Третий день я сам не свой. Хожу из угла в угол, часто останавливаюсь и могу стоять так часами. Когда кушаю, забываю поднести ложку ко рту, и сижу так, с поднятой рукой, пока кто-нибудь не поторопит. Ложусь спать, и до утра разглядываю потолок.
Три дня назад я жил обычной жизнью. Делал привычные вещи, ходил в знакомые места. Но потом что-то случилось, не знаю, будто дамбу прорвало. Мысли хлынули в голову, поэтому все три дня я такой заторможенный.
Пришёл Виктор Петрович. Щупал пульс, измерил температуру. Хмыкнул и пожал плечами. Потом стал показывать пальцы и заставил считать. Глупый! Он занят бесполезным делом. Он видит следствие и ищет причину. Но причины нет, точнее она совсем не та, которую он готов найти. Я мог бы ему рассказать истину, но он еще не готов. Пока нет.
Виктор Петрович оставляет таблетки, это единственное, что он хочет сделать. Я выкидываю их в раковину и долго жду, когда струя воды растворит остатки. Меня распирает от необходимости поделиться истиной. Но надо найти того, кто готов ее выслушать.
Вечером я встречаю тётю Полю. Она сидит на кресле, взгляд затерялся где-то в обоях. У тёти Поли сегодня плохой день, книга на чайном столике закрыта, а зеленые солдатики валяются рядом как попало.
- Тётя Поля, - говорю я, и кладу руку на худенькое плечо, - Дядя Женя вас очень ждет.
Глаза старушки слегка сдвинулись, но оторвать взгляд от цветных обоев не удается. Я расставляю солдатиков в ряд, как они и должны стоять. Привычное движение, тётя Поля в последнее время часто их разбрасывает.
- Вам не надо грустить, - продолжаю я, - Он плачет, когда вы грустите. Вы думаете, что он далеко, но это не так. Он рядом и ждет вас. Тётя Поля, вы не обязаны здесь сидеть. Неприлично заставлять ждать.
Глаза старушки вырвались из обойного плена, забегали, увлажнились. Морщинистое лицо осветилось, плечи раздвинулись. Я не стал наблюдать за последующими изменениями воспрянувшей тёти Поли. Я показал возможность, остальное в ее руках.
Прошла неделя. Я помог почти всем, кого знал. Но странно, потребность рассказать абсолютную истину осталась. Возможно потому, что каждый из них брал только свое, малую толику от абсолюта. Как из тарелки супа выловить только мясо. Как из куска хлеба съесть только мякиш.
Сегодня Людочкина смена. Она еще молодая, почти как я, и должна понять. Сосед пропал, после того, как мы поговорили. Точнее говорил я, а сосед смеялся. Он всегда смеялся, поэтому я не знаю его имени. Мне не хватает его постоянного смеха, но зато он не помешает.
Людочка пришла вовремя. Я сидел на кровати, и, несмотря на поздний вечер, был закутан в халат.
- Паша, почему вы еще не спите? Пора ложиться. - сказала Людочка.
Она протянула руки, что помочь снять халат. Но я отодвинулся.
- Почему ты это делаешь? - спросил я. Не нужно вываливать на молодую девушку все сразу, пускай сама попробует догадаться.
- Потому что вам спать пора! Отбой час назад был.
- Нет, не это. Почему ты здесь?
Людочка смотрит на меня, и не понимает. Наверно надо спросить по другому.
- Зачем ты приходишь сюда?
Девушка начинает пятиться к двери. Может оттого, что я закричал? У них есть инструкция, если кто-то из нас начинает кричать, то надо сразу звать на помощь. Я слишком часто кричу, не могу за собой уследить.
Я вскакиваю и хватаю Людочку за руки. Нельзя, чтобы она убежала. Еще есть шанс, что она поймет абсолютную истину. Я стараюсь говорить спокойно, но девушка вырывается, а когда я наклоняюсь, чтобы меня было лучше слышно, зажмуривает глаза.
- Зачем ты это делаешь? Ты не обязана сюда приходить! Ты понимаешь? Надо всегда делать то, что хочется! Всегда! Слышишь? Все остальное бесполезно! Ты не обязана делать бесполезные вещи! Никто не обязан! Только то, что хочется! Всегда! Всегда! Всегда!
Видимо я кричал. Я так увлекся, что не заметил, как к Людочке прибежала подмога в виде двух здоровенных дежурных. Теперь я нахожусь в отдельной комнате. Она гораздо темнее прежней, тут одна кровать и дверь всегда заперта.
Все-таки инструкция самая бесполезная вещь на свете. По ней ты должен делать то, что надо. А это неправильно! Никто не обязан делать, как надо. Желание превыше всего! Жить, как хочется и по-другому никак! Вот она - абсолютная истина!
За стенкой кто-то непрерывно хохочет, и, мне кажется, я узнаю этот смех. Я не обязан жить в этой комнате, но приходится на время смириться. Когда-нибудь меня переселят обратно. Я встречу человека, который выслушает меня, впитает абсолютную истину. За ним потянутся другие. Их будет все больше, и каждый будет жить, как ему хочется.
А пока я ногтями расковыриваю в ушах. Пальцы мокрые. Звуки становятся тише. Я не обязан вечно слушать этот дурацкий смех.