Батлер Ольга Владимировна : другие произведения.

Гобелен

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Место это с виду совершенно обыкновенное - медовый луг с колокольчиками, ромашками, клевером, незабудками, зверобоем, донником и множеством неизвестных мне трав и цветов. Там раньше пасли колхозных коров. А ещё рядом речка протекает, лисьи норы есть и бобровая плотина, утки живут, а также барсуки и енот. Тишина там стоит почти библейская. Иногда, правда, слышно, как танки стреляют, но это далеко. Вообщем, хорошее место. Хотя мимо трактора поломанного лучше не ходить. Иначе часа полтора будешь потом круги нарезать по лугу. Между лесом и трактором. Куда ни пойдешь - или лес, или трактор. Разозлишься, соберешься обратно. А куда идти-то? Садишься на железяку, рядом кошка какая-то странная крутится, и начинаешь про деревню думать. Вот почему-то обязательно на этом месте про деревню думаешь...
   Марья Ивановна достает шпильку из пучка, чешет ею в ухе, потом - невидимку из седеющего пробора, ковыряет ею в зубах. Она любит так с утра одна посидеть, пока товарки у неё внутри стучат и гудят. Шумите-шумите, затворницы, ещё успею вас наслушаться, ухмыляется Марья Ивановна, оглаживая свой передник, и не спеша подливает себе кофею. Но стук и гудёж становятся невыносимыми. Приходится Марье Ивановне, крякнув от натуги, совершить привычное действие: упереться руками в свои бёдра и приподнять верхнюю часть туловища - чтобы выпустить из себя Ганну Иоановну.
   Ганна Иоановна жмурится от света, сразу переключает радио с канала "Звезда" на "Маяк" и принимается скандалить: новости уже передали, теперь я погоду не узнаю, и вообще, что ты нас в темноте держишь. Думаешь, если самая пузатая тут, значит - главная ...
   Марья Ивановна с радостью бы выпустила вместо неё Иоланту Ивановну. Или Софью Абрамовну. Или даже Гузелью Ахмедовну. Но проблема в том, что эти в свою очередь должны сидеть внутри друг друга и Ганны Иоановны. Против иерархии не попрёшь... Хотя самой мелкой и балованной, Гузельи Ахмедовны, вообще в данный момент здесь нет, она Москву уехала покорять.
   Ганне Иоановне для перепалок нужна аудитория, поэтому она сразу выпускает из себя Иоланту Ивановну. Та - Софью Абрамовну. А Софья Абрамовна, сделав небольшое усилие, поворачивает себя вокруг талии на сто восемьдесят градусов и, со стуком распахнув чрево, даёт свободу поросёнку Пылесосу. Она большая любительница животных, жалеет их всех. Так обкричит каждого телёнка и цыплёнка, что убивать их уже рука ни у кого не поднимается. Вот и Пылесоса не стали резать. Тем более, как его поймаешь.
   Ей везде убийцы мерещатся. "Все в этой деревне отравители-медичи. Безжалостные, неумолимые люди! - часто восклицает Софья Абрамовна. - Их любимая секция в хозяйственном магазине - яды. Сначала отравили моих ёжиков, потом отпугнули репеллентом моих барсуков, потом засыпали ядом мусор - чтобы лисы ко мне не ходили".
   - Ты лучше порося своего бешеного уйми, и зад на другую сторону поверни. А то так весь день и проходишь с передником на попе, примета плохая, - ворчит Ганна Иоановна, принимаясь за вышивку. Весь дом увешан её произведениями. И ещё стоит на подзеркальнике пожелтевшая от времени открытка:
   ПОЗДРОВЛRЮ ВАС ДНЁМ НОВЫВАГОДА
   ЖЫЛАЮ ВАМ ЩRСТR И ЗДОРОВЬR
   Это Гузелья Ахмедовна написала, когда была совсем крошечной. А теперь не пишет и не звонит. Как-то там Москва ей покоряется?
   - Ох, девочки, вы не представляете, что мне приснилось, - мечтательно закатывает глаза Иоланта Ивановна. - Мне приснилась прекрасная любовь. Я проснулась, хотела записать этот сон, да постеснялась.
