители власти меняются (о, бренность земного существования!), но взаимоотношения ее с Поэтом остаются те же . Девятью годами позже, так и не заставив поэта работать на себя, чтоб тот восхвалял "самый справедливый строй в мире" и "выдающиеся достижения развитого социализма", Власть выдворяет Иосифа Бродского за географические пределы "самого справедливого"...
А читатели, оставшиеся "в пределах...", по-прежнему поздними вечерами при свете настольной лампы, зная, что за хранение и распространение их ждет 5 лет лагерей, переписывают и перепечатывают:
Ни стороны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский Остров
Я приду умирать.
Увы, нет пророка в своем отечестве: умер Иосиф Бродский в Бруклине в 1996 г.
III
Перечитываю написанное - и невольно усмехаюсь: Боже, какие непатриотические, антигосударственные мысли! Но, уверяю вас, я и не помышляю о критике конкретного политического режима; я всего лишь пытаюсь проанализировать взаимоотношения Власти и Поэта во вневременном контексте, но - на Российской почве. Казалось бы, Власть своего добилась: не согласен Поэт воспевать то, что ему диктуют, так пусть лучше ничего не воспевает, молчит; а заставить Поэта молчать можно одним лишь способом: физически его уничтожив. И уничтожали. Рукою ли Дантеса или Мартынова, их ли собственной - как В.Маяковского или М.Цветаеву, ссылкой ли - как Н.Новикова, А.Радищева, О.Мандельштама, Н.Клюева, Д.Хармса. Но уничтожить то, что они создали, расстрелять их дух - Власть не в состоянии. Сжигать книги, как фашисты? Но ведь "рукописи не горят". Отправлять в ссылку "за хранение и распространение" (надо же, будто о наркотиках!), как чиновники третьего отделения Его Императорского Величества канцелярии или советского режима? Но -
Не разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать и сейчас же ласкать...
Русская литература в отличие от французской или, скажем, английской складывается довольно поздно: в общих чертах лищь к XVIII в. Причин тому много: и позднее изобретение письменности, и монголо-татарское иго, да и не о том речь. Окончательное оформление абсолютной монархии осуществляется в XVI в. Великим князем Иоанном IV, прозванным Грозным, когда он в 1547 г. при помощи метрополита Макария принимает царский титул и формально приравнивается к западноевропейским монархам. Репрессии, жесточайшие преследования и массовые убийства не заставили себя ждать. Сейчас мы привыкли думать, что эти меры были вызваны необходимостью укрепления раздробленного и истощенного феодального государства, превращения его в монархию, способную отразить внешнего врага и отстоять собственную независимость. Все это, может быть, и верно, но такой ли ценой? Так ли необходимо было физически уничтожать не только не желающих покориться абсолютной власти бояр, но и их домочадцев и их челядь? Разорять и сжигать дотла их жилища, а вместе с тем и целые деревни и вотчины? Именем Абсолютной Власти творить любые беззакония, практически нигде не встречая сопротивления? Ей-Богу, хуже монголо-татарского нашествия, потому что - от своих же! От этого монархического террора сбежал князь Андрей Курбский, сомневающийся в правомерности подобных методов укрепления централизованной власти и не без оснований опасающийся за собственную жизнь, точнее, просто не вернулся с русским войском из Литвы, став, таким образом, первым политэмигрантом в Российской истории. Этот метод борьбы с инакомыслящими, в том числе с поэтами и писателями, успешно применялся Российской властью на протяжении двух столетий: Н.Тургенев, А.Герцен, М.Горький, И.Бунин, Дм.Мережковский, Б.Зайцев, И.Шмелев, М.Кузмин, А.Бальмонт, Е.Замятин, А.Аверченко, Ю.Даниэль, А.Синявский, И.Бродский, А.Галич...А ссылки? Якобы по политическим мотивам? Практически невозможно представить себе, что творчество Н.Новикова, А.Радищева, А.Пушкина, Н.Чернышевского, О.Мандельштама, Н.Клюева, П.Орешина, И.Бродского, Н.Горбаневской и мн.др. представляло собой реальную угрозу существующей деспотической власти, что их стихи, статьи, повести призывали к свержению монархии или социалистического строя! Значит, дело не в политике, а именно в творчестве, в противостоянии Гения и обыденной Посредственности, - наделенной неограниченными полномочиями вершить дела и судьбы.
Однако ни в одной другой стране, за исключением, пожалуй что, Германии в период владычества фашизма, такое противостояние не приобретало столь трагических последствий, как в России. Да, одно время был в немилости Мольер; был казнен Андрэ Шенье, обвиненный в якобинском заговоре, и его стихи вышли в свет только после его гибели (но тут была замешена чистая политика); пропал без вести (т.е. казнен без суда и следствия) Гарсиа Лорка; во время путча в Чили в 1971 г. был до смерти замучен поэт и певец Виктор Хара, - вот, пожалуй, и все зарубежные поэты, чьи имена вспоминаются в первую очередь, когда речь идет о столкновении Гения и Власти и когда Государство вершит судьбу Творца, т.е. практически присваивает себе функции Бога. В России же... О, в России все наоборот! Единицами здесь исчисляются поэты, чья жизнь не оборвалась по мановению власть предержащих: Г.Державин, В.Жуковский, П.Вяземский, А.Фет, В.Брюсов, А.Белый, Б.Пастернак... Как очень верно заметил А.Галич в стихотворении "Памяти Б.Л.Пастернака": "До чего ж мы гордимся, сволочи, что он умер в своей постели!" А его смерть не ускорили ли отвратительная травля в прессе и унизительная, сколь и фарисейская процедура исключения его из Союза писателей? А случайная гибель самого А.Галича, вынужденного эмигрировать во Францию против своей воли, подчинившись бесстыдному ультиматуму власти: или эмиграция, или тюрьма? Поводом к безвременной смерти явился только что купленный магнитофон "Грундиг", а причиной - та самая циничная власть, заставившая его покинуть Родину, а потом глумливо называвшая его "изменником" и "предателем"!
В 1826 г. А.С.Грибоедова, после того как он отсидел несколько месяцев под арестом в Главном штабе по подозрению в причастности к декабрьскому восстанию и был отпущен за недостаточностью доказательств, отправляют с дипломатической миссией в Персию, с которой в то время у Российской империи были сложные отношения, и Поэт, подписавший важные для России договоры, погибает, убитый поднявшей бунт Тегеранской чернью. По воспоминаниям Бегичева, ближайшего друга поэта и дипломата, А.С.Грибоедов, заключивший выгодный для России мирный договор с Персией и награжденный за то орденом Анны 2-й степени и осыпанный царскими милостями, надеялся, что его не пошлют обратно в Персию, где было очень неспокойно, во всяком случае не в должности главы дипломатической миссии (т.е.посла), так как его чин - статский советник был ниже необходимого для этого звания (действительный статский советник или тайный советник). Но, увы, надежды Грибоедова не были оправданы. По высочайшему распоряжению он вновь отправляется в Персию, теперь уже - послом. Перед отъездом он прощается со своими друзьями, Бегичевым и Жандром: "Прощайте навсегда! Мое сердце подсказывает, что мы не увидимся уже более!" Фактически это было завуалированное уничтожение. А персидский шах, прося прощения за гибель русского дипломата, посылает в подарок Николаю I бриллиант, известный ныне под названием "Шах". Вот цена жизни автора бессмертной комедии.
Что же заставило Николая I в обход существующих законов, в нарушение табели о рангах принять решение, обернувшееся для Грибоедова трагической гибелью? (Как известно, Пушкин был восхищен его героической смертью: путешествуя по Кавказу, куда он отправился, не известив об этом предварительно Бенкендорфа и не испрашивая на то всемилостивейшего позволения Его Императорского Величества, что обязан был делать,находясь под тайным надзором, каждый раз, когда ему необходимо было покинуть столицу, за что, т.е. за "самовольную отлучку", и вынужден был потом унизительно оправдываться перед обоими, - по дороге в Арзрум встретил гроб с телом Грибоедова и воскликнул: "Завидую Грибоедову - он женился на той, которую любил, и нашел смерть в бою!").
Чем же так прогневал А.С.Грибоедов императора, что тот посылает его на практически верную гибель в неспокойную Персию - подальше от своих царских глаз и ушей? Ну, как тут не вспомнить лермонтовское:
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей?
