Амир и безумный ингредиент (fb2)

- Амир и безумный ингредиент [litres] (пер. Аполлинария Сергеевна Аврутина) 1166K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Шермин Яшар

Шермин Яшар
Амир и безумный ингредиент

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Abartma Tozu by Şermin Yaşar & Mert Tugen

Published with the permission of Taze Kitap.

Translation rights arranged through The Black Cat Agency Ltd, London, UK.

Мы вместе размышляли, беседовали,

Вместе писали…

Благодарю за вклад в эту книгу моих детей – Туну, Мете и Наме

Наше дело – сойти с ума

Однажды утром мы проснулись – и дружно, всем нашим городком, сошли с ума. Это произошло мгновенно. Как будто от одного к другому передалась какая-то заразная болезнь. Мама, отец, друзья – короче, все, кого я знал, – начали вести себя так, что я совсем их не узнавал. Эту болезнь я сразу назвал «коллективное помешательство». Тогда я и представить себе не мог, что каждый день буду звать ее по-новому. Потому что каждый день все сходили с ума еще больше.

И что? Думаешь, я хочу сказать, что остался один такой нормальный? Да! Только я нормальный. В самом деле нормальный. Единственный на весь Бугдайлы человек, который дружит с головой. А, нет. Есть же еще Тевфик Кылыкыркярар. Правда, он не местный, но ладно. Тоже ведь человек.

До его появления я и сам чуть не чокнулся. Все ходил и думал: «Может, это как раз все нормальные, а ненормальный – я?» Слава богу, приехал Тевфик Кылыкыркярар, и так я встретил еще одного нормального человека. Конечно, он не самый нормальный, но ладно. Тоже ведь человек.

Мне десять. Но все, что случилось, состарило меня лет на двадцать. Спросите меня про возраст, и я запросто отвечу: мне тридцать. Или даже сорок. Иногда я вообще чувствую себя на все пятьдесят. Хочет ли человек в десять лет отправиться на пенсию? Я вот – очень хочу. Этот наш городок выпил из меня все соки. Был бы я взрослым – ни минуты бы тут не сидел, свалил бы в один момент. Собрал бы шмотки – и вперед, в какой-нибудь городок на побережье! Или даже без всяких шмоток. Так меня все достали.

Дух во мне, конечно, непокорный. В общем, люблю я не покоряться всяким трудностям. Если нужен супергерой, который вытянет всех жителей нашего городка из болота, где они оказались, – вот он я, пожалуйста! Конечно, у каждого супергероя обязательно должны быть суперспособности, а у меня ничего такого нет. Есть только Тевфик. Толку от него маловато, но ладно. Тоже ведь человек.

Мне, конечно, понадобится время, чтобы рассказать обо всем, что произошло, но ты читай! Читай, и поймешь, что мне пришлось пережить. Я ведь пережил все это, точно говорю! В самом деле пережил!

Что, читать тебе трудно? Нет, читать – легко! Ты лучше поставь себя на мое место, посмотрим: сможешь ли ты такое вытерпеть?

Раз-дэ-три, раз-дэ-три…

Тем самым утром все и началось. А ведь еще вечером все нормально было. «Папочка, мамочка, спокойной ночи!» – сказал я, как обычно, перед сном. Всех обнял, поцеловал. Потом зубы почистил, почитал книжку и лег. Собирался встать по будильнику в восемь утра, как и каждое утро. Но разбудил меня крик. Папа с мамой бегали вокруг моей кровати в спортивной форме, на головах – повязки, у каждого в руке – по бутылке воды.

– Раз-дэ-три, раз-дэ-три!

– Ну елки-палки, что происходит?! – подскочил я на кровати.

Посмотрел на часы.

– Шесть! Шесть часов утра!

– Амир, вставай! Будем спортом заниматься. Спорт – самое важное для здоровой жизни. Мы каждое утро бегаем, после бега – плаваем, а потом катаемся на велосипедах, – произнес, отдуваясь, отец.

Мама не останавливаясь выкрикнула:

– Триатлон! Триатлон – мой самый любимый вид спорта! Больше всего на свете я люблю триатлон!

Я сонно огляделся.

– Мама! Ты всегда больше всего манты любила. Вчера за ужином целых три тарелки съела. Папа весит сто двадцать кило, ты – девяносто пять. Какая еще здоровая жизнь?! На часах только шесть утра. Посмотри на папу. Ты же палец о палец обычно не ударишь – лишь бы только не напрягаться. Что с вами произошло? – твердил я, но они меня не слышали.

Заставив кое-как одеться, они вытащили меня на пробежку. Обычно в нашем городке и в семь-то утра никого не встретишь, ну то есть так всегда было. И вообще, до этого я ни разу в жизни не выходил из дома в такую рань. Но на этот раз на улице были все! Кто занимался бегом, кто катался на велике, кто толкал ядра, играл в баскетбол или прыгал в длину.

Я даже своего дедушку в той толпе увидел! Он держал в руке тяжеленное ядро и пытался его куда-то метнуть.

– Дедушка, боже, что это такое?

– ЯДРО-О-О-О!

– Какое еще ядро? Ты почему на намаз не пошел? Что с вами всеми стряслось спозаранку?

– Спорт очень важен! Он для меня всё! Я – человек спортивный. Теперь я не состарюсь, а сохраню молодость и здоровье!

– Что значит «не состарюсь»? Ты ведь уже дедушка! Иди лучше домой! Ты сейчас это ядро себе прямо на ноги уронишь! – воскликнул я, но дед уже убежал.

КАЗАЛОСЬ, ВЕСЬ ГОРОДОК ГОТОВИТСЯ К ОЛИМПИАДЕ.

Позанимавшись спортом, мы, обливаясь потом, вернулись домой. У меня от ног живого места не осталось. Мама позвала нас завтракать, но стол был пуст. Перед нами только пиалы стояли. И это моя мама, которая всегда следит за тем, что я ем! Каждый день она непременно заталкивает в меня хотя бы одно яйцо и плачет, если я не доем сыр. И вот теперь мама поставила перед нами только по пиале с молоком. У них с отцом там еще и овсяные хлопья плавали.

У меня аллергия на глютен: я не ем овсянку, булгур, отруби, хлеб и любую выпечку.

Поэтому мне мама только молока налила и – ну надо же, какая щедрость – порезала авокадо.

– Мама, что это? Где завтрак?

– Вот, сыночек, перед тобой.

– Мама, да ты сама посмотри. Это же просто молоко. Молоко с авокадо. А где яйца, сыр, орехи, огурцы?

– Мы теперь будем вести здоровый образ жизни и правильно питаться, сынок. Этого вполне достаточно. Ну все, давай ешь!

Была бы еда – поел бы. Но завтракать-то нечем. Сама она залпом выпила молоко и ушла на работу.

Причем сказала, что на работу тоже побежит. Это, мол, спортивно. В следующие дни я ни разу не видел, чтобы мама ходила как обычно – только бегала. Да еще и постоянно держала большую бутылку с водой. Прямо-таки не выпускала ее из рук. Прижимала к себе, точно младенца.

После этого события понеслись с ужасающей скоростью. Что-то происходило с мамой, с отцом, с бабушкой – короче говоря, с жителями всего нашего маленького городка Бугдайлы, и я не понимал, что именно. Все это тянулось очень долго, целые месяцы, а я так и не мог ни в чем разобраться.

Чтобы я наконец понял, понадобился приезд Тевфика Кылыкыркярара. Вообще-то, я и без него сообразил бы. Но ладно. Тоже ведь человек.

Сеть отелей «Доброе утро»

Когда у человека проблемы, он первым делом бежит к своей семье. Мама с отцом бегали так быстро, что у меня не было никакой возможности их догнать. Так что я побежал к бабушке.

Гюнай Гюнайдын – так ее зовут. Вообще-то, ее имя означает «доброе утро, ясный день». Она лучший человек на свете. Знает абсолютно все и обо всем умеет хорошо рассказать. В тот день я направился к бабушке, чтобы толком позавтракать и еще рассказать, что приключилось со всеми нашими. Бабушка – хозяйка единственного на весь город пансиона. Ее пансион как обычный дом. Она очень любит своих гостей. С тех, у кого в кармане пусто, денег не берет. У нее широкая душа. Милая, дорогая моя бабулечка. Меня она очень любит, а я очень люблю ее. Когда она меня видит, то широко раскрывает руки, и я бросаюсь ей на шею.

Тем утром я примчался в пансион и сразу закричал:

– БАБУШКА-А-А-А-А!

