Аннотация: вариация на тему "Хороший мертвец - мертвый мертвец"
"Предоставь мертвым погребать своих мертвецов"
Евангелие от Луки, гл. 9, 60.
- Джон!
Почему я оглянулся? Не знаю. Я ни разу не Джон. И ни одного Джона я не знаю. Тем не менее, я оглянулся. Почему? Видимо, я действительно клинический идиот.
Говорят, что в такие моменты время как бы замедляется. Ничего подобного! Я просто вырубился. Мгновенно. Потом, позже я понял - его удар не так уж и силен, просто он умеет застать врасплох.
- Очухался? Вот и славно. Есть хочешь?
Он сидел за старым обшарпанным столом и ел макароны. Ни груды мышц, ни бычьей шеи, ни тупого дебилизма на лице - мужик как мужик. Просто сидел и ел макароны, купая накрученные на вилку белые нити в густом соусе.
- Ты кто? - моя челюсть дико болела и вообще чувствовала себя очень неуверенно.
- А тебе зачем? Есть хочешь?
- Нет. Что происходит? - ничего тупее я, конечно, придумать не мог! Шел-упал-очнулся-макароны - что тут непонятного?! Теперь-то я знаю, насколько был смешон, но... Но тогда я задал ему именно этот вопрос.
А он ответил:
- Происходит то, что я ем пасту. Я ем пасту под соусом бешамель с мидиями.
- Бешамель?
- Бешамель. С мидиями. Морепродукты исключительно полезны, Джон.
- Я не Джон!
- Не имеет значения. Для меня ты Джон. Мне так удобно.
Страх мелкими шажочками пробежал по моим жилам. Этот тип вырубил меня на улице, приволок в эту конуру, мое имя его не интересует - что дальше? Я решил, что имею право знать:
- Ты убьешь меня?
- Ага. Расчленю и съем.
Мне стало по-настоящему страшно. А он продолжал есть. Спокойно продолжал есть. Наверное, поэтому я задал очередной дурацкий вопрос:
- Ты маньяк?
- Угу. Сексуальный. Похож?
Он закончил с макаронами, встал из-за стола, взял тарелку и вышел из комнаты.
Меня била крупная дрожь. Строгая дама с косой и пустыми глазницами немедленно представилась мне во всей красе и призывно клацнула обнаженной челюстью. Перспектива умереть, не прожив и четверти века, умереть вот так, вдруг, просто потому, что кому-то этого захотелось, меня, мягко говоря, не радовала.
В панике я вскочил с дивана и рванулся к двери.
- Бесполезно, Джон. Она железная, и она закрыта.
Он вошел в комнату с двумя дымящимися чашками в руках. Запах свежего кофе добрался до моего носа и отозвался во мне бессильной яростью:
- Чего ты от меня хочешь?!
- Сядь. - Он опустился на стул и поставил перед собой чашки. - Пей.
Я не мог сдвинуться с места. Я застыл у закрытой равнодушной двери - у двери, которая не оставляла мне ни одного шанса.
- Выпей кофе, Джон - это успокаивает.
Я метнулся к окну.
- Не вариант. Шестнадцатый этаж. Тебя будут соскребать с тротуара. А во дворе гуляют дети... Ты любишь детей, Джон?
- Какая разница?! Ты же все равно меня убьешь!
- Не факт.
Он пил кофе, покачивая ногой в такт еле слышной невесть откуда легкомысленной песенки: таа-таа та-та-таа...
Я был в полном отчаянии и - вот честно! - ничего не понимал. Мой мозг просто отказывался перерабатывать весь этот бред.
- Сядь. Сядь и выпей кофе. Стынет.
И я сел. И выпил кофе. И решил вдруг... Да ничего я не решил. Просто сел за стол и выпил кофе. Который действительно уже успел слегка остыть.
- Вот что, Джон. - Он все еще покачивал ногой в такт музыки и не смотрел в мою сторону. - Ты мне нужен буквально на пару дней. Потом я тебя отпущу. Будешь слушаться - останешься жив. Все.
Всего лишь слушаться? Да не вопрос! Сделать так, как хочет он? Да сколько угодно! Я очень хотел остаться живым. Очень! И цена, на мой взгляд, была приемлема. В конце концов, до пятницы я совершенно свободен.
Я выдохнул с облегчением и задал последний (как оказалось) на сегодня вопрос:
- Как тебя зовут? Ну надо же мне как-то обращаться к тебе эти пару дней!
