Обеспечение успеха
Использование родов войск
Перед штурмом Кенигсберга 11-я гвардейская армия была усилена большим числом артиллерийских частей Резерва Главного Командования. К нам прибыли 10-я артиллерийская дивизия прорыва, а также артиллерийские части из других армий. Для разрушения особо прочных оборонительных сооружений армия получила артиллерию большой и особой мощности (от 152-мм до 305-мм). Снаряды орудий 305-мм калибра весом более 450 кг могли пробивать толстые стены фортов. Артиллерия меньших калибров при массированном применении способна была разрушить укрепленные крупные городские здания.
Вся приданная нам артиллерия, за исключением трех пушечных артиллерийских бригад, была распределена между корпусами и объединена в полковые, дивизионные и корпусные группы. Пушечные бригады, оставленные в распоряжении армии, составили армейскую артиллерийскую группу. Полковые и дивизионные артиллерийские группы к началу операции создавались только в дивизиях первого эшелона. Штурмовые отряды были также обеспечены необходимым количеством артиллерии и минометов, в том числе крупнокалиберными системами.
Всего наша армия имела 1511 орудий и минометов. Такое число их обеспечивало создание средней плотности артиллерии в полосе намечавшегося прорыва в 177,7 орудий и минометов (в том число 90,5 крупных калибров) на 1 км фронта. На направлении же главного удара (в полосе 1-й и 26-й дивизий) артиллерийская плотность достигала 190 стволов. В артиллерии мы превосходили противника в 2,8 раза.
В районе ст. Гутенфельд, находившейся в полосе 11-й гвардейской армии, развернулись 404-й дивизион береговой железнодорожной артиллерии (четыре 130-мм батареи с дальностью стрельбы 24 км) и 18-я отдельная батарея 180-мм орудий с дальностью [371] стрельбы 34 км. Их орудия вели огонь по дальним целям: по трем танковым и одному пороховому заводам в Кенигсберге, по фортам и мостам через р. Прегель{522}.
Готовясь к операции, мы уделяли особое внимание ее артиллерийскому обеспечению. Правда, нашу работу усложняло то, что многие артиллерийские части и соединения артиллерии РГК прибыли в армию только в первых числах апреля. Однако вся подготовительная работа была закончена своевременно и успешно.
Мы возлагали на артиллерию большие надежды. Ей предстояло разрушать форты и огневые точки в дотах, дзотах и домах, уничтожать и подавлять укрытые огневые точки и живую силу в окопах и блиндажах на переднем крае и в ближайшей глубине, уничтожать или подавлять артиллерию и минометы противника, разрушать его узлы связи и штабы. А сколько сложных задач надо было решать артиллеристам в уличных боях! Предстояла серьезная работа и зенитчикам. Большая концентрация войск — заманчивая цель для вражеской авиации. Войск у нас было много, укрывать их становилось все труднее. Лесных массивов в пригородах Кенигсберга почти нет, а отдельные хуторки не имели решающего значения. Да и держать в них войска было опасно, так как противник мог подвергнуть их не только воздушным бомбардировкам, но и артиллерийскому обстрелу. Воздушное прикрытие — дело серьезное. Поэтому мы основательно готовили наших зенитчиков к отражению авиации противника. Истины ради стоит заметить, что серьезных налетов на войска армии немцы не предпринимали. Мы имели такое превосходство в воздухе, что авиация противника была уничтожена или парализована с первых же часов начала штурма.
Одними из сложных вопросов, стоящих перед артиллерией в подготовительный период, являлись оборудование огневых позиций в новых районах и вывод на них материальной части. Болотистая местность сужала емкость позиционного района. Для артиллерии большой и особой мощности огневые позиции выбирались на наиболее выгодном расстоянии для разрушения намеченных объектов. Так, позиционные районы дивизионов особой мощности 305-мм калибра намечались в 10–15 км южнее Гутенфельда, куда была проложена узкоколейная железная дорога.
К 30 марта в районы огневых позиций были выведены пристрелочные орудия, которые к 4 апреля закончили пристрелку целей и участков подавления. Тщательная разведка целей позволила только на первой позиции обороны Кенигсберга выявить 109 целей, подлежавших разрушению артиллерией большой и особой мощности, а также орудиями крупных калибров. Из них было решено разрушить 88. Для предварительного разрушения орудиями [372] большой и особой мощности намечалось 38 целей, в том числе форты № 8 и 10, 19 железобетонных убежищ, 5 узлов сопротивления из приспособленных к обороне групп каменных зданий{523}. Эта задача была выполнена к исходу 4 апреля. Когда наши войска овладели фортами, комиссия штаба артиллерии армии установила довольно успешные результаты стрельбы по ним. По форту № 10 было выпущено 189 снарядов 305-мм калибра, из которых 172 попали в основном в правую часть форта; имелась одна сквозная пробоина в боевом покрытии, был разрушен правый полукапонир. По форту № 8 эта же артиллерия выпустила 360 снарядов. В цель попало 346, в основном в центральный капонир и левый полукапонир. В центральном капонире обнаружили пять сквозных пробоин, в левом полукапонире — 12, оба дворика были разрушены, появились трещины в центральном входе.
Артиллерийская подготовка в первый день штурма планировалась на 180 мин. (3 часа), из них первые 120 мин. — разрушение целей огнем с закрытых позиций, следующие 20 мин. — разрушение целей огнем прямой наводкой и последние 40 мин. перед атакой — подавление противника в ближайшей тактической глубине всей артиллерией армии. Артиллерийская поддержка атаки пехоты и танков предусматривалась на глубину до 2 км методом последовательного сосредоточения огня в продолжение 60 мин. [373]
Из 23 артиллерийских батарей противника 20 в период артиллерийской подготовки были подавлены и частично уничтожены.
Особенности предстоявшей операции выдвигали новые требования к управлению артиллерией. Если в январе после ввода в прорыв войска армии стремительно преследовали противника и управление артиллерией в связи с этим децентрализовалось, то в Кенигсбергской операции после прорыва обороны, насыщенной большим количеством оборонительных сооружений и огневых средств, войскам предстояло вести уличные бои. Это требовало массированной поддержки наступающих частей на всю глубину, а значит, гибкого сочетания централизованного и децентрализованного управления огнем артиллерии армии.
Для организации ПВО 11-я гвардейская армия располагала 2-й зенитно-артиллерийской дивизией, 1280-м армейским полком малокалиберной зенитной артиллерии и девятью зенитно-пулеметными ротами стрелковых дивизий. Всего армия имела 85-мм зенитных орудий — 16, 37-мм — 86 и 12,7-мм зенитных пулеметов — 172.
1280-й армейский зенитно-артиллерийский полк прикрывал армейские объекты (переправы через р. Прегель, штаб армии и армейские склады), 2-я зенитно-артиллерийская дивизия и зенитно-пулеметные роты стрелковых дивизий — боевые порядки войск. Кроме того, оперативное построение армии на всю глубину и особенно армейские объекты прикрывали фронтовые средства и средства ПВО страны.
11-я гвардейская армия имела 23-ю гвардейскую танковую бригаду (44 танка Т-34) и 260, 338-й и 348-й гвардейские тяжелые самоходно-артиллерийские полки (в каждом по 21 машине ИСУ-152). Самоходно-артиллерийские дивизионы стрелковых дивизий насчитывали 92 машины СУ-76. Плотность танков и самоходно-артиллерийских установок непосредственной поддержки пехоты составляла в армии 23 машины на 1 км участка прорыва. При наличии у противника во всей глубине обороны большого количества долговременных огневых точек и в предвидении боя в большом городе с его многоэтажными каменными домами целесообразно было бы иметь значительно больше танков, особенно тяжелых систем, для обеспечения штурмовых отрядов и групп. Ведь в условиях такого боя артиллерия, как правило, несколько отстает от пехоты, и поэтому использование ее для стрельбы прямой наводкой, особенно артиллерии крупных калибров, усложняется.
Мы придали каждому корпусу по одному самоходно-артиллерийскому полку, а 8-му и 16-му корпусам, кроме того, и по одному батальону танков Т-34. Командиры корпусов распределили эти средства по дивизиям.
