Ещё вчера я радовалась наступившему, наконец, отпуску. Мечтала о том, как буду спать до обеда, и никто не будет мне мешать и дёргать меня по поводу и без. Ещё с прошлого месяца на прикроватной тумбочке скучал новый роман Устиновой, я с тоской посматривала на него каждый вечер, но сил на чтение не было. Моя напарница, Марина Филоненко, ушла в декрет, а нового сотрудника начальница ещё не подобрала, вот и приходилось мне сидеть в офисе с утра и до вечера, без права на отдых. Я, правда, не жаловалась. Не потому что радовалась такому напряжённому графику, а потому что жаловаться некому было. Владелица туристического бюро в нашем маленьком офисе, находящемся в одном из крупных торговых центров города, не часто появлялась. У неё было много забот в главном офисе, а мы, в своём павильончике, больше похожем на спичечный коробок, были предоставлены сами себе. Единственная наша обязанность была - выполнять план. Найти, завлечь, уговорить и определённое количество клиентов направить в главный офис, для оформления путёвок. А сейчас я и вовсе одна всем этим занималась. Скучала. Сидеть одной в кабинете, пусть даже и со стеклянными стенами, по десять часов, не слишком весело. К концу дня усталость наваливалась такая, словно я физическим трудом занималась, а не бездельничала. Каждого клиента, как родного встречала. Можно было хотя бы на час отвлечься, полистать яркие глянцевые проспекты и помечтать вместе с незнакомыми людьми об их намечающемся отпуске.
Сама я за границей давно не была. Уже несколько лет. И старалась не особо вспоминать тот отрезок своей жизни, когда могла позволить себе в любое время поехать, например, в Европу. Не потому, что то время изобиловало неприятными воспоминаниями, но я каждый раз расстраивалась, начиная думать об этом. У меня теперь другая жизнь, в которой я могу рассчитывать только на себя, и за это некого винить, я сама так решила, я этого хотела.
Так как нового сотрудника пока не нашли, начальство решило на время закрыть наш офис, так как от меня одной толку тоже было немного, а меня отправить в отпуск. Секретарша начальницы по секрету сообщила мне, что собираются наш офис расширять, будут делать ремонт, и, возможно, новых сотрудников будет не один. Двое, а может, и трое. А я над всеми ними главная. Я когда такие новости услышала, в первый момент опешила. То есть, я тоже начальником буду? Вот те на. И что самое главное, я ведь не против. Думаю, из меня хорошая начальница получится. Я вполне заслужила повышение. А пока в отпуск. В отпуск - спать до обеда, лежать на диване с книжкой, ходить вечерами в кино и гулять по парку. У меня в душе всё пело, когда я представляла, как встречу завтрашний день. Буду нежиться в постели, никуда не торопясь, а будильник вообще спрячу подальше. Ненавижу вставать по будильнику, и сам будильник ненавижу, хоть и понимаю, что он ни в чём не виноват, и вообще, он у меня красивый, мелодичный, и даже говорящий. Прежде чем заиграть мелодию, под которую я просыпаюсь, механическим голосом говорит: "Доброе утро!". И ему всё равно, что я редко с ним соглашаюсь.
Но самое главное, что предвещало спокойный отпуск, это то, что Юлька уехала в командировку. Юлька - это моя подруга. Мы живём по соседству, а точнее, дверь в дверь, квартиры в новом доме купили одновременно, и въезжали вместе, с разницей в пару дней. Так и подружились. Сталкивались на лестничной площадке, пару раз путались в коробках, которые грузчики вносили, разговорились, вечером вместе выпили чаю... Через пару недель я вдруг поняла, что с Юлькой провела больше времени, чем в одиночестве в своей новой квартире. Соседка оказалась особой очень деятельной и энергичной, всегда готовой общаться, а так как я не спорила и не отталкивала её, она довольно быстро объявила нас подругами, и на самом деле вела себя так, словно мы всю жизнь знакомы. Я спорить не стала. В то время мне очень нужна была подруга. Человек, которому я могла бы доверять, и которому было бы небезразлично то, что со мной происходит. Душу открывать я не спешила, но всем, что не касалось моей личной жизни, делилась с удовольствием.
О себе же Юлька говорила много, ничего не скрывая. Начала с детального рассказа о том, что год назад развелась и почему развелась, а так как квартира принадлежала мужу, ей пришлось вернуться в отчий дом. Родители её схватились за голову. Юльку и в светлую полосу её жизни можно вынести с трудом, её переполняет энергия, а уж когда она пытается заново наладить свою личную жизнь и прикладывает к этому все силы, которых у неё в избытке, совсем трудно становится. Родители у Юльки, судя по всему, люди не бедные, раз довольно быстро решили проблему и купили дочке квартиру, отселили своё чадо со всей его неуёмной энергией подальше от себя. И, наверное, вздохнули с облегчением. Подружка же восприняла это событие как должное и развила бурную деятельность по обустройству своей новой жизни. Устроилась в местную газетёнку фотокорреспондентом и начала бегать по вечеринкам. Она и мою жизнь хотела обустроить своими умелыми руками, но я сказала твёрдое "нет", и теперь она довольствовалась тем, что иногда ей удавалось уговорить меня пойти вечером с ней в ресторан или на какую-нибудь тусовку. Юлька там с фотоаппаратом бегала, а я спокойно выпивала пару бокалов вина, ожидая, когда подружка освободится и можно будет отдохнуть, потанцевать и выпить вместе. Порой вечера получались неплохие - весёлые и яркие. Слава богу, Юлька иногда тоже уставала и переставала напоминать юлу.
В один из таких вечеров мы нашли себе кавалеров. Первое знакомство меня посмешило, я не собиралась его продолжать, но для этого надо знать Юльку. Она вцепилась в своего блондинистого Николая, уже через неделю заявила, что это любовь, вот та самая, начался бурный роман, и я чувствовала себя его участницей, слишком много подробностей мне было известно. И бесполезно было говорить, что я не горю желанием знать всё это. Порадоваться за подругу могу, но знать обо всех подробностях не хочу. Это даже как-то неправильно и странно... Между прочим, моё мнение разделял и приятель Николая, с которым он был в вечер знакомства. Изначально было решено, что Юлька берёт в оборот Николая, так как это её типаж, а мне остаётся Михаил. Я тогда спорить не стала, по одной простой причине: знакомство продолжать не собиралась, а с кем пить на брудершафт в один из вечеров - не так важно. И совершенно не ожидала, что страстный роман наших друзей, который кстати, закончился также неожиданно как и начался, сблизит нас с Мишей. Я совершенно не думала о дефиците мужского внимания в то время. Миша мне понравился - милый, внимательный, но не более того. Наверное, мы бы с ним никогда больше и не встретились, если бы не Николай, который настойчиво приводил его с собой, как пару для меня. Подозреваю, что это Юлька его просила. Мы с Мишей проводили вечера за разговорами, стараясь не обращать внимания на влюблённую парочку рядом. Общались, танцевали, Миша смешил меня и помогал отвлечься от неприятных мыслей, которыми я изводила себя тогда. А потом, я даже не заметила в какой момент, мы начали встречаться без Юльки и Николая. Гуляли вечерами, опять же разговаривали и даже за руки держались. Не могу сказать, что я была влюблена, скорее уж оттаивала потихоньку, привыкая к новой жизни и новым отношениям. Училась общаться с мужчиной, которому я нравилась. Который готов был меня слушать, что-то посоветовать и ничего не требовал взамен. Который не собирался предъявлять на меня какие-то права, а я не собиралась посвятить ему всю жизнь. Мне хватило этого за глаза.
Всерьёз мы начали встречаться около года назад. Долго присматривались друг к другу, узнавали, привыкали. Особенно мне было трудно решиться, но я привязалась к нему за месяцы знакомства, и в итоге всё произошло само собой, он стал частью моей жизни. Когда смогла принять решение, мне даже как-то спокойнее стало. Но о женитьбе или просто о совместном проживании, у нас с Мишей речи не идёт, хотя он, кажется, начинает об этом задумываться, но я знаю, что отвечу. Он, конечно, очень хороший, но не то, что мне нужно. Даже приблизительно. Вся проблема моей жизни в том, что я знаю, чего хочу, вернее, кого, но жить с этим человеком я не могу. Не получается у меня. Не получается!
Все эти мысли полезли в голову на ночь глядя, я вертелась с боку на бок, боясь, что если раздумаюсь всерьёз, то мысли о Мише отойдут на задний план. Наружу вылезут воспоминания о другом человеке, а это плохой признак. Обычно воспоминания о нём выбивали меня из колеи, я потом несколько дней ходила сама не своя, заставляя себя снова забыть. Я даже Юльке об этом не рассказывала, никогда. Однажды поклялась начать всё сначала, и если не удастся забыть, то хотя бы научится жить с этим. И без него.
Так и уснула, думая о другом мужчине. Было уже поздно, радовало только то, что на следующее утро не нужно вставать в семь утра. Можно спать сколько захочется. Так бы и случилось, если бы Юлька всё не испортила. Ещё пару дней назад говорила мне по телефону, что вернётся лишь на следующей неделе, и вот каким-то образом этим утром оказалась на пороге моей квартиры. Звонила настойчиво, подняла меня с постели, я лишь застонала сквозь зубы, когда на часы взглянула. Вот тебе и поспала до обеда. Без десяти минут девять. Девять! И это первый день отпуска.
Я дверь открыла и с претензией уставилась на подругу.
- Я бы тебя убила, - возвестила я глухим голосом, - жаль, что у меня сил не хватит.
- Сколько трагизма в голосе. - Юлька вошла в квартиру, невежливо подвинув меня, и скинула с ног босоножки на высоком каблуке. Совершенно по-хозяйски сунула ноги в тапочки. А когда подняла на меня глаза, улыбнулась. - А ты всё спишь?
- Юль, у меня первый день отпуска. Первый, понимаешь? А ты подняла меня в девять утра. Я, может, уснула около трёх?
- А что ты делала? Или Мишка у тебя?
Я склонила голову на бок.
- А ты что здесь делаешь? Ты же в командировке.
- Я?
Я всерьёз нахмурилась.
- Юля...
- Не смотри на меня так. Вернулась я пораньше. Ты не рада, что ли?
Стало неудобно.
- Рада. Хорошо, что пораньше отпустили.
Юлька хмыкнула.
- Отпустят они, как же. Спрашивать я у них буду. В общем, Варя, я подумала и решила взять отпуск. Мы можем вместе отдохнуть.
У меня в буквальном смысле опустились руки. Вот тебе и отпуск, вот тебе и роман Устиновой, который я собиралась прочитать, попивая чаёк с лимончиком и никуда не торопясь. Если Юлька будет поблизости, то сделать этого возможности не представится. Особенно, если она в отпуске. Она попросту не умеет отдыхать, что бы она ни говорила. Уже к завтрашнему вечеру она не просто заскучает, а впадёт в тоску, и уже мне придётся придумывать, как её развлечь.
Мне с каждой минутой становилось всё хуже. Я сходила в спальню за халатом, помедлила пару минут, прежде чем выйти, надеялась перевести дух. Слышала голос Юльки, которая громко рассказывала мне о напастях, которые ей пришлось пережить в командировке. У неё было подготовлено столько ужасных подробностей для меня, видимо, она всю дорогу готовилась излить мне душу. И рассказ выходил настолько драматичным, словно она не в область ездила, а в горячую точку. Не хватало только снайперов в засаде и предателей-шпионов за плечом.
- И вот поэтому я решила уйти в отпуск, - заявила Юлька, заканчивая свой рассказ. Я как раз вошла на кухню и удостоилась выразительного взгляда. - Разве я не права? Разве я не заслужила отпуск? К тому же, грех упускать такую погоду. Прямо душа радуется. Я люблю солнце, лето... А мы ведь никуда не поедем в этом году?
- Ты меня спрашиваешь? - вроде бы удивилась я, присаживаясь за стол.
- Конечно, у тебя. У меня денег нет.
- А у меня есть, - фыркнула я. - Откуда?
- А отпускные?
- А твои?
Юлька откровенно скривилась, затем отвернулась от меня. Она готовила завтрак, легко управляясь с большой чугунной сковородой. Жарила гренки, ловко переворачивала их, потом взяла в руки большую миску и принялась что-то взбивать. Я наблюдала за ней с затаённой завистью. Юлька прекрасно готовила, в отличие от меня. Я готовить так и не научилась, даже когда одной пришлось жить, мне легче было лечь спать голодной, чем что-то готовить. На завтрак я вполне могла обойтись кофе и мандаринкой, пообедать в ресторанчике при торговом центре. А вечером... вечером Юлька накормит, а нет так нет, значит, сяду на диету. Подругу подобная философия всегда выводила из себя. Она обожала стоять у плиты и кормить всех, кто оказывался рядом. Её мужчинам это качество в Юльке очень нравится. Котлеты, жареная курица, плов, щи и борщи - всё, что душе угодно. Вкупе с Юлькиным характером её умения меня поражали, но эти мысли я старалась держать при себе. Ещё не хватало, чтобы она обиделась, и кормить меня перестала. Вскоре передо мной поставили тарелку, чашку, положили вилку и нож, а я улыбнулась, не сумев сдержаться. Люблю, когда за мной ухаживают. Юлька мою улыбку заметила и качнула головой, удивляясь чужой наглости. А я поспешила её поблагодарить за заботу.
- Обожаю гренки, - добавила я чуть позже.
- Да, и кофе со сливками, - поддакнула подружка. - И чтобы это тебе ещё красиво подали. И вовремя. Короче, ты нахалка.
- Но я не просила тебя приезжать чуть свет и поднимать меня с постели. Это компенсация.
- Я тоже хочу компенсацию. Чем сегодня займёмся?
Я жевать перестала, задумалась, затем неопределённо пожала плечами.
- Может, на озеро поедем? - предложила Юлька.
Я наморщила нос.
- Холодно.
- Да ладно тебе!
Я решила не поддаваться и беречь своё здоровье.
- Холодно, Юль. Я не поеду.
Юлька доела свои гренки, допила кофе и довольно вздохнула. Правда, чувство сытости ненадолго добавило ей благодушия и спокойствия. Поразмышляв минуту, она предложила:
- А поехали в пансионат.
- Куда ещё?
- Говорю же, в пансионат. Я меня знакомый есть, он там работал одно время, говорит: отличное место. Знаешь, как называется? "Деревушка".
- В деревянном домике, что ли, жить? Не хочу.
Юлька многозначительно усмехнулась.
- Милая моя, это смотря, что за домик и из какого дерева он сделан. Варь, ну что ты? Модное местечко. Там всё по евростандарту, лучше, чем в Турции!
Я рассмеялась.
- Хорошо, что ты не в туристическом бизнесе работаешь, Юль. Бедные твои клиенты были бы.
- Ой, да ладно! Кому какое дело? Зато отдохнём, как белые люди.
- Это значит, дорого?
- Прекрати жмотничать, - посоветовала подруга. - У нас же отпуск. Экономить будем, что ли? К тому же, у тебя Миша есть, не даст с голоду умереть. И мне заодно.
Я лишь хмыкнула. Но уже начала сдавать свои позиции. Задумалась об отдыхе на свежем воздухе, о сервисе и спа-салоне, который должен быть на территории пансионата. Может, чёрт с ними, с деньгами?
- Ладно, я позвоню Мише, - решила я.
- Зачем? Чтобы он с нами увязался? Нет уж, в такое место мы поедем свободными девушками. Мишаня нам всю рыбу распугает.
- Ты рыбачить собралась? - невинно поинтересовалась я.
Юлька ехидно улыбнулась.
- А ты думала? Не всё же нам с тобой лапу сосать после отдыха. Пора задуматься о будущем.
На это я ничего не ответила, ушла в спальню, и после недолгих сомнений, достала из шкафа чемодан. Раз уж Юлька задумала ехать, то пора собирать вещи. А то потом она начнёт меня подгонять, а я буду нервничать. Правда, вдруг задумалась, не тороплю ли я события. Если этот пансионат на самом деле популярен, то свободных номеров может не оказаться, и получится, что я зря ломаю голову над тем, какие платья с собой взять. Разглядывала свои наряды, достала любимое жёлтое платье и к себе приложила, подошла к зеркалу.
- Заказала! - радостно сообщила Юлька, входя в комнату. - Маленький коттедж, но нам с тобой хватит. Но цены там, я тебе скажу... - Она осуждающе качнула головой, затем на меня посмотрела. - Варь, ты меня слушаешь?
Я повернулась боком, подбородок вскинула, сдула со лба чёлку.
- Варь.
- Ну.
- Отвлекись на минуту. От себя любимой. Я заказала номер, можем собираться.
- А я, по-твоему, что делаю?
- Собой любуешься?
Я платье на кровать положила, к зеркалу вернулась и наклонилась, чтобы посмотреть на своё лицо вблизи. Уже через пару секунд на моём лице расцвела довольная улыбка. Иногда ведь можно полюбоваться собой, без всякого стеснения? Просто подойти к зеркалу, посмотреть на себя и с удовольствием согласиться с общим мнением: красивая! Я красивая. Правда, не каждый день получается этому радоваться, красота - это ведь не дар, это скорее, испытание, и не все к нему оказываются готовы. Вот у меня красота классическая. Светлые волосы, правильные черты лица, скулы высокие, губы пухлые. Всё, как в книгах пишут и поэты восхваляют. Меня же в моём отражении разве что взгляд привлекает - синий и пронзительный. Не знаю, как это у меня получается, но многие мужчины мне признавались, что я их к себе взглядом притягиваю, гипнотизирую. А я, между тем, об этом не думаю никогда, и притягивать никого не собираюсь. Вот и попробуй с этим справиться, если сил хватит. В юности мне с этим справляться не удавалось.
- И что? Я же себе не льщу.
- Фу, как примитивно.
Я, наконец, рассмеялась.
На сборы ушло полдня. Мы перемерили все свои наряды, купальники и набрали по большому чемодану каждая. Причём из своего гардероба Юлька выбрала только три платья, а всё остальное из моего. Я ничего не сказала, промолчала даже тогда, когда она крутилась перед зеркалом в моём новом костюме цвета берлинской лазури, который я выписывала по каталогу прямо из Парижа. Надеюсь, что она его не испортит. В конце концов, мы едем только на несколько дней.
Ехать мы решили на Юлькиной машине. Раздолбанная сверх всякой меры "девятка", - что не мудрено при такой-то хозяйке, Юлька постоянно во что-то врезается, - уже давно ждала, когда её, наконец, отправят на заслуженный отдых. Но подружка плевать хотела на доводы разума, она со своим автомобилем обращалась так, словно купила его месяц назад, и звать его было "порше кайен". И требовала от него, кстати, столько же. После двадцатиминутного сражения с багажником, который никак не хотел открываться, мы засунули чемоданы прямо на заднее сиденье. - Ты уверенна, что нам дадут номер сегодня?- спросила я, уже садясь в машину.- Мы же приедем вечером. Может лучше поехать завтра с утра? - Вот ещё,- фыркнула Юлька.- Полдня терять!
Она завела мотор и лихо тронулась с места. "Девятка" задребезжала всеми своими внутренностями, сидение подо мной скрипнуло, и я насторожилась. Я, вообще-то, боюсь ездить с Юлькой, всегда пристёгиваюсь и молюсь, чтобы пронесло. Подружке лавры Шумахера спать спокойно не дают, она носится на предельной скорости, мало обращая внимания на окружающих. Иногда ей вслед, при особенно удачном манёвре, несётся ругань и потрясание кулаками. Но Юльку испугать очень трудно, а перекричать тем более. Я же, не в пример ей, жуткая трусиха. Особенно меня пугают машины и грозные водители. Не знаю, что было бы со мной, если бы я в кого-нибудь врезалась. Умерла бы на месте. Наверное, именно поэтому я и не сажусь за руль. Как подумаю, что мне придется сидеть в металлической коробке, а мимо с рёвом будут нестись разномастные автомобили, и мне придется быстро соображать, куда нажать и свернуть... Нет уж, увольте, лучше буду ездить на автобусе. До пансионата с милым названием "Деревушка", мы добрались в рекордно короткие сроки. К концу поездки у меня так громко стучали зубы, что Юлька стала недовольно поглядывать в мою сторону. - Что ты трясёшься? - Ты слишком быстро ездишь,- с дрожью в голосе, ответила я.- Сколько раз тебя просила - не гони зря! У меня же нервы. Юлька обиженно надула губы, ничего не ответила, но скорость немного сбавила. Мы свернули с главной трассы и вскоре уже катили по пустой, идеально заасфальтированной дороге, удаляясь всё дальше в сосновый лес. Я опустила стекло и сделала глубокий вдох. Всё-таки хорошо, что мы решили уехать из города, хоть на несколько дней. Чистый воздух пойдёт мне на пользу. Въезд на турбазу нам преградили высокие железные ворота. Юлька остановилась перед ними и требовательно посигналила. Пару минут никто не отзывался, потом сбоку открылась маленькая дверь, и появился высокий парень в чёрной форме охранника. Окинул быстрым взглядом нашу машину и не очень любезно поинтересовался: - Вам чего? Юлька высунула голову из окна и призывно ему улыбнулась. - Как чего? Мы отдыхать приехали. Охранник опять посмотрел на нашу машину, теперь с сомнением, и опять на Юльку. - У нас, вообще-то, по предварительному заказу. - А я о чём? - продолжала улыбаться подружка. - Мы правила знаем. Номер заказан. Иди, проверь. На имя Варвары Быстровой. Я удивлённо посмотрела на неё. На меня? Ясно, значит, пребывание в этом райском месте мне придётся оплачивать. - Почему я? - зловещим шёпотом поинтересовалась я, когда охранник ушёл обратно на свою территорию проверять наш заказ. - У тебя имя красивее звучит,- отмахнулась Юлька, а я нахмурилась. Нашла же отговорку! Имя у меня красивее и, надо полагать, кошелёк толще! Минут через пять створки ворот начали разъезжаться в стороны. - Вот он,- сказала Юлька, плавно выжимая сцепление,- пропуск в рай. Я ничего не ответила, пыталась предположить, во сколько мне это обойдётся.
Юлька оказалась права. Пансионат производил очень хорошее впечатление. Аккуратные деревянные домики, рассыпанные по обширной территории, как грибы; ровный зелёный газон, яркие цветы на клумбах; огромный бассейн, теннисные корты; детская площадка у центрального четырёхэтажного здания. Коттедж, который нам отвели, тоже порадовал. Один из самых дешёвых домиков, хотя это на фоне других, внушительных и двухэтажных, в нём было всё для комфортного проживания. Спальня, правда, одна, с одной же кроватью, но большой и удобной. В маленькой гостиной мягкая мебель, плазменный телевизор на стене, бар в углу, у окна круглый стол со стеклянной столешницей. Ванная комната больше всего меня порадовала. Отделанная под голубой мрамор, с большой белоснежной ванной и душевой кабиной в углу. Под большим зеркалом сверкающие полочки, на крючках махровые белые халаты, на тумбочке полотенца стопкой, а в мыльнице мыло в виде розочки. В ванной я задержалась, оглядываясь, вспоминала ощущения. Я давно не была в гостиницах.
- Класс! - воскликнула Юлька.
Я из ванной вышла и увидела, что подружка растянулась на кровати, руки в стороны раскинула и блаженно прикрыла глазки. - Тебе нравится, Варь?
Вместо ответа я поинтересовалась: - Надолго ты сняла номер? - На неделю. - Неделю? А у нас денег хватит? - Какая же ты всё-таки... - проворчала Юлька, приподнимаясь на локтях и глядя на меня с упрёком. - Прекрати думать о деньгах. Расслабься. - Не могу. Мне нужно знать, а то мы сейчас расслабимся, а потом будем здесь несколько месяцев посуду мыть, отрабатывать наше весёлое времяпрепровождение. - Не говори ерунды и успокойся. Денег нам хватит, а если нет - позвоним твоему Мише. - Это безнравственно, Юля.
- Как ты сказала? Какое-то незнакомое слово.
Я рассмеялась и швырнула в неё подушкой. Юлька её ловко поймала, откинула в сторону и с кровати поднялась. С трудом подняла свой чемодан, чтобы положить на кровать, и открыла молнию. Посмотрела на меня. - Ну и что ты разлеглась? Переодевайся, пойдём в ресторан. - Сегодня? - А когда? Или ты приехала в номере отсиживаться? Да и вообще, ужинать пора. С этим я согласилась. Юлька тут же упёрла руку в бок, выразительно глядела на меня. - Ну, так в чём дело? Вставай и собирайся. И надень что-нибудь сексуальное.
Я сдвинула брови, насторожившись. - Зачем? Мы же просто ужинать идём... - Глупая ты. Мы же здесь не год проведем, а всего неделю. Времени в обрез, и надо обратить на себя внимание в первый же вечер. Давай быстрее! - поторопила она меня. Я безнадёжно вздохнула. Начинается!
В чём Юлька оказалась права, так это в том, что мужчин в этой "Деревушке" было с избытком. Причём на простых отдыхающих они мало были похожи. Все, как один, деловые, занятые и озабоченные. Последний пункт меня особо раздражал, если честно. От мужского внимания негде было спрятаться. Мужчины приезжали в пансионат с определёнными целями - поработать и "отдохнуть", семейных пар здесь было раз-два и обчёлся, а детей я вообще не заметила, не смотря на то, что детская площадка перед главным зданием была обустроена отлично. Когда я до конца разобралась, в какой рассадник меня подружка заманила, высказала ей всё, что о ней думаю, не особо стесняясь в выражениях. Напомнила о Мише и о том, что девушка я честная, и приключений не ищу. Юлька в ответ принялась ныть и намекать на свою неустроенную личную жизнь, в итоге, я сжалилась и пообещала не уезжать, но при условии, что она не станет заманивать меня ни в какие сомнительные компании. Я приехала отдыхать, и собираюсь это сделать, раз уж заплатила за это.
Спустя несколько дней гнев мой начал утихать, я в полной мере оценила сервис и комфорт, который предлагал персонал "Деревушки". Я, можно сказать, влюбилась в огромный бассейн, каждое утро посещала спа-салон, не телом, а душой отдыхала на сеансах массажа. Гриша, местный массажист, просто волшебник. Я очень кстати выяснила, что у него есть личный кабинет в городе, и взяла координаты, пообещав записаться на приём у его помощницы в ближайшее время. В общем, отдыхать было приятно, и чувствовать себя "белым человеком", как Юлька говорила, тоже очень приятно. Когда персонал вокруг тебя кружит и пытается угодить. Ужинали в ресторане, дальнейший вечер можно было провести в ночном клубе или в боулинге, а если хотелось тишины, посидеть в просторном холле, на кожаных диванах, послушать живую музыку и выпить хорошего вина в компании друзей. В общем, местечко солидное, не для простых смертных, а для дяденек, которые устают от суеты и заколачивания денег. Женщин здесь было немного: либо при кавалерах, либо с алчным блеском в глазах. Мне, если честно, не хотелось быть одной из них. Я себе мужа-миллионера не искала, и поэтому старалась держаться в стороне от шумных компаний и чересчур энергичных мужчин. Пристальные взгляды и намёки старалась оставлять без ответа и спешила удалиться, чтобы не привлекать к себе чрезмерного внимания. Но это тоже не очень помогало, и если некоторые мужчины создания понятливые и умеют отступать, чтобы не надоедать женщинам, то другим важно добиться своего, не задумываясь о том, какое впечатление они производят. Такие субъекты были настойчивы и надоедливы, с ними приходилось держаться строго, чтобы не расслаблялись и руки не распускали. Но помимо "деловых и занятых", были здесь и мальчики весьма конкретной наружности. Бандитской то есть. Эти ходили в шортах, майках, наколках, с золотыми цепями на шеях. Они чувствовали себя раскованней бизнесменов и улыбались открыто, без всякой сдержанности. Я их, если честно, немного побаивалась и старалась держаться от них подальше.
Подружка от такого количества мужчин вокруг была в восторге, и уже выбирала за кого она выйдет замуж. И никакие мои речи на тему, что они все наверняка уже давно женаты, не помогали. Она даже запала на одного из мальчиков бандитской наружности. Тот при виде её начинал скалиться и хитро подмигивал, а Юлька в восторге закатывала глазки. Я же хмурилась, ощущая смутное беспокойство. То, с какой скоростью развивались их отношения, меня откровенно настораживало.
Этим утром, после массажа, я решила устроиться в шезлонге, у бассейна. Полежать на солнышке, порадоваться тишине. Возле бассейна больше никого не было, я ещё постояла, прежде чем лечь, по сторонам огляделась, а потом развязала парео и легла. Нацепила на нос тёмные очки и даже глаза закрыла, не желая никого видеть. Но уже минут через десять мой покой нарушили. Сначала я услышала осторожные шаги, потом скрип ножек соседнего шезлонга, когда на него кто-то присел, а следом голос одного из моих самых неприятных поклонников здесь.
- Доброе утро, Варенька. Вы не обгорите? Я открыла глаза и посмотрела на обладателя слащавого и неприятного голоса. Мужчина лет пятидесяти, невысокого роста, с реденькими волосиками и огромным самомнением. Он и улыбался мне со свойственной ему самоуверенностью, вроде бы не сомневался, что все мои уловки в попытке избежать его общества в последние три дня, не что иное, как женская хитрость в надежде заинтересовать ещё больше. И разубеждать его было бесполезно, потеря времени.
- Доброе утро, Олег Игоревич,- вежливо поздоровалась я.- Не думаю, что обгорю. Ещё довольно рано для основной жары. - Вы осторожнее. Солнце опасно. Особенно в наших широтах, обгореть можно за пятнадцать минут. Пока он говорил, его взгляд не спеша путешествовал по моему телу. Мне очень захотелось прикрыться, я уже успела пожалеть о том, что надела этим утром любимое бикини, чересчур открытым оно было. Я выдержала минуту, наблюдая за мужчиной через тёмные стёкла очков, после чего всё же накинула на себя парео. Олег Игоревич тут же поднял взгляд к моему лицу, но на нём не было и тени раскаяния, скорее уж он мысленно посмеивался над моей стеснительностью. - Я учту,- сухо проговорила я, отвечая на его предостережение минуту назад.
Олег Игоревич улыбнулся, после чего неожиданно заявил: - А ваша подружка посмелее, чем вы. - И посмотрел в сторону центральной аллеи. Я тоже голову повернула и увидела Юльку в обнимку с новым поклонником. Они прогуливались неспешным шагом, рука об руку, Юлька щёкой прижалась к плечу молодого человека, а потом рассмеялась над какой-то его шуткой. Парень даже издали казался счастливым и обалдевшим от свалившегося на него подарка судьбы.
Я кинула на Олега Игоревича быстрый взгляд, отметила его явный интерес к парочке, и решила немного повредничать. Переспросила:
- Что вы имеете в виду? Олег Игоревич пожал плечами. - У неё определённые цели, и она их не стесняется. А вы более...- он помедлил, подбирая верное слово, - осторожная, что ли. Я растянула губы в ленивой улыбке, не собираясь с ним соглашаться. Ни в чём. - Может потому, что у меня эти самые цели другие? - Другие? И какие же, если не секрет? - заинтересовался он. - У меня отпуск, и я просто хочу спокойно отдохнуть.
- Здесь? - Он откровенно рассмеялся. - Занятно.
- А что? Хорошее место.
- Так я и не спорю, Варенька. Место замечательное.
Я спустила очки на кончик носа, выразительно взглянула на мужчину, уловив в его голосе намёк. Я даже поняла, на что именно он намекает, и это мне не понравилось, чего я скрывать и не собиралась.
- Извините, но я хотела бы побыть одна, - настойчиво проговорила я.
Олег Игоревич, кажется, не обиделся. Усмехнулся, по-мужски так, а у меня мороз по коже от его усмешки, но с шезлонга он поднялся.
- Отдыхайте, Варя, отдыхайте. Не смею мешать. Вечером, думаю, увидимся?
Я не ответила, да он и не ждал ответа.
Когда я вернулась в домик, Юлька сразу налетела на меня, как ураган. - Я влюбилась! - выдала она на радостях, и издала победный клич. - Опять? - поинтересовалась я без особого энтузиазма. - Что значит "опять"? - возмутилась подруга. - Я серьёзно! - Надо полагать, это тот бандит? - Ни какой он не бандит, - Юлькино возмущение росло. - Он деловой человек, бизнесмен. У него, если хочешь знать, своя фирма. - По контрабанде оружия? - уточнила я. - Ты его совсем не знаешь! - Тогда зачем ты это всё мне рассказываешь? - Потому что ты моя подруга, и я хочу поделиться с тобой своими чувствами. А ты просто-напросто бессердечная! Я кивнула, соглашаясь. Бессердечная - и очень хорошо. Не хочу ни о каких бандитах знать. И очень надеюсь, что Юлька быстро в своём новом возлюбленном разочаруется, и думать про него забудет. Но пока она на меня обиделась и дулась до самого вечера. Не разговаривала со мной и просто открыто игнорировала. Затем нарядилась, и ушла, вероятнее всего, влюбляться дальше. Меня это, признаться, огорчило. Не то, что она ушла, а то, что ушла молча. Значит, наша размолвка продолжается, и, возможно, не права именно я. Кто сказал, что я могу давать ей советы и решать, кто Юльке подходит, а кто нет? Нет ничего страшного, если Юлька увлеклась этим молодым человеком, даже если она в нём ошибётся, а скорее всего, именно так и случится, то пострадает пару-тройку дней и забудет, а я, меж тем, останусь её подругой и поддержу в тяжёлый момент. При условии, что мы сейчас помиримся, а не будем дуться друг на друга неделю. Обдумав всё это, я решила попросить у подружки прощения за свои высказывания, что и сделала, когда Юлька вернулась ближе к вечеру, чтобы переодеться перед ужином. Моим извинениям она обрадовалась, и тут же принялась делиться со мной новостями. Рассказывала о том, какой Кеша хороший, сильный и даже романтичный, к тому же у него свой бизнес и деньги, судя по всему, водятся. Если с ним поработать, то ему вообще цены не будет.
Я в ответ на всё это переспросила:
- Как его зовут?
Юлька отошла от зеркала, взглянула непонимающе.
- Кеша.
- Боже мой.
Подружка откровенно скривилась.
- Варя, его зовут Аркадий. Нормальное имя.
Я кивнула. Нормальное.
Но Кеша?!
В итоге, на ужин этим вечером мы отправились втроём. Влюблённая пара, и я - в качестве дуэньи, надо полагать. По крайней мере, Аркадий Станиславович, отчество его я узнала из уст официанта, относился ко мне со всей серьёзностью и уважением, словно предполагал, что когда-нибудь ему придётся именно у меня Юлькиной руки просить. Но надо сказать, что наблюдая за ним издали, я краски сгустила, на самом деле Кеша оказался нормальным мужиком, на вид лет тридцати с небольшим, вёл себя вполне пристойно и разговоры вёл серьёзные, лишь изредка съезжая на сальные шуточки и выразительное хмыканье. Но допуская просчёт, тут же пытался исправить ситуацию, и даже преуспевал в этом. В общем, ужин не стал трагедией, чего я опасалась, мы спокойно общались, Кеша с Юлькой держались за руки, улыбались друг другу и мне, а я пила вино и поддакивала в нужные моменты, стараясь не терять нить разговора.
А потом подружка схватила меня за руку, причём сильно так сжала, я в первый момент решила, что она спутала и эта цепкая ласка, если можно так назвать, предназначалась Аркадию, но Юлька наклонилась ко мне и быстро, восторженно зачастила:
- Смотри кто здесь! Надо же, сам Гаврилов.
Я поперхнулась вином, закашлялась, после чего взволнованно переспросила:
- Кто?
- Гаврилов. - Юлька вытаращила на меня глаза. - Да поверни же ты голову! Вон он, столик в центре. - Подружка хмыкнула и с особой интонацией проговорила: - Не один, с дамой.
Юлька трясла меня за руку, а я точно застыла, смотрела в свой бокал и чувствовала, как внутри всё заливает жаром и страхом, не могла заставить себя посмотреть в ту сторону, как подруга просила, а та ещё и сказала:
- Я же тебе рассказывала, что я у него интервью брала? Интересно, он меня помнит? Кеша, ты его знаешь?
Юлька отвлеклась на возлюбленного, а у меня в голове вихрь кружился. Юлька у Гаврилова интервью брала? Когда? Не помню, чтобы она мне это рассказывала... Не могла я такое забыть!
Я даже не заметила, как повернула голову. Только в какой-то момент осознала, на кого смотрю. Гаврилов сидел через пару столов от нас, поза расслабленная, голова чуть склонена на бок, и, кажется, он смеялся. Я не могла этого видеть, слышать, но я знала... Взглядом его ела, ощупывала, отмечая, насколько всё мне в нём знакомо и как сильно я по нему соскучилась, и вспоминала, сколько же мы не виделись. Долго, невероятно долго. А вот сейчас он так рядом. И не один. Напротив миловидная девушка, что-то ему говорит, а Гаврилов смеётся. Врёт, и ему не смешно, но притворяется, потому что приехал отдыхать. Его никогда не смешили женские шутки, мне ли не знать? Ни чьи, даже мои. Но иногда он смеётся, но скорее над самой собеседницей, совершенно не собираясь оценивать её чувство юмора или ум. Лицемер.
Нужно отвернуться. Не смотреть на него, отвернуться, и убраться по-тихому сначала из ресторана, а потом и из пансионата. Нужно отвернуться пока не поздно, пока есть такая возможность.
Отвернись.
Гаврилов вдруг повернул голову и посмотрел прямо на меня. От ужаса свершившегося я с трудом сглотнула. Мы встретились глазами, но на его лице ни один мускул не дрогнул. Взглянул, как на незнакомку, из любопытства задержал на мне взгляд, а потом вернулся к беседе со своей девушкой.
У меня вырвался шумный вздох, будто бы мимо меня скоростной экспресс пронёсся, и я лишь чудом не оказалась под его колёсами.
- Варь, тебе нехорошо? - спросила Юлька.
Я посмотрела на подругу, не до конца понимая суть её вопроса, а потом с готовностью кивнула.
- Да, мне нехорошо. Нехорошо. - Я из-за стола поднялась, не слишком ловко, стул едва не уронила, хорошо Юлька успела его схватить, а то получилась бы очень громкая неловкость на весь ресторанный зал.
Кеша тоже заволновался.
- Может, врача?
Юлька поднялась вслед за мной.
- Варя.
Но я головой покачала и пошла к выходу, радуясь, что мне не нужно проходить мимо стола Гаврилова. Только в дверях я оглянулась, не удержалась, и увидела, что он посмеивается, глядя на меня. Оставалось только дверью от злости хлопнуть, но делать я этого не стала. Не дома же.
Обновление от 27.11
2 глава
В домик я возвращаться не стала. Знала, что Юлька помчится за мной, а разговаривать, а тем более объяснять ей, что вдруг на меня нашло, не хотелось. Поэтому, пройдя по тёмной аллее, я свернула на детскую площадку, в это время там ни души не было. Села на качели, поначалу сжалась, пытаясь пережить случившееся, потом оттолкнулась ногами, голову откинула, посмотрела на стремительно темнеющее небо. Не хотела вспоминать, не хотела думать о Гаврилове, но это было сильнее меня. Не могла забыть его взгляд, которым он меня провожал. И волнения уже не чувствовала, появилось нехорошее предчувствие. Я почему-то была уверена, что эта встреча просто так не пройдёт.
Я уже и не помню, когда в последний раз на качелях каталась. Держалась за поручни, ветер трепал мои волосы, вот только на душе никакой радости. В детстве казалось, дух захватывает, когда взмываешь ввысь, хотелось смеяться и кричать, а сейчас вместе воспоминаниями навалилась грусть. Настолько сильная и отчаянная, что даже вспомнилось, когда же я в последний раз каталась на качелях. Лет в шестнадцать. Незадолго до того, как познакомилась с Андреем. Задумавшись об этом, я перестала раскачиваться, прижалась щекой к своей руке, которая обхватывала металлический поручень, и глаза закрыла, чувствуя, что качели замедляются.
В последние два года я старательно гнала от себя воспоминания, мечтала о том, что если перестану вспоминать, то и чувство вины само собой пройдёт. Но не смотря ни на что сердце до сих пор сладко сжималось от малейшего напоминания о прошлой жизни. О том, как всё было, как всё начиналось, о чём мечталось тогда... Наверное, если бы Андрей не появился в моей жизни, если бы просто не обратил на меня внимания, то всё было бы по-другому. Возможно, и Игорь был бы жив. Эта мысль всегда особенно печалила. Если бы не наши тайны и игры с Андреем, Игорь был бы жив, и возможно, мы до сих пор были вместе. И кто знает, вдруг бы он смог сделать меня счастливой? Ведь когда-то я думала, что он самый лучший на свете, мой солнечный мальчик... Правда, тогда мне было шестнадцать, и я ещё не знала Андрея. А потом Игорь нас познакомил.
Когда-то моя бабушка, незадолго до своей смерти, сказала мне, что я слишком неожиданно повзрослела. Именно неожиданно. И я готова была с ней согласиться. Детство у меня было очень спокойное, воспитывала меня именно бабушка. Родители, геологи по образованию, постоянно были в отъезде. Поженились ещё в институте, вскоре я родилась, но им, не добравшим походной романтики, хотелось свободы, их постоянно тянуло в дали, как в песне поётся, "за туманом и за запахом тайги". Я порой задумываюсь о них, хотя почти и не помню, и понимаю, что мне от них ничего не досталось, характером я, видимо, в бабушку. Домашнюю, обожающую комфорт и стабильность. Мне повезло, что она у меня была, иначе не представляю, какое бы у меня было детство при таких родителях. Возможно, я слишком сухо о них отзываюсь, но это от того, что не помню их почти. Знаю только то, что мне бабушка рассказывала. Родители погибли, когда мне было шесть лет. Попали в автомобильную катастрофу, так и не вернулись домой. Бабушка рассказывала, что я их ждала, но я не помню этого. Я без того не часто их видела, они не появлялись месяцами, а при наших встречах они не совсем понимали, как себя вести с ребёнком, который вроде бы их, но растёт и взрослеет вдали от них, потому что они сами так решили когда-то. А потом они не вернулись, и это не принесло в мою жизнь никаких перемен. Только бабушка плакала украдкой, и это меня пугало. Вот это я очень хорошо помню. Я пряталась за старинным комодом и притворялась, что ничего не слышу и не вижу, зажимала уши руками и зажмуривалась крепко. А когда из-за шкафа выходила, всё становилось как прежде. Бабушка брала себя в руки, и мы продолжали жить, как жили до этой трагедии.
Училась я неплохо, но без удовольствия. Как и многих девчонок, меня в годы юности больше занимали наряды, косметика и романтические мечты. Вместо классической литературы, мы с одноклассницами читали любовные романы, жарко обсуждали подробности, шептались и смеялись на задних партах, а потом принимались разглядывать мальчишек из класса. И все, как одна, сходились во мнении, что они дураки и малолетки, и ждать от них, по сути, нечего. Оставалось читать дальше и мечтать. Учителя отбирали у нас романчики в мягких обложках, глянцевые журналы, а порой и косметику, требовали дневники и красной ручкой выводили гневные замечания. Подружки мои переживали, если такое случалось, а я не очень. Бабушка никогда не ругала меня за промахи, только просила в дальнейшем быть поосторожнее. Но когда мне исполнилось пятнадцать, как-то всё же сказала, что быть чрезмерно влюбчивой - это не слишком хорошо. "Начнёшь размениваться по мелочам, и пропустишь свою главную удачу", - сказала она тогда, и эти слова врезались мне в память. Моя бабуля была очень мудрой женщиной.
А потом я влюбилась. В десятом классе к нам пришёл новенький мальчик, и как в самых глупых подростковых фильмах, он вошёл - и я поняла: это он. Я сразу мысленно назвала его солнечным мальчиком. Волосы цвета зрелой пшеницы, серые глаза и улыбка такая, что не у одной меня в тот день сердце перестало биться. А главное, что в его взгляде не было ни капли нахальства. Открытый и приветливый, и когда он сел за мою парту, то не взглянул на меня оценивающе, а просто сказал:
- Привет. Я Игорь.
Я губы в улыбке растянула, понимая, что не могу от него глаз отвести. Одноклассницы позже, на перемене, теребили меня и спрашивали, как он мне показался и что про себя рассказывал, а я встала в позу, не собираясь делиться секретной информацией. Через час после знакомства я уже была уверена, что новенький Игорь - моя судьба.
Он, на самом деле, оказался парнем не зазнаистым, не смотря на то, что всерьёз занимался спортом и весьма преуспевал. Он и в школу нашу перешёл только потому, что здесь ему готовы были идти на уступки и отпускать на соревнования по первому требованию. Нашей школе нужны были спортсмены, директору не терпелось выставить в актовом зале витрину с выигранными для школы наградами. Игорь занимался плаванием, ежедневно после занятий отправлялся на тренировки, ездил на соревнования, на сборы. У него даже медали были, три, он приносил их в школу, чтобы показать мне, когда я его заверила, что мне очень интересно. Он верил. Конечно, раз я смотрела на него восторженными глазами, и готова была слушать и соглашаться со всем, что слышала. Игоря это смущало, я замечала, как он порой теряется от моего взгляда, сбивается, замолкает, а потом снова улыбается, взбодрившись. Нам было по шестнадцать, и мы были влюблены. Каждый день разлуки - казался нестерпимым мучением. Если могла, я обязательно приходила на его тренировки, сидела в сторонке, наблюдала, и ждала, когда Игорь освободится. Приезжала на соревнования, если получалось, к моему огромному сожалению, они почти всегда проходили в будни и в те часы, в которые я должна была находиться в школе. Вечерами мы гуляли, держась за руки, и целовались с особым юношеским пылом. В школе нас дразнили "жених и невеста", на что мы гордо отворачивались, пряча улыбки, и садились за одну парту. Я была счастлива. Смотрела на Игоря и думала: как же мне повезло. Правда, правда. У меня не было таких проблем, как у подруг, которые страдали, рыдали, выясняли отношения, расставались, а потом говорили в раздевалке с решимостью поживших женщин: "Они все козлы!". А мне оставалось лишь соглашаться, когда кто-то говорил, что я счастливица, что Игорь меня любит, по-настоящему. Это "по-настоящему" больше всего душу грело. Он любит меня по-настоящему!
- Любишь?
- Люблю.
- Скажи ещё раз.
Игорь рассмеялся и смущённо отвёл глаза.
- Варя, прекрати.
Я обняла его и прижалась, положила голову на его плечо.
- Ты уезжаешь на целых три дня.
Игорь чуть отстранился, приподнял мою голову, чтобы в глаза заглянуть.
- Привезу тебе медаль.
Я улыбнулась.
- Я уверена, что привезёшь.
Вечерами меня бабушка домой с боем загоняла. Мы с Игорем часами могли сидеть на скамейке у подъезда и разговаривать. Я жалась к его плечу, болтала о каких-то глупостях и радовалась тому, что он меня слушает. Я же понимала, что говорю глупости, разве может парень что-то понимать в моде? А я, тем не менее, вслух раздумывала о новых платьях и туфлях, а потом смеялась, когда Игорь закрывал мне рот поцелуем. И сразу становилось безразлично, что никаких новых нарядов у меня не будет, ведь нам с бабушкой излишества не по карману. Да я и не требовала невозможного, я просто мечтала о красивых вещах, как и любая девчонка. Я, может, и болтала, надеясь получить поцелуй.
Мы встречались с Игорем несколько месяцев, прежде чем он познакомил меня со своей матерью. Они жили вдвоём, про отца Игоря я ничего не знала, он никогда о нём не говорил, а я сама спрашивать остерегалась, боясь его расстроить. Ведь если бы он хотел, чтобы я знала, если бы это было для него важно, то сам бы рассказал, правда? Ещё у Игоря был старший брат, Андрей. С ним я никогда не встречалась, но была наслышана об этом человеке. Игорь о нём всегда с восторгом рассказывал, с придыханием, и всегда добавлял, что Андрей мне обязательно понравится. Я соглашалась. Конечно, понравится, разве может быть иначе? Но, если честно, я немного побаивалась этого знакомства, и в этом был виноват Игорь. Он столько всего мне поведал... Андрей был старше него на десять лет, уже довольно давно вёл самостоятельную жизнь, но матери и младшему брату помогал. И не просто помогал, а практически содержал их. Игорь даже признался мне, что Андрей уже больше года просит мать уйти с работы, но та пока отказывается, не представляя, чем займётся в четырёх стенах. У Андрея была своя квартира, он сам её купил, и машина была, и своё дело. Обо всём этом говорилось с гордостью; что Игорь, что его мать, говорили об Андрее с уважением, и мне это немного странным казалось. Ладно, Игорь, он младший, должен старшим братом гордиться, но Анна Петровна тоже говорила о сыне с некоторым трепетом, словно до сих пор не верила, что он смог подняться так высоко. Она оглянуться не успела, а он повзрослел, возмужал, занялся каким-то своим делом, и вот уже ушёл из родного дома - во взрослую, самостоятельную жизнь. Я, слушая её, вежливо улыбалась и кивала, а в душе какое-то недоверие поселилось. За несколько месяцев дружбы с Игорем, я только рассказы об Андрее и слышала, и настолько привыкла к ним, что воспринимала, как нечто нереальное. Я совершенно не стремилась с ним встретиться, мне даже любопытно не было, честно. Мне хватало разговоров. Но встретиться пришлось.
Семнадцатилетие Игоря решили отметить семейным застольем. Собирались родственники и друзья семьи, для своих друзей Игорь обещал после устроить праздник, в каком-нибудь кафе, а мне признался, что спонсирует банкет брат. Дома же только для своих. Праздновать собирались не только день рождения, но и спортивные успехи Игоря, да и не виделись давно с родственниками, сказала мне Анна Петровна как-то вечером, вроде бы по секрету. Я же заволновалась. Я была единственной, кого пригласили на семейный праздник, как девушку Игоря. Я теперь официально была его девушкой, даже для его семьи. Как можно было не волноваться? Я готовиться начала за неделю. Выпросила, буквально вымолила у бабушки новое платье, взамен пообещала закончить четверть на одни пятёрки. Правда, правда. Но если не выйдет, то хотя бы без троек. Но платье мне надо! Синее, с жемчужным отблеском, и с декольте. Моё первое платье с декольте! Мне хотелось быть красивой в этот день, чтобы чувствовать себя увереннее, знакомясь с родственниками Игоря. Хотелось, чтобы он запомнил этот день, чтобы гордился мной, увидел меня и влюбился ещё сильнее. Я сделала маникюр, причёску, макияж, чувствовала себя королевой. Не принцессой, нет. Я смотрела на себя в зеркало и понимала, что вот оно - начинается моя взрослая жизнь. У меня было предчувствие, что этот день, день рождения Игоря, всё изменит. И я готовилась, я радовалась, ждала, с нетерпением и волнением.
Игорь же надо мной посмеивался. Когда мы шли к нему домой, на празднество, он держал меня за руку и время от времени кидал на меня выразительные взгляды.
- Варя, перестань. Всё будет хорошо.
Я глубоко вздохнула и решила с ним согласиться.
- Да, конечно.
- Тогда перестань трястись.
- Не могу. Гоша, я волнуюсь. По-моему, это нормально. Первая встреча с семьёй...
- Ой, да брось. Это родственники, которых мы видим раз или два в год. Семья - это мама, Андрей. С мамой ты знакома хорошо.
- А Андрей?
Игорь приобнял меня за плечи.
- У меня самый классный брат на свете, он тебе понравится.
- А я ему?
Он окинул меня красноречивым взглядом.
- Как ты можешь не понравиться? Самая красивая девушка на свете.
Я невольно улыбнулась. И под руку любимого подхватила, чувствуя уверенность в его словах и своих силах.
Дверь нам открыла Анна Петровна, увидела нас и руками всплеснула. Мне нравилась её привычка всплёскивать руками, восклицать и без стеснения выражать свои эмоции, хотя моя бабушка говорила, что это несколько неприлично. А вот Анна Петровна о таких вещах не задумывалась, она была простой женщиной, всю жизнь проработала в торговле, и никого не стеснялась. Я так не умела, меня с детства приучили задумываться о своём поведении, быть сдержанной, и всегда помнить о воспитании, поэтому иногда я завидовала людям, которым не приходилось свои чувства и желания скрывать.
Вот и сейчас Анна Петровна буквально втянула нас в квартиру, окинула придирчивым взглядом, задержала его на мне, и разулыбалась.
- Как хорошо вы вместе смотритесь.
Я смущённо улыбнулась, и в ответ сказала:
- Вы тоже очень хорошо выглядите.
Анна Петровна аккуратно прикоснулась к уложенным волосам, и мельком глянула на своё отражение в зеркале, чтобы ещё раз оценить или проверить, как на ней сидит новое платье. Видимо, семейный праздник должен был стать запоминающимся событием, раз все так расстарались выглядеть нарядно. И как раз об этом Анна Петровна и заговорила в следующий момент, понизив голос до торжественного шёпота:
- Все уже собрались, только вас ждём. И дядя Боря с тётей Таней пришли, и Миша с новой женой приехал. Все хотят тебя поздравить, - сказала она сыну.
- А Андрей?
- И Андрюша приехал, - кивнула мать и, кажется, даже покраснела от удовольствия. По крайней мере, мне так показалось, хотя из-за освещения в прихожей, этого с точностью утверждать было нельзя. Но всё равно было заметно, что Анна Петровна чрезвычайно довольна. Да потом ещё добавила: - С девушкой пришёл. - На меня почему-то посмотрела, и сказала: - Симпатичная.
