ВНИМАНИЕ: ЛЮБЫЕ пиратские библиотеки содержат мало того, что НЕПОЛНУЮ (только до 18 главы), так ещё и НЕПРАВЛЕНУЮ версию. Закачать итоговый вариант хотя бы имеющихся глав им, видимо, было слабо.
ЧАСТЬ 2. МЕЖДУ НЕБОМ И БЕЗДНОЙ
ГЛАВА 1
Златень-листопад 1436 года от С.Б. Скадар
Перестук каблучков эхом раскатывался по осклизлым стенам подземелья, дробился о тёмные пол и потолок. Эта поступь, отточенная с детства, ещё до приближения выдавала хозяйку, как особу властную не по возрасту. Терпкую смесь гнили, сырости и крови язык не повернулся бы назвать воздухом, но платочек дриадского плетения, пропитанный эликсиром "Ветры севера", лежал в кармашке бирюзового платья. Ирэн до сих пор в деталях помнила казус, произошедший с атэ"сааром Джороном Бареллой, который возжелал лично допросить наёмного убийцу. Ха-ха! Бедному магу не помогла даже нюхательная соль, и растянулся он прямо на загаженном полу, а наёмник отпустил такую скабрезность, что сам палач покраснел.
Одарённые, демоны их раздери! Совсем запудрили голову кэссарю своими изысканиями. Казну поглощают механизмы и магические гибриды, что первые, что вторые одинаково зубастые да прожорливые, зато приличных дождей маги наворожить не смогли, и в стране начнётся голод. Куда, куда подевались былые дни рассвета великого Скадара, когда повелителя обожествляли, а не проклинали?
Полуэльф заинтриговал её ещё на приёме во дворце: даже прислуживая своему хозяину, он умудрялся выглядеть аристократом. Во вторую их встречу остроухое существо выглядело значительно хуже, но стойкости не растеряло. Отвечал на вопросы дознавателей так уверенно, а главное, искренне, что сам кэссарь засомневался, а виновен ли? У "подозоеваемого" появился шанс выжить. Судя по заскучавшим взглядам магов, шанс этот висел на волоске, но ножницы Ирэн успела перехватить.
Стойкость и верность - вот качества, которые любимая и безмерно уважаемая мать прививала Ирэн с детства, и не уставала твердить, что окружать себя надо людьми, близкими по складу характера. А лучше всего, когда стойкий и верный друг тебе благодарен. Поэтому девушка, оставшись с отцом наедине, возмутилась безрукости и бестолковости дознавателей и пригрозила голодовкой, если не получит заморского остроуха в собственное пользование. Сейчас она шла лично объявить ему свою милость.
Вдруг она заметила в углу нечто бесформенное, мало походящее на тело. Девушка подошла ближе и, машинально помассировав виски, пробормотала:
- Я скормлю их тиграм... Лекаря!
***
Дан не рискнул открывать глаз, и оглядел комнату сквозь опущенные ресницы. Замечательно, великолепно, неописуемо! Тюремную камеру сложно назвать уютной спальней, а дыбу - желанной подружкой на ночь. Зато сейчас до чего хорошо! Из открытого окна пахнет персиками и рассветом, простыни ласково холодят кожу. Не атласные, якобы имитирующие шёлк и модные промеж барышень средней руки, которые предпочитают скользить по кровати всю ночь как по катку, а из отделанного до пуховой нежности хлопка цвета морской волны.
Всё убранство комнаты было выдержано в морской тематике. Мраморный пол, серо-синий в сеточке голубых прожилок, устилал кружевной ковёр, имитирующий пену волн. На шёлковом гобелене русалки катали в ладье свою королеву под охраной беловолосых тритонов. К той же стене притулился столик из горного хрусталя, главным достоинством которого Дан счёл крокодилье чучело, небольшое, с длинным узким рылом и красноватыми глазами.
Сама знакомая владелица простыней, чучела и комнаты обреталась у столика в кресле, где, свернувшись калачиком, дремала. Она казалась совсем молоденькой, но в темнице разглядывала его глазами взрослой женщины. Интересно...
- Ты проснулся или будешь притворяться дальше? - поинтересовалась спасительница, чуть заметно приподняв уголки пухлых губ. Симпатичная, даже хорошенькая при бледном свете, что серебром облил её рыжие локоны. Якобы надменный взгляд из-под прикрытых век удачно маскировал слипавшиеся от усталости янтарные глаза.
- Я не посмел тревожить ваш сон, сури.
Девушка зевнула в ладошку и села рядом, оценивающе разглядывая новое приобретение. "Чучело" немедля повернуло голову вслед за ней.
- Ты его тревожил последние двенадцать часов, когда будил криками всю Катарину.
- Сури, умоляю, скажите, что с остальными? Что с моим господином?! - он ни на минуту не забывал брата. Спасся ли, жив? Он сильный.
- Мертвы... Ну тише, тише... - девушка поморщилась, когда Дан со стоном отвернулся, и прижала обеими ладонями простыню, не позволяя беспокоиться. - Мне очень жаль.
***
Ирэн, морщась, тёрла виски.
...Накануне она вытащила Дана из "муравейника", и тюремный же целитель сделал всё, что нужно. По его мнению. В первую очередь устранил самые неприятные для девичьего взора повреждения внешние, а уж потом принялся за обследование. Cрастил, заживил, подклеил, после чего оповестил девушку, что пациент скорее жив, чем мёртв. Пока. Продемонстрировав несколько выдохшийся либр, обещал придти завтра к полудню, засим откланялся и расшаркался. Ирэн проводила его тяжёлым и одновременно беспомощным взглядом. Сама виновата. Не поставь она чёткую цель сбить именно тот исклёванный воронами персик, что висел с солнечной стороны, успела бы в "муравейник". Солнце било в глаза арбалетчицы, поэтому она задержалась непозволительно долго.
Душная ночь миновала, и рассветная прохлада возвестила о долгожданном "завтра". Накануне Ирэн упрекала себя в медлительности, теперь же в излишней спешке. Прямо как в сказке про Тугодума и Болтуна! Неразумно беспокоиться о том, что полуэльф, забинтованный точно мумия из усыпальницы кэссарей, в первый же день попробует убежать, чтобы найти хозяина. Вместо этого надо было до конца разобраться в их взаимоотношениях. Пару часов Дан пролежал, как неживой, глядя в одну точку на балдахине, потом его залихорадило, и полуэльф потерял сознание. Возвращаться в которое не желал.
Зато в летний домик заглянул отец, никогда прежде не интересовавшийся питомцами дочери. Это настораживало. На свою удачу, Ирэн не выспалась, оттого настроена была воинственно. О, она прекрасно знала, как выглядит в гневе с горящими по-рысьи глазами и сомкнутыми на переносице стрелами тонких чёрных бровей! Взгляд этот взгляд был отрепетирован на отце с детства.
- Он знает все легенды и предания в мире! И на арфе играть умеет! И петь! И когда я пойду замуж за Бузилу... то есть ки"саара Бэзила, мне понадобится собственный менестрель! - Ирэн топала в такт каждому решительному "и". Последний аргумент оказался исчерпывающим. - Тата, я знаю и чту Голубиный Закон, завещанный пращурами!
Любящий родитель едва не прослезился от счастья. Наконец-то его упрямая голубка взялась за ум и решила дать согласие. Заморский менестрель как свадебный подарок вполне подойдёт. Экзотично, и со вкусом! Отец ушёл, подметая белой мантией уже не слишком чистый пол, да по пути не забыл в очередной раз умилиться выложенной дочерью мозаикой и почесать крокодила между глаз.
Целитель пришёл ровно в полдень, но лишь для того, чтобы мельком глянуть на Дана, состроить кислую мину и развести руками. Мол, сердце не выдерживает, ничего не попишешь...
...Ирэн взяла на руки флегматичную рептилию и почти упала в кресло. Давление в висках нарастало, но массаж не помогал. Тик-так... Уже без четверти три. Вместе с Поющей Катариной, умельцы-механики изготовили для именитых столичных фамилий с полсотни часов маленьких, из золота, инкрустированных дорогими каменьями. Едва на столике появился будильник в виде неясыти с глазами-бриллиантами, Ирэн выбросила песочные часы без сожаления.
Ей не хотелось думать, что время утекает. Пусть лучше идёт, не останавливаясь. Тик-так.
Отец собственной персоной явился в её домик уединения, потому что маги опять полоскали ему мозги. Как же, ненаглядная голубка принесла в дом мужчину. Ай-ай, непотребство какое! В "муравейнике" она здорово бушевала, используя весь арсенал: и горящие глаза, и тренированный голос, и изощрённые угрозы. Приказано было НЕ ТРОГАТЬ!
Никому нельзя доверять. Никому.
С детства мама твердила, что людям верить нельзя, а Одарённым особенно. Вскользь она упомянула межрасовую войну, едва не сгубившую соседнюю Неверру, но подробности рассказать не успела: перед смертью матери время утекало так быстро, а Ирэн была слишком мала, чтобы доверять ей секреты. Однако Хлоя Рина учила её видеть, слышать, понимать недосказанное и делать выводы.
Саар Ториэн весел оттого, что принимает дурман-зелья. Мужчина охотно шутил с семилетней Ирэн, собирал с ней весёлые мозаичные картинки, но каков он дома? Достаточно одного взгляда на его бледную жену, вздрагивающую от невольного прикосновения, чтобы понять всё. Девочка понимала.
Помогать можно тем, кто полезен, но так, чтобы он чувствовал себя не просто обязанным, а по-настоящему благодарным. Иначе добро обернётся злом в расплату. Ирэн запоминала.
Некоторые маги умеют читать мысли, коснувшись кожи собеседника при рукопожатии, или по-доброму целуя в лоб прехорошенькую малышку Ирэн. Она предпочла глухие платья с длинным рукавом, а, когда атэ"саары взяли за привычку целовать ей руку, надела тонкие кружевные перчатки. Нарядов было море, один шикарнее другого, и вскоре многие последовали её примеру, однако, и о традициях не забывали - большинство платьев шились из полупрозрачных тканей с вышивкой на самых деликатных участках. Ирэн своей лептой в истории скадарской моды искренне гордилась, а главное - Одарённые не догадались, что девочка научилась дробить мысли на бессвязные слова. Она росла взбалмошной и капризной в угоду тем, кому такое поведение казалось нормальным для единственного ребёнка своего отца.
Тик-так... Ребёнок повзрослеет и будет вынужден подчиняться сам. Матери нет, отец управляем, а тридцатилетний жених давно уже выбрал сторону...
...Ирэн пересадила крокодила на столик и подошла к тому, кого назвала гостем. Она разглядела скрытое татуировкой клеймо и решила, что станет к нему относиться только так. Полезный и очень благодарный в будущем гость. Впрочем, имя Дан ей тоже нравилось. Это звучало как полуденный бой Поющей Катарины. Ирэн безуспешно поводила у его лица ватой, смоченной нашатырём, расправила подушку и переплела встрепавшуюся чёрную косу, удовлетворённо отметив, что головная боль уходит. На сей раз обошлось без ненавистного, но столь необходимого лекарства.
Но неужели, неужели она напрасно дала отцу это распроклятое обещание?
***
Той же ночью нянюшка Лемма вошла, как обычно, без стука. Она была кормилицей девочки, затем стала бдительной хранительницей её манер. С детства Ирэн приносила в дом покалеченных пташек да зверушек, но к двуногим относилась с гораздо меньшей симпатией. Поэтому новый "бедняжка" няню искренне удивил.
Она зашла, да так и замерла на пороге, прижав руки к груди, не в силах вымолвить и слова. Ненаглядная ханни - образец добродетели и целомудрия - ворковала над полумёртвым мужчиной, обнимая и оглаживая по груди, как распоследний некромант!
- Ох, голубка! - не сдержала вздоха няня.
- Молчи, если не хочешь остаться немой навсегда! И пошла прочь! - обернувшись, приказала Ирэн, и Лемма разглядела, что левая кисть, которую ханни прижимала к груди, туго обмотана полотенцем.
Няня покорно закрыла дверь и всю ночь отбивала земные поклоны Илладе-Заступнице. В спальню больше не заходила.
ГЛАВА 2
На рассвете погода сменилась, и морской солоноватый ветер, невесть как преодолев высокую стену и густой парк, всколыхнул кисейные занавески, поднатужившись, выгнул их парусом. Когда наполненный озоном воздух разогнал духоту, Ирэн закрыла окно. Не хватало ещё возиться с эльфячьим насмарком! И так вытрепал последние нервы.
Перемены в природе она восприняла как знак судьбы, и не ошиблась. Вернее, знала. Ждать пришлось дольше, чем рассчитывала девушка. Гость из подземелья зашевелился, когда она уже схватилась за нашатырь. Отбросила пузырёк, не глядя и пропустив мимо ушей подозрительный всплеск, так что Дан увидел в её руке стакан воды.
- Пей, - девушка осторожно приподняла его голову. - Назад в "муравейник" я тебя не отдам. Обещаю.
- Сури, за что их?.. За что господина убили?!
- Ирэн. Меня зовут Ирэн. На посольство напали террористы. Теперь кэссарю придётся приложить немало усилий, чтобы сохранить мир. А тебя оклеветали. Произошла ошибка...
- Ошибка... - безжизненно прошелестел Дан.
- Сожалею, но я не настолько важная персона, чтобы мне сообщали подробности. Одарённым повсюду мерещатся заговоры и в собственных слугах они зачастую видят убийц. Даже сейчас, когда всё закончилось, зачем-то установили купол над городом, - ей пришлось собрать волю в кулак, чтобы голос не дрогнул на последней фразе. Вдруг не угадала?
На лице гостя ничего не отразилось, и девушка обеспокоилась, что опять неверно подобрала слова. Затем расширились зрачки, Дан шмыгнул носом и заплакал, правда, по-мужски - молча. Ирэн хотела утешить по-женски тепло, да залились сама. Растирая по лицу едкие слёзы и спотыкаясь, бросилась обратно к спасительному окну.
А виновник вселенского плача выбрался из аквариума вслед за разбитым пузырьком нашатыря и теперь разве что хвостом от счастья не вилял!
Эданэль стал выздоравливать. Их хотел проведать отец, да Ирэн упросила не смущать больного: её вполне устраивало мягкое, кроткое "сури" в устах гостя. Бинты сменил просторный песочного цвета костюм из тонкой вирсы - ткани, что в прохладу согреет, а в зной убережёт, и Дан перестал упоминать своего л"лэрда. Замечательно.
Удручало другое. Полуэльф умудрялся пропускать мимо острых ушей многочисленные просьбы обращаться к ней на "ты". А Ирэн старалась быть милой и приветливой. Гостя в одиночестве надолго не оставляла и либо развлекала беседой, либо, пока он спал, пыталась читать модные романы, в коих окопалась будто в гнезде.
- Сури, позвольте спросить, о чём речь в книге? Интересно? - не выдержал, наконец, Дан, разглядев на алой обложке золочёную, размашистую надпись "Любовь и ненависть на гребне волны".
- Ещё бы! - с гордостью произнесла девушка. - Вот послушай: "Он впился в её сочные, подобно розовым бутонам, губы поцелуем истинной страсти, прижав лёгкое, податливое тело к своей могучей груди до щемящего сердце хруста, и..."
- Рёбра неблагозвучно треснули... - оторопело закончил полуэльф, но мигом исправился. - Простите, сури.
- Тебе не понравилось? Но это так романтично - любовь, море, пираты...
- Пираты? Нет, сури. Пираты - это вонючий сырой трюм.
- С крысами?
- Их быстро съедают. Простите... сури.
Ирэн отложила роман к стопке ему подобных, ещё не прочитанных, а посему запылившихся.
- Сколько же тебе лет, Эданэль?
- Я чуть старше, чем выгляжу, гостеприимная сури, - с едва уловимой ноткой лукавства отозвался Дан.
Она понимающе склонила голову. Сама дала ему привилегии гостя, а гостей допрашивать не пристало. Выглядел полуэльф лет на двадцать пять, что в эстетическом плане Ирэн вполне удовлетворяло, но уклончивое "чуть" могло означать полвека. И это хорошо. Хорошо, когда у верного, стойкого, благодарного сторонника за плечами имеется немалый жизненный опыт. Но возрастом Эданэль не кичился в отличие от Одарённых, которые при любом удобном случае нежно, со своей точки зрения, величали Ирэн "юной" и "прелестной".
У-ух, как же бесила эта завуалированная снисходительность!
А по дворцу поползли слухи о новом увлечении высокородной особы. Променяла верный арбалет на питомца, который непонятно какой породы, но совсем дикий, только хозяйку и признаёт. Находились даже очевидцы, слышавшие по ночам леденящий сердце вой. Страх-то какой! Впрочем, от избалованной до безобразия девушки можно ожидать любых выходок!
Но вот об этом шептали исключительно на ушко.
Ирэн разогнала из летнего домика прислугу, оставив только верную нянюшку Лемму, которой пришлось взвалить на согбенную возрастом спину заботы о наведении мало-мальского порядка хотя бы на первом этаже. Ходить на дворцовую кухню за провиантом она привыкла давно - девушка любила трапезничать в одиночестве.
- Вы представьте себе, ханни, прихожу я на кухню, а меня спрашивают, чем его кормить-то? Человек оно или зверёк какой? - сквозь смех прокудахтала нянюшка Лемма, впервые вернувшись с ужином для гостя. - Пришлось ответить, что ильмарранского орангутанга купили. И лишнего, вроде, не наговорила, и гадости никакой не подсунули. Ох, и напустили вы туману, ханни!
- А ещё что болтают? - с деланным безразличием спросила Ирэн.
Лемма перешла на торопливый шёпот, попутно выкладывая угощение из корзинки на серебряный поднос:
- Говорят, послов из Неверры давно не видели. Раньше саары эльфы частенько в библиотеке сиживали, а теперь пропали. Ханни, вы уверены, что поступаете правильно? Боюсь я за вас...
- Посмеешь отцу донести?!
- Что вы, что вы! - перепугалась Лемма. - Да я хоть слово когда сболтнула?
- Вот и молчи! - Ирэн раздражённо забрала поднос. Конечно, она поступает правильно! Совет Семерых выкрутится из любой ситуации. Хоть новое посольство в пробирках вырастят: война им пока ни к чему. Но придёт время, и Одарённые без колебаний пожертвуют тысячами ради десятков.
И всё же, что, демоны побери, произошло в посольстве?
Размышляя таким образом, Ирэн миновала коридор и у искомой двери вынула из кармана заветный ключ. Не то, чтобы можно было опасаться побега, но... Но пока лучше перестраховаться. Гость чувствует себя гораздо лучше, чем пытается изобразить, так что и ей медлить не стоит.
Ох, а до чего заманчиво и вкусно звучали перешёптывания уже замужних служанок! Но самой - боязно...
Впрочем, нет. Как говорят легионеры: отставить. Отставить страх немедля!
Немного поколебавшись, Ирэн прильнула к замочной скважине: Дан разглядывал обложку романа, и не важно, что вверх тормашками. Ага! Стало быть, заинтересовался увлечениями гостеприимной сури? Проникся морским духом и жаждой приключений?
Отлично.
В комнату Ирэн зашла с благожелательной улыбкой, на сей раз совершенно искренней, с достоинством водрузила поднос на тумбочку.
- Этот заморский деликатес со стола самого кэссэря! Полный набор витаминов, но здесь его почти не выращивают - слишком жарко и сухо. Жареное тебе пока нельзя, так что... Ты почему смеёшься?! Прекрати немедля! А то... - девушка замахнулась было, но, передумав, провела рукой по гладко уложенным волосам.
Гость, проглотив очередной смешок, невозмутимо взялся за вилку.
- Сури, я не смеюсь, я просто не в силах скрыть восторг! Благодарю вас, эту пареную репу я не забуду до конца своих дней!
- То-то же...
Полуэльф съел всё, однако ночью, когда девушка тихонько зашла его проведать, она готова была поклясться, что обращённая к ней спина вздрагивает от смеха. Ирэн, несколько обидевшись, репу больше не носила, зато перешла на клубнику со сливками. Дан стеснялся лакомиться при ней, и приходилось оставлять его в одиночестве, но по возвращении девушка обнаруживала тарелку пустой.
Итак, пусть благодарность - лишь крохотный шажок на пути к желаемому, но при выборе сторонников важно не только количество, но и качество.
Особенно, если от этого зависит будущее тех, кто верит в тебя.
ГЛАВА 3
Скошень 1436 года от С.Б. Бескрайний Океан
Месяц кутался в облака, в ледяной вышине зябко дрожали звёзды, а под сенью Небесного Полога свершалось злодеяние. И удивительно, если бы не свершилось - традиция есть традиция, завещанная теми, кто бороздил моря ещё во времена разгула кракенов. Впрочем, гигантского кальмара, окажись таковой рядом этой ночью, вряд ли заинтересовала бы жертва весом легче мешка картошки.
Четыре тени крались под скрип корабельных досок, изредка перепихиваясь локтями. Свет масляной лампы коснулся щеки спящего в гамаке юнги, и слишком нежное для мальчишки личико недовольно сморщилось.
- Мийа-ау!!! - и извернулось по-кошачьи, точно собираясь приземлиться на воду.
Плюх!
- Э-э-э... А чёй-то он пищал, как девчонка? - под озадаченное сопение команды Скат поскрёб пятернёй рыжую макушку.
***
Рассекретили Алессу уже через несколько дней плавания, когда по моряцкой традиции решили выкупать малька в открытом Океане. Но акульей наживкой не оставили, вытащили сразу же. Встречали двумя молчаливыми шеренгами, хлопая по очереди глазами, а в конце парадной дорожки ждал тёзка корабля капитан Ориен Китобой. Знахарка протянула руку.