- Обращаться? Вряд ли это тебе понадобится.
- И все же?
- Ну хорошо. Если ты так настаиваешь... Пусть будет... Ну, допустим... - и неожиданно расхохотался, - Билл! Да! Меня зовут Билл!
Я понял: он - сумасшедший.
Он разбудил меня ночью:
- Вставай. Пошли.
Мы спустились во двор и сели в машину. Он повернул ключ в замке зажигания:
- Значит так, Джон. Сейчас мы поедем в одно место и сделаем одно дело. Никаких вопросов. Никаких лишних телодвижений. Просто делай, что я скажу. Все понял?
Я кивнул. Я все понял - никаких вопросов.
Мы ехали довольно долго - часа полтора - и приехали на опушку какого-то леса. Он заглушил мотор и положил ключи в карман:
- Выходи.
Я вышел из машины. Ночная свежесть приятно остужала голову, умиротворяющее шумел лес, воздух был наполнен покоем, какого никогда не бывает в городе. Я вдохнул всю эту благость полной грудью и...
- Джон! Я долго буду тебя ждать? - он копался у багажника.
Через секунду я стоял рядом.
- Бери за тот край и вытаскивай.
На ощупь - ночь хоть и была лунной, но света для разглядывания внутренностей багажника было явно недостаточно - я ухватил нечто странной формы, гладкое и очень тяжелое.
- Да тащи же!
Нечто поддалось-таки нашим совместным усилиям и вывалилось на землю. Равнодушная луна осветила огромный пластиковый мешок. Игриво сверкнула застежка-молния. Билл закрыл багажник, пискнул сигналкой.
- Это, - он указал пальцем на мешок, - надо оттащить вон туда, - и неопределенно махнул рукой в сторону леса. - Гоу!
Тащить было тяжело: тяжело было продираться сквозь ветки буйно разросшегося подлеска, мешок постоянно цеплялся за щедро рассыпанный валежник. Остановились мы только когда под ногами явственно зачавкало.
- Стоп. Дальше ты пойдешь один. И потащишь это, - он снова указал на мешок. - Я пойду сзади. Вперед!
Тащить стало во сто крат тяжелее - мало того, что я остался один, так еще и земля была мягкой и мокрой - очень скоро вода уже вовсю хлюпала в моих кроссовках. "Болото! - подумал я. - Он хочет утопить меня в болоте. А этот чертов мешок нужен только для того, чтоб я затрахался и не смог выбраться". Я в ужасе оглянулся.
- Рыпнешься - убью. - Он шел следом.
Однако окончательно испугаться я не успел: я провалился.
- Отлично, Джон! Хватайся за мешок! Тащи его к себе! Когда он утонет, я тебя вытащу.
Так и случилось: мешок утонул, Билл вытащил меня. Совсем идиллической картинке помешал стать, как водится, случай: пока я, стоя по пояс в болоте, тащил мешок, из него выпала человеческая рука. Рука была одета в белую сорочку, на запястье блестела запонка. Почему-то я решил, что рука имеет продолжение, и что это продолжение находится в мешке, и что оно не живое. Наверное, в любом другом случае я бы заорал. Но в тот момент я был слишком занят - я спасал свое (живое!) тело.
Обратного пути я почти не помню. Как дошли до машины, как ехали в город... Кажется, я даже задремал. Помню, в лифте Билл насвистывал какую-то очень знакомую веселенькую мелодию: таа-таа та-та-таа... Дома он сразу пошел в душ.
- Это был человек, Билл...
- Нет. Это был мертвец.
Он предложил мне теплого молока, я отказался. Терпеть не могу молоко! Тем более - теплое. Он разделся и лег на узкую кровать у окна. Через минуту его дыхание стало глубоким и ровным - уснул. "Вот это нервы!" - подумал я. А еще я подумал, что вряд ли усну этой ночью. Да и ночь уже кончалась - за окном активно светало. Но ничего больше я подумать не успел - провалился в сон, как часами раньше в болото. Впрочем, этого, честно говоря, следовало ожидать: свежий воздух, физическая нагрузка - весьма, знаете ли, неплохое снотворное.
Утром он повесил на стену фотографию: холеный мужик средних лет на фоне белой яхты.
- Кто это?
- Мертвец.
- Вчерашний?
- Нет.
- А зачем тогда?..
- Чтобы ты запомнил. И чтобы не упал в обморок, если вдруг увидишь.
- Увижу? Где увижу? На кладбище?