   - Ты, может, в Москву надумала податься? За Гузелькой? - с подозрением спрашивает Ганна Иоановна.
   Иоланта Ивановна не отвечает, лишь перелистывает со вздохом давно залитую кофеём страницу прошлогоднего журнала STORY.
   - Сто раз перечитано ...
   - Ну так расскажи нам чего-нибудь новенькое из своего Интернета.
   - Я бы с радостью, да здесь столько скептиков собралось... Ладно! Для тех, кто уверен, что на нашей планете тайн не осталось. На этой неделе учёные наткнулись на неизвестное племя людей - приплывают на лодках, настроены враждебно, вооружены палками, тела украшены татуировками. Представляете, какой кошмар!
   - Вот кошмар, так кошмар, - Марья Ивановна грузно встаёт из-за стола. - Ладно, я - репу сеять...
   И уходит в огород. Сея репу, она будет время от времени мычать себе под нос:
   - Как пошли наши подружки в лес по ягоды гулять... Тьфу, тьфу! Сею-вею, вею-вью! В лес по ягоды гулять. Тьфу!
   По-настоящему петь никак не возможно. У репы очень мелкие семена: в одном килограмме больше миллиона семян. Поэтому их надо не разбрасывать, а выплёвывать. Хорошие плевальщики редко встречаются. Ужас, что за обычай, правда?
   Вот так и живут вместе простая огородница Марья Ивановна, у неё внутри - скандальная вышивальщица Ганна Иоановна, у неё внутри - образованная Иоланта Ивановна, у неё внутри - чувствительная Софья Абрамовна, у неё внутри - легкомысленная Гузелья... тьфу, то есть поросёнок Пылесос. А что у Пылесоса внутри, никто из них не знает.
   На деревенской улице пляшет тем временем хитрая местная дурочка Лиозея . Она на космической тарелке сюда прилетела с другой планеты. Её свои обещали забрать, но не спешат почему-то. Может, забыли? Надо им сигнал подать. Для этого Лиозея носит яркие шляпы, убранные цветами и травами - так из космоса легче заметить.
   Её голубой дом отличается от других старорежимным резным балкончиком, она много времени проводит на этом балкончике, осматривая соседский участок Чжаней в артиллерийский бинокль и отпуская громкие замечания. "Чжани, Чжани, смотрите скорее, что у вас горит на клумбе!" Выскакивают Чжани всей семьёй из своего домика - нет нигде пожара, и чего Лиозея разоралась? Но зрелище, оказывается, в самом деле неотложное и достойное криков. Клумба, на которой вчера ещё ничего красочного не замечалось, теперь пылает ярко-красным: десятки, нет, сотни маков как по команде повернувшись головками на юг, раскрыли этим утром свои нежные и дерзкие лепестки. Чжани от такой красоты расчувствовались, даже платки достали, чтоб слёзы утирать.
   А если ей что-то у Чжаней не нравится, она бинокль другой стороной поворачивает и оно становится маленьким. А ещё она любит спускаться вниз и пугать Чжаней. Чжани, какая удача для дурочки, люди нервные, впечатлительные. Она подкрадывается к их окну с растопыренными возле головы ладонями (так легче увидеть внутренность комнаты) и вплющивает своё бледное трагическое лицо в стекло. Ни дать, ни взять - призрак Чебурашки.
   Лиозея обычно подгадывает к началу обеда, и усевшиеся за стол Чжани - отец, мать и двое детей разного пола - дружно вскрикивают. Привыкнуть к страшному призраку выше их сил. Лиозея, насладившись эффектом, просится вовнутрь. Чжани всегда впускают - нельзя сердить сумасшедшую инопланетянку. Они её за стол усаживают, лучшие куски накладывают на тарелку. Потом все едят и громко чавкают. У Чжаней, если не чавкаешь, означает, что застолье не удалось.
   А ещё у Чжаней ребенок долго не говорил. А когда заговорил, понес какую-то абракадабру. Они повели его к деревенскому фельдшеру. Фельдшер спросил, нет ли среди их родственников индусов. Оказывается, мальчик заговорил на чистейшем урду. А Чжани его с Многорукой часто оставляли. Ужас.
