|
|
|
Я спросонья вскочил - патлат, Я проснулся, а сон за мной, Мне приснилось, что я - атлант, На плечах моих - шар земной! И болит у меня спина, То мороз по спине, то жар, И с устатку пьяней пьяна, Я роняю тот самый шар! И ударившись об Ничто, Покатился он, как звезда, Через Млечное решето В бесконечное Никуда! И как странен был этот сон, Что ни дочери, ни жене Не сказал я о том, что он Этой ночью приснился мне! Я и сам отогнал эту боль, Будто наглухо дверь забил, И к часам десяти ноль-ноль Я и вовсе тот сон забыл. Но в двенадцать ноль-ноль часов Простучал на одной ноге На работу майор Чистов, Что заведует буквой "Ге"! И открыл он мое досье, И на чистом листе, педант, Написал он, что мне во сне Нынче снилось, что я атлант!..
Был я глупый тогда и сильный, Все мечтал я о птице синей, А нашел ее синий след - Заработал пятнадцать лет : Было время - за синий цвет Получали пятнадцать лет! Не солдатами - номерами, Помирали мы, помирали. От Караганды по Нарым - Вся земля, как один нарыв! Воркута, Инта, Магадан! Кто вам жребий тот нагадал?! То вас шмон трясет, а то цинга! И чуть не зэка из ЦК. Было время - за красный цвет Добавляли по десять лет! А когда пошли миром грозы - Мужики - на фронт, бабы - в слезы! В желтом мареве горизонт, А нас из лагеря, да на фронт! Севастополь, Курск, город Брест... Нам слепил глаза желтый блеск. А как желтый блеск стал белеть, Стали глазоньки столбенеть! Ох, сгубил ты нас, желтый цвет! Мы на свет глядим, а света нет! Покалечены наши жизни! А, может, дело все в дальтонизме?! Может, цвету цвет не чета, А мы не смыслим в том ни черта?! Так, подчаливай, друг, за столик, Ты дальтоник, и я дальтоник... Разберемся ж на склоне лет, За какой мы погибли цвет!
Ты не часто мне снишься, мой Отчий Дом, Золотой мой, недолгий век. Но все то, что случится со мной потом, - Все отсюда берет разбег! Здесь однажды очнулся я, сын земной, И в глазах моих свет возник. Здесь мой первый гром говорил со мной, И я понял его язык. Как же странно мне было, мой Отчий Дом, Когда Некто с пустым лицом Мне сказал, усмехнувшись, что в доме том Я не сыном был, а жильцом. Угловым жильцом, что копит деньгу - Расплатиться за хлеб и кров. Он копит деньгу и всегда в долгу, И не вырвется из долгов! - А в сыновней верности в мире сем Клялись многие - и не раз! - Так сказал мне Некто с пустым лицом И прищурил свинцовый глаз. И добавил: - А впрочем, слукавь, солги - Может, вымолишь тишь да гладь!.. Но уж если я должен платить долги, То зачем же при этом лгать?! И пускай я гроши наскребу с трудом, И пускай велика цена - Кредитор мой суровый, мой Отчий Дом, Я с тобой расплачусь сполна! Но когда под грохот чужих подков Грянет свет роковой зари - Я уйду, свободный от всех долгов, И назад меня не зови. Не зови вызволять тебя из огня, Не зови разделить беду. Не зови меня! Не зови меня... Не зови - Я и так приду! Декабрь 1972
Быть бы мне поспокойней, Не казаться, а быть, Здесь мосты, словно кони, По ночам на дыбы. Здесь всегда по квадрату На рассвете полки, От Синода к Сенату, Как четыре строки. Здесь над винною стойкой, Над пожаром зари, Наколдовано столько, Что пойди повтори. Все земные печали Были в этом краю, Вот и платим молчаньем, За причастность свою. Мальчишки были безусы, Прапоры и корнеты, Мальчишки были безумны, К чему им мои советы. Лечиться бы им, лечиться, На Кислые ездить воды, Они ж по ночам Отчизны тираны, Заря свободы. Полковник я, а не прапор, Я в битвах сражался столько, И этих щенячий табор, Мне мнился игрой и только. Я восклицал - тираны, Я прославлял свободу, Под пламенные тирады Мы пили вино как воду. В то роковое утро, Отнюдь не угроза чести, Казалось куда как мудро, Себя объявить в отъезде. Зачем же потом случилось, Что меркнет копейкою ржавой, Всей славой моей лучинность, Пред солнечной ихней славой. Поля непогоде рады, Уныло проходят годы, Но я же кричал - тираны, И славил зарю свободы.
Бились стрелки часов на слепой стене, Рвался - к сумеркам - белый свет. Но, как в старой песне, Спина к спине Мы стояли - и ваших нет! Мы доподлинно знали - В какие дни Нам - напасти, а им - почет. Ибо, мы - были мы, А они - они, А другие - так те не в счет! И когда нам на головы шквал атак (То с похмелья, а то спьяна), Мы опять-таки знали: За что и как, И прикрыта была спина. Ну, а здесь, Среди пламенной этой тьмы, Где и тени живут в тени, Мы порою теряемся: Где же мы? И с какой стороны - они? И кому подслащенной пилюли срам, А кому - поминальный звон? И стоим мы, Открытые всем ветрам С четырех, так сказать, сторон!
|
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |