Новый удар
Наступление войск первого эшелона фронта
В ночь на 13 января войска 39, 5-й и 28-й армий заняли исходное положение для наступления.
Ночь была тревожной. Еще с вечера пошел густой снег и началась пурга. Прогноз предсказывал туман, нелетную погоду. Это, естественно, беспокоило всех. В 6 час. утра должны начать разведку боем передовые батальоны, в 9 час. 15 мин. — артиллерийская подготовка во всей полосе прорыва, для чего на каждом километре фронта было сосредоточено более 200 орудий.
На наблюдательном пункте штаба фронта относительно тихо. Противник ведет методический огонь по площадям, в разных местах слышны отдельные разрывы. К полуночи артиллерийский гул стал нарастать. Неужели хотят упредить? Но тут же приходит успокаивающая мысль — огонь пока ведется методический.
Спустился в блиндаж операторов штаба фронта, благо он почти рядом. Генерал Покровский приказал выделить для нашей оперативной группы два блиндажа из фортификационных сооружений своего наблюдательного пункта. Поэтому мы и стали соседями. Удобно — прямая связь. Я спросил начальника оперативного управления фронта генерал-майора П. И. Иголкина об обстановке.
— Пока нет ничего особенного. Все идет по плану, — ответил он.
Офицеры штаба фронта в это время были заняты напряженной работой.
«Через несколько часов бой, а погода — никудышная. Рваные хлопья тумана окутывают землю, покрытую отсыревшим снегом. Даже днем видимость будет не больше 150–200 м. Авиацию использовать нельзя, огонь артиллерии в такую погоду тоже неполноценен», — думал я, шагая по темному бугру к себе в блиндаж.
Слышу нарастающий гул частой артиллерийской стрельбы и [220] грохот близких разрывов. Поглядел на циферблат — четвертый час. Неужели упредили?! Некоторые снаряды рвутся совсем близко. Это угадывается не только по звукам, но и по багровым вспышкам на серых волнах тумана.
Да, противник вскрыл подготовку нашего наступления и стремится упреждающим огневым ударом сорвать наш план. Его артиллеристы не видят целей, бьют по площадям. А в это время части нашего первого эшелона фронта уплотнены в окопах первой линии. Передовые батальоны сосредоточены для броска. Вражеский обстрел может привести к большим потерям. Когда мы начнем свою артподготовку, противник, вероятно, уведет свои части из окопов первой линии. И станут наши артиллеристы бить почти по пустому месту...
Такие невеселые мысли охватили меня в эту тревожную ночь. Размышляя о предстоящем наступлении, я приходил к убеждению, что, видимо, не следовало, как у нас нередко делалось, накануне или за несколько часов до начала операции посылать в полосе наступления в разведку целые батальоны, да еще при поддержке танков и артиллерии. Разве это не ориентир для противника? Конечно, разведка боем приносила нам известную пользу. Но соизмерима ли эта польза с опасностью раскрытия врагу времени и направления удара?
В результате упреждающего огневого удара немцев части 72-го стрелкового корпуса 5-й армии понесли некоторые потери в районе Шилленингкена, Швиргаллена. Но как бы там ни было, немецко-фашистскому командованию не удалось помешать нашим войскам своевременно сосредоточиться в исходном положении для атаки. Сильный туман не благоприятствовал артиллерийской подготовке, и командующий фронтом перенес начало ее на более позднее время. Сигналом для одновременного начала стрельбы должен был послужить залп «катюш». Этот сигнал следовало подтвердить или отменить по каналам проводной и радиосвязи. Однако штаб артиллерии фронта этого не сделал. И вот в 9 час. 15 мин. прогрохотал залп, и мгновенно началась общая артиллерийская подготовка. От неожиданности мы буквально вздрогнули, ибо знали об указании генерала Черняховского. Огонь был очень сильный (стреляли тысячи орудий), но мы понимали, что действенность его не может быть высокой. С наблюдательных пунктов запланированные цели не были видны, корректировка огня была исключена, и артиллерия по существу вела огонь по площадям.
Сейчас трудно судить, дошел или не дошел до войск приказ об изменении времени начала артподготовки. Но когда наша артиллерия загремела по всему фронту, между командующим 39-й армией Людниковым и Черняховским произошел такой неприятный разговор (цитирую по воспоминаниям генерала И. И. Людникова):
— Товарищ Людников, что у вас делается? [221]
— Ведется артиллерийская подготовка, товарищ командующий.
— Почему? Кто разрешил?
— По общему сигналу залпов PC.
— Кто начал первым?
— Мои артиллеристы приняли сигнал от 5-й армии.
— А мне доложили, что первой артподготовку начала ваша армия.
— Это не так, армия начала артиллерийскую подготовку последней.
— А что вы думаете дальше делать?
— Продолжать артподготовку и действовать дальше по плану{305}. Так и действовали, несмотря на сильный туман и почти нулевую видимость.
Представляю состояние Ивана Даниловича. Полагаю, досталось не только командармам, но и командующему артиллерией фронта генерал-полковнику М. М. Барсукову, кстати сказать, одному из грамотнейших артиллеристов наших Вооруженных Сил. Нельзя было такое большое дело начинать по сигналу, который мог оказаться случайным.
В 11 час., едва закончилась артподготовка, войска первого эшелона перешли в наступление. В условиях сильного тумана, низкой облачности и крайне ограниченной видимости (30–50 м){306} они быстро и сравнительно легко овладели на всем фронте первой линией траншей противника, в которой находились лишь дежурные огневые средства. На второй линии траншей войска 39, 5-й и 28-й армий уже встретили упорное огневое сопротивление. Упорный бой за вторую, третью и четвертую траншеи основного оборонительного рубежа немцев шел весь день.
Несмотря на то, что только артиллерия 5-й армии выпустила более 117 100 снарядов{307}, артподготовка желаемых результатов не дала. Сохранились огневая система и система управления противника. Его хорошо укрытая во второй и третьей траншеях пехота не понесла серьезных потерь. Все это позволило немцам оказывать упорное сопротивление. Войска первого эшелона фронта медленно «прогрызали» оборону противника. Уже во второй половине дня соединения 39-й армии ввели в бой свои вторые эшелоны, но и при этих условиях продвинулись за день на 1,5–2 км.
Овладев тремя линиями траншей вражеской обороны, соединения 5-й армии продвинулись вперед на 2–3 км. Наибольшего успеха в этот день добился правофланговый 3-й гвардейский корпус 28-й армии, который вклинился в оборону противника на главном направлении до 7 км. Хотя такое продвижение в масштабах [222] всей фронтовой операции нельзя считать значительным, в данном конкретном случае оно имело важное значение: передний край обороны немцев был прорван, их артиллерия оказалась вынужденной сменить огневые позиции, взаимодействие соседних неприятельских частей нарушилось, поскольку бои переносились в ближайшую глубину их обороны. Тут бы командиру 3-го гвардейского корпуса и ввести для наращивания удара и развития успеха второй эшелон — 50-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Но он не сделал этого. Не ввел в бой свой резерв и командующий 28-й армией...
Таким образом, в силу причин, о которых мы говорили выше, войска ударной группировки фронта поставленной задачи дня 13 января не выполнили. В связи с этим предусмотренное планом выдвижение соединений 11-й гвардейской армии начато не было. Возвратилась в свои соединения артиллерия, принимавшая участие в артподготовке фронта. Командиры дивизий и полков продолжали рекогносцировку маршрутов движения в последующие районы сосредоточения. Политработники разъясняли личному составу задачи каждого бойца в связи с вводом армии в прорыв.
А в это время я и мои ближайшие помощники — начальник оперативного отдела армии генерал И. И. Леднев, начальник разведки полковник И. Я. Сухацкий и командующий артиллерией генерал-лейтенант артиллерии П. С. Семенов, находясь на наблюдательном пункте командующего фронтом в Шталлупенене, внимательно следили за ходом боевых действий. Поздно вечером мы вызвали командиров корпусов, находившихся в этот день в войсках первого эшелона 5-й и 28-й армий, каждый на направлении своего будущего наступления, и обменялись мнениями о результатах первого дня операции. Мы пришли к выводу, что основные причины невыполнения боевой задачи дня заключались не только в трудных метеорологических условиях, но и в недочетах руководства в некоторых соединениях и частях первого эшелона. Некоторые командиры и штабы дивизий и корпусов не учитывали особенностей плохой погоды, ограничивавших зрительное наблюдение, не видели хода и результатов боя. Так, во второй половине дня командный пункт командира 54-й гвардейской стрелковой дивизии находился в 8,5, а наблюдательный пункт в 5,5 км от наступавших войск. В 72-м стрелковом корпусе 5-й армии, подвергшемся сильному огневому налету противника, нарушилось взаимодействие пехоты, артиллерии и танков. Танки и самоходная артиллерия отставали от пехоты. Сплошной туман не позволял артиллеристам своевременно обнаруживать и подавлять цели. Стрелковым батальонам и ротам не было придано необходимое количество орудий сопровождения для стрельбы прямой наводкой. В результате огневые точки противника задерживали наступление пехоты. Кроме того, недостаточно организованно проводилась инженерная разведка. В результате разминирование заграждений запаздывало. Это задерживало наступление [223] пехоты и боевой техники. Не высказывая своего личного мнения командирам корпусов, я подумал, что неуспешные действия ударной группировки войск фронта в первый день наступления могут крайне затруднить прорыв главной полосы обороны противника.
Утром 14 января бои возобновились с новой силой. Полковник И. Я. Сухацкий доложил, что, по данным штаба фронта и разведотдела 5-й армии, немцы основательно уплотнили боевые порядки своих войск. На направлении нашего будущего удара они усилили 26-й армейский корпус подошедшей из района Краупишкена 5-й танковой дивизией, а также 232-й бригадой штурмовых орудий и другими частями. Еще не были известны все части, выдвинутые на этот участок, но сведения о танковой дивизии подтверждались. Ее передовые части и бригада штурмовых орудий с утра начали яростные контратаки на всем участке прорыва{308}. При их поддержке активнее стала действовать и фашистская пехота.
Развернулись ожесточенные бои с танками и штурмовыми орудиями. И хотя наша авиация, пользуясь улучшением метеорологических условий, подвергла оборону противника в полосе 39-й и 5-й армий интенсивной бомбардировке, войска первого эшелона фронта на отдельных участках смогли в этот день продвинуться не более чем на 3 км. Следовательно, и на второй день операции первый эшелон фронта свою задачу полностью не выполнил.
Но и противник понес в эти дни серьезные потери, сила его сопротивления была основательно подорвана. Вот что записано в журнале боевых действий 3-й танковой армии за 14 января: «...ввиду крайне больших потерь с нашей стороны уже сегодняшний день был для нас в значительной степени критическим»{309}. Далее там фиксировалось, что из-за больших потерь 549-я пехотная дивизия заменялась 56-й, перебрасываемой для этой цели с левого фланга армии.
После войны, изучая трофейные документы, я установил, что 14 января в Маллвишкен на командный пункт 26-го армейского корпуса прибыл командующий группой армий «Центр» генерал-полковник Г. Рейнгардт, который приказал ликвидировать особенно беспокоивший немецко-фашистское командование наш прорыв на стыке 3-й танковой и 4-й полевой армий, а также удерживать лаздененский выступ на участке 9-го армейского корпуса. В случае сильного давления советских войск разрешалось отвести корпус и уплотнить фронт на главном направлении нашего удара. Никаких дополнительных войск в распоряжение командования 3-й танковой армии не выделялось. Рейнгардт приказал, далее, части 5-й танковой дивизии, брошенные в бой, снова вывести в тыл, в [224] резерв{310}. Не исключено, что он заботился о резервах, как о силах для отражения второго эшелона 3-го Белорусского фронта. Ведь первые два дня боев показали немецко-фашистскому командованию, что нашей армии среди наступавших нет, и оно, очевидно, ожидало ее появления.
15 января продолжались упорные бои. В этот день соединения 5-й армии продвинулись еще на 4 км, остальные армии до 1–2 км. И все же за три дня ожесточенных боев войска 3-го Белорусского фронта прорвали главную полосу обороны противника и вышли на рубеж Пилькаллен — Буджунен — Пусперн. Противник частями, отошедшими с главной полосы обороны, и подошедшими резервами успел занять гумбинненский оборонительный рубеж. Однако значительные потери вынудили его израсходовать тактические резервы. В этот день было установлено участие в бою всех подразделений 5-й танковой дивизии.
Но все же мы продвигались вперед медленно. План операции не выполнялся. В сложившейся обстановке требовался мощный удар, который мог бы обеспечить прорыв ослабленной, но еще сохранившей способность к сопротивлению обороны врага. Иначе не исключалось затухание наступления ударной группировки фронта.
16 января генерал армии И. Д. Черняховский ввел в бой 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус (229 танков и самоходно-артиллерийских установок{311}) в направлении Радшен — Краупишкен. Чтобы не дать возможности немецко-фашистскому командованию усилить губинненское направление, командующий фронтом приказал 2-й гвардейской армии перейти в наступление соединениями своего правого фланга, прорвать оборону на участке Жургупхен — Шестокен, после чего развивать удар южнее Гумбиннена.
Вместе с войсками правого фланга 5-й армии 2-й гвардейский танковый корпус при поддержке авиации атаковал позиции противника на гумбинненском рубеже. Пехотинцы и танкисты проявили немалый героизм, прорвали гумбинненский оборонительный рубеж и овладели сильными опорными пунктами Куссен и Радшен. Но этот успех не компенсировал больших потерь танкового корпуса — около 30 танков{312}. Части 2-го танкового корпуса встретили яростное сопротивление 1-й пехотной дивизии, усиленной подразделениями 10-й самокатно-истребительной бригады. Десятки штурмовых орудий и сотни фаустпатронов задержали наступление 2-го танкового корпуса, который был вынужден вместо развития успеха в глубине обороны завершать прорыв ее, подвергаясь ударам фаустпатронов с хорошо замаскированных позиций.
Перешедшая в наступление 2-я гвардейская армия продвинулась [225] весьма незначительно, но она сковала силы противника, прикрывавшие даркеменское направление. Теперь немцы не могли снимать с этого участка части для действий против войск, наносивших главный удар. Обозначились некоторые успехи на фронте остальных армий. Продвинувшись до 4 км, они полностью очистили от врага Пилькаллен, приблизились к шоссе Куссен — Гумбиннен и вышли на ближние подступы к Гумбиннену.
В результате упорных четырехдневных боев армии первого эшелона прорвали оборону противника на всем фронте и довели прорыв на стыке 39-й и 5-й армий, где наметился наибольший успех, до 12–15 км и на гумбинненском направлении, вдоль шоссе Шталлупенен — Гумбиннен, до 9 км в глубину. Наши армии и 2-й танковый корпус, таким образом, хотя и медленно, но продолжали продвигаться вперед. Это вынудило немецко-фашистское командование стянуть резервы и обороняющиеся соединения с других направлений к участку прорыва и тем ослабить свое северное крыло. О выводе в резерв 5-й танковой дивизии уже не могло быть и речи. Больше того, немецко-фашистскому командованию пришлось бросить в бой всю 56-ю пехотную дивизию{313}. Большие потери вынуждали противника сокращать фронт.
Вклинение наших войск в оборону в районе Куссена угрожало окружением части сил, находившихся в районе лаздененского выступа на фронте Сударги — Шилленен. Стремясь избежать этого, командующий группой армий «Центр» приказал в течение двух ночей (на 17 и на 18 января) отвести 9-й армейский корпус из лаздененского выступа на роминтенскую позицию, т. е. на 25–30 км {314}. Эта полоса обороны проходила от р. Шешупе (20 км восточнее Рагнита) на юг, западнее Лазденена, Куссена. Сюда же было приказано отойти левофланговым частям 26-го армейского корпуса. Разграничительная линия между корпусами была установлена с 18 января: г. дв. Фридрихсвальде — Грюнталь — Раутенберг. Высвободившиеся в результате перегруппировки войска командующий группой армий «Центр» намеревался использовать против ударной группировки 3-го Белорусского фронта.
К исходу 16 января, когда расстояние между войсками первого эшелона фронта и 11-й гвардейской армией достигло 25–30 км, генерал Черняховский приказал сосредоточить наши передовые дивизии в районе 8–10 км западнее Шталлупенена. К утру 17 января передовые соединения армии вышли в указанный район.
Весь день 17 января шли ожесточенные бои. Снегопад и сильная пурга затрудняли движение даже по дорогам. Авиация бездействовала. Сбитые с рубежа главной полосы обороны, гитлеровцы оказывали упорное сопротивление, особенно в полосе 28-й армии. Стрелковые соединения 5-й армии и части 2-го гвардейского Тацинского [226] танкового корпуса продвинулись за день на 3–5 км. Несмотря на значительные потери в боях с немецкими танками и штурмовыми орудиями, наш танковый корпус сумел прорвать оборону врага, оттянуть на себя его значительные силы и тем облегчить войскам 5-й армии выполнение задачи.
Немцы считали, что советское командование усиливает группировку войск на направлении главного удара. «...По-видимому, противник, — сообщал начальник штаба 3-й танковой армии в штаб 4-й армии, — ввел в бой 11-ю гвардейскую армию вдоль шоссе Шталлупенен — Гумбиннен»{315}. В связи с этим вражеское командование направило в этот район дополнительные войска для усиления своих частей, оборонявшихся в полосе наступления 5-й армии. Для этого с фронта 39-й армии (из района Шилленена) была снята, как уже отмечалось, 56-я пехотная дивизия, а из глубины подтянуты 10-я самокатно-истребительная бригада и 550-й штрафной батальон. В район Гумбиннена, находившийся, в полосе наступления 28-й армии, из района Гольдапа прибыла 50-я пехотная дивизия, что существенно усилило оборону города.
Отход 9-го армейского корпуса дал возможность 39-й армии своим левым флангом прорвать немецкую оборону. Повернув главные силы на северо-запад, армия нанесла удар на Ленгветен, стремясь окружить отходившие части 548-й и 561-й пехотных дивизий.
К исходу 17 января войска ударной группировки 3-го Белорусского фронта продолжали развивать наступление во всей полосе от р. Неман до железной дороги Гумбиннен — Шталлупенен.
Рано утром 17 января меня вызвал на свой командный пункт, расположенный в районе Шталлупенена, генерал Черняховский. Я, конечно, догадывался о цели вызова — настало время вводить в сражение 11-ю гвардейскую армию. При обсуждении рубежа и характера ввода армии в прорыв командующий фронтом выдвинул два варианта. Первый, — используя удар 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса, ввести армию в стыке 5-й и 28-й армий, поначалу использовать ее для завершения прорыва немецкой обороны на ранее избранном направлении, затем для развития успеха ввести 1-й Краснознаменный танковый корпус, после чего организовать стремительное наступление армии вслед за ним или во взаимодействии с ним. Второй — использовать наибольший успех на левом фланге 39-й и на правом фланге 5-й армий и ввести 11-ю гвардейскую армию в полосе левого фланга 39-й.
Выдвигая первый вариант, генерал армии И. Д. Черняховский, видимо, исходил из того, что армия по существу уже сосредоточилась на ранее избранном направлении, что рокировка ее еще дальше на север потребует дополнительного времени на передвижение, на постановку новой задачи войскам, на организацию взаимодействия и другие организационные мероприятия. Его смущало также и то [227] обстоятельство, что ввод армии в прорыв в полосе 39-й армии несколько удлинит глубину армейской операции.
Таким образом, возник важный вопрос — где вводить нашу армию. Я понимал, что этот вопрос задан мне неспроста. От решения его будет зависеть исход операции.
— Обстановка за четыре дня боев существенно изменилась, — доложил я командующему. — Там, где намечался ввод нашей армии, войска первого эшелона фронта добились ограниченного успеха. Нам придется допрорывать оборону. Боюсь увязнем, растратим здесь силы, а противник, пользуясь этим, подтянет новые войска и мы не достигнем высоких темпов наступления, как это и случилось при вводе 28-й армии в октябре прошлого года.