Но и Лермонтову "сокрыться" не удалось. "Всевидящий глаз" и "всеслышащие уши" все того же императора Николая I достигли сосланного на Кавказ поэта и там, рукою Мартынова, малодушно убили его. Однако вернемся к А.С.Грибоедову. Может быть, в его стихах есть призывы к свержению самодержавия? Или он участвовал в заговоре, ставящем целью, скажем, убийство Аракчеева, чьи реформы вызывали недовольство и даже возмущение дворянского общества? Да ничуть не бывало! Александр Сергеевич Грибоедов верой и правдой много лет служил во славу Отечества на дипломатическом поприще. Единственной причиной, которая, на мой взгляд, могла вызвать гнев властей и последовавшую за ним ссылку (как сейчас иносказательно выразились бы - "служебную командировку"), - была разошедшаяся в списках комедия "Горе от ума".
Нам всем отлично знакомо это произведение ("Блестящий язык! Половина стихов комедии войдет в поговорки", - отозвался о нем А.С.Пушкин и был абсолютно прав). Но, может быть, в нем разбросаны если не призывы, то хоть намеки на свержение царской власти? Да что вы! Ничего опаснее проповеди свободомыслия и независимости суждений, а также критики невежества, чинопочитания, лицемерия, подхалимства там нет. Неужели сатирическое изображение пороков представляет угрозу власти? Да в том-то все и дело, что носителями пороков изображены не аллегорические львы и волки (как в замечательных баснях И.А.Крылова), а люди, обличенные, пусть ограниченной, но реальной властью. А отсюда уже легко провести аналогию с людьми, обладающими властью, практически не ограниченной, - с высшими государственными деятелями и чиновными придворными, которые были убеждены, что никто не давал А.С.Грибоедову права так уничижительно насмехаться над ними, а раз он посмел заронить сомнение в их высокой нравственности и непоколебимом авторитете, то заслуживает того, чтобы понести достойную содеянному кару... Да Николай I вообще не выносил свободомыслия (видя в нем причину возможного очередного дворянского заговора; на высшие государственные должности он предпочитал назначать исполнительных и неинициативных немцев: "Русские служат Отечеству, а немцы - нам, Романовым", - говаривал император), не выносил он и права иметь независимое мнение, а уж с теми, кто находил мужество бороться за свое человеческое достоинство и за умение "чтить самого себя", и вовсе расправлялся по-царски... Зато теперь мы можем любоваться в музее знаменитым "Шахом".
К тому же не следует забывать и о мстительном характере императора: во время следствия над декабристами он писал такие, например, указания Дубельту: "Разыскать и доставить имярек"; эти многочисленные имярек, как правило, не имели ни малейшего отношения к восстанию на Сенатской площади или в Черниговском полку, зато имели когда-то пагубную для них неосторожность сказать какую-нибудь колкость в то время еще великому князю или как-то задеть его болезненное самолюбие, и он этого не забыл и не простил.
Николай I, просмотрев все бумаги по делу Грибоедова, вынужден был отпустить его ”за отсутствием состава преступления", но можно быть уверенным, что текст так называемой "Зеленой тетради", где был изложен кодекс поведения декабриста в быту, был ему прекрасно известен, равно как и текст "Горе от ума", в котором все слова Чацкого - от первого до последнего - являются переложенным на стихи, зарифмованным изложением этого кодекса, например, на балах не допускается танцевать и играть в карты, на балы следует являться, чтобы публично критиковать абсолютизм и систему крепостничества, взяточничество среди государственных чиновников, обличать конкретных крепостников ("хамов" - по выражению Н.Тургенева), взяточников, подхалимов, пропагандировать конституционные формы правления, просвещение, независимость суждений, личную свободу. Так вот, император Николай I прекрасно знал, хотя доказать этого не мог (равно как и мы, потомки), что Грибоедов был знаком с текстом "Зеленой тетради", к прочтению которой допускались только члены тайных обществ. Но если он не мог юридически обвинить и сослать в Сибирь на каторжные работы поэта и дипломата, то он вполне мог отомстить ему за участие в заговоре более цивилизованным способом: например, сослать в Персию послом.
