А вот, извольте, - старичок ловко поддел тросточкой сыроежку и отправил её прямиком в дупло, на радость белкам, -

Ужасный сон отяготел над нами,

Ужасный безобразный сон,

В крови до пят, мы бьемся с мертвецами,

Восставшими для новых похорон...

- Помилуй Бог, Федор Иванович! Не мне судить, но про грозу у вас лучше. Уж насмотрелись мы на все эти парижские столоверчения. С чего бы такой ужас?

Приснилось на прошлый пяток. Духота стояла египетская, молнии, а дождя нет. Вот так и приснилось, что люди в малых вагончиках прячутся, а мертвецы всё на них наседают и стекла кувалдами бьют. А поиграл, так и этак - злободневная аллегория-то выходит. Может, лучше "воскресших", а не "восставших", сударь Лев Николаевич?

Пожалуй лучше! А вам гулять больше надо, Федор Иванович, чтобы затхлый дух из груди выходил, да помаленьку крестьянским трудом не брезговать. Вот курочку с утра, покормите что-ли, если косу брать тяжело. Я, можно сказать, для вас это британское развлечение затеял. Тамошние джентльмены белоручки, а здоровье-то берегут!

Да погляжу, мы не первые, - Федор Иванович тросточкой показал на мадам в шальварах и длинном полосатом костюме, что ловко семеня, катила круглый черный мяч куда-то в кусты. Густая рыжая грива, выбившись из-под шляпки, едва не задевала одинокие тростины репьев и дудника на дикой лужайке.

Стойте, Юлия, в овраг ещё упадёте! За кустами овраг!

Дама притормозила и слегка поклонившись, пошла к дому, оставив мяч.

Всё равно глупая игра! В Британии овраги огорожены, и садовник траву стрижет. Унылой красоты очарованье, а у нас всегда каким-нибудь уродливым фонарем испортят. Я бы рада, господа, но мне до ланча поллиста сочинить надо. Приятно покосить!

Поэтесса? - спросил старичок.

А пёс её знает? Здесь тьма народу живет, всех не упомнишь!

Внезапно из сумрачного орешника вырвалось нечто в развевающихся юбках, с тугим пучком волос на седой голове, и с полуметровым ножом наперевес бросилось к мячу. Запутавшись в полах и падая с занесенным ножом на мяч, прошипело оно: "Бесстыдники! Голыми ногами мяч пинать!". Скользкий от росы мяч отскочил, а чёрные юбки, словно вода, растеклись между росных стеблей, да и пропали вовсе, вместе с дамой.

Лев Николаевич с опаской двинулся к месту происшествия, а Федор Иванович только и смог выговорить: "Слова её неразумны."

Вот и я так мыслю. Третьего дня ещё какой то контент у меня допытывалась. Такого и в словарях нет!

Осторожней, батюшка, Федор Иванович. Тут ещё ножик в траве должен быть, не пораньтесь! Не впервой с кухни пропадает. Я так думаю, это тулпо могущественного человека, может быть, государственного. Она с гербовыми бумагами иной раз является. Откликается на Елену. Много в природе дивностей. На Тибете полагают, что человек горячей души и особого дара случайно может это тулпо сотворить. Разума в призраке нет, а электрической силы много.

Господи помилуй, Лев Николаевич, а вы бы...

Да знаю, знаю! Ну не хочу попов звать, душа не лежит. Здесь мало весь синод звать надо, столько всего шатается. Картина мирная, идиллическая даже, а выйди на лужайку.... Да вот извольте, у Щербаковых крестьян за оврагом какая-то шишига повадилась. Ну ходит и ходит, девок прельщает. Если бы не девок, разве бы стали они попа звать? Да не в жизнь! Попу и вина хлебного, и яичек, и овсеца надо. Ну позвали, тот и отчитал. Даже псалтирь забыл, бежал пять верст без остановки. Попадья как на него глянула, так и ахнула: у него вся борода мелкими косицами заплетена, и бормочет что-то про Число Зверева. Еле его анисовой отпоили. А бороду вовсе срезать пришлось, не расплетается.

Бородатый мужчина наклонился, обтер о траву нож и сунул за пояс. Слегка пнув мяч, вернулся к собеседнику:

А давайте сударь, тот мяч отбирать, как игра велит!

Да у кого отбирать, когда он и так здесь лежит?

Вот за это и чту вас до глубины души. И то верно, где тот Роберт Бейль со своим самоучителем, и где наша, русская правда? Отбирать-то британцы выдумали. Как их Бог породил, так всё и отбирают. А вот мы отдавать будем! Отдавать-то веселее!

Эй, почтеннейший, проскрипел Федор в сторону задумчиво бродящего по лужайке плотно скроенного мужичка в темных очках, похожего то-ли на адвоката, то-ли на столичного конского доктора, - а не угодно ли вам мяч?

