Приставной шаг вправо. Чуть заторможенный, ещё неуверенный, скорее на всякий случай - я ещё убеждаю себя, что именно так и надо. Затем ещё один, да с подскоком, ибо взгляд уже продолжил неумолимую траекторию опускающегося мяча, а некое чутьё вкупе со смутно что-то верещащим опытом бросает моё напружинившееся тело в одну-единственную точку. Здесь!
Разделяющую нас и их волейбольную сетку я почти не вижу. Просто воспринимаю краем сознания как всего лишь чуть туманную пелену. Как границу, на страже которой сидит на возвышении судья с заткнутым свистком матюгальником. Положив ладонь на верхний трос, он готов уловить малейшие вибрации и тут же покарать любого, осмелившегося коснуться святого.
Лиц с той стороны я тоже не вижу. Смазанные облики, нелепо тянущиеся и замедленно, словно под водой двигающиеся тела. Фигуры, игроки, номера, за которыми я внимательно наблюдаю краем глаза - и пропотелая синяя двойка налетает из той гулкой пустоты с неумолимостью электрички.
Мяч ещё опускается в пространство возле самой сетки с той стороны. Почти идеальный пас, и казалось, сами небеса застыли в заинтересованном ожидании. Потому что, на самом деле, крохотный поединок кто-кого уже начался. Ах, вот оно что! Неумолимая и обязательная ротация игроков-волейболистов свела в это место и в это время Шурика по прозвищу Кувалда и меня, всю из себя белую и пушистую...
Нет, у меня тоже есть прозвище. Только не смейтесь - Кузнечик. Натка-Кузнечик. Мои сто семьдесят три это не ахти что для волейбола, да и на подиум ни за что не пустили бы манекенщицей этакую недомерку. Как я ни пыжилась на тренировках, но допрыгнуть и коснуться хотя бы кончиками пальцев вожделенного баскетбольного кольца мне ни разу так и не удалось. Ну, так то на тренировке, да и баскетбол тут ни при чём... зато стоит мне в игре выйти на блок, то мои ноги словно превращаются в две стальные пружинки - и если я у сетки, то ни одна зараза не смеет тут лазить. Я здесь хозяйка, я! Лётаю так, что накрываю даже долговязую Маху, на которую с умилением и задумчивой надеждой смотрит наша спорторгша и тренерша Тамара Петровна.
Зато если надо всей командой сфоткаться или поулыбаться дяденькам из областного комитета, меня всегда выпихивают вперёд. Маменька с папенькой мордашкой и экстерьером не обидели, тут уж грех жаловаться - а умеренные занятия волейболом навели на меня окончательный лоск. В принципе, занимаемся мы так, полупрофессионально, скорее здоровья и хорошего настроения ради...
- Люська, прикрой справа, - шепчу я, уже вся сжавшаяся в комочек перед прыжком.
И справа-снизу мягко, послушно придвигается ближе уютное сопение. То Люська-подметайла сдвигается из своей опекаемой зоны - на случай рикошета или даже сброса мяча. Тоже, между прочим, прозвище не за просто так. Росточком Люська ниже даже меня. Но вот вся юркая, проворная и цепкая, на подборе мяча она просто незаменима. Словно подметает площадку, где мечется отскочивший дуриком мяч, ошалелый от тугих ударов. К тому же, язык у Люськи что помело, потому навешенная кем-то из мальчишек кликуха приклеилась к той насмерть...
И вот он наступил, тот момент, ради чего я, вся из себя красивая, сюда и примчалась. Говорят, только львицы прыгают так - не с разбегу, а из сжатого в невыносимо тугую пружину положения. И ноги послушно выбрасывают меня вверх, словно выстреливают в зенит радостно и деловито оглядывающуюся сущность.
Белёсое марево сетки с невоспринимаемыми квадратиками вязки послушно улетает вниз, а мои руки в последний момент взметаются вверх. С тем, чтобы уже там, наверху, самым нахальным и хозяйским образом чуть наклонить сведённые вместе ладони вперёд. Опа! Тамара Петровна называет эти мои трепыхания "навесить крышу" - и не ожидавший таковой моей резвости Шурик со всей дури бьёт мячом в эту хлипкую на вид плотину из двух девичьих ладоней.
Ой, как же больно! Вернее, боли я даже не успеваю почувствовать. Невидимая и беззвучная молния просто отсушивает ладони с такой силой, что я просто перестаю их чувствовать. Отдачей меня швыряет назад. Ещё выдыхая воздух в неимоверности прыжка, успеваю чуть выбросить вперёд и в стороны ноги, чтоб меня совсем уж не запрокинуло на спину. Меж моих замечательных растопырок мелькает всклокоченная макушка Люськи - я просто пролетаю над ней...
