|
|
||
| ||
|
Люди разных стран и народов наконец-то нашли общий язык, упразднили расовые, социальные, идеологические противоречия, уничтожили атомное, бактериологическое оружие и стали жить без границ и паспортов. Однако ж одно противоречие меж ними осталось. Добрая половина придерживалась древних традиций, женщины продолжали рожать детей, мужчины работали. А вторая половина, модернисты, древние традиции посчитали пережитками прошлого. Мужчины жили с мужчинами, женщины с женщинами, как придется. А детей, сколько надо, производили в ретортах. Неприязнь росла, превратилась во вражду и в ненависть. И опять начались войны. Особенно ожесточенными они стали в Северной Америке. Линия разграничения перечеркнула материк пополам - от Атлантического до Тихого океана. Жарко. Рядовой Скотти снял каску и оттер пот со лба. Тотчас на его голову спланировала крупная муха. - Вот прицепилась! - солдат хлопнул по бритой макушке, но промазал. Муха села на бруствер. - Это не муха, - заметил капрал Фредди, попавший на фронт с третьего курса университета. - А что ж это? - Скотти образования не имел. До двадцати лет он крутил бизонам хвосты на ферме отца. - Это дрон, подделанный под муху, - разъяснил Фредди. - А что ему надо? - Подслушивает, подсматривает и передает нашим врагам. Возможно, сделает забор твоих клеток. Отнесёт, сдаст. Определят твой геном, внесут в базу данных, и ты на крючке. - Вот падлы, а! Эй, муха! Передай своим хозяевам, что они пидорасы! - вскричал Скотти. Муха вдруг сорвалась с места и стремительно атаковала солдата. Метила в глаз, но попала чуть выше, в бровь. Получила повреждение от удара и, контуженная, упала на нижний выступ окопа. Солдат вдобавок прихлопнул её ладонью. - Ты гляди-ко! Вот зараза! Чуть не сделала меня одноглазым. Чтой-то она вдруг на меня напала, а, Фредди? - Видимо, через неё операторы на той стороне узнали, что ты обозвал их, - ответил капрал. - Они возмутились и отдали приказ на атаку. - Так они и есть пидорасы. Знаю я их! Я до Разделения Территорий общнулся с ними. Предлагали мне и активное, и пассивное, и смешанное участие в их развлечениях. Не понимаю, почему вдруг сейчас они возмутились. Я же правильно их назвал. - Потому что - негативная оценка. Они величают себя по-другому, - разъяснил капрал. - И как это? - Постмодернистами. - Мудрёное словцо. А мы, по-ихнему, кто? - Натуралы. По старинке западаем на баб. Даже в их отсутствии предпочитаем тех кукол, которые сисястые и жопастые. То есть с явными вторичными половыми признаками. - Хорошо объяснил. - Скотти поддел тельце поверженной мухи на лезвие тесака и стал разглядывать. - Эй, Фредди! А она вроде бы из мяса. - Ну, должно быть, последняя разработка. Типа биодрона. - Нет, ну это ж надо, до чего дошёл прогресс! - До невиданных чудес, - подтвердил Фредди. - Видимо, мы скоро останемся без работы, Скотти. Роботы меж собой будут воевать. Со стороны противника появилась целая эскадрилия мух, прикрытая лучами заходящего солнца. Фредди поспешно надел светофильтры. - Fire! - истошно скомандовал. -Так, может, они натуральные, - медля, возразил Скотти. - За что их-то? - Нет-нет, геометрическими звеньями летят, соблюдая интервал и дистанцию, - определил капрал. Расстреляв мух из оптических бластеров, солдаты отдышались. Скотти задумался. - Одного не пойму. Мы - натуралы, они - постмодерны. Известно, каждый сходит с ума по-своему. Но из-за чего воюем? - Из-за этого самого, Скотти. Постмодернисты уже захватили двадцать шесть штатов, нам приходится обороняться. Впрочем, люди всегда находили причины, чтобы уничтожать друг друга. С незапамятных времён сражаемся. Сначала дубинками, потом мечами и дротиками, потом ружьями и пушками, теперь - бомбами и бластерами. Были войны экономические, геополитические, расовые - всякие. Щас пошли гендерные, не менее жестокие. Давай перекурим, Скотти. Солдат с удовольствием подхватил предложение капрала, и они закурили синтетические сигареты с допустимой добавкой стимулирующих веществ. Фредди, наблюдая за сизым дымком, который медленно поднимался в голубое, как и миллион лет назад, небо, продолжил: - И вот что я тебе скажу, Скотти. В нашем убойном противостоянии, очевидно, есть скрытая подоплёка, о которой нам, рядовым служащим, не положено знать. Видимо, боссы - с обеих сторон - постоянно ищут способы, как избавиться от лишних людей. Не удивлюсь, если у них существует договорняк, и они умело натравливают нас друг на друга. А сами вполне сносно прячут свои жирные задницы в благоустроенных ката... Фредди не договорил, как-то странно дёрнулся и окаменел, хотя его вполне живые глаза подсказывали, что он ещё не потерял способности соображать. Кроме того, в них был испуг. Да, да, он соображал, что произошло с его телом. И припомнил, что совсем недавно его обследовали в полевом госпитале. И вполне возможно втихаря вшили микрочип. "Выходит, я под контролем. По-видимому, система сработала на ключевые слова. Отцепили мышцы, чтоб лишнего не болтал". Его догадка подтвердилась. "Ваше умозаключение верно, дистрофию снимаем", - получил он посыл на нижнем уровне трансляции, без перевода на язык высокого уровня. И вновь обрёл подвижность. "Видно, меня зачислили в списки неблагонадёжных и контролируют постоянно, - уже на обычном уровне, мысля словами, заключил он. - Но кто бы мог донести? Скотти? Нет, слишком простодушен". Эти догадки сподвигли интеллектуала Фредди на новые вразумительные выводы, которые, впрочем, он, остерёгшись, вслух высказывать не стал. "Наверно, зацепились за меня в порядке рандомного прослушивания. Эх, не вздохнуть, не перднуть". И тут же получил удар высокой частоты прямо в мозжечок. "Суки! Уже и мысли отслеживают". И ещё удар. Более чувствительный. Это была его последняя вольная мысль. После чего он изрядно поумнел. И если какая-нибудь идейка только-только рождалась в голове, он, стараясь отвлечься от неё, начинал быстро проговаривать стишки, которые помнил с детства, когда был опекаем папой и мамой.
Божья коровка в домик свой спешит.
Рядом сладко постанывал Скотти. Переданный из пункта оперативного зомбирования сигнал сымитировал в его сознании сексуальный акт (в традиционном стиле! с белокурой красоткой!) и доставил солдату удовольствие. Это было поощрение за отличную службу и верную идеологию.
|