Аннотация: Хотелось написать что-то новогоднее, веселое, про драконов, принцесс, про любовь... не получилось :( А что получилось, напишете мне вы... Прошу воспринимать это произведение, как новогодний стеб с целью расслабиться и написать что-то не нагружающее извилины как автора, так и читателя. 02/01/13 глава 3 11/01/13 глава 4 Проект временно заморожен.
Пасынок Фортуны
Глава 1.
Вадим Драгомирский, двадцатитрехлетний системный администратор торговой фирмы ООО "Коперник ", выскочил из подъезда и легкой трусцой направился к остановке маршрутки. И для здоровья полезно, и к опозданиям в его фирме относились не так, как везде. Ее собственник и бессменный директор Владимир Ростиславович Коперник, бывший офицер Советской Армии, любил и умел приучать к порядку находившихся под его командованием людей.
Глядя под ноги, чтоб не вскочить в лужу от вчерашнего дождя, Вадим так и не понял, что с ним произошло. Полупрозрачная тень упала с неба, воздух стал вязким, густым как смола, спазм сдавил горло и грудь, темень перед глазами заслонила окружающий мир. "Что за черт?" - мысли в голове металась, пытаясь найти рецепт спасения, а мозг безуспешно посылал сигналы мышцам груди, пытаясь заставить их поднять впалую грудь и сделать вдох. Уже теряя сознание, Вадим, со страшным сипом в спазмированном горле, спромогся втянуть в себя небольшое количество воздуха. Спазм постепенно отпускал, похрипев еще минуту он, отдышавшись, смог открыть судорожно сжатые веки и осмотреться.
Первым желанием Вадима, было закрыть их обратно и не открывать, пока не проснешься, но он не смог этого сделать. Его воле подчинялись лишь глазные яблоки, которыми он мог водить и грудь, продолжавшая судорожно вздыматься. "Перед смертью не надышишься", - мелькнула в голове глупая и несвоевременная мысль.
Сидел он на большом кресле из темного камня. Руки, развернутые ладонями вверх лежали на широких подлокотниках. Над головой висел круглый шар белого, яркого света. Казалось, внутри этой сферы, не имеющей никакой оболочки, светится сам воздух. Перед ним стояло существо, от вида которого кровь застыла в жилах, и Вадим судорожно пытался отвести взгляд в сторону.
Больше всего оно походило на неожиданно получившийся эксперимент сумасшедшего генного инженера пытавшегося получить помесь крокодила и кенгуру. Чуть наклоненный вперед корпус, стоящий на двух длинных ногах уравновешивался сзади мощным, круглым хвостом. Безносый череп с высоким лбом, двумя глазами - большими, ярко-желтыми, светящимися, немигающими, с вертикальным, угольно-черным, змеиным зрачком, заканчивался выдвинутой вперед треугольной челюстью с большим ртом.
Страх, охвативший Вадима, он мог бы сравнить лишь с далекими детскими переживаниями, когда соседский, старший мальчишка завел его в темный подвал, закрыл дверь, а сам спрятался, оставив его одного. Когда ужас от обступившей тебя молчаливой тьмы проникает и захватывает тебя всего. Ты пропадаешь, растворяешься в охватившем тебя ужасе, ты кричишь и не слышишь своего крика, ты не знаешь, куда несут тебя твои ноги.
Сейчас он испытывал нечто подобное. Чуждость этой страшной рептилии обтянутой плотной, светлой, зеленовато-коричневой, змеиной кожей с равнодушными, неподвижными, холодными глазами, из которых на него смотрела Вечность. Чужая, стальная воля, проникшая в его мозг, сковавшая его и обрывки мыслеобразов, которые захватчик даже не посчитал нужным прятать, а сознание Вадима автоматически переводило их в понятные ему слова:
"Опять в астральную ловушку попалась особь этих волосатых уродцев заполнивших собой все миры... за последних десять сезонов, каждые две декады одно и то же. В этом проклятом мире тоже они... надо будет приказать Анхелии, чтоб проверила этого урода и приготовила что-то новенькое сегодня на ужин... ", - эти чужие мысли не были окрашены эмоциями. От них веяло древней скукой, легким неудовольствием и полным равнодушием к объекту их вызвавшему. От этого становилось еще страшнее.
Чужой что-то требовательно прорычал своей пастью, продемонстрировав немаленькие зубы. Связанное сознание Вадима интерпретировало это как два имени:
"Анхелия, Зария, ко мне!"
Сбоку бесшумно открылась незамеченная Вадимом дверь и в помещение молча зашли две фигуры, смахивающие на молодых женщин и похожие друг на друга, как две сестры. Это впечатление усиливали блестящие, то ли бритые наголо, то ли лысые головы и одинаковые наряды вошедших. Одеты они были в желтые, шелковые безрукавки с широким горлом, короткие, темные юбки и кожаные сандале древнегреческого образца. У обеих девушек (женщин?) были большие, миндалевидные глаза странного, фиолетового цвета. Кожа была светлой, с легким оттенком оливкового масла. Высокие, тонкие, с чуть вытянутым вверх, узким черепом, они напоминали фигуры, сошедшие с фресок древних египтян. Вадим смутно помнил, что египетской знати с детства зажимали голову в специальные колодки, чтоб придать черепу такую форму. На шее у обеих красовалось странное украшение, похожее то ли на искусно выполненную золотом татуировку, то ли на золотую цепочку, вросшую в кожу.
"Отведите его в лабораторию и проведите обряд проверки кровью", - прошипела рептилия.
Исчезло присутствие в голове чужой воли, вернулся контроль над телом, ушел страх, натоместь Вадимом овладела апатия, безволие и сонливость. Подошедшие девушки взяли его под руки, и повели по коридору, освещенному такими же шарами.
"Наверное, подвал или подземелье. Нигде не видно окон, стены сложены из полированных каменных блоков...", - равнодушные мысли отмечающие окружающую обстановку копошились в его голове, но где-то внизу, под слоем навеянной апатии и безволия, яростно билась и пыталась прорваться на поверхность его истинная сущность. Спустя два шага ей удалось сформулировать в голове здравую мысль:
"Куда же ты идешь, как агнец на заклание? Бежать надо! Ясно ведь сказали, вечером новый шашлык из тебя делать будут", - возразить сущности по делу было нечем.
Попытавшись ударить одну из девушек ладошкой в горло, а вторую, тут же, пяткой одетой в тяжелый ботинок по большому пальцу ноги торчащему из легкомысленных сандалет, он был жестоко обломан. Неуловимо быстрым движением его руку, летящую в нежное горло с твердым намерением оное сломать, отвели в сторону и она врезалась в каменную стенку, нога с размаху топнула по каменному полу, а когда он бросился бежать, ему ловко сделали подсечку, а с другой стороны, еще в полете, врезали ногой по печени. Было больно, но недолго. Девушки подняли его тело, скорчившееся в позе эмбриона, поставили на ноги, а когда он снова попытался дернуться, одна из них, то ли Анхелия, то ли Зария, шарахнула своим маленьким, но очень твердым кулачком его сверху по темечку.
Очнулся он в большом помещении без окон, совершенно голый и привязанный кожаными ремнями к деревянному креслу. Одним своим местом, весьма чувствительным, на которое Вадим сегодня уже нашел достаточно много приключений, он с удивлением почувствовал, что в сидении кресла вырезана достаточно большая дырка. Настроение испортилось окончательно. Развитая логика программиста подсказывала, что в ближайшее время никто его отвязывать не собирается. Или одно из двух...
Очередной подвал, в котором он очутился, был освещен аналогичным шариком. Единственное отличие с прежними помещениями заключалось в высоких стеллажах закрывающих стены. Многочисленные полки и несколько столов присутствующих здесь же, были уставлены стеклянными и керамическими сосудами, на одном из столов лежали толстые, большие фолианты. Нетрудно было догадаться, что очутился Вадим в вышеупомянутой лаборатории, частично или полностью приготовленным к неизвестному обряду проверки кровью. Само название обряда наводило на грустные размышления.
"Этот гад, в прямом смысле этого слова, даже не поинтересовался с какой я планеты, как живут тамошние разумные... видно здешние братья по разуму особым любопытством не отличаются... зато девки здешние тренированы не по-детски, лихо они меня, как последнего ботана...".
Вадим категорически не соглашался считать себя последним ботаном. Родного отца за всю свою недолгую жизнь ему увидеть не пришлось. С матерью тот расписан не был, своего отцовства не признал, из города уехал и растворился в необъятных просторах Советского Союза. Мать о нем рассказывала неохотно, а как Вадим стал настырным, заявила: фамилия, имя, отчество, отца тебе, сынок, известны, хочешь - ищи, а ко мне больше не лезь.
Когда Вадиму исполнилось десять лет, мать вышла замуж за молодого, двадцатисемилетнего спортсмена, моложе ее на два года, успевшего к тому времени расстаться с большим спортом и успешно пробующего себя в роли бизнесмена. Чтоб малолетний хулиган не мешал ее новому семейному счастью, Вадима старались спихнуть на бабушку и дедушку. В предыдущие годы он оказывался на попечении родственников, чтоб не мешал матери устроить свою жизнь, поэтому, ничего принципиально нового от маминого замужества в судьбе Вадима не произошло.
Дед с бабкой еще работали. Когда у них заканчивались отгулы и отпуска Вадима передавали дальше по этапу, и он оказывался в селе у прабабушки Анастасии, благо жила она в десяти километрах от города и сообщение с ее селом было прекрасное. У нее он фактически и вырос. Если до десяти лет Вадим проводил у прабабки шесть месяцев в году, то после маминого замужества эта цифра выросла вдвое.
Лишь повзрослев, он понял, как ему повезло. С ранних лет бабка относилась к нему как к взрослому, и требовала как от взрослого. Ей выпала доля, мало чем отличающаяся от многих представительниц ее поколения...
Через три месяца после свадьбы прадед ушел на фронт и пропал безвести на той войне, которая пощадила немногих начавших воевать в 41-м. Одной пришлось подымать ей сына, отстраивать сгоревшую хату, разрушенную колхозную ферму и разрушенную страну... а на старости лет еще и помогать непутевой внучке растить правнука.
После школы, Вадим поступил на прикладную математику и переехал жить в общежитие, в его родном городе университета не было. После его отъезда прабабка Анастасия прожила еще полгода и умерла в конце февраля. После ее похорон Вадим больше ни разу не приезжал домой. Да его никто и не звал...
Став чуть взрослее, и вспоминая бабку Анастасию, Вадим понял, что та научила его двум самым важным в жизни вещам: ежедневно, ежечасно, бороться и побеждать леность присущую каждому, и никогда не сдаваться, никогда не опускать руки...
"Бог никогда не заставит тебя, Вадька, подымать неподъемное. Ты сам, по дурости своей, можешь выбрать такой вес. Любую трудность, которая встретится тебе по пути, ты преодолеешь. Главное, чтоб тебе ума хватило самому себе трудности не создавать".
Вспоминая бабкины слова, Вадим усиленно пытался применить их к своей нынешней ситуации, но пока не придумал ничего умнее, как, периодически напрягая и расслабляя мышцы, пытаться растянуть ремни на руках и ногах. В комнату вошла одна из девушек, с которыми он уже имел удовольствие познакомиться, но различать их еще не научился. В одной руке она держала чуть изогнутый нож хищного, темно-голубого отлива, а в другой, миску с пенящейся водой. Бесцеремонно вылив ему на голову содержимое миски, она ловко обрила острым, как бритва ножом его волосы.
"Видно у шефа пунктик насчет волос. Девок обрил, теперь и меня приводят в соответствие со здешней модой", - подумал Вадим, разглядывая иномирянку.
Больше всего Вадима поразили ее равнодушные, ничего не выражающие глаза, находящиеся в полном противоречии с ее быстрыми, легкими движениями рук и природной грацией ее гибкого, тонкого тела.
- Анхелия или Зария, как там тебя, улыбнись клиенту, которого обслуживаешь, зубки покажи, - Вадим несколько раз продемонстрировал цирюльнице гримасу, которую надеялся увидеть на ее красивом, каменном личике.
Поставив пустую миску ему на колени, она сжала его горло длинными, сильными пальцами освободившейся руки, перекрыв сонные артерии. Очередной раз ныряя в беспамятство, Вадим подумал, что земные девушки тоже стервы, но не такие.
В себя он пришел от странного ощущения, будто кто-то острым скальпелем вырезает у него на черепе какой-то абстрактный рисунок. Открыв глаза, он понял, что реальность не имеет с ощущениями ничего общего. Резал ему кожу на черепе местный змей Горыныч не скальпелем, а когтем, регулярно макая его в небольшой керамический сосуд похожий на чернильницу.
Покончив с изобразительным искусством, он ловко тыкнул когтем в вену на запястье Вадима, и нацедил его крови в чернильницу. Затем, проделав аналогичную процедуру со своей рукой (лапой?), он засунул в чернильницу свой палец с длинным когтем и тщательно перемешал содержимое. Прорычав, прошипев и пролаяв короткую речевку, ящер вылил содержимое чернильницы Вадиму на голову и направился к выходу.
Содержимое чернильницы вопреки всем законам физики не стекало с головы, а с шипением и потрескиванием впитывалось в кровавый рисунок на голове. Вадим это своим спинным мозгом чувствовал. В нем уже начало покалывать.
- Ей, что со мной будет, ящерица?
Страшный экспериментатор в чьей власти оказался простой русский парень закрыл за собой дверь, а в голове Вадима равнодушно прозвучал ответ:
"Ты узнаешь, что такое боль".
Появились местные девчонки. Одна вставила ему в зубы кусок палки и привязала веревками за головой, вторая проверила ремни и засунула под кресло деревянное ведро, прямо под проделанную в сидении дырку. И ушли. Обе. Вадим даже не смог поблагодарить их за заботу. Палка мешала.
Очень скоро он понял, что местный ящер не шутил. Боль накатывала волнами, начиная с ран на голове, и заканчивая болью каждого существующего в теле нервного окончания. Едва он справлялся с очередным уровнем и глаза начинали что-то различать вокруг, как накатывала следующая волна боли, несравнимая с предыдущими, вновь закрывая глаза кровавой пеленой. Сперва Вадим терпел. После того, как он обделался и понял, что не существует на свете таких тайн, которые бы не выдал, лишь бы прекратить эти муки, Вадим взмолился о смерти. Понимая, что никто ему не поможет, он начал рваться, в надежде освободиться, разбить любой сосуд и вскрыть осколком свое горло. Казалось, не существует цепей, которые он бы не порвал, и оков, которые он бы не сломал, но проклятые ремни не поддавались, хотя от нечеловеческих усилий кровь выступала сквозь поры на его теле.
Иногда благословенное забвение ненадолго уносило сознание и давало ему короткий отдых, но, придя в себя, он вновь и вновь погружался в эту нескончаемую пытку пытавшуюся разорвать его сердце, разложить на атомы его сознание, вытолкнуть его, и навсегда погрузить в пучину безумия. Но какая-то упрямая, неразрушимая часть, вновь и вновь возникала где-то в районе сердца, собирала разбитые осколки его сущности и упрямо повторяла бабкиным голосом, - "Терпи, Вадька. Господь терпел и нам велел".
Вадим не знал, сколько продолжалась эта пытка. Когда он возвращался в сознание, яркий белый шар все также горел над его головой, и его тело вновь скручивалось невыносимой болью. Ему казалось, что чьи-то бесцеремонные руки грубо копаются в его нутре, раздирая его на клочки и заново сшивая, просверливая новые каналы и вливая в них расплавленный свинец. Его душа рвалась покинуть это вместилище боли и сбежать навсегда, но светящаяся нить связывающая его сущность с телом не хотела рваться. Несмотря на все усилия, она тянула обратно, по ней волнами вливался в него один и тот же смысл, - "Терпи, казак, атаманом станешь", и душа неслась обратно, в очередной раз нырнуть с головой в океаны боли разлившиеся в его теле.
Перед этим пробуждением, Вадиму показалось, что он, наконец-то смог преодолеть сопротивление нити. Он унесся так далеко, что уже не различал ее, лишь слегка чувствовал присутствие. Он тянулся навстречу светлому облаку появившемуся над ним. Он знал, там нет боли, там покой, вечный покой... но несносная нить вдруг налилась светом, раздулась, накачанная чьей-то энергией и с неодолимой силой рванула его обратно.
Еще не открыв глаза и не до конца понимая, что он вернулся, Вадим с трудом понял, что ж не так в его ощущениях, и что его беспокоит. Боль пропала. Это было так удивительно... ему показалось, это не его вместилище духа...
Лишь открыв глаза и увидев два каменных личика, завораживающих своим совершенством, и светящиеся, ярко-желтые буркала местного Горыныча на втором плане, он понял, что адресом не ошибся. Одна из близняшек лила на него воду. Вторая, жесткой тряпкой, по ощущениям мало чем отличавшейся от наждака, растирала его тело, пытаясь отмыть от покрывающей корки засохшей крови.
"Как зовут тебя, разумный из племени волосатых уродцев?", - прозвучало в его сознании. Кроме знакомой древней скуки и полного равнодушия, мысль была окрашена легким интересом. Такой же интерес вызывает букашка, выжившая после того, как на нее наступили сапогом.
- Вадим, - с трудом прохрипел он. Не было у него привычки и навыков мыслеречи.
"Смутьян... тебе недаром дали это имя. Ты первый разумный за последние десять сезонов, кто прошел обряд проверки кровью и сумел пережить большую Печать. А это значит, есть обоснованная надежда, что ты переживешь подготовку к принятию моего Подарка и я смогу тебе его вручить. Ответь мне, согласен ли ты стать моим учеником и принять от меня Подарок?"
- А можно немного подробней? Что за Подарок? Сколько нужно учиться и чему? Что со мной будет после учебы и как я смогу вернуться домой? - вопросов у Вадима было еще много, но он решил довольствоваться малым.
"Конечно. Открою тебе некоторые подробности. Либо ты сейчас соглашаешься стать моим Учеником, проходишь ритуал посвящения и провозглашения ученической клятвы, либо Анхелия перережет тебе горло, запечет на ужин целиком, обработав специями с Западного континента. Ты достойно держался и заслужил, чтоб я вкусил твою сущность. Выбирай".
Вадим еще с университета мог с первой фразы определить насколько доходчиво умеет объяснять студентам материал тот или иной преподаватель. И здесь его чувство шепнуло, что с Учителем, Вадиму просто повезло и нужно скорей соглашаться. Очень доходчиво он сумел ответить на самую суть задаваемых вопросов, хотя смысла многих из них при этом не раскрыл. Скорее всего, посчитал их второстепенными, не имеющими отношения к основному вопросу.
- Я согласен, Учитель. Хочу, однако, отметить, что некоторые исследователи считают истинным значением моего имени, значение - Привлекательный.
"Назвать тебя привлекательным у меня язык не повернется".
Кроме доходчивости, Вадим должен был отметить прямоту, как еще одно достоинство своего нового наставника. Пока он был занят составлением психологического портрета Горыныча, тот подбросил материала для размышлений.
Знакомое оцепенение охватило тело, а Учитель начал своим когтем вырезать очередной узор. В этот раз на груди, как раз напротив сердца. Закончив рисунок, он нацедил в чернильницу немного своей крови, добавил еще чего-то из разных кувшинчиков стоящих на полках, перемешал содержимое, уставившись на чернильницу своими желтыми фарами и шипя что-то на змеином языке. Закончив приготовление, он навел створ чернильницы в сторону абстрактного рисунка только что вырезанного на груди и каркнул повелительным тоном несколько слов. Из чернильницы вылетело что-то узкое, длинное, похожее на гадюку с черной кожей и золотым узором на ней, по которому пробегали огоньки золотистого пламени.
Залепив собой кровавую линию рисунка, гадюка нырнула под кожу, оставив вместо резаной раны бледный шрам опутанный тонкими золотыми ниточками. Как будто золотая цепочка вросла в его кожу, или кто-то нанес золотом искусно выполненную татуировку. В спинном мозге вновь зашевелились нехорошие предчувствия.
Боль наплыла волной, но никакого сравнения с прошлыми ощущениями. Куда бы ни тыкались буравчики, пытаясь сверлить новые хода, как оказывалось, все уже прорыто и залито. То ли свинцом, то ли смолой. Огонь пробегал по телу, пытаясь чего-то поджечь, но и ему был полный облом. Все что могло гореть, уже сгорело, и было заменено негорючими материалами. Вадим даже испытал какое-то мазохистское удовольствие, чувствуя, как боль прокатывается волной по телу и затухает, не имея за что зацепиться.
Клятва, которую он повторял за Учителем на змеином языке, насилуя свои связки, по ощущению внутреннего переводчика состояла из трех основных пунктов. Во-первых, он брал на себя обязательства выполнять любые приказания Учителя в соответствии не с формой, а с внутренним смыслом, прикладывая все свои силы и умения на протяжении всего времени, пока он является Учеником. Во-вторых, он обещал не причинить вреда Учителю, как действием, так и бездействием и во время, и после окончания своего ученичества. В третьих, он обещал не причинять вреда себе самому, как действием, так и бездействием на протяжении всего времени, пока он является Учеником. Печать на сердце вспыхнула золотыми искрами и отозвалась волной боли, подтверждая данную им клятву, обещая от себя внимательно следить за ее исполнением и наказывать за любую попытку саботажа.
***
Прошло три месяца с того знаменательного дня, как астральная ловушка выдернула Вадима из его мира, и сделала учеником древнего ящера. За это время он имел счастье пять минут общаться с Учителем и подвергся очередному болезненному магическому ритуалу. Даже двум. Учитель их провел сразу после клятвы. Вырезал узор в виде браслета на правом запястье и запустил под кожу еще одну гадюку. Затем положил ему на голову нечто смахивающее на корону, которая больно впилась в кожу головы острыми выступами. Смысл первого ему никто не объяснял, как впрочем, и второго, но после второго он стал понимать несколько языков, как в устном, так и в письменном виде. Несколько дней после этого он мучился жуткой головной болью, но поскольку это была лишь малая толика мучений испытываемых ежедневно, то о ней и не стоило бы вспоминать. Обидно было, что читать и понимать он мог великолепно, но живого человеческого общения не получалось. Никто не мог его понять, как он не выламывал свой язык. Но это было дело наживное, пару десяток слов у него уже получалось выговаривать вполне сносно.
Общение с Учителем свелось к тому, что после того, как девки принесли его старую одежду, и новоиспеченный ученик прикрыл свои чресла, ящер вызвал (мысленно, Вадим тоже услышал) начальника своей боевой дружины, мага-воина Зарадинала и приказал ему научить своего нового ученика Смутьяна, всему, что должен уметь маг-воин. Тот забрал ученика с собой и вызвал к себе десятника Динимиеля, приказав ему научить нового ученика Хозяина всему, что должен уметь воин. Десятник Динимиель вызвал к себе проштрафившегося бойца Тиодироя и обрадовал его известием, что наконец-то придумал для него наказание. Он должен будет с новым учеником Хозяина, повторно пройти курс молодого бойца и добиться того, чтоб новый ученик его полностью освоил и показал результат не ниже своего учителя.
На возмущенный выкрик бойца,
- Эта волосатая уродина сдохнет через три дня, - десятник неопределенно повел плечами, мол, сдохнет, значит так было предписано свыше. Гаркнув на прощание,
- Выполнять приказ! - он ушел по своим десятницким делам. Вадим потрогал свою лысую голову, бритую буквально недавно, пытаясь сообразить, где этот боец сумел разглядеть волосы на его теле, если он стоит одетый в джинсы, рубаху и кроссовки.
Познакомившись с новыми персонажами, Вадим отметил про себя, что все трое иерархических начальников над ним, имеют такое же украшение на шее как уже знакомые девки, и принадлежат к тому же генотипу: высокие, тонкие, с удлиненным черепом, желтоватой кожей, огромными глазами фиолетового цвета, и смазливой, каменной физиономией.
- Боец-ученик Смутьян! Через пять малинток (малых интервалов, 1/100 большого интервала, чуть меньше земной минуты), быть здесь с вещами! Будешь переселяться в воинскую казарму!
Вадим попытался объяснить, что все вещи на нем, ничего больше у него нет, и он может уже переселяться. В ответ получил короткий, но очень болезненный удар по печени и понял, что приказы нужно понимать и выполнять буквально. Согнувшись, он с максимально возможной скоростью удалился от наставника за угол, отдышался две-три минуты и вернулся обратно.
- Боец-ученик Смутьян, с вещами прибыл!
Осталось неясным, что понял наставник в этот раз, поскольку он молча развернулся и легким, стелющимся шагом пошел в направлении длинного здания прилепленного к крепостной стене.
Жил змей Горыныч, имени которого, похоже, никто не знал, ибо между собой называли Хозяином, в самом настоящем средневековом замке, обнесенном крепостной стеной с угловыми башнями, открытыми воротами и опущенным подъемным мостом через ров. Очень смахивало на то, что хозяин никого не опасается.
В замке Вадим успел заметить представителей, как минимум, трех рас. Учитель и хозяин всего вокруг, безусловно, относился к разумным рептилиям. Других представителей этой расы он, пока, не наблюдал. Высокие и тонкие инопланетяне, которых Вадим условно окрестил - "фараоны", как он позже узнал, называли себя, - "альвы". Все они имели одинаковую, золотистую магическую татуировку на шее и занимали все административные и войсковые должности в замке. Третьей расой были люди, которых тоже крутилось в замке достаточно много. Но если все альвы жили в замке, то большинство людей приходили на работу из-за стен, в замке ночевали лишь две кухарки и старый конюх. Вернее было называть его тирлюх, потому что ухаживал он за тирлами, которые представляли собой нечто похожее на быка, коня и верблюда одновременно.
Альвы разговаривали на каком-то поюще-цокающем языке, смутно напоминавшем Вадиму вьетнамский. Люди общались на более простом в произношении и понимании языке, который с натяжкой можно было назвать схожим с итальянским или испанским. На самом деле языки альвов и людей были весьма схожи, как будто из языка альвов кто-то убрал все цоканье и напевы и приспособил к нормальной, человеческой носоглотке. Язык и письменность змея Горыныча никто кроме Вадима не понимал. Сам Учитель легко обходился в общении вообще без слов.
Люди выполняли всю черновую работу и имели на шее украшение в виде простой, змеевидной наколки темно-красного цвета. Люди встречались разные, белые, желтые, красные. Имеется в виду цвет кожи. Черные пока что Вадиму не попадались. Головы у всех были бритые, и у девок, и у мужиков. Особенности местной моды.
Альвов, люди побаивались, и старались на глаза им не попадаться, а если встречались, быстро старались скрыться в противоположном направлении к движению альва. На Вадима поглядывали с опаской, но заинтересованно. Юный ученик с радостью отметил, что нормальные люди с живыми глазами и обычными рожами на этой планете тоже присутствуют. К сожалению, это была единственная радостная мысль на все последующие месяцы.
В длинном здании размещалась не только казарма, но и вещевой склад с оружейкой. Что поразило Вадима, так это то, что оба помещения были открыты и их никто не охранял. Как оказалось, учет имущества также никто не вел.
Наставник быстро собрал и вручил молодому бойцу полный набор: короткие кальсоны, типа помесь семейных трусов с бриджами(две шт.), нижняя рубаха, типа футболка(две шт.), штаны, сапоги, ремень, верхняя рубаха, широкий плащ с капюшоном (типа плащ-палатки). А также: шлем, щит, кольчугу, сложносоставной кавалерийский лук, сагайдак со стрелами, перчатку и кольцо для стрельбы, саблю, нож, копье, ложку металлическую (похоже на серебро), иголку с ниткой, точильный камень. Кроме этого он получил в руки четыре матерчатых бирки и приказ, пришить их к нижнему белью. На них альв уже успел написать "Смутьян" на местном человеческом алфавите похожем на арабский своими дурацкими завитушками. Впрочем, по сравнению с альвийским это был образец целесообразности и лаконичности. Там над каждой буквой нужно было трудиться художнику.
Большая часть вышесказанного поместилась в две кавалерийские, переметные сумки, которые повисли на плече, остальное дали в руки, надели на голову шлем и отправили размещаться в казарму. Здесь ему указали его место, где сложить вещи, где взять постельное белье, облачили в боевой прикид и отправили получать боевого товарища.
Поскольку все дружинники Учителя были кавалеристы, то в боевых товарищах у них числились верховые тирлы. Поэтому, путь наставника и воина-ученика лежал в тирлюшню, знакомиться с местным тирлюхом и его питомцами. Тот вручил Вадиму в руку местный корнеплод похожий на морковку и повел знакомиться с самой смирной верховой тирлицей.
Помещение было практически пустым, все животные были на выпасе или на службе, лишь в самом дальнем углу стояло в загоне злобное животное с налитыми кровью глазами и подозрительно осматривало приближающуюся компанию. Как объяснил главный над зверинцем, Чернушка, так зовут это чудесное создание, два дня назад слегка повредила переднюю ногу и теперь залечивает травмы.
Вадима пустили первого угощать боевую подругу и устанавливать контакт. Морковкоподобный корнеплод был моментально съеден, но почесать себя за ухом животное не дало, пыталось откусить пальцы вместе с ладонью. Вадим сам не понял, как он успел среагировать на мгновенный щелчок зубастой пасти.
- Надо Чернушку еще уважить. Сбегай-ка Смутьян, принеси угощения. Бабы они подарки любят, от подарков у них сердце мякнет, и тогда позволяют они мужику на себя сверху взгромоздиться.
Вадим побежал за подарками радуясь, что и в этом мире законы конгруэнтности выполняются. Раз выглядит как женщина, ощущается как женщина, значит, и вести себя должна аналогично. Это вселяло определенную уверенность в завтрашнем дне. По дороге он вспоминал всех людских молодух, встреченных за это время в замке, пытаясь выбрать ту единственную, которая в ответ на его внимание, поделится с ним теплом и лаской. Согласно закону подобий. Переименованному яйцеголовыми учеными в закон конгруэнтности, видимо, чтоб окончательно запутать простых русских пацанов.
Можно только удивляться тому, как быстро в молодости забывается плохое и произрастает в сердце надежда на счастливое будущее. К сожалению, в большинстве случаев - беспочвенная.
Пока Вадим бегал, консилиум из наставника и ответственного по работе с животным миром пришел к консенсусу, что Чернушка к несению службы уже пригодна. Оставив ученика продолжать ухаживать за дамой, старшие товарищи пошли на склад за сбруей. Когда они вернулись, корнеплоды уже закончились, а Вадим исследовал предельную скорость, с которой способна его рука избежать знакомства с зубами самой смирной рогатой кобылы.
- Раз по-доброму не понимает, значит, бей ее в нос. Только сильно бей. Слабо ударишь, боднет рогами, без лекаря не встанешь, - задумчиво посоветовал знающий товарищ.
Помогло. Влепив со всей дури тирлице в нос, Вадим почесал ее за ухом, оседлал под руководством наставника и залез в седло.
- Если начнет из седла выбрасывать, лучше всего бить рукояткой ножа промеж рогов. Враз успокоится. Только со всей силы бей, а то выбросит с седла и потопчет, без лекаря не встанешь. - Вадим, как губка впитывал бесценный опыт старшего поколения и судорожно нащупывал рукоятку ножа.
Первыми упражнениями молодого бойца были: езда вокруг крепости, бег с рогатой кобылой наперегонки, заскакивание в седло на бегу и соскакивание с седла на скаку. При этом нужно было не запутаться в ножнах сабли висевшей на поясе, не сбить пику, крепившуюся в специальную выемку в правом стремени и держателе на задней луке седла, не зацепиться за лук с сагайдаком крепившийся к седлу с левой стороны и желательно не сломать ноги. Надо сказать, что наставник не сачковал, а все время бежал рядом с кобылой в полной выкладке, при этом умудрялся, не сбивая дыхание, материть и раздавать безжалостные пинки тяжелыми сапогами по внутренним органам ученика.
Трудней всего давалось соскакивание. Никак не удавалось удержаться на ногах и не запороть носом в землю. Злобный альв сразу же подбегал и начинал пинать сапогами по корпусу, пока Вадиму не удавалось встать и убежать вслед за кобылой. Кольчуга и рубаха практически не смягчали удары. Уже скоро ученик бежал как сомнамбула, ничего не соображая и корчась от боли в отбитых печени и почках. Как только он перестал соображать, так стал реже падать при соскоках, быстрее подниматься на ноги и убегать от преследователя.
В тот день дружина Учителя отрабатывала оборону замка, и многочисленные зрители давали разнообразные советы наставнику со стен крепости, как поднять мотивацию ученика и улучшить его показатели. Чаще всего звучало предложение сломать хребет этому вонючему, волосатому хвырлу (парнокопытное животное размером с небольшую корову и запахом напоминающее земного козла). Но раздались звуки сигнального барабана, извещающие о завершении муштры и пожелания большей части дружины так и остались невыполненные.
Единственное, что осталось в тот день для Вадима загадкой, это почему он не убился или не покалечился раз десять или пятнадцать, как ему удавалось подниматься на ноги и двигаться после тех пинков которые он получал. Лишь позже ему стало ясно, что его тело, его реакции начали меняться после первой же магической печати, что бесчисленные буравчики ввинчивающиеся в его тело и вразрывающие его мозг от боли и все остальные приятные ощущения были следствием целенаправленной перестройки энергетических каналов и всей нервной системы. Она обеспечивала совершенно другую скорость прохождения нервных импульсов и как следствие, качественно иную скорость и точность выполнения движений. Что внедренные Учителем конструкты-печати представляют собой чрезвычайно сложные, полуразумные магические структуры, действующие автономно и на протяжении долгого времени, задача которых - глубинная, согласованная перестройка и оптимизация деятельности, как физического, так и тонкого тела.
После муштры значилась купальня. Как позже узнал Вадим, верхушка одной из башен представляет собой басейн, куда трубой из-под земли, с самого утра подавалась вода в течение одного большого интервала. За это время басейн наполнялся почти полностью и весь день вода прогревалась солнечными лучами. Из дна басейна выходили две керамичные трубы и по ним вода разводилась по замку. В одной из труб вода всегда была в меру горячей, на ощупь градусов сорок пять - пятьдесят, во второй, всегда холодной.
В предбаннике купальни все разделись, сложив форму на длинные полки с номерками, под каждым из которых было написано имя владельца. Там уже лежало и чистое исподнее. Недюженный интеллект подсказал Вадиму, что его номер крайний справа, а значит самый большой и полка его пуста, поскольку чистую смену он принес с собой. И действительно, чья-та заботливая рука уже прилепила над одной из полок номер двести третий, под которым значилось имя - "Смутьян". Подивившись уровню организации и автоматизации неизвестных управленцев не забывши внести его во все регистры системы, он сложил на полку свою форму и чистое белье. Слегка удивил номер, поскольку в предбаннике собралось от силы человек шестьдесят, а еще сто сорок ячеек пустовало.
Снимая с себя исподнее и скидывая его для дальнейшей стирки в одну большую корзину стоящую в углу, бойцы входили в первый зал купальни. И только сейчас Вадим обнаружил, что не меньше трети личного состава относятся к альвам женского пола. Совершенно не стесняясь своих сослуживцев они сбрасывали свои шмотки в общую кучу и заходили через открытый овальный проем в первый зал.
Что сразу отметил его внимательный взор, так это полное отсутствие волос на всем теле как у мужчин, так и у женщин. То ли были сбриты, то ли не росли... это осталось загадкой, подойти потрогать Вадим не рискнул...
И простой русский парень вдруг застеснялся своей волосатой груди и густых, кудрявых волос растущих в положенных местах. А еще он был потный, от него плохо пахло, побитый и уставший, с мышцами до сих пор дрожащими от недавних испытаний...
Установив в результате беглого осмотра, что первый зал являет собой аналог общей душевой, а из стен торчит не больше пятнадцати труб, он решил посидеть на лавке в предбаннике и обождать своей очереди. Тут никого не было и никто не кривил свои холеные рожи проходя мимо него. Апатия и черная тоска придавили его к лавке. Было жалко себя и хотелось поплакать...
Подняла его упавшее настроение и личное самомнение симпатичная и весьма фигуристая молодка лет тридцати, пришедшая забрать корзину с бельем. Вошедшая красавица, забыв о корзине, разглядывала его с детским любопытством, концентрируя внимание на золотых шрамах-татуировках, которые сверкали на балде, груди и правом запястье, а также на темных кудрях внизу живота. Если интерес к первым трем объектам был понятен, то чем ей был так интересен четвертый, осталось для Вадима загадкой. На всякий случай он даже проверил не изменились ли за это время размер и форма четвертого объекта и никаких отличий не обнаружил. Тем временем женщина уже легко подхватила корзину и направилась на выход.
- Как зовут тебя красавица? - спросил Вадим, надеясь если не на ответ, то хотя бы на еще один взгляд. Оказывается это так приятно если хоть кто-то видит в тебе человека, а не кусок дерьма. И был сполна вознагражден. Его еще раз окинули оценивающим взглядом и улыбнулись. Их глаза встретились и он утонул в этих темных озерах.
У Вадима уже бывало похожее, взглянешь в незнакомые глаза и кажется, искра проскакивает между вами и ты можешь не бояться подойти, улыбнуться, заговорить. Тебя не будут бояться и ответят взаимностью. Но здесь не искра, казалось, высоковольтный розряд прошил его сознание и он с трудом пришел в себя, когда она опустила глаза...
- Релана, господин, - ответила мадонна, с царственной грацией вынесла корзину и ловко закрыла за собой дверь.
Как мало нужно человеку для счастья... порой бывает достаточно мимолетной улыбки... стоит задуматься, как часто мы дарим ее другим...
Вадим закрыл глаза, пытаясь подольше сохранить в памяти эти глаза, эту улыбку, грацию движений, мелькнувший подол юбки и закрывающуюся дверь. И тело перестало болеть, и мышцы дрожать, и даже легкая улыбка идиота начала блуждать по его губам. Когда он открыл глаза, оказалось, что соседний зал уже практически пуст, лишь рядом с несколькими трубами еще стояли бойцы. Вадим стал под крайнюю трубу пытаясь найти кран или кнопку пуска воды на гладкой камянной стене, как сверху на него полилась вода. От неожиданности он отпрыгнул в сторону. Вода течь перестала.
"Я фигею...", - подумал Вадим, сделал вид что все так было задумано и продолжил начатое движение к нише в стене. Там стоял кувшинчик с тонким горлом. Опытные товарищи наливали содержимое аналогичного кувшинчика на лежащую рядом мочалку растительного происхождения весьма похожую на земную и растирали свое тело. Нетрудно было догадаться, что в нем аналог жидкого мыла. Вадим намеревался проверить его действие на себе, но сзади кто-то ловко подсек ему ноги, и он полетел головой прямо в нишу, а точнее, в прямой каменный угол образованный пересечением плоскости ниши с плоскостью стены.
С немыслимой прежде скоростью выкинув вперед руки, отталкиваясь от стремительно приближающейся стены и одновременно закручивая корпус, он с разгону приземлился на каменный пол пятой точкой. Застонав от боли и подняв глаза, чтоб высказать все, что он думает, Вадим замер с раскрытым ртом...
Голая альвийка с маленькой, но высокой, рельефно очерченной грудью, с длинными, оттопыренными сосками и всеми прочими первичными половыми признаками, хорошо различимыми и находящимися как раз напротив его глаз, равнодушно мазнула по нему взглядом, произнесла:
- Боец везде и всегда должен быть готов к нападению, - и ушла...
Задумчиво глядя ей вслед, Вадим подумал, что сзади все альвы похожи, как близнецы, - "Как будто в пробирках их выращивают, по лекалам... и похоже спереди у них волосы действительно не растут... может и головы у них не бритые...". Вопросов было еще много. Трудно за один день найти ответы на все. Как говорится, один любюпытный дурак может за день задать столько вопросов, что десять умных за год не ответят.
В следующем зале был один большой басейн набитый альвами, как бочка селедкой. Народ отмокал и чинно беседовал. Вадим решил, что он чужой на этом празднике жизни, еще раз намылился и принял душ. Пусто, тихо, мухи не кусают и некому продолжать курс молодого бойца над молодым бойцом. Быстро одевшись в чистое, он вышел во двор.
Чужое солнце уже село, высокие крепостные стены затенили весь двор, одежда напяленная на мокрое тело приятно холодила кожу. Вадима разрывали два противоположных чувства. Перегруженные событиями и впечатлениями нервы просились на койку и спать, а желудок яростно требовал пищи, напоминая о себе леденящими кровь звуками. Вадим с содроганием понял, что в этом мире его еще не кормили. Спать резко перехотелось. Теперь его мучило лишь одно желание, но легче от этого не стало.
К счастью, голодом его мучить никто не собирался. После помывки дружина отправилась в обеденный зал где уже был накрыт ужин. Брали все с общих блюд, кто сколько хочет. Подали кашу похожую чем-то на ячневую, вареные и печеные корнеплоды напоминающие сладкий картофель и жаренное мясо со специями. Весьма острое. С картошечкой улетало. На закуску были овощи похожие на белые помидоры. Мякоть светлорозовая, по вкусу смахивает на помидор и крыжовник одновременно. Фрукты тоже были. Разные. Одни сладкие, другие кислые, третьи кислосладкие. Вадим лопал и удивлялся. Люди встречаются точно такие, как на Земле, а фрукта или овоща ни одного... парадокс. Запивали либо компотом, либо перебродившим компотом, слегка алкогольным... веки слипались, живот довольно урчал...
Чтоб не упасть лицом в стол, Вадим тихонько вышел, добрел до казармы и заснул.
***
Будил наставник Вадима еще затемна. Тихонько, чтобы не разбудить остальных, но очень быстро одевшись, они топали за рогатыми братьями и часа два пока солнце не пекло бегали за ними, запрыгивали и соскакивали. Тут уже очень скоро наставнику не получалось потешить свою садистскую натуру. Вадим не падал, бегал быстро, старшего товарища близко не подпускал, не давая ему ни одного шанса отвесить пендель ученику. Тот скрипел зубами но терпел, знал, что на стрельбище отиграется.
Стрельбище представляло большой холм одиноко стоящий среди поля в километрах двух от замка. На поле пасли скот, а с холма копали качественную глину подрывая его с одной стороны. Таким образом, образовалась практически отвесная глиняная стена, на которую наставник вешал два кольца диаметром сантиметров двадцать, плетенные из гибких веток похожих на ивовые. Первое упражнение - три серии по десять стрел с дистанции сто шагов. Шаг у альва с его ногами-циркулями был никак не меньше метра. После упражнения оглашались результаты. У наставника из тридцати в круг попадало ровно тридцать, у Вадима - ни одной. После этого тщательно вычисляли разницу. Тридцать минус ноль, равно тридцать. Вадим снимал сапоги, ложился на лавку стоящую под одиноким деревом и получал тридцать ударов палкой по пяткам.
Кого не били палкой по пяткам, тот не может даже представить насколько это больно. Правильно нанесенный удар отзывается волной острой боли от затылка до пят. Редко кто выдерживает тридцать ударов с сухими штанами. Волны боли отключают мышцы нижней половины тела.
После экзекуции, натянув сапоги, он на цыпочках добирался до рогатой подруги, с трудом вылезал в седло и начиналась вторая серия. Стрельба по той же мишени с дистанции пятьдесят альвийских циркулей, но со скачущего дикого животного. Что удивительно, несмотря на принципиально разные условия, разница попаданий у наставника и ученика была прежней, и он получал еще тридцать ударов по пяткам. После этого все повторялось сначала, пока перед полуднем, звуки замкового барабана не прекращали пытку. Не всегда Вадим был в состоянии их услышать. Потеряв сознание от боли, он витал в других сферах, а душа не спешила вернуться в избитое тело.
В полдень, как известно, джентльмены пьют и закусывают. Все боевые товарищи, собравшись в обеденном зале, ожидали прибытия двух главных действующих лиц. Принимались ставки - обоссался ученик сегодня от боли или придет с сухими штанами.
Они все презирали и ненавидели его. Ненавидели ярко и сильно. Это было пожалуй единственным сильным чувством, охватывающим этих человекоподобных существ в мирное время. Причину этого Вадим понял значительно позднее, а пока отвечал им таким же чистым и незамутненным чувством.
Несколько раз он пытался убить своего наставника, но магическая печать внимательно следила за внутренним состоянием и в момент, когда желание стремилось превратиться в действие, срабатывала. В тот момент, когда Вадим пытался снять клинком эту длинную, лысую тыкву с этой длинной, уродливой шеи, она отправляла его в забытье коротким и мощным импульсом боли. Ученик обещался не вредить, а альв был имуществом Учителя, на которое клятва распространялась автоматом. Аналогичный результат имели попытки вскрыть себе сонную артерию либо навредить собственному здоровью любым другим замысловатым образом.
Например, Вадим пытался чиркнуть себя ножом по шее, предварительно нырнув в реку. В этом случае его вырубало еще по дороге к воде. Печать невозможно было обмануть, как невозможно обмануть самого себя. Оставалось терпеть, сохраняя разум и не давая себе сорваться в омут безумия обещающий сладость забвения. Впрочем, во всем плохом неизменно находится и что-то хорошее. Аналогичные магические печати, контролирующие альвов, не давали им возможности тихо, ночью, удавить во сне нового коллегу.
После полудня положено было два больших интервала отдыха. Сутки разбивались на десять дневных интервалов и десять ночных. По ощущениям Вадима длина местных суток не сильно отличалась от земных, так что два больших интервала были эквивалентны двум с половиной часам. Сперва он ездил купаться на речку и дремать в тени деревьев, но, поняв, что его печати дают ему доступ в библиотеку, стал проводить всю полуденную сиесту с книгами, пытаясь в них найти ответы на тысячи мучающих его вопросов.
Во время сиесты никто никогда не входил в царство книг и не мешал Вадиму своим присутствием. В свою очередь он оставлял за собой идеальный порядок, не нарушая местоположение ни одной книги. Где взял, там и поставил.
Звук барабана прерывал недолгое блаженство полного уединения. В послеобеденной программе числились упражнение, в одном из которых, при желании, можно было увидеть эротический подтекст. Удары пикой со скачущего во весь опор животного по небольшому качающемуся кольцу с целью попасть копьем в дырку и надеть кольцо на пику. Кроме эротики в послеобеденную программу входила рубка дров, художественный свист саблей, полоса и фехтование.
Длинная слега втыкалась в землю, и нужно было ее разрубить наискосок одним ударом сабли. Или просто, наставник свиснет своей саблей, и Вадим с яростью рубит воздух, пытаясь добиться аналогичного звучания.
Затем шла полоса препятствий с механическими и с магическими сюрпризами, норовящими тебя серьезно покалечить, а на закуску фехтование, которое правильно было бы назвать избиение младенца затупленной учебной саблей. Хорошо, что печать, стоящая на альве, не давала ему возможности наносить сильные удары в лицо, шею, в пах и другие жизненно важные органы. Впрочем, Вадиму хватало и того, что она позволяла.
В купальню он приползал в полной уверенности, что сдохнет либо сейчас, от многочисленных гематом и внутренних кровотечений в отбитых органах, либо в течение ближайшего времени. В любом случае до ужина не доживет. Но нечеловеческая регенерация, которой обзавелся его модифицированный организм творила чудеса. Полчаса медитаций в предбаннике и он уже способен улыбнуться и перебросится парой тройкой слов с Реланой, еще через полчаса у него хватало сил надраить свое тело жесткой губкой. К ужину у него разгорался дикий аппетит, а с утра у него уже ничего не болело и хотелось верить, что сегодня он попадет в проклятую мишень. Хотя умом он понимал, прилично владеть луком и саблей учатся годами...
Прорыв произошел после нескольких месяцев такой собачей жизни, когда он, в одной из книжек по основам магии, наткнулся на описание спонтанного проявления магического дара. Автор утверждал, что первое, чему способен самостоятельно обучиться будущий маг, это удаленное перемещение предметов. Коротко были описаны основные ошибки, допускающиеся учениками при выполнении этого упражнения.
Рекомендовалось начинать с легких предметов, чтоб вовремя засечь правильное усилие. Не напрягать волю, наоборот, войти в транс и без напряжения нащупывать тот новый орган в своем сознании, которым нужно давить. Самое главное, правильный настрой, когда в сознании не остается ни малейшего сомнения в успехе.
- Йокорный бабай, меня же Горыныч велел на воина-мага готовить, значит и у меня магический дар должен спонтанно проявляться, раз меня никто не учит.
Забросив книги, Вадим занялся тренировками. В библиотеке он клал на стол перышко и, войдя в транс, пытался его двигать. Но нужный настрой не появлялся...
В настрое здорово помог наставник. Когда в полусознательном состоянии от боли, начинающейся в затылке и заканчивающейся в отбитых пятках, он заполз на Чернушку и выпустил стрелу в сторону мишени, Вадим вдруг четко увидел точку в средине круга, куда воткнется стрела. Рядом воткнулась вторая, третья, четвертая... тут он пришел в себя, и стрелы вновь полетели вкривь и вкось. Но он уже поймал это чувство, поймал за самый кончик хвоста и отпускать не собирался. В следующий раз он уже ложился на лавку получать двадцать шесть палок, чуть ли не с радостью, но точно с надеждой.
Волны боли направляли его сознание в то состояние полного безмыслия, когда подкорка начинает управлять телом, восприятие окружающего тебя материального мира становится зыбким, текучим... иллюзией, в которой возможно ВСЕ.
В состоянии полного внутреннего покоя и уверенности, Вадим вышел на рубеж стрельбы стоя, и воткнул в мишень десять стрел лишь на мгновение позже чем отстрелялся наставник. Легкой походкой, не замечая боли в пятках, он пошел за стрелами. Хитрый альв теперь постоянно пытался вывести его из транса дополнительными упражнениями перед стрельбой: отжиманиями, пробежками и иногда ему это удавалось. Но это была уже агония проигравшего. С каждым разом сознание Вадима проходило уже известный путь все уверенней, были отброшены за ненадобностью костыли боли и промахи в любую указанную ему цель, очень скоро стали досадной случайностью.
"Он растерян был или уверен, но в опилки, он в опилки, пролил досаду и кровь", - в таких случаях, Вадим вспоминал великого барда, всякий раз удивляясь, как точно были сформулированы причины промаха. Но это было только на пользу. Каждая неудача позволяла точнее юстировать то состояние сознания, которого необходимо было достичь.
После этого с пикой тоже исчезли все проблемы, кольцо налетало со свистом, наконечник бил в нужную точку, рубка и художественный свист саблей уже давно не были проблемой. Сила, скорость и реакция Вадима, после месяцев невидимой работы трех магических печатей внедренных Учителем в его тело, уже явно превышала показатели наставника-альва. С недавнего времени, и полоса препятствий перестала приносить неприятности, он проскакивал ее как стометровку.
Оставалось фехтование, которое за три месяца не освоить, особенно если тебя никто не учит. Но и здесь дела обстояли далеко не так, как несколько месяцев назад. У Вадима развился свой стиль боя с саблей и небольшим круглым щитом, который он в шутку называл стилем "пьяного богомола".
Атаковал и оборонялся он, передвигаясь быстрыми и мелкими шажками или прыжками, саблю свою держал, как бог на душу положит, то внизу, то вверху. Вадим всячески избегал любых позиций и движений, приводящих к единоборству клинок в клинок, где он безнадежно проигрывал как в работе кистью, так и в наработанных стандартных связках и приемах. От ударов противника старался уклониться, используя свою реакцию и быстроту движения, затем, в тот короткий миг, когда противник занят инерцией своего оружия, на максимальной скорости провести три удара: укол саблей, удар ребром щита и удар ногой по ноге или по щиту соперника. Причем стоило ему провести хоть один серьезный удар, как наставник уже не мог продолжать бой. А это стало случаться все чаще и чаще.
Кроме того, используя свои новые способности, он каждый день изобретал какие-то подлые приемы. Перед поединком незаметно собрать чуть-чуть пыли и держать в левом кулаке за щитом. В нужный момент разжать кулак и сосредоточенным импульсом направить пылинки в глаза сопернику, нанести мысленный удар под коленку опорной ноги, в пах, нажать на глазные яблоки. Сильного воздействия не получалось, но его и не требовалось. Сбить концентрацию, отвлечь внимание на одно мгновение, этого вполне достаточно, чтоб провести удар и закончить поединок.
Наставник стал надевать амулет блокирующий магические атаки, но это ему слабо помогало. Амулет имел весьма малый радиус действия. Непосредственные атаки на тело были заблокированы, но разогнанные пылинки по инерции продолжали свой путь в глаза, палка стоящая возле стены по инерции пыталась влететь под ноги, деревянная заноза пыталась воткнуться в нос, арсенал неприятностей оставался внушительным.
Через три с половиной месяца после начала муштры, а точнее, через одиннадцать декад, боец Тиодирой проиграл очередной учебный поединок и решил, что хорошего - понемножку. Стараясь не шевелить правой рукой, отбитой ударом ребра щита и не хромать на правую ногу, по которой пришелся удар сапогом, он сквозь зубы доложил десятнику Динимиелю, что боец-ученик Смутьян, успешно завершил подготовку по курсу молодого бойца, не уступает в основных дисциплинах своему наставнику и готов к несению службы. Кому охота хромая ковылять в купальню и демонстрировать товарищам синяки, посаженные тебе твоим учеником. Пусть теперь десятник ломает голову, что с ним делать.
***
Глава 2
Десятник голову себе ломать не стал. Фактически он свое дело уже сделал, начальную подготовку будущему магу-воину обеспечил. Два, три выезда на реальную боевую работу и можно отправлять его к магу-воину Зарадиналу для дальнейшей специальной подготовки. Его десяток состоял из трех троек, бойцы в которых, были притерты друг к другу годами бесчисленных тренировок и походов. Что-либо менять в десятке ради волосатого уродца, который категорически отказывался сдыхать или впадать в безумие не имело никакого смысла. Поэтому решение было простым.
- Два дня отдыха обоим. Через четыре дня наш десяток заступает в патрулирование на границе с Проклятыми Землями. Боец Смутьян усилит вашу тройку. Доложить старшему и готовиться к отбытию.
Когда Вадим узнал, что следующих целых два дня ничего не надо делать, он впал в прострацию.
- А чем же заниматься в выходные? - решил узнать он у старших товарищей.
- Чем хочешь. Я обычно беру у казначея деньги и еду в город пить вино, громить кабаки и бить рожи таким волосатым уродам, как ты. Можешь купить вино в замке и никуда не ходить, казначей изменит твой счет.
- А как узнать, сколько у меня на счете денег?
- Ты что, совсем тупой? Спроси у казначея, если сам посчитать не умеешь.
- А ты умеешь?
- Так я ж не тупой. Боец-ученик получает одну большую серебряную монету в декаду. Мы с тобой занимались одиннадцать декад. Значит у тебя на счету одиннадцать монет, если других не было. С этой декады ты уже получаешь две монеты, плюс половина добытого в походе делится на всю дружину. Раз в две-три декады в зависимости от выходов, казначей оглашает, какой вышла простая доля за это время. Бойцу добавляется одна доля, десятнику - две, магу-воину - четыре, воеводе - восемь долей.
- А какое вино хорошее?
- Я пью только арисовый нектар с вытяжкой из красной травы. Но оно даже в замке стоит большую монету за маленький кувшин, а в городе, в кабаке и полторы запросить могут. Но такие уроды как ты, пьют мочу вонючего хвырла которую продают по серебрушке, а то и по шесть-семь медяков за кувшин.
Бывший наставник был просто кладезь информации, а на оскорбления Вадим давно перестал реагировать. В морду не дашь, печать не дает, вот и пускаешь мимо ушей. Зато этот делится полезной информацией в отличие от других альвов, которые просто могут пройти мимо, делая вид, что ничего не слышат и тебя вообще для них не существует.
Денежная система была простой и понятной. Десять медных монет - малая серебряная. Десять серебрушек - большая серебряная. Десять серебряков - малая золотая и десять золотых - золотой империал.