Удивительна судьба другого великого русского поэта и тоже дипломата - Ф.И.Тютчева. Покинув Россию в 18-летнем возрасте, в 1821 г., с дипломатической миссией, он практически безвыездно жил в Баварии в течение более 20-и лет, по долгу службы отстаивая идеи "официальной народности" ("православие, самодержавие, народность" - изобретение министра просвещения Уварова, в недавнем прошлом активного участника веселого и независимого "Арзамаса" под председательством В.А.Жуковского), однако Тютчев и в самом деле был человеком глубоко верующим и иной формы правления, кроме самодержавия, искренне не представлял себе для России. В течение этих 20-и лет он почти не печатался (за исключением немногих стихотворений, опубликованных в различных альманахах, в т.ч. в "Современнике", редактировавшемся А.С.Пушкиным, под инициалами Ф.Т.), ибо к творчеству своему относился скорее как к лирическому дневнику, нежели как к высокой поэзии, могущей стать достоянием целой нации. Но тем не менее, благодаря усилиям и убеждениям Н.А.Некрасова, обладавшего редкостным чутьем узнавать подлинную - от Бога - поэзию, и И.С.Тургенева, в 1854 г вышел первый сборник тютчевских стихотворений. К этому времени Ф.И.Тютчев, тайный советник и великий поэт, поселился в Петербурге вместе с женой и двумя дочерьми, которые учились в Смольном институте. И вот спустя короткое время Ф.И.Тютчев подвергся жестокой и практически беспрецедентной (к тому времени) травле и в прессе, и в частной жизни, и на государственной службе. Очень быстро его отправляют в отставку, имя его подвергается публичному остракизму, знакомые при встрече не подают руки, а незнакомые отворачиваются с презрительной усмешкой. Единственным, кто не только не стыдился появляться в его обществе в светских гостиных, но и защищал его от язвительных нападок, был П.А.Вяземский. Что же произошло? Тютчев стал агентом Третьего отделения? А может быть, предал интересы России в пользу той же, к примеру, Германии? Или публично оскорбил женщину? Ну, что вы, ничего подобного! Ф.И.Тютчев полюбил. Глубоко и искренно. И скрывать свои чувства от окружающих считал унизительным и недостойным. Она была преподавательницей того самого института, где учились его дочери, недавней выпускницей этого учебного заведения для дворянок, женщиной намного моложе самого поэта. Но он счел недопустимым, как это делало подавляющее большинство, тайно встречаться с любимой, скрывая отношения от законной супруги - о, это было бы понято и принято всеми с добродушной и лукавой усмешкой. Нет! Он осмелился заявить о своей любви (не связи, не интрижке) открыто!
Корень этой трагедии, как мне думается, кроется в том - сколь ни нелепо это звучит для нас, читателей XXI столетия! - что Ф.И.Тютчев был чиновником третьего, очень высокого класса (выше - действительный тайный советник и канцлер, т.е. переводя на современный язык - министр и премьер-министр). Люди такого уровня просто обязаны были соблюдать все внешние приличия - от ношения прилюдно заслуженных орденов и медалей до оказания знаков внимания только своей законной супруге. За соблюдением этих приличий ревностно следил двор и сам император (хотя, как известно, ему-то было что скрывать, однако что "позволено Юпитеру, то не позволено быку"), и не дай Бог кто из приближенных этот неписаный светский этикет нарушит, а уж тем более так откровенно, как это сделал тайный советник Тютчев! К примеру, в те же годы другой поэт, дворянин средней руки и журналист, жил в гражданском браке с женой своего друга - и ничего, никакого ни общественного, ни светского порицания: ведь на государственной или придворной службе он не состоял, в великосветских гостиных не появлялся, существовал на доход от собственных имений, от публикаций своих стихов, да и журнал немалую прибыль приносил, хоть и далеко ему было (в смысле прибылей) до Булгаринской "Северной пчелы" или "Библиотеки для чтения" Сенковского, но это человек иного круга, помельче, с него и спроса никакого, хотя журнал дважды цензурой закрывался - опять же за свободомыслие. Но что могли простить свободному журналисту, того не прощали чиновнику третьего класса - ни Власть, ни светская чернь (а то что он был гениальным поэтом - это к делу не относилось). А любимая поэта, не перенеся издевательств и всеобщего глумления, через некоторое время заболела чахоткой и угасла в течение года. Ф.И.Тютчев переселился в свое имение, в общем-то навсегда оставив лицемерную столицу. Больной и одинокий, до конца дней своих (а их оставалось не так уж и много) он был в глазах завсегдатаев светских салонов и придворных балов изгоем и отверженным. А в наших сердцах - величайшим Поэтом, раздвинувшим земные пределы до вселенских просторов:
Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе, -
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с ней осознаем.
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник?
