|
|
||
| ||
Тоска! Мишка Соколов раздумывал, где взять денег. Встал он поздно, явившись домой из клуба под утро. Ах, какие там девчонки! Он подкатил к одной и в пять минут избавился у стойки бара от нищенской получки. Пообещала, что в следующий раз будет сговорчивее, и смылась, но телефон не оставила: "Найдёшь меня здесь!" Прежняя же девушка, Танюха, тусовалась с другим и даже не взглянула в его сторону. - Ма, мне деньги нужны, - сказал, зайдя на кухню. При этом поморщился, как от зубной боли. Хотя нет... зубную боль он ещё не испытывал. Два ряда ровных белых зубов, хоть рекламный ролик снимай. Если б кто знал, как ему надоело ходить в нищих, выпрашивать у матери копейки, почти наперёд зная, что не даст. И в этот раз она отвлеклась от плиты и повернулась к нему со страдальческой миной на лице. - Ты же работаешь, - нудно напомнила. - Зарплату получаешь. И я с тебя ни копейки не требую. Кормлю, одеваю. - Большое-пребольшое мерси! - Ты не язви. Сам ни в чём ещё не преуспел. Скажи спасибо, что Виталий Дмитриевич в лабораторию пристроил. - Ага, подсуетился, - фыркнул Мишка, давно понявший, что "доцент" клеит мамку. - А мне теперь склянки с утра до вечера мыть! - Ну и что? Он сказал, что этот, как его, великий химик тоже с мытья пробирок начинал. - Тогда уж лучше башмаки пойду чистить. Так Ротшильд начинал. А великим банкирам щас куда большая уважуха, чем великим химикам. - Ну, как знаешь. Только не надо меня напрягать. Нету у меня лишних денег! - Зачем родила тогда, если не можешь обеспечить? - Может, назад родить! - сердито сказала мать. - У тебя стыд хоть маленько есть? Мишка повернулся и вышел. Коли про стыд заговорила, дальше базарить не о чем. Во дворе в беседке сидел сосед Корзун, простой, как рубаха. Мишка издали заметил, что он вытащил из куртки бутылку вина, сделал пару больших глотков и опять спрятал. Вот, нашёл человек винное счастье, и ничего ему не надо. И никто не нужен. Разве что есть небольшая обуза: ворчливая жена. - Дядь Коля, подкинь пару стольников, - на всяк случай попросил Мишка. - В получку отдам. - Червонец могу дать. И даже без отдачи. На парикмахерскую, а то оброс, как дикобраз. - А ты видел дикобраза? - Вот теперь вижу. Издевается, подумал Мишка и пошёл прочь. И не знает, старый хрыч, что в приличной парикмахерской сейчас не то что червонца, но и сотни на подстрижку не хватит. - Эй, Мишка! - окликнул Корзун. - А на чо тебе? Займу, а ты левомицитин купишь. И я же перед твоей матерью виноват буду. Ну точно, маразматик. Левомицитин какой-то. Это ж он с амфетомином перепутал. И ведь угадал. В клубе многое чего предлагают. Только с пустым кошельком туда хода нет. Охранники, Тифон и Цербер, даже на порог не пустят. Корзун неожиданно сжалился и вытащил бутылку. - Эк тебя колбасит. На, хлебни. Расслабься. Соколов взял уже ополовиненную посудину и приложился, с отвращением глотая дрянной портвейн. - Э, погоди, - Корзун обеспокоился. - Ты так всё высосешь. - На, соси сам. - Мишка отдал и пошёл дальше. Домина у них громадная, буквой "П" - целый квартал занимает. Но Соколов мало кого знал, да и готов на что угодно поспорить, что почти у всех знакомых пацанов та же проблема: где срубить бабок. Недавно, когда он шёл через пустынный сквер, какая-то малявка беззаботно болтала по мобильнику. С одного взгляда стало понятно: мобильник дорогой, навороченный. Змеёй вильнула мысль: выхватить и - ходу!.. Но в самый последний момент, когда уже принял решение, заметил, что на боковой аллейке стоит мужчина. С собакой на поводке. Скорее всего, папаша этой пигалицы. И псина огромная, размером с телёнка... - Эй, Воробей, привет! Мишка глянул вверх. Окликнули с балкона второго этажа. Коротко стриженный жлоб смолил сигарету и смотрел на него, ухмыляясь. Как же, знаем! Бандитто. Недавно