За последнюю декаду, Вадим отошел от побоев в первую очередь психологически. Исчезло то разъедающее душу чувство собственной никчемности и бесполезности всех прилагаемых усилий. Казавшаяся недостижимой планка умений демонстрируемых наставником была успешно взята и жизнь вновь заиграла всеми красками, напоминая, что недаром ее сравнивают с полосатой зеброй, есть в ней и светлые полосы.
Последние дни он все решительней обхаживал симпатичную Релану совершенно не смущающуюся и не отказывающуюся перебросится несколькими словами с голым мужиком. Он даже добился от нее принципиального согласия встретится с ним после работы и рассказать о местной жизни, но только за пределами замка и чтоб никто их не видел вместе. Это было ее категорическое условие. Что касается конкретной даты свидания, тут Вадима продолжали кормить завтраками, но сегодня он был намерен от осады перейти к решительному штурму и категорично заявил:
- У меня завтра первый выходной. Это нужно обязательно отпраздновать. Буду ждать тебя после ужина возле одинокого дерева у реки. Не заставляй меня долго страдать в одиночестве.
- Это слишком близко от замка, господин. Если вы пойдете вниз вдоль реки, то через четыре-пять малинток увидите три рядом растущих парима. Возле них и встретимся, - прошептала она, опустив глаза. И убежала, не забыв прихватить с собой корзину с бельем.
Вадим часто замечал, что некоторые сослуживцы после ужина или вместо ужина заказывают у разнощиц вино и закуску, получают все в виде собранной корзинки, и уходят из замка, то ли на свидание, то ли побыть в одиночестве на природе. Здраво решив, что полноценный ужин и закуска к вину понятия несравнимые, Вадим не стал себе отказывать ни в одном из удовольствий. Поэтому, заказал у девчонок вино с закуской только после плотного, полноценного приема пищи.
Прихватив с собой широкий плащ, он медленно прогуливался вдоль реки, наслаждаясь этим забытым чувством созвучности с окружающей природой. Когда ты молодой и тебя ничего не болит, ты полон сил, дышишь полной грудью тягучий, пряный воздух южной ночи. Солнце уже зашло за горизонт, но обе луны этого мира светили на небе отбрасывая длинные причудливые тени от любого предмета возвышающегося над поверхностью.
Начальные знания по астрономии из курса средней школы подсказывали Вадиму, что ось вращения этой планеты практически перпендикулярна плоскости эклиптики. По крайней мере, в тех южных, но еще не субтропических (судя по ощущениям и положению светила в полдень) широтах, где он оказался, за все время пребывания он не заметил особых изменений ни в климате, ни в продолжительности дня и ночи. Если бы Вадим был одессит, то он бы сравнил царящую здесь погоду, с погодой в Одессе конца сентября. Те же температуры, та же продолжительность дня и ночи. Днем, в тени, порядка двадцати градусов, ночью, перед рассветом - градусов десять. День и ночь длятся десять интервалов, сумерки короткие. Понятие месяца в местном календаре отсутствует. Год разбит на тридцать три декады и четыре священных дня цветения оризиса, знаменующего о приходе Нового Года.
Если все остальные деревья и растения цвели и плодоносили два, три раза в год, то священное дерево оризис цвело и плодоносило один раз в год, всегда в одно и то же время, давало массу плодов на пятьдесят процентов состоящих из растительного масла и считалось живым храмом богини плодородия.
Три дерева стоящих на небольшом холме среди заливного луга, действительно, было трудно не заметить. Расстелив свой плащ, сняв сапоги и тяжелый ремень с ножом и саблей, Вадим лежал лицом вверх, раскинув руки. Он думал о том, что здесь уже больше ста дней, а это первый раз, когда он смог задрать лицо к небу и рассмотреть здешние звезды. Их было много, ярких, голубых, висящих прямо над головой... но вместе с тем невообразимо далеких...
"зiронько моя... одинокая...
одинокая, як я..."
Грустная украинская песня острым скальпелем резанула душу и то, что задавленным комком лежало на дне все эти дни, поднялось и застелило глаза...
- Где ж ты Релана, единственная подружка бедной юности моей, выпьем с горя, где же кружка, сердцу станет веселей... а кружки то и нету... придется прямо с кувшина пить... - обнажив свой нож, он стал аккуратно очищать узкое горло кувшина, заткнутое пробкой и залитое то ли воском, то ли чем-то схожим на сургуч. Очистив, попытался сковырнуть пробку.
Не получилось. Пришлось применять свои новые умения. Загипнотизировав пробку взглядом, он мысленно резко дернул ее и она характерно чпокнув, зависла над кувшином.
- Вот. Это же другое дело. Теперь каждому дураку понятна прикладная сила магии... это вам не фаерболами швыряться, тут чуйка нужна.
Понюхав пробку, Вадим вернул ее на место. Пахло многообещающе, он с трудом удержался, чтоб не начать веселье в одиночку. Но он хорошо помнил, что пить в одиночестве это прямой путь к алкоголизму. И никакая магия уже не поможет.
- В борьбе с зеленым змием всегда побеждает зеленый змий... а Учитель то мой тоже зеленоватый... вот ведь незадача... - от долгого ожидания люди тупеют, последняя фраза Вадима, была тому наглядным подтверждением.
Подружка все не шла, хотя прачки вечером только замачивали белье на ночь и сразу расходились по домам, обычно, еще до того, как бойцы заканчивали ужинать. Наконец его обостренные чувства уловили далекие шорохи, и вскоре уже в лунном свете показалась женская фигура, торопливо шагающая к деревьям.
- Наконец-то, а я уже заждался тебе, чуть вино не выпил. Присаживайся, не стой...
- Извините, господин. Только дома управилась, всех спать уложила и сразу к вам... мужика моего дома нет, на дальнем косовище он еще два дня будет, весь дом на мне одной.
- А сейчас дети с кем?
- Сами спят. Привычные, что я затемно на работу ухожу.
- Давай выпьем что ли... а то муторно на душе, что у детей мамку украл... только кружки нет, придется с кувшина пить. Сможешь?
- А то... и не кручиньтесь вы так. В радость мне к вам идти, по своей воле пошла, не хотела бы, никто бы не заставил ...
Вино теплой волной прокатилось по телу проникая в каждую клеточку, смывая грусть и печаль. Альв не соврал, такого божественного напитка, Вадим еще не пробовал. Казалось, оно наполняет радостью жизни каждый нерв, все доступные чувства. Телу стало жарче, вдыхаемый воздух стал слаще, сидящая рядом женщина несказанно желанной, чудесной, волнующей...
Сделав еще по глотку, они без слов упали в объятия друг другу, снимая одежду с разгоряченных тел. Их материальные сущности пытались преодолеть ограничения наложенные природой и сплавиться в этом огне в единое целое, как уже слились в единое целое их души. Они неистово рвались навстречу друг к другу, и в какое-то мгновение им удалось потеряться, раствориться в потоке счастья...
Когда Вадим смог разговаривать, осознав себя сплетенным в объятиях с этой по-прежнему безумно желанной женщиной, он сразу задал волнующий его вопрос:
- Слушай, а вас заставляют волосы везде сбривать?
- Принято так у нас. Всем бреют и мальчикам и девочкам с самого детства. Где волосы расти начинают, там сразу и бреют, а потом уж сами, как старше становятся. Я первого в своей жизни, тебя волосатого тогда увидела, аж рот открыла... ты сидел весь избитый, уставший... такой дикий, непокорный... а когда мне в глаза глянул, меня как будто огнем окатили. Смотрю на тебя и глаз отвести не могу... я еще тогда поняла, что никуда от тебя не денусь и буду твоей...
Зарычав, полностью подтвердив свое дикое происхождение, Вадим вновь набросился на нее, закрыв ее рот поцелуем. Спокойно слушать такое было выше его сил.
- Светлые боги... чем же ты меня опоил... не давай мне больше этого вина, а то я потеряю с тобой свою голову... бери мое тело, только душу оставь... - она не отпускала его, а Вадим боялся, что если ему окончательно сорвет крышу, он переломает ей кости своими объятиями.
- Давай передохнем хоть пять малинток, угощайся, ты же наверное голодная, а вино мне альв посоветовал, это арисовый нектар с вытяжкой из красной травы, - больше всего Вадиму хотелось не размыкать объятий и никуда не отпускать от себя эту женщину, такую сладкую и желанную, но его нынешняя ненасытность настолько противоречила его прежнему, пусть и небогатому опыту, что он просто боялся своей силы.
- Вытяжку из красной травы только в самые дорогие вина добавляют, она же на вес золота... давай еще по глоточку и иди ко мне сладкий мой... о боги, только бы не узнал никто, а то сживут меня со света...
Когда после очередной порции вина, Релана набросилась на него, не дав дожевать какой-то фрукт вкусом похожий на абрикос, подозрение, что красная трава это не приправа, значительно выросли. Как сказал бы известный персонаж, - "Вино такого полета не дает"...
Но, несмотря на водопад чувств, из которого они с трудом выбрались на спокойный берег, Вадим не забыл ее слова, и в любом случае не хотел быть причиной неприятностей для нее. Когда они замерли, не отпуская друг друга, он тихо спросил:
- Мужа боишься? Он у тебя ревнивый?
- Какой муж... ему меня не убудет... альвы до смерти забьют, если о нас узнают...
- Как забьют? Почему?
- Своего счастья нет, так они чужому завидуют и если могут - со света сживают... тебе ничего пока сделать не могут, пережил ты их муштру. Не каждому такое счастье выпадает. Не ты первый у них был, Хозяин многих людских воинов золотой печатью на руку одаривал и к альвам в науку воинскую отправлял, да не многие ее до конца прошли. А меня им растоптать ничего не стоит. За нерадивость могут меня каждый день наказывать десятью ударами хлыста. Видела я такое однажды... так то мужик был... две декады продержался, а потом слег и уже не встал.
- А Хозяину пожаловаться?
- Как пожалуешься, так сразу в его подвалах пропадешь. Тот еще хуже, чем альвы. Он свое горе на других уже десятки лет вымещает, душу демонам продал...
- Какое горе?
- Ты ж ничего не знаешь. Тогда слушай.
Прижавшись к нему своим горячим, упругим телом, и укрывшись краем плаща, ночью похолодало, она начала рассказывать ему страшную историю этого мира. Повествование прерывалось жаркими поцелуями, вкушением яств и дальнейшими экспериментами с подозрительным вином, которые Вадим проводил на себе и на своей добровольной помощнице.
Эксперименты однозначно доказали, что напиток приводит психику в состоянию легкой эйфории, многократно усиливает сексуальное влечение, обостряет чувства и очень жалко, что такое замечательное вино так быстро закончилось. А Релана, прерывала свой длинный рассказ, и жарко шептала ему на ухо совсем другое:
- Эта магическая печать, что у меня на шее, она не только меня в замок пускает, она еще всем увеличивает силу и выносливость, чтоб мы работать могли от света дотемна...
- Ну и что?
- Я же чувствую, как ты меня хочешь, но силы своей боишься... так ты не бойся, я выносливая...
Еще было темно, но в поле запела какая-то ранняя пташка и Релана сразу начала собираться и давать последние наставления:
- Пора мне уже, мой сильный, мой сладкий. Ты побудь еще, вслед за мной не ходи. Когда в замке будешь, на меня даже не гляди. С другими заговаривай. Ужинать будешь, ни вина, ни снеди не бери. И плащ свой оставь. Выйдешь вечером, как на прогулку, только не здесь меня жди, а в оризисовой роще. А то сюда идти далеко. Покрывало я свое принесу.
- Ты же не спала всю ночь, радость моя. Может, отдохнешь этой ночью?
- В полдень отдохну, или ты меня уже видеть не хочешь?
- Хочу. А где эта роща?
- Идем покажу. Оставляй все, как есть, никто тут не ходит, не пропадет.
- Слушай, все спросить хочу, а почему тут нигде ни мух, ни комаров?
- Хозяин от замка отгоняет, пройдешь чуть дальше, там их полно.
- Понятно...
Показав ему место будущего свидания, Релана поспешила в замок, а Вадим, вернувшись к реке, раздумывал над услышанной историей, пытаясь разобраться сколько в ней правды, а сколько устного народного творчества. Уже дополнив ее рассказ изучением различных письменных источников посвященных истории этого мира, у него, вскоре, сложилась некая связная картина произошедшего.
***
Еще в незапамятные времена планета ящеров была объединена в единое государство. Сделать это было нетрудно, потому что ящеры предпочитали селиться в тропиках и субтропиках Южного континента, остальные районы были во власти дикой природы. Затем был открыт Западный континент, на нем, в тропиках, появились поселения разумных ящеров, но мало и самостоятельной роли в жизни планеты они не играли. Войн и восстаний давно не было, наука и техника развивалась черепашьими темпами.
А вот магическая наука развивалась. Правда, несколько односторонне. Маги были отдельным сословием, приравниваемым к дворянскому, и власть предержащие всеми силами старались поставить их таланты на службу обществу. Тем более, что нужда в магических услугах была колоссальная. Но маги были независимые, богатые, от любых обязательств старались отвертеться, и что самое печальное, постоянно сокращали собственное поголовье в бесчисленных дуэлях.
Поэтому, любой толковый маг, ценящий свою жизнь, теоретически, весьма длинную и не отягощенную болезнями, старался приготовить для своего потенциального соперника какой-то сюрприз. А поскольку на кону стояло нечто весьма личное и нежно любимое, то сил и средств в изобретении и реализации сюрпризов никто не жалел. Что в свою очередь приводило к бурному развитию всего магического Искусства не только в военной области, ибо многие сюрпризы имели и прикладное применение. Как следствие, это приводило к еще большей потребности общества в магических услугах и к еще большему дефициту магов.
В единой Империи были и философы, и мудрецы, и артисты. Много всего было. И вот один из мудрецов предложил императору простой план, как существенно увеличить число магов и сделать так, чтоб их число постоянно росло. Император выслушал и решил попробовать. Тем более, что ему это ничего не стоило.
К тому времени уже были известны магические печати представляющие собой сложнейшие плетения с собственной логикой, действующие на протяжении длительного времени в теле реципиента. Сфера применения их была весьма разнообразной. Это и коррекция внешности, и улучшение различных характеристик организма: скорости, физической силы, выносливости, методы экспресс обучения и многое другое. И были маги, их было немного, единицы, настолько опережающие своих коллег в познании Искусства, что в их сторону боялись даже дышать.
Рецепт мудреца был прост. Если у магов хромает собственная этика, необходимо создать магическую печать, которая не даст им убивать слабых магов и защитит от сильных. А для того чтоб маг захотел внедрить такую печать, нужно, чтобы она резко повышала возможности мага в защите и нападении. Случись ему вступить в бой ради защиты своей жизни. Эту печать мудрец назвал Подарок. И сказал:
- Молодой, малоопытный маг будет стремиться получить Подарок, чтоб выжить. Когда он наберется сил и опыта, он захочет избавиться от Подарка и обрести полную свободу. Для этого он должен будет передать Подарок своему ученику, но не первому, а второму. Первому внедряется ее копия. Тогда каждый раз при передаче Подарка количество их носителей будет больше, чем было прежде. Безусловно, печать такой сложности можно будет нанести лишь ученику прошедшему соответствующую подготовку и обладающему необходимым потенциалом, что заставит магов уделять больше внимания своим ученикам. И рано или поздно настанет такой день, когда дуэли магов станут редкостью. Молодых и задиристых будут защищать и сдерживать печати, старых и сильных их мудрость, если они ею обзаведутся, а на нет, и суда нет.
И один из Великих магов, непревзойденный боец, в совершенстве владеющей техникой создания печатей принял этот вызов. Даже не за награду, ибо нет у императора ничего, чего бы мог желать Великий. Но был вызов создать нечто запредельное по своей сложности, и было желание доказать себе, что и эта задача ему по плечу.
История умалчивает, как долго работал маг над своей печатью, ибо познавший Вечность перестает думать о времени, но печать была создана и начала свое победное шествие в мире ящеров. Ибо простой разумный с радостью обменяет свою свободу на безопасность, а подавляющее большинство непростых разумных радо согласятся с частичным ограничением своей свободы за безопасное существование. Подарок дарил иллюзию обманчивой легкости освободиться от его присутствия и мало у кого возникали сомнения, стоит ли попробовать, ведь нападать на тебя станет столь же смертельно опасно, как на Великого.
Те, кто не мог принять Подарок, получили сильнейший стимул к совершенствованию, ибо планка была достижима. Научиться водить автомобиль и научиться двигаться со скоростью автомобиля, каждый почувствует две большие разницы в этих умениях...
***
( пять копеек автора) можно смело пропускать
Но истина - "Благими намерениями выстелена дорога в Ад", инвариантна по отношению к времени, социальному строю, расе, планете, галактике...
Если люди умудрились превратить две очень близкие друг другу, чистые и светлые идеи - учение Христа и идею дружбы, равенства и братства в кровавые вакханалии, то сложно было ожидать иного, от идеи внедрения морального закона в нагрузку к приобретенному суперменству. Моральный закон можно выстрадать, можно ощутить как дар богов, открыв его в своей душе, но купить нельзя, вернее можно, только ничего хорошего с этого не получится...
***
Сперва казалось, что все идет хорошо, количество магов непрерывно росло, теперь, кроме совершенствования боевого Искусства, фактически никому больше не нужного, стремительно расширялась сфера магических услуг направленная на удовлетворение все возрастающих потребностей простого населения. Магия все больше и больше заменяла тяжелый ручной труд, стремительно ворвалось в жизнь ящеров маговидение, магосвязь и другие новинки. Маги занялись изучением астрального пространства, поиска братьев по разуму на других планетах.
Прорыв произошел, когда изобрели астральную ловушку и совместили с теорией порталов. Внутрипланетные порталы, к тому времени, уже были давно апробированной и успешно реализованной магической технологией. Сбои при прыжке случались не чаще одного раза на десять миллионов переходов. Каждый год гибло несколько сотен неудачников, но и все остальные, классические виды транспорта имели свои недостатки, поэтому прыгали ящеры в порталы, а куда деваться, если надо переместиться. Не на тирле же ехать.
С межпланетными порталами ситуация была принципиально хуже. Молодая магическая технология, связанная со свойствами слабо изученного астрального пространства давала сбой в каждом третьем случае. А это означало, что из исследовательской группы возвращалась домой едва половина состава. В лучшем случае. Конечно, ни о какой звездной экспансии с такой недоработанной технологией не могло быть и речи, но наука на месте стоять не могла. Вместо экспедиций, решили образцы инопланетной флоры и фауны тащить к себе и на месте изучать. Во-первых, никто не гибнет (из ящеров), во-вторых, все оборудование под рукой. Сплошная выгода.
Были, естественно, значительные потери в инопланетном материале, но, во-первых, наука требует жертв, во-вторых, и погибший материал может многое рассказать после тщательного изучения. Среди инопланетной фауны, сразу были обнаружены особи, которых наука признала условно разумными. Их полезность для расы ящеров не вызывала сомнение и многочисленные астральные ловушки были перестроены на поиск и перенос именно этих представителей инопланетной жизни.
Умные, легко обучаемые зверушки, волосатые в некоторых местах, стали очень популярны, и богатые семьи платили немалые деньги за такое новое развлечение. Зверушек научили сбривать волосы, чтоб те не выглядели так дико, помогать в хозяйстве, ухаживать за детьми, да и многим другим полезным для цивилизации ящеров работам, освобождая последних для созидательной, творческой деятельности. Несмотря на несовершенство астральных ловушек и неожиданные трудности в деле увеличения их безопасности, их число и число зверушек росло. Как известно - спрос рождает предложение. Можно уверенно утверждать, что эта истина является ИИкРП (истина инвариантна к расе, планете)...
Вопрос о признании зверушек полностью разумными, из вопроса научного, со стремительным ростом их численности и занятости в народном хозяйстве, постепенно смещался в область большой политики, где оброс бюрократической формалистикой и был отложен. Сперва, специальная комиссия должна была выработать соответствующие критерии, по каким можно оценивать разумность того или иного вида. Вторая должна была проверить их на соответствие законов и моральных норм принятых в империи. Третья...
***
( пять копеек автора)
Не стоит считать ящеров расистами, ибо сказал когда-то давно один непростой разумный живший на планете Земля, что не стоит искать соринку в глазу другого разумного, если в собственном глазу бревна не замечаешь. К примеру, образованные европейцы, не так давно, ожесточенно спорили о том, признавать ли негров разумными существами, и долго не могли прийти к консенсусу по этому вопросу. Или представим себе ситуацию, что с помощью какой-то генной модификации, ученые научили шимпанзе работать...
Может себе уважаемый читатель представить, что шимпанзе будут признаны в правах равными с людьми? Что они будут прыгать с ветки на ветку над нашими головами по дороге на свою работу и мочиться оттуда на прохожих? (Думаете, от вредных привычек приобретенных в джунглях Борнео легко отучиться?)
Автору почему-то видится огромное помещение, неуловимо напоминающее большой свинарник с автоматическими поилками и подачей корма в клетку. Оттуда обезьян по проходам с натянутыми по краям высоковольтными проводами (цитата из инструкции - "перед выводом обезьян в проход, включить ток, повернув красный рубильник в положение 1") выводят на работу и обратно. А разумными мы их признаем только в одном случае, когда они возьмут в руки ружье и направят его нам в голову...
***
В это же время, путем дальнейшего изучения астрального пространства была открыта планета альвов. Альвы были похожи на людей, как похожи на дворняг королевские доги. С одной стороны похожи, а с другой, две большие разницы. Во-первых, альвы были почти начисто лишены растительности на теле, чем очень импонировали ящерам. Сохранились у них только тонкие брови и длинные пушистые ресницы, что совершенно их не портило в глазах хозяев. Во-вторых, если средний ящер рвал среднего человека голыми руками на английский флаг, то с альвами все было с точностью до наоборот. Кроме этого, практически все альвы были в той или иной мере способны к магии. Как правило, способности были ниже средних, зато у всех, а в домашнем хозяйстве других и не нужно. По популярности в качестве одомашненных зверей, они сразу вышли на первое место.
С безопасностью к тому времени все вопросы были решены. Еще раньше, многие из волосатых зверюшек демонстрировали непростой норов и норовили откусить кормящую их руку. Не понимали животные своего счастья, дарованной им возможности приобщиться к величайшей цивилизации воплощенной Творцом. Что было еще одним свидетельством их ограниченной разумности.
Ментальное подчинение было строго запрещено в империи и каралось смертью, даже исследования в этой области велись лишь под строжайшим государственным контролем. Поэтому, непокорные зверята дали существенный толчок исследованиям в этой области, ведь на них законы империи не распространялись. И очень скоро были разработаны и появились на рынке магические печати с элементами ментального подчинения. Маги наперебой рекламировали свои версии подчиняющих печатей, пытаясь урвать свою долю пирога стремительно развивающегося нового рынка магических услуг.
Альвы прочно заняли в богатых семействах места охранников, домоуправов, личных секретарей и многие другие должности, где основным критерием является личная преданность. И тут магические печати гарантирующие абсолютную лояльность к хозяину ценились выше абстрактной дружбы и товарищества. Да и какая может быть дружба между хозяином и охранником, и сколько было примеров, когда обычные охранники-ящеры перекупались и становились убийцами своих нанимателей.
В криминальном сообществе альвы прочно заняли нишу исполнителей, поскольку имели несомненные преимущества перед ящерами. Скажем, произошло убийство уважаемого ящера. Маги нашли следы ауры альва. Затем находят и его, мертвого. Ищут владельца. Оказывается, альв-убийца оформлен на ящера преклонного возраста, давно выжившего из ума. Ментальное сканирование подтверждает, да, давал старичок своему альву команду - "Фас, на уважаемого ящера", а после выполнения приказа - сам активировал магическую печать на уничтожение носителя. Да, у старичка кое-какие участки памяти подчищены и есть подозрение на постороннее ментальное вмешательство. Только от старческого склероза его отличить весьма проблематично. Да и зачем? Преступление раскрыто, старичок в приступе старческого безумия натравил своего зверя на достойного гражданина. Бывает.
Дошло до того, что гильдии наемных убийц начали принимать заказы даже на магов принявших Подарок, чего не было несколько последних столетий. Стоило это весьма дорого, ибо потери личного состава в отряде состоящем сплошь из альвов магов-бойцов были весьма существенны, а далеко не из каждого альва можно подготовить мага-бойца да и стоит такая подготовка немало. Но сам факт, что после длительного перерыва цена на такую услугу появилась, уже говорит о многом. Даже силовые государственные структуры покупали альвов и крепили их печатями к полицейским, натаскивая их на роль помощников, что давало серьезную экономию бюджета. Ведь бюджета, как известно, на всех никогда не хватает (ИИкРП).
Не надо думать, что ящеры были все как один меркантильными гадами. Нет, были и среди них прогрессивные особи, боровшиеся за права людей и альвов, отвергающие ментальное принуждение и магические печати. Особенно много было таких среди ученых и мудрецов требующих равных прав для всех разумных.
Но когда на одной чаше весов стоит здоровье мировой экономики, а на другой мнение горстки ящеров, то нетрудно догадаться, чья возьмет. Ведь мировая экономика уже напрямую зависит от дешевой рабочей силы, от разнообразных новых форм деятельности, новых товаров и услуг, появившихся на рынке вместе с альвами и людьми. Это и фермы по выращиванию людей и альвов с предпродажным обучением согласно заявке клиента, и магические печати, и специальные корма, витаминные добавки, одежда, обувь (и т.д., и т.п.).
Также не стоит думать, что все ящеры были легкомысленными придурками. Многие ответственные чиновники отвечающие за безопасность империи требовали тотальной переделки магических печатей и замены существующих на новые, запрещающие носителю нанести вред действием и бездействием не только хозяину, но и любому другому ящеру. И, как следствие, полного запрета использования альвов и людей в качестве охранников. Но, казалось бы, разумное нововведение сразу же натолкнулось на сильнейшее сопротивление. Сами подумайте, как бы вы относились к человеку вздумавшему запретить использование собак в качестве охранников. Их просто стали воспринимать как старых, выживших из ума параноиков, забыв, что лишь параноики доживают до глубокой старости (ИИкРП)...
***
И грянул гром.
Жил да был один известный ученый ящер, занимающийся частными исследованиями и разработкой рецептур к алхимическим лекарствам, помогающим при заразных заболеваниях. И работал у него помощником альв-маг, специализирующийся на магии жизни. Ученый ящер долгие годы боролся за равноправие разумных рас, выкупал альвов и людей из рабства, освобождал от печатей и пытался выстроить новое микрообщество живущее в гармонии друг с другом.
У мага-помощника был более трезвый взгляд на проблему. Все свободное время он посвятил созданию бинарного вируса, в котором первая часть приводила к болезни типа легкой инфлюэнцы, очень заразной, но через пять-семь дней проходящей самостоятельно, а вторая, вступив в действие через декаду после первой, вызывала скоротечную смертельную болезнь.
Понятно, что опытный маг-целитель вылечит любую болезнь, но у скольких? По самым пессимистическим оценкам, создатель вируса (думаю, не стоит упоминать, что действовал вирус исключительно на ящеров) надеялся угробить восемьдесят процентов живущих ящеров, соответственно, приблизительно такой же процент альвов терял своих хозяев и становился свободным в принятии дальнейших решений.
Инициативная группа, включавшая в себя небольшое количество свободных от печатей альвов из разных городов, далеко не всех, отобранных по уму и волевым качествам, планировала стать центром, организующим бывших рабов-альвов на дальнейший геноцид рабовладельцев. Полностью уничтожив ящеров, они должны были стать новыми хозяевами этой планеты.
После создания вируса, альвы первым делом придушили ученого ящера освободившего их от рабства, ибо, ни одно доброе дело не должно остаться без наказания (ИИкРП). От его имени они написали несколько десятков тысяч писем, которые одновременно разослали во все государственные учреждения по всей империи. В письмах ученый ящер предлагал закупить у него новую вакцину от идущей волны инфлюэнце. А еще письмо было посыпано мелкодисперсным, безобидным порошком с бинарным вирусом, который от дыхания читавшего поднимался в воздух и попадал к нему в носоглотку.
