Вольф Эфраим : другие произведения.

Cобытия На Украине В 1917-1920 гг. И Евреи (Книга вторая)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Подробно рассмотрена история Украины периода 1917-1920 годов, роль евреев в становлении украинской автономии на отдельных этапах истории этого периода, и судьбы еврейских общин всех регионов Украины, входящих на тот период в черту оседлости.

CОБЫТИЯ НА УКРАИНЕ В 1917-1920 гг. И ЕВРЕИ

(Книга вторая)

  
   Светлой памяти авторов фундаментальной работы о погромах на Украине в период 1917-1920 гг. Ильи Чериковера и Иосифа Шехтмана посвящается.
  

Глава VII

ПЕРИОД ДИРЕКТОРИИ

А. ДО ВЪЕЗДА В КИЕВ

   Объявив 15 ноября 1918 года о начале восстания против гетмана Скоропадского, Директория УНР вслед за своими войсками покинула Белую Церковь и направилась в Киев. Так как вокруг столицы окопа­лись немцы, Директория почти двадцать дней находилась в Фастове, а затем повернула на Винницу. В Фастове 1 декабря 1918 г. представи­тели Директории и Западноукраинской Народной Республики /ЗУНР/ подписали предварительное соглашение об объединении в Соборную Украинскую Народную Республику.

* * *

   Начало ЗУНР положило состоявшееся во Львове 18 октября собра­ние лидеров украинского подпольного движения Восточной Галиции -- депутатов австрийского парламента, галицийского сейма, представите­лей национально-демократической, социал-демократической, крестьянско-радикальной партий. На собрании присутствовали также представи­тели Северной Буковины во главе с Емельяном Поповичем и Закарпатья во главе с Августином Волошиным. Собравшиеся избрали Украинскую Национальную Раду, которую возглавил Евгений Петрушевич.
   В силу традиционного стремления украинских общественно-полити­ческих деятелей Восточной Галиции к самостоятельному государствен­ному статусу все присутствующие, за исключением социал-демократов, высказались за создание самостоятельной Западноукраинской Народной Республики. Галицийские же социал-демократы были за воссоединение Западной Украины с Восточной в единую республику.
   1 ноября 1918 г. Центральный военный комитет украинских сечевых стрельцов во главе с Дмитрием Литовским, образовавшийся ещё в кон­це сентября, когда стала ясной неизбежность поражения стран Четверно­го союза, осуществил военный переворот. Власть во Львове, а затем в
   течение нескольких дней во всей Восточной Галиции перешла к Нацио­нальной Раде, которая 13 ноября провозгласила создание Западноукра­инской Народной Республики. Северная Буковина и Закарпатье не во­шли в состав ЗУНР, так как первая была захвачена Румынией, а вторая оставалась под властью Венгрии. Президентом стал Е. Петрушевич. Ук­раинскую Национальную Раду возглавил Юлиан Романчук.
   Было образовано правительство ЗУНР -- Верховный Государствен­ный Секретариат во главе с Константином Левицким.
   В отличие от УНР, в ЗУНР антиклерикальные и социалистические идеи не получили большого распространения. 15 ноября 1918 г. было деклари­ровано главенство католической церкви в республике при гарантировании свободы других вероисповеданий. Правительство ЗУНР заявило, что по­сле конфискации крупных земельных угодий для наделения землёй малоземельных крестьян будет сохранён принцип неприкосновенности частной собственности на движимое и недвижимое имущество (кроме лесов).
   Национальный состав Национальной Рады отражал соотношение численности основных наций в населении края. На территории ЗУНР украинцы составляли 71%, поляки и евреи -- по 13%. В Раде, являв­шейся по сути парламентом ЗУНР, украинцы получили 71%, поляки и евреи-- по 13%.
   Национальным меньшинствам была предоставлена культурно-религиозная персональная автономия. 18 ноября были назначены го­сударственные секретари по польским, еврейским и немецким делам. Евреи и немцы вели себя лояльно по отношению к украинским вла­стям, служили в украинской армии и полиции.
   Львовские же поляки подняли против правительства ЗУНР восста­ние, поддержанное извне войсками Польши. Так с первых дней своего существования ЗУНР оказалась в состоянии войны с Польшей.
   20 ноября правительство ЗУНР вынуждено было переехать вначале в Тернополь, затем в Станислав. 4 января 1919 года правительство ЗУНР возглавил Сидор Голубович. В тот же день Народная Рада ЗУНР утвердила подписанное 1 декабря 1918 г. Фастовское соглашение о воссоединении УНР и ЗУНР.
   Боевые действия между ЗУНР и Польшей продолжались до июля 1919 г. Во время этой войны еврейское общественно-политические организации Восточной Галиции занимали нейтральную позицию, что вызвало резкие нападки на них как со стороны поляков, так и со стороны украинцев, хотя практически большинство евреев поддержи­вало последних.
   В результате победы польских войск вся Восточная Галиция вошла в состав Польши. Правительство ЗУНР перебралось в Каменец-Подоль­ский, находившийся тогда под властью Директории.
   Между тем Директория УНР прибыла в Винницу еще 4 декабря 1918 г. Здесь уже собрались многие руководители поддерживающих ее украинских партий.
   Поднимая восстание против гетмана, Директория выдвинула ло­зунг создания национальной государственности -- "Самостийной Ук­раины". Однако вскоре стало ясно, что этого недостаточно. Еще в Фастове В. Винниченко, как он писал впоследствии, "поставил перед Директорией вопрос о принятии системы советской власти на Украи­не" (В. Винниченко. Возрождение нации (укр.), ч. Ш, стр. 134).
   Он считал, что лозунг создания украинских Советов рабочих и крестьянских депутатов поможет вырвать инициативу из рук большеви­ков. При этом, подчеркивал Винниченко, если Советы, власти кото­рых хочет значительная часть народных масс, будут в наших руках, то будут сохранены украинские национальные интересы. Но С. Петлюра убедил его отказаться от этой идеи, ибо лозунг Советов неприемлем для военных кругов, особенно для галичан, и тем более для Антанты, без помощи которой, прямой или косвенной, УНР не справится с боль­шевистской угрозой.
   В Виннице с лозунгом "Вся власть Советам рабочих и крестьянс­ких депутатов!" выступил левый у. с.-д. М. Авдиенко, однако боль­шинство собравшихся здесь украинских общественно-политических деятелей резко осудило этот лозунг, считая, что его реализация "при­ведет к господству на Украине русско-жидовского рабочего класса, который, объединившись с московскими большевиками, ликвидирует украинские национально-государственные завоевания, добытые в ре­зультате восстания против гетмана". Члены Директории Ф. Швец и А. Макаренко заявили, что Советы -- это большевистская форма прав­ления, и украинские крестьяне и рабочие в них не нуждаются.
   Отвергая лозунг Советов, лидеры УПСР М. Грушевский, Вс. Голубович, А. Жуковский, Арк. Степаненко предложили восстановить Цент­ральную Раду и соответствующий социальный, экономический и го­сударственно-политический режим.
   15 декабря 1918 г. в Виннице открылось "Государственное совеща­ние", на котором присутствовали члены Директории, а также предста­вители УСДРП, УПСС и УПСР. Абсолютное большинство присутст­вующих отвергло как оба предложения установления на Украине вла­сти Советов рабочих и крестьянских депутатов, так и идею восстанов­ления Центральной Рады.
   Представители левого крыла УСДРП и большинства Центра УПСР вместо "рабоче-крестьянского принципа" выдвинули "трудовой прин­цип". В предложенной ими резолюции говорилось, что власть в центре должна принадлежать Всеукраинскому Трудовому Конгрессу, а на мес­тах -- трудовым радам /советам депутатов трудящихся/1, то есть пред­ставителям крестьянства, рабочего класса и "трудовой интеллигенции". "Нетрудовые элементы" провозглашались недостойными власти.
   Против этой резолюции выступили социалисты-самостийники. Большинство социал-демократов, правые эсеры и представители "Поалей Цион", единственной неукраинской партии, поддерживавшей Директо­рию, предпочитали парламентскую форму правления, предоставлявшую всем совершеннолетним гражданам государства равные избирательные права. Однако никто не голосовал против предложения о Трудовом Кон­грессе, и оно было принято "Государственным совещанием".
   Директорианские круги считали, что принятие трудового принципа выбивает почву из-под ног большевистской агитации и украинская революция предстает перед Антантой не в большевистской форме, а Директория неразрывно связывается с крестьянским и рабочим классами, кладя этим начало успешного решения социально-экономических задач революции. Однако на местах наряду с трудовыми радами и сове­тами крестьянских и рабочих депутатов продолжали существовать старые органы местного самоуправления, господствовали старые ко­миссары и коменданты, а также новоиспеченные атаманы, и именно они задавали тон государственному строительству далеко не в духе
   "трудового принципа".
   В декабре 1918г. во время пребывания Директории в Виннице бы­ло учреждено временное правительство, так называемая "Рада заведую­щих государственными делами". Директория и эта Рада издали ряд важных постановлений, в частности о роспуске всех партий и органи­заций, выступающих против украинской национальной идеи. Предупре­ждалось, что нарушение этого приказа будет караться со всей строго­стью законов военного времени. 9 декабря Директория отменила цир­куляр гетманского министра труда от 29 июня, ограничивающий пра­во рабочих на забастовки и коалиции, и восстановила рабочее законо­дательство Центральной Рады.
   10 декабря Директория постановила возобновить Закон Централь­ной Рады от 22 января о национально-персональной автономии, до вос­становления национальных министерств основать при Директории Отдел по делам национальных меньшинств, а временно исполняющим обязанности заведующего этим отделом назначить заведующего отде­лом труда, бывшего члена Центральной Рады и Еврейского Националь­ного Собрания Соломона Гольдельмана2.
   Был издан приказ, запрещающий продавать и сдавать в аренду или закладывать в залог землю. Однако земельный закон Центральной Ра­ды не был восстановлен.
  
  

Б. КИЕВСКИЙ ПЕРИОД (до февраля 1919 г.)

   14 декабря 1918 г. Директория торжественно вступила в Киев. На Софиевской площади состоялся военный парад и был отслужен благодарственный молебен. Почти две недели устраивались официальные банкеты. После молебна Директория посетила резиденцию УНС, где ее приветствовал председатель Союза Никита Шаповал, заменивший на этом посту Винниченко, после того как тот стал председателем Ди­ректории. В своем выступлении Шаповал назвал Винниченко "пер­вым протектором украинского народа", а Петлюру "рыцарем сабли".
   При въезде в Киев Директорию встречала делегация Еврейского Национального Совета в составе Темкина, Клеймана и Гринфельда. В приветственной речи В. И. Темкин сказал: "Историческая судьба, связавшая украинский народ с еврейским, всей силой диктует все­сторонне серьезное сотрудничество обоих народов в государствен­ной жизни и экономической деятельности на благо Украины". Ди­ректорию приветствовали делегации Киевской еврейской общины во главе во главе с лидером общих сионистов Н. С. Сыркиным, "Фолькспартей" во главе с М. Литваковым и М.Зильберфарбом, руководимых социалистами "Культур-лиги", Еврейского народного университета и Союза еврейских учителей, а также возглавляемая М. Рафесом делегация Бунда, несмотря на промосковскую ориента­цию этой партии.
   Вскоре представители Еврейского Национального Секретариата по­сетили В. Винниченко и обсудили с ним вопрос о статусе и компетен­ции главы восстанавливающегося еврейского ведомства. Они настаи­вали на том, что он должен носить титул "Генерального секретаря по еврейским делам", избираться Еврейским Национальным Секретари­атом, быть ответственным перед ним и не вмешиваться ни в какие ук­раинские дела, не имеющие прямого отношения к еврейским гражда­нам УНР. Винниченко же считал, что глава этого ведомства должен носить титул "министра по еврейским делам", быть равноправным членом Совета Министров, назначаемым им и ответственным перед ним. Поэтому Винниченко ответил, что для Директории не столь важно Еврейское ведомство, функции которого и впредь мог бы выполнять Национальный Секретариат, сколько еврейский министр, полноправный член кабинета, который демонстрировал бы поддержку еврейским меньшинством политики Директории.
   Затем речь зашла о кандидатуре на пост главы еврейского ведомства. Представители Еврейского Национального Секретариата, в котором абсолютное большинство составляли общие сионисты, "Цеирей-Цион" и члены ортодоксального блока "Ахдут", настаивали на том что в соответствии с демократическо-парламентскими принципами, еврейское ведомство должен возглавить один из представителей этих партий. На это Винниченко ответил: "Мы стоим на принципах трудовой диктатуры, на почве беспощадной борьбы с буржуазией на базе национализации железных дорог, сахарной промышленности и государственного контроля над производством. Если вы имеете кандидатуру с такой платформой -- подавайте, а если нет мы, будем искать другую". Такую кандидатуру могли дать только социалистические партии. Бунд с его ориентацией на Москву отказался выдвинуть свою кандидатуру, а делегация "Фарейникте" в лице Брегмана, Хургина и Литвакова заявила, что пока она своей кандидатуры не дает, на после обсуждения этого вопроса с другими еврейскими социалистическими партиями поддержит общую кандидатуру.
   Еврейские социалисты между собой не договорились, и в последней декаде декабря Директория назначила на пост министра по еврейским делам одного из лидеров партии "Поалей-Цион" Аврома Ревуцкого. Винниченко сказал по этому поводу: "Теперь большинство будет довольно: ведь Ревуцкий -- и социалист, и сионист".
   Но сионисты заявили, что Ревуцкий неприемлем для них хотя бы потому, что был не избран в Еврейский Национальный Секретариат, а назначен правительством. По разным причинам Ревуцким были недовольны "Комитет помощи погромленным" (председателем которого сначала был Крейнин, а затем М.Л. Гольдштейн) и партия "Фарейникте". Последняя к этому времени в связи с участившимися погромами стала считать сотрудничество с Директорией предосудительным.
   Объясняя мотивы, которыми руководствовалась "Поалей-Цион>, вступая в правительство Директории, А. Ревуцкий пишет в своих воспоминаниях: "Мы не хотели, чтобы в истории было записано, что в тот момент,
   когда украинский народ, сбросив со своих плеч власть гетмана, стал осуществлять свою собственную национально-социальную революцию, не нашлось ни одной еврейской партии, которая согласилась бы идти вместе с правительством, возглавившим его. Неприятие украинской власти всеми кругами еврейского общества было бы истолковано и в том смыс­ле что евреи из-за своих эгоистических интересов враждебны самой идее украинской государственности" ["В трудные дни на Украине (вос­поминания еврейского министра)", (идиш), Берлин, 1924]
   Работу Министерства по еврейским делам саботировали не только Еврейский Национальный Секретариат и "Фарейникте", но и Бунд, ко­торый отозвал своих представителей из Департамента просвещения.
   Со стороны же украинских государственных деятелей в области народного просвещения Министерство по еврейским делам получало всяческую поддержку. Был принят закон о том, что еврейские учебные заведения всех типов и категорий подчинялись Министерству по еврей­ским делам, которому на потребности еврейского просвещения должна быть перечислена девятая часть бюджета Министерства просвещения УНР, а до утверждения этого бюджета на 1919 г. Министерству по ев­рейским делам ежемесячно переводилось 3 миллиона рублей на пок­рытие расходов по еврейскому просвещению. Кроме этого, ежемесячно из государственной казны переводилось 300 тысяч рублей на издание школьных учебников на еврейском языке. Все эти начинания были прер­ваны вторым приходом большевиков в Киев в начале февраля 1919г.
   Министерство Ревуцкого подготовило новый закон о советах ев­рейских общин. Из их компетенции изъяли сугубо религиозные воп­росы, были зафиксированы три источника доходов общины: налог с наследства, прогрессивный подоходный налог, пропорциональное распределение бюджета земств и городских самоуправлений. Закон этот был принят 12 февраля 1919 г. уже в Виннице, после эвакуации из Киева и утвержден Директорией 17 апреля. Его практическая реализация была непродолжительной и практически распространилась лишь на небольшое количество еврейских общин, находящихся под властью Директории в её каменец-подольский период.

* * * I

   Хотя въезд Директории в Киев был обставлен с большой помпезностью, уже тогда как внешнее, так и внутреннее положение УНР был весьма тяжелым. Над Украиной нависала угроза вторжения польских войск с запада, белогвардейских -- с юга, большевистских -- с севера и востока. Поляков и белогвардейцев поддерживала Антанта, большевики же действовали не только извне, но и внутри Украины, расширяя и углубляя свою подрывную деятельность, начатую еще при гетмане.
   Политику Антанты по отношению к Украине в ноябре 1918г. -- феврале!919 г. в значительной мере определял бывший торговый консул Франции в Киеве Эмиль Энно3. В конце октября 1918 г. вместе с бывшим послом России в Румынии Поклевским-Козелло и бывшим командующим Румынским фронтом генералом Щербачевым он выдвинул идею совещания представителей Антанты с антибольшевистской российской делегацией. Идею эту поддержал и французский премьер-министр Клемансо, а вслед за ним -- руководители правительств Великобритании, Италии и США.
   16-23 ноября 1918 г. в Яссах, тогдашней временной столице Румынии, состоялось совещание, в котором участвовали представители Антанты, "Союза государственного объединения России", "Национального Центра" и "Союза возрождения России".
   Российская делегация призвала Антанту "содействовать восстановлению единой и неделимой России в её довоенных границах /но без Польши -- Э. В./, не признавать независимости и отдельного представительства государственных образований, возникших под германским влиянием".
   Гетман Скоропадский обратился к представителям Антанты на Ясском совещании с просьбой разрешить германским войскам остаться на некоторое время на территории Украины для предотвращения большевистской агрессии. Под давлением "Союза возрождения России" эта просьба была отклонена.
   Воспользовавшись призывом российской делегации, Антанта нача­ла оккупацию Северного Причерноморья. К концу декабря 1918 г. в его портах, от Одессы до Новороссийска, высадились две французские ди­визии, а также английские, греческие, румынские, сербские и польские части общей численностью до 60 тысяч человек. Антанта намеревалась оккупировать всю Украину, но этому помешали свержение гетмана, широкое повстанческое движение украинских крестьян, военные действия и пропаганда большевиков.
   Между тем В. Винниченко рассказывает, что еще в процессе подготовки восстания против гетмана представители УНС встретились в Румынии с представителями Антанты, и те положительно отнеслись к идее смещения германского ставленника гетмана Скоропадского (В. Винниченко. Возрождения нации, ч. Ш, стр. 152). Однако сразу же по­сле начала восстания Э. Энно вначале из Румынии, а затем из Одессы, посылал телеграммы, суть которых сводилась к следующему: союзники поддерживают гетманское правительство, они не допустят вступления Директории в Киев, а от немецкого военного командования требуется поддержание в Киеве порядка, вплоть да вступления в город войск союзников.
   Реагируя на эти телеграммы, Директория 27 ноября 1918 г. опубликовала воззвание "К демократиям всех стран мира, особенно к демо­кратиям стран Антанты", в котором она, объясняя причины антигетманского восстания, выражала протест против позиции Энно, назвав­шего повстанцев "бандой бунтовщиков". Директория предостерегала французское правительство от вмешательства во внутренние дела Ук­раины, выражала недоумение в связи с отказом Антанты признать УНР в то время, как она фактически признала её до советской и гер­манской оккупации, и в связи с тем, что Антанта оказывает поддержку антинародному правительству гетмана Скоропадского, пришедшего к власти с помощью немецких штыков.
   Воззвание не повлияло на отношение Антанты к УНР. 10 декабря Эн­но в телеграмме Директории недвусмысленно заявил, что Антанта делает ставку на Деникина, и возложил на Директорию ответственность за неприкосновенность солдат и офицеров Добровольческой армии, вплоть до их орденов и оружия. Эти требования он повторил 16 декабря.
   С 18 декабря 1918 г. по 6 апреля 1919 г. Одесса была оккупирована войсками Антанты. Этому предшествовали следующие события.
   При Скоропадском градоначальником Одессы был Мустафин, который стремился восстановить в городе дореволюционные порядки. В частности, он распустил избранную после Февральской революции городскую думу и восстановил дореволюционную городскую управу. После восстания Директории в Одессу прибыла группа членов "Российского Национального Центра" и "Совета Государственного объединения России". В Одессе обосновалось также правление "Союза земств и городов России".
   В ночь на 12 декабря 1918 г. войска Директории подошли к Одессе. Комендант города генерал Бискупский подписал с ними соглашение о сдаче Одессы без боя. Директорианцы заняли львиную часть города, и лишь незначительную часть Одессы взял под свой контроль неболь­шой французский отряд. Хотя в городе было свыше двух тысяч рос­сийских офицеров, они не оказали Директории никакого сопротив­ления и собирались покинуть Одессу на пароходе "Саратов".
   За две недели до перехода Одессы во власть Директории в город прибыл из Екатеринодара молодой генерал, бывший военный министр Сибирского правительства Гришин-Алмазов. Он был послан Деники­ным в Яссы, застрял в Одессе и оказался свидетелем капитуляции Бискупского. Договорившись с французами, военные корабли кото­рых стояли на одесском рейде, Гришин-Алмазов приказал россий­ским офицерам, находившимся на корабле "Саратов", сойти на бе­рег и возглавил сражение за Одессу. В течение одного дня, потеряв 20 человек, российские офицеры выбили директорианцев из города.
   Сразу же после этих событий, 17 декабря в Одессе высадилась 156-я французская пехотная дивизия. На следующий день ее командир гене­рал Бориус опубликовал декларацию о том, что он берет Одессу под свое покровительство и назначает Гришина-Алмазова одесским губер­натором (В. И. Гурко. Политическое положение на Украине при гет­мане, статья в "Архив русской революции", т. 15, Берлин, 1924)"
   20 декабря состоялась неофициальная встреча между генералом Бориусом и нелегально пробравшимся в Одессу генералом А. Греко­вым, который недавно был назначен командующим войсками Дирек­тории на Екатеринославщине, Херсонщине и в Таврии. На вопрос Грекова, каково отношение Антанты к Директории, Бориус ответив, что это можно будет узнать у его начальника генерала д'Ансельма, ко­торый вскоре должен прибыть в Одессу.
   Поднимая восстание против гетмана, Директория надеялась, что на этот раз Советская Россия будет уважать суверенитет Украины.
   Дело в том, что перед началом восстания против гетмана В. Винниченко вел переговоры в Киеве как с немцами, так и с руководителями советской мирной делегации X. Раковским и Д. Мануильским. Нем­цы советовали отказаться от восстания, с последними же договори­лись, что Советская Россия признает независимость и демократичес­кий строй УНР. В свою очередь, в УНР не будет преследоваться ком­мунистическая партия при условии, что она не попытается захватить власть вооруженным путем, а между УНР и Россией будет установлен товарообмен. При этом Советская Россия не возражает против нейтра­литета УНР.
   В ответ на просьбу Винниченко оказать помощь восставшим представители Советской России заявили, что значительной помощи они оказать не могут, но попытаются путем пограничных стычек немного оттянуть на себя гетманские войска.
   Но вскоре после начала восстания оказалось, что советские войска наступают на Украину со стороны Гомеля, а "на Екатеринославщине, как отметил впоследствии Винниченко, вынырнуло старое советское правительство Пятакова", разославшее во все концы Украины сообще­ние, что именно оно начало восстание против гетмана и что его войска уже заняли несколько населенных пунктов. Фактически они были захвачены армией Директории, которую большевики объявляли "контр­революционной бандой" и предписывали беспощадно расстреливать ее приверженцев.
   Такое предательство Советской России глубоко возмутило украин­ских общественно-политических деятелей, и те из них, которые преж­де готовы были сотрудничать с большевиками, теперь стали видеть в них самых опасных и коварных противников. У многих подобное по­ведение Советской России вызвало недоверие не только к большеви­кам, но и к самой идее социализма (Винниченко "Возрождение на­ции" /укр./, ч. III, стр. 158-161).
   Подготовку новой агрессии против Украины Советская Россия на­чала еще летом 1918 г., одновременно подписав соглашение с гетма­ном о прекращении войны (12 июня). Но инспирированное большеви­ками августовское восстание показало, что на Украине не существует внутренних сил, способных установить там большевистскую власть, и что для этой цели потребуется вторжение на Украину регулярных час­тей российской Красной Армии и пробольшевистских партизанских отрядов, базирующихся в южной части Курской губернии.
   С начала октября 1918 г. эти партизанские отряды почти на всем протяжении границ между Украиной и Советской Россией осуществ­ляли набеги на Украину. 11 ноября 1918 г. Германия капитулировала перед Антантой (Австро-Венгрия еще 3 ноября). Уже 13 ноября Сов­нарком РСФСР аннулировал Брестский договор и все прямо или кос­венно вытекающие из него свои обязательства. 17 ноября постановле­нием ЦК РКП(б) и Совнаркома РСФСР был образован Реввоенсовет группы войск Курского направления для боевых действий на Украине под командованием В. А. Антонова-Овсеенко. 28 ноября 1918 г. соз­дано Временное Рабоче-Крестьянское правительство Украины во гла­ве с Г. Л. Пятаковым.
   30 ноября это правительство издало декрет о создании Украинской советской армии, костяком которой стали 1-я и 2-я украинские повстанческие дивизии, сформированные в южной части Курской губернии.
   Во второй половине декабря 1918 г. Украинская советская армия и группа войск Курского направления вторглись на территорию Украи­ны "для оказания помощи украинскому пролетариату". Они продви­гались по двум направления: а) Гомель-- Чернигов -- Киев; 2) Во­рожба -- Сумы -- Харьков.
   Находясь в кольце врагов, Директория предприняла ряд мер по укреплению внутреннего положения на Украине. 8 декабря Петлюра распорядился распустить все украинские партии и организации. 22 декабря командир Осадного корпуса Е. Коновалец издал приказ расстреливать без суда и следствия всех, кто попытается вести антиправительственную пропаганду в казармах и военных лагерях. В последней декаде декабря представитель Директории в Каменец-Подольском сообщил по телефону С.Петлюре, что "каменецкие жиды-большевики, опираясь на местный гарнизон, планируют на 29 декабря выступление против Директории". С. Петлюра приказал: "Каменецкую авантюру ликвидируйте, не ожидая выступления. Виновных расстрелять и сообщить об этом населению, чтобы оно знало, что никакой анархии мы не допустим". 2 января 1919г. С. Петлюра издал приказ N 18, которым, в частности, предписывалось высылать за пределы УНР членов семей враждебных агитаторов и счи­тать шпионами лиц, не являющихся гражданами УНР, у которых будут обнаружены фальшивые документы. В приказе по военному министер­ству от 15 января 1919 года говорилось, что члены семей дезертиров и предателей будут высланы за пределы УНР.
   Представительность, а отсюда и эффективность деятельности орга­нов управления УНР в период Директории оставляли желать лучшего. В ее высшем органе, наспех созданной в конспиративных условиях Директории, не были представлены центральное и левое крыло самой массовой украинской партии УПСР, ни левое, ни правое крыло УСДРП, ни УПСФ. В. Винниченко представлял центр УСДРП, Петлюра -- ско­рее Осадный корпус Коновальца, чем УСДРП, П. Андриевский -- УПСС, Ф. Швец -- крестьянскую "Спилку". Вряд ли профессор Швец5 был ау­тентичным представителем украинского крестьянства, а пятый член Ди­ректории А. Макаренко -- украинского рабочего класса. Директория была задумана как временный верховный орган, наделенный законодательными и исполнительными функциями. В Виннице было решено, что по переезде в Киев законодательные функции перейдут к Всеукраинскому Трудовому Конгрессу, а исполнительные -- к Раде Народных Ми­нистров. Однако, как мы видим, получилось так, что Директория практически сохранила за собой все указанные функции, а Рада Министров играла лишь роль ее аппарата.
   На призывы Директории выступить против гетмана отозвались де­сятки тысяч крестьян. На сторону Директории стали переходить под­разделения гетманской армии, а также отдельные гетманские и бывшие царские офицеры, перекрасившиеся в "самостийников". С другой сто­роны, крестьяне постепенно стали покидать армию УНР и расходиться по домам. И если к моменту вступления Директории в Киев армия УНР насчитывала свыше 100 тыс. человек, то спустя 1,5 месяца численность ее снизилась до 21,1 тысячи, из них в Киеве -- 7,7 тысячи.
   Некоторые историки объясняют оставление крестьянами директорианской армии их стремлением быть в своей деревне в тот момент, когда начнется дележ помещичьих земель, обещанный Директорией в ближай­шем будущем /Н. Полонская-Василенко/. Другие же, напротив, -- ра­зочарованием крестьян Директорией, которая не разрешает дележ по­мещичьих земель сегодня, а откладывает его на завтра, в то время, как большевики уже сейчас раздают землю /П. Христюк/.
   Как бы то ни было, массовое оставление крестьянами директорианской армии привело к явному преобладанию в ней правых элементов. В Киеве солдаты Коновальца громили рабочие учреждения, а на Лево­бережной Украине солдаты корпуса Болбочана пороли крестьян за са­мовольный дележ помещичьих земель. И те, и другие преследовали не только большевиков, но и левых эсеров и социал-демократов. В это же время, начиная с последней декады декабря 1918 г., российским белогвардейцам беспрепятственно разрешалось с оружием в руках уезжать на Дон, к генералу Деникину.
   Не имея в этот период достаточной поддержки ни среди рабочих, ни среди крестьян, ни среди интеллигенции, Директория вынуждена была опираться исключительно на армию и в первую очередь -- на Осадный корпус Коновальца. По свидетельству П. Христюка, на 6-м конгрессе УСДРП председатель Директории В. Винниченко заявил, что в конечном итоге воля Осадного корпуса является для него самым высоким и самым святым законом.
   Вот как описывает киевский период С. Гольдельман, человек, почти одинаково преданный еврейскому национальному делу, украинскому
   национальному делу и идеям социализма. Директория вошла в Киев с готовой программой, в которой провозглашались борьба против буржуазии, с одной стороны, а с другой,-- против противников украинской государственности. В частности, предписывалось перепи­сать на украинском языке все вывески и вести на этом языке все офи­циальное делопроизводство. Планировалось ввести крестьянскую диктатуру, что-то наподобие московской диктатуры пролетариата.
   "Это намерение диктаторскими методами установить власть большинства -- украинского крестьянства встретилось с самого начала с уже готовой диктатурой меньшинства -- с фактической властью киевского гарнизона, корпуса Коновальца. И эта вооруженная сила, войско сечевых стрельцов, это национально просвещенное и верное вой­ско, которое, естественно, должно было только стоять на страже глав­ных интересов государства: защиты его независимости от подлинных врагов извне и поддержки государственного авторитета внутри, стре­милась сама, минуя другую власть, собственными силами осуществ­лять государственное управление в Киеве. То же делали на местах отдельные части, комиссары и атаманы...
   Директория, большинство которой не имело ни мировоззрения во­обще, ни умения разобраться в проблемах текущего момента, ... вся была бессильна, ибо не имела за собой общественного мнения, орга­низованных сил народа, не имела за собой также войска.
   Крестьянство, которое лавиной поднялось на борьбу против гетма­на и немцев, находилось еще в процессе национальной консолидации. А поэтому, достигнув социальной цели восстания -- возвращения земли ..., -- в своем большинстве... разошлось по домам.
   Остались -- сечевики..., которые были до определенной степени, как галичане, чужеродным телом на Надднепровской Украине... Вместо то­го, чтобы предложить свои услуги суверенной нации -- поставили себя над нацией... Они решили, что Центральный Совет профсоюзов, объединяющий всех киевских рабочих,-- вредное явление, а поэтому дважды появлялись туда ночью и, как обыкновенные разбойники, уничтожали все делопроизводство, мебель, устраивая на улице из всего этого аутодафе.
   И уже зная, что Директория возмущена этим актом, что министр труда обещал расследование преступления, а Винниченко -- наказание виновных, что этому совету профсоюзов уже обещано возмещение убыт­ков в сумме около миллиона карбованцев, повторяют вновь свой ночной набег, явно вопреки намерениям своей верховной власти. Во имя своей стрелецкой идеи... расстреливали рабочих, заподозренных в большевиз­ме, работала "чрезвычайка" с участием бывших агентов царской охран­ки и ее методами, и в Яре под Киевом шла расправа, тюрьмы переполня­лись изо дня на день. Еще больше арестованных расстреливали "за по­пытку к побегу", не доводя дела даже до расследования.
   И если так вели себя дисциплинированные части, то что же должны были делать все те "коши" и "отряды", бежавшие с фронта от больше­виков в Киев и здесь работавшие так, что даже министрам было не сов­сем безопасно поздно ночью возвращаться с заседаний". [С. Гольдельман. Письма еврейского социал-демократа об Украине (к истории укра­инско-еврейских отношений) (укр.), Вена, 1921, стр. 19-20].
   Через неделю после своего вступления в Киев, 26 декабря 1918 го­да Директория опубликовала следующий состав Рады Народных Ми­нистров: 1) Председатель Рады Министров и министр иностранных дел -- В. Чеховский /у.с.-р/; 2) министр внутренних дел -- А. Мицюк /у.с.-р./; 3) министр земельных дел -- Шаповал /у.с.-д/; 4) министр ис­кусства -- Д. Антонович /у.с.-д./; 5/министр морских дел -- Н. Билинский /у. с. -с./; 6) министр народного здравия -- Б. Матюшенко /у.с.-д./; 7) министр почт и телеграфа -- И. Штефан /у.с.-р./; 8) министр продо­вольственных дел -- Б. Мартос /у.с.-д./; 9) министр торговли и про­мышленности -- С. Остапенко /правый у.с.-р./; 10) и.о. министра во­енных дел -- А. Осецкий /у.с.-с./; 11) и.о. министра народного просве­щения -- П. Холодный /у.с.-р./; 12) и.о. министра юстиции -- С. Шелухин /у.с.-ф./; 13) и.о. министра финансов -- В. Мазуренко /у.с.-д./; 14) и.о. министра труда -- Л. Михайлов /у.с.-д./; 15) управляющий Министерством путей сообщения -- П. Пилипчук /беспартийный/; 16) руководитель Управления культов -- И. Липа /позже -- у.с.-с./; 17) Государственный контролер-- П. Симонов /у.с.-с./; 18) и.о. государственного секретаря -- И. Снежко /позже у.с.-с./; 19) управляющий делами прессы и заведующий УТА /Украинское Телеграфное Агентство/ -- О. Новогорский (при гетмане этот пост занимал Дмитрий Донцов).
   Вскоре в составе Рады Министров произошли следующие изменения:
   и.о. министра просвещения стал И. Огиенко /у.с.-ф./; и.о. Государствен­ного секретаря -- М. Корчинский /у.с.-ф./, министром по еврейским де­лам -- А. Ревуцкий / "Поалей Цион"/. Несколько позже Б. Мартос был назначен министром финансов. В этом кабинете все, кроме А. Ревуцкого, -- украинцы.
   В своих "Письмах..." С. Гольдельман пишет, что Рада Министров во главе с Чеховским была органом абсолютно зависимым. Чеховский даже не был самостоятельным в выборе членов своего кабинета. Их делегиро­вали партии, принявшие участие в восстании против гетмана. Партии же посылали в Раду Министров отнюдь не лучших своих членов, ибо ува­жающие себя общественно-политические деятели не готовы были слу­жить по чужой указке. С другой стороны, утверждение членов кабинета происходило по согласованию между Директорией и главой УНС Ники­той Шаповалом. При таком анархическом правлении не удивительно, что премьер-министр и министр иностранных дел В. Чеховский узнал об объявлении войны Советской России из газет, министр народного хозяйства С. Остапенко также из газет узнал о плане национализации сахарной промышленности во время своего пребывания в Одессе в ка­честве члена украинской дипломатической миссии. Когда Остапенко вы­ехал в Одессу, глава правительства не знал о полномочиях, предостав­ленных ему Директорией.
   Итак, фактически Директория действовала без плана, без опреде­ленной направленности. Из рук вон плохо работали все министерства. Исправно "работала" только "Верховная следственная комиссия по борьбе с контрреволюцией" во главе с у.с.-д. Михаилом Ковенко. Ко­миссия эта имела неограниченные полномочия и была независима от правительства. Она в еще большей степени, чем служба безопасности Осадного корпуса, наводила ужас на киевлян. Рада Министров пять раз принимала решение с необходимости ликвидировать эту комис­сию или, по крайней мере, подчинить ее какому-нибудь министерству. Однако "высокая Директория (а более всего председатель ее В. Винниченко) упорно поддерживала ее" [П. Христюк. Заметки и материа­лы к истории украинской революции /1917-1920/, т.IV, стр.14].
  

* * *

  
   В последней декаде декабря 1918 г. и в январе 1919 г. в Киеве был проведен ряд важных политических мероприятий. Остановимся на не­которых из них.
   23 декабря 1918 г. состоялось совещание УНС. Обсуждались воп­росы о необходимости контроля над деятельностью Директории со стороны УНС, чтобы сделать эту деятельность более эффективной, и о целесообразности создания в будущем министерства по делам веро­исповеданий. Решение было принято лишь по второму вопросу.
   26 декабря была опубликована Декларация Директории о созыве Всеукраинского Трудового Конгресса. В Декларации отмечались важней­шие достижения Директории за истекший период: создание народных земельных управ, предназначенных для подготовки наделения землей малоземельных и безземельных крестьян; восстановление рабочего за­конодательства; восстановление национально-персональной автономии; учреждение комиссии для расследования репрессий, направленных про­тив крестьян гетманскими чиновниками, и т.д. Объявлялось, что Дирек­тория -- это временный верховный орган революционной эпохи. Полу­чив власть от трудового народа, она обязуется передать эту власть ему же в форме Всеукраинского Трудового Конгресса. Власть в УНР, гла­сила Декларация, должна принадлежать рабочему классу, крестьянству и трудовой интеллигенции, ибо классы земельной и промышленной бур­жуазии за семь месяцев своего господства в стране показали свою пол­ную несостоятельность. Заботясь только о своих доходах и сверхдохо­дах, они привели к дезорганизации народного хозяйства и разрухе6. По­этому эти классы должны быть отстранены от управления государством.
   В Декларации отмечалось, что принцип, по которому созывается Тру­довой Конгресс, не является совершенным. Когда возникнут благоприят­ные обстоятельства, будет созвано Всеукраинское Учредительное собра­ние. Трудовой Конгресс решит вопрос о форме власти как на местах, так и в центре. До этого Директория будет пресекать всякие попытки захвата власти явочным порядком. Директория приложит все усилия, чтобы тру­довые массы были обеспечены продуктами первой необходимости. По всей стране будут созданы комитеты по борьбе со спекуляцией, кото­рая будет пресекаться по законам военного времени. В области внеш­ней политики Директория стоит на позициях нейтралитета и мирного сосуществования с другими странами, в области внутренней поли­тики -- на позициях сотрудничества демократических сил всех наций, населяющих Украину.
   Согласно Инструкции о выборах во Всеукраинский Трудовой Кон­гресс, которая была опубликована 15 января 1919 г., в выборах могли участвовать все граждане УНР, достигшие 21 года и соответствующие трудовому принципу. Избиратели разбивались на три курии. Выбор­щики крестьянской курии избирались на уездных съездах из числа крестьян, не пользующихся для обработки своей земли постоянным наемным трудом. Участники этих съездов избирались на местных крестьянских сходках. Выборщики из рабочей курии избирали депу­татов на Конгресс на губернских рабочих съездах, в которых прини­мали участие представители фабрик, заводов, мастерских и т. д., а так­же ремесленники, не использующие наемного труда. Выборщики ку­рии трудовой интеллигенции избирали своих представителей на Кон­гресс на губернских съездах трудовой интеллигенции, в которых уча­ствовали представители работников интеллектуального труда, "кото­рые сами не эксплуатируют и не помогают другим эксплуатировать чужой труд, а также не владеют имуществом, приносящим нетрудо­вые доходы".
   Трудовой Конгресс должен состоять из 593 депутатов, из них без распределения по куриям -- 65 от ЗУНР (Восточная Галиция, Северная Буковина и Закарпатье). 528 депутатов распределялись по куриям: от крестьянства -- 377, от рабочих -- 118, от трудовой интеллигенции -- 33. С другой стороны, эти 528 депутатов распределялись по губерниям и так называемым особым съездам следующим образом: Киевщина -- 67, Харьковщина -- 65, Волынь -- 60, Подолия -- 59, Полтавщина -- 58, Черниговщина -- 54,Херсонщина -- 52, Екатеринославщина -- 45, Холмщина, Подляшье и Полесье -- 19,Таврия -- 18; Всеукраинский железнодорожный съезд -- 20; Всеукраинский почтово-телеграфный съезд -- 10, Особое представительство железнодорожников и почтови­ков в рамках рабочей курии мотивировалось их особыми заслугами в
   борьбе против гетманщины.
   10-12 января 1919 г. в Киеве состоялся 6-й съезд УСДРП, на кото­ром присутствовали 35 делегатов с решающим голосом и 26 -- с со­вещательным. Председателем Президиума был избран Д. Антонович7.
   Выступая от имени левого крыла УСДРП, один из ее лидеров А. Песоцкий заявил, что Директорию и предстоящий Трудовой Конгресс следует рассматривать лишь как временные этапы на пути к постоян­ной власти -- Советам рабочих и крестьянских депутатов. Он призвал партию прийти к взаимопониманию с Советской Россией, чтобы вме­сте с ней вести борьбу против Краснова на Дону и Антанты в Одессе.
   Основной доклад против этой линии сделал Н. Порш. В частности, он заявил, что время для социалистической революции пока не насту­пило, что российские коммунисты обанкротились в своей попытке со­здать социалистическую республику, что надежный выход для укра­инской революции -- не диктатура пролетариата, а дальнейшее прод­вижение к демократии, ибо смешно говорить о диктатуре пролетариа­та в стране, где процент национального пролетариата ничтожен. Дик­татура города над деревней обречена на крах, как это происходит в Советской. России. Диктатура же деревни -- это диктатура мелкой буржуазии, что менее всего возможно и желательно. Настоящая социа­листическая революция начнется не в Восточной Европе, а где-то на Западе -- в Германии, Франции, Англии или в США.
   Затем выступил глава Директории В. Винниченко. Солидаризируясь в основном с Поршем, он сказал, что, будучи марксистом, обязан про­водить конкретный анализ в конкретных обстоятельствах. Обстоятель­ства же на Украине иные, чем в России. Пролетариату надо решать не только классовые, но и национальные проблемы. И пока он не изле­чится от своей национальной неполноценности, добившись государ­ственной суверенности, он не сможет полноценно решить и классовые проблемы. Винниченко отметил, что принимаемый ныне земельный закон ограничивает земледельцев пятнадцатью десятинами фактиче­ского землепользования. Именно землепользования, а не землевладе­ния, ибо он запрещает продавать землю или передавать ее по наслед­ству. Этим фактически осуществляется национализация всей земли и определенный отход от капитализма. От этого шага до осуществления идеалов социалистической демократии еще очень далеко, ибо пользова­ние землей трудовым крестьянством будет осуществляться капитали­стическим способом. При существующих обстоятельствах -- это един­ственно реальное мероприятие в правильном направлении. "Мы преж­де всего -- социалисты, а первым условием установления социализма есть захват власти с учетом обстоятельств. Я не считаю, что социаль­ную революцию обязательно должны проводить совдепы. Вспомните, только в чьих руках не были у нас Совдепы: вначале меньшевики, за­тем -- большевики, затем -- демобилизованные деклассированные солдаты, затем -- коммунисты. Осталось лишь вспомнить, что у нас действительной реальной силой является крестьянство Украины. В чьих же руках должна быть власть? А в качестве мелкобуржуазного слоя крестьянство надо уничтожить и преобразовать его в трудовое крестьянство. Разве противоречат социальной революции крестьяне, имеющие в своем землепользовании 15 десятин? Противоречат ли та­кие крестьяне социалистическим реформам? Нет! Они только будут помогать. Наша задача: строя на этом новое крестьянство, втянуть его в нашу социально-национальную революцию. Дальше. Мы -- государ­ственники-националисты, мы как национальная особь, не хотим умирать, или подвергаться болезненному экспериментированию. Это мы всегда должны иметь в виду. При современных условиях мы должны опираться на преобладающую реальность -- на крестьянство. Дикта­тура пролетариата на Украине означала бы диктатуру над крестьянством, диктатуру ничтожного меньшинства над подавляющим боль­шинством. А это ни к чему хорошему не приведет".
   Сообщив съезду о большевистской агрессии против УНР и об обме­не радиограммами между Чеховским и Чичериным /см. ниже/, Вин­ниченко заявил, что взаимопонимание с Советской Россией не такое простое дело, как это считает левое крыло партии.
   Завершая свое выступление, Винниченко сказал: "Короче: база -- крестьянство, и нам надо позаботиться, чтобы деревня не стала мелко­буржуазной силой; надо вырабатывать из нее пролетарскую массу; на­до ориентироваться на западный высокоорганизованный пролетариат, а ни в коем случае не на отсталый российский. Ибо, когда мы свяжемся с ним, русские большевики нас расколют, раздавят, отторгнут от власти нашу силу. Тут тогда будет диктатура Пятаковых, Антоновых и им по­добных. Мы должны опираться только на свою силу. Силу эту мы дол­жны получить, если действительно выросла она своя, пролетарская, де­мократическая за год революционной борьбы. И если же ее в действи­тельности нет, то и государства демократического у нас не будет, социалистического -- тем более" ["Робитныча газета",16/1-1919 г.]
   В отличие от В. Винниченко, В. Чеховский энергично высказался за советскую систему, подчеркнув, что большевизм ничего общего с Советами не имеет, и что большевики -- самые крайние антисовет­чики. Он заявил, что в революционное время парламенты действуют на руку буржуазии. "Нам нужны Советы без террора и насилия. Нам не по пути ни с Антантой, ни с империалистической всемирной рево­люцией на штыках китайцев",-- заявил В. Чеховский.
   Возражая ему, Михаил Ткаченко сказал, что классовая борьба жесто­ка, и иногда приходится действовать большевистскими методами. Наше отличие от большевиков должно быть не в том, что мы антисоветчи­ки, и не в том, что мы придерживаемся принципа непротивления злу насилием, а в том, что мы не игнорируем национального момента.
   Большинство делегатов съезда поддержало линию Винниченко -- Порша. Была принята резолюция, разработанная лидерами Екатеринославской группы Исааком Мазепой и Панасом Феденко, суть которой сводилась к следующему:
   1) У каждой страны -- специфический ход революции;
   2) Специфика украинской революции в том, что ее движущей си­лой является крестьянский класс;
   3) В силу слабого развития промышленности Украины и немногочисленности украинского пролетариата он не имеет права брать власть в свои руки;
   4) В стране должна господствовать трудовая демократия, то есть союз рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции;
   5) Процесс социализации во всех отраслях народного хозяйства должен проходить в медленном темпе, с величайшей осторожностью. До проведения настоящих социалистических преобразований необ­ходимо провести в первую очередь общедемократические преобразования. Без завершения последних невозможен переход к соци­ализму.
   6) Постоянным органом общедемократических преобразований должен быть парламент, избираемый всеми гражданами страны. Но в настоящее время необходимо срочно созвать временный законо­дательный орган -- Всеукраинский Трудовой Конгресс. До его со­зыва верховная власть в стране полностью принадлежит Директо­рии;
   7) Необходимо в ближайшее время провести перевыборы земских органов самоуправления. До проведения таких выборов власть на мес­тах осуществляется комиссарами, избираемыми трудовыми радами и утверждаемыми правительством.
   Съезд высказался за завершение социалистических реформ, начатых еще Центральной Радой. Он осудил агрессию Советской России и Ан­танты против УНР.
   В ЦК УСДРП были избраны П. Бензя, Бухановский, И.. Викул, И. Гермайзе, Еремеев, Ковальский, Литвиненко, И. Мазепа, Н. Порш, И. Романченко, Г. Третьяк, П. Феденко. Кандидатами в члены ЦК УСДРП избрали Винниченко, Чеховского, Матюшенко, П. Дедушка и Василия Мазуренко.
   6-й съезд УСДРП декларировал объединение УСДРП и Галицийской УСДП, в связи с чем в ЦК были введены С. Витык и А. Беспалко. В связи с положением на фронте Петлюра на съезде не присутствовал. 13 января он встретился с членами ЦК и сказал, что полностью присоединяется к решению съезда. [И. Мазепа. "В огне и буре революции", кн. I, стр. 77-82]
   Когда большинство делегатов съезда УСДРП отвергло платформу левого крыла партии, его представители в знак протеста покинули зал заседаний. Вечером 12 января они собрались на совещание, на котором решили оформиться в рамках УСДРП как фракция "независимых" с собственной политической тактикой и организационным центром. Среди ведущих деятелей фракции были Н. Ткаченко, М. Авдиенко, Ю. Мазуренко, А. Песоцкий, Драгомирецкий. 13 января состоялось второе сове­щание фракции. Были приняты текст "Учредительной декларации" и ре­шение издавать свой орган "Червоный прапор" ("Красное знамя"), кото­рый начал выходить с 22 января 1919 г.
   В декларации, в частности, отмечались различия между позициями большинства УСДРП и фракцией "независимцев": а) Трудовым радам в программах первых противостояли Советы рабочих и крестьянских депутатов у вторых; б) демократизму -- диктатура пролетариата и беднейшего крестьянства; в) децентрализации -- централизм; г) аполитичности армии -- политически сознательная армия, посылающая своих представителей во все органы власти.
   В связи с предпоследним пунктом отмечалось, что без сильной цен­тральной власти невозможна реализация социалистических преобра­зований. А в связи с последним пунктом разногласий оговаривалось, что в областях стратегической, тактической и оперативной армия дол­жна быть единой и строго подчиняться своему командованию. В Дек­ларации выражалась уверенность, что неукраинский пролетариат ос­вободится от влияния московского пролетариата и перейдет на пози­ции местного, украинского рабочего класса, с которым его связывают общие интересы.
   Фракция "независимцев" декларировала проведение на Украине радикальных социалистических преобразований, осуществляемых постепенно, планомерно, конституционным путем, а не так, как это происходило и происходит в Советской России. Фракция стояла за друж­бу и сотрудничество между Советской Россией и УНР при условии взаимного уважения суверенитета и невмешательства во внутренние дела друг друга.
   Отмежевываясь от центра и правого крыла УСДРП, левые у.с.-д. в де­кабре 1918 г. и в январе-феврале 1919 г. еще более резко отмежевались от большевиков. КП(б)У они называли организацией неукраинской, антидемократической, борющейся не за диктатуру трудящихся, не за диктатуру пролетариата, а за диктатуру группы людей как над пролетариатом, так и над всем народом в целом. Проведение большевиками социалистических преобразований в России было осуществлено топорным способом. Оно привело к разрухе и гражданской войне. Но если в де­кабре 1918 г., отмечая двуличность большевиков, нарушение ими да­же своих принципов, например, в области права наций на самоопреде­ление, и напоминая об их коварном вторжении на Украину в начале 1918 г., левые у.с.-д. призывали не верить большевикам, то уже в ян­варе 1919 г., когда ребром была поставлена дилемма "Антанта или Москва", они высказались за союз с последней, опасаясь реставрации старых порядков в случае победы Антанты и надеясь, что отныне Москва, умудренная горьким опытом, в своих же интересах будет лояльной по отношению к Украине.
   14-15 января 1919 г. в Киеве состоялось совещание Исполкома Всеукраинской Рады крестьянских депутатов. Высоко оценив роль Директории в деле свержения гетмана, оно осудило ее за отсутствие социальных преобразований, особенно в деревне, за опору на военную силу, игнори­рование крестьянско-рабочих органов власти, а во многих случаях -- и разгоне. Совещание предупредило Директорию о серьезных послед­ствиях игнорирования пожеланий крестьянства и напомнило о кресть­янских восстаниях против Директории на Черниговщине, Полтавщине, Харьковщине и частично на Екатеринославщине.
   Совещание отметило, что Всеукраинский Трудовой Конгресс, со­зываемый Директорией, вряд ли будет в состоянии решить социаль­ные проблемы страны в условиях фактически военной диктатуры. Со­вещание высказалось за передачу власти на местах Советам крестьян­ских и рабочих депутатов. Власть на местах должна принадлежать им, а не комиссарам Директории, а в центре -- Всеукраинскому Совету крестьянских и рабочих депутатов.
   В январе 1919 г. из украинских социалистических партий Директо­рию поддерживали правое крыло и центр не только УСДРП, но и УПСР. Причем среди радикальной части центра УПСР нередко раз­давалась критика в адрес Директории. "Независимцы" колебались, а боротьбисты (левое крыло УПСР) относились к Директории враж­дебно. Российские социалистические партии на Украине к Директо­рии относились отрицательно. Правые (меньшевики, правые эсеры, народные социалисты) были за сохранение единой России, левые же /большевики, левые эсеры, меньшевики-интернационалисты) были в оппозиции к Директории главным образом из-за ее социально-экономической политики и отказа от советской формы правления.
   Из еврейских партий Директорию поддерживало лишь правое кры­ло "Поалей Цион", представившее кандидатуру А. Ревуцкого на пост министра по еврейским делам. Все же остальные еврейские социали­стические партии ставили своими условиями поддержки Директории изменение ее политики по отношению к рабочему классу и принятие решительных мер по пресечению еврейских погромов. ЦК Бунда при­нял резолюцию в пользу советской формы власти, что привело к вы­ходу из партии ее правого крыла. Аналогичное решение было принято на конференции партии "Фарейникте".
   В середине января 1919 г. в Киеве состоялось совещание социалистических партий, оппозиционных, но пока еще не враждебных Директории. В нем приняли участие представители "независимцев", меньшевиков-интернационалистов, Бунда, "Фарейникте" и "Поалей Цион". Было принято решение о необходимости преодоления межна­циональной вражды, о дальнейших контактах между партиями, уча­ствовавшими в совещании, для выработки общей тактики как по отно­шению к Директории, так и к большевикам. Политика Директории подвергалась резкой критике и раздавались голоса о целесообразности перехода на сторону большевиков.
   Выступивший на совещании А.Ревуцкий заявил, "что независимо от заслуженной критики, независимо от досадных обстоятельств, долг социалистических партий на Украине -- это стать на путь исторических задач пролетариата, ориентироваться не на победителей момента -- большевиков и не на безвозвратное прошлое -- единую Россию Керен­ского, а на неминуемое возрождение украинского народа. А поэтому призывал он идти к власти всех социалистов всех партий и создавать государство таким, каким оно должно быть, а не таким, как оно теперь выглядит благодаря случайно сложившейся ситуации". [С. Гольдельман. "Письма...", стр.223].
   Никаких политических результатов это совещание не имело.
   16 января 1919 г. в Киеве состоялось "Государственное совещание", на котором присутствовали члены Директории, члены правительства,
   представители УСДРП (правые и центр), УСДРП (центр), УПСС, Крестьянского союза и сечевых стрельцов. От имени последних Осип Назарук и Юлиан Чайковский потребовали заменить Директорию воен­ной диктатурой в форме триумвирата: С. Петлюра, Е. Коновалец и А. Мельник. Это предложение было с возмущением отвергнуто боль­шинством совещания.
   Лидер Крестьянского союза А. Янко заявил, что если на Украине возникнет потребностью в диктатуре, то это должна будет быть дик­татура крестьянства, но надо стремиться не к диктатуре, а к демокра­тической власти Советов крестьянских и рабочих депутатов. Эту точ­ку зрения поддержал Никита Шаповал.
   Некоторые представители УСДРП и УПСР высказались за передачу власти предстоящему Трудовому Конгрессу. Представители правого крыла УСДРП заявили, что Трудовой Конгресс может играть только совещательную роль, ведущая же роль должна принадлежать Директории. За диктатуру Директории однозначно высказались представители УПСС. В конечном итоге решили, что все должно оставаться по-старому.
   Предварительное заседание Всеукраинского Трудового Конгресса состоялось 22 января 1919 г. в здании киевского оперного театра. На конгрессе присутствовало около 400 делегатов, из них около 150 от УПСР и Крестьянского союза, до 50 от УПСФ, УПСС и близкой к ней УНРП (Украинская народно-республиканская партия), около 40 -- от УСДРП /правые и центр/, 36 -- от ЗУНР.
   В делегации ЗУНР были социал-демократы, крестьянские радикалы и национал-демократы. Возглавлял ее заместитель председателя Нацио­нальной Рады Лев Бачинский, среди ее членов были такие видные деятели, как крестьянские радикалы -- писатель Василь Стефаник и полковник В. Витовский, а также правый социал-демократ Семен Витык. Абсолютное большинство этой делегации по существу не признавало трудового принципа и стояло на позициях чистого парламентаризма (т.е. всеобщего избирательного права без всяких ограничений). Они прибыли в Киев еще 16 января для оформления деталей Фастовского соглашения и повстречались с представителями разных партий и организаций. Эти контакты имели значительное влияние на депутатов от Крестьянского союза, и если до этого большинство из них резко отрицательно относилось к Директории, то после встречи с галичанами они изменили свое отношение.
   Делегаты от УПСР и Крестьянского Союза, которые почти все были эсерами, будучи многочисленной фракцией, могли бы претендовать на пост председателя Президиума Конгресса.
   Однако среди них было три течения: левые (боротьбисты), стоявшие за Советы крестьянских и рабочих депутатов и за союз с Советской Рос­сией; центр, отстаивавший трудовые рады и союз с Советской Россией; правые -- сторонники чистого парламентаризма и союза с Антантой. Представители этих течений не нашли общего языка, и поэтому предсе­дателем Президиума Конгресса был избран С. Витык. Членами Прези­диума стали Д. Одрина от Крестьянского союза и Э. Парух от ЗУНР. Од­но место в Президиуме предназначалось для представителя левых укра­инских партий, однако они отказались от него.
   Самыми активными на Конгрессе были фракция УСДРП (без левых) и блок западноукраинских партий. Вместе с правым крылом УПСР и большинством депутатов от Крестьянского союза они образовали доми­нирующий блок, который определил почти все решения Конгресса. Лю­бопытно, что размещение депутатов в зале соответствовало их отноше­нию к политике Директории. На самом правом фланге сидели депутаты от ЗУНР, дальше, ближе к середине,-- депутаты от УСДРП /правые и центр/, УПСС, УПСФ и правого крыла УПСР. В центре сидели предста­вители Крестьянского союза и центра УПСР, левее -- русские и еврей­ские социалисты (кроме бундовцев), а левее от них бундовцы, бороть­бисты и "независимцы". Отношения между левыми и правыми были очень обостренными.
   На вечернем заседании секретарь Галицийской делегации Степан Витвицкий зачитал текст Фастовского соглашения от 1 декабря 1918 г. и Львовское постановление Народной Рады ЗУНР от 3 января 1919 г.. Затем секретарь Конгресса В. Злотчанский прочел Универсал Собор­ности Украины от 22 января 1919 г. о воссоединении УНР и ЗУНР. Пос­ледняя становилась Западной автономной областью УНР (ЗОУНР).
   24 января 1919 г. Всеукраинский Трудовой Конгресс ратифициро­вал закон о национально-персональной автономии. 25 января Дирек­тория и правительство УНР отчитались перед депутатами Конгресса о проделанной ими работе. Центральное место на заседании занял док­лад В. Винниченко. В нем, в частности, говорилось о причинах восста­ния против гетмана, об образовании Директории, о ходе восстания, о том, как украинские большевики приписали себе заслугу победы над гет­маном, об агрессии Советской России против УНР, о распространяемой киевскими большевиками фальшивке, якобы в Одессе представители Директории генералы Греков и Матвеев, представители Добровольче­ской армии генерал Гришин-Алмазов и контр-адмирал Ненюков, пред­ставители Франции генералы д'Ансельм и Бориус подписали соглаше­ние, согласно которому армия УНР и польская армия будут подчинены командованию войск Антанты для совместных действий против больше­виков, после победы над которыми Украина войдет во Всероссийскую Федерацию.
   Из выступлений В. Винниченко и В. Чеховского следовало, что с большевиками надо бороться, но на Антанту нечего надеяться. Выступивший вслед за ними генерал А. Греков однозначно высказался за союз с Антантой.
   26 января перед Конгрессом выступили головной атаман С. Петлюра и командир Осадного корпуса Е. Коновалец. Они призвали депута­тов не падать духом, верить в свои силы и с оружием в руках защи­щать независимость Украины. После этого начались выступления представителей различных фракций, завершившиеся 27 января. Наи­больший интерес вызвали резолюции, зачитанные от имени Центра УПСР Николаем Любинским, от "независимцев" Зиновьевым (имя не­известно) и от фракции УСДРП (без левых) Исааком Мазепой.
   В резолюции Центра УПСР, в частности, говорилось, что основой государственного строительства в УНР должен стать трудовой принцип. Органами местного самоуправления должны быть сельские, волостные, уездные и губернские полноправные трудовые рады, высшим законодательным органом народной власти на Украине -- Всеукраинский Трудо­вой Конгресс, а исполнительной -- ответственная перед ним Рада Народных Комиссаров. Незамедлительно следует завершить социализацию земли, национализацию железных дорог и крупных промышленных предприятий. В войне Антанты с Советской Россией УНР должна занять нейтральную позицию, будучи в то же время готовой дать достойный отпор любой попытке нарушить ее суверенитет. Армия УНР остается вне политики. По вопросу о верховном органе УНР в промежутке между сессиями Трудового Конгресса Центр УПСР представил два варианта: а) таковым и впредь будет Директория (позиция большинства); б) таковым станет "Малый Трудовой Конгресс" в составе 41 человека, избранных на последней сессии Трудового Конгресса (позиция группы Аркадия Степаненко).
   В резолюции, зачитанной Зиновьевым, речь шла о том, что Дирек­тория свою положительную роль сыграла. Теперь она должна пере­дать власть Всеукраинскому Трудовому Конгрессу, который, в свою очередь, передаст ее Всеукраинской Раде рабочих и крестьянских де­путатов. Украинская национальная революция неизбежно перерастет в социалистическую в рамках общей тенденции к мировой социали­стической революции. Надо установить мир с Советской Россией при условии немедленного вывода всех её войск с территории УНР и не­вмешательства впредь во внутренние дела Украины. Вслед за заклю­чением мира с Советской Россией следует развернуть совместную борьбу против войск Антанты.
   С подобной платформой выступили боротьбист Корней Тараненко и бундовец Моше Рафес8.
   Декларацию фракции УСДРП (без левого крыла) выработали Исаак Мазепа и Панас Феденко. Признавая конечной целью развития общества социализм, фракция УСДРП не считала задачу построения социалистического общества на Украине злободневной, поскольку еще не настало вре­мя проводить социализацию земли и устанавливать пролетарскую дикта­туру рад рабочих и крестьянских депутатов, тем более, что пролетариат составляет ничтожный процент трудящихся Украины. Государственное строительство должно базироваться как в центре, так и на местах на уч­реждениях, избираемых всем населением республики, а не только рабо­чими и крестьянами. Не диктатура пролетариата, а всеобщая демократия. Учитывая, что страна находится в состоянии войны, партия призывает до созыва Всеукраинского Учредительного собрания оставить верховную власть в руках Директории с введением в нее представителя Западной Украины. Нынешний Всеукраинский Конгресс трудового народа должен оставить после себя постоянно работающие комиссии с контрольными функциями: земельную, административно-политическую, международ­ную, финансовую, военную, народного просвещения, коммуникаций и труда. До выборов новых органов самоуправления власть на местах дол­жны осуществлять комиссары Директории, которые должны работать в тесном контакте и под контролем местных рад, составленных по принципу пропорционального представительства крестьян и рабочих.
   Фракция УСДРП заявила, что надо ликвидировать остатки поме­щичьего строя, осуществить земельную реформу в интересах проле­тариата и крестьянства Украины, а также проводить чистку государ­ственного аппарата от контрреволюционных и антигосударственных элементов. Правительство должно охранять гражданские права всех граждан страны и "приложить все усилия к тому, чтобы стало невоз­можным повторение творимых контрреволюционерами еврейских по­громов". Необходимо провести национализацию железных дорог и крупной промышленности, в будущем армия должна строиться на милицейской основе, но в настоящее время для обороны УНР необ­ходима сильная регулярная армия.
   Фракция УСДРП настаивала на том, что считает невозможным со­юз УНР с империалистической Антантой и протестует против вмеша­тельства иностранцев во внутренние дела Украины. С другой сторо­ны, агрессия Советской России, донского казачества и Добровольче­ской армии против Приднепровской Украины, агрессия Польши про­тив Украинской Галиции и Румынии против Северной Буковины и ук­раинской части Бессарабии ставят на повестку дня мобилизацию всех сил страны для вооруженного отпора агрессорам.
   "Именем организованного украинского пролетариата фракция УСДРП обращается к правительству Директории с призывом предпринять самые решительные меры к тому, чтобы ни одна капли крови украинского на­рода не пролилась зря. Стремясь к согласию с чужими народами, прави­тельство УНР должно выше всего ставить согласие с украинским наро­дом. При этом никогда, ни под угрозой, ни из-за привлекательных, заман­чивых обещаний со стороны другого государства оно не должно изменять своего демократического и социалистического направления, ориентируясь исключительно на интересы трудовых масс украинского народа".
   Под влиянием секретаря ЦК УСДРП Исаака Мазепы представители УПСС и УПСФ выработали декларацию по внутренним вопросам, близ­кую к декларации УСДРП. Что же касается внешней политики, декла­рации этих партий совпадали с точкой зрения военного министра А. Грекова, видевшего выход из создавшегося положения в союзе с Антантой.
   Конгресс закончил свою работу 28 января 1919 г. принятием ре­золюции, представляющей собой компромисс между платформами УСДРП и центра УПСР, которую зачитал у. с.-р. С. Бачинский. Суть её сводилась к следующему:
   1. Конгресс выражает благодарность Директории за проделанную работу.
   2. Учитывая крайне критическое военное положение Киева, Конг­ресс прекращает свою работу и выделяет из своего состава следую­щие комиссии с законно-подготовительными и контрольными фун­кциями: а) по обороне государства; б) по земледелию; в) по бюджету; г) по иностранные делам; д)по продовольственным делам; е)по вопро­сам культуры и просвещения. Указанные комиссии должны подгото­вить работу следующего Всеукраинского Трудового Конгресса. Общий состав комиссий образуется путем выборов по принципу пропорцио­нального представительства от всех фракций Конгресса из расчета: один представитель на пятнадцать депутатов Конгресса. Дальнейшее распределение отобранных депутатов по комиссиям определяется на общем заседании всех комиссий (таким образом, совокупностью ука­занных комиссий был подменен полномочный "Малый Трудовой Конгресс", предложенный Аркадием Степаненко).
   3. Учитывая чрезвычайное положение республики, её верховным органом продолжает оставаться Директория, дополненная представи­телем от ЗУНР (таковым стал Е. Петрушевич).
   4. Исполнительной властью УНР является Рада Народных Минист­ров, образуемая Директорией в промежутке между сессиями Всеукра­инского Трудового Конгресса.
   5. Директория подотчетна перед ближайшим съездом Украинского Трудового Конгресса.
   6. Президиум Всеукраинского Трудового Конгресса по договорен­ности с Директорией в ближайшее время, когда возникнут возможно­сти для нормальной работы, созывает очередную сессию Конгресса.
   7. Конгресс высказывается против диктатуры пролетариата на Ук­раине и за парламентарную демократию. Правительство УНР вместе с законодательными комиссиями должно подготовить закон о выборах во Всенародный парламент Великой Соборной Украинской Республики.
   8. На основе всеобщих выборов будут созваны новые органы мест­ного самоуправления, которые, взяв власть на местах, будут осущест­влять указания Директории под контролем местных трудовых рад, из­бранных пропорционально крестьянами и рабочими (как прежде УПСР требовала полновластия трудовых рад).
   9.УНР придерживается принципа нейтралитета, но будет бороться за освобождение земель, аннексированных русскими, поляками и ру­мынами.
   10. На базе своих постановлений Конгресс издает Универсал к украинскому народу и ноту к народам всех стран мира.
   Не дожидаясь голосования по этой резолюции, сторонники власти Советов рабочих и крестьянских депутатов -- "независимцы", боротьбисты, меньшевики-интернационалисты и бундовцы -- покинули зал заседаний, заявив, что конгресс созван в ненормальных условиях и не полномочен говорить от имени трудового народа.
   На 24 января 1919 г. был назначен 5-й съезд УПСР. Поскольку на него приехало всего 53 делегата, причем все они были из Правобе­режной Украины, так как Левобережная была в основном занята боль­шевиками, решено было собрание этих делегатов назвать не съездом, а конференцией.
   Конференция УПСР состоялась сразу же по завершении работы Всеукраинского Трудового Конгресса. Докладчиком от оргкомитета конференции был И. Лизаневский, активное участие в работе конференции принимал М. Грушевский. Был избран ЦК партии, куда вошли И. Лизаневский, Н. Любинский, Миколайчук, Д. Одрина, И. Петренко, Арк. Степаненко, И. Чеснок, А. Щадилов. Кандидатом в члены ЦК избран Вс. Голубович. Конференция высказалась за власть Советов рабочих и крестьянских депутатов на Украине. В этих Советах не должно быть ни абсо­лютного преобладания рабочих, как это предусматривали большевики, ни предоставления рабочим, по крайней мере, трети мест в Советах, как предлагали "независимцы". Состав должен быть пропорционален числу крестьян и рабочих9.
   В войне между Антантой и Советской Россией Директория хотела бы занять позицию нейтралитета. Причем Петлюра предпочитал нейтрали­тет, дружественный к Антанте, а Винниченко и председатель Рады На­родных Министров Чеховский -- дружественный по отношению к Со­ветской России. Однако ни Советская Россия, ни Антанта не считались " независимостью и нейтралитетом Украины. С конца 1918 года готови­лось наступление на Украину подразделений Красной Армии. Во многих из этих подразделений значительный процент составляли солдаты украинского происхождения, однако самыми надежными были интернацио­нальные коммунистические батальоны, укомплектованные из китайцев, латышей, мадьяр, немцев, румын и евреев. Это воспринималось многими директорианскими солдатами, как факт, что им приходится бороться, главным образом, против "жидов" и нанятых москалями китайцев и ла­тышей. Продвижению советских войск в значительной степени способ­ствовали антидиректорианские выступления крестьян в селах, организу­емые боротьбистами и "независимцами", а также выступления рабочих в городах и местечках, организуемые подпольными большевистскими рев­комами.
   В связи с агрессией Советской России против УНР 31 декабря 1918 года, а также 3 и 4 января 1919 г. Киев направил Москве радиограмму с выражением резкого протеста. 6 января в Киеве была получена от­ветная радиограмма наркома иностранных дел РСФСР Г. Чичерина на имя министра иностранных дел В. Чеховского. В ней утверждалось, что указанные в радиограмме из Киева войска Советской России на Украину не продвигаются и даже близко от нее не находятся. Воен­ные действия на Украине в настоящее время происходят между вой­сками Директории и советского правительства Украины, которое, мол, совершенно независимо от Советской России. Между Украиной и Со­ветской Россией в настоящее время нет никаких военных стычек. Со­ветскому правительству известны факты подавления Директорией со­ветов рабочих и крестьянских депутатов, разгон рабочих и крестьян­ских съездов и отправки телеграмм Антанте о готовности Директории бороться с большевиками как внутри, так и за пределами Украины. Правительство Советской России рассматривает обвинение его в аг­рессии против Украины, как клевету. Оно стоит за самостоятельность Украины. Еще весной 1918 г. оно послало своё приветствие вновь образованному правительству УНР. Политика УНР относительно дер­жав Антанты напоминает политику Центральной Рады по отношению к странам Четверного союза, приведшую к порабощению страны. Рос­сийское правительство готово принять в Москве представителя УНР при двух условиях: а) правительство Директории прекратит подавле­ние прав рабочих и крестьян; б) оно изменит свою политику по отно­шению к Антанте. Комментируя радиограмму Чичерина, Винниченко
   подытоживает: утверждения, что войска Советской России не насту­пают на Украину, что Директории следовало бы помириться с рабо­чими и крестьянами Украины, верны; что же касается верноподдан­нической телеграммы командованию антантовских войск, то она была послана атаманом П. Болбочаном без ведома Директории ["Возрождение нации", ч. Ш,.стр.208-210].
   В день получения в Киеве возмутительной радиограммы Чичерина Г. Пятаков в Харькове, занятом Красной Армией 3 января, провоз­гласил Украину Социалистической Советской Республикой. Все это склонило Директорию и правительство УНР к мысли, что бесполезно искать взаимопонимания с Советской Россией, а следует обратиться к Антанте с просьбой оказать украинской армии помощь оружием, бое­припасами, медикаментами, чтобы дать ей возможности отразить аг­рессию московских большевиков.
   Для переговоров с Антантой Винниченко решил послать в Одессу дипломатическую миссию во главе с генералом А. Грековым, который лишь недавно по собственной инициативе встречался с представите­лями французского командования. 10 января Винниченко вызвал Гре­кова, на днях принявшего пост военного министра у подавшего в от­ставку генерала А. Осецкого, сообщил ему о возложенной на него мис­сии, велел временно оставить министерские дела и немедленно вые­хать в Одессу. Вечером того же дня Греков и заместитель министра иностранных дел Артем Галип отбыли из Киева в Одессу, где к ним должен был присоединиться генерал Матвеев.
   А за день до этого, 9 января 1919 г. из Киева был отправлен ответ Чичерину. В нем выражалось возмущение тем, что Советское прави­тельство грубо вмешивается во внутренние дела Украины и нагло от­рицает факт своей агрессии против неё. Отмечалось, что на Украине 85 процентов населения составляют крестьянство, рабочие и трудовая интеллигенция, и поэтому на Украине власть должна принадлежать трудовым радам, а не советам рабочих и крестьянских депутатов, под которыми Москва подразумевает именно большевистские советы. В лучшем случае такие советы отражали бы волю 4 процентов населе­ния Украины, преимущественно неукраинцев. Подобного рода власть облегчала бы Советской России захват Украины, и украинский народ согласиться на это не может. Директория предлагает советскому правительству в течение 48 часов ответить на следующие вопросы:
   1) Согласно ли правительство РСФСР прекратить агрессию против УНР?
   2) Если согласно, то обязуется ли оно в ближайший срок вывести все свои войска с территории Украины? При положительном ответе на эти вопросы правительство УНР готово вступать в переговоры с правитель­ством РСФСР. В случае отрицательного ответа или отсутствия ответа правительство УНР будет считать, что ему объявлена правительством РСФСР война со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   В ответной радиограмме от 10 января на адрес Чеховского Чичерин выразил возмущение "клеветническими" утверждениями Директории, содержащимися в радиограмме от 9 января. Тем нет менее он предло­жил прислать в Москву делегацию УНР для мирных переговоров с де­легацией РСФСР.
   По настоянию В. Чеховского это предложение было принято, и 12 января 1919 г. из Киева в Москву отбыла чрезвычайная дипломати­ческая миссия во главе с умеренным "независимцем" Семеном Мазуренко и у.с.-р. Юрием Ярославом.
   Инструкции, данные этой миссии, сводились к следующему:
   1) требовать от Советской России прекращения агрессии против УНР, полного вывода из Украины своих войск и признания на Украине той формы власти, которую определит предстоящий Всеукраинский Трудо­вой Конгресс; 2) выразить готовность к заключению наступательного союза с Советской Россией против Добровольческой армии и оборони­тельного союза по отношению к Антанте; 3) выразить готовность к ус­тановлению тесных и разносторонних экономических связей между УНР и Советской Россией.
   Было предписано вести переговоры в темпе, однако шел день за днем, но никаких вестей от Мазуренко Директория не получала.
   Тем временем командующий директорианскими войсками на Лево­бережье Петр Болбочан, обосновавшийся после оставления Харькова в Кременчуге, поручил бывшему харьковскому комиссару С. Тимошенко прибыть в Киев и потребовать от Директории однозначно стать на сто­рону Антанты и официально объявить войну Советской России. Это требование было энергично поддержано Головным атаманом С. Петлюрой, к которому незамедлительно присоединились Андриевский, Мака­ренко и Швец.
   16 января и Винниченко решил, что больше не следует ждать ответа от Мазуренко, и Советской России был направлен ультиматум -- в тече­ние 48 часов вывести все свои войска с территории Украины. Москва на этот ультиматум не реагировала, и 18 января 1919 г. Директория объяви­ла войну Советской России. Петлюра, как Головной атаман, получил чрезвычайные полномочия.
   Однако, это нисколько не спасло положения Директории. 19 января советские войска заняли Полтаву, 21 -- Луганск, 26 -- Екатеринослав, а 28 января Директория начала эвакуировать свои учреждения из Кие­ва, в который вечером 5 февраля в рамках Красной Армии вступили Богунский полк под командованием Н. Щорса и Таращанский полк во главе с В. Боженко.
   14 января 1919 г. члены директорианской дипломатической миссии встретились с прибывшим в Одессу командующим силами Антанты на территории Юго-Запада бывшей Российской империи генералом д'Ансельмом. С французской стороны на этой встрече присутствовали также генерал Бориус, начальник штаба д'Ансельма полковник Анри Фрейденберг и помощник Фрейденберга капитан Ланжерон. М. Стахов пишет, что с украинской стороны на встрече были лишь А. Греков и А. Галип. Другие авторы, в частности П. Христюк, упоминают также генерала Матвеева. Встреча эта имела преимущественно информативный харак­тер. Галип и Греков рассказали французам кое-что об украинской исто­рии, о текущем моменте, об УНР и её деятелях.
   Затем украинская делегация встречалась еще с Фрейденбергом, от которого с середины января до конца марта 1919 г. в значительной мере зависело отношение Антанты к Украине. Фрейденберг сказал, что Антанта не признает УНР, главным образом, из-за большевизма председателя Директории В. Винниченко.
   19 января Греков и Галип вернулись в Киев и доложили Директории о своих контактах с французами. Винниченко не был обескуражен полу­ченной информацией, и уже 20 января по его инициативе Директория решила послать в Одессу министра прессы и информации Осипа Назарука и министра народного хозяйства Сергея Остапенко. Эта двучлен­ная миссия получила чрезвычайные полномочия и по своему усмот­рению могла заключать с Антантой военные, политические и эконо­мические договоры при условии соблюдения суверенитета УНР и, в частности, невмешательства Антанты в аграрную политику украин­ского правительства. О. Назарук нанес еще один визит председателю Директории. Винниченко заявил, что если он является препятствием на пути к взаимопониманию между Антантой и УНР, то готов выйти из Директории. Поздно вечером 23 января 1919г. Фрейденберг принял в своей резиденции Назарука и Остапенко. Он без обиняков заявил, что предпосылкой признания УНР странами Антанты является изгнание из его руководства Винниченко и Чеховского, "как большевиков", и Петлюры, "как бандита". Когда Назарук отметил, что Петлюра за свои проантантовские симпатии сидел в немецкой тюрьме, Фрейден­берг отрезал: "Мне это известно, но с вожаком бандитов французская армия сотрудничать не будет"10.
   Кроме устранения Винниченко, Петлюры и Чеховского из руковод­ства УНР, Фрейденберг потребовал: подготовить в течение трех месяцев 300-тысячную украинскую армию для борьбы с большевиками, подчи­нить боевые действия этой армии общему командованию Антанты; в случае, если окажется недостаток в офицерах, допустить в украинскую армию российских офицеров, немедленно прекратить войну с Поль­шей; признать французский протекторат над УНР в области экономи­ческой, военной и внешнеполитической, а также французское управле­ние финансами и железными дорогами Украины; согласиться, что поли­тический статус УНР вообще и её западной автономной области в част­ности, будет определен Парижской мирной конференцией.
   Ясно, что после таких требований Назарук и Остапенко не стали подписывать с Фрейденбергом каких-либо соглашений.
   24 января они встретились с представителями США и Великобритании. Те были более вежливы, чем французы, но и они не проявляли готовности признать суверенитет УНР.
   26 января 1919г. Назарук и Остапенко вернулись в Киев. Вместе с ни­ми приехал капитан Ланжерон, которому Фрейденберг поручил тщатель­но следить за происходящим в УНР, докладывать ему о важнейших со­бытиях там и быть связным между Директорией и Французской военной ставкой в Одессе. Назарук и Остапенко нанесли визит В. Чеховскому и доложили ему о результатах своей поездки в Одессу. После этого Наза­рук встретился также с Винниченко и сказал ему, что не хотел бы боль­ше встречаться с французами, ибо не верит в положительный исход переговоров с ними.
   Несмотря ни на что, во второй половине того же дня, 26 января Винниченко и Чеховский направили в Одессу третью украинскую дипломатическую миссию во главе с заместителем министра иностранных дел Арнольдом Марголиным (у.с.-ф.) Покидая Киев, Марголин взял рекомендательные письма военного министра А. Грекова к д'Ансельму, Фрейденбергу и Энно, с которыми тот недавно встречался.
   Прибыв в Одессу, Марголин встретился с находившимися там по поручению Директории генералом Матвеевым и Артемом Галипом, а также с оппозиционно настроенным к Директории одним из лидеров УДХП С. Шрагом. Он обнаружил, что деятельность А. Галипа в Одессе очень ценна для УНР, чего нельзя сказать о деятельности генерала Матвеева, фактически являющегося "неделимцем".
   По совету С. Шрага Арнольд Марголин встретился с находившимися тогда в Одессе представителями Белоруссии, Дона и Кубани. В резуль­тате переговоров с ними Марголин составил меморандум к странам Ан­танты о срочной необходимости оказания военной помощи Украине, Белоруссии, Дону и Кубани в их борьбе с большевиками и о федеративном переустройстве России после победы над ними. От имени УНР мемо­рандум подписали А. Марголин и А. Галип, от Белоруссии -- Баханович, от Дона -- генерал Черечукин, от Кубани -- Л. Быч.
   5 февраля 1919 г. меморандум был рассмотрен представителями воен­ного командования союзников в Одессе. Ответа на него не последовало, ибо Великобритания и Франция колебались между двумя решениями: а) поддержка унитарной России, то есть Колчака, Деникина, Юдени­ча; б) Раздел Восточной Европы на сферы влияния, при котором в сферу влияния Великобритании попадают Север России (Прибалтика), Кавказ, Кубань, восточная часть Донской области, а в сферу влияния Франции -- Польша, Украина, Крым и западная часть Донской области.
   Принимая Арнольда Марголина вне связи с меморандумом четы­рех делегаций, Фрейденберг сказал, что Франция готова де-факто признать Директорию законной властью Украины по завершении Париж­ской конференции и предоставить ей военную помощь, если будут при­няты требования, изложенные им предыдущей украинской миссии. Марголин еще в меньшей мере, чем О. Назарук и С. Остапенко, был уполно­мочен принять эти требования, попирающие суверенитет УНР.
   Когда же Марголин попросил Фрейденберга выделить два француз­ских батальона для предотвращения антиеврейских эксцессов вдоль железнодорожных линий Бирзула -- Винница и Жмеринка -- Казатин, тот хладнокровно сказал, что Антанта не хочет вмешиваться во внут­ренние дела Украины. [А. Марголин. Украина и политика Антанты. Берлин, 1921].
  

В. МЕЖДУ КИЕВСКИМ И КАМЕНЕЦ - ПОДОЛЬСКИМ ПЕРИОДАМИ

/ФЕВРАЛЬ - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА МАЯ 1919 г./

  
   Эвакуацию из Киева в Винницу Директория закончила 2 февраля. 4 (или 5) февраля состоялось "Государственное совещание", на котором присутствовали члены Директории, правительства, постоянно дейст­вующих комиссий Трудового Конгресса и представители партий. Бы­ло заслушано сообщение Назарука и Остапенко об их поездке в Одес­су и зачитано переданное капитаном Ланжероном обращение Фрейденберга к Директории с предложением направить 6 февраля на стан­цию Бирзула полномочную миссию для переговоров. Хотя участники "Государственного совещания" были крайне возмущены требования­ми Фрейденберга, но ввиду непрекращающегося наступления боль­шевиков большинство высказалось за переговоры в Бирзуле.
   Новую дипломатическую миссию возглавил Сергей Остапенко /правый у.с.-р./, в неё вошли также генерал Греков /у.с.-с./, генеральный сек­ретарь УСДРП Исаак Мазепа и секретарь Трудового Конгресса Сергей Бачинский /правый у. с.-р./. Членам миссии предписывалось требовать от Антанты: признания независимости УНР и допущения ее делегации на Парижскую мирную конференцию; отказа от диктата о личном соста­ве Директории и характере её деятельности; не мешать народовластию и социальным реформам на Украине; признать автономный статус украин­ской армии, не пытаться внедрить в неё российских или польских офи­церов, разрешить держать украинского представителя при Верховном командовании вооруженными силами союзников; возвратить Украине Черноморский флот; предоставить автономию украинским колониям в Сибири и Туркестане.
   Встреча украинской делегации с полковником Фрейденбергом состоялась поздно вечером 6 февраля. Остапенко начал излагать один за другим пункты инструкции, составленной Винниченко. После прочте­ния им второго пункта Фрейденберг грубо прервал его и вновь в ос­корбительной форме потребовал изгнать из Директории Винниченко и Чеховского как большевиков. Петлюра же, заявил Фрейденберг, дол­жен по крайней мере на некоторое время притихнуть хотя бы потому, что каждый украинский бандит сегодня называет себя петлюровцем11.
   Затем Остапенко продолжил чтение инструкции. Когда он закончил, Фрейденберг уже спокойно стал отвечать. Он сказал, что Антанта рассматривает Черноморский флот как свой военный трофей и не собирает­ся возвращать его кому бы то ли было. Статус украинских колоний в Си­бири и Туркестане будет определен на Парижской мирной конференции. Фрейденберг опять повторил свои условия, выдвинутые 23 января в Одес­се, и добавил новые требования: 1) Директория должна освободить бывших министров гетманского правительства Гербеля, Рейнбота, Ржепецкого и Гаврилова, а также митрополита Антония и архиепископа Волынского Евлогия, арестованных по обвинению в преступлениях против ук­раинского народа; 2) Директория должна проводить такую социальную политику, которая не будет нарушать интересы отдельных слоев населе­ния и возбуждать социальные беспорядки. В частности, необходимо от­казаться от дальнейшей реализации аграрной реформы.
   Фрейденберг обещал, что если все эти требования будут выполнены, то Антанта окажет УНР военно-техническую помощь, поможет установить мир с Румынией и Польшей и будет поддерживать укра­инские интересы на Парижской мирной конференции.
   Выслушав Фрейденберга, члены украинской миссии удалились, что­бы обсудить его требования. Греков высказался за их принятие, осталь­ные были против.
   В тот же день, 6 февраля Директория получила радиограмму Совнаркома РСФСР, в которое сообщалось, что переговоры в Москве между делегациями РСФСР и УНР закончены. Правительство Советской России готово посредничать между Директорией и Временным рабо­че-крестьянским правительством Украины при соблюдении сле­дующих принципов: "признание Директорией советской власти на Украине; строгий нейтралитет Украины с активной обороной против войск Антанты, Деникина, Краснова и поляков; совместная борьба против контрреволюции".
   Радиограмма вызвала недоумение и глубокое неудовлетворение чле­нов Директории и Рады Народных Министров: она мало вязалась с инст­рукцией, данной Семену Мазуренко. В частности, ему никто не поручал просить Москву быть посредником между суверенной Директорией и марионеточным харьковским правительством12.
   7 февраля 1919 г., учитывая тяжелое положение на всех фронтах и неудовлетворительный исход московских переговоров, Директория ре­шила принять в основном требования Фрейденберга, несмотря на их ультимативный характер. Директория удовлетворила просьбу В. Чеховского об отставке, которую он подал еще в Киеве в последней
   декаде января. Формирование нового кабинета было поручено более умерен­ному С. Остапенко.
   9 февраля состоялись заседания Центральных Комитетов УСДРП и УПСР. Считая, что при сложившихся обстоятельствах невозможно обойтись без помощи Антанты, а такую поддержку Антанта окажет лишь правому правительству, и учитывая готовность социалистов-федералистов, социалистов-самостийников и народных республикан­цев продолжить переговоры с Антантой, Центральные Комитеты обе­их партии постановили отозвать своих представителей из Директории и Рады Министров. Постановление это не распространялось на административных и технических работников правительственного аппарата. А для Винниченко оно облегчило выход из Директории, о чем он мечтал еще в Киеве.
   Чтобы оставаться на своих постах, С. Петлюра вышел из УСДРП, а Ф. Швец -- из УПСР. П. Христюк пишет, что и С. Остапенко вышел из УПСР. Стахов же утверждает, что он продолжал оставаться в партии, хотя не только не вышел из правительства УНР, а даже возглавил его.
   11 февраля В. Винниченко передал дела С. Петлюре, однако тот формально стал председателем. Директории лишь 9 мая. В промежутке между этими датами, когда члены Директории собирались, они пред­седательствовали поочередно. В день, когда Винниченко сдал дела, Директория отправила в Одессу телеграмму, в которой говорилось, что она принимает условия, выдвинутые Фрейденбергом, и в ближай­шее время пошлет в Одессу делегацию для уточнения деталей. Из те­леграммы следовало, что в соответствии с пожеланиями Антанты из руководства УНР устранены Винниченко и Чеховский.
   14 февраля представитель Франции капитан Ланжерон передал Директории депешу генерала д'Ансельма, которая требовала, чтобы впредь состав Директории утверждался Антантой, чтобы арестованные граждане России и Польши, а также священнослужители были освобождены немедленно, а бывшие гетманские министры -- после быстрого и формального суда. Повторяя требования, выдвинутые Фрейденбергом в Берзуле, д'Ансельм требовал, чтобы Директория направила командующему войсками Антанты в Румынии и Юго-Восточной Европе ге
   нералу Вертело петицию об установлении протектората Франции над УНР в области военной, экономической и внешнеполитической. 19 февраля Директория отправила в Одессу положительный ответ на де­пешу д'Ансельма, но при этом она изложила свою "петицию" генера­лу Вертело в таких выражениях, из которых можно было сделать вы­вод, что Украина остается по существу независимой.
   1 марта д'Ансельм направил в Винницу через генерала А. Грекова новую депешу, в которой говорилось, что он готов оказать "украин­ской зоне" военно-техническую помощь еще до получения оконча­тельного ответа своего начальника генерала Вертело на следующих условиях: С. Петлюра и П. Андриевский13 будут выведены из Дирек­тории, а новый её состав будет согласован с французским командо­ванием; Директория дает согласие на союзнический контроль над же­лезными дорогами, финансами Украины, а также на подчинение ук­раинской армии командованию союзников.
   Ознакомившись с депешей д'Ансельма, Петлюра сказал Грекову, что лично он охотно вышел бы из Директории, если бы в Виннице на­шлась ему достойная замена ["Воспоминания А. Грекова, помещен­ные в журнале "Шлях перемогы" /"Путь Победы"/, 17 ноября 1957 г.].
   5 марта 1919 г. в Виннице состоялось "Государственное со­вещание". Оно отклонило требование д'Ансельма о выводе из Дирек­тории Петлюры и Андриевского. Было заявлено, что для украинцев неприемлем принцип санкционирования иностранцами личного со­става их верховного органа -- Директории. На следующий день А. Греков выехал в Одессу, чтобы передать д'Ансельму отрицательный ответ Директории. Через несколько дней туда отправился и премьер-министр УНР С. Остапенко, чтобы убедить французов отказаться от намерения определять личный состав Директории.
   Тем временем большевики продолжали наступать на всех фронтах Украины. Во многих городах, в частности, в Одессе, Николаеве и Херсоне были образованы подпольные большевистские повстанческие центры. Большевистские агитаторы вели разлагающую пропаганду среди солдат Антанты. 14 марта, через несколько дней после того, как Красная армия выбила греческие гарнизоны из Николаева и Херсона, французское военное командование объявило в Одессе осадное положение. В этих условиях д'Ансельм и Фрейденберг стали уступчивее и изъяли из проекта договора между французским военным командованием и Директорией пункты, неприемлемые для последней. Предполагалось, что во второй половине дня 19 марта д'Ансельм и Петлюра встретятся для оконча­тельного оформления договора. Но утром 19 марта Красная армия заняла Жмеринку, и железная дорога между Бирзулой и Проскуровым, где в это время находилась Директория, оказалась перерезанной14.
   После этого Остапенко и Мациевич через Галицию и Румынию направились в Одессу для завершения переговоров. Но это была их последняя встреча с представителями французского командования, которое уже 2 апреля отдало приказ об эвакуации своих войск из города. 6 апреля Одесса была занята красноармейскими частями. Матвей Ста­хов пишет, что политика Антанты по отношению к УНР в 1919 г. объ­яснялась тем, что во многом определявший ее полковник Анри Фрей­денберг был еврейского происхождения и прислушивался к советам находившихся тогда в Одессе офицеров и идеологов Добровольческой армии, таких, например, как генерал Гришин-Алмазов и журналист В. В. Шульгин.
   С другой стороны, генерал Деникин в пятом томе своих "Очерков российской смуты" пишет, что полковник А. Фрейденберг в отличие от своего предшественника Эмиля Энно враждебно относился к Добро­вольческой армии. Это обуславливалось, в частности, тем, что, будучи евреем, Фрейденберг прислушивался к советам евреев -- заместителя министра иностранных дел Директории Арнольда Марголина и финансиста Вильсона. Они толкали его на сближение с Директорией при оп­ределенных условиях. В то время наблюдался странный феномен: еврей­ские финансисты и банки поддерживали украинское национальное движение, несмотря на его специфику и погромный характер.
   Впрочем, главную роль в деле сближения Фрейденберга с Дирек­торией сыграл не Арнольд Марголин, а военный министр УНР гене­рал Александр Греков, который в январе 1919 года часто наезжал в Одессу из Киева, а во второй половине февраля -- из Винницы.
   Бывшие деятели гетманского режима генералы Бискупский, Присковский и Долгоруков, прежде активно сотрудничавшие с немцами, теперь установили тесные связи с французами. Они действовали совместно с харьковчанином Котовым-Коношенко, выступавшим от имени Украинской Народной Громады, и киевским помещиком Григоренко, представлявшим хлеборобов-демократов. Не зная фактического положения дел на Украине, французы вели с ними серьезные переговоры, будто они действительно представляли указанные груп­пировки. Хотя среди них были, как подчеркивает в своих мемуарах Деникин, сторонники трех различных государственных систем -- "краевого правительства, гетманства и Директории, но это различие, по-видимому, не считалось существенным и не препятствовало нис­колько их единению". Их поддерживали "Протофис", "Монархиче­ское объединение", Союз земледельцев-собственников и новое крайне правое монархическое объединение во главе с Пеликаном, Родзевичем и Гижицким.
   В Одессе существовала также конспиративная польско-украинская группа, внушавшая французам мысль об освобождении Украины при содействии Польши и дальнейшее включение ее на автономных нача­лах в польское государство.
   В результате переговоров с представителями Директории (А. Греков), членами Громады (Котов-Коношенко и Григоренко) и Совета государственного объединения России (Меллер-Закомельский и М. Маргулиес), желая использовать в интересах Франции эти три группировки и до не­которой степени удовлетворить интересы каждой из них, во второй по­ловине февраля 1919 г. А. Фрейденберг подготовил проект договора ме­жду ними и французским военным командованием в Одессе, согласно которому: часть Украины, включающая Киевскую, Подольскую, Волын­скую, а впоследствии -- также Черниговскую, Полтавскую губернии, часть Харьковской, будет управляться украинской Директорией, а другая часть будет называться "Южнорусским краем" и управляться русской властью в форме Директории, в которой будет представлена также Доб­ровольческая армия; весь район будет оккупирован французами; власть Директории будет только гражданской; будет создан единый фронт про­тив большевиков с французским генералом во главе; будут образованы смешанные оккупационные отряды, франко-украинские и франко-рус­ские; обе Директории проведут аграрные реформы по программе партии кадетов (выкуп крупных имений при иммунитете мелких и средних хо­зяйств); французы возьмут в свои руки управление финансами и желез­ными дорогами.
   Кроме всего этого, Фрейденберг потребовал, чтобы из старого со­става Украинской Директории остались лишь Федор Швец и Андрей Макаренко, а к ним присоединились представители Громады Григо­ренко, Мицько и Г. Сидоренко. Директория УНР на это не пошла, и намечавшееся на 21 февраля подписание договора не состоялось.
   28 февраля Фрейденберг вызвал к себе М. Маргулиеса и через него предложил Совету государственного объединения России составить правительство Юго-Западного края, включив в него также представи­телей Добровольческой армии. Создание такого правительства озна­чало бы отказ от принципа единой и неделимой России, и командова­ние Добровольческой армии резко выступило против него. [Из сб. Ре­волюция на Украине по мемуарам белых. М.-Л, 1930, стр. 177-185].
   Французское военное командование в Одессе имело частые кон­такты с одним из лидеров Союза земельных собственников Е. П. Ко­валевским и бывшим волынским губернским старостой Д. Ф. Андро. Первый советовал восстановить на Украине гетманат, второй -- сде­лать Украину протекторатом Франции. Сам же Андро мечтал стать генерал-губернатором этого протектората. Будучи доверенным лицом Верховного командующего вооруженными силами Антанты в Юго-Восточной Европе генерала Бертело, Андро вел от его имени перего­воры с генералом Деникиным, пытаясь добиться его согласия на дея­тельность французской администрации на территории Добровольче­ской армии. Эта миссия Андро успеха не имела. [М. Стахов, "УНР в эпоху Директории", т. VII, стр. 145-148].
  