Бронетанковые средства использовались главным образом на направлении главного удара армии. Так, 26-ю и 1-ю гвардейские стрелковые дивизии поддерживали по три батареи САУ и по роте танков, имевших 66 бронеединиц. Фланговые же дивизии (83-я и [374] 16-я) располагали лишь штатными самоходно-артиллерийскими дивизионами СУ-76. Таким образом, на направлении главного удара армии плотность танков и САУ была значительно усилена, а с учетом танков и САУ дивизий второго эшелона, применение которых было наиболее вероятно на главном направлении, она составляла в полосе 26-й и 1-й дивизий (3 км) 37 единиц на 1 км фронта.
Чтобы обеспечить выполнение пехотой ее задач, танки и САУ должны были огнем и гусеницами подавлять и уничтожать огневые точки и живую силу врага на переднем крае, не допускать контратак со стороны его резервов, уничтожать огневые точки в укрепленных домах, разрушать баррикады на улицах{524}.
Боевые действия стрелковых соединений 11-й гвардейской армии должны были обеспечивать 276-я бомбардировочная, 213-я ночная бомбардировочная, 1-я гвардейская штурмовая, 182-я штурмовая, 303-я истребительная авиадивизии 1-й воздушной армии и 5-й бомбардировочный авиакорпус 4-й воздушной армии{525}. По нашему плану авиация должна была в течение трех дней до начала наступления разрушить опорные пункты, а также доразведать расположение резервов и оборонительных сооружений противника в полосе действий армии{526}. [375]
Неблагоприятные метеорологические условия на протяжении всего подготовительного периода (с 1 по 5 апреля) резко ограничили возможности нашей авиации. Запланированный объем боевых действий был выполнен только на 16%. Пользуясь каждой возможностью, авиация фронта 4 и 5 апреля произвела всего 766 вылетов (вместо запланированных 1680), большинство которых сделали ночью самолеты По-2.
Мы рассчитывали в первый день операции использовать авиацию через 40 мин. после начала артиллерийской подготовки с таким расчетом, чтобы к началу атаки закончить непрерывные массированные удары бомбардировщиков по фортам, основным опорным пунктам и узлам сопротивления на переднем крае и в ближайшей глубине обороны. Едва пехота подымется в атаку, массированный удар по немецкой обороне предстояло нанести штурмовой авиации. В течение всего дня боя авиация должна была обеспечивать продвижение наших войск. На второй день ей предстояло разрушать бомбовыми ударами опорные пункты и узлы сопротивления в глубине обороны, сопровождать штурмовиками пехоту и танки в полосе главного удара и прикрывать войска армии с воздуха. Всего на операцию было запланировано 3340 самолето-вылетов{527}.
К планированию взаимодействия наземных частей и авиации и к составлению карты целей в полосе армии привлекались командиры тех авиадивизий, которые должны были действовать по нашему плану. Руководящий летный состав и командиры групп выезжали вместе с командирами стрелковых дивизий для рекогносцировки на передний край армии, а затем мы пригласили в штаб армии командиров авиационных и стрелковых соединений и провели с ними военную игру по теме предстоящих действий{528}.
Управление авиацией планировалось осуществлять с наблюдательного пункта армии опергруппой 1-й воздушной армии во главе с заместителем ее командующего генерал-лейтенантом авиации Е. М. Николаенко, а штурмовой авиацией — авианаводчиками с радиостанциями наведения с наблюдательных пунктов командиров корпусов.
Инженерное обеспечение штурма Кенигсберга сводилось к оборудованию исходного положения, подготовке наблюдательных и командных пунктов командиров соединений и частей, снятию оперативных заграждений и тыловых минных полей, разграждению препятствий на переднем крае, подготовке дорог и постройке мостов.