Мужичок вынул изо рта травинку и не спеша обернулся к игрокам.

Виктор Олегович, душенька! Посмотрите, какой мячик. Конюх сам волосом набивал!

Премного благодарен, господа! Просто диво какое-то: Москва утопает в духоте серверных и смраде шаурмятниц, Псаки заявляет, Чуров осуждает, Андрюша заряжает в отцовский наган последний кусочек пармезана, а мы здесь! На поляне! Этот чертов воздух провинции! Этот чудный мяч, прошлой весной бывший поросёнком, что резвился в этих полях.

Тпруу, Виктор Олегович!, - проскрипел старичок, - где это видано поросенку в полях резвиться?

- Да, где это видано? - поддержал Лев, - извольте взять мяч!

С радостью! Вы тоже видите, что это реально? И мяч, и лужайка, и борода? А не выйдет так, что я этот мяч у вас отнял? Что скажете? - и Виктор бочком отодвинулся от мяча.

Да мы его сами ищем! - нашелся Лев, - трава то в рост пошла, вот был, и уже не вижу. Чуть откатился, теперь ищи! Пойдёмьте, дорогой Федор Иванович, ещё поищем, может под кустом где? Найдете, скажите, вместе покатаем! - собеседники отвернулись от Виктора и двинулись на восток, шаря в траве ногами.

И не скажешь, что писатель! - прошептал Федору бородатый мужчина. Ещё про меня пасквиль накатал, будто я из поезда с крыльми прыгаю и обывателей бородой убиваю!

Бородой?! - рассмеялся Федор.

Бородой! Вся столица читает. Чего не читать, если весело? К такой негоции определённо талант нужен. Был бы адвокатом, и вовсе весь Петербург скупил бы.

Тем временем, Виктор, побродив вокруг мяча, с криком "Нашёл!" пнул его в сторону белевшей вдалеке калитки, но промазал, и мяч закатился под куст.

Что нашли, Сударь? - в один голос спросили его собеседники.

Да, вот, извольте! - Виктор протянул старичку небольшую чёрного дерева курительную трубку, вырезанную в виде головы сорок четвёртого американского президента, ещё дымившуюся отчётливо и тотчас наполнившую пространство духом "Герцеговины Флор", - я так и полагал, что мы здесь не одни.

Табак вредная привычка! - подвёл итог Лев, - трава загореться может. Одни убытки хозяйству. Хотя... - он обтер трубку обшлагом, со смаком затянулся, и Виктор, напоследок сверкнув очками, совершенно исчез, - мозги проясняет. Государственному человеку без мозгов, как козлу без привязи. Все грядки вытопчет.

- Спугнули мы его! - огорчился Федор.

Да уж спугнешь! Сочинять ушел. Сейчас бутерброды дожует, и тарабанить будет. Знаю я таких! Это он только на публике мечтательный вид напускает. А вчера зашёл на кухню, пол-кастрюли щей как не бывало. Когда успел?

Внезапно над ухом пропела пуля и хлопнул выстрел, потом вторая, срезая листву и вонзаясь в набитый конским волосом мяч. Тот выдержал надругательство и нехотя, силой отдачи, выкатился обратно на лужайку. За ним с тявканьем рванулась пятнистая собачка.

Фу, Лора, фу! - из-за кустов вышел статный широкобровый мужчина в охотничьей куртке, - я было думал, барсук! Хотел снять. Барсучий жир невероятно полезен, любую немощь лечит. А оно вон как, мячик.

Да берите его на здоровье, Леонид Ильич! Ваша добыча, вы его и берите. Уж вам-то всегда рады.

На что мне? Плащ бы взял, или сапоги резиновые, а так мне чужого не надо. Ватный я сегодня какой-то, и ноги болят. Барсуком осмотрелся!

А давайте объявим перерыв и анисовой, за встречу, по рюмочке! - подмигнул Брежневу Лев, - вот там в холодке, на колоду и сядем.

. Такая пастораль окрест, липа цветет, свет мягкий, как у Ватто, - согласился Федор.

И пастуха пригласим, пусть на рожке играет! - добавил Леонид, пока Лев из фляжки наливал золотистую водку в маленькие, из серебра, стаканчики.

Пастух до вечера занят. Индуса можно.

Какого ещё индуса? - поинтересовался Федор.

Раджива, естественно, - уточнил Лев, - он недалече живет. Только он со змеями.

Какими змеями? - поинтересовался Леонид.

Гадюками, наверное, медянками. Откуда у него кобры в здешних краях?