  

* * *

  
   13 февраля 1919 г. Директория назначила Раду Народных Министров в следующем составе: премьер-министр С. Остапенко, военный министр А. Шаповал /у.с.-с./, министр внутренних дел X. Чижевский /у.н.-р.), министр финансов С.Федак / галицийский национал-демократ/, министр народного хозяйства И.Фещенко-Чоповский /у.с.-ф./, министр земледе­лия Е. Архипенко /у.н.-ф./, министр иностранных дел К. Мациевич /у.с.-ф./, управляющий министерством юстиции Д. Маркович /у.с.-ф./, управляющий министерством путей сообщения П. Пилипчук15 /у. н.- р./, управляющий министерством просвещения И. Огиенко /у.с.- ф./, управляющий министерством культов И. Липа /у.с.- с./, управляющий мини­стерством здравоохранения А. Корчак-Чепурковский /у.с.- ф./, управ­ляющий министерством морских дел Н. Билинский /у.с.- с./, управляю­щий министерством по еврейским делам А. Ревуцкий /"Поалей Цион"/, заведующий управлением прессы и информации О. Назарук /галицийский радикал/, Государственный контролер П.Симонов /у.с.-с./, Государственный секретарь М. Корчинский /у.с.- ф./
   Так как Федак был арестован поляками во Львове, министерством финансов вначале управлял Б. Мартос /у.с.-д./, а затем -- И. Кривецкий /у.с.-ф./. Вскоре А. Ревуцкого заменил на его посту фактически беспартийный Пинхас Красный /"Фольскпартей", к которой он принадлежал, не санкционировала его вхождение в правительство Директории/.
   Поскольку после ухода В. Винниченко из Директории круг обязанностей Петлюры значительно расширился, решено было оставить за ним в военной области лишь определение основ тактики и стратегии и санк­ционирование важнейших операций, а непосредственное руководство вооруженными силами возложить на генерала А. Грекова, занявшего вновь учрежденный пост "Наказного атамана УНР", то есть заместителя Головного атамана. Но так как Греков часто отлучался в Одессу для выполнения возлагаемых на него правительством дипломатических поручений, то Петлюре по-прежнему приходилось нести на себе основное бремя военных дел. 19 марта Александр Греков покинул пост наказного атамана, а 21 марта исполняющим обязанности наказного атамана был назначен полковник Андрей Мельник. Военными делами занимались также члены Директории П. Андриевский и А. Макаренко.
   Из членов Директории самым последовательным сторонником со­юза с Антантой был Петлюра. Однажды, во второй половине февраля, во время его пребывания на фронте, из Одессы от французского ко­мандования прибыла телеграмма с требованием дальнейших уступок со стороны УНР. Андриевский, Макаренко и Швец нашли эти требо­вания неприемлемыми и поручили С. Остапенко составить ноту французскому командованию о прекращении переговоров с ним. Ос­тапенко вызвал с фронта Петлюру. Петлюра оказал сильное давление на членов Директории, и те отказались от своего намерения.
   Непосредственно перед выходом в отставку правительство В. Чехов­ского выплатило 22 миллиона гривен на культурно-просветительные и пропагандистские цели разным организациям и партиям в соответствии со сферой их влияния. УПСР получила 6 миллионов, УСДРП -- 5, Галицийская радикальная партия -- 1 миллион [М. Стахов. УНР в эпоху Директории, т. VI, стр. 128-129].
   Эти цифры свидетельствуют, что УПСР и УСДРП были наиболее влиятельными партиями в УНР. К кабинету С. Остапенко они относились отрицательно. В области внутренней политики критиковали его за игнорирование социальных проблем и за то, что оно не только не выполняет постановление Трудового Конгресса о повсеместном создании трудовых рад, но даже разгоняет возникшие явочным по­рядком трудовые рады и Рады крестьянских и рабочих депутатов, а в области внешней политики -- за чрезмерное пресмыкательство перед Антантой и недостаточные усилия для достижения взаимопонимания с московскими и украинскими большевиками. Поэтому у.с.-р и у.с.-д. искали пути к смещению правительства С. Остапенко. Впрочем, по­иски этих путей они начали еще до того, как правительство С. Оста­пенко успело себя по- настоящему проявить.
   Уже 21 февраля 1919 г. представители ведущих украинских социа­листических партий встретились с делегацией сечевых стрельцов, чтобы выяснить отношение последних к интересующим эти партии проблемам. На встрече присутствовали: от УСДРП -- генеральный секретарь партии Исаак Мазепа и Иван Романченко, от УПСР -- председатель ЦК партии Дмитрий Одрина и Иван Лизаневский, от сечевых стрельцов - командир Осадного корпуса Евгений Коновалец и члены Стрелецкой рады сотники Ярослав Чиж и Юлиан Чайковский. Присутствовал также министр прессы и информации Осип Назарук16.
   Выслушав заявление социалистов о тяжелом внутреннем положении УНР, Е. Коновалец сказал, что все это -- тяжелые последствия ошибочной политики предыдущего правительства. Неясно было, является ли оно пробольшевистским или антибольшевистским. И поэтому солдаты не знали, кто наш враг, а кто друг. Такая неясная позиция привела к тому, что не было у нас друзей ни здесь, на Украине, ни за ее пределами.
   Для сечевых стрельцов превыше всего украинский язык, украинская культура и самостийность Украины. Именно за это правительство Раковского называло их "реакционерами", и им не по пути с этим правительством. Напротив, к правительству С. Остапенко они относятся с полным доверием.
   Далее Коновалец выразил свое глубокое убеждение, что большевизм -- это преходящее явление. В частности, в обозримом будущем он не победит в Галиции, где высоко национальное самосознание и ничтожна прослойка рабочего класса. Впрочем, если бы большевизм стал чутко относиться к национальным потребностям народа и овладел бы Европой, то и сечевые стрельцы стали бы верно служить ему.
   В начале марта 1919 г. большевики двинулись на Украину тремя колоннами: 1) по линии Мозырь -- Коростень /чтобы отрезать ЗУНР/; 2) по линии Екатеринослав -- Жмеринка /чтобы отрезать Одессу/; 3) по линии Киев -- Жмеринка /чтобы отрезать часть войск Директории/. Столь форсированное наступление большевиков объяснялось, в частности, их стремлением прорваться через Бессарабию в Венгрию на помощь местным коммунистам, захватившим власть в этой стране.
   В связи с большевистским наступлением уже 6 марта началась эвакуация Винницы, закончившаяся в ночь на 8 марта. Учреждения Директории переехали в Жмеринку, а затем -- в Проскуров . 19 марта большевики взяли Жмеринку и вскоре после этого Проскуров, эвакуа­ция из которого началась еще 18 марта.
   После Проскурова члены Директории и правительство УНР очутились в разных местах: Панас Андриевский и большая часть прави­тельства Сергея Остапенко -- в Станиславе /Галиция/, где находился тогда президент ЗУНР Евгений Петрушевич; Симон Петлюра и штаб ар­мии УНР -- на железнодорожной станции Здолбуново, неподалеку от города Ровно /Волынь/; Андрей Макаренко и Федор Швец некоторое время находились в районе Гусятина, а затем Макаренко остановился в Ровно, а Швец -- в Станиславе. Время от времени он приезжал в Ров­но, чтобы пополнить кворум Директории при решении той или иной проблемы. Министр внутренних дел Чижевский и министр земледе­лия Е. Архипенко некоторое время находились в Каменец-Подольском.
   Еще до расчленения Директории руководители ведущих украинских социалистических партий усилили давление на нее, чтобы побудить изменить направление политики и состав кабинета министров. 7 марта, не­посредственно перед оставлением Винницы директорианскими войска­ми, там произошла встреча между представителями УСДРП (Исаак Ма­зепа, Панас Феденко и С. Викул) и УПСР (Дмитрий Одрина, Назар Петренко и Аркадий Степаненко). Участники совещания пришли к выводу, что необходимо прекратить переговоры с Антантой и добиться взаимо­понимания с большевиками. 8 марта Мазепа и Викул встретились в Жмеринке с Петлюрой и информировали его об этом решении. Он отнесся к нему крайне отрицательно и заявил, что если большинство партий, на которые опирается Директория, примут подобное решение, то он покинет Директорию.
   10 марта делегация УСДРП и УПСР прибыла из Каменец-Подольского в Проскуров, куда накануне переехала Директория, и вручила Панасу Андриевскому, Андрею Макаренко и Федору Швецу меморан­дум этих партий об изменении внешней политики (Петлюры в этот день в Проскурове не было). Затем члены этих делегаций встретились с Коновальцем и сотниками Чижом и Чайковским. На этот раз после­дние согласились, что необходимо прервать переговоры с Антантой. Что же касается достижения взаимопонимания с большевиками, они сказали, что на этот вопрос смогут ответить лишь после заседания Стрелецкой рады17.
   14 марта 1919г. в Проскурове состоялось совещание членов Дирек­тории, правительства, комиссий Трудового Конгресса и представите­лей партий. Премьер Остапенко сделал отчет о состоянии переговоров с французским командованием в Одессе. От имени оппозиции высту­пили Исаак Мазепа и Аркадий Степаненко, требуя немедленного пре­кращения этих переговоров. От УПСС выступил лидер партии Алек­сандр Макаренко. Он сказал, что война идет против московских большевиков, с украинскими же большевиками можно договориться. Лично он не верит в положительные результаты переговоров с Антан­той, поскольку она не признает независимость Украины. Тем не ме­нее, переговоры эти он советовал пока что не прерывать.
   Выступивший вслед за ним Симон Петлюра заявил, что ни в коем случае не следует прерывать переговоры с Антантой. О переговорах же с большевиками и речи быть не может: московские большевики -- смертельный враг, а украинские -- лишь их марионетка. Вместе с мо­сковским большевизмом погибнет и украинский. Петлюра сказал, что
   лично он был бы за рады крестьянских депутатов, если бы националь­ная сознательность восточноукраинских крестьян была бы столь высокой, как у галицийских.
   П. Феденко и С. Викул призвали начать переговоры с большевиками, если они признают суверенность Украины и украинское понимание со­ветской власти. Такой политикой, считала они, нужно разложить Крас­ную армию на Украине, в которой процент украинцев весьма высок.
   Выступая против них, С. Остапенко сказал, что, с одной стороны, Москва формально признает независимость Украины, утверждая, что украинские большевики абсолютно независимы от нее. С другой,-- Красная армия состоит из таких элементов, которые Директория своей пропагандой разложить не сможет.
   15 марта на Государственное совещание прибыли из Станислава член Директории Е. Петрушевич и члены правительства ЗУНР Осип Бурачинский и Михаил Лозинский. Они поддержали позицию остальных четырех членов Директории и С. Остапенко. Позицию эту разде­ляли также представитель УПСФ Михаил Корчинский, представитель народных республиканцев Александр Ковалевский, представители комиссий Трудового Конгресса профессор Шиманович, Воропай и др.
   Ввиду оппозиции двух самых влиятельных партий С. Остапенко заявил о своей отставке. Однако Директория эту отставку не приняла.
   17 марта в Проскуров прибыл министр иностранных дел Констан­тин Мациевич. Он сообщил, что генерал д'Ансельм больше не требует изменения личного состава Директории и готов встретиться с Петлюрои на станции Бирзула. В связи с этим Директория постановила от­срочить рассмотрение вопросов, затронутых УСДРП и УПСР, до окон­чания переговоров между Петлюрой и генералом д'Ансельмом.
   Однако переговоры в Бирзуле не состоялись, так как 19 марта большевики захватили Жмеринку18.
   Захват этот разбил территорию, контролируемую войсками УНР на две части -- северную и южную. Причем последняя скоро была захвачена большевиками. Исаак Мазепа пишет, что это был самый страшный период в истории УНР после оставления Киева. В том, что УНР после этого вообще не перестала существовать,-- заслуга Петлюры. [Украина в огне и буре революции, т. 1,стр. 139].
   После захвата Жмеринки большевиками штаб армии УНР приказал Южной группе, куда входили части атаманов Колодия и Якова, Запо­рожский корпус атамана Е. Волоха и отряд "Запорожская Сечь" ата­мана Божко, отступать на юг, поддерживая связь с французским ко­мандованием в Одессе. Общее руководство Южной группой войск было возложено на атамана Колодия.
   На следующий день большевики захватили Бар, затем Могилёв-Подольский, и связь штаба Колодия, который находился на станции Вапнярка, со штабом армии УНР прервалась. Среди солдат Южной груп­пы распространились слухи о полном поражении армии УНР и распа­де Директории.
   В связи с этим 21 марта 1919 г. на станции Вапнярка пять атаманов и десять полковников создали ревком, выпустивший универсал, в ко­тором говорилось, что Южная группа войск УНР за советскую власть на Украине и стремится к миру с РСФСР и УССР. Поскольку атаман Колодий и его начальник штаба полковник Мешковский были за союз с Францией, а большинство солдат войск УНР -- за союз с Советской Россией, 23 марта ревком устранил их с занимаемых должностей и назначил командующим Южной группой войск УНР Е. Волоха, а на­чальником штаба -- полковника Воскобойникова.
   Несмотря на предложение заключить перемирие, Красная армия продолжала наступать на южную группу войск УНР. Перешедшие на сторону Красной армии подразделения УНР были разоружены, часть пленных перебита. Остальные подразделения южной группировки (в| их числе отборная Запорожская дивизия) вынуждены были отступить за Днестр. Солдаты этих подразделений были интернированы румына- ;
   которые их разоружили и лишь спустя полтора месяца разрешила вернуться через Галицию в распоряжение Директории УНР.
   Не менее драматические события произошли в Каменце-Подольском. Остановимся на них подробнее, основываясь на работах Павла Христюка, Исаака Мазепы и Матвея Стахова.
   21-22 марта в Каменце-Подольском состоялся уездный крестьян­ский съезд, которому круги, оппозиционные кабинету С. Остапенко, придали характер "местного Трудового Конгресса" с тем, чтобы его решения носили конституционный характер. Ведущую рель на нем играли у.с.- р.-- центристы М. Грушевский, А. Остапенко и Лизаневский. Присутствовали около 100 делегатов от крестьян, 9 делегатов от местного гарнизона и несколько делегатов от рабочих сахарных заво­дов уезда. Кроме того, на съезде были находившиеся тогда в Каменце-Подольском депутаты Всеукраинского Трудового Конгресса от Подолии и других губерний.
   Съезд принял резолюцию, которая требовала, чтобы Директория образовала правительство из представителей УПСР и УСДРП, прекра­тила переговоры с французским командованием в Одессе и возобно­вила переговоры с Советской Россией. Съезд потребовал немедленно­го завершения аграрной реформы, причем подчеркнул, что указанный в существующем законе максимальный размер землевладения /15 де­сятин/ является завышенным.
   Присутствовавший на съезде министр земледелия Е. Архипенко вы­ступил в защиту внутренней и внешней политики Директории и прави­тельства.
   Съезд закончился 22 марта избранием Каменец-Подольской Трудовой Рады, в которой преобладал блок у.с.- р., у.с.-д. и "независимцев".
   В тот же день более узкий круг представителей этих партий под
   предлогом того, что после оставления Проскурова "члены Директории правительства разбежались кто куда и верховная власть УНР
   распалась", решил образовать в качестве временной ее замены "Комитет охраны республики". В него вошли: от УСДРП -- В. Чеховский и И.Романченко, от УПСР --Аркадий Степаненко и И. Лизаневский, от уездной трудовой рады -- Волошин и Казимиров, от городского гарнизона -- левый у.с.-р. Мукоед и "независимец" у.с.-д. Грещенко19. Председателем Комитета был избран Владимир Чеховский а его заместителем -- Аркадий Степаненко. Секретарем Комитета стал офицер армии УНР Е. Малый. По требованию Чеховского в Комитет были кооптированы Исаак Мазепа и Михаил Ткаченко. Грушевский войти в состав Комитета отказался под предлогом того, что собирается уехать за границу. Комитет распорядился временно прекратить эвакуацию и назначил своих комиссаров во все министерства (Андрей Левицкий -- внутренние дела и судопроизводство, Карпинский -- иностранные дела, П. Холодный -- просвещение, П. Христюк -- народное хозяйство, Няньчур -- финансы, Г. Сиротенко -- военные дела, Лыхолышенко -- земледелие, Паливода -- почта и телеграф, Данилевский -- государственный контроль).
   Комитет призвал Директорию прекратить переговоры с француза­ми и начать переговоры с Временным рабоче-крестьянским правительством Украины и Совнаркомом РСФСР на базе признания полной независимости Украины и вывода из нее всех иностранных войск.
   23 марта делегация Комитета во главе с Аркадием Степаненко встретилась с Федором Швецом в районе Гусятина (Подолия) и вручила ему текст воззвания к Директории. Швец сказал, что он, как и большинство членов Директории, подумывает об изменении политики и реорганизации Рады Народных Министров с включением в нее некоторых у.с.-д.(к примеру, Бориса Мартоса) и некоторых у.с.-р. (например, Николая Ковалевского). Новый кабинет постарается реализовать земельную реформу и рабочее законодательство. Что же касается формы власти, ни в коем случае нельзя опираться на такую большевистскую форму, как Советы рабочих и крестьянских депутатов. В области внешней политики необходимо продолжить переговоры с Антантой при условии, что она не будет вмешиваться во внутренние дела Украины.
   Швец выразил понимание инициативы создания Комитета охраны
   ресспублики, учитывая, что там сложилась иллюзия поражения директорианских войск и полного распада Директории и правительства. Но поскольку выяснилось, что это совсем не так, Комитету необходимо самораспуститься в ближайший срок.
   Подобная рекомендация содержалась и в телеграмме Андрея Мака­ренко, направленной им 25 марта начальнику Каменец-Подольского гарнизона полковнику Александру Жуковскому /у.с.- р./
   Примерно в то же время на адрес Каменец-Подольского совещания была получена телеграмма от Петлюры. В ней говорилось, что директорианская армия ведет успешное контрнаступление, и на Волыни, побывав под большевистским игом, крестьяне встречают ее с вооду­шевлением. Петлюра просил социалистов поддержать правительство в эти решающие дни и телеграфировать о происходящем в Каменец-Подольском.
   26 марта Комитет охраны республики принял решение о саморос­пуске, а 28-го опубликовал соответствующее воззвание, объяснив свое решение изменением обстановки на фронте и установлением связи с Директорией. В воззвании говорилось, что члены Комитета по-преж­нему считают целесообразным прервать переговоры с французами и начать переговоры с большевиками. Казалось, что этим инциденту с образованием Комитета по охране республики положен конец, но ве­чером того же дня почти все его члены оказались за решеткой.
   Этому предшествовали следующие события. В то время как Ф. Швец и Андрей Макаренко с пониманием отнеслись к образованию Комитета, а Петлюра делал вид, что игнорирует его, Е. Петрушевич и П. Андриев­ский считали эту инициативу преступной. Последний без ведома и со­гласия других членов Директории послал в Каменец-Подольский сильный отряд во главе с атаманом Хомадовским. Тот, прибыв в город 23 марта, на следующий день объявил осадное положение, а себя -- комендантом города и комиссаром его окрестностей. 25 марта начальник Каменец-Подольского гарнизона полковник Александр Жуковский без ведома Комитета отменил приказ Хомадовского, поскольку тот не предъявил никакого документа о своем назначении. Хомадовский уехал за документом и, вернувшись в Каменец-Подольский 27 марта, предъявил его А. Жуковскому. Тот нашел этот документ неудовлетворительным и тут же написал военному министру рапорт, в котором в частности, го­ворилось:
   "Присмотревшись к документу, предъявленному Хомадовским, на­хожу его неправдивым. И вот почему: 1) Удостоверение подписано не государственным секретарем /подпись которого мне известна/, а ка­ким-то заместителем; 2) Приложена печать Министерства торговли и промышленности, а не канцелярии Директории или Рады Народных Министров; 3) Назначение подтверждено лишь подписью члена Ди­ректории Андриевского, почерк которого мне неизвестен, подписи же другого члена Директории Швеца нет, хотя Швец находился в Ходорове или Гусятине, куда ездил Хомадовский. Все эти обстоятельства, а главным образом тот факт, что никакой телефонограммы о назначе­нии особого коменданта города Каменца ни я, ни губернский комис­сар от высших правительственных инстанций не получали, заставляет меня отнестись с недоверием к атаману Хомадовскому".
   В ответ на это 28 марта Хомадовский объявил Жуковского бунтов­щиком и арестовал его, а также "комитетчиков" Голубовича, Мазепу, Степаненко и других. Близ Гусятина были арестованы Феденко и Романенко, направлявшиеся в Станислав на съезд галицийских социал-демократов.
   Узнав об аресте членов Комитета, Петлюра послал в Каменец-По­дольский своего адъютанта сотника Ю. Крушинского, чтобы их осво­бодить. После освобождения часть "комитетчиков" в сопровождении Крушинского поехала в Ровно на встречу с Петлюрой в качестве пред­ставителей руководства УПСР и УСДРП.
   Если украинские с.-р. и с.-д. искали выхода из тяжелого положения УНР в расширении и углублении социальных реформ и достижений взаимопонимания с РСФСР и УССР, то украинские самостийники ви­дели выход в установлении военной диктатуры.
   26--27 марта состоялось совещание руководства УПСС, в котором приняли участие глава партии Александр Макаренко, министр морских дел М. Билинский, государственный контролер П. Симонов и ко­мандующий северной группой войск атаман Владимир Оскилко. Совещание постановило:
   1 Объявить Симона Петлюру военным диктатором УНР.
   2 Распустить Раду Народных Министров и вместо нее образовать Комитет управляющих государственными ведомствами, полностью подчиненный диктатору.
   3. Образовать при диктаторе военный совет совещательного харак­тера, куда входили бы командиры всех армий.
   4. Установить мир с Польшей и воевать только против большевиков.
   Совещание началось в Ровно и закончилось в Здолбуново. 29 марта Александр Макаренко, Билинский и Симонов вручили текст постанов­ления УПСС лично Петлюре в его ставке в Здолбуново. Тот сказал, что положение УНР действительно катастрофично, но он мог бы согласить­ся с предложением УПСС, если бы другие члены Директории по своей инициативе подали в отставку. В противном случае о принятии такого предложения не может быть и речи. Затем Петлюру навестил атаман В. Оскилко. И эта встреча закончилась безрезультатно.
   В начале апреля 1919 г. в Ровно сосредоточилось большинство правительственных учреждений УНР. Отсутствовало лишь несколько министров (не было премьер-министра С. Остапенко, обязанности кото­рого исполнял И. Фещенко-Чоповский, министра иностранных дел К. Мациевича, министра внутренних дел X. Чижевского, военного ми­нистра А. Шаповала, управляющего министерством финансов Л. Кривецкого). В связи с этим член Директории Андрей Макаренко, не оповестив И. Фещенко-Чоповского, поручил Андрею Левицкому при­ступить к обязанностям министра внутренних дел, а Б. Мартосу -- министра финансов.
   Эти мероприятия вызвали возмущение среди украинских самостийников-социалистов, которые стали требовать, чтобы председателем Директории стал Е. Петрушевич, а главнокомандующим всеми вооруженными силами УНР -- атаман В. Оскилко. Они утверждали, что провалы на фронтах связаны с некомпетентностью С. Петлюры. Сесеверный участон фронта устоял лишь потому, что им командовал Оскилко не всегда следовавший директивам Петлюры.
   1 апреля 1919 года Петлюра принял в Здолбунове представителей УСДРП Мазепу и Викула. Они заявили, что для улучшения положения УНР, как внутреннего, так и внешнего, необходима смена правитель­ства. УСДРП и УПСР /центр/ готовы взять на себя эту миссию. При этом необходимо прекратить переговоры с Антантой и попытаться установить мир с РСФСР и УССР. Необходимы также изменения в составе Директории.
   Петлюра в основном согласился с представителями УСДРП. Отно­сительно изменений в Директории он сказал, что надо бы вывести из нее Швеца и Андриевского и ввести вместо них Мартоса и Ковалев­ского, лидера УПСС Александра Макаренко.
   Когда Мазепа предложил, чтобы в новом кабинете премьер-минист­ром был Николай Порш, министром земледелия Николай Ковалевский, министром народного хозяйства Борис Мартос и министром юстиции Андрей Левицкий, Петлюра сказал, что поскольку Поршу, являющемуся главой украинской миссии в Берлине, трудно будет в ближайший срок вернуться на Украину, премьер-министром УНР следовало бы назначить Мартоса.
   Принимая Мазепу и Викула, Петлюра знал о разгроме Красной ар­мией Южной группы войск УНР и потому так легко шел им навстре­чу, не говоря о причине своей уступчивости. Затем Мазепа и Викул встретились с и.о. наказного атамана УНР Андреем Мельником, ко­торый рассказал им о катастрофе на юге. Он сказал, что и на севере войска Директории терпят поражения от Красной армии и в первую очередь от Таращанской дивизии. Мельник советовал, чтобы УСДРП и УПСР нашли общий язык с "независимцами" и боротьбистами [М. Стахов. УНР в эпоху Директории, т. VI, стр. 213-214].
   5 апреля утром С. Петлюра принял в Ровно делегацию УПСР в со­ставе Аркадия Степаненко, Ивана Лизаневского и Всеволода Голубовича, а несколько позже -- делегатов УСДРП Мазепу и Романченко. Петлюра теперь не был столь уступчив, как 1 апреля. Он настаивал, чтобы в правительственную коалицию входили также и представите­ли УПСС, ибо эта партия очень популярна среди солдат армии УНР, а особенно среди командного состава.
   Соглашаясь на активизацию трудовых рад, Петлюра требовал так­же сохранения земств. |
   Вечером того же дня в Ровно состоялось совместное совещание делегаций УСДРП и УПСР. Представители УПСР предложили вообще ликвидировать институцию Директории, ибо при ее наличии любое правительство будет лишено возможности творческой работы. Деле­гаты УСДРП заявили, что отмена Директории будет встречена неодо­брительно не только на Украине (особенно среди украинских солдат и крестьян), но и за ее пределами, и предложили выработать конститу­цию, которая регулировала бы отношения между Директорией и пра­вительством. На это украинские эсеры заявили, что решить этот воп­рос они самостоятельно не могут, ибо большая часть членов их ЦК на­ходится по ту сторону фронта, а они лишь эмиссары своей партии. В конечном итоге у.с.-р. согласились на сохранение Директории при ус­ловии, что из нее будут выведены П. Андриевский и Ф. Швец. Под влиянием делегации УСДРП представители УПСР вообще отказались от идеи упразднения Директории, которую они заимствовали у "независимцев" и боротьбистов. Все согласились, что личный состав Ди­ректории должен быть изменен, но иначе, чем предлагал Петлюра. В постановлении Совещания, в частности, говорилось:
   1. Директория состоит из председателя, Головного атамана С. Петлюры и по одному представителю от УПСР, УСДРП и галичан. Дирек­тория санкционирует законы лишь после одобрения их Радой Народ­ных Министров. Все свои законы она проводит через соответствую­щие министерства.
   2. Премьер-министр и другие члены кабинета министров назначаю­тся Директорией по договоренности с УСДРП и УПСР. Разрешается деятельность всех политических партий и организаций при условии, что они не выступают против суверенности Украины.
   3. Незамедлительно всюду созываются местные трудовые конгрес­сы и организуются трудовые рады.
   6 апреля Мазепа и Романенко вручили Петлюре текст постановления. Тот сказал, что реакция Директории на это постановление определится на Государственном совещании, которое состоится сегодня же вечером.
   Следует отметить, что члены Директории давно действовали несогласованно. Петрушевич не согласовывал свои действия в Галиции с остальными членами Директории, а они не всегда ставили в известность его, что собираются предпринимать в остальных частях Украины. Андрей Макаренко самочинно привлек к работе в государственном аппарате правых у.с.-д. Бориса Мартоса и Андрея Левицкого. Панас Андриев­ский, не посоветовавшись ни с кем, послал в Каменец-Подольский атамана Хомадовского "для наведения порядка". Петлюра также сво­ей волей распорядился освободить "комитетчиков", арестованных Хомадовским, принял делегацию УСДРП и УПСР и дал им далеко идущие обещания. Лишь задним числом он уведомил вначале Андрея Макаренко и Федора Швеца, а затем Панаса Андриевского и Евгения Петрушевича о своих контактах с руководством УСДРП и УПСР.
   Вопрос о целесообразности смены правительства рассматривался Директорией еще за две недели до этого. Петлюра, Макаренко и Швец высказались за это, Андриевский и Петрушевич -- против. Теперь же все, кроме Швеца, подтвердили свои позиции. Швец колебался: с од­ной стороны, он был за привлечение в правительство у.с.-д и у.с.-р., но только правых (таких, как Н. Ковалевский и Б. Мартос), с другой, он опасался, как бы инициатива Петлюры не привела бы к образова­нию правительства, состоящего из у.с.- р. и у.с.- д., что считал крайне нежелательным.
   На Государственном совещании присутствовали члены Директории Петлюра, Макаренко и Андриевский, члены комиссий Трудового Конгресса и представители партий. Не было никого из министров. Андриев­ский высказался за связь с Антантой и сохранение кабинета С. Остапен­ко. Его поддержали представитель комиссий Трудового Конгресса про­фессор Шиманович, лидер УПСФ Андрей Макаренко, представитель УПСС Михаил Корчинский и народный республиканец Александр Ко­валевский. Петлюра высказался за национальное единение, за прави­тельство, представляющее все партии, а Макаренко за правительство, в котором ведущую роль играли бы представители УПСР и УСДРП. Свою речь он закончил словами: "Теперь речь идет об установлении такого порядка: "Наверху -- Директория, на местах -- трудовые рады".
   Государственное совещание продолжало свою работу 7 апреля. Председательствовал Андрей Макаренко. Центральным было выступ­ление Исаака Мазепы, суть которого сводилась к следующему: "Наша опора -- народ. А народ стоит за Советы крестьянских и рабочих депутатов. Поэтому правительство УНР должно состоять из социал-революционеров и социал-демократов". Обращаясь к представителям несоциалистических партий, Мазепа сказал примерно так: "Не ме­шайте нам исполнить свой национальный долг, подобно тому, как мы не мешали вам в Виннице прийти к власти, когда были шансы на дос­тижение договоренности с Антантой". Никаких конкретных поста­новлений совещание не приняло.
   8 апреля Петлюра встретился с представителями украинских социа­листических партий. Он настаивал, чтобы пока не производить никаких личных изменений в составе Директории, и неохотно согласился на кандидатуру Б. Мартоса в качестве премьера, хотя в Здолбуново сам предложил её. Петлюра категорически возражал против кандидатуры В. Чеховского на пост министра просвещения, заявив, что тот абсолют­но не разбирается в людях, против кандидатур А. Жуковского на пост военного министра и П. Христюка на пост министра внутренних дел, ибо, мол, они дискредитируют самих себя и свою партию. По предло­жению Петлюры были приняты кандидатуры Исаака Мазепы на пост министра внутренних дел и Николая Ковалевского на пост министра земледелия. Пришли к соглашению также в отношении других членов кабинета Б. Мартоса, причём решили, что пост военного министра бу­дет временно оставаться вакантным, и обязанности министра будет временно исполнять Сиротенко, который в кабинетах В. Чеховского и С. Остапенко был заместителем военного министра.
   Считая, что время не терпит, Петлюра послал телеграмму в Стани­слав, в которой потребовал, чтобы Петрушевич, Андриевский и Швец в течение 48 часов ответили, согласны ли они на образование нового правительства, состоящего только из у.с.-р. и у.с.-д. Поскольку ответа своевременно не последовало, 9 апреля 1919 г. Петлюра и Макаренко распустили кабинет Остапенко и утвердили следующий (неполный) состав Рады Народных Министров:
   Премьер-министр и министр финансов -- Борис Мартос /у.с.- д./, заместитель премьера и министр юстиции -- Андрей Левицкий /у.с.-д./, министр внутренних дел -- Исаак Мазепа /у.с.- д./, министр земледелия -- Николай Ковалевский /у.с.- р./, и.о. военного министра - Григорий Сиротенко /у.с.- д./.
   Постепенно кабинет министров пополнялся. В него вошли также министр иностранных дел Владимир Темницкий /галицийский с.-д./ министр народного просвещения Антон Крушельницкий /галицийский радикал/, министр труда Александр Беспалко /буковинский с.-д./, министр путей сообщения Николай Шадлун /у.с.- д./, ми­нистр народного хозяйства Лев Шрамченко /у.с.- р./, зав. управления прессой и информацией и и.о. государственного секретаря Иван Лизаневский /у.с.- р./, управляющий министерством почт и телеграфа Иван Паливода /у.с.- р./, управляющий министерством здравоохранения Михаил Белоус /у.с.-д./, зав. управления народного контроля В. Кабач­ков, управляющий министерством культуры Мирович, министр по еврейским делам Пинхас Красный.
   После того, как, перейдя линию фронта, у.с.- р. Д. Одрина и Т. Чер­касский присоединились к правительству УНР, первый из них занял пост министра здравоохранения, а второй -- министра народного хозяйства. Когда из кабинета вышел А.Крушельницкий, и. о. министра народного хозяйства стал у.с.- р. Никифор Григорьев, а когда кабинет покинул В. Темницкий, и.о. министра иностранных дел стал А. Левицкий.
   Интересно отметить, что по замыслу участников совещания 5 апреля именно Рада Народных Министров, а не Директория, должна была определять внутреннюю и внешнюю политику УНР. Но Петлюра умело изменил положение вещей: по его настоянию право принимать политиче­ские решения имела лишь первая пятерка министров, в которой кандида­туры у.с.- д. были предложены Петлюрой, а кандидатуры у.с.- р. -- Андреем Макаренко. [П. Христюк. "Заметки.. .",т. IV, стр. 119-120].
   12 апреля 1919г. новый кабинет опубликовал "Воззвание к украинскому народу", подписанное Петлюрой как председателем Директории, Андреем Макаренко, как ее секретарем, и первой пятеркой министров20.
   В "Воззвании" резко критикуется агрессия Польши и России про­тив Украины. Крестьяне призываются усилить повстанческое движение против российских большевиков-оккупантов. В отличие от предыдущего кабинета, новое правительство обязуется субсидировать местные трудовые рады и дать им возможность контролировать действия местных властей. Бичуются погромы и берется обязательство решительно бороться с ними, чего не удосужилось декларировать преды­дущее правительство:
   "Отстаивая порядок, спокойствие и законность как необходимое условие свободной жизни всех граждан УНР, народное правительство всеми своими силами будет бороться со всяким нарушением спокой­ствия и порядка и виновных в этом разбойников, хулиганов и погром­щиков будет беспощадно карать судом народной совести. В частно­сти, правительство не допустит погромов над еврейским населением Украины и решительно будет бороться с этим позорным, антигосу­дарственным явлением, которое принижает украинский народ в глазах культурных наций всего мира. Правительство УНР уверено в том, что украинский народ, который сам пережил долгие годы национального порабощения, и, оценив национальную волю, первым провозгласил национально-персональную автономию для защиты прав националь­ных меньшинств Украины, поможет правительству пресечь погром­ные поступки темных элементов".
   По прошествии почти двух недель после утверждения Петлюрой и Макаренко первой пятерки нового кабинета министров Федор Швец признал этот кабинет, переехал из Станислава в Ровно и вернулся к нор­мальной работе в Директории. Петрушевич же и Андриевский не изме­нили своего отрицательного отношения к самочинным действиям Петлюры и Макаренко, обвинив их в потакании пробольшевистским эле­ментам в украинском национальном движении. Андриевский неодно­кратно выступал против Петлюры в печати, а Петрушевич как-то сказал: "Антанта отказывается помогать нам, ибо считает Петлюру болыпевиком.Украинское дело гибнет из-за командования Петлюры: армия не верит ему, ибо он -- не военный".
   Социалисты-федералисты, народные республиканцы и социалисты-
   самостийники (в их числе командующий Северной группой войск ата
   ман В.Оскилко) отнеслись крайне отрицательно к отстранению кабинета С. Остапенко и назначению двухпартийного социалистического кабинета Б, Мартоса. К тому же, честолюбие Оскилко было сильно задето, ибо Оскилко считал свою кандидатуру самой подходящей на пост наказного атамана УНР, обязанности которого временно исполнял Андрей Мельник. Когда же в середине апреля Петлюра назначил на этот пост не его, а командующего Холмской группой войск генерала А. Осецкого, у Оскилко возникла мысль о военном перевороте против Петлюры, которого он еще полмесяца назад хотел видеть диктатором УНР. Решение это окончательно окрепло 22 апреля, когда Осецкий издал приказ о смещении сподвижника Оскилко генерала Агапеева с поста начальника штаба Северной группы. В. Оскилко, с одной сто­роны, задержал выполнение этого приказа, а с другой, -- постарался заручиться поддержкой своей партии в деле совершения переворота и установления военной диктатуры в УНР.
   24 апреля .1919 г. состоялось заседание находившихся тогда в Ровно членов ЦК УПСС. Оно постановило совершить государственный пере­ворот, арестовать Петлюру, Макаренко, Швеца и члена правительства Б. Мартоса и объявить В. Оскилко военным диктатором. Атаман Оскилко поручил генералу Агапееву подготовить план восстания на 30 апреля. Покинув резиденцию военного министра, Оскилко решил, что больше мешкать нельзя и пригласил на совещание председателя УПСС Александра Макаренко, генерального секретаря партии Иосифа Мацюка, бывшего государственного контролера П. Симонова и коменданта города Ровно полковника Гемпеля. Они санкционировали перенесение вос­стания с 30 апреля на 29, и через несколько часов после этого совещания оно началось.
   До рассвета были арестованы члены правительства Б. Мартоса, находившиеся в Ровно. Отборный отряд сечевых стрельцов под командованием сотника Бисыка и два бронепоезда в Здолбуново сделали невоз­можным арест охраняемых ими Петлюры, Андрея Макаренко и Швеца.
   Опасаясь, что В. Оскилко и его сторонники готовят государственный переворот, правительство УНР еще 26 апреля потребовало от Петлюры и Осецкого принять решительные меры. Петлюра и Осецкий отказались пойти на это, но, тем не менее, последний распорядился, чтобы Оскилко покинул Ровно и отправился в район Коростеня для непосредственного руководства военными операциями против большевиков. Оскилко игнорировал и этот приказ, и повторный приказ Осецкого от 27 апреля. Кроме того, когда 28 апреля по приказу Осецкого в Ровно прибыл верный Петлюре отряд атамана В. Бэна, Оскилко поспешил отправить его по­дальше от города.
   Терпение Петлюры лопнуло, и в тот же день он отдал приказ о смешении Оскилко с поста командующего Северной группой войск и на­значении вместо него ген. Желяховского. Исполняющий обязанности военного министра Григорий Сиротенко вызвал к себе Оскилко и по­требовал, чтобы он и его начальник штаба Агапеев немедленно пере­дали дела ген. Желяховскому и его начальнику штаба. Оскилко ска­зал, что подчиняется приказу, но передача дел не может осуществить­ся мгновенно и потребует нескольких дней.
   В 9 часов утра 29 апреля, захватив опорные пункты города Ровно, В.Оскилко опубликовал несколько грамот к населению. В них он называл арестованных членов кабинета Б. Мартоса предателями, кото­рые продавали Украину большевикам и полякам, сообщал о выведе­нии из Директории Петлюры и Макаренко за содействие предателям, объявлял себя головным атаманом УНР с диктаторскими полномо­чиями, при котором будет создан совещательный орган во главе с ко­миссаром по гражданским делам, народным республиканцем Евгени­ем Архипенко.
   Грамоты Владимира Оскилко напоминали грамоты гетмана Павла Скоропадского: я, мол, установлю твердую власть, ликвидирую анар­хию, обеспечу неприкосновенность частной собственности и в то же время дам дополнительные наделы малоземельным, но прочным хо­зяйствам. Оскилко послал телеграмму в Станислав президенту ЗУНР Нетрушевичу, в которой призывал его не вмешиваться во внутренние Дела Приднепровской Украины.
   Вскоре после полудня посланный Петлюрой самолет разбросал над Ровно листовки, в которых сообщалось об измене атамана Оскилко и
   его намерении возродить гетманские порядки. Это привело к замешательству среди солдат и мирного населения, чем воспользовался отряд сотника Бисыка, прорвавшийся прямо к резиденции Оскилко.
   К вечеру путч был подавлен. Оскилко, Агапеев и несколько их приближенных бежали в Польшу, а Александр Макаренко и Иосиф Мацюк - в Галицию.
   Для расследования путча Оскилко была образована Чрезвычайная государственная следственная комиссия во главе с заместителем мини­стра внутренних дел П. Христюком. Христюк считает, что в подготовке восстания принял активное участие ЦК УПСС "при моральной поддер­жке народных республиканцев и социалистов-федералистов", а также П. Андриевского и Е. Петрушевича. Социалисты-самостийники, социа­листы-федералисты и народные республиканцы утверждают, что ника­кая партия путч Оскилко не поддерживала и он был протестом против бездарного военного командования Петлюры. М.Стахов считает, что ЦК УПСС (за исключением П. Андриевского) действительно к нему непричастен, тем более, такой легитимист, как Е. Петрушевич.
   Путч Оскилко ослабил оборонительную способность директорианских войск и облегчил наступление большевиков на Северном участке фронта, начатое еще 21 апреля. Одновременно шло продвижение по­ляков к Луцку.
   3 мая пришлось начать эвакуацию правительственных учреждений из Ровно в Радзивилов, куда 5 мая переехали члены правительства, а также Петлюра, Андрей Макаренко и Швец. После утверждения кабинета Б. Мартоса они несколько раз приглашали Андриевского в Ровно, чтобы принять участие в заседаниях Директории. Он не реаги­ровал на эти приглашения. Когда же после подавления путча Оскилко его пригласили на заседание Директории, чтобы Андриевский высказал свое отношение к путчу, он в личном письме Петлюре, датирован­ном 5 мая, заявил, что у него нет ни малейшего желания присутство­вать на заседаниях Директории, где Петлюра ведет себя как дикта­тор. 13 мая Петлюра, Андрей Макаренко и Швец обсудили это письмо и решили вывести Андриевского из состава Директории. За четыре дня до этого, 9 мая Петлюра был избран председателем Директории.
   15 мая 1919 г. украинское правительство приняло закон о государственной инспекции в армии. В специальной инструкции говорилось, что задачами инспекции являются наведение порядка в армии, наблю­дение за тем, ведется ли борьба с внутренними врагами любой масти, выполняются ли приказы центрального командования, пресекаются ли мародерство, пьянство, халатное отношение к службе, хозяйствен­ные злоупотребления, грабёж и всякого рода погромные явления. В инструкции было специально оговорено, что в оперативные действия командиров подразделений государственная инспекция не имеет пра­ва вмешиваться. Учреждение государственной инспекции укрепило дисциплину в армии УНР и повысило ее боеспособность21.
   Между тем, дойдя до довоенной австро-российской границы и будучи заинтересованными в освобождении части своих вооруженных сил для дальнейшей борьбы с Деникиным и для прорыва румынского фронта, чтобы иметь возможность прийти на выручку венгерским коммунистам, большевики направили ноты правительствам Польши и ЗУНР, в которых говорилось, что они заинтересованы в дружеских отношениях с этими правительствами и не собираются вмешиваться в их внутренние дела. От Румынии же 1 мая 1919 г. правительства РСФСР и УССР потребовали в течение 48 часов освободить Бессарабию и возвратить России и Украине захваченное у них имущество. Повторный ультиматум аналогичного со­держания был направлен Румынии 3 мая.
   А в Одессе в те дни было сформировано Временное рабоче-крестьянское правительство Бессарабии во главе с Криворуковым, который вы­пустил манифест об образовании Бессарабской Социалистической Со­ветской Республики в рамках РСФСР, а Антонов-Овсеенко отдал приказ командующему Одесской армией Худякову направить части Дмитриева и Григорьева для освобождения Бессарабии от румын и на выручку Со­ветской Венгрии.
   Поскольку весь этот план провалился из-за восстания Григорьева против большевиков, да и отношения с поляками не налаживались, их заинтересованность в установлении мирных отношений с ЗУНР еще больше возросла.
   Большевики обещали галичанам помочь оружием и боеприпасами, в которых те остро нуждались в своей борьбе с поляками, на следующих условиях: прекращение сношений с Петлюрой и ликвидация его армии, устранение из Галицийской армии контрреволюционных офицеров, возвращение УССР имущества, увезенного петлюровцами, разрешение советским войскам пройти через Восточную Галицию, чтобы вторгнуться в Румынию.
   Правительство ЗУБР отвергло эти притязания большевиков.
   Получив не без труда разрешение на эвакуацию в Галицию, Директория и правительство Б. Мартоса 18 мая 1919 г. переехали в Тернополь.
   Во второй половине мая в распоряжение Директории стали прибы­вать из Бессарабии интернированные там румынами солдаты Запорожского корпуса. Вместе с ними прибыл их командир Емельян Волох, ответственный за мартовский инцидент. Петлюра амнистировал его и назначил командиром небольшого, но отборного отряда. В это же время Петлюра вернул из опалы проживавшего несколько месяцев в Станиславе атамана Петра Болбочана22 и назначил его председателем комиссии по переправке военнопленных из Бессарабии в Гали­цию. Это позволило Болбочану вести пропаганду среди солдат корпуса, которым он командовал всего несколько месяцев тому назад. Командиром переформированного Запорожского корпуса был назначен полковник Сальский. О благосклонном отношении к Болбочану и Волоху Петлюре пришлось вскоре пожалеть.
   В конце мая 1919 г. в армию УНР входили: корпус сечевых стрель­цов атамана Коновальца, Запорожский корпус полковника Сальского, волынская группа войск полковника Петрова, "Запорожская Сечь" атамана Божко, 3-я дивизия полковника Удовиченко (сформирована на базе отряда Николая Шаповала и отряда Александра Шандрука, и ее обычно называли "Железной дивизией").
   Подкрепления, прибывшие из Бессарабии, переформирование и перегруппировка войск, расположенных в Восточной Галиции, и ослаб­ление войск Красной армии вследствие антибольшевистских кресть­янских восстаний на Волыни и в Подолии дали возможность директорианской армии в конце мая 1919 г. начать наступление. В начале ию­ня основная группа войск УНР заняла местечко Черный Остров Проскуровского уезда, а затем и город Проскуров. Однако дальнейшее продвижение войск УНР на этом фланге было остановлено большеви­ками. На правом же фланге отряд "Запорожская Сечь" атамана Божко занял сначала Могилев -Подольский, затем -- станцию Жмеринка, а "Железная дивизия" полковника Удовиченко 3-4 июня взяла Каме­нец-Подольский. Ставка головного атамана находилась вначале в Чер­ном Острове, затем -- в Каменец-Подольском. До середины ноября 1919 г. территориальной базой УНР стал так называемый Каменец-Подольский треугольник между Днестром и Збручем.
   9 июня 1919 г. атаман П. Болбочан попытался совершить в Проскурове государственный переворот. Накануне он явился в ставку Петлюры вместе с одним из лидеров демократов-хлеборобов Сергеем Шеметом и заявил, что желал бы вновь возглавить Запорожский корпус. Зная, что в этом корпусе, с одной стороны, "черношлычники" во гла­ве с Дьяченко очень были бы рады возвращению Болбочана, а с дру­гой,-- гайдамаки во главе с Волохом были бы очень недовольны этим, Петлюра не удовлетворил просьбу Болбочана, предложив ему возгла­вить украинскую миссию в Италии и организовать там мобилизацию военнопленных-галичан в армию УНР.
   Болбочан согласился и должен был на следующий день явиться к Петлюре за удостоверением, но вместо этого он и С. Шемет поехали в Проскуров. Там атаман Осмоловский и семь полковников Запорожского корпуса вручили госинспектору корпуса Гавришко петицию о назначении Болбочана командиром корпуса и попросили передать ее головному атаману. Гавришко же, не передав петицию по назначению, приказал полковнику Сальскому передать Болбочану командование корпусом. Сальский отказался удовлетворить это требование и уведомил обо всем Петлюру.
   Петлюра приказал отряду особого назначения под командованием полковника Романа Сушко арестовать штаб Запорожского корпуса и ликвидировать заговор.
   Тем временем Осмоловский и семь полковников взяли назад свое за­явление, и Петлюра решил завершить это дело бескровно. Он послал в Проскуров руководителей государственной инспекции Кедровского и Романченко, предписав им арестовать лишь Болбочана и Гавришко и перевезти их в свою резиденцию в Черный Остров. Однако туда привезли лишь Болбочана, так как Гавришко по дороге сбежал. С. Шемет покинул Проскуров ещё раньше, когда стало ясно, что заговор не удался.
   10 июня в Черном Острове открылся чрезвычайный суд над Болбочаном. Он признался, что по поручению Шемета, Андриевского, Си­монова и других хотел совершить переворот в интересах украинского государства. В тот же день Болбочан был приговорен к расстрелу. При­говор был приведён в исполнение 24 июня 1919 г. [Ис. Мазепа, кн. I, стр. 205-210]
   Непосредственно после расстрела Болбочана в выходящей в Станиславе газете "Новый Путь", вокруг которой группировались самостийни­ки-социалисты, народные республиканцы и социалисты-федералисты, был опубликован ряд статей, в которых Болбочан изображался как на­циональный герой и лучший украинский стратег.
   Во время непродолжительного пребывания в Тернополе правительственные партии опубликовали важное обращение к антибольшевист­ским повстанцам-крестьянам /20 мая/, а правительство Украины -- важ­ное постановление о борьбе с антиеврейскими погромами /23 мая и 27 мая/. Остановимся на этих документах и связанных с ними событиях.
   Начиная с середины марта 1919 г., на территории УССР разворачи­вается стихийное крестьянское повстанческое движение против боль­шевиков. В то же время, разуверившись в возможности прийти к взаи­мопониманию с большевиками, оставшиеся на территории, контроли­руемой правительством X. Раковского, украинские с.-д., с.-р. и "независимцы" принимают решение возглавить борьбу за свержение этого правительства и установление на Украине режима, основные черты которого были изложены в декларации, подписанной представителями этих партий в Киеве в конце марта -- начале апреля 1919 г.: двя всей Украины образуется временный верховный законодательный орган -- Рада Республики, состоящая из девяти членов, по три от каждой партии, подписавших эту Декларацию; для руководства гражданскими делами Рада Республики образует ответственный перед ней исполнительный орган -- Раду народных уполномоченных, а для руководства военными делами -- Военную Раду; будет произведено новое территориально-административное деление Украины на "земли" и "волости", верховная власть на селах -- сельская сходка, избирающая исполнительный орган -- сельсовет, состоящий из председателя, секретаря и казначея, верхов­ной властью в волостях является волостной совет рабочих и крестьян­ских депутатов, а в "земле" -- земский совет рабочих и крестьянских депутатов. Они избирают соответствующие исполнительные комитеты, пассивным и активным избирательным правом пользуются лишь совершеннолетние граждане Украины, не использующие наемного труда, для освобождения Украины от оккупантов образуются повстанческие губернские и уездные ревкомы, в каждый из которых входят по два пред­ставителя каждой из партий, подписавших настоящую Декларацию. При этом губернские и уездные ревкомы являются временными органами ме­стной власти до организации ими власти Советов рабочих и крестьян­ских депутатов. В волостях и селах временно оставляются органы вла­сти, существовавшие и при большевиках, при персональных изменениях в случае надобности; выполнив свои задачи, Рада Республики передаст свои функции Всеукраинскому Конгрессу рабочих и крестьянских депу­татов, который утвердит Конституцию Украинской Республики и избе­рет верховную власть.
   Поддерживающие Директорию члены ЦК УСДРП и ЦК УПСР осудили Киевскую декларацию за ее советскую направленность. 20 мая 1919 г. они, со своей стороны, обратились к восставшим против боль­шевиков крестьянам с воззванием, в котором говорилось, что уста­новление советской власти на Украине приведет к подчинению укра­инской деревни неукраинскому, по преимуществу, городу. Если пре­жде крестьяне поддерживали большевиков, то это не потому, что они хотели советскую власть, а потому, что ожидали от нее улучшения своего экономического положения. Крестьянам не нужна никакая советская власть -- ни российская, ни украинская. Украине угрожает раздел между Россией и Польшей, и она нуждается в поддержке Антанты. Если же на Украине будет провозглашена советская власть, пусть и суверенная, то о такой поддержке не может быть и речи.
   В заключительной части воззвания крестьяне призывались объединиться вокруг идеи демократической суверенной украинской респуб­лики во главе с Директорией, личный состав которой в настоящее вре­мя целесообразно оставить неизменным.
   Неделю спустя состоялась встреча представителей УСДРП и УПСР, поддерживающих Директорию, с украинскими с.-р. Д. Одриной, Т. Черкасским и Чесноком, нелегально прибывшими из Киева через линию фронта. Детально ознакомившись с Киевской декларацией, представите­ли УПСР предложили вместо Директории учредить не Раду Республики, а президенство С. Петлюры, на основе трудового принципа основать губернские, уездные, волостные, городские и сельские народные Рады для координации хозяйственной и общественной жизни на селе, а в центре -- Всеукраинскую Народную Раду из представителей работников физи­ческого и умственного труда. Для более широкой поддержки этой идеи представители УСДРП предложили отбросить оговорку "не использую­щие наемного труда".
   После продолжительной дискуссии эмиссары из Киева согласились в основном с этими предложениями. 9 июня 1919 г. в Черном Острове было подписано соглашение между ЦК УСДРП и ЦК УПСР, согласно которому, в частности, Д. Одрина и Т. Черкасский были включены в ка­бинет Б: Мартоса. Комиссия в составе у.с.-д. С. Викула, у.с.-р. Т. Черкас­ского и "независимца" М. Ткаченко приступила к выработке проекта структуры и Устава местных народных рад. Однако реализовать этот проект не удалось из-за военных действий.
  

* * *

   С. Гольдельман и А. Ревуцкий, которые со второй половины февраля 1919 г. находились в Станиславе, с удовлетворением узнали об образовании социалистического кабинета Б. Мартоса и его Декларации от 12 апреля, в которой, в частности, выражалась готовность правитель­ства решительно бороться с антиеврейскими эксцессами и погромами. Но когда эмиссары Мартоса предложили Ревуцкому занять пост за­местителя министра народного хозяйства, а Гольдельману -- замести­теля министра торговли, они отказались, заявив, что время для заня­тия ими ответственных постов в правительстве УНР еще не пришло. В конечном итоге Гольдельман согласился занять технический пост в Министерстве торговли, а Ревуцкий вместе с Михаилом Грушевским и Никитой Шаповалом уехал в Прагу.
   Объясняя настороженное отношение еврейских социалистов, сочувствующих украинской национальной идее, к правительству УНР, а также и свое личное поведение, Гольдельман писал: "Еврейская со­циалистическая демократия никогда не забудет ту реальную действительность, которую она имела возможность почувствовать на собственной шкуре во время первого и второго правительств Директории в январе -- марте 1919 г., следствием которой было 40 тысяч жертв ев­рейских погромов, с одной стороны, и эмиграция украинского прави­тельства, с другой" ["Письма...", стр. 52].
   Поэтому, писал он, каждый верный своему народу еврейский общественно-политический деятель не имеет морального права занять ответственный пост в правительстве УНР до тех пор, пока оно на деле не докажет своего твердого желания и способность обуздать погромные тенденции атаманов и темных масс. А это -- далеко не легкое де­ло. Ведь вся история украинско-еврейских отношений в прошлом, ан­тисемитская пропаганда господствующих классов и ненормальная со­циальная структура еврейства подготовили благодатную почву для антисемитизма широких масс украинского крестьянства.
   В любой нации есть классы эксплуатирующие и эксплуатируемое, есть революционеры и реакционеры, что обычно не беспокоит нацию, ибо это в порядке вещей. "Не так дело обстоит с нами". За каждого ев­рея "мы отвечаем коллегиально, всем коллективом, всей нацией, ибо для тех темных масс, среди которых мы проживаем, мы не суть рабо­чие, не господа, не ремесленники или торговцы, не честные или воры, не красивые или уродливые, не добрые или злые, не социалисты или реакционеры, а лишь жиды. Для них, или даже для нееврейской интеллигенции, не бывает, чтобы тот или иной поступок, хороший или плохой, совершил N. N. -- купец ли, пролетарий ли, мужчина ли, женщина ли. Все это сделал жид или жидовка, Бронштейн или Ротшильд. Поэтому так трудно бороться с погромными настроениями среди войск. Здесь не­достаточно агитации со стороны культурных украинских элементов, здесь нужна пропаганда фактов самой жизнью, а не только словом или печатью.
   До тех пор, пока украинские казаки и национальные народные кру­ги, все эти члены крестьянских союзов и просветительных учреждений по селам и местечкам, та масса, на которую опирается украинская ин­теллигенция, не встретится в своей работе с участием евреев, не встре­тится на практике с сочувствием еврейских партий и активных кругов к украинскому возрождению, трудно будет преодолеть историческое, антисемитизмом вскормленное, недоверие к нам".
   Это -- с точки зрения завоевания доверия у национально настроенных украинцев. С другой стороны, оставаться за гранью интересов и потребно­стей еврейского населения Украины, на мой взгляд, нельзя,-- писал далее Гольдельман. Каждый еврейский социалист и представитель своего наро­да не вправе оставаться в стороне, а должен идти именно в этот украин­ско-еврейский ад, не оставлять народ на произвол сомнительных друзей или несомненных врагов, а лично своей работой и авторитетом предосте­регать от первых и преследовать вторых.
   Исходя из приведенных соображений, Гольдельман счел долгом включиться в работу украинского государственного аппарата, вначале в качестве технического работника, а затем, когда правительство УНР на деле оправдает возлагаемые на него надежды в области предотвращения и пресечения погромов, -- в качестве работника ответственного.
   По прибытии в Ровно в последней декаде апреля 1919 г. Гольдельману становится известно, что среди антибольшевистских повстанцев, главным образом, среди левых у.с.- р. и "независимцев" силен антисе­митизм. Антисемитские настроения распространены также среди лиде­ров УПСР. Многие из них связывают борьбу с большевизмом с противоеврейскими погромами. Они не прочь использовать погромные на­строения крестьянских масс для торжества национальной идеи. Этого нельзя сказать о председателе ЦК УПСР Дмитрии Одрине. Гольдельман приходит к выводу, что необходимо срочно взяться за разъясни­тельную работу среди у.с.- р., причем он считает, что украинские со­циал-демократы еще не заболели антисемитизмом .
   П. Красный, С. Гольдельман и ряд евреев, сотрудничавших с Директорией и правительством УНР, побуждают их предпринять конкретные шаги по реализации декларируемых им обещаний. Когда в соответствии с постановлением Рады Народных Министров УНР от 15 мая 1919 г. 23 мая была образована государственная инспекция по армии УНР во главе с бывшим у. с.-р. полковником Владимирам Кедровским и у. с-д. Иваном Романченко, на нее, наряду с проверкой го­сударственной лояльности солдат и офицеров, возлагалась борьба с проявлениями антисемитизма в армии.
   27 мая 1919 г. правительство УНР приняло антипогромное постановление из 24 параграфов, в котором, в частности, говорилось о создании чрезвычайных государственных комиссий для расследова­ния погромов, выявления их зачинщиков и исполнителей с целью привлечения их к уголовной ответственности. Постановление о госу­дарственной инспекции для урегулирования недоразумений, возни­кающих между военными и гражданскими властями, а также для ре­шительной борьбы с погромами, впервые было принято еще в конце октября 1917 г., а о создании чрезвычайных комиссий по расследова­нию погромов -- в конце января 1919 г. Однако по ряду причин эти постановления стали проводиться в жизнь лишь с конца мая 1919г.
   Государственная инспекция и чрезвычайные комиссии по рассле­дованию погромов не привели к их прекращению, и правительство УНР повторило свои антипогромные призывы 14 июня, 17 июля, 18 августа и 30 сентября 1919 г. Активной борьбе с погромами мешало продолжительное молчание самого авторитетного для директорианской армии человека -- головного атамана Симона Петлюры, который не удосужился опубликовать ни одного антипогромного приказа с но­ября 1917 г. до июля 1919 г.
   4 июля Петлюра направил правительству УНР телеграмму, в кото­рой советовал хорошо относиться к еврейскому населению и в то же время не прекращать борьбу с евреями-большевиками. Аналогичную телеграмму он направил правительству и наказному атаману 9 июля. Телеграммы эти имели полуофициальный и мало обязывающий характер.
   Более официальным был приказ головного атамана от 20 июля. Командирам всех воинских подразделений и представителям государст­венной инспекции предписывалось под личную ответственность не­уклонно следить за тем, чтобы на месте их расположения их частей не проводилась погромная агитация. Им предписывалось "широко опо­вестить население и казачество о том, что евреи стали на путь помощи нам в борьбе с врагом и в строительстве Украинской независимой рес­публики. Поэтому любые насилия принесут нам лишь вред, внесут разброд в наши ряды и погубят все наше дело". Трудно видеть в этом приказе безоговорочное осуждение погромов. Не удивительно, что и после него интенсивность погромов не уменьшилась.
   В августе 1919 г. по инициативе посла УНР в Германии Николая Порша в Карлсбаде состоялось совещание украинских послов, аккредитованных в ряде столиц Европы, и украинских общественно-поли­тических деятелей, находящихся за границей и поддерживающих Ди­ректорию. Совещание рекомендовало Директории предпринять реальные шаги для снятия с себя обвинений в недемократичности и по­пустительстве погромам.
   Конкретным шагом в первом направлении были попытки руковод­ства УСДРП привлечь к участию в правительстве и несоциалистов, а во втором -- приказ по армии за номером 131, датированный 26 авгу­ста 1919 г. и подписанный головным атаманом Петлюрой и его на­чальником штаба Юнаковым.
   Приказ этот был обращен к реальной силе -- к армии и повстанцам -- и ребром ставил вопрос о прекращении погромов. В нем говорилось, что подстрекают к погромам черносотенцы и красносотенцы, увлекая за со­бой некоторые нестойкие элементы директорианской армии. Подчерки­валось: "Помните, что наше чистое дело требует и чистых рук... Тех же, кто подстрекает вас к погромам, решительно приказываем выбрасывать прочь из вашего войска и отдавать под суд, как изменников Родины". Предписывалось приказ этот прочесть во всех воинских подразделениях Приднепровской и Приднестровской армий, а также в повстанческих от­рядах.
   В результате работы государственной инспекции, усилий кабинетов Мартоса и Мазепы, приказа Петлюры от 28 августа и дисциплинирую­щего воздействия УГА /Украинской Галицийской Армии/, вступившей на территорию Подолии и Волыни в середине августа 1919 г., погромы здесь, как массовые явления, прекратились вплоть до отступления укра­инской армии на запад в середине сентября 1919 г. С конца же сентября 1918 г. и до конца августа 1919 г. Директория практически попуститель­ствовала погромам. Остановился подробнее на погромах этого периода.
  

Г. АНТИЕВРЕЙСКИЕ ЭКСЦЕССЫ И ПОГРОМЫ, УЧИНЕННЫЕ ДИРЕКТОРИАНСКОЙ АРМИЕЙ И СВЯЗАННЫМИ С НЕЙ УКРАИНСКИМИ ПАРТИЗАНСКИМИ ОТРЯДАМИ.

  
   История погромов в период существования Директории начинается антиеврейскими эксцессами, учиненными солдатами УНР вдоль желез­нодорожных линий, ведущих к Киеву.
   Впервые такие эксцессы были зафиксированы на станции Коростень Волынской губернии, расположенной на линии Сарны -- Ки­ев. Здесь произошло столкновение между украинскими и герман­скими солдатами, в котором последние потерпели поражение. Каза­ки стали грабить еврейское население, ряд евреев арестовали, об­винив их в том, что они по дешевке покупали у немцев награблен­ное украинское имущество. Арестованных сильно избили, некото­рых искалечили, но выпустили живыми. С этого времени на стан­ции Коростень частыми явлениями стали антиеврейские эксцессы, чинимые проезжающими украинскими военными эшелонами.
   Позднее ,20 января 1919 г. в Коростене ожидался погром. В Киев была послана специальная делегация. Министр по еврейским делам А. Ревуцкий пошел с ней к Винниченко. Тот направил телеграмму коменданту Коростеня, и погром был предотвращен.
   Первые антиеврейские эксцессы, отмеченные в печати, произошли на станции Бобринская Юго-Западной железной дороги 19 декабря 1918 г. В этот день казаки захватили всех проезжавших евреев, полностью огра­били их, страшно избили, некоторых до смерти. Через несколько дней эксцессы повторились, были убиты 5 евреев. С этого времени нападения на евреев-пассажиров стали постоянным явлением. Однажды хотели вытащить из вагонов 150 евреев-призывников, мобилизованных в директорианскую армию, и расправиться с ними. Однако местные укра­инские власти этого не допустили.
   Более широкую огласку в прессе получили антиеврейские эксцессы на станции Бахмач Черниговской губернии. Их учинил отряд атамана Ангела, входивший в Черноморский кош. Проезжавшие здесь герман­ские солдаты бросили бомбу, от которой пострадало несколько украинских солдат. Свою злость черноморцы решили излить на евреев. Со следующего поезда они сняли всех пассажиров-евреев, преимущест­венно торговцев. Всех хотели расстрелять, но ограничились ограбле­нием и избиением до полусмерти шомполами. Некоторых из них куда-то увели, и они исчезли без следа. С этого времени и здесь подобные эксцессы стали обыденным явлением.
   В конце декабря 1918 г. солдаты полка имени Петлюры на станции Сарны выбросили из поезда всех евреев и 10 из них расстреляли. Члены городской думы, в основном христиане, пытались заступиться за евреев, но полковник накричал на них: "Вы подкуплены жидами". Аналогичные эксцессы чинил ударный батальон Осадного корпуса сечевых стрельцов, проезжая через станцию Олевск.
   Итак, первые антиеврейские эксцессы были учинены не повстан­ческими партизанскими отрядами, а лучшими подразделениями директорианской армии.
   Начиная с последней декады 1918 г. и до середины февраля 1919 г. антиеврейские эксцессы на железнодорожных станциях производила главным образом станционная военная охрана23.
   Эксцессы на железнодорожных станциях совершались как бы мимоходом. Вглубь еврейских местечек погромщики не проникали. Но начиная со второй половины декабря 1918 г., с усилением конфликта между большевистскими и директорианскими воинскими подразделе­ниями, погромная волна захватывает еврейские кварталы городов. С этого времени до конца января 1919 г. Еврейский Национальный Сек­ретариат зафиксировал около 80 погромов. Разумеется, не все погро­мы были учтены.
   Одними из первых были погромы в Овруче и Житомире Волын­ской губернии. 17 декабря 1918 г. в Овруч прибыл директорианский отряд во главе с атаманом Козырь-Зиркой. Среди казаков было много бывших уголовников, и поэтому жители города называли их "сахалинцами". Козырь-Зирка вызвал к себе раввина и сказал ему: "знаю, что ты -- большевик, и все жиды -- большевики. Знай же, что я всех вас, жидо-большевиков, вырежу". Однако даже приступить к осуще­ствлению своих угроз на этот раз Козырь-Зирке не удалось: подполь­ный большевистский ревком поднял восстание с помощью крестьян окрестных деревень и изгнал его отряд из города.
   Но уже 21 декабря Козырь-Зирка во главе более многочисленного отряда вновь захватил Овруч, полный решимостью отомстить за свое поражение. Еще по дороге в Овруч Козырь-Зирка повесил в одной де­ревне полуглухого меламеда, резника и семь подобных "большевиков".
   Войдя в город, казаки Козырь-Зирки задержали на базарной площади 10 евреек и изнасиловали их. После этого начались грабежи, избиения и убийства евреев. Уже в первые дни было убито 17 человек.
   Хозяйничанье Козырь-Зирки продолжалось две недели. Затем он узнал, что на Овруч идут большевистские силы. Он приказал всем членам совета еврейской общины /около 50 человек/ явиться на привокзальную площадь, где будет зачитан его приказ. Когда евреи яви­лись туда, казаки окружили их, стали стрелять по ним из винтовок и пулеметов и рубить саблями. Погибло 23 человека, в том числе пред­седатель общины Цирюльник. Закончив это дело, поезд с казаками Козырь-Зирки уехал, увозя с собой несколько вагонов награбленного добра.
   В то время как атаман Козырь-Зирка впервые вступил в Овруч, атаман более высокого ранга В.Оскилко освободил Житомир из-под кратковре­менной власти ревкома, председателем которого был А. Шумский, впо­следствии нарком просвещения УССР. В ревкоме этом было два еврея, остальные -- украинцы. Взяв Житомир, Оскилко учинил погром, утвер­ждая, что все члены ревкома были евреями.
   25 декабря А.Шумский, которому своевременно удалось уйти во главе хорошо вооруженного отряда, вошел в Житомир и увидел страшные последствия погрома. Через пару дней войска Директории вновь взяли Житомир, и спустя две недели там произошел новый по­гром, о котором, как и предшествовавшем бердичевском погроме, речь пойдет ниже.
   16 января 1919 г. в уездный городок Летичев Подольской губернии прибыл атаман Волынец во главе Гайсинского специального куреня имени Петлюры. Он выпустил воззвание, в котором говорилось, что по приказу Директории он явился в Летичевский край, чтобы бороться с жидовско-болыневистскими бандами. Далее в этом воззвании при­водился длинный перечень сел, в которых, мол, эти банды находятся.
   Население этих сел, среди которых совсем не было евреев, вы­ступило против Директории под большевистскими лозунгами. Отомстил же Волынец за это выступление исключительно евреям, учинив кровавый погром в хасидском местечке Меджибож, в кото­ром, по крайней мере до этого, никогда не было ни одного большевика24.
   В другом конце Украины, в местечке Прилуки Полтавской губер­нии погром учинил Оврыжко. Поводом для погрома послужил пере­ход местного гарнизона директорианской армии во главе с полковни­ком Ковтуном на сторону большевиков. Выбив Ковтуна из Прилук и учинив погром, атаман Оврыжко выпустил воззвание, в котором объ­яснял свои действия тем, что все евреи участвуют в большевистском движении в Прилукском уезде. На западе Украины, в местечке Домбровицы Волынской губернии, которое многократно переходило из рук в руки в борьбе между директорианцами и большевиками, погром учинил полк имени Винниченко.
   С характерными для того времени обращениями к еврейскому на­селению выступили полковник Решенко в Белой Церкви и командир Черноморского коша атаман Стрелец в местечке Рыкунь Киевской гу­бернии. Первый писал, что поскольку все евреи сочувствует больше­викам, то в случае большевистского восстания в городе они будут расплачиваться за него, второй предупреждал, что если евреи в тече­ние трех часов не снесут в штаб хранящееся у них оружие, то будут расстреляны все члены совета еврейской общины. А если это не по­может, расстрелян будет каждый десятый еврей местечка. Если евреи не будут лояльны к украинским властям и не будут выполнять все их приказы, с ними рассчитаются значительно строже, чем это было во времена Гонты.
   Погромным настроениям среди украинских солдат и крестьян в зна­чительной степени содействовали Информбюро УНР и официальный орган армии "Украинская ставка". Они часто публиковали сообщения, что среди большевиков и спекулянтов преобладают евреи, что они не хотят служить в украинской армии. В одной из статей в "Украинской ставке" писалось, что "еврейское население сильно согрешило перед нашим народом. С того времени, что оно поселилось на нашей территории, еврейское население долгое время помогало польским панам в их борьбе против украинского народа. Когда же власть потом перешла к России, опять процветал союз угнетателей народа со свои­ми подданными -- евреями. Этот союз был проклятием для Украи­ны". Однако, надо учесть, что еврейский народ неоднороден. "Име­ются три категории евреев: еврейская буржуазия -- с ней надо безжалостно бороться; мелкая буржуазия -- и с ней надо бороться, однако не путем погромов, а посредством правительственных мероприятий, опиравшихся на украинские кооперативы и организации. Что же каса­ется еврейских трудящихся элементов, ремесленников и рабочих, то чинить против них погромы было бы просто дикостью".
   Реагируя на эту статью, орган партии "Фарейникте" "Ди нойе цайт" писал: "Делая комплименты еврейской демократии, стараются пугать еврейскую буржуазию, однако погром даже еврейской буржуазии есть погром еврейского народа, поскольку осуждается еврейство нашей буржуазии".
   Донесение представителя Конотопской еврейской общины показывает, насколько велико было влияние подобной агитации и пропаган­ды на директорианскую армию и насколько неверно утверждение, что евреи в этот период /вторая половина ноября -- декабрь!918 г./ уви­ливали от службы в армии.
   Евреи Конотопа приветствовали приход директорианских войск. Когда была объявлена мобилизация, на призывной пункт явилось 60 добро­вольцев-евреев. Их не приняли в украинскую армию и отослали домой.
   На следующий день командующий директорианскими войсками в Черниговской и Полтавской губерниях полковник Палей вызвал к себе председателя Конотопской еврейской общины Маршалла и стал перечислять все грехи еврейского народа перед украинским. Прежде, мол, евреи поддерживали гетмана, а ныне они поддерживают большевиков. Поэтому было решено евреев в армию не брать, но они должны искупить свои грехи. Кроме того, все евреи занимаются спекуляцией. Если правление общины не убедит их прекратить заниматься этим, то украинские власти за последствия не отвечают.
   Маршалл ответил: "Возлагайте на нас какие угодно налоги, но специальной контрибуции за наши "грехи" мы добровольно не дадим. Хотите -- берите насильно". На этой стадии директорианского правления евреи еще не боялись так отвечать властям /И. Чериковер/.
   Антисемитская пропаганда в официальных органах информации усиливала ненависть к евреям среди крестьян, особенно повстанцев, что в конечном итоге привело ко всякого рода антиеврейским эксцессам. Из прославившихся погромами повстанческих атаманов, которые в этот период сотрудничали с Директорией, самыми "знаменитыми" были Зеленый /Данило Терпило/, братья Соколовские и Струк.
   Терпило родился в семье бедного столяра в местечке Триполье на берегу Днепра, в 50 километрах от Киева. Работал пастухом, закончил деревенскую школу, а затем работал столяром на Киевской железной дороге. Принимал участие в революционном движении, за что был сослан в Архангельскую губернию. В начале Первой мировой войны был мобилизован и почти все время провел в действующей армии, содействовал украинизации ряда воинских подразделений, был делега­том всеукраинских войсковых съездов. Глубокой осенью 1917 г. воз­вращается в родное Триполье.
   Начиная с лета 1918 г. Терпило ведет среди крестьян агитацию против гетманского режима и германской оккупации. Державная варта тщетно пытается его арестовать. Находясь на нелегальном положении, он присваивает себе кличку "Зеленый". Во второй половине ноября 1918 г. Зеленый организует один из первых повстанческих отрядов, примкнувших к Директории. Довольно многочисленный отряд был назван "Первой Днепровской дивизией". Несколько позже "Второй Днепровской диви­зией" стал повстанческий отряд Александра Данченко.
   Зеленый не выпустил ни одного воззвания, но его речи производи­ли большое впечатление на крестьян. По своим убеждениям он был близок к левым у.с.- р., но сам никогда ни к одной партии не принадлежал. Он был за власть "Советов крестьянских депутатов без большевиков и жидов".
   Когда в конце ноября 1918 г. отряд Зеленого занял одно местечко, к нему явилась еврейская делегация и заявила, что евреи местечка дружественно относятся к повстанческому движению, а 25 еврейских юношей выразили готовность вступить в отряд. Зеленый сказал, что ему нужны не жиды в его отряде, а их деньги, и на следующий день нало­жил на евреев местечка большую контрибуцию.
   В первой половине декабря 1918 г., продвигаясь к Киеву, отряд Зеленого зашел в местечко Борисполь. Его встретила делегация местной управы, в числе которой был один еврей. Отвечая на приветствие де­легации, атаман Зеленый, в частности, сказал: "Я не друг и не враг жидам. Не из-за ненависти не принимаем мы жидов в наш отряд. Мы боремся за землю и волю. Волей должен пользоваться каждый житель Украины, а земля принадлежит только украинцам. Жиды, конечно, не обидятся за это. Жидам ведь земля не нужна, жид не хочет работать, как не хочет и воевать. Жиду нужна воля, и ее он получит. Пусть он торгует по всему краю, сколько душе его угодно, причем торговля должна носить честный и постоянный характер. А за волю, которую жиды получат, они нам должны будут помочь своими деньгами".
   В местностях, где действовал отряд Зеленого, евреи старались выплачивать все контрибуции, содержать зеленовцев, обеспечивая их всем не­обходимым. Но это не оберегало их от унижения, грабежей, избиений и убийств. В своем родном Триполье, где проживало около тысячи евреев, атаман Зеленый не допустил ни одного погрома. Однако он предостав­лял полную свободу действия своим казакам в других местах.
   Поскольку 1-я Днепровская дивизия первой подошла к Киеву, Зеленый надеялся, что ей будет оказана честь первой вступить в столицу. Однако, как известно, 14 декабря 1918 г. по приказу головного атамана Петлюры в Киев первым вошел Осадный корпус галицийских сечевых стрельцов. Это вызвало большое недовольство атамана Зеленого и его солдат25.
   Зеленый явно не был солидарен с Петлюрой и в вопросе о характе­ре будущего режима в УНР. Но, тем не менее, после вступления Ди­ректории в Киев активно сотрудничал с Петлюрой, а позже -- с его атаманами Ангелом и Юрием Тютюнником. На одном из первых засе­даний Всеукраинского Трудового Конгресса в 20-х числах января 1919 г. Зеленый выступил с резкой речью против Директории, бичуя ее за попытки установить военный союз с "империалистической Ан­тантой". Сразу после этого выступления Петлюра приказал 1-й и 2-й Днепровским дивизиям, дислоцированным в предместьях Киева Святошино и Дарнице, направиться в район Чернигова, где шли ожесто­ченные бои с большевиками. Они отказались, что было воспринято командованием армии УНР как бунт, который был вскоре подавлен.
   Зеленый с остатком своих отрядов отступил на Левобережье, а атаман Данченко был сослан в Галицию и поселился в Станиславе.
   Дети дьякона Соколовского Дмитрий, Алексей и Маруся были убеж­денными украинскими националистами, антибольшевиками и антисеми­тами. В 1917 г. Дмитрий Соколовский организовал захват крестьянами помещичьих земель и тем самым приобрел среди них большую популяр­ность. Во время гетманщины он скрывался от Державной варты. Вскоре после начала восстания Директории против гетмана Дмитрий и Алексей Соколовские организовали партизанские отряды в ее поддержку.
   Погромная эпопея Соколовских началась в местечке Коростышев, на границе Киевской и Волынской губерний. В местечке существовал подпольный большевистский ревком, состоявший исключительно из солдат-украинцев местного гарнизона. Еврейские социалисты Коростышева вели себя крайне осторожно. Они даже предотвратили соз­дание здесь Совета рабочих депутатов, чтобы не дать повода украин­ским карательным органам учинить погром в местечке.
   Очевидно, украинской контрразведке стало известно о существовании подпольного ревкома. Для его подавления был послан отряд в 200 -- 300 человек во главе с Алексеем Соколовским. Атаман решил начать с евреев. Под угрозой погрома он наложил на евреев Коростышева боль­шую контрибуцию. Они уже были готовы внести требуемую сумму, но тут вмешался большевистский ревком и не допустил выплаты контрибу­ции. Произошло вооруженное столкновение между большевиками и повстанцами, во время которого Алексей Соколовский погиб. Лишив­шись своего атамана, повстанческий отряд срочно покинул Коростышев, и власть перешла к местным большевикам.
   Дмитрий Соколовский решил отомстить за гибель брата. Завязалась упорная борьба между его отрядом и большевиками Коростышева, кото­рая продолжалась чуть не до конца февраля. В конечном итоге Дмитрий Соколовский победил и учинил в Коростышеве кровавый погром. Он и его сестра Маруся еще не раз громили Коростышев, о чем речь пойдет ниже.
   Но при всех своих погромных тенденциях Зеленый и братья Соколовские были людьми определенных убеждений, чего нельзя оказать об атаманах Струке и Лознюке. Струк родился в бедной крестьянской семье в селе Злодеевка Радомысльского уезда, расположенного на се­веро-западе Киевской губернии. Он закончил земскую школу, сменил ряд профессий и наконец стал сельским учителем и корреспондентом волостной газеты.
   В декабре 1918 г. 24-летний Струк вместе с Лознюком организует повстанческий отряд в местечке Иванков. Отряд этот они назвали "Первым повстанческим полком им. Симона Петлюры". Струк объявляет себя полковником, а Лознюк -- комендантом этого "полка". В настоящих военных операциях они избегали участвовать, предпочитая шантажировать и грабить население Радомысльского уезда, главным образом, еврейское.
   В первой половине января 1918 г. Струк арестовывается за нападе­ние на государственную почту в местечке Малин, убийство почтового чиновника и кражу денег, имевшихся на почте. Струка под конвоем привозят в Киев, но высшие военные власти распоряжаются освобо­дить его. Освободившись, Струк едет в местечко Горностайполь Радомысльского уезда и учиняет погром.
   Во время непродолжительного пребывания Струка в заключении его коллега Лознюк не сидел сложа руки. Во главе небольшого, но хорошо вооруженного отряда он объезжает ряд местечек Радомысльского уезда, повсюду сгоняет евреев в синагогу или здание правления общины, окружает их повстанцами и под дулом винтовок и пулеметов взимает с них огромные контрибуции.
   Украинская народная рада Радомысльского уезда послала в Киев делегацию с жалобой на Лознюка. Делегация доложила, что Лознюк навел ужас на всех жителей уезда своими штыками и пулеметами. Его солдаты забирают как у помещиков, так и у простых крестьян все, что им взбредет в голову. Что же касается евреев, то под угрозой расстрела Лознюк взимает с них неслыханную контрибуцию. Награбленные деньги он со своими солдатами тратит на пьянство и разврат. Но ни­каких мер против Лознюка украинские власти не предприняли.
   Вскоре после освобождения Струка Лознюк вновь встал под его начало. 22 января 1919 г. их отряд вновь вступил в Чернобыль. Евреев со­гнали в синагогу, окружили со всех сторон и под угрозой утопления по­требовали выплатить 300 тысяч карбованцев. Евреям удалось откупиться за половину этой суммы. Украинская народная рада из местечка Иванков послала на Струка жалобу в Киев. К этой жалобе присоединились жите­ли Чернобыля. Ответа не последовало. Министерство по еврейским де­лам несколько раз обращалось к военному командованию с жалобой на Струка, но никаких мер по отношению к человеку, стоящему во главе воинского подразделения, носящего имя Петлюры и своими поступками позорящего честь головного атамана УНР, принято не было.
   Когда Директория эвакуировалась из Киева, Струку было приказа­но вместе со своим отрядом выступить на фронт. Струк отказался выполнить этот приказ и перешел на сторону большевиков. Несмотря на то, что представители чернобыльской ячейки Бунда, которая тогда поддержала большевиков, информировали большевистское руково­дство в Киеве о бандитских деяниях Струка, оно оказало ему свое доверие.
   Вслед за Струком объявил себя большевиком также Лознюк. Однако к обличительному материалу против него отнеслись с большим вниманием. Он был передан в ЧК. Лознюка арестовали и расстреляли.
  