Вообще-то я хотел просто позвать ее, но всякий раз, когда ее вижу, я радуюсь и принимаюсь кричать. Вот и сейчас я раскинул руки и понесся к ней, но она меня как будто не замечала.

– БАБУШКА-А-А-А-А! Ты что, меня не видишь? – закричал я, и только после этого она обернулась.

– У МЕНЯ ДЕЛ МНОГО, СТУПАЙ ОТСЮДА! – сказала мне бабушка.

Ступай отсюда? Это чтобы моя бабушка сказала «ступай отсюда»? Мне? Своему единственному и любимому внуку?

Так я понял, что и с бабушкой что-то неладно. Но все же попросил:

– Бабулечка, я ужасно голодный. Дай мне поесть чего-нибудь перед школой, если у тебя уже готов завтрак…

По утрам бабушка всегда готовила для постояльцев завтрак: пекла пирожки, резала хлеб, варила яйца, ставила на стол маслины, сыр, сливочное масло, варенье и наливала чай. Всего этого было достаточно для здорового питания.

Я посмотрел на обеденный стол.

ОГО! Ой-ой-ой-ой! Ну ничего себе! Ай-яй-яй! О-хо-хо-о-о-о!

Бабушка постаралась на славу.

На столе были сваренные вкрутую яйца, яичница, омлет, яйца пашот, яичница с колбасой, козий сыр, овечий сыр, брынза, сыр ломтиками, сыр с травами, сыр со специями и шесть сортов маслин, два сорта помидоров, жареная картошка, омлет с картошкой, картофельное пюре, колбаса, сардельки, сосиски, салями, бастурма, бекон, апельсиновый сок, грейпфрутовый сок, яблочный сок, морковный сок, чай… Кажется, там было видов сто разной еды.

– Господи, бабулечка! Что это такое? Сколько гостей у тебя в пансионе?

– Один.

– Как это один? А еды здесь на сколько человек? Одному тут никак не справиться.

– Важна подача, внучек, подача! Я перешла на систему «все включено». Пусть ест и пьет сколько хочет, но и платит много.

– Хорошо. Я тоже с удовольствием поел бы, так что возьму немно… – Не успел я договорить, как она шлепнула меня по руке газетой.

– Не вздумай здесь ничего трогать и не порти мне стол! Чуть не умерла, пока этот завтрак готовила. Так, клиент идет. Исчезни! – велела она.

Клиент? А ведь раньше бабушка называла постояльцев своего пансиона «гостями». И нате вам… Клиент пришел, но бабушка так устала, что даже не обратила на него внимания. Даже не сказала: «Доброе утро!» Даже не заметила, что не поздоровалась, – до того она была уставшей, расстроенной и злой. Потому что потом ей надо было еще и убрать со стола.

Вот так и пропало главное «Доброе утро» городка Бугдайлы.

Вскоре из жизни людей начали исчезать такие слова, как «доброе утро», «хорошего вечера», «удачи», «спасибо». Ведь с того дня у всех появилось огромное количество невероятно важных дел, а на такие мелочи, как поздороваться, времени, естественно, уже не хватало.

Расплачиваясь за проживание, клиент пансиона чуть не потерял дар речи: цена в пять раз превышала прежнюю.

– А… а… почему так дорого?! – недоумевал он.

Бабушка, которая всегда крайне вежливо разговаривала с гостями, сейчас чуть его не выгнала.

– А потому, что тебя тут с самого утра вкусно кормили! Ты целый день ел и пил сколько душе угодно. Только один завтрак стоит о-го-го сколько, а про постой я даже не говорю! Если тебе что-то здесь не нравится, проваливай – дверь рядом! – С этими словами она спрятала деньги.

Вслед за постояльцем она прогнала и меня:

– Давай убирайся отсюда! Не вертись под ногами! У меня куча дел! Не хватало еще с тобой возиться.

Вчера бабушка обращалась ко мне совсем по-другому: «Ах ты сладенький мой внучек, ах миленький мой! А вот кого я сейчас расцелую?» Значит, с ней тоже что-то произошло. Но если бы этим все ограничилось…

На следующий день бабушка поместила огромный баннер, который свешивался с верхнего этажа пансиона и развевался, словно флаг.

ЕДИНСТВЕННЫЙ И НЕПОВТОРИМЫЙ ПАНСИОН БУГДАЙЛЫ. СТАТЬ ПОСТОЯЛЬЦЕМ СЕТИ ОТЕЛЕЙ «ДОБРОЕ УТРО» – ЭТО ПРИВИЛЕГИЯ. ПРИЕЗЖАЙТЕ К НАМ И ПОЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ ОСОБЕННЫМИ! СЕТЬ ОТЕЛЕЙ «ДОБРОЕ УТРО».

Приезжая сюда, люди должны были чувствовать себя избранными и платить именно за это ощущение. Жить в простом пансионе – ну что здесь особенного? А вот оказаться в дорогом отеле – совсем другое дело. Так что название срочно пришлось менять, пусть пока это была сеть отелей из одного звена. Бабушка явно думала, что развернется и откроет еще несколько гостиниц. Конечно, сейчас разговоры о сети были ложью. НО ОТ ТАКОЙ КРОШЕЧНОЙ ЛЖИ НИКОМУ ВРЕДА НЕ БУДЕТ.

Бабушка просто сбивалась с ног. «Одной мне не справиться!» – решила она и начала нанимать работников: сначала двух садовников, потом двух поваров, двух горничных и одного администратора. Но у нее все равно было очень много хлопот: ведь надо ВСЕМ ПРИКАЗЫВАТЬ!

В последующие месяцы в этом крошечном пансионе, который был единственным в сети «Доброе утро», продолжали твориться всякие глупости. Бабушка поднимала цены каждый месяц. Другой гостиницы в Бугдайлы не было, и гостям городка волей-неволей приходилось останавливаться у нее. Тех, кого цены не устраивали, бабушка выставляла за дверь. Даже взяла на работу двух охранников, чтобы те выдворяли недовольных. Завтраки и ужины стали такими обильными, что коты и собаки, жившие у бабушки в саду, растолстели до невозможности и разучились бегать.

Не моргнув глазом, бабушка приказала спилить огромные старинные садовые деревья, каждому из которых было не меньше полувека. Началась стройка второго отеля сети «Доброе утро».

Именно в пансионе мы и встретились с Тевфиком Кылыкыркяраром впервые. Он был единственным клиентом, приезду которого я обрадовался. Вообще-то клиентом его считать не стоит, но ладно. Тоже ведь человек.

Не школа, а фильм ужасов

Я побежал в школу – надо же рассказать друзьям обо всем, что успело случиться. Вообще-то в школу я и ходил, чтобы делиться новостями. Ну и еще чтобы в жизни происходило что-то новое. Обычно в школьном саду толпились ребята, но на этот раз там не было ни души.

«Очень странно. Неужели сейчас каникулы, а я про них забыл? А может, часы перевели и я пришел слишком рано?» – раздумывал я, когда вдруг из громкоговорителя раздался голос директора:

– Слушай, ты! Немедленно в класс! Сию секунду в класс, не теряя времени! Я начинаю считать! Десять, девять, восемь…

Я осмотрелся, пытаясь понять, кому это говорят. Кроме меня, никого рядом не было.

– Семь, шесть, пять, четыре с половиной…

Что за счет такой? Я быстренько вошел в школу, но все равно опоздал. В коридоре мне преградил путь учитель.

– Это что за лень? Что это за глупости? Что это за невежество, праздность, бродяжничество? Что за чертовщина? Это что за проделки? Урок идет уже две минуты!

Он перечислял мои проступки. Произнес девяносто слов, не меньше.

– Я заехал к бабушке. Задержался всего на две минуты. В любом случае я уже бегу в класс, – оправдывался я.

– Что значит «уже бегу в класс»? Как ты догонишь своих товарищей? Они пришли на целых две минуты раньше тебя! Я вызову твоих родителей, пусть немедленно займутся твоим воспитанием. Бери частные уроки, если не способен за всеми успевать! – закричал он и, схватив меня за руку, швырнул в класс.

Обычно в нашем классе любят побеситься. Да и учителя у нас веселые. Уроки проходят за шутками и прибаутками. Но тем утром в классе было глухо как в могиле. Не ученики, а тридцать два надгробных камня. И среди них кладбищенский кипарис – учитель! Тишина стояла гробовая. Все уткнулись в учебники и, сопя, писали самостоятельную работу или что-то подобное. Даже головы не поднимали. Тридцать два, повторяю, человека, а ощущение такое, будто никого нет. И только учитель высится над всеми. Я пошел к своему месту. Учитель положил передо мной задание – пришлось тоже писать. Я улучил минутку и спросил соседку по парте: «Как тут дела?» Обычное «как дела», честное слово, и тут как началось…

– УЧИ-И-ИТЕ-Е-Е-ЕЛЬ! Мой сосед по парте мешает мне работать! Ворует у меня время. Из-за него я отстаю от остальных.

