Я налил уж в который раз в бокальчик - выпил, втянул, успокоился. И тут...
"Подержите-ка мою косу, мы с ним на серпиках поцарапаемся", - как будто кто-то сказал, нарушив тишину. Вот Она - Муза - пришла! Муза дорогая! И я стал чиркать на бумаге, а она стала вторить:
И хаос в голове царил...
Какой то!
И мысли всё неслись...
Куда-то!
Послать хотелось всё!
Да что ты?!
Уйти желал совсем!
Ну что-ж ты?!
И тут мне послышалось:
"Когда меня... ты позовёшь... боюсь тебя... я не услышу... так громко дождь стучит по крыше! - это Владимир Кузьмин, пояснил я ей. И тут же мне показалось, что я слышу - "Когда меня ты позовёшь..." Я обернулся... Что-то похожее на тень стояло в полутёмном коридоре и смотрело в комнату с ухмылкой. Однако странная какая Муза, навестила меня сегодня.
Сейчас, сейчас я выдам!
И вновь печаль пришла нежданно,
И алкоголь царил безмерно,
И дождь всё шёл - шёл беспрестанно,
И гасли краски постепенно...
И услышал: "Угу-угу".
Чёрт возьми!Что за мрачность?!
Нет, это не попурри из стихов на грустную тему. Это я пытаюсь написать, но не знаю в какой форме будет лучше изобразить эти мысли на бумаге. Попытки, потуги, мучения некоего, без семи пядей во лбу писателя, создать очередное произведение, после того как он, этот писатель, заметил, вскоре после, буквально нескольких довольно легко им написанных небольших опусов, что они, эти его работы, где-то, так или иначе, но всё же, не получили абсолютно отрицательных оценок, что означает, что он, этот доморощенный автор, всё же, что-то может свершить на литературном фронте, который в настоящее время стал слишком жесток, не смотря на появившуюся свободу, данную, хоть и не на все сто процентов, если мы заглянем в тонкости, но всё же полученную, и в несравнимо большем количестве, нежели раньше, и писатель развил, в данный момент, и продолжает развивать весьма и весьма активную литературную деятельность, а потенциал его - писателя, которого мы сейчас имеем в виду - иссяк. Иссяк! Но пройдёт какое-то время и у него вновь появится, чуть ли не жгучее желание произвести на свет что-то эдакое литературное, скажем так, в присущем ему стиле. Вот хочется и всё! А не может! Тогда он, писатель, пытается подстегнуть свою фантазию чем-нибудь, ну... хотя бы бренди... или водкой... или виски. Да-да, моему писателю без этого никак! И что-то, как-то, где-то:
Я коротал свои мгновенья -
В себе лелеял ностальгию.
И мягким бризом наслажденья
Сам для себя пел литургию.
О! Это второе четверостишие присовокупим к первому, в котором печаль пришла нежданно. Но ведь это не то, что я намеревался создать! Я хотел написать рассказ, а в голову лезут лишь четверостишия! И вот опять:
А дождь всё шёл и шёл - бродяга.
И улицы уже тонули.
Я словно сыщик - бедолага,
Покой искал, что умыкнули.
И жабы пели, слух щекоча
Сверлили ночь, крича натужно.
Предчувствовал, - они пророчат.
Мадам с косой все звали дружно.
Тень по-прежнему стоя чуть в полумраке, расплылась в улыбке. Я это почувствовал. Дескать, к чему всё и шло.
Ну вот, не выходит ничего! Хотел, пытался и не смог.
Получается, что старуха, которую я вижу краем глаза, и которая ехидно ухмыляется, права. Она права, выходит! Постой-постой! Старуха?!
И демоны в одеждах чёрных
Качали ночь, как будто лодку.
Сознанье плыло в волнах томных.
Я закусил убийством водку.
Сил не было уже устоять - всё было против... я вышел на балкон и посмотрел вниз с 12-го этажа... а вот, возможно, что-нибудь ещё добавлю... если смогу, конечно... но, кажется... всё...
И выпито уже немало,
И успокоен этим страх,
И литератор засыпает,
И жизнь несчастного витает,
И вязнет в сне, как и в мечтах.
Вот, это надо записать. А для этого надо уйти с балкона. Ну а завтра, обязательно, обязательно всё будет хорошо - я ничего не выдам, не отчебучу, если она - такая Муза - не придёт.