Аннотация: Место действия - планета Вода (бывшая Земля). Время действия - после нас...
Вторая колыбель
Гл. 1 Бой "Лонгимануса"
Даже спустя пятьдесят лет после Конца Света планета-прародительница не перестала гневаться. Нет, ее черты уже не искажали волны Апокалипсиса, что прошлись по поверхности, круша континенты; вулканы перестали извергать в небеса миллионы кубометров парниковых газов и столбы пепла; затихли конвульсии землетрясений, что сложили бетонные остовы городов, но все одно лик Земли продолжал оставаться грозен. После таяния льдов на полюсах, Мировой океан поглотил почти всю сушу. Его испарения раскручивались в небесах воронками смерчей и проливались обратно мусонными потоками. В ионизированной атмосфере бесновались ураганы и тайфуны, а молнии поражали все, словно планета никак не хотела удовлетвориться качеством разрушений и все пыталась доистребить с небольших островков тверди все живое. А может так оно и было на самом деле? И Земля негодовала потому, что главная цель ее самоистязаний не была достигнута? Погибла большая часть наземных видов животных, но один, самый ненавистный и причинивший ей множество бед все-таки выжил. Да, потеряв при этом 99,94 процента популяции он сумел сохраниться. Человечество уцелело, хотя, казалось, что нет места под небом Земли, где ему реально спастись от ее гнева. Малая часть людей вовремя осознала масштаб вселенской катастрофы и укрылась в единственном возможном убежище - океанских глубинах, которые почти не затронул глобальный катаклизм. Все-таки цивилизация кое для чего им пригодилась, потому как ковчеги новейших времен имели корпус из композитной органики, большой запас хода и дифферентные цистерны. А светлые умы, что несмотря на крайне пристрастный отбор все-таки оказались на борту тех субмарин смогли, благодаря новым открытиям и изобретениям не дать сгинуть остаткам человеческого рода.
Какие же идеи бродили в головах людей через пятьдесят лет после Конца Света? Нет, только не думы о покаянии перед родной планетой. Кроме обычных дел их мысли, как всегда занимала Война.
Косаток стало больше в последние годы. После вселенской катастрофы они почти исчезли наряду со многими другими видами, что не смогли быстро приспособиться к изменениям климата. Зато теперь их численность быстро восстанавливалась.
Десять пятнистых силуэтов преследовали стаю желтого тунца. Четыре загонщика шли параллельно, глянцевые спины с острыми шпилями плавников почти синхронно выныривали из воды, чтобы после вертикального удара хвостом скрыться под волнами в очередном стремительном рывке. Но вдруг косатки прекратили погоню и резко отвернули в сторону от серебристого облака добычи. Могучие киты, бесстрашные охотники и короли океанской пищевой пирамиды отступили, потому что почувствовали приближение сверх хищника. Из темной толщи вод к поверхности надвигалась огромная тень, которая через десяток секунд превратилась в семидесятиметровый корпус субмарины.
Подводная лодка третьего класса "Лонгиманус" поднялась с позиционного горизонта на шноркельную глубину и выпустила два телескопических воздухозаборника. Ее капитан Иван Рубцов скомандовал продувку цистерн вспомогательного балласта, чтобы на ровном киле уравнять дифферент. Он хотел всплыть, осмотреться, а если позволят погода и грозовые фронты, то немного постоять на мостике вместе с двумя своими сыновьями - Гектором и Мироном. Для обоих пацанов это был первый дальний поход. Вообще-то брать в боевой поиск юношей до сдачи Экзамена на Зрелость являлось нарушением Устава, но для Ивана Рубцова сделали исключение. Потому что он уже давно имел статус живой легенды Братства Акул, на борту его лодки красовалось четырнадцать жаберных щелей - ровно по числу побед над субмаринами противников. Да, такой поход всегда представлял собой опасность, но слова "страх" или "трусость" не имели хождения не только в Акульем Братстве, но и во всей нации вольнороссов.