Я наблюдала за тем, как эти двое обсуждают Андрея, и лишь удивлялась про себя. Его имя в этой семье обладало магической силой. И хотя с Андреем я ещё не встречалась, но мне казалось, что я всё о нём знаю. О том, что происходило с ним в юности, о том, как он почти бросил школу, чтобы помочь матери деньги зарабатывать, когда отец от них ушёл. Что мыл машины, работал грузчиком, в свои пятнадцать, помогал воспитывать младшего брата, и Игорь всерьёз говорил, что Андрей для него, как отец, хотя старше всего на десять лет. Но у Андрея пробивной характер, он всегда знал, что делает и чего хочет. Именно поэтому в свои двадцать семь, уже заработал на квартиру, машину, у него свой бизнес, хоть и небольшой, но доходный. Правда, Игорь точно не мог сказать, чем брат занимается, всегда замолкал, задумывался, а потом говорил, что голова у Андрея работает, как надо. А Анна Петровна, с гордостью и в то же время оттенком беспокойства, добавляла:
- Он умеет деньги зарабатывать.
Мне оставалось только молчать и гадать, что на самом деле представляет собой старший брат моего парня. Человек, который умеет зарабатывать деньги, и которому для этого даже высшее образование не нужно. И вот сегодня я с ним, наконец, познакомлюсь. С ним и его девушкой.
- Идите в комнату, - поторопила нас мать Игоря. - Вас все ждут.
Это "вас" меня немного смутило. Ладно бы Игоря все ждали, а то нас с ним вместе. Ясно, чтобы оценить, кого себе в подруги их золотой мальчик выбрал. Я слегка занервничала, и как Анна Петровна недавно, бросила на своё отражение в зеркале изучающий взгляд. Что ж, выгляжу я вполне... Главное, что не девочкой-подростком.
В комнате был накрыт большой стол, за которым уже сидели гости, и когда мы с Игорем вошли, все замолчали и на нас с любопытством воззрились. На лицах улыбки, настолько понимающие и снисходительные, что мне не по себе стало. Я на Игоря взглянула, и почувствовала, как он сжал мою руку в своей ладони.
- Игорюша, - воскликнула незнакомая женщина, и бросилась его обнимать. А я осторожно оглядела собравшихся. Старалась мило улыбаться и не показать, насколько разнервничалась. Следующей мыслью было: как бы мне платье сегодня не испортить, а то разволнуюсь и опрокину на себя что-нибудь, с нашим-то везением, как говорится...
А потом я обратила внимание на то, что кто-то загородил свет. Ещё секунду назад солнце со всей щедростью било в окно, я даже щурилась немного, а потом кто-то поднялся с кресла, и я дыхание затаила. Сама не знала почему. Голову повернула и посмотрела на молодого мужчину, который разглядывал меня не просто с любопытством, скорее с недоверчивым прищуром. Взгляд скользил по моему лицу, - мы даже глазами на секунду встретились, но его это не смутило абсолютно, в отличие от меня, - затем пропутешествовал по моему телу, и я неожиданно ощутила озноб, извещающий о близкой опасности. Сама я смотреть на мужчину столь же пристально опасалась, окинула быстрым взглядом, избегая снова встречаться с ним глазами, скорее отстранённо, чем в полной мере, отметила высокий рост, смуглость кожи, тёмные волосы и то, как насмешливо и даже неприятно кривятся его губы. А потом он сказал:
- Ну, давай, знакомь.
Обращался к Игорю, тот расплылся в ответной улыбке и незаметно подтолкнул меня вперёд. К нему.
- Варя, это Андрей. Мой брат.
Я глаза на незнакомца вытаращила. Андрей? Но как может быть, чтобы два брата были настолько разными? Я сама никогда бы не подумала, что этот человек с опасным прищуром, с усмешкой на губах, тёмный и большой, может быть братом моего Игоря. Мне всё-таки пришлось взглянуть Андрею в глаза, и я ещё раз убедилась в том, что и взгляд у него тёмный, почти чёрный. Глаза карие, взгляд пристальный, но не злой. Он разглядывал меня с удивлением, и спустя какую-то секунду, в глазах появилась насмешка. А затем он мне руку протянул. Я машинально подала свою, и поняла, что каменею, когда он коснулся моей руки.
- Очень приятно, - проговорил он с особой интонацией, и пальцы мои осторожно сжал. Пытался поймать мой взгляд, а когда понял, что я всеми силами стараюсь этого избежать, негромко хмыкнул. И руку мою отпустил, отошёл назад и снова в кресло сел, при этом не спускал с меня глаз. А у меня комок в горле, не проходящий озноб и в голове полная путаница. На какую-то минуту я перестала соображать и понимать, что со мной происходит. Игорь знакомил меня с родственниками, выглядел гордым и по-взрослому важным, я же улыбалась и кивала, а сама никак собраться не могла. Тёмный взгляд жёг мне спину между лопаток. Так и хотелось поднять руку, и прикоснуться к тому месту, а лучше потереть, с силой.
Я не понимала, почему Андрей на меня смотрит. Он был расслаблен, весел, шутил за столом, рядом с ним сидела девушка - очень красивая, а не просто симпатичная, как сказала Анна Петровна, - она периодически клала руку Андрею на плечо, поглаживала, а когда тот поворачивал голову, чтобы взглянуть на неё, мило улыбалась. Он, правда, не особо реагировал, со стороны могло показаться, что он лишь терпит женское присутствие рядом. Я даже задумалась о том, зачем он пригласил эту особу в дом матери, если не интересуется ею. Задумалась, и тут же себя одёрнула. Какое мне дело? Скорее всего, мысли эти появились от чрезмерного внимания ко мне Андрея. Он ничего особенного не делал, только смотрел на меня через стол, будто изучал, как неведомого зверька, но у меня кусок в горле встал, настолько его взгляды мне нервы щекотали.
- Как тебе Андрей? - возбуждённым шёпотом поинтересовался Игорь, когда мы с ним уличили возможность и вышли вдвоём на балкон. - Правда, он классный?
Я осторожно пожала плечами, затем спохватилась и кивнула.
- Кажется.
Игорь обнял меня рукой за плечи, мечтательно посмотрел вдаль.
- У него свой бизнес, представляешь? Он всего сам добился.
- Ты мне это уже говорил.
Игорь меня не услышал. Неожиданно сжал руку в кулак и мне его продемонстрировал.
- У него вот такой характер. Так все родственники говорят. Кстати, вон его новая машина стоит. - Он указал пальцем вниз, во двор. Я послушно опустила глаза.
- Чёрная?
- Чёрная, - насмешливо передразнил меня Игорь. - Это самый настоящий "бумер", Варь. Андрей его в прошлом месяце купил!
Я кисло улыбнулась.
- Здорово.
Наверное, это всё на самом деле было здорово, но у меня в душе каждое хвалебное слово в адрес Андрея отдавалось глухим стуком. Словно кто-то пытался достучаться до меня и предупредить об опасности. А я, как могла, пыталась с этим чувством бороться. Не понимала, с чего я так встрепенулась из-за незнакомого человека, который мне ещё и десяти слов не сказал, и вообще, не факт, что мы будем часто встречаться. Андрей человек занятой. И это весьма кстати, между прочим.
К концу вечера я сумела взять себя в руки. Вдохнула полной грудью, улыбнулась более естественно, и даже потанцевала с Игорем, радуясь тому, что его брат, кажется, потерял ко мне интерес. Наконец-то. Насмотрелся. Я краем глаза видела, что он стоит со своей девушкой на балконе, как мы с Игорем совсем недавно, курит и её слушает. Видела, как блондиночка приобнимает его и прижимается к его боку, что-то говорит, а Андрей едва заметно кивает в такт её словам. А потом он кинул окурок вниз, голову повернул, и они поцеловались. Причём это было не просто касание губ, он руку на затылок девушки положил и поцеловал её глубоким поцелуем. Я как только это увидела, сразу отвернулась, почувствовав странную жаркую волну. Внезапно пересохшие губы облизала, глаза закрыла, и прижалась щекой к плечу Игоря, уговаривая себя больше никогда на его брата не смотреть и уж тем более не вспоминать, как тот целуется с девушками.
В тот вечер Андрей со своей пассией ушли первыми. Я только слышала, как он что-то говорит матери, стоя в прихожей, я шею вытянула, чтобы как можно больше разглядеть в приоткрытую дверь, хотя и не понимала, для чего мне это нужно. Видела, как Андрей к Анне Петровне наклонился, поцеловал её в щёку, что-то шепнул, видимо, обещая то, что обычно сыновья обещают своим обеспокоенным матерям. Та по его груди рукой провела, тёмные волосы сына пригладила, а Андрей вдруг голову повернул и посмотрел прямо на меня. Я тут же отвернулась и вжалась в диван, сердце снова бешено заколотилось в дурном предчувствии, но в комнату никто не вошёл и ничего мне не сказал. Когда входная дверь за Андреем закрылась, я вздохнула с облегчением, надеясь, что в следующий раз увижусь с ним через год, на восемнадцатилетии Игоря, и никак не раньше.
Ожидания не сбылись. Правда, прошло два месяца, прежде, чем нам снова пришлось встретиться. Я уже начала забывать о неловкости и неподдающемуся никакому объяснению странном ознобе, о нервозности, которую испытывала в присутствии этого человека. Всё ушло, я не раз, обдумывая произошедшее, над собой смеялась, и даже сумела убедить себя, что всё придумала. Просто Андрей взрослый и сильный, он смутил меня, и я не ожидала встретить такого человека, да ещё узнать, что это брат Игоря. А то, что он на меня смотрел, так наверное, приценивался, подхожу ли я его любимому младшему братику в подруги. Не слишком хорошо с его стороны, конечно, но вполне понятные чувства.
После дня рождения Игорь ещё чаще стал говорить со мной об Андрее. Наверное, решил, что раз меня приняли его родственники, то я теперь тоже имею право знать. О том, что Андрей говорит, когда приезжает в отчий дом, что собирается делать, о его планах, и мало того, о личных делах. Он даже делился со мной переживаниями Анны Петровны о том, что Андрюше пора бы уже жениться, а на горизонте ни одной приличной девушки. А те, с которыми он встречается, как он сам говорит, в жёны не годятся. И та блондинка, Лиза, с которой он приходил на семейный праздник, лишь испытывает его терпение. Она, кажется, решила, что смогла его заполучить в своё полное распоряжение, и Андрей непременно на ней женится. А он сказал, что она ему надоела, и пора от неё избавиться.
Игорь всё это говорил с непонятной для меня гордостью и нотками превосходства в голосе, чего я никак не понимала, а когда он произнёс слово "избавиться", всерьёз насторожилась:
- Как избавиться? - переспросила я, ощущая непонятную пустоту, появившуюся внутри. Даже с шага сбилась, и Игорю пришлось обернуться на меня. Посмотрел с удивлением.
- Бросить он её собирается, - пояснил он.
Я смогла вздохнуть.
- А-а. Но она красивая, - заметила я осторожно.
Игорь лишь фыркнул.
- У Андрея все красивые. А толку? Мама говорит, что ему нужна жена, которая будет о нём заботиться, а эти все хотят, чтобы с них пылинки сдували.
Я посмотрела на наши с Игорем сцепленные руки.
- Найдётся и такая.
- Никто и не сомневается, - разулыбался Игорь. А потом вдруг сказал: - Ты ему понравилась, кстати.
- Это он сказал?
- Да. - Игорь важно кивнул. - Сказал, что мне повезло. Что ты очень красивая.
В горле странно запершило, и я кашлянула. Затем кивнула.
- Хорошо.
Но кроме мыслей об Андрее, в моей жизни ничего не изменилось. Четверть подходила к концу, бабушка наняла мне репетитора по английскому языку, к которому я должна была ездить дважды в неделю на другой конец города. Нужно было готовиться к поступлению в институт, и я не хотела разочаровать бабушку, собиралась поступить с первой попытки, и на бюджетный. Мечты были глобальные, а о том, как я их в жизнь буду воплощать, пока не думалось. Игорь тоже собирался поступать, на юридический. Его выбор не обсуждался, так хотел Андрей, и Игорь слепо подчинился. Тоже занимался с репетиторами, а так как количество тренировок и соревнований не уменьшилось, времени свободного у любимого стало куда меньше. Но мы стойко терпели, понимая, что от этого учебного года зависит наше будущее.
Я старалась приезжать на все соревнования, болела за Игоря и радовалась его победам. А когда по времени не получалось, всерьёз расстраивалась. Вот на одном из соревнований мы с Андреем в очередной раз и встретились. Раньше он никогда не приезжал, а тут, не успела я войти в зал, Игорь замахал мне рукой, и я увидела рядом с ним Андрея. Тот стоял, сунув руки в карманы брюк, на брата со значением поглядывал, а когда ко мне повернулся, впился взглядом в моё лицо. Я нервно сглотнула и поторопилась кивнуть в знак приветствия.
- Здравствуйте.
- Привет, - отозвался старший брат, а Игорь меня под руку взял.
- Я вам места занял, сядете вот здесь, всё прекрасно будет видно.
Пока я переваривала услышанное, Андрей поинтересовался:
- Ты сам как, не нервничаешь?
- Нормально всё.
- Ну, и отлично. Варь, пойдём? Ему надо готовиться.
Я только рот открыла, не зная, что сказать, а Андрей уже взял меня за локоть и повёл в сторону трибун. Я лишь беспомощно оглянулась на Игоря, который выглядел довольным, улыбался и даже рукой мне помахал. А я глаза к лицу Андрея подняла. Тот заметил, брови вскинул, как бы спрашивая, что мне надобно. Я осторожно пошевелила рукой, надеясь, что он отпустит меня, но куда там.
- Ты всегда приходишь на соревнования? - поинтересовался он, когда мы сели.
- Когда могу.
- Значит, Гошке вдвойне повезло. Или это престижно, иметь в парнях спортсмена?
- Престижно? - переспросила я.
Андрей посмотрел на меня, потом хмыкнул.
- Назови по-другому.
- Дело не в том, что он спортсмен.
- Да? - Кажется, он не на шутку заинтересовался. - А в чём?
Он пристально смотрел на меня, не мигая, и я вдруг поняла, что у меня голос пропал. Отвернулась. Молчала пару секунд, потом негромко проговорила:
- Я его люблю.
Снова пауза, после чего Андрей хмыкнул.
- Здорово. Первая любовь. Помню, и у меня такое было.
Спустя час, когда мы вышли на улицу, я поняла, что совсем не помню сам заплыв. Помню, что все кричали, подбадривая спортсменов, поднимались со своих мест, аплодировали, а я пустым взглядом таращилась на бассейн, а думала лишь о том, что задыхаюсь рядом с этим человеком. Не понимала, почему так реагирую. Что он делает такого, что я подобное ощущаю рядом с ним. Андрей даже не смотрел в мою сторону, в какой-то момент поднялся, что-то крикнул и, кажется, даже свистнул, а когда снова сел, выглядел довольным и удовлетворённым результатом. Вот тогда взглянул мне в лицо, и я дышать перестала. Отвернулась поспешно, но краем глаза заметила довольную улыбку на его губах.
В холле, когда Игорь к нам подошёл, успев переодеться и забрать сумку с вещами, Андрей его обнял и даже от пола приподнял. По всему было видно, что результатами брата он не просто доволен, а гордится им.
- Чемпион! - с чувством сказал он, хлопнув Игоря по спине. Тот довольно рассмеялся, потом мне руку протянул. Я лишь улыбнулась, указала на зеркало и отошла туда, краем глаза наблюдая за столь непохожими друг на друга братьями. Замотала вокруг шеи длинный шарф, поправила вязаную беретку на голове, так, чтобы помпон кокетливо свесился на левую сторону, и направилась за Игорем и Андреем, благоразумно поотстав от них на пару шагов. Надеялась, что они так до машины дойдут, переговариваясь, а там мы с Игорем с Андреем простимся и пойдём на остановку общественного транспорта. Но Андрей спутал мои планы ещё в дверях, пропустил Игоря вперёд и остановился, дожидаясь меня и держа дверь открытой.
- Спасибо, - проговорила я негромко, а Андрей снова усмехнулся и сделал младшему брату выговор, как только мы на улице оказались.
- За девушками ухаживать надо, а ты ещё мозгами в начальной школе, да? Варь, он тебя за косички не дёргает?
- У меня нет косичек.
Андрей широко улыбнулся, и я невольно засмотрелась.
- Тебе повезло. Ну, что, в ресторан? Отметим это дело?
Игорь моргнул, потом на меня посмотрел ошарашено, но с улыбкой.
- Варь? - Кажется, он всерьёз обалдел от щедрости брата.
- Я не могу, - решительно заявила я. - Мне нужно к репетитору, ты забыл?
- Ах, да. - Игорь в расстройстве почесал кончик носа.
- А куда ехать?
- Далеко, на Балакирева. - Ответила я, уверенная, что от меня тут же отстанут. Но Андрей лишь плечами пожал.
- Значит, нам по пути. Садитесь. Сначала Варю отвезём, а потом заедем, пообедаем с тобой, да? - Он снова Игоря по плечу хлопнул. - Варь, ты точно не голодная? Подождёт твой репетитор.
Я решительно покачала головой.
Впервые в жизни садясь в такой дорогой автомобиль, я думала о том, что с огромным удовольствием поехала бы на автобусе. Провела рядом с Андреем час, и мои нервы были натянуты до предела. Не понимала, отчего это со мной происходит, но хотелось закричать и исчезнуть, и Игорю сказать, объяснить ему, что его брат... он... он...
На этом все слова заканчивались, и я понимала, что у меня нет ни единой причины обижаться на Андрея и в чём-то его обвинять. Всё, что я чувствовала, касалось только меня. И понимание этого, больше всего злило.
Меня довезли до дома педагога, высадили прямо у подъезда, и я нашла в себе силы вежливо попрощаться. Даже улыбнулась напоследок, и рукой помахала. Посмотрела вслед отъезжающему "бумеру" и не удержалась, мысленно пожелала ему провалиться. Не в буквальном смысле, конечно, а сломаться, да так, чтобы его хозяин не на шутку огорчился. И как следствие всех переживаний этого дня, два часа занятий думала не об английском, а о том, что братья Гавриловы сейчас в ресторане обедают, и Игорь наверняка млеет от происходящего, чувствуя себя героем и боготворя щедрого старшего брата.
- Варя, сосредоточься, - просила меня педагог. Я поспешно кивала и начинала вчитываться в текст, но надолго меня не хватало. Я томилась и мечтала оказаться поскорее дома.
И чего уж я совсем не ожидала, так это того, что выйдя из подъезда в темноту зимнего вечера, увижу перед подъездом знакомую машину. Остановилась на крыльце, если честно, ждала, что сейчас откроется дверь, выглянет Игорь и скажет, что они не смогли меня бросить и решили встретить. Я ждала, ждала...
Потом из машины вышел Андрей, лёгкая дублёнка была дерзко распахнута, несколько секунд смотрел на меня, после чего обошёл машину и открыл переднюю дверь.
- Не стой, замёрзнешь ведь. Садись в машину.
С крыльца я спустилась, старательно контролировала своё дыхание.
- Где Игорь? - поинтересовалась я.
- Дома. Я его отвёз.
- А за мной зачем вернулись?
- Чтобы ты не шаталась в темноте по улицам одна. Если уж мой брат не может сообразить, придётся мне. Садись, Варя.
- Семь вечера.
Андрей улыбнулся.
- Но темно же.
Сказать мне было нечего, я невольно заглянула в тёплый салон автомобиля, и села, хотя внутренний голос кричал, о том, что я делаю ошибку.
Я не знаю, зачем он приехал за мной. Мы всю дорогу молчали. Андрей включил радио, я смотрела в окно, а он пальцами по рулю постукивал, в такт музыке. И я далеко не сразу сообразила, что он не спросил у меня мой адрес. Он уверенно ехал в нужном направлении, и только когда подъехали к моему двору, пооглядывался, прикидывая, как лучше подъехать. А я на него уставилась, взбудораженная открытием. Вот только боялась озвучить свои мысли. Губу закусила и снова к окну отвернулась.
- Спасибо, что подвезли, - сказала я, когда машина остановилась.
Андрей хмыкнул.
- Может, на ты? Я не такой старый.
Я подумала и согласилась.
- Хорошо. Спасибо.
Он улыбнулся.
- Пожалуйста. Когда у тебя день рождения?
Вопросу я удивилась, ответила осторожно.
- В январе.
- То есть, тебе ещё шестнадцать?
- Да. А что?
- Да ничего.
- Я пойду. Меня бабушка ждёт.
- Как вы живёте вдвоём?
Моя рука уже давно была на ручке, нужно было только дёрнуть её, открыть дверь и выйти из машины. Подальше от его вопросов, проникновенного тона и тёмного взгляда. Но вместо этого я плечами пожала.
- Хорошо живём.
- Денег хватает?
Я растерянно моргнула, обдумывая вопрос, а Андрей тихо рассмеялся.
- Я просто спросил.
И я тогда обстоятельно ответила:
- Спасибо, нам всего хватает.
- Ну, и отлично.
- До свидания.
Он улыбнулся шире и в тон мне проговорил:
- До свидания.
Когда я забежала в подъезд, моё сердце с такой частотой колотилось, что Игорь, со всеми своими соревнованиями и физической нагрузкой, такого точно никогда не испытывал. Мне казалось, что оно выскочит из груди. Я поднялась на второй этаж и осторожно выглянула в окно, "бумер" как раз разворачивался на тесной площадке перед домом.
С того дня я потеряла покой окончательно. Я каждый день ждала появления Андрея. И понимала, что никому не могу пожаловаться и ни с кем не могу поделиться своими переживаниями. Просто потому, что делиться нечем. Ну что, собственно, такого, если старший брат моего парня подвёз меня до дома? Что особенного в том, что он специально за мной приехал, не смотря на свою занятость? То есть, это, конечно, особенное, но, может, ему просто захотелось? Взгрустнулось этим вечером, не захотелось домой, к своей блондинке, или туда, где он обычно проводит своё свободное время, он оказался рядом и решил за мной заехать, оказать услугу, а я себе напридумывала... Но я была уверена, что ничего не придумала. Я не могла объяснить, не могла выразить по молодости лет свои ощущения, но я точно знала, что ради девчонки, с которой встречается его брат, Андрей бы ничего подобного делать не стал. Ему что-то было нужно от меня. А я в буквальном смысле изнывала рядом с ним, с трудом терпела его долгие взгляды, во всём искала намёки и боялась каждой встречи. Они не часто случались, но каждая становилась для меня испытанием. Он приезжал, шикарно распахивал передо мной дверь машины, улыбался и шутил, изображал любящего брата, но я не верила ни единому его слову. И Игорю ничего не могла сказать, понимая, что тот попросту мне не поверит, и в лучшем случае покрутит пальцем у виска, а в худшем мы с ним разругаемся в пух и прах. А размолвки с любимым я очень боялась.
На день рождения Андрей подарил мне шикарный букет роз, семнадцать штук, все цветы на длинных стеблях, я едва удержала букет в руках, когда получила. И глаза на дарителя таращила, понимая, что ситуация ухудшается с каждой нашей встречей. Чувствовала себя преступницей, хотя ни в чём виновата не была. Но в словах, взглядах, поступках Андрея мне чудилось нечто большее, я подозревала его в непристойных помыслах, и про себя называла его поведение предательством по отношению к Игорю. А уж после букета роз, возомнила себя едва ли не героиней романа, за сердце которой борются двое мужчин. Два брата! Вот только на борьбу это мало было похоже, Игорь напротив выглядел довольным, наблюдая, как Андрей мне цветы дарит, а я удивлённо глазами хлопаю. Его ничто не напрягало, и я вроде бы даже засомневалась, и в паузах между встречами с Андреем, уверяла себя в том, что это лишь моё больное воображение. И советовала себе отныне не заострять внимание на деталях и интонациях. Судя по тому количеству женщин, о которых мне Игорь рассказывал, Андрей стопроцентный бабник. Скорее всего, он общается так со всеми особами женского пола, которые встречаются ему на пути. А я из-за этого переживаю. Как последняя дура.
Но со временем Андрей стал выбирать странное время для наших встреч. Появлялся, когда Игорь уезжал из города на соревнования или сборы, или просто не мог оказаться со мной рядом. И делал вид, что совершенно забыл об этом. Хотел повидаться с братом, и выбрал такое неудачное время. Я даже не делала вид, что верю ему, а Андрей и не старался особо. Наслаждался тем, что я не могу ему отказать. Хотя, я иногда задумывалась: почему не могу? Из-за страха поссориться с Игорем? Но вместо того, чтобы взбунтоваться, заставляла себя улыбаться, спускалась по школьному крыльцу к машине, и без лишних разговоров садилась на переднее сидение. Сбегала от одноклассниц, которые прекрасно знали, что в отсутствие Игоря меня встречает его старший брат, и даже завидовали мне. А Андрей лишь смеялся. И надо мной, и над Игорем, и над нашими одноклассниками.
Пару раз Андрей возил меня обедать в ресторан. Он не спрашивал, не просил, привозил меня в ресторан, под предлогом того, что время обеденное, а мне нужно к репетитору, и домой я попаду только вечером. В первый раз я принялась отказываться, и, пытаясь найти достойную причину для отказа, заявила, что за фигурой надо следить. Уже через несколько секунд пожалела о своих словах, потому что Андрей посмотрел на меня со значением, окинул взглядом мою фигуру, а затем легко, без всякого умысла, иначе бы я почувствовала, настолько была напряжена, заявил, что за фигурой действительно надо следить, а тем более поддерживать. А потом ещё и рассмеялся.
- В модели собралась, что ли, Варь?
- А почему бы и нет? - огрызнулась я.
Андрей на мой тон не обиделся, он вообще никогда не обижался, и снова ухмыльнулся.
- Ты не модель, не твой формат. Поэтому никакого голодания. Это я даю тебе трезвое мужское мнение. Похудеешь - уже не так смотреться будешь.
Я оттолкнула его руку от своей талии. К тому времени я уже не особо церемонилась с ним, видимо, устала от постоянного контроля и пригляда с его стороны, но Андрею, кажется, нравилось то, что я начала к нему привыкать, и научилась огрызаться. Он лишь улыбался каждый раз.
- Я сама решу, - фыркнула я возмущённо.
Андрей с готовностью кивнул и свернул к ресторану.
Не знаю, как Игорь, может ему нравилось закрывать глаза на правду, но я быстро поняла, что Андрей если и умеет зарабатывать деньги, как считают его родственники, то делает это не совсем честным образом. Честные деньги так быстро не появляются, и с такой скоростью не множатся. Даже в том возрасте я это понимала. А вот Игорь, кажется, нет. Он боготворил брата и считал, что тот не способен ни на какой плохой или нечестный поступок. Я после подобных речей лишь тихо фыркала в сторонку, и клялась себе, что когда-нибудь настанет момент - и очень, очень скоро! - и я открою ему правду. Игорь ведь не дурак, он должен понять, открыть глаза и всё, наконец, увидеть. Я видела знакомых Андрея, издалека, он меня ни с кем не знакомил, но когда он приглашал меня в ресторан, видела, с кем и как он здоровается и общается. Он даже хозяина самого популярного на тот момент в нашем городе ресторана отлично знал. На меня в его компании поглядывали с удивлением, я замечала любопытные взгляды, и говорила Гаврилову, что больше никогда и ни за что с ним никуда не пойду. Андрей же посмеивался и предлагал заказать десерт.
- Я серьёзно, Андрей, - говорила я ему позже, когда он снова приехал за мной, чтобы забрать от репетитора. - Мне не нравится, что ты... - Я запуталась, и лишь судорожно вцепилась в ручки сумки.
Гаврилов хмыкнул, причём совсем не весело.
- Что я?
- Что ты за мной приезжаешь! - выдохнула я. - Это странно и неправильно.
- Варя, по-моему, ты слишком много об этом думаешь. Я просто хочу помочь. Мы ведь теперь одна семья... почти. - Он улыбнулся, и его улыбка мне совсем не понравилось, настолько фальшивой она была. И тогда я решила пригрозить.
- Я расскажу Игорю.
Андрей с готовностью кивнул.
- Расскажи.
- Ты специально это делаешь? - Я всерьёз расстроилась.
- Варя. - Машина как раз остановилась на светофоре, и Андрей ко мне повернулся. Попытался разжать мои пальцы, которые до сих пор цеплялись за сумку. Я руки его оттолкнула и посмотрела в негодовании. Андрей же неожиданно расстроился и даже вздохнул еле слышно. - Прекрати страдать, - попросил он, в конце концов. - Скажи мне, чего ты хочешь.
- Хочу, чтобы ты больше не приезжал, - выдохнула я ему в лицо.
Сзади засигналили, Андрей обернулся и чертыхнулся еле слышно. Тронул машину с места.
- Ты точно этого хочешь? - спросил он через минуту.
- Да!
- Не кричи. Почему ты этого хочешь?
- И ты ещё спрашиваешь? Я жить спокойно не могу! Мне каждый раз кажется, что Игорь всё поймёт, догадается, и тогда...
- Что?
Я взглянула в раздражении.
- Хватит, - попросила я. - Не задавай мне дурацкие вопросы. Ты просто пользуешься тем, что я не могу тебе отказать!
- А почему не можешь?
Я стукнула его по плечу, чего сама от себя, признаться, не ожидала, а Гаврилов рассмеялся. Но потом веско заметил:
- Я же тебя не трогаю.
Я только моргнула в растерянности. Потом поняла, что на какое-то мгновение дышать перестала. Мне страшно было развивать эту тему, поэтому только попросила:
- Не приезжай больше.
- Ты, правда, этого хочешь?
- Да!
- Почему? - продолжал настаивать он.
Я пару секунд собиралась с мыслями, потом тихо сказала то, что считала самым правильным:
- Я люблю Игоря.
Губы Андрея дёрнулись в едва заметной ухмылке.
- Давай поговорим с тобой об этом через год.
Я удивилась.
- То есть?
- То есть, через год вы будете учиться в разных институтах. - Гаврилов кинул на меня многозначительный взгляд. - И тогда мы с тобой об этом поговорим.
- Что тебе нужно от меня? - тихо проговорила я, ощущая полное бессилие.
Андрей же легко пожал плечами.
- Я сам пока не понял. Но, как оказалось, мне нравится тебя баловать. Как думаешь, что это значит?
- Это значит то, что я несовершеннолетняя.
- Да. Досадное недоразумение. - Андрей посмотрел на меня и широко улыбнулся, словно это не он несколько секунд назад хмурился, неприятно усмехался и думал о чём-то, что его совсем не радовало. А сейчас улыбнулся, но я решила никак не реагировать, отвернулась к окну. С этим человеком невозможно договориться!
Но с того дня Андрей на самом деле перестал появляться. Прошла неделя, потом другая, я каждый день его ждала, но Андрей исчез. Даже Игорь мне ничего не говорил, но это не успокаивало, наоборот, меня трясло в ожидании, от неизвестности. В конце концов, я не выдержала, и решила поинтересоваться сама. Мы пили чай на кухне Гавриловых, Анна Петровна разрезала яблочный пирог, Игорь потирал руки в предвкушении, а у меня вдруг вырвалось:
- А Андрей не придёт?
На меня посмотрели с удивлением.
- Нет. А должен?
Я растерялась, руками развела.
- Не знаю. Просто... Такой пирог, Андрею, наверняка, понравился бы.
Что за чушь?
Но Анна Петровна улыбнулась.
- Да, Андрюша очень любит пироги с яблоками.
Игорь налил заварки в свою чашку.
- Он отдыхать уехал. С новой люб... - Встретил осуждающий взгляд матери и исправился: - девушкой.
Я рот открыла.
- Отдыхать?
Игорь ухмыльнулся.
- Ага. На Канары! Тебе сахар положить?
Я бездумно кивнула.
На Канары с новой любовницей?..
Больше никто за мной не приезжал, вечерами у дома репетитора не встречал, ничего не обещал и не баловал, как сам Андрей говорил. Этому нужно было радоваться, наконец, всё закончилось, можно было успокоиться, но у меня на душе снова было неспокойно. Пусто как-то. Я пыталась прогнать от себя эти ощущения, цеплялась за Игоря, старалась проводить с ним каждую свободную минуту. Мы строили планы, обсуждали предстоящий выпускной, и вместе занимались, готовясь к выпускным экзаменам. Смеялись, как раньше, целовались, порой увлекались, и в моей голове все чаще появлялись мысли, что пора бы уже... наверное. Но себя пересилить не могла. Понимала, что Игорь ждёт, и не просто ждёт, он в нетерпении, а я боялась, тянула время, и, в конце концов, мы пришли к выводу, что сейчас точно не время. Конец учебного года, впереди поступление в институт, новая жизнь и новые друзья, и если мы сейчас всё ещё сексом усложним, станет совсем тяжело. И вообще... я не была готова.
- Хочешь подождать до восемнадцати? - в итоге догадался Игорь.
Я сидела на краю его постели, мы оба были взбудоражены поцелуями и ласками, но я в очередной раз смогла его остановить. А следом он задал мне вопрос, который прозвучал несколько странно после всего случившегося.
- Я пока не знаю, Игорюш. Но мне нужно время.
- Ладно, ладно. - Он ласково погладил меня по спине. - Я подожду, сколько надо.
Говорить "спасибо" мне показалось глупым, и поэтому я только кивнула.
Очень не вовремя появился Андрей. Хлопнула входная дверь, я решила, что это Анна Петровна, но уже в следующую секунду услышала голос Гаврилова-старшего.
- Кто дома?
Я окаменела, а вот Игорь с кровати скатился, на лице улыбка, только успел штаны подтянуть. Я едва удержалась от желания схватить его за пояс брюк и потянуть обратно, чтобы он не смел в таком виде появляться перед братом. Я ведь тоже здесь!
Но разве Игоря можно было удержать? Он из комнаты вышел, а я кинулась к зеркалу, в порядок себя приводить. Губы вытерла, волосы расчесала, застегнула молнию на кофте, наглухо. И только после этого рискнула выйти из комнаты Игоря. С кухни слышались весёлые голоса, я помедлила пару секунд, собираясь с силами, прежде чем заглянуть туда... увидеть Андрея. Мы почти два месяца не виделись.
В кухню я заглянула, взгляд невольно упёрся в спину Андрея, но я тут же отвернулась.
- Я пойду домой, - сообщила я Игорю. - Меня бабушка ждёт.
Андрей обернулся, услышав мой голос, я старательно отводила взгляд от его лица, но заставила себя улыбнуться и сказать:
- Привет.
- Привет, - отозвался он, ощупывая меня взглядом. Я почему-то была уверена, что он всё понял. Мне даже смотреть на него не нужно было, чтобы знать, что на его лицо набежала тень. Нужно было бежать, что я и сделала.
У подъезда увидела знакомую машину, а проходя мимо, не удержалась, и пнула колесо. Настолько была зла. Но не до конца понимала, на кого именно.
Выпускной решено было праздновать в кафе. Всеми приготовлениями занимался родительский комитет, от остальных же ждали только материальной поддержки. Нам с бабушкой пришлось затянуть пояса потуже. Моя бабуля ни за что бы не позволила, чтобы её единственная внучка выглядела хуже других. Но выпускной пробил солидную брешь в нашем семейном бюджете, правда, говорить об этом вслух было нельзя, бабушка злилась. Она предпочитала делать вид, что всё у нас в порядке, и мы ни в чём не нуждаемся. У бабули всё было рассчитано и продумано, и спорить с ней было бессмысленно. В нужный день она выдала мне деньги на новое платье, туфли, а я едва не подпрыгивала от нетерпения. Я так долго этого ждала, представляла, как пойду по магазинам, в первый раз, сама, и буду выбирать себе платье на свой первый бал, как бабушка называла выпускной. Сумма, что она мне выделила, казалась мне огромной, раньше в моём распоряжении никогда таких денег не было, но всё равно мимо многих магазинов пришлось пройти, я только у витрин иногда останавливалась. Знала, что такие наряды мне не по карману. Но когда-нибудь...
- Хотите померить? - предложила вежливая продавщица, заметив, что я уже минут пять стою, разглядывая манекен, одетый в шёлковое платье жемчужного оттенка.
Я на девушку взглянула, чуть смущённо улыбнулась и покачала головой. Та понимающе покивала и вроде по-дружески решила со мной поделиться.
- Очень удачная модель. Есть ещё в тёмно-красном цвете. Но дороговато, конечно. На выпускной подыскиваешь?
- Да.
- Но, может, померяешь?
- Нет, нет.
- А зря. В тёмно-красном ты была бы... неотразима.
Девушка-продавщица удивлённо смотрела на молодого мужчину, который проговорил всё это мне на ухо, я заметила, что она собирается сделать замечание, и поэтому поспешила разъяснить ситуацию. На Гаврилова я смотреть не стала, но поинтересовалась:
- Что ты здесь делаешь?
Он, наконец, выпрямился, я перестала чувствовать его дыхание на своей щеке, и смогла расслабиться. А Андрей обошёл меня, остановился перед манекеном, разглядывая платье.
- Мимо проезжал, смотрю - ты идёшь, - проговорил он негромко. Кинул на продавщицу выразительный взгляд, и та отошла от нас на пару шагов. - Ты платье мерить будешь?
- Нет.
- Варя, сделай мне приятно.
- С какой стати?
Гаврилов головой качнул едва заметно.
- Заноза. - Обернулся ко мне, окинул быстрым взглядом, а я снова почувствовала лёгкую дрожь, прокатившуюся по мне волной. - Давно не виделись. Ты прямо расцветаешь.
Я изобразила улыбку, но она вышла несколько ядовитой. Потом кивнула приветливой продавщице на прощание, и направилась к выходу. Андрей направился следом за мной, но я успела первой выскочить из магазина и захлопнула перед его носом дверь. Он, конечно, мог бы приложить небольшое усилие, я бы не смогла удержать дверь, но Андрей снова улыбнулся и от двери отступил. А я быстрым шагом направилась к троллейбусной остановке. Иногда оглядывалась назад, но Гаврилова не было. И только когда села в троллейбус, захотелось вздохнуть с облегчением, но не смогла. Почему-то.
Платье мне привезли прямо домой вечером. Именно того фасона, только тёмно-красного цвета. Приехал курьер и передал мне фирменный пакет. Бабушка не спорила, смотрела на меня с подозрением и молча ждала разъяснений. Мне же сказать было нечего. Я смотрела на разложенное на постели платье - самое красивое и дорогое, которое у меня когда-либо было, и не знала, что сказать и как поступить. Отправить обратно Андрею или в магазин?
- Тебе очень идёт этот цвет, - сдержанно сказала бабушка.
Я обернулась на неё, но она больше ничего не произнесла, вышла из моей комнаты. А я осталась наедине с платьем.
Это было неправильно, большая ошибка, но как приятно оказалось появиться на празднике, понимая, что лучше тебя, красивее, никого этим вечером нет. Я наслаждалась каждой минутой, то и дело незаметно проводила ладонью по шелковистой ткани и без конца искала своё отражение во всех зеркальных поверхностях. Любовалась собой и презирала себя за это.
Об Андрее думала, и знала, что в этом виновато проклятое платье. Но искушение надеть его на выпускной было столь велико! К тому же, Игорь ничего не понял и ни о чём не догадался. Ему в голову не могло прийти, сколько это платье на самом деле стоит, и кто за него заплатил. А я малодушно промолчала, хотя, если по чести, нужно было сказать. Ведь мы любим друг друга, и вроде бы, ничего не скрываем.
В то лето я чувствовала, как взрослею. День ото дня. Школа осталась позади, после последнего экзамена никак не верилось, что это на самом деле всё, даже полученный аттестат веры не добавил. Я каждый день проходила мимо школы, смотрела на здание, и не могла поверить, что в следующем сентябре не приду сюда. Никогда больше не приду. Я теперь взрослая.
В институт я поступила неожиданно легко. Не ожидала от себя подобных знаний, способностей, ведь я столько готовилась, настраивала себя на испытания, а тут, как говорится, даже испугаться не успела. Меня зачислили на бюджетное отделение, и я, узнав об этом, вышла из здания института на улицу и довольно долго стояла, пытаясь осознать свою удачу. Всё? Вот так просто? Я студентка?
Студентка.
Игорь сдавал экзамены, зубрил, старался, а я...
Гордилась собой до тех самых пор, пока не столкнулась в подъезде своего дома с Андреем. Вернулась домой раньше, увидела его машину и тут же насторожилась. Домой не пошла, стояла в подъезде и ждала его. Знала, что он выйдет из нашей квартиры, что это не случайность. Так и оказалось. Сначала услышала голоса - его и моей бабушки - они прощались на пороге, а потом дверь хлопнула, закрываясь, и послышались быстрые шаги. Я же прижалась к щербатой подъездной стене.
Андрей остановился, меня увидев. Секунду помедлил, после чего сдержанно улыбнулся.
Он сверлил меня взглядом, потом повёл к своей машине.
- Не хочу с тобой никуда ехать.
- Да ладно, прокатимся. Покажу тебе кое-что.
- Ты кому-то заплатил, чтобы меня в институт приняли? - Мы молчали минут пять, прежде чем я решилась задать этот вопрос.
- Тебя это волнует?
- Да!
Гаврилов улыбнулся.
- Ну и зря. Ты же поступила.
- Я готовилась! Я сама хотела! А ты всё испортил!
Андрей не ответил, мы уже подъезжали к центру, и он никак не реагировал на мои слова. А потом мы свернули с центральной дороги, въехали во двор между трёх особняков столетней давности. Таких домов в центре нашего города было много, большинство из них пребывали в весьма плачевном состоянии, если честно, но эти были отреставрированы, любо-дорого посмотреть. Во дворе оборудована небольшая стоянка, неподалёку клумба с цветами, а когда мы остановились, из будки вышел охранник и поспешил к нам.
- Андрей Палыч, вы вернулись!
- Да, но не собирался. Так что, меня ни для кого нет.
- Хорошо, как скажете.
Гаврилов обошёл машину и открыл мне дверь. Руку подал. Я сделала вид, что не заметила, помощь его не приняла. Из автомобиля вышла и требовательно поинтересовалась:
- Где мы?
- Я здесь работаю. Пойдём, покажу тебе.
Я покосилась на него с подозрением, но, заинтересовавшись, пошла за ним. Перед дверью остановилась, посмотрела на небольшую вывеску на стене. На ней значилось: "Фирма "Аякс". Монтажно-строительные работы". Монтажно-строительные? Кому он врёт?
- И что ты строишь? - не удержалась я от язвительности.
Андрей мой тон оценил и хмыкнул.
- Хочешь, дом тебе построю.
- Обязательно. Только на берегу моря.
Гаврилов поднимался по лестнице, обернулся на меня через плечо, взглянул с интересом. Признался зачем-то:
- Сейчас не потяну, но годика через три...
Мне вдруг неловко стало.
- Я пошутила, - сказала я.
А этот гад рассмеялся.
- Посмотрим, что ты года через три мне скажешь.
Я начала жалеть, что приехала. Странно себя чувствовала, в голове пустота, по сторонам посматривала, вроде с интересом, но в то же время понимала, что неправильно себя веду, наверное, стоило сопротивляться, в очередной раз дать Гаврилову понять, что он снова перешёл черту. Но новость о том, что он проплатил моё поступление, заставила меня растеряться.
Внутри офис мне не очень понравился, если честно. Снаружи здание было отреставрировано, всё так чистенько и прилизано, а внутри холодно и мрачно. Лестница, по которой мы поднимались, неудобная и крутая, а на самом офисном этаже шум и неразбериха. Андрей взял меня за руку, отмахивался ото всех, кто попадался ему навстречу, и кому что-то было от него надо. Наконец, оказались в кабинете, Гаврилов дверь закрыл, и стало тихо. Я осторожно оглядывалась. В кабинете царил такой же бардак, что и за дверью. Бумаги, папки, какие-то журналы, всё навалено кучами, хотя у стены стоял довольно вместительный книжный шкаф.
Андрей пробрался через весь этот бардак, подхватил стопку документации и переложил на свой письменный стол. А мне указал на освободившееся кресло.
- Садись.
Я вместо этого снова по сторонам посмотрела.
- И чем ты здесь занимаешься?
- Я же тебе сказал: строю.
- Что ты строишь? У тебя нет высшего образования.
- Ну, милая, для того, чтобы соображать, как на этом можно заработать, учиться пять лет не обязательно. Я же чертежи не рисую, и сметы не составляю. Я этим процессом руковожу. Когда надоест, займусь чем-нибудь другим.
- А когда надоест?
- Когда построю дом, в котором захочу состариться. Ты сядешь?
- Я домой хочу.
Гаврилов склонил набок голову, при этом выглядел почти милым.
- Варя.
- Зачем ты меня сюда привёз?
- Чтобы ты посмотрела.
- Зачем?
- Чтобы знала.
Я стояла, опустив голову, в сумку свою вцепилась и смотрела в пол, но не потому, что стеснялась или боялась, у меня сердце неприятно сжималось, и снова в дурном предчувствии. Понимала, что мне не следует здесь находиться. И пусть за дверью шум и суматоха, там человек двадцать, которые как бы работают, но я здесь наедине с Андреем, и это неправильно.
- Ты, серьёзно, злишься из-за института?
- Да.
Гаврилов присел на край своего стола.
- Не понимаю, почему.
- Потому что я сама хотела!
- Ты не хотела расстраивать бабушку. Так Лидия Николаевна довольна. Или что, честолюбие взыграло?
- Хотя бы так.
- Тогда учись. Закончишь, будешь делать то, что хочешь.
Я всё-таки прошла и села.
- Зачем ты так со мной поступаешь?
- Я о тебе забочусь.
- Ты надо мной издеваешься!
- Тише. - Он негромко рассмеялся. - Что люди подумают?
- Гаврилов, что ты от меня хочешь?
Он смешно почесал подбородок.
- Если бы ты была на пару лет постарше, я бы на тебе женился.
Я глаза на него вытаращила. Подобного не ожидала, если честно. Рот открыла, но заговорить смогла не сразу.
- А ты меня спросить не забыл?
Андрей ухмыльнулся.
- Если бы ты была на пару лет старше, ты была бы не против.
Я резко поднялась.
- Отлично. Не забудь всё это сказать своему брату!
- Да я скажу, Варь. Только успокойся.
- Ты портишь мне жизнь.
- Нет. Ты просто ещё мала и не понимаешь.
- Я всё понимаю. Ты портишь мне жизнь. Ты увидел, захотел, и ждёшь, что я умру от счастья? Ты даже не слушаешь, что я говорю, тебе всё равно. Я, наверное, должна обрадоваться, что ты жениться хочешь, а не... потешиться!
Он едва заметно поморщился, но затем кивнул.
- Всё-таки Лидия Николаевна хорошо тебя воспитала.
Я посмотрела умоляюще.
- Оставь меня в покое. Я Игоря люблю... Я просто не понимаю...
- Вот именно, что не понимаешь.
Он ко мне направился, я отступила, но потом постаралась взять себя в руки. Бегать от него глупо. Напротив, нужно вести себя строго, быть стойкой, чтобы он понял...
Андрей приподнял мне подбородок, в глаза заглянул. Я и рада была бы отвернуться, но не смогла.
- Я не собираюсь брать тебя замуж силой. Это я к слову сказал. Так что, не надо смотреть на меня такими испуганными глазами. И про твою любовь к Игорю я слышал уже не раз. Это пройдёт. Он с тобой не справится, у Гошки не тот характер. Это ты пока маленькая, а когда вырастишь, тебе захочется совсем другого. Куда большего, чем он сможет тебе дать.
Я головой дёрнула, и он меня отпустил.
- Ты ничего не знаешь...
- Я знаю, Варя. Когда он привёл тебя на день рождения, я, признаться, мысленно за братишку порадовался. Девочка красивая, с чертовщинкой во взгляде, с характером, но потом стало ясно, что Гошка не понимает, что за цветок ему достался. Хищный цветочек.
Я сдвинула брови. Если честно, перестала понимать, о чём Гаврилов говорит. А главное, о ком. Это он меня хищницей назвал только что?
- И ты решил брата выручить?
- Нет. Но чем больше я тебя узнавал, тебя и твою жизнь, становилось понятно, что я тебе нужен. А ты мне. Мне на самом деле нравится тебя баловать. И я хочу жену, которую буду баловать.
- Которая будет от тебя зависеть, а ты ей будешь платья покупать! - я в негодовании выдохнула ему это в лицо, а Андрей улыбнулся.
- Всё именно так.
- Но я не такая!
- Время нас рассудит. - Он поднял руку и коснулся моей щеки. Взгляд по моему лицу скользил, я чувствовала, что он смотрит на мои губы, и у меня внутри начал странный жар подниматься. Я хотела отодвинуться, но Андрей схватил меня за локти. - Я хочу, чтобы ты знала: я никогда не сделаю ничего тебе во вред. И я тебя не трону. Я жду почти год, и буду ждать ещё. У тебя будет всё, что ты захочешь.
- Игоря хочу, - упрямо повторила я.
Он моргнул, но быстро взял себя в руки. Губы раздвинулись в подобие улыбки.
- Это детство, это пройдёт.
Я головой покачала, не собираясь соглашаться с ним, но Андрей никак не отреагировал на моё упрямство.
Домой меня отвёз водитель фирмы. С Гавриловым я не простилась, а он не настаивал. Меня колотило, я вжалась в сидение, и неотрывно смотрела в окно. Перебирала в уме слова Андрея, и сейчас, спустя время, у меня столько ответов, язвительных слов, претензий невысказанных находилось. Как всегда, момент был упущен, и теперь это клокотало у меня внутри, и я не знала, что с этим делать. Хоть возвращайся, и высказывай ему всё это в лицо. Но это при условии, что он будет молчать и меня слушать. А то у этого иезуита столько слов в ответ найдется, что ему снова удастся меня запутать. И на душе станет ещё более гадко.
Неужели я, на самом деле, такое впечатление произвожу? Инфантильной и абсолютно беспомощной особы?
Но сама мысль о том, что Андрей Гаврилов хочет меня себе в жёны ... Это самолюбие моё проклятое, а он умело на нём сыграл.
Бабушка встретила меня многозначительным молчанием. Я так поняла, что она уже знает, с кем я уехала. Я в нерешительности приостановилась в дверях, не зная, что сейчас услышу. Но если исходить из того, что бабуля Андрея чаем поила...
- Что он тебе сказал?
Я вдруг разозлилась.
- Замуж звал!
Бабушка не удивилась, только головой осуждающе качнула.
- Рано тебе ещё.
Я глаза вытаращила.
- Бабушка, я не хочу за него замуж. Я его не люблю, я... боюсь его, - призналась я. - И не понимаю, что ему от меня нужно!
- Правда, не понимаешь?
Я задохнулась в бессилии, а она улыбнулась.
- Значит, не такая уж ты и маленькая, как он считает.
- У меня такое чувство, что вы с ним на пару свихнулись. И ты, и он. - Я ушла в свою комнату, хотела дверью хлопнуть, но увидела бабушку, спешащую за мной, и поостереглась. Она в мою комнату заходить не стала, остановилась в дверях и сказала:
- Если с тобой рядом будет такой человек, как Андрей, который твои желания будет ставить выше своих, я буду спокойна. А то умру я, ты совсем одна останешься.
Моему изумлению не было предела. И не просто изумлению, я испугалась её слов.
- Бабуль, ты что говоришь?
- Это не я, Варя, это жизнь.
- Я Игоря люблю, - тихо и уже более обречённо проговорила я.
- В семнадцать лет я тоже кого-то любила, сильно. Жалко имени его не помню.
Игорь появился на следующий день, усталый, с тёмными кругами под глазами, но довольный. Схватил меня, от земли приподнял и закружил.
- Поступил! Я поступил!
- Поступил? - Я рассмеялась. - Ты молодец.
- Мы оба молодцы. - Он меня на пол поставил и наклонился к моим губам. На поцелуй я ответила, но потом заметила бабушку, вышедшую на шум с кухни, и поспешно отступила. В свете последних событий, целоваться с Игорем у неё на глазах, было как-то неудобно. А Игорь тем временем как ни в чём не бывало поздоровался: - Здравствуйте, Лидия Николаевна! Я поступил!
- Слышу, слышу. Поздравляю, Игорь. На кого учиться будешь?
Игорь вроде бы удивился.
- На юриста. Андрей сказал, что это самое лучшее.
- Ну, если Андрей сказал.
Я сверкнула на бабушку глазами, и подхватила любимого под руку.
- Пойдём, прогуляемся?
- А чай не будете пить?
- Нет, бабушка, не будем. Мы пойдём гулять, - с нажимом проговорила я. И потянула Игоря к выходу.
Каждая встреча с Андреем была пыткой. Особенно, если встречались мы у Гавриловых дома. Приходилось улыбаться, делать вид, что мы рады друг другу, Андрей хлопал брата по плечу, а я мысленно называла его предателем. А иногда и не мысленно. Когда могла, открыто ему это говорила.
- Предатель.
- Не рви мне душу, котёнок, - просил он меня. Брал за руку и начинал перебирать мои пальцы. Я испуганно таращилась на него, и хотя Гаврилов ничего особенного не делал, я чувствовала, как меня затапливает уже знакомый жар. Андрей пристально вглядывался в моё лицо, а я стояла на ватных ногах и не знала, как мне сбежать. Да ладно, не сбежать, а просто уйти. Как уйти, если ноги не несут?
Но в скором времени пришлось признать, что в чём-то Андрей оказался прав. Оказавшись в разных институтах, мы с Игорем начали отдаляться друг от друга. Отношений не разрывали, всё так же встречались, любили друг друга, гуляли вечерами, держась за руки, и вроде бы времени меньше проводить вместе не стали, но я неожиданно заметила, что у нас всё меньше общих тем для разговоров. У каждого появился свой круг общения, дела, заботы, преподаватели. Обсуждать было нечего, можно было только рассказывать, а от рассказов мы оба уставали, а уж если другой перебивал, обижались. Меня это пугало. Я и без этого о словах и предостережениях Андрея без конца думала, а тут начала паниковать. Старалась проводить с Игорем как можно больше времени, попыталась вписаться в его новую компанию и усиленно делала вид, что мне интересны разговоры студентов-юристов, и от его новых друзей я в восторге. А в душе злилась и всё больше закипала, не понимая, как мне решить возникшие у нас проблемы. А ещё больше злилась из-за того, что Игорь их, кажется, не замечал. Его всё устраивало!