От болезни, одновременно поразившей почти всех ящеров живущих на планете, умерло восемьдесят семь процентов представителей этой расы. Из выживших, семь процентов составили фермеры, живущие в глуши и неинфицированные вирусом. Пять с половиной процентов те, кого спасли маги-целители, как правило, жители городов. И пол процента маги той или иной степени силы. Альвов было по-прежнему чуть меньше выживших, ведь их изначально было в десять раз меньше ящеров. Но в отношении к реальным противникам их было уже больше в двадцать раз, и на их стороне был заранее разработанный план.
Едва началась эпидемия, как инициативная группа, пользуясь хаосом, сразу начала действовать. Заранее собранная информация, многочисленные знакомства и тщательно разработанные сценарии были залогом успеха. Первым шагом было информирование всех свободных альвов о начале освободительной борьбы и дальнейших действиях. Безвременно погибший борец с рабством был не единственным на этой планете чудаком на букву "М". Затем началась сама борьба. Сперва тайная. Объект - рабовладельцы альвов. Безобидный звонок по магосвязи к знакомому альву-рабу:
- Как у вас дела? Твои хозяева больны? Наш великий ученый, пламенный борец за свободу альвов разработал эффективное лекарство. Работаем сутки напролет. Если твой хозяин захочет - поставим в очередь.
Конечно, хозяин захочет. Приезжает бригада альвов в белых халатах, колет хозяевам яд в вену, а несвязанным больше печатью рабам коротко объясняет ситуацию, оставляет уколы и белые халаты. Те в свою очередь начинают связываться со знакомыми рабами из других домов и рассказывать о новом чудо лекарстве.
Если хозяина уже вылечили, значит, отыгрывался силовой вариант. В различных вариациях. В мягкой - один добропорядочный раб приходит в гости ко второму поделиться последними новостями, а вместо этого убивает его хозяина и рекомендует тому делать то же самое. Если хозяин не пускает никого в гости, приходит группа. Часть связывает боем телохранителей, пока кому-то не удастся угробить хозяина, после чего уцелевшие телохранители вливаются в отряды освободившихся рабов. В те, уже далекие дни, никто не связывал телохранителей и хозяина печатью смерти...
Вначале им сопутствовал успех. Продуманный план действий, общая неразбериха и откровенная паника, неустанная забота организаторов об управляемости процессом, иерархия отрядов и командования. А также, паралич силовых структур империи, как по причине повальной болезни и гибели рядовых членов, на которых и держится вся работа, так и вследствие общей паники охватившей население, когда каждый думает только о себе и своей семье.
Как только были созданы первые боевые дружины альвов, так им было поставлена задача уничтожения магов противника, как основной потенциальной угрозы. Но тут организаторы явно просчитались, оценивая возможный урон исходя из известных им случаев заказных убийств магов. Конечно, подавляющее большинство из них хорошо заросло жирком за столетия относительно мирного существования. Жизненный путь большинства магов-ящеров описывался в несколько строчек:
Ученичество под защитой мага принявшего Подарок, достижение необходимого боевого и магического уровня для принятия Подарка, дальнейшая специализация в прикладной области, обеспечивающая хлеб с маслом и деградация как боевой единицы. Но маг, есть маг. Когда его жизни угрожает опасность, он быстро забывает сытое существование и становится смертельно опасным противником.
Каждый серьезный маг имел нескольких альвов-телохранителей связанных печатью. Как только пошел слух, что альвы оставшиеся без хозяев начали восстание, первой же очевидной мыслью каждого мага стала мысль, - "нужно перевязать их печати на себя". Тем самым маг вносил вклад в наведение порядка, увеличивал свою личную дружину и бесплатно приобретал весьма ценное имущество, которое никому отдавать в дальнейшем не собирался. Что с боя взято, то свято (ИИкРП). И начались ожесточенные городские бои.
Еще хуже пошли дела на Западном континенте. В связи с профилактическими работами на грузовом телепорте, обеспечивающем большую часть грузопотока между Южным континентом и Западным, разосланные письма пришли туда с задержкой в три дня. Вроде бы немного, но местной службе безопасности этих трех суток вполне хватило, чтоб разобраться в происходящем на Южном континенте и принять минимальные превентивные меры.
В результате первого этапа войны сложилась следующая диспозиция:
На Южном континенте альвы одержали почти полную победу. Практически все ящеры были уничтожены, оставшиеся в живых маги со своими дружинами вытеснены из городов в совершенную глушь далеко на юг. Здесь начиналась зона умеренного климата, где ящеры раньше не селились, предпочитая тропики и субтропики. Туда же рванула часть людей, спасаясь от новых рабовладельцев, по сравнению с которыми, старые казались ангелами.
На Западном континенте, практически во всех городах бои закончились. В некоторых победу праздновали альвы, в других победили ящеры. Каждый закреплялся на своей территории. Система телепортов была разрушена и связь с Южным континентом прервана.
Руководству повстанцев было понятно, что если ящерам дать передышку, то война будет проиграна, поэтому готовились к отплытию все захваченные корабли. Нужно было срочно перекинуть дополнительные силы на Западный континент и переломить ситуацию.
И тут свое веское слово сказали Великие. Их остались единицы. Из старого поколения большинство добровольно ушло в новые грани бытия, устав от жизни. Из нового не нашлось никого, кто смог бы подняться до их уровня. Великим уже давно не нравилось, как развивается империя, как мельчают маги, разменивая Искусство на серебро. Но даже их, давно забывших понятие расы, потрясла случившаяся катастрофа. И они приняли решение поддержать расу ящеров. Не потому что сами были ящерами, а потому, что победа альвов это был бы тупик.
Отрезав Пеленой захваченную альвами зону Южного континента от остальной территории, Великие начали испытывать на практике свои теоретические разработки оружия массового поражения, которые у каждого были в загашнике. Обычно они получались, как побочный результат других исследований, забывались, но в нужный момент вспомнились. Особенно порезвились маги, занимавшиеся исследованием некромантии. Недавняя массовая гибель огромного количества разумных существ, давала невиданное доныне количество энергии Смерти, и нужен был лишь маг, чей уровень позволял бы эффективно ею распорядиться. И в городах восстали миллионы погибших, чтоб отомстить живым, а возглавили их погибшие маги, превращенные в личей.
Вне городов маги слегка изменили всех животных. Те превращались в кровожадных бестий, едва чуяли запах альва. Приблизительно так же они реагировали и на людей. Кто бы, что не говорил, а расы родственные. Полукровки прямое тому подтверждение. Кроме этого, применялись и другие боевые заклятия с привлечением таких энергий и сил, каких не знала ранее эта планета.
Итог был закономерен. Все альвы и люди, попавшие в зону поражения, погибли, флора, фауна и климат зоны существенно изменился. Выжили на Южном континенте люди и маги-ящеры со своими дружинами, переселившиеся до удара за линию Пелены и немногочисленные отряды свободных альвов отправленные выслеживать новые поселения ящеров и людей.
После трагедии, на Западном континенте образовался Совет магов ставший временным органом власти. Южный континент напоминал Европу после гибели Римской империи. Феодальная раздробленность, отсутствие какого-либо центрального органа.
Великие приняли три решения и довели их до Совета магов. Через сто сезонов они разрушат печать Подарка у всех обладающих ею магов. Альвы, как раса, должны исчезнуть. Все рабы должны получить свободу и равные права с ящерами.
К настоящему моменту свободные альвы были практически уничтожены, как на Западном, так и на Южном континентах. За выжившими ведется охота, ибо за каждую предъявленную правую кисть альва, охотника ждет вознаграждение от Совета магов, которого при разумном подходе хватит до старости. Оставшиеся у магов альвы-рабы привязаны к хозяину печатью Смерти и умирают вместе с ним. Дети альвов-рабов уничтожаются сразу после рождения. Такое решение принял Совет магов.
Раса ящеров пытается возродиться в тропиках Западного континента. Репродуктивных особей осталось очень мало. У ящеров и до того были проблемы с рождаемостью, а теперь и подавно. Все выжившие и пережившие трагедию страдают психическими расстройствами. А это единственный род болезней, перед которым маги бессильны. Выжило не больше одного десятого процента от полного количества разумных, живших до катастрофы. Девяносто три процента выживших составляют люди. По некоторым оценкам до катастрофы на планете проживал один миллиард четыреста миллионов разумных существ. Девятьсот восемьдесят миллионов ящеров, триста двадцать миллионов людей и около ста миллионов альвов. Выжило около ста тысяч ящеров, ста тысяч альвов-рабов и миллион двести тысяч людей. Количество свободных альвов неизвестно, но не больше нескольких тысяч на каждом из континентов.
"А если выразить все двумя словами, то можно смело сказать - полная жопа", - подумал Вадим о том месте, куда занесла его Судьба.
***
Выпала роса. Одному лежать на плаще было холодно и Вадим, вскочив на ноги, проделал придуманный самостоятельно комплекс упражнений с саблей. Понимая, что, несмотря на относительные успехи, владеть саблей он не умеет, Вадим подсматривал позиции, перемещения, повторяемые наставником в их поединках. А потом выстроил из этих элементов повторяющийся рисунок движений. И выполнял его каждое утро, сперва очень медленно, плавно перетекая из одной позиции в другую, копируя манеру движений людей, занимающихся кун фу. Затем все быстрее и быстрее, доводя до максимально доступной ему скорости движений.
Согревшись, он сел на плащ, вошел в состояние, когда реальность начинала плыть и начал тренироваться в управлении спонтанными проявлениями своего Дара. Сначала подвигал, повертел, потолкал предметы. Затем попробовал зажечь сухую ветку. Это уже было значительно сложнее.
Нужно было в животе, в районе пупка, сформировать энергетический шарик, почувствовав его, вывести по телу в правую руку. Затем вывести из тела, удерживая между слегка разведенных ладоней и лишь после этого, коснуться ним сухой ветки. Получалось через раз. В конце тренировки, Вадим начинал экспериментировать, пытаясь создать силовую спицу и что-то ней проткнуть, или силовой клинок и что-то ним срубить. Не получалось совсем.
Сегодня он вспомнил какой-то фантастический боевик, сюжет и название которого он начисто забыл. В нем один из отрицательных героев имел хитрую катушечку, разворачивающуюся в плазменную нить. Вадим вывел энергетический шарик между ладоней и представил, как он превращается в толстый, закрученный вдоль своей оси энергетический жгут. Затем начал разводить ладони, все сильнее и сильнее закручивая утончающуюся энергетическую нить. Чувствуя, что вот-вот она лопнет, он обрезал ее у левой ладони и стеганул ней, как оборванной струной по тонкой веточке.
"Йокорный бабай", - подумал Вадим, глядя на упавшую, срезанную веточку. Внимательно осмотрев идеально ровный срез, как будто выполненный ударом сабли, он заметил лишь одно различие. Поверхности среза, что на дереве, что на упавшей ветке были совершенно сухие.
После таких упражнений наваливалась усталость, и разгорался жуткий аппетит. То, что в реке полно рыбы он заметил давно, но сейчас хотелось ее не только видеть, но и пощупать. За неимением снастей, ловить решил руками. Зайдя в воду по колено и нагнувшись спиной к взошедшему солнцу, Вадим начал высматривать добычу. Рыбы плавало много, но в основном мелочь. Наконец приплыло что-то достойное и он коршуном бросился на добычу. Левая рука скользнула по чешуе, и это обнадеживало.
Скоро на берегу трепыхалось пяток полукилограммовых рыбин и Вадим, раньше рыбалку не любивший, понял, что он был не прав. Особенно если в реке полно рыбы. Разведя костер, чтоб прогорел, он почистил свой улов, порезал на куски, нанизал на тонкие веточки и, соорудив с двух сторон костра поры, разложил шашлык над углями. Рыба была похожа на земную, неприметной окраски. Зная, что ядовитые создания предпочитают яркие цвета, Вадим посчитал это хорошим знаком. Тем не менее, первый кусочек пробовал с опаской, долго катал во рту пытаясь понять, что подсказывает ему его интуиция.
Интуиция подсказывала две вещи. Первое, что рыба несоленая, а второе, что он голоден, как собака и ему плевать на первое. С радостью обнаружив в корзине несколько оставшихся лепешек, Вадим подумал, что все не так уж плохо на сегодняшний день. И загрустил. Это был откровенный самообман. Все было очень плохо. Какие-то уроды могут забить до смерти его женщину, только за то, что они посмели быть счастливы вместе.
"Я скучаю по тебе, как апостол по святым мукам...
я скучаю по тебе... вот какая штука..."
Слова песни из прошлой жизни закрутились в его сознании и Вадим вдруг понял, что это правда, он уже скучает за ней, за блеском ее глаз и теплотой ее рук. Три с половиной месяца одиночества, боли, отчаяния, когда сознание колебалось на тонкой грани, а он держался изо всех сил, стараясь не сорваться в безумие, рвались из него, пытаясь раствориться в душевном тепле этой женщины. Тепле, о котором он успел забыть, заковав свою душу в панцирь ненависти. Теперь он треснул, и Вадим растеряно искал ориентиры и точки опоры. Его юношеский максимализм пытался привычно раскрасить все на белое и черное, хороших и плохих, но картинка не складывалась...
Были чужые и свои, это можно различить по интерфейсу, все остальное окончательно запуталось. Причем, некоторые чужие, оставаясь в его глазах откровенными сволочами, при этом вызывали больше понимания и сочувствия, выглядели более достойно, чем многие из своих, даже не пытавшихся взять собственную судьбу в свои руки.
Но он вдруг отчетливо понял, чего он не хочет и с чем не сможет смириться никогда. Что кто-то может ударить близкого ему человека, а какая-то магическая дрянь, не даст ему ударить в ответ или хотя бы умереть.
Эту проблему надо было решать, и ему виделись два пути решения. Их было просто сформулировать, но очень не просто осуществить. Первое решение было тривиальным, требующее десятилетий напряженного труда. Разобраться в плетениях печати, сломать ее или изменить нужным образом. Второе решение было не таким очевидным. Оно базировалось на том понимании действия блокирующих механизмов печати, которые он уже испытал на себе.
Печать предохраняла особей, на которых распространялась ее внутренняя логика. Причем нужную информацию она черпала из сознания реципиента. Всю или почти всю. Тут Вадим не был до конца уверен. Возможно, особа хозяина определялась по ауре. Это было бы логично. Но все остальное, печать считывала с сознания. Что собирается сделать контролируемая персона, на кого направлены ее действия, отсекая и наказывая за все осознанные попытки нанести вред хозяину, его семье или его имуществу. И здесь ключевое слово - осознанные.
Может ли обладающий печатью нанести неосознанный вред тому, кого печать должна охранять? Да сколько угодно. Например, личному секретарю вручают письмо с просьбой передать хозяину. Он его приносит. Оно оказалось отравленным и послужило причиной гибели. Но ведь слуга этого не знал. Хозяин может подавиться косточкой, но повар и слуга, поставивший блюдо на стол, в этом не виноваты. Более того, слуга, колющий дрова, может случайно зашибить отлетевшим поленом, и хозяина, и другого слугу. При этом печать будет неактивна. Но стоит ему попытаться так расколоть чурбак, чтоб отлетевшее полено кого-то зашибло, как он не сможет поднять топор от скрутившей его боли. А теперь представим ситуацию, когда в темноте, обознавшись, один слуга принимает другого за грабителя и лупит чем-то тяжелым по голове. И здесь печать бессильна.
И пример того, как ловко ему альвы ставят подножки, якобы с целью обучения молодого бойца, является прямой демонстрацией ограниченных возможностей печати. Да и рассказанная история о запоротом мужике... нормально действующая печать не позволила бы такое, значит и здесь обошли. Вадим сам, несколько раз пробовал подсечь зазевавшегося альва и сказать сакраментальную фразу, - "Боец везде и всегда должен быть готов к нападению", - но у него не получалось. Печать работала исправно.
И сейчас анализируя все, он понимал, печать слышала в нем слишком много личной мести и слишком мало искреннего желания проконтролировать боевого товарища. Значит, первым шагом в изучении ментальных пут, будет фокус с подножкой. Вадим в университете играл в КВН и в глубине души считал, что в нем остался нереализованным талант служителя Мельпомены.
Съев шашлык с лепешками, он заснул под деревом и проспал до полудня. Придя в замок, он сразу направился в обеденный зал, проигнорировав выразительные взгляды боевых товарищей на его небритую щетину. Он отдал дань внимания всем блюдам, присутствующим на столе, подмигивал всем представительницам противоположного пола, не взирая на расовые различия, и требовал подать ему вина. Альвы морщили свои носы, а разнощицы испуганно объясняли, что в замке вино можно заказать только на ужин.
Какой-то расист сидящий напротив порекомендовал волосатому уроду пойти в ближайший кабак и выпить мочи вонючего хвырла. На что Вадим попросил его перевести на человеческий язык фразу, которую он часто слышит на-альвийском: - "Кадо ясуда кей вьямп" (Я тебя имел в коленно-локтевой позе), но смысл ее остается ему непонятным. Расист вместо перевода разразился цветастой бранью на-альвийском, а Вадим, выслушав его, сказал, что все понял и готов провести с ним учебный поединок на саблях прямо сейчас, во время полуденного отдыха.
Десятник проводить поединок запретил, но пообещал лично позаниматься с бойцом Смутьяном, когда он вернется на службу после отдыха. А пока порекомендовал радоваться жизни самой, намекая, что после занятий с ним, он уже радоваться не сможет.
Вадим ответил - "Есть!", и в свою очередь разразился философской тирадой на тему слишком добрых командиров, прикрывающих своей широкой спиной откровенных трусов и ублюдков, ничего не умеющих, кроме как болтать языками. И ушел в библиотеку, слушая за спиной разразившийся диалог на повышенных тонах между расистом и десятником.
В библиотеке он просидел до вечера, раздумывая, что это на него нашло, греша на побочные явления от загадочной красной травы. Заодно просматривая книги по истории случившейся катастрофы. Их было немного, слишком недавно произошли эти события, он наткнулся лишь на дневники некоторых участников событий. Записи были малоинформативные, необработанные, хаотичны и кроме авторов в них никто бы не смог разобраться.
Плюнув на историю, он начал искать информацию по тварям приходящим из-за Пелены. Тут информации было побольше, видно Хозяин заставлял патрулирующих писать отчеты о схватках, повадках и уязвимых местах различных тварей. Как правило, это были мутированные представители фауны планеты и в отчетах приводились подробные сравнения с обычными животными. Жалко рисунков не было. И проблема была в том, что Вадим не знал местной фауны.
Поэтому пришлось начинать с популярных книг о флоре и фауне планеты. Тут творился тихий ужас. Ящеры нахватали астральными ловушками целую кучу инопланетных созданий успешно прижившихся на планете, маги внесли свою лепту в разнообразие окружающих форм жизни.
"Смешались в кучу кони, люди, звери", - подумал Вадим, почитав все это.
В купальню он пришел первым, чтоб успеть уйти с предбанника до появления Реланы, поскольку не был уверен в своей стойкости. Первым плюхнулся в пустой бассейн и с удовольствием наблюдал толпящихся в душевой альвов. Те не решались к нему присоединяться и напрасно ожидали, что он освободит бассейн. В конце концов, он в него попал впервые за все время и не собирался просто так уступать территорию. Воеводе Зарадиналу первому надоело ждать, и он не побрезговал составить Вадиму компанию. За ним и остальные.
Когда в бассейне стало тесно, он заметил двух альвиек с которыми беседовал альв, страдающий отсутствием толерантности. Вадим всунулся между девчонками и начал бороться с расизмом, пытаясь уломать любую или обеих сразу на романтический пикник под луной с бутылочкой арисового нектара. У расиста от злости глаза вылезали на лоб, а альвийки морщили свои носики и скрекотали между собой, мол, что возомнил о себе этот волосатый хвырл, как было без него хорошо, и неужели он теперь будет залезать со своими волосами в бассейн каждый день. Вадим уже собирался им это торжественно пообещать, но вовремя вспомнил, что выдавать свое знание альвийского языка преждевременно. Вместо этого он неожиданно ущипнул одну из них за попу и изрек фразу, которая уже почти четыре месяца крутилась у него на языке, - "Боец везде и всегда должен быть готов к нападению". В ответ на возмущенную ругань он исполнил переведенный на местный язык отрывок из романса:
"Не уходи, побудь со мною, горит огонь в моей груди
Восторг любви нас ждет с тобою, не уходи, не уходи..."
Маленький, но твердый кулачок, которым ему собирались заехать в челюсть (эти магические печати полная халтура, если позволяют такое!), он ловко перехватил и прижал к губам.
Альвийка все-таки ушла, не прониклась романсом, а может вокал подкачал... но Вадиму показалось (юношеское самомнение), что в ее глазах было больше задумчивого интереса, чем возмущения. Воевода Зарадинал, отменил второй день отдыха, заявив, что с его точки зрения, боец Смутьян отдохнул более чем достаточно.
"За что боролись на то и напоролись", - вздохнул Вадим. Предлагать воеводе перевести ему так никем и непереведенную фразу на альвийском, он не рискнул.
За ужином, Вадим громко потребовал познакомить его с казначеем и выдать три большие монеты на пропой. Один из сидевших за столом альвов, черканул что-то в своем блокноте и передал ему деньги. Настроившись с горла выдирать свои кровно заработанные, Вадим чуть не открыл рот, как легко все произошло. Спрятав деньги, он громко поинтересовался, кто из боевых подруг хочет составить ему компанию. А в ответ на презрительные ухмылки, довел до сведения присутствующих, что пойдет искать настоящих женщин, а не холодных медуз, у которых отсутствуют вторичные половые признаки.
И пошел. Никто не спросил у него, что он только что сказал, хотя было видно, никто ничего не понял. Нет, то, что это какое-то оскорбление, поняли все.
Время тянулась, как тугая резина, Релана все не шла. Устав ждать, Вадим воткнул в землю сухую палку и начал экспериментировать с силовым жгутом, отстегивая от нее по кусочку. Когда его женщина наконец-то появилась, спешащая, волокущая большую, тяжелую корзину, он еле стоял на ногах от усталости и съел бы сырым волосатого хвырла вместе с кожей и с волосами.
Осыпая поцелуями ее лицо, он мешал ей доставать из корзины наготовленное на пикник под звездами.
- Где ж ты была так долго, услада моих уст, я устал ждать тебя среди этих благоухающих деревьев, - неожиданно цветистый слог, которым полились слова, привел его самого в полное изумление. "На красную траву грешить уже смешно... значит с головой проблемы", - сделал он неутешительный вывод.
- Не сердись, сладенький, пока сготовила все, пока деток накормила да спать уложила, - она ловко расстелила толстое, шерстяное покрывало и расставляла на нем разнообразные горшочки. - Попробуй, горячее все еще...
- Только вместе с тобой, - решительно отобрав безразмерную корзину, Вадим усадил уставшую женщину на покрывало. Она не сопротивлялась.
- Ой, а ложки то я забыла... дуреха... - Вадим достал из сапога и торжественно вручил ей свою.
- Ты, первый...
- Ты готовила, тебе и пробу снимать.
- Нет, нельзя, мужик должен первую ложку съесть, - не став спорить, он выполнил затребованное и понес вторую ложку ей в рот.
- Я сама...
- Рот открывай пошире, а то ложка не влезает.
Отведав пару ложек с его рук, Релана заявила, что он кормить не умеет, и отняла у него ложку. У нее действительно, получалось намного ловчей.
- У меня еще настоечка есть, сама делаю.
- Красной травы?
- О боги, нет, конечно. Красная трава только у Хозяина есть. Он ее за Пеленой добывает. Ягодная настойка, вкусная, попробуй.
Настойка была действительно вкусная, градусов шестьдесят, не меньше. Горячим огнем сразу разлилась по всему телу, Вадим аж верхнюю пуговицу рубахи расстегнул. Девушка активно поддержала его начинание, тяпнув настойки и моментально скинув с себя всю одежду так, что он и глазом не успел моргнуть.
- Ты чего... отдохнула бы малость, на ногах еле стоишь, лица на тебе нет, вторую ночь без сна...
- А я на них стоять и не собираюсь, - вдруг окрысилась она. - Ты, сладенький, давай, альвом не прикидывайся, а на лицо можешь и не глядеть, лицо ему мое не такое... конечно, он теперь альвиек за задницы хватает...
Видя, что шутки кончились, пришлось срочно налаживать отношения невербальными коммуникативными методами. Рената разозлилась всерьез, ее информированность была запредельной, а объяснять тонкий смысл идиоматического выражения, - "лица на тебе нет", лучше потом, когда женщина сполна ощутит себя желанной. Примирение прошло нормально. Полностью реабилитировавшись в ее глазах, Вадим сперва объяснил, что у него на родине понимают под столь обидевшим девушку выражением и быстро передал ей инициативу вопросом:
- А что значит альвом прикидываться?
- А это когда девка ему и наготовит, и за последние монеты вина купит, он выпьет все, съест, а потом полночи девке песни поет, по ручке погладит, в щечку поцелует и убежит. А она, дура, от счастья млеет и весь день надрывается, чтоб еще вкуснее миленькому наготовить и подарком удивить... вот то оно и значит...
Вадим подумал, что слова альв и альфонс похожи и созвучны. И это неспроста. Видимо существует межпланетная телепатическая связь, выстраивающая аналогичные термины в созвучные фонетические ряды...
- А кто тебе навыдумывал про меня и альвиек, они на меня даже не глядят...
- Альвира сама и рассказывала. Не мне, конечно, но я все слышала.
- Какая Альвира?
- Так он даже не знает, как девку зовут, а сразу ее за задницу! Та самая, которую ты в купальне лапал!
- Никого я не лапал...
- Альвира врать не будет. Еще обещала, что в дозоре поймает тебя одного, привяжет в лесу к дереву и оставит, никакая печать тебе не поможет. Так что смотри, лучше с ней наедине не оставайся.
- Так ты по-альвийски понимаешь?
- А то... - звучало это как-то неубедительно, и Вадим решил проверить, глубину ее знаний.
- Слушай, переведи мне, что они мне все время стрекочут, - "Кадо ясуда кей вьямп"?
- Гм.... давай я тебе лучше покажу...
И показала... много всего разного... называя только на альвийском... Вадим понял, что книжные знания и живой, разговорный язык, это две большие разницы. На прямой и нескромный вопрос, кто ее этому всему научил, Релана честно призналась, что был у нее знакомый альв, многому научил.
- Так это выходит, за тобой альв упадал, песни пел и языку тебя учил? Давно?
- Давно, сразу после войны... только не он за мной, а я за ним... молодая была, дурная...
- Расскажи...
***
Релане было четырнадцать лет, когда случилось восстание. Выросла она на ферме по выращиванию людей и тирлов. Женщин, в дни благоприятные для беременности, запускали в клетушки к отобранным по экстерьеру мужикам. У самца потенция выше, если он на своей территории самку покрывает. И так несколько дней подряд. Через две недели артефактом проверяли на беременность. Тирлов разводили похожим образом. Кроме воспроизводства себе подобных, мужчины и женщины работали на поле, выращивая себе пропитание и помогали хозяину разводить тирлов.
После рождения ребенка, его полгода держали возле матери на грудном молоке, а потом переводили на искусственное питание, а женщину снова вели к мужику. Релана говорила, что у рабов считалось большой удачей попасть на такую ферму. Работой не перегружали, берегли для основной функции. Жаль, что продолжалось такое счастье недолго, через десять-пятнадцать сезонов продавали на обычную ферму или на производство.
Еще большей удачей считалось быть проданной в город прислугой или нянькой в семью. Но там ценились в основном альвийки, людей брали редко. Релане повезло, ее выбрали в прислугу и обучали. Надо сказать, что ее, как и всех детей на ферме обучали читать, писать, считать, основам биологии, алхимии и природоведения. Образованные рабы выше ценились.
О восстании они узнали, когда на повозках запряженных тирлами, приехали вооруженные альвы, убили хозяина, его семью и уехали, оставив командовать троих своих сотоварищей.
Те убили всех детей моложе десяти лет, вызвали преждевременные роды у всех беременных женщин и объявили, что ферма перепрофилируется на выращивание продуктов для города, посевные площади будут резко увеличены. Тирлов будут дальше разводить, а людей - нет. Их и так слишком много.