– Елки-палки, я вообще ничего не говорил, учитель! Спросил у нее «как дела?», и все! Больше ничего!

– Ах ты негодник! Не думай, что я не вижу твоих выходок! Ты уже давно пытаешься отвлекать ее разговорами. Завтра жду тебя здесь вместе с родителями, пусть отведут тебя к психологу!

Пока я растерянно смотрел на учителя, зазвенел звонок, и все побежали в библиотеку.

– Фарук! Ме-ерт! Джа-а-ан! Пошли погоняем в футбол! – крикнул я им вслед.

– Нам нужно заниматься, на перемене у нас тест. И ты прекращай лениться! Будешь ленивым – мы с тобой дружить не станем! – ответили мои приятели.

Я кинулся было к девчонкам:

– Эля-а-а, Эда-а-а, Эдже-е-е! Давайте поиграем в саду?

– Ты что, не видишь? Мы читаем. Вообще-то мы сюда учиться пришли, а не развлекаться! – И девочки уткнулись в свои книги, в каждой из которых была как минимум тысяча страниц.

На следующем уроке и на послеследующем, а потом на всех остальных мы только и делали, что учились. Никто не вертелся, не разговаривал – ни одного звука. Один раз я поднялся выбросить мусор – я и раньше часто так делал, – но математичка как рявкнет на меня:

– Эй ты! Активист! Ну-ка, быстро на место, а не то вылетишь из школы!

– Черт побери! – пробормотал я и сел за свою парту. Как начал ругаться с утра, так не мог остановиться. И похоже, впереди меня ждало еще немало поводов.

Ни на одной перемене мы из класса не выходили.

– Ни к чему тратить время на еду. Лучше сидите и занимайтесь, а бутерброды вам сейчас прямо в класс принесут! – сказал нам директор школы.

Так как у меня аллергия на глютен, я всегда съедаю только брынзу, а хлеб оставляю. Занятия обычно кончались сразу после обеда, часа в два. В тот день мы сидели до шести. Все наверняка проголодались, но никто не жаловался. Весь класс думал только о том, чтобы выполнить очередной тест.

Если бы все так и осталось! Но какое там: на другой день нам запретили выходить в сад. Хотя никто, кроме меня, и не рвался выйти. Потом отменили звонки на перемену. Объединили уроки в блоки. Отменили обеды. Мы стали питаться тостами, сэндвичами, бутербродами и бубликами-симитами прямо за партами. Точнее говоря, ели остальные, а я сидел просто так. Напоминаю: у меня аллергия на глютен.

Прежде уроки были только по будням. Теперь мы начали ходить в школу по выходным. Причем на полный день. На летних каникулах работала летняя школа, на зимних – зимняя. Однажды я при всех рискнул спросить: «Когда у нас будут каникулы?» Так одноклассники пожаловались на меня учителю, учитель – директору, а директор сообщил в полицию! Уже хотели начать судебное разбирательство по поводу моего тунеядства, но тут директор школы сказал: «Будет ходить на заседания суда и совсем отстанет от других. Пусть сидит тут и занимается». Только это меня и спасло.

Если ты осмеливался хотя бы пошевелиться за партой, тебя объявляли гиперактивным. Если косился в сторону – говорили, что у тебя дефицит внимания. Тех, кто разговаривал, называли болтунами, тех, кто молчал, – замкнутыми. Все превратились в настоящих роботов. На улице теперь не было ни одного ребенка. Днем дети сидели в школе. По вечерам ходили на курсы. Раньше в Бугдайлы никаких курсов не было, а тут всего за неделю они открылись буквально везде. Так что свободное от уроков время все проводили или на дополнительных занятиях, или у психолога.

Казалось, в нашем городке разверзлась пропасть, в которую попадали все дети. Единственным, кто в нее не упал, был я. И еще Тевфик Кылыкыркярар. Вообще-то он не школьник, но ладно. Тоже ведь человек.

В тот самый первый день я увидел на выходе из школы своего приятеля Касыма. Он бежал с какими-то бумагами в руках. Я крикнул ему вслед:

– Касым или Касым!

Но он меня не услышал. Вообще-то болтать с ним все равно было некогда. И без того проблем хватало.

Никто не сможет, а Бирсен сможет!

После уроков я решил пойти к тете. Раз в городке что-то случилось, надо срочно поговорить с Бирсен. Так зовут тетину дочь. Мою двоюродную сестру. Меня просто раздирало желание все ей рассказать.

Дверь открыла мама Бирсен. В смысле – моя тетя Ахсен.

– О, тетя, ты дома? Не пошла на работу?

– Я БРОСИЛА РАБОТУ. ТЕПЕРЬ БУДУ ЗАНИМАТЬСЯ ТОЛЬКО БИРСЕН!

– Только Бирсен? Но она же совсем взрослая. Чем ты собираешься заниматься?

– Ее образованием, развитием, воспитанием, в общем – АБСОЛЮТНО ВСЕМ, ЧТО СВЯЗАНО С НЕЙ! Смотри, вот тут я повесила доску с расписанием Бирсен на год вперед. Каждый месяц, каждую неделю, день и час учла. Ни минуточки не пропустила! Зачем? Потому что главная материнская обязанность – говорить своему ребенку, когда и что ему нужно делать. И точка.

– Тетя, ты можешь позвать сюда Бирсен? Пожалуйста!

Но тетя принялась объяснять, что у Бирсен пятьдесят тестов по турецкому, шестьдесят задач по математике, три заявления, которые надо заполнить прямо сейчас, задания по семи проектам, которые необходимо срочно выполнить, дневник, в котором непременно нужно писать, книга на семьдесят страниц, которую следует прочитать сегодня, обязательные творческие упражнения и естественно-научные опыты – и на все про все один час двенадцать минут пятьдесят три секунды. Поэтому сегодня Бирсен не может со мной повидаться.

Хорошо, приду завтра, ответил я, однако тетя взялась перечислять мне все расписание Бирсен:

– В понедельник после школы к ней приходит учитель по английскому. По вторникам – учитель по итальянскому. По средам – учителя по литовскому и японскому. По понедельникам и вторникам сразу после уроков иностранного языка у нее тренировки по баскетболу и волейболу.

– Тетя, тебе не кажется, что волейбол и баскетбол одновременно – это слишком?

– Не слишком, Амир, не слишком. Посмотри на сына моей подруги. Его зовут Лютфи Джан. Он занимается фехтованием, теннисом, пейнтболом, баскетболом, волейболом, футболом, гандболом, бейсболом – всеми существующими «болами»! Медалей на нем – видимо-невидимо, весь прямо сияет.

– Тетя, но разве не ты нам всегда говорила, что самое важное – это чтобы сияли глаза?

– Ой, да ну тебя! Что такое сияние глаз? Зачем оно нужно? Что ты с ним делать собираешься? Скажи мне. Но вот медаль! Ах, медаль! Я знаю, что Бирсен тоже получит медаль, только по плаванию. Будет моя дочка мировой рекордсменкой. По средам после урока иностранного языка она ходит в бассейн. Умеет плавать вперед, назад, на спине, брассом, кролем, баттерфляем и превосходно ныряет. Но главная наша цель – плавать, подолгу не переводя дыхание. Под водой она и так не дышит, но это все умеют. А разве можно считать успехом то, что дается и остальным? Нельзя. Я хочу, чтобы она один раз вдохнула, а потом бы сорок минут с этим воздухом плавала.

– Ты что, тетя! Да она умрет, если сорок минут дышать не будет!

– Но если не умрет, то станет чемпионкой мира. Будет усердно тренироваться – добьется успеха. Никто не сможет такое сделать, а Бирсен сможет! Я что, зря назвала ее Бирсен? Это значит «только ты». «Только ты» сможешь, и никто другой. Моя дочь сделает то, на что остальные не способны, и точка.

– Хорошо-хорошо. Пусть у нее все получится. Я только хотел позвать Бирсен к нам. Может, в четверг у нее не будет занятий?

– Какой же это четверг без занятий? К ней придут преподаватели по музыке.

– Тетя, вы что, оркестр устраиваете? Почему сразу несколько преподавателей, а не один?

