Кац Юрген Дмитриевич : другие произведения.

Ленин и Канада. Тим Бак

Самиздат: [: разрегистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сегодня во времена, когда капиталистический мир переживает очередной затяжной кризис, сравниться по масштабам способный лишь с Великой депрессией,а левое движение переживает глубокий упадок, необходимо оглянуться назад и вспомнить как в условиях кризиса, жесточайшей цензуры, давления буржуазного государства и политической неопытности рабочего класса ковались коммунистические партии - передовое оружие пролетариата. Левому движению необходимо извлечь ценные уроки из истории рабочего движения, узнать, как молодые пролетарские партии сражались с проблемами, также актуальными сейчас, как и тогда: оппортунизмом, раздробленностью, левыми и правыми уклонами, политической неопытностью, вялостью рабочего класса. С этой целью ровно в столетний юбилей - 1 июня 2021 КПК - канадской коммунистическй партии и выходит данная книга. В ней собран ценный опыт борьбы в тяжёлых условиях, который, без сомнений, послужить левому движению и уроком и вдохновением и руководством к действию.Книга написана лично основателем и бессменным лидером КПК с1929 по 1962 Тимоти Баком.

Ленин и Канада

Глава 1: Канадское рабочее движение перед Великой Октябрьской Революцией

     
      Учение Ленина и опыт Ленинской партии оказали огромное значение на развитие Канадской Коммунистической Партии. Великая Октябрьская Революция, доведенная до победы партией Большевиков, под предводительством Ленина, вдохновила нас на создание Канадской Коммунистической Партии. В последовавшей за этим долгой борьбе за достижение нашей партией Ленинского характера, и в ряде решающих периодов с тех пор, учение Ленина и пример большевистской партии всегда были одновременно главным вдохновением и путеводной звездой для членов партии, боровшихся за Ленинизм.
      Чтобы понять жизненную важность Ленина в становлении и раннем развитии коммунистической партии Канады, необходимо рассмотреть ситуацию, которая существовала в рабочем движении до Великой Октябрьской революции.
      До этого момента субъективное отношение подавляющего большинства рабочих было на уровне, описанном Энгельсом в его книге "Анти-Дюринг". Рост и развитие капиталистической промышленности "приветствовался даже теми, кто более всего пострадал от способа его распространения." Эксплуатация была интенсивна. Мы работали по 10 часов в день. Только очень небольшой процент стратегически размещенных работников, которых мы называли в то время "защищенными профессиями", наслаждались восьмичасовым рабочим днем. То, насколько их было мало, демонстрирует тот факт, что восьмичасовой рабочий день не затрагивал работников сталелитейной, железорудной и других металлургических отраслей, деревообрабатывающей и металлообрабатывающей промышленности или любой индустрии массового производства. Когда компания Ford Motor объявила, что в 1915 году на своем заводе в Детройте вводит восьмичасовой рабочий день, это объявление стало международной сенсацией[1].
      Несмотря на тяжелые условия, бич безработицы, которая сопровождала сезонных рабочих, и расчетную дискриминацию в оплате в отношении иммигрантов, прибывших в Канаду из других стран, кроме Британских островов или Соединенных Штатов, рабочее движение было очень слабым. Совокупное членство всех профсоюзов в Канаде на момент начала Первой мировой войны составляло менее 175 000 человек. Это небольшое членство было разделено между канадскими профсоюзами, канадскими отделениями профсоюзов Соединенных Штатов и канадскими отделениями британских профсоюзов. Национальные (канадские) союзы были разделены на конкурирующие группы. В дополнение к Канадской Федерации Труда, в Квебеке были созданы католические синдикаты, инициированные и возглавляемые Римско-католической церковью, были региональные профсоюзы, типичным примером которых была "Ассоциации провинциальных рабочих" в Новой Шотландии, и был целый ряд профсоюзов, организованных и действующих в открытом сотрудничестве с работодателями.
      Профсоюзы Соединенных Штатов, действовавшие в Канаде, составляли большинство, а очень консервативный Конгресс по торговле и труду (Trade and Labor Congress), который был подчиненной канадской организацией Американской Федерации Труда, был признан главным центром профсоюзного движения. Некоторые профсоюзы Соединенных Штатов действовали в Канаде независимо от АФТ. Самыми сильными из них были независимые "Международные" Железнодорожные Братства: машинисты локомотивов, железнодорожные кочегары, проводники, железнодорожники, стрелочники. Но "Индустриальные рабочие мира" (ИРМ), будучи в то время энергичным знаменосцем идеи анархо-синдикализма, оказали влияние, гораздо большее, чем доля его численной силы, хотя его фактическое организованное членство было почти полностью ограничено небольшими, рассеянными местными организациями лесозаготовителей, работников лесопилки, мигрирующих сельскохозяйственных рабочих, небольшого числа шахтеров и портовых грузчиков на Тихоокеанском побережье. Разделение и регионализм в профсоюзном движении сопровождались разделением и путаницей в сфере политических действий. Как отметил Энгельс, также в "Анти-Дюринге" "Незрелым классовым отношениям соответствуют незрелые теории". Истинность этого тезиса была ярко проиллюстрирована изумительной путаницей "недоделанных" теорий, которые характеризовали политическую деятельность канадского рабочего класса до Великой Октябрьской революции.
      Было несколько социалистических партий и большое количество местных "лейбористских партий". Последние были созданы по образцу движения Независимой Лейбористской партии на Британских островах. В Канаде эти партии немного различались в зависимости от местности. Некоторые из них считали себя "социалистами", но основным для всех них было их самоограничение к избирательным действиям. За редкими исключениями их реформаторские лидеры были бессовестными оппортунистическими карьеристами.
      Из социалистических организаций самой многочисленной была Социал-Демократическая Партия. В ее состав входили работники-иммигранты из Центральной и Восточной Европы. Еврейская Секция прочно обосновалась среди работников швейной промышленности в Монреале и Торонто. Члены ее украинской, польской и хорватской секций оказали воинственное влияние среди рабочих в некоторых секторах угольной и металлургической промышленности. Члены ее финской секции оказали сильное влияние в лесозаготовительной промышленности, металлургической промышленности и ряде небольших общин, в которых иммигранты из Финляндии составляли значительную часть населения. В 1912 году А. Линдала, президент финского местного отделения социал-демократической партии в Торонто, получил 12 000 голосов, когда он баллотировался в качестве кандидата на пост мэра. Но социал-демократическое движение возникло как федерация, в которой различные языковые отделения сохранили суверенное самоуправление. Реальность их автономии не была устранена путем изменения ее устройства на единую объединенную партию. Его языковые отелы оставались изолированными от общей политической жизни страны, в значительной степени даже друг от друга. Из-за этих факторов и очень сильной тенденции к анархо-синдикализму среди своих членов, СДП никогда не развивала свое потенциальное политическое влияние.
      Социалистическая партия Канады, обычно называемая СПК, была меньше по численности, чем СДП, но значительная часть ее членов была уроженцами Канады или иммигрантами с Британских островов. Значительное количество из них были профсоюзными работниками; Чаще всего они избирались, потому что члены СДП в профсоюзах поддерживали их. Меньшее, но соразмерное число из них время от времени становились кандидатами в депутаты. Небольшое число, в основном, в горнодобывающих районах, побеждало на выборах. В результате этих отличительных черт ее деятельности общественный имидж Социалистической партии Канады был более широко известен, чем Социал-Демократической партии, и в целом она считалась наиболее представительным организованным выражением идеи социализма в Канаде.
      СПК была узкой партией, ограниченной собственной своеобразной концепцией марксистского "православия"; в которой преобладала мифология "экономического детерминизма". Многое из того, что Энгельс назвал "самым замечательным мусором"[2] , происходит от этого искажения марксизма. Своими "свободными" интерпретациями материалистической концепции истории, члены как Социалистической Партии Канады, так и Социалистической Рабочей Партии обещали почти спонтанный распад и крах капитализма под тяжестью собственных противоречий. Форма, в которой должен был произойти неизбежный крах, варьировалась в зависимости от пророка. Члены СПК предпочли тезис, выдвинутый Карлом Каутским в его книге "Классовая борьба", в которой он описал действие "Закона падающей тенденции нормы прибыли", как если бы оно было абсолютным. Другие предпочли тезис, выдвинутый правым социалистом в Соединенных Штатах по имени Герман Кан в своей книге "Крах капитализма". Кан пообещал своим читателям неизбежный крах системы в результате выхода из-под контроля инфляции. Члены "Индустриальных рабочих мира", фактически все синдикалисты и многие правые социалисты приняли тезис романа Джека Лондона "Железная пята", особенно в его сочетании пессимизма в отношении революционных способностей рабочего класса и его фаталистической уверенности в том, что в конечном итоге ведущую роль сыграют деклассированные массы "Людей Бездны".
      Несмотря на то, что ряд активных членов СПК, в том числе партийных делегатов, были представителями профсоюзов, партия отошла от борьбы организованного рабочего движения. Борьба за заработную плату и экономические выгоды в целом была отклонена как "торги за сено и овес". Хотя члены партии были выдвинуты в качестве кандидатов на выборах, и некоторые из них были избраны в провинциальные законодательные органы и муниципальные советы, преобладающее отношение к парламентским действиям было резко негативным. Антипарламентаризм был обычным явлением даже для некоторых членов, которые время от времени выдвигались в качестве кандидатов.
      Немногие из представителей СПК возражали против отклонений от марксизма, которые отмечали в ее деятельности. В действительности, очень немногие из них считали их несовместимыми с марксизмом. Гордость за то, что они считали своей научной марксистской ортодоксией, порождала среди ее активных членов то, что мы из "самозваных - по их словам - левых" называли "комплексом превосходства". Жертвы этой болезни самообмана имели тенденцию презрительно относиться к своим коллегам по работе, которые "не были настоящими марксистами" (sic!). Комментарий к настроению многих рабочих в этот период можно увидеть в том факте, что против такого высокомерия было выражено очень мало обиды. Например, на всеобщих провинциальных выборах в Альберте кандидатуру социалиста спросили на открытом собрании: "Г-н Кристоферс, вы скажете нам, почему вы, который всегда проповедует антипарламентаризм, просите нас сейчас голосовать за вас?" Без малейших колебаний кандидат ответил: " Конечно, я скажу вам. Я хочу, чтобы вы избрали меня в бензоколонку - [Gas House], чтобы предоставить мне талон на питание" [3]. Товарищ Филипп Кристоферс повторил это несколько раз в разных частях избирательного округа во время избирательной кампании, но он был избран. Распространенность такого отношения внутри партии помогает объяснить, почему ее членство оставалось очень небольшим даже в периоды, когда условия были благоприятными для роста.
      Вышеизложенное не означает, что СПК состояла исключительно из циников и политических снобов рабочего класса. Напротив, большая часть его членов была искренними революционными рабочими, лояльными, хотя и запутавшимися, приверженцами Маркса и Энгельса[4] . Мы были в замешательстве отчасти потому, что воинственность анархо-синдикалистов и их руководство множеством ожесточенных забастовок привлекли революционных рабочих, и мы, будущие марксисты, не были оснащены достаточными знаниями марксистской науки, чтобы убедить наших собратьев рабочие, что синдикализм "не был ответом".
      До Великой Октябрьской революции немногие канадские рабочие читали "Капитал". Английский перевод первого тома был опубликован Чарльзом Х. Керром и Чикагской компанией в 1906 году, за которым последовали английские переводы второго и третьего томов в 1909 году. Но стоимость книг по отношению к уровню заработной платы в Канаде в те времена, долгий изнурительный рабочий день и низкий уровень формального образования среди работников в совокупности препятствовали распространению полной работы. Обычно тома приобретались коллективно, по одному, организацией и предоставлялись тем членам, которые могли организовать чтение в определенном месте, обычно дома секретаря местного профсоюзного или социалистического клуба, и в согласованное время
      Однако значительное количество рабочих читают о марксизме и читают меньшую классику. В основном: Коммунистический манифест; Социализм от утопии к науке; Заработная плата, цена и прибыль; Наемный труд и капитал; Знаменитое предисловие Маркса "К критике политической экономии", опубликованное в форме брошюры, и Эрфуртская программа социал-демократической партии Германии, опубликованная под названием "Классовая борьба" Карла Каутского. Все они были прочитаны широко и были обсуждены с различной степенью согласованности и последовательности местными представителями СПК и другими социалистическими партиями. Был также ограниченный тираж 64-страничной брошюры, содержащей выдержки из I части первого тома "Капитала" и полный текст его 32-й главы "Историческая тенденция капиталистического накопления".
      Наряду с элементарной марксистской литературой СПК распространяла и популяризировала множество публикаций не рабочего класса, посвященных темам, которые руководство этой партии считало неотъемлемой частью революционной точки зрения на мировую историю. Лучшими из этих книг были "История цивилизации" Бакла, "Эволюция от обезьяны до человека" Гексли, "Эволюция идеи Бога" Аллена, "Республика" Платона, "Золотая ветвь" Фостера-Фрейзера. Худшее из них не стоит и упоминать. Популяризация такой литературы обычно ассоциировалась с влиянием местного крикливого активиста, чье стремление "доказать" неизбежность прогресса путем эволюции и чья озабоченность борьбой против религиозных суеверий было сильнее, чем его марксизм.
      Тем не менее, нередки случаи, когда один из местных представителей СПК отстаивал несколько точек зрения. На еженедельных встречах он в разное время читал лекции в поддержку "Материалистической концепции истории", которую он неизменно сводил к механистической концепции экономического детерминизма, в поддержку "Эволюции: пути прогресса человечества", в подробном изложении "Эволюция идеи Бога", в поддержку анархо-синдикализма в сфере экономических действий. Некоторые из них, в том числе некоторые видные защитники социализма, пропагандировали идеи буржуазного писателя по имени Лестер Уорд, создавая иллюзию, что он был "революционным социологом".
      Другое выражение социалистического движения, которое действовало по всей Канаде в то время, состояло отделения "Социалистической рабочей партии", возглавляемой тогда очень сектантским, догматичным, но блестящим агитатором Даниэлем Де Леоном. СРП игнорировала границу. Его канадские местные отделения действовали под непосредственным руководством их центрального офиса в Соединенных Штатах. Некоторые из их членов вступали в профсоюз по месту их работы, но большинство из них категорически отказались вступать в профсоюз на том основании, что профсоюз был не чем иным, как "межклассовым коллаборационистским трестом".
      Как организация, СРП была привержена задаче создания "Международного промышленного союза трудящихся", схематической структуры промышленной организации, которую Де Леон считал "экономическим рычагом" СРП, когда он порвал с ИРМ, потому что они отказались поддержать идею политических действий рабочего класса: в частности, поддержку СРП как его "политического рычага". СРП не удалось построить эффективную экономическую организацию, даже в тех городах, в которых были созданы и функционировали в течение нескольких лет центральные советы МПСТ. Но упорно и самоотверженно прилагались ими усилия по осуществлению предложения Де Леона о реорганизации парламентской системы от представительства географических районов к представлению по отраслям и профессиям.
      Отказ руководства СПК бороться внутри партии за последовательный марксизм, вытекающее из этого двусмысленное отношение к марксистским принципам и отчужденность СПК как партии от борьбы организованного рабочего движения окончательно побудили ее членов его Торонтской местной секции отделиться. В 1916 году мы приняли новую конституцию, которая отличалась от Конституции СПК в основном тремя условиями членства, которые она включала. Они были:
      ? Претенденты на членство должны отбывать испытательный срок в качестве кандидатов. В течение этого периода они должны регулярно посещать классы для новичков.
      ? Кандидаты должны продемонстрировать способность объяснять: прибавочную стоимость, диалектический материализм и классовую борьбу как условие продвижения к полноправному членству.
      ? Каждый член партии должен быть членом профсоюза на своем рабочем месте.
      Демонстрируя наше отношение к пролетарскому интернационализму, мы приняли претенциозное название "Социалистическая партия Северной Америки". Мы не пытались расширить нашу организацию в масштабах Северной Америки, но мы придерживались и выступали за идею совместных действий рабочих Канада и США.
      Как указывалось ранее, организации, которые мы назвали по именам, были лишь немногими из большого числа действующих в Канаде в 1917 году. Они провозглашали изумительное разнообразие "решений" проблем, стоящих перед рабочим классом. Все они оказались втянутыми в бурную волну требований рабочего класса и растерянную, но неудержимую воинственность рабочего класса, порожденную радикализирующим эффектом классовых противоречий, которые были выделены и подчеркнуты пороками в Канаде, связанными с Первой мировой империалистической войной и влиянием Великой Октябрьской революции. Эффект этого был подобен раскату грома. Это побудило к действию революционных рабочих по всей стране. Это смутило агентов буржуазии и других "торговцев в замешательстве", которые до того времени доминировали в рабочем движении в Канаде.
      Процесс, конечно, не был равномерным. Из стихийных демонстраций радости от победы социалистической революции широкие круги рабочих и крестьян начали действовать, чтобы помочь ей. Резолюции и сборы денег в поддержку революции скоро стали обычным делом. Первому намеку на явные враждебные действия империализма против молодой Советской Республики противостояли массовые акции рабочих организаций по всей стране. На результат этих действий указывает тот факт, что фактический вклад Канады в империалистическую интервенцию далек от того, что было запланировано воинственно-реакционным консервативным правительством того времени. Наряду с поддержкой социалистической революции развернулась волна бурного роста профсоюзов и политических организаций, все они развивались в атмосфере беспрецедентной радикализации рабочего класса.
      Но, хотя активная поддержка Октябрьской революции и агитация за подобное изменение социальной системы в Канаде характеризовали деятельность радикалов, она не привела к единству. Непосредственным результатом интенсивного брожения рабочего класса стало то, что все революционные и псевдо революционные организации стали сильнее и активнее. Шаг за шагом они продвигали свою деятельность до тех пор, пока открытое игнорирование "Закона о военных мерах", которым правительство объявило их вне закона, не стало общей практикой. В частности, возросла поддержка анархо-синдикализма. Объективно, ситуация была такова, что объединенные левые могли добиться важных изменений в профсоюзном движении, особенно в организации рабочих в основных отраслях промышленности и в отраслях массового производства. Однако вместо этого влиятельные радикалы стимулировали сепаратистские движения и междоусобные войны в профсоюзном движении.
      Западная конференция труда, состоявшаяся в марте 1919 года, приняла резолюцию, в которой был одобрен принцип диктатуры пролетариата как необходимого характера государства при переходе от капитализма к коммунистическому обществу. Джек Каванг, человек, который написал эту резолюцию и представил ее на конференции, был воинствующим революционером, который гордо называл себя марксистом. Он стал одним из основателей Рабочей Партии Канады, когда два года спустя в Ванкувере было создано отделение этой предполагаемой коммунистической организации. Но на Западной конференции труда и в течение значительного периода, прежде чем это произошло, его ориентация была синдикалистской, и он воинственно отрицал противоречие между его действиями и марксизмом. То же самое относится и к большинству из 250 представителей профсоюзов, которые собрались там. Синдикализм был доминирующим и неоспоримым трендом конференции в целом. По инициативе группы делегатов с запада Великих озер во время ежегодного съезда Канадского торгово-трудового конгресса в 1918 году, с тем чтобы профсоюзы в Западной Канаде могли координировать свою деятельность, была предпринята организованная попытка расколоть профсоюзное движение, чтобы уничтожить существующие союзы, если это возможно, и заменить их утопическим "Одним большим союзом"
      Западная конференция труда была типичной для деятельности большинства радикалов и революционных рабочих в Канаде в этот период, подстрекаемых к действиям Великой Октябрьской революцией, но без полезных указаний, ставших жертвой того факта, что в Канаде никогда не было целенаправленной борьбы за марксизм, такой, какую вел Ленин. Это наглядно иллюстрирует правильность ленинского предупреждения о том, что одного революционного настроения недостаточно. Каждая из многих организаций, которые заявляли, что их основной целью является социализм, стремилась улучшить своё собственное положение, не обращая внимания на судьбы рабочего движения в целом. Только когда революционные рабочие узнали достаточно о ленинских учениях, и когда его влияние стало эффективным, была признана связь между борьбой за интеграцию марксизма с широким рабочим движением и борьбой за ликвидацию капитализма. По мере того как осознание этих неразрывных отношений распространялось и обсуждалось, и мыслящие рабочие начали понимать его решающее значение для серьезной революционной партии, это привело к революционным изменениям в сознании и организациях рабочего движения в Канаде.
      Разумеется, изменения не были мгновенными; это требовало систематической борьбы, продолжавшейся несколько лет. Тяжесть прошлого, влияние анархо-синдикализма и оппортунизма, а также различные искажения марксизма, усугубленные хитрой тактикой укоренившихся лидеров, не позволили революционным рабочим идеологически продвинуться в темпе, который бы соответствовал росту их массовой деятельности. Так, 1 мая 1919 года, когда рабочее движение было в ожидании радикальных изменений по всей стране, великие первомайские демонстрации, которых никогда не было в Канаде, приветствовали Великую Октябрьскую революцию, посылали поздравления Ленину, обещали поддержку Советскому правительству и призвали рабочих еще больше усилить свою оппозицию любым формам империалистических попыток свергнуть его. В большинстве этих демонстраций знамя поддержки Виннипегской всеобщей забастовки и борьбы за социализм в Канаде было сильно поднято на фоне большого энтузиазма. Но, в основном, ораторы, присоединившиеся к тому, чтобы воздать должное Октябрьской революции и ее несравненному лидеру Ленину, были теми самыми людьми, которые держали рабочий класс раздробленным и растерянным и препятствовали развитию эффективных революционных политических действий рабочего класса в Канаде.
     