Свой восемнадцатый день рождения Игорь решил отметить с размахом. Были приглашены однокурсники, бывшие одноклассники, друзья из спортшколы. Он снял большое кафе, заказал шикарное застолье. Я, конечно, понимала, откуда ноги растут, но не знала, как дать Игорю понять, что он не прав. Он выглядел таким довольным, гордым, словно ту пачку денег, что показывал мне перед тем, как расплатиться в кафе, он заработал.
- Зачем ты взял у него столько денег? - всё же попыталась выговорить ему я. - Так нельзя!
Игорь был не на шутку удивлён моей реакцией.
- А что такого? Мне брат дал.
- Да? А ты не спросил, откуда он их взял?
- Варь, ты говоришь какую-то ерунду. Заработал.
- Может быть. А потом отдал их тебе, чтобы ты истратил на своих друзей.
- Я не понимаю, чего ты от меня хочешь!
Я лишь отмахнулась, когда поняла, что вряд ли смогу донести до Игоря свою мысль. И на празднество пришла, старалась выглядеть довольной и счастливой, чтобы не портить любимому настроение. Улыбка на моих губах немного померкла, когда Андрей появился. И не удержалась от возможности высказать ему свои претензии. В душе у меня всё кипело, когда я видела, как Игорь млеет перед старшим братом и старается козырнуть родственником перед новыми друзьями и знакомыми. Веселье шло полным ходом, Игорь сиял и собой гордился, а я злилась. И скрывать это становилось всё труднее.
- Зачем ты это делаешь? - сказала я Андрею, когда мы оказались с глазу на глаз. - Ты его портишь.
Гаврилов плечом к стене привалился, посмотрел в зал, на веселящуюся молодёжь.
- Пусть лучше сейчас перебесится, чем потом спохватится. Ударятся во все тяжкие, когда тебе за тридцать, не слишком разумно. - Он посмотрел на меня. - А ты, как я погляжу, взрослеешь.
- Нет, я просто злюсь.
- Полагаю, что опять на меня.
Я осторожно перевела дыхание.
- В этот раз не только на тебя.
- Прогресс. Ты отлично выглядишь, кстати.
- Кстати? Мило.
Андрей тихо рассмеялся. Разглядывал меня, а я из-за этого нервничала. Мне уже не думалось об Игоре, о том, что меня раздражало ещё две минуты назад, чувствовала только его взгляд, и начала задыхаться. Ненавижу себя за то, что так на Гаврилова-старшего реагирую. Такого не должно быть, неправильно, неразумно, вот только сердце не слушается.
- Прекрати, - в итоге попросила я шёпотом.
- Варя, шампанского хочешь? - крикнул мне Игорь через зал. Я выдала одну из своих лучших улыбок и покачала головой. Громкий хлопок вырвавшейся из бутылки пробки всё-таки прозвучал, зал взорвался радостными криками, а я почувствовала, как Андрей взял меня за руку.
- Давай прогуляемся? Здесь жарко.
Я нашла взглядом Игоря, поняла, что он на меня не смотрит, сердце неприятно ёкнуло, и я вышла с Андреем из зала. Руки моей он не отпустил, напротив, его пальцы крепче сжали мои пальцы, и мы прошли через небольшой холл, в сторону главного выхода. Уже у дверей он меня рукой за плечи обнял, а я с подозрением на него покосилась.
- Что в институте? - спросил он, явно пытаясь сбить меня с толку.
- Всё хорошо.
- Нравится?
- Я пока не поняла, - призналась я.
Он улыбнулся.
Мы вышли на улицу, но на крыльце не остановились, прошли на широкую веранду, на которой летом обычно располагались столики уличного кафе. Я подошла к перилам, посмотрела на ярко освещённый проспект, по которому неслись автомобили. Съёжилась, когда почувствовала, что Андрей подошёл ко мне. Плечами повела, когда он меня коснулся.
- Кто-нибудь может выйти, не трогай.
- Они все заняты. Варь, ты на меня злишься? Знаю, что злишься. Хотелось бы знать за что. Я всё делаю, как ты хочешь.
- Нет, иначе не говорил бы со мной сейчас об этом.
- Солнышко, ты ещё маленькая такая.
Я толкнула его локтем.
- Вот это меня больше всего и бесит.
Он усмехнулся.
- Что маленькая?
- Нет, что ты собираешься вырастить из меня для себя жену. Такую, которая тебе будет удобна. Тебе наплевать, что я не хочу и что я об этом думаю.
- Я не собираюсь делать из тебя жену, с чего ты взяла? Однажды я обмолвился, шуткой, а ты себя успела запугать, как я понимаю. Я такой страшный?
- Ты настойчивый.
- Ну, извини. По-другому не умею. На этом и стою, как говорится. - Андрей провёл пальцем по моей открытой шее, накрутил на палец прядь волос. - Я тебя не соблазняю.
- Нет?
У него вырвался смешок.
- Нет. - Наклонился ко мне, его дыхание коснулось моей кожи, и я задрожала. Но голос Гаврилова прозвучал вполне серьёзно. - Я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Я могу это сделать, у меня есть возможности. А свой путь ты выберешь сама. Но позволь мне помочь тебе.
Я повернулась, подняла глаза к его лицу.
- Почему?
Его губы поджались.
- Не знаю. Увидел тебя и... Захотел. - Я невольно нахмурилась, а Андрей улыбнулся. - Помочь захотел.
Я толкнула его в грудь.
- Не ври мне. Ты поступаешь со мной так же, как и с Игорем. Пытаешься меня купить.
- Не умею я по-другому. У меня ничего нет, кроме денег и умения их зарабатывать.
Я смотрела ему в глаза, Андрей стоял чуть склонившись ко мне, и я видела, насколько темны его глаза. Это могло испугать: сам строгий профиль, тёмный пристальный взгляд, и горячее сдержанное дыхание. А ещё он поддерживал меня под спину, и я невольно прижималась к его телу. Нужно было бежать, а я продолжала его слушать, и в этот момент чувствовала себя оторванной от своей обычной жизни, страхов, переживаний. Андрей загораживал меня от реальности, я словно спряталась за ним, и была уверена, что если озвучу ему любой свой страх или опасение, он без всяких колебаний бросится мою проблему решать. Лишь бы я не волновалась и не думала о плохом. И у него на самом деле нет ничего, кроме денег, и желания кому-то отдать свои умения и достижения. Матери, брату, теперь мне. Почему-то мне... Он с молодых лет нёс ответственность за свою семью. Настолько увлёкся, что остановиться не может, ищет новый объект для своей заботы. Вот только любовь ли это? Или ещё одно стремление заполучить то, что ему на данный момент не принадлежит, и этого нужно добиться любым путём?
Андрей взял меня за подбородок двумя пальцами и повернул мою голову, а потом наклонился и прижался губами к моей шее. Нежно коснулся, а я судорожно сглотнула, не веря, что это со мной происходит. Вроде бы и не поцелуй, ласка, непонятная для меня, незнакомая, но настолько трогательная, что от кого, от кого, а от Андрея Гаврилова я такого не ожидала. Я до сих пор помню, как он целовал ту девушку на балконе. Властно, по-хозяйски, стиснув её затылок широкой ладонью, а тут едва ощутимое прикосновение, от которого меня пронзило до кончиков ногтей. И захотелось большего, захотелось узнать, каков на вкус его настоящий поцелуй. Я в перила за своей спиной вцепилась, голову назад откинула, и вдруг поняла, что одной рукой уже обнимаю его за шею. Гаврилов этому, кажется, тоже удивился. Голову поднял, в лицо мне взглянул в некотором замешательстве, мы вместе застыли на пару мгновений, а потом я вцепилась в воротник его рубашки и потянула на себя. Совершенно спонтанное действие, зато, когда он прижался к моим губам, выдохнула его имя. Как в каком-то дурацком женском романе.
- Андрюш.
Гаврилов голову поднял и потряс ею. Отодвинулся от меня.
- Всё.
Он говорил это уже не в первый раз за последний месяц. После того поцелуя на дне рождения Игоря мы уже не единожды оказывались с Андреем в опасной близости друг к другу. Но он каждый раз останавливался. Даже когда я тянула его обратно, он уходил и лишь улыбался, хотя с каждым разом это давалось ему труднее и труднее. Вот и сегодня в сторону откатился и лёг рядом, заложив руку за голову. А я вздохнула. Смотрела на бледно-голубой потолок его спальни, и в который раз готовилась себя отругать. Зачем приехала?
Мы не занимались сексом, когда встречались, пытались разговаривать о чём-то... о жизни, наверное. Я пыталась убедить себя, что Андрея мне жалко, что хочется ему помочь найти душевный покой что ли? К тому же, я злилась и переживала из-за Игоря, с которым потеряла связь и с некоторых пор не знала, как к нему подступиться. Я не сомневалась в том, что люблю его, не помедлила бы ни на секунду с ответом на этот вопрос, но в то же время, к своему ужасу, понимала, что меня никогда не тянуло к нему так, как к его старшему брату. И для меня было удивительно, что Андрею каждый раз удаётся останавливать и себя и меня, порой на самом краю. Почему-то с ним мне не страшно, и я не думаю о том, что нужно подождать, и я ещё не готова. Об этом думает Андрей. Ко мне эти мысли, вкупе со стыдом и неловкостью, приходят позже, когда он отодвигается от меня, и я лежу рядом, слышу, как бурно он дышит, а меня затапливает стыд.
Зачем я к нему приезжаю?
Андрей на бок повернулся, несколько секунд разглядывал меня, потом подул на шею. Я почувствовала, как волоски зашевелились, и поёжилась, как от озноба. Гаврилов накрыл меня рукой.
- Скоро тебе восемнадцать.
- Ещё два месяца.
- Потерпишь. - Я руку его оттолкнула. А Гаврилов со вздохом добавил: - И я потерплю.
Я на постели села, кофту на груди запахнула. Попросила:
- Не смотри.
Андрей никак не отреагировал. Голову рукой подпёр, выглядел задумчивым. Потом сказал:
- Я хочу, чтобы ты рассталась с Игорем.
Я на мгновение замерла.
- Я не могу.
- Можешь, - спокойно отозвался он. - Уже давно можешь. И хватит держаться за свою юношескую влюблённость. Во взрослой жизни не так страшно, котёнок.
Гаврилов с постели поднялся, я посмотрела ему в спину. Почувствовала всплеск лёгкого смущения, когда увидела, как он подтягивает джинсы, потом загремела пряжка ремня, и я отвернулась. А когда услышала звонок в дверь, насторожилась.
- Игорь?
Андрей обернулся через плечо, выразительно скривился.
- Перестань. Посиди здесь, я выпровожу. Кого там нелёгкая принесла...
Бабушка, конечно, уловила перемены в моём поведении. Да и с настроением в последние недели беда была. Я ходила мрачная, и с тревогой поглядывала на звонивший телефон. Поначалу не понимала, отчего вздрагиваю в плохом предчувствии, а спустя некоторое время поймала себя на мысли, что с напряжением ожидаю звонков Игоря. Мне нечего было ему сказать. При нашей последней встрече мы немного поругались. Меня раздражало то, что он светится от довольства, и не хочет замечать очевидных вещей. Он придумал себе сказочку про умного и щедрого старшего брата, наградил того достоинствами, которыми Андрей явно не обладал, а правды замечать не хотел. Я же стала подмечать детали, о которых мне знать не следовало бы. Я, по сути, никогда не верила в то, что Андрей - честный бизнесмен, но то, как ему на самом деле приходится крутиться, волчком, чтобы удержать то, что он уже имел, меня всё-таки поразило. И заставило беспокоиться уже об Андрее. Правда, Гаврилов не любил говорить о своей работе, и каждый раз ловко переводил разговор на другую тему. Зачастую не слишком для меня приятную, чтобы я точно сбилась с мысли. Например, об Игоре. Это была моя Ахиллесова пята, я окончательно запуталась между двумя братьями, и не знала, какой выбор будет верным. И сомневалась по большей части оттого, что уже сама не верила в продолжение отношений с Игорем. С некоторых пор он казался мне слишком повзрослевшим, и оттого чужим. Мы больше двух лет были вместе, строили совместные планы на будущее, я так сильно Игоря любила, беззаветно, как, наверное, бывает только в юности, и это чувство не отпускало. Или я его, что тоже вполне возможно. Расстаться с Игорем означало с головой окунуться во взрослую жизнь, о которой говорил Андрей, а я боялась. Ведь придётся принимать серьёзные решения, в которых я не уверена, хотя есть ещё один выход - переложить эту ответственность на Андрея. Тот не откажется, возможно, даже с удовольствием возьмёт на себя главенствующую роль, но это было ещё страшнее. Вручить Гаврилову свою жизнь, означало подарить ему себя. А Андрей не Игорь, он мне пути отхода вряд ли оставит. А если я ещё сделаю глупость и влюблюсь в него, к чему уже близка, если уж быть честной, то за мою жизнь - самостоятельную и взрослую - никто и гроша ломанного не даст.
Но пока я копалась в себе, жизнь сама расставила всё по своим местам. После Нового года, за неделю до моего дня рождения, Андрей собрался уезжать. Куда-то в область, по делам, на одну из своих строек, и сокрушался по поводу того, что командировка срочная, и он вряд ли успеет вернуться к моему дню рождения. Я пыталась сделать вид, что совсем не расстроилась, понимающе улыбалась и говорила, что ничего страшного. Раз надо, значит надо. К тому же, в последнее время мы с Андреем виделись не так часто, он был занят, а я, как-то незаметно для самой себя, наладила отношения с Игорем. То ли он устал от новых друзей, то ли просто соскучился, но отодвинул в сторону учёбу и дела, и появлялся у меня едва ли не каждый день. Из института встречал, приглашал в кино и кафе, держал меня за руку и говорил, как соскучился. И что больше никакая сессия его со мной не разлучит. Я отмалчивалась, и всё думала, как ему сказать... и стоит ли это делать.
- Ты выберешь или нет? - ругала меня бабушка, а я только за голову хваталась. Ну, почему я должна выбирать? Почему на меня это переложили?
Перед самым отъездом Андрея, мы с ним поругались. Из-за Игоря. Видимо, младший брат пришёл поделиться своими печалями и радостями к старшему, а досталось, в итоге, мне. За дело, конечно. Я сама понимала, что не права. Нужно, наконец, сделать выбор, а у меня не получалось. Андрей впервые на меня сорвался, а я всерьёз расстроилась. Он остановился передо мной, тяжёлый взгляд в меня упёр, и неожиданно вздохнул. Присел передо мной на корточки.
- Варя, прости. Я просто на взводе.
- Почему? У тебя проблемы?
- Не проблемы, дела. Я всё решу. А когда вернусь... - Он заставил себя улыбнуться. - Тебе будет восемнадцать. И ты будешь совсем взрослой. Да?
Мой взгляд скользил по его лицу.
- А если не ездить?
- Нельзя.
- А если потом?
- Неужели ты думаешь, что я оставил бы тебя в такой день без особой на то нужды?
- Почему ты ему сам не расскажешь? - вдруг пришло мне в голову.
- Хорошо, я сделаю это сам. Когда вернусь.
Я губу закусила, отчего-то не поверив его обещанию. А Гаврилов меня поцеловал. Я смотрела ему в глаза, потом вытянула рубашку из-за пояса его брюк, пальцы начали проворно расстёгивать маленькие пуговки. В глазах Андрея появилась растерянность, а я, млея от собственной смелости, проговорила выразительным шёпотом:
- Хочу свой подарок на день рождения.
Не знаю, почему я вдруг решилась. У меня было такое чувство, что Андрей не вернётся. Или не захочет вернуться, ко мне. Добившись своего, остынет, потеряет ко мне интерес, и, возможно, это станет лучшим решением нашей непростой ситуации. Нужно было разрушить треугольник, и я видела для этого только один способ. Эта ночь поставит точку либо в моих отношениях с Андреем, либо с Игорем. Я мечтала о том, что проснусь следующим утром, и буду точно знать, чего хочу. И плевать, что не дождалась своего восемнадцатилетия, как планировала, и плевать на все шуточки Гаврилова на тему того, что ему теперь точно - либо в тюрьму, либо в загс. Я шла на это сознательно, я хотела именно этого человека, особенно в свой первый раз, это без всяких сомнений - не Игорь, а именно Андрей, но проснувшись следующим утром, я поняла, что дурное предчувствие никуда не ушло, на душе всё также муторно. Правда, я ошибочно назвала причину своей нервозности в то утро. Оказалось, всё намного хуже. Андрей на самом деле не вернулся из командировки. Я изнывала неделю, я не хотела праздника, не хотела веселиться и радоваться, а уж тем более притворяться довольной и улыбаться Игорю. Я говорила себе, что теперь точно знаю - я не нужна Андрею, раз он ни разу мне не позвонил, даже не поздравил с днём рождения. А на следующий день, когда я уже по праву могла считаться совершеннолетней, узнала, что Гаврилова арестовали. Игорь пришёл и прямо сказал мне:
- Всё очень серьёзно.
Я судорожно вцепилась в дверной косяк.
Обновление от 15.12.2011
Арест Андрея произвёл на всех его родственников оглушающий эффект. Создавалось такое впечатление, что разорвалась бомба, прямо у них под носом, и они никак оправиться не могут. Не понимают, не знают, что делать, тянут и тянут время, ничего не предпринимая, и злят меня этим. Я, кажется, одна с ума сходила. Я теребила Игоря, без конца повторяла, что нужно искать адвоката, и не просто адвоката, а гения. Потому что я, в отличие, ото всех родственников Андрея, прекрасно понимала - дело куда серьёзнее, чем они все вместе предполагают. Я знала Андрея, знала, на что он способен и каких неприятностей стоит ждать. Вот только сказать это прямым текстом никак не осмеливалась. Вот и настраивала Игоря. Правда, получалось не слишком удачно, видимо, из-за того, что я сама паниковала.
- Ты же юрист будущий, ты должен знать кого-то... хоть кого-то толкового в нашем городе! Такие вообще есть?
- Ну, конечно, есть.
- Тогда что ты сидишь?
- Варя, ты знаешь, сколько они запросят?
Я остановилась перед Игорем, упёрла руки в бока.
- Ещё скажи, что денег нет!
- Нет, Варя, в этом и проблема! - Он тоже вскочил, разозлённый. - Наличных в квартире Андрея не так много, счет в банке арестовали!
- А ты и растерялся, да? Бедный, несчастный! Привык, что брат тебе пачками отваливает, а когда ему понадобилась помощь, ты сидишь и ноешь!
Игорь смотрел на меня и молчал, потом головой качнул.
- Ты что говоришь?
Под его прямым взглядом я сникла, глаза опустила и негромко проговорила, отступая:
- Извини. - Но внутри всё кипело, и я никак не могла успокоиться. И выход, конечно же, нашла. - Нужно продать квартиру.
Игорь, кажется, совсем обалдел. Немного потаращился на меня, после чего руками замахал.
- Перестань. Перестань панику поднимать! Будет у него адвокат. Дядя Боря что-нибудь придумает.
Когда Игорь из комнаты вышел, я без сил опустилась в кресло. Хотелось закричать от бессилия, и больше всего мучило то, что я ни с кем не могу поделиться своими тревогами. Даже с бабушкой. Мне очень не хотелось её расстраивать. Она и без того каждый день спрашивала, как у Андрея дела. А я скрывала, что дела хуже некуда.
Два месяца до суда Андрей провёл в следственном изоляторе. Мне даже ни разу встретиться с ним не удалось. Кто бы меня пустил? Выпытывала потом у Игоря как и что: как он выглядит, в каком настроении, чего ждёт... спрашивал ли о ком-нибудь, обо мне, например? Этот вопрос я задавала очень осторожно, скорее намекала, а когда Игорь не понимал и принимался говорить о чём и о ком угодно, но не обо мне, мне задушить его хотелось. И изводила себя вопросом: неужели Андрей, на самом деле, обо мне не спрашивал? Ни разу?
В день суда меня трясло. Я не видела Андрея несколько месяцев, в одиночестве пережила крах своих надежд, планов, просто не дождалась его возвращения однажды, а это очень трудно - ждать и не дождаться. А потом увидеть на скамье подсудимых... Вспоминала последнюю встречу, ночь, о чём мы говорили и что друг другу обещали. После было многое, я даже в предательстве Гаврилова обвиняла, думала, что позабавился и забыл. А потом ревела в подушку и мечтала о том, чтобы этого дурака отпустили. Знала, конечно, что ждать этого бессмысленно, потому что дураком Гаврилов как раз не был. А горе, как известно, как раз от ума и бывает. Переоценил себя. Никаких необоснованных надежд я не питала, и не сомневалась, что арестовали Гаврилова за дело, и шанс на то, что он выкрутится, минимален. И всё чаще, наблюдая за его родственниками, которые кляли бессовестную милицию и несправедливую законодательную систему в нашей стране, мне хотелось высказать всё, что я думаю. Громко, отчаянно, выплеснуть всю свою злость на Андрея. Я ведь предупреждала, говорила ему, чтобы осторожен был. Но разве меня кто-то слушал?! Кто я такая? Девочка неразумная, малолетка. А он взрослый и умный. Сидит вон, за решёткой, в хорошей компании, и на меня не смотрит. С каменным выражением лица слушает речь прокурора.
Игорь взял меня за руку, а я с трудом справилась с собой и проглотила комок в горле. Не могла от Андрея глаз отвести. Он осунулся за эти два месяца, на щеках темная тень, а ещё совершенно не смотрел в мою сторону. Я представляла себе всё совсем по-другому. Опять же по-киношному. Что войду в зал суда, Андрей увидит меня, и мы будем долго смотреть друг другу в глаза, а я, может, даже расплачусь. Тогда мне было всё равно, кто и что подумает. Я хотела его увидеть, понять, что с ним всё в порядке, он не избит (совсем недавно про наши тюрьмы такую жуткую передачу показывали, кстати!), не болен, мечтала встретить его взгляд - как всегда уверенный, который пообещал бы мне, что всё будет в порядке. Что его оправдают, выпустят, и всё, наконец, закончится. Но Андрей вообще ни на кого не смотрел, лишь матери улыбнулся в начале заседания, но улыбка была мало похожа на ободряющую. Анна Петровна, не скрываясь, плакала; Игорь рядом со мной нервничал и сильно сжимал мою руку, чем меня, признаться, раздражал. Он мешал мне всем - своим выразительным сопением, печалью на лице и безверием. А если бы ещё сказал, что не ожидал подобного от Андрея, я бы его убила, честно.
Когда зачитывали приговор, Андрей слушал с тем же безразличным выражением, только глаза в пол опустил. А я его взглядом сверлила. Судью слушала, который говорил про три года колонии, про миллионный штраф, а с Андрея глаз не спускала. Это уже было делом принципа - чтобы он на меня посмотрел. Уже поняла, что Гаврилов специально этого избегает. Но своего я добилась. Когда срок заключения объявили, Гаврилов едва заметно усмехнулся, и, наконец, глянул в мою сторону. А я голову вскинула, приказывая Андрею, не сдаваться. Вот только когда его увели, я в край скамьи, на которой сидела, вцепилась, понимая, что ни то что пошевелиться, даже вздохнуть не могу. Разрыдаюсь прямо здесь.
А может, и нужно было так поступить? Не сдерживаться, не глотать рыдания, а при всех, крикнуть что-нибудь ему вслед. Чтобы он услышал меня, а не только мать. Но я промолчала. Слышала, о чём негромко переговариваются адвокат и прокурор, в паре шагов от меня. Они меня не замечали, а я слушала, потом поднялась и таким взглядом прокурора наградила, что тот замолк на полуслове. И лишь негромко поинтересовался у адвоката:
- Кто это?
- Варя! - Игорь догнал меня в коридоре, но я даже не оглянулась. - Ты куда?
- Домой.
- Домой?
- А что странного?
- Ему три года дали, Варь.
Я остановилась и резко обернулась. Игорь едва не натолкнулся на меня.
- А ты ждал, что его оправдают? Я тебе говорила, Игорь, продавай квартиру, - зашипела я ему в лицо. - Теперь они вытрясут всё, что найдут.
- Да кто же знал?
- Я знала. Очнись уже, наконец. - Я щёлкнула пальцами перед его лицом. - Закончилась сказка.
Но надо признаться, что я растерялась. По прошествии некоторого времени, когда волнения улеглись, я остыла, и поняла, что не знаю, что делать. Мне надоело успокаивать Игоря, Анну Петровну, у меня не было слов, чтобы объяснить им случившееся. Они хотели знать, что всё непременно будет хорошо, всё ждали, что Андрея вот-вот отпустят. Разберутся в деле, поймут, что он невиновен, и отпустят.
В очередной раз выслушав их "мечты", я кивнула.
- Отпустят, - подтвердила я, глядя Игорю в глаза. - И ещё извинятся.
Он разозлился.
- Почему ты так против него настроена?
Я не на шутку удивилась.
- Я против?
- А разве нет? Ты с самого начала говорила, что он виноват!
Я глубоко вздохнула, усмиряя раздражение, и всё-таки в очередной раз смогла сдержаться и промолчать. Хотя, так и хотелось попросить всех уже открыть, наконец, глаза. И да, я знала, что Гаврилова посадят, потому что ни на минуту не сомневалась, что он виноват. И даже в письме Андрею написала, чтобы в следующий раз думал головой, а не... другим местом, для этого не предназначенным. В общем, он болван самоуверенный, и ничего больше. А в конце письма, после всего высказанного, точнее написанного, попросила: "Ответь мне, пожалуйста. Я просто с ума схожу".
Он не ответил, ни на одно письмо. Я все вечера просиживала у себя в комнате, смотрела в окно, весна вступала в свои права, деревья зазеленели, первая трава появилась, природа оживала после долгой зимы, а у меня на душе полный мрак и тоска. Думать могла только о том, что Андрей далеко и весны этой не видит. Интересно, в тюрьме, вообще, замечаешь, как одно время года сменяет другое?
Вскоре от бизнеса Гаврилова, который он строил, которым так гордился, ничего не осталось. У фирмы появился новый владелец, работа шла в штатном режиме, даже название не поменялось, я специально ездила посмотреть и видела вывеску на прежнем месте, вот только законного владельца нет. И, наверное, уже не будет здесь никогда. Квартира и машина были проданы, счёт в банке обнулён, стало ясно, что когда Андрей вернётся, ему придётся начинать всё сначала. Не скажу, чтобы меня это сильно волновало, а вот Игорь переживал.
- Что, всё так и кончится? - Он стоял у окна моей комнаты, сунув руки в карманы джинсов, и мрачно смотрел вниз, во двор.
Я усмехнулась. Лежала на кровати, лениво перелистывала страницы книги, и отвечать не спешила. Потом плечами пожала.
- Всё когда-нибудь кончается.
- Я просто думаю... Что будет, когда он выйдет?
Этот вопрос меня саму очень интересовал, и я была уверена, что мои сомнения и надежды произведут на него должное впечатление, и именно поэтому промолчала. Ещё одну страницу перевернула, словно предыдущую прочитала, рукой её разгладила, а Игорю посоветовала:
- Ты о себе беспокойся. Твой брат себя никогда не забудет.
Он повернулся ко мне, окинул долгим взглядом.
- Ты странная, Варя.
- Почему?
- Обидишься, если скажу, - вдруг хмыкнул он.
Я пообещала, что не обижусь. Игорь прошёл к моей кровати и сел на край. Потом рукой по моему бедру провёл, а у самого взгляд задумчивый-задумчивый.
- Злая стала.
Я наблюдала за его рукой и понимала, что возразить мне, в принципе, нечего. В свете последних событий, я как-то позабыла о том, что с Игорем собиралась расстаться. Что у меня были подготовлены доводы, а в дневнике, который я вела лет с десяти (всё ещё пользуясь первой тетрадкой с медвежатами, не слишком ответственно к этому делу относилась, надо сказать), даже речь написала и обещала себе её заучить. Сейчас же казалось, что с того времени годы прошли, почти всё забылось. Тогда рядом был Андрей, который подгонял меня и обещал с младшим братом поговорить, чтобы тот понял причины разрыва и принял всё, как должное, а теперь я осталась один на один с этой проблемой, и понятия не имела, как поступить правильно. Одно ясно - рука Игоря на моём бедре, смущает. К тому же, вспомнился наш с Игорем уговор о том, что мы подождём до моего восемнадцатилетия, с сексом, то есть. Восемнадцать мне исполнилось давно, и Игорь, по всей видимости, опомнился, решил должок стребовать. Он нуждался в любви и сострадании, и ждал этого от меня. Вот только не предполагал, какой сюрприз его ожидает.
Руку его я убрала.
- Я не злая, просто я нервничаю. Поводов завались, разве нет? - И чтобы сменить тему, спросила: - Ты когда к Андрею поедешь?
- Послезавтра, я же говорил.
Я кивнула и уткнулась взглядом в книгу.
- Всё купил?
- По списку.
- А пастилу купил? Он любит.
Игорь вскочил.
- Варя, ну, какая пастила? Он же не в доме отдыха!
Мне снова плакать захотелось. Пока Игорь спиной ко мне стоял, слёзы смахнула и сделала глубокий вдох, пытаясь побыстрее успокоиться.
- Хорошо. Ты ему скажи... чтобы писал.
- Да он матери пишет.
Я в негодовании уставилась на его спину.
- А ты скажи, чтобы чаще писал. Так и передай. Тебе трудно, что ли?
Игорь обернулся, посмотрел на меня в некотором замешательстве. Потом головой покачал.
- Нет, не трудно.
Единственный человек, от которого было не скрыться, это бабушка. Она, правда, старалась лишний раз меня не расспрашивать, опасную тему не поднимать, но она слишком хорошо меня знала, чтобы не понимать, насколько мне тяжёло. Вся история наших достаточно странных отношений с Андреем, прошла у неё на глазах. Ей же я говорила и даже кричала иногда, что он мне не нужен, что люблю я Игоря, а Андрей меня пугает и мешает своей настойчивостью, и она же видела, как всё со временем меняется - моё отношение, мои чувства, и я сама. Я ведь, на самом деле, поверила, что всё может быть хорошо, всё может устроиться и сложиться очень удачно. Что мы поговорим с Игорем, найдём какой-то компромисс, и я... наверное... когда-нибудь... всё-таки стану Гавриловой. Перед своим днём рождения, понимая, кто занимает все мои мысли, я примирилась с выбором судьбы, почувствовала облегчение, окончательно разобравшись в своих истинных желаниях, и, как любая нормальная женщина, чётко представляла себе семейную жизнь с определённым мужчиной. Я знала, что смогу стать хорошей женой Андрею, той женщиной, которую он хочет видеть рядом с собой. А хочет он меня, во всех смыслах. И той ночью я не боялась именно благодаря принятому решению. Я тоже хотела быть с ним, и, наверное, у нас всё бы получилось. Если бы не рухнуло в один момент. А теперь нужно набраться терпения и подождать. Три года. А дальше видно будет.
Эта мысль пришла неожиданно. Нужно ждать. Ждать Андрея. Господи, ну что такое три года? Не тридцать же, в конце концов. Можно подумать, что мне в эти три года заняться нечем. Как раз институт закончу. А дальше - будь, что будет. Вот только Игорю как-то нужно объяснить.
Я, правда, пыталась. Но, как оказалось, созрела к этому моменту не только я, но и Игорь. Вот только он пришёл совсем к другим выводам. И я подозревала, что Анна Петровна помогла ему найти правильный путь. Но надо сказать, что она, на самом деле, сильно сдала за эти месяцы. Я даже не ожидала такого. Но арест Андрея её подкосил, все мечты и надежды в ней убил. Я уже не понимала, верит она в невиновность старшего сына до сих пор или страдает от понимания того, что он виноват. Я пробовала с ней поговорить, наедине, без Игоря, объяснить, для чего Андрей всё это делал, но куда там.
- Вы не можете его обвинять. Нельзя же было всерьёз верить, что он всего этого честным трудом добился. Анна Петровна!.. Он же для вас всё это делал! Чтобы вы с Игорем ни в чём не нуждались!
- Ты думаешь, что я этого не знаю? Но он в тюрьме, а ты предлагаешь мне смириться с этим?
Я кивнула.
- Да. Да. Нам больше ничего не остаётся. Это всего три года. И он вернётся.
- К чему вернётся, Варя? - Она печальным взглядом обвела стены комнаты. - Сюда?
- Да почему вы настолько не верите в него? - Я всерьёз разозлилась. - Вы что, Андрея не знаете?
- В том-то и дело, что знаю. - Она только рукой махнула. - Но у него теперь печать на всю жизнь.
Я лишь пренебрежительно фыркнула.
- Подумаешь... У нас полстраны таких.
Анна Петровна ладонью по столешнице поводила, раздумывая, потом глянула на меня исподлобья, и сказала:
- Он не хочет, чтобы ты его ждала.
У меня дыхание сбилось. Я на Анну Петровну во все глаза смотрела, нервно повела шеей и неуверенно усмехнулась, будто ослышалась. Но взглядом с ней встретилась и меня в жар кинуло. Отвернулась.
- Это он так сказал?
- Написал, Варя.
Я руки в замок сцепила, по-прежнему таращась на стену напротив. Сердце колотилось с болью и сбивало дыхание.
- Я, конечно, не должна тебе этого говорить... Как-то странно получается, но я за Игоря переживаю, понимаешь? Подумай сама, ты молоденькая совсем, у тебя вся жизнь впереди. А он выйдет... Не будет больше красивой жизни, Варя.
У меня губы дрожали, но плакать я себе не позволяла.
- Вот как вы обо мне думаете... Не знала.
- Но ведь это правда.
- Это правда, которую я лучше, чем кто-либо другой понимаю.
- Это ты сейчас так говоришь. А три года - это много, поверь мне. Особенно, в твоём возрасте.
Я сумку взяла. Хотелось уйти поскорее и не слушать больше, но прежде нужно было до конца прояснить один вопрос.
- Анна Петровна, он так написал? Чтобы я не ждала? Он поэтому на мои письма не отвечает?
Она тяжело поднялась, оперевшись на стол. На меня не смотрела.
- А смысл ждать, Варя? Но Андрей переживает, что обидел тебя, а ты девочка романтичная, напридумываешь и жизнь себе испортишь. А Игорю я не скажу, не переживай. - Она грустно улыбнулась. - Игорь тебя любит.
Я ещё в дверях постояла, в голове билась мысль о том, чтобы потребовать доказательства её слов. Письма. Да, письма, в которых было бы чёрным по белому написано... Потом решила себя зря не мучить. Если Андрей матери обо мне написал, значит всё правда. Иначе, зачем?..
У меня два часа ушло на то, чтобы собрать всё, что мне напоминало об Андрее. Свою комнату перевернула вверх тормашками, даже на антресоли залезла и достала оттуда коробку со старыми фотографиями, там было несколько снимков с празднования семнадцатилетия Игоря, и на них был Андрей - в профиль, с матерью в обнимку на заднем плане, на балконе с сигаретой. Я и их выбросила. Разорвала на маленькие кусочки - и в мусор. Все подарки собрала, все платья в мусорный мешок сложила и на помойку. Потом выдрала из несчастного дневника, который уже восемь лет был как новый, половину страниц, хотела все сразу порвать, чтобы так, со смаком, сил не хватило, и я от досады расплакалась.
- Успокойся, - попросила бабушка.
- Не могу. Не могу! Сволочь такая! - Я подушку на пол столкнула. - А какие слова говорил! Замуж звал!..
- Он не думал, что его посадят.
- Конечно, он не думал! Он думал, что самый умный и неприкасаемый! А обо мне он не подумал! Конечно, кто я такая?.. - Я слёзы рукавом вытерла и тише, но с чувством повторила: - Ненавижу.
Бабушка подошла и обняла меня. Я чуть в сторону сдвинулась, а когда она села рядом, уткнулась лицом ей в колени.
- Бабуль, почему он так со мной?
Она рукой по моим волосам провела.
- Он взрослый, Варь, он лучше знает.
Анна Петровна умерла через полтора года. Тихо, незаметно, уснула и не проснулась. Я, к тому моменту, уже не часто появлялась в доме Гавриловых, мы с Игорем разошлись в разные стороны, так и не смогли наладить отношения, и после серии крупных ссор, практически перестали общаться. Я лишь иногда забегала к Анне Петровне, проведать и узнать новости. Особо, правда, не усердствовала, все-таки времени достаточно прошло, чтобы по-прежнему остро реагировать на имя Андрея, но знать мне хотелось. Что, как... Говорила себе, что это просто любопытство, и все давно прошло, но в глубине души понимала, что не прошло. Слишком сильно меня задело первое разочарование, я до сих пор вспоминала Андрея и невольно отсчитывала недели, месяцы, боясь и одновременно ожидая его возвращения. И опять же эти киношные образы в голове, которые рисовали немыслимые картины нашей встречи после разлуки.
С Игорем же все было сложно. Мы официально были бывшими, расставшимися из-за глобального недопонимания. Но я была уверена, что Анна Петровна свое слово сдержала и не рассказала младшему сыну о моем предательстве, иначе тот уже давно пришел бы, чтобы лично заклеймить меня позором. В последние годы Игорь полюбил публичные выступления, видимо, готовился стать хорошим юристом. С опытом к нему пришло понимание того, что старший брат сел не по наговору и несправедливости, и эту тему Игорь теперь старался не поднимать. И каждый раз, говоря об Андрее, становился печальным и головой качал, только я не до конца понимала - в расстройстве или осуждении. Но было заметно, что собой гордится, видимо, решил, что с некоторых пор он глава семьи и это уже не изменится. В институте его хвалили, практику он прошел в хорошей конторе, в общем, добился всего, о чем мечтал. В последний год за его успехами я наблюдала как бы со стороны, больше узнавала от Анны Петровны, чем от самого Игоря, а от общих знакомых узнала, что у него новая девушка, и даже порадовалась за бывшего возлюбленного. Правда, Анне Петровне было неудобно это со мной обсуждать, но я и не настаивала. Когда же мы с Игорем встречались лицом к лицу, оба чувствовали неловкость и замешательство, не совсем понимая, как случилось так, что все между нами кончилось, а мы не заметили когда. А может и не кончилось, но после пары скандалов, когда он требовал у меня честного ответа - есть ли у меня кто-то кроме него, нам стало неприятно общаться. Я не хотела ему отвечать, а ему нужна была честность. Со временем страсти улеглись, но замешательство осталось, вот и избегали друг друга.
А потом не стало Анны Петровны, и я поняла, что если не отступлюсь от своих претензий и обид, Игорь совсем один останется. Он выглядел настолько потерянным, что не всякий раз откликался, когда к нему обращались. И меня обнял, стоило мне потянуться к нему.
Это были первые похороны близкого человека в моей сознательной жизни. Пришло понимание того, что есть, есть в жизни вещи, которые невозможно исправить. Приходится приспосабливаться, как-то смиряться и жить дальше. Об этом я Игорю и говорила, правда, сама до конца не верила в свои здравые суждения. Как можно смириться со смертью матери?
- Ты Андрею сообщил? - спросила я шепотом. Мы были одни в квартире, все разошлись после поминок, даже те, кто обещал всегда быть рядом в трудную минуту и помогать. В этом и заключалось главное притворство - говорят и обещают все вполне искренне, вот только у каждого своя жизнь, проблемы и обязательства, и они спешат к ним, со временем забывая о своих обещаниях, данных в трудную минуту. Вот и остались мы с Игорем вдвоем, убрали со стола, а после стали укладываться спать. Я постелила себе на диване в большой комнате, а Игорь вскоре перебрался ближе ко мне, разобрав небольшую тахту. Не мог быть один, и я его понимала. Обоим не спалось, мы молчали в темноте, вот я, в итоге, и полезла с вопросами, которые не осмелилась задать днем.
- Да.
- А он?
- А что он может оттуда?
Я носом в подушку уткнулась, промолчала.
- Это так странно, что ее нет.
Я слезы вытерла и согласилась.
- Да, очень странно.
Мы помолчали, но спустя минуту Игорь позвал:
- Варя.
- Что?
- Я рад, что ты осталась.
- Мы с тобой столько лет знакомы, Игорь.
Он хмыкнул.
- Если вдуматься, то не так уж и много. Просто за эти годы столько всего случилось.
Я на спину перевернулась, сложила руки на животе и уставилась на темный потолок.
- Слишком многое, - подтвердила я.
Всю ночь я думала об Андрее. О том, что было бы, если бы он от меня не отказался, если бы ответил хотя бы на одно мое письмо. А еще о том, что будет, когда он вернется. Даже Анны Петровны больше нет, его никто больше не ждет. У Игоря своя жизнь, он о старшем брате теперь думает больше с сожалением и, наверное, немного с жалостью. Правильно, в его-то жизни все сложилось как надо, а упоминание о брате бросает тень на его репутацию. Иногда мне казалось, что Игорь злится из-за этого на Андрея, и всерьез тревожится из-за его возвращения.
Я тоже не жду Андрея, по крайней мере, давала себе слово не ждать, но совсем по другой причине, и злюсь тоже по другой причине. Потому, что Андрей не захотел этого. Не знаю, пожалеть решил или руки себе развязать, но результат на лицо: он остался один.
После похорон, мы с Игорем стали видеться чаще. Я старалась не лезть в его личную жизнь, не распространялась о своей, но всегда готова была с ним поговорить, принять его, накормить и даже пожалеть. Он довольно тяжело переживал смерть матери, заметно мучился и тосковал. Он не умел жить один, без женской заботы и надежного тыла. Он привык возвращаться домой, в тепло и уют, а его девушка, видимо, дать ему этого не могла, вот он и приходил вечерами к нам с бабушкой, ужинал, делился новостями и спрашивал совета. Воспринимался, как родной человек, я даже обо всех наших ссорах и недопониманиях позабыла. А может, мы просто повзрослели?
- У тебя никого нет? - как-то поинтересовался он между делом. Собирался поехать на свидание к Андрею, первое, после того, как он сообщил ему о смерти матери, я укладывала его вещи в сумку, а потом замерла, не зная, что ответить.
- У меня нет на это времени.
Игорь присел на край письменного стола. Глянул на меня исподлобья и усмехнулся.
- И чем же ты занята?
- Очень многим. - И разозлилась. - Что ты пристал?
- Да не пристал я, Варь. Просто беспокоюсь.
- Не беспокоишься, - не поверила я. - Тебе любопытно.
- Зря ты так говоришь. Но мы расстались давно, и я думал...
Что именно он думал, я высказать ему не дала, наградила красноречивым взглядом, Игорь все понял и примолк, но странно улыбнулся. А вернувшись через несколько дней от Андрея, с порога, вместо приветствия, сказал:
- Выходи за меня замуж.
Я лишь моргнула, не понимая, что вдруг на него нашло.
- Игорь, ты головой ударился?
Он широко улыбнулся, порог квартиры переступил, принялся раздеваться, спешно расстегнул молнию на куртке. И выглядел странно довольным, словно в эти два дня на него озарение сошло.
- Ничем я не ударялся.
Я наблюдала за ним, и, если честно, от его улыбки немного насторожилась.
- Привет? - эхом повторила я за ним. Надо же, первый привет почти за два года.
- Да. Но ты слышала, что я тебе сказал? - Игорь остановился передо мной, взял за плечи и попытался поймать мой взгляд. - Варя, я серьезно.
- Это-то и странно.
- Ничего не странно. Подумай сама... Бабушка где?
- В магазин пошла.
- Очень кстати. Сядь. - Он в кресло меня усадил, сам присел передо мной на корточки и взял за руку. И совершенно серьезно сказал: - Я тебя люблю. Я всегда тебя любил, просто мы были слишком молоды. Права была мама, мы не понимали, не ценили. Но когда несчастье случилось, мы снова сблизились. Разве ты не заметила?
- Игорь, а как же твоя девушка?
- Ты меня не слышишь? Я тебя люблю. - Он меня обнял и прижал к себе, пришлось положить голову ему на плечо. - Я не должен был тебя отпускать. Мне плохо без тебя, просто я злился, как дурак последний, на самого себя злился, что у меня не получается сделать тебя счастливой, что мы ссоримся. И отпустил, а гордость не позволяла признаться. - Он отстранился, взял в ладони мое лицо и в глаза заглянул. - Я тебе клянусь, что сделаю все для тебя, только прости, Варюш.
Лбом к моему лбу прижался, вздохнул, а потом поцеловал. Несмело, осторожничая и спрашивая моего разрешения, а я продолжала молчать. Не знала, что ответить, все так неожиданно.
- А как же Андрей?
Игорь удивился.
- А что Андрей?
- Это как-то неудобно, он там, а мы... Еще полгода не прошло после похорон. Что он подумает, что все подумают?
- Варя, неужели ты думаешь, что мама не была бы за нас рада? Она только и твердила мне, что я свою мечту упустил. А моя мечта - это ты. А Андрей, - Игорь плечами пожал, - он, вряд ли, вернется сюда, так что нет смысла ждать. Он же знает, как я тебя люблю, думаешь, осудит? С какой стати?
Я Игорю в лицо смотрела, криво улыбнулась.
- Что значит, вряд ли вернется?
- Он так сказал. И я думаю, что он прав. Что ему здесь делать? Ни денег, ни перспектив. Говорит, что начнет все сначала. - Игорь уверенно кивнул. - И это правильно.
- Игорь, здесь его дом, - тихо проговорила я, всё ещё до конца не веря в то, что слышу. - Куда ещё ему идти?
- Варь, я не знаю. Он сам решит, - усмехнулся, - он всё всегда знает лучше всех. Разве ты забыла?
Я только головой покачала.
После ухода Игоря, пообещав ему подумать о его предложении, я задумалась совсем о другом. А не написать ли Андрею ещё одно письмо? Больше года я ему не писала, а сейчас покой потеряла. Ведь если он не вернется в город, то мне и ждать нечего. Все эти месяцы, злясь и негодуя на Гаврилова, я знала, что он вернётся. Ещё год, девять месяцев, восемь, семь... А теперь что?
Бабушка моего удивления не разделила. Она, кажется, ждала, что Андрей такое решение примет.
- А мне что теперь делать? - удивлялась я. - Мне что делать?
- Повзрослеть, - веско ответила она, и так посмотрела, что мне неудобно стало перед ней за свои капризы и настойчивость, как в детстве. - Я думала, что ты успокоилась за эти месяцы, ведь даже имени его не упоминала, а теперь всё сначала?
Я опустилась на стул, руки на столе сложила.
- Да, прости. Просто я не ожидала... Я давно его не жду. - Сказала это и замолчала, стараясь справиться с подступающими слезами.
С замужеством я не торопилась. Объяснила Игорю, что жениться вот так - с бухты-барахты, после года расставания, глупо. Нужно для начала проверить свои чувства, сможем ли мы вообще наладить отношения, а уж тем более жить вместе. Я говорила всё это абсолютно искренне, обдумав всё сто раз и придя к выводу, что Игорь, возможно, наилучший вариант для меня. После истории с Андреем мои отношения с противоположным полом никак не складывались. Поклонников в институте у меня было немало, но во всех я находила какие-то изъяны и червоточины, мне всё было не так. Не искала минусы я лишь в Игоре, потому что отлично его знала - и достоинства, и недостатки, и была уверена, что с ним ужиться смогу. Теоретически. Но нужно было выяснить всё это на практике.
Мы начали снова встречаться, Игорь поклялся мне, что кроме меня, у него никого нет, и никогда не будет (немного слишком, но зато очень трогательно прозвучало), в сотый раз повторил, что любит, и пообещал, что никогда не обидит. А что ещё женщине для счастья нужно?
Бабушка, в ответ на этот риторический вопрос, лишь недоверчиво улыбнулась.
- Когда женщина счастлива, она себе подобных вопросов не задаёт. Она и так счастлива.
- Не всем везёт, - сказала я, и этим поставила точку в наших спорах о моём личном счастье. К тому моменту мне исполнилось двадцать, я поздравила себя с круглой датой, и пожелала себе больше не оборачиваться на свою бурную юность, забыть все ошибки и жить дальше. К тому же, мне такой шанс выпадает.
Но с согласием на брак всё равно протянула, говорила себе, что ситуацию анализирую, а сама продолжала ждать развязки.
- И что, он даже не приедет, на день, чтобы увидеться с тобой? - допытывалась я у Игоря, когда узнала, что срок освобождения Андрея наступит на несколько месяцев раньше, чем я рассчитывала.
- Я встречу его, а там пусть сам, как знает. Но он попросил привезти ему кое-какие документы и деньги, что остались.
Я на диване сидела и ногой от нервозности дёргала.
- Всё это как-то неправильно.
Игорь сунул голову в вырез футболки, поглядел на меня и улыбнулся.
- Варя, расслабься. Даже если он и приедет, это ничего не изменит.
- Я и не говорю, что изменит, - чуть слышно ответила я. Всё происходящее мне активно не нравилось.
- Но ведь его освободят, а это уже много. Не нужно будет...
- Что, ездить к нему?
- Нет, волноваться за него.
- А ты волновался?
- А ты сама как думаешь? Это тюрьма. Там всё, что угодно, случиться может.
В город Андрей так и не приехал. Я ждала, думала: а вдруг? Он больше двух лет мне не писал, счастья нам с Игорем пожелал, когда узнал, что мы снова сошлись, правда, пожелание мне передал через брата, даже по телефону не пожелал поговорить. Хотя, я была этому рада, не знаю, как отреагировала, если бы услышала его голос после стольких месяцев молчания. Но Гаврилов просто вычеркнул меня из своей жизни. Бабушка говорила, что он поступает правильно, по-мужски. Раз решил однажды, то нечего при первой возможности обратно бежать и жизнь людям портить. Умом я с ней соглашалась, а вот сердцу до сих пор обидно было. Правильно говорят, что юношеские страдания никогда не забываются. Но люди взрослеют, меняются, и на ошибках своих учатся.
Расписались мы скромно, без шумихи и помпезности. Траур по Анне Петровне закончился, но мы с Игорем решили, что большое празднество всё равно ни к чему. Позвали родственников, несколько друзей, посидели в ресторане и на этом всё закончилось. Игорь выглядел счастливым, и я за него радовалась. А себе говорила, что у меня не тот характер, чтобы радоваться подобным мероприятиям, я для этого слишком цинична, во всём изъяны найду. Да и важнее, то, что будет, начнётся с этого дня, чем сам день свадьбы. Он один, а впереди годы совместной жизни - беды и радости, всё вместе.
Про прошлое мы старались не вспоминать. То, что происходило с нами, пока были не вместе, ни меня, ни Игоря не интересовало. Хотя, я подозревала, что его расстраивает тот факт, что он был у меня не первым. Всё-таки мы с юности встречались, такая любовь была, чуть ли в шестнадцать лет жениться не собрались, а потом всё рухнуло, и он упустил свою удачу. Я об этом не жалела, а для мужа придумала безынтересную историю о коротком романе, который для меня, в принципе, мало что значил, но невинность я потеряла, в основном, назло ему, когда у него появились интересы на стороне. Специально это сказала, чтобы пробудить в Игоре угрызения совести. Пусть помучается, пострадает, а меня из-за этого больше любить будет.
Жили мы в квартире его матери, чувствовали себя свободно и вольготно, и я со временем успокоилась. Жизнь вошла в свою колею, мы институт закончили, порадовались успехам друг друга, и пока Игорь искал работу, я не торопилась, решив передохнуть и заняться мужем, поддержать его морально и настроить на карьеру. С деньгами, правда, иногда было туго, но мы справлялись, особо не шиковали. Даже бабушка меня хвалила, за то, что я становлюсь рачительной хозяйкой. Я в ответ улыбалась, и заверяла её, что у нас с Игорем всё отлично.
- Ты счастлива?
Я легко пожимала плечами.
- Наверное.
От Андрея вестей было мало, за полтора года он позвонил от силы пару раз, а я принципиально не расспрашивала мужа о нём. Мне было достаточно, когда он говорил, что у Андрея всё нормально. Нормально и нормально, слава Богу. Где он, что - известно не было. Мне казалось, что и Игорь точно не знает этого. Его вполне устраивало, что старший брат где-то далеко, не нужно забивать себе голову его проблемами. А Игорь почему-то был уверен, что у Андрея полно проблем. Он не мог поверить, что выйдя из тюрьмы, человек может полноценно наладить свою жизнь. И говорил, что зная характер Андрея, насколько тот нетерпим и привык быть главным, ему тяжело дастся начало новой жизни. Я сама о Гаврилове-старшем пыталась не задумываться, только иногда удивлялась, как он мог так запросто исчезнуть из нашей жизни, уехать неизвестно куда и зачем, и там пытать счастья. И почему-то верила Игорю, когда тот говорил, что у брата всё непросто. Он ему сочувствовал, говорил, что не знает, что бы сам делал, если бы всё, над чем трудился, рухнуло в одночасье. И я всему этому верила, вспоминая свой роман с Андреем, как сказку, нечто невероятное, не имеющее права на существование. Я ведь ещё тогда, в свои семнадцать-восемнадцать знала, что так не бывает.
Забеременела я неожиданно. Мы с Игорем о детях говорили, но решили не спешить, предохранялись, и поэтому моя беременность оказалась полной неожиданностью. Врач объясняла мне, почему новые таблетки не дали должного эффекта, а я сидела и думала, что мне теперь делать. Не могу сказать, что я горела желанием стать матерью, и если честно, не была уверена, что Игорь обрадуется известию. Даже не представляла, как он отреагирует. Но мой благоверный вдруг воспылал желанием стать папой. И мне, еще час назад подумывавшей об аборте, пришлось промолчать. А Игорь еще и подытожил:
- Ты же все равно дома сидишь. Будешь ребенка воспитывать.