- Алесса За-залесская, пы-пырофессиональный лекарь. Пы-пылыву в Скадар изучать заморскую фы-фылору! - это было единственное мудрёное слово, которое запомнилось без тетрадки с картинками, и могло звучать гордо, если бы зубы не отбивали чечётку. Под ноги натекла лужа, размерам которой позавидовал бы самый шкодливый щенок, сквозь мокрую рубашку просвечивало полотенце, туго перетянувшее грудь.
- А морскую изучить не желаете? - с ехидцей поинтересовался капитан, но знахарка уже поняла, что бояться нечего.
Она кивнула за борт:
- Гы-гылубоковато здесь, только рыб фы-фысфорических и найду. А это - уже фы-фауна.
- Кхм, фауна... Ну, добро пожа... Хотя вы и так на борту, госпожа профессиональный заяц!
Так и открылись прелести путешествия юной девы в компании полного корабля мужчин, оказавшихся, вопреки россказням северингских знатоков, отнюдь не неотёсанными. Напротив, лекарь на палубе считался существом полезным, а поэтому ценным. Нашлись больные уши, ноющие спины, а моряки помоложе зачастили поскальзываться на отдраенной палубе и путать косяки с дверьми.
В одном из южных городов Алесса зашла в лавку готового платья, но отнюдь не за юбкой. Главное для морячки - шляпа! Такую и купила: широкополую, тёмно-коричневую с белым пером, а уже в тон к ней подбирала одежду. Вышла из лавки, одетая в приталенную жилетку поверх рубахи, высокие сапоги и такие узкие штаны, что казалось, одно лишнее движение - как они треснут по всем швам, и кто-то из ошеломлённых прохожих бросил вслед: "Ба! Пиратка!" А то! Впрочем, когда мимо проскакала всадница почти в таком же одеянии, только богаче, радость от фурора поутихла. Обидно!
Когда Раздел остался далеко позади, зашли в лагуну пополнить запасы пресной воды, и там моряки искали для Алессы жемчуг, а сама она охотилась на акулу. Пыталась, вернее. Попасть-то попала, но не хватило сил вогнать гарпун достаточно глубоко, так что подраненную лекарем зубастую рыбину добивали те же матросы. Зато не промахнулась!
Всё шло хорошо, пока однажды вечером внезапный приступ не скрутил прямо на палубе. Алесса повалилась ничком и, заломив руки за спину, в голос заревела.
- Что случилось? Чем помочь? - спрашивала наперебой обеспокоенная матросня, но знахарка заливалась пуще прежнего.
К утру она отлежалась, даже смогла подняться, но всё равно ощущение оставалось таким, словно кто-то ломал оглоблю об её позвоночник. Начались кошмары. Сперва Алесса просыпалась в ярости, готовая драть стены выпущенными когтями, а потом, всё чаще, опустошённой, словно кто-то выжал из неё душу. И не могла вспомнить ничего. Оставалось надеяться на то, что проблемы со здоровьем у неё. Не у терпеливого Арвиэля, который перекушенное плечо считал пустяком.
Между тем, время шло, а Скадар приближался.
На корабле о сроках рейдов запрещалось говорить вслух, но знахарка чертила угольком крестики с обратной стороны стола в уступленной капитаном каюте, пока её не обнаружили на месте преступления и орудие призыва беды не отобрали.
А за неделю до того, как показался берег, приступы прекратились, и Алесса успокоилась. Какой бы страшной ни была сама мысль об этом, смерть друга она почуяла бы наверняка.
***
Листопад 1436 года от С.Б. Скадар
- Вот это театр! - восхитилась Алесса зданием, окружённым скульптурами, как частоколом. Полуобнажённые гипсовые нимфы кувшинами поддерживали треугольный антаблемент с живописной лепниной.
- Ага, ёперный! - захохотал Скат. - Иной раз можжевельником по баргузе так отходят, что хоть арии вой.
- Это, сестрёнка, терма. Баня, значицца, ихняя, - со светлой грустью вздохнул одноглазый Налим.
- Баня?! - ахнула знахарка. Судя по габаритам, в бане если не все горожане поместятся, то половина точно. - А скульптуры зачем расставили?
- Для фасона, Лесса. Понимаешь, какое дело: у кого из владельцев скульптур больше, та баня и престижней! - пояснил капитан Китобой.
Да уж, подумала знахарка, наверняка баня мужская, а обслуга сплошь в юбках, а то и без них. Только бы Вилль не стал завсегдатаем. Хотя... он скорее записался в библиотеку.
Библиотеку миновали, а вместе с ней и Школу Одарённых, похожую на большой дворец. Белый камень, позолота. И, опять же, скульптуры. Грифоны, мантикоры, трёхглавые гидры... Но ни одного существующего в природе зверя. Над входом висел алый скорпион, сжимающий в клешнях звезду - такой громоздкий на вид, что, того и гляди, свалится на головы адептам. Как пояснил Скат, эмблема Одарённых.
А столица Скадара готовилась к празднику, и всю дорогу от дворца кэссаря до рощи заступницы Иллады уже начали украшать пурпурными и белыми цветами. Как же, завтра, седьмого числа второго месяца осени, на рассвете по ней будет шествовать сама кэссиди! В кущах миртовых деревьев посредника между тварным миром и небом поджидал маленький храм без окон, с единственной дверью, такой низкой, что переступить порог можно было, только согнувшись в три погибели. Вокруг - никого. Чудное место. Издревле считалось, что лишь наследник престола может войти в храм и говорить с богиней, прося Илладу-Судьбу о милости к недостойным её, заступницы, руки горожанам. В храме же кэссиди замкнётся ровно на седмицу в полном одиночестве, за исключением статуи богини и человека, который раз в день будет приносить воду и пресную лепёшку. Повелители должны учиться терпению смолоду, дабы подавать пример подданным. Тогда в день коронации судьба примет её и будет милостива к потомкам.
Алессу это удивило и возмутило: Неверрой никогда не правила женщина. Безобразие! Естественно, что в мужской компании было благоразумнее оставить эмоции при себе.
Во дворе гостиницы, отгороженном белым заборчиком, росли знакомые сосенки, а рядом с ними - нечто, похожее на высоченные тонкие шишки, украшенные конопляными листьями. У подножия деревьев из земли щетинились колючками гигантские огурцы и раскинулся вездесущий лопух. По брусчатке выхаживало пернатое страховидло размером с дворнягу, больное краснухой и щитовидной железой. Заметив гостей, уродец по чудному залопотал, расправил саженные крылья и... понёсся, шатаясь, как жених с мальчишника. Алесса стояла истуканом, пока он пытался затолкать клюв в узкий кармашек безрукавки. Скатов понравился больше. Аршинный клюв без проблем добрался до дна, что-то подцепил и заглотнул в один приём. Страховидло благодарно расшаркалось короткими лапами.
Отрицательно квакнув, чудо природы с достоинством заковыляло к прудику в компанию уток. Дверь под гостиничной вывеской, утверждавшей: "Розовый пеликан. Без сомнений доверьте ему Ваш карман!", распахнулась, выпустив загорелого блондина в просторной светлой одежде. Знахарка невольно вздрогнула.
- О-ориен! Каким ветром?! - мужчина слетел с крылечка, чуть не отдавив ухо дремлющему псу. Руки при этом раскинул так, будто собирался за компанию обнять весь двор. Привлекательный дядька в возрасте, но... Алесса мысленно хихикнула: его клюв лишь малость уступал пеликаньему.
- Попутным, Динон! - мужчины захлопали друг друга по спине. Действительно, попутным. "Китобой" шёл южнее, но капитан с Налимом решили лично устроить знахарку у старого знакомого, а Скат до последнего надеялся, что она передумает оставаться. - Наш китовый ус - для ваших дам, а наша дама - в гости к вам. Знакомься, Алесса, это сан Динон Альт - старинный друг и вымогатель трудом и потом скопленных финансов.
- Обижаешь, Ориен! Я - честнейший человек, а вам по старинной дружбе скидочку сделаю.
Судя по лицам капитана и Налима, такого великодушия за хозяином отродясь не водилось.
- Очень приятно, - Алесса протянула руку, но сан Альт вместо того, чтобы пожать, облобызал её от костяшек до локтя.
- О-о, сунна Морская Волчица! - оторвавшись на мгновенье, он полюбовался шляпой. - Приплыли покорять наши берега?
- Вообще-то вашу флору.
- Фауна уже покорена, - хмыкнул капитан.
Покорённый, меж тем, принялся за другую руку. Алесса мило улыбнулась, но по правде говоря, ей было неловко.
- Кстати, я купил коня! - хозяин гостиницы оставил руку в покое, и знахарка спешно её прибрала. - Чистопородный минорский скакун! Настоящий ураган! Дом я построил, так что осталось жениться и можно спокойно помирать. Но пока до поминок не дошло, приглашаю всех обмыть коня за счёт "Пеликана", а на шакала просто не обращайте внимания.
- Он поклялся, что не женится, покуда не заседлает минорца, - шепнул Налим. - С той поры лет тридцать минуло.
Алессе уже было всё равно, что и за чей счёт обмывать: кольцо настойчиво звало на северную окраину столицы. Хотелось скорее бросить вещи, посидеть на дорожку с новыми друзьями и отправиться на встречу со старым, самым близким. Близость этой встречи опьяняла не хуже тёмного орочьего "Янтаря".
"Виллька-то, небось, соскучился по кружке с шапкой", - посочувствовала аватару Алесса, когда перед ней поставили кубок лёгкого вина. Пиво, по заверениям самого же хозяина, скадарцы варили отвратное, зато в изготовлении виноградных нектаров могли потягаться с эльфами. Кроме знахаркиных спутников, от уличного зноя спасалось всего пятеро человек, среди них двое краснокожих ильмарранцев. Прохладный напиток, прохладный воздух с цитрусовой отдушкой... Всё замечательно, если б ещё было потише. Упомянутый хозяином шакал оказался тощим, длинным как жердь, парнем, замотанным аж в три простыни: красную, жёлтую, зелёную. Льняные, по пояс, волосы, на лбу были перехвачены плетёным косицей ремешком. В угоду заморским гостям менестрель старательно гудел на межрасовом, терзая разлаженную лютню:
- И подошёл он к пещере сырой и зловонной,
Пикою трижды ударил о камень замшелый,
Снял турий рог, что Иллада-Богиня дарила,
Рог тот поднёс он к устам, зычный гул порождая:
"Был твой отец каракатом, а матерь медузой,
Сёстрами звал ты улиток, а братьями гадов,
В жёны ты взял камбалу, что по дну стелет брюхом!
Выйди на бой, тёмной Бездны гнилая отрыжка!!!"
Знахарка огляделась, не поперхнулся ли ещё кто-нибудь, кроме неё. Но остальных едал и пивал, похоже, не смущали проделки Бездны, либо народ уже был к ним привычен.
- Это ваше... народное творчество? - Алесса пыталась быть сама любезность, хотя от "отрыжки" корёжило.
- Угу. Сто и один подвиг Триганимеда, славного героя Тверди, и Неба, и Бездны.
- А это который?
- Второй. Битва с тысячеглазым крабом, - проскрежетал зубами сан Альт. - Этот шакал здесь с утра воет. Все ждём, когда же охрипнет. Ильмарранские гости, вон, поспорили, да, по-моему, уже оба проигрались.
- Бдэннь!!! - надрывалась лютня, силясь перешуметь солиста, но тот не сдавался:
- Зашевелился тут краб во пещере зловонной,
Клешнями лязгнул, металлом её наполняя,
И говорит тёмной Бездны гнилая отрыжка,
Тысячей глаз в тихом бешенстве грозно вращая:
"Был твой отец смертным червем, а матерь мокрицей!
Блох ты звал сёстрами, а скарабеев - братьями,
С мухой бескрылой возлёг ты на брачное ложе,
Прочь уходи, пока цел, таракан скудоумный!"
Алесса невольно зауважала фольклорного монстра: тот по крайней мере хамил изящнее.
- Оригинальная баллада.
- Вольный перевод эпоса, его собственный. Этот дармоед каждый день сюда ходить повадился, - пожаловался хозяин. - Треть постояльцев уже разбежалась по конкурентам, половина оставшихся на взводе. Но я вам скидочку за неудобства...
- "По свету бродишь, мирянам злочинствуешь бедным,
Алчущим взором во скорбь и смятенье ввергая!" - стращал эпический герой.
- Почему дармоед? - спросила Алесса, отложив вилку с бесплатной креветкой.
- Ждёт, когда его пригласят за стол - только тогда затыкается. А лопает как верблюд из рейда, не смотрите, что ледащий. О-о, горе мне, горе и убыток!
"Сколько пожрал, но ворчит в ненасытной утробе!"
- А вы его... помидорами! - посоветовала Алесса. В Неверре за такое творчество не то что помидорами, стульями закидали бы.
- Нельзя! - ответил Китобой за приятеля, жестоко расправлявшегося с цыплячьей ножкой. - Лары-заступники Катарины-Дей - Иллада и Байхос, так последний покровительствует виноделам и менестрелям. Гневить Богов чревато - ещё вино прокиснет.
- Так напоите в сосиску, чтоб дорогу сюда забыл!
- Хмельного не потребляет, кровопивец. Только парное молочко.
" Сталью ж тебя накормлю, как пророчили звёзды!"
- Сил моих больше нету! - схватился за голову Налим. - Заткните его хоть чем-нибудь...
- Сами мы не местные... Дать ему балалайкой по шее? - страдальчески кривясь, предложил Скат.
Сан Альт вздохнул с мрачной решимостью, треснул по столу черенком десертной ложки:
- Хотел я сегодня обождать, пока сам не охрипнет. Думал, сообразит, что кормушка кончилась, и уйдёт... Но ради дорогих гостей я готов на всё!
- С теми словами он пламенно меч воздел обо... - стихотворец перевёл дыхание, выразительно покосившись на оплетённую соломкой бутыль, и с новыми силами заголосил:
-...О-юдоострый. Славься, кузнец! Славься, твой прах в безымянной могиле!!!
- У-у-у, дактилем его в амфибрахий и анапестом в темечко... - разозлилась и знахарка, не выдержав издевательства над поэзией. - Сейчас будет ему "юдоострое" несварение желудка. Значит, слушайте рецептик...
Доблестный герой продолжал собачиться с монстром, уже не стесняясь в выражениях и, видимо, наслаждаясь самим процессом. Повергать врага он не спешил, но если бы словом можно было убить, то несчастный краб уже отбросил бы клешни.
- Главное, скажите повару, чтоб огурцов больше положил и на сметану не скупился, - самодовольно закончила девушка.
Сан Альт засиял как самовар. Отблагодарив за совет полюбившимся способом, умчался на кухню отдать распоряжения. Вернулся он, когда Триганимед в очередной раз вытащил меч, пообещав свернуть крабу шею, заколоть и утопить одновременно. Скат вязал салфетку морским узлом, терпеливый обычно Китобой с мрачным лицом барабанил пальцами по столу, Налим лечил нервы вином, а Алесса вдруг задалась таким вопросом: какие бы у них с Виллем могли родиться дети? Полосатые волкопантеры? Или пятнистые пантероволки?!
Хозяин подошёл к менестрелю и заговорил на скадарском, излучая приторно-фальшивое радушие, с каким рыночники торгуют мёдом, на две трети разбавленным патокой. Парень солидно кивнул, закончил куплет зловещим хохотом "отрыжки", пересел со стола за него, положил лютню возле солонки и неторопливо, с вызовом, перебрал струны. Расторопные поварята, суетясь, начали метать с подносов тарелки. Ложка зависла над северным блюдом с заманчивым названием и погрузилась в приправленный сметаной квас.
- В прямом смысле! Три недели назад саары орканцы изволили ужинать в моём "Пеликане", а с ними - атэ"саар Одарённый и саар Перворожденный. Правду говорят, будто вино заменяет эльфам материнское молоко. На лицо - только-только из-под стола вышел, кудрявый чисто ягнёнок, а глушит как бывалый тысячник! И развлеклись не абы как, а с фасоном, - покосившись на мерно чавкающего стихоплёта, сан Альт понизил голос. - В бочке с брагой наколдовали пивного духа, на пеликана с рогатками охотились. Этот, вон, тоже здесь был, но саар Перворожденный у него лютню отобрал и сам восславил Байхоса, да так, что стены тряслись и штукатурка осыпалась, да и я подоглох маленько. Зато престиж!
Алесса чуть опрокинула кубок. Да за такое зрелище она бы полхвоста отдала!.. Н-ну, самый кончик...
- А потом?
- Велели вызвать экипаж, и укатили в салон нательной росписи. На следующий день пришёл их архитектор и всё починил. А теперь послы с атэ"саарами Одарёнными на охоте гуляют.
- Вы уверены?!
- А то как же! Недели две назад пронеслись по городу полным ходом, возницы до сих пор икают. Правда, где они сейчас - не знаю, ну да у сааров их ранга от любого заповедника ключик найдётся...
При других обстоятельствах Алесса распсиховалась бы. Плыть к бесям на рога, только чтобы помахать престижному хвосту?! Впрочем, и оного уже след простыл. Но кольцо аватар нервничало под бинтом, нетерпеливо покусывало палец. И по-прежнему звало в сторону миссии, к бывшему хозяину. Люди могут ошибаться, волшебные украшения - нет. Вилль в городе, и что-то здесь нечисто...
Сан Альт, видя, что гости заинтересовались земляками, расписал проделки делегатов в красках. К тому моменту, когда саар Перворожденный лихо заканчивал концерт новогодней "В саду родилась яблонька", в салфетки давились и Китобой, и сам рассказчик. Выпили за коня целиком, потом - за отдельные его достоинства, и хозяин хлопнул себя по лбу: виновника торжества забыл показать! Иссиня-чёрные полукружья от конских челюстей, продемонстрированные с непонятной гордостью, не вдохновили Алессу на близкое знакомство с дорогой, но кусучей скотиной. Скат в конюшню тоже не пошёл, заявив, дескать, коньков предпочитает морских под соусом.
- Лесь, а может... ну-у-у его? - затянул он, едва друзья вышли.
- Кого "его"?
- Ну-у... фавна твоего... Козёл и есть козёл, коль от такой девушки сплыл!
- Да я не за фауной, а за флорой. Цветочки-деревца...
- Значит, дуб он неотёсанный, - гнул своё парень.
- Если честно, иногда бывает, - вздохнула девушка, оставив попытки отшутиться. Не такие уж кругом дураки. - Но я уеду только с ним. Или останусь.
- Ну и... зря. В Скадаре нравы свободные, вон, даже остроухи здесь в разнос пошли, - Скат затянулся глотком. - Не хочу тебя огорчать, но твой дубок, небось, успел всех бабочек из Весёлого Переулка опылить.
- Зря ежиха кактус обхаживает! - рассмеялась знахарка, вспомнив огурцы с колючками. - А у меня к дубам свой подход: обухом по кроне. И от паразиток морилка найдётся, уж поверь.
- А хватит? Это ж вы, девушки, монохамные, а мужики почти все полюхамные. Но я не такой!
- Скат!
- Чё? У меня шестеро братьёв, а маманька всё о дочке мечтает...
- Скат, я как бы... оборотень. Не смущает?
- И чё? - не смутился и не одумался парень. - Да любая девка - оборотень! Троюродный дядька, вон, женился на птичке из соседней деревни. Год прошёл, и без приглядки видать - не лебедь, а курица залётная! Но ты-то пуши-ы-стая...
- А ещё когтистая и зубастая. И домохозяйка из меня отвратная... - Алесса перевела взгляд на менестреля. Тот сидел прямой, как на колу. Левая бровь задралась до середины лба, правая почти слилась с ресницами, отчего лицо перекосило, губы сжались в нитку, и Алессе мигом вспомнилась концовка традиционной свадебной побасёнки про гостеприимную тёщу: "Благодарствую, матушка, сыт я. Как бы первый вареник с последней стопкой разбираться не всплыл". - Но моя поваренная книга вне конкуренции.
- Лекаря!!! - поросячий фальцет, прорезавшийся за соседним столиком, отдалённо не напоминал баритон с трагичным надрывом. Эхом раскатилось зловещее утробное бурчание. Заинтересованные взгляды приковались к страдальцу, держащемуся одновременно за рот и живот; из-за кухонной двери высунулись любопытные мордочки поварят, над которыми пламенела щекастая физиономия главного.
Знахарка с достоинством промокнула губы салфеткой и поспешила на подмогу.
- Ай-ай-ай! Уважаемый, только самоубийцы мешают утку в черносливе с окрошкой! - укорила она, проинспектировав остатки содержимого тарелок. - Там же огурчики, редиска, а вы ещё молочком усугубили... Выбирайте, как желудок чистить будем: прямым путём или обратным?
- Наименее болезненным...
- А-а, без разницы. Всё равно штопать придётся... - обождав, когда несчастный дойдёт до полуобморочной кондиции, Алесса лучезарно улыбнулась. - Профессиональный юмор! Я тут поживу месячишко-другой, и впредь к вашим услугам. Ну-с?
- Сколько будет стоить? - кривясь, прошелестел зелёный как огурец менестрель.
- Руку и сердце. Но можете предложить печень...
Парень оторопело сморгнул, но клыки не исчезли, а улыбка шутницы стала ещё шире; тепло мерцали позеленевшие кошачьи глаза; длинный коготь кокетливо скрёб столешницу...
Удирал дармоед в обход нужника. Желудок исцелился силой слова.
А от громовых аплодисментов гостиница содрогнулась до основания.
- Ага, желудка. Ну что, не передумал знакомить с маманькой?
Фальшиво тренькнув, парень сморщился и стал налаживать колки. Он ответил спустя время, не поднимая глаз:
- Не передумаю. И ты, к сожалению, тоже.
Алесса не ответила. Так всё ясно.