* * *

  
   Из погромов киевского периода Директории самый большой ре­зонанс в общественном мнении имели погромы в Бердичеве и в Жи­томире.
   В начале января 1919 г. исполняющему обязанности военного министра УНР генералу Осецкому стало известно о большевистском брожении в гарнизонах этих городов. Он доложил об этом члену Директории Андриевскому, ответственному за внутреннюю безопасность республики, и тот приказал Высшей следственной комиссии принять меры для наведения порядка. Комиссия эта во многом напо­минала большевистскую ЧК и царскую охранку. Она обладала чрез­вычайными полномочиями и была предназначена для борьбы с внут­ренними врагами, главным образом с большевиками. В ее распоряже­нии были созданные по инициативе полковника Всеволода Петрова особые ударные отряды, так называемые "курени смерти", которые посылались в места, где ожидались восстания против Директории. Председателем Высшей следственной комиссии, практически шефом национальной жандармерии был полковник Михаил Ковенко, тот са­мый, который в начале 1918 г., во время осады Киева большевиками, был комендантом города с чрезвычайными полномочиями и просла­вился своим террором. Навести порядок в Бердичеве и Житомире он поручил командиру 1-го куреня смерти полковнику Палиенко.
   Палиенко поспешил в первую очередь в Бердичев, гарнизон кото­рого в конце декабря 1918 г. избрал пробольшевистский Совет сол­датских депутатов, первое заседание которого должно было сос­тояться 5 января 1919г.
   Надо было во чтобы то ни стало не допустить открытия заседания Совета солдатских депутатов, и уже утром 4 января Палиенко со своим отрядом прибыл на железнодорожную станцию Бердичев. Неза­долго до этого военная комендатура города получила приказ коман­дующего северо-западным фронтом Оскилко не мешать атаману Па­лиенко проводить мероприятия, какие он найдет нужными. Палиенко решил учинить в городе погром: с одной стороны, это заставит евреев "сидеть тихо" (так он объяснил городскому голове Липецу), а с дру­гой, запугает пробольшевистски настроенных солдат местного гарни­зона.
   Сразу по прибытии на станцию гайдамаки Палиенко схватили груп­пу евреев и начали избивать. Несколько человек от этих побоев скончалось.
   Утром следующего дня гайдамаки направились в город и учинили погром: грабили, избивали, убивали. Им никто не мешал: в соответствии с указанием Оскилко была обезоружена комендантская сотня, которая собиралась заступиться за евреев.
   7 января на рассвете "курень смерти" во главе с Палиенко оставил Бердичев и направился в Житомир. Погром же в Бердичеве продолжался до 10 января. Его проводила часть солдат местного гарнизона, у которых пробольшевистские настроения быстро сменились погромными, и мест­ные жители-неевреи, у которых погромные настроения были вызваны действиями военных властей: незадолго до этих событий представитель военного командования полковник Мураховский наложил на евреев Бердичева контрибуцию в 3 млн. карбованцев, как наказание за помощь немцам. А в местной официальной газете "Жизнь и свобода" было опуб­ликовано воззвание украинского военного информбюро с резкими на­падками на евреев.
   Итоги бердичевского погрома: 17 убитых евреев и 40 раненых. Ограблено несколько сотен.
   Срочное оставление Бердичева отрядом Палиенко объясняется тем, что 5 января военный ревком в Житомире издал манифест о введении в городе советской власти. Палиенко получил приказ немедленно отпра­виться в Житомир и расстрелять всех членов Совета рабочих и солдат­ских депутатов, 9 членов которого из 49 были евреями.
   Во второй половине дня 7 января Палиенко со своим отрядом при­был в Житомир. Перед этим члены Совета успели скрыться. Палиенко вызвал к себе председателя житомирской еврейской общины и потре­бовал выплаты большой контрибуции, "так как все евреи -- больше­вики". Несмотря на то, что контрибуция была выплачена, Палиенко устроил в Житомире погром.
   Погром начался 8 января и продолжался два дня. Гайдамаки "куреня смерти" грабили еврейские дома и магазины, делая это планомерно -- дом за домом, улица за улицей. Награбленное имущество спокойно, не спеша нагружали на грузовики и отправляли на железнодорожную стан­цию. Часть награбленного у евреев раздавали нееврейскому населению. Время от времени звучали выстрелы и падали убитые и раненые евреи. После ухода гайдамаков антиеврейские эксцессы в Житомире продолжались еще несколько дней.
   Итоги житомирского погрома: 53 убитых еврея и 19 раненых. Ограблено несколько тысяч.
   Суть сообщения украинского военного информбюро о событиях в Житомире сводилась к следующему: "Республиканские войска вступили в Житомир и приостановили погром, учиненный бандитами. Жи­томирский Совет бежал".
   После Житомира атаман Палиенко со своим отрядом поехал в Ров­но. Здесь 17 января он был арестован по приказу командующего севе­ро-западным фронтом атамана Оскилко. Арестовали Палиенко не за погромы, учиненные им в Бердичеве и Житомире, а за то, что он освободил арестованного по обвинению в государственной измене рос­сийского генерала, получив за это золото и бриллианты.
   Сообщая об этом в своей телеграмме на имя Головного атамана Петлюры, Оскилко подчеркивал, что отрядом Палиенко совершаются криминальные дела. Палиенко совсем не разбирается в тактике ведения войны. Кроме грабежа и разбоя, его отряд ни на что не способен. Получив эту телеграмму, Петлюра назначил следственную комиссию по делу Палиенко.
   Еще 23 декабря 1918 г. министр по еврейским делам А. Ревуцкий обратил внимание председателя Директории Винниченко на антиеврейские эксцессы и погромы, чинимые директорианской армией и примыкающими к ней повстанческими отрядами. Винниченко реко­мендовал Петлюре привлечь к ответственности погромных атаманов Ангела и Козырь-Зирку, а позже -- Волынца. Однако тот счел это не­целесообразным с точки зрения боеспособности армии и отношений между ней и Директорией.
   8 января 1919 г. по инициативе А. Ревуцкого состоялось совещание украинских и еврейских социалистов, на котором обсуждался вопрос о мерах по предотвращению и пресечению погромов. Украинцы советовали евреям выступить с декларацией о своей преданности УНР и готовности доказать эту преданность на деле. Еврейские участники со­вещания наотрез отказались связывать проблему борьбы с погромами с проблемой лояльности еврейства в целом. После этого украинские участники совещания больше не настаивали на своей рекомендации.
   Совещание избрало специальную комиссию, которая на следую­щий день, 9 января встретилась с Винниченко и потребовала от него осуществить следующие мероприятия: а) опубликовать антипогромную декларацию; б) образовать комиссию по расследованию погро­мов; в) наказать погромщиков; г) образовать специальные подраз­деления по борьбе с погромами, непосредственно подчиненные воен­ному министерству. Винниченко на все согласился, кроме последнего пункта.
   А. Ревуцкий был настолько уверен, что В. Винниченко эффективно осуществит первые три мероприятия, что разослал Советам 394 еврейских общин Украины телеграммы примерно такого содержания: "Ди­ректория обещала принять энергичные меры. Успокойте еврейское население".
   В киевский период двери Директории и правительства УНР были широко открыты для всякого рода делегаций, в том числе еврейских. Власти внимательно выслушивали их жалобы, терпели критику в свой адрес, но никаких реальных шагов по пресечению погромов не предпринимали.
   Вскоре после погрома в Житомире из него в Киев прибыла еврейско-украинская делегация, которая была принята Петлюрой и Андриевским. Услышав рассказ о погроме, Петлюра зло заметил:
   "А почему евреи не идут служить в украинскую армию?" -- "Евре­ев в украинскую армию не принимают",-- ответил один из членов делегации. На просьбу выделить средства для пострадавших Петлюра сказал: "Деньги мы дадим. Мы дали деньги для екатеринославцев, пострадавших от Махно, мы и вам дадим деньги".
   Андриевский заявил: "Вы говорите о тяжелом положении евреев, а к нам приходят масса людей, жалующихся на евреев за то, что они принимают активное участие в большевистском движении и занимаются спекуляцией".
   Член совета еврейской общины Житомира Элиасберг сказал по это­му поводу: "Если у нас смотрят на еврейский вопрос в таком освеще­нии и продолжают обвинять евреев, что все они -- большевики и спекулянты, то, действительно, не остается ничего, как делать погромы".
   10 января 1919 г. председателя Директории Винниченко посетила делегация украинских и еврейских социалистов Бердичева. Она вру­чила ему меморандум о недавних событиях в городе. Винниченко обещал принять меры для пресечения погромов, но при этом заявил: "Украинское еврейство создало благодатную почву для погромной ситуации, ибо евреи не декларировали своего отношения к украин­ской государственности. Еврейский народ абсолютно не принял уча­стия в борьбе с гетманщиной, ни один еврей не пришел на мобилиза­ционный пункт. Все это дает материал для погромной агитации". На это один из членов делегации заметил, что в Коростышеве бундовская молодежь хотела вступить в армию, но её не приняли, так было и в Ромнах, и многих других местечках. В Черкассах в украинскую ар­мию приняли свыше 400 евреев. Кроме того, пришли на мобилизационный пункт и евреи из окрестных сел, которые приняты не были. Правда, вскоре мобилизованных в Черкассах евреев отправили домой, но это было сделано отнюдь не по их инициативе. Антисемитская пропаганда ведется открыто на глазах Директории. Факты же еврей­ских погромов стали теперь государственной тайной. Редакции газет получают известия о погромах, но военная цензура запрещает публи­ковать их. "Не замалчивать погромы надо, а бороться с ними, создать комиссию по расследованию погромов и наказать виновных",-- ска­зал в завершение своего выступления один из членов делегации.
   Винниченко обещал незамедлительно опубликовать антипогромную декларацию и создать комиссию по расследованию погромов. В заключение аудиенции он сказал: "Передайте бердичевскому насе­лению, что мы всеми силами будем бороться с погромами, но в то же самое время мы будем бороться с малейшим проявлением антигосу­дарственной деятельности".
   На следующий день, 11 января 1919 г. была опубликована декларация Директории и правительства УНР. В ней говорилось, что в несколь­ких местах Украины некоторые украинские подразделения творят наси­лие над еврейским населением. Согласно проверенным слухам, солдат провоцируют к подобным действиям гетманцы, российские доброволь­цы и так называемые большевики. Многие провокаторы уже арестованы, некоторые преданы военно-полевому суду.
   Директория приказывает задерживать подобных провокаторов и контрреволюционеров, но, с другой стороны, призывает демократиче­ские круги вести более энергичную борьбу с анархо-большевистскими элементами в еврейской нации, которые выступают против трудового народа Украины и ее государственного существования, ибо эти эле­менты приводят к непониманию между трудовым украинским наро­дом и еврейской демократией.
   В еврейских кругах были очень разочарованы этой декларацией, согласно которой все еврейство отвечало за действия отдельных евре­ев. Она была полностью выдержана в духе Винниченко, который од­нажды сказал посетившей его еврейской делегации: "Погромы пре­кратятся тогда, когда еврейские рабочие перестанут поддерживать большевиков"26. А в другой раз как-то сказал А. Ревуцкому: "Гуман­ность нынче не в моде. У нас наказаний не очень боятся, особенно, когда речь идет о людях, которые проливают кровь, привыкли смот­реть смерти в лицо. Прежде всего мы должны показать своей нации, что погромы осмыслены, но их необходимо пресечь, ибо они прино­сят непоправимый вред нашему государству".
   На следующий день состоялось заседание Еврейского Малого Национального Собрания. В принятой им резолюции говорилось, что декларация от 11 января 1919 г. с государственной точки зрения абсолютно неприемлема. Она не приведет к прекращению погромов, и после нее беспокойство среди еврейского населения еще больше возрастет. Своей декларацией Директория дает теоретическое обоснование погромам27.
   После опубликования декларации волна еврейских погромов не унималась, и еврейские местечки не успокаивались. Они забрасывали данными о погромах Министерство по еврейским делам, Еврейское Малое Национальное Собрание, Еврейский Национальный Секретари­ат. Было принято решение, начиная с 15 января проводить массовые па­нихиды по жертвам погромов. Волна таких панихид, во время которых евреи закрывали все свои учреждения, магазины и мастерские, прокати­лась по всей стране. Особенно грозной была панихида в Одессе.
   В то время еврейское население не было настолько запугано, чтобы не сметь критиковать правительство и военные власти за попуститель­ство погромщикам. Так, евреи Винницы обратились к командованию 2-го Подольского корпуса с просьбой оградить от погромов евреев окрестных местечек. На это последовал примерно такой ответ: "Пусть евреи Винницы не занимаются чужими делами, а лучше пусть позабо­тятся повесить большевиков, которое имеются среди них".
   На это совет винницкой еврейской общины с достоинством отве­тил: "Ни на какую нацию подобная миссия не возлагается. Шпионить за государственными преступниками -- миссия других органов, а не органов местного самоуправления".
   Прямой противоположностью декларации Директории и правительства УНР от 11 января 1919 г. является безоговорочный антипогромный приказ от 19 января 1919 г. по Осадному корпусу сечевых стрель­цов, подписанный заместителем командира корпуса атаманом Андре­ем Мельником и сотником Юлианом Чайковским.
   В приказе, в частности, говорилось: "Украинский народ вел продолжительную борьбу за свою независимость и свободу. Поэтому он должен с большим уважением и любовью относиться к свободе других народов. Я буду беспощадно преследовать провокаторов, распро­страняющих слухи о том, что антиеврейские погромы допустимы, а также тех, кто занимается погромной агитацией, и буду предавать их военно-полевому суду, как преступников против Украинской Народ­ной Республики". В конце приказа приводятся имена некоторых каза­ков, которые уже расстреляны за антиеврейские эксцессы и погром­ную агитацию.
   Приказ этот имел значительное влияние на поведение сечевых стрельцов, но был явлением локальным, исключительным.
   13-- 14 января 1919 г. была учреждена комиссия по расследованию погромов в Бердичеве и Житомире. Она состояла из представителей министерств военного, юстиции и по еврейским делам, представителей украинских и еврейских социалистов и представителя Еврейского национального секретариата. Главой комиссии был назначен полков­ник Золотницкий. В начале последней декады января он получил от члена Директории Андриевского следующую инструкцию: "Дело не такое уж серьезное, каким оно кажется на первый взгляд. Просто сре­ди украинских частей был взрыв возмущения против большевиков, возглавляемых евреями, вследствие чего и произошел погром. Кроме того, часть эта уже покинула Житомир, а ее командир Палиенко даже арестован. Так что осталась мелкая сошка, и поэтому нет смысла че­ресчур копаться в этом деле". Золотницкий стал действовать соответ­ственно этой инструкции. После трех недель проволочек комиссия Золотницкого распалась.
   3 марта 1919г., когда в Житомире была советская власть, Директо­рия приняла постановление о создании Чрезвычайной комиссии по расследованию житомирского погрома. Позже аналогичное постановление при аналогичных обстоятельствах приняла Директория и по поводу проскуровской резни. "Как возможно провести расследование в городе, занятом врагом,-- трудно понять",-- отмечает по поводу этих постановлений И. Чериковер.
   Следственная комиссия по Житомиру все-таки была создана, но на общественных началах, и большевики не вмешивались в ее работу. В своих показаниях этой комиссии видный украинский общественный деятель Н. Гладкий сказал, что у гайдамаков Палиенко не было ника­ких оснований наказывать именно евреев. Но евреям всегда не везет. Во второй половине ноября 1918 г. вместе со всем населением евреи дружественно приняли директорианские войска. Тем не менее, украинцы утверждали, что евреи симпатизируют немцам, а немцы говорили, что петлюровцы подкуплены жидами. В конце 1918 -- начале 1919 г. в Житомире и его окрестностях распространились пробольшевистские настроения, и опять виновными посчитали лишь евреев.
   Свои показания Гладкий закончил словами: "Гайдамаки были погромщиками в прошлом, являются погромщиками теперь и, вероятно, останутся погромщиками в будущем. Многие из них патриотически настроены, но трудно сказать, где у них кончается патриотизм и где начинается погромщика".
   26 января 1919 г. кабинет Чеховского утвердил устав Следственной комиссии по расследованию погромных событий в Овруче, Коростышеве, Сарнах, Бахмаче и в Литинском уезде Подольской губернии. Постановление это осталось на бумаге, и в указанных местах рассле­дование погрома никогда не проводилось.
   Не прошло и трех недель после ареста атамана Палиенко, как он оказался в кабинете министра по еврейским делам неожиданно для Ревуцкого и почти по его приглашению. Было это в начале февраля 1919 г. в винницкой гостинице "Савойя", в которой после эвакуации из Киева расположились почти все министерства УНР. А. Ревуцкому пришлось несколько раз встретиться с атаманом М. Ковенко, который теперь, наряду с функциями председателя Чрезвычайной следственной комиссии, являлся военным комендантом Винницы с неограни­ченными полномочиями. Как-то раз Ковенко упрекнул Ревуцкого в том, что тот ведет против него клеветническую кампанию, обвиняя его перед членами Рады Министров в организации антиеврейских по­громов. Ковенко сказал, что, будучи социалдемократом, он не явля­ется и не может быть антисемитом. Более того, в области социал-демократической идеологии он считает своим учителем Бэра Борохова, с которым встречался в Лукьяновской тюрьме, а затем в Льеже, где учился на инженерном факультете университета. Он даже был женат на еврейке, правда, скоро с ней разошелся. Но будучи верным сыном украинского народа, он обязан бороться со всеми его врагами, как внешними, так и внутренними. И если среди них нередко встречаются евреи -- это не его вина.
   Когда Ревуцкий напомнил ему о погромных действиях в Бердичеве и Житомире подшефного ему "куреня смерти", Ковенко с возмущени­ем сказал: "Курень смерти" -- одно из лучших наших воинских подразделений, и я не думаю, чтобы его действия были незаконными".
   Как раз в это время в Винницу прибыла делегация еврейских общественных деятелей из Бердичева и Житомира, чтобы получить деньги, которые Директория ассигновала на помощь погромленным. Среди членов делегации были помощник городского головы Бердичева Г. Солодарь, видная бундистка Фанни Нюрнберг, представитель ЕКОПО
   /Еврейский комитет помощи погромленным/ Гитерман и П. Красный, вскоре сменивший А. Ревуцкого на посту министра по еврейским делам. Ревуцкий решил организовать встречу между ними, с одной сто­роны, и председателем Верховной следственной комиссии М. Ковенко и его сотрудниками,-- с другой. Он пригласил их всех в свой кабинет.
   Ковенко пришел с четырьмя офицерами "куреня смерти". Завязалась беседа о погромах в Бердичеве и Житомире. Во время беседы один из офицеров, известный своей жестокостью галицийский поляк Седлецкий сказал, что по поручению своего шефа он был в Житомире, расследовал проблему на месте и пришел к выводу, что погром в Житомире учинили местные большевики, среди которых было несколько евреев, а Палиенко пытался остановить погромы. Что же касается Бердичева, то там вообще никакого погрома не было.
   Когда члены еврейской делегации стали доказывать, что именно Палиенко учинил погром, то оказалось, что среди офицеров, с которыми пришел Ковенко, находится и сам Палиенко.
   Гитерман вспоминает: "Имя Палиенко стало в Бердичеве и Житомире символом смерти, и можно себе представить, какое впечатление на еврейских делегатов произвело появление Палиенко в их компании. Палиенко стал оправдываться, но его слова еще больше доказывали его вину. Украинские офицеры пришли в возбуждение, Ковенко стал кричать о внутренних врагах Украины, которые клевещут на лучших воинов. Он орал: "Если бы в Ровно не арестовали Палиенко, то мы бы не допустили, чтобы большевики взяли Киев. Я шеф украинской жандармерии! Я буду бороться с внутренними врагами, и не перед чем не остановлюсь! Да, мы убивали, убиваем и будем убивать! Вот в эту ночь я здесь, в Виннице повешу пятнадцать человек!" Поражен­ные услышанным, евреи стояли бледные и безмолвные".
   В своей брошюре "Трагедия украинского еврейства" П. Красный пишет, что под конец этой встречи один из членов еврейской делегации не выдержал и сказал, что Ковенко клевещет на украинский на­род, ему никто не поручал выступать с такими кровожадными речами. Пролитие еврейской крови может только повредить, а отнюдь не по­мочь украинскому делу.
   Несколько позже А. Ревуцкий узнал, что атаман Палиенко пробыл в заключении не более недели. Он был освобожден по распоряжению Ковенко /а, может быть, и самого Андриевского/. Причем ему на руки выдали бумаги со всеми обвинениями против него, чтобы он мог в случае надобности оправдаться перед Петлюрой, с одной стороны, и знать, кто жаловался на него, -- с другой.
   За евреев пытались заступиться городской голова Житомира Пивоцкий, городской голова Бердичева Липец и члены ряда городских управ. Когда в начале января 1919 г. в районе Ровно произошли антиеврейские эксцессы, городская управа вместе с советом еврейской общины потребовала от Директории издать указ о создании местных дружин самообороны за счет государственных средств.
   На заседании Киевской городской думы 17 января 1919 г. представитель российских эсеров сказал: "Погромы происходят под мантией той секретности, которой укутала себя Директория, не разрешая прес­се и общественности рассказать правду о том, что происходит". В подобном духе высказывались и другие представители российских и еврейских партий. В конечном итоге была принята резолюция с требованием наказать виновников погромов. При обсуждении этого вопро­са украинские члены городской думы отсутствовали.
   Центральный совет профессиональных союзов в Киеве принял следующую резолюцию: "Погромы учинили воинские подразделения, выступающие как защитники республики, во главе которой стоит Директория. Правительство запрещает публиковать в газетах сведения о по­громах, квалифицируя их как военную тайну. Этим Директория берет на себя большую часть ответственности за страшные деяния, происходящие на Украине.
   После открытия Всеукраинского Трудового Конгресса в некоторых газетах появились общие сведения о погромах. Орган УПСФ "Нова Ра­да" опубликовал статью за подписью "Борисов" /псевдоним некоего еврейского общественно-политического деятеля/. Автор писал о равнодушии украинского общества к факту еврейских погромов на Украине в то время, как украинское общество должно было бы признать свою вину и реагировать на погромы. Редактор газеты А. Никовский, тот са­мый, который в марте 1918 г. выступал с антисемитскими статьями в этой же газете, нашел нужным добавить от себя к статье Борисова: "Мы испытываем позор и боль за всеобщую анархию, частью которых являются антиеврейские эксцессы и погромы". При этом А. Никовский пишет, что происходят одиночные погромы, а не погромная волна, как это утверждает Борисов.
   26 января 1919 г. орган УСДРП "Робитныча газета" поместил воззвание ЦК Комитета помощи потерпевшим от погромов. В нем, в частно­сти, говорилось. "Разлилась новая волна кровавых погромов и истяза­ний над рядом городов и местечек. В Овруче, Бердичеве, Житомире, Летичеве, Черняхове, Коростышеве, Горностайполе, Ивановке, Ровно, Чуднове, Александрии (на Волыни), Домбровицах, на станциях Бобринская, Бахмач, Фастов, Сарны, Коростень и других убито много евреев; их истязали, над ними издевались, еврейское добро становится дармовым, льется еврейская невинная кровь. Несчастье принимает величайшие размеры, и не описать этого бедствия. Сироты и вдовы, старики и дети взы­вают о помощи. Десятки тысяч евреев, которые остались голыми и босы­ми, без хлеба и пристанища, требуют нашего сочувствия и помощи. Тру­дно подсчитать убытки, которые уже достигли сотни миллионов. Не те­ряйте времени, ибо беда не ждет, и размеры ее велики. С глубоким сожа­лением и великим гневом стоим перед своими свежими могилами, с кро­вавой болью в сердце видим новое уничтожение, которое распространя­ется все дальше и дальше".
   Приведя эти слова, П. Христюк пишет: "Эта погромная волна ложится тяжелым пятном на директорианско-винниченковское правле­ние, и не потому, что правящие круги якобы хотели этих погромов; напротив, Директория и правительство протестовали против погро­мов, ассигновали определенные средства в помощь жертвам погро­мов, внимательно выслушивали бесконечные доклады, жалобы и хо­датайства министра по еврейским делам /к которому, кстати, встала в оппозицию почти вся еврейская демократия/, и к организации специ­альных следственных комиссий из представителей социалистических партий для выявления и наказания виновных. Но все эти мероприятия не достигли своей цели даже в самой малой мере. В действительности ни один атаман-погромщик не был наказан; в войсках не была прове­дена соответствующая агитация, ибо вообще любая агитация среди военных была запрещена".
   Христюк убежден, что картина была бы совсем иной, если бы Директория опиралась не на атаманию, а на советы рабочих и крестьянских депутатов, ибо лишь они одни "как органы организованной де­мократии и власти на местах могли сначала успешно организовать защиту еврейского население от погромов, а затем и борьбу с атамана­ми-погромщиками". ["Заметки...", т.1У, стр.26].
   Христюк явно неправ: с одной стороны, советский характер антибольшевистского крестьянского повстанческого движения на Украине отнюдь не уберег евреев от погромов /как это мы увидим ниже/,а с другой, -- когда опирающийся на армию Петлюра захотел, то на кон­тролируемых им территориях погромы почти полностью прекрати­лись /сентябрь -- первая половина ноября 1919 г./.Возникает вопрос: почему же Директория до этого времени фактически попустительст­вовала погромам?
   Илья Чериковер в своей монографии "Еврейские погромы на Украине в 1919г." выдвигает следующие объяснения этому: а) быть мо­жет, Директория не пресекала погромы и даже организовывала их /через людей вроде Палиенко, Семесенко и др./, считая, что с одной стороны, погромы воодушевляют армию и украинское население, привязывая их к желтоголубому знамени, а с другой,-- способны на­столько терроризировать еврейское население, что пробольшевистски настроенные элементы его после них больше не посмеют поднять голо­ву; б) возможно, Директория считала погромы неизбежным злом, сопро­вождающим борьбу за украинское национальное дело; в) Директория боялась вступить в конфликт с армией, на которую она опиралась.
   В духе второго объяснения 4 января 1919 г., принимая делегацию Еврейского Национального Секретариата с жалобой на непрекращаю­щиеся погромы, представитель военного министерства атаман Врон­ский сказал: "Лес рубят -- щепки летят. Когда перестраивается вся страна, то такие события весьма естественны".
   В соответствии с третьим объяснением, Симон Петлюра несколько раз отмахивался от требований еврейско-украинских делегаций пре­сечь погромы и наказать погромщиков, говоря, примерно, следующее: "Не ссорьте меня с армией. Я не вмешиваюсь в ее внутренние дела". В подобном духе высказывался несколько раз и В. Винниченко.
   Сообщая об этом, И. Чериковер добавляет, что была большая разница в ответственности этих лидеров украинского национального дви­жения за погромы на Украине. Ведь у Петлюры была реальная власть, но он своевременно не унял и не арестовал погромных атаманов. Винни­ченко же с помощью сомнительных аргументов защищал престиж ре­жима, но практически повлиять на атаманов не мог.
   Совсем иное отношение к еврейским погромам было у председате­ля Рады Народных Министров УНР В. Чеховского. 17 января 1919 г., принимая делегацию Еврейского Национального Секретариата, пришедшую к нему с докладом о новых погромах, он взволнованно сказал: "Братья евреи! Вы себе представить не можете, какую боль испытываем мы, узнавая, что такие вещи творятся в нашей свободной Украине". Правительство Чеховского запланировало ряд антипогромных мероприятий, но Директория саботировала их реализацию.
   Попустительство погромам со стороны Директории привело к перелому в политических настроениях еврейских масс. В некоторых местах, например, в Бердичеве, еврейские партии бойкотировали выборы во Всеукраинский Трудовой Конгресс.
   12 января 1919 г. в своем выступлении в Малом Национальном Собрании представитель "Фолькспартэй", бывший министр по еврей­ским делам В. Лацкий-Бертольди сказал: "Мы должны предупредить украинцев, что на базе антисемитизма не удастся построить украин­скую государственность. Пусть знают люди Директории, что они имеют дело с мировым народом, который на протяжении своей мно­гострадальной истории уже пережил многих врагов". На следующем заседании тот же оратор высказался еще яснее: "Мы думали, что есть на кого положиться. Но теперь, если правительство не примет меры, мы должны организоваться, чтобы бороться с ним".
   Представитель общих сионистов Меир Гроссман с огорчением сказал: "Мы сами приветствовали правительство и армию, из которой впоследствии вышли погромные банды".
   Так высказывались представители еврейских несоциалистических партий. Что же касается еврейских социалистических партий, то они давно не были довольны общей внешней и внутренней политикой Директории. Еврейские погромы, естественно, усилили это недовольство. Орган партии "Фарейниктэ" газета "Ди нойе цайт" писала: "Пролитая невинная еврейская кровь создает стену между еврейским и украин­ским населением, между еврейской демократией и новой властью. По­громы фактически дают наибольший психологический толчок социа­листическим партиям к переходу на большевистскую ориентацию".
   И, действительно, во второй половине января 1919 г. левое крыло Бунда и левое крыло "Фарейниктэ" перешли на большевистскую платформу. Переход этот они квалифицировали не как протест против антиеврейских эксцессов и погромов, а как проявление своего несо­гласия с общей политикой Директории.
   Во второй половине января 1919 г., убедившись, что он не может влиять на общую политику Директории и на ее готовность бороться с погромами, А. Ревуцкий заявил ЦК "Поалей Пион" о своем желании подать в отставку. 21 января 1919 г. ЦК "Поалей Цион" принял следующее решение: несмотря на то, что политика Директории неудовлетворительна с точки зрения "Поалей Цион", А. Ревуцкий должен пока оставаться в правительстве, ибо при настоящем тяжелом поло­жении УНР выход "Поалей Цион" из правительства мог бы расцени­ваться украинскими кругами как предательство.
   Вскоре Ревуцкий все-таки подал в отставку, но не один, а со всем правительством Чеховского. Отставка мотивировалась не еврейскими погромами, а несогласием "Поалей Цион" с новым курсом Директории.
   С конца января до середины мая 1919г. директорианские войска поч­ти все время отступали под натиском большевистских войск. Лишь во второй половине марта в районе Житомира они на короткое время перешли в контрнаступление, но вскоре опять были отброшены. Отступление директорианской армии сопровождалось погромами в Киевской, Волынской и Подольской губерниях.
   Кроме озлобления вследствие своего положения, движущей силой погромов директорианской армии является отсутствие у нее прочной материальной базы. Еврейские местечки становятся основой ее самоснабжения. Армия взимает колоссальные контрибуции, требует продуктов, амуниции, оружия. Многократно ограбленные евреи не в состоянии выполнять требования армии, тем более, что вследствие непрекращающихся эксцессов все железные дороги Украины становятся практически закрытыми для евреев. Они вынуждены замкнуться в сво­их городах и местечках, и их экономическая жизнь почти парализуется.
   В тылу районов, контролируемых Директорией, евреям часто приходится коллективно расплачиваться за неудачные попытки большевистских восстаний или за междоусобицу в директорианских гарни­зонах. Дело в том, что в ряде городов часть солдат тянется к больше­викам, а часть остаётся верной Директории. Нередко происходят стычки между теми и другими, за которые независимо от их исхода расплачиваются евреи.
   В этот период грабежи, чинимые директорианскими солдатами на Киевщине и Волыни, приняли широкие размеры, но убийств было сравнительно мало, если не считать Овруча, в котором на Песах (Пасху) учинил погром 51-й Гайсинский полк атамана Волынца. На Подолин же произошло много кровавых погромов, причем наибольшее число жертв понесли Проскуров, Фельштин, Теплик и Балта. Остановимся на двух последних местечках. Теплик находится на границе Киевской и Подольской губерний. В конце февраля 1919 г. в него вступил отряд черношлычных гайдамаков во главе с Данченко. Гайдамаки сразу же приступили к погрому, во время которого было убито и ранено не­сколько десятков евреев. Черношлычники вынуждены были прервать свое "дело", ибо их выбили из местечка большевики. Затем они вновь захватили Теплик и продолжили погром с еще большим остервенением. В общем итоге они убили 180 евреев и 209 тяжело ранили.
   Когда гайдамаки кончали свой второй погром, они ворвались в еврейскую больницу, где находилось 50 раненых, стащили их с больничных коек, выволокли на улицу и расстреляли.
   Первый погром в Балте в рассматриваемый период произошел во второй половине февраля 1919 г., когда отряд сечевых стрельцов выбил большевиков из города. Сечевики грабили и насиловали. 32 еврея было убито, значительно больше ранено.
   Месяц спустя в Балте произошел второй погром. Он отличался чрезвычайной жестокостью: убивали стариков, женщин, детей. Снимали кольца вместе с пальцами, вздымали на штыках младенцев. Трупы убитых целую неделю валялись на улицах, так как власти не разрешали предать их погребению.
   Надо отметить, что первый погром в Балте -- один из немногих слу­чаев участия сечевиков в погромах. Второй известный нам случай произошел в местечке Янушполь, на границе Киевской и Волынской губер­ний. Масштабы этого погрома были значительно меньшими, чем в Бал­те. Находившийся в Янушполе с конца марта до 4 апреля 1919г. отряд сечевых стрельцов грабил и избивал местных евреев. Несколько евреев
   было убито.
   "Ни один погром этой эпохи не врезался так глубоко в еврейскую народную память, как погром Проскуровский. Проскуров стал симво­лом тех страшных лет" /И.Чериковер/.
   Проскуровской трагедии предшествовали события, описанные в книге российского левого эсера Алексеева-Небутова "Подпольная работа на Украине" /Москва, 1922/. В конце января 1919 г. Алексеев-Небутов был послан своей партией из Киева в Жмеринку для дезорганизации директорианского тыла и деморализации директорианской армии. Его агита­ция попала на благодатную почву. В конце января 1919 г. в Жмеринке состоялся нелегальный съезд представителей крестьянских союзов Ка­менец-Подольского, Проскуровского и Винницкого уездов, который вы­сказался за восстание против Директории. Аналогичное решение приня­ли жмеринские железнодорожники. Были основания надеяться на поддержку части жмеринского гарнизона. В Жмеринке образовался ревком, куда вошли российские и украинские левые эсеры, а также большевики. Ревком возглавил Алексеев-Небутов.
   В конце января -- начале февраля 1919 г. в Виннице состоялся нелегальный съезд ревкомов Подольской губернии, на котором было принято решение в середине февраля поднять восстание против Директории во всей губернии. Начать восстание думали в Жмеринке, важ­ном железнодорожном узле. Однако 10 февраля туда прибыл большой и хорошо вооруженный отряд директорианской армии, в связи с чем в Виннице состоялось срочное заседание представителей ревкомов ряда городов. Представители Проскуровского ревкома предложили начать восстание с их города, в котором были расквартированы недовольные Директорией 15-й Белгородский и 8-й Подольский полки и где недав­но состоялась большая демонстрация против Директории в связи с вы-
   возом за границу продовольствия и промышленных товаров. Можно было надеяться как на поддержку солдат, так и на поддержку горожан и крестьян окрестных деревень. Предложение это было принято и ре­шено начать "всеподольское восстание" именно с Проскурова.
   Хотя административным центром Подольской губернии был Каменец-Подольский, её наиболее крупным и промышленно развитым го­родом был Проскуров, в котором проживало 35 тысяч человек, из них 20 тысяч евреев. Внутренний порядок в городе охранялся милицией и так называемой квартальной охраной, начальником которой был хри­стианин Рудницкий, а его заместителем -- еврей Шенкман. Комен­дант города Киверчук не был рад этой охране, большинство которой составляли евреи, и под каким-то предлогом частично обезоружил ее.
   В начале февраля на железнодорожную станцию Проскуров, расположенную в 3 -- 4 верстах от города, прибыл атаман Семесенко во главе Запорожской казачьей бригады имени Симона Петлюры и 3-го гайдамацкого полка. О самом Семесенко среди евреев можно было услышать положительные отзывы. Говорили, что среди его солдат господствует строгая дисциплина. Что на одной железнодорожной станции он расстрелял офицера за попытку грабежа, что он обещал Шенкману снабдить оружием квартальную охрану, что он подготовил обращение к населению и солдатам, в котором говорил, что не только призывы к свержению существующего строя, но и к погрому будут беспощадно караться, как и самовольные обыски, аресты и контрибу­ции, не говоря уже о грабежах. Говорили, что комендант Киверчук по­старался, чтобы это обращение не было своевременно опубликовано в местной типографии.
   Тем временем распространился слух о готовящемся большевистском восстании, и 6 февраля 1919 г. на стенах домов и на заборах го­рода был опубликован следующий приказ за подписью Семесенко:
   "1. Объявляется осадное положение в Проскурове и уезде. Всякое движение после семи часов вечера разрешается лишь по письменному разрешению штаба Запорожской бригады.
   2. Все учреждения, как военные, так и гражданские, должны работать бесперебойно. Любая забастовка будет подавляться вооруженной силой.
   3. Собрания и митинги мною решительно запрещаются и как таковые будут разгоняться скорострельным огнем. Любые обыски и аре­сты без ордера уездного коменданта решительно запрещаю. Запрещаю вести агитацию, какого бы рода она ни была.
   Все агитаторы будут расстреливаться без суда. Грабителям и ворам -- смерть!
   4. Приказываю до четырех часов внести все оружие в мой штаб. Кто не принесет оружия, и у него после обыска будет обнаружено таковое, будет на месте расстрелян.
   5. Ночные обыски и аресты допускаются лишь в срочных случаях, по ордеру, подписанному командиром бригады.
   6. Предлагаю населению прекратить свои анархические взрывы.
   У меня достаточно сил, чтобы бороться с вами. Больше, чем других, я предостерегаю жидов. Знайте, что вы-- народ всеми нациями нелюбимый, а вы творите такие беспорядки между христианским лю­дом. Разве вы не хотите жить? Разве вам не жаль свою нацию? Пока вас не трогают -- сидите молча, а то такая несчастная нация баламу­тит бедный люд.
   7. Все магазины, склады, базары должны работать бесперебойно. В трехдневный срок все вывески должны быть переписаны с московского языка на украинский. Исправления с помощью наклеек не допускаются,. Ибо, где увижу на вывеске заклеенную букву, а я уверен, что это преда­тель, таковой будет мной предан военному суду. Гражданские лица, у которых имеется военная одежда, обязаны в однодневный срок принести ее в штаб бригады. Гражданские лица, у которых после этого будет най­дена таковая, будут преданы военному суду".
   Евреи Проскурова были не на шутку обеспокоены этим приказом. Руководители местных ячеек Бунда и "Фарейниктэ" Иоффе и Круп­ник встретились с евреями, входящими в подпольный большевист­ский ревком и умоляли их не поднимать восстания, которое может за­кончиться катастрофой для проскуровских евреев. Однако во время решающего совещания проскуровского ревкома, на котором присут­ствовали также агитаторы, прибывшие из Жмеринки и Винницы, боль­шинство высказалось за восстание.
   Большевики начали восстание во главе группы рабочих в 200 человек во второй половине ночи с 14 на 15 февраля 1919 г. К нему присоединилась лишь незначительная часть гарнизона, ибо сведения о большевистском брожении в нем были преувеличены. Восстание не было поддержано крестьянами окрестных деревень и железнодорож­никами станции Гречаны, на помощь которых рассчитывали. Не про­изошло, как планировалось, одновременного восстания в Виннице. Слабые попытки восстания в Могилеве-Подольском, Литине, Хмель­нике были легко подавлены местными гарнизонами. Более значитель­ное восстание произошло в Гайсине, но и оно было вскоре подавлено войсками Директории. Таким образом, проскуровское восстание было изолировано и обречено на неудачу.
   Восставшие захватили почту, телеграф, комендатуру, арестовали коменданта Киверчука. Хотя квартальная охрана оставалась нейтраль­ной, Киверчук позже утверждал, что именно она арестовала его и хо­тела расстрелять. Восставшие продержались лишь несколько часов. Атаман Семесенко без труда разгромил их и учинил в городе крова­вый погром.
   Вечером 16 февраля было расклеено второе воззвание Семесенко: "В ночь с 14 на 15 февраля горстка людей подняла восстание против нас. Это дело одних жидов. Я принял необходимые меры для его по­давления".
   Жмеринским агитаторам удалось своевременно уйти из города. Алексеев-Небутов пишет, что вернулись они в Жмеринку морально разбиты­ми, чувствуя, что невольно привели к погрому в Проскурове. Подавив восстание, Семесенко собрал гайдамаков на вокзале, устроил им обед и выступил с речью, в которой сказал, что жиды собирались вырезать всех казаков и гайдамаков и необходимо им достойно отомстить. Он заставил гайдамаков поклясться перед украинским знаменем, что они вырежут всех жидов Проскурова, не применяя огнестрельного оружия, не грабя жидовского добра, не насилуя жидовок. Одному полусотнику, который предложил заменить резню контрибуцией, пригрозил: "Пристрелю!" А сотника, который сказал: "Моя сотня не будет убивать невооруженных людей", отправил за город вместе с его отрядом. Присягнув перед зна­менем, гайдамаки выстроились и с песнями и музыкой направились с вокзала в город.
   Утром 15 февраля в еврейские кварталы Проскурова донесся слух, что произошло большевистское восстание и в городе установлена советская власть. Евреи отнеслись к этому слуху равнодушно и поскольку был субботний день, разошлись по синагогам. Когда они вернулись домой, то узнали, что восстание подавлено. До обеда евреи занялись кто чем: одни отправились на час-другой поспать, другие пошли в синагогу, чтобы углубиться в священные книги, третьи пошли погулять.
   В два часа пополудни на главной улице Проскурова появился конный отряд красношлычных гайдамаков численностью в 300-400 чело­век. Когда он поравнялся с еврейским кварталом, раздался свист ко­мандиров и гайдамаки спешились. Оставив лошадей под присмотром дежурных, группами в пять-десять человек они рассыпались по еврей­ским улицам. Организованно, по команде принялись за дело, прибегая только к холодному оружию. Шли из дома в дом и резали, кололи, ру­били всех подряд. Действовали они так тихо и спокойно, и все это бы­ло так неожиданно, что на соседних улицах и не подозревали, что про­исходит. Вместе с гайдамаками в резне приняло участие санитарное отделение отряда во главе с доктором Скорником. В одном доме гай­дамаки обнаружили еврейку необычайной красоты. Ни один из них не решился лишить ее жизни, и лишь доктор Скорник хладнокровно от­рубил ей голову. Священник Шумелевич рассказывал, что он и дьякон Качуровский, стоя у окна церкви, видели как на прицерковной площа­ди, прилегающей к еврейскому кварталу, гайдамаки с саблями наголо гонятся за убегающими евреями. Дьякон Качуровский выбежал из церкви и стал кричать: "Христиане, опомнитесь! Что вы делаете?" Гайдамаки не обращали на него никакого внимания. Тут Качуровский заметил, что рядом с ним гайдамак нагоняет еврейского ребенка. Од­ним прыжком он очутился между ними и попытался оградить ребенка своим телом. Гайдамак зарубил и ребенка, и Качуровского.
   По одним сведениям резня продолжалась четыре часа, по другим -- шесть с половиной. Погибло не менее полутора тысяч человек, ра­нено не менее семисот. Для спасения раненых много сделали врачи евреи Лисер, Коган, Таксура и православные Полозов и Дорфман.
   Резня закончилась, как и началась, свистом командиров. Гайдамаки побежали к своим коням, вскочили на них выстроились и с песнями и музыкой вернулись на вокзал28. Сразу же после резни Семесенко уст­роил бал, на котором присутствовала еврейская танцовщица. Евреи презрительно называли ее "гайдамацкая балерина".
   Директорианский комиссар города Таранович опасался, что Семесенко возобновит резню. Своими опасениями он поделился с город­ским головой Сикурой и председателем городской думы. Утром 16 февраля они созвали совещание думы, на которое были также пригла­шены Семесенко и Киверчук. В своих выступлениях они оправдывали действия гайдамаков.
   С резкой обличительной речью против них выступил член городской думы, старый украинский социал-демократ, бывший народный учитель Вирхола. Был он очень популярен в Проскуровском уезде. Находился на нелегальном положении во время гетманщины и лишь недавно вернулся в Проскуров. Все члены думы поддержали Вирхолу. Семесенко вынужден был отказаться от своего намерения возобно­вить погром. Время от времени одиночные убийства в Проскурове продолжались29.
   По замыслу Семесенко и Киверчука вслед за погромом в Проскурове должна была пройти серия погромов в соседних местечках -- в Фельштине, Черном Острове, Ярмолинцах и других. В связи с этим 15 фев­раля Киверчук телеграфно запросил комиссаров местечек уезда, нуждаются ли они в дополнительных карательных силах. Комиссары, за исключением комиссара Фельштина, где проживало около двух тысяч евреев, ответили на этот вопрос отрицательно. В Фельштине же, расположенном в 20 км от Проскурова, произошли следующие события.
   На рассвете 15 февраля сюда прибыл отряд всадников, насчитывавший около 20 человек. Это были солдаты Подольского полка, на­правленные Проскуровским ревкомом для установления советской власти в Фельштине. Всадники потребовали от украинского комисса­ра Циммера и председателя еврейской местечковой управы Зейгермана подписать декларацию о признании ими советской власти. Циммер подписал, а Зейгерман отказался, потому что была суббота. Затем всад­ники сделали объезд местечка и окрестных деревень, призывая насе­ление поддержать восстание против Директории. К этим призывам как евреи, так и украинские крестьяне отнеслись равнодушно.
   Когда всадники уехали, начальник местной почты Басюк телеграфировал в Проскуров, что 12 жидов-коммунистов захватили местеч­ковую управу и что вообще Фельштин является большевистским гнездом, которое надо уничтожить. Реагируя на это, Семесенко вы­слал отряд красношлычных гайдамаков, который прибыл в местечко вечером 17 февраля.
   Тем временем в Проскурове Вирхола потребовал от Семесенко отозвать из Фельштина карательный отряд. Потрясая телеграммой Басюка, тот сказал, что не может это сделать: в Фельштине произошло большевистское восстание и будет такой же конец, как и в Проскуро­ве. Но Вирхола настаивал, и Семесенко послал в Фельштин телеграм­му с приказом своему отряду не устраивать в местечке еврейский по­гром. Получив эту телеграмму, Басюк скрыл ее.
   Сразу же по прибытии отряда гайдамаков в Фельштин к комиссару Циммеру явилась с богатыми подарками еврейская делегация, умоляя его не допускать погрома в местечке. Циммер подарки принял, но со­действовал не спасению, а уничтожению евреев.
   Гайдамаки начали резню на рассвете 18 февраля. Сделали перерыв на завтрак в 9 часов утра и в 12 закончили свою "работу". Пообедав в полвторого, выстроились у костёла, где командир отряда поблагода­рил их за проделанную "работу". Затем с песнями они покинули Фель­штин.
   Погром шел по проскуровскому образцу. Но в Фельштине гайдамаки нарушили заветы Семесенко: они не только резали, но и грабили, и насиловали. Покидая местечко, гайдамаки подожгли несколько еврей­ских домов.
   По минимальным подсчетам 18 февраля 1919 г. в Фельштине было убито 500 евреев и ранено 120.
   17 февраля, еще до приема еврейской делегации, комендант Циммер приказал населению окрестных деревень не укрывать евреев, если они попытаются покинуть Фельштин. В соответствии с этим приказом на следующий день крестьяне гнались за беглецами из Фельштина, передавали их гайдамакам или сами убивали их. Были, однако, и случаи, когда крестьяне, сжалившись над беглецами, приносили им пищу в лес или в поле, где те скрывались. Некоторые крестьяне участвовали и в самом погроме. После погрома Циммер собрал крестьян соседних деревень и предложил им очистить погромленные еврейские дома.
   Резни в Фельштине, быть может и не было бы, если бы Басюк не скрыл телеграмму Семесенко. Этим поступком он мстил фельштинским евреям, которые несколько недель тому назад жаловались в Ми­нистерство по еврейским делам на его антисемитские поступки и вы­сказывания. Узнав об этой жалобе, Басюк сказал: "Они писали на ме­ня донос черными чернилами, а я напишу на них красными". Свою угрозу Басюк выполнил.
   А в Проскурове Семесенко продолжал издеваться над евреями. Он взял с евреев города контрибуцию в триста тысяч рублей и объявил, что деньги эти дали христианские жители города в благодарность гай­дамакам за устранение большевистской угрозы.
   Через несколько дней после описанных событий в Проскурове и в Фельштине губернский староста Подолии учредил в Проскурове следственную комиссию по расследованию этих событий. Семесенко распустил ее под предлогом, что она занимается исключительно еврейскими погромами, а не обстоятельствами, приведшими к большевист­скому восстанию.
   Для расследования этих событий Семесенко учредил новую комиссию, в которую, в частности, вошел, как его доверенное лицо, еврей Рахманенко. Поговаривали, что Рахманенко лично принял активное участие в проскуровской резне 15 февраля. Прежде он частным образом преподавал древнееврейский язык, а теперь выдавал себя за бывшего студента медицинского факультета Киевского университета. По его распоряже­нию арестовывались зажиточные молодые евреи, которым предъявля­лось обвинение, что они содействовали большевистскому восстанию. После короткого интенсивного следствия их за солидную сумму осво­бождали. Деньги у них Рахманенко брал не лично, а через другого еврея, посредника Прозера. Затем он передавал их начальнику штаба казацкой бригады Горяченко, а тот -- непосредственно Семесенко. Такого рода вымогательством занимались и другие члены следственной комиссии.
   Вирхола, который сменил Тарановича на посту комиссара Проскурова, добился роспуска этой следственной комиссии и ареста Рахма­ненко. При переводе из одной тюрьмы в другую Рахманенко был кем-то застрелен.
   В начале марта 1919 г. подольский губернский староста распорядился создать в Проскурове новую следственную комиссию и поста­вил перед нею те же задачи, что и перед первой. В комиссию, кроме военных, вошли также представители украинской и еврейской обще­ственности Проскурова, среди последних -- Ц. Зекцер и Гольдман. Комиссия эта не имела прямого мандата верховного органа УНР, и поэтому Семесенко и Киверчук позволяли себе саботировать ее рабо­ту и даже шантажировать ее. Зекцер рассказывает, что однажды Ки­верчук самовольно пришел на заседание комиссии и сказал: "Вся власть у меня, и от меня зависит, кто выйдет из этой комнаты и вооб­ще, выйдет ли он".
   Наконец, где-то в середине марта вследствие энергичных усилий Вирхолы Семесенко и Киверчук были смещены. Семесенко постарался пред­ставить дело так, будто его уход связан с ухудшением здоровья. Был он худощавым, болезненным на вид человеком, лет 23-х. До революции был вольноопределяющимся в царской армии. Казаки и гайдамаки его отряда во главе со своим командиром ушли из Проскурова, как и при­шли, в образцовом военном порядке, с песнями и музыкой.
   Третьим по числу жертв погромом этого периода был погром в Житомире, который начался 22 марта 1919 г. и продолжался пять дней, причем первые три дня он носил массовый характер.
   Большевики приближались к Житомиру, и 19 марта распространился слух, что если они займут город, то жиды вырежут всех христиан. Нашлись мещане-христиане, которые под влиянием этого слуха поки­нули Житомир. Нашлись и такие, которые присоединились к директорианской армии, чтобы отбить нападение большевиков. Наступление большевиков удалось отбить, по городу были распространены отпеча­танные в местной типографии листовки с призывом громить евреев. И начался погром. В нем приняли участие, кроме военных, также мест­ные жители, преимущественно из предместий Житомира Врангелевки и Малеванки. Погромщики больше убивали, избивали, насиловали и в меньшей мере грабили.
   Когда главный цензор Житомира Довбня издал прокламацию с при­зывом прекратить погром, военное командование распорядилось уничтожить уже напечатанные экземпляры прокламации, а сам Довбня был снят с занимаемой должности.
   Власти запретили проводить регистрацию погибших, а после погрома -- опубликовать обращение о сборе средств в помощь пострадавшим. Тем не менее, регистрация была проведена и, кажется, даже более точ­ная, чем в других подвергшихся погрому пунктах. Было убито 317 евре­ев, из них 20 женщин. Число раненых было значительно больше.
   23 марта, когда погром был в разгаре, в Житомире стало известно, что на железнодорожной станции, расположенной в четырех или пяти верстах от города, находятся головной атаман Петлюра и командую­щий фронтом атаман Оскилко. На станцию немедленно отправилась делегация во главе с городским головою Пивоцким и членом город­ской думы Скоковским. Ее принял только атаман Оскилко, и то на ми­нуту. Он сказал, что в настоящий момент делегация не может быть вы­слушана, так как Петлюра уехал на фронт. Он, Оскилко, тоже туда едет, но скоро они с Петлюрой вернутся и пригласят делегацию для основа­тельной беседы. Что же касается погрома, то беспокоиться не надо, вот-вот в Житомир прибудут надежные части и наведут порядок.
   Время шло. Еврейская кровь лилась. Петлюра и Оскилко не возвращались. "Надежные части" не прибывали, и Пивоцкий вместе с чле­ном городской думы Ломаневской явились в комендатуру. Они умоляли офицеров прекратить погром. Ломаневская даже на колени становилась. Они не ушли, пока офицеры не обещали, что постараются прекратить погром. Быть может, благодаря этим двум самоотверженным людям вечером 24 марта погром перестал быть массовым.
   Бывшие депутаты Житомирской городской думы Яков Коломиец и Пейсахович показали следственной комиссии, что еще до начала погрома во Врангелевку, где находился Петлюра, прибыли председатели русской, украинской и польской общин Житомира Пивоцкий, Яницкий и Дзевалевский (представитель еврейской общины Иванчук был задер­жан по дороге). Они рассказали головному атаману о предпогромной атмосфере в Житомире и просили его приказать гарнизону принять ме­ры по предотвращению погрома.
   Ответ Петлюры сводился, примерно, к следующему: "Армия знает, что надо делать. Я ей полностью доверяю и не вмешиваюсь в ее внут­ренние дела".
   В своей книге "Погромщик" [/анг./, Нью-Йорк, 1976], профессор Саул Фридман утверждает, что главными виновниками погрома в Житомире в марте 1919 г. были адъютант Петлюры Бэн и полковники Захарчук и Капкан.
   Илья Чериковер же считает главным виновником погрома началь­ника житомирского гарнизона полковника Вячеслава Петрова, кото­рый несколько месяцев спустя стал военным министром УПР.
   С. Фридман утверждает, что погром приостановил по своей ини­циативе начальник милиции Богацкий. Чериковер же пишет, что речи Богацкого и полковника Светенчука о надвигающейся жидовской опасности, с которыми они выступили незадолго до начала погрома, дали пищу слухам, о которых речь шла выше, и содействовали участию в погроме гражданского населения.
   Чериковер пишет, что ни один погром прежде, кроме кишинев­ского в 1903 г., и ни один погром позже так не повлиял на отно­шение еврейских масс к режиму, его допустившему, как погром в Проскурове 15 февраля 1919 г. Многие евреи, прежде положитель­но относившиеся к Директории, стали воспринимать её отрица­тельно.
   Во второй половине марта 1919 г., находясь в Станиславе, С. Гольдельман писал по этому поводу: "Как это ужасно! Неужели, действительно, путь к свободе одного народа должен пройти по крови и костям другого народа? Особенно потрясает то, что, во-первых, погром был учинен командиром отряда, ответственного за порядок и спокойствие в городе, и самим комендантом города. А, во-вторых, ни военные, ни гражданские власти ничего не сделали для наказа­ния погромщиков. После проскуровской резни возросла готовность евреев сотрудничать с большевиками. Большевики же сильнее в ре­альной политике, чем украинские националисты. Они быстро сооб­разят, какую пользу можно извлечь с привлечением евреев к работе в советском государственном аппарате. А еврейские безработные интеллигенты, которые изголодались за "властвованием", которые всегда исторически были отстранены от государственного меха­низма, власть Керенского или украинская также не очень их бало­вала, начнут хватать комиссарские должности, не смогут сохранить необходимый такт в межнациональных отношениях, вызывая враж­ду и антисемитизм и готовя этим при смене власти новые гекатом­бы жертв, новые погромы. А кто при большевистском режиме по­зволит себе, наперекор всему, проводить другую политику и идти по другому пути, в соответствии с идеями еврейского социализма, когда все запуганы террором чрезвычаек и когда никакая оппози­ция не смеет себя проявить? В то же время прекрасный пропагандистский аппарат большевиков будет распространять, смешивая удобную правду с ложью, так, как только они это умеют, страшные вести о погромах, которые совершает отступающая украинская ар­мия, со свойственной им жестокостью, используя таким образом еврейскую кровь на пользу себе и во вред своим врагам". ["Пись­ма...", стр.23-24].
  

* * *

   Когда 8 февраля 1919г. члены ЦК "Поалей Цион" А. Ревуцкий, С. Гольдельман и А. Сархан официально заявили о выходе их партии из правительственной коалиции, они квалифицировали этот шаг, как про­тест против намерения Директории установить военный союз с Антан­той, а отнюдь не как протест против попустительства погромщикам со стороны Директории. Это вызвало возмущение всех остальных еврей­ских партий и организаций, которые и до этого косо смотрели на "По­алей Цион" за ее сотрудничество с Директорией.
   После своей отставки А. Ревуцкий еще в течение недели занимался вопросами своего ведомства, а затем передал дела бердичевскому еврейскому общественному деятелю и видному члену "Фолькспартэй" Пинхасу Красному, который помимо воли своей партии согласился войти в кабинет С. Остапенко и в течение почти полутора лет возглав­лял Еврейское ведомство.
   В то время, как А. Ревуцкий вышел из правительства за его намерение установить союз с Антантой, П. Красный вошел в правительство, считая, что в условиях союза с Антантой он в качестве министра по еврейским делам сможет предотвратить антиеврейские эксцессы и погромы. Одна­ко очень скоро П. Красный убедился, что его ставка на давление Антан­ты на УНР в этом вопросе была ошибочной. Уже в конце февраля 1919 г., во время своего пребывания в Одессе вместе с заместителем министра иностранных дел А. Марголиным, он имел возможность услышать от А. Фрейденберга, что "Антанта не намерена вмешиваться во внутренние дела УНР ради евреев". Несколькими месяцами позже министр ино­странных дел Франции Пишон по тем же соображениям отказался опубликовать меморандум с протестом против еврейских погромов на Ук­раине, в Румынии и в Польше (Позже такой меморандум относительно Польши был опубликован).
   После передачи дел П. Красному А. Ревуцкий еще короткое время оставался в Виннице. Когда он узнал о проскуровской трагедии, то по­шел к новому премьер-министру и сказал ему: "Вы начинаете дея­тельность своего кабинета при страшной резне, которая оставляет да­леко за собой все, что было до нее. Знаете ли Вы, как Вы будете отме­чены историей за это?" -- "Но что вы хотите от нас? Разве вы не знаете, что мы бессильны?",-- ответил Остапенко. -- "Как Вы може­те столь равнодушно относиться к таким фактам? Где Ваша интеллигентность? По крайней мере, выпустите антипогромное воззвание",--
   сказал А. Ревуцкий. -- "Мы не хотим быть смешными. По этому во­просу надо либо приказывать, либо молчать. Отдавать же приказы по армии - не в нашей компетенции", -- последовал ответ.
   В середине марта по дороге из Винницы в Станислав А. Ревуцкий остановился в Проскурове и встретился с председателем местной еврейской общины Лисером. Тот рассказал, что уже три недели Петлюра со своим штабом находится на железнодорожной станции Проскурова. За все это время ни Петлюра, ни кто-либо из его министров /включая мини­стра по еврейским делам П. Красного/ не нашли нужным явиться в го­род, чтобы выразить свое соболезнование по поводу 1700 евреев, убитых в феврале. Далее он добавил: "У нас в Проскурове осталось еще более 20 тысяч живых евреев, которые ждут изо дня в день, от часа к часу новой резни. Петлюра -- единственный человек, который смог бы снять эту дрожь". Но Петлюра, в чьей компетенции было приказывать армии, не считал тогда целесообразным отдавать антипогромные приказы и выра­жать свое соболезнование жертвам погромов.
   А. Ревуцкий пишет: "Я не знал, исходило бы от чистого сердца подобное соболезнование, но факт остается фактом, что Петлюра не чувствовал в себе даже морального долга формально отмежеваться от атамана Семесенко. Это на его месте сделал бы каждый, даже самый отъяв­ленный антисемитский царский губернатор" ["В трудные дни на Украи­не (воспоминания еврейского министра") /идиш/. Берлин, 1924].
   Совсем иную позицию по отношению к проблеме еврейских погромов заняли Президиум Всеукраинского Трудового Конгресса, ЦК УСДРП и ЦК УПСР. Первый постановил направить в Проскуров ко­миссию по расследованию обстоятельств погрома, куда были включе­ны также представители винницкой еврейской общины. Еще было принято решение об образовании культурно-разъяснительной комис­сии для проведения антипогромной пропаганды в армии. Комиссия эта обнаружила, что на прилавках совсем нет антипогромной литера­туры, в то время как антисемитская находится в изобилии. Комиссия потребовала от Министерства по делам прессы и информации изме­нить положение вещей. ЦК УСДРП и ЦК УПСР выступили с антипо­громными воззваниями. В воззвании, подписанном председателем ЦК УПСР Дмитрием Одриной, в частности, говорилось: "Солдаты, крестьяне, рабочие! По вашей несознательности вы поддаетесь подстрека­тельству и топите в крови ваше светлое дело -- освобождение собст­венной страны. Необходимо стереть пятно с украинской армии и при­нять строгие меры против погромщиков".
   Под воздействием постановлений ЦК УСДРП и ЦК УПСР правительственные органы начали некоторую антипогромную пропаганду. Но не очень охотно. Например, в начале марта 1919 г. Министерство прессы и информации выпустило несколько антипогромных листовок и плакатов, в которых объяснялось, почему не стоит делать погромы. Во-первых, к погромам подстрекают, мол, гетманцы, добровольцы-черносотенцы и провокаторы-большевики. Во-вторых, еврейское на­селение материально помогает украинской армии и правительству. В-третьих, погромы дискредитируют украинскую власть в глазах меж­дународного общественного мнения.
   В марте 1919 г. стала сгущаться антипогромная атмосфера в городе Ровно /Западная Волынь/. Появились антисемитские плакаты и прокламации, участились антисемитские статьи в местной газете "Вильна Ук­раина" и хулиганские нападения на евреев на улицах города со стороны военных и гражданских лиц. Совет еврейской общины Ровно обратился с меморандумом к Петлюре и Оскилко, указывая на опасность этих про­явлений антисемитизма, и просил принять для предотвращения погрома. Ответа на этот меморандум не последовало. С аналогичной просьбой об­ратился к Оскилко министр по еврейским делам П. Красный. Оскилко от­ветил, что нет надобности предпринимать какие-то специальные антипо­громные меры, ибо "погрома в Ровно никогда не было, нет и не будет".
   Интересно отметить, что министр-несоциалист П. Красный, который при умеренном правительстве С. Остапенко почти два месяца молчал, сразу же после сформирования социалистического правитель­ства Б. Мартоса развернул энергичную деятельность в защиту еврей­ских интересов. Ему принадлежит инициатива включения антипо­громных абзацев в программную декларацию правительства УНР от 12 апреля 1919 г. В тот же день П. Красный разослал телеграммы ру­ководителям всех еврейских общин, находящихся под юрисдикцией Директории. В них говорилось, что Трудовой Конгресс, правительст­во и военные власти начали энергичную борьбу с погромами, которые вызывают элементы, стремящиеся дискредитировать УНР перед ли­цом международного общественного мнения. Еврейское население призывается к лояльному отношению к Директории.
   На следующий день, 13 апреля появилось четкое антипогромное воззвание и.о. наказного атамана УНР Андрея Мельника. В нем, в ча­стности, говорилось: "Из-за погромов армия потеряет свою силу. Они вызовут всеобщий гнев и увеличат число врагов. Задача казаков -- бо­роться с вооруженным врагом, а не вести войну с женщинами, детьми и стариками".
   Через несколько дней и.о. военного министра Г. Сиротенко приказал коменданту Ровно полковнику Гемпелю принять эффективные меры по недопущению погромов в городе.
   19 апреля 1919 г. правительство УНР приняло постановление о создании чрезвычайной и полномочной комиссии по расследованию проскуровского погрома. Однако Проскуров уже с 7 апреля был в ру­ках большевиков.
   Мероприятия правительства УНР по предотвращению погромов не сразу принесли свои плоды. Наступление Директории на большевиков в мае -- августе 1919 г. сопровождалось серией погромов, учиненных солдатами ее армии и повстанцами. Особенно озлоблены были казаки и гайдамаки на евреев при взятии Житомира, Проскурова и Каменец-Подольского.
   В Житомире им пришлось столкнуться с сопротивлением отрядов, состоящих исключительно из евреев. Командиру взявшего город Запорожского корпуса полковнику Сальскому удалось предотвратить почти неизбежный погром.
   Когда директорианские части подошли к Проскурову, красноармейцы в панике бежали. Город упорно защищали военизированные отряды рабочих, среди которых было немало евреев. Заняв город 5-6 апреля, директорианская армия учинила погром, во время которого было убито около 40 евреев. Сравнивая эти цифры с итогами февраль­ской резни, проскуровские евреи с горькой иронией называли этот по­гром "милосердным".
   Озлобление против евреев солдат Железного корпуса Удовиченко, занявшего Каменец-Подольский, связано с апрельскими событиями в местечке Орынин, расположенном в 15 километрах от него. Об этих событиях и погроме в Каменец-Подольском речь пойдет ниже. Из по­громов, учиненных отрядами Железного корпуса в этот период, са­мыми кровопролитными были погромы в Шаргороде Могилевского уезда Подольской губернии (убито около ста евреев) и в Синельниково Павлоградского уезда Екатеринославской губернии (командир от­ряда полковник Шандрук). Немало погромов учинили солдаты директорианской армии в Каменец-Подольском, Могилевском и Ушицком уездах Подольской губернии.
   П. Христюк пишет, что за погромы в местечках Городок и Смотрич, во время которых было убито несколько десятков евреев, укра­инское военное командование расстреляло 24 солдат ["Заметки...", т. IV,стр. 164].
   Более многочисленными и свирепыми, чем погромы, учиненные директорианской армией в этот период на Подолии, были погромы, устроенные здесь антибольшевистскими повстанцами, которые нача­лись еще во второй половине марта 1919 г. Больше других пострадали евреи Литинского, Летичевского, Гайсинского и Брацлавского уездов. В последнем погрому подверглись города и местечки Немиров, Тульчин, Шпиков, Печера, Тростянец.
   Советский гарнизон Тростянца насчитывал около 150 красноармейцев, из которых почти половину составляли евреи. В начале мая Тро­стянец окружили повстанцы. Красноармейцы-неевреи перешли на их сторону. 14 мая все евреи были согнаны во двор ревкома. Повстанцы отделили всех мужчин старше 12 лет и расстреляли. Погибли 250 че­ловек. Осталось около 900 вдов и сирот.
   В Подольской губернии погромам подверглись Ямполь, Ярышев, Лучинец, Зарницы, Шаргород, Красное, Чечельник, Ладыжин, Балта, Песчанка, Рыбница. В Балте с начала 1919г. это был третий погром. Многие еврейские дома были подожжены и большая часть из них сгорела.
   В Винницком уезде больше других пострадали Янов, Калиновка, Браилов, Жмеринка. В самой Виннице погромов не было, но в мае го­род был на волоске от погрома. Советский гарнизон Винницы был настроен антибольшевистски и антисемитски из-за свирепствовав­ших "чрезвычаек". К городу приближался повстанческий отряд численностью в две тысячи человек, шедших под лозунгом "Бей жидов и коммунистов!" Можно было ожидать, что если повстанцы ворвутся в город, к ним присоединятся и красноармейцы. И вот еврейская нацио­нальная милиция объединяется в боевые отряды, которые возглавляет коммунист Эйдельман. На подступах к городу они обстреливают с бронепоезда надвигающихся повстанцев и обращают их в бегство. Евреи Винницы спасены, но в этом сражении погибает Эйдельман.
   В Литинском уезде больше других пострадал сам Литин. Первый погром произошел здесь 10 мая, когда погибло 110 человек. Затем погромы почти не прекращались в течение всего лета. Число жертв погромов, по­следовавших за первым, было не так велико, но еврейское население ра­зорено полностью. В этом уезде также страшно пострадала Пилява. В Летичевском -- Летичев, Деражня, Михалполь, Волковинцы.
   В Литинском и Летичевском уездах свирепствовал атаман Шепель, который истребил почти всех евреев, проживающих в деревнях этих уездов. Шепель делал вылазки за пределы своей "вотчины" в Кали-новку и Хмельник, во время которых, как считает П. Красный ["Тра­гедия еврейства", Харьков, 1928], было убито около 400 евреев.
   После нашествия Шепеля и отражения дальнейших налетов повстанцев в Хмельнике, где проживало не менее 10 тысяч евреев, была организована еврейская дружина самообороны, состоявшая из семи рот по сто человек в каждой. Советские власти несколько раз приказывали дружинникам сдать оружие и распустить отряд. Они не подчинились приказу и в течение лета успешно отражали налеты повстанцев. В на­чале осени в Хмельнике располагался отряд УГА /Украинская Гали-цийская армия/ во главе с Владимиром Клодницким30.
   Командир еврейского отряда разъяснил ему, что его дружинники никогда не воевали против регулярных украинских войск, а лишь отбивали налеты повстанцев. С другой стороны, Владимир Клодницкий заявил, что его солдаты никогда не участвовали и впредь не будут участвовать в погромах и евреи Хмельника могут спать спокойно. Несколько раз отряд Клодницкого вместе с еврейскими дружинниками отбивал налеты повстанцев. Между солдатами и евреями Хмельника установились прекрасные отношения. Более того, благодаря галича­нам улучшились отношения между евреями Хмельника и крестьянами окрестных деревень.
   Свои погромные деяния продолжал атаман Волынец, действовав­ший теперь как повстанец, независимый от Директории. В начале мая его отряд учинил погром в Брацлаве, во время которого было убито и ранено около 200 евреев. 17 мая отряд Волынца взял Гайсин, убив 152 еврея, в том числе семью Вайнштейн, которая год тому назад скрыва­ла Волынца от гетманской Державной варты и тем самым спасла его от неизбежной смерти. По приказу Волынца отец поручика Рабинови­ча, погибшего в боях за Директорию, был высечен плетьми. В конце мая и в начале июня отряд Волынца учинил погром в местечке Теплик. Волынец сделал вылазку и в "вотчину" атамана Шепеля -- Летичев и Литин и, со своей стороны, учинил там погром. П. Красный счи­тает, что во время этой вылазки было уничтожено 300 евреев.
   По горячим следам погромных событий в июне 1919 г. С. Гольдельман писал: "Еврейское население терроризировано. Вся атмосфера вокруг него наполнена антисемитизмом. Антисемитизмом активным, который проявляется в массовых грабежах, убийствах, арестах. Все это делается при активном участии, во всяком случае -- сочувствии всех кругов населения. При этом не только национально-украинского, а особенно польского и реакционно-московского, вообще, всех тех, кто не только возмущен якобы враждебной позицией евреев в отно­шении идеи украинской государственности, а, напротив, сами явля­ются злейшими врагами этой идеи...
   На голову всего еврейского населения надвигаются полные гнева, злобы, ненависти и презрения обвинения в активном сочувствии и по­мощи российским большевикам-коммунистам в их преступном деле уничтожения национальных завоеваний идеи украинской государствен­ности, в грабеже украинского крестьянства во имя "единой неделимой России".
   Прежде всего, не повредило бы тем, кто действительно заинтересо­ван в укреплении украинского государства, украинским социалистам и националистам, обратить внимание на своих погромных союзников из
   городской и пригородной мещанской черни, польской, московской и "малорусской",наиболее активной в каменецком погроме, и в шпион­ской и доносительской работе "вылавливания" еврейских "коммуни­стов".
   Предупреждаю -- союзники эти подозрительные, и не этими гряз­ными руками следовало бы закреплять достижения украинской рево­люции, даже если считать погромы и убийства целесообразным для этого средством, а еврейское население -- заслуживающим того, что­бы это средство провести в жизнь.
   Лишь ослепленные антисемитизмом не могут понять, что для 90% еврейского населения -- всех этих торговцев, посредников, ремеслен­ников -- коммунизм принес реальную, страшную угрозу экономиче­ского разорения вследствие "национализации" и "социализации" их жалких лавочек и мастерских, вследствие уничтожения торгового и всякого иного посредничества, и вследствие насаждения всех других большевистских форм социализма.
   С другой стороны, украинским социалистам не следовало бы ни­когда забывать, что для остальных 10% еврейского населения, для ак­тивной идейной еврейской революционной молодежи и рабочих -- большевизм и коммунизм были прежде всего и больше всего соци­альной революцией, лозунгом уничтожения классовой и националь­ной эксплуатации и гнета.
   И когда украинцы видели другую сторону большевистской медали -- его московский централизм и империализм, то равнодушную к идее украинской государственности еврейскую революционную молодежь и рабочих нельзя обвинять в том, что они видели прежде всего лице­вую сторону -- идею социальной революции коммунизма и уничто­жение буржуазного строя.
   А впрочем, не только у этой небольшой, хотя и единственно актив­ной части еврейского населения, но и у его более широких слоев есть достаточно психологических и непосредственно эмоциональных ос­нований, чтобы быть не только равнодушными, но даже враждебными украинской государственной власти.
   Когда 10 января, во время полного господства Директории вспых­нул бердичевский погром, затем житомирский и страшная проскуровская резня, фельштинская, балтская, ананьевская и т. д., без конца и края, то что должна была думать и чувствовать еврейская народная масса, которая политикой не интересуется, а поэтому реагирует непо­средственно чувством и болью?
   Что могла подумать об украинской власти эта простая народная мас­са, которая знала, что в состав правительства Директории входят два ми­нистра еврея, присоединившиеся к Директории почти с самого начала восстания против гетмана? Что должно было подумать и почувствовать все еврейское население Украины, когда на него обрушилось это страш­ное национальное несчастье тогда, когда всем было известно, что против Директории воюют украинцы Григорьев, Зеленый, Шинкарь, украинская Таращанская дивизия, украинские крестьяне, украинский трудовой на­род, а однако никому не приходит в голову ответить на это погромом мирного украинского населения" ["Письма...",стр. 38-39].
  

Д. КАМЕНЕЦ-ПОДОЛЬСКИЙ ПЕРИОД

/июнь -- ноябрь 1919 г./31

  
   После революции в Каменец-Подольском сложились неплохие от­ношения между еврейским и украинским населением. Осенью 1917 г. во главе местного самоуправления стоял блок украинских и еврейских социалистов. Блок этот распался, когда в январе 1918 г., отступая из Галиции, пробольшевистский полк на короткое время установил в го­роде советскую власть. В период гетманата еврейская общественность поддерживала украинцев города в их борьбе за переименование глав­ной улицы Каменец-Подольского в улицу имени Тараса Шевченко и за открытие в городе украинского университета, ректором которого стал Иван Огиенко. Под конец этого периода еврейские социалисты поддержали украинских в борьбе за свержение гетмана.
   В течение первых полутора-двух месяцев после установления в Каменец-Подольском власти Директории между украинской и еврей­ской общественностью были определенные трения. Но затем отноше­ния стали постепенно улаживаться.
   Резня в Проскурове стала полнейшей неожиданностью для каменец-подольских евреев и привела их в трепет. Еврейская делегация направилась к губернскому комиссару Степуре и умоляла его принять меры для недопущения погрома в городе. Тот сказал, что сможет это сделать при условии, что в городе будет соблюдаться спокойствие, и добавил: "Понимаете, в Проскурове 12 жидков подняли восстание, арестовали коменданта, заняли почту и, естественно, были невинные жертвы". В подобном духе высказывались и другие украинские адми­нистративные лица: "Если будут выступления -- будет резня".
   Чтобы не дать повода к погромам, были отменены все собрания ев­рейских партий, прекратил свою работу еврейский рабочий клуб. Ев­реи-социалисты заставили евреев-большевиков дать слово, что они приложат все усилия, чтобы не допустить антидиректорианского вос­стания. Когда разнесся слух, что Директория и ее правительство распа­лись, и 22 марта 1919 г. в Каменец-Подольском образовался "Комитет охраны республики" во главе с В. Чеховским, еврейские левые партии, помня проскуровский урок, отклонили предложение послать в него своих представителей.
   В середине апреля в Каменец-Подольском с часа на час ждали при­хода большевиков. Гражданское правление города колебалось: эва­куироваться ли вместе с директорианской армией или же оставаться на месте? По этому поводу собралось совещание, на котором присут­ствовали комиссар Сицинский, городской голова украинский с.-д. Килимник, председатель городской думы российский эсер еврей Миро? некий и другие. За эвакуацию высказались Сицинский и несколько украинских администраторов. Большинство членов местного само­управления решило не покидать город. Постановили до прихода но­вой власти организовать комитет по охране порядка в городе из укра­инских и еврейских социалистов. В распоряжении комитета было около двухсот милиционеров и до пятисот бывших военнослужащих и украинских воинов, решивших дожидаться большевиков.
   Отступление директорианских войск из Каменец-Подольского про­шло бескровно, а в местечке Орынин, в 15 км от него, гайдамаки, от­ступая, учинили погром, во время которого было убито два еврея.
   Вскоре в Каменец-Подольский вошли оборванные и полубосые от­ряды большевиков. Жители города встретили их приветливо. Особен­но радовались евреи: "пусть большевики заберут у нас все, что мы имеем, но жизнь нашу они не заберут!"-- говорили они /А. Гуменер/.
   На этот раз большевики весьма толерантно относились к жителям Каменец-Подольского, особенно к социалистам, стараясь привлечь их на свою сторону. Они даже разрешили еврейским социалистам обра­зовать отдельный социалистический совет, куда вошли представители Бунда, "Фарейниктэ", "Поалей Цион" и отколовшихся от них левых образований: Коммунистического Бунда, Коммунистической "Фарей­никтэ", Коммунистической "Поалей Цион".
   В это время в Каменец-Подольском произошло объединение пар­тий Бунд и "Фарейниктэ" в единую партию "Фарейниктэ-Бунд" на базе признания принципа диктатуры пролетариата. Вскоре эти партии объединились и в других губерниях Украины.
   Еврейский социалистический совет взял в свои руки все дела ев­рейской общины, в частности, школьное дело, дело взаимопомощи и записи актов гражданского состояния (ЗАГС). В связи с этим Каме­нец-Подольский ревком признал Еврейский социалистический совет полномочным представителем еврейского населения города и объявил прежний Совет еврейской общины распущенным. Бесцеремонное вме­шательство советской власти во внутренние дела еврейской общины, препятствия, чинимые ремесленникам и торговцам, массовая мобили­зация в ряды Красной Армии постепенно ухудшали отношение еврей­ского населения Каменец-Подольского к большевикам.
   Однажды, в конце мая, в пятничный вечер, председатель Каменец-Подольского ревкома вызвал председателя местной ячейки партии "Фарейниктэ-Бунд" и сообщил ему, что в Орынин ворвался отряд гайдамаков и вырезает там еврейское население. У ревкома нет достаточ­но вооруженных сил, чтобы изгнать гайдамаков из Орынина. Если каменец-подольские евреи не помогут Орынину, то Орынин останется без евреев, а вслед за ним -- и Каменец-Подольский.
   Боеспособных мужчин было тогда в городе немного: большевики почти всех мобилизовали и отправили на фронт. И вот в Орынин на­правился отряд, состоявший из 60 красноармейцев и 60 добровольцев-евреев. Они имели на вооружении одну пушку.
   На полпути к цели отряд подвергся сильному артиллерийскому об­стрелу со стороны Орынина. Поняв, что придется иметь дело с намно­го превосходящими силами противника, красноармейцы хотели вер­нуться в Каменец-Подольский. Однако движимые жаждой мести по­громщикам добровольцы-евреи ринулись на гайдамаков, увлекая за собой и красноармейцев. Совершилось чудо: им удалось разгромить хорошо вооруженный отряд гайдамаков, численностью почти в 600 человек. Потери гайдамаков были весьма значительны, отряд же из Каменец-Подольского насчитывал всего несколько убитых, среди них -- два еврея. Евреи Орынина были спасены. Гайдамаки успели убить лишь 15 человек.
   3 июня 1919 г. в Каменец-Подольский вступил Железный корпус генерала Александра Удовиченко. Его встречала делегация горожан во главе с городским головой Килимником, председателем городской думы Миронским, профессором Каменец-Подольского университета Бедновым и председателем еврейской общины членом ортодокса­льной партии "Ахдут" Клейдерманом.
   А. Гуменер вспоминает: "Погромное настроение армии было ужас­но. Увидев Клейдермана, старого еврея с большой седой бородой, ка­заки сразу же хотели броситься на него, и с большим трудом удалось удержать их от этого. Делегация умоляла руководителей армии не до­пустить погрома в Каменец-Подольском. Однако впечатление от раз­говора с командирами было очень тяжелым". Город опустел. Евреи попрятались по погребам и чердакам. Когда несколько молодых евре­ев вышли на улицу, их задержал конвой и погнал в штаб. Здесь боль­шинство из них расстреляли. Нескольким удалось бежать, пережив страшные моральные и физические страдания. "Это был сигнал к по­грому, который продолжался три дня. В нем приняли участие украин­ские солдаты и нееврейское население города. Погром происходил без всякого препятствия со стороны военных властей. Убивали только мужчин. Женщин и детей не трогали, как будто погромщики имели на этот счет определенную инструкцию. Среди убитых были евреи раз­ных политических взглядов и разных состояний. Весь город был стра­шно разграблен". Убийства отличались жестокостью. "Городской го­лова Килимник и профессор Беднов прилагали все усилия, чтобы спа­сти евреев. Килимник заявил, что он отказывается от своего поста, так как считает позором для себя быть главою города, где среди бела дня убивают на улицах невинных людей".
   На третий день погром прекратился. В Каменец-Подольском и на подходах к нему было убито 52 еврея, а в местечке Китайгород, в 4 км от него -- 78.
   "Наконец пришла украинская гражданская администрация и стало немного спокойнее. Но тут за работу взялась военная контрразведка, политическая тайная полиция. Искали в первую очередь коммунистов, затем стали искать молодых людей, принявших участие в сражении под Орыниным. В связи с этим произошел процесс над Холмским, которого приговорили к смертной казни. Лишь благодаря энергичному вмешательству министра по еврейским делам П. Красного удалось отменить этот смертный приговор" ["Украинская глава...", стр.54-57].
   После июньских событий погромная атмосфера в Каменец-Подоль­ском в течение больше месяца не разряжалась. Евреи страдали от гай­дамаков куреня смерти и военной контрразведки. Те без всякого по­вода хватали евреев на улицах города, арестовывали, избивали, а ино­гда даже убивали. Среди гражданского населения и солдат велась по­громная пропаганда. Орган УСДРП "Робитныча газета" намекала, что пропаганда эта -- дело рук контрразведки действующей армии, кото­рой в свое время руководил "знаменитый прислужник Оскилко -- Шапул, известный садист, у которого в Ровно был электрический стул для пыток. Только Шапулы и им подобные, прежде снятые с долж­ностей и теперь вновь принятые каким-то непонятным образом на службу, могут пойти на такую гнусную позорную провокацию, вы­пуская погромные воззвания. Провокаторская рука должна быть от­рублена. Или народно-демократическое и социалистическое прави­тельство или погромщики Шапулы!"
   Разделяя эту догадку, П. Христюк добавляет: "Не только в контрразведке, но и вообще среди военных "атаманов" было немало известных погромщиков: Палиенко, Семесенко, Биденко, Козырь-Зирка и т.д. Пря­мым долгом высших военных властей было, по крайней мере, сажать атаманов-погромщиков в тюрьму. Однако военные власти не проявляли особого усердия в борьбе с погромщиками-атаманами. Так, по настоянию правительства вышеназванные первые три атамана были арестованы и посажены в каменецкую тюрьму, но через некоторое время их выпусти­ли без предъявления обвинения" ["Заметки...", т.IV, стр.165].
   А. Гуменер отмечал, что положение евреев Каменец-Подольского значительно улучшилось после ухода из города большинства воинских частей со своими атаманами. Многое в этом направлении сделали ли­деры УСДРП Чеховский, Мазепа, Феденко и министр труда Беспалко.
   В середине июля А. Беспалко созвал митинг солидарности еврей­ского населения с украинскими властями. На нем выступили предста­вители украинских, еврейских социалистических партий, а также представители. "Цеирей Цион". Евреи и украинцы призывались к совместной ра­боте. Подчеркивалась важность борьбы с погромами. Решено было послать головному атаману С. Петлюре делегацию евреев Каменец-Подольского во главе с раввином Гутманом, в которую, в частности, вошли также председатель Совета еврейской общины Клейдерман, представитель "Поалей Цион" Драхлер, представитель "Фарейниктэ-Бунд" Боград и представитель Трудовой группы еврейских общин Крайз. В резолюции последней, которая была принята на совещании, состоявшемся в Каменец-Подольском еще 1 июля, декларировалось, что еврейские трудящиеся готовы поддержать борьбу украинских трудящихся за независимую Украину.
   17 июля 1919г. делегация Гутмана была принята С. Петлюрой. Она заверила его, что представляемые ею слои еврейского населения поддерживают Директорию и правительство УНР, но необходимо принять решительные меры против погромов, которые толкают еврейскую мо­лодежь в ряды Красной Армии. Петлюра обещал действовать в этом направлении, и уже 20 июля он отдал по армии антипогромный при­каз N 69, о котором говорилось выше.
   В июле -- октябре 1919 г. в Каменец-Подольском, Проскурове, Вин­нице и других городах и местечках, контролируемых Директорией, состоялось еще несколько митингов солидарности еврейского насе­ления с украинскими властями.
   18 августа 1919 г. правительство УНР одобрило доклад министра по еврейским делам П. Красного, призывающий правительство и головно­го атамана опубликовать ряд воззваний и приказов против погромщи­ков, наказывать за антиеврейские эксцессы не только их участников, но и командиров, побудивших своих солдат к эксцессам или не предпри­нявших мер для пресечения их. Доклад призывал считать погромщиков изменниками родины и сурово наказывать вплоть до расстрела, требо­вал создания чрезвычайной комиссии для расследования погромов и подобных эксцессов. Соответствующие постановления правительства УНР подписали Б. Мартос и П. Красный. А спустя восемь дней го­ловной атаман С. Петлюра издал антипогромный приказ по армии за номером 131,о котором речь шла выше.
   В последней декаде августа 1919 г. в Каменец-Подольском состоя­лась конференция партии "Фарейниктэ-Бунд". Она высказалась как против "близорукой большевистской диктатуры, которая привела Ук­раину к разрухе и тем самым подготовила благодатную почву для реак­ции", так и против Антанты, которая "поддерживает самые реакцион­ные силы на территории бывшей Российской империи". Конференция призвала прекратить политический террор, пресечь погромы и немед­ленно наказать их виновников, высказалась в поддержку УНР и разре­шила членам партии работать в правительственном аппарате, в частно­сти, в министерстве по еврейским делам. Решено было послать пред­ставителя партии на пост заместителя министра народного хозяйства.
   Примерно в это же время состоялись краевые конференции "Поалей Цион", общих сионистов и "Цеирей Цион". Все они высказались в под­держку УНР, однако отношение к министерству по еврейским делам у последних партий осталось отрицательным. За поддержку УНР и ми­нистерства по еврейским делам высказалась краевая конференция "Фолькспартэй", состоявшаяся 15 сентября.
   Краевая конференция "Поалей Цион", которая закончилась 26 августа 1919г., приняла резолюцию, суть которой сводилась к следующему: учи­тывая, что: а) правительство и главное командование решительно преодолевают погромные явления; 6) принимаются меры по полной легализа­ции еврейских социалистических партий, а также к возможности пар­ламентарного существования коммунистических политических групп, при условии их лояльного отношения к Украинской республике; в) правительство в целом является социалистическим; г) министерство труда стоит на определенной позиции контакта с профсоюзными орга­низациями рабочих и заявило о желании восстановления Советов рабо­чих депутатов с совещательными и контрольными правами в вопросах трудовых, социально-экономических, -- конференция считает жела­тельным занятие членом партии С. Гольдельманом поста заместителя министра труда. [Гольдельман. "Письма...", стр.53].
   Выражая свое удовлетворение политикой Директории и правитель­ства УНР в еврейском вопросе, С. Гольдельман мотивирует включе­ние пункта о "полной легализации" в вышеупомянутую резолюцию неодинаковым отношением властей УНР к украинцам и неукраинцам. С одной стороны, отмечает он, украинцев, которые были ответствен­ными работниками большевистских ревкомов и исполкомов, теперь назначают уездными комиссарами и советниками министров, а с дру­гой,-- евреи, занимавшие аналогичные посты, привлекаются к уго­ловной ответственности. Когда в Виннице главой директорианской следственной комиссии является прокурор Карбовский, известный соратник Щегловитова по делу Бейлиса, который преследует всех ев­рейских социалистов, считая всех их, а также и сионистов большеви­ками, становится злободневным вопрос о легализации еврейских со­циалистических партий. Надо легализовать также и коммунистиче­ские группы, и советы рабочих и крестьянских депутатов при условии их лояльного отношения к правительству УНР [Там же, стр. 52].
   В этот период близкие по мировоззрению к правящей украинской партии еврейские общественно-политические организации начинают ак­тивно сотрудничать с правительством. В законодательных комиссиях и министерствах труда, народного хозяйства, внутренних дел, здравоохранения, социального обеспечения работает немало еврейских интеллек­туалов-специалистов. Еврейские ремесленники снабжают армию УНР одеждой и обувью, в госпиталях директорианской армии работает немало евреек-медсестер и евреев-врачей /П. Христюк/.
   Если прежде еврейские партии бойкотировали министерство по ев­рейским делам, возглавляемое П. Красным, то теперь в министерстве работают представители "Фолькспартэй", "Поалей Цион" и "Фарейникгэ-Бунд".
   Антипогромные мероприятия правительства УНР, с одной стороны, и готовность еврейского населения сотрудничать с украинскими властями, с другой, приводят к тому, что еврейско-украинские отношения посте­пенно нормализуются. Евреи чувствуют себя более уверенно. Никто не вмешивается во внутреннюю жизнь общин и не препятствует их торгово-экономической деятельности, как это было при большевиках. Нор­мально функционируют еврейские партии, организации, учреждения.
   А. Гуменер считает, что, кроме указанных выше факторов, норма­лизации положения евреев в Каменец-Подольском содействовали еще три фактора: сближение еврейских и украинских социалистических партий; приход в Подолию УГА, которая в середине августа 1919 г. почти без эксцессов заняла Проскуров, Винницу, Бердичев и другие города и местечки; тот факт, что с конца августа 1919 г. бои армии УНР с большевиками почти прекратились и начались ее столкновения с Добровольческой армией.
   После отставки Ревуцкого в течение почти полутора лет Министер­ство по еврейским делам возглавлял Пинхас Красный. Начиная с апре­ля 1919 г. он подготовил ряд антипогромных постановлений и воззва­ний правительства УНР и добился выделения определенных сумм для помощи пострадавшим от погромов. Министерство по еврейским де­лам принимало активное участие в работе Государственной инспекту­ры, следившей, чтобы армия толерантно относилась к гражданскому населению. Она боролась против незаконных контрибуций и реквизи­ций с еврейского населения, против незаконных арестов.
   Еврейское министерство требовало, чтобы с евреями, обвиненными в большевизме, и против которых нет прямых обвинений в совершении определенных преступлений, обращались так же, как с украинцами, участниками большевистского движения, которые не привлекались к суду, если они не совершали прямых преступлений против местного населе­ния.
   Департамент народного просвещения министерства по еврейским делам восстановил в ряде населенных пунктов несколько школ, тре­буя, чтобы преподавание велось в основном на идиш, в то же время толерантно относясь и к ивриту.
   Департамент местного самоуправления провел выборы в советы местных общин нескольких населенных пунктов соответствии с за­коном о советах еврейских общин, вступившим в силу 17 апреля 1919 г., согласно которому органы еврейского местного самоуправ­ления уравнивались в своих правах и обязанностях с украински­ми.
   Для лучшего согласования действий трех департаментов минис­терства по еврейским делам был образован Координационный коми­тет из пяти человек: два представителя от "Фолькспартэй" /один из них сам министр П. Красный/, два представителя от "Фарейниктэ-Бунд" /один из них -- зам. начальника департамента местного само­управления А. Гуменер/ и представитель партии "Поалей Цион". Пер­вая двойка выступала в качестве "правых", вторая -- "левых", а по­следний -- "центра".
   Еврейская община Каменец-Подольского, в которой, как и в боль­шинстве еврейских общин Украины, преобладали представители об­щих сионистов, "Цеирей Цион" и "Ахдут", занимала по отношению к министерству по еврейским делам отрицательную позицию. Это приво­дило к саботированию взимания налогов с зажиточных членов общины в соответствии с законом от 17 апреля 1919 г. и ограничивало возмож­ности министерства по еврейским делам. В частности, у него не было достаточных средств для передачи в распоряжение Центрального ко­митета помощи погромленным.
   В результате погромов летом 1919 г. численность евреев в местечках Подольской губернии значительно уменьшилась. Многие погиб­ли, многие переселились в сравнительно более спокойные города -- Киев, Одессу, Винницу, Каменец-Подольский. Кое-кому удалось пере­браться через Днестр и Збруч в Румынию или Галицию.
   Евреи, у которых забрали последнюю пару белья, последний ком­плект постельных принадлежностей, дома многих из которых были сожжены, которые, спасая свою жизнь, вынуждены были бежать из родных мест и влачить жалкое существование беженцев, жили в тесноте и грязи. Страдали от голода, а затем и от холода. Это способствовало распространению среди погромленных сыпного тифа, который унес многие тысячи человеческих жизней. Страдания погромленных и пораженных болезнью можно было бы облегчить, если бы существовала единая еврейская организация помощи пострадавшим.
   Еще в январе 1919 г. после бердичевского и житомирского погромов в Киеве образовался "Центральный Комитет помощи погромленным". Директория постановила выделить ему 5 млн. карбованцев, но успела перевести через министерство по еврейским делам лишь 1 5 млн. У частных лиц и организаций дополнительно было собрано 400 тыс. До мая 1919 г. комитет израсходовал 1,1 млн. для непосредственной помощи погромленным и 400 тыс. на кредиты и культурно-воспитательные цели.
   Тем временем, вскоре после прихода большевиков левые вышли из комитета. Существование же комитета, состоявшего исключительно из правых, было неприемлемым для советских властей. Большевики принципиально считали, что помощью погромленным должна заниматься не какая-то специфическая национальная организация, а отдел помощи жертвам контрреволюции комиссариата социального обеспечения. Опираясь на соответствующие постановления "Коммунистического бунда", в мае 1919 г. они закрыли Центральный комитет помощи погромленным и все его имущество передали в названный отдел. Тогда же был закрыт "Красный Маген Давид" /"Красный щит Давида"/, 27 филиалов которого существовали всего три месяца.
   В отделе помощи жертвам контрреволюции сидели люди, не имевшие никакого понятия о специфике потребностей погромленного еврейского населения. Отступая от своего принципа, советские власти выделили Евсекции /Еврейской секции компартии/ немалые суммы для помощи погромленным. Однако Евсекция проявила полную некомпетентность в этом деле. Услугами же других организаций она не пользовалась в силу своей "антибуржуазной принципиальности" и даже не согласилась одолжить деньги для помощи погромленным представителям Всероссийского Красного Креста, филиалы которого пока еще не были закрыты властями. Красный Крест обладал изрядным опытом в этом деле, но средства имел весьма скудные.
   В рамках такой близорукой политики, покидая Подолию, представители Евсекции увезли с собой миллионы неиспользованных рублей, так и не оказав помощи несчастному населению, пострадавшему от погромов и тифа.
   С другой стороны, в июле 1919 г. в Каменец-Подольском образовал­ся местный комитет помощи погромленным, в который вошли пред­ставители всех еврейских партий и организаций. 30 июля Директория выделила ему 11 млн. 460 тыс. гривен, а 24 октября -- 20 млн. Кроме того, 2 млн. гривен было передано для жертв февральской резни в Проскурове. Считая украинское правительство ответственным за эту рез­ню, проскуровская еврейская община вначале не хотела брать деньги. Затем она согласилась взять их, как и деньги от каменец-подольского комитета помощи погромленным. [ А. Гуменер. "Украинская глава...".
  

* * *

   В рассматриваемый период в УНР действовали в основном три политические силы: 1) опирающаяся на армию Директория; 2) правительственный блок УСДРП и УПСР; 3) вновь воссозданный УНДС. Домини­рующей в правительственном блоке была УСДРП. Между ней и УПСР шла непрерывная политическая и идеологическая борьба. А внутри этих партий боролись правые и левые течения, причем в целом УСДРП была правее УПСР.
   В Каменец-Подольском шла ожесточенная дискуссия между у.с.-д. и у.с.-р. о характере будущего политического режима на Украине. Больщинство у.с.-д. были за парламентскую демократию, большинство у.с.- р. -- за диктатуру крестьян и рабочих. Первые считали, что не только рады крестьянских и рабочих депутатов, но и трудовые рады неизбежно приведут к реакционной диктатуре зажиточного крестьянства, что к социализму надо переходить не через трудовые рады, а через уже установившиеся органы местного самоуправления - земство и парламент. На это вторые отвечали, что старые органы самоуправления -- земства и парламент -- послужат лишь усилению власти буржуазии и никогда к социализму не приведут. Крестьянство же, вместе с перерастанием буржуазно-демократической революции в со­циалистическую, революционизируется и посредством трудовых рад, а еще лучше -- посредством рад крестьянских и рабочих депутатов сможет изменить существующее положение вещей и построить социа­лизм на Украине.
   В результате этой дискуссии во второй половине июня у.с.- д. и у.с.- р. сошлись на необходимости образования на Украине полно­правных трудовых рад.
   С другой стороны, УСДРП, УПСР и имеющая своих представите­лей в правительстве УНР Галицийская социал-демократическая пар­тия были недовольны, что Директория часто не согласует свои дейст­вия с Радой Народных Министров. В связи с этим 2 июля 1919 г. в Каменец-Подольском состоялось объединенное совещание членов правительства Б. Мартоса и галицийских социал-демократов. Сове­щание постановило:
   1. Упорядочить отношения между Директорией и Радой Народных Министров.
   2. Вместо исключенных из Директории Петрушевича и Андриев­ского ввести в нее галицийского с.-д. Семена Витыка и одного у.с.- р. Федора Швеца и Андрея Макаренко считать лишь временными чле­нами Директории.
   3. Образовать военную коллегию, которая положила бы конец гос­подству самочинных атаманов.
   4. Реализовать постановление об учреждении полномочных мест­ных трудовых рад.
   5. Для руководства антибольшевистским повстанческим движени­ем образовать специальный комитет во главе с представителями УСДРП, УПСР и Крестьянского союза.
   Директория саботировала это постановление.
   В начале августа УСДРП выработала новый внутриполитический курс.
   Она отказывается от соглашения с УПСР по вопросу о трудовых радах и возвращается на позиции парламентаризма, готова пригласить в правительство представителей любых партий, признающих ее платформу. Партия подчеркивает важность контроля правительства над армией, усиления Государственной инспектуры, четкого размежева­ния функций Директории и правительства.
   УПСР вначале отказывалась признать этот новый курс. 6 августа руководство УСДРП направило руководству УПСР меморандум, в кото­ром подчеркивалось, что признание нового курса -- необходимое ус­ловие дальнейшего участия в правительстве. Меморандум подписали Мазепа, Феденко, Шадлун и Романенко. 12 августа УПСР подчинилась этому требованию. В тот же день правительство Мартоса приняло дек­ларацию о парламентской форме правления. 14 августа глава Директо­рии Петлюра утвердил новый внутриполитический курс.
   7--9 сентября 1919 г. в Виннице состоялась краевая конференция УПСР, её участники критиковали руководство партии за принятие "нового курса" и "капитуляцию перед диктатом УСДРП". Лидер ле­вого крыла Назар Петренко сказал: "Принцип Совета рабочих и кре­стьянских депутатов отнюдь не является большевистским принципом и совсем не предусматривает диктатуры одной партии. С некоторыми поправками он означает принцип Народных рад, сочетающих в своей компетенции как хозяйственные, так и административные функции. Задача Трудовых рад -- налаживание местной хозяйственно-экономической и политико-общественной жизни. Организация Трудовых рад диктуется как практическими, так и теоретическими потреб­ностями".
   Защищая решение руководства партии, Иван Лизаневский говорил, что прежде необходимо добиться демократизации общества, а затем на базе трудового принципа переходить от капитализма к социализму. Опровергая утверждение левых, что парламентаризм приведет к усилению власти буржуазии, представитель Крестьянского союза отметил, что при парламентаризме гегемония будет обеспечена крестьянству, ибо оно составляет большинство населения Украины.
   В своей резолюции председатель ЦК Крестьянского союза А. Щадилов заявил, что трудовой принцип, сформулированный ЦК партии 27 января 1919 г., остается в силе. Однако, считаясь с условиями текущего момента, партия вынуждена согласиться с принципом парламентаризма. После долгих прений сошлись на формулировке Щадилова.
   Конференция постановила: бороться против военной диктатуры атамании, за созыв демократического совещания, за недопущение единоличной власти, за легализацию всех социалистических партий, признаю­щих принцип независимости Украины, против еврейских погромов, соз­дать следственную комиссию для выяснения обстоятельств убийства Дьяченко /см. ниже/, не допускать каких-либо территориальных усту­пок Польше, особенно за счет Галиции, принять решительные меры по реализации земельного законодательства и в связи с этим провести ра­дикальную реорганизацию министерства земледелия.
   По поводу нового курса правительства УНР 9--13 сентября 1919 г. в Вене состоялась конференция заграничных членов УСДРП, в кото­рой, в частности, приняли участие В. Винниченко, С. Викул, П. Дедушок, И. Калинович, В. Ленинский, В. Мазуренко, Н. Порш.
   В. Мазуренко высказался за власть советов, В. Винниченко -- за трудовые рады, В. Левинский и Н. Порш -- за парламентаризм. Большинство участников конференции поддержали последних. Но, с другой стороны, Венская конференция предложила ЦК УСДРП, находящемуся в Каменец-Подольском, выйти из правительства Дирек­тории. ЦК отклонил это предложение. Краевая конференция партии, состоявшаяся в Каменце-Подольском 12 октября 1919 г. (в том числе группа В. Чеховского), одобрила решение ЦК.
   В конце июня 1919 г. антисоциалистические общественно-политические силы УНР оформились, в новый УНДС (Украинский На­ционально-Державный Союз) во главе с председателем Подольского губернского земства В. Приходько, губернским комиссаром Подолии Н. Кулиенко, ректором Каменец-Подольского университета И. Огиенко и членом Комитета трудовой рады И. Косенко. Платформа УНДС была выражена в его меморандуме, направленном Петлюре и Мартосу 22 июня и опубликованном 23 июня в станиславский газете "Трудовой путь".
   В меморандуме выдвигалось требование, чтобы Кабинет Министров состоял из деловых людей. Причем бывшие партийные деятели, ходя в Кабинет Министров, обязаны выйти из своей партии32. Трудо­вые рады предлагалось распустить, землю передать крестьянам в веч­ную собственность за плату. Настойчиво требовалось улучшить отношения с Галицийским Государственным Секретариатом.
   Новым компонентом в УНДС была УНП /Украинская народная партия/. Её образовали эмигранты из Приднепровской Украины в Станиславе в середине мая 1919 г. Свою родословную партия эта ведет от Украинского союза земледельцев-собственников, образовавшегося в октябре 1918 г. вследствие раскола Киевского филиала Всероссийско­го союза земледельцев-собственников. Партия эта родственна УДХП и отличается от нее тем, что к Союзу зажиточных крестьян она хотела бы привлечь и городскую мелкую буржуазию.
   16 августа 1919 г. УНП опубликовала программную декларацию: "Задачей УНП является защита национально-политических и общественно-экономических интересов мелкой буржуазии ее собственными силами. Эти силы распылены. Мелкая буржуазия на Украине распадается на го­родскую и сельскую, которые между собой национально и экономически различаются и даже враждуют. Попытки организации коммуны на селе и социализации земли доказали, что это угрожает городу голодом... Для предотвращения голода и коммуны горожанин должен поддерживать сельского собственника, главным образом, среднего. Таким образом, возникает общность экономических интересов городской и сельской буржуазии, общность, которой прежде не хватало".
   Декларация гласила, что на Украине должна быть установлена демократическая власть мелкой буржуазии по западноевропейскому парламентскому образцу. Однако, говорилось в декларации, до установления полной демократии, быть может, нельзя будет обойтись без сильной верховной власти.
   7 сентября 1919г. руководство УНП вынесло резолюцию, осуждавшую внутреннюю и внешнюю политику Мартоса и Мазепы. В ней, в частности, требовалось:
   1.Обеспечить демократизм, парламентаризм, законность и порядок.
   2. Прекратить социалистические эксперименты в области финан­сов, экономики и земледелия, обеспечить в ней свободу частной ини­циативы.
   3. Нужные украинской нации радикальные реформы отложить до созыва Всеукраинского Учредительного собрания.
   4. Приложить усилия, чтобы широкие слои населения сознавали не только свои права, но и обязанности по отношению к государству.
   5. Отказаться от опоры на отдельные классы, партии, политические группы.
   Еще до опубликования резолюции, в середине августа 1919 г. Глав­ная рада УНДС направила председателю Директории Симону Петлюре докладную записку, в которой он обвинялся в отрыве от широких масс народа и в непротивлении диктатуре ЦК УСДРП и ЦК УПСР, в допущении подмены трудовыми радами подлинно демократических местных самоуправлений, в изображении повстанческого движения на территории, контролируемой Добровольческой армией и большевика­ми, как движения за власть Советов, что компрометирует это движе­ние в глазах международного общественного мнения и наносит вред украинскому делу.
   Директория обвиняется в допущении расточительства государст­венных средств чиновниками, в отсутствии хоть какой-нибудь систе­мы в организации аппарата, ведения народного хозяйства, в бессис­темности организации снабжения армии и тыла, в дилетантстве фи­нансовой политики, ведущем к инфляции, в разрушительной земель­ной политике, которая проявилась в отмене права частной собствен­ности на землю -- этого фундамента всей экономики украинского го­сударства, в неправильной постановке дела информации, играющей на руку большевикам, в некорректной политике по отношению к Гали­ции, в пренебрежении галицийским народом и его руководителями.
   Дилетантство во внешней политике проявляется: в нападках УТА /Украинского Телеграфного Агентства/ на европейские демократические страны, выдержанных в большевистском духе; в нападках официальных лиц на государства Антанты; в декларациях лидеров УСДРП и УПСР об ориентации на мировую социалистическую революцию; в оценке украинского народного движения как движения, преимущественно социального, а не национального.
   Продолжение подобной внутренней и внешней политики приведет украинское государство к катастрофе. Чтобы этого не случилось, подчеркивалось в докладной, необходимо: недвусмысленно деклариро­вать демократизацию и парламентаризм и выборы во Всеукраинское Учредительное собрание на основе всеобщего равного избирательного права; консолидировать все национальные силы; осуществить реаль­ное решение земельной проблемы на основе признания трудовой част­ной собственности на землю; упорядочить финансы на основе частной собственности, супермонополии на табак, водку и некоторые другие продукты, а также продуманной системы налогов; установить порядок и спокойствие на основе трудоспособной, честной и дисциплинирован­ной центральной и местной власти; полностью реорганизовать аппарат снабжения, укомплектовать его трудоспособными и честными людьми; создать эффективную систему государственного контроля для борьбы с коррупцией на всех уровнях; осуществить реальное воссоединение с Восточной Галицией на основе равноправия и взаимного уважения; провести разумную внешнюю политику на базе антибольшевизма.
   Говоря о политической ситуации в УНР в этот период, С. Гольдельман писал: "Мы имеем скрытую внутреннюю борьбу за власть между правительством и правительственными партиями, с одной стороны, так называемой "Верховной Властью" -- с другой, а правые партии готовы на реакционную интервенцию -- с третьей. Об­щественное мнение еврейских народных и социалистических кругов полностью на стороне правительства и украинских социалистов. "Высокая" Директория, а особенно отдельные ее члены, проявили себя как институция, враждебная и вредная интересам демократии национальных меньшинств. Приведу один пример. Министр П. Красный еще несколько месяцев тому назад провел закон, по которому образование в государственных школах для евреев поставлено в определенное автономное положение и подчиненно лишь Министерству по еврейским делам. Закон этот, хотя и подписанный главой Директории Петлюрой, не может иметь законной силы из-за саботажа одного из членов Директории. Он держит закон у себя в ящике, не подписывая его. Такая политика со стороны отдельных членов Директории не случайность, а система, которая саботирует дело государственного строительства наихудшим образом. Вот так проявляют свою власть органы персонального влияния или военные силы, что возможно лишь в результате отсутствия органа народного мнения и народной воли Созвать народное представительство на этой территории, когда совсем недавно грохотали орудия близ Каменец-Подольского, -- действительно трудная задача. Тем не менее, я считаю, что задержка в этом деле - большая ошибка, ибо без опоры на народных представителей нам угро­жает близкая катастрофа"33 ["Письма...", стр. 62].
   15-18 октября в Каменец-Подольском состоялась краевая конфе­ренция партии "Поалей Цион". В принятой резолюции, созвучной по­зиции УСДРП, говорилось:
   1. Пролетариат Украины должен ориентироваться на Запад, а не на Москву.
   2. Территория УНР, за исключением узкой прифронтовой полосы, должна быть исключена из юрисдикции военной администрации и должна быть передана администрации гражданской.
   3. Нельзя наказывать людей за их политические убеждения, включая коммунистические. Единственное, что требуется от граждан,-- это ло­яльность по отношению к правительству УНР.
   4. Все дела о сотрудничестве с коммунистическим режимом долж­ны разбираться гражданскими инстанциями, а не военными.
   5. Необходимо восстановить Советы рабочих депутатов.
   Отношения между Директорией и Радой Народных Министров, с одной стороны, и Евгением Петрушевичем и Государственным Секрета­риатом ЗУНР -- с другой, стали напряженными со времени пребывания Директории в Ровно и образования социалистического правительства УНР во главе с Борисом Мартосом. Правительство УНР считало Госу­дарственный Секретариат реакционным за недооценку им социальных проблем, а тот его -- "большевистским" за переоценку социальных проблем в ущерб национальным.
   Отношения между руководством УНР и ЗУНР еще более обострились после неудавшихся путчей В. Оскилко и Б. Болбочана и Декларации от 9 июня 1919 г., провозглашающей Е. Петрушевича диктатором ЗУНР, а ген. А. Грекова -- Головным атаманом УГА (Украинской галицийской армии). Декларацию эту подписали премьер-министр ЗУНР С. Голубович и члены Галицийской Украинской Народной Рады И. Макух и Л. Моргун. Вслед за этим, в ходе так называемой Чортковской операции УГА развернула наступление на поляков, которое вначале развивалось весьма успешно. Поэтому Петрушевич и руководство ЗУНР не признали соглашения о перемирии с поляками, подписанного во Львове 20 июня украинской делегацией во главе с генералом Дельвигом. Но уже 28 июня поляки перешли в контрнаступление, Чортковская операция провали­лась, и положение УГА стало катастрофическим.
   Е. Петрушевич обратился к Румынии с просьбой разрешить УГА временно расположиться на ее территории. Получив отрицательный ответ, 4 июля Е. Петрушевич попросил С. Петлюру разрешить эвакуацию УГА и административных органов ЗУНР на территорию УНР. Петлюра дал согласие, и уже 8 июля начались переход частей УГА через реку Збруч и эвакуация государственных органов ЗУНР в Каме­нец-Подольский, продолжавшаяся десять дней. 18 июля последние от­ряды УГА покинули Восточную Галицию и расположились в "Каме­нец-Подольском треугольнике".
   Военные круги УНР были рады приходу галицийских войск. Дело в том, что ещё в июне большевики приостановили продвижение войск УНР в районе Проскурова и 6 июля вновь захватили этот город. Затем они двинулись на юг и уже 7 июля были в Дунаевцах, в 20 километ­рах от Каменец-Подольского. С другой стороны, продвигаясь на запад, большевики уже 8 июля выбили атамана Божко из Жмеринки, и он вынужден был отступить на Копайгород. Таким образом, был открыт путь на Каменец-Подольский также с востока. 9 июля наказной атаман А. Осецкий и начальник штаба В. Тютюнник созвали военный совет, на котором заявили, что без помощи Галицийской армии невозможно отбить нападение большевиков. По просьбе руководства армии УНР переправляющиеся через Збруч части УГА стали продвигаться по направлению к Проскурову. Узнав об этом, большевики прекратили наступление на Каменец-Подольский.
   С переездом Е. Петрушевича и его администрации в Каменец-Подольский отношения между ними и правительством Б. Мартоса не улучшились. Последнее потребовало объединения УГА с директорианской армией под общим руководством и введения в УГА государст­венно-политической инспектуры, подобно имеющейся в директорианской армии, а также ведения общей внешней политики. Петрушевичу было предложено отказаться от звания диктатора ЗУНР, ликвидировать Государственный Секретариат ЗУНР, самому вернуться в Директорию УНР, а членов упразднённого Государственного Секретариата перевес­ти а аппарат министерства УНР по делам Западной области, которое будет в связи с этим образовано34. Петрушевич отверг все эти требова­ния, а предложение отказаться от звания диктатора ЗУНР и упразднить Государственный Секретариат воспринял как личное оскорбление.
   По прибытии в Каменец-Подольский галицийские социал-демокра­ты предложили УНДП и УРП наладить совместную работу галичан и приднепровцев на следующих началах: декларировать, что форма дикта­туры и компетенция Государственного Секретариата распространяются только на Восточную Галицию, ввести в состав Директории представи­телей Восточной Галиции, кандидатуры которых будут приемлемы для УРП, УНДП и УСДП, реорганизовать правительство УНР так, чтобы в его работе могли участвовать "все украинские национально-творческие партии на базе существующего социалистического правительства".
   Большинство галицийских радикалов готово было примкнуть к этой платформе. Но доминировавшие среди галичан национал-демо­краты отвергли ее. Они говорили, что галичане на должны подчинять­ся приднепровскому правительству хотя бы потому, что оно состоит из людей непрофессиональных и не имеющих достаточно высокого образования.
   После того, как Рада Народных Министров УНР отказалась от сво­их претензий к руководству ЗУНР и обещала ликвидировать созданное в одностороннем порядке министерство по делам Западной области, Петрушевич согласился на создание общего координационного штаба УГА и армии УНР при Ставке головного атамана УНР Симона Петлюры Штаб этот возглавил ген. Николай Юнаков, бывший профессор Российской военной академии в Петербурге и сотрудник Генерального штаба царской армии. Вторым лицом в координационном штабе был генерал-квартирмейстер Курманович от Галицийской армии.
   К августу июня 1919 г. УГА насчитывала около 45 тысяч воинов, а армия УНР -- до 35 тысяч. Кроме резервных частей, Галицийская армия состояла из трех корпусов. Первым командовал полковник Никитка, вторым -- полковник Вольф, третьим -- генерал Кравс35. Коман­дующим Галицийской армией вместо находившегося на этом посту с 9 июня генерала Грекова был назначен генерал Тарнавский, а началь­ником штаба -- полковник Шаманык. В Приднепровской армии 26 июля была отменена должность наказного атамана, а исполнявший её генерал Осецкий был назначен заместителем Всеволода Голубовича, главы украинской миссии в Италии по делам галицийских военно­пленных. Командующим Приднепровской армией был назначен ата­ман Василий Тютюнник, а начальником штаба при нем -- генерал Синклер. Еще до образования координационного штаба украинские войска перешли в контрнаступление, и в начале августа ими вновь были заняты Вапнярка и Жмеринка.
   После того, как Петрушевич согласился на создание совместного координационного штаба армии УНР и УГА, правительство УНР при­знало его диктатором Западной Украины и обещало отказаться от любых уклонов в сторону советизма, внести изменения в свой состав и ликвидировать министерство по делам Западной области. Тем не менее, отношения между руководством ЗУНР и УГА, с одной стороны, и правительством УНР -- с другой, не налаживались. Руководство УГА жаловалось, что министерство финансов УНР задерживает выплату жалованья галицийским солдатам. Не получив ответа министерства, руководство УГА стало проводить самостоятельную снабженческую политику. Без согласования с соответствующими министерствами УНР УГА собирала в бывших помещичьих имениях хлеб, а её тыловые подразделения игнорировали постановления местных властей.
   Главные нападки руководства ЗУНР были направлены на С. Витыка, Б. Мартоса и Сияка, командира Галицийского железнодорожного полка влившегося в состав директорианской армии ещё до перехода УГА на территорию Приднепровской Украины. В середине августа под давле­нием Петрушевича и его окружения Сияк был арестован, министерство по делам Западной области было ликвидировано, а 28 августа Б. Мартос был вынужден подать в отставку с поста премьер-министра36. Образова­лась новая Рада Министров УНР в следующем составе: 1) Премьер-министр и министр внутренних дал Исаак Мазепа (у. с- д.); 2) министр земледелия Н. Ковалевский (у. с.- р.); 3) министр финансов Б. Мартос (у. с,- д.); 4) министр труда А. Беспалко (буковинский социал-демократ); 5) и. о. военного министра полковник В. Петров; 6) министр юстиции и управляющий министерством иностранных дел Андрей Левицкий (у. с.-д.); 7) министр путей сообщения С. Тимошенко (у. с.- д; 8) министр народного хозяйства Н. Шадлун (у. с.- д.); 9) министр здравоохранения и социального обеспечения Д. Одрина (у. с.- р.); 10) управляющий мини­стерством почт и телеграфа Паливода (у. с.- р.); 11) министр информации и пропаганды Т. Черкасский (у. с.- р.); 12) министр культуры И. Огиенко (у. с.- ф.); 13) министр по еврейским делам П. Красный; 14) и. о. минист­ра просвещения Никифор Григорьев (у. с.- р.); 15) Государственный сек­ретарь Л. Шрамченко (у. с.- р.).
   Формируя свой кабинет, Исаак Мазепа предложил УПСС и УПСФ послать в него своих представителей, но те отказались. И. Огиенко вошёл в правительство на персональной основе.
   В конце августа были произведены также изменения в руководстве армии. Вместо подполковника царской армии Василия Тютюнника командующим Приднепровской армией был назначен командир Запорожского корпуса бывший офицер царской армии В. Сальский, а
   вместо него командующим Запорожским корпусом -- бывший офицер Генерального штаба царской армии М. Омельянович-Павленко. Н. Ковалевский подал в отставку, и обязанности министра земледелия некоторое время исполнял Аркадий Степаненко.
   Несмотря на все уступки, сделанные руководством УНР руководству ЗУНР, отношения между ними не улучшились. Они непрестанно ухудшались, в первую очередь из-за контактов между Директорией и Польшей (см. вторую часть подраздела "Е").
  