В тот момент я не нашлась, что ответить. Силилась улыбаться, все-таки главное событие в жизни женщины, но радости ощущала не много. Понимала, что внутренне не готова стать матерью. Правда, бабушка меня успокоила, сказала, что многие женщины в первый момент испытывают страх перед неизвестностью, но когда начинают ребеночка чувствовать, когда он рождается, и они берут его на руки, в их сознании все меняется. Я решила принять её слова к сведению и попыталась настроиться на эти изменения, перемены, сосредоточилась на беременности и своих ощущениях, накупила кучу литературы, даже поверила на какой-то миг, что моя беременность - это подарок, чтобы я смогла окончательно примириться с тем, как сложилась моя жизнь. Ведь совсем неплохо сложилась, грех жаловаться. Любила человека чуть ли не с детства, и, в итоге, вышла за него замуж, живем неплохо, не ругаемся, теперь вот ребенка ждем.
И все бы ничего, если бы Андрей не выбрал именно это время для того, чтобы вернуться. Это был, как гром среди ясного неба. Мы давно перестали ждать его возвращения, и вдруг он звонит и говорит: "Возвращаюсь". Не в гости еду, не соскучился, а возвращаюсь, навсегда. У меня от таких новостей колени затряслись. Повернулась к зеркалу, посмотрела на себя, прицениваясь. Три месяца беременности, а живот уже округлился.
Игорь тоже заволновался. Все эти месяцы делал вид, что ему все равно, что он Андрея поддерживает в его стремлении начать новую жизнь, но весть о желании брата вернуться, его, кажется, обрадовала. Но и переполоха с собой немало принесла. Когда Игорь попросил меня приготовить комнату матери, разобрать шкаф и заправить постель, я глаза на него вытаращила.
- Он что, здесь жить будет? - спросила я.
Игорь моему вопросу удивился.
- А где? Ты же сама говорила, что здесь его дом.
Я только рот открыла, не зная, что сказать.
Андрей приехал через три дня. Предварительно с Игорем созвонился, тот предложил его встретить, но Андрей отказался. Мы ждали его возвращения домой, словно он случайно заплутал где-то и теперь мечтал вернуться к родному причалу, а Гаврилов по привычке все сделал по-своему. Я потом даже смеялась над своими ожиданиями и доверчивостью. Как я подумать могла, что он где-то вдалеке от дома страдает и мучается, в одиночестве справляясь с жизненными трудностями?
Не знаю, чего Игорь ждал, раз готовил комнату и переживал, что Андрей будет в городе, как неприкаянный, не зная, чем заняться и куда податься, но тот появился всё с тем же шиком, что и несколько лет назад, одним своим видом вызывая на лице младшего брата восторженную улыбку. Я за мужем наблюдала, удивляясь тому, как быстро он забыл о том, что он с некоторых пор глава семьи и самый удачливый из Гавриловых. Смотрел с балкона вниз, как брат выходит из дорогой иномарки, одёргивает пиджак фирменного костюма, и головой крутит, осматриваясь, и, кажется, млел, понимая, что со старшим братом всё в порядке, он сейчас поднимется в их квартиру, и снова станет решать все проблемы и неурядицы.
Мне же плеваться хотелось. Я злилась, и старательно эту злость в себе множила, надеясь, ею прикрыть волнение и недоверие. И не думать о том, что Андрей вернулся.
Вернулся! И, кажется, победителем.
А я замужем за его братом, беременная домохозяйка, которая свой диплом о высшем образовании после окончания института положила на полку и благополучно о нём позабыла. Когда-то Андрей сказал мне, что когда я получу образование, поступлю так, как хочу, буду тем, кем захочу. И что же? Получается, я ничего не хочу?
Я встретила его в прихожей. Игорь в подъезд выбежал, чтобы встретить брата, а я осталась, заставив себя не бросаться к зеркалу и не прихорашиваться. Смысл? У меня в ближайшие полгода одно украшение - растущий живот. Интересно, Андрей уже знает новость?
В первый момент не могла заставить себя посмотреть на него. Они с Игорем вошли, а я стояла, опустив глаза, и боялась, что расплачусь или наоборот разозлюсь. Если бы Игоря не распирало от радости и облегчения, наверное, он бы заметил моё состояние. Но ему было не до меня, и я смогла ускользнуть из прихожей в комнату, даже не удостоив долгожданного гостя взглядом. Андрей это, конечно же, заметил, но вида не подал.
Он изменился, ещё больше возмужал, посерьёзнел и растерял остатки чувства юмора. Мне даже смотреть на него не нужно было, чтобы понять. Я слышала его голос, проскальзывающие ехидные нотки, иронию, смешанную с искренней радостью при виде младшего брата, и по-прежнему боялась поднять глаза. Сидела на диване, теребила угол диванной подушки и прислушивалась к разговору. Потом Игорь, видимо, заметил моё отсутствие рядом, потому что обернулся в некоторой панике, отыскал меня глазами и обеспокоенно поинтересовался:
- Варя, тебе плохо?
Я покачала головой и даже улыбнулась, старательно избегая встречаться с кем-то взглядом. И в этот момент Игорь хлопнул брата по плечу и радостно сообщил:
- У нас ведь ребёнок будет!
Я осторожно скользнула кончиком языка по пересохшим губам, и впервые с тех пор, как Андрея переступил порог квартиры, почувствовала его взгляд в упор.
- Поздравляю, - наконец сказал он. - Отличная новость.
- Да, - выдавила я, но затем широко улыбнулась. - Мы очень рады.
Обед вышел кошмарным. И особым кошмаром стало то, что он затянулся до самого ужина. Я на стол накрыла, выслушала комплименты, полагающиеся хорошей хозяйке, для вида посидела с мужчинами, за все время от силы десять слов сказала, а потом ушла в другую комнату, под предлогом, что мне нужно отдохнуть, а от их разговоров у меня голова болит.
Игорь успел схватить меня за руку, прежде, чем я ушла, и губами приложился. Был уже заметно пьян и от того смешон.
- Отдыхай, котёнок. Мы тихонечко.
В "тихонечко" я нисколько не поверила, но мне было всё равно, важнее было уйти.
В конечном счете, Игорь, не привыкший к большим дозам алкоголя, свалился, Андрей отвёл его в постель, уложил и даже сам одеялом укрыл. А я выскользнула из комнаты, как только они вошли, в спешке собрала со стола в комнате грязную посуду и унесла на кухню. Воду включила и долго смотрела, как сильная струя бьёт по краю фарфоровой супницы, совершенно не собиралась притрагиваться ко всему этому, посуду мыть не хотелось.
- Ты вообще больше в мою сторону не посмотришь? Никогда?
- А чего мне на тебя смотреть? Чего я в тебе не видела? - собственный голос показался мне чужим и неестественным.
Гаврилов хмыкнул.
- Действительно. Всего каких-то четыре с половиной года прошло.
Он сел за кухонный стол, руки сложил, потом опомнился и полез в нагрудный карман за сигаретами. Я же по-прежнему стояла у раковины, к нему спиной.
- Сам виноват.
- С этим я не спорю.
Я обернулась, когда запах дыма почувствовала. Сначала рукой замахала, затем взглянула рассерженно. И замерла на секунду или две, приглядываясь к нему. Сердце сжалось, когда поняла, что эти годы незаметно для Гаврилова не прошли. Казалось, что он ещё больше потемнел. Не постарел, нет, а именно потемнел и посерьёзнел. Даже взгляд опасным стал.
- Не кури.
- Да, я забыл. - Он криво улыбнулся, вроде бы извиняясь. Сигарету затушил, и вдруг на мой живот уставился. У меня даже под ложечкой засосало от его взгляда. - Я тебя ещё не поздравил.
- Поздравил.
- Разве?
- Если нет, я обойдусь.
- Варя.
Я бровь вскинула, но вся моя бравада улетучилась, как только он улыбнулся.
- Ты повзрослела. Стала ещё красивее.
- Удивительный факт.
- Прекрати язвить.
- А ты прекрати разговаривать со мной, как добрый дядюшка. Или ты всерьёз думал, что я тебе обрадуюсь?
- Нет, но мы же родственники...
- Ты мне не родственник.
- А кто? - Гаврилов на стуле откинулся, и руки на груди сложил, глянул с вызовом. - Варя, я хочу, чтобы ты поняла - я никуда не уеду. Я приехал домой, и я останусь. Я, конечно, понимаю, что у тебя осталось не много хороших воспоминаний обо мне, но давай найдём какой-нибудь компромисс. Нам придется общаться.
- Ты у нас жить собираешься?
Андрей заметно удивился.
- Нет, конечно.
Я легко пожала плечами.
- Тогда зачем нам общаться?
Он недовольно поджал губы.
- Ты так и будешь упрямиться?
- Да! Да, я буду упрямиться. А ты ничего не сможешь сделать, потому что я - беременная жена твоего брата. А вот ты кто? Родственник! Приехал всех осчастливить!
- Не кричи, - рыкнул он негромко. - Игорь проснётся.
- Да его теперь пушкой не разбудишь. - Я шумно перевела дыхание. - Хорошо, если ты хочешь компромисс, я согласна. Давай... поддерживать родственные отношения. Когда Игорь рядом. Но в любом другом случае, даже не заговаривай со мной. Понял?
Андрей разглядывал меня, потом поинтересовался:
- Почему?
- И ты ещё спрашиваешь?
- Но ведь имею право?
- Ты ни на одно моё письмо не ответил, - очень тихо проговорила я. - Ни на одно. Я просила, умоляла, я месяцами ждала... А ты что?
Он взгляд всё-таки отвёл, посмотрел за окно, потом сказал:
- Мне нечего было тебе написать.
- Ну, конечно, тебе нечего было написать! - Я даже руками всплеснула, хотя всегда презирала этот жест, но тут просто вырвалось. - Ты уехал и пропал. На четыре с половиной года! А я просила тебя не ездить, говорила ведь!..
Он поморщился.
- Об этом ты мне писала, я помню. И про то, что я дурак, и олух, и что думать надо было другим местом.
- Это хорошо, что ты запомнил.
- У меня было много времени, чтобы выучить.
А я снова с обидой повторила:
- Ты ни разу мне не ответил. Я так долго ждала.
Андрей из-за стола поднялся, видно было, что разговор ему этот не нравится, он томился, но сбежать не решался. Остановился у противоположной стены и оттуда на меня уставился.
- Я не хотел, чтобы ты ждала.
- Знаю. Анна Петровна мне передала твою просьбу. - Я неприятно усмехнулась.
- Это была не просьба. Я просто этого не хотел.
Я поняла, что сейчас заплачу и отвернулась. Больше всего на свете я в эту секунду хотела, чтобы он подошёл и обнял, как раньше. Чтобы не спрашивал моего мнения, и на ухо прошептал, что он лучше меня всё знает. Я хотела, чтобы он обнял, и оказалось, что последних четырёх лет не было. Пелена спала, и всё оказалось бы вымыслом и чьим-то предостережением, чтобы был шанс всё исправить. Но ждать этого было бессмысленно. К тому же, я не хотела чувствовать себя предательницей. Слишком поздно. И просто простить Гаврилова за то, что отказался от меня...
- Тебе только исполнилось восемнадцать, ты всего хотела, и я мог тебе это дать. У меня были возможности, понимаешь? А потом их не стало. И что, я должен был заставить тебя ждать? Неизвестно чего. Я не знал, как всё сложится.
Я кивнула и с горечью подтвердила его слова:
- Да, и просто отказался от меня. И даже смелости не хватило мне это в глаза сказать. Ты спрятался в своей тюрьме. Ты просто струсил, Гаврилов.
Его взгляд стал неприятным, разглядывал меня исподлобья, после чего разрешил:
- Думай, как хочешь. Но я был прав.
Я резко повернулась.
- Ты был прав?
- Да. Ты же получила, что хотела. Ты любила Игоря, ты хотела за него замуж. Я лишь голову тебе вскружил. А от Игоря ты уходить не хотела, тянула и тянула, разве это не о многом говорит, Варь? Я тебя запутал, признаю, и надавил бы, ты бы осталась со мной. Потому что я этого хотел. - Андрей усмехнулся. - Но всё сложилось так, как должно было сложиться. Или ты с ним не счастлива?
- Счастлива, - с трудом выдавила я. - Я счастлива, - повторила уже тверже, - так, как могла бы быть счастлива именно с ним.
- Вот видишь.
- Но я бы хотела услышать всё это четыре года назад, Андрей. Если бы ты тогда мне сказал...
- А ты бы стала меня слушать? - Он смотрел на меня и улыбался, чересчур легко, и меня это раздражало. Будто насквозь меня видит, и ему труда не составляет опережать все мои страхи и сомнения словом. - Ты тогда жадная была. До всего жадная. До чувств, ощущений, страданий, трагедий. Если бы я сказал, ты бы не успокоилась. И бед бы натворила. Игорю бы во всём призналась, пытаясь мне что-то доказать. Но я поступил честно, Варя. Я тебя отпустил, потому что не знал, как и что будет. Не мог заставить тебя ждать. Ты бы опомнилась через год, а может, и раньше, и поняла бы, что я окончательно сломал тебе жизнь. Ведь Игорь бы не простил.
- Да, но только ты о нём не думал тогда.
Андрей покаянно опустил голову.
- Признаю. Я тоже был молод и многого не понимал. Я хотел тебя, всё остальное по сравнению с этим меркло.
Мне очень хотелось спросить: а сейчас хочешь? Но, конечно же, промолчала. Во мне не было прощения и понимания, у меня была одна единственная претензия, которую я ему и высказала, снова:
- Ты отказался от меня.
Гаврилов шагнул ко мне, и у меня сердце замерло. Зажмурилась, чувствуя его близость и не веря в то, что происходит это наяву. А он наклонился, его дыхание коснулось моей щеки, и Андрей повторил:
- Я поступил верно.
Сейчас я уже не знала, прав он или нет. Мне нужна была передышка, мне нужно было всё обдумать в тишине, с чем-то смириться, а какие-то его доводы отмести, как нечто, что я никогда не смогу принять.
- Уходи, - попросила я.
- Ты справишься одна?
Отодвинулась от него, резко повела плечами и гордо вскинула голову.
- Я всегда справляюсь.
Андрей сделал шаг назад.
- Хорошо. Я позвоню завтра, узнаю, как Игорь. - И поинтересовался будничным голосом: - Ты пиджак мой не видела?
Я никак не отреагировала на этот вопрос, дождалась пока хлопнет, закрываясь, входная дверь, и тогда уже медленно осела на стул. И вот этого я ждала столько лет?
Обновление от 22.12
Надо сказать, что кроме душевного волнения, возвращение Андрея никаких перемен в нашу с Игорем жизнь не принесло. Я ждала, что он будет постоянно появляться, контролировать, вновь полностью подчинит себе Игоря, а я была против этого. Заметила, насколько муж расслабился после появления старшего брата, и мне это не нравилось. Я была зла на Андрея, и повторения давнишней истории мне не хотелось. Я совершенно не собиралась поддаваться и превращаться в послушную овечку, которой он меня однажды сделал. Подумать только, я в восемнадцать лет уже готова была отдать ему свою жизнь - чтобы пользовался и всё за меня решал. И что я получила за это взамен? Хотя бы каплю благодарности увидела? Нет, он меня бросил, а теперь, спустя несколько лет, смеет заявлять, что сделал это ради моего же блага. Вот только как всегда забыл поинтересоваться моим мнением, что я считала и считаю благом.
Я злилась на него, и, видимо, Игорь это чувствовал. Ни о чём не спрашивал, наверное, не хотел затевать выяснение отношений, чтобы я не нервничала лишний раз. Но иногда так смотрел на меня, пытливо, пытаясь понять, что это на меня нашло. Вроде, всегда за Андрея искренне переживала, а когда он домой вернулся, взъелась на него с первого взгляда.
Старшенький в отчем доме тоже не появлялся. Я подозревала, что это Игорь его попросил. Андрей не звонил мне, на глаза не лез, но с Игорем они встречались едва ли не каждый день, на нейтральной территории, и довольно скоро я поняла, что моя злость мне же боком вышла. Я оказалась отстранённой от всех их дел и разговоров, и понятия не имела, что происходит. Только краем уха слышала пару телефонных разговоров, из которых тоже мало что поняла, но суть уловила - Андрей собирается брать город штурмом. Наверное, специально деньги собирал, чтобы вернуться с шумом, и дверь ногой открыть. Он любит показательные выступления, чтобы он появился - и все сразу начали по струночке ходить. Однажды его выбросили из бизнеса, а участниками той истории, что под монастырь его подвела, были многие уважаемые мужи города, это сели единицы, а нажились на продаже земли, граничащей с главной областью страны, многие; и вот Гаврилов вернулся, чтобы расставить все точки над "i". Это другие сдались, а этот упрямый... Не успокоится, пока его снова не посадят.
Быстро сплюнуть трижды через левое плечо и постучать по дереву. Что это я?..
В общем, поводов для злости и негодования у меня было хоть отбавляй. К тому же, я частенько оставалась дома одна, Игорь работал, иногда ездил в командировки по области, а то с братом где-то пропадал, а я одна и одна. Чего только не надумала и к каким только выводам не пришла. А уж когда муж всё же принимался рассказывать мне о том, как и где, с каким комфортом, Андрей устроился, что купил и что собирается купить ещё, мне с трудом удавалось держать себя в руках.
- Мама всегда говорила, что у Андрея талант, - говорил он с добродушным смешком.
- Это какой? Пыль людям в глаза пускать? Да, это он умеет. - Я пренебрежительно фыркнула, а Игорь взглянул с легким осуждением.
- У него талант деньги зарабатывать. Разве нет?
Я руки на груди сложила.
- А ты не спрашивал у него, где он их заработал? И что он для этого сделал. - Я выразительно приподняла бровь.
Игорь же лишь равнодушно улыбнулся.
- А это так важно?
- А, так тебе уже не важно? Помнится, когда его посадили, ты так удивлялся, что кто-то только заподозрить его мог в дурных помыслах. А теперь тебе всё равно кого он убил!..
- Варя, что ты выдумываешь? Кого он убил?
- А откуда такие деньги берутся?
- Давай не будем с тобой ругаться, - попросил он.
Я легко согласилась:
- Давай.
- И не будем больше говорить о том, как мой брат зарабатывает.
Я глаза к потолку подняла и промолчала, да говорить и не требовалось, на моём лице все было написано. Вот только Игорю всё равно было. Он подошёл, в нос меня клюнул и примирительным тоном поинтересовался:
- Ты купишь ему подарок?
Я нахмурилась.
- За что это?
- Варя, у него день рождения в субботу.
Я моргнула в растерянности. Точно. И как я могла забыть? Никогда не забывала.
- Он к нам придёт?
- Нет, мы приглашены.
- Приглашены? - повторила я за ним в некотором замешательстве. - Это куда? Поесть на газетке среди пустых стен его новой квартиры?
- Малыш, там уже все обставлено. Заодно посмотришь, как он устроился.
- Мечтаю просто, - еле слышно пробормотала я.
- Так купишь?
- Что?
- Подарок! Варя, что с тобой?
Я отмахнулась, потом лоб потерла.
- Ничего, голова немного болит. Подарок куплю, конечно.
- Ты подумай что... Необычное что-нибудь.
Я на мужа посмотрела.
- Галстуком обойдётся. И может завязать его на необычном месте.
Муж вздохнул мне вслед, но потом усмехнулся, видимо, приняв моё недовольство, как данность.
В субботу я надела своё лучшее платье, из тех, что на мне ещё застёгивались, приляпала к коробке с галстуком (между прочим, с дорогущим!) красный бантик, и сообщила мужу, что готова идти. Игорь коробку с галстуком повертел, взгляд скептический, но когда я озвучила сумму, которую отдала за эту шёлковую безделицу, немного успокоился.
Я старалась выглядеть равнодушной, но к субботе моё любопытство достигло высшей точки. Мне не терпелось узнать, где же такие, как Гаврилов-старший, обитают. Раньше у него была квартира была в обычном спальном районе, ничего особенного, но трёшка, хорошо обставленная, и вся в его полном распоряжении. В те годы это казалось нам достойным, но поверить в то, что Андрей и сейчас так считает, я не могла. Конечно, можно было у Игоря выпытать детали, но я решила, что это ниже моего достоинства, и молчала, не любопытничала, продержалась почти три недели, и сама собой за такую сдержанность гордилась. А вот сейчас смотрела в окно автомобиля, на светлую многоэтажку за кованым забором и будкой охраны на въезде, и мысленно прикидывала, сколько может стоить квартира в этом районе.
Если Игорю совсем не интересно, кого его брат убил, ради того, чтобы вернуть себе положение победителя, то я намереваюсь это выяснить. И тянуть не стану.
Но, как оказалось, не только я припасла для именинника подарок. Тот тоже запасся сюрпризом, и, видимо, специально для меня, потому что Игорь вот совсем не удивился. А когда я увидела девушку, что открыла нам дверь, от удивления даже шаг назад сделала, и наступила мужу на ногу. Тот меня поддержал, улыбнулся.
- Привет, Полин. Вот и мы.
Миловидная брюнетка улыбнулась и пошире распахнула дверь, приглашая нас войти.
- Андрей уже извёлся весь, говорит, не сомневался, что вы опоздаете. - Она рассмеялась, Игорь следом за ней, и пояснил:
- Варя не любит приходить вовремя.
Я на мужа глянула, несколько непонимающе, потом перевела взгляд на Полину. Практически ощупала ту взглядом, чувствуя, как изнутри меня сковывает неведомый доселе страх. Как-то не по себе стало, словно меня взяли да столкнули... с места, которое я, по праву, своим считала. Я ведь всё правильно понимаю? Гаврилов здесь не один, а вот с этой девушкой жить изволит? А мой благоверный ещё и шутит с ней, улыбается, как последний дурак. Хотя, какой нормальный мужик не заулыбается, глядя в огромные серые глаза, которые так и лучатся довольством и шармом?
Девушка тем временем крикнула в комнату:
- Андрюша, они приехали! - И ко мне повернулась, протянула руку. - Здравствуйте, меня Полина зовут. А вы Варя. Мне столько о вас рассказывали.
Она смотрела на меня открыто и спокойно, улыбалась, а я, проявив ответную вежливость и протянув ей руку, окинула быстрым взглядом её идеальную фигуру, платье, явно от кутюр, и немного нервно сглотнула. Это что же делается?
- Варь, ты побледнела. - Игорь взял меня под локоть, обеспокоенно нахмурился. - Тебе плохо?
Я медленно втянула в себя воздух. Глазами по лицу Полины шарила, после чего кивнула.
- Да, плохо. - Коротко извинилась, руку отняла и без спроса прошла в комнату. В дверях на Андрея наткнулась, пихнула его в живот, и пролетела мимо. Он мне вслед обернулся, посмотрел с интересом.
- Варя, тебе воды принести? - крикнул Игорь.
- С лимоном, - отозвалась я, надеясь, что эта просьба займёт его и "хозяйку дома".
Так и получилось, они сразу на кухню прошли, а я, под взглядом Гаврилова, устроилась в кресле. Он хмыкнул.
- И тебя с днём рождения.
- Спасибо. - Я изобразила улыбку.
Андрей сунул руки в карманы чёрных брюк.
- По крайней мере, вежливо.
- Ещё не вечер, - немного зловеще пообещала я ему, и поторопилась на кресле откинуться, когда муж в комнату вбежал. Так торопился, что расплескал немного воды. Присел передо мной на корточки, за руку взял, но я нетерпеливо от его пальцев освободилась и взяла стакан с водой.
- Лучше?
- Конечно. Вода замечательная. Из артезианской скважины?
- Всё для дорогих гостей, - сказал Андрей, стоя в нескольких шагах от меня и глядя в окно.
После его слов я подозрительно покосилось, мне показалось, что он улыбается.
Полина вдруг рассмеялась и с облегчением проговорила:
- Я так испугалась. Думала, вам на самом деле плохо.
Мы с Андреем одновременно на неё посмотрели. Потом Гаврилов опомнился, царственно повёл рукой.
- Вы уже познакомились? Варя, это... - Я с интересом на него уставилась, с нетерпением ожидая, как он девушку представит. Гаврилов недовольно крякнул под моим взглядом. - Это Полина.
Та подошла к нему и взяла под руку.
- Мы уже познакомились, Андрюш. И сейчас продолжим. Стол накрыт, мы вас только ждали. Сейчас Варе получше станет, ей нужно передохнуть. Вы, мужчины, понятия не имеете, что значит быть беременной.
- А вы имеете, Полина? - поинтересовалась я.
Она ни капельки не смутилась, сделала непонятный жест рукой, а я повнимательнее вгляделась в её лицо, пытаясь понять, сколько ей лет. Лет на пять меня старше, это точно.
Вскоре я поняла, что больше всего в Полине меня раздражает её доброжелательность. Она совершенно спокойно общалась, смеялась, вела себя, как хозяйка, и, на самом деле, была милой и дружелюбной. Игорь, к примеру, смотрел на неё восторженными глазами и был готов поддержать любую тему. Они оба болтали без умолку. Андрей молча посмеивался, слушая их и косясь на меня, а я без особого интереса ковыряла вилкой в тарелке и украдкой оглядывала комнату. А затем вновь смотрела на Полину, желая знать, почему она рядом с Гавриловым. И, наконец, не выдержала.
- Полина, расскажите нам, как вы с Андреем познакомились.
Гаврилов кашлянул и кинул на меня предостерегающий взгляд. Но я специально в его сторону не смотрела, взяла бокал с соком и сделала небольшой глоток. Кстати, сок - ужасная кислятина.
Полина рассмеялась.
- Я должна рассказать? Может, Андрей?..
- Что он может рассказать? - удивилась я. - Он только о деньгах разговаривать умеет так, чтобы все понимали.
Меня под столом пнули, причем сразу с двух сторон - Игорь и Андрей. Я даже не знала, в какую сторону сначала гневный взгляд кидать. Пришлось проглотить возмущение, Полине улыбнулась.
- А всё-таки? Мне очень любопытно.
- Мы в театре познакомились.
Я всерьёз нахмурилась.
- Где?
Она рассмеялась.
- В театре. Хотя, не совсем. На банкете после премьеры.
- А-а. - Ну, в это я поверить могла.
- Я играла главную роль, Андрею понравилось, и он подошёл ко мне на банкете.
- Так вы актриса?
- Да.
- А что же вы здесь делаете?
Она мило пожала плечами.
- Андрей позвал. Вот, приехала посмотреть, как он устроился.
Я сделала большой глоток кислого сока, чтобы скрыть довольную ухмылку.
- Вы у нас быстро заскучаете.
Полина бросила на Андрея многозначительный взгляд.
- А я готова рискнуть.
Позже я захотела клубники. Перед этим придирчиво осмотрела тарелки с фруктами, улучив момент, залезла в холодильник, выяснила, что клубники точно нет, и тогда уже с чистой совестью потребовала. Посмотрела на Игоря с мольбой, и тот, конечно, уступил. Сказал, что сходит и купит. А так, как перед этим успел выпить, пройдётся до супермаркета пешком. Я согласно кивнула, поцеловала в знак благодарности, а спровадив мужа, остановилась посреди просторной гостиной, оглядывая интерьер. Слышала голоса Полины и Андрея из другой комнаты, решила, что мне не очень-то и хочется знать, о чём они говорят, и ушла на кухню. Достала из холодильника банку с маринованными огурчиками, выловила один вилкой и с удовольствием съела. Никакой клубники мне не хотелось. Хрустела огурчиком и думала, как быстро Гаврилов отправится меня искать. Прошло минуты две. Я к тому моменту выбрала себе самое красивое пирожное на большом блюде, нашла ложку и присела за стол. Только на вишенку нацелилась, а тут и Андрей появился. В дверях остановился, наблюдая за мной, а я вишенку в рот отправила, примяла ложкой цветочек из сливок на макушке пирожного. Ногу на ногу закинула.
Мы помолчали немного, я слышала голос Полины в глубине квартиры, видимо, она по телефону говорила. А я ждала. Глаз на Гаврилова не поднимала, и, наконец, он предложил:
- Может, тебе по магазинам пройтись? Тебя же это успокаивает.
- Не хочу.
- Что так?
- Не хочу скупать весь размерный ряд. Это даже тебя разорит.
Гаврилов усмехнулся, подошёл к столу и налил себе рюмку водки. А глянула на него снизу. Мы взглядами встретились, я помедлила секунду, потом коротко поинтересовалась:
- И что?
Он плечами пожал.
- Ты хотела дом у моря. Хочешь, два тебе куплю? Где-нибудь на Лазурном берегу.
Я ложку облизала.
- Неплохо.
- Ты даже не представляешь, Вареник.
Глядя, как он наливает себе вторую рюмку, я достала из банки огурчик и протянула ему. А этот гад наклонился и ртом взял. Получил по лбу, но рассмеялся.
- Откуда? - продолжала я расспрос.
Андрей плечами пожал.
- Не все на земле сволочи, есть ещё нормальные люди. Один знакомый, - Андрей замолчал, потом поправился: - друг, поверил и дал в долг. А таким людям, как он, долги надо отдавать, всегда и с процентами, так что, хочешь не хочешь, а пришлось крутиться. Не уверен, что ты жаждешь знать детали.
Я смотрела в его лицо, чувствуя душевный подъём от каждого его слова. Я так давно не слышала его голос с победными нотками, меня всегда это завораживало, но раньше я думала, что это неизменно, Андрей всегда будет победителем, а вот сейчас, через столько лет, после стольких печалей и лишений, у меня сердце замирало, от понимания, что это счастье: он вернулся.
Я испугалась собственных мыслей и отвернулась, но, видимо, поздно, Андрей заметил, и после небольшого замешательства, присел передо мной на корточки.
- Варя.
- Меня тошнит, - предупредила я его.
Он криво усмехнулся.
- Наверное. - Андрей на меня не смотрел, уставился на мои коленки, а потом и вовсе ладонями их накрыл. - Я не буду приезжать, обещаю. Но я всё делаю для тебя. Ты ведь помнишь об этом?
Я очень старалась не заплакать, потом руки его попыталась оттолкнуть. Наклонилась к нему и гневно заговорила:
- Если бы ты делал всё для меня, ты бы так со мной не поступил...
Он голову опустил, виновато, и прижался лбом к моим коленям. Я носом шмыгнула, поторопилась слёзы вытереть, но дотронуться до Андрея так и не решилась. Смотрела на тёмные волосы на его затылке, на белый воротник рубашки, на широкие плечи, и, честно, не знала, что мне делать. Он дышал горячо, но был немного пьян, и я не спешила поощрять его эмоциональные порывы. Он завтра протрезвеет, вспомнит про брата и про мою беременность, а я что делать буду?
Андрей губами к моему колену прижался, я почувствовала прикосновение, но тут в дверях кухни появилась Полина, с улыбкой на лице, и замерла. Смотрела на меня, не понимая, а я отвернулась. Почему я должна ей что-то объяснять?
Полина уехала уже на следующий день, я об этом от Игоря узнала. Скажу честно, не почувствовала ни злорадства, ни облегчения, я не волновалась из-за этой женщины. Мне просто было не до неё. Да, удивилась в первый момент, но насторожилась ли? Нет. У меня столько собственных переживаний, в том числе, связанных с Андреем, что у меня нет сил думать и беспокоиться о чужих, незнакомых людях.
Андрей не приезжал, как и обещал мне, даже не звонил, словно и не было нашего с ним разговора на кухне, как раньше, как много лет назад, когда он обещал мне спокойную жизнь рядом с ним, и делился некоторыми деталями своего бизнеса. Всё это всколыхнуло во мне воспоминания, я ещё больше начала страдать из-за того, что ничего уже не изменишь. У меня был муж, я ждала ребёнка, и даже Андрей в такой ситуации против брата не пойдёт. Он прав, он тоже изменился, повзрослел, поумнел, но мне уже не казалось это плюсом. Андрей растерял последнюю лёгкость и открытость, и если тюрьма его не сломала, то жизнь - да. А я не могла ему помочь. Я себе-то помочь не могла, что уж про него говорить. Прошлое осталось в прошлом, и мы оба об этом знали. Отныне он родственник, пусть и близкий, но никто больше. От понимания того, что мне этого мало, было страшно. Понятия не имела, как нам жить дальше.
Вскоре Игорь объявил, что увольняется с работы и переходит работать к Андрею. Я не возражала, просто потому, что бесполезно было. Я ждала этого шага от мужа. Андрей развивал свой бизнес семимильными шагами, у него была поддержка из Москвы, поэтому всё получалось довольно легко. Мне оставалось только ждать, чем же это закончится. А пока пользовалась преимуществами. У меня появился автомобиль с личным шофёром и кредитка. Против автомобиля Игорь не возражал, даже настоял, пообещав, что сам будет всё оплачивать, как только войдёт в курс всех дел и начнёт зарабатывать, а про кредитку я коварно умолчала. Некоторое время ещё думала, как объяснить мужу её наличие, ничего не придумала, и промолчала. К тому же, ничего огромного и шикарного я не покупала, а всё остальное Игорь не особо замечал, а если замечал, то ценой не интересовался, уверенный, что живём мы на его зарплату. Новая работа требовала от него много внимания, он постоянно куда-то ездил - то в Москву, то по области, а то и вовсе за границу с Андреем летал. Я ждала его дома, следовала указаниям врача и придумывала, чем себя развлечь. Даже от личного автомобиля толку особого не было. Куда мне ездить? К бабушке, в поликлинику да в торговый центр. И с каждым днём всё чётче понимала, что схожу с ума.
- И нечего себя изводить, - твердила мне бабушка в лёгком возмущении. - Я тебе говорила, а ты замуж за него выскочила. А теперь что? Разведёшься с одним братом и выйдешь за другого?
Я даже испугалась немного, когда она в открытую высказала то, о чём я думала.
- Нет, конечно.
- Тогда чего ты мучаешься? - Бабушка взмахнула рукой, как отрезала. - Выкини из головы. Тебе уже не семнадцать, в конце концов.
Я согласилась и даже кивнула.
Бабушка во всём была права - единственный человек, который знал обо мне всё, и с которым я могла поговорить, у которого могла спросить совета. И поэтому её смерть стала для меня не просто ударом, это известие свалило меня с ног, в прямом смысле. Ещё вчера я сидела у бабушки на кухне, пила чай и слушала её наставления, а сегодня её не стало. Попала под машину по дороге из магазина, и умерла сразу, ударившись головой о поребрик. Когда Игорь мне сказал, очень осторожно, подбирая слова, я просто осела на кресло и уставилась на него.
- Варя, только спокойнее, - просил он, как заведённый. - Я сейчас вызову "скорую".
Помнится, я тогда ещё удивилась, почему он "скорую" собирается к нам вызывать, а не к бабушке. Ей ведь нужно, её нужно спасать. Обязательно, иначе как я без неё?
Похороны для меня прошли, как в тумане. Я чувствовала себя странно, не плакала и не билась в истерике. Сидела на диване в бабушкиной квартире и наблюдала за происходящим, почти равнодушно. Ещё вчера вечером врач со "скорой" сделал мне укол, затем утром ещё один, не успела я проснуться и осознать, как только меня затрясло, и поэтому весь день я провела в молчании и только иногда обводила сухим лихорадочным взглядом знакомую с детства комнату. Игорь подходил ко мне, что-то говорил, просил попить, потом целовал в лоб, а я смотрела и думала, насколько ему не идёт чёрная рубашка. Только однажды спросила его, где Андрей. Игорь посмотрел ещё обеспокоеннее, по руке погладил и мягко сказал:
- Ты забыла, он в Вильнюсе.
Я, действительно, забыла. А может, и не знала. От успокоительного я плохо соображала, никак не могла сосредоточиться, мысли были ленивые и казались неважными. И только когда Андрей появился передо мной, бледный и встревоженный, сразу вцепился в мои плечи, в лицо заглядывая, словно проверяя, в рассудке ли я, я заплакала. Когда его в чёрном увидела, вот тогда и поверила. Руками развела, не зная, что ему говорить и как объяснять случившееся, а он меня обнял и прошептал на ухо приказным тоном:
- Плачь.
Я почти задыхалась, слёзы хоть и катались, но я никак не могла вытолкнуть из себя горе, а он всё шептал:
- Плачь, плачь.
Я плакала до тех пор, пока силы не кончились. Не поехала на кладбище, Игорь снова вызвал врача, и я слышала, как он ругается с Андреем. Они думали, что я в забытьи, а я лежала и слушала. Игорь хотел, чтобы мне сделали укол, говорил, что мне нельзя нервничать, это вредно для ребёнка, а Андрей спорил, говорил, что если я не выплачусь сейчас, потом станет только хуже. В итоге, укол мне делать не стали, но зато увезли в больницу, под присмотр врачей. Устроили в отдельной палате, все вокруг суетились, ни на минуту не оставляли, чем меня только раздражали. Мне нужно было пережить своё горе, а мне все мешали. И я накрылась одеялом с головой и там плакала. Казалось, что жизнь моя рухнула. Бабушка всегда была рядом со мной, а после её смерти никого из родственников не осталось.
Госпитализация меня от выкидыша не спасла. За мной наблюдали, контролировали моё состояние, что-то всё-таки кололи, как говорили, для поддержки организма, но через неделю ночью я проснулась от боли внизу живота, набежали врачи, но сделать ничего не смогли. Игорь совсем сник, при мне, правда, старался держаться, но я видела, насколько он разочарован. Именно, разочарован, и это не давало мне покоя. Чувствовала себя виноватой, и оплакивала теперь не только бабушку. За две недели, проведённые в больнице, я похудела килограмм на пять, даже в зеркало на себя страшно было смотреть. Я уже не плакала, я просто лежала и пыталась пережить. Бабушка всегда говорила, что пережить можно всё, время лечит. Нужно пережить и жить дальше, ведь она этого бы хотела.
Игорь приходил ко мне каждый день, старался вселить в меня спокойствие и уверенность, приносил фрукты, просил поесть, а потом брал за руку и начинал говорить о том, что мы вместе всё переживём. Вот только в глаза мне не смотрел, а это самое ужасное, что могло произойти. Он хотел ребёнка, хотел счастливую семью, хорошую работу, уважение окружающих, а получил разочарование и жалость. Мне тоже было Игорёшу жаль, и я почти готова была это сказать, остановило лишь то, что я выглядела куда хуже, чем он, и это выглядело бы странно.
Андрей приезжал поздно вечером, когда двери больницы, якобы, закрывались для посетителей, а он проходил совершенно спокойно, привозил ужин из ресторана, и пока ел, рассказывал мне о работе. Я знала, что он намеренно это делает, обычно он не любитель о своих делах распространяться, а тут всё без утайки мне выкладывал. Я ни вопросов не задавала, ни советов не давала, просто слушала его, иногда соглашалась попробовать то, что он из еды привёз, и просто смотрела на него. А потом двигалась на край кровати, чтобы он мог лечь и обнять меня. Так я засыпала, только так.
- Прекрати себя винить, - ругал он, - ты ни в чём не виновата. А Игорь просто страдает, Варь, он успокоится.
Может, и успокоится, кто же спорит, время пройдёт, и боль утихнет, но ребёнка мы потеряли, и себя в этом Игорь винить точно не собирался.
Вскоре после моей выписки Андрей решил купить дом. Настоящий дом, за высоким забором, как когда-то мечтал. Загорелся, привёл ко мне риэлтора с проспектами и фотографиями и сказал: выбирай.
- Я выбирай? - изумилась я.
- А кто? - Дождался, пока Игорь из комнаты выйдет, и тихо сказал: - Тебе нужно чем-то заняться, чем-то серьёзным. Выбирай и начинай его обставлять. - И веско добавил: - Не торопись.
Дом купили вскоре, я определилась где-то через месяц, на самом деле, увлеклась процессом выбора, ездила с риэлтором за город и самолично осматривала дома и участки. Словно, всерьёз собиралась жить в них. Но Игорь мне не препятствовал, он окунулся с головой в работу, вечно где-то пропадал, тоже пытался отвлечься от ощущения беды, которое ждало его в родных стенах. Андрей тоже не всегда мог поехать со мной, чтобы помочь с выбором, но когда мог, выбирался, и тогда мы несколько часов проводили вместе, бродили по окрестностям, но с Гавриловым выбирать дом было сложно, он слишком придирчиво ко всему относился, хотя и убеждал меня, что полностью доверяет моему выбору. Я не верила, и поэтому докладывала ему обо всём. Ещё он ездил со мной на кладбище, никогда не торопил, терпеливо ждал, пока я сидела на лавочке и плакала, потом бесконечно долго поправляла цветы и снова плакала. Потом Андрей целовал меня в нос и обнимал, и мы уезжали, а я старалась не обращать внимания на любопытные взгляды моего водителя, который без сомнения всё понимал, и с Игорем был знаком, но я знала, что будет он молчать, иначе бы Гаврилов его на работу не взял. Со временем любопытство из его глаз ушло, видно, начальник в обнимку с женой брата впечатлять перестал. Водитель, мужчина лет сорока, послушно опускал глаза, когда открывал мне дверь автомобиля и вежливо улыбался. Я же посоветовала себе не обращать на него внимания, как объяснил мне Андрей, он здесь для моего удобства, и ни о чём другом мне думать не надо.
Я сама не заметила, как всё снова свелось к тому, что мне думать ни о чём не надо, только поправляться. Я, на самом деле, выглядела не слишком здоровой. Андрей занял мои мысли покупкой дома, постоянно подсылал ко мне то риэлторов, то дизайнеров с каталогами, чтобы у меня было меньше времени для того, чтобы думать и грустить, изводя себя чувством вины. Но при этом Андрей ни одного поползновения в мою сторону не сделал, хотя, возможность предоставлялась не раз, но он знал, что у меня нет сил брать на себя вину ещё и за измену. Вот за то, что он знал, за то, что он всегда знает обо мне всё, я его и люблю. Он смотрит и знает, а мне возразить нечего, а зачастую и не хочется. Меня, как раньше, баловали, ничего не запрещали, как Андрей и обещал, не жалел денег на ремонт и обстановку для дома, но я считала, что это ещё один повод уступить мне и пролить бальзам на мою душу. Прошло несколько месяцев после возвращения Андрея, а я уже не могла вспомнить, как жила без него. Разве я могла без него?
С переездом в дом возникла некоторая заминка. Эта заминка носила имя Игорь. Вдруг оказалось, что дом я обустраивала для себя, для Андрея, а про мужа как-то позабыла. Игорь переживал потерю ребёнка, но как-то отдельно от меня. Ему не хотелось излить своё горе, поговорить со мной, он появлялся дома поздно, а когда уезжал в командировку, мы оба испытывали облегчение, я была уверена, что оба. Я даже затронула тему развода. Считала, что это было бы благом, но Игорь так посмотрел на меня в тот момент, потом заорал, а следом обнял и заявил, что ему я нужна и никто больше.
- Прости меня.
Я немного насторожилась.
- За что?
Он странно замялся, хотел отвернуться, но вдруг передумал и снова обнял. Потёрся носом о мою щёку.
- Мы с тобой отдалились. Ты занялась этим дурацким домом... Да, наверное, Андрей прав, тебе это помогает, ты занята. Но... Варь, ты меня любишь?
Я сидела, положив голову ему на плечо, слушала его сбивчивую речь, а когда он этот вопрос задал, помедлила, не зная, что ответить. Но Игорь обнимал меня, крепко, и ответа ждал, и тогда я погладила его по спине и ответила:
- Конечно.
На следующий день мы спорили, собравшись втроём за ужином, переезжать нам или нет. Андрей настаивал на своём: переезжать, а Игорь пытался возражать.
- Зачем? Мы будем тебе мешать, Андрюх.
Тот недовольно хмыкнул.
- Вы мне или я вам?
Игорь смущённо примолк, на меня посмотрел, но я вмешиваться не собиралась. Ковыряла вилкой салат и ждала.
- Игорь, я кому дом купил? В доме должны быть люди, должна жить семья. Я один в этом замке что буду делать?
- Так ты женись.
Гаврилов крякнул, подбородок почесал и невнятно проговорил:
- Легко сказать.
Я слабо улыбнулась после этих слов и отвернулась к окну.
- Варь, надо что-то делать, - выговаривал мне Андрей на следующий день.
- Хочешь, чтобы я попросила развода?
Он резко повернулся.
- А ты не хочешь?
- Он весь на нервах. Если затеем развод, он либо меня убьёт, либо сам застрелится.
Гаврилов отошёл к окну и руки в бока упёр.
- И что делать?
- Подождать.
- Сколько?
Я разозлилась. Передвинула вазочку на полке, потом оглянулась на Андрея.
- Откуда я знаю? Почему ты меня об этом спрашиваешь?
Андрей помедлил, потом подошёл, руки мне на плечи положил и прижался носом к моему затылку.
- Я не спрашиваю, Варь. Я просто не знаю, что делать, - тише добавил он.
Я, признаться, ощутила смятение. Раз уж Гаврилов не знает, как следует поступить...
Все сомнения ушли уже через пару недель, после переезда в дом. И чем дальше, тем сильнее всё менялось в наших жизнях. Это спустя годы, раз за разом анализируя то, что происходило с нами тогда, я приходила к неутешительным выводам - мы все немного потерялись в деньгах и достатке. Даже Андрей, хотя его всегда интересовали не столько деньги, сколько то, что они могут дать. Он в те годы строил свой бизнес, налаживал связи, постоянно уезжал то в Москву, то за границу, он был занят, отдыхал редко, зато потом приносил в дом огромного жирного мамонта, мне же оставалось только ждать. Я оказалась в шикарном доме за высоким забором между двумя мужчинами, один из которых вёл себя, как ребёнок, которому после долгого периода несчастий и лишений, с лихвой привалило подарков и тёплой "маминой" жалости, а другой заколачивал деньги, и, приходя домой, падал в постель от усталости. Все втроём, например, за столом, мы встречались довольно редко. Что спасало нас от выяснения отношений и от серьёзных разговоров. Андрей младшего брата тоже загрузил работой, Игорь мотался по командировкам, то с Андреем уезжал, то один, а я их ждала, обустраивая обоим быт. Поначалу я была даже довольна происходящим, считала, что нам удалось найти компромисс, ту грань, за которой можно будет переждать. Думала, что полгода нам вполне хватит, Игорь отвлечётся на серьёзную работу, почувствует свою важность и нужность, и тогда я ему ещё раз намекну на необходимость развода. А в том, что развод необходим - я уже не сомневалась. Нельзя жить с мужчиной, которому ты уже больше мама, чем жена. А все мысли об аморальности происходящего от себя гнала. Получалось так, что я живу сразу с двумя, и без разницы, что с одним я сплю, а другого только по голове глажу и успокаиваю, да вру ещё про несуществующие болячки после выкидыша. Прислуга, постоянно находящаяся в доме, конечно, была в курсе происходящего, я иногда замечала косые взгляды и усмешки, но всё это со временем прекратилось. Я уволила одного, потом другого, и все остальные сразу припрятали все свои мысли, и ни словом, ни делом не выказывали своего неодобрения. Пришлось, правда, объяснить отдельным личностям, что их присутствие в нашем доме хорошо оплачивается, и их единственная обязанность - угождать Андрею Павловичу, когда тот всё-таки появляется в доме. А если Игорь Павлович тоже будет всем доволен, то и его старшему брату это пойдёт лишь на пользу. Разве я не права? А если кому-то что-то не нравится или есть что добавить умного, то выход в той стороне. И рукой указала на входную дверь. После этого обстановка в доме больше не накалялась и с прислугой я ладила.
Я настолько увлеклась эмоциональным состоянием Игоря, боялась расстроить его и нанести ещё одну душевную травму, что далеко не сразу заметила, как сильно он изменился за последний год. Забыла, насколько быстро он привыкает к хорошей жизни. Так и раньше было, он всегда любил у брата деньги брать, и никогда не интересовался, откуда они берутся, вот и пошёл по проторенной дорожке. Спустя год Игоря было не узнать, он вёл себя и выглядел так, словно всю жизнь прожил за городом в элитном посёлке, ездил на шикарной машине и занимался миллионными сделками. С ним считались, с ним здоровались и с уважением интересовались: "Игорь Павлович, вас всё устраивает?". Я наблюдала за этим как бы со стороны, когда мы вместе выходили в свет, слава богу, это случалось не часто. Но чем больше времени проходило, тем сильнее я настораживалась. Потом вдруг поняла, что муж уже несколько месяцев не интересуется, когда же я уже начну исполнять свой супружеский долг. Конечно же, я забеспокоилась. Как иначе? А когда у Андрея поинтересовалась, тот лишь хмыкнул, правда, как-то невесело.
- Тебе жалко, что ли?
- Причём здесь жалко? - удивилась я. - Просто... Ты заметил, как он изменился?
Гаврилов плечами пожал, а на лице было написано, что ему не слишком хочется обсуждать со мной это. Но я толкнула его в бок, он нахмурился и недовольно покосился.
- Что?
- Да ничего. У него кто-то есть?
Андрей скривился и одеяло ногой сбил, за сигаретами потянулся.
- Нет, блин, Варь, он тебя ждать будет. Ещё года полтора.
Я привалилась к спинке кровати. Андрей закурил, а я в окно уставилась.
- Думаешь, он знает?
- Если ты спрашиваешь, говорил ли он со мной напрямую, то - нет.
Я лицо руками закрыла. Гаврилов присматривался ко мне несколько секунд, потом потянулся и в плечо поцеловал.
- Что, стыдно стало?
Я волосы от лица отвела.
- Дело не в этом. Но если он знает... почему молчит?
Андрей рассмеялся как-то нехорошо, на кровати сел и сигарету затушил, отодвинул пепельницу.
- А как ты думаешь, что будет, когда он скажет?
Я следила за ним взглядом.
- Что?
- Надо будет что-то решать. Нужно будет говорить, смотреть в глаза тебе, мне. Встать в позу или окончательно превратиться в тряпку и рогоносца. Развестись с тобой, но остаться со мной. Либо всё бросить, плюнуть мне в рожу и уйти. Уйти и оставить всё. - Закончил же он весьма своеобразно, заявив с некоторой злостью: - Я тебе говорил, что надо было раньше.
Я сползла на подушках.
- То есть, у него кто-то есть?
Гаврилов обернулся на меня и одарил убийственным взглядом.
- У него есть всё, что его душе угодно. Ты это услышать хотела?
Я обиделась и решила воспротивиться.
- А почему ты меня в этом винишь? Это ты его всегда баловал. Деньги пачками давал!
Андрей тут же отмахнул.
- Ой, ладно.
- Ничего не ладно! - не спешила я отступать. - Разве я не права? Мог бы сам с ним поговорить!
- Варь, ты специально меня злишь? Скучно было, пока меня не было?
- Я не злю, Андрей, я пытаюсь придумать, что делать!
Он с кровати поднялся, взял с кресла джинсы.
- Хорошо, я поговорю. Возьму и скажу ему всё, как есть!
Я забеспокоилась и села.
- Вот всё, как есть, не надо. Нужно так, чтобы он понял.
Андрей молнию на ширинке вверх дёрнул, а на меня глянул насмешливо.
- Это как? Пачку денег потолще выбрать, и на каждой купюре расписать, что я с тобой ночами в этой постели делаю?
Я нос наморщила.
- Какая гадость.
- А что? Как можно сказать помягче, что я с его женой сплю? "Ламборджини" ему купить, чтобы пилюлю подсластить?
Я глаза опустила.
- Я просто боюсь.
Гаврилов непонимающе качнул головой.
- Чего?
- Не знаю, - призналась я, - просто предчувствие нехорошее. Я его боюсь, Андрюш. Встречаюсь с ним и в глаза не смотрю. Боюсь, что он знает или поймёт по моему взгляду. И не представляю, что тогда будет.
Злости в Гаврилове заметно поубавилось, но он продолжал хмуриться.
- Ладно, я что-нибудь придумаю.
После того разговора, я принялась к Игорю присматриваться. Он домой возвращался, а я его чуть ли не обнюхивала. Мне хотелось понять, есть ли у него любовница. Если исходить из того, что у него давно не возникало мысли заняться сексом со мной, то точно есть, но, видимо, он хорошо это скрывает. Боится меня расстроить? Или я перестаралась, придумывая себе недомогания, и он ждёт, что я со дня на день умру? Подошла к большому зеркалу в прихожей и придирчиво оглядела себя, по щеке рукой провела. Бледная немного, но это из-за Гаврилова, который мне почти всю ночь спать не давал, а в остальном выгляжу... очень даже.
- Андрюш, как я выгляжу?
Он глаза от экрана компьютера отвёл, взглянул удивлённо.
- Отлично.
Встретив его взгляд, я невольно разулыбалась.
- И почему я тебе верю?
Гаврилов хмыкнул.
- А чего мне не верить? Я почти никогда не вру.
Прошло совсем немного времени, и я почувствовала, что в воздухе запахло грозой. Андрей с Игорем ругались едва ли не каждый день, вроде, по рабочим вопросам, но то, с каким жаром они воевали, подсказывало мне, что всё не так просто.
- Ты ему сказал, да? - однажды решилась я поинтересоваться у Андрея.
Тот насупился, подбородок вперёд выдвинул, демонстрируя упрямство.
- Нет.
- Не верю.
- И что я должен сделать? Перекреститься?
- А что ты злишься?
- Да не злюсь.
- А рычишь на меня! - Я руки на груди сложила. - Я же вижу, что поговорил. Игорь от меня шарахается. Я ему вчера чемодан собирала, так он на меня, как на преступницу смотрел.
- Может, ты ему не так рубашку отгладила?
- Очень смешно, я рада, что ты так спокоен.
- Хорошо, что ты хочешь знать? Говорил ли я с ним? Попытался. - Гаврилов руками развел и зло рассмеялся. - Результата ноль. Он меня не слышит, а может, не хочет слышать. А если тебя беспокоит, что мы ругаемся, так это к тебе никакого отношения не имеет, это работа.
- А, то есть, из-за меня ругаться не надо, а вот из-за дурацкой работы можно друг друга поубивать?