   [1] Решающим фактором, который мотивировал изменения, была необходимость перехода на три смены в день, чтобы воспользоваться военными заказами правительства.
   [2] Письмо Дж. Блоху, 21 сентября 1890 года. Маркс-Энгельс, "Избранная переписка", "Международные издательства", Нью-Йорк, стр. 475-77.
   [3] Термин "Gas House" (букв. перевод - Газовый дом) был любимым эпитетом анархо-синдикалистов для характеристики парламентских институтов. Филип М. Кристоферс был членом Социалистической партии, но он говорил в терминах, которыми всегда пользовались анархо-синдикалисты.
   [4] Например, Фил Кристоферс стал одним из основателей Рабочей партии Канады вскоре после своего избрания.
          

Конец Первой Главы

Глава 2: От Путаницы к Единой Цели

     
      Показателем уровня политического сознания рабочего класса в Канаде того времени демонстрирует тот факт, что никто в революционном движении не знал произведений Ленина - или что-либо о них. В СПК утверждали, что Карл Каутский был величайшим авторитетом в марксизме, и его позиция не оспаривалась в Канаде. Один или два человека в Канаде, знавшие о Ленине до Октябрьской революции, слышали его имя только во время революции 1905 года, после которой они бежали из России. Даниэль Де Леон встречался с Лениным в США, но он не смог осознать значение его политической позиции Ленина и его борьбы. Первая правдивая информация, которую мы получили, была составлена из зерен правды, отсеянных из массы порочной лживой пропаганды о Ленине и "максималистах"[5] , появившейся в капиталистической прессе во время Октябрьской революции. Даже те немногие зерна истины, которые мы получили, читая "между строк", внушали нам уверенность в несравненном революционном лидере.
      Некоторые фрагменты ленинских произведений были опубликованы на английском языке в течение года после Октябрьской революции. Текст его "Письма к американским рабочим" стал доступен зимой 1918-1919 годов. Весной 1919 года в Соединенных Штатах было получено ограниченное количество экземпляров книги "Государство и революция".
      Хотя мы усвоили эти первые кусочки ленинского учения, вопрос "За или против Ленина?" стал решающим в левом крыле рабочего движения, настолько далеким от его работ, что можно даже сказать совершенно независимым от того, читали ли вообще его работы те, кто этот вопрос обсуждал.
      Фактическая основа, Линия "отделяющая зерна от плевел" в Канаде в то время, была принадлежность к Третьему (Коммунистическому) Интернационалу. Вопрос возник одновременно с получением известия об учреждении Третьего Интернационала. Дискуссия стала широко распространенной и разгорелась с публикацией Манифеста Учредительного Конгресса. За исключением очень маленького левого меньшинства, лидеры социалистических организаций выступали против членства. На ранней стадии дебатов им удалось запутать большинство своих членов различными аргументами на тему "большевизм - чисто российский феномен, он здесь не сработает". Начали выступать представители правого крыла движения в начале дискуссии добавить "мы не хотим этого здесь". Кроме того, на ранней стадии дебатов перед членами различных партий встал вопрос: "Должны ли мы присоединить нашу партию к Коммунистическому Интернационалу?" Результатом стало отвлечение внимания большинства членов к различным местным и национальным вопросам, касающимся того, что различные лица или группы считали "интересами нашей организации", вместо того, чтобы сосредоточиться на требованиях рабочего класса и социалистической революции.
      В начале этого спора оппортунисты, казалось, имели все преимущества. Они занимали ключевые позиции. В случае Социалистической партии Канады они полностью контролировали национальную канцелярию, прессу и партийный аппарат. Борьба против левых создала ситуацию, в которой внезапно возникло тесное сотрудничество между профсоюзной бюрократией с ее офисами и связями по всей стране, и всеми, кто выступал против левых.
      Именно в этой ситуации политического замешательства Ленин, образно говоря, вышел на сцену, вырвал инициативу из рук правых противников действия и отдал ее тем, кто хотел действия - главным образом в рядовом составе. Инструментом, с помощью которого Ленин добился этой необходимой перемены, был его шедевр "Пролетарская революция и ренегат Каутский". По мере того, как тезисы и содержание этого сокрушительного обвинительного акта становились известны, сначала через рецензии, а затем путем публикации полного текста, тщательно раздуваемые иллюзии о Каутском и его полной личной интеграции с марксизмом, которые затуманивали взор большинства рядовых социалистов, были развеяны. Канадские правофланговые лидеры увидели, что их поддержка поддержка среди низов растворяется. С тех пор маска псевдомарксизма становилась все менее и менее эффективной. Претенденты на лидерство столкнулись с требованиями, недвусмысленно заявить о себе по вопросам марксизма, особенно по основополагающему принципу диктатуры пролетариата.
      Благодаря этому процессу настроения тысяч рабочих улучшились. Инстинктивно, но верно, они рано признали Советскую Республику в качестве нашей гарантии того, что вековая мечта об отмене эксплуатации человека человеком будет осуществлена. Они были за Октябрьскую революцию и за Ленина. С помощью Ленина дискуссия о принадлежности к Третьему (Коммунистическому) Интернационалу переросла в дискуссию о том, какая партия для этого потребуется.
      В нашем продвижении от осуждения противников вступления к пониманию качественных политических изменений, которые должны были быть выражены в организации коммунистической партии для ее присоединении к Коминтерну, жизненно важную роль сыграли те произведения Ленина, которые стали доступны на Английском языке в этот период. Его шедевр "Государство и революция" и его "Письмо американским рабочим" стали доступны незадолго до первого конгресса Коминтерна. Вскоре после Второго Конгресса его тезисы и Устав, включая условия присоединения, были опубликованы правительством Соединенных Штатов для информирования класса капиталистов. Мы смогли организовать для ряда учителей, студентов, бухгалтеров и т. д. Возможность переписать и получать копии из Вашингтона.
      1920 год ознаменовался важным изменением в признании канадским рабочим классом Ленина. Хотя и до этого революционные рабочие по всей стране восхищались Лениным и воздали ему должное за блестящее руководство Великой Октябрьской революцией и новым революционным советским государством. Военно-революционная Западная конференция труда в Калгари в марте 1919 года воздала должное Ленину, в то время как текст его приветствия был зачитан и одобрен. В первый день мая 1919 года франко-канадские рабочие в Монреале объединились с англо-канадскими рабочими по всей стране от Торонто до Ванкувера, обещая поддержку Ленину и Советской Республике. Ленин вселил такую уверенность, что миллионы рабочих, которые даже не претендовали на роль революционеров, спонтанно отдали дань уважения его имени. Они признали его величайшим революционным лидером всех времен.
      В 1920 году произошло улучшение отношений масс к Ленину. Непосредственная причина этого заключалась в том, том, что публикация его работ на английском языке была увеличена в течение этого года и позволила тем, кто учился, осознать фундаментальное различие между марксизмом, за который боролся Ленин, и каутскистскими рационализациями, которые большинство из нас до сих пор воспринимало как "научный социализм."
      К его сочинениям, которые уже были доступны на английском языке, были добавлены в 1920 году его брошюры: "Могут ли большевики сохранить государственную власть: голосование на выборах в Учредительное собрание" и "Задачи Третьего Интернационала" - его ответ Рамсей Макдональду, Кроме того, в Соединенных Штатах был опубликован американский частичный перевод "Что делать?". Кроме вышеназванных брошюр, в течение этого года в капиталистической печати было опубликовано несколько статей, в которых писалось то, что Ленин на самом деле говорил или писал, а не сообщалось только то, что владельцы этих газет хотели, чтобы читатели думали о нем. Среди таких материалов, интервью с корреспондентами газет в Лондоне, Англии, Нью-Йорке и Чикаго в Соединенных Штатах, явилось ярким свидетельством искусного управления государством Лениным, а также консолидации советской власти.
      Брошюра, в которой Ленин излагает свой глубокий анализ всенародного голосования на выборах в Учредительное собрание, оказала мощное влияние на канадских социалистов - в действительности, на всех политически мыслящих радикалов. Тот факт, что это был такой откровенный анализ реальности взаимоотношений классовых сил, а также то, что он конкретно показал, насколько абсолютно верным было ленинское суждение, был, пожалуй, самой популярной причиной такого заметного влияния. Но в ходе интенсивного и набиравшего обороты обсуждения этой брошюры, все больше и больше революционных рабочих улавливали живую и динамичную связь между следующими фактами, на которые делал упор Ленин[6] :
      Большевики победили, прежде всего, потому, что имели за собой громадное большинство пролетариата, а в нем самую сознательную, энергичную, революционную часть, настоящий авангард этого передового класса.
      В решающий момент в решающем пункте иметь подавляющий перевес сил -- этот "закон" военных успехов есть также закон политического успеха, особенно в той ожесточенной, кипучей войне классов, которая называется революцией.
      ...мы, несмотря на бешеное сопротивление бюрократии и "интеллигенции", саботаж и т. д., могли при помощи центрального аппарата государственной власти доказать делами трудящимся непролетарским массам, что пролетариат единственный надежный союзник, друг и руководитель их.[7]
      ...государственная власть в руках одного класса, пролетариата, может и должна стать инструментом завоевания на сторону пролетариата непролетарских рабочих масс, инструментом завоевания этих масс у буржуазии и мелкобуржуазных партий.
      До этого мы понимали диктатуру пролетариата целиком с точки зрения ее функции после победоносной революции - предотвращения подавления попыток реставрации капитализма. Теперь в этой брошюре Ленин объяснил еще один аспект диктатуры пролетариата, а именно: поставить власть, власть и руководство государства на службу интересам народных масс, а не на службу капиталистическому классу. Кроме того, Ленин показал, что в ситуации, сложившейся в октябре, это стало решающим фактором консолидации государственной власти рабочего класса.
      Теоретическая концепция и пример использования государственной власти в качестве рычага для того, чтобы перебросить непролетарские массы на сторону социалистической революции и изолировать противников пролетарской государственной власти, внесли совершенно новое измерение в наше понимание марксизма. Наш пылкий пролетарский интернационализм сделал нас действительно партнерами, как в борьбе, так и в учении. Мы начали ощущать, насколько глубока была реальность гениальности Ленина.
      Две другие брошюры, которые стали доступны на английском языке в течение этого года, также оказали особенно сильное влияние на левых в Канаде. Все, наряду с Тезисом и Уставом и трудами, которые стали доступны ранее, обсуждались интенсивно. Постепенно рабочие бросили вызов закону, который сделал владение любым из них преступлением. От дискуссий о работе, на полусекретных собраниях и в залах профсоюзов мы без каких-либо секретов перешли на публичные лекции и круглые столы. Дебаты о тех работах были "дрожжами, которые заквашивался хлеб" нашего понимания. Канадские социалисты "лают не на то дерево". Мы требовали, чтобы к социалистической революции нас привели организации, идеологически и организационно не способные выполнять эту роль, поскольку они были организованным выражением ошибочных представлений о том, какой должна быть роль революционной партии. Как озарение, до нас дошло, что для того, чтобы рабочий класс Канады победил капиталистическую реакцию и достиг социализма, революционные рабочие должны руководствоваться партией нового типа - организованным выражением коллективной воли для достижения диктатуры пролетариата.
      Мы еще не читали советы Ленина русским марксистам, написанный в 1899 году: "Мы вовсе не смотрим на теорию Маркса как на нечто законченное и неприкосновенное; мы убеждены, напротив, что она положила только краеугольные камни той науки, которую социалисты должны двигать дальше во всех направлениях, если они не хотят отстать от жизни". Статья была опубликована на английском языке, лишь по прошествии нескольких лет. Но те из произведений Ленина, которые стали доступны на английском или французском языке, и помощь тех из нас, кто мог читать по-русски, в сочетании с революционным влиянием основания Коминтерна привели к радикальному изменению нашего понимания роли и задач революционной рабочей партии. Не прочитав ленинскую статью "Наша программа", мы поняли за сравнительно короткий период напряженной дискуссии по вопросу о принадлежности, что задача революционной рабочей партии состоит: "не в сочинении планов переустройства общества, не проповеди капиталистам и их прихвостням об улучшении положения рабочих, не устройстве заговоров, а организации классовой борьбы пролетариата и руководстве этой борьбой, конечная цель которой -- завоевание политической власти пролетариатом и организация социалистического общества."
      Вместо того, чтобы просто отражать настроения масс, революционная партия должна поставить перед собой задачу всегда продвигать массы вперед, никогда не позволяя себе "оказаться слишком далеко впереди". Вместо концепции "марксистской ортодоксии", которая сводила марксизм к жесткой догме, была нужна партия, которая творчески развивала бы как свою непосредственную тактику, так и долгосрочное применение марксизма в соответствии с динамикой отношений между его революционной деятельностью и развитием борьбы рабочего класса. Уровень этого качественного изменения в мышлении левых не был одинаковым повсюду в стране, потому что революционные рабочие были разбросаны по самым разным организациям, и влияние прошлого, включая организационную лояльность, было сильным. Но конфликт между сторонниками принадлежности стал быстро признан конфликтом между противоположным отношением к социалистической революции и большевистской партии. Диалектикой дебатов она вызвала признание исторической необходимости строительства такой революционной партии в Канаде.
      Идея партии, отвечающей стандартам, разработанным гением Ленина, была достигнута революционными канадскими рабочими и интеллигенцией при непосредственном вдохновении Лениным и большевистской партией.
   [5] Капиталистические газеты в то время называли большевиков максималистами.
   [6] Собрание Сочинений В. И. Ленина, Вып. 30, С. 257. Издатели Прогресса, Москва.
   [7] Оттуда же
           