Сан Альт пришёл зигзагами на шести ногах, распяленный между двух приятелей. Оказывается, они были уже на полпути в гостиницу, когда мимо ошпаренным котом пронёсся менестрель без лютни и на окрики даже не обернулся, а посему решили вернуться и растолкать конюха, с которым только что хорошенько обмыли коня. Матросы оказались устойчивей к коктейлю из вина и рома. Жеребец, увидав хозяев в столь шатком состоянии, прижал уши и предостерегающе оскалился. С горя сан Альт долил вино полуготовой бражкой...
- Ну-у во-от... Теперь ищщё стоп-пачку, и мона зап-прягать на рын-нок... З-з-з... жы-ыной... - плюхнувшись на стул, пробормотал счастливый жених и благополучно уснул лицом в пустой тарелке.
Моряки решили переждать зной в холодке. Напряжённый Скат терзал лютню и планомерно накачивался горячительным, остальные его не трогали. Алесса понимала, что сейчас ей лучше уйти, да и до вечера, по правде говоря, не терпелось. Отговорившись желанием сделать зарисовки города, спрятала бумагу в лопухи.
А из приоткрытых дверей загремело, с лёгкостью перекрывая яростный бой:
- Говорили: "Не женись,
Вот те перспектива:
Покалеченная жизнь...
Лучше выпей пива!"
Не послушал, дурень я!
Год прошёл, и видно:
Тёща - лютая змея,
А жена - ехидна!
Мне б дойти до сеновала,
Где ж былая сила?
Всё, что можно, поломала,
А что нет - отбила!..
ГЛАВА 4
"Хочешь, расскажу про мальчика, который кричал: "Волки?"
Юноша бездумно рассматривал изумрудный балдахин. Этой ночью опять не удалось сомкнуть глаз, поэтому он продолжал валяться на шёлковых простынях несмотря на то, что Поющая Катарина давно отбила полдень. А всё этот...
"Ну хочешь, расскажу про мальчика, который кричал: "Волки?.."
- Заткнись, - вяло буркнул парень, переворачиваясь на бок. Но голос всё зудел, зудел, нудно и настойчиво.
Внезапно что-то толкнуло его, буквально стряхивая с кровати. Новое, незнакомое чувство шло из самой глубины. Он машинально схватился за сердце, но то билось ровно, как и положено. Тогда принюхался.
И так, поводя носом, пошёл на балкон.
"Штаны надень, недоумок!"
***
Посольский холм оказался не холмом вовсе, а пологим пригорком, сплошь заросшим высоченной травой, под укрытием которой устроили концерт кузнечики. Лохматые метёлки местами доходили знахарке почти до плеч, а в ложбинке скрыли с головой. Прыгая, чтобы найти потерянный ориентир, Алесса размышляла, на кой ляд ей такая секретность? Прямая выровненная дорога, присыпанная мягким белым песком, выглядела куда как заманчивее. Уж удобнее - точно.
Решившись, девушка опустилась на четвереньки и доверилась зверю.
"Их-ха!" - возликовала пантера, когда земля осталась внизу, а ветер свистнул в уши.
- А-а! - заорала Алесса, ухнув в коварную ямку.
Вряд ли катаринцы были привычны к акробатическим полевым манёврам. К счастью, окраину близ холма в основном занимали постройки неясного, но точно нежилого назначения, вроде кривой арки или каменного короба без крыши.
Растерев отбитую ногу и мысленно костеря пантеру, Алесса зашуршала дальше, звучно чеканя каждый шаг, чтобы ползучие любительницы пошуршать успели заблаговременно убраться с пути на благо обеим сторонам. Склон резко пошёл вверх, так что карабкаться пришлось на четвереньках, и выяснилось, в чём обман природы - трава у изгороди едва прикрывала щиколотки, поэтому уклон казался небольшим. Здесь земля была вся в дырочках от лисьих нор, как добрый сыр, и приходилось внимательно смотреть под ноги.
Убедившись в отсутствии хотя бы видимых соглядатаев, Алесса скептически поджала губы. Витую изгородь ставили непонятно зачем. Умелый лазутчик легко перемахнул бы её, красивую, но, увы, никчёмную. Может, магия? Подобрав сухой комель, знахарка прикинула его на вес, швырнула и тут же рухнула ничком, прикрыв на всякий случай голову. Изгородь ответила беспомощным, укоризненным гулом.
Не устояв перед соблазном, Алесса поставила ногу на чёрный кованый трилистник. Ап!
Приземлилась по кошачьи, на четыре конечности, и тут же принюхалась, в густом кустарнике доверяя больше обонянию, нежели зрению. Профессия знахаря примирила звериные предпочтения с человеческим долгом, и Алесса только поморщилась, когда в нос ударил густой букет южных ароматов. В конце концов, в храмах Триединого смердит и покруче, а здесь - цветочки, ягодки. Наличие последних изумило настолько, что она, ни секунды не колеблясь, подчистую обобрала пятачок, окружённый жасмином. Земляника? В листопаде?! Магия-шмагия, а вку-усно!
Сочтя, что от послов не убудет, Алесса пошла искать дом. В кипарисовых кронах лениво перекаркивались вездесущие серые хапуги, на нижних ветвях бранились воробьи, но в посольстве было безлюдно. Надо полагать, безэльфно и безорочно тоже. Сапоги легко шелестели по траве, коротко подстриженной, без единого предательски проклюнувшегося камушка. Казалось, газоны шерстили с лупой.
Найти особняк не составило труда: к нему звало кольцо и сходились тропинки.
"Да-а... здесь я, пожалуй, провела бы каникулы!" - восхитилась Алесса, разглядывая здание из-за кедрового ствола. Сейчас, в лучах солнца, пустой дом с наглухо задёрнутыми шторами зловещим не выглядел. Первый этаж то ли действительно был выше раза в полтора, то ли казался таким благодаря стройным колоннам с похожими на кручёные бараньи рога верхушками, а ко второму лепились узкие ажурные балкончики. Но шагнуть за изгородь ночью Алесса рискнула бы только в том случае, если шаг от неё вёл бы в бездну. Здесь, на отшибе, никто из города не услышит криков, хоть режь. В парке и на веранде меж колонн поселится мгла, и кто знает, что блуждает в ней в отсутствии хозяев? Может, стенают сонмы посольских призраков, нашедших предпоследний приют в объятьях пылких южных девственниц...
...или упырей, алчущих девственной крови...
...или демонов, алчущих девственной души...
...кольцо сердито куснуло за палец.
Это был не демон и не упырь. Это был Вилль. По-прежнему крепкий и подтянутый, только теперь кожу покрывал загар, что по контрасту с ослепительно-белыми широкими штанами смотрелось просто восхитительно. Рубашку он не надел, поэтому знахарка разглядела на предплечье что-то вроде браслета, обвившего руку до локтя. Её друг Арвиэль, каким он стал красивым! И волосы колечками падали на плечи, как ей мечталось! Аватар вышел на балкон и потянулся так, что Алессе показалось, будто слышен хруст суставов, разминаемых после сна (крепкого и безмятежного, нагишом на шёлковых простынях, да!)
Засмотревшись, вдруг поймала себя на том, что уже занесла ногу, дабы явиться во всей красе, и спешно подобрала конечность обратно. Летописная получится встреча: она - при параде и в шляпе, он - при пижаме. Здра-авствуйте, господин посол! Нет, Алесса была бы не против, но Вилль... Вилль есть Вилль, и "привет" он скажет по-орочьи.
В голову закралась шальная идея дождаться, пока аватар выйдет в парк, чтобы прыгнуть сзади ему на спину. Мол, не ждали?!
"Да, и помрём мы с улыбкой", - проворчала пантера.
В этот момент Вилль обернулся на чей-то окрик, а Алесса так и ахнула: да он себе на спине грифона намалевал, патриот шушелев! Лопаткой для блинов по голове! Или скалкой!
Но произошедшее следом шокировало до такой степени, что мысли об изощрённых способах воспитания попросту вылетели из головы.
Из проёма вышла женщина и остановилась напротив аватара. Даже гнев не исказил тонких черт её бледного красивого лица. Женщина выговаривала, а Вилль хмурился, но слушал. Алессе бросилась в глаза крупная рубиновая брошь на лямке лилового платья. Разглядеть её как следует было невозможно, но что-то неуловимо знакомое цепляло. Звездой блеснул алмаз...
Ответ, казалось, кружил у самой головы, как рыбка у крючка с хлебным мякишем: клюнуть или нет, вдруг надуют?
Тонкий палец нравоучительно ткнул аватару в нос. Вилль вдруг клацнул клыками, будто собираясь откусить оный, а, когда палец отдёрнулся, захохотал. Женщина тоже рассмеялась, сверкнув жемчужными зубками, и потянула его за руку, как ребёнка. Вилль послушно пошёл следом, однако от фривольного шлепка не удержался.
То ли туча на солнце набежала, то ли вовсе оно погасло, но у Алессы потемнело в глазах, а когда она протёрла их кулаками, балкон уже был пуст, и лишь занавески покачивались на ветру. Проморгавшись, кинулась к изгороди. Как жестоко, когда в один миг разбиваются мечты, и ледяной звон их осколков дрожит в ушах...
Алесса перемахнула изгородь, сама не заметив как, съехала под холм в густые заросли и рухнула на колени, уткнувшись лбом в землю и зажав уши руками. Лучше ничего не видеть, не слышать и не знать. И не помнить.
Зачем вообще пришла сюда? Зачем пришла сейчас?!
Всё она виновата - никчёмная, лживая побрякушка!
Словно в тумане, когда всё происходящее кажется нереальным, Алесса разбинтовала палец и дёрнула, но кольцо, кажется, сжалось ещё сильнее. Как и сердце. Да, и раньше она понимала, что Вилль старше и с женщинами наверняка опыт у него имеется. Но это было ДО неё, и потом, одно дело понимать, другое - наблюдать воочию.
Ну почему-у-у?!!
Алесса уронила ватные руки на колени, безучастно наблюдая, как по коже стекают жгучие капли. И сколько так просидела - неизвестно...
"Вернёмся домой..." - наконец, шепнула пантера.
Алесса подняла голову. Да! А ты, Винтерфелл, будь счастлив... с кем хочешь! Злиться надо только на себя. За глупость. За самоуверенность. За наивность. Правильно северингский леший говорил, мол, береги косу, ведь коса - это девичья гордость. А теперь и той нет.
Вниз с холма бежалось легко, к тому же, в три хлыста подстёгивали обида, униженное самолюбие и распроклятое осознание того, что её предали. Уже в городе ноги остановились сами, лучше хозяйки чувствуя, что ещё шаг - и она свалится от усталости. Пришлось передохнуть на скамейке.
Кошки на душе не скребли, а душераздирающе скрежетали. Шаг вперёд, другой - это как плыть против течения. Но впереди её ждут свои, а чужой остался за спиной. Не оборачиваться! Алесса сглатывала, но комок увяз в горле намертво. Уйдёт ли когда-нибудь вместе с барабанным боем ставшего вдруг чужим сердца?
После очередного приступа мучительных сомнений, не вернуться ли, пришлось взять извозчика. Одет он был в серый халат с длинными рукавами, правил он серой клячей, и сидение в повозке тоже было серым, истёршимся.
- Вы не можете подхлестнуть лошадь? Опаздываю, - прошелестела девушка, протягивая империал. Золото - оно и в Скадаре золото, не важно, что иностранное.
Они встретились одинаково тоскливыми взглядами, Алесса тоскливо забралась на сидение, а возница с не большим задором шлёпнул клячу по боку длинным прутом с кисточкой на конце. Зелёной, как ни странно. Хвост замотался бойко, но скорости это не прибавило.
Ну почему, почему Берен говорил, будто аватары - однолюбы?! Ошибся?
Или соврал.
Сколько бы Алесса не называла Вилля бабником вслух, в душе так не считала никогда, однако, стоило упустить его из виду, сущность не замедлила проявиться. Истинная сущность. Нашёл заморскую красавицу старше себя, да и в Равенне наверняка от одиночества не страдал.
А как же новогодний ужин в караулке?
Так и не отправленное письмо?
Браслет в подарок?
Кольцо? Колечко...
...Брошка!!!
- Вперррё-од!!!
Голос против воли сорвался на рык.
Когда во двор влетело нечто дребезжаще-визжаще-матерящееся, висячие уши сторожевого пса взвились над макушкой парой гордых лопухов. Гостиничный талисман с мостков бултыхнулся в пруд, растопырив крылья, и поднял такую волну, что красноголовых уток вынесло на берег. Повозка, описав на крохотном пятачке лихую дугу, замерла к воротам передом. Кляча танцевала всеми четырьмя ногами: то ли молодость в голову ударила, то ли что погорячее. Утки обвиняли в невежестве, обкряканный пеликан сбивчиво оправдывался, к общему гвалту присоединились вороны; бесхвостая кошка, улучив момент, вынырнула из-под крыльца и шмыгнула мимо носа сторожа, унося ощипанную куриную ногу.
- Не-не-не н-надо! - замахал длинными рукавами возница. Алесса едва успела убрать ногу со ступеньки, когда кляча вдруг встала на "свечку", и скрежет буксующих по мостовой колёс смешался с торжествующим лошадиным визгом.
Сердце колотилось как бешеное.
Придержать дверь, не дав ей грохнуть о стену. Собрав волю в комок, унять проклятую дрожь и желание бежать, бежать... Ещё набегается! Обведя взглядом полупустую залу, найти своих, и улыбнуться, а не победно оскалиться: рано делить шкуру неубитой медведицы. Особенно если медведица - маг.
Ориен Китобой поставил кружку на стол.
- Передумала? Плывём?
Алесса подошла к их столу и покачала головой. Хорошие они, и жаль будет расстаться, но...
- Ориен, Налим, Скат, спасибо вам за всё! Но я остаюсь.
Она вернётся в посольство ночью.
ГЛАВА 5
Почти неделя прошла, прежде чем Дан решил подняться с кровати. Опираясь о стену, подошёл к окну, но, увы, кроме персиковых деревьев, не обнаружил ровным счётом ничего интересного. Машинально дёрнул стальные прутья. Впустую. Обрешётка была ажурной, крашеной в глянцевый белый, почти перламутровый цвет, отчего ближе к закату по мраморному полу и стенам разбегались радужные солнечные зайчики, за которыми любил наблюдать флегматичный обычно Коша. Белой, ажурной и наглухо вмурованной в стену.
В саду громко, требовательно каркнула ворона, Дан, вздохнув, запрокинул голову. Там, в жарком небе, висел невидимый магический купол, и это обнадёживало: Вилль жив и может летать. Только бы держался.
Но брат не сдастся.
Дан - тоже.
Стало тоскливо торчать у окна, зарешеченного витой сталью, и Дан захромал обратно на кровать. До чего же невыносимо бездействие! Ирэн была единственным человеком, которого он видел за эти четыре дня, хотя, если судить по ещё тонкому слою пыли, прислуга здесь когда-то водилась. Кроме звучного, с командирской интонацией, голоса сури, изредка слышался осторожный старушечий. И ещё - лязг проворачиваемого ключа. Ошейника не надели, вместо очередного клейма назвали гостем, но свободы никто не обещал.
Вот так.
- А тебе, приятель, и аквариума хватает, верно? - в очередной раз поинтересовался Дан у неподвижно зависшего в воде крокодила. Глаза затянуты плёнкой, из наполовину высунутого на поверхность носа изредка выкатываются пузыри - Коша сыт и спит.
Зевнув, Дан подумал, а не вздремнуть ли и ему за компанию, когда замочной скважине звякнул металл.
Радушная хозяйка летнего особняка пришла проведать своего... гостя.
Прижав руку к груди, Дан учтиво склонился. Уважения требуете? Извольте. Мужское внимание нравится? Да с радостью!
А солёным прутом по попе не хочется, юная сударыня?! Так, для профилактики растущего самомнения. Хотя, надо отметить, облегающее свинцового цвета платье подчёркивало эту попу весьма выгодно. Общее впечатление гордости и грации портил бинт с проступившими желтоватыми пятнами на левой руке: то ли девушка умудрилась пораниться своим арбалетом, то ли практиковалась строгать репу, пока Дан гостил в "муравейнике".
- Как ты себя сегодня чувствуешь? - Ирэн небрежно откинула за спину огненный локон. Тоже эффектно, спору нет.
- Замечательно. Благодаря вам, сури.
Сури смерила его оценивающим взглядом и удовлетворённо кивнула:
- Я рада скорому выздоровлению. И, признаться, удивлена.
- У вас первоклассные лекари.
- Да, это правда, - Ирэн вернула лучезарную улыбку. - Что ж, тогда, быть может, ты захочешь прогуляться?
- Я был бы рад составить вам компанию, сури, - словно невзначай, Дан покосился на расшитую серебром домашнюю туфлю.
- Там тебе сапоги не понадобятся.
***
Коридор без окон был пуст, пылен, а тусклые магические светильники лишь усугубляли ощущение мрачноватой торжественности. Толстые стены глушили звуки сада, шагам вторило эхо, и казалось, ведёт он в тайную комнату, где заперто то ли неведомое чудище, то ли старинные фолианты. Чудаковатая сури могла прятать в летнем домике уединения кого угодно, но за ореховой, совсем безобидной на вид дверью скрывался обычный кабинет с высоким, почти под потолок, книжным шкафом, прибранным письменным столом и зарешёченным окном в обрамление тяжёлых, не пропускающих свет и любопытные взгляды занавесок. Хотя пресс-папье в виде черепа с намалёванной на лбу мишенью смотрелось в девичьей комнате диковато. Но эффектно!
Оглядеться как следует Дан не успел. Прижав палец к губам, Ирэн выдвинула по очереди несколько книг, и шкаф плавно отъехал в сторону.
- Прошу! - девушка, коснувшись пальцами подсвечника, но не взяв его, первой шагнула в чёрный провал.
До чего занимательно гадать, стоя перед тайным ходом, куда он может вести: вверх, вниз ли, а может, дверь - просто обманка, и в темноте тебя ждёт тупик. Или сюрприз.
- Спускайся осторожно, девятая ступенька совсем истёрлась. Держись за стену! - голос Ирэн прозвучал совсем близко.
"Интересно!" - приободрившись, Дан нащупал опору.
Крутая лестница, вырубленная прямо в скале, привела их в грот. Мелькнула мысль о колдовских ритуалах и жертвенниках, но лишь на мгновенье. Дан полностью сосредоточился на роскошных волосах девушки, идущей впереди. Волосы понравились сразу, ещё до того, как он сумел разглядеть породистое лицо. Необыкновенно яркий, насыщенный цвет оценила человеческая доля сущности, ухоженность отметила эльфийская, а дремавший глубоко внутри волк учуял запах.
Темнота и тишина абсолютными не были: слышался отдалённый плеск, а стены мерцали, но так слабо, что даже зрение полукровки различало лишь неясные очертания предметов. Сури бывала здесь явно не раз и изучила ход до последней ступеньки, запомнив их ширину и крутизну лестницы.
- Я зову этот грот "Хрустальное Эхо". Слышишь?!
- Тише... - укорило эхо.
Девушка несколько раз щёлкнула пальцами, подавая кому-то сигнал. Или чему-то...
- Бесподобно!
- Удобно? - участливо поинтересовалось эхо.
Дан не сумел сдержать восхищённого возгласа, когда магические светильники зажглись, неровным лазурным прямоугольником очерчивая бассейн. Дно и бортики были отделаны шлифованным серым камнем, ёмкость наполнялась из пасти каменного же льва с роскошной, заплетённой в косы гривой, вольготно развалившегося на полу и свесившего в бассейн лапу с поджатыми когтями. Он сыт, доволен, а пришёл, чтобы составить купальщику компанию. Устанете - можете прилечь напротив, на огненную тигриную шкуру. Не сомневайтесь, вам понравится.
При мимолётном взгляде на накрытый столик, Дан припомнил репу, и в желудке требовательно заурчало.
Смех Ирэн рассыпался по гроту никогда не унывающими серебряными бубенцами, какими Адэланта любила украшать свой дом. В бэйране на юге Ильмаррана снег выпадал раз в несколько лет, и накануне Нового Года они вырезали снежинки из белой прозрачной бумаги, раскладывали хлопья ваты на растущей во дворе яблоне, дряхлой, но щедрой. И вешали на крыльце колокольчики, чтобы в праздничную, волшебную ночь на них играл ветер.
- Кроме меня, здесь никого не бывает, так что тебе не помешают насладиться покоем и по достоинству оценить труды природы и покойных мастеров-каменщиков. Отдыхай, - Ирэн кивнула на столик и выпустила его руку. Медленно, неохотно.
Приценившись к сервировке, Дан выбрал крохотную тарталетку с крабовым мясом и ароматной приправой. Медленно, наслаждаясь незнакомым пряным вкусом, прожевал. Суетиться бессмысленно, а спешить некуда. Глупо надеяться, что сури доверяет ему настолько, чтобы отвести в комнату с парадным лазом на волю. Чуть позже, когда отношения выровняются, можно применить немного магии приворота. Главное - ослабить бдительность. Похоже, сури считает его кем-то вроде ручного крокодила, которого лично выкупила и выходила. Вот и славно! Да, он больной и несчастный, потому будет стоически терпеть все притирки, припарки и кушать овсяную кашку. А сури пускай умиляется на здоровье. Хоть манкой кормить не додумалась, и за то ей земной поклон! Раздражать гостеприимную девушку он пока не намерен. Кто она, Ирэн? Маленький хищник или просто ребёнок, взрослым капризам которого потакают родители?
Вдоволь наплававшись, Дан перевернулся на спину и расслабился. Чуть расходившаяся рябью упругая морская вода мерно покачивала тело, а дар Пресветлой устремился к ногам - кости ломило до сих пор, и сильно. Зародившись у сердца, живая сила текла по капиллярам, восстанавливая разрушенное. У этого процесса был побочный эффект: регенерация полукровки шла намного дольше, чем у брата, а после он будет готов съесть быка вместе с хвостом и рогами.