Андрей из-за стола поднялся, а проходя мимо, остановился и быстро поцеловал меня в губы. В глаза посмотрел и сказал:
- Любимая, эта работа не дурацкая.
- Сволочь ты, - расстроилась я, когда Андрей из комнаты вышел, посмеиваясь себе под нос.
Очередной скандал разыгрался уже на следующий день после возвращения Игоря из командировки. Я по дому ходила, напоминая тень, боясь привлечь к себе внимание, и только улыбалась, когда оказывалась рядом с мужем или Андреем.
- Покушаешь? - спрашивала я у одного.
- Может, отдохнёшь? - предлагала другому.
Чувствовала себя громоотводом, а когда оказывалась между ними, понимала, что мне реально страшно. Они такие взгляды друг на друга кидали. И если Андрей просто терял терпение и готов был вот-вот сорваться, то на Игоря просто страшно было смотреть, казалось, что он и не пытается сдерживаться и готов к бою. И не успела я подняться наверх и зайти в душ, как услышала гневные выкрики снизу. Орал именно Андрей, это больше всего и насторожило. Он всегда был сдержаннее, и довести его до банального ора достаточно трудно, а тут я только его слышала. Воду выключила, около минуты стояла, прижав ладонь к прохладному кафелю, скандал не смолкал, и тогда я поспешила из душа выйти, накинула халат и поспешила вниз. На лестнице столкнулась с испуганной домработницей, та кинула на меня затравленный взгляд, а я махнула рукой в сторону кухни, прося её уйти. Да она и сама не против была, не дожидаясь моего разрешения наутёк бросилась. А я пошла к кабинету. Голос Андрея звучал уже не столь громоподобно, но всё равно разносился по всему первому этажу.
- Поганец мелкий, ты, вообще, каким местом думал? И ещё смеешь меня учить? Условия мне ставить? Ты знаешь, что я с тобой сделаю?!
- Что? - браво поинтересовался Игорь, а я, признаться, затаилась за дверью кабинета и недоверчиво ухмыльнулась, услышав голос мужа. Тоже мне, бравый портняжка, научился брату перечить.
- Игорь, не надо меня доводить, - попросил Гаврилов тише и куда более угрожающе. - Ты на что рассчитываешь, что я тебе любой промах прощу? Тебе самому-то не надоело за моей спиной прятаться? Я с тебя за всё спрошу.
- Не сомневаюсь. А я, может, и добиваюсь того, чтобы спросил?
- Да? Чтобы башку тебе оторвал? Ты давно напрашиваешься, я заметил.
- А ты попробуй.
Их голоса звучали всё тише, всё устрашающе, и я прямо видела, как они стоят друг перед другом, в глаза смотрят и наполняются ненавистью...
Дверь распахнула и посмотрела на них. Всё, как я и думала. Смотрели друг на друга и пылали от злости.
- Вы оба с ума сошли? - зашипела я на них. - Вас весь дом слышит. Игорь!
Андрей стоял перед ним, уперев руки в бока, и взглядом почти уничтожал. Я нервно сглотнула, и снова обратилась к мужу, зная, что Андрея в таком состоянии дёргать бесполезно, он как бык, рогом упёрся, и теперь лишь время его свернуть и остудить может.
И уж точно я не ожидала удостоиться горяще-презрительного взгляда Игоря, когда тот всё-таки повернулся ко мне. Оглядел меня и выдохнул:
- Прикройся хоть! Совсем стыд потеряла, - услышала его гневное бормотание, когда он пролетел мимо меня. Моя рука машинально поднялась и стянула края халата на груди. Посмотрела мужу в спину, а когда он за углом скрылся, на Андрея взглянула.
- Что случилось? - шёпотом поинтересовалась я, но тот лишь отмахнулся от меня. Был мрачен и хмур, и ему явно было не до меня. Я немного помялась на пороге, не зная, что делать, потом дверь прикрыла и отправилась искать Игоря.
- Что вы опять не поделили? - спросила я у него, входя в спальню.
- Ничего, - буркнул он нехотя. Метался по комнате и, явно, что-то искал, но я не торопилась интересоваться, что именно. Боялась снова попасть под горячую руку. Наконец, Игорь ко мне повернулся и посмотрел, а я сильнее края халата на груди сжала, не зная, чего ожидать. Муж разглядывал меня, словно успел забыть, как я выгляжу. Потом приблизился, я с некоторой тревогой наблюдала за ним.
- Варь. - Он произнёс моё имя и замолчал. Я заинтересованно вздёрнула брови, а Игорь рискнул до меня дотронуться. Руки мне на плечи положил и чуть сжал. - Давай уедем.
- Куда? - растерялась я.
- Куда угодно. Куда ты хочешь? Просто уедем и все. Сейчас.
У меня вырвался нервный смешок, и я машинально сделала шаг назад.
- Куда мы из дома поедем, Игорь?
Он взорвался моментально.
- Это не наш дом! Это его дом! Или ты забыла?
- Да ничего я не забыла! И ты говоришь какую-то ерунду! Тебе здесь жилось хорошо, ты не жаловался, а теперь вы поругались, и ты надумал сбежать. Куда ты побежишь, Игорь?
Он немного зловеще усмехнулся.
- Я найду куда.
- Да? Ну что ж, я за тебя рада! - Я тоже начала злиться, и даже рукой в сердцах взмахнула.
- А ты остаёшься? - Он смотрел на меня в упор, я видела, как у него нерв над глазом дергается.
Я подбородок вздёрнула.
- Я остаюсь дома.
- Дома, - презрительно проговорил он и отвернулся.
Следующие минут двадцать я наблюдала за тем, как он в спешке собирается. Кидал в чемодан все свои вещи без разбора, и больше не звал меня с собой, даже не смотрел в мою сторону. А я наблюдала за ним и гадала: стоит мне его остановить, или всё же свершается благо, и этот клубок, наконец, решит распутаться и всех нас освободить.
Андрей лишь однажды появился в коридоре, хотел узнать, что же происходит, увидел меня, стоящую в дверях спальни, встретился со мной взглядом, губы скорбно поджал и ушёл. А я глаза в пол опустила. Понимала, что Игорь не просто так меня здесь оставляет. Он знает правду. Или догадывается. И разницы особой я не вижу, как не поверни, всё неприлично выходит.
Позже мы с Андреем стояли на крыльце и смотрели, как машина Игоря за ворота выезжает. Он даже не попрощался. Закинул чемодан на заднее сидение, сел на водительское место, а на нас обернуться и не подумал.
- Куда он поедет? - негромко проговорила я.
Андрей за моей спиной грозно шевельнулся и рыкнул.
- Найдёт, не маленький. - Потом попросил: - Пойдём в дом.
Я медлила, смотрела на машину мужа, и Андрей, в конце концов, дёрнул меня за руку.
- Пойдём. - А чуть позже, когда мы вошли в его кабинет, сказал: - Юристы подготовят документы на развод, завтра их напрягу.
Я села в кресло, уставилась пустым взглядом за окно, а Гаврилов себе коньяка в бокал плеснул. Посмотрел на меня.
- Хочешь?
Я головой покачала. Он несколько недовольно хмыкнул.
- Что ты примолкла? Страдаешь?
- Я не хотела, чтобы всё так закончилось.
- Да? - Его голос был полон издёвки. - А как ты думала, всё закончится? Он проникнется, счастья нам пожелает и съедет на съёмную квартиру?
Я посмотрела с укором.
- Не язви.
- Да я не язвлю, Варя! - Он в сердцах отставил пустой бокал. - То, как всё закончилось, это ещё хорошо. Без лишних сцен, истерик и вызова на дуэль!
- Что ты придумываешь?
- А ты думаешь, Игорёк бы так не поступил? Он себя любит, ты не замечала?
- На дуэль он бы тебя точно не вызвал.
- Это да, скорее уж в спину бы выстрелил.
Я всерьёз нахмурилась.
- Мне не нравится то, что ты говоришь. В конце концов, Андрюш, мы перед ним виноваты.
- Перед ним все всегда виноваты! - сказал он мне в спину. - В этом весь Игорь!
Я обернулась.
- Может быть. Но это ты его таким сделал.
Гаврилов натянуто улыбнулся.
- И ты.
Я не ответила и закрыла дверь.
После отъезда Игоря в доме воцарилась напряжённая атмосфера. Мы с Андреем словно застыли в ожидании его появления или звонка. Игорь где-то притаился, неизвестно чего выжидал, и лично меня этим сильно нервировал. Я встретилась с юристами, обсудила предстоящий развод, хотя особо и обсуждать-то было нечего, у нас с Игорем не было совместной собственности. Но была возможность, что он не захочет дать согласие на развод, и тогда придётся обращаться в суд, и процесс затянется. Вот на этот случай меня и инструктировали. Я не спорила, со всем соглашалась, понимая, что штамп в паспорте мне, в данный момент, лишь мешает, и от него нужно избавляться. Да и Игорю свободу дать, раз уж он решил начать всё сначала. Но всё же не теряла надежду, что со временем мы все успокоимся, сможем поговорить и наладить хоть какие-то отношения. Я всё-таки чувствовала себя виноватой, рассорила братьев, у которых, кроме друг друга, никого нет. Правда, Андрей моих надежд не разделял, он, вообще, был странно зол и нетерпелив по отношению к Игорю, будто знал что-то, чего не знала я. Я пыталась выпытать, но он лишь отмахивался от меня и говорил, что мне показалось. Говорил это до тех самых пор, пока не явился среди ночи и в сердцах не грохнул об пол новую коллекционную ночную лампу. Я в испуге на постели подскочила, включила свет, и сонно моргая, уставилась на этого зверя во плоти.
- Андрюш, ты сдурел? Ты хоть знаешь, сколько она...
- Этот тварёныш нас обокрал, - страшным голосом оповестил он меня.
Я ещё раз моргнула, откинула в сторону одеяло и уже совсем другим тоном переспросила:
- Игорь?
- Игорь, - подтвердил Гаврилов и с силой дёрнул галстук на шее. Как у него только голова не отвалилась.
- Что значит, обокрал?
- То и значит. У него был доступ к счёту, на который я деньги под уплату столичного контракта перевёл, он их снял и смылся. А я думаю, чего затихарился! - Он ногой абажур, валявшийся на полу, поддал, и тот отскочил, ударившись о стену. - Сукин сын.
- Андрей.
Он только безнадёжно рукой махнул.
- Сколько денег было?
- Много, Варь. Слишком много для него. Почти два миллиона.
Я, признаться, глаза неприлично вытаращила.
- Долларов?
- Нет, блин, тугриков монгольских!
Я на подушки повалилась, и ладони к щекам прижала.
- И что теперь будет? Его ведь искать будут. Деньги ведь чужие.
Андрей на край постели сел, молчал, а я боялась хоть что-то ему сказать. Но он молчал, и я не выдержала.
- Андрей.
Он вдруг выпрямился, плечи расправил, и сказал:
- Я все знаю, Варя.
- Ты сделаешь? - осторожно поинтересовалась я.
Гаврилов явственно скрипнул зубами.
- Я постараюсь. Он ведь мой брат. Не хочется, чтобы ему башку оторвали, и он подох в какой-нибудь канаве.
Уж не знаю, что он делал, но к нам никто не приходил и Игоря не искал. По крайней мере, у меня никто не спрашивал про пропавшего мужа, даже милиция не шелохнулась. Но это, наверное, правильно, Гаврилов всеми силами попытался прикрыть его побег, и только зубами скрипел, выкладывая из своих загашников весьма крупную сумму. И я, глядя на его мучения, всерьез решила, что мы разорены, и даже пару проклятий на голову бывшего мужа послала. Это же надо такое учудить! Я была уверена, что будь он где-нибудь поблизости, Андрей бы его прибил. Или, по крайней мере, устроил хорошую взбучку.
- Как ты думаешь, где он мог спрятаться, - не удержавшись, спросила я у Андрея как-то вечером.
Тот неуютно заерзал, глаза закрыл, помедлил, но все же ответил.
- Если не совсем дурак, то в стране его уже нет.
Я заинтересовалась, повернулась к нему и приподнялась на локте.
- Неужели ты не можешь его найти?
Гаврилов глаза открыл.
- А зачем, Варь?
- Андрюш, он же нам не чужой!
- Не чужой, говоришь? А разве родные у своих крадут? Он когда это делал, о ком-нибудь подумал? О тебе подумал? А если бы у меня не было денег покрыть украденное? Нам бы пришли и головы оторвали. А он бы поживал спокойно, где-нибудь на Галапагосах. Но зато с ним все было бы в порядке!
Я слушала его, отвернувшись, потом легла и ладонь под щеку подложила. Андрей же шумно вздохнул, хотел отвернуться, но потом передумал и обнял меня.
- Варя, послушай меня. Игорь не такой уж ангел, и даже не жертва. Он свой выбор сделал. И, при правильном подходе, ему этих денег до конца жизни хватит. Я сделал все, чтобы прикрыть его. Все, и даже больше. Только потому, что он мой брат. Вот и пусть живет, как знает. Но отныне наши дороги разошлись, и это уже не изменится. Ты понимаешь?
Я кивнула, но все-таки заметила:
- Мы во многом виноваты. Мы его до этого довели.
- Возможно, - не стал спорить Андрей, - но выбор он сделал сам. И пусть живет с ним.
Жить, как оказалось, Игорю предстояло совсем недолго. Через три месяца нам сообщили, что Игорь пропал без вести в Египте. Мы понятия не имели, где он находился все эти месяцы, во всяком случае, я не имела, за Гаврилова не поручусь, а оказалось, что он в Египте "отдыхал". И пропал в море, отправившись на яхте, собираясь заняться дайвингом. Он всегда любил нырять с аквалангом. Но в то, что Игорь, мастер спорта по плаванью, скорее всего утонул, мне поверить было трудно. Я раз за разом переспрашивала, уверены ли власти Египта в его гибели, но ничего так и не добилась. Ответ был один: сделали все, что в их силах, провели розыскные мероприятия, но тело найдено не было. Однако, сомневаться в гибели человека, оказавшегося в нескольких километрах от берега, без акваланга, который нашли на дне, не приходится. К тому же, в этих водах за несколько дней до этого была замечена акула. Этот факт вполне объясняет исчезновение тела. Я, услышав о таком, лицо руками закрыла, боясь, хотя бы представить, что на самом деле случилось.
- Какой идиот повез его к акулам? - поинтересовалась я у представителя египетского посольства. - Раз знают, что там...
- Его никто не возил, Варвара Михайловна, он сам. У него была яхта.
Мы с Андреем переглянулись, не зная, чем крыть.
- Но ведь шанс еще есть? - спросила я, провожая людей.
На меня взглянули с жалостью и сочувствием. Но кивнули.
- Конечно, надежда есть всегда. Мы будем держать вас в курсе.
- Спасибо.
Вернувшись в гостиную, я подошла к креслу, в котором Андрей сидел, вытянув ноги, присела на подлокотник и взяла у него бокал с виски. Сделала большой глоток и поморщилась.
- Если он был в Египте...
Андрей отрицательно покачал головой.
- Нет. Зачем ему переводить деньги в Египет. Они, наверняка, лежат на каком-нибудь счете в одном из европейских банков, а где именно - мы никогда не узнаем.
Я сделала еще один глоток, глаза закрыла.
- Денег нет, и похоронить некого. Это ужасно.
Прошло еще несколько месяцев, прежде чем Игоря официально признали погибшим. Я, как это ни смешно, все эти месяцы ждала, что он объявится, что его найдут, случится чудо, в конце концов. Не могла поверить в то, что он так глупо погиб. И еще тяжелее было от того, что мы так плохо с ним расстались, злились друг на друга, обижались, и он, вообще, черте что обо мне наверняка думал. Андрей говорил, что меня именно это беспокоит, и советовал смириться. А как тут смиришься, раз его нет, он сгинул где-то в морских глубинах, в чужой стране, а мы тут, по-прежнему вместе, и продолжаем притворяться, пусть и не так рьяно, как раньше. С некоторых пор на всех светских мероприятиях города, мы с Андреем появлялись вместе, и я была уверена, что все обсуждают наши с ним отношения. Даже слышала как-то, как меня обсуждали. Мол, не успела мужа похоронить, так в его старшего брата вцепилась, видимо, побоявшись свое привилегированное положение потерять.
Как-то незаметно мы с Андреем стали ругаться, все чаще и чаще. Гибель Игоря встала между нами, Гаврилов злился из-за того, что я себя и его виню, говорил, что Игорь сам свою судьбу выбрал, а я не понимала столь активную негативную позицию. Меня злило, что он решил Игоря из нашей жизни вычеркнуть, и зажить дальше спокойно и счастливо. Мне покоя не давало, за что Андрей так злиться на него может. Ведь вижу, что злится, а мне правды не говорит.
- Он умер, смирись с этим, наконец, - просил он в который раз, а я упрямо вскидывала голову и повторяла:
- Это не значит, что его никогда не было. Не нужно делать его виноватым во всем.
- Я не делаю, - с неохотой отвечал Гаврилов.
- Нет, делаешь. Ты даже говорить о нем не хочешь. Его почти год нет, а ты кривишься при одном упоминании его имени! И удивляешься, что меня это настораживает!
- Я удивляюсь не этому, милая моя, а тому, что ты настораживаешься. Ты мне не веришь?
Я отвернулась.
- Верю.
Андрей зло рассмеялся мне в спину.
- Это очень заметно, особенно по твоему затылку! Весьма выразительно!
- Просто странно, что ты так реагируешь!
- Странно то, что ты так реагируешь. Каждое мое слово под микроскопом рассматриваешь. Помешалась совсем на своем Игоре!
- Так теперь он мой?!
В общем, ругались мы отчаянно, и наше недопонимание и подозрения лишь росли день ото дня. И все осложнялось еще тем, что я никак не могла забеременеть. Так сильно хотела этого, надеясь забить тоску и угрызения совести появлением новой жизни, да и просто хотела родить Андрею ребенка, именно ему, но возникли серьезные проблемы, и я снова обвинила в них себя, мол, это расплата за многолетнее вранье. Плакала, конечно, когда врачи руками развели, не зная, чем мне помочь, а чтобы не показать Андрею насколько мне тяжело и страшно, принималась с ним ругаться. Он, конечно, понимал, что на самом деле происходит, и пытался меня поддержать, успокоить, вот только мне не нужно было его понимания в тот момент. Я знала, что мы оба виноваты, так какой толк мне от его прощения?
Наше взаимное непонимание и неудовольствие друг другом, как это ни парадоксально, апогея достигло тогда, когда мы решили, наконец, расписаться. Затеяли свадьбу, наняли лучшего организатора, силились радоваться предстоящему событию, а по ночам ругались. По ночам, потому что Андрей редко появлялся дома раньше восьми вечера. Диаметрально противоположное отношение к смерти Игоря, разделило нас. Мы перестали друг друга понимать, чувствовать себя единым целым и находить поддержку у другого. Начали таиться и скрывать свои истинные мысли и чувства. О какой свадьбе тут можно говорить? Да и что значил для нас штамп в паспорте? Мы столько лет прожили, как муж и жена, со всеми вытекающими из этого обязательствами и привычками. Я жила Андреем, жила для него, всегда готовая выслушать и принять его любым. Из-за него я забыла о своих клятвах, которые когда-то давала другому человеку: быть верной, в горе и в радости. Я допустила трагедию. Нет, я никогда не смогу признать, что совершила ошибку, что мне не нужно было поддаваться искушению и связывать свою жизнь с Андреем, но наша обоюдная трусость, вынудившая Игоря пойти на предательство, из-за праведной обиды на нас, в итоге, разрушила нашу веру в совместное будущее. Я любила Андрея, но перестала ему верить. Настолько, что однажды совершенно серьезно спросила его, не он ли приказал убрать Игоря. Ведь такое вполне могло быть. Я ведь помню, как сильно он на него разозлился из-за пропажи денег. Если бы он захотел, то одно его слово могло обречь Игоря на гибель, его бы из-под земли достали.
Когда я спросила, Андрей замер, потемнел лицом, а затем и вовсе отвернулся. Казалось, ему смотреть на меня невыносимо. Потом сказал:
- Ты поздно спохватилась, любимая.
Уже по его тону, я поняла, как сильно его обидела. Слишком сильно. Даже его "любимая", было произнесено таким тоном, что у меня мороз по коже пошел.
- Я позвоню организатору... Отменю свадьбу.
Гаврилов стоял, повернувшись ко мне спиной, в напряженной позе, и никак на мои слова не отреагировал, только на пятках едва заметно качнулся.
Вот так мы и расстались. Без лишних слов, злясь друг на друга и, не находя слов, чтобы все это высказать. Я без конца вспоминала об Игоре, и злила этим Андрея; думала о том, что никогда не смогу родить, и этим примирить нас с Андреем, и из-за этого злилась на себя, хотя и понимала, что изменить это не в моей власти.
Андрей меня отпускать не хотел. Я видела, что его раздирает желание запереть меня в одной из дальних комнат на втором этаже, самому проявить упрямство и все сделать по-своему, и пока он еще был способен держать себя в руках, я поторопилась объяснить ему, что оставаться вместе нам смысла нет. Мы только измучаем друг друга, и, в итоге, возненавидим. Стоит ли этого дожидаться?
- Ты хочешь уйти от меня? - Он смотрел в упор и своим взглядом из меня душу вынимал.
- Я не хочу больше с тобой ругаться. Год прошел, а мы как кошка с собакой живем. Ты хочешь такой семейной жизни?
- Ты моя жена. Черт с ней, с этой свадьбой! Ты моя жена!
Я натянуто улыбнулась.
- Я знаю. И уж точно никогда не забуду. Ты сделал из меня то, что хотел.
- То есть, я и в этом виноват?
- Ты меня отпустишь?
- Можно подумать, я тебя когда-то держал.
Стало обидно, но я постаралась этого не показать. Обвела взглядом нашу спальню.
- Я хочу начать все сначала, - проговорила я негромко. - Без Гавриловых.
После паузы он кивнул и сказал:
- Я дам тебе денег.
Значит, отпускает. Горько стало, я поморщилась и отвернулась. Раздумывала, стоит ли отказаться, а потом решила: какого черта? Я что, мало сделала для этих двоих?
- А я не откажусь, - ответила я, чем вызвала у него улыбку.
Как же трудно мне было уезжать, кто бы знал. Но остаться я не могла. Любила этот дом, но задыхалась в нем, чувствовала, что если останусь сейчас, совсем скоро превращусь в стервозную мумию, заживо в нем погребенную. И Андрей же первым от меня с ума сойдет. Мы слишком многое пережили вместе, мы знали друг друга досконально, и каждая тень подозрения и сомнения, отражающаяся на наших лицах, способна была разжечь жуткий скандал. Я не знала, как исправить это, могла только уйти.
Больше двух лет прожила в стороне, одна, стараясь не оборачиваться на фамилию Гаврилов, частенько звучавшую на улицах нашего города. Я смогла начать все сначала, доказать самой себе, что могу, что не настолько зависима от Андрея, что сама чего-то стою. Но мы ни разу не встречались за эти годы, и вот теперь, стоило мне его увидеть, я затряслась, как осиновый лист, и растерялась. А еще поняла, как скучала.
И знаю, что люблю.
Обновление от 14.01.2012
4 глава
Юлька была недовольна нашим поспешным отъездом среди ночи. Поначалу она ещё беспокоилась за меня, посматривала с тревогой, поэтому и спорить не стала, когда я настояла на отъезде, а вот когда успокоилась, надулась. И всю дорогу до дома молчала, чтобы удивительно. Но мне, правда, было не досуг удивляться, я, занятая своими невеселыми мыслями, смотрела в окно, и гадала, аукнется мне эта нежданная встреча или нет. Даже на стоянке я с опаской поглядывала по сторонам, боясь, что Гаврилов надумает меня остановить. А ещё меня Юлькин Аркаша раздражал. Выглядел не на шутку расстроенным, рвался отвезти нас самолично, но я вовремя напомнила о том, что он за ужином выпил немало, хоть и утверждал, что это для храбрости, но сути это не меняло. И пришлось Аркаше отпустить нас одних, но он клятвенно моей подружке пообещал, что уже завтра явится на её порог, с цветами.
- Может, ты всё-таки объяснишь? - попробовала достучаться до меня Юлька, когда мы в половине третьего ночи подъехали, наконец, к дому. - Бросили всё, уехали... За три дня ещё оплачено, Варя!
- Мною оплачено, так что не страдай, - ответила я и из машины вышла.
- И мне от этого должно быть легче? - окончательно расстроилась Юлька. - Там же Аркаша...
- Не велика потеря, - проговорила я себе под нос, Юлька вряд ли расслышала, потому что промолчала.
Дома было тоскливо. Я чемодан в спальню отнесла, присела на кровать и замерла в тишине. В душе странная пустота, такое чувство, что меня придавило тяжестью воспоминаний. Только этого мне не хватало, снова изводить себя мыслями об Андрее. Два года прошло, кажется, я уже все нюансы наших отношений в уме перебрала, сотни раз, не о чем больше думать, но все равно думалось. Вспоминала лицо Гаврилова, его улыбку, взгляд, полный насмешки, и меня от волнения передёргивало. Решила принять горячий душ, чтобы от мурашек избавиться.
Следующие два дня я сидела дома, как мышка. Отказалась встретиться Мишей, не пошла с Юлькой в торговый центр, боялась, что как только выйду из квартиры, Андрей из-за угла выскочит, и жизнь мне испортит. Он как никто умеет портить мне жизнь. Кому знать, как не мне? Но Андрей не показывался и не звонил, хотя я была уверена, что если он захочет, уже через десять минут будет знать все номера моих телефонов, мой адрес и место моей работы, если уже не знает. Утром третьего дня, проснувшись и заново обдумав ситуацию, я решила, что пора вздохнуть с облегчением, и рискнула сходить в бассейн. Правда, идя по улице, беспрестанно оглядывалась, чем саму себя смешила и пугала одновременно. Но час на дорожке в бассейне заставил меня расслабиться, и на обратном пути к дому я легкомысленно решила, что Гаврилова не боюсь. Что мне его боятся? Не съест же он меня.
Ехидный голос внутри едко заметил, что как раз таки съест, очень даже может, это же людоед по натуре, но я, боясь снова запаниковать, посоветовала этому голосу заткнуться и не мешать мне воспитывать силу воли.
У дверей своей квартиры столкнулась с Юлькой. Та, вроде бы, до сих пор злилась на меня, но, видимо, любопытство пересилило, вот и пришла первой. Я спорить не стала, в квартиру её пустила, но все пристальные взгляды стойко игнорировала. Совершенно не собиралась рассказывать ей об Андрее, а также о причинах нашего поспешного отъезда из дома отдыха. И даже когда Юлька в сердцах топнула ногой и прикрикнула на меня:
- Варя! - я лишь головой покачала.
Вечером объявился Миша. С порога пожаловался на занятость и усталость, и попросил прощения за то, что пропал. Я поняла так, что он моего отсутствия в последнюю неделю, не заметил. Хорош любовничек. Нет меня, и Бог со мной. Но вслух я это озвучивать, конечно, не стала, поторопилась его успокоить, а также заговорила о том, что нельзя столько работать. Себя нужно любить, и о здоровье своем заботиться, оно одно. Миша кивал, соглашаясь со мной, а сам коробки с едой из ресторана на стол выкладывал. Что в Мишане было хорошо, так это то, что он не сокрушался никогда по поводу моего неумения готовить, и всегда сам находил выход из голодного положения.
- Хочу в ресторан тебя пригласить, - сказал он за ужином. Мы сидели на диване в комнате, я ноги под себя поджала и ворошила вилкой салат на тарелке. А когда Миша про ресторан заговорил, глаза на него подняла. И на какую-то долю секунды окинула его оценивающим взглядом, сама не знала почему. Словно, до этого не видела ни разу толком. И после встречи с Андреем, пусть и мимолетной, краем сознания удивилась тому, что Миша делает в моём доме, на моём диване, и без рубашки. Но поспешила эти мысли от себя откинуть, и вместо этого поинтересовалась:
- Что за повод? Ты же не любитель публичных мест.
- Надо, - веско заметил он. - Кажется, мне повышение светит, надо к начальству подмазаться.
- О-о, - протянула я. - Наверное, это хорошо.
- Ты про повышение? Конечно, хорошо. Кто ж спорит. Но лизать шефу задницу не очень хочется, если честно.
Я плечами пожала.
- Что делать.
- Вот и я говорю, что делать нечего. Пойдём в ресторан.
- И я?
- Ты - обязательно! Надо же показать ему, что я человек серьёзный. Сейчас, знаешь ли, мода на семейных сотрудников.
Я фыркнула.
- Ну да.
- Серьёзно говорю. Вот Мальцеву, думаешь, почему вперёд меня повышение дали? Потому что женат.
- И ваш босс с его женой спит?
Миша выразительно глянул и скривился, а я снова плечами пожала.
- Что? Другой причины я не вижу.
- Варь, ты со мной пойдёшь?
Я секунду помедлила с ответом, потом кивнула и даже улыбнулась. Поспешила Мишу успокоить.
- Конечно, пойду. Раз надо, значит, надо.
Но как чувствовала, что этот поход в ресторан добром не кончится. Вот только Мишу подвести не могла. В пятницу вечером он заехал за мной, цветы вручил, словно на свидание звал, а не начальству пыль в глаза пускать, платье моё похвалил, и галантно распахнул передо мной дверь автомобиля. А я вместо ярко выраженного восторга, напомнила ему:
- Не позволяй мне пить.
Он ухмыльнулся.
- Что, не надеешься на себя?
- В том-то и дело, что не надеюсь. Мне станет скучно, я выпью два бокала и свалюсь. Ты же знаешь.
- Знаю, знаю, - успокоил он, и по колену меня похлопал.
Я на руку его уставилась. Вот и возлагай после этого на мужчин надежды. Говорит, что знает, что пить мне нельзя, а сам по колену гладит, хотя тоже должен бы знать, как я это ненавижу. Дурёхой малолетней себя каждый раз чувствую, которой по ушам ездят, а она слушает, рот открыв.
Мишину руку я решительно убрала.
Признаться, вечер сложился не так плохо, как я ожидала. Было не настолько скучно. И хотя разговоры велись, в основном, о бизнесе, а я лишь глазами хлопала, стараясь изобразить заинтересованность, сама атмосфера в зале ресторана мне нравилась. Я довольно редко бывала в публичных местах последние два года, по понятным причинам, боялась с Гавриловым ненароком столкнуться, и немного соскучилась по всему этому. Но немного. Я никогда особо не любила развлекаться. А вот сейчас с удовольствием оглядывала зал нового ресторана, прислушивалась к живой музыке, а вот к посетителям приглядывалась с небольшой опаской, боясь знакомых увидеть. Хотя, может, я зря боюсь? Кто меня особо помнит? Но всё равно осторожничала.
Миша вот только без конца хватал меня за руку, мешая есть, и, в итоге, дохватался до такого, что жена его начальника поинтересовалась, собираемся ли мы узаконить наши отношения и когда. Видимо, на свадьбу напрашивалась.
Я после этого вопроса рассмеялась, сама уже Мишу по руке похлопала, и заверила всех сидящих за столом, что у нас и без штампа в паспорте всё в порядке.
Миша поспешно поддакнул и явил миру "правду":
- Мы пока довольны гражданским браком.
Я моргнула, в некоторой растерянности, а кто-то за столом вслух пожаловался:
- Ох уж эта молодёжь. Совсем о будущем не думают.
Я бы, наверное, не смолчала, если бы в этот момент не увидела Гаврилова, входящего в зал. Он был в компании серьёзных мужчин, среди них была лишь одна девушка, да и та в скучном деловом костюме. Я взглядом их проводила, нервно сглотнула и схватила бокал с вином. Вот оно, началось. Судьба!
- Второй бокал пошёл, - шепнул мне Миша на ухо через полминуты. Улыбался, проявлял заботу, а я едва удержалась, чтобы вино ему в лицо не выплеснуть. Нашёл время тревожиться!
Я оказалась сидящей спиной к столу, за которым Гаврилов устроился, видеть его не могла, и из-за этого ещё больше нервничала. Мне казалось, что он глаз с меня не сводит, то и дело поводила плечами, и чувствовала себя истеричкой. Ещё старательнее улыбаться начала и вслушиваться в беседу, что велась за столом. Ни слова не понимала, и от злости притопывала ногой, хорошо хоть этого никто видеть не мог. В голове уже наметился гул, меня окутал алкогольный дурман, и это мешало, не давало собраться. Знала, что собраться надо, чтобы как-то досидеть до конца ужина, а потом осторожно, не привлекая к себе внимания, из зала выскользнуть, но рука сама тянулась за бокалом с вином, напряжение было слишком велико.
Я была настолько сосредоточена на своих мыслях и чувствах, что не заметила, наметившееся за столом оживление, Миша тоже странно заёрзал рядом, затем даже развернулся на стуле. И вот уже его начальник радушно заулыбался и из-за стола поднялся. Я наблюдала за ним с любопытством, понимая, что мне не хватает трезвости мышления, в чём я сама и виновата, правда.
- Андрей Палыч! Рад вас видеть!
Я на стуле назад отклонилась, чтобы меня не задели протянутой для рукопожатия рукой. И тут же откинула голову назад, чтобы посмотреть на Гаврилова, который остановился как раз за моей спиной. Андрей глаза опустил, в лицо мне посмотрел, и едва заметно осуждающе качнул головой. Но тут же взгляд отвёл.
- Олег Степаныч... Давно не виделись.
- Это да. Разошлись наши пути-дорожки.
Они пожали друг другу руки, Гаврилова начали знакомить с присутствующими за столом, все чему-то радовались, а я думала только о том, что этот гад совершенно нахально положил руку на спинку моего стула и теперь нависал надо мной, и из-за этого у меня дыхание сбивалось. А он об этом знал. Я была уверена, что знает.
- Андрей, присядешь?
- Нет. - Гаврилов кивнул в сторону своего стола. - У меня немцы в гостях. Просто на минуту подошёл... - Снова глаза опустил, меня разглядывая. - Поздороваться.
Миша снова заёрзал на соседнем стуле, я глаза скосила и поняла, что он смотрит на Гаврилова в некотором смятении. Видимо, заметил, как тот меня разглядывает. Совершенно бесстыдно, надо сказать, хотя, в принципе, это его обычная манера. Стыда в этом человеке давно не осталось, так же, как лёгкости, простоты и чувства юмора.
Вот так начнёшь задумываться и удивляешься: за что я его люблю?.. За недостатки, что ли?
- Гаврилов, - сообщил мне Миша, когда тот вернулся к своему столу.
Я удивлённо взглянула на "любимого". Так и не поняла, что это за пояснение было.
- Вторая встреча за неделю, - сообщил мне Андрей, когда мы с ним у бара встретились спустя полчаса. Я подошла, чтобы выпить воды и немного передохнуть от разговоров, в которых ничего не смыслила, а он тут как тут. Караулил, наверное. И тоже с глупыми пояснениями полез. А потом все удивляются: кто сказал, что женщины дуры? Мужчины и сказали, придумали, а теперь эту мысль упорно продвигают ради собственного успокоения и чувства мнимого превосходства.
- Я умею считать, - недовольно проговорила я, поднося к губам стакан с минеральной водой. Задержала его на пару секунд, чувствуя, как пузырьки газировки щекочут нос.
Гаврилов зыркнул на крутившегося рядом бармена, тот тут же поторопился отвернуться к другому клиенту, а Андрей на барную стойку облокотился. Уставился на меня.
- Варь.
Я сильно нахмурилась и смотрела на ряд бутылок на полке. Три ряда, на каждой полке примерно по пятнадцать разных бутылок... Так, Варя, сколько их всего? Считай, главное, об Андрее не думать.
Гаврилов рядом фыркнул.
- Вычислительный процесс тебе никогда не давался. Не мучай себя, малыш.
Я обиженно выпятила нижнюю губу.
- Иди уже к своим немцам.
- Сколько ты выпила?
- Я же стою на ногах.
- Пока - да.
Я отодвинула от себя стакан, повернулась к Андрею и постаралась взглянуть на него свысока.
- Меня проводят, не волнуйся.
Гаврилов пакостно улыбнулся, а глаза злые-злые. Мы взглядами друг друга сверлили, до тех самых пор, пока я не дернулась от неожиданности, почувствовав его руку. Совершенно не заметила, когда он протянул её ко мне. Коснулся моего локтя, а у меня такое чувство, что он меня в охапку схватил и сильно сжал, даже дыхание сбилось.
- Андрей Палыч.
Он головы не повернул, когда рядом с нами возникла его спутница в деловом костюме, даже бровью не повёл, а вот я на девушку посмотрела, окинула ту быстрым изучающим взглядом.
- Андрей Палыч, вы вернётесь за стол? Мистер Свенсон вернулся.
- Я иду, Агата.
Девушка от меня тоже не отстала, любопытство проявила, и в её глазах я прочла настороженность по отношению ко мне. А ещё непонимание. Хотя, чего тут не понимать? Мужчина заинтересовался красивой женщиной... Я кинула на себя быстрый взгляд в большое зеркало на стене. Я ведь красивая? И даже пьяной не выгляжу. Хотя, возможно, я себе льщу.
- Агата, - повторила я с особой интонацией, когда девушка отошла. Усмехнулась. - Ты всегда любил... извращаться.
Гаврилов смешно, как в мультике, клацнул на меня зубами, и попросил:
- Не ревнуй.
Я лишь фыркнула ему вслед. Но потом тихонько вздохнула. Дурацкое моё сердце. Поддаётся!
Всю дорогу до дома я думала о том, что Андрей сказал. "Не ревнуй!". И ещё таким тоном - небрежным, насмешливым... Можно подумать, я ревную. И не думаю даже!
- Плохо тебе, да? - полез ко мне Миша уже дома. Я сидела на кровати, прижимала к себе подушку и мрачно смотрела в стену напротив. Наверное, выглядела чересчур сосредоточенной, и вид моей задумчивой физиономии вызвал у Мишани странные ассоциации, потому что дальше он спросил: - Тошнит?
- Я думаю, - обиженно проговорила я.
- А-а, - протянул он, тут же успокоившись, а вот я нахмурилась. Мужская логика меня поражала.
Миша лег, одеяло на себя натянул и руку за голову закинул. Даже не поинтересовался, о чем же я думаю... с таким лицом. А он о своем предполагаемом повышении заговорил. О том, как начальник реагировал, казался ли довольным и чего теперь стоит ожидать. Я молча слушала, думала о своём и лишь иногда кивала. И пропустила важный вопрос, кивнула бездумно и среагировала только, когда Миша удивлённо переспросил:
- Да?
Я посмотрела на него.
- Что?
- Ты знакома с Гавриловым?
- С Гавриловым? Причём здесь Гаврилов? - перепугалась я.
- Ты же сказала, что знакома.
- Я не говорила! Я... машинально кивнула. Я не слушала!
- Так ты меня не слушала? - начал он возмущённо, но потом рассмеялся. Правда, через минуту, после того, как меня поцеловал, сказал: - Вы так мило беседовали в баре. А как он на тебя смотрел... - Миша языком прищёлкнул, головой покачал, а я решительно от него отодвинулась.
- Прекрати выдумывать!
- Ещё скажи, что не заметила.
- Не заметила. - Потянулась к ночнику и выключила его. - Спи.
Гаврилов объявился уже на следующий день. Не успела я утром Мишу за порог выпроводить, пообещав ему думать о нём и морально поддерживать, пока он будет стараться для шефа и готовить к понедельнику какой-то безумно важный отчёт, зазвонил телефон. Я решила, что это Юлька, наверное, увидела в окно, как Мишина машина отъезжает, и торопится поинтересоваться, как вчерашний вечер прошёл, а когда услышала голос Гаврилова, я вмиг всё своё утреннее спокойствие растеряла.
- Что ты хочешь? - настороженно поинтересовалась я.
- Какой у тебя приятный голос, любимая. Сразу чувствуется, как ты меня любишь и ждешь.
- Не люблю и не жду, поэтому и голос такой.
- Ты такая врушка, я уже забывать начал.
- Гаврилов, что ты хочешь?
- Это не телефонный разговор. Я приеду и расскажу.
- Приедешь?
- Часа через два.
- С какой стати ты ко мне приедешь, я не понимаю? Или вчера тебе показалось, что я горю желанием тебя видеть?
- А что ты помнишь из вчерашнего вечера?
- Андрей, прекрати меня путать, - потребовала я. - Я всё помню. Я совершенно не была пьяна...
- Да, совершенно, - поддакнул он.
- Да! И не зачем ко мне приезжать. Через два часа меня не будет. Я... У меня важное дело.
- Ну, отмени бассейн. Один день пропустишь.
Я рот открыла, потом закрыла. От волнения соображать было трудно.
- Откуда ты знаешь, что я по субботам в бассейн хожу?
- Знаешь, у меня сейчас дела, не могу говорить. Потом мы с тобой пообщаемся...
- Гаврилов!
Он трубку положил, а я в негодовании уставилась на телефон, не зная, на ком ещё сорвать злость.
Из дома я всё-таки ушла. На всякий случай. Правда, не в бассейн, решила просто погулять по городу. Юлька со мной увязалась, и даже моего ужасного настроения не испугалась. Болтала без умолку и не обращала внимания на то, что я не слушаю. Я то и дело на часы смотрела и думала о том, неужели Гаврилов и правда наберется наглости или чего ему там ещё не хватает до крайней стадии бесстыжести, и явится ко мне? А главное, зачем? От одной мысли, что ему от меня что-то нужно, меня трясти начинало. И главное: что-то ему надо! Будто я не знаю, что именно. Ему всегда нужно от меня одно и то же. Я пару раз сбивалась с шага, останавливалась посреди улицы, не обращая внимания на то, что Юлька на меня оборачивается и смотрит непонимающе и обеспокоенно, а я мысленно обращалась к себе с просьбой не орать во весь голос, хотя очень этого хотелось. Закричать, затопать ногами, от бессилия и даже страха.
Но ходить по городу весь день было нельзя. Мы устали, находились, даже ноги гудели, и Юлька первой запросила пощады. Я согласилась.
- Да, конечно, пойдём домой,- негромко проговорила я, стараясь не запугивать себя мыслями о том, что меня дома ожидает.
Прошло часов пять, как я из дома ушла. Ожидать того, что если Андрей и явился, то ждёт меня под дверью, конечно, глупо, но я боялась увидеть у своего подъезда машину с какими-нибудь молодчиками, меня высматривающими, но всё было как всегда. Я головой покрутила, приостановившись на крыльце, оглядела двор, ничего подозрительного не увидела, но радоваться этому не спешила. Это же Гаврилов, тот ещё иезуит.
- Пойдём ко мне ужинать, - предложила Юлька.
- Я не голодная. Мне хватило пирожного. А тебе нет?
- Что это за еда - пирожное? - пробубнила Юлька, искоса поглядывая на меня. В конце концов не выдержала: - Варь, может, ты всё-таки расскажешь, что тебя беспокоит? Ты который день сама не своя. Что случилось-то?
- Ничего. Пока ничего. Вот если ничего не случится, тогда, может, расскажу. Потом.
Юлька заинтересованно хмыкнула.
- А если случится?
Я достала из сумки ключи от квартиры. Звякнула ими, специально, и сказала:
- Если случится, ты так и так узнаешь.
Андрей приехал вечером. За окном начало темнеть, я успокаиваться, даже проголодалась немного, а это верный признак того, что ко мне возвращается спокойствие и уравновешенность, и когда бутерброд себе делала, случайно в окно выглянула, и вот тут увидела подъехавшую машину. Точнее, две. За чёрным "мерседесом" подъехал солидного вида "джип" и из него сразу вышли двое молодых людей характерной наружности. Я застонала в голос. Мне не нужно было видеть, кто выйдет из "мерседеса", я и так знала. Замерла посреди кухни, с бутербродом, не зная, что делать, куда бежать, и где спрятаться. Может, к Юльке? У неё в спальне огромный угловой шкаф-купе, в нём спокойно переждать можно, пару-тройку месяцев. И с голода подружка умереть не даст.
Пока я обдумывала дурацкую затею, раздался звонок в дверь. Я на цыпочках прокралась по коридору, застыла в прихожей, потом от нервозности ногой топнула. Звонок повторился, а из-за двери послышался голос бывшего.
- Открой дверь, я же знаю, что ты дома.
Я к двери подошла и едко поинтересовалась:
- Мне даже интересно, откуда ты всё знаешь?
- Открой, я тебе расскажу. Раз интересно.
- Это был риторический вопрос.
- Варь, я устал и есть хочу. Впусти меня, наконец. Ты же знаешь, что я не уйду.
Дверь я открыла. Сомневалась, но понимала, что делать нечего, он точно не уйдет, и это будет продолжаться и продолжаться, день за днём, Гаврилов осаду устроит, но своего добьётся. Поэтому и открыла. Правда поинтересовалась:
- Ты зачем это делаешь?
Он порог квартиры переступил, глянул в упор, а потом вдруг ко мне потянулся, я даже отступить не успела, а Андрей поцеловал меня в уголок губ.
- Скучаю потому что.
Он прошёл мимо меня, а я в растерянности оглянулась ему вслед.
- Скучаешь? - эхом повторила я. Гаврилов ответить не соизволил, я дверь захлопнула и проговорила едва слышно: - Как мило.
Когда я в комнату вошла, Андрей сидел в кресле, вытянув ноги, и осматривался с интересом. Но когда меня увидел, любопытство в сторону отодвинул и улыбнулся.
- Весь день бегала, да? Я специально тебе сказал, что днём приеду.
- Не сомневаюсь. Что тебе нужно?
- Бутербродом поделишься?
Я посмотрела на бутерброд в своей руке, совсем про него забыла. Руки были жирные от колбасы, я поморщилась, посмотрела на Гаврилова, встретила заинтересованный взгляд, и решила смилостивиться.
- Я тебе другой сделаю.
- Ага, и чаю!
- Кофе в постель ты не хочешь? - разозлилась я.
Он спокойно кивнул.
- Хочу, но это потом. Разговор есть, малыш.
- Я тебе не малыш.
- Повзрослела, что ли?
- Представь себе.
Андрей пришёл на кухню следом за мной, уже без пиджака, а я снова в окно посмотрела.
- Ждут тебя, - заметила я не без ехидства.
- Им за это платят. - Сел и стал молча наблюдать за тем, как я ему чай завариваю. Улыбнулся, когда я в чашку три ложки сахара положила, а я мысленно чертыхнулась. Потом придвинула к нему чашку и тарелку с бутербродами. Гаврилов на них воззрился с тихой грустью.
- Взросление не научило тебя готовить.
- Ты нахал.
- Я знаю.
- Ешь и иди отсюда.
- А поговорить?
- Не о чем нам говорить. Мы друг другу всё сказали ещё два года назад.
- Много лишнего сказали, так будет правильнее.
- Думай, как хочешь.
- Варь, хватит колючки выпускать. Неужели ты думаешь, что я поверю, будто ты не соскучилась?
- Конечно, я не думаю. Что ты поверишь. Гаврилов, я тебя насквозь вижу.
- Как приятно...
- Не обольщайся, мне не приятно. И я по твоим глазам вижу, что ты что-то задумал. Только меня в это не вмешивай.
- Ты говоришь так, будто я тебя зову банк грабить.
- Хоть за это тебе спасибо. Что не зовёшь.
- Варя, мы не виделись два года. А ты даже не можешь посидеть рядом со мной, когда я ем. Раньше всегда сидела, смотрела...
- И тебя это бесило.
- Неправда. - Он улыбнулся. - Только когда ты слишком пристально смотрела.
Я взглядом его сверлила, вроде бы зло, но на самом деле разглядывала. Жадно, с волнением, вглядывалась в его лицо, отмечала новые морщинки, знакомую тень усталости и непреклонность, всегда присутствующую в его взгляде. Андрей был родным, казался родным, воспринимался родным, и у меня никак не получалось от этого отмахнуться. Понимала, что если хочу сохранить свою жизнь, ту, которую я построила, сама, для себя, мне нужно попросить его уйти. Именно попросить, потому что если я начну бурно сопротивляться, Гаврилов тоже рогом упрётся, и тогда уже никто и ничто не заставит его уйти. С ним надо по-хорошему... Хитро. Вот только сердце сжималось, я волновалась, и это мешало проявлять решимость.
Андрей жевал и оглядывал кухню.
- А ты неплохо устроилась, молодец.
- Не совсем я безнадёжная, да?
Он усмехнулся и головой качнул.
- Да что же это. Прекрати воспринимать меня в штыки, я же хочу, как лучше.
Я только ахнула.
- Для кого лучше?
- Для тебя. Я всегда всё делаю для тебя.
- Какие слова, Гаврилов! Для себя ты всё делаешь. Для себя - любимого. Просто считаешь, что я счастлива, когда счастлив ты.
- А разве это не так?
- Представь себе - нет!
- То есть, ты счастлива здесь, живя одна, работая на какой-то сомнительной работе...
- Почему это она сомнительная? Очень хорошая работа.
- Ну, конечно. Я даже спросить боюсь, сколько ты зарабатываешь.
- Мне хватает.
- Ага.
- Андрей, прекрати, - начала угрожать я. Его непробиваемое спокойствие и нахальный взгляд выводили из себя. - Я живу так, как хочу. И ты обещал мне, что не будешь вмешиваться.
- Я и не вмешивался. Целых два года. Этого мало? Тебе не надоело играться?
- Нет. И я не играю. Это моя жизнь.
- И ты ею довольна. Живя без меня, вот здесь... - Он обвёл мою кухню выразительным взглядом.
- Почему ты такой упрямый?! - не выдержала я.
- Потому что я тебя люблю. И я о тебе забочусь.
Он смотрел на меня так проникновенно, что я поневоле на какую-то секунду с мысли сбилась и засмотрелась в его глаза. А затем разозлилась на себя. Ведь прекрасно знаю, чего он добивается и как именно на меня воздействует, а всё равно поддаюсь! Вскинула подбородок и взглянула, как я надеялась, непреклонно.
- Ты доел?
Андрей вздохнул, глядя на пустую тарелку.
- Было бы что есть. - Из-за стола поднялся и устало потянулся. И снова начал: - Малыш, нам надо серьёзно поговорить.
- О чём? - насторожилась я.
- О твоей жизни. Так дальше продолжаться не может. Я беспокоюсь.
Я подозрительно прищурилась.
- Андрей, что тебе надо от меня?
- От тебя? Всё. - Он улыбнулся, а я мысленно затосковала. Что-то в его улыбке заставило меня всерьёз насторожиться. А Гаврилов подошёл ко мне и за плечи приобнял, не обращая внимания на то, что я съёжилась и пытаюсь отодвинуться. Он обнял и повёл меня в комнату. - Сядем, поговорим. Этот разговор давно назрел.
Гаврилов упрямо подталкивал меня к дивану в гостиной, я сопротивлялась, как могла, потому что знала - как только мы окажемся с ним рядом, сбежать у меня вряд ли получится. Андрей и без того меня уже всю ощупал, гладил, успокаивая, а я лишь бурно дышала и не знала, как от его рук на своём теле избавиться. Он прикасался, и меня с каждой минутой всё сильнее трясло. Понимала, что ни о каком разговоре и речи не идет, он уже волосы с моей шеи убирает, чтобы целовать было удобнее, и диван - это лишь начало, спугнуть меня боится.
Когда в дверь позвонили, я едва ли не подпрыгнула от радости. Бывшего от себя оттолкнула, лишь взглядом мазнув по его недовольной физиономии, и кинулась в прихожую. В тот момент мне казалось, что спасение пришло, и мне было всё равно, кто именно пожаловал, думала только о том, от чего этот человек меня спас. Расцеловать была готова, но увидев на пороге подружку, радость несколько подрастеряла, сообразив, что начнётся, когда она у меня в гостях Гаврилова обнаружит. Поэтому и в квартиру её решила не впускать. Руку в дверной косяк упёрла, преграждая Юльке путь, и заинтересованно вскинула брови.
- Тебе чего?
Юлька несколько опешила, притормозила, сообразив, что её не приглашают пройти, хотя ещё пару часов назад она и в приглашении-то, собственно, не нуждалась, приходила и всё. Мялась на пороге и меня разглядывала.
- Ничего. Просто так пришла. - Она нахмурилась немного. - У тебя Мишка что ли?
- Нет. Юль, приходи завтра.
- Почему?
- Потому, - выдохнула я ей в лицо, разозлившись и понизив голос до предела. - Приходи завтра. Я спать собираюсь.
- Рано же ещё.
Я взглядом её испепеляла, но помогало это мало. К тому же, Юлька уловила движение в квартире и принялась заглядывать за моё плечо, проявляя всё своё журналистское рвение. Мне так и хотелось ей по носу дать, чтобы не совала его, куда не просят.
- Кто у тебя? - Широко улыбнулась. - Ты Мишке изменяешь? Да?
- Я тебя укушу, если ты не уйдёшь.
- Но мне же интересно!
Двери лифта за Юлькиной спиной открылись, и из кабины вышел плотного телосложения молодой человек с таким официальным выражением лица, что у меня от плохого предчувствия скулы свело. Подружка на него оглянулась, заинтересованно вскинула брови, но гость не поддался и лишь скупо улыбнувшись, поздоровался:
- Добрый вечер. - И обратился прямо ко мне, причём совершенно спокойно, словно мы с ним давно знакомы были: - Варвара Андреевна, вы не могли бы передать Андрею Палычу телефон? У него важный звонок, а он, кажется, забыл... отвлёкся.
Я смотрела на мобильный, что он мне протягивал, красноречиво поджала губы, но затем кивнула и приняла его.
- Конечно, я передам. - Зубами скрипнула. - Что не сделаешь... для Андрея Палыча.
Юлька вовсю таращила на нас глаза.
- Что там, Юр? - Андрей Палыч, собственной персоной, возник за моей спиной, без особого интереса на подружку глянул, затем обратился к помощнику.
