Аннотация: Лисица - хищный зверь с красивым наружным мехом. Обитает повсеместно... В 1955 году "лисица" попала на новую птицеферму - молодую вдовушку Манюню поставили птичницей. Это рассказ о хитрой, предприимчивой, симпатичной, коварной Манюне - реально-жившей в послевоенные годы. это пересказ одной истории, которую я запомнил. Таких историй о Манюне было много.
Л И С И Ц А
(Давняя колхозная быль)
"Лисица этохищный зверь
с красивым наружным мехом.Обитает повсеместно..."
В 1955 году "лисица" попала на новую птицеферму пригородного колхоза...
Молодую вдовушку Манюню, проживавшую на дальней
городской окраине, поставили птичницей.
Весело бежала Манюня по утрам на свою работу.
Весело говорила с бригадой плотников, начавших строить для неё дом.
Весело, раздаривая свое счастливое настроение, зазывала покупателей на колхозном рынке, по воскресным дням, торгуя молоком, сметаной, битой гусятиной и гусиными яйцами.
В колхозную кладовую яйца почти не поступали. Этот факт Манюня объясняла тем, что все гусыни сидят на яйцах, выводят гусят и осенью она "завалит" колхоз гусиным мясом.
Однако, первым, кого она "завалила" мясом, оказался представитель районной заготовительной конторы, приехавший за гусями.
Гусей запихивали в большую клетку, стоявшую на весах, а Манюня, всякий раз, незаметно, давила на весы своей ногой, добавляя к гусиному весу, вес своего крепкого ядреного тела.
Вечером к Манюниному дому прискакал на лошади красный от расстройства заготовитель и начал возмущенно объяснять, что у него большая недостача, что вес каждого принятого им гуся оказался больше, чем может весить баран.
Выслушав претензии, Манюня ответила, что заготовитель ходит в шляпе и в очках, значит он умный и грамотный и нечего запутывать её деревенскую дуру чужими проблемами.
- Сам принял гусей. Сам и разбирайся.
Два друга - председатель колхоза и парторг пригласили, вбежавшего в правление, заготовителя испить с ними водочки и, похрустывая солеными огурчиками, пообещали провести ревизию и выявить, скрытые на птичнике, излишки.
На птичник пришла комиссия.
До темноты пересчитывали гогочущих птиц.
Птиц оказалось меньше, чем закупили и привезли в колхоз, по весне.
"Где гуси?" - грозно вопрошал председатель.
"Ой, Михалыч, и сама в толк не возьму. Утречком ещё были. Наверное, заразы, вниз по реке уплыли"- отвечала Манюня, глядя своими чистыми невинными глазами прямо в председательскую душу.
Как только засветлело, два друга, долго и напрасно скакали росистыми прибрежными лугами, надеясь увидеть на реке белую гусиную стаю - испарившееся колхозное добро.
До этого случая, их, бывших фронтовиков, не могли обмануть даже немецкие разведчики и снайперы.
А тут баба дурить вздумала! Вызвали по телефону участкового милиционера, который немедленно завел на Манюню "Дело".
Манюню отстранили от работы.
И сразу удвоилось поступление яиц в колхозную кладовую
В ожидании суда, Манюня стала каждый день бегать на базар. Торговала тем, что давали её коровка и огород. Вскоре, у Манюни появились приятельницы среди покупательниц.
А с одной женщиной Манюня сдружилась так, что и водой не разлить.
Для подруги Манюня делала исключение и по утрам, идя на базар, забегала к ней с кринкой парного молока, баночкой сметанки и куском творога. Как ни любила Манюня денежки, а у подруги денег не брала. Иначе, какая же это дружба?
Несмотря на свою грозную должность, прокурор сохранил лучшие человеческие качества и всегда старался понять, кого ему предстоит осудить и насколько строго.
Манюне грозил немалый срок за систематическое хишение социалистической собственности.
Однако, Манюня не сникла перед прокурором, а заявила, что на зону поедет вместе с прокурором, потому, что она регулярно приносила к нему на квартиру взятки в виде молочных продуктов, которые принимала прокурорская жена и это могут подтвердить все его соседки.
Прокурор понял, что перед ним сидит новая подруга его жены и то, как на столе, перед ним, появлялись творожники со сметаной и молоко в утреннем кофе...
Первый секретарь районного комитета коммунистической партии долго молчал после исповеди прокурора, попавшего в безвыходное положение. Молча выкурил папиросу. Посмотрел на сникшего блюстителя правосудия и принял решение - "Дело" закрыть, Манюню оставить в покое. А ещё посоветовал устроить жене хорошую взбучку...
В начале зимы, Манюня перебралась в новый достроенный дом.
Однажды зимним вечером, председатель колхоза и парторг вернулись с районного совещания партийно-хозяйственного актива. Они сидели в холодном правлении колхоза - замерзшие в дороге, голодные и злые. Там в районе, их столбом поставили перед всем залом и, как мальчишек отчитывали за невыполнение плана производства молока. В зале попахивало вызовом на бюро райкома партии и строгими выговорами с занесением в учетные карточки.
Сейчас им хотелось забыть о неприятностях, хотя бы до утра.
В правление, как ясно солнышко, впорхнула Манюня.
В новенькой шубейке лисьего меха, в пуховом, кокетливо-сдвинутом на макушку, платке. Румяная от легкого морозца и слегка припорошенная крупными снежинками.
"Мужики, ну что Вы такие хмурные? Жизнь, как тельняшечка. Всё перемелется" - заговорила Манюня теплым грудным голосом.
Увидев колючие взгляды, Манюня заговорила ещё теплей: "Ну что Вы, прям, такие строгие?
На душе тяжко?
Я пособлю.
Я в новую избу перебралась, самогоночки выгнала.
По стопочке выпьем, поговорим, помиримся, новоселье справим.
Не могу я жить спокойно, пока вы камень в душе носите.
Подвела я Вас. Простите Христа ради".
Переглянулись приятели, встали, одели шапки и двинулись следом за Манюней.
До третьей стопки, мужикам хотелось отключиться от дневных проблем. После трех стопок, они перестали ощущать вкус самогона. Под теплую беседу, у теплой печи, пили, не считая стопок, столько, сколько наливала щедрая Манюнина рука...
Когда графин опустел, мужики опустили свои головы на руки и уснули, сидя за столом.
Манюня вышла на ночную улицу и увидела, в свете качающегося фонаря, две фигуры. Навстречу ей шли женщины, разыскивающие своих мужей.
"Ой, бабоньки, как хорошо, что я Вас встретила.
Идите, забирайте своих кабелей.
Пришли за женским телом, а сами водку выжрали и заснули" - щебетала Манюня.
Разъяренными тигрицами, вздыбилась в женских душах ревность. Они влетели в избу, схватили по полену из охапки дров, лежавших у печи и, не заботясь о целостности рёбер, начали теми дровинами охаживать бока своим бесчувственным мужьям.
Утром следующего дня, веселая и красивая Манюня вновь появилась в правлении колхоза.
- Здрасте, уважаемые. Ну как вам наука? Не советую вам на меня рыпаться, иначе боком выйдет...
Манюня замолчала и посмотрела на колхозное начальство таким прохиндейским взглядом, что мужики, на этот раз, не усомнились в правдивости её слов.