Я предложил ввести армию в прорыв по второму варианту, т. е. на 20–25 км севернее, в стык между 5-й и 39-й армиями, тем более что на левом фланге последней наметился серьезный успех — противник стал отводить войска с лаздененского выступа.
— Вот именно, с выступа, который для него опасен, можно в «котле» оказаться, — заметил Черняховский. — А куда он отводит?
— Конечно, на заранее подготовленные позиции на рубеже р. Инстер, — ответил я. — Но, по некоторым данным, эти позиции значительно слабее тех, которые мы будем вынуждены допрорывать, если оставим задачу без изменения.
Мне казалось, что использовать 11-ю гвардейскую армию для завершения прорыва менее целесообразно, что даже при условии рокировки на север мы все равно выиграем и во времени, и в оперативных результатах. Я доложил командующему фронтом, что считаю целесообразным ввод 11-й гвардейской армии в стыке 5-й и 39-й армий, при этом вслед за 1-м Краснознаменным танковым корпусом. Танкисты должны опрокинуть уже ослабленные части врага, перейти в преследование и этим обеспечить более успешное наступление нашей армии в глубине оперативной обороны.
— Все это мне понятно, — произнес задумчиво Иван Данилович. — Наступать на левом фланге Людникова выгоднее — оборона у немцев там слабее. А время для рокировки? Перебросить на новый [228] рубеж на полсотни, а для некоторых соединений и больше километров целую армию, да еще с такими средствами усиления, тяжелое дело. Но заманчивое. Я согласен, командарм. Если введем первый танковый корпус на вашем направлении, это сильно поможет делу. Корпус вполне обеспечит вам быстрый темп наступления. И это правильно. Мы с Покровским уже толковали. Он тоже считает, что рубеж ввода надо передвинуть севернее. Конечно, трудности будут большие, а сроки подпирают. Надо вводить армию, оттяжка с этим будет «работать» на противника. Назревает такой момент, когда операция может заглохнуть, если не использовать результаты, достигнутые фронтом в эти тяжелые дни.
Генерал Черняховский взвешивал оба варианта, уточнял детали как возможного хода операции в глубине обороны, так и вероятных конечных результатов наступления второго эшелона. Он не торопился с ответом, отлично понимая, что в таком деле поспешность и излишняя торопливость так же вредны, как и осторожное выжидание. Продумав все, Иван Данилович решил ввести 11-ю гвардейскую армию на левом фланге полосы наступления 39-й, с рубежа р. Инстер. Туда же направлялся и 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус.
11-й гвардейской и обоим танковым корпусам предстояло сосредоточиться в районе Нештонветен — Краупишкен — Ивенберг, затем мощным ударом в западном и юго-западном направлениях окончательно разгромить тильзитскую и одновременно гумбинненско-инстербургскую группировки противника. Чтобы достичь этой цели, соединения 1-го танкового корпуса и 39-й армии должны были отрезать пути отхода тильзитской группировке, после чего совместно с частями 43-й армии ударом из района Тильзита уничтожить ее, а 5-я и 28-я армии ударом с востока и 11-я гвардейская армия со 2-м танковым корпусом ударом с севера (с рубежа Марунен — Краупишкен, вдоль оборонительного рубежа по западному берегу р. Инстер) — окружить в районе западнее Инстербурга и уничтожить гумбинненско-инстербургскую группировку.
Удар 11-й гвардейской армии направлялся на тылы 3-й танковой армии, чтобы подорвать устойчивость ее обороны перед фронтом 5-й и 28-й армий, обеспечить успешное продвижение последних, что в конечном счете создавало благоприятные условия для наступления всего фронта в направлении на Кенигсберг. И снова Иван Данилович напомнил мне о трудностях быстрого перехода к новому рубежу ввода. Я заверил Черняховского, что после получения приказа армия совершит переход самое большее за 30–36 часов. Густой снег, который идет все последние дни, не даст противнику помешать нам. А если прояснится, генерал Хрюкин надежно прикроет переход.
Перед тем как уйти, я высказал некоторые соображения об использовании танковых корпусов и обеспечении более тесного их взаимодействия с нашей армией. [229]
— Сейчас поезжайте к себе на КП и подготавливайте корпуса для выдвижения их северо-западнее Шталлупенена. Надо быть готовым к выдвижению на новое направление для ввода армии в прорыв в ближайшие два-три дня, — приказал командующий фронтом.
Конкретно о дне наступления он тогда ничего не сказал. Но я понял, что у генерала Черняховского уже было подработанное решение об изменении направления ввода войск армии в прорыв и что он вызвал меня, по-видимому, для проверки этого решения. Меня вполне удовлетворяло, что наши замыслы по изменению рубежа ввода армии в прорыв в основном совпадали.
Возвращаясь на командный пункт армии, я встретил командира 1-го Краснознаменного танкового корпуса генерал-лейтенанта В. В. Буткова, который направлялся в штаб фронта, и сообщил ему о принципиальном решении командующего фронтом. Василий Васильевич выразил полное удовлетворение, так как считал это решение наиболее целесообразным в сложившихся условиях. Мне довелось не раз встречаться с генералом Бутковым на фронтовых дорогах, начиная с витебских лесов в 1943 г. С его корпусом мы часто взаимодействовали при проведении операций.
Пока машина пробивалась сквозь пургу, я продумывал итоги четырехдневных боев и возможные способы решения задачи при действиях армии на новом направлении. Да, за минувшие четыре дня мы нанесли противнику немалый урон, но продвинулись мало. И дело не только в крепкой обороне, кое-где были, видимо, и наши промахи. Быстро растратили силы 2-го танкового корпуса, заставив его допрорывать оборону врага. К тому же немцам везло с погодой: ни одного ясного дня. Мы не смогли и в десятой части использовать наше самое сильное преимущество — авиацию.
Беспокоило меня и то, насколько немцы осведомлены о нашей армии, ведь скрытность и внезапность удара могут очень сильно помочь успеху операции.
После войны из документов 3-й танковой армии я с удовлетворением узнал, что противник в те дни не имел ясного представления о местонахождении нашей армии. Только на четвертый день боев войск первого эшелона фронта ему удалось установить, что она во втором эшелоне. А вот где ее введут в сражение, он не знал и строил разные догадки. Считая, что наша армия танковая, немцы приняли ввод в бой 2-го танкового корпуса за ввод 11-й гвардейской. Однако затем они разобрались и приняли соответствующие меры. Нас же такое заблуждение вполне устраивало. Противник снял с фронта 39-й армии полностью 56-ю пехотную дивизию и срочно перебросил ее в район «нашего прорыва», куда направил также самокатчиков и штрафные батальоны.
Как только я приехал в штаб армии, тут же распорядился собрать руководящий состав. Объявив о необходимости подготовки войск к выдвижению на новое направление, я предложил послать туда от каждой дивизии рекогносцировочные группы. [230]
Новое направление
Оценив благоприятно сложившуюся на севере обстановку, командующий фронтом решил ввести 18 января в прорыв на левом фланге 39-й армии 1-й Краснознаменный танковый корпус, перегруппировать сюда же 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус, 11-ю гвардейскую армию выдвинуть на рубеж р. Инстер (в 40–45 км северо-западнее Шталлупенена), сосредоточив ее на 20–25 км севернее предусмотренного планом рубежа.
1-й Краснознаменный танковый корпус (178 танков и самоходно-артиллерийских установок{316}), введенный в сражение в 12 час. 30 мин., имел задачу: наступая в направлении Ивенберг — Нештонветен — Жиллен, выйти к исходу дня в район Жиллена (глубина боевой задачи 35–38 км) {317}.
Сопровождаемый сильным огнем артиллерии и штурмовиками 1-й гвардейской авиадивизии, обогнав пехоту 94-го стрелкового корпуса 39-й армии, танковый корпус атаковал противника на рубеже Дроцвальде — Блюджен. Разгромив оборонявшиеся здесь части, он достиг к вечеру р. Инстер. В дальнейшем, развивая успех, части корпуса с ходу форсировали реку и к концу дня вышли в район Ленгветена и южнее, отрезав тильзитскую группировку от инстербургской. Создалась угроза захвата Тильзита с юга. Таким образом, танкисты прошли с боем 25 км. Однако развить успех дальше им не удалось: соединения корпуса были остановлены частями 551-й и 548-й пехотных дивизий, сумевшими организовать оборону и оказать упорное сопротивление.
Используя успех танкового корпуса, войска 39-й армии прошли за день до 20 км, и к исходу 18 января ее передовые части вышли на р. Инстер, отбросив на ее западный берег 69-ю и 1-ю пехотные дивизии.
Преследуя отступающего противника, соединения 1-го танкового корпуса, войска 39-й и правого фланга 5-й армий с частями 2-го танкового корпуса в течение 18 января преодолели инстербургский оборонительный рубеж севернее Гумбиннена (северо-восточнее Краупишкена на р. Инстер) и к исходу шестого дня операции продвинулись на глубину 30–40 км, расширив прорыв по фронту до 65 км.
В это время слева войска 2-го Белорусского фронта за пять дней напряженных боев (14–18 января) также прорвали оборону немцев южнее Мазурских озер, продвинулись вперед до 60 км, расширив прорыв до 110 км. Войска этого фронта вышли на рубеж Пшасныш — Млава — Плоньск и развивали стремительное наступление к побережью Балтийского моря, стремясь отсечь восточно-прусскую [231] группировку противника от центральных районов Германии.
В результате напряженных шестидневных боев в развитии боевых действий на правом крыле 3-го Белорусского фронта произошел перелом, результаты которого необходимо было использовать немедленно, чтобы закрепить и развить достигнутый успех вводом в сражение 11-й гвардейской армии. Медлить было уже нельзя. В то же время войска 5-й и 28-й армий — первый оперативный эшелон фронта, — прорвав тактическую зону обороны противника и преодолевая упорное сопротивление врага, медленно продвигались вперед. На правом же крыле противник не успел еще занять заблаговременно подготовленные оборонительные рубежи в оперативной глубине, хотя имел возможность отходившими из лаздененского выступа войсками закрыть образовавшуюся брешь.
Как теперь стало известно, генеральный штаб сухопутных сил Германии не согласился с решением генерала Рейнгардта об отводе 9-го армейского корпуса с лаздененского выступа. Рейнгардту было приказано все оставить без изменений.
Когда командующему 3-й танковой армией стало известно о таком решении, он доложил, что выполнить его не может, так как приказы на отвод уже давно отданы и войска начали их выполнять. Однако начальник штаба группы армий «Центр» подтвердил приказ Гудериана, сообщив, что последнему известно состояние войск 3-й танковой армии и тем не менее он остается при том мнении, что «контрнаступление все равно должно быть начато» {318}.
В 19 час. 18 января генерал-майор И. И. Леднев принес радиограмму командующего фронтом, который приказывал 11-й гвардейской армии выдвигаться на новое направление — в стык 39-й и 5-й армий и быть готовой сменить их. Сроки давались очень ограниченные — к 7 час. следующего дня дивизии первого эшелона должны сосредоточиться в районе Шпуллен — Куссен — Тутшен (20–25 км северо-западнее Шталлупенена) {319}. Утром 20 января армии предстояло войти в прорыв.
Военный совет армии, оценив обстановку, создавшуюся на фронте, и учитывая полную боеготовность войск, предложил командующему фронтом начать ввод армии не 20-го, а во второй половине дня 19 января. Генерал Черняховский отнесся к этому предложению одобрительно и утвердил его. Дополнительно он информировал нас о задачах танковых корпусов и потребовал организовать взаимодействие во время ввода с ними и передовыми частями 39-й армии.
Анализируя боевые действия того времени, приходишь к выводу, что на новое направление 11-ю гвардейскую армию следовало перенацелить на сутки раньше и что армию надо было ввести в [232] прорыв совместно с 1-м Краснознаменным танковым корпусом в первой половине дня 18 января. Но это, к сожалению, стало ясно позже, тогда же все казалось правильным.
Войска армии начали выдвигаться в новый район в 20–22 часа 18 января при неблагоприятных метеорологических условиях. Шел густой снег, ветер усилился, метель замела все дороги. Несмотря на эти трудности, войска армии во второй половине ночи на 19 января, совершив 16–30-километровый марш, успешно вышли в район, указанный в приказе командующего фронтом.
Однако события на фронте продолжали развиваться усиленным темпом. Генерал И. Д. Черняховский торопил нас не случайно. Прибывший на КП армии вечером 18 января начальник оперативного управления штаба фронта генерал П. И. Иголкин сообщил мне, что командующий фронтом приказывает продолжать выдвижение передовых дивизий на рубеж р. Инстер форсированным маршем. Сложившаяся к концу дня 18 января обстановка, сказал он, требует предельно быстрого наращивания удара главной группировки, в противном случае в центре фронта — в направлении Инстербург — Гумбиннен операция может заглохнуть. Развертывающиеся в полосе 1-го танкового корпуса и 39-й армии события также диктовали необходимость незамедлительного выдвижения второго эшелона фронта в полосу его предстоящего действия (как мы уже отмечали, они были остановлены противником).
В 3 час. 15 мин. 19 января мы получили приказ командующего фронтом: «К 16 часам 19 января развернуться западнее р. Инстер на участке шоссе Марунен — Краупишкен и немедленно (имелось в виду после сосредоточения на рубеже развертывания. — К. Г.) начать стремительное наступление в общем направлении на Грюнхайде — Гросс Бершкаллен. К исходу 20 января овладеть рубежом Ауловенен — Нойнишкен, В дальнейшем развивать энергичное наступление на Велау» {320}. Этим же приказом с 16 час. 19 января устанавливались разграничительные линии: справа (с 39-й армией) Марунен — Ауловенен — Клайн Папушинен — Тапиау; слева (с 5-й армией) — Краупишкен и далее по р. Инстер до Инстербурга.
Таким образом, новый рубеж ввода 11-й гвардейской армии в прорыв находился севернее намеченного первоначально на 20–25 км и имел ширину по фронту до 8 км. Задача армии состояла в том, чтобы скрыть от врага выдвижение войск на рубеж ввода. Предстояло совершить сложный маневр: вначале форсированным маршем на северо-запад выйти на этот рубеж, а затем, заняв исходное положение, начать наступление на юго-запад. Самостоятельная полоса наступления, которую получила армия, к исходу первого дня боевых действий расширялась до 30–35 км. Генерал П. И. Иголкин и начальник штаба армии стали составлять план [233] взаимодействия армии с соседями (5-й и 39-й армиями) при вводе наших дивизий в сражение.
Чтобы нанести более мощный удар в направлении Краупишкен — Велау, генерал армии И. Д. Черняховский вечером 18 января принял решение — в течение ночи вывести из боя 2-й танковый корпус, «поднять» его несколько к северу с задачей «к 7 часам 19 января сосредоточиться на рубеже р. Инстер (участок Ляугаллен — г. дв. Инстерфельде) и наступать в направлении Марунен — Виттгиррен — Ауловенен. К исходу дня корпусу выйти в район Ауловенен — Линденхее» {321}. Но к этому времени корпус имел 81 танк и 36 самоходно-артиллерийских установок, т. е. потерял уже половину своего состава {322}. 1-й танковый корпус должен был продолжать начатое накануне наступление и к исходу 19 января овладеть крупным узлом железных и шоссейных дорог — Гросс Скайсгиррен.
Таким образом, обоим танковым корпусам предстояло захватить важные узлы дорог в тылу всей тильзитской группировки противника. Генерал армии И. Д. Черняховский стремился использовать танковые корпуса массированно и для выполнения глубоких задач. Поэтому он и послал на наиболее выгодное направление — в полосу 39-й армии — 1-й и 2-й танковые корпуса, которые, по его замыслу, могли, выйдя на оперативный простор, захватить с ходу рубеж р. Дайме и прорвать долговременную укрепленную позицию Хейльсбергского укрепленного района.
Получив приказ командующего фронтом, я немедленно дал указания командирам корпусов сделать большой привал (три-четыре часа), накормить людей и продолжать марш на рубеж р. Инстер. Ненастная погода благоприятствовала передвижению в светлое время. Это было как нельзя кстати, так как войскам армии предстояло пройти еще 20–25 км, не нарушив при этом коммуникации трех армий и двух танковых корпусов, ведущих бои. Но не просто пройти любой ценой, а сохранить силы и энергию людей для предстоящего тяжелого боя. Значит, решить надо было две основные задачи: быстрота и скрытность.
Быстроту обеспечивала прежде всего организованность движения. Для этого на неплохих, но узких дорогах, огражденных с обеих сторон «забором» столетних деревьев, следовало не допустить «пробок» и заторов, казалось бы неизбежных при передвижении десятков тысяч людей, тысяч автомашин, орудий, повозок. В данном случае исключались встречные потоки, но мы помнили предупреждение Черняховского — не затруднять снабжение 39-й и 5-й армий и эвакуацию раненых. Принимаем действенные меры для организации службы движения войск, направляем офицеров связи, посылаем дорожную технику и людей на расчистку дорог от [234] снега. Однако и при этих условиях совершать марш было сложно. По дорогам с той же интенсивностью, как и до нашего передвижения, шел поток машин и повозок других армий, фронтовых частей и учреждений. Распоряжения наших регулировщиков выполнялись далеко не всеми.
Некоторые мероприятия для обеспечения нашего марша провел штаб фронта: определил полосы и маршруты движения войск армии, установил рубеж развертывания и время выхода на него, организовал прикрытие марша двумя истребительными авиадивизиями, выслал в крупные населенные пункты на узлах дорог своих офицеров для регулировки движения. Но штаб фронта не принял действенных мер для пропуска войск на основных участках маршрутов и своевременного освобождения их от войск и транспорта первого эшелона фронта, а именно это являлось причиной встречных потоков и «пробок» в узловых пунктах, вынужденных остановок. Такое положение не только снижало темпы движения, но и грозило тяжелыми потерями от ударов с воздуха при летной погоде. К счастью, ночью и утром 19 января нашим союзником был снежный буран.
Нелегко было и управлять войсками. Радиосвязью пользовались только на прием. Ни одного слова в эфир никто передавать не мог. Телефонный кабель лежал намотанным на катушки. Все управление осуществлялось только путем личного общения командиров и через офицеров связи. А это далеко не просто при заснеженных путях. Не каждая машина проберется, мотоциклы почти беспомощны, а на взмыленных лошадях по таким путям тоже далеко не ускачешь. Да и верховых лошадей на этом этапе войны было уже совсем немного. Для контроля за ходом марша в корпуса и дивизии высылались офицеры штаба армии. Командный пункт армии организовывался в районе населенного пункта Грюнталь (7 км северо-восточнее Краупишкена).
Радиодисциплина, прочесывание подозрительных мест и, конечно, спасительная метель обеспечили скрытность перехода. Понятно, что при этом были не забыты и люди — носители секретных сведений. Бдительность — хорошее слово, и употреблялось оно во многих беседах как до перехода, так и во время движения. Ничего лишнего в разговорах, никакой переписки — все держать в памяти.
К 15–20 час. 19 января марш был завершен. Войска прошли в общей сложности 45–50 км, а 83-я гвардейская стрелковая дивизия — до 70 км. Армия полностью сосредоточилась в новом исходном районе. Стрелковые дивизии первого эшелона (26, 31, 18-я и 16-я) были выдвинуты вперед и располагались в основном западнее р. Инстер, на линии рубежа ввода в прорыв {323}.
Одним из важнейших условий, обеспечивающих успех марша, были партийно-политические мероприятия, проведенные во всех [235] частях. Времени было мало. Поэтому чаще всего коммунисты беседовали с беспартийными индивидуально, проводились и групповые беседы, а также совещания с парторгами и комсоргами рот.
Исключительно важна была авангардная роль коммунистов в этом трудном переходе. Это они своим самоотверженным примером вдохновляли бойцов. В некоторых случаях для вытаскивания застрявшей техники надо было бросаться по пояс в ледяную воду. И первыми всегда показывали пример коммунисты. Общий подъем в связи с наступлением тоже немало способствовал успеху перехода. Моральный дух воинов очень хорошо выразил гвардии рядовой 35-го артполка Цмак. «Мы согласны день и ночь с боями идти вперед, когда видишь такое успешное наступление», — сказал он. Успех такого трудного перехода во многом зависел от того высокого духовного подъема, который царил в войсках. 11-я гвардейская армия в очень трудной обстановке с честью выполнила приказ командующего фронтом.