В период с 12 февраля по 1 апреля на переднем крае было отрыто для развертывания дивизий первого эшелона две-три линии сплошных траншей, соединенных между собой ходами сообщения и оборудованных открытыми пулеметными площадками и стрелковыми [376] ячейками. На тех участках, где нейтральная зона превышала 300–400 м, оборудование исходного положения производилось с 1 до 5 апреля. На левом фланге армии вследствие заболоченности местности не удалось построить на исходном положении траншеи для укрытия подразделений. В исходных районах дивизий второго эшелона были подготовлены щели и другие убежища для личного состава, вырыты укрытия для всей материальной части и лошадей.
Места проходов в заграждениях перед нашим передним краем намечались общевойсковыми командирами с участием полковых и дивизионных инженеров. В полосе армии на проделывании проходов работало 146 групп разграждения, которые с ночи на 31 марта, и до утра 5 апреля полностью сняли свои минные поля, обезвредив при этом 16 270 противотанковых и 14 600 противопехотных мин. В нейтральной зоне и минных полях противника проделали 116 проходов, из них 78 комбинированных, шириной 30 м, и 38 проходов пехотных, шириной 15 м каждый, при этом было снято 270 противотанковых и 2344 противопехотные мины.
В ночь перед атакой все проходы были переданы на местности командирам подразделений первого эшелона и командирам танковых экипажей. Саперы с указками, ярко окрашенными с одной стороны, заняли окопы в проходах минных полей противника и с началом артиллерийской подготовки обозначали проходы{529}.
В ходе операции инженерным частям 11-й гвардейской армии предстояло восстанавливать маршруты, построить и усиливать на них мосты, прокладывать колонные пути для выхода танков в исходные районы, обеспечивать их действия в глубине, а также боевые действия пехоты и танков, особенно при форсировании р. Прегель.
Мы ясно представляли, что после разгрома обороны на южном берегу р. Прегель форсировать ее можно будет с ходу, на плечах отходящего противника, по захваченным мостам и на подручных средствах. Если же немцы сумеют заранее разрушить мосты, [377] увести или затопить все плавучие средства и организовать оборону по северному берегу, форсировать реку придется после короткой подготовки. Планируя форсирование р. Прегель, мы принимали во внимание наличие на ней большого количества различных подручных переправочных средств. Однако спуск их на воду, а также посадку и высадку войск могли затруднить крутые и отвесные берега, одетые в бетон. Требовалось провести специальные работы по оборудованию спусков.
Строения на южном берегу р. Прегель позволяли приблизить исходные районы до 100–150 м от линии отвала и обеспечивали укрытие войск от огня и маскировку подразделений при выходе на исходную линию. Высокие здания на северном берегу давали возможность противнику организовать многоярусную оборону. Его передний край мог находиться на линии ближайших домов, т. е. на удалении 50–60 м от берега. Вследствие этого исключалось накапливание большого числа подразделений для атаки. Ее могли производить только мелкие группы сразу после форсирования реки при артиллерийском обеспечении огнем орудиями, поставленными на прямую наводку.
Мы предполагали, что борьба за плацдарм на северном берегу реки сведется к атаке противника, засевшего в зданиях, примыкавших к набережной. Только с захватом их можно будет приступить к наведению мостов и переправе главных сил войск.
Для предупреждения возможного химического нападения противника предусматривалось использование сосредоточенного огня по позициям его артиллерии, многоствольных минометов и тяжелых метательных аппаратов, обнаруженных в полосе действий 11-й гвардейской армии. На наши химические подразделения возлагалась постановка дымзавес для прикрытия боевых порядков пехоты и танков от флангового огня противника на рубежах Шенфлис — Розенау и Хафштром — Кальген.
Огнеметные средства планировалось использовать поротно, в составе стрелковых дивизий для закрепления захваченных рубежей и объектов и для отражения контратак танков и пехоты, для этого применялись фугасные огнеметы, а ранцевые огнеметы 32, 43-го и 174-го огнеметных батальонов придавались штурмовым отрядам стрелковых дивизий.
Управление, связь и разведка
Решительный и ожесточенный характер предстоявшей операции, массированное применение всех современных родов войск в условиях крупного города, а также быстро изменяющаяся обстановка требовали четкого, глубоко продуманного и непрерывного управления войсками армии. Основным методом управления войсками в период подготовки штурма являлось личное общение с подчиненными командирами. Организуя управление войсками, мы считали необходимым максимально централизовать управление [378] при прорыве первой позиции. В дальнейшем, когда боевые действия завяжутся в городе, управление в значительной степени можно будет децентрализовать, чтобы предоставить свободу действий командирам соединений и частей.