* * *

  
   1 августа 1919 г. украинские войска вдоль всего фронта начали наступление против большевиков, воспользовавшись их ослаблением вследствие непрекращающихся крестьянских восстаний и успехов Добровольческой армии.
   10 августа состоялось расширенное заседание координационного штаба армии УНР и УГА. Рассматривался вопрос о развертывании дальнейших военных действий. Решено было продвигаться тремя колоннами: центральная колонна под общим командованием генерала Кравса, состоящая из первого и третьего корпусов УГА и Запорож­ского корпуса, будет продвигаться по линии Казатин -- Киев; "северная колонна" под общим командованием генерала Вольфа, состоящая из второго корпуса УГА и корпуса сечевых стрельцов,-- на Житомир; "южная колонна" под общим командованием генерала Василия Тю­тюнника, состоящая исключительно из подразделений армии УНР (самые крупные из которых -- отряд Юрия Тютюнника37 и "Железная Дивизия" Александра Удовиченко), -- на Одессу.
   Начальник координационного штаба генерал Юнаков приказал украинским войскам в случае вступления в контакт с добровольческими войсками "никаких враждебных действий не предпринимать, а попытаться прийти к взаимопониманию". Указаний же в случае враждебных действий со стороны добровольческих войск сделано не было.
   Приказ Юнакова, согласованный с головным атаманом, свидетельствует об искреннем стремлении Петлюры прийти к взаимопонима­нию с Деникиным, чего отнюдь нельзя сказать о последнем. В первой половине августа Верховный Совет Антанты по инициативе тогдаш­него министра обороны Англии Уинстона Черчилля предложил глав­нокомандующему Вооруженными силами Юга России генералу Ан­тону Деникину начать переговоры с Директорией УНР, путём взаим­ных компромиссов согласовать позиции и выработать общий план действий против большевиков. Однако непоколебимый адепт единой и неделимой России практически игнорировал это предложение и уже 16 августа заявил Антанте, что нет никакой возможности прийти к со­глашению с Директорией.
   22 августа состоялось совместное заседание Директории и правительства УНР. В частности, рассматривалось положение на фронтах. Поскольку предполагалось, что именно в Фастове украинские войска сомкнутся с добровольческими, то решено было послать туда воен­ную делегацию во главе с М. Омельяновичем-Павленко для устаноления демаркационной линии между ними.
   Вечером 30 августа, после нескольких дней упорных боев с боль­шевиками украинские войска, точнее, группа войск УГА под коман­дованием генерала Кравса, вступили в Киев. Однако уже на рассвете 31 августа в город вошли деникинцы во главе с генералом Бредовым.
   Поскольку деникинцы превосходили директорианцев в живой силе и вооружении, последние вынуждены были покинуть Киев. При этом обе стороны заключили соглашение, в котором, в частности, говорилось: 1) командующий Полтавской группой войск Добровольческой армии генерал-лейтенант Бредов и командующий Киевской группой войск УГА генерал-лейтенант Кравс заявляют, что никаких враждебных на­мерений друг против друга их группы войск не имеют; 2) во избежание кровопролития галичане выводят свои войска из Киева, а добровольцы обязуются вернуть оружие всем обезоруженным галицийским воинам.
   Кравс подписал это соглашение только от имени Галицийской армии, ибо Бредов заявил, что с армией Петлюры он вообще разговаривать не намерен. Если Омельянович-Павленко приедет, то будет расстрелян.
   В это время Омельянович-Павленко, не встретив деникинцев близ Фастова, направлялся в Киев. По дороге он встретил Тарнавского, который намеревался принять парад в Киеве, но, узнав, что там деникинцы, повернул обратно. Тарнавский посоветовал Омельяновичу-Павленко по­следовать его примеру, что тот и сделал38. [Ис. Мазепа, кн. 2, стр. 67-71].
   После "киевского инцидента" в течение трех недель между украинскими и деникинскими войсками установилось негласное перемирие.
   В середине сентября на станции Пост-Волынский под Киевом со­стоялась встреча украинской военной делегации с делегацией Добро­вольческой армии. Последняя заявила, что готова вести переговоры с украинцами на основе признания ими принципа единой и неделимой России и признания Деникина верховным главнокомандующим Воо­руженными силами Юга России, включая Украину. После такого за­явления украинской делегации ничего не оставалось, как покинуть Пост-Волынский.
   Позже выяснилось, что Деникин предписал командирам своих подразделений при встрече с украинскими вооруженными отрядами предложить им или перейти на сторону Добровольческой армии, или разоружиться и разойтись по домам. Если же украинские отряды не принимают такой альтернативы, рассматривать их как вражеские и поступать соответствующим образом.
   Ввиду такого непримиримого отношения Деникина Петлюра согласился на союз с Махно, к которому, вообще говоря, относился отрицательно. 20 сентября 1919 г. между представителями армии УНР и штаба Революционно-повстанческой армии Украины (махновцы) бы­ло подписано соглашение о совместной борьбе против Деникина. Однако никакой пользы из этого армия УНР не извлекла. Махно решил действовать самостоятельно. Прорвав деникинский фронт, он устре­мился на восток и к середине октября разрушил весь тыл Добровольче­ской армии, чем способствовал победам большевиков над деникинцами в районе Орла и Курска.
   22 сентября 1919 г. Добровольческая армия, вопреки предостережениям Черчилля, начала наступление на УНР. Наступление это со­провождалось запрещением всего украинского, еврейскими погрома­ми, реквизициями в городах и сёлах.
   В связи с этим 23 сентября состоялось срочное заседание Рады Народных Министров УНР. Были рассмотрены меры по отражению де-никинского наступления, организована специальная коллегия по ор­ганизации регулярного снабжения армии продовольствием, обмунди­рованием и боеприпасами. Чтобы обеспечить тыл, было решено по­слать в Варшаву дипломатическую миссию во главе с А.Н. Левицким для продления временного перемирия, заключённого 1 сентября укра­инской военной делегацией во главе с полковником Липко. Левицко­му было предписано приложить все усилия, чтобы не допустить воен­ного союза Польши с Деникиным.
   21 сентября на многолюдном собрании в Каменце-Подольском было зачитано составленное заместителем министра информации и про­паганды П. Феденко "Обращение к украинскому народу", подписан­ное всеми членами Директории, включая Петрушевича, а также члена­ми Рады Народных Министров УНР и Государственного Секретариа­та ЗУНР. Обращение было составлено в антиденикинском и антиболь­шевистском духе. В нём говорилось, что обещанные социальные ре­формы будут реализованы в условиях парламентской демократиче­ской Украинской республики. В тот же день украинские войска нача­ли военные действия против Добровольческой армии39.
   Однако украинским войскам не удавалось сдерживать натиск Добровольческой армии. У них не хватало продовольствия, обмундирова­ния, боеприпасов. Их ряды косила эпидемия сыпного тифа. Весьма часто приднепровцы и галичане действовали несогласованно, а некоторые галицийские офицеры вообще не были настроены сражаться против деникинцев.
   26 октября 1919 г. в Каменец-Подольском состоялось Государствен­ное совещание, на котором присутствовали руководители УНР и ЗУНР и видные общественные и политические деятели разных направлений. Для присутствующих неожиданным было выступление Е. Петрушеви­ча, еще недавно редко конфликтовавшего с руководством УНР. Петрушевич сказал, что галицийское руководство твердо стоит на позициях Акта Украинской Народной Рады во Львове от 3 января 1919 г. и Акта Всеукраинского Трудового Конгресса в Киеве от 22 января того же го­да. Но международная ситуация и тот факт, что в Восточной Галиции не было проведено референдума по вопросу о воссоединении с Прид­непровской Украиной, заставляют сохранять сепаратное галицийское правительство. Выступление Петрушевича окончательно оттолкнуло от него командование УГА, отрицательно относившеся к нему с тех пор, как он удовлетворил требование Петлюры назначить комиссию во гла­ве с генералом Горбачевым для расследования "киевского инцидента".
   В тот самый день, когда Петрушевич на Государственном совещании говорил о единой воле и единых целях галицийского и придне­провского руководства, командующий УГА генерал Тарнавский втай­не не только от приднепровского, но и от галицийского руководства направил делегацию в составе атамана А. Лесняка, сотников Левицко­го и Курицы на переговоры с деникинским командованием о заклю­чении сепаратного перемирия.
   С другой стороны, в тот же день, 25 октября, ввиду непрекращающе­гося наступления деникинских войск на УНР, украинское представитель­ство в Лондоне обратилось к английскому правительству с просьбой по­мочь урегулировать конфликт между украинскими вооруженными сила­ми и Добровольческой армией, подчёркивая, что только прекращение военных действий между ними может привести к ликвидации больше­визма. Обращение это не имело никаких последствий40.
   4 ноября на станции Жмеринка состоялось военное совещание, на ко­тором присутствовали головной атаман Петлюра, премьер-министр УНР Мазепа, командующий армией УНР Сальский, его начальник штаба Капустянский, представители УГА А. Лесняк, Д. Палеев, С. Шухевич, а также другие представители приднепровцев и галичан. Петлюра и Мазе­па призывали обе армии продержаться ещё пару недель: армия Деникина разваливается, а после ее исчезновения Антанта окажет украинцам серь­езную поддержку, и они смогут устоять против большевиков. По этому вопросу делегация УНР ведёт переговоры с представителями Антанты в Румынии, изо дня на день ожидается возвращение делегации.
   Сальский и Капустянский утверждали, что украинские вооружённые силы не в состоянии противостоять Добровольческой армии, пусть и ослабленной. Они предлагали принять срочные меры для сохранения живой силы. Галичане же требовали немедленного заключения пере­мирия с Добровольческой армией. В конечном итоге было решено от­ложить решение на несколько дней и дождаться возвращения членов украинской делегации из Румынии.
   5 ноября в Каменец-Подольском Директория и правительство УНР назначили В. Сальского военным министром вместо В. Петрова, а командующим армией УНР -- В. Тютюнника вместо Сальского.
   6 ноября на станции Зятковцы атаманы А. Эрле, А. Лесняк и сот­ник Левицкий по поручению генерала Тарнавского подписали сепаратное соглашение между УГА и Добровольческой армией. Согла­шение предусматривало переход УГА в распоряжение главноначаль-ствующего Новороссийской области генерала Шиллинга. В соглаше­нии говорилось, что после победы над большевиками Восточная Га­лиция станет автономной областью России.
   Когда Петрушевичу доложили об этом соглашении, то он объявил его недействительным и приказал сместить командующего УГА Тар­навского и назначил вместо него генерала Никитку. К тому же он рас­порядился отдать Тарнавского под суд за самовольные действия.
   Несмотря на отмену Петрушевичем Зятковецкого соглашения, УГА полностью прекратила военные действия против Добровольческой ар­мии, и войска УНР, полуокруженные врагом, стали спешно отступать по направлению Проскуров -- Староконстантинов -- Шепетовка.
   Поскольку положение становилось невыносимым, украинское руководство решило еще раз попытаться договориться с Деникиным. 9 ноября на переговоры с Добровольческой армией была направлена объединенная делегация армий УНР и УГА. Представитель Деникина генерал Шиллинг заявил, что имеет полномочия разговаривать только с представителями УГА, и представителям армии УНР пришлось с позором вернуться назад.
   12 ноября на собрании галицийской общественности Каменец-Подольского, на котором присутствовали также представители руководства УНР, Евгений Петрушевич сказал, что украинцы еще но доросли до на­циональной независимости и сил охранять ее у них недостаточно. При­ходится искать примирения с Польшей или с небольшевистской Росси­ей. С Польшей это невозможно, ибо она безоговорочно претендует не только на Восточную Галицию, но и на Правобережную Украину. С Рос­сией же можно договориться, если согласиться на автономию.
   14 ноября Петлюра, Мазепа и Шрамченко нанесли визит Петрушеви­чу и еще раз предложили объединить армию УНР и УГА Петрушевич отказался, и на следующий день приказал генералам Никитке и Цирлицу дать указание представителям УГА подписать сепаратное соглашение с представителями Добровольческой армии. Соглашение было подписано в Одессе 17 ноября 1919 г. и мало чем отличалось от зятковецкого.
   В связи с тем, что 11 ноября деникинцы взяли Жмеринку и начали продвигаться к Каменец-Подольскому, 13 ноября там состоялось сове­щание Рады Народных Министров с участием Петлюры и Юнакова.
   Не считая себя в состоянии продолжать дальнейшее сопротивление Добровольческой армии и надеясь на скорое достижение взаимопони­мания с Польшей, руководство УНР решило передать в распоряжение польской военной администрации Каменец-Подольский, Могилевский и Ушицкий уезды Подольской губернии при условии сохранения ме­стной украинской гражданской администрации, гарантирования прав остающихся украинских граждан и неприкосновенности остающегося в Каменце-Подольском украинского государственного имущества. Было решено при этом начать 14 ноября эвакуацию Каменец-Подольского и закончить ее 16-го. При этом часть государственного аппарата эвакуировалась за границу, часть уходила вместе с армией по направ­лению Проскурова, а часть во главе с И. Огиенко оставалась на месте, чтобы представлять украинское правительство перед польской воен­ной администрацией.
   15 ноября в Каменец-Подольском состоялось совещание руководства УНР, на котором присутствовали члены Директории Петлюра, Макаренко, Швец и члены правительства Мазепа, Черкасский, Шрамченко, Беспалко и Красный. Было решено, что Макаренко и Швец вы­едут за границу, а верховное руководство делами республики полно­стью возьмет на себя Петлюра. Ему предоставляется право именем Директории утверждать все законы и постановления, принятые Радой Народных Министров УНР. Макаренко же и Швецу предоставляются следующие полномочия: участвовать в Парижской мирной конферен­ции и других международных конференциях, представляя интересы УНР; контролировать деятельность украинских заграничных институ­ций и регулировать численность сотрудников этих институций; подписывать договоры и соглашения с другими странами от имени пра­вительства УНР.
   На этом совещании была сформулирована инструкция главе украинской миссии в Варшаве А. Н. Левицкому, которую предписывалось пока содержать в тайне (см. подраздел Е).
   Поздним вечером 15 ноября за границу выехали Макаренко и Швец, а ранним утром 16-го -- Е. Петрушевич. Спустя несколько часов поки­нул Каменец-Подольский Петлюра, направляясь в район между Староконстантиновом и Бердичевом, где расположились основные силы ар­мии УНР. Тут очутились также аппарат Директории, Ставка головного атамана и часть правительства.
   27 ноября в местечке Любар, расположенном в этом районе, на совещании руководства УНР было решено, что 5 декабря отправятся в Варшаву в дипломатических целях С. Петлюра, А. Безручко и Л. Шрамченко.
   Вечером того же дни атаманы Волох, Божко и Данченко во главе отряда в 400 человек подняли мятеж в Любаре. Они намеревались арестовать Петлюру и перейти на сторону большевиков. Мятеж был подавлен, но атаманам удалось скрыться, увезя с собой часть казны УНР -- около 2,5 миллиона директорианских карбованцев и около 30 тысяч царских серебряных рублей.
   2 декабря в Чарторийске состоялось совещание руководства УНР. Было принято решение о переходе на партизанские методы борьбы и о том, что часть правительства будет находиться при действующей армии и в тылу врага. (Идею эту подал Исаак Мазепа ещё 8 ноября на совещании в подольском местечке Деражня). Был утверждён текст универсала, в котором украинский народ призывался не прекращать борьбу за независимую Украину, в которой получат свободу и равно­правие трудовые элементы всех национальностей. Универсал этот подписали головной атаман С. Петлюра, премьер-министр Исаак Ма­зепа, министр печати Т. Черкасский, заместитель министра народного хозяйства Г. Солодарь, министр труда А. Беспалко, министр по еврей­ским делам П. Красный, министр почт и телеграфа И. Паливода и гос­секретарь Л. Шрамченко.
   4 декабря, накануне своего отъезда в Варшаву, Петлюра созвал в Чарторийске военное совещание, на котором присутствовали командующий вооруженными силами УНР генерал В. Тютюнник и командующие груп­пами войск генералы Омельянович-Павленко, Ю. Тютюнник, А. Загородский, В. Тротенко и полковник Е. Коновалец. Было принято решение совершить рейд по тылам большевиков и деникинцев.
   Е. Коновалец от имени галицийских сечевых стрельцов отказался принять участие в этом рейде, заявив, что его корпус непригоден к партизанским действиям и намерен демобилизоваться. Ввиду серьёз­ной болезни В. Тютюнника командующим войсками, направляющи­мися в рейд по тылам врага, был назначен Омельянович-Павленко. Позже этот рейд, начавшийся 6 декабря 1919 г. и закончившийся 20 мая 1920 г., стал называться "Первый зимний поход".
   Что касается объединения армии, то оно ограничилось созданием общего Генерального штаба во главе с генералом Юнаковым. Головному атаману директорианской армии Петлюре пришлось отказаться от намерения подчинить себе УГА, социалистам -- от намерения распростра­нить на нее свою инспектуру, а головному атаману УГА А. Грекову пришлось уйти в отставку..
   24 декабря 1919 г. состоялось объединенное заседание ЦК УСДРП и ЦК УПСР, на котором было принято постановление о передаче всей полноты власти Раде Народных Министров во главе с Исааком Мазе­пой. В постановлении ни слова не говорилось ни о Директории, ни о головном атамане. Командование всеми вооруженными силами УНР передавалось генералу Омельяновичу-Павленко.
  

Е. ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ДИРЕКТОРИИ

В ПАРИЖЕ И ВАРШАВЕ41.

  
   В январе 1919 г. Директория и правительство УНР направили деле­гацию на мирные переговоры вначале в Москву и Одессу, а затем в Па­риж и Варшаву. Выше говорилось о том, что попытки украинских ди­пломатов достичь взаимопонимания о Советской Россией и с командо­ванием французских оккупационных войск на Черноморском побере­жье потерпели фиаско. Безрезультатными оказались контакты с пред­ставителями различных стран на Парижской мирной конференции. Контакты с Польшей также ни к чему не привели.
   Украинская делегация на Парижскую мирную конференцию начала формироваться 15 января 1919 г. Уже 20 января несколько её членов прибыли в Париж. Но лишь 15 апреля туда приехали последние члены делегации. Делегацию возглавил бывший министр путей сообщения Григорий Сидоренко /у.с.- д./, который до этого представлял интересы УНР на Ясском совещании. Его заместителем был бывший редактор львовской газеты "Дило" Василий Панейко /национал-демократ/, сек­ретарем делегации --Антон Петрушевич /национал-демократ/, её чле­нами -- бывший министр иностранных дел УНР, а затем гетманский посол в Болгарии профессор Александр Шульгин /у.с.- ф./, бывший министр юстиции профессор Сергей Шелухин /у.с.- р./, бывший заместитель министра иностранных дел Арнольд Марголин42 /у.с.-ф./, профессор Михаил Туган-Барановский /у.с.-ф./, Макар Кушнир /у.с.-ф./, Борис Матюшенко /у.с.-д./, Дмитрий Исаевич /у.с.- р./, советником делегации -- профессор Степан Томашевский /национал-демократ/, экспертами-переводчиками -- профессор Александр Кульчицкий, Михаил Рудницкий и Иван Петрушевич из Канады.
   Главными задачами, которые поставила перед собой Парижская мир­ная конференция, можно считать:
   1. Реализация в оптимальной мере права наций на самоопределение в духе предложений президента США Вудро Вильсона.
   2. Перекройка карты Европы и Передней Азии в результате поражения стран Четверного союза и крушения Оттоманской, Австро-Вен­герской и Российской империй.
   3. Принятие предохранительных мер для недопущения в будущем новой германской агрессии.
   4. Принятие мер для ликвидации большевистской угрозы. Все делегации были солидарны в решении последней задачи. Что же касается остальных, то мнения расходились.
   На конференции преобладало влияние США, Англии и Франции.
   Английской и французской делегациям удалось в значительной мере сузить решение первой задачи. При решении второй были значитель­ные трения между Англией и Францией в ходе борьбы за сферы влия­ния. Решение третьей задачи Францию волновало больше, чем другие великие державы.
   Представители украинцев (делегация УНР и ЗУНР), поляков и российских белогвардейцев, не являясь официальными участниками конференции, все же предложили различные варианты решения вышеупомянутых проблем.
   Концепция правительства УНР была выражена Григорием Сидоренко в ряде меморандумов Парижской мирной конференции, начи­ная с 10 февраля 1919г. Содержание их сводилось к следующему:
   1. Директория и правительство УНР представляют интересы подавляющего большинства населения, проживающего на украинских этни­ческих землях, включая Северную Буковину, Восточную Галицию, За­карпатскую Украину, Лемковщину, Холмщину, Подляшье, Полесье и Кубань /последняя прямо не называлась, но то, что Директория претендует на нее, следовало из представлений о границе между УНР и Гру­зией в ноте от 25 февраля 1919 г./.
   2. Суверенная и мощная УНР -- надежный гарант от анархии и большевизма на ее территории и надежный союзник в борьбе против боль­шевизма вообще.
   3. В интересах держав Антанты оказать УНР военно-экономическую помощь и оградить ее от агрессивных поползновений Великороссии, Польши и Румынии.
   Польская концепция впервые устно была изложена в Париже руководителем польской делегации Романом Дмовским 29 января 1919 г. 28 февраля он письменно изложил ее в особом меморандуме, суть которого состояла в следующем:
   1. Мощная в военном и экономическом отношении независимая Польша -- лучший гарант как от немецкой экспансии на Восток, так и от российской экспансии на Запад.
   2. В настоящее время Польша могла бы многое сделать для ликвида­ции большевизма во всей Восточной Европе.
   3. Для того, чтобы Польское государство смогло справиться с вышеупомянутыми задачами, необходимо, чтобы оно включило в себя не
   только польские этнические земли, но, по крайней мере, часть земель к востоку от них, прежде принадлежавших Польше.
   В ходе Парижской мирной конференции концепция белогвардейцев претерпела определенную эволюцию. Во-первых, она нашла от­ражение в декларации Всероссийской политической конференции в Париже, датированной 9 марта 1919 г. и подписанной опытными ди­пломатами царской школы С. Сазоновым, князем Львовым, В. Маклаковым и эсером Н. Чайковским. Её основные тезисы: а/ новая Россия гарантирует равноправие инородцам и готова предоставить им авто­номию; б/ однако борьба с большевиками усилила у инородцев нацио­нальное чувство, и они стремятся к полной самостоятельности, к вы­ходу из Российского государства; в/ такой сепаратизм несёт в себе деструктивное начало. Он приведет к болезненному разрыву историче­ски сложившихся экономических, культурных и военных связей; г/ ре­шение национальных проблем в России должно учитывать интересы экономического, культурного и военного сотрудничества этнических наций, населяющих Россию, и согласие ведущего русского народа. Пренебрежение всеми этими интересами неизбежно приведет к даль­нейшей разрухе и междоусобице.
   Исходя из вышеизложенного, Всероссийская политическая конференция предложила руководству Парижской мирной конференции принять следующую резолюцию по России:
   1. Великие державы признают Россию в границах 1914 г., за исключением Царства Польского.
   2. Проблемы национальностей, проживающих в этих границах, не могут быть решены без согласия русского народа. Он же сможет вы­разить свое волеизъявление лишь после того, как освободится от боль­шевистской тирании.
   3. Оставляя окончательное решение межнациональных проблем на территории бывшей Российской империи до полной победы над большевизмом, великие державы одновременно признают небольшевистские национальные государства, образовавшиеся на этой тер­ритории, и готовы оказать им военную и экономическую помощь, ес­ли они действительно демократичны.
   27 марта 1919 г., реагируя на эту декларацию великороссов, Григорий Сидоренко направил руководству Парижской мирной кон­ференции ноту, суть которой сводилась к следующему: 1/ в то время, как представители великороссов великодушно декларируют право на­ций на самоопределение, их армия на практике жестоко попирает это право; 2/ недопустимо ставить право на самоопределение одного наро­да в зависимость от согласия другого народа, в частности, от русского народа; 3/ нелепо считать, что угнетенные народы России должны ждать реализации своего права на самоопределение до преодоления в Великороссии анархии и большевизма; 4/ задержка полного признания вновь образованных государств на территории бывшей Российской им­перии, в частности, задержка признания Украинского государства, осложняет борьбу против врага всей Европы -- большевизма.
   15--19 апреля 1919 г. А. Марголин и А. Шульгин несколько раз встречались с российскими представителями Маклаковым, Керенским, Соколовым, Сухомлиным, Слониным, Вишняком, Чайковским. Они предложили им такую общую платформу: 1/Совместная борьба против большевизма; 2/Признание суверенитета новых государств, образовавшихся на территории бывшей России; 3/ Созыв в этих госу­дарствах своих учредительных собраний, которые определят режим этих государств без всякого вмешательства и давления извне; 4/ После победы над большевизмом каждое из этих государств решит вопрос, оставаться ли ему полностью суверенным или вступить в федераль­ную связь с другими государствами.
   Россияне назвали эту платформу интересной, обещали детально рассмотреть ее и выработать свое отношение к ней. Но вскоре они взяли курс на единую и неделимую Россию в рамках 1914 г., за исключением Польши и Финляндии, и потеряли всякие интерес к этой платформе.
   8 мая 1919 г. А. Марголин нанес визит заведующему Российским комплексом британского министерства иностранных дел дипломату Селби и информировал его о внутреннем и внешнем положении УНР. В частности, Марголин заверил, что Директория и правительство УНР непричастны к антиеврейским погромам и делают все, что в их силах, для их предотвращения. Селби передал Марголину текст декларации
   Всероссийской политической конференции от 9 марта и попросил в письменной форме изложить точку зрения украинской делегации на нее.
   9 мая Марголин вручил Селби меморандум, суть которого сводилась к следующему: 1. Неясно, что имеют в виду авторы декларации, упот­ребляя термин "российский народ"; 2. хотя авторы декларации не гово­рят об этом четко, но они имеют в виду, что судьбу нерусских нацио­нальностей России будет определять Всероссийское Учредительное соб­рание. На этом Учредительном собрании у русских будет в два раза больше представителей, чем у украинцев, у украинцев -- в четыре раза больше, чем у белорусов и т.д. Таким образом, малые по численности нации будут полностью зависимы от больших в таком жизненном для себя вопросе, как право на самоопределение. Знакомые со стремлением русских господствовать над другими народами, нерусские нации России никак не могут поручить им дело своего самоопределения. Они даже не пошлют своих представителей в это Всероссийское Учредительное соб­рание; 3. авторы декларации говорят от имени всех народов России, не имея на то никакого права. У народов, проживающих на территории бывшей Российской империи,-- украинского, грузинского, эстонского и т.д. -- уже имеются свои правительства и они говорят только от имени своих народов, а не от имени других.
   Сформулировав общую точку зрения членов украинской делегации, А. Марголин повторил свою личную точку зрения, которую он устно высказал в беседе с Селби накануне, подчеркивая, что до ок­тябрьского переворота почти все общественно-политические деятели Украины были за федеративную связь со многими народами, населяю­щими территорию бывшей Российской империи, но затем националь­ные стремления усилились, и большинство высказалось за полный суверенитет. В настоящее время необходимо всеми силами поддержать национальные движения не только де-факто, но и де-юре, признать новые государственные образования -- Эстонию, Латвию, Литву, Грузию, Армению, Азербайджан и другие. Когда большевизм будет разгромлен, необходимо во всех этих странах созвать свои учредите­льные собрания на основе всеобщего равного избирательного права. И только тогда каждая нация решит для себя вопрос: оставаться ли ей и впредь полностью суверенной, или установить с другими нациями федеративную связь. Только такой федерализм снизу является демократическим и прочным, а не федерализм сверху, навязан­ный малым нациям механическим большинством голосов представи­телей более численной нации43.
   22 мая 1919 г. премьер-министр Франции Клемансо принял членов украинской дипломатической миссии. Он высказал мысль, что народы Восточной Европы должны быть заинтересованы в создании Великой Польши с несколько продвинутыми на восток границами, которая ог­радит их от возможной германской агрессии в будущем. В этом вы­сказывании явно чувствовалось влияние концепции главы польской делегации Романа Дмовского и премьер-министра Польши Игнаца Падеревского.
   Возражая Клемансо, присутствовавший на приеме В. Панейко зая­вил, что лучшим препятствием германской экспансии на Восток смо­жет стать не раздираемая внутринациональными противоречиями по­лиэтническая Великая Польша, а монолитная Польша в своих этниче­ских границах.
   На следующий день В. Панейко развил эту мысль в своем меморандуме. Он делает экскурс в историю Польши и различает в ней два периода. В первый период, до польско-литовской унии Польша была крепким моноэтническим государство и успешно боролась с герман­скими княжествами и орденами. Затем Польша присоединяет к себе Литву, Белоруссию и Украину и значительно ослабляется. С того вре­мени и до раздела Польши в последней четверти XVIII века единствен­ной стычкой с немцами была война против тевтонского ордена в 1460 году, и то по инициативе литовцев, а не поляков. В полиэтнической Польше господствовали чужеродные династии -- германская, швед­ская, венгерская; идет германизация северо-западных районов Польши.
   Панейко утверждал, что Восточная Пруссия была основана при поддержке Польши, чтобы в изобилии иметь наемных воинов для борьбы с Россией, Украиной, Венгрией, Валахией, Молдавией и Тур­цией. Нет сомнения, что и в будущем Великая Польша постарается достичь взаимопонимания с немцами, чтобы вместе осуществлять "культуртрегерскую" экспансию на Восток.
   Панейко обращает внимание на то, что, говоря о своих западных гра­ницах, представители Польши согласны на границы, установившиеся там в этнический период польской истории. На востоке же они стремятся к границам, которые были у них в империалистический период их исто­рии. Поляки хотят одновременно пожать плоды успеха французского маршала Фоша на Западе и временных успехов германского фельдмар­шала Гинденбурга на Востоке.
   Подводя итоги своего экскурса, В. Панейко предостерегал Францию от её особых надежд на помощь Польши в случае германской агрессии.
   Тем временем представители различных российских группировок пришли к выводу, что для успешной борьбы с большевизмом им не столь необходима поддержка нерусских национальностей России, сколь сплочение своих, раздираемых идеологическими расхождения­ми, рядов под единым руководством адмирала Колчака44.
   Они предложили странам Антанты признать де-факто Колчака временным Верховным правителем России.
   Антанта, которая и до этого оказывала Колчаку военно-экономиче­скую поддержку, приняла это предложение с некоторыми оговорками. 26 мая 1919 г. "Великая Пятерка" (США, Великобритания, Франция, Италия, Япония) направила адмиралу Колчаку ноту, в которой изложи­ла свои условия признания его Верховным правителем России, суть которых сводилась к следующему: демократичность режима, отказ от восстановления сословных привилегий, признание суверенитета Поль­ши и Финляндии, благосклонное отношение к стремлению народов Прибалтики, Кавказа и Закавказья к территориальной автономии, по­сле победы над большевиками выполнение обещания, данного Колча­ком 27 ноября 1918 г., о полной выплате государственных долгов Рос­сии, содействие Лиге Наций в ее усилиях по международному разо­ружению после победы над большевиками.
   Обращает внимание, что в ноте ни слова не говорится о национальных правах Украины и Белоруссии. Быть может, это объясняется тем, что в тот момент национальные правительства Белоруссии и Приднепровской Украины временно находились за пределами территории своих стран.
   30 мая 1919 г. глава украинской делегации Г. Сидоренко направил председателю Парижской мирной конференции протест против этого обращения к Колчаку, опубликованному 26 мая. 4 июня Колчак при­нял условия "Пятерки", а 13 июня она признала его временным Вер­ховным правителем России, в связи с чем Г. Н. Сидоренко 16 июня отправил вторую ноту протеста.
   18 июня 1919 г. на адрес председателя Парижской мирной конфе­ренции была направлена общая нота семи новых национальных госу­дарств, которую подписали А. М. Топчибаев за Азербайджан, М. Поска -- за Эстонию, Н. Чхеидзе -- за Грузию, 3. Меллерович -- за Лит­ву, М. Чермоев -- за Северный Кавказ, Антон Мицкевич -- за Бело­руссию, Г. Сидоренко -- за Украину. В ноте выражался протест про­тив предоставления Великороссии права определять статус этих демократических государств и выражалось требование, чтобы Париж­ская мирная конференция немедленно признала их суверенитет.
   17 июня министр иностранных дел Франции Пишон от имени всех стран Антанты высказался за создание единой федеративной России, а в конце июня государственный секретарь США Лансинг в беседе с членами украинской делегации А. Марголиным, Т. Окуневским и К. Билыком заявил, что Парижская мирная конференция не согласится на полную независимость Украины, и посоветовал правительству УНР прийти к взаимопониманию с Колчаком и Деникиным.
   Ставка Антанты на Колчака, которому протежировали, главным образом, США и Япония, оказалась непродуктивной. Уже в последней декаде апреля продвижение его войск на запад прекратилось, и они то с трудом оборонялись от натиска Красной армии, то откатывались на восток. Куда лучшим было в то время военное положение фактически независимого от Колчака генерала Деникина, которому протежирова­ла главным образом Англия. Воспользовавшись ослаблением больше­виков вследствие непрерывных восстаний украинских крестьян, Де­никин, начиная с середины мая 1919 г., неуклонно продвигался на се­веро-запад и занимал один за другим районы Украины.
   С конца мая и до конца июня успешно наступала на большевиков и директорианская армия. После передышки в июле 1 августа она с новой силой возобновила наступление, и в связи с этим представитель Антан­ты и один из лидеров Российской делегации при Парижской мирной конференции В. Маклаков настоятельно советовали Деникину в интересах общей борьбы против большевиков прийти к соглашению с председателем Директории Симоном Петлюрой.
   Однако Деникин, высокомерно относящийся к украинцам вообще, а к Петлюре в частности, не последовал этим советам.
   27 июня 1919 г. правительство Б. Мартоса направило председателю Парижской мирной конференции меморандум, в котором говорилось о большом вкладе УНР в борьбу против большевизма. Далее выражалась жалоба на Антанту за ее безоговорочную поддержку государств, армии которых совершают агрессивные акты против УНР. Напоминая, что Румыния обезоружила 20-тысячный Запорожский корпус, который под давлением большевистских войск вынужден был пройти через ее терри­торию, что Польша дважды нападала на Западную область УНР и оккупировала большую часть ее территории, что Добровольческая армия заняла значительную часть Украины, правительство УНР призывало демо­кратические европейские страны оказать военно-экономическую помощь украинскому народу, который сможет спасти Европу от большевизма, как некогда спас ее от татаро-монгольского нашествия.
   Западные державы остались глухими к жалобе УНР на Польшу. 25 июня была подготовлена и 21 июля опубликована декларация Верховного Совета Антанты о передаче Польше гражданского управления Восточной Галицией при условии, что ее населению по истечении оп­ределенного времени будет предоставлена возможность свободно ре­шить вопрос о своем государственном статусе. Вскоре Лига Наций санкционировала включение Восточной Галиции в состав Польской республики, несмотря на петицию протеста, подписанную миллионом галичан, проживающих за границей, главным образом, в США и Ка­наде, и на решительный протест возглавляемой Е. Петрушевичем галицийской делегации, прибывшей в Женеву на заседание Лиги Наций.
   В последней декаде июля 1919 г. посол УНР в Ватикане граф Юлий Тышкевич сменил Григория Сидоренко на посту главы украинской делегации на Парижской мирной конференции. По общему мнению Тышкевич обладал лучшими дипломатическими способностями, чем Сидоренко. По аналогичным соображениям произошла смена и неко­торых других членов делегации. Однако, существенных результатов все это не дало45.
  

* * *

   Все члены украинской делегации понимали: положение УНР таково, что ради ее спасения придется идти на существенные уступки. Для абсо­лютного большинства полная суверенность была выше соборности.
   Они в случае крайней необходимости были готовы отказаться от части украинских этнических земель в пользу Польши, Румынии, Че­хословакии на западе, или в пользу небольшевистской России на вос­токе. Напротив, для А. Марголина и В. Панейко соборность была важнее полной суверенности и они готовы были отказаться от по­следней в пользу равноправной федерации соборной Украины с на­циональными государствами, образовавшимися на территории быв­шей Российской империи.
   Исходя из этих позиций, Марголин и Панейко, как и представители
   Эстонии, Латвии, Литвы, Армении, Грузии, Азербайджана и Северно­го Кавказа, соглашались на переустройство России на федеративных началах. В связи с этимТэни просили Милюкова, Аксентьева и Маклакова говорить только от имени одной лишь Великороссии, а не от имени всей России. Те отказались. Поскольку большинство украин­ской делегации высказалось против федерации, в начале августа 1919 г. Марголин и Панейко подали в отставку.
   Необходимо отметить, что в то время как Арнольд Марголин (территориалист в области еврейского вопроса) в течение всей своей общественно-политической деятельности был последовательным федеалистом, Василий Панейко стал таковым после определённой эволюции, лишь в силу суровой политической необходимости.
   Ко времени своего появления в Париже в качестве заместителя председателя украинской делегации на Парижской мирной конферен­ции он был сторонником независимой соборной Украины. В Париже же Панейко пришёл к выводу, что цель эта в обозримом будущем недостижима, ибо все страны Антанты без исключения возражают про­тив отделения Украины от России. К тому же его родной Восточной Галиции угрожает поглощение Польшей, которой протежирует Фран­ция, фактически играющая первую скрипку на Парижской мирной конференции.
   Чтобы предотвратить такое поглощение, В. Панейко и советник украинской делегации С. Томашевский повели борьбу за международ­ное признание ЗУНР суверенным государством, подчёркивая, что изо всех украинских земель лишь Восточная Галиция доросла до государ­ственной независимости. Такая политика шла вразрез с установкой не только Рады Народных Министров УНР, но и Государственного Сек­ретариата ЗУНР, который на своём заседании 30 марта в присутствии членов Директории Андриевского, Петрушевича и Швеца и членов правительства УНР Фещенко-Чоповского, Корчинского и Симонова постановил, что все решения украинской делегации на Парижской мирной конференции должны приниматься коллегиально всеми её пя­тью членами (Г. Сидоренко, В., Панейко, А. Шульгин, Б. Матюшенко, А. Марголин).
   Когда в мае 1919 г. Антанта признала оккупацию Восточной Гали­ции Польшей, Панейко стал вести переговоры с членами российской делегации в Париже Маклаковым и Сазоновым, надеясь, что с помо­щью Деникина Восточная Галиция сможет обрести независимость. В своих письмах Петрушевичу Панейко советовал тому ориентироваться на Деникина. В том же духе он действовал непосредственно на коман­дование УГА через своего агента атамана А. Эрле. Мазепа подчёркива­ет, что подпись Эрле фигурирует на трёх документах: а) договор УГА с Деникиным в ноябре 1919 г.; б) договор УГА с большевиками в январе 1920 г.; в) договор между УНР и Польшей в апреле 1920 г. [Ис. Мазепа, кн. 2, стр. 93-97].
   Против федерации, включавшей всю Соборную Украину, были так­же Англия и Франция. Они поддержали не только претензии Польши на Восточную Галицию, но и претензии Чехословакии на Закарпат­скую Украину, а Румынии -- на Северную Буковину.
   6 сентября 1919 г. Директория УНР подписала соглашение с прави­тельством Румынии, согласно которому УНР отказывалась от притя­заний на Бессарабию, а Румыния обязалась снабжать УНР оружием и амуницией46.
   17 сентября 1919 г. по вызову правительства УНР в Каменец-Подольский прибыл Г. Сидоренко, чтобы отчитаться о своей деятель­ности за время пребывания главой украинской делегации на Париж­ской мирной конференции. Отчет Г. Сидоренко был признан неудовле­творительным, и в Париж он больше не поехал. Его назначили послом УНР в Вене вместо подавшего в отставку в знак несогласия с полити­кой правительства УНР Вячеслава Левинского.
   Одновременно с Г. Сидоренко по поручению французских украинофилов, возглавляемых Франкленом Буйоном, в Каменец-Подоль­ский приехал Дюбре. 25 сентября он от их имени продиктовал пред­ставителям министерства иностранных дел УНР заявление, озаглавленное: "Причины неудачи украинской миссии в Париже в 1919 г." Причины эти, по мнению Дюбре и его единомышленников, сводились к следующему: 1) некомпетентность членов миссии, незнание ими фран­цузского языка, неумение вести себя дипломатично; 2) отсутствие внутренней дисциплины, наличие трех лагерей: а) сторонников абсо­лютной независимости, б) федералистов, в) галицийских сепаратистов; 3) стремление с помощью всякого рода интриг унизить друг друга, вы­ступления с противоположными заявлениями перед представителями разных стран, что оставляет впечатление неискренности; 4) игнориро­вание советов французских украинофилов; 5) неумение показать по­ложительные стороны работы украинского правительства.
   Единственный украинский дипломат, которому французские украинофилы дали положительную оценку, был Артем Галип [Ис. Ма­зепа, кн. 2, стр.101-106]47 .
   После своей отставки Арнольд Марголин отправился в Каменец-Подольский. Пришлось добираться окольными путями, и прибыл он туда лишь в октябре 1919 г. Здесь и отчитался перед правительством УНР о деятельности украинской делегации на Парижской мирной конференции. Марголин с встретился с Петлюрой, Петрушевичем и Мазепой. Все они произвели на него хорошее впечатление.
   Встретился Марголин также с председателем комиссии по борьбе с погромами Корчинским и министром по еврейским делам Красным. Они заверили его, что в последнее время на территории, контроли­руемой правительством УНР, нет еврейских погромов.
   По рекомендации К. Мациевича Мазепа назначил Марголина по­слом УНР в Англии.
   Направляясь в Лондон, А. Марголин остановился в Берлине. Здесь 20 ноября 1919 г. он встретился с Грановским, у которого было письмо Комитета помощи жертвам погромов. В нем ЦК этой организации рассказывал миру, что для евреев Причерноморья и Украины власть Директории УНР предпочтительнее власти большевиков или Добро­вольческой армии.
   Английские сионисты игнорировали этот документ, ибо Грановский не внушал им доверия.
   С другой стороны, лидер еврейских территориалистов в Англии, глава филиала "Джойнта" в Англии Люсьен Вольф и председатель Федерации английских евреев-выходцев из Украины Иохельман всегда относились с симпатией к УНР и были уверены, что правительство УНР делает все от него зависящее для предотвращения и пресечения погромов.
   Еще до первой встречи А. Марголина с Грановским, 8 ноября 1919 г. министр иностранных дел УНР В. Темницкий и посол УНР в Берне Василько телеграфировали главе украинской делегации в Па­риже графу Ю. Тышкевичу, чтобы он от имени правительства УНР обратился к проживающим в Лондоне и Париже видным еврейским общественно-политическим деятелям Ахад-'аму, Гольдману, Иохельману, Моцкину и Усышкину с предложением войти в Анкетную комиссию для расследования погромов на Украине. Ахад-'ам отка­зался, ссылаясь на свою болезнь, Моцкин, Усышкин и Гольдман посоветовали по этому вопросу обратиться в Комитет шести еврейских делегаций при Парижской мирной конференции.
   11 ноября граф Тышкевич от имени правительства УНР обратился в этот Комитет с предложением принять участие в Анкетной комиссии по расследованию погромов. Правительство УНР обязалось оказывать всемерное содействие работе этой комиссии, внимательно отнестись ко всем ее рекомендациям, покрыть все расходы, связанные с её работой. Комитет еврейских делегаций отклонил это предложение, утверждая, что при существующей анархии на Украине невозможно провести на местах полноценное расследование и восстановить истинную картину погромов.
   В первой половине декабря 1919 г. стало известно, что госу­дарственный секретарь США Лансинг намерен взять украинское ев­рейство под защиту американского поавительства.
   Правительство УНР приветствовало это намерение, подчеркивая, что ему очень трудно преодолевать внутреннюю анархию, так как приходится одновременно бороться и против большевиков, и против армии Деникина, и против легионов польского генерала Галлера. Оно предписало украинским представителям в европейских странах, как только будет официально подтверждено намерение Лансинга, немед­ленно вступить в контакт с американскими представителями для кон­кретной разработки этого вопроса.
   Однако такого официального подтверждения не последовало. Уди­вительно, но мировое еврейство не проявило к идее Лансинга должно­го интереса. [В. Иваныс. Петлюра -- президент УНР /укр./, Торон­то, 1952]48.
  

* * *

  
   В конце января 1919г. правительство УНР послало в Варшаву мис­сию во главе с у.с.-ф. Александром Карпинским и Вячеславом Прокоповичем. Премьер-министр Падеревский потребовал от украинской делегации санкционирования захвата поляками Подляшья, Холмщины и части Полесья, а также передачи Польше Западноукраинской Народ­ной Республикой нефтеносного района Дрогобыч--Борислав и пре­кращения ею осады Львова. Несмотря на это, украинская миссия по­слала в Киев телеграмму об удовлетворительном ходе переговоров.
   В середине февраля, вскоре после занятия Константином Мациевичем поста министра иностранных дел УНР, он выехал через Бухарест в Одессу для встречи с представителями Антанты. В Бухаресте 17 фев­раля 1919 г. он вел переговоры с представителем Польши Марьяном Линде, а во второй половине февраля в Одессе -- с Б. Кутиловским.
   К. Мациевич пришел к выводу, что эти переговоры надо продол­жить. 5 апреля 1919 г. он поручил представителю УНР в Одессе Борису Курдиновскому вступить в контакт с Б. Кутиловским, а поскольку ожидалась эвакуация союзников из Одессы,-- ехать с ним в Варшаву.
   Курдиновский прибыл в Варшаву лишь 13 мая. Здесь он встретился с группой графа Юлия Тышкевича, в которую входили также магнат с Левобережья Кочубей и хлебороб-демократ Шемет. Вместе с Курдиновским группа Тышкевича выработала меморандум, в котором, в ча­стности, говорилось, что Директория не в состоянии противостоять один на один большевикам. Она должна опереться в лучшем случае на Польшу, а в худшем -- на Колчака.
   В меморандуме говорилось, что Курдиновский имеет полномочия заключить договор с Польшей на следующих условиях:
   1. Признается компетенция Директории в настоящем составе на тер­ритории всей Украины, за исключением Восточной Галиции.
   2. Допускается участие поляков в украинском правительстве.
   3. УНР не претендует на Восточную Галицию.
   4. При определенных условиях УНР может уступить Польше не­которые уезды Волыни и Киевщины.
   5. Украина и Польша заключают военный союз для совместной борьбы с большевиками.
   6. УНР и Польша ведут общую торговую политику и отменяют та­моженные барьеры между собой.
   7. Допускается участие Польши в зарубежной политике УНР.
   8. Польским гражданам в УНР предоставлены будут особые приви­легии в областях политической, экономической и культурной49.
   На основе этого меморандума 23 мая 1919г. Курдиновский от имени правительства УНР подписал договор с Польшей. Опасаясь, что правительство УНР не ратифицирует этого договора, поляки до конца августа под разными предлогами задерживали Курдиновского в Варшаве.
   Еще до подписания договора в Радзивилов, где временно расположилась Директория, нелегально прибыл майор Заглоба-Мазуркевич, доверенное лицо Пилсудского, прекрасно владевший украинским языком и выдававший себя за украинца, возвращающегося из плена. Он встретился с Петлюрой и сообщил ему о готовности Пилсудского установить мирные отношения с УНР.
   О встрече Петлюры с Заглобой-Мазуркевичем знали премьер-ми­нистр Б. Мартос и и.о. министра иностранных дел Андрей Левицкий. В результате этой встречи без ведома руководства ЗоУНР и УГА 17 мая из Радзивилова выехала военная миссия во главе с подполковником Левчуком для переговоров с командованием Польского фронта о прекращении военных действий и установлении временной демаркационной линии.
   20 мая миссия Левчука прибыла в Люблин, где встретилась с поль­ской делегацией, возглавляемой сотником Мешковским и чиновником министерства иностранных дел Польши Шуляковским. М. Стахов от­мечает, что благодаря этой встрече во всем мире заговорили о мирных намерениях Польши, а поляки получили возможность узнать от пред­ставителей украинского правительства о его готовности ради мира ус­тупить Восточную Галицию Польше. 24 мая Левчук был уже в Тернополе и отчитался о результатах своей миссии.
   В соответствии с пожеланиями польской стороны правительство УНР направило на переговоры миссию более высокого ранга во главе с генералом Сергеем Дельвигом, которая покинула Тернополь 1 июня, а уже 2 июня поляки заняли город.
   Переговоры проводились во Львове. Во главе польской делегации стоял генерал Розвадовский. Украинская делегация настаивала на "ли­нии Бартелеми"50, польская -- на границе по реке Збруч.
   Поляки проводили тактику проволочек и изоляции украинской делегации.
   Тем временем УГА под командованием генерала А. Грекова пере­шла в контрнаступление и уже 15 июня выбила поляков из Тернополя. Перешла в контрнаступление против большевиков и директорианская армия. В середине июня она овладела Жмеринкой.
   Поэтому поляки пошли на "уступки" и согласились на промежуточ­ную демаркационную линию, по которой, в частности, Тернополь и Бережаны оставались за Польшей. Эта демаркационная линия получила название "линия Дельвига". Она была для Приднепровской Украины меньшим злом, но Приднестровскую Украину никак не устраивала.
   В июле 1919 г. в Каменец-Подольский явился полковник Клементий Павлюк. Он встретился с премьер-министром Б. Мартосом и и.о. министра иностранных: дел Левицким, которые хорошо знали его в период Центральной Рады, когда Б. Мартос был генеральным секретарем земледелия, а К. Павлюк занимал высокий пост в департаменте лесоводства этого секре­тарства. В конце января 1919 г. он покинул Киев вместе с миссией Кар­пинского -- Прокоповича. Неожиданно для Мартоса и Левицкого Пав­люк заявил им, что его настоящая фамилия -- Закржевский, и он вовсе не украинец, а поляк, является доверенным лицом Пилсудского, который поручил ему встретиться с головным атаманом до вопросу польско-украинских отношений, в улучшении которых должны быть заинтересо­ваны как Польша, так и Украина.
   Мартос устроил Павлюку-Закржевскому аудиенцию у Петлюры. После беседы с ним Петлюра решил выслать в Варшаву новую дипломатическую миссию во главе с народным республиканцем П. Пилипчуком. В кабинете В. Чеховского, а затем С. Остапенко он ранее был управляющим министерства путей сообщения.
   Переговоры в Варшаве начались 16 августа. Польская сторона попрежнему вела политику проволочек, которой не видно было конца. В первой половине сентября П. Пилипчук заявил, что вскоре будет подписан детализированный украинско-польский мирный договор, основанный на договоре от 23 мая 1919 г., подписанном Б. Курдиновским. Примерно в то же время в Варшаве впервые был опубликован этот пред­варительный договор.
   Все это вызвало возмущение в украинских кругах. 26 сентября 1919 г.
   в Каменец-Подольском на общем заседании Директории /Петлюра, Швец, Макаренко/, представителей Рады Министров УНР /Мазепа, Левицкий, Одрина, Шадлун/ и представителей Галицийского прави­тельства /Голубович, Витвицкий/ были выработаны директивы укра­инской миссии в Варшаве:
   1. Договор, подписанный 23 мая Б. Курдиновским, считать недействительным, а заявление Пилипчука -- необоснованным.
   2. Серьезные переговоры с поляками начать лишь после их заявле­ния, что они отказываются от поддержки Деникина и будут поддер­живать УНР.
   3. Не устанавливать границ между Польшей и УНР до полного освобождения Украины. Заключить лишь временное соглашение по охране поляками левого фланга антибольшевистского фронта.
   4. В случае крайней необходимости уступить Польше Холмщину и Подляшье, и то лишь до созыва Украинского парламента, который решит этот вопрос.
   Но положение УНР ухудшалось. Уже в октябре С. Петлюра втайне от других членов Директории и правительства поручил А. Левицкому, заменившему Пилипчука в качестве главы украинской делегации на переговорах в Варшаве, подписать предварительное соглашение с ми­нистром иностранных дел Польши Я. Домбским. В этом соглашении, в частности, говорилось, что граница между УНР и Польшей пройдет на территории Волыни, по реке Збруч до реки Припять, что Украина и Польша вместе будут активно бороться против большевиков, что Поль­ша не будет вмешиваться во внутренние дела УНР, что не будет заклю­чать сепаратных договоров, касающихся Украины.
   15 ноября 1919 г. в Каменец-Подольском на последнем заседании Директории УНР, о котором уже говорилось выше, была принята следующая инструкция главе украинской миссии в Варшаве А. Левицкому:
   Учитывая тяжелое положение УНР, согласиться: а) на границы между УНР и Польшей по "линии Бартелеми" на территории Галиции и вдоль реки Тура на территории Приднепровской Украины. В случае же край­ней необходимости согласиться на границу по реке Стера; б/ на требова­ние польской стороны немедленно декларировать частную собствен­ность на землю, отметив, что это прерогатива не правительства, а парла­мента.
   Вскоре после того, как Андрею Левицкому стало известно об эва­куации руководства УНР из Каменец-Подольского, он пришёл к вы­воду, что, ввиду безвыходного положения, необходимо юридически завершить предварительное октябрьское соглашение, подписанное им и Домбским. О своём решении он сообщил членам украинской дипло­матической миссии в Варшаве. Большинство согласилось с ним, гали­чане же вышли из состава миссии. Затем А. Левицкий побывал во Львове, где встретился с бывшими членами Директории Андреем Ма­каренко и Фёдором Швецом, и в Тернополе, где встретился с одним из лидеров украинских эсеров Аркадием Степаненко и главой Государ­ственной инспектуры армии УНР Владимиром Кедровским. Все они согласились с его мнением.
   Вернувшись в Варшаву, Андрей Левицкий созвал совещание для обсуждения своего проекта окончательной декларации относительно польско-украинского договора. На совещании присутствовали: ми­нистр земледелия Н. Ковалевский, заместители министров внутренних дел П. Христюк и иностранных дел галицийский с.-д. В. Старосель­ский, у.с.-ф. С. Русова, у.с.-ф. Л. Старицкая-Черняховская, хлеборобы-демократы С. Шемет и Б. Гомзен, "независимый" у.с.-д. Ю. Кола и др. Большинство участников совещания, учитывая создавшееся кри­тическое положение, одобрили проект декларации Левицкого, кото­рый был опубликован 2 декабря 1919 г.
   На базе этой декларации 8 декабря 1919 г. в Варшаве было подпи­сано польско-украинское соглашение, на основе которого, в частно­сти, западная граница УНР должна проходить по Днестру и Збручу, а статус земледельцев польского происхождения, проживающих в УНР, должен определяться особым законодательством, выработанным по согласованию между обеими сторонами.
   С украинской стороны соглашение от 8 декабря 1919 г. подписали С.
   Петлюра и А. Левицкий.

СНОСКИ К ГЛАВЕ VII

   1. Позже эту идею демагогически использовал И. Сталин. Конституция СССР 1936 г. закрепила новую систему государственной власти в центре и на местах и преобразовала Советы рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов в Советы депутатов трудящихся.
  
   2. Как только С. Гольдельману, одному из лидеров "Поалей Цион", стало известно, что Директория пе­реехала в Винницу, он сразу поехал туда из Одессы. Уже 6 декабря он встретился с В. Винниченко и заявил, что готов сотрудничать с новой властью. Поскольку до гетманского переворота С. Гольдельман был замес­тителем министра труда, Винниченко сразу же предложил ему занять пост заведующего Отделом труда при Директории. Гольдельман согласился, но обратил внимание Винниченко на необходимость восстановить национально-персональную автономию и национальные министерства. Он вспоминает:
   "Автономию немедленно возобновим,-- сказал мне тогда Винниченко. -- Пригласим в правительство ми­нистра по делам еврейского меньшинства, но с представительством великороссов и поляков еще подо­ждем. А это потому, что опыт предыдущего периода показал, что великороссы на Украине считают себя естественными защитниками российских интересов, а не обыкновенными лояльными гражданами нашего государства. Что же касается поляков, то мы вначале посмотрим, как будут урегулированы права украин­ского меньшинства в независимой Польше. Если проживающее там украинское население при создании определенной международной констелляции вынуждено будет остаться в пределах польского государ­ства, то за еврейским меньшинством на Украине не стоит никакого соседнего государства в качестве про­тектора и никто из соседей Украины не будет считать себя обязанным протежировать евреям и заступать­ся за их обиды. Поэтому для украинских евреев останется одна возможная ориентация -- на украинское государство. А в этом государстве пусть будет еврейский министр, который будет представлять их националь­ные интересы" (С. Гольдельман. "Еврейская национальная автономия на Украине (1917-1920)" /укр./, Мюнхен. 1963, стр. 82).
  
   3.Интересно отметить, что позже французский министр иностранных дел Пишон заявил, что Энн! действовал самовольно и что вообще вице-консулом (а не консулом) в Киеве он был назначен в апреле 1918 г. французским послом в Румынии Центоларом, не согласовавшим это назначение с министерством иностранных дел.
  
   4. Некоторые украинские источники (А. Греков, С. Назарук, а вслед за ими и М. Стахов) утвер­ждают, что выступление офицеров Добровольческой армии, высадка десанта французов и объявление декларации Бориуса произошли в один день --18 декабря 1918 г. Легкость победы офицеров объясняется тем, что вслед за их шеренгами шли французские десантники, и командующий войсками Ди­ректории Луценко приказал вести осторожный обстрел, чтобы не задеть французов.
  
   5. Согласно И. Чериковеру, ходили упорные и не опровергнутые слухи, что до революции Ф. Швец примыкал к черносотенному "Союзу Михаила Архангела". В руководство УНС он попал летом 1918 г. по рекомендации лидера крестьянской "Спилки" А. Янко.
  
   6. Фактически же экономическое положение Украины при гетмане было лучше, чем при Центральной Раде и Директории.
  
   7. На съезде разгорелась острая дискуссия между левым крылом партии, стоявшим на позициях советизма, среди которого преобладали киевляне [Михаил Авдиенко, Антон Драгомирецкий, Юрий Мазуренко, Анатолий Песоцкий (А. Речицкий), Михаил Ткаченко], и её правым крылом, отстаивавшим парла­ментаризм [преимущественно екатеринославцы (Исаак Мазепа, Панас Феденко, Иван Романченко, П. Грабовой, Я. Капустянский]. Перед открытием съезда екатеринославцы встретились с лидерами УСДРП Н. Поршем и В. Винниченко и убедили их в своей правоте.
  
   8. М. Стахов отмечает, что, отступая от конституции УНР, утвержденной Центральной Радой 29 апре­ля 1918 г., резолюция Н. Любинского отказывается от всеобщего избирательного права в пользу избира­тельного права только для трудящихся, исключая из него людей, не подходящих под одну из рубрик: "рабочий", "крестьянин", "трудовой интеллигент".
   Резолюция Зиновьева идет еще дальше и ограничивается лишь первыми двумя рубриками. Вообще же ставка Зиновьева на украинские рады рабочих и крестьянских депутатов была весьма наивной. Ведь власть подобных "рад" немыслима без поддержки сильной партийной диктатуры. Партия "независимцев" отнюдь не была столь сильной, как партия большевиков, поддерживавшая власть Советов рабочих и крестьянских депутатов в Великороссии и на захваченных ею территориях. Наивной была также оценка Зиновьевым мяте­жей Н. Григорьева и Д. Зеленого как "советского восстания". Критика Зиновьевым социального состава Конгресса была совсем неоправданной: ведь рабочая курия на Конгрессе была представлена значительно лучше, чем на это давал её право удельный вес рабочих среди населения на Украине.
   Далее М. Стахов отмечает, что Директорию и правительство резко критиковали "независимцы" и боротьбисты. Однако самым резким было выступление лидера Бунда Рафеса, которой не только высказался за власть Советов рабочих и крестьянских депутатов на Украине, но выступил с апологетикой большеви­ков, совершающих уже вторую агрессию против УНР.
   Рафес подверг сомнению представительность Всеукраинского Трудового Конгресса, заявив, что его де­путаты избирались в условиях осадного положения, под угрозой расстрела коммунистов и левых эсеров. Поэтому Конгресс приведет не к гражданскому миру, а послужит усилению гражданской войны. Рафес заявил: "Когда-то думали, что тот, кто остается нейтральным, занимает наивыгоднейшее положение, а те­перь оказывается нечто другое. Нейтралитет -- это такая форма участия в жизни, когда тот, кто сохраняет эту форму, оказывается битым с двух сторон. Когда Директория объявила о своей нейтральности, то что оказалось? Украинской Народной Республике угрожают с севера большевики, сторонники социальной революции, а с юга -- сторонники империалистической контрреволюции. Вот вам и нейтралитет!" Реагируя на заявление Директории, что она не виновна в еврейских погро­мах, а виновны контрреволюционеры, прокравшиеся в армию, Рафес сказал, что контрреволюционеры липнут к Директории из-за её антибольшевистских лозунгов. А посему она, если и не прямо, то косвенно виновата в еврейских погромах. Это заявление вызвало большое возмущение в зале заседаний Конгресса. М. Стахов считает, что выступление М. Рафеса, представлявшего еврейскую партию, способствовало усилению антиеврейских настроений среди депутатов Конгресса, а через них -- среди широких кругов украинского населения. Упрекать Директорию за антибольшевизм в условиях второй агрессии Советской России против Украины было действительно циничным вызовом украинскому общественному мнению ["УНР в эпоху Директории", т. Ш,.стр. 59-61].
   М.Стахов, конечно, прав, ибо своим выступлением М. Рафес оказал медвежью услугу еврейскому на­роду. Однако следует отметить, что не менее резкие высказывания в адрес Директории встречались и у "независимцев", и у боротьбистов, а позже -- в работах В. Винниченко, П. Христюка и других авторов и даже в письме Петлюре весьма лояльного к нему Арнольда Марголина.
   Кстати, участник заседания Всеукраинского Трудового Конгресса П. Христкж говорит, что в на­ционалистической атмосфере, созданной странной коалицией блока галицийских партий, правого крыла Крестьянского союза, правых у.с.-р., правых у.с.-д. и социалистов-самостийников, выступления "независимца" Зиновьева, боротьбиста Тараненко и бундовца Рафеса были встречены свистом и кри­ками [П. Христюк. "Заметки...", т. IV, стр.61].
   К тому же, надо сказать, что М. Стахов допускает неточность: хотя из бундовцев на Украине Рафес был, несомненно, самой яркой личностью, но он представлял не весь Бунд, а лишь его левое крыло.
  
   9. В томе IV своих "Заметок..." П. Христюк приводит интересные сведения по истории центристского и ле­вого течения УПСР в промежутке между 6-м съездом и этой конференцией. Через несколько месяцев после съезда образовался организационный комитет УПСР во главе с Никифором Григорьевым. В него вошли так­же Вс. Голубович, И. Клименко, И. Лизаневский, Никита Шаповал, А. Щадилов и А. Янко. Первые четыре члена ОК составляли как бы "левое подтечение" Центра УПСР, последние три --"правое"
   В ноябре 1918 г. начались переговоры об объединении УПСР. Уже во время восстания в Фастов при­ехал комиссар ЦК УПСР Полоз. После беседы с Никифором Григорьевым он положительно высказался по вопросу объединения левого и центрального течений партии и заинтересовался предложением центра принять участие в восстании Директории. Затем Полоз встретился с Петлюрой. После беседы с ним он резко изменил свое мнение по первому вопросу. Относительно второго сказал, что против гетмана ЦК УПСР будет бороться самостоятельно (стр. 7-8).
   Когда Директория вступила в Киев, вновь начались переговоры об объединении левого и центрального те­чений УПСР. С этой целью А Приходько встретился с П. Христюком, М. Шинкарем, А Жуковским, Г. Михайличенко, Никифором Григорьевым. За объединение течений съезда стоял и М. Грушевский. Однако почти безоговорочно поддерживающие тогда Директорию А. Янко и Н. Шаповал помешали этому объединению.
   К этому времени началось гонение на левых эсеров, которых приравняли к большевикам. Никифор Григорьев предупредил А Приходько и Г. Михайличенко об опасности ареста. Шинкарь был ранен болбочанцами, чудом убежал от них и скрывался в Киеве. Орган ЦК УПСР был закрыт, а орган центра УПСР "Трудовая республика", издаваемый Д. Исаевичем, Г. Толмачевым и П. Христюком, стоявшими на пози­циях образования единого рабоче-крестьянского фронта и власти Советов крестьянских и рабочих депу­татов, был поставлен цензурой в невыносимые условия. Объединение окончательно стало невозможным. Представители ЦК УПСР были в УНС и правительстве, поддерживали террор Директории, гонения лево­го течения своей партии (стр. 11--12).
   После того, как Директория поставила левых у.с.-р. вне закона, их Главный революционный комитет (был образован еще при гетманате, в него входили М. Шинкарь, Г. Михайличенко, В. Элланский, А Шумский, Н. Литвиненко и В. Лашкевич) вошел в контакт с большевиками и вместе с ними поднял крестьян Левобережной Украины на восстание против Директории. На Правобережье очагом восстания стали те местности Киевщины, крестьянство которых совсем недавно по призыву Директории первым выступило против гетмана. Крестьяне были недовольны невыполнением Директорией обещанной ею земельной ре­формы, а также своеволием директорианских комендантов и комиссаров. Восстания вспыхнули также в Житомире, в Овручском уезде Волынской губернии, но были почти сразу же подавлены директорианскими войсками и закончились еврейскими погромами /см. ниже/.
   В начале 1919 г. в селе Григорьевка образовался повстанческий ревком, который потребовал от Ди­ректории немедленно провести социализацию земель и национализацию промышленности, а также ус­тановить власть Советов крестьянских и рабочих депутатов. Затем ревком этот переместился в Триполье, неподалеку от Григорьевки. К повстанцам присоединилась значительная часть разложившейся Днепров­ской дивизии во главе с Д. Терпило, называвшим себя "атаман Зеленый". На Триполье были двинуты значительнее силы Директории, и крестьянскому ревкому пришлось перебазироваться на левый берег Днепра и в Переяслав. На Левобережье в это время была обезоружена Черноморская дивизия, значитель­ная часть солдат которой перешла на сторону повстанцев. Центром восстания на Левобережье стал город Золотоноша. Восстание против Директории охватило также многие районы Екатеринославщины и Херсон-щины. В конце января 1919 г. восстал против Директории атаман Николай Григорьев. Это восстание нане­сло тогда удар не только Директории, но также Антанте и Добровольческой армии (стр.75-78).
  
   10. В своей работе "УНР в период Директории" М. Стахов пишет, что представитель США в Одессе в своей докладной записке американской делегации на Международной мирной конференции в Париже сообщал, что А. Фрейденберг -- еврейского происхождения. Об этом стало известно находившимся то­гда в Одессе российским "неделимцам", которые во время своих встреч с Фрейденбергом постарались настроить его против УНР, изобразив директорианскую армию, как банду погромщиков. И этим объясня­ется требование Фрейденберга вывести из Директории не только Винниченко, но и Петлюру [стр.230].
  
   11. Обращает на себя внимание, что на этот раз Фрейденберг не говорит прямо об изгнании Петлюры из Директории и не называет его самого бандитом. Видимо, Галину и Марголину удалось убедить Фрей­денберга, что Петлюра не ответствен за погромы.
   Интересно отметить, что в 1927 году, во время процесса над Шварцбардом, убившим Петлюру, А. Фрейденберг, который тогда находился в Марракеше (Северная Африка), в своем письме на имя пред­седателя суда дал весьма положительную характеристику Петлюре, утверждая, что тот делал все от него зависящее для предотвращения погромов.
  
   12. Винниченко утверждает, что еще в январе Совнарком РСФСР и С. Мазуренко пытались сообщить ему и Чеховскому об успешном ходе переговоров, но тщетно: по указанию проантантовски настроенного Петлюры отправленные ему радиограммы перехватывались, а курьеры не пропускались через линию фронта ["Возрождение нации", ч. III, стр.223-225]. М. Стахов опровергает это утверждение ["УНР в период Директории", т. III, стр.159-186].
  
   13. Интересно отметить, что если в Бирзуле 5 февраля французы не настаивали на выходе Петлюры из Директории, а лишь советовали, чтобы он "притих", то после Проскуровского погрома (15 февраля) та­кое требование было поставлено однозначно. Что же касается Андриевского, то имеются серьезные по­дозрения в том, что он несет министериальную ответственность за январские погромы в Бердичеве и Житомире /см. ниже/.
  
   14. За несколько дней до этого, 13 марта, в Жмеринке вспыхнуло большевистское восстание, возглав­ляемое Соломинским и Скалько, незамедлительно подавленное войсками Директории.
  
   15. Украинская народно-республиканская партия (УНРП) оформилась в Виннице лишь в начале февраля 1919 г. и представляла собой нечто среднее между УПСФ и УПСС.
  
   16. Кроме них, в Стрелецкую раду Осадного корпуса входили также Дашкевич, Михаил Матчак, Андрей Мельник и Иван Чмола. Членами рады были не только военные, но и общественно-политические деятели. Важнейшие проблемы, возникавшие перед Осадным корпусом, решались ими коллегиально.
  
   17. Заседание Стрелецкой рады состоялось между 18 и 24 марта в городе Кременец на Волыни. Оно приняло Декларацию, опубликованную 25 марта в газете "Республика", выходившей в Станиславе. Дек­ларация сводилась к следующему:
   1 .Сечевые стрельцы всегда стояли за суверенитет Украины, и поэтому они восстали против гетмана, когда 14 ноября 1918 г. он объявил о федеративной связи между Украиной и Россией;
   2. Украинский народ суверенен решать свои социальные проблемы и никто не имеет права навязы­вать ему ту или иную форму власти;
   3. Сечевые стрельцы готовы служить любому суверенному правительству Украины, в частности со-
   ветскому.
   Под Декларацией подписались Евгений Коновалец, Андрей Мельник и Осип Назарук..
   П. Христюк считает, что эта Декларация появилась, так как сечевые стрельцы после оставления Киева пришли к выводу, что местное население положительно относится к идее власти Советов крестьянских и рабочих депутатов.
   Исаак Мазепа обращает внимание на то, что в Декларации, в отличие от высказываний представителей сечевых стрельцов 10 марта, ничего не говорится об их согласии на срыв переговоров с Антантой Очевидно, по этому вопросу на них повлиял Петлюра.
   М. Стахов подчеркивает, что 10 марта речь шла о срыве переговоров с Антантой в Одессе, но не в Париже.
  
   18. За несколько дней до взятием большевиками Жмеринки там произошли драматические события. 13 марта на станции Жмеринка и в прилегающих сёлах (Малая Жмеринка, Станиславчик и др.) вспыхнуло антидиректорианское восстание. На сторону восставших перешли комендант города Соломенский и командир куреня "Трудовой люд самостийной Украины" Шмелько. Восстание было почти сразу подавлено, а 14 марта Соломенского и Шмелько расстреляли.
   В связи с этим восстанием директорианские солдаты 16 марта, в день еврейского праздника Пурим, учинили в Жмеринке погром во время которого несколько евреев было убито, несколько ранено, много евреек изнасиловано, ограблены многие еврейские дома. Когда Жмеринку заняли советские войска, несколько еврейских юношей вступили в их ряды, чтобы отомстить за страдания своих родных и близких.
   Через несколько месяцев некоторые из них были расстреляны в Триполье бойцами Зелёного.
  
   19. Паника в Каменец-Подольском была вызвана не только наступлением советских войск, но и слуха ми о том, что местные большевики во главе с председателем Рады казацких депутатов местного гарнизона и вышеупомянутыми Мукоедом и Грещенко собираются захватить власть, опираясь на большевистски настроенных украинских беженцев из Бессарабии, расположившихся в окрестностях Каменец-Подольского (куда они попали после подавления румынскими властями украинского восстания в Хотинском уезде в январе 1916 г.) Войдя в Комитет, Мукоед и Грещенко от имени Рады казацких депутатов гарнизона Каменец-Подольского заявили, что никаких беспорядков в городе не будет.
  
      -- По свидетельству Исаака Мазепы текст этого воззвания составлен Панасом Феденко, который был тогда редактором органа УСДРП "Робитныча газета".
  
   21. Сообщая о законе о государственной инспекции в армии, Исаак Мазепа отмечает важность политического контроля в войсках во время гражданской войны. Комиссары оправдали себя в годы Великой Французской революции, без комиссаров не могли бы победить большевики.
  
   22. До революции Петр Болбочан дослужился до чина подполковника. Осенью 1917 г. он украинизировал подчиненный ему 1-й полк 5-го корпуса российской армии, назвав его "Запорожским". В январе 1918 г. активно участвовал в обороне Киева от большевиков. Вместе с Симоном Петлюрой и Всеволодом Петровым отступил в Житомир, содействовал реорганизации украинской армии. В конце февраля 1918 г. принял активное участие в немецко-украинском наступлении на Киев. Разворачивая наступление, повер-нул свой полк на юг и дошел до Крыма. В период гетманата продолжал оставаться командиром Запорож-ского полка. Был членом инициативной группы, подготовившей восстание против гетмана Скоропадско-го. Сыграл решающую роль в переходе Левобережной Украины на сторону Директории.
   В качестве главнокомандующего вооруженными силами Директории на Левобережной Украине за-| претил рабочие и крестьянские съезды, считая, что они льют воду на мельницу большевиков. 22 января 1919 г., находясь в Кременчуге, был арестован своим заместителем Евгением Волохом по обвинению в намерении перейти на сторону Добровольческой армии. Волох возглавил Запорожский корпус, а Болбочана под конвоем повезли в Киев для расследования дела. Поскольку Директория собиралась покинуть Киев под натиском большевиков, Болбочану приказано было выехать в Станислав и проживать там до завершения рассмотрения дела. Здесь он находился до второй половины мая 1919 г. [М. Стахов. УНР в эпоху Директории, т.II, стр.160-165].
  
   23. А. Ревуцкий в своей книге "В трудные дни на Украине (воспоминания еврейского министра" [/идиш/, Берлин 1924]) в разделе, посвященном Петлюре, возлагает на него ответственность за эти экс­цессы. Он пишет, что в промежутке между Житомирским погромом /первая половина января 1919 г./ и Проскуровской резней /середина февраля 1919 г./ в результате антипогромных мероприятий кабинета В. Чеховского в еврейских местечках наступило относительное затишье. Однако и в это время в Казатине, Жмеринке, Бирзуле, Ромодане и даже в предместье Киева Дарнице были убиты десятки проезжавших евреев, еще больше ограблено и избито. Железные дороги были милитаризированы, и гражданская адми­нистрация не имела над ними никакой власти. Еврейское министерство долгое время не могло понять, почему совершаются многочисленные убийства на железных дорогах. Загадка эта раскрылась лишь через два месяца.
   Проезжая через Жмеринку по дороге из Одессы в Галицию, А. Ревуцкий обнаружил там секретный циркуляр головного атамана Петлюры, датированный последними числами 1918 г. В этом циркуляре Петлюра возлагал на всех военных комендантов железнодорожных станций обязанность следить за пас­сажирами, которых можно заподозрить в шпионаже, и требовать от них украинского удостоверения лич­ности. Если же такового у них не окажется, то следует поступать с ними со всей строгостью законов военного времени. Коварство этого циркуляра заключалось в его секретности. Обычно подобные цирку­ляры публиковались в газетах или расклеивались на стенах домов и на заборах, чтобы предостеречь лю­дей от поездок без нужных документов. А об этом приказе никто из гражданской администрации не знал. Не знали о нем даже члены украинского правительства. Дело усугублялось тем, что поездка по железным дорогам была тогда свободной, и никаких пропусков при покупке билетов кассиры не требовали. Не существовало тогда всеохватывающей паспортной системы. Откуда мог несчастный пассажир знать, что ему необходимо иметь при себе именно украинское удостоверение личности? При этих обстоятельствах в категорию "подозреваемых пассажиров" попадали именно евреи, многие из которых были торговцами имели при себе значительные суммы денег (ведь банки в то время не функционировали).
   "Одно из двух: или этот циркуляр с самого начала был издан с целью вызвать убийства евреев на дорогах -- или является выражением необычной безответственности и несерьезности", писал Ревуцкий.
  
   24. Об атамане Волынце положительно отзывается полковник Середа в своей статье о нем помещенной в N 7-8 альманаха "Летопись Червоной калины", 1930 г. Он пишет, что атаман Волынец сумел за несколько дней ликвидировать Летичевскую анархо-большевистскую "республику", которую возглавляли жид-большевик Мушлин и бывший матрос Романенко.
   Так же быстро были ликвидированы "Дерманская республика" близ Ровно, возглавляемая бывшим. матросом Деревенко-Галатой и "Пригорыньская республика" с центром в местечке Домбровицы, которую возглавил каменщик Савицкий.
   В других номерах того же альманаха Середа положительно отзывается о полковнике Болбочане и атамане Козырь-Зирке.
  
   25. Антон Крезуб в статье "Восстание атамана Зеленого против Директории в январе 1919 г." /Сб. "А.Н.В.", кн.5,1927/ пишет, что в личных беседах с ним зеленовцы объясняли свое недовольство Петлю-рой тем, что он не сдержал своего обещания: дать им возможность первыми войти в Киев и в течение трех дней "вволю погулять".
   Неизвестно, давал или не давал Петлюра зеленовцам подобное обещание. Известно, что ему по душе больше были дисциплинированные сечевики, чем разболтанные зеленовцы, что даже, если он дал зеле­новцам подобное обещание, объективно его выполнить не мог. И вот почему.
   Слухи о том, что немцы собираются допустить войска Директории в Клев и что первыми войдут в столицу зеленовцы, дошли до еврейских общественно-политических деятелей. Они опасались, что зеле­новцы устроят погром против "буржуазии". Своими опасениями евреи поделились с немецким Боль­шим Советом солдатских депутатов, и тот поставил перед Директорией непреложное условие: первыми в в Киев ложны войти не повстанцы, не партизаны, а регулярные войска УНР.
  
   26. П. Красный в своей брошюре "Трагедия украинского еврейства" /Харьков, 1928/ отмечает, что за­явление Винниченко членам еврейской делегации и декларация от 11 января 1919 г. напоминают знаме­нитый ответ министра внутренних дел царского правительства Плеве членам еврейской делегации, посетившей его весной 1903 г. после кишиневского погрома: "Уймите вашу молодежь, чтобы она не вмешивалась в революцию, и тогда не будет никаких погромов", письме
  
   27. Аналогичную характеристику этой декларации дал С. Гольдельман 45 лет спустя. В своем письме из Иерусалима 11 мая 1964 года он писал президенту УНР в изгнании Н. А. Левицкому, что, включив в проект антипогромной декларации от 11 января 1919 г. абзац об обязанности евреев бороться с большевиками в своих рядах, Винниченко как бы давал мандат погромщикам творить свои черные дела.
  
   28. Существуют две версии относительно прекращения резни 15 февраля. Согласно первой, резня пре­кратилась по инициативе самого Семесенко, который сказал: "На сегодня хватит!" Согласно второй Се­месенко прекратил резню по приказу командующего фронтом Николая Шаповала, которому сообщил о происходящем в Проскурове комиссар города Таранович. Как бы то ни было, Семесенко намеревался продолжить погром на следующий день.
  
   29. О событиях в Проскурове 15 февраля 1919 г. пишет известный украинский поэт Владимир Сосюра на страницах 159 -164 своего автобиографического романа "Третья рота" (Киев, 1997). Он тогда служил в полку Маслова, входящему в Запорожскую бригаду. Вечером 14 февраля офицеры велели солдатам не раздеваться и быть начеку: "нас хотят разоружить". На рассвете 15 февраля полк Маслова ударил по восставшему с большевистскими лозунгами против Директории 15-му Белгородскому конному полку УНР. Немало белгородцев было убито, часть бежала, а часть сдалась в плен. По приказу командира ку­реня Коломийца пленных солдат заставляли раздеваться до нижнего белья и расстреливали. Победа оказалась возможной лишь благодаря саботажу офицеров Белгородского полка. Поэтому пленных офицеров-белгородцев не трогали. Офицеры говорили, что это евреи сагитировали белгородцев. Солдаты парвого куреня поклялись денег не брать, а только резать проскуровских евреев. В этой резне широко применялось не только холодное, но и огнестрельное оружие.
  
   30. В своей брошюре "Петлюра и евреи" /Киев, 1993/ Т. Гунчак сообщает, что в 1962 г. ложа "Бней-Брит" наградила В. Клодницкого орденом "Факел Свободы" за помощь евреям Хмельника в трудные дни.
  
   31. В этом подразделе будут рассмотрены следующие аспекты каменец-подольского периода Дирек­тории: а) Положение евреев в Каменец-Подольском. Жизнь еврейской общественности; б) Различные об­щественно-политические группировки украинской общественности. Взаимоотношения между ними; в) Внешняя политика УНР; г) Столкновения Директории с Добровольческой армией. Конец Директории. Освещение этих аспектов построено на материале, почерпнутом в основном из цитируемых работ: а) А. Гуменера, С. Гольдельмана и П. Христюка; б) И. Мазепы, П. Христюка и С. Гольдельмана; в) М. Стахо­ва и А. Марго ли на / "Украина и политика Антанты", Берлин, 1921/; г) Н. Полонской-Василенко, В. Винничеко и В. Иваныса / <Симон Петлюра -- президент УНР", Торонто, 1952/.
  
   32. В настоящее время такое требование называется "норвежским законом".
  
   33. В приведенном отрывке С. Гольдельман выражает мнение еврейских социалистических партий и "Фолькспартэй".
  
   34. Постановление о создании министерства по делам Западной области Рада Народных Министров УНР приняла 4 июля 1919 г. Оно стало действовать уже 9 июля, в день провозглашения Петрушевича диктатором ЗУНР. Временно его возглавил галицийский социал-демократ Семен Витык
  
   35. В конце июля 1919г. полковники Никитка и Вольф были произведены в генералы.
  
   36. Исаак Мазепа считает, что главной причиной отставки Б. Мартоса (который в своё время проти­вился достижению взаимопонимания с Е. Петрушевичем) было его непримиримое отношение к генералу А. Деникину, с которым С. Петлюра намеревался в то время идти к соглашению.
  
   37. Сподвижник атамана Николая Григорьева (см. подраздел "Б" гл. 8) Юрий Тютюнник во главе трехтысячного отряда прорвался через большевистский фронт в "Каменец-Подольский треугольник" во второй половине июля 1919 г.
  
   38. Восточноукраинскне авторы (Исаак Мазепа, Павел Христюк, Наталья Полонская-Василенко и др.) считают, что позорного "киевского инцидента" не было бы, если бы не нелепое указания ген. Юнакова от 10 августа, приведшее к тому, что галичане дали без боя себя обезоружить, или, если бы на Киев направили не галичан, а приднепровцев под командованием, например, Василия Тютюнника. Уж он бы никак не подписал такого позорного соглашения, какое подписал Кравс.
   Галичане же представляют дело так, будто всему виной Петлюра, пожелавший устроить парад в Киеве (например, Осип Назарук в своей статье "Для Головы нужно иметь голову", опубликованной в выходящем в Каменец-Подольском органе галицийских национал-демократов "Стрелец").
  
   39. Некоторые авторы считают, что активные действия украинских войск против Добровольческой ар­мии начались не 21, а 26 сентября.
  
   40. Не имела никаких последствий и готовность Реввоенсовета РСФСР помочь УНР оружием, о чем сообщил украинским руководителям Ф. Платтен сразу же после своего возвращения в Каменец-Подоль­ский из Москвы 26 октября 1919 г.
   В Каменец-Подольском швейцарский коммунист, личный друг Ленина, оказался случайно. В июне его самолет, отправлявшийся в Советскую Венгрию, упал на территорию Румынии и был интернирован. Интер­нировали и самого Ф. Платтена. Вскоре румынские власти разрешили ему переправиться через Днестр, и он некоторое время проживал в Каменец-Подольском, где часто встречался с украинским социал-демократом П. Бензей, с которым познакомился, когда тот находился в эмиграции в Швейцарии. В середине сентября из одной из бесед с Бензей он узнал, что украинское руководство пришло к выводу о неизбежности войны с Деникиным, и оно подумывает о военном союзе с большевиками, рассчитывая ,что те не станут вмешивать­ся во внутренние дела УНР. Ф. Платтен предложил свои услуги, отправился в Москву и вернулся по проше­ствии более месяца.
   Платтен сообщил, что правительство РСФСР готово заключить военный союз с УНР против Деники­на и предлагает предварительно обменяться представителями при армии УНР и при 12-й советской ар­мии. Председатель Реввоенсовета РСФСР Л. Троцкий приказал командующему 12-й армией после обме­на представительствами передать в распоряжение армии УНР 20 тысяч винтовок, 100 тысяч патронов на каждую, а также 12 орудий и нужное количество пулеметов.
   Командование украинской армией решило послать в 12-ю армию делегацию в составе Гладкого, Красовского и Нейла. Дальнейшие события развернулись неблагоприятно для обеих армий, и ничего из всего этого не вышло. [ Ис. Мазепа, кн. 2, стр. 64-86, 121-122].
  
   41. Подраздел этот написаны на основе работ: 1) М. Стахов. УНР в эпоху Директории; 2) А. Марголин. Украина и политика Антантьг 3) В Иванес. Симон Петлюра - президент УНР.
  
   42. Позже к украинской миссии в Париже присоединился еще один еврей -- Сергей Зархи. Кроме Марголина и Зархи, в различных дипломатических миссиях УНР служили евреи Кулишер, Глузман, Габинович и М. Вишницер /секретарь миссии УНР в Лондоне/.
  
   43. Мы видим, что позиция, представленная А. Марголиным в меморандуме от 9 мая, как его личная точка зрения, почти полностью совпадает с платформой Марголина -- Шульгина от 19 апреля, от ко­торой Шульгин вскоре отошел. Это говорит о том, что платформа от 19 апреля не только не отражала позицию всей украинской делегации, но даже партии украинских социалистов-федералистов, которая в 1919 г. уже не была ни социалистической, ни федералистской. Марголин же в этой партии был меньшим социалистом и большим федералистом, чем кто-либо другой.
  
   44. А.В. Колчак /1873--1920/ к моменту Февральской революции командовал Черноморским флотом. Но не найдя общего языка с советами матросских депутатов, образовавшимися на кораблях, эмигрировал в Англию. Осенью 1919г. Колчак приехал в Омск, где обосновалась Директория Учредительного собра­ния, в октябре назначен военным министром Кабинета Директории.
   18 ноября 1918 г. группа офицеров арестовала Директорию и провозгласила адмирала Колчака Вер­ховным правителем России. Пользуясь поддержкой Антанты, Колчак развернул наступление на запад и в апреле 1919г. почти дошел до Волги, но потерпел поражение под Бугурусланом. Теснимый Красной армией, с одной стороны, и ослабленный непрерывными крестьянскими восстаниями, с другой, Колчак от­катился на восток и 14 ноября вынужден сдать свою столицу Омск. В январе 1920 г., после восстания в Иркутске, Колчак был выдан своей охраной иркутскому ревкому и расстрелян 7 ноября 1920г.
  
   45. Есть основания предполагать, что смена Сидоренко Тышкевичем обусловлена, главным образом, окончательным решением С. Петлюры после встречи с Павлюком-Закржевским /см. ниже/ вступить в военный союз с Польшей. Тышкевич же давно был известен своей пропольской ориентацией.
  
   46. Заключению этого соглашения в значительной степени содействовал посол УНР в Швейцарии буковинский барон Николай Васильке. В отличие от Марголина и Панейко, он ориентировался не на Анг­лию, а на Францию и был большим поборником военного союза УНР с Польшей и Румынией.
  
   47. Согласно Исааку Мазепе, заслуга создания лобби УНР во Франции принадлежит Симону Петлюре." Ещё осенью 1917 г. он установил дружеские связи с сотрудником французского консульства при Цен­тральной Раде Жаном Пелисье. В 1919 г. Пелисье стал председателем Национального бюро при парламентской комиссии по иностранным делам. Связи с Петлюрой он не прерывал и вёл с ним регулярную переписку.
   В своём письме от 28 апреля 1919 г. Пелисье сообщил Петлюре, что он, председатель комиссии по иностранным делам Франклен Буйон и многие другие французские парламентарии положительно отно­сятся к украинскому делу и всячески стараются помочь членам украинской делегации на Парижской мирной конференции.
  
