Лысиков Иван Павлович : другие произведения.

Отражение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Скорее, все еще черновой вариант. Напоминает "Сайлент Хилл", но что удачней - судить читателю. Я знаю, что здесь много стилистических и прочих ошибок - и я займусь ими рано или поздно. В любом случае - это лишь проба пера. В дальнейшем будет редактироваться.
  ОТРАЖЕНИЕ
  
  Лысиков Иван
  
  
  Nitinur in in vetitum semper, cupimusque negate...
  
  
  Пролог
  
   14 июня 2005
  
  Три года. Вот уже три года изо дня в день он приходит сюда. Три года он приносит букеты на могилы своей семьи. Три года он пытается забыть свое горе. Время лечит... но не всех.
  Майкл Джеральд стоял под проливным дождем на пригородном кладбище Нью-Джерси. Каждый день после работы он приходил сюда и проводил здесь целые часы. Он ничего не делал: просто приходил, клал цветы и смотрел на холодные могильные плиты своей жены, дочери и сына. И еще он разговаривал с ними. Про себя, в тишине, он говорил с ними. Он верил, что они слышат его.
  Дождь становился все сильнее. Большие капли падали на его черный кожаный плащ, и, разбиваясь на нем, продолжали свой путь, почти невидимые человеческому глазу. Точно так же и разбилась его жизнь. На тысячи осколков. Для него не стало ни настоящего, ни будущего. С тех пор, как они умерли, Майкл жил одним лишь прошлым.
  Час, два, три. Он и не замечал, как быстро здесь идет время. Солнце уже начало заходить за горизонт, а он еще стоял рядом с могилами. Он смотрел на них, вслушиваясь в тишину, надеясь услышать их голос еще раз...
  Но они молчали. В глубине души Майкл понимал, что его надежды напрасны, что, находясь здесь, он просто убивает себя, гробит свою жизнь. Их не вернуть. Они - прошлое... Он знает это, но не хочет это признать. Он просто не собирается признавать это. И пока не настанет тот день, когда Смерть придет и за ним, он будет приходить сюда каждый день, каждый раз надеясь вновь услышать голос любимой жены и детей...
  Но не сегодня. Майкл повернулся к выходу и посмотрел на часы. Стрелки показывали 10:37 вечера. Рано. Когда-то он сидел рядом с ними и до часу ночи, но, видимо, время и вправду лечит. Он еще раз посмотрел на плиты.
  "Елена Джеральд. 20.02.1973- 15.05.2003 гг."
  "Екатерина Джеральд. 08.11.1993-15.05.2003 гг."
  "Джек Джеральд. 23.07.1998-15.05.2003 гг."
  И на каждой могиле - по две белых лилии. Майкл отвернулся и пошел к выходу. За спиной поднялся легкий ветерок. Дуновение за спиной - и откуда-то издалека послышался ее голос и это слово... одно слово: "Сильвертон".
  Майкл резко обернулся. За его спиной не было никого. Сначала ему показалось, что это лишь плод его воображения, но этот голос... Элен. Он не мог спутать ее голос с чьим-либо еще. Это не могло быть ошибкой. Он подбежал к могилам, но ничего больше не услышал. Но теперь вера в их жизнь настолько сильно обосновалось в его душе, что он забыл обо всем. О работе, о сне, о еде. Он должен найти их. Он должен вернуть их. Ведь они еще живы. Они ждут его.
  Тучи на небе становились все чернее, далеко на горизонте сверкнула молния. Майкл еще раз взглянул на могилы и уверенными шагами направился к выходу. Наконец его жизнь обрела новый смысл.
  
  Глава 1. Дорога.
  
  Новый "Лэнд Ровер" мчался по пыльным дорогам штата Вирджиния. До Сильвертона оставалось не более двух часов езды. Дождь не прекращался со вчерашнего вечера и сопровождал меня на протяжении всего пути. Сейчас на трассе 110 не было никого, кроме меня, поэтому я позволил себе превысить скоростной лимит на пару миль в час. Странно, но за три года, прошедших после тех событий, я даже и не думал вновь приезжать в Сильвертон.
  Сильвертон. Место, где всего за три недели вся моя жизнь превратилась в ничто. В один день, в один час. Всего за одну минуту я остался без семьи, которую я любил. Три года назад мы ехали по этой дороге в надежде провести спокойный отпуск в тихом месте, где, казалось бы, все невзгоды должны обходить нас стороной. Тогда никто из нас не подозревал, что это будут наши последние недели, проведенные вместе.
  С тех пор моя жизнь потеряла смысл и стала похожа скорее на банальное существование. Без цели, без будущего. Однообразные дни проносились мимо со скоростью света. Единственное, о чем я заботился, была работа, перешедшая ко мне от отца. Отчим оставил мне после своей смерти сеть ресторанов "Италиан Вью" (его предки были итальянцами), которые пользовались большой популярностью среди жителей Нью-Йорка. Со временем я должен был передать бразды правления Джеку, от отца к сыну, но этого не произошло. Судьба не позволила сбыться ни этому, ни чему-либо другому, что ждало бы мою семью в будущем...
  Треск телефона в верхнем кармане плаща выдернул меня из моих мыслей. На дисплее часы показывали уже 9:00. В это время я уже был на работе, так что не удивился, что это звонит дотошная секретарша и уже разыскивает меня.
  - Я слушаю, - спокойно ответил я.
  - Сэр, это я. Почему вас еще нет? Может быть, что-то случилось? Через полчаса начнутся переговоры о покупке нового помещения, а о вас ничего не слышно. Что делать, мистер Майкл? - этот поток слов вылетел из нее, казалось, за считанные доли секунд. Вот бы печатала с такой же скоростью, с какой и говоришь, усмехнулся я, но в трубку этого не сказал.
  - Луиза, перенеси, пожалуйста, переговоры на следующую неделю. У меня появилось одна проблема, которую просто необходимо решить в кротчайшие сроки. Спасибо.
  - Но, сэр, это же невозможно! Представители стройфирмы уже здесь, что я им скажу?! - начала она свою бесконечную тираду, но я ее вовремя остановил.
  - Полностью оплачиваемый отпуск на месяц по моему приезду. Желаю хорошо отдохнуть.
  - О, шеф, спасибо, конечно, но... - она на пару секунд остановилась и вскоре с радостью прибавила: - Совещание перенесено на следующую неделю, на пятницу, в три часа пополудни. Спасибо, мистер Джеральд, желаю вам скорейшего разрешения вашей проблемы, - снова выпалила она, но на этот раз ее слова меня обрадовали.
  - Спасибо, Луиз, надеюсь, что через неделю я вернусь. Всего доброго, - и я повесил трубку.
  Звонок секретарши немного привел меня в чувства после бессонной ночи. Посмотрев еще раз на время, я положил телефон обратно в карман.
  Ехать оставалось еще не долго - около 20-25 миль. С той скоростью, с которой я ехал (а именно 60 миль в час), их можно было преодолеть максимум за полчаса. Чтобы окончательно избавиться от мыслей, которые по-прежнему не отпускали меня, я включил радио. Волна, которая автоматически ловилась при включении, играла мою любимую музыку - легкий классический рок. Чистое звучание гитары, качественная работа ударных. Музыка, которая взбодряла и успокаивала одновременно.
  И вновь доброе утро, дорогие мои радиослушатели! В солнечной Вирджинии уже за 9 часов утра, а значит, вам снова, как всегда, предстоит слушать только лучшую музыку нашего радио! Радиоведущей была девушка лет двадцати, почему-то решил я. Наверно, это из-за ее голоса - мягкого, привлекающего, нежного. Как у Элен, подумал я и постарался как можно быстрее избавится от этой мысли. А девушка тем временем продолжала: Мелисса Уильямсон на нашей волне с песней "Tender Sugar" продолжает покорять наши приемники. Слушаем, мечтаем, верим в любовь. И из динамиков полилась очередная песня. Обычная, рядовая песня из тех, что игрались здесь, она все-таки привлекла к себе мое внимание. Мелисса не просто пела эту песню. Она жила ей. Она передавала не столько смысл текста, сколько атмосферу, состояние человека, который написал ее. Что в ней больше - отчаяния? надежды? усталости? Трудно сказать, но песня цепляла за душу, играла на тончайших ее струнках...
  
  Через десять минут на обочине появился указатель. "Сильвертон. 10 миль на восток". Поворот руля, и я уже еду прямиком в небольшой и тихий городок штата Вирджиния. Буквально через пару минут я въезжаю в лесную зону. Дождь постепенно стихает, а затем и вовсе перестает падать с небес на землю. Появляется туман, медленно стелющийся среди деревьев, расползающийся по ровной дороге, окутывающий все вокруг. И мне вновь вспомнилась дорога, когда мы впервые въехали в Сильвертон. Зеленые деревья по бокам, яркое солнце на небе, автомобиль мчится по ровной дороге... Тогда все было совсем по-другому. Тучи скрывали солнце, поэтому туман окрасил лес в серый цвет. Со временем и дорога становилась все ухабистей, а краски все мрачнее.
  Сразу стало ясно, что сегодняшний Сильвертон не ждет к себе гостей и теплого приема точно не последует. Мотор "Лэнд Ровера" начал барахлить и, тяжело закашляв, вообще прекратил свою работу. Будь ты проклят, ругнулся про себя я, новая машина называется! Лучше отцовского "Форда" никогда ничего не видел. Но "Форд" приказал долго жить еще десять лет назад, так что сравнивать было не с чем.
  Я вылез из машины и, открыв капот, не нашел никаких неполадок. Но ведь из-за чего-то машина остановилась! Я еще раз попробовал завести автомобиль, но тщетно. Мотор никак не реагировал на повороты ключа. Да что с тобой такое?! Уровень бензина был в норме (хотя с чего ему не быть - всего двадцать миль назад на бензоколонке я заправил бак под завязку), так что, вспомнив добрым словом свои познания в автомеханике, я принял решение оставить машину здесь и продолжить путь пешком.
  Я отошел от "Лэнд Ровера" и, ударив по колесу ногой, продолжил путь пешком. Все-таки оставшиеся пять миль были не тем расстоянием, из-за которого следовало бы убиваться.
  Первое, что я сразу почувствовал, выйдя из машины, был сырой воздух. Из-за тумана видно было не дальше 15 метров, но, тем не менее, очертания дороги и окружающего леса были довольно четкими.
  Погода была тихая, безмолвная. Ветер не нарушал покой листвы, лучи солнца местами пробивали себе дорогу через туман. Я шел по этой дороге, а в ушах еще проигрывалась песня Мелиссы. Сейчас она только усиливала волнение в крови. Из леса донесся вой ветра. Недалеко, достаточно просто сойти с дороги...
  И я пошел туда. Какая-то невидимая сила звала меня подойти ближе. В тумане появился силуэт. Даже не один, а несколько. Среди темных стволов деревьев были плиты. Небольшие, каменные, которые при ближайшем рассмотрении приобрели очертания могил. Холодные серые плиты были покрыты мхом, и при виде их сразу захватывало дух. На каждой плите было высечено лицо человека, похороненного здесь. Стало немного не по себе, но уходить отсюда я не стал. Наоборот, во мне появилось желание пройти по краю этого кладбища.
  Мысли снова перенеслись в 2003 год. Мы проезжали по этой дороге в лесу, ведущей в Сильвертон - провинциальный городок, где мы собирались провести отпуск. Элен сидела рядом, а дети весело смеялись на заднем сидении. Возможно, радостная атмосфера, царящая в машине, отвела наш взгляд от этого места, а может... его здесь и не было...
  Пока я шел по краю и изучал плиты, в глаза сразу бросилось следующее. Все они делились на три группы. На первых могилах датой смерти было 2 мая 2003 года, на других - 14 мая, и, наконец, на последних было высечено 15 мая. День их смерти. День, когда все надежды разбиваются
  (как капли дождя о кожаный плащ)
  в прах. Когда вера в завтрашний день пропадает уже сегодня...
  Я шел вперед, изучая могилы. Дети, подростки, старики, мужчины и женщины - как много жизней унес этот город всего за какие-то две недели! Я не мог отвести взгляда от печальных лиц, которые смотрели на меня с холодных серых надгробий. Неизвестный художник настолько точно передал их внешность, что и сейчас казалось, что в их глазах еще горит огонек жизни...
  Я даже не заметил, как прошел полторы мили, а кладбище по-прежнему уходило в глубь леса. Боже, сколько же их здесь? Сотни, тысячи, миллионы? Сколько лет они уже стоят здесь? Три года? Нет, больше. Некоторые плиты, находящиеся вдалеке, явно были старыми. Некоторые из них даже начали осыпаться от ветхости.
  И опять откуда-то из глубины кладбища появились звуки. Сначала они напоминали тихий детский плач, но вскоре создалось впечатление, будто кто-то играет на пианино. Тихая мелодия, которая напоминала плач. Ноги понесли меня в глубь чащи по узкому проходу. Теперь мой взгляд был направлен сквозь серый туман, и я лишь изредка отвлекался на надписи на плитах. Год на них становился все меньше. 1993, 1983, 1973... и так далее, всегда с промежутком в 10 лет. Последний год - 1883.
  Я дошел до середины кладбища. Здесь музыка стала наиболее громкой, но, тем не менее, все равно была еле слышна. Каждая нота теперь четко выделялась на фоне остальных. Звук заполнял собой все пространство, держался некоторое время, а затем растворялся в тишине, сменяясь другим. Потом мелодия стала быстрей и звучала уже с разных сторон. Я невольно обернулся назад, но ничего, кроме могил и тумана. Но ведь музыка откуда-то шла! Я опять посмотрел в глубь глухого леса, и мой взгляд упал на новый силуэт, появившийся из тумана. Я медленно подошел ближе.
  Памятник. Высота его должно быть не более двух метров, но зато с какой точностью была сделана каждая деталь. Я стоял в центре этого огромного захоронения и как завороженный смотрел на этот монумент. Музыка, доносящаяся неизвестно откуда, только усиливала эффект нереальности происходящего. Но все же это было реально.
  Основанием памятника было несколько небольших чугунных домиков, покосившихся в разные стороны. Рядом с ними были аккуратно сделанные разбитые машины, и на каменной плите лежали маленькие тела людей. На домах стояли еще постройки, на которых, в свою очередь, были такие же дома. Каждая деталь, каждый кирпичик был детализирован до максимума. За поручни, за решетки балконов, за перила лестниц держались маленькие человеческие фигурки, висящие буквально на волоске от того, чтобы обрушиться вниз. Еще живые, надеющиеся на спасение. На самой вершине постамента было одно единственное здание - трехэтажный главный дом города. Он был немного темнее, чем остальная конструкция, и вместе с тем был гораздо четче прописан. И весь этот памятник венчал ангел в черной одежде и белым лицом. На его глазах - черная повязка, скрытая за черными волосами. Ангел, казалось, уносил всю эту композицию вверх, но только крылья его были разрушены. Вместо них на спине было два черных обрубка.
  Падший ангел, почему-то пронеслось у меня в голове. Город падших ангелов, обреченных на вечное скитание в полумраке тумана.
  От этой мысли стало не по себе. Это отразилось и в окружающей кладбище обстановке. Туман за памятникам начал сгущаться, а таинственная музыка стихла. Я быстро направился к выходу из кладбища, стараясь не оборачиваться назад. Почему-то я решил, что, обернувшись, увижу за своей спиной души всех мертвецов, которые были здесь захоронены.
  Будто в подтверждение мыслям за спиной послышалось дыхание, а затем и шорох. Сердце подпрыгнуло буквально к самому горлу, и я перешел на бег. Черная кожаная куртка развевалась на ветру, задевая сучья деревьев. Ветки ломались, рассекая собой плач и тем самым немного тормозя меня. Я снял его и побежал вперед в одной рубашке и темных джинсах.
  Наконец впереди показалась дорога. Я выбежал из леса и упал на колени прямо на холодный сырой асфальт. За время бега дыхание сбилось (еще в школе мне трудно довались забеги на длинные расстояния: я всегда был спринтером), и я потратил около минуты, чтобы привести его в порядок. Когда я окончательно пришел в чувства, я позволил себе оглянуться на кладбище. Оно не изменилось, разве что где-то вдалеке пронеслась тень и через мгновение растворилась в тумане. Да и это, должно быть, показалось мне.
  Я поднялся на ноги и теперь шел ровно посреди дороги. Но что-то по-прежнему тянуло меня в сторону кладбища. Могилы твоей семьи. Они должны быть здесь, ответил внутренний голос, иди и проверь, так ли это. Но я не собирался идти сейчас туда. Пока не собирался.
  До города осталось меньше 200 метров, так что вскоре показался и конец кладбища. Сразу у входа было шесть свежих могил. Две из них были разрыты, и на каменных плитах не было ни единой царапины. Не нравится мне все это, подумал я про себя и подошел к ним.
  На первой могиле был изображен маленький мальчик лет семи. Имени и фамилии было не разобрать, зато дата смерти - 15 мая 2003 года. Земля перед плитой была свежей - значит, могилу зарыли совсем недавно.
  Справа от нее, на самом краю кладбища, были четыре могилы. Три из них уже зарытые, а одна - пустая. Три могилы, такие же, как и на кладбище в Нью-Джерси. Три могилы для моей семьи - и четвертая для меня. Элен, Кети, Джек. Под каждой плитой - свежие цветы, две белых лилии. Только на этих плитах я видел их лица полные жизни. В какой то момент мне показалось, что они улыбаются, увидев меня здесь. Мои глаза заблестели. Улыбка тоже промелькнула на моем лице.
  - Я уже здесь. С вами, - прошептал я и вновь пошел по дороге в город. Город падших ангелов, обреченных на вечное скитание в полумраке тумана.
  
  
  Глава 2. "Добро пожаловать в Сильвертон".
  
  До города оставалось метров 50, не больше. Я ускорил шаг, но на бег не перешел - все-таки надо было экономить силы. Вдалеке сквозь туман уже видны прямоугольные силуэты двухэтажных кирпичных домов Сильвертона. С каждым шагом они становятся все четче.
  На обочине дороги, с правой стороны, как и три года назад, стоит деревянный щит: "Добро пожаловать в Сильвертон! Город основан в 1883 году! Желаем вам приятного времяпровождения в нашем городе!". Только сейчас эта надпись не привлекала к себе внимания. Краска потрескалась, обнажив под собой серое гниющее дерево. Трухлявые столбы, на которых держался щит, казалось, вот-вот рухнут на землю. Даже в 2003 году надпись вызывала только искреннюю улыбку, что жители города так доброжелательны, но сейчас она, наоборот, даже отталкивала.
  Мельком взглянув на приветственную надпись, я, не сбавляя темпа, шел дальше. Дорога становилась ровнее, уже без ухабов, но вместе с тем ее цвет становился темнее - сырой воздух делает свое дело.
  Наконец я вошел в этот город,
  (падших ангелов)
  который так изменился за прошедшие три года. Когда мы с семьей приехали сюда, он мог бы претендовать на звание одного из самых чистых городов не просто штата, а даже Соединенных Штатов! Улицы были ухожены, на каждом углу и перед каждым домом была небольшая клумба цветов. На дорогах и тротуарах не было никакого мусора - по ним всегда с веселым смехом бегала ребятня и спокойно проходили взрослые. Машины были аккуратно припаркованы на обочине дорог, и, как символ патриотизма, на каждом углу дома развевался государственный флаг.
  Но теперь же город был полной противоположностью прежнему Сильвертону. Казалось, что после той череды трагедий по городу пронеслись тысячи мародеров, круша и уничтожая все на своем пути. Витрины магазинов были разбиты вдребезги. Красная ткань, на которой располагались товары, была содрана неизвестно для каких целей. Между кирпичами от высокой влажности начал расти мох, а кое-где на балконах появились и небольшие деревья. Штукатурка, которая покрывала некоторые здания, была обшарпана и открывала красный камень кирпича, напоминая кровь на белой коже. Даже не белой - серой, потому что стены разрушались опять же из-за вечно стоящего здесь тумана.
  Улица, по которой я шел, носила на звание Роял Стрит. И хоть она выглядела далеко не по-королевски (а сейчас, что и говорить, вообще потеряла какой либо вид), зато была единственной дорогой, связывающей городок с остальным миром. Я шел по ней и не верил своим глазам. Это уже был не тот тихий и спокойный городок Америки. Здесь теперь было царство хаоса и разрушений. На темной дороге лежали листы бумаги, товарные чеки, доски и прочий мусор, который при легком дуновении ветра разлетался в разные стороны. Откуда-то из переулка послышалось легкое завывание, а затем несколько бумаг показались из тумана и новым слоем легли на Роял Стрит.
  Эта улица была самой низкой в городе, и, что бы подняться с нее наверх, на машине требовалось сделать большой крюк, а пешеходы могли воспользоваться небольшой лестницей, которая значительно сокращала расстояние. И через десять минут после входа в город я уже стоял в начале Роял Стрит. Первый шаг был сделан, но что дальше? Единственное, что связывало нас с Роял Стрит в течение трех недель, проведенных здесь, был небольшой ресторанчик в самом ее конце, в который мы заходили, чтобы пообедать. Все заказывали себе по средней порции жареного сыра и сэндвичу с ветчиной, а потом мы садились за столик и обсуждали все увиденное за сегодня. Но, проходя мимо ресторана, мне стало немного не по себе. Деревянные столики сейчас были разрушены и разбросаны по всей площади помещения. Оригинальные по дизайну стулья, скорее всего, были украдены отсюда. Деревянные стены, картины с которых также были украдены, уже начали гнить.
  Итак, кроме ресторана ничего, так что надо идти дальше. Я посмотрел на лестницу: ржавые ступени и гнилые деревянные поручни, у основания которых скопился рыжий налет. От одного прикосновения к ним все тело передергивало. А ведь три года назад, когда дубовое дерево было покрыто лаком и крепко держалось на железных поручнях, Элен очень любила запрыгивать на перила (как она делала это в школе) и скользить по ним вниз, держа меня за руку. В душе она оставалась ребенком, как и все мы. Как она любила жизнь! Как она любила свою семью, и как быстро ее не стало. Перед глазами встал ее портрет с могильной плиты, ее гладкие светлые волосы чуть ниже плеча, нежные губы, глаза... нежная улыбка. На глаза навернулись слезы. Казалось, что она стоит передо мной здесь, живая, хочет взять меня за руку, нежно прошептать что-то на ухо. В этот момент мне безумно захотелось вновь прижать ее к себе, почувствовать тепло ее тела, поцеловать ее губы, дотронуться до ее изящного тела...
  Я протянул руку вперед, но ее образ растворился в тумане так же незаметно, как и появился. Я знал, что это иллюзия, всего лишь плод моего воображения, но так хотелось верить, что это она...Элен... Откуда-то со спины налетел легкий ветерок и подтолкнул меня вперед, к лестнице.
  Не трогая перил, я начал подниматься по ней наверх. Двадцать или восемнадцать ступеней - и я уже наверху. Но эти ступени дались мне очень тяжело. Нога опускалась на ржавчину и, с глухим звуком дотрагиваясь до нее, буквально притягивалась к ступени. Что-то притягивало меня, и это что-то не хотело, чтобы я продолжал путь. Я посмотрел наверх, на конец лестницы, и на секунду мой взгляд остановился на ней... на огромной тени. Мрачная фигура стояла там и смотрела на меня небольшими огненными глазами. Тень не сходила с места, пока я не поднялся на третью ступень, а затем растворилась в тумане, как и образ Элен. Мурашки пробежали по моей коже, и сразу вспомнилась темная фигура на кладбище. Оно преследует меня, что бы это ни было.
  Пытаясь как можно скорее стереть из сознания этот образ, забыть об этой тени, я сосредоточился на лестнице. Теперь идти стало намного легче, но появилось ощущение, что здесь гораздо больше, чем двадцать ступеней. Хотя, возможно, сказывается бессонная ночь в дороге... Но в конечном итоге я дошел до конца лестницы, и обернулся назад.
  Интересно, как я выглядел, когда на меня смотрела эта тень?
  Снова поднялся ветер, но теперь более сильный, чем раньше. Чтобы пыль не попала в глаза, я опустил голову вниз и прикрыл лицо рукой. И тут мой взгляд остановился на белом предмете под ногами. Это была не та бумага, которая валяется здесь повсюду. Это был аккуратный белый конверт без единого пятнышка, только что запечатанный и принесенный сюда
  (этой тенью?)
  порывом ветра. Я нагнулся и поднял его с земли. Оно еще таило в себе тепло человеческого прикосновения, но вместе с тем было холодным и даже старым. Как будто ему уже несколько лет, и все эти годы оно хранилось в абсолютной чистоте.
  Я аккуратно вскрыл его, и из него вылетело маленькое облачко
  (тумана)
  пыли, которая когда-то давно попала в него, и под давлением вырвалось наружу в этот сырой воздух. Но, несмотря на это, внутри конверт был абсолютно чист. В нем лежали лишь фотокарточка и листок бумаги. Сначала я достал лист. Такой же белый, как и конверт, он был свернут пополам. Я развернул его, и сердце быстро забилось, дыхание стало неровным и взволнованным. Этот почерк. Эта элегантность и вместе с тем простота. Элен. Только она так писала. Руки мои тряслись, но, тем не менее, я смог прочитать несколько строк, написанных в нем.
  
  
  Дорогой Майк,
  Наконец то ты рядом. Я верила, что ты услышишь меня и придешь сюда. Я верила, что эти долгие годы не убьют нашу любовь, пусть им и удалось разлучить нас. Каждую ночь, лежа в холодной постели гостиничного номера, я думаю о тебе, вспоминаю твое тепло, твое дыхание. Ты даже не представляешь, как мы все ждем тебя, и Кети, и Джек. Я люблю тебя, Майкл, и мы все ждем, что ты придешь к нам...
   Элен Джеральд
   15.06.2006.
  
  
  Это письмо... я перечитал его, казалось, несколько раз. На глазах навернулись слезы радости. Она жива. Я знал это. Но теперь я знаю, куда идти: в отель. В письме она говорит, что они все ждут меня в гостиничном номере, где мы остановились. Теперь я достал из конверта фотографию. Я сделал ее в первый день нашего пребывания здесь, в Сильвертоне. Элен, Кети и Джек были напротив главного входа в гостиницу "С видом на озеро". Как же она красива, подумал я, взглянув на Элен. Она всегда получалась на фотографиях хорошо. Она стояла в центре, приобняв обеими руками Кети и Джека. Но только лицо Элен было четко видно на фотографии. Она улыбалась, и ее глаза были наполнены радостью.
  (Скажите "Чиз")
  Но лица детей были... испорчены. На фотографии не было видно ни лица Кети, ни лица Джека. Даже их тела, и те расплывались. Они вызывали усмешку и ужасали одновременно. Казалось, что во время проявки фотографии по свежей краске провели пальцем, пытаясь стереть их с изображения. В момент, когда была сделана фотография, все они улыбались и были счастливы по-настоящему. Но это было видно только на лице Элен, на лице самой красивой женщины в мире...
  Я еще раз прочитал письмо, посмотрел на фотографию и положил их в карман. Теперь я знаю, куда идти. Я знаю, где они. Я верю, что они не умерли.
  Ветер дул мне в лицо, убрав со лба волосы и освежая кожу. Было приятно. Я шел вперед по Сильвер Стрит, на которой три года назад кипела студенческая и школьная жизнь. Передо мной вставали яркие картины из прошлого, сразу же сменяясь ужасающей сегодняшней действительностью.
  Добро пожаловать в Сильвертон.
  В новый Сильвертон.
  
  
  
  Глава 3. Разрушения.
  
  Три года назад земля буквально начала уходить из-под ног, и хотя разрушились всего четыре строения, жертвами этой трагедии стало свыше сотни людей. Здания рушились буквально на глазах. И только через две недели после первого обрушения город был объявлен зоной бедствия и были приняты меря по эвакуации горожан.
  На Сильвер Стрит находился первый дом, превратившийся в руины 2 мая 2003 года. Здание библиотеки уже тогда оставляло желать лучшего. Но когда треснули последние балки, и под холодным камнем уже были похоронены первые жертвы, мы уже были в Сильвертоне.
  Это была пятница, последний день трудовой недели. День выдался на редкость солнечным для туманного Сильвертона - в самый раз, чтобы провести его на свежем воздухе. Утро не предвещало ничего, кроме сотен радостных улыбок, которые в одночасье обернулись миллионами горьких слез. Мы с семьей пошли по магазинам, чтобы запастись продовольствием на грядущую неделю. По улицам нам навстречу шли студенты в местный университет, рабочие на строительство нового здания для мэрии, которое так и не было достроено, люди, выгуливающие с утра домашних животных... Кажется, в магазине мы провели до полудня, а затем, занеся покупки в гостиницу, пошли проветриться в парк. А в три часа дна по всему городу пронесся оглушительный грохот, который многие посчитали за гром.
  
  В полдень 2 мая 2003 года, сразу после школы, двенадцатилетняя Лиза Митчелл зашла в здание библиотеки. В школе Лизи подавала большие надежды: училась на отлично, активно участвовала в жизни класса и школы, и многие пророчили, что она окончит школу с отличием. Вот и сейчас она шла в библиотеку, чтобы прочитать заданные по школьной программе книги. Она не любила брать их домой, ибо всегда забывала вернуть вовремя.
  - Здравствуйте, миссис Иллингс, - поздоровалась Лизи с библиотекаршей. Миссис Иллингс было 45 лет, но, не смотря на такой возраст, выглядела она всего на 30 с хвостиком. Ее муж, Роуэн Иллингс, был всего на год старше своей жены и работал продавцом в "Централ Шоп". Нельзя было сказать, что доход у них был слишком большой, но, тем не менее, они ни в чем себе не отказывали. У Марии и Роуэна было двое детей: старший, Джо, уже поступил в университет и сейчас сидел за столом библиотеки, дописывая курсовую по биологии, и младшая дочь Моника, учащаяся с Лизи в одном классе.
  - Здравствуй, Лизи, как дела? Как в школе?
  - Отлично, миссис Иллингс. Я вот зачем пришла, - деловито сказала девочка, - У вас есть вот эти книги? - и она подала женщине список заданной литературы. Мария быстро окинула его взглядом и вернула девочке, указывая на проход:
  - Да, Лиз, все их найдешь на 14 стеллаже на первых трех полках снизу. Эх, вот бы и моя Моника ходила сюда так же, как ты, - она ласково улыбнулась девочке и дотронулась пальцем до кончика ее носа.
  - Ничего, миссис Иллингс, она и так хорошо справляется, - улыбнулась Лизи в ответ и вошла в читальный зал.
  Лизи любила это помещение. Прохладный воздух и запах книг, и притом как их здесь много! Со временем она мечтала перечитать их все до единой. Лизи остановилась у самого входа в читальню. Она всегда осматривала зал перед чтением. Каменные стены вокруг, большие окна до потолка создавали по истине магический эффект! На мгновение ее взгляд остановился на небольшой трещине под потолком. Ее раньше здесь не было, подумала девочка, наверно опять штукатурка облезла. Она все думала об этой трещине, пока шла к стеллажу номер 14, но ее мысли прервал знакомый голос.
  - Эй, Лиз! - мягкий голос Джо, от которого она всегда была в восторге, немного успокоил ее. Лиз была частой гостьей в доме Иллингов, и они были хорошими друзьями с Джо. Правда, сестра Джо, Моника, не очень любила брата, и поэтому старалась как можно быстрей отвести подругу от него. Но сама Лиз постоянно твердила себе, что без ума от брата Моники. - Как дела в школе?
  - Все круто, Джо. А ты сам как?
  - Держу хвост пистолетом! Вот, пишу работу по биологии, а ты тут зачем? Сколько прихожу сюда, всегда тебя вижу.
  - Да так, по школе кое-что надо... - Она так боялась залиться краской перед ним, что как можно быстрее перевела беседу на нет: - Ну, не буду тебя отвлекать, удачи!
  - И тебе тоже! Давай! - Он подмигнул девочке и продолжил писать конспект.
  Лиз торопливо пошла дальше, и теперь даже не вспоминала ни о какой трещине, ни даже о книгах, ради которых пришла сюда. Теперь она думала о Джо и даже не заметила, как прошла мимо 14 стеллажа. Но, вовремя опомнившись, вернулась и достала нужные книги. Не очень большие, подумала она, посмотрев на лежащие перед ней книги, часа за два справлюсь. И, усевшись поудобней за столом, она открыла первую книгу, одновременно с этим закинув на него свой портфель. И вместе с тем, как сумка Лизи коснулась поверхности стола, на тетрадь Джо с потолка упали маленькие кусочки штукатурки.
  - Что за черт, - прошептал парень и, стряхнув со стола пыль, посмотрел на потолок.
  Трещина, которую видела Лизи, теперь растянулась до середины потолка. Что-то здесь не так, подумал Джо и начал поспешно убирать со стола книги и исписанные листы бумаги. С потолка упало еще несколько камешков, и Джо понял, что времени осталось в обрез: трещина стала увеличиваться все быстрее и быстрее. За спиной Джо услышал треск и обернулся на него. Оконное стекло треснуло и через мгновение рухнуло на землю, разлетевшись на тысячи осколков.
  - Бежим! - крикнул Джо, как только мог, но его крик был заглушен звоном падающего стекла. - Библиотека рушится!
  Но это было и так понятно. С потолка по всей площади зала начали сыпаться камешки, а затем и камни. Такого еще не было, в одночасье пронеслось в головах у десятков людей, находящихся в библиотеке. Студенты и школьники повскакивали со своих мест и побежали к центральному проходу. Джо надел на спину рюкзак и последовал было примеру других ребят, но громкий треск остановил его. Он обернулся и на его глазах огромная глыба, сорвавшись с потолка, заживо похоронила под собой группу школьников. Земля под ногами затряслась, и он упал на пол, ухватившись за край скамьи. Комок застрял у него в горле, сердце бешено заколотилось. И тут он вспомнил о Лизе.
  - Лизи! - закричал он, но даже сам не услышал собственного голоса. Со всех сторон с потолка градом сыпались камни. Один камень пробил голову парню, и Джо, оттолкнув от себя уже мертвое тело, пошел в противоположное от выхода направления. И тут, сквозь шум падающих камней и шум толпы, до него одновременно донеслось два крика. Один принадлежал маленькой девочке, лежащей рядом с 14 стеллажом, а другой - крик его матери, полный ужаса и страха. Но Джо пошел на крик Лизы. Он шел в дальний конец библиотеки, на ходу распихивая людей, которым, как и ему, оставалось жить считанные секунды, и, тем не менее, он обязан был найти Лизи. Он не мог ее бросить здесь.
  Крик девочки становился все ближе, и, наконец, Джо увидел и ее. Опрокинутый стол придавил ноги девочки, и она бессильно пыталась высвободиться из-под тяжелого стола.
  - Лизи, я тут, успокойся, - проговорил Джо прямо над ее ухом и заботливо обхватил ее лицо,. - Ты слышишь меня, Лиз? С нами все будут хорошо, вот увидишь.
  Девочка только шмыгнула носом и прижалась к шее Джо. Он отпустил ее и начал поднимать стол. В это время на другом конце зала, у самого входа, с потолка упала еще одна глыба и похоронила еще семерых людей. Из прохода по-прежнему доносились крики миссис Иллингс. Она стояла посреди входа и всматривалась в разрушающийся зал. На полу, корчившись, лежали десятки тел. Одни еще были живы, а другие уже не двигались, и из их голов текли красные струйки крови. А ведь некоторым из них еще можно помочь, пронеслось у нее в голове.
  - Остановитесь же! - Кричала она несущейся на нее толпе, - Посмотрите, они еще живы!
  Но никто не слышал ее. Каждый заботился только о своей шкуре, и, сорвавшись с места, Мария Иллингс начала выносить из рушащейся библиотеки еще живые тела.
  Люди в ужасе бежали по проходу, практически сбивая с ног Марию, а тем временем ее сын вытащил из-под стола Лизи Митчелл.
  - Идти сможешь? - спросил он ее. Девочка, все еще лежа на полу, отрицательно покачала головой. Уголки ее губ тряслись, а глаза были полны слез. Джо взял ее на руки и пошел с ней по проходу. Сверху на них по-прежнему падали камни и пыль, но какая то невидимая сила не давала большим камням упасть на них. Он нес ее осторожно, переступая через мертвые тела и каменные глыбы. Сквозь каменную пыль невозможно было увидеть дорогу, но, несмотря на это, он знал, куда идти. Все-таки сын библиотекарши, усмехнулся он про себя, и в этот момент он увидел свою мать. Она стояла, такая красивая и молодая, над телом умирающего человека. Безусловно, она пыталась помочь ему. Она не могла поступить по-другому, думал Джо. Он смотрел на свою мать, и на его глазах заблестели слезы. В эту минуту он гордился ею и любил ее, как никогда раньше.
  - Мама, - прошептали его губы, и среди всего этого рева Мария все-таки услышала шепот сына. Она подняла глаза и увидела его в 15 метрах перед собой. Перед ней стоял уже не подросток, поступки которого так бездумны и ошибочны. Перед ней стоял настоящий мужчина. Ее сын. В эту минуту она гордился им и любила его, как никогда раньше.
  - Джо, - прошептала она и потянулась к нему.
  Теперь он бежал к ней и не видел перед собой ни пыли, ни трупов. На его руках была девочка, которую он безумно любил. Любил как сестру. И в последний момент он ни секунды не жалел, что пошел спасать ее, пожертвовав своей жизнью.
  - Джо! - прокричала Мария Иллингс, и это было последнее слово, которое услышал ее сын. Но так же он увидел и бескрайний ужас, застывший в ее глазах. Он понял - это конец, но продолжал идти вперед.
  С потолка упали две плиты. Одна из них - за спиной Марии Иллингс, заживо погребя два десятка человек, которые столпились у выхода. А другая - прервала последний шаг ее сына. Так на ее глазах, в возрасте 18 лет, погиб Джозеф Иллингс, сын Марии и Роуэна Иллингсов, держа на руках 12-летнюю Лизу Митчелл.
  Через мгновение обрушилось и все здание целиком. Как карточный домик библиотека "ушла под землю" оборвав жизни 58 людей. И тогда же закончились страдания Марии Иллингс, скончавшейся на 45 году жизни. Любимой жены и матери.
  