Конец Второй Главы

Глава 3: Ленин и основание партии нового типа в Канаде

     
      Первая попытка создать Коммунистическую партию Канады была предпринята в феврале 1919 года. Непременно из-под полы, потому что репрессивный закон, введенный в первую мировую, запрещавший коммунистические, социалистические, синдикалистские, анархистские и все другие революционные организации, все еще действовал. Планы учредительной конференции были нарушены, и полиция задержала нескольких участников. Два ведущих товарища, Джон Бойчук и Том Белл, были приговорены к тюремному заключению. Двое других были депортированы, а затем стали инициаторами создания Коммунистической партии Германии, один из которых, товарищ Эверт, стал членом ее Центрального комитета. Миссис Флоренсия Кастанс была арестована, но освобождена без официальных обвинений, и сразу же возобновила свою деятельность.
      Ряд групп продолжал действовать подпольно. Большинство из нас стали членами Коммунистической партии Америки, когда она была основана, другие вскоре после этого вступили в Объединенную коммунистическую партию Америки. По вышеуказанной причине и условиям в Соединенных Штатах в то время, наши организации были объявлены незаконными.
      Как члены американских партий, канадские члены не имели прямого контакта с Интернационалом, но дух его Второго конгресса, особенно ленинская полемика против левых сектантов в сочетании с ситуацией в Канаде, убедил большинство из нас в канадских подразделениях Коммунистической партии Америки и Объединенной коммунистической партии Америки, что мы должны объединиться в Канадскую Коммунистическую партию. Американская комиссия Коминтерна, которую возглавлял товарищ Сен Катаяма, согласилась и поддержала нас. Совместный комитет разработал предложение о слиянии канадских подразделений двух партий Соединенных Штатов в независимую Канадскую партию. После обсуждения в каждом подразделении оно было одобрено большинством членов каждого. Соглашение о единстве проводилось по необходимости подпольно на окраине города Гуэлф, Онтарио. Точнее говоря, в сарае на маленькой ферме. Владельцем фермы был Фред Фарли, работник отдела водоснабжения города Гуэлф. Именно он дал мне убежище после того, как студенты Сельскохозяйственного колледжа Онтарио разогнали антивоенную встречу и сбросили меня в реку Спид. Товарищ Фарли был активным членом Социалистической Рабочей партии, но оставил ее из-за разногласий по вопросу принадлежности к Третьему (Коммунистическому) Интернационалу. Он был одним из основателей Гуэлфского подразделения Коммунистической партии Канады.
      Конвенция о единстве учредила Коммунистическую партию Канады 1 июня 1921 года. Заявление нашей новой партии о присоединении к Коминтерну было принято. Под влиянием товарища Карла Янсена[8] , американского члена Американской комиссии Коминтерна и других делегатов Соединенных Штатов, возвращающихся с Третьего конгресса, мы предприняли энергичное исследование наилучших способов развития широкой общественной коммунистической деятельности. Это привело к формированию в феврале 1922 года "Рабочей партии", легальной организации, которая стала Коммунистической партией Канады, когда правительство отменило репрессивное военное законодательство в 1923 году.
      Кампания по созданию широкой общественной партии рабочего класса была инициирована предварительной конференцией, состоявшейся в Торонто в декабре 1921 года. Конференция выступила с публичным призывом к созданию новой революционной политической партии рабочего класса. Она избрала Временный центральный комитет, на который была возложена задача создания организации и подготовки учредительного съезда, который должен состояться в Торонто в феврале 1922 года. Два члена Временного центрального комитета, Джек Макдональд и Тим Бак, совершили поездки с публичными выступлениями, чтобы учредить местные подразделения предполагаемой партии в Онтарио и Западной Канаде.
      Кампания по созданию новой партии была первым широким публичным призывом канадских радикалов отвернуться от идеологической путаницы и политического нигилизма синдикализма и сектантского бесплодия со стороны СПК и СРП. Преобладание тех пагубных влияний, которые укоренились в рабочем движении и, в противоположность им, широкое распространение доверия к ленинскому руководству, одновременно подчеркивалось тем фактом, что в дебатах об организации новой партии Ключевым вопросом очень быстро стала книга Ленина: "Детская болезнь левизны в коммунизме".
      В то время, в январе 1922 года, в Канаде было доступно всего несколько экземпляров шедевра Ленина, но это уже было предметом широкого и горячего обсуждения. Альберт Уэллс, редактор газеты. "Федералист Британской Колумбии"[9] , был членом Коммунистической партии Канады и по предложению ее Центрального комитета опубликовал "Детскую болезнь левизны" в газете. О повышенном интересе работников свидетельствует тот факт, что в результате тираж газеты увеличился с менее чем 9 000 до 40 000 на выпуск. Первый выпуск появился 18 февраля 1921 г..
      Влияние этой книги на рабочее движение в Канаде было потрясающим. Ленинский снос аргументов, используемых самозваными "левыми коммунистами", в полной мере применялся в Канаде. Его простые, но неопровержимые аргументы и действия, которые он защищал, представляли марксизм канадским рабочим таким образом, который был для нас новым. Это было настоящее применение марксизма в повседневной борьбе за социализм. Эта книга долгое время была главной темой обсуждения среди революционных рабочих. Началось глубокое изменение мышления левых в целом, прежде всего профсоюзного движения. Хотя этот процесс был только в зародыше, когда была проведена конвенция, которая учредила Рабочую партию Канады, эта конвенция и основанная ею партия почувствовали и воспользовались силой влияния Ленина. Партия, в свою очередь, стала влиятельным фактором в дальнейшем развитии идеологического изменения организационной перегруппировки.
      Само учредительное собрание сигнализировало о зарождающихся изменениях как по своему составу, так и по месту, где он проводился. В дополнение к делегатам, представляющим организации, созданные под руководством Временного центрального комитета, были делегаты, представляющие местные отделения профсоюзов АФТ, анти-АФТ профсоюзов, групп и членов некоторых профсоюзов, которые отказались уполномочить официального делегата, ЕБС и один официальный член ИРР. Единый большой союз был представлен официальной делегацией в составе трех членов его исполнительного совета во главе с его генеральным секретарем Р. Б. Расселом. Собрание собралось в Храме Труда, штаб-квартире Американской федерации труда в Торонто.
      Предполагаемая цель Конвенции, изложенная в приветственной программной речи, подготовленной временным Центральным Комитетом, состояла в том, чтобы создать марксистскую партию, которая, хотя закон и не допускает ее присоединения к Коммунистическому Интернационалу, будет руководствоваться в своей деятельности политикой Интернационала и его резолюциями и решениями, принимаемыми время от времени. Партия, которая посвятила бы себя задаче помочь рабочему классу понять его действительные классовые интересы и сформулировать свою классовую политику. Партия, которая будет служить рабочему классу, выражать его интересы и продвигать эти интересы путем систематической революционной работы среди всех слоев населения.
      В этих общих чертах предлагаемые цели конвенции и характер создаваемой партии были единодушно приняты. Но в ту минуту, когда вопрос о деятельности партии был поставлен перед делегатами в форме проектов резолюций, подготовленных Временным центральным комитетом, "в огонь подлили масла".
      В проекте резолюции, подготовленном Временным комитетом, содержалось предложение о том, чтобы в совокупности с преданностью основам марксизма Совет обязал новую партию выполнять непосредственные задачи и цели, которые были диаметрально противоположны традициям левых в рабочем движении Канады и которые резко противоречили господствовавшей тогда позиции ее наиболее активных представителей. Общим политическим выражением этого противоречия было предложение о том, чтобы Совет призвал всех революционных рабочих объединиться в общей систематической кампании по замене разобщенности и междоусобной войны, характерной для движения того времени, единым фронтом рабочего класса. Наш проект резолюции полностью соответствовал призыву, с которым выступил Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала после третьего Всемирного конгресса. Отчасти из-за этого большинство делегатов были готовы поддержать эту резолюцию без обсуждения. Надо признать, что мало кто из них в полной мере осознавал логику политической линии, обозначенной в призыве Объединенного фронта ИККИ. Незрелость нашего движения в то время проявлялась в том, что большинство делегатов определяли свое отношение к общеполитическим вопросам отношением друг к другу конкретных предложений, представленных Временным комитетом. Для всех, кроме очень немногих, решающим был вопрос "что будет делать конвенция с проектом резолюции, определяющим ее отношение к профсоюзному движению и деятельность ее членов?". Этот вопрос о новой партии и профсоюзном движении стал краеугольным камнем съезда.
      Впервые в истории рабочего движения Канады такие дебаты происходили на публичном съезде представительных революционных рабочих. Была предложена Марксистская конвенция, призванная заменить сектантство Социалистической партии, синдикалистскую безответственность и развеять миф о том, что отделение является единственным оружием, с помощью которого можно бороться с реакционной бюрократией в профсоюзах, систематической революционной деятельностью внутри профсоюзов и во всех организациях рабочего класса. До сих пор миф об отделении публично оспаривался реакционными бюрократами и их сторонниками. Такие обличения заставляли многих честных рабочих сочувствовать сепаратистам. Теперь же на съезде, призванном основать рабочую революционную партию, эти укоренившиеся черты антикапиталистического движения были оспорены левыми силами. Более того, они были осуждены как вредные для борьбы за социализм. Это осуждение и последовательно предложенная Марксистская альтернатива горячо и интенсивно обсуждались выдающимися представителями радикализма. И с этой самой конкретной, начальной точки отсчета дискуссия развивалась до тех пор, пока не охватила весь главный вопрос о том, каким должно быть правление марксистской революционной партии в Канаде.
      Эта дискуссия убедительно доказала важность Ленинского предупреждения: "что на одном революционном настроении строить революционной тактики нельзя."[10]
      Канада была молодой и быстро развивающейся капиталистической страной. Элементарные истины марксизма, даже историческая миссия рабочего класса, его действительные классовые интересы и отношение революционного рабочего действия к этим интересам были совершенно неизвестны подавляющему большинству рабочих, в том числе и значительной части тех, кто был активным сторонником Великой Октябрьской революции и Советской Республики.
      Конфликт вокруг отделения был вполне ожидаем. Генеральный Исполнительный Совет Единого Большого Профсоюза заранее заявил, что его делегация на съезде "будет готова голосовать за принцип единого фронта рабочего класса, но она будет противиться и отвергать любое предложение, предлагающее воинствующим рабочим вернуться в "международные" профсоюзы. "Напротив, - говорили некоторые представители Генерального Исполнительного Комитета, - новая партия должна стать политическим рычагом Единого Большого Союза."
      В начале съезда доля делегатов, которые упорно боролись за то, чтобы заменить "международные" на ЕБС, казалось, придавала смысл заявлениям лидеров ЕБС. Дебаты по резолюции о партии и профсоюзном движении были бурными, порой даже ожесточенными. Поначалу большинство ораторов сосредоточили огонь на своей традиционной цели - реакционных классовых-коллаборантах бюрократах, сотрудничавших с американскими профсоюзами и их "международными" союзами. Ненависть к Гомперизму была единодушна. Сговор между президентами "международных" и работодателями, эксплуатирующими их членов, был подвергнут критике и единогласно осужден. Другие, кроме членов его официальной делегации, высказались за тесное сотрудничество между Единым Большим Союзом и новой партией. Члены делегации ЕБС начали уверенно говорить о "нас и других товарищах по этому съезду, которые плечом к плечу сражались в революционной борьбе со времен Западной конференции труда."
      Чего не понимали руководители Единого Большого Союза, так это глубокого влияния Ленина на каждого делегата, на поддержку которого они рассчитывали. Лишь немногие из делегатов читали Ленинскую "Болезнь Левизны в коммунизме", но все они знали о нем и знали только одно: что он побуждает революционеров работать в профсоюзах, в том числе и реакционных. Они впервые слышали, как обсуждается этот тезис. Эффект этих дебатов и понимание, которое развивалось по мере их развития, явились ярким подтверждением правильности Ленинской характеристики таких рабочих в его тезисе "об основных задачах Коминтерна", обширные выдержки из которого были опубликованы на английском языке лишь незадолго до этого съездом. Например:
      "В таких организациях ошибочные взгляды на участие в буржуазных парламентах объясняются не столько ролью выходцев из буржуазии, приносящих свои, в сущности мелкобуржуазные, взгляды, каковыми часто бывают взгляды анархистов, а политической неопытностью вполне революционных и связанных с массой пролетариев "[11].
      Это предостережение Ленина описывало главную слабость, теоретическую незрелость и политическую неопытность, которая была свойственна большинству делегатов нашего учредительного съезда, включая большинство из нас, членов подпольной Коммунистической партии. По мере развития дискуссии те члены Временного центрального комитета, которые вели борьбу внутри комитета за присоединение членов и сторонников Единого Большого Союза и Индустриальных Рабочих Мира, как предлагал Ленин в своих Тезисах, имели все основания гордиться тем, что последовали его руководству. Один за другим делегаты, пришедшие на съезд сторонниками ЕБС или ИРМ и приверженцами сепаратизма и антипарламентаризма, начали отворачиваться от воинственного и запутанного негативизма поборников анархосиндикализма в сторону научно-революционной теории Ленина.
      Руководители ЕБС выдвинули предложение о том, чтобы эти проекты резолюций были "вынесены на рассмотрение".- Их ходатайство было отклонено. Они предложили, чтобы вопросы конкретных отношений партии с какой-либо частью профсоюзного движения были переданы на рассмотрение Центрального комитета, который должен был быть избран съездом. Этот ход также потерпел поражение. Затем они прибегли к маневрам, поправкам и запутанному "заменяющему движению", чтобы охватить все целое. - И снова они потерпели поражение. Понимая, что они не могут рассчитывать на победу в прямом голосовании, Боб Рассел, генеральный секретарь и выдающийся лидер ЕБС, обратился к делегатам со страстным призывом "не допустить принятия этого важного решения без должного рассмотрения". "Чтобы обеспечить "адекватное рассмотрение", он обратился к делегации с призывом сделать, по его словам, "короткий перерыв", который будет вызван "временным уходом", и призвал всех делегатов присоединиться к нему.
      Съезд ответил на этот призыв спонтанным и почти единодушным "Нет!". Боб Рассел и его коллеги из делегации ЕБС вышли из состава съезда, обращаясь к другим делегатам по имени, призывая присоединиться к ним, но ни один делегат не сделал этого. Резолюция была принята единогласно.
      Вдохновляемый и руководимый Лениным учредительный съезд Рабочей партии Канады отвернулся от сектантства и пораженчества прошлого, уверенно устремившись в будущее с целью Пролетарского единства в борьбе за социализм.
     
   [8] Карл Янсен был его настоящим именем. Он был латыш по происхождению и эмигрировал в Соединенные Штаты после революции 1905 года. Он был активным членом революционного латышского клуба Роксборо, штат Массачусетс. Псевдоним, под которым он был членом Американской комиссии, был Чарльз Скотт.
   [9] "Федералист Британской Колумбии" был официальным органом Федерации Труда Британской Колумбии.
   [10] "Детская Болезнь "левизны" в коммунизме" - шестая глава
   [11] Коммунистический Интернационал в документах. 1919 - 1932, с. 99
     

Конец Третьей Главы

  