Дан попытался вспомнить всё, что успел наговорить в "муравейнике". Вроде, лишнего не сболтнул, иначе не здесь оказался бы, а в безымянной яме. Маги пытались считать его мысли и в камере, и на показательном допросе, которого кэссарь потребовал лично, но дар Пресветлой погнал захватчиков прочь, подсунув им для острастки картины буйной юности. О л"лэрде допрашивали отдельно, особенно настойчиво. Но - аватары по природе существа терпеливые, а к боли восприимчивы гораздо меньше хрупких недолговечных людей, даже орков. Хе-хе, изобретатели демоновы. И с попыткой навязать какой-то заговор у господ Одарённых вышла промашка: Дан отвечал искренне, потому что сам половины не понимал. Обычный перепуганный, растерянный слуга. Всё-всё расскажет, если оставят его в покое, а лучше приведут лекаря и отпустят восвояси вместе с дорогим сердцу л"лэрдом.
Где же ты, братишка?
После известия о "гибели" брата его здорово лихорадило, и забытье сменялось полубредом. Девушка отпаивала чем-то кисло-сладким, а затем - бульоном, не доверив слугам заботу о новой игрушке. Вслед за аппетитом пришли силы, и удручало только одно - Ирэн отчего-то вообразила, что ему нравится клубника со сливками. Нравиться-то нравилась, но не в таком же количестве?! Спорить с девушкой он не решался и потихоньку скармливал ягоды Коше, крокодилу с вкусовыми пристрастиями столь же чудными, как имя. Домашний питомец оказался убеждённым рыбоедом и любителем фруктов, вдобавок, неплохим парнем. Лёжа на хозяйских коленях, внимательно и молча слушал неверрийские предания, правдивые и не очень. Разговоры продолжались далеко за полночь, и полуэльф вспоминал брата, его боевую подругу и Симку.
Кружевница, в которую верил Дан, свила нити их судеб в единый прочный канат, способный выдержать удары Привратницы. Но не приведи Боги, Вилль поймёт, что брат жив! Ринется выручать и угодит в клятую лабораторию...
Стоп!
Дан внезапно принюхался и нырнул. Магические светильники источали какой-то запах, ненавязчивый, замеченный лишь сейчас. Конечно! Феромон... Тот же самый приворот, только гораздо эффективнее, и человеческая половина вновь оказала дурную услугу. Как результат - потеря бдительности. Опять!
Лёгкие всё же неокончательно восстановились, и всплыть пришлось слишком рано. Дан, отфыркиваясь, принялся выбивать из ушей воду. Интересно, сколько продержался?
- Четыре минуты тридцать семь секунд - я засекла! Браво! - Ирэн вышла из-за сталагмита, демонстрируя сову-часы.
Дан сглотнул, и подпрыгнувшее сердце вернулось на место, но продолжало бухать с прежним энтузиазмом. Изумляло отнюдь не достижение скадарской механики и не изогнутая бутылка, которую Ирэн поставила на пол вместе с часами. Внимание целиком было сосредоточено на медленно сползающем махровом полотенце.
- Сури?
Девушка сделала шаг назад и, оттолкнувшись обеими ногами, в кувырке забросила в воду лёгкое тело. Проплыв пару саженей, вынырнула и стала медленно приближаться к противоположному бортику. Ирэн была худенькой, но кто назвал бы её хрупкой! Оказалось, что платье с глухим воротом и длинными рукавами защищает кожу не только от палящего солнца, но и от излишнего внимания. Мускулы не были грубыми или большими, но твёрдыми, а крепкий пресс наверняка выдержал бы удар иного мужчины.
Единственный в зале мужчина, не считая каменного льва, поразмыслил и выбрал отступление.
- Сури, вы...
- Ирэн.
- Ирэн, вы...
- Ты.
- Ирэн, прошу, уйдём отсюда! Этот запах опасен!
- О, да! Пришлось подстраховаться аллозией! - сури кокетливо дёрнула плечиком, отвела за спину потемневшие мокрые пряди. - Это феромоны на случай, если вздумаешь меня отговаривать, Дан. Кстати, на меня тоже немного действует, так что расслабься и получай неземное удовольствие...
- Ирэн, я знаю о ваших законах!
- Законы пишут, чтобы умный искал в них лазейку.
Дан сделал ещё шаг назад, попутно сообразив две вещи: спиной он упирается в аллозиевый светильник и... волк внутри, принюхавшись, жадно заворчал.
Головой надо думать, головой! И срочно. Аллозия - не единственный запах в гроте, нужно разбить общий коктейль на ароматы и выбрать тот, что успокоит. Вот пахнет свежестью морская вода, солоноватой сыростью - камень, в трещинах которого поселились фосфоресцирующие грибы и мелкие рачки. Водоросли... Едва уловимый вязкий аромат. Далеко не каждому придётся по вкусу запах тины, но Дан вцепился в него всей сущностью, точно утопающий в спасительный прутик. Отпускало медленно. С каждым крадущимся шагом Ирэн схватка разума и внутреннего, ещё не прирученного волка становилась всё яростней.
Когда блестящие, точно янтарь на побережье, глаза оказались на уровне его губ, зверь успокоился, ворча, задремал вновь. В который раз на грани подсознания Дан отметил, что для девушки Ирэн высокая, даже выше прежней хозяйки.
Но не пройдёт, сури, нет...
...Хотя... почему нет? Разве может истинный аристократ отказать прекрасной мокрой даме, если она так настойчива?
***
Может, прошло полчаса. Может, вечность. Счастливые часов не наблюдают, да и не удалось бы. Они пили розовое вино из высоких хрустальных бокалов, пересмеиваясь, когда пузырьки ударяли в нос, щекоча пьянящим салютом. Ирэн ела клубнику и болтала ногами в воде, наблюдая, как Дан, прикусив от любопытства губу, черенком десертной ложки чинит случайно разбитые часы. Все миниатюрные шестерёнки встали на место, но осталась деталь в форме язычка.
- Если соединить его с этой фитюлькой, будильник зазвенит! - пояснила сури.
Часы разобрали и собрали вновь. Язычок соединили с "фитюлькой", и лишней оказалась шестерёнка. Впрочем, часы звенели и без неё, только заводились теперь в другую сторону.
- Когда их разбирала я, одна шестерёнка тоже оказалась не к месту. Так что сейчас они заводятся как раз правильно! - беззаботно отмахнулась Ирэн.
Дан, отложив часы, шутливо пробежался пальцами вдоль её позвоночника снизу вверх.
- Перестань! - Ирэн со смехом отставила бокал и ринулась щекотаться.
Ещё пять минут длилась схватка, пока Дан не позволил даме одержать верх. Отблески магического света мерцающими волнами перекатывались по золотистой коже девушки, а глаза сияли, как у сытой кошки с забавными кисточками на ушах. Мигом вспомнилась легенда о схватке совы и рыси, рискнувшей забраться в дупло, но долго размышлять об этом было лень. Тигриная шкура, на которой лежал Дан, смягчала прохладу пола, а Ирэн вновь потянулась целоваться. Как подросток, получивший на день рождения бокал доброго вина вместо привычного компота.
- Я старше, чем выгляжу, - усмехнулась сури, будто прочитав его мысли.
- Всё равно я для тебя дедушка!
- Тогда считай, что я вернула к жизни давно заскрипевший механизм!
- Боги, ты где такого набралась? - отсмеявшись, Дан отвёл ей за ухо спутанную прядь, которая от воды завилась спиралью. - Ирэн, почему я?
- А почему не ты?
- Потому что ты - высокородная сури, а я - всего лишь скромный слуга своего господина...
- Потому что первого мужчину будешь помнить всю жизнь, и я не хочу, чтобы в старости мне снился рябой муженёк, которого навязали родители. Таких, как ты, я раньше не встречала, Дан.
- И что теперь с нами будет?
- Со мной - ничего. Маги все последствия устранят, но и о тебе узнают. Ты слышал о Голубином Законе? Люди, разводящие почтовых голубей, никогда не допустят до самки уличную птицу. Даже если уничтожить их выводок, последующие особи родятся с изъяном. Сури, как я, чтут этот закон.
Дан иронично приподнял бровь. Неужто в Катарине-Дей все юные барышни такие хитрые с пузырьком ферамона в кармане или ему одному не везёт? А хитрая сури прильнула к его груди, по-кошачьи игриво поглаживая татуировку, отчего у полуэльфа мурашки побежали, а волк довольно заворчал сквозь дрёму.
- Мой добрый друг рассказывал о заморской красавице, за ночь с которой мужчины расплачивались жизнью, но от желающих не было отбоя. Так что считай это привилегией, - промурлыкала она. - И не сердись! У вас, эльфов, обаяние от природы, и не используй я аллозию, ты бы меня отговорил. А я не знаю, когда смогла бы решиться снова. Я обещала, что не верну тебя этим живодёрам, и не верну. Мы сбежим отсюда!
- И куда же?
- В Неверру, конечно! О, Дан, ты знаешь, каково это - быть несвободным... Я уже невольница по рождению, а после брака стану... подстилкой для грязного пса!
Дан закашлялся.
- Ирэн, да где же ты этого набралась?!
- Я больше не буду. Подожди, послушай! - сури прижала палец к его губам, интонация из капризной сделалась заговорщической. - Дан, я знаю свой город. Уже собрала лекарства, провизию и одежду. Достала карты катаринских катакомб... А если откажешься, можешь уходить на все четыре стороны, найду другого помощника! Но без меня ты из Катарины не выберешься!
Ирэн надменно вздёрнула подбородок.
- И как доберёмся до Равенны? - пробормотал Дан. Замечательно! И после этого она разбрасывает в комнате любовные романы и вслух бредит о приключениях?! А, когда ей скучно, копается в механизмах и стреляет из арбалета по летящим воронам. Слабая девушка, склонная к безумным поступкам... Тьфу! Так отреагировал бы брат. Невозможно поверить, что лишь романтические мечты вскружили голову настолько, что высокородная сури решила отправиться в другую страну с малознакомым мужчиной, рискуя стать его же заложницей.
- Морем, конечно! Я знаю, где достать быстроходный корабль, даже маги его не догонят! И? - девушка загадочно улыбнулась, в загоревшихся глазах заплясали бесинки, а у Дана вновь закружилась голова. И не понять, то ли запах виноват, то ли вино... То ли шушель знает что!
- Да, Ирэн. Я здесь загостился, кажется. Когда отплываем?
- На праздник. Мы наберём команду и - вперёд, в Равенну! С ветром у борта, наперегонки с морскими птицами, и дельфины станут нашими глашатыми! - Ирэн вновь устроилась на его плече и притихла.
Дан жалел, что не видит выражения лица девушки, но чувствовал, как её губы расплываются в улыбке. Вот только радостной или самодовольной? Неизвестно, насколько ей можно доверять, но один факт очевиден - скучно не будет. Если верить, то всё получится, и паруса они не спустят до самой Равенны.
Но сперва необходимо отыскать Вилля.
Они лежали, пока разгорячённая кожа не остыла, покрывшись мурашками. Чередой щелчков Ирэн погасила свет, и в темноте произнесла:
- Мне удалось вернуть твою цикату, но съерт пропал в одном из игорных домов. Сожалею.
"Не удивлюсь, если некий игрок занял моё место в "муравейнике", - с несвойственным ему злорадством подумал Дан. Шкура-то своя, не казённая... Но, Ирэн, как долго ты планировала побег?!
- Дан, когда выберемся, ты меня не бросишь одну?
- Клянусь.
- Я принимаю клятву! - торжественно отчеканила Ирэн.
- ...Но если сури опять хватится за феромон, я её отшлёпаю. Это гарантировано!
- Хорошо, но и ты не забывай, откуда я смогла тебя вытащить.
- Я не забуду.
"Но и ты никогда не забудешь своего первого мужчину... сури. Ты права!"
"Ты поклялся... мой гость. Вот и умница!" - мысленно усмехнулась Ирэн.
ГЛАВА 6
Да, правы люди, Катарина-Дей - город чудес! Только волшебство волшебству - рознь. Понятно, что для парней вроде Ската первым чудом Катарины стала баня, к лешему не ходи - и так ясно. Капитан Ориен Китобой восхищён Поющей Катариной, даже в ратуше побывал и с часовщиком беседовал. Налим может днями бродить по трактирам, выясняя, в котором тридцать лет назад у него чудесным образом потерялся глаз.
Но иногда гости исчезают якобы на охоте или якшаются с теми, кого раньше поминали по матушке. А юные барышни летят с катушек.
***
Гррр!!!
Шшш...
Разве Арвиэль Винтерфелл спутается с магичкой по своей воле? Да никогда! Скорее - хрясь по шее!
Околдовала, ведьма!
Ну получит эта сушёная вобла с эмблемой Одарённых на плече! Скорпион, доставший с неба звезду - ха! Морские звёзды будет со дна доставать посмертно, если останется, чем!!! Моль шкафная! Швабра корабельная! Глиста обморочная! Поганка ложноопёночная! Мымррра!!! Эта... Эта... Нет, пожалуй, это будет лишним... Да как только руки не отсохли чужое добро хапать!
Алесса замерла на середине комнаты, обозрела снег из перьев на полу и затолкала опустевшую наволочку под матрас.
Вдох-выдох.
А теперь - собраться.
Вещевой мешок должен быть лёгким, поэтому в него летит самое необходимое: жемчуг и деньги (золото - оно и в Скадаре золото, можно чем тяжёлым обстучать, чтобы шло на вес); последний флакон магической воды (остальное извела на корабле за неимением зелий); сменное бельё на бинты (авось, пронесёт!); огниво, фляга, сухой паёк, северингская земля в узелке (весточка из дома!).
Жилет со шляпой подарить глазастой горничной - плевать, что и нас нос не налезут - и вежливо попросить её НЕМЕДЛЯ перекрасить рубашку в чёрный цвет. И плевать, что к вечеру получится! В темноте все кошки серы, ну а она будет линялой. Хоть выделится, хе-хе.
Разящий из высокого сапога не торчит, специально подбирала, чтобы и незаметно было, и удобно.
Волосы собрать в пучок и сколоть шпильками крест-накрест.
Сдуть упавшую на лоб смоляную прядку.
Готова!
Подслащённая лимонная водичка, которую можно тянуть через соломину - вот лучший способ остыть в жаркий день. Во всех смыслах жаркий. Что это она, в самом деле? Ну, заревновала, бывает. Но зачем же пороть горячку или голову напекло?
Похоже на то, а иначе соображала бы лучше.
Алесса присела на кровать и размотала бинт. "Не снимешь!" - привычно поддразнил ободок и сверкнул изумрудом в ответ на улыбку. Так значит, Тай-Линн - всего лишь боевая подруга, да, лгунишка Аэшур? Но собратьям по оружию именные клинки дарят, а не обручальные кольца!
Пантера вкрадчиво заурчала, сбивая с мысли.
"Ну что ещё?"
"А может, для начала признаемся себе..."
"Да-да-да! Люблю, жить не могу и никому не отдам! Попробуют отобрать - порву на лапшу и кому-то будет очень долго обчень больно!"
Алесса разъярилась вновь: ногти стали удлиняться и заостряться, превращаясь в орудие убийства белобрысых мымр. Усилием воли втянув их обратно, она выхватила из мешка сменную рубашку. Лестницу проигнорировала, попросту перемахнув через перила прямо в зал под гул, аплодисменты и грохот выроненной кем-то глиняной кружки.
На кухню влетела не девушка - гарпия!
- Сегодня на ужин отбивные будут?
- Сунна желает отбивную? - невозмутимый толстяк в белом фартуке, точивший тесаки друг о друга, перевёл взгляд на трясущиеся под столом колпаки поварят.
- Сунна желает знать, будут ли отбивные на ужин?!
- Сунна, ну какое же меню без отбивных?! - брови повара встали домиком. - На ваш выбор: баранина, свинина, телятина, индейка, спецзаказ на деликатесы делайте заранее. Но мясо ещё не готово...
- Дайте сюда молоток, уж я вам помогу с радостью и безвозмездно!
...Той же ночью сторожевой пёс любовался звёздами, распластав по песку уши-лопухи и сложив передние лапы на раздутом донельзя пузе, и размышлял: "А соседка тявкала, будто мяса много не бывает... Брехунья!"
***
"Ночь окутала город муаровой шалью; чернильное небо вспыхнуло месяцем, рассыпалось алмазным крошевом звёзд. Поведя рукою, заволокла деревья сумраком, превращая городские парки в бестиарии невиданных, сказочных зверей. Дворцы и храмы, дома и улицы - всё прислушалось к дыханию её ветров. Ночь... Время волшебства и обмана, время грехов и молитв...
В белых храмах жрецы испрашивают милости у всех богов мира и, преклонив колени, смиренно ждут ответа. Добропорядочные горожане снимают с постелей тяжёлые покрывала и задувают свечи, готовясь окунуться в причудливый, непредсказуемый мир видений. Сон кэссиди исполнен умиротворения: её щеки уже коснулась длань Иллады-Судьбы, благословляя смертную подопечную.
Город стих...
...И только один ПРИДУРОК с час сидит перед зеркалом как девка, и чешется-чешется-чешется!"
- Заткнись.
Отложив расчёску, рука замерла над золотым зажимом для волос, дрогнула и нехотя потянулась к кожаному шнурку. Закончив работу, юноша оценил результат. Собственное отражение нравилось ему, равно как и мощь крылатого зверя. Пресветлая Богиня воистину искуснейшая из Созидателей! О, да, весь мир будет у его ног! А вслед за ним и другие. Мириады вселенных Мироздания...
"...А за деревом дерево, а за деревом дерево, а за деревом - пень! А за пнём опять дерево, а за деревом дерево..."
- Заткнись! Ты... ты...
"Твой ехидный внутренний голос! Муа-ха-ха!"
Юноша перевёл горящие глаза на отражённую в зеркале дверь.
- Когда ты, наконец, уберёшь это чудовище?!
- Пока он нужен. Не капризничай, дружок... - Алебастровая рука ласково, едва касаясь светлых волос, погладила по затылку.
"Ты готов приобщиться к прекрасному, дружок? Тогда слушай и не перебивай!
Пряна, сочна, наряд кровавый
Твою подчёркивает стать.
Моя любовь, моя забава...
Глаз видит, зубом не достать.
Гляжу я на тебя несмело,
Мечтая острый клык вонзить.
В кармане моль дыру проела,
О, как тебя заполучить?!
Ночною улицей холодной
Скитаюсь. И не сплю совсем.
Я - не вампир. Студент голодный.
Пою я оду КОЛБАСЕ!!!"
- А-а-а!!!
***
Кошки бывают чёрные, белые, рыжие - разные! Ночью они одинаковы. Хищные. И серые, да. Как мышки, которые тоже выходят на свою маленькую мышиную охоту в то время, когда спит старший охотник мира - человек. Мышки шустрее, кошки ловчее, человек умнее и опасней.
Но если ты выглядишь и думаешь, как девушка, ведёшь себя, как мышка, а сущность у тебя кошачья, значит, опасна втройне.
"В чёррном-чёррном городе на чёррном-чёррном холме стоит..." - проникновенно затянула пантера.
"Какой же он чёрный?"
"Для настроя!" - пояснила южная кошка.
При всём желании с поддержкой настроения Катарину-Дей невозможно было назвать чёрной даже ночью. Ровно и ярко горели круглые, белые, как морские перлы, шары магических фонарей, заливая светом серую мостовую осевых улиц и утопая в трещинах булыжников, отчего казалось, будто дорога накрыта сетью. Алесса без труда обошла разводы, издали заслышав тяжёлую поступь усталых к концу смены стражей, и нырнула в спасительную тень проулка. Когда Поющая Катарина пробьёт полночь, на городские улицы выйдут свежие отряды - вот тогда придётся удвоить бдительность. Но до полуночи ещё далеко.
Вышла Алесса на улочку поуже и потемнее, но опять-таки отнюдь не чёрную. Здесь фонари стояли реже, а деревья были неухоженными и разрослись по своей воле, а не садовничьей. Здесь - тихо.
И кошка Алесса крадётся тихо.
Шелестят липы; ветер подхватил сорвавшийся лист, уронил и повлёк по разбитой мостовой с едва слышным шуршанием. Из дома, спрятанного в черешнях, донёсся смех, и его подхватили два, нет, три голоса. А в небе горит серп Сестры: она вышла, чтобы осветить путь младшей сестрёнке.
Кошачье время, неверное время. Время оборотней.
Быстрая, неуловимая, лёгкая как тень. Почти невесомая...
"Мешок картошки, и тот повесомее будет!" - припомнила девушка хохочущего аватара, и мистический настрой полетел к бесям собачьим.
Вздохнув, Алесса встала под фонарём и развернула купленную на всякий случай карту. Изначально столица, основанная Лезандром Нэвемар, подарившему городу мощь и славу, и его женой Катариной, давшей городу имя, была совсем крошечной. Ныне старая крепостная стена - не что иное, как стена дворцовая, за которой живут сам кэссарь, часть его родственников и приближённых. Время шло, и план города стал походить на сеть с осевым перекрестием двух главных улиц - Золотой Аллеи и Улицы Одарённых. Остальные проспекты и улицы были уже, и как раз по их ширине, а также качеству и количеству фонарей, можно было без труда определить, кто там проживает: знать или же простолюдины. Катарину-Дей обнесли новой крепостной стеной, ещё мощнее прежней. А город всё рос, вместе с ним росло и население. Аристократы не желали делиться территорией с простолюдинами. В итоге в приморской западной части города образовался район трущоб с двух-трёхэтажными домами, слипшимися друг с другом стенами, и такими путаными улицами, что картовед поленился разбираться в них либо ноги пощадил, поэтому просто обозначил границу.