Центральный пост "Лонгимануса" мало чем отличался от командных пунктов других подлодок. Пять шагов пространства между переборками, наверху - круглая горловина люка боевой рубки. Справа перед приборной панелью сидел рулевой, сжимая ладонями полукольцо штурвала, слева от него располагался штурман, а место командира находилось позади и на небольшом возвышении, чтобы удобней было наблюдать за действиями подчиненных. Чуть поодаль от навигаторов, у откидного стола, на низенькой кушетке, обитой рыжим дермантином, пристроились два подростка - сыновья знаменитого каплейта Рубцова. Оба парня с любопытством вертели головами и наверняка уже намечтали себе, как они сами, в недалеком будущем, окажутся на месте отца и станут отдавать сухие и четкие приказания экипажам собственных субмарин. То, что для этого нужно выжить на Экзамене, преодолеть Испытания и получить Аттестат Зрелости вольноросса, а после с успехом окончить Морскую Академию, сейчас мало занимало обоих. Они мысленно находились там, в своих грядущих свершениях и подвигах.
В черных глазах Гектора Рубцова застыло мечтательное выражение. Он был худеньким мальчиком, хотя и высоким для своих двенадцати лет. Его смышленое подвижное лицо казалось всегда было готово к улыбке, но, как говорил ему брат - Гектор никогда не улыбался "до конца". Даже взрослые отмечали, что у парня слишком недоверчивая физиономия и поэтому редко шутили с "цыганенком", а больше обращались серьезно и строго. Его сводный брат являл собой полную противоположность. Крепкий квадратный подбородок, россыпь ярких веснушек под светло-русыми вихрами и наивные васильковые глаза. Невысокий рост Мирона с лихвой компенсировался мощным плечевым поясом и широкими "мужскими" запястьями, отчего подросток казался еще массивней. Сверстники побаивались Рубцова-младшего, хотя последний и не был скор на вражду или расправу, а более всего на свете почитал верную дружбу. Правда дружил он в основном с Гектором и всеми, с кем водился его брат. Науки Мирон уважал, учебой тяготился, а к грядущему Экзамену относился с замечательной невозмутимостью в отличие от своих учителей и родственников.
- И чего ты на них уставился? - спросил Мирон брата, видя что тот уже минуту не отводит взгляда от прямоугольного щита с множеством зеленых индикаторов, поверх которых красной краской было начертано: "Убедись в закр. наружных отверстий".
- Думаю, почему "закр". Зачем сократили именно это слово? Оно ведь самое главное здесь, - кивнул на надпись Гектор.
- Ты на подплаве, детка! - покровительственным тоном выдал Мирон чью-то фразу, после чего сам не выдержал своей серьезности и рассмеялся.
За многочисленные вахты они уже досыта наглазелись на приборную панель, выглядывая из-за крепкой спины отца. Да и чего на нее глазеть, когда любой мальчишка из Нового Владивостока без труда перечислит оборудование для всех двадцати типов субмарин Вольной России? Глубинометр, гидролокатор, два джойстика двигателей, табло силовой установки, барометр, реле носовых и кормовых торпедных аппаратов, далее по списку. Много, но все нужное и интересное. А вот разобраться в вентилях воздушных цистерн совсем другое дело - они походили на кишечник какого-нибудь кита, поэтому главный механик "Лонгимануса" был для парней фигурой загадочной, даже мифической. И наблюдать, как ходят узлы мускулов на его руках, когда тот выполняет продувку главного балласта было таинством и представлением одновременно.
- Давай в словесную рукопашку на щелбаны? - предложил Мирон.
Он знал все приемы, уходы и блоки наизусть. И школе получал по самбо одни "десятки". Но только по нему. Гектор озадаченно потер лоб:
- Да ну твою рукопашку! Давай в проливы и глубины?
- Так это учебник нужно тащить!