- Семёнов звонил, - отрапортовали ему. - Просил, чтобы вы перезвонили, как можно быстрее.
- Хорошо. Ты сам домой поезжай. Нечего здесь сидеть.
Наступило секундное замешательство, все принялись переглядываться, а я, в итоге, бывшему в лицо уставилась.
- Ты остаться намерен? - потрясённым шёпотом поинтересовалась я.
Андрей спокойно пожал плечами.
- Мы ещё не поговорили. - Улыбнулся мне ободряюще. - А разговор будет долгим. Я так чувствую.
Пока я раздумывала, что бы мне с Гавриловым сделать - стукнуть его или для начала пнуть, случилось сразу две вещи: вежливый Юра также вежливо простился и поспешил вниз по лестнице, забыв про лифт; и подружка между нами влезла, напустив на себя деловой вид и протягивая Гаврилову руку.
- Андрей Палыч, здравствуйте. Вы меня не помните? Меня зовут Юлия Никитина, я корреспондент "Губернских ведомостей", я у вас в прошлом месяце интервью брала.
- Серьёзно?
- Да. Мы говорили с вами о возможном строительстве аэропорта.
Андрей, наконец, кивнул.
- Да, помню такое. И помню, что вы не представили мне статью для ознакомления перед тем, как её напечатали. Юлия Никитина.
Юлька смущённо и радостно заулыбалась, кажется, собиралась начать оправдываться, но столкнувшись со мной взглядом, неловко примолкла.
- Юля, иди домой, - попросила я её ещё раз.
- Конечно, я мешать не буду. Андрей Палыч, очень приятно было... увидеться, в смысле. Мы с Варей подруги. Соседки, - она ткнула пальцем в дверь своей квартиры. И снова добавила: - Очень приятно было с вами увидеться!
Я дверь закрыла, посмотрела Андрею в лицо, и от его выразительного взгляда вспыхнула.
- И нечего так на меня смотреть!
Он фыркнул мне вслед, но говорить ничего не стал, набирал номер на телефоне, я слышала мелодичный отзвук клавиш.
Моя жизнь снова начала превращаться в гавриловскую. Я очень остро это чувствовала. Сидела в кресле, смотрела в стену напротив, пыталась сосредоточиться и не забывать, что я всё ещё у себя дома, в родных стенах, где каждая мелочь мне знакома, а присутствие здесь Андрея не больше чем недоразумение, но слышала его деловой голос, доносящийся с кухни, шаги, звонок другого телефона из кармана его пиджака, и меня окружали, обступали со всех сторон, воспоминания, былые ощущения, и мне хотелось зажмуриться, заткнуть уши, отгородиться от всего этого, чтобы в тишине и покое в который раз заверить себя, что Андрей Гаврилов - это лишь моё прошлое, его невозможно вернуть, и мне нужно дальше жить с этой мыслью. Жить день за днём, не вспоминать, и себя этим не мучить. Но он был здесь, и это сводило меня с ума.
- Ты ведь не собираешься у меня остаться, правда? - вернула я Гаврилова к важной теме, когда он в комнату вошёл. Он всё ещё говорил по телефону, сделал мне знак помолчать, но я выпрямилась и теперь смотрела на него с решимостью. - Я тебя к себе не приглашала. И будь добр, отправляйся решать свои рабочие вопросы по месту жительства.
Гаврилова трубку от уха отвёл.
- Варя, я разговариваю с главным инженером области.
- Привет ему от меня! А тебе скатертью дорога!
Андрей недобро прищурился, но в трубку довольно добродушно проговорил:
- Лев Матвеич, давай завтра этот вопрос обсудим, хорошо? Я тут занят немного, с женой скандалю.
Я от такой наглости только рот открыла. А Гаврилов продолжал свой весёлый разговор:
- Да придём, конечно. Спасибо за приглашение. Давай, до завтра. - Телефон выключил, а на меня с претензией взглянул. - Человек бог знает что подумал.
- Что, интересно? Что ты жену приструнить не можешь? Посмей ещё раз меня женой назвать!..
- Так ты моя жена.
- Чёрта с два! Мы с тобой расстались, ты забыл? Расстались, и два года не виделись!
- Думаю, мы совершили ошибку.
- Что?!
Андрей на диван присел, локти на коленях пристроил, весь как-то подобрался, а когда мне в лицо взглянул, я прокляла всё на свете. Ненавижу, когда он так на меня смотрит, как на капризного ребёнка, чьи пожелания он готов выслушать и даже исполнить, лишь бы в доме мир и покой воцарился. На лице Гаврилова было написано: что желаешь, душа моя? Но прежде он выдвинет своё требование, а затем уже начнёт торговаться.
- Варя, я хочу, чтобы ты вернулась домой.
- Никогда!
- Ты не кричи, выслушай меня спокойно. Мы же оба знаем, почему мы тогда расстались.
- Вот именно, а ты, кажется, забыл...
- Тебе нужно было пожить одной, повзрослеть, понять, что такое самостоятельность, и я тебя отпустил.
- Что? Мы не поэтому расстались!
Но Гаврилов даже не слушал меня, продолжал вещать ровным тоном, и, кажется, этим пытался сбить меня с толка.
- Лидия Николаевна была права, когда говорила, что ты не созрела для брака. А потом столько всего случилось, и я понимал твоё стремление что-то сделать самой, чего-то добиться. Как ты сама сказала: пожить без Гавриловых. Но, милая, по-моему, прошло достаточно времени.
Я в волнении махнула рукой.
- Так, не вмешивай сюда бабушку!
- Почему? Она всегда говорила, что лучшего мужа, чем я, тебе не найти.
Этот нахал улыбнулся, а я руки в кулаки сжала.
- Она тебя плохо знала. Она понятия не имела, какой ты на самом деле... жук.
- Ты на меня злишься?
- А ты только сейчас это понял!
- За что?
- За всё, - отчеканила я. - Ты не меняешься. Ты и сейчас просто взял и явился ко мне, снова влез в мою жизнь. Преследуя свои корыстные интересы!
Андрей удивлённо вскинул брови.
- Корыстные интересы? - Укоризненно взглянул. - Варя. Если у меня и есть эти самые корыстные интересы, то они все для тебя. Чтобы тебе было хорошо.
Я пренебрежительно фыркнула.
- Какая жалость, что мне не шестнадцать, да, Гаврилов?
- В каком-то смысле, - признался он. - Но я серьёзно, Вареник, возвращайся домой. Мне надоело жить там одному.
- А ты женись.
- Так я и собираюсь.
- Не на мне!
Гаврилов изобразил изумление и смятение.
- А на ком?
У меня закончились слова и силы. Лицо руками закрыла, и у меня само собой вырвалось беспомощное хныканье. Я просто не знала, что делать.
- Варя, - повторил он, а у меня снова сердце сладко сжалось. Каждый раз, как Андрей меня по имени называл, я вспоминала, как долго не слышала его голос. Но я боролась с собой, и старалась не поддаваться, хотя Гаврилов откровенно меня соблазнял, и даже скрывать этого не собирался. С дивана поднялся и присел на корточки передо мной. Положил ладонь мне на колено, но я тут же её скинула. Гаврилов понимающе улыбнулся. - Ты хочешь, чтобы я прямо тебе всё сказал? Что я скучаю, что мне плохо без тебя. - Рискнул снова меня коснуться. - Я тебя люблю.
- Ты говоришь люблю, а я знаю, что тебе что-то от меня нужно.
- Конечно, нужно. Нужно, чтобы ты дома была, со мной, чтобы перестала злиться. Чтобы простила меня.
- С чего вдруг? Два года прошло, и вдруг сейчас тебе понадобилось от меня прощение!
- Не вдруг. Но я... терпел, боролся с собой.
Я окинула его скептическим взглядом.
- Ну-ну.
Андрей попытался изобразить возмущение.
- Что?
- Я видела, как ты с собой боролся. Блондинки, брюнетки... Агаты всякие.
Он красноречиво поджал губы.
- Агата - мой помощник. Причём, заметь, помощник, а не помощница. Это большая разница, она профессионал.
- Я уже представляю, в чём именно.
Его ладонь прошлась по моему бедру - небрежно, словно играючи, и Гаврилов мягко попросил:
- Не выдумывай. Я тебе клянусь: никогда и ничего. С ней, в смысле.
- За последнее пояснение отдельное спасибо тебе.
Он рассмеялся и уткнулся лицом мне в колени, а потом и вовсе щекой потёрся.
- Я не знаю, что тебе ещё сказать, - посетовал он. - И что пообещать. Всё, что захочешь. Но давай попробуем всё вернуть. Я с ума схожу. - Он голову поднял и посмотрел на меня. - Я не сплю, - объявил он, пытаясь вызвать во мне тревогу и чувству вины, - не ем, за тебя переживаю. Где ты, как ты. Тебя ведь нельзя оставить надолго, ты непременно во что-нибудь вляпаешься.
- Тебе так хочется думать.
Спорить Андрей не стал, хотя видно было, что ему хочется. Но кивнул и вновь провел ладонью по моему бедру, я уже начала с тревогой присматриваться к его руке.
- У меня сейчас совсем другая жизнь, - сообщила я ему, надеясь, пыл остудить. - И я совсем не думала, что ты... что тебе подобное в голову придёт.
Гаврилов разглядывал подол моей юбки, чуть задравшийся, на губах появилась неприятная усмешечка, а затем он поинтересовался:
- Это ты о своём недоделанном говоришь?
Я осторожно выдохнула, пытаясь справиться с душившим меня гневом.
- Если бы ты знал, как мне иногда хочется тебя убить.
- Я знаю, любимая. Мне тоже порой хочется тебя убить, но в этом весь смак наших отношений. Ты так не считаешь?
- Миша - очень хороший, - пылко начала я, а когда Андрей поднялся, в лицо ему посмотрела. Он же кивнул.
- Я не спорю.
- Тогда не обзывай его недоделанным!
- А какой же он? Лижет, лижет шефу задницу, а эффекта ноль. - Гаврилов упёр руки в бока. - То, что ты прикипела именно к такому человеку, говорит о многом. Я о нём всё выяснил, - он рукой махнул и усмехнулся. - Он тебе нужен для создания антуража. Мол, всё в моей новой жизни хорошо. Если бы ты всерьёз собиралась устроить... - он многозначительно кашлянул, - свою личную жизнь, выбрала бы совсем другого человека, а не этого... Ни рыба, ни мясо.
- Он очень хороший, - упрямо повторила я, ненавидя бывшего за то, что он так легко расставил всё по своим местам.
Андрей тоже свои слова повторил:
- Я не спорю. Но скоро он тебе надоест, и придётся искать следующего "Мишу". Который будет делать всё, что ты хочешь, уходить, когда ты хочешь, и не приставать к тебе, когда ты не в настроении откровенничать. Но подобное не делает тебя счастливой, я-то знаю.
- Конечно, - не удержалась я от язвительности, - ты сегодня уже говорил, что счастливой меня делает забота о тебе.
Андрей рассмеялся, наклонился ко мне и кивнул.
- Да, как это для тебя ни прискорбно.
Я его в грудь толкнула, Гаврилов на самом деле выпрямился, но взял меня за руку и на себя потянул, заставляя подняться.
- Варя, я прошу тебя дать нам всего один шанс. Я уверен, что у нас все получится.
Я в глаза ему посмотрела и серьёзно спросила:
- Что получится? Что у нас может получиться?
Гаврилов губами к моему лбу прижался.
- Мы уже всё перепробовали, Андрей.
- Мы не пробовали просто жить. Тебе так не кажется? Сначала Игорь, потом... идея-фикс с ребёнком, а просто жить мы забывали. А я хочу, слышишь? - Он голову мне запрокинул, моё лицо ладонями обнял. - Я, правда, хочу. Тебя, для себя, чтобы ты дома была, чтобы всё, что я делаю, - для тебя делаю, Варь, - не уходило в пустоту. И я не собираюсь больше ждать. Эти два года показали, что ждать нечего. Ты моя жена, я тебе это ещё тогда сказал, когда ты уходила. И ничего не изменилось. Не хочешь торопиться? Хорошо, давай сделаем всё постепенно. Тебе недели хватит?
Вот как с таким человеком разговаривать можно? И как ему можно отказать? Хоть кричи, хоть смейся, хоть ногами топай... "Тебе недели хватит, Варь?". Гаврилов в своём репертуаре.
Когда он вознамерился меня поцеловать, я поначалу ещё уворачивалась от его губ, стойко сопротивлялась, а потом по спине его кулаком ударила, когда Андрей рассмеялся. Всё-таки поцеловал, отстранился и в глаза мне заглянул. Волосы мне за ухо заправил.
- Надоела мне твоя новая жизнь. Давно надоела, но я же тебе обещал. Я терпеливый. Но я хочу свою жену обратно. Помнишь, как раньше? Чтобы в постели меня ждала, чтобы любила меня. А я ведь знаю, что любишь. Упрямая только, до жути.
Я отвернулась, но позволила себя обнять. Лбом к его подбородку прижалась и почувствовала, как Андрей губами к моим волосам прижался.
- Ты же знаешь, что дело не только в ребенке. Ты же знаешь, Андрюш.
- Знаю, но мы пережили. И даже больше, чем пережили. Теперь пора идти дальше. - Он заставил меня посмотреть на него. - Скажи мне честно, ты хочешь, чтобы я ушёл? Раз и навсегда, без надежды на... наше будущее. Варь, мы расстались, потому что всё равно была надежда, знали, что нужно просто переждать.
Возразить мне было нечего. Я стояла, прижавшись к его плечу, и чувствовала себя так спокойно, как давно не было. У меня ещё были силы покричать, поспорить, даже попытаться его выгнать, но разве я самой себе верила, что выгоню и вздохну свободно? Знала, что буду взбудоражена и даже рада этому состоянию, буду ждать, когда Андрей вернётся, и разразится новый бой, до победного конца, вот только за кем победа останется в очередной раз - пока неизвестно. Но разве суть в победе? Суть в самой битве, в участии, в азарте и в предвкушении финала. А если поверить в то, что больше всего этого не будет, и Андрей больше не придёт, не захочет прийти, становится грустно и тяжело от этой мысли. Мы с Гавриловым два года не виделись, но я всегда знала, что придёт день - и он появится, и моя жизнь сразу... превратится в жизнь, настоящую, как прежде, когда каждый день пусть и был похож на предыдущий, но был наполнен ожиданием чего-то важного, а зачастую и прекрасного. Это странно, говорить о Гаврилове и связывать с ним нечто прекрасное, но для меня это было так, много лет было так, и хотя я уверила себя когда-то, что всё пройдёно и не вернёшь, при мысли, что нужно отказаться от прошлого и будущего именно сейчас, в эту секунду, я испугалась. А Андрей просил о шансе, он просил вернуться и даже говорил, что любит. Говорил ведь, я запомнила.
Андрей меня сильно сжал, потом от пола приподнял, видимо, понял, что я готова сдаться.
- Какой же ты самоуверенный, Гаврилов, - поразилась я, и мысленно пожалела саму себя. Во что я ввязываюсь?
Он вроде бы моим словам удивился.
- Всегда таким был. Забыла, что ли?
Я его за шею обняла, по волосам потрепала, как раньше.
- Ничего я не забыла...
Обновление от 22.01
Знаете, что я больше всего ненавижу в Гаврилове? Это его телефон! Он никогда не унимался, даже ночью. Вечно что-то происходило, что требовало внимания Андрея и его контроля. За прошедшие два года я от этого отвыкла, но утром следующего дня все началось сначала. Мало того, что звонок разбудил меня в начале седьмого, так еще и часом позже, когда Андрей всеми известными ему способами пытался вернуть мне благодушное настроение, телефон снова помешал в самый неподходящий момент. Я в волосы Гаврилова вцепилась, потянула, заставляя его голову назад откинуть, а когда в глаза ему посмотрела, этот гад рассмеялся. Руками меня обхватил и поцеловал в плечо. И беспечно посоветовал:
- Не обращай внимания.
Мелодия, довольно агрессивная надо сказать, никак не смолкала. Я на плече Андрея повисла и застонала сквозь зубы, но уже от раздражения, а не от удовольствия. Зубами мочку его уха сжала, и Гаврилов все-таки зашипел от боли. На спину упал, ухо потер и за телефоном потянулся. А меня шлепнул, подгоняя.
- Не останавливайся, - попросил он.
Убить этого гада мало! Я смотрела на него сверху, руками в его грудь уперлась, потом спутавшиеся волосы с лица откинула. Андрей поглаживал меня по бедру, а сам прищурился, глядя на дисплей, потом телефон к уху поднес, и быстро проговорил:
- Агата, не звони мне.
Телефон полетел куда-то в угол спальни, я глазами его проводила, и наклонилась к Андрею, когда он меня вниз потянул. Он поцелуя хотел, а я с чувством проговорила ему в губы:
- Ненавижу тебя.
Он рассмеялся.
- Хорошо. - Перевернул меня на спину, у меня снова стон вырвался, но когда обняла его, улыбнулась. На поцелуй ответила, по волосам его рукой провела, и зажмурилась от чувства одуряющего счастья, которое на мгновение меня переполнило до краев. В ту минуту я не могла ни о чем думать: правильно я поступила вчера, оставив Гаврилова на ночь, или нет, мне просто было хорошо и спокойно, и чувствуя его - всего, целиком, не могла не радоваться этому. А уж как не радоваться любимому человеку, когда любовью с ним занимаешься, мне вообще неведомо.
Правда, чувство эйфории и неги проходит, и когда возвращаешься к реальности, особенно, когда она тебя не слишком радует, ощущаешь легкий озноб. От разочарования, сожалея, что все хорошее быстро заканчивается. После двух лет разлуки, мне бы хотелось Андрея привязать к себе, хотя бы на недельку. Но разве он согласится? Он же хронический трудоголик, ему во время отдыха тошно и тоскливо.
- Если я попрошу, ты уволишь Агату?
Гаврилов понимающе усмехнулся. Сидел на краю кровати, наклонился за носками, и оттуда сказал:
- Если я уволю ее, будет звонить кто-нибудь другой. Какой смысл, малыш?
- Смысл я еще выясню, - заверила я его. Ступню у него между лопаток пристроила, и пяткой надавила. Гаврилов довольно охнул, плечи расправил, а я, видя, что ему приятно, ногой его стукнула, чтобы не особо балдел. Андрей рассмеялся. Обернулся ко мне.
- Не выдумывай того, чего нет, - попросил он. - Она мой помощник, и больше ничего. Из-за Агаты тебе переживать не стоит.
- Ну да, я видела, как она одета.
- У нее муж и ребенок маленький.
Я презрительно фыркнула.
- Можно подумать, тебя это когда-то останавливало.
- Всегда. И не надо делать из меня бабника, у меня на это, банально, нет времени.
- Лучше бы у тебя желания не было, - проговорила я негромко, когда Гаврилов с кровати поднялся. На это замечание он никак не отреагировал, даже не хмыкнул. Прошел к зеркалу, посмотрел на себя и в задумчивости потер заросший за ночь подбородок.
- Есть чем побриться?
Я кивнула.
- Депилятор.
- Очень смешно. Но сам факт меня радует, - он ухмыльнулся, глянул на меня через плечо, а я в него подушкой запустила.
Несмотря на мое ворчание, пришлось этим утром к плите встать. Еще одна отрицательная черта в Гаврилове - он поесть любит. Одно время у него вообще странная идея возникла - научить меня готовить. Даже на курсы какие-то кулинарные записать меня хотел. Я тогда прямо сказала, что эта затея меня совершенно не радует, и если ему мало того, что я сижу и любуюсь им, пока он ест, а ему хочется, чтобы я по несколько часов в день у плиты простаивала, дабы его побаловать, то он окончательно обнаглел. Деньги есть? Найми кухарку, а я буду сидеть с тобой за столом и любоваться. Чем именно я любуюсь, когда он жует, я никогда не поясняла, но это даже к лучшему, не зачем ему знать, о чем я на самом деле думаю в такие моменты.
Но пока у меня кухарки нет, что может послужить дополнительным доводом для давления на меня, если я жаловаться начну, я решила любимому яичницу пожарить, зная, что он терпеть не может уходить по утрам из дома голодным. Я аккуратно разбивала яйца, следя за тем, чтобы скорлупки в сковороду не попали, солила, перчила, включила кофеварку, потом достала хлеб. Он был не очень свежий, что и не мудрено, если вспомнить, сколько дней я пряталась и на улицу не выходила. Завтрак я готовила с большим воодушевлением, едва ли не напевала себе под нос, а все для того, чтобы не слышать голос Андрея из комнаты, который с кем-то по телефону ругался. Меня это злило, но я мысленно уговаривала себя, повторяя раз за разом, что любимого человека нужно принимать со всеми его недостатками. У Гаврилова из существенных только один - трудоголизм, и я знала, на что подписываюсь, когда вчера позволила ему остаться. По крайней мере, должна была знать. Но, кажется, желание рассудок пересилило. Ведь когда-то клялась, что не позволю больше Андрею Гаврилову себя запутать и заставить забыть, насколько коварен он бывает.
- Ух ты, даже посолить не забыла, - вроде бы удивился Андрей, приступая к завтраку. Я изобразила улыбку, а потом ткнула его кулаком в бок. Гаврилов рассмеялся, а потом кивнул в сторону прихожей, когда в дверь позвонили. - Открой, это ко мне.
- Начинается!
За дверью оказалась целая толпа народа. Два охранника, Агата, чересчур деловая, и замыкала процессию Юлька, которую охрана попыталась от двери оттеснить, но куда там! Для этого надо Юльку знать. Я с полминуты наблюдала за тем, как она дюжего охранника обойти пытается, самые натуральные подсечки делает, потом сжалилась и сказала:
- Пропустите её. Это ко мне.
Молодой человек без лишних слов отступил, подружка встряхнулась, наградила его надменным взглядом и вплыла в мою квартиру. Поинтересовалась:
- Что у тебя происходит?
- Ничего. Гаврилов на работу собирается.
Юлька впилась взглядом в мое лицо, я по глазам видела насколько ей любопытно, но пускаться в долгие объяснения, когда в квартире полно чужих людей, я посчитала невозможным.
- Приходи, когда он уедет, - попросила я. - Я их всех скоренько выпровожу.
Юлька ушла, она, вообще, после появления Гаврилова, казалась чересчур покладистой. А я в комнату бочком проскользнула, стараясь не думать о том, что все здесь в костюмах, а я в легком халатике, и из-за этого чувствую себя неуютно. Я вошла, встретилась взглядом с Агатой, заметила, как та присматривается ко мне, прямо скажем, с настороженностью, видимо, решить пытается, насколько я опасна и нежелательна в компании ее шефа, но ничем своего неодобрения выказать не старается. Видимо, привыкла начинать рабочее утро в квартирах незнакомых девиц. Я на Гаврилова с большим подозрением уставилась, а тот, как почувствовал, обернулся, указал на меня рукой, и сообщил во всеуслышание:
- Хочу представить всем, кто незнаком: Варвара Андреевна, моя жена.
Я рот в удивлении открыла вместе с остальными, но не потому что имени своему удивилась, а позабытому статусу жены. Агата на меня непонимающе таращилась, потом хмуриться начала, и лишь один человек, охранник, приветливо мне кивнул.
- Рад, что вы вернулись, Варвара Андреевна.
Я к парню присмотрелась, его лицо мне показалось знакомым, и тогда уже кивнула, но заинтересовалась:
- А откуда я вернулась?
- Из Парижа, - влез Гаврилов, за плечи меня обнял и развернул в другую сторону, чтобы моя потрясенная физиономия никого не смущала.
- В Париже? - зашипела я на него, когда мы ненадолго одни остались. - Ты всем сказал, что я в Париже была? Спятил?
- А что? Предлагаешь всем рассказать, что ты сидела в аквариуме, в торговом центре, и впаривала горячие путевки в Турцию населению?
Я в негодовании оттолкнула его руку, которая оказалась в опасной близости от моей груди.
- Не смей меня трогать, Гаврилов. Ты врун и лицемер.
- Вареник...
Мы вместе посмотрели на Агату, которая заглянула в комнату. Ей, по всей видимости, не терпелось уйти, она не понимала, что же все-таки происходит, и шефа поторапливала, хоть и не так рьяно, как бы мне того хотелось.
- Давай поговорим об этом, когда я вернусь. После обеда.
Я окинула его недоверчивым взглядом.
- Ты приедешь после обеда?
Андрей улыбнулся.
- Обещаю.
- Ах, ну да, сегодня же суббота!
Он рывком притянул меня к себе и быстро поцеловал.
- Именно.
Конечно, я ни на минуту не поверила, что он вернется пораньше. Нашел дуру ему верить. Но позволила себя поцеловать на прощание, и даже до двери проводила, но с одним намерением - запереть ее на ключ, когда она за Гавриловым закроется. Вот только сердце колотилось, и совсем не от злости, по крайней мере, не только от нее. Я чувствовала странное возбуждение, и даже когда отталкивала Андрея от себя, объясняя свое поведение праведным возмущением из-за его постоянного вранья и притворства, я чувствовала себя живой и счастливой от его близкого присутствия. Саму себя одергивала, понимая, что слишком увлекаться нельзя, Гаврилов ведь тот еще жук, неизвестно чем закончится возобновление наших отношений.
Хотя, он меня женой назвал.
- Ты мне больше не подруга, - обиделась Юлька, когда услышала о причинах появления в моем доме Гаврилова. - Скрывать от меня такое.
Не зная, как объяснить подруге свое молчание, я малодушно отвернулась и покаянно опустила голову, но угрызения совести были не слишком сильны, потому что уже в следующую минуту я упала на подушки и улыбнулась, вспоминая подробности прошлой ночи. Все-таки любимый мужчина - это совершенно особые ощущения, острые и яркие. Особенно, когда он знает, как доставить тебе удовольствие. Так что, не мудрено, что у меня сердце радостно подпрыгивает при малейшем воспоминании, а каждый всплеск возмущения, тонет в его неровном стуке.
- И что теперь? - спросила Юлька, когда немного успокоилась. Сидела на краю постели, сложив руки на груди, и хмурилась от созерцания моей мечтательной физиономии.
- Понятия не имею, - призналась я.
- Вернешься к нему?
- Думаешь, он мое мнение спросит? Это же Гаврилов!
- Судя по твоей улыбочке, тебе это нравится.
- В некоторые моменты это очень приятно, - призналась я.
Конечно, я не стала рассказывать Юльке все подробности нашей с Андреем жизни, промолчала про Игоря и, вообще, про свое первое замужество умолчала, я не готова была к такому разговору, подружке и интимных подробностей о Гаврилове будет достаточно. Она еще несколько часов не оставляла меня в покое, задавала вопросы, и хмурилась, когда я начинала от нее отмахиваться. И в итоге вновь начала сокрушаться:
- Как ты могла такое от меня скрыть?
Я легко пожала плечами и отвернулась от нее.
К моему огромному удивлению, Гаврилов на самом деле появился днем. Не в восемь вечера, как я рассчитывала, а в три часа дня, причем переодеться успел, и не выглядел усталым, не смотря на бессонную ночь. Просто идеальный мужчина. Вот бы еще цветы подарил, ему вообще бы цены не было, но он вместо этого пластиковую карту мне преподнес, и с чарующей улыбкой сообщил, что лимит на ней не ограничен.
Я банковскую карту между пальцев покрутила, пытаясь изобразить равнодушие, потом в карман сумки сунула.
- Какой милый подарок.
- Я знаю, чем жену порадовать.
- Что ты пристал к этому слову?
- А мне нравится. И ты быстрее вспомнишь что к чему.
- Можно подумать, что ты помнишь. Что за бред про Париж ты сегодня утром нес?
- А что я, по-твоему, должен был всем сказать?
- Что мы расстались? - невинно предположила я.
Гаврилов упер руки в бока и грозно взглянул на меня.
- Какая ты умная.
- Поумнее некоторых, которые сочиняют байки про Париж. Что, по-твоему, я там делала два года?
- А кого это касается? - он развел руками. - Я к тебе регулярно ездил.
Я лишь ахнула.
- Ну ты и гад!
Гаврилов тут же на попятную пошел.
- Если бы ты не была такой упрямой, могла бы и уехать в Париж на несколько месяцев. Проветрилась бы, успокоилась... Все было бы по-другому!
- Если бы ты знал, как мне хочется тебе двинуть.
- Я готов. Что для любимой женщины не сделаешь?
Весь вечер прошел в похожих пререканиях. Что нам не помешало сходить, поужинать в ресторан, а после пылко помириться. Гаврилов еще в машине начал атаку, я совсем потерялась в его поцелуях, и до сих пор не понимаю, как смогла устоять и отказаться, когда он начал меня зазывать домой. То есть, к нам домой. Он всеми правдами и неправдами пытался меня туда заманить, видимо, для того, чтобы обратно не выпустить. Это я ему и сказала, он глаза на меня вытаращил и, вроде бы, даже обиделся на мое недоверие, вот только я ни капельки не поверила.
В общем, выходные у меня вышли весьма насыщенные, я уже, признаться, и забыла, что значит сутки из постели не вылезать. Но не потому, что мужчина настойчивость проявляет, а потому что самой не хочется от него отрываться. За сутки, что из дома не выходили, мы с Андреем успели раз десять поссориться, столько же помириться, и еще раз пять результат закрепить. Многое обсудили, вот только имени Игоря ни разу не упомянули. Не знаю, как он, а я намеренно избегала этой темы, стараясь думать лишь о том, как по Андрею соскучилась и истосковалась. Иногда замирала, чувствуя, как он прикасается ко мне, гладит, слышала его неразборчивый шепот, и совершенно спокойно говорила в ответ: люблю. Такое ощущение, что все вернулось на десять лет назад, когда слово "любовь" само по себе возбуждало. Когда ничего было нельзя, но так хотелось - до дрожи, до болезненного стона, плюнуть на все препятствия и запреты, заняться сексом, не думая о последствиях. Сейчас же можно было все, но я по-прежнему думала о последствиях, чем Андрея порой злила, ему хотелось, чтобы я не забивала голову проблемами, переложила все на него, как когда-то, и просто любила. Но так просто уже не получалось, мне давно уже не семнадцать, и если в моем характере, с возрастом, и появилась какая-то черта, так это настороженность. Я теперь всегда ждала от судьбы подвоха, и не могла ничего поделать с глубоко засевшей в душе подозрительностью.
Вечером воскресенья мы отужинали у Юльки. Она сама нас пригласила, при этом краснела и смущалась, чем меня позабавила, правда, в конце все испортила, заявив, что я, наверняка, морю Гаврилова голодом. А тот, жук такой, взял и согласился. А потом еще, сидя на Юлькиной кухне, нахваливал ее голубцы, и на меня со значением поглядывал. Я, в конце концов, фыркнула.
- Даже не мечтай, - сказала я. - Не будет тебе такого счастья, как домовитая жена, ты не заслужил.
Гаврилов скорчил кислую рожу, но потом взял меня за руку и ободряюще улыбнулся.
- Ничего, я тебя не за это люблю.
Мы глазами встретились, я нахмурилась, а Андрей рассмеялся. Я же рукой на него махнула.
- Что ты все фыркаешь на меня? - спросил Гаврилов, когда мы вернулись в мою квартиру и закрыли за собой дверь. Остановились в темноте, он меня к двери прижал, подбородок мне поднял и выдохнул прямо в губы. - Фыркает и фыркает... Котенок упрямый.
- А почему тебе нравится все то, чего я не умею?
Его губы раздвинулись в улыбке.
- Глупости, Варь. Ты мне нравишься, и прекрасно это знаешь. Я готов мириться с любыми твоими недостатками.
- У меня нет недостатков.
Он тихо рассмеялся.
- Точно. Я забыл...
Я его за шею обняла и на поцелуй ответила. Руки Андрея разбирались с моей одеждой, освобождая меня от нее, и вскоре я оказалась прижата голой спиной к прохладной дерматиновой обивке входной двери. Андрей меня приподнял, я ногами его за талию обхватила, запустила пальцы в его волосы, а потом за уши схватила.
- Ты меня любишь?
- Варя...
- Только меня? - требовательным шепотом поинтересовалась я.
- Конечно, только тебя. - Целовал меня, под ягодицы поддерживал, прижимал к себе, и дышал, как паровоз, щекоча мою щеку своим дыханием. - Кого мне еще любить?
Я улыбнулась в темноте, щеки его ладонями обхватила, поцеловала в губы, а после уже активно засопротивлялась, требуя, чтобы он меня на пол опустил. Принялась его джинсы расстегивать, да с таким воодушевлением, что Андрей рассмеялся.
- Хочешь здесь? - Развернул меня и подсадил на трюмо. - У зеркала?
Звонок в дверь застал нас врасплох. Мы в темноте замерли, я руки из штанов Гаврилова достала, как раз перед этим снять их собиралась, и прислушалась.
- Это твои, - шикнула я на него.
- Юлька твоя, - отозвался он.
Я кофточку на груди запахнула, и вздрогнула от повторившегося звонка.
- Чего делать-то?
- Открывай.
- А ты штаны надень!
Мы впопыхах приводили себя в порядок, времени прошло совсем немного, а мне показалось, что вечность. Я пуговицы на кофте застегнула кое-как, про себя думая, что если это все-таки Юлька, то я ей по лбу дам, честное слово. Подгоняемая возмущенными мыслями, я замок отперла и дверь распахнула. Уставилась Мише в лицо в полной прострации. Он улыбался, а у меня из головы последние здравые мысли вылетели. В дверную ручку вцепилась, и, кажется, начала краснеть. В панике опустила глаза к своей груди, проверяя, правильно ли я пуговицы застегнула. Оказалось, что лишь с одной ошиблась.
- Варь, не ждала? А я в ресторан заехал.
Миша продемонстрировал мне фирменный пакет, улыбнулся шире, а я все-таки покраснела, и в панике обернулась, когда в прихожей свет включился. Гаврилов носом шмыгнул, разглядывая гостя, а я виновато прикусила губу, глядя на Андрея без футболки и в сползающих с бедер, расстегнутых джинсах. Он еще так красноречиво подтянул их, пуговицу застегнул, и сдавленно кашлянул. А я на Мишу оглянулась. Он без сомнения Гаврилова узнал, даже полуголого, и теперь переводил растерянный взгляд с него на меня, отступил на шаг, рот открыл, но что сказать так и не придумал. Затем все же поинтересовался:
- А что происходит?
Я обхватила рукой горло, и на самом деле выглядела взволнованной. Такую неловкость чувствовала... Давно со мной подобного не случалось, помнится, я даже не настолько сильно смутилась, когда в бассейне поскользнулась и вверх тормашками в воду полетела, и меня целая команда пловцов вылавливала, потому что я с перепугу едва не захлебнулась.
Но сейчас, реально, хуже.
- Миша, я тебе все объясню, - заверила я его, но таким тоном, словно оправдываться собралась, самой противно стало.
Покачнулась, когда Гаврилов за дверь взялся и чуть дернул ее на себя.
- А кто тебя пустил? - поинтересовался он у Миши. - Охрана внизу... Вот лентяи. Сказано же было, никого не пускать, пока я с женой мирюсь.
Я его локтем пихнула, а Миша повторил за ним:
- С женой? - На меня уставился, а я покаянно опустила глаза, потом даже зажмурилась от ужаса.
Андрей же спокойно кивнул.
- С женой. Родной и любимой. Долгожданное воссоединение после двух лет разлуки. Что еще объяснить, паренек?
- Ты замолчишь или нет? - шикнула я на "любимого", а тот на меня посмотрел, взглядом просверлил, потом бесцеремонно от двери отодвинул, и сказал: - Иди в комнату.
- Что? - перепугалась я. - Что ты собираешься делать?
- Ничего, гостя провожу.
- Андрей!
Он подтолкнул меня в комнату.
- Иди, сказал.
Я кинула взгляд полный паники на Мишу, надеясь, что тот его правильно расценит и кинется бежать, но в следующую секунду Гаврилов из квартиры вышел и дверью перед моим носом хлопнул. Я тут же подошла и ухом к ней прижалась. Чуть не упала, когда дверь снова приоткрылась.
- Я что тебе сказал делать?
Я по закрытой двери кулаком вдарила, но кто это заметил?
Гаврилов в спальне появился минут через десять, довольный, улыбающийся, на постель повалился и сразу ко мне полез. За что по носу получил, правда, не впечатлился, только рукой его потер.
- Чего дерешься-то?
- Что ты сделал?
Он вздохнул.
- Убил и закопал. Что ерунду-то спрашиваешь? Поехал твой недоделанный домой, расстроенный, но целый и невредимый.
- Поклянись!
- Чем, интересно? - и руку к моей груди протянул. Я по руке его стукнула, и Гаврилов глаза к потолку возвел. - Клянусь.
Я дыхание перевела.
- Хорошо, если так.
Его пальцы игриво пробежались по моему животу.
- На чем мы остановились?
Я только головой покачала, удивляясь чужому нахальству.
- Ты - сексуальный маньяк.
Он ухмыльнулся.
- Радуйся, глупая. Или отвыкла от хорошего?
Когда он к моей груди наклонился, я его по затылку тюкнула, но потом на подушках откинулась, решив, что все складывается не так уж и плохо. Гаврилов не орал, не угрожал и не сучил ногами от бешенства. И если Миша на самом деле уехал домой живой и невредимый, то чего, спрашивается, мне ещё желать? Выбрала в мужья бандита, как бабушка когда-то сказала, так приспосабливайся, усмиряй его нрав, учись.
Не знаю, как у меня получалось усмирять нрав Гаврилова, но он со мной управлялся ловко. Наверное, именно поэтому, по истечении недели, которую он мне отвёл на раздумья, я уже сидела на чемоданах, готовая вернуться к нам домой, и даже не скажу, что сильно радовалась этому факту. Просто приняла как должное, придя к выводу, что Андрей меня в покое теперь уж точно не оставит и выбора у меня попросту нет. Он каждый день мне повторял, что знает, как для меня лучше.
- Ты просто упрямишься, - говорил он, глядя мне в глаза. - Я понимаю, что ты за два года привыкла к самостоятельности, - в этом месте он неизменно поджимал губы, видимо, сам переставал верить тому, что говорит, - но я не собираюсь запирать тебя дома. И уж тем более мучить и издеваться над тобой, как тебе подружка нашёптывает, - вот тут уже я хмуриться начинала. - Просто хочу, чтобы ты вернулась ко мне. - Андрей наклонялся, чтобы поцеловать меня, игнорируя мой недоверчивый взгляд. - Ты ведь меня любишь... И, по-моему, уже пора поставить точку в наших неопределённых отношениях.
- Давай начнём всё сначала, - в конце концов пришла я к решению. Это произошло дня три назад, мы лежали в постели, за окном уже совсем темно, а у нас сна ни в одном глазу. Лежали в тишине, темноте, и каждый о своём думал. Я только чувствовала, как Андрей осторожно водит ладонью по моей голой спине, поглаживает, иногда прочерчивая пальцем линию от моего плеча к пояснице. Именно в ту минуту, ощущая невероятный покой, я и решилась. - Я не хочу продолжать, - шепнула я. - Не хочу вспоминать обо всём. Хочу начать все сначала.
Его ладонь легла на мой затылок, и он мою голову к своему плечу прижал.
- Всё будет так, как ты захочешь. Я всё сделаю для тебя.
Я осторожно пошевелилась, голову подняла, дотронулась до его лица.
- У нас не будет детей.
Гаврилов вздохнул, недовольный тем, что я снова поднимаю эту тему.
- Будет, малыш. Но даже если и нет... У меня ты будешь. А у тебя я. Это уже немало.
После секундного размышления, я кивнула.
- У меня, правда, никого нет, кроме тебя. Я всегда это знала.
Я почувствовала прикосновение его губ и на поцелуй ответила, а после снова легла, обняв его и пристроив голову у него на груди. Я так его любила в тот момент... Ночью.
Ночью всё по-другому! Ночью и Гаврилов другой. Покладистый, нежный и для меня готовый на всё. А утром он первым делом достал мои чемоданы из шкафа, выглядел при этом таким довольным, будто пари выиграл, и я снова возмутилась. Неужели нельзя проявить побольше деликатности? Чтобы я не чувствовала себя сдавшейся раньше времени слабачкой?
И вот настал день переезда. Я прощалась со своей квартиркой, которую когда-то с такой любовью обставляла, собираясь прожить в ней едва ли не всю оставшуюся жизнь, ходила по комнатам, оглядывая пустые стены, и отговариваясь тем, что проверяю - не забыла ли чего. Юлька бродила за мной следом, была мрачна и печальна, а я в который раз задумалась о том, почему Гаврилов отнёсся к ней с настороженностью. Вроде бы, подружка перед ним млела, выполняла всё, о чём Андрей её просил, ужинами кормила, а Гаврилов если и улыбался ей, был вежлив, то посматривал всё равно с подозрением. Я замечала. Стоило Юльке отвернуться, Андрей принимался изучать её исподтишка, словно чего-то ждал от неё. Я как-то попыталась его расспросить, но он сделал вид, что удивлён моими вопросами, и, в итоге, попросту отмахнулся. Сказал, правда, что если мне нравится с ней сплетничать и по магазинам гулять, то он не возражает. Можно подумать, что его возражения могли бы развести меня с единственной в моей жизни подругой. Поначалу, после разговора с Андреем, я забеспокоилась, но обдумав всё хорошенько, решила, что лучше мне к нему с разговорами о Юльке не лезть. Зачем ворошить его подозрения? Да и вообще, дело, скорее всего, в Юлькиной профессии. Ну не любит мой благоверный журналистов, даже столь мелких сошек, как моя подружка. Которая уже умудрилась ему не угодить, написав про него небольшую статью в губернской газетёнке. Вот забудется этот эпизод, и перестанет Андрей из-за неё напрягаться.
- Я буду по тебе скучать, - буркнула Юлька и отвернулась от меня. - Мы ведь столько лет с тобой прожили через стенку!
Я подошла и обняла её сзади.
- Два года, Юль.
- И что, это мало? Я ни с одним своим мужем столько не прожила!
- Мне это льстит.
- Не смейся!
- Да не смеюсь я, - поспешила я её успокоить. - И нечего переживать. У меня будет автомобиль с водителем, я всё равно буду приезжать сюда быстрее, чем ты трубку положишь. К тому же, ты все равно всегда опаздываешь, так что не заметишь.
Подружка вздохнула, и её плечи опустились. Но она тут же их расправила.
- Ладно уж, поезжай к своему Гаврилову. Надо же тебя замуж выдавать, в конце концов. А в Мишу я всё равно никогда не верила. Знаешь, а я тоже замуж выйду! За Аркашу! А что? Он хороший.
Я не стала с ней спорить, момент был не подходящий, и поэтому только улыбнулась. А Юлька, захваченная этой затеей, возбуждённо продолжила:
- Будем мы с тобой замужние, серьёзные, и будем дружить семьями. Да?
Я кивнула.
- Обязательно.
Просто мечтаю дружить семьями с Аркашей.
Я никому не признавалась, даже Андрею, но я боялась возвращения домой. Боялась, что войду, и меня с головой накроют воспоминания. Как по-другому может быть? Но пугали не сами воспоминания, а то, что они не захотят отступить и не дадут мне жить спокойно. И не получится тогда никакой новой жизни - спокойной и с чистого листа, о какой мечталось. Когда из машины вышла, в руку Андрея вцепилась, а взгляд скользил по знакомому фасаду, огромному количеству окон, по увитому плющом левому крылу дома. Плющ разросся сильно, это единственное изменение, которое мне в глаза бросилось.
- Дом, - сказал Гаврилов, а я нервно сглотнула.
Дом, мысленно согласилась я. Дом, каким я его помню.
Прошло несколько минут, прежде чем я опомнилась, перестала рассматривать знакомые окна, и оглянулась, поняла, что во дворе люди, суета, мои чемоданы в дом несут, ворота закрываются, охранники между собой переговариваются. Вот она, моя жизнь. Мир комфорта, который для меня Андрей создал, ценой невероятных усилий, и из которого я сбежала когда-то. Сбежала, чтобы вернуться, с надеждой начать всё сначала. Я ведь готова?
Андрей мою руку сжал, и я слабо улыбнулась.
Это удивительно, но всё осталось на своих местах. Я ходила по комнатам, трогала вещи, заглядывала в шкафы, и мне всё было знакомо. Только одна комната изменилась, чему я совсем не удивилась. Сама остановилась в нерешительности перед дверью, выждала пару секунд, затем заглянула. Когда-то это была наша с Игорем спальня, а теперь... комната была заставлена какими-то коробками, завалена пакетами, в общем, ненужными и лишними вещами.
Я дверь закрыла, и обернулась, почувствовав чей-то взгляд. Дёрнула плечом, якобы безразлично.
- Я ищу вазу, бабушкину. Не помнишь? Тяжёлая такая, хрустальная.
- Не помню. Но найдём. Всё здесь, Вареник.
Я подошла и рукой по его плечу провела.
- Это хорошо.
Новость о том, что в доме хозяйка появилась, не все восприняли с восторгом. Людей в доме было в избытке, одной прислуги человек шесть, зачем такое количество - не знаю, раньше всегда обходились тремя, включая кухарку. Сменами они, что ли здесь работают? Наверное, удивление и сомнение на моём лице были легко читаемы, потому что девушки в строгой униформе поглядывали на меня напряжённо, словно я прямо сейчас начну им вопросы задавать, а потом уволю. Я решила промолчать. Хоть и было что сказать, я гостиную придирчивым взглядом обвела, но решила, что в первый вечер не стоит устраивать разборки. Андрей вон каким гоголем ходит, довольный, словно не жену в дом привёз, а трофей из дальних странствий.
Но всё это были мелочи - кладовка вместо спальни Игоря, огромное количество ненужной прислуги, моё волнение при виде каждой знакомой статуэтки на каминной полке. То, что меня на самом деле насторожило, точнее, кто, так это экономка, по крайней мере, в этом качестве мне её Гаврилов представил. Я на неё посмотрела и тут же нахмурилась. Женщина глядела на меня исподлобья, откровенно недружелюбно, мне так показалось в первый момент, но потом пришла мысль, что она, возможно, по натуре неуживчива и всегда всем недовольна. Потому что взгляд, который она на Андрея обратила, тоже особо тёплым назвать было нельзя. Хмурая, сутулая, одета во всё темное, на вид лет пятьдесят, она молча кивнула, когда Гаврилов представил меня, как жену, и не подумала представиться в ответ. Андрея, правда, это не смутило, он сделал это за неё, объявив мне:
- Это Раиса Назаровна, Варь. Она следит здесь... - Он неопределённо махнул рукой. - За всем следит, в общем.
- Ужин подадут в семь, Андрей Палыч, - сообщила экономка странно глухим, каким-то замогильным голосом.
Я руку в бок уперла, провожая её взглядом. Потом на Гаврилова посмотрела, и отчего-то шёпотом поинтересовалась:
- Кто это?
Он пожал плечами.
- Экономка.
- А ты не боишься, что она тебя отравит?
- Варь, что за глупости? - Он подошёл, захливатски улыбнулся, а потом подхватил меня и приподнял от пола. Я ахнула и засмеялась.
- Отпусти!
Андрей лицом в мою грудь уткнулся.
- Варька, как же я рад, что ты дома. Хочешь, я теперь всегда тебя на руках носить буду?
- С ума сошёл? - в шутку возмутилась я. - А работать кто будет?
- Эх ты, корыстная девчонка. Я ей про любовь, а она мне про деньги.
Я ладони на его щёки положила, потом поцеловала.
- Начинаем новую жизнь?
Он кивнул.
- Начинаем.
Начали со скандала. Он грянул через два дня, после Юлькиного визита. Она приехала утром, видно, специально время выбрала, чтобы Гаврилова дома не было. Шикарно въехала на своей "девятке" во двор, зазывно улыбнулась мальчику из охраны, который поспешил дверь машины открыть, чтобы помочь ей выйти, а когда меня увидела, взвизгнула, подпрыгнула, и кинулась навстречу, обниматься.
- Варька, как я соскучилась! Очень-очень соскучилась! - Оглянулась на охрану. - А тебе вот, смотрю, скучать некогда.
Я лишь фыркнула.
- Нашла развлечение.
- Ах, ну да, у тебя же муж есть.
- Ну, пока не муж. Пока все в планах. Ты завтракала?
- Нет, я на всё готовое приехала.
Я рассмеялась, и повела её в дом. Пока стол накрывали ко второму завтраку, я Юльку по комнатам провела, показывая, рассказывая и выслушивая её восторженные восклицания. Юлька, как ребёнок, везде лезла, всё трогала, и готова была посидеть в каждом кресле этого дома. Радовалась всему, и только глаза таращила, когда в комнату кто-нибудь заглядывал. Замолкала, а потом смеялась. Если честно, мне в последние дни не хватало её живости и суматохи, которую она создавала. Я наблюдала за подружкой с удовольствием, и на собственный дом другими глазами посмотрела, менее серьёзно.
- Круто, Варька. - Юлька облокотилась на стол, столовую взглядом обвела, а потом ладонью по скатерти цвета слоновой кости провела. - Вот так и должны жить люди.
- Все? - заинтересовалась я.
- Ну... нет, конечно. Но мы с тобой точно! - Она взглянула на девушку, которая поставила на стол тарелку со свежими булочками. Пальцы к губам прижала, и фыркнула от смеха, когда девушка отошла. А потом шёпотом мне сообщила: - Женю на себе Аркашу, и раскручу его на такой дом.
- А он потянет? - не поверила я.
- А ты думаешь, только Гаврилов твой может? - Она выпрямилась, сразу посерьёзнев. - Кстати, о Гаврилове. Ты газеты читала?
- Я, вообще, их не читаю, ты же знаешь.
- Знаю. Поэтому привезла тебе экземплярчик. - Юлька достала из сумки сложенную трубочкой газету, и мне протянула. - Вот, полюбопытствуй. А потом объясни, почему ты такая жуткая подруга, что ничего никогда мне не рассказываешь.
- Интересно, что ещё я тебе не рассказала?
- Почитай, почитай.
Я газету развернула, и тут же взглядом наткнулась на фотографию благоверного на главной странице. Большое такое фото, Гаврилов выглядел важным и занятым, а сверху заголовок: "Готов ли город довериться бизнесу?". Я глазами статью пробежала.
- И что всё это значит?
Юлька прожевала, отпила кофе, и ткнула рукой, в которой надкусанную булочку держала, в газету.
- В депутаты собрался.
- Кто? - переспросила я, хмурясь и раз за разом вчитываясь в текст.
- Твой, кто! - Рот открыла. - Ты что, не знала? Он тебе не сказал?
Я глаза от газеты отвела и уставилась в окно. Сурово поджала губы.
- Не сказал. - Я из-за стола поднялась и вот тут уже возмутилась в полный голос. - В какие депутаты он собрался? Он же сидел!
Юлька заинтересовалась.
- Гаврилов сидел?
Я ткнула пальцем в ее сторону.
- Только попробуй об этом заикнуться где-нибудь.
Юлька замотала головой.
- Что ты, что ты...
Я остановилась перед ней.
- Но если серьёзно, Юль, как он может избираться?
Она плечами пожала.
- Кто их знает... Вообще, если серьёзно, Варь, кто у нас не сидел? Каждый второй. А если судимость погашена... А вообще, - Юлька взмахнула вилкой, - я никогда не слышала, что Гаврилов сидел. А я всё-таки журналист. И не усмехайся, журналист. У нас в редакции чего только не обсуждают. Вот Гришка Савельев, он спит и видит, как кого-нибудь разоблачить. Мэра там, или твоего же Гаврилова. Если бы он знал, что у того срок за плечами, он бы спать перестал.
- Я не понимаю, что ты мне сказать хочешь.
- Я о том, что Гаврилов, скорее всего, очень хорошо прикрыл тылы. Перед тем, как решил пойти во власть.
За моей спиной скрипнула дверь, я резко обернулась и увидела Раису Назаровну. Та меня взглядом посверлила, потом Юльку пробуравила, и ушла, плотно и почти бесшумно прикрыв дверь. Я на подругу посмотрела, заметила, что у той челюсть отвисла.
- Кто это?
Я испустила раздражённый вздох.
- Призрак этого дома, - сказала я и стукнула себя газетой по коленке.
После Юлькиного ухода, я никак не могла успокоиться. Прошлась по саду, раздумывая о том, что узнала, но успокоение не приходило. Мне хотелось Андрея убить. После того, как я узнала эту несущественную деталь, которую он от меня скрыл, все события прошедших двух недель, собрались в моём сознании воедино, как мозаика. Ещё недавно я задавала себе вопрос: почему именно сейчас Гаврилов решил со мной помириться, а теперь всё встало на свои места. И оставалось только посмеяться над собой, над своей доверчивостью. Ведь знала, что нельзя ему верить! Что за всеми словами о любви скрывается что-то другое, подтекст, выгода, которую Андрей по привычке выискивает.
Он меня снова обманул! Мерзавец.
Дозвониться до него было невозможно. Я звонила по всем известным мне номерам, но мне либо отвечали секретари, либо Агата. Я дважды на неё нарвалась, и когда поняла, что ничего лучшего не дождусь и не добьюсь, потребовала от неё передать Гаврилову дословно:
- Дословно, слышишь? Если он не приедет домой в течение часа, то я с ним разведусь ещё до того, как он успеет произнести слово "свадьба"! - рявкнула я напоследок, трубку телефона на базу сунула и подошла к окну, из которого были видны главные ворота. Буду ждать этого предателя и вруна.
Андрей приехал за две минуты до истечения объявленного мною срока. Я лишь мстительно усмехнулась, наблюдая, как он к дому идет. Вышла навстречу, увидела его в холле, но даже головы не повернула и не сказала ни слова, сразу стала подниматься по лестнице на второй этаж. Он за мной направился, руку протянул, чтобы дотронуться до меня.
- Вареник, что происходит-то? Ты меня на казнь ведёшь?