Глава 4: От "политической неопытности" к борьбе за ленинизм

     
      Учредительный съезд Рабочей партии демонстративно отверг предложение о действии, которое предало бы основы ленинского учения, и попытки обойти, исказить или отвергнуть их, возникшие в годы, последовавшие за учредительным съездом, рассматривались так же прямо, на основе ленинского учения. Наиболее серьезной в этом отношении была наша неспособность быстро и решительно бороться с оппортунистическими тенденциями, которые вскоре проявились на поверхности. Эта неудача явилась тем условием, при котором была подготовлена почва для возникновения троцкистской оппозиции, а затем и для откровенно оппортунистической попытки ввести партию в заблуждение и заставить ее отказаться от ленинского учения.
      Оглядываясь назад, становится очевидным, что наше слабое понимание важности борьбы на идеологическом фронте сказалось на том уровне, на котором партия начала свою работу в учредительном съезде. На съезде не обсуждалось значение борьбы на теоретическом фронте, хотя упор Ленина на это в "Государстве и революции" был предметом широкого обсуждения. Не было принято никакого решения и, следовательно, никакого обсуждения или необходимости неустанного подчеркивания принципов марксизма и недвусмысленного противодействия даже кажущимся незначительными отклонениям от марксизма как необходимого условия его правильного применения в различных национальных условиях. "Борьба за партию" рассматривалась главным образом как борьба за членов партии. Конечно, мы не смогли подчеркнуть или хотя бы формально признать тот факт, что жизненно важным элементом "борьбы за партию" является непрерывная и непрестанная борьба за укрепление и закалку ее революционной души: марксизма-ленинизма.
      Съезд объявил войну как левизне, так и оппортунизму. Но мы не делали никаких попыток объяснить, почему капитализм, особенно в той обстановке, которая господствовала в Канаде, постоянно порождал оппортунистические тенденции, которые пронизывали мелкую буржуазию, а оттуда и рабочий класс. В основном конвент был настороже только к оппортунизму в профсоюзном движении и только к оппортунизму среди его лидеров.
      В защиту участников нашего учредительного съезда следует подчеркнуть, что оппортунизм свирепствовал среди бюрократии профсоюзного движения с размахом и наглостью, не имевшими прецедента. Борьба, которая должна была вестись против анархо-синдикалистской путаницы и иллюзий, не могла быть отделена от этого факта.
      Коррумпированная буржуазная бюрократия Американской федерации труда и связанных с ней "Международных" полностью отступила перед послевоенным наступлением работодателей и их воинственно-реакционным лозунгом "Назад в открытую лавку". Их малодушное руководство, обусловленное трусливым классовым сотрудничеством с работодателями, проигрывало забастовки по всем Соединенным Штатам и Канаде. Рабочие претерпели серьезные сокращения заработной платы. Канадская ассоциация промышленников публично призывала к общему сокращению заработной платы на тридцать процентов. Президенты ряда "Международных" имели основания опасаться, что их члены воспользуются забастовкой как возможностью "вытащить Сиднея Хиллмана", то есть создать другой профсоюз.
      Ответом капиталистически настроенных автократов, которые управляли АФТ и ее "Международными", было стремление к миру между собой и работодателями путем разрушения классового характера контролируемых ими профсоюзов. Они приступили к их преобразованию в организации прямого обслуживания работодателей, интегрировав их в механизм монопольно-капиталистической эксплуатации.
      Самуэль Гомперс, президент АФТ, а вслед за ним и его преемник Уильям Грин, осудили идею независимого политического действия рабочего класса, в то время как вместе с президентами "Международных" они сами активно участвовали в капиталистической политике, часто используя средства Союза, который они контролировали, для поддержки капиталистических партий, членами которых они были.
      Ряд "Международных" предлагали работодателям свои услуги по сокращению издержек производства, для чего профсоюзы нанимали кадры капиталистических специалистов по ускоренной технике. Например, Профсоюз Машинистов заключил контракт с Канадскими Национальными Железными Дорогами, чтобы сотрудничать с производственными специалистами этой корпорации в снижении трудозатрат производства в цехах и депо, в которых она строила, ремонтировала или выполняла работы по техническому обслуживанию локомотивов, подвижного состава и другого железнодорожного оборудования по всей Канаде. Некоторые "Международные" даже предоставляли работодателям авансовые или неполные займы для финансирования изменений в их производственных технологиях. Цена такого "сотрудничества" заключалась просто в том, что нанимались только их члены или члены других "Международных". Это дало дополнительное оружие в руки бюрократов-коллаборационистов. Это означало, что противники, исключенные из профсоюза, одновременно были исключены и из сферы занятости, и из эффективного контакта со своими коллегами по работе.
      Ряд "Международных" учредил банки и страховые компании, причем президенты Союзов были также главами этих капиталистических корпораций. Они занимались широко распространенными спекулятивными схемами. Один "международный" профсоюз, действуя через свой банк, стал владельцем и оператором штрехбрекерских угольных шахт и помог предотвратить объединение шахтеров Западной Вирджинии в Объединенный Профсоюз Шахтеров. Действительно, Уильям З. Фостер клеймил этих агентов монопольного капитала внутри профсоюзов как "обманщиков труда".
      В течение всего этого периода канадская партия в тесном сотрудничестве с партией Соединенных Штатов вела в профсоюзах неустанную кампанию против политики, с помощью которой капиталистически настроенная бюрократия стремилась их выхолостить. Степень, в которой наша кампания привела к изменениям в руководстве профсоюзов или политике, была различной. В некоторых профсоюзах за короткое время произошли радикальные изменения как в кадровом составе руководства, так и в его политике. В других реакционеры могли с формальной правдивостью утверждать, что никаких изменений не произошло. Так было в некоторых профсоюзах, члены которых считали себя "рабочей аристократией". Примечательно, однако, что это не относится ко всем профсоюзам этой категории. Главное, решающий факт, действительно, состоит в том, что основная цель кампании была достигнута. Революционные рабочие вернулись в профсоюзы. Под их влиянием тысячи радикально настроенных рабочих, которые "отсиживались", возобновили профсоюзную деятельность. Это был жизненно важный плод Ленинского руководства. Она положила конец господству левацких иллюзий анархо-синдикалистов и возродила организованную борьбу против классового сотрудничества в профсоюзном движении в целом.
      Оппозиция политике "обманщиков труда" росла в тех профсоюзах, которые они контролировали, и во всем профсоюзном движении в целом. Одновременно с этим, в качестве альтернативы политике классового сотрудничества все более широкую поддержку получали требования индустриального унионизма, независимого политического действия рабочего класса, объединения рабочих в крупных отраслях массового производства. Организация была начата в сталелитейной, автомобильной, мясоперерабатывающей, электротехнической промышленности и сельскохозяйственном машиностроении. Перед лицом чудовищных трудностей, вызванных открытым сговором антипрофсоюзного монополистического капитала и государства, организационная работа в этих отраслях велась болезненно, но с нарастающим размахом, пока диалектика экономического кризиса и изменение соотношения сил в капиталистической политике Соединенных Штатов не открыли путь для возникновения "Комитета производственных профсоюзов" и движения в целом.
      В период, когда Коммунистическая партия Канады развивала довольно бурную гордость за Ленинскую роль, которую она играла в профсоюзном движении, внутри самой партии развивались некоторые антиленинские тенденции. Эти тенденции должны были бы вызвать серьезное беспокойство. Тот факт, что они не были сразу признаны доказательством опасной инфекции, был вызван той же слабостью в нашем понимании марксизма, которая позволила Учредительному съезду ограничить свою борьбу с оппортунистическими тенденциями тогда, когда они стали открытой оппозицией; как будто каждый из них был совершенно отдельным, случайным явлением.
      Для экономии места не стану подробно описывать множество форм, в которых оппортунизм проявил себя в ходе борьбы за преодоление и, в конечном счете, за ликвидацию анархо-синдикализма в рабочем движении Канады. Мы должны ограничиться теми, которые, обнаружив себя сначала как случайные, изолированные настроения, стали отчетливыми тенденциями в партии.
      Оппортунистическая тенденция, возникшая первой и получившая широкое распространение в партии, казалось, прямо вытекала из нашей чрезмерной озабоченности борьбой в профсоюзном движении. Его наиболее общим выражением был аргумент о том, что рабочий класс может достичь социализма только через профсоюзы. Роль партии, говорили сторонники этой тенденции, должна быть главным образом просветительской, помогая профсоюзам стать достаточно сильными численно, чтобы взять под контроль промышленность, избрать большинство в парламенте и определить национальную политику. Такова была общая форма этой тенденции. То, что можно назвать вторичными предложениями, которые варьировались в зависимости от местных условий, включало в себя некоторые из них, объективно, антипартийные. Некоторые из жертв этой тенденции выступали за полную профсоюзную ортодоксию, вплоть до того, что выступали против партийной инициативы в кампаниях по объединению рабочих в неорганизованных отраслях промышленности, поскольку, по их мнению, организация требовала создания новых профсоюзов, а Профсоюзная бюрократия обвиняла партию в "двойном профсоюзничестве".
      Еще одним отклонением от Ленинизма, которое поначалу находило выражение лишь в единичных случаях, но становилось определенной тенденцией, было сопротивление выдвижению кандидатов от Коммунистической партии на выборах на том основании, что парламентская деятельность партии была бы более эффективной, если бы она была сосредоточена на поддержке кандидатов, выдвинутых различными лейбористскими партиями. Следует отметить, что упомянутые "лейбористские партии" были местными организациями, которые действовали почти в каждой городской общине Канады в то время как единственная реформистская оппозиция Коммунистической партии.
      Помимо двух указанных выше форм оппортунизм выражался в форме мелкобуржуазного революционизма и ностальгических аргументов в пользу превращения в партию, в сущности, Социал-демократического федерализма под видом "улучшения ее структуры".
      Сначала оппортунистические предложения были сформулированы с точки зрения партийной выгоды. Однако по мере того, как это становилось тенденцией, акцент смещался с претензий на усиление партийного руководства рабочим классом на критику партии. Утверждение - "Партия - это секта!" - стало частым утверждением, даже на партийных собраниях. Выдвигались доводы в пользу безоговорочной поддержки кандидатов, выдвинутых местными лейбористскими партиями, потому что "мы все идем одним путем" и, не всегда, но все часто, "не должна ли наша борьба быть направлена против капиталистического класса и его партий, а не против тех, кто тоже хочет лучшей жизни?". В одном или двух населенных пунктах правильность предложения партии о Едином фронте была открыто поставлена под сомнение на том основании, что: "это сделает принятие позиций, продиктованных Коммунистической партией, условием нашего сотрудничества".
      Как указывал Ленин, такие отступления от марксизма "...Нельзя объяснять.... ни случайностями, ни ошибками отдельных лиц или групп, ни даже влиянием национальных особенностей или традиций и т. п. Должны быть коренные причины, лежащие в экономическом строе и в характере развития всех капиталистических стран и постоянно порождающие эти отступления." [12]
      Это в полной мере относится к всплеску оппортунизма в рабочем движении Канады во второй половине десятилетия 1920-х гг. капиталистическая экономика оправилась от своего послевоенного экономического кризиса. Эффект снижения масштабов новых капиталовложений из Великобритании был более чем уравновешен быстрым ростом инвестиционного капитала из Соединенных Штатов, особенно потому, что очень большая часть последнего использовалась для развития новых отраслей промышленности, в которых использовалась рабочая сила. Экономика страны стремительно развивалась. Порочная кампания сокращения заработной платы, проводимая работодателями, привела к резкому снижению уровня зарплат, но к середине десятилетия кампания сократилась. Иммиграция снова возросла до массовых масштабов. Большинство новых иммигрантов прибывали из Британии. Десятки тысяч из них были членами профсоюзов, связанных с британской Лейбористской партией. В Канаде они способствовали росту местных лейбористских партий, которые росли в этот период. Канадский экспорт увеличивался, уровень цен рос, сигналы восстановления капиталистического экономического бума становились очевидными. Отношение классовых политических сил было точно таким, как Ленин описал преобладающее отношение в капиталистических странах и ту стадию развития, которая характеризовала Канаду в то время, в своем предисловии к переписке с Зорге.
      "Политическая арена в этих странах -- при почти абсолютном отсутствии буржуазно-демократических исторических задач -- была всецело заполнена торжествующей, самодовольной буржуазией, которая по искусству обманывать, развращать и подкупать рабочих не имеет себе равной на свете" [13]
      Капризы капиталистической политики того десятилетия заставляли выдающихся представителей "торжествующей и самодовольной буржуазии", либерального премьер-министра У. Л. Маккензи Кинга, проявлять мягкую симпатию к идее буржуазных социальных реформ и даже "доброжелательную терпимость" к попыткам политических действий рабочего класса.
      В такой обстановке, при очень высокой степени текучести рабочих и подвижности отношений между мелкой буржуазией, городской и сельской, и рабочим классом, как сорняки прорастали оппортунистические тенденции. Ядовитое идеологическое загрязнение непрерывно просачивалось в партию. Самокритично следует признать, что наша неспособность вести непрестанную идеологическую борьбу привела к тому, что наша партия была чрезвычайно активна в нескольких областях общественной работы, но идеологически напоминала заброшенный сад.
      Одновременно и, казалось бы, в противовес упомянутой выше тенденции возникла другая. Приверженцы этого второго ярко выраженного направления приняли революционную позу, и некоторые из них были левые по темпераменту. Но основной политический характер этой тенденции заключался в возврате к сектантской пассивности. Против оппортунистического предложения партии сосредоточить свою избирательную деятельность на поддержке кандидатов, выдвинутых местными лейбористскими партиями, "левые", как они себя называли, предложили партии прекратить поддерживать требования реформ и кандидатов, выступающих за реформы, и ограничить свое участие в избирательных кампаниях использованием их исключительно для политических разоблачений.
      Приверженцы этой тенденции возродили некоторые аргументы, которые ранее были частью политического запаса Социалистической партии Канады. Они неверно истолковали марксистский тезис о неизбежности замены капитализма социализмом, имея в виду неизбежность краха капитализма. Из-за этого они утверждали, что Коммунистическая партия должна прекратить участвовать в борьбе за частичные требования и дискуссии о тактике. Фактически они отрицали необходимость развития сознательной революционной борьбы рабочего класса.
      Попутно стоит отметить, что некоторые из главных представителей этого направления, в том числе наиболее известный пресс-секретарь Малкольм Брюс, член Политбюро, были идентифицированы с таким же отношением в Социалистической партии Канады. Они вышли из СПК и вступили в Коммунистическую партию (некоторые из них, например Брюс, прочитали все работы Ленина, которые были опубликованы на английском языке до этого времени), но они не изменились.
      В течение первых шести лет после основания Коммунистической партии Канады в июне 1921 года политическая незрелость, которая включала в себя в целом низкий уровень теоретического понимания, была общим знаменателем идеологического уровня тех из нас, кто противостоял как правому оппортунизму, так и самозваной "левизне", не меньше, чем у тех, чьим позициям мы противостояли. Если бы в то время на английском языке было опубликовано больше критических работ Ленина, мы могли бы лучше понять нашу проблему. Поскольку это была наша по существу правильная оппозиция обоим течениям, то она принимала форму борьбы между индивидами, обычно на основе чисто локального выражения того или иного отклонения, как будто каждый из нас создавал свои политические предпочтения в вакууме. Поскольку многие из тех, на кого оказывалось влияние, были членами партии, которые играли активную роль в своих профсоюзах, эти локальные конфликты отрицательно сказывались на роли партии в профсоюзном движении.
      Первое элементарное осознание природы элементов раскола, развивавшихся в нашей партии, и необходимости динамичного политического действия для их преодоления явилось побочным продуктом великой трагедии, постигшей все человечество 21 января 1924 года. Потеря Ленина глубоко повлияла на членов Коммунистической партии Канады. Это сказалось на рабочем классе в целом, все демократические канадцы оплакивали эту потерю, но для коммунистов это был особенно тяжелый удар. Наша реакция, когда члены партии оправились от первого потрясения, состояла в том, чтобы сплотить наши силы в обновленной и углубленной преданности идеалу и цели, олицетворенным Лениным.
      Писатели гастролировали по стране в марте и апреле, выступая на митингах памяти Ленина. Мы устраивали публичные памятные митинги везде, где это было возможно. Мы проводили специальные членские собрания везде, где была партийная организация. Одной из самых высоких наград, воздаваемых Ленину в этот период, было то, что публичные мемориальные собрания ознаменовались вербовкой сотен рабочих в "канадскую партию Ленина". На специальных собраниях членов партии наша попытка описать значение жизни и деятельности нашего несравненного вождя для канадского пролетариата была встречена излиянием требований партийного единства в повторном посвящении себя "ленинскому пути". В тех дискуссиях развивались, поначалу спонтанно, элементы откровенного партийного обсуждения тех разногласий, которые становились отчетливыми почти во всех местных организациях. Возникло также осознание того, что источником наших проблем были в первую очередь не злонамеренные, неустойчивые, запутанные или иным образом ненадежные люди, хотя таковые и были. Первичный источник наших проблем нужно было искать в национальном руководстве партии. Нам не удалось и не удавалось "поднять взор" членов организации, сочетая своевременные политические инициативы с последовательной идеологической работой, которая помогла нашим членам прочно осознать связь нашей современной деятельности с борьбой за основные принципы марксизма.
      На первом же заседании Политбюро после турне я предложил Центральному комитету провести общепартийную просветительскую кампанию об опасностях как оппортунистических, так и левых уклонов и призвать членов ЦК во всех населенных пунктах к идейной борьбе с ними. К удивлению других, и меня самого, против этого предложения выступил Генеральный секретарь партии Дж.Макдональд. Он утверждал с совершенно необычной для него горячностью, что это было предложение "сделать из мухи слона" и что "вместо того, чтобы вести себя так, как будто у нас есть все ответы на все вопросы, мы должны быть немного скромнее и слушать и учиться у других, чья преданность социалистическому идеалу может быть не менее искренней, чем наша собственная."
      К ужасу тех товарищей, которые выступали за то, чтобы противодействовать развитию в Партии "свободной для всех", т. е. Спектор, Национальный председатель и редактор нашего центрального органа "Рабочий", немедленно присоединился к Макдональду в осуждении предложения о проведении просветительской кампании. Следует пояснить, что Спектор всегда поддерживал идею о том, что он стоит значительно левее Макдональда, которого он сам критиковал за "вульгарный прагматизм Макдональда", он, Спектор, стоял за то, чтобы вести партию по компасу марксизма. Это был факт, что в рамках федеративной канадской Рабочей партии, к которой была присоединена наша партия, Спектор энергично работал, чтобы подчеркнуть отличительный характер Коммунистической партии и ту роль, которую мы стремились играть в создании всеохватывающей Федеративной Рабочей партии. Но, выступая против предложения о проведении партийной просветительской кампании по борьбе с оппортунистическими тенденциями, он осудил ее как "попытку хотеть думать самостоятельно". В своей эмоциональной речи он далее охарактеризовал это предложение "как попытку навязать нашим членам политическую смирительную рубашку" и заявил, что "путь к социализму еще нигде не определен на практике, включая советскую Россию". Предложение было отклонено шестью голосами против трех.
      В то время еще не было известно, что Спектор установил тесные отношения с троцкистами в те месяцы, которые он провел в Германии в 1923 году "для изучения массового революционного слова немецкой партии". Но даже без этого знания, отрицание Ленинизма, которое было скрыто в его словах, должно было бы побудить нас признать эту проблему и вынести ее на обсуждение членов партии. Другой, а в некоторых отношениях еще более серьезной неудачей было наше нежелание признать, что Генеральный секретарь партии и ее национальный председатель, который был также редактором ее центрального органа, объединились в объективном отрицании необходимости марксизма, разработанного Лениным, как единственного научного руководства для партии в борьбе за социализм. Наша политическая наивность в этом случае дорого обошлась нашей партии в последующие годы. Но жизнь заставила нас действовать. Несмотря на наши собственные недостатки, Ленин показал нам путь к спасению нашей партии.
      Идеологическая пассивность оставила членов канадской партии безоружными и тем самым создала благоприятную почву для ядовитых семян троцкизма. Однако эти семена смогли пустить корни только потому, что те члены партии, которые чувствовали опасность и пытались бороться с ней, не были достаточно вооружены знаниями о долгой борьбе Ленина с уклонами Троцкого, его политическом авантюризме, его попытках сформировать оппозицию или помочь оппозиции "с флангов".
      Мы очень мало знали об уроках, которые можно извлечь из долгой борьбы между различными течениями марксистов России с 1900 года вплоть до кануна Великой Октябрьской революции. Мы совершенно не знали о той роли, которую сыграл Троцкий в этой борьбе. Сокрушительная критика Лениным роли Троцкого в его статье "О нарушении единства, прикрываемом криками о единстве" еще не была переведена на английский язык. Мы ничего не знали о том, что за пять лет с 1903 по 1907 год Троцкий занял шесть различных политических позиций, причем все они, кроме первой, были оппозиционны Ленину. Как указывал Ленин, "идея Троцкого не быть фракционным состояла в том, чтобы свободно порхать от одной группы к другой." Мы даже не подозревали, что, критикуя действия Троцкого в разные периоды этой борьбы, Ленин осуждал их как "Мещанское примирение" "коварное вероломство" и охарактеризовал Троцкого как "Иудушку" и как "дипломата самого мелкого калибра". Мы были бы потрясены и смущены нашим собственным невежеством, если бы вдруг обнаружили, что совсем недавно, в 1914 году, Ленин писал:
      У Троцкого же никогда никакой "физиономии" не было и нет, а есть только перелеты, переметывания от либералов к марксистам и обратно, обрывки словечек и звонких фраз, надерганных отсюда и оттуда. [14]
      В июле 1915 года, критикуя то, что писал Троцкий в противовес признанию связи между поражением своего правительства в империалистической войне и борьбой за социалистическую революцию, Ленин писал: "Вот -- образец надутых фраз, какими Троцкий всегда оправдывает оппортунизм ." [15]
      Наши сведения о политических отношениях Троцкого с Лениным ограничивались событиями, имевшими место после Великой Октябрьской революции. Даже в отношении них наши знания были неполными и однобокими. Имя Троцкого стало известно в результате того, что канадское правительство сняло его с корабля, на котором он отплыл из Нью-Йорка, чтобы вернуться в Россию, и продержало некоторое время по просьбе британского правительства. Когда его освободили и разрешили плыть на другом корабле, последовал второй шквал огласки, вызванный главным образом тем, что реакционные воинственные газеты протестовали против этого [16]. те же газеты преувеличивали его роль в революции и гражданской войне только для того, чтобы изменить свое мнение о нем после смерти Ленина, поначалу полагая, что он может стать подрывным элементом в руководстве большевистской партией.
      До смерти Ленина члены Коммунистической партии вместе со всеми радикальными рабочими верили во многое из того, что писали о Троцком капиталистические газеты, в том числе и в то, что мы должны были признать плодом журналистского воображения. Даже известие о том, что Ленин вмешался, чтобы спасти профсоюзы от опасной, непродуманной политики, которую пытался навязать им Троцкий, было воспринято в духе: "представьте себе, даже Троцкий может ошибаться". Было много людей, которые сначала не были готовы согласиться с тем, что он был неправ. До самой смерти Ленина существовал тщательно продуманный миф о том, что большевики были "партией Ленина и Троцкого", продуктом их двадцатилетнего сотрудничества, и что Троцкий был фактическим организатором революции. Тезис "Ленин только его теоретик" был принят довольно широко и обусловил мышление канадских революционеров. Необходимо подчеркнуть эти факты, потому что в противном случае влияние коварной троцкистской оппозиции внутри Коммунистической партии Канады и ее рост в течение нескольких лет под прикрытием "свободы критики" были бы необъяснимы.
      Из-за того, каким образом троцкистский вирус был распространен в канадской партии, а также из-за того, что они не смогли создать жизнеспособную организацию, когда были разоблачены и вынуждены отождествлять себя с реалиями оппозиции Троцкого Советскому Союзу, строительству социализма и мировому коммунистическому движению, необходимо было также указать на политический характер потенциального организатора и лидера троцкизма в Канаде в 1920-е годы. М. Спектор, сын мелкого лавочника, был во всех отношениях канадским представителем в веке двадцатом Прудонистов столетней давности, описанных Марксом и Лениным следующим образом:
      ..."блестящие" молодые буржуазные интеллигенты, бросающиеся "в самую гущу пролетариата" в периоды социальных потрясений и неспособные занять позицию рабочего класса или вести упорную и серьезную работу среди "рядовых" пролетарских организаций[17] .
      Воодушевленный Великой Октябрьской революцией, забастовкой в Виннипеге, продолжающимися признаками социальных потрясений в Канаде и своим открытием в марксистской литературе, М. Спектор в 1921 году оставил учебу. Он оставил университет Торонто, где изучал юриспруденцию, и стал штатным партийным функционером. С первых же минут своего знакомства с движением он не скрывал своей романтической и совершенно некритической привязанности к Троцкому.
      Весной 1923 года он отказался от постоянной партийной работы и вернулся в университет с явным намерением "заняться юриспруденцией". Вскоре после этого он снова бросил учебу, когда один горячий поклонник Ленина и сторонник канадской партии предложил оплатить его расходы на длительную поездку в Германию, где, как мы все тогда считали, назревал революционный кризис. Он отправился, якобы, изучать массовую революционную работу немецкой партии. На самом же деле, как он сам потом признался, он проводил свое время с троцкистами, оставаясь в доме одного из самых преданных из них. Когда ожидаемая революция не состоялась, он отправился в Москву, где тайно завершил свою интеграцию с троцкистами. Вернувшись в Канаду в начале 1924 года, он возобновил свою деятельность в качестве штатного партийного функционера и через относительно короткое время снова стал редактором "Рабочего".
      В отношении Спектора произошла перемена, которую Генеральный секретарь назвал "переменой к лучшему". "В прошлом он выставлял напоказ свое некритическое восхищение Троцким и всем, что с ним связано, как знамя. Резкая перебранка, вызванная его дерзким преклонением перед Троцким, например, когда он называл его "мечом революции", обычно смягчалась аргументом Генерального секретаря о том, что "мы не можем отказать товарищу в праве немного романтизировать великую революционную фигуру". Но после возвращения Спектора из Германии и Москвы он был очень осмотрителен. Например, при обсуждении предложения о проведении партийной просветительской кампании он не выдал никаких троцкистских настроений. Точно так же и с рабочим он возобновил редакторство. По отношению ко всем животрепещущим вопросам, обсуждавшимся в Советском Союзе и во всем мировом коммунистическом движении, "Рабочий" стал таким же, каким была газета Троцкого в 1914 году, когда Ленин писал: "в Борьбе вы не найдете простого живого слова ни по одному спорному вопросу." (Том. 20 с. 160) Далее Ленин назвал шесть вопросов, которые в то время были предметом острых споров в партии и вокруг нее внутри страны и за рубежом, отметив, что ни один из них не был упомянут в дневнике Троцкого. Ленин пришел к выводу, что политическая работа Троцкого должна быть признана его отказом занять определенную позицию по этим спорным вопросам.
      Когда в 1924 году он возобновил редакторство "Рабочего", М. Спектор принял ту же практику. Он на словах восхвалял достижения советского народа во главе с его исторической партией, периодически публикуя некоторые официальные публикации, издаваемые советским правительством. Он ни разу не упомянул в "Рабочем" о конфликте мнений между Троцким и большинством членов Центрального Комитета. Действительно, никакой общественной реакции на этот конфликт не было ни у "Рабочего", ни у генерального секретаря партии. Не было официального признания того факта, что в Советском Союзе и в мировом масштабе ведется напряженный политический конфликт, исход которого будет иметь решающее значение для борьбы за социализм на долгие годы вперед.
      В этот период Спектор развил практику публичных лекций по книгам. Лекции были популярны, и он много путешествовал в связи с ними. Его любимым произведением была "Литература и революция" Троцкого, от которой он приходил в восторг. Время от времени ходили слухи, что помимо публичных лекций по книгам он встречается с различными группами беспартийных людей и что предметом таких встреч является Троцкий, его теория перманентной революции, его труды, его превосходство над всеми другими лидерами русской партии и т. д. Спектор категорически отрицал, что он каким-либо образом связан с какой-либо политической организацией, кроме Коммунистической партии и канадской Рабочей партии, к которой мы принадлежали. Большинство членов Политбюро возражали против того, что Генеральный секретарь объявил "неоправданным вмешательством в личную жизнь товарища", и ничего не предпринималось.
      В течение пяти месяцев с февраля по июнь 1925 года нынешний писатель возглавлял организационную кампанию в провинции Альберта. В начале апреля я получил письмо от генерального секретаря товарища Макдональда. Он объяснил, что Вильгельм Мориарти, представлявший партию на пленуме ИККИ [18], телеграфировал из Москвы с просьбой дать указания, как голосовать по вопросу о том, является ли троцкизм антиленинским течением, вредным для дела социализма. Макдональд попросил меня немедленно сообщить свое мнение по телеграфу. Я ответил так: в конфликте между Троцким и большинством членов Центрального комитета советской партии позиция Троцкого явно противоречит тому пути, который указал Ленин, и усилия его сторонников организовать международную поддержку его неправильной позиции определенно вредны для дела социализма. Зарегистрируйте мой голос соответствующим образом. Я должен протестовать против недостатка информации.
      Приведенный выше текст не заключен в кавычки, поскольку телеграмма находится в архиве Королевской канадской конной полиции и недоступна мне. Текст, однако, верен, вероятно, даже точен слово-в-слово.
      Я не получил никакого ответа от генерального секретаря, и в "Рабочем" не было никаких упоминаний об этом деле. В то время членам Политбюро не предоставлялись копии протоколов заседаний. В пылу нашей борьбы за прочное создание "Союза шахтеров Канады" я предположил, что члены Политбюро решили принять меры по просьбе Мориарти.
      Я был поражен, узнав вскоре после моего возвращения в Торонто в июле, что телеграмма была послана. Это было больше, чем простая инструкция для него, как голосовать. В нем говорилось, что "Исполнительный комитет не убежден в том, что Коминтерн столкнулся в противоборстве с системой взглядов, составляющих троцкизм". "Несмотря на ошибки Троцкого до 1917 года и во время революции, мы убеждены, что приписываемые ему выводы теории "перманентной революции" на самом деле принадлежат Троцкому и что он рассматривает возможность пересмотра ленинизма". Кроме того, телеграмма беспричинно упрекала Коминтерн в "анти-троцкистской атаке". Оно завершилось заявлением о том, что телеграмма не предназначается "для обсуждения в партийной прессе". Это был пример того, что Ленин однажды назвал "тонким коварством" техники Троцкого. Это не относится к вопросу вообще и к прениям на Пленуме, частью которых была телеграмма. "Рабочий" ничего не сказал своим читателям. Правда заключалась не в том, что не было никаких обсуждений не было. Дело было в том, что среди членов совета шла очень активная дискуссия. Если бы в телеграмме была написана правда, она бы гласила: "Мы делаем все возможное, чтобы заглушить дискуссию."
      Попытка меня и господина Брюса вновь поднять этот вопрос на следующем заседании Политбюро потерпела поражение семью голосами против двух. Семеро единодушно заявили, что мы искажаем смысл их телеграммы. Они настаивали на том, что ее единственной целью и политическим смыслом было "установить вне всяких сомнений тот факт, что канадская партия не будет втянута в борьбу за власть в Исполнительном комитете Коминтерна". - Так говорили Спектор, генеральный секретарь и госпожа Шульц. Кастанс, очень уважаемый товарищ, который не скрывал своего нетерпения по поводу того, что она называла "вечными придирками к теориям", говорила в том же духе. Другие члены совета потребовали, чтобы "было проведено голосование."
      Наша попытка вновь открыть этот вопрос в Политбюро потерпела неудачу, но мы добились того, что о посылке телеграммы будет доложено 4-му Национальному съезду партии в начале сентября. Сообщая об этом Совету, Макдональд повторил и развил в подробностях благовидный аргумент Спектора о "единственной цели и политическом значении" их действий. Он подчеркнул тот факт, что семь присутствовавших членов совета проголосовали единогласно. Брюс, побывавший в Новой Шотландии, ничего не ответил. - "Ответил Товарищ Бак. Его телеграмма была анти-Троцкистской, но он сказал, что ничего не знает о самом обсуждаемом вопросе".- И Макдональд прочел последнюю фразу моей телеграммы, в которой я жаловался на недостаток информации от него. Этим беспринципным трюком он заставил последующий спор о том, что означала последняя фраза моей телеграммы, затмить собой вопрос о про-троцкистской телеграмме.
      Дебаты по докладу Макдональда и последовавшее за ним голосование впервые выявили тревожную степень слияния негативных вопросов и критики политики Советского Союза, которые в то время были главным публичным выражением троцкизма в Канаде, с оппортунистической тенденцией в партии. Это означало расширение непризнанного союза между Макдональдом и Спектором до общепартийного масштаба. Ни один оратор не защищал троцкизм как таковой. Большинство ораторов взяли пример с Макдональда и утверждали, что самое главное-дать понять, что наша партия независима и не будет втянута в "борьбу за власть" в других партиях или в Коминтерне. Некоторые ораторы отмечали, что телеграмма, присланная Политбюро, очень определенно вовлекла канадскую партию в политическую борьбу в Коминтерне и поставила канадскую партию прямо в лагерь Троцкого. Мы указали, что одобрить отправку этой телеграммы означало бы, по сути дела, отклонить резолюцию, адресованную нашей партии ИККИ. Ни на один наш вопрос ответа не последовало. Ведущие защитники телеграммы даже не упоминали о том, что мы с ним обсуждали. Наше предложение о том, чтобы вопрос о Телеграмме был исключен из основного доклада и проголосован отдельно, было отклонено подавляющим большинством голосов. Доклад Макдональда был принят, и только семь делегатов проголосовали против него.
      После 4-го Национального съезда влияние тех, кто агитировал за публичное партийное обсуждение конфликта между троцкизмом и ленинизмом, несколько усилилось, несмотря на то, что съезд отверг нашу позицию. Только один из нас, а именно нынешний писатель, остался в Политбюро. М. Брюс не был переизбран в Центральный Комитет. Он переехал из Торонто на тихоокеанское побережье и вернулся к своему ремеслу плотника, часть времени проводя в Соединенных Штатах. Однако сразу же после съезда он продолжал высказываться по этому вопросу. Бекки Бухей и Энни Буллер, национально известные и популярные партийные женщины, также решительно высказались по этому вопросу. Нас активно поддерживало руководство Комсомола и ряд рядовых активистов, среди которых были У. (Билл) Беннетт на тихоокеанском побережье и том Макьюэн, который в то время еще работал в своем кузнечном ремесле в Саскатуне, Джон Бойчук и другие в Торонто.
      Мощная поддержка нашей позиции была скрыто выражена в резолюции, принятой комиссией, созданной ИККИ для изучения работы канадской партии в период пребывания Мориарти в Москве. В резолюции критиковалась идеологическая пассивность партийного руководства и возникшая в результате этого "идеологическая неразбериха" в партии. В нем высказывалось мнение, что руководство канадской партии не понимало международного значения троцкистской дискуссии для советской партии и всего Интернационала. Он отметил, что руководство партии препятствовало публикации дискуссионных статей в канадской партийной прессе. Этот раздел резолюции был заключен следующим обращением:
      ...мы настоятельно призываем ЦК КП Канады опубликовать в партийной печати решения Коммунистического Интернационала, а также объяснительные статьи по вопросу о троцкизме против ленинизма и разъяснить всем членам партии отношение Коминтерна к этому вопросу путем организации дискуссий по нему в партийных организациях. (Резолюция канадской комиссии, пятый Пленум ВЦИК, Москва, 1925 год)
      Откровенная критика в этой резолюции и ее товарищеский призыв к Центральному Комитету должны были вызвать в партии общественное обсуждение независимо от того, что могло бы сделать большинство руководства. Однако это не произвело такого эффекта. Макдональд смягчил его воздействие, послав самиздатный экземпляр в каждую партийную организацию, просто как часть массы самиздатного материала в рамках подготовки к предстоящему 4-му Национальному съезду. Никогда не было партийного обсуждения этой резолюции. Несмотря на его настоятельный призыв, Макдональд и Спектор, поддержанные большинством, продолжали подавлять дискуссию, отказываясь отвечать на наши аргументы или каким-либо образом вступать в дискуссию. О том, до каких пределов была доведена эта тактика, которую мы ошибочно высмеяли как "прячущую голову в песок", свидетельствует следующее.
      Писатель выступил на публичном собрании, организованном Лигой молодых коммунистов в Альгамбра-холле, Торонто. В период вопросов один из членов аудитории попросил оратора прокомментировать заявление, сделанное М. Спектором: "в ответ на вопрос, заданный в этом же зале две недели назад". Вопрос был сформулирован Спектором так: "марксистский закон производительности труда исключает возможность создания крупной социалистической промышленности в такой преимущественно крестьянской стране, какой в настоящее время является Советская Россия."
      В дополнение к тому, что это было грубым искажением марксизма, утверждение, приписываемое Спектору, было редким случаем самозащиты перед контратакой. Воспользовавшись этим, этот писатель "пустил в ход оба ствола". Я указывал, что "такое заявление фактически является отрицанием как исторических достижений советского народа, так и революционного характера его государства. И, кроме того, столь механическое использование принципа закона производительности труда противоречит марксизму. Действительно, для информированного марксиста это было бы откровенной нечестностью."
      Тогда я и понятия не имел, что Спектор повторяет довод Троцкого. Это показывает, насколько плохо мы были информированы. В то время я был бы потрясен, узнав, что Троцкий был способен на такое грубое непонимание революционной диалектики марксизма. Не зная, что ответ Спектора на вопрос напрямую связывал его с Троцким, я использовал самые провокационные формулировки, какие только мог, в надежде заставить его ответить.
      Зал был полон народу. Значительную часть аудитории составляли молодые сторонники или поклонники Спектора. Некоторые из них протестовали против того, что они охарактеризовали как "спланированную публичную попытку поставить под сомнение авторитет товарища Спектора как марксиста". - Они потребовали, чтобы ему предоставили возможность ответить как можно скорее. Писатель и ведущие товарищи из Комсомола ликовали. - "Это, - заверили мы друг друга, - несомненно, вызовет публичные дебаты."
      Это не вызвало никаких дебатов. Спектор отказался разбираться с инцидентом в "Рабочем" на том основании, что "этот центральный орган партии не должен увязнуть в местных пререканиях и спекуляциях. Он должен сосредоточиться на канадских проблемах". Большинство членов Политбюро поддержали его.
      Конфликт по поводу политики в Советском Союзе и Коминтерне, однако, сразу же после этого перешел в "Рабочего". Спектор договорился перед 4-м съездом партии провести некоторое время в приморских провинциях, читая лекции о канадской политике и о книгах, в том числе о новой книге Троцкого, излагающей его точку зрения на "грядущую революцию в Англии". По причинам, над которыми никто из нас не имел никакого контроля, я стал исполняющим обязанности редактора "Рабочего" во время его отсутствия. Я сразу же занялся этим вопросом, вероятно, не так искусно, как это можно было бы сделать, но прямо, чтобы читателям было очевидно изменение отношения к нему. Макдональд, который сначала усомнился в правильности того, что я сделал, быстро понял важность ответа от читателей. То ли из-за этого, то ли потому, что ни у него, ни у Спектора не хватило духу на это решиться, но через несколько дней после возвращения Спектора из Новой Шотландии я был избран руководителем партийной делегации на 7-й пленум ИККИ.
      Другим членом нашей делегации был товарищ Матвей Попович, выдающийся лидер Революционной "Украинской Рабоче-Крестьянской Храмовой Ассоциации". Мы прибыли в Москву в конце ноября.
     