  Люди, отдыхающие в парке, услышали грохот с юга. Некоторые из них подняли свои головы и увидели на небе черные тучи. Опять надвигается гроза, думали они и, сложив аккуратно утренние газеты, расходились по домам. Никому из них даже в голову не пришло, что гремит не небо, а рушится здание, а тучи на небе - пыль от разрушенного строения.
  Но вечером все равно шел дождь, и вместе с ним на землю проливались тысячи человеческих слез...
  
  В тот день в здании библиотеки, а точнее под тем, что от нее осталось, погибло 58 человек. Почти все - школьники и студенты. 9 человек были госпитализированы, у трех из них была кома, а затем и амнезия. Но, несмотря на полную потерю памяти, как было написано в медицинском заключении, они все равно помнили, как все вокруг них рушилось и как люди - их друзья и знакомые - все умерли за какие-то считанные минуты. Город не позволил им забыть это...
  Городское управление, весь этот бюрократический аппарат, правящий, наверно, в каждом американском городе, тогда и не подумал, что это было только начало катастрофы. В заявлении прессе мэр сослался на ветхость сооружения (хоть в глубине души понимал, что причина не только в этом) и на отсутствии денег для реставрации. В моей памяти даже промелькнули фрагменты его пресс-конференции, где он так страстно уверял горожан, что подобного больше никогда не повторится и все здания будут немедленно подвергнуты особой проверке. Здания и правда были проверены экспертами из центра, и по их заключению, разрушение зданий не предвещалось... Но это было только по их заключению.
  Я на мгновение задержался перед руинами библиотеки. Холодные, серые, лежащие в хаотичном порядке, они напоминали разрушенное временем кладбище. Ветер пролетал между плитами и, подхватив еще не уложенную пыль, разносил ее по окрестностям. Я подступил на два шага ближе к развалинам, и из-под моих ног поднялись два небольших столбца пыли. Что-то слишком она сухая, подумал я, для такой туманной местности...
  Внезапно поднявшийся ветер ударил мне в лицо, и каменные крошки, несущиеся вместе с ним, попали в глаза. Боль, резкая и неприятная, по нервам передалась в мозг, и, подчиняясь рефлексам, я закрыл глаза.
  Воздух стал чище. В нем уже не чувствовалась влага, наоборот, свежесть, как будто только что пролетевшая гроза прибила пыль... Через мгновение и боль в глазах начала отступать.
  Протерев глаза тыльной стороной ладони, я открыл их. Два серых пыльных развода остались на руке, и тут же подлетевший ветер унес их с моей кожи. Но теперь я стоял, не замечая ни легкого ветра, ни оставшейся боли в глазах... Теперь передо мной была Тьма.
  Небо стало черным, и казалось, что далеко на горизонте земля полыхает огнем. Здания вокруг расплывались перед глазами (как лица Кети и Джека на фотографии). Они перемешивались с окружающей их тьмой и, казалось, растворялись в ней. И только контуры библиотеки оставались незыблемыми. Был виден каждый надлом плит, каждый камень был различим на фоне окружающего библиотеку хаоса.
  Тьма вокруг давила на меня, не позволяя сойти с места. Я стоял на исчезающей во тьме улице, а передо мной...
  Обломки библиотеки начали двигаться, и из-под каменных осколков начали вырываться сначала руки и головы, а за тем и тела погребенных под ней людей. Запекшаяся на их телах кровь вперемешку с бетонной пылью, разорванные одежды, торчащие из-под серой разодранной кожи кости. И изуродованные лица. У некоторых из них был проломлен череп, у других полностью отсутствовала часть лица. В местах, где не было кожи, просвечивали окоченевшие мышцы. И все они смотрели на меня безжизненными глазами, устремив взгляд куда-то в пустоту.
  Пока первые мертвецы вылезали из-под руин здания, стены библиотеки начали восстанавливаться, как будто ничего и не было. Восстановление библиотеки напоминало обратную съемку. Четкое прямоугольное основание поднималось все выше и выше, пока все окружающие библиотеку плиты не встали на место. И, в довершении всего, как бы ставя постскриптум, над библиотекой вновь засиял белоснежный купол - единственное белое пятно в царящей вокруг Тьме.
   На секунду мой взгляд задержался на темной фигуре, стоящей на верхней ступени новой библиотеки. И тогда я вновь увидел два пламенных глаза, которые смотрели на меня. Два огонька вспыхнули, и тень опять растворилась на фоне серой стены библиотеки.
  И пока с земли поднимались последние пылинки, занимая свое место на фасаде здания, мертвецы поднимались и неуклюже, пошатываясь, спотыкаясь, падая вновь на землю и, снова поднимаясь на ноги, шли на меня. Теперь я чувствовал смрад, исходящий от их разлагающихся тел. Я хотел бежать, но что-то держало меня на месте. И это был их взгляд. Их безжизненный взгляд теперь был полон ярости. Мы умерли, так почему же ты до сих пор живешь, читалось в их глазах, твоя семья умерла, так почему же ты не умер вместе с ними!? Ты бросил их, когда они больше всего в тебе нуждались! Эти лица осуждали меня, открывая свой рот в безмолвном крике. Они напирали на меня со всех сторон, и от этого всего мне стало жутко. Тело покрылось гусиной кожей, адреналин в крови побил все пределы, и я сорвался с места, пытаясь убежать от них, от всех этих лиц...
  Я бежал по Сильвер Стрит на север города, закрыв глаза, не боясь даже удариться в какой-либо столб или стену. Сейчас я хотел только одного: чтобы этот кошмар поскорее закончился, чтобы они покинули меня. Но я по-прежнему слышал их мертвое дыхание у себя за спиной, слышал шорох их ног о каменную дорогу. Сердце билось как ненормальное, дыхание сбилось с привычного ритма. Я даже не заметил, как упал на дорогу, но продолжал ползти от них. А они преследовали меня. Через закрытые глаза начали сочиться слезы боли. Я в кровь разодрал пальцы, карабкаясь вперед по этой дороге, но они были быстрее меня...
  Измученный этим кошмаром, я оставил всякие попытки ползти вперед и теперь лежал посреди широкой дороги Сильвер Стрит. Сознание покинуло меня за считанные доли секунды. И этим моим падением ознаменовался конец... кошмара.
  Вокруг меня снова был серый туман и не осталось и следа от прошедшего видения. Я поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам. Двухэтажные кирпичные домики Сильвер Стрит стояли на месте. Окна были по-прежнему разбиты, между кирпичами местами по-прежнему рос мох. Город был тих и безмолвен, как и несколько минут назад... Я посмотрел на дорогу. Не так уж и много я бежал, подумал я, во всяком случае, от...
  К горлу вновь подкатил комок. Я стоял и не мог поверить своим глазам. Мой взгляд уперся в высокие серые стены библиотеки. Библиотека, которая всего несколько минут назад лежала в руинах, сейчас стояла на своем месте целая, как будто с ней ничего и не произошло...На ее портиках и ступенях скопился точно такой же слой пыли, как и на окружающих ее зданиях. С ней ничего не было... ничего... абсолютно ничего!..
  Библиотека была восстановлена моим кошмаром, это для меня было ясно как день. А как же тогда мои пальцы...
  Я посмотрел на свои ладони. Без единой царапины. Ровные подушечки пальцев со своим уникальным рисунком - и никаких царапин! Но это же невозможно! Я же видел, что они разодраны в кровь! Я чувствовал боль! А сейчас... под ногтями обеих рук была грязь. Свежая сырая грязь с земли.
  От осознания того, что происходило вокруг, а точнее от непонимания всего этого стало не по себе. Дыхание вновь сбилось, голова закружилась. Ноги сами сорвались с места и понесли меня от этого места на север города. Я бежал к отелю на другом конце Сильвертона, а на моем пути оставались еще три места, которые были затронуты трагедией 2003 года.
  
  Пробежав до второго перекрестка, я свернул на Грин Стрит. Эта улица считалась главной в городе. На ней располагалось здание мэрии, множество магазинов - от продуктовых ларьков до торговых центров, - которые занимали первые этажи зданий, а также небольшие ресторанчики, пабы и казино (в каком американском городе нет казино!). Грин Стрит протянулась в городе с севера на юг. На севере она венчалась старым зданием мэрии, а на юге - большим тенистым парком с маленьким прудом в центре.
  Я вышел на Грин Стрит недалеко от ее середины, ближе к парку. По ней я должен был идти минут пять и, свернув за мэрией, по переулкам выйти к пригородной дороге.
  Грин Стрит, очевидно, была единственной улицей во всем Сильвертоне, которая меньше всего изменила свой облик. Дома стояли слегка потрепанные, но в целом их можно было бы назвать жилыми и сегодня. Все они были двухэтажными. На первом этаже были магазины и развлекательные заведения. Витрины магазинов были разбиты (впрочем, как и во всем городе), и взгляду открывалась старинная обстановка помещений. Пыльные стойки в барах с такими же пыльными пустыми бутылками на них, поваленные стулья, разбитые прилавки в магазинах. Сегодня они не притягивали к себе, как это было несколько лет назад. Воспоминания вновь пришли сами собой. Каждый день мы прогуливались по Грин Стрит, и Кети никогда не проходила мимо витрин с игрушками или одеждой - она могла бы часами смотреть на них. А еще ее притягивали старомодные вывески, которые красовались на фасаде зданий... А Элен очень нравились булочки в кондитерской на углу Пасифик Роуд и Грин Стрит. Один раз она даже пришла туда с блокнотом, что бы записать какой-то фирменный рецепт...
  От воспоминаний защемило сердце. Сколько же связано с этим городом! Казалось, что вся моя жизнь прошла здесь, в Сильвертоне... Несколько недель, длинной в целую жизнь...
  Но сегодня в городе уже не царило то прежнее притяжение. Напротив, магазины вызывали не столько неприязнь, сколько настоящее отвращение.
  Но если первые этажи пробуждали не очень приятные чувства, то о вторых такого сказать было нельзя. До мая 2003 года все они были жилыми. Их отделка слегка истрепалась, но если не считать открытых настежь разбитых окон, они и по сей день выглядели почти как новые.
  Еще одна деталь, которая ярко выделялась на фоне серого города, был флаг Соединенных Штатов на углу одного из домов. Разорванный флаг как тряпка болтался на ветру, и вместо сияющих звезд пятидесяти штатов было 50 дыр от пуль, а красные полосы приобрели вид крови, растекающейся по черному полю.
  Стараясь не заострять своего внимания на этом флаге, я шел вперед.
  По всей длине улицы проходила аллея из лиственных деревьев, которые сейчас уже были... мертвыми. Гнилое дерево, годами пожираемое вечным туманом, распустило свои сухие безлиственные ветви, и сейчас они напоминали сотни руки, вылезающие из-под земли в поисках помощи. Сырость и отсутствие света делали свое дело.
  Сейчас Грин Стрит, впрочем, как и весь город, представляла ужасающую картину, но, вопреки всему, эта картина привлекала зрителя своим беспорядком и хаосом. И во всем этом мертвом хаосе был только я один. И я шел по этому городу, стараясь ни на что не обращать внимания - так было спокойней. Я даже не заметил, как за моей спиной вспыхнул красным пламенем флаг и, сгорев за считанные секунды, растворился в сыром воздухе.
  А тем временем я уже подходил ко второму месту трагедии - универсальному магазину на пересечении Грин и Айленд Стрит. Здесь на самом деле можно было купить все что нужно для жизни. Весь первый этаж занимали продуктовые отделы, а второй - канцтовары, бытовая техника, книжный магазин и даже сувенирная лавка (в которую тогда мы так и не успели зайти).
  И снова я вспомнил день трагедии - тогда Бог сохранил мою семью, что бы убить ее на следующий день перед самым нашим отъездом... После обрушения библиотеки прошло уже две недели. Неделю назад комиссия по проверке зданий окончила свою работу, и город постепенно начал отходить от перенесенного шока. А до конца нашего отпуска оставалась еще неделя. Я не обратил должного внимания на обрушение библиотеки, и, должно быть, совершил самую большую ошибку в жизни: принял решение остаться в Сильвертоне до конца отпуска. Разрушив библиотеку, город предупредил людей о надвигающейся трагедии больших масштабов, но никто этому предупрежденью не внял...
  
  14 мая 2003 года. Среда. В этот день, в 13:15 дня Виктория Найтлинг сидела за кассой "Централ Шоп" и обслуживала последних покупателей. За два года, проработанных здесь, она уже знала всех городских жителей и запросто могла распознать приезжих. Мужчина, стоящий в очереди, был как раз одним из них. Виктория сама не знала, почему он так сильно привлек к себе ее внимание, ведь в его внешности не было ничего особенного.
  Но ей хватило всего лишь одного взгляда на этого человека, чтобы узнать, что он из себя представляет. Сейчас она чувствовала какую-то особую энергию, исходящую от него.
  Вместе с мужчиной была женщина и двое детей - девочка лет десяти и маленький мальчик. Должно быть, его семья, подумала Виктория.
  - Здравствуйте, - поприветствовала она нового покупателя и начала пробивать его товары. Не особо разговорчив, оценивала она его, правда очень любит ее. Достаточно увидеть, как он смотрит на эту девушку.
  У самой Виктории личная жизнь не удалась. Ей всего 25 лет, а она уже была дважды замужем, и дважды ее семейное счастье шло под откос. Первый раз она вышла замуж в 1998 году за продавца в музыкальном магазине, но, заметив его с любовницей (да еще с собственной подругой!) она тут же подала заявление на развод. И была очень рада, когда ей удалось отсудить у него дом и машину. Во второй раз - в 2000 году. Многие женщины Сильвертона завидовали ее роману с заместителем мэра. Каждый день в подъезде ее дома были свежие розы, а в день их свадьбы цветы были по всему городу. Но как ужасна политическая жизнь - ее новый муж был расстрелян неизвестными при выходе из мэрии всего через два года после свадьбы.
  Со временем Виктория смирилась со всеми бедами, которые выпали на ее долю, и сейчас была довольна тем, что у нее есть.
  Мужчина с семьей расплатился за покупки и вышел из магазина. В "Централ Шоп" оставалось 20 человек, считая работников универмага.
  Виктория вышла из-за кассы и направилась в кафетерий, где уже собрались ее коллеги.
  - Эй, Ви, как жизнь? - обратился к ней официант. Со Стюартом Милном Виктория была знакома еще со школы, и именно благодаря ему она получила эту работу. После потери мужа она находилась на грани срыва, и только благодаря этим людям, с которыми она работала, ее жизнь начала налаживаться.
  - Отлично, Стю. Сам-то как? Как жена, еще не родила?
  - Еще месяц подожди, и ты станешь тетей Ви, - усмехнулся Стюарт и подал ей ее традиционный обед - стакан свежевыжатого апельсинового сока и полусырое мясо с жареным картофелем.
  - Ты всегда знаешь, что мне нужно, - Виктория улыбнулась ему в ответ на заказ и пошла за стол.
  - Хэллоу, Ви! - поприветствовала ее девушка из музыкального отдела. Саре Меддингс недавно исполнилось 20 лет, но она уже знала о музыке все. Ее отец был меломаном, и она с детства слушала музыку самых различных направлений и стилей.
  - Привет, Сара! - отозвалась Виктория, подсаживаясь к ней, - Как торговля?
  - Да пока ничего особенного. Ты подожди, сюда еще молодежь не пришла. Тогда такое начнется!
  - В принципе, как и каждый день.
  В то время как в кафетерии уже разговаривали обедающие продавцы, Мартин Датчингс еще обслуживал покупателей в бытовом отделе.
  - Я очень сожалею, но у нас нет пылесоса с турбонадувом и двусторонней отчисткой ковров от земных загрязнений, - объяснял он старушке с маленькой собачкой на руках.
  - Ну как же нет?! Сейчас по всем каналам его рекламируют! Правда, мистер Чу?
  - Тяф! - отозвался миниатюрный той-терьер на руках у старушки.
  - Телевидение рекламирует его по всему миру. В наш магазин пока что его не завезли, - сохраняя терпение, отвечал Мартин.
  - А чем ваш магазин хуже других? - продолжала напор женщина, - Почему я должна с моим ревматизмом наклоняться и сама убирать землю из разбитых мистером Чу горшочков, а?
  А ты дай ему веник в зубы - пусть сам убирает, подумал Мартин, но промолчал.
  - Гарантирую вам, что через две недели вам не придется нагибаться и убирать грязь за мистером Чу. Специально для Вас мы закажем пылесос с турбонадувом и двусторонней отчисткой ковров от земных загрязнений.
  Теперь мне в кошмарах будет сниться этот пылесос, снова подумал он.
  - Я на это очень надеюсь, молодой человек, иначе мы с мистером Чу администратору пожалуемся, - холодно ответила она и более мягко продолжила, обращаясь к своему той-терьеру, - пойдем, мистер Чу. Подождем еще две недельки.
  Женщина закинула пса в свою сумочку и вышла из магазина. Мартин дождался, пока старушка исчезнет из виду, и весело добавил своему напарнику Джо Рамесу.
  - Надо на двери табличку повесить - "С животными вход запрещен". Тогда она точно сюда не придет.
  Оба рассмеялись и начали закрывать отдел. Внезапно на потолке появилась маленькая трещина. На пол упало несколько маленьких камушек, но мужчины не придали этому значения.
  - Скоро и нам понадобится этот пылесос с турбонадувом, - усмехнулся Мартин, и они начали спускаться по лестнице.
  Тем временем трещина на потолке увеличивалась в размерах и уже вышла за предел отдела бытовой техники. В уже закрытых на перерыв помещениях от потолка начали отделяться целые камни и с глухим звуком падать на землю. Мартин на мгновение застыл на лестнице и прислушался. Как назло ни один камень не упал. Датчингс подумал, что это ему показалось и пошел в кафе. Звуки музыки, доносящиеся оттуда, еще больше заглушали удары падающих камней. За долю секунды электричество в "Централ Шоп" по неизвестным причинам подскочило до предела. Счетчик крутился как ненормальный. Лампы раскалились и выдавали такое сияние, что свет резал глаза. Но заметили это слишком поздно. Ярчайшая вспышка осветила весь магазин и раздался хлопок. Все помещения погрузились во тьму. Где-то в холле закричала старушка, но уже следующий хлопок прервал ее крики.
  Когда лопнули лампы и погас свет, Виктория допивала свой сок и уже вставала из-за стола. Ее соседка делала то же самое. На входе в кафе показались Мартин и Джо, но вмиг исчезли во Тьме.
  А еще через мгновение, когда последние осколки ламп ударились о пол, все здание "Централ Шоп" сложилось как карточный домик, оставив после себя огромный столб пыли.
  
  К тому моменту, как мы покинули магазин, в нем оставалось человек 15 вместе с продавцами. Выйдя из "Централ Шоп" дети сразу начали искать в пакетах купленные им леденцы(точнее искала Кети, а Джек помогал ей своим пристальным взглядом). После секундной остановки мы пошли в почтовое отделение на другой стороне улицы, и тут события приняли очень быстрый ход. Не успели мы ступить на тротуар, как за нашими спинами раздался громкий хлопок, как будто тысячи осколков упали на землю. В страхе люди побежали от магазина, но их захлестнула другая волна - через мгновение раздался оглушительный треск и здание магазина скрылось в столбе пыли...
  Жертвами стали не только те, кто был внутри магазина. Погибли еще несколько людей, проходивших мимо. Придавлены плитами. И только тогда все поняли настоящие масштабы этой трагедии. Два разрушения подряд не могли быть случайностью. Уже свыше сотни жертв. Ничего подобного не было здесь уже 10 лет, со времен пожара 1993 года, когда половина города полыхала в огне.
  ...К месту трагедии моментально сбежались зеваки и полиция, через минуту подъехали кареты "скорой" и спасатели. Но спасать было уже некого... Я с женой и детьми, позабыв о планах на оставшуюся половину дня, вернулся в отель, и мы приняли решение о том, чтобы завтра же покинуть Сильвертон...
   На улице в очередной раз поднялся ветер, подхватив с собой пыль с развалин магазина. Только для ветра нет преград в этом мире - он волен делать все, что хочет. Но и им, бывает, тоже управляют. И сейчас ветер несся на меня с такой силой, что буквально сносил с ног. Пыль вновь летела в глаза, заставляя их закрыться. Я уже догадывался, к каким ужасным видениям это может привести, и приказал себе не под каким предлогом не зажмуривать и не тереть их. А ветер с пылью становился все сильнее, глаза слезились и набивались грязью. Я уже не мог себя сдержать. Глаза закрылись, как занавес в конце первого акта.
  И точно так же они открылись, погрузив меня в абсолютный мрак.
  Улица, как и во время первого "погружения во тьму", расплывалась перед глазами. Неизменными оставались только развалины магазина. На темном горизонте вздымались вверх языки красного пламени, которое на этот раз казалось ближе, и были видны даже через плотный серый туман. Я оглянулся по сторонам - границы Грин Стрит исчезли, и дорога, равно как и дома, уходили в вдаль, в непроглядный мрак. Темные пятна на домах увеличивались в размерах, из глубины квартир через разбитые окна со свистом вырывался горячий воздух. Почему-то я сразу подумал о титанах, которые по легенде были заточены под землей. И сейчас один из таких титанов, должно быть, находился здесь, прямо под городом.
  Земля под ногами затряслась, и передо мной началось восстановление Центрального Магазина Сильвертона. Плиты начали подниматься одна за другой, сначала образовывая второй этаж. Камень к камню, пылинка к пылинке они соединялись и образовывали гладкие стены. Доски соединялись в квадраты и закрывались стеклами, образовывая окна. К железным поручням присоединялись старые рекламные плакаты. За долю секунды вся эта конструкция поднялась наверх, и сразу под ней начал образовываться первый этаж. Стены, окна, двери - все происходило точно так же. Сцена разрушения была прокручена на затемненном экране в обратном порядке. Через мгновение здание стояло передо мной как новое. Но Тьма не отпускала меня - я по-прежнему оставался в этом потустороннем мире. Спектакль Тьмы был еще не окончен.
  Пламя на горизонте вспыхнуло яркой вспышкой, и по дороге потекла какая-то жидкость. Одновременно с потоком из магазина послышались стоны.
  А вот и они, - прошептали мои губы, но слова заглохли в шуме потока. Напор воды становился все сильнее, и небольшой ручеек обернулся настоящей рекой.
  Из глубин магазина раздался еще один стон и шорох, как будто какое-то существо поднималось по ступеням из глубин подвала. Затем послышался настоящий вой, и через мгновение двери магазина вышибло ошеломительным ударом. Из распахнутых настежь дверей "Централ Шоп" появилось существо. Тварь была настолько изуродована, что с трудом поддавалась описанию. Но это был человек. Вернее, что-то похожее на человека. Монстр полз на животе, руками хватаясь за камни на тротуаре. Ступни его ног приросли к позвоночнику, лицо стянула какая-то эластичная маска, скрывающая под собой рот и нос существа. Из его глаз хлестала черная жидкость. И она же потоком лилась из его разодранной груди прямо на дорогу. Приступ отвращения подкатил к моему горлу, но я изо всех сил старался держаться на ногах.
  Существо растягивало кожу, там, где по идее должен быть рот, и из его изуродованного тела вырвался еще один утробный вой. И тут его пустые кровоточащие глазницы остановились на мне. Эта тварь уставилась на меня и начала медленно ползти по дороге в мою сторону, наполняя улицу все большим количеством своей крови.
  Я как завороженный смотрел на это существо, совсем забыв об исходящей от него опасности. Дыхание этого монстра было уже совсем близко. Не дыхание - глухие хрипы. Они-то и вернули меня в действительность. Не долго думая, а скорее опять же подчиняясь инстинктам, я побежал по дороге. Ноги погружались и выныривали из воды, она тормозила меня. Но совсем не мешала этой изуродованной твари. Теперь было достаточно воды на дороге, что бы монстр мог просто по ней плыть. На секунду мой взгляд остановился на кирке на углу одного из домов, а еще через мгновение я стоял с ней в руках. Наконец существо приблизилось ко мне, протянув вперед свои кривые руки и растянув маску на месте рта. Я взмахнул киркой, и она дважды опустилась на тело монстра. Из его головы и плеча мгновенно поднялся фонтан черной крови, и оно скорчилось на дороге в хаотичных судорогах. Для того, чтобы успокоиться, я ударил киркой по его позвоночнику и по лицу и, бросив свое оружие в воду, в шоке отошел от монстра на пару шагов. Существо последний раз, словно змея, извилось на тротуаре, и издало последний вопль, который перешел в хрип, а затем и вообще исчез. Из ран существа продолжала течь черная жидкость, но вскоре остановилась так же, как и его всхлипы.
  Тьма вокруг начала рассеиваться. С домов на дорогу начали падать черные налеты, и их вода уносила. Туман исчезал, и точно так же угасало пламя на горизонте. В дальнем конце улицы показался свет, и я увидел очертания "Центрального Парка Сильвертона". Свет дошел до меня и погнал Тьму дальше, к зданию мэрии.
  Я еще раз огляделся по сторонам. Город вернул себе прежний облик тихого туманного места, но вместе с тем вокруг по-прежнему не было ни души. Только ветер, как всегда, носился по пустынным улочкам Сильвертона.
  Приближался полдень. Под ногами уже не было теней - солнце было в зените. Но температура не превышала 15 градусов по Цельсию. Сознание начало медленно восстанавливаться после пережитых кошмаров. Прежде всего в голове вертелось два вопроса: кому нужно погружать меня в кошмар и зачем восстанавливаются разрушенные здания? Зачем все это потребовалось. Так, начнем с того, почему я здесь оказался. Я услышал голос Элен, и вот я... Нет! Стоп! Мне показалось, что я услышал ее голос... Да, так будет вернее. И вот я здесь. Может быть, все эти кошмары лишь плод моих фантазий, забитых в самых темных уголках моего мозга. Может быть ни библиотеки, ни "Централ Шоп" не существует?!
  Что бы развеять
  (подтвердить?)
  свои сомнения, я не спеша пересек улицу, стараясь не обращать внимания на завывания ветра вокруг, который облетал переулки города, выходил на улицы, встречал сопротивление в виде стены напротив, и от безысходности сворачивал в другую сторону. Он не нес с собой ничего кроме такого же сырого воздуха, которого и так было полно в этом городе. Ветер проходил мимо меня, стремясь в неизвестно какие закоулки этого городка... А между тем с каждым шагом я все больше убеждался в том, что "Централ Шоп" на самом деле существует. Оказавшись перед главным входом в магазин, я почувствовал исходящий от его сырых стен холод. Моя рука легла на холодную, кое-где поржавевшую, ручку, и дверь открылась, издав при этом нервирующий скрип.
  Дверь открылась, и ко мне под ноги упали кусочки разбитого стекла.
  (когда последние осколки ламп ударились о пол, все здание "Централ Шоп" сложилось как карточный домик)
  Но некоторые, очевидно, все-таки не достигли пола, застыв во времени на три долгих года. И только сейчас эти последние стекляшки коснулись мраморного пола... и тут же растворились в сыром воздухе "Централ Шоп". Так, все, успокоились! Тебе это только привиделось! - сказал я сам себе - Последнее время ты стал слишком мнительным.
  Сделав несколько глубоких вдохов, я шагнул во внутрь магазина. Внутри нового "Централ Шоп" было прохладнее, да и вездесущий туман еще не успел заполонить помещение магазина. Я огляделся по сторонам. Справа от меня стоял ряд касс при выходе из продуктового магазина. Вдалеке были прилавки под завязку забитые продуктами, но даже издалека было видно, что это лишь обман. Фикция. Пластмассовые фрукты, которые дети обычно кладут вместо настоящих, чтобы посмеяться над остальными. Я шел по паркетному полу, и по всему магазину разнеслось глухое эхо моих шагов. Слева от прохода были небольшая аптека, булочная, химчистка и недавно открывшийся здесь салон сотовой связи. В конце прохода была просторная и уютная кафешка, в которой уставшие от покупок покупатели (если здесь вообще можно было устать), проводили приятные минуты отдыха.
  Зачем я здесь? Что мне здесь надо? - спрашивал я сам себя.
  - Плохо соображаешь, парень, - раздался в голове грубый голос Майкла Джеральда. Только не того, который сломя голову понесся в город-призрак. Этот голос принадлежал Майклу, который часами сидел в пивном баре и не собирался оттуда выходить, - Ты что, собираешься встречать всю эту темную ерунду с пустыми руками? Чё, жить надоело что ли? - и уже кому-то другому, - Эй! Наливай всем! Я за все заплачу! Помянем погибших здесь!
  Но последние фразы уже стерлись из моего сознания. Голос прав, надо найти оружие... Точно! Сувенирный магазин "Лучшее холодное оружие во всей Вирджинии!". Второй этаж, сразу направо. Я ускорил шаг и подошел к лестнице, ведущей наверх. По ее бокам, как и три года назад, стояли два манекена - в мужской и женской одежде соответственною. Модная по тем временам в городке одежда сейчас могла бы вызвать усмешку даже у последнего сноба. Если бы они были живыми, они бы явно не стояли здесь, а пошли бы сразу покорять Нью-Йорк в таких нарядах - сказала Элен, пройдя мимо них с легкой усмешкой, которую никто не мог повторить. Она улыбалась по-особенному. Не только ее губы - ее глаза тоже были наполнены радостью, и это придавало ее улыбке неповторимость... Н манекены по-прежнему стояли здесь, воскрешая давно забытые моменты наших коротких и ужасных жизней. Жизнь - это сценарий, который мы пишем себе сами. И все это всегда жестко приправлено кровью и эротикой, - эти слова я услышал в колледже. Не помню, кто их сказал, но они были правильными. Правильными, черт возьми! Почему мы можем трахаться без каких-либо чувств, и убивать при этом с особой жестокостью?!
  Вопросы, на которые нет ответов. Мудрость познается с годами. Только смерть несет с собой ответы на все вопросы.
  Что бы избавиться от этих мыслей, я вспомнил слова Элен об одежде манекенов. На девушке было платье в горошек до колен с декольтированным верхом. На мужчине - строгий костюм с заплатками на коленях и старинными подтяжками. Да, если бы они были живыми...
  Голова манекена-мужчины пошатнулась, и, издав тихий треск, отделившись от гипсовой шеи, упала на плитку, расколовшись на две части. Сразу за этим падением у манекена-женщины вывернулась рука, и упала, накрыв ладонью лицо мужчины. Сама эта картинно заставила меня передернуться. Тем не менее, я перешагнул через эту композицию и поднялся на второй этаж.
  Бытовой отдел находился сразу по правую руку от меня. Стеклянные двери, как и прежде, были абсолютно прозрачными, только теперь за ними скрывался лишь сырой воздух. В помещение проникал тусклый свет, но и его хватило, что бы понять - помещение абсолютно пустое. На высоких стеллажах не было никакой электроники. Я подошел к первому из них. Полки были покрыты небольшим слоем пыли. Бетонная. Это бывало понятно с первого взгляда на нее. Я провел рукой по ней, но ничего не изменилось. Как будто эти пылинки срослись с деревянной полкой и теперь составляли единое целое.
  В голову опять полезли сумасшедшие мысли о том, что все вот-вот рухнет, и эта пыль тому подтверждение... Что бы больше не забивать голову подомными мыслями, я направился к кассам. Они находились в дальнем конце отдела, куда блеклый свет почти не доходил. Я шел к ним по кафельному полу, и мои шаги глухим эхом раздавались по всему магазину. Одинокие шаги. Интересно, а было ли здесь когда-либо так мало народу? Как бы то ни было, я подошел к прилавку, и под толстым стеклом увидел заветный предмет. Абсолютно новый фонарик, он выделялся своей чернотой на фоне общей серости. Но он не просто выделялся, он, казалось, был только что положен сюда как...
  (письмо)
  в прочем не важно. Я вновь взглянул на прилавок. Фонарик лежал под не особо толстым стеклом, но был напрочь закрыт деревом со всех четырех сторон. Не долго думая, а может быть, просто-напросто подчиняясь первобытному инстинкту все делать силой, я разбил стекло локтем. Маленькие крошки стекла остались в ткани рубашки, так и не достигнув плоти. Другие же осколки звонко упали на фонарик и на деревянную поверхность стойки...
  (когда последние осколки ламп ударились о пол, все здание "Централ Шоп" сложилось как карточный домик, оставив после себя огромный столб пыли)
  Моя рука сама потянулась за фонариком, и уже через мгновение я крепко сжимал его обеими руками прямо перед своим лицом. Щелк-щелк. Свет не включился. Ах, точно, батарейки. Рука сама нащупала на прилавке две батарейки "Энерджайзер" рядом с тем местом, где лежал фонарик
  (были ли они там?)
  и так же быстро вставила их в корпус фонаря. Щелк. Включатель в положении "ON". Яркий свет наполнил помещение. По тому, как свет бегал по стенам, я понял, что мои руки трясутся, и я ничего не могу с этим поделать. Наверно то же самое было и с мыслями... Надо собраться. Вдох...
  Щелк. Фонарик погас. Не стоит напрасно расходовать энергию. Я сделал еще пару вдохов и засунул фонарик за пояс.
  Щелк. Теперь уже не фонарик. Откуда-то из угла помещения полилась мелодия. Сначала помехи в радиоэфире, а затем и четкая песня...
  