освободился и снял у одинокой бабки комнату. Подкараулит момент, замочит старуху и ищи ветра в поле. - Привет, Сучкоруб, - огрызнулся Мишка. Но подошел ближе. - Почему "сучкоруб"? - удивился рецидивист. - Ну, ты же на лесоповале сучки рубил? - Не, мы варежки шили. - Значит, Портной? - Нехай будет так. - Подкинь тыщонку, Портной, - наглея, попросил Мишка. - И, кстати, на будущее: я не Воробей, а Сокол. - Так ещё его со школы, по фамилии, кликали; правда, сейчас уже меньше. - Вон даже как! - удивился бандитто и опять присмотрелся. - А чо мало просишь, Соколик? Может, тебе пять штук подкинуть? Много, подумал Мишка, ведь отдавать придётся. А не отдашь - из-под земли достанет. Руки выдернет, и вместо них спички вставит. - Нет, - вздохнул он. - Доходы не позволяют. Долго рассчитываться придётся. - А ну-ка, дай я на тебя посмотрю. - Портной ощупал взглядом. - А ты ничо парнишка, справный. На дело пойдёшь? Мишка оцепенел. Что-то холодной змеёй вильнуло вдоль позвоночника. - Или слаб в коленках? - насмешливо прибавил Портной. Парень напрягся. Вот как тут быть? Его не раз оскорбляли, попрекали нищетой, как на недоделанного смотрели. И он давно уже усвоил, что только деньги дают право быть оригинальным. А он, хоть и Сокол, но - с пустыми-то карманами - птичка серая, прав на оригинальность не имеющая. Что и подтвердила Танюха, предавшая его. - Ага, слаб, - со злобой процедил он. - Но в случае чего этой коленкой и под зад могу дать. - Вон оно как! Действительно ты Сокол. Так пойдёшь на дело? - Пойду! - решительно ответил Мишка и, обернувшись по сторонам, убавил свой пыл. - Только это... на мокруху не подпишусь. Портной тоже посмотрел направо, налево и безобразно ухмыльнулся. - А чо такое мокруха? Придуряется бандитто. - Мочить никого не придётся? - Не придётся, - серьёзно ответил Портной. - Я тебя на такое дело возьму, где без мокрухи. Сухо будет. Так сухо, что в горле пересохнет. Короче, давай без понтов. Через час подгребай ко мне. - А как одеться? - Попроще. Не на гулянку. Понятно. Форма одежды - будничная. В глаза чтоб не бросаться и ничем не выделяться. Мишка вспомнил, что собирался в клуб. Ладно, не сегодня. Чего идти без копейки? Унижаться? Потом подвалит - независимым и гордым, с баблом в кармане. Вернулся домой и прилёг на диван. Час в запасе. Встал и включил музыку. Загремели ударные, завыла труба. Нет, музыка раздражала. Взялся поупражняться шестикилограммовыми гаетелями. На стене висели постаревшие кумиры: Арнольд Шварцнегер, Сильвестр Сталлоне, Андро Сазонов. Они контролировали и как бы требовали: "Давай, парень!" Ему надоело их подглядывание, и он с грохотом бросил гантели на пол. Опять приспособился на диване в полулежачем положении, руки сцепил на затылке. Надо расслабиться и обмозговать. Мать как-то приболела и послала его в сберкассу уплатить за коммунальные услуги - что обычно делала сама. В соседнем окошке дряхлый старикан получил большие деньги и стал пересчитывать их дрожащими руками. Выхватить - и дёру... Нет, не решился. А в другой раз, на улице - не сплоховал! Выдернул у пацанчика тысячу и бросился наутёк. Сзади раздался обиженный рёв. Далеко отбежал, преследования не заметил... А купюра оказалась рекламным фантиком. Ну, у мамки, еще когда учился в школе, по мелочи воровал - но это не в счёт. Своя, в милицию не побежит. На крайняк оплеуху даст. Может, отказаться от "дела"? Уехать, куда подальше. В Таиланд. Там, говорят, девчата доступные и дешёвые. Нет, не годится. Без копейки куда поедешь. Но и тут невыносимо. С Танюхой он "дружил" ещё с шестого класса. Она стала его первой женщиной, а он её первым мужчиной. Это не забывается. Может, одумается? По крайней мере, если он нарисуется в клубе с бабками, это освежит её память. Как они в подвале, на панцирной кровати, без матраца... Сука! Переметнулась к какому-то мажору, который подкатил к клубу на "Ауди", наверно, папиной, и расшаркался перед ней. Угощал Мохито, и ёё глаза запойно блестели. Конечно, можно было ему морду набить, но... но это же её выбор! Раньше не очень заметная была. А сейчас - глаз бы не отводил! Ладно, после "дела" тоже закажет для неё Мохито. Да хоть два! Или послать её подальше, предательницу? Время сначала затормозилось, а потом помчалось галопом. Ого! Пятнадцать минут осталось до рандеву с бандитто. Напала дрожь. Коленки, которыми под зад хвалился поддать, ослабли. Глянул в окно: погода испортилась. Небо заволокли мрачные тучи; на улице потемнело. В прихожей замешкался, соображая, что надеть. - Ты куда? - спросила мать, выглядывая из своей комнатушки. - На кудыкину гору, - ответил её же выражением. - Опять в клуб? - мать рассердилась. - Ты на себя непохожий оттуда приходишь. Пьёшь? Куришь какую-то дрянь? А может, уже и колешься? - На что? - огрызнулся он. - Ты хоть знаешь, сколько доза стоит? - И знать не хочу! - Ну и молчи в тряпочку. - Нет, ну это ж надо, как с матерью разговаривает! - мать взъярилась. И ещё всякое говорила, ругалась - разве что не матом, но он отключил её волевым щелчком сознания и стал определяться с одеждой. Надел старую куртку с капюшоном. - Не пущу! - Мать прорвала немую блокаду и встала у двери. Он оттолкнул её. Давно уже пребывал не в той весовой категории, чтобы она могла в объятиях удержать. Портной опять торчал на своём балконе - как раз напротив, с той стороны двора. Точно вёл наблюдение или подкарауливал. Теперь не отвяжешься. Сразу спустился, посмотрел оценивающе: "Всё путём, Воробышек!" - доволен, бандитто. Только уже забыл, что не с мелкой птахой дело имеет, а с Соколом. Сам-то темную куртку напялил, руки в карманы сунул. Интересно, какое оружие с собой прихватил - холодное или ствол? Через арку вышли на улицу, стали ждать неизвестно чего. Прождали минут десять. Портной посматривал на часы и недовольно хмурил брови. Наконец, подрулил серый фургончик-батончик. Бандитто сел рядом с водителем. Мишка залез в салон. Там уже сидел громила, под стать Портному. По пути прихватили ещё двух. У всех морды протокольные, взгляды угрюмые. Что за "дело" предстоит? Грабёж со взломом?.. С них станется! Мишка уже жалел, что подписался. Если повяжут, им-то что, не в первый раз. Опять начнут лес валить или варежки шить. "И нах напросился?" - заменжевался он. В клуб уже подтягиваются знакомые ребята. Поди, не все без денег. Угостили бы. Хотя мерзко это - побираться. Поневоле шестёркой сделаешься, а там и еще ниже опустишься. Не-ет!.. На выезде из города, у поста ДПС, мент в плаще поднял жезл. Приплыли! Заглянул в салон, обвёл всех взглядом, остановился на нём, Мишке. - А зачем мальчонку с собой везёте? - У этого мальчонки уже дети в яйцах пищат, - грубо возразил Портной. Мент зашёл с другой стороны, проверил документы у водителя и спросил, есть ли аптечка. - Ты уже проверял, - нагло ответил водила. - Там ничего, кроме касторки. - Почему не заменили? В последний раз предупреждаю! Странный разговор. Похоже, друг друга знают. Может, мент их крышует? Оборотень в погонах? Попридирался для понту и отпустил восвояси. Портной обернулся. И на этот раз обратился без ухмылки. - Ты извини, что я менту в отмазку ляпнул. Но ведь оно и в самом деле... Тебе сколько, семнадцать есть? - Есть, - с неохотой ответил Мишка и не стал уточнять, что неделю назад исполнилось. - Вот и я тоже в семнадцать лет первый раз на дело пошёл. Хрен его знает, что хотел этим сказать. Подбодрить, что ли? Или бандюганам тоже свойственно грустить?.. Сидевший напротив молча раскрыл пакет, покопавшись, вытащил оттуда сайку и банку консервов. Затем выудил из куртки нож, вскрыл жестянку и с широкого лезвия стал есть что-то похожее на колбасный фарш. Ничего себе финач, таким свиней резать! - Кто подкрепляться будет? - скользнул взглядом по Мишке. Соколов отвернулся. Не до жратвы. Впору два пальца в рот, чтобы избавиться от подступившей тошноты. Накушавшись, бандитто отрыгнул и крикнул водителю: - Борёк, включи музыку! Динамик в салоне захрипел так, что кошки напугались бы:
Я тебя давно не видел, мама,
Отзвенел звонок. С котомкой за плечами,
- Чёрт бы побрал эту колымагу! - выругался Борёк и вылез, открыл капот. Что-то там стал подкручивать. Все тоже вылезли, закурили. Мишка, не желая выделяться, стрельнул у Портного сигарету, правда, удивившись, что тот курит дешевую "Приму". Бандитто же и дал ему прикурить, но при этом у него на лице появилась такая морщага, точно он сейчас, подобно мамке, готов разразиться нотацией о вреде курения. Нет, промолчал. Встречным потоком, со стороны заходящего солнца, возвращались в город дачники. По крайней полосе медленно тащился "Жигуль" с прицепом. Мишка случайно глянул и обмер. За рулём дядя Виталя, устроивший его на работу и призывающий поступить в колледж. А ведь заметил! Притормозил и высунулся в приоткрытое окно, зырит и напрягает мыслительный аппарат. Сзади, подгоняя, просигналила маршрутка, и Виталий Гаврилович попылил дальше. Чтоб его черти слопали! Надо же, повстречался. Когда поехали дальше, Мишка дотронулся до плеча задремавшего Портного и счёл нужным предупредить, что его опознали. - Кто опознал? - нахмурился Портной. - Мамкин знакомый. Доцент. - Ну вот, связались со школьником, - недовольно прогундосил бандитто с кривым, сломанным носом. - Доцента я беру на себя, - пообещал другой и хлопнул Соколова по плечу, не тушуйся, мол, парень. - А я твою маму, - ухмыльнулся бандитто, лопавший фарш. - Его мама - моя, - авторитетно заявил Портной. Фу, какие грубые шуточки! Или не шуточки? Доцента замочат, а мамку... Портной наверняка видел мать со своего наблюдательного пункта, да и мамка часто на балкон выскакивает. Может, глаз на неё положил? Подкараулит ещё... Она симпатичная, мамка-то. И не такая уж старая, да что там - молодая ещё! Старый пентюх Виталий Гаврилович ей на день рождения букет цветов и французскую шампань притаранил. Кислятина; наверно, подделка. Городские строения остались позади. С обеих сторон тёмные пустыри. Машина опять зачихала, задёргалась. Водитель Борёк матюгнулся и полез под капот. Все сидели на местах, поджидая. Мишка затосковал. Ну, разве можно? Что за раздолбаи! На эдакой колымаге поехали на дело. Мало того, что она всем в глаза бросается, так и сыпется на ходу. Разве на ней от погони уйдёшь? Настигнут и повяжут. Мать всё-таки жалко. Хоть и зол на неё, за опеку, за брюзжание, а всё одно... Одна мыкается. Но сама виновата. Родила его в семнадцать лет, сколько Таньке сейчас. Но Танька не родит, не хочет. Сейчас девки опытнее, залетать не хотят. Да и если залетит, то вопрос, от кого. Еще месяц назад он не сомневался бы. Мать тоже залетела неизвестно от кого. Было б известно, сказала бы, кто его отец. А сейчас вымудохалась, валокардин пьет. Одно обнадёживает: если он "по этапу" загремит, небось, не откажется от "сыночка", посылками будет баловать. Может, и Танюха тогда одумается, пожалеет его. СМС-ки на зону будет слать, Как раньше с соседней улицы, когда не могли надолго растаться: "Люблю. Жду. Встретимся"... Ага, держи карман пошире. Какие там СМС-ки! Туда, наверно, не ходят поезда и почту на оленях доставляют... Портной тоже вылез из машины, посовещался с водителем и, заглянув в салон, приказал всем выметаться и идти пешком. Ну, приплыли! Мишка тащился позади всех. Бандитто оглядывался, словно проверял: не сбежал ли? А ведь и в самом деле мысль крутанулась: рвануть когти, пока не поздно! Ага, вон тот высокий, длинноногий на раз догонит. Ржавая луна подсвечивает темные фигуры, бредущие впереди. С шоссе свернули за железнодорожным переездом. Длинные бетонные строения без окон. "Склады! Вот куда метят! - гадал Мишка с тоскливым нежеланием. - На себе добро придётся тащить". Прошли через ворота, оказавшиеся приоткрытыми. Из отдельно стоявшей будки вышла женщина. И секундой позже мужчина в фуражке. Перепоясан широким ремнем, кобура на боку. Вооруженный охранник! Но почему они так беспечны? Женщина приветливо махнула рукой. - Вовремя явились, - сказала, подойдя ближе. - Состав на подходе. Вдали, на путях, засветились мощные фары тепловоза, и вскоре подошёл состав. Возникший на площадке рабочий отцепил два последних вагона. Локомотив прогудел и потащил состав дальше. - Ну, мужики, вам тут до утра хватит, - сказала женщина. Всю ночь выгружали из вагонов муку и таскали в склад, укладывали там на поддоны. Мишка вместе со всеми. Мама родная, тяжко-то как! Был момент, когда ему стало совсем плохо. Ноги не держали, руки ослабели. Портной заметил и распорядился: - Присядь, отдохни. Мишка отдыхал в углу, сидя на мешках. На выходе тускло горела переноска. Остальные продолжали молча таскать мешки. Что ж это они грузчиками подрядились? Прикрышка? Алиби себе обеспечивают? - Сынок, полегчало? - участливо спросил Портной. Вот отец-благодетель нашёлся! - Эй, папашка, - прохрипел Мишка. - А на дело, когда двинем? - Да ты чо удумал? - Бандитто ухмыльнулся. - Мы с другими делами завязали. Надоело нам варежки шить. Это и есть наше дело. Платят хорошо: аккордно. А ведь и впрямь: лучше уж такое дельце! Главное, на душе как-то стало легче, свободнее. И за мамку спокойнее, не придётся ей посылки слать. Всё путём. Вот только физически тяжко. Руки отстёгиваются, в горле пересохло. Протянули бутылку с квасом. - Я ж говорил, жажда будет мучить. - Портной стёр мучную пыль с лица. - И никакой мокрухи. Мишка попил, запрокинув бутылку, обливаясь от жадности жажды, и поплёлся в угол вагона за очередным мешком. Сил, казалось, никаких. Но не отставать же. Стало невыносимо жарко, пот - ручьём. Но это ничего, лишнее вытекает. Глянул на других: разделись до пояса. А мослы-то у всех... атлетические. Накачали мышцы без гантелей. И он натренируется подобным образом, станет подстать итальянскому жеребцу Сталлоне. Последний мешок, как назло, выпало тащить ему. Бригада, глядя, как он поднимает этот последний куль, отряхиваясь, обсуждала, дотащит или нет. - Не, мешок его одолеет, - услышал он. "Не дождётесь!" - со взбунтовавшимся упрямством и с превеликим трудом взвалил мешок на плечи и, пошатываясь, поплелся в склад. Портной подбодрил его, опять забыв, что он Сокол, правда, уже и Воробышком не кличет : "Давай, сынок, поднатужься, не подведи батьку". И Мишка дотащил, сбросил мешок на поддон и сам рухнул. Перекур. С дремотой. Второй вагон дался легче. Наверно, пришло второе дыхание. За ту ночь бандитто подкинул ему желанную тысячу. Но странное дело, бежать в клуб и тратить - пока расхотелось. Да и мышцы ломило - плясать невозможно. У матери он спросил, знает ли она мужчину, что наблюдает за ней из дома напротив. Она ответила, что не знает, но как-то резко ответила, даже чуть расстерянно. Он сообщил ей, что нашел другую работу, более денежную, и протянул заработанную купюру. Надо же было доказать, что это действительно так. А то заглянет дядя Виталя и настучит мамке, что некому мыть склянки в лаборатории. Правда, дядя Виталя с того вечера, как увидел его в компании бандюганов, то есть, вернее сказать, грузчиков, перестал заходить. "Наверно, сильно не понравилось", - рассудил Мишка. А иначе как объяснить произошедшие перемены? Еще через день он сам явился к Николаю - так звали Портного, - и напросился снова идти на "дело".
|