   Политический поворотный момент
      Для Коммунистической партии Канады 7-й пленум ИККИ стал решающим поворотным пунктом. От молчаливого согласия в процессе систематической контрабанды симпатий к троцкизму в партию под видом буржуазного либерализма большинство членов партии в очень короткий срок перешло к активной оппозиции троцкизму. Этот поворот наглядно продемонстрировал огромное политическое значение международных конференций. Однако то, как она была осуществлена, свидетельствует о политической незрелости нашей партии в то время, которая сделала возможным сохранение антиленинского оппортунизма.
      На своем 7-м пленуме Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала окончательно выработал свою позицию по остро спорному вопросу о том, может ли советский народ строить социализм в своей стране, стоя в одиночку, как это было в то время, в окружении враждебных сил мирового империализма и его сателлитов-капиталистических государств.
      Мое собственное понимание дискуссии по этому вопросу неизмеримо обогатилось с участием в этом пленуме, в том числе и в те дни, когда мы были в Москве до его открытия. Одним из первых, кто связался с канадской делегацией после нашего приезда, был наш общий друг товарищ Карл Янсен, "Чарли", как мы с Поповичем и сотнями других членов нашей партии знали его, он продолжал проявлять очень горячий интерес к канадской партии и был возмущен молчанием "Рабочего" по важнейшим вопросам, обсуждавшимся в Интернационале. Мы описали ситуацию и попросили его о помощи.
      Товарищу Поповичу было поручено Центральным Комитетом УРКХА договориться с некоторыми делегациями по вопросу о литературе на украинском языке. Единственной гарантией того, что он сможет это сделать, было связаться с этими делегациями и договориться до открытия Пленума. Мы договорились, что он будет заниматься только этим, а я буду собирать информацию для использования нашей делегацией на Пленуме.
      Первые два дня после моего приезда мы с товарищем Янсеном провели в библиотеке здания Коминтерна. Из работ Ленина, экземпляров "Правды" и "Известий", а также самиздатных материалов, "Чарли" давал мне беглые переводы сочинений Ленина по заданным мною вопросам. Я нацарапал полный Блокнот стенографистки. Среди них были труды, которые полностью прояснили мою путаницу в политических отношениях между Лениным и Троцким, особенно в годы, предшествовавшие Великой Октябрьской революции. Они ясно показали, что нынешняя оппозиция Троцкого тому пути, который четко следовал основной линии ленинских заветов, не была случайной, а соответствовала всей летописи отклонений Троцкого.
      Теперь уже трудно восстановить тот восторг, то чувство открытия, которое было вызвано известием о том, что Ленин так определенно писал о сути тех проблем, которые тогда были предметом интенсивных дискуссий. Я живо помню вызывающий тон, которым я сказал товарищу Янсену: "почему это не было опубликовано на английском языке до этого?", когда он перевел следующее, из Ленинского "доклада девятому Всероссийскому съезду Советов"
      ...теперь есть два мира: старый мир капитализма, который находится в состоянии смятения, но который никогда не сдастся добровольно, и поднимающийся новый мир, который все еще очень слаб, но который будет расти, потому что он непобедим. (Том. 33, с. 150)
      Даже сегодня непоколебимое доверие к советским рабочим, их исторической партии и их революции, выраженное в этих словах, является вдохновением для всех революционных рабочих. Для меня в 1926 году слова Ленина были заверением в том, что социализм восторжествует в Советском Союзе. Отрывки, которые я узнал во время этих сеансов бегущих переводов, убедили меня еще до открытия Пленума, что Ленин был бы на стороне тех, кто говорил: "Да, мы можем построить социализм в Советском Союзе, и мы это сделаем."
      Я узнал, что он писал в 1915 году в своей статье "О лозунге Соединенных Штатов Европы", что "Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране." (Том 21 с 342) Я знал, что это противоречило бы той осторожности, с которой Ленин высказывался, предполагая, что эти слова относятся только к социалистической революции. Даже если бы я допустил такую ошибку, меня бы исправило высказывание в апреле 1921 года в его брошюре "О продовольственном налоге": "Правильной политикой пролетариата, осуществляющего свою диктатуру в мелко-крестьянской стране, является обмен хлеба на продукты промышленности, необходимые крестьянину. Только такая продовольственная политика отвечает задачам пролетариата, только она способна укрепить основы социализма и привести к его полной победе." (Том. 343) и, как бы объясняя тот факт, что он имел в виду строительство социализма, в конце своего памфлета высказал мысль: "Мыслимо ли осуществление непосредственного перехода от этого, преобладающего в России, состояния к социализму? Да, мыслимо до известной степени, но лишь при одном условии, которое мы знаем теперь, благодаря одной громадной и завершенной научной работе, точно." (Том. 32, стр. 350) "громадной и завершенной научной работой", на которую ссылался Ленин, был план ГОЭЛРО, изложенный в его статье "О едином хозяйственном плане" в феврале 1921 года, в которой он заметил, что "тщеславный невежда предается своим насмешкам над планом фантастов." [19]
      Это лишь примеры вклада, внесенного в мое понимание Ленинского отношения к вопросу о строительстве социализма в Советском Союзе. Другие, например его статья: "О монополии внешней торговли" в критике "ученых господ", утверждающих, что "объективных предпосылок для социализма в нашей стране не существует" опубликованная в "Правде" в мае 1923 года, ясно показала, что Ленин боролся за эту точку зрения до конца.
      На пленуме были разногласия среди некоторых делегаций, отражающие различия в мировом движении. Среди делегатов от англоязычных партий были и такие, которые, в отличие от М. Спектора и его коллег-про-троцкистов в Канаде, не скрывали своей уверенности в том, что Троцкий "собьет Пленум с ног". То, что я узнал об отношении Ленина к вопросу о строительстве социализма, еще больше укрепило меня в обратном. Результат дебатов оправдал мое доверие.
      Доклад исполнительного комитета был исчерпывающим и убедительным. Многие из них внесли весомый вклад в эту дискуссию. Но решающей чертой пленума была полемика внутри полемики, в которой Троцкий, Зиновьев и Каменев отстаивали интересы оппозиции, а Сталин - большинства членов Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. Эти три выступления для оппозиции были действительно серьезной попыткой выиграть Пленум. Каждый из этих троих говорил в течение полутора часов, и их речи были сформулированы так, чтобы получить преимущество трех различных подходов и трех различных стилей выступления в одном подготовленном "деле для оппозиции" против курса, определенного КПСС, и особенно против идеи, что социализм может быть построен в Советском Союзе.
      Для этого писателя их аргументы не были убедительными ни по отдельности, ни в виде совместного изложения. Они яростно утверждали, что невозможно построить социализм в отсталой крестьянской стране, какой в то время был Советский Союз по техническому уровню хозяйства. Но горячности и их цитат было недостаточно. Их аргументы страдали решающей слабостью в том, что они пытались использовать марксизм против революционных перемен. Их концепция борьбы за торжество социализма в мировом масштабе противоречила той жизненной модификации, которую Ленин внес в марксистский закон социалистической революции, соответствующий изменившимся условиям империалистической эпохи. Помимо того, что они пытались отстаивать некоторые несостоятельные теоретические постулаты, эффект их аргументации в целом был ослаблен очевидным фактом, что большая ее часть была основана на принятии желаемого за действительное, а не на объективной реальности.
      Откровенная речь Сталина для ЦК КПСС разительно отличалась от речей Троцкого, Зиновьева и Каменева. Вместо полетов ораторских и риторических "устремлений к звездам" он объяснял, почему в Советском Союзе можно построить социализм именно благодаря тем изменениям, для удовлетворения которых Ленин сформулировал свою историческую модификацию закона социалистической революции. Он согласился с тем, что проблемы, связанные с этой задачей, были такими, каких еще никогда не решали люди. Он соглашался также с тем, что враждебные силы империализма будут напрягать все свои силы, чтобы помешать советскому народу выполнить свою задачу. Но если позиция остальных трех состояла в том, что именно они были одной из причин, по которым не следовало предпринимать и попытки, то позиция Сталина заключалась в том, что именно они были причиной того, что эта грандиозная задача должна была быть предпринята и выполнена советским народом в тот исторически короткий период передышки, который он выиграл. Вопреки их аргументам о том, что это невозможно, его позиция состояла в том, что это была императивная следующая задача, несмотря на все связанные с ней огромные проблемы, и что не было никакой марксистской альтернативы. Хотя это был основной тезис его речи, он ответил на их аргумент, что "это невозможно сделать", объяснив, что это можно сделать, и показав конкретно, как это сделать.
      Этому делегату была ясна позиция, которую должна была занять Коммунистическая партия Канады. Кроме того, было ясно также, что в Канаде необходим вызов недвусмысленного публичного заявления, отвергающего позицию Оппозиционного блока и посвящающего нашу партию всесторонней поддержке политической линии КПСС, включая, конечно, строительство социализма в Советском Союзе. Я написал речь, основанную на этих убеждениях. Попович, мой коллега-делегат, был выбран сопровождать меня "потому, - сказал Макдональд, выдвигая его кандидатуру, - что товарищ Попович будет оказывать сдерживающее влияние". Но "Поп", как мы его называли, согласился со мной, и я выступил на пленуме с речью. Мы знали, что это станет достоянием общественности еще до того, как мы вернемся в Канаду, даже если редактор "Рабочего" откажется сообщить об этом. Теперь же ситуация была в нашу пользу. Политбюро и "Рабочий", - думали мы, - должны будут либо принять, либо отвергнуть ту линию, которой мы посвятили нашу партию.
      По возвращении в Канаду я доложил Политбюро о работе нашей делегации. Помимо участия в работе 7-го пленума Коминтерна, она включала в себя ряд других мероприятий, но это было главным предметом интереса. С согласия Поповича я связал наш доклад в целом именно с этим. Я подробно остановился на противоречиях в Коммунистической партии Советского Союза, на той обструкционистской роли, которую выбрала троцкистская оппозиция, на ее эволюции или скатывании в Оппозиционный блок, на значении борьбы для каждой Коммунистической партии в мире и, следовательно, на невозможности руководства любой коммунистической партией, включая нашу собственную, избежать ответственности за политический характер ее руководства или отсутствия руководства для возглавляемой ею партии.
      Я подробно остановился на событиях в Советском Союзе, на уровне его экономики и на необходимости твердо определиться с дальнейшим путем развития. Я объяснил политику, поддерживаемую Центральным комитетом КПСС, причины, по которым эта политика была правильной и почему никакая другая политика не могла быть правильной в данных обстоятельствах. Противопоставляя линию Оппозиционного блока неопровержимым доказательствам направления мышления Ленина по тем же самым проблемам, я сказал: "Товарищи, как избранные руководители коммунистической партии Канады, мы должны решить, на стороне ли мы Ленина в этой борьбе или против него!"
      Председательствующий, М. Спектор, остановил меня и потребовал, чтобы я снял это заявление. "Это была, - заявил он, - наглая попытка запугать членов Политбюро, Сталинская уловка, выражавшая только мнение делегации. Работа делегации еще не оценена этим комитетом, и его решение определит, кому будет позволено говорить за Ленина. Я требую, чтобы это заявление было отозвано". Своим взволнованным вмешательством председатель почти преуспел в создании отвлекающего маневра и изменении тона этого жизненно важного заседания. Но по причинам, известным только ему одному, генеральный секретарь Макдональд не поддержал Спектора, как обычно. Он предложил комитету "выслушать товарища Бака."
      Впервые в истории канадской партии вопросы, их предыстория и вероятные последствия принятия той или иной политической линии были объяснены полностью и недвусмысленно. В результате, после интенсивного обсуждения, Политбюро приняло резолюцию, солидаризирующую канадскую партию со всеми решениями 7-го пленума и отвергающую, в частности, ошибочное утверждение Оппозиционного блока о невозможности построения социализма в Советском Союзе.
      Спектор выступил против доклада делегации, утверждая, что товарищи Бак и Попович были введены в заблуждение, приняв ложное представление о политическом содержании разногласий в Коммунистической партии Советского Союза. Он выступил против этой резолюции и объявил о своей отставке из Политбюро, а также с должностей редактора и председателя партии. Он отозвал свои прошения об отставке, когда Генеральный секретарь обратился к нему с призывом сделать это, весьма решительно намекая на то, что тесное сотрудничество между ними еще не подошло к концу. Спектору было позволено отозвать свои прошения об отставке. Требование Поповича и меня о том, чтобы он изменил свой голос по резолюции, было отвергнуто. Макдональд выдвинул такое предложение: "В резолюции, принятой на этом заседании, говорится о несогласии партии на 7-м пленуме ИККИ. Этот факт должен быть сообщен, а не различия личностей, которые нашли свое выражение во время встречи". После некоторого колебания я снял свое возражение против этого предложения. В результате доклад Макдональда в "Рабочем" и на 5-м Национальном съезде, который состоялся вскоре после этого, представил дело так, как будто было достигнуто единодушие по политическим вопросам, "несмотря на некоторые расхождения во мнениях относительно того, как его следует представлять". Борьба за то, чтобы заставить господина Спектора занять публичную позицию и прямо сказать, где он находится по отношению к троцкизму, должна была начаться заново.
      Но с этого момента борьба с троцкизмом шла уже на другой почве. 5-я Национальная конференция в июне 1927 года единогласно одобрила следующую резолюцию:
      Центральный Исполнительный комитет партии в резолюции единогласно и безоговорочно поддерживает позицию "большинства КП СССР" по отношению к "оппозиционному блоку" и их заявленях, что построение социализма в СССР невозможно, и солидарен с КП СССР, заявляя, что при достаточно длительном периоде мира возможно развитие промышленности и сельского хозяйства в единую стройную сбалансированную экономику, полностью исключающую частнокапиталистическую. (Доклад 5-й национальной конвенции КП Канады)
      Результатом этой резолюции стало наделение доклада нашей делегации авторитетом, одобренным всей партией. Мы с Матвеем Поповичем подчеркивали это в своем докладе на 7-м пленуме ВЦИК, который мы распространяли широко. Я путешествовал по всей стране, отчитываясь на публичных собраниях. Члены партии активно откликнулись. Поддержка троцкизма, даже оправдания Троцкого, испарились. Вместо троцкистской пропаганды сомнений и смятения, просачивающейся в партийные организации из "дружественных левых связей", местные партийные организации начали местные идеологические наступления, чтобы заручиться поддержкой решений 5-го Национального съезда нашей партии и 7-го пленума исполнительного комитета Коминтерна.
      Макдональд, который был переизбран Генеральным секретарем, присоединился к этой перемене. Изменение его публичного отношения было сперва медленным, даже едва заметным. Но по мере того, как сдвиги в позиции членов партии набирали силу и становились все более настойчивыми, Макдональд все больше старался освободиться от подозрений в примиренческом отношении к троцкизму.
      Спектор сразу же отступил от своей прежней позиции "сомнения касательно отношения политики Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза к строго научному подходу Маркса, Энгельса и Ленина к этой проблеме". Вместо этого он занял такую позицию: "решения съезда нашей партии для меня закон". Он начал публиковать резолюции и доклады Коминтерна в журнале "Рабочий". Он больше путешествовал и выступал на большем количестве встреч, чем имел обыкновение в течение некоторого времени, его тема была "5-й Национальный съезд."
      В своих публичных выступлениях Спектор не ставил под сомнение ни одно решение, принятое 5-ым съездом, и не оспаривал напрямую ни одно заявление, сделанное в Конвенции. Вся тяжесть его речей сводилась к следующему: "наша революционная задача здесь, в Канаде. Успех здесь будет лучшим вкладом, который мы можем внести в мировое историческое развитие человечества. Никакое развитие событий в других местах, ничто на самом деле не извинит нас, если мы потерпим неудачу". Сначала это было истолковано как обдуманная попытка Спектора восстановить интимные отношения между собой и Макдональдом, который, как известно, придерживался аналогичного мнения, почти на грани местничества. Но мало-помалу стало ясно, что любое влияние на отношения с Макдональдом было чисто случайным. Спектор отступил в новое и, как ему казалось, менее уязвимое положение, с которого он мог продолжать поддерживать троцкистскую оппозицию. Особенностью съезда, о котором он подробно говорил в своих публичных выступлениях, была "речь председателя", а именно его собственная речь. На съезде это был отчет о мрачности и обреченности. В его публичных выступлениях это стало еще более очевидным. Кроме того, обращения становились все более общими. В одном месте за другим члены комиссии жаловались, что выступления господина Спектора подрывают доверие рабочих. Макдональд "сочувствовал", но подавлял все попытки Политбюро дать указание товарищу Спектору воздержаться.
      Кульминационный момент наступил в конце октября 1928 года. Спектор и Макдональд вернулись с 6-го Всемирного конгресса Коминтерна, и Спектор был приглашен Торонтским городским комитетом партии, чтобы доложить о работе Конгресса членам партии Торонто. Городской комитет принял его предложение, чтобы его выступление было озаглавлено "Советский Союз и военная опасность". Его речь перед членами клуба, собравшимися в зале Альгамбры, была вариацией на тему мрака и обреченности. За исключением краткого введения к каждому разделу своей речи, он не касался ни реалий военной опасности, ни 6-го Всемирного конгресса Коминтерна, но касался Советского Союза, главным образом эпизодов и инцидентов, которые, как он утверждал, характеризовали ситуацию там в то время. Даже не употребляя слов "Термидорианская реакция", он совершенно определенно намекал, что оно имело место. Его выступление было кратким, но он сумел передать такое отрицательное впечатление, что я, как председатель Собрания, представлявший горком, счел необходимым объяснить собравшимся, что я отмежевался от него, рассматривал отдельные его части как тонко завуалированную клевету на Советский Союз и что я намерен довести дело до сведения Секретариата партии. После собрания группа товарищей поблагодарила меня и вызвалась быть рядом, чтобы поддержать мое требование действовать.
      На следующее утро, когда я попросил о встрече представителей Секретариата, Макдональд согласился. К моему удивлению, на заседании секретариата он согласился созвать специальное заседание Политбюро. На итоговом заседании Политбюро он настаивал на том, чтобы ПБ созвал полный состав Центрального Комитета (замечательный шаг для Макдональда), "потому что, - заявил он, - речь идет о праве товарища Спектора быть членом нашей партии. Это слишком важно для того, чтобы Политбюро решило этот вопрос в общих чертах". Радикальная перемена в отношении Макдональда была политически очень позитивной, и в борьбе с троцкизмом в партии в течение некоторого времени находили эту перемену загадочной. Так случилось, что Джеймс Кэннон, лидер троцкистов в Соединенных Штатах, сообщил Спектору об истинной причине позиции Макдональда еще до заседания нашего Центрального Комитета, тем самым позволив Спектору предвидеть неизбежный результат встречи и подготовить свою "защиту" до того, как остальные из нас узнают технические подробности дела против него.
      Когда 11 декабря собрался Центральный Комитет, Макдональд открыл заседание докладом, который фактически игнорировал политические обвинения, выдвинутые мной, включая речь в Альгамбра-Холле, но который заставил всех членов, кроме Спектора, отрезвляюще осознать, что мы были непростительно наивны.
      Макдональд получил от генерального секретаря партии Соединенных Штатов материалы, найденные в досье Кэннона, которые убедительно доказывали, что Спектор был одним из ведущих членов троцкистской подпольной организации и намеревался попытаться уничтожить канадскую партию или расколоть ее, если уничтожение окажется ему не по силам. Помимо документов "писем, телеграмм, донесений и критика донесений" руководство американской партии снабжало Макдональда значительной информацией о деятельности троцкистов, в том числе и в Канаде. Он сообщил Макдональду, что Джеймс Кэннон, Мартин Аберн и Макс Шахтман, три главных лидера тамошней троцкистской группировки, были исключены из партии. Документы и сведения о исключениях, очевидно, поступали в Торонто в течение всего периода, начиная с изъятия досье Кэннона (это было до 27 октября) и кончая заседанием нашего Центрального Комитета, состоявшимся 11 ноября. В первую неделю ноября состоялось заседание Политбюро, на котором мы одобрили исключения в американской партии. Спектор отказался голосовать за предложение Макдональда, одобрявшего исключение, и отказался взять на себя обязательство активно участвовать в идеологической кампании против троцкизма. Политбюро немедленно сняло его со всех ответственных постов.
      Если бы информация, которой располагал Макдональд, была доведена до сведения Политбюро в то время, Спектор был бы исключен из партии на этом собрании. У Политбюро и без того не было бы другого выхода, его исключили через шесть дней, 11-го ноября. Эта задержка дала ему время написать документ, который он направил в Политбюро. Поскольку это было сделано 6-го числа, за пять дней до того, как он был официально исключен, это заявление часто, искаженно трактуется как причина его исключения. Правда в том, что он написал ее только тогда, когда уже не было никакой возможности для уверток.
      Когда Спектор зачитал свое заявление на собрании, которое приняло решение о его официальном исключении, он сделал особый акцент на фразе: "ничто на земле не может отделить меня от революционного коммунистического движения". - Жизнь вскоре опровергла это заявление. Хитрость Ленинского оппонента, благодаря которой он получил широкую личную поддержку в партии, сыграла с ним злую шутку, когда стали известны его реальные политические позиции и цели. Не имея возможности создать организацию или даже заручиться какой-либо эффективной поддержкой, он уехал в Нью-Йорк, где некоторое время работал над троцкистской газетой Кэннона. Вскоре он покинул и это место. Он отрекся от марксизма-ленинизма, отрекся конкретно от принципа диктатуры пролетариата и стал сотрудником Гистадрута[20] , продавая свои облигации сторонникам Израиля, главным образом сионистам, в США.
      Спектор был источником троцкистской неразберихи в канадской партии почти непрерывно с момента ее образования. Все началось с некритического романтического преклонения перед Троцким. После его длительного пребывания в Германии весной 1923 года она стала просчитанной политической двойной бухгалтерией. На партийных собраниях он отрицал поддержку Троцкого. Его пропаганда троцкизма в беспартийных кругах была предметом сплетен в партии и вокруг нее. После того, как Спектор был исключен из партии, Макдональд признался на ее 6-м Национальном съезде, демонстрируя самокритику: "я, возможно, ошибся, защищая в определенной степени некоторых товарищей, которые, по убеждению других товарищей, преграждали путь для поворота нашей партии к этой новой линии....С этой точки зрения меня можно назвать посредником. (Макдональд, стр. 115, доклад шестой Конвенции)
      Это был грубый пример того, что в канадской партии троцкизм и правый оппортунизм были двумя сторонами одной медали. Вскоре это было продемонстрировано самым вульгарным образом. Макдональд вышел вслед за Спектором из зала. Он покинул партию и стал сторонником антиленинского заблуждения "североамериканской исключительности", последовав за американским ренегатом Лавстоуном. Он и Спектор объединили свои усилия в беспринципной, но тщетной попытке создать антиленинскую организацию. Они потерпели неудачу и быстро канули в политическое небытие.
      Мощь учения Ленина и его имя позволили Коммунистической партии Канады успешно справиться с каждым из этих вызовов. Урок. и его предупреждение было совершенно ясно. Борьба за ленинизм никогда не должна быть ослаблена, ее острие никогда не должно отклонено. Будь то опасность правого оппортунизма, скрытого под маской левой демагогии, интересы партии, ее членов и рабочего класса в целом требуют немедленного и недвусмысленного отстаивания марксизма-ленинизма как единственной идеологической гарантии целостности партии.
     