  Do you really know me? I might be a God.
  Show me that you care and have a cry.
  How do you see me?... as the one?
  Can you see my blood when I'm bleeding.
  How can you love this exile, and how could I desire you.
  When my pain is my pain and your is too...
  
  Соната. Соната Арктика. Любимая группа Элен...
  Щелк. После секундных помех в эфире мелодия исчезла. Помещение вновь заполнилось тишиной. Тишина поглощала все, даже мои глубокие вздохи. Тишина сменялась тьмой, появившейся за окнами...
  И хоть она не проникала в помещение, она продолжала давить. Через секунду за оконным стеклом не осталось не малейшего проблеска света. Но в магазине ее не было...
  Щелк.
  За поясом загорелся фонарик.
  Щелк.
  (...Я очень сожалею...)
  Щелк.
  (...я может быть Бог...)
  Щелк.
  (...Я на это очень надеюсь, молодой человек...)
  Щелк.
  (...Скоро и нам понадобится...)
  Щелк.
  (...Моя кровь, что льется из души...)
  Щелк.
  Фонарик погас.
  Вместе со светом за стеклом магазина исчезли сгустки Тьмы. Еще мгновение я стоял как вкопанный, не понимая абсолютно ничего. Очередной плод моего воображения. Не похоже. Ведь должны же быть какие-то доказательства, что все это было...
  На оконном стекле появилась трещина. Маленький кусочек стекла упал на пол. Почти незаметно, с тихим звоном, он сверкнул в бледном свете и исчез на холодном кафеле. А трещинка становилась все больше.
  Я огляделся по сторонам. Широкие стеллажи исчезли, исчез прилавок. Я стоял в пустом помещении с тремя белыми стенами и одним трескающимся окном во всю стену. За спиной была прозрачная дверь. Шаг назад, а передо мной была уже паутина крошечных трещинок, готовых рассыпаться в любую секунду. Я слегка приоткрыл дверь, чтобы, не дай бог, дуновение ветра не потревожило царящий в помещении покой, и быстро вышел в коридор. Дверь легко закрылась, отделив меня от пустой белой комнаты.
  Здесь, в коридоре, воздух был свежее. Дышалось легко. Но тишина была и здесь. Как странно, ведь раньше я не так сильно сосредотачивался на ней. Но, не смотря на всю свою таинственность, она не давила и не напрягала. Наоборот, она успокаивала. Тишина давала понять, что я здесь один, ну или по край ней мере нахожусь в относительной безопасности.
  Я прикоснулся к перилам, и вновь холод железа передался по всему моему телу. Все таки здесь, в магазине, есть что-то такое... Первая ступень... Что держит меня здесь... Вторая ступень...
  Мой взгляд упал на вывеску сувенирного магазина. "Приобретите в нашем магазине лучшее кинжалы во всей Америке!". Я вновь поднялся по лестнице и остановился перед деревянными дверями магазина. На обоих створках была вырезана Роза Ветров, только центр ее уходил все глубже и глубже в дерево. Я медленно повернул ручку и вошел в отдел сувениров.
  В помещении стоял мягкий полумрак. Из открытых дверей полился блеклый свет и на деревянном полу появился мой силуэт. Пару шагов в глубь помещения, и я ощутил на себе легкую прохладу. На стенах блестели стальные лезвия ножей самых разных мастей. Гравировки в виде змеи, орла, черепахи, загадочных рун и иероглифов - этими и подобными орнаментами были украшены как лезвия, так и рукоятки кинжалов, кортиков, саблей и даже (откуда им здесь взяться?) самурайских мечей. Я медленно осматривал каждый нож, в надежде найти хотя бы один заточенный.
  На каждом оружии время оставило свой отпечаток. На одних от сырости потрескалась деревянная рукоятка, на других - появился легкий налет ржавчины на лезвии. Потеряв надежду найти острый нож, я стал пробовать, как каждый из них лежит в руке. Результат оказался не лучше. Рукоятка или впивалась в ладонь, или была слишком короткой. На осмотр ассортимента я потратил минут 10. И, как считал, впустую.
  Мой взгляд упал на ножик длиной по локоть в дальнем углу помещения. Что-то в нем было такое, что сразу выделяло его среди других товаров. Длинная рукоятка, украшенная металлической вставкой с изображением змеи. Сверкающее, как будто только что выкованное лезвие. Я взял нож в руки - пару раз рассек пустоту перед собой. Кинжал удобно лежал в руке. Машинально я взглянул на цену оружия. "120 долларов" - гласила надпись на подставке.
  - Ну, в таких обстоятельствах ты можешь считаться бесплатным, - сказал я то ли ножику, то ли пустоте вокруг, и повесил приобретенное оружие на пояс. Радом с прилавком обнаружились и ножны. Вставив нож в них, я вышел из сувенирного магазина.
  Шаг к лестнице - и из соседнего помещения донесся звон разбивающегося стекла. Осколки градом упали на плиточный пол, впустив в магазин витающую вокруг Тьму. За стеклянными дверьми не было видно абсолютно ничего. Еще через долю секунды их снесло с места с оглушительным грохотом, и я что было сил начал бежать вниз по лестнице. Ступени появлялись под ногами буквально из Тьмы и, казалось, им не было конца. Ступени, уже пройденные мной, рассыпались в прах сразу за спиной. На предпоследней я споткнулся и это, должно быть, и спасло мою жизнь. Стоило мне только рухнуть на пол, как Тьма нагнала и поглотила меня, а над моей головой со свистом пронеслось серебряное лезвие бритвы. Девушка-манекен, стоящая с краю от лестницы, хаотично размахивала бритвой из стороны в сторону. На ее бледном лице лежал отпечаток адского гнева. Рот был искривлен в безмолвном крике, а из дыры, в которой раньше была правая рука, сочилась тонкая струйка крови.
  Я попытался отползти в сторону и подняться на ноги, как моя рука ввязалась во что то жидкое. В царящем полумраке мне удалось разглядеть белое разбитое лицо манекена-мужчины, вокруг которого было буквально море крови, в которую, по всей видимости, и угодила моя рука. Но кроме нее на полу были и настоящие архипелаги ржавчины, отчего отвращение к этому месту увеличилось еще больше. К горлу подкатил комок, дыхание сбилось с нормально ритма. Из груди вырвалось только жалкое: "Пф!", и я со всех ног побежал к выходу. Стоило мне встать, как прямо над ухом пронеслось лезвие, ударившись в твердое тело обезглавленного манекена. Наконец-то женщина нашла то, что искала. Лезвие разрезало в клочья одежду и, добравшись до тела манекена, начало выбивать из него куски гипса. Там, где раньше была ровная поверхность, теперь были кровавые пятна. От повторного удара они превращались в глубокие раны и кровь уже текли из них потоком.
  Пока за моей спиной шел этот ирреальный бой, я взял себя в руки и выбежал на улицу.
  Влажный воздух быстро наполнял легкие и не менее быстро освобождал их. Над головой было серое небо, не предвещающее ничего хорошего, а вокруг по-прежнему стояли опустевшие дома. На улице стало темнее, но фонари по краям дороги даже и не думали включаться.
  Теперь с фонариком и оружием я чувствовал себя куда уверенней, нежели раньше. Страх, что из магазина сейчас вылезут какие либо существа растворился в стелящемся вокруг тумане.
  Приведя дыхание в порядок, я решил, что на сегодня нервов хватит, и стал двигаться прежнем маршрутом - к отелю на берегу озера. По мере приближения к центру, из тумана начали появляться смутные очертания мэрии, но до нее все равно было не близко. Ветер так же беспечно вился под ногами, пересекая весь город вдоль и поперек. Только на этот раз ветер нес с собой не только сырой воздух. Откуда-то с востока ветер принес нежный запах женских духов.
  Мысль о том, что я здесь не один, настолько плотно укоренилась в моем сознании, что я забыл об отеле и сломя голову побежал на поиски источника аромата. И хотя здравый смысл говорил, что это все равно, что искать иголку в стоге сена, надежда все-таки заставляла двигаться на восток.
  Постепенно запах стал четче, но откуда он исходил, оставалось загадкой. Левый поворот, в право, снова вправо, опять влево... Я бежал по небольшим улочкам, и передо мной уже стояла новая задача - как бы здесь не заблудиться. Казалось, что город стал больше в несколько раз. Три года назад мы с семьей обошли городок вдоль и поперек, так что о существовании этих закоулков я даже и не подозревал...
  Но я продолжал бежать. Снова влево, вот, наконец-то, вышел на Оверкросс Авеню, где была неплохая кафешка; пробежал мимо нее, повернул опять в какой-то переулок. Запах стал сильнее. Женские духи. Не очень сладкие, но и не терпкие. Элен бы никогда такие не купила. Она любила легкие, невесомые ароматы...
  Еще через два поворота я понял, что Грин Стрит осталась далеко позади меня. Теперь я находился недалеко от места третьей трагедии - недостроенного, а ныне разрушенного, нового здания мэрии. Адрес: Мейн Стрит, 14. К сожалению, этому дому так и не суждено было появиться...
  
  - Корень. Вода. Не вода. Нью-Йорк. Свобода! - на этот раз из круга голосования вышел Робин Эмильтон. Мальчику всего месяц назад исполнилось шесть лет, и теперь он был самым старшим среди своих друзей. Он не любил гордиться своим возрастом, как это делали мальчишки из соседней школы. Он всегда следовал совету своего погибшего отца - все люди равны. Будь-то старик или ребенок, мужчина или женщина. Все равно все будем лежать в одной земле...
  Мальчик отошел к выбывшим из жеребьевки ребятам. Том и Марша были его лучшими друзьями. Может быть потому, что все они жили в одном доме, а может потому, что их семьи дружил - Робина это не интересовало. Главное то, что они были вместе.
  - Куда будем прятаться? Я лично за дерево на углу улицы. Так что там место не занимать, - деловито сказала Марша, слегка улыбнувшись.
  - Я за вывеской около магазина, - тут же подхватил Том.
  - А я не знаю. Где получится, там и спрячусь, - ответил Робин и осмотрелся по сторонам, - наверно за машиной около строительной площадки.
  - Понятно, - проговорила Марша, - Эй, а вот и вода определился!
  Пока ребята проводили незамысловатую считалочку, Оуэн Ласситер на втором этаже строящегося здания проводил инструктаж своей бригаде.
  - Итак, что мы имеем. В связи с чрезвычайными мерами, дирекция приняла решение об остановке строительных работ. Так что, ребята, у нас с вами появилось пару недель законного отдыха! Поздравляю вас! - Оуэн захлопал в ладони. Его подхватила и стоящая перед ним толпа строителей. Послышались одобрительные выкрики. Оуэн улыбнулся. Он любил свою работу. И главной составляющей в успехе предприятия всегда считал моральное состояние коллектива, - Ну ладно. Теперь за работу. Собираем манатки и валим отсюда, пока и это здание не разрушилось к чертовой матери.
  Под одобряющие выкрики и аплодисменты Оуэн сошел с лестницы, служившей ему трибуной. Все полтора года, пока велись строительные работы, он работал с этими людьми плечом к плечу, и у него ни разу не возникали конфликты с бригадой.
  В эти моменты, когда Ласситер чувствовал себя на высоте, главный инженер нового здания его просто ненавидел. Стэнли Диннер должен был руководить стройкой. Во всяком случае, так было написано в первоначальном плане. А тут какой-то слизняк Ласситер перешел ему дорогу! Но Диннер никогда не выдавал своей ненависти. Он копил ее внутри себя, чтобы в один прекрасный день высказать все Оуэну. И этот день уже близко, убеждал он себя.
  После собрания Диннер пошел на третий этаж, где лежали все планы и чертежи. Стены и лестницы были уже построены, оставалась только внутренняя и внешняя отделка. Окончание строительных работ намечалось на конец этого лета. Ничего лишнего, только то, что нужно. За это Диннер и гордился собой. По крайней мере, из двадцати кандидатур, выбрали именно его проект. Он сворачивал бумаги, когда на стол упал маленький камень. За ним еще один и еще. Диннер в недоумении поднял голову наверх, и ему в глаз упал еще один камушек.
  - Черт! - скрючился Стэнли Дуайт Диннер. Это было его последнее слово. Он так и не увидел, как рушится его проект; не успел сказать Ласситеру все, что о нем думает; не успел поцеловать жену и детей перед сном. Он не почувствовал, как отколовшаяся от потолка глыба разломала его позвоночник пополам и в ту же секунду придавила его своим весом. Первая смерть этой трагедии была мгновенной...
  - Это еще что такое? - озабоченно воскликнул Оуэн, услышав глухой удар камня о пол, - Диннер, что у тебя там, черт возьми, стряслось?! - крикнул он наверх, но в ответ услышал лишь треск, и в стене напротив него образовалась сантиметровая в ширину щель.
  - Бежим отсюда! - скомандовал бригадир свой последний приказ. За ним последовала пустота. Пока до толпы строителей дошло, что случилось, недостроенное здание сложилось как карточный домик.
  Когда Диннер начал сворачивать бумаги, Томми Паттерсон только закончил считалочку на противоположном углу улицы.
  - ...Десять! Кто не спрятался - я не виноват! Я иду искать! - мальчик открыл глаза в тот момент, как услышал за своей спиной тихий треск. Он повернулся вокруг себя. Сначала ему показалось, будто он находится на премьере какого-то нового голливудского блокбастера. На его глазах (да еще так реалистично!) рушилось целое здание!
  - Ну ни фига себе! - только и успел выдавить из себя он прежде, чем до него дошло все понимание происходящего...
  Робин Эмильтон спрятался, как и планировал, за машиной. Он слышал и удар камня, убившего Диннера; и треск, когда разошлись стены здания. Он слышал и крики людей, оказавшихся внутри здания... Но все эти события, произошедшие меньше чем за пару секунд, дошли до Робина слишком поздно. Он обернулся, а прямо в него летела часть железной конструкции лесов, подгоняемая куском стены...
  
  Из выпуска новостей: Срочное сообщение. Только что произошло обрушение еще одного здания. На этот раз им стало строящееся здание мэрии. Под обломками погибло порядка 20 человек. Двое чудом остались живы. Они госпитализированы и, по заключению врачей, находятся в тяжелом состоянии. На кадрах вы видите место разрушения. Обломки камней, железные строительные конструкции. Еще до конца не известно, сколько жизней унесла трагедия. Сколько осталось в живых - тоже неизвестно. Еще раз напомним: вчера в городе было введено чрезвычайное положение. Если хотите жить - бегите отсюда, - сказал мэр города Джон Стэнхольм на вчерашней пресс-конференции. Сегодняшние события подтверждают его слова. О дальнейшем развитии событий смотрите в нашем выпуске новостей...
  
  Я стоял метрах в десяти от руин "новой" мэрии. Серые бетонные плиты в хаотичном порядке лежали друг на друге. Две плиты придавили собой по машине. Вперемешку с ними из груды бетона торчали железные стержни, когда-то образующие строительные леса. На сером горизонте уныло лежали развалины строящегося правительства. Вспомнит ли кто-нибудь об этом городе? Вспомнит ли кто-нибудь о том, что здесь произошло? Что будет через год? через пять лет? через четверть века? Ответы на эти вопросы уже не волновали этот город. Сильвертон стал призраком. Он исчез для человечества... И руины мэрии были символом гибели Сильвертона.
  Снова подул ветер, подхватив с развалин маленькие песчинки. Тьма поглотила меня будто волна, но мне уже было все равно.
  Передо мной уже появилось наполовину восстановленное здание мэрии Сильвертона. Огромные плиты поднимались одна за одной, а из-под их холодного камня появлялись изуродованные человеческие тела. Вместо половины лица у одних были куски сломанной пластмассовой каски. У других вместо глаз были заполненные цементом дыры. Почти каждый из них хромал - было видно, что под кожей у них переломаны кости. Отвращение к ним переросло в оцепенение. Оцепенение - в страх. Я хотел бежать от этого кошмара, но было некуда. Тьма была повсюду. За прошедшие "погружения" я понял, что спрятаться от нее невозможно.
  В этом полумраке я почувствовал дуновение ветра, а за ним и запах женских духов. Повернул голову, и мой взгляд остановился на девушке, лежащей на тротуаре. Она ногами отбивалась от окруживших ее существ, а изо рта вырывались только короткие всхлипы. По ее лицу тонким ручейком текли слезы. На бегу я достал из-за пояса нож, украденный в магазине. Лезвие за долю секунды рассекло воздух. И когда я оказался рядом с первым монстром, оно легко вонзилось в его тело. Удар ногой, и существо уже лежало на асфальте. Второму монстру я разрезал горло, и оттуда на меня брызнул поток черной крови. Пока я отталкивал второго монстра в сторону, третий вцепился ногтями в мою спину. Тело все сжалось. Зубы стиснулись, немного смягчая приступ дикой боли. Я резко развернулся, отчего раны от ногтей на спине стали кровоточащими линиями, и всадил нож по рукоятку в то место, где по идее должно было находиться сердце. Существо издало глухой звук, посмотрело на меня одним единственным помутневшим взглядом и, будто мешок с землей, рухнуло рядом на асфальт.
  Сзади монстры медленно надвигались на нас. Я помог девушке встать на ноги.
  - Идти сможешь? - спросил я, на что девушка ответила нервным кивком. - Тогда пошли отсюда.
  Я сделал шаг, но девушка осталась на месте. Ее всю трясло, лицо побледнело. Она стояла и смотрела на меня пустым непонимающим взглядом.
  - От судьбы не уйдешь, - прошептала она, и по ее лицу опять покатилась капелька слезы.
  - Зато можно убежать, - быстро ответил я и, подхватив ее на руки, побежал в сторону центра.
  Они продолжали свое медленное монотонное шествие за нами. Из-за поворота появлялись все новые и новые тела. Мертвые строители возглавляли следующую за нами колонну. К их строю примыкали, после каждого перекрестка, все новые и новые тела. К тому моменту, как я вернулся на Грин Стрит, держа девушку на руках, их стало уже не меньше сотни. По главной улице опять начал течь черный кровавый ручеек, а напротив магазина лежало мертвое тело монстра. Зато дальше, на том конце улицы, опять появились они. Мертвые из библиотеки. Они, вместе с отрядом строителей, медленно продвигались в нашу строну.
  Девушка, которую я весь этот путь держал на руках, уже успела потерять сознание. Я только чувствовал, как спокойно бьется ее сердце, как равномерно поднимается и опускается ее грудь...
  В эту секунду вылетела дверь магазина. Из образовавшегося прохода вышел манекен. Без одной руки, но зато с блестящим лезвием в другой, в зеленом сарафане с салатовыми цветами, манекен повернулась в нашу сторону и, переступив через труп монстра, так же начала надвигаться на нас. Теперь, должно быть, все монстры Сильвертона были в сборе. Я сорвался с места, побежал вперед по улице, но мертвецы все равно не отставали. Казалось, что теперь их несет поток воды. Я бежал в сторону темного пятна, которое по ходу дела должно быть мэрией, пока не выбился из сил. Я остановился, но девушку так и не отпустил. Обернулся.
  Колонна монстров, возглавляемая женщиной-манекеном, стояла так же неподвижно метрах в пяти от нас. Мы с манекенщицей стояли друг напротив друга. Она смотрела на меня своим белым гипсовым лицом. На секунду мне показалось, что я вижу на нем две огненные точки, но видение вмиг пропало. Манекенщица подняла руку, в которой держала лезвие, будто указывая
  (на нас)
  вперед, и уже через секунду все монстры за ее спиной двинулись на нас. Манекенщица же, неподвижно, будто статуя, стояла в центре улицы. Мгновение я стоял как вкопанный, переполненный страхом и одновременно завороженный происходящей передо мной сценой. Мне потребовалось пара секунд чтобы понять, что к чему, и в то же мгновение я сорвался с места и побежал вперед по Грин Стрит. К этому моменту существа оказались в метре от меня, и мне даже казалось, что я слышу их дыхание у себя за спиной. Тяжелое, грузное, будто воздух со свистом проносился по легким и вырывался оттуда одновременно с новым вздохом...
  Девушка заметно тормозила меня но, не смотря на это, я не мог оставить ее здесь. Боже, когда все это закончится?! Мы пробежали уже метров десять, и...
  Что-то (а может быть кто-то), толкнуло меня в плечо. Я упал на асфальт, и девушка "приземлилась" рядом со мной. Это был конец...
  Они бежали мимо нас, как будто не замечали. Я склонил голову и слышал только шарканье их изуродованных ног об асфальт. Голова закружилась и мое сознание унеслось куда-то вдаль...
  Но Тьма по-прежнему не отпускала нас. Я не знаю. Сколько времени находился без сознания, но когда я вернулся в этот мир, существа по-прежнему продолжали нестись вперед, обходя нас стороной. Девушка без сознания лежала рядом со мной, но из-за царящей вокруг Тьмы мне трудно было различить черты ее внешности...
  Они бежали мимо нас, и через пару метров исчезали в пустоте. Превозмогая боль в спине, я поднялся и немного прошел вперед. Через метр я остановился и увидел перед собой пропасть. Не яму - именно пропасть, дно которой было скрыто глубоко во мгле.
  Тела продолжали падать вниз. Пролетев метров двадцать, они подхватывались сыплющимся вниз песком и исчезали в глубине шахты. Через минуту вниз сорвался последний монстр. Я обернулся. Женщина-манекен до сих пор стояла, так и не изменив свою позу. Только теперь ее лезвие указывало не на пропасть, а на лежащую перед нами девушку. Потом лезвие поднялось и стало понятно, что оно направлено мне в сердце.
  Рука дернулась к поясу, но кинжал так и не нащупала. Нож лежал рядом с девушкой. Вероятней всего, я выронил его, когда упал на землю.
  На лице манекена пять вспыхнули и потухли два огонька, и она двинулась ко мне. Не сгибая ноги, она за долю секунды оказалась рядом со мной и занесла лезвие бритвы, подготавливая его для удара. Она не собиралась следовать за монстрами: ей нужны были мы. "Манекенщица" резко дернула рукой и вонзила лезвие мне в левое плечо. Боль резко отдала в мозг, из моего горла вырвался стон, но тишина поглотила и его. Каким-то образом правая рука нашла на поясе фонарик, и я со всей оставшейся во мне силы ударил по гипсовому телу манекена. Но кроме царапины на нем ничего не появилось. На ее лице отразилось что-то вроде ухмылки и она продолжила наносить по мне свои хаотичные удары. Лезвие просвистело в миллиметре от моего глаза, рассекло бровь. Манекенщица, подняв ногу, оттолкнула меня к пропасти. Пока я падал, она успела разрезать мне и ногу. Я пошатнулся и остановился на самом краю обрыва. В тот же момент она прыгнула на меня, желая нанести свой последний удар в мое сердце.
  ...Я отшатнулся в сторону...почувствовал, как долго лезвие рассекает мое правое плечо... взгляд замечает, как мимо летит белое гипсовое тело женщины... попытался встать...лезвие ударило мне в спину... из горла вырвался хрип... лезвие теперь безвольно торчало из моей спины между лопаток... манекенщица летит вниз, подхватывается песчаным потоком и уносится куда-то далеко-далеко в пропасть... я медленно поднялся на ноги... невыносимая боль сковывает движения... правой рукой я хватаю лезвие и резко выдергиваю его из плоти...и опять изо рта вырывается тихий хрип... из ран сочится кровь... по всему телу теперь течет красная еще теплая жидкость... я теряю сознание... уже не из-за страха... просто крови мало... смотрю себе на руки... белые... в одной руке еще лежит окровавленное лезвие....оно выпадает... одновременно с тем, как оно касается земли, я падаю на колени... Тьма проникает в меня, туманит рассудок... я чувствую, как мой затылок ударяется об асфальт... я закрываю глаза... пустота...
  
  ...Сырой воздух тумана привел меня в чувства и выдернул из кошмарного сна в реальность. Тьмы вокруг уже не было. Напротив - вечерние сумерки сменились брезжащим на горизонте рассветом. Приподнявшись и сев на асфальт, я попытался вспомнить все произошедшие события. На вопрос "где я?" я ответил тут же. Сильвертон. А вот на вопрос "зачем?" ответ уже не последовал.
  Что произошло? Из памяти один за другим начали всплывать картины вчерашнего вечера. Мертвецы, возглавляемые женщиной-манекеном, девушка без сознания, несущаяся в пропасть толпа... От одного воспоминания об этом становилось не по себе. И, в конце концов, раны...Куда они поддевались? Рубашка была порвана в нескольких местах, при чем разрезы были ровными, без каких либо резких изгибов. Тело же под ней было целое - на нем не то, что царапин - даже ушибов не было.
  Майкл, ты во сне. Это все сон. Через секунду ты проснешься, и ты снова будешь лежать в своей серой Нью-йоркской квартире и через час пойдешь на скучную рутинную работу. И все будет как прежде, - внушал я себе, но тщетно. Вокруг по-прежнему были пустынные улицы провинциального городка в Вирджинии, окутанные утренним туманом. На горизонте, пробиваясь через серые облака, забрезжили первые лучи июньского солнца. Под ногами - серая, местами почерневшая от влажности, дорога. По разные стороны от нее - небольшие двухэтажные дома с разбитыми окнами и пыльной обстановкой. На этом же асфальте, в метре от меня, лежал, переливаясь в лучах проснувшегося солнца, небольшой скальпель. Засохшая кровь коркой покрыла острие лезвия, но большее ее нигде не было. Я потянулся и взял скальпель в правую руку. В отражении холодного лезвия я увидел два покрасневших глаза. Они принадлежали человеку, уставшему от этого мира. Это были мои глаза. Не в силах больше смотреть на свое отражение, я откинул лезвие в сторону и оно, ударившись об асфальт с металлическим звоном, исчезло в проеме канализационного коллектора.
  Я медленно поднялся на ноги. Боль мгновенно пересекла все тело, на мгновение задержавшись между лопаток. Изо рта вырывается сдавленный стон, и исчезает в тишине пустых улиц Сильвертона. Вместе с болью в моей голове появился образ бездонного обрыва, в котором исчезали монстры из кошмара.
  Боль исчезла, вместе с ней исчез и образ обрыва. Теперь же передо мной черным прямоугольником возвышалось здание мэрии. Сейчас оно напоминало готический собор - устремленное куда-то вверх, оно давило, угнетало тебя. В голову незаметно пришла мысль, что именно на зов мэрии и пришли все эти монстры, и исчезла так же внезапно, как и появилась.
  Три года назад мэрия представляла собой невысокое кирпичное строение высотой в три этажа, Каждый этаж отделялся от предыдущего белоснежным рельефом. Справа от главного входа висела золотая табличка с надписью: "Мэрия города Сильвертон, штат Вирджиния. Грин Стрит, дом 1". Первое здание города было построено в стиле, приближенном к барокко. Круглые окна на третьем этаже, квадратные на втором и арочные на первом. Цвета, в которые были окрашены этажи, тоже были отличны друг от друга: первый этаж был выложен из красного кирпича, второй - покрыт коричневой плиткой, и третий этаж был отделан бежевым цветом. На втором этаже между окнами стояли разделения в виде белых колонн, которые придавали общей композиции здания черты классицизма. В то время, три года назад, мэрия была самым роскошным зданием Сильвертона.
  Сегодня же здание было практически не узнать. На месте таблички было черное углубление, красный кирпич первого этажа приобрел оттенок ржавчины и кое-где потрескался. Коричневая штукатурка второго этажа то ли отсырела, отчего на стенах появились черные пятна, то ли со временем просто-напросто отлетела, оголив темные внутренние стены здания. Третий же этаж покрылся пылью и теперь, когда туман еще не до конца рассеялся, сменил бежевый цвет на равномерно-серый. На углах здания краски приобретали более темные тона, и даже невооруженный глаз мог заметить крупные трещины, тонкими канальцами уходящими вглубь стены. Внутрь здания через разбитые окна залетал ветер, проносился по всем трем этажам и, исполнив перед дверью кабинета мэра последнее па, исчезал в полумраке разрушающегося здания. И лишь звук от глухих ударов ветра о стены навевал мысли, что именно здесь, в мэрии, живет именно та Тьма, которая каждый раз вырывается наружу, неся с собой только разрушения...
  
  Глава 4. Сандра.
  