Вдруг Гектор сделал брату предостерегающий знак. Он увидел, как напряглась и подалась вперед спина отца. Каплейт Рубцов несколько секунд вглядывался в гидролокатор, а потом наклонился к переговорному устройству:
- Внимание всем постам! Боевая тревога! Боевая тревога! Отсекам - доложиться!
Братья переглянулись. Глаза Мирона загорелись тревожным возбуждением, губы Гектора сошлись в тонкую нитку. По приборной доске пробежалась цепочка огоньков - все семь отсеков подводной лодки сообщили о готовности к бою. В динамике прозвучал хриплый голос мастера вооружений "Лонгимануса" - Василия Шкуро или дяди Василя для пацанов:
- Что там, Иван?
- Вероятное место засады. С трех сторон скальные мысы, ровная банка мелководья и резкий обвал глубины.
- На "Мурену" думаешь?
Гектор отметил, как дернулась щека молодого рулевого, а на скулах выступили узлы желваков. Его отец погиб пять месяцев назад вместе с экипажем своей лодки после атаки субмарины Братства Мурен. А парень, как раз, с блеском закончил Морскую Академию, отобрался по списку лучших выпускников и был, без испытательного срока, определен на центральный пост лучшего судна клана Акул. Капитан Рубцов лично отстоял его кандидатуру и не прогадал - результаты тестов на реакцию у нового рулевого оказались феноменальными.
- Ни на кого не думаю. Но проверить надо, - каплейт щелкнул тумблером селектора. - Боцману поднять кубрик. По моей команде - всем бежать на нос!
Мирон одними губами шепнул брату:
- Для резкого носового дифферента...
Гектор нетерпеливо кивнул. Он боялся пропустить хотя бы слово отцовских команд.
- ...Шноркели убрать! Акустику - слушать воду! Лейтенанту Шкуро - проверить ход торпедных люков, уравнять давление! - Иван Рубцов повернулся к рулевому. - Идем на полном ходу. Как только выскакиваем из-за первого мыса, делаем веерный залп носовыми аппаратами и сразу ныряем. Если там кто-то есть, конечно...
- Режим предельной тишины? - полуспросил-полупредложил штурман.
- Не имеет смысла. Они наверняка видят нас на радаре. Ударим, уйдем на двести метров, потом разворот. Это место годится только для внезапной атаки, а в позиционном бою оно превращается в ловушку. Если с первого раза не зацепим, то вернемся и тогда они от нас никуда не денутся.
Гектор даже привстал со своего места, чтобы посмотреть на гидролокатор. Он увидел сплошные облака рифовой рыбешки и понял, чего опасался отец. Если противник там, то он останется невидимым до самого пуска торпед. Идеальное укрытие.
Раздался уже привычный щелкающий звук - это складывались трубы воздуховодов. Потом сверху донеслось лязганье вставших на свои места люков прочного корпуса.
- Шноркели убраны, глубина пятнадцать метров, дифферент - минус два градуса, - доложил штурман.
- Полный ход, - скомандовал каплейт Рубцов. - Руль влево на пятнадцать.
Корпус "Лонгимануса" ощутимо вздрогнул. Субмарина набирала скорость. У Гектора зачесалась правая пятка. Он тихонько скинул валенок и ногтями поскреб подошву. Весь экипаж подводной лодки носил обрезанные валенки на босу ногу. Несмотря на жару, а иногда даже и на духоту пол здесь всегда оставался холодным. К тому же ходьба в валенках почти не создавала шума. Отец иногда шутил по поводу флотских валенок. "Они - есть секретная технология побед наших предков" - говаривал Иван Рубцов. - "Нам нужны валенки в каждой области". А кто станет сомневаться в словах легендарного капитана? Приказы каплейта Рубцова воспринимались экипажем, как высшая истина, команды исполнялись без колебаний, причем распоряжался отец спокойно, не вкладывая в слова энергии или жара, как, например, школьный учитель по истории Сергей Игнатьич. Вот тот говорил так, что будто бы и не говорил, а спорил с кем-то, доказывал. И от того с ним тоже хотелось спорить.