   [12] Разногласия в европейском рабочем движении, том 20 ПСС
   [13] Ленин В.И. Полное собрание сочинений Том 15. Предисловие к русскому переводу книги. "письма и. Ф. Беккера, и. Дицгена, Ф. Энгельса, К. Маркса и др. К Ф. А. Зорге и др."
   [14] Распад Августовского блока
   [15] О поражении своего правительства в империалистической войне
   [16] Троцкий находился в Канаде во время Февральской революции 1917 года. Он не принимал никакого публичного участия в канадском движении, но, направляясь из Западной Канады, чтобы вернуться в Россию, он выступил на двух небольших собраниях в Торонто. Они были обязательно ограничены из-за закона, который их запрещал. Он выразил оптимизм относительно перспектив социалистической революции.
   [18] ИККИ - Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала
   [19] Поскольку я не нашел этой цитаты у Ленина в указанном произведении, я просто оставил буквальный смысловой перевод - (Прим. Пер.)
   [20] Израильский сионистский профсоюз - (Прим. Пер.)
     
     
     
     
     

Конец Четвертой Главы

Глава 5: Непримиримая теоретическая полемика

     
      Я так подробно и подробно остановился на том, каким образом вирус троцкизма распространился по нашей партии в течение почти шести лет, потому что этот период нашей истории иллюстрирует тяжелую цену, которую заплатило коммунистическое движение и рабочий класс в целом, за свою неспособность сделать борьбу за Ленинизм душой и сердцем партии.
      Некоторое время спустя мы приписывали нашу неудачу прискорбной скудости сочинений Ленина на английском языке, но это было неверно. В то время как неизмеримое богатство работ Ленина по этим проблемам было нам тогда неизвестно, у нас были "Детская болезнь левизны", "государство и революция", "пролетарская революция и ренегат Каутский", "Что делать?" и несколько других работ на английском языке. Нам нужно только серьезно изучить четвертую главу "левизны в коммунизме ", озаглавленную "В борьбе с какими врагами внутри рабочего движения вырос, окреп и закалился большевизм?". Даже следующие краткие выдержки ясно иллюстрируют важность двух важнейших слабостей, против которых мы должны были вести беспощадную борьбу:
      Во-первых и главным образом в борьбе против оппортунизма, который в 1914 году окончательно перерос в социал-шовинизм, окончательно перешел на сторону буржуазии против пролетариата.
      Иное приходится сказать о другом враге большевизма внутри рабочего движения. За границей еще слишком недостаточно знают, что большевизм вырос, сложился и закалился в долголетней борьбе против мелкобуржуазной революционности, которая смахивает на анархизм или кое-что от него заимствует, которая отступает в чем бы то ни было существенном от условий и потребностей выдержанной пролетарской классовой борьбы. (Детская болезнь левизны в коммунизме, гл 4)
      Действительная причина нашей неудачи заключалась в том, что мы не усвоили необходимости неустанной и беспощадной борьбы против всех отклонений от марксизма-ленинизма в духе, характерном для Ленина и большевистской партии. Мы препятствовали самокритичному признанию этого факта, долго нянчась с тем предлогом, что мало работ Ленина было опубликовано на английском языке. Практика Макдональда противопоставлять свою концепцию "партийного единства" тому, что он называл "бесплодное копание в мелочах по вопросам теории", продолжалась годами, потому что те из нас, кто был противником как оппортунизма Макдональда, так и крипто-троцкизма Спектора, не сумели понять основного содержания того, что Ленин называл "практической и политической ценностью непримиримой теоретической полемики".
      После 7-го пленума ИККИ произошло изменение отношения партии к борьбе за ленинизм. Она не была столь резкой и далеко идущей, как следовало бы, но подняла уровень обсуждения политических и теоретических вопросов настолько, что широкие круги членов партии признали оппортунистический характер позиции Макдональда. Даже когда он принимал позу лидера или проводил кампанию по уничтожению всех следов троцкизма в партии, все больше и больше членов партии признавали, что он использует разоблачение и противодействие троцкистскому мелкобуржуазному революционизму как дымовую завесу для своей собственной пропаганды "американской исключительности". Эта беспринципная попытка увести марксизм-ленинизм в Северной Америке в интересах американского империализма была быстро пресечена Коммунистической партией Канады. Такие члены партии, как Т. МакИвен, Бекки Бугай, Билл Беннетт, все руководство Комсорга, и многие другие, оспаривали Макдональда в своих встречах. Вскоре нам удалось заставить его встретиться с автором этих строк на публичных дебатах в зале Альгамбры.
      Ко времени созыва 6-го Национального съезда была разоблачена так называемая теория "американской исключительности". Большинство членов партии понимало, что законы движения капитализма, открытые Марксом и расширенные Лениным в империалистическую эпоху, действуют в Соединенных Штатах и Канаде с той же неумолимостью, что и в любой капиталистической стране. Нам удалось показать, что обостряющиеся противоречия в экономике США и Канады были предупреждающими сигналами, которые указывали на перспективу тяжелого экономического кризиса и массовой безработицы.
      Во время наших первых публичных дебатов Макдональд категорически заявил, что монополистический капитал Соединенных Штатов стал настолько сильным, что он может контролировать экономику, и поэтому экономического кризиса в США или Канаде не будет. Под давлением позиции членов совета он отступил от этой позиции. К тому времени, когда 30 мая 1929 года был созван 6-й Национальный съезд партии, он уже изменил свою позицию. В своем докладе Конвенту он признался, что в его предконвенционном проекте "вопрос о развитии внутренних противоречий канадского капитализма был полностью оставлен без внимания". Он добавил, что это упущение было вызвано "нашей переоценкой силы канадского капитализма". (Доклад секретаря 6-й Национальной конференции)
      Необходимо пояснить, что 6-й съезд партии был перенесен с начала апреля на конец мая. Делегаты съезда избирались окружными съездами еще до того, как кто-либо, за исключением очень незначительного меньшинства членов съезда, узнал об антиленинской "теории" "американской исключительности", и еще меньше из них имели хоть малейшее представление об отождествлении Макдональда с ней. Одной из антиленинских черт, сохранившихся в партии, был ее Федералистский характер, который позволял ее языковым секциям - финским, украинским, еврейским - осуществлять фактическую автономию внутри партии. Меньшинство руководящих товарищей боролось за то, чтобы заменить его последовательным демократическим централизмом, но безуспешно. Отношения между Макдональдом и руководителями языковых секций носили тесный фракционный характер, и большинство делегатов, избранных на национальный съезд, были привержены поддержке того, что к тому времени стало четко определенным собранием Макдональдов. Их приверженность сохранялась на протяжении всего съезда, несмотря на заметные изменения, произошедшие в отношении членов к оценке политической перспективы, которую они были избраны отстаивать. В результате Макдональд и его сторонники (которые действовали открыто как группа) выиграли все голоса подавляющим большинством (54 против 13), но после съезда обнаружили, что они потеряли поддержку членов организации.
      Поскольку те члены ЦК, которые признавали антиленинский характер "американской исключительности", развернули против нее откровенное идеологическое наступление, то вскоре в борьбу вступили активные члены всей партии. В период отсрочки съезда вопрос "ленинизм или американская исключительность" стал центром предсъездовской дискуссии. Перечитывание трудов Ленина вскоре привело к опровержению утверждений, выдвинутых сторонниками "исключительности". Их заявление о том, что в Соединенных Штатах и Канаде монополистический капитал, его тресты и картели стали настолько сильны, что в этих двух странах больше не будет капиталистического кризиса, что классовые противоречия станут менее острыми, было признано антиленинским и вскоре дискредитировано. Партийные активисты сумели показать, что аргументы в пользу "исключительности" были односторонними и зависели от беспринципного подбора фактов. В противовес "исключительности" возникло почти единодушное согласие во всей партии на том понимании, которое Ленин описал в следующих словах 20 лет назад, опровергая подобные антимарксистские утверждения, выдвинутые Бернштейном и ему подобными:
      Менялись формы, последовательность, картина отдельных кризисов, но кризисы оставались неизбежным компонентом капиталистической системы. Объединяя производство, картели и тресты одновременно, причем так, как это было очевидно для всех, усугубляли анархию производства, ненадежность существования пролетариата и угнетение капитала, усиливая тем самым классовые антагонизмы до небывалой степени.
      Члены партии видели, что экономическое положение Канады в то время в точности соответствовало Ленинскому резюме. Еще до съезда партии неприятие пропаганды "американской исключительности" распространялось на неприятие Макдональда и возмущение его попыткой контрабандой протащить ее в партию. Противоречие между большинством членов совета и послужным списком Макдональда стало настолько острым, что 12 июля, через пять недель после переизбрания на пост генерального секретаря, он подал в отставку.
     
