По перрону в потёртом пальтишке,
Помню я, ты меня провожал.
Ну, а ветер листал словно книжку
Жизнь, в руках что всевышний держал.
А вагон отплывал в дымной сетке,
Проводник глухо дверь закрывал.
Ну, а ты всё махал своей кепкой,
Спотыкаясь, вослед ковылял.
Ну, а ты всё махал своей кепкой,
Спотыкаясь, вослед ковылял.
Ах, отец, жизнь такая вот штука,
Схожи мы и не схожи с тобой,
А теперь между нами разлука,
Может быть, в Млечный путь весь длиной.
А теперь между нами разлука,
Может, в жизнь, может, в вечность длиной.
Ах, отец, жизнь тебя не ласкала,
Не искала удача тебя,
Жизнь тебя в море слёз поласкала,
Обжигала горнилом огня.
За спиною тревоги, остроги,
И крутые дорог войны,
А твои твердолобые боги,
Да кому они нынче нужны.
А твои твердолобые боги,
Да кому они нынче нужны.
Ах, отец, жизнь такая вот штука,
Схожи мы и не схожи с тобой,
А теперь между нами разлука,
Может быть, в Млечный путь весь длиной.
А теперь между нами разлука,
Может, в жизнь, может, в вечность длиной.
Ах, отец, а теперь между нами разлука,
Может, в жизнь, может, в вечность длиной.
Ты меня сегодня не дождешься,
Мама я покинул отчий дом,
И отец с утра опять напьется,
Для него я был нелепый сон.
А я бродяга, а я бродяга-странник,
Одинокий я, как ветер сам,
Я бродяга, сам себе начальник,
И свою свободу не продам.
С детства я не знал семейной ласки,
И не видел трезвого отца,
По ночам мне не читали сказки,
И отец бил мамку и меня.
А я бродяга, а я бродяга-странник,
Одинокий я, как ветер сам,
Я бродяга, сам себе начальник,
И свою свободу не продам.
Мягкую кровать мне заменила,
Твердая фанера чердака,
Белый свет мне стал светить уныло,
Без тепла родного очага.
А я бродяга, а я бродяга-странник,
Одинокий я, как ветер сам,
Я бродяга, сам себе начальник,
И свою свободу не продам.
Третий год скитаюсь по просторам,
Необъятной родины своей,
Мама ты прости меня такого,
Я другим не стану, хоть убей.
Ведь я бродяга, я бродяга странник,
Одинокий я, как ветер сам,
Я бродяга, сам себе начальник,
И свою свободу не продам.
Я бродяга, слышишь эй начальник,
Я свою свободу не продам.
Горький жребий выпал решкой, тяжкий путь
Перепутал ветром косы терпких трав
Смуглый бархат твоих глаз и шёпот губ
Вспоминаю я в далёких лагерях.
И кабацкий звон гитары до зари
Да, нескоро мне тебе придётся петь
Не курлычут за окошком сизари
Собираясь в своё небо улететь.
Чёрный ворон сел на мёртвую сосну
И тревожит смехом неба тишину
И под этот хохот воронья
Потихоньку тлеет жизнь моя
Потихоньку тлеет жизнь моя
Жребий горький за туманы потащил
Я в туманах этих взгляд твой потерял
Лишь услышал, как раздался трепет крыл
Думал- голубь, ворон мне захохотал.
Припев.
Чёрный ворон сел на мёртвую сосну
И тревожит смехом неба тишину
И под этот хохот воронья
Потихоньку тлеет жизнь моя
Потихоньку тлеет жизнь моя
Проигрыш.
Припев 2 р.
В стороне от бетонных развязок
И угрюмых больших городов,
Он стоит, как из русских из сказок,
Залетевший из прошлых веков.
Деревянный, замшелый, убогий,
С покосившимся напрочь крыльцом,
Пригорюнясь у старой дороги,
Домик, дедушка с добрым лицом.
Пригорюнясь у старой дороги,
Домик, дедушка с добрым лицом.
Домик у дороги, домик у дороги,
Где же твой хозяин, Бог твой и судья.
Домик у дороги, стану на пороге,
Постучусь, не здесь ли ты, судьба моя.
А вокруг дачи всё да усадьбы,
А вокруг роскошь и голытьба.
Ну, а домику чудятся свадьбы,
Деревенская снится гурьба.
Ну а домику хочется кости
Поразмять вековые свои,
Да видать, уж давно на погосте
Те, кто жил здесь в согласье, в любви.
Да видать уж давно на погосте
Те, кто жил здесь в согласье, в любви.
Домик у дороги, домик у дороги,
Где же твой хозяин, Бог твой и судья.
Домик у дороги, стану на пороге,
Постучусь, не здесь ли ты, судьба моя.
Деревянный, замшелый, убогий,
С покосившимся напрочь крыльцом,
Здравствуй, домик у старой дороги,
Русcкий дедушка с добрым лицом.
Здравствуй домик у старой дороги
Русcкий дедушка с добрым лицом
Домик у дороги, домик у дороги,
Где же твой хозяин, Бог твой и судья.
Домик у дороги, стану на пороге,
Постучусь, не здесь ли ты, судьба моя.
Выйду в поле я один на закате дня,
Шелестит и, терпко в нос, бьёт полынь трава.
А я ж бреду, а в горле ком, на глазах слеза,
Память раны теребит - где ж мои друзья?
Расшвыряла, падла-жизнь, и скитаемся,
Кто в сырой земле лежит - их поднять нельзя.
Пацаны по жизни мы - ох, ребятушки,
Постарели слишком рано наши матушки.
Вот седой уже как лунь, да не старый я,
Только сердце всё в рубцах, да в царапинах.
Где ж друзья мои, кенты закадычные,
Не хватает вас мои горемычные.
Пыхнуть дури, аль по водочке удариться,
Ну, кому, из близких это всё понравится.
И опять канаю я по тропиночке,
Забываюсь, возвращаюсь к своей милочке.
Я пришёл домой в разгар заката,
В петушиный ярый красный час,
Словно лавра древняя стала хата,
Без дверей и окон звонный Спас.
И спросила голосом орлицы -
Лики видишь ты иль просто лица,
Дерево иль чёрное дупло,
Холодно тебе или тепло.
Хата с дымарём и печкой тусклой
Показалась женщиной мне грустной.
Милою, забытою давно.
Приоткрыла ставеньку, окно,
И оттуда вдруг дымком пахнуло,
Милое, забытое минуло,
Над другою горлицей дымок,
Ты вернулся, маленький сынок.
А закат горел в окне, икона,
Старый сад гудел в колокола,
И храпели яблони, как кони,
Закусив сухие удила.
Я стоял пред хатою забытый,
Где родился сорок лет тому,
День звенел, конь в сердце бил копытом,
Я домой вернулся ни к кому...
Я ушёл, я уехал, от родных милых мест.
От погоста, где вехой покосившийся крест,
От избы на пригорке, где в углу на стене,
Божья матерь всё смотрит, вслед ушедшему мне.
Божья матерь всё смотрит, вслед ушедшему мне.
Ну, а я, забываясь на чужой стороне,
В угол свой забиваясь, вновь рыдаю во сне.
Вновь крылом журавлиным встрепенётся душа,
Всё мне снится "Калина красная" Шукшина.
Всё мне снится "Калина красная" Шукшина.
Тихо сядет вечерять, мать с отцом и родня.
Всем им хочется верить, всё лады у меня,
И хорошая жёнка, и в квартирке уют.
На чужой, на сторонке в душу мне не плюют.
На чужой, на сторонке в душу мне не плюют.
Ну, а я, забываясь на чужой стороне,
В угол свой забиваясь, вновь рыдаю во сне.
Вновь крылом журавлиным встрепенётся душа,
Всё мне снится "Калина красная" Шукшина.
Всё мне снится "Калина красная" Шукшина.
Я ушёл, я уехал, от родных милых мест.
От погоста, где вехой покосившийся крест,
Где не сжатой полоской в поле стелется грусть.
Это край мой неброский, это Матушка-Русь.
Ах, ты край мой неброский, моя родина - Русь.
Песня была написана в 1954 году для кинофильма "Ночной патруль" (не вошла в фильм). Позже она прозвучала в кинофильме "Ошибка резидента" (1968) режиссёра Вениамина Дормана в исполнении Михаила Ножкина.
Я вернулся домой после долгой разлуки,
Пусть немного седой и дрожат мои руки,
Много лет я провёл на далёкой чужбине
И теперь этот дом ни за что не покину.
Много лет я провёл на далёкой чужбине
И теперь этот дом ни за что не покину.
Здравствуй, тополь седой,
Здравствуй, русское поле,
Я вернулся домой, я вернулся на волю.
По тебе я скучал восемь лет и два года,
О тебе я мечтал, дорогая свобода,
По тебе я скучал восемь лет и два года,
О тебе я мечтал, дорогая свобода,
Здесь степная трава пахнет свежестью сладкой,
Золотые луга бархатисты, как вата.
Свежий ветер степной рвёт рубаху на теле,
И от воли такой я немного пьянею,
Свежий ветер степной рвёт рубаху на теле,
И от воли такой я немного пьянею.
Ветер подхватит, закружит,
Лапой холодной прижмет.
Ветер, ну кто тебе нужен?
Молча смотрю я вперед.
Где-то за снежною вьюгой,
Чайки кричат над водой...
Черное, черное море, с белой сроднилось тайгой.
Черное, черное море, с белой сроднилось тайгой.
В зону пятерками гонят,
Снова собаки, конвой.
С болью глаза закрываю,
Слышу твой голос родной.
Вижу резиновый мячик,
Теплой прибило волной...
Черное, черное море, с белой сроднилось тайгой.
Черное, черное море, с белой сроднилось тайгой.
Снегом лицо растираю,
Нервной замерзшей рукой.
Вьюга опять пробивает,
Сердце холодной тоской.
Солнце согрело и скрылось,
Тихо тоскует прибой...
Черное, черное море, с белой сроднилось тайгой.
Черное, черное море, с белой сроднилось тайгой.
Черное, черное море, с белой сроднилось тайгой.
Черное, черное море...
А вчера на троих мы и в стельку,
И всё стало потом нипочём,
А вторым был сам Разин, сам Стенька,
Третьим был Емельян Пугачёв.
А вторым был сам Разин, сам Стенька,
Третьим был Емельян Пугачёв.
На троих, на троих, на троих,
Так уже повелось на Руси,
Что ж ты, друг мой сердешный, притих,
Наливай, не забудь закусить.
Что ж ты, друг мой сердешный, притих,
Наливай, не забудь закусить.
На троих и сошлись, как виденья,
Стол газеткой накрыли одной,
А вторым был Ильич, вечный Ленин,
Третьим Сталин, отец ваш родной.
А вторым был Ильич, вечный Ленин,
Третьим Сталин, отец ваш родной.
На троих, на троих, на троих,
Так уже повелось на Руси,
Что ж ты, друг мой сердешный, притих,
Наливай, не забудь закусить.
Что ж ты, друг мой сердешный, притих,
Наливай, не забудь закусить.
Понеслось, словно русская тройка,
На бровях самый главный чудит,
То попойка, потом перестройка,
И кругом трёхэтажный стоит.
То попойка, а то перестройка,
И кругом трёхэтажный стоит.
На троих, на троих, на троих,
Так уже повелось на Руси,
Что ж ты, друг мой сердешный, притих,
Наливай, не забудь закусить.
Что ж ты, друг мой сердешный, притих,
Наливай, не забудь закусить.
А вчера на троих, и все в стельку,
Я ж четвёртым стоял с кирпичом,
И за борт выпал сам Разин Стенька,
Ну а кинул его Пугачёв.
И за борт выпал сам Разин Стенька,
Ну а кинул его Пугачёв.
На троих, на троих, на троих,
Так уже повелось на Руси,
Что ж ты, друг мой сердешный, притих,
Наливай, не забудь закусить.