Тетя принялась объяснять: она пригласила двух учителей – по фортепьяно и по флейте, – чтобы вели урок одновременно. «Пусть она одной рукой играет на пианино, а другой рукой держит флейту и дует в нее», – продолжила она и внезапно заплакала.

– Бирсен Башар, я горжусь тобой, хвалюсь тобой, мой чудесный, гениальный ребенок. Дитя, которое намного способнее своей матери. Ты – Бетховен этого времени! Бирсен Людвиг ван Бетховен!

Над фортепиано висел портрет Бирсен, написанный масляными красками. Елки-палки, в самом деле похожа на Бетховена.

Про себя я сказал: «Интересно, тетя, сам-то Бетховен об этом знает?»

Похоже, что семья моей тети Ахсен Башар съехала с катушек. И собиралась съезжать дальше по расписанию, день за днем, час за часом.

Тетя записала дочку на танцевальные занятия по пятницам, потому что той нужен коллектив и общение. Так давайте я буду приходить каждый день – отличный коллектив получится, предложил я. Ах нет, ответила тетя, Бирсен поставили солисткой в хорсе, так что общения ей хватает.

Прежде я не слышал о хорсе. Оказалось, это танец, который у нас теперь пляшут на свадьбах под руководством человека, который ведет занятия у Бирсен. Я так и не понял, когда именно этот господин успел стать профессиональным танцором, открыть собственные курсы, объявить «Я обожаю новшества!» и придумать эту самую хорсу – что-то среднее между сальсой и турецким хороном. По словам тети, он собирался принять участие в Мировом танцевальном турнире.

Бирсен дома постоянно что-то делала, чему-то училась, что-то зубрила.

– Нужно много, очень много заниматься, чтобы потом соревноваться – и не ради развлечения, а ради победы! – сказала тетя и выкрикнула: – Мы победим тебя, ми-и-и-ир!

«Интересно, а мир в курсе, что его собираются победить?» – думал я.

По субботам после школы Бирсен ходит гулять. Супер, обрадовался я, погуляем вместе. Ха, если бы! Ее сопровождает учитель рисования! Бирсен садится на лошадь и прикрепляет к седлу мольберт. Получается прогулка, плюс верховая езда, плюс урок живописи. Это такая новая прогрессивная методика.

– Говорят, можно стрелять из лука на скаку. Так почему бы не писать картины, сидя верхом? Можно водить кисточкой в такт шагам.

Вот это да, даже лошади сошли с ума!

Мне захотелось спросить: «Тетя, а лошади-то знают об этой методике?»

У меня оставалась последняя надежда – воскресенье. Но и оно было расписано до минуты. Оказывается, Бирсен давно интересуется шахматами и робототехникой и в этот день занимается одновременно с гроссмейстером и с инженером.

– Остановись, тетя, хватит!

– Не могу я остановиться, у меня очень много дел! Я буду проверять контрольную работу, которую написала Бирсен, а ты говори, я тебя слушаю!

– Это я молодец в шахматах, сколько раз даже у самого дедушки выигрывал! А Бирсен пешки от ферзя не отличает. Как же она может играть?

– Да не может такого быть! Шахматы – это же очень просто, а девочка у меня гениальная. Если Бирсен и не научилась в них играть, так это потому, что игра слишком примитивная. Робототехника – тоже ерунда, соединяй себе провода – и все дела. Как раз провода она сейчас изучает, а остальное – совсем просто, шах и мат… К тому же что толку, если она начнет отличать ферзя от пешки? Какая разница? Самое важное для нас – это поставить всем мат. Моя Бирсен – лидер по духу, король – вот ее фигура!

У меня так и чесался язык спросить: «А королю-то об этом известно?»

Похоже, все это напрягало одного меня. Остальные ничего не замечали. Только я оставался нормальным. Ну и еще Тевфик Кылыкыркярар. Вообще-то он не очень нормальный, но ладно. Тоже ведь человек.

Когда я вышел от тети, то на улице встретил приятеля Касыма. Он бежал с какими-то бумагами в руках. Я крикнул ему вслед:

– Касым или Касым!

Он меня не услышал. Ну и пусть, у меня все равно не было на него времени. И без того забот хватало.

Эпидемия сумасшествия

Безумие, как инфекция, распространялось по нашему городку, а я все никак не мог понять, что это такое. В каждом доме этот вирус действовал по-своему. Наши, например, помешались на здоровой пище. Когда я вышел от Бирсен, то направился домой, чтобы посмотреть, не очнулись ли родители от этого кошмарного наваждения. Не успел я войти, как увидел, что в гостиной полно салата, петрушки, капусты – обычной и цветной – и прочего.

МАМА ПОСАДИЛА В ГОСТИНОЙ ДЕВЯНОСТО ВИДОВ ОВОЩЕЙ.

– Черт побери, мама, что это такое?

– Теплица.

– Вижу, что теплица, но почему она в гостиной?

– Чтобы правильно питаться, конечно! Ну-ка, открой рот, ешь вот сырой сельдерей, он очень полезен. Еще я тебе травяной отвар приготовила. М-м-м, как же он благоухает!

– Мама, а где папа? Куда он делся?

– Твой отец уехал в горы, чтобы проверить пчел, целый месяц там пробудет. Мы покупаем только органический мед, но точно ли он органический? Мы должны сами удостовериться.

Я так и застыл с раскрытым ртом.

Обычно папу и за хлебом-то не отправить. И вот теперь он выдвинулся в горы ради органического меда?! Чтобы следить, как пчелы собирают нектар?! Я ушам своим не верил.

Если бы на меде и теплице родители остановились, было бы хорошо. Но все пошло по-другому. Сначала в саду появился курятник, и туда поселили кур. На задний двор впихнули двух коров и пять барашков. На крыше начали выкармливать перепелов. К нам стали привозить какие-то продукты, названия которых я впервые слышал. У меня и так была аллергия на глютен, а теперь я вообще не мог толком поесть.

– Мам, мне плова хочется.

– Нельзя, в рисе много углеводов.

– Мама, давай приготовим рыбу.

– Нельзя, в рыбе много соли.

– Мам, пожарь мне что-нибудь, ну пожалуйста!

– Нельзя, в жареном слишком много масла. Это очень вредно!

– Мама, мяса хочется! Курицы!

– Нельзя. Мы же вегетарианцы.

– Вы с папой будьте вегетарианцами сколько хотите, но мне-то зачем?

И все равно мне пришлось стать вегетарианцем. Волей-неволей. Как будто этого одного было мало, я под давлением мамы еще и вступил во Всемирную ассоциацию вегетарианцев.

В доме теперь готовили только овощи. Но ладно бы это были нормальные блюда. Нет, мы ели овощи, приготовленные на пару, без соли и специй. Или варили их, даже если они выросли в нашей собственной теплице.

До начала этой эпидемии руки у мамы постоянно были в муке. Она прямо-таки целый день ныряла в мешок с мукой. С самого утра у нас всегда была свежая выпечка и другая еда из теста. На завтрак – пирожки и погача с сыром, на обед – торты и печенье, к ужину – манты, макароны, пироги, пончики. Теперь нам полагался всего один кусочек цельнозернового хлеба в день. Уж лучше бы мы и его не ели!

В тот день, выйдя из дома, я встретил на улице своего приятеля Касыма. Он бежал с какими-то бумагами в руках. Я крикнул ему вслед:

– Касым или Касым!

Он меня не услышал. Ну и пусть, у меня все равно не было на него времени. И без того забот хватало.

Вместе с тетей Фикрие в абсолютной чистоте

У нас сумасшествие было вот таким. А вот в доме у тети Фикрие – совсем другим…

Тетя Фикрие – жена моего дяди. Она очень любила детей. У нее мы играли сколько хотели, шалили, переворачивали все вверх дном и могли оставаться подолгу. Она никогда не сердилась на нас. Такая милая была, такой прекрасный человек была!

Я говорю о ней, словно она умерла, но это не так. Она жива, моя тетя Фикрие. Если это можно так назвать!

В тот день мне пришлось зайти и к ней. Потому что я увидел у них перед дверью пожарную машину и самих пожарных тоже. Мимо шли люди, но ни один из них не остановился посмотреть, что тут происходит. Честно говоря, теперь вообще никто ни на кого не смотрел. Теперь, если потеряешь сознание и упадешь посреди улицы, тебя просто обойдут, а если услышат твои крики о помощи, даже в страхе разбегутся.

В городке стали жить по принципу «Мой дом с краю – ничего не знаю!». Я это уже уяснил. Хотя перед тетиной дверью стояла пожарная машина, огня не было видно. Похоже, ничего не горело. Однако тетя вовсю раздавала указания пожарным, а те лили воду почем зря. Я решил по крайней мере спросить, что случилось.