   Многорукая - вон она, здесь же, неподалёку. Наклейка от апельсина Marocco на щеке. Готовкой своей всю деревню провоняла. Ротанговые пальмы в саду выращивает - стебель по улице на триста метров тянется, народ об него спотыкается и матерится. Корова недавно запуталась, всю дорогу со страха завалила своими лепёхами, представляете.
   А Длинная по соседству каждый день газон стрижёт. Окей... Ходят слухи, что под балахоном у неё - это... Ну, вообщем мужик она. Не в балахоне своём стрижёт, конечно. Джинсы надевает и стрижёт. Тощий зад больше не в моде - вот чудеса. Вдруг стало модно носить пышную попу и густые брови. Но головной убор свой семиконечный она никогда не снимает. В нём так и ходит за косилкой. Потом каждую подрезанную травинку сантиметром вымеряет. И всё лезет на заросший соседний участок. К Ивановнам, Иоановне и Абрамовне с линейкой подступает, факелом своим грозит: "Почему это у вас, матрьошки Ivanoff, трава не стрижена? Непорядок!". Ведьма, одно слово.
   Хотя раньше в деревне настоящая ведьма жила, в избушке на отшибе. Её звали Степан Алексеевич. Но пропала... Никто не знает, куда. А случилось то,что оторвалась и потерялась волшебная пуговица с плаща ведьмы Степана Алексеевича. Без неё он может существовать только в виде нарисованного животного, кошки-скунса с обертки жвачки, которое оживает на час. Но пуговицу проглотил поросёнок Пылесос, и она в его животе застряла. Но об этом тоже никто не догадывается.
   Ещё Печник есть в деревне. Мёртвый. Лежит в дальнем сарае. Попахивает. Фельдшер утверждает, что он давно умер, хоронить надо. И Длинная тоже так считает. Отворотив свой медный нос, говорит про Печника: "His body language tells me he is dead". Но Печник иногда вдруг словно оживает и бормочет что-то про кирпичи и циркули. Поэтому местные никак не решаются его похоронить. Ругаются из-за этого между собой.
   Вообщем, нету в деревне мира.
   А ведь накаркала про огонь Лиозея...
   В тот день Ганна Иоановна заходит по-соседски к Длинной - соли занять и посплетничать.
   - Слыхала, Карлсон разбился. Уж после того, как в больницу отвезли, его чёрный ящик нашли и стало известно - к Многорукой летал.
   - Зачем летал?
   - Зачем, зачем... За камасутрой.
   - Многорукие, они такие. One night relationship, - брезгливо констатирует Длинная. - Хотя... я в Карлсона не верю, врёшь ты всё.
   Ганна Иоановна свою обиду на неё ровно пять минут внутри держит.
   - Это чевой- то у тебя за ларец? - коварно интересуется она насчёт серебрянной шкатулки, которая у Длинной на самом видном в коттедже месте стоит.
   Длинная сразу пыжится.
   - Хэллоу, разве сама не видишь, какая важная вещь?
   И начинает с гордостью рассказывать, что шкатулка непростая. Вон, Regale выгравировано. Её принц Уэлльский, будущий король Георг Шестой, подарил отцу Черчилля. А теперь это наша фамильная ценность, моя бабушка завещала мне её, просила беречь, как зеницу ока, и передать следующим поколениям.
   Но Ганна Иоановна уже разглядела на шкатулке кириллицу, как раз над Regale - "Привозный табак", и по краям - "Привоз".
   - Прринц Уэльский? С Прривоза? Усрраться можно! - грассируя, издевается она.
   В этот момент между нею и Длинной словно кошка какая-то пробегает, и Длинная, широко замахнувшись, бьёт Ганну Иоановну своим факелом по башке. Та выскакивает на двор, зовет на помощь, Ивановны с Абрамовной подбегают. Ух ты, настоящая драка начинается!
   Поросёнок визжит. Дурочка кричит, подзадоривая всех. Многорукая вокруг суетится, не знает, кому помогать. Даже Чжани обедать перестают, из окошка высовываются. Длинная вроде побеждает, но вдруг она о поросёнка спотыкается и факел свой роняет, а дурочка его сразу хватает и бежит палить первый попавшийся дом. Это как раз её дом, с балкончиком.
   Тушат пожар, воду по цепочке передавая. Многорукая у колодца стоит, вёдра у неё в руках так и мелькают. Ивановны вёдра принимают, Длинная на огонь воду выплёскивает. Хорошо, что день выдался безветреный...
   Обессилевшие, перемазанные, присаживаются отдохнуть. Тут дурочка как заорёт:
   - Праматерь! Праматерь идёт!
   - Я тебя саму сейчас к этой ... праматери , - сердится Марья Ивановна. И остальные на Лиозею цыкают, но вдруг умолкают.
   По деревенской улице, в самом деле, шествует, с трудом переставляя ноги, Праматерь - чёрная, измученная. И за ней - Праотец. Они кажутся очень древними - как саркофаги в музеях, как земля у нас под ногами и солнце над головами. Рядом с ними чувствуешь себя таким несмышлёнышем, будто только вчера родился. И вот уже само собой готово вырваться из твоей груди: "Праматерь, если ты меня отшлёпаешь по-праматерински, я возражать не стану. Я пойму, что за дело наказываешь и, уткнувшись в твои ветхие родные колени, разрыдаюсь с облегчением и благодарностью"...
   Но она не собирается никого наказывать. Не до того ей. Она бредёт с большой поклажей : с люлькой, котелком, магнитофоном, гробами, канистрой, корзиной с картошкой, маленьким храмом, башмаками, швейной машинкой. Младенец - в одной руке, религиозные символы - в другой, ожерелье из мобильников на шее. Тяжко ей, и ведь ничего не бросишь, всё крайне важное и нужное для долгого пути на её усталое тело навьючено.
   А Праотец шагает в компании собачки. Его ножи, книжки, бутылки и ружье не слишком тяжелы по сравнению с ношей Праматери, но та, похоже, свой груз никому не доверит.
   Праматерь останавливается всего на минуточку, с укоризной смотрит в глаза притихшей компании.
   - Девки... - говорит она Ивановнам, Иоановне и Абрамовне. - Вы обнюхайтесь между собой и с соседками-то. Вы ж все в этой деревне сестры. Мне так больно, что вы между собою воюете, дети мои.
   И Длинной она то же самое говорит, но немного другим языком. Типа, хватит выпендриваться, здесь твоя родня за каждым углом: кто суррогатная мать, кто биологический отец, или его бывшая супруга, или бывший отчим и его новая жена, кузены и кузины от разных браков и связей.
   Праотец головой кивает - всё так и есть, подтверждаю. И кхекает одобрительно, и собачку свою подзывает, чтобы не отставала.
   Эти двое с собакой медленно проходят через деревню. Куда идут они и зачем? Никто слова им не смеет им сказать, вопроса задать. Деревенские, словно в первый раз, глядят друг на друга: такие разные, а оказались родственниками, как в индийском сериале. Ну и дела! Это надо как следует обдумать.
   В деревне надолго воцаряется тишина. Лиозея небеса в бинокль молча рассматривает, Чжаней не беспокоит. Она, кстати, вспомнила, что её Лизой при рождении назвали... Чжани чавкают бесшумно. Длинная в коттедже заперлась, газон - ни свой, ни чужой - пока не трогает. Даже Печник не бормочет. Поросёнок Пылесос, правда, пошумел. Один раз всего. Когда от пуговицы избавлялся. Но он обёртку от жвачки тотчас заглотил и успокоился. Та старая обёртка на дороге валялась. То ли кошка, то ли скунс на ней нарисованы.
   И Ганна Иоановна перестала скандалить. Она с утра до ночи сидит над новой вышивкой. На вышивке этой - Северный полюс рядом с Африкой, Америка прямо в Европе, и далёкая Москва на вершине скалы, на которую забираются пилигримы. Географические названия вперемежку с "РАЕМ", "АДОМ" и "СЧАСТЬЕМ". И кто-то огромный простирает свои добрые руки над обитателями планеты - христианами, иудеями, мусульманами, инвалидами, инопланетянами, собаками, поросятами, птицами: "ВЫ ВСЕ БРАТЬЯ И СЁС...". Ещё три буквы, и вышивка будет готова.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"