Командиры всех степеней были снабжены планами города крупного масштаба, с наименованием улиц, занумерованными кварталами и особо важными объектами города. Это, несомненно, значительно облегчало постановку задач в ходе боя, взаимопонимание начальников и подчиненных, а главное — ориентировку.
Командные и наблюдательные пункты были максимально приближены к войскам. Командиры корпусов, дивизий и поддерживавших частей и соединений перешли на свои наблюдательные пункты с утра 2, командиры стрелковых полков — с утра 3, а командиры стрелковых батальонов — с утра 4 апреля.
На исходном положении связь была организована по линии командных и наблюдательных пунктов во всех соединениях и частях. Хорошо развитая сеть постоянных проводов в районе Кенигсберга позволяла иметь самостоятельные линии по нескольким каналам из штаба армии к ее наблюдательному пункту, командным пунктам корпусов, оперативной группе штаба армии и командным пунктам дивизий, а также с тылом армии. Само собой разумеется, что командный и наблюдательный пункты армии имели прямую телеграфную и телефонную связь со штабом и наблюдательным пунктом 3-го Белорусского фронта, а также и со штабами штурмовых и истребительных авиадивизий.
Организованная радиостанциями различной мощности радиосвязь по нескольким сетям обеспечивала управление соединениями армии, а также бесперебойную связь с командованием фронта и с Генеральным штабом Красной Армии. Особое внимание уделялось организации радиосвязи со штурмовыми отрядами. Была организована также служба офицеров связи подвижными средствами.
Для детального изучения обороны противника в городе и вокруг него штаб 3-го Белорусского фронта заблаговременно провел аэрофотосъемку Кенигсберга и его окрестностей. На смонтированном фотоплане, который был разослан во все дивизии и полки, отчетливо были видны все детали обороны вплоть до позиций отдельных орудий{530}. Мы получили и специально изготовленную карту в масштабе 1 : 500, содержавшую все сведения по обороне и группировке врага.
Наша разведка очень внимательно изучала особенности городских строений, ширину и расположение улиц, ширину рек и каналов, состояние их берегов и переправ. С этой целью в полосе армии к началу операции было развернуто 714 наблюдательных пунктов с постоянным дежурством. Они фиксировали малейшие изменения на стороне противника.
Большую работу провела артиллерийская разведка, располагавшая [379] 251 наблюдательным пунктом и средствами артиллерийской инструментальной разведки. В марте — начале апреля она засекла 214 немецких батарей и отдельных орудий. Как показала последующая проверка, ошибки в определении координат целей составили примерно 50–100 м.
Непрерывно наблюдали мы и за работой радиостанций штабов 56, 69-й и 367-й пехотных и 5-й танковой дивизий, что в ряде случаев позволяло установить передислокацию немецких частей.
Кроме того, только в течение марта разведывательные органы армии произвели 129 поисков, 77 засад, в которых действовало 168 разведывательных групп, захвативших 370 пленных и 63 документа{531}.
В результате разведки и изучения противника мы сравнительно точно знали силы и группировку врага, его оборонительные позиции, промежуточные рубежи, доты, дзоты и железобетонные убежища. Непосредственно перед наступлением намечалось провести разведку боем, для чего в каждом стрелковом корпусе был подготовлен один усиленный стрелковый батальон, поддерживаемый двумя-тремя дивизионами артиллерии. Руководство действиями батальонов возлагалось на командиров 1, 26-й и 84-й гвардейских стрелковых дивизий. Помимо этого каждая стрелковая дивизия первого эшелона готовила разведку поиском силами одной разведывательной роты.
Командирские рекогносцировки в нашей армии начались уже со второй половины марта. Командиры корпусов проводили рекогносцировку с командирами дивизий и командирами приданных и поддерживающих соединений и частей. В дальнейшем рекогносцировки соответственно проводились командирами дивизий, полков, батальонов, рот и взводов. К 28 марта они в основном были завершены.