– Фикрие-е-е-е-е, Фикрие-е-е-е-е!

Вообще-то я собирался крикнуть «Тетя Фикрие!», но получилось вот так.

– Слава богу, тетя Фикрие, пожара нет, а то уж… – начал я, но она перебила меня, закричав:

– Стой! Не вздумай приближаться! Стой там! ПОЖАРНЫЕ! ПОЖАРНЫЕ! ВЫМОЙТЕ И ЕГО!

– Обалдеть! Это меня-то? Тетя, ты же знаешь, что я это дело ненавижу! Моюсь раз в неделю по воскресеньям! А сегодня даже не воскре…

Не успел я договорить, как двое пожарных облили мне голову из шланга, вымыли волосы, потерли меня мочалкой и, завернув как есть в полотенце, вернулись к своей работе. Они намывали стены тетиного дома. Тетя меня обнюхала, проверила ногти, проверила даже мои зубы – нет ли кариеса. Убедившись, что я не опасен, пустила меня во двор. В самом доме пять женщин делали уборку. Две из них ругались, спорили, что лучше добавлять в воду для пущей чистоты – уксус или стиральный порошок.

Тетя вбивала в стену гвоздь, и я спросил у нее, где дядя:

– Он мне очень нужен.

– Не придет он больше, твой дядя. «Ты весь грязный, в масле, в ржавчине, в саже. Не хочу тебя такого видеть дома», – сказала я ему.

– Ты с ума сошла, тетя? Он же автомеханик! Конечно, он весь в масле и саже.

– Ну вот пусть и живет себе в автомобиле. Нечего портить мне тут красоту.

– Ох! А где же дети, тетя? С ними ты что сделала?

– Дети в ванной. В воде. Усадила их туда. Будут неделю отмокать, чтобы вся грязь отошла. Заодно продезинфицируются. А ВОТ КОГДА СТАНУТ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЧИСТЫМИ, СМОГУТ ЖИТЬ В ДОМЕ. Гигиена очень важна, дорогой мой, очень важна. А теперь ступай, а то не ровен час что-нибудь испачкаешь.

Тетя продолжила стучать молотком. Забив гвоздь, она повесила на стенку фотографию нашей прабабушки Шюкрие Гыджыр – та была по-настоящему помешана на чистоте. Подойдя к портрету, Фикрие произнесла клятву:

– Я БУДУ ТАКОЙ ЖЕ ЧИСТЮЛЕЙ, КАК ТЫ, БАБУЛЕЧКА!

Если бы выходки тети Фикрие на этом закончились, было бы хорошо. Но потом на улице она устроила источник для умывания, и всякий раз, проходя мимо ее двери, мы должны были мыть там руки. Без этого она не разрешала дотрагиваться даже до дверного колокольчика. Но, вообще говоря, вскоре необходимость дотрагиваться до ее дверного колокольчика отпала. Тетя ни за что не желала пускать нас к себе.

Но ладно бы только нас – дядя тоже не мог попасть в собственный дом. А их дети перестали выходить на улицу, чтобы не запачкаться. Так что они даже на пороге не показывались.

Лично я моюсь раз в неделю. Испокон веков так. Но эта мать намывала своих детей пять раз в день.

ОДНАЖДЫ МЫ УВИДЕЛИ, ЧТО БЕДНЯЖКИ ВИСЯТ ВО ДВОРЕ СВОЕГО ДОМА НА ВЕРЕВКАХ, ПРИЦЕПЛЕННЫЕ ПРИЩЕПКАМИ ЗА ПЛЕЧИ.

Из-за того, что тетя Фикрие сошла с ума на почве чистоты, с двоюродными братьями и сестрами мы больше не виделись.

Когда приехал Тевфик Кылыкыркярар и мы начали исследовать дома нашего городка, то собирались наведаться и к тете Фикрие. Но побывать у нее нам не удалось. Ведь тетя не была уверена в чистоте Тевфика. Правда, Тевфик и сам не мог подойти к ее дому, потому что чихал.

У ТЕВФИКА КЫЛЫКЫРКЯРАРА БЫЛА АЛЛЕРГИЯ ДВАДЦАТИ ПЯТИ ВИДОВ.

Как и я, он не переносил глютен, а еще траву, стиральный порошок, молоко, кожаную обувь, металл и многое другое.

Как только он замечал что-то подобное, тут же принимался чихать и приговаривал: «Я с ума схожу от этого всего!»

Вообще-то он от всего с ума сходил, но ладно, тоже ведь человек.

Выйдя от тети Фикрие, я снова увидел приятеля Касыма. Он бежал с какими-то бумагами в руках. Я крикнул ему вслед:

– Касым или Касым!

Он меня не услышал. Ну и пусть, у меня все равно не было на него времени. И без того забот хватало.

Вели Острый Нож

Вели Кескинбычак (фамилия его на самом деле означает «острый нож») – друг детства и армейский сослуживец моего папы. Они не разлей вода. Папа всегда говорил: «Если когда-нибудь попадешь в беду, сразу иди к дяде Вели». Раз уж мой отец уехал в горы следить за тем, как летают пчелы, я позвонил в дверь к дяде Вели. Потому что я попал в серьезную беду.

ВЕСЬ ГОРОД С УМА ПОСХОДИЛ, РАЗВЕ МОГЛА БЫТЬ У МЕНЯ БЕДА БОЛЬШЕ?

Вели Кескинбычаку мой папа был дороже всех на свете.

Зарабатывал Вели тем, что держал мясную лавку. Он разделывал и продавал барашков, коров, кур и зорко следил за своим товаром. Все жители нашего городка очень его любили.

На его улицу я выбежал с криком:

– ДЯДЬВЕЛИ-И-И-И-И, ДЯДЬВЕЛИ-И-И-И-И!

Конечно же, я хотел сказать «дядя Вели», но так уж получилось. Задыхаясь, я подлетел к его лавке и тут же столкнулся с хозяином. Он менял вывеску.

Много лет на вывеске значилось «Наш мясник», но теперь она гласила «Мой мясник».

И как это понимать?!

– Елки-палки, зачем ты вывеску сменил, дядя Вели?

– Потому что это моя лавка! И все в ней – мое! С чего вдруг она должна быть «наша»? Я ее открыл, я животных откармливаю, я мясо разделываю. Все, что делают жители городка, – это приходят и покупают! Вот посмотри, гораздо лучше стало: «Мой мясник!» О-ХО-ХО.

Так я понял, что и дядю Вели мы потеряли. Если бы все кончилось одной табличкой, еще бы ничего. Но остальные магазинчики тоже сменили вывески. Это стало модой. Куда ни глянь – всюду «МОЙ ПАРИКМАХЕР», «МОЯ КОНДИТЕРСКАЯ», «МОЯ ЛАВКА».

Цены на мясо Вели Кескинбычак поднял в десять раз. За деньги, которых раньше хватило бы на килограмм фарша, теперь можно было купить горстку со столовую ложку. Мы, конечно, начали жаловаться, но дядя Вели пресекал любое возмущение.

– Знаете, сколько месяцев мне требуется, чтобы вырастить одного барана? Сколько стогов сена съедает ягненок, прежде чем вырастет? Сколько литров молока выпивает, сколько кислорода расходует? Вы когда-нибудь об этом думали? А вот я думал и считал. Один ягненок, прежде чем станет взрослым бараном, съедает целое футбольное поле травы и каждую минуту дышит: вдох-выдох, вдох-выдох. Кроме того, кислород на планете убывает из-за того, что ягненок пасется. Ведь когда траву едят, она не может производить кислород. А вы что думали, воздух бесплатный?! БЕСПЛАТНЫЙ, ДА?!

Вели Кескинбычак ни капельки не сомневался в своей правоте. И все жители охотно ему верили. ВСЕ БЫЛИ ПРАВЫ, ВСЕ… Никто даже не задумывался о том, что другой человек может быть неправ. Так что Вели Кескинбычак решил, что с ним все согласны, и поднял цены на баранину, говядину и телятину в десять раз. Он брал с людей деньги даже за воздух, который расходовала скотина. Дяде Вели было на все наплевать. В любом случае он единственный мясник в городке, больше купить мясо не у кого.

Но когда цены в лавке «Мой мясник» взлетели до небес, люди перестали туда ходить. А Вели Кескинбычак уступать не желал. ЕМУ ХОТЕЛОСЬ ВСЕ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ. Его выводило из себя, что цыплята растут слишком медленно. Лучше бы цыпленок уже через день становился молоденькой курочкой, а еще через день – взрослой курицей. И такой курицей, чтоб ее и съесть можно было, и яйца бы она продолжала нести.