   48. Почему не реагировала еврейская общественность Европы и Америки на предложение Лансинга, нам неизвестно, что же касается упрека В. Иваныса и других еврейских авторов комитету шести еврей­ских делегаций в отклонении предложения правительства УНР, то следует отметить, что уже 14 ноября Директория распалась, а вскоре после этого Петлюра и большинство членов правительства УНР вынуж­дены были покинуть Восточную Украину. Ввиду этих обстоятельств комитет пытался обсудить вопрос о Международной следственной комиссии не с представительством УНР, а с представителем Добровольческой армии (см. ниже).
  
   49. Обращая внимание на сходство этого меморандума с Варшавским договором от 21 апреля 1920 г и на первый пункт меморандума, М. Стахов выдвигает предположение, что он составлен по устной инструкции К. Мациевича. согласованной с Петлюрой ["УНР в эпоху Директории", т. VII, стр.1621].
  
   50. В феврале 1919 г. под давлением Верховного Совета Антанты ЗоУНР и Польша временно прекра­тили военные действия между собой. Для установления демаркационной линии из Парижа во Львов была послана специальная делегация, которую возглавил командующий вооруженными силами Антанты в Ру­мынии и на Юге России французский генерал Бартелеми.
   28 февраля 1919 г. эта делегация предложила враждующим сторонам демаркационную линию /став­шую позже известной под названием "Линия Бартелеми"/, по которой, в частности, Львов, Дрогобыч и Борислав передавались Польше. Тогда галицийское правительство отвергло эти условия, и война между ЗоУНР и Польшей возобновилась, Теперь, настаивая на границе по реке Збруч, поляки требовали пере­дачи им всей Восточной Галиции и западной части Волыни, чего они вскоре добились по Варшавскому и Парижскому договорам.
  
  

ГЛАВА VIII

УКРАИНСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА (февраль - август 1919 г.)

АНТИБОЛЬШЕВИСТСКИЕ КРЕСТЬЯНСКИЕ ВОССТАНИЯ

ПОГРОМЫ, УЧИНЕННЫЕ ПОВСТАНЦАМИ1

  

А. БОЛЬШЕВИСТСКАЯ ВЛАСТЬ НА УКРАИНЕ И АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОЕ ПОВСТАНЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

  
   В последние недели 1918 г. большевики начали свое второе массированное наступление на Украину. Первое время они продвигались медленно, наталкиваясь на ожесточенное сопротивление войск Дирек­тории. Но с середины января наступление стало стремительным, и в течение нескольких месяцев большевистские войска захватили почти всю восточную Украину, за исключением части Волыни, Подолии и Херсонской губернии, не используя при этом свои основные военные силы, занятые борьбой против Деникина. Война большевиков против Директории носила преимущественно партизанский характер, как и предшествовавшая ей война Директории против гетмана.
   Если прежде в течение нескольких недель село предоставило Ди­ректории многотысячную армию партизан-самостийников, то вслед за тем, разуверившись в Директории и поверив аграрным посулам боль­шевиков, деревня дала им в течение такого же времени почти столь же многочисленную армию красных партизан, которая стала предпо­сылкой легких большевистских побед над Директорией. 3 января 1919 г. Красная армия заняла Харьков. Этому предшествовало антидиректорианское восстание под руководством подпольного большевистско­го ревкома. Председателем ревкома был один из лидеров екатеринославского течения КП(б)У Яковлев (Яков Аркадьевич Эпштейн2), а одним из членов ревкома--Я. Б. Гамарник.
   14 января 1919 г. Временное рабоче-крестьянское правительство Украины, возглавляемое Г. Пятаковым, объявило о создании Украин­ской Социалистической Советской Республики (с 1937 г. -- Украин­ская Советская Социалистическая Республика).
   К этому времени еще более обострились отношения между екатеринославским и киевским течениями КП(б)У. Первое требовало, чтобы столицей УССР был Харьков -- крупнейший на Украине пролетарский и индустриальный центр; второе настаивало на Киеве -- историческом центре Украины. В конечном итоге они пришли к компромиссу: столи­цей УССР будет Киев, но лидер киевского течения Г. Пятаков должен оставить пост председателя правительства Советской Украины. По ре­комендации Ленина пост этот занял один из его соратников болгарин Христиан Раковский. Предложение Ленина можно объяснить следую­щими соображениями: а) для примирения противоборствующих тече­ний в КП(б)У целесообразно поставить на пост председателя украин­ского правительства человека, не принадлежащего ни к одному из этих течений; б) среди большевиков Украины, беззаветно преданных Моск­ве и равных Пятакову по организаторским способностям, трудно найти такого человека; в) требуемыми качествами обладает X. Раковский, ко­торый в течение полугода возглавлял делегацию Советской России в переговорах сначала с делегацией гетмана, затем -- Директории и по­лучил в ходе этих переговоров представление о проблемах Украины.
   Впрочем, последнее весьма сомнительно: в это время у Раковского были весьма смутные представления об интересах Украины и ее наро­да. В частности, он считал, что украинцы (и белорусы) по своим этни­ческим особенностям мало чем отличаются от великороссов.
   26 января 1919 г. Христиан Раковский был объявлен председателем СНК УССР, а 28 января был опубликован следующий состав прави­тельства:
   1) Председатель Совнаркома и нарком иностранных дел --X. Раков­ский; 2) Совнархоз -- Г. Пятаков, Э. Квиринг, М. Рухимович; 3) Нарко­мат военных дел -- В. Подвойский и В. Межлаук; 4) Нарком пропаганды -- Артем (Ф. А. Сергеев); 5) Наркомат внутренних дел --М. Авдиенко и К. Ворошилов; 6) Нарком просвещения -- В. Затонский; 7) Нарком земледелия -- А. Колегаев; 8) Нарком юстиции -- А. Хмельницкий; 9) Наркомат продовольственных дел -- А. Шлихтер3 и А. Бубнов; 10) Нарком финансов -- Ф. Земит; 11) Нарком путей сообщения -- А. Жарко; 12) Председатель Верховной социалистической инспек­ции и нарком контроля Республики -- Н.Скрыпник; 13) Командующий войсками УССР -- В. Антонов-Овсеенко; 14) Реввоенсовет Республики -- В. Антонов-Овсеенко, Ю. Коцюбинский, Е. Щаденко.
   Среди перечисленных лиц -- два еврея (М. Рухимович и А. Хмель­ницкий) и всего четыре украинца, обладавших определенным нацио­нальным самосознанием (М. Авдиенко, В. Затонский, Ю. Коцюбин­ский, Н. Скрыпник).
   Раковский позаботился, чтобы в совнархозе и наркоматах были представлены как киевское, так и екатеринославское течения КП(б)У, чтобы совнархоз и наркоматы военных, внутренних и продовольст­венных дел управлялись на коллегиальных началах.
   28 января 1919 г., в день опубликования состава своего кабинета, Раковский, желая снискать симпатии национально настроенных укра­инцев, заявил о создании отдельной украинской армии, состоящей из двух дивизий по 30 тысяч бойцов каждая, и четырнадцати кавалерий­ских эскадронов. Заявление это было полуправдой. Такая армия (но с меньшим количеством бойцов) действительно была создана еще в но­ябре 1918 г., но уже в начале января 1919 г. она перестала существо­вать как цельное воинское соединение.
   Две составлявшие её стрелковые дивизии и полк Червонного казаче­ства были не связанными между собой отдельными частями Украин­ского фронта (командующий -- Антонов-Овсеенко; члены Реввоенсо­вета -- Затонский и Артем, начальник штаба -- В. Глаголев).
   Отдельным украинским соединением Красной армии была также сформированная в феврале 1919 г. 1-я Заднепровская стрелковая дивизия под командованием П. Дыбенко. 1-й бригадой дивизии командовал Николай Григорьев, а третьей -- Нестор Махно. В кон­це марта бригада Махно перешла в распоряжение Южного фронта. На базе 3-й бригады создана 3-я Украинская советская армия в со­ставе 5-й и 6-й стрелковых дивизий. Последней командовал Н. Гри­горьев.
   Расформирование Украинской красной армии объясняется, в част­ности, рапортом, в котором Антонов-Овсеенко под впечатлением лег­ких побед над Директорией писал, что нет никакой необходимости заигрывать с национальными чувствами украинцев. После волны ан­тибольшевистских крестьянских восстаний (см. ниже) Антонов-Овсе­енко понял свою ошибку, и по его предложению в апреле 1919 г. из соответствующих украинских дивизий были сформированы три укра­инские советские армии.
   В мае 1919 г. восстал против большевиков Николай Григорьев, в ию­не окончательно вышел из подчинения Нестор Махно. В связи с этим, а также с обострением обстановки на всех фронтах, было создано единое командование Красной армии. Украинский фронт и украинские совет­ские армии были расформированы. На базе 1-й и 3-й армий создана 12-я армия, на базе 2-й -- 14-я армия. 1-я Украинская стрелковая дивизия бы­ла переформирована в 44-ю стрелковую дивизию, возглавляемую внача­ле украинцем И. Дубовым, затем -- украинцем Николаем Щорсом; 2-я -- в 46-ю во главе с русским А. Ленговским, затем -- латышом Робер­том Эйдеманом; а на основе остатков 3-й, а также партизанских отрядов юга Украины и Молдавии была сформирована 45-я стрелковая дивизия во главе с кавалером ордена Красного Знамени номер два евреем Ионой Якиром. В августе 1919 г. Якир возглавил и вывел из окружения Южную группу войск 12-й армии, за что получил второй орден Красного Знаме­ни. Интересно отметить, что в Реввоенсовет группы входил еврей Ян Гамарник -- комиссар 58-й стрелковой дивизии. Кроме него, из дивизи­онных военкомов-евреев, действовавших на Украине в 1919 г., наиболь­шую известность приобрели М. Л. Рухимович (41-я стрелковая ди­визия), И. И. Минц (2-я Украинская советская и 46-я стрелковая дивизии)4.
   5 февраля 1919 г. большевики взяли Киев. На следующий день были опубликованы имена 18 членов исполкома Киевского Совета рабочих депутатов во главе с А. Бубновым (русский). Среди остальных членов исполкома -- 8 евреев, 7 украинцев, один русский (Г. А. Волков) и один поляк (С. Косиор). До переезда из Харькова в Киев Совнаркома УССР исполком назначил специальных комиссаров для наблюдения за быв­шими директорианскими министерствами: 1) военных дел -- П. Любченко, А. Бубнова, П. Дегтяренко; 2) иностранных дел -- Г. Михайличенко и Ю. Мазуренко; 3) финансов -- Ю. Новаковского; 4) просвеще­ния -- А. Драгомирецкого и А. Хейфеца; 5) горной промышленности -- Ковтуна; 6) продовольственных дел -- Таращенко, Бреслера, Горбенко; 7) путей сообщения -- Завального; 8) труда -- Кагана; 9) почты и телеграфа -- П. Сидоренко; 10) земледелия -- Клунного; 11) вероис­поведаний -- Мазуркевича; 12) внутренних дел --М. Авдиенко и В. Чернявского; 13) государственного контроля -- А. Ческиса и И. Френкеля; 14) здравоохранения -- Собченко; 15) еврейских дел-- И. Хургина и Страшуна. Надзор за канцелярией Государственного Секретаря осуществлял Ткаль, а за управлением интендантских дел -- Зуб. [П. Христюк. Заметки..., т. IV, стр.81].
   В начале 1919 г. украинские левые социалисты, а также проживавшие на Украине меньшевики-интернационалисты готовы были сотрудничать с правительством УССР. Условием такого сотрудничества "левые" ста­вили независимость УССР от РСФСР, проведение эффективной полити­ки украинизации страны. Велико было разочарование социалистов небольшевиков сразу же по прибытии в Киев Совнаркома УССР.
   14 февраля 1919 г. X. Раковский в своем выступлении на заседании горсовета заявил, что его правительство является чисто большевист­ским и не намерено вступать в коалицию с другими социалистическими партиями, хотя бы и стоящими на позиции советизма. Он сказал, что нет никакой надобности декретировать украинский язык в качест­ве государственного и заставлять учащихся всех общеобразователь­ных школ изучать этот язык.
   Речь X. Раковского подверглась резкой критике в выступлениях находившихся в зале левых у.с.-р., левых у.с.-д., меньшевиков-интернационалистов, представителей "Поалей Цион", "Фарейниктэ" и Бунда. Особенно ярким было выступление М. Рафеса, который, в частности, сказал: "Горе той партии, той власти, которая не примет во внимание всех особенностей страны! Мы признаем, что только на этой основе, при учете всех местных условий и особенностей, и при сотрудничестве всех советских сил -- сможем закрепить советскую власть на Украине". В аналогичном духе высказался лидер "Фарейниктэ" М. Литваков.
   В защиту позиции X. Раковского выступил недавно вступивший в КП(б)У бывший бундовец А. Хейфец. В частности, он сказал: "Боль­шевики решительно не допустят подчеркивания украинского характера местного пролетариата и крестьянства". Многие выступавшие на засе­дании большевики говорили, что на Украине все языки равноправны и нет никакого основания ставить украинский язык в привилегированное положение. Нельзя насильно заставлять людей, не владеющих украин­ским языком, изучать его.
   На следующий день орган "независимцев" "Червоный прапор" ("Красное знамя") дал отповедь подобным утверждениям: "Нам гово­рят о привилегиях; однако, когда эта привилегия в интересах культур­ного развития десятков миллионов крестьян и тысяч рабочих, то мы не боимся ее. Если не боимся совершить социальное насилие над буржуа­зией, то так же мы не боимся совершить и небольшое насилие над той же буржуазией, заставив ее знать язык того народа, за счет которого она живет".
  
   Переходя на сторону большевиков, незажиточные слои украинско­го села надеялись на передел земли в их пользу. На первых порах со­ветская власть немало сделала в этом направлении. Но уже во второй половине января аграрные достижения крестьян были сведены на нет политикой насильственного вовлечения украинского крестьянина-индивидуалиста в сельскохозяйственные коммуны и политикой изъятия "сельскохозяйственных излишков", так называемой продразверсткой. Начало последней положил декрет Совнаркома РСФСР от 11 января 1919 г., в котором говорилось, что "вся земля и вся производимая кре­стьянином продукция, за исключением необходимой ему для личного потребления и посева, переходит к государству. Будет строго норми­ровано и рассчитано, сколько кто должен отдать государству". В каж­дом крестьянском дворе продразверстка оставляла всего 130 кг зерна на душу. В дополнительном декрете от 9 апреля говорилось, что кре­стьянские дворы, обладающие более чем 10 десятинами земли, обяза­ны выполнить продразверстку не только за себя, но и за неимущих крестьян своей деревни. В стране была установлена строгая продо­вольственная диктатура. Свободная продажа хлеба была запрещена.
   Для реализации продразверстки разжигается вражда между неиму­щими, зажиточными и богатыми крестьянами. Изъятие "излишков" возлагается на комбеды (комитеты бедноты). При этом часть рекви­зированной сельскохозяйственной продукции распределяется между деревенской беднотой. Иногда для проведения продразверстки на по­мощь комбедам из городов присылаются рабочие продотряды. Неред­ки случаи, когда продармейцы реквизируют сельскохозяйственную продукцию не только у богатых, но и у малоимущих крестьян.
   Декрет Совнаркома РСФСР о продразверстке был обусловлен необходимостью обеспечить продовольствием Красную армию и пролетариат голодающих городов России. На Украине такой необходимо­сти не было; тем не менее Совнарком УССР незамедлительно распро­странил действие этого декрета на территорию Украины. Если в Рос­сии проведение продразверстки наталкивалось на немалые трудности, то на Украине трудности эти были значительно больше. В российской деревне велик был процент безземельных и малоземельных крестьян. Сильна была их ненависть к кулаку, выполнявшему практически так­же функции деревенского торговца. Пользуясь значительной поддер­жкой односельчан, комбеды России были в состоянии проводить прод­разверстку и без помощи посланных извне продотрядов.
   На Украине же вследствие экспроприации помещичьих земель явоч­ным порядком, некоторых аграрных мероприятий Центральной Рады и Директории дифференциация в деревне была значительно слабей. Се­редняки составляли здесь около 60%, число же безземельных было сравнительно небольшим. На Украине крестьяне торговлей почти не занимались. В качестве деревенских торговцев выступали преимущест­венно евреи, и ненависть неимущих крестьян была обращена главным образом против них. У середняков и малоимущих был общий интерес: сохранить землю, которую они захватили у помещиков. Бедняки в ук­раинской деревне уважением не пользовались, их считали бездельни­ками, неудачниками, у которых не хватило ума своевременно принять участие в самовольном разделе помещичьих земель. Поэтому украин­ские комбеды не были в состоянии руководить продразверсткой без поддержки продотрядов, которые нередко прибывали из России.
   Особое озлобление украинских крестьян вызывало то, что в продот­рядах преобладали русские и другие неукраинцы и что большая часть изымаемых у них без всякой компенсации "излишков сельскохозяйст­венной продукции" вывозилась в Россию. Туда же вывозили сельскохо­зяйственный инвентарь, а также заводские станки и инструменты.
   1-- 6 марта в Киеве состоялся III съезд КП(б)У, делегаты которого представляли 16363 коммунистов. Съезд избрал ЦК партии, в свою очередь избравший Политбюро. В него вошли А. Бубнов, Э. Квиринг, В. Мещеряков, Г. Пятаков и X. Раковский. Съезд рассмотрел и одоб­рил проект первой Конституции УССР и рекомендовал предстоя­щему III съезду Советов недавно прибывшего из Москвы Г. И. Пет­ровского5 на пост председателя ВУЦИК (Всеукраинского Централь­ного Исполнительного Комитета). Несколько позже секретарем ЦК КП(б)У был избран С. В. Косиор, который до этого был ответствен­ным за подпольную работу в тылу Директории и Добровольческой армии6.
   6-10 марта 1919 г. в Киеве состоялся Ш Всеукраинский съезд Сове­тов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, который при­нял первую Конституцию УССР. По этой конституции избирательным правом пользовались лишь рабочие, крестьяне и красноармейцы; при­чем, чтобы стать депутатом, кандидат от крестьян должен был полу­чить в четыре раза больше голосов, чем кандидат от рабочих. Кроме "нетрудовых элементов", избирательного права лишались люди, в про­шлом сотрудничавшие с небольшевистскими режимами, и те, которых большевики считали недостаточно лояльными. Прямыми были выборы лишь в местные советы рабочих и крестьянских депутатов. В уездные и губернские советы выборы были ступенчатыми. Выдвижение кандида­тур происходило на открытых собраниях. Это обстоятельство и ступен­чатость выборов позволяли властям маневрировать и протаскивать в совет нужных им людей.
   Однако власть и таких подтасованных советов была эфемерной. Господствовали не советы, не комбеды, а военные ревкомы и чрезвычайки, и также присланные сверху комиссары. Советы были пропагандистской говорильней, обладающей в лучшем случае совещательным голосом.
   В начале 1919 г. с большевиками готовы были сотрудничать не только левые партии, но также Украинский Крестьянский Союз и цен­тральное течение УПСР. Но при этом они выдвигали следующие усло­вия: а) полная независимость УССР; б) эффективная украинизация страны; в) пропорциональное представительство крестьян в советах; г) примирение с Директорией. Правительство X. Раковского, вообще не заинтересованное в каких-либо коалициях, отвергло их требования.
   Недопущение украинских рабочих и крестьян к участию в решении государственных и хозяйственных задач, пренебрежение их культурой и насильственная русификация, грабеж среди бела дня (продразверстка и прочие реквизиции) не могли оставаться долго без ответа.
   Оккупационный режим неизбежно приводил к бюрократизму, взяточничеству и анархии. Анархии содействовало также то, что на Украине одновременно властвовали и правительство Раковского, и непосредственно московское советское правительство, и полномочные комис­сары. Комиссародержавие вело к разжиганию национальной вражды, усилению противоречий между городом и деревней.
   Украинское крестьянство терпело недолго. С конца февраля 1919 г. оно развернуло широкое антибольшевистское повстанческое движение, которое почти не прекращалось свыше двух лет. Это было не только восстание украинского села против диктатуры неукраинской по своему составу большевистской партии, но и против власти города, в котором преобладали неукраинцы7.
   В годы первой мировой войны, а еще более -- в годы гражданской войны усилились противоречия между городом и деревней. Город пло­хо снабжал деревню промышленными товарами и сельскохозяйствен­ным инвентарем. Плохо работали железные дороги. В то же время го­род брал у деревни все, что только мог. Большевики не только реквизи­ровали сельскохозяйственную продукцию, но и мобилизовали кре­стьян на борьбу за чуждое деревне дело. В годы войны и революции по разным причинам усилился приток евреев в города из местечек и дере­вень, и еврей больше, чем когда либо прежде, становится для крестья­нина символом ненавистного ему города (И.Чериковер).
   Наряду с огосударствлением земли и ее продуктов большевики про­водили огосударствление промышленности, торговли и ремесленного производства, что привело к резкому ухудшению положения не только крупной буржуазии, но и мелких торговцев и ремесленников, состав­лявших абсолютное большинство украинского еврейства. Не прекра­щались репрессии на политической и классовой почве. Еврейское обра­зование и дело помощи погромленным страдали оттого, что наркоматы социального обеспечения, здравоохранения и просвещения нередко ис­пользовали не по назначению оставшиеся в Киеве средства, в свое вре­мя выделенные Директорией министерству по еврейским делам для по­крытия нужд еврейского населения.
   В знак протеста против того, что дело еврейского просвещения саботируется новой властью, подали в отставку сотрудники бывшего министерства по еврейским делам: директор департамента просвеще­ния Хаим Фиалко, заведующий школьным отделом ТУТ Каждан, заве­дующий отделом внешкольного просвещения Ноах Лурье, заведую­щий издательским отделом Нахман Майзель, заведующий отделом дошкольного образования Е. В. Исурович [Сообщение газеты "Найе Цайт", органа партии "Фарейниктэ", 22 мая 1919 г.]
   У евреев было много причин быть недовольными большевистской властью. Но так как тогда большевики подбирали кадры не по национальному признаку и, по мере своих возможностей, старались бороться с погромами, немало еврейских рабочих и интеллигентов симпатизиро­вали большевикам. Антидиректорианские и пробольшевистские на­строения среди них усилились, начиная со второй половины февраля 1919 г. в связи с погромами, учиняемыми армией Директории и примы­кающими к ней партизанскими отрядами.
   Временно поселившийся в Станиславе после своей отставки С. Гольдельман писал, что большевики несомненно воспользуются этими на­строениями, чтобы перетянуть еврейских социалистов на свою сторону и включить еврейских интеллигентов в свой административно-хозяй­ственный аппарат, "а еврейские безработные интеллигенты, которые изголодались по "власти", которые исторически были отдалены от го­сударственного механизма, а власть Керенского или украинская тоже не очень их баловала, начнут хватать комиссарские должности, не су­меют сохранить необходимый такт в межнациональных отношениях, моментально вызовут вражду и антисемитизм, готовя этим при смене власти новые гекатомбы жертв, новые погромы.
   А кто при большевистском режиме позволит себе вопреки этому установить другую политику, иные пути для еврейского социализма, когда все запуганы террором чрезвычаек, когда никакая оппозиция не смеет себя проявить и в то же время прекрасный пропагандистский аппарат большевиков будет распространять, смешивая правду с ложью так, как только они это умеют, страшные вести о погромах, которые чинит от­ступающая украинская армия, про её жестокости, используя таким обра­зом еврейскую кровь на пользу себе, во вред своим врагам" ["Письма...", стр. 23--24].
   Опасения Гольдельмана полностью оправдались. Еще в конце февраля 1919 г. большинство бундовцев во главе с М. Рафесом и А Чемериским приняли коммунистическую программу и откололись от всероссийского Бунда, образовав Комбунд. В марте аналогичным об­разом из "Фарейниктэ" выделилась "Комфарейниктэ" во главе с М. Литваковым и Ю. Новаковским.
   29 мая Комбунд и "Комфарейниктэ" объединились в Комфарбанд (Коммунистический Союз), который, в частности, повел борьбу про­тив ортодоксов и сионистов. Под его влиянием 12 июня 1919 г. Нар­комат внутренних дел УССР запретил деятельность сионистских ор­ганизаций. Некоторые местные организации "Фарейниктэ" и Бунда, не вошедшие в Комфарбанд, объединились в "Фарейниктэ-Бунд".
   В июне 1919 г. произошел раскол в "Поалей Цион", и часть её членов вступила в КП(б)У. За пределами Киева отколовшиеся от "Поалей Цион" левые элементы образовали Коммунистическую партию "По­алей Цион".
   В августе 1919г. Комфарбанд влился в КП(б)У. Несколько позже его организации были использованы при образовании евсекций при коми­тетах КП(б)У. Евсекций поставили своей целью борьбу неимущих ев­реев с зажиточными и борьбу "за победу на еврейской улице пролетар­ской, идишистской культуры над культурой буржуазной и клерикаль­ной", особенно ивритоязычной. Евсекций возглавили борьбу против всех еврейских партий и организаций, не стоящих на коммунистиче­ской платформе.
   В первом полугодии 1919 г. в высших эшелонах власти УССР (По­литбюро ЦК КП(б)У и Совнарком) евреев было два еврея (М. Л. Рухимович, А. И. Хмельницкий). Затем к ним прибавился еще один (А. А. Иоффе). Но велик был процент евреев в низших и средних эшелонах власти, на партийной, административной и хозяйственной работе. Много их было среди местных комиссаров, членов реввоенсо­ветов и чрезвычаек. Это и переход большинства еврейских левых социалистов на коммунистическую платформу в значительной степени способствовали погромному характеру антибольшевистского крестьянского повстанческого движения.
   Антиеврейские настроения на Украине еще больше усилились после приезда в Киев из Москвы в мае 1919 г. Чрезвычайной тройки для наведения порядка в связи с восстанием Григорьева. Она провела в жизнь решение СНК РСФСР и Реввоенсовета об упразднении Украинского фронта, о расформировании всех трех украинских армий, об объедине­нии важнейших украинских наркоматов -- военного, народного хозяй­ства, финансов, путей сообщения -- с соответствующими московскими ведомствами. Тройка состояла исключительно из евреев: Председателя Реввоенсовета РСФСР, фактического руководителя Красной армии Л. Д. Троцкого, и его двух коллег по Брест-Литовским переговорам -- пред­седателя Моссовета Л. Б. Каменева и А. А. Иоффе. Однако еврейские интересы были чужды этим людям. Во время пребывания Троцкого в Киеве делегация украинского еврейства обратилась к нему как к сыну еврейского народа с просьбой выделить вооруженные силы для защиты еврейского населения от погромов. Троцкий заявил, что он -- "сын и слуга революции", что Красная армия попутно борется с погромами и специально заниматься защитой отдельных этнических групп она не может. Затем Троцкий и Каменев вернулись в Москву, а Иоффе остался в Киеве, сменив Н. А. Скрыпника на посту наркома госконтроля УССР.
   В июне 1918 -- начале 1919 г. г. часть украинских левых социалистов перешла на коммунистическую платформу. В конце января 1919 г. от 300-тысячной УПСР, контролирующей несколькомиллионный Кресть­янский союз, отделилось ее левое крыло, так называемые "боротьбисты", стоявшие на позициях национал-коммунизма. Они были весьма попу­лярны среди украинских масс, и во второй половине мая 1919 г., когда положение большевиков на Украине ухудшилось вследствие повстанческого движения и наступления Добровольческой армии, X. Раковский предложил им войти в Совнарком УССР вопреки своему заявлению от 14 февраля. Понимая, что победа "добровольцев" приведет к возрождению единой и неделимой России и полной ликвидации украинской независимости, "боротьбисты" приняли это предложение. К. Тараненко стал членом коллегии Совнархоза, П.Любченко -- заместителем наркома продовольственных дел, Литвиненко -- наркомом финансов, Лебединец -- наркомом юстиции, М. Панченко -- наркомом просвещения. В начале августа 1919 г. его сменил на этом посту А.Шумский.
   Еще в январе 1919 г. от УСДРП отделилось ее левое крыло, образо­вавшее самостоятельную партию УСДРП ("независимцы"). На своем V съезде, который состоялся 6-8 марта 1919г., эта партия приняла коммунистическую программу и переименовалась в УПСД(к), т.е. в "Украин­скую партию социал-демократов (коммунистов)". Но даже и после этого их орган "Червоный прапор", редактируемый Ткаченко и Песоцким, продолжал свою критическую линию по отношению к большевистскому режиму. Вскоре под влиянием волны антибольшевистских крестьянских восстаний большинство членов УПСД(к) выходят из нее и возобновляют старое название партии "УСДРП (независимцы)". "Червоный прапор" открыто выступает в защиту повстанческого движения, подчеркивая, что в нем участвуют не контрреволюционеры, а те же люди, которые боро­лись против гетмана и Директории. Виновны в их восстании московские и киевские большевистские руководители, ведущие неправильную аг­рарную политику и не учитывающие национальные стремления населе­ния страны.
   Большевики недолго терпели критику "независимцев". Они изго­няют их из Советов рабочих и крестьянских депутатов, закрывают их ячейки. В конце марта только в Киеве по обвинению в подстрекатель­стве к восстанию и в связях с повстанцами было арестовано около 1000 "независимцев" во главе с Юрием Мазуренко. Под давлением киевской общественности значительная часть арестованных была ос­вобождена. Многие из них бежали из Киева и стали активными участ­никами повстанческого движения.
   В конце мая резко уменьшившаяся по численности УПСД(к) стала издавать новый орган "Червоный стяг" ("Красное знамя"), редакти­руемый Паньковым и Гуковичем. Газета эта отмежевывалась от антибольшевистских крестьянских восстаний, была весьма сдержанной в аграрных вопросах, но резко критиковала большевиков за их национальную политику. В это же время "боротьбисты" стали называть се­бя "Украинской партией социалистов-революционеров (боротьбистов)". 6 августа УПСР(к-б) и УПСД(к) объединились в "Украинскую коммунистическую партию (боротьбистов)".УКП(б) декларировала, что она, в отличие от КП(б)У, основывает свою деятельность на местных силах, а также связывает себя с украинской культурой, а не с рус­ской. "Боротьбисты" значительно успешнее, чем большевики, вели партизанскую деятельность в тылу Деникина. Популярность их все время росла, и, не получая никакой поддержки извне, к концу 1919 г. они дове­ли численность своей партии до 15 тысяч человек (в то время как под­держиваемая Москвой марионеточная КП(б)У насчитывала 16,5 тысячи).
  

* * *

  
   В УССР первые антибольшевистские крестьянские выступления произошли уже в конце февраля 1919 г. в Таращанском и Звенигород­ском уездах Киевской губернии. Затем аналогичные выступления вспыхнули на большей части республики, образуя широкое повстанче­ское движение. Руководили повстанческими отрядами атаманы -- вы­ходцы как из богатых, так и из бедных крестьянских семей, сочетавшие в себе качества борцов за народное дело, авантюристов и погромщиков. Некоторые из них прежде, чем стать повстанческими атаманами, слу­жили царю, Центральной Раде, гетману, Директории, были воинами Красной армии. Повстанческие отряды различались между собой как по характеру, так и по численности, которая колебалась от нескольких десятков повстанцев до нескольких десятков тысяч. Установить точное число повстанческих отрядов и их атаманов невозможно. Иногда ата­маны маленьких отрядов называли себя именами атаманов больших отрядов; иногда под одним именем действовали атаманы разных отря­дов; иногда погромы, учиненные одним атаманом, приписывались дру­гому (И.Чериковер).
   Большевики утверждали, что повстанческое движение против них с самого начала было инспирировано Директорией, оставившей при отступлении местных агентов, которым удалось пробраться в Советы рабочих и крестьянских депутатов, в Красную армию и даже в компартию, что агенты эти создали подпольные повстанческие штабы во мно­гих населенных пунктах Украины. Главный же штаб повстанческого движения на Правобережье находился в Фастове, а его информацион­ный центр -- в Киеве; главный штаб на Левобережье -- в Полтаве, а его информационный центр -- в Миргороде.
   Это утверждение было абсолютно необоснованно. Повстанческое движение 1919 г. возникло спонтанно, стихийно. Поначалу повстанче­ские атаманы никакой связи с Директорией не имели. Повстанческий ревком, координировавший действия некоторых из них, возник в нача­ле апреля (а не в феврале, как утверждали большевики), причем возгла­вили его люди, не очень симпатизировавшие Директории.
   Кульминация антибольшевистского крестьянского повстанческого движения приходится на апрель 1919 г. Для подавления повстанцев с Южного, деникинского фронта перебрасываются тысячи красноармей­цев, усиливает деятельность ВУЧК (Всеукраинская Чрезвычайная Ко­миссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией), соз­данная 3 декабря 1918 г. Председателем ВУЧК был еврей И. И. Шварц, а с апреля 1919 г. -- присланный из Москвы латыш М. Я. Лацис. Под­вергаются репрессиям не только повстанцы, но и члены их семей. 19 июля 1919 г. Совнарком УССР издает декрет о мобилизации всех сил для "ликвидации кулацкого движения".
   Однако повстанческое движение не прекращается. Не успевают большевики подавить восстание в одном месте, как оно вспыхивает в другом. Сельское хозяйство и промышленность ввергнуты в анархию. В 1919 году собрана лишь шестая часть запланированного урожая, что привело к резкому повышению цен и усилило недовольство большевистской властью не только среди сельского, но и городского населения.
   Восстания неизбежно сопровождаются еврейскими погромами, разрушены сотни еврейских домов, убиты и искалечены тысячи евреев.
   Ослабленные крестьянскими восстаниями большевики не могли устоять перед натиском Добровольческой армии и были вынуждены покинуть Украину. В начале сентября 1919 г. деникинцы контролировали почти всю Восточную Украину, за исключением части Подолии и Волыни, находившейся под властью Директории. 2 октября 1919 г. в связи с потерей Украины ЦК КП(б)У объявил о самороспуске.
   В главе III отмечалось, что большевистские и левоэсеровские лозунги вроде "Грабь награбленное" создали благодатную почву для погром­ных настроений среди простого люда, особенно среди крестьян. А в
   главе V говорилось, что большевистская политика разоружения возникших явочным порядком местных автономных дружин самообороны и запрещение создания новых дружин сделали еврейское население горо­дов и местечек беззащитным перед угрозой нашествия повстанцев.
   С другой стороны, борьба Красной армии с погромами в течение многих месяцев была неэффективной. Во-первых, у неё не было дос­таточно людей, чтобы охранять каждый населённый пункт. Во-вто­рых, на красноармейцев нельзя было полагаться. Во многих подразде­лениях Красной армии, за исключением коммунистических батальо­нов и интернациональных бригад, были распространены антисемит­ские настроения. А эти батальоны и бригады составляли ничтожный процент среди подразделений Красной армии, вопреки расхожему мнению, что Красная армия на Украине состояла преимущественно из "китайцев, латышей; евреев и матросов".
   "По своему национальному составу она была преимущественно украинской, а по социальному-- крестьянской. В отличие от Красной армии в Советской России, она фактически являлась не регулярной, а партизанской. Вместо военной дисциплины здесь господствовали революционный энтузиазм и героизм горячих голов. Численность армии всё время колебалась. Когда развернулось антибольшевистское крестьянское повстанческое движение, солдаты Красной армии на Украине ста­ли массами переходить на сторону повстанцев. Антикоммунистические и антиеврейские лозунги повстанцев находили отклик в сердцах очень многих красноармейцев" (И.Чериковер). Кроме того, некоторые под­разделения, оставаясь в составе Красной армии, учиняли антиеврейские эксцессы и погромы.
   Евреи служили в Красной армии с самого момента её создания. Немало было среди них командиров и комиссаров, но массовым их участие в Красной армии стало лишь в 1919 году, когда, реагируя на погромы, еврейская молодёжь хлынула в эту армию не по идейным соображениям, а главным образом потому, что она была тогда единст­венной армией, которая принимала евреев как равноправных бойцов, предоставляя возможность постоять за себя и, если придётся умереть, то умереть не как скот, а достойно, с оружием в руках. Евреи шли в Красную армию, чтобы оградить от погромов беззащитное еврейское население, чтобы отомстить за ограбленных, изувеченных, изнасилованных и убитых своих соплеменников.
   Зная о недружелюбном отношении многих красноармейцев к ев­реям, еврейская молодёжь по возможности шла в интернациональ­ные бригады, многие выражали желание служить в отдельных ев­рейских частях.
   В соответствии с этим пожеланием часть партии "Поалей Цион", перешедшая на сторону большевиков, обратилась к командованию Красной армии и к правительству УССР с призывом создать отдель­ные еврейские подразделение в составе Красной армии.
   Реагируя на этот призыв, председатель Реввоенсовета РСФСР Лев Троцкий своей телеграммой от 10 мая 1919 г. в адрес командующего Киевским военным округом разрешил создание отдельных еврейских батальонов, предлагая включить их в те полки, в которых уже имеются подразделения, сформированные по национальному признаку. "Тем самым лучшим образом можно будет избежать национальной отчуждённости и в результате этого -- шовинизма, который, к сожалению, наблюдается при формировании полностью самостоятельных нацио­нальных воинских подразделений".
   Со своей стороны, председатель ВУЦИК Григорий Петровский и наркомвоен УССР Николай Подвойский, отвечая на ходатайство "Поалей Цион", заявили, что они со своей стороны не возражают против создания отдельных еврейских батальонов, но считают, что окончательно этот вопрос может быть решён самими еврейскими коммунистами. В соответствии с этим заявлением ходатайство бы­ло передано на рассмотрение еврейской военной секции при Нар­комате военных дел УССР. Секция эта высказалась против созда­ния отдельных еврейских подразделений, утверждая, что это при­ведёт к усилению антисемитизма как среди военных, так и среди гражданского населения8.
  

Б. ПОГРОМНЫЕ ДЕЯНИЯ ПОВСТАНЧЕСКИХ АТАМАНОВ

(февраль--август 1919 г.)

  
   Уже весной 1919 г. на Украине действовали несколько десятков повстанческих атаманов, которые наряду с борьбой с большевиками учиня­ли кровавые еврейские погромы. В частности, на Киевщине хозяйнича­ли: Струк, Дмитрий Соколовский -- в Радомысльском уезде, Яценко, Голуб и Нечай -- в Таращанском, Магомет и Попов (он же Сокол или Соколов) -- в Липовецком, Дьяченко и Ренет -- в Каневском, Лопаткин -- в Переяславском, Лопата -- в районе Златополя, Зелёный -- в Трипо-лье, Дончак -- в Карловке, Мордалевич -- в окрестностях Брусилова и другие; на Подолии: Волынец -- в районе Гайсина, Шепель -- в районе Летичева и другие; на Левобережье: Ангел -- в районе Бахмача, Снежко, Лубовец и Несвира -- в районе Миргорода.
   О Волынце и Шепеле говорилось в предыдущей главе. Из осталь­ных перечисленных выше атаманов остановимся лишь на Ангеле и Соколовском, которые никогда с большевиками не сотрудничали, а также на Струке и Зелёном, которые выступили против большевиков после непродолжительного сотрудничества с ними, В этом подразделе мы подробно остановимся на атамане Н. Григорьеве, окончательно порвавшем с большевиками в мае 1919 г.
  
   По приходе большевиков на Украину Дмитрий Соколовский и Ан­гел скрываются от них в лесах, организуя повстанческие отряды, и ведут против большевиков партизанскую войну. Общим для них явля­ется лозунг: "Бей жидов и коммунистов!". Соколовский, к тому же, пользуется лозунгом: "Мсти нехристям за православную веру!", а Ан­гел -- "Ничего не отдавайте Москве!"
   Борьбу с большевиками Дмитрий Соколовский ведёт с переменным успехом до середины апреля 1919 г., а Ангел --до конца марта. Затем о них ничего не слышно до начала июня. В указанный период Дмитрий Соколовский действует, в основном, в Радомысльском уезде Киевской губернии, а Ангел -- в смежных уездах Черниговщины и Полтавщины.
   В конце февраля -- начале марта Соколовскому во главе пятитысячного отряда удаётся захватить город Радомысль, а Ангелу во главе "Куреня смерти Левобережной Украины" местечки Брохно и Лохвицу. Когда в середине марта 1919 г. директорианские войска прорвали фронт в районе Коростеня, Соколовский во главе своего отряда устремился на­встречу им для совместной борьбы против большевиков. Но уже в на­чале апреля большевики перешли в контрнаступление, и Соколовский вынужден был вернуться в Радомысльский уезд.
   В июне, когда большевистская власть на Украине значительно ос­лабла в результате непрекращающихся крестьянских восстаний и на­ступления Добровольческой армии, Ангел и Дмитрий Соколовский вновь появляются на арене и с переменным успехом вплоть до августа 1919 г. ведут борьбу с большевиками. Самым большим успехом ата­мана Ангела в этот период был захват в начале июня местечка Ичня близ Бахмача, а Соколовского -- захват 20 июня города Радомысль. 8 августа Дмитрий Соколовский был схвачен большевиками в его род­ном селе и вскоре расстрелян. С этого же времени атаман Ангел на­правляет все свои усилия на борьбу с деникинцами.
   Почти все акции атаманов Ангела и Соколовского сопровождались антиеврейскими эксцессами, погромами. Самым кровавым из них был погром, учинённый отрядом атамана Ангела в начале июня в Инне, во время которого было убито и ранено около тысячи евреев. В Радомысле же повстанцами Соколовского убито в общей сложности около 400 евреев; большинство еврейских жителей города разбежалось. Если до начала действий Соколовского в городе проживало 14 тысяч евреев, то к концу его деятельности в нём осталось не более тысячи евреев.
   Начиная с середины февраля 1919 г., когда положение Директории становится катастрофическим, выступления и прокламации атамана Струка перестают быть "самостийницкими" и постепенно приобретают пробольшевистский характер. Он говорит, что Советская власть горой стоит за бедняка и лишь она одна выражает интересы трудового люда. Он называет свой отряд "Первый революционно-повстанческий полк" и обращается к большевикам с предложением считать "полк" частью своих вооружённых сил. Когда представители местной ячейки Бунда, который
   тогда перешёл на коммунистическую платформу, информировали ки­евских руководителей о прошлом Струка и рекомендовали им отмеже­ваться от него, те ответили, что питают доверие к "известному больше­вику товарищу Струку".
   Не испытывая противодействия со стороны советских властей, Струк возобновляет антиеврейские эксцессы. Если при Директории его отряд грабил, избивал евреев как "коммунистов", то теперь он так же поступает с ними как с "буржуями". 17 апреля его отряд вступает в Чернобыль, в городе и его окрестностях начинается перманентный погром. Вообще погромы Струка носят продолжительный характер и "направлены больше на вещи, чем на людей". Тем не менее, есть из­насилованные, искалеченные, убитые. Так, в Чернобыле погибло свыше 360 евреев.
   Наконец, большевики решают пресечь погромную деятельность Стру­ка. Они приказывают ему покинуть город и отправиться на фронт. При­каз этот приходится Струку не по вкусу. Уже 29 апреля он выступает с резкой антибольшевистской и антиеврейской речью и вновь объявляет себя сторонником Директории. Он призывает расправиться с евреями как с "коммунистами-спекулянтами", которые, мол, осквернили церковь, выбросив из её окон все иконы, и намеревались бросить в неё бомбу. Свою речь Струк закончил призывом: "Жидов в реку!".
   В начале мая под натиском большевистских войск Струк покидает Чернобыль, и уже 3 мая его отряд учиняет погром в Горностайполе, во время которого было убито 8 евреев, а затем -- в соседнем местечке Иванков Радомысльского уезда. Здесь погромами руководит приближенный Струка Назарчук по прозвищу "Трясило". В Иванкове Трясило оставался три недели, и всё время не прекращались издевательства, избиения, убийства. Погибло 14 евреев. Ещё до событий в Горностайполе и в Иванкове в конце апреля -- начале мая в отдалённом местечке Радомысельского уезда Хабно учинил погром приближённый Струка Клименко. Было убито 13 евреев. В ходе акций Струка было много случаев, когда евреев выводили неизвестно куда и больше они не возвращались.
   В отряде Струка преобладали бывшие военнопленные, которые застряли в Радомысльском уезде по дороге домой, а также бывшие уголовники. Главными приближёнными Струка были: начальник его штаба Клименко, бывшие коменданты Радомысльского уезда Гордиенко и Саблин, бывший офицер директорианской армии Лисица, бывший военнопленный Назарчук-Трясило и родной брат атамана Струка Петька, парень лет 16.
   Среди струковцев было два еврея -- Израиль Резник, сын стеколь­щика, и
   верзила из местечка Хабно, которого евреи прозвали Аман. Когда Резник погиб в стычке с большевиками, атаман Струк устроил ему пышные похороны и приказал сфотографировать похоронную про­цессию. Аман был у Струка доверенным лицом, он советовал ему, как эффективнее грабить и истязать. Но были случаи, когда он, рискуя жизнью, спас нескольких евреев. Позже Аман отошёл от струковцев и вступил в дружину еврейской самообороны местечка Хабно. В начале июня 1919 г. Струк посылает делегацию к большевикам, выражая го­товность перейти на их сторону. Однако на этот раз большевики отка­зываются его принять. До прихода деникинцев отряд Струка действо­вал самостоятельно.
  

* * *

  
   В начале февраля 1919 г. атаман Зелёный, прежде командовавший 1-й Днепровской дивизией директорианской армии, перешёл на сторону большевиков и вместе с ними боролся против Директории на участке Васильков -- Фастов. Свой переход на сторону большевиков он мотиви­ровал готовностью Директории вступить в союз с "империалистической Антантой".
   Вскоре Зелёный потребовал от большевиков поделить власть с ле­выми украинскими эсерами. Когда большевики отвергли это требова­ние, он прекратил сотрудничество с ними и объявил о своём нейтра­литете в войне их с Директорией. Когда же большевики потребовали от Зелёного переформировать свой отряд и влиться в ряды общероссийской Красной армии, он начал вооружённую борьбу против них. Так же реагировали на подобное требование многие прежде пробольшевистские отряды. Движение это получило название "зеленовщина".
   Вокруг Зелёного группируются крестьяне, недовольные большеевистской властью. Он изгоняет большевиков из района Триполья. В кон­це марта намечает освободить от них Киев. С этой целью он устанав­ливает контакты с атаманами Соколовским на Киевщине, Ангелом на Черниговщине, Михно на Полтавщине, а также с командиром Богунского большевистского полка, дислоцированного в городе Золотоноша. На совещании в Переяславе был выработан план захвата Киева. План этот провалился, так как командир Богунского полка доложил о нём своему начальству9. Одним из последствий этого было поражение Ангела в стычке с большевиками, после которого он был вынужден бежать к Зелёному. Хотя нападение на Киев не удалось, Зелёный рас­пространил свою власть на окрестности Киева.
   Антибольшевистские акции Зелёного и его сподвижников почти все­гда сопровождались антиеврейскими эксцессами. В лучшем случае де­ло ограничивалось взиманием чрезмерно больших контрибуций, из­биениями и издевательствами, но нередки случаи и убийства. В апреле 1919 г. большую известность приобрели акции сподвижников Зелёного атаманов Гончара (Батрака) и Клименко.
   6-7 апреля отряд Гончара устроил погром в Василькове. Вначале расстреляли несколько коммунистов, евреев и неевреев, и около 30 евреев, никакого отношения к коммунистам не имевших.
   7 апреля группа повстанцев отряда Клименко захватила местечко Межгорье, а другая группа этого атамана -- пассажирские пароходы "Барон Гинцбург" и "Казак". Христианам и евреям было приказано выстроиться отдельно; христиан освободили, а евреев утопили. С первого парохода было утоплено 40 евреев, со второго -- 54. Происше­ствие это получило название "межгорьевская трагедия".
   После событий в Василькове и Межгорье агентам Гончара и Кли­менко удалось подбить большую группу крестьян из прилежащих к Киеву сел Новая Петровка, Старая Петровка, Межгорье, Валки, Вышгород и Гостомель к походу на город. 10 апреля эта группа заняла предместье Киева Куреневку.
   С криками "Бей жидов! За веру православную!" они стали громить еврейские дома и магазины и, согнав свыше 100 евреев, в том числе женщин и детей, в здание районной милиции, стали стрелять по ок­нам. 15 евреев были убиты, свыше 20 тяжело ранены. В погроме уча­ствовали советские милиционеры и местные обыватели.
   Затем повстанцы двинулись на Подол, захватили банк, телеграф, подожгли несколько домов, осадили казарму 1-го украинского запасного полка. Большевикам пришлось мобилизовать почти все свои силы, что­бы к вечеру 10 апреля выбить повстанцев из Подола и Куреневки. В свя­зи с апрельскими событиями ВУЧК арестовала свыше 150 человек, сре­ди них многих монархистов, никакого отношения к этому не имевших.
   Большевики сразу же увидели в атамане Зеленом и в его сподвиж­никах опасного врага. Уже 25 марта 1919 г. Зеленый объявлен вне за­кона, а 12 апреля поставлены вне закона атаманы Соколовский, Ор­ловский и Гончар (Батрак). Против Зеленого выслали карательную экспедицию. После ряда сражений с переменным успехом ей удалось изгнать Зеленого из его родного села Триполья, и он на некоторое время исчез, подобно атаманам Соколовскому и Ангелу.
   В июне Зеленый опять появляется в районе Триполья во главе от­ряда численностью до 12 тысяч человек. Киевские власти выслали против него трехтысячный рабочий отряд, в котором много коммунистов и комсомольцев. Двухдневное сражение в районе Триполье - Обухов -- Черняхов закончилось победой Зеленого. Многие бойцы рабочего отряда были убиты, многие взяты в плен. Лишь небольшой части удалось бежать, переправившись через Днепр.
   Пленных погнали в Триполье. Коммунистов и евреев отвели в сторо­ну; часть из них утопили, часть расстреляли. Остальных пленных повели на митинг. Выступивший перед ними атаман Зеленый сказал: "Нам не нужна жидовская власть! Украина принадлежит украинцам! Переходите на нашу сторону". Часть пленных последовала этому призыву.
   В июле 1919 г. отряды Зеленого насчитывали не менее 15 тысяч повстанцев. У них было несколько орудий и пулеметов, но многие бойцы не имели огнестрельного оружия, а были вооружены косами, вилами, топорами. В этот период Зеленый и его сподвижники контро­лировали значительную часть Киевской губернии.
   Во второй половине июля Зеленый напал на Ржищев, где убил мно­го красноармейцев, захватил пароход и ворвался в Переяслав. Здесь ему удалось захватить в государственном банке большую сумму де­нег. Не сумев задержаться в Переяславе больше четырех дней, Зеле­ный возвратился на Правобережье и пытался овладеть крупным селом Кагарлык. Это ему не удалось, ибо местные крестьяне были настрое­ны против него.
   В Ржищеве зеленовцы убили свыше 20 евреев, в Переяславе -- 20, в Кагарлыке -- 25.
   Затем Зеленый напал на местечко Жашков Таращанского уезда. Он собрал евреев в синагоге, отобрал 80 заложников и потребовал кон­трибуцию в миллион рублей. Евреям с трудом удалось собрать сто тьгсяч. Тогда нескольких заложников расстреляли, а остальных отпустили. Евреи говорили между собой: "Легко отделались..."
   Такая реакция понятна в свете трагедии, которая произошла в соседнем местечке Юстинград (Соколовка), где проживало около тысячи еврейских семей и 600 нееврейских. В первой половине июня в местечко вошел атаман Зеленый во главе отряда в несколько тысяч человек. При вступлении в местечко повстанцы убили местного раввина Пинхаса Рабиновича. На следующий день евреев согнали, отобрали 150 заложников под угрозой их расстрела потребовали контрибуцию в миллион рублей. Евреи организовали специальную комиссию для сбора денег.
   Ходили из дома в дом. Но местечко очень обнищало вследствие бесконечных налетов различных повстанческих отрядов, и удалось собрать немногим более десятой части требуемой суммы. Зеленовцы начали расстреливать заложников, убили семерых. Евреи обратились за помощью к своим соседям-христианам, взяли взаймы несколько десятков тысяч рублей, однако собрать в общей сложности более 200 тысяч рублей не смогли. Помощник Зеленого опять велел собрать всех евреев в одно место, установил против них пулемет и сказал, что все будут расстреляны, если не будет внесено дополнительно к соб­ранной сумме еще 20 тысяч рублей золотом. Евреи молчали. Тогда помощник Зеленого приказал привести заложников и избивать их саблями плашмя по голове. Те обливались кровью, а евреи продолжа­ли молчать, ибо денег у них не было. Зеленовцы увели заложников за пределы местечка и расстреляли всех, за исключением одного, кото­рому чудом удалось спастись.
   В конце июля большевики повели наступление на атамана Зеленого из Обухова, а также из Кагарлыка и Канева. С третьей стороны отход Зеленому на Левобережье перекрыла Днепровская военная флотилия. Общее руководство операцией взял на себя лично уполномоченный Совета рабочей и крестьянской обороны Украины Н. Скрыпник. Сражение длилось четыре дня и закончилось разгромом зеленовцев, но са­мому атаману с небольшим отрядом удалось вырваться из окружения.
   По дороге на запад Зеленый потерпел поражение под Ставищем и повернул на Умань, из которой пытались выбить большевиков атама­ны Соколов, Стецюра и Никольский. Туда же направил отряд атаман Ю. Тютюнник, меньше месяца тому назад вновь ставший ярым приверженцем Директории10.
   В середине августа повстанческим атаманам общими усилиями удается изгнать большевиков из Умани.
   Когда уманским евреям, уже пережившим в 1919 г. четыре погро­ма, во время которых было убито свыше 300 человек, стало известно о приближении к городу атамана Зеленого, они пришли в ужас. Однако на этот раз повстанческие атаманы никаких антиеврейских эксцессов в Умани не учинили11.
   Вскоре после занятия города повстанцами в Умани состоялось боль­шое собрание, на котором присутствовали руководители повстанцев, члены городской думы, представители общественности. В своем вы­ступлении Ю. Тютюнник отметил большое значение повстанческого движения для украинского дела, особенно вклад в него атамана Зелено­го. Он призвал повстанцев координировать свои действия с директорианской армией, отметив при этом, что Директория стоит на позициях парламентаризма.
   Выступивший затем Зеленый сказал, что повстанцы не признают парламентаризма, а стоят на позициях крестьянской Советской власти. Аналогичную позицию занял редактор органа повстанцев "Селянська спилка" ("Крестьянский союз") Руденко. На состоявшейся несколько дней спустя крестьянской конференции Уманского уезда большинство делегатов высказалось за парламентаризм.
   Тем временем началось форсированное продвижение к Киеву директорианской армии с юго-запада и Добровольческой армии с юго-восто­ка. 15 августа директорианцы взяли Бердичев, а 17-го -- Погребище. Здесь они разоружили сильную еврейскую дружину самообороны, а затем покинули город.
   22 августа в Погребище ворвался отряд зеленовцев, насчитывавший свыше тысячи повстанцев, и учинил резню. 350 -- 400 евреев было убито, свыше 100 тяжело ранено. В этой резне участвовали также повстанцы атамана Сокола и крестьяне окрестных деревень, которые давно собиралисьпогромить погребищенских евреев, но не решались сделать этого из-за сильной еврейской дружины самообороны.
   Поскольку в это время местность находилась под властью Директо­рии, оставшиеся в живых члены правления погребищенской еврейской общины отправили телеграмму в Каменец-Подольский министру по еврейским делам Пинхасу Красному и депутацию -- к бердичевскому окружному комиссару, прося оказать помощь погромленным и выде­лить вагон для перевозки раненых в ближайший госпиталь. Неизвестно, сумели ли директорианские власти удовлетворить эту просьбу.
  
   В последней декаде августа атаман Зеленый покинул Умань и устремился к Киеву, к которому подходили войска Директории и Деникина. Деникинцам удалось вытеснить директорианцев из Киева и не до­пустить в город зеленовцев. Они пытались переманить Зеленого на свою сторону, но он не желал иметь с ними никаких контактов. Голов­ной атаман Петлюра также призывал его прекратить сепаратную дея­тельность и влиться в ряды директорианской армии.
   В середине сентября Зеленый выехал в Каменец-Подольский для переговоров с Директорией. Его приняли с большой помпой, но он не согласился на предложения Петлюры, да и Петлюра считал его слиш­ком левым. Зеленый возвратился в район Киева и развернул самосто­ятельные операции против Деникина. Он установил блокаду Киева и не пропускал в город продукты. В конце сентября 1919 г. в одной из стычек с деникинцами атаман Зеленый погиб.
  

* * *

   В мае 1919 г., когда на севере Украины временно утихли банды Ан­гела, Соколовского, Струка и Зеленого после сильных ударов, нанесен­ных им большевиками во второй половине апреля, на юге Украины развернулось широкое повстанческое движение под предводительством Николая Григорьева. Оно длилось недолго, но охватило обширные районы и стоило евреям значительно больших жертв, чем все прочие антибольшевистские повстанческие движения 1919 г., вместе взятые. Поэтому остановимся на нем подробнее.
   Занявшая Одессу 6 апреля 3-я Украинская советская стрелковая дивизия под командованием Николая Григорьева начала действовать самостоятельно, фактически не подчиняясь большевистской власти. Солдаты вели себя развязно, грабили мирное население, допускали антисемитские выпады. Григорьев вывез из Одессы в Елизаветград и Александрию, где осталась часть его солдат, оружие, боеприпасы и разного рода товары. Большевики обеспокоены этим, но трогать Гри­горьева боятся. Они посылают к нему в Одессу лидера "боротьбистов" А. Шумского, чтобы тот на него повлиял. Однако визит этот никаких последствий не имел.
   Тем временем развернулись драматические события значительно большего масштаба. В последней декаде марта в Венгрии провозгла­шена советская республика (21.Ш -1.VШ 1919 г.), а в конце апреля, чтобы подавить ее, в Венгрию вторглись румынские войска, поддер­живаемые Антантой. Советская Россия поспешила на помощь венгер­ским коммунистам и объявила Румынии войну, а Григорьев получил приказ покинуть Одессу и вторгнуться в Бессарабию. Но вместо того, чтобы идти на запад, он направился на северо-восток и расположил свою дивизию в районе Александрии -- Елизаветграда. Из-за этого план наступления на Румынию и спасения Венгерской Советской Рес­публики был сорван.
   7 мая Григорьев поднял восстание против большевиков, а на следующий день направил в Бухарест радиограмму, в которой призывал Румынию и Антанту начать наступление на Украину с запада, чтобы освободить ее от большевиков.
   9 мая Григорьев издал универсал с призывом к украинскому народу сбросить большевистское иго, установить на Украине "истинно советскую власть", настоящую диктатуру трудового люда над буржуазией. В универсале говорилось, что в советах трудящихся должны быть представлены все национальности пропорционально их числен­ности на территории Украины. В соответствии с этим принципом ев­реи имеют право на пятипроцентное представительство.
   Обращаясь к украинскому народу, Григорьев говорил: "Вместо то­го, чтобы дать тебе землю и волю, тебя насильно втянули в коммуну чекисты из московской империалистической державы и из страны, где распяли Христа" (это единственный антисемитский выпад в универсале).
   Универсал заканчивался словами: "Вот мой приказ: в течение трех дней мобилизуйте всех, кто способен держать оружие в руках. Займи­те все железнодорожные станции, на всех станциях установите своих комиссаров. Каждая волость, каждая деревня пусть сформирует свои подразделения и захватывает свой уездный центр".
   В универсале имеются выпады против Директории. Ни словом не упоминается об украинской независимости, украинском государстве как таковом, об украинской культуре. Универсал был издан одновре­менно на украинском и русском языках. В этом отразилась специфика южной Украины, которая не была столь однородно украинской, как северная.
   Кроме Николая Григорьева, объявившего себя "атаманом партизан­ских отрядов Херсонщины и Таврии", универсал подписали три его заместителя -- Ю. Тютюнник, Носенко, Горбенко -- и еще несколько человек. И. Чериковер подчеркивает, что по сравнению с другими антибольшевистскими воззваниями универсал Григорьева был умеренным. Но он, как никакой другой, привел к серии восстаний в различных пунктах южной Украины и к разжиганию ненависти к властям и евре­ям. Дело было не в тексте универсала, а в моменте его издания. Уже через неделю телеграммы и воззвания Григорьева становятся более резкими, в них полно вымысла и клеветы.
   В первую очередь григорьевцы устанавливают свою власть в Александрии. Затем отряд Павлова захватывает Елизаветград, от­ряд Уварова -- Черкассы и врывается в Киевскую губернию. Сопранов идет вдоль Днепра и берет Кременчуг. В южном и юго-западном направлении григорьевцы захватывают Херсон, Никола­ев, Каменку и продвигаются к Одессе. Повсеместно они встречают поддержку крестьян и горожан. Почти во всех населенных пунктах, к которым приближаются отряды Григорьева, на их сторону пере­ходят советские гарнизоны и милиция. Коммунистов и активных советских работников расстреливают, и власть переходит в руки командиров григорьевских отрядов.
   Москва сильно обеспокоена стремительным распространением григорьевщины. В Киев срочно приезжает председатель Реввоенсове­та РСФСР Л. Троцкий. 19 мая он приказывает в течение недели нанес­ти решительный удар по Григорьеву, и уже к концу мая основные си­лы григорьевцев были разбиты махновцами. Однако отдельным отря­дам под командованием Ю. Тютюнника, Уварова и Н. Григорьева удается избежать разгрома. Первый прорывается в леса Киевщины, второй перемещается с места на место, действуя в Черкасском уезде, третий фактически продолжает контролировать большую часть Алек­сандрийского и Елизаветградского уездов. Численность отрядов последнего постоянно растет и к концу июня достигает нескольких ты­сяч. Он на время захватывает Александрию и почти овладевает Елизаветградом. В июле Николай Григорьев был убит махновцами.
   Едва ли не с самого момента сформирования 3-й Украинской совет­ской стрелковой дивизии, которой командовал Николай Григорьев и начальником штаба которой был Юрий Тютюнник, в ней широко были распространены антиеврейские настроения, несмотря на то, что среди командиров и красноармейцев этой дивизии были и евреи. Восстание против большевиков развязало руки григорьевцам-антисемитам.
   Среди десятков городов и местечек, захваченных григорьевцами, поч­ти не было ни одного, где бы они не учинили погром. Это встречало поддержку во многих слоях местного населения. По выражению Л. Троцко­го, григорьевские погромы не были эксцессами, которые стихийно воз­никают во время войны, а являлись "центральной осью, вокруг которой вращался весь этот пьяный, дикий бунт".
   Число убитых в ходе погрома иногда составляло единицы, иногда-- десятки, а иногда -- многие сотни.
   Кульминацией кровавой григорьевщины была резня в Елизаветграде (15-18 мая). Зарегистрировано 1325 убитых. Фактически же число жертв этого погрома было не менее чем в три раза большим. Непо­средственную ответственность за елизаветградскую резню несет Пав­лов, который причислял себя к левым украинским эсерам и подпись которого стоит под универсалом о восстании.
   19 мая, на следующий день после прекращения елизаветградской резни, атаман Григорьев, собрав в своей резиденции в Александрии крестьянский съезд, сказал, что "израэлиты должны поплатиться за все беды, которые они принесли украинскому народу".
   Несмотря на такое заявление Григорьева, делегаты съезда приняли резолюцию, осуждавшую погромы. В ней, в частности, говорилось: "Убивать без всякого суда людей только за то, что, они евреи,-- вели­чайшее преступление против революции. Черная сотня использует это. Это позорит нас перед всем миром, и за это на нас будут смотреть не как на революционеров, а как на разбойников и бандитов".
   За два-три дня до этого на съезде крестьян Екатеринославского уез­да была принята такая же резолюция. Она заканчивалась обращением к погромщикам: "Опомнитесь! Что вы делаете?" Однако те остава­лись глухими к подобным призывам.
   Единственным из лидеров восстания, который выступил против погромов, был Носенко. В своем приказе он, в частности, писал: "Мы ведем борьбу не против мирного населения, а против вооруженных коммунистов". Он предписал подчиненным ему командирам на месте расстреливать лиц, занимающихся грабежом, изнасилованиями, убийствами, или предавать их военно-полевому суду. Однако общая атмосфера была такой, что приказ этот никого не остановил.
   Антисемитскую обстановку нагнетал, в частности, орган григорь­евцев "Александрийский листок", в котором печатались статьи на ук­раинском и русском языках. Почти все они носили антиеврейский ха­рактер. Причем некоторые авторы были за погромы, а некоторые -- против, считая, что они дискредитируют повстанческое движение.
   В Елизаветграде до революции проживало около 50 тысяч евреев. Весной 1919 г. в городе усилились антибольшевистские и антисемит­ские настроения, связанные главным образом с разгулом чекистского террора и непрестанно растущей дороговизной.
   10 мая на стенах домов и на заборах города были расклеены афиши с универсалом о восстании. Начались вооруженные стычки между находившимися в городе подразделениями григорьевской дивизии, отклик­нувшейся на призыв их командира, и воинскими подразделениями, оставшимися верными большевикам. 12 мая григорьевцы были выбиты из города, но затем они вновь стали одолевать большевистский гарни­зон. Высланные ему на подмогу из Одессы Черноморский матросский полк и Грузинский полк, а также местная милиция перешли на сторо­ну григорьевцев, и большевики вынуждены были покинуть город.
   Изгнав большевиков, григорьевцы ходили из дома в дом, спраши­вали, где живут евреи, и делали пометки на домах. На следующий день началась резня, которая продолжалась три дня и унесла жизни многих сотен евреев. Среди них -- большинство осевших в Елизаветграде евреев, депортированных в 1915-1916 гг. из Польши и Литвы.
   В погроме участвовали рабочие, чиновники, интеллигенты, гимна­зисты и др. Был среди них и еврей по фамилии Шустер. Своею жесто­костью отличались перешедшие на сторону григорьевцев матросы, выпущенные из тюрем уголовники и жители предместья Елизаветграда Новониколаевки.
   В первый день погрома к Павлову, командиру григорьевского от­ряда, занявшего город, явилась депутация крестьянского съезда Елизаветградского уезда, к которой присоединилось несколько рабочих, и попросила принять срочные меры по пресечению погромов. Павлов отказался с ними разговаривать.
   На второй день погрома улицы Елизаветграда были наводнены крестьянами, приехавшими на своих телегах, чтобы поживиться еврейским добром. Действия погромщиков распределялись следующим образом: григорьевские солдаты брали деньги и драгоценности, другие участни­ки погрома -- все остальное. Были случаи, когда служанки и дворники приводили в еврейские дома, где они служили, григорьевских солдат, и после того, как те убивали хозяев, прибирали к рукам их имущество.
   Потрясает поведение некоторых женщин, как из простонародья, так и из высшего общества. Чудом оставшаяся в живых свидетельница рассказывает: "Ограбив наш дом, григорьевцы собирались уходить. Сбежалась толпа неевреек и, обращаясь к ним, стала кричать: "Не оставляйте их в живых!" Они вернулись и убили 18 евреев".
   Другой случайно спасшийся свидетель рассказывает: "Жена рус­ского полковника предложила своим соседям-евреям скрыться от погрома в ее погребе. Затем она привела григорьевских солдат, от­крыла погреб и, называя по имени одного за другим скрывающихся там евреев, велела им выйти из погреба. Евреи не реагировали. То­гда один из солдат пригрозил забросать погреб гранатами. Евреи вынуждены были выйти, и все были перебиты. После этого вдова зашла в свою гостиную и стала исполнять на фортепиано мажорные мелодии".
   Большевистская власть в Черкассах была особенно жестокой. Евреи страдали от нее не меньше, чем другие жители города (главным обра­зом от контрибуций, реквизиций и принудительных работ). Совет и ЧК возглавляли неевреи, а местную организацию компартии -- еврей Шу­бин (настоящая фамилия Шуф), для которого еврейские интересы бы­ли абсолютно чуждыми. Тем не менее, это обстоятельство давало нееврейскому населению города повод называть большевистскую власть "жидовской".
   Григорьевский универсал был распространен в Черкассах 11 мая. На следующий день небольшой отряд григорьевцев под командовани­ем недоучившегося студента Уварова захватил город не без помощи части солдат советского гарнизона и местной милиции. Затем больше­вики выбили их, но ненадолго: отряд Уварова получил подкрепление и начал штурмовать город.
   15 мая, опасаясь, что одним красноармейцам не сдержать натиска врага, большевистское руководство мобилизовало членов профсоюзов и раздало им оружие. Случилось так, что все получившие оружие ев­рейские рабочие были направлены на левый фланг первой линии за­щитников города. Когда на следующий день один советский полк пе­решел на сторону Уварова, а другой разбежался, фланг этот, состояв­ший почти исключительно из евреев, попал в окружение. С фронта в него стреляли уваровцы, а с тыла -- находившиеся на второй линии обороны и перешедшие на сторону противника рабочие сахарного за­вода. В этом мешке, защищая Черкассы, погибло свыше 70 евреев-рабочих, среди них несколько видных деятелей Бунда и "Поалей-Цион".
   Уваровцы хозяйничали в Черкассах с 16 по 21 мая. С окрестных высот их обстреливала большевистская артиллерия, но они мстили за это евреям: грабили, насиловали, убивали. Всего зарегистрировано 613 убитых евреев и свыше 100 раненых. Фактически же число жертв было значительно больше. В погроме участвовало около 200 григорьевцев. К ним присоединились сотни жителей города и крестьян окрестных дере­вень, а также перешедшие на сторону григорьевцев красноармейцы и милиционеры.
   В первый же день погрома в штаб Уварова явилась депутация во главе с бывшим головой городской думы Петровым с просьбой прекра­тить эксцессы. Уваров спокойно сказал: "Мы принимаем все меры". Один из присутствующих при этом офицеров выразился яснее: "Хри­стианское население может быть спокойно, грабят и убивают лишь од­них евреев", а другой посоветовал: "Вы бы лучше позаботились поско­рее убрать трупы".
   Резня после этого продолжалась еще три дня. Лишь 20 мая Уваров распорядился прекратить погром.
   На следующий день уваровцы были вынуждены покинуть Черкас­сы. Вместе с ними ушли рабочие сахарного, гвоздильного, текстиль­ного и некоторых других заводов и фабрик, принимавшие активное участие в погроме. Одна из киевских советских газет писала: "В осво­бождении Черкасс принял активное участие местный пролетариат"...
   Уваровцы оставили кровавый след в ряде местечек южной части Киевщины. В Фундуклеевке ими было убито 170 евреев (из 500), в Смеле -- свыше 80, в Белоозере -- 78, в Каменке -- 75, в Лебединцах -- 60 (оставшиеся в местечке после того, как остальное еврей­ское население разбежалось) и т.д.
   Города Кременчуг и Крюков связаны между собой мостом через Днепр. В десятых числах мая сюда прибыл отряд григорьевцев чис­ленностью 48 человек во главе с Сопрановым После того, как на его сторону перешли большая часть кременчугского и крюковского со­ветских гарнизонов, а также сотни крестьян окрестных деревень, он без труда взял оба города. Тут же начался погром.
   Когда наступила ночь, евреи Кременчуга начали дико кричать, ры­дать, стонать, бить кочергами и молотками по жестяной и чугунной посуде. Создавался страшный шум, который наводил ужас не только на жителей города, но и на григорьевцев. Этот метод пассивного со­противления евреи впоследствии применяли при деникинских пог­ромах, в частности в Киеве.
   На следующий день Сопранов потребовал от евреев контрибуцию в полмиллиона рублей. Когда евреи внесли эту сумму, он приказал прекратить погром и расстрелять двух грабителей (вора Аксельрода и гор­ского еврея Огородникова).
   Во время погрома в Кременчуге погибло 17 евреев, в Крюкове -- 18. Евреи не сомневались, что сопрановский запрет на погром -- временное явление. Бывший унтер-офицер Грач организовал под­польную дружину еврейской самообороны, в которую вошли около 120 молодых евреев. Они связались с расположенным неподалеку большевистским отрядом и совместными усилиями изгнали григорь­евцев из Кременчуга и Крюкова.
   Узнав, что в Александрии начался погром, оба отряда направились туда и выбили григорьевцев из города, где те уже успели убить 65 евре­ев. Спустя шесть недель, незадолго до своей гибели, атаман Григорьев на короткое время взял Александрию и убил около 40 евреев.
   С 11 по 16 мая между григорьевцами и большевиками шла ожесто­ченная борьба за Екатеринослав. Сам город был взят красноармейски­ми частями еще 14-го, но предместье несколько раз переходило в руки григорьевцев. Советский гарнизон Екатеринослава был весьма немно­гочисленным. Он не смог бы удержать город, если бы не сотни еврей­ских рабочих, которые вооружились и активно включились в его защи­ту. Тем не менее григорьевцы убили в предместье свыше 120 евреев (зарегистрировано 76).
   Ужасы, которые пережили евреи в период григорьевщины, хорошо описал еврейский политический деятель Мозин, который учился и много лет провел в Париже, а затем из благополучной Европы попал в украинский ад.
   Мозин подробно рассказывает, с каким страхом в его родном мес­течке Ротмистровке ждали погрома, как григорьевцы окружили мес­течко и подожгли его. Сгорело 60 еврейских домов и 73 магазина. По­гибли 44 еврея, а очень многие получили страшные ожоги.
   Инициаторами погрома в Ротмистровке были местные милиционе­ры, ветеринарный врач и фельдшер, милиционеры из города Смелы, члены комбеда и несколько бандитов, которые еще до этого опериро­вали в окрестностях местечка. В погроме участвовали бывший предсе­датель исполкома, начальник милиции, члены местного филиала "Просвиты", учителя, кооператоры и некоторые другие представители ин­теллигенции.
   Мозину удалось бежать. Он бежал из местечка в местечко -- всюду шли погромы и чувствовалось дыхание смерти. По дорогам из местечек бесконечной вереницей тянулись крестьянские телеги с награбленным еврейским добром, а им навстречу ехали пустые телеги крестьян, на­правляющихся в местечки, чтобы чем-нибудь поживиться после погро­ма. Мозин, в частности, описывает ужасную резню в местечке Новомиргород на границе Херсонской и Киевской губерний, где в течение нескольких часов было убито свыше 100 евреев. Резня происходила планомерно, улица за улицей. "За убийцами все время ехали телеги, сразу же подбирали убитых и раненых, отвозили их на еврейское клад­бище, мертвых вместе с ранеными сбрасывали в общую яму, которую затем залили известью и засыпали землей. Страшны были крики ране­ных, которых погребли заживо"12.
  

В. ОТНОШЕНИЕ УКРАИНСКИХ СОЦИАЛИСТОВ К ПОВСТАНЧЕСКОМУ ДВИЖЕНИЮ И К ЕВРЕЙСКИМ ПОГРОМАМ.

  
   Вначале повстанческие атаманы действовали раздельно и руково­дствовались различными мотивами. Объединяли ненависть к городу, к большевикам, к "кацапам и жидам". И еще общим для них, как писал А. Щадилов в органе УПСР "Трудова громада", был лозунг крестьянских советов. Иллюстрируя это утверждение, он рассказывает, что в Легичевском уезде атаман Шепель выступил с красным знаменем, на котором была надпись: "Долой коммуну! Да здравствует советская крестьянская власть!".
   Поскольку подобные лозунги были созвучны идеям левых украин­ских социалистов, то местные ячейки "независимцев" и "боротьбистов", не дожидаясь инструкций центральных органов своих партий, включились в повстанческое движение. К нему присоединились также являвшиеся ранее пробольшевистскими партизанские отряды, не поже­лавшие подчиниться приказу о переформировании и вхождении в общероссийскую Красную армию. Приказ этот противоречил обещанию правительства X. Раковского о сохранении украинских воинских подразделений в их прежнем составе. Выше уже упоминалось, что центральные органы левых украинских социалистов в Киеве с пониманием и сочувствием отнеслись к антибольшевистским крестьянским восста­ниям. С пониманием они отнеслись также и к антиеврейским настрое­ниям повстанцев. Отметив игнорирование киевскими властями истин­ных интересов украинского народа, орган "независимцев" "Червоный прапор" писал: "Коммунистической власти на Украине остается только опираться на китайские, латышские и еврейские военные подразделе­ния. Раздраженные крестьянские массы ищут ближайшего виновника. Замечая, что многие евреи занимают посты комиссаров, они возлагают вину на весь еврейский народ. Кроме этого, действуют исторические причины и то, что в деревнях господствующий класс -- это еврейские торговцы и шинкари".
   Приведя эту цитату и упрекнув автора, что он не нашел нужным осу­дить антиеврейские эксцессы и погромы, учиняемые повстанцами, И. Чериковер отмечает, что отношение "независимцев" к евреям нельзя назвать враждебным. Оно скорее холодное, безразличное.
   После нескольких недель выжидания в конце марта -- начале апреля 1919 г. оставшиеся на занятой большевиками территории лидеры УПСР и УСДРП ("независимцев") заключили в Киеве соглашение о совместных действиях, направленных на изгнание московских и иных оккупантов из Украины и создание здесь независимой власти советов рабочих и крестьянских депутатов. Они предложили поддерживающим
   Директорию лидерам УСДРП и УПСР заключить с ними соглашение о совместной борьбе. Однако те отказались действовать на базе неприемлемого для них советизма.
   Не обращая внимания на этот отказ, подписавшие киевское соглаше­ние партии во главе с "независимцами" принялись за дело. В первой декаде апреля в городе Василькове близ Киева они организовали Всеукраинский ревком, а при нем Главный военный совет, позже Главный штаб повстанческого движения. Во главе Всеукрревкома вначале стоял А. Речицкий, затем -- А. Драгомирецкий. Первым начальником Глав­ного штаба был Ю. Мазуренко по прозвищу "Кладун", начальником политотдела -- Яновский. Затем Юрий Мазуренко был объявлен "главным атаманом повстанческой армии Украины", а начальником Главно­го штаба становится Захар Малолиток по прозвищу "Сатана".
   Приказы и воззвания Всеукрревкома направлены не только про­тив деникинцев и большевиков, но и против Директории. Так, в при­казе N 5, изданном в середине апреля, предписывается арестовывать агентов "изменнической Директории, ведущей переговоры с фран­цузскими и другими империалистическими агентами".
   Центральной фигурой во Всеукрревкоме был Юрий Мазуренко. Он неоднократно подчеркивал, что борется "не против советской власти как таковой, не против власти коммунистической, а против власти дан­ного правительства, как власти оккупационной". Чериковер подчер­кивает, что Ю.Мазуренко отнюдь не погромщик, однако как руково­дителю повстанческого движения ему приходится быть в контакте почти со всеми повстанческими атаманами и часто закрывать глаза на их погромные деяния.
   В мае Всеукрревком обратился к атаману Григорьеву с призывом координировать боевые операции против большевиков. Тот отказался, высокомерно заявив: "У меня 23 тысячи штыков, 52 орудия, 20 броне­поездов, миллионы патронов. За меня массы, за меня Николаев, Хер­сон, Одесса. Скажите: а что вы имеете? Что стоит за вами? Ничего! Раз вам нечего терять, то я разрешаю вам прийти ко мне и получить от ме­ня такую работу, какую я вам дам".
   С середины лета 1919 г. Всеукрревком распространил свое влияние на Васильковский, Каневский, Сквирский и Таращанский уезды Киев­ской губернии. К нему прислушиваются почти все повстанческие ата­маны, действующие в этих уездах, в частности, самый влиятельный из них -- атаман Зеленый. В середине июня в Сквиру прибыл полуторатысячный отряд во главе с атаманами Зализняком и Ю. Тютюнником, вслед за ними -- Главный штаб повстанческого движения во главе с Ю. Мазуренко, и Сквира становится резиденцией этого штаба.
   23 июня солдаты 3-й повстанческой дивизии, возглавляемой у.с.-р. Дьяченко, устраивают в Сквире погром. Убито 45 штатских евреев и 20 евреев-красноармейцев. Многие евреи избиты, многие ранены. По­гром удается приостановить благодаря усилиям комиссара Сквиры Панченко и антипогромному приказу Мазуренко.
   25 июня 1919 г. главный атаман Повстанческой армии Украины Ю. Мазуренко направил из Сквиры в Киев ультиматум Х.Раковскому, в котором обвинил последнего в несоциалистической и некоммунистиче­ской оккупационной политике. Он предложил ему в течение 48 часов отречься от власти и передать ее Всеукрревкому, а все московские ок­купационные войска вывести из Украины. В конце июня 1919 г. Всеукрревком в связи с вхождением в него представителей УПСР и Кресть­янского союза был преобразован в Цупком (Центральный украинский повстанческий комитет). Принимается решение основные повстанче­ские силы направить на взятие Киева.
   В начале июля ЦК УПСР в Каменец-Подольском в своем воззвании к повстанцам сообщил о включении эмиссаров из Киева Д. Одрины, Т. Черкасского и И. Чеснока в госаппарат УНР и призвал повстанцев поддержать Директорию. В связи с этим Цупком принял решение на­ряду с походом на Киев сделать попытку прорваться в Каменец-По­дольский для соединения с Директорией. На подступах к Киеву пов­станцы потерпели поражение и сосредоточили все силы на прорыве к Каменец-Подольскому.
   В середине июля в районе Жмеринки повстанцы прорвали большевистский фронт, и 18 июля Главный атаман повстанческой армии Юрий Мазуренко, начальник главного повстанческого штаба левый эсер Захар Малолиток, член ЦК УПСР А. Щадилов и командир 3-й
   повстанческой крестьянской дивизии Я. Дьяченко во главе небольшо­го отряда прибыли в Каменец-Подольский. В их честь был устроен пышный банкет, но, вслушиваясь в произносимые на нем речи, "независимцы" и левые эсеры вновь убеждаются, что директорианский ре­жим чужд им.
   В ночь на 19 июля в Каменец-Подольском состоялось совещание ли­деров "независимцев". На нем было принято решение прекратить борь­бу против большевиков ввиду нависшей угрозы занятия Украины Добровольческой армией. Вскоре после окончания совещания директорианская контрразведка окружила и обезоружила прибывший в Каменец-Подольский повстанческий отряд, арестовала его предводителей, а Я. Дьяченко расстреляла. Под давлением ЦК УПСР задержанные левые у.с.-р. были освобождены через несколько дней, а "независимцы" -- еще через 38 дней.
   Ю. Мазуренко и другим задержанным с ним "независимцам" уда­лось вернуться в Киевскую губернию. В конце ноября они заключили перемирие с большевиками, а 25 декабря 1919 г. орган УСДРП(н) "Червоный прапор" сообщил, что организационный комитет партии осудил свою прежнюю повстанческую тактику.
   Сожаление по поводу своего участия в антибольшевистском пов­станческом движении Ю. Мазуренко также выразил в своем письме от 27 декабря 1919 г. в адрес X. Раковского и Д. Мануильского. В част­ности, он писал: "Мы хотели овладеть повстанческой стихией, чтобы направить ее не против Советской власти вообще, а против конкрет­ного правительства, оккупационного московского правительства. Но мы не рассчитали своих сил, и петлюровская пропаганда оказалась сильнее нашей".
   Первое время лидеры УПСР (за исключением левых) не принимали активного участия в повстанческом движении, но затем они начали понимать значение этого движения в борьбе против большевиков. В мае 1919 г. орган центрального течения УПСР "Трудова громада" призвал правительство Б. Мартоса установить регулярную связь с повстанче­ским движением по ту сторону фронта.
   С другой стороны, как упоминалось выше, украинские эсеры, оставшиеся на оккупированной большевиками территории и связанные с повстанческим движением, выслали к Директории своих эмиссаров, которые в начале июня вошли в состав правительства УНР. Таким об­разом, установилась определенная связь между частью правительства УНР и повстанцами. К повстанцам посылались эмиссары, призываю­щие их поддержать Директорию. Одним из первых повстанческих ата­манов, отозвавшимся на этот призыв, был Ю. Тютюнник.
   Со второй половины июля 1919 г. в антибольшевистском повстанче­ском движении доминируют уже не "независимцы", а украинские эсе­ры. Все больше и больше повстанцев солидаризируется с Директорией. В сентябре 1919 г. в Виннице, которая тогда была под властью Дирек­тории, состоялась конференция Крестьянского союза, принявшая резо­люцию о всемерной поддержке повстанческого движения. Наметился окончательный перелом в отношении председателя Директории С. Петлюры к повстанческому движению.
   Прежде Петлюра держался в стороне от него, хотя и понимал, что оно льет воду на его мельницу. Он считал это движение чересчур мак­сималистским и бунтарским. Ему были больше по душе регулярная армия с генералами и парадами, государственность и иерархия. Он не терял надежды на иностранную помощь, не исключая интервенцию. Постепенно Петлюра пришел к мысли о необходимости воспользовать­ся силами повстанческого движения и санкционировал контакты УПСР с некоторыми повстанческими атаманами. Наконец, разочаровавшись в возможности получить иностранную помощь, и не без влияния обосно­вавшихся в Каменец-Подольском украинских эсеров Петлюра принял решение связать свою судьбу с борьбой повстанцев.
   25 сентября 1919 г. он обратился к украинскому народу с призывом активно бороться против большевиков и деникинцев, -- либо в качест­ве солдат регулярной армии, либо в качестве повстанцев.
  

* * *

   В это время в Каменец-Подольском под эгидой руководства УНР был создан новый Цупком во главе с Назаром Петренко (у, с.-р.), Панасом Феденко (у. с.-д.) и Александром Шадиловым (Крестьянская "Спилка"). По предложению Петлюры начальником штаба повстанческих сил ста­новится бывший поручик царской армии атаман Емельян Волох, кото­рый в начале 1918 г. оказал большую помощь Петлюре в создании "Ко­ша Слободской Украины" и который в конце марта 1919 г. печально прославился своим участием в "Вапнярском ревкоме". В Цупкоме Волох авторитетом не пользовался, и вскоре вынужден был оставить свой пост.
   С образованием нового Цупкома украинские эмиссары направили по­встанческое движение по петлюровскому руслу, и когда в ноябре 1919 г. под давлением деникинцев и большевиков Петлюра был вынужден по­кинуть Приднепровскую Украину, среди руководителей УПСР произо­шёл раскол. Одни из них (например, атаман Ю. Мордалевич) в соответ­ствии с воззванием Петлюры от 25 сентября призывали продолжать борь­бу на два фронта, другие же во главе с членом ЦК УПСР председателем Цупкома Н. Петренко предлагали ограничиться только борьбой против Деникина и в конце 1919г. заключили перемирие с большевиками.
   В своих общих рассуждениях и публикациях украинские социалисты, как левые, так и правые, резко выступают против антиеврейских эксцес­сов. Однако, когда надо осудить какой-нибудь конкретный погром, они большей частью избегают этого, особенно если погром был учи­нен людьми, прикрывающимися их знаменем.
   При этом правые социалисты игнорировали погромы, учиненные армией УНР, а левые и центр -- погромы, учиненные крестьянскими повстанцами.
   Об игнорировании лидером правых у.с.-р. Михаилом Ковалевским и лидерами правых у.с.- д. Борисом Мартосом и Исааком Мазепой еврей­ских погромов, учиненных украинской армией, говорил С. Гольдельман позже в своем письме от 11 мая 1964 г. в адрес Президента УНР в изгнании Н. А. Левицкого. В своих "Заметках..." П. Христюк резко критикует погромы, учиненные директорианской армией, но в то же время игнорирует погромы, учиненные повстанцами. Так же поступает орган "независимцев" "Червоный прапор". А орган центрального тече­ния УПСР "Трудова громада", редактируемый Всеволодом Голубовичем (у которого, кстати, вторая жена была еврейкой), идет еще дальше.
   Он открыто прославляет погромных атаманов, а некоторых, не имея на то достаточных оснований, даже причисляет к УПСР (напри­мер, Д. Соколовского, Струка, Зеленого).
   Дмитрий Соколовский никогда не принадлежал к УПСР, хотя ино­гда и называл себя украинским эсером. Тем не менее, когда в Каменец-Подольском стало известно о его гибели, "Трудовая громада" пи­сала: "Смерть Соколовского -- тяжелая потеря для крестьян, а еще большая потеря -- для нашей партии. Пал смертью храбрых идейный борец, оставивший после себя незапятнанное имя".
   Струк никогда не объявлял себя членом УПСР. Не сохранилось ни­каких документов, подтверждающих его принадлежность к этой пар­тии. Однако, когда во второй половине августа 1919 г. в Каменец-Подольском распространился ложный слух о том, что он убит больше­виками, "Трудова громада" опубликовала теплый некролог, в котором он назывался членом УПСР, а вскоре в этой газете было опубликовано обращение ЦК УПСР, в котором, в частности, говорилось: "В великой борьбе против большевиков погибли знаменитые члены нашей партии, предводители народных восстаний. На первом месте стоит товарищ Струк". Интересно отметить, что в это время Струк уже сотрудничал с деникинцами и боролся против украинской национальной идеи.
   Хотя атаман Зеленый неоднократно заявлял о своей принадлежности к УПСР, он формально не принадлежал к партии. Украинская социали­стическая печать никогда не обличала атамана Зеленого в еврейских погромах и в то же время превозносила его борьбу с большевиками. Когда в сентябре 1919 г. Зеленый прибыл в Каменец-Подольский для переговоров с Директорией, "Трудова громада" писала: "Когда народ имеет такого героя, как атаман Зеленый, он не должен бояться ни бе­лой, ни красной, ни черной контрреволюции"13.
   Реагируя на игнорирование лидерами украинского движения еврей­ских погромов и восхваление ими погромных командиров и атаманов, А. Гуменер, сочувственно относящийся к украинской национальной идее, писал по поводу погромов: "Главная вина ложится на руково­дящие элементы украинского национального движения. Они со­вершили непростительное, тяжкое преступление по отношению к еврейскому населению и тем самым нанесли вред украинскому на­циональному движению. Преступным образом украинская интел­лигенция почти полностью замолчала антиеврейские погромы или, в лучшем случае, мало внимания уделила борьбе с погромщиками" ["В трудные годы...", стр. 67].
   В аналогичном духе высказывался С. Гольдельман, долгие годы тем или иным образом сотрудничавший с украинским националь­ным движением. Он обвинял Директорию и правительство УНР в том, что они практически ничего не сделали для наказания винов­ников погромов, совершенных в конце 1918 г. и в январе -- февра­ле 1919г.
   "Эта безнаказанность, это толерантное отношение к бандитам способствовали образованию у крестьян убеждения, что евреев можно резать. Правда, были выпущены антипогромные воззвания, но действенных шагов не было предпринято. Погромы полностью снесли с лица земли многие еврейские города и местечки, вырезали десятки тысяч евреев, разрушили украинское еврейство.
   Однако погромы разрушили также немало украинских городов, деморализировали украинское войско и скомпрометировали украинское движение.
   Погромы толкнули в ряды Красной Армии даже буржуазные группы еврейского населения. В 1919 году еврейские рабочие вели активную борьбу против украинских повстанцев: ведь куда бы те ни приходили, они просто вырезали всех евреев. Велась настоящая война, в которой с одной стороны стояла регулярная армия и воо­руженные крестьяне, а с другой -- невооруженное местечко" ["Ев­рейская автономия и Национальный секретариат на Украине", стр.79 (идиш). Киев,1921].
  