Немцы, разумеется, понимали, что уже пришло время ввода в бой нашей армии. И они примерно определили, когда он начнется. Судя по материалам штаба 3-й танковой армии, меры, принятые нами 18 и 19 января для маскировки перегруппировки в полосу 39-й армии, полностью себя оправдали: противник не обнаружил выдвижение в районы исходного положения для наступления даже передовых соединений.
«Где находится 11-я гвардейская армия противника, пока еще неизвестно», — сообщал 18 января начальник штаба 3-й танковой армии в штаб 4-й армии. Уже хорошо! И дальше он продолжал: «Я полагаю, что она в определенный момент начнет наступление в юго-западном направлении, чтобы во взаимодействии с 28-й армией овладеть Гумбинненом» {324}. Тоже неплохо! Особенно при условии ввода армии в сражение на другом участке фронта. Если бы действовали по старому плану, было бы хуже.
Видимо, немецко-фашистское командование было убеждено, что 11-я гвардейская армия появится только в полосе 5-й армии. Начальник штаба 3-й танковой армии, информируя поздно вечером 17 января президента Восточной Пруссии Даргеля о положении на фронте, сказал: «Мы ожидали наступления 11-й гвардейской армии вдоль шоссе Эбенроде (Эйдткунен. — К. Г.) — Гумбиннен — Инстербург... однако этого не случилось, но следует ожидать начала ее наступления завтра или... послезавтра»{325}. Не следует считать, что в руки противника попал какой-либо наш оперативный документ. Все было гораздо проще. Штабные работники врага, учитывая общую обстановку на фронте, конечно, примерно определили сроки ввода армии в сражение. Под вечер 19 января [236] они почувствовали кой-что новое, но точной дислокации ещё не знали. Можно предположить, что чисто аналитическим путем они пришли к убеждению, что стык между 5-й и 39-й армиями наиболее удобен для ввода 11-й гвардейской армии в прорыв и для дальнейшего развития успеха в глубину.
Пока войска нашей армии совершали марш к р. Инстер, мы в первой половине дня 19 января провели рекогносцировку рубежа ввода армии в прорыв на участках трех левофланговых стрелковых дивизий (124, 358-й и 221-й) 39-й армии. В рекогносцировке участвовали командиры корпусов, начальники оперативного и разведывательного отделов штаба армии, командующий артиллерией, начальник инженерных войск и заместитель командующего 1-й воздушной армией. В это же время штаб фронта организовал взаимодействие с соседями (5-й и 39-й армиями), а также с обоими танковыми корпусами. Начальник разведки доложил данные о противнике, полученные им от сменяемых нами частей, а начальник инженерных войск генерал В. И. Зверев — о состоянии его оборонительных сооружений. Штаб фронта организовал крупномасштабную аэрофотосъемку немецких позиций и дал нам много подробных сведений об укреплениях и местах сосредоточения войск противника.
В результате мы уточнили положение противника, наметили рубеж ввода в бой дивизий первого эшелона: шоссе Тильзит — Инстербург на 7-километровом участке Марунен — Краупишкен, определили направления действий передовых подвижных отрядов, уточнили порядок взаимодействия и время прохождения боевых порядков стрелковых дивизий 39-й армии, которые передавали нам участок прорыва. Наконец, точно согласовали порядок артиллерийского и авиационного обеспечения. В заключение я поставил на местности задачи стрелковым корпусам и указал каждому направление главного удара. В порядке взаимодействия артиллерия 39-й армии должна была подавить основные опорные пункты врага на рубеже ввода Балянджен — Кроуляйджен — Рукен — Краупишкен (3–4 км западнее шоссе) при подходе к нему передовых подвижных отрядов нашей армии.
В случае упорного сопротивления противника мы предусмотрели короткую артподготовку артиллерией нашей и части 39-й армий, а в дальнейшем сопровождение наступавших последовательным сосредоточением огня на глубину до 4–6 км.
Для усиления 11-й гвардейской армии ей были переподчинены: 18 января из состава 5-й армии 2-я гвардейская артиллерийская дивизия, 21-я и 46-я истребительно-противотанковые бригады; 19 января из состава 39-й армии 9-я штурмовая инженерно-саперная бригада. Кроме того, армия была усилена 42-м и 54-м гвардейскими минометными полками, 34-й зенитной артиллерийской дивизией, 75-м тяжелым танковым и 350-м тяжелым самоходно-артиллерийский полками и 43-й гвардейской тяжелой танковой [237] бригадой. К моменту ввода в сражение армия имела 1436 орудий и минометов (без учета 45-мм и 57-мм орудий, зенитной артиллерии и установок ракетной артиллерии), что составляло плотность артиллерии на рубеже ввода 205 орудий и минометов, а на направлении главного удара 226 орудий на 1 км фронта{326}.
Танковые и самоходно-артиллерийские части, выделенные фронтом для усиления, прибывали в армию только на второй и третий дни после ввода. Всего в их составе насчитывалось 87 единиц. Танковый и самоходно-артиллерийские полки были приданы 36-му гвардейскому, а тяжелая танковая бригада — 8-му гвардейскому корпусам.
Авиационное обеспечение 11-й гвардейской армии командующий фронтом возложил на 1-ю воздушную армию, которая должна была всеми силами содействовать вводу дивизий в прорыв, а затем развитию наступления на Велау. Командование и штаб фронта делали все возможное, чтобы создать на участке ввода армии значительное превосходство над противником в силах и боевых средствах и тем обеспечить успешное решение поставленных нашей армии задач.
Во второй половине дня 19 января войска 11-й гвардейской армии были почти полностью сосредоточены на р. Инстер и с ходу перешли в наступление. Им предстояло, сломив оборону противника, за четыре дня операции продвинуться вперед на 80–90 км, захватить переправы через реки Дайме и Прегель и овладеть важными опорными пунктами в обороне противника — городами Ин стербург, Велау и Тапиау. Все это требовало от личного состава большого напряжения всех физических и моральных сил. Только в первый день операции (20 января) первому эшелону предстояло пройти с боями 20–25 км.
Когда наша армия вводилась в сражение, войска 3-го Белорусского фронта продолжали наступление. На его правом крыле 43-я армия (она вошла в состав фронта 19 января) в 22 час. 30 мин. 20 января взяла г. Тильзит{327}. Правда, соединения армии, как им предписывала директива фронта, наступали с фронта, выталкивая противника в юго-западном направлении, вместо более целесообразного, на мой взгляд, охвата противника с севера и последующего удара на юг.
39-я армия, продвинувшись за день 19 января до 30 км, вела бой с противником, отходившим в северо-западном и западном направлениях. Ее правофланговые соединения, встречая незначительное сопротивление, успешно продвигались вперед, а левофланговые, опрокинув оборонявшиеся на р. Инстер части, форсировали [238] ее на 10-километровом участке и к исходу дня вышли на рубеж железнодорожная платформа (2 км западнее Ленгветена) — Марунен — Гросс Пербанген — Брайтенштайн{328}.
Наступавший в полосе этой армии 1-й танковый корпус, действуя в направлении Жиллен — Гросс Скайсгиррен, целый день вел юго-западнее Жиллена ожесточенный бой с контратакующими танками и штурмовыми орудиями, прочно прикрывавшими шоссе Тильзит — Гросс Скайсгиррен.
5-я армия, встретив исключительно упорное сопротивление, продвинулась за день от 3 до 10 км. С наступлением темноты ее войска прорвали второй промежуточный рубеж и вышли на линию Краупишкен — западнее Шуппиннен и Маллвишкен — Хорбуден. 2-й танковый корпус, перейдя в 12 час. 40 мин. в наступление из района Марунена, к исходу дня продвинулся до 25 км и подошел к сильно укрепленному опорному пункту и узлу дорог Ауловенену.
28-я армия в ночь на 19 января сломила сопротивление 549-й и 61-й пехотных дивизий, прорвала оборонительный рубеж и к исходу дня завязала бои непосредственно за г. Гумбиннен, который обороняла подошедшая полностью 50-я пехотная дивизия.
Пользуясь улучшением погоды, начала более эффективно действовать 1-я воздушная армия. Основное внимание ее было приковано к поддержке 1-го и 2-го танковых корпусов и к обеспечению ввода в сражение 11-й гвардейской армии. Всего за день было совершено 1560 самолето-вылетов {329}.
К этому времени фронт обороны противника был прорван более чем на 100 км. Главной группировке войск фронта — левофланговым соединениям 39-й армии, правофланговым соединениям 5-й армии, 1-му и 2-му танковым корпусам — 19 января удалось прорваться на глубину до 30 км и выйти в район Ленгветен — Жиллен — Ауловенен — Краупишкен.
Таким образом, вовремя развитый, хотя и не завершенный, успех соединений левого фланга 39-й армии в результате ввода 1-го танкового корпуса и искусного маневра 2-го танкового корпуса в район Марунена привел к перерастанию тактического успеха в оперативный, который имел исключительно важное значение для коренного изменения всей обстановки на 3-м Белорусском фронте.
Вечером 19 января, уточняя положение войск фронта на направлении наступления нашей армии, мы узнали, что танковые корпуса полностью свою задачу не выполнили, поскольку вынуждены были прорывать часто встречающиеся на их пути оборонительные рубежи. Темп наступления танковых корпусов замедлился, тесного взаимодействия с общевойсковыми соединениями не [239] получилось. По этой причине, а также в результате замедленного темпа наступления 39-й армии не удалось окружить 548-ю и 561-ю пехотные дивизии, отходившие из лаздененского выступа. Кроме того, вместо удара на северо-запад 39-я армия директивой командующего фронтом 19 января направлялась строго на запад, в направлении Гросс Скайсгиррен — Гольдбах. Не была нацелена на охват и окружение противника с севера 43-я армия. Тильзитская группировка немцев сумела отойти и занять оборону на рубеже р. Дайме, а впоследствии и на Земландском полуострове. В связи с выходом танковых соединений в район Жиллен — Ауловенен и 11-й гвардейской армии в район Марунен — Краупишкен — Инвенберг центр усилий всей главной группировки войск фронта переносился на инстербургское направление.
Исходя из этого и были поставлены на 20 января задачи войскам первого эшелона фронта:
43-й армии — начать наступление из района Тильзита в общем направлении на Хайрихсвальде — Таве, нанося удар своим левым флангом. 22 января очистить от противника побережье залива Куришес-Хафф;
39-й армии, — продолжая наступать на Гросс Скайсгиррен, в дальнейшем развивать это наступление на Меляукен — Гольдбах и к исходу 22 января главными силами выйти на р. Дайме;
1-му танковому корпусу, действовавшему в полосе 39-й армии, — к исходу 20 января овладеть узлом дорог Гросс Скайсгиррен, а передовыми отрядами захватить Меляукен и Попелькен;
5-й армии — к исходу 20 января выйти на реки Ангерапп и Писса на участке Инстербург — Флоркемен;
2-й танковый корпус, наступавший в полосе 11-й гвардейской армии, имел задачу к исходу 20 января главными силами овладеть районом Заалау, а передовыми отрядами захватить переправу через р. Прегель в районе Зимонен (19 км западнее Инстербурга) и перерезать шоссе Инстербург — Кенигсберг.
На рубеже ввода в сражение 11-й гвардейской армии оборонялись следующие войска противника: на участке Шаркен — Капотшен 56-я пехотная дивизия, на участке (иск.) Капотшен — Кеттерекен боевая группа «Реммер» (численностью до полка), на участке Кеттерекен — Клайн Ваббельн 69-я пехотная дивизия и 97-й штрафной батальон, на участке Клайн Ваббельн — Краупишкен 1-я пехотная дивизия, входившие в состав 9-го и 26-го армейских корпусов 3-й танковой армии{330}. Все эти соединения в течение 13–19 января вели с 39-й и 5-й армиями, 1-м и 2-м танковыми корпусами непрерывные бои, в результате которых хотя и понесли потери в живой силе и технике, но сохранили свою боеспособность. Наиболее боеспособными были 56-я и 69-я пехотные дивизии.
Действия пехотных частей противника поддерживали танки [240] 212-го танкового полка (до 25 единиц) и остатки подразделений 276-й бригады штурмовых орудий. Всего в полосе армии действовало до 40 немецких танков и штурмовых орудий и, кроме того, 12–15 артдивизионов и 18–20 минометных батарей.
Противник строил свою оборону по системе опорных пунктов и узлов сопротивления, сосредоточивая наибольшее количество огневых средств и пехоты вдоль основных дорог и в населенных пунктах. В глубине немцы имели систему заранее подготовленных оборонительных рубежей, опираясь на которые они могли даже незначительными силами оказывать длительное сопротивление наступающим.
В 2–3 км западнее рубежа ввода армии в прорыв по линии Балянджен — Краупишкен проходила первая полевая оборонительная позиция Ильменхорстского укрепленного района. Вторая полевая оборонительная полоса находилась от первой на 10–12 км и была оборудована по линии Рудляукен — Грюнхайде — Зесслякен. В 15–20 км от нее — главная оборонительная полоса. По уточненным данным ее боевые сооружения располагались по линии Попелькен — Шпрактен — Гросс Бершкаллен — Георгенбург. Полоса имела глубину 2–3 км и состояла из системы пулеметных и артиллерийских долговременных огневых точек, расположенных в шахматном порядке с интервалом в 200–300 м.
И, наконец, предстояло прорвать долговременную укрепленную позицию Хейльсбергского укрепленного района, проходившую от Тапиау до Алленбурга по берегам рек Дайме, Прегель и Алле. Этот рубеж был оборудован артиллерийскими и пулеметными огневыми точками и двумя-тремя линиями сплошных траншей, соединенными между собой ходами сообщения и прикрытыми сплошными заграждениями. Большинство долговременных огневых точек располагалось на выгодных командных высотах и было связано ходами сообщения.
Таким образом, хотя немецко-фашистское командование и не имело достаточных сил, чтобы остановить наше наступление, оно могло оказывать организованное сопротивление, опираясь на многочисленные оборонительные позиции и полосы и используя всевозможные резервные подразделения и части. В этих условиях было важно, чтобы 11-я гвардейская армия развивала такой темп наступления, который обеспечивал бы срыв замысла противника остановить наши войска на этом оборонительном рубеже и стабилизировать фронт.
Ввод армии в прорыв и выход ее на рубеж р. Дайме
По окончании рекогносцировки рубежа ввода мы в 13 час. 19 января представили Военному совету фронта план боевых действий армии на первые четыре дня наступления. К плану, оформленному [241] графически на карте, была приложена краткая письменная легенда.
В плане предусматривалось, что при продвижении нашей армии вперед полоса наступления значительно расширялась. Захватив переправы на реках Дайме и Прегель, войска армии во взаимодействии с танковыми корпусами нависали над флангами и даже над тылами вражеских войск, с которыми вели тяжелые бои 5-я и 28-я армии. Овладев Велау, 11-я гвардейская армия отрезала пути отхода инстербургской группировке на запад и юго-запад, разобщала вражеский фронт вдоль р. Прогель и обеспечивала разгром по частям его северной и южной группировок. Ударом частью сил с севера и северо-запада во взаимодействии с соединениями 5-й армии нам предстояло овладеть Инстербургом.
Таким образом, направление главного удара армии (в обход Инстербурга с севера на Велау), а также цель операции и конечная задача войск остались прежними, как предусматривалось первоначальным планом операции. Нами было решено: оперативное построение армии при вводе в прорыв и выполнении ближайшей задачи не изменять, корпуса иметь в одну линию, боевые порядки 8-го и 16-го гвардейских стрелковых корпусов — в три эшелона, 36-го — в два эшелона{331}. Командиры дивизий первого эшелона имели указания обходить населенные и укрепленные опорные пункты и продвигаться вперед: уничтожение оставшегося в них противника возлагалось на вторые и третьи эшелоны.
Боевые действия мы планировали начать в 16 час. 19 января передовыми подвижными отрядами, выделенными от соединений первых эшелонов корпусов. Эти отряды должны были пройти боевые порядки соединений 39-й армии и, развивая наступление в юго-западном направлении, прорвать первую и вторую полевые оборонительные полосы противника, овладеть рубежом Ауловенен — Нойнишкен и удерживать его до подхода главных сил.
Передовые подвижные отряды выделялись 26, 31, 18-й и 16-й гвардейскими дивизиями первого эшелона и состояли из одного стрелкового батальона на автомашинах, батареи самоходных установок (СУ-76), артдивизиона на мехтяге, взвода разведчиков и саперов. Этим отрядам была поставлена задача не давать противнику оторваться от наших передовых частей и, действуя по параллельным дорогам, расчленять его и уничтожать. Активными действиями они должны были лишать отходившего противника возможности задерживаться и организовывать систему огня на заранее подготовленных позициях.
Наступление главными силами планировалось начать в этот же день в 20 час. с ближайшей задачей овладеть рубежом Попелькен (вост.) — Зесслякен (глубина 12–15 км), а затем, охватывая инстербургскую группировку с северо-запада, к утру 20 января выйти на рубеж Ауловенен — Нойнишкен (глубина 20–25 км). [242]
Такая глубина боевых задач корпусов обеспечивала преодоление в первую же ночь наступления двух промежуточных оборонительных полос противника, лишала его возможности занимать их отходящими войсками или резервами из глубины обороны.
Как будто в плане было предусмотрено все. Но сколько всяких «но» встанет перед командармом. Сегодня введу в сражение более 70 тыс. человек, а если учесть экипажи танков и самолетов, инженерные войска, то, пожалуй, более 100 тыс. Надо учесть многие обстоятельства, выявленные при рекогносцировке, прежде чем сказать последнее слово.
Сегодня противник уже определился. А завтра утром? У него имеются резервы, большой гарнизон в Кенигсберге, хорошая сеть дорог. Да и морские коммуникации до Пиллау действуют почти безотказно. Поэтому надо сделать поправку на возможное усиление его войск.
Моральное состояние войск противника, его командный состав, особенно высшее звено, также надо учитывать.
Знает ли противник о месте и времени нашего удара? Подготовился ли к нему или только строит предположения? Это тоже уравнение со многими неизвестными. А если знает, то в какой степени? Может ли он нанести упреждающий артиллерийский удар, как нанес 13 января, или не готов к такому удару? Раскрыл он наш замысел или нет? Организованно встретит наши передовые отряды или их действия окажутся для него внезапными?
Какая будет завтра погода? С одной стороны, плохая видимость выгодна для нас, с другой — пурга не только сведет к нулю возможности авиации, но и весьма существенно снизит эффективность артиллерийского огня. Короче говоря, погода сейчас больше «работает» на противника, чем на нас. И это надо предусмотреть при постановке боевой задачи.
Насколько мы подготовлены к стремительному наступлению в глубину сильной обороны противника? Каков моральный дух наших войск? Насколько будет действенна партийно-политическая работа, которую, прямо скажем, неплохо организовали политработники армии. Все это нужно учесть, прежде чем поставить боевую задачу командирам корпусов.
А организаторские способности командного состава начиная от командиров корпусов и до командиров отделений? В последние годы этот термин стал исчезать из обихода, а зря. Организаторские способности командира существовали и до того, как содержание их сжато и выпукло сформулировал И. В. Сталин. Передовые военачальники всегда учитывали эти способности командиров при постановке им боевых задач. Такие полководцы, как М. В. Фрунзе, М. Н. Тухачевский, В. К. Блюхер, И. Э. Якир — командир дивизии, в которой я служил во время гражданской войны, и многие другие, разрабатывая задачи операции или боя, всегда учитывали индивидуальные особенности подчиненных военачальников. Да не [243] только своих, но и противника. Следуя их мудрому правилу, я при постановке задач корпусам брал в расчет особенности характера и боевой почерк генералов Кошевого, Гурьева, Завадовского, Бурдейного и Буткова, способности командиров дивизий армии.
