|
|
|
Всё мне мерещится поле с гречихою, В маленьком доме сирень на окне, Ясное-ясное, тихое-тихое Летнее утро мерещится мне. Мне вспоминается кляча чубарая, Аист на крыше, скирды на гумне, Тёмная-тёмная, старая-старая Церковка наша мерещится мне. Чудится мне, будто песню печальную Мать надо мною поёт в полусне, Узкая-узкая, дальняя-дальняя В поле дорога мерещится мне. Где ж этот дом с оторвавшейся ставнею, Комната с пёстрым ковром на стене... Милое-милое, давнее-давнее Детство моё вспоминается мне.
Взгляд, обращённый внутрь, Платьице с вишнями.... Как же тебя зовут, Девочка книжная? Словно ты вся не здесь, Вся непостижная, Снов и мечтаний смесь, Девочка книжная. Катятся дни, весьма Неодинаковы: Утро - и ты с Дюма, Вечер - с Булгаковым, А зачастят дожди По нарастающей - Тут непременно жди Блока с Цветаевой. Слышишь, как наяву Трубы органные: Вот оно, рандеву С Фата-Морганою! Ты в Аввалон летишь, Бродишь Парижами... Это умеют лишь Девочки книжные. Образы, миражи Горние, вышние... Носишься где, скажи, Девочка книжная? Мама внушает: "Взвесь! Хватит безумствовать! Снова паришь не здесь, Снова отсутствуешь! Взять бы ременный кнут Да по лодыжкам бы! Девки вон вяжут, шьют, Эта - за книжками!" Сказано уж раз сто: Пусть не уродина - Разве захочет кто Свадьбы с юродивой? Верить в цветные сны - Роскошь излишняя. Разве кому нужны Девочки книжные? ...Взорваны все мосты, Косы острижены... ...Боже мой, это ты, Девочка книжная?
За окнами - снега, степная гладь и ширь, На переплётах рам - следы ночной пурги... Как тих и скучен дом! Как съёжился снегирь От стужи за окном. - Но вот слуга. Шаги. По комнатам идёт седой костлявый дед, Несёт вечерний чай: "Опять глядишь в углы? Небось всё писем ждёшь, депеш да эстафет! Не жди. Ей не до нас. Теперь в Москве балы". Смутясь, глядит барчук на строгие очки, На седину бровей, на розовую плешь... - Да нет, старик, я так... Сыграем в дурачки, Пораньше ляжем спать... Каких уж там депеш! За окнами - снега, степная гладь и ширь, На переплётах рам - следы ночной пурги... Как тих и скучен дом! Как съёжился снегирь От стужи за окном... И замерли шаги.
Я не остыла - просто устала драться. Я не люблю ни шахматы, ни корриду. Раньше? Так раньше, рыцарь, мне было двадцать. Всё было как-то проще: и вдох и выдох... К музыке я, конечно, неравнодушна, Просто нечасто слушаю "heavy metal". Мне бы такое что-нибудь повоздушней, Что-нибудь повальсовей... ага, вот это... Милое "раз, два, три" ностальгией бравой, Острым клинком пронзит временную бездну: Штраус, Вы, как всегда, оказались правы: Жить - это очень больно, но интересно. Первое января приведёт второе, Третье, потом четвёртое, как по нотам. Каждой эпохе памяти - по герою. Каждой жене Артура - по Ланцелоту... Я не остыла - просто устала драться. Я не люблю ни шахматы, ни корриду. Раньше? Так раньше, рыцарь, мне было двадцать...
Невидимкой по земле С колчаном острейших стрел Бродит мальчик,- Плут, повеса и шутник, Обормот и озорник (И обманщик!). Он затейник, фантазёр И отчаянный позёр,- Шалый малый, Он стреляет по сердцам, И в твоё - не отрицай - Попадал он. Он не киллер, а игрок, Он - божественный стрелок Поднебесный, Меткий лук в его руках Отправляет в облака Или в бездну. Сын Венере, Зевсу - внук, Может время растянуть, Может - стиснуть; Расстояния свернуть И сплести в одну струну Пару жизней. Стрелы парами летят, Он, стреляя наугад, Не промажет. У меня его стрела В сердце намертво вросла,- Что тут скажешь,- И к гадалке не ходи,- Ясно: выстрел был один, Не дуплетный. C'est la vie,- Рука судьбы, Это значит - мне любить Безответно.