- Примитивно мыслишь, Джон. По-твоему, мертвецы бывают только на кладбище?
- Ну... Ну да.
- Или в морге?
- Или в морге.
- Понятно. И все-таки не падай в обморок, если встретишь его.
- Так он что?.. Жив?
- И прекрасно себя чувствует.
Я впал в ступор - или я такой тупой, или он и правда сумасшедший. Нереальность происходящего - как в кино! - и полный абсурд его слов взрывали мозг. А он, кажется, потерял всякий интерес к беседе. И все-таки...
- Билл!
- Нет, он не зомби. А мне не надо в психушку. Это пройденный этап.
- Но...
- Все! Тема закрыта. Просто запомни этого... человека.
Днем он куда-то ушел, но скоро вернулся с полными пакетами в руках и, судя по всему, в прекрасном расположении духа. Мне к тому времени было уже глубоко наплевать на всех покойников мира - я примитивно хотел жрать.
Он скрылся в кухне и долго (мне показалось - бесконечно) гремел там посудой, напевая все то же странно знакомое: таа-таа та-та-таа... Постепенно комната наполнялась умопомрачительными запахами. Я сходил с ума! Я готов был отдать душу дьяволу только за то, чтобы попробовать источающее столь волшебный аромат блюдо.
Наконец, он вошел в комнату:
- Судачок "Орли", Джон! Как ты относишься к судачку "Орли" под белым соусом?
На тот момент я относился к настолько голодающей части человечества, что ничего членораздельного произнести был просто не в состоянии. Цвет же соуса не имел вообще никакого значения - с той же скоростью я уничтожил бы любой: будь он хоть черный, хоть синий, хоть зеленый в лиловую крапинку.
- Послушай, Джон...
- Я не Джон!
- Не существенно. Так вот, Джон, - сказал он, снимая со стены фотографию. - Я решил, что тебя не стоит выпускать одного. А потому ни к чему тебе помнить это лицо. Забудь.
- Легко! - судачок "Орли" так уютно устроился в моем желудке, что на все остальное мне было решительно наплевать.
Ближе к вечеру во мне проснулось любопытство, и я спросил, не особенно, правда, рассчитывая на ответ:
- Почему ты назвал его мертвецом, Билл?
Вместо ответа он встал и позвал меня жестом за собой.
Мы опять очень долго ехали. Только в другую сторону. И покойника в багажнике не было. Был мужик средних лет, который стоял у машины и приветственно помахал рукой Биллу, когда тот припарковался рядом.
Почему я не удивился, когда Билл вытащил пистолет и выстрелил мужику в лицо? Я удивился другому: положительных героев (в кино) всегда тошнит при виде свежего трупа. Меня не тошнило. Наверное, я не был положительным героем.
Мы не поехали искать болото - просто закопали этого яхтсмена тут же, в лесу. Думаю, никогда не забуду навязчивый запах его парфюма, который, кажется, так и остался висеть там, над рыжим холмиком влажной земли.
- Почему я, Билл? Почему ты выбрал меня?
Он неопределенно дернул плечом:
- Ничего личного. Ты откликнулся - вот и все. Я искал Джона - ты откликнулся. Ничего личного.
- Но я не Джон!
- Но ты откликнулся!
Крыть было нечем, и я решил не вдаваться в подробности. Машина шла мягко и тихо, и я почти задремал.
Неожиданно он заговорил:
- Все мы - мертвецы, Джон. Все мы - чьи-то мертвецы. И у каждого из нас имеется личный список мертвецов. Я просто вычеркиваю своих.
- Это как - мертвецы?
- Видишь ли, Джон... - он вдруг рассмеялся: "- Пал Андреич, вы шпион? - Видишь ли, Юра...", - Так вот, Джон. Однажды обычный человек совершает что-то, после чего он уже мертвец. А мертвец должен быть мертвым. Правильный мертвец - мертвый мертвец.
- Что - что-то?
- Что-то, чего не делают живые. Чего не делают нормальные живые люди.
- Не понимаю.
- Ну и ладно.
Но мне было безумно интересно:
- Это месть? Как у Монтекристо?
- Нет. Месть - гораздо более интересное с точки зрения вкуса блюдо. А это - просто возвращение мертвеца к его естественному состоянию.
- Но... Что нужно сделать, чтобы стать мертвецом?
- Умереть.
Я подумал, что у сумасшедших определенно есть какая-то очень собственная логика. А еще я подумал, что мой сумасшедший - большой оригинал.
- А ты? Ты тоже мертвец?