А наши технические возможности? Как я уже говорил, они были огромны. Правда, некоторые средства усиления должны были прибыть к нам через несколько дней после ввода. Но это не снижало значения их поддержки.
Множество вопросов, подобных перечисленным, встает перед каждым командармом, прежде чем он ставит своим войскам боевую задачу.
Через полтора-два часа командующий фронтом сообщил, что наш план утвержден и что сегодня ночью 39-я армия своим левым флангом будет продолжать наступление на Жиллен, а правым во взаимодействии с 43-й армией атакует врага в Тильзите. Поэтому правый фланг 11-й гвардейской армии будет обеспечен.
Сразу же после звонка командующего каждому соединению были поставлены конкретные задачи:
8-му гвардейскому корпусу — в течение ночи наступать 26-й дивизией в направлении Остветхен и, используя успех своего передового отряда, к утру 20 января овладеть рубежом Ауловенен — Гайден; 5-ю и 83-ю дивизии (второй и третий эшелоны) в течение ночи сосредоточить в 10–15 км от первого эшелона в районах Попелькена, Остветхена в готовности к вводу в бой в общем направлении на Велау;
16-му гвардейскому корпусу, — используя успех передового отряда, частями 31-й дивизии перейти в наступление в направлении Грюнхайде и к утру 20 января овладеть рубежом (иск.) Гайден — Гросс Францдорф; дивизиям второго и третьего эшелонов (11-й и 1-й) в течение ночи сосредоточиться в районах Грюнхайде, Жиранджена в готовности развить успех в общем направлении на Норкиттен;
36-му гвардейскому корпусу — силами 18-й и 16-й дивизий наступать вдоль северо-западного берега р. Инстер и к утру 20 января овладеть рубежом Моден — Нойнишкен; 84-ю дивизию (второй эшелон) в течение ночи вывести в район Пляддена, в готовности к вводу в бой в общем направлении на Инстербург{332}.
Готовность войск к наступлению была установлена для 8-го и 16-го корпусов 20 час., для 36-го — 22 часа 19 января.
К 15 час. все распоряжения были отданы. Войска начали готовиться к наступлению.
Первыми вступили в бой передовые подвижные отряды. Вступили внезапно, без мощной артподготовки. Это позволило вечером 19 января сравнительно быстро преодолеть первую линию обороны и успешно громить ближние тылы противника. [244]
Командиры отрядов грамотно, инициативно использовали свои преимущества. Особенно удачно начал бой передовой отряд 26-й дивизии, которым командовал заместитель командира дивизии полковник Ц. А. Горелик. Используя успех частей 2-го танкового корпуса, он прошел с боями более 20 км, нанес противнику немалый урон и к 3 час. 30 мин. 20 января подошел к крупному узлу дорог Ауловенену.
Ауловенен опоясывали две линии траншей с развитой сетью ходов сообщения, на восточной и юго-восточной окраинах располагались многоамбразурные пулеметные дзоты. Противнику важно было удержать этот мощный опорный пункт, являвшийся узлом пяти шоссейных и одной железной дорог и связывавший важнейшие узлы обороны на подступах к главной оборонительной полосе Ильменхоретского укрепленного района. Для обороны Ауловенена противник первоначально использовал до двух батальонов пехоты с восемью штурмовыми орудиями, четырьмя артиллерийскими и пятью минометными батареями. В дальнейшем гарнизон Ауловенена непрерывно пополнялся за счет подходивших и с ходу бросаемых в бой танков и пехотных подразделений. Попытки командира отряда овладеть Ауловененом успеха не принесли. Вместе с подразделениями 25-й бригады 2-го гвардейского танкового корпуса отряд вел огневой бой.
Неплохо продвинулся в глубь обороны противника и передовой отряд 31-й дивизии. К 5 час. 20 января его подразделения севернее Грюнхайде подошли к оборонительной позиции, где, встретив организованное огневое сопротивление, вели огневой бой до подхода главных сил дивизии. Этот отряд занял несколько населенных пунктов, но мог добиться гораздо больших результатов, если бы своевременно вступил в бой. Поскольку он начал выполнять задачу только в 20 час., элемент внезапности был потерян. Конечно, в этом в немалой степени повинны и мы, так как, отдав боевой приказ, не проконтролировали его выполнение, а командиры корпусов и их штабы (за исключением 8-го) не подготовили дивизии первого эшелона к выполнению поставленных задач в назначенное время и ценное светлое время было потеряно.
Передовые отряды 36-го корпуса приступили к выполнению задачи еще позднее, в результате чего их действия не дали желаемого результата. Противник плотно прикрыл шоссе Краупишкен — Инстербург и, сосредоточив здесь значительное количество штурмовых орудий и артиллерии, отражал все попытки прорвать его передний край. И здесь виной всему опоздание. Когда передовой отряд 26-й дивизии начал бой, немцы на этом участке фронта немедленно привели в боевую готовность свои части. Следовательно, опоздавшие передовые отряды встретили более организованное сопротивление врага.
Это заставило командира 36-го гвардейского корпуса прекратить безуспешные атаки передовых отрядов и в 2–3 час. 20 января [245] ввести в бой главные силы 16-й и 18-й гвардейских дивизий. Но как бы там ни было, глубокое вклинение в немецкую оборону передового отряда 26-й и частично передового отряда 31-й дивизий сыграло существенную роль в дальнейшем успешном развитии боевых действий. Оборона противника на правом фланге армии была прорвана на двух позициях, прикрывавших подступы к главной оборонительной полосе Ильменхорстского укрепленного района. Значительная группа нашей пехоты совместно с танками 2-го гвардейского танкового корпуса прорвалась глубоко в тыл немцам и с севера нависла над Инстербургом, перерезав таким образом связь между его тильзитской и инстербургской группировками. Это вынудило немецко-фашистское командование срочно перебрасывать части на угрожаемые направления, вводить в бой резервы и вторые эшелоны, а значит, создавались благоприятные условия для ввода в бой главных сил армии с целью решительного наращивания удара.
В первой половине ночи на 20 января, когда были получены первые донесения от передовых отрядов, перешли в наступление дивизии первого эшелона.
Командир 26-й дивизии генерал-майор Г. И. Чернов, зная, что передовой подвижной отряд ведет тяжелый бой за Ауловенен, решил нарастить удар вводом в бой лишь одного 79-го полка. В 7 час. полк атаковал Ауловенен с востока, но успеха не добился. Каменный городок, превращенный в укрепленный опорный пункт, брать в лоб такими силами не имело никакого смысла. Пришлось вводить в бой еще 75-й полк, но и в данном случае результат остался таким же. Дивизия вводилась в бой по частям, не выполняя самого элементарного маневра — обхода опорного пункта, несла большие потери. Вместо ударного кулака дивизия атаковала противника, образно выражаясь, растопыренными пальцами.
Немцы воспользовались тактическими погрешностями наступавших. Они нарастили свои силы за счет отходивших с севера частей, подвели из глубины подразделения 5-й танковой дивизии. Во второй половине дня уже не 26-я дивизия, а противник несколько раз переходил в контратаки силой до батальона, а затем и полка пехоты, поддержанной танками и штурмовыми орудиями. Наши гвардейцы отбили все контратаки, но застряли под стенами городка на весь день. Только после вмешательства командира 8-го корпуса генерала М. Н. Завадовского ошибка была исправлена, и к утру 21 января части дивизии во взаимодействии с подразделениями 2-го танкового корпуса овладели городком и продвинулись западнее его на 2–3 км.
5-я дивизия (второй эшелон корпуса) к исходу 20 января была выведена в район Попелькена, 83-я дивизия — в район Остветхена.
Авангардный 95-й полк 31-й дивизии (16-й корпус) к 6 час. 20 января вышел на рубеж, захваченный передовым подвижным отрядом, и развернулся перед сильно укрепленным опорным пунктом [246] Грюнхайде. В дальнейшем эта дивизия повторила ошибки своего правого соседа — 26-й дивизии. Вместо того чтобы действовать частью сил с фронта, а основные усилия направить в обход Грюнхайде с севера и с юга, командир 31-й дивизии генерал-майор И. Д. Бурмаков нарастил усилия передового отряда авангардным полком. Атака опорного пункта в лоб, как и следовало ожидать, успеха не имела. Тогда Бурмаков ввел еще один полк — 97-й. И снова неудача. Понеся большие потери, дивизия прекратила лобовые атаки и залегла.
Выручила инициатива командира правофлангового батальона 95-го полка майора Н. Д. Тодосенко. Обойдя Грюнхайде с северо-запада, батальон сумел прорваться на дорогу Жидляукен — Грюнхайде. Использовав успех батальона, командир 31-й дивизии бросил на это направление свой резервный батальон. В результате получился более глубокий охват, который дал возможность всей дивизии нанести фланговый удар по врагу. В 12 час., сломив сопротивление противника, дивизия овладела Грюнхайде, и к исходу 20 января подразделения ее 99-го полка взяли крупный опорный пункт Гросс Францдорф.
Главные силы корпуса к исходу дня сосредоточились: 11-я дивизия в районе Жиранджена и 1-я в районе г. дв. Фридрихсвальде.
Боевые действия 36-го корпуса проходили в этот день еще более напряженно. Противник, придававший большое значение этому направлению, подготовил к обороне все без исключения населенные пункты и отдельные фольварки, используя для этого главным образом каменные здания, которых здесь оказалось очень много. Немцы делали все, чтобы не допустить развития нашего наступления на Инстербург. Глубокой ночью главные силы корпуса атаковали немецкие позиции и стали продвигаться на юго-запад, преодолевая сопротивление отдельных отходящих групп автоматчиков и штурмовых орудий противника. Но, пройдя 1,5–2 км, наступающие начали испытывать возрастающее противодействие. Пленные подтвердили, что на этом рубеже обороняется до двух полков пехоты, усиленных примерно 20 танками и штурмовыми орудиями и поддерживаемых 14–16 батареями артиллерии и минометов. Кроме того, на это направление, так же как и севернее, были подведены части 5-й танковой дивизии.
Преодолев ожесточенное сопротивление врага, соединения корпуса к 6 час. 20 января прорвали первый оборонительный рубеж и, продвинувшись в глубину до 5 км, вышли на промежуточный рубеж Еррелен — Кнайффен, где вновь были встречены организованным пулеметным и артиллерийским огнем. Командиру корпуса пришлось нарастить усилия вводом свежих частей, подтянуть артиллерию, организовать ее огонь и взаимодействие между родами войск и внутри соединений и частей. В 8 час. после артиллерийской подготовки 16-я и 18-я дивизии вновь перешли в наступление. [247] Ценой больших потерь гвардейцы в течение дня прорвали оборону противника и к 20 час., пройдя еще 3–4 км, подошли к рубежу Плядден — Зесслякен, где встретили еще большее огневое сопротивление со второго промежуточного оборонительного рубежа.
Следует отметить, что на низкие темпы наступления в некоторой степени влияло и то, что соседи слева — соединения 5-й армии к этому времени не прорвали Инстербургский оборонительный рубеж. Естественно, что командиру корпуса приходилось все время зорко следить за своим левым флангом, выделяя туда часть своих сил.
84-я дивизия, находившаяся во втором эшелоне, к исходу дня сосредоточилась в районе Мулинена.
Таким образом, в результате боевых действий в ночь на 20 января и в течение дня 11-я гвардейская армия вошла в прорыв и с ходу прорвала на всем фронте первую оборонительную полосу, а на правом фланге и вторую. Соединения армия, продвинувшись вперед на 15–25 км, вышли на рубеж Ауловенен — Гросс Францдорф — Зесслякен, создав реальную угрозу инстербургско-гумбинненской группировке с севера. Соединения армии перерезали важнейшие для противника рокадные коммуникации — шоссе Гросс Скайсгиррен — Инстербург и Жиллен — Инстербург, связывавшие между собой инстербургскую и тильзитскую группировки. Все это ставило в довольно трудное положение инстербургско-гумбинненскую группировку, продолжавшую еще оказывать сопротивление войскам 5-й и 28-й армий.
В ходе боя соединения армии подбили и сожгли 18 танков и. штурмовых орудий, уничтожили 6 орудий и 10 минометов, захватили 18 орудий и 45 пулеметов{333}.
Обстановка в этот день благоприятствовала ведению боя. Погода с утра прояснилась. 1-я воздушная армия в течение 19 и 20 января произвела более 3 тыс. самолето-вылетов и в 16 воздушных боях сбила 29 немецких самолетов{334}. Правда, противник несколько раз пытался нас бомбить, но истребители быстро разгоняли его самолеты.
За день боев 20 января наши войска добились некоторых успехов, хотя полностью боевую задачу не выполнили. Причины этому разные: не совсем точно знали укрепления противника (они оказались куда мощнее, нежели мы предполагали), допустили немало промахов в организации боя (в том числе и некоторые опытные и мужественные командиры).
Противник, понесший в боях большие потери, уже не мог оказывать серьезного сопротивления войскам 11-й гвардейской армии и прочно удерживать свои позиции. Обстановка усложнялась [248] только на левом фланге в связи с тем, что соединения 5-й армии задерживались на рубеже р. Нибудис (6–10 км восточнее р. Инстер) — Флоркемен{335}.
Наш правый сосед — 39-я армия, используя успех частей 1-го Краснознаменного танкового корпуса, прошла с боями до 27 км и к исходу дня вышла на рубеж Гросс Скайсгиррен — Ауловенен. В это время войска 43-й армии, форсировав р. Неман на участке от устья До Тильзита, вышли на берег залива Куришес-Хафф{336}. 1-й танковый корпус, овладев узлом дорог Гросс Скайсгиррен, в течение дня 20 января отражал попытки частей тильзитской группировки противника пробиться на юго-запад — в Таплаккен. С подходом войск 39-й армии корпус перешел в дальнейшее наступление в юго-западном направлении и к исходу дня овладел Попелькеном, создав этим брешь в полосе главного сопротивления немецкой обороны.
28-я армия продолжала вести напряженный бой на подступах к Гумбиннену. Форсировав реки Писса и Роминте, она вышла на фронт (иск.) Флоркемен — Гросс Бершкуррен — Штайннайтшен охватывая Гумбиннен с севера и юга, и приступила к очищению города от врага.
Глубокое вклинение в оборону противника к исходу дня 20 января, достигнутое 26-й дивизией на правом фланге армии, показало, что 8-й корпус успешно выполнил поставленную задачу, выдвинувшись вперед от 16-го и особенно 36-го корпусов на 12–15 км. Успех 26-й дивизии определял дальнейший ход армейской операции.
Главное, как понимало тогда командование армии, состояло в том, что это вклинение создавало необходимые предпосылки для осуществления быстрого и полного раскола тильзитско-инстербургской группировки противника. Дальнейшее уничтожение ее по частям могло ускорить выполнение всей фронтовой операции. Следовательно, надо было продолжать сосредоточение главных усилий на правом фланге армии, в полосе 8-го и частично 16-го гвардейских стрелковых корпусов, чтобы быстрее захватить Велау. Но что делать с Инстербургом? Его необходимо брать. Но когда? Если сосредоточим основные силы на нем, упустим выгодный момент для развития наступления на правом фланге — на Велау. Если блокировать город, противник сможет нанести серьезный контрудар с юга во фланг армии и затем прорваться в наши тылы.
После краткого обсуждения на Военном совете армии мы решили главными силами — 8-м и 16-м гвардейскими корпусами (семью дивизиями из девяти) продолжать наступление на правом фланге, стремясь с ходу прорвать главную полосу Ильменхорстского [249] укрепленного района и развивать успех на Велау. Одновременно левофланговым 36-м гвардейским корпусом (двумя дивизиями) во взаимодействии с соединениями 5-й армии овладеть Инстербургом.
Поздно вечером я доложил свой план генералу Черняховскому, и он утвердил его. В 0 час. 40 мин. 21 января командующий фронтом подтвердил это решение специальным приказом, который предписывал: с утра 21 января 11-й гвардейской армии продолжать стремительное наступление и во взаимодействии с 5-й армией ударом частью сил с севера и северо-запада овладеть Инстербургом, главными же силами выйти на фронт Ной Ширрау — Вирбельн — Штеркенингкен. Передовыми отрядами к этому времени предлагалось захватить узлы дорог Гросс Поннау, Заалау и переправу через р. Прегель, 2 км юго-западнее Штеркенингкена{337}.
В связи с этим в 22 часа 20 января соединения армии получили следующие задачи.
Правофланговому 8-му гвардейскому стрелковому корпусу, — наступая в направлении Ауловенен — Шпрактен — Парненен, прорвать главную оборонительную полосу Ильменхорстского укрепленного района на участке (иск.) Ежернинкен — Гросс Лазденен и к исходу дня 21 января овладеть рубежом Парейкен — Якобсдорф (глубина задачи 25–30 км). Передовым отрядам к этому времени захватить переправу через р. Нене в районе Парненен.
16-му гвардейскому стрелковому корпусу, — наступая в центре и на Вирбельн — Таплаккен, прорвать главную оборонительную полосу укрепленного района на участке Трумляукен — Гросс Бершкаллен и к исходу дня захватить рубеж Якобсдорф — Плибишкен. Передовыми отрядами овладеть переправами через р. Прегель в районе Таплаккена и Норкиттена (глубина задачи до 30 км). В связи с тем что 1-я гвардейская стрелковая дивизия выводилась в резерв армии и переключалась на направление наступления 8-го гвардейского корпуса, 16-й гвардейский корпус усиливался 84-й гвардейской стрелковой дивизией.
36-му гвардейскому стрелковому корпусу (в составе двух дивизий), — наступая в направлении Нойнишкен — Инстербург, прорвать оборону противника на участке Гросс Шункерн — Георгенбург и во взаимодействии с частями 5-й армии овладеть городом и важным опорным пунктом и узлом дорог Инстербургом. Учитывая, что корпусу предстояло штурмовать Инстербург, он был усилен дополнительно четырьмя бригадами артиллерии, тремя минометными полками, одним гвардейским минометным дивизионом и двумя полками танков и самоходных артиллерийских установок.
Второй день армейской операции начался в сложных условиях. Во второй половине ночи на 21 января наступила оттепель [250] и пошел дождь, сопровождаемый сильными порывами ветра. Снег начал быстро таять. Суглинистая почва раскисла. Проселочные дороги, за небольшим исключением, стали непроходимыми. Заболоченные и низменные места оказались залитыми водой, видимость сократилась до 200–600 м. Продвигаться пехоте, особенно артиллерии и обозам, с каждым часом становилось все труднее и труднее.
Несмотря на эти тяжелые условия, в 8–9 час. 21 января армия возобновила наступление на прежних направлениях, хотя, строго говоря, боевые действия не прекращались и ночью, правда, не в таких масштабах.
26-я дивизия 8-го гвардейского корпуса, используя успех 2-го танкового корпуса, в первой половине дня продвинулась до 10 км, ворвалась в главную оборонительную полосу укрепленного района и завязала бой за опорный пункт Ежернинкен. Особо следует отметить успешные действия 79-го полка этой дивизии (командир полковник С. Е. Шелковый), который, умело взаимодействуя с подразделениями 2-го танкового корпуса, обошел Ежернинкен с юга, продолжая стремительно наступать в юго-западном направлении. Командир дивизии генерал-майор Г. И. Чернов, использовав успех 79-го полка, продолжал наступать своими главными силами на Вайдлякен. К исходу дня, пройдя с боями 25–28 км, части дивизии овладели рубежом Клайн Папушинен — Гросс Ширрау — Вайдлякен{338}.
1-й Краснознаменный танковый корпус, наступая из района Попелькен на юго-запад, разгромил несколько опорных пунктов севернее Ежернинкена и к 20 час. вышел главными силами в район севернее Гросс Поннау, а 159-й танковой бригадой достиг района Альт-Илишкен (северо-восточнее Таплаккена).