Кликнули у дворовых мужиков Раджива, и пока тот, проверив еще раз завязки на корзине, прочистил дудку и вывел первую унылейшую мелодию на своём языческом инструменте, собеседники тяпнули по первой. Индус не пил от слова вообще. Он сосредоточенно оплетал усадьбу своей мелодией, как ядовитый паук попавшуюся в тенета птицу. Смолкли гуси и даже тележная ось вдалеке перестала поскрипывать. Весело обсуждавшие охоту на мяч, и виды на сенокос оказались как-бы внутри ватного кокона, не пускавшего звуки окружающего мира. А может быть, то разлитая по-третьей анисовка подействовала?

- Вот странность, какая, господа! - обратился к собеседникам Лев, разрезая пополам ядрёный огурчик, - кого не спроси у людей старших, все наперёд двух писателей вспоминают: меня, почему-то, и друга нашего Леонида Ильича. Уж сколько я бумаги извел, не приведи Господь другому. А скромнейший наш охотник только одно слово, считай, и написал собственноручно. Многажды, правды, да какая в том разница? Уж вы не стыдитесь, уважаемый!

Леонид Ильич догрыз половинку огурца, нашарил сухую хворостинку и вывел на золе старого кострища Слово, и слово было

Ра-ке-та

Вспыхнув заревом над деревьями, оно отозвалось громом в окрестных деревнях, взмыло огненным столбом над особняками, и пронзая жарким пламенем пышные облака, с грохотом растворилось в синеве. Когда подземный гул стих, Леонида Ильича уже не было.

Эх, а ружьё опять забыл! - заметил Лев, кивнув в сторону ветхой липы, на сучке которой висело оружие, - и мяч не взял. Первый тайм ноль-ноль. Продолжим, что-ли?

Пока писатели стряхивали крошки и шарили в траве завалившийся стаканчик, на середину лужайки вышел полнолицый молодой человек, изысканной небрежностью похожий то-ли на кёнигсбергского студента, то-ли на сына дипломата.

- Permettez, messieurs, moi а vous montrera, comment а ce jeu jouent!

(позвольте, господа, я вам покажу, как в эту игру играют!)

- Oui, je vous en prie, monsieur Astolphe! - Отозвался Лев.

Поправив витиевато завязанный галстук, молодой человек приблизился к мячу, и точным ударом штиблеты отправил его в восточную калитку.

На беду, в сей момент калитку загородил собой конюх Гаврила, и удар мяча пришелся точнёхонько ему в лоб. Гаврила устоял.

Барин, он что, дурак, в людей бросается?

Француз.

Ну тогда ладно, доброго ему здравия! - пробасил Гаврила, растирая лоб, - я нужное пришел сказать, барин, да вот этот дурак... Теперь точно шишка будет, - а, вспомнил! Граф фон Цеппелин поднялся на... Нет, не то! Канцлер Германии Ангела Меркель осудила ответные санкции, введёные в отношении... Нет, опять не то! Вот дурак божий! А, вспомнил!

Кобыла разродилась?

Нет, ещё нужнее! Вот: в Петербурге беспорядки, немецкий разбойник и шпион Ульянов-Ленин захватил власть и арестовал правительство!

Да, пожалуй, серьезно. Ты, Гаврила, близко к сердцу не принимай, лучше кобылой займись.

Так ведь обруча новые из Питера обещали! - возмутился напоследок Гаврила и ушёл.

А воротца-то устояли, - задумчиво пробормотал Федор, откатывая тросточкой мяч.

Откуда ни возьмись, прикатили на складных велосипедах дети, два мальчика лет десяти, в цветных футболках и шортах, и короткостриженная девочка с браслетом на босой ноге. Резко затормозив, они окружили писателей.

Дядь, а правда ты Толстой? - спросил мальчик, - то вот дед не верит. А почему этот господин так тепло одет? - опасливо кивнул он на Федора, - жарко ведь!

Да правда, правда Толстой!

Так вы и Наполеона видели? И как тетку поездом задавило, тоже вы написали?!

Ну как же, видел Бонапарта! Он тут ещё полную шляпу подберезовиков набрал. Не правда ли, Федор Иванович?

Было дело. Только не подберезовиков, а подосинников, и товарищ Сталин чуть было ему барабан трубкой не прожёг. А про тётку вам рано, мало ли тёток под вагон падает? Вот, мячик лучше возьмите! Притомились мы что-то с Федором.

Ух ты, прикольно! Тяжелый, сука! - восхищенно ахнул старший мальчик, взвесив мяч на руке.

Не надо так говорить! Его из поросёнка шьют.

Дети рассмеялись, и прихватив мяч, укатили.

Спасибо, дядя Лев Николаевич! - донёс пряный травяной ветер последнюю фразу. Миг, и ребятишки скрылись в западной калитке, укатили вдаль, где за могучие кроны лип катился к закату золотой шар светила.

Так просто, уважаемый мой Федор Иванович. Раз - и игра сделана. Вот это русский футбол, а не мяч голыми ногнами пинать!

Писатели рассмеялись и растворились в вечернем мареве луга. Только тросточка и осталось.