Каждый день всех выгоняли работать в поле с утра до вечера. От перегрева в полдень, многие теряли сознание. Их добивали на месте.
Релане снова повезло. Через декаду на ферму, на повозках запряженных тирлами, вновь приехали вооруженные альвы, но в сопровождении одного ящера и взяли в плен новых командиров. Собрав все повозки и тирлов имеющихся на ферме, они оставили двоих своих сотоварищей руководить сбором и погрузкой всего ценного, что имелось на хозяйстве. Нагрузив на повозки и на людей все, что можно унести, их погнали юг. Тех, кто по дороге падал, добивали.
Релане повезло. Она была молодая и сильная, смогла выдержать дорогу. Шли долго, почти три декады пока не пришли на то место где теперь стоит замок и их поселок. Они были первыми. Затем еще много декад подряд Хозяин и его альвы сгоняли сюда людей, повозки, скот, организовывали строительство, вырубку леса, обработку новых земель.
Потом прошел слух, что в округе снова появились свободные альвы и придется убегать на новое место. А через несколько дней начала дрожать земля и дрожала целую декаду. Многие дома повалились. Появилась Пелена и Хозяин больше в походы не ходил.
С тех пор прошло пятнадцать лет. Построился замок, поселки, рядом вырос небольшой город. Под руку Хозяина отошли земли и поселки в двух днях езды верхом от замка к югу, полдня к северу, где и начиналась Пелена и вдоль нее полдня езды на запад и день езды на восток. По оценкам Вадима, Хозяин контролировал территорию не меньше двухсот километров вдоль Пелены и не меньше трехсот пятидесяти в перпендикулярном направлении с севера на юг. Полная его дружина насчитывает сто пятьдесят альвов, и около пятидесяти человек прошедших их школу бойца. Еще на него работало около пятидесяти альвов либо с травмами, либо старые для дружины, в качестве управляющих поселками и производствами, и не меньшее количество людей с Даром. У каждого из них под рукой была небольшая дружина из людей-бойцов, но их никто не считает.
"Да тут если не на королевство, так на герцогство точно потянет", - примерил Вадим власть Учителя на земное средневековье.
По словам Ренаты, все живущие под рукой Хозяина очень довольны. Везде порядок, о разбойниках никто никогда не слышал, тварей из-за Пелены дружина уничтожает прямо на границе, налоги небольшие, управляющие не зверствуют.
- Тебя послушать, тут у вас рай на земле...
- Рай не рай, а с юга, с людских баронств к нам постоянно люди бегут и просят к себе принять. У них войны постоянные, люди голодают...
- А на вас, что не нападают?
- Бароны бояться, а разбойников сразу вешают, ведь часть дружины постоянно на юге, на границе стоит.
- А с востока и с запада с кем граничите?
- И там, и там владения других магов-ящеров. Но значительно меньше, чем у нас. Вдоль Пелены три-четыре часа на лошади, альвов у них мало, они у Хозяина наших нанимают, чтоб Пелену охранять.
- А люди не справляются?
- Гибнут часто, а бойца подготовить денег стоит. Вот и выходит, что им выгодней наших альвов нанимать.
- А чего Хозяин и другие маги к Пелене прилипли? Раз они сильнее людских баронов, ушли бы на юг. И мороки меньше, и Пелену охранять не надо...
- А торговать чем? На Западном континенте сохранилось все, у них все богатство. А у нас кроме продуктов нет ничего. А продукты им наши не нужны, своих полно. Как полезли твари, их сначала совсем мало было, Пелена почти без дырок была, начали их исследовать. Оказалось, что их кровь, мясо и органы - ценное сырье. Алхимики из него много лекарств делают, а таких лекарств на Западном нет. Как научились по ту сторону Пелены ходить, много трав ценных нашли. Красная трава тоже оттуда. Так и торговля наладилась. За место возле Пелены, каждый зубами вцепится, но не уйдет. Так и вышло, что возле Пелены баронства магов, а дальше к югу уже человеческие баронства. Баронами там простые люди, а если и есть у них Дар, то слабый...
- А как вы товары на Западный континент отправляете?
- Дорогое - телепортом, дешевое - караванами на запад, а дальше морем. Как только наш Хозяин научился лекарства варить, так сразу и заказал магам телепорт на Западный континент.
- Дорого, небось, стоило...
- Все добро свое заложил, чтоб за работу рассчитаться. Но не прогадал. Уже и закладные выкупил и еще столько заработал. На эти деньги Хозяин каждый год производства открывает. Кузнечное, суконное, скорняцкое, деревообрабатывающее, бумажное, всех и не перечислишь.
- Ты про альва своего рассказывай. То, что Хозяин наш, парень не простой, я уже понял и проникся.
- А нечего рассказывать... влюбилась по молодости... голову совсем потеряла, больше жизни его любила... сказал бы на нож грудью упасть, упала бы в тот же миг. Год мне голову морочил, а потом бросил... одна радость, что успела я от него ребеночком обзавестись. Хоть что-то от той любви осталось...
- Как же его у тебя не забрали?
- Так не знает никто. Только Анхелия да еще ты теперь...
- А она откуда?
- Так она мне зелье дала, от которого альвы не только песни петь могут, но и на девку залезть. Без нее ничего бы у меня не вышло. Она мне сразу сказала, что я понесла, услала Дирамаля на юг на двадцать декад, а мне мужа нашла.
- А Зария и Анхелия, они кто?
- Анхелия после Хозяина самая главная, ее даже Зарадинал слушается, Зария ее первая помощница.
- А если альвийка забеременеет, у нее ребенка заберут? - спросить о том, что его умертвят, у Вадима даже язык не поворачивался.
- Кто будет забирать? Ее заранее отправят на юг, там она родит, пристроит ребеночка воспитывать в людскую семью и обратно в замок вернется. Только это у них редко бывает... заболтал ты меня совсем, ну точно как Дирамаль, только тот больше сам трещал, а ты хитрый, меня вопросами своими совсем с толку сбил. Мы с тобой, сладенький мой, тут встретились не разговоры вести.
- Нет. Поспишь чуток, тогда другое дело. Совсем сбесилась. Мы ж с тобой не последний раз видимся. Давай настойки твоей выпьем, пока не выветрилась.
- Маленький, глупый везунчик... откуда тебе знать, что будет завтра? Живи каждый день, как последний... но раз мой господин желает отдохнуть, значит, мне остается только ждать и надеяться. Давай настойки, может хоть она поможет мне дождаться твоей ласки.
- Почему ты меня везунчиком назвала?
Отобрав у него кувшин, Релана сделала большой глоток и начала грызть какой-то фрукт. Вадим терпеливо ждал.
- А теперь я спать буду, как ты мне и велел, мой господин. Потом проснусь, и если кое-кто выполнит свои обещания, тогда, может быть, я буду дальше отвечать на его вопросы.
Мстительно улыбнувшись, Релана улеглась ему на плечо, обвила рукой и ногой, чтоб не сбежал, и закрыла глаза.
***
Глава 3
Он проснулся первым, не представляя, сколько прошло времени. Но на небе по-прежнему светили обе луны, звезды, птицы не пели, а значит, спешить было некуда. Релана обвивала его, только голову переместила на грудь. Вадим гладил ее по бритой голове и пытался представить, как бы выглядела эта женщина с длинными волосами. Ему пришлось освободиться от ее объятий, природа неудержимо звала его к себе. Релана сразу же проснулась, дав понять, что от нее так просто не убежишь.
- Ты куда собрался?
- Сейчас вернусь, - недовольно буркнул Вадим, не зная как правильно ответить на этот простой вопрос.
- Понятно... я тоже, пожалуй, сейчас вернусь, - улыбнулась она и убежала в противоположном направлении. Вадим засмотрелся на ее роскошную фигуру, грациозно удаляющуюся упругим шагом. В неясном свете двух лун она приобрела магическую притягательность...
Вадиму казалось, что невидимые паутинки силы исходящие из ее тела физически тянут его к ней... стоило огромного труда вспомнить, чего он, собственно, встал.
"Блин, прям живое воплощение богини плодородия... может она и мне альвийского зелья подмешала...", - мелькали мысли, а его взгляд уже искал ее среди темных деревьев.
Он шел к ней навстречу, а она вдруг метнулась, заскочила на него, как кошка, обхватив руками шею, а ногами его талию. Затем медленно начала сползать вниз, пытаясь наткнуться своим телом на то, что ее естество пыталось найти и поглотить. А поглотив, забилось на нем в первородном катарсисе.
Когда они очнулись от охватившего их безумия, ее голова снова лежала на его груди, рукой и ногой она прижимала его к одеялу, а по ее щекам катились слезы...
- Почему ты плачешь? - его руки ласкали ее, казавшуюся в этот момент такой ранимой и беззащитной.
- Плачу, что не тебя первого встретила ... я уже не могу так любить, как тогда... сгорело все... ты только не влюбись в меня, слышишь... заделай мне ребеночка и уходи... найди себе девочку, везунчик, ту для который ты будешь первым...
"Поздно, моя радость, не проси... я уже влюбился и мне не надо ничего больше. Больше того, что у меня уже есть...", - он держал ее лицо в своих ладонях и губами ловил слезинки, пока она не поймала его губы и заскочила на него сверху, прижав к земле.
- Нет, ты обещала, что сперва все расскажешь. Почему везунчик?
- Потому, что в твоих жилах кровь богини Удачи... потому ты и живой до сих пор...
- Неужели ты веришь в эти сказки? - она с изумлением взглянула на него, затем начала объяснять, как объясняют малым детям, что не нужно совать пальцы в огонь, а то будет больно...
- Я и забыла, откуда ты родом... твою землю покинули боги, уже давно... Анхелия говорит не меньше тысячи сезонов назад. Такие миры как твой, называют проклятыми, в них совсем не осталось божественной энергии. Энергии позволяющей богам менять действительность, а магам творить чудеса. Таких миров очень мало, а тех, на которых сохранились разумные, вообще единицы. Семь попыток перенести разумного из твоего мира, закончились неудачей. Хозяин получал лишь прах, он даже не мог определить, какая раса живет на твоей земле. Восьмая попытка должна была быть последней. Но когда Анхелия провела с тобой обряд проверки кровью, и он впервые за все время его проведения оказался успешным...
- Разве не ящер его проводил? Я точно помню, как он царапал своими когтями мою голову...
- Это он тебе Большую печать ставил, а обряд Анхелия проводила, ты без сознания был, они тебе по голове дали, чтоб ты не брыкался.
- А что такое Большая печать?
- Точно, как сынок мой самый младший, ему только пять сезонов, он как ты, а что то, а что это, язык заболит, пока все ему расскажешь. Так вот. Ящер велел ей отнести твою кровь в храм всех Богов и провести обряд опознания. Он сразу заподозрил неладное, когда ты выжил после Большой печати. А что такое Большая печать, тебе только Хозяин сможет рассказать. Я знаю только, что она готовит людское тело к принятию Подарка, и шанс выжить после нее имеют только прошедшие обряд проверки кровью. И то небольшой. Одевайся, тебе уже пора. Боец должен вернуться после выходных за один интервал до подъема. Если бы кое-кто, не лапал альвиек, то мог бы и сегодня спать до обеда, а ночью меня любить... теперь будем ждать декаду, пока тебе выходных не дадут. Обязательно на выходные зайди в храм всех Богов с дарами богине Удачи и богу Войны.
- Зайду. Ты знаешь, какие у вас кабаки в городе есть? Я сказал, что в кабак иду, а вдруг кто-то спросит в каком был?
- Скажешь, был в Пузатом Бочонке. Альвы туда не ходят. И гляди мне, в дозоре к альвийкам не приставай. Я все узнаю и страшно отомщу, понял?
- Да я на них и не гляжу, худые, как доски...
- Как за задницу хватать, так не худые были... смотри мне, я ревнивая страшно, тебе никакая печать не поможет.
- Слушай, у тебя мелкие монеты есть?
- Есть.
- Давай сюда. Держи три больших, будешь в городе, купи себе подарок.
- Вот спасибо, ты первый, кто мне денег утром дал, и немало... за три больших монеты в борделе даже альвийку на один интервал заказать можно, но я обещаю, в следующий раз отработаю, сладкий мой, жалеть не будешь.
- Глупости не говори. Я же их на пропой взял, вернусь с ними, каждый поймет, что я в кабаке не был. Дай-ка мне своей наливочки на дорожку, чтоб дух свежий был...
***
Его десяток во главе с десятником Динимиелем, гулял в тот день свой второй законный выходной, поэтому Вадима временно прикрепили к десятку Анадиналя. По закону бутерброда именно в этом десятке служил расист и обе девчонки, к которым он приставал в бассейне.
Тренировка началась по старой схеме с пробежки вокруг замка и джигитовке на тирле. Потом начались отличия. Стреляли со скачущих тирлов по качающимся кольцам перед деревянными щитами. Стрела должна попасть внутрь кольца и зафиксировать его. Из пяти колец, два пришпилить, шло в зачет, три - хорошо, четыре - отлично. Пять из пяти пришпилил десятник и Вадим. Расист смог зафиксировать лишь четыре.
Затем было надевание колец на копье, только качалось не одно кольцо, а два в противофазе и нужно было наколоть их оба в момент, когда они створяются. Оценивалось так же, как предыдущее упражнение. Два двойных попадания - тройка и так дальше. Четыре попадания было только у десятника и расиста. У Вадима было пять. Для его махинаций Силой, что одно кольцо подставлять под копье, что два, особой разницы не имело. Полоса препятствий была та же, знакомая до каждого сучка и впадины.
Когда начались парные учебные бои, Вадим надеялся, что его поставят в пару с расистом. О том же просил расист у десятника, но тот сам стал с ним в пару и велел Вадиму заниматься самостоятельно. Выполняя придуманную самостоятельно последовательность ударов и передвижений, он краем глаза поглядывал на бой своего потенциального противника, и был вынужден признать, что тот выглядит сильнее его бывшего наставника.
Внезапно запищала какая-то висюлька на шее у десятника, и он прижал ее к уху. Нетрудно было сообразить, что это местный аналог мобильной связи.
- Боевая тревога! - проорал он после общения с начальством. - Оставить в оружейной пики и сабли, вооружиться рогатинами и боевыми топорами. На кухне взять подготовленные для заставы продукты, и загрузить на тирлов. Выезд через двадцать мининток. С нами отправляется госпожа Зария, для оказания помощи раненым. Дежурная тройка нарвалась на майдара. Одержали победу, но все трое ранены. Двое тяжело. Бегом марш.
Вскоре двенадцать тирлов обвешанных оружием, сумками и всадниками рысью поскакали по дороге, ведущей от замка в северном направлении. Через полчаса показался достаточно большой город, который объехали по дуге.
Монотонный стук копыт отбивал повторяющийся ритм, под который в сознании Вадима всплыла песня из его прошлой жизни:
"Холодно... як би не було, як би не дуло
В твое вiкно
З ким би не йшла до сну...
В тобi я, втоплю свою весну...
Все одно... хтоб не лишився з тобою сховатися
Вiд дощу
Або лишив одну...
В тобi я, знайду свою весну.
Як же так... як же так, я один... не засну...
В тобi я, втоплю свою весну.
Холодно... якби не було, як не болiла б
Твоя любов.
З ким не вела вiйну...
В тобi я, втоплю свою весну..."
"Знай, я знайду i втоплю свою весну!", - пел Вадим, глотая дорожную пыль. Стихи, которые еще вчера он назвал бы демонстрацией влияния сюрреализма на творчество украинской рок-группы, вдруг стали конкретными и понятными.
"Заколдовала меня... только про нее и думаю каждую свободную минуту", - мысли мелькали, а он вспоминал ее царственную грацию. И формы. И глаза. Никак не вязался облик Реланы с обликом рабыни. Каким бы ни был ее формальный статус, она была свободной, Вадим это хорошо чувствовал. В ней была та свобода, которую не отнять. Свобода цельной личности осознавшей свою уникальность и радостно дарящей ее всем окружающим. Не сравнивая ни с кем, и ни с чем...
"Не боится одна по ночам бегать, что не спросишь, все знает... странная она какая-то... не по статусу ей такая информированность... приеду, надо будет обязательно спросить, хотя слуги обычно знают о хозяевах больше всех...".
Еще через три часа непрерывной скачки они прибыли на заставу, представляющую собой большой дом и двор, обнесенный земляным валом и высоким частоколом. Приближаясь к нему, ехали зигзагами, объезжая многочисленные, хорошо замаскированные волчьи ямы. Зария тут же скрылась в доме, туда же потащили ее сумки.
Видно было, что опытные всадники выбрали максимально возможный темп. Тирлы были очень измучены, их буквально шатало. Тем не менее, разгрузив животных, им предоставили весьма короткий отдых, как раз, чтоб бойцы успели умыться и быстро перекусить. После этого одна тройка с десятником осталась на заставе, а две отправили менять бойцов дежурного десятка, который завтра, с ранеными отправлялся в замок.
Естественно, Вадим усилил своим крепким телом тройку с расистом и двумя альвийками.
"Это песец", - подсказал ему его внутренний голос. Вадим ничего похожего на северную лису в округе не наблюдал, но голосу поверил, поэтому вдвое усилил наблюдательность и настороженность.
Первым ехал есаул, за ним две амазонки, а боец Смутьян замыкал шествие, стараясь двигаться след в след. Его беспокоило смутное воспоминание, вынесенное из приключенческой литературы, в котором упоминалось, что дикие звери обычно нападают из засады на замыкающих. Поэтому он внимательно рассматривал деревья, ветки и кусты впереди себя, и вслушивался во все звуки позади себя. Вадим обратил внимание, что справа, в шагах пятнадцати от тропинки по которой они ехали, воздух дрожит сплошной стеной, и все расплывается маревом в этой стене дрожащего воздуха...
"Так вот она какая, Пелена..."...
Иногда они объезжали, иногда заставляли тирлов перепрыгивать прикрытые ловчие ямы, вырытые прямо на тропе. В основном тропа шла по лесу, иногда встречались небольшие просеки и поляны. Сопоставляя прочитанное в книгах, с тем, что он видел, ему стала понятна основная стратегия борьбы с выходцами из-за Пелены. Недаром альвы изредка касались руками деревьев, рядом с которыми проезжали. Прорвавшиеся звери, учуяв ненавистный запах альвов, тут же становятся на след и проваливаются в ближайшую ловчую яму.
Отмахав часа три, они выехали на широкую просеку, на которой спокойно паслись три тирла, а их хозяева таскали сушняк для костра в центре треугольника, образованного тремя одиноко стоящими деревьями, оставленными на сплошной вырубке. Альвы коротко пострекотали между собой и поменялись ролями. Таскавшие сушняк вскочили на своих тирлов и направились к заставе, а Вадим и его боевые товарищи продолжили их занятие. Место для будущего костра было выбрано не случайно. Его окружали, как и заставу, многочисленные ловчие ямы, вырытые в шахматном порядке.
Командир приказал Вадиму принести воды в котелок, развести костер и поставить воду на огонь. На вопрос, где брать воду, ему махнули рукой в весьма неопределенном направлении. Рассуждая логически, что по дороге ничего похожего на воду не встречалось, и вряд ли б постоянную стоянку устраивали далеко от воды, он отошел шагов пятьдесят на запад, выйдя из района ловчих ям. Повернув на юг, начал описывать вокруг будущего костра полукруг. Вскоре заметил нечто похожее на натоптанный след, и смело пошел по нему. Идти долго не пришлось, вскоре он увидел бьющий из-под земли ключ, а рядом бочку без дна, закопанную в землю и аккуратно обложенную камнем. Для сбора воды. Ниже по течению была выкопана недлинная, но глубокая канава, очевидно для технических нужд и водопоя тирлов. Прикинув глубину, Вадим быстро разделся и окунулся в холодную воду, смывая пот и дорожную пыль. Одевшись и набрав из бочки воды в котелок, он вернулся разводить огонь. Небольшой шарик прозрачного огня скользнул между ладоней и послушный его воле устремился к нижним веткам, охватывая их уже видимым пламенем.
Повесив котелок на перекладину, Вадим доложил о выполнении, и отправился набрать еще пару охапок горючего материала пока не станет совсем темно. Кашу, заправленную вяленным мясом, одна из девчонок доваривала уже в темноте, пока остальные усевшись спиной к огню, вслушивались и всматривались в ночную тьму. Хотя правильней будет сказать ночные сумерки. Туч к счастью не было, а света звезд и двух лун было достаточно, чтоб наблюдать ближайшие окрестности.
Кушали и спали тоже по очереди. Тревога случилась всего один раз, когда Вадим спал. Едва он вскочил и схватил рогатину, как какая-то тварь, отдаленно напоминающая мелкого, хищного ящера, размером с теленка, благополучно провалилась в одну из ям и насадилась на колья. Крику было много, но недолго. Кто-то из альвов всадил с пяти метров стрелу в глаз, видно умудрился и мозг задеть. Кричать хищник перестал, но судороги еще продолжались не меньше мининтки.
Не обращая на это внимания, альвы с помощь тирлов и двух веревок быстро стащили хищника с кольев, подвесили прямо в яму вниз головой и, вскрыв артерии, сцедили кровь в кожаный мешок. Причем командир их маленького отряда при этом явно что-то магичил. Вадим почувствовал легкий ручеек силы исходящий от него к подвешенной тушке. Либо кровь разжижал, либо сокращал мышцы сердца, либо и то и другое. В мешок сыпанули какого-то порошка и плотно завязали.
Оставив тушку до утра в подвешенном состоянии, все вернулись к занятиям, прерванным ночным нападением. Кто дальше спать, а кто караулить. Как только начало светать, альвы потащили хладный труп тирлами к лесу, подвесили к ветке и начали разделывать, а Вадим, отмыл котелок, набрал воды, добавил пепла и принялся: отмывать колья от крови, обмазывать их глиной и засыпать землей следы крови на дне ямы. После этого еще пришлось восстанавливать порушенную маскировку над ловчей ямой.
Командир с одной из девушек, уложив добычу на волокуши, потащили ее к заставе по окружной тропе без ловчих ям, а Вадима с Альвирой отправили на запад, проверить ловчие ямы до самой границы владений Хозяина и обновить запах на тропе. Это делалось каждый день, иначе зверь мог уйти вглубь земель не учуяв свежего следа.
Альвирой оказалась именно та альвийка, с которой у Вадима уже был первый чувственный контакт. Естественно, ее назначили командиром их двойки, и она перед отъездом провела небольшой инструктаж.
- Я еду первой, ты замыкающим и смотришь назад. Самое опасное на тропе, если тварь проходит через прореху, когда мы рядом. Может появиться как спереди, так и сзади. Это бывает очень редко, но бывает. Если видишь тварь, кричишь мне, - "Вперед!", если я замечаю, то крикну, - "Назад!". Сразу разворачиваешься и несешься, что есть духу, до первой ловчей ямы. Перепрыгиваем, чуть отступаем и разворачиваемся навстречу зверю. Расстояние рассчитываем так, чтоб прыгать на добычу ему пришлось бы с поверхности ямы. Тогда он точно провалится. Но это я сама, стану в нужном месте, твое дело не проспать, иначе, сам понимаешь... - она кровожадно улыбнулась, - убегать я уже буду одна. Лук со стрелой всегда в руке. Бей только в глаз, это единственное уязвимое место для стрелы. Пусть не допустят этого Боги, но если придется взяться за рогатину, бей в открытую пасть. Вперед, напарничек, времени у нас немного, а путь неблизкий.
Часа три они скакали рысью по тропе, пока добрались до межевого столба. По дороге, в одной из ловчих ям висело на кольях что-то похожее на тирла, но Альвира, не сбавляя темпа, понеслась дальше хлопая ладошками по стволам деревьев. Добычей они занялись на обратном пути, утащив ее волоком по неприметной тропке в лес. Выпотрошив, ободрав шкуру, вырезав внутренние органы и железы, Альвира потрусила все каким-то порошком, и слегка помагичила. Погрузив добычу на волокушу, они потащились через лес к объездной тропе и по ней прибыли на знакомую просеку, где прошла ночевка, но вышли значительно дальше от Пелены.
Оказалось, смысл оставить расти возле стоянки несколько деревьев, был вполне очевиден, просто его очевидность в полдень была столь велика, что дошла даже до Вадима. Их напарники уже вернулись, ловчие ямы на их маршруте оказались пусты, поэтому они уже успели не только сварить нечто напоминающее густой суп, но даже съесть свою половину. Быстро похлебав супу, Вадим с Альвирой отправились дальше по окружной волочить свою добычу на заставу, а напарники остались валяться в тени под деревьями, пообещав сварить к их приходу ужин.
"Вот так везде. Начальство отдыхает, рядовые пашут", - мрачно подумал Вадим. Два дня езды с утра до вечера в седле укрепили некоторые мышцы ног до судорог, некоторые отбили, а романтика службы в дозоре, вдохновляла его все меньше и меньше.
Вторые сутки прошли аналогично, ночью обошлось без нападений, зато днем пришлось вытаскивать из ловчих ям и разделывать две туши. На второй день, вечером, их сменили. Добравшись рысью по окружной тропе к заставе, они заночевали за забором, под крышей, на тюфяках набитых сеном. Отъедались и отсыпались до следующего вечера, на заставе делать было нечего, кроме как одного выставить на вышку обозревать окрестности. Вечером отправились, в свою очередь, менять тройку отбывшую двое суток в дозоре. Две сутки в дозоре, сутки на заставе. К концу декады он обдирал и потрошил туши, как заправский мясник и слегка расслабился, за что чуть не поплатился головой.
Это случилось за два дня до окончания вахты и возвращения в замок. Они, как обычно, вдвоем с Альвирой двигались по тропе, обновляя столь ненавистный пришельцам из-за Пелены запах альвов, заодно проверяя ловчие ямы на предмет свежей добычи. Вадим, как всегда ехал замыкающим, обозревая заднюю полусферу. Для этого ему практически все время приходилось ехать развернутым полубоком и с вывернутой назад головой. Это было весьма утомительно, поэтому, Вадим спрыгивал с лошади и запрыгивал в седло спиной к направлению движения. Перед очередной ловчей ямой, Альвира его предупреждала, и он моментально менял свое положение, чтоб вовремя дать команду тирлу на прыжок. Преодолев препятствие, снова разворачивался назад, контролируя свою область.
Когда в пятидесяти метрах позади него, из Пелены выскочило нечто похожее на маленького тиранозавра, Вадим подумал, что ему привиделось. Ящер был высотой два с половиной - три метра, длиной - метров шесть, от кончика морды, до кончика хвоста. Он сразу, длинными, беззвучными прыжками, бросился за ними вдогонку.
С трудом сообразив, что все более чем серьезно, его скоро начнут кушать, Вадим заорал, - "Вперед!", и выпустил стрелу целясь в правый глаз. Сознание привычно скользнуло в покой и безмыслие, все происходящее вокруг замедлилось, а воздух знакомо превратился в прозрачный кисель.
Вот стрела, тягуче прорываясь к цели, впивается в глаз, но бегущая скотина даже не сбилась с шага, небрежным движением передней лапы вырвав помеху и отшвырнув в сторону. Жест был настолько осмысленным, что у Вадима мелькнула паническая мысль:
"Оно что, разумное?!", - вопрос остался без ответа. Можно сказать, повис в воздухе.
Нет времени достать вторую стрелу, нет времени поменять посадку и пришпорить тирла, есть время лишь на то, чтоб единым движением бросить нож прямо из ножен во второй глаз. Но ящер успевает в этот раз чуть дернуть морду кверху, нож ударяет его в пасть и сквиргнув, отлетает в сторону.
Таким броском, Вадим загонял нож в дерево на половину длины лезвия. Времени на то, чтоб удивляться не было. На короткое мгновение тварь сбилась с шага, и его хватило, чтоб отбросить лук, левой рукой вырвать рогатину из держателя, выгнувшись назад упереться рогатиной в землю, освободив ноги из стремян, пронести правую ногу над крупом коня и, обернувшись вокруг рогатины, броситься вперед, гася скорость и разворачиваясь навстречу зверю.