Г. МАХНОВЩИНА

(до середины января 1920 г.)14

  
   По своему национальному составу абсолютное большинство пов­станческих отрядов на Украине было чисто украинским. Из крупных отрядов исключение составляют отряды Николая Григорьева и Нестора Махно. Но если григорьевщина носила ярко выраженный антисемит­ский характер, то махновщина как идейное течение стремилась быть чисто интернациональной. Махно резко выделяется среди других пов­станческих атаманов. Его революционно-повстанческая деятельность началась весной 1906 г. и закончилась в конце лета 1921-го. В этом раз­деле остановимся на периоде до середины января 1920 г.
   Нестор Иванович Махно родился в 1884 г. в местечке Гуляйполе Александрийского уезда Екатеринославской губернии. Получив началь­ное 4-классное образование, работал маляром, а затем неквалифициро­ванным рабочим. В 1906 году вступил в анархо-коммунистический "Союз бедных хлеборобов". "Союз" организовал в Гуляйполе сын чеха и немки Вольдемар Антони (1886-1974), а виднейшими членами его бы­ли братья Пантелеймон и Александр Семенюта. Союз этот пропаганди­ровал идеи Прудона, Штирнера, Бакунина и Кропоткина, а также зани­мался экспроприацией "государственных банков" и имущества богачей. Во время одной из таких экспроприации был убит полицейский. Винов­никам удалось скрыться. Но в 1908 г., получив соответствующие сведе­ния, полиция окружила дом, где состоялась сходка 17 членов Союза. За­вязалась перестрелка, во время которой Пантелеймон Семенюта был убит. Его брату Александру и Вольдемару Антони удалось бежать. Ос­тальные, в том числе четыре еврея, были арестованы. Шестеро из них, среди них и Нестор Махно, были приговорены к смертной казни. Одна­ко, казнен был лишь Шмерка Хешив. Остальным смертная казнь была заменена пожизненным заключением. В течение 7 лет Нестор Махно от­бывал заключение в Бутырской тюрьме. Как и другие политические заключенные, он был освобожден Февральской революцией.
   По возвращении на родину Махно избрали председателем Гуляйпольского Крестьянского союза. Выступая против помещиков и Вре­менного правительства, он приобрел большой авторитет среди местно­го населения. Затем, еще в период Временного правительства, Махно покинул свой пост и организовал анархический отряд, экспроприиро­вавший имущество у помещиков и зажиточных торговцев. В период Центральной Рады в Гуляйполе в поддержку властей выступил отряд местной еврейской самообороны, которому удалось выбить махновцев из местечка.
   Вскоре после занятия Екатеринославской губернии австро-венгер­скими войсками Нестор Махно покинул район Гуляйполя. Он возвра­тился в родные места лишь в конце августа 1918 г. Вместе с анархиста­ми, с которыми сотрудничал еще до революции, Махно создал отряд, в котором наряду с ним ведущую роль играли Алексей Чубенко, Алексей Марченко, братья Пантелей и Семен Каретниковы. Отряд совершал на­леты на помещичьи имения, гетманские учреждения, приобретая день­ги и оружие, а 20 сентября 1918 г. объединился с отрядом бывшего ма­троса Ф. Щуся. Объединенный отряд совершал нападения на гетманцев, немцев и австрийцев. Численность отряда быстро растет. Перво­начально командиром объединенного отряда считался Щусь, но уже через три недели после объединения общепризнанным командиром стал Махно, которому повстанцы подчиняются беспрекословно, вели­чая его "батькой". Отныне и впредь в махновских отрядах анархизм своеобразно переплетается с авторитаризмом. По отношению к своим ближайшим соратникам Махно ведет себя неровно: иногда чутко при­слушивается к их мнению, а иногда ни с кем не считается. За склон­ность Махно не считаться с другими его часто называли "Бонапартом".,
   11 декабря 1918 г. антигетманские повстанческие отряды в районе станции Лозовая объединились под командованием Нестора Махно. Был образован объединенный Революционный штаб во главе с А. Чу­бенко. Членами штаба были левый коммунист Херсонский, левый эсер Миргородский и анархист Горев. Махно призывал крестьян к восстанию против гетмана, бросив клич: "Наш спаситель и путеводитель -- только террор, только уничтожение всего дворянского поме­щичьего строя!"
   Сразу же после образования Директории ее эмиссары пытались привлечь Махно к украинскому национальному делу. Махно ответил уклончиво, но своим людям он сказал, что восстание Директории -- это "авантюра, отвлекающая внимание народных масс от социальной революции". В то же время, будучи анархистом, Махно не переставал бичевать большевистский лозунг диктатуры пролетариата
   В 20-х числах декабря в Екатеринославе произошел конфликт меж­ду большевиками и директорианскими властями, в результате чего большевики были изгнаны из города в его предместье Нижнеднепровск. Они обратились к Махно с просьбой выбить директорианцев из Екатеринослава. Остро нуждаясь в оружии и боеприпасах, Махно от­кликнулся на их просьбу и 26 декабря 1918 г. прибыл в Нижнеднепровск с гуляйпольским батальоном и полком Каретникова общей чис­ленностью около 1000 человек. Находившийся при большевистском губревкоме в качестве связного А. Марченко доложил Махно, что от­ряд большевиков насчитывает не более 500 человек, а союзных с ни­ми левых эсеров -- не свыше 200. С помощью этих сил можно на ко­роткое время захватить город, вывезти имеющиеся в нем боеприпасы и оружие, но оставаться в городе продолжительное время нельзя, так как из Кременчуга на Екатеринослав движутся директорианские под­крепления. Большевики пригласили Махно на заседание своего губревкома и предложили ему взять на себя общее командование антидиректорианскими силами в районе Екатеринослава.
   Махно занял Екатеринослав, захватил арсенал, склады с боеприпа­сами, а также местные банки, выпустил заключенных из всех тюрем. Среди освобожденных было немало уголовных преступников, и тут же начался грабеж. Были грабители также и среди махновских солдат. Особенно пострадали от грабежей район базара и прилегающие к нему еврейские дома и магазины. Махно выпустил антипогромные воззвания за подписью "Главнокомандующий батько Махно", и по его приказу было расстреляно несколько грабителей.
   Назначив Махно "Главнокомандующим Советской революционной рабоче-крестьянской армией Екатеринославского района", Екатеринославский губревком объявил себя единственной властью в губернии, не допуская к работе ни анархистов, ни эсеров. На третий день пребыва­ния в городе Махно по инициативе эсеров направился в губревком и предложил ему осуществить реорганизацию на паритетных началах, так, чтоб в нем были представлены и большевики, и анархисты, и эсе­ры. Большевики наотрез отказались. Упрекнув их, что они действуют по принципу: "Вы будэтэ воюваты, а мы будэм кэруваты" (то есть ру­ководить), Махно не стал настаивать и приказал своим людям интен­сивно грузить оружие и боеприпасы, взятые из арсенала в вагоны, ибо скоро придется оставить Екатеринослав.
   И, действительно, 1 января 1919г. Екатеринослав со всех сторон ок­ружили многочисленный отряд "Запорожская Сечь" под командовани­ем атамана Юхима Божко и большой отряд сечевых стрельцов сотника Самокиша. Махновцам пришлось с боем выбираться из Екатериносла­ва. Из 1000 бойцов они потеряли 600. Состав, груженный оружием и боеприпасами, железнодорожники умышленно угнали в тупик. Таким образом, вылазка Махно в Екатеринослав закончилась полным прова­лом. Но и части Директории там продержались недолго. Вступив сюда 2 января 1919 г., директорианцы продержались там 3 недели, после че­го город заняли большевики.
   Вырвавшись из Екатеринослава, 3 января 1919 г. на станции Поло­ги в 20 км от Гуляйполя Махно созвал совещание командиров всех своих отрядов, насчитывавших около 6200 человек. Было принято ре­шение о переформировании их в пять полков, об образовании общего оперативного штаба, которому будут подчиняться как фронт, так и тыл, и который будет возглавляться А Чубенко. Решено было, что ме­стное самоуправление в тылу будет осуществляться "свободными советами", при которых будут дружины самообороны, ограждающие мирное население от бандитизма.
   15 января 1919 г. начальник штаба А. Чубенко во главе небольшой делегации встретился с представителями советского командования. Пришли к соглашению, что вооруженные силы махновцев войдут в 1-ю Заднепровскую дивизию как "3-я бригада имени батьки Махно".
   Советское командование обещало, что бригада эта никуда с антиденикинского фронта уведена не будет, и в ней будут сохранены основные принципы: добровольчество, самодисциплина, преданность командиру. Со своей стороны, А. Чубенко согласился, что в эту бри­гаду, как и в другие советские воинские части, будут допущены большевистские комиссары.
   Заднепровская дивизия, которой командовал Павел Дыбенко и в которой 1-я и 3-я бригады обладали значительной внутренней самостоятельностью, была самой многочисленной из сражавшихся на Украине советских дивизий. 1-я бригада Григорьева продвигалась в юго-западном направлении, 3-я бригада Махно -- в юго-восточном, а 2-я бригада, по структуре своей не отличавшаяся от других, -- в южном. В дивизии нехватало оружия и боеприпасов. Солдаты страдали от не­доедания и холода, а также от эпидемии тифа. Во всех бригадах были сильны антисемитские настроения, имели место антиеврейские экс­цессы. 3 февраля 1919 г. один из полков 2-й бригады учинил в Павло­граде погром.
   Что же касается лично Нестора Махно, то его отношение к евреям было двойственным. С одной стороны, будучи интернационалистом, он всегда бичевал антисемитизм. У него были друзья-евреи среди членов "Союза бедных хлеборобов" и узников Бутырской тюрьмы. Но он не мог забыть, что "Союз бедных хлеборобов" был разгромлен в 1908 г. из-за предательства еврея Наума Альтгаузена, что в начале 1918 г. ев­рейская дружина самообороны вместе с отрядом войск УНР выбила из Гуляйполя анархистов, чинивших "экспроприацию экспроприаторов", что во время австро-венгерской оккупации Екатеринославской губер­нии евреи Гуляйполя помогали властям вылавливать большевиков и анархистов.
   Позже, имея в виду первые месяцы 1919 г., Н. Махно в своей "Ис­тории русской революции на Украине" (Париж, 1937, стр. 166) писал: "В городских группах было много анархистов-евреев. Для нееврей­ского же населения деревни в этот момент бунта и революции они были как пропагандисты непригодными: после прихода на Украину немецко-австрийских экспедиционных войск мещанско-купеческое еврейство дало здесь слишком много (в нашем районе, по крайней ме­ре) предателей и провокаторов штабам этих войск. Благодаря этим от­дельным негодяям село, видевшее их гнусную роль, относилось с недо­верием к евреям вообще. В этой области село нуждалось в серьёзной ломке его мнения о евреях вообще, и ломку эту можно было сделать скорой и успешной лишь при помощи еврейских же революционеров-- анархистов, которые не относились бы к широким трудовым массам авантюристически. А таких товарищей--евреев я не знал".
   Присланный советским командованием в махновскую бригаду реви­зор докладывал, что в ней много деклассированного элемента, широко распространены пьянство и мародёрство. Сам батько не прочь выпить. Его склонность видеть почти в каждом еврее шпиона способствует распространению антисемитских настроений среди солдат. Настроения эти, подогреваемые анархистской (и большевистской) травлей "буржу­ев" и торговцев, среди которых евреи составляли значительный про­цент, нередко выливались в ходе "экспроприации экспроприаторов" в антиеврейские эксцессы.
   12 февраля 1919 г. в Гуляйполе состоялся районный съезд Советов рабочих и крестьянских депутатов и представителей фронтовиков-пов­станцев. Почётным председателем съезда был провозглашён Н. Махно, а его заместителем -- Ф. Щусь. Участники съезда проголосовали за союз с рабоче-крестьянским правительством Украины, за советскую власть на Украине, за войну с Антантой. Съезд продолжил свою работу 14 февраля и в заключение призвал крестьян и рабочих бдительно следить за дейст­виями советских властей, не доверять какой-либо партии, какой-либо власти, контролировать действия любых властей.
   В резолюции съезда, в частности, говорилось: "Советское прави­тельство России своими приказами и декретами стремится во что бы то ни стало отнять у местных советов рабочих и крестьянских депута­тов свободу и самостоятельность. Нами не избранные, но правитель­ством назначенные политические и другие комиссары наблюдают за каждым шагом местных советов". Съезд призвал крестьян и рабочих "самим на местах", вопреки законам советского правительства, "строить новое свободное общество".
   После этого съезда у большевистского руководства созрело решение ликвидировать махновское движение, и оно ждало лишь подходящего случая для реализации этого замысла. С другой стороны, гуляйпольский махновский съезд произвёл большое впечатление на активистов конфедерации "Набат", которую образовали в Курске в ноябре 1918 г. украинские анархисты путём объединения группы анархистов-ком­мунистов и анархистов-синдикалистов. Начиная с марта 1919 г., кон­федерация "Набат" и другие анархистские группы посылают в махновские отряды анархистскую литературу и своих пропагандистов. В 1919 году культурно-просветительную работу среди махновцев вели П. А. Аршинов (Марин), Всеволод Волин (Эйхенбаум), Барон Полевой (Арон Канторович), Гордеев (Исаак Телпер), Михаил Уралов (Венгеров), Ио­сиф Гутман и другие анархисты-евреи. Длительное время Волин воз­главлял Реввоенсовет армии Махно, Аршинов -- культурно-просвети­тельный отдел. Аршинов также редактировал махновские органы "Путь к свободе" и "Повстанец".
   В начале апреля 1919 г. в Елизаветграде состоялся I съезд конфеде­рации "Набат". Он декларировал необходимость перехода к "безвласт­ному обществу" на Украине. Подчеркнув, что "истинной защитницей социальной революции может быть только повстанческая, партизан­ская армия", Красная же армия и Советская власть лишь тормозят раз­витие социальной революции, съезд предостерёг, что государственный социализм грозит развиться в экономический деспотизм пострашнее экономического деспотизма капитала.
   10 апреля 1919 г. махновский штаб, вопреки запрету Павла Дыбен­ко, созвал III Гуляйпольский районный съезд свободных советов, на котором присутствовали представители около 70 волостей Александ­ровского, Мариупольского, Бердянского и Павлоградского уездов, а также делегаты от махновских воинских частей. В резолюции съезда, в частности, говорилось:
   "Требуем немедленного удаления всех назначенных лиц на всевоз­можные военные и гражданские ответственные посты. Протестуем против всякой системы назначенчества! Требуем проведения пра­вильного и свободного выборного начала! Требуем социализации земли, фабрик и заводов! Требуем изменения в корне продовольст­венной политики, замены реквизиционных отрядов правильной сис­темой товарообмена между городом и деревней! Требуем полной свободы слова, печати и собраний всем политическим левым течени­ям, то есть партиям и группам, и неприкосновенности личности ра­ботникам партий, левых революционных организаций и вообще, тру­довому народу! Диктатуры какой бы то ни было партии категорически не признаём. Левым социалистическим партиям предоставляем сво­бодно существовать только лишь как проповедникам путей к социа­лизму, но право выбора пути оставляем за собой".
   В связи с усилившимся среди повстанцев антисемитизмом и участившимися антиеврейскими эксцессами, съезд обратился к пов­станцам с воззванием, в котором, в частности, говорилось: "Ваш революционный долг пресечь в корне всякую национальную трав­лю и беспощадно расправляться со всеми прямыми и косвенными поборниками еврейских погромов. Все лица, сеющие национальную травлю, точно также, как и те бандиты, которые вырезывают мир­ных еврейских обывателей, являются явными врагами трудящихся. Они должны быть сметены с лица земли самым беспощадным обра­зом. Товарищи повстанцы! Очистите ваши ряды от бандитов, гра­бителей и погромщиков!". Воззвание это подписали от имени ис­полкома реввоенсовета Гуляйпольского района Махно и Веретельников.
   Павел Дыбенко объявил Гуляйпольский съезд незаконным и грозил­ся принять меры против его зачинщиков.
   В конце марта 1919 г. на Заднепровскую дивизию были возложены грандиозные задачи -- взять Одессу, Крым, а также Таганрог, где находилась ставка Добровольческой армии. 6 апреля 1-я бригада Гри­горьева заняла Одессу. 4 апреля 2-я бригада под командованием само­го Дыбенко взяла Перекоп и в течение 2-х недель захватила Крым. 27 марта 3-я бригада Махно вступила в Мариуполь, где захватила боль­шое количество боеприпасов, угля и кокса. Дальнейшее продвижение махновцев к Таганрогу было приостановлено превосходящими силами противника.
   14 апреля кавалерийский корпус генерала Шкуро прорвал советский фронт на стыке 3-й бригады Махно и 9-й советской дивизии. 17 апреля Шкуро занял Мариуполь, но уже 24 апреля был выбит оттуда Махно, получившим небольшие подкрепления. Махновцы считали, что причи­ной успеха шкуровского прорыва 14 апреля была небоеспособность 9-й советской дивизии; советское же командование предполагало, что не­удача связана с недисциплинированностью махновцев.
   Во второй половине апреля реввоенсовет 3-й бригады Заднепровской дивизии постановил, что ввиду своей многочисленности (около 23 тысячи бойцов) бригада, начиная с 1 мая 1919г., развёртывается в 1-ю повстанческую дивизию имени батьки Махно. Командир диви­зии -- Нестор Махно, начальник штаба -- Яков Озеров, его помощ­ники --Веретельников и Горев.
   Тем временем, 19 апреля 1919 г. по поручению председателя Совета Труда и Обороны (СТО) РСФСР Ленина из Москвы в Киев прибыла делегация с чрезвычайными полномочиями во главе с членом СТО Л. Б. Каменевым. Делегация должна было ознакомить руководство УССР с тяжёлым положением Севера Советской России и установить объём продразвёрстки на Украине. Кроме того, Л. Б. Каменеву поручи­ли уточнить, какие именно меры надо принять, чтобы навести порядок в 1-й и 3-й бригадах Заднепровской дивизии.
   Дело в том, что большевистские комиссары, находившиеся в этих бригадах, доносили Реввоенсовету РСФСР о плохой дисциплине, о широком распространении в них антисемитских и антибольшевист­ских настроений, о грабежах, насилиях, эксцессах и самовольных рек­визициях, чинимых солдатами этих бригад. Для проверки этих доне­сений в 1-ю и 3-ю бригады была послана инспекционная комиссия, которая 4 мая 1919г. пришла к выводу о необходимости их перефор­мирования, устранения от руководства Н. Григорьева и Н. Махно, членов их штабов и отдельных командиров, а также расследования их деятельности.
   В это время осложнилось положение советских войск на донецком фронте, и Ленин телеграмме Л. Б. Каменеву рекомендовал никаких мер против Григорьева и Махно пока не предпринимать, а постараться лично встретиться с ними, чтобы узнать об их настроениях и намерениях.
   7 мая Л. Б. Каменев навестил Махно в Гуляйполе. Обменялись колкостями, но встреча закончилась довольно дружно, и Махно обещал продолжать сражаться против Деникина. На следующий день Л. Б. Каменев намеревался встретиться с Н. Григорьевым. Однако, Григорьев от этой встречи отказался и поднял восстание против советской власти.
   9 мая 1919 г. в Мариуполе состоялся войсковой съезд 1-й повстанче­ской дивизии (махновцев). В своём выступлении Нестор Махно осудил советское чиновничество и партийную бюрократию, продовольствен­ная политика которых является издевательством над крестьянством, а вмешательство в дела профсоюзов -- узурпированием прав рабочих. Он резко отозвался о разгуле чекистского террора и издевательском от­ношении советского командования к григорьевцам и махновцам.
   Затем Махно зачитал секретную телеграмму Григорьева, в которой тот жаловался, что от коммунистов и комиссаров, которых у него "на­бралось 42 души", не стало житья, и поэтому он поднял восстание про­тив большевистской власти. Телеграмма заканчивалась словами: "Не пора ли Вам, батько Махно, сказать своё веское слово тем, которые вместо власти народа приводят диктатуру отдельной партии?"
   Зачитав телеграмму Григорьева, Махно сказал, что большевики за­служили быть изгнанными с Украины, однако в настоящий момент восстание против них несвоевременно, ибо оно поможет Деникину реставрировать старый режим,
   После Махно выступил начальник штаба украинский левый эсер Яков Озеров. Он предложил помочь Григорьеву "морально и матери­ально, ибо он -- наш друг. Его поддерживает наша партия, осудив­шая своих чекистов, изменников и провокаторов: Михайличенко, Левенца, Литвиненко и других. Партия за движение Григорьева отвеча­ет, и если мы с вами (анархистами) в союзе --"помогите нам".
   Обращение Озерова съездом поддержано не было.
   На этом же совещании Нестор Махно зачитал телеграмму Л. Б. Ка­менева, в которой выражалась надежда, что Махно не поддержит контрреволюционного выступления Григорьева и продолжит вместе с Красной армией борьбу против Деникина. Каменев просил Махно выпустить антигригорьевское воззвание.
   В ответной телеграмме, обещая не прекращать борьбу против Дени­кина, Махно писал: "Мы остаёмся неизменно верными рабоче-крестьян­ской революции, но не институтам насилия в лице ваших комиссаров и чрезвычаек, творящих произвол и насилие над трудовым населением". Что же касается воззвания против Григорьева, то Махно обещал выпустить его после выяснения характера григорьевского восстания.
   С этой целью в Екатеринослав для встречи с бывшим анархистом Максютой, перешедшим на сторону григорьевцев, была послана делегация во главе с А. Чубенко, чтобы выяснить, что там действительно происходит и "чем дышит Григорьев".
   В тот же день, 9 мая 1919 г., начальник штаба корпуса Шкуро напра­вил Махно письмо с призывом поддержать восстание Григорьева, происходящее под лозунгами: "Бей жидов и коммунистов" и "Долой комиссаров и чрезвычайки". В письме говорилось: "Ген. Шкуро находит, что с принятием Вами этих лозунгов нам не из-за чего воевать: мы, кубанцы, тоже против жидов, комиссаров и коммунистов", и что махновцам следует объединиться с григорьевцами и добровольцами в общей борьбе против большевиков.
   Поскольку войсковой съезд 1-й повстанческой дивизии не принял предложения Озерова о союзе с Григорьевым, он и левые украинские эсеры покинули стан махновцев. Начальником штаба дивизии стал Виктор Белаш.
   Под влиянием григорьевской пропаганды произошло несколько по­громов и в районах, контролируемых махновцами. В связи с этим 12 мая 1919 г. Махно выпустил прокламацию, в которой, в частности, говорилось: "Товарищи повстанцы! В ряды ваши стали вкрапливаться отрицательные, преступные элементы", ими "творятся акции позора, происходят еврейские погромы", льётся еврейская кровь, насилуются еврейские женщины. "Ваш революционный долг -- пресечь в корне всякую национальную травлю, беспощадно расправляться со всеми виновниками еврейских погромов. Путь к освобождению трудящихся лежит через объединение трудящихся всего мира".
   17 мая в штаб Махно вернулась делегация А.Чубенко. Она доложи­ла, что григорьевцами в Екатеринославе убито много десятков мирных жителей, среди которых евреи составляли свыше 75%. Выслушав рас­сказ Чубенко, Махно выпустил воззвание под названием "Кто такой Григорьев?". В нём, в частности, говорилось: "Григорьев говорит, что Украиной управляют люди, распявшие Христа, и люди, пришедшие из московской обжорки. Братья! Разве вы не слышите в этих словах мрач­ного призыва к еврейским погромам? Разве вы не чувствуете стремле­ния атамана Григорьева порвать живую братскую связь революции ук­раинской с революцией российской? Григорьев говорит, что он борется против комиссаров, за подлинную власть Советов. В то же самое время он говорит: "Я -- атаман Григорьев. Вот вам мой приказ: избирайте своих комиссаров". Дальше в воззвании выражается надежда, что "здо­ровое чутьё революционеров", повстанцев, обманутых Григорьевым, "подскажет им, что Григорьева надо убить, и они уйдут от него вновь под знамена революции".
   19 мая 1919 г. началось наступление Добровольческой армии на Приазовье и Донбасс. В тот же день корпус Шкуро вторично прорвал фронт на стыке 9-й советской дивизии и 1-й повстанческой дивизии им. батьки Махно. 25 мая, получив отпор от махновцев, шкуровцы отошли к Юзово, но махновский район продолжал оставаться в деникинском полукольце. Ожидали помощи от 13-й советской армии, но помощь не поступала. Наоборот, специальные отряды получили задание ликвиди­ровать махновщину в соответствии с постановлением Совета рабочей и крестьянской обороны Украины от 25 мая 1919 г.
   28 мая командующий 2-й украинской советской армией А. Скачко распорядился переформировать 1-ю повстанческую дивизию им. батьки Махно в бригаду. Фактически это означало сокращение и без того мизерного военного и продовольственного снаряжения. В ответ на приказ Скачко Махно подал заявление об отставке с просьбой при­слать человека, чтобы тот принял дела у его штаба. Своим же бойцам Махно предоставил выбор: либо войти в состав Южного фронта (в который, в частности, входила 2-я Украинская армия), либо разбиться на самостоятельные повстанческие отряды, либо перейти на гражданскую службу. Получив телеграмму Нестора Махно, Скачко приказал командиру 7-й Украинской стрелковой дивизии выехать в махновский штаб для приёма бригады и назначения нового комбрига.
   29 мая на заседании штаба реввоенсовета 1-й повстанческой диви­зии было решено направить советскому командованию протест про­тив приказа командарма Скачко, а, напротив, переформировать махновские вооружённые силы в отдельную повстанческую армию во главе с Нестором Махно, подчинённую в административном отноше­нию непосредственно командованию Южного фронта, "поскольку оперативные приказы последнего будут исходить из живых потребно­стей революционного фронта".
   Командование Южного фронта на это реагировало: "Махно своими заявлениями определённо вносит полную дезорганизацию в управ­ление. .. Махно подлежит аресту и суду ревтрибунала".
   30 мая на совещании реввоенсовета 1-й повстанческой дивизии бы­ло принято постановление о созыве очередного съезда советов рабо­чих, крестьянских и повстанческих депутатов Гуляйпольского района. Реввоенсовет Красной армии запретил созыв такого съезда и приказал арестовать исполком Гуляйпольского Совета и всех делегатов. Приказ подписали председатель Реввоенсовета Л. Д. Троцкий и Верховный главнокомандующий И. И. Вацетис. Таким образом, махновщина бы­ла поставлена вне закона.
   8 июня Махно вторично обратился к советскому командованию с просьбой прислать человека, который взял бы на себя командование его солдатами. К последним же он обратился с призывом продолжать борьбу против Деникина, не смущаясь, что им придётся служить под началом большевиков, которые преследуют их единомышленников и бывших однополчан.
   Тем временем 2-я украинская армия была переформирована в 14-ю советскую армию. Новый командарм К. Е. Ворошилов послал на стан­цию Орехово, где расположился штаб махновцев, комиссию во главе с командиром 3-й бригады 7-й стрелковой дивизии А. Круссером. 9 ию­ня Круссер принял бригаду, в которой осталось 7 тыс. человек, так как большинство бойцов бывшей 1-й повстанческой дивизии разошлось по
   домам, часть же разбилась на отдельные отряды, покинув прежнее ме­сто дислокации. Нестор Махно во главе небольшого отряда оставил Орехово в день прибытия Круссера, а Виктор Белаш оставался на станции ещё две недели, передавая дела бывшей дивизии советскому командованию. Круссеру же не довелось долго командовать новой бригадой: уже в ночь на 10 июня он погиб в бою с деникинцами.
   17 июня 1919 г. Чрезвычайный ревтрибунал Донецкого бассейна под председательством Г. Пятакова приговорил к смертной казни Якова Озе­рова и ещё пятерых членов бывшего штаба 1-й повстанческой дивизии имени батьки Махно. Их обвинили в "открытии фронта Деникину" 14 апреля. Приговор этот удручающе подействовал на махновцев, про­должавших сражаться против Деникина.
   Закончив передачу дел бывшей 1-й повстанческой дивизии совет­скому командованию, Виктор Белаш вечером 2 июня прибыл в село Компаниевка, где расположился отряд Нестора Махно. 25 июня в штаб отряда явился атаман Николай Григорьев. Оглянувшись вокруг, он спросил: "У вас тут жидов нет?" Кто-то ответил: "Есть". -- "Так будем бить?", -- воскликнул Григорьев. Те промолчали. Затем стали обсуж­дать вопрос: против кого воевать? После 3-х дней обсуждения решили воевать главным образом против Деникина. Был избран новый Ревво­енсовет повстанческой армии под председательством Махно. Гри­горьев был назначен главнокомандующим армией и должен был под­чиняться Реввоенсовету. Начальником штаба стал брат Нестора Григо­рий Махно. Половину членов Реввоенсовета составляли махновцы, по­ловину -- григорьевцы. Под давлением Реввоенсовета Григорьев обя­зался прекратить убийство евреев и поджог их домов.
   27 июня, в день подписания соглашения между Григорьевым и Махно, в григорьевско-махновский стан прибыл эмиссар Петлюры. Зная, что у Петлюры имеется много оружия и боеприпасов, махновско-григорьевский Реввоенсовет послал к нему делегацию во главе со Шпотой. Шпота был радушно встречен петлюровскими старшинами, хотя они не забыли о махновском налёте на Екатеринослав. Они обе­щали помочь оружием и боеприпасами, но своего обещания так и не выполнили.
   30 июня дозорные махновцы задержали двух неизвестных. Они оказались деникинскими офицерами, присланными к Григорьеву для связи со ставкой Деникина. У одного из них было найдено письмо на­чальника штаба Добровольческой армии Романовского, из которого следовало, что Николай Григорьев уже давно связан со Ставкой. Мах­но собственноручно расстрелял обоих офицеров. Письмо Романовско­го было обсуждено махновскими членами Реввоенсовета. По настоя­нию Махно было решено пока ещё не порывать с Григорьевым, зорко следя за его поведением.
   Вечером в субботу 26 июля на заседании членов Реввоенсовета-- махновцев при отсутствии григорьевцев было принято решение уб­рать атамана Григорьева в ближайший подходящий момент. Такой момент представился уже на следующий день.
   Утром 27 июля в селе Сентово был ограблен крестьянский коопера­тив. Крестьяне в тот же день созвали сходку, на которую были пригла­шены Григорьев и Махно со своими приближёнными. Григорьев сказал, что кооператив ограбили махновцы. Чубенко заявил, что это сделали григорьевцы и вообще Григорьев -- "деникинский наймит". Григорьев попытался выхватить маузер, но махновцы опередили и убили его.
   После убийства атамана Григорьева григорьевцам было предложе­но на выбор: либо разойтись по домам, либо получить оружие и при­соединиться к махновцам. Большинство григорьевцев выбрали по­следнее15.
   28 июля 1919 г. в Киев была направлена телеграмма за N 3392: "Считаю убийство атамана Григорьева 27 июля 19-го г. в Сентово Александрийского уезда Херсонской губернии идейными представите­лями повстанцев батьки Махно необходимым и нужным фактом исто­рии, ибо политика, действия и намерения его были контрреволюцион­ными. Это доказывают еврейские погромы и вооружение кулаков. Счи­таю слияние армии его с армией батьки Махно необходимым, чтобы забрать у него, Григорьева, всех честных партизан, борющихся за рево­люционную идею, но по слепоте своей идущих слепо за ним. Имею надежду, что после этого не будет кому санкционировать еврейские по­громы, а честно восставать трудовому народу против контрреволюцио­неров, как Деникина и других, так и против большевиков-коммунистов, насильно вводящих диктатуру посредством наймитов -- мадьяров, ки­тайцев и латышей. Исторические последствия за этот расстрел махнов­цы считают своим революционным долгом взять на себя.
   Долой еврейские погромы! Да здравствует народное повстанчество Украины! Да здравствует Украинская независимая социалистическая советская республика! Да здравствует социализм!
   Председатель батько Махно".
   5 августа 1919 г. было провозглашено создание "Революционно-повстанческой армии Украины" (махновцев). В приказе N 1 по армии, состоявшем из 6 пунктов, повстанцы призывались к това­рищеской самодисциплине и к подчинению командирам, которых они сами избрали, к постоянной боевой готовности, особенно при пере­езде с места на место; к недопущению пьянства, самовольных рек­визиций, эксцессов, в частности антиеврейских. Врагами объявля­лись богачи всех национальностей, большевистские комиссары и члены чрезвычайных комиссий и карательных отрядов.
   В Революционно-повстанческую армию Украины, ведшую независи­мо от большевиков борьбу с Деникиным, стали вливаться временно ос­тававшиеся в рядах Красной армии командиры и бойцы бывшей 3-й бри­гады Заднепровской дивизии, остатки разгромленных деникинцами красноармейских частей, многие крестьянские повстанческие отряды и недовольные аграрной политикой Деникина крестьяне, прежде не участ­вовавшие в повстанческом движении. Постепенно численность Револю­ционно-повстанческой армии Украины превысила 80 тысяч человек.
   1 сентября 1919 г. был избран её Реввоенсовет из 30 человек Председателем стал Ващенко, секретарями -- Шпота и Хохотова, членами -- Махно, Волин, Чубенко, В. Белаш и др. Заведующей воен­но-контрольным отделом Реввоенсовета была избрана Хохотова, ко­мандующим армией -- Нестор Махно, начальником штаба -- Виктор Белаш. К этому времени Революционно-повстанческая армия Украи­ны состояла из трёх действующих и одного резервного корпусов. Командиром 1-го Донецкого корпуса был избран Калашников, 2-го Азов­ского -- Вдовиченко, 3-го Екатеринославского -- Гавриленко и 4-го Крымского -- Павловский.
   В сентябре основные силы махновской армии продвигались на за­пад, оставляя в пройденных ими местах вооружённые группы пов­станцев. Её агитаторы вели пропаганду среди красноармейцев 12-й армии, призывая их не покидать Украину, как приказывает им коман­дование, а продолжать вооружённую борьбу с Деникиным. Особенно большой успех подобная агитация имела в 58-й стрелковой дивизии, значительная часть которой перешла на сторону Махно.
   После ряда побед над деникинцами махновцы потерпели пораже­ние от 3-го кавалерийского корпуса генерала Слащёва и были вынуж­дены отойти по направлению к Умани и Христиновке, в район реки Синюхи. Здесь они оказались как бы в кольце между деникинцами на востоке и директорианцами на западе. Чтобы выйти из положения, махновцы решили пойти на союз с последними. Союз этот был за­ключен на станции Жмеринка 20 сентября 1919 г. От имени Директо­рии его подписали С. Петлюра и Ю. Тютюнник, от имени Революци­онно-повстанческой армии Украины -- В. Волин и А. Чубенко. Союз этот никаких практических последствий не имел.
   26 сентября, нанеся удар частям Директории, деникинцы окружили махновцев. Прорвав вражеское кольцо, 28 сентября Революционно-повстанческая армия покинула район Синюхи, двигаясь на восток тремя колоннами -- на Екатеринослав, на Александрова и на Нико­поль. Не доходя до Александровска, центральная группа, возглавляе­мая В. Белашем, на 2 дня остановилась в селе Верблюжки. Отсюда Белаш направил на юг группу во главе с Ващенко, которая должна была развернуться в Херсонский корпус; на север -- группу во главе с Рябоновым для развертывания её в Киевский корпус. В штабе стало известно, что в районе Кременчуга находится много повстанцев из отрядов анархиста Шубы, левых украинских эсеров Блакитного и Калиберды и директорианца Скирды. Трое последних заявили, что они будут полностью подчиняться махновскому штабу и прекратят всякие контакты с Петлюрой. Виктор Белаш распорядился о создании Среднеднепровской группы войск махновской армии во главе с Блакитным, в распоряжение которой был выделен батальон Кацюры. Получил ору­жие и отряд анархиста Шубы. Он был пополнен бывшими красноар­мейцами, получил распоряжение идти на Черниговщину и развернуться там в Черниговский корпус. Отряд Христового из состава Революционно-повстанческой армии был направлен на Полтавщину, чтобы превратиться там в Полтавский корпус.
   К 5 октября 1919 г. Александровск, Кривой Рог и Никополь были в руках махновцев. Штаб расположился в Александровске. 6 октября из Александровска вышли отряды во главе с Махно, с Володиным и Азов­ский корпус под командованием Вдовиченко. Махно 7 октября занял Гуляйполе, а во второй половине октября в течение 4-х дней удержи­вал Юзово. Володин вечером 9 октября захватил Мелитополь, Вдови­ченко 8 октября --Бердянск, являвшимся главным арсеналом деникинских войск, наступавших в Волжском направлении, 14 октября -- Ма­риуполь, где находились большие запасы угля, кокса, боеприпасов, продовольствия и мануфактуры. Из Мариуполя Вдовиченко выслал 2-ю кавалерийскую бригаду для занятия Таганрога, где размещалась ставка Деникина. 16 октября эта бригада заняла станицу Ново-Нико­лаевскую в 65 верстах на запад от Таганрога.
   Махновская армия превратилась в грозного противника деникинского режима на Украине, Она парализовала тыл, отрезала деникинский фронт против большевиков от черноморских баз снабжения, на­висла над самой ставкой. И Деникин решил ликвидировать её, бросив против неё часть фронтовиков из-под Орла и часть своих резервов с Северного Кавказа.
   20 октября 1919 г. на Екатеринославщине, Херсонщине и в Северной Таврии деникинцы начали наступление против частей Махно. 24 октяб­ря последним пришлось оставить Мариуполь, 26-го -- станцию Чаплино, 28-го -- Перекоп, 3-4 ноября -- Бердянск, Пологи, Гуляйполе.
   Отступая на востоке и юге, махновцы перешли в контрнаступление на западе. 21 октября они заняли станцию Синельникове, а 28-го -- Екатеринослав, где находились до 19 ноября, за исключением трёх дней (8-11 ноября), когда городом временно овладели войска генерала Слащёва.
   В ноябре 1919 г. значительных успехов достигли отряды, отделив­шиеся от основных сил Революционно-повстанческой армии Украины в октябре, и отряды, получившие тогда оружие от неё. 17 ноября груп­па Рябонова и Калюжного заняла Канев, оттеснив добровольцев на Володарку. В Херсонской губернии группа Ващенко удерживала за со­бой район севернее Херсона и Николаева. Отряд Блакитного, покинув район Чигирина, 20 ноября захватил станцию Знаменка. Свой корпус он назвал "республиканскими войсками", что подчёркивало его вер­ность Петлюре. И когда Блакитный вновь попросил дать ему оружие, Махно отказал ему.
   В районах, контролируемых махновцами, велась культурно-просве­тительная работа в анархистском духе. К тому времени культурно-про­светительный отдел Реввоенсовета Революционно-повстанческой ар­мии Украины возглавлял В. Волин, отдел печати -- П. Аршинов. При Реввоенсовете издавалась ежедневная газета "Повстанец", централь­ным органом штаба Революционно-повстанческой армии Украины ста­ла газета "Путь к свободе". В культурно-просветительном отделе были, в частности, театральная и школьная секции. Первой руководил Никита Конопля, второй -- Галина Кузьменко16.
   28 октября 1919 г. в Александровске состоялся съезд советов рабо­чих, крестьянских и повстанческих депутатов (социалистов и беспар­тийных). Меньшевики и правые эсеры высказались за Учредительное собрание и против немедленной передачи заводов и фабрик рабочим. Как вспоминает В. Белаш, Махно обозвал их "ублюдками", и они де­монстративно покинули съезд. В принципе возражая против сущест­вования регулярной армии в нормальной обстановке, съезд, учитывая чрезвычайные обстоятельства, высказался за принудительную моби­лизацию в армию всех годных к строевой службе мужчин в возрасте от 19 до 48 лет. Вопрос об официальном языке (украинском или русском) был снят с повестки дня. Съезд высказался за повсеместное соз­дание "свободных советов, управляемых на основе личных симпатий или взаимного договора".
   Виктор Белаш отмечает, что руководство "свободными советами" велось из рук вон плохо. "Все города -- Мариуполь, Бердянск, Ногайск, Мелитополь, Переяславль, Геническ, Екатеринослав17, Кобеляки, Никополь, Александровск и Юзово -- почти одновременно заня­тые махновцами -- жили без политической власти, в хаосе военного деспотизма и бандитизма, быстро развивавшегося на почве экономи­ческого кризиса и бесчинств, творимых уголовными элементами, вы­пущенными из тюрем".
   На территориях, контролируемых Революционно-повстанческой ар­мией Украины, почти не функционировали заводы, фабрики, общест­венные учреждения. Воинские части, вопреки указаниям Нестора Мах­но, по своему усмотрению облагали население всякого рода контрибу­циями. От планомерно или стихийно проводимых кампаний "экспро­приации буржуазии" страдали в первую очередь евреи, хотя специаль­ной антиеврейской направленности у махновского режима не было.
   Среди бойцов Революционно-повстанческой армии Украины было немало авантюристов и уголовников. Некоторые её отряды представ­ляли собой группы вооружённых недисциплинированных людей, го­товых насиловать, грабить, убивать. Махно и многие его командиры пытались пресекать подобные явления, но это им не всегда удавалось.
   Некоторые действия Нестора Махно в декабре 1919 г. вызывали глубокое неудовлетворение среди членов штаба и Реввоенсовета Ре­волюционно-повстанческой армии Украины. Яркими примерами та­ких действий был закрытый суд над командиром 3-го Крымского пол­ка Полонским, обвиненным в попытке отравить Махно (начало декабря 1919 г.) и расстрел группы левых эсеров, поставленных начальни­ком штаба В. Белашем во главе обороны Никополя (20 декабря). Штаб и Реввоенсовет требовали, чтобы суд над Полонским и его однодельцами был гласным. Махно же распорядился, чтобы их судил при за­крытых дверях военно-полевой суд контрразведки, который и приго­ворил обвиняемых к расстрелу. В связи с этим Махно был вызван на заседание Реввоенсовета Революционно-повстанческой армией Ук­раины, на котором от него потребовали отчёта по делу Полонского. На это Махно заявил: "Если какой-нибудь подлец посмеет требовать отчёта --вот ему!" -- показал на маузер и ушёл. Реввоенсовет назна­чил для расследования дела Полонского комиссию в составе Волина, Уралова и Белаша. Однако комиссии не удалось завершить свою ра­боту в связи с развернувшимися военными событиями.
   19 декабря 1919г. генерал Слащёв занял Екатеринослав. Но уже 25 декабря махновцы со всех сторон окружили город. На рассвете следующего дня Слащёв прорвал кольцо и покинул Екатеринослав. Махновцы не стали входить в город и погнались за Слащёвым, так что Екатеринослав несколько дней оставался без власти. 30 декабря в город вступил большевистский партизанский отряд Нежданова, а затем -- регулярные части Красной армии. С другой стороны, же­лая отрезать Слащёву дорогу в Крым, махновский отряд во главе с Володиным двинулся на Перекоп. Однако Слащёв 8 января 1920 г. оставил Мелитополь, перегнал Володина и надёжно укрылся в Крыму за Сивашским заливом и укреплениями на Перекопском пе­решейке. Овладение большевиками и махновцами Крымом отодви­нулось на 10 месяцев.
   Штаб и Реввоенсовет Революционно-повстанческой армии Украи­ны планировали 5 декабря 1919 г. начать общее наступление против деникинцев по всему фронту. Однако наступление было отменено в связи с вспыхнувшей в последней декаде ноября эпидемией тифа, ко­торая охватила тогда и стан красных, и стан белых, и стан чёрных18. Последние, не имея врачей и испытывая острый дефицит в медика­ментах, страдали от эпидемии больше других. Она унесла жизни ты­сяч солдат махновской армии, многие её отряды сделала небоеспо­собными.
   Тем временем части 14-й советской армии вторглись в пределы махновского района. Приказом по армии от 4 декабря 1919 г., в частно­сти, предписывалось разоружать мирное население и ликвидировать махновские отряды. Аналогичные требования содержались в при­казе N 180 Реввоенсовета РСФСР, изданном неделей спустя.
   В начале января 1920 г. в махновский штаб в Александровске яви­лась делегация Красной армии во главе с командиром 1-й бригады 48-й дивизии Левензоном и комиссаром бригады Гениным. Не затрагивая политических вопросов, договорились о координации действий против Деникина.
   Вопреки этой договоренности 8 января Реввоенсовет 14-й армии, которой командовал И. Уборевич, приказал Нестору Махно повести свои отряды по маршруту Александрия -- Черкассы --Бровары -- Чернигов -- Ковель и в составе Красной армии занять фронт против польской армии. Большевики рассчитывали, что оторвав махновцев от их постоянных баз, можно будет переформировать махновские отря­ды и, выдернув из их состава неугодные большевикам элементы, пре­вратить эти отряды в регулярные части Красной армии.
   Разгадав замысел большевиков, махновцы выдвинули встречные требования: подписание нового военного договора и предоставление независимости уездам, контролируемым махновцами.
   В ответ на это Всеукрревком во главе с Григорием Петровским объя­вил Махно "вне закона, как дезертира и предателя". Командирам 45-й стрелковой дивизии И. Якиру и 41-й дивизии -- Ж. Зонбергу было пору­чено окружить Александровск и захватить Махно и его штаб.
   Однако махновцам удалось почти без потерь выйти из окружения и сконцентрировать свои силы в районе Гуляйполя. Здесь в середине янва­ря 1920 г. в отсутствие Нестора Махно, который болел сыпным тифом, было принято решение разбиться на отдельные группы и до наступления благоприятного для воссоединения момента действовать разрозненно.
  

СНОСКИ К ГЛАВЕ VIII

   1. Настоящая глава основана на цитированных прежде работах И. Чериковера и П. Христюка, относящихся к рассматриваемому периоду.
  
   2 Яковлев был одним из тех, которых Ленин за русификаторство прозвал "русопятом" (И. Чериковер). В апреле--ноябре 1920 года Яковлев являлся членом ЦК КП(б)У. В 1929 году был назначен нар­комом земледелия СССР, в 1934-м -- заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б). В 1938 году расстрелян по обвинению в троцкизме.
  
   3. А. Шлихтер не еврей, как иногда считают некоторые исследователи. Он происходил из немецких переселенцев по линии отца и от донских казаков по линии матери.
  
   4. Впоследствии академик Минц стал ведущим фальсификатором истории Гражданской войны. В 1937 году по ложному обвинению в подготовке военного переворота был арестован и расстрелян командующий Киев­ским военным округом командарм 1-го ранга Иона Якир. В том же году, не дожидаясь, пока его арестуют, покончил жизнь самоубийством начальник Политического управления Красной армии и заместитель наркома по военным и морским делам СССР армейский комиссар 1-го ранга Ян Гамарник. В 1939 году по обвинению в троцкизме был расстрелян нарком оборонной промышленности СССР Моисей Рухимович.
  
   5. Петровский Григорий Иванович (1878-1958) -- член РСДРП с 1897 г. В 1912 г. избран в Государст­венную Думу. В ноябре 1914г. арестован и сослан в Туруханский край за голосование против военных ассигнований. С ноября 1917 г. по март 1919 г. -- нарком внутренних дел РСФСР. С марта 1919 г. по 1938 г. -- председатель ВУЦИК, а затем Президиума Верховного Совета УССР. После этого попал в опалу и работал зам. директора Музея революции. Один из немногих старых большевиков, оставленных Сталиным в живых.
  
   6. Следует отметить, что до начала 30-х гг. в государственно-партийной иерархии советских респуб­лик секретарь ЦК Компартии был лишь третьим лицом после председателя Совнаркома и председателя ЦИК. Бросается в глаза, что среди шести перечисленных выше руководителей украинской компартии нет ни одного украинца.
  
   7. Согласно переписи 1921 г. городское население Украины составляло около 15% общего населения страны. При этом около 30% его составляли русские, до 30% -- украинцы и около 25% -- евреи. В круп­нейших промышленных городах Харькове, Екатеринославе, Одессе евреи составляли около половины, а в местечках - свыше половины населения.
  
   8. В отличие от евсекции в Киеве, евсекции в Москве и в Минске в конце 1918 -- первой половине 1919 гг. поддержали создание отдельных еврейских воинских подразделений. Поэтому в конце декабря 1918 г. был создан единственный в России еврейский батальон в составе Западной дивизии, а в мае 1919 г. -- единственный в Белоруссии 1-й Минский еврейский караульный батальон, 70% процентов которого составляли члены партии "Поалей Цион", 2% -- бундовцы, 10% -- евреи-коммунисты, остальные -- беспартийные евреи-рабочие.
  
   9. Здесь приведена версия И. Чериковера. Согласно большевистской версии, неудавшийся план захвата Киева относится к более позднему периоду и связан с Цупкомом и Петлюрой. На странице 400 своей книги "Крушение антисоветского подполья в СССР (1917-1925)" Д. Голинков пишет, что в августе 1919 г. киевские чекисты накрыли нелегальное совещание, которое вёл студент Корх. Совещание это открыл председатель студкома Н. Петренко по прозвищу "Назар Стодоля", который к моменту прихода чекистов был уже в Жмеринке по пути в Каменец-Подольский и должен был встретиться с Петлюрой, отчитаться перед ним о ходе подготовки к восстанию и получить от него дальнейшие инструкции. Заговорщики планировали захватить Киев и удерживать его до прихода директорианских войск. Они надеялись на поддержку подразделения Красной армии, солдаты которого были недовольны большевистской властью и командир которого обещал поддержать восстание, а также кулаков села Веприки под Киевом, возглавляемых Квасецом. При обыске задержанных были обнаружены материалы, доказывающие их связь с аиаманами Зекленым, Соколовским и Ангелом, а также приказ штаба армии УНР, предписывающий ему захватить и удержать до прихода директорианских войск Бахмач, Гребенку и Круты. Близкой к большевистской является версия, которой придерживаются некоторые западные авторы, согласно которой 17 июня 1919 г. большевикам удалось перехватить засекреченную телеграмму Петлюры атаману Ангелу, в которой Петлюра сообщал, что идёт на Киев с юго-запада и предписывает Зеленому, захватив Чернигов и Бахмач, продвигаться к Киеву с северо-востока. Справа его наступление поддержит Соколовский, слева - Зеленый. Телеграмма была перехвачена, и план Петлюры не удался из-за того, что в последний момент командир Богунского полка, на которого рассчитывали повстанцы, решил не переходить на их сторону и остался верен присяге. Он же помог большевикам расшифровать эту телеграмму.
  
   10. С декабря 1918 г. по февраль 1919 Ю. Тютюнник, как и Н. Григорьев, служил Директории. Затем они перешли на сторону большевиков. Тютюнник стал начальником штаба дивизии, которой командовал Григорьев. 7 мая дивизия восстала против большевиков, но в конце месяца потерпела поражение, Тютюн­ник оставил Таращанский уезд и в течение июня координировал свои действия против большевиков с "не-зависимцем" Ю. Мазуренко, а с июля вновь стал директорианцем.
  
   11. В Умани отношение нееврейского населения к евреям никогда не было хорошим. Оно несколько улучшилось после Февральской революции 1917 г., но значительно ухудшилось при Директории. После ухода Директории в марте 1919 г. и воцарения большевиков антиеврейские настроения в городе еще, больше усилились. В самой Умани антисемитскую пропаганду вел священник Никольский, а в окрестных деревнях -- украинские левые эсеры Шторин и Клименко. Результатом этой пропаганды был погром в Умани во второй половине марта. В середине апреля Шторин и Клименко подняли восстание против большевиков. Первая попытка взять Умань не удалась. Шторин был схвачен и расстрелян. Но затем Клименко во главе большого крестьянского отряда взял город. В конце апреля, а также 13-- 15 мая в Умани произошли погромы. Крестьяне, за исключением односельчан Шторина, не грабили и не убивали. Этим занимались мещане и "цветные" (то есть представители преступного мира). В конце мая большевики вновь овладели Уманью, откуда в июле на короткое время были выбиты отрядами Соколова, Стецюры и Никольского, учинившими в городе погромы. Из перечисленных четырех погромов самым кровавым был майский. (С. И. Гусев-Оребургский. "Багровая книга", Харбин, 1922).
  
   12. Интересно сравнить с примечанием на странице 289 книги И. Нагаевского "Украинская Держава в двадцатом веке" (Киев, 1993), в котором, в частности, говорится: "Еврейский автор Хейфец, который дал немало материалов в своей книге, рассказывает, что украинская власть помогала евреям перед погромами, например, в Новомиргороде 6 мая 1919 г. местная власть взяла под арест 1300 местных евреев и держала их там восемь дней, чтобы таким образом спасти их от погромов атамана Григорьева".
  
   13. Связи УПСР с погромными атаманами и их восхваление в "Трудовой громаде" обеспечили больше­викам дискредитацию этой партии на процессе против группы членов ЦК УПСР, состоявшемся в Харькове в последней декаде мая 1921 г.
  
   14. Раздел этот основан, главным образом, на книге: А. В. Белаш, В. Ф. Белаш "Дороги Нестора Мах­но", Киев, 1993.
  
   15. Некоторые авторы описывают приведенные здесь события между 25 июня и 27 июля включительно иначе, чем В. Белаш, вплоть до того, что Григорьева убил лично Махно.
  
   16. Галина Андреевна Кузьменко (1892-1978) с 1917 г. преподавала в Гуляйпольской начальной школе. В 1919 г. была избрана председателем союза учителей Гуляйпольского района. В том же году вышла замуж за Нестора Махно. В 1921 г. вместе с ним бежала в Бессарабию, а в 1924 г. поселилась в Париже. Во время 2-й мировой войны вывезена нацистами в Германию на работу. После освобождения советски­ми войсками из лагеря, где она находилась, вернулась на родину, где была арестована и осуждена на 10 .лет исправительно-трудовых лагерей. Скончалась в интернате в городе Джезказган (Казахстан).
  
   17. Здесь надо сделать оговорку, что пребывание махновцев в Екатеринославе в ноябре -- второй по­ловине декабря 1919 г. отличалось в лучшую сторону от их пребывания в этом городе в декабре 1918 г. Вся полнота военной и гражданской власти в городе принадлежала коменданту, назначенному лично Нестором Махно, и в Екатеринославе был наведен порядок. Евреи с облегчением вздохнули, после не­прекращающихся притеснений и эксцессов при деникинском режиме (об этом рассказывали автору в 1967 г. в Ташкенте преподаватель математики Моисей Иосифович Эпштейн, а в 1983 г. в Иерусалиме Елизавета Евсеевна Гайсинович. В 1919 г. оба они проживали в Екатеринославе. Когда мне довелось встретиться с ними, были уже пенсионерами.).
  
   18. Под "станом чёрных" подразумевается стан махновцев, знамя которых (как и прочих анархистов) было чёрного цвета. Другим отличительным символом махновцев (как и большевиков) была красная звезда. Иногда она красовалась на их знамени.
  
  

ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВАМ IV, V, VI, VII и VIII

  
   В качестве приложения к главам IV, V, VI, VII и VIII приведём краткое изложение представленного Лиге Наций в начале 1920 г. со­общения Киевского Комитета помощи погромленным Российского Красного Креста о погромах на Украине.
   В сообщении говорится, что антиеврейские эксцессы на Украине начались ещё летом 1917г. Первая волна погромов прокатилась в де­кабре 1917 -- январе 1918 гг. Чинили их регулярные украинские вой­ска. Особенно много погромов было на Волыни, где большевики тес­нили украинские войска.
   Вторая волна погромов произошла в феврале-марте 1919 г. Нача­лась она елизаветградским погромом 4-5 февраля. 7-8 февраля был погром в Василькове, а 11-15 февраля -- в Богуславе. Здесь большин­ство жертв пали от рук красноармейцев. Самые жестокие погромы этого периода произошли в тылу войск УНР -- в Проскурове 14 фев­раля и 16 февраля в Фельштине. В феврале украинский отряд предот­вратил погром в Лубнах, потеряв в борьбе с погромщиками 14 солдат. Евреи Кременчуга откупились от погрома выкупом в 1,5 млн. рублей.
   Мартовские погромы были вызваны, главным образом, поражени­ем войск УНР в районе Сарны -- Коростень. 12 марта в Коростене учинили погром красноармейцы. В тот же день советский полк устро­ил погром в Золотоноше. Наиболее кровопролитным был в этом ме­сяце погром в Житомире, учинённый войсками УНР 22 марта. Много погромов в марте и апреле совершил в Радомысльском уезде отряд Дмитрия Соколовского.
   В апреле большинство погромов учинено отрядом Струка в Черно­быльском уезде. До августа отряд устроил эксцессы и погромы в 41 на­селённом пункте. На Киевщине немало погромов произвели отряды Зе­лёного и Дмитрия Соколовского. На Подолии в этом месяце очень сильно от погромов пострадали Балта и Брацлав.
   В мае большинство погромов учинили отряды атамана Григорьева на Екатеринославщине, Херсонщине и юго-востоке Киевщины -- в
   Черкасском и Чигиринском уездах. 17 мая были ограблены 8-м совет­ским полком евреи Погребища. В июне от погромов больше других страдали Волынь и Подолия.
   В июле в Киевской губернии было 27 погромов, на Волыни -- 12 и на Подолии -- 14. В погромах на Волыни и Подолии участвовали так­же регулярные войска Директории. 29 июля был погром в Умани.
   В августе большинство погромов на Украине учинили части Доб­ровольческой армии. Погромы эти не включены в настоящее сообще­ние, касающееся лишь погромов войсками УНР, украинскими пов­станческими отрядами и красноармейцами. Сведения о погромах на Волыни и в Подолии в августе, полученные Киевским Комитетом по­мощи погромленным, крайне скудны.
   Погромы на Украине в рассматриваемый период, как и вообще по­громы во время гражданской войны, отличались продолжительностью и утончённой жестокостью. Это частично объясняется тем, что если дореволюционные погромы творились с молчаливого согласия вла­стей, то во время гражданской войны погромы чинились командирами отрядов, которые сами были фактической властью. Большей частью погромщики расстреливали евреев, но были случаи, когда их убивали холодным оружием. Так, в Проскурове около 1600 евреев были зако­лоты штыками и саблями без единого выстрела. В Радомысльском уезде обычным способом убийства евреев было утопление, в Полтав­ской, Волынской и Херсонской губерниях евреев сбрасывали с поез­дов. В Елизаветграде 1526 евреев были убиты, главным образом, руч­ными гранатами, которые забрасывались в погреба, где они прятались. В Ротмистровке тяжело раненных вешали или сжигали в их домах. В Златовицах Подольской губернии 15 евреев были сброшены в глубо­кий колодец, где они и скончались. Нередко погромщики выкалывали глаза своим жертвам, отрезали нос, уши и другие части тела. В Клевани Ровенского уезда Волынской губернии красноармейцы специаль­ными крюками из жёсткой проволоки вырывали у евреев бороды.
   Были случаи, когда в результате погрома еврейская община лиша­лась определённой категории своего состава. Так, в Белочице на Во­лыни были убиты все отцы семейств, а в Тростянце были убиты все мужчины (370 человек). Были случаи, когда после погрома населён­ный пункт становился "юденфрай". Так, в Володарке во время погро­ма 9-11 июля были убиты 73 еврея, а остальные разбежались.
   Всего Киевским Комитетом помощи погромленным Российского Красного Креста зарегистрировано около 30500 жертв погромов, произошедших с ноября 1918 г. по сентябрь 1919 г. в 353 населённых пунктах. Частичная детализация -- в следующих таблицах.
  

ТАБЛИЦА 1.

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПОГРОМОВ ПО УЕЗДАМ

(В скобках -- имена атаманов, чьи отряды были наиболее активны в погромной деятельности в со­ответствующем уезде.)

  
   КИЕВСКАЯ ГУБЕРНИЯ
   Бердичевский уезд -- 5 Киевский уезд (Зелёный) -- 9 Киевский уезд -- 6 Радомысльский уезд (Струк) -- 41
   Радомысльский уезд и частично Житомирский уезд Волынской гу­бернии (Д. Соколовский) -- 62
   Сквирский уезд -- 27
   Таращанский уезд --16
   Уманский уезд --11
   Черкасский и Чигиринский уезды (Григорьев) -- 20
   ----------------------------------
   Итого--187
  
   ВОЛЫНСКАЯ ГУБЕРНИЯ
   Житомирский уезд (не полностью) --14
   Овручский уезд -- 25
   Ровенский уезд --10
   -----------------------------------
   Итого-- 49
  
   ПОДОЛЬСКАЯ ГУБЕРНИЯ
   Балтский уезд -- 8
   Винницкий уезд -- 16
   Гайсинский уезд -- 29
   Каменец-Подольский уезд -- 11
   Проскуровский уезд -- 8
   -----------------------------------
   Итого -- 72
  
   ЕКАТЕРИНОСЛАВСКАЯ ГУБЕРНИЯ -- 1
  
   ПОЛТАВСКАЯ ГУБЕРНИЯ-- 15
  
   ХЕРСОНСКАЯ ГУБЕРНИЯ -- 22
  
   ЧЕРНИГОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ -- 7
   -----------------------------------------------------------------------------------------------
   Всего зарегистрировано 353 населённых пункта, в которых прошли погромы.
  

ТАБЛИЦА 2.

КЛАССИФИКАЦИЯ ПОГРОМОВ ПО ВИНОВНИКАМ

  
   1. Регулярные части унр
   Приблизительное число погромов - 120
   Некоторые из погромленных населенных пунктов
   Балта, Бердичев, Богуслав, Васильков, Житомир, Жмеринка, Гайсин, Знаменка, Елизаветград, Кобеляки, Кодыма, Коростень, Кременец, Кривое Озеро, Литин, Новомиргород, Овруч, Печера, Пиков, Пирятин, Полтава, Проскуров, Радомысль, Ровно, Ромодан, Россава, Сквира, Теофиполь, Тростянец, Тульчин, Фелынтин, Янов и др.
   Приблизительное число жертв -- 15000
  
   2. Отряды д, Соколовского
   Приблизительное число погромов - 70
   Некоторые из погромленных населенных пунктов
   Брусилов, Коростышев, Корнин, Макаров, Радомысль, Ходорков, Ясногорка и др.)
   Приблизительное число жертв - 3000
  
   3. Отряды Зелёного
   Приблизительное число погромов -15
   Некоторые из погромленных населенных пунктов
   Васильков, Обухов, Переяслав, Ржищев, Триполье и др.
   Приблизительное число жертв -- 2000
  
   4. Отряды Струка
   Приблизительное число погромов - 41
   Некоторые из погромленных населенных пунктов
   Вышгород, Горностайполь, Иванков, Хабно, Чернобыль и др.
   Приблизительное число жертв -- 1000
  
   5. Отряды Соколова и др.
   Приблизительное число погромов - 38
   Некоторые из погромленных населенных пунктов
   Борщаговка,Вахновка, Володарка, в рай­оне Сквиры, Голованевск, Дубова, Дзюньков, Ладыжин, Липовец, Новофастов, Погребище, Прилуки, Сквира, Тальное, Турбов, Умань, Христиновка и др
   Приблизительное число жертв -- 2000
  
   6. Отряды Н. Григорьева
   Приблизительное число погромов - 40
   Некоторые из погромленных населенных пунктов
   Александрия, Городище, Златополь, Знаменка, Елизаветград, Новомиргород, Ротмистровка, Смела, Черкассы, Чигирин и др.
   Приблизительное число жертв -- 6000
  
   7. Отряды Лащенко, Голуба и других в районе Таращи
   Приблизительное число погромов - 16
   Некоторые из погромленных населенных пунктов
   Богуслав, Мироновка, Россава, Ставище, Степанцы, Тараща и др.
   Приблизительное число жертв -- 1000
  
   8. Отряды красноармейцев
   Приблизительное число погромов - 13
   Некоторые из погромленных населенных пунктов
   Браилов, Васильков, Волочиск, Гайсин, Золотоноша, Клевань, Коростень, Корсунь, Обухов, Погребище, Ровно, Россава и др.
   Приблизительное число жертв -- 500
   -------------------------------------------------------------------------------------
   Итого в погромленных 372 населённых пунктах 30500 жертв.
  
   В сообщении подчёркивается, что данные эти являются весьма неполными. Многие погромы на западе Волыни и Подолии, а также в Херсонской и Екатеринославской губерниях остались незарегистрированными. Данные эти не включают многие еврейские семьи, которые были истреблены в деревнях и небольших посёл­ках, а также число евреев, убитых на дорогах, выброшенных из вагонов и утоплен­ных в реках.
  

Глава IX.

ДОБРОВОЛЬЧЕСКИЙ РЕЖИМ И АНТИЕВРЕЙСКИЕ ЭКСЦЕССЫ И ПОГРОМЫ НА УКРАИНЕ.

  
   После директорианского и большевистского режимов, после хо­зяйничанья крестьянских повстанческих отрядов евреям Украины пришлось пережить также и ужасы режима Вооруженных сил Юга России (ВСЮР). Рассмотрим зарождение и основные вехи истории этого режима, его военный и гражданский аспекты, погромы, учинен­ные при нем, реакцию властей на эти погромы и общую оценку режи­ма, данную Л. Темкиным, И. Шехтманом и И. Чериковером. Исполь­зуя наиболее распространенный термин, будем, хотя это и неточно, называть режим Вооруженных сил Юга России при Алексееве и при Деникине "добровольческим режимом", а офицеров и солдат, поддер­живавших этот режим -- "добровольцами", хотя Вооруженные силы Юга России отнюдь не ограничивались Добровольческой армией.

А. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ И РЕЖИМА.

ОСНОВНЫЕ ВЕХИ ИСТОРИИ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ1.

  
   В ответ на государственный переворот, осуществленный больше­виками в Петрограде 25 октября (7 ноября) 1917 г., в разное время и в различных местах начали возникать вооруженные силы, ставившие своей целью свержение большевистской диктатуры. У армий, создан­ных на этнической основе,-- украинской, латышской, эстонской и других -- цель эта сводилась к ликвидации большевистской власти на своей территории, в то время как так называемые белые армии стремились к ликвидации большевистского режима во всероссийском масштабе.
   "Таковы были армии возглавлявшегося социал-революционерами Комитета Учредительного собрания на Волге, опиравшиеся почти ис­ключительно на 40-тысячный чехословацкий корпус и на т.н. "Народ­ную Армию"; сибирская армия, чехословацкий корпус и армия Уфим­ской Директории в Сибири и на Дальнем Востоке; северо-западная ар­мия ген. Юденича, формировавшаяся в Эстонии и шедшая на Петро­град; формировавшийся в Латвии корпус полк. Вермонта; астраханская армия и южная армия, создавшиеся с благословения немцев в Киеве; северная армия в Архангельске и, наконец, Добровольческая армия, возникшая на Дону. За вычетом армии Комитета Учредительного Соб­рания, почти все эти противобольшевистские военные образования бы­ли в большей или меньшей степени антисемитски настроены. Особенно роковую роль в судьбах российского еврейства суждено было, однако, сыграть именно Добровольческой армии, путь которой отмечен исклю­чительно кровавой волной т. н. "добровольческих погромов"2.
   Родиной добровольческого движения стал казачий Дон, который сразу же после октябрьского переворота в Петрограде устами своего атамана Каледина заявил о непризнании советской власти.
   Во второй декаде ноября в административный центр Области Войска Донского Новочеркасск прибыл генерал Михаил Васильевич Алексеев, который до Февральской революции был начальником штаба Верхов­ного главнокомандующего Российской армией императора Николая П, затем, до мая 1917г. -- верховным главнокомандующим (начальником штаба при нем был генерал Антон Иванович Деникин).
   Приехав на Дон, Алексеев сразу приступил к формированию отря­дов для вооруженной борьбы с большевиками. Создавались они по принципу добровольчества. Записывались в них, главным образом, офицеры, юнкера, кадеты, студенты, гимназисты старших классов.
   В первые месяцы существования Добровольческой армии в ней преобладали энтузиасты и идеалисты, стоявшие преимущественно на позициях демократического Учредительного собрания. Заметно было участие офицеров-евреев (Вообще офицеры-евреи появились в рос­сийской армии лишь после февраля 1917 г. Среди них преобладали выходцы из богатых семей, и к большевистскому перевороту они отнеслись отрицательно). Антисемитизма в добровольческих частях то­гда почти не чувствовалось.
   5 декабря 1917 г. в Новочеркасск прибыли генералы Деникин, Мар­ков и Романовский, 6 декабря -- Лукомский, а вскоре после них -- Корнилов. По приказу председателя Временного правительства А.Ф. Керенского все они 15 сентября 1917г. были арестованы по обвинению в антигосударственном заговоре с целью установления в России воен­ной диктатуры. В то время Лавр Георгиевич Корнилов был верховным главнокомандующим Российской армией, Александр Сергеевич Лукомский -- начальником штаба, а Иван Петрович Романовский ---квартирмейстером (ответственным за дислокацию фронтовых и тыловых частей).
   Деникин был командующим, а С. Марков -- начальником штаба. Юго-Западного фронта. Председатель следственной комиссии, главный военный прокурор Шабловский приложил все усилия, чтобы сделать пребывание генералов в заключении сравнительно сносным. В част­ности, это дало им возможность в ночь с 2 на 3 декабря бежать из тюрьмы в Быхове (Могилевская губерния), где они содержались.
   Во второй половине декабря 1917 г. "был образован своего рода триумвират: генерал Алексеев принял на себя заведование всеми финансовыми делами и вопросами, касающимися внешней и внут­ренней политики, Корнилов -- организацию и командование Доб­ровольческой армией, а донской атаман генерал Каледин -- форми­рование Донской армии и управление всеми делами и вопросами, касающимися Войска Донского".
   Вскоре после образования этого "триумвирата" в Новочеркасск из Екатеринодара прибыл Борис Савинков. Он сказал, что возглавление антибольшевистского движения исключительно генералами будет воспринято в народе как "контрреволюционный заговор", и предложил создать для руководства добровольческим движением "Политическое совещание" под председательством М. В. Алексеева, в которое, кроме генералов, вошли бы также известные общественно-политические дея­тели. После некоторого обсуждения это предложение было принято. Членами Политического совещания стали генералы Корнилов, Кале­дин, Деникин, Лукомский и Романовский, а также общественно-поли­тические деятели кн. Г. Н. Трубецкой, П. Б. Струве, М. М. Федоров, Н. Н. Львов, П. Н. Милюков и Б. В. Савинков. Политическое совещание выпустило воззвание, окончательная редакция которого принадлежит П. Н. Милюкову, в котором все антибольшевистские силы, стоящие на позиции единой и неделимой России, призывались к объединению для свержения власти большевиков и говорилось, что форма будущего правления в России будет определена новым Учредительным собрани­ем, которое будет избрано после победы над большевизмом.
   В последней декаде декабря 1917 г. части Добровольческой армии и донских казаков заняли Ростов-на-Дону и Таганрог. Вскоре после этого из Новочеркасска в Ростов переехало командование Доброволь­ческой армии вместе с недавно прибывшими представителями Англии и Франции.
   Пребывание "добровольцев" в Ростове оказалось непродолжи­тельным.
   Большевики начали наступление на территорию, контролируемую "добровольцами" и донцами, как с северо-запада, со стороны Донецко­го бассейна, так и с юго-востока, со стороны станицы Тихорецкой. Под угрозой оказались как Ростов, так и Новочеркасск. К тому же усили­лись антикалединские настроения на Дону среди "иногородних" и возвращающихся с фронта казаков.
   23 января 1918 г. съезд фронтовых донских казачьих частей в станице Каменской объявил о признании Советской власти и об образовании Донского военно-революционного комитета во главе с Подтелковым.
   Понимая, что при создавшейся обстановке будет невозможно удер­жать Новочеркасск, и считая, что выборному донскому атаману негоже покидать родную землю, 11 февраля 1918 г. Каледин застрелился. Его место занял походный атаман Назаров. 23 февраля большевики взяли Ростов, а 25-го -- Новочеркасск. Вскоре после этого Область Войска Донского была объявлена Донской советской республикой.
   В январе-феврале 1918 г. численность Добровольческой армии уменьшилась вдвое: если до взятия Ростова в ней насчитывалось около 5000 штыков и сабель, то после его оставления -- не более 2500. 15 февраля начальником штаба армии вместо Лукомского стал генерал Романовский.
   Добровольческая армия вынуждена была покинуть Донскую об­ласть и, ведя ожесточенные бои с наседающими большевиками, про­биваться на Кубань. Эта зимняя кампания была историками белого движения впоследствии названа "Ледовым походом".
   Пребывание Добровольческой армии на Кубани и ее отношения с кубанским казачеством имели для нее судьбоносное значение. Поэтому необходимо, хотя бы вкратце, остановиться на этнических и социаль­ных проблемах Кубанской области и некоторых событиях, предшествовавших прибытию на Кубань Добровольческой армии.
  

* * *

  
   Население Кубанской области состояло из казаков, "иногородних" и местных горцев, причем первые до революции являлись привилегиро­ванным сословием. Накануне 1-й мировой войны на Кубани насчиты­валось около 1 млн. 340 тыс. казаков, до 1 млн. 640 тыс. иногородних, около 136 тыс. горцев. Большинство казаков и иногородних было укра­инского происхождения. В рассматриваемый период разговорную речь кубанцев с равным правом можно было бы назвать "украинским наре­чием русского языка" или "русским наречием украинского языка".
   Кубанские казаки делились на "черноморцев" и "линейцев". Предки первых были выходцами из Запорожской Сечи. Звание "черноморцев" они получили в 1787 году, когда на базе казаков, убежавших в Турцию при разрушении Екатериной II Запорожской Сечи было образовано "Черноморское казачье войско". "Линейцы" -- это частично потомки казаков, переведенных с Дона в конце XVII в., частично -- потомки Екатеринославского казачьего войска, переселенного на Кубань в 1802 г. "Линейцами" их стали называть потому, что служили они на погра­ничной линии с другими народностями, населявшими этот район. Но в 1860 г. "черноморцы" и "линейцы" были объединены в единое "Ку­банское казачье войско".
   Иногородние -- потомки крестьян Украины и Центральной России, приходивших на заработки в плодородный Кубанский край и оседав­ших там в качестве наемных сельскохозяйственных рабочих или арен­даторов. Иногородними их называли потому, что на Кубани их не про­писывали, и они продолжали числиться в губерниях, откуда прибыли они или их предки. Иногородние и горцы были ограничены как в поли­тическом, так и в экономическом отношениях.
   Политические и экономические трения между тремя группами насе­ления Кубанской области и внутри каждой из них то усиливались, то ослаблялись, никогда не прекращаясь.
   В начале XX в. РУП, и затем УСДРП и УПСР стали посылать на Ку­бань своих эмиссаров. Их агитация и пропаганда вела к росту украин­ского национального самосознания у части черноморцев. К этому вре­мени линейцы стали называть черноморцев вообще "украинофилами", а черноморцы линейцев -- "русофилами".
   После Февральской революции и на Кубани стали популярны лозунги бессословности и народоправия. В апреле 1917 г. в Екатерине даре собрался "Единый всесословный съезд уполномоченных Кубанской области". Съезд постановил повсеместно организовать всесословные "гражданские комитеты" как высшие органы гражданского самоуправ­ления, оставив наряду с ними казачьи "станичные сборы" для защиты специфических казачьих интересов. Высшим органом власти на Куба­ни съезд провозгласил избранный им Областной совет, возглавляемый Областным исполкомом. Наряду с этим казачьи делегаты съезда, объя­вив себя "Кубанской войсковой Радой", избрали для координации ка­зачьей деятельности на Кубани "Кубанское войсковое правительство" во главе с черноморцем Л. Л. Бычем.
   Тем временем стали вновь усиливаться противоречия между иного­родними и казаками. Иногородние требовали перераздела земли по уравнительному принципу и отмены казачьих привилегий. Большин­ство казаков не соглашалось с этим.
   4 июля 1917 г. казаки вышли из Областного совета, а через некото­рое время также и из исполкома. Свои высшие органы они стали назы­вать соответственно "Кубанской Краевой Радой" и "Кубанским крае­вым правительством".
   В октябре 1917 г. Кубанская Краевая Рада публикует "Временные основные положения о высшей власти в Кубанском крае", в которых иногородние рассматриваются как неправомочная часть населения. Со­гласно "Основным положениям" Краевая Рада избирает "Законода­тельную Раду" и атамана Кубанского края. 11 октября 1917 г. на этот пост избрали линейца полковника А. Филимонова.
   В ноябре 1917 г. областной съезд иногороднего состава осудил со­словную политику казачества.
   Во второй половине декабря после длительных переговоров и не без влияния молодых казаков, возвратившихся с турецкого и германского фронтов, казаки и иногородние пришли к соглашению: иногородние признают казачью структуру высшей власти на Кубани, казаки же пре­доставляют иногородним половину мест в Законодательной Раде. Зако­нодательная Рада нового состава отняла у атамана право вето на реше­ния правительства и Законодательной Рады.
   Такое решение очень огорчило как линейца Филимонова, так и чер­номорца Быча. С этого времени оба они становятся ярыми сторонника­ми казачьего союза Дона, Кубани и Терека (ДКТ), считая, что такой союз будет в состоянии оградить привилегии казачества.
   В первом полугодии 1918 г. большевики, опираясь на беднейшие слои казачества, на небогатые слои иногородних и на часть горцев, одерживали на Северном Кавказе одну победу за другой. 14 марта, они заняли Екатеринодар, и в апреле здесь была провозглашена Кубанская советская республика. За месяц до нее в Туапсе провозгласили Черно­морскую советскую республику, а еще в феврале оформились Ставро­польская и Терская советские республики.
   16 апреля 1918 г. все эти республики объединились в Северо-Кавказскую советскую республику в составе РСФСР. Она существова­ла недолго и была ликвидирована совместными усилиями Доброволь­ческой армии и антибольшевистских повстанцев -- казаков и горцев.
  

* * *

  
   Покинув Екатеринодар, Кубанский атаман, Краевое правительство, Законодательная Рада и оставшиеся верными им кубанские войска во главе с генералом Покровским отправились вглубь Кубанской области. Почти со всех сторон их теснили большевики, и им приходилось коче­вать с места на место. В подобном положении оказалась и Доброволь­ческая армия, отступившая в пределы Кубанской земли. В последней декаде марта 1918 г. кубанцы и "добровольцы" встретились в районе станицы Новодмитриевская, где между ними было подписано соглаше­ние, имевшее далеко идущие последствия.
   Главной целью соглашения была борьба с большевизмом и анархией во всех их проявлениях, вначале на Кубани, а затем и во всей России. Для подготовки планов борьбы с большевизмом и общего руководства военными операциями было решено создать совместный совет из пред­ставителей добровольческого и кубанского руководства. Учитывая, что Добровольческая армия состоит преимущественно из офицеров, нако­пивших богатый боевой опыт, кубанское руководство решило передать
   все свои вооруженные силы в распоряжение командования Доброволь­ческой армии с правом переформировать их по своему усмотрению. При этом была сделана оговорка, что после изгнания большевиков из Екатеринодара и всей Кубани будет рассмотрен вопрос о воссоздании отдельной единой Кубанской армии, находящейся в оперативном под­чинении добровольческому командованию. В последнем пункте согла­шения говорилось о целесообразности объединения государственных образований, возникших после революции на юго-востоке России, в федеративный союз на пути к воссозданию единой демократической России. В союз этот должны войти, в частности, Дон, Кубань и Терек.
   На практике добровольческое командование в проведении своей внутренней, внешней и военной политики почти не учитывало мнения кубанского руководства, а что касается последнего пункта, то оно его просто игнорировало.
   В начале апреля 1918 г. объединенные отряды добровольцев и ку­банцев начали наступление на большевиков. 13 апреля при попытке отбить у большевиков Екатеринодар артиллерийским снарядом был убит генерал Корнилов. Командующим Добровольческой армией стал Деникин, а Алексеев принимает звание Верховного руководителя Доб­ровольческой армии, продолжая по-прежнему ведать вопросами фи­нансов, а также внутренней и внешней политики.
   Во второй половине 1918 г. в результате усиления большевистского режима на Кубани и ослабления его на Дону "добровольцы" и союзные им кубанцы были вынуждены перебазироваться с Кубани на юг Донской области, а в мае область эта перестала быть "Донской Советской респуб­ликой" и стала называться "Областью Всевеликого Войска Донского".
   26 мая 1918 г. казачий "Круг спасения Дона" избрал правительство Всевеликого Войска Донского во главе с походным атаманом П Н. Крас­новым, который сразу же объявил о своей прогерманской ориентации.
   Еще до прихода к власти Краснова, 9 мая 1918 г. в станице Мечетинская кубанское руководство заключило с представителями казачь­его "Круга спасения Дона" военный союз, направленный против большевиков. Когда стало известно о прогерманской ориентации Краснова, кубанское руководство, не желая порывать с проантантовской Добровольческой армией, решило на дальнейшее сближение с Доном больше не идти. С другой стороны, ввиду нависшей угрозы ок­купации немцами Кубанской области, оно приняло решение направить мирные делегации в Ростов к представителям германского командова­ния, а также в Киев и Новочеркасск, попавшие в сферу немецкого влияния. Своим постоянным представителем при Краснове кубанское руководство назначило И. Л. Макаренко.
   Немцы поддерживали атамана Краснова в его борьбе с большевика­ми, щедро снабжая его оружием и боеприпасами. Стремясь к ослабле­нию большевиков, они не требовали от Краснова изгнать 12-тысячную проантантовскую Добровольческую армию с территории Всевеликого Войска Донского. Как уже упоминалось в 6-й главе, некоторое время немцы смотрели сквозь пальцы на проходившую на контролируемой ими Украине вербовку в Добровольческую армию.
   Будучи заинтересованными в расчленении России, они сразу же одобрили проект Доно-Кавказского Союза, выработанный правительством атамана Краснова. Союз этот планировался как федерация Всевеликого Войска Донского, Кубанского войска, Терского войска, Астраханского войска и Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана. Законы этого Союза разделялись на общие и местные. Последние основывались на местных обычаях и нравах. Представители составных частей Союза на общем сейме избирали Верховный Совет Союза, состоявший из атама­нов или их заместителей. Верховный Совет выбирал из своей среды Председателя Доно-Кавказского Союза, назначал министров иностран­ных дел, военно-морских дел, финансов, торговли и промышленности, путей сообщения, почт и телеграфа, госконтролера, Госсекретаря и Главнокомандующего союзными армией и флотом. Временная рези­денция Верховного Совета и правительства Доно-Кавказского Союза -- Новочеркасск. Союз имеет свой флаг и герб. В нем имеют хождение единые деньги и марки, установлены единые тарифы. Доно-Кавказский Союз принципиально придерживается политики нейтралитета, не воюет ни с одной страной, но ведет беспощадную борьбу с большеви­ками на своей территории.
   8 июля 1918 г. донское правительство вручило этот проект И. Л. Макаренко для передачи его кубанскому правительству. Кубанское правительство, будучи, с одной стороны, заинтересованным в таком союзе, а с другой, не доверяя немцам и не желая порывать с Добровольческой армией, тянуло с ответом.
   Не дождавшись ответа кубанцев, Краснов решил отказаться от идеи Доно-Кавказского Союза. В конце июня он отправил в Киев и Берлин делегацию во главе с родственником Вильгельма П герцогом Лихтенбергским. В письме кайзеру Вильгельму Краснов просил признать Донскую область независимой республикой с включением в нее горо­дов Таганрога, Воронежа, Камышина, Царицына, заставить Россий­скую советскую республику покрыть убытки, нанесенные ею Дону. Со своей стороны, Краснов обещал придерживаться политики нейтралите­та в войне между Антантой и странами Четверного союза и заключить с Германией взаимовыгодный торговый договор.
   В августе 1918 г. войска атамана Краснова полностью очистили Донскую область от большевиков. Примерно в то же время Добровольческая армия и союзные с нею кубанцы покинули юг Донской области и триумфальным маршем прошлись по Кубани, пылающей в огне антибольшевистских казачьих восстаний. 17 августа 1918 г. "добровольцы" и кубанцы вошли в Екатеринодар. С этого времени начинается собст­венно история добровольческого режима, когда Добровольческая ар­мия является хозяином территории, на которой она находится. Все, что было до этого, -- это предыстория добровольческого режима, прошед­шая 3 фазы: 1) легальное пребывание "добровольцев" на донской земле в качестве союзников и почетных гостей генерала Каледина (но­ябрь! 917 г. - февраль 1918 г.); 2) нелегальное пребывание "доброволь­цев" на кубанской земле в качестве врагов господствовавших там тогда большевиков (март-апрель 1918 г.); 3) полулегальное пребывание "доб­ровольцев" на донской земле при снисходительном отношении атамана Краснова (май-июль 1918 г.).
   В завершение этого подраздела рассмотрим основные военные со­бытия периода добровольческого режима, а в следующем подразделе -- его общественно-политический аспект. После смерти генерала Алек­сеева (8 июля 1918 г.) генерал Антон Иванович Деникин становится единоличным правителем всех территорий, занятых Добровольческой армией и союзными ей казаками. На проантантовском антибольшеви­стском совещании в Яссах в середине ноября 1918 г. Деникин провоз­глашается Главнокомандующим Вооруженными силами Юга России (ВСЮР), но фактически он становится таковым 8 января 1919 г.
   Между тем на Дону в связи с капитуляцией Германии и Австро-Венгрии атаман Краснов вынужден изменить свою ориентацию. 8 ян­варя 1919 г. он подписывает акт о передаче Донской армии в распоря­жение Деникина при сохранении ее внутренней структуры, что осуще­ствляется уже 10 января. 14 февраля 1919 г. П. Н. Краснов подает в от­ставку, а 19 февраля атаманом Всевеликого Войска Донского избирает­ся генерал А. Богаевский.
   К началу декабря 1918 г. "добровольцы" и казаки очистили от большевиков всю Кубанскую область, северо-восточное Причерномо­рье и большую часть Ставропольского края, а к концу февраля 1919 г. -- весь Северный Кавказ.
   Тем временем большевики поставили перед собой задачу захватить Одессу, Крым, Донецкий бассейн и Донскую область. Одессу в начале апреля 1919 г. взяла 1-я бригада Заднепровской дивизии, Крым -- в середине апреля 2-я бригада этой же дивизии. Однако Донбасс захватить большевикам не удалось, ибо во второй половине февраля 1919 г. про­движение 13-й советской армии Украинского фронта и 3-й бригады Заднепровской дивизии было приостановлено Добровольческой армией.
   Что же касается задачи захвата Донской области, то она была близ­ка к своему решению во второй половине марта 1919 г., когда боль­шевики в трех местах форсировали реку Маныч. Деникин бросил на помощь донцам группу добровольческо-кубанских войск во главе с генералом Врангелем, которая вскоре стала называться Кавказской армией. Во главе же Добровольческой армии (в узком смысле этого слова) Деникин поставил генерала Владимира Зеноновича Май-Маевского. Врангелю быстро удалось отбросить большевиков за Ма­ныч.
   В апреле -- мае на Донбассе и в районе реки Маныч шли ожесточен­ные бои между белыми и красными, которые закончились разгромом последних.
   В июне Добровольческая армия быстро продвинулась в харьков­ском и екатеринославском направлениях, а Кавказская -- в царицын­ском. 24 июня большевики были вынуждены оставить Харьков, 29-го -- Екатеринослав, 30-го -- Царицын.
   3 июля 1919 г. Деникин дал "добровольцам" и союзным с ними ка­закам так называемую Московскую директиву, ставившую централь­ной задачей "захват сердца России -- Москвы". Кавказской же армии была дана директива идти из Царицына на Саратов, затем -- на Урал, чтобы соединиться с войсками адмирала А. В. Колчака.
   В это время на Правобережной Украине продолжалось наступление на большевиков войск Директории. 9 июля они заняли станцию Жме­ринка и перерезали железнодорожную линию Одесса -- Киев. Чтобы предотвратить захват директорианцами Одессы и Киева, Деникин был вынужден перебросить на Правобережную Украину часть своих войск, и это замедлило продвижение Добровольческой армии на север от Харь­кова.
   По настоянию Антанты представители Деникина и Петлюры по­пытались достичь взаимопонимания для совместной борьбы с боль­шевиками. Переговоры ни к чему не привели, и 16 августа 1919г. Де­никин телеграфировал союзническому командованию, что договориться с Петлюрой невозможно. "Добровольцы" форсировали свои действия на Правобережной Украине. 18 августа они заняли Херсон и Никола­ев, 23-го -- Одессу, а 31-го -- Киев.
   Вечером того же дня, когда Деникин издал свою первую Москов­скую директиву, открылся пленум ЦК РКП(б), который закончил свою работу 4 июля 1919 г. На пленуме, в частности, было принято решение о назначении Верховным Главнокомандующим вооруженны­ми силами РСФСР С. С. Каменева вместо И. И. Вацетиса. Вслед за этим Реввоенсовет РСФСР назначил М. В. Фрунзе командующим Вос­точным фронтом, вместо С. С. Каменева, В. Н. Егорьева -- командую­щим Южным фронтом вместо В. М. Гиттиса (13 июля), А.И. Егоро­ва-- командующим 14-й армией вместо С. И. Аралова3.
   В течение июля приказами Реввоенсовета РСФСР были переформи­рованы многие подразделения Красной армии.
   9 июля 1919 г. большевистское руководство бросило клич: "Все на борьбу с Деникиным!" В соответствии с этим кличем закрывались пар­тийные и административные учреждения, фабрики и заводы. Тысячи людей направлялись на Южный фронт. К концу июля 1919 г. на этом фронте 172 тыс. красных сражались против 152 тыс. белых.
   Во второй половине июля командование Красной армии разработало следующий план контрнаступления против Деникина: главный удар на­носит на восточном фланге фронта группа войск под командованием В. И. Шорина (10-я и 9-я армии) по району Камышин -- Балашов -- Царицын, а затем в направлении Новочеркасска; дополнительные уда­ры наносят в харьковском направлении группа Селивачева (8-я и 13-я армии) и на западном фланге фронта 14-я армия.
   На 20 июля 1919г. перечисленным советским армиям противостоя­ли (с востока на запад): Кавказская армия Врангеля, четыре корпуса Донской армии, четыре кубанских корпуса, подчиненных непосредст­венно командованию Добровольческой армии и возглавляемых гене­ралами Шатиловым, Улагаем, Покровским и Шкуро, три корпуса Доб­ровольческой армии (в узком смысле этого слова), среди которых сво­ей боеспособностью выделялся 1-й корпус генерала Кутепова, сопри­касавшийся с корпусом Шкуро.
   В начале августа советское командование подбросило значитель­ные подкрепления группировке Шорина, и той удалось приостановить дальнейшее продвижение на северо-восток Кавказской армии, которая 28 июля заняла Камышин и находилась в 60 верстах от Саратова. Кав­казская армия была отброшена на юг, но ей на некоторое время уда­лось закрепиться на уровне Царицына. Удар группы Селивачева был распланирован на месяц: с 15 августа по 15 сентября. Предвосхищая этот удар, 10 августа 1919 г. донской кавалерийский корпус гене­рала К. К. Мамонтова начал 40-дневный рейд по большевистским ты­лам, прорвав фронт на стыке 8-й и 9-й советских армий в районе Новохоперска Воронежской губернии. Мамонтовцы нанесли большевикам тяжелый урон, захватили ряд городов, в частности, Козлов Тамбов­ской губернии, где до этого находился штаб Южного фронта. В ходе рейда мамонтовцы совершили ряд кровавых еврейских погромов (см. приложение к этой главе). Рейд был ликвидирован особой группой советских войск под командованием члена Реввоенсовета РСФСР М. М. Лашевича.
   Несмотря на продолжающийся рейд Мамонтова, группа Селиваче­ва начала продвижение на юг. 26 августа, пройдя 150 верст и захватив Валуйки, Купянск и Волчанск, она находилась в 60 верстах от Харь­кова. Но тут по ее флангам ударили добровольческие части, главным образом, конники Шкуро, и после ряда ожесточенных сражений груп­па Селивачева отступила на север4.
   Теперь инициатива перешла к белым. 12 сентября 1919 г. Деникин дал новую директиву о взятии Москвы. Несколькими днями спустя белые прорвали фронт на стыке 13-й и 8-й советских армий. 20 сен­тября Кутепов занял Курск, а Шкуро 30 сентября-- Воронеж. 14 ок­тября белые взяли Орел и угрожали Туле -- "оружейной кузнице России". В целях активизации западного участка Южного фронта советское командование в последней декаде сентября приняло реше­ние о разделении этого фронта на два: Юго-Восточный фронт под командованием В. И. Шорина и суженный Южный фронт под командованием А. И. Егорова, которого на посту командующего 14-й армией сменил И. П. Уборевич.
   9 октября 14-я армия, входившая в Южный фронт, перешла в контрнаступление, а 11 октября начали контрнаступление и остальные части этого фронта. Спустя неделю 1-й кавалерийский корпус Красной армии (позже переименованный в Первую конную армию) во главе с С. М. Буденным прорвал фронт на участке между Орлом и Воронежем на стыке 1-го добровольческого корпуса генерала Кутепова и 3-го донского корпуса генерала Гуселыцикова. Вследствие этого белым пришлось 20 октября оставить Орел, а вскоре за тем и Воронеж. В течение трех последующих недель бои шли с перемен­ным успехом.
   Окончательный перелом в пользу красных произошел 17 ноября, когда они взяли Курск, и корпус Буденного южнее Касторной разгромил большую конную группу белых. Вскоре после этого со стороны Богучара на стыке 3-го донского корпуса и 2-го донского кор­пуса генерала Коновалова совершил прорыв красный кавалерийский корпус под командованием Б. М. Думенко. С этого времени началось безудержное отступление на юг добровольцев и союзных с ними казаков.
   Корпуса Буденного и Думенко были укомплектованы из верных большевикам казаков и иногородних Дона, Кубани и Терека, год то­му назад под давлением "добровольцев" покинувших родные места и жаждавших с оружием в руках вернуться обратно. Таким образом, "добровольцы" и казаки впервые столкнулись с равными им по бое­вым качествам большевистскими кавалеристами. Но в то время, как последние были еще свежи, первые были уже сильно измотаны.
   Успехам красных в октябре -- ноябре 1919 г. в значительной степени содействовала 80-тысячная "Революционно-повстанческая армия Укра­ины" Нестора Махно, ведшая независимо от большевиков борьбу с Де­никиным. Стремительным налетом Махно отрезал от фронта главную базу припасов деникинской армии в районе Мариуполя. Командованию Добрармии пришлось снять с Северного фронта часть своих войск и бросить их против махновцев, что, естественно, ослабило фронт.
   Важнейшим фактором отступления Добровольческой армии бы­ло неудовлетворительное состояние ее тыла, особенно на Украине. Тыл был здесь полностью парализован крестьянским повстанче­ским движением, вызванным ярко выраженной антикрестьянской политикой Деникина. Плохая организация тыла требовала от армии "самоснабжения", при котором вымогательство, грабеж и всякого рода насилие стали будничным явлением, а "право на погром" при занятии или оставлении местечка с еврейским населением воспри­нималось как само собой разумеющееся.
   Участие в погромах, а также пьянство, разврат и мародерство, господствовавшие в Добровольческой армии, отнюдь не содействовали укреплению дисциплины в ее рядах и ее боеспособности. Кроме того, среди кубанских частей Добрармии с осени 1919 г. неустанно падала боевая мотивация и увеличивался поток дезертиров в связи с деникин­ской политикой подавления кубанской "самостийности" (см. следую­щий подраздел).
   Поскольку Деникин не допускал и украинской "самостийности", 9 октября Петлюра объявил войну Деникину, и в тот же день значительная часть Правобережной Украины превратилась в арену боев между войсками Директории и Добровольческой армией, в которых последняя повсеместно побеждала.
   17 октября 1919 г. Главноначальствующий Новороссийского края генерал Шиллинг опубликовал в Одессе воззвание к офицерам директорианской армии, предлагая им до 26 октября перейти в Добровольческую армию, в противном случае они будут объявлены "из­менниками России". Что же касается высших руководителей армии Директории, они в любом случае будут объявлены изменниками и повешены.
   Несмотря на оскорбительные воззвания подобного рода, 25 октября украинское представительство в Лондоне обратилось к британскому правительству с просьбой содействовать урегулированию отношений между армией Директории и Добровольческой армией в интересах общей борьбы против большевиков. Неизвестно, пыталось ли английское правительство смягчить позицию Деникина, но она оставалась не­изменной.
   С другой стороны, Украинская Галицийская армия (УГА) во главе с генералом Тарковским, попав в катастрофическое положе­ние, 7 ноября 1919 г. подписала соглашение с Добрармией о своем вхождении в нее, которое было реализовано 12 ноября. 15 ноября последние отряды Директории покинули Правобережную Украину, которая на короткое время почти полностью оказалась в руках Добрармии.
   В декабре 1919 г. на всем протяжении Южного фронта продолжа­лось наступление советских войск. 1-го они заняли Прилуки и Сумы, 6-го -- Белгород, 12-го -- Харьков, 13-го -- Полтаву и 16-го -- Ки­ев.
   Основные силы Добровольческой армии, ядром которой был кор­пус Кутепова, отступали из Харькова в ростовском направлении. На этом направлении не было значительного еврейского населения, и отступление "добровольцев" прошло для евреев почти бескровно.
   Киевская же группа войск под командованием генерала Бредова отступала частично на юго-восток, на Ростов, а частично -- на юг, к Черному морю. Дойдя до Одессы, добровольческие части продержались там до 29 января 1920 г. и были выбиты оттуда войсками Директории под командованием Омельяновича-Павленко. 7 февраля Одесса была занята большевиками. Из Одессы "часть добровольцев эвакуировалась на судах, остальные ушли походным порядком" на запад, но румынские власти отказались пустить их в Бессарабию. Тогда "они пошли вдоль Днестра и по грунтовым дорогам к Каменец-Подольскому на соединение с поляками". Все пути отступления Бредова "оказались роковыми для еврейского населения. Они вели через еврейские местечки Киевщины, Херсонщины и Подолии и оз­наменовались еще небывалым даже в добровольческой погромной практике истреблением еврейского населения" (247).
   Еще 15 ноября 1919 г. на Харьковском совещании руководства Добровольческой армии Деникин выразил глубокое неудовлетворение административно-гражданской деятельностью генерала В.З. Май-Маевского, который был не только командующим Добровольческой ар­мии (в узком смысле этого слова), но и Главноначальствующим шес­ти губерний (Екатеринославской, Харьковской, Киевской, Полтавской, Черниговской и Курской). 6 декабря 1919 г. Деникин выразил неудовлетворение также военной деятельностью Май-Маевского и назначил вместо него командующим Добровольческой армией гене­рал Врангеля, которого сменил на посту командующего Кавказской армией генерал Покровский.
   9 декабря Врангель прибыл в штаб Добровольческой армии, начальником которого по его ходатайству вместо генерала Ефимова был назначен генерал Шатилов. В своем донесении Деникину Врангель писал, что к моменту его прибытия в Добровольческую армию она насчитывала не более 8 тысяч штыков и сабель и находилась в состоянии развала вследствие политики "самоснабжения", растяну­тости расположения отдельных частей и чрезмерной обремененности обозами.
   12 декабря на станции Ясиноватая, где временно расположился штаб Добровольческой армии, состоялась встреча генерала Врангеля с командующим Донской армией генералом Сидориным. Врангель сказал, что необходимо освободиться от небоеспособных элементов в Воору­женных силах Юга России, после этого Добровольческую армию све­сти в один корпус, как и Кавказскую армию; деникинскую же армию, в которой имеется 40 тысяч бойцов на фронте и 15 тысяч в резерве, пе­реформировать в два корпуса. Поскольку Деникин допустил ряд серь­езных ошибок в ведении военных операций и в области гражданской администрации, необходимо, чтобы он был заменен кем-то другим на посту Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России. Со­глашаясь с критическими замечаниями Врангеля относительно Дени­кина, Сидорин сказал, что тот все-таки должен оставаться на своем по­сту, ибо заменить его некем. В заключение беседы Врангель предло­жил, чтобы 18 декабря в Ростове-на-Дону состоялось совещание ко­мандующих 3-х армий -- Добровольческой, Донской и Кавказской -- без участия Деникина.
   Деникин запретил совещание командующих армиями без его участия, а в конце декабря пригласил их на совещание в Ростове-на-Дону. Здесь он объявил о своем решении свести Добровольческую армию в Добро­вольческий корпус, поставить во главе его генерала Кутепова и ввести этот корпус в состав Донской армии, а Кавказскую армию пока не пе­реформировывать. Врангелю же предлагалось направиться на Кубань, создать на базе остатков кубанских корпусов новую Кубанскую армию и организовать массовую вербовку в нее. В эту новую Кубанскую ар­мию со временем вольется малочисленная Кавказская армия.
   Миссия Врангеля заранее была обречена на провал, ибо после раз­грома Кубанской Законодательной Рады (см. следующий подраздел) он стал для кубанцев одиозной фигурой. Не сумев справиться с возложен­ной на него задачей, Врангель отпросился у Деникина в отпуск и в пер­вой декаде февраля 1920 г. отбыл с Кубани в Крым. Не справился с этой задачей и Шкуро, и лишь генералу Улагаю удалось найти общий язык с кубанцами и выполнить задание Деникина.
   Продвигаясь в ростовском направлении, через две недели после взя­тия Харькова большевики заняли Луганск, а еще через неделю (2 янва­ря 1920 г.) -- Ростов-на-Дону. Захват будённовцами этого города по­влиял на них растлевающе. Ими было совершено в этом городе много грабежей, изнасилований, убийств. В связи с этим Буденный издал спе­циальный приказ и распорядился расстрелять нескольких бойцов и ко­мандиров, в том числе командира 11-й дивизии.
   8 января красные взяли Новочеркасск, но вскоре их дальнейшее про­движение было приостановлено Добровольческим корпусом Кутепова и 4-м донским корпусом под командованием генерала Павлова (сменил генерала Мамонтова, умершего от сыпного тифа). Особенно сильные удары нанесли донские кавалеристы конникам Б. М. Думенко 15 января, С. М. Буденного --16 января и конникам Г. Д. Гая 3 февраля 1920 г.5
   В конце января -- начале февраля 1920 г. деникинцы готовились к новому походу на Москву, предполагая на этот раз проводить более решительную гражданскую политику на освобождаемых от большевиков территориях. "Аграрная реформа и виселица обеспечит победу белым",-- говаривал ген. Кутепов.
   10 февраля, получив большие подкрепления, красные перешли в контрнаступление. Почти две недели бои шли с переменным успехом, но затем инициатива окончательно перешла в руки красных. 23 февраля они вновь взяли Ростов-на-Дону, 9 марта -- Ейск и Тихорецкую, 17-го -- Екатеринодар, 21-го -- Туапсе, 24-го -- Грозный, 27-го -- Новорос­сийск и 30-го -- Владикавказ (центр Терского казачьего войска).
   После занятия красными Екатеринодара началось общее отступление белых с целью эвакуироваться в Крым при оптимальном сохране­нии живой силы. Предполагалось, что Добровольческий корпус будет отступать на Новороссийск, а Донская и Кубанская армии -- через Геленджик на Туапсе. Однако 20 марта красные вклинились в расположение донцов и кубанцев, разбив их на две группы. В одной из них оказа­лись основные силы Донской армии и небольшой отряд кубанцев во главе с командующим Кубанской армией генералом Улагаем, а во вто­рой -- почти вся Кубанская армия и 4-й донской кавалерийский кор­пус, которым тогда командовал ген. Стариков. 24 марта первая группа в районе станицы Крымская встретилась с Добровольческим корпусом и вместе с ним направилась на Новороссийск; вторая же вынуждена была идти на Туапсе не через Геленджик, а через Черноморские горы.
   В Новороссийске оказалось недостаточное количество пароходов для эвакуации. Поэтому был эвакуирован весь Добровольческий корпус и лишь незначительная часть Донской армии, большая часть которой, как и тысячи гражданских беженцев, сопровождавших добровольческие и донские войска, были брошены на произвол судьбы. Часть донцов сдалась красным, занявшим Новороссийск 27 марта, а часть ушла в горы.
   Кубанская армия и 4-й донской корпус пробирались на Туапсе через Черноморские горы около 10 дней. Вместе с ними шли кубанский атаман М. Букретов, а также часть членов кубанского правительства и Законодательной Рады. В горах погибло немало людей от голода и болезней, были большие потери в тягловой силе. По ночам зеленоармейцы6 совершали налеты на небольшие отряды, отдельных казаков, отбирая у них деньги и оружие. Когда Кубанская армия и 4-й донской корпус приблизились к Туапсе, оказалось, что город уже занят большевиками, и они повернули на Сочинский плацдарм, где продержались около месяца.
   Перед приходом большевиков в Туапсе там скопилось несколько тысяч донских и кубанских казаков и большое количество беженцев. Лишь незначительной части из них удалось эвакуироваться, так как па­роходов было недостаточно.
   28 апреля большевики заняли Сочи, а Кубанская армия и 4-й дон­ской корпус отступили в Адлер. Выяснив, что грузинское правительст­во не готово пропустить кубанцев и донцов через свою территорию, вечером 29 апреля представители кубанцев начали переговоры с боль­шевиками о почетной капитуляции.
   2 мая в пристань Адлера прибыли английские корабли, которые эва­куировали в Крым всех находившихся в Адлере донцов и меньшую часть кубанцев. Часть кубанцев ушла в горы, а большинство капитули­ровало перед 9-й советской армией, которой командовал М. И. Васи­ленко. Капитуляция закончилась 3 мая.
   М. Букретов добрался до Тифлиса, где отрекся от своего атаманско­го звания в пользу В. Н. Иваныса. 27 мая 1920 г. Иваныс, находясь уже в Крыму, был провозглашен атаманом Республики Кубанского края. Эвакуация "добровольцев" и союзных им казаков из восточного Причерноморья была финалом истории Добровольческой армии, которая как армия перестала существовать уже в конце 1919 г. Финал этот ока­зался трагическим для "добровольцев" и особенно для казаков, ибо командование ВСЮ? и лично Деникин не подготовили должным об­разом эвакуацию, и она превратилась, по выражению белых, в "Ново­российскую катастрофу" и "Туапсинскую катастрофу" (Эвакуация Адлера была, собственно говоря, запоздалой, ибо к этому времени большинство кубанцев и часть донцов успели разложиться).
  