     
     
     
     

Конец Пятой Главы

Глава 6: Ленин и сущность Канадского государства

     
      Одной из многих проблем, по которым учение Ленина имело решающее значение для канадских коммунистов, был вопрос о характере Канадского государства, официальным обозначением которого в то время было "Доминион Канады".- В формальном смысле - владения британского монарха, зависимые территории. Было признано, что они находятся в процессе перехода от грубого колониального статуса, предположительно, к какому-то младшему партнерству в Британской империи, но у них нет конституционного права вносить поправки в свои конституции.
      Чтобы проиллюстрировать, насколько обманчивой стала угроза формального ограничения суверенитета, следует отметить, что в том же самом "формальном" смысле можно показать, что Канада не имеет законного права изменять свою Конституцию в настоящее время. Это объясняется тем, что после принятия британским парламентом "Вестминстерского статута", который, помимо прочего, официально признавал полное и безоговорочное право доминионов изменять свои конституции в одностороннем порядке, канадский парламент внес поправки в статут, включив в конце этого пункта слова "за исключением Канады". Иными словами, канадский класс капиталистов продемонстрировал реальность своего суверенитета, отвергнув предложение Британии придать ему конституционную форму и заявив вместо этого о своей власти продолжать конституционное притязание на подчинение, которое он счел полезным, в частности, при эксплуатации Французской Канады.
      Но в 1929 году Вестминстерский статут еще не был принят британским парламентом, и канадские коммунисты разделяли господствующую иллюзию, что, будучи "Доминионом" Великобританского суверена, Канада на самом деле неизбежно является зависимой от Британии.
      Мы требовали буржуазной независимости Канады - свободы от британского господства. Мы не называли достижение этой цели буржуазно-демократической революцией, но в этом и состояло основное содержание требования. Из-за запаздывания в общественном понимании тонких изменений, которые уже произошли в политической реальности отношений между правительствами Канады и Великобритании, наше требование было одобрено многими людьми, особенно среди радикалов среднего класса.
      Канадцы уже привыкли к мысли, что наша страна фактически вполне независима по отношению к Британии, несмотря на архаичный порядок, по которому изменения в ее конституции должны были приниматься громоздким процессом канадского парламента, проходящего через ходатайства о подаче апелляции британскому суверену и ее министрам для принятия желаемых поправок к "британскому североамериканскому акту". Но в 1929 году это понимали только самые искушенные из капиталистических политиков, питавших миф о Конституционном подчинении. Действительно, совсем недавно, в 1926 году, сэр Клиффорд Сифтон, богатый и очень опытный политик, занимавший министерские посты в нескольких канадских правительствах, как либеральных, так и Тори, выступал с публичными речами на тему потенциальной опасности для Канады наших зависимых отношений с Великобританией. В одном из таких публичных выступлений на собрании в Альгамбра-Холле в Торонто он описал, как Британия завоевала свою империю мечом и будет удерживать ее только мечом. Его тезис состоял в том, что Канада должна освободиться от автоматического участия в британских войнах. Насколько прочно укоренились в то время конституционные иллюзии, можно проиллюстрировать тем фактом, что ни один член аудитории не указал, что в 1922 году, отклонив просьбу Ллойд Джорджа О гарантиях канадской поддержки в случае вмешательства Великобритании на Ближнем Востоке (инцидент в чанке), премьер-министр Канады опроверг теорию автоматического участия.
      Сэр Клиффорд Сифтон и те, кто соглашался с ним, были не единственными среди буржуазии, кто все еще лелеял идею колониальных отношений Канады с Англией. Яростно пробританская Консервативная партия хотела сохранить зависимость от британского империализма. В тот же период, то есть в 1926 году, генерал-губернатор Канады вмешался во внутреннюю политику в поддержку Консервативной партии. он отклонил просьбу премьер-министра Маккензи Кинга распустить Палату общин и провести всеобщие выборы. Вместо этого он призвал яростно пробританского лидера Консервативной партии Артура Мейена сформировать правительство. Вскоре после этого, когда правительство Мейна потерпело поражение в Палате общин, должны были состояться всеобщие выборы. В настоящее время эти выборы упоминаются как борьба за конституционный вопрос, но в значительной степени избиратели считали, что они голосовали за британскую конституционную традицию и практику, а не за изменение Конституции Канады. Маккензи Кинг противопоставил установившуюся в Англии практику авторитарным действиям, предпринятым представителем монархии в Канаде, и призвал избирателей придерживаться британской традиции. Избиратели дали ему большинство голосов, но это было большинство в пользу "создания британской связи".
      В каком-то смысле Коммунистическая партия в то время опережала буржуазные партии. Мы признали изменение отношений влияния британского и американского империализма в Канаде. Мы указывали на то, что американские инвестиции уже превысили британские и росли гораздо быстрее, и что британское влияние будет вытеснено влиянием Соединенных Штатов, если этот процесс будет продолжаться. Но из этого мы сделали упрощенный вывод, что борьба между двумя гигантами должна привести к войне.
      Мы предполагали, что канадская буржуазия разделится на два лагеря: один поставит свое будущее на защиту британского империализма, другой-на Соединенные Штаты. Под влиянием устоявшейся концепции британской мощи и упорства, с которым она будет бороться за сохранение своего лидирующего положения в мире, то есть концепции, изложенной сэром Клиффордом Сифтоном в упомянутой выше речи, мы предположили, что борьба за контроль над Канадой завершится вооруженным конфликтом между этими двумя лагерями. Мы теоретизировали, что в то время как решающие вопросы и интересы в предстоящем конфликте будут заключаться в форме гражданской войны в Канаде. В ходе этой гражданской войны, уверяли мы себя и революционных рабочих, рабочий класс и его демократические союзники откажутся от империалистических гигантов и поднимут знамя независимости Канады. Таков был, как мы считали, наш путь к социализму.
      В свете событий теперь легко отбросить эти иллюзии как фантастические. Но, оценивая нашу ошибку, следует учитывать противоречия, характерные для этого периода. Отношения власти между Великобританией и Соединенными Штатами были очень сильно отличны от того, что есть сегодня. В Соединенных Штатах, как и в Канаде, была широко распространена идея о том, что конфликт интересов между двумя империализмами обострится и приведет к войне. Капитализм восстановил лишь частичную стабильность, и мало кто верил, что она продлится долго. Революционные рабочие в тот период, конечно, не считали такую перспективу фантастической. Они верили, что это было возможно, и восторженно аплодировали, когда мы объявили о своем революционном намерении. На одном собрании в Драмхеллере, Альберта, тысяча шахтеров встали и приветствовали это заявление.
      Вышеизложенное необходимо для иллюстрации преобладания в то время двух идей, а именно, что отношения Канады с Великобританией были зависимыми как на самом деле, так и в конституционной форме, и что война между британским и американским империализмом была вероятностью. Она не оправдывает нас за то, что мы принимали народные предрассудки и иллюзии за действительность вместо того, чтобы изучать действительность в свете учения Ленина, но она иллюстрирует обстоятельства, в которых была допущена наша ошибка.
      Исправление нашей ошибки было инициировано группой канадских коммунистов, которые учились в ленинской школе. Изучая работу Ленина "Империализм, как высшая стадия капитализма", Лесли Моррис, Джон Уир и Сэм Карр пришли к выводу, что все решающие черты перехода к монополистическому капитализму, то есть к империализму, созрели в Канаде. Они коллективно написали доклад с изложением своих выводов и направили его руководству партии.
      Их статья заставила нас, да и всю партию в целом, изучить классический "Империализм, как высшая стадия капитализма", и пересмотреть нашу оценку характера Канадского государства.
      Этим исследованием, под влиянием студенческой критики, Ленин освободил нас от распространенного в народе Каутскианского представления о том, что решающим признаком империализма является "стремление к аннексии", что империализм состоит исключительно из обладания колониями и угнетения их народов. Впервые мы ясно осознали значение неоднократного подчеркивания Лениным того факта, что империализм есть специфическая историческая стадия капитализма, которая:
      ...выросла как развитие и прямое продолжение основных свойств капитализма вообще. Но капитализм стал капиталистическим империализмом лишь на определенной, очень высокой ступени своего развития, когда некоторые основные свойства капитализма стали превращаться в свою противоположность, когда по всей линии сложились и обнаружились черты переходной эпохи от капитализма к более высокому общественно-экономическому укладу. [21]
      Даже сегодня, когда я копирую эту цитату, Я чувствую желание подчеркнуть каждое предложение. Изучение этого утверждения открыло мне глаза и положило начало нашему пониманию. Мы запоздало поняли, что политическое угнетение и двойная эксплуатация сотен и миллионов людей в Индии, Африке, Филиппинах , Китае и других колониальных и полуколониальных территориях, вопиющее и отвратительное зло, которое демократические люди осуждали и считали составляющим империализм, не были ни сутью империализма, ни его источником. Наконец, с помощью Ленина и идеологического "пендаля под зад" от наших студенческих товарищей мы пришли к пониманию того, что капиталистический империализм есть вредный плод действия присущих капитализму законов развития. Характер государства, вопрос о том, является ли оно частью системы капиталистического империализма и его эксплуатации и угнетения или частью эксплуатируемого и угнетенного большинства человечества, определяется уровнем развития капиталистического общества, которое его поддерживает и управляет, а не просто тем, присоединяет ли оно колониальные территории. Как ни удивительно это звучит сегодня, это было откровение, которое произвело революцию в нашем понимании империализма.
      События, которые, как показал Ленин, превратили капитализм свободной конкуренции в капиталистический империализм, далеко зашли в Канаде. Концентрация производства и капитала за десять лет Первой Мировой Войны и Великой Октябрьской революции превратила молодую разнородную систему неограниченной конкуренции в высокомонополитизированную экономику. Об уровне этой концентрации свидетельствует тот факт, что уже в 1929 году из 22 618 промышленных предприятий, действовавших в Канаде, 118, что составляет почти половину процента от общего числа, производили 68 процентов всех произведенных товаров.
      Монополизация была осуществлена путем слияния банковского капитала с промышленным и передачи контроля над промышленностью от "промышленников" к той породе, которую Ленин называл "гениями финансовых манипуляций". Безрассудный полив акций и жестокое разорение мелких предприятий, которые пытались сопротивляться слияниям, - это отвратительная история. В результате слияний (и одного банкротства) число банков в стране сократилось до 11, четыре крупнейших из которых владели более чем половиной активов и вели более половины всего банковского бизнеса страны. Советы директоров банков превратились в центры системы взаимосвязанных директоратов, что позволило малочисленной финансово-капиталистической олигархии контролировать всю экономику страны. За счет интеграции важных отраслей экономики страны: химической, алюминиевой, асбестовой, никелевой, бумажной и др., - с международными монополистическими ассоциациями, десяток лидеров канадской финансово-капиталистической олигархии стали активными участниками интеграции канадского финансового капитала с международным. Хотя экспорт капитала в 1929 году был невелик по сравнению с экспортом старых империалистических государств, он рос такими темпами, что несколько лет спустя министр финансов сообщил Палате общин, что помимо денег, поступающих в эту страну в качестве инвестиций, мы в конечном счете, являемся экспортером капитала[22]. эпизодическое вступление члена финансово-капиталистической олигархии в активную политику, обычно для того, чтобы стать членом правительства, и более частое назначение бывших членов правительств на выгодные должности, близкие к финансово-капиталистической олигархии, наряду с решающей ролью олигархии в формировании государственной политики, свидетельствовал тот факт, что, как указывал Ленин, монополистический капитализм в Канаде становился государственно-монополистическим капитализмом. Канадское государство становилось исполнительной властью монополистического капитала, а не класса капиталистов в целом.
      Только те, кто пережил ментальный скачок от ограничительной и вводящей в заблуждение оценки империализма как просто "политики", которая должна быть принята или отвергнута в зависимости от амбиций капиталистических правительств, тезис, для которого Карл Каутский был "авторитетом", к научному анализу Ленина, могут оценить изменение, которое это понимание принесло нашему мышлению. Капитализм развился в Канаде до качественно более высокой стадии монополистического капитализма. Государство стало империалистическим государством. Требуя свободы для нее от британского правления, мы "ломились в открытую дверь". Хуже того, мы оглядывались назад, ожидая, что буржуазно-демократическая революция, по существу, завершится. Буржуазия "вообще" уже не была вождем имущих интересов в Канаде; инициатива власти перешла к монополистическому капиталу. Настаивая на том, что следующим шагом вперед для Канады будет завоевание буржуазией "свободы от британского господства", мы отвлекали внимание рабочего класса от его реального врага - монополистических капиталистов и монополистически-капиталистического государства, которое они контролировали.
      Благодаря Ленину мы осознали свою ошибку "как раз вовремя", чтобы освободиться от нее в Великой массовой борьбе, которую Коммунистическая партия Канады вела против монополистического капитала во время экономического кризиса и депрессии "голодных тридцатых годов."
     
   [21] Империализм, как высшая стадия капитализма. глава 7, Империализм, как особая стадия капитализма.
   [22] Чарльз Даннинг, министр финансов, в Палате общин. Он добавил, что в каждый год экономического кризиса 1930-34 годов вывозилось больше капитала, чем ввозилось.