Я обогнала его на несколько шагов, в спальню первой вошла и хлопнула дверью у Гаврилова перед носом. А когда он вошёл, продемонстрировала ему газету.
- Вот скажи мне, ты нормальный человек?
Гаврилов крякнул, якобы от смущения, руки в карманы брюк сунул и качнулся на пятках. А затем задал самый дурацкий вопрос на свете:
- А ты не рада?
- Чему мне радоваться? Что мой будущий муж мерзавец?
- Не мерзавец, малыш, депутат.
- Да какой из тебя депутат? - Я газету в сторону откинула. - Ты свою рожу в зеркале видел?
- Видел, - передразнил он, в спальню прошёл и пиджак снял. Кинул его на кровать.
Я же только головой покачала.
- Гаврилов, что ты делаешь... Это просто уму непостижимо. Кто тебя выберет? Ты же сидел!
- А я никого не заставляю за себя голосовать. В партии ни в какой не состою, никому ничего не должен, сам за все плачу. - Андрей широко улыбнулся. - Я просто душой болею за свой родной город. Хочу для него лучшего. Чтобы у власти стояли люди, которые готовы отвечать за свои поступки, отвечать перед людьми, жителями, а не перед своим начальством.
Я голову на бок склонила, слушая его.
- Это ты мне сейчас свою речь озвучиваешь? Молодец, хорошо сочинил.
Он хмыкнул.
- Это не я.
- А ничего, что ты сидел? Это жителей, думаешь, не заинтересует?
- За то, что я тогда сидел, Вареник, нынешний губернатор едва ли не ордена раздает. Я, если хочешь, жертва прежней власти.
- Слушай, ты, жертва!.. Ты ведь всё продумал, да? - Я в негодовании взмахнула рукой. - Ты всё продумал! А я, как последняя дура, тебе поверила! "Вареник, люблю, не могу!", - передразнила я его и оглянулась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы в него запустить.
Заметив мой ищущий взгляд, Гаврилов насторожился, отступил за кровать, и оттуда уже начал улыбаться.
- Но ведь на самом деле люблю. Варя, ну не делай из меня монстра. Я так рад, что ты дома!..
- Это пока, - заверила я его. - Не ту ты себе жену выбрал, милый. Ой, не ту. Тебе надо было на Агате жениться. Чтобы она молчала и беспрекословно исполняла твои пожелания, а я... Я от тебя ухожу!
- Опять Агата!
Я швырнула в него рамку с фотографией.
- Молчи лучше! Депутат...
Гаврилов ловко уклонился, я ещё больше разозлилась и схватила бабушкину вазу.
- Поставь на место, - попросил Андрей. - Потом сама будешь жалеть, если разобьёшь!
В этом он был прав, и вазу я вернула на комод. Зато схватила свою косметичку, а она по весу, уверяю, хрустальной вазе не уступит. Гаврилов об этом, видимо, знал, потому что предостерегающе выставил вперед руку.
- Варя, подожди, давай спокойно разберемся. Что я сделал не так, вот скажи мне? То, что домой тебя вернул? Так я два года об этом мечтал, но я на все согласился, ждал, терпеливо... То, что в депутаты полез? Так нужно как-то развиваться, вперед идти. Опять же все для тебя. А ты в меня кидаешься тяжёлыми предметами. Тебе не стыдно?
- Мне стыдно? - Я кивнула, подтверждая свои следующие слова. - Большая политика тебя ждёт, нахала и мерзавца.
Он рискнул из-за кровати выйти, осторожно косметичку из моих рук забрал, и уже спокойнее и увереннее продолжил:
- Если бы я не был уверен, что ты будешь прекрасна в качестве жены депутата... Я бы не ввязался в это дело. А ты у меня умница, я же знаю. Девочка любимая. Ты всех за пояс заткнёшь, только улыбнёшься - и все в тебя тут же влюбятся. Если ты этого захочешь, конечно. Ты хочешь?
Я прищурилась.
- Ты в Кремль метишь?
Он усмехнулся.
- Посмотрим.
Андрей меня к себе прижал, начал целовать, торопясь, пока я не опомнилась и не огрела его чем-нибудь. А я выдохнула и немного обвисла у него на руках, раздумывая, что же мне дальше делать.
- Не зря я родилась тринадцатого числа, - сказала я, в конце концов. - Вот и маюсь всю свою жизнь. С тобой.
- Я как могу, облегчаю твою участь.
- Не знаю, не заметила, - проворчала я и оттолкнула его руку. Гаврилов рассмеялся и быстро поцеловал меня в щёку.
Вот в этом он весь: его в дверь, а он в окно.
Обновление от 16.02.
Я стояла перед большим зеркалом и смотрела на себя, в задумчивости. Вглядывалась в свое лицо, потом боком повернулась. Услышала, как Юлька выразительно хмыкнула, но головы не повернула. И в зеркало прекрасно видела, что она совершенно нахально развалилась на нашей с Гавриловым постели и жует очередную шоколадную конфету. Если честно, присутствие подружки мне совсем не помогало, а я ведь на неё надеялась. Но Юлька явилась с ворохом собственных проблем, с порога заявив, что увольняется из газеты, потому что сил ее больше нет, выполнять капризы главного редактора. Я еще поинтересовалась, что за капризы у низкорослого Лаптева Ильи Геннадьевича, но Юлька лишь пренебрежительно фыркнула и повторила, что он обнаглел, и она увольняется. И только когда высказалась и облегчила душу, вспомнила, что я, вроде как теперь невеста будущего депутата, и спросила, как Гаврилов перенес взбучку.
- Нормально, - немного недовольно проговорила я, - и даже удовольствие получить умудрился. Как всегда, впрочем.
Юлька ухмыльнулась, бухнулась на постель и туфли на высоком каблуке с ног скинула.
- А ты?
- А вот я чувствую неудовлетворение.
- Да?
- Чувствую себя корыстной, - призналась я и вот тут уже с тревогой вгляделась в своё отражение.
- Нет, а кто бы на твоем месте отказался? - попыталась образумить меня подружка. Конфету в рот сунула и почесала кончик носа. - Точно, не я.
- Он гад, Юль.
- Не спорю.
- Ему нужна жена, и он не оставил мне выбора.
Юлька фыркнула.
- Ой ли?
Я нахмурилась.
- Что, я не права?
- Ну, если уж совсем честно, то тебя никто не просил его прощать.
- Гаврилова? - удивилась я. - Как его можно не простить?
Юлька уставилась на меня невинными глазами, потом плечами пожала. А я разозлилась и снова повернулась к зеркалу, наблюдая краем глаза за тем, как Юлька на моих подушках валяется и конфеты ест. Между прочим, швейцарский шоколад. Андрей всеми силами пытается меня задобрить. А вот мне, глядя на подружку, на то, как она палец облизывает, вдруг пришла в голову интересная мысль.
- Но ведь я не дура, чтобы от всего этого отказаться, правда?
Юлька перевернула страницу журнала, который я недавно листала, взглянула в некоторой растерянности. - В смысле?
- В прямом. Тебе платье нравится? Новое.
Юлька окинула меня оценивающим взглядом, и кивнула.
- Вот и я об этом. Я хочу замуж за Гаврилова.
- Так за чем дело встало?
- За тем, что этот иезуит всё хочет сделать на своих условиях. Забыл, что я не простушка, как его Агата.
- Опять Агата! Он с ней спит, что ли?
- Понятия не имею. Но я выясню. Мне не нравятся ее взгляды. Кажется, кое-кто забылся.
Юлька довольно и кровожадно усмехнулась.
- Я готова помочь.
- Непременно, Юлечка. - Я устремила на неё внимательный взгляд. - Может, тебе и, правда, уволиться из газеты?
- Да я хоть завтра! Аркаше намекну, что Лаптев меня домогается, и...
- И посадят твоего Аркашу, - подсказала я Юльке исход. - Я тебе о другом говорю. Надо устроить тебя на работу к Гаврилову, в комитет по предвыборной работе.
Юлька даже жевать перестала, уставилась на меня.
- А он меня возьмет?
- А куда он денется? Я хочу знать, что происходит. А если он думает, что я буду сидеть дома и ждать его покорно и бессловесно, то он очень ошибается. Я ещё не простила ему выходку с депутатством. Обманывать меня вздумал!..
- Мстить будешь? - заинтересовалась Юлька.
- Ставить на место. Но я пока не придумала как.
- А что со свадьбой?
- Кстати, о свадьбе! У меня куча каталогов, такое платье видела, сейчас покажу...
До вечера мы с Юлькой были заняты выбором фасона свадебного платья. Устроились в спальне, разложив журналы по всей постели, съели коробку конфет, и даже набросали небольшой план предстоящей церемонии. Я не хотела ничего шикарного, но для узкого круга приглашённых, тоже нужно постараться. Конечно, никакого загса, ничего традиционного и пафосного. Хотелось чего-то легкого, умиротворяющего, чтобы все приглашенные поняли, насколько это важное решение для нас, насколько долгожданное. Андрей тоже поторапливал меня, и вот это меня раздражало, если честно. Ему нужно было успеть до начала кампании, а мне хотелось, чтобы он только обо мне думал, хотя и понимала, что не дождусь такого подарка. Это же Гаврилов, ему нужно всюду успеть - и в семейных отношениях, и в профессиональных. По моему мнению, это не так уж и хорошо, по крайней мере, для меня, и об этом я не уставала Андрею сообщать, стараясь поселить в его душе угрызения совести и укоренить их там. Но это было трудно, Гаврилов сопротивлялся, никак не хотел свою вину осознавать. Тоже прекрасно знал все мои уловки, и за годы нашего близкого знакомства научился нейтрализовать моё пагубное, как он считал, влияние на его совесть. Но я не отступала. Когда хочу, я могу быть очень упрямой.
И вот сегодня он дома появился и застал нас с Юлькой в спальне, почти без сил, поверх вороха глянцевых журналов. На пороге остановился, подружку взглядом посверлил, а потом поинтересовался:
- Что происходит?
- К свадьбе готовимся, - удивилась я. А потом решила его порадовать: - Я еду за свадебным платьем в Милан. Да и вообще, пора обновить гардероб.
Юлька поспешно села, платье одёрнула, и руки на коленях сложила, стала напоминать скромную школьницу, даже глаза в пол опустила. Я невольно задержала на ней взгляд, потом опомнилась, села и журналы начала собирать. Я уже всерьёз обдумывала поездку в Европу перед свадьбой, собиралась Юльку с собой взять, пользуясь тем, что теперь для меня это всё вновь стало реально и проще простого. А вот Гаврилов вдруг сказал:
- Не думаю, что это хорошая идея.
Я даже не сразу поняла, о чём он. Непонимающе моргнула.
- Почему?
- Я не говорю, что запрещаю. Но надо посоветоваться с моим консультантом. - И он виновато развел руками. - Избиратели, любимая, могут не понять. В стране, вроде как, кризис.
Я выпрямилась и журнал закрыла. Смотрела на Андрея в полной растерянности. Чувствовала, что Юлька на меня таращится, видимо, тоже пребывает в шоке.
Я головой качнула.
- Ты с ума сошёл?
- Купи всё здесь, - начал Гаврилов в лёгком раздражении, на Юльку покосился, явно недовольный ее присутствием. - В Москве можно купить всё. Зачем ехать в Милан?
- Потому что это совершенно другой уровень, Андрей. И ты прекрасно это знаешь. И это, на минуточку, моя свадьба. А ты решил на ней сэкономить? То есть, на мне.
Гаврилов присел на край моего туалетного столика, руки на груди сложил, а затем красноречиво взглянул на Юльку. Та тут же заёрзала, нащупала ногой на полу свои туфли, и поднялась.
- Пойду-ка я домой. Меня Аркаша потерял, наверное...
Я чуть слышно фыркнула, презирая подружку за страх перед моим будущим мужем.
- Вот что ты выдумываешь? - начал выговаривать мне Андрей, как только Юлька вышла из комнаты. - Когда я на тебе экономил?
- Сейчас, - упрямо повторила я. - Хочу свадьбу... необыкновенную!
- Всё, что захочешь. - Он к кровати подошел, сел и ко мне потянулся. Я по руке его стукнула, чтобы не лез без спроса.
- Ты сам себе противоречишь.
- Я просто прошу, чтобы ты... не увлеклась больше положенного. А то я тебя знаю. - Он на постели развалился и посмотрел мне в лицо с улыбкой. Я ущипнула его за плечо, он охнул, схватился за больное место, а на меня взглянул с укором.
- Что ты...
- Потому что ты меня злишь.
Вскоре я поняла, что дальше так продолжаться не может. Усилиями Гаврилова я самой себе начала напоминать капризного ребёнка. Каждый раз, когда я заводила разговор о Европе и о моем представлении о нашей с ним свадьбе, Андрей улыбался, целовал меня в лоб и говорил, что он очень меня любит. Получалось, что он любит, а я этого вроде бы и не ценю совсем, нервы ему треплю. И все вокруг верили именно ему. Он казался терпеливым и любящим, а я стервой упрямой.
- И нечего так на меня смотреть, - прикрикнула я на экономку, которая стала невольной свидетельницей нашей очередной перепалки. Гаврилов минутой раньше вылетел из гостиной на всех парах, разозлённый моим нежеланием понять его заботу о предстоящей предвыборной кампании и мнении избирателей, "можно подумать, он всё это для себя делает", а я осталась, тоже пылая гневом, и не зная на ком ещё выместить своё негодование, сорвалась на Раисе Ильиничне. Та смотрела на меня с таким откровенным недружелюбием и даже обвинением, что я никак не могла пропустить это. - Он сам виноват. Совсем разбаловали его... - Она на меня глазами сверкнула, и я рукой на неё махнула. - Не вы, а бабы его. Прямо слова поперёк не скажи... Кобель, - добавила я в сторону, а потом сходила в спальню за сумочкой и позвонила Юльке, попросила, чтобы та встретила меня в торговом центре. Необходимо было с кем-то поделиться обидой.
В центре города, прямо напротив главного архитектурного символа нашего города, на огромном билборде, красовалась физиономия Гаврилова. Я остановилась, любуясь. Хотя, не особо любовалась, скорее приглядывалась оценивающе, пока не поняла, что улыбаюсь, немного злорадно. Что же мне такое Андрюше устроить, чтобы он вспомнил, что я куда важнее, чем все его выборы вместе взятые? Кто ему больше нужен, в конце концов? Жена или голоса избирателей?
Юлька подошла сзади, остановилась за моим плечом, тоже на Гаврилова-кандидата полюбовалась, и хмыкнула.
- Хорош, чертяка.
Я кивнула.
- И это беда всей моей жизни, - пробормотала я, мысленно посочувствовав самой себе.
К вечеру ещё кое-что случилось, весьма неприятное, надо сказать, что ещё больше убедило меня в коварстве и бесчестии моего будущего супруга. Оказалось, что он за мной следит. Не лично, конечно, но сам факт того, что Гаврилов приставил ко мне соглядатаев, потряс. Причем, выяснила я это совершенно случайно. Подошла к двери кабинета Андрея, собираясь позвать его спать, много работать вредно, в конце концов, и услышала весьма занимательный разговор, а точнее, доклад его начальника охраны, Кости Самыгина, того самого, что про Париж мне проговорился. Костя абсолютно будничным тоном рассказывал Гаврилову, где я сегодня побывала. По каким магазинам мы с Юлькой прошлись, в каком кафе посидели, и сколько это времени заняло. И нет, к нам никто не подходил и не заговаривал.
Я только рот открыла, слушая всё это, причем мне совершенно не было стыдно за то, что подслушиваю. Наоборот, я дверь открыла, и на Андрея обвиняюще уставилась. Очень жалела, что у меня в руке сейчас бабушкиной хрустальной вазы нет. Не пожалела бы, ей-богу!
Андрей сидел за рабочим столом, откинувшись в кресле с высокой спинкой, а увидев меня в дверях, скроил умильную физиономию.
- Вареник, ты меня заждалась?
Я приняла угрожающую позу.
- Знаешь, что я заметила? Ты меня Вареником называешь, когда нашкодил.
- Да брось!..
Костя оглянулся на меня, на лице непроницаемое выражение, а вот взгляд забегал, не знал, видимо, чего стоит ожидать. Я дверь пошире распахнула.
- Пошёл вон, - проговорила я скрипучим голосом. Тот даже разрешения у хозяина спросить забыл, к двери метнулся. Андрей кинул ему вслед недовольный взгляд, но ничего не сказал. Посмотрел на меня, и заставил себя улыбнуться. А я угрожающе поинтересовалась: - Ты за мной следишь?!
- Нет. Я присматриваю, Варь. Малыш, ты должна понять. Я беспокоюсь, мало ли, сейчас такой момент...
- Ты следишь за мной! Как тебе не стыдно?
Он вальяжно раскинулся в кресле и выглядел неприступно, даже улыбаться перестал.
- Я не в игрушки играю, Варя. Я забочусь о своей жене, что в этом ужасного?
- Ужасно то, что потом какой-то незнакомый мужик рассказывает тебе о том, что тебе знать, возможно, и не стоит! Может у меня быть своя маленькая личная жизнь? Без тебя? Я же не приезжаю к тебе в офис и не влезаю в каждую мелочь! Или ты этого хочешь? Так ты скажи, я тебе устрою это удовольствие!
- Прекрати кричать! Я же говорю тебе, что это ради твоего блага. А ты упрямая, как сто китайцев!
- Тебе так нравится думать о моём благе, - поразилась я, - прямо не знаю, как я жила без тебя!
- Вот и я удивляюсь!
Я из кабинета вышла, но тут же вернулась. Дыхание перевела.
- Скажи мне честно, тебе я нужна или депутатское кресло?
Андрей снисходительно улыбнулся.
- Вареник, ну как это связано? Неужели ты думаешь, что я не смог бы стать депутатом без брака с тобой? Я просто пытаюсь совместить приятное с полезным, и жду - не дождусь, когда ты это поймёшь. И я о тебе забочусь.
Я в задумчивости изучала его лицо. А потом сказала:
- Тогда давай поедем в Европу, вместе. Хотя бы ненадолго. А потом в Черногорию. Ты же любишь...
Андрей поднялся, подошёл ко мне и обнял. - Поедем, обязательно. - Заставил меня поднять голову, чтобы в глаза посмотреть. - Только потерпи немножко, хорошо? - Наклонился и поцеловал. - Поедем отдыхать.
Я не поверила. Когда он отдыхать меня повезет? Судя по его настрою, мне даже на медовый месяц особо рассчитывать не приходится.
- У тебя испортилось настроение? - полюбопытствовала Юлька, когда мы гуляли с ней по торговому центру. Прошло уже несколько дней, которые я провела в невеселой задумчивости, пытаясь решить, как мне перевесить чашу весов на свою сторону. Гаврилов раздражал меня своим рвением и разговорами о политике, и мы даже поругались с ним немного после того, как я намекнула ему на то, что Юльке неплохо бы сменить работу, а Андрей, уловив намек, заявил, что его не греет мысль о том, что моя подружка будет постоянно маячить у него перед глазами.
- Она не будет, - заверила я его, и удостоилась скептического взгляда.
- И чем она будет заниматься?
- Она же журналист! Дай ей какое-нибудь задание.
- Я бы дал ей задание, только вряд ли тебя оно обрадует.
Я Гаврилову в лицо посмотрела, нахмурилась немного.
- Почему она тебе не нравится?
Андрей якобы удивленно вздернул брови.
- Я этого не говорил.
- Зато у тебя всегда такой взгляд...
Он хмыкнул и протянул ко мне руку.
- А ты бы хотела, чтобы она мне нравилась?
Я руку его оттолкнула, и вполне серьезно проговорила:
- Просто не понимаю, что тебя в ней настораживает.
- Я пока сам не понимаю.
- Но это же Юлька, Андрюш! Какой от нее вред?
Он губы поджал, видно, сказать ему было нечего, затем растянул вынужденно улыбнулся.
- Может, ты и права. Просто я не привык, что ты доверяешь еще кому-то кроме меня.
Объяснение не показалось мне особо искренним и правдоподобным, но пытать я Андрея больше не стала. Когда он в таком настроении, очень легко настроить его против Юльки своими советами и расспросами, а я этого не хотела. Но его подозрения не давали мне покоя. И перед Юлькой было неудобно. Она беспокоилась, интересовалась, что меня мучает, а я признаться не могла. Не скажешь же ей, что Гаврилов ей не доверяет? И поэтому я улыбнулась и свалила все на благоверного.
- Андрей довел меня своими выборами, он постоянно занят. Думаю, я и замуж буду выходить без его присутствия.
Юлька рассмеялась.
- Ну, думаю, он выкроит час для свадьбы.
Я фыркнула.
- Час... Вот скажи, разве я о таком мечтала?
- А о чем ты мечтала? - заинтересовалась подружка. А потом принялась вспоминать: - Я когда первый раз замуж выходила, свадьба была шикарная. Родители, наверное, думали, что я на всю жизнь выхожу, а я его выгнала через год. А вот со вторым мужем расписались по-быстрому, тайком, вот как не терпелось. Тогда уже я думала, что навсегда. Правда, и прожили три года, а потом эта сволочь меня за порог выставил. Так что, Варь, от церемонии ничего не зависит. Тут уж, каким местом удача к тебе повернется.
- Что-то мне от твоих рассуждений только хуже стало, - пожаловалась я. - Не могла рассказать мне что-то более позитивное, чтобы подбодрить?
- Про семейную жизнь? Я не знаю такого.
Я взглянула с укором, а Юлька рассмеялась.
Мы подзадержались в обувном отделе, пока Юлька примеряла третьи по счету босоножки, я разглядывала сумки, и лишь изредка бросала взгляды через стекло витрины, на охранника, который следовал за мной на некотором расстоянии, пытался делать это ненавязчиво, но от меня не отставал. Я еще подумала о том, что стоит отдать молодому человеку пакет с покупками, а не носить его самой. Но потом позвонил Андрей, и я сбилась с мысли. Отвлеклась на разговор, сообщила ему, что раз он не собирается приезжать на обед, то я тоже пообедаю в городе, и рассказала, что купила ему пару новых галстуков и рубашек, за что получила похвалу, и неожиданно приободрилась.
- Так где будете обедать? - поинтересовался он перед тем, как разговор закончить.
- Не знаю, думаю, в "Старом городе". Может, ты приедешь?
- Не успею, малыш. Вы ведь уже собираетесь?
- Да, Юля сейчас расплатится и идем.
- Что-то она часто расплачивается в последнее время, - не удержался от язвительности Гаврилов. - А ты говоришь: работу ей!..
Я отвернулась и понизила голос до шепота:
- Так у нее Аркаша есть!
- А, Аркаша. Ну-ну.
Я лишь подивилась:
- Какой ты гадкий, Гаврилов.
Он рассмеялся, пожелал приятного аппетита и отключился. Я убрала телефон в сумку.
- Пытается, - не стала спорить я. - Идем обедать? В "Старый город"?
Подружка призадумалась, потом скривилась.
- Не хочу. Может, здесь, в кафе?
Я равнодушно пожала плечами.
- Мне, в принципе, все равно.
Сошлись на кафе, и ничуть в этом не раскаялись. Почти час просидели за столиком, скрытым ото всех перегородкой, увитой искусственным плющом, разговорились и даже посмеялись. Я с удовольствием отметила про себя, что настроение начало исправляться, и мне даже дышать стало легче, и на жизнь смотреть радостно, не смотря на все проблемы, которые никуда не ушли. Не ушли? Ну и черт с ними, главное, что все будет по-моему, я так решила. А если не будет получаться, я Андрею пожалуюсь, и он солнце и луну местами поменяет ради меня. После получения депутатского мандата, ему это будет раз плюнуть.
- По домам? - спросила я Юльку, когда мы из кафе вышли.
Она подхватила меня под руку.
- Давай еще в отдел нижнего белья зайдем, и тогда по домам. С чувством выполненного долга.
- Ого, я смотрю, ты Аркашу всерьез в оборот взяла.
- Конечно, всерьез. Он моя единственная надежда и опора. Да и тебе надо Гаврилова в тонусе держать.
Я спорить не стала, и хоть посмеялась над Юлькиной философией, направилась вслед за ней к лифту, потом вспомнила про охранника и обернулась.
- Подожди меня в машине, и пакеты забери. Я спущусь минут через двадцать.
- Тридцать, - поправила меня Юлька, а молодому человеку улыбнулась. - Нечего дамочек в магазине смущать, иди, никуда твоя хозяйка из примерочной не денется.
Мы вошли в лифт, двери закрылись, а я стала смотреть вниз, на первый этаж, через стеклянные стенки кабины. Юлька рассуждала о том, чем бы ей сегодня удивить Аркадия Станиславовича, которого, как оказалось, удивить не так просто, что значительно усложняло ее положение, а я лишь кивала, не особо вслушиваясь в ее болтовню, просто потому, что от имени Аркаши за сегодняшний день порядком устала, но говорить об этом подруге не хотела, боясь ее обидеть. А потом мой взгляд остановился на мужчине, что пересекал холл первого этажа широким шагом. Что-то до боли знакомое было в его походке, я засмотрелась, потом нахмурилась, не понимая, что именно меня привлекло и встревожило, да еще настолько, что сердце неприятно сжалось. Следила за ним внимательным взглядом, мужчина дошел до эскалатора, ступил на него, а потом, словно почувствовав мой взгляд, надел на темноволосую голову капюшон толстовки. Странно. Я следила за его движениями и походкой, но покоя не давали его темные волосы...
Я даже не поняла, что Юлька замолчала. Стоит рядом, сверлит меня взглядом и молчит. Я голову вскинула, посмотрела на нее, а встретив ее взгляд, обо всех чужих мужиках тут же позабыла.
- Ты чего?
- А ты чего?
- Да так, засмотрелась.
Пауза, а потом Юлька, кажется, опомнилась и сурово сдвинула брови.
- Ты меня не слушала?
- Слушала, - заверила я ее.
Но Юлька обиженно поджала губы.
- Не ври.
Выйдя из лифта, уже я подхватила подружку под руку, в знак примирения. Мы свернули к любимому магазинчику женского белья, я только на секундочку задержала взгляд на витрине магазина игрушек, где были выставлены фарфоровые куклы в потрясающих платьях, и вдруг споткнулась. И это в новых бархатных туфлях! Даже Юлька ахнула.
- С ума сошла! Обдерешь ведь!
А я руку с ее локтя сняла, и, не взглянув на нос пострадавшей туфли, направилась к витрине с куклами. Но интересовали меня совсем не они. Я издали заметила Гаврилова, который непонятно что делал в магазине игрушек. Стоял у прилавка и глядел куда-то в сторону, меня не замечая. Я перед витриной остановилась, и заглянула в магазин, посетителей оглядела. Совершенно не понимала, что Андрей может тут делать! А он стоит, бумажник в руках держит, а потом голову повернул, и я увидела, что он улыбается. Меня прямо оторопь взяла. Может, его снимают? Головой покрутила, высматривая телевизионщиков.
- Вот так вот и раскрываются самые страшные мифы, - фыркнула Юлька мне в ухо, заглядывая в магазин через мое плечо. - Сейчас купит себе барабан, повесит на шею и пойдет... в депутаты.
Я на нее шикнула, не спуская глаз с Гаврилова. Уже хотела в стекло постучать, чтобы он меня увидел, но тут к Андрею подбежала девочка, совсем маленькая, годика четыре или пять, с разбегу в него врезалась и обхватила руками. Он наклонился и взял ребенка на руки, а девчушка обняла его за шею, а потом указала пальчиком на какую-то куклу. Затараторила, воротник его рубашки ручонкой затеребила, а я заметила, как Гаврилов ухмыльнулся. А потом девочку в щеку поцеловал.
Я отступила от витрины. На шаг, потом еще на один, никак вздохнуть не могла, а взглядом следила за женщиной, которая, пройдясь между рядами игрушек, приблизилась к Андрею и взяла девочку за руку. Та что-то сказала ей, выглядела умоляющей, потом потянулась к матери. Гаврилов ребенка посадил прямо на прилавок, что-то сказал женщине, и они вместе рассмеялись.
Мне казалось, что у меня глаза горят. Веки налились свинцом, слез не было, словно они высохли, так и не излившись, и глаза щипало, как при обезвоживании. Сглотнула с трудом, и не реагировала на беспокойство подружки. Мне не до нее было. Я только в последний момент ее за руку схватила и дернула за угол, когда поняла, что Гаврилов вот-вот расплатится и выйдет из магазина. И мне не хотелось, что бы он меня обнаружил под дверью, не просто растерянную, а раздавленную. Я пока не знала, что думать, но меня уже колотило и трясло, как в лихорадке. Увидела, как ребенок у него на шее виснет, как он девочку целует, как эта женщина уверенно держится за его локоть, и мне резко расхотелось жить. В одну секунду.
- Варь, это кто? - тревожным шепотом поинтересовалась Юлька, но я шикнула на нее, и подружка послушно примолкла. А я осторожно выглянула из-за угла, чтобы понаблюдать, как эта троица выходит из магазина.
- Пообедаешь с нами? - услышала я голос той женщины.
- Нет, не успеваю, у меня дела.
- А я хочу!
Детский голос звучал требовательно, что сподвигло меня на еще одну рискованную вылазку. Как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как Андрей ребенка на руки берет.
- Что ты хочешь, кушать?
- С тобой хочу!
- Мне на работу надо, так что с мамой пойдешь. И не капризничай, Сань, хорошо?
Девочка надулась, обхватила его ручонками за шею и повисла. А женщина рядом с моим, между прочим, будущим мужем, уверенно взяла его под руку и поинтересовалась:
- Как успехи? Все идет, как надо?
- Да, все нормально. - Усмехнулся. - Как ты и говорила.
Это было последнее, что я услышала. Уже не боясь, вышла из-за угла и смотрела вслед спускавшейся по лестнице троице. Вздрогнула, когда почувствовала прикосновение, обернулась и посмотрела на Юльку. Вскинула руку, прося ее молчать.
Вернувшись домой, я бросила пакеты с покупками прямо на пол, а сама медленно опустилась в кресло. Замерла, боясь пошевелиться. Казалось, одно движение и все на меня обрушится - страх, мысли, предположения. Только раз за разом вспоминала, как Андрей берет ребенка на руки, как улыбается, как девочка обнимает его за шею, а потом эта женщина подходит и берет Гаврилова под руку. Да еще смеет какие-то вопросы ему задавать! Я невольно начала подсчитывать: сколько на вид ребенку лет, и что с нами происходило в те годы. Возможно ли, что эта девочка... Хотя, о чем я говорю? Это же Гаврилов! С ним все возможно.
Я обхватила голову руками, зажмурилась и резко выдохнула.
- Принести вам лекарство?
Я голову вскинула, посмотрела на экономку, которая стояла в дверях моей спальни и меня разглядывала. Я выпрямилась.
- Не надо.
- У меня есть настойка от головной боли.
Вот если бы она искренне предлагала свою помощь, я, наверное, ее даже поблагодарила, но Раиса Ильинична смотрела на меня совершенно равнодушно, с каменным выражением на лице, и поэтому я попросила ее выйти. Вполне вежливо попросила, но она никак не отреагировала. Разглядывала пакеты у моих ног, уже знакомо поджала губы, и продолжила:
- Хотела обсудить с вами ужин. Я приготовлю окуня в панировке и цветную капусту.
- Вы хотели обсудить или поставить меня в известность?
- Я должна...
- Делайте, что хотите. Только уйдите!
- Андрей Павлович обещал приехать пораньше...
- Уходите! - прикрикнула я, потеряв терпение.
Она развернулась и ушла, забыв прикрыть за собой дверь. Мне пришлось самой встать, чтобы закрыть ее. И вот после такого отношения Гаврилов удивляется, что я с ней не могу общий язык никак найти. Эта женщина ни во что меня не ставит!
Андрей на самом деле приехал раньше, на целых полчаса раньше обычного. Стол к ужину уже был накрыт, я сидела в кресле у распахнутой двери, что вела на террасу, и смотрела вдаль, пытаясь морально подготовиться к встрече с любимым. Была уверена, что он явится в отличном расположении духа, и не ошиблась. Гаврилов в гостиную вошел, приветливо кивнул экономке, отдал той свой пиджак, и подошел ко мне. Облокотился на спинку кресла и посмотрел на меня сверху. Наклонился, чтобы поцеловать в макушку.
- Привет.
Я кивнула, продолжая созерцать буйную зелень в разросшемся саду. Что-то садовник нерадивый какой-то, подумалось мне некстати, совершенно запустил деревья.
- Чего невеселая? Покупки не порадовали?
- Да нет. Задумалась просто. А ты чем занимался?
Андрей усмехнулся.
- Странный вопрос. Платье выбрала?
- Какое платье?
- Свадебное. Забыла?
Я погладила полированный подлокотник кресла.
- За платьем надо в Милан.
Андрей от кресла отступил, устало потянулся и вполне беззлобно посетовал:
- Приспичило тебе. - Посмотрел на накрытый стол. - Ужинаем? Я есть хочу.
Я, наконец, посмотрела на него. Мне понадобилась пара секунд, чтобы справиться с эмоциями, но все-таки взяла себя в руки. С кресла поднялась и прошла к столу.
- Конечно. Ты ведь работал, устал...
Андрей присмотрелся ко мне, когда за стол садился. Все же поинтересовался:
- Что еще случилось?
Пока я раздумывала, какой ответ ему дать, Раиса Ильинична внесла блюдо с жареным окунем. Я встряхнула салфетку, положила ее на колени, хотя понимала, что ужинать не настроена. Я так зла и взвинчена, что ни одного кусочка не проглочу.
- Раиса Ильинична, принесите нам белого вина, - попросил Гаврилов. - Варе нужно выпить. Ты не против? - обратился он ко мне.
Я головой покачала. А когда она принесла бутылку и подала ее Гаврилову, я посмотрела на нее и попросила:
- Уходя, закройте за собой дверь. Поплотнее.
Мне достался суровый взгляд в ответ, но, не услышав поддержки от хозяина, экономка все же вышла, и дверь закрыла, как я просила.
Андрей усмехнулся едва заметно.
- Она нормальная тетка, Варь. И если бы ты захотела, у тебя появилась бы отличная помощница. Во всех домашних делах.
- Со своими домашними делами я справлюсь сама, без этого молчаливого чудища.
- Упрямица.
Я устремила на него прямой взгляд.
- Я хочу знать, чем ты сегодня занимался.
- Интересный вопрос, - подивился он, ловко вытаскивая пробку из бутылки, раздался резкий, хоть и приглушенный хлопок, как выстрел, а я спросила:
- Ребенок твой?
Я заметила, как дрогнула его рука. Горло бутылки стукнулось о край бокала и немного вина пролилось на скатерть. Вот только глаза на меня поднимать Гаврилов не спешил. Наливал вино, шея напряглась, линия рта окаменела, а я сделала судорожный вздох. Салфетку с колен стащила, хотела встать, но голос Андрея меня остановил. Он коротко бросил:
- Сядь, - и я тяжело опустилась на стул. Дышала тяжело, и ненавидела Гаврилова в этот момент всей душой.
Андрей поставил передо мной бокал с вином, налил себе и выпил залпом. С тоской взглянул на блюдо с жареной рыбой. Потом попросил:
- Выпей.
В первый момент я хотела возмутиться, опрокинуть бокал, а лучше в лицо этому лицемеру вино выплеснуть, но потом взяла бокал и сделала пару глотков. Сердце тяжело стучало, и паузы между ударами становились все длиннее. Андрей тоже молчал, видимо, не знал, что сказать, и от этого становилось все страшнее. Он пошевелился, как-то тревожно, исподлобья на меня глянул, потом спросил:
- Кто тебе сказал?
- Никто. Сама видела.
- И не подошла? Кажется, на самом деле, повзрослела.
Я еще вина выпила. Каждый глоток с трудом давался, в горло болезненным комком входил.
- Не заговаривай мне зубы, - попросила я, в конце концов. - Твой ребенок?
- Нет.
- Врешь.
- Варя, перестань! Не мой.
Я наклонилась к нему через стол.
- Я ее видела. Думаешь, я гавриловскую породу не распознаю? Темноволосая девочка...
- У нее мать брюнетка.
- А давай поговорим о ее матери! - Я вскочила, как ужаленная. - И не отводи от меня глаза!
Он на меня посмотрел, буквально пробуравил взглядом.
- Я люблю тебя, что еще тебе нужно?
Я отошла от стола, потом обернулась. Развела руками.
- Действительно, и что мне еще нужно? Я-то, дура, своего счастья не понимаю! На мне же сам Гаврилов жениться решил. Мне бы заткнуться и млеть от счастья, да? А я все вопросы какие-то задаю!
- Это не мой ребенок! - громовым голосом известил меня Андрей, поднявшись из-за стола. За дверью наметилось какое-то шевеление, но нам некогда было обращать на это внимания.
- А я тебе не верю! - повысила я голос в ответ. - И эта, звезда... Как ее зовут? Под руку взяла, "как твои дела, Андрюша?", - передразнила я, а дальше словно выплюнула, изображая благоверного: - "Как ты и хотела"! А как, интересно, она хотела? Мужа-депутата? А я тебе зачем понадобилась? Чтобы до нервного срыва меня довести? Сволочь такая... - уже тише, на выдохе, вырвалось у меня.
- Варя, ты меня не слышишь?! Это не мой ребенок! И Вера...
- Ах, она Вера! Я смотрю, ты не особо заморачиваешься с именами, любимый.
- Прекрати истерику!
- А ты не говори мне, что ребенок чужой. Я тебя сколько лет знаю? Да ты ни разу не взглянул с интересом на чужого ребенка! Тебе своего подавай!
- Прекрати. - Андрей шагнул ко мне, и хоть я отступила, все равно взял меня за плечи и легонько встряхнул. - Если бы это был мой ребенок, я бы тебе рассказал.
- Ну, конечно!
- О ребенке бы рассказал, Варь.
Он смотрел мне в глаза, серьезно, решительно, даже не моргал, и я вдруг поняла, что выдохлась. Я не знаю, что еще ему сказать. Губы затряслись, я их рукой прикрыла. Потом заставила себя встряхнуться.
- Мне все равно.
- Эту девочку зовут Саша.
- Я же сказала, что мне все равно.
Андрей отпустил меня, отошел на пару шагов и присел на край стола, прямо на накрахмаленную белоснежную скатерть.
- Завтра ей исполнится пять лет. Мы выбирали подарок.
- Гаврилов, ты издеваешься?
Он вдруг скрипнул зубами. Так громко, что я удивилась. Посмотрела, и получилось так, что Андрей мне прямо в глаза сказал:
- Она дочь Игоря. И да, ты права, гавриловская порода. Моя кровь.
Я застыла перед ним, и не сразу сообразила, что стою, открыв рот. А внутри холод. Гаврилов внимательно наблюдал за моей реакцией, а когда я выдохнула:
- Неправда, - презрительно усмехнулся.
- Ну, конечно, неправда! Ты спокойно поверишь в то, что это мой ребенок, но не Игоря! Нашего золотого мальчика!
- Не говори о нем в таком тоне!
- Он не святой, Варя! И ты прекрасно об этом знаешь! Или ты думаешь, он спокойно жил, спал и ждал, пока ты со мной!..
- Замолчи!
Дверь столовой осторожно приоткрылась, мы вместе обернулись, но Гаврилов первым среагировал и рявкнул:
- Пошли вон все!
Дверь захлопнулась, а я отвернулась от него.
- Это его дочь, - каменным голосом сообщил Андрей. - Дочь, которую он никогда не видел. Потому что не захотел. И я его не осуждаю, просто говорю, что есть. Но эта девочка - Гаврилова, и у нее будет все, что я смогу ей дать. Это ясно?
- А у ее матери? Тоже будет все? - я намеренно выделила последнее слово. - И я хочу знать, что это означает.
- Да ничего это не означает! - возмутился он в полный голос.
- У нее есть муж?
- Нет.
- Зато она в курсе всех твоих дел!
- Вера - юрист, она работала у меня одно время.
Он врал. Ему не нравились вопросы об этой женщине, Гаврилова всего перекосило, он снова скрипнул зубами, а я от созерцания всего этого кулаки от злости сжала. И медленно, четко произнося каждое слово, проговорила:
- Ты меня достал. Своими тайнами, детьми и бабами. Ты все понял?
Гаврилов сверлил меня неприятным взглядом, челюсть вперед выдвинул, упрямец чертов, но зато промолчал. Я пошла к двери, взялась за ручку, не выдержала и обернулась, посмотрела на него. Андрей стоял у стола, в напряженной позе, потом качнулся на пятках и прошел к своему месту. Сел и тарелку к себе придвинул. Ужинать собрался.
Мы на мгновение взглядами столкнулись, я вспыхнула и из столовой поспешила выйти, правда, дверью хлопнуть не забыла.
Обновление от 22.02
На следующий день я решила съездить на кладбище. На душе было муторно, хотелось покаяться и найти согласие с самой собой. Да и не была давно, а так нельзя, бабушка всегда говорила, что ушедших надо помнить и чтить. Задумавшись об этом, я ощутила острый укол совести, подумала о Гаврилове, о том, что он слишком толстокожий для того, чтобы в полной мере ощутить вину перед усопшими, и, решив позаботиться о его душе, позвала его с собой, на кладбище. И выразительно поджала губы, выражая тем самым своё неодобрение, когда Андрей отказался, сославшись на важные дела.
- Так нельзя, - сообщила я ему. - Когда ты в последний раз был на кладбище?
- А ты? - поинтересовался он в ответ, а я ещё больше расстроилась, и дёргать его перестала. Да и нежелание Андрея посещать семейное захоронение понимала. Он не мог пересилить себя и приехать на пустую могилу Игоря. Ещё несколько лет назад мы воевали по этому поводу, я настаивала на том, что нужно место, куда бы мы могли приходить "к Игорю", а Андрей говорил, что это глупо, и попросту самообман. Но, в итоге, пошел мне навстречу, но разговоров на эту тему всячески избегал. И когда мы вместе посещали погост, к могиле Игоря не подходил, всегда сидел на лавочке рядом с могилой матери. Я поначалу ещё пыталась его переубедить, говорила, что важнее вера и желание, но Гаврилов только отмалчивался. Он, вообще, старался избегать разговоров о брате. И причину этого вполне мог озвучить, когда я окончательно допекала его своими нравоучениями, вот только мне совсем не хотелось в который раз слышать, что Игорь нас обокрал. Это засело у Андрея в душе, и даже спустя несколько лет после смерти брата, он не мог смириться с тем, что допустил такое. Не доглядел, ошибся, не осмелился завести важный разговор с родным человеком, и расставить все точки над "i".
Кладбище находилось в нескольких километрах от города. У центрального входа неизменные старушки, торгующие цветами - живыми, искусственными и даже рассадой. Я купила белые головастые хризантемы, моя бабуля их очень любила, Игорю жёлтые розы, а для Анны Петровны розовые. От центрального входа я решила пройтись пешком, автомобиль неспешно двигался за мной по главной дороге кладбища, а я совершенно не обращала на него внимания. Был будний день, людей на кладбище немного, и мне встреч попались лишь пара человек. Я шла, думая о своём, а точнее обдумывала, что я скажу бабуле, когда приду к ней, и как буду отчитываться за всё, что произошло в моей жизни в последние месяцы. А когда дошла до места, отыскала глазами семейное захоронение, и меня кольнуло дурное предчувствие. Там кто-то был. Сначала я подумала, что это служба ухода за могилами, но когда я приблизилась и смогла лучше рассмотреть женщину, то сразу её узнала. Вера. Бывшая любовница моего бывшего мужа и мать его дочери. Да что же это за наказание такое! Она меня тоже заметила, выпрямилась и в нерешительности застыла. Мне уходить было глупо, я стояла уже почти у памятника, с цветами, к тому же, чёрт возьми, я его законная жена! Стараясь на Веру не смотреть лишний раз, я подошла и расставила цветы по импровизированным вазам. На могиле Игоря уже стояли белые розы, видимо, купленные этой женщиной. Кинув один взгляд на фотографию бывшего мужа, я подумала: интересно, видят ли они нас оттуда? И если видят, то, как сейчас себя чувствует этот... всё-таки мерзавец, когда на его могиле встретились его законная жена и любовница? Нервным движением поправив цветы, я гордо развернулась и пошла к машине. Внутри клокотала всколыхнувшаяся в одно мгновение злость и негодование, я вообще не понимала, что эта женщина делает на кладбище, да ещё с тряпкой в руках, явно порядок наводила; не понимала, какое право она имеет смотреть на меня, разглядывать, отлично зная, кто я такая. А она смотрела, хотя даже я постеснялась бы в такой ситуации! - Варя!
Надо же, не думала, что она осмелится. Я обернулась. Она стояла, прижав испачканные руки к груди, и нерешительно улыбалась.
- Вы ведь Варя, да? Я кивнула, не понимая, что ей нужно. - Я так сразу и подумала. Андрей столько о вас рассказывал, что мне кажется, я вас давно знаю. Этого только не хватало!.. - Интересно, с какой стати Гаврилов обсуждает меня с вами? Это у вас развлечение такое, да? - Ну, зачем вы так? Нам с вами уже давно делить нечего, вы так не думаете? - А разве когда-то было что? Она взяла тряпку, руки вытерла, а затем рискнула приблизиться ко мне. А я сразу впилась взглядом в её лицо. Принялась разглядывать, решив, что если у неё совести нет, то и мне можно особо не стесняться. На глазок определила возраст, заметила первые морщинки у глаз, и почувствовала злорадство, правда, особо легче от этого мне не стало.
- Наверное, нам не нужно было встречаться, но так уж случилось. - Она вдруг споткнулась на полуслове, секунду молчала, а потом вдруг представиться решила: - Меня зовут Вера. Я...
- Я знаю, кто вы.
Она глаза опустила, но всего на мгновение.
- Да. Андрей вчера звонил, говорил, что вы нас видели в магазине.
У меня вырвался нервный смешок.
- Отлично просто.
- Варя, я хочу извиниться. У Саши сегодня день рождения, и она... Она очень любит Андрея. Он единственный мужчина, который присутствует в её жизни. Но если бы я знала, что вас это так расстроит...
- То что? Он не повел бы ребёнка в магазин, подарок выбирать?
Она отступила на шаг.
- Я говорила ему, что вам нужно знать. Но Андрей... - Вера развела руками. - Это Андрей. Он ото всего вас защищает. Дай ему волю, он, наверное, от жизни вас собой заслонит. Вам повезло, Варя.
- А вы мне завидуете?
Мы встретились взглядами, и, если честно, мне захотелось вцепиться этой женщине в лицо ногтями. И даже её милая улыбка, якобы добродушная, меня не обманула.
- Вам бы любая женщина позавидовала.
Я кивнула.
- То есть, одного моего мужа вам мало? Вам другого подавай?
- Зачем вы так?
- А как? Объясните мне, как я должна реагировать? Я вчера узнала, что у моего бывшего мужа есть ребенок от другой женщины. Сегодня я приехала сюда, если вам угодно, спросить с него должок, - я пальцем в могилу Игоря ткнула. - И что я здесь вижу? Вас. Прибирающей его могилу. Вам не кажется, что это слишком? Насколько помню, Андрей говорил, что он вас бросил. Вы зачем сюда приехали, Вера? Так хочется быть хорошей? Вот только вопрос: в чьих глазах?
- Я, правда, его любила. Любила Игоря. Вас, на самом деле, удивляет, что я приезжаю иногда на кладбище? У меня дочь от него. И... Да, - она вдруг вздохнула глубоко и закивала, будто признавая мою правоту, - он меня бросил. Ему не нужен был ребенок, и я, по всей видимости, тоже не нужна, он бросил меня, как только узнал о беременности. Но это же был Игорь, не знаю, чего я ждала от него. Но ненавидеть не могу, он дал мне самое дорогое, что у меня есть в жизни - мою Саньку. И именно поэтому я приезжаю на его могилу, пусть и не настоящую, и рассказываю ему о дочери. Сегодня ей пять, и она нарисовала рисунок для папы. Я рассказываю ей о нём, только хорошее.
Я выдержала паузу, но просто потому, что никак с дыханием справиться не могла.
- Я безумно за вас счастлива, - сказала я наконец, и даже сил на иронию нашла. - Вы, видимо, очень позитивный человек, во всем хорошее видите. А если его нет, старательно его отыскиваете. А я вот так не могу. Для меня черное - это черное. И я не говорю сейчас о том, что Игорь мне когда-то изменил. Бог с ним, это его грех, наверное, расплачивается сейчас. Но если ты, - я намеренно сменил тон на более твёрдый и серьёзный, - попытаешься залезть в постель к Андрею, о чём давно мечтаешь, и этого только дура не поймет, ты очень долго будешь вспоминать Игоря и то время, когда он тебя беременную бросил. Поймёшь, как тебе тогда было хорошо. И поверь мне, Гаврилов отлично знает, на что я способна: я, как ты, улыбаться не буду, я тебя из этого города выживу. И Андрей мне слова поперек не скажет. Так что три тряпкой памятник, Вера, это единственное, чем ты Андрею услужить можешь.
Я резко отвернулась от неё и пошла обратно к машине, проклиная про себя и обоих братьев Гавриловых, и их кобелиную натуру, и хватких дамочек, умеющих лицемерно улыбаться, а еще высокие каблуки новых туфель, так противно увязающие в песке.
- Варя, вы все не так поняли! - проговорила Вера мне вслед, в голосе мелькнуло искреннее сожаление, но я лишь хмыкнула негромко. Всё я так поняла, меня не обманешь.
По дороге домой нашла виноватого. Игорь. Игорь во всём виноват! Он что, не видел, кого в свою постель тянет? А если ему было всё равно, то хотя бы предохраняться не забывал, что ли! А то умер, а мне теперь как всё это пережить?
Боже, о чём я думаю? Стыд какой...
В общем, я только больше расстроилась после посещения кладбища, честное слово. Думала, что хуже уже некуда. Но дёрнул меня чёрт, по приезду домой, остановить Раису Ильиничну и поинтересоваться будничным голосом:
- Вы знаете женщину по имени Вера? Она часто бывает в доме?
Экономка уставилась на меня чёрными глазками-пуговками, буквально пробуравила меня ими насквозь.
- Вера с Санечкой жили здесь одно время.
- Одно время - это какое? По длительности? - каменея, поинтересовалась я.
- Около полугода. Сане очень здесь нравилось. Такой большой сад... Андрей Палыч даже детскую площадку ей оборудовал, вон там, за домом, на полянке. Но потом они уехали, и качели с горкой разобрали.
- Когда?
- Когда уехали? Да, наверное, с месяц как.
Смотрела на меня, а глазки так злорадно - хлоп-хлоп. Вроде бы совсем невинно.
- Раиса Ильинична, а что вы стоите? Обеда не будет?
Она видимо подобралась, плечи попыталась расправить, но на самом деле живот втянула.
- Через полчаса подадут.
Я сладко улыбнулась.
- Замечательно.
А глядя ей вслед, с чувством подумала о том, как же я ненавижу эту женщину.
Никакого обеда я дожидаться не собиралась. Уже через минуту после разговора с экономкой, из дома вышла, хлопнув дверью, и снова направилась к машине. Потребовала отвезти меня на квартиру.
- Можешь уезжать, - разрешила я водителю, когда мы подъехали к моему дому. - Я сегодня останусь здесь.
Парень выглядел обескураженным, растерявшимся, но я объяснять ничего не стала, из автомобиля вышла и направилась к подъезду. На лестничной клетке, как на грех, с Юлькой столкнулась. Она мне обрадовалась, обниматься полезла, но я протиснулась к своей двери, торопливо отперла её и захлопнула прямо перед носом подружки. Я не в настроении была разговаривать.
В квартире было неуютно. Мебель стояла, но моих личных вещей не было, ни одной безделушки. Я прошла на кухню, заглянула в пустой холодильник, полюбовалась на пустые полки, потом налила воды в чайник, поставила его на газ, и обрадовалась, вспомнив, что в шкафчике есть резервная банка кофе и коробка сахара. Жить можно.
Гаврилов приехал после обеда. Я не сомневалась, что он появится, даже ждала его, вот только не была уверена, что хочу слышать его объяснения и оправдания. Сидела в кресле, перекинув ноги через мягкий подлокотник, пила остывший кофе мелкими глотками, пыталась расставить в своей голове по местам, и не обращала внимания на Юлькины призывы из-за двери, она просила впустить её и объяснить, что происходит. И когда успокоилась, я вздохнула с облегчением. Она своими выкриками все здравые мысли в моей голове распугивала.
Андрей вошёл в квартиру, открыв дверь своим ключом. Я даже не удивилась этому. Видимо, не ждал, что я ему открою. И правильно, между прочим. Он вошёл, в дверях притормозил, меня разглядывая, потом пиджак снял, сразу как-то расслабился.
- Прячешься?
- Нет. Подумать приехала.
- Есть нечего?
Я головой покачала.
Гаврилов на диван сел, совсем рядом со мной, и стал смотреть мне в лицо. Это раздражало, если честно.
- Я знал, что ты расстроишься, поэтому и не говорил.
- Я бы не хотела знать, - признала я.
- Вот видишь.
- Но ведь это неправильно.
- Варь, да кто знает - что правильно, а что нет?
- Я сегодня встретила эту женщину на кладбище. - Я Гаврилову в лицо взглянула, заметила, как он поморщился. - Ты знаешь, да? Она позвонила и доложила. Или пожаловалась?
Этот гад вдруг усмехнулся.
- Ты допускаешь, что она имеет на это право?
Я ноги с подлокотника скинула, выпрямилась.
- Нет, Андрей, не имеет. Ты с ней спал?
- С ума сошла?
- Вот только не надо!.. Скажи, как есть. Мне кажется, мне уже ничего не страшно.
- Варька, прекрати. Ты сама себя накручиваешь. Да, на тебя свалились не самые приятные новости, но я, так же, как и ты, лишь невольный соучастник.