  Я отошел от здания на несколько шагов. Перед глазами по-прежнему была огромная темная стена мэрии, когда легкий ветерок, накативший со спины, донес до меня запах женских духов. Я резко обернулся назад, вспомнив о девушке, которая пережила со мной весь вчерашний кошмар. Она до сих пор, чуть дыша, лежала на асфальте посреди дороги.
  Я приблизился к ней. Сейчас она была похожа на ангела в преисподни. Ее светлые волосы спадали на красивое лицо. Под ними был скрыт аккуратный носик и тонкие, и вместе с тем страстные, губы. На правой щеке - тоненькая царапина, уже покрывшаяся кровавой коркой. Она медленно дышала, и ее грудь медленно поднималась и опускалась под легким бежевым джемпером. На стройные ноги были надеты синие джинсы и серые кроссовки. Ее стройная фигура, аккуратные черты лица и незаурядная одежда делали ее в меру обаятельной и придавали какую-то особенную красоту.
  - Э... мисс... вы в порядке? - Я подошел к ней и, сев на корточки, слегка толкнул ее вбок.
  В ответ она лишь простонала, но ее глаза по-прежнему оставались закрытыми.
  - Мисс, очнитесь. Вы слышите меня? - Спросил я, взяв ее за плечи.
  Девушка открыла глаза, и в ту же секунду сделала жадный глоток воздуха, как будто провела под водой несколько минут и, наконец, достигла живительного воздуха.
  - Кто вы? - спросила она, все еще держась за меня, - Они еще здесь! Прошу вас, не оставляйте меня! Я вижу, вы - человек, вы не можете меня оставить с ними!
  Они прижалась ко мне и, уткнувшись в мое плечо, заплакала.
  - Перестаньте, мисс. Все позади. Я с вами и все в порядке, слышите? - прошептал я ей в ухо успокаивающим тоном, - Мое имя Майкл. Я - друг, я не сделаю вам ничего плохого. Все уже прошло, слышите. Кошмар закончился.
  - Все это было как во сне. Эти монстры... - всхлипывая, начала она.
  - Да, это был сон. Но все закончилось. Вы живы и никакая опасность не угрожает ни вам, ни мне, - продолжал я успокаивать ее. И, скорее всего, это подействовало. Девушка подняла голову, и я увидел ее глаза, из которых текли два маленьких кристаллика слез. Потом девушка резко оттолкнула меня и села напротив, на тротуар.
  - Боже, простите меня. Мне так стыдно... Вы - незнакомый человек, а я... Господи, мне так стыдно.
  - Все в порядке, поверьте...
  - Нет не в порядке! Я думала, я одна в этом чертовом городе! Я пришла сюда, а тут как будто солнце потухло. Все стало темно, и эти существа! И вы еще говорите, что все в порядке! - Девушка нервно заговорила, проглатывая во всхлипах половину слов. Она охватила руками колени и уткнулась в них лицом.
  - Все прошло, мисс. Кошмар закончился. Все позади, - я встал с асфальта и сел на тротуар рядом с ней, - По правде сказать, я тоже думал, что я здесь один. Ну что ж, будем знакомы. Я - Майкл Джеральд, - я протянул ей ладонь для пожатия. Девушка на секунду взглянула мне в лицо заплаканными глазами, нервно улыбнулась, но все-таки пожала руку.
  - Я Сандра Эмильтон. Зовите меня просто Сандра, договорились? - теперь в ее взгляде появилось тепло и в некоторой степени доверие.
  - Тогда я просто Майкл. Договорились. Вас-то сюда как занесло?
  - Понимаете... вам это покажется еще тем бредом... В общем, я слышала голос своего сына, понимаете... Понимаете, он умер три года назад... И теперь он звал меня забрать его... Понимаете... Мы перебрались в Сильвертон четыре года назад. Робину тогда было всего два года. Его отец был болен раком, а сам Робин родился здоровым. Мой муж умер. Пытаясь забыть прошлую жизнь, мы приехали сюда. Мы прожили здесь всего четыре года... Робин умер у той строительной площадки... Они с друзьями играли.... Играли... Господи! За что ты это сделал! - девушка снова заплакала, уткнув лицо в ладони, - Зачем я говорю вам, Майкл, все это... Вы все равно меня не поймете.
  - Они тоже звали меня сюда. Они тоже погибли здесь тогда, когда обрушилась гостиница. Моя семья... Жена, дочь, сын... Я хорошо понимаю тебя, Сандра. Я здесь по той же причине, по которой и ты. Я верю, что они еще живы, и я пришел сюда только ради них.
  - Майкл, я понимаю, что наши истории похожи, но я хотела бы найти своего сына сама, понимаете? - перебила она меня, и над нами повисла неловкая пауза. Секунду мы сохраняли молчание, а потом она продолжила: - Всего вам хорошего, Майкл. Пусть вам повезет. Я искренне надеюсь, что они еще живы. Если мы еще когда-нибудь встретимся, то я надеюсь, что это произойдет при иных обстоятельствах и в другом месте, - она посмотрела на асфальт перед собой. По ее лицу скатилась слеза и, сорвавшись с ее лица, упала на холодную дорогу.
  - Знаете что, я не собираюсь оставлять вас тут в подобном состоянии. В конце концов, сидеть на холодном камне вредно для организма, - я сел перед ней на корточки и продолжил, - И потом, вдвоем нам будет гораздо безопасней, - после этих слов она подняла на меня свои уставшие глаза, будто прося отпустить ее дальше одну...
  Где-то в глубине мэрии раздался треск, словно разбились оставшиеся стекла. С фасада второго этажа отлетел кусок штукатурки, обнажив широкую трещину в стене. Из окон и щелей здания начали медленно выползать темные сгустки Тьмы.
  Я поднял Сандру за руку. "Бежим отсюда", - прошептал я ей и мы тут же сорвались с места. Тьма вырвалась из мэрии, и у нас теперь была только одна задача - бежать как можно быстрее и дальше от этого здания. Мы пробегали поворот за поворотом, не обращая внимания на мелькающие названия улиц; срезали путь по закоулкам, даже не задумываясь над тем, что за поворотом нас может ждать тупик.
  Но и Тьма не отставала. Она без проблем, без каких-либо усилий преодолевала те же самые улицы и переулки и, будто кровь разливается по венам и артериям организма, Тьма наполняла собой город. Ее невозможно было остановить. Ее было невозможно задержать.
  От быстрого бега ноги начали уставать, но я старался не сбавлять темпа. Сандра тоже держалась молодцом - мы бежали с ней почти нога в ногу. За нашими спинами уже все было окутано Тьмой. Она с такой силой врывалась в пустые дома, что даже в нормальном мире были слышны ее отголоски. Из захватившего город мрака раздавались трески, и казалось, что дома рушатся буквально на месте. От этих звуков, которые медленно, но непрерывно раздавались один за другим, в наших душах поселился страх. Страх от того, что даже малейшая остановка позволит Тьме поглотить и уничтожить тебя.
  Постепенно дома на горизонте появлялись все реже и реже, и за редкими крышами уже начали появляться верхушки деревьев. Мы добрались до окраин Сильвертона. Надо было что-то делать, причем немедленно. Поворачивать назад было нельзя. Да что назад - даже поворот налево или направо мог стать последним.
  Мы выбежали на дорогу, выходящую за город и ведущую в лес, к отелю на берегу небольшого озера. Туда, где 15 мая 2003 года погибла моя семья.
  - Бежим к гостинице, - прокричал я Сандре. Треск за спиной был уже настолько громким, что запросто мог заглушить обычную речь.
  - Хорошо, - отозвалась Сандра и, секунду спустя, прибавила: - Они погибли там?
  - Что, прости? - сам не зная почему, я испугался этого вопроса. Но больше всего, этого ужасного слова - погибли. Они не мертвы, я не верю в это. Это невозможно...
  Возможно...
  - Ваша семья... они погибли во время обрушения гостиницы?
  - Да, - отозвался я, - Мне кажется, что они там.
  Дальнейших вопросов не последовало. Все было и так понятно.
  Не все...
  
  Но, несмотря на все наши усилия, усталость все-таки взяла верх - нам пришлось снизить скорость бега. Тьма воспользовалась нашей ошибкой, когда до отеля оставалось не больше ста метров. Она мгновенно опустилась на нас, вырвав из привычного мира, погрузив в леденящий кровь кошмарный сон. С веток деревьев резким порывом ветра снесло всю листву, и вокруг нас остались лишь гниющие серые стволы с такими же ветвями. Тот же порыв ветра чуть не снес нас с ног, останавливая на подступах к гостинице. Еще через секунду весь горизонт вспыхнул красным пламенем, и создалось впечатление, что окружающие нас деревья сгорают в этом адском огне. Волна панического страха накрыла нас с Сандрой, но мы продолжали идти вперед по черной разрушенной дороге. Среди полыхающих деревьев появился силуэт разрушенной гостиницы, а перед ней - огромное озеро черной воды. Из-за полыхающего горизонта возникла еще одна иллюзия, будто полыхают и воды озера. Теперь, когда пламя было повсюду, можно было с полной уверенностью сказать, что если на земле и существует ад, то он находится именно здесь - в лесу Сильвертона.
  К тому моменту, как мы прошли по темному коридору ровно половину пути - гостиница начала восстанавливаться из руин. Стены поднимались в том же порядке, что и исчезали три года назад. Оставшийся участок пути мы решили преодолеть бегом. Но стоило нам сорваться с места, как из
  (горящей)
  воды начали появляться человеческие конечности. На поверхность одна за другой начали вырываться руки, за ними головы, а затем и тела мертвецов. На этот раз они были больше похожи на людей, чем предыдущие - руки и ноги были на месте... Только у одних на шее висела веревка, у других из разрезанных вен текла темная кровь, у третьих - прострелена голова... Всех этих самоубийц объединяла мертвенно-зеленая кожа, опухшая от пресной воды. Поднимаясь из озера, они выходили на дорогу, пытались схватиться за нас своими кривыми гниющими руками, но от одного удара вновь летели в озеро, не успевая толком оттуда выйти. То, что сейчас происходило на кромке озера, больше напоминало кадры из фильма ужасов типа "Рассвет мертвецов", но только сейчас, в отличие от кино, все это было до ужаса реальным. Чтобы было удобней отбиваться от мертвецов, я достал из-за пояса нож, который успел поднять около мэрии, убегая от Тьмы, и теперь каждый удар по мертвецу сопровождался очередной порцией черной крови на рубашке.
  (Какой только урод додумался расположить дорогу так близко к озеру?!)
  Пока я возмущался планировкой местности и попутно с этим освобождал путь от мертвецов, Сандра бежала рядом, не говоря ни слова. В ее глазах застыл животный страх и она, не понимая, что происходит, слепо двигалась по дороге к гостиной.
  К тому моменту, когда мы оказались у парадного вода, последний камешек в конструкции гостиницы встал на свое место. За нашими спинами были десятки, а то и сотни безжизненных тел, которые смотрели на нас усталыми глазами. Их задачей было остановить нас, и они следовали ей до конца. Они были лишь марионетками в спектакле, который даже не достиг кульминации.
  Гостиница была выстроена, но дверь почему-то оставалась запертой. Я изо всех сил бил в нее, но тщетно - она не поддавалась.
  - Открывайся, тварь! - крикнул я, нанося удар ногой. Но и это не подействовало. На помощь пришла Сандра. Она, как могла, пыталась помочь мне. Мы налегли один раз на дверь, и под нашим весом она пошатнулась.
  - Майк, сними их с меня! - закричала Сандра, когда рука одного из мертвецов коснулась ее ноги. Я наступил на схватившую Сандру руку, когда руки двух трупов схватили и меня.
  - Еще раз на дверь! - скомандовал я, и, не обращая внимания на самоубийц, которым все-таки удалось схватить нас, мы из последних сил навалились на деревянную входную дверь гостиницы. В замке раздался хруст, и выбитые двери впустили нас во внутрь. Не теряя ни секунды, я поднял с пола свой нож и закрепил его между ручек.
  Теперь, находясь в гостинице, мы с Сандрой чувствовали себя в относительной безопасности...
  
  Глава 5. Гостиница.
  
  1.
  15 мая 2003 года. Этот день я не забуду никогда...
  13 часов 05 минут. Вчера по телевизору в Сильвертоне официально было объявлено чрезвычайное положение. Тогда же мы с Элен приняли решение о прекращении нашего совместного отпуска и возвращении в Нью-Йорк. Кети и Джек помогали нам собирать сумки, вернее Джек уселся на кресле и, улыбаясь, наблюдал за сборами, а Кети курсировала от одного чемодана к другому, равномерно распределяя покиданные в них вещи. По телевизору шла трансляция вчерашней конференции, на которой мэр Сильвертона объявил о немедленном начале эвакуации жителей города. Затем шли кадры, на которых толпы людей покидали свои дома, унося с собой все самое необходимое - взрослые несли сумки, а дети держали на руках кто кошек, кто собак, а кто и тех и других.
  - Скоро и мы к ним присоединимся, - сказала Элен, посмотрев на экран.
  - Может лучше на машине? - предложил я, - В конце концов будет гораздо комфортней и удобней. Может не быстро, но тем не менее.
  - Да, едем на машине! - поддакнула Кети, аккуратно сворачивающая полотенце.
  - Ну, вот вы все и без меня решили, - улыбнулась Элен, и мы продолжили упаковывать чемоданы.
  А между тем камера вновь показала толпу людей. Взрослые брали детей за руки и покидали город. Куда идти - было не важно, оставаться здесь было опастно.
  Через сорок три минуты вышел экстренный выпуск новостей. В Сильвертоне произошло еще одно обрушение. На этот раз строящаяся мэрия рухнула на землю как карточный домик. "Жертвами трагедии по разным подсчетам стали порядка 30 человек. Свидетели не исключают, что среди погибших могут быть и дети, - вещал взволнованный женский голос телеведущей, - Спасательные работы уже ведутся - еще есть надежда, что есть выжившие, - камера на несколько секунд задержалась на месте трагедии, - О дальнейшем развитии событий смотрите в следующих выпусках новостей".
  - Кети, бросай наводить порядок. Кидай оставшиеся вещи, и идем отсюда, - скомандовала Элен. В ее голосе прозвучали нотки ужаса - она была шокирована увиденными кадрами.
  - Дорогая, может не стоит так торопиться, - я попытался ее успокоить, но она прервала меня.
  - Майк, я чувствую что-то неладное. Давай поторопимся, хорошо? Иди за машиной, и скажи, что мы готовы сдавать номер.
  - Хорошо, - коротко отозвался я. В таком состоянии спорить с ней было бесполезно. Я молча вышел из номера.
  13 часов 50 минут. В городе началась паника. Толпы людей уже убегали из города, перекрывая движение транспорту. Сейчас уже каждого волновало лишь спасение собственной шкуры. В море людей затерялись десятки машин. Многие покидали свои транспортные средства, оставляя их на произвол судьбы, и продолжали свой путь пешком. В гостинице один за другим сдавались номера.
  13 часов 51 минута. Я спустился на первый этаж. По пути к выходу я остановился у стола администрации и сказал, что наш номер готов к сдаче.
  - Как только хотя бы одна из наших горничных освободится, ваш номер будет принят, - ответила управляющая, озарив лицо наигранной улыбкой, - Спасибо, что остановились в нашем отеле.
  Я вышел на улицу. Ни мне, ни Элен не было известно о начавшейся в городе панике. Поэтому я спокойно дошел до гаража, вставил ключи в зажигание, завел машину и подъехал к главному входу в гостиницу. От парадного входа меня отделяла двадцатиметровая дорожка. Я открыл багажник и, облокотившись на автомобиль, стал ждать семью.
  14 часов 00 минут 50 секунд. За стеклянными дверьми появляется силуэт Элен с двумя чемоданами. Услужливый швейцар, еще находящийся на своем посту, открывает перед ней двери.
  14 часов 00 минут 51 секунда. В открытых дверях появляется она. На ее лице, как всегда, играет легкая романтичная улыбка. Благодаря этой улыбке я обратил на нее внимание в университете; и ради того, чтобы видеть эти нежные губы, я сделал ей предложение. Каждый день обретал смысл, если в его начале я чувствовал поцелуй этих губ... ее губ. Движения Элен были легки - она помахала мне рукой и указала на два, стоящих рядом с ней чемодана. Из-за ее спины показались дети. Улыбнувшись этой троице, я начал идти к ним навстречу.
  14 часов 00 минут 52 секунды. Я делаю первый шаг по выложенной из камня дорожке. Где-то глубоко под землей начинается движение.
  14 часов 00 минут 53 секунды. Я становлюсь еще на один шаг ближе к Элен, но мой взгляд замечает происходящие со зданием изменения. На каменном фасаде гостиницы, прямо над ее входом, появилась маленькая трещина. Раньше ее здесь не было...
  14 часов 00 минут 54 секунды. Но пока до меня доходит смысл зловещей мысли, трещина разрастается в разные стороны - вверху она достигла кромки крыши, а снизу - крыши над входом. Основание здания начинает движения в разные стороны. Медленно, но верно.
  14 часов 00 минут 55 секунд. Только сейчас до меня начинает доходить весь ужас происходящего.
  - Элен, дети, бегите ко мне, быстро! - с этим криком я срываюсь с места и бегу к ним. Элен замечает в моем голосе леденящий душу ужас, и улыбка стирается с ее лица, сменяясь недоумением от происходящего вокруг. Она нервно берет детей за руки, и они начали двигаться ко мне... но слишком медленно...
  14 часов 00 минут 56 секунд. На моих глазах появились слезы. На моих глазах рушилась гостиница, а вместе с ней рушилась и моя жизнь. Все, ради чего я жил, ради чего я дышал, сейчас исчезало с этого мира. Раз и навсегда. Я не хотел, я отказывался верить в то, что они умрут. Что я больше не увижу нежное лицо Элен, счастливую Кети, взрослого Джека. Что я не увижу мою Элен, моих детей! Я не был готов смириться с этой мыслью... но мне пришлось. Город заставил. Надежда умирает последней... но все-таки она умирает...
  Трещина разошлась настолько, что одна половина здания опустилась ниже другой почти на метр, а они едва успели выйти из-под навеса над входом. Элен остановилась, вместе с ней остановились и дети. Она все поняла, увидев, как по моему лицу потоком текут слезы. Слезы дикой боли, сжимающей сердце. "Прости", - прошептали ее губы. Звук от этих слов повис в напряженном воздухе, и спустя долю секунды сменился оглушительным грохотом. Гостиница разрушилась.
   14 часов 00 минут 57 секунд. Я упал на колени на вымощенную камнем дорогу. Под грохот падающих камней я кричал, я проклинал весь мир, я просил бога о помощи. В заполненной шумом разрушения тишине я умолял Элен и детей продолжать идти. Но налетевший поток каменной пыли оборвал все мои молитвы. Теперь, в это миг, в этот кротчайший промежуток времени длившийся, казалось, целую вечность, я ненавидел себя. Я ненавидел себя за то, что повез семью в отпуск в этот проклятый город, я ненавидел себя за то, что не увез их отсюда сразу после обрушения библиотеки. Я проклинал себя за то, что оставил их в этой чертовой гостинице, а сам пошел за машиной. Я ненавидел себя за то, что не спас их, за то, что не был рядом с ними в том момент, когда был нужен им больше всего. Я ненавидел себя за то, что они умерли, а я жив... За то, что отнял будущее у своих детей, за то, что не дал Элен дожить до тихой и спокойной старости. О, блаженная старость! Как же мы жаждем отсрочить тебя, а когда приходит время умирать - сокрушаемся, что ты была так коротка! А как коротка наша жизнь, этот срок, отпущенный нам неизвестно какими силами! Как же ничтожны эти секунды жизни в сравнении с тем, что пережило все человечество! С тем, сколько существует вечность! И неужели наши жизни не только коротки, но и бессмысленны?! Я задавал себе вопросы, надеясь оправдать себя перед самим собой, но не находил нужных слов, чтобы хоть как-то уменьшить боль, разрывающую мое сердце...
  14 часов 00 минут 58 секунд. Над всей гостиницей стоял густой столб пыли. До моих колен долетали камни. Из-под развалин раздавались прощальные стоны и глухие крики о помощи. Но когда треснули последние балки, когда оставшаяся часть гостиницы сровнялась с землей, и они стихли. А я сидел напротив всего этого ужаса, уткнув лицо в мокрые от слез ладони, и плакал. Я проклинал себя. Я проклинал все на свете...
  14 часов 00 минут 59 секунд. Через облако пыли проступили черные осколки рухнувших плит и стекла. Из глубины раздавались короткие и тихие трески. Я ничего не слышал, не видел, не понимал - я вообще ничего не чувствовал.
  14 часов 01 минута 00 секунд. Все кончено...
  
  
  2.
  Свет. Весь вестибюль новой гостиницы был наполнен ярким светом, исходящим, казалось, из самих стен. Если мэрия была под властью Тьмы, то гостиница, без сомнения, была под властью Света.
  Мы с Сандрой стояли в центре просторной прихожей комнаты. И хотя мы и не чувствовали себя здесь в полной безопасности, мы были уверены, что Тьме здесь до нас не добраться.
  - Майкл... это - совсем другой мир, - тихо прошептала Сандра, стараясь своим голосом не нарушить царящую здесь идиллию. Если снаружи отель представлял из себя плачевное зрелище: рассыпающиеся серые стены, треснувшие затемненные окна, наполовину отвалившаяся облицовка; то внутри эта же самая гостиница была украшена белыми каменными статуями, которые держали в руках по факелу(конечно, также высеченному из камня), аккуратной деревянной отделкой, чистыми и гармонично сочетающимися с остальной обстановкой обоями, и детально вырезанным столом администрации. В зале преобладали в основном белый и светло-коричневый цвета. Все это создавало неповторимую атмосферу тепла и уюта. Окна были скрыты за плотными бежевыми занавесками.
  Немного осмотревшись и привыкнув к окружающей обстановке, мы с Сандрой прошли к стойке с надписью Reception. В стойке для писем был только один конверт в отделении под номером 23. Номер нашей комнаты.
  - Неотправленное письмо? - спросила Сандра, когда я взял его с полки.
  - Скорее неполученное. Неотправленные относятся сразу в почтовое отделение отеля, а если такого нет, то ставятся не боком, а кладутся в специально отведенное для них помещение за столом.
  - Ого! Откуда такие познания? - не скрывая интереса, отозвалась девушка.
  - Начинал в гостиничном бизнесе. Днем учился в институте, а вечером - подрабатывал в отеле.
  - Понятно все с тобой. А что это письмо делает здесь? Почему оно восстановилось вместе с отелем?
  - 23 - это наш номер, - ответил я, аккуратно вскрывая конверт, - И мне кажется, что оно появилось тут одновременно с нами.
  Я открыл конверт и высыпал его содержимое себе на ладонь. Первое, что выпало из конверта, был старый ключ, кое-где поржавевший, но еще пригодный для открытия замков, и следом за ним выпал небольшой лист бумаги. "Ключ от номера 23" гласила надпись на бумажке, сделанная ровными печатными буквами. Я перевел взгляд на стойку с ключами: номер 1,2,3,..7,8,9,.. 14,15,16,..20,21,22... А ключ от номера 23 сейчас лежал у меня в руке. Вот так все просто. А вот и не все. Зачем понадобилось класть ключ от номера в отдельный конверт? Неужели я не мог снять его со стойки? Мог. Тогда зачем отдельный конверт?
  Я еще раз рассмотрел ключ от 23 номера и другие ключи. На стойке они были чистые, без единой царапины, каждый их изгиб игриво переливался на свету. 23 же был другим. В нем присутствовала какая-то тяжесть: небольшая ржавчина делала его темным, и под светом, на его поверхности можно было различить десятки царапин.
  Я кинул ключ в карман и отошел от стойки администратора.
  - Ну что, идем? - обратился я к Сандре. Только интонация была далеко не вопросительная. С чего бы это?
  - Э... ну идем, - помолчав, сказала она. Ее ответ был адресован скорее пустоте, нежели мне.
  - Прости. Я не знаю, что случилось. Наверно просто поперхнулся.
  - Да ничего. Идем.
  Теперь молчал я - боялся не сказать чего лишнего. Так, по деревянной винтовой лестнице, мы поднялись на второй этаж. Теперь мы шли по коридору. Осталось не много, - внушал я себе. Каждый шаг заставлял сердце биться быстрее, в глазах появился какой-то зачаровывающий блеск, на губах промелькнула короткая улыбка, которую посторонний человек назвал бы нервной.
  - Майкл, - Сандра положила руку мне на плечо, - Мы... пришли.
  
  Мы стояли напротив обычной двери, ничем не отличающейся от всех остальных. Небольшая табличка с цифрами "23" на уровне глаз, сделанная под золото ручка на коричневой деревянной поверхности двери... Словом, обычная дверь гостиниц среднего класса. Но именно с этой дверью меня многое связывало. До возвращения в Сильвертон мне казалось невозможным не то что открыть эту дверь - я не мо поверить, что я снова пройдусь по пустынным, но, тем не менее, не разрушившимся коридорами разрушившейся гостиницы. И вот сейчас я стоял напротив этой двери, за которой три года назад оставил свою семью, в надежде вновь обрести потерянное прошлое.
  - Они здесь, - прошептал я.
  - Майкл, ты уверен, что хочешь этого? - спросила Сандра, - В конце концов, они умерли...
  - Они живы, - механически ответил я, ни вкладывая в эту фразу никакого смысла.
  - Даже если и так, Майкл, оставь их... не тревожь мертвых.
  - А зачем ты сюда приехала? Тоже ради погибшего близкого! Неужели ты бы отказалась открыть эту запечатанную дверь, все изменить?
  - Отказалась бы, - еле слышно ответила она, - То, что мы с тобой пережили, было уже заранее прописано высшими силами.
  - Нет, Сандра, ты ошибаешься. Мы сами пишем свою судьбу, сами прописываем все, что произойдет. Внушая себе, что все написано за нас, мы тем самым даем себе установку жить и вести спокойную, размеренную жизнь. Мы сами выбираем свой путь, и никто не в силах чего-либо изменить. Я приехал сюда, потому что в Нью-Джерси, на кладбище, услышал голос погибшей жены. А почему услышал? Потому что хотел услышать. Я хотел вновь оказаться с ними рядом, и вот у меня появился шанс осуществить свою мечту! И я не откажусь от него!
  Сандра молча отвернулась. Я перевел взгляд с нее на дверь и сделал шаг вперед.
  - Майкл, остановись, одумайся! Не делай больно ни себе, ни им! - Сандра отдернула меня за плечо. Я повернулся к ней и взглянул в ее глаза. В ее глазах я увидел страх и доверие, в моих глазах она прочитала лишь отчаяние и надежду.
  - Сандра... - я запнулся. Она медленно отошла назад, - Прости...
  Я вновь повернулся к двери и вставил потрепанный ключ в замочную скважину. Два поворота ключа, два щелчка. Я дотронулся до ручки. Холодно. Перед тем, как открыть дверь, я поднял глаза наверх. Боже, не оставь меня сейчас...
  Ручка опустилась, замок щелкнул, дверь открылась...
  
  Глава 6. Номер "23".
  
  Я стоял перед приоткрытой дверью, не зная, что ждет меня там, по ту сторону холодного темно-коричневого дерева. Возможно я умру и присоединюсь к своей семье там, на небе... А может я перенесусь обратно в тот день и
  (постараюсь)
  смогу все исправить... Конечно, все это было на грани фантастики, но в этом городе я был готов поверить во все.
  Я еще раз обернулся и посмотрел на Сандру. Она продолжала стоять на том же месте, сложив руки пред лицом. Она молилась. Глаза ее теперь были закрыты, а губы тихо шептали слова веры. Через мгновение она посмотрела на меня и медленно, но уверенно, кивнула.
  Я еще раз дотронулся до холодной дверной ручки, и перед глазами пронеслась вся наша с Элен жизнь. Я должен был переступить порог этой комнаты. Ради нее, ради детей, ради жизни...
  - Я люблю тебя, Элен, - прошептал я и, закрыв глаза, вошел в "23" номер.
  
  Передо мной предстал все тот же номер, как и три года назад, когда я вышел из него без своей семьи. Те же бежевые обои, та же мебель, те же картины и другие предметы декора. На просторной кровати лежал большой чемодан с нашими вещами, а рядом с кроватью - раскрытая тумбочка с горящим светильником на ней. Из открытого окна дул прохладный ветерок, но само окно было скрыто за плотными шторами. С виду комната была такой же, как и в те дни: обставленная скромно, но со вкусом; и, тем не менее, она была как будто неживая. Как будто это был рисунок, а я - лишь часть детально нарисованной маслеными красками композиции.
  При повторном же рассмотрении комнаты проявлялись незначительные, но, вместе с тем, важные детали - на изгибах между стенами и потолком были черные пятна от сырости, на занавесках - небольшие разрезы, исцарапанные двери ванной и туалета. Дверей, которые вели в детские комнаты, теперь вообще не было. Интерьер этого номера потерял прежнюю привлекательность и уют - все здесь было нереальное, вымышленное, не имеющее жизни.
  Несмотря на свои опасения, я все-таки не перенесся ни в какое прошлое, не умер и, с чего бы это, не проснулся. Я все еще был здесь, посреди этой комнаты. Я стоял рядом с кроватью, на которой спали мы с Элен в последние полмесяца нашей совместной жизни, рядом с гардеробом, в котором она хранила привезенную с собой одежду, рядом со столом, за которым мы всей семьей сидели по вечерам и играли в карты... сколько воспоминаний возрождала эта комната. И эти воспоминания, не давая покоя, терзали меня на протяжении трех долгих лет...
  - Элен! Кети! Джек! Вы здесь? - тихо позвал их я.
  Ответом мне была тишина.
  - Элен! - внезапно эхом отразила одна стена.
  - Кети! - тут же подхватила другая.
  - Джек! - закончила третья.
  - Здесь, - еле слышно прошептал чей-то голос над самым моим ухом.
  Тишина.
  Я обернулся, но в номере по-прежнему не было никого кроме меня. Но я почувствовал, что сюда, в это небольшое помещение, огороженное четырьмя стенами, проникла жизнь. В воздухе, совсем рядом со мной, что-то пронеслось, и я вновь обернулся. На тумбочке, рядом с кроватью, под включенным светильником лежал белый конверт. И опять в голове воскрес образ из прошедших времен - Кети всегда оставляла записки "Маме и Папе" рядом с кроватью, если собиралась куда-то отойти. Я подошел к кровати и поднял с тумбы запечатанный конверт. На нем аккуратным детским подчерком было выведено: "Папе".
  - Кети, - проронил я, и каждая из четырех стен вновь подтвердила это.
  Я осторожно распечатал конверт и достал из него письмо вместе с вложенной в него фотографией. Тем же почерком, что и на конверте, Кети написала в письме:
  
  Папочка,
  Здравствуй! Теперь пришла и моя очередь написать тебе письмо. Я рада, что ты пришел сюда, последовав маминым указаниям. Она сейчас стоит рядом со мной и знает, что ты читаешь это письмо. Джек тоже рядом. Мы все очень скучаем по тебе и ждем, что бы придешь к нам. Сейчас мы кормим уточек. Приходи скорее, мы ждем тебя здесь, под зелеными листикам.
  Кети.
  16.06.05.
  
  Я еще раз перечитал ее письмо. Да это была Кети. Моя маленькая Кети, которая всегда налетала на меня, стоило мне придти с работы. В письме она писала о центральном парке. Да-да, именно о нем. Именно там мы были в первый день приезда в Сильвертон, туда же мы ходили каждый день кормить уток. Пару раз мы проводили там целый день, выходя только чтобы перекусить в каком-нибудь недорогом ресторанчике. Да, в своем письме она говорила о парке Сильвертона.
  Я перевел взгляд с письма на фотографию. Она была сделана Элен, когда Кети и Джек сидели на скамейке и ели мороженое. Лицо девочки, как и тогда, светилось на снимке неподдельной радостью и счастьем. Она широко улыбалась, испачкав кончик носика в мороженом крем-брюле. И рядом с ней сидел ее младший братик. Когда мы первый раз увидели этот снимок, сделанный поларойдом, мы с Элен долго смеялись - весь рот Джека был вымазан мороженным: фотография был сделана в тот момент, когда мальчик с удивлением смотрел, как из камеры вылетает птичка. Но сейчас лицо малыша было стерто, как и на предыдущей фотографии. Даже его ручки, держащие вафельный рожок с мороженым, сливались с джинсовой одеждой, в которую он бы одет.
  В кармане еще лежала первая фотография, сделанная у отеля. Я свернул снимок детей пополам, и положил его туда же.
  В дверь кто-то постучал.
  - Можно? - спросила Сандра и осторожно вошла в комнату, - Их здесь нет?
  А что, разве не видно, что мы здесь одни! Ты что ожидала здесь увидеть?! Цирк китайских акробатов?! Этот вопрос просто вывел меня из себя.
  - Как видишь, - сдерживая эмоции, ответил я.
  Сандра обошла комнату и, посмотрев на расправленную кровать с чемоданом на ней, спросила:
  - Все это время здесь ничего не менялось?
  - Нет, наверно. Здесь все осталось в таком состоянии, в каком я видел комнату в последний раз. Что-то здесь душно. Да и света мало.
  Задыхаясь от волнения после несбывшейся надежды, я подошел к окну и сорвал с него рваные занавески. За ними оказалось треснувшее стекло, находящееся в почерневшей от сырости раме, а за окном - унылый пейзаж темного леса.
  - Я не думал, что все так произойдет. Почему со мной? Что я сделал не так, Сандра? - Я сел на кровать, обхватив голову руками, - Почему их здесь не оказалось? Почему я упустил их? - мой голос срывался от переполнявшей меня боли.
  - Майкл, не надо. Это ведь еще не конец, - Сандра села рядом со мной, - Помнишь, ты мне сказал, что мы сами пишем свою книгу. Ты сказал, что веришь в их жизнь, так и верь до конца. Ты выбрал свой путь, и ты его пройдешь, Майк.
  Я посмотрел ей в глаза.
  - Ты тоже пройдешь свой путь. Мы найдем твоего сына.
  Сандра улыбнулась почти так же, как это делала Элен. С теплом и нежностью. Она повернула голову в бок, и ее улыбки будто и не было. Теперь она была напугана. Я проследил за ее взглядом и понял, чем был вызван этот испуганный, заражающий страхом взгляд. Из трещин в окне тонкой струйкой в гостиницу просачивалась черная Дымка, которая, проникнув в помещение, становилась все гуще и гуще. Только теперь до меня дошло, какую ошибку я совершил, открыв окно. Белые занавески были стойкой преградой для Тьмы. Этот занавес долгое время был для нее непреодолимым порогом. Но теперь занавес рухнул, и последний оплот Света дал трещину. И в этом был виновен только я...
  Реакция не заставила себя долго ждать. Оставаться здесь дольше было нельзя. Я спешно поднялся, и вместе со мной поднялась Сандра.
  - Уходим. Здесь больше нечего делать! - скомандовал я и взял Сандру за руку. Тьма уже накрыла весь пол комнаты, когда мы вышли за дверь. Теперь весь пол номера "23" гнил, основания стен покрывались черным грибком. Я хотел закрыть дверь, но она не поддалась. "Что за черт!", - проскрипел я сквозь зубы и рывком надавил на дверь. На этот раз она захлопнулась, но замок не хотел закрываться. Сгустки Тьмы теперь сочились и из щелей в двери. В коридоре лихорадочно замигал свет, становясь то ярче, то тускнее. Пару ламп лопнули от перенапряжения. Сандра помогла мне закрыть дверь, но Тьма оказалась сильнее, она начала буквально выдавливать дверь из проема. С моей помощью Тьма теперь завладевала всем городом.
  - Бросаем дверь, - крикнула Сандра мне на ухо, - Нам все равно ничего не изменить!
  Но стоило нам ослабить напор, как дверь была выбита, и теперь Тьма надвигалась на нас стеной. И нам вновь пришлось бежать от нее. Свет за нашими спинами мерк, уступая место непроглядному мраку, лампы взрывались, обои на стенах гнили и меняли белый цвет на черный. Тьма не встречала на своем пути никакого сопротивления. Вслед за стенами с потолка начала слоями отходить штукатурка и, не достигая вздувшегося пола, рассыпалась в воздухе на мельчайшие молекулы. Двери номеров открывались, и Тьма легко поглощала их. А мы с Сандрой продолжали бежать по этому коридору, который, казалось, превратился в бесконечный лабиринт. Я чувствовал приближающуюся прохладу сумрака за спиной, но все равно продолжал бежать от него. Сандра держалась рядом, но было видно, что силы начали ее покидать. А повороты встречались на нашем пути все чаще и чаще. Вправо, влево, еще раз направо... и так до бесконечности. Гостиница стала больше, во много больше той, что была три года назад. Пытаясь скрыться от Тьмы, гостиница увеличивала свои проходы, пытаясь отсрочить неминуемую гибель.
  Я уже не знал куда бежать - лишь бы подальше от этого густого, всеуничтожающего Мрака. Еще один поворот... О, сколько их уже было на нашем пути! А рядом с собой я чувствовал сбившееся дыхание Сандры. Она устала и бежала все медленнее и медленнее. Она готова была сдаться, но я не мог позволить ей окунуться в эту, казалось, живительную и прохладную Тьму. Я посмотрел на нее. Волосы сбились на лицо, и ей приходилось постоянно убирать их, чтобы видеть путь. Пот прозрачными градинами струился по ее лицу. Дыхание ее было прерывистое, неровное. И тут она посмотрела на меня, и я впервые испугался ее взгляда. Это был взгляд умирающего человека. Даже нет, не умирающего, мертвого. Ее взгляд напомнил мне глаза Элен. И те же губы, которые так тихо и безнадежно прошептали:
  - Прости меня...
  И она упала на пол. Тяжело дыша, закрыв рукой уставшие глаза, она встретила Тьму. Черная волна поглотила ее быстро, всего за какую-то долю секунды. А по ту сторону мрака не было видно ничего, кроме ее светящегося размытого силуэта. И было видно, что она угасает. Что свечение жизни вокруг нее становится все бледнее и бледнее...
  И тут у меня началась паника. Я сделал еще пару шагов и замер на месте, повернувшись лицом к несущемуся на меня потоку Тьмы. Секунды текли очень медленно. Там, вдалеке, был номер "23" с раскрытым окном с треснувшими стеклами, были бесконечные коридоры и, в конце концов... там была Сандра. И только ради нее я позволил Тьме поглотить меня.
  