Менее успешно развивались боевые действия на фронте 16-го гвардейского стрелкового корпуса. Его 31-я дивизия, начав наступление в 8 час. и успешно продвинувшись вперед до 10 км, была остановлена на рубеже Буххов — Аукскаллен, где ее непрерывно контратаковали части 69-й пехотной дивизии врага. Командиру корпуса генералу С. С. Гурьеву стало ясно, что этой дивизии не под силу прорыв главной полосы обороны противника. Он решил в 14 час. ввести из-за ее левого фланга в бой свой второй эшелон — 11-ю гвардейскую стрелковую дивизию.
К 16 час. соединения корпуса овладели сильным опорным пунктом Подраиен. Но у главной полосы обороны 31-я и 11-я дивизии снова были остановлены организованным пулеметным и артиллерийским огнем. Чтобы избежать ненужных потерь, корпус получил приказ более тщательно подготовить прорыв главной полосы, для чего понадобилось дополнительное время. [251]
После артподготовки стрелковые дивизии во взаимодействии с частями 2-го гвардейского танкового корпуса атаковали противника и в 21 час. 15 мин. полностью овладели первой линией траншей и дотов. К 23 час., продвинувшись вперед за день боя до 15 км, корпус вышел на линию шоссейной дороги Попелькен — Гросс Бершкаллен и завязал бой за вторую линию укреплений.
Наступавший в полосе армии на стыке 8-го и 16-го гвардейских стрелковых корпусов 2-й гвардейский танковый корпус с утра 21 января ворвался в главную оборонительную полосу в районах Шпрактена, (иск.) Гросс Бершкаллена. Не имея взаимодействия со стрелковыми частями, он не смог прорвать долговременную оборону врага и не выполнил своей задачи. Лишь одна 4-я мотострелковая бригада, взаимодействовавшая с частями 26-й дивизии, преодолела оборону в районе Шпрактена и к 23 час. вышла на южную опушку леса севернее Вирбельна. К сожалению, этот успех командиром корпуса использован не был. Однако нельзя не отметить, что после шестидневных боев корпус понес большие потери в танках: в строю осталось всего 34 танка и 25 самоходных орудий{339}.
Трудно пришлось на инстербургском направлении 36-му гвардейскому стрелковому корпусу. За день 21 января его 18-я и 16-я дивизии преодолели всего около 10 км. При этом через каждые 2–3 км им приходилось останавливаться, проводить перегруппировку и начинать наступление после мощной артподготовки. Весь день противник подводил из Инстербурга свежие охранные батальоны и другие части с танками и штурмовыми орудиями. Гвардейцам приходилось преодолевать не только сопротивление врага, но и большие лесные массивы, подготовленные к обороне.
Несмотря на сложные условия, корпус разгромил более десяти опорных пунктов и к 20 час. подошел к ближним подступам Инстербурга{340}. До города оставалось 6 км. Но здесь проходила [252] последняя полоса обороны, имевшая несколько позиций с полевыми и долговременными инженерными оборонительными сооружениями. Надо было также форсировать реки Инстер и Прегель.
Меня уже сильно беспокоило медленное продвижение 36-го корпуса, располагавшего таким количеством боевой техники, какого не имел в это время ни один из наших корпусов. Причин могло быть две: либо сильные укрепления немцев, либо недостаточное руководство боями командирами дивизий и их штабами. Я обратил внимание на то, что дивизии останавливались перед каждым рубежом обороны, и подумал, что они не прорывают оборону, а методически «прогрызают» ее. Оставалось неясным, почему так быстро разлаживается взаимодействие между войсками. Настораживали доклады командира корпуса о непрерывном подходе немецких частей из Инстербурга. Город, как этого требовал приказ командующего фронтом, следовало брать немедленно, хотя его укрепления и оказались куда мощнее, чем мы предполагали. Да и общая оперативная обстановка тоже подгоняла нас.
Когда я спросил Петра Кирилловича Кошевого, готов ли он к ночному штурму города, он уверенно ответил: готов. И был прав. Дивизии готовились к ночным боям еще при прежнем командире корпуса Е. В. Рыжикове. Приняв от Рыжикова хороший корпус, Кошевой и сам успел многое сделать, чтобы подготовить людей к ночным действиям. Умение воевать ночью — одна из сильных сторон нашей армии. Немцы в течение всей войны так и не научились по-настоящему наступать в темноте. Но оборонялись они и ночью довольно упорно и умело.
Учитывая подготовку 36-го гвардейского корпуса и способности генерала Кошевого руководить войсками, я поставил ему задачу: в ночь на 22 января овладеть Инстербургом. Больше оттягивать штурм города было нельзя. Он уже нависал над нашим левым Флангом и служил постоянной угрозой неожиданных контрударов. Кроме того, корпус мог быть втянут в затяжные бои, что исключило бы переброску его в короткие сроки на главное направление, предусмотренное общим планом операции. Инстербургский гарнизон сковывал и войска 5-й армии. Надо было брать город немедленно.
Подтверждая боевую задачу, мы предложили генералу Кошевому организовать ночной бой за город, имея в виду, что, если потребует обстановка, корпус будет усилен 84-й гвардейской дивизией или резервом армии — 1-й гвардейской дивизией. Переговорив по радио с командирами 16-й и 18-й гвардейских дивизий, я приказал им немедленно приступить к организации ночного штурма города. Я был уверен, что Кошевой возьмет Инстербург; чем я при этом руководствовался, объяснить без некоторых философских рассуждений трудно. Одной интуиции для такой уверенности, конечно, мало. Но ведь и само понятие «интуиция» — материально в своей основе. Прежде всего я знал уровень подготовки войск и [253] командиров всех степеней корпуса, а особенно его бойцов. Не рискуя впасть в идеализацию, скажу, что таких солдат и сержантов, какие были у нас, не было и не могло быть в армиях капиталистических стран. Я отнюдь не хочу умалить боевые способности немецкого солдата, который дрался упорно и умело. Но наши солдаты и сержанты превосходили их как по моральным качествам, так и по техническому оснащению, особенно на последнем этапе войны. Уверенность в успехе вселяла и энергия самого генерала Кошевого.
Учитывал я, разумеется, и положение войск противника, которым грозило окружение, чего немцы смертельно боялись. Как выяснилось из трофейных документов, только к концу этого дня немецко-фашистское командование установило ввод в сражение нашей армии. «... Введение противником 11-й гвардейской армии между 5-й и 39-й армиями, — докладывал командующий 3-й танковой армией в штаб группы «Центр», — и появление на фронте 1-го танкового корпуса противника вызывают серьезное изменение обстановки в сторону ее значительного обострения» {341}.
Немецко-фашистское командование понимало опасность нашего прорыва, особенно для своей группировки в районе Гумбиннена. Оно отдавало себе отчет и в том, что совместное наступление 11-й гвардейской армии, 1-го и 2-го танковых корпусов может значительно облегчить продвижение на запад 28-й и 5-й армий. На этот раз фашистские генералы рассуждали вполне реально.
За второй день боев войска 11-й гвардейской армии продвинулись вперед еще на 15–25 км, прорвали вторую оборонительную полосу юго-восточнее Грюнхайде и овладели рядом мощных опорных пунктов противника. Затем части первого эшелона корпусов, преследуя 56, 69-ю и 1-ю пехотные дивизии, прорвали во взаимодействии с танковыми корпусами на 5–6-километровом участке своего правого фланга главную оборонительную полосу, в центре вели бой за овладение ею, а на левом фланге были остановлены севернее Инстербурга.
Подводя итог боевых действии 11-й гвардейской армии, нельзя не подчеркнуть, что 8-й гвардейский стрелковый корпус, своевременно начавший боевые действия на рубеже ввода, успешно выполнил свою задачу, пройдя с боями до 55 км — на 15–20 км больше, чем остальные корпуса. Этому способствовало хорошее взаимодействие его с танковыми корпусами, наступавшими на флангах и впереди.
Таким образом, на правом фланге армии к исходу 21 января создалась благоприятная обстановка для развития наступления на Тапиау и Велау. Выход частей 8-го гвардейского стрелкового и 1-го Краснознаменного танкового корпусов в район северо-восточнее Таплаккена — во фланг и тыл инстербургской группировке по существу предрешил судьбу Инстербурга. [254]
Здесь очень хочется отметить хорошую оперативную подготовку командира корпуса генерал-лейтенанта М. Н. Завадовского. Михаил Николаевич — кавалерист времен гражданской войны, участник битвы за Москву (тогда он командовал 57-й кавалерийской дивизией) — был воспитан в духе творческой инициативы и разумного риска. В руководстве корпусом он использовал широкий маневр и быстрые темпы на поле боя. М. Н. Завадовский учел недостатки действий корпуса в прошлогодних боях в районе Шталлупенена, где ему приходилось заниматься организацией ближнего боя пехотных частей. Да и помощи ему было оказано гораздо больше: здесь он уже взаимодействовал с 1-м Краснознаменным танковым корпусом. Правильное руководство М. Н. Завадовского боем имело в этот трудный для нас день большое значение.
Одновременно с овладением Инстербургом командование 11-й гвардейской армии решило в течение ночи и дня 22 января продолжать наступление в юго-западном направлении, овладеть районом Велау — Таплаккен и, выйдя на оперативные тылы инстербургско-гумбинненской группировки, отрезать пути ее отхода на запад, за реки Дайме и Алле. Поэтому прежде всего мы обратили особое внимание на подготовку к проведению форсирования рек, так как войска могли встретить взломанный лед и взорванные мосты. Между тем соединениям корпусов предстояло форсировать реки с ходу на 40–50-километровом фронте (Тапиау — Велау — Таплаккен — Зимонен), так как только в этом случае можно было рассчитывать на внезапность, захват инициативы и быстрое наращивание наших сил на противоположном берегу.
Нам казалось, что на таком широком фронте противник не сможет создать сплошной рубеж обороны. Беспокоила только одна мысль: не затопит ли противник пойму рек Дайме и Алле? Чтобы не дать ему сделать это, было приказано от каждой дивизии выслать один-два передовых отряда (стрелковый батальон на автомашинах, рота танков или самоходно-артиллерийских установок, рота саперов и артдивизион на мехтяге) с задачей упредить немцев и в ряде районов, используя промежутки в обороне врага, выйти раньше его частей к рубежам рек. Затем, не задерживаясь, стремительно форсировать их и захватить плацдармы для переправы главных сил дивизий. Было также указано, чтобы полки и дивизии широко применяли маневр и там, где обозначился успех, быстро наращивали усилия вторыми эшелонами.
Всеми видами разведки было установлено, что стрелковые части с легким вооружением смогут переправляться по льду. Для переправы батальонной и полковой артиллерии необходимо усилить лед, для остальной артиллерии, танков и самоходно-артиллерийских установок — строить мосты. Исходя из этого штаб инженерных войск разработал детальный план инженерного обеспечения форсирования, штаб артиллерии определил артиллерийские плотности на участках форсирования, спланировал борьбу с артиллерией [255] противника, в том числе артиллерийское обеспечение отражения контратак на захваченных плацдармах. Начальник химслужбы спланировал организацию противохимической защиты, наметил районы задымления с учетом расположения зенитной артиллерии. И, наконец, план авиационного обеспечения форсирования предусматривал активную борьбу с артиллерией и подходящими из глубины резервами противника.
22 января войска фронта вели ожесточенные бои на всех направлениях и продвинулись от 8 до 25 км.
Правофланговая 43-я армия полностью очистила от врага восточное побережье залива Куришес-Хафф. 39-я армия, стремительно преследуя врага, преодолела полосу сопротивления его инстербургского рубежа обороны и к исходу дня вышла на линию Обшрутен — Меляукен — (иск.) Битткаллен. В центре 5-я армия по-прежнему вела тяжелые бои. Оборонявшиеся здесь части 26-го армейского и парашютно-танкового («Герман Геринг») корпусов немецко-фашистское командование усиливало различными специальными частями. Своим правым флангом и центром армия продвинулась всего на 4–6 км и к исходу дня вышла на рубеж Аукскаллен — Айхенберг — Флоркемен. Командующий фронтом потребовал от армии самых энергичных и решительных действий по выполнению поставленной задачи — выходу к концу 22 января на рубеж Норкиттен — Скунгиррен — Йодлаукен{342}. 28-я армия, овладев к 17 час. г. Гумбиннен, продолжала наступать на запад, и к исходу дня ее передовые части подошли к сильному оборонительному рубежу по р. Ангерапп, захватили с ходу плацдармы на ее западном берегу в районах Норбуден, Титтнагген. Главные силы армии, преодолев за день боя до 8 км, вышли на линию Флоркемен — Штульген — Будвейтшен.
В результате ожесточенных боев войска 3-го Белорусского фронта к исходу дня 21 января прорвали оборону противника до 80 км в глубину и до 160 км по фронту{343}.
Взятие Инстербурга
В то время как 8-й и 16-й гвардейские стрелковые корпуса продолжали наступать на Велау, обходя с севера и запада инстербургскую группировку, 36-й гвардейский стрелковый корпус вел на левом фланге армии упорные бои на инстербургском направлении.
Инстербург — один из крупнейших городов Восточной Пруссии, важный узел железных и шоссейных дорог. Еще задолго до войны он был превращен в мощный узел обороны. Немцы особенно усилили [256] укрепления города после вступления наших войск в Восточную Пруссию в октябре 1944 г. Ожидая штурма города, немецко-фашистское командование усилило группировку своих войск на подступах к нему. Против 36-го корпуса были брошены части 56, 69, 1-й пехотных и 5-й танковой дивизий. Из состава 4-й армии сюда прибыл 505-й батальон танков «тигр». Правда, вначале нам было не ясно, полностью ли развернуты эти дивизии или в бой введены только отдельные их части. Пленные не давали полной картины, да они и не могли знать.
Признаюсь: мы несколько переоценивали силы противника. Однако помогла карта, изъятая у убитого немецкого полковника, на которой была нанесена оперативная обстановка на фронте в районе Инстербурга с обозначением частей и оборонительных рубежей{344}. Изучив ее, мы установили, что непосредственно в Инстербурге войск гораздо меньше, чем мы предполагали (не больше двух полков пехоты, 15–20 танков, двух-трех дивизионов артиллерии и четырех-пяти минометных батарей) {345}. Тянуть с началом штурма было нельзя — немцы могли значительно усилить гарнизон города.
Выше уже говорилось о значении, которое мы придавали овладению Инстербургом и какое влияние оно могло оказать на весь ход операции. С наступлением темноты вместе с членом Военного совета армии генерал-майором П. Н. Куликовым и оперативной группой штаба я выехал в 36-й гвардейский корпус, чтобы на месте проверить подготовку его войск, а если потребуется, то и помочь генералу Кошевому организовать штурм Инстербурга.
Командир корпуса доложил нам свой план штурма. Он намечал главный удар с севера вдоль шоссе Тильзит — Инстербург войсками 18-й дивизии, усиленной 75-м танковым и шестью артиллерийскими и минометными полками. Вспомогательный удар — на юго-запад через Гилынкен — Шприндт войсками 16-й дивизии, усиленной 350-м самоходно-артиллерийским, двумя артиллерийскими и минометными полками, пушечной артиллерийской бригадой, двумя дивизионами гвардейских минометов{346}. Кроме того, командир корпуса просил при необходимости подчинить ему 84-ю дивизию для наращивания главного удара в направлении Гросс Шункерн — Штеркенингкен и обхода порода с запада.
Слушая П. К. Кошевого и глядя на карту, я подумал, что это решение вытекает из предыдущей группировки войск корпуса. В полосе наступления шириной до 10 км каждой дивизии определялись равномерные полосы без должного учета особенностей местности и вражеских укреплений. По существу дивизиям придется наносить [257] фронтальные удары, выталкивая противника на новые укрепленные позиции. Но, как мы теперь знали, в Инстербурге сил немного, и было бы целесообразно сосредоточить главные усилия корпуса на его правом фланге, соответственно нарезав и полосы наступления дивизиям. Но было уже поздно делать какую-либо перегруппировку. Поэтому я ничего не сказал о своих раздумьях генералу Кошевому.
— Действуйте так, как вы спланировали, — предложил я.
Затем начальник политотдела корпуса полковник Н. В. Кутин доложил нам о проделанной работе по подготовке воинов к трудному штурму. На партийных и комсомольских собраниях обсуждались задачи предстоящего штурма. Главное внимание в повседневной партполитработе уделялось практике уличных боев и авангардной роли в них коммунистов {347}.
Мы с удовлетворением отметили деловой ритм работы штаба корпуса, возглавляемого генерал-майором А. А. Сенькевичем — опытным штабным работником. Деловито работал и политотдел корпуса. Люди спокойно делали свое дело. Спокойным был и сам П. К. Кошевой, хотя понимал, какие предстоят трудности в этом ночном бою. Все это радовало.
Когда закончили все дела по организации боя, я предложил командиру корпуса выехать в 18-ю гвардейскую дивизию, чтобы на месте разобраться в обстановке на главном направлении и, если потребуется, помочь командиру дивизии генерал-майору Г. И. Карижскому организовать бой. Дело в том, что Карижский был у нас в армии человеком новым, начиная с гражданской войны он служил в кавалерии. Здесь по существу ему впервые предстояло вести ночной бой на подступах к городу и в самом городе. Конечно, такому командиру дивизии надо помочь. Я сказал П. К. Кошевому, что необходимо помочь Карижскому в организации боя. Командир корпуса заверил, что все это он сделает, а затем спросил, сколько времени ему можно находиться в 18-й дивизии.
— Не торопитесь возвращаться и не беспокойтесь за свой [258] командный пункт. Я буду здесь до конца штурма. Во всяком случае, до начала боя можете смело оставаться у Карижского, — ответил я. Кошевой так и сделал.
Наступление на город началось в 22 часа 21 января после 20-минутной артиллерийской подготовки. 18-я дивизия наносила главный удар двумя (51-м и 53-м) полками, усиленными танками 75-го танкового полка, вдоль шоссе, стремясь овладеть переправами через Инстер в районе Георгенбурга и ворваться в город с севера. Третий (58-й) полк должен был, наступая из района Подранена через лес Штаатс Форст Падройн, переправиться через Прегель в районе г. дв. Неттинен и ворваться в город с запада и северо-запада. 16-я дивизия, имея в первом эшелоне 43-й и 49-й полки, наступала в общем направлении на Шприндт, сосредоточив основные усилия на своем левом фланге. Для этого левофланговый 49-й полк был усилен 350-м самоходно-артиллерийский полком и 2/3 всей артиллерии. Находившемуся во втором эшелоне 46-му полку предстояло после форсирования р. Инстер ударом с севера форсировать р. Ангерапп и, прорвав внешний укрепленный рубеж обороны, ворваться в город.
Немецко-фашистские войска оказывали упорное огневое сопротивление. Атаки обеих дивизий были отбиты. Наша артиллерия не подавила огневые точки, расположенные в каменных зданиях. Повторная атака через 45 мин. также не дала существенных результатов. Немцы снова встретили наступающие части сильным пулеметным, артиллерийским и минометным огнем и яростными контратаками. Особенно сильное сопротивление враг оказал в районе Пагелинена и Жиляйтшена.
Только на фронте 18-й дивизии добился успеха 58-й полк (командир подполковник В. Г. Кривич), который, развернувшись двумя батальонами севернее Подраиена, решительным ударом выбил противника из этого опорного пункта и почти полностью уничтожил его гарнизон. Развивая наступление, подразделения полка к 23 час. вышли на южную опушку леса западнее Георгенбурга. Тем самым они глубоко обошли левый фланг немецкой группировки, оборонявшейся на участке наступления главных сил корпуса, и создали угрозу выхода ей в тыл. Казалось, это должно было вынудить немецко-фашистские части отходить на юг. Однако этого не произошло. Наоборот, подбросив в район Россталя (стык дивизий 36-го корпуса) до двух батальонов пехоты с танками, противник продолжал настойчиво сдерживать наступление наших дивизий, а на отдельных участках даже предпринимал контратаки.
Более того, усилив двумя ротами пехоты и танками отходившие подразделения 69-й пехотной дивизии в районе Виллиамсфельде, немецко-фашистское командование предприняло попытки отбросить 58-й полк в северном направлении. До 24 час. полк отразил четыре атаки пехоты и танков.