Целыми днями дядя Вели пропадал на ферме. Вечно расхаживал с сантиметром и весами. С утра, в обед и по вечерам он измерял, на сколько за день выросли его куры и барашки и сколько они прибавили в весе.

ИМ НАДО БОЛЬШЕ ЕСТЬ, ИМ НАДО БОЛЬШЕ ЕСТЬ, ЕЩЕ БОЛЬШЕ ЕСТЬ И БЫСТРЕЕ РАСТИ!

А все зачем? Чтобы дядя Вели мог продать их еще дороже. Не было больше милого, доброго и приветливого Вели Кескинбычака, для которого раньше самым главным было предложить покупателям свежее и полезное мясо, который сам откармливал барашков, угощал своих кошек свежей печенью и делал огромные скидки раз в неделю, чтобы каждый житель нашего городка мог купить отборное мясо. Вместо него появился свихнувшийся от жадности человек.

Вскоре у дяди Вели не осталось ни одного покупателя. Но без мяса долго не протянешь, поэтому люди стали обращаться к мясникам из других городков. Так у нас появился новый вид бизнеса – доставка продуктов. Теперь жители городка заказывали в интернете что угодно – яйца, молоко, сыр, – и все это им запросто привозили издалека. И в конце концов в Бугдайлы вырубили апельсиновые деревья и понаставили на их месте пункты выдачи, склады и торговые автоматы. Апельсины теперь тоже заказывали в интернете, тем более что там можно было найти выгодное предложение: два по цене одного.

Единственное, что жители нашего городка пока еще продолжали делать сами, – это хлеб, пирожки, пирожные и пончики. Может, конечно, их тоже стоило привозить не пойми откуда. Как думаешь, Тевфик?

ТЕВФИК?

Ну вот: он опять уснул, потому что принял лекарство от аллергии. Ну что ты будешь делать! Вечно этот Тевфик спит. Но ладно, тоже ведь человек.

Выйдя из мясной лавки, я снова увидел приятеля Касыма. Он бежал с какими-то бумагами в руках. Я крикнул ему вслед:

– Касым или Касым!

Он меня не услышал. Ну и пусть, у меня все равно не было на него времени. И без того забот хватало.

Бери много, бери всегда, бери больше

В тот день, бегая от одного к другому в поисках помощи, я встретил нашу соседку Севаль. Она тоже металась, пытаясь найти того, кто бы ей помог. Ну наконец-то, сказал себе я, хоть кто-то остался нормальным… Но все оказалось совсем не так.

– Севаль, куда-а-а ты?

– Я спешу к маме. В магазин. Давай со мной, мы не можем унести все, что купили. Так что бегом! Подсобишь нам.

– Что вы такого накупили, что даже не унести, Севаль?

– Богом тебя прошу, беги скорее, не отвлекайся! КАК МЕНЯ ЗОВУТ? СЕВАЛЬ! МОЕ ИМЯ ПЕРЕВОДИТСЯ «БЕРИ, ЧТО ЛЮБИШЬ»! ВОТ Я И БЕРУ ВСЕ, ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ! – сказала она.

Через пять минут я увидел, как Севаль Чокал и ее мама Мераль Чокал шагают к дому, держа в руках покупки, а за ними спешат трое молодых людей с тяжелыми сумками в руках. О-ХО-ХО-О-О-О, сказал я себе, эти тоже с ума сошли!

Если бы на этом все и закончилось, было бы хорошо. Но на следующий день Мераль и Севаль снова отправились за покупками, и о них неделю никто не слышал. Семь дней спустя к их дому подъехал грузовик, битком набитый новыми вещами. Мать и дочь Чокал сменили абсолютно все, включая одежду, мебель и разные мелочи. Из грузовика доставали новую одежду, новую обувь, новые телевизоры (в каждую комнату, в прихожую, кухню и даже в ванную), новые столовые приборы, новые тарелки, новые ковры, новые занавески. Потом вытащили два холодильника и одну морозильную камеру, под завязку наполненные продуктами. А ведь в их доме жили всего три человека: тетя Мераль, Севаль и дядя Джеляль Чокал.

На следующий день тетя Мераль опять отправилась по магазинам. «Кое-чего не хватает!» – пояснила она. Она вновь набрала столько, что без помощи не справлялась. Парни, которые вызвались помочь тете Мераль, донести-то покупки донесли, но за услугу взяли денег. А раньше все помогали друг другу просто так, из вежливости. Никому бы и в голову не пришло делать это за деньги. Но времена меняются. Так что тетя Мераль взяла одного из этих парней на постоянную работу.

ТЕПЕРЬ ОНИ ХОДИЛИ ПО МАГАЗИНАМ ТРИ РАЗА В ДЕНЬ, А ЕСЛИ НЕ ХОДИЛИ, ТО ДЕЛАЛИ ПОКУПКИ В ИНТЕРНЕТЕ.

Спустя два месяца после приобретения мебели тетя Мераль увидела в одной витрине рекламное объявление: «Привези старую мебель – увези новую!»

Ну что ж, два месяца – приличный срок, та мебель уже успела устареть. Понятно, что тетя Мераль клюнула на заманчивое предложение. Когда дело касалось покупок, она старалась не упустить ни единой возможности.

И в этом тетя Мераль не была одинока. Все жители нашего городка превратились в оголтелых потребителей.

Едва выйдя с работы, люди бежали по магазинам и хватали все без разбора. Они покупали много, очень много, намного больше, чем им было нужно на самом деле. Если раньше обычный житель Бугдайлы выходил из магазина с одной сумкой, то теперь тащил за собой тяжело нагруженную тележку, которую от усталости бросал у дома. Все улицы были заставлены этими бесхозными тележками. Пришлось нанимать специальных людей, которые их убирали. Магазины срочно расширялись: товаров стало столько, что они никуда не помещались.

Чтобы Мераль Чокал, Гюнай Гюнайдын и другие могли приобрести все, что им захочется, владельцы магазинов соорудили длиннющие полки и заполнили их до отказа. ТРИДЦАТЬ СОРТОВ СЫРА, СОРОК СОРТОВ ХЛЕБА, ДВАДЦАТЬ МАРОК ШАМПУНЯ – все, что надо и не надо, все, совершенно все… От такого разнообразия посетители сначала застывали в нерешительности, а потом тратили кучу денег.

Люди заходили в огромный магазин просто за хлебом, а выходили через час с кучей сумок. И для каждой покупки у них находилось оправдание:

– МНЕ ЭТО ОЧЕНЬ НУЖНО!

В конце концов все жители городка поверили в то, что главное в жизни – это деньги и вещи, и вскоре… Вскоре все разговоры сводились к одному – к деньгам.

Каждый – Наполеон

Коль скоро люди много тратили, то и зарабатывать приходилось больше. Деньги ведь с неба не сыпались. Первым на этой почве сошел с ума Сервет Накит-оглу, а за ним последовали и остальные. Дядя Сервет всегда был щедр на добрые дела, а тут вдруг объявил себя меценатом. Раньше он спешил на выручку к каждому, кто в этом нуждался. И вот его помощь понадобилась мне.

Я побежал к дяде Сервету.

– Дядя Сервет, дядя Сервет!

– Девять тысяч девятьсот девяносто восемь, девять тысяч девятьсот девяносто девять…

– Дядя Сервет! Ради бога, перестань, пожалуйста, деньги считать! Мне нужна помощь!

– Конечно, я тебе помогу. Сколько у тебя денег? Сколько у тебя есть, на столько я тебе и помогу.

– Я прошу помощи, дядя Сервет, я не собираюсь ничего покупать!

Я повторил: ПОМОЩЬ! И еще вот так: ПО-О-О-О-ОМО-О-ОЩЬ!

– А разве помощь бывает бесплатной, сынок? С чего это я буду просто так разбиваться в лепешку ради тебя? Я что, с ума сошел?

Ну вот, дядя Сервет тоже заразился. Теперь он соглашался помогать только за деньги. И если бы только этим нашим разговором все ограничилось! Сервет Накит-оглу открыл девяносто разных магазинов и прочих заведений, чтобы заработать как можно больше.

Наш городок запестрел вывесками «Одежда Накит-оглу», «Парикмахерская Накит-оглу», «Туристическое агентство Накит-оглу», «Грузоперевозки Накит-оглу», «Автомойки Накит-оглу», «Химчистки Накит-оглу», «Сеть супермаркетов Накит-оглу». На дядю Сервета работало множество людей, и всем нужна была зарплата. Когда он получал деньги, то очень радовался, а вот когда надо было их раздавать, очень страдал. Поэтому он перестал выдавать подчиненным зарплату, а те перестали стараться. Трудиться без зарплаты – так себе удовольствие. И поскольку работа выполнялась из рук вон плохо, она копилась, и людям приходилось задерживаться до полуночи.