IV
Меняются времена. Меняются условия жизни. На смену одному столетию приходит другое. На сменеу одной общественной формации приходит другая. Меняются тираны. Но деспотическая преемственность и, как следствие, отношение Власти к Поэту и свободолюбию остается неизменным. Либо он становится ее подручным, либо его лишают слова. Навсегда. Отбирая свободу и самую жизнь. Но душа Поэта остается для Власти недостижимой. "Отдавайте кесарево кесарю, а Божие - Богу". Бессмертные строки - в моем сердце, и в сердце моих родителей, и моих детей... И все же страшно и больно оттого, что многое осталось ненаписанным и неуслышанным, оборвавшись многоточием. И что заполнит эту пустоту?..
Самодержавие рухнуло под напором социализма, этого "принудительного обобществления труда" (К.Бальмонт). Но институт тиранства остался непоколебимым, ужесточившись еще больше и приняв поистине чудовищные, дьявольские формы. Пока Владимир Владимирович Маяковский искренно приветствовал революцию, по его представлениям, несущую свободу всему человечеству, пока - не менее искренно - заблуждался относительно ее подлинных целей и средств, новая по форме, но вечная по сути Власть всячески превозносила и поощряла его. Но стоило ему чуть усомниться (например, в пьесах "Баня" и "Клоп") - и в ход пошли старые, хорошо проверенные временем средства травли: и заграничный паспорт не выдали (помните, Александр Сергеевич Пушкин, всю жизнь мечтавший о путешествии по Европе и неоднократно подававший прошения на имя императора Николая I о выдаче ему заграничного паспорта, так его высочайшего разрешения на выезд за границу и не получил - даже в Китай, куда собирался отправиться в 1829 г вместе с караваном русских купцов); и оскорбительную публичную компанию начали: мол, исписался, талант иссяк, да и вообще - был ли; и выставку "20 лет работы" презрительно бойкотировали. И великого поэта, по словам М.И.Цветаевой - ушагавшего от нас на двести лет вперед, - не стало. "Точка пули в конце".
А сама М.И.Цветаева, последний романтик русской литературы? Более далекого от политики человека и вообразить себе нельзя! И эмигрировала она в 1921 г скорее не по политическим мотивам (как многие тогда: И.Бунин, К.Бальмонт, В.Ходасевич, М.Кузмин. Г.Иванов), а вырвалась к любимому человеку, к мужу - С.Я.Эфрону, проживавшему в то время в Чехии. И в Россию, в 1940 г , вернулась к нему же, годом раньше получившему въездную визу в Советский Союз и поселившемуся в Москве. Для того чтобы всего через пару месяцев начать носить для него (и для дочери!) скудные передачи в приемную ГУЛАГа. М.И.Цветаеву не подвергали никакой публичной травле. Ее просто не печатали (заказные переводы - не в счет). Не замечали вовсе. Для официальной советской действительности такого поэта не существовало. Но в стране "принудительного обобществления труда" кто не работает - тот не ест. И М.И.Цветаева - гений русской поэзии - голодала, ютясь вместе с сыном в шестиметровой клетушке у тетки С.Я.Эфрона. Чем, какими строками она мешала самодовольной всесильной тоталитарной власти? Да опять же - ничем! Одним своим существом - независимым, неподкупным, недосягаемым. И ведь убили же! Ее же собственными руками и убили... Создав такие условия жизни, которых она вынести была не в состоянии. "Для меня, как для писателя, именно смертным приговором является лишение возможности писать, а обстоятельства сложились так, что продолжать свою работу я не могу, потому что никакое творчество немыслимо, если приходится работать в атмосфере систематической, год от году все усиливающейся, травли", - с какой трагической прямотой написаны эти строки Е.И.Замятиным, автором первой в мире антиутопии "Мы", обращенные в 1931 г к Сталину, который, уступая вмешательству М.Горького, сохранил писателю жизнь, отправив его в вечное изгнание. Наверное, под этими строками могла бы расписаться и М.И.Цветаева, вот только вступиться за нее было уже некому. (Опять же - если бы не настоятельные хлопоты В.Жуковского и Н.Карамзина, А.С.Пушкин в мае 1820 г отправился бы арестантом в далекую Сибирь, а не чиновником 10-го класса по Коллегии иностранных дел в недавно присоединенную к России Бессарабию. Прямым поводом к ссылке послужил пущенный им по рядам в театре портрет Лувеля, казненного за убийство наследника французского престола герцога Беррийского, а вот причиной - вольнолюбивые тексты оды "Вольность", стихотворения "Деревня", многочисленных эпиграмм, в том числе и на любимца Александра I - исполнительного, жестокого и необразованного Аракчеева. Тексты эти, разумеется, минуя цензурный комитет, в анонимных списках разлетелись по Петербургу и в конце концов легли на стол императора. Установить авторство не представляло труда, к тому же Пушкин не отпирался). А М.И.Цветаева погибла в самом начале Великой Отечественной войны, в вынужденной эвакуации...