Глава 7: Ленин и независимость Канады

     
      Мысль о том, что современное государство с полностью развитым государственно-монополистическим капитализмом может потерять свою независимость и стать зависимым и, по существу, подчиненным другому, и при этом оставаться империалистическим государством, активным партнером эксплуататорской, деспотической, воинственной, империалистической мировой системы, стремящимся сохранить эту реакционную систему путем завоевательных войн, никогда не приходила нам в голову, пока это не случилось с Канадой. Когда это произошло, наша первая тенденция состояла в том, чтобы предположить, что Канада может либо продолжать оставаться империалистическим государством, либо стать зависимой от Соединенных Штатов, но что она не может быть одновременно и тем, и другим. И снова нас толкнула необходимость посоветоваться с Лениным, и снова Ленинское руководство привело нас к этому "...не в смысле одного только объяснения прошлого, но и в смысле безбоязненного предвидения будущего и смелой практической деятельности, направленной к его осуществлению, ставит социализм Маркса и вопросы о национальности и о государстве." [23]
      Ссылка на Ленина показала, что аргумент о том, что это должно быть "или, или, империалистическое зависимое государство", был просто ошеломлением над статическими понятиями. В самом деле, чтение "империализма заново" в свете неожиданных событий ясно показало, что ленинские объяснения некоторых особенностей империализма как особой и высшей стадии капитализма могли быть написаны для того, чтобы помочь нам понять новую, радикальную перемену, о которой свидетельствовали действия правительства в период с ноября 1947 по март 1948 года. Например:
      Финансовый капитал -- такая крупная, можно сказать, решающая сила во всех экономических и во всех международных отношениях, что он способен подчинять себе и в действительности подчиняет даже государства, пользующиеся полнейшей политической независимостью . [24]
      Раз идёт речь о колониальной политике эпохи капиталистического империализма, необходимо отметить, что финансовый капитал и соответствующая ему международная политика, которая сводится к борьбе великих держав за экономический и политический раздел мира, создают целый ряд переходных форм государственной зависимости [25]
      Типичны для этой эпохи не только две основные группы стран: владеющие колониями и колонии, но и разнообразные формы зависимых стран, политически, формально самостоятельных, на деле же опутанных сетями финансовой и дипломатической зависимости [26]
      Только эти слова объясняли то, что казалось противоречием в поведении канадского министра финансов. Он довольно подробно рассказал о своих десятидневных переговорах с банкирами в Нью-Йорке и политиками в Вашингтоне, а также о том, какие перемены, по их общему мнению, должны произойти. Представитель пробританской Консервативной партии заявил "Ни одно канадское правительство с тех пор, как Конфедерация зашла так далеко, не принимало приказов из другой страны"[27] . При этих словах министр вскочил на ноги и прервал своего критика громким отрицанием того, что он "принимает приказы из другой страны". Возможно, что он считал свое отрицание истинным. Конечно, он прекрасно понимал, что могущественные финансовые магнаты в Нью-Йорке очень хотят перемен. Он также знал, что их коллеги в Канаде чуют возможность получения огромных и быстрых прибылей от такой перемены. Кроме того, Эбботт гораздо полнее, чем его непосредственный критик, понимал качественные изменения, происшедшие в роли правительств по мере их интеграции с операциями финансового капитала.
      Сейчас не время для детального рассмотрения "плана Эббота"."Он был назван в честь упомянутого выше министра, который действовал от имени правительства, навязывая его народу Канады посредством радиопередачи, в которой без какого-либо предварительного предупреждения он объявил в одиннадцать часов вечера, что его жесткие ограничения, политические и экономические, вступят в силу в течение одного часа, то есть в полночь. Прошло еще четыре недели, прежде чем в парламент был внесен закон, призванный обеспечить законность изменений. Этот план и подчинение Соединенным Штатам, которое он навязал народу Канады, были довольно подробно проанализированы в одной из предыдущих работ.[28] Это был юридический рычаг, с помощью которого финансовый капитал и его тогдашнее правительство в Канаде буквально в одночасье привели к радикальному изменению отношений Канады с Соединенными Штатами. С экономической точки зрения это был переход от всестороннего развития обрабатывающей промышленности, переработки природных ресурсов Канады и торговли со всеми странами к ограничению производства путем решительных действий правительства и систематического акцента на расширение производства сырья, необходимого Соединенным Штатам. Эббот объяснил это следующим образом:
      "Более тесная интеграция усилий Соединенных Штатов и Канады по содействию восстановлению мира значительно повысила бы способность континента оказывать чрезвычайную помощь, как это было во время войны. Мы прилагаем все усилия для достижения необходимой интеграции. [29]
      Если мы сократим потребление холодильников и других изделий, из металла, мы сможем продавать металла в его первоначальном виде... Вместо того чтобы использовать рабочую силу в Канаде для превращения металла в товары народного потребления для внутреннего рынка, мы будем продавать сырье". [30]
      Приведенные слова характерны для многих заявлений членов правительства того времени. Они ясно и даже нагло показали, что их ближайшей целью является экономическая колонизация Канады крупными монополиями Соединенных Штатов. Даже если бы это было принято исключительно как экономическая политика, с самого начала было очевидно, что, как мы указывали, в соответствии с условиями плана Эбботта:
      Канада будет все больше зависеть от Соединенных Штатов в отношении средств производства, станков и готовой продукции (таких как газетная бумага " Т. Б.), чтобы платить Соединенным Штатам за дорогостоящие средства производства и изделия. Неизбежными экономическими и политическими результатами таких отношений были бы подрыв политического суверенитета канадского народа. [31]
      Но изучение всех факторов ситуации показало, что вносимые изменения касались не только экономической политики. Их притворная откровенность была на самом деле маской, скрывавшей от подавляющего большинства людей тот факт, что план Эббота раскрывал лишь ограниченную часть их истинных целей. Их решающие мотивы и цели были политическими. Переговоры в Нью-Йорке и Вашингтоне, предшествовавшие навязыванию плана Эбботта Канаде, не были началом; напротив, они ознаменовали завершение первого этапа их циничного всеобъемлющего плана.
      Первый сигнал канадской буржуазии был дан в тщательно подготовленном обращении Луи Сен-Лорана в январе 1947 года. Сен-Лоран был в то время министром иностранных дел. Он стал вскоре после этого премьер-министром. Его выступление называлось "основы внешней политики Канады". Это было тщательно сформулированное заявление о том, что перспектива Третьей мировой войны делает необходимым, чтобы в будущем внешняя политика Канады была интегрирована с внешней политикой Соединенных Штатов, а не, как в прошлом, с внешней политикой Великобритании. Лейтмотивом его выступления было: "при моей жизни мы вступим в величайшую и самую разрушительную войну, когда-либо развязанную в истории человечества, чтобы сохранить нашу христианскую цивилизацию от распространения атеистического большевизма." [32]
      За циничным призывом Луи Сен-Лорана к оружию последовала через два месяца печально известная речь тогдашнего президента Трумэна, в которой он пообещал всю военно-морскую мощь, всю военную мощь, всю промышленную мощь и все финансовые ресурсы Соединенных Штатов бросить на то, чтобы "остановить распространение коммунизма". Попытки разжечь шовинистическую ненависть к Советскому Союзу и его героическому народу быстро стали "делом дня" в политике монополистического капитализма. "Интеграция", которую министр финансов и другие члены правительства назвали желательной, не должна была "способствовать восстановлению мира", как они утверждали. Напротив, они "прилагали все усилия для достижения необходимой интеграции" в рамках агрессивных ура-патриотических приготовлений Соединенных Штатов к войне, с помощью которой они надеялись разрушить растущую социалистическую систему, то есть Советский Союз и молодые народные республики. Руководствуясь указаниями Ленина, мы обратили внимание рабочих и всего миролюбивого народа Канады на угрозу нашей стране и народам двух ее народов следующими словами:
      Вместо заверений военного времени в послевоенной преданности идеалам, воплощенным в Ялтинском соглашении, внешнеполитические заявления правительства Доминиона в 1947 году соответствовали агрессивным империалистическим военным целям доктрины Трумэна. Государственная канадская телерадиовещательная корпорация активно участвовала в широкой кампании в поддержку идеи новой мировой войны "на этот раз против СССР и новых демократий Центральной и Юго-Восточной Европы..." Маккензи Кинг, премьер-министр, призывал к военным приготовлениям к войне против тех стран, которые "отвергают капиталистическую систему". Лестер Б. Персон, заместитель госсекретаря США по внешним делам, неделю спустя призвал к организации военного союза всех государств, готовых поддержать политику и цели, Соединенных Штатов. К концу 1947 года ничто не казалось определенным, кроме растущей уверенности в кризисе и угрожающей опасности третьей мировой войны.
      Последовательность событий в сочетании с их политическим характером ясно показывала, что план Эбботта был лишь первоначальной государственной административной мерой, введенной правительством для изменения целей и направления экономического развития Канады, для приведения его в соответствие с их стремлением к интеграции с Соединенными Штатами. Суверенитет Канады был отброшен, как старая рубашка. Страна была привержена политике, направленной на экономическое и политических встраивание в Соединенные Штаты во всем, кроме названия, как часть ужасной подготовки к преступной атомной войне, с помощью которой слепые враги человеческого прогресса в Пентагоне и Уолл-Стрит, в Вашингтоне и Оттаве, надеялись изменить ход истории, уничтожив своих социалистических конкурентов.
      Демократическим людям трудно было поверить, что такое откровенное предательство возможно. Еще труднее им было поверить, что предательство было сознательным и обдуманным. Это противоречило прочно установившейся традиционной концепции буржуазии "во главе нации", и мы снова должны были сослаться на Ленина и показать им, что, перефразируя его слова, канадская буржуазия приняла подчиненное отношение к Соединенным Штатам, вместо того чтобы объединиться с возбужденным рабочим классом для защиты и поддержания своей независимости от Соединенных Штатов. Радикальное изменение политики, план Эббота был лишь одним ее аспектом, поразительным образом иллюстрировало тот факт, что буржуазия больше не была решающей силой в формировании правительственной политики в Канаде; и, как мы указывали:
      Доминирующие интересы монополистического капиталистизма не касаются в первую очередь развития экономики Канады или благосостояния ее народа. То соответствие, которое когда-то существовало между целями канадских промышленников и национальными интересами, исчезло. Она исчезла вместе с трансформацией канадской экономики от конкурентного капиталистического предпринимательства к монополистическому капитализму и переходом под контроль "гениев финансовых манипуляций"...Не канадский характер политики, проводимой правительством короля...отражает не-канадские цели финансово-капиталистической олигархии, которая сейчас доминирует в экономике и политике нашей страны [33]. (24)
      Таким образом, предательство суверенитета Канады было обдуманной целью канадского правительства, действовавшего в интересах финансово-монополистических капиталистов, с которыми оно было интегрировано, не меньше, чем целью империализма Соединенных Штатов. Борьба за восстановление независимости Канады неизбежно должна быть борьбой против монополистических капиталистических интересов Канады и ее правительства, а также против империализма Соединенных Штатов как такового. На карту были поставлены высшие национальные интересы обеих канадских наций - французской и английской. Можно было ожидать, что широкие круги молодежи, интеллигенции и других кругов мелкой буржуазии будут втянуты в борьбу по мере ее развития. Однако было совершенно ясно, что против объединенных сил государственно-монополистического капитализма такая борьба может отвоевать национальную независимость только в том случае, если во главе ее встанет возбужденный и сплоченный рабочий класс.
      Насущная необходимость заключалась в мобилизации всех демократических сил, особенно рабочего класса, на демократические действия во имя мира и независимости Канады. Изучение всех этих факторов в свете учения Ленина определенно указывало на то, что по мере расширения борьбы и повышения ее политического уровня эти два течения должны сближаться и до некоторой степени даже сливаться в единую борьбу, которая объективно должна бросить вызов власти монополистического капитала. Действительно, в Канаде для восстановления нашей независимости от Соединенных Штатов требуется, чтобы этот контроль над страной был вырван из рук государственно-монополистической капиталистической олигархии и установлен в соответствии с демократической волей народа. Эта задача, которая в прошлом была бы буржуазно-демократической, теперь будет выполнена только в рамках политического продвижения рабочего класса.
      Коммунистическая партия Канады развернула широкую общественную кампанию по этому вопросу. Объясняя предзнаменование плана Эббота и зловещую антидемократическую военную цель, частью которой он являлся, мы сосредоточили всю энергию и ресурсы нашей партии на задаче мобилизации оппозиции к нему. - Пусть Канада Останется Независимой!"лозунг, под которым мы пытались добиться отказа от плана Эббота, стал предметом широкого общественного обсуждения по всей стране.
      Публичное обсуждение вопроса о независимости и его неразрывной связи с борьбой против стремления империализма Соединенных Штатов к войне выдвинуло вопрос: "если канадский капиталист предпочитает, чтобы Канада была поглощена Соединенными Штатами путем интеграции капиталов, то как может экономика этой страны сохраняться и развиваться дальше без американского капитала?" В различных формах этот вопрос задают по всей Канаде. Коммунистическая партия предлагает демократический ответ -национализацию:
      Понятно, что для установления канадского контроля над решающим процессом выработки политики придется прибегнуть к некоторой мере национализации "государственной собственности".
      Национализация иностранных монополий откроет путь к лучшему всестороннему экономическому развитию. Политическая необходимость их национализации была бы непреодолимой, даже если бы не было особых экономических причин, по которым монополии изо дня в день навязывают нам политику, диктуемую в США, включая вопросы, касающиеся международных отношений, военных обязательств, принятия на себя безрассудной роли ядерного удара в Европе и т. д. [34] (25)
      Постепенно коммунальные услуги, природные ресурсы и ключевые отрасли промышленности, особенно находящиеся в иностранной собственности, должны будут стать собственностью государства. Мы не можем избежать необходимости национализации, и чем скорее мы начнем этот процесс, тем лучше[35] . (26)
      К сожалению, следует подчеркнуть, что социал-демократы, как политическая партия и как группа в парламенте, насмехались над предостережениями Коммунистической партии. Они проголосовали за план Эббота. Они поддерживали циничные антикоммунистические, антидемократические цели, провозглашенные Сен-Лораном и Пирсоном. Их поддержка того, что они эвфемистически описали как "канадско-американскую интеграцию", и их общая проамериканская позиция разделили канадский рабочий класс по вопросу канадской независимости и борьбы за мир во всем мире, фактическая деятельность по восстановлению нашей независимости была ограничена относительно небольшим меньшинством.
      Все партии, представленные в парламенте, поддержали политику, которая была неправильно названа "канадско-американской интеграцией", когда она была введена в 1947-48 годах, и продолжали последовательно поддерживать ее с тех пор. Вне парламента оппозиция была только со стороны Коммунистической партии и ее сторонников в течение первых 15 лет ее существования. В этих условиях поглощение США, иногда через гигантские американские монополии, шло быстрыми темпами. Развитие событий убедительно показало, что предупреждения, данные одной только Коммунистической партией, когда был введен план Эбботта, были полностью правильными. Характер последствий - экономических, политических и культурных - оказался именно таким, как мы и предсказывали. Но их масштабы и скорость, с которой они распространяются во все сферы общественной жизни Канады, намного хуже, чем даже коммунистическая партия считала возможным за столь короткое время.
      С менее чем 4000 миллионов долларов в конце Второй мировой войны инвестиции Соединенных Штатов в Канаду возросли до 20 000 миллионов долларов к 1965 году. В настоящее время они составляют 80 процентов всех иностранных инвестиций в стране. Иностранные собственники контролируют не более 60% обрабатывающей промышленности в целом. Кроме того, они контролируют 97 процентов автомобильной промышленности, 97 процентов резиновой промышленности, 78 процентов химической промышленности, 74 процента газовой промышленности, 59 процентов горнодобывающей и металлургической промышленности. Недавно одна ежедневная газета сообщила, что в течение 1968 года и первых девяти месяцев 1969 года 500 предприятий перешли из канадской собственности в иностранную [36]. (27)
      Экономическая база канадской буржуазии не просто подчиняется монополиям Соединенных Штатов, она физически захватывается американским государственным монополистическим капиталом.
      Необходимо отметить, что доля Соединенных Штатов в общем объеме иностранных инвестиций, составляющая 80%, не определяет долю Соединенных Штатов в контроле над ними. Большинство крупнейших монополий в Канаде, фактически господствующие высоты экономики, являются дочерними компаниями гигантских монополий Соединенных Штатов. Влияние многих американских корпораций распространяется на каждую деревню, город и городок в стране, через десятки тысяч торговых агентов, через расходы на рекламу и саму рекламу.
      Темпы, с которыми ускоряется рост американских инвестиций, иллюстрируются тем фактом, что за четыре года до того, как они достигли 20 000 миллионов долларов, их общий объем составил 13 900 миллионов долларов. Еще более поразительным является тот факт, что рост на 50% за четыре года стал результатом реинвестирования сверхприбылей. После выплаты материнской компании в США завышены сборы за дивиденды, проценты, плата за управление, лицензионные платежи за право производить и продавать продукцию материнской корпорации в Канаде и многие другие сборы, многие из которых неизвестны общественности, принадлежащие США корпорации в Канаде все еще имеют совокупный профицит нераспределенной прибыли в размере трех четвертей миллиарда долларов в год, который можно еще раз откусить от Канады. Империализм Соединенных Штатов закрепляет за собой право собственности на бесценные природные ресурсы нашей страны, захватывает ее обрабатывающую промышленность и господствует в ее политической жизни, получая сверхприбыли от двойной эксплуатации канадских рабочих.
      Вышеизложенное не дает полной картины захвата Канады американским империализмом, но указывает на масштабы, в которых он протекает. Быстрое развитие монополистически-капиталистического производственного комплекса США и так далее, сопровождаемое повсеместным расширением занятости, до сих пор скрывало основные последствия этого процесса от большинства канадских рабочих. В этом смысле слова Маркса, обращенные к Энгельсу, можно применить и к сегодняшней Канаде: "...в подобных огромных процессах 20 лет означают нечто большее, чем один день, хотя впоследствии могут снова наступить дни, в которых сосредоточивается по 20 лет [37] ."
      Дни, в которых воплощаются двадцать лет, могут быть не сразу "за углом" в Канаде, но большие перемены определенно происходят. До недавнего времени общественные защитники действий по восстановлению независимости Канады, помимо коммунистов, были членами класса капиталистов, и они обращались со своими аргументами к классу капиталистов. Двумя наиболее заметными из них были Джеймс Койн, бывший управляющий Банка Канады, и Уолтер Гордон, когда он был министром финансов. Роковая слабость каждого из них заключалась в том, что они не были готовы к политическому разрыву с монополистическим капиталом и его господствующей олигархией. В результате оба они были вынуждены замолчать, будучи вытесненными со своих постов. Тем не менее, следует отметить, что нынешний премьер-министр, Пьер Эллиот Трюдо, пытается обойти влияние Уолтера Гордана, выступающего за восстановление независимости Канады, назначив молодого амбициозного политика в свой кабинет. Согласно объявлению о назначении, его работа будет заключаться в оказании помощи министру финансов "в усилиях, направленных на сокращение доминирования Соединенных Штатов в канадской экономике". [38] очевидно, премьер-министр Трюдо хочет показать, что он "против греха".
      Множатся признаки того, что в борьбе за восстановление независимости Канады назревают большие перемены. Волнения среди молодежи, в том числе среди многих молодых членов Либеральной партии, кристаллизуются и находят свое выражение в требованиях политических действий. Самое крупное событие такого рода на сегодняшний день нашло организованное выражение в Национальном съезде Новой Демократической партии в конце октября 1969 года. В дополнение к тому, что он был численно и с точки зрения очень широкой огласки, которую он получил, самым большим организованным дополнением к борьбе, от кругов, отличных от Коммунистической партии, он был также значительным политически. Крупнейшие и наиболее влиятельные профсоюзы Канады связаны с НДП. За его дискуссиями о политике с теплым интересом следят все политически осведомленные работники. Политика, проводимая НДП, в чем-то схожа с политикой британской Лейбористской партии, становится приемлемой для широких кругов трудящихся.
      Левое крыло на Съезде ранее кристаллизовалось вокруг вопроса о независимости Канады. Ее духовные лидеры выпустили манифест до съезда, в котором излагались политика и меры, к которым они призывали съезд обязать партию, чтобы восстановить экономический и политический суверенитет Канады. Предлагаемые и указанные в их манифесте меры имеют заметное сходство с непосредственными мерами, предлагаемыми Коммунистической партией с той же целью. Действительно, самое важное различие заключается в следующем. Коммунистическая партия предлагает их в качестве мер, направленных прежде всего против американо-канадской монопольно-капиталистической олигархии. Мы подчеркиваем, что успешная борьба за них мобилизует силы и расчищает политически путь для мирного продвижения к социализму. Но левое крыло на съезде новой демократической партии приравнивало завоевание канадской независимости к социализму. Их стремление подменить политику собственным нетерпением выразилось в лозунге: "независимая Социалистическая Канада". Но некоторые из них были очень серьезны и показали, что они быстро учатся.
      Чтобы получить большинство голосов против манифеста, изданного левым крылом, правое крыло было вынуждено предложить делегатам альтернативную резолюцию, представленную Национальным советом партии. Альтернатива признает необходимость действий, направленных на прекращение господства Соединенных Штатов, но ее правые спонсоры заверяют делегатов, что это способ покончить с господством Соединенных Штатов, не надевая на партию "политическую смирительную рубашку." Их истинный смысл заключался в том, чтобы не оскорблять Джорджа Мини и генеральный исполнительный совет "международных" профсоюзов. Это, конечно, также означает отсутствие эффективной борьбы за независимость Канады. Однако делегаты проголосовали 449 за резолюцию Национального совета против 268, которые проголосовали за то, чтобы она была возвращена на доработку в соответствии с манифестом левых.
      С помощью своей предполагаемой альтернативы правое крыло сохранило контроль над руководством и администрацией НДП. Но левое крыло не потерпело политического поражения. Резолюция, представленная Национальным советом, которая была принята, является, по существу, отказом от позиции, которую Национальный совет всегда придерживался в отношении "интеграции Канады и Соединенных Штатов", вплоть до съезда. Кроме того, отступление правого крыла по этому жгучему вопросу лишило их возможности заручиться достаточной поддержкой среди делегатов, чтобы они могли продолжать свою традиционную политику поддержки членства Канады в НАТО и в . Командование воздушно-космической обороны Северной Америки [38] . Превозмогая их сопротивление, съезд проголосовал за полный выход Канады из НАТО и НОРАД и, в довершение всего, против участия Канады в Организации американских государств, объявив эту организацию инструментом американского империализма. Левое крыло со своим манифестом сделало съезд октября 1969 года отличным от любого съезда НДП или ФСС , который когда-либо проводился раньше.
      В Канаде еще нет формального единого фронта коммунистов и левых социал-демократов. Такое развитие событий будет соответствовать существенно более высокому уровню политической активности трудящихся, чем это принято в настоящее время. Но линия действий, которую отстаивает левое крыло съезда и поддерживает треть делегатов, является одним из направлений борьбы за мир и независимость Канады, которые при терпеливой, но последовательной работе сойдутся в борьбе за непосредственные требования. В такой борьбе все больше и больше политических активистов признают, что марксизм-ленинизм является нашим единственным проводником к победе. Это поразительное утверждение, основанное на специфически канадском опыте, обоснованности учения Ленина в отношении новых проблем, возникающих в капиталистических странах вследствие отчаянных попыток империалистов противодействовать неумолимому процессу разложения их системы и непреодолимому продвижению социализма. Для Коммунистической партии это подтверждает принципиальную правильность Ленинского акцента на первостепенной важности того, что делает марксистско-ленинская партия:
      ...вопрос не столько в размерах организации, сколько в действительном, объективном значении ее политики: представляет ли она массы, служит ли она им, т. е. стремится ли она к их освобождению от капитализма, или представляет интересы меньшинства, примирение меньшинства с капитализмом?
      Коммунистическая партия Канады уверенно опирается на последовательное использование неисчерпаемой сокровищницы революционного вдохновения и проверенного научного руководства в трудах Ленина, чтобы гарантировать, что мы и передовые слои рабочего класса будем готовы поставить печать рабочего класса на дни, в которых воплощаются двадцать лет.
      Всю честь - памяти Ленина, нашего вдохновляющего и неизменного проводника к светлому будущему мира и безграничного прогресса для всего человечества.
     
   [23] Карл Маркс. (Краткий биографический очерк с изложением марксизма) В.И. Ленин (1914).
   [24] Империализм, как высшая стадия капитализма. глава VI. Раздел мира между великими державами.
   [25]Там же.
   [26]Там же.
   [27] Говард Грин, член парламента, т. 87, N 12 от 26 января 1948, стр. 559.
   [28] Канада: Коммунистическая точка зрения, Тим бак. Progress Books, Toronto, 1948. Второе издание 1949 год.
   [29] Douglass Abbott, House of Commons, Ottawa, December 16th, 1947. (Сноска Тима Бака.)
   [30] Douglass Abbott, House of Commons, Ottawa, March 18th, 1948.
   [31]Canada: The Communist viewpoint, pp. 31-32.
   [32] The Right Honorable Louis St. Laurent, the Maurice Cody Memorial Lecture, January 1947, Convocation Hall, University of Toronto.
   [33] Канада: Коммунистическая точка зрения, стр. 35-36
   [34] Поставить монополию под контроль, Тим бак, Progress Books, Toronto, 1964, p. 70.
   [35] Там же, с. 72.
   [36] "Торонто Дейли Стар", 17 октября 1969 года.
   [37] Маркс - Энгельсу, 9 апреля 1963 года.
   [38] North American Aerospace Defense Command
   [39] Федерация Совместного Сотрудничества, Co-operative Commonwealth Federation. - Канадская социал-демократическая партия, в 1961 году преобразованная в Новую Демократическую Партию.
  

Конец Седьмой Главы

Перевод Юргена Каца

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"