Б. К ИСТОРИИ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОГО РЕЖИМА

(социально-политический аспект).

  
   В политическом отношении добровольческий режим представлял собой единоличную военную диктатуру. Вся полнота военной и граж­данской власти в Добровольческой армии (в широком смысле этого слова) и на занимаемых ею территориях принадлежала вначале Верховному руководителю (ген. Алексееву), а затем Главнокомандующему (ген. Деникину).
   Добровольческий режим поддерживали такие социальные группы населения России, как патриотическое офицерство, крупные аграрии, торгово-промышленная буржуазия, чиновничество, духовенство, нера­дикальная интеллигенция, казачество. Враждебными добровольческо­му режиму были рабочие, крестьяне и радикальная интеллигенция.
   Буржуазии и крупным аграриям большевики объявили войну не на жизнь, а на смерть. Они лишили средств к существованию все духовен­ство и подавляющую часть старого чиновничества и интеллигенции. Патриотическое офицерство возненавидело большевиков, в первую очередь, за разрушение идеала единой могучей Российской державы, а нерадикальная интеллигенция -- за революционные методы действия, за надругательство над элементарными правами человека и граждани­на, за антипарламентаризм и антиконституционализм. Что же касается казачества, то оно видело в большевизме угрозу своему своеобразному укладу жизни, в котором служба переплеталась с землепашеством, со­словность -- с демократичностью.
   Из перечисленных выше социальных групп лишь патриотически настроенное офицерство и казачество были способны с оружием в руках защищать свои интересы. Наиболее эффективной становилась эта борьба, когда они шли рука об руку. Так это было при сотрудничестве "добровольцев" с донскими, кубанскими и терскими казаками. Вместе с тем, "между казаками и добровольцами всегда наблюдался скрытый антагонизм", коренившийся в автономистских и республиканских устремлениях подавляющего большинства казачества, с одной стороны, и в сознательном или бессознательном стремлении воспитанного при царском режиме офицерства к централизму и монархической реставра­ции -- с другой.
   В силу целого ряда причин до эвакуации из Новороссийска отноше­ния добровольческого командования с руководством как Всевеликого Войска Донского, так и Терского Войска складывались удовлетвори­тельно. Лояльным было отношение к добровольческому командованию основной массы донских казаков, чего нельзя сказать о терских казаках. Последнее, в частности, объясняется весьма крутым правлением в Тер­ской области деникинских назначенцев генералов Ляхова и Эрдели.
   Более сложными были взаимоотношения между руководством Добарармии и Кубанского Войска, связанными между собой узами Новодмитриевского соглашения. Поскольку взаимоотношения эти имели судьбоносное значение, как для "добровольцев", так и для кубанцев, рас­смотрим социально-политический аспект истории добровольческого режима в тесном переплетении с политическими событиями на Кубани в соответствующий период.
  

* * *

  
   Кровавый произвол большевистского хозяйничанья на Кубани вы­звал ряд антисоветских восстаний, что облегчило "добровольцам" и союзным с ними казакам очищение этой области от большевиков.
   17 августа 1918 г. был взят Екатеринодар. В тот же день в город въе­хали командование Добровольческой армии во главе с А. И. Деникиным и казачье руководство Кубанской области. 18 августа в Екатеринодар при­был Верховный руководитель Добровольческой армии М. В. Алексеев. С этого времени сюда постепенно съезжаются небольшевистские общест­венно-политические деятели, и из тихого провинциального города Ека­теринодар становится центром юго-востока Европейской части России.
   Кроме высшей кубанской и добровольческой администрации, здесь располагаются представительства Англии и Франции. Первым главой британской миссии при Ставке Добровольческой армии был генерал Пуль. 16 февраля 1919 г. его сменил на этом посту генерал Брике. Три дня спустя в Новороссийский порт прибыл первый британский тран­спорт с боеприпасами и амуницией для Добровольческой армии. 12 ию­ня 1919 г. Брике был отозван в Англию. Вскоре после этого главой бри­танской миссии при ставке Добровольческой армии, а затем при ставке ВСЮР стал генерал Хольмэн, который занимал этот пост вплоть до эва­куации из Крыма в ноябре 1920 г.
   На территориях, очищенных от большевиков, "добровольцы" вели себя по отношению к людям, заподозренным в большевизме, немногим лучше, чем большевики до этого к заподозренным в антибольшевизме. Георгий Покровский отмечает: "Волна самого безудержного произвола и зверства залила собою всю Кубань и все те местности, где ступала нога Добровольческой армии" (П. 49).
   Не отставали от "добровольцев" и казаки. 20 августа 1918 г. Кубан­ское Краевое правительство опубликовало закон о выборах в чрезвычай­ную Кубанскую Краевую Раду, ограничивавший избирательные права иногородних и не допускавший участия в выборах женщин. В соответст­вии с этим законом в Раде из 80 депутатов оказалось всего 8 иного­родних. Многие "казакоманы" вообще требовали выселить иногород­них из Кубанской области. Были и такие, которые предлагали истребить их. Председатель правительства Л. Л. Быч заявил, что подобные выска­зывания недопустимы, но вопрос о выселении иногородних все-таки на­до рассмотреть. Аналогичная политика по отношению к иногородним проводилась и на Дону. Термины "иногородний" и "большевик" в этот период стали для казаков синонимами.
   Во второй половине августа 1918 г. Добровольческая армия и казаки контролировали не только Кубанскую область, но и Черноморскую губернию с городом Новороссийск и большую часть Ставропольской губернии. Управление этими территориями Деникин поручил недавно прибывшему с Украины в его распоряжение генералу Лукомскому.
   В то же время, что и Лукомский, в Екатеринодар прибыл генерал Драгомиров, которого Алексеев сразу же назначил своим помощником.
   По поручению добровольческого командования В. В. Шульгин на­писал проект "Временного положения об управлении областями, за­нимаемыми Добровольческой армией". Проект был 31 августа одоб­рен Алексеевым, передан на доработку профессору К. Н. Соколову и окончательно одобрен 4 октября 1918 г.
   "Временное положение" декретировало образование совещатель­ного органа, так называемого Особого совещания при Верховном руководителе Добровольческой армии, состоящего "из 11-ти отделов: государственного устройства, внутренних дел, дипломатическо-агитационного, финансового, торговли и промышленности, продовольствия и снабжения, земледелия, путей сообщения, юстиции, народ­ного просвещения и контроля". Впоследствии было решено не созда­вать отдел государственного устройства, а для агитационных целей образовать особый отдел пропаганды и управление официальной пе­чатью и информацией -- "Осведомительное агентство" ("Осваг").
   Предполагалось, что председателем Особого совещания будет сам генерал Алексеев, а в его состав, кроме управляющих отделами и управляющих делами, войдут также генералы Деникин, Драгомиров, Лукомский, Романовский. "Временное положение" различало "боль­шие" и "малые" заседания Особого совещания. "Большие заседания" созывались для рассмотрения вопросов общегосударственного значе­ния, рассмотрения важных законопроектов и устранения трений между разными отделами. "Малые заседания" собирались "для разрешения в спешном порядке не терпящих отлагательства вопросов текущей жиз­ни". На первых председательствовал Алексеев, на вторых -- Деникин. Решения всех заседаний "имеют исключительно совещательный харак­тер, и принятые а них решения необязательны для Верховного руково­дителя и для командующего армией, кои могут принять и самостоя­тельные решения и дать им силу закона" (К. Н. Соколов. "Правление генерала Деникина", София, 1921, стр. 30--32)7
   8 октября 1918 г. скончался Верховный руководитель Добровольче­ской армии генерал М. В. Алексеев. Командующий Добровольческой армией А. И. Деникин принял звание "Главнокомандующего Добро­вольческой армией", объединил в этом звании всю полноту военной и гражданской власти в армии и на территориях, контролируемых ею. Ге­нералы А. М. Драгомиров и А. С. Лукомский были назначены помощ­никами Главнокомандующего. Драгомиров к тому же назначался пред­седателем Особого совещания, а Лукомский -- начальником Военно-морского управления. О составе Особого совещания и об его актах бу­дем говорить ниже. Сейчас же остановимся на отношениях между ку­банским руководством и командованием Добровольческой армии с ав­густа 1918 г. по май 1919 г.
   Вскоре после возвращения в Екатеринодар кубанское руководство стало требовать от Добровольческой армии выполнения 3-го пункта Новодмитриевского соглашения, то есть, чтобы все кубанские воинские подразделения были сведены в единую Кубанскую армию, подчиняю­щуюся атаману Кубанского края и лишь через него -- командованию Добровольческой армии. Кроме того, кубанское руководство требовало, чтобы кубанские казаки, непосредственно служащие в Добровольческой армии (в узком смысле этого слова), были переведены в Кубанскую армию, а уменьшившиеся вследствие этого ряды Добровольческой армии были пополнены иногородними, проживающими на Кубани.
   25-26 августа по этому вопросу состоялось совместное совещание представителей добровольческого режима во главе с М. В. Алексеевым и кубанского руководства во главе с А. Филимоновым и Л. Л. Бычем. Алексеев категорически отверг предложенный последними проект преобразования армии, заявив, что в военное время подобное мероприятие приведет к дезорганизации и деморализации боевых частей. Аргументация Алексеева подействовала на атамана Филимонова и большинст­во офицеров-кубанцев. Рядовые же кубанские казаки и большинство кубанских политических руководителей продолжали настаивать на со­здании автономной кубанской армии.
   19 сентября 1918 г., вопреки мнению атамана А. Филимонова, Ку­банская Законодательная Рада проголосовала за резолюцию своего председателя Н.С. Рябовола о немедленном выполнении 3-го пункта Новодмитриевского соглашения. Аналогичная резолюция была при­нята Законодательной Радой в декабре 1918 г., но она не была реали­зована из-за сопротивления краевого атамана полковника Филимонова и походного атамана генерала Науменко. Законодательная Рада заго­ворила о реализации 3-го пункта Новодмитриевского соглашения еще раз в сентябре 1919 г., и опять краевой и походный атаманы саботиро­вали ее постановление, а генерал Деникин сказал: "Россия не может позволить себе автономных армий. Армия должна быть единой, а кто борется за автономные армии -- предатель".
   Командование Добровольческой армия и Кубанская Законодательная Рада занимали разные позиции не только по вопросу структуры армии, но и по вопросу общественно-государственного устройства России.
   11 ноября 1918 г., выступая на открытии новой сессии Кубанской Краевой Рады, генерал Деникин призвал депутатов к совместным дей­ствиям по воссозданию единой и неделимой России. Выступивший за­тем председатель Кубанского правительства Л. Л. Быч поддержал Де­никина. Но при этом он отметил, что для того, чтобы стать свободной страной, единая Россия должна воссоздаваться не сверху, а снизу, пу­тем постепенного объединения уже существующих небольшевистких государственных образований, возникших после революции на терри­тории Российской империи. Будущая единая Россия должна быть демо­кратической федерацией, допускающей определенную самостоятель­ность своих компонентов, в частности, Кубанской области. В качестве первого шага по пути к созданию единой свободной России Л. Л. Быч призвал уже теперь приступить к реализации давнишнего плана -- к созданию временной казачьей Федерации Дона, Кубани и Терека, а за­тем к созданию Южнорусского Союза. Краевая Рада почти единоглас­но, при 18 воздержавшихся, проголосовала за тезисы Быча.
   В ответ на это постановление Деникин отозвал из Краевой Рады пред­ставителя Добровольческой армии, что возымело действие на кубанцев, не желающих порывать с добровольцами. Созданная Радой Согласитель­ная комиссия во главе с заместителем председателя Краевой Рады И.Л. Макаренко решила заморозить постановление Рады от 11 ноября
   и выделила несколько почетных мест в Краевой Раде для представите­лей Добровольческой армии.
   Еще в мае 1918 г., находясь за пределами Кубанской области, ку­банское правительство установило дипломатические отношения с гетманской Украинской Державой. Алексеев отнесся к этому отрица­тельно, считая внешние сношения контролируемых Добровольческой армией областей своей исключительной прерогативой, но никаких ре­альных шагов для срыва дипломатических отношений между Куба­нью и Украиной не предпринял. Это сделал в ноябре Деникин.
   По его указанию, нарушая суверенитет Кубанского Войска, "добро­вольцы" сделали обыск в украинском представительстве при Кубан­ской Краевой Раде, забрали часть хранящихся там бумаг и арестовали секретаря представительства Полевана. Через несколько дней генерал Белоусов явился к председателю кубанского правительства Бычу и по­требовал предъявить для осмотра верительные грамоты посла Украины Боржинского, а затем приказал своим солдатам сорвать национальный флаг Украины со здания украинского посольства и арестовать самого посла. Глубоко затаив свою обиду, Кубанская Краевая Рада ограничи­лась робким протестом против такого бесцеремонного попирательства своего суверенитета.
   В декабре 1918 г. состоялись перевыборы кубанского краевого атама­на. Свои кандидатуры выдвинули прежний атаман полковник А. Фили­монов и заместитель управляющего ведомством продовольствия гене­рал М. Букретов. Чтобы очистить путь Филимонову, доказавшему свою верность добровольческому режиму, и одновременно скомпрометиро­вать не раз выступавшего с критикой режима Быча, который наряду с должностью председателя кубанского правительства занимал также пост управляющего ведомством продовольствия, добровольческое командование объявило Кубанский край на положении "полевого управления" и арестовало Букретова по ложному обвинению в вымогательстве.
   Вновь избранный на пост атамана А. Филимонов поручил формиро­вание нового правительства Ф. С. Сушкову. В кабинете Сушкова пре­обладали линейцы, сторонники единой и неделимой России, в то время как в Кубанской Законодательной Раде преобладали федералисты-чер­номорцы.
   Вследствие вмешательства добровольческих властей в выборы ку­банского краевого атамана на Кубани усиливалось недовольство доб­ровольческим режимом как среди казаков, так и среди иногородних. Первые связывали с ним тяготы воинской повинности и попирание казачьей гордости, а вторые -- возвращение к политическому и эко­номическому бесправию.
   23 февраля 1919 г. состоялось закрытое заседание Кубанской Законодательной Рады. Председатель Кубанской Краевой Рады Н. С. Рябовол призвал депутатов продолжить борьбу за реализацию тезисов Л. Л. Быча, одобренных Краевой Радой 11 ноября 1918 г. Тезисы эти,-- заявил Рябовол,-- выражают мнение демократов-федералистов, кото­рых их противники неверно называют "самостийниками". В условиях суровой борьбы с большевизмом демократы-федералисты не возража­ли бы и против военной диктатуры в лице Деникина, если бы таковая была поддержана народом. Однако вместо народного представитель­ства, поддерживающего диктатора, образовалось "самозванное Осо­бое Совещание из кадетов и черносотенцев", вроде В. В. Шульгина. А что собой представляют руководители добровольческого режима, можно судить по заявлению генерала Алексеева в мае прошлого года в ста­нице Мечетинская, что "единственным патриотом" России он считает Шульгина. Под угрозой объявить кубанское руководство "изменни­ками родины" добровольческое командование не допустило установ­ления дружеских отношений между Кубанью и Грузией. Высокомер­но относятся "добровольцы" и к терцам, и к горцам, мужественно бо­ровшимся против большевиков. Это толкает терцев и горцев на борь­бу с "добровольцами". В заключение своего выступления Н. С. Рябо­вол приходит к выводу: как внутреннюю, так и внешнюю политику кубанцы должны взять в свои руки.
   Большинство населения Кубанской области было крайне недоволь­но политикой Ф. С. Сушкова. 5 мая 1919 г. под давлением Законода­тельной Рады он был вынужден уйти в отставку, и во главе кубанско­го краевого правительства стал черноморец, демократ-федералист П. И. Курганский. Правительство Курганского приняло новые, более демократичные, чем прежние, избирательные и аграрные законы, но и в них содержались сословные привилегии для казачества. Среди чле­нов нового кабинета выделялся энергичный министр торговли и про­мышленности В. Н. Иваныс.
   В своей программной речи он заявил, что его ведомство не будет ни производить, ни торговать. Ведомство будет, по возможности, раз­гружаться от собственных торговых операций и передавать их тем, кому они должны принадлежать,-- кооперации и частному капиталу. С другой стороны, его ведомство будет жестко регулировать тамо­женную политику экспорта и импорта товаров в интересах произво­дителей и потребителей Кубанского края. Посредством умеренного таможенного барьера необходимо оградить этот богатый край от экс­плуатации его более бедными соседями.
   Такая постановка вопроса шла вразрез с экономической политикой командования Добровольческой армии и Особого совещания, которые, исходя из интересов единой и неделимой России, всячески противи­лись локальным таможенным тарифам и сепаратным финансовым и экономическим системам новых государственных образований. Таким образом, новая кубанская таможенная политика стала одним из фак­торов ухудшения отношений между "добровольцами" и кубанцами.
  

* * *

  
   После опубликования акта об образовании Особого совещания воз­никла проблема подбора подходящих кандидатур для руководства его отделами, подходящих как по деловым качествам, так и по политиче­ским взглядам. По последнему критерию больше всего подходили члены Национального центра, который, как и добровольческое коман­дование, в своей деятельности руководствовался следующими целями: ликвидация большевизма, воссоздание единой и неделимой России, верность Антанте. Поэтому начальниками более половины отделов Особого совещания были назначены члены Национального центра, среди которых преобладали правые кадеты.
   Заседания "Особого совещания при Главнокомандующем Добро­вольческой армией" начались с 11 октября 1918 г. далеко не в полном составе. На первых заседаниях присутствовали руководители отделов: военно-морского -- генерал А. С. Лукомский, государственного кон­троля -- В. А. Степанов, торговли и промышленности -- В. А. Лебедев, путей сообщения -- Э. П. Шуберский, юстиции -- генерал А. С. Мака­ренко, финансового -- И. А. Гейман, дипломатического -- А. Нератов, а также "член Особого совещания, так сказать, без портфеля" В. В. Шульгин. [К. Н. Соколов, стр.43-44].
   Позже активную роль в работе Особого совещания играл кадет Н. И. Астров, который до октября 1917 г. был московским город­ским головой. Как и Сазонов, Астров занимался преимущественно вопросами внешних сношений.
   Важную роль в работе Особого совещания играли отдел пропаганды и "Осваг", возглавляемые правыми кадетами -- вначале М. Парамоно­вым, затем К. Соколовым. Особое совещание на Парижской мирной конференции представлял кадет В. Маклаков.
   Считая, что для разгрома большевизма необходима консолида­ция всех "государственно мыслящих людей", добровольческое ко­мандование и Особое совещание вопрос о том, быть ли будущей России монархией или республикой, оставляли открытым. Если Национальный центр безоговорочно поддерживал добровольческий режим, то монархический Совет государственного объединения и республиканский Союз возрождения делали это с определенными оговорками, являясь легальной оппозицией соответственно справа и слева.
   Деникин долго не привлекал к работе в Особом совещании членов Совета государственного объединения, ибо не мог простить этой груп­пировке ее сотрудничества с гетманом Скоропадским и немцами. О со­трудничестве с членами Союза возрождения для Деникина вообще не могло быть и речи, ибо эта группировка придерживалась принципа классовой борьбы и даже во время гражданской войны предпочитала "такую нежизнеспособную форму правления, как Директория" едино­личной военной диктатуре.
   На территориях, контролируемых Добровольческой армией и союз­ными ей казаками, большую активность развили крайне правые пар­тии и организации, которых насчитывалось 19. Среди них выделялись "Союз русских национальных общин", ратовавший за чисто русскую, свободную от инородческого капитала и участия кооперацию. Во гла­ве Союза стояли В. Скворцов, бывший редактор журнала "Колокол", и священник Востоков, возглавлявший "Братство животворящего Христа", борющееся против "жидомасонства". В Союз этот входило также "Русское собрание" во главе с бывшим депутатом Государст­венной Думы Замысловским и генералом Комиссаровым. Некогда прославившийся своими черносотенными речами в Государственной думе В. Пуришкевич разъезжал из города в город и читал лекции о вреде, который приносят евреи всем народам, населяющим Россию. Он создал "Народно-государственную партию", программа которой требовала объявления всех евреев "иностранцами". Эти и подобные им партии и организации идейно воздействовали на армию и граж­данское население не только посредством своих полулегальных ячеек, но и через "Осваг", в котором у них имелись свои люди и который их частично субсидировал.
   Антисемитские настроения были широко распространены также в Особом совещании, Национальном центре даже и в кадетской партии вообще.
   Надо отметить, что к 1919 г. "единой либеральной прогрессивной кадетской партии, партии "Народной свободы" уже не существовало. Она окончательно раскололась на значительное правое большинство и ничтожное левое меньшинство. Первое безоговорочно поддерживало Деникина и было весьма далеким от благосклонности к евреям былой кадетской партии". Второе же находилось в оппозиции к Деникину по, некоторым вопросам и старалось бороться с антисемитизмом. Против антисемитизма выступали также и старые лидеры кадетов И. Петрункевич, П. Милюков, П. Родичев. Однако в 1919 г. позицию кадетской партии выражали не они, а орган партии "Свободная речь". 9 (22) ок­тября он опубликовал статью своего сотрудника Наживина "К еврей­ской интеллигенции", суть которой сводилась к следующему:
   1) в настоящее время среди всех слоев российского общества широко распространился антисемитизм; 2) факт этот объясняется тем, что евреи, в первую очередь еврейская интеллигенция, приняли исключительно выдающееся качественное и количественное участие в разрушении рус­ского государства, и поэтому ответственность за рост антисемитизма не­сут сами евреи; 3) еврейский вопрос должен быть решен следующим об­разом: евреи должны быть объявлены подданными иностранной держа­вы (Палестины) и, с одной стороны, освобождены от всех обязанностей по отношению к России, а с другой, лишены малейшего права вторгаться во внутреннюю жизнь России. В следующем номере газеты редакция "Свободной речи", солидаризируясь с Наживиным по первым двум пунктам его статьи, предлагает вместо третьего пункта консолидацию всех слоев российского общества для вытеснения евреев из всех облас­тей экономической, культурной и политической жизни, вплоть до бойко­та еврейских работников и еврейских товаров.
   В отличие от Совета государственного объединения и Национально­го центра Союз возрождения был весьма далек от антисемитизма. До осени 1919г. он был в легальной оппозиции к Деникину, а затем, ввиду необходимости консолидации всех сил для борьбы против большевиз­ма, перешел к активной поддержке добровольческого режима, несмот­ря на некоторые его отрицательные качества. По мере своих возможно­стей Союз возрождения пытался бороться с антисемитизмом, однако без особого успеха.
   Большие средства выделяло добровольческое командование Отделу пропаганды Особого совещания и Осведомительному агентству, кото­рыми ведал профессор К.Н. Соколов. Для стиля работы этого агентства характерны бахвальство, самовосхваление, сокрытие недостатков, пред­ставление событий в радужном для добровольческого режима свете. Пропаганда носила исключительно отрицательный характер: все, мол, у большевиков плохо, их экономическое и военное положение катастро­фично, вот-вот их режим рухнет. Большевистским лозунгам ничего, кроме лозунга "единой и неделимой России", не противопоставлялось.
   Во всем пропаганда исходила из принципа крайнего централизма, абсолютно игнорируя местные условия и местные интересы. Бичевалось малейшее стремление к автономизму, не говоря уже о независимо­сти. Находясь на территории Украины, отдел пропаганды и "Осваг" в своих публикациях упорно употребляли термин "Малороссия". Боль­шую лепту внесли Отдел пропаганды Особого совещания и "Осваг" в усиление антисемитизма на территориях, контролируемых Добрармией и союзными с ней казаками.
   Пропаганда крайне правых и "Освага" создала у деникинских гене­ралов какое-то мистическое представление об участии евреев в совет­ской власти и армии и о возможностях евреев-небольшевиков оказы­вать влияние на евреев-большевиков. Представление это как бы своди­лось к двум "постулатам": 1) почти все большевики -- евреи, и почти все евреи -- большевики; 2) все элементы еврейского народа чрезвы­чайно сплочены между собой. Так как евреи связаны между собой кру­говой порукой, "еврейские большевики и комиссары могли бы быть призваны к порядку небольшевистскими элементами евреев, и, если те этого не делают, то исключительно по недостатку доброй воли. Погро­мы являются своего рода возмездием за это попустительство евреев не­большевиков евреям-большевикам, и если евреи не хотят погрома -- пусть повлияют на еврейских комиссаров" (209, 211). Этот круг идей был выражен Деникиным 8 августа в Таганроге и 6 октября 1919 г. в Одессе. До Деникина в духе второго "постулата" высказывался в нача­ле века в Петербурге царский министр К. В. Плеве, а в Киеве -- в на­чале 1919 г. председатель Директории В. К. Винниченко и позже киев­ский митрополит Антоний (в своем интервью от 28 октября (10 ноября) 1919 г. газете "Киевское эхо").
   Безудержная антисемитская пропаганда при добровольческом режи­ме привела к тому, что погромный лозунг "бей жидов, спасай Россию!" стал особенно популярным среди "добровольцев". "Исключитель­но опасным возбудителем была при этом личность Троцкого. Почти в каждом погроме повторялось одно и то же: "Это вам за Троцкого". Троцкий персонифицировал собой всю Советскую власть; никаких других большевистских имен для Д. А. не существовало. Почти нет ни одного антисемитского воззвания, ни одной статьи, где не повторялось бы это имя").
   Командование Добровольческой армии и Особое совещание назнача­ли на гражданские административные посты генералов и бывших цар­ских чиновников, которые, будучи незнакомыми с местными условиями, работали неудовлетворительно. Местным же кадрам добровольческое командование и Особое совещание не доверяли. Не пользовались дове­рием также казаки, отстаивающие автономию своих областей. Хотя ка­заки составляли основную массу Вооруженных сил Юга России, они не были представлены ни в ставке, ни в Особом совещании.
   6 марта 1919 г. Особое совещание опубликовало "Правила об упро­щенном управлении городским хозяйством", в силу которых город­ские думы распускались. Все права и обязанности возлагались на в последний раз избранные (до большевистского переворота) управы. Начальнику внутреннего отдела Особого совещания или губернатору предоставлялось право отстранять от должности тех членов управы, которые будут признаны не соответствующими своему назначению.
   Так, из управ изгонялись большевики, а нередко -- социалисты и евреи. Подобные правила дали возможность атаману Краснову из­гнать из Новочеркасской управы неказаков.
   В ноябре 1918 г. бывший председатель Государственной думы М. В. Родзянко предложил Деникину образовать законосовещатель­ный орган, перед которым отчитывались бы о своей работе начальни­ки отделов Особого совещания. Контроль этого органа над Особым совещанием значительно повысил бы качество работы последнего. Членами такого законосовещательного органа могли бы быть депута­ты Государственных дум всех четырех созывов.
   В ответ на предложение Родзянко Деникин сказал, что в настоящее время большая часть таких депутатов входят то ли в Совет государст­венного объединения, то ли в Национальный центр, то ли в Союз воз­рождения. С Национальным центром все в порядке. Совет государст­венного объединения скомпрометировал себя сотрудничеством с нем­цами. Союз же возрождения представляет собой сборище социалистов, и надо помнить, что именно социалисты типа Керенского нанесли России страшную рану, в которой завелись черви большевизма.
   В принципе же Деникин не возражал против создания законосовещательного органа, но считал, что этим надо будет заняться лишь после достижения соглашения с казаками.
  

* * *

  
   В начале июня 1919 г. из Парижа в Екатеринодар возвратилась рос­сийская делегация в составе генералов Щербачева, Аджемова и Вырубо­ва. Члены делегации сообщили, что западные державы заинтересованы в том, чтобы все антибольшевистские силы, стоящие за единую и недели­мую Россию, признали над собой единое общероссийское руководство.
   В связи с этим 12 июня 1919 г. Деникин заявил, что признает адми­рала Колчака Верховным Правителем России, и созвал по этому поводу совещание представителей командования Добровольческой армии, Особого совещания, общественно-политических группировок, поддер­живающих добровольческий режим, и высшего руководства казачества Дона, Кубани и Терека.
   На совещании, которое состоялось 18 июня 1919 г., заявление Дени­кина от 12 июня безоговорочно одобрили представители Добровольче­ской армии, Особого совещания и приглашенных на совещание обще­ственно-политических группировок. Соответствующую декларацию подписали от имени Национального центра Федоров, от имени Совета государственного объединения Кривошеий и от имени Союза возрож­дения Мякотин. Представители же казачества заявили, что готовы при­знать Колчака Верховным Главнокомандующим Вооруженными сила­ми России, но не могут признать его Правителем России, ибо подобное признание находится в компетенции законодательных органов Дона, Кубани и Терека. При этом казаки подчеркнули, что при создании все­российской власти и определении ее задач казачество будет руковод­ствоваться Декларацией Донского Войскового Круга, объявленной 14 июня 1919г.8
   21 июня 1919 г. Деникин направил в Париж делегацию, которой поручил доложить западным державам о решениях совещания, состо­явшегося в Екатеринодаре 18 июня, и о положении дел на Юге Рос­сии. Делегация состояла из председателя Особого совещания А. М. Драгомирова и членов Особого совещания Н. И. Астрова, К. Н. Соко­лова и А. Нератова. Впоследствии к ней должен был присоединиться член Особого совещания М. В. Бернацкий. Во время отсутствия Дра­гомирова функции председателя Особого совещания выполнял А. С. Лукомский, в связи с чем он отошел от управления военно-морскими делами.
   24 июня 1919 г. Колчак объявил Деникина своим преемником на по­сту Верховного Правителя России в случае своей смерти.
   Со времени переговоров в станице Новодмитриевская (конец марта 1918г.) кубанцы не переставали говорить о целесообразности создания "Южнорусского Союза" как федерации возникших на юге Европей­ской части России после революции небольшевистских государствен­ных образований. Донцы и терцы полностью поддерживали кубанцев в этом вопросе. Добровольческое командование всегда было против та­кого союза.
   Пока большевики были сильны на Северном Кавказе и в Донской области, добровольческое командование просто игнорировало этот во­прос; когда же большевики были изгнаны из этих регионов, и на Екатеринодарском совещании 18 июня представители Кубани, Дона и Тере­ка поставили ребром вопрос о создании Южнорусского Союза, коман­дование объявило, что уже в ближайшие дни для решения этого вопроса будет созвана специальная конференция, которую оно назвало "кон­ференцией по образованию южнорусской власти". Казаки не обратили внимания на подмену проблемы.
   Представителями Добрармии и Особого совещания на конференцию были назначены М. М. Федоров, Н. В. Савич, П. Н. Челищев, А. С. Ще­тинин и В. П. Носович.
   Конференция начала работу в Новочеркасске и продолжила ее в Ростове-на-Дону, где 26 июня 1919 г. с яркой речью выступил председа­тель Кубанской Краевой Рады Н. С. Рябовол.
   Рябовол потребовал немедленного объединения путем взаимной до­говоренности русских областей, освобожденных Добровольческой ар­мией, областей казаков и горцев, а также Грузии во временный "Юж­норусский Союз", подчеркнув, что это -- единственно верный путь со­бирания русских земель. Таково мнение кубанцев, донцов и терцев, от­личное от мнения Особого совещания, стремящегося к объединению не путем взаимной договоренности, а путем завоеваний.
   После окончания конференции, когда Рябовол подходил к гостинице "Палас-отель", где он остановился, грянул выстрел, и Н. С. Рябовола не стало. Работа конференции по организации единой южнорусской власти еще продолжалась, и не видно было конца прениям, когда 2 июля 1919г. появился приказ Деникина, в котором, в частности, говорилось: "Все за­нимаемые на Юге России территории, лежащие вне пределов областей казачьих войск, в границах их существования до 28 октября (10 ноября) 1917 г. поступают в управление Верховного Правителя России, а вре­менно -- в управление Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России". После такого приказа дальнейшие прения по вопросу об­разования "Южнорусского Союза" стали беспредметными.
   Выход из создавшегося тупика нашли представители донского казачества Харламов, Коключин и Баскаков. 4 июля они выдвинули идею создания при генерале Деникине правительства, подобного правитель­ству Вологодского при адмирале Колчаке. Кубанские представители на конференции не возражали против этой идеи, не обратив внимания на то, что ее реализация означает подмену проблемы Союза проблемой власти.
   В конечном итоге конференция приняла не федералистскую линию кубанцев и не открыто авторитарную линию Деникина, а линию дон­ского казачества. Согласно этой линии высшей исполнительной вла­стью на Юге являются:
   а) Правитель Юга России, являющийся одновременно Главнокомандующим всеми Вооруженными силами Юга России; б) Палата об­ластных представителей; в) Совет министров; г) Сенат. Законодатель­ная власть на Юге России принадлежит правительству Юга России совместно с Палатой областных представителей. Правитель Юга Рос­сии санкционирует законы, за опубликование их ответствен Сенат.
   Для подведения итогов конференции 15 августа донцы Харламов и Баскаков и кубанец Макаренко нанесли визит Деникину в Таганроге, куда недавно была переведена ставка.
   В беседе с ними Деникин заявил, что пока он жив и не завершена борьба с большевизмом, не будет полномочного законодательного ор­гана: "Я не допущу, чтобы над моей головой стал многоголовый совдеп". Все коллегиальные органы вплоть до созыва нового Уч­редительного собрания могут выполнять лишь совещательные функции, при этом число назначаемых должностей в этих органах не должно быть меньше, чем избираемых. Ввиду особых заслуг каза­чества Дону, Кубани и Тереку в законосовещательных органах будет предоставлено больше мест, чем губерниям (восемь от каждой казачьей области, три -- от каждой губернии). Председатель и члены кабинета министров будут назначаться Верховным Правителем. В составе кабине­та министров будут и министры по делам Дона, Кубани и Терека.
   По различным причинам конференция по организации южнорус­ской власти так и не закончила свою работу.
   28 июля 1919 г. ставка Добровольческой армии была переведена из Екатеринодара в Таганрог. Несколько позже большинство отде­лов Особого совещания перешли из Екатеринодара в Ростов-на-Дону.
   6 сентября из Парижа вернулась делегация Драгомирова. Вскоре по­сле этого Драгомиров был назначен Главноначальствующим Киевской области. Лукомский, который с 21 июня временно исполнял обязанности председателя Особого совещания, стал его постоянным председателем.
   А. М. Драгомиров доложил А. И. Деникину, что кубанская делегация в Париже9 постоянно ведет пропаганду против принципа единой и неде­лимой России в духе сепаратизма, что ее председатель Л. Л. Быч регу­лярно поддерживает контакт с заместителем председателя Краевой Рады И. Л. Макаренко и что кубанская делегация собирается подписать со­юзнический договор с Меджлисом Союза горцев Северного Кавказа. Вскоре до Деникина дошел слух, что договор такой уже подписан, и он распорядился арестовать членов кубанской делегации, как только те вернутся из Парижа.
   В Париже она просила принять "Республику Кубанского края" в Ли­гу Наций и допустить ее представителей на Парижскую мирную кон­ференцию на правах полноправных делегатов. В своем меморандуме делегация говорила о необходимости строить новую Россию на федера­тивных началах, на базе добровольного договора существующих на ее территории небольшевистских государственных образований.
   8 октября 1919 г. командующий Кавказской армией генерал Вран­гель обвинил администрацию Кубанской области в том, что она не помогает его армии ни людьми, ни продовольствием. Добровольче­ская пресса подхватила и раздула это обвинение. В ответ на заявление Врангеля управляющий ведомством продовольствия и снабжения Ку­банской области Тимошенко указал на высокий процент кубанцев в Добровольческой армии и привел ряд фактов, доказывающих, что Ку­бань в меру своих возможностей снабжает фронт продовольствием. 1 ноября на заседании Кубанской Законодательной Рады была приня­та резолюция, осуждающая "осважную прессу" за развертывание кам­пании против Кубани. Выступающие отмечали, что демократы-феде­ралисты отнюдь не являются "самостийниками" и что разделение кубанского казачество на "линейцев" и "черноморцев" является некорректным, тем более некорректно обвинение последних в "украинофильстве".
   В связи с обострением отношений между кубанцами и "доброволь­цами" атаман Филимонов решил срочно созвать Кубанскую Краевую Раду. Со своей стороны, добровольческое командование перебросило с фронта в район Екатеринодара свои самые надежные полки -- Корниловский и Марковский.
   6 ноября состоялось первое заседание Кубанской Краевой Рады но­вого созыва. С трибуны было прочитано, а затем распространено сре­ди депутатов открытое письмо члена Войскового Круга Всевеликого Войска Донского Агеева с резкой критикой командования Доброволь­ческой армии.
   Агеев писал, что обвинение донских и кубанских казаков в "само­стийности" является клеветническим, что казаки, в отличие от "добро­вольцев", стоят на позициях демократического Учредительного соб­рания. Агеев осудил добровольческие власти за их ставку на помещи­ков и чиновников. Он сказал, что "махновщина -- это ответ земле­дельца и рабочего на политику помещичьего шарабана и камергерско­го мундира". Агеев обвинил добровольческий режим в политике ру­сификации на Украине, в замене термина "Украина" термином "Ма­лороссия", в лишении права украинского народа хотя бы на автоно­мию, в превращении Петлюры из потенциального союзника во врага. Депутаты одобрительно отнеслись к письму Агеева.
   Было принято решение, что в честь убитого Н. С. Рябовола пост председателя Краевой Рады на этой сессии останется вакантным. За­местителем председателя Рады линейцы выдвинули кандидатуру Сушкова, а черноморцы -- Макаренко. 253 депутата против 158 проголосо­вали за последнего.
   Тем временем по поручению Врангеля и в соответствии с указания­ми Деникина в Екатеринодар прибыл генерал Покровский, которому атаман Филимонов оказывал всяческое содействие. 10 ноября Филимо­нов зачитал на заседании Краевой Рады приказ Деникина об аресте членов кубанской делегации на Парижской мирной конференции Быча, Савицкого, Калабухова и Наметокова по обвинению в государственной
   измене, выразившейся в том, что они подписали в Париже договор с делегацией Союза горцев.
   Из членов кубанской делегации в Екатеринодаре тогда находился только Калабухов. Он заявил, что в Париже был подписан не договор, а лишь его проект, и что кубанская делегация была уполномочена на это решением Краевой Рады от 11 ноября 1918 г. Краевая Рада выразила возмущение тем, что добровольческое командование нарушает сувере­нитет Кубани. Атаман Филимонов также заявил, что привлекать к от­ветственности членов кубанской делегации в Париже не за что, и что, во всяком случае, это в компетенции лишь краевых кубанских властей.
   За неподчинение Кубанской Краевой Рады его приказу и за кра­мольные высказывания атамана Филимонова генерал Деникин объявил Кубанскую область "тыловым" районом Кавказской армии и поставил во главе этого района генерала Покровского.
   Покровский потребовал выдачи Калабухова и 33 депутатов-федералистов. Рада отклонила это требование. Тогда Покровский по­требовал выдачи Калабухова и лишь 11 федералистов. Его войска ок­ружили здание Краевой Рады. Не желая подвергать опасности здание Рады и своих товарищей, Калабухов и 11 федералистов, в том числе Макаренко, сами сдались Покровскому.
   Все это произошло 19 ноября 1919 г., а уже 20 ноября Калабухов был повешен, и к его груди прикрепили табличку: "за измену России и казачеству".
   В тот же день, 20 ноября, на заседание Кубанской Краевой Рады явился сам генерал Врангель. Под его давлением внесены изменения в кубанскую конституцию, упразднена Законодательная Рада, председа­телем Краевой Рады избран Д. Е. Скобцев. Снял с себя свои полномо­чия полковник Филимонов, и вместо него атаманом избран генерал Н. М. Успенский.
   Приказом Врангеля арестованные члены Кубанской Краевой Рады были преданы военно-полевому суду. Затем, по телеграмме Деникина, суд был отменен. Арестованные, за исключением заболевшего сыпным тифом полковника Гончарова и бежавшего из-под ареста Макаренко, были увезены в Стамбул. 27 ноября Кубанская Краевая Рада прервала свою работу до 23 января 1920 г., образовав перед уходом на каникулы постоянно действующую финансовую комиссию и избрав Ф. С. Сушкова председателем кубанского правительства. 9 декабря 1919 г. сфор­мированный Сушковым кабинет приступил к работе.
   За два месяца до ареста членов Кубанской Краевой Рады, 19 сентяб­ря 1919 г. начальник отдела торговли и промышленности Особого со­вещания Лебедев приказал Северо-Кавказскому железнодорожному управлению прекратить прием грузов на территории Кубанской облас­ти без его разрешения. Фактически это привело к экономической бло­каде Кубани.
   Василий Иваныс направил Лебедеву телеграмму с просьбой разъяс­нить смысл приказа от 19 сентября. Ответил на эту телеграмму не Ле­бедев, а председатель Особого совещания А. С. Лукомский. Он писал, что Юг России заинтересован в ликвидации таможенных рогаток. Ку­бань же оградила себя таковыми, поэтому командование Добровольче­ской армии вынуждено ответить тем же.
   Полная экономическая блокада Кубани продолжалась до 17 ок­тября 1919 г., когда Деникин приказал привлечь представителей Дона, Кубани и Терека к выработке общей экономической полити­ки Юга России. Из этого приказа можно было понять, что экономи­ческая блокада Кубани будет полностью снята. Однако доброволь­ческие власти продолжали чинить всяческие препятствия внешне­торговым операциям. С другой стороны, образованная в конце но­ября Кубанской Краевой Радой финансово-экономическая комис­сия, несмотря на давление добровольцев, не согласилась на беста­моженную торговлю на Кубани.
  

* * *

  
   В конце 1919 г. под влиянием поражений на фронтах и недовольст­ва в тылу генерал Деникин решил несколько реформировать добро­вольческий режим, что выразилось в его приказах от 27 и 30 декаб­ря. Приказ от 27 декабря 1919 г. сводился к следующим пунктам: 1) укрепление правопорядка и повышение производительности труда; 2) беспощадная борьба с большевиками до конца; 3) "военная диктату­ра; всякое давление политических партий отметать; всякое противодей­ствие власти -- и справа, и слева -- карать; вопрос о форме правления -- дело будущего; русский народ создаст верховную власть без давле­ния, без навязывания; единение с народом, скорейшее соединение с ка­зачеством путем создания южнорусской власти, отнюдь не растрачивая при этом прав общегосударственной власти"; 4) верность союзу с Ан­тантой; внешняя политика -- исключительно национально-русская, ни пяди земли; славянское единение и взаимопомощь; 5) все для армии, все для победы; извлекать из зажиточного населения средства для об­мундирования армии, в то же время карать всякие незаконные реквизи­ции; 6) продолжать усилия по созданию рабочего и аграрного законо­дательств; кооперативам и профсоюзам вообще содействовать; проти­вогосударственную деятельность некоторых из них -- пресекать, не останавливаясь перед крайними мерами; "прессе содействующей помо­гать, несогласную -- терпеть, разрушающую -- уничтожить. Никаких классовых привилегий, никакой преимущественной поддержки -- ад­министративной, финансовой, моральной"; беспощадно карать анархи­ческие течения; привлекать местное население к самообороне; 7) оздо­ровить фронт и тыл; предоставить с этой целью чрезвычайные полно­мочия генералам; в случае необходимости -- применять крайние ре­прессии; 8) повысить курс рубля; улучшить функционирование транс­порта и производства, главным образом, для обороны; усилить налого­вый пресс на состоятельных и освобожденных от воинской повинно­сти; 9) временно милитаризировать водный транспорт; 10) облегчить положение семей служащих в армии путем натурального снабжения; 11) повысить уровень пропаганды идей добровольческого режима, усилить разоблачение большевизма и анархии.
   В приказе Деникина от 30 декабря 1919 г. говорилось о преобразо­вании Особого совещания в правительство при Главнокомандующем ВСЮР. Отдел пропаганды подчиняется управлению внутренних дел. Кабинет состоит из председателя правительства и семи начальников управлений. Начальник управления иностранных дел и государственный контролер, не входя в кабинет, подчиняются непосредственно Главнокомандующему. Начальники управлений земледелия, землеустройства, народного просвещения и вероисповеданий, не входя в кабинет, по вопросам, превышающим их компетенцию, "входят с представлениям к правительству". Учреждается должность управляющего делами правительства, в его ведение передается также отдел законов. При правительстве будет организовано совещание по законодательным предложениям (Л., кн. 2, стр. 165-167).
   Председателем правительства при Главнокомандующем ВСЮР был назначен А. С. Лукомский. В новое правительство вошло большинство членов упраздненного Особого совещания.
   Приказы от 27 и 30 декабря вызвали глубокое разочарование среди казачества: они показали, что Деникин не только не готов согласиться на создание Южнорусского Союза, но и на создание южнорусского правительства типа бывшего правительства Вологодского при Колчаке. В связи с этим атаман Букретов прервал каникулы Кубанской Краевой Рады и уже 31 декабря 1919г. созвал ее чрезвычайную сессию.
   На первом же заседании сессии была отменена врангелевская кон­ституция, восстановлена Кубанская Законодательная Рада, председате­лем которой был избран полковник Гончаров. Вместо умершего от сыпного тифа генерала Успенского кубанским краевым атаманом был избран генерал М. Букретов. Председателем президиума Кубанской Краевой Рады стал И. П. Тимошенко. Правительство Ф. С. Сушкова сменилось правительством В. Н. Иваныса.
   Выступавшие депутаты, как черноморцы, так и линейцы, требовали отставки Деникина и установления новой власти.
   На этой сессии Кубанской Краевой Рады присутствовали также представители донского, терского, уральского и оренбургского казачества. На одном из следующих заседаний делегаты Кубанской Краевой Рады и гости приняли решение о создании Верховного Казачьего Круга Дона, Кубани и Терека, задачей которого является образование Южнорусского Союза. Круг включал по 50 представителей от каждого казачества. Лидера­ми донцов в Круге были правый социалист Агеев, Гнилорыбов и генерал Янов, лидерами кубанцев -- меньшевик Тимошенко и линеец Скобцев.
   Демарш казаков не на шутку обеспокоил Деникина, и он решил срочно созвать чрезвычайное совещание командования Добровольче­ской армии и руководства донского, кубанского и терского казачест­ва. Совещание состоялось в первой половине января 1920 г. в станице Тихорецкая, куда 9 января была переведена ставка ВСЮР. В нем при­няли участие Деникин, начальник его штаба Романовский, атаман До­на Богаевский, атаман Кубани Букретов, атаман Терека Вдовенко, председатель правительства Дона Мельников и председатель прави­тельства Кубани Иваныс, командующий Донской армией Сидорин и начальник его штаба Кельчевский, бывший командующий Кубанской армией Покровский, командующий Добровольческим корпусом Куте-пов, председатель Верховного Казачьего Круга, председатель Кубан­ской Краевой Рады Тимошенко, председатель Донского Войскового Круга Харламов и др.
   Генералы одобрили линию Деникина. Харламов высказался за единые действия ставки и Верховного Круга. Богаевский назвал лидеров Верхов­ного казачьего Круга "предателями". В подобном духе высказался и Си­дорин. Но никаких решений Тихорецкое совещание не приняло.
   Не видя никакой возможности договориться с кубанским руково­дством и желая еще больше укрепить свой союз с донским казачест­вом, 24 января 1920 г. Деникин назначил атамана Богаевского предсе­дателем правительства при Главнокомандующем ВСЮР вместо Лукомского, который вслед за этим был назначен Главноначальствующим Черноморской губернии и командующим всеми вооруженными силами, в ней находящимися. В кабинете Богаевского были учрежде­ны управления по делам донского, кубанского и терского казачества, которые возглавлялись представителями соответствующих областей.
   Вопреки ожиданиям Деникина донцы отнеслись к его приказу неодобрительно: они были оскорблены тем, что их выборный атаман сведен до руководителя органа, выполняющего только совещатель­ные функции. Теперь Деникин приходит к выводу, что невозможно больше тянуть дело с созданием южнорусской власти, и дает указа­ние представителям ставки постараться прийти к соглашению с Вер­ховным Казачьим Кругом. Указание было немедленно выполнено.
   Достигнутое соглашение сводилось к следующему. Главою южно­русской власти провозглашается Деникин. Законодательная власть осуществляется Законодательной палатой, исполнительная -- Сове­том министров. Глава южнорусской власти назначает председателя Совета министров и утверждает состав его кабинета. Глава южнорус­ской власти имеет право вето и роспуска законодательного органа. Терцы безоговорочно приняли это постановление. Глава фракции донцов Гнилорыбов заметил, что лишь необходимость заставляет его фракцию согласиться на такую недемократическую власть. В анало­гичном духе высказался и руководитель кубанской делегации Рябцев.
   Как только соглашение с Верховным Казачьим Кругом было дос­тигнуто, 5 февраля 1920 г. Деникин издал приказ об образовании юж­норусского Совета министров во главе с Мельниковым (председате­лем Совета министров Всевеликого Войска Донского). В кабинет Мельникова вошли министры: иностранных дел -- генерал Баратов; финансов -- профессор Бернацкий; агитации и пропаганды -- Чай­ковский (бывший председатель Совета министров архангельского правительства); военных дел -- генерал Кельчевский (нач. штаба Донской армии); народного просвещения -- Сушков (бывший пред­седатель кубанского правительства); здравоохранения -- доктор Долгополов; торговли и промышленности -- Леонтович; земледелия -- Агеев; внутренних дел -- Зеелер. Остались незаполненными посты министров труда и по делам вероисповеданий.
   Назначенные министры сразу же выехали в Новороссийск, чтобы принять дела у соответствующих начальников отделов правительства Богаевского, и вернулись в Екатеринодар 22 февраля, но уже в сере­дине марта были вынуждены эвакуироваться в Новороссийск, а 27 марта -- из Новороссийска в Крым.
   В начале марта 1920 г. Деникин перенес свою Ставку из Екатеринодара в Новороссийск. Сразу после этого в Екатеринодаре предста­вители Донской и Кубанской армий выдвинули идею общего коман­дования во главе с генералом Кельчевским. Но тот сказал, что, по­скольку решение принято без Деникина, то оно может рассматривать­ся как бунт, на что он, как солдат, никогда не пойдет.
   Запоздалые действия Деникина не успокоили казачество. 16 марта 1920 г., за день до вступления большевиков в Екатеринодар, Верхов­ный Казачий Круг Дона, Кубани и Терека постановил: 1) считать со­глашение с Деникиным об образовании южнорусской власти аннули­рованным; 2) освободить атаманов и правительства от обязанностей, связанных с этим соглашением; 3) изъять войска Дона, Кубани и Те­река из подчинения ген. Деникину в оперативном отношении; 4) ата­манам и правительствам немедленно приступить к организации обо­роны Дона, Кубани и Терека и прилегающих к ним районов; 5) немед­ленно приступить к образованию союзной власти Дона, Кубани и Те­река в духе парламентаризма и народовластия в соответствии с поста­новлением Верховного Казачьего Круга от 20 января 1920 г. Коман­дование Донской армии отвергло постановление Верховного Казачье­го Круга от 16 марта 1920 г. Против него высказались также коман­дующий Кубанской армией Улагай и ряд ее военачальников.
   Когда 28 марта 1920 г. генерал Деникин прибыл в Крым, обстановка там была весьма напряженной. Гражданское население было недоволь­но репрессиями фактического хозяина Крыма генерала Слащева, о ко­тором распевались частушки: "От расстрелов веет дым -- то Слащев спасает Крым". Офицеры же были недовольны самим Деникиным за военные поражения последних месяцев и за неподготовленность к эва­куации в Крым из Новороссийска и Туапсе. Они были возмущены отка­зом Деникина назначить главноначальствующим Новороссийской об­ласти генерала Врангеля вместо скомпрометировавшего себя сдачей Одессы почти без боя генерала Шиллинга и увольнением из-за Шиллин­га со своих постов главноначальствующего Черноморской области гене­рала Лукомского, командующего Черноморским флотом адмирала Ненюкова и его начальника штаба генерала Бубнова, да и самого Врангеля.
   Офицеры требовали увольнения с поста начальника штаба Воору­женных Сил Юга России генерала Романовского, которого считали "социалистом", и роспуска недавно образованного южнорусского пра­вительства при Главнокомандующем, считая его слишком "левым".
   Под давлением высших кругов офицерства Главнокомандующий ВСЮР генерал-лейтенант А. И. Деникин 2 апреля 1920 г. постановил: 1) распустить южнорусское правительство; 2) уволить Романовского с поста начальника штаба ВСЮР и назначить вместо него генерал-квартирмейстера Махрова; 3) созвать 3 апреля Военный Совет под председательством генерал-лейтенанта А. М. Драгомирова для избра­ния преемника Главнокомандующего ВСЮР. На заседание Военного Совета приглашались командиры корпусов: Добровольческого -- Кутепов, Крымского -- Слащев, Донского (к которому была сведена по прибытии в Крым Донская армия) -- Сидорин и командиры дивизий, командование военно-морского флота и крымских крепостей и ряд дру­гих генералов, в частности, Богаевский, Боровский, Врангель, Ефимов, Покровский, Улагай, Шиллинг, Юзефович.
   Заседание Военного Совета ВСЮР открылось утром 4 апреля 1920 г., ибо находившийся в Стамбуле Врангель не смог прибыть в Севасто­поль в назначенный Деникиным срок. Сам Деникин на заседании Во­енного Совета не присутствовал. Собравшиеся высшие офицеры отка­зались избирать преемника Деникину, ибо это означало бы признание выборного начала в армии. Если, мол, Деникин хочет идти в отставку -- пусть сам назначает себе преемника. Желательно, чтобы таковым был генерал Врангель.
   Врангель прибыл в Севастополь, с одной стороны, по приглашению Деникина на совещание Военного Совета ВСЮР, с другой, чтобы по поручению английского военного командования в Стамбуле передать ультиматум британского правительства Главнокомандющему ВСЮР, датированный 2 апреля 1920 г. Врангель зачитал Военному Совету ультиматум, гласивший, что английское правительство предлагает командованию ВСЮР свое посредничество в переговорах с Совнаркомом РСФСР с целью прекращения гражданской войны в России. В случае отказа от этого предложения правительство Великобритании прекра­щает поддержку Вооруженных Сил Юга России и снимает с себя вся­кую ответственность за последствия10. Зачитав ультиматум, Врангель сказал, что в ответ на него надо возложить на Великобританию ответственность за безопасность воинов ВСЮР и членов их семей. По предложению Драгомирова под этим требованием подписались все присутствующие.
   В тот же день, заслушав донесение А. М. Драгомирова о ходе засе­дания Военного Совета, А. И. Деникин издал приказ о назначении П. Н. Врангеля Главнокомандующим ВСЮР и сразу же после этого на английском миноносце отплыл в Стамбул. Вместе с ним уехали быв­ший начальник штаба ВСЮР Романовский и несколько офицеров из конвойной службы. По прибытии в Стамбул Романовский был убит неизвестным, успевшим скрыться. Полагают, что это был офицер-монархист.
  

В. ДОБРОВОЛЬЧЕСКАЯ АРМИЯ В КРЫМУ И ОДЕССЕ В ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ 1918-го -- ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ 1919 г.

  
   В первом ядре Добровольческой армии антисемитские настроения еще не были господствующими и активными. Но по мере того, как ар­мия эта начала крепнуть и охватывать все более широкие круги офи­церства, в ней стали развиваться антисемитские тенденции. В июне -- июле 1918 г., когда в известных еврейских кругах усилилась актив­ная тяга в Добровольческую армию, евреев уже часто перестали при­нимать и на офицерские должности, и в качестве врачей, и даже про­стых добровольцев. И ростовский еврейский общественный деятель А. С. Альперин, посетив 8 сентября 1918 г. в Екатеринодаре генерала Алексеева, был вынужден обратить внимание последнего на факты не­принятия евреев в армию и другие проявления антисемитизма. Алексе­ев в ответ, правда, категорически заявил: "Я и весь высший командный состав стоим твердо на почве равноправия всех граждан и чужды анти­семитизма. Пока я буду стоять во главе Добровольческой армии, в ней не будет антисемитизма". Но вслед за этим, не оставлявшим будто мес­та для толкования, заявлением последовала многозначительная допол­нительная фраза, фактически сводившая на нет все значение этой программной декларации: "Но, разумеется, история имеет свой вес, и годами сложившиеся настроения не могут быть сразу преодолены". Пока Добровольческая армия оставалась в Донской и Кубанской об­ластях, где еврейское население было количественно ничтожно, по­добные "годами сложившиеся настроения" находили свое выражение лишь в отдельных и нетипичных случаях. "Тотчас же, однако, по про­никновении Добровольческой армии, летом 1919г., в местности с гус­тым еврейским населением, те "годами сложившиеся настроения", о которых так туманно говорил генерал Алексеев, дали себя резко по­чувствовать".
   Впрочем, евреи Крыма и Одессы имели возможность познакомиться с настроениями "добровольцев" уже в последние месяцы 1918 г.
   С апреля по ноябрь 1918 г. в Крыму находились немцы. Под их прикрытием здесь установилась власть вначале татарского Курултая во гла­ве с Джефаром Саймедом, а затем русско-татарской администрации во главе с генералом Сулькевичем. Экономическое положение Крыма было сравнительно неплохим. Более-менее стабильно было положение евреев.
   В октябре 1918 г. стало ясно, что немцы вот-вот покинут Крым. Оставшиеся в Крыму кадеты и местные земские деятели начали перегово­ры о формировании Крымского краевого правительства, которое опи­ралось бы на Добровольческую армию. Иван Ильич Петрункевич пред­ложил Максиму Моисеевичу Винаверу войти в это правительство в ка­честве министра внешних сношений, ибо он больше, чем кто бы то ни было, олицетворял проантантовскую ориентацию в кадетской партии.
   Узнав, что планируемое правительство будет опираться на Добровольческую армию, Винавер выразил опасение: "Не помешает ли от­ношениям с ними мое еврейство?" "Возмущенный И. И. резко ответил: "Если бы там гнездились такие предрассудки, то лучше было бы вовсе не идти с ними. Все равно, с такими настроениями не спасти Россию. Я этого не думаю. Вы туда поедете и познакомитесь, и я убежден, что они станут в совершенно нормальные отношения к Вам. Во всяком случае, в этом пункте отступать мы морально не вправе".
   После этого Винавер согласился войти в Крымское краевое прави­тельство, которое было сформировано 8 октября 1918 г. в следующем составе:
   1) Председатель Совета министров Соломон Самойлович Крым (ка­раим), агроном по специальности, председатель Крымской земской уп­равы, при Временном правительстве был заместителем министра земле­делия; 2) министр юстиции В.Д. Набоков, бывший член Государствен­ной думы, сын царского министра юстиции; 3) министр внутренней безопасности Н. Н. Богданов, бывший член Государственной думы, при Временном правительстве -- комиссар Таврической губернии; 4) ми­нистр внешних сношений М. М. Винавер, бывший депутат Государст­венной думы; 5) министр труда и генеральный контролер П. С. Бобров­ский, бывший секретарь местного земства; 6) министр народного про­свещения С. А. Никонов, врач по профессии; 7) министр финансов А. П. Барт, прежде заведовал местной казенной палатой; 8) министр торговли, продовольствия и путей сообщения А. А. Стерн; 9) военный министр генерал Милковский (татарин), прежде занимал тот же пост в правительстве Сулькевича.
   Из перечисленных членов кабинета первые четыре -- кадеты, пятый -- социал-демократ, шестой -- эсер, остальные -- беспартийные. В функции Милковского входило расквартирование добровольческих и союзнических частей и содействие мобилизации в Добровольческую армию. Позже по настоянию добровольческих властей вместо Милков­ского был назначен генерал М. М. Будчик.
   Во второй декаде октября 1918 г. М. Винавер направился в Екатеринодар, где 15 октября открылся областной съезд кадетской партии. 20 октября Винавер был принят Деникиным, который произвел на него весьма хорошее впечатление. Договорились о присылке в Крым добро­вольческих войск, о их расквартировании и содержании крымскими вла­стями, о невмешательстве "добровольцев" во внутренние дела Крыма и о невмешательстве крымских властей в дела добровольческих войск.
   В начале ноября Винавер получил из Симферополя тревожную телерамму, в которой евреи выражали опасение, что антисемитская пропа­ганда "лиц, выдающих себя за офицеров Добровольческой армии", мо­жет привести к антиеврейским эксцессам и погромам. (В Крыму дейст­вовал подпольный добровольческий центр во главе с генералом Дебу и начальником его штаба полковником Дорофеевым).
   7 ноября 1918 г. Деникин подписал телеграмму, направленную военнослужащим Добровольческой армии в Крыму, крымскому населе­нию и лично М. М. Винаверу. Содержание ее сводилось к следующе­му: 1) части Добровольческой армии направляются в Крым для его охраны и обороны и не будут вмешиваться в его внутренние дела; 2) Добрармия добивается восстановления единой и неделимой России при соблюдении прав ее автономных частей; при этом не предреша­ются будущий государственный строй России и даже пути достиже­ния единой и неделимой России; 3) "Добрармия относится с величай­шим негодованием ко всяким попыткам восстанавливания одной на­циональности, одного класса против другого". Первые два пункта этой декларации были совместно выработаны Винавером и Драгомировым, третий же пункт предложен Драгомировым, когда Винавер по­казал ему телеграмму из Симферополя, о которой говорилось выше. В тот же день Деникин вручил Н. Н. Богданову, передавшему ему пись­мо С. С. Крыма, ответ с аналогичной декларацией.
   Во время своего пребывания в Екатеринодаре М. М. Винавер был свидетелем того, как военные власти вмешиваются в дела граждан­ских властей, арестовывают граждан по малейшему подозрению в большевизме или в оппозиции к добровольческой власти и чинят над ними суд и расправу. Но проявлений антисемитизма в Добровольче­ской армии М. М. Винавер не заметил (В. 53).
   В Екатеринодаре Винавер познакомился с бывшим военным мини­стром Уфимской Директории генералом Гришиным-Алмазовым. По­следний приехал в Екатеринодар левым, а уехал из него по поручению Деникина в Одессу весьма правым (В.58).
   Первый отряд Добровольческой армии численностью в 600 человек прибыл в Крым 10 ноября 1918 г. С этого времени начинается первое официальное пребывание армии в Крыму, закончившееся 9 апреля 1919 г., когда она вынуждена была покинуть полуостров под натиском большевиков.
   Вспомогательные англо-франко-греческие союзнические силы (весь­ма незначительные и преимущественно военно-морские) прибыли в Крым 9 декабря 1918 г. и покинули его 16 апреля 1919 г. Отношения между Крымским краевым правительством, которому администрация Сулькевича передала полномочия 16 ноября 1918 г., и союзническим командованием Крымско-Азовского военного округа были все время неплохими, но резко ухудшились накануне оставления Крыма. Отно­шения же между Крымским краевым правительством и командованием Добровольческой армией в Крыму были все время напряженными, пол­ными взаимных упреков и недоверия. "Добровольцы" обвиняли крым­ское правительство в противодействии введению военного положения, в оттягивании сроков мобилизации, в недостаточной борьбе с местны­ми большевиками и в попытке вмешиваться в дела обороны Крыма. Крымское же правительство ставило в вину добровольческому командованию в Крыму попытки объявить мобилизацию без его ведома, обыски и аресты без ордеров, расправы без суда и следствия и похище­ние лиц, подозреваемых в подрывной деятельности.
   Считая, что объявление военного положения увеличит число без­законий, творимых "добровольцами", Крымское краевое правитель­ство возражало против его введения до февраля 1919 г. Затем, ввиду опасности большевистского нашествия с севера, согласилось ввести военное положение на железных дорогах, а в марте -- на всей терри­тории Крыма. В феврале -- марте 1919 г. крымское правительство приняло ряд постановлений по усилению борьбы с местными боль­шевиками.
   7 февраля оно постановило: 1) образовать "Особое совещание" в составе министра юстиции, министра внутренней безопасности и на­чальника штаба добровольческих сил в Крыму и их заместителей "для рассмотрения деятельности лиц, изобличенных в содействии больше­викам с целью захвата последними власти или принимавших непо­средственное участие в захвате и осуществлении власти большевика­ми, за исключением тех из них, дела которых направлены судебным порядком"; 2) предоставить Особому совещанию право высылать за пределы Крыма или заключать под стражу сроком до 6 месяцев лиц, "которых оно признает угрожающими общественной безопасности и ус­пеху борьбы с большевиками"; 3) по истечении 6 месяцев Особое сове­щание вновь рассматривает дела лиц, находящихся под стражей по его распоряжению, и полномочно продолжить содержание их под стражей.
   Н. Н. Богданов утверждает, что гражданская стража, как правило, представляла Особому совещанию дела по обоснованному подозре­нию, разведка же Добровольческой армии в 90% случаев заводила де­ла по вздорным поводам, и почти все они отвергались Особым сове­щанием. Нарушая соглашение об Особом совещании, добровольче­ская контрразведка действовала самочинно и подвергала репрессиям невинных граждан. Были случаи нападения на тюрьмы и расстрела содержащихся в них заключенных, а также убийства заключенных при переводе их из одной тюрьмы в другую.
   Между крымским правительством и командованием Добровольче­ской армии имел место также "территориальный конфликт". По со­глашению между ними, достигнутому в начале ноября 1918 г., юрис­дикция крымского правительства распространялась только на Крым, то есть лишь на 5 из 8 уездов Таврической губернии. Во второй поло­вине декабря 1918 г. в Мелитополе под председательством князя В. А. Оболенского состоялся съезд трех северных уездов Таврической губернии -- Бердянского, Мелитопольского и Днепровского. Съезд принял решение об административном присоединении уездов к Крымскому краю. 17 декабря крымское правительство обратилось по этому поводу в Екатеринодар.
   Прежде чем последовал ответ, добровольческие части под командо­ванием генерала Шиллинга оккупировали северные уезды, и Шиллинг объявил себя генерал-губернатором этих уездов, объявив там военное положение. Наступил режим обысков, арестов, расстрелов. Все средст­ва из казны уездов были направлены на нужды армии. Управляющий продовольственными делами северных уездов распорядился не пропус­кать продовольствия в Крым. В январе 1919 г. Деникин распорядился, чтобы эти уезды удовлетворяли все продовольственные нужды Крыма. Однако попытки крымского правительства заменить барона Шиллинга своим представителем В. Ф. Татариновым успеха не имели.
   В северных уездах имели место антиеврейские эксцессы. В самом Крыму в это время эксцессов, направленных специально против евреев, почти не было, но евреи, как и прочее население, страдали от самочинства "добровольцев". В Крыму печатались и распространялись анти­семитские брошюры и листовки. Они доставлялись и в Одессу, как об этом свидетельствует М. С. Маргулиес, еврей по происхождению, бу­дущий член Северо-Западного правительства при генерале Юдениче ("Год интервенции", кн. I, Берлин, 1923, стр.106).
   Осенью 1918 г. в Одессе образовался русский "Союз офицеров", поддерживавший связь с Деникиным и Колчаком. После падения гет­мана Скоропадского комендантом Одессы стал директорианский пол­ковник Змиенко. Он продержался совсем недолго. Уже 18-19 декабря 1918г. представитель Деникина генерал Гришин-Алмазов во главе бе­логвардейского отряда и при поддержке французов захватил власть в Одессе. В городе стала сгущаться антисемитская атмосфера, нагнета­емая, главным образом, "Союзом русских людей", да и сам Гришин-Алмазов, политическим наставником которого был В. В. Шульгин, благосклонностью к евреям отнюдь не отличался [об этом свидетель­ствует видный одесский кадет, апологет Добровольческой армии С. Ф. Штерн в своей книге "В огне гражданской войны", Париж, 1922 г.]
   Антисемиты ждали подходящего случая, чтобы начать погромы, об­винив евреев в том, что они его сами спровоцировали. "А такой случай вскоре представился. По Украине прокатилась кошмарная волна по­громов, учиненных петлюровскими войсками. Еврейский Националь­ный Секретариат в Киеве объявил повсеместный день траура по жерт­вам этих погромов. Получив соответствующий циркуляр, Одесская ев­рейская община тоже назначила такой траурный день, постановив оз­наменовать его панихидой во всех синагогах, однодневной приостанов­кой работ во всех еврейских предприятиях и большим траурным собра­нием в городском театре. Черносотенцы заволновались. В местных черносотенных листках появились по этому поводу угрожающие заметки. Стали поговаривать, что день траура превратится в день погрома. Власть же, вместо того, чтобы охранить естественное право еврей­ского населения выразить скорбь по своим, погибшим от рук убийц, собратьям, стала настаивать на отмене траурного дня, уступая этим черносотенному давлению. Градоначальник Марков в беседе с бывшим членом Государственного Совета Г. Э. Вайнштейном просил его повлиять на общину, чтобы она отменила этот день траура: "Иначе он снимает с себя ответственность за то, что может произойти".
   "И если погрома все же не произошло, то это ни в какой мере не было заслугой добровольческой власти. Предотвратили его два об­стоятельства: присутствие на рейде французских военных судов и наличие в городе хорошо организованной и вооруженной еврейской боевой дружины. Еврейская общественность энергично использо­вала оба эти момента. Сенатор О. О. Грузенберг вызвал по телефо­ну градоначальника и категорически заявил, что, если вся эта рабо­та "Союза русских людей" и русского боевого отряда не будет пре­кращена, он завтра же будет у французского командования и по ка­белю даст знать всей Европе, что Добровольческая армия организу­ет погромы; это заставило добровольческую администрацию подтя­нуться. Отряд же в 300 еврейских дружинников в полном вооруже­нии, при пулеметах, продефилировал перед зданием "Союза рус­ских людей". Это произвело впечатление. Черносотенные круги от устройства еврейского погрома временно отказались. Вскоре (ап­рель 1919 г.) и сами "добровольцы" вынуждены были, вместе с французами, покинуть Одессу".
   С конца 1918 г. поведение и высказывания "добровольцев" вызы­вали большое беспокойство и тревогу среди еврейства Юга России. На своем заседании 9 января 1919 г. одесский филиал весьма уме­ренного Совета государственного объединения России (в состав ко­торого входили земская, городская и торгово-промышленная груп­пы, группа членов Государственной думы и Государственного со­вета, Союз земельных собственников, экономическая группа и др.) заявил, что существует "необходимость в успокоении еврейского населения Юга России относительно намерений Добровольческой армии", и потребовал от Деникина "декларации по вопросу о евре­ях". (М. С. Маргулиес "Год интервенции", кн.1, стр.151). Ответа Деникина не последовало.
  

Г. ЧЕТЫРЕ СТАДИИ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИХ ПОГРОМОВ НА УКРАИНЕ (КРОМЕ КИЕВА)

  
   Историю добровольческого режима на Украине (кроме Таврической губернии) с июня 1919 г. по февраль 1920 г. можно разбить на четыре периода: 1) первые месяцы добровольческого режима на Украине (июнь-- июль 1919 г.); 2) триумфальное наступление Добровольческой армии (август -- сентябрь); 3) пребывание большей части территории Украины под добровольческим режимом (октябрь-- ноябрь); 4) отсту­пление Добровольческой армии (декабрь 1919 г. -- февраль 1920 г.). Н. И. Штифт и И. Б. Шехтман отмечают, что первый период характерен почти бескровными погромами, второй и четвертый -- массовыми кро­вавыми погромами, а третий, который Шехтман называет "периодом сравнительного затишья", -- немассовыми кровавыми погромами. В эту периодизацию не вписывается Киев, в котором погромная волна достигла своей кульминации именно в октябре. Поэтому рассмотрим добровольческий режим в Киеве отдельно.
   Многие евреи Украины с нетерпением ожидали прихода Доброволь­ческой армии, надеясь, что она принесет спокойствие и порядок и вос­становит право частной собственности. Во многих городах и местечках навстречу передовым частям Добровольческой армии выходили еврей­ские делегации с хлебом-солью. Но в ответ на это проявление доброже­лательности и благонадежности солдаты бросали хлеб-соль наземь, а членов делегации оскорбляли и избивали.
   Вскоре евреи убедились, что добровольческий режим несет для них ограничения в гражданских правах. Из армии изгоняются офицеры-евреи. То же происходит в общественных организациях и учреждениях, а также в органах местного самоуправления. Восстанавливаются дореволюционные ограничения в приеме на работу и на учебу в высшие и средние учебные заведения. Ограничения евреев в правах показывали местному нееврейскому населению, что власти рассматривают евреев как неполноценных граждан. Эти обстоятельства, а также антисемит­ская пропаганда "Освага" содействовали усилению антисемитизма среди гражданского населения.
   Но восстановление антиеврейских дореволюционных порядков было полубедой. Настоящей бедой стали еврейские погромы, начавшиеся с приходом Добровольческой армии и не прекращавшиеся до ее ухода. Погромы бескровные и кровавые, одиночные и массовые.
   Одиночные, так называемые "тихие" погромы, характерны непре­рывными, изо дня в день повторяющимися нападениями на отдельных евреев и отдельные еврейские дома с целью грабежа, главным образом, драгоценностей и денег. На этой стадии случаи убийства редки, но не­редки аресты евреев с целью получения выкупа за освобождение. Для достижения этой цели иногда применяются характерные для "добро­вольцев" пытки -- подвешивание на крюке с поочередным набрасыва­нием и сниманием петли и прижигание огнем различных частей тела. Одиночные, "тихие" погромы происходили в июне--июле 1919 г. на Харьковщине и на востоке Полтавщины и Екатеринославщины.
   Погромной атмосфере в значительной степени содействовали анти­семитский характер прокламаций, воззваний и брошюр "Освага" и многих статей в гражданской прессе, а также неопределенность статуса евреев при добровольческом режиме.
   "Ни в одном программном заявлении Добрармии не заключалось -- хотя бы в общей форме -- сколько-нибудь определенного указания на то, что ею признается принцип равноправия национальностей. Даже в обращенной во вне, к правительствам Антанты, декларации Главного Командования от 10 апреля 1919 г., где явно видно стремление выявить показной либерализм, п. 5-й гласит лишь: "Гарантии полной граждан­ской свободы и свободы вероисповеданий". Не больше. О гражданском полноправии населяющих Россию народов нет ни слова,-- в то время, как в ноте адмирала Колчака союзным державам содержится вполне определенное указание на то, что "все без различия религии и нацио­нальности получат защиту государства и закона".
   Эта крайняя неопределенность правового положения еврейского на­селения в сочетании с практикой административных правоограничений и погромными эксцессами повелительно диктовали необходимость яс­ной и недвусмысленной декларации Главного Командования Добрар­мии по еврейскому вопросу".
   Вот почему 26 июля (8 августа) генерала Деникина в его ставке в Таганроге посетила делегация 4-х еврейских общин -- Екатеринослава (председатель М. С. Блок), Харькова (председатель -- доктор М. С. Виленский), Ростова-на-Дону (рав 3. Гольденберг), Таганрога (заместитель председателя А. Я. Евензон). Они представили А. И. Де­никину докладную записку, в которой, в частности, говорилось: "Принадлежа по экономической своей структуре к классу мелкой бур­жуазии (около 90% ремесленников и мелких торговцев, приблизитель­но 5% крупных торговцев и около 5% рабочих), еврейство с затаенным нетерпением ждало в лице Добровольческой армии избавителей от гне­та пролетарской диктатуры. С восторгом встречало оно приходившие войска, готовое помочь им средствами и людьми" (93--94).
   Подчеркнув эти обстоятельства, члены делегации обратились к гла­ве добровольческого движения:
   "Ваше Превосходительство! Не откажите в соответствующей дек­ларации заявить русскому народу и армии, что нельзя делать ответст­венным весь еврейский народ за отдельных членов его -- большеви­ков. Он также невинен, как, по Вашим словам, неповинна масса кре­стьянская за комиссаров и коммунистов. Мы просим Ваше Превосхо­дительство официально подтвердить, что евреи, согласно законам Временного правительства, пользуются полным равноправием, и ни­кто не имеет права лишать их этого равенства перед законом. К на­шим правам относится также право, наравне с другими гражданами, отдать свою жизнь за Россию, служа в рядах ее армии. Приказом по армии подтвердите, Ваше Превосходительство, это святое наше пра­во".
   Генерал Деникин категорически отказался издать декларацию, мо­тивируя это тем, что "при крайне озлобленном и обостренном отноше­нии со стороны населения к евреям" за их массовое участие в больше­вистской власти и армии, всякая декларация "не только не полезна, но может оказаться и вредной".
   Когда же делегация продолжала настаивать, указывая на необхо­димость декларации "именно теперь, когда Добровольческая армия вступает в пределы Полтавской, Херсонской и Киевской губернии с крупным еврейским населением", и то, что "адмирал Колчак издал декларацию, хотя у него, наверное, не было таких непосредственных поводов", ген. Деникин ответил:
   -- "Да, там американцы. Я считаю декларацию ненужной".
   И действительно, декларация издана не была. Высшее командова­ние Добрармии отказалось объявить евреев полноправными гражда­нами России и сделать хотя бы попытку положить своим словом пре­дел погромам и ограничениям (213 - 214).
   Деникин не удовлетворил также просьбу еврейской делегации о пресечении антисемитских выпадов "Освага", нагнетающих погром­ную атмосферу.
   Тем временем интенсивность "добровольческих погромов" усили­вается. В конце июля--начале августа 1919 г. на западе Полтавщины, юге Черниговщины и востоке Киевщины учиняемые добровольцами погромы принимают характер массовых грабежей. Массовые грабежи в каждом отдельном случае продолжаются 2-4 дня. Забирается все -- от фортепиано до кухонной посуды. Одежда и обувь нередко просто снимаются с тела ограбляемого, то, что нельзя взять с собой, уничтожается. Во время этих грабежей происходит массовое изнасилование евреек, включая малолетних, беременных и престарелых. Бывают и убийства, особенно в связи с невыплатой выкупа или сопротивлением изнасилованию.
   Затем начинается серия массовых кровавых погромов. В августе-сентябре 1919 г. такие погромы происходили преимущественно в го­родах и местечках, переходивших из рук в руки, главным образом, на Киевщине и Подолии. Теперь имели место не только массовые грабежи, осквернение еврейских кладбищ и синагог, массовые изнасило­вания еврейских женщин, но и массовые убийства евреев -- от мла­денцев до дряхлых стариков. Палачи калечили и уродовали свои жер­твы, разрубали их на куски. Иногда, завершая погром, добровольцы поджигали еврейские дома и запрещали тушить пожар. Так было в Белой Церкви, Богуславе, Городище, Корсуни, Гостомеле, Макарове, Ракитном, Тальном, Шполе на Киевщине, Борисполе на Полтавщине, в Кривом Озере и Томашполе на Подолии. Из погромов этого периода остановимся лишь на черкасском и фастовском.
   Начало добровольческого режима в Черкассах ознаменовалось приказом генерал-майора Шефнера-Маркевича от 17 августа 1919 г., па­раграф второй которого гласил: "Приказываю немедленно собрать го­родскую управу в прежнем ее составе до большевистского переворота с изъятием членов -- большевиков и евреев".
   В тот же день в Черкасском соборе был отслужен благодарствен­ный молебен. Отношение к евреям среди собравшихся было весьма враждебным. Говорили, что Троцкий приказал превратить все церкви в кинотеатры, а синагоги не трогать; посему необходимо превратить все синагоги в клозеты. После торжественного молебна состоялся смотр добровольческих войск, занявших Черкассы. Среди них были и уваровцы, входившие прежде в состав григорьевской повстанческой армии. Этот факт привел в ужас евреев города: ведь именно уваровцы три месяца тому назад вырезали в Черкассах несколько сот евреев. Евреи поняли, что эксцессы, учиненные "шкуровской" разведкой еще до полного занятия города добровольцами,-- дело не случайное. И, действительно, 18 августа эксцессы переросли в кровавую резню, про­должавшуюся непрерывно до 21 августа.
   Во что обошлись евреям Черкасс первые пять дней пребывания в го­роде добровольцев, видно из сводки, составленной членом-секретарем еврейской общины Черкасс и Комитета помощи погромленным докто­ром Кипнисом на основании 2178 анкетных листов.
   В сводке говорится, что с 16 по 21 августа 1919 г. в Черкассах были погромлены 2178 еврейских семейств, убито 129 евреев, без вести про­пали 6 мужчин, стали нетрудоспособными в результате ранений или избиений 202 еврея. Зарегистрировано 84 изнасилованных евреек (фактическое число изнасилованных значительно больше). Убытки погром­ленных -- около 93 млн. рублей, оставшихся без всяких средств -- 770 человек. В 2178 пострадавших домах погромщики были 14133 раза.
   На вопрос об эмиграции 1823 семейства ответили, что они желали бы эмигрировать немедленно; из них в Палестину 1422, в Америку -- 312, в другие страны -- 39.
   Самым кровавым из погромов, учиненных Добровольческой армией, был погром в Фастове в сентябре 1919 г., во время которого погибло много сотен евреев. События развивались следующим образом.
   22 сентября 1919 г., через несколько дней после занятия Фастова Добровольческой армией, отряд красноармейцев на несколько часов захватил фастовский вокзал, но вскоре был выбит оттуда "добровольцами" и отступил до Днепра. Артиллерийская перестрелка между большевиками и "добровольцами" продолжалась 2-3 дня. 22 сентября в Фастове начались антиеврейские эксцессы, которые на следующий день переросли в кровавую резню, продолжавшуюся четыре дня. Казаки 2-й Терской пластунской дивизии полковника Белогорцева грабили, избивали, убивали евреев, насиловали еврейских женщин, поджигали еврейские дома и лавки. Часто поджоги делались, чтобы скрыть следы преступлений. Военные власти объясняли погромы большевистским артиллерийским обстрелом. Получалось, что боль­шевики почему-то стреляли только в еврейские дома. Было зарегист­рировано 1300 убитых евреев. Большинство исследователей оценива­ет число жертв в 1500--2000 человек.
   2 октября 1919 г. военный комендант Киева генерал-лейтенант Бре­дов принял корреспондента киевской газеты "Русь". В ответ на запрос о подробностях фастовского погрома Бредов продиктовал корреспон­денту: "Точных и официальных сведений из Фастова у меня еще не по­лучено, но ничего, по-видимому, серьезного там нет. Доходят только слухи от евреев, крайне панического характера, о чинимых над ними притеснениях и от обывателей и войск о том, что при налете большеви­ков на Фастов, когда он очутился на несколько часов в их руках, наши отходившие от города части обстреливались евреями в спину, чем и возбудили против себя озлобление в войсках. Для выяснения обстанов­ки в Фастове и расследования происходящих там будто бы "прискорб­ных событий" высылается особая комиссия". Затем генерал Бредов собственноручно подписал это заявление.
   Никакая комиссия добровольческими властями в Фастов послана не была.
   Добровольческие погромы имели исключительно военный характер. В них участвовали все лучшие полки Добровольческой армии: "дроздовцы", "марковцы", "волчанцы", казаки "дикой дивизии", донцы Мамонтова, шкуровцы, пластуны, кубанцы, терцы, ингуши, чечен­цы и др. -- народности, которые до тех пор в своих станицах никогда в глаза евреев не видали, не знали даже, как они выглядят, и которые да­же толком не знали, что такое Россия". В погромах принимали участие как солдаты, так и офицеры. Лишь в немногих случаях офице­ры пресекали антиеврейские эксцессы и погромы.
   Что же касается христианского населения, то оно в большинстве своем отрицательно относилось к добровольческим погромам. Но часто бывало, что после погрома в городе или местечке туда из окрестных сел и деревень приезжали на своих телегах крестьяне, чтобы поживиться еврейским добром, недограбленным добровольцами. Изредка коренное население активно участвовало в ограблении евреев. Однако до убий­ства евреев гражданским населением в добровольческий период дело не доходило.
   Случаи выступления православного духовенства против погромов были очень редки. Большей частью оно их как бы не замечало, а иногда своими выступлениями фактически легитимизировало. (Например, ми­трополит киевский Антоний и митрополит одесский Платон).
   Еще меньше, чем духовенство, готова была заступиться за евреев гражданская стража (так называлась в годы добровольческого режима полиция). Она была "либо соучастницей погромов и насилия, либо попустительницей их, или, в лучшем случае, бессильной свидетельницей творящегося беззакония".
   Добровольческие власти распускали все местные дружины самообо­роны, в первую очередь еврейские. Но если последние бы и существо­вали, они не могли бы оградить еврейские местечки от добровольческих громил, подобно тому, как ограждали от небольших повстанче­ских отрядов и больших деморализованных отрядов Директории и Красной армии: вооруженное сопротивление "добровольцам" рассмат­ривалось бы властями как "жидовско-большевистский бунт", было бы беспощадно подавлено и лишь увеличило бы число еврейских жертв.
   При добровольческом режиме заступаться за евреев было небезопасно. Прессе запрещалось защищать еврейские интересы. Чиновни­ки, позволившие себе выразить недовольство по поводу гонений на евреев или погромов, увольнялись со службы. Укрывательство евреев во время погромов было связано с риском для жизни. Тем не менее находились христиане, которые прятали евреев или заступались за них перед властями. Такие случаи были в Белой Церкви, Городище, Гостомеле, Корсуни, Черкассах, селе Веприк на Киевщине; Борзне, Конотопе, Нежине, Новом Млине на Черниговщине; Борисполе на Полтавщине; Джурине и Томашполе на Подолии.
   Рассматривая всех евреев как врагов, добровольцы нередко брали заложниками авторитетных членов еврейских общин и расстреливали их в случае большевистской или повстанческой акции, направленной против властей. Под разными предлогами с евреев взимались официальные и неофициальные контрибуции, но это не предохраняло от погромов.
   Проведение погромов обычно никак не мотивировалось, но иногда их пытались объяснить тем, что евреи якобы стреляли из окон своих домов в спины добровольцев, отступающих под натиском вражеских войск. Так было в конце лета -- начале осени 1919 г. в Белой Церкви, Конотопе, Фастове, Нежине, Новом Млине и Киеве.
   5 августа 1919 г. командующий Добровольческой армией генерал-лейтенант Май-Маевский, принимая делегацию еврейской общины го­рода Харькова, заявил, что командование его армии, стоя на почве государственности и законности, никакой разницы между гражданами разных национальностей не видит и будет бороться с малейшими проявлениями антиеврейских эксцессов и погромов. В соответствии с этим заявлением 13 августа 1919 г. Май-Маевский11 издал первый антипо­громный приказ по Добровольческой армии.
   Из ряда последовавших затем антипогромных приказов типичным был приказ командующего войсками екатеринославского направления генерала от артиллерии Ерманова. В приказе говорилось: "Желая в корне пресечь различные национальные травли и розни и провести в жизнь декларацию Верховного правителя России адм. Колчака, Глав­нокомандующего вооруженными силами юга России ген. Деникина, командующего армией ген. Май-Маевского и командира 3-го корпуса ген. Шкуро о том, что нет ни правых, ни левых, ни эллина, ни иудея, а есть друзья и враги единой и неделимой России, а также о том, что все равны перед законом, все получают одинаковую защиту закона, не счи­таясь с национальностью, приказываю всех лиц, замешанных в натрав­ливании одной национальности на другую, задерживать и препровож­дать в комендантское управление для предания суду. За невыполнение приказаний -- наказание в соответствии с законом военного времени".
   Главным недостатком добровольческих антипогромных приказов была их неискренность. Подчиненные хорошо помнили, что незадолго до издания этих приказов их авторы требовали беспощадно истреблять жидо-коммунистов. С другой стороны, в большинстве приказов не пре­дусматривались конкретные санкции против погромщиков. Содержа­щиеся в иных приказах угрозы, как правило, оставались на бумаге. По­громщики имели возможность действовать безнаказанно.
   Первый и единственный случай отстранения от должности высше­го чина за допущение еврейского погрома имел место 11 августа 1919г. Командующий Добровольческой армией ген. Май-Маевский приказал: "За вялое ведение военных действий и допущение разгрома ев­рейских лавок в городе Смеле отстранить генерал-майора Хазова с поста командира 2-й Терской пластунской бригады с отчислением в штаб Терского войска. Командиром 2-й Терской пластунской брига­ды временно назначить полковника Генштаба Белогорцева".
   Надо отметить, что в Смеле произошел не просто "разгром еврей­ских лавок", а 5-дневный погром с убийствами и изнасилованиями. Уже на второй день погрома насчитывалось 14 убитых евреев. Умаляя объем совершенного преступления, командующий армией тем самым покрывал виновника. Бросается в глаза легкость наказания: вместо предания суду, понижения в чине или хотя бы строгого порицания с занесением в личное дело -- всего лишь отчисление в штаб. Через ко­роткое время та же бригада под командованием Белогорцева совершила в Фастове еврейский погром значительно больших размеров, чем тот, который она учинила в Смеле под командованием Хазова.
   Что же касается генерала Деникина, то он впервые осудил еврейские погромы и призвал наказать виновных лишь два месяца спустя после своей встречи с еврейской делегацией в Таганроге. И сделал он это не в форме декларации по еврейскому вопросу и не в форме общего приказа по армии, а ограничился телеграммой в 23 слова. Телеграмму эту, он направил из Одессы Главноначальствующему Киевской области гене­рал-лейтенанту Драгомирову 25 сентября 1919 г. после ужасных по­громов в Фастове, Василькове, Белой Церкви и десятке других пунктов с еврейским населением. Но даже в этой слабой форме приказ Деники­на имел для киевских евреев положительные последствия, хотя и не на продолжительное время.
   Вскоре после получения Драгомировым телеграммы Деникина в Киеве и в Томашполе были задержаны и предстали перед военно-полевым судом несколько погромщиков. Суд, как обычно, ограничил­ся порицанием и отпустил их. Находясь под впечатлением деникинской телеграммы, Драгомиров вызвал к себе членов суда и сурово от­читал их за попустительство погромщикам. После этого состоялся пе­ресмотр дела в Киеве и Томашполе, и освобожденные прежде по­громщики были расстреляны. Это произошло в первой половине ок­тября 1919 г. ЕКОПО (Еврейский комитет помощи погромленным) отмечает, что эти меры способствовали прекращению большого по­грома в Киеве. Однако спустя короткое время как члены военно-полевых судов, так и высшее командование Добровольческой армии, вновь стали проявлять милосердие к погромщикам. В случаях же по­громов и насилия над христианским населением добровольческие власти были очень суровы.
   Промежуток между наступательной и отступательной волнами Добровольческой армии (то есть октябрь -- ноябрь 1919 г.), когда го­рода и местечки перестали переходить из рук в руки, был сравнитель­но тихим. Но именно этот период показал истинное отношение к ев­реям добровольческой администрации, в которой преобладали старые, дореволюционные чиновники. В гражданской страже, кроме старых
   полицейских, было немало людей, прежде активно участвовавших в погромных бандах. Неудивительно поэтому, что гражданская стража, вместо того чтобы пресекать грабежи, нередко сама их устраивала.
   Характерным для этого периода является положение евреев в Чер­кассах. Погромы, правда, мелкие, стали здесь перманентным явлением. Проходящие через Черкассы эшелоны добровольцев требовали от ко­менданта города разрешить им на 3-4 часа "погулять". Евреи трепетали уже при слухе о таких "гуляниях". Иногда за большие деньги комен­дант выезжал на вокзал и увещевал проезжающих солдат не чинить беспорядков в городе. Иногда увещевания эти воздействовали, но в большинстве случаев солдаты врывались в город и творили свое черное дело. Они грабили, насиловали и при малейшем сопротивлении стреля­ли. Еврейские магазины и лавки были разграблены, и вся торговля пе­решла к украинской кооперации и к русским торговцам.
   Христиане неохотно продавали товары евреям, да и купить их было не за что. Кроме того, иногда власти распоряжались не продавать про­дукты евреям. Когда представители еврейской общины производили закупки за пределами города, купленные продукты грабились в пути.
   "В результате добровольческих и всех предшествующих и сопутст­вующих им погромов наступили голод, холод и ряд эпидемических бо­лезней, которые уносили после погрома не меньше жертв, чем сам по­гром". Причинами этих эпидемий были отсутствие врачей, перевязоч­ных материалов и медикаментов, систематическое недоедание, скучен­ность проживания вследствие того, что большинство еврейских домов было разрушено или сожжено.
   Особенно страшной была судьба беженцев. Потеряв связи на ста­рых местах и не найдя их на новых, они готовы были эмигрировать куда угодно. Не находя защиты ни у военных, ни у гражданских вла­стей, потеряв всякую надежду на прекращение погромов, эмигриро­вать готовы были все -- и богатые, и бедные, и погромленные, и чу­дом избежавшие погромов.
   Надеясь, что вскоре возможность эмиграции представится, сионисты в некоторых местах стали открывать так называемые палестинские бю­ро, где регистрировались евреи, желающие выехать в Палестину. Однако "границы Украины оставались закрытыми. За исключением одного парохода, прорвавшегося в Палестину из Одессы, и нескольких слу­чайных возможностей отъезда для отдельных состоятельных людей на иностранных пароходах, вся мечтавшая об эмиграции масса вынуждена была остаться на своих местах, тем более, что не только за границу, но и за черту своего местечка, блокированного добровольческими дозора­ми, почти невозможно было прорваться. Пропусков обычно не давали, а того, кого находили за пределами своего местечка без пропуска, жда­ла жестокая расправа.
   Но пребывание в родном разгромленном местечке, где все напо­минало о пережитых погромах, и ожидание новых погромов было столь невыносимым, что многие евреи, пренебрегая всеми опасно­стями, покидали родные места. И целые еврейские местечки пусте­ли, целые селения становились "юденрайн". Особенно часты были такие случаи в сравнительно немногочисленных еврейских общи­нах" .
   Генерал М. Г. Дроздовский так описывает атмосферу, господство­вавшую в Добровольческой армии после поражений, нанесенных ей конниками Буденного и Думенко: "Над всем царит теперь злоба и месть, и не пришло еще время мира и прощения. Расправа должна быть беспощадной: "два ока -- за око, пусть знают цену офицерской крови!" ["Дневник", Берлин, 1923, стр. 65]. Всю эту бессильную зло­бу "добровольцы" вымещали на беззащитных евреях.
   "Добровольческие погромы декабря 1919 -- января 1920 превзошли все, что было до сих пор. Остатки разгромленной Добровольческой ар­мии действовали с беспрецедентной зверской жестокостью".
   Из погромов этого периода остановимся лишь на самом кровавом, произошедшем в местечке Кривое Озеро Подольской губернии. Утром 22 декабря 1919 г. в Кривом Озере появилась разведка из 13 человек во главе с начальником Волчанского партизанского отряда Деконским. Командир разведки встретился с руководителями еврейской общины и заявил, что, поскольку евреи местечка до сих пор ничем не помогли Добровольческой армии, то они обязаны будут выплатить контрибу­цию в 350 тыс. рублей и достать 25 пар новых сапог. Причем до часу дня надо внести уже 250 тыс. рублей, иначе, мол, будет плохо. К вече­ру евреям с трудом удалось собрать 180 тыс. рублей. Когда они при­несли эту сумму, Деконский, приняв деньги, сказал, что эксцессов не будет, если завтра же утром евреи внесут еще 20 тыс. рублей.
   Однако резня началась сразу же после вступления в Кривое Озеро солдат Бучанского партизанского отряда и продолжалась более двух недель. Точное число жертв неизвестно, но полагают, что в ходе по­грома погибло около 600 евреев. Целых трупов похоронено около 400 (имеется поименный список). "Похоронено отдельных черепов 36, за­тем отдельных костей -- несколько мешков, останков, съеденных соба­ками,-- около 100... Число раненых и пострадавших от обморожения по сведениям тамошних врачей и жителей достигало тысячи. 50% из них умерло, и многие к приезду комиссии (Российского Красного Кре­ста) были отправлены в ближайшие уездные города для операций. И из них значительная часть умерла". После резни вспыхнула эпидемия сыпного и возвратного тифов, которая охватила около 1000 человек. Многие из них умерли.
   Крестьяне в подавляющем большинстве отрицательно отнеслись к резне в Кривом Озере. Некоторые из них тщетно ходатайствовали пе­ред добровольческим командованием о прекращении резни. Среди них -- Григорий Думский, Юрий Борусевич и Рогачевский. Многие кресть­яне с риском для жизни прятали евреев, а в некоторых случаях также ехали в Кривое Озеро за имуществом скрывавшихся евреев, чтобы спа­сти его. Некоторые крестьяне, воспользовавшись резней, грабили ев­рейские дома. Были и такие, которые с одной стороны скрывали евреев, а с другой, грабили еврейские дома.
   На протяжении 1919 г. и первого месяца 1920 г. Верховный Главнокомандующий вооруженными силами Юга России генерал Антон Деникин практически ничего не сделал для предотвращения погромов. Лишь на последней стадии своего владычества, готовясь к контр­наступлению против большевиков, 5 февраля 1920 г. он издал приказ, в котором, в частности, говорилось: "Недавно мы были в Орле, но ряд тяжелых ошибок вновь привел нас на Кубань. Теперь, когда мы нака­нуне нового наступления, нам нужна победа над собой. Пусть каждый помнит, что одной из причин банкротства фронта и развала тыла были насилия и грабежи. В освобожденных от насилия большевиков облас­тях народ с восторгом встречал наши войска. Но многие вели себя не лучше большевиков, и массы от нас отвернулись. Без опоры на народ никакая борьба невозможна. Будем же являть собой пример безуко­ризненной честности и рыцарского отношения к слабым. Пусть ни один упрек не будет брошен в лицо борцов за освобождение и попра­ние права народа. И если начальники не возьмутся сразу за искорене­ние этого зла, то новое наступление будет бесполезным, и дело рух­нет. Требую жестоких мер, до смертной казни включительно, против всех, творящих грабеж и насилие, и против всех попустителей, какое бы высокое положение они не занимали". Если бы такой приказ был издан летом или даже осенью 1919 г., то он спас бы тысячи еврейских жизней. О том, что это могло бы произойти, будь на то воля Деники­на, свидетельствует хотя бы эпизод с его телеграммой от 25 сентября. Но тогда у него такой воли не было. Теперь же он был бессилен, а его приказ -- бесполезен12.
  