Комплектование и боевая подготовка
В ходе ожесточенных январских и февральских боев 11-я гвардейская армия понесла значительные потери. Лишь четыре ее дивизии насчитывали по 4200–4500 человек, остальные менее 4000. Количество стрелковых рот в дивизиях уменьшилось на одну треть, а численность их в среднем составляла 50–60 человек. Особенно малочисленными были 11-я и 16-я гвардейские стрелковые дивизии, роты которых имели всего по 35–38 бойцов.
Пополнить подразделения армии личным составом нам помогал штаб фронта. Но основной базой для доукомплектования подразделений были армейские ресурсы, главным образом за счет возвращавшихся после выздоровления раненых. С 1 марта по 5 апреля для доукомплектования частей армии прибыло более 7 тыс. человек, что позволило несколько пополнить наиболее ослабленные дивизии. [380] В результате к началу операции численный состав всех стрелковых дивизий удалось довести до 4300–4600 человек{532}, а количество стрелковых рот в дивизиях — до 18 с численным составом 50–60 человек в каждой роте.
Уже с середины февраля мы начали готовить войска к штурму Кенигсберга. Хотя в предыдущих операциях соединения армии участвовали в овладении такими крупными населенными пунктами, как Орша, Борисов, Алитус, Гольдап, Инстербург и другие, опыта борьбы в условиях сильно укрепленного большого города они не имели. К тому же там, как правило, нам противостояли части, отступавшие под ударами наших войск, а здесь ожидалось упорное сопротивление. Да и полевые укрепления названных городов во многом уступали мощным крепостным сооружениям Кенигсберга. Штурм Кенигсберга, особенно при бое в городе, требовал тщательной подготовки войск, значительной затраты сил и времени для детальной организации боя, применения новых тактических приемов и способов борьбы.
Мы считали необходимым прежде всего научить войска действовать в большом укрепленном городе ночью. Предыдущий опыт показал, что ночные бои при соответствующей подготовке солдат и офицеров дают хороший боевой результат. Нередко ночью с малыми потерями захватывались каменные сооружения — опорные пункты, взятие которых в светлое время суток стоило бы больших жертв.
Программа обучения разрабатывалась для всех родов войск с учетом особенностей их действий в уличном бою. Основные задачи боевой подготовки были изложены в приказе по 11-й гвардейской армии от 14 февраля. Сама подготовка к штурму Кенигсберга проводилась с максимальным приближением к реальной обстановке. Подразделения учились преодолевать оборонительные сооружения, штурмовать форты и доты, форсировать рвы, каналы, взбираться на отвесные стены, подавлять огневые точки гранатами и огнеметами. Около трети всего учебного времени отводилось на огневую и саперную подготовку пехоты (главным образом по преодолению препятствий).
Подразделения других родов войск (артиллерия, самоходно-артиллерийские установки, огнеметы) учились самостоятельным действиям в уличном бою в составе расчета, экипажа, четкому взаимодействию с пехотой и другими родами войск в составе штурмовых отрядов, непрерывной поддержке пехоты.
Саперные подразделения обучались разведке в населенном пункте инженерных сооружений и заграждений, их преодолению и разрушению, расчистке путей пехоте, артиллерии и танкам. Саперы обучались также блокировать и уничтожать доты, подрывать стены крупных каменных строений, закреплять захваченные опорные [381] пункты и здания с использованием всех видов инженерных заграждений.
Учитывая опыт боев в Восточной Пруссии, мы с первых чисел марта приступили к организации штурмовых отрядов — по 10 в каждой дивизии{533}. Каждый из них состоял из стрелковой роты, усиленной артиллерией и минометами, несколькими танками или самоходно-артиллерийскими установками, станковыми пулеметами, саперами и огнеметчиками. Общая численность штурмового отряда достигала 150–160 человек. Предусматривалась поддержка каждого штурмового отряда одним или двумя дивизионами артиллерии. Поскольку, как мы об этом уже говорили, штурмовой отряд представлял единый боевой организм, в нем создавалась единая партийная организация, объединявшая коммунистов подразделений всех родов войск.