Ловят меня аж на задней линии. Время возвращается в свой нормальный ритм весьма неохотно. Вползает в уши гул возмущённых и восторженных голосов. А я, выпутываясь из объятий изловившей меня Махи, тяну шею и всматриваюсь туда, вперёд: где упал мяч? Но рука судьи красноречиво показывает в нашу пользу, и я вся радостно встряхиваюсь - заблокировала!
- Мать, ты чё, охренела - на Шурика-Кувалду прыгать? - ворчит мне в ухо Маха, тщетно скрывая радость.
Ну да, ещё бы! Мы так, заводская команда из серии любителей - зато с той стороны не абы кто, и не просто мальчишки. "Зарево", сборная по волейболу и звезда нашего края. Не раз на первенстве страны парни показывали хороший класс. В принципе, пересечься мы не могли с ними никак - просто, мы приехали сюда на профсоюзный кубок области, а те на свои республиканские сборы. Но ввиду разгулявшейся непогоды и объявленного в районе штормового предупреждения некоторые команды задерживаются, и официально всё отложено на один день.
Однако, наша Тамара Петровна и ихняя крутая тренерша Станислава Яновна по жизни найлепшие подруги. Вот и выгнали они сегодня обе команды на площадку. Просто так. Парням чуток размяться, а нам тоже, и заодно получить хорошего прочухана. Понятное дело, натренированным парням-профи мы не чета и даже не ровня, так что нас попросту бросили под танк. Ну что ж, спарринг, дело понятное и где-то как-то даже вполне житейское.
Да только вот, проигрывать я не люблю и не буду...
- Не знаю, кто там кувалда, но сегодня ему забивать только кривые гвозди!
Мои горящие ладони едва слушаются, однако левая послушно сжимается почти вся в кулачок. С тем, чтобы указательным ткнуть в растерянно озирающегося Шурика, ещё не успевшего толком понять - каким это образом какая-то соплявка сумела его закрыть?
- Да не переживай, случайно попалась, - кто-то из партнёров участливо стукает его в плечо кулаком.
Ну-ну... я краем глаз осматриваю нашу половину. На площадке четыре "версты коломенских" и пара маленьких, юрких распасовщиц - мы с Люськой. Пожалуй, идеальный вариант?
- Девчонки, а ну-ка окрысились - давайте надерём этим здоровякам задницы!
Сонька осторожно кивает со своей высоты, озабоченно поправляя съехавшие набекрень спортивные трусы. Что ж, она весьма бурно переживает очередной разрыв со своим бойфрендом, так что ей сейчас просто необходимо для самоутверждения нечто этакое. Женька-оглобля, она и по жизни бешеная, ту уговаривать вовсе не надо. Ну, а Маха и Ленка хоть и спокойные, но если заведутся обе - туши свет и строчи завещание...
- А вечером они придут в гостинице в гости и надерут нам передницы, - по своей неугомонной язвительности ворчит Люська.
- Замётано! - я весело шлёпаю своей ладонью по её и бодро возвращаюсь к сетке, игнорируя очумелые взгляды подруг.
Подача. Белый мяч дважды прыгает на той стороне с тем, чтобы лениво-вальяжным парашютом навеситься под удар... ах, Шурик-молоточек, реванш взять хочешь, утвердить и потешить превосходство своего эго над бабьём? Ну-ну... опа!
- Сегодня не твой день, парниша! - сладко мурлыкаю я протирающему от изумления глаза верзиле с той стороны сетки и, не удержавшись, с ангельской улыбочкой показываю ему язычок.
Ну да, кодекс спортивной чести не позволяет что-то такое-эдакое, а упаси боже продемонстрировать кулачок с забытым снаружи средним пальчиком. Но маленькая девичья шалость... полузаполненные трибуны со зрителями и завтрашними соперниками, притащившиеся сюда от нечего делать, уже и думать забыли про свою ленивую скуку - хохочут, держась за животики.
Зато парни с той стороны кто белеют, кто краснеют. Завелись - а вот это зря, злость плохой советчик. И под восторженные вопли болеющей за нас толпы вконец запутав своих соперников, мы кое-как проделываем крест. Ах, Сонька, чудо ты наше долговязое! Техничная и аккуратная, она делает классический разбег в два шага из глубины чуть наискось, а раскрасневшаяся Люська нежно, чуть ли не по-матерински подбрасывает под неумолимо бьющую руку съёжившийся в нехороших предчувствиях мяч. Есть!
Ещё очко! Мы их догнали!
Что тут творилось на нашей половине, это надо было видеть. Или даже снимать. Дикий танец радости отнюдь не страдающих ни дистрофией, ни ожирением спортивно подтянутых девиц - это нечто, в принципе не поддающееся описанию.