Д. ПОЛОЖЕНИЕ ЕВРЕЕВ В КИЕВЕ ПРИ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОМ РЕЖИМЕ (30 августа --15 декабря 1919 г.)

  
   Вернемся теперь к некоторым событиям в Киеве в период добро­вольческого режима.
   30 августа 1919 г. большевики покинули город, и в него вошли с юго-запада части УГА (Украинской Галицийской Армии), а с юго-востока --Добровольческой армии. Галичане пробыли в Киеве менее суток, а добровольцы -- четыре с половиной месяца.
   "С первых же дней после ухода большевиков начались антиеврей­ские эксцессы. Пример показали наши калифы на час, галичане... На одной из окраин они захватили небольшой отряд гражданской мили­ции, наспех организованной в эти дни Городской думой, и безжалостно расстреляли 34 еврейских юношей, бывших среди милиционеров. Как жестоко и слепо национальное предубеждение! Эти юноши, самоот­верженно откликнувшиеся на зов думы и еще в присутствии большеви­ков с большим риском для себя организовавшие охрану мирных жите­лей,-- эти несчастные юноши были привлечены к ответу за преступле­ния большевиков".
   "Добровольцы" же сразу стали хватать на улицах прохожих и по обвинению, что они "большевистские комиссары", арестовывать их, а иногда и расстреливать. Среди подозреваемых преобладали евреи.
   В газетах, близких к добровольческому режиму, развернулась анти­еврейская и антиукраинская пропаганда. "В. В. Шульгин в первом же номере возобновленного "Киевлянина" счел уместным напомнить сло­ва своего отца о том, что "Юго-Западный край -- русский, русский, русский!"13 и обещал отныне не отдавать его больше "ни украинским предателям, ни еврейским палачам".
   Через неделю после занятия Киева добровольцами в город прибыл американский генерал Джедвин. По поручению "Комитета Моргентау", членом которого он состоял, Джедвин собирал сведения о Вос­точной Европе. 7 января он навестил состоятельного купца, ортодок­сального верующего активиста киевской еврейской общины М. Горенштейна, который в то время был председателем ЦК Еврейского ко­митета помощи пострадавшим от погрома. Между ними состоялась бе­седа на немецком языке, записанная секретарем Джедвина.
   Получив информацию о погромах, учиненных директорианской ар­мией, Джедвин спросил, происходили ли при большевистской власти погромы, учиненные большевистскими войсками. -- "Происходили, но очень мало и в незначительной степени",-- ответил М. Горенштейн. Джедвин поинтересовался, верны ли слухи о массовой поддержке, большевиков евреями и о том, что среди большевистских комиссаров преобладают евреи. Горенштейн ответил, что, хотя среди большевист­ских комиссаров имеется немало евреев, но евреи отнюдь не являются большинством среди них. Вообще же "еврейское население страдало от большевиков больше других, так как оно принадлежало к торгово-про­мышленному классу, преследуемому большевиками. Большевики разру­шили также все еврейские общественные организации, закрыли общины, все прежние культурные национальные учреждения, закрыли Централь­ный Комитет помощи погромленным. Из всей суммы контрибуции, на­ложенной на киевскую буржуазию, на долю евреев пало 74%, в то время как процент евреев в Киеве -- только 20. Из евреев взяли также 60% всех заложников, на принудительных работах евреи составляли 90% всех взятых. Из этого можно заключить о том, как евреи могли отнестись к большевистской власти".
   В ответ на вопрос о погромах, учиненных добровольцами, М. Горенштейн сказал, что ему известно о погромах, совершенных ими во многих местах. В Киеве погромов пока не было, но не прекращается ужасная погромная агитация. Группа евреев, в том числе и он, Горенштейн, обратилась к коменданту Киева генералу Бредову с просьбой принять меры по предотвращению погромов. Бредов заявил, что не до­пустит погромов в Киеве, и даже выпустил воззвание по этому поводу, но оно не возымело никакого действия. Погромная агитация и эксцес­сы в Киеве продолжаются.
   К концу беседы М. Горенштейн сказал: "В Киеве имеется сейчас несколько тысяч евреев-беженцев из погромленных пунктов, которые находятся в ужасающем положении, а домой вернуться не могут".
   Евреям Киева, как и других городов и местечек, скоро дали почув­ствовать, что они при добровольческом режиме не являются полно­ценными гражданами.
   4 сентября 1919 г. собралась Киевская городская дума в составе добольшевистского периода. Она избрала городскую управу, куда во­шли 7 кадетов, 3 эсера, 2 эсдека, представитель "Польского кола" и представитель умеренного "Еврейского блока" И. А. Ладыженский. Комендант Киева генерал Бредов утвердил все кандидатуры, преду­предив, что утверждение кандидатуры Ладыженского не окончатель­но. Несмотря на это, 26 сентября городская управа включила Лады­женского в свой состав.
   16 октября Главноначальствующий Киевской области генерал-лейтенант Драгомиров специальным приказом предписал вывести И. А. Ла­дыженского из состава Киевской городской управы. В знак протеста все члены управы подали в отставку.
   Вопреки заявлению Деникина о том, что на контролируемых Добровольческой армией территориях беспрепятственно функционируют еврейские общины, в Одессе такое функционирование стало невозмож­ным из-за запрета вести делопроизводство общины на идиш. В Киеве "городской юрисконсульт П. В. Малютин дал заключение в том смыс­ле, что так как еврейская община в Киеве существовала на основании закона Центральной Рады от 2 декабря 1917 г., отмененного со вступ­лением Добровольческой армии, то сомнению подлежит самое сущест­вование Совета еврейской общины как органа, действующего по нор­мам закона".
   Большой вклад в усиление погромных настроений в Киеве внес местный филиал "Освага", во главе которого стоял бывший сотруд­ник газеты "Киевлянин" А. Савенков, ближайшим помощником ко­торого был редактор погромного листка "Вечерние огни" И. Калин­ников. В аналогичном духе велись открытые отделом пропаганды Особого совещания в Киеве для популяризации идей добровольче­ского режима пропагандистско-агитационные курсы, на которых чита­ли лекции такие черносотенцы как Адашев, Богаевский, С. Г. Грушев­ский, Стороженко, профессор Цитович и др.
   Погромная агитация в Киеве дала свои плоды. В течение сентября и первой декады октября в городе не прекращались одиночные антиев­рейские эксцессы -- изнасилования, грабежи, убийства. В ходе этих эксцессов, как полагают некоторые исследователи, погибло около 150 евреев. 14 октября большевики зацепились за западную окраину Киева, были выбиты оттуда "добровольцами", закрепились в Ирпене и продолжали время от времени обстреливать город. Выбив большевиков, "добровольцы" учинили погром, во время которого убито в Киеве ев­реев примерно в 3 раза больше, чем до этого. Сотни еврейских домов были разграблены.
   В центре города грабили, как правило, высшие чины, в частности, офицеры лейб-гвардейских Преображенского, Измайловского и Семеновского полков. Вели себя вежливо. Отводили хозяина квартиры в сторону и требовали выкупа. Не всегда хозяин был в состоянии выпол­нить, что приводило к его гибели. Если офицеры и гвардейцы посещали преимущественно богатые кварталы, то рядовые солдаты -- бедные. В последнем случае было больше изнасилований, избиений, убийств. Здесь ограбляемые чаще сопротивлялись грабителям, что неизбежно приводило к смерти жертв нападения. Видный еврейский обществен­ный деятель А. А. Гольденвейзер вспоминает:
   "Странный это был погром, спокойный, деловитый,-- по-моему, да­же как бы компрометирующий идею еврейского погрома. При всем желании в том, что делалось в эти дни в Киеве, нельзя было видеть и тени стихийного проявления народного гнева. Никакого подъема, ни­какой ширины, никакого разрушения. В прежние времена расхищение еврейского имущества происходило хоть в облаке пуха из распоротых перин и под звон разбитых стекол. Теперешние погромщики стали не­сравненно деловитее и практичнее. Они понимали, что при сущест­вующих ценах было бы грешно разломать хоть бы безделицу...
   Техника октябрьского погрома 1919 г. было примерно следующая. В еврейскую квартиру заходит вооруженная группа, человек пять--шесть. Один становится у парадной двери, другой -- у двери на черный ход. После этих предупредительных мер начинается лирическая часть. Один из шайки обращается к хозяину квартиры с речью: вы, евреи, мол, боль­шевики и предатели, вы стреляли в нас из окон, вы уклоняетесь от при­зыва в армию и т. д., -- извольте отдать на нужды Добровольческой армии все, что у вас есть ценного, деньги, золото, драгоценности; не отдадите добровольно, будете немедленно расстреляны; найдется что-либо запрятанное, сделаем обыск, все обнаружим, а вас расстреляем за укрывательство. Если жертва народного гнева после этого спешила вы­ложить достаточную сумму, все этим и кончалось; если нет, пускались в ход более интенсивные приемы вымогательства: ее ставили к стенке, приставляли дуло револьвера к головкам детей и т.д., и т. д.
   В более глухих частях города, в особенности в уединенных, остав­ленных хозяевами усадьбах, происходило не вымогательство, а настоя­щее разграбление. Тут на помощь "инициативной" группе являлись
   в большинстве случаев живущие по соседству дворники, мастеровые, прислуга и т. д. Имущество растаскивали до нитки, оставляя только мебель. Но и здесь окон не били и ни одного стула не ломали...
   ... По сравнению с романтическими временами 1881 и 1905 гг. ны­нешние погромщики стали практичнее и в самом выборе своих жертв. В прежние времена, когда путем погромов боролись с еврейской экс­плуатацией, жертвами погрома оказывались в громадном большинст­ве бедняки из предместий; теперь, когда погромы являются возмезди­ем за большевизм, они падают исключительно на богатых ...
   ... Не было бунтующей толпы, грабящей и убивающей. В отдельных случаях солдаты, преимущественно кавказцы, весьма далекие от каких бы то ни было русских патриотических чувств, ловили на глухих ули­цах молодых евреев и расправлялись с ними. Но даже и от них часто можно было откупиться.
   В дни погрома и в последующие дни бывали и иного рода случаи самосудов и расстрелов. Под предлогом ареста уводили еврейских молодых людей, которые больше не возвращались. Расправлялись и с теми, кто позволял себе защищаться и защищать других.
   Убивали не в квартирах, не в пылу борьбы. Нет, жертву уводили и приканчивали в укромном месте. И в этом сказалась модернизация погромного дела...
   Еврейское население отнеслось к погрому с каким-то тупым отчая­нием. Нервы были истощены до крайности, а после кровавых кошмаров последних лет можно было ожидать от погромщиков величайших жестокостей. По ночам из домов, в которые пытались войти погромщики, доносился душу раздирающий вой; сотни голосов взывали о помощи. Иногда это делалось от страха, а иногда из расчета: погромщиков обычно бывало человек 5-6, и вид целого дома, бодрствующего и зовущего на помощь, в большинстве случаев смущал их и заставлял пройти мимо. Глубоко трагичен этот ночной крик был в обоих случаях -- и как результат отчаяния и как единственный возможный прием са­мозащиты".
   Что же касается воплей отчаяния, исходящих из еврейских домов, то "В. В. Шульгин счел возможным увековечить эти ночные крики, как назидание. В своей знаменитой статье "Пытка страхом", появившейся в "Киевлянине" дня через два после погрома, он советовал евреям, слу­шающим этот крик, поразмыслить о том, сколько вреда еврейская мо­лодежь наделала России. Это пытка, которой подвергаются старики и дети,-- "пытка страхом",-- есть, с одной стороны, возмездие евреям за их грехи, а с другой,-- напоминание и предупреждение. А заканчива­лась эта позорная статья следующим каннибальским умозаключением: "погромы с политической точки зрения вредны, и с ними нужно бо­роться, так как они вызывают слишком много жалости к евреям".
   Эсер Е. П. Рябцев, бывший в 1917-1918 гг. киевским городским го­ловой, и правый эсер А. Н. Зарубин, который в 1917 г. являлся гене­ральным секретарем по великорусским делам в правительстве Цент­ральной Рады, показали себя верными друзьями еврейского народа. Без страха и устали Рябцев делал все, от него зависящее, для предотвраще­ния эксцессов и погромов и в последние месяцы Центральной Рады, и в период Директории, и при добровольческом режиме. Зарубин же в сен­тябре 1919 г. совместно с Рябцевым, протоиереем Аггеевым, видной общественной деятельницей М. К. Кронковской, Э. Брунько и другими основал в Киеве "Лигу борьбы с антисемитизмом" и возглавил ее. В "Лигу" вошли следующие организации: Всероссийский земский союз, Киевский областной комитет Всероссийского союза городов, Комитет национального объединения, Национальный центр, Союз возрождения России, Киевский Союз учителей, школьных и домашних, союзы вра­чей, техников, журналистов, Российский филиал Международного Красного Креста, Комитет помощи пострадавшим от погромов при Российском Красном Кресте14, "Общество истинной свободы имени Л. Толстого", Центральное бюро кооперативных объединений и "Общество разума и совести".
   Лига борьбы с антисемитизмом развернула в Киеве обширную деятельность. Она провела ряд расследований случаев насилия и грабительства, направляя собранный материал в прокуратуру. При Лиге было создано Бюро юридической помощи погромленным. Все, кто знали о случаях грабительства и насилия, приглашались рассказать об этом в бюро. С целью противодействия антисемитской пропаганде, которая велась среди учащихся, Лига организовала педагогическую секцию для воздействия на учащуюся молодежь, учителей и роди­тельские комитеты. Когда "Вечерние огни" и "Киевлянин" опубли­ковали свои измышления об еврейской стрельбе из окон, Лига в сроч­ном порядке организовала расследование фактов и на базе этого рас­следования опубликовала воззвание к населению, разоблачающее лживость этих погромных газет.
   21 октября воззвание Лиги было опубликовано в газете "Киевская жизнь" и расклеено на заборах, оградах и стенах многих домов. Воз­звание имело большое воздействие на гражданское население Киева.
   Добровольческая администрация была недовольна деятельностью Лиги. Градоначальник Киева запретил ей издавать свой бюллетень, а в провинции вообще не допустили организации филиалов Лиги.
   Несмотря на то, что Союз возрождения России, Комитет националь­ного объединения и Национальный центр в общем поддерживали добровольческий режим, они энергично выступали против погромов. 14 сентября 1919 г: Союз возрождения России выпустил прокламацию с осуждением антиеврейских эксцессов, допущенных добровольцами при вступлении в Киев. 15 сентября представители трех указанных группировок посетили генерал-лейтенанта Бредова, сообщили ему об. антиеврейских эксцессах и предложили ряд мер для предотвращения их в будущем. По этому вопросу было также направлено представле­ние в ЦК кадетской партии. 26 сентября Союз возрождения России направил в ставку Деникина особую делегацию во главе с профессо­ром Одинцом, которая привезла с собой мемориальную записку об ан­тиеврейских эксцессах. Делегация потребовала от Деникина издать специальный приказ по войскам о недопущении антиеврейских эксцес­сов и погромов под страхом наказания по законам военного времени. Еще делегация выдвинула требования создания комиссии для рассле­дования обстоятельств эксцессов и погромов и привлечения к ответст­венности виновных, отстранения от командования лиц, допустивших погромы, предоставления евреям возможности передвигаться по же­лезным дорогам, распространения антипогромных воззваний и бро­шюр, проведения с солдатами разъяснительных бесед о недопустимо­сти эксцессов и погромов, особенно перед вступлением воинских час­тей в местечки и города, где имеется еврейское население.
   Несколько позже, 16 октября, в разгар киевского погрома, упомяну­тые организации отправили Деникину в Таганрог телеграмму, в кото­рой говорилось об опасности еврейского погрома для дела доброволь­ческого движения. С одной стороны, в некоторых местах погромы, на­чавшиеся против евреев, распространяются и на христианское населе­ние, а с другой,-- о погромах стало известно представителям ино­странных государств, аккредитованных в Киеве. Это может привести к ослаблению поддержки добровольческого режима странами Антанты. Ни Бредов, ни Деникин не дали удовлетворительного ответа на требо­вания Союза возрождения России, Комитета национального объедине­ния и Национального центра.
   Кроме Лиги борьбы с антисемитизмом, с осуждением погромов, требованием принятия активных мер для их предотвращения в буду­щем выступали многие профсоюзные, кооперативные и общественные организации. С другой стороны, ряд еврейских интеллектуалов про­должал поддерживать добровольческий режим. Уже после октябрьско­го погрома в Киеве был создан "Еврейский комитет содействия возро­ждению России", куда вошли как частные лица общественные и поли­тические деятели разных направлений -- от ортодоксов до отдельных социалистов. Однако из еврейских организаций лишь прокадетская ев­рейская "Народная группа" полностью солидаризировалась с добро­вольческим движением.
   Комитет этот выпустил воззвание, в котором, в частности, говори­лось: "Еврейское население России кровно заинтересовано в победе
   начал государственности и свободы над диким разгулом классового и национального террора. Национальное единство и полнота существо­вания всех народов России-- это необходимое условие национальной жизни евреев. Это стремление живет в нас и ничем не может быть убито.
   Ничем, даже погромами и насилием, пятнающими великую борьбу за освобождение России от большевиков,-- сквозь преследования, сквозь клевету и гнусную ложь пронесем мы это стремление возродить страну, в которой гражданство мы приобрели веками труда, страданий и горя" ["Киевская жизнь", 12 (25) октября 1919 г.]
   Эксцессы в Киеве продолжались до самого ухода Добровольческой армии. К ним, в частности, приложил руку атаман Струк, присоеди­нившийся к "добровольцам" во второй половине августа 1919 г. Не­смотря на предупреждения крестьянина Чернобыльского уезда Порфирия Мельниченко и председателя киевского филиала Союза возрожде­ния профессора В.Д. Одинца о погромном прошлом Струка и о его бывших связях с Директорией и большевиками, командующий войска­ми киевского направления генерал Бредов поручил атаману Струку сформировать "Первый малороссийский партизанский полк" и возвел его в чин полковника Добровольческой армии.
   "Словно нарочно, добровольческие власти назначили именно Стру­ка районным комендантом Подола, еврейской части Киева, что равно­сильно было отдаче на его гнев и милость всего еврейского населения этого района. Струк этой возможностью воспользовался широко". Он наложил на евреев Подола громадные контрибуции, а его "партиза­ны" рыскали по Киеву и окрестным уездам, грабя, насилуя и убивая. Они приняли активное участие в погроме 14-18 октября. Добровольче­ские власти оставались глухими к жалобам еврейского и нееврейского населения на Струка, закрывали глаза на его самостийницкое и боль­шевистское прошлое и бандитизм в прошлом и настоящем. Струк вы­пустил одобренную цензурой брошюру "К братьям селянам", полную звериной ненависти к "жидо-большевикам" и призывающую к беспо­щадной расправе над ними.
   Когда добровольцы покинули Киев, Струк ушел с ними и в январе 1920 г. появился в Одессе. Здесь ему опять поручили вербовать партизанский отряд. На стенах одесских домов появились его погромные воззвания "Ко всем православным". Бандиты чинили антиеврейские эксцессы.
   В конце февраля 1920 г., когда Струк убедился, что дни Деникина сочтены, он вновь стал "самостийником". Он обосновался на Пересыпи -- на окраине Одессы. Английский миноносец "Аякс", который эва­куировал добровольцев из Одессы, подверг отряд Струка сильному ар­тиллерийскому обстрелу, и тот покинул окрестности города.
  

Е. ИТОГИ И СПЕЦИФИКА ДОБРОВОЛЬЧЕСКИХ ПОГРОМОВ.

СРАВНЕНИЕ ОТНОШЕНИЯ УКРАИНСКИХ И ДОБРОВОЛЬЧЕСКИХ

ВЛАСТЕЙ К ЕВРЕЯМ И ПОГРОМАМ.

  
   Зарегистрировано 296 погромов, учиненных добровольцами в 267 населенных пунктах. В 213 из этих погромов зарегистрировано 5325 погибших. Учитывая, что регистрация погромов и эксцессов происхо­дила не всюду, можно с уверенностью сказать, что число жертв добро­вольческих погромов не менее 8 тысяч, не считая погибших на желез­ных и других дорогах, а также умерших от ран, голода и эпидемий, вы­званных погромами. Точное число жертв определить невозможно, ибо "не было случая, чтобы жертвы гражданской войны были точно под­считаны: убийцы не ведут списка, убитые ими не предъявляют иска за загубление своей жизни" (С. И. Гусев-Оренбургский).
   Зарегистрированные погромы, учиненные добровольцами, распре­делялись следующим образом (перед скобками -- число погромлен­ных населенных пунктов, в скобках -- число погромов): Киевская гу­берния -- 83 (102); Одесская --39 (41); Херсонская -- 25 (25); Черни­говская -- 22(25); Полтавская -- 22 (25); Харьковская -- 8 (8); Екатеринославская -- 7(8); северные уезды Таврической губернии -- 3 (3). Итого по Украине 209 (237). К этому надо прибавить 50 эксцессов на железных дорогах.
   За пределами Украины "добровольцы" (главным образом, конники Мамонтова) учинили 9 погромов в 8 населенных пунктах: в Белгороде
   Курской губернии, в Бирюче Воронежской губернии, в Ельце и Ливнах Орловской губернии, в Тамбове и Козлове Тамбовской губернии, в Ба­лашове и Царицыне Саратовской губернии.
   Исследователи считают, что жертвы добровольческих погромов составляют 17-20% жертв погромов 1918-1920 гг.
   Иосиф Шехтман и другие исследователи отмечают две характерные особенности добровольческих погромов: они "прежде всего резко очерчены во времени и заполняют собой сплошной непрерывный пери­од". Во-вторых, погромы эти чинились вооруженными силами, при­шедшими извне и никаких контактов с евреями прежде не имевшими.
   Погромы украинских воинских частей (при Центральной Раде и в эпоху Директории) и повстанческих отрядов носили перемежающийся характер; то вспыхивая, то вновь затихая, они тянулись весь конец 1917 г., январь -- апрель и ноябрь -- декабрь 1919 г., весь 1920 и 1921 гг. Погромы же Добровольческой армии приходятся на сравнительно ко­роткий промежуток времени: июнь 1919-го -- март 1920 г., не прекра­щаясь ни на один месяц. Они начались со вступления Добровольческой армии на территорию Украины и прекратились лишь с вынужденным, под напором большевиков, отступлением из губерний со значительным и компактным еврейским населением. Конечно, и до июня 1919 г. име­ли место отдельные, и довольно частые, случаи насилий над еврейским населением со стороны добровольческих частей; и после марта 1920 г. последние уцелевшие отряды Добрармии отмечали свой путь отступ­ления еврейскими погромами; но это были лишь подготовительные или заключительные эпизоды драмы, действие которой ограничено выше­указанными хронологическими вехами.
   "Добровольческая армия не была единственным творцом погромно­го шквала, свирепствовавшего в этот период на Украине. Параллельно, ей, совершенно независимо от нее, но в своеобразном с ней сотрудни­честве действовали в том же направлении враждебные ей силы: "пет­люровцы", бесчисленные украинские повстанческие отряды, "григорьевцы" и отдельные разложившиеся большевистские части. Равнодейст­вующая этих сил, действовавших на разных направленных, находила свое выражение в непрекращающихся еврейских погромах.
   В этом пестром погромном спектре линия Добровольческой армии, однако, выделялась. Все прочие действующие силы погромной волны этого периода были исключительно местные, украинские, воспитанные, так сказать, в той великой школе еврейских погромов, какую историче­ски представляет собой Украина. Возрожденная гайдамачина, специ­фические социально-экономические условия края и глубокая ненависть украинской деревни к по преимуществу еврейскому городу, сложный переплет обострившихся национальных отношений -- все эти причины локального порядка способны дать некоторое объяснение буйному и кровавому разливу еврейских погромов, устроенных местными, кресть­янскими по своему социальному составу, а по национальности и на­циональным устремлениям преимущественно украинскими группами.
   Добровольческая же армия пришла на Украину извне. Ее человече­ский материал был неукраинский, чуждый стране и ее специфическим условиям. В ней были представлены самые разнообразные этнические и социальные элементы -- от великороссов до кавказских "инородцев", от бывших царских гвардейцев из дворян до кубанского казачества. Это была сила Украине чуждая, враждебная украинскому и крестьян­скому движению, не имевшая никаких корней в местных условиях. Свой погромный антисемитизм она вскормила не в специфических ус­ловиях украинской обстановки, а принесла с собою на Украину гото­вым. И она сохранила его в беспримесном виде во все время своего пребывания в крае, не смешиваясь с местными погромными силами и оставаясь и в этом, как и во всех прочих отношениях, чужеродным ор­ганизмом. В погромной чересполосице второй половины 1919 г. роль Добровольческой армии особенно выделяется. Этим, конечно, ни в ко­ей мере не умаляется роль, сыгранная, скажем, "петлюровцами" или повстанцами. Но погромные движения этих последних двух сил более растянуты во времени, их основная тяжесть падает по преимуществу на другие месяцы погромного трехлетия. В период господства Доброволь­ческой армии на Украине ей бесспорно принадлежит пальма первенст­ва в деле истребления еврейского населения" (32-34).
   У еврейского народа остались очень горькие воспоминания как о директорианском, так и о добровольческом режимах. Но если первый
   декларировал национальное полноправие, то второй о таковом не го­ворил. И если первый, хотя и с очень большим опозданием, повел борьбу с погромами (с сентября 1919 г.), то второй этого не сделал. Если первый отпустил определенную сумму на помощь погромлен­ным, то второй не дал на эти цели ни одной копейки.
   Осенью 1919 г. Еврейский комитет помощи погромленным органи­зовал среди частных лиц и организаций сбор средств для пострадавших от погромов. Он обратился и к "Особому совещанию" с просьбой вы­делить 50 млн. рублей для этой цели. На своем неофициальном заседа­нии "Особое совещание" решило отпустить 10 млн., и "Осваг" поспе­шил уведомить весь мир о милосердии добровольческого режима. Но затем состоялось официальное заседание "Особого совещания", на ко­тором решено было денег ЕКОПО не давать, а предложить ему моби­лизовать нужные суммы среди частных лиц и организаций.
   Добровольческая администрация прилагала большие усилия, чтобы сведения о погромах поменьше проникали в печать. Она предостере­гала еврейских общественных деятелей и редакторов еврейских газет от сообщений об участии солдат и офицеров Добровольческой армии в эксцессах и погромах, подчеркивая, что публикация и распростране­ние подобных сведений будут рассматриваться как очернение Добро­вольческой армии, как клевета на нее. По этим соображениям киев­ский градоначальник запретил издание бюллетеня Лиги борьбы с ан­тисемитизмом. С другой стороны, распространению антисемитских брошюр и публикации подстрекательских статей добровольческая ад­министрация никаких препятствий не чинила. Антисемитские статьи публиковались не только в таких черносотенных изданиях, как "Ки­евлянин" и "Вечерние огни", но и в кадетской "Заре", почти офици­альном органе добровольческого режима. Бросается в глаза разница , между этим официозом и органом ведущей партии УНР "Робитныча газета", который никогда не помещал погромных статей и нередко выступал с резким осуждением антисемитизма и погромов.
   В то время, как правительство УНР выступило с инициативой созда­ния международной комиссии для расследования погромов на Украине, Особое совещание Добровольческой армии в лице своего представителя в Париже В. А. Маклакова заявило, что создание подобной комиссии означало бы вмешательство во внутренние дела России.
   Выше уже упоминалось, что предложение о такой комиссии передал 11 ноября 1919г. глава украинского представительства при Парижской мирной конференции граф Юлий Тышкевич Комитету шести еврейских делегаций на этой конференции. Предложение это не было реализова­но, так как к этому времени правительство УНР и украинская армия вынуждены были покинуть пределы Восточной Украины. "Но идея посылки такой комиссии своего значения не утратила", и 7 декабря 1919 года Комитет шести еврейских делегаций предложил русскому послу и представителю Добровольческой армии в Париже В. А. Маклакову обсудить пути ее реализации, подчеркнув, что это было бы "первым и истинно действенным средством в борьбе с погромами". Член Комитета Нахум Соколов отметил, что создание и беспрепятственное функционирование такой комиссии содействовали бы успокоению еврейского населения России и убедили бы общественное мнение Европы и Аме­рики в готовности руководства Добровольческой армии положить ко­нец погромам.
   Маклаков ответил, что посылка международной следственной ко­миссии была бы "признаком посягательства на достоинство и сувере­нитет России". Кроме того, еврейский международный характер проектируемой комиссии лишь "закрепил бы ненавистную и пугающую легенду о еврейском кагале". В то же время такая комиссия, которая "осуществит особые привилегии русских евреев апеллировать на свое правительство своему международному органу, несомненно, усилит антисемитизм и вызовет новую опасность погромов". Поэтому он счи­тает более целесообразным посылку комиссии из одних русских евреев, причем официально эта комиссия должна быть исключительно комис­сией помощи. Однако это ограничение "не лишает комиссию возмож­ности практически осуществлять те задачи, кои намечены в предложе­нии Комитета".Маклаков обещал обсудить этот вопрос со своими кол­легами по русскому представительству в Париже и в ближайшие дни дать официальный ответ на предложение Комитета. Однако такого от­вета не последовало (220 - 222).
  

Ж. И. М. ЧЕРИКОВЕР ОБ АНТИСЕМИТИЗМЕ БЕЛЫХ АРМИЙ И О ВЛИЯНИИ ЧАСТИ БЕЛОЙ ЭМИГРАЦИИ НА ЕВРОПУ.

  
   Порок антисемитизма в деникинской армии был органическим. Но этим пороком страдали в большей или меньшей степени все белые ар­мии. Если все же некоторые из них погромов не чинили, то это объясня­ется либо отсутствием под рукой достаточного объекта (Сибирь, Даль­ний Восток), либо слишком близкими контактами с иностранными дер­жавами -- странами Антанты или Германией (северо-западная армия Юденича, корпус Вермонта-Авалова в Латвии), либо общей строгой дис­циплиной (Врангелевская армия в Крыму, армия Колчака), либо кратковременностью существования этих армий, не успевших развернуться.
   Широкая антисемитская пропаганда шла с начала 1919 г. и в армии адмирала Колчака, которая кичилась своей дисциплиной. Несмотря на небольшое количество евреев на территории, занятой Колчаком, в Ом­ске, Уфе, Челябинске, Сызрани и др. городах циркулировало огромное количество погромных прокламаций, вышедших из военных сфер. Антисемитские статьи печатались в органе колчаковского штаба газете "Русская Армия" в Омске; такую же пропаганду вел и "агитотдел" ар­мии. Тон прокламаций был даже более погромным, чем в деникинской армии. Так, в прокламации "Красноармейцы" от 15 февраля 1919 г., подписанной "Стрелки", говорится: "Просыпайся, Русский Народ, бери палку и гони вон из России жидовскую комиссарскую сволочь, которая разорила Россию. В Германии, во всей Польше и Галиции, в Киеве, в Бердичеве --- везде бьют эту сволочь пархатых жидов и комиссаров и освобождаются от них. Только вы еще в своей темноте и глупости слу­шаетесь жида Троцкого-Нахамкеса, Луначарского, Цедербаума и Ком­пании". В воззвании "К Русскому народу", выпущенном в Челябинске, говорится прямо, что нужны "не погромы", не раздробление сил, а "ор­ганизация крестового похода против всех евреев". Так открыто писали офицеры, окружавшие Колчака. Между тем, он был Верховным Прави­телем -- патроном Вооруженных Сил России, которому подчинялся сам Деникин. Почва для погромов была, таким образом, и здесь вполне подготовлена. Однако погромов не произошло, если не считать эксцес­сов в Сызрани и попыток в некоторых других пунктах. Не произошло потому, что Колчак их не хотел. Опираясь и ориентируясь на США и рассчитывая получить заем, Колчак не мог одновременно ориентиро­ваться на погромы. К тому же в американскую печать уже начали про­никать сведения об антисемитской агитации в его войсках. Не хотел погромов и Врангель в Крыму -- и их не было, хотя и здесь антисемит­ская пропаганда широко процветала: евреев преследовали и ограничи­вали в правах, над ними издевались и их травили, совсем по типу Дона и Украины.
   Большевики много писали о поддержке Антантой Деникина. Прак­тически его поддерживала лишь Англия. Да и помощь ее ограничива­лась, как писал генерал А С. Лукомский, "присылкой снабжения и мо­ральной поддержкой" ("Воспоминания", Берлин, 1923, стр.141). По­мощь же американцев Колчаку, а позже французов Врангелю была на­много значительней. Так что Деникин меньше был обязан Антанте, чем Колчак и Врангель. Да и удержать погромные устремления своей ар­мии было ему значительно труднее.
   Чтобы не терять моральной поддержки Англии и других европей­ских стран из-за еврейских погромов, Деникин "и руководители поли­тической работой Д. А. избрали двоякий путь: с одной стороны, рус­ским представителям в Западной Европе предписывалось всячески ус­покаивать европейское общественное мнение", утверждая, что на кон­тролируемых Добровольческой армией территориях полностью реали­зуется равенство всех граждан перед законом, слухи о погромах либо вымышлены, либо чрезвычайно преувеличены. Если и были погромы, то виновны в них либо большевики, либо "петлюровцы", либо "мах­новцы", либо иные повстанцы, но ни в коем случае не добровольцы. "С другой стороны, велась систематическая "обработка" иностранных представителей в России. Их забрасывали заведомо тенденциозной и лживой официальной и полуофициальной информацией о евреях и о их роли в большевизме. Всячески внушалось представление о законности, или по крайней мере естественности "народного гнева" против евреев" Особенно удачной была обработка британских генералов Хольмэна, аккредитованного при ставке Командующего Вооруженными силами Юга России, и Брикса, аккредитованного при военной добровольческой администрации города Киева. Добровольческая выучка чувствовалась в словах Хольмэна, сказанных им сионистской делегации, посетившей его в Таганроге 17 ноября 1919 г.: "У нас много влиятельных евреев -- сэр Руфус Айзеке, сэр Герберт Сэмюэл и другие. И то же в Америке. От евреев многое, очень многое зависит. А между тем, евреи ведут у нас компанию против Добровольческой армии, против оказания ей помо­щи. Газеты, во главе которых стоят евреи, пишут, что ген. Деникин устраивает погромы, что он -- реакционер, и не дают нашему прави­тельству оказать ему помощь... Вы имеете влияние. Евреи способный и организованный народ. Вы должны повлиять на английских евреев. Пусть они не мешают лорду Черчиллю оказывать помощь России". На следующий день, 18 ноября в Киеве генерал Брике сказал членам ев­рейской делегации, пришедшим к нему просить заступничества от доб­ровольческих погромов, что никто не в силах приостановить погромы, пока евреи в массе своей продолжают сотрудничать с большевиками.
   В самой Англии Деникину особенно протежировал военный ми­нистр Уинстон Черчилль, который еще до Хольмэна и Брикса высказы­вался в их духе. "На банкете британско-русского клуба в Лондоне 17 июля 1919 г. Черчилль в своей речи призывал к помощи Деникину для борьбы против "Ленина и Троцкого и окружающей их странной и мрачной банды еврейских анархистов и искателей приключений". Ме­жду тем премьер-министр Англии Ллойд Джордж, который в апреле 1919 г. был за поддержку Добровольческой армии, вскоре изменил свою позицию и в ноябре 1919 г. добился ее отмены.
   Таким образом, "моральная поддержка", оказываемая в Англии и в некоторых других странах белому движению, привела к тому, что из белых армий в Европу проникла антисемитская волна. Появились "рус­ские версии о том, что большевизм -- дело исключительно рук евреев.., что убийство царской семьи совершено евреями... Русские монархисты выкопали также пресловутый апокриф "Протоколы сионских мудре­цов", перевели его и преподнесли Европе (в 1919 г. на немецком языке, в 1920 г. на английском). Реакционные силы в Европе продолжали ока­зывать разбитому белому движению "моральную поддержку". Таково интернациональное зло этого движения. Подводя итоги тому, во что обошлось еврейству добровольческое и вообще белое дело, необходи­мо учесть и эти факты". (Особенно, если иметь в виду роль, которую сыграли "Протоколы сионских мудрецов" в руках нацистов и которую они продолжают играть и по сей день в руках антисемитов всех мастей).
  

СНОСКИ К ГЛАВЕ IX

   1. В подразделах А и В настоящей главы мы будем базироваться, главным образом, на следующих ра­ботах: 1) А. С. Лукомский. "Из воспоминаний" (кн.1, кн.2, Берлин, 1922 г.); 2) Георгий Покровский. Де­никинщина (Берлин, 1923); 3) Г. Н. Раковский. В стане белых (Константинополь, 1920). В первой части подраздела В мы будем исходить из книги М. М. Винавера "Наше правительство (Крымские воспомина­ния, гг. 1918--1920)" (Париж,1928);, а в подразделе Д -- из статьи А. А. Гольденвейзера "Киевские вос­поминания (1917--1920)" (в сборнике "Архивы русской революции", т. VI, Берлин, 1922).
   На протяжении всей главы мы будем широко использовать работу И. Б. Шехтмана "Погромы Добровольческой армии на Украине" (Берлин, 1932). Она начинается вступительной статьей основоположника исторических исследований об еврейских погромах на Украине в период гражданской войны И. М. Чериковера "Белое движение и евреи" (стр. 7-28) и заканчивается подборкой материалов и документов (стр. 271-- 385). При изложении материала или цитировании из работы Шехтмана в скобках указываются соответст­вующие страницы, а из предисловия Чериковера или работ Лукомского, Покровского, Раковского, Винавера и Гольденвейзера в скобках написаны также буквы Ч, Л, П, Р., В или Г (соответственно).
  
   2. Из белых армий, кроме Добровольческой, были замешаны в погромах также войска генерала С. Н. Булак-Булаховича в Белоруссии и генерал-лейтенанта барона Унгерн фон Штернберга в Забайкалье.
   В Забайкалье генерал Унгерн был направлен летом 1917 г. Керенским вместе с атаманом Семеновым для формирования бурятских полков. После октябрьского переворота он под началом атамана Семенова сражался против большевиков, а после разгрома основных сил Семенова в 1920 г. бежал в Монголию. В Монголии гене­рал Унгерн сформировал большой отряд из казаков, киргизов, бурят, монголов и китайцев. С этим отрядом ген. Унгерн помог главе ламаистской церкви захватить столицу Монголии Ургу. Глава ламаистов был провозгла­шен правителем Монголии, но фактическим диктатором страны стал Унгерн фон Штернберг.
   21 мая 1921 г. Унгерн издал приказ по своей армии о вторжении в советскую Сибирь. В приказе, в частно­сти, говорилось, что российская монархия должна быть восстановлена Пункт 9-й приказа предписывал солда­там во время похода "комиссаров, коммунистов и евреев уничтожать вместе с семьями, а имущество их конфи­сковать". В пункте 10-м отмечалось: "Мера наказания должна быть лишь одна -- смертная казнь разных степе­ней. Начальникам, карающим преступников, помнить об искоренении зла до конца и навсегда и о том, что неуклонность в суровости суда ведет к миру, к которому мы все стремимся, как к высшему дару небес". Во время непродолжительного рейда войск Унгерна в Забайкалье они в соответствии с приказом своего коман­дующего разрушили немало населенных пунктов и убили много мирных жителей, в том числе евреев.
   В августе 1912 г. части Красной Армии и революционные монгольские отряды Сухе-Батора разгромили войска Унгерн фон Штернберга, а 15 октября в Новониколаевске (ныне Новосибирск) начался суд над ним, который приговорил барона к смертной казни.
  
   3. И. И. Вацетис, С.С. Каменев, В. М. Гитгис, В. Н. Егорьев, А. И. Егоров -- бывшие офицеры царской армии.
  
   4. Существует версия, что в поражении группы Селивачева виноваты командир так называемой Южной группы войск 12-й армии Иона Якир и члены реввоенсовета группы Я. Гамарник, Л. Картвелашвили и В. Затонский.
   Дело в том, что в начале августа 1919 г. эта группа, состоявшая из 45-й, 47-й и 58-й стрелко­вых дивизий 12-й армии, прежде дислоцированных в Крыму, Херсоне, Николаеве, Одессе и на восточном берегу Днестра, оказалась отрезанной с севера. 25 августа Реввоенсовет РСФСР при­казал командованию Южной группы войск нанести удар "во фланг и тыл противника", чтобы облегчить продвижение на юг группы Селивачева [А. В. Белаш "Дороги Нестора Махно", стр. 301]. Группе не удалось выполнить эту задачу. Будучи окруженной, она 30 августа начала отход по тылам противника к линии фронта и 19 сентября соединилась с главными силами советских войск на Украине.
   Невыполнение этого приказа ставилось в конце 30-х годов в вину перечисленным выше лицам. В конце же 1919 г. Реввоенсовет РСФСР нашел, что приказ невозможно было выполнить и представил ко­мандование Южной группы войск к высшим наградам за успешный выход из окружения и сохранение живой силы.
  
   5. В этот день в Ростове-на-Дону неизвестным был убит Николадзе, комиссар кавалерийского корпуса, которым командовал Думенко. Последний был заподозрен в причастии к этому убийству, арестован и вес­ной того же года расстрелян. В 60-х гг. Б.М. Думенко реабилитирован.
  
   6. В первые месяцы 1920 г. на восточном Причерноморья и на Кубани действовали партизанские отрады, воюющие как против белых так и против красных. Таким был "Комитет освобождения побережья Черного моря", возглавляемый эсерами Филипповским, Чайкиным и Вороновичем. Таковыми были и так называе­мые зеленоармейцы, основную массу которых составляли дезертиры из красных и белых армий, в первую очередь из Кубанской армии. Зеленоармейцы воевали под лозунгами: "Долой гражданскую войну!", (Долой большевиков, как слева, так и справа!", "Долой как коммунистов, так и монархистов!". Из зеленоармейских отрядов самым большим был отряд бывшего члена Кубанской Краевой Рады Пильгука, который во второй половине февраля действовал в 10 километрах от Екатеринодара, где тогда располагались ставка Деникина и высшие кубанские и донские казачьи инстанции. После занятия Екатеринодара большевиками отряд Пиль­гука ушел в Черноморские горы.
  
   7. Сам К. Н. Соколов характеризирует "Временное положение", как "хитросплетение конституционно-автономно-диктаторского права", и отмечает, что по иронии судьбы его доработка осуществлялась на той же квартире и за тем же столом, что и проект либерального "Временного положения об управлении Кубанским краем", написанный присяжным поверенным кадетом П. Н. Каплиным в духе Третьей Фран­цузской республики. Проект этот готовил "для войскового атамана покойное место безответственного и безличного главы парламентского государства". (К. Н. Соколов. "Правление генерала Деникина", София, 1921, стр. 32--33).
  
   8. В Декларации Донского Войскового Круга от 14 июня 1919 г., в частности, говорилось, что надо крепить боевое сотрудничество не только между Колчаком, Деникиным, казаками и горцами, но и с насе­лением коренных русских земель; что новую государственность надо строить на основе демократии и всеобщего избирательного права, на основе внутренней автономии существующих на сегодняшний день небольшевистских государственных образований, на основе восстановления и укрепления городского и земского самоуправления, что необходимо до созыва нового Всероссийского Учредительного собрания создать временное правительство, в котором принимали бы участие на паритетных началах представители существующих небольшевистских государственных образований. В декларации говорилось о необходимо­сти создания рабочего законодательства, обеспечивающего восьмичасовой рабочий день, о гарантии прав профсоюзов, о создании примирительных камер и промысловых судов для урегулирования трудовых кон­фликтов, о создании надежных систем госстрахования и здравоохранения и о борьбе с безработицей. В дек­ларации отмечалось, что "земля принадлежит трудящимся на ней, и отчужденные земли крупного частного землевладения надо выделить в особый фонд для наделения землей малоземельного и безземельного казачь­его и коренного крестьянского населения". Декларация подчеркивала, что возвращение к дореволюционным земельным отношениям недопустимо. Недопустима ликвидация земельных отношений революционного времени в порядке административных штрафов и взысканий.
  
   9. В декабре 1918 г., вскоре после смены кубанского правительства, из Екатеринодара на Парижскую мирную конференцию отправилась кубанская делегация во главе с бывшим премьером Л. Л. Бычем. Из-за препятствий, чинимых ей "добровольцами" прямо и косвенно, делегация добиралась до Парижа несколько месяцев.
   Антанта ни в чем не поддержала кубанскую делегацию.
  
   10. 11 апреля 1920 г. министр иностранных дел Великобритании лорд Керзон направил Совнаркому РСФСР ультиматум с требованием вступить в мирные переговоры с Врангелем, угрожая в противном случае усилением блокады и интервенции. Как Севастополь, так и Москва проигнорировали требование Лондона.
  
   11. Генерал-лейтенант В. Май-Маевский (1867-1920) в начале 1919 г. был назначен командующим Добровольческой армией, а летом 1919 г. -- Главноначальствующим 6 губерний (Харьковской, Киев­ской, Екатеринославской, Полтавской, Черниговской и Курской). В декабре 1919 г. в связи с поражения­ми на фронте был отстранен от командования армией и заменен генерал-лейтенантом бароном П. Вран­гелем.
  
   12. В своем примечании к приказу Деникина И. Шехтман отмечает, что он был издан уже тогда, когда погромная волна стала идти на убыль). Я. М. Сусленский обращает внимание на то, что в этом приказе "ни слова об евреях".
  
   13. В 60-х годах (XIX в.), выпуская первый номер "Киевлянина", В. Я. Шульгин счел нужным поста­вить своим лозунгом фразу, приведенную выше.
  
   14. Комитет этот, возглавляемый членом "Союза возрождения России" Н. И. Ильиным, собрал ценные материалы о погромах на Украине в 1919-1920 гг. На основании части этих материалов С. И. Гусев-Оренбургский написал свою "Багровую книгу", изданную "Декпо" (Дальневосточным еврейским общест­венным комитетом помощи сиротам-жертвам погромов в Харбине) в 1922 г. "Книга писалась спешно при Деникине в городе Киеве и заканчивалась в условиях эвакуации из Ростова", -- сообщает составитель.
   В ее "Прологе", в частности, говорится: "История Украины -- это летопись еврейских погромов" (Хмельницкий, гайдамаки, 1881-1882 годы, 1905 год). -- Во времена Хмельницкого и гайдаматчины евреи были между молотом и наковальней. Теперь по ним, распластанным по той же украинской нако­вальне, ударяет не молот, не два, а все молоты, какие только работают на этой дикой, злой почве. Они бьют по ним без устали днем и ночью, летом и зимой. И это не "преданье старины глубокой", это мы видмс и слышим..."
  

ДОПОЛНЕНИЕ К ГЛАВЕ IX

СПИСОК ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПУНКТОВ, ПОСТРАДАВШИХ ОТ ПОГРОМОВ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ.

   \Киевская губерния:
   Авдеевка,
   Александрова (2 погрома),
   Байбусы,
   Балабановка,
   Белая Церковь,
   Белиловка,
   Белозерье,
   Богуслав (2 погрома),
   Боярка,
   Бузовка,
   Буки (2 погрома),
   Васильев,
   Васильков (2 погрома),
   Германовка,
   Городище (2 погрома),
   Гостомель,
   Гребенки,
   Дашев,
   Дымер,
   Животов,
   Златополь,
   Игнатовка (2 погрома),
   Ильинцы (2 погрома),
   Казатин,
   Каладубицкая-Образцовая,
   Козин,
   Копачево,
   Корнин,
   Корсунь (2 погрома),
   Лысянка,
   Макаров (ок. 100 уб.),
   Маньковка,
   Межиречье,
   Мокрокалигорка,
   Монастырище (2 погрома, 121 уб.),
   Мотовиловка,
   Мошны,
   Насташка,
   Обухов,
   Ольшаницы,
   Оратов,
   Орловец,
   Паволочь,
   Погребище,
   Попельня,
   Пуща-Водица,
   Пятигоры,
   Ракитно,
   Ржищев,
   Рожев, кол.,
   Россава (2 погрома),
   Ротмистровка,
   Рыжановка,
   Рыкунь, кол.,
   Самгородок,
   Сарны-Охримово (150 убитых; 70 раненых),
   Святошин,
   Сквира,
   Смела (3 погрома, около 130 уб.),
   Ставище (2 погрома),
   Степанцы (2 погрома, около 100 убитых),
   Таганча,
   Тальное,
   Тараща,
   Тетиев,
   Торговица,
   Трилесы, кол.,
   Триполье,
   Фастов (2 погрома, 1300--1500 уб.),
   Ходорков,
   Цыбулев (2 погрома),
   Червленская, кол.,
   Черкассы (2 погрома, 241 убитых),
   Чигирин,
   Шамраевка (2 погрома),
   Шебенное,
   Шпола (2 погрома),
   Юстинград-Соколовка (2 погрома, св.150 убитых),
   Яновка.
   Всего в Киевской губ. 83 пункта, 102 погрома.
  
   Подольская губерния:
   Бадиевка,
   Богополь,
   Боровка (2 погрома),
   Брацлав,
   Вербка,
   Вороновица,
   Голованевск,
   Голосков,
   Джурин,
   Замехов,
   Калюс,
   Кодыма,
   Кривое Озеро (ок. 500 уб.),
   Ладыжин,
   Лучинец,
   Меджибож,
   Могилев-Подольский,
   Мурафа,
   Мурованные Куриловцы,
   Мястковка,
   Ольгополь,
   Ольховец,
   Песчанка,
   Пилява (2 погрома),
   Райгород,
   Саврань,
   Соболевка,
   Теплик,
   Томашполь,
   Тростянец,
   Фельштин,
   Хащеватое,
   Черневцы,
   Шаргород,
   Юзефполь,
   Ямполь,
   Яруга,
   Ярышев.
   Всего в Подольской губ. 38 пунктов, 41 погром
  
   Херсонская губерния:
   Александерфельд, кол.,
   Балацкое,
   Березнеговатое, кол.,
   Бирзула,
   Бобровый Кут, кол.,
   Богачка,
   Большая Сейдеменуха, кол.,
   Голта,
   Доброе, кол.,
   Елизаветград,
   Ингулец, кол.,
   Калниболот,
   Любашевка,
   Малая Сейдеменуха, кол.,
   Николаев,
   Новая Прага,
   Новоархангельск,
   Новополтавка,
   Новоукраинка,
   Новый Буг,
   Ольвиополь,
   Петроверовка (Поплавское),
   Понятовка,
   Севериновка,
   Чернове (Куликово-Поле).
   Всего в Херсонской губ. 25 пунктов, 25 погромов.
  
   Черниговская губерния:
   Батурин,
   Бобровицы (2 погрома),
   Борзна (2 погрома),
   Гоголево,
   Головенка,
   Дремайловка,
   Ивангород,
   Ичня,
   Кобище (2 погрома),
   Конотоп,
   Нежин,
   Новая Басань,
   Новые Млины,
   Носовка,
   Оленовка,
   Олыпевка,
   Остер,
   Прохоры,
   Слободка (приг. Киева),
   Тинница,
   Чернигов,
   Шаповаловка.
   Всего в Черниговской губ. 22 пункта, 25 погромов.
  
   Полтавская губерния:
   Белоцерковка (2 погрома),
   Богачка,
   Борисполь (2 погрома),
   Еремеевка,
   Жовнино,
   Золотоноша,
   Кременчуг,
   Лубны,
   Малая Перещепина,
   Миргород,
   Михновка,
   Остапье,
   Переяслав,
   Песчаное,
   Пирятин,
   Полтава,
   Потоки,
   Прилуки (2 погрома),
   Решетиловка,
   Ромны,
   Хорол,
   Яблонов
   Яготин.
   Всего в Полтавской губ. 22 пункта, 25 погромов.
  
   Харьковская губерния:
   Богодухов,
   Валки,
   Волчанок,
   Купянск,
   Лебедин,
   Тростянец (близ ст. Смородино),
   Харьков.
   Всего в Харьковской губ. 8 пунктов, 8 погромов.
  
   Екатеринославская губерния:
   Гришино,
   Екатеринослав (2 погрома, 67 уб. + ок. 100 уб.),
   Енакиево,
   Каменское,
   Лозовая,
   Павлоград,
   Синельниково.
   Всего в Екатеринославской губ. 7 пунктов, 8 погромов.
  
   Разные губернии:
   Балашов, Саратовская губ. (2 погрома),
   Белгород, Курская губ.,
   Бирюч, Воронежская губ.,
   Валуйки, Воронежская губ.,
   Елец, Орловская губ.,
   Козлов, Тамбовская губ. (св. 100 убитых),
   Ливны, Орловская губ.,
   Михайловка, Таврическая губ.,
   Орехов, Таврическая губ.,
   Равнополь, кол, Таврическая губ.,
   Тамбов,
   Царицын,
   Саратовская губ.
   Всего 12 пунктов, 13 погромов.
  
   Эксцессы на железных дорогах -- в 50 пунктах.
   Всего во всех перечисленных губерниях -- 267 погромленных пунктов, считая эксцессы на железных дорогах; число погромов и эксцессов -- 296.
  
  

СПИСОК СОКРАЩЕННЫХ НАЗВАНИЙ ПАРТИИ И ОРГАНИЗАЦИЙ,

УПОМИНАЕМЫХ В КНИГЕ

  
   1) ВСО --Всемирная сионистская организация,
   2) ЕКОПО -- Еврейский комитет помощи жертвам войны
   3) ЕНРП -- Еврейская независимая рабочая партия.
   4) ЕСДРП -- Еврейская социал-демократическая рабочая партия.
   5) ЕТО -- Еврейское территориалистическое общество.
   6) ЕТРП -- Еврейская территориалистическая рабочая партия.
   7) Кадеты -- Конституционно-демократическая партия. .
   8) КОПЕ -- Комитет помощи евреям, пострадавшим от военных действий.
   9) КП(б)У -- Коммунистическая партия (большевиков) Украины.
   10) Октябристы -- Союз 17 октября.
   11) Протофис -- Союз представителей промысла, торговли, финан­сов, сельского хозяйства.
   12) РКП(б) -- Российская коммунистическая партия (большевиков).
   13) РСДРП -- Российская социал-демократическая рабочая партия.
   14) РСДРП(б) -- Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков).
   15) РУП -- Революционная украинская партия.
   16) СЕРП -- Социалистическая еврейская рабочая партия.
   17) СНК, Совнарком -- Совет народных комиссаров,
   18) Соузиф -- Союз украинских заводчиков и фабрикантов.
   19) ССРП -- Сионистско-социалистическая рабочая партия.
   20) ТУП -- Товарищество украинских поступовцев (прогрессистов).
   21) УДП -- Украинская демократическая партия.
   22) УДХП -- Украинская демократическая хлеборобская партия.
   23) УНДП -- Украинская национал-демократическая партия.
   24) УНДС -- Украинский национально-державный союз.
   25) УНП -- Украинская народная партия.
   26) УНРП --Украинская национал-революционная партия; у. н.-р, -- украинский национал-революционер,
   27) УНС -- Украинский национальный союз.
   28) УПСР -- Украинская партия социалистов-революционеров;
   у, с.-р. -- украинский социалист-революционер.
   29) УПСС -- Украинская партия социалистов-самостийников;
   у, с.-с. -- украинский социалист-самостийник.
   30) УПСФ -- Украинская партия социалистов-федералистов;
   У- С.-Ф- -- украинский социалист-федералист,
   31) УРДП -- Украинская радикально-демократическая партия;
   у. р.-д. -- украинский радикал-демократ.
   32) УРП --Украинская радикальная партия.
   33) УСДП -- Украинская социал-демократическая партия,
   34) УСДРП -- Украинская социал-демократическая рабочая пар
   у, с.-д, -- украинский социал-демократ.
   35) УСДС -- Украинский социал-демократический союз,
   или "Спилка".
   36) УСП -- Украинская социалистическая партия.
   37) УСС -- Украинская селянская спилка,
   38) УТП -- Украинская трудовая партия.
   39) Эсеры-- Партия социалистов-революционеров.
  
  

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

( по книжному варианту 2004 года)

   А
   Авдиенко Михаил -- 10, 28, 32, 197, 199
   Агапеев -- 76, 77
   Аггеев -- 352
   Агеев --316, 320, 322
   Адашев -- 349
   Аджемов -- 311
   Айзеке Руфус -- 363
   Аксельрод -- 230
   Аксентьев -- 179
   Алексеев М. В. -- 268, 275, 277, 278, 283 285, 297-- 299, 300, 301, 303, 304,
   325, 326
   Алексев-Набутов -- 116, 119
   Алъперин А. С. -- 325
   Альтгаузен Наум -- 244
   Ангел (атаман) -- 3, 90, 97, 102, 191, 213,214,217,222
   Андриевский Панас -- 4, 21, 47, 54, 59, 61, 67, 70-- 73, 75, 78, 82, 100, 103, 107,
   110,148, 179
   Андро Д. Ф. -- 57
   д'Ансельм -- 19, 37, 47, 49, 53-- 55, 63
   Антони Вольдемар -- 240
   Антоний (митрополит) -- 52, 309, 339
   Антонов-Овсеенко В. А. -- 20, 79, 197, 198
   Антонович Д. -- 24
   Аралов С. М. -- 287
   Артем (Сергеев) Ф. А. -- 197
   Архипенко Евгений -- 58, 61, 65, 77
   Аршинов (Марин) П. А. -- 246, 258
   Астров Н. И. -- 306, 312
   Ахад-'ам--182
  
   Б
   Баратов -- 322
   Барт А. П. --327
   Бартелеми --186
   Баскаков -- 313, 314
   Басюк--122, 123
   Баханович -- 49
   Бачинский Лев -- 35
   Бачинский Сергей -- 41,51
   Беднов --139, 140
   Безручко А. --167
   Бейлис --143
   БелашА. В. --240, 289
   Белаш В. Ф.-- 240,250,253-- 256,258-- 260
   Белогорцев -- 341
   Белоус М. -- 74
   Белоусов -- 303
   БензяП. -- 31, 164
   Вермонт -Авалов -- 276, 361
   Бернацкий М. В. -- 312, 322
   Бертело -- 54, 57
   Беспалко Александр -- 31, 74, 141, 158, 166, 167
   Биденко-- 141
   Билинский Н. -- 24, 58
   БилыкК -- 176
   Бискупский -- 18, 56
   Бисык -- 76, 77
   Блакитный -- 256-- 258
   (см. также Элланский В.)
   БлокМ. С --335
   Бобровский П. С. -- 327
   Богаевский А. -- 271,286, 321, 322,324,349
   Богацкий --126
   Богданов Н. Н. -- 327, 328, 330
   Боград--141
   Боженко В. -- 47
   Божко Юхим -- 64, 80, 81, 155, 167
   Болбочан Петр -- 3, 22,45, 46, 80-93, 155
   Борисов (псевдоним) -- 110, 111
   Бориус -- 18, 19, 37, 47
   Боровский -- 324
   Ворохов Бэр-- 108
   Борусевич Юрий -- 345
   Брегман -- 14
   Бредов-- 160,161,292,338,348,353,
   Бреслер--199
   Брике --299, 363
   Брунько Э. -- 352
   Бубнов (генерал) -- 323
   Бубнов А. -- 197, 199, 202
   Буденный С. М. -- 269, 290, 294, 34
   Будчик М. М. -- 327
   Буйон Франклен-- 180, 181
   Букретов М. -- 295, 296, 303, 320,3
   Булак-Булахович С. Н. -- 276
   Бурачинский Осип -- 63
   Бухановский -- 31
   Быч Л. Л.-- 49, 281, 282, 299, 301-315,316
   Бэн В. -- 77, 126
  
   В
   Вайнштейн Г. Э. -- 332
   Василенко М. И. -- 296
   Васильке Николай-- 180,182
   Вацетис И. И. -- 252, 287, 288
   Ващенко -- 255, 256, 258
   Вдовенко -- 321
   Вдовиченко -- 256, 257
   Веретельников -- 247, 248
   Викул С. -- 31, 61, 63, 69, 70, 84, 150
   Виленский М. С. -- 335
   Вильгельм II -- 285
   Вильсон (финансист) -- 5
   Вильсон Вудро -- 169
   ВинаверМ. М. --271, 275,276, 326-328
   Винниченко В. К. -- 2, 4, 10, 12 - 14, 17, 19--23, 25,28--31, 37, 39, 43-45, 47- 49,51--53,58,89,102--105, 112,113, 136, 150, 309
   Вирхола--121, 122, 124
   Витвицкий Степан -- 36, 187
   Витовский В. -- 35
   Витык Семен -- 31, 35, 36, 148, 156,158
   Вишницер М. -- 169
   Вишняк -- 172
   Волин Всеволод (Эйхенбаум) - 246,255, 256, 258, 260
   Волков Г. А. -- 199
   Вологодский -- 313, 320
   Володин -- 257, 260
   Волох Емельян -- 64, 80, 81, 167, 237
   Волошин Августин -- 8, 65
   Волынец -- 3, 6, 92, 93, 102, 115, 134
   Вольф (генерал) -- 157, 179
   Вольф Люсьен -- 182
   Воронович -- 296
   Воропай -- 63
   Ворошилов К. Е. -- 197, 252
   Востоков (священник) --307
   Врангель П. Н. -- 271, 274, 286, 293, 294, 315--317,323--325, 340, 362
   Вронский-- 112
   Вырубов -- 311
  
   Г
   Гавриленко -- 256
   Гаврилов -- 52
   Гавришко--81,82
   Гай Г. Д. -- 294
   Гайсинович Е. Е. -- 250
   Галип Артем -- 2, 45, 47, 49, 51, 181
   Галлер--183
   Гамарник Я. Б. -- 196, 198, 199, 289
   Гемпель -- 76, 131
   Гении -- 261
   Гербачев --163
   Гербель -- 51
   Гермайзе -- 31
   Гижицкий -- 56
   Гинденбург -- 175
   Гитерман --109
   Гиттис В. М. -- 287-288
   Глаголев В. -- 197
   Гладкий М. -- 4, 107
   Гладкой -- 164
   Глузман --169
   Гнилорыбов -- 320, 322
   Голинков Д. -- 217
   Голуб --213, 266
   Голубович Всеволод -- 10, 42, 68, 70, 157, 237
   Голубович Сидор -- 9, 155, 187
   Гольдельман С. Г -- 1, 3-5, 12, 22, 24, 25, 34, 84-- 87, 105, 134, 136, 143, 153, 154, 182, 193, 205, 206, 237,239
   Гольденберг -3 -- 335
   Гольденвейзер А. А. -- 237, 275, 276, 350
   Гольдман -- 124
   Гольдштейн М. Л. -- 14
   Гонта -- 93
   Гончар (Батрак) -- 191, 217, 218
   Гончаров -- 317, 320
   Горбенко-- 199,224
   Гордеев (Исаак Телпер) - 246
   Гордиенко -- 216
   Горев --241, 248
   Горенштейн М. -- 273, 347, 348
   Горяченко -- 124
   Грановский -- 182
   Грач--192, 230
   Греков Александр -- 2,18,19, 37, 40, 45,47,49,51,52,54,56,58,59, 155, 157, 168, 186
   Грещенко -- 66
   Григоренко -- 56, 57
   Григорьев Николай -- 38,43,1136, 159, 192, 198, 207, 213, 220, 222--226, 231, 233,240,244,247--251,253,254, 262, 264, 266
   Григорьев Никифор -- 43, 74, 158
   Гринфельд-- 13
   Гришин-Алмазов-- 18, 37, 55, 328, 331
   Гроссман М. --113
   Грузенберг О. О. -- 332
   Грушевский М. С. -- 10, 42, 43, 65,66, 85
   Грушевский С. Г. -- 349
   Гукович -- 208
   Гуменер А. -- 136, 138, 139, 141,144,145, 147, 193, 238
   Гунчак Т. -- 133
   Гурко В. И. -- 18
   Гусев-Оренбургский С. И. -- 192, 221,352, 356
   Гуселыциков -- 290
   Гутман (раввин) -- 141
   Гутман Иосиф -- 246
  
   Д
   Данилевский -- 66
   Данченко Александр -- 95, 97, 115, 167
   Дашкевич -- 60
   Дебу -- 327
   Дегтяренко П. -- 199
   Дедушок П. -- 150
   Деконский -- 344, 345
   Дельвиг Сергей -- 7, 155, 185
   Деникин А. И. - 2,5,6,17,18,22,55-57, 158,160-162, 164,165,176,177,180,187,195,209,222,237,249,250,253-257,261,268,270-272,274,275,277,278,283,285-294,296-304,306,308-325,327,328,330-332,335,336,341,342,345,346,349,352-354,356, 361-363
   Деревенко-Галата -- 93
   Джедвин -- 273, 347
   Дзевалевский -- 126
   Дмитриев -- 79
   Дмовский Роман -- 170, 174
   Довбня -- 125
   Долгополов -- 322
   Долгоруков -- 56
   Домбский Я. --187
   Донцов Дмитро -- 24
   Дончак -- 213
   Дорофеев -- 327
   Дорфман -- 120
   Драгомирецкий Антон -- 28,32,199, 233
   Драгомиров А. М -- 270,271,299,300, 301,312,314,315,324,325,328,342,349
   Драхлер-- 141
   ДроздовскийМ. Г. -- 344
   Дубовой Иван -- 198
   Думенко Б. М. -- 269, 290,294,344
   Думский Григорий -- 345
   Дыбенко Петр -- 198, 244,246,247
   Дьяченко Я. -- 81, 150, 213,234,235
   Дюбре -- 180
  
   Е
   Евензон А. Я. -- 335
   Евлогий (архиепископ) -- 52
   Егоров А. И. -- 288, 290
   Егорьев В. Н. -- 288
   Еремеев -- 31
   Ермаков -- 340
   Ефимов -- 293, 324
  
   Ж
   Жарко А. --197
   Желяховский -- 77
   Жуковский Александр -- 11,67,68,73
  
   3
   Завальный 199
   Заглоба-Мазуркевич -- 7, 185
   Загородский А. --167
   Закржевский Клементий -- 7, 186 (см. также Павлюк К.)
   Зализняк -- 234
   Замысловский -- 307
   Зарубин -- 273
   Зархи Сергей --169
   Затонский В. -- 197, 289
   Захарчук -- 126
   Зеелер -- 322
   Зейгерман -- 122
   Зекцер Ц. -- 124
   Зеленый (Терпило) Д. -- 3, 38,43,64, 95- 98, 136, 191--193, 216--222, 234,238,262, 264, 265 Земит Ф. -- 197
   Зильберфарб М. --13
   Зиновьев -- 37--39
   Злотчанский В. -- 36
   Змиенко -- 331
   Золотницкий -- 107
   Зонберг Ж. -- 261
   Зуб -- 199
  
   И
   Иванчук -- 126
   Иваныс В. Н.- 136, 168, 183,305, 318,320,321
   Ильин Н. И. -- 352
   Иоффе (бундовец) -- 118
   Иоффе А. А. -- 191, 206, 207
   Иохельман --182
   Исаевич Дмитрий -- 43, 169
   Исурович Е. В. -- 205
  
   К
   Кабачков В. -- 74
   Каган -- 199
   Каждан III -- 205
   Казимиров -- 65
   Калабухов -- 270, 316, 317
   Калашников -- 255
   Каледин А. М. -- 268, 277-279,285
   Калиберда -- 256
   Калинников И. -- 150
   Калюжный -- 258
   Каменев Л. Б. -- 191, 194, 207,248-250
   Каменев С. С. -- 287, 288
   Капкан --126
   Каплин П. Н. -- 300
   Капустянский Я. -- 28, 164
   Карбовский -- 143
   Каретников П. -- 241
   Каретников С. -- 241
   Карпинский А. -- 7, 66, 183, 286
   Картвелашвили Л. -- 289
   Кацюра -- 257
   Качуровский -- 120
   Квасец -- 217
   Квиринг Э. --197, 202
   Кедровский Владимир -- 82,87,188
   Кельчевский -- 321, 322
   Керенский А. Ф. -- 172, 205,276,277
   Керзон (лорд) -- 324
   Киверчук--117, 119, 121,124
   Килимник-- 137, 139, 140
   Кипнис -- 337
   Клейдерман-- 139,141
   Клейман--13
   Клемансо -- 16, 174
   Клименко (зеленовец) -- 191,215-218,221
   Клименко И. -- 42
   Клодницкий В. -- 133
   Клунный -- 199
   Ковалевский Александр -- 63, 72
   Ковалевский Е. П. -- 57
   Ковалевский Михаил -- 237
   Ковалевский Николай -- 66, 70,72,73,158,159, 188
   Ковенко Михаил -- 4, 25, 100, 108-110
   Ковтун -- 93, 199
   Коган -- 120
   Козырь-Зирка -- 3, 91--93, 102, 141
   Коключин -- 313
   Кола Ю. --188
   Колегаев А. -- 197
   Колодий -- 64
   Коломеец (командир куреня) -- 121
   Коломиец Яков -- 126
   Колчак А. В. -- 6, 175--177, 184,270,274,287, 311--313, 320, 331, 334, 336,341,361,362
   Комиссаров -- 307
   Коновалец Евгений -- 1, 21--23, 35, 37, 60, 62, 80, 167
   Коновалов -- 290
   Конопля Никита -- 258
   Корнилов Л. Г. -- 268, 277, 278,283
   Корх --217
   Корчак-Чепурковский А. -- 58
   Корчинский Михаил-- 25, 58,63,72,179,181
   Косенко И. -- 150
   Косиор С. В. -- 199,202
   Котов-Конюшенко -- 56
   Коцюбинский Ю. М. -- 197
   Кочубей -- 184
   Кравс-- 157, 159--161
   Крайз--141
   Краснов П. Н. -- 28, 268, 283-286, 310
   Красный Пинхас -- 4, 5, 58, 74, 87,105, 109, 128--130, 133, 134, 140, 142,144, 145, 153, 158, 166, 167, 181, 222
   Красовский -- 164
   Крезуб Антон -- 96
   Крейнин -- 14
   Кривецкий Л. -- 58, 69
   Криворуков -- 79
   Кривошеий -- 311
   Кронковская М. К. -- 352
   Крупник-- 118
   Круссер А. -- 252, 253
   Крушельницкий А. -- 74
   Крушинский Ю. -- 68
   Крым С. С. -- 327, 328
   Кузьменко Галина -- 258
   Кулиенко Н. -- 150
   Кулишер -- 170
   Кульчицкий Александр --169
   Курганский П. И. -- 304
   Курдиновский Б. -- 7, 184, 186, 187
   Курица -- 163
   Курманович -- 157
   Кутепов А. П. -- 269 288-- 290, 292, 294, 295,321,324
   Кутиловский Б. -- 183, 184
   Кушнир М. -- 169
  
   Л
   Ладыженский И. А. -- 348, 349
   Ланжерон -- 47, 49, 50, 53
   Лансинг -- 176, 182, 183
   Лацис М. Я. -- 210
   Лацкий-Бертольди В. -- 113
   Лашевич М. М. -- 289
   Лашкевич В. -- 43
   Лащенко -- 266
   Лебедев В. А. -- 306, 318
   Лебединец -- 207
   Левенец -- 249
   Левензон -- 261
   Левинский Вячеслав -- 150, 181
   Левицкий (сотник) -- 163, 164
   Левицкий А. Н. -- 7, 66, 69, 70, 72-74, 158, 162, 166, 185--188
   Левицкий Константин -- 9
   Левицкий Н. А. -- 105, 237
   Левчук -- 7, 185
   Ленговский А. -- 198
   Ленин В. И. -- 196, 248
   Леонтович -- 322
   Лесник А. -- 163, 164
   Лизаневский Иван -- 42, 60, 65, 70, 74, 149
   Линде Марьян -- 183
   Липа И. -- 24, 58
   Липец--100, 110
   Липко -- 162
   Лисер -- 120, 129
   Лисица -- 216
   Литваков М. -- 13, 14, 200, 206
   Литвиненко Н. -- 31, 43, 207, 249
   Литовский Дмитрий-- 8
   Ллойд Джордж-- 274, 363
   Лозинский Михаил -- 63
   Лознюк З.--98,99
   Ломаневская-- 125
   Лопата -- 213
   Лопаткин -- 213
   Лубовец 213
   Лукомский А. С. -- 275--279,299-301, 306,312,314,318,320,321,323,362
   Луначарский А. В. -- 361
   Лурье Ноах -- 205
   Луценко -- 19
   Лыхолыщенко -- 66
   Львов (князь) -- 171
   Львов Н. Н. -- 278
   Любийский Н. -- 37, 38, 42
   Любченко А. -- 199, 207
  
   М
   Магомет -- 213
   Мазепа Исаак -- 2, 5, 28, 30,31,37,39, 40, 51,60--62, 64--66, 68-74, 79, 82, 89, 136, 141, 149, 151, 158, 161, 164- 167,180,181,187,237
   Мазуренко В. -- 24, 31, 150
   Мазуренко Семен -- 2, 46,47,52
   Мазуренко Юрий -- 28. 32, 193,199, 208, 220, 233--235
   Мазуркевич -- 199
   Майзель Нахман -- 205
   Май-Маевский В. 3.-- 269,292,341
   Макаренко Александр - 62, 68-70
   Макаренко Андрей -- 2,10,21,47,57, 59, 61, 67, 69, 70, 72--78, 148,154,166,: 187, 188
   Макаренко А. С. -- 306
   Макаренко И. Л. -- 284,302,314-317
   Маклаков В. -- 6, 171, 172,177, 179,180, 306, 360
   Максюта -- 250
   Макух И. -- 155
   Малолиток Захар ("Сатана") -233, 234
   Малый Е. -- 66
   Малютин П. В. -- 349
   Мамонтов К. К.-- 268, 289,294,339,356
   Мануильский Д. Э. -- 19, 235
   Марголин Арнольд-- 2,6, 39,49-51, 55, 56, 128, 136, 168--170, 172-174, 176, 178--181 Маргулиес М. С. -- 56, 57,331,332
   Марков (градоначальник Одессы)-- 331
   Марков С. -- 278
   Маркович Д. -- 58
   Мартос Борис-- 3,5,6,24,25, 58,66,69, 70, 72,73,75--78,80,84,85,89,130,142,148-151, 154,156,158,177,185,186,235,237
   Марченко А. -- 241, 242
   Маршалл -- 94, 95
   Маслов --121
   Матвеев --37,45, 47,49
   Матчак М. -- 60
   Матюшенко Б. -- 24, 31, 169, 179
   Махно Григорий -- 253
   Махно Нестор -- 103, 161, 162, 193, 194, 198, 225, 240--245, 247--261, 290
   Махров -- 324
   Мациевич Константин -- 55, 58, 63, 69, 181, 183, 185
   Мацюк Иосиф -- 76,77
   Межлаук Н-- 197
   Меллер-Закомельский -- 56
   Меллерович 3. --176
   Мельник Андрей -- 4, 35, 59,60, 62, 70, 76, 106, 131
   Мельников -- 321, 322
   Мельниченко Порфирий--355
   Мешковский (полковник) -- 64
   Мешковский (сотник) -- 185
   Мещеряков В. -- 202
   Миколайчук -- 42
   Милковский -- 327
   Милюков П. Н. -- 179, 278, 307
   Минц И. И. -- 198
   Мирович-- 74
   Миронский-- 137, 139
   Михайлов Л. -- 24
   Михайличенко Г. -- 43,199, 249
   Михно -- 217
   Мицкевич Антон -- 176
   Мицько -- 57
   Мицюк А. -- 24
   Мозин--192, 230,231
   Моргун Л. -- 155
   Мордалевич Ю. -- 213, 231
   Моцкин Лео -- 182
   Мукоед -- 65, 66
   Мураховский -- 101
   Мустафин -- 18
   Мушлин -- 93
   Мякотин -- 311
  
   Н
   Набоков В. Д. -- 327
   Нагаевский И. -- 231
   Наживин -- 307, 308
   Назаров -- 279
   Назарук Осип -- 35, 47--5), 58, 60, 63, 161
   Назарук С. -- 2, 18
   Назарчук ("Трясило") -- 215, 216
   Наметоков -- 316
   Науменко -- 302
   Нежданов -- 260
   Нейл -- 164
   Ненюков -- 37, 323
   Нератов А. -- 306, 312
   Несвира -- 213
   Нечай --213
   Никитка --157, 165
   Никовский Александр -- 110,111
   Николадзе -- 294
   Никольский -- 220, 221
   Никонов С. А. -- 327
   Наваковский Ю. -- 199, 20
   Новогорский -- 24
   Носенко -- 192, 224, 226
   НосовичВ. П. -- 313
   Нюрнберг Ф. -- 108
   Няньчур -- 66
  
   О
   Оболенский В. А. -- 330
   Оврыжко--3, 93
   Огиенко Иван --25, 58, 136, 150, 158,160
   Огородников-- 230
   ОдинецВ. Д.-353, 355
   Одрина Дмитрий-- 36,60, 61, 74, 84,86, 129, 158, 187, 234
   Озеров Яков -- 248--250, 253
   Окуневский Т. --176
   Омельянович-Павленко М. -- 159--161, 167, 168, 292
   Орловский -- 218
   Осецкий А. -- 24, 45, 76, 100, 155, 157
   Оскилко В. -- 3, 68, 69, 75--78, 92 100-102, 125, 130, 140, 155
   Осмоловский -- 81, 82
   Остапенко С. -- 2, 4, 24, 25, 48--51, 53-55, 58--63, 65, 69, 72, 73, 75, 128, 130, 186
  
   П
   Павлов (атаман) -- 192, 224, 225, 227
   Павлов (генерал) -- 294
   Павловский -- 256, 259
   Павлюк-Закржевский Климентий-- 178, 186
   Падеревский Игнат-- 174, 183
   Палеев -- 164
   Палей (полковник) -- 94
   Паливода И. -- 66, 74, 158, 167
   Палиенко -- 3, 4, 100--102, 107--109, 112, 141
   Панейко Василий -- 6, 169, 174, 175, 178-180
   Панченко (комиссар Сквиры) -- 234
   Панченко М. -- 208
   Паньков -- 208
   Парамонов М. -- 306
   Парух Э. -- 36
   Пейсахович -- 126
   Пелесье Жан --182
   Пеликан -- 56
   Песоцкий Анатолий -- 28, 32,208 (см. также Речицкий А.)
   Петлюра Симон -- 2-- 6, 10, 21, 31,35, 37,39, 43, 47, 48, 51-55, 58,59,61-64,,67-82, 84, 87-91, 96, 97, 102, 103, 110,, 112,113, 125,126, 129, 130, 136, 141, 142,149, 150,152, 153, 155, 157, 158, 160, 161, 163-168,, 177, 178, 181, 184-188, 193, 217,222, 236,253,256, 258, 287,291, 310
   Петренко И. -- 42
   Петренко Назар -- 61, 149, 217,237
   Петров (городской голова) - 229
   Петров Всеволод -- 80, 100, 158,164
   Петров Вячеслав -- 126
   Петровский Г. И. -- 202, 212, 261
   Петрункевич И. И. -- 307, 326
   Петрушевич Антон -- 169
   Петрушевич Евгений -- 5, 6, 8, 9, 41, 61, 63, 67, 69, 71--73, 75, 77, 78, 148,154- 158, 162, 163, 165, 167, 178-180,182
   Петрушевич Иван -- 169
   Пивоцкий--110, 125, 126
   Пилипчук П. -- 7, 24, 58, 186,187
   Пилсудский-- 185, 186
   Пильгук -- 296
   Пишон--16, 128, 176
   Платон (митрополит) -- 339
   Платтен Ф. -- 163, 164
   Плеве К. В. -- 105, 309
   Подвойский В. -- 197
   Подвойский Николай -- 212
   Подтелков -- 279
   Поклевский-Козелло -- 16, 293
   Покровский (генерал) -- 282, 288,293, 316,317,321,324
   Покровский Георгий -- 275,276,299
   Полевая -- 303
   Полевой Барон (Арон Канторович) -- 246
   Полоз -- 43
   Полозов -- 120
   Полонская-Василенко Наталия -- 22, 136, 161
   Полонский -- 259, 260
   Попов ("Сокол") --213
   Попович Е. -- 8
   Порш Николай -- 28, 31, 70, 88, 150
   Поска М. -- 176
   Присковский -- 56
   Приходько А. -- 43
   Приходько В. -- 150
   Прозер-- 124
   Прокопови чВ. -- 183
   Пуль -- 299
   Пуришкевич В. -- 307
   Пятаков Г. Л. -- 19, 20,45, 196, 197, 202, 253
  
   Р
   Рабинович (дипломат) --170
   Рабинович (поручик) -- 134
   Рабинович Пинхас -- 219
   Раковский Г. Н. -- 275, 276
   Раковский Христиан-- 19,82, 190, 191,193, 196, 197, 200, 202-204, 207, 232, 234, 235
   Рафес Моше -- 13, 38, 39, 200, 206
   Рахманенко -- 123, 124
   Ревуцкий А. - 1, 4, 14, 15, 25, 34, 58, 84, 85, 89-91, 102, 103, 105, 108, 109, 114, 127-129, 144
   Резник Израиль -- 216
   Рейнбот -- 51
   Ренет --213
   Речицкий А. -- 233 (см. также Песоцкий А.)
   Решенко -- 3, 93
   Ржепецкий -- 51
   Рогачевский -- 345
   Родичев П. -- 307
   Родзевич -- 56
   РодзянкоМ. В. -- 310
   Розвадовский -- 185
   Романенко -- 68, 87, 149,193
   Романовский -- 254, 277-279, 300, 321, 323--325
   Романченко Иван -- 28, 31, 65, 70, 82
   Романчук Юлиан -- 9
   Руденко -- 221
   Рудницкий -- 117
   Рудницкий Михаил -- 169
   Русов С. -- 188
   Рухимович М. -- 197--199, 206
   Рябовол Н. С. -- 270, 302,304, 313, 316
   Рябонов -- 256, 258
   Рябцев -- 322
   Рябцев Е. П.--273,352
  
   С
   Саблин -- 216
   Савенков А. -- 349
   Савинков Б. В. -- 278
   Савицкий -- 93
   Савицкий (кубанец) -- 316
   СавичН. В. -- 313
   Сазонов С. -- 171, 180, 306
   Саймед Джефар -- 326
   СальскийВ. -- 80, 81, 131, 158, 164
   Самокиш -- 243
   Сархан А. -- 127
   Светенчук -- 126
   Седлецкий -- 109
   Селби -- 172, 173
   Селивачев -- 288, 289
   Семенов Г. М. (атаман) - 276
   Семенюта А. -- 240
   Семенюта П. -- 240
   Семесенко-- 112, 119, 121-124,129, 141
   Середа -- 93
   Сидоренко Г. Н. -- 6, 57, 169, 170, 172, 176, 178-- 180
   Сидоренко П. --199
   Сидорин-- 269, 293, 321,324
   Сикура--121
   Симонов П. -- 24, 58, 68, 69,76,82, 179
   Синклер -- 157
   Сиротенко Григорий -- 4, 66,73, 77, 131
   Сицинский -- 137
   Сияк--158
   Скалько -- 55
   Скачко А. -- 251, 252
   Скворцов -- 307
   Скирда -- 256
   Скобцев Д. Е. -- 317, 320
   Скоковский -- 125
   Скорник-- 120
   Скоропадский П. -- 16--18, 77, 80, 306, 331
   СкрыпникН. А. -- 207, 221
   Слащев -- 194, 256, 257, 260, 323, 324
   Слонин -- 172
   Снежко (атаман) -- 213
   Снежко И. -- 24
   Собченко-- 199
   Сокол (атаман) -- 221
   Соколов (атаман) -- 220, 221, 266
   Соколов К. Н. -- 172, 300, 306, 308,312
   Соколов Нахум -- 360
   Соколовская Мария -- 97, 98
   Соколовские (братья) -- 3, 95
   Соколовский Алексей -- 97, 98
   Соколовский Дмитрий -- 97, 98, 191, 193, 213,214,217,218,222,262, 264, 265
   Солодарь Г. -- 108, 167
   Соломенский -- 55
   Сопранов -- 192, 224, 229, 230
   Сосюра Владимир -- 121
   Сталин И. В. -- 11
   Стариков -- 295
   Старицкая-Черняховская Л.- 188
   Старосельский -- 188
   Стахов Матвей -- 2, 18, 38,39,47, 48, 52, 53, 55, 57, 62, 65, 70, 78, 80, 136,168, 185
   Степанов В. А. -- 306
   Степаненко Аркадий -- 11,38, 41, 42, 61,62,65,66,68,70,159,188
   Степура --137
   Стерн А. А. -- 327
   Стефаник В. -- 35
   Стецюра -- 220, 221
   Стороженко -- 349
   Страшун-- 199
   Стрелец (атаман) -- 3, 93
   Струве П. Б -- 278
   Струк (атаман) -- 3, 95, 98, 191,193, 213--215, 222, 238, 262, 264, 266, 273, 355,356
   Сулькевич -- 326, 327, 329
   Сусленский Я. М. -- 346
   Сухомлин -- 172
   Сухэ-Батор -- 276
   Сушко Р. -- 82
   Сушков Ф. С. -- 303, 304, 316, 318, 320, 322
   СыркинН. С. -- 13
   Сэмюэл Герберт -- 363
  
   Т
   Таксура --120
   Тараненко Корней -- 38, 39, 207
   Таранович--121, 124
   Таращенко -- 199
   Тарнавский-- 157, 161, 163-165, 292
   Татаринов В. Ф. -- 330
   Темкин В. И. -- 13
   Темкин Л. -- 275
   Темницкий Владимир -- 74, 182
   Тимошенко И. П. -- 315, 32щ, 321
   Тимошенко С. -- 46, 158
   Ткаль -- 199
   Ткаченко Михаил -- 28, 30,, 32,66,84,208
   Толмачев Г. -- 43
   Тамашевский С. -- 169, 179
   Топчибаев А. М. -- 176
   Третьяк Г. -- 31
   Тротенко В. --167
   Троцкий Л. Д. --164, 191, 207, 212,225, 252, 309, 337, 361, 363
   Трубецкой Г. Н. -- 278
   Туган-Барановский М. --169
   Тышкевич Юлий -- 6, 178, 182, 184,360
   Тютюнник Василий -- 155, 157-159, 161,164, 167, 168
   Тютюнник Юрий -- 97, 159, 167, 192,220,221,224,225,234,236,256
  
   У
   Уборевич И. П. -- 261, 290
   Уваров (атаман) -- 192, 225, 228
   Удовиченко Александр -- 80, 81, 131,139,159
   Улагай --294,295, 323
   Унгерн фон Штернберг -- 268, 276
   Уралов (Венгеров) Михаил - 246, 260
   Успенский Н. М. -- 317, 320
   Усышкин-- 182
  
   Ф
   Федак С. -- 58
   Феденко Панас -- 28, 30, 31, 39, 61,, 63,68, 74, 141, 149, 162, 237
   Федоров М. М. -- 278, 311, 313
   Фещенко-Чоповский И. -- 58, 69, 179
   Фиалко Хаим -- 205
   Филимонов А. -- 281, 282, 301-303, 316,317
   Филипповский -- 296
   Фош --175
   Фрейденберг А. -- 2, 47-53, 55-57, 128
   Френкель И. -- 199
   Фридман С. -- 126
   Фрунзе М. В. -- 287
  
   X
   Хазов (генерал) -- 341, 342
   Харламов -- 313,314
   Хейфец -- 231
   Хейфец А. -- 199, 200
   Херсонский -- 241
   Хешив Шмерка -- 240
   Хмельницкий А. И. -- 191, 206
   Хмельницкий Богдан -- 352
   Холмский -- 140
   Холодный П. -- 24, 66
   Хольмэн -- 362, 363
   Хомадовский - 67, 68, 72
   Хохотов -- 255
   Христовой -- 257
   Христюк Павел -- 1, 22, 25, 39, 42, 43, 47, 53, 62, 65, 66, 73, 74, 111, 112, 132, 136, 140, 144, 161, 1188, 195, 199, 237
   Худяков -- 79
   Хургин И. -- 14, 199
  
   Ц
   Цедербаум -- 361
   Центолар --16
   Циммер --122, 123
   Цирлиц-- 165
   Цирюльник--92
   Цитович -- 349
  
   Ч
   Чайкин -- 296
   Чайковский Н. -- 171, 172
   Чайковский Юлиан -- 35, 60 62, 106
   ЧелищевП. Н. -- 313
   Чемериский А. -- 206
   Черечукин -- 49
   Чериковер И. М. -- 21, 95, 107, 112, 113, 116, 126, 195, 196, 204, 209, 211, 217,224, 232, 233, 275, 276, 361
   Черкасский Т. -- 74, 84, 158, 166, 167, 234
   Чермоев М. --176
   Чернявский В. -- 199
   Черчилль Уинстон -- 160, 162, 274, 363
   Ческис А. -- 199
   Чеснок И. -- 42, 84, 234
   Чеховский Владимир -- 1,2, 24, 25, 29-31, 37, 43, 44, 46, 48, 49, 51-- 53, 59, 65, 66,73,90, 108, 113, 114, 137, 141,150, 186
   Чиж Я. --60,62
   Чижевский X. -- 58, 61, 69
   Чичерин Г. -- 29, 44, 45
   Чмола И. -- 60
   Чубенко А. -- 241, 243, 244, 250, 251, 254-- 256
   Чхеидзе -- 176
  
   Ш
   Шабловский -- 277
   Шадлун Николай -- 74, 149, 158, 187
   Шаманык--157
   Шандрук М. -- 81, 132
   Шап Никита -- 13, 24, 25, 35, 43, 43, 85
   Шаповал Николай -- 81, 121
   Шапула --140
   Шатилов -- 288, 293
   Шварц И. --210
   Шварцбард -- 517
   Швец Федор -- 10, 21, 47. 53, 57, 59, 61, 66-- 68, 70, 72, 73, 75, 76, 78, 148, 166, 167, 179, 188
   Шелухин Сергей -- 24, 169
   Шемет Сергей -- 81, 82, 184, 188
   Шенкман-- 117
   Шепель (атаман) -- 133, 134, 213, 232
   Шефнер-Маркевич -- 337
   Шехтман И. Б. -- 275, 333, 346, 357
   Шиллинг (генерал) -- 165. 201,323, 324, 330
   Шиманович -- 63, 72
   Шинкарь М. -- 43, 136
   Шкуро А. Г. -- 194, 248 , 250, 251, 288, 289, 294, 341
   Шлихтер А. --197
   Шмелько -- 63
   Шорин В. И. -- 288, 290
   Шпота --253, 255
   Шраг С. -- 49
   Шрамченко Лев -- 74, 158, 165-167
   Штерн С. Ф. --331
   Штефан И. -- 24
   Штифт Н. И. -- 333
   Шторин--221
   Шуба --256,257
   Шуберский Э. П. -- 336
   Шубин (Шуф) -- 228
   Шульгин Александр -- 6, 169, 172, 174, 179
   Шульгин В. В. -- 55, 300, 304, 306, 331, 347, 351
   Шульгин В. Я. -- 347
   Шуляковский-- 185
   Шумелевич -- 120
   м А. -- 43, 92, 208, 223
   Шустер -- 227
   Шухевич С. --164
  
   Щ
   Щаденко Е. --197
   Щадилов А. -- 42,149, 150, 231, 234, 237
   Щегловитов -- 143
   Щербачев--16, 311
   Щетинин А. С. -- 313
   Щорс Николай -- 47,198
   Щусь Ф. -- 241,245
  
   Э
   Эйдельман --133
   Эйдеман Роберт --198
   Элиасберг --103
   Элланский В. -- 43 (см. также Блакитный)
   Энно Эмиль -- 1, 16, 17, 49, 55
   Эпштейн М. И. -- 259
   Эрдели -- 298
   Эрле А. -- 164, 180
  
   Ю
   Юденич Н. Н.--275, 331, 364
   Юзефович -- 324
   Юнаков -- 88,157, 159-- 164, 166, 168
  
   Я
   Якир Иона-- 198, 199, 261, 289
   Яковлев (Эпштейн) Я. А. --195, 196
   Яницкий -- 126
   Янко А. -- 21, 35, 42, 43
   Янов -- 64, 320
   Яновский - 233
   Ярослав Юрий - 46
   Яценко-213
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"