МАЛЕНЬКАЯ ПОЭМА


По дороге на выставку






О, Божественное Тепло!
Графика тени, 
   ритмы
     осеннего теплого лета
  и золото вянущих листьев
      шуршащих,
        золото Шлимана,
            спадающих, словно монисты,
              с покорных деревьев,
                 готовых смиренно отдаться в объятия Осени...

Также в огромных Музеях
 я узнаю имена
  невиданных прежде картин
   и лица людей незнакомых.

Я где-то встречала их,
 где-то встречала...



*     *     *

В город выйду я,
 словно на берег моря.
  И кантаты порывистых ветров - в лицо.

Я стихию сравню
 только с Космосом
  устремленного 
    в Вечность 
      Сознания.

И нашествие славы грядущего века
 совсем не мешает
  выбрать в тайне
   Духовное
      и
    Бесконечное...


*     *     *


И Коктебель во сне - не Коктебель,
А Верхние Моря, Гор Поднебесье,
Где мертвые становятся живыми -
Такое же несовершенство душ.

Я не устану видеть эти сны.
Невидимое - Бесконечно.
На выставке - других людей миры
       глазами (близкими)
           художников (чужими).



*      *      *



Картины и нужны и не нужны...
Мой мир и ярче и неузнаваем
В мирах, что так знакомы и нежны,
Как звон в тумане утренних трамваев...


Картины и нужны и не нужны.
Они конкретны грубым содержанием
Материй плотных.
Впрочем, Духу не страшны
 подобные сомнения и терзания...




*     *     *


О, пестрый фон великих импрессионистов!
 К которым, как теперь я понимаю,
  причастен Суриков, Коровин и Серов.

Боярышня в кафтанной синей шубке
 склонилась пред боярыней Морозовой
  в угрюмой философии смирения.

Но не наполненность ее чужой души
  сдвигает меня в Космос Небытья,
   а цвет ее весомых рукавов
    и пестрый фон, что ничего не значит,
     а для меня он - всё,
      как ясный теплый день
       сентябрьской осени.


О, бабье лето!




*     *     *

Самофракийская Победа,
Летящая навстречу ветру
И побеждающая ветер,
Как Дух, что побеждает плоть.


И кто, скажите мне, ответит
За красоту в грядущем веке,
Незащищенную, как дети,
И благодатную, как дети,
То знает лишь Господь.



*      *      *


Nunc plauditet!

(теперь аплодируйте)

Только Дали
  может взять 
    такой дьявольский ракурс.

Сам - со спины,
  отражаемый зеркалом...
Гала
 смотрит в зеркало тоже.

Оно отражало -
 удивленно -
  лицо,
   за окном -
    океанское ложе.

А еще он хотел,
 чтобы, словно зерцало,
  шесть оптических глаз -
   два его
    и два Галы
     плюс еще два моих,
      или чьих-то других

всё, как Вечность, впитали,
 словно Око Всевидящего -
  по Вертикали
   и
    горизон-
     тали.




*      *       *


КАРТИНА МАРКА ШАГАЛА "ГОЛГОФА"



Шагал. Ребеночек еврейский на кресте.
Внизу - его родители. 

Мария -
 в нарядном платье,
  с непокрытой головой
   и в красных бусах...

Рядом с ней - Иосиф
 (а вовсе не Иоанн Евангелист)...
   И он - 
     в еврейской праздничной одежде.


Родители распятого скорбят -
 о сыне,
  о невинной чистой жертве,
   что может быть лишь мальчиком,
    младенцем...




18 сентября 1998