Однажды неподалеку от «Свадебного зала Накит-оглу» я увидел человека, куда-то бежавшего с бумагами в руках. Это был братец Касым. Я крикнул ему вслед:

– Касым или Касым!

Он меня не услышал. Да и ладно, времени у меня на него все равно не было. И так забот хватало.

Так о чем я там говорил?

Раньше жители Бугдайлы честно зарабатывали свой хлеб, а теперь их заботило только одно: как бы урвать побольше, не слишком напрягаясь.

По всему городу висели объявления: «Хотите узнать, как работать меньше, а зарабатывать больше?» Никто понятия не имел, возможно ли это вообще, но таким объявлениям верили безоговорочно. Правда, теперь даже самая легкая работа казалась людям чрезмерной. Они бы предпочли получать деньги, не работая ни минуты. И мой папа тоже. Теперь он стал почти как Сервет Накит-оглу.

Съездив в горы проверить, как пчелы собирают нектар, он сказал: «А ВЕДЬ НА МЕДЕ МОЖНО ЗАРАБОТАТЬ КУЧУ ДЕНЕГ!»

Он вошел во двор, увидел курятник и сказал: «А ВЕДЬ НА КУРАХ МОЖНО ЗАРАБОТАТЬ КУЧУ ДЕНЕГ!»

Потом он выглянул на улицу, увидел валявшийся там мусор – городок просто утопал в нем – и воскликнул: «А ВЕДЬ НА МУСОРЕ МОЖНО ЗАРАБОТАТЬ КУЧУ ДЕНЕГ!»

Из чего угодно можно было извлечь огромную выгоду – вот только папу я с тех пор потерял! Совсем перестал его видеть. Он трудился утром, днем, вечером и ночью. Дома он появлялся, только чтобы оставить деньги и принести мне игрушки. Раньше у меня было куда меньше игрушек, зато были папа с мамой, с которыми я играл. Теперь же в каждой комнате меня окружали горы игрушек, но поиграть было не с кем. Я совсем забыл папино лицо, ведь он приходил и уходил, когда я спал.

Однажды ночью я вышел на кухню попить и чуть не подскочил, увидев там незнакомого человека.

– Черт побери, кто ты? – спросил я.

– А ТЫ КТО? – ответил он.

Это оказался мой папа!

Он отрастил бороду, похудел. А я вырос. Мы сели поговорить.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

Ему было интересно. Мы соскучились друг по другу. Обнялись. И больше я его не видел.

Тевфик решил, что я сирота. Когда я сказал, что у меня есть папа, он очень удивился. Вообще-то Тевфик всему удивлялся, но ладно… Тоже ведь человек.

Любовная лихорадка

Я растерянно бродил по городку и решил пойти к маминой подруге – Севги Гексевер. Когда дверь открылась, в лицо мне полетели воздушные шары в форме сердца. Тетя Севги с головы до ног нарядилась во все розовое и надела очки сердечками. Может, вечеринку затеяла? Надо же, в городе все пошло наперекосяк – а она празднует.

– Тетя Севги, привет! Как твои дела? Что ты делаешь?

– Люблю всех домашних, дорогуша! Присоединяйся, тоже проявишь к ним любовь!

– Это как?

– Да ты входи, входи! Они все равно выйти не могут.

Я ВОШЕЛ И… ПРОСТО ОТОРОПЕЛ!

Все домочадцы тети Севги были привязаны к креслам. На всех были рубашки одного цвета, брюки одного цвета, ленты и галстуки.

ДАЖЕ ОБУВЬ НА ВСЕХ БЫЛА ОДИНАКОВАЯ!

– Тетя Севги, почему вы так странно оделись?

– МЫ РЕШИЛИ НОСИТЬ ОДИНАКОВУЮ ОДЕЖДУ, ПОТОМУ ЧТО МЫ – ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ ЛЮБЯЩАЯ СЕМЬЯ!

– Мне не по себе, тетя Севги. Хотел спросить, могу ли я немного поиграть с ребятами.

– Сладкий мой, они не могут играть. Я их на улицу не отпущу. ВЕДЬ Я ИХ ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ СИЛЬНО ЛЮБЛЮ. Поэтому они не могут уйти от меня.

– Тогда можно мы поиграем дома?

– Дорогуша, дома они не могут играть, а то вспотеют. А потеть им нельзя. Заболеют. А я совсем не хочу, чтобы они болели. Вообще-то я им на плечи полотенца положила. На всякий случай.

Я сел и решил посмотреть, что будет дальше. Все молчали. Тем временем тетя Севги принесла воды и всех напоила. Потом они проголодались, и тетя Севги принялась кормить каждого с ложки, промокнула им рты салфеткой и вытерла руки. Дети ровным счетом ничего не делали. Даже домашнее задание тетя Севги выполнила за них. Самому старшему из ее детей было шестнадцать лет, но тетя Севги все равно обращалась с ним как с малышом. Она разрешила парню встать с кресла, только когда он сказал, что хочет в туалет.

– ДЖАНИКО-О-О-О-ОЧ, МИ-И-ИЛЕНЬКИЙ! Конечно, ты можешь пойти в туалет, но смотри, не закрывай дверь, а то я за тебя волнуюсь. И не сиди там долго, хорошо, СЫНОЧЕК? Хорошо, сладенький мой? Как закончишь свои делишки – скажи маме, ладно, птенчик мой? Ах ты рыбка, котенок, зайчик!

– Тетя Севги! Твоему сыну шестнадцать лет! Зачем ему отчитываться перед тобой после туалета? Ты что, с ума сошла?

– Ах, ну как же иначе! Я же так люблю его, сыночка моего. И доченек тоже люблю. Поэтому я не позволяю им ничего делать. Сидят себе как розочки, и все время у меня на глазах. Я их из дома ни на шаг не выпускаю. А все почему? ПОТОМУ ЧТО ОЧЕНЬ ИХ ЛЮБЛЮ!

– Тетя Севги! Но ведь они у тебя не могут ни с кресла подняться, ни пальцем пошевелить. Растут на привязи. Что же это за любовь такая? И отец их вон рядом сидит, молчит, слова не скажет. Разве так можно?

– Конечно! Потому что мужа своего я тоже очень люблю. Муж у меня единственный и любимый, драгоценность моя, радость и счастье. Поэтому и его я от себя не отпускаю. И одеваемся мы одинаково: в какой цвет я, в такой и он. Мы с ним как одно целое: я поднимаю правую руку – и он тоже. Что я говорю, то и он повторяет. Если я улыбаюсь, он тоже улыбается, а если хмурюсь, то и он тоже.

– Зачем?

– Как зачем? МЫ ЖЕ ОЧЕНЬ ГАРМОНИЧНАЯ ПАРА!

– Ох, тетя Севги! Желаю вам всем счастья, и пусть разум к вам вернется.

С этими словами я вышел, оставив тетю Севги и ее бедных детей и мужа, жертв ее любви, которые пустили корни и приросли к креслам и полу.

Мне нужно было срочно найти человека, у которого все в порядке с головой.

Я очень люблю Фехми. Он друг всему нашему кварталу, хотя и довольно взрослый парень. Обожает гонять с нами в футбол. Когда мы что-то поем, он тоже нам подпевает.

Задумавшись о странностях, происходящих в нашем городке, я решил: «Уж Фехми что-то об этом знает и точно поможет». Да и в футбол сейчас было бы неплохо поиграть. Так что я направился к его дому.

– Фехми, эй, Фехми! – закричал я. Голос у меня изрядно дрожал, и выходило что-то непонятное.

Он меня не слышал. Я позвонил в дверь, и после девяностого раза открыла его сестра. Она разговаривала по телефону и даже не посмотрела на меня.

– А Фехми что, нет?

– Есть.

Техно-Фехми

Даже «входи» мне не сказала, ушла к себе. Обычно в таких случаях, если меня не приглашают, я и не вхожу, но теперь-то ситуация точно не была обычной. Так что я вошел. Фехми сидел у себя в комнате за игрой: вокруг три компьютера, два планшета, один мобильник и одна игровая консоль, а уши заткнуты наушниками. Он ел гамбургер и следил за игрой, приговаривая: «НУ, ДАВАЙ ЖЕ, ДАВА-А-АЙ!» Я позвал его, крикнул, рявкнул и даже попрыгал перед ним, но он меня так и не заметил. Где это видано, чтобы люди так прилипали к экрану? Начнись землетрясение – Фехми не двинулся бы с места. В конце концов я сел между ним и экраном, и наконец он меня увидел. Выглядел он так, будто только что свалился с луны.