  Глава 7. Лабиринты Тьмы.
  
  На этот раз я знал, что отсюда мне не выбраться. Вокруг меня в этих некогда чистых и привлекательных коридорах сейчас царили хаос и разрушения. Поглощенная Тьмой гостиница превращалась в сущий кошмар. Полы гнили буквально на глазах и на деревянном паркете зияли черные дыры. Обои, так же лопнувшие и почерневшие от сырости, слоями падали на пол. А в паре метров от меня, на черном полу лежала, тяжело дыша, Сандра. Ее грудь медленно поднималась в такт дыханию, которое тяжелым эхом разносилось по бесконечному коридору. Она набиралась сил подняться на ноги, но все ее попытки были заранее обречены на провал - Тьма как мощная вытяжка отнимала у нее оставшиеся силы, заполняя собой каждый миллиметр ее усталого тела.
  Я подошел к ней и взял за плечи. Ее голова безвольно упала на грудь. Длинные густые волосы скрывали ее лицо, но и за ними была видна необычайная бедность ее кожи. Но и через эти слипшиеся от пота волосы было видно, как блестят ее глаза.
  На секунду мне показалось, что ее сердце перестало биться, дыхание и пульс прервались, но это ощущение вмиг прошло, а вот Сандра изменилась. Ее волосы потемнели и потеряли прежний объем, через них просвечивало бледное, как скатерть, лицо. Глаза, в которых угас огонек жизни, валились, и под ними появились крупные синяки. Дыхание ее стало сиплым. Я слышал, как сырой воздух наполняет ее легкие и с каким ужасающим свистом она его выдыхает, сопровождая это кашлем. Еще спустя мгновение ее тело затряслось, будто ее пробил озноб, и она подняла на меня свои глаза. В ужасе от увиденного я отпрянул от нее - на меня смотрели два усталых потемневших глаза, в которых, казалось, плескался океан смерти. А отошел от нее и она, потеряв опору, упала на пол. Передо мной была уже не та Сандра, которая была здесь несколько минут назад. Ужасное, отвратительное, и вместе с тем вызывающее жалось существо тянуло ко мне свои худые белые руки. Под ногтями была черная грязь, а на тыльной стороне ладоней - неглубокие царапины. Она начала дышать чаще и чаще, пытаясь встать, но Тьма давила на нее, не позволяя встать.
  - Боже праведный, Сандра, кем ты стала, - прошептал я, пытаясь отойти от отвратительного существа. Свет был уже далеко от меня - он маленькой точкой освещал пространство далеко-далеко от меня, но и эта точка со временем погасла. Я не смог бы догнать этот свет при всем своем желании, но, не смотря на это, я побежал. Я не видел, как за моей спиной, превозмогая жуткую боль и страдания, поднялась на ноги Сандра Эмильтон, как она, облокотившись о стену, начала двигаться за мной, как она, спотыкаясь о гнилое покрытие пола, пыталась ухватиться руками за пустоту, но по-прежнему оставалась на ногах.
   - Майкл, прошу тебя, подожди, - раздавалось за спиной ее сиплое дыхание. И эти слова, сказанные могильным голосом, заставляли меня бежать все дальше и дальше, позволяя Тьмы забирать жизненную энергию и из меня. На моем пути были десятки дверей, которые таили за собой бог-весть что. А за спиной по-прежнему слышалось ее дыхание. Сандра преследовала меня, шла по пятам. Я понимал, что веду себя неправильно, что я не должен был бросать ее там, одну, но, тем не менее, не хотел возвращаться к ней. Да что там возвращаться - я хотел забыть ее как ночной кошмар. Еще один стон за спиной вывел меня из состояния равновесия. Во мне боролись два чувства - жалость и отвращение. Как я хотел ей помочь, когда Тьма поглотила ее. Ведь в том, что она стала таким
  (монстром)
  существом, была и моя вина. И вместе с этим я боялся, что мое прикосновение к ней, к этому порождению Мрака, станет последним в моей жизни. Я остановился, чтобы дать легким передохнуть, и сел на сырой пол коридора. Холодный и скользкий линолеум не только не давал успокоиться, а наоборот - раздражал и изнурял еще больше. Мне на плечо легла чья-то рука. Подчиняясь древнему инстинкту самосохранения, я повернулся, и тут же на мое тело рухнула она. Сандра, еле успевая хватать ртом воздух, упала на мою грудь и шептала:
  - Майкл, не оставляй меня здесь, прошу тебя! Майкл, не оставляй, ты не смеешь, Майкл, не оставь... - Сандра, будто в бреду, произносила эти слова, и ее шепот напугал меня больше, чем она. Моя рука нащупала на поясе фонарик и, выставив его на уровне ее глаз, не отдавая себе отчета в том, что я делаю, я перевел включатель в состояние "ON". Луч света пронзил окружающую его Тьму и врезался в безжизненные глаза девушки. Она быстро отпрянула от меня, повалившись на пол и закрыв лицо руками. Она извивалась на полу, будто раненая змея, и из ее рта вырывались стоны жуткой боли. Пока она лежала, испытывая боль от резкого света, я побежал вдоль по коридору.
  
  Стоны постепенно стихали, переменяясь короткими всхлипами. Сандра сидела на том же месте, на котором был Майкл, закрыв глаза руками. Внезапная и яркая вспышка света ослепила ее, ослепила навсегда. Из щелей между рукой и лицом сочились слезы. Она устала, у нее больше не было сил бороться с этим кошмаром. Тьма заполнила ее собой, сделав из ее тела марионетку, отравив ее душу ядовитой водой. Пока она сидела на этом полу, сбоку подошла тень. На уровне призрачного лица появились два красных огонька, которые Сандра не могла видеть. На своем лице она почувствовала чье-то холодное прикосновение. Затем на глаза легла повязка, и она вновь начала видеть мир. Она увидела мерцание двух огоньков перед глазами и таинственно улыбнулась. Многое открылось ей. Многое стало ей доступно. И за это она заплатила своей душой.
  Сандра, сохраняя на губах свою зловещую улыбку, поднялась и, не спеша, последовала за Майклом Джеральдом. Ей было некуда спешить - все равно она найдет его, и уж тогда-то он заплатит за причиненные ей страдания.
  
  Я бессмысленно шел по коридорам гостиницы. Поворот налево, поворот на право, и так без конца. Уже три часа, если не больше, я ходил по этой гостинице, не зная пути, не ведая цели. Я просо шел, надеясь увидеть за поворотом долгожданный выход. Где же конец? Может... за одной из этих дверей?.. А почему бы и нет? Я открыл первую попавшуюся дверь - номер 14.
  В комнату через закрытые занавески проникал легкий свет, отчего в комнате царил полумрак. Кровать была аккуратно застелена, рядом с ней стояло два упакованных чемодана. На столике рядом с дверью лежал ключ с биркой "14". Посреди ковра стоял стул. Старый, ничем не приметный стул, на котором, стоя на самых цыпочках, находился мужчина лет 30. Он был одет в легкий свитер, джинсы и лакированные туфли. В глазах его была пустота, на лице - выражение отчаяния. В одно мгновение руки поднялись и затянули над головой петлю. Другой конец веревки был привязан к люстре. Мужчина что-то прошептал, закрыл глаза, и просунул голову в петлю. Его глаза открылись и ноги оттолкнулись от стоящего под ними стула. Мужчина, раскинув руки в стороны, совершил свой последний полет в царство Смерти. Веревка натянулась, тело несколько раз безвольно дернулось, из горла мужчины начались доноситься хрипы. Только когда тело, не слушаясь своего хозяина, начало биться в предсмертных конвульсиях, до мужчины дошел весь ужас его положения. Его руки нашли туго затянутую на шее удавку и попытались снять ее, но было уже поздно. Через три минуты его тело безвольно повисло на веревке. Во имя Отца, Сына, и Святого Духа... Аминь. Лакированный ботинок упал с ноги мертвеца на дешевый ковер гостиницы.
  Не веря своим глазам я закрыл за собой дверь. Я был почти уверен, что это - обман моего воображения, не больше. Но как бы то ни было, снова заглядывать в номер я не решился. Нервно перекрестившись, я в второпях пошел дальше.
  Открыть следующую дверь меня заставил стук каблуков за спиной. Откуда-то из глубины коридора кто-то двигался в мою сторону. С снова, недолго думая, я открыл дверь номера "58".
  - О, детка, покажи, на что ты способна! - говорил лежавший на кровати полуобнаженный мужчина. Тело его было возбуждено танцем стоящей перед ним обнаженной девушки, руки прикованы к кровати, - Сорви с меня оставшуюся одежду, стань собой!
  Обнаженная девушка похотливо подмигнула мужчине и, облизав губы кончиком языка, залезла к нему на кровать. Комната была обставлена так, как будто в ней не убирались лет тридцать. Конечно, предметы были чистыми, но по всей комнате были следы борьбы... или бурной страсти. Как бы то ни было, девушка сорвала с мужчины оставшуюся одежду, оставив его в чем мать родила, и показала ему все, на что была способна. Она достала из-под одеяла кухонный нож для разделки мяса, и резким ловким ударом вонзила лезвие мужчине в грудь.
  - Это тебе за мою мать, ублюдок! - закричала сидящая на мужчине девушка, и занесла нож для еще одного удара. Нож несколько раз опустился на истекающее кровью тело, кока мужчина не перестал двигаться.
  - А это тебе, - на этот раз нож вонзился мужчине в сердце, - За моего ребенка.
  Бездыханное и окровавленное тело мужчины осталось лежать на багровой кровати. Девушка вытащила из него нож и подошла к окну. Ее тело, также испачканное кровью, яркими переливами играло в свете луны. Девушка еще раз посмотрела на нож и мгновенно вонзила его себе в живот. Еще один крик наполнил помещение, сменяясь тихим рыданием. Смертельно раненая девушка добралась до угла комнаты и села там, закрыв свои глаза... навечно...
  - Боже... - пролепетал я и в ужасе закрыл за собой дверь. А в коридоре стук шагов по-прежнему преследовал меня, доносясь из самой гущи полумрака. Я не хотел открывать еще одну дверь и, выбиваясь из последних сил, продолжал идти дальше. И снова начались эти бесконечные коридоры и этот нескончаемый стук шагов за спиной! Но это не я! Я уверен, что это не мои шаги! А может мои... Я остановился. Стихли и шаги. Теперь я слышал дыхание. Свое дыхание? Боже, это невероятно! Я не схожу с ума! Это не мои шаги! Это не мое дыхание! Теперь я убегал не только от существа за спиной - я убегал и от самого себя. Я сорвался с места, желая скрыться от этих шагов, от этого дыхания, но они преследовали меня. Только теперь я бежал, а кто-то за моей спиной шел. Медленно, размеренно, но все равно не отставал.
  Сейчас или никогда. Я ворвался в очередную дверь, и захлопнув ее за собой, упал на пол. Сердце в груди билось как сумасшедшие, разница между вдохом и выдохом была меньше доли секунды. Я лежал на холодном бетонном полу помещения, тупо всматриваясь в темноту. Но ничего, кроме этой же темноты я не видел. Но шаги по ту сторону двери не прекратились.
  Я встал на четвереньки и прижался спиной к двери. Медленные шаги, эхом разносящиеся по всему коридору прозвучали совсем близко, а затем и вовсе остановились. Существо, идущее за мной, было сразу за этой дверью. Я слышал ее дыхание. Я чувствовал, что там, за этой деревянной перегородкой стоит она - Сандра. Я старался не издавать не звука, закрыв даже рот ладонью, но сердце все равно предательски колотилось в груди. Сандра поднесла ухо к двери, вслушиваясь в царящую за ней тишину. Я задержал дыхание и остановил биение сердца. Секунда... Существо за дверью провело рукой по гладкой поверхности дерева. Две... Сандра встала напротив двери, еще раз окидывая ее надменным взглядом. Три секунды... За дверью снова послышались ее теперь уже удаляющиеся шаги. Обрадовавшись этой долгожданной секунде, я выдохнул, и сердце снова продолжило отбивать свой бешеный ритм.
  Я остался в этой темной комнате наедине с самим собой, со своими мыслями, которые не сулили ничего хорошего. А что дальше? Как мне отсюда выбираться? Что делать потом? И вообще где я? Какой еще кошмар приготовила мне Тьма? Единственный способ узнать ответ - фонарик. Я взял его в правую руку и включил свет, в надежде хоть ненадолго вырвать себя из царства Мрака.
  
  Глава 8. Исход.
  
  Блеклый луч света осветил комнату меньше чем на треть, но и этого мне хватило, чтобы понять - я был в котельной. Небольшое помещение было полно труб и котлов, кранов и прочих переключателей, на которые время наложило свое клеймо - везде была ржавчина. Около правой стены стояли три больших котла, но и они находились в нерабочем состоянии. Лампы на потолке были разбиты, скорее всего из-за прошедшей волны Тьмы, но это были единственные следы ее присутствия здесь. Котельная была не настолько разрушена, как комнаты и коридоры гостиницы.
  Поняв, что Сандра больше не преследует меня, я встал на ноги. Жуткая боль в ногах разлилась по всему телу, и меня пробила дрожь. Пересиливая себя, я сделал шаг - под ногами заскрипел старый деревянный пол. Ощущение было не из приятных, но я продолжал идти вперед. В любом случае обратной дороги для меня не существовало - желания встретить Сандру вновь у меня не было. Но еще больше я не хотел встретить их, выйдя с другой стороны котельной.
  Обходя торчащие отовсюду трубы, и освещая себе путь фонариком, я пошел вглубь котельного отделения гостиницы. А если с той стороны нет выхода, что ты будешь делать? С чего ты вообще решил, что он должен там быть?!
  За спиной вновь послышалось дыхание. Даже не дыхание - шипение. Сердце вновь забилось, готовясь вырваться из груди, и я моментально нагнулся, подняв с пола какую-то ржавую трубу. Во всяком случае, ей можно было на время оглушить. Я выпрямился, держа в одной руке фонарик, а в другой обломок трубы, и стал быстро вырывать из мрака пространство перед собой. Но никого не было, только система отопления начала свою работу. Из первого котла вырвалась струя пара, за ней такая же струйка вырвалась из второго и третьего котлов. Постепенно пар сменился белым свечением и начал наполнять собой небольшую комнату, рассекая царящие вокруг сгустки Тьмы.
  Я был заворожен этим зрелищем. Именно эта котельная была тем местом, в которой Свет смог сохранить свою силу. И именно отсюда он начинал свое сопротивление. Должно быть, в мэрии было что-то похожее, только порождающее Тьму...
  Фонарик мне больше не потребовался - в моей руке осталась лишь ржавая труба. Я посмотрел на нее и бросил на пол. Я между тем Свет заполнил собой всю комнату, и казалось, что он хочет выбраться наружу, отчистить свой храм от разрушительного мрака.
  (И что дальше?)
  Вернуться назад и открыть дверь в коридор, или тихо покинуть гостиницу, прибегая сюда каждый раз, как станет темно и страшно? Выбор мой был очевиден.
  Я открыл дверь в коридор. Свет вырвался наружу со стремительной силой, выгоняя Тьму из гостиницы. Избавленные от мрака коридоры представляли собой более чем плачевное зрелище. Неужели во всем этом виноват я? Ведь ни стены, ни пол не обрели своего прежнего вида. Почерневшие обои, потрескавшийся линолеум с горстями разбитого стекла - последний оплот Света никогда не забудет этого поражения. Я слышал, как Свет выбивал в номерах окна, вырываясь наружу и продолжая лететь дальше, в город. Гостинице вернулись ее нормальные пропорции. Оставив дверь котельного отделения открытой, я пошел к выходу. Нет, постой. Та дверь от номера 23. Ты так и не закрыл ее.
  Я повернулся обратно и пошел к номеру "23". Я точно знал, что нахожусь в безопасности. Сразу за поворотом показалась открытая дверь. Я дотронулся до ручки, перед глазами одно за другим начали проноситься воспоминания. Как я впервые открыл эту дверь, как ежедневно прикасался к этой ручке в течение двух долгих недель и, наконец, как закрыл ее три года назад. И как я вновь открыл ее несколькими часами ранее, впустив в это место Тьму. И вот я здесь, чтобы, наконец, закрыть эту дверь. Закрыть ее навечно.
  На этот раз никакого сопротивления не было. Дверь закрылась, лишь тихо щелкнув замком. Два поворота ключа, и врата Тьмы в это место были запечатаны навечно.
  
  Уже со спокойной душой я пошел обратно. И вновь тот же самый коридор, те же самые стены, только теперь несущие на себе шрам от поражения... два уже знакомых поворота... и вот я стою перед лестницей на первый этаж. За эти недолгие минуты я вспомнил, как тогда оставил в гостинице свою семью, а сам ушел из гостиницы. Я не имел права бросать их тогда. Но с другой стороны ни у кого и в мыслях не было, что подобное может произойти. И вот я точно так же спускаюсь по лестнице, точно так же прохожу мимо стола администрации, делаю легкий кивок в сторону стоящего за столом консьержа, которого нет здесь уже долгих три года. И, наконец, выход, прижатый ножом из магазина. Вынув его, я выхожу на улицу. И иду по дороге, по которой тогда не удалось пройти ни Элен, ни Кети, ни Джеку. По дороге, которая разделила меня и мою семью. По дороге в новую жизнь.
  На глазах навернулась слеза. Воспоминания... Некоторых они утешают, но сейчас они медленно убивали меня.
  Там же, в этой гостинице, осталась и Сандра. Я почему-то был уверен, что ее прах развеялся вместе с Тьмой. Теперь я думал о ней. Она ведь тоже пришла в этот проклятый город, чтобы найти своего сына, который умер в один день с моей семьей. Ведь из-за меня она пришла в этот отель, из-за меня ее тело и душа были отравлены Тьмой, из-за меня она стала тем, чем стала. И тогда же она погибла, так и не найдя своего сына. Опять же из-за меня.
  Я шел по этой дороге от гостиницы к озеру, забыв обо всем, по-прежнему сжимая в одной руке маленький кинжал из магазина...
  Тьма вокруг исчезла, и город был частично окутан в легкий туман. Мягкий... прозрачный... но, тем не менее, обволакивающий все вокруг... медленно разрушающий изнутри и приносящий с собой только одиночество...
  
  Я обернулся - за моей спиной еще виднелся силуэт гостиницы. Изменения не прошли и мимо нее, только теперь она исчезала. Она выполнила свое предназначение - она сохранила для меня письмо Кети, она все-таки смогла вернуть Свету его былое могущество в борьбе с Тьмой. И теперь она буквально стиралась, будто отделяя источник Света от этого погрязшего в боли и грехах мира. Погружаясь в туман, она медленно растворялась в серой дымке, а я продолжал свой путь. Через минуту от гостиницы остались только контуры, а еще через мгновение она исчезла навсегда. Она покинула этот мир, но осталась в моих воспоминаниях...
  Дорога медленно уходила в город. Я шел не спеша, размышляя над прошлым, думая о настоящем и мечтая о будущем, которого уже могло и не быть... За моей спиной исчезла дорога, и на ее месте появилась трава. Зеленая, свежая, дающая надежду, что все еще будет хорошо. И пусть туман будет отравлять ее жизнь, не позволит ей видеть живительного солнечного света, но она все равно будет жить... несмотря ни на что...
  Я закрыл глаза, вслушиваясь в тишину. Теперь эта тишина меня не пугала. Я больше не боялся Тьмы - теперь я точно знал, что они живы. Они живы и ждут меня здесь, в Сильвертоне. И я знаю это. И это помогало мне, поддерживало во мне силы для продолжения моего пути...
  Элен, я уже иду...
  Кети, жди меня...
  Джек, я рядом...
  Я уже с вами...
  
  Скорее всего, я был в гостинице не больше трех часов. Солнце просвечивало сквозь туман, и было в зените. Ветер стих, лишь изредка поднимаясь, что бы унести листву с дороги. К тому времени, как я вышел из пригорода, дорога к отелю исчезла, канула в Лету. Она исчезла, что бы больше никто не потревожил покой Света...
  Я стоял на окраине города. В руках по-прежнему был кинжал. Взгляд упал на блестящее лезвие, и в нем, как в зеркале, я увидело свое отражение. Я смотрел на него и на губах заиграла улыбка. Не так уж ты и безнадежен, Майкл Джеральд. Я еще раз обернулся назад и пошел в город, закрепив нож на поясе. Теперь руки были свободны. Я решил немного ускорить шаг и перешел на легкий бег. По бокам стояли дома. Казалось, что осадок на них поубавился, да и трещин на них стало явно меньше.
  Вскоре о себе дал знать и желудок. Уже почти сутки я был без еды, но почувствовал это только сейчас. Я старался прогнать от себя мысли о голоде, но потребность в еде все равно не могла уйти.
  В голове появились новые воспоминания - как Элен каждое утро готовила завтрак. Каждое утро она просыпалась, целовала меня - Доброе утро - и шла на кухню. Она всегда готовила с душой, и это чувствовалось в приготовленных ей блюдах. Никогда не было такого, что еда пережарилась ли наоборот. Но после ее смерти все изменилось. На кухне царил беспорядок. Чаще всего я ел в забегаловках рядом с работой или с домом. А иногда и у друзей. И очень, очень редко, дома...
  Мысли о еде ушли как-то сами собой. Теперь мне хотелось только найти их. Как всегда. Именно с этой целью я и приехал в Сильвертон, и или я найду их здесь, или умру сам...
  
  Глава 9. Сады Смерти.
  
  К двум часам (по моим подсчетам) я дошел до Грин Стрит. Чем ближе я подходил к центру Сильвертона, тем ветше и грязнее становились старые здания. Кое-где на обочине дороги лежал мусор типа смятых рекламных листовок и окурков от сигарет. Но Грин Стрит осталась такой же невозмутимой и величественной, какой она была вчера. В начале улицы возвышался темный силуэт мэрии, а в конце улицы - черные вершины голых деревьев. Я быстро прошел мимо мэрии и направился в сторону Центрального Парка. До него оставалось не больше 200 метров, но из-за легкого тумана были видны лишь его смутные очертания.
  Три года назад этот парк быль единственным местом в Сильвертоне, где безгранично царила прохлада. Густая листва деревьев, светящаяся на солнце нежно-зеленым светом, защищала посетителей парка от палящего светила. Посреди парка расположился небольшой прудик с перекинутым через него белым мостом. Жители Сильвертона называли этот мост "Мостом Любви" - по преданию, если влюбленные поцелуются на этом мосту, то обязательно сыграют свадьбу и ничто не сможет воспрепятствовать их любви. Красивая легенда, в которую верят все легкомысленные влюбленные Сильвертона. Кети же очень любила просто забираться на мостик и кормить с него плавающих в пруду уток. Ни одно посещение нами парка не проходило без этой маленькой церемонии кормления. Поэтому меня и не удивило, что в своем письме Кети говорила именно об этом месте.
  В Центральном Парке Сильвертона всегда были не только старики, радующиеся спокойной и размеренной старости, но и беззаботная молодежь, только начинающая познавать все радости жизни. В городе, где кроме кинотеатра, нескольких кафе и ресторанов не было никаких других развлечений (не говоря о библиотеке), парк был ключевым местом общественной жизни. По субботам здесь устраивались различные конкурсы, начиная от конкурса песен и заканчивая целыми театральными постановками, и другие развлекательные мероприятия. В этом парке не было места тоске и скуке.
  А между тем я проходил мимо медленно разрушающихся зданий с грязными фасадами и разбитыми окнами, мимо вновь выстроившегося магазина, в котором теперь также царила Тьма, мимо перекрестка с Сильвер Стрит, на которой находилась относительно новая библиотека. Я шел вдоль полосы прогнивших деревьев в центре улицы, которая тянулась по всей ее длине. От Грин Стрит отходили десятки маленьких улочек, от которых, в свою очередь, переходили в такие же десятки переулков и тупиков. Они, будто паутина, окутывали весь город.
  В пятидесяти мерах от входа в Центральный Парк, я увидел его железную ограду на кирпичном основании. Ограждение покрылось ржавчиной, которая, стекая вниз по черной решетке, оставляла под собой на сером кирпиче рыжие разводы. И сразу за оградой появились деревья. Высохшие, трухлявые, почерневшие от времени, они были полной противоположностью тем, которые росли здесь какие-то три года тому назад. Теперь на некогда зеленых деревьях не было ни листика. Теперь этот парк не защищал никого от солнца не потому, что в городе никого и не осталось, но по той простой причине, что солнце уже не было жарким и палящим. Теперь его лучи, пробиваясь сквозь облака, не несли с собой никакого тепла. Зато город был полон сырого воздуха, который медленно, осторожно, но зато на все 100 процентов разрушал Сильвертон.
  
  И вот я уже стоял перед входом в парк. Резная арка огромных четырехметровых ворот, украшенная сверху гербом города (казалось, что это герб может упасть от малейшего дуновения ветра в любую секунду, но он все еще держался на верхушке ржавых ворот), возвышалась передо мной, и складывалось впечатления, будто эти ворота соединяют два похожих, но вместе с тем очень разных мира. Вот столько створки этого "портала" были выбиты из петель и теперь лежали по разные стороны от прохода - одна в одном, другая в другом мирах. Та, которая была снаружи, была практически чистой - на черной решетке ржавчина появилась лишь на соединении прутьев. Зато о другой сказать подобного было нельзя. Она настолько покрылась рыжим налетом, что кое-где прутья были просто разъедены на части. Они лежали на холодном сыром асфальте буквально сливаясь с ним воедино... И мне предстояло войти в это царство разрушения, которое обрело плоть и кровь в этом парке города Сильвертона.
  После секундного колебания я преступил порог этого мира. Если на улицах за пределами парка воздух был просто влажным, то здесь в место воздуха, казалось, была одна вода. Из-за высокой влажности было очень тяжело дышать, но переставлять ноги по скользкой почве, хлюпающей под тобой, было не легче. Грязь расплывалась от каждого шага, а ровные дорожки парка теперь были размыты до неузнаваемости. С деревьев слезла кора и, упав на сырую почву гнилой трухой, обнажила серые стволы деревьев. И сейчас между ними завывал невидимый ветер, будто все погибшие души Сильвертона собрались здесь и взывали о спасении из этого вечного Ада.
  Эта мысль настолько прочно засела в моем сознании, что теперь каждое дерево для меня обретало человеческое лицо, искаженное гримасой боли и отчаяния. И между этим живыми деревьями появляются человеческие души. Они, не спеша, проходят мимо стволов, направляя свой безразличный взгляд на черную землю под ногами, раскрыв рот в безмолвном крике, а на их глазах блестели неосязаемые слезы. Они проходили мимо меня, первое время даже не замечая моего присутствия. Некоторые из них шли по сырой земле и садились на старые скамейки с ржавыми ручками и гнилыми деревянными сидениями. Они локтями упирались в свои колени и, уткнув лицо в прозрачные неосязаемые ладони, тихо плакали, лишь изредка поднимая свои уставшие головы. Они были обречены на вечное скитания в этом полном смерти парке, в одиночестве, без какой либо цели и самое главное - ни за что. Чем они заслужили такое существование в мире, который не могли покинуть, где не могли даже разговаривать друг с другом?!
  Некоторые из призраков обращали на меня свое внимание и несколько секунд оценивали меня пустым взглядом, в котором не было абсолютно ничего, и потом продолжали свой путь в никуда. Здесь были и мужчины и женщины, подростки и старики... И все они оказались здесь из-за какой-то мимолетной череды разрушений, которая не просто отняла их бесценные жизни, но и навсегда оставила в этом царстве страданий. Знают ли они, во что превратились их тела? Скорее всего. И это, должно быть, еще больше отравляет их существование в этом бескрайнем чистилище...
  Человек по природе своей рано или поздно приспосабливается к окружающим его условиям. Уходя все глубже в парк, я привыкал к царящей здесь атмосфере. Каждый новый шаг по главной аллее давался мне легче предыдущего, каждый новый вдох наполнял тело большим количеством живительного воздуха. Призраки по-прежнему проходили мимо меня, лишь на мгновение останавливая на мне свои безразличные взгляды. И мне казалось, что за этот короткий миг они узнают обо мне многое. Да, они без сомнения знали о цели моего прихода в это место, но не могли сказать. Пытались, но их слова поглощала тишина.
  По размытой дороге, навстречу мне, шел мальчик лет пяти-шести. Это был такой же неосязаемый дух, как и остальные призраки. Он не обращал внимания ни на кого и ни на что - он просто шел вперед и смотрел себе под ноги, надеясь найти там ответ на все свои вопросы. Мы шли с ним по одной прямой навстречу друг другу...
  (А если это сын Сандры, если она вернулась в Сильвертон ради него, если она тоже услышала его мольбу...)
  Я не заметил, как тень мальчика прошла сквозь меня. Ощущения, которые я при этом испытал, невозможно передать словами. Сначала по всему телу пробежал холодок, переросший в дрожь, и затем, за какую-то долю секунды, пока мое тело и его душа были едины, я увидел как он играл в прятки с друзьями рядом со строительной площадкой, как спрятался за машиной совсем рядом с ограждением, как через несколько секунд его не стало... и его последнее слово перед смертью: "Мама...". Его душа прошла сквозь меня, оставив во мне только пустоту и холод. Он будто ничего не почувствовал и шел дальше, так же бессмысленно уставившись на черную землю под собой, но я понял, что это он. Это Робин. Я попытался окликнуть его, но он меня не слышал. Он двигался дальше, и через пару мгновений исчез в тумане...
  Он ведь тоже погиб в этой катастрофе, как и все, кто здесь находятся... Значит, моя семья тоже должна быть здесь... около пруда... Теперь я был в этом уверен и ускорил шаг. Я буквально бежал к центру парка, и чем ближе я подходил к нему, тем в более густой полумрак я погружался. Я не могу упустить их сейчас. Только не в этот раз.
  Ближе к центру духов становилось все меньше и меньше. Они провожали меня взглядом полным тревоги, предостерегая меня. Я чувствовал что они по настоящему беспокоятся за меня и взглядам просят остановится... Но я не могу... Я должен найти свою семью...
  Далеко за моей спиной, в глубине мертвой рощи, возвышалась темная фигура. Дух с минуту неподвижно стоял между серыми деревьями и, спустя мгновения, исчез, сверкнув на уровне глаз двумя красными угольками.
  