Столь же яростно сопротивлялись немцы в это время и в полосе наступления главных сил корпуса. Наши дивизии продвигались [259] очень медленно. С НП корпуса было отчетливо видно, как горели немецкие и наши танки, как взрывались в небе сотни ракет, как трассирующие пули секли темноту. По их трассам можно было безошибочно определить, где наши и где немцы.
Равномерное распределение артиллерии и танков перед началом наступления давало свои отрицательные результаты. На направлении главного удара 18-я дивизия застопорилась, наступление замедлилось, хотя после начала атаки уже прошло два часа. Но все же события развивались в нашу пользу. Трудности при взятии такого укрепленного города неизбежны.
Командир корпуса хорошо управляет трудным ночным боем. Для этого требуются мужество и выдержка, трезвый анализ и мудрый прогноз. В его руках нити боя, на его оперативной карте, исчерченной красными стрелками, как бы нарисована вся сложная картина боя. От его спокойных и рассудительных размышлений, быстрых и смелых решений зависит очень многое.
В создавшейся обстановке Петр Кириллович принял решение ввести 84-ю дивизию в направлении действий 58-го стрелкового полка, чтобы использовать успех последнего, обойти Инстербург с запада и этим облегчить выполнение задач 18-й и 16-й дивизиям.
В 0 час. 30 мин. части 84-й дивизии, развернувшись на участке Хорштенау — Подраиен из-за правого фланга 18-й дивизии, перешли в наступление в юго-западном направлении. Очистив от противника лес Штаатс Форст Падройн, ее полки решительными атаками овладели опорными пунктами Гросс Шункерн, Цвион, Георгенталь. Командир 84-й дивизии генерал-майор И. К. Щербина умело воспользовался этим успехом и смелым маневром отрезал противнику пути отхода на запад севернее р. Прегель. Немцы забеспокоились — они боялись «котлов», в их действиях все сильнее стала наблюдаться нервозность.
Наступавшие одновременно 18-я и 16-я дивизии, прорвав оборону противника, ввели в бой передовые подвижные отряды. Стремительным ударом они прорвались в тыл немцам и, пользуясь ночной тьмой, стали быстро продвигаться в направлении Георгенбурга. Особенно успешно действовал передовой отряд 18-й дивизии. Выйдя [260] к северной окраине Георгенбурга, он с ходу овладел этим населенным пунктом, затем ворвался на мост через р. Инстер и, хотя последний был подготовлен к взрыву, захватил его.
Первым проскочил мост танковый экипаж гвардии капитана Федорова, уничтоживший при этом два орудия и более десяти гитлеровцев. Вскоре танк был подбит. Тогда танкисты начали из пулеметов расстреливать вражеских солдат, помогая наступать своей пехоте{348}.
Не менее успешно вел бой и передовой отряд 16-й дивизии. Овладев опорным пунктом Гилыпкен, он настиг неприятельскую колонну общей численностью до батальона пехоты с тремя танками и, разгромив ее, овладел переправой через Инстер в районе Шприндта.
После захвата нами переправ в районе Георгенбурга и Шприндта немецко-фашистские войска начали поспешно отходить на Инстербург перед главными силами 16-й и 18-й дивизий. Последние приступили к переправе на южный берег р. Инстер. 58-й полк к этому времени прорвал укрепления внешнего обвода Инстербурга и вел упорный бой на его северо-западной окраине.
Командир 18-й дивизии генерал-майор Г. И. Карижский, стремясь окончательно сломить сопротивление противника, ввел в бой приданный ему 75-й танковый полк. В 2 часа 22 января этот полк с десантом автоматчиков ворвался на северную окраину города и, выйдя к р. Ангерапп, захватил мост, обеспечив наступление главных сил дивизии.
Передовой отряд 16-й дивизии, овладев в упорном бою населенным пунктом Шприндт, затем прорвался к переправам через р. Ангерапп на северо-восточной окраине Инстербурга, так же с ходу форсировал реку, заняв небольшой плацдарм на ее южном берегу.
Таким образом, за четыре часа ночного боя соединения 36-го гвардейского стрелкового корпуса, сломив сопротивление противника на ближних подступах к Инстербургу, завязали бои на его окраинах. Немецко-фашистские войска не выдержали нашего удара и оказались вынужденными отойти в город.
Гарнизон Инстербурга сопротивлялся упорно. Гитлеровцы заняли все приспособленные к обороне здания на северной окраине города и пытались сильным артиллерийско-минометным и пулеметным огнем задержать продвижение наших войск, не допустить переправы их через Ангерапп.
Однако, преодолевая сопротивление, части корпуса продолжали успешно наступать. Они переправились через реку, прорвались к окраинам города, и завязали упорные бои.
Обстановка складывалась явно в нашу пользу. По ВЧ я доложил генералу армии Черняховскому об успешных действиях 36-го [261] гвардейского стрелкового корпуса, перечислив, кто и где находится. Черняховский, как чувствовалось по тону разговора, вначале несколько усомнился в точности моего доклада. Он сообщил, что генерал Н. И. Крылов доложил об упорном сопротивлении немцев в полосе действий его 5-й армии, и посоветовал поговорить с Крыловым лично. Так я и сделал. Проинформировав о ходе боевых действий, я попросил Николая Ивановича «нажать» на свой правый фланг, чтобы ударом с востока содействовать успешному овладению городом. Генерал Крылов с пониманием отнесся к моей просьбе и заверил, что сделает все возможное.
Даже теперь, много лет спустя, с удовольствием вспоминаешь взаимопонимание, доверие и боевую дружбу командармов 3-го Белорусского фронта.
Упорные бои на окраинах города продолжались до 4 час. При подходе к центру города полки обеих дивизий снова встретили упорное сопротивление противника. Бой принял очаговый характер, исход которого зависел от самостоятельных и инициативных действий небольших подразделений и штурмовых групп. 53-й полк (18-й дивизии), наступавший по главной магистрали города, был остановлен огнем вражеских танков, на перекрестке улиц. Тогда гвардии сержант Исмайлов, находившийся в головной штурмовой группе (4-я стрелковая рота), установил в подъезде горящего дома орудие, которым он командовал, и открыл огонь прямой наводкой по танкам. Парторг роты старшина Абрамов уничтожил немецкий пулемет, препятствовавший продвижению штурмовой группы, и увлек роту в атаку. Враг был уничтожен, дома на перекрестке улиц захвачены{349}.
Отсутствие в центре города промежутков между отдельными домами, садов и огородов осложнило действия наступавших подразделений и заставило их несколько изменить формы и методы ведения боя. Наряду с атаками зданий со стороны улиц приходилось штурмовать их через окна, двери и проломы в стенах, забрасывая предварительно ручными гранатами — хорошим и нужным оружием в уличных боях.
Части 18-й и 16-й гвардейских стрелковых дивизий успешно очищали от противника один квартал за другим. К 5 час. центральная часть города полностью находилась в наших руках.
В это же время в восточную часть города ворвались части 215-й и 63-й дивизий 72-го стрелкового корпуса 5-й армии. Во взаимодействии с ними наши гвардейцы завершили успешный бой за Инстербург.
Выйдя на западную и южную окраины Инстербурга, дивизии 36-го гвардейского стрелкового корпуса продолжали уничтожать мелкие группы противника в городе, поскольку 72-й корпус не организовал с утра смену частей 36-го корпуса. Выбитые из города немецко-фашистские части сумели привести себя в порядок и организовать [262] оборону в 3–4 км западнее Инстербурга на рубеже населенных пунктов Фридрихсхоф, г. дв. Германсхоф. Дальнейшее наступление наших войск на запад, южнее р. Прегель, приостановилось. Сказалось неудовлетворительное взаимодействие на стыке между 11-й гвардейской и 5-й армиями.
Командование 11-й гвардейской армии, учитывая, что Инстербург находится в полосе наступления 5-й армии, вовремя не решило вопрос о дальнейших активных действиях 36-го корпуса. Да и штаб фронта не дал указаний командующим обеих армий о смене 36-го корпуса 72-м и об использовании успеха для дальнейшего развития наступления в районе Инстербурга. Не проявили инициативы в организации смены и преследования вражеских войск и командиры корпусов генералы П. К. Кошевой и А. И. Казарцев. Не исключено, что тут сказалась и общая усталость войск после напряженного ночного боя. Этот фактор тоже необходимо учитывать.
Воспользовавшись пассивностью наших войск, немцы оправились от удара и начали непрерывные контратаки, особенно на позиции 18-й дивизии. Усилив свою группировку за счет частей, отходивших перед правым флангом 5-й армии, немецко-фашистское командование стремилось улучшить свое положение в этом районе. Наиболее сильная атака врага была предпринята во второй половине дня. После мощного артиллерийского налета два-три пехотных полка с 15–20 танками нанесли удар в стык 18-й и 16-й дивизий вдоль железной дороги Тапиау — Инстербург{350}. Численное превосходство позволило немцам потеснить 58-й полк 18-й и 46-й полк 16-й дивизий к юго-западной окраине Инстербурга.
Для ликвидации прорыва в бой были брошены резервные батальоны этих полков и самоходный артдивизион 18-й дивизии. Вместе с отошедшими частями обеих дивизий эти подразделения, поддержанные сильным артиллерийским огнем, отбросили врага в исходное положение.
Чтобы сократить фронт наступления 11-й гвардейской армии и сосредоточить основные ее усилия на дальнейшем наступлении в западном и юго-западном направлениях, генерал Черняховский приказал командующему 5-й армией сменить 36-й гвардейский стрелковый корпус в районе Инстербурга {351}. К утру 23 января смена была проведена. Около суток очень важного времени для наращивания удара западнее Велау было потеряно.
В ходе боев за Инстербург противник понес значительные потери в живой силе и боевой технике. Наши войска уничтожили 22 танка и штурмовых орудия, 34 орудия и миномета, захватили 14 полевых и штурмовых орудий, 13 минометов, свыше 300 автомашин, 8 паровозов, 1000 вагонов с военным имуществом, 6 артиллерийских и 12 продовольственных складов и много другого военного имущества{352}. [263]
В специальной листовке, выпущенной Военным советом и политотделом армии по поводу взятия Инстербурга, давалась высокая оценка боевым действиям частей 36-го гвардейского стрелкового корпуса, войска призывались к дальнейшему наступлению на Кенигсберг.
Овладение Инстербургом снимало угрозу возможных контрударов противника по флангу 11-й гвардейской армии при наступлении ее на Кенигсберг, содействовало войскам 5-й и 28-й армий (центр фронта) в разгроме гумбинненской группировки немцев.
Особенность боев за Инстербург состояла в том, что они проходили на стыке двух армий, что потребовало от них тесного взаимодействия.
Глубокий охват войсками 36-го гвардейского стрелкового корпуса гумбинненско-инстербургской группировки с фланга и тыла значительно облегчил войскам 5-й армии выполнение задачи.
Стремительность и безостановочность ночного штурма во многом способствовали успеху. Если бы в темное время суток мы не решили боевую задачу, штурмовать днем сильно укрепленный город было бы гораздо труднее. Мы правильно использовали свое преимущество в ночных боях, к которым были подготовлены гораздо лучше немцев.
Опыт боев за город подтвердил правильность и целесообразность применения в уличных боях штурмовых групп, танков и самоходно-артиллерийских установок, а также орудий крупных калибров для стрельбы прямой наводкой.
Корпус мог бы действовать успешнее, если бы генерал Кошевой на своем правом фланге наступал более мощной группировкой войск. Это дало бы возможность окружить противника с запада и юга, а не «выталкивать» его на широком фронте от Гросс Шункерна до Шприндта (9–10 км). Поэтому немцам удалось отвести часть своих войск на запад, избежав уничтожения и плена. К сожалению, все это мы обнаружили поздно, когда устранить некоторые недостатки уже было невозможно.
В настоящее время Инстербург носит имя прославленного полководца Великой Отечественной войны бывшего командующего 3-м Белорусским фронтом генерала армии Ивана Даниловича Черняховского.
Овладение Велау и выход армии на р. Прегель
К исходу 21 января, когда 36-й гвардейский стрелковый корпус вел бой за Инстербург, основная группировка армии (8-й и 16-й гвардейские стрелковые корпуса) продолжала энергично преследовать части 548, 561, 69-й и 349-й пехотных и 5-й танковой дивизий противника, отходившие за реки Прегель и Дайме. [264]
8-й корпус, взаимодействуя с частями 1-го Краснознаменного танкового корпуса и используя его успех, в течение ночи на 22 января безостановочно наступал на правом фланге армии в направлении Таплаккен — Велау — Тапиау. Преодолев главную оборонительную полосу Ильменхорстского укрепленного района, части 26-й гвардейской дивизии к 2 час. вышли на рубеж р. Ауэр.
Чтобы не дать противнику перейти к организованной обороне на промежуточных рубежах, командир корпуса решил нарастить усилия и ввести в бой 5-ю гвардейскую дивизию из-за правого фланга 26-й, поставив ей задачу к исходу дня 22 января овладеть Тапиау — важным опорным пунктом на стыке рек Дайме и Прегель. 83-я гвардейская дивизия, оставаясь во втором эшелоне, двигалась за 26-й. Таким образом, главные усилия корпус сосредоточил на своем левом фланге.
5-я дивизия развернулась восточнее Гросс Ширрау и в 5 час. после короткой артиллерийской подготовки с ходу форсировала р. Ауэр, отбросила немцев в западном направлении, но, подойдя к рубежу Парейкен — Вахлякен, была остановлена огнем противника и с ходу овладеть населенными пунктами не смогла. Вместо того чтобы использовать успех 26-й дивизии и обойти эти опорные пункты с юга, командир дивизии генерал Г. Б. Петере с ведома командира корпуса продолжил наступление только в 7 час. после мощной артиллерийской подготовки.
26-я дивизия с ходу форсировала реки Ауэр и Нене, овладев к 6 час. опорными пунктами Вилькендорф, Таплаккен.
31-я и 11-я дивизии 16-го гвардейского корпуса в течение ночи прорывали главную оборонительную полосу укрепленного района. В 24 часа 21 января обе дивизии атаковали вторую линию укреплений. 31-я дивизия с боем продвинулась до 8 км и к утру 22 января вышла в район Вирбельн. Части 11-й дивизии, продвинувшись лишь около 2 км, были остановлены на рубеже западнее Гросс Шункерна. Попытка сбить противника с занятого им рубежа окончилась неудачно.
Немецко-фашистские войска, потерпев поражение на р. Инстер и на позициях инстербургского и гумбинненского укрепленных рубежей, потеряв города Инстербург, Гумбиннен и Тильзит, начали с боями отходить на рубеж рек Дайме, Прегель и Алле, т. е. на основные позиции Хейльсбергского укрепленного района. Для фашистского командования стало ясно, что, цепляясь за каждый клочок земли, они быстрее израсходуют резервы и в результате дальнейших ударов наших войск будут вынуждены стремительно отступать по всему фронту. Им было гораздо выгоднее драться на хорошо оборудованных оборонительных рубежах.
Трофейные документы штабов группы армий «Центр» подтверждают эту мысль. Командующий этой группой приказал, чтобы «... 3-я танковая армия, сохраняя примыкание к 4-й армии, с боем отходила на линию: оборонительная позиция вдоль Мазурского [265] канала — Велау — Лабиау. Силы для занятия этой позиции будут срочно сняты с фронта 4-й армии и переброшены в 3-ю танковую» {353}. Произвести переброски по хорошим дорогам не представляло труда, и немецко-фашистское командование умело маневрировало силами. Поэтому, организуя взаимодействие, штаб 3-й танковой армии сообщил начальнику штаба 4-й армии, что «отходит севернее Прегель пять дивизий». На это последний, в порядке предложения, отвечал: «Вы намереваетесь своими пехотными дивизиями занять оборону на участке от Инстербурга до Норкиттена. Я думаю, что будет лучше, если Вы передвинете их дальше к западу, чтобы надежно обеспечить район Велау. Если противник прорвется в районе Инстербурга, то мы всегда сможем закрепиться дальше на других рубежах, прорыв же в районе Велау гораздо опаснее» {354}. Ну что ж, разумный совет, с точки зрения фашистского командования, давал начальник штаба 4-й армии своему коллеге. Командующий 3-й танковой армией сосредоточил 5-ю танковую дивизию в районе Таплаккена за левым флангом 26-го армейского корпуса, чтобы усилить обороняющиеся части на направлении Велау.
Как видно, немецко-фашистское командование прекрасно понимало опасность нашего прорыва на Велау, особенно для своей группировки, оборонявшейся в районе западнее Гумбиннена на р. Ангерапп. Оно отдавало отчет и в том, что наступление 11-й гвардейской армии совместно с 1-м и 2-м танковыми корпусами может значительно облегчить продвижение 5-й и 28-й армий на запад{355}.
В результате боевых действий 20 и 21 января оборона противника перед фронтом 11-й гвардейской армии была значительно расстроена. Несмотря на то что к утру 22 января немецкое командование сумело полностью перебросить в направлении Велау 5-ю танковую дивизию и ряд отдельных частей (батальоны фольксштурма, 662-й саперный батальон и другие части), а с севера некоторые части 548-й пехотной дивизии, ему не удалось создать сплошного фронта на дальних подступах к Велау и Тапиау. Его оборона опиралась преимущественно на отдельные опорные пункты и на командные высоты. Это подтверждается показаниями пленных 1141-го полка 561-й пехотной дивизии о том, что последняя отходит в беспорядке, имея задачу отрядами прикрытия вести сдерживающие бои и отходить за р. Дайме.
К утру 22 января перед частями 8-го гвардейского стрелкового корпуса на участке Парейкен — Штобинген (15–16 км) находились части 561-й и 548-й немецких пехотных дивизий, усиленные 13-м моторизованным полком 5-й танковой дивизии и 662-м саперным батальоном резерва главного командования. 16-му гвардейскому [266] стрелковому корпусу, наступавшему на 15-километровом фронте Гросс Поннау — Вирбельн — Штеркенингкен, противостояли боевая группа полковника Реммера и части 69-й и 349-й пехотных дивизий. Для усиления их прибыли отдельные подразделения 14-го моторизованного полка и разведывательный батальон 5-й танковой дивизии. Юго-западнее Инстербурга, на фронте 36-го гвардейского стрелкового корпуса (шириной также до 15 км) сопротивлялись части 1-й и 61-й пехотных дивизий. Для организации обороны в районе Велау и на рубеже рек Дайме и Алле немецко-фашистское командование спешно отводило из-под Гумбиннена и Инстербурга части 56-й и 549-й пехотных дивизий{356}. Таким образом, положение войск 11-й гвардейской армии существенно усложнилось. Полоса ее наступления по сравнению с первым днем расширялась впятеро. На 40–50 км уже не создашь боевые порядки такой плотности, как в первый день.
Обороняя рубеж, на который он отошел, противник стремился не допустить дальнейшего распространения наших частей южнее р. Прегель, а главное — удержать за собой район Велау и создать прочную оборону на долговременной укрепленной позиции Хейльсбергского укрепленного района на рубеже рек Дайме и Алле.
Рубеж р. Дайме имел свою историю. Более 50 лет тому назад, в первую мировую войну (в сентябре 1914 г.), немецкие войска после поражения в районе Шталлупенена и Гумбиннена также отходили на этот укрепленный рубеж. Немецкий военный деятель конца XIX в. Шлиффен утверждал, что отход на рубеж р. Дайме для использования его долговременных укреплений иногда может быть выгодным. Поэтому при разработке планов обороны Восточной Пруссии, проведении полевых поездок и составлении оперативных планов германский генеральный штаб рассматривал укрепленный рубеж р. Дайме как один из вариантов обороны при отходе под ударами русских{357}.
С утра 22 января войска нашей армии продолжали вести упорные бои. На правом фланге и в центре наступление развивалось в направлении рек Дайме и Прегель, на левом фланге — западной окраине Инстербурга — продолжались ожесточенные бои. Метеорологические условия не способствовали наступлению наших войск. Сплошная облачность, снегопод и местами густой туман затрудняли ориентирование и обнаружение артиллерийско-минометных позиций врага для их подавления.