Что ж ты, друг мой сердешный, притих,
Наливай, не забудь закусить.
На краю бескрайней синевы,
Над ручьём с дощатыми мостками,
Там, где васильки среди травы,
Я любуюсь молча облаками.
Лёгкий дым в далёкой тишине,
Нет причин необъяснимой грусти,
Их полёт тревожит сердце мне,
Облака летят чтоб не вернуться.
Облака, облака, облака,
Мы похожи, мы с вами похожи.
Улетаем к чужим берегам,
А обратно вернуться не можем.
И течёт холодная вода,
Свет в душе возвышенный и строгий,
И зовёт неведомо куда
Облаков небесная дорога.
Облака как белый снег чисты,
По земле скользят неслышно тени,
Это нашей юности мечты
Тают где-то в небесах осенних.
Облака, облака, облака,
Мы похожи, мы с вами похожи.
Улетаем к чужим берегам,
А обратно вернуться не можем.
Облака, облака, облака,
Мы похожи, мы с вами похожи.
Улетаем к чужим берегам,
А обратно вернуться не можем.
Облака, облака, облака,
Мы похожи, мы с вами похожи.
Улетаем к чужим берегам,
А обратно вернуться не можем.
Облака, облака, облака,
Мы похожи, мы с вами похожи.
Улетаем к чужим берегам,
А обратно вернуться не можем.
А обратно вернуться не можем.
Срок за сроком течёт жизнь моя,
Шелестят моей жизни страницы,
На страницах тех все лагеря,
Да централы на этих страницах.
И теперь, по прошествии лет,
Мне осталось желать лишь немного -
Дайте в юность обратный билет,
Я сполна заплатил за дорогу.
Новый срок, почему и зачем,
Я себя сотни раз проклинаю,
Приговор, как всегда, будет строг,
Завтра утром его зачитают.
А сегодня стучу в тормоза,
Эй ,продольный, утюг мне давай,
Завтра утром на суд еду я,
Мне погладить свой лебень пора.
Потерял на дороге своей,
И любовь, и надежду, и веру,
А без веры куда ж мне теперь,
И с тоскою гляжу я на небо.
Только в клеточку небо моё,
Всё истыкано проволкой ржавой,
Кружат в небе моём вороньё,
Моё небо рыдает дождями.
Так горит моей жизни костёр,
Посыпая на голову пепел,
И судьба для меня приговор,
Зачитает опять на рассвете.
Мне последнее слово дадут,
Попрошу для себя лишь немного -
Дайте в юность обратный билет,
Я сполна заплатил за дорогу.
Мне последнее слово дадут,
Попрошу для себя лишь немного -
Дайте в юность обратный билет,
Я сполна заплатил за дорогу.
Дайте в юность обратный билет,
Я сполна заплатил за дорогу.
Надо мной карусель неба синего,
А вокруг васильковая степь,
И спиною, упав на Россию я,
В синеву буду молча смотреть.
Захлебнусь глубиной её омута,
Распластавшись крестом на траве,
Полечу ветерком, чуть затронутый,
По бескрайней её синеве.
Горький привкус травинки надкушенной,
Во хмельную толкнёт пелену,
Поломает меня безоружного
Проигравшего, с жизнью войну.
Всё, что пройдено в миг подытожится,
Просветлеет "на раз" голова,
И возьмёт мою душу в заложницы
Этих русских небес синева.
К ней губами прижмусь пересохшими,
До беспамятства ею напьюсь,
Хоть с живыми теперь, хоть с усопшими,
В синеву я уйти не боюсь.
Но лежу я, живой ещё вроде бы,
Не открыты на небо пути,
Прислонившись спиной к своей Родине,
Посреди васильковой степи.
Золотая луна на серебряном небе,
Тихий шорох листвы, нежный шёпот волны,
И заточенный нож вязнет в дымчатом хлебе,
И дрожит тишина, словно отзвук разбитой струны.
Я сюда не вернусь, и с тоски у крыльца не повешусь,
Отломили ломоть, значит, надо спасибо сказать.