  Деревья становились все гуще. Их ветви уже доставали до земли и, рассекая мне кожу на лице и теле, пытались остановить меня. Рубашка рвалась на глазах, освобождая место для новых ран, а я все бежал туда, к месту, которое было скрыто за этой дремучей чащей.
  Справа от дороги было небольшое углубление, в котором стояла черная скамейка. На ней сидел мужчина в черном плаще и густыми светлыми волосами. Его тело равномерно поднималось в такт дыханию, но его лицо оставалось скрытым за волосами.
  - И ты еще надеешься на встречу... - прошептал мужчина, когда я остановился напротив него, - Они мертвы, смирись уже ты с этим.
  - О чем ты говоришь, - не веря своим ушам, спросил я мужчину, приближаясь к нему.
  - Я говорю о том, что знаю и что вижу! - Он в ярости поднял вверх свое лицо. Лицо молодого мужчины было вдоль и поперек испещрено шрамами, а из-под тяжелых век на меня смотрели два белых глаза, - Твоя семья мертва - им нет пути обратно! И для тебя вперед уж путь закрыт! Твои мечты, надежды и желанья - всех их густая Тьма поработит! Когда б ты знал, что ждет тебя в дороге, ты б не явился в этот вечный мрак! Ты бы остался там, пред парком на пороге, ведь в этот мир свет никогда не попадал! Ты обречен, беги пока не поздно! Своей семьи тебе уж не спасти! Весь город стал игральною доскою, и Тьма - король - лишь ей руководить!
  Мужчина поднялся со скамьи и, схватив меня за воротник, продолжал:
  - Все эти души у него во власти - им жизнь чужда, их проклял божий свет! Они погибли, но ведь есть живые! И лишь о них ты должен думать, псих! Зачем явился ты в сей мрак бескрайний, ведь все во что ты веришь - все мертво! И сам ты мертв, вы все мертвы здесь! Боги, - он схватился за голову и, утопая в слезах, снова упал на скамейку, - зачем проклятьем сим меня вы наградили! Мне ведомы все тайны в этом мире! Но только боль они мне причиняют... Иди же ты вперед, и верь в свою надежду - теперь она одна тебя спасет...
  Он закончил свою речь и, встав со скамьи, пошел к выходу из парка. Несмотря на свою слепоту, он шел ровно вперед, обходя все выступающие корни и ветви, будто он всю свою жизнь прожил здесь. Я смотрел ему вслед до тех пор, пока он не исчез во мраке, оставив после себя лишь воспоминания. Откуда он знал обо мне, какие тайны еще ведомы ему? Зачем он здесь ждал меня - сначала пытался остановить, а потом отпустил?
  Я пошел дальше. Деревья начали редеть, дышать стало легче. Тьма медленно рассеивалась, открывая моему взгляду заветный пруд. Еще несколько шагов, и я уже стоял перед темной водой, из-за чего казалось, что пруд не имеет дна. В двух метрах вокруг пруда не было ничего кроме коричневой грязи, за которой вновь шли деревья. Вся площадка, на которой я сейчас находился, представляла собой арену радиусом в 10 метров. Над черной водой пруда возвышался серый "мост любви". Время стерло с него белую краску, обнажив гниющее дерево.
  Щелк...
  
  All of my memories keep you near.
  In silent moments imagine you here...
  Щелк...
  Мелодия, которая на несколько секунд наполнила импровизированную арену, стихла. На вершине моста появилась Элен и прижимала к себе детей.
  - Элен, - прошептал я и побежал вверх по ветхому мосту. Ступени, казалось, исчезали из-под ног сразу после соприкосновения с ними, но я бежал к Элен, я бежал к детям.
  (Я не могу упустить их сейчас. Только не в этот раз)
  Но стоило мне только дотронуться до них, как иллюзия растворилась в воздухе, и вместо нее на серой площадке остался белый конверт. Такой же, как и в прошлые разы, абсолютно чистый и только что запечатанный. Опять письмо... Но почему?! Они же были совсем близко! Почему я их упустил?! Я со всей силы ударил об поручень, и гнилое дерево, разлетевшись в щепки, упало в пруд, впервые потревожив незыблемую поверхность воды.
  Я поднял письмо. Руки тряслись. Нет, я этого не ожидал... Они были так близко... ведь я спешил сюда только ради них! Как это могло случиться?! Они же видели меня! Должны были видеть! Почему они исчезли?!
  На конверте была надпись корявым подчерком. Это был Джек. Он еще не умел писать слитно, по этому коряво вывел на конверте только одно слово: "Папе". В груди защемило. Я был счастлив получить от него такое письмо... если бы он был жив. Папе.
  Как же это приятно, Боже! За что ты отнял их у меня?! Ведь я любил их! Они не заслужили смерти! Я тебя ненавижу, слышишь! Бог, да какой же ты бог, если не можешь защитить дитя свое?! Да если ты существуешь, то знай - ты садист! Ты...ты просто последний убийца! Ты говоришь о душе, но у самого ее нет, раз ты позволил произойти такому! Я ненавижу тебя! НЕНАВИЖУ!
  Я упал на колени посреди небольшой площадки. Проклятия вырывались изо рта, я плакал, пытаясь слезами убить боль в душе. Трясущимися руками я открыл конверт, и из него на гнилое дерево моста выпали лист бумаги и фотография. На этот раз сначала я взял в руки фотографию. Снова поларойдная, сделанная Кети в день нашего приезда в этот город. Джек сидел на заднем сидении пристегнутый ремнем безопасности. Он сидит, широко улыбаясь, и в глазах его только радость и счастье. Вот он едет в машине вместе с мамой, папой и сестренкой. Он улыбается, а сестренка достает из дорожной сумки фотоаппарат и из камеры "вылетает птичка". А за ней из фотоаппарата появляется и фотография, и малыш смеется еще искреннее. Мама с папой тоже улыбаются, когда Кети показывает им фотографию.
  Тогда еще никто из нас не подозревал, что через две недели папа останется один и больше никогда не будет счастлив. Просто их не будет рядом с ним...
  От воспоминаний глаза вновь заблестели, но волю слезам я не дал. Я был рад, что, наконец-то, увидел и своего сына, что наконец-то появись и его лицо. Я вытащил из кармана предыдущие фотографии и развернул их. Теперь мне все стало ясно. Сначала я вновь посмотрел на третью, где был один Джек, затем на вторую. Теперь на ней появилось и лицо Кети, и лицо Джека... И, наконец, самая первая фотография перед гостиницей. Она изменилась больше всего. Теперь на ней были все три лица - Элен, Кети и Джек. Теперь я видел их лица. Их по-настоящему живые лица. С каждым письмом я возрождал их из мрака, сначала Элен, а за тем и детей. Теперь они были вместе, стояли передо мной на этой фотографии. Отель за их спинами исчез, позади них осталась только лесная поляна и деревья...
  И теперь мне стало тяжело. Я хотел кричать. Громко, чтобы меня слышал весь мир. Я стоял посерди моста, вскинув влажное от слез лицо в небеса. Где-то там был этот Бог, который должен помогать всем нуждающимся! Помогать, а не убивать их! А еще после этого он требует веры в его могущество?! Никогда. Я звал свою жену и детей. Боль сковывала, сжимала мое сердце. Я вновь упал на колени, не успев толком подняться с них. Труха снова упала в пруд, и со дна поднялась пара небольших пузырьков... за ними еще один и еще. А за тем забурлила и вся вода. Я опомнился. Вновь опасность подобралась тогда, когда ее меньше всего ждешь.
  Я встал и начал спускаться с моста, когда из воды вырвалась рука. Это была ее рука. Бледная, гноящаяся рука Сандры. Она вернулась за мной. Вслед за рукой из пруда показалась и ее голова, и все ее тело. Она продолжала преследовать меня даже после смерти.
  Но ведь здесь нет Тьмы! Откуда? Как? Ее не может быть здесь!
  Я посмотрел на небо - через облака пробивались блеклые лучи солнца. Тогда что она здесь делает, мать ее?! Я ступил на черную землю одновременно с тем, как Сандра вышла из воды, а за ней из темной пучины поднимались все новые и новые тела мертвецов. Страх сковал меня, и я неподвижно остался стоять на земле. Они походили ко мне со всех сторон. Не в силах пошевелиться я закрыл глаза и почувствовал, как что-то скользкое и холодное прикоснулось к моей руке. А я ведь даже не прочитал письма Джека...
  
  Иллюзия. Они исчезли так же, как и появились. Секунду назад Сандра была рядом со мной, держала мою руку, а сейчас ее нет. Мое воображение само создавало и уничтожало образы.
  Я посмотрел на мост. Перила затряслись и от них отлетел гнилой кусок дерева. В тот момент как он упал в пруд, я, стоя на мосту, упал на колени и закричал. Как странно смотреть на вещи под другим углом. Я видел себя на вершине моста, как я разрываю белый конверт, как смотрю на фотографии... В моих руках появилось письмо, и одновременно с тем, как я на мосту развернул последнюю фотографию, я развернул белый лист бумаги. На нем тем же самым подчерком Джек написал лишь одно слово: "Мэрия".
  Мэрия. Это слово прозвучало в моей голове как приговор. Именно этого я и боялся больше всего. Джек звал меня в Ад. Он звал меня туда, куда даже свету закрыта дорога. Туда, где правление Тьмы безгранично. И именно туда звал меня мой сын. Но почему? Почему именно мэрия? Что заставило их быть там?
  Образ моего присутствия на вершине моста исчез, как исчез и сам мост. На его месте появилась черная стена. На ней - три ряда разбитых окон, отделенные друг от друга серыми перегородками. Я знал, что это не больше, чем обман, но, должен признать, этот обман был максимально реалистичен. Я отошел от потемневшей кладки и наступил на крышку люка. Обернулся - вокруг меня возвышались двухэтажные дома Грин Стрит, а вдалеке, за спиной, черной точкой выделялся парк. Шаг вперед сквозь стену, и Тьма. Еще один шаг - и я снова стою у самой кромки черного пруда, окруженный серыми деревьями.
  Я снова подумал о семье.
  На другой стороне пруда стоит Элен и держит за руку Джека, они зовут Кети. Девочка же вприпрыжку бежит по мосту, держа в руках маленький бумажный пакетик с хлебом. Раздается хруст - одна из ступенек под ее ногами трескается. Пакетик с кормом выпадает из ее рук. Забыв, что это лишь иллюзия, я бегу к мосту. Элен тоже срывается с места и начинает подниматься по гнилым ступеням. Девочка еле успевает схватиться за поручень, повиснув над черной водой. Элен и меня отделяли от девочки всего каких-то два несчастных метра, когда пакетик с хлебом достигает поверхности воды, нарушая ровную глядь пруда. Со дна поднимаются пузыри. Я становлюсь все ближе к Кети, Элен тоже совсем близко. И в ту же секунду, как мы с Элен падаем на лестницу, пытаясь схватить нашу дочь, из темной воды, будто осьминог, вырывается белая рука и, схватив Кети за ногу, начинает тянуть ее вниз. Кети кричит, но я ее не слышу. Вместе с дочкой кричит и Элен. Девочка плачет и, не в силах больше держаться за скользкое дерево, разжимает свои тоненькие пальчика...
  (Дочка, подожди, мы с мамой сейчас спасем тебя...)
  Но уже слишком поздно. Она срывается вниз, и темная вода вмиг поглощает ее, оставляя на своей поверхности большие круги. Кети барахтается посреди этого черного океана, но что-то уносит ее под воду. Я остаюсь на одной половине моста, Элен на другой, мы лежим на сырых деревянных ступенях и смотрим вниз, не в силах что-либо сделать. Из-под воды вырываются последние пузырьки с воздухом, последний раз нарушая поверхность пруда. Руки Элен трясутся. Она стоит в шоке и смотрит на меня испуганным взглядом. В ее глазах - безграничный ужас. Ее губы что-то шепчут, но я не слышу ее. На ее щеках блестят слезы и срываются с лица в воду, вслед за нашей дочерью. Я поднимаю руку, чтобы вытереть с ее лица эти соленые капли...
  Образ снова исчезает. Силуэты Элен и Джека растворяются в тумане, гладь воды вновь становится незыблемой. На указательном пальце руки - маленькая капля, а передо мной - разрушенная ступенька.
  Не способный что-либо понять, я спустился на землю. На земле у самой воды - отпечаток человеческой руки, появившейся из воды. Я прошел мимо, не обратив на него внимания, поднял с земли письмо сына, и вышел с этой арены обмана. Я пробрался через заросли деревьев и вышел на главную аллею. Я медленно шел по сырой дороге, не замечая призраков, которым я также был безразличен. Они теперь не смотрели на меня - они просто молились, сложив перед собой руки. Они питали меня своей жаждой мщения за загубленные жизни. И теперь, идя по этой дороге, я чувствовал в себе что-то новое, что поможет мне найти семью, поможет выжить
  (и победить?)
  в схватке с самой Тьмой. Теперь я был не один - меня поддерживали сотни душ, и хотя бы ради них я должен был сделать то, чего уже никогда не смогут они.
  Через минуту я покинул Центральный Парк Сильвертона, а души умерших так и остались в нем, в своей нерушимой, магической тишине, где им предстояло коротать вечность в ожидании своего часа.
  
  Глава 10. Откровение.
  
  И вот я за пределами парка. Ни Тьмы, ни Света, только вечный туман заботливо укрывает холодные улицы города, будто кровь растекается по сосудам. Влажный воздух медленно наполняет легкие, и так же медленно покидает их секунду спустя. Сердце быстро и равномерно отбивает в груди свой ритм. Каждому удару соответствует шаг, каждому вдоху - две секунды, каждой мысли - вечность. Все в этом мире решено за нас. Все подчиняется своим никому не известным законам. И мы лишь ничтожная часть этой бесконечной системы. Ничтожная, но вместе с тем необходимая.
  Я шел по Грин Стрит, не обращая внимания ни на очищающиеся за моей спиной фасады зданий, ни на появляющиеся почки на мертвых деревьях посреди дороги; не замечая, как ветер уносит из-под ног давно опавшую листву, как солнце своим ярким светом разбивает густые тучи и начинает лить свой яркий свет на погрязшие во мраке улицы Сильвертона.
  Мне было все равно.
  А между тем за моей спиной город обретал новую жизнь, свою прежнюю красоту и привлекательность. На месте разбитых витрин и окон появлялись новые стекла, внутри зданий восстанавливался разломанный интерьер. Солнце своим светом буквально превращало в пепел всю ту грязь, которая скопилась на стенах и дороге за три долгих года. Туман за спиной рассеивался.
  Но если за моей спиной шло созидание, то передо мной, будто в отражении кривого зеркала, происходило сплошное разрушение. Тьма сгущалась, туман скапливался, дороги трескались и разрушались, как и стоящие вокруг здания. Деревья, не выдерживая давления, ломались пополам. И здесь, на стыке двух противоположных друг другу миров был я.
  Пройдя половину улицы, я почувствовал, насколько важно для Тьмы остаться непобежденной. Каждый новый шаг давался все труднее и труднее, Тьма не давала видеть дальше двух метров перед собой. Ноги с трудом находили на асфальте ровное место, но я продолжал идти вперед к своей цели - я шел к своей семье.
  Когда до мэрии оставалось около пятидесяти метров, перед глазами начала проноситься жизнь. Многие называют это дурным знаком, но сейчас я был рад этим воспоминаниям. Я вспомнил свои первые шаги, свое первое слово, свой первый день в детском саду, своего первого друга, свой первый день в школе, а затем переезд в Нью-Йорк, и опять новая школа, а там и первая драка, первая любовь, первый поцелуй, первую настоящую гулянку, после которой проснулся с трещащей головой, а заем и трагическая смерть отца, и снова новый переезд в другой район Нью-Йорка, новые знакомства, первый сексуальный опыт с "мисс школа-1988", а вскоре и окончание школы, за которым пошел институт, а там Элен. Мы полюбили друг друга буквально с первого взгляда. Поцелуи, дискотеки, долгие ночи вдвоем, знакомство с ее родителями и, наконец, тот самый момент, когда я сделал ей предложение в далеком 1995 году - ровно 10 лет назад. Несколько лет беспечной совместной жизни, а там уже родились Кети, а за ней и Джек. Я помнил каждый их шаг за их короткую жизнь. И еще я помнил те дни. Я помнил, как мы с Элен взяли отпуск и приехали вместе с детьми сюда, в Сильвертон, как провели здесь две недели, и как их не стало. А затем три года, три долгих года мук и одиночества... И вот я здесь, прошел почти весь путь, и теперь передо мной осталось одно, последнее, препятствие.
  (Иди же ты вперед, и верь в свою надежду - теперь она одна тебя спасет...)
  Да я иду, да я верю. Я смогу пройти это путь...
  И только теперь, находясь на волосок от смерти, я понял истинную цель своего пребывания здесь. И этой целью была далеко не моя семья - я был здесь ради города. Ради этих душ, которые скитаются на поле смерти в полном одиночестве, отверженные небом и землей. Ведь они страдают больше чем кто-либо другой. Тьма, царящая здесь, убила их тела и продолжает отравлять их и без того жалкое существование. И только я, по их мнению, могу противостоять Тьме. Я живой. У меня есть силы, у них есть энергия... Но почему я? Их ответ прост: моя семья. Ведь только ради них я мог пойти на смерть... и вот я здесь.
  Впервые за весь путь я обернулся назад, и увидел старый, прежний Сильвертон, который еще не знал слез и разрушений, и который нуждается в помощи. И я пошел к мэрии - туда, где меркнет солнца свет...
  
  Глава 11. Первые Врата.
  
  Lasciate ogni speranza voi ch"entrate
  
  До мэрии оставалось десять метров - именно они дались мне тяжелее всего. Пот струился по лбу, как горная река с бешеной скоростью стремится вниз. Тело уставало, отказывалось слушать, но силы еще не покинули меня. Шаг за шагом я двигался в кромешный мрак - впереди была одна лишь чернота. Но холодный камень стен становился все ближе и ближе, я чувствовал это. Еще один шаг...и еще один... с каким трудом давался мне каждый сантиметр оставшегося пути!..
  Вот и все, - подумал я, когда сопротивление стены не позволило мне двигаться дальше, - Сейчас она вырвется наружу и порвет меня на куски...
  Но что-то навязывало мне свои условия - в голове теперь была лишь одна мысль.
  (Оставь надежду всяк сюда входящий)
  Надпись с первых ворот Ада. Идти дальше я мог только отказавшись от поддержки Света, рассчитывая только на свои силы, которых и так осталось не много.
  (Оставь надежду всяк сюда входящий)
  Сомнения терзали меня не долго. Если это требовалось для спасения моей семьи, то я был готов пойти и на этот шаг. Не оборачиваясь назад, я отказался от поддержки Света и душ из парка - я остался один на один с силами Преисподни. Шаг вперед...
  (Твои мечты, надежды и желанья, всех их густая Тьма поработит!)
  (И для тебя вперед уж путь закрыт!)
  Но Тьма заботливо пустила меня в свои владения. Она поглотила меня и отделила от прежнего мира... раз и навсегда.
  За считанные секунды Тьма вновь заполнила половину улицы. Но и Свет продолжал держать оставшуюся часть. Тут же из парка начали появляться светящиеся души, а навстречу им, из мрака, выходили их тела. Две армии Света и Тьмы сошлись в своем вечном бою. Сначала души налетали на мертвое тело, оплетали его тонкими светящимися нитями, а потом стягивали до тех пор, пока тело не рассыпалось на атомы. Мертвецы же подбегали к душам, и пока те стягивали других мертвецов, они выпускали изо рта сгусток тьмы, растворяя в нем оболочку призрака. Когда ряды обоих сторон заметно поредели, их тактики сменились. Души по отдельности наступали на каждое тело, стремительно перемещались вокруг него, будто светлячки в темную ночь летают вокруг цветов, опутывали своими неосязаемыми нитями, и исчезали вместе - душа с телом. Армия мертвецов начала наступать строем без брешей, на место исчезнувшего тела становился новый мертвец идущий сзади, и они постепенно оттесняли призраков назад. Другие души начали отводить мертвецов с флангов в стороны, убивая выпускаемым из себя потоком света. Победа, казалось, в этой битве не улыбнется никому.
  Исход битвы не зависел от меня. Все, что мне оставалось - это смотреть, как ветер разносит прах побежденных тел, и как одна за другой гаснут огоньки призраков.
  Я повернулся к холодной кирпичной стене мэрии. Казалось, что ее крыша исчезает далеко за облаками, что в ней не три этажа, а гораздо больше. Может сто, может двести, может и вся тысяча.
  И где-то там, в этой цитадели Тьмы, была моя семья. Я знал, что они ждут меня...
  Я чувствовал биение их сердец...
  
  Я стоял напротив главного входа в здание администрации города Сильвертон. Передо мной были две высокие деревянные двери, на каждой из которых было по фигурной железной ручке, какие обычно ставились в средневековье на дверях замков или церквей. Я сделал два глубоких вдоха и закрыл глаза.
  (Ты обречен, беги пока не поздно! Своей семьи тебе уж не спасти!)
  И вновь мысли о них. Стараясь как можно точнее запечатлеть в сознании их образы, я пытался не дышать. Улыбка Элен, веселые глаза Кети, чумазый носик Джека. Как мне их не хватает теперь.
  В нагрудном кармане рубашки почувствовалось тепло. Фотографии. Я опустил в карман ладонь, но вместо фотографий в ней был лишь черный пепел. Та же самая участь постигла и их письма.
  (Оставь надежду всяк сюда входящий)
  Тьма требовала от меня забыть и о семье... ради них...
  И я забыл. Я выгнал из головы любые мысли о своих родных, выбросил любимые образы семьи, дома, мысли о жизни и смерти, сосредоточившись только на том, что происходит здесь и сейчас. В эту секунду я был совершенно чист перед ликом Тьмы.
  На шее я почувствовал теплое дыхание. Сразу за ним холодные женские руки обвили мою шею, проникли под рубашку и принялись растирать мою грудь... Сандра... поглаживание в секунду сменилось десятью порезами от ногтей - пятью на одном и пятью на другом боках. Она тут же развернула меня к себе лицом и прижала к стене. Ее кожа стала такой же, как и прежде, только была мертвенно бледная.
  - Ну что, герой, пришел таки сюда? На что же ты еще готов ради своей семьи?! - спросила она. В ее голосе отчетливо звучали нотки презрения и издевки, - Ты хоть помнишь меня, Майкл? - она принялась медленно расстегивать пуговицы моей рубашки, рассчитывая на то, что возбудит во мне страсть. И ей это удавалось, - Помнишь ли ты того монстра, которого ТЫ ослепил в коридоре гостиницы?! - она резко дала мне пощечину. Боль мгновенно обожгла мою щеку. Она тут же подхватила меня и сжала челюсть ледяной ладонью, будто приказывая смотреть ей в лицо. И вновь я видел перед собой ее белоснежную кожу, ее страстные алые губы, ее изящные черты лица... но я не видел ее глаз, скрытых за черной как сажа повязкой, - Ты предал меня, Майкл, и не смей передо мной оправдываться! - она со всей силы ударила меня коленом в живот, и опять приперла к стене, - Ты бросил меня во Тьму, а потом как жалкий щенок попытался убежать! На что ты надеялся?! - одним движением руки она швырнула меня на холодный асфальт и наступила мне на грудь, - Ты бросил меня, Майкл, и Тьма завладела мной. Да, Майкл, я продала себя ей! И уже тогда я возненавидела тебя! Да, я желала, чтобы с тобой произошло то же самое! - она опустилась и снова подняла меня будто безвольную марионетку, опять прижав к стене, - Но почему?! Почему ты так веришь во встречу со своей семьей! Почему это дает тебе такие силы?! Знаешь что, я ненавижу тебя, и если бы не задание, я бы убила тебя прямо здесь! Я жажду твоей смерти, сука! Ты отнял у меня возможность вновь увидеть моего сына!!! - она со всей силы ударила мной о стену, и я вновь безвольно рухнул на землю. А она как повелитель возвышалась надо мной, как властелин над своим рабом.
  - Сандра, прости меня, прости за, - я начал оправдываться перед ней, но она прервала меня ударом ноги.
  - Молчи, тварь! Я велела тебе не оправдываться! Разве ты еще не понял, что судьба вновь свела нас вместе не для того, чтоб я тебя угробила! - теперь она нагнулась и присела передо мной, прижав меня плечами к холодной каменной стене, - Тьма великодушна, Майкл. Она никогда не оставляет тех, кто верен ей. Она скрыла мое уродство, и открыла мне свои тайны.
  Я чувствовал ее дыхание на своем плече. Последние слова она шептала мне на ухо. У меня не осталось сил сопротивляться ей. Она была выше меня.
  - Я не могу видеть свет, Майки, но зато вижу сквозь Тьму. Ты же наоборот. Вместе мы отлично споемся, не так ли?
  - Сандра, клянусь тебе, - начал я, ожидая очередного удара, но она лишь прислонила свой аккуратный пальчик к моим губам.
  - Не стоит Майки, деточка, побереги силы. Ты еще слишком молод, не так ли, - она провела пальцем по моей шее, снова добравшись до пуговиц. Только теперь она застегивала их. Принявшись за воротник, она остановилась.
  - Ты видел его?
  Ее голос задрожал, теперь в нем не было прежней самоуверенности и надменности.
  - Кого? - не понимая, о чем она, переспросил я.
  - Робина, Майкл? Где, где ты его видел? - ее голос был пронизан неуверенностью и страхом. Теперь в ее скованном Тьмой сердце разгорелся потухший огонек - она вновь думала о сыне, забыв о Тьме.
  - Он... в парке. Я видел там его душу... - еле сказал я. Тело болело от только что перенесенных нечеловеческих ударов.
  - Господи, Майкл, прости меня! Я не знала, я не хотела, - она подняла меня, тут же обернувшись назад.
  Из армии призраков появилась небольшая светящаяся душа ребенка. Это был ее сын. Малыш налетел на такое же тело, ловко окутал его светящейся нитью, и они оба исчезли со смертоносной арены. Из-под черной повязки по лицу Сандры потекла прозрачная струйка. Повязка слегка намокла, но она не снимала ее. Она лишь смотрела на поле битвы до тех пор, пока яркий огонек души ее сына не потух. Она почувствовала, что ее сын свободен, и теперь он ждет ее не здесь, не в этом погрязшем в грехах мире. Он ждет ее где-то там, в безоблачной небесной синеве...
  Она медленно перевела взгляд на меня, точнее ее лицо было обращено в мою сторону.
  - Я помогу тебе Майк. Я отплачу тебе за то, что ты освободил моего сына из этого ада, - она кивнула мне и встала напротив дверей, схватившись руками за замки, - Мы найдем их. И еще одно, Майк... спасибо тебе...
  Держась за бок, я кивнул ей в ответ. Она лишь снова обратилась к воротам и, дернув за массивные кольца, отворила запертые двери. Сандра первая перешагнула через мрачный порог. Вот он, первый, а может и последний чертог Тьмы. И я делаю шаг - впереди пустота, и во Тьме погибают все грезы.
  
  Сандра прикоснулась к моей руке. Она стояла чуть поодаль от меня, одной рукой сжимая мою ладонь, другой держа факел, который мало чем помогал. Мы молча стояли посреди огромного коридора, скрытого во мраке. Массивные двери за нашими спинами захлопнулись, стоило нам только переступить порог. Что касается обстановки помещения, то все можно описать одним словом - ничего. Вернее это не значит, что здесь ничего не было, просто из-за густого мрака ничего не было видно. Единственной надеждой была Сандра: благодаря ее повязке она могла видеть путь через этот мрак.
  - Держись рядом, Майк. Здесь, в этом коридоре, ты лицом к лицу столкнешься со своими страхами и кошмарами. Здесь воскресают воспоминания, которые когда-то причиняли тебе боль. Я говорю не о том, что 3умер любимый хомячок и так далее - воспоминания будут куда ужасней, и будут бить в самое сердце. Только все, что ты увидишь, не больше чем иллюзия. Как в парке, помнишь? То же самое и здесь. Единственное, что ты должен здесь делать - это не верить своим глазам. Не позволяй воспоминаниям завладеть тобой. Если ты поверишь этому обману - опасность станет вполне реальный. Твои воспоминания способны убить тебя, навсегда оставив во тьме. Еще раз заклинаю тебя, Майкл, если хочешь дойти до конца - не доверяй своим глазам, - зрение обманчиво.
  Я стоял молча, внимая каждому ее слову и вглядываясь во мрак.
  - А ты их видишь?
  О да, она видела многое. Перед взором Сандры предстало помещение невероятных, фантастических размеров. Впереди - ровная деревянная дорога, по которой и надо было идти. Шаги в сторону были исключены - и справа и слева от пути возвышались невероятные горы абсолютно разных и на первых взгляд несвязанных друг с другом вещей. Здесь были и дома, и разбитые машины, и мертвые люди и животные, висельницы и электрические стулья, бензопилы и танки, топоры и сабли, деревья и пламя, вода и земля, могильные плиты - здесь было все, что преследует человека в его кошмарах. И все это было здесь лишь для одной единственной цели - разыграть перед человеком спектакль, в который он способен и должен поверить... чтобы умереть.
  - Нет, Майкл. Я не вижу их. Все что мне открыто - это дорога, по которой мы должны идти, - ровно ответила Сандра, - Просто держись рядом со мной, и ты дойдешь до Вторых Врат без каких либо травм.
  - Хорошо. Спасибо.
  И мы пошли вперед. Пламя освещало путь не дальше метра вокруг, вырывая нас из непроглядной Тьмы. Наши шаги повисали в тишине и эхом разносились по всему коридору. Эхо было настолько длинным, что сразу стало понятно - дорога будет долгой.
  
  Сандра держала меня за руку и вела вперед по темным коридором, будто заботливая мать переводит ребенка через дорогу. Сначала Тьма пропускала нас вперед, не выставляя на пути каких либо препятствий. Я старался идти вперед, не возрождая в голове лишних воспоминаний: в конце концов, все это могло обернуться против меня же самого. Но после пяти пройденных метров разум сдался - мрак начал проникать в глубины моего сознания, выискивая самые заповедные страхи, возрождая во мраке самые ужасные моменты моей жизни.
  Далеко за спиной я услышал голос мамы, доносящийся с кухни: "Майки, сынок, пора кушать!". Как и все американцы, ценящие спокойную и размеренную жизнь, мы жили в пригороде Нью-Джерси на отдельном участке в отдельном доме. Дверь с кухни выходила на улицу в сторону дороги. Не обращая внимания на ее крик, я продолжаю идти вперед. В то время мне было 3 года, но похожее происходило и сейчас. Мне казалось, что я медленно переставляю ноги по зеленой лужайке перед домом, Сандра с факелом исчезла. За спиной - наш старый дом в Джерси. Интересно, он еще на месте? И вот я снова трехлетний ребенок, весело бегущей к дороге перед домом. Скоро с работы приедет папа, его надо встретить! Мама снова кричит мне, что бы я остановился, но я продолжаю свой путь не понимая, чем вызвано ее беспокойство.
  (Майки, сынок, прошу тебя, остановииись!)
  Весело припрыгнув, я повернулся к ней. И вновь, как и тридцать лет назад, передо мной появилось ее лицо, а за спиной, в сантиметре от меня, с оглушительным ревом промчался грузовик. Я пошатнулся и упал на твердый асфальт в противоположную сторону. Теперь я лежал на второй половине дороги. Мать все кричала сзади и звала кого-нибудь на помощь, а мне навстречу уже несся второй грузовик. Страх, как и тогда, вновь поселился в моем маленьком теле, будто сама Смерть надвигалась на меня в образе этого грузовика. Декорации Тьмы были настолько колоссальны и правдоподобны, что в происходящее было невозможно не поверить, и я поверил в этот кошмар. Передний бампер грузовика был в метре от меня, в ушах звенел звук гудок сирены. Мама вновь закричала и упала на колени, ее лицо, такое молодое и красивое, было покрыто слезами. Не веря в то, что ее сын может вот-вот погибнуть, что этот кошмар более чем реален, она закрыла ладонями глаза, пытаясь спрятаться от ужасной действительности. На крик матери из домов на улицу высыпали испуганные соседи. Еще секунда и...
  (я умер)
  ... рука Сандры схватила меня за запястье и выдернула из первого спектакля Смерти, главная роль в котором отводилась мне.
  - Я же говорила тебе ничему не верить! Все вокруг - обман и иллюзия! - сердито проговорила она, - Ты хочешь дойти до конца?
  - Да, но ведь все настолько правдоподобно... в это невозможно не поверить! - пытался оправдаться я.
  - Еще как возможно! Тем более тебе! В отличие от твоих предшественников у тебя есть цель! Большинство сдавалось именно на первом этапе! Мы еще не прошли и четверти комнаты, а ты чуть концы не отдал! Опомнись, Майкл, - умоляла меня Сандра, - Она ведь здесь, твоя семья! Я знаю это и по этому и помогаю тебе! - она победила. Я должен был идти вперед и не обращать внимания ни на какие образы, - Запомни, если ты не веришь в то что видишь и слышишь, то кошмар закончится и пройдет стороной!
  - Сандра, я все понял, спасибо за помощь, - но я все рано ничего не понял.
  Идти вперед и ни на что не оглядываться, ничего не видеть, не слышать - вот простая истина первого тура этой игры.
  Мы ускорили темп ходьбы, видимо для того, чтобы я не успевал сосредотачиваться на появляющихся иллюзиях. Тьма восстанавливала мои страхи в той же последовательности, как они появлялись в моей жизни.
  Снова наш участок в Джерси. Теперь мне 9 лет. После вчерашней грозы отец заново устанавливает антенну на крыше. Мы с друзьями возвращаемся домой после школы - а сейчас я с Сандрой - и проходим мимо отца. Забыв об осторожности, отец поднимается на пологой крыше в полный рост, и машет нам рукой. Под его ногой трескается черепица, и вот он уже падает на спину, ударяется о край крыши, и, перевернувшись в воздухе, падает на землю с высоты второго этажа. Головой вниз. Позвоночник сломался сразу в трех местах, сломавшиеся кости поранили внутренние органы. А пока с момента трагедии прошло не больше секунды, я уже сорвался с места и бежал к телу своего отца. Да, он дышит, его еще можно спасти...
  Сандра снова выдернула меня из кошмара.
  - Он уже мертв, ты ничего не исправишь, - сочувственно прошептала она.
  Образ исчез так же незаметно, как и появился, возродив в душе боль от воспоминаний. Мне не хотелось вспоминать о том, что всего через час в больнице врачи констатируют смерть отца.
  Дальше Тьма на некоторое время оставила нас в покое, и к тому моменту, как Тьма нашла в моей голове еще одно тяжелое для меня воспоминание, мы прошли около трети коридора.
  Мне 10 лет. Со дня смерти отца прошел ровно год. Соседи и родственники помогали нам с мамой как могли, но жизнь все рано была не легкой. И вот я опять возвращаюсь из школы, идя по другой стороне улицы, а на встречу мне, как и каждый день до этого, ко мне бежит наш пес Спот. Я и сейчас был готов поймать счастливого пса на руки, но Сандра не позволила воспринять эту иллюзию как реальность. Мы прошли мимо, а за нашими спинами грузовик сбил несчастного пса, отбросив его тело на 12 метров от места столкновения. После этого случая мы с матерью покинули Нью-Джерси. За дом мы выручили хорошие деньги - их хватило на то, чтобы снять двух комнатную квартиру в Нью-Йорке и жить в ней, по крайней мере, два года.
  Спот остался лежать на дороге, а вскоре исчез и с остальными декорациями, уступив место следующему действию.
  Теперь мне 18 лет. Я еду в машине, которую мне подарили мама и друзья на день рождения. На соседнем сидении моя девушка
  (Сандра?)
  И едем по лесной дороге. В этот день был годовщиной нашего знакомства. До этого дня я был почти на сто процентов уверен, что именно с ней свяжу дальнейшую жизнь. Забыв о дороге, я поворочалась к ней и хочу поцеловать. Наши губы сливаются воедино, и я, забыв, что нахожусь за рулем, теряю управление над автомобилем. За секунду нас выносит на встречную полосу, но нам все равно. Только гудок автобуса вырывает нас из долгого поцелуя. На мгновение я снова переживаю этот ужас и пытаюсь нажать на тормоза, но слишком поздно. В тот момент как машина сталкивается с автобусом, Сандра вновь спасает меня. Девушка, сидящая рядом со мной, вылетает в лобовое стекло и ударяется о корпус автобуса. После этой автокатастрофы она еще две недели пролежала в коме, а потом ее родители увезли ее от меня в другой город на другом конце страны. Я ее больше никогда не видел...
  - Половина, - прошептала Сандра. Следующий шаг перенес нас на оставшуюся половину пути, и тут начался самый ужасный кошмар в моей жизни.
  Тьма решила больше не мучить меня мелкими второстепенными воспоминаниями - на всю оставшуюся часть пути она решила погрузить меня в самую большую трагедию в моей жизни.
  Вокруг лес. За моей спиной озеро и дорога, ведущая в город. Каменная дорожка под ногами вела к входу в отель. А рядом со мной, держа меня за руку, стояла Сандра и шепотом, будто заклинание, повторяла одну и ту же фразу:
  - Только не верь всему этому. Не верь ни за что...
  Но ее слова заглушил шум заведенного автомобильного мотора. Вокруг шумел лес, пели птицы, откуда-то доносился шум текущего ручья. Все эти детали окончательно выдергивают меня из реальности и уносят в кошмарную иллюзию. Вот он, у меня наконец-то появился шанс все исправить! Я попытался сдвинуться с места, но ноги предательски не слушались меня, оставляя меня на этой двадцатиметровой дорожке, зажатой между двумя гигантскими
  (братскими могилами)
  клумбами. Тьма основательно подготовилась к этой встрече, отняв у меня возможность даже пошевелиться. Я, как и тогда, должен был вновь наблюдать за всем происходящим, не в силах чего-либо сделать.
  И вот раскрываются двери гостиной, и из них, как в тот злосчастный день, выходит она. Та, ради которой я совершил весь этот путь, Та, ради которой я готов был повернуть время вспять. Та, ради которой я был готов умереть. Элен выходит из дверей, и в руках у нее два чемодана. Она машет мне рукой, а я ничего не могу сделать. Я вижу, как на фасаде здания, прямо над ее головой, появляется небольшая трещина, как она разрастается...
  (иллюзия захватила меня полностью - теперь я стал пленником Тьмы)
  Со стены медленно начинает ссыпаться камень. И только теперь, когда трагедия стала неизбежной, Тьма позволила мне идти к ней. Я кричу, по лицу текут слезы. Боже, почему опять я? Почему это происходит снова? Почему Элен опять не понимает моих криков, почему она стоит на месте и на ее лице опять печать отчаяния? Почему ее губы, ее нежные губы созданные только для любви, вновь шепчут это роковое слово: "Прости"?! Я становлюсь все ближе к ним, умоляю продолжать идти вперед, мне кажется, что разрушение остановилось, что вот она, эта тоненькая ниточка, которая спасет их... Но еще секунда и самообман заканчивается. Гостиница рушится, столбом пыли скрывая от меня мою семью, которую мне уже никогда больше не суждено будет увидеть. И опять я падаю на колени, опять мое лицо обдают режущие каменные осколки. Вновь я вынужден топить свою боль в горьких слезах по разбитой мечте...
  Рука Сандры легла на мое плечо, развеяв окруживший меня ужас. А сидел на коленях и плакал. Как же все-таки это тяжело - вновь переживать те события, рана от которого начала медленно заживать. Сандра опустилась рядом со мной на колени, держа мою руку в своей руке.
  - Тсс, Майкл, все прошло, не надо, не плачь... Это... это обман... очередной спектакль... Успокойся... - Она провела тыльной стороной свободной руки по повязке. Она тоже плакала. Она чувствовала мою боль... она понимала меня... ей тоже было тяжело.
  - Они мертвы, Сандра... Из-за меня... - Сквозь слезы простонал я.
  - Нет! Никогда не смей винить себя в этом! Это рок! Это судьба! И ты ничего не мог сделать! - она отвела от меня лицо и прибавила ровным голосом: - Мы пришли.
  Я проследил за ее взглядом. На стене, над высокой деревянной дверью, блеклым огнем горела надпись: "Здесь Смерть живет, здесь жизни нету места".
  Мы преодолели первый зал. Я поднялся с холодного каменного пола и подал руку Сандре. Мы подошли к двери. Перед нами были Вторые Врата.
  