Короче, первую партию мы выиграли. Коряво, неубедительно - однако, когда мы меняемся площадками, именно в наших походках сквозит небрежная гордость победительниц. Зато с той стороны... ага, противник в панике! Дас ист зер гут, как говаривает иной раз прилежно штудирующая свой немецкий Сонька.
Дас ист фантастиш! О, йа-йа...
- Петровна, сделай что-нибудь, я ладоней не чувствую, - сквозь подступающие слёзы шепчу я и соваю, соваю тренерше свои просто горящие руки.
Что там она с ними проделала за несколько секунд, я даже не знаю - мне пришлось крепко-накрепко зажмуриться и стиснуть зубы, чтобы самым позорным образом не разреветься от боли.
Но тем не менее, когда я снова выхожу на площадку и окидываю взглядом команду, сквозь текущий по ладоням огонь я уже различаю саднящую царапину и тупо ноющий большой палец, который чуть не выбил вон тот здоровый и рыжий. Впрочем, я сейчас на задней линии, моё дело подбор и пасы Люське.
- Работаем! - роняет сквозь зубы Маха, наш бессменный лидер и капитан.
Ну, почти бессменный - в женские дни её подменяет Сонька, у которой в голове наверняка вместо мозгов вмонтирована счетверённая вычислительная система Пентиумов. Но излишняя педантичность тоже не всегда хорошо, иногда нужно и рискнуть, и даже на авантюру пуститься... ого, мальчики с той стороны поднажали!
Если раньше эдак с ленцой подавали в нашу сторону мяч, памятуя наставления Станиславы поберечь пигалиц, то теперь со скидками и снисхождением почти покончено. Здоровенный парень подбрасывает мяч и подаёт с прыжка, как из пушки. Уй, как же больно... но тем не менее, почти безукоризненно я принимаю мяч и отправляю Люське. Та навешивает широкую дугу вдоль сетки - а Маха, Сонька и Женька с небольшим интервалом все втроём делают полную имитацию разбег-прыжок-удар. И кто именно из них на самом деле врежет по мячу, зависит от того, какой участок над сеткой не успеют прикрыть соперники.
Так и есть, наши мачо не угадали, Женька сполна реализовала свой шанс, и теперь подача переходит к нам. Я привычно сдвигаюсь в соседнюю зону. Ещё один переход, и я снова окажусь у сетки. Сегодня мой день, мальчики, это я уже чувствую всем сердцем, всей своей азартно закипающей кровью.
Вырвав всего два очка, мы уступаем мяч в почти позорном столкновении одновременно бросившихся на спорный мяч Махи и Люськи. Но едва противники отыгрывают одно, как подача опять возвращается к нам. Пошла суета, поехала.
Ура! Я снова у сетки. Всё-всё, мальчишки, не волнуйтесь вы так - всех, всех вас накрою ласково и заботливо, как хорошая наседка своих цыплят. Каждого оделю вниманием, никого не забуду и не потеряю... Меня чуть потряхивает, но то очень даже кстати, немножко адреналина это есть зер гут. А плечами меня с боков подпирают надёжная как танк Ленка и бледная от сосредоточенности Сонька.
На той стороне тоже пускаются на хитрости, тоже разыгрывают крест. Но обе мои здоровилы не просто так цепко пасут краем взгляда именно меня. Куда я, по обеим сторонам и они. А вот именно сюда, ну вот сучкой буду... и мы, взлетев все втроём, в шесть девичьих рук ставим такой замечательный забор над сеткой, что никаких шансов у противников попросту нет. Они уже в плену собственной комбинации, и им ничего не остаётся, как выполнять её в надежде, что кто-то из нас ошибётся или не допрыгнет.
Но-но! Это я-то не допрыгну? Макушки девчонок оказываются по сторонам и где-то внизу, и я сдуру вылетаю над сеткой чуть не по шею.
- Ыыыххх!..
Ого, вот это приложил! Не знаю, чем там этих парней кормят - не иначе как смесью динамита с ураном - но мы с Ленкой разлетаемся в стороны словно кегли. Пробил блок, как же обидно... краем глаза я вижу летящую вбок Люську. В прыжке рыбкой она бросается за потерявшим скорость, но упрямо улетающим прочь мячом. Ничего-ничего, здесь полы отличные, вовсе не щелястые и без выступающих гвоздей, можно и на пропотелом животике проехаться... странно, однако Люська достаёт беглеца и направляет в мою сторону.
Именно что не пас, а просто в мою сторону - косо, низко. Однако ничего, спасибо и на том.