Мы обращали особое внимание на подготовку штурмовых отрядов. Разработали программу их обучения, оборудовали в дивизиях учебные поля, соорудив на них в натуральную величину все оборонительные сооружения, возведенные противником в полосе действий. Для обучения штурму каменных зданий и технике ведения уличного боя использовались оставленные жителями населенные пункты и хутора, в которых сооружались баррикады и завалы. Руководили занятиями командиры дивизий, полков и их заместители. Огневые группы готовили старшие артиллеристы.
Много времени уделялось подготовке войск к форсированию крупной водной преграды в условиях города. Для этого в каждой дивизии были определены и соответственно оборудованы участки реки или озера и заготовлены необходимые подручные материалы для сооружения плотов и других переправочных средств.
Ежедневно старшие начальники в районе своего командного пункта проводили занятия с офицерским составом. Это были ежедневные инструктивно-методические занятия, разбор предстоявших боев на миниатюр-полигоне и ящике с песком. В начале марта командирская учеба стала центральной в системе подготовки к операции. Прежде всего мы стремились обучить офицеров методике организации и проведения занятий по штурму укрепленных зданий и кварталов Кенигсберга. К специальным показным занятиям по этой теме, которые проводил руководящий состав корпусов, дивизий и полков, привлекался по возможности весь офицерский состав дивизий или полков. На этих занятиях детально отрабатывались методика проведения учений, правильное построение боевого порядка и согласование действий подразделений и штурмовых отрядов при атаке окраины и бое внутри населенного пункта, отрабатывалось управление огнем и движением отряда в ходе уличного боя.
Все офицеры привлекались к проведению с подразделениями практического инструктажа по основным тактическим темам и [382] к изучению разработанных штабом армии «Указаний по штурму города и крепости Кенигсберг».
22 марта командующий Земландской группой войск генерал армии И. X. Баграмян провел с командирами корпусов, дивизий их начальниками штабов и начальниками родов войск занятия по предстоявшей операции. Командиры соединений с 25 марта по 4 апреля провели аналогичные занятия с командирами всех степеней на ящиках с песком.
Усиленно готовились к штурму Кенигсберга и штабы всех степеней. В начале марта для командиров корпусов и дивизий и их командующих артиллерией, а также для руководящих работников штабов корпусов и дивизий мной был сделан доклад по организации и ведению боя в крупном городе. В нем подробно освещались особенности предстоявшего штурма Кенигсберга, подчеркивалось значение его укреплений, особенности организации обороны противника и использования родов войск в ходе штурма. Особенно подробно было разобрано построение боевого порядка, ведение уличного боя и управление частями в ходе боя.
20 марта начальник штаба армии генерал И. И. Семенов провел занятие со штабами корпусов по организации управления соединениями в ходе боя за Кенигсберг.
К 4 апреля боевая подготовка войск была завершена.
Тыл и снабжение
В период подготовки операции 11-я гвардейская армия базировалась на железнодорожном участке Инстербург — Гутенфельд со станцией снабжения Гросс Байтшен, в 12 км юго-восточнее Велау. Там же располагались и основные армейские склады.
Чтобы приблизить запасы к войскам, головные отделения складов были выброшены вперед и размещались на грунте, на удалении 12–17 км от передовых частей, в полосах соответствующих дивизий.
Подвоз и эвакуацию планировалось осуществлять по основной армейской дороге Велау — Фуксберг — Борхерсдорф — Шенмор — Мансфельд — Вальдбург.
К началу операции армия была обеспечена: боеприпасами — 1,5–2 боекомплектами для стрелкового оружия, 2–5 боекомплектами для минометов и полковой артиллерии, 1,5–2,8 боекомплектами для дивизионной и армейской артиллерии, до 2 боекомплектов для артиллерии большой и особой мощности, до 2,5 боекомплектов для зенитной артиллерии; горючим — авиационного и автомобильного бензина на складах и в войсках — от 2 до 5 заправок, дизельного топлива — 4,6 заправок, продовольствия и фуража — 13–15 суточных дач.