Туда кольцо и позвало. Этот зов был как врождённый инстинкт. Ничему не надо учиться, ничего не нужно запоминать. Ты просто знаешь, и всё. Чётко.
Всё бы хорошо, да только посольство находилось гораздо севернее. Алесса заколебалась: неужто Вилль тоже решил погулять под луной? Интересно, один или подружку захватил?
"Мымррра!"
Розовый куст слева качнулся. Алесса вздрогнула, машинально потянувшись к сапогу, приподняла согнутую в колене ногу. И поставила обратно, выпрямляясь.
Это была всего лишь кошка, ночная серая кошка. Она вышла на дорогу и облизнулась. Судя по умильной мордочке с янтарными пуговками глаз, для кого-то эта ночь стала последней. Кошка подошла, мазнула хвостом по алессиному сапогу и, прогнувшись всем телом, нырнула под забор.
Почему-то встреча показалась знаковой. Ведь науми тоже вышла на охоту?
Липовую улицу пересек безымянный переулок и повёл на запад. Дома стояли всё теснее, а магические фонари сменились масляными. В воздухе повис мерзкий привкус, поначалу едва уловимый, с каждым шагом он крепчал и распадался на запахи рыбы, подгнивших овощей и подобной пакости, а вскоре обнаружился их источник.
Трущобы встретили девушку, в первую очередь, кучей мусора в яме, во вторую - порскнувшими оттуда крысами. Алесса, брезгливо сморщившись, обошла помойку по широкой дуге: южная кошка терпеть не могла мышей.
Серыми, как мыши, были дома. Алесса с досадой отметила, что стены каменные и довольно высокие: даже в зверином обличье не забраться на крышу. Разве что к кому-нибудь в окно, но это лишь в крайнем случае. Шанс схлопотать по лбу чем-то увесистым перевешивал надежду на радушную встречу. А кто может обитать в таком захолустье? Стены не только серые, но и грязные; кирпичи из дрянной глины крошились разве что не на глазах; откуда-то доносилось хлопанье крыльев, но самих нетопырей Алесса не увидела. На фоне этого убожества ярко-алые ставни на втором этаже смотрелись как рубин в коровьей лепёшке. Только пришло на ум это сравнение, как из окна послышался пьяненький, развязный женский смех и стих так же внезапно, будто хохотунье залепили рот. Девушка перешла к соседнему дому.
- Ви-иль! - завернув голову за угол, протяжным шёпотом позвала Алесса.
Никто не ответил ей, даже ветер. Как назло, небо заволокло, и о Белой Сестре напоминала только размытая проплешина чуть светлее, чем грязно-серая вата облаков.
Южная кошка поджала хвост. Ей тоже было не по себе.
Алесса отошла к входной двери с масляным фонарём, на чёрной цепи свисающим с деревянного козырька, и присела на прибитую к двум чурбачкам доску. В тоннеле меж домов, куда звало кольцо, затаились зыбкие тени, и уходить от света к ним вовсе не хотелось. А хотелось сидеть и думать, что Вилль придёт к ней сам. Как раньше...
...в самый последний момент...
Внезапно Алесса почувствовала чужой взгляд и едва не заорала: рядом на скамейке на расстоянии ладони от её руки сидела жирная серая крыса!
Знахарка плюнула в крысу и решилась. Чего трусит, в самом деле?!
Перехватив нож удобнее, она шагнула во тьму.
Внутри оказалось не так страшно, как можно было предположить. Почти у каждой двери висел на цепи масляный фонарь, и не важно, что половина не горела, главное - они были. Жители трущоб как смогли, обустроили свой мирок. Алесса видела и закрытый колодец с целым, не уворованным ведром на верёвочке; и столик со скамьями в полуарочной нише; и некое подобие крохотного - в три локтя - палисадника. Нашлись и нетопыри. Алесса чуть на попу не села, когда один пронёсся мимо лица, крылом зацепив щёку, и прямо у неё на глазах схватил мотыля, дотоле мирно кружившего у фонаря.
Девушка быстро шла по улице, длинной, совершенно пустой, а кольцо волновалось всё сильнее. Поворот направо она едва не проглядела - до того был узким. Затем - налево. А потом... ещё куда-то. "Куда-то" вывело к городской стене, которую подпирали горы разносортного хлама, но Вилля в горах не было. Начиная закипать, Алесса вернулась и встала на углу подле ржавой водосточной трубы.
Итак. Она заблудилась - раз. Вилль совсем рядом - это два!
Рукоять Разящего стала скользкой. Гномьей работы длинного смертоносного лезвия в полтора пальца шириной, способного пробить чьё-то сердце навылет. Алесса пыталась прислушаться к своему, но отвлекал писк треклятой крысы, точившей лаз, хлопанье нетопыриных крыльев. А ещё - шаги из проулка справа. Бесшумные, их выдавало лишь шарканье когтей о землю. Собака или... или волк?!
- Вилль!
- Ррр...
Белая голова выплыла, казалось, прямо из стены как призрак, знакомо сверкнули раскалённые угли глаз... Снежный пёс!
Это было так неожиданно и страшно, что Алесса забыла, как дышать. Это было невозможно! Вилль сказал, что убил демонов!
...Зверь поводил носом из стороны в сторону, принюхиваясь не к следам, а к сущности жертвы. Наконец, почуяв знакомое, выбрался на улочку целиком и сел, склонив голову на бок.
Но Алессы там уже не было. Только труба, задетая локтем, тревожно гудела.
***
Она бежала вперёд, потому что сворачивать было некуда. Проклятая улица тянулась и тянулась, не желая поделиться хотя бы одним проулком, одной щелью, где можно затаиться и переждать. Мешок монотонно шлёпал по спине - видать, лямки затянула плохо.
Это невозможно...
Мелькнуло светло-рыжее окошко на втором этаже, но оно уже позади, а возвращаться нельзя.
Просто невозможно... Стоп! Это же невозможно! Снег не шёл, да и вообще, откуда в Скадаре взяться снегу?!
Девушка перешла на лёгкий бег, затем - на шаг. В сапог впилось что-то острое, едва не прорвав подошву, и это окончательно отрезвило. Зажав нож в зубах, Алесса выцарапала глиняный осколок и с отвращением швырнула его, затем сняла мешок, чтобы перетянуть узлы.
Северингский снежный пёс приходил в метель и был с ней одним целым, зависимой, но неотъемлемой частью. А здесь что? Жара да песок! Вон, собака под домом валяется, дохлая... И не пахнет. В жару?!
Алесса надела мешок, подпрыгнула, уравновешивая содержимое, перехватила нож и подошла к падали. Глаза несчастной дворняги не отражали ничего: стеклянные пуговицы, вставленные в чучело без костей, которое живым-то никогда не было, и к которому теперь даже крысы не притронутся - побоятся. А пёс не боялся, и больно ему не было. Демон выпил всё, даже страх. Всё. До капли. Он не стал калечить тело, просто забрал жизнь и ушёл. Северингские твари походили на бешеных зверей, необузданных в своей жажде страха и боли, а этот - расчётливый, аккуратный убийца.
- Как наёмник, - вслух прошептала девушка.
- Ррр?
Медленно Алесса подняла голову...
На фоне бледного пятна в облаках башка зверя казалась почти чёрной, окружённой мерцающим ореолом, а глаза засверкали ещё ярче. Он неспешно покачивал лапой, свешенной с крыши, и - Алесса готова была хвост отдать на отсечение - рассматривал её с интересом. Чуждым, демонически извращённым, но это было именно любопытство, а не алчность.
Что делать?
- Пожа-а-ар! - что оставалось сил, завопила девушка. Голос сорвался.
Зверь досадливо цыкнул и исчез, над опустевшей крышей в прорехе туч показался рожок Белой Сестры.
Шторка на втором этаже дома напротив слегка отодвинулась, оттуда высунулось что-то продолговатое, тускло блеснувшее...
Девушка едва успела увернуться, когда это что-то звонко клацнуло о стену в ладони от её головы.
Алесса покосилась вниз и сглотнула: в уличной пыли валялся арбалетный болт. А она-то, дура, ещё хотела просить убежища! Ясно теперь, почему Симка требовал у хозяина сливок. За вредность!
Она заплутала в паутине проулков, казавшихся лабиринтом. Шла уже машинально, изредка переходя на бег. Машинально озиралась. Машинально дышала. Когда дорогу перерезала кошка, едва не споткнулась об неё, а очухалась, только услышав возмущённый мяв. Странным казалось, что Вилль её не чувствует.
Алесса немедленно устыдилась этих мыслей. Может быть, он тоже заплутал. Может, ранен? Может... Нет, кольцо ещё с ней. И Вилль с ней, ведь сердце на двоих - одно...
В просвете улочки мелькнул силуэт. Рассматривать его Алесса не стала - хватило выхваченных взглядом пары алых огней - и с места рванула в очередной лаз. Казалось, что зверь - повсюду. Его явно забавляла игра в кошки-мышки, и то, что роль жертвы собственно кошка и выполняет, отнюдь не смущало.
Когда Алесса увидела знакомый колодец, её сердце едва не выпрыгнуло через глотку. Спасена! Она прибавила ходу.
А вот и "тоннель"! Неужели выбралась...
Оказавшись на распутье, Алесса тоненько заскулила от страха и растерянности. Впереди - вот она, яма, а за ней широкие проспекты, светлые, как днём. Там стражники, там люди, там жизнь! Направо звало кольцо, всё настойчивей и настойчивей.
Поскрипывал случайно задетый в гонке фонарь. Пятно света методично качалось - туда-сюда, туда-сюда...
Алесса сползла по стене.
"Я... Я не могу..."
"Вставай!"
"Не могу!"
"Вставай!!!"
И она поднялась и побежала. Направо. И вновь на сером фоне замелькали провалы окон, чередуясь с глухими ставнями. Фонарь... Фонарь... Фонарь... Это казалось бесконечным. Она будто вляпалась в паутину, из затенённого угла которой подбирался красноглазый паук. Белый паук с ледяными жвалами. Ну где же ты, Вилль?!
Внезапно стало светлее. Девушка притормозила в замешательстве и задрала голову. Небо не очистилось, зато дома стали этажом ниже, и, судя по всему, такие же были на всей улочке. Было так тихо, что перестук собственного сердца гремел барабанной дробью. А ещё она слышала кольцо. Кольцо звало... наверх?!
Алесса пикнуть не успела, когда её схватили за шиворот, как котёнка, и земля ухнула вниз. Она, соответственно, ахнула вверх. Треснула ткань. Съерт удалось удержать и, изловчившись, девушка полоснула напавшего по запястью. Судя по сдавленному шипению, не промахнулась. Но больше повоевать не успела. Нож вырвали, чудом, что не с рукой, и он жалобно звякнул в отдалении. Не дав опомниться, ей зажали рот, и кто-то тёплый и тяжелый навалился сверху, придавив к крыше намертво, без единой возможности шевельнуться. Убивают-грабят-насилуют! Такая последовательность была предпочтительней обратной.
- Ммм...
- Тшш... - прошипел "маньяк" голосом, которой она узнала бы из миллиона.
- Ммм?!!
Аватар приподнялся, куда-то всматриваясь, однако руку с губ Алессы убирать не спешил. Ладонь была горячей и жёсткой, такой знакомой, но пахла она не северным ветром, а пылью, кровью и какой-то едкой дрянью, от которой жутко хотелось чихнуть. Девушка, часто моргая, смотрела на торчащий перед её носом огрызок неряшливо сплетённой косы, похожий на встрёпанную метлу.
Вилль, Виллюшка, что же с тобой случилось?
Глаза щипало, и непонятно, от чего.
- Ушёл, - наконец, сам себе кивнул аватар.
Он неуклюже скатился с Алессы и поднялся на колени, прижимая к груди пораненную руку. Выглядел Вилль намного хуже, чем днём. С перепачканного лица сверкали жёлтые волчьи глаза, обведённые тёмными полукружьями, на правой щеке запеклась то ли кровь, то ли ожог. Рубашка была как раз такого цвета, на который Алесса днём сама рассчитывала, то есть, линялой, а шнуровку он, судя по всему, и использовал при перевязке лохматой косы.
Мотнув головой, он отбросил страшилище за спину, открыл рот и...
- Ты-ы-ы... Паршшшивка...
- Шшшто?!! - так же тихо и злобно зашипела науми.
- Жаль, что не могу причинить тебе вреда, а то как дал бы затрещщину, чтоб поумнела!
Алесса возмутилась, размахнулась, однако заслуженная оплеуха цели не достигла, перехваченная на подлёте, и довольно-таки грубо. Из глаз невольно брызнули слёзы, и Вилль, сообразив, что перестарался, отпустил. Крышу огласило яростное шипение.
Но волчий рык мигом заглушил его.
- Какого хррена ты здесь?
- Прриплыла!
- Какого хррена пришла?
- Захотелось!
- Ну и дура!
- Сам дурак! Я соскучилась! - выпалила Алесса. Голос предательски дрогнул. Ругаться шёпотом было глупо, вдобавок, обида всё же перевесила злость.
- Дура вдвойне... - припечатал Вилль, но уже не сердито, а устало. Вытер лицо, ещё больше развезя по нему грязь. - И я тоже очень соскучился, Лесь... Просто... просто ты немного не вовремя.
- Помешаю развлекаться, да?
- Прятаться... Видишь ли, на меня открыли сезон охоты, а гончую, вон, сама внизу видела.
- Да-а? На тебя подружка из посольства охотится?
- Ты была там?!
- Да!
- Тшш.. Что видела?
- Тебя с какой-то белобрысой лохудрой!
Это известие произвело такой эффект, что у Алессы чуть волосы не развязались, чтобы подняться дыбом, а пантера внутри заскулила. Он засмеялся. Но - как!
В одном городе она попала на суд, где приговаривали к колесованию человека, мучившего и убивавшего молоденьких женщин. И, услышав приговор, изувер засмеялся. Так же.
Верно оценив выражение её лица, Вилль усилием воли взял себя в руки.
- Ту ведьму зовут Геллера Таннаис, - так вкрадчиво, что спина покрылась пупырышками, зашептал он, - и, поверь, это единственная женщина, которую я медленно разорву на части, и буду счастлив! А тварь, которую ты приняла за меня, это доппель, мой двойник. У меня для него с ведро крови слили, не меньше. А тут ещё ты со своей... зубочисткой...
Алесса перевела взгляд на руку, которую Вилль по-прежнему баюкал на груди, и почувствовала, как запылали щёки. Царапина была неглубокой и кровоточила несильно, но сделала её она: лекарь, Тай-Линн, боевая подруга.
- Сейчас, сейчас, - засуетилась знахарка, - у меня как раз вода осталась... Погоди-ка. Ты почему не сам не лечишься?
- Химия нейтрализуется, буду. Лесь, они мне столько крови попортили! А у меня и так каждая капля на счету...
- А тут ещё я с зубочисткой! Вилль, ну прости! - Алесса всплеснула руками, едва не выронив бутылёк. И вдруг удивилась: Вилль жалуется?! Видать, здорово его достали.
Немного растерявшись, она попыталась откупорить бутылёк, но пробка не поддавалась. Скат по её просьбе затыкал "чтоб намертво"!
- Ты чего? Сейчас оболью, и вообще бинтовать не придётся!
Тяжело вздохнув, Вилль двумя пальцами приподнял её голову за подбородок. Глаза в глаза.
- Алесса, ты ничего не поняла? Мы не в том положении, чтобы тратить Магию на пустяковые царапины. Бинтуй.
***
- Фо фы фё!
- Что?
Вилль проглотил последний кусок бутерброда, заглянул в мешок и с тяжким вздохом затянул завязки. Он смёл всё, что было, напился, кое-как умылся, после чего подобрел и извинялся достаточно долго, чтобы Алесса тоже подобрела и успокоилась. Знахарка сама успела проголодаться, но постеснялась взять хоть крошку.
- Вот и всё, говорю. От невода увернуться не успел: крылья - в крошево, я - в кусты. Упал, в смысле, - зачем-то пояснил Вилль. - Повезло, что до канала успел доползти: они за мной псов отправили. А я даже регенерировать не могу. Вот и приходится... драпать.
- Кошмар какой...
- Не кошмар, а позор! Опоссумы должны притворяться мёртвыми, а не волки! Так природой заложено!
- Считай это военной хитростью! Если бы не притворился, то клетку они б не открыли.
Она ободряюще погладила аватара по плечу, в ответ он улыбнулся, кривовато, но при нынешнем положении дел и эта ухмылка вселяла оптимизм. Ребята с "Китобоя" решили сняться с якоря утром, так что время есть. Дело за малым: незаметно уйти из города и пробраться на корабль. И уплыть. Домой, на север.
Всё будет хорошо, потому что хуже просто быть не может.
- Я не брошу Дана, - отрезал Вилль, выслушав предложение. - А ты...
- Не брошу тебя.
- Если б я тебя не знал, упрямица, то попробовал бы уговорить вернуться.
- Если б ты попробовал, ушастик, я решила бы, что ты - это не ты.
ГЛАВА 7
Листопад 1436 года от С.Б. Скадар
Невысокий толстячок уныло барабанил пальцами по жемчужно-кремовой столешнице из дорогущего северного ясеня. Его собеседница, подруга и кумир была занята делом первостепенной важности: она поливала куриным бульоном плотоядные фикусы. Те щёлкали сдвоенными зубчатыми листьями, но вхолостую - даже эти, казалось бы, безмозглые твари чуяли хозяйскую руку. Как и прочие обитатели особняка атэ"сури Таннаис.
- Как все дети! - поставив лейку на подоконник, отмахнулась зоомаг спустя минут пятнадцать после того, как прозвучал вопрос. - Любит подарки. Чтобы другие завидовали, конечно! И, как все дети, он предпочитает игры учёбе. Я специально выбирала молодого, ещё не слишком искушённого...
- Может, вырастишь ещё нескольких?
- Что ты! - притворно испугалась Геллера. - Он не потерпит конкуренции!
- Ты его избалуешь, Гел, а он должен подчиняться! Что, если начнёт резать, кого ни попадя, ради собственного удовольствия? И за ним убирать буду я?!
- А я смотрю, тебе не жаль своих, а, Хорэй? - Геллера подошла, облокотилась на стол, и сердце мага подпрыгнуло.
Жаль? Неверное слово, произнесённое умышленно. Не раз они с Мариусом потягивали кодьяр перед камином, рассуждая о студенчестве и студенточках; и помнил господин Шумор, как ставил Лину Санти "удовл." по "Основам строительной магии", едва сдерживая желание влепить рядом минус, а лучше парочку. Он, Хорэй Шумор, изменник, да. А теперь ещё и убийца. Прав был Мариус, даже гении ошибаются...
- Мне напомнить, кто начал стрельбу?
- Нет, не надо, - глухо откликнулась Геллера. - Вилетта совсем отбилась от рук. Иногда мне кажется, что она старательно втаптывает меня в грязь. А всё гены... Кто же знал, что папочка окажется с гнильцой... Ведь на уровне тесты прошёл, причём, гораздо выше среднего... Даже не знаю, что теперь с ней делать?
Шумор уже успел пожалеть о сказанном. Единственный раз в жизни ледяная броня Геллеры дала трещину, и треклятый иномирянин этим воспользовался. Что ж, он заслужил свою участь... Оставив как память о себе маленькую неблагодарную дрянь, горячо любимую матерью - женщиной с железным умом, стальными нервами и уязвимым сердцем. Девчонка едва ли не на коленях упрашивала Геллеру доверить ей слежку за эльфом-перевёртышем, и вновь подвела. Украла феромоны, украла огнестрел, устроила бойню... да что там! Едва не испоганила всё. Самоуверенность и горячность, так назвала это Геллера. Но даже гении ошибаются.
Маг понимал, что от осинки не родятся апельсинки... поэтому в жестокости и беспринципности девчонки винил отца-иномирянина.
- На этот раз я не буду слишком торопить процесс роста... Но придётся ускорить программу обучения... - медленно пробормотала зоомаг. - Твои люди позаботятся об Аристане?
Шумор накрыл тонкую бледную руку своей кряжистой ладонью.
- Они уже заботятся.
***
Златень 1436 года от С.Б., Неверрийская Империя
Редкая девушка осталась бы довольна именем, больше подходящим какой-нибудь селянке, выпалывающей пырей на огороде, но повариха гордилась. Не раз приятельницы советовали переименоваться в Глафиэль или Глафириль, но она, как все эльфийки (даже наполовину) любила эффектность. Можно представить, какое потрясение испытывали юноши, когда на робкую просьбу осчастливить их именем эфирное остроухое существо с небесно-голубыми очами отвечало хорошо поставленным грудным контральто:
- Глафирья!
Ничуть не меньше гордилась она и должностью. Согласитесь, не каждой скромной девушке повезёт очутиться на кухне самого повелителя Аристарха, да ещё пережить ночь Алой Волны, в которую разъярённый император не пощадил даже свою любимицу, "придворного соловья" Мартину Грайт. А она смогла. И устроиться, и удержаться, и выжить, и заслужить уважение нового императора. Даже угадывать с первого взгляда, с какой ноги встал повелитель или как прошла очередная пикировка с Ковеном, чтобы в случае чего быстренько сообразить успокоительный десерт. Хотя кто-кто, а Аристан умел держать себя в руках даже при напористых архимагах. Девятнадцать лет спустя Глафирья стала одной из немногих, кто знал Аристана настоящего, а не правителя Имперр, сама же оставалась эфирным синеглазым существом, теперь безраздельно царствующим на кухне. Продукты завозились во дворец ежедневно, но травки для специй девушка набирала сама дважды в неделю прямо из теплицы. Каждые понедельник и пятницу она завязывала изящным бантом широкие тесёмки чепчика, в тон к ним подбирала корзинку, брала извозчика и ехала к господину Нараду. Возвращалась исключительно пешком. Глафирья любила тёплый ветер в липах парка Дриад, звонкие мостовые восьми Лепестков и тихие, спокойные равеннские каналы, в которых золотыми корабликами уже поплыли первые листья осени. Была и ещё одна причина для прогулок. Ровно в то время, когда Глафирья шла обратно с наполненной корзиной, молоденькая служанка выгуливала в Собачьем парке волкодава Маэстро или попросту Мусика - косматую гору мышц со стальными челюстями и ранимой щенячьей душой.
Сейчас Его Величество изволил охотиться в северном заповеднике и не смог бы забраковать кофе, приправленное ненарадовской корицей, но Глафирья, как все эльфы, была верна своим привычкам. Она уже видела парк, когда её развернули и сжали в объятиях так крепко, словно пытались задушить и раздавить одновременно, при этом заорав в самое ухо:
- Дорогая кузина, ты ли это?! Сколько лет, сколько зим!!!
- О-а-а! - фирменным контральто простонала повариха. Хватка тут же ослабла, и на девушку вытаращилась пара круглых глаз, цвет которых она забыла сразу после того, как рассталась с незнакомцем. Внешность - тоже.
А сейчас Глафирья понимала три вещи: нахал выглядит как элегантный господин с тростью; ей заранее жаль его кузину; сейчас она испробует на лощёной физиономии остроту вчерашнего маникюра.
- Ради бога, сударыня, помилуйте великодушно! Я, кажется, обознался! У вас с моей дорогой кузиной просто одна походка, и я решил, что она несколько усохла к старости! - жалостливо заныл "душитель".
- Милейший, я вас прощаю ради вашей дорогой кузины и надеюсь, что ей приятна ваша манера здороваться, - сдержанно заметила Глафирья. По правде говоря, манера извиняться понравилась ей не больше.
Мужчина окончательно скис. Раскланялся, напомнив при этом заморского заводного петушка, клюющего зёрна, но в отличие от петушка, у господина завод никак не кончался, поэтому Глафирья простила его ещё несколько раз на всякий случай и заспешила в парк, пока тот не додумался привязаться.
К полудню народу там поубавилось, а владельцы мохнатой мелюзги предпочитали обходить стороной девушку с волкодавом, так что променад совершался в гордом одиночестве.
Глафирья махнула рукой и, подобрав подол, ступила на траву.
Пёс, только что изучавший чужую метку, вскинул голову. Он не залаял, даже не зарычал. Вообще не стал размениваться на прелюдии.
- Мусик, фу!!! - тонко закричала служанка.
Клыки волкодава щёлкнули возле её рук, обдав их пеной.
Выпущенный поводок змеёй заскользил по траве.
...Спустя полчаса парк, переполненный народом, гудел как растревоженный улей.
- Я не знаю, что случилось... Никогда... Никогда... Мусик безобиднее канарейки, клянусь! - горько всхлипывала несчастная служанка, скорее пытаясь убедить саму себя, чем этих людей и нелюдей в казённых мундирах. А они всё записывали, записывали...
...В суматохе никто не заметил, как элегантно одетый господин подошёл к выпавшей из рук девушки корзине. Тростью поворошив содержимое, извлёк оттуда белый кружевной платочек, который немедля сунул в карман. И быстро зашагал прочь из собачьего парка, походя пнув затрясшегося в ярости крошечного мопсика. Даже на возмущённый окрик хозяйки не обернулся.
ГЛАВА 8
Листопад 1436 года от С.Б. Скадар
- Вилль, Катарина отбила полночь уже час назад. Ты уверен, что Трой разобрал твою метку?
- Именно, что кроме Троя, никто не разберёт. Собака, пирамидка, двенадцать в круге - чего непонятного? Лис здесь был, когда взрывал фонтан, и собаку запомнил наверняка - уж больно приметная. А никому другому не интересны детские рисунки в дорожной пыли, так что ждём.
- А стражи точно сюда не сунутся?
- Я - парень, ты - девушка, и местечко для нас двоих здесь самое подходящее. По ту сторону Весёлого Переулка каждый закуток занят парами. Если стражи и сунутся, в чём лично я сомневаюсь, то пожелают мне удачи и уйдут, - хмыкнул Вилль, не поднимая головы. Так час и сидел, привалившись к стене в арке, только несколько раз вставал размяться.
"Бояться нечего", - говорил аватар, когда в одном из переулков навстречу им вышли из-за угла шестеро мужиков самой неблагопристойной наружности: лохматые, небритые, с подручным инвентарём для жёсткого ведения переговоров. Самых резвых Вилль честно пообещал скрутить в крендель. В силе и скорости он подрастерял, но на двоих первопроходцев с лихвой хватило и оставшейся: аватар слово сдержал. Остальным любезно предложил позу "бараний рог", но те, отказавшись, поспешно ретировались, однако "кренделей" захватить не забыли. То ли для раскрутки, то ли для изучения.
- Так зачем ты уехала из Северинга, Алесса? - в темноте требовательно заблестели два золотых колечка радужек.
Зачем? Алесса замялась. Она могла рассказать о письме от призраков, но не знала стоит ли, зато была твёрдо уверена в другом... а вот произнести вслух боялась.
- Не за чем, Вилль. Потому что... - Алесса присела рядом и вздрогнула: стена была ледяной. - И давай я тебе мешок под спину положу?
- Не-эт, сначала отвечай! - завредничал друг.
Она бы решилась, наверное. Но сработал закон подлости: гости, которых ждёшь на обед, заявляются ближе к вечеру с помятым пирогом в руках, когда хозяйка, с утра проторчав у печки, решает хоть немного передохнуть.
- Вы Арвиэль?
Оборотни синхронно повернулись к девушке. Невысокая, худенькая. Возле лица мерно покачивался голубоватый светлячок, отчего волосы, забранные в высокий хвост, походили на белую пушистую головку одуванчика, пришпиленную прямо к макушке.
Гррр! Ну почему, почему архитекторы не предусматривают в арках двери с пудовым засовом?! Тогда можно рявкнуть, как это любят делать в конторах: "Подождите двадцать минут!" Или табличку повесить "Перерыв на обед"! А ещё лучше - посадить сторожевого пса, чтобы кусал за пятки назойливых посетителей!
Вилль, очевидно, подумал о том же и, скривившись, резко схватился за голову, будто в ней взорвался ящик шутих. Но всё же кивнул.
Мрачная Алесса решила взять инициативу в свои руки:
- Девушка, стучать надо, а уж коли зашли, то будьте добры представиться первой!
Девчонка, к её удивлению, не сконфузилась, пикироваться тоже не стала, а вполне миролюбиво ответила:
- Да, действительно нехорошо получилось! Меня зовут Трисса, а для друзей - Триш. Вы - друг Лиса, Арвиэль, значит, и мой друг.
- А я вас запомнил: вы были с Лисом, когда фонтан взорвался. Вы - его подруга? - уточнил Вилль.
- Я его сестра, - немного полюбовавшись эффектом, добавила:
- Сводная. В городе говорят, якобы иностранцы уехали, вроде, и свидетели нашлись. Можете представить наше удивление, когда Лис сказал, что нашёл ваш рисунок на дороге к посольству. Брат у меня упрямый, и ходил проверять, даже когда оно опустело. Нам, естественно, не говорил. Ярини прислала нас за вами и теми, кто может с вами быть. Я правда, сожалею, если пришлось ждать, но ночью на улицах неспокойно. По дороге сюда нам повстречались какие-то типы, а денег для них мы, увы, захватили недостаточно. Так что пришлось немного задержаться.
- Их было шестеро, да? Что вы с ними сделали? - заинтересовалась Алесса.
- Думаю, в Катарине всё же стало чуть спокойнее, - мило улыбнувшись, Триш жестом пригласила следовать за собой. Словно в подтверждение, послышалось тихое, мерзкое и довольно-таки бешеное хихиканье.
Алесса, вопросительно глядя на Вилля, покрутила пальцем у виска. Аватар пожал плечами и, с трудом поднимаясь на затёкшие ноги, шепнул:
- Это свои. Не беспокойся.
Забеспокоилась Алесса, когда при выходе из арки ей набросили на голову мешок. Руки накрепко завернули за спину, хотя не больно и не грубо. Стало темно, душно, а, что самое страшное, от мешка разило крысами. Вилль почему-то на помощь не спешил, и девушка яростно задёргалась, будто ей за шиворот напустили лесных муравьёв.
- Алесса, не сопротивляйся, нас обыщут и отпустят! - глухо попросил Вилль.
- Да не лягайся ты, лягушка! - добродушно поддержал кто-то, шуруя ручищами по знахаркиным бёдрам.
- Зато подкованная! - она с силой пнула наугад.
Реакция последовала незамедлительно, да такая, что пантера замурлыкала: короткое, звонкое "о!" плавно возвысилось в мелодично-протяжное "м-м-м!" и, наконец, взвилось в пиковое:
-...ма-а-ать!!!
- Гы-гы-гы! - заржал "бешеный". - Метис, когда твой прадед удрал из гор, он женился на эльфийке; когда твой дед удрал из столицы, он женился на орчанке; когда твой отец удрал из тюрьмы, он женился на гномке. Ты удрал из страны, но, ёлки, уже ни с кем не породнишься! Кха!
- Я и тебе сейчас удружу! - пообещала знахарка.
- За ушком почешешь?
- Ага, коготками!
- А давайте все успокоимся и поговорим, как нормальные... короче, поговорим нормально? - простонал Вилль. - Лис, это я, Арвиэль. Со мной - Алесса, моя... В общем, ей можно доверять.
- Что-то не узнаю...
- Лис, у меня же мешок на голове.
- Мда? Сними мешок, Тур!
- Ярини велела вести их втёмную.
- МУРа... - глубокомысленно изрёк Трой.
- Его убивают размышления, - со вздохом расшифровала Триш. - Мы снимем мешки, но на входе в Логово придётся завязать вам глаза. Таковы правила, простите.
- Законы нужно соблюдать, - не стал спорить Вилль.
Мешки сняли тут же. Липкий, затхлый воздух тупичка казался свежее морского бриза. Напротив возвышались живописные руины какого-то строения, похожие на пирамиду, а венчала их гипсовая собака с купированным левым ухом - как раз этот ориентир Вилль и выбрал в качестве метки.
Четыре бесцеремонных, наглых мерзавца в городской пейзаж не вписывались. Правый фигурой походил на квадрат, левый - на перевёрнутый треугольник (нижний угол он трепетно прикрывал руками), а посередине виновато улыбалась девушка-одуванчик. У её ног развалился объёмистый баул, из которого обличительно выглядывала массивная пряжка ремня одного из давешних "кренделей": аватар, сам подпоясанный верёвкой, тоже приметил выгравированную на пряжке ящерку-саламандру, танцующую в костре, но побрезговал грабить даже грабителя. На шаг впереди, скрестив на груди руки и подозрительно щурясь, стоял сам Бешеный Лис. Вилль предупреждал, что алхимик немного странный, и действительно, парень с взъерошенной лисьей башкой в лихо сдвинутом на ухо картузе, смотрелся необычно.
- Кха-кха, устрашилась? - пролязгал кицунэ.
- До колик! - фыркнув, науми отрастила клыки гораздо мощнее. Как знахарь, Алесса понимала, что с психами нужно разговаривать спокойным, доброжелательным тоном, но их было слишком много, а она - одна!
Лис по достоинству оценил пантерью улыбку и осклабился до ушей.
- Отпад! Но у меня нюх тоньше! БуРДА!
- Будет рад дальнейшему ап-щению...
- МУРЛо! - зашипела Алесса. - Меня убивают рыжие лопухи!
- Я чёрно-бурый, сестрёнка!.. - возмутился Лис.
- Да без разницы! - перебила девушка. - Обуревшие тоже убивают... ой!
Алесса надулась, решив молчать вообще: щипок получился и больной, и обидный.
- Лис, я знал, что ты поймёшь рисунок! - сияя как начищенный самовар, выпалил Арвиэль. Собственный зад он благоразумно прикрыл, опасаясь возмездия.
- Не вопрос! Только в следующий раз малюй СОБАКУ, а не осла с клыками. Кха!
- А-а, МУРа! - отмахнулся Вилль. - Может, пойдём?
Погода испортилась окончательно. Хлынул дождь, да такой, словно по тучам ходил кто-то с огромной лейкой, видимо, приняв улицы за грядки. Ветерок едва чувствовался, и стало ясно, что конец этому мракобесью наступит ой как не скоро. Триш, оказавшаяся магом воды, наколдовала нечто вроде полога, но с наводнением понизу сделать ничего не могла. Модные сапожки звучно плюхали по лужам, и Алесса решила: в следующий раз, покупая обувь, по-другому взглянет на кирзачи! Сама она раскисла не меньше, чем сапоги, совершенно потеряла ощущение времени и пространства; казалось, что так и будут они идти веками. Уже подзабытое чувство накатило вновь: бредёшь-бредёшь нога за ногу в ливень, в метель, и не знаешь, ждёт ли тебя по ту сторону пригорка лощина с россыпью деревенских изб или новые вёрсты дороги. А то и вовсе болото.
Команда "пришли" раздалась внезапно, и знахарка, дотоле глядевшая под ноги, вскинула голову так резко, что хрустнули позвонки. За мутной пеленой водяных жгутов невозможно было разглядеть что-либо в принципе, но Алессе почудились смутные очертания не то руин, не то мусорных куч шагах в пятидесяти.
- А теперь мы завяжем вам глаза! - объявил Лис, торжественно потрясая мешками. Мешки надели. Связывать, правда, не стали, поверив на слово. - А теперь - раскрутим вас!
Алессу и Вилля раскрутили на месте, сбивая с направления.
- В-вилль? - позвала Алесса, слепо шаря руками. Наконец, ладони уперлись в кого-то. - Вилль?
- Решила таки почесать меня за ушком? - ехидно поинтересовался Лис.
"Пресветлая Богиня! - наугад отвешивая затрещину, взмолилась Алесса. - Не покинь в обители безумцев сына своего, Арвиэля! Ну, и меня за компанию!"
"Кстати, сам-то Вилль почему о ней не вспоминает?" - раздумчиво заметила пантера.
Действительно, аватар ни разу не упомянул имени Двуликой Саттары за весь вечер, хотя раньше обращался к ней постоянно. Решил по примеру Алессы стать атеистом? Вилль?! Бред! Да скорее она сама купит иллиатаров треугл, начнёт ходить в церковь на службы, регулярно исповедоваться и поститься! И ещё одно не давало покоя. Первое слово, выплюнутое им при встрече, звенело в ушах, не желая покидать память. И неизвестно, покинет ли? Алесса ни за что не обиделась бы на привычные "вредоноску" и "матюмачиху", которые в исполнении Вилля и оскорблением-то не звучали, но омерзительное "паршивка" хлестнуло тогда оплеухой. За что? За то, что хотела помочь?
Трой прервал невесёлые раздумья.
- Добро пожаловать в Тёмный город! - в кромешной тьме, на пороге в неизвестность, голос Бешеного Лиса звучал особенно злорадно.
Алесса "повеселела" окончательно.
Что-то скрипнуло, чавкнуло, повеяло холодом.
"Могильным", - подсказала пантера. Арвиэль нащупал её руку, и стало не страшно.
Чёрный-чёрный город действительно существовал, и именно туда они угодили. Алесса насчитала шесть десятков шагов после лестницы в сорок ступеней, когда завёлся Бешеный гид.
- Направо по коридору тремя ярусами ниже недавно поселились гули - где-то с сотню - так что ходить туда не надо, а то слопают... В зале, по которому мы идём, раньше шатался зомби, но теперь, кхе-кхе, его обугленный прах покоится как раз возле твоей левой ноги, Лесюшка, так что не наступи...
- А тебя носом ткнуть, Лисушка? Говоришь, нюх у тебя тонкий...
Триш что-то прошептала, и её брат сердито засопел в ответ. Но умолк.
Несколько раз их останавливали, раскручивали, дав время придти в себя и восстановить равновесие, вели дальше. Потом надоело считать повороты, тем более, шаги. Метис в четверть голоса затянул песенку в духе "что вижу, о том и пою", а поскольку кругом был лишь камень, куплеты разнообразием не отличались.
На строчке "уж дом родной вдали показался" дохнуло теплом, жареным мясом и немного потом - словом, обжитым помещением.
Напротив стоял, заложив большие пальцы за ремень, невысокий худощавый парень самой что ни на есть провокаторской наружности: быстроглазый, хитромордый, с кривой ухмылкой, казалось, намертво прилипшей к этой самой морде.
- За ушком почешешь?
На сей раз затрещина получилась что надо!
- Наши гости пришли, так что можем сесть за стол. Накрывайте.
Если бы сирены не были мифом, Ярини следовало родиться одной из них. Именно такие голоса - низкие, удивительно звучные, чарующие - сводили, по легендам, моряков с ума, вынуждая вести корабли прямо на скалы. Ясно теперь, подумала Алесса, почему эти люди называют её императрицей. Уж не эльфийка ли? Но нет, человек. Или оборотень: метаморфы чуют друг друга только в брачный сезон, а до весны ещё далеко.
Алесса недобро сощурилась на женщину, которая стояла, расслабленно прислонившись к стене. Не позовёт, так в тени и не заметишь её, всю в чёрном. Пока Трой, бурча под нос, натирал отбитый затылок, а потом разгребал пальцами спутанные пепельные пряди, пантера разглядывала тётку, из-за которой они тащились с вонючими, пыльными мешками на головах. Не сказать, что раскрасавица, но эффектная бесспорно. Вот такие жгучие брюнетки мужчин и сводят, а потом, вдоволь натешившись, бросают, и плетётся блудный муж к родной избе, жене и скалке.
"А при таких ногах носить узкие штаны - вообще срамотища!", - мрачно подумала знахарка.
- Вы - госпожа Ярини? - на всякий случай уточнил аватар.
- Если госпожа, то Хиш, а для друзей - Ярини. А здесь, - она обвела взглядом пещеру, - только друзья.
- Арвиэль Винтерфелл к вашим услугам, гос... Ярини.
- Vinatair"fall? Хорошая фамилия - Оберегающий Надежду! - одобрила та и, отлепившись от стены, хлопнула в ладоши. - Эй, ребята, я говорила, что у нас появится надежда?!
- Мы её и не теряли! - возразила сухопарая женщина, отведя взгляд от большого жестяного ведра, зачем-то вкруговую обложенного валунами.
- Не теряли, - согласился Тур, который в это время, сидя на корточках рядом с Ярини, разгребал принесённый баул. - Ремень хорош, а?
- А то! - кивнул алхимик.
- Хорош! - подтвердила Ярини. - Прими в подарок, Arvielle.
Никто её решения не оспорил: люди были слишком заняты, чтобы спорить. Люди были при деле. Они познакомились с Виллем, а на Алессу всем было начхать.
- Алесса Залесская, - буркнула под нос знахарка и вдруг смекнула: эге-ге, а тётка-то с подвохом попалась. Вон как по-эльфийски шпарит, даже Вилль улыбнулся, шепнул "я на пару слов"... и пошёл к ней, весь из себя довольный!
Алесса шагнула было следом, не желая оставаться в одиночестве среди чужаков, когда кто-то легонько тронул её плечо, отвлекая. Триш. Вода. Не зря девушка выбрала именно эту стихию. Триш не только управляла водой, она сама была водой. "Рядом с таким огнеопасным братцем очень кстати", - подумала знахарка, с удивлением отметив, что напряжение ушло. Как водой смыло!
- Хм?
- Ярини объяснит Арвиэлю наши правила. Мы немного не в ладах с местным законодательством, - Триш подмигнула, - так что приходится держать ухо востро.
- Давай на "ты"... А почему колдовать не боитесь: вдруг вас всех вместе повяжут? - Алесса мотнула головой в сторону ярко-рыжего светляка величиной с кошачью голову, который в меру своих возможностей помогал женщине в косынке драить песком таз.
- На глубине очень сильный магический фон, и там, - Триш ткнула пальцем в свод, - не замечают нашего колдовства. Давай я тебе сапоги высушу? Только сначала разуйся, а то... кхм, бывали инциденты...
Совет лишним не был: от обуви повалило как из бани на мороз.
- Здесь неподалёку есть подземное озерцо, могу бадейку-другую согреть. Вы с другом сначала поужинаете или вымоетесь? - поинтересовалась гостеприимная Триш, стряхивая на пол последние капли заклинания.
Алесса предпочла бы оба удовольствия одновременно, но, вспомнив, как Вилль ел бутерброды, выбрала первое. Да и хозяева, судя по всему, ещё не ужинали. Сев на валун, она натянула сапоги, которые после сушки несколько ужались (Триш с покаянным видом развела руками), и огляделась.
Пещера оказалась настолько большой, что разместившиеся в ней три десятка человек смогли бы сплясать "Беспечную вдовушку" без риска дать соседу локтем под дых. Было тепло, а вскоре стало ясно почему: коротко стриженый крепыш подошёл к одной из каменных пирамид, сложенных вдоль стен, поведя рукой, что-то забормотал, и раскалённый булыжник щёлкнул свежей трещиной. Проход затянуло чем-то вроде бычьего пузыря. Алесса насчитала ещё три таких же пузыря, но гораздо меньше размером, да с пяток ковров, развешенных по стенам. Вот любопытно, их с Виллем подселят к кому-нибудь или отщедрят отдельные апартаменты, как дорогим гостям?..
Тем временем собрали ужин. "Столом" оказался густой серый ковёр с частыми рытвинками проплешин, а сидеть предлагалось прямо на полу на скатках тряпья. Алесса испугалась было, что придётся есть руками, но походный набор у Сознающих всё же имелся: щербатые миски, вилки, ножи. Ей досталась кружка с цветочками, правда, какими, знахарка не поняла. Разлили чай из ведра, разложили по тарелкам какое-то мясо.