Развивая наступление, правофланговая 5-я гвардейская дивизия 8-го корпуса с ходу форсировала р. Нене. Продвинувшись с боями более чем на 12 км, части дивизии к 15 час. подошли к каналу Зибрун-Грабен. На дальних подступах к Тапиау дивизия была [267] остановлена сильным артиллерийско-минометным огнем частей 548-й пехотной дивизии немцев.
В процессе наступления боевые порядки стрелковых полков значительно расстроились. Первоначально организованное взаимодействие между пехотой, артиллерией и самоходными установками нарушилось. Большая часть артиллерии застряла на переправах через р. Нене и не могла существенно поддержать наступающие части. А в это время 26-я дивизия, успешно наступавшая на Велау с севера, подходила к р. Прегель.
Для обеспечения ее боевых действий по овладению Велау с севера необходимо было, чтобы 5-я дивизия возобновила наступление на Тапиау.
Вместе с командиром 8-го гвардейского стрелкового корпуса генералом М. Н. Завадовским едем в 5-ю дивизию, чтобы помочь генералу Г. Б. Петерсу в организации боя. Георгий Борисович — хороший комдив, но что-то у него в этот день не ладилось, да и потерял связь с танкистами. Это, разумеется, тревожило нас. На командном пункте дивизии, куда мы приехали, чувствовалась явная нервозность. Петере в повышенном тоне давал многочисленные указания командирам полков.
В этой операции дивизия была введена в бой впервые. Ночью ее штаб, видимо, не сумел вовремя организовать твердое управление частями. Разбираемся внимательно и строго. Даю указание — восстановить расстроившиеся боевые порядки полков, подтянуть артиллерию, организовать взаимодействие с нею пехоты, установить связь с частями 1-го танкового корпуса, наступавшими севернее на Грюнлиде — Фридрихсталь. Одновременно предлагаю командующему артиллерией армии ускорить подтягивание артиллерии, помочь организовать ее взаимодействие с пехотой, а главное — усилить дивизию одной артиллерийской бригадой, в которой Петере сильно нуждался. Только после этого дивизия сумела преодолеть сопротивление противника и к 21 часу выйти к шоссе Грюнлиде — Велау на участке Гросс Михелау — Поппендорф.
На главном направлении корпуса в 8 час. 30 мин. возобновила [268] боевые действия и 26-я гвардейская стрелковая дивизия. Наступай вдоль северного берега р. Прегель и отразив контратаки пехоты и танков противника из Петерсдорфа и Штабингена, она к 15 час. овладела этими опорными пунктами и вышла на ближайшие подступы к Велау.
К этому времени к Велау из района Инстербурга стали подходить передовые части 56-й и 549-й пехотных дивизий, которые совместно с отошедшими подразделениями 13-го моторизованного полка и 561-й пехотной дивизии начали спешно организовывать оборону города. В районе переправ через Прегель была выставлена на прямую наводку вражеская полевая артиллерия. Мост через эту реку перед самым подходом наших частей был взорван. Однако части 26-й дивизии продвигались быстро, и немцам не удалось полностью организовать систему огня и наладить твердое управление занявшими оборону частями. К тому же большая часть подразделений 56-й и 549-й пехотных дивизий находилась еще на марше и не могла принять участия в бою за город.
Этим воспользовался командир 79-го гвардейского полка подполковник С. Е. Шелковый. Он не стал ожидать подхода поддерживающей артиллерии и в 17 час. при поддержке огня своих полковых и батальонных пушек под ожесточенным огнем врага начал форсировать Прегель по тонкому льду и по обломкам разрушенного моста. Через 1 час 15 мин. передовые подразделения полка атаковали гитлеровцев на северной окраине Велау и захватили прилегающие кварталы города, а также выставленную на прямую наводку всю артиллерию противника.
Немецкие части, отброшенные с северной окраины Велау, отошли в центр города, где совместно с подразделениями 56-й и 549-й пехотных дивизий, отступившими с востока, начали оказывать упорное сопротивление, опираясь на приспособленные к обороне здания. Сложившееся здесь в пользу противника соотношение сил позволяло последнему контратаковать подразделения полка вдоль улиц. Немцы стремились выбить наш 79-й полк на северный берег р. Прегель. Отдельные моменты боя были довольно критическими. Но каждый раз впереди были коммунисты.
Так, когда подразделения полка контратаковали превосходящие силы пехоты и танков врага, навстречу им бросилась вся парторганизация 3-й стрелковой роты во главе с парторгом сержантом Мельниковым. Коммунисты Буров, Мамонтов и другие возглавили группы бойцов, которые с противотанковыми гранатами в руках устремились наперерез танкам. Вскоре два из них запылали, шесть остановились, подбитые гранатами, остальные повернули обратно, а немецкую пехоту гвардейцы атаковали и уничтожили.
Оценив обстановку, создавшуюся на северо-западной окраине города, командир 26-й дивизии генерал-майор Г. И. Чернов направил сюда 75-й полк, вышедший к этому времени на северный [269] берег р. Прегель. Теперь возобновили наступление уже два стрелковых полка. Распространяясь с упорными боями по улицам города, части дивизии к 20 час. полностью овладели его центром. Немцы еще удерживали западную и южную окраины и железнодорожный узел. Генерал Чернов ввел в бой свой второй эшелон — 77-й стрелковый полк и к 23 час. полностью овладел городом Велау{358}. 16-й гвардейский стрелковый корпус с утра 22 января начал боевые действия с задачей ликвидировать группировку, оборонявшуюся севернее р. Прегель в районе (иск.) Таплаккен — Штеркенингкен — Вирбельн. Немецко-фашистское командование стремилось во что бы то ни стало сдержать наше наступление и тем обеспечить переправу отходивших войск на южный берег р. Прегель. Этим и объяснялась та ожесточенность, с которой дрались войска противника.
31-я гвардейская стрелковая дивизия этого корпуса вела бои за населенные пункты Шмакерляукен и Вирбельн, располагавшиеся на фланге немецкой группировки (5-я танковая, 69-я и 349-я пехотные дивизии), сдерживавшей наступление наших 11-й и 84-й дивизий в районе Гросс Шункериа. Овладение дивизией районом Вирбельна и выдвижение ее в южном направлении на Заалау и далее на Зимонен, т. е. в тыл переправам на р. Прегель, отрезало пути отхода группировке противника. Однако генерал С. С. Гурьев, командир корпуса, недооценил эту возможность и не перегруппировал на это направление части 11-й дивизии, которая в течение ночи успеха не имела. В 9 час. 11-я дивизия начала прорывать главную полосу укрепленного района, и только в 17 час. ее полки пробились к Заалау, где немцы успели организовать упорную оборону.
Преодолевая сопротивление боевой группы «Реммер» и частей 5-й танковой, 69-й и 349-й пехотных дивизий, 16-й корпус к исходу дня подошел к р. Прегель в районе Норкиттен. Его 31-я дивизия вышла к устью р. Нене у Таплаккена. В ходе наступления ожесточенный пятичасовой бой разгорелся за важный опорный пункт Заалау, прикрывавший подступы к Норкиттену с севера. Когда части 16-го корпуса появились в районе Заалау, противник уже сосредоточил здесь до 3 тыс. солдат с артиллерией и 25–30 танков 5-й танковой дивизии. Гитлеровцы защищали этот опорный пункт с большим ожесточением, стремясь отойти на южный берег Прегель и не дать нашим войскам форсировать ее с ходу.
Действовавшие здесь части 11-й и 84-й дивизий атаковали Заалау. После нескольких часов боя, в ночь на 23 января командир 11-й дивизии обошел Заалау с севера и северо-запада, что и решило участь города.
В конечном итоге наступавшие в центре 31-я и 11-я дивизии 16-го корпуса и 84-я 36-го корпуса вышли к р. Прегель более чем [270] на 30-километровом участке и развернулись фронтом на юг, имея свой правый фланг у Таплакксна. Восточнее этого пункта, а также в районе г. дв. Ауэра и Зимонена они захватили переправы через реку, обеспечив тем самым возможность успешного наступления в дальнейшем.
А в целом за три дня боев 11-я гвардейская армия сделала многое. Она продвинулась в глубину на 60–75 км, с ходу прорвала главную оборонительную линию Ильменхорстского укрепленного района и заняла свыше 250 населенных пунктов. Во взаимодействии с танковыми корпусами и с войсками 5-й армии она нанесла поражение инстербургской группировке противника, овладела важными узлами обороны Велау и Инстербургом, на широком фронте (от Тапиау до Инстербурга) вышла к р. Прегель и в ряде мест форсировала ее. Выполнением этой задачи силы противника были расчленены на северную и южную группировки, что создало необходимые условия для дальнейшего наступления на запад, к Кенигсбергу.
К исходу 22 января остальные армии 3-го Белорусского фронта, энергично преследуя и преодолевая упорное сопротивление врага, подходили к рубежу рек Дайме и Ангерапп{359}. Успехи ударной группировки фронта позволили 2-й гвардейской и 31-й армиям перейти в наступление и в первый же его день продвинуться на даркеменском направлении от 8 до 13 км {360}.
Бои на берегах рек Дайме, Прегель и Алле
Войска 11-й гвардейской армии, выдвинувшиеся клином далеко на запад и расчленившие к исходу 22 января тильзитско-инстербургскую группировку, сами находились под угрозой фланговых ударов. Перед нами был еще довольно сильный противник, способный наносить серьезные удары. Мы не ожидали в скором времени пополнений, а немецко-фашистское командование имело возможность подтягивать дополнительные силы из глубины. Все это говорило о том, что сопротивление врага будет упорным и стойким.
Против 11-й гвардейской армии оборонялись соединения 26-го армейского корпуса, усиленные 5-й танковой дивизией, часть парашютно-десантного танкового корпуса, до 20 отдельных батальонов различного предназначения (охранных, строительных, саперных, фольксштурма), переброшенных с других участков фронта. Находившиеся в распоряжении командования группы армий «Центр» более крупные резервы были задействованы в полосе наступления 2-го Белорусского фронта, войска которого к этому времени полностью прорвали оборонительные полосы Алленштейнского укрепленного района и успешно продвигались к Эльбингу. [271]
Таким образом, в результате наступления двух советских фронтов обстановка в Восточной Пруссии становилась критической для немецко-фашистского командования. 4-я армия группы «Центр», оборонявшаяся на фронте между Августовом и Остроленкой, находилась под угрозой полного окружения. Только 21 января ей было разрешено отходить к линии Мазурских озер.
В связи с сокращением линии фронта немецко-фашистское командование поставило задачу 3-й танковой армии оборонять рубеж севернее р. Прегель, 4-й армии — рубеж к югу от нее, используя часть сил для одновременного широкого маневра по внутренним операционным линиям, 4-я армия, имея в своем составе 12–14 вполне боеспособных дивизий, могла не только оборонять свою полосу, но и выделить значительные силы для усиления 3-й танковой армии. К тому же в состав этой армии перебрасывалась из Мемеля (морем) 95-я пехотная дивизия{361}.
Командование группы армий «Центр» стремилось «удержать крупный плацдарм по обе стороны Кенигсберга, который на юге достигал бы Хейльсберга, а на севере охватывал бы Земландский полуостров» {362}. Отсюда и приказ командующего 3-й танковой армией: «3-я танковая армия задерживает наступление противника на оборонительной позиции, проходящей по Мазурскому каналу и р. Дайме. Учитывая выдвинутое положение правого соседа (4-я армия. — К. Г.), решающее значение имеет максимальный выигрыш времени для того, чтобы дать возможность соседу отойти на тыловой оборонительный рубеж» {363}.
В создавшихся условиях стремительное наступление 11-й гвардейской армии в западном направлении приобретало решающее значение. Необходимо было форсировать реки Дайме и Алле и прорвать долговременную укрепленную позицию Хейльсбергского укрепленного района до подхода крупных сил противника из состава 4-й армии. Но, как мы узнали впоследствии, опасения эти были напрасны, ибо командующий последней, вместо того чтобы организовать оборону на укрепленном рубеже Мазурских озер и на примыкающем к ним с севера Мазурском канале, принял 22 января, как пишет Гудериан, «...отчаянное решение. Он приказал своей армии повернуть назад и наступать в западном направлении, чтобы пробиться в Западную Пруссию и выйти на Вислу»{364}. Однако мы об этом узнали несколько позднее и при оценке обстановки учитывали ту группировку немецких войск, которая сложилась на фронте к исходу 22 января. Мы исходили из реального соотношения сил и возможностей противника к данному моменту. [272]
В ночь на 23 января командующий 3-м Белорусским фронтом дал новую оперативную директиву по организации прорыва Хейльсбергского укрепленного района. Согласно этой директиве, 11-я гвардейская армия должна была, продолжая стремительное наступление, форсировать во всей своей полосе реки Прегель и Алле и к исходу дня 23 января выйти на рубеж Ной Циммау (5 км юго-западнее Тапиау) — Гросс Плаунен — г. дв. Айзерваген{365}, т. е. на глубину 20–25 км. Нашему правому соседу, 39-й армии, приказывалось форсировать р. Дайме и, продвинувшись на 8–10 км, овладеть рубежом (иск.) Перквикен — Штампелькен — Подоллен{366}. Наступавшему в ее полосе 1-му Краснознаменному танковому корпусу предстояло форсировать Дайме в районе Тапиау, наступать далее вдоль Кенингсбергского шоссе и, продвинувшись на глубину более 20 км, к исходу дня овладеть узлами дорог Виллкюнен, Погауен{367}.
Чтобы использовать успех 11-й гвардейской армии и ликвидировать отставание центральной группировки, генерал армии Черняховский приказал командующему 5-й армией в течение ночи произвести перегруппировку и к 9 час. 23 января вывести 65-й корпус в район Заалау — Зимонен — Вирткаллен, т. е. западнее Инстербурга на 16–18 км (в полосу нашей армии), и подготовить его к 12 час. к переправе через Прегель. Затем концентрическим ударом корпуса в направлении Мульджен с севера и главных сил армии с занимаемого ими рубежа (юго-западнее Инстербурга) разгромить противостоящего противника и к исходу дня выйти на р. Ильме на участке Шенраде — Грабенсвальде{368}.
2-му гвардейскому танковому корпусу было приказано нанести удар в направлении Клайн Hyp, овладеть переправами через р. Алле и продолжать в дальнейшем наступление на Алленбург{369}.
Из этой директивы командующего фронтом явствует, что он решил продолжать наступление на Кенигсберг севернее и южнее р. Прегель. На наш взгляд, группировка войск фронта при этом разъединялась рекой, что мешало маневрировать силами, а следовательно, ослабляло ударную мощь армий, нацеленных на Кенигсберг. Причем наиболее боеспособный 1-й танковый корпус направлялся севернее р. Прегелъ для наступления в полосе 39-й армии, а потерявший по существу к этому времени свою боеспособность 2-й танковый корпус оставался в полосе 11-й гвардейской армии.
Ознакомившись с директивой, мы не вполне поняли, где сосредоточиваются основные усилия фронта, в каком направлении наносится главный удар — севернее или южнее р. Прегель? [273]
Учитывая, что наша армия больше других вклинилась в расположение противника и уже форсировала р. Прегель в районе Велау, тогда как намечаемое форсирование р. Дайме в районе Тапиау частями 39-й армии могло встретить много непредвиденных трудностей и привести к потере дорогого времени, мы обратились к командующему фронтом с такими предложениями. Вместо первоначально намеченного наступления на Фридланд — Прейс-Эйлау в обход Кенигсберга с юга нацелить 11-ю гвардейскую армию на запад, вдоль южного берега р. Прегель, которая будет хорошо обеспечивать ее правый фланг. Основные усилия сосредоточить южнее р. Прегель, куда направить и 1-й танковый корпус, уменьшив соответственно полосу наступления 11-й гвардейской армии. Остатки 2-го танкового корпуса придать 1-му, подчинив его командованию армии.
Генерал Черняховский согласился с рядом наших предложений, но свое решение об использовании 1-го танкового корпуса оставил без изменений. Он пообещал изменить направление наступления и уменьшить ширину полосы армии, подчинив нам для усиления войск 2-й танковый корпус.
Принятие оперативных решений — довольно сложный творческий процесс. Его, пожалуй, не опишешь, тем более что в каждой обстановке нужен особый подход. У старшего начальника и его подчиненного при выработке плана боя могут быть различные точки зрения. Первый планирует операцию, зная обстановку в более широкой полосе, учитывая дальние перспективы. Второй — в первую очередь из интересов своей задачи. Поэтому возможны разные суждения. Так было и в данном случае.
Руководствуясь указаниями командующего фронтом, мы приняли следующее решение. Силами правого фланга армии (8-й корпус) форсировать реки Прегель и Алле и развивать наступление вдоль южного берега р. Прегель с задачей выйти на рубеж Гауледен — Лангхефель. Войсками центра и левого фланга (16-й и 36-й корпуса) ускорить дальнейшее наступление, чтобы выйти в район Фридрихсдорф — Алленбург и на рубеж железной дороги Тапиау — Фридланд и тем ликвидировать отставание соединений этих корпусов. Для достижения этого рубежа оба корпуса должны были форсировать Прегель, уничтожить противника в районе Велау — Клайн Hyp — Норкиттен, выйти к р. Алле. Затем после мощной артиллерийской подготовки форсировать ее, прорвать долговременную укрепленную позицию Хейльсбергского укрепленного района и промежуточные рубежи на реках Бибер и Куфлис.
В соответствии с этим решением командиры стрелковых корпусов получили задачи: 8-й и 16-й гвардейские корпуса — продолжать наступление южнее р. Прегель, 36-й, — обеспечивая левый фланг армии с юга и юго-востока, выйти к исходу дня 84-й дивизией на рубеж г. дв. Айзерваген — Ильмсдорф, остальные дивизии вывести из Инстербурга и сосредоточить 18-ю в районе Альменхаузена и [274] в лесу южнее его, а 16-ю в районе Норкиттена в готовности к занятию рубежа обороны фронтом на юг {370}.
Глубина задачи корпусов составляла 20–30 км.
Ведущая роль в этот день отводилась нашему правофланговому 8-му гвардейскому стрелковому корпусу. Наступлением вдоль южного берега Прегель его части должны были охватить с северо-запада группировку противника, оборонявшуюся на западном берегу рек Алле и Бибер, и тем самым создать выгодные условия для быстрого ее разгрома. Перегруппировка танков и артиллерии армии из Инстербурга в район Велау дала возможность придать корпусу три артбригады и два минометных полка, один танковый и один самоходно-артиллерийский тяжелые полки{371}.
В связи с отставанием 5-й армии мы не были гарантированы от контрударов немцев с юга, поэтому считали необходимым иметь на левом фланге корпус и просить 1-ю воздушную армию не допустить накапливания противника в районе Мульджен — Алленбург и выдвижения его резервов из района Гердауэна. Истины ради стоит заметить, что немецко-фашистское командование не располагало в то время силами для нанесения мощного удара с юга по нашему левому флангу. Не зная этого, мы ориентировались на худший вариант. Левофланговый 36-й гвардейский корпус мог быть использован и для наращивания удара на главном направлении.
В ночь на 23 января боевые действия в полосе 11-й гвардейской армии ни на минуту не прекращались. Гвардейцы 5-й дивизии 8-го корпуса, овладев с ходу крупным опорным пунктом и узлом дорог Грюнхайн, к 5 час. вышли на восточный берег Дайме в районе Тапиау. Ночное наступление 26-й дивизии успеха не имело, ее попытки форсировать р. Алле ночью были отражены противником.
С утра 23 января обе дивизии готовились к форсированию рек: 5-я — р. Дайме на юго-восточной окраине Тапиау и р. Прегель, 26-я — р. Алле на западной окраине Велау. Командиры дивизий и полков провели рекогносцировку подходов к рубежам рек и определили участки форсирования. Саперные подразделения подготовили деревянные щиты и маты для усиления льда и подвезли переправочные средства для организации переправ. Танки, самоходно-артиллерийские установки 75-го тяжелого танкового и 350-го тяжелого самоходно-артиллерийского полков и часть дивизионной артиллерии выдвинулись на передний край для ведения огня прямой наводкой.