Он не мылил петли в Елабуге
И с ума не сходил в Сучане, -
это написал А. Галич в 1966 г о трагическом конце М.И.Цветаевой и О.Э.Мандельштама, погибшего в сталинских лагерях тремя годами ранее.
А уж если кто осмеливался на не аллегорическую и рукописную, разумеется, критику Советской власти, судьба таких людей была ею предрешена: "10 лет без права переписки" (т.е. расстрел без суда и следствия):
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы как черви жирны,
И слова как пудовые гири верны,
Тараканьи смеются глазищи
И сияют его голенища.
Где, в каких широтах, под какой сосною (там ли, где "сосна до звезды достает"?), на каком погосте средь вечной мерзлоты затерялась могила О.Э.Мандельштама? Но даже и это не столь важно, ведь крест его надгробный все мы несем на своих плечах, ибо стихи его - ни похоронить, ни сжечь, ни забыть... Не о каждом ли исчезнувшем в ненасыщаемой утробе ГУЛАГа строки А.С.Пушкина:
Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит...
Конфликт Поэта и тоталитарной Власти, свободы творчества и ангажированности неразрешим. Либо художник подчиняет свое искусство требованиям Власти и тогда его жизнь в руках Божьих, либо он подчиняет творчество Богу и собственной совести, но тогда жизнью его земной распоряжается Власть. По своему усмотрению. И компромисса здесь, увы, быть не может. И любой договор оборачивается приговором.
Ненадолго хватило иллюзорной радости А.С.Пушкину после знаменитой аудиенции у императора Николая I в 1826 г. Он покинул царские покои, окрыленный надеждой, что, во-первых, наконец-то его Муза может петь свободно, ибо цензором поэта становился сам монарх, а во-вторых, что в скором времени сосланные декабристы (среди которых было немало друзей Пушкина) будут прощены царской милостью, как прощен, т.е. возвращен из Михайловской ссылки сам поэт; этой-то надеждой на монаршую милость можно объяснить знаменитые строки:
Темницы рухнут - и свобода
Вас примет радостно у входа
И братья меч вам отдадут,
Где меч символизирует дворянство (рыцарство), которого отправленные на каторгу или разжалованные в солдаты и сосланные в зону военных действий на Кавказ декабристы были лишены. "...Боже мой! Как я ошибся, как наказан!" - устами Евгения Онегина воскликнул бы Пушкин. И слава Богу, что поэт до конца своей жизни так и не знал в точности, что за ним - по распоряжению Николая I - Третьим отделением Его императорского Величества канцелярии ведется секретный надзор, который официально был отменен спустя много лет после его гибели (!!!). А пока - всеобщее холодное недоумение при чтении "Бориса Годунова" (вот уж воистине - "народ безмолвстует"); в связи с женитьбой - унизительно низкий придворный чин, который А.С.Пушкин обязан был принять (в случае с Грибоедовым - делается исключение, в случае с Пушкиным - никаких исключений: уволен в 1824 г в связи с ссылкой в Михайловское коллежским секретарем, 10-й класс, через 10 лет - принят на службу придворным 9-го класса, хотя этот чин обычно давался молодым дворянам (до 20-ти лет), только начинающим придворную карьеру; смотря какие цели преследовал император: отправить с глаз долой - можно и нарушить табелю о рангах; унизить, приблизив ко двору, - можно и формальности соблюсти). В дневнике А.С.Пушкин записывает: "1834. 1 января. Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове". "6 марта. Слава Богу! Масленица кончилась, а с нею и балы. (...) Все это кончилось тем, что жена моя выкинула. Вот до чего доплясались". И спустя несколько месяцев: "Государю неугодно было, что о своем камер-юнкерстве отзывался я не с умилением и благодарностью. Но я могу быть подданным, даже рабом, но холопом и шутом не буду и у царя небесного". А когда поэт, измученный великосветскими насмешками и презрением, все же подает прошение об отставке, император его отклоняет. После того памятного разговора 26-го года Пушкин обязан был давать на прочтение Николаю I все, что он написал, и даже не ему - Бенкендорфу, который и отчитывал поэта и отца семейства, как провинившегося школяра... "Румяный критик мой, насмешник толстопузый..." И не так уж сложно было разыграть как по нотам недостойную интригу с мало что понимающим французом Дантесом, дерзким ухаживанием за Натальей Николаевной преследовавшим свои корыстные служебные цели, в страшном финале которой прозвучал трагический выстрел на Черной речке!.. "Закатилось солнце русской поэзии..."