Алесса пригляделась и ахнула, с трудом подавив рвотный рефлекс: запечённый целиком грызун доверия не внушал.
- Ч-что за дрянь такая?
- То, что можно поймать без опаски быть обнаруженными - крыса, - Ярини невозмутимо расстелила на коленях салфетку. Остальные тут же последовали её примеру.
Грянул о тарелку в сердцах брошенный столовый прибор. Рядом жалобно звякнула вилка Арвиэля.
- Вы нас за кого принимаете?! Мы не будем есть то, что жрут помойные кошки!
- Мы же едим, - Ярини так тщательно расправляла складки, точно на ней были не замызганные штаны, а платье за сотню империалов.
- Вам - приятного аппетита!
- Право быть стервой надо заслужить, Алесса. А пока побереги штаны: мыло переводить не стоит, а крыса сочная. Будь практичней.
- Это хомяк, не бойся! - сжалилась Триш. - Они падали не едят, да и сами на вкус ничего. Мне понравилось.
- Та же крыса... - пробурчала знахарка, но вилку взяла. Есть хотелось прямо-таки зверски.
- Подождите, сперва помолимся! - вскинула руку предводительница. Сознающие с готовностью открыли рты; глаза полыхнули отвагой. Алесса замерла.
- Мы - крылья Империи! Клювы и когти! - рявкнула солистка Ярини.
- Пади и умри, чаровничье племя!!! - слаженно грянул хор.
- Грифон за собой поведёт нас на бой!
- Под корень изрубим поганое семя!!!
- Огнём и клинком! Стальным кулаком! Кованым сапогом!
- Пощады не жди, враг!!!
- Банзай!!! - рявкнул Метис.
- Да будет так! - Ярини ладонью хлопнула по ковру и, как ни в чём ни бывало, кивнула:
- Всем приятного аппетита!
Алесса молча взяла вилку. Не-эт, они - не просто сумасшедшие. Они - банда террористов-патриотов! Самые низы общества, отребье: бывшие воры и убийцы, из которых Ярини сумела сколотить отряд. Вон тот бритый, с синей надписью "Время-щепки" на покрытом зарубками предплечье точно отбывал срок в Сумеречном лесу, где каторжане валят драгоценные чёрные орцойи, одновременно отбиваясь от кишмя кишащих там хищников. За украденное колечко туда не ссылают. Однако ж повезло, что они по одну сторону баррикады. А патриотизма Вилю хватит и на подругу!
***
- Тряпки... тряпки... тряпки... сури, вы на бал собрались?
- Если подвернётся случай.
- А это что - оливковое масло?
- Нет, это кедровое масло, и оно полезно для кожи... Впрочем, и для еды сгодится, так что не смей трогать!
- Хорошо, оставим для еды. Но, сури, зачем вы положили этот сыр? Он же в руках тает! Если брать - только твёрдый.
- А на завтрак чем будем мазать хлеб?!
- Ваш хлеб не тянет на безмен, а размером с поднос! Сури, умоляю, отдайте хлеб сунне Лемме и достаньте галеты... А это что за бутылка? Вино? Сури! Зачем нам вино? Достаньте спирт, я разолью по флягам!
- Поди точить саблю! - махнула рукой Ирэн.
Возмутитель спокойствия, сокрушённо прицокивая и покачивая головой, уселся в кресло, предварительно переложив флегматичного крокодила на стол, и достал из кармана (накладного, вместительного, что сразу оценил и одобрил!) замшевый лоскут. Циката ни в какой заточке не нуждалась, но благодарный гость, конечно, не посмел перечить своей спасительнице, поэтому взялся за полировку. Вот и умница.
- Ох, ханни, может, одумаетесь? Это же нелюдь, чего от него добра ждать? Вы будете одна, в чужой стране - страшно-то как! - причитала нянюшка, искоса поглядывая на Дана. Сейчас, облачённый во всё чёрное, с саблей в руках, он смотрелся гораздо внушительней, чем распластанный на кровати полутруп. И привлекательней.
- Он - взрослый мужчина, а вы - невинное дитя... - всплакнув, Лемма понизила голос до едва различимого шёпота. - Как бы на вашу честь не посягнул, моя ханни...
- Нянюшка, ты говоришь на межрасовом, а у него совиный слух.
Дан поднял голову.
- Уверяю вас, почтенная сунна, что не посмею первым посягнуть на честь дамы, даже если она изволит совершать при мне омовение.
- Дан, может, Кошу возьмём? Он без меня будет скучать, вон, уже чуть не плачет!
- И меня тогда возьмите!
- Возьмём обоих, сури! - покладисто кивнул Дан. - А за компанию - повара, лекаря, прачку, казначея, конюха и золотаря. И экскурсионный тарантас, в котором мы дружно покатим по катакомбам... Ах, да! Чуть про менестреля с лютней не забыл для досуга...
- Но моя ханни не умеет готовить...
- Почтенная сунна, не беспокойтесь, я умею. И одежду штопать, и котлы мыть.
- Врёшь! - ахнули обе дамы разом.
- Никак нет! Служил я в пехоте при батюшке нашем Аристархе, пока тот ещё не сошёл с ума... Кем служил? А-а, всё равно вы в неверрийских чинах не разбираетесь, да и не в том дело. Так вот. Когда служил я в пехоте, на учениях даже офицеры собирались к нашему котлу, потому что перловку готовил я! - лихо и гордо доложился хитрюга.
Нда, подумала Ирэн, и лапшу развешивать научился тогда же, мой оптимистично настроенный гость...
Лемма вдруг, нехорошо прищурившись, подошла к Дану вплотную, и полуэльфу в нос грозно упёрся тоненький, но твёрдый как спица перст.
- Ты уж смотри у меня, не балуй... касатик...
"Касатик", демонстративно скрестив пальцы, тут же поклялся, что баловать не будет ни при каких условиях, не забыв ещё раз помянуть "омовение".
Ирэн показала два кулака. Лемма почему-то поверила, но для острастки немного поворчала. Едва за нянюшкой захлопнулась дверь, Дан опять полез в мешок, словно его туда тянуло магнитом.
- Ирэн, ты же говорила, что уже всё собрала! Мы выходим завтра, а в мешках - хлам какой-то!
- Невежественный смерд!!!
- Кисейная барынька!
- И я этим горжусь!
- Тогда мы обмажемся вашим маслом, нарядимся в ваши платья, сведём таки тарантас и поедем через ворота как две кисейные барыньки вместе с нянькой, золотарём и крокодилом в горшке!
- Если запивать вино кедровым маслом, он понадобится тебе, - хмыкнул Дан и серьёзно спросил:
- Ирэн, ты точно решила бежать? Не боишься?
В неверном свете магического канделябра худое лицо полуэльфа с поблёскивающими антрацитами глаз казалось зловещим. Но привлекательным, да.
- Нет! - не дрогнув, солгала Ирэн.
ГЛАВА 9
- Так значит, Геллера велела снять цепь, когда ты окончательно ослабел? - приподняв брови, Ярини отпила из кружки так, словно в неё был налит не жидкий чай, обозванный Лисом "пылью скадарских улиц", а хорошенько выдержанная эльфийская "Багряная лоза".
- А что им оставалось? Я - кролик особенный! - Вилль зло усмехнулся. - Цепь блокировала регенерацию, и рисковать мной они побоялись. Пару охранников послабее я выбрал сразу. Оставалось дождаться, пока начнётся их смена и они откроют клетку, чтобы проверить, жив ли я. А дальше... А дальше - всё. Одного я убил на месте, второй, может быть, и выжил, но лично я ему не завидую. Как выбирался под небо - не помню. Если бы меня держали в лаборатории, а не в доме Геллеры, то ничего не вышло бы. Вдогонку пустили невод. Мне удалось пройти под ним, но крылья запутались. Пришлось вырываться, так что временно я парень приземлённый.
- Ты здорово рисковал Арвиэль, - словно бы между прочим, заметила Ярини.
- Рисковал, да, но не своей жизнью. Что мне грозило - клетка? Плавали, знаем. Я рисковал жизнью Эданэля. Его держат в "муравейнике", и Геллера сказала, что если я поступлюсь принципами аватар и убью себя, то они его убьют. А теперь я просто обязан его вытащить. Любым способом.
- Думаешь, он ещё жив?
- Думаю, они его используют как приманку. Ярини, я им действительно нужен. Геллере удалось получить только одного жизнеспособного доппеля, а из его крови новых уже не вырастишь. Из крови донора - сколько угодно. Так что нас ждёт тёплая встреча...
- Мы их тоже горяченьким угостим. Теперь ты в моей команде, аватар, - сказала Ярини и помолчала в ожидании протеста. Вилль согласно кивнул. - Кстати... Я слышала, аватару для регенерации нужно свежее мясо. Пайка, думаю, ты захватить не успел?
- Не успел. Пришлось питаться теми, кто хотел сожрать меня. Поначалу. А потом я забрался в мясную лавку.
Алесса сжала кружку с чаем так, что пальцы занемели. Её Виллюшка ел крыс! Её Виллюшка ограбил мясника, чтобы не умереть! У-у, мерзкая ненавистная мымра Геллера! Спустить её в Бездну к бесям собачьим!.. Кстати, а почему бы и нет?
Знахарка решила пересмотреть свои взгляды на алхимика. А тот как раз впал в задумчивость, и черты лица расслабились и смягчились, болотного цвета глаза потемнели до ровного бархатисто-карего оттенка, даже нос перестал казаться чересчур острым и на нём обнаружились меленькие веснушки. Обыкновенный симпатичный парень лет двадцати, каких миллионы. Пройдёт мимо, и не догадаешься, что под маской спокойствия скрывается бешеный нрав. Воистину тихие воды глубоки.
Тем временем Ярини поставила кружку, дав понять, что неприятный разговор окончен, и одобрительно улыбнулась.
- Att avatte d"lea.
- Да, я отмечен Зарёй, - вновь кивнул аватар. - Мне действительно крупно повезло. Хотите спросить ещё что-нибудь?
- Прошу вас обоих, поймите нас правильно! Мы рады, что нашего полку прибыло, но и без вопросов обойтись не можем! - развела руками предводительница Сознающих.
- Никаких проблем, мы всё понимаем! И благодарим вас за гостеприимство и за то, что впустили чужаков!
Алесса, наконец, смогла расслабиться и отпустила кружку: кончики пальцев приятно закололо. "Дружеская беседа", предложенная Ярини, обернулась настоящим допросом.
- Вопросов больше нет, но есть предложение, - продолжила предводительница. - Не желает ли гость оказать услугу хозяйке и немного размяться после обеда? Меня тоже обучали как обоерукую.
- С удовольствием, л"лэарди.
Ярини, коротко улыбнувшись обоим, поднялась из-за стола, и её примеру незамедлительно последовали остальные. Улучив момент, встревоженная Алесса притянула Виля за ворот и зашипела на ухо:
- Это что за разминка такая?
- Лесь, это наш же обычай, - вполголоса начал пояснять тот. - Обычай аватар, и я польщён тем, что Ярини знает о нём. Хозяин дома предлагает гостю разминочный поединок, если считает его своим другом. Если я откажусь, это будет невежливо. Значит, я не доверяю хозяину дома и не считаю его своим другом... Не беспокойся, никто никого не ранит. Этот поединок - не до крови, он оценивается за технику.
- А если у неё рука дрогнет... случайно? - прибавила знахарка, после случая с крысой побоявшись оскорблять противную тётку в открытую.
- Алесса, я к царапинам привык. Ярини, надо думать, тоже.
- Твоя подруга пока может ополоснуться! - назревающую перепалку прервала сама же её виновница.
- Я согрею воды! - вскочила с места Триш.
Алесса, демонстративно скрестив руки на груди, попыталась обвить ногами скатку, на которой сидела.
- Никуда я не пойду!
Метис, захохотав, поднял её на руки и пересадил к стене в той же позе, как была. Вместе со скаткой.
"Стол" в два счёта скрутили в рулон и унесли; две девушки, торопясь к началу поединка, вихрем умчались мыть посуду; пока одна из женщин подметала пол, Триш погасила "светляков", дотоле порхавших над ковром, а маг-огневик своих засветил ярче, и казалось, будто в пещере разложили костры. Всё произошло так быстро, что Алесса, обалдело вертевшая головой, упустила Вилля из виду.
Обнаружился он в противоположном углу рядом со стервозной тёткой-патриоткой. Они что-то разглядывали, переговариваясь вполголоса. Знахарка раскрутила ноги и подошла, боясь упустить... что-нибудь. Да мало ли, о чём они шушукаются?
- Смотри, Лесь, это ринг-ари - национальные горские сабли! - аватар продемонстрировал любопытной подруге клинок, изогнутый полумесяцем. Выгравированный у рукояти серебряный орёл изрыгал пламя, вившееся вплоть до кончика сабли, где самый длинный, кручёный лепесток вспыхивал искрой-звездой.
- Фамильные ринг-ари, - Ярини с гордостью подчеркнула первое слово. - Эти принадлежали тому, кто назвал меня сестрой, а клинок, что ты держишь, достался мне от того, кто назвал меня дочерью. Возьми и второй, у тебя верная рука. Покуда не вернёшь свои Theih-khayie"liess, они твои.
- Благодарю за честь и за доверие. Начнём?
Они встали друг напротив друга, расслабленно опустив сабли остриями к полу. Оба высокие, подтянутые, сильные. Достойные друг друга, но это отнюдь не радовало. Вилль смотрел на противницу так, словно сейчас на ней сошёлся клином весь белый свет. На боевую подругу даже не оглянулся.
Пока кошка-память сматывала в клубочек обиду, тревогу и да-да! ревность дабы отложить до момента, когда Алесса останется наедине с аватаром, Тур сбегал за ковёр и приволок барабан, обтянутый тёмной кожей. Сознающие расселись вдоль стен, окружив противников широким кольцом, и Алесса искренне обрадовалась, когда рядом опустилась Триш.
- Сейчас начнётся, - следя за медленно поднимающейся рукой Тура, возбуждённо шепнула маг воды.
- Ага, - неопределённо отозвалась знахарка.
Первый звук вышел насыщенным, густым, словно Тур проверял, туго ли натянут барабан. А следом посыпались глухие сдвоенные удары: бой, и незамедлительно, без передышки - эхо. Бам-бам, бам-бам... Словно гром с запоздалым раскатом.
Кто-то внезапно чихнул, и Ярини атаковала. Финтом обведя клинок, сабля Вилля скользнула по левому боку женщины, кажется, рассекая ткань вместе с плотью. Кто-то охнул, и Алесса не сразу поняла, что сдавленный возглас принадлежит ей самой. И вновь противники замирают. На лице Ярини не отобразилось ровным счётом ничего, но Вилль, похоже, был доволен собой.
Дотронувшись до бока, Ярини продемонстрировала зрителям чистую ладонь.
Всё в порядке. Друг не прольёт кровь друга.
Теперь нападал Вилль. Он потерял много крови, и его движения были несколько заторможены, что уравнивало шансы. И Ярини явно рассчитывала на победу. По-змеиному текучая, по-кошачьи коварная. Больше всего на свете науми хотелось схватить что потяжелее и огреть противную тётку по макушке, а потом от души добавить сапогом под зад. Девушка вдруг представила, как они в обнимку катаются по полу, визжа, плюясь, выдирая друг у друга клочья волос; над ними, не зная, с какого бока подступиться, озадаченно почёсывает маковку Вилль, а в углу жутко хохочет Лис. Ну он-то Бешеный, ему и лёгкое помешательство простительно...
Взмах... Сталь отражает пламя свечей и вспыхивает, сея отблески по стенам. Бой показательный, дружеский, но почему же Алессе так неспокойно?
Ярини метит в живот, аватар отбивает меч полукрюком. Второй удар шире, но Вилль тенью скользит за спину женщины и на молниеносном выпаде ловит её клинок своим; вновь звенит сталь... "Бам-бам, бам-бам", - мерно бухает барабан. Алесса поняла, что ещё немного, и от этого "бама" она отупеет.
И зажмурилась.
Наверное, в горах Небесный Полог должен быть ближе, но отчего-то он кажется бездонным, чёрным-пречёрным. Месяц вышел половить первые звёзды, и одна уже попалась в Малый Черпак. Волчий Глаз - самая яркая на небе звезда. Но ещё ярче блестят глаза людей, наблюдающих за поединком в кольце костров - живых, кипучих, необузданных - как и сами горцы. На расстеленной кошме, облокотившись на руку, покуривает трубку белоусый старейшина: когда-то в другой, давней жизни и он любил зайти на обед к соседу, тому, что лежит сейчас напротив с такой же длинной трубкой в зубах, и такой же седой. Люди гикают, подбадривая тех, кто сражается в центре. Совсем ещё мальчишки, но уже видно, что вырастут они настоящими воинами. Рубятся жарко, от души, но лица не искажены яростью. Друг не подведёт друга, этой ночью кровь не будет пролита. И поют ринг-ари в ночных горах Поднебесной Цепи.
Бам-бам...
...И вдруг обрушилась тишина. Оглушающая тишина, в которой чей-то сдержанный кашель прозвучал салютным залпом. Алесса открыла глаза.
Вилль, морщась, держался за плечо, между пальцев сочилась кровь. Науми услышала собственное низкое, грудное рычание, само собой вырвавшееся из горла. Не трронь... В два долгих прыжка она очутилась перед женщиной, загородив собою Вилля; из скрюченных пальцев проклюнулись острые как бритва когти. Пантера зашипела, яростно оскалившись.
Верхняя губа Ярини вздёрнулась, обнажив кошачьи загнутые клыки.
Метаморф.
Гораздо старше и опытнее наверняка, но имеет ли это значение, когда вызов брошен? Аватар не посмеет вмешаться в чужой обычай. Науми вызвала на бой сородича.
Глубоко вздохнув, Ярини спрятала клыки; налившиеся зеленью глаза постепенно темнели. Покачав головой, она тихонько заворчала: нет, взрослая пантера не станет драться с котёнком, ещё вчера прудившим лужи в углах, но на будущее учтёт.
Алесса мявкнула: такой вариант устраивает. Тем паче, что Вилль положил ей руку на плечо, и кошка понемногу успокаивалась.
- Он неделю не спал и едва держится на ногах! - ещё раздражённо выпалила девушка. - Вы хоть понимаете, вы... Ой!
Она схватилась за попу.
Ярини переводила сочувственный, потускневший взгляд с одного на другую.
- Аватар не смог отбить элементарный выпад, Алесса, я не думала, что так случится. Мне очень жаль. Крепко же маги над тобой потрудились, Арвиэль, ты действительно очень устал. Что ж... идите отдыхать. Хороший боец - это сытый и бодрый боец. На сегодня - отбой! Триш!
- Уже согрела и постели приготовила! - радостно отвечала пушистая голова магини, выглядывающая из-за ковра.
- Проиграть поединок столь великолепной хозяйке и фехтовальщице - честь для меня, л"лэарди Ярини.
Науми вскинула брови.
- Какой поединок? Никакого поединка не было, тем более, победы. Доброй ночи, друзья, ваши апартаменты, - она шутливо подчеркнула слово, - там.
К положительным качествам выделенных апартаментов можно было причислить единственное - сухость, хотя для аватара, пятеро суток кочевавшего по подворотням, каменный мешок наверняка казался роскошью. Два сдвинутых вместе тюфяка на полу, валун с кувшином воды на нём, вёдра с горячей и холодной водой да бадейка, над которой с горем пополам можно ополоснуться - вот и все удобства. На тюфяке аккуратной стопочкой лежала сменная одежда.
- Глянь, рубашку-то как на тебя шили! - хихикнула Алесса, развернув нечто вроде балахона явно с Турова плеча. Вилль шутки не оценил и сдвинул брови.
- Алесса, мы не в Северинге и даже не в Неверре! Мы в чужой стране, я безоружен, а Ярини пустила нас в свой дом и одолжила мне сабли! Фамильные, заметь! Это - большая честь!
- Нет большой чести в том, чтобы резать раненых и слабых!
- Кто тут слабый?!
- Ослабевших, - отмахнувшись, мол, разговор закончен и пререкаться нет ни смысла, ни желания, Алесса плюхнулась на тюфяк и принялась по нему ползать, хлопая рукой и принюхиваясь.
- Ты что делаешь? - изумился аватар.
- Блох ищу, - пробормотала знахарка, колупая пальцем дыру в чехле. - Снимай покуда рубашку, я посмотрю царапину.
- С тобой не соскучишься...
Обернувшись, Алесса увидела, что он внимательно разглядывает её, чуть склонив голову набок.
- Знала бы, как дело обернётся, захватила бы гитару. В такой компании остаётся только напиться и орать похабные частушки, - усмехнулась она, возвращаясь к миссии по обезвреживанию вражеского тюфяка. - Зёрнышко, зёрнышко... Ага! Клещ!.. Нет, не клещ... Кло... Ааа!!!
Алесса, подвывая, мигом взвилась на руки Вилля, пытаясь по инерции вскарабкаться ещё и на голову. Тот, к слову, стоял не шевелясь и терпеливо, пока стальные пальчики подружки не впились, нащупывая опору, ему в уши. Покрасневшие уши тут же были освобождены (хотя Алесса цеплялась за них, как утопающий за соломинку), сама перепуганная барышня жарко прижалась к широкой груди аватара.
"Мррр..." - затарахтела пантера.
- Алесса, на твой вой сбегутся все гули подземелья, - осторожно заметил Вилль. - Что ты там нашла? Труп?
- Мышиный помёт! - горестно возвестила девушка, уткнувшись носом в его шею. - Ты тюфяк потыкай чем-нибудь, а?
Обречённо вздохнув, Вилль от души пнул тюфяк, но тот мышами не разродился.
- Довольна?