- Мне! - азартно орёт красная от злости Ленка, отскочившая назад, чтобы получить разбег перед прыжком.
Я стелюсь над самым полом. Низко, раскорякой подныриваю под неудобный мяч. И всё же, замечаю этакий с намёком взгляд капитанши. А ещё, этакое симптоматичное, украдкой, движение пальцев. А ведь точно! Мальчики слева от меня уловили, что я сейчас выстрелю мячом вверх, прямо под удар здоровенной Ленки. Быстрая комбинация, тут и времени на раздумья попросту не остаётся, потому-то они уже столпились втроём на той стороне, готовые заблокировать наши трепыхания. Надо же, оценили наконец по достоинству, даже приятно...
Мои локотки привычно растопырились в стороны, пальчики перед лицом приобрели послушную, сухую гибкость. Но в последний момент, когда налетающий мяч уже заслонил собою полмира и даже блестящие глаза Ленки, я прогибаюсь назад в неимоверной, немыслимой для мачо позе - и вот так, неожиданно, отправляю мяч себе за спину. Ведь где-то там, на том краю площадки, оставшаяся без присмотра Сонька уже наверняка всё сообразила.
Взметнувшийся на той стороне сетки забор разочарованно ловит пустоту. Я не удерживаюсь, поскальзываюсь на мокром от брызг пота полу и запрокидываюсь совсем назад. И вот так, в диковинном ракурсе снизу вверх вижу, как медленно и деловито стартует Сонька. Вот она взлетает почти надо мной и даже стреляет глазами влево-вправо. Её плотно сжатые губы разжимаются в неожиданной усмешке - ну да, это огромная редкость, чистая сетка и почти идеально отданный пас. Получи!
- Йа! Засадила! - азартно орёт она после удара и, не удержавшись, легонько обозначает руками у пояса неприличный жест.
Ибо вылетев к мячу безо всяких помех, она на радостях вколотила мяч в первую линию соперников, почти под сетку. Гордость нам, а им позор. Поэтому никому и не удивителен разочарованный вой мужских глоток и восторженные вопли беснующейся от восторга толпы зрителей.
Но мне пофигу. Я лежу, ощущая мокрой спиной лёгкое содрогание пола и с интересом созерцая весь мир перевёрнутым вверх тормашками. Я могу себе это позволить - Сонька принесла нам не просто очко, а победное. Двадцать четыре - двадцать два. Удивительно, невероятно - но и вторую партию мы таки вырвали зубами у не ожидавших такой настырности парней.
А прикольно так смотреть на этих перевёрнутых и радостно-малахольных подруг...
- Вставай, Натка! - Женька и Люська протягивают мне ладони и помогают подняться на подрагивающие от усталости ноги.
С нескрываемым злорадством я наблюдаю, как Станислава Яновна распекает своих оболтусов, щедро пересыпая фразы словечками, коих нипочём не сыщешь в обычных литературных словарях. Всё верно, заслужили. Расслабились, поплыли соображеньицем при виде смазливых и не представляющих серьёзной опасности девчонок. Поделом вам, бе-бе-бе!
- Так, девоньки, сейчас за нас возьмутся всерьёз и в оставшиеся три партии раскатают просто в блин. Тонюсенький такой блинчик... - голос Тамары Петровны затем просто-таки приказывает, чтобы мы понапрасну не геройствовали, поберегли силы. Всего лишь немного расслабились и, как говорится, получали удовольствие...
Да, ты как всегда права, наставница, что б мы без тебя делали? Так оно в точности потом всё и вышло - надрали нам задницы, как соплявкам никчемным. Жёстко и беспощадно, как оно и должно было быть. И хотя пошушукавшиеся победители потом прямо на площадке встали перед нами на одно колено и весьма рыцарски целовали-гладили наши избитые ручонки, это всё будет потом.
После.
А сейчас я в нелепо застывшей тишине вновь выхожу к сетке и отчего-то краем сознания вспоминаю своего прадеда Семёна Архиповича, который защищал Москву в сорок первом. Хлестался с ягдкомандами вермахта в лесах Белоруссии, а потом со своим штурмовым батальоном дошёл аж до городишки северо-западнее Берлина. Сейчас у меня здесь свой Сталинград и своя маленькая война. И пока руки-ноги целы, я в ней не отступлю - прости, Петровна. И вы, девчонки...
Вон, с той стороны уже набегает Гусь, весь раззявленный в неслышном крике и с изготовившейся к удару фигурой записного громилы. А я привычно выбираю место, ту самую, одну-единственную и видимую только мне точку, откуда могу заслонить противнику траекторию - собой, родимой - и едва слушающиеся ноги опять выстреливают мною в тёплый и чуть душноватый воздух спортивного зала.