Я в чужой стороне за стаканом гранёным утешусь,
И поверь, никогда я не буду о прошлом рыдать.
Припев:
Сирень под луной золотой опадает
И пусть ни её, ни себя мне не жаль,
Всё когда-то свой срок на земле завершает,
Ну, а нам остаётся сиреневая печаль.
Не заплачет по мне одинокое русское небо,
Кто я есть, и зачем мокроту обо мне разводить.
Опадает сирень как-то быстро и как-то нелепо,
Я пришёл попрощаться, мне пора, мне пора уходить.
Я в чужой стороне не свихнусь, не погибну от пьянства,
Буду ждать возвращенья в свой сиреневый край,
На земле есть надежда, но нет на земле постоянства,
Так что, всем до свиданья, но ты, дорогая, прощай.
Припев:
Сирень под луной золотой опадает
И пусть ни её, ни себя мне не жаль,
Всё когда-то свой срок на земле завершает,
Ну, а нам остаётся сиреневая печаль.
Все когда-то свой срок на земле завершает,
Ну, а нам остаётся сиреневая печаль.
Ну, а нам остаётся сиреневая печаль.
За моим окном, роняя слёзы,
Плачет по тебе весенний дождь.
Там, где ты теперь, всегда морозы,
И тебя так просто не найдёшь.
В ящике почтовом так же пусто,
Может, позабыла адрес мой,
Потому на сердце очень грустно,
Только я на всё махну рукой.
Скорый поезд, увези меня отсюда,
Здесь оставил я давным-давно покой.
И осталась мне всего одна минута,
До того, как я услышу голос твой.
Выйду я на нужной остановке,
На перроне не встречаешь ты.
Станет мне так странно и неловко,
А в руке увядшие цветы.
Значит, не судьба, ну что ж поделать,
Я нашёл тебя и потерял.
Может, поступил не очень смело,
Что билет в обратный путь не взял.
Скорый поезд, увези меня отсюда,
Здесь оставил я давным-давно покой.
И осталась мне всего одна минута
До того, как я услышу голос твой.
Скорый поезд, увези меня отсюда,
Здесь оставил я давным-давно покой.
И осталась мне всего одна минута,
До того, как я услышу голос твой.
Голос твой, голос твой.
Голос твой, голос твой.
В далёкий край, забытый рай
Плывут по небу облака,
На Воркуту, на Магадан,
Из ниоткуда в никуда.
А я возьму остывший уголёк
И напишу на белых облаках
Две пары строк,
Две пары нежных строк,
Чтоб знала ты, как я люблю тебя.
Полгода здесь идут дожди,
Полгода снег, метёт пурга,
Здесь комары, что воробьи,
Одна отрада - облака.
А я возьму остывший уголёк
И напишу на белых облаках
Две пары строк,
Две пары нежных строк,
Чтоб знала ты, как я люблю тебя.
А я возьму остывший уголёк
И напишу на белых облаках
Две пары строк,
Две пары нежных строк,
Чтоб знала ты, как я люблю тебя.
В далекий край, забытый рай
Плывут по небу облака,
На Воркуту, на Магадан
И шлют привет издалека.
А я возьму остывший уголёк
И напишу на белых облаках
Две пары строк,
Две пары нежных строк,
Чтоб знала ты, как я люблю тебя.
А я возьму остывший уголёк
И напишу на белых облаках
Две пары строк,
Две пары нежных строк,
Чтоб знала ты, как я люблю тебя.
Чтоб знала ты, как я люблю тебя.
Закрываю глаза, улетаю туда,
Где живут мои светлые грёзы,
Нужно мне иногда убежать в никуда
И глотать свои радости слёзы.
В этих сказочных снах я увижу тебя,
Жаль, что снова придётся расстаться.
Умоляю тебя, будь со мною всегда,
Сколько можно мне в небе скитаться.
Возвращайся из тех далёких дней,
Возвращайся из юности моей,
Возвращайся, я без тебя устал,
Возвращайся, я слишком долго ждал.