  Глава 12. Второй Чертог.
  
  - Мы пришли, - тихо повторила Сандра.
  Я взял из ее рук еще горящий факел и осветил деревянные створки. Старое дубовое дерево по краям было обрамлено железом. Замков не было - лишь две железные ручки, сделанные под старину - такие же, как и на первых воротах.
  - Впереди еще два этажа, - Сандра подошла сзади и дотронулась до моего плеча, - Майкл, ты не подумай, что я хочу остановить тебя, но у тебя еще есть шанс повернуть назад. Последний, но все-таки он есть. Город предлагает тебе вернуться и забыть о трагедии. Пойми, никто не знает, что ждет тебя в конце. Жизнь или...
  - Сандра, я иду до конца, - я не дал ей произнести это слово. Оно и так было повсюду в этом городе, - Пойми, я пришел в этот проклятый город не для того, чтобы в самом конце повернуть назад. Я здесь не для того, чтобы испытать себя - моя жизнь и так потеряла смысл. Для меня она ровным счетом ничего не стоит. И я иду вперед только ради них...
  Я снова посмотрел на надпись над дверьми
  (Здесь Смерть живет, здесь жизни нету места)
  (никто не знает, что ждет тебя в конце)
  и схватил одно из железных колец на двери. Сандра ухватилась за второе.
  - Тогда идем, - и мы одновременно дернули за массивные кольца. Двери медленно открылись перед нами, ослепив ярким светом из образовавшегося проема. Помещение, которое было скрыто за дверью, оказалось обычной шахтой высотой метров в пятьдесят. В центре стояла железная винтовая лестница, покрытая толстым слоем вековой пыли. От ступеней к стенам тянулась старая паутина. Пространство было наполнено красным свечением. Оно, казалось, исходило из самих стен, потому что источника света не было ни на потолке, ни на полу.
  Я вошел в шахту и предложил Сандру руку:
  - Тебе помочь подняться?
  - Как это мило с вашей стороны, сэр. Но, увы, благородная дама должна отказаться от вашего предложения, ибо она прекрасно справляется сама, - она легко улыбнулась и в доказательство своих слов ловко поднялась на первые ступени, - Не забывай, Майк, что это территория Тьмы, хоть здесь и светло.
  - Хорошо, - ответил я, и мы начали подъем по лестнице, - Ты знаешь, что находится на втором этаже?
  - Тьма открыла мне многое. Для того, чтобы я рассказала об этом тебе. Тьма очень хочет видеть тебя, Майкл, и она хочет, чтобы у вас были почти равные силы до вашей встречи лицом к лицу. На втором этаже нас ждет смерть. Даже не смерть - забвение. Второй этаж это кладбище и чтобы пройти через него ты должен молчать...
  - И это все? - я с недоумением посмотрел на нее. Не может быть, что все так просто.
  - Ты не понял, Майк! Тебе надо будет молчать не только словом, но и душой. Ты не должен думать ни о чем, даже о том, чтобы не думать, как бы это абсурдно не звучало. В тебе не должно быть мыслей ни хороших, ни плохих. В этом смысле второй этаж - нейтральная территория. Зона равновесия: Тьма не допускает присутствия светлых мыслей, Свет не допускает присутствия темных мыслей, понимаешь меня?
  - Кажется да, - я попытался улыбнуться ей в ответ, но не получилось. Я все рано мало чего понимал во всем происходящем, - А если в моей голове появится таки какая-либо мысль, что тогда будет?
  - Ну, для начала ты и опомниться не успеешь, как исчезнешь с лица земли. А дальше равновесие будет нарушено и начнется война. И это будет уже не та мелкая стычка, что произошла напротив мэрии. Это будет гораздо, гораздо ужаснее. Если равновесие нарушается, то начинается Хаос, и если Тьма и Свет в равной мере силы созидательные, то Хаос несет с собой разрушение. Отсюда и отталкивайся.
  Мы прошли несколько ступеней молча, и она продолжила:
  - В тебе скрыта огромная энергия, Майкл, и она нужна Сильвертону... вернее его Темной половине. У каждой вещи есть свое альтер-эго, и даже города не являются исключениями. Ты посмотри, как роскошно живут богачи в своих пент-хаусах на крышах небоскребов. А затем спустись вниз, "на дно". Каждый день десятки людей умирают в городских подворотнях. Вот они, две противоположности. Но вернемся к нашим проблемам. После,
  (если)
  когда мы дойдем до Третьих Ворот, я смогу рассказать тебе все что известно мне. А пока это все, что тебе нужно знать. Ты необходим городу, и если он так хочет, то ты дойдешь до конца. Но все равно на втором уровне постарайся ни о чем не думать, хотя бы для подстраховки. И еще одно. Там будут мертвые - мужчины и женщины, дети и старики, - и у каждого из них будет своя история, свои мысли. И они могут говорить с тобой, но не обращай на их речи внимания. Просто не внимай им, проходи мимо незамечая их.
  - Хорошо, Сандра.
  - Молодец. Я верю в тебя, да и в себя тоже, - на ее губах блеснула улыбка, - Ладно, надо собраться духом и разложиться мыслями. Идем, осталось немного.
  
  Оставшийся путь мы преодолели молча - каждый остался наедине со своими мыслями, от которых вскоре должен был избавиться. Да это же невозможно - не думать ни о чем! Ведь даже осознавая это, ты все равно думаешь! Бред. Условия, которые выставлялись в этом туре, были просто абсурдны! Единственный выход - уйти глубоко в себя, но вот только выберусь ли я из этого состояния? Вернусь ли в нормальный мир? Как буддистские монахи впадают в нирвану, забывая о еде, о жизни, обо всем на свете, так и я должен был отказаться от всего на свете на неопределенный промежуток времени.
  Тяжелее всего - идти без цели. Я должен идти, сам не зная для чего. Но разве такое возможно? Это же не правильно... Сомнения нарастали в моей голове, словно снежный ком, и не было такого места, где я бы мог от них скрыться. И все-таки я прав - надо уйти глубоко в себя.
  Подъем по лестнице, несмотря на ее небольшую высоту, был более чем изнурительным - к тому моменту как стал виден кирпичный потолок, в ногах появилась неприятная боль, а на лице выступили капли пота. Теперь все мои мысли были заняты болью в теле, но от них надо было избавится как можно скорее.
  И вот последняя ступень. Перед нами - ворота во второй зал. Минуты две мы стояли перед ними, не проронив ни слова, осматривая массивные двери входа. На правой створке, на темном дереве, было вырезано море. На воде - деревянный фрегат с опущенными парусами, уплывающий далеко за горизонт в сторону заходящего, а может и восходящего солнца. На левой створке была вырезана скала, вершина которой поднималась выше облаков. А на самом пике - небольшое тонкое дерево, высохшее, но ровное. Мастер, который изготавливал эти ворота, смог передать каждую деталь с необычайной точностью: от складок парусов до каменных разломов.
  - Открываем, - спросил я у Сандры. В ответ она лишь слегка кивнула головой.
  Но двери открылись и без нашей помощи - они отворились вовнутрь скрытого за ними помещения. Красное свечение за нашими спинами погасло. Мы стояли на пороге пещеры фантастических размеров, которая по виду напоминала атриум. Все помещение делилось на четыре сектора. От одного конца к другому протянулись широкие каменные дороги и, соединяясь в центре зала, образовывали равносторонний крест. Оставшаяся земля служила кладбищем. Куда ни падал наш взгляд - везде были могилы: склепы, кресты, урны на подставках, памятники, простые политы. Это гигантское помещение стало последним пристанищем для сотен людей, которые умерли, должно быть, за все время существования города. С плит стерлись их имена, а трава под ними приобрела равномерный темно-зеленый цвет.
  Мой взгляд сразу упал на правую нижнюю зону с могилами. Из-под земли на свои холодные каменные надгробия начали подниматься души умерших. От их бледно-голубого свечения мое тело покрылось гусиной кожей. Исходящий от них пар растворялся в прозрачном воздухе, а их взгляды были устремлены на нас с Сандрой. Мы посмотрели на другие зоны, но картина оставалось той же - сотни человеческих душ, которые сидели на своих могилах, устремляли свой пустой взгляд в нашу сторону.
  Внезапно сверху полилось яркое свечение, постепенно озарив весь зал целиком. Каменные своду пещеры уходили на сотни, а то и больше, метров вверх, постепенно образуя купол на вершине пещеры. Диаметр помещения был и того больше - от выхода нас отделяло не меньше трехсот метров.
  Свет озарил и еще одну деталь помещения. В центре зала, перегораживая боковые пути, были воздвигнуты две фигуры колоссальных размеров - Ангел и Дьявол. Ангел в образе молодой девушки стоял слева от главной дороги, одной рукой обхватив одежду на поясе, а другую выставив высоко над собой. Ее крылья, вырезанный искусной рукой неизвестного мастера, шли точно параллельно телу, повторяя каждый изгиб - каждое перо на гигантских крыльях было детально высечено из камня. Она гордо стояла на своей половине помещения, отвернувшись от находящегося за ее спиной мужчины-демона. Он так же смотрел в противоположную ей сторону, скрестив на своей груди мощные каменные руки. Гигантские дьявольские крылья были вздернуты вверх и заканчивались на одном уровне с острыми рогами, растущими из ужасающей головы. Заостренный хвост, покрытый небольшими шипами, протянулся вдоль его правой ноги. Обе скульптуры стояли на вырывающихся из-под земли скалах.
  Еще через секунду после появления света, в ладони и в глазах у ангела появилось синее небесное пламя, а в глазах и между рогами у демона вспыхнул огонь преисподни. Сейчас эти две колоссальные фигуры стояли перед нами, олицетворяя собой не только двух всесильных существ, вечно противостоящих друг другу. Они также были вечными хранителями равновесия Света и Тьмы в этом мире. Монументы заканчивались под самым куполом пещеры, и мы с Сандрой казались по сравнению с ними незначительными песчинками, занесенными в эти божественные края шальным ветром, для которого нигде нет преград...
  Я сделал над собой усилие - отказаться от всего надо было или сейчас, или никогда. Секунды медленно перетекали в минуты, минуты в часы, а мертвые все смотрели на нас со своих холодных плит в ожидании того мгновения, когда мы вступим на их спокойную землю.
  Я посмотрел на Сандру. Черная повязка скрывала под собой ее глаза, но по ее виду становилось понятно - она уже готова идти вперед. С бледного лица исчез последний румянец, дыхание стало размеренным и ровным, плечи осунулись... Она была уже глубоко в себе. Я аккуратно накрыл ее ладонь своей, сделал три глубоких вдоха. Кислород медленно заполнил тело, голова закружилась, мысли принялись носиться в голове безумным вихрем. Вместе со стремительным выдохом душа покинула тело.
  В глазах погас свет жизни. Сознание покинуло свою земную оболочку и беспрепятственно перенеслось на другой конец пещеры. За ним медленно пошло и безжизненное тело.
  
  У входа в пещеру стояли два человека - мужчина и женщина. Обоим порядка тридцати лет, но в эту минуту они выглядели гораздо старше своего возраста. Темные волосы мужчины были влажными от пота, на щеках появилась легкая щетина. Маленькие безжизненные зрачки его глаз были устремлены вперед, а на глазном белке отчетливо выступили красные сосуды. По нему было видно - за несколько дней, проведенных в Сильвертоне, он устал. И это путешествие утомило его настолько, что лицо его стало бледным как снег, а под добрыми карими глазами появились темные синяки. Казалось, что дух давно покинул его молодое и энергичное тело. Порванная рубашка и грязные джинсы хорошо сидели на стройном теле, но все равно не скрывали его усталой сутулости. Майкл Джеральд ушел глубоко в себя - туда, куда сознание обычного человека проникнуть не может. Сейчас перед ним проносились картины сотворения и жизни мира от первых секунд и до наших дней; открывались величайшие тайны и загадки истории; будущее открывало перед его разумом свою завесу... но ему было все равно. Он отказался от понимания бытия и теперь был готов слепо идти вперед.
  В мощной мужской ладони Майкла нашлось место хрупкой и нежной руке Сандры Эмильтон. Первое, что при взгляде на нее сразу бросалось в глаза, была ни потрясающая фигура, которая не один год сводила с ума многих мужчин, ни стройные ноги, ни аккуратная талия и даже ни впечатляющая своим размером грудь. Первой и главной вещью в ее облике оставалась черная повязка, скрывающая под собой безжизненные пустые глазницы, но, не смотря на это, она могла видеть. Ей было доступно все то, что скрыто от взгляда обычного человека - ей была ведома Тьма. И через эту Тьму она проводила человека, в душе которого до сих пор горел маленький блеклый огонек Света. Она помогала Майклу дойти до конца пути... Ее дыхание, размеренное, тяжелое, уже никто не слышал. Призраки просто не могли, а Майкл уже потерялся глубоко в своем внутреннем мире. И хоть Сандра, так же, как и Майкл, отринула от себя сознание, ей все рано не открылось то, что видел он. Слишком сильна была в нем надежда найти свою семью. Настолько, что он забыл о себе... он забыл обо всем.
  Майкл и Сандра одновременно вдохнули свежий воздух пещеры и сделали первый шаг вперед. Двери медленно и бесшумно закрылись за их спинами, навсегда закрыв для них путь назад. Мужчина и женщина рука об руку шли вперед, а призраки безуспешно пытались покорить их сознание. Они были закрыты для окружающего мира.
  Майкл шел по левой стороне дороги. Перед ним возвышалась гигантская статуя девушки-ангела. В ее руке, холодным синим светом, горела яркая звезда, а на одном уровне с ней, между рогами демона, полыхало красное пламя. Эти две монументальные скульптуры, высеченные из цельного камня следили за происходящим в пещере, не позволяя мертвым приближаться к идущим
  (живым)
  людям. А они двигались медленно, не спеша - торопиться все равно было некуда. Царящее здесь время или попросту стояло на месте, либо неслось с невероятной скоростью.
  На их пути появился призрак. Молодой шестнадцатилетний парень, с портфелем за спиной и книгой в руке. Половина головы была пробита, на одежде - призрачная и неосязаемая пыль. Ступив на каменную дорогу, призрак обрел плоть. Он шел навстречу людям, а уста его извергали проклятия. В единственном глазе полыхало пламя ненависти.
  (Почему?! Почему вы сейчас идете здесь, живые?! Ведь вы тоже должны были умереть! Почему вы выжили, а я должен был погибнуть под этой проклятой библиотекой?! Город ждет вас! И сегодня он получит что...)
  Но стоило призраку приблизиться к Майклу, как звезда ангела и пламя демона покинули свое прежнее место, и уже через какую-то долю секунды с двух сторон врезались в несчастную душу подростка. От него не осталось ничего кроме легкой дымки. В руке ангела засияла новая звезда, между рогами демона вновь вспыхнул огонь, а Майкл и Сандра продолжали идти вперед, будто ничего и не произошло. За то время, пока живые двигались по ровной каменной дороге, статуи уничтожили еще двух призраков, которые были не в силах сдерживать свои эмоции самостоятельно. Ангел и Дьявол просто охраняли чашу равновесия в этом зале... они просто исполняли свою работу...
  Теперь Майкл и Сандра проходили у самых подножий двух скульптур - половина комнаты уже была позади. На поясе Майкла блеснуло что-то серебренное, а затем с металлическим звоном упало к самому подножию постамента Ангела. Холодный кинжал, сопровождавший Майкла в городе, остался лежать на полу этого зала забвения.
  Впереди, метрах в ста от Сандры и Майкла, на дороге появилось четыре призрака. Трое из них стояли на левой половине дороги, и один - на правой. Наконец-то перед Майклом была вся его семья - его Элен, его Кети, его Джек. Те, кого он три долгих года мечтал увидеть вновь, сейчас стояли перед ним как на той фотографии перед отелем. Они стояли и ждали, когда он подойдет к ним... но он их не видел.
  А перед Сандрой стоял ее шестилетний сын. Робин смотрел, как его мама с каждым шагом становится все ближе к нему. На его мальчишеских глазах уже поблескивали радостные слезы долгожданной встречи...
  (Здравствуй, Майк, любимый. Ты слышишь меня, Майк? Это я, Элен. Я понимаю, что ты сейчас не здесь, но я хочу сказать тебе кое-что. Я люблю тебя, Майк, люблю больше всего на свете, больше жизни. И они тоже тебя любят, и Кети, и Джек. Судьба разлучила нас, но мы по-прежнему с тобой. В твоем сердце...Мы ждем тебя...)
  (Мама... Мамочка, пожалуйста, забери меня отсюда. Я жду тебя, я верю, что ты меня не бросишь здесь. Пожалуйста, приходи, я жду тебя...)
  (Привет, па! Я знала, что ты придешь. Я знала, что ты сможешь услышать нас. Теперь ты близко, и я верю, что мы вновь будем вместе. Знаешь, Джек уже научился тут говорить некоторые слова...)
  (Папа, мама тебя любит. Мы все тебя любим и очень ждем. Еще чуть-чуть, па, и мы вновь будем вместе...)
  (Я люблю тебя, мамочка. Спасибо тебе, что ты здесь, что ты пришла. Пожалуйста, не ошибись в конце. Помоги дяде и он поможет тебе. Вы вместе поможете нам всем...)
  Призраки и люди. Мертвые и живые. Их отделяли друг от друга какие-то считанные метры. Наконец-то они видели своих близких, ведь три года, три долгих года они скитались во Тьме одни, без какой-либо надежды на новую встречу, но вот теперь все изменилось... Майкл и Сандра пришли сюда только ради них, и в их мертвых, но все еще способных на теплые чувства, душах появился огонек веры в скорый исход из этого Мрака...
  Призраки сделали шаг навстречу Майклу и Сандре. Элен протянула ладонь, чтобы прикоснуться к лицу своего мужа.
  (Я горжусь тобой, Майкл. Спасибо тебе за то, что ты сейчас с нами)
  Она прикоснулась к его коже. И он почувствовал это. Он почувствовал как нежная рука Элен, его Элен, сейчас дотронулась до его щеки. И где-то в глубине его души пронеслась мысль, что все закончилось, что все наконец будет как и прежде... Но Ангел и Дьявол знали свое дело. Вспышка света, и семья Майкла растворилась во мраке.
  Робин обнял маму, и Сандра тоже почувствовала прикосновение своего сына. Ее рука, сама, по старой привычке, прижала к животу его маленькую голову и потрепала мягкие густые волосы на его макушке. Улыбка скользнула по ее лицу, но ненадолго. Еще одна вспышка озарила помещение, и она вновь стоит рядом с Майклом и идет вперед, забыв о прошедшей встрече. И только из-под черной повязки сочатся две прозрачные струйки, медленно стекая по щекам. Слезы. Теперь она знает, что ее сын здесь, что он ждет ее...
  На оставшихся пятидесяти метрах никто больше не потревожил их покой. И вот они делают последние шаги к выходу из этого места, где Смерть живет, здесь жизни нету места. Перед ними уже начали открываться массивные двери, впуская в небольшой коридор. Их руки по-прежнему держатся одна за другую. Они идут нога в ногу... последний шаг... Они пересекают незримую черту... Второй зал преодолен.
  
  Глубокий вдох, и я возвращаюсь обратно в этот мир. На миг показалось, что я только что находился на другом конце второго этажа, и вот я уже здесь. Все позади... Невероятно...
  Я упал на колени - отдышка и головная боль были первыми моими ощущениями после выхода из транса. И все-таки у меня это получилось...Сандра так же лежала на полу всего в метре от меня, так же пытаясь отдышаться. Я закрыл лицо ладонями и через них сделал глубокий вдох. Боже, как трясутся руки. Медленно повернувшись на бок, я с легкой улыбкой спросил у Сандры:
  - Ты как?
  Тишина. Руки Сандры тряслись, но только не от усталости - они тряслись от затаившегося в ее душе ужаса.
  - Мои глаза... Майкл, я ничего не вижу! В чем дело? - она сорвалась на крик. Попыталась встать, но ноги подкосились, и она ударилась о стены, с глухим звуком приземлившись на полу. Черная повязка на ее глазах была сырая, из-под нее что-то текло.
  - Ты плакала, Сандра. В трансе ты просто пла... - я прервался. Видимо не просто. Когда головная боль опустила, я увидел, что это не просто слезы. Повязка стала скорее темно-коричневой, а под ней появились небольшие красные капли. Сандра хотела дотронуться до нее, но я ее остановил.
  - Не трогай ее, дай лучше я. Облокотись на стену, - она послушно подчинилась мне. Я поднес руки к повязке. Даже на затылке она была мокрой. Дотронувшись до влажной ткани, я посмотрел на пальцы.
  (И все-таки это кровь)
  От прикосновения остались багровые разводы. Я потянулся ближе к ней, чтобы снять повязку.
  - Что там, Майк?
  - Тебе больно? - проигнорировал я ее вопрос.
  - Нет, но я все равно ничего не вижу, - ее голос по-прежнему трясся, но уверенность возвращалась к ней.
  Еще б ты видела! - усмехнулся про себя я, но виду не подал.
  - Тогда хорошо. В смысле, что боли нет. Подожди минутку...
  Я развязал повязку, испачкав руки в ее крови.
  (мне не страшно, на самом деле все в порядке)
  Но внушить себе это так и не удалось. Я аккуратно снял мокрую повязку от ее лица, но кровь все равно потоком хлынула на ее лицо. Сандра пронзительно закричала. Ужас, копившийся все это время внутри нее, вырвался наружу. Она сидела на полу, вытирала лицо и кричала. Я в страхе отпрянул к противоположной стене. То, что я увидел, противоречило всем законам здравого смысла. Хотя какой тут к черту здравый смысл! В этом городе его уже давно нет! Сандра вновь обрела глаза. Веки, ресницы... Все, что ей нужно было сделать - это открыть их.
  - Сандра, успокойся! Открой глаза! - закричал я ей, перекрикивая ее.
  - У меня их нет, Майкл! Неужели ты этого не видишь?! Я урод! Я монстр, и меня такой сделал ты! - ненависть в ее крике прозвучала как приговор. Страх исчез - покинул ее раз и навсегда.
  Я подошел к ней и осторожно дотронулся до ее глаз.
  - Убери руки, сволочь! Не трогай меня! Не смей!
  - Успокойся немедленно! Или будет хуже! - крикнул я в ответ. Она вроде бы притихла и села в угол комнаты, тяжело дыша. Ее глаза были по-прежнему закрыты. Я осторожно дотронулся до век
  (У меня их нет, Майкл! Неужели ты этого не видишь?! Я урод! Я монстр, и меня такой сделал ты!)
  И, приказав рукам не трястись, я разъединил ее веки...
  На меня смотрели ее красивые зеленые глаза, какими они и были до попадания во Тьму. Но и на них усталость наложила свой отпечаток. Красные сосуды сетью тянущиеся к зрачку и темные мешки бод глазами.
  - О, Боже... - прошептала она, аккуратно прикоснувшись кончиками пальцев к своим глазам, - Но это...
  - Невероятно, - закончил я за нее. Я сел перед ней, пытаясь успокоиться. Я был поражен не меньше чем она. В конце концов, нам обоим стало понятно - Тьма отторгла ее, - Давай больше не будем терять время, окей? - я поднялся на ноги и подал ей руку, - Идем.
  - Нет, подожди. Прости, что я сорвалась на тебя. Спасибо тебе... - она прикусила нижнюю губу и потупила взгляд в сторону, - Возможно, я должна была сказать тебе это до того, как мы зашли на второй уровень...
  - Что?
  - Там была твоя семья, Майкл. Они были в этом зале и разговаривали с тобой. И ты их слышал, просто не помнишь об этом...
  Голова вновь заболела... что-то давило на меня изнутри... да, Сандра права, я что-то слышал... ее голос...
  (Ты слышишь меня, Майк?)
  Да, я слышу тебя... Элен... Останься, не уходи...
  (Еще чуть-чуть, па, и мы снова будем вместе...)
  Джек... сынок...
  Какие-то отголоски предложений, но они говорили мне о многом. Они ждут меня... Я знаю это...
  - А твой сын, Сандра, он был там? - неожиданно даже для себя спросил я.
  - Да... - еле слышно произнесла она и отвернулась. Сандра стояла посреди комнаты стараясь не давать воли слезам. Повернувшись, она продолжила, - Но это еще не все, Майк. Перед тем, как пересечь Третьи Врата, я должна рассказать тебе еще одну вещь...
  
  Глава 13. Сильвертон.
  
  Я и не заметил, как массивные двери закрылись за нашими спинами. Теперь мы остались одни в небольшой комнатке в два метра длинной и столько же шириной. На трехметровых стенах почерневшие обои из красного бархата и слегка подгнившая деревянная обшивка. Двери были заперты как за нами, так и перед нами, и в комнате чувствовалось более-менее безопасно. Но, не смотря на это, в помещении царило напряжение...
  Сандра обхватила свои локти и неуверенной походкой прошла в дальний угол комнаты. Она подняла на меня свои красивые зеленые глаза. Усталость уступила место страху. Уголки ее губ слегка дрожали. Она снова отвернулась.
  - Этот город.... Сильвертон... он живой, Майкл. Это не то место, которое построено руками человека. Это настоящий организм, способный развиваться, дышать, и питаться... людьми. Мне трудно подобрать слова, но я попробую. История города уходит в конец 19 века, когда здесь впервые появились люди.
  Отцы основатели. Так их называли. Первые жители. Ха! На самом деле ничего подобного! Город стоял здесь еще до того, как они пришли сюда. В то время, как по всей стране деревянные поселения только начали уступать место каменным, здесь, в этой никому не известной глуши, уже стояли каменные, кирпичные здания! Уже в те дни город имел тот же самый облик, как и три года назад! Ты можешь себе это представить, Майкл?! За столетия существования город ни разу не изменил своего плана и своих границ!
  - А ты знаешь, кто были эти самые отцы основатели? - продолжала она, - Нет? Тогда я тебе скажу. В мире живут стони никому не нужных людей. Они сами день за днем ограждают себя от окружающего их мира, а потом и от самих себя. Они начинают ненавидеть окружающее их общество и покидают свои дома в городах, ища для себя хоть какой то приют. И один из этих людей, ненавидящий все и вся, случайно, а может и нарочно, набрел на этот город. А за ним сотни таких же "отбросов общества" ринулись в Сильвертон, в надежде обрести понимание - но и здесь они были всем безразличны. Каждый жил в своих четырех стенах и ему дела не было, что там, у соседей происходит. Но, живя каждый в своей конуре, они забыли, что в мире есть силы гораздо ужасней коррумпированного правительства, надоедливых соседей, и их бестолкового альтер-эго. Они забыли, что в мире есть Дьявол. И он не мог упустить возможности избавить этот и так несовершенный мир от горстки самовлюбленных болванов. Их смерть была мучительной. Несколько суток подряд над городом лил дождь, и в Сильвертоне не осталось человека, кто бы ни попал под него. Через неделю у жителей начали выпадать волосы, затем воспалилась кожа, а еще через день они не проснулись. Что стало с их телами - неизвестно, но факт остается фактом - город обезлюдел. И через пять лет Сильвертон снова наполнился народом, только уже без каких-либо психических отклонений. Жизнь снова возродилась в этих землях, но вместе с ней рука об руку шла Смерть...
  - Свет и Тьма... - прошептал я.
  - Да, Майкл, тут ты прав. Две противоположности, которые просто не могут друг без друга, более-менее мирно сожительствовали в Сильвертоне. Но получилось так, что со временем Тьмы стало больше. Намного больше. Теперь город сам выбирал себе жертву. Даже не жертву - жертв. Сильвертон питался их жизнями. И именно души людей поддерживали жизнь в этом городе: зеленые деревья, чистые улицы, и так далее. Сильвертон сам обеспечивал себя, но в один день все изменилось. Ты понимаешь, о чем я говорю?
  - 2003 год? - неуверенно спросил я.
  - Нет, ты ошибся. На самом деле свой первый "инфаркт" город испытал задолго до этого. То, что ты видел, когда отдыхал здесь, если это, конечно, можно назвать отдыхом, был всего лишь обман. Иллюзия, которую город поддерживал после "очень сытного обеда". Зимой 1915 года в город пришел голод. Люди умирали прямо на улицах. Радиосвязь была уничтожена непогодой, дороги были разрушены по той же причине. Сильвертон был отрезан от окружающего мира. За эту зиму в городе погибло более 200 человек. Выжившие покинули его раз и навсегда. В 1915 году город умер, чтобы через 15 лет ожить вновь.
  В 1930 году в городе появилась очередная группа путешественников, которой настолько сильно понравилась местная природа, что они решили здесь поселиться. Район хороший, дома крепкие, все, что нужно для жизни, здесь есть, и через несколько лет по жилам Сильвертона потекла новая кровь.
  - Почему никто из выживших не сообщил о том, что здесь было 15 лет назад? - спросил я.
  - Время лечит. Те, кому в год трагедии было больше 25 лет, скончались по неизвестным обстоятельствам еще до 1920 года. Остальные же просто предпочли забыть об этом. Так Сильвертон и избавился от репутации города-призрака. И вновь продолжил убивать людей ради продолжения своей жизни.
  Войны, которые вела Америка, уносили по половине населения города в год. И никто из жителей даже не задумывался об этом, будто так и должно быть. Мэр преспокойно сидел в своей обители Тьмы и даже не думал помогать своим согражданам. За него все решало сознание города...
  - Подожди, Сандра... А почему после такой трагедии 1915 года город вновь уничтожил сам себя?
  - В 2000 году к власти в городе приходит человек, взгляды которого резко отличались от планов города. Его аура была настолько сильной, что Тьме не удалось покорить его чистый разум. Мэр Стэнхольм хотел сделать Сильвертон одним из главных центров штата. Случись это, темное прошлое обязательно всплыло бы наружу, и Тьма потеряла бы свою силу.
  Но была еще одна причина. Строительство нового здания мэрии. Не знаю как, но Стэнхольм почувствовал здесь присутствие Зла, и решил перенести резиденцию в другое место. А без поддержки верхов Тьма так же была бы уничтожена. Поэтому она и решила оказать сопротивление, но не рассчитала своих сил. Для переворота требовались большие жертвы, и тогда земля начала уходить из-под ног горожан. За считанные дни Тьма взяла власть в свои руки, но не до конца. Стэнхольм опередил ее, объявив о немедленной эвакуации. Многие спаслись, оставив Тьму буквально с носом. Жертвы были принесены, но не в полном объеме. Город теперь не жил, а влачил жалкое существование.
  Город опустел, но Тьма не сдавалась. Она плотно обосновалась в мэрии и в самом городе, подчинив его своей воле. Тьма понимала, что единственный выход - уничтожение города. И чтобы завершить начатое дело она начала через погибших звать выживших обратно в Сильвертон, понимаешь? Мы с тобой попали в ловушку, Майкл! Все это - спектакль, и автор сценария - сама Тьма. Мы с тобой - последние жертвы города. И если от моей смерти ничего не зависит, то ты решишь многое. Городу нужен ты.
  - Но... - у меня во рту все пересохло. В голове появилась неприятная боль, дыхание сбилось. Передо мной открылось то, что долгое время оставалось тайной, - Зачем я ему?
  - Твоя энергия, Майкл. Ты обладаешь очень мощной энергетикой. И заполучив твою душу, город окончит начатое. Он уничтожит сам себя.
  Я не знал, что и ответить. Почему она мне раньше этого не рассказала? Заставила сжечь все мосты за спиной, и, сыграв отведенную ей роль, она еще пробует...
  - Прости меня, Майкл... Прости, если можешь... я правда не хотела...
  - Молчи! Я меня хватит! Плевать я хотел и на эту Тьму, и на этот город, и на всех вас! Я пришел сюда только ради своей семья и я найду их! Никто и ничто меня не остановит! - я сорвался. Я быстро подошел к дверям, открыл их, и побежал наверх. За спиной раздавался тихий плач Сандры...
  