- Вот именно, ты самый натуральный соучастник! У меня даже слова для тебя другого нет! - Я с кресла поднялась и подошла к окну. Злым взглядом уставилась на кусты сирени внизу. - Это чудище заявило мне сегодня, что Вера, оказывается, прожила с тобой полгода.
- Да не со мной она прожила! А в доме. У них в квартире был ремонт...
- Полгода?
- Да, представь себе. Я купил им новую квартиру, старую продал, а новую купил. И ремонт сделали, от плинтуса до потолка. А потом они уехали.
- За месяц до моего возвращения! - невольно повысила я голос.
- Ох, уж эта Раиса Ильинична... Варя, она тетка Веры, поэтому тебе и показалось...
Я только рот открыла.
- Она её тётка?
Гаврилов осторожно кивнул, видимо, насторожившийся от моего вскрика.
- Уволь её немедленно!
- Так, давай без истерик? Потом обсудим.
- Я не хочу ничего обсуждать, я хочу, чтобы ее не было в моем доме. Это ведь мой дом? Или твой?
- Это наш дом, - каменным голосом проговорил Андрей.
- Я этого не чувствую.
- Да? Может, потому что тебе самой это не очень надо?
- Что?
- А что? В чем ты меня обвиняешь? Я тебя в чем-то ограничиваю? Я тебе что-то запрещаю? Или дома тебя запер? Всё для тебя. Делай что хочешь. Хоть этажи местами поменяй. Всё, о чём я прошу: оставь экономку в покое. Можно, подумать, что ты обязана ей подчиняться!..
- Андрей, она следит за мной!
- Не выдумывай. С какой стати ей за тобой следить?
Я руку в бок уперла.
- Может, для племяшки старается?
- С какой стати?
- Гаврилов, когда ты строишь из себя идиота, выглядишь очень странно.
По его губам скользнула усмешка. Потом Андрей поднялся и подошёл ко мне.
- Ну, чем мне тебе поклясться? Я не спал с ней, никаких отношений и даже желания никогда не возникало.
Я шарила взглядом по его лицу.
- А у неё?
- Не могу отвечать за другого человека.
- Понятно.
- Варя!
Я отвернулась к окну, но Гаврилова это мало впечатлило, он приблизился, и его руки скользнули по моей талии к животу. Поцеловал в щёку, а я недовольно повела плечом.
- Андрей, ты не замечаешь, что у нас постоянно что-то случается? Это немного утомляет.
- А тебе хотелось сахарной ваты? Ты же не любишь.
- Вообще-то, люблю. Но для фигуры вредно.
- Вот.
- Не поддакивай мне. Почему всё это валится на наши головы? Какие-то женщины, дети...
- Варь, Санька - Гаврилова.
- Мне без разницы.
- Не говори так.
- А что? Я кажусь тебе черствой? Пусть так.
- Ты не кажешься мне черствой, просто ты сейчас накрутишь себя, а все уже случилось, и просто отмахнуться и забыть не получится. Это ребенок Игоря, и тебе придется с этим смириться.
- Ты с самого начала знал, да?
- Почти.
Я кинула на него колкий взгляд через плечо.
- Ну, хорошо хоть при зачатии не присутствовал. Это и называется "почти"?
Он зарычал на меня, не зная, что еще сказать. А я, вместо того, чтобы отскочить от него, развернулась, и оказалась с любимым лицом к лицу.
- Андрюш, я чувствую, что ничего не выходит. Мы постоянно ругаемся. У нас постоянно что-то случается. И я... наверное, я могла бы уйти. Вот сейчас ещё могла бы, но проблема в том, что я не хочу. Я постоянно думаю о твоем депутатстве, о том, что ты снова все просчитал на двадцать шагов вперед...
- Варя, - недовольно начал он, но я схватила его за галстук, заставляя смотреть мне в глаза.
- Я не хочу об этом думать. Но я думаю. Потому что я не нахожу больше ни одной причины...
- Правда? - Гаврилов возмущённо фыркнул. - То есть, когда я говорю, что люблю, это не причина?
Я медленно покачала головой.
- Для тебя - нет. Не надо меня обманывать, ты забываешь, что я тоже тебя знаю отлично. Я знаю, как и что ты делаешь, к чему ты привык, и какими методами добиваешься своего. И на данный момент, ты меня добиваешься. Ты как будто каждую минуту боишься, что я передумаю, соберу вещи и уйду. Что я взбрыкну, затопаю ногами, ударюсь в слёзы. И ты принуждаешь меня поступать по-своему. А мы ведь всё это уже проходили, разве нет? Андрей, мне давно не семнадцать. И я хочу за тебя замуж. Не заставляй меня передумать.
- Чего ты хочешь? - тихо спросил он.
Я подбородок вздёрнула, чтобы казаться увереннее.
- Чтобы ты прекратил, - вдруг вспомнила слова Веры, сказанные ею этим утром, и повторила их с едва заметной усмешкой: - заслонять меня от жизни. Не надо меня охранять, оберегать. Я рядом хочу быть. Ну, не может мне быть всю жизнь семнадцать лет! Я хочу быть твоей женой, а не девочкой, которой ты глаза ладонью закрываешь, когда в фильме целоваться начинают. Ты всё от меня скрываешь, ты меня оберегаешь... я понимаю это, или стараюсь понять, но нельзя прожить так всю жизнь. Я изменилась. - Голос вдруг дрогнул, совсем в неподходящий момент. - Я хочу быть взрослой. Женщиной, а не девочкой, которую ты балуешь без конца. - Выдохнула. - Если, конечно, я тебе нужна такая. Но на меньшее я не согласна!
- Сказала она капризным голосом, - проговорил он вполне серьёзно, хотя губы скривились в усмешке.
- Неправда!
Он поднял руку и осторожно коснулся моей щеки, потом волосы убрал. Выглядел серьёзным, подбородок отяжелел, и кажется, Гаврилов всерьёз обдумывал мои слова. А постаралась я на славу, сама от себя подобного многословия не ожидала.
- Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ну, зачем тебе проблемы, от которых я вполне могу тебя избавить?
- Нельзя быть всегда счастливой, - удивилась я. - Скрывал ты от меня этого ребенка...
- Саню.
- Без разницы. - Андрей хмыкнул, но я решила это проигнорировать. - Но что вышло? Я несколько лет прожила в счастливом неведении, а теперь мне что делать? Руки на себя наложить?
Он обнял меня, я возражать не стала и даже щекой к его плечу прижалась.
- Андрюш...
- Ладно, хочешь взрослеть, взрослей. Как я могу тебе запретить?
- Не можешь, - согласилась я.
- Только не очень быстро, ладно? - попытался он пошутить. А потом вдруг шепнул мне на ухо: - Я живу для тебя. У меня никого, кроме тебя, нет. И, возможно, я иногда перегибаю... Ты замуж за меня выйдешь?
Я отстранилась от него, посмотрела на его плечо, провела рукой по белоснежной ткани рубашки, разглаживая. Потом подняла на Гаврилова глаза.
- Выйду, конечно. И даже без платья моей мечты. Но при условии, что поедем в свадебное путешествие.
- Поедем.
- Когда?
- Не допрашивай меня.
- А ты не ври.
- Никогда не вру. Только иногда кое-что утаиваю.
Я взглядом его посверлила, осуждающе качнула головой.
- Врун.
В общем, день закончился не так плохо. Утро было куда хуже. Правда, мне не удалось добиться от Гаврилова согласия на увольнение Раисы Ильиничны, он уперся рогом, говорил о том, что та для него многое сделала, и отплатить ей такой черной неблагодарностью он просто не может. Посоветовал мне быть терпимее. Я не совсем поняла, что он имел в виду, но спорить не стала. Решила оставить этот разговор на потом. Пусть Гаврилов успокоиться, отойдет морально после стольких признаний и откровений, а может еще чем-нибудь провинится передо мной, и вот тогда я уже поставлю вопрос ребром: или я, или она. Вот даже интересно, кого он выберет?
Ночевать мы остались у меня на квартире. Не захотелось домой, с удобством устроились на диване, заказали ужин из ресторана, и вполне мило провели вечер. Юлька, правда, заглянула, обеспокоенная моим таким внезапным возвращением, но увидев краем глаза Гаврилова, вальяжно развалившегося на диване, успокоилась, сунула мне тарелку с блинами, и ушла. А я продемонстрировала угощение заулыбавшемуся Андрею. Он тут же сел, тарелку у меня забрал и поинтересовался:
- А сметана есть?
Спросил так, будто не знал, что холодильник не просто пуст, а отключен. В общем, пришлось мне идти к Юльке за сметаной.
- Вы поругались и помирились? - спросила меня подружка, передавая банку со сметаной.
- Нет. - Я невинно улыбнулась. - Мы решили, что любим друг друга, и нам пора пожениться.
Юлька всерьёз нахмурилась.
- А раньше этого известно не было?
- Раньше мы об этом не разговаривали. Всё, пойду. А то Андрей все блины съест. Без сметаны.
Среди ночи кто-то позвонил в дверь. Я на постели подскочила, и в первый момент никак не могла сообразить - звонил кто, или мне приснилось. Прислушалась, глаза потерла, которые никак не желали открываться, потом несильно толкнула Гаврилова в живот. Андрей вздохнул, но не проснулся. Может, на самом деле приснилось? Звонок не повторялся, и слышно ничего не было. Но спокойно лежать я больше не могла, из постели выскользнула и на цыпочках направилась в прихожую. Было тихо, и я лишь морщилась от неудовольствия, когда слышала, как под моими ногами пол поскрипывает. Каждый звук казался оглушительным. Дошла до двери и в глазок посмотрела. Никого за дверью не было. У меня вырвался вздох, за ухом почесала, ругая себя за мнительность и дурацкие сны, а потом... Потом у меня сердце ёкнуло. Смотрела в этот дурацкий глазок, никого не видела, но появилось стойкое ощущение, что кто-то за дверью притаился. Если честно, не по себе стало. В горле странно запершило, я поёжилась, сделала шаг назад, захотелось убежать обратно в спальню, под одеяло нырнуть и к Андрею прижаться. Рядом с ним спокойно и тепло, а я тут стою, как дура, гляжу в пустоту и этого же боюсь.
Двери лифта открылись, с ужасающим, как кажется ночью, скрежетом, но из кабины никто не вышел. И никто не вошёл. А как он тогда открылся? Жуть какая-то... Я на всякий случай замки проверила, потом полминуты с сомнением посматривала на дверь, и тогда уже бегом кинулась в спальню. Трясясь, как осиновый лист, залезла под одеяло, и сразу к Андрею прижалась. Он всё-таки проснулся, поднял от подушки голову и посмотрел на меня. Шёпотом спросил:
- Ты чего?
Я пару секунд размышляла, что ему ответить, потом сказала:
- Сон плохой.
- Вареник...
Он меня обнял, я щекой к его груди прижалась и глаза закрыла. Приказала себе не думать о ночных звонках в дверь и самовольно открывающихся лифтах. В пылу эмоций поцеловала Гаврилова куда-то в живот.
- Люблю тебя.
Он не ответил, лишь рассеянно потрепал меня по волосам. Он засыпал. А утром, конечно же, проснулся ровно в семь. У Гаврилова, вообще, была поразительная способность просыпаться без будильника во столько, во сколько ему надо. Я всегда подшучивала над ним по этому поводу и называла Штирлицем. "Штирлиц проспал ровно семнадцать минут". Это вот про моего благоверного. И сегодня он поднялся, бодрый и решительный, а я только рукой по опустевшей половине постели похлопала, а потом натянула на себя одеяло.
- Я уезжаю, - шепнул он мне минут через двадцать. На край кровати присел, наклонился и поцеловал в лоб - единственное, что не было прикрыто одеялом. - Машина будет ждать тебя внизу.
- Я сплю, - сообщила я ему из-под одеяла.
- Спи, - усмехнулся он. - Спи, моя родная. Помнишь, как бабушка твоя говорила? Спи вдоволь, чтобы глазки сияли, и щечки румяные были.
Я невольно заулыбалась сквозь дрёму, а Андрея ногой слегка пихнула.
- Иди уже.
Он ещё раз поцеловал меня и поднялся.
Вот как после такого было не проснуться в хорошем настроении? Спустя два часа глаза открыла, сладко потянулась, подтянула под бок соседнюю подушку, на которой Андрей спал, и решила ещё чуток понежиться. Правда, вспомнила, что в доме даже кофе нет, Андрей, наверняка, последнее допил перед ухом, и как назло, в животе сразу заурчало от голода. А быть счастливой и разнеженной на пустой желудок, уже не так здорово.
Юльки дома не оказалось. Я пару раз, достаточно требовательно, позвонила в её дверь, никто не отозвался, а я разозлилась. Вот когда она нужна - её никогда нет! Я с голода умираю, а её понесло куда-то с утра раннего.
Прождав минут двадцать, я решила поехать домой. Там, конечно, Раиса Ильинична, но не прятаться же мне от неё вечно. Выглянула в окно, увидела поджидающую меня у подъезда машину с водителем, и быстро заправив постель, чтобы не оставлять беспорядок в квартире на неопределённое время, из квартиры вышла. Заперла входную дверь на все замки, подёргала за ручку, а потом вдруг замерла, припомнив свои ночные метания. Как-то не по себе стало, и даже за плечо своё глянула, на лифт.
- Глупость какая, - пробормотала я себе под нос. Если бы в дверь на самом деле ночью звонили, Гаврилов бы проснулся. Ведь так? А он только заерзал беспокойно. Кстати, отчего тогда заерзал?
Лифт зашумел, когда я на кнопку вызова нажала. Ждала, когда он остановится на этаже, разглядывала плакат с рекламными объявлениями, без особого интереса, но для информации, кинула быстрый взгляд на мужчину, что легко сбегал по ступенькам с верхнего этажа. Он как раз остановился, отвернулся, чтобы шнурок завязать, а я шагнула в кабину подъехавшего лифта. То, что произошло дальше, я даже объяснить не могу. Всего секунда, полсекунды: вот я делаю шаг, а потом меня вдруг толкают в спину, довольно сильно, я впечатываюсь в стенку и начинаю оседать на подкосившихся ногах. Роняю сумку от неожиданности, а потом охаю от боли, когда меня хватают за волосы и дергают так, что у меня темнеет в глазах и слёзы выступают. Двери лифта за моей спиной закрываются, я слышу их шум, а меня лицом утыкают в угол, и коленом надавливают на поясницу. Не болезненно, но ощутимо, я снова начинаю сползать на пол. А мысли в голове мечутся, скачут, разбиваются о боль, когда меня тянут и тянут за волосы, я не понимаю, что происходит и как мне реагировать, а потом чувствую чужое дыхание у своего уха:
- Привет, детка.
Мужской, глухой и страшный голос. А ещё аромат дынной жвачки из его рта. Меня передёргивает, я задыхаюсь от ужаса и отвращения, но двинуться не могу. Лифт едет вниз, кажется, бесконечно долго и очень медленно, а у меня даже сердце не колотится, меня сковало ужасом. Маньяк утром, в родном лифте?!
Я не отвечаю, видимо, нападавшего это не устраивает, и он снова дергает меня за волосы, я послушно взвываю, вот только ничего членораздельного у меня не выходит.
- Что ж ты мне ночью не открыла?
Я сглотнула, с трудом, на мгновение подумала, что задохнусь. Руки скользили по гладким стенкам кабины, ухватиться было не за что, да еще тусклая лампочка на потолке слепила, от этого света пошли темные круги перед глазами.
- Не одна была? Отвечай мне.
- Что?..
Я почувствовала мужскую ладонь у себя под грудью, дернулась, но силы были не равны. Зато лифт, наконец, дернувшись, остановился. Вот только радовалась я зря. Мужчина нажал на кнопку, и лифт, не открывшись, поехал вверх. Вот тут уже мне реально захотелось застонать, а лучше завыть.
- Что вам нужно? Деньги? У меня есть, в сумке.
- Не сомневаюсь. У тебя бы и денег не было.
Он как-то странно меня лапал, не так, как маньяк. Ладонь прошлась по животу, поднялась к груди, но совсем не пошло, он просто ощупывал меня. А потом зажал мне рот ладонью. Вот тут я испугалась, что душить начнет. Что может быть ужаснее - погибнуть в лифте, под тусклой лампочкой?
- Я давно за тобой наблюдаю, - зашептал он мне в ухо. - Ты молодец.
Я зажмурилась, чувствуя, как слезы по щекам текут. Первый шок прошел, и теперь я молилась только об одном: чтобы все это закончилось. Чтобы он меня отпустил, а потом его поймали, посадили в тюрьму и ключ выбросили. Чтобы я никогда больше не боялась и не вспоминала.
- Отпустите меня... пожалуйста.
- Ты плохо просишь. Наверняка, умеешь лучше. Проси.
Я заревела, понимая, что если он и дальше будет настаивать, это не даст никакого результата. Я больше ни слова не скажу, я только рыдать могу.
- Ну!
Да где охрана-то?!
Так ничего от меня и, не дождавшись, он придавил мою голову к стенке лифта, так, что у меня в глазах снова потемнело, потом наклонился, и подхватил с пола мою сумку, сунул подмышку. - Я сейчас выйду, а ты будешь стоять так, закрыв глаза. Поняла? Поняла?!
Я мелко закивала, нисколько не веря тому, что он просто уйдет.
- И только попробуй обернуться.
Лифт остановился, двери открылись, а я вжалась в угол. Никто и ничто не могло меня заставить открыть глаза. Если честно, я готовилась к удару, к боли, к чему угодно. Вслушивалась в звуки, и даже когда лифт поехал вниз, я так и стояла, зажмурившись, не могла никак понять, вышел этот человек или все еще стоит за моей спиной, притаился, и ждет, когда я совершу ошибку и оглянусь.
Не знаю, сколько времени прошло. Лифт доехал до первого этажа, открыл двери, потом закрыл. Я снова оказалась в тусклой кабине, прислушивалась, прислушивалась, потом медленно сползла на пол. И только тогда поняла, что одна. Снова заревела, затем принялась себя ощупывать. Жива, невредима... только напугана до смерти, колготки разорваны почему-то, вся одежда в беспорядке и сумки лишилась. Но ведь жива!
Очень вовремя охрана объявилась. Точнее, они вызвали лифт, двери призывно открылись, и они меня увидели. Что тут началось! Крики в телефон, беготня по этажам, план "перехват". Я не особо обращала на происходящее внимания, меня трясло, я даже с Андреем разговаривать по телефону не смогла, зубы стучали, и я заикалась без конца. Прислонилась лбом к стеклу машины, и пустым взглядом наблюдала, как к дому подъезжает еще один автомобиль, из которого вышел обеспокоенный Костя Самыгин и ещё пара ребят. Вот только какой от них толк? Никого они, конечно же, не нашли.
Андрей дома оказался через полчаса после меня. В спальню влетел, остановился у кровати и на меня уставился. Такого страшного лица я у него ещё не видела: бледный, дикий. На постель рядом со мной сел, а я заревела.
- Варя... - У него даже голос сорвался, видимо, от моих завываний. - Кто?!
- Я не видела. Андрюш, я не думала... Он просто втолкнул меня внутрь!
- Я его найду, - пообещал он в сердцах. Укачивал меня на руках, как маленькую, а сам в пустоту смотрел, и, видимо, уже планы страшной мести строил. - И своими руками... Что он сделал?
Я носом шмыгнула, покрасневшие от слез глаза вытерла и выдавила из себя:
- Сумку украл.
Гаврилов расслабился, я прямо почувствовала, как обмяк.
- Да черт с ней... Больше ничего?
Я головой покачала.
- Только пугал.
Я легла на подушку, снова щёки влажные вытерла, а Андрей наклонился ко мне, вглядываясь в моё лицо. Ладони на мои щеки положил. Смотрел очень внимательно, потом прижался лбом к моему лбу.
- Своими руками разорву, когда найдут, - сказал он очень тихо, а оттого проникновенно и чуточку беспокояще.
Я кивнула вместо ответа, а потом у меня вырвалось:
- Андрей, ты слышал, ночью в дверь звонили?
Гаврилов выпрямился, и нахмурился, глядя на меня.
Насторожился.
Обновление от 03.03.12
Уже этим вечером в новостях местного канала сообщили, что на невесту кандидата Гаврилова совершенно нападение. Я хмурилась, слушая миловидную девушку, вещающую с телеэкрана, потом рывком откинула одеяло и встала с постели. Голова немного кружилась, я всегда плохо переносила успокоительное, и сегодня отказывалась, но Андрей настоял, надеялся, что я усну и все тревоги тут же позабуду. Как же, позабудешь тут.
Спустилась вниз, встретилась с Раисой Ильиничной, которая что-то внушала молоденькой домработнице, понаблюдала за ними недолго, прислушиваясь к глухому, недовольному голосу экономки, а когда та меня заметила, тут же отвернулась и прошла мимо. Андрей работал в кабинете, я без стука открыла дверь, вошла, а встретив его взгляд, вздохнула. Не хотела, но само как-то вырвалось - и от усталости, и от недовольства всем происходящим.
- Ты чего? - поинтересовался Гаврилов, приглядываясь ко мне. - Я думал, ты спишь.
- Уснёшь тут... - пробормотала я, присаживаясь напротив него. - Андрюш, в новостях рассказывают о нападении на меня.
Гаврилов красноречиво поджал губы.
- Кто ж знал, что и у нас есть пронырливые журналюги. Впредь буду умнее.
- Они говорят, что таким образом тебя пытаются предупредить. Кто?
- Варя, это глупости. Кто бы решился?
- Тогда что?
Он кинул ручку, что в руках держал, на стол.
- Я выясняю. - Вгляделся в моё лицо и попытался изобразить ободряющую улыбку. - Не волнуйся. Больше ничего подобного не случится.
- Ты уверен?
- На все сто. Этого полудурка найдут, и я лично выдерну ему ноги. Я же обещал тебе.
- Как законопослушно ты выражаешься, - поразилась я. - Так по-депутатски.
Гаврилов на кресле своём откидывался, разглядывал меня, потом по его губам скользнула усмешка.
- Варька.
- Что?
- Может, к чёрту это платье? Завтра пойдём и распишемся.
Я в некотором удивлении вздёрнула брови.
- А как же нужные люди на свадебном банкете? Ты же хотел.
- Ну, устроим банкет. Потом.
- Я всё равно не понимаю, - призналась я. - С чего вдруг такая спешка?
- На самом деле не понимаешь?
У меня вырвался невыразительный смешок. Поднялась, стол обошла и присела к Гаврилову на колени. Смотрела ему в глаза, пальцем по его подбородку провела.
- Ты так хочешь на мне жениться?
- Да.
- Да?
Он несколько грубовато взял меня за отвороты халата на груди, и притянул к себе. Поцеловал. Затем поинтересовался:
- Что думаешь?
- О том, что ты снова хочешь сделать ход конём с моей помощью? Чтобы переключились с нападения на тайную свадьбу?
Андрей рассмеялся.
- Почему ты такая недоверчивая?
- Знаю тебя потому что. - Сама поцеловала его, сначала в губы, потом в ямочку на подбородке. - Вообще-то, это хорошая мысль, - признала я. - Только не доверяй её Самыгину, пусть этим толковые люди занимаются. Костя твой всё прозевает.
- Правильно, он же не политический консультант, а охранник.
- Наконец-то ты об этом вспомнил. - Я у него на коленях поёрзала, а Гаврилов заинтересованно вздёрнул брови.
- Да? - проговорил он, кажется, напрочь позабыв о Самыгине и предшествующему этому разговоре. Я же смущённо дёрнула плечиком.
Раиса Ильинична как всегда испортила момент. После резкого стука, в кабинет заглянула, увидела меня на коленях Гаврилова, и чопорно поджала губы.
- Андрей Палыч, опять из газеты звонят. Интересуются здоровьем... - кинула на меня короткий взгляд, - Варвары Алексеевны. Что мне им говорить?
Мы с Гавриловым взглядами встретились, он за ухо себя дёрнул, раздумывая, а я обернулась к экономке.
- Говорите им, что я стойко справляюсь со стрессом, - сказала я ей. - Меня поддерживают мысли о скором бракосочетании. - Глянула на Андрея. - Завтра?
- Хоть сегодня.
Я довольно улыбнулась и вновь оглянулась через плечо на Раису Ильиничну.
- Мне любовь силы возвращает, - проговорила я, продолжая сладко улыбаться, а когда дверь за экономкой закрылась, предупредила Гаврилова: - Молчи.
- Да я-то промолчу, но ты ведёшь себя глупо.
- Я её терплю. А это уже много. Хотя, не понимаю, почему терплю. До сих пор.
- Потому что я попросил?
Я поднялась, подтянула пояс халата.
- Да, но мы об этом ещё поговорим. - Дошла до двери и обернулась. Посмотрела удивлённо. - Ты идёшь?
- А как же.
Конечно, на следующий день мы не расписались. Это было бы странно. Гаврилову понадобилось время, чтобы всё устроить и обо всём договориться, и вот спустя три дня, мы приехали в загс, чтобы провести самую скромную церемонию бракосочетания, о которой я когда-либо помыслить могла. Из гостей - Костя Самыгин и Юлька под руку с Аркадием Станиславовичем. Нас с Гавриловым быстренько расписали, произнесли торжественную речь, которую я бессовестно прослушала, была занята тем, что украдкой разглядывала своё отражение в зеркальной поверхности за спиной сладкоголосой регистраторши. На мне было новое платье, которое по цене почти не уступало свадебному платью, которое я собиралась привезти из Милана, и понимание этого, приносило удовлетворение и покой в мою душу. Я вообще выглядела хорошо, на лице не тени стресса и тревоги, что я пережила несколько дней назад. Знала, что у дверей загса нас будут ждать журналисты, и уже представляла фотографии в завтрашних газетах. Главное, не выглядеть одуревшей от счастья. Нужно быть собранной и деловитой, чтобы все поняли - Гаврилов выбрал жену себе под стать. Не хочется прослыть очередной куклой, среди жён видных людей города.
Юлька, в роли свидетельницы, тоже смотрелась весьма значимо, и улыбалась самодовольно. А когда видела своих коллег, снующих поблизости, лишь пренебрежительно фыркала, и просила меня держать лицо и не поддаваться на их просьбы и провокационные вопросы.
- Какие ещё вопросы? - не поняла я. - У меня свадьба, самый важный день в жизни... Какие ещё вопросы?
- Я просто тебя предупреждаю, на всякий случай. Я-то их знаю!
Не знаю, что там Юлька знала, но всё прошло спокойно, никаких каверзных вопросов мне никто не задавал, да и Андрей не изъявил желания общаться с прессой. Мы молча прошли к лимузину, я, правда, приостановилась ненадолго, позволяя меня сфотографировать, но смотрела при этом на новоиспечённого супруга. С любовью так смотрела, наверное, немного переборщила, потому что Гаврилов меня по носу щёлкнул. Вечером посидели в ресторане, я, если честно, улыбаться устала, столько людей к нам подошло, чтобы поздравить. Я почти никого из них не знала, а меня, видимо, знали и помнили, и теперь разглядывали с любопытством, а мне приходилось всё это терпеть. В какой-то момент стало смешно, я встретилась взглядом с Андреем, и вдруг фыркнула. И тут же почувствовала, что он положил ладонь на моё колено, похлопал. А я смотрела на него и думала: муж. Он мой муж. Сколько лет я ждала, сколько лет боялась, думала, мечтала и боялась, а вот сегодня сбылось. Я законная жена Андрея Гаврилова. Думала ли я об этом, когда мы с ним прятались по углам, и чувствовали себя виноватыми перед всем миром? Хотя, что это я за Гаврилова говорю? Он мне на свою вину даже не намекал никогда. Это же нахал, каких поискать. И чурбан непробиваемый, если не хочет чувствовать, то его ничем не проймёшь.
Андрей наклонился ко мне и шёпотом поинтересовался:
- Что ты так смотришь?
Я едва заметно улыбнулась.
- Да вот, думаю, за что я тебя люблю.
Он не ответил, вместо этого потянулся к моим губам. Я поцеловала, вдруг засмущалась, чувствуя людское любопытство, обращенное к нам, рассмеялась, а потом вдруг натолкнулась на Юлькин взгляд. Всего одно мгновение, а у меня настроение сразу на десять пунктов упало. Какое-то нехорошее предчувствие появилось, вспыхнуло внутри, я моргнула, не понимая, что происходит, и что такое страшное вдруг разглядела во взгляде подруги, а Юлька уже заулыбалась и подняла бокал с вином, желая чокнуться со мной. Я помедлила секунду, сглотнула немного нервно, а потом мысленно над собой посмеялась. Кажется, я пьянею. Быстро и весьма ощутимо, мерещится всякое. Заставила себя улыбнуться, и тоже подняла бокал.
- Андрей Палыч, поздравляю!
Мы уже собирались уходить, когда к нам подошёл очередной поздравитель. Голос мне показался знакомым, я обернулась, посмотрела на мужчину, и мысленно скривилась, тут же припомнив его. Олег Игоревич, мой ухажёр, если его можно так назвать, из дома отдыха. Он тогда всё удивлялся, что я на его внимание ко мне отвечать не спешу. А как ответишь... когда он такой противный, худосочный и хитрый, как лис. Глазки вон, так и бегают, так и бегают.
- Спасибо, Олег Игоревич, - с ленцой отозвался Гаврилов, а сам на меня искоса поглядывал и вроде бы посмеивался.
- Жену себе красавицу выбрал.
- Не по красоте выбирал, - хмыкнул Андрей, а я незаметно пихнула его в бок. То, что он меня разглядывал, да ещё Олег Игоревич исподтишка глазами меня ел, сильно раздражало. Но с собой справилась, взяла мужа под руку и улыбнулась. И даже вежливость проявила, сказала:
- Спасибо за поздравления. - А когда из зала ресторана вышли, я Гаврилову шепнула: - Противный тип.
- Ага, - не стал спорить он. - Один из пяти миллионеров в области.
Я даже рот приоткрыла.
- Да ладно.
- Вот тебе и ладно. - Андрей за талию меня обнял, к себе притиснул, а потом на ухо шепнул: - Как тебе наша свадьба?
Его ладонь сжималась на моём боку, приятно так сжималась, волнуя; в голосе особые тягучие нотки появились, от которых у меня всегда мороз по коже, и у меня на губах поневоле расцвела улыбка. Но всё же свредничала:
- Не об этом я мечтала.
- Я всё возмещу.
Мы целовались, я щёку Гаврилова ладонью гладила, чувствуя лёгкую щетину, а потом обняла его за шею.
- Я бы хотела, чтобы бабушка знала.
- Она знает, малыш. - Он от земли меня приподнял, легко, словно я и не весила ничего, перенёс на пару шагов в сторону, а когда отпустил, я обернулась и увидела Юльку с Аркашей.
- О чём вы всё время шепчетесь? - спросила меня подружка, когда мы ждали машину. Отвела в сторонку и поинтересовалась, и вроде бы с нетерпением ждала ответа. А я удивилась.
- Мы шепчемся? С Андреем?
- Да. И лица у обоих такие загадочные-загадочные. Что, словечки особые? - Юлька ухмылялась, правда, не зло, а я выдала загадочную улыбку и промолчала. Совершенно не знала, что ей ответить.
Дома нас встретили накрытым столом, зажжёнными свечами и мрачным выражением смирения на лице. Раиса Ильинична ждала в холле, вытянулась в струнку при виде нас, и коротко кивнула.
- Поздравляю, Андрей Палыч.
- Спасибо, Раиса Ильинична
Я негромко хмыкнула.
- Ладно, себя я сама поздравлю.
- Поздравляю, Варвара Алексеевна.
Гаврилов приобнял меня сзади и поцеловал в щёку.
- Да, у кого-то мечта сбылась. Хочется поздравлений. Да, любимая?
- Не понимаю, о чём ты говоришь.
- То есть? - Он хмыкнул мне на ухо. - Не помнишь уже? Тебе семнадцать, и ты планировала свадьбу.
- Глупости. - Я сумку на столик положила и прошла в гостиную.
- Ты не помнишь? Спрашивала меня: ты, правда, на мне женишься? - И поразился: - Не помнишь? Ты сейчас ранила меня в самое сердце.
- Гаврилов, прекрати выдумывать. - И понизив голос, проговорила: - Нас же слушают. Что люди подумают?
- Что?
- Что ты бессовестный тип, совращающий малолеток. Потом будешь про это в газетах читать, и удивляться. Да, Раиса Ильинична? - громко поинтересовалась я.
Экономка, которая уже пару минут колдовала у накрытого стола, обернулась. - Вы что-то ещё хотите, Варвара Алексеевна?
Я ей натянуто улыбнулась.
- Нет. Можете идти отдыхать.
- Ещё раз поздравляю.
Андрей кивнул, вполне равнодушно, а сам меня разглядывал. А я туфли с ног скинула, почувствовав огромное облегчение. Но совсем не от облегчения, сказала:
- Пошла докладывать своей Верочке, что мы вернулись, и в каком настроении. Довольны ли свершившимся.
Андрей крякнул, но усмехнулся. Снял пиджак и прошёл к столу, осмотрел тарелки, оторвал от грозди пару виноградин и сунул в рот.
- А ты довольна свершившимся?
- Сколько раз ты меня об этом спрашивал сегодня?
- Я спрашивал об организации, а сейчас о факте.
Я полюбовалась на кольцо на своём пальце. И только поразилась:
- Я опять Гаврилова.
- Шампанского налить тебе?
Я кивнула. - Налей, что теперь делать.
- Варька, с огнём играешь.
Я подошла и обняла его, прижавшись щекой к его спине. А потом поцеловала, оставив на белоснежной материи след помады. Рубашку, конечно, испортила, но мне так захотелось. Отстранилась и полюбовалась на дело рук своих, точнее, губ. А потом попросила неведомо у кого:
- Пусть у нас всё будет хорошо.
Андрей глянул на меня через плечо. Вроде бы настороженно.
- Ты чего, Варь?
Я головой покачала.
Он повернулся, бокал с шампанским на стол поставил, так и не отдав мне, и притянул меня ближе. Обнял, поцеловал сначала в щёку, а потом уже в губы.
- У нас и так всё хорошо, и не смей думать, что нет. Слышишь?
Я кивнула.
- Я же тебе обещал, я всё сделаю... - Лбом к моему лбу прижался, и посмотрел в глаза. - Что мне сделать?
Я подумала секунду.
- Не ври мне больше никогда.
Он помялся, раздумывая, а потом рассмеялся.
- Я постараюсь.
Несколько дней нас никто не трогал. Даже Раиса Ильинична по дому передвигалась бесшумно и для меня почти незаметно. И Андрей не улетал на работу с утра раннего, мы каждое утро просыпались вместе, завтракали, я провожала его на работу, и чувствовала себя счастливой. И время от времени смотрела на обручальное кольцо, ещё не веря, что ношу его на законном основании. И вздыхала в тоске и томлении, наблюдая за тем, как Андрей идёт к машине. Наверное, это можно назвать медовым месяцем. Или медовой неделей. Ведь дело не в путешествиях, не в условностях, не в сладких обещаниях, а в ощущениях. Я, на самом деле, была рада тому, что вышла замуж. Просыпалась утром, и думала о том, что я рада. Я рада! Лишь бы не сглазить.
- Будете завтракать, Варвара Алексеевна?
Я на лестнице остановилась, задумалась ненадолго.
- Мне фруктовый салат и кофе, Лида. На веранду, пожалуйста.
- Через десять минут принесу.
- Спасибо.
Я спустилась, заглянула в пустую столовую, потом прошла в гостиную. На журнальном столике лежала не разобранная почта, я быстро просмотрела её, но все письма были адресованы Андрею, и меня нисколько не заинтересовали. Зато заинтересовали женские голоса в коридоре. Я из гостиной вышла и остановилась прислушиваясь. Уже через минуту из кухни появилась Раиса Ильинична, а вслед за ней Вера. Расцеловались, и Вера быстро проговорила:
- Ты извини, но у меня совсем не было времени вчера. Но завтра приезжай, посидим и спокойно поговорим.
- Ну, ты бы позвонила, я бы успокоилась и не ждала тебя. И сегодня приезжать не пришлось бы.
- Да я всё равно поблизости здесь была.
Я наблюдала за родственной встречей, точнее, прощанием, руку в бок упёрла. А когда меня заметили, и не подумала отвернуться. Вера же, после секундного замешательства, улыбнулась.
- Здравствуйте, Варя.
- Здравствуйте.
Раиса Ильинична оправила фартук.
- Вам сейчас принесут завтрак, Варвара Алексеевна.
- Жду, не дождусь.
Вера прошла по коридору в мою сторону, как мне показалось, приглядывалась ко мне с интересом, потом сказала:
- Я ещё не поздравила вас, возможности не представилось. Надеюсь, у вас с Андреем всё сложится так, как задумывалось.
Я сдержанно улыбнулась.
- Благодарю.
- Вы ведь не против, что я к тёте заехала? Кстати, вы в курсе, что Раиса Ильинична...
- Андрей сказал.
- Обещаю, что не возьму за правило приезжать к вам в дом без приглашения. Просто сложилась такая ситуация, мне нужно было срочно увидеть тётю.
- Ничего страшного.
Мы улыбались друг другу, при этом сверлили взглядами, а потом я очень удачно положила руку на перила, как бы опираясь, а на самом деле демонстрируя обручальное кольцо, которое важно посверкивало внушительного размера бриллиантом. А когда взгляд Веры на кольце остановился, вежливо сказала:
- Спасибо, что заехали. Не знаю, что бы я делала с расстроенной экономкой.
- Варя, я понимаю, что вы не рады меня видеть, но я вас прошу...
Руку с перил я убрала.
- Вера, когда вы говорите снисходительным тоном, выглядите лет на десять старше. Не стоит. - Я кинула взгляд на хмурую Раису Ильиничну. - Можно кофе побыстрее?
С веранды, ковыряя вилкой фруктовый салат, я видела, как Раиса Ильинична провожает Веру до автомобиля. Та сама села за руль вишневого цвета "Пежо", помахала тётке рукой и уехала. А экономка стояла и смотрела до тех самых пор, пока ворота не закрылись, а когда проходила мимо меня, недовольно зыркнула. Я же хмыкнула, довольно громко, и сделала это намерено. А позже, когда поняла, что не могу успокоиться, подошла к Раисе Ильиничне и вполне по-доброму попросила:
- Можно сделать так, чтобы ваша племянница, или кто там она вам, не появлялась в этом доме?
Экономка натирала серебряный кубок, старинный и не слишком привлекательный, понятия не имею, откуда он взялся, но помнится, ещё у Анны Петровны на комоде стоял. Когда я к ней обратилась, повернулась, ни на секунду не прекращая трудиться.
- Вера не делает ничего плохого. Она приезжала ко мне.
- Это ради Бога. Но когда она приедет в следующий раз, не надо приводить её в наш дом.
- Вера хорошая, Варвара Алексеевна. Она замечательный человек, очень великодушный.
- Она прижила ребёнка от моего бывшего мужа. По-моему, это веский повод для того, чтобы мне было абсолютно наплевать на её великодушие. Вам так не кажется, Раиса Ильинична?
Она опустила голову, затем совсем уж невежливо повернулась ко мне спиной, но согласилась.
- Конечно, как скажете.
А вечером Гаврилов у меня поинтересовался:
- Ты поругалась с Раисой Ильиничной?
- Можно подумать, я с ней когда-то была в хороших отношениях. - Удивилась. - У тебя странные ассоциации, Андрюш. Ты смотришь на меня, а думаешь об экономке. - Я призывно откинула полу халата, и Гаврилов невольно разулыбался.
- Я не думаю. Просто хочу выяснить, пока из головы не вылетело.
- Да, да, - кивнула я. На кровать встала, и поставила ногу Андрею на живот, пошевелила пальчиками. - О чём ты там говорил?
Его ладонь скользнула по моей ноге вверх, от лодыжки, задержалась на колене и устремилась вверх.
- О чём? - эхом повторил он за мной. Схватил меня за руку и потянул вниз, на себя. В лицо мне посмотрел и заверил: - Я помню. Ты меня любишь?
Я разулыбалась.
- Да, именно об этом мы и говорили, - согласилась я, прижимаясь губами к его губам. - И выяснили, что люблю.
А утром, спустившись вниз и встретившись с Раисой Ильиничной, я наградила ту выразительным взглядом. Была уверена, что Гаврилов утром на работу улетел, напрочь позабыв обо всех её вчерашних жалобах. Если они были, конечно. Но если их и не было, то профилактика не помешает. В этом доме я устанавливаю правила, и кое-кому пора с этим смириться и привыкнуть.
В пятницу нас с Андреем ждали на открытии новой художественной школы. Гаврилов финансировал строительство, и теперь его имя было на каждом плакате и благодарственном письме. От меня многого не требовалось, лишь постоять рядом с мужем и поулыбаться, демонстрируя всем наше семейное счастье. Это, вообще, был первый наш выход к избирателям в качестве семейной пары, и мы были готовы к пристальному вниманию. Андрей держал меня за руку, далеко от себя не отпускал, а я улыбалась, и не забывала проявлять умеренное любопытство, знакомясь со всеми, и слушая чиновника из отдела образования, который с упоением на камеры рассказывал, чем детишки будут заниматься в стенах этой школы. В какой-то момент заметила среди чинуш и представителей бизнеса, собравшихся на эту забаву, Мишу. Удивилась и насторожилась в первый момент, взглядом за ним последила, пытаясь понять, что он тут делать может, но, по всей видимости, он на самом деле по работе здесь находился, кого-то сопровождал, потому что не отходил надолго от группки мужчин, участвовал в разговоре, и лишь один раз я поймала его взгляд, обращённый ко мне. Вдруг стало неудобно, я натянуто рассмеялась над какой-то шуткой вице-мэра, в локоть мужа вцепилась, и как бы ненароком развернула его немного, не желая, чтобы он Мишу приметил.
Не знаю, заметил Гаврилов или нет, во всяком случае, ничем этого не выдал. Чуть позже я отошла от мужа, не желая мешать, когда он со сцены в народ вещать будет, встала в сторонке, наблюдая, а вскоре Миша ко мне подошёл. Пробрался ближе к помосту, на котором главные затейники сего торжества собрались, приблизился ко мне со спины, и прямо над ухом проговорил:
- Привет, Варя.
Я немного дёрнулась, услышав его голос, затем осторожно оглянулась через плечо. Неловкость внутри всколыхнулась, вспомнилось, что не виделись мы с Мишей как раз с того дня, как он у меня дома полуголого Гаврилова застал, и меня в жар кинуло. Глаза отвела, стала смотреть на Андрея, а в ответ на слова Миши кивнула, очень понадеялась, что живо.
- Привет. Я видела тебя... Ты здесь по работе?
- Да. Шеф настоял, чтобы именно я приехал. - Миша выразительно хмыкнул. - Я буду заниматься поставками мебели в школу.
- Хорошо.
Он разглядывал меня, я чувствовала пристальный взгляд, потом сказал:
- Поздравляю. Ты вышла за него замуж.
Я всё-таки повернулась к нему. Мы глазами встретились, и я ощутила вину в полной мере. Я ведь даже не поговорила с ним после. Не было ни времени, ни возможности, ни желания, если уж совсем честно. Знала, что придётся вот так напрямую встретить его взгляд, и что-то объяснять... А что я могла объяснить?
- Да, спасибо... Мишунь, прости, а?
- Я не просил тебя извиняться.
- Да я не извиняюсь, просто пытаюсь объяснить, а слов не нахожу, - призналась я.
Со сцены понёсся голос Гаврилова, бодрый такой, уверенный, в меру весёлый, когда начал с шутки, стараясь встряхнуть собравшуюся публику. Я невольно обернулась на его голос, засмотрелась.
- Ты хоть знаешь, что о вас в городе говорят?
Я заинтересовалась.
- Что?
Миша выглядел немного нервозным, руки в карманы брюк сунул, а я машинально подняла руку и поправила сбивший в сторону галстук на его груди. Как раньше. И руку тут же отдёрнула. Но Миша, кажется, даже не заметил этого, смотрел на меня исподлобья и хмурился. Потом вдруг дёрнул меня в сторону, и я невольно шагнула за ним.
- Варя, после вашей свадьбы, о вас только и говорят.
- Что совсем неудивительно.
- Да? А то, что ты жена его брата? Это тоже неудивительно? Варя, об этом все говорят! - он выдохнул мне это в лицо, а я с трудом сглотнула, чувствуя, как холодею внутри. Но всё же попыталась найти объяснение.
- Значит, вспомнили и об этом...
- То есть, правда?
- Что ещё говорят, Миша?
Он замялся, глаза отвёл, плечами пожал, а я его толкнула.
- Что?
- Что ты и он ещё при жизни его брата... Ну, ты поняла.
Я поняла, и зажмурилась от ужаса.
- И что это твой Гаврилов брата заказал. Из-за тебя.
Я глаза открыла.
- Кто это говорит?!
Миша смотрел на меня с откровенным сожалением.
- Слухи, Варь. Как узнали о вашей свадьбе, так и заговорили.
Я в бессилии сжала кулаки, потом обернулась на Гаврилова. Он произносил заранее заготовленную речь, говорил о детях, об их будущем в нашей стране, а я взглядом заскользила по лицам людей, слушающих его. Неужели они все слышали эти слухи? И о чем они тогда сейчас думают?
- Варь...
Я руку вскинула, прося его замолчать.
Миша ко мне больше не лез - ни с расспросами, ни с выяснением отношений, ни с пересказом сплетен, он, вообще, был удивительно спокоен и корректен. Стоял в шаге от меня, слушал заверения и обещания отцов города, а меня лишь взглядом ощупывал, и то со спины. Я только раз услышала, как он вздохнул, и после этого отступил от меня ещё на шаг, а я стояла, опустив голову, и пыталась справиться с собой. Это необходимо было сделать прежде, чем Андрей позовёт меня, и вновь придётся улыбаться и вести беседу с людьми, которые, оказывается, с удовольствием смакуют сплетни и невероятные предположения о нашей с ним личной жизни. И об Игоре. Снова вспомнили об Игоре! Когда кому-то понадобилось пошатнуть уверенность Гаврилова. Ну что за люди?
По окончании торжественной части все направились к крыльцу школы, чтобы перерезать красную ленточку. Охрана близко подпустила только журналистов, те в спешке устанавливали аппаратуру и искали хороший ракурс, Андрею же вручили ножницы, я видела, как он в руке их покрутил, подошёл к ленточке и обернулся на журналистов.
- Второй попытки не будет, - рассмеялся он, а потом ленточку перерезал. Все зааплодировали, я тоже в ладоши похлопала, правда, довольно вяло, но стояла далеко, и заметить этого никто не мог. Начальство направилось внутрь школы, Андрей ещё дверь придержал, пропуская незнакомую мне женщину, а сам принялся оглядываться, меня высматривая.
- Иди, - сказал мне Миша.
Я кинула на него быстрый взгляд, коротко улыбнулась.
- До встречи, Мишунь.
Он кивнул, лицо сосредоточенное, а я направилась к крыльцу школы, мимо помоста, на котором уже появилась нарядная девушка, которая попросила, чтобы никто не расходился, так как совсем скоро начнётся праздничный концерт. Микрофон, в который она говорила вдруг странно скрипнул, я поморщилась, посмотрела на мужа, который с нетерпением меня ожидал у входа в школу, видела Костю Самыгина рядом с ним, Андрей что-то говорил ему, я сделала ещё шаг, а потом споткнулась, увидев, как за спиной Гаврилова стекло разлетается на мелкие осколки. Оно словно взорвалось ни с того, ни с сего. Всё случилось в одну секунду, никто ничего не понял, ненадолго гул голосов стих, только микрофон продолжал поскрипывать, словно в него кто-то тяжело дышал, а потом за моей спиной закричали и завизжали, началась суета, паника, а меня вдруг кто-то толкнул в спину, и я упала на колени, а потом меня и вовсе накрыло чьё-то тело. Вокруг творилось нечто невообразимое, я всё слышала, но понять ничего не могла, пока кто-то не крикнул:
- Стреляют!
Я глаза вытаращила, задохнулась, принялась сопротивляться, пытаясь освободиться от тяжести чужого тела, но мою голову сильно придавили к асфальту. А прямо над ухом раздался резкий голос Миши.
- Лежи!
- Там Андрей! Андрей! - заорала я, всё-таки сумев поднять голову. Пыталась увидеть, что происходит у крыльца, но ничего не видела из-за свалившейся с подиума звуковой колонки.
Он отпустил меня только через несколько минут, когда стало понятно, что выстрелы не повторяются, да и вряд ли уже повторятся, раз сотрудников милиции перед школой вдруг оказалось в огромном количестве. Миша сел, принялся ошалело оглядываться, а потом мне руку подал. Я её оттолкнула. На трясущихся ногах поднялась, почувствовала, как ободранные коленки саднит, но мне было не до этого. И не до грязного пропылённого платья, и не до потерянной сумки. Я выпрямилась, головой крутила, потом сделала шаг и чуть не упала. До боли в глазах вглядывалась в то, что происходило у крыльца. Видела, усыпанный битым стеклом асфальт, но там столько людей было, что ничего понять невозможно.
- Варвара Алексеевна. - Меня подхватили, когда я в очередной раз покачнулась, я дикий взгляд на этого человека перевела, и тут же в него вцепилась, когда поняла, что это Самыгин.
- Где он?!
- Внутри. Он весь в порезах, на него стекло рухнуло.
Я сделала вдох, потом другой.
- Живой?
- Сказал бы, что ни царапины, но мелкие порезы всё портят. Пойдёмте, вас нужно увести отсюда.
Мы прошли через плотный ряд, в который выстроились милиционеры и охрана, казалось, что они вдруг стали заодно и готовы стоять насмерть, лишь бы никого внутрь не пропустить. Я ступала по битому стеклу, оно хрустело под моими ногами, и я морщилась от каждого звука.
Андрей сидел на маленьком диванчике в холле, прижимал ко лбу окровавленный платок, и тоже кривился, иногда поднимал глаза на женщин, что суетились вокруг него. А когда меня увидел, вскочил. Руку с платком опустил, и я увидела его лицо, всё в струйках крови, которая проступала и проступала. Гаврилов не выдержал и рукавом утёрся. Я подошла и за щёки его схватила, чувствуя ладонями кровь.
- Я думала, тебя застрелили!
Получилось громче, чем я рассчитывала, вокруг нас люди замерли, словно, поражённые этой догадкой. Я даже разозлилась. А по их мнению, что произошло?
- Тише, тише. - Андрей вынужденно улыбнулся, окинул взглядом людей вокруг, а меня к себе прижал, и на ухо ещё раз сказал: - Тише. Просто стекло лопнуло.
Я глаза на него подняла и так замерла. Смотрела на его лицо, на свои руки, перепачканные в его крови, по глазам мужа видела, что он прекрасно понимает, что я имею в виду, но... Но, но!
Я буквально рухнула на диван, когда меня к нему подвели. Сунули в руку влажную салфетку, потом стакан с водой. Я всё взяла, но не шевелилась, смотрела на Андрея, которому прибывший врач "скорой" порезы обрабатывал.
- Варвара Алексеевна, давайте я вам помогу. Вот так, вытрем ручки... Может, вам пустырничку накапать?
Голос был женский, приторный и раздражающий. Я взгляд на благодетельницу перевела, и руку свою решительно освободила.
- Оставьте меня все в покое! - Посмотрела на свои руки, потом на колени ободранные в рваных колготках. Везде была кровь, и от этого трясло.
Вот и делай добрые дела в этом городе. А в тебя стреляют прямо среди бела дня!
В машине все молчали. По крайней мере, поначалу замолчали, словно дух переводили. Я мужу в лицо смотрела, крови на нём уже не было, но мелкие порезы воспалились, и выглядело все по-прежнему страшно. На лбу пластырь, на скуле тоже. А взгляд у Гаврилова усталый и даже расстроенный. Я в приступе нервозности продолжала тереть руки влажной салфеткой, но кровь, кажется, только сильнее въедалась в кожу, оставляя на ней красноватый оттенок.
- Кто это сделал? - вырвалось у меня. Я сама не ожидала, повторяла этот вопрос про себя раз за разом, а он взял и вырвался наружу.
Повисла тяжёлая пауза, после которой Андрей положил мне ладонь на плечо и осторожно погладил.
- Вареник, успокойся. Это несчастный случай, стекло лопнуло. Такое бывает...
- Что ты мне врёшь? - не выдержала я и отстранилась от него, села ровно. Швырнула использованную салфетку на пол автомобиля. - Я слышала хлопок, и он был с другой стороны! Это был выстрел.
Затылок Кости Самыгина напрягся, я в него взглядом упёрлась, и начальник охраны всё же обернулся с переднего сидения.
- Варвара Алексеевна, вы бы успокоились. Мы всё выясним...
- Я уже устала это слушать. Ты понял меня? Что бы ни происходило, вы говорите: мы выясним, мы разберёмся. Что вы выяснили? Его убить пытались!
- Хотели бы, убили, - с непонятной для меня ленцой, проговорил Гаврилов. - Я стоял на виду, ничто не мешало.
Я повернулась к нему.
- Как хорошо у тебя получается меня успокаивать!
Он ладонь мне на шею положил, смотрел в глаза, очень серьёзно, а потом ладонь поднялась на мой затылок и надавила. Мне пришлось прижаться лбом к его плечу. Попыталась вырваться, поняла, что не выходит, выдохнула в раздражении, затем вдохнула, следом ещё раз, судорожно, и заревела, наконец. Андрей успокаивал меня, что-то шептал и гладил по спине, и я, в конце концов, устало затихла.
А когда мы подъехали к дому и выходили из машины, я в руку Андрея вцепилась и негромко сказала ему:
- Сними свою кандидатуру.
Он повернулся ко мне, посмотрел с сожалением.
- Ты слишком всё упрощаешь, Варь.
Я перепугалась, глаза на него таращила. А Гаврилов кивнул, с сожалением ухмыльнувшись.