- Да. Мало того, я - твой мертвец. Я - твой первый мертвец, Джон. Я открываю твой личный список.
Таа-таа та-та-таа...
На следующий день он был молчалив и мрачен. На этот раз мы выехали днем, а приехали, когда уже стемнело. Мы остановились у какой-то придорожной забегаловки. Остро пахло шашлыком и еще чем-то не очень съедобным. Невыносимо громко орала веселенькая музычка.
Он вышел из машины, бросил коротко:
- Пересядь назад. - И вошел в распахнутые по случаю теплой погоды двери.
Вернулся Билл довольно скоро - минут через пятнадцать. Он криво улыбался и поддерживал под руку очень красивую и, казалось, очень пьяную женщину. Бережно усадив свою спутницу на переднее кресло, он аккуратно закрыл за ней дверь машины.
Мы проехали совсем немного - километров десять. И опять остановились на какой-то опушке.
- Джон, ты идешь за нами. Захвати фонарь и вот это. - Билл бросил мне в руки небольшую жестянку. Он открыл дверь и осторожно помог женщине выйти.
- Кто это? - Она смотрела на меня, но обращалась явно к Биллу. У нее был удивительный голос!
- Это Джон. Он нам не помешает.
- Привет, Джон! - она засмеялась и помахала мне рукой. У нее был удивительный смех!
- Пошли, нам пора, - он нежно обнял ее за талию и повел в темноту.
Шли они медленно - она так часто спотыкалась на своих высоких каблуках, что в конце концов он взял ее на руки и понес.
Совсем скоро они остановились. Я тоже остановился. И оглянулся - впереди смутно проступали очертания каких-то невысоких строений. Было очень тихо и темно - я едва различал их силуэты.
Билл склонился к лицу женщины и что-то негромко говорил ей. Наверное, что-то забавное - она весело смеялась. Потом стало тихо. Но ненадолго: женщина прильнула к Биллу и быстро-быстро заговорила, но слов было не разобрать. И вдруг отпрянула и сказала громко и отчетливо:
- Сейчас!
Тут же раздался выстрел. Она опустилась на землю. Очень медленно.
Какое-то время стояла полная тишина.
- Джон, зажги фонарь и иди вперед. - Мне показалось, или его голос дрогнул? Наверное, показалось. - Там около стены лежат доски. У этих досок остановишься и подождешь меня.
Стену я нашел быстро. Доски лежали рядом - обычные деревянные доски, забытые кем-то у деревянной стены. Я посветил фонарем в сторону Билла.
- Убери! - он нес на руках мертвую женщину. Я отвернулся и направил фонарь на стену.
Билл подошел к доскам и положил женщину сверху. Поправил на ней платье, провел рукой по волосам.
- Бензин! - Я отдал ему жестянку.
Он открыл клапан, полил бензином доски, щелкнул зажигалкой... Доски вспыхнули мгновенно. Я подумал, что бензин был лишним - дождей не было месяца два.
Билл отошел подальше от огня, сел на небольшой пенек. Я встал рядом.
Какое-то время мы молчали.
- Она тоже мертвец... была? - спросил я.
- Была.
- Мне показалось, или она сама просила?
- Просила.
- Почему?
- Я очень виноват перед ней.
- Ты - ее мертвец?
- Я - ее мертвец. Но она хотела... сама... так...
Он явно больше не желал разговаривать. А я не настаивал. До самого рассвета мы сидели молча.
Иногда Билл вставал, чтобы подбросить в огонь разбросанные повсюду деревяшки - видимо, мы были на какой-то заброшенной лесопилке. Иногда вставал и я.
Мы сидели до тех пор, пока от костра не остались одни головешки.
- Ну хватит. Пошли. - Он встал и пошел прочь. Я - за ним.
Под ногами валялась красная лаковая туфелька на высоком каблуке.
На опушке леса он остановился.
- Вот и все, Джон. Теперь можешь идти. Куда угодно. Ты свободен.
Он развернулся и пошел к машине. Я смотрел на него с непонятным чувством то ли облегчения, то ли сожаления и неожиданно для себя вдруг решился:
- Билл!
Он замедлил шаг, остановился и повернул голову в мою сторону.
- Почему Джон? - я должен был знать ответ. Мне казалось тогда, что это очень важно.
Готов поклясться, что он ухмыльнулся, хотя я не видел его лица.
- Неизвестный мертвец. Джон Доу - неизвестный мертвец. Я же говорил - ничего личного!