  Глава 14. Тьма.
  
  Я бежал наверх по очередной лестнице. Нежелание верить в рассказ Сандры становилось все больше и совсем не собиралось исчезать. Где-то в глубине души я понимал, что это правда. Мы все лишь марионетки в руках Великой Силы. В руках Тьмы.
  (Весь город стал игральною доскою, и Тьма - король - лишь ей руководить!)
  (заполучив твою душу, город окончит начатое)
  Городу нужен я. О, да, он свое поучит! Он еще не знает, с кем столкнулся!
  (Ты обладаешь очень мощной энергетикой)
  Вот именно! Я смогу противостоять Ему! И уже скоро, совсем скоро я встречусь лицом к лицу с самой Тьмой этого города. И у меня
  (не хватит)
  хватит сил противостоять ему...
  Шахта была небольшая. Все ее пространство занимала черная винтовая лестница. Холодные каменные стены давно не видели живых людей.
  В моей голове промелькнула мысль: неужели мэрия всегда была цитаделью Тьмы? Неужели все, что я сейчас вижу - настоящий облик этого здания, а прежнее убранство - лишь дорогие декорации, скрывавшие под собой настоящую, разрушенную сцену? Что скрывалось под этой красивой отделкой? Обычная резиденция городского управления, или настоящий ад, где оживают кошмары, и где души умерших обречены на вечное скитание?..
  В висках начала пульсировать боль. С каждым новым шагом становилось все труднее дышать. За каменной стеной послышался скрежет металла, отразившись в шахте гулким этом. Я зажал уши, но пронзительный звук уже наполнил меня. Внутри все сжалось, а остановился и ухватился за перила.
  Шорох. На ступени откуда-то сверху посыпалась пыли и небольшие кусочки каменной кладки. Стало немного не по себе. Через минуту прохладный ветер обдал мое лицо. Стало понятно - наверху в стене образовалась дыра. Но, несмотря на перемены, я продолжал подниматься наверх.
  - Майкл! - донеслось снизу. Сразу за этим криком шахта наполнилась стуком каблуков о лестничные ступени. Их частота говорила, что Сандра не идет, а бежит по ним.
  - Майкл, подожди! Не оставляй меня! - просила она, но я слепо продолжал идти вперед, не обращая внимания на ее крик.
  Сверху вновь посыпалась каменная пыль. На этот раз она заполнила всю шахту и пришлось идти через легкую дымку. Снизу послышался кашель, а затем и глухой удар тела о ступени.
  - Майкл, прошу тебя, подожди! - молила Сандра, откашлявшись, - Прошу тебя!
  Я остановился. Я не мог бросить ее здесь. Только не ее. В конце концов, я был обязан ей тем, что вообще здесь стою. Так близко к цели...
  Размышления оборвались резким звуком, как будто сверху отвалился кусок камня, а за ним еще один и еще... Шахта начала разваливаться. Камни летели в разные стороны - как большие, так и маленькие. Уворачиваясь от них, я сорвался с места и побежал к Сандре. Я встретил ее одним пролетом ниже, и мы вместе продолжили подъем вверх. Она что-то кричала, но из-за шума камней я так и не разобрал ее слов.
  Потом все произошло очень быстро. Мы были, должно быть, на середине лестницы, когда разрушение настигло нас. В тот миг, когда кладка опустилась вниз, мы поднялись наверх, и нам открылся тот вид, который столетиями скрывали эти стены. Мы стояли на высоте порядка четырехсот метров над землей, держась за перила гигантской лестницы. Ярко-красный закат будто полыхал, а далеко внизу был город. Настолько маленький, что каждый дом, казалось, был не больше муравья. Далеко на северо-востоке - Нью-Джерси, а там Нью-Йорк... А мы с Сандрой стоим здесь, посреди гигантского шеста, который уходит далеко в небо. А наверху
  (Ад)
  небольшая комнатка. Обычная комната, которая есть ни что иное, как конец нашего с ней пути, такого долгого, изнуряющего, и медленно убивающего...
  - Город готов, - тихо сказала Сандра и посмотрела на меня, - Он ждет нас...
  - Пусть ждет, - так же тихо отозвался я, и мы медленно продолжили идти вверх.
  
  А там, далеко под нами, город возвращал себе свой прежний облик. Ветер стих, унеся с собой последний туман. На деревьях вновь появлялись молодые набухающие почки, стены домов приобретали вид, который имели три года
  (четыре, тридцать, пятьдесят, сто... много лет)
  назад. На окраине Сильвертона новую жизнь обретал и лес. Шум ветра среди густой листвы, мелодичное пение птиц, гладкая поверхность прозрачного озера, спокойное журчание лесного ручья далеко в роще, гостиница с вывеской: "Добро Пожаловать в отель Сильвертона". А недалеко от центра, в "Центральном Парке Сильвертона" уже не было душ погибших здесь людей, лишь аккуратные каменные дорожки, зеленый газон, белый мостик над аккуратным прудиком, семь уток в нем... А в городе чистые улицы, новые красочные витрины. Вдоль всей Грин Стрит - зеленый деревья, радующиеся новой жизни. И во всем этом, только одно черное пятно - мэрия. Место, где веками существовала одна Тьма. Тьма, которая всегда была, есть, и будет в этом грешном мире.
  И небо над этим городом далеко не солнечное. Вместо него - бесконечный полыхающий океан, который был всегда, но его никто не видит. И это огненный океан - бессменный страж Тьмы.
  В городе по-прежнему царит смерть, но и жизнь еще не сдала своих позиций - два человека идут сквозь это царство Тьмы, будто лучик света, неся с собой надежду. И они уже близко...
  
  Дверь. Перед нами стояла огромная дверь, вершина которой терялась в горящих небесах. И за этой дверью решится наша судьба. Что нас там ждет - не скажет никто. Тьма или Свет... Жизнь или Смерть... А может быть все вместе или вообще ничего.
  - Спасибо тебе, Майкл, - прошептала Сандра. Мы стояли с ней, два живых человека в этом царстве Смерти. И вот мы здесь.
  - Тебе спасибо, - а посмотрел на нее и улыбнулся. Улыбка сменилась поцелуем. Ее губы... как же приятен был их вкус... Она обняла меня, я ее. Несколько секунд мы с ней так и стояли, став единым целым в этом поцелуе... Сандра посмотрела на меня и с улыбкой сказала:
  - Теперь идем. Жребий брошен, - она еще раз легко поцеловала меня, и мы открыли Последние Врата.
  
  
  Глава 15. Выбор.
  
  Шаг во Тьму...
  В душе не было ничего. Абсолютно ничего. Я был, казалось, опустошен. Двери открылись и, поглотив нас с Сандрой, сомкнулись за нашими спинами. По спине пробежал легкий холодок. Что ждет нас здесь? Какой кошмар, какая тайна откроется?..
  Ответом была Тишина. Здесь, в Третьем Чертоге, в этом Храме Тьмы, обитала нерушимая Тишина. Мы с Сандрой стояли в комнате, которая, казалось, была полностью отделена от окружающего мира. Пот вопрос даже ставилось наше существование.
  (Не умер ли я?)
  В глубине комнаты послышались шаги. Хорошо это или плохо - на данный момент не имело значения. Звук шагов дал понять, что я еще жив. Свет в комнате еще не загорелся, так что для меня оставалось загадкой - кто же еще, кроме нас с Сандрой, присутствовал в этой комнате.
  Шаги стихли. Я пытался вглядеться в темноту, но тщетно - все равно ничего не было видно.
  (А что ты надеешься увидеть?)
  Подул легкий ветерок, ободряющий, но вместе с тем и пугающий. Рука Сандры выскользнула из моей ладони, и девушка медленно направилась в глубь комнаты.
  - Сандра... - тихо сказал я...
  Но никакого звука не последовало. Слово повисло и исчезло в тишине...
  Я чувствовал, как она удаляется от меня, как ее шаги становятся все тише и тише, как постепенно исчезает тонкий аромат ее духов. А между тем ветер в помещении все набирал и набирал силу, и уже вихрем завывал по всей комнате, у которой, казалось, не было конца. Что-то таинственное было во всем этом.
  (Здесь правит Тьма, здесь Свету нету места)
  (Твои мечты, надежды и желанья, всех их густая Тьма поработит!)
  Прошло пять минут напряженной тишины. И эти минуты показались самыми долгими в моей жизни. Долгими и мучительными. Ожидание неизвестного пугало, и еще никогда до этого мне не было так страшно. Даже события, произошедшие в моей жизни три года назад, были не так ужасны. В этой комнате страх просто накрыл меня, прижился в моем сердце и не собирался оттуда выходить. Страх давил на меня со всех сторон. Да еще эта Тьма и Тишина вокруг...
  Прошла еще одна минута. Откуда-то из глубины послышались шепоты. Сначала тихо, потом громче, и, наконец, появилось ощущение, что тысячи человек сейчас стоят рядом со мной и о чем-то говорят. При этом каждый говорит о чем-то своем. Одни молились, другие проклинали, третьи просто говорили. А следом за голосами во Тьме начали появляться их лица. Они смотрели на меня с ненавистью, с каким-то необъяснимым презрением, а другие - наоборот: с доверием и с любовью, и даже с каким-то необъяснимым фанатизмом. И среди этой толпы не было ни одного равнодушного лица... Было. Издалека на меня смотрело красивое молодое лицо девушки... лицо Элен... ее губы, ее мягкая и неповторимая улыбка, ее аккуратная прическа, которую она сама называла "на скорую руку"... но глаза... глаза девушки принадлежали не моей Элен - это были зеленые, усталые глаза Сандры, они смотрели прямо на меня. Сквозь меня. И от этого взгляда нельзя было ни скрыться, ни убежать. Я закрыл глаза, но образ не исчез. Сандра смотрела на меня, и на ее лице не было абсолютно никаких эмоций...
  Прошла минута, и все лица исчезли, растворившись во мраке помещения. Голоса также постепенно сошли на нет. Но зато теперь я чувствовал их. Я чувствовал, как их руки прикасаются ко мне, сдирают с меня порванную одежду, выворачивают наизнанку. Я чувствовал их дыхание у себя на плече. И это дыхание, холодное, тяжелое, обжигало мою кожу. Вслед за дыханием в мою спину врезались их ногти и, разрывая мою плоть, они, казалось, проходили через все тело, вселяя в меня не только дикий страх, но теперь еще и боль. Я попытался вырваться из их объятий, но остался на месте. Мои ноги отказывались слушаться меня, словно они приросли к полу. Как будто их держит какая-то неведомая сила... А вокруг меня были они... Они были так близко, а я ничего не мог сделать. Я не видел их...
  Боль прошла. Она исчезла, оставив о себе одно лишь воспоминание. Вместо нее появился запах. Резкий, отвратительный запах гниющей плоти. Я слышал, как их тела трутся друг о друга; я чувствовал, как смердящий запах, исходящий от них, наполняем мои легкие, словно огонь, обжигая меня изнутри. Желая найти свежий воздух, я начал дышать все чаще и чаще, но вокруг была одна вонь. Голова закружилась, Я закрыл нос рукой, но запах все равно находил себе дорогу в мое тело. Во рту скапливалась горечь. Стало не только противно дышать, но и вообще что-либо делать. Я вновь попытался бежать, но ноги предательски не слушались меня. Глаза закрылись. Рассудок начал медленно покидать мое тело...
  Глоток свежего воздуха - и запах гнили в одно мгновение развеялся. Я быстро задышал, освобождая свое тело от смердящей вони. Стало немного легче. Вдалеке опять послышался шепот людей, но быстро стих. Теперь я вновь остался посреди кромешной Тьмы.
  - Сандра? - я еще раз попытался позвать ее, но, как и в первый раз, вопрос повис в воздухе, так и оставшись не услышанным.
  И вот передо мной появились ее глаза, вполне реальные, на этот раз это была не иллюзия... Это были ее глаза. Сандра смотрела на меня глазами, полными надежды. Этот взгляд одновременно говорил и о многом, и ни о чем... Но я знал точно - этот взгляд я буду помнить до самой смерти...
  
  Вспышка света, и все. Теперь я был уверен - я остался один в этой комнате. Запах ее духов исчез, но и без этого было понятно - Сандры больше здесь нет.
  (А вот и второе блюдо - только что приготовленный Майкл Джеральд. Фирменный деликатес в ресторане Тьмы...)
  Но я еще жив, и пока во мне горит огонек жизни, я буду бороться.
  Во тьме вновь послышались шаги. Они становились все громче, эхом разносясь по комнате. И когда шаги, наконец, стихли, стало понятно - существо, которое их издавало, сейчас стоит передо мной. После них в глубине комнаты загорелась лампа, выдернув из черноты высокую темную фигуру человека. За ней загорелась еще одна, теперь ближе, а потом еще и еще. Так, в конце концов, осветилась и вся комната. Последняя лампа вывела фигуру из Тьмы. Передо мной был...
  (Сам Князь Тьмы)
  я сам... Я видел себя почти как в зеркале, но это был я и не я одновременно. В метре от меня стоял мужчина безумно похожий на меня, но это был не я. Это просто не мог быть я. Это... это...
  - Привет, Майкл, - произнес приятный мужской голос напротив, - Узнал себя?
  Молчание.
  - Да ладно тебе, что ты как сам не свой! Куда делся весь тот напор, с которым ты шел сюда, а? Вот, присядь лучше, - он щелкнул пальцами, и за моей спиной появилось старинное деревянное кресло, - Ну же, садись. Я обещаю тебе, что от этого кресла не будет никакой беды. В ногах правды нет, так что лучше присядь.
  Я медленно опустился на кресло, отказываясь верить самому себе. Мой голос, мое лицо... И все-таки это
  (я)
  не я. Мужчина передо мной был очень бледен, под его глазами были не просто синяки - под ними была чернота. Но, не смотря на усталый вид, держался и говорил он достаточно бодро. Его темные волосы немного спадали на лицо, наполовину скрывая глаза. Дорогой костюм, стоивший, должно быть, целое состояние, идеально сидел на нем, подчеркивая его неповторимую индивидуальность и отточенный с годами эстетический вкус. За спиной у мужчины также появилось кресло с красной бархатной обшивкой, и он сел напротив меня.
  - Не против, я закурю? - спросил он. В ответ я слегка кивнул головой, мол, нет проблем, и он достал из внутреннего кармана пиджака сигару. Проверив ее качество, он принялся медленно раскуривать ее. Стоило ему первый раз выпустить изо рта первый дым, как у его правой руки появилась тумбочка с пепельницей, - Что ж, продолжим. Должно быть, ты уже догадался, кто я. Приятно познакомится - Майкл Джеральд, - он зажал сигару в зубах и протянул вперед бледную руку для пожатия. Но ответа не последовало.
  - Нет, ты ошибаешься. Это я Майкл Джеральд, - холодно ответил я и откинулся на спинку кресла.
  - Правильно. Ты - тот самый старина Майк, которого все любят и обожают, - он убрал руку и выпустил изо рта очередную порцию дыма. Сигара, как и его костюм, была одна из лучших. Приятный аромат табака быстро наполнил комнату, - А я - Майкл. Я то, что обычные люди называют дьяволом на левом плече. Я - твоя темная половина. И если ты хочешь, чтобы из нашего разговора вышло что-то дельное - не будь так суров ко мне.
  - Постараюсь, - отозвался я.
  - Вот и отлично. А ты мне нравишься, Майки, - он указал на меня сигарой и ухмыльнулся, - В тебе есть что-то такое, чего нет в других. Когда другие видят свою темную половину, они сразу начинают нервничать, теряться в пространстве, кричать, - он опять усмехнулся, - В общем, ничего хорошего. А ты сохраняешь каменное спокойствие. Действительно, подумаешь, встретиться лицом к лицу с самим Дьяволом! Чего тут бояться?.. Хотя мне, наверно, этого не понять. Ведь у меня нет темной половины, - он снова затянулся сигарой, и прибавил: - А жаль...
  - Для чего я тебе - сразу спросил я, - Уж наверно не для пустых разговоров.
  - У ты какой! Молодец, сразу к делу ведешь! Из тебя получился бы потрясающий бизнесмен, если бы не совесть. Знал бы ты, как она меня раздражает! Только человек начинает строить свое счастье, как в нем тут же начинает говорить эта со...
  - Зачем тебе я? - оборвал я его.
  - Чертовски хороший вопрос! - он снова качнул сигарой в мою сторону, - Я рад, что ты сам начал эту тему. Понимаешь, вот уже много лет я безоговорочно правлю балом в этом городе. И все здесь было подчинено только моей власти, пока на пост мэра не вступил этот самый Стэнхольм. Он был похож на тебя - такой же самоуверенный тип. И, абсолютно не думая ни о своей жизни, ни о своем городе, он пошел против меня. Он захотел избавится от моего покровительства, представляешь?! Я создал этот городок буквально из ничего, а он решил отнять его у меня! И тогда я решил так - я тебя породил, я тебя и убью. К моему огромному сожалению, мне пришлось уничтожить Сильвертон. Как видишь, для этого потребовались большие жертвы. Мне действительно очень жаль, Майк, что пришлось убить твою семью, но, должен тебе сказать, в них было много энергии, так необходимой мне. Но дело, которое я начал, еще не окончено. Сандра, да, та самая, которая повсюду плелась за тобой и, в конце концов, привела тебя сюда по моей просьбе, уже мертва. Она ошиблась. И это сыграло мне на руку. Теперь одной мертвой душой стало больше... Но есть еще одна - твоя. И мне нужен именно ты. Она уже сказала тебе, что ты - настоящий вулкан энергии? Ты в одиночку можешь уничтожить целый штат, уж поверь мне... Ну в общем вот так. Еще что хочешь узнать?
  - Я умру? - этот вопрос вырвался из меня сам собой. У меня даже в мыслях не было его задавать, но было уже поздно.
  - Все мы умрем рано или поздно, - он опять ухмыльнулся, - Даже я, представь себе. Но ты - особый случай. Я не хочу насильно забирать твою жизнь. Ведь в конечном итоге, если ты умрешь не по своей воле, то я не получу твою душу. А мне это надо?
  - А у меня есть выбор?
  - Выбор есть у всех и всегда, Майкл. Я предлагаю тебе то же самое, что и несколько минут назад предложил Сандре. Ты можешь все изменить - спасти свою семью, спастись сам, и под конец ты будешь жить долго и счастливо, любить свою жену и детей, нянчить внуков и, кто знает, может быть, еще увидишь правнуков. И вся эта скучная и ни чем не выдающаяся жизнь закончится смертью в любви и заботе. При таком раскладе все, абсолютно все, что произошло за последние три года, сотрется из твоей памяти. Из твоей памяти сотрется даже этот разговор... Но у каждой вещи есть и обратная сторона, Майкл. Тут главное не ошибиться, ведь ошибка может дорого тебе обойтись. Другой исход событий - это твоя смерть и гибель города. Но даже здесь можно найти плюсы - ты умираешь, воссоединяешься со своей семьей, правда, уже мертвой, и город стирается с лица земли. О нем все забудут, и те мертвые, что были на кладбище второго этажа, покинут этот грешный мир. Где они будут - в Раю или в Аду, это я уже не знаю. Может, вообще на реинкарнацию пойдут, - он обнажил ровные белые зубы в улыбке, полной презрения ко всему человеческому роду, - Ну что, принимаешь мои условия?
  - Как я выберу свой путь? - спросил я.
  - За моей спиной - две двери. Одна из них перенесет тебя в прошлое: в 14 мая 2003 года, и ты сразу же покинешь Сильвертон вместе со своей семьей - это я тебе обещаю. А вот другая дверь просто-напросто убьет тебя, и ты спасаешь всех. Вот так вот. Возможно, у тебя есть какие-либо вопросы перед тем, как мы расстанемся?
  - Я подумаю, - прошептал я. Жребий брошен, но не все препятствия пройдены.
  Когда я шел в этот город, я даже не представлял, что окажется моим соперником. Сама Тьма, Сам Дьявол сейчас стал моим отражением и сидел передо мной, предлагая довольно-таки человеческие условия...
  - Понимаешь, Майкл, у каждого человека бывают вопросы, на которые он сам никогда не сможет ответить. Но есть силы, которые знают ответ. Так что я тебе гарантирую, что любой твой вопрос не останется без ответа, - он положил недокуренную сигару в пепельницу, и столик исчез. Теперь он сложил руки перед собой так, что кончики пальцев соприкасались между собой, - Понимаешь, Тьме известно все. Все твои страхи, мысли, переживания. Они известны мне, да и сам ты в этом не раз убеждался. Но эта комната построена по такому принципу, что я не могу приникнуть в твое сознание, как это было прежде. Я не знаю, о чем ты думаешь, по-этому мы с тобой сейчас почти на равных. Ты знаешь о прошлом города, я знаю о твоем. Ты прошел через муки и страдания, я тоже веками был вечно гоним. Но вот теперь мы здесь, друг напротив друга, лицом к лицу.
  Он достал из кармана еще одну сигару, повертел ее в руках, несколько секунд внимательно рассматривая ее, но, так и не закурив, положил обратно. Сделав глубокий вдох, он продолжил:
  - Знаешь, а ведь борьба между Светом и Тьмой идет с самого основания мира. Две противоположности, мы боролись друг с другом ливнем и засухой, разрушением и созиданием. И тогда, чтобы прекратить бесконечную борьбу, я пошел на хитрость. Я создал человека. Человека, который сам способен выбрать, к чему склониться - к Свету, или к Тьме, - он сделал жест, напоминающий весы, и резко опустил левую руку вниз, - И Тьма победила. Человек был устроен так, что всегда думает только о себе любимом. Даже младенцы, представь себе. Ты себе даже не представляешь, сколько в их крике ненависти и презрения! Вот они кричат и думают, когда же к ним подойдут и поменяют подгузник или дадут еды. И им совершенно начхать, что уставшие родители спят. Но они просыпаются и идут-таки к ребенку, думая при этом, что вот я тебе сейчас, этакий ты разэтакий, дам бутылочку, и ты, во-первых, дашь мне поспать, и, во-вторых, будешь так же заботиться обо мне в старости. Каждый думал только о себе, и я одержал победу. Но, должен признать, Свет тоже не проиграл - были люди, которые готовы служить своему Богу верой и правдой. Так и появились церкви, где людей насильно заставляют отторгнуть Тьму. А насилием, как это всегда было, есть, и будет, ничего хорошего не добьешься. Возможно, сейчас люди еще позволяют религиозным фанатикам забивать себе мозги всякой дребеденью типа думай о близком, или попадешь в Ад и так далее. Но все это скоро кончится! Поверь мне, скоро наступит новое время, где никого не будет волновать состояние окружающих. Все подсознательно заботятся только о себе. В этом и заключается моя победа!
  Я слушал его и понимал, что все то он говорит - истина. Все, что сказал мой
  (дьявол на плече)
  казалось нечто большим, чем обычная, повседневная, правда. Он прав - мир скоро изменится. Он уже начал меняться. Я думал над его словами, а он продолжал.
  - С победой в этой битве ко мне пришла и Власть. Я могу то, чего не может Бог, ибо я не Бог, я его темное отражение! Дьявол! Сатана! Демон из преисподни! Но только в отличие от него, я одержал честную победу! И, не смотря ни на что, я продолжаю честную игру, предоставляя тебе подобный выбор - шанс все исправить, - он разрезал себе руку ногтем, и из ран сочилась темная кровь, - И своей кровью я клянусь тебе, что за одной из дверей тебя ждет жизнь, а за другой - смерть. И только тебе одному решать, куда пойти! Обратной дороги уже нет! Ну что, Майк, по рукам? - он протянул мне окровавленную руку, - Ну же, решай, принимаешь ли ты мои условия?
  Я сидел перед ним и смотрел на протянутую в мою сторону руку. Можно ли верить его словам, его крови, его клятве? Как же правдиво звучали его громкие пророчества, как же правдивы были его слова!
  - Что ждет меня, если я выберу дверь жизни?
  - Этого я не могу тебе сказать - ты сам пишешь книгу своей жизни, а судьба лишь редактор, выполняющий незначительную работу. Единственное, что я тебе могу гарантировать, это то, что ты со своей семьей покинешь Сильвертон до того, как обрушится гостиница. Даже нет, до того, как разрушится новая мэрия, идет? Я вселю в твою душу волнение, и оно спасет тебя, Элен, Кети и маленького Джека от смерти. По-моему это более чем человечно, тебе так не кажется?
  - А что скрыто за дверью смерти?
  - Там Хаос. Хаос, который сначала уничтожит тебя, а затем сотрет город с лица земли. Все мертвые, томящиеся в своей темнице забвения, покинут ее с чистой душой. Ты воссоединишься со своей семьей, но они будут с тобой не долго - их души попадут в Рай, а тебя отправят на реинкарнацию. Чувствуешь очередное противоречие? Ты спасаешь свою семью, но мертвые души остаются в Сильвертоне еще на неизвестное время, или же ты убиваешь себя ради других... Вот оно, то о чем я говорил...
  Но я уже не слушал его. Я снова взвешивал все за и против. Передо мной была его рука, бледная, со струящейся из нее темной кровью. Этот
  (дьявол)
  человек был слишком щедр. У меня не было причин не верить ему. Я протянул в ответ свою руку, и мы обменялись роковым рукопожатием. Стоило нашим рукам соприкоснуться, как межу ними вспыхнуло холодное пламя. Небольшая, короткая вспышка, знаменующая то, что я сделал свой выбор. Сделан шаг, пути обратно нет. И что же дальше? Я должен узнать это сам...
  - Молодец, Майкл, я в тебе не сомневался, - он поднялся с кресла и обошел меня сзади, положив холодные руки ко мне на плечи, - перед тобой две двери. Абсолютно одинаковые с виду, они ничем не отличаются друг от друга. Но только сейчас за одной из них тебя ждет смерть. С уверенностью даю пятьдесят процентов, что ты можешь выбрать именно ее. А за другой дверью сейчас появляется гостиница. Эта дверь перенесет тебя в вечер 14 мая, где ты будешь выходить из отеля вместе со своей семьей и вещами. Вы сядете в машину и уедете пока не поздно. Когда вы услышите, что гостиница обрушится, вы уже будете на подъезде к Нью-Йорку. Из твоей памяти сотрется все. Абсолютно все... Ну вот, вроде все и готово. Теперь иди, Майкл Джеральд. Сделай свой выбор.
  Он убрал руки с моих плеч и отошел назад. Теперь его лицо было скрыто во тьме, и на месте глаз были два полыхающих уголька. В последние секунды он смотрел на меня своими настоящими глазами. Глазами Тьмы...
  Дойдя до конца комнаты, я остановился перед двумя дверьми. За одной из них - смерть, за другой - жизнь. Все или ничего. Жизнь или смерть... Все или ничего... все... ничего...
  
  Майкл Джеральд стоял в небольшой комнате, освещенной несколькими лампами. В их тусклом сиянии были видны стены и пол. В комнате он был один. Майкл медленно переводил взгляд с одной двери на другую. А, между тем, перед его глазами проносилась вся его жизнь. Это чувство за последние несколько дней, стало для него не новым. За прошедшие сутки он все время висел на волосок от смерти. И сейчас, стоя перед дверьми в потертых грязных джинсах, испачканных чьей-то кровью (возможно и его собственной), в разорванной рубашке, он знал, что его путь медленно приблизился к своему логическому завершению. И он думал о предстоящем выборе. Он вспомнил, как тяжело начиналась его короткая, и вместе с тем такая долгая жизнь. И как она заканчивалась. Может я умру сейчас, а может и нет... Шансы равны...
  Мысли быстро сменяли одна другую, но только одна оставалась неизменной. Мысль о семье за последние три года настолько прочно обосновалась в его сознании, что все это время он жил лишь одной мечтой - вновь увидеть их... И сейчас больше всего он боялся обмануть их надежды. Они так долго ждали его. Они хотят, жаждут этой встречи не меньше чем он... Он не мог ошибиться. Он не должен...
  А время все шло. Он стоял перед закрытыми дверьми уже час. Хотя, что значит какой-то час в месте, где даже века пролетают незаметно... Сколько лет эта комната служила Тьме неприступной крепостью? Сколько смертных побывали здесь до него? А сколько здесь еще будет таких как он? Но ответы на эти вопросы были Майклу безразличны.
  Он вспомнил Сандру. Почему они с ней не встретились в другом месте, при других обстоятельствах? Он помнил каждую секунду, проведенную с ней. Он не просто привязался к ней - он полюбил ее. После смерти Элен эта была первая женщина, которую он по-настоящему полюбил... и тоже потерял. За эти дни они стали единым целым, но у каждого был свой путь...
  На смену мыслям о Сандре пришли мысли о душах Сильвертона. Сколько надежды было в их глазах, когда он проходил мимо них в парке. Они верили, что он спасет их из этого плена, что он пожертвует своим счастьем ради них... Но они даже не догадывались, насколько тяжелым будет его выбор.
  И снова Элен. Его любимая, бессмертная Элен. Любовь к ней он пронес через года. Он вспомнил все, что они пережили вместе. Как они встречались, как поженились, как у них появилась маленькая Кети, а потом и Джек... Все они были для него самым главным в жизни. Они были для него всем.
  Его глаза заблестели, по щеке медленно пробежала слеза. Сейчас он не стеснялся своих слез. Это были слезы радости... слезы отчаяния... слезы счастья... слезы страха...
  - Они живы? - спросил Майкл у Тишины, но она не ответила. Ответом ему было лишь легкое дуновение ветра, пронесшееся по пустой комнате, и стихшее, чтобы вновь уступить место вечно царящей здесь Тишине. На лице Майкла появилась легкая, почти незаметная улыбка. Глаза блестели. Он сделал шаг вперед.
  - Я иду к вам.
  Майкл Джеральд сделал еще один шаг вперед. Сердце сжалось в груди. Страх, что он совершает самую большую в своей жизни ошибку, так и не успел захватить его рассудок. Еще шаг. Рука сама потянулась к дверной ручке. Тепло. С ресниц на щеку сорвалась еще одна слеза.
  - Я люблю вас. Я уже с вами.
  Дверь открылась.
  
  
  Щелк.
  Once... I had a dream... And this is it...
  Щелк.
  
  
  Эпилог
  
  Вспышка света, и комната осталось пустой. Тусклый свет ламп погас, уступив место непроглядной темноте.
  Свой путь Майкл выбрал уже давно, задолго до попадания в эту комнату. Выбор был сделан уже до того, как Майкл впервые приехал в Сильвертон вместе со своей семьей. Он сделал свой выбор еще до рождения своего первого ребенка. Свою дорогу Майкл выбрал тогда, когда в церкви, перед алтарем, перед ликом Божьим, поклялся своей жене, своей Элен, в вечной любви. В любви, которая переживет даже смерть.
  Пока смерть не разлучит нас...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"