- Я кажется что-то слышал, - раздался в динамике неуверенный голос акустика.
- О, сейчас ему опять достанется, - фыркнул над ухом Гектора брат.
- Товарищ капитан, в радиусе прибора зафиксирован звук техногенного происхождения.
Каплейт Рубцов уже наклонился к селектору, чтобы высказать акустику вескую пару слов, но в этот момент "Лонгиманус" выскочил на периметр надводной скальной подковы и слово взял штурман:
- Вижу контур лодки!
Оба подростка разом вскочили с кушетки. На гидролокаторе среди стай рифовой живности то выглядывал, то пропадал ровный обвод корпуса неизвестной субмарины.
- Всем постам! Обнаружен противник! Носовой торпедный - слушать меня!
- Так точно!
- Приготовиться к залпу. Пуск с интервалом в одну секунду. Даю обратный отчет. Пять, четыре, три... Отставить стрельбу! Как понял меня, Вася?
- Понял хорошо. Что случилось, Иван? - прохрипел Шкуро.
- Это бригадная субмарина. Судя по габаритам - "Актиния". Заглушки торпедных аппаратов закрыть, водометам - холостой ход, дифферентные цистерны на ноль.
Мирон тронул брата за плечо и со значением присвистнул. Гектор согласно качнул головой. За несколько секунд по неясному контуру отец не только определил тип подводной лодки, но и ее принадлежность к Братству Медуз. Хотя в данном случае это не играло никакой роли, потому что бригадные субмарины или крейсера четвертого класса несли боевую вахту на благо всей Вольной России и в межклановых разборках не участвовали.
- Запрос сеанса связи с "Актинии", - сообщил по селектору радист.
- Выведи на центральный пост, - распорядился отец.
Гектор даже вздрогнул от прозвучавшего в репродукторе голоса - настолько нечеловеческим он ему показался, будто стальной проволокой царапали по куску железа, хотя слова прозвучали вполне обыденные:
- Боевой привет Акульему Братству.
- Ответно салютуем Медузам.
- Не каждый день удается понаблюдать, как "Лонгиманус" Ивана Рубцова выходит на боевую позицию. У меня на командном пункте все офицеры собрались. Словно учебное пособие...
- В опасные игры ты играешь, Виктор Николаевич, - усмехнулся отец.
Мирон толкнул Гектора локтем под ребра.
- Тот самый, - прошипел брат ему в самое ухо. - С кем абордаж был.
Об этой баталии знал не только каждый житель Нового Владивостока, но и всех бастионов Вольнороссии. Гектор подумал, что забавная привычка Мирона произносить вслух очевидные вещи и выдавать их за жизненные откровения может иногда раздражать.
- Неужто наугад шмальнули бы? - после паузы поинтересовался капитан "Актинии".
- Не целым пакетом, конечно, но парочку "сардин" вполне могли вам прислать.
- Пон-нятно. Что же, отработали бы маневр уклонения. А то заржавели тут за три месяца вахты. Далековато ты забрался, Иван Владимирович.
- На самом краю зоны боевого поиска. Почти на границе ваших владений.
- То-то и оно.
В голосе командира "Актинии" явственно прозвучала угроза, которую каплейт Рубцов проигнорировал.
- Как служба, Виктор Николаевич?
- Спасибо, нормально. Скоро ты уже пересядешь на "Кархародон"? Будем вместе охранную лямку тянуть.
"Кархародоном" или "Большой белой" назывались бригадные субмарины Братства Акул. Им, как и всем крейсерам четвертого класса, предписывалось забыть междоусобицу и защищать интересы нации.
- Еще годик выслуги отхожу и станем соратниками, - ответил отец. - Ничего необычного не наблюдали?
- В корень зришь, Иван Владимирович, - проскрежетал капитан "Актинии". - Неделю назад во время патрулирования квадрата на глубине полторы тысячи видели объект.
- Думаешь, масковцы? - оживился отец.