Тело еще не успело развернуться полностью, а руки уже выбрасывали рогатину навстречу открытой пасти летящей прямо на него. Вадим еще успел отметить, что нож все-таки выбил верхний передний зуб и рассек зверю губу, как хитрая бестия, заметив летящее навстречу лезвие, захлопнула пасть. Стрела напарницы ударила возле глаза и бессильно скользнула по твердой чешуе...
Все, что он успел сделать, так это направить острие в дырку выбитого зуба и, выкручивая кисти рук, прокрутить рогатину, несущуюся в оскаленные сжатые зубы, так, чтоб ее лезвие стало вертикально.
Длинное острие рогатины вошло в дырку от зуба, рассекло небо и воткнулось в мозг практически без сопротивления. Так продолжалось до момента встречи пасти с крестовинами, упершимися в нос и в нижний зуб соответственно. После этого рогатину начало неудержимо толкать назад и рвать из рук.
Вадима, вцепившегося в рогатину мертвой хваткой, выгнуло дугой, пока древко не уперлось в землю и не начало задираться вверх. А на него неслись передние лапы твари украшенные здоровенными когтями, издали казавшиеся обманчиво миниатюрными.
Оттолкнувшись руками от рогатины, а ногами от земли, Вадим пытался избежать встречи, как с передними, так и с задними лапами надвигающейся на него тушки, но это удалось не совсем. Когти ударили по металлической бляхе шлема закрывающей щеку, скользнули по ней и добрались до мягкой плоти. Один коготь разорвал ему незакрытую часть скулы и нос, а второй разодрал часть щеки до рта .
Подбежавшая Альвира вогнала во второй глаз судорожно дергающейся твари свою рогатину, и сразу бросилась к Вадиму.
- Дай руку! - она сунула ему в ладошку один из висящих на ней, как на новогодней елке, амулетов. - Когда скомандую, сожми его сильно.
Одной рукой она старалась придать клочьям носа прежнюю форму, второй соединяла разорванные части щеки.
- Жми! - он сжал. Амулет нагрелся и начал бить его током.
- Не отпускай! - заорала напарница, когда он непроизвольно ослабил усилие.
У него было такое ощущение, что какая-то невидимая пленка сжимает его кожу в местах ранений. Невыносимо хотелось чесать и содрать ее с лица. Он непроизвольно дернулся свободной рукой, но ее тут же придавили коленом, а на попытку погримасничать, чтоб хоть как-то ослабить чесотку, он услышал:
- Замри и даже не дыши!
К счастью, пять секунд не дышать, способен каждый.
- Отпускай амулет! Вставай, веди сюда тирлов! Быстрей! Нельзя терять ни мининтки!
Щека и нос онемели, как от местной анестезии, но психологически, Вадим продолжал себя чувствовать тяжело раненым воином, нуждающимся в заботе, тепле и ласке. К сожалению, рядом не было никого, кто хотя бы попытался сымитировать эти чувства. Кряхтя и жалея себя, вынужденного в одиночку заваливать диких монстров, такого побитого и порванного героя, которого никто не любит, не приголубит, он поймал тирлов и подвел их к поверженному хищнику. Трогая щеку и нос, он ничего не чувствовал, разговаривать онемение щеки тоже не мешало. Альвира, тем временем, уже успела опутать еще дергающиеся задние ноги и хвост веревками, и перекинуть их, через ближайшую толстую ветку.
- Разворачивай тирлов, вяжи веревку к луке седла! - и сама начала вязать еще две к седлу своего тирла. - Веди их! Его надо поднять!
Не успела морда зверя подняться над землей, как Альвира, отбросив в сторону рогатины, натянула на нее кожаный мешок.
- Быстро помогай! Держи мешок! - Вадиму хотелось заметить, что дымом не пахнет, пожара не наблюдается, и что спешка нужна только при ловле блох. Но застрял с переводом, пытаясь найти аналог понятию блоха среди представителей местной фауны. Так и стоял с мешком натянутым на голову тварюге, которой та изредка подергивала.
Выхватив нож, Альвира двумя точными ударами вскрыла артерии, из которых полноводными ручьями в мешок полилась кровь. Голова судорожно задергалась в мешке, намекая, что ей все происходящее крайне не нравится. Но Вадим очень удачно расположился за ее затылком, поэтому не переживал, что ему ненароком чего-то откусят. Напарница тем временем выполняла шаманские танцы, бормоча чего-то под нос, добавляя в мешок разных порошков, которые она находила в своих безразмерных сумках, неизвестно когда появившихся рядом.
Когда ручьи превратились в тоненькие струйки, она, сделав несколько разрезов, ловко прикрепила крючками две фляжки на шею твари, налепив чего-то типа смолы возле горлышек, чтоб ни одна капля мимо не прошла. Фляжки были хитрые, похоже, что из серебра, с многочисленными, выгравированными на них рунами. У Вадима, таких не было...
Запечатав мешок и взвесив его на руке, Альвира радостно присвистнула.
- Сорок империалов, а то и больше!
- За этот мешок сорок империалов? А сколько же тогда стоит все, что мы добыли за декаду?
- Все, что весь десяток добыл за это время, с трудом натянет на тридцать.
- Понятно... кровь сорок, а вся остальная туша?
- Еще пятнадцать - двадцать и то только потому, что все свежее, и органы, и мясо, да и дирмадрон добыча редкая, а живьем разделанная, - она кровожадно улыбнулась, - я о таком еще не слышала. Мы с тобой первые, напарник. А теперь помолчи три мининтки.
Она сняла с шеи один из амулетов с маленьким красным камнем в центре, что-то прокаркала и приложила его к висящей туше. Амулет прилип к ней, а кровь, практически переставшая сочиться во фляжки, побежала веселей.
- За свои кровные купила, - похвасталась Альвира амулетом, - думала, покажу Хозяину, он всем такие купит, а мне деньги вернет... а он разрешил мне забирать половину дополнительно выцеженной крови. Больше года носила, всего три раза применяла, даже на четверть заряда не использовала, заработала всего десять монет серебром. Но сегодня он себя покажет и наконец-то окупится. Этот амулет выгоняет всю кровь из тканей в сосуды и гонит по сосудам к голове. С этого экземпляра мы стрясем дополнительно полторы фляжки крови, а это больше двух империалов. Половина моя. Но самый главный приз на нас двоих, это полная фляжка крови. Хозяин установил такую премию для группы, добывшей от зверя более двадцати фляжек крови. А в нашем мешке не меньше тридцати пяти.
- Амулет твой сколько стоил?
- Пол империала. Дорогой. Зато многоразовый, до конца жизни хватит.
- А зарядка?
- Сама заряжаю. Медленно, зато бесплатно.
- Слушай, а почему свежая кровь такая дорогая?
- Твари приходят из зоны высокой концентрации эманаций Смерти. Чтоб выжить в этой атмосфере их плоть, а особенно кровь содержит очень много жизненной энергии. К сожалению, как только они выходят за Пелену, эта энергия покидает кровь, как пузырьки газа покидают молодое вино, если открыть пробку бутылки. И тут важно каждое мгновение. Всего несколько раз в году бывает такая удача, чтоб кровь забрали через несколько мининток после прохода. Но кроме времени также большое значение имеет то, с какого зверя добыта кровь. Крупный хищник, это самое ценное сырье. У нас двойная удача. За все время охоты возле Пелены, таких случаев были единицы. А чтоб при этом обошлось без ранений, я о таком и не слышала.
- Предположим, без ранений не обошлось...
- Твои царапины за раны никто не считает, а пару шрамов тебя только украсят. Дай-ка погляжу...
Она хватанула его рукой за подбородок, покрутила туда-сюда и неожиданно поцеловала в губы.
- Все уже зажило. Через пару дней и видно не будет. Почти. Все, кровь уже не идет. Опускаем, тащим в лес, разделываем. Времени мало, мы еще не отметили всю тропу.
Альвира отцепила фляги, тщательно закрыла, попыталась обогнуть Вадима в направлении тирлов, но он ловко поймал ее за талию, и развернул к себе. Она не сопротивлялась.
- Ты мне ничего не хочешь объяснить?
- Не сейчас. Когда закончим то, что не терпит промедления.
Мягко вывернувшись из его захвата, она подошла к тирлам, и заставила их пятиться задом пока туша не легла на землю. Перецепив веревки они затащили тушу в лес и начали разделывать.
- Слушай, давно хотел спросить, а почему тут обычных зверей не видно? И птицы не поют... - Вадим вдруг понял, что ему не давало покоя все это время.
- Поразительная наблюдательность, - не скрывая сарказма, отметила напарница, - теперь я понимаю, как ты смог заметить эту трехметровую тварь, незаметно подбирающуюся к нам. В следующий раз, когда будешь купаться, сними с себя выданные тебе амулеты, которые велено не снимать до возвращения. А потом очень медленно отходи от них. Все поймешь без объяснений.
- Ты хочешь сказать, они подавляют страх который чувствуют живые возле Пелены?
- Да. Один из них подавляет страх.
- Но как можно отличить один страх от другого?
- Никак. Амулет не отличает. Он подавляет все страхи.
Теперь Вадиму стало понятно, почему он так бесстрашно бросился с рогатиной наперевес навстречу зверю. Да и другие странности, езда на лошади задом наперед, замедленная реакция на появление зверюги и эта странная уверенность, что с ним ничего плохого не может случиться.
- А раньше об этом рассказать нельзя было?
- Ты воин, а не маленький ребенок, чтоб тебя предупреждать об опасности. Ты или научишься ее чувствовать, или погибнешь.
То мимолетное теплое чувство, возникшее после ее поцелуя, бесследно рассеялось, а вернулось, и заняло привычное место недоверчиво-осторожное отношение к альвам обоего пола.
- А тирлы почему не бояться?
- У них амулеты под кожу зашиты, заряжаются на декаду перед отъездом к Пелене.
Закончив работу, они дотащили добычу до ближайшей поперечной тропинки, ведущей от основной тропы к объездной и оставили, а сами, налегке, поспешили завершить обязательный маршрут, предварительно отыскав лук и нож Вадима. В одной из ловчих ям висела на кольях очередная тушка, но они, не задерживаясь, проследовали дальше. В конце маршрута они сразу перешли на объездную дорогу и чуть ли не галопом поспешили к оставленной добыче, а дальше уже никуда не спеша, поволокли ее на двух волокушах.
Пользуясь ситуацией, Вадим продолжил расспросы.
- А кто оценивает нашу добычу, кто продает и как делятся монеты?
- Продает наш десятник, может продавать любому оптовому скупщику в городе. Но на основные товары цены уже давно установлены и меняются очень слабо. Торг обычно возникает, когда появляется такой редкий товар как наш. Половину выручки забирает Хозяин, четверть идет в фонд дружины, а четверть распределяется по долям на всю дружину. В дружине сто девяносто семь бойцов, с тобой сто девяносто восемь, а долей - двести тридцать шесть, с тобой - двести тридцать семь.
- А где остальные бойцы? В замке от силы человек шестьдесят...
- Кто где. Кто на границах, кого соседи наняли у Хозяина, кто с торговыми караванами по континенту ездит. Все при деле. В замке только малая часть, одни приходят, другие уходят.
- А фонд дружины зачем?
- Как без фонда? Он дорогое лечение оплачивает, инвалидам помогает, амулеты для дружины, дополнительное вооружение, все фонд оплачивает.
Со всего этого Вадим вынес вывод, что Хозяин, жучара еще та. Вместо того, чтоб тратиться на свою армию, он на ней бессовестно наживается.
"С одной стороны, мог бы просто все отбирать, как ни как, альвы его рабы, повязанные с ним до смерти. Но добросовестную работу никакими магическими печатями не обеспечишь, тут морковка перед носом нужна, и надо сказать, организовано все с умом, и о себе не забыл, и вояки довольны".
- А сколько в среднем за год простому бойцу монет набегает?
- Около трех империалов. Монет двести восемьдесят - триста, как когда...
- Получается в среднем девять монет в декаду? Две от Хозяина, а семь сами зарабатываете?
- В среднем так и выходит. Все зависит от заказов, от добычи.
"Выходит наш Шеф наваривает на каждом четырнадцать монет за декаду. Две отдает в зарплату. Пусть жратва, шмотки, купальни это еще одна монета расходов. В итоге чистый навар с каждого воина одиннадцать монет за декаду. Для него это детский лепет, судя по тому что, я о нем знаю... но сам принцип... все должно приносить доход. Какой-то неправильный он маг, больше на олигарха смахивает...".
- Смутьян, я знаю, ты хочешь спросить меня совсем другое... но не решаешься... - когда Альвира, перебив его мысли, начала свою речь, Вадим сперва достаточно долго не мог понять к чему она клонит. - Считай, что я отдала тебе старый должок, еще с купальни, а в действительности, этим жестом я просто выразила тебе свое изумление, как ловко и быстро ты расправился с дирмадроном. Ты настоящий воин, Смутьян, я рада, что мы напарники, но это все. Ничего другого между нами быть не может.
"Белая леди не ляжет в койку с волосатой обезьяной... видно их расистами вывели еще в пробирке, это уже не изменишь...", - Вадим прочитал в какой-то книге теорию ученого ящера изучавшего альвов. Тот пришел к выводу и доказывал это в своей работе, что это раса, была выведена из людей магическим путем, с целью усиления бойцовских и организационных качеств. Раса обладает весьма средними умственными и магическими способностями, зато великолепными бойцовскими и организаторскими. Идеально подходит на роль младшего и среднего военного командного звена. Отдельно отмечалась очень низкая дисперсия способностей по виду. Отсутствуют глупцы и бездари, но также отсутствуют мудрецы и сильные маги.
- Не бери в голову, напарница. Если ты о своем невинном поцелуе, то я уже думать об этом забыл. Можешь не переживать, никаких покушений на твою невинность с моей стороны не будет. Это я тебе торжественно обещаю. - Вадим был еще слишком молод и не разбирался во всех хитросплетениях женской логики. Иначе он бы знал, что если женщина вам говорит о том, что никогда не ляжет с вами в постель, это значит, что она готова это сделать через пять минут, если вы сумеете найти нужные слова и приложить к этому усилия.
- Вот и хорошо, - нервно дернув подбородком, она уже приказным тоном заявила, - займи позицию сзади и наблюдай за своей зоной. Оружие приготовь. Мы возле Пелены, а не на прогулке.
- Слушаюсь! - гаркнул Вадим, и отстал, чтоб быть подальше от гневно сверкающих глаз. Развернувшись в седле лицом в противоположную сторону к движению лошади, он достал лук и стрелу и начал размышлять о загадочной женской душе, которую раздражает и то, что мужчина с ней спорит, и то, что он с ней соглашается. Он был молод и еще не знал, что будет размышлять на эту тему еще очень, очень долго. Пока не надоест.
Альвира по дороге связалась с начальством, доложила о происшествии и эксклюзивной добыче. Когда они прибыли, десятник уже успел провести предварительные переговоры и горел нетерпением проверить некоторые данные.
- Когда я рассказал нашему основному скупщику, что у нас тридцать пять фляжек крови дирмадрона который меньше пяти мининток, как прошел Пелену он просто не поверил. Сказал, если это правда, берет всю добычу оптом за восемьдесят империалов! Я уже подготовил все ингредиенты к пробе на время. Капни мне сюда одну каплю.
Он протянул к Альвире маленькую глиняную бутылочку, вернее было бы сказать пузырек, с узким горлом, куда она капнула из фляжки. Они убежали в дом алхимичить над ингридиентами, а Вадим достал из сумки черствые лепешки, вяленого мяса, пару фруктов, флягу с водой и уселся в тени забора наконец-то перекусить. Уже было далеко за полдень, а во рту ни маковой росинки, плюс ускоренное лечение видно тоже энергии требует, не говоря о потере крови, лилось с него, как с кабана, хорошо, что недолго.
Взволнованная альвийка выбежала к нему и рассказала что в мешке чуть больше чем тридцать семь фляжек крови, что проба на время показала четыре мининтки и десять тиков времени (одна мининтка разбита на сто тиков).
- А это значит, что добычу оценят в восемьдесят империалов, как обещали, - взволновано закончила она свою речь.
Вадим, как раз проглотил очередной кусок и мог разговаривать.
- Я бы торговался за сто, - буркнул он ей, - крови больше, значит и туша больше, время меньше на целую мининтку, пусть добавляет, спиногрыз, мы тут кровь льем, а он монеты зажимает.
Альвийка удивленно уставилась на него, не разделившего ее чистой радости удачной сделкой, потом смысл сказанного начал постепенно доходить до ее сознания, глаза стали задумчивыми, и она резко нырнула обратно в проем двери.
"Прыгает, как коза, взад, вперед. Это же не ей морду порвали... и зеркала нигде нет...", - подумал он, завистливо глядя, как она легко прыгает по ступенькам крыльца. И продолжил восстанавливать потраченные силы. Но сегодня явно был не его день. Партнерша прискакала снова и сообщила радостную весть:
- Сторговались на девяносто империалов! Мы с тобой выезжаем в город. Скупщик настаивает, чтоб кровь еще сегодня была у него. Он хочет наложить дополнительные сохранные чары. И нашу долю хочет выкупить. Фляжки уже взвесили. Там на пятьдесят капель больше чем наша с тобой доля. С ними тоже решим на месте. Собирайся, мы уже выезжаем. Жевать можешь и по дороге.
- А сколько капель влезает во фляжку? - Вадим пытался вспомнить из школьного курса физики, какой объем капли воды в нормальных условиях. В голове крутились две цифры - одна десятая кубического сантиметра и три десятых.
- Пять тысяч. В городе купим тебе полный набор амулетов. Райяну из-за тебя влетело, что выпустил тебя в рейд без полного набора. А что он мог сделать, если в замке не было...
"Ну конечно, волосатая макака виновата, что ублюдку, которому похер, как снаряжен его боец наконец-то выписали положенных звиздюлей. А что он мог сделать, если он дебил, и не догадался купить амулеты, когда мы проезжали мимо города... логика железная. Зато теперь знаю, как этого расиста зовут, а то ему почему-то казалось, что я с рождения должен был знать его светлое имя".
Объем фляжки был около литра. Получалось, что капля крови тянет на две десятых кубического сантиметра. Плюнув на расчеты, Вадим решил свою долю не продавать. Больно резво закручивал сделку неизвестный оптовик. Чары он хочет наложить. Разводит, как лохов. За пятнадцать лет работы возле Пелены, что-что, а чары на сохранность было время вылизать до совершенства.
Вадим вырос в обстановке, которая учила, чем настойчивей тебя завлекают плюшками, тем вероятней, что хотят оставить с носом. Но напарнице ничего не говорил, быстрая езда не располагала к разговорам. В город они въехали когда местное светило склонилось к горизонту. Альвира спешила к скупщику, но Вадим уперся и потащил ее в лавку с амулетами и прочей бытовой магией. Обзаведшись необходимым набором побрякушек и аналогичной серебряной флягой для хранения жидкостей и сыпучих тел, обладающих повышенной магической энергией, он тут же заставил напарницу наполнить его флягу причитающимся ему количеством добытой крови. Продавец любезно предоставил им для этой цели весы. Впрочем, они у него и не спрашивали. Вадим требовал купить ему две такие фляги, но оказалось, фонд дружины оплачивает только одну, вторую свою флягу, напарница купила за свои. Стоила она малый золотой, и Вадим решил с покупкой повременить. Тратить общественные деньги всегда легче, чем свои кровные.
Возле дома скупщика он обменялся с Альвирой кодами доступа к амулетам связи друг друга, заявив ей, что к скупщику она может отправляться одна. Если надо, обращаться к нему по амулету, а он намерен продолжить свой путь в замок, где есть отличная купальня, бесплатный ужин и дешевое вино. Ибо не лежит у него сегодня душа к коммерции.
Не успел он проехать и половины пути к замку, как завибрировал амулет связи на его груди. Напарница сообщила, что с ним желает поговорить господин скупщик. Вадим сообщил напарнице, что общаться со скупщиком не желает, и оборвал разговор.
Буквально сразу амулет завибрировал снова. Это был десятник, который ледяным тоном поинтересовался на каком основании боец Смутьян игнорирует полученный приказ. Боец Смутьян таким же тоном ответил десятнику, что кровь скупщику доставлена, Альвира осталась обсуждать условия продажи своих трофеев, а он продолжает путь в замок, чтоб с утра поступить в распоряжение воеводы. В связи с вышесказанным просит десятника уточнить, какой именно приказ он игнорирует.
Десятник задумался, а потом приказал доложить ему, почему боец Смутьян не хочет продавать свои трофеи скупщику. Боец доложил, что в данный момент не хочет продавать свои трофеи никому, потому что у него такой загиб головы, на который он имеет полное право. Десятник снова задумался, а потом прервал связь.
Снова позвонила Альвира и поинтересовалась когда у бойца Смутьяна появиться время и желание для короткого разговора с господином скупщиком. Вадим ответил, что это может произойти через два больших интервала после купальни и ужина. Возможно, тогда у него появится лишняя мининтка, пусть скупщик звонит. Но не раньше.
Он снова пришпорил Чернушку. От предчувствия скорой встречи с любимой женщиной, на его губах застыла глупая улыбка. И не хотела сходить. На складе он выбрал себе новую форму, старая была затасканной, грязной, местами порванной, и припустил в купальню. На ужин бойцы еще не шли, значит, не опоздал. С Реланой столкнулся на выходе.
- Захвати еще мои вещи, красавица, - хотелось схватить ее на руки и утащить на край земли, но он прошел мимо, шепнув, - "Сегодня, в роще".
- С удовольствием, мой господин, - ответила она, потупив взор.
От этого ему захотелось ее еще сильней, и он, издали, забросив свои вещи в корзину, нырнул в душевую под холодный душ. Было в купальне и большое зеркало, вмурованное в стену, так что удалось внимательно рассмотреть боевые отметины. Страшноватые, еще багровые, но видно, что заживают нормально, а с учетом того, что они были получены вчера утром, нереально быстро зажившие. "Магия", - подумал Вадим ("Вадим", - подумала магия).
Отмывшись, он с душераздирающим кличем, - "Привет бойцы, а вот и я, соскучились, поди!", плюхнулся в бассейн, который мгновенно опустел. Справедливости ради надо отметить, что многие вылезли еще когда Вадим был в душевой.
- Ну вот, а я только собрался рассказать, как отважно бился с дирмадроном... видно не судьба, - вздохнул Вадим и поплыл. Десять метров это не расстояние, но все равно приятно. Долго он не наплавал. Испугался.
Он давно снял с себя все амулеты, предназначенные для несения службы возле Пелены, поэтому разыгравшееся воображение подкидывало картинки, как его боевые товарищи с ужасающей скоростью поглощают все блюда стоящие на столе. Перебороть эти страхи было выше его сил и он, помытый, побритый, в новой, чистой форме бросился в обеденный зал. Но действительность оказалась не столь трагичной, и на столе было чем подзаправить истощенный службой организм. Он ловил на себе заинтересованные взгляды, видно слухи о схватке успели дойти, да и свежие отметины на лице. Наконец, воевода выразил словами витающие в воздухе мысли:
- Расскажи нам о своей схватке с дирмадроном, Смутьян. Какие сильные и слабые стороны зверя ты хотел бы отметить? Были ли тобой допущены ошибки?
- В момент появления ящера, я ехал на тирле спиной к дороге. Так проще замыкающему наблюдать за своей зоной ответственности. Возможно, это спасло нам жизнь, поскольку я заметил дирмадрона прямо в момент выхода из Пелены. До него было не больше сорока шагов. Хочу особо отметить стиль передвижения твари. Она движется невероятно быстро и бесшумно, как призрак. Не успел я крикнуть об опасности моей партнерше и пустить стрелу, как до зверя осталось шагов двадцать. Попавшую ему в глаз стрелу он тут же выдернул, не сбившись с шага, а я уже бросал в него нож и спрыгивал на землю с рогатиной в руках. Ножом целил во второй глаз, но тварь успела чуть дернуть мордой, реагируя на бросок. Нож попал в пасть и выбил передний зуб. Дирмадрон прыгнул на меня, свистнула стрела напарницы, летящая во второй глаз, я едва успел развернуть лезвие рогатины и ударить в дырку от зуба...
- С какой стороны был выбит зуб? - прервал его воевода своим вопросом. Вадиму показалось, что легкая улыбка мелькнула на его губах, когда Вадим неопределенно высказался о выстреле напарницы. Похоже, воевода уже знал одну версию событий. Вадим не хотел упоминать о ее промахе. Это бы выглядело некрасиво, несмотря на то, что было правдой.
- Левый передний зуб в пасти. Лезвие рогатины вошло на всю длину без сопротивления. Когда крестовины уперлись в пасть, рогатину начало толкать на меня и выворачивать наверх, ибо она уперлась в землю вторым концом. Этим она дополнительно рассекала мозг ящеру. По моим интуитивным ощущениям, первый удар не был смертельным, лишь дальнейшее движение лезвия убило его окончательно. После этого я попытался убраться подальше от конвульсий смертельно раненого зверя, но слегка попал под переднюю лапу. Дирмадрок очень быстр, мгновенно реагирует на опасность, очень живучий. Мы сцедили кровь, ободрали шкуру, выпотрошили, вскрыли грудную клетку, а его сердце продолжало биться в наших руках. Вот тогда мне стало страшно. То, что я победил, череда счастливых случайностей.
- У каждого бойца есть свое прозвище. Обычно его бойцам дают их десятники, а ты свое получишь от меня. Отныне ты Смутьян, по прозвищу Счастливчик. Мне понравился твой рассказ. Видно, что удача не застлала твои глаза и ты сумел верно оценить произошедшее. Твой рассказ был мудр не по годам... кроме приза тебе с напарницей положен дополнительный день отдыха после схватки с опасной живой тварью, а тебе еще один дополнительный, как легкораненому. Учитывая два положенных дня, ты можешь отдыхать четыре дня подряд.
Воевода встал из-за стола, за ним потянулись остальные, а Вадим решил еще немножко задержаться. В конце концов, он последним попал на этот праздник жизни. Кроме этого, поймав одну из девчонок принявшихся уносить со стола дары полей, он отправил ее за бутылочкой так понравившегося ему арисового вина приправленного весьма интересной травкой и соответственной закуской к нему, а сам принялся подчищать доступное пространство, чтоб девчонкам не приходилось там много носить.
Корзинка приятно оттягивала руку своим весом, даруя уверенность в завтрашнем дне, а Вадим размышлял, какое странное существо человек. Три с половиной месяца его изводили, заставляя с трудом балансировать на грани умопомешательства от боли, запредельных физических нагрузок, размешивания с дерьмом. Чуть больше суток прошло, как его чуть не схарчил бешенный ящер, но стоило человеку помыться и набить брюхо и он уже чувствует себя если не на седьмом небе, то по крайней мере на шестом.
Не дав ему углубиться в анализ особенностей человеческой психологии, завибрировал амулет связи.
- Здравствуйте. Это скупщик. Я хотел бы обсудить условия покупки вашей доли приза...
- Полтора империала.
- Это очень высокая цена... - осторожно начал скупщик, но Вадим прервал его тираду, недослушав.
- Меня не интересует ваше мнение, а интересует ваш ответ в форме - "да", или "нет".
- Вам никто не заплатит таких денег...
Вадим прервал разговор и, прихватив свой плащ, пошел седлать верную Чернушку. Когда он вспоминал Релану, мимолетная улыбка начинала блуждать по его лицу в предчувствии того счастливого мгновения, когда его руки и губы коснутся ее лица...
Снова завибрировал амулет связи, и Вадим раздраженно активировал его.
- Это снова я...
- Шестнадцать золотых.
- Вы говорили пятнадцать...
- Цена выросла. Я жду ответа, да или нет.
- Вы напрасно думаете...
Отключив амулет, Вадим с грустью вспоминал продвинутую земную связь с ее возможностью отключения аппарата, черным списком и другими многочисленными прибамбасами. При этом он понимал, что не знает всех функций амулета и вполне вероятно, что имеются местные аналоги отсечь нежелательные вызова, но это не поднимало настроение. Когда амулет снова завибрировал, он предварительно вспомнил несколько местных ругательств и лишь после этого активировал амулет.
- Я согласен, - поспешно заявил собеседник.
- Поздно, - ответил Вадим. Мстительная улыбка мелькнула на его губах. - Цена выросла. Семнадцать золотых монет. Я жду ответа.