Вражду пусть Тот твою рассудит,
Кто слышит пролитую кровь...
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!.. (Ф.И.Тютчев)
Какие уж тут компромиссы и договоры!
И, зная обо всех этих изощренных методах борьбы Власти с Поэтом, я еще больше преклоняюсь и горестно восхищаюсь непоколебимым мужеством Анны Андреевны Ахматовой - не сломленной, не покорившейся, не поддавшейся ни единой буквой своего стиха, ни последним вздохом своей одинокой и израненной души... Даже помыслить страшно, не то что рассказать о том, что она пережила! В русской истории преследования Властью Поэта она - может быть, единственный не побежденный ею человек.
V
Заметки мои близятся к концу, хотя имен и загубленных судеб - список бесконечен. И все же, и все же - почему именно в России этот конфликт между независимостью творчества и его подчиненностью господствующему режиму получает столь трагическое разрешение? Почему именно в России с такой жестокостью и последовательностью Власть на протяжение двух веков уничтожает цвет нации, людей высочайшей духовности, всех тех, чье творчество потом ложится в основу культурного наследия не только своей страны, но и всего мира?
Мне думается, причин тому несколько и едва ли не двумя главными являются: длительный - почти 500 лет - абсолютизм власти и практически полное отсутствие демократических институтов - парламента, разделения законодательной и исполнительной власти, многопартийной системы. Власть (и ее представители) царила безраздельно и неподконтрольно (даже Церковь была у нее в подчинении), и любая попытка отстаивания своего мнения, отличного от официального и общепринятого, мгновенно рассматривалась ею как попытка подрыва ее устоев, ее незыблемости. Суждение могло быть только одно - то, которое исходит от представителей правящего режима, все остальное - инакомыслие, расшатывающее государство, и способ борьбы с ним Власти был ведом только один - уничтожение оппозиции как таковой, а вместе с ней - и ее представителей. И уничтожали. А потом лицемерно скорбели.
Безусловно, способы борьбы с инакомыслием у самодержавной и коммунистической Властей были абсолютно разными, многое зависело от культурно-исторических реалий. Ни в коем случае я не ставлю знак равенства между Нерчинскими рудниками, где отбывали каторгу, работая в сырых и темных шахтах, закованные в кандалы дворяне-декабристы, и тысячами разбросанных по Сибири, Крайнему Северу и Дальнему Востоку сталинскими лагерями смерти, где уголовный убийца был в привилегированном положении по сравнению с обвиненными в контрреволюционном заговоре или в измене Родине учеными, военными, писателями, которые подвергались бесчеловечным пыткам, избиениям, которых морили голодом и лишали права переписки - не то что свидания с женами, об этом и помыслить было нельзя (супруги декабристов, последовавшие за лишенными дворянства мужьями в Сибирь, добились этого права: самодержавие куда более охотно шло на уступки). Речь идет о преемственности борьбы тоталитаризма со свободомыслием, независимостью суждений и отстаиванием своего человеческого достоинства. Конечно, и в демократическом обществе можно найти примеры подавления и даже расправы с людьми, чье мнение или образ жизни и деятельности отличается от общепринятого: в древних Афинах Сократ был приговорен согражданами к смерти вследствие своих педагогических занятий и философских концепций. Однако, как известно, исключение подтверждает правило.
И я так хочу надеяться, что нынешнее поколение российских поэтов, тех, которые еще живы, - В.Соснора, Е.Рейн, Б.Ахмадуллина, О.Чухонцев, И.Жданов, Е.Шварц, П.Барскова и многие другие - этой судьбы избегут.
"О если бы Ты благоволил пронесть чашу эту мимо Меня!
Впрочем не Моя воля, но твоя да будет" (Ев.Луки.22.42).
*
В качестве заключения хочу напомнить вот о чем: смертная казнь в России была отменена императрицей Елизаветой Петровной, введена вновь большевиками, и сейчас - на рубеже тысячелетий - на "высшую меру наказания" наложен мораторий...