Армия почти не получала вооружения из ресурсов фронта, как это было в предыдущих операциях. Мы пополняли части оружием, [383] в основном восстановленным в армейских мастерских, что позволило довести количество автоматического стрелкового оружия и артиллерийских средств стрелковых дивизий до штатных норм.
Бесперебойное снабжение армии боеприпасами и всеми видами довольствия в подготовительный период и в ходе операции обусловливалось слаженной работой складов и транспорта. Перевозки армии обеспечивали 773-й и 779-й отдельные автомобильно-транспортные батальоны и автомобильный транспорт соединений. Всего армия имела до 4700 грузовых автомобилей, из них на ходу — До 92%.
Три отдельных дорожно-строительных (127, 129-й и 183-й) и один отдельный дорожно-эксплуатационный батальоны хорошо справлялись с организацией бесперебойного движения на дорогах в полосе армии. Четко действовали служба регулирования и контрольно-пропускные пункты.
Максимально были приближены к войскам медицинские учреждения. Медико-санитарные батальоны располагались в 4–6 км от переднего края, не далее 7 км от него — шесть хирургических госпиталей первой линии, предназначенных для помощи медико-санитарным батальонам в хирургической обработке раненых. В 25–30 км, в районе Фуксберга (10 км восточнее Шенмора), размещалась госпитальная база армии, которая к началу операции имела 13 полностью развернутых и подготовленных к работе госпиталей различного предназначения. Два госпиталя находились в резерве. Само собой разумеется, что все соединения и лечебные учреждения были обеспечены санитарным транспортом, медицинским, санитарным и хозяйственным имуществом.
В ночь перед штурмом
В ночь на 5 апреля соединения 11-й гвардейской армии, введя в первую линию основные силы, заняли исходные рубежи для наступления в предназначенных им полосах и ждали сигнала к началу штурма. Но в силу плохих метеорологических условий начало штурма Кенигсберга было перенесено маршалом Василевским на 6 час. 6 апреля.
Ночь на 6 апреля была тревожной. Одолевали думы, размышления. Который раз я продумывал все, что было сделано армией в подготовительный период. Все ли?.. Кажется, все. Но и при этом в преддверии решающих событий трудно быть спокойным, оставаясь наедине с собой.
В ночь накануне наступления разведывательные роты дивизий провели боевую разведку. Разведчики 1-й и 26-й гвардейских стрелковых дивизий захватили участки траншей, куда выдвинулась часть батальонов, а к утру 6 апреля по приказу командиров корпусов — и главные силы этих дивизий. [384]
В результате боевой разведки был точно установлен передний край немцев на всем фронте прорыва и, в частности, установлено, что их первая траншея северо-восточнее Альтенберга — ложная. Это позволило уточнить план артиллерийского огня и сэкономить большое количество боеприпасов. Группировка противника на направлении главного удара подтвердилась, полностью была уточнена его огневая система.
Вместе с тем в ходе боевой разведки противник понес большие потери. Оборона немцев на направлении главного удара была нарушена, и они отошли на вторую траншею, менее приспособленную к обороне.
Исходный рубеж для наступления 1-й и 20-й гвардейских стрелковых дивизий был вынесен на 600–800 м вперед.
А погода снова против нас. Низкая облачность, хотя дождь и прекратился. Не везет нам с этой проклятой погодой! Очень нужны именно сейчас мощные бомбовые удары.
...Сквозь мутный рассвет смотрю в сильный бинокль на передний край и в глубину обороны врага. Тяжелая артиллерия и авиация уже разрушили немало оборонительных сооружений. Но все же форты и многие отдельные доты продолжают вести пулеметно-артиллерийский огонь. Хорошо бы обойти и захватить их без больших потерь. Но едва ли сдадут в целости. Будут, видимо, держаться до последнего патрона, если наша артиллерия или авиация не подавит их огонь.
Скорей бы приказ о начале артиллерийской подготовки! И еще одна мысль: как бы не упредили нас гитлеровцы, как это было в январе. Но на этот раз фашисты не знали точного времени начала нашего наступления. Сумели-таки сохранить в тайне время начала штурма.
Хорошее начало! [385]