- Ну, или они, или чудище морское, - прозвенел неприятный смешок.
- Ваши действия?
- Да что тут поделаешь... Всплывать они не надумали, а к ним не нырнешь... Сопроводили несколько миль, да вернулись восвояси.
Гектор уже не раз слышал про глубоководные субмарины. Про них судачили разное. Кто-то вообще отказывался верить в их существование, но школьный учитель по географии Сато Миура поведал Рубцову-младшему о выжившей формации не то ученых, не то сектантов. Тех самых, как сказал отец - "масковцев". Они еще до Конца света обладали невиданными технологиями и могли производить субмарины, которым и три тысячи метров были нипочем. Конечно, захватить хотя бы один такой аппарат являлось мечтой для капитанов всех четырех Братств, но хитрые ученые пока ни разу не подставились. Они, если и появлялись на радарах, то намного глубже, чем могли опуститься лодки вольнороссов. И постепенно "белые субмарины" масковцев обрастали легендами.
- Благополучного окончания дежурства и возвращения в Новый Хабаровск, Виктор Николаевич.
- И вам того же, Иван Владимирович, только в отношении Нового Владивостока.
Отец помедлил, а потом спросил:
- Час дадите нам на отход? Или сразу отобьете своим координаты нашей встречи?
- Сорок пять минут устроит?
- Благодарю.
Капитаны попрощались. Как только Иван Рубцов щелкнул тумблером селектора, к нему обратился штурман:
- И десяти минут не даст, товарищ капитан.
- Ерунда. Честь офицера важнее старых обид. Держи курс на тот одинокий атолл, - каплейт потыкал пальцем в экран гидролокатора. - Обходим его справа на тихом ходу. Что с погодой на поверхности? Спокойно? Хорошо, потому как там глубина по колено. Занести координаты места засады "Актинии" в корабельный журнал и передать боевой раппорт на базу. Да... вот еще что, - Иван Рубцов повернулся вполоборота и сказал, больше обращаясь к сыновьям, чем к сослуживцам. - Ничего пока не кончено, моряки. Ладно. Работаем по штатному расписанию, а я пройдусь по отсекам.
Капитан Рубцов рывком выкинул свое сильное, но совсем не грузное тело из кресла и через пару секунд скрылся за переборкой.
- Эх, жаль, что корпуса никак не научатся прозрачные делать! - не утерпел Мирон. - Вот была бы красотища.
Даже сквозь затылок рулевого Гектор почувствовал его снисходительную улыбку.
- Юнги Рубцовы! - на правах старшего по званию окликнул их матрос.
- Здесь!
- Назовите три причины, почему бессмысленно производить лодки с прозрачными корпусами.
Мирон почесал затылок.
- Ну, наверное торпедисты будут отвлекаться...
- Засчитано. Лишнее движение за бортом создает зрительные помехи для команды. Дальше.
- Давление...,- осторожно предположил Гектор.
- Верно. Наш позиционный горизонт - четыреста пятьдесят метров, - рулевой дотянулся рукой до традиционного атрибута командного поста - натянутого по борту между двух скоб шнура. - Сами видели, как провисает эта штука при погружении. Только многослойная броневая обшивка обеспечивает лодке живучесть. Третья причина.
Братья переглянулись.
- Ладно, мальки, сколько у нас корпусов?
- Два. Прочный корпус и легкий. Между ними расположены балластные цистерны, - отбарабанил Мирон, а Гектор покраснел до кончиков ушей.
- И что вы увидите при прозрачном корпусе? Содержимое балластных резервуаров?
- Кончай травить, - незлобиво пробурчал штурман. - На глубине и смотреть не на что. Темень одна. Вот всплывем у атолла, тогда и полюбуемся на живность. Мы в индонезийских водах. Тут дельфинов полно, стада дюгоней шастают. Эй, юнги! Капитан сказал, что живем по штатному расписанию. Обед через полчаса, а вам где полагается быть? Марш на камбуз, помогать коку!