Жизнь не так уж длинна, утекает вода,
Догорает звезда, вянут розы,
Только ты никогда не покинешь меня,
Будешь ты приходить в мои грёзы.
Повернуть время вспять нам, увы, не дано,
Слишком быстрое время теченье,
Только в сердце своём навсегда сберегу
Любви своей первой мгновенья.
Возвращайся из тех далёких дней,
Возвращайся из юности моей,
Возвращайся, я без тебя устал,
Возвращайся, я слишком долго ждал.
Возвращайся из тех далёких дней,
Возвращайся из юности моей,
Возвращайся, я без тебя устал,
Возвращайся, я слишком долго ждал.
Эта песня имеет много различных вариантов, но я остановился именно на этом, поскольку он наиболее близок к оригиналу текста написанного Алексеем Жемчужниковым ещё в 1871 году. Песня родилась гораздо позже, уже в советские времена, на основе стихотворения А. Жемчужникова "Осенние журавли".
Над простором полей седина ковылей,
А над ними, курлыча, уходит на юг,
В свой безудержный рейс, грустный клин журавлей.
И от грусти такой умереть можно вдруг.
Неотрывно гляжу, жмурясь горечью слёз,
Пятна прожитых лет пеленою в глазах,
Этот клин журавлей за собой их унёс,
Показав им дорогу в седых облаках.
Тает в небе журавлиный клин,
Тает, тает в небе навсегда,
И летят на крыльях вместе с ним,
Пропадая где-то там, года.
И однажды ляжет на крыло,
Непутёво ляжет, набекрень,
Всё, что было, что произошло,
Это будет мой последний день.
На яву ли, во сне, улетают года,
Журавлиною грустью по небу скользя,
И спешит острый клин навсегда в никуда,
Но поделать уже ничего с ним нельзя.
Тает в небе журавлиный клин,
Тает, тает в небе навсегда,
И летят на крыльях вместе с ним,
Пропадая где-то там, года.
Тает в небе журавлиный клин,
Тает, тает в небе навсегда,
И летят на крыльях вместе с ним,
Пропадая где-то там, года.
И однажды ляжет на крыло,
Непутёво ляжет, набекрень,
Всё, что было, что произошло,
Это будет мой последний день.
Всё, что было, что произошло,
Это будет мой последний день.
Помню, как возвращался когда-то домой
Из холодного дальнего края,
Отойдя пару вёрст, оглянулся, Бог мой,
Неужели его покидаю.
Отойдя пару верст, оглянулся, Бог мой,
Неужели его покидаю.
Покидаю кичманских друзей навсегда,
Может, свидеться нам не придётся,
Верю, песня однажды вернётся сюда,
Сквозь забор и колючку прорвётся.
Верю, песня однажды вернётся сюда,
Сквозь забор и колючку прорвётся.
Сам не верю, что по воле я иду,
Сердце бьётся как-то чаще и сильней,
Нахожусь в прекраснейшем бреду,
Всем вам братцы выйти поскорей.
Нахожусь в прекраснейшем бреду,
Всем вам братцы выйти поскорей.
В этот день у меня уж не строгий режим,
На суде оглашенный когда-то,
Неужели, не сон, до звонка я дожил,
И как в песне - до дому, до хаты.
Неужели, не сон, до звонка я дожил,
И как в песне - до дому, до хаты.
Представляю все встречи, которых так ждал,
Мною прожитых цепь в дни и ночи,
Я на семь с половиною лет опоздал,
Этот срок мне всю жизнь раскурочил.
Я на семь с половиною лет опоздал,
Этот срок мне всю жизнь раскурочил.
Сам не верю, что по воле я иду,
Сердце бьётся как-то чаще и сильней,
Нахожусь в прекраснейшем бреду,
Всем вам братцы выйти поскорей.
Нахожусь в прекраснейшем бреду,
Всем вам братцы выйти поскорей.
Что там ждёт впереди, ай, не буду гадать,
Закурю и живей зашагаю,
Дома встретит меня поседевшая мать,
А подруга, подруга не знаю.
Дома встретит меня поседевшая мать,
А подруга, подруга не знаю.