- Хорошо. Я согласен, - раздраженно проскрипел собеседник, - но товар еще сегодня должен быть у меня.
- Я привезу товар лишь после того, как наш казначей подтвердит поступление денег на мой счет.
Отключив амулет, он вновь погрузился в блаженное ожидание скорой встречи с любимой. Вадим был молод и еще не знал, что очень часто ожидание встречи с любимой бывает намного приятней самой встречи...
Из-за кустов, как из-за стен
Следят охотники за тем
Чтоб счастье было кратким...
Эти слова не пришли на память нашему герою, когда его амулет связи завибрировал снова. И напрасно. Он бы смог бы в очередной раз убедиться, какие емкие смыслы удается передать поэту всего несколькими словами...
В этот раз его вызывал казначей и отмороженным голосом поведал, что на его счет поступили сто семьдесят монет серебром от скупщика и сейчас у него на счету двести семьдесят восемь монет.
"Выходит сто восемь монет было. Одиннадцать за декады ученичества и две за последнюю. Брал я три монеты и еще две за вино. Остается восемь, закуску в счет не включают".
- А откуда еще сто монет? - быстро подбил в уме свой баланс Вадим.
- От Хозяина, за вещи, которые у тебя были при переходе, - ответил собеседник и прервал разговор.
Вадим попытался вспомнить, что у него было с собой в момент переноса. "Мобилка неплохая... только недавно денег насобирал, чтоб поменять старушку, три года служившую мне верой и правдой на более современную модель... точно, еще ноутбук с работы брал домой, доделать одну утилиту...", - мысль, что не один он пострадал, но, вместе с ним, его фирма лишилась еще и ноутбука, принесла какую-то мстительную радость.
Вадим еще раз убедился, что человек - существо социальное. Если ему одному хреново, то это очень хреново. Но как только он узнает, что есть люди, которым тоже не сладко, это вместо того, чтоб огорчить его, парадоксальным образом подымает упавшее настроение. Как верно поется в детской песенке, - "Поделись улыбкою своей и она еще не раз к тебе вернется".
На задворках сознания мелькнула бредовая мысль поторговаться с Учителем, но сразу же пропала, вытесненная обоснованным опасением, что можно легко лишиться и сотни упавших. Как говорится, своя рука владыка, хочу, дарю, хочу, обратно забираю.
Нужно было везти фляжку в город. Договор есть договор. Сперва, Вадим заехал в рощу на место будущего свидания и повесил на ветку корзину и плащ. Поездка пришлась кстати. Делать до прихода Реланы было нечего, тренировать свой Дар интуитивно не хотелось, организму после ранения и интенсивного лечения требовался покой.
Разыгравшаяся паранойя заставила поразмыслить на тему, а не ждет ли его засада, но логика подсказывала, что скупщик будет первым подозреваемым, а в этом мире магии о презумпции невиновности никто не слышал. Подозреваемый должен был добровольно согласиться на ментальное сканирование, иначе его проводили принудительно. Как говорится, то же самое, только вид сбоку. Но логика, логикой, а пустынная дорога заставляла все чувства весьма тщательно прощупывать окружающую действительность на предмет возможных угроз.
Город не имел пока никаких защитных сооружений, видно было, что он молод и активно расстраивается. При отсутствии видимых угроз начинать возводить защитные сооружения до того, как он примет некий устоявшийся вид, было бы неумно. Но вооруженная стража по улицам ходила, службу несла исправно. Узнав, что он из замковой дружины, едет к скупщику, поверили на слово и сразу расступились. Чувствовалось уважение.
Вадим с трудом нашел ночью тот дом, где они расстались с напарницей, и постучал в парадную дверь. Его ждали. Выскочивший слуга увел тирла, а второй повел к хозяину. Это был человек, лет пятидесяти, с хитрыми глазами и добродушной улыбкой, которой Вадим, несмотря на молодость, верить категорически отказывался. После того, как оценщик взвесил флягу и провел тест на кровь, Вадим потребовал расписку о получении товара.
- Это совершенно лишнее, молодой человек. Мне вы можете не доверять, но маги в случае спора сразу установят виновного. Впрочем, до меня дошли слухи о вашей родине... это многое объясняет, - снисходительно улыбнулся он, пододвинув к себе письменные принадлежности.
Вадим был вынужден признать его правоту, но из вредности дождался расписки и забрал с собой. Обратно он уже гнал тирла рысью, хотя умом понимал, еще рано, Релана приходит значительно позже. Но вдруг именно сегодня она пришла раньше и ждет его одна в темной роще...
Не застав никого на месте будущей встречи он и расстроился, и обрадовался одновременно. Чтоб занять себя, начал готовиться к свиданию. Расстелил плащ, открыл вино, разложил закуски, а потом просто ждал, чтоб еще раз убедиться в том, что труднее всего ждать и догонять...
Он и не заметил, как истома сладкая коснулась его глаз... а что-то большое и темное заскочило на него и впилось в губы. Вадим отреагировал мгновенно. Извернувшись, он ловко подмял противника под себя, и только теперь все проснувшиеся чувства в один голос закричали, что это не противник... во всяком случае, не такой, как ему привиделось. Сделав вид, что так было задумано, он целовал эти сладкие губы, перекрутился еще раз, отдавая ей инициативу.
- Ты притворялся, чтоб сразу меня завалить, ничего не рассказывая, бессовестный! - тут же проведя логический анализ, сделала выводы Релана.
- И ты здравствуй, радость моя, наконец-то звездочка моя ясная пришла. Спрашивай, у меня от тебя нет никаких тайн. Это ты на меня напала.
- Потому что соскучилась... а ты чуть не погиб, негодник, я как узнала, что ты ранен, чуть на месте не сомлела, хорошо госпожа Анхелия в другую сторону смотрела, а то бы все поняла... дай я на твои раны погляжу...
Женщина начала вертеть его лицом то вправо, то влево, ощупывая зажившие шрамы как снаружи, так и изнутри, засовывая пальцы и в ноздри, и в рот. Потом с некоторой ревностью в голосе заключила:
- Ловко у Альвиры вышло, повезло тебе, что она рядом была. Многие альвы помочь могут раненому, но так раны заживлять, как Альвира, не каждый сможет. Ни одного рубчика на шраме, ни одной складочки... молодчина, что тут скажешь... у меня бы так ловко не вышло...
- А ты тоже лечить умеешь?
- А как же, и амулет у меня есть. Меня сама госпожа Анхелия учит, а я дочку свою старшую, и травам, и лечению амулетом.
Причины ее тотальной информированности стали теперь понятны. Вращаясь возле первой леди замка и зная альвийский, трудно было бы не быть в курсе последних новостей.
- А то, что она простую прачку учит врачеванию, никого не удивляет?
- Так я уже давно не простая прачка, я теперь ответственная за стирку и уборку, помощница госпожи Анхелии...
- Если вы с ней такие подружки, то чего ты ее так боишься?
- Не знаешь, ты альвов... для них так: если меня один из них ребеночком осчастливил, то я должна его образ из глины вылепить, из камня вырубить, на полотне вышить, и молиться на него до конца своих дней. Если узнают, что я человека полюбила, это для них, как предательство, и не важно, что тот альв меня уже давно бросил. Запороть, наверно, не запорют, за дочку подумают. Но поверь, придумают что-то похуже смерти... напоят зельем, и ты мне опротивеешь... и память о тебе опротивеет так, что в петлю лезть захочешь... а в петлю не полезешь, как детей одних на свете бросать... так и будешь жить... - слезы потекли по ее щекам и она жарко впилась в его губы.
Они любили друг друга неистово, как в последний раз. Когда к Вадиму вернулись первые признаки разума, он подумал, что у Реланы просто драматический талант накручивать себя и его, перед тем, как в буквальном смысле, рухнуть в пучину страсти. И что о спокойном сексе с этой женщиной можно только мечтать... лет через десять.
Он трогал ее подушечками пальцев, стараясь, чтоб твердые мозоли ладони не поранили ее нежную кожу. Прикасаться к ее голове было так необычно... это было одновременно и чувственно, и рождало в душе такую бурю нежности и заботы о женщине прижавшейся к нему, что Вадим буквально задыхался под шквалом охватывающих его эмоций.
- Уедешь ты скоро... далеко и надолго, позабудешь обо мне с тамошними красотками...
- У меня четыре дня выходных и десятник говорил, после Пелены декаду в замке стоять будем.
- Ничего ты не знаешь и твой десятник. Хозяин приказал госпоже Анхелии, отправить два десятка на западное побережье. Тамошний хозяин уже деньги за наем на три декады перевел. Ваш десяток тоже едет. Через два дня выезжаете. Так что три декады тебя не будет, это если он ваш наем не продолжит, а продолжит, то и по десять декад дружинники в наемниках сидят, - слезы снова потекли по ее щекам.
- Ну что ты как маленькая... я же вернусь, никуда ты от меня не денешься...
- Ты самого главного не знаешь... - она заревела еще сильней.
- Так ты расскажи, я сразу узнаю, тогда вместе плакать будем.
- Тебе то чего плакать... госпожа Анхелия решила под тебя альвийку подложить... "нам надо смешать его кровь с нашей", - кривляясь, процитировала она свою начальницу, - "поговори с Альвирой, она уже давно хочет ребенка. Скажи ей - или от Смутьяна, или никто ей помогать не станет".
- Это она тебе говорила?
- Ты что, совсем глупый? С госпожой Зарией она разговаривала, они же не знают, что я по-альвийски понимаю. А мне каково это слышать и виду не подавать, - заревела она, и стала похожа на маленькую, обиженную девочку.
- Да пошла она со своей Альвирой лесом! Я им что, тирл-производитель? Не будет этого! - Релана тут же успокоилась и накинулась на него.
- Ты дурака-то не валяй! Хлыстом бревно не перерубишь. По-хорошему не захочешь, напоят любовным зельем, на коленях за ней ползать будешь, пока зелье не пройдет. Заделай ей ребеночка, тебе что трудно? Ты же этим с ними как бы породнишься, альвы тебе всегда спину прикроют, а это, поверь, дорогого стоит. Да и Альвира среди них не самая противная...
- Релана, солнышко, ты меня уже совсем запутала! То ты плачешь, то сама меня уговариваешь лечь в койку с Альвирой, я уже ничего не понимаю!
- Ну, поплачу немножко... мне можно... ты только не забудь меня, сладкий мой, не порви мне сердце...
- Родненькая... ты просить станешь, а я тебя забыть не смогу...
- Я знаю... сплела богиня Любви наши судьбы, а расплетать не хочет... дай мне своего вина... настойка моя тебе не по вкусу пришлась, даром я несла...
- Глупенькая... у меня на родине принято, что мужчина угощает любимую женщину, и подарки ей делает, у нас альвов нет... хотя, похожие на них есть, только называют их по-другому... их тоже девки и кормят, и поят, и подарки дорогие покупают. Но я не из них. Поэтому, буду носить тебе вино и дарить подарки. И настойку твою выпьем, ничего не оставим.
- Нет, ее с этим вином мешать нельзя. Будет очень плохо. Пусть здесь побудет. Зароем под деревом, а завтра откопаем... ты только в замке больше ничего не бери...
- Я там даже появляться не буду, в городе на выходные поселюсь.
- Иди ко мне, сладкий мой... ты только с рук ее не пей и пищу не принимай, слышишь?
- С чьих рук?
- С Альвирыных, с чьих еще... о чем я тебе, глупому, всю ночь талдычу? А то заколдуют тебя альвы, и забудешь ты меня, а я с горя зачахну...
- Так прям и зачахнешь... трогая тебя за разные места как-то трудно в такое поверить... совсем ты не чахлая... и с этого боку тоже... не дерись, и не бойся ничего, близко к ней не подойду. Слушай, а муж твой как? Ты ему что сказала, когда уходила?
- Спит мой муж. Я ему к наливке капель сонных добавила, будет спать до утра.
- Нехорошо как получается...
- Что ты его жалеешь, хвырла похотливого! Он кроме меня, еще двух вдовушек утешает... меня бы кто пожалел...
- А что тебе в городе купить?
- Ты выспись хорошо, я тебя раненого сегодня жалела, а завтра жалеть не буду, понял? Я хочу носить твоего ребенка, а то тебя убьют, а у меня не останется ничего... одно горе...
Вместо ответа, Вадим закрыл ее уста своими, и с горечью подумал, что это единственное, что он может сделать для нее. Все остальное было, пока, не в его власти.
***
Глава 4.
Сведения Реланы оказались точными и на третий день два десятка воинов выехали из замка на запад, к побережью. Им нужно было проделать немалый путь, который тирлы должны были пройти за три дня. Учитывая, что по оценкам Вадима, тирл с всадником легко преодолевал за день двести пятьдесят километров, расстояние до побережья было не меньше семисот пятидесяти - восьмисот километров.
Ехали они по отличной дороге, с твердым покрытием, шириной не меньше четырех метров. Покрытие было создано каким-то магическим способом, поскольку не было похожим ни на бетон, ни на асфальт. А было оно похоже на плиты шершавого стекла 2х2 метра, уложенные с миллиметровой точностью и с такими же промежутками.
"Тут зимой, на таком покрытии, должен быть жуткий гололед", - мелькнула глупая мысль, перед тем, как умная мысль напомнила Вадиму, что зимы здесь нет, так же, как нет весны, лета и осени...
Бывало, на день-два небо затягивали тучи и шли дожди. Релана утверждала, что скоро наступит период, когда дожди будут идти несколько декад подряд, если не каждый день, то уж точно каждый третий. Это рассказывалось с таким выражением, как будто придет цунами. На вопрос Вадима, а что в этом страшного, на него посмотрели, как на не очень умного собеседника, и объяснили, что все грунтовые дороги раскисают. На работу становится трудно ходить. И в саду на плаще не поваляешься. Вадим, почесав затылок, вынужден был согласиться, что это проблема, но обещал к тому времени найти решение. Любимая женщина с сомнением посмотрела на него и успокоила, что решение найдено местными жителями давным-давно. И если их встрече будет грозить непогода, необходимая информация будет заблаговременно предоставлена ее неопытному любовнику.
Воспоминания о трех бессонных ночах нахлынули сладкой волной... воспоминания, которые теперь надолго будут единственной отдушиной в этом длинном походе.
Два дня проведенных в средневековом городе убедили Вадима в том, что если ты не обжора, не пьяница и не бабник, то найти себе достойное занятие будет весьма непросто. В первый день его заинтересовал обнаруженный в городе банк и Вадим сразу же связался с казначеем на предмет открытия счета. Собеседник отмороженным голосом сообщил ему, что его счет в банке давно открыт, а он просто является представителем банка в замковой дружине, для удобства, поскольку после ужина бойцы не успевают попасть в центральное городское отделение банка и там получить деньги. Так что боец Смутьян может, не заморачиваясь, идти и решать все свои вопросы. На месте ему все объяснят.
В банке ему рассказали, что владельцем является (кто бы сомневался), его Учитель, представительства имеются во всех городах Южного континента и даже кое-где на Западном. В любом из них он может снять и положить деньги на свой счет. Кроме этого ему могут предложить дорожные чеки, принимаемые к обналичиванию в любом банке планеты, и чековую книжку. Чеками он может расплачиваться везде, где их у него примут.
Выслушав все это, он снял десять монет на текущие расходы, и прошелся по оружейным лавкам. Ничего, кроме качественных метательных ножей увиденных в одной из них, его не заинтересовало. Он вновь связался с казначеем, чтоб выяснить оплатит ли ему загадочный фонд дружины эту покупку. Как-никак, а с его добычи туда упало двести двадцать пять золотых, а за пяток отобранных ножей, торговец просил пятнадцать монет серебром. Будь у Вадима в недавней схватке с дирмадроном на поясе еще пару ножей, может и не пришлось бы за рогатину хвататься.
Казначей велел дать переговорный амулет в руки торговцу, который вернул его обратно после короткого разговора. Вместе с ножами. Даже, попросил Вадима снять боевой пояс и тут же приделал к нему специальные держатели для пяти метательных ножей. Теперь Вадим мог в любой момент кинуть чем-то острым и тяжелым. Причем не один раз.
А вот в книжной лавке его ждал облом. Облюбованную им книгу, название которой, Вадим для себя перевел как, - "Начальный курс магии для чайников людской расы", казначей наотрез отказался покупать за деньги фонда. Дескать, все нужные ему книги, боец Смутьян получит у Хозяина, а если он задумал собирать собственную библиотеку, то флаг ему в руки. Только за свои.
Пришлось торговаться с продавцом. Тот был человеком с Западного континента. Вадим уже научился отличать их по акценту и наглости, с которой себя вело большинство прибывающих оттуда. Обычно это были достаточно богатые торговцы, покупающие товары Южного континента и продающие продукцию Западного. Владелец просил за книгу восемь серебряных монет, а Вадим был готов расстаться только с пятью, которые он положил на стол.
- Придется, уважаемый, удостовериться, стоит ли книга таких денег.
С этими словами, Вадим уселся с книгой в кресло для посетителей и начал ее внимательно читать, не реагируя ни на одно дальнейшее замечание продавца. Лишь когда тот начал грозить городской стражей, Вадим поинтересовался:
- А что вы скажете ее представителям? В чем меня обвините? Я по-прежнему предлагаю вам пять серебряных монет за эту книгу. Просматривая ее на протяжении уже четверти большого интервала, я так и не нашел в ней достоинств, которые могли бы заставить меня изменить свое мнение в сторону большей цены. Но если вы настаиваете... мне не остается ничего другого, как искать дальше.
- Немедленно верните мне мою книгу! Я передумал ее продавать!
- Видите ли уважаемый, мне ситуация видится несколько более сложной. Вы выставили эту книгу на продажу, и я готов ее купить. Более того, я уже заплатил вам за нее пять монет. Вы просите восемь. Между нами происходит процесс торга, который вы без уважительной причины прервать не можете. В моих действиях ни один судья не усмотрит ничего оскорбляющего ваше достоинство, никакой порчи товара. Более того, любой судья вам скажет, что я имею полное право на проверку качества предложенного мне товара и поиск скрытых повреждений. Чем я собственно и занимаюсь. И буду заниматься до закрытия вашей лавки. Как написано у вас на двери, закрываетесь вы за два интервала до заката. Советую вам хорошо подумать, ибо без судебного разбирательства, я от права покупки этой книги не откажусь. И с удовольствием послушаю ваши причины снять с торга выставленный на полках товар. Также мне будет интересно выслушать мнение судьи и кому из нас он присудит возмещать судебные издержки.
От такой длинной речи, глаза продавца стали круглыми и настойчиво продолжали попытки принять квадратную форму, стараясь победить ограничения наложенные природой. Он долго молчал, а затем вздохнул и вынес решение:
- Забирайте книгу и убирайтесь. Вы официально уведомлены, что больше в этой лавке вас обслуживать не будут.
- Хорошо. Я надеюсь, это не единственная книжная лавка в городе. Иначе мне придется содействовать открытию еще одной и вас разорить. Когда ни будь. В мире, освоившем книгопечатание, продавать книги по восемь монет, больше смахивает на грабительство, чем на торговлю. Я обязательно расскажу Учителю, что творится в этом городе управляемом его слугами.
Хлопнув на прощанье дверью, он подумал, что никакая печать не мешает ему свернуть продавцу шею, а его лавку поджечь. Но решил повременить. Бороться с монополизмом грубыми физическими методами ни к чему хорошему не приведет. Хотя этот пример наглядно показывал, что, либо южан на Западном континенте притесняют, либо им не хватает предприимчивости. Для Вадима было совершенно очевидно, что на той стороне океана эти книги можно купить по цене макулатуры, поскольку сохранилось их не в пример больше, чем читающего населения.
Купив Релане несколько красивых и дорогих безделушек, без которых женщины не представляют своей жизни, он вернулся в лучший трактир города, где оставил Чернушку. Отдав в очередной раз дань уважения местным блюдам, Вадим заказал местного тонизирующего напитка, отдаленно напоминающий ему земной кофе, и устроился с книгой на столе возле окна продолжать свое самообразование.
Невольно в голове он пытался построить и вычислить коэффициенты соответствия здешних денег с земными. В результате у него возникли следующие аналогии:
1 золотой империал (монета весом 45-50 грамм), условно соответствовал 3000 долларов (американских).
Получалось, что простой воин замковой дружины зарабатывал в год девять тысяч долларов, находясь на полном содержании, и будучи застрахованным от неприятностей серьезным социальным пакетом в виде фонда дружины. Учитывая, что неквалифицированный наемный работник зарабатывал в день не больше серебрушки (маленькая серебряная монета, весом меньше грамма - эквивалент 3 доллара), столько же стоил плотный обед с выпивкой в не самом дешевом кабаке и рядовая проститутка в борделе на пол интервала времени, то это были очень приличные деньги.
Хороший метательный нож, из качественной стали, обошелся Вадиму, а вернее фонду, в три серебряка или девяносто долларов. На Земле такой, наверняка, стоил бы дороже. А вот книга, напечатанная на не самой качественной бумаге по цене сто пятьдесят долларов, это был явный перебор. Единственное, что утешало, она была одной из тех книг, перед вручением которых в качестве подарка, на внутренней обложке можно было с полным основанием написать, - "На долгую память".
Просмотрев первую главу, в которой описывалось спонтанные проявления Дара и манипуляции с сырой силой, которые он в той или иной мере уже освоил, он перешел ко второй. Та называлась, - "Структурирование энергий и основные принципы построения заклинаний". А здесь он узнал, что те манипуляции с силой, которые он освоил, это очень здорово и прекрасно, проводить их следует не реже чем раз, в два-три дня, до полного истощения собственного резерва. С целью его всемерного увеличения. Но к Искусству построения заклинаний это имеет весьма далекое отношение. А нужно на самом деле совсем другое. Далее шло подробное описание этого другого.
Прочитав главу, Вадим почувствовал приблизительно то же, что чувствует ребенок научившийся набирать в поршневую ручку чернила и выпускать их сплошной струей на то, что под руку подвернется. А потом мальчику объяснили, что этим предметом, нужно учиться писать палочки и крючочки, складывать их в буквы, буквы в слова, слова в предложения, предложения в рассказы. А вот рассказы, написанные с помощью внутренней силы, этих чернил, которые есть в тебе, это и будут заклинания.
"Йокорный бабай", - подумал Вадим и закрыл книгу. В душе царила тоска.
Вадим давно заметил, как только человек понимает, что вместо слов, - "По щучьему велению, по моему хотению", предстоит долгая, трудная и копотливая работа, так сразу все чувства отступают перед беспредельной, всепоглощающей тоской. Когда он был маленьким, то обычно делился своим психологическим состоянием с бабкой Анастасией. Та боролась с его тоской используя кропиву, многократно прикладывая оную к самому чувствительному месту организма.
Помогало всегда, имело ярко выраженный терапевтический эффект и на длительный срок замещало тоску более яркими чувствами. Весьма способствовало скорейшему выполнению заданной бабкой работы. Но как всякое лекарство имело массу побочных, весьма неприятных проявлений, поэтому, Вадим вскоре научился самостоятельно управлять своими психическими состояниями. Это в очередной раз пригодилось.
Тяжело вздохнув, он принялся изучать рунный алфавит и пытаться вырисовать перед своим внутренним взором, наполнить их силой, крючки и палочки, из которых, когда-нибудь, сможет нарисовать буквы, слова, предложения...
На следующий день он не забыл сходить в храм всех Богов и одарить весь пантеон, а особенно бога Войны и богиню Удачи. Храм располагался под открытым небом, за высоким деревянным забором и больше всего походил на древнерусское капище. Фигуры богов были довольно таки искусно вырезаны из дерева, и покрыты лаком. Каждая стояла на отдельном каменном постаменте, и возле каждой находился свой жрец с помощником. В их обязанности входило помогать посетителям в выборе жертвы либо подарка тому или иному божеству и правильности прохождения ритуала дарения.
Если всем остальным богам Вадим подарил по мелкой серебряной монетке, то богу Войны нужно было принести кровавую жертву. Возле ворот капища предприимчивые крестьяне с окрестных деревень продавали по две-три серебрушки мелких хвырленков. Одному из них пришлось вскрыть горло на алтаре, глядя на суровый лик бога. В тот момент, когда кровь окропила алтарь, Вадиму показалось, что глаза идола сверкнули, и легкая улыбка тронула высеченные черты.
Раздумывая над тем, сколько, чего, и с какой травой он сегодня употреблял, Вадим робко приближался к статуе богини Удачи. Богиня любила игру, и ее жрецы целыми днями играли с паломниками во всевозможные азартные игры. Надо отметить, что жрецы очень строго следили за паломниками, часто с помощью тумаков убеждая особо азартных игроков, что богине неприятны поклонники, не прислушивающиеся и не слышащие ее советов. Не чувствующие, что лик богини сегодня повернут к другому, а поэтому следует вовремя прекратить игру.
Те, кто выигрывал, половину жертвовали богине, тех, кто проигрывал, вовремя выгоняли, не давая проиграть последние штаны. Поэтому богиню в народе любили, возле ее алтаря всегда было людно и весело. Вадим, как и все, сперва отдал должное внимание игре, чаще выигрывая, чем наоборот, а потом, сложив все выигранные деньги к ногам статуи, коснулся, как и другие паломники, лбом ее стоп. Волна благожелательной радости узнавания и обещание покровительства захлестнула его естество, и он, отшатнувшись, в изумлении смотрел на лик богини.
Он явно видел, как статуя ему подмигнула. Но все стоящие вокруг люди, дожидающиеся своей очереди подойти к богине, сохраняли спокойствие и не выказывали никакого изумления. Поэтому, Вадим решил, что это шутки разгоряченного сознания и еще раз перебрал в памяти все выпитые напитки, стараясь уловить, после которого из них мир вокруг него изменился.
***
Основная дорога, соединяющая владения ящеров-магов с западным побережьем была весьма оживленной, постоялые дворы встречались через каждые несколько часов езды. Харчевались и ночевали они под крышей, правда, многим приходилось довольствоваться сеновалом. Комнат на всех не хватало.
Кроме обычного своего вооружения, каждому бойцу дополнительно выдали по два метательных дротика. Сути предстоящей операции никто не знал, но, судя по вооружению, речь шла не о Пелене, а об охоте на более сообразительную и опасную дичь.
По дороге Альвира рассказала ему, о западном побережье. Драка за лакомые куски побережья с защищенными от океанских волн бухтами, заливами, где можно выстроить порт и принимать корабли была намного ожесточеннее, чем за место возле Пелены, тем более, что первые несколько лет Пелена была непроницаема. А принимать и отправлять корабли можно было сразу же после разгрома востания на Южном материке, еще до завершения всех боевых действий на Западном. На побережье владения магов были еще более мелкими, чем возле Пелены, часто ограничивались одним портовым городишкой и десятком прилегающих к нему сел.
Сражения за товарные потоки, увеличения загрузки своего порта и своих торговых суден, не прекращались никогда, часто выходя за рамки конкурентной борьбы и переростая в военное противостояние. Как правило, все действия происходили на море, где проще организовать пакость соседу не оставляя следов. Надо сказать, что бароны внутренних земель, а Хозяин особенно, внимательно следили за состоянием дел на побережье и вовремя приходили на помощь хозяевам портов, которых начинали есть живьем конкуренты. Во-первых, напомнить всему побережью, что с ними нужно поддерживать хорошие отношения, особенно в части касающейся цен на доставку грузов между континентами. А во-вторых, чтоб не допустить чрезмерного усиления кого-то из прибрежных баронов и монополизации межконтинентальных морских перевозок.
Длинная дорога давала вдоволь времени для раздумий, и Вадим вновь и вновь возвращался к вопросу, возникшему недавно в его голове. А нахрена собственно, Учитель, прилагал такие усилия в течение длительного времени, чтоб найти ученика которому он сможет передать Подарок? Ведь можно было, просто, потерпеть восемьдесят пять сезонов, и вопрос решился бы автоматически. Великие, слов на ветер не бросают. Если сказали, что разрушат все печати Подарка через сто сезонов после катастрофы, значит так и будет.