В первой половине дня дивизии 8-го корпуса после 30-минутной артиллерийской подготовки начали форсирование Дайме, [275] Прегель, Алле и овладение оборонительным рубежом Хейльсбергского укрепленного района.
На Тапиау наступала 5-я гвардейская стрелковая дивизия, имея в первом эшелоне 17-й и 21-й полки. В 13 час. 30 мин. правофланговый 17-й полк (командир подполковник А. И. Банкузов) стремительным броском, несмотря на ожесточенный огонь и крайне слабый покров льда, преодолел реку и ворвался на юго-восточную окраину Тапиау. Этот сравнительно небольшой город, расположенный на крутом западном берегу реки, немцы превратили в мощный опорный пункт, состоявший из системы долговременных огневых точек, траншей, проволочных заграждений и минных полей.
Рывок полка был удачен, но артиллерия и танки остались за рекой. Этим воспользовались немцы и контратаковали передовые подразделения 17-го полка батальоном пехоты и десятью танками. Гвардейцы в этот напряженный момент располагали только противотанковыми ружьями и гранатами, но они мужественно встретили врага. Командир взвода противотанковых ружей лейтенант Владимир Моисеев и ефрейтор Альберт Мальков подбили каждый по одному танку{372}. Немцы отошли. 17-й полк полностью переправился на западный берег Дайме.
Командир полка подполковник А. И. Банкузов продолжал атаковать гитлеровцев, засевших в каменных домах и дотах. Гвардейцы блокировали 12 дотов, заняли район больницы, израсходовав значительные силы. По этой причине овладеть южной частью города полностью полк не мог. К тому же, имея в Тапиау до полка пехоты и более 20 танков и штурмовых орудий, противник оказывал ожесточенное огневое сопротивление и непрерывно контратаковал {373}.
С наступлением темноты бой на этом участке продолжали части 94-го стрелкового корпуса 39-й армии. 17-й полк был выведен во второй эшелон дивизии, в район Шаберау.
Два батальона 21-го полка (командир подполковник Н. П. Пригладышев) к 14 час. форсировали р. Прегель юго-восточнее Тапиау и захватили небольшой плацдарм глубиной 50–60 м на ее южном берегу. Попытки продвинуться дальше успеха не имели. Артиллерия дивизии, действовавшая с северного берега реки, не могла вести прицельного огня по дотам. Последние пришлось уничтожать штурмовым группам.
Штурмовые группы действовали здесь, как и в октябре прошлого года при штурме южных укреплений шталлупененского узла обороны. Вначале они уничтожили три больших дота, которые мешали продвижению полка, и засевших в окопах автоматчиков. Полк после этого прорвал передний край обороны противника, но дальше на юг ему противодействовали упорно сопротивлявшиеся [276] части 548-й пехотной дивизии, усиленные танками. Командир дивизии генерал Г. Б. Петерс решил усилить удар 12-м стрелковым полком (командир полковник Н. П. Титов). Развернувшись в 17 час. южнее Шаберау, полк форсировал Прегель и ворвался в первую траншею немцев западнее Маготтена. Но уже во второй траншее он был встречен сильным огнем и остановлен. Расширить плацдарм на южном берегу реки в этот день так и не удалось.
26-я гвардейская стрелковая дивизия в первой половине дня вела упорные бои на западной окраине Велау за переправу через р. Алле. Только после 15 час. одна из рот 75-го стрелкового полка сумела прорваться в район газового завода, расположенного северо-западнее Велау. До двух немецких батальонов, усиленных 20 танками, упорно удерживали железнодорожную станцию и газовый завод. Под прикрытием огня прорвавшейся роты на западный берег реки переправились два батальона 75-го и одна рота 79-го полков. В 16 час. перешли в атаку все части дивизии, и в течение часа на западный берег реки переправились полностью батальоны обоих полков.
С 18 час. противник четыре раза контратаковал части дивизии со стороны ст. Велау, каждый раз силой до батальона пехоты с 15–18 танками. Однако 75-й и 79-й полки удержали позиции и, отбросили его в исходное положение.
Хотя отдельные части действовали удачно, в целом 8-й гвардейский корпус задачи дня не выполнил. Немецкие войска, оборонявшиеся на заранее подготовленном рубеже, оказывали исключительно упорное сопротивление. Захватив к исходу 23 января два плацдарма на южном берегу Прегель и на западном Алле, части корпуса создали условия для дальнейшего наступления.
Не менее напряженные бои развернулись и на фронте 16-го гвардейского стрелкового корпуса, соединения которого вели упорные бои за выход на рубеж р. Алле. В течение ночи его 31-я и 11-я дивизии форсировали Прегель и настойчиво расширяли захваченный плацдарм на южном берегу реки. Из-за очень слабого льда и сильного артиллерийско-минометного огня переправа наших войск была очень затруднена. Однако благодаря мощной артподдержке с северного берега и мерам по усилению льда главные силы корпуса к рассвету вышли на южный берег. Затем дивизии продвинулись еще на 3–4 км, к железной дороге в районе Метшуллена.
Продолжая наступление, 31-я гвардейская стрелковая дивизия в 9 час. 30 мин. атаковала немецкие позиции на участке Зенклеркруг — Дамерау и после упорного боя ворвалась своим правофланговым 95-м полком в лес Штаатс Форст Велауер, а 99-м полком овладела Дамерау. В дальнейшем, сбивая подразделения врага, части дивизии вышли на северный берег р. Куфлис, но форсировать ее и прорвать оборону врага на юго-западном берегу не смогли. [277]
Немцы, пользуясь командным западным берегом, отражали пулеметным и артиллерийским огнем наступление подразделений полков, пытавшихся форсировать реку.
В 16 час. командир 31-й дивизии генерал И. Д. Бурмаков ввел из-за левого фланга 99-го полка второй эшелон — 97-й полк (командир полковник А. А. Булахов) и после артподготовки атаковал противника всеми силами дивизии. Преодолев ожесточенный огонь врага, дивизия на своем левом фланге форсировала р. Куфлис и с упорными боями начала продвигаться на Клайн Hyp. 95-й полк (командир подполковник П. А. Лещенко), форсировав реку, отбросил немцев в район большого опорного пункта Бюргерсдорф. Дальнейшие его троекратные фронтальные атаки успеха не имели. Тогда подполковник Лещенко, прикрывшись двумя стрелковыми ротами с фронта, главными силами полка обошел опорный пункт с севера и прорвался к р. Алле. Не давая немцам опомниться, 95-й полк по льду форсировал реку и захватил первую линию траншей и долговременных огневых точек на ее западном берегу.
На левом фланге дивизии подразделения остальных полков во взаимодействии с подошедшими частями 2-го танкового корпуса с ходу ворвались в Клайн Hyp и, выйдя на восточный берег Алле, приступили к ее форсированию. Подброшенные сюда батальоны фольксштурма не смогли сдержать наступление гвардейцев, которые к 20 час. полностью переправились через реку и овладели сильным опорным пунктом Рихау (непосредственно западнее Клайн Hyp).
11-я гвардейская стрелковая дивизия начала наступать в 11 час. Через два часа она уже овладела рядом опорных пунктов и вышла в район непосредственно южнее Таплаккена, затем продвинулась еще на 6–7 км в юго-западном направлении и достигла северовосточной опушки леса Клайн Hyp. Неоднократные попытки продвинуться дальше успехом не увенчались.
1-я гвардейская стрелковая дивизия, действовавшая во втором эшелоне корпуса, к исходу дня сосредоточилась в районе Бюргерсдорфа, за правым флангом корпуса.
Итак, 16-й гвардейский стрелковый корпус за день боя продвинулся на 10–13 км, правым флангом форсировал р. Алле и захватил плацдарм размером до 5 км по фронту и до 0,5 км в глубину.
36-й гвардейский стрелковый корпус, обеспечивая левый фланг армии, вел с утра 23 января наступление только силами 84-й дивизии, взаимодействовавшей с частями 2-го гвардейского танкового корпуса. Сломив сопротивление немцев в районе южнее Норкиттена, части этой дивизии вышли на северный берег р. Ауксинне. Форсировав реку, 247-й полк (командир подполковник Н. Д. Комаров), не давая противнику опомниться, стремительной атакой овладел опорным пунктом Айхенштайн.
Удачно действовал и левофланговый 245-й полк (командир [278] подполковник Г. Г. Пронченко). Наступая на юг в направлений Акменишкен (на р. Ауксинне), он, повернув затем на юго-запад, быстро продвинулся по лесу на 12 км и внезапной атакой овладел Фроннертсвальде. Далее один батальон полка повел наступление на Гросс Эшенбрух — в тыл немцам, навстречу 247-му полку. В это время части 2-го гвардейского танкового корпуса, обойдя Гросс Эшенбрух с севера, продолжали наступление на Клайн Hyp, отрезая пути отхода противнику на юго-запад.
В результате удачного маневра 247-го и 245-го полков и частей 2-го танкового корпуса противник в районе Гросс Эшенбрух — Егерталь был окружен и полностью уничтожен. К исходу дня дивизия подошла к шоссе Клайн Hyp — Ильмсдорф (юго-западная опушка леса Клайн Hyp), где организовала оборону фронтом на юго-запад, 2-й танковый корпус сосредоточился в районе Клайн Hyp и в лесу восточнее.
16-я и 18-я гвардейские стрелковые дивизии этого корпуса после передачи Инстербурга войскам 5-й армии совершили 40-километровый марш и к исходу дня сосредоточились на правом и левом берегах Прегель: 16-я дивизия — в районе 6 км северо-восточнее Велау и 18-я — юго-восточнее, в 10 км в районе лесов.
Таким образом, в течение 23 января соединения 11-й гвардейской армии продвинулись вперед на 10–15 км и заняли до 50 населенных пунктов. За день боя войска армии уничтожили-19 орудий и минометов, 5 танков, захватили до 300 пленных, 58 автомашин, 3 бронетранспортера, 8 орудий и 12 пулеметов{374}.
В ходе упорных четырехдневных боев нам удалось подойти вплотную к оборонительному рубежу Хейльсбергского укрепленного района и прорвать его на отдельных участках (в районах юго-восточнее Тапиау, южнее Велау и западнее Клайн Hyp).
На правом крыле фронта, севернее р. Прегель, войска 43-й и 39-й армий продвинулись за день на глубину 8–12 км, вышли на восточное побережье залива Куришес-Хафф и форсировали р. Дайме. Овладев на ее западном берегу опорными пунктами Либау, восточной окраиной Гольдбаха, Мотерау, части обеих армий ворвались на долговременную укрепленную позицию Хейльсбергского укрепленного района {375}.
На левом фланге 39-й армии 1-й Краснознаменный танковый корпус в течение дня вел бой за переправы на р. Дайме у Тапиау, встречая сильный противотанковый артиллерийский огонь. Попытки саперов восстановить разрушенные переправы через реку не увенчались успехом. Корпус форсировать реку не смог и с подходом передовых частей 39-й армии был выведен из боя и сосредоточен в районе северо-западнее Грюнхайна. [279]
Форсирование Дайме войсками 39-й армии обеспечивало нам возможность во взаимодействии с ее частями более успешно наступать к непосредственным подступам Кенигсберга.
Значительных успехов достигли войска 28-й армии. 2-я гвардейская и 31-я армии, действовавшие на левом крыле фронта, за день боя продвинулись до 20 км и вышли к району Мазурских озер.
За четыре дня наступательных боев войска 11-й гвардейской армии прошли десятки километров по вражеской земле. И на всех дорогах мы встречали толпы беженцев, двигавшихся на запад. Еще во время октябрьских боев 1944 г. немецко-фашистское командование и гражданские власти потребовали, чтобы все население эвакуировалось в тыл. Теперь же гитлеровцы, надеясь удержать гумбинненский и инстербургский рубежи обороны, запретили местному населению эвакуацию в тыл. После прорыва этих рубежей советскими войсками местным жителям было приказано срочно эвакуироваться. Угрожали им репрессиями, пугали «зверствами русских». Поверив фашистской пропаганде, многие жители, погрузив свой скарб на лошадей или ручные тележки, двинулись на запад. И, как пишет генерал Отто Лаш в своей книге «Так пал Кенигсберг», «многие тысячи из числа 2-миллионного населения городов и сел Восточной Пруссии двигались со своими тележками в этот тяжелый зимний вечер, — и скорее по своему собственному решению, чем в результате проводимой партией планомерной эвакуации» {376}. Беженцы настолько запрудили дороги, что мешали продвигаться немецким войскам, как сообщил во время опроса пленный офицер боевой группы «Рихтер» {377}. Немецкие коменданты пытались навести порядок на дорогах, но это удавалось плохо. В ряде случаев отступавшие фашистские танки, бронетранспортеры, тягачи и грузовики врезались в толпы беженцев и давили их. Особенно зверски обращались со своими согражданами солдаты и офицеры из корпуса «Герман Геринг». Часть беженцев возвращалась к месту своего жительства, уже растеряв имущество и продукты. Советские солдаты кормили голодных женщин и детей, обогревали у костров, помогали переправиться через водные преграды.
Мы разъясняли бойцам, что мирные труженики Германии и фашизм, его армия — это не одно и то же. Подчеркивалась необходимость учитывать, что население обмануто лживой фашистской пропагандой и нужно проявлять наше, советское, отношение к мирному населению. Советские солдаты вели себя достойно на земле побежденного врага, хотя многие из них пострадали от гитлеровцев лично. В нашей армии было немало солдат из местностей, побывавших под фашистским ярмом. Гвардейцы своими глазами видели гитлеровский «новый порядок»: у одного хату [280] спалили, у другого родителей убили или сестру угнали в неволю, третий сам побывал на фашистской каторге. И все же советский солдат гуманно относился к жителям фашистской Германии.
В результате боевых действий войска ударной группировки 3-го Белорусского фронта за десять дней наступления нанесли сильное поражение тильзитско-инстербургской группировке противника. Подводя итоги первого этапа фронтовой операции, генерал армии И. Д. Черняховский доносил 23 января в Ставку: «Войска 3-го Белорусского фронта к назначенному сроку выполнили поставленную задачу...
Стремительно развивая днем и ночью настойчивое наступление, части фронта в ожесточенных боях к 23 января сломили яростное сопротивление противника.
На последующих важнейших, заблаговременно подготовленных рубежах войсками прорваны мощные и глубокие оборонительные позиции на реках Дайме, Прегель и Ангерапп. Части фронта к утру 23 января овладели ключевыми опорными пунктами и важными городами Лабиау, Велау, Даркемен, Тройбург, Бенхайм и 750 другими населенными пунктами.
В итоге наступления войска фронта на правом крыле вышли на ближайшие подступы к главному узлу сопротивления немцев в Восточной Пруссии к городу и крепости Кенигсберг» {378}.
24 января наступление продолжалось с новой силой. Командующий фронтом поставил перед 11-й гвардейской армией задачу к исходу дня выйти на рубеж Гросс Оттенхаген — Грюнбаум. 43-я армия должна была форсировать канал Вест и к исходу дня овладеть рубежом Постникен — Матткайм, 39-я армия — полностью форсировать Дайме, овладеть Тапиау и выйти на линию Зельветен — Виллкюнен, 5-я армия, — форсировав Алле, овладеть Алленбургом, а 28-я армия — выйти на рубеж Шнайдернин — г. дв. Плайтиль. На левом крыле фронта войскам 2-й гвардейской и 31-й армий предстояло прорвать рубеж укреплений Мазурских озер и к исходу дня овладеть городами Норденбург, Ангербург и Летцен.
С утра 24 января в полосе 11-й гвардейской армии от Тапиау до Клайн Hyp продолжались ожесточенные бои. Противник стремился сбросить наши части с плацдармов на реках Прегель и Алле. Даже в предельно сжатой форме нельзя описать и проанализировать бои каждой дивизии в этот день. Поэтому я вынужден лишь дать им общую оценку.
24 января войска нашей 11-й гвардейской армии продвинулись с напряженными боями до 16 км. Главный итог дня — прорыв важного оборонительного рубежа на реках Дайме, Прегель и Алле на протяжении более 25 км. Взятый в плен офицер боевой группы «Рихтер» сказал: «...Мы изучали военную историю, знаем «о чуде на [281] Висле», «о чуде на Марне» и надеялись на чудо на Дайме, но чуда не случилось. Оборонительная линия на Дайме была действительно мощная, но люди, которые должны были ее защищать, были к этой задаче непригодны»{379}. Немецко-фашистский план задержать наши войска на этих рубежах полностью провалился, хотя противник прилагал все силы, чтобы не допустить прорыва. В течение всего дня немцы подбросили из Кенигсберга до десяти различных батальонов, но никакие потуги им не помогли. Все эти части были разгромлены {380}.
При оценке боевых действий войск за истекшие сутки следует учесть, что из-за нелетной погоды наша авиация не действовала, а танки и самоходные установки ввиду отсутствия переправ необходимой грузоподъемности не принимали участия в захвате и расширении плацдармов. Всю тяжесть подавления огневых точек противника приняла на себя артиллерия, которая успешно справилась со своими задачами.
Войска правого соседа — 39-й армии, отражая ожесточенные контратаки противника, также форсировали Дайме и, продвинувшись на 1–2 км западнее реки, вышли на рубеж Гольдбах — Гроссхоф. 39-я армия надежно прикрывала правый фланг нашей армии.
В этот день значительных успехов добились и войска 5-й и 28-й армий, наступавшие к югу от нас. Они продвинулись на 20–30 км и вышли на рубеж р. Алле южнее Гросс Hyp. Примерно в таком же темпе наступали и армии левого крыла фронта (2-я гвардейская и 31-я). Они заняли Ангербург и продолжали преследование противника. Благодаря успеху левого соседа — 5-й армии наш левый фланг был тоже надежно обеспечен, что позволяло нам сосредоточить основные силы на главном направлении.
Однако 19–24 января войскам 3-го Белорусского фронта не удалось окружить и уничтожить имевшие оперативное значение отдельные группировки врага в районе Тильзита и Инстербурга. Главным силам 3-й танковой и частично 4-й полевой армий группы армий «Центр» удалось отойти на рубеж рек Дайме и Алле, на позиции Хейльсбергского укрепленного района, и занять оборону по их западным берегам, а в дальнейшем и на Земландский полуостров севернее Кенигсберга.
Нам представляется, что основным недостатком наступления на этом этапе являлось то, что оно велось по всему фронту без сосредоточения основных усилий в армиях на решающих направлениях, что армии нацеливались практически не на обход позиций вражеских группировок, а на выталкивание их к западу, а это давало возможность противнику организовывать сравнительно планомерный отход на заранее подготовленные укрепленные промежуточные [282] позиции. Теряя время на уничтожение всех подряд инженерных сооружений врага, войска фронта замедляли темп наступления.
Очевидно, надо было более тщательно искать уязвимые участки в обороне врага и обходить наиболее укрепленные пункты и узлы обороны, чтобы, не снижая темпов наступления, окружать значительные его группировки.
Немаловажным было и то обстоятельство, что фронт не располагал достаточным количеством подвижных войск, главным образом бронетанковых, необходимых для развития успеха общевойсковых армий. Имевшиеся танковые корпуса не могли решить тех задач, которые стояли тогда перед войсками фронта.
Сказалось также и запоздалое переподчинение 43-й армии 3-му Белорусскому фронту. Именно поэтому противнику удавалось, хотя и с большими потерями, отводить свои войска с лаздененского выступа на последующие оборонительные рубежи в достаточно боеспособном состоянии и продолжать сопротивление.
Мы вспоминаем об этих недостатках, чтобы учесть доставшийся дорогой ценой опыт минувшей войны. Но мы помним и то, что эти недостатки не умаляли значимости и размаха побед, добытых в те дни Красной Армией в Восточной Пруссии. Гитлеровское военное руководство уже ничего изменить не могло. Третий рейх доживал свои позорные годы. [283]