- Почти. А ты почему ещё не разделся, пациент?!
- Как пациент разденется с лекарем на руках?!
- Тогда поставь лекаря на пол и раздевайся!
- Сама напросилась!
Закусив губу, Вилль размахнулся, словно хотел швырнуть Алессу о стену, но вместо этого бережно посадил её на тюфяк. Она немедля опрокинулась на спину, дрыгая ногами в воздухе и дико хохоча.
Взвизгнув, Алесса рубашку поймала... и перестала смеяться. Она зачарованно уставилась на аватара. Но вовсе не кубики пресса привлекли её внимание и даже не россыпь синяков на них, а золотисто-алый грифоний хвост, обвивший руку Вилля от плеча до локтя. Действительно, татуировку в виде имперского герба забыть невозможно.
- Леська, ты чего?
- И давно ты этим обзавёлся?
- Здесь, в Скадаре... Эээ... - прочистив горло, он скрестил руки на груди и с шутливым вызовом вздёрнул бровь. - Я - верноподданный Неверрийской Империи и гвардеец личной охраны Его Величества, так что намерен доказывать собственный патриотизм любым способом! Вот! Ты же сердиться не будешь, а?
- А толку что? Не обдирать же тебя как липку? Иди сюда, чудо расписное, лечить буду... - Алесса очень надеялась, что голос звучит в меру ворчливо, в меру насмешливо. Как обычно.
И не дрожит.
***
Мыло выдали отвратительное: жёсткое, вонявшее сырыми тряпками и немилосердно щипавшее кожу. И эту дрянь они экономят! Да таким мантикора мыть страшно - облысеет. Гребня, конечно, к помывочному комплекту не прилагалось, но волосы прекрасно расчесались пальцами, коса получилась более-менее ровной, а выбившиеся прядки уложились сами собой. Зеркало, увы, тоже не обнаружилось, однако и без него юноша знал, что выглядит отлично, ведь иначе и быть не может.
"Порождения Бездны есть погань тёмная, что телами смертных овладевает и порабощает разум, лишая воли. А для изгнания беса богомерзкого есть способ верный, дедами завещанный: заглянуть в глаза лживые, да плюнуть от души! Бес и изыдет! - глумливый вкрадчивый голос посерьёзнел. - Впрочем, я знаю способ лучше. Посеребрённым клинком - прямо в сердце. Не дрогнув."
- Заткнись, - юноша зевнул.
"Что, баиньки хочется? Устал, бедняжка? Ты ложись, ложись, а я тебе сказку расскажу про святого Эмиля Экзорциста!"
- Подсказать мне неверный приём - худшая из твоих идей. Ярини могла убить меня прямо в сердце посеребрённым клинком, да... - он выдержал эффектную паузу, - на глазах у девушки. Интересно, скольких она успела бы разорвать прежде, чем зарубили бы её?
"Заткнись", - мрачно отозвался голос.
- Да нет, скоро ты заткнёшься, а я останусь. С ней.
"Мерзавец!"
- Вилль, ты с кем разговариваешь?
- Репетировал вот это, - юноша картинно прокашлялся и громко, с выражением:
- Сударыня Алесса, вы великолепны!
***
Девушка задумчиво отвела за ухо прядку, перемялась с ноги на ногу у входа. Она специально распустила волосы, чтобы видеть правдивую реакцию. Шока, даже культурного, увы, не дождалась. Великолепна, значит? Или ему наплевать? Уже наплевать.
- Вилль, а ты не заметил, что я обрезала волосы? - стараясь подпустить в голос привычной насмешливости, поинтересовалась знахарка. На сердце было паршивее некуда.
- Заметил! Но назад их уже не приклеишь.
- Не зубы - вырастут! Держи, я тебе чай принесла. С лимонником.
Парень немедля сунул нос в кружку, дабы проверить наличие любимого компонента. И, оцепив её ладонями, поставил на колени, так и не сделав ни глотка.
- Где взяла лимонник?
- У Триш, конечно! Она славная, не то, что эти... Сознающие. О брате беспокоится... - стоя с заложенными за спину руками, Алесса выглядела подозрительно, поэтому присела рядом на тюфяк. Запоздало решила, что и так не намного лучше: аватар смотрел на неё пристально, испытующе, явно надеясь на долгую беседу. Или на что-то ещё. Мысленно махнула рукой. И решилась сделать первый шаг. - Кстати, Вилль, а ты почему про Симку не спрашиваешь?
- Как он?! - встрепенулся тот.
Это звучало так искренне, что Алесса вновь засомневалась. Денёк выдался тот ещё, она сама взвинчена до предела, а о Вилле - если это Вилль, и если он не лжёт - и говорить нечего. Так может все подозрения - бред?
"Давай позовём остальных и проверим вместе!" - отчаянно взмолилась пантера.
"Помолчи, пожалуйста."
- Симка живёт как домовой. Ломовой домовой. Не в те руки ты его отдал, Вилль... Пей, ты же любишь чай с лимонником?
- О, да, особенно в твоём исполнении! А с Белизом разберусь, когда вернёмся! - отрезал собеседник. И, не глядя, поставил кружку на валун.
- Сперва вернуться надо! - едва успев удержать пошатнувшуюся ёмкость, вздохнула Алесса. - Найти Дана, выкрасть сабли. Спастись от магов и снежного пса... Интересно, как он смог выжить в Скадаре?
- Да просто! Сделали его из воды, используя леденящее заклинание. Видимо, оно очень прочное.
- Да, наверное... Пей чай.
- Спасибо, - тот, кто сидел рядом, рассеянно перебрал пальцами по кружке, которая стараниями упрямой Алессы вновь грела его ладони. Больше не было смысла притворяться: он знал, что она уже поняла.
Вот и всё, игры кончились. Тяжело проглотилась мятная карамелька жажды приключений - чтобы непременно как у Длинноногой Тельмы - вместе с ожиданием большой и чистой любви, даже привкуса не осталось. Умом Алесса понимала, но сердце отчаянно цеплялось за последнюю надежду, которая уже рассыпалась прахом. Вилль умер. Его убили.
А значит - всё уже не имеет значения. Она опоздала.
- Вилль?
- Хм?
- А зачем доппелю сделали татуировку как у тебя? Ведь все, кто её видел, мертвы...
- Это допрос?
- Нет, кошачье любопытство. Почему ты не пьёшь чай?
- Не пью, потому что ты наверняка налила туда снотворное, - ехидно хмыкнул Вилль... Вернее, тот, кто называл себя Виллем.
- Нет, я только капнула Природной Магии,- шепнула знахарка. - Деньги деньгами, но не выливать же теперь? Пей... Арвиэль?
Юноша пожал плечами. Коротко беззлобно хохотнул... И вылил целебный напиток на пол.
- А ты догадливая девочка. Молодец.
- Кто ты?!
Огоньки вспыхнули в глубине зрачков, расползлись алыми кляксами по изумрудной радужке, до ресниц заливая глаза пламенем Бездны.
- Ишицу!
ГЛАВА 10
Златень 1436 года от С.Б., Неверрийская Империя
- З-з-замерзаю, В-в-вашество...
- Брось, Симеон. Нечисть не мёрзнет.
- Я н-не нечисть! Я к-кот! Г-говорящий!
- Для Баюна ты великоват, Симеон, боюсь, никакая золотая цепь тебя не выдержит.
Домовой насупился и плотнее натянул ушанку. Три недели назад сам завёл разговор об охоте на оленей, а император оказался человеком лёгким на подъём, и вот результат: теперь мёрзнет бедный Симка на опушке Рижской Пущи, северного императорского заповедника на Риге-реке. Через неделю-полторы у оленей начнётся гон, и наступит пора охоты на реву, так что Его Величество предусмотрительно захватил с собой турий рог. Домовой, увидев рог, хлопнулся в показательный обморок. Хотелось обратно во дворец, чтобы повалиться на подушки и лакать-лакать щербет, которым кухарка Глафирья не уставала потчевать чудного гостя.
Аристан сдвинул шапку на затылок.
- Я не понимаю, Симеон: допустим, ты спишь, но пьёшь, ешь... и отлично ешь! Открой секрет: куда у домовых исчезает еда?
- В ум!
Аристан с трудом подавил смешок. На следующий день после того, как Алесса уплыла, к ошалевшему от такой чести господину Белизу явились посланцы императора с приказом выдать немедля домового духа по имени Симеон. Прилагалась неустойка... и шуба с императорского плеча! Оказавшись во дворце, кот поначалу растерялся. Удрать он не рискнул, дабы не подвести хозяина, поэтому юркнул с кулоном-кубиком в зубах под кровать, где и просидел полдня, пока император не выманил его оттуда на "кис-кис" с миской щербета в руках.
Новый поворот Дороги Жизни Симку радовал: дворец огроменный, тёплый; прислуга сплошь учтивая, знает своё место; Глафирья понятливая, не забывает про второй завтрак и поздний ужин; Повелитель - вообще мировой... Но сейчас... Холодно... Хо-лод-но!
Император свесил руку и в неё тотчас ткнулся широкий влажный нос с чуткими ноздрями, затем другой. Аристан потрепал по ушам чёрного с подпалинами выжлака Бурана, да и выжловка Арса не осталась без хозяйского внимания. Хорошие гончие были, паратые - цвет стаи. Сильные, выносливые, умные. К сожалению, время их триумфа миновало, и дети ушли в полаз без престарелых родителей. А чету пенсионеров ждёт войлочная подстилка в шатре императора и почётный кус оленьего окорока. Судя по еле слышному, сдержанному повизгиванию, собаки предпочли бы заработать этот кус честным трудом, но, увы, они уже не выдерживали темп гона. Теперь их главной обязанностью было нахаживание молодняка и, по возможности, пополнение стаи новыми выносливыми, чуткими щенками. Друзья... Те, кого нельзя ни подкупить, ни обмануть. Те, кто всю свою жизнь останутся верны только одному запаху и не променяют его ни на один другой.
- Хорошая Арса, хороший Буран...
Два толстых хвоста слаженно завиляли. Буран, развеселившись, попытался стащить хозяйскую перчатку, и Аристан со смехом отнял руку. Вот уж верно: маленькая собака до старости щенок. Хотя... Мал да удал - так тоже говорят. Коротышка Буран ни волка не боится, ни рыси, да и Арса от "супруга" не отстаёт. А до Сумеречного Предлесья от Рижской Пущи рукой подать, и оттуда забредают тёмные звери: чёрные медведи, карсы, иногда и хищные олени-крагги - желанная, но редкая добыча.
Хрустнул иней под конским копытом, в пронзительной тишине звук взвился ввысь и разбился, раздробился эхом о ледяное поднебесье. Солнце слепило, но не грело: осень только начала крыть сусальным золотом равеннские липы, а здесь, в северных широтах, уже ступила на порог зима. Аристан глубоко, полной грудью, вздохнул, неспешно выпустил облачко пара. Вслед за Повелителем дохнул и целитель Огдэн. Действительно - хорошо! Расстелившуюся по полю траву обметало утренней изморозью как сахарной глазурью; рытвинки искрят ледяными оконцами вчерашних луж; над полем бабочкой порхает пустельга, выглядывая добычу.
А как чудесно обедается у костра в такую погодку!
Симка горестно мяукнул. Погладив его, Аристан поправил ремешок арбалета.
- Долго они! Мой Стриж уже поднял бы! - граф Эстэр, страдальчески морщась, почесал подбородок. Как и остальные охотники, включая самого императора, он надел серый кожух, опушённый мерлушками, но грубоватая одежда "селянского пошива" ему не нравилась, а жестковатый каракуль докрасна натёр шею. "Надо было вместо платочка шарфом обвязываться", - неприязненно думал Симка.
Свои выезды Эстэр планировал заранее: на выбранную дичь устраивали облаву и выпускали в загородном имении за несколько часов до прибытия охотничьей команды. Император предпочитал охотиться спонтанно, как первые Эскабиан, полагаясь исключительно на везение. Пока бог Удачи не подводил.
- Получаса не прошло, Велиар, обожди! - укорил его Аристан. - И - тише. Ещё немного...
Будто в подтверждение его слов Пущу огласил звонкий лай.
Взвыл рог кого-то из выжлятников. Император, а вслед за ним и Симка, и доезжачий, и остальные охотники напряглись, подобрав расслабленные поводья.
Чёрный как смоль самец стрелой вылетел в поле, гордо неся свинцового цвета рога, что идут на вес редкого белого золота.
- Крагги! - громко прошептал Аристан.
- Дадим ему фору? - волнуясь, предложил доезжачий Михел. Император согласно кивнул.
Симка крепче вцепился в луку.
Олень, высоко вскинув голову, мчался далеко впереди стаи, подстрекаемый задорным, переливчатым лаем. Псы гнали ровно, ухо в ухо, и Михел одобрительно крякнул, наблюдая за чёрным Горном - голосистым ведущим выжлаком. Когда-то его место занимал Буран, однако сын ни в чём не уступал родителю. Стая привязалась крепко, но олень попался крупный, молодой, и имел все шансы пересечь поле и уйти в берёзовый подлесок, а оттуда - в чащу, недосягаемую для наездника. Пешком Его Величество не охотился, и собак отозвали бы рогом.
Гончие неслись навзрячь. Варом варили: гнали дружно, азартно, воздух звенел от слаженного лая. Справа, слева, сзади слышалось атуканье выжлятников, поджигающих и без того горячих собак. А впереди драгоценной искрой летел белоснежный черногривый Адамант, которого четыре года тому назад подарил императору на сороколетие один из крупных ильмарранских коневодов-бэев. Симка скакал на луке, в такт с хвостом подпрыгивали вислые с помпонами уши шапки. На середине поля домовой решил, что у него глаза на лоб вылезут от растущего с каждой долей секунды напряжения.
Вперёд, гони! Эх, видел бы хозяин! Хотя аватар не одобрял псовой охоты, но, как ни крути, лихо!
Олень, тем временем, прыгнул, сразу вырвавшись далеко вперёд, и стало ясно, что до этого момента он дразнился, но теперь решил поиграть с охотниками в полную силу. А, может, и заманить кого неосторожного глубже в лес, на свою территорию. На территорию хищника. Ещё пара мгновений - и окольцованный рыжим пятном хвост победно замелькал среди белых стволов.
- Ушёл! - выкрикнул Михел, раздосадовано махнув рукой: подлесок Рижской Пущи переходил в чащу, едва успев начаться.
Повелитель крепче сжал бока Адаманта. Симке на мгновение показалось, что ещё чуть добавить скорости, и конь взлетит над замороженным полем вместе с седоками, как огромная стремительная пустельга.
- Оставь, ушёл!
Но окрик Эстэра только подстегнул Аристана. На крыльях азарта Адамант вломился в березняк; справа мелькнули кустики брусники, окроплённые спелыми, алыми ягодами будто кровью. Голоса остальных охотников звучали всё тише и реже. Подлесок нырнул в балку так резко, что домового основательно тряхнуло в седле, а кроличья шапка едва не слетела вместе с головой. Зубы клацнули, а в желудке образовалась пустота.
Выжлаки-пенсионеры, видя прямо перед носом куцый хвост, вдруг поднажали, вырвались вперёд коня и легко обошли потомство. Неожиданно олень развернулся, взрыв копытами землю, и склонил к земле ветвистые рога, до ужаса напоминая злобного быка Бурку, в сколку ни ставившего всех северингских горожан во главе с хозяином. Подошедшие собаки оплясывали крагги, заливаясь, но не смея рвать хозяйскую добычу.
Император круто осадил коня и потянулся за арбалетом. Судя по нервному храпу, Адамант предпочёл бы оказаться подальше от чёрной твари, роющей землю с такой яростью, что дёрн летел как мякина из механической веялки. При этом он чуть поводил головой, широко раздувая ноздри, словно вынюхивал среди стаи кого-то конкретного.
- Отрыщь! - рявкнул подлетевший Михел.
Гибкое тело Бурана извернулось в торжествующем прыжке.
Сумеречная тварь вдруг, резко дёрнув головой, схватила пса поперёк хребта и отшвырнула прочь. Остервенело, будто сводя личные счёты с кровным врагом. Хрустнула, переломившись в стволе, тоненькая берёзка. Буран с жалобным визгом покатился кубарем. Крагги бешено заревел, сверкнув хищными зелёными бусинками в глубине тёмно-сливовых глаз, и навострил рога на недобитую жертву...
Нервы у Адаманта сдали.
Неизвестно, что попало под хвост оленю, а вот Симке - седло. Взбрыкнувшая штуковина наддала домовому так, что неведомая сила подкинула его на добрых пару саженей, несколько раз перекувырнула и приземлила точнёхонько зверю в морду. От ужаса кот выпустил все двадцать когтей и завизжал не хуже столичной барышни, поутру обнаружившей в тапочке вздремнувшую мышь. Рагу из зверюги, ревущей на порядок громче, как-то расхотелось. Олень тоже был против внезапной близости и заскакал так, что стая кинулась врассыпную, не дожидаясь команды. Игорный кубик болтался, щёлкая хищника то в нос, то в глаз. Гарцуя в аршине от сломанной берёзы, Симка увидел за огрызком ствола вытянувшуюся морду Бурана, и, судя по стеклянному взгляду, пёс принял-таки решение уйти на пенсию и оставить травлю достойным.
- Чего это он, решил Горну конкуренцию составить? - сдвинув на лоб шапку, Михел поскрёб затылок.
- Видимо, без щербета озверел, - предположил император, который никак не мог прицелиться. - Симка, отрыщь!
- Снимите меня-а-а-у-у!!!
Остальные охотники были уже на подходе. Правильно оценив шансы, олень перемахнул через собак и рванул, унося выжлячьим рогом воющего кота. В такие моменты перед глазами смертных проносится вся жизнь, но перед симкиными маячил широкий чёрный нос, а навстречу спине мчалась непролазная чаща. Всё ближе и ближе. Остатки трезвомыслия куда-то испарились, и кот сделал единственное, что мог сделать в таком положении - раззявил пасть пошире. И укусил. Олень встал на свечку, которой позавидовал бы вышколенный жеребец на манеже.
Хозяин утверждал: первые полёты незабываемы. Дескать, дух захватывает до того, что прошибает на слёзы восторга, ветер поёт в ушах, и сам себе кажешься властелином скатертью расстеленного мира. Симка пролетел над корягой, ручьём, россыпью клюквы (во время очередного сальто внизу оказывалось безупречное северное небо с планирующей пустельгой), но счастливым себя не почувствовал.
А потом хвостом вперёд вломился в дупло, где застрял намертво.
Финиш.
Симка пошевелил задом - под лапами что-то сухо хрупнуло, как старая скорлупа. Да наверняка она и была. В дуплах селятся и безобидные птички, но воображение нарисовало ушастого филина с кривыми когтями и клювом-долотом, по возвращении домой обнаруживающего незваного гостя, на вид вполне съедобного.
- Альтея, роди меня обратно! - возопил кот после очередной неудачной попытки освободить филейную половину тела и, хлопнув себя по лбу, выпрыгнул сквозь дуб в присыпанный листвой мох. Подобрал лапки, чувствуя себя несчастным, одиноким сиротинушкой, и вновь поступил лучшим образом, какой мог придумать в своём положении:
- Мья-а-а-у-у!!!
Послышался отдалённый лай. Казалось, он доносился со всех сторон одновременно, поэтому Симка замяукал громче, не рискуя покидать обсиженное место. Крагги и след простыл, а домовой, не приспособленный к прогулкам в чащобах, боялся заблудиться. Из собачьих голосов выделились два, особенно звонкие, и через несколько минут Арса и Горн облизывали пропащего. Кошачий облик их не смущал.
Вскоре к ручью вышли охотники в окружении пёсьей стаи. Буран заметно прихрамывал, но в целом выглядел неплохо. Последнее не могло не радовать - можно сказать, император был привязан к чете гончих почти как к родным детям. Особенно, за неимением последних.
- Цел?
- Да! - кот продемонстрировал роскошный хвост, к счастью, в дупле никем на зубок не опробованный.
- А ведь если б ты, Симеон, не бросился, не стало б нашего Буранчика. Земной тебе, так сказать, поклон! - подозвав Арсу и Горна, с уважением похвалил Михел. И обещанный поклон отвесил бы, если б не начинающийся ревматизм.
- Молодец, Симеон. При свидетелях клянусь, что выполню любое твоё пожелание... Только одно! - поспешил предупредить император, видя, что домовой мечтательно закатил глаза.
Тот покрутил в когтях кулон и внезапно понял: отсюда надо убираться. Если сегодня крагги напал на пса, не факт, что завтра семейка карс не вломится в палатку императора. А, покуда хозяин изволит дипломатии учиться, верный Симка за Повелителя в ответе...
Только как объяснить подоходчивей?!
- Вашшество, я иссправлюсь! Я на диету ссяду! Я буду носить тебе тапочки и перестану спать на твоей подушшке! Только давай вернёмсся!!! - и в глубоком обмороке зарылся носом в листья, не забыв подрыгать задней лапой.
- Свежо предание, да не про тебя, - скептически хмыкнул Его Величество.
- Ты бы, Симеон, хвост опустил, а то неубедительно, - посоветовал Огдэн.
- Кажется, он претендует на должность твоего шута Ерошки, - улыбнулся граф Эстер, когда Симка не поддался на провокацию: хвост продолжал торчать штопором.
Аристан, посмеиваясь, взял кота на руки.
- И с чего б это бык на Буранчика вызверился? Ему уходить бы или отбрыкиваться, а он кинулся, как бешеный. Что ему, мёдом было намазано? - хмурясь, пробормотал под нос Михел.
Симка хотел согласиться, да вовремя вспомнил, что в обмороке не разговаривают.
...Небо над полем опустело. Сокол-пустельга, сжимая в когтях пойманную мышь, тоже возвращался в гнездо, ещё не зная, что в него забрался хорь.