Его всезнающая подруга в ответ на его прямой вопрос, заявила, что сие тайна великая есть, над которой ломают головы госпожа Анхелия, Зария, воевода и все остальные представители альвийской элиты. И ответа не находят. Сперва они сгоряча решили, что Хозяин хочет, как можно скорее, свести счеты с жизнью, а сие возможно только избавившись от Подарка. Поэтому прилагали все усилия, чтоб сломать сознание нового ученика на начальном этапе, когда это проще всего сделать. Но за прошедшие месяцы они стали все чаще сомневаться в этой теории.
Во-первых, Хозяин совершенно не интересовался ни здоровьем ученика, ни его успехами. Это говорило о том, что никакой спешки в подготовке нового носителя Подарка не наблюдается. Во-вторых, если до Вадима, Хозяин десять сезонов тягал людей с магическими способностями из всех известных ему миров, чтоб найти того единственного, кто сможет выжить после наложения Большой печати, то теперь он переключился на планету альвов и уже двенадцать декад астральная ловушка работает только с этой планетой. Из четырех перемещений, три прошло успешно и в дружине стало на троих альвов больше, которые теперь проходят курс молодого бойца на южных рубежах. Подальше от города и чужих глаз.
- Госпожа Анхелия рассказывала госпоже Зарии, что она прямо спросила у Хозяина, зачем ему альвы. Тот ей ответил, - "Я знаю, чего вы боитесь. Забудьте про все решения Совета магов Западного континента. Они мне не указ. Великие не назвали срока, когда вы должны исчезнуть. Я думаю, это случится еще не скоро. Но даже если мне станет известен этот срок, я позабочусь о тех, кто служил мне. На сегодняшний день я вижу два выхода. Тех, кто пожелает рискнуть, я отправлю в иные миры, захотите в мир альвов, либо любой иной, выберете сами. Переход будет стоить недешево, не меньше двадцати империалов за каждого, и, как тебе известно, каждый третий погибнет при переходе. Но такой выход есть. Кто не рискнет, того я смогу подвергнуть небольшой магической коррекции, которая слегка изменит ауру, запах и внешность, не затрагивая все остальное. Никто не сможет доказать, что это альв, а не человек. Ваши расы сольются, вы станете еще одним из народов, на которые делят себя люди, и продолжите жить свободными на этой планете. А зачем я усиливаю свою дружину, ты узнаешь в свой срок". Это окончательно убедило госпожу Анхелию, что Хозяин не думает о переходе за Грань и у него есть какие-то планы на будущее. Но зачем он так долго искал человека, которому сможет передать Подарок и какая твоя роль в его планах, никто не понимает.
- Слушай, а альву этот Подарок передать можно?
- Я слышала от госпожи Анхелии, что у Хозяина в библиотеке есть работа одного мага, выполненная еще до катастрофы. Тот утверждал в своей работе, что перестроить энергоканалы альва так, чтоб он смог выжить после печати Подарка, невозможно даже теоретически, а вот среди людей такое возможно, но крайне редко. Впрочем, когда Хозяин разработал Большую печать, а затем обряд проверки кровью, который выявляет тех, кто имеет шанс выжить после наложения печати, он проверял всех и людей и альвов. И лишь потом смонтировал заново астральную ловушку и начал искать одаренных в других мирах.
Все это давало пищу для пытливого молодого ума пытавшегося разгадать загадку, какое будущее запланировал для него его Учитель. И после детального анализа имеющихся фактов у него родилась непротиворечивая теория, в которую вписывались все известные ему факты. Не исключено, что были возможны и другие трактовки объективных данных бывших в его распоряжении, но он ничего другого придумать не мог.
Вадим исходил из того, что Учитель, по всеобщему мнению, кроме магии, выказал незаурядные таланты в управлении и организации различных производств. Он являлся самым крупным и богатым землевладельцем и промышленником Южного континента, причем всего этого он добился за относительно короткое время собственным трудом, прозорливостью и безошибочной стратегией.
Сравнивая ситуацию на планете с аналогичным периодом земной истории, Вадим смутно помнил, что на Земле феодалы вели бесконечные войны друг с другом, которые привели к укрупнению образований и, в конце концов, к возрождению империи в несколько ином формате. Здесь же нечто похожее происходило лишь среди людских баронств. Маги-ящеры жили удивительно мирно, что, впрочем, объяснялось в первую очередь тем, что все они были носителями Подарка, и вступить в прямое противостояние друг с другом просто не могли.
Был, конечно, вариант, асимметричной атаки, когда маг дерется с дружиной противника, а его дружина пытается достать мага. Но такая пиррова победа была никому не нужной. Соперник выбил половину твоей дружины, ты угробил его дружину полностью, либо твои дружинники грохнули мага-противника, а его дружина откинула коньки самостоятельно, поскольку связана с хозяином печатью смерти. В результате ты не усилил свои позиции, а ослабил, поскольку защищать и управлять большей территорией с остатками своей дружины уже не в состоянии.
Такая война никому не нужна. Идеальная война, это когда ты присылаешь соседу послание, в котором убедительно просишь его стать твоим вассалом. В качестве аргументов приводишь плюшки, которые получит сосед в случае согласия, и намекаешь на неприятности, которые последуют за отказом. Получаешь обратное послание, в котором сосед тебе сообщает, что втайне мечтал об этом в течение всего своего правления, и спрашивает, когда приехать в гости к будущему сеньору для оформления всех формальностей.
Если решить проблему не получается с помощью доброго слова, то приходится подключать пистолет, но только в том случае, если есть уверенность, что в результате войны ты станешь сильнее. И здесь получается ситуация, что, теоретически, война на истощение возможна лишь в случае, когда в обозримом стратегическом пространстве осталось лишь два соперника. Во всех остальных политических конфигурациях, война будет вестись лишь если есть гарантии положительного результата и усиления позиций после окончания военных действий.
И предпосылки к ведению такого рода боевых действий возникают сразу же после разрушения печати Подарка. Достаточно магам помериться собственными боевыми умениями и величинами своих дружин, как сразу становится понятным стоит ли вести войну, или следует договариваться по-хорошему. А сейчас Учитель имеет прекрасную и эксклюзивную возможность наращивать мощь своей дружины. Он умудрился притащить и собрать на новом месте астральную ловушку. Возможно, единственную действующую, в данный момент, на планете. Ведь на Западном континенте их не было, а на Южном, судя по косвенным разведданным из других баронств, следов ее деятельности никто не замечал.
С другой стороны, вследствие ежегодного ослабления Пелены, потребность в умелых охотниках на тварей постоянно растет и приносит прибыль, даже если брать альвов в наем. Хозяин сдает боевой десяток альвов за четыре империала в декаду. Делит их как обычно. Два себе, один в фонд дружины и один в качестве премии делится на всех. Но десяток альвов на границе с Пеленой за декаду добывают зверя на тридцать империалов. Так что таскать альвов и увеличивать свою дружину ему не только ничего не стоит, но и приносит доход.
Если стать на точку зрения, что Учитель готовится к войне на объединение земель, то его желание досрочно сбросить печать Подарка можно рассматривать, как подготовку к магическим поединкам в новых условиях. Ведь маг, использующий эту печать на протяжении десятилетий, если не столетий, совершенно не представляет, какой он будет боец, лишившись этих костылей. Это все равно, что рыцаря в латах, воюющего на коне, вооружить палкой и заставить биться пешим, без доспехов.
И тут, безусловно, преимущество будет у того, кто первым слез с коня, сбросил броню, взял в руки палку и начал тренироваться и пробовать себя в таком бою. А от посягательств соседей, которые еще в броне и на конях, защитит и мощная дружина, и ученик, которого одели в броню и усадили на лошадь. Ведь, наверняка, его ученичество не закончится с передачей Подарка. Ведь Учитель должен научить пользоваться такой сложной печатью, раскрыть все ее возможности и нюансы.
Да и не исключено, что возможность закончить ученичество будет связана с неким достаточно долгосрочным контрактом, который предоставит Учителю возможность и в дальнейшем использовать ученика с его новыми способностями и умениями. Наверняка, все то время, пока они будут активны и пока не будут уничтожены, как и у всех остальных магов обладающих этой печатью.
Вадим по этому поводу не расстраивался, что будет связан обязательствами со своим бывшим учителем. Как учит древняя мудрость, то, что не можешь изменить, следует терпеливо сносить, ибо все остальные твои действия и эмоции лишены всякого смысла. Поколение Вадима выразило эту древнюю истину более вульгарной, но весьма доступной и наглядной фразой, - "Если тебя собираются изнасиловать, и ты ничего не можешь сделать, просто расслабься и попытайся получить удовольствие".
По всему выходило, что его судьба на ближайшие девяносто сезонов была, расписана наперед.
- Альвира, а сколько живут альвы?
- Пока не погибнут.
- А от старости вы умираете?
- Это недостойная смерть, особенно для мужчины. Да и большинство наших женщин, предпочтут смерть в бою, долгому и бесполезному увяданию.
- Ты так и говори, мол, не знаю, а не начинай мне рассуждать о том, какой смертью нужно уходить за Грань.
- Мы живем в три раза дольше, чем твое племя, человек. А сильнейшие из наших магов и целителей живут три жизни обычного альва.
- Понятно...
***
Встретили их невдалеке от портового города, к которому они направлялись. Свернув с дороги, они оказались в небольшом поместье, которое также принадлежало их нанимателю. Там их вместе с основным оружием загрузили в большие, двухсотлитровые бочки, которые вскоре куда-то повезли на телегах. Метательные дротики собрали и запаковали в отдельный тюк. Пики и тирлы остались в поместье.
Через несколько часов они уже были в порту, где матерящиеся грузчики уже в потемках загрузили их на корабль, который тут же отплыл, пытаясь незамеченным выйти в море. Ночью они вылезли из бочек, и начальство посвятило их в первую задачу, поставленную нанимателем. В последнее время его кораблям начали серьезно досаждать пираты. Несколько кораблей с ценным грузом сгинули без следа, что поставило нанимателя на грань разорения. По слухам, такие же бедствия свалились и на головы соседей, но наниматель в это не очень верил. У него были серьезные подозрения, что это как раз кто-то из соседей и устроил ему эти неприятности.
Опасаясь утечки информации, он задумал крайне секретную операцию, не ставя в известность ни своего капитана, ни охрану своего торгового судна, отправляющегося в очередной рейс на Западный континент с ценным грузом.
Их отряду предстояло провести в трюме время до завтрашнего полудня, когда корабль выйдет за пределы досягаемости обычных амулетов связи. После этого поставить судно под свой контроль, изъять у команды и охраны все амулеты связи и ждать нападения, либо сигнала от пиратов на один из амулетов. Либо и того и другого. Наниматель не исключал возможности присутствия на борту сообщника пиратов. На всякий случай он передал командиру отряда дешевый одноразовый амулет-глушилку блокирующий магическую связь на четверть интервала. Его нужно было активировать перед выходом из трюма, а до конца его работы завладеть всеми амулетами связи.
С другой стороны, все понимали, что наличие сообщника совершенно не обязательное условие. Достаточно того, чтоб к пиратам попал образец крови любого из членов экипажа. На его основе любой маг, даже весьма средненький, может изготовить одноразовый амулет поиска, достаточно дальнобойный, чтоб отыскать корабль в море, особенно если ты знаешь его время отправления и основное направление движения. А незаметно достать образец крови у моряка достаточно просто. Пьяная драка в кабаке, сонное зелье, выпитое в гостях у портовой шлюхи, вариантов может быть такое множество, что защитится от них практически невозможно. А ведь могут еще быть сигнальные амулеты, подброшенные на корабль вместе с товаром.
Пиратов надлежало частично перебить, а частично пленить, особенно капитана и провести дознание, найти базу, изъять все добытое пиратским потом и кровью, а затем честно разделить. Три четвертых в пользу нанимателя, как пострадавшей особы, а четверть, в виде дополнительной премии - наемникам. Особенно интересовали нанимателя любые объективные доказательства связи пиратов с одним из местных баронов. За них обещалось заплатить отдельно и очень щедро.
Первый этап операции прошел без проблем. Вадим действовал в паре с Альвирой, прикрывая друг друга. Активировав амулет, два десятка бойцов высыпали из трюма, обезоружили охрану, устроили шмон на судне, отобрав все найденные амулеты связи. После этого началось нудное ожидание нападения. Исходя из соображений здравого смысла, на них должны были напасть в течение ближайших суток. Отпускать добычу слишком далеко, значило создавать самим себе дополнительные ненужные трудности.
Преследователи появились на горизонте, когда солнце склонилось на запад. Их корабль был значительно быстрее пузатого торговца и судна начали достаточно быстро сближаться. По всему выходило, что аббордаж произойдет еще до вечерних сумерек.
Десять лучших лучников, Вадим в их числе, по пять с каждого десятка, остались на палубе под видом охраны корабля. Оставшийся десяток и охранники спрятались в капитанской каюте и матросских кубриках. Чтоб не спугнуть пиратов, прицельную стрельбу нужно было открывать лишь после того, как корабли будут кошками притянуты друг к другу. До этого следовало изображать панику и прятаться от стрел противника.
У каждого лучника было по полтора десятка бронебойных стрел с круглым наконечником смазанным какой-то хитрой дрянью, вызывающей практически мгновенный кратковременный обморок. Такой же смесью были смазаны все режуще-колящие придметы каждого бойца. Приказ был, стараться не наносить тяжелых, а тем более смертельных ран. Самый простой взрослый раб, без особых навыков стоил не меньше одного империала, а за хороших бойцов-людей можно было получить и четыре, и пять больших золотых монет.
Труднее всего было притворяться растерянным, прятаться от стрел и самим стрелять лишь изредка в ответ. Нападающих было человек восемьдесят на узком, хищном судне. Слабому ветерку, они активно помогали веслами. Кстати, ветер стих, как только показалось их судно, и Вадим не сомневался, что и тут дело в каком-то хитром амулете локально подавляющем движение воздушных масс.
Наконец-то пираты сложили весла левого борта, которым приближались к их судну и метнули кошки. Время остановилось, и выпущенные Вадимом стрелы медленно заскользили к нападающим, впиваясь в незащищенные броней участки тела, в руки, ноги и даже в щиты, которыми они пытались прикрыться.
После схватки с дирмадроком, он поменял свой лук на более мощный. Вадиму не понравилось то, с какой легкостью зверь выхватил стрелу из глаза, не получив серьезных повреждений мозга. Он выбрал себе самый мощный лук из имевшихся в оружейной. С такого расстояния пущенная ним бронебойная стрела пробивала щит насквозь и пронзала левую руку, на которою он был надет. Спустя мгновение раненый выпадал из схватки вследствие действия снадобья.
Это давало Вадиму возможность вести стрельбу со скоростью пулемета. Пока он провожал взглядом летящую стрелу и контролировал попадание, руки успевали извлечь следующую, наложить и натянуть тетиву. Когда пираты хлынули к ним на палубу, из кубриков высыпали охранники и остальные наемники. Они отгородили нападающих от лучников, которые хладнокровно продолжали расстреливать нападающих в упор. Наиболее сообразительным пиратам пришла в голову мысль, что это ловушка, и они громко поделились ней со своими товарищами. Как и предложением делать ноги и скорее отцепляться от этого судна.
Вадим первым из лучников опустошил свой сагайдак и с диким криком на родном языке, - "Всем лечь мордой в пол, работает ОМОН", перемахнул на палубу пирата. Он начал носиться по ней взбесившимся бильярдным шаром, щедро раздавая и получая пинки, уколы и удары ребром щита. Вадим успел надолго вывести из сознательного состояния шестерых или семерых противников, до того, как его чем-то тяжелым весьма ощутимо приласкали по шлему, а чем-то бритвенно острым по левой ноге. Понимая, что полноценно драться он уже не сможет, и его сейчас добьют, Вадим прыгнул в темнеющую дырку открытого люка ведущего в трюм.
Голова соображала очень слабо, пребывая в состоянии, которое боксеры называют - "гроги". Но то, что падая вниз, он свалился на чьи-то плечи, сбросил того с лестницы и крепко припечатал его сверху, Вадим сообразил. И отчетливый хруст ломающихся костей услышал. Причем, где-то в глубине своего сознания, еще неадекватного после полученного удара, гнездилась твердая уверенность, что ломались чужие кости.
Откатившись в сторону, подрыгав руками и ногами, Вадим убедился в правильности первоначальных предположений, а его левая рука инстинктивно схватила и сжала один из висящих на шее амулетов. Знакомое покалывание в ладонь сигнализировало, что это лечебный амулет, а возвращающееся сознание с грустью констатировало, что Вадим превосходно обходился и без него. Даже лучше получалось.
Блаженное ничегонеделание на дне трюма и ощущение чесотки от затягивающихся на теле ран, продолжалось недолго. Чья та фигура заслонила свет в люке, а сунувшаяся в дырку голова, заорала Альвириным голосом:
- Смутьян! Ты живой?
- Живой... - неохотно ответил Вадим, предчувствуя, что энергичная напарница сейчас же найдет для него посильное занятие.
- Так чего ты там разлегся? Вылезай, работы полно! - предчувствие редко обманывает нас, особенно если сигналит о преждевременном окончании заслуженного отдыха.
- Слушай, я тут одного из вражеских командиров поймал, может и самого капитана, в темноте не видно, но неудачно приложил. Боюсь, что долго он не протянет. Подлечила бы ты его. А вдруг он нам что-то интересное расскажет? Осторожно, он прямо под лестницей лежит, - едва успел он сказать молниеносно нырнувшей вниз напарнице, с завидной скоростью перебирающей ногами ступеньки.
- Сломанное ребро пробило легкое, а у меня лечебный амулет уже разряжен. Давай свой. Вложи ему в левую руку и сожми, - она замолкла буквально на одну секунду, и раздраженно констатировала, - не могу ребро из легкого извлечь. Силы не хватает. Помогай!
- Чего делать-то? - ошарашено спросил Вадим, не понимая, как он может помочь вытащить ребро из легкого.
- Не валяй дурака! Тащи ребро из легкого! - до Вадима начало доходить, что ребро нужно тащить сырой Силой, но он то его не видел.
- Покажи пальцем, где оно! - удивленно взглянув на него, Альвира ткнула пальцем в правый бок пострадавшего.
Представив где-то там, в глубине, ребро, Вадим дернул его наружу. Что-то отчетливо хрупнуло. Напарница сосредоточенно молчала еще несколько секунд, после чего вынесла вердикт:
- Жить будет. Вяжи его и тащи наверх, - она ловко стащила с Вадима лечебный амулет, а ему повесила свой, разряженный. Быстро обыскав не приходящего в сознание пирата, она радостно воскликнула, - ха! У него оказывается, свой был!
Сдернув, что-то с шеи увечного, (по контексту сказанного, Вадим, с помощью развитого логического мышления, заподозрил, что Альвира нашла еще один лечебный амулет) она шустро выскочила наверх, оставив его одного с бессознательным, тяжелым телом.
- Веревку сбрось, - едва успел он прокричать ее маленькой, упругой заднице, скрывающейся в люке.
- Сейчас, - донесся до него ее удаляющийся голос. То ли ему ответила, то ли еще кому-то, невидимому снизу.
Вадим достал из ножен свой верный нож, смазанный перед боем такой же дрянью, как стрелы и клинки. Тяжело вздохнув, он ткнул ним пирату в руку. Не умрет, а ему спокойней. Сверху упала, ударив по многострадальному шлему, тяжелая веревка.
- Держи! - жизнерадостно прокричал кто-то сверху.
Вадим только собирался спросить у доброжелателя, какого хрена у него веревки летают быстрее звука, как понял, что оба конца находятся в трюме. Не однажды помогавшее ему логическое мышление подсказало, что доброжелатель смылся и не ждет у люка, чтоб помочь вытащить ценного пленника. Вадим не сомневался, что пленник ценный. Такой хитрозадый экземпляр, высоко ценящий свою шкуру, просто обязан знать много интересного о награбленном и способах его хранения.
Обвязав пленника по науке, выбрав точками опоры его кожаный пояс и промежность, Вадим выбросил второй конец веревки наверх и призывно закричал:
- Тащите!
К его немалому удивлению, он был услышан, и чьи-то руки бодро потянули пленника наверх. Тот тут же пришел в себя, начал орать и, судорожно вцепившись в веревку охватывающую промежность, пытался сдвинуть ее в сторону ляжки. Вадим подумал, что, либо он слабо тыкнул ножом, либо алхимическая дрянь весьма ненадежна и сделал себе пометку в памяти доложить об этом эпизоде начальству.
Поднявшись наверх, он сразу был подвергнут выволочке от начальства.
- Боец Смутьян! Ты какое получил задание перед боем?!- заорал на него десятник.
- Не смертельно поражать противника стрелами после того, как корабли сцепятся бортами!
- Так какого хрена ты полез на корабль противника?
- Стрелы закончились, а противник предпринял попытку расцепить борта, оставив часть абордажной команды в качестве заслона. С целью помешать осуществить эти гнусные планы, я и проник на вражеский корабль.
- Понятно... сколько ты выпустил стрел и сколько из них поразали цель?
- Пятнадцать из пятнадцати.
- Ты уверен?
- Совершенно уверен, впрочем, это легко проверить. Мои стрелы раскрашены красными и черными полосами.
- Зачем?
- Чтоб отличить их от других.
- Понятно... проверим, а пока свободен.
Не успел он присесть и насладиться зрелищем работающих товарищей, подлечивающих и допрашивающих раненых пиратов, а затем вяжущих их веревками и ремнями к лавкам и веслам, как к нему подскочила его напарница.
- Смутьян! Ты уже зарядил мой амулет?
- А ты разве просила?
- Заряжай быстрее!
- Только если ты посмотришь на мою левую ногу. Видно рассеченная мышца неправильно срослась. Болит, и ходить тяжело.
Быстро осмотрев его ногу, Альвира безапелляционно заявила, что его проблема не срочная и потерпит до завтра, а сейчас ей срочно нужен амулет, иначе еще двое раненых пиратов уйдут за Грань, а это восемь империалов. Пока заряжался амулет, Вадим провел ей короткий курс устного счета:
- Из этих восьми империалов, шесть получит наниматель. Из двух оставшихся - один заберет Хозяин, половина пойдет в фонд дружины, а половину разделят на всех. Тебе или мне придется по две серебрушки, как раз, чтоб пообедать в кабаке и выпить маленький кувшин дрянного вина. Так стоит ли суетиться, Альвира?
- Кроме денег, Смутьян, есть еще долг и честь. Считай, что это твоя плата за мое завтрашнее лечение.
- Если я заряжу этот амулет, то сегодня уже не смогу встать на ноги. Тебе придется принести мне тройной ужин и накормить, если я не смогу шевелить руками.
- Договорились. Только поспеши, раненые долго ждать не могут.
И в очередной раз, Вадим не смог перевести на местный язык народную мудрость касательно случаев, когда спешка действительно необходима. Тяжело вздохнув, он передал ей заряженный амулет. Откинувшись на спину, он лег наблюдать за восходом местных лун на потемневшем, вечернем небе и ждать обещанного ужина.
***
Вадиму приснилась его съемная земная квартира, построенная по современному проекту с кухонной нишей интегрированной в единственную комнату. Только приснившаяся была больше по площади раза в три. Возле плиты в легкомысленном, коротком халатике крутилась Релана, готовя что-то одуряюще вкусное. Он лежал на диване усталый и разбитый, смотрел на пульт от телевизора лежащий на журнальном столике и не знал, что ему делать. То ли собрать остатки душевных сил, самому встать и добраться до пульта, то ли позвать Релану, чтоб помогла ему в этой непростой задаче. С другой стороны его мучил жуткий голод, и он с нетерпением ждал ужина.
Пока он думал, Релана с тарелкой распускающей умопомрачительные запахи подошла к нему, начала ногой пинать по ребрам, и кричать голосом Альвиры:
- Вставай соня, ужин проспишь!
Открыв глаза, Вадим обнаружил рядом аппетитно пахнущий котелок и Альвиру, действительно пинающую его по ребрам тяжелым сапогом. Поймав ее за ногу, он попытался резким движением вывернуть ей сустав стопы или разорвать ахиллесово сухожилие, (что получится) но видно спросонок не хватило скорости, а может, пожалел подсознательно, и напарнице удалось вывернуться. Правда, для этого ей пришлось сделать полуоборот и упасть на руки, зато вторым сапогом, в падении она хорошо приложила его по печени.
- Ты что, совсем сбесился?! Я ему ужин несу, а он мне ноги ломает!
- Воин должен всегда быть готовым к нападению, - с трудом прохрипел Вадим, массажируя отбитую печень.
- В следующий раз, не по печени получишь, а по зубам, понял?
- В следующий раз, если будешь пинать меня по ребрам, останешься без ноги.
Не обращая внимания на яростно сверкающую глазами напарницу, он достал ложку и принялся за котелок, в котором оказалась тушеная сладкая картошка с рыбой и специями.
- Ты куфать будефь? - с трудом выговорил Вадим набитым ртом.
Сердито блымнув, она молча села напротив и достала свою ложку. Котелок опустел слишком быстро...
- А добавки нет? - Вадим яростно скреб ложкой по пустому дну пытаясь выловить последние питательные крохи.
- Принесу, если мой амулет еще раз зарядишь, - Альвира тут же занялась неприкрытым шантажом.
- Заряжу завтра, если сегодня накормишь, - тяжело вздохнул Вадим. Можно было самому пойти за добавкой, но, во-первых, ему могли не дать, а во-вторых, амулет бы пришлось завтра заряжать в любом случае...
После второго котелка стало заметно веселее на душе, и появился интерес к происходящему на судне.
- Слушай, а куда мы плывем и как вообще дела? Потерь нет?
- Четверо охранников убиты. У нас трое тяжелораненых. Одному ногу отрубили, одному руку, а третий умудрился укол саблей в горло получить с повреждением позвоночника. Конечности приживили, горло залечили, но всем троим нужен хороший маг-целитель. Плывем мы на остров, где устроились пираты. Утром они должны связаться со своим бароном, а тот скажет, что дальше делать. Обычно он присылал команду на остров, которая уплывала на захваченном судне с товаром.
- А нам что делать?
- Завтра мы свяжемся со своим нанимателем, и он нам скажет, как быть дальше.
- Действительно... а пиратов много взяли?
- Шестьдесят четыре выжило, двадцать два погибло. У них у всех нанесены печати, повышающие скорость, силу и работоспособность. Десятник говорит, что нам пленных оценят по пять империалов, а корабль не меньше ста пятидесяти, а еще все согласились, что в нашем десятке ты выиграл право ловить завтра хаю.
- А это еще что?
- Есть давняя традиция морских сражений. Лучший боец десятка получает право весь следующий день ловить хаю. Это очень почетно. У нас почти всегда выигрывал Анадиналь, только Райян сумел дважды его превзойти. Но сегодня ты был лучше всех. А еще, ты придавил в трюме посланника, шедшего активировать амулет Смерти связанный с печатями наших пленников. Все они погибли б. Ты, Смутьян, действительно Счастливчик, не зря тебе воевода дал это прозвище. Завтра утром все девушки нашего десятка станцуют для тебя танец двух клинков, и ты выберешь себе помощницу. До следующего утра она будет помогать тебе в ловле рыбы и во всех остальных делах. Кого ты выберешь? - несколько напряженно спросила Альвира.
- Конечно тебя, кого еще... я остальных и не знаю толком...
- Спасибо, Счастливчик. Обещаю, я буду хорошей помощницей, ты не пожалеешь, - многообещающе улыбнулась напарница и поцеловала его в губы. - А теперь спи. У нас завтра будет тяжелый день.
- А что это за хая такая, и долго ее ловить придется? - Вадим никогда не был любителем рыбной ловли, и восторженный рассказ напарницы о таком замечательном подарке его несколько озадачил. Он бы предпочел следующий день побездельничать в качестве поощрения за проявленный героизм.
- Хищная большая рыба размером, как взрослый человек. Очень опасная. Ловить будем, пока наживка не закончится. Отдыхай. Завтра я тебе все объясню.
Обматерив про себя все альвийские традиции чествования героев, Вадим долго думал соглашаться на это действо или послать альвов на три буквы выбирать себе других ловцов то ли акул, то ли пираньи. Так и заснул.