Мне вас не жаль, года весны моей, Протекшие в мечтах любви напрасной, - Мне вас не жаль, о таинства ночей, Воспетые цевницей сладострастной: Мне вас не жаль, неверные друзья, Венки пиров и чаши круговые, - Мне вас не жаль, изменницы младые, - Задумчивый, забав чуждаюсь я. Но где же вы, минуты умиленья, Младых надежд, сердечной тишины? Где прежний жар и слезы вдохновенья?.. Придите вновь, года моей весны!
Голодной рысью щурился закат, Пригоршню звёзд в луну небрежно бросив, Когда без капитана и матросов, Без компаса, без паруса, без вёсел Плыл мой фрегат... То плавно вниз, как самый первый снег, То стерхом вверх, туда, где только души, На борт пуская духом непослушных, Где ливнем тьма обрушилась и душит, Плыл мой ковчег... Был, как фарватер, нам эльфийский след, Под килем - футов семь беды вчерашней, Встречать рассвет легко и бесшабашно, Как в детстве босиком по свежей пашне, Плыл мой корвет...
Музыкант и ангел В старом скверике играет музыкант, бледнолицый, а на шее - черный бант. На скамеечке я слушаю его. В старом сквере больше нету никого, только голуби слоняются у ног, да парит голубоглазый ангелок. ...Ах, чем музыка печальней, чем страшней, тем крылатый улыбается нежней...
Нет бы: выкинуть к чёрту ненужное и обманное, Нет бы: встретить промозглое утро с кристальной совестью, Ограничиться узами крепкими, постоянными, От романа любовного скрывшись за брачной повестью... Нет бы: бросить дурные манеры и с наслаждением Занавесочки вешать на окна, лепить вареники, Звать друзей просто так, а не только на день рождения, Невзирая на грозность маячащих понедельников. Нет бы: больше не слышать, не чувствовать сожаления И бессонницу резвую мятной водой отваживать. Но которую ночь перед минувшим - на коленях я Невиновное "завтра" жестоко сжигаю заживо...
Оранжевое облако заката Толкает в спину сумерки. Вперёд! Уж если в чём зима и виновата, Так только в том, что долго не живет... К апрелю не оставят и намёка На прошлое потоки талых вод. Уж если и винить восторг полёта, Так только в том, что долго не живёт... Исчезнет в направлении восточном Пронзительно-прекрасный самолёт. Уж если чем любовь твоя порочна, Так только тем, что долго не живёт... У трапа будет ждать тебя другая. И грустный завершая эпизод, Решу уехать с мужем на юга я, Покуда позволяет нам доход...
По мере продвижения вперёд, дивят разнообразием пейзажи, И тают очертанья городов на ломаной счастливого пути. И солнца изнурённого заход кричащей красотой обезображен, И будущий пугает поворот \ 2 раза тревожным ощущением в груди... / За тридевять земель ещё зима, но воздух ожиданием отравлен: Хромая межсезонная хандра бесцеремонно судьбами вершит. Осеннего пожара поздний пыл на кроны уцелевшие направлен, Но искренность прощального тепла - \ 2 раза отрада для горюющей души... /
Приобретут всеевропейский лоск слова трансазиатского поэта, я позабуду сказочный Свердловск и школьный двор в районе Вторчермета. Но где бы мне ни выпало остыть, в Париже знойном, Лондоне промозглом, мой жалкий прах советую зарыть на безымянном кладбище свердловском. Не в плане не лишённой красоты но вычурной и артистичной позы, а потому что там мои кенты, их профили на мраморе и розы. На купоросных голубых снегах, закончившие ШРМ на тройки, они запнулись с медью в черепах как первые солдаты перестройки. Пусть Вторчермет гудит своей трубой, Пластполимер пускай свистит протяжно. А женщина, что не была со мной, альбом откроет и закурит важно. Она откроет голубой альбом, где лица наши будущим согреты, где живы мы в альбоме голубом, земная шваль: бандиты и поэты.
Время безденежья числа кружит - Тянет корабль мой ко дну, Дай мне взаймы до получки дожить, Я обещаю - верну! Тропы зима замела добела, Сердце не верит в весну... Дай мне взаймы хоть немного тепла, Я обещаю - верну! Холод мой брат и обида - сестра, Тягостно в этом плену, Дай мне взаймы хоть немного добра, Я обещаю - верну! Ангел, мой ангел - и тот уязвим, Да и судьба на кону! - Дай мне взаймы хоть немного любви, Я обещаю - верну!
|
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |