музыкальная пьеса в четырех актах и двадцати одной картинах
Действующие лица:
со словами:
Е в р е й - Моисей Абрамович Рабинович
Х о х о л - Михайло Афанасьевич Голопупенко
Ц ы г а н - Михаил Дорожкин
Т о л с т я к, начальник налоговой службы
А л е н а, его секретарша, толстая бестолковая женщина
Г е н к а, его шофер, постоянно чинит свою машину
М и х а л ы ч, руководитель местной заготкооперации
Одинокая женщина
Сосед, дедушка с бородой
Бабушка
Местный бизнесмен, большой и толстый
Первый грабитель,
Второй грабитель,
Третий грабитель
Три колхозника,
Председатель колхоза
Первый "командир"
Второй "командир"
Без слов и хор:
Евреи, цыгане, украинцы, русские, националисты
Акт первый
Сцена представляет летнюю дорогу. Ярко светит солнце. На сцене цыганский ансамбль. Звучит все убыстряющаяся музыка, цыгане поют и танцуют. Вдруг все резко замолкают.
Начинается
Картина первая
В абсолютной тишине на сцене слышен громкий звук кузнечиков. Вдруг слышится звук быстро приближающегося автомобиля. Пронзительно скрипят тормоза, и из-за кулис кубарем вываливается человек. Из-за кулис слышно: "Еще раз появишься у нас - убьем!" Человек зашевелился. Приподнялся. Встал, осмотрелся и начал отряхиваться, поднимая вокруг себя тучи пыли. Это - хохол. Огромный. В блестящих синих шароварах. В белой вышитой рубашке, подпоясанной красным вышитым кушаком. На голове у него папаха. Он осторожно потирает ушибленные места. Встает.
За кулисами снова слышен резкий скрип тормозов. Плашмя на сцену вываливается еще один человек в черном длиннополом пиджаке и широкополой шляпе. Вслед за ним летит маленький чемоданчик. Из-за кулис виден лес вытянутых рук и слышно: "Слава России!"
Из противоположных кулис выходит цыган с серьгой в ухе. Он в красной атласной рубахе, синих штанах и в блестящих сапогах.
Ц ы г а н Вы чего это тут скачки устроили, а ромэлы?
Е в р е й и Х о х о л ему ничего не отвечают. Х о х о л повернулся и пошел к противоположным кулисам. Е в р е й, подобрав упавшую шляпу и отряхнувшись, быстро огляделся и заторопился вслед за ним. Ц ы г а н остановился, осмотрелся, почесал в затылке и потом пошел за ними, сунув руки в карманы, напевая вполголоса что-то свое веселое.
На сцену выбегает цыганский хор и исполняет дорожную песню и танцует.
Картина вторая
Хохол, еврей и цыган размещаются на ночлег
Тишина. На сцене сумерки. По сцене, широко шагая и уверенно размахивая руками проходит Х о х о л. За ним семенит Е в р е й. Сзади, засунув руки в карманы и насвистывая, идет Ц ы г а н. Темнеет. Слышны звуки лягушек. Х о х о л останавливается.
Х о х о л. Надо бы ночлег искать, бисовы души.
На него налетает Еврей.
Х о х о л. Нэ треба. Геть отсюда, жидовская морда.
Е в р е й. Да-да, конечно, разумеется. (Кладет свои пожитки на землю в отдалении.)
Цыган присаживается поблизости. Все они раскладывают каждый свой костерок.
Ц ы г а н. Вот бы сейчас чайку бы еще попить...
Е в р е й. Я, конечно, дико извиняюсь, но у меня есть и заварка, и сахар. И даже кружка, правда, только одна. Ну да в походе не до условностей, ведь так же.
Ц ы г а н. А то. Помирать так от одной заразы.
Еврей мелко смеется. Они садятся рядом, пьют чай и потом разбредаются каждый к своим вещам спать.
На сцене полумрак. На сцену потихоньку выходит цыганский хор и звучит печальная ночная песня о тягостях кочевой жизни.
Картина третья.
Сон.
Хор смолкает. На сцене почти полная тишина. Слышен только мощный храп Хохла, причмокивание Еврея и присвист Цыгана. Пение лягушек все слышнее, раздается присвист ветра. Свет становится темно-синим и мелькающим, как от луны сквозь набегающие тучи. Мужики начали ворочаться во сне. Сначала медленно, потом все быстрее, наконец, как по команде, они вскакивают.
В м е с т е. (размахивают руками и пытаются согреться) Ох и холодно же. Ужас. Как в могиле, прости господи.
Е в р е й. Таки уже давайте спать по-человечески. Все вместе. А то мы тут со своим парадом суверенитетов под конец еще и воспаление легких получим.
Х о х о л (пробурчав и махнув рукой). Ну, ходьте до мэнэ. Шибче!
Они, постелив на землю хохляцкую рубашку и шаровары и накрывшись еврейским длинным пиджаком, улеглись рядом. Под голову положили одежду цыгана. Свет на сцене гаснет совершенно.
Картина четвертая
Цыганский хор начинает петь веселую и громкую песню о радости солнечного дня. Бурные веселые танцы. На сцене становится совершенно светло. Хор замолкает.
Х о х о л (встав и потянув на себя свою одежду). Рота подъем, сорок минут - привести себя в порядок и строиться на утреннюю поверку.
Ц ы г а н (приподняв голову). Ошалел с недосыпу! (снова положил голову и снова задремал).
Еврей шатаясь и протирая глаза, побрел к озеру умываться. Нехотя и потягиваясь, встает и цыган и идет к Еврею умываться. Вернувшись, мужики садятся в кружок и достают еду из своих котомок.
Х о х о л Ну, давайте зачинаемо з побачения. Я Михайло Афанасьевич Голопупэнко, из-под Харькивщины. Хотел у москалей зробыть грошей, да вот немае. Зараз иду до ридной хати.
Е в р е й А я Моисей Абрамович Рабинович. Иду до, пардон, в Одессу. Там у меня мама, папа, и вообще я хочу оттуда ехать в Израиль.
Х о х о л (удивленно). А чего не из Москвы?
Е в р е й. Так я же одессит!
Х о х о л. А-а! (обращаясь к цыгану) Ну, а ты кто будешь, хлопец?
Ц ы г а н. А я Михаил Дорожкин, (улыбнувшись и широко разведя руками), - иду, куда дорога ведет. Хочу волю найти.
Е в р е й. Ну-ну, оно, конечно...
Ц ы г а н. А я могу по-украински говорить. Трошки знаю украиньску мову.
Х о х о л (грозно). Цэ не украиньска мова. Це суржик.
Ц ы г а н. А что такое суржик?
Х о х о л. Москали щирую мову переврали.
Е в р е й. Михаил, Вы бы лучше вот этого бутерброда с сыром поели.
Цыган откусывает кусок бутерброда. Кусочек сыра застрял у него в усах.
Х о х о л. Уси в сиру.
Ц ы г а н (встрепенувшись). Чего-о, я тебе всеру!
Х о х о л (оправдываясь). Да ни-и, у тоби сыр в усех.
Е в р е й. Таки уже давайте говорить как все нормальные люди на русском. Что вы, словно в школе не учились...
В с е в м е с т е. На русском, так на русском.
Х о х о л. Ну, вот что, хлопцы, давайте-ка собираться.
Все встают, и собрав все вещи пошли за кулисы.
Картина пятая
На сцене цыганский хор, он проходит от одних кулис к другим танцуя и с радостной песней о солнечном дне, теплой погоде и удаче в дороге.
Еврей, хохол и цыган выходят из-за кулис вслед за хором и идут по сцене, рассуждаят о мировой истории и о вкладе своих народов в мировую культуру.
Е в р е й. ...А еще евреями были Гендель, Бах, Бетховен, Паганини...
Х о х о л. Чайковский...
Е в р е й (вскипев). И не надо ерничать, евреями были Исаак Ньютон и Исаак Левитан...
Ц ы г а н. А если вы все такие умные, то фиг ли вы, после того как мы свалили из египетского плена, еще тысячу лет торчали в Египте в рабстве?
Е в р е й (сначала замолчал, потом быстро нашелся). А мы ждали божественного знака! И, вообще, знаете ли, пешком особенно не походишь, особенно по пустыне. Да и вообще, все эти сказки насчет египетского плена вас, цыган, это еще надо посмотреть...
Х о х о л. А колесо и телегу придумали хохлы из-под Херсона, когда еще ни евреев, ни цыган и близко еще папы с мамами не изобрели.
Е в р е й и ц ы г а н (вместе). Ну, это ты загнул!
Х о х о л. Да чекайте, хлопци. Не надо сердиться, ну придумали и придумали. Не всем же быть такими умными как евреи и цыгане, кому-то надо и делом заниматься...
Уходят за кулисы.
Картина шестая
Проходит цыганский хор с веселой дорожной песней. Одновременно меняется декорация: Сельская дорога. По обеим сторонам растет хлеб, с одной стороны густой-густой, с другой - жиденький.
Мужики выходят из-за кулис.
Х о х о л (еврею). Моисей Абрамович, смотрите, по одной стороне дороги поля словно вымытые. Ни соринки, ни травинки сорной. А по другой - не разберешь, чего больше, бурьяна или пшеницы.
Е в р е й (подумав). Я, конечно, не могу утверждать со всей очевидностью, но, может быть, это какое-то местное климатическое явление.
Х о х о л. Ага, смерч с ураганом.
Е в р е й. А что, вот мой дядя как-то рассказывал, что в свое время в Жмеринке, знаете, тоже было что-то подобное...
Уходят за кулисы.
Картина седьмая
Мужики натыкаются на группу крестьян, которые отворачивают колеса с трактора и грузят их на грузовик. Ими командуют неизвестные "командиры".
Из-за кулис задом выходят три колхозника. Они тащат колеса от тракторов.
П е р в ы й к о л х о з н и к. Баллонник возьми. С ним же проще и быстрее. Быстрее давай, а то сейчас председатель приедет.
В т о р о й к о л х о з н и к. Да хрен с ним, мы и ему нальем! (Все смеются).
П е р в ы й "к о м а н д и р". Ну все, загрузили, давайте рассчитываться. Значит, как договаривались - за большие колеса по 200 рублей и по бутылке, а за маленькие - по сотне и бутылку за пару. Вот 600 рублей и три пузыря - и все довольны.
К о л х о з н и к и (в один голос, возмущенно). Так ведь больше же обещали, гады! По пятьсот за большие и по две сотни за маленькие! И по две бутылки за большие и по бутылке за каждое маленькое. Чего обманывать-то.
П е р в ы й "к о м а н д и р". Ну, а если кто недоволен, то сгружай колеса назад и поехали. Только зря время потеряли.
К о л х о з н и к и (все вместе). Э-э-э. Не гони, командир. Мы же пошутили. Давай, чего уж там. Что мы зря крутили и грузили, что ли.
Один из "командиров" расплачивается и машина уезжает.
Картина восьмая
Буквально в ту же минуту раздается звук стремительно приближающегося автомобиля и на сцену вбегает председатель колхоза.
К о л х о з н и к и (вместе). Унюхал. Вот гад!
П р е д с е д а т е л ь (грозно). Вы что тут делаете? Почему трактор без колес? Чего молчите, сволочи? Всех пересажаю, заразы.
К о л х о з н и к и (вразнобой) Да мы и сами удивляемся. Ничего не понимаем. Приходим, а тут колес нету. Люди же воры! (Вместе). Председатель, ты пить будешь?
П р е д с е д а т е л ь (задумавшись) Пить, говорите... А есть?
К о л х о з н и к и. А то...
П р е д с е д а т е л ь. Ну тогда наливайте. (Выпив и занюхав рукавом). Вот я гляжу и думаю, у нас один репей на полях, а у этого гребанного фермера - ни травинки...
К о л х о з н и к и. Так ведь он же гад. Он знаешь, как всех вкалывать заставляет... И ни боже мой, чего домой унести. Без души человек. Не то, что ты. Ты - человек!
Из-за кулис выходят наши мужики. Проходя мимо закусывающих колхозников, здороваются.
М у ж и к и. Хлеб да соль.
К о л х о з н и к и. Едим да свой! Проходите мимо, не задерживайтесь.
Акт второй
Картина девятая.
Мужики приходят к большому селу.
Мужики выходят из-за кулис. На сцене дорожный столб со знаком "Агломазово".
Х о х о л. Спытаемо, може тут есть чего зробыти и заработати немного грошей, або харча?
Е в р е й. А чего - село большое, может даже районное. Тут есть чего заработать.
Ц ы г а н (угрюмо). Угу.
Х о х о л. Через 2-3 годины, то есть часов, у другого знака!
Занавес
Перед занавесом поет и танцует хор. Смысл песни в том, что - все мы одинаковые люди и при всех наших разногласиях и недостатках - мы должны держаться вместе. Тогда только и будет толк.
Картина десятая
Смена декорации. Центральная площадь села. Декорации изображают большой дом с различными вывесками. На площади танцует и поет цыганский хор.
Моисей Абрамович выходит из-за кулис и подходит к большому белому дому, на котором написано большими золотыми буквами "Агломазовская районная налоговая полиция" и нарисован герб России, на другом доме вывеска "Агломазовская контора загокооперации". Почти все окна в этих домах открыты. Видно, как за столами сидят люди и чего-то пишут.
Хор стихает и уходит за кулисы. Откуда-то из глубины дома становится слышно стрекотание нескольких пишущих машинок и противный скрежет матричного принтера.
Е в р е й (с горечью). Все при деле!
В это время в одном из окон, где сидел один толстый лысый человек и читал газеты, зазвонил телефон. Толстяк не торопясь подождал, как он отзвонит три раза, а потом снял трубку.
Т о л с т я к (твердым голосом). Слушаю! (И вдруг весь просиял). Есть, товарищ Васильев! Сейчас же выезжаем! Ну, теперь этот жулик у меня поплачет! Так точно, операция будет совершенно секретной!
Толстяк аккуратно кладет трубку и нажимает кнопку звонка. В соседней комнате раздался противный писк звонка и толстая тетка, бросив печатать какую-то бумагу, вскочила и рысью побежала на вызов.
Т о л с т а я т е т к а (испуганно). Что случилось!
Т о л с т я к. Алена, давай срочно водителя, едем на операцию! Будем проверять это жулье в заготконторе! Но что ни одна живая душа!
Т о л с т а я т е т к а. Ой, боженьки мои! Да где ж его искать! Наверное, в гараже! Машину чинит.
Т о л с т я к. Ищи, где хочешь, Алена! Но что б через пять минут и чтоб ни одна живая душа!
Секретарша выскакивает из кабинета и бежит рысью мимо Моисея Абрамовича, совершенно его не замечая. Навстречу ей с полными сумками выходит из-за кулис Женщина.
Ж е н щ и н а. Здравствуй, Алена! Куда торопишься!
Т о л с т а я т е т к а. Да вот, ищу нашего водителя, Генку! У нас операция, секретная, будем проверять заготконтору, а его нету. Ты его не видела?
Ж е н щ и н а. Видела, он в гараже, в козле своем копается. Одна задница наружу торчит. А что у Михалыча в заготконторе большая недостача?
Т о л с т а я т е т к а (запричитав). Ой, не говори! (всполошившись). Заговорилась я тут с тобой, а мне за водителем надо. Только ты не кому, я тебе как лучшей подруге, по секрету.
И побежала рысью за кулисы.
Ж е н щ и н а. Да ты что, никогда! (что-то вспомнив). Люськ, Люськ! (визгливо начала кричать в другую сторону). Ты смотри, что делается! У Михалыча - операция! Секретная! Маньке его скажи, чтоб вещи прятала, конфисковывать будут! У него, говорят, недостача огроменная!
Пауза
Е в р е й (вздохнул). Все при деле!
Идет дальше и останавливается перед вывеской "Агломазовская контора загокооперации". Открывается окно и виден мужчина в хорошем костюме, сидящий за большим столом обхватив голову руками и что-то грустно мычащий.
Е в р е й. Я, конечно, дико извиняюсь! Но это, как я себе понимаю, заготконтора, в которой будет проводиться секретная проверка?
Н а ч а л ь н и к з а г о т к о о п е р а ц и и (грубо). Тебе чего надо!
Е в р е й (умоляюще). Что Вы, что Вы. Я только имею сказать, что у меня есть опыт сведения балансов с разного рода проблемами!
Н а ч а л ь н и к з а г о т к о о п е р а ц и и (с надеждой). А ну, ходь сюда!
Занавес
На сцену выходит цыганский хор и поет песню о наших делах.
Картина одиннадцатая
Смена декорации. Теперь это небольшой сельский дом.
Хохол помогает одинокой женщине. Все действие этой сцены за кулисами цыганский хор негромко поет протяжную лирическую песню.
Женщина на сцене пытается разрубить большое полено. Хохол выходит на сцену.
Х о х о л. Хозяйка, работник не нужен? Ну там дрова поколоть, або зализничи какие дела, або фарбуваты-малюваты, чи шо.
Женщина с трудом распрямляется, одной рукой упершись в поясницу, а другой прикрыла глаза от солнца. Внимательно приглядывается к Хохлу.
Ж е н щ и н а. А много возьмешь за работу?
Х о х о л. Ну, так, по работе. Могу забор починить (он потряс изгородь, которая зашаталась и заскрипела), либо замки-петли отремонтировать.
Ж е н щ и н а. Ну, смотри, давай сначала поколи дрова, а там - посмотрим.
Хохол подошел к ней, взял у нее из рук топор, осмотрел его, провел пальцем по лезвию.
Х о х о л. Наточить треба, хозяйка, да и топорище поправить.
Ж е н щ и н а. Ну, так наточи и поправь, точило и весь инструмент в сарае, от хозяина осталось, а я пока пойду в доме дела сделаю.
Уходит в дом.
Хохол пошел за кулисы. Скоро оттуда послышались звуки точила и стук молотка, перекликающиеся с песнями цыганского хора. Немного спустя он выходит из-за кулис. Топор в его руках блестит. Он подошел к куче поленьев, установил поустойчивее плаху и начал рубить дрова. Хозяйка время от времени посматривает в окошко. Сначала она смотрит часто, но мельком. Но постепенно она глядит все дольше и дольше, внимательнее и внимательнее.
За сценой звучит печальная мелодия скрипки сначала тихонечко, потом все сильнее и сильнее.
Х о х о л (аккуратно сложив дрова в поленницу, весело). Ну, что еще сделать, хозяйка!
Ж е н щ и н а. Ты не устал?
Х о х о л. С этого? (указав на поленницу, удивленно). С чего тут уставать?
Ж е н щ и н а. Ну, хорошо, на вот, посмотри еще замок на калитке. Он что-то заедает.
Х о х о л. Проверим.
Он подошел к калитке, потрогал замок, потом пошел за кулисы и вернулся с инструментальным ящиком, вынул инструмент и начал ковыряться в замке, что-то в нем вертя отверткой и капая на разные детали машинным маслом. Увидев, что замок начал работать, он поставил его на место. Потом покачал калитку, еще покапал масла в петли. Пошевелил забор, недовольно покачав головой. Пошел опять в сарай, вернулся оттуда с охапкой штакетника и с плотницким деревянным коробом с ручкой.
Х о х о л. Хозяйка, где можно набрать щебенки?
Ж е н щ и н а. Зачем? (удивленно улыбнулась она).
Х о х о л. Подсыпать надо под столбы, расшатались.
Ж е н щ и н а (задумавшись на мгновение). Да нет, не надо. Пойдем еще в доме мне поможешь кое-что.
Уходят.
Музыка смолкает.
Занавес.
Картина двенадцатая
Снова смена декораций, снова центр села. Дом с вывеской "Агломазовская контора загокооперации". Раздается звук приближающегося автомобиля. Вдруг двигатель чихает и глохнет. На сцену быстро выходят Толстяк, начальник налоговой службы, и его водитель.
Т о л с т я к. Вот вечно ты так, Генка, не понимаешь всей важности и секретности этого момента. Другой бы на твоем месте костьми бы лег, чтобы обеспечить выполнение задания, а ты... До чего ты машину довел?
Г е н к а (оправдываясь). Да если бы не я - она бы давно уже развалилась бы. Она же старше меня!
Т о л с т я к. Не оправдывайся, коли виноват.
Начальник решительно потянул руку к ручке двери заготконторы, но дверь неожиданно распахнулась, и из нее змейкой выскальзывает Еврей. В его руках были большие сумки с продуктами, а из кармана торчал конверт. А на пороге появляется сияющий Михалыч, начальник заготконторы с хлебом-солью на расшитом большом полотенце.
Т о л с т я к (поймав одной рукой Еврея, вздрогнув и спрашивая осипшим голосом). Еврей?
Е в р е й Я, конечно, дико извиняюсь, но - да.
Т о л с т я к. Бухгалтер?
Е в р е й (отвесив шеей поклон, глазами преданно глядя в глаза начальника налоговой полиции). Да, я имею некоторое отношение к бухгалтерскому учету.
Толстяк не говоря ни слова резко развернулся и с размаху ударил в ухо водителю.
Г е н к а (затараторив). А че, а че! Я же предупреждал, что машина - утильная, что ее надо менять.
Н а ч а л ь н и к з а г о т к о н т о р ы (поклонившись). Дорогие гости, заходите, чайку попьем, а я вам все бумаги покажу! Посмотрим, поговорим. Что мы не односельчане? Т о л с т я к (погрозив ему кулаком и отодвинув в сторону солидно проходит в его кабинет). Ну, готовь документы!
Н а ч а л ь н и к з а г о т к о н т о р ы (весело затараторив). Все уже готово, гости дорогие, все на столе! Там и документы, там и закусочка. Все как положено. (поет песню о том, что всем надо жить мирно и дружно)
Занавес
На сцену с гиканьем и с присвистыванием выскакивает цыганский хор и яростно отплясывает веселый и радостный танец.
Картина тринадцатая
Хохол прощается с женщиной. Всю сцену за кулисами звучит скрипка и тихий женский хор поет печальную песню. На крыльце Хохол, взъерошенный и явно смущенный, и женщина вся в слезах.
Ж е н щ и н а. А может останешься, поживешь сколько-нибудь. Устала я одна. Моего где-то черти носят, деньгу зашибает. Может его, прости господи, уже и в живых нет. А я тебе и баньку растоплю и постираю одежду. А? (поет грустную песню о горькой вдовьей доле, о холодной постеле, о заботах по дому, о том. что каждая женщина мечтает нарожать детей...)
Х о х о л. Не, я не можу. У меня же семья, дети. Они меня ждут. Прости меня, ластивка. Не обижайся.
Женщина заревела в голос.
Ж е н щ и н а. Останься!
Хохол (погладив ее по голове) Ни, не можу.
Женщина тяжело прерывисто вздохнула.
Ж е н щ и н а (протягивая Хохлу большую корзину, в которой были видны большие шматки сала, домашней колбасы, яйца и прочая снедь). Я тут тебе собрала кой-чего в дорогу из еды. Прости, с деньгами у меня плохо. Много дать не могу.
Х о х о л. Прощай!
И хохол пошел прочь со двора, понурив голову.
Пронзительно поют скрипки.
занавес
Акт третий
Картина четырнадцатая
Пустая сцена.
На автобусной остановке расселся цыганский хор, который поет негромкую песню. Дети танцуют.
У дорожного знака с перечеркнутым названием "Агломазово" стоит Еврей. К нему мрачно подходит Хохол. Хор стихает. Дети подбегают к родителям и прячутся за матерями.
Е в р е й. Ну, как наработал?
Х о х о л (показывая корзину). Вот.
Е в р е й. А чего такой мрачный?
Х о х о л. Да так, мысли всякие в голову лезут.
Е в р е й (показывая пачку денег и еду). Я тоже неплохо поработал.
Х о х о л. Ну, чего, ждем нашего цыгана да и дальше.
В этот момент придорожные кусту зашуршали и из них показалась голова цыгана.
Ц ы г а н. Никого нет?
Е в р е й и Х о х о л (вместе удивленно). А кто нужен?
Ц ы г а н. Ну, вообще, все тихо?
Х о хо л. Да вылезай уже. Чего ты там как кот камышовый прячешься.
Ц ы г а н. Да вот, хотел было слупить одну вещицу, да собака не вовремя залаяла. Пришлось рвать когти.
Е в р е й. Так ты что, воровал?
Ц ы г а н. Ну, а что делать, надо же было чего-то наработать.
Х о х о л. Ох, цыганская порода. И откуда вы такие только беретесь.
Ц ы г а н. Ладно, мужики, не до этого. Ноги надо делать.
Х о х о л. А чего, мы ни у кого ничего не воровали. Нас никто не ищет. Куда нам торопиться. Вот будет машина, мы и поедем дальше.
Е в р е й. Эх, и до чего же вы, цыгане, странный народ.
Ц ы г а н (с гонором). А что цыгане, чуть что - цыгане-цыгане. У меня, если хотите, мечта есть, как жизнь устроить.
Х о х о л и Е в р е й (одновременно, с сарказмом). Да? Ну-ка, поделись.
Картина пятнадцатая
Цыган рассказывает о своей мечте.
Те же и цыганский хор.
Цыган вылез из кустов, отряхивается, садится рядом с мужиками, берет из корзины хохла кусок сала и хлеба, (Хохол и Еврей при этом выразительно переглядываются) кладет по цыгански сало на хлеб и откусывая и широко жуя хлеб начинает рассказывать все больше и больше увлекаясь и постепенно сам начиная танцевать с хором. (Во время рассказа светом показываются те группы цыган, о которых он рассказывает)
Ц ы г а н. Вот, смотрите. Большая река тихо плещется, вечереет. С реки тянет прохладой. На берегу разложены большие костры. Вокруг них маленькие пацаны с девчонками играют или слушают, как бабки рассказывают всякие истории из давнишнего времени, когда еще их деды и бабки с голой задницей бегали. Бабки при этом курят хороший табак и гадают на счастье.
Молодежь поет и пляшет. (сам пускается с ними в пляс)
(Танцуя) Замужние в сторонке поют песни о любви, жгучие как перец и сладкие как сон.
(Тут выходят солистки и поют песню о любви)
Еще в стороне старый цыган-кузнец показывает пацанам подросткам как надо ковать из стали цветы. Я знавал одного цыгана, который каждый день выковывал целый букет роз из железа. И каждый цветок был не похож на другие и все цветы были как настоящие. Он даже умудрялся их делать разноцветными: черными, синими, красными.
Еще в сторонке сидят солидные цыгане, в великолепных хромовых сапогах, которые блестят как зеркало и в которых отражается каждая травинка, ведут серьезные разговоры о жизни, о политике, о делах всяких, о том, куда и как устраивать жизнь подрастающих цыганят и как зарабатывать денег на пропитание всего табора.
На самом большом костре висит большой котел на весь табор и в нем варится что-то невообразимо вкусное: это скорее всего цыганская лапша, запах такой, что умереть не жалко.
(В зале, действительно, начинает пахнуть чем-то очень вкусным)
Еще чуть дальше пасутся лошади. И каждая лошадь прекрасна как молодая женщина и горячая как огонь. А еще чуть в сторонке сидят молодые неженатые цыгане, вроде меня и жарят яичницу на большой сковороде. И яиц в той яичнице - штук пятьдесят или даже больше.
Х о х о л. Во-во, кто про что, а цыган про яичницу.
В это время гаснет свет на мгновение. Хор исчезает со сцены. Когда свет снова загорается - на сцене опять только Хохол, Цыган и Еврей.
Картина шестнадцатая
Хохляцкое счастье.
Те же и украинский хор.
Ц ы г а н (заспорив с хохлом). Ну, если тебе не нравятся мои мечты, то какое оно - хохляцкое счастье?
Х о х о л. Хохляцкое счастье, говоришь? Ну, слушай. Вот ты был в Киеве на Крещатике?
Ц ы г а н. Ну, был.
На сцену выходит хор в национальных украинских одеждах. Во время рассказа Хохла хор показывает, то о чем он рассказывает. Светом выделяются те группы, о которых он говорит в этот момент.
Х о х о л. Вот и представь себе такую же большую улицу, або трошки больше, в таком же большом городе. Дома красивые, большие. Народу - пропасть и все в жупанах, в шароварах, это я про мужиков, конечно. Жинки в пестрых юбках и рубашках. На них монисты, ленты и всякое такое, что там им положено.
(Хор поет национальную украинскую песню. Танцоры танцуют)
Степенные хохлы и хохлушки ходят парами и собираются на лавочках в парке и заводят беседы о жизни, о детях, о том, что и как делать. Где-то играет музыка. Парни танцуют гопака.
(Солисты-танцоры начинают отплясывать гопака)
Еще где-то дивчата поют песни. Знаешь, как они это умеют делать. "Ой, да ни вечер, да ни вечер!" Заслушаешься и сердце так и норовит к горлу подобраться и убежать куда-нибудь из этого проклятого мира.
(Выходят солистки хора и поют печальную девичью песню)
И чувствуешь себя як гарный хлопец в семнадцать лет.
Ц ы г а н (язвительно). И хочется накинуться на все, что шевелится!
Е в р е й. Михайло, я вас умоляю, помолчи таки, тебя же не прерывали.
Х о х о л (продолжая). И еще на той улице работает ярмарка.
(проходят хористы с лотками, с которых свисают разные ленты и бижутерия)
И чего там только нет. И для женщин, хуства, ну там, всякие платки, веревочки и ленточки. Украшения всякие и эти их подмазки. А еще всякий инструмент, да такой, что сам в руку ложится и сам работает. Я вот как-то на выставке видел такой у одной немецкой фирмы. У, с таким инструментом никаких баб не надо. Удовольствие просто подержать. И этот инструмент на моей ярмарке, что главное, не немецкий, а наш украинский.
А еще там ряды со всякой едой: тут и сало. Моисей Абрамович, не морщись, ну выросли мы на сале, что ж нам теперь заново родиться?
Ну, вот и цыбули, и синенькие, и шкварки. Вот вы знаете, что це такэ украинские шкварки? Это что-то непередаваемое. Они так хорошо прожаренные и так в меру просоленные, что во рту просто тают и хрустят так, словно это и не простое сало, а чудный лепесток какого-то дивного растения из далеких стран привезенное и потому усущенное. Но не потерявшее своего изумительного вкуса и аромата.
Е в р е й. А еще сало в шоколаде.
Х о х о л. А шо и в шоколаде. Я как-то пробовал в одном кафе на Крещатике. Добрая еда. Только дюже сладкая, а так - нормально.
Ц ы г а н. Давай, давай дальше, не отвлекайся.
(На сцену выскакивают с гиканьем травести, они начинают крутиться колесом и бегают по сцене)
Х о х о л. И детишки тут же играют во всякие такие игры, чтоб росли здоровыми, ловкими и умными. А на Десятинной горке, або как она там будет называться, стоит храм с золотыми куполами. И звонят колокола и из храма выходят люди и от каждого такой свет идет, что никаких лампочек не надо.
(За сценой раздается колокольный звон)
Е в р е й. Любите вы, православные, показуху, бог-то он в душе, а не на крыше.
Свет гаснет. Хор исчезает.
Х о х о л. Да нехай, главное, чтоб был.
Занавес
За кулисами звук подъезжающего и отъезжающего автомобиля.
На сцену выходит цыганский хор и поет веселую дорожную песню.
Акт третий
Картина семнадцатая
Мужики идут в баню.
Те же, бабушка и дедушка.
На сцене два маленьких русских дома. Свет приглушенный, сумерки.
Слышно, как подъезжает машина. Хлопают дверцы, и машина уезжает. На сцену из-за кулис выходят мужики.
Е в р е й. Я вот думаю, мечты - это все, конечно, хорошо, но где мы ночевать будем? Далеко уже уехали, какая-то новая деревня.
Ц ы г а н. А вон, на лавочке бабушка сидит. Давайте к ней попросимся?
Е в р е й. Здравствуйте, уважаемая, я, конечно, извиняюсь, но у вас можно переночевать?
Б а б у ш к а. Да что ж нельзя. Только у меня все бедное, я же одна, пенсионерка. Да и с едой у меня плохо.
Х о х о л. Да не беспокойтесь. (показывает на корзину) У нас тут на десятерых хватит.
Б а б у ш к а. Ну, тогда заходите в дом.
Е в р е й. Уважаемая, а где бы нам умыться и почиститься с дороги.
Б а б у ш к а. Умывальник у меня во дворе, Натаскайте воды и умывайтесь. Только у меня мыла мало. А может вам в баньку? Мои соседи сегодня баню топят. Так я сбегаю, договорюсь.
Х о х о л. (почесав живот). Да неплохо бы. Давненько я не парился с веничком.
Б а б у ш ка (засеменив к соседнему дому). Вот и славно.
Ц ы г а н. Заодно и помоемся. Может я сбегаю за святой водичкой? Чтоб и изнутри...
Е в р е й. Я не буду.
Х о х о л. Да не надо никуда бегать. У нас все есть.
В этот момент входит Бабушка с Соседом, большим бородатым дядькой.
С о с е д. Все готово, мы сами как раз только что помылись. Так что баня в вашем распоряжении. У нас даже горячая вода еще осталась.
Х о х о л. А венички остались? У нас тут один дюже мечтает с веничком попариться (Еврей при этом потупился и начал насвистывать в сторону).
С о с е д. Есть. Там увидите на полочке, как войдете налево. Хорошие веники, березовые, майские. Дух от них, закачаешься.
Х о х о л. Ох, Моисей. Как же я тебя веничком за все страдания нашего Христа-спасителя. Да и у тебя Михайло надо дурь повыбивать.
Б а б у ш к а. Тазики не забудьте.
Картина восемнадцатая
Те же.
Мужики моются в бане, оттуда слышны их веселые голоса.
Е в р е й. А-а, Михаил Афанасьевич! Осторожнее.
Х о х о л. Терпи бисова душа. А вот так мы тебя веничком да по седалищу, да по спинке. Так вот, и так вот.
Ц ы г а н. Михалфанасьевич, дышать нечем.
Х о х о л. Это не дышать нечем, это в тебя внутри все всякой гадостью дорожной заросло. Вот сейчас тебя банька прочистит, вот тогда и задышишь.
Е в р е й. Михалфанасьевич, смилуйся.
Х о х о л. Терпи, окаянный...
Бабушка и Сосед в это же время расставляют стол, раскладывают зеленый лук, тарелки с дымящимся картофелем и прочую еду.
Б а б у ш к а. Вот, ставь стол сюда. (проверяет на устойчивость) Вот и славно.
С о с е д. А что они за люди?
Б а б у ш к а. Люди. Люди как люди. Идут по своим делам. Как не помочь странникам.
Из бани выходят мужики. Они явно довольны.
Х о х о л. Спасибо, диду!
С о с е д. Да за что благодарить?
Б а б у ш к а. Давайте-ка лучше к столу. Повечеряем, чем бог послал.
Ц ы г а н (всплеснув руками). Ух ты! Ну, мама, а говорили, что нет ничего.
Б а б у ш к а (довольно). Что ж я за хозяйка, если у меня и гостей нечем принять, да что же обо мне люди-то говорить будут. Для гостей ничего не жалко.
(Все рассаживаются)
С о с ед. Ну по первой. Чтоб всем было хорошо. (выпивает, закусывает) Эх, как ее только беспартийные пьют! (обращается к Хохлу) А далеко ли путь держите?
Х о х о л. Да все по своим делам. Я вот домой, Моисей хочет в Израиль, а Михайло счастья ищет.
С о с е д (Цыгану). Ну, и как - нашел?
Ц ы г а н. Не... не очень.
С о с е д. Ну, что еще слышно в мире? Ну, что там слышно, как президент и правительство?
Х о х о л. Знаете, отец, мне, честно говоря, как-то без разницы. Чи есть они, чи нет. Они сами по себе, мы сами по себе.
Е в р е й. Ага. Вот был как-то такой китайский император. Он сидел тридцать лет, уставившись носом в стену. И его страна достигла небывалого расцвета.
С о с е д. Хе-хе, носом в стену - это хорошо. Только наши больно шустрые, словно им одно место скипидаром намазали. Таких носом в стену не посадишь.
Б а б у ш к а. А как было бы хорошо. Ведь чего для людей наделали. Не продохнуть. Тут еще террорист завелся, проклятый, сколько бед людям делает. Откуда только его взяли?
С о с е д (усмехнувшись). Ну, примерно оттуда, откуда все появились.
Б а б у ш к а. А как было бы хорошо без всей этой дряни, прости господи. Только и мечтать.
Е в р е й. А вот вы знаете, какая она настоящая еврейская мечта?
В с е (в один голос). Какая?
Во время рассказа на сцену выходит хор в национальных еврейских одеждах. Танец и подсветка аналогичная рассказам Хохла и Цыгана.
Е в р е й. Вот смотрите, большой такой город. Дома огромные, на домах антенны спутниковые, по одну сторону улицы - музыкальные школы, по другую - школы с английским языком и математикой. И детишек целая площадь. Все они такие прелестные, послушные, ходят парами. С ними их мамы.
А еще на улице много молоденьких еврейских девушек, красивых как само создание. И много еврейских парней, в черных костюмах. Они идут с какой-то серьезной работы в банке или из какой-то другой конторы. По этой же улице идут и старые евреи из синагоги. Они в черных сюртуках и каждый несет в руке по девятесвечию.
Где слышатся звуки "семь сорок". И там танцуют парами неженатые евреи. А еще полки в магазинах на этой улице ломятся от кошерной пищи.
С о с е д. Какой пищи?
Е в р е й. Ну это настоящая еврейская еда.
Б а б у ш к а. Да вы кушайте, кушайте. Вот картошечка. Вот лучок, вот сальце.
Е в р е й. Спасибо, хозяйка. Слушайте дальше. А еще на той улице много книжных магазинов, где бездна книг великих еврейских писателей.
Х о х о л. Льва Толстого, например... (толкая в бок цыгана).
Еврей было вспыхнул. Но потом сам же первый и рассмеялся. Свет погас. Хор исчезает. Свет вспыхивает как прежде.
С о с е д. А знаете, какая русская мечта.
Ц ы г а н. Ну-ка, батя, расскажи.
Хор поет и пляшет как и в прошлых случаях.
С о с е д. Вот так вот сидим мы за столом, вместе пьем. Вместе песни поем, Вместе закусываем. Потом утром вместе на работу пойдем. Наработаешься так, что аж жилы сводит. Зато и мясо, и картошки, и всякая другая еда на столе. И дети здоровы. В школу ходят. Всякие премудрости там изучают. Ведь это же только представить страшно, до каких чудес дошла наука. А потом дети подрастают, парни за девками бегать начинают, девки на парней заглядываются и дразнят их. А потом женятся. Детишки опять появляются. Хорошо!
Ц ы г а н (задумчиво). Знаете, что я вам всем скажу. Мечты у нас у всех одинаковые. И вы можете делиться меж собой, сколько хотите, но всем нам надо одно и тоже. И жить нам всем вместе.
Х о х о л. Да ты не кипятись, делятся только политики всякие, кому дюже не нравится, когда люди хорошо и дружно живут. Вот и придумывают всякие границы и прочие таможни.
Хохол потянулся к своей корзине.
Х о х о л (смущенно). А то я как-то не наелся!
С о с е д. Так тебе надо на наш праздник. У нас завтра в соседнем городе в двух километрах отсюда праздник города, так там один наш коммерсант проводит состязание, кто больше съест. Победитель огромную кучу денег получает, да еще и наедается от пуза. Надо будет только встать пораньше.
Хохол полез в корзину и наткнулся на маленькую пачечку денег. Усмехнулся, вынимая.
Х о х о л (смущенно). Смотри-ка, ластивка денег дала.
Е в р е й. Сто тридцать рублей.
Хохол пересчитал.
Х о х о л (удивленно). А как ты догадался?
Е в р е й (обиженно). Зачем догадался, сосчитал.
Х о х о л. Но они ж в пачке были?
Е в р е й. Ты с мое с деньгами поработай, тоже научишься.
Ц ы г а н. А ты что давно с деньгами работаешь?
Е в р е й. Всю жизнь, даже больше.
Х о х о л. Брешешь.
Е в р е й. Почему же. Мой прадедушка Авраам Моисеевич, светлая ему память, был бухгалтером, мой дедушка Моисей Авраамович, светлая ему память, был бухгалтером, мой папа, Абрам Моисеевич, пока не ушел на пенсию был бухгалтером. И я тоже был бухгалтером, да вот сейчас решил поехать в Израиль.
Ц ы г а н. И что ты можешь любые деньги в любой пачке сосчитать?
Е в р е й. Легко.
Ц ы г а н. Это надо использовать. Я, кажется, придумал.
Занавес.
По сцене проходит цыганский хор и поет песню на ночь.
Сцена изображает городскую площадь. На ней множество людей. Хор поет и танцует. Кругом палатки с разными товарами. По центру длинный стол с огромным чаном, над котором вьется пар. Кругом ходят зазывалы, собирающие народ на потеху. "Кто больше съест, то получит офигенный приз".
На сцену выходят мужики, Бабушка и Сосед.
Б а б у ш к а. Вот и успели к самому началу. Вот и праздник.
Ц ы г а н (обращаясь к Хохлу). Ну Михалфанасьевич, тут ты и наешься. Давай.
Х о х о л (чешет затылок). А че, може и вправду спытать?
Сняв папаху, направляется к столу. Состязание начинается. Около каждого участника, а там собрались, казалось, самые мордатые жители города, стояли особые судьи и внимательно оценивали, кто сколько съел. Рядом стоят врачи и тоже едят пельмени. Вдруг один из конкурсантов резко выпрямился, и рухнул на стол в обмороке. Врачи побросали тарелки с пельменями и побежали к нему.
В т о л п е. Объелся, слабак. На таких только добро переводить.
По толпе бегают шустрые парни и девчонки и кричат: "Пельмени нашей фирмы самые питательные!"
Постепенно все конкурсанты попадали в обморок. Им тут же делают всякие процедуры и оттаскивали в тенек - отлежаться. "Ох, и дурно мне" - только и слышалось от них.
И только хохол неторопливо съедает тарелку за тарелкой.
Судьи (считают). - Сто сорок пять, сто сорок шесть...
Наконец, не выдерживает последний из конкурсантов - толстый огромный дядька. Остается один Хохол.
Х о х о л. Еще осталось чего в котле?
О д и н из с у д е й. Ну, есть еще штук двадцать.
Х о х о л. Давай. (съедает, вытер губы и, выпивает кружку пива). Мало еды - козак зъисты, много еды - козак зъисты, дюже много еды - козак поднатужится и зъисты.
К Хохлу подходит Бизнесмен.
Б и з н е с м е н. Ну ты, брат, даешь! Иди ко мне в рекламу. Я тебе тыщу долларов в месяц платить буду. И кормить буду до упора.
Х о х о л. Не, извиняй, добрый человек, я домой иду. Не могу остаться.
Б и з н е с м е н. Зря. Ну если надумаешь, сообщи. Приму на работу с радостью.
В это время Цыган выдвигает на середину площади Еврея и похаживает, покрикивая.
Ц ы г а н. Кто хочет сразиться с Моисеем Абрамовичем! Моисей Абрамович на расстоянии сосчитает все ваши деньги в пачке. Кто сумеет его обмануть, тот получит столько же денег, сколько в его руке.
В т о л п е. А если угадает?
Ц ы г а н. А если угадает, тогда все ваши деньги станут нашими.
Толпа загудела. Но никто не рискнул.
Ц ы г а н. Ну что же вы, струсили?
В этот момент сзади раздается повелительный окрик.
Г о л о с. А ну, расступись!
Толпа разошлась и вперед вышел большой квадратный мужик с короткой стрижкой. В руке у него толстая пачка долларов.
К в а д р а т н ы й. На, считай!
Е в р е й (посмотрев мельком). Две тысячи семьсот долларов США.
К в а д р а т н ы й (заржав). А, тащи деньги, еврейская морда! Не угадал. Здесь ровно три тысячи баксов.
Е в р е й (переступив с ноги на ногу). Я, конечно, дико извиняюсь. Но в вашей пачке седьмая, тринадцатая и двадцать четвертые купюры - фальшивые.
К в а д р а т н ы й. Давай проверять.
Начали рассматривать. И точно, эти бумажки были явно самодельные. Мужик сунул деньги в руку еврею.
К в а д р а т н ы й. На, заработал. Нема базара. (достав пистолет из-за пазухи). Ну, все, пойду кончать эту сволочь. Кого кинуть вздумал, падла!
Ц ы г а н (еврею). Как видишь, и я умею деньги зарабатывать.
Х о х о л. Ну и хитер же ты на чужом горбу в рай въезжать.
Ц ы г а н. Ну, на чужом или на своем, это уже дело десятое. Главное, вот они деньги. Ну, что, как делить будем? Всем поровну?
Х о х о л. Надо трошки бабке нашей дать. За харч, кров и все остальное.
Цыган, взяв несколько бумажек, быстро подбежал к Бабушке.
Ц ы г а н. Держи, мамаша, вспоминай нас с добром.
Б а б у ш к а. Дай Бог вам счастья и здоровья, милые мои.
Хор уходит. Прилавки исчезают.
Картина двадцатая.
Мужики отбиваются от грабителей.
Мужики направляются к кулисам. В это время из них выскакивают грабители с ножами в руках.
Г р а б и т е л и. А ну, стой. Деньги, быстро.
Е в р е й (пригнувшись). Чего, говорите?
Г р а б и т е л и. Деньги, быстро. А то мы вас!
Х о х о л. Ах вы бисовы души!
Гаснет свет. Стробоскоп. Большой барабан отбивает частый такт. Видно как мужики бьют грабителей. Хор поет быструю песню о настоящих мужчинах, способных постоять за себя. Свет загорается. Мужиков нет. На сцене сидят привязанные друг к другу грабители.
П е р в ы й г р а б и т е л ь. Да ты, что дебил, не видел, что там хохол с цыганом и евреем. Ты куда полез, идиот! Да еще и меня втравил, козел. Чтоб я еще раз послушал твои дебильные слова, сволочь!
В т о р о й г р а б и т е л ь. А у тебя самого глаза не на заднице, тоже мог бы разглядеть, что они все вместе.
Т р е т и й г р а б и т е л ь. Замолчите оба. Все мы хороши. Не на тех нарвались, теперь вот сиди, кукуй. Скорее бы уж кто-нибудь проходил, может, развяжут.
Свет гаснет.
Занавес
Картина двадцать первая
Заключительная.
За кулисами хор поет негромкую грустную прощальную песню.
На сцене большой дорожный столб. На нем написано: "В вильну Украйну", "В славную Одессу", " На вольные степи". Мужики подходят к этому столбу.
Х о х о л. Ну что, мужики, будете у нас в Харькове, заходьте. Только спросите, где живет Михаил Афанасьевич Голопупенков, так вас любой к моему дому доставит. Я вас настоящим хохляцким борщом угощу, с пампушками. И горилки налью от души. И сала нарежу. Настоящего, с чесночком и крупной солью.
Е в р е й. Будете в Израиле, только спросите, где живет Моисей Абрамович Рабинович, и вас любой проведет ко мне в офис или контору. Там будет видно, что у меня к тому времени организуется. Надо будет и деньгами помогу, и советом, или еще чего.
Ц ы г а н. Если на душе будет мрак и скука, выйдете в чистое поле, свисните и скажите, Михаил Дорожкин, сделай мне праздник. И я приду, со всем табором приду. А у нас в таборе знаете, какие веселые цыгане. Мертвый плясать пойдет. Тай-та-ра-та та-ра-ра-ра!
Х о х о л. А може так и будем дальше. По миру походим, грошей заработаем, на людей посмотрим.
Е в р е й. Не, надо делом заниматься.
Х о х о л. Так здесь в России столько дела.
Ц ы г а н (засмеялся). Это он ласточку свою вспомнил! Да уж, работы там непочатый край. Женщина, ух, дух захватывает.
Е в р е й. Ладно, мужики, давайте прощаться. А там посмотрим, может быть еще свидимся через год-два.
Мужики расходятся. Еврей и Хохол идут за противоположные кулисы. Цыган уходит через задник.
Хор исполняет зажигательное попурри из народных украинских, еврейских, русских и цыганских песен и танцев.