– ФЕХМИ, ЭТО Я! ТЫ ЧТО, МЕНЯ НЕ УЗНАЛ?

– А?

– ФЕХМИ, В НАШЕМ ГОРОДЕ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ.

– КТО?

– НЕ КТО, А ЧТО, ФЕХМИ! В ГОРОДКЕ НАШЕМ, ГОВОРЮ, СТРАННЫЕ ДЕЛА ТВОРЯТСЯ! ВСЕ СТАЛИ СТРАННО СЕБЯ ВЕСТИ И ДЕЛАТЬ ГЛУПОСТИ.

– ЧТО?

– ФЕХМИ, ДА ПРИДИ ЖЕ ТЫ В СЕБЯ! С ТОБОЙ ТОЖЕ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ? НЕУЖЕЛИ И У ТЕБЯ КРЫША ПОЕХАЛА?!

– На, поешь!

Я ему твержу, что в городке нашем беда, а он мне гамбургер протягивает! Не буду я гамбургер. У меня аллергия на глютен. Может, и к лучшему, что она есть. Да что ж такое…

Фехми сидел с застывшим взглядом и явно не понял ничего из того, что я ему сказал. Он столько просидел, уткнувшись в экран, что был полусонный. Когда я выходил из его комнаты, он снова погрузился в игру.

Если б на этом все и закончилось, еще бы ничего. Но Фехми ни на шаг не отходил от компьютера. Он перестал есть, перестал выходить из комнаты. Даже на туалет не отвлекался, так что вонь в доме стояла ужасная. Родители Фехми были вынуждены отправить его в больницу.

– ПЛАНШЕ-ЕТ, КОМП, ТЕ-Е-Е-ЕЛИК, – стонал бедняга в больничной палате.

Вскоре эпидемия перекинулась на всех мальчишек города. Улицы опустели. Все сидели по домам, не выпуская из рук планшеты и телефоны. «Скачал», «прошел уровень», «загрузил» и тому подобное – никаких других слов наши ребята теперь не произносили. А стоило их о чем-нибудь спросить, они только переспрашивали в ответ: «Что? Кто? А?» Некоторые родители были так довольны тем, что дети совершенно перестали шалить, шуметь и лезть куда не надо, что в мгновение ока накупили новейших гаджетов. Чем раньше ребенок приобщится ко всяким таким штукам, тем успешнее будет в жизни – решили взрослые. Раньше новорожденным младенцам дарили крошечные золотые украшения, а теперь, как только малыш появлялся на свет, ему приносили планшет.

Так у меня не осталось ни одного друга. Кроме Тевфика Кылыкыркярара. А больше никого. Вообще-то Тевфика не назовешь настоящим другом, но ладно, тоже ведь человек…

Выйдя от Фехми, я вновь встретил Касыма.

Он опять куда-то бежал с какими-то бумагами в руках. Я крикнул ему вслед:

– Касым или Касым!

Он меня не услышал. Ну и пусть, у меня все равно не было на него времени. И без того забот хватало.

Магазин счастья

На улице я заметил новые указатели. Раньше таких не было, их явно повесили недавно. На них было написано: «Вас ведут к счастью», «До счастья всего 300 метров» и все в таком роде.

Я чувствовал себя бесконечно несчастным. И бесконечно одиноким. Я даже подумал было, что весь городок сговорился меня разыграть. А эти таблички обещали, что шутка вот-вот кончится. Я пойду туда, куда они указывают, там меня встретят знакомые, целая толпа, и со смехом закричат: «Шу-у-у-у-утка!» Потом будут хлопушки и конфетти, воздушные шарики и бенгальские огни…

Так что я побежал, ориентируясь по указателям.

Посреди Бугдайлы был огромный парк. Раньше там всегда играли дети, а родители сидели в тени деревьев и вели беседы. Повсюду то и дело раздавался смех.

Тут я увидел, что деревья все срубили, полянки и газоны залили бетоном, а посредине открыли новый супермаркет. На нем красовалась надпись: «МАГАЗИН СЧАСТЬЯ». Туда-то и вели указатели.

Перед магазином собралось множество людей. Им все никак не удавалось выстроиться в очередь.

Они толкались, кричали, осыпали друг друга оскорблениями, пытались пролезть вперед и выглядели очень несчастными, хмурыми и злыми.

Никакой сюрприз меня не ждал – только очередная глупость. Я подошел поближе и, пользуясь тем, что я ребенок, просочился сквозь толпу. Хоп! – и я мигом оказался перед магазином. На витринах было написано: «Счастье, которое вы ищете, – здесь!», «К вам пришло счастье, о котором вы мечтали!», «Органическое счастье сегодня со скидкой!», «Тем, кто покупает два счастья, третье – бесплатно!» Люди входили в магазин сердитыми и грустными, некоторые фальшиво улыбались. У тех, кто выходил, стоявшие снаружи жадно спрашивали:

– НУ КАК, ТЫ ОЧЕНЬ СЧАСТЛИВ?

– Да-да, очень счастлив, сейчас я очень счастлив. Действовать будет, как говорят, двадцать четыре часа, а потом я опять приду.

– ДАСТ БОГ, И ДО НАС ОЧЕРЕДЬ ДОЙДЕТ, И МЫ БУДЕМ СЧАСТЛИВЫ!

– Даст бог!

Мне было очень интересно увидеть, что там внутри. Я заглянул в витрину. Какая-то женщина сидела в кресле. Она что-то шептала на ухо очередному несчастному посетителю, и тот сразу становился счастливым. На выходе из магазина была касса, где каждый оставлял немало денег.

Что же говорила эта женщина? Я сгорал от любопытства. Но у меня не было денег, чтобы заплатить.

А потом произошло кое-что удивительное: в толпе я увидел маму. Она стояла у стены, зажав под мышкой бутылку и держа в руке пучок сельдерея. Я подошел к ней, но она меня даже не заметила. При этом вытащила мобильный телефон и начала смотреть видео с танцующими детьми моих лет. Мама смотрела на них, умилялась и твердила: «Какие хорошенькие!»

– Мама! Мама! – звал я, но она по-прежнему не обращала на меня внимания.

ОНА НЕ ЗАМЕЧАЕТ СОБСТВЕННОГО РЕБЕНКА, НО ЛЮБУЕТСЯ ДЕТЬМИ НА ЭКРАНЕ!

КАЗАЛОСЬ, Я СЕЙЧАС СОЙДУ С УМА…

Все это длилось несколько часов. В конце концов очередь дошла и до мамы. Она продолжала жевать сельдерей и пить травяной отвар. Когда мы вошли в магазин, она сказала женщине в кресле: «Я очень несчастна, очень!» Женщина велела маме нагнуться к ней. Прошептала что-то на ухо. И мама выпрямилась с глупой и бессмысленной улыбкой на лице. Потом мы отправились в кассу, и там мама оставила примерно месячную зарплату.

Я встал перед ней и заорал: «МАМА-А-А-А-А-А-А-А-А!»

Только тут она меня увидела.

– Ты что, здесь, детка?

– Здесь, мама, я все время был здесь!

– Ой, я тебя не заметила! Я так счастлива!

– Это очень заметно. Мама, хочу у тебя кое-что спросить. Что та женщина сказала тебе на ухо?

– Я сказала ей, что я несчастна, а она мне прошептала: «НА САМОМ ДЕЛЕ ТЫ ОЧЕНЬ СЧАСТЛИВА, ТЫ ПРОСТО НЕ ЗАМЕЧАЕШЬ ЭТОГО! ЗАМЕТЬ ЭТО ПРЯМО СЕЙЧАС!» И представь себе, я заметила. Смотри, сейчас я очень счастлива. ЛАЙ-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-А-А-А-А!

И, пританцовывая, она ушла от меня. Я кричал ей:

– Мама! Ты совершенно не несчастна! Наверное, ты просто голодна! Ты целыми неделями грызешь сельдерей, тебе надо нормально поесть. Поешь, и будешь счастлива, мама!

Конечно, она меня не слышала. В тот момент я увидел Касыма и окликнул его:

– Касым или Касым!

Он тоже меня не услышал. Меня вообще теперь никто не слышал. Как я ни бился – никто.

Кому же мне рассказать о своих злоключениях?

В нашем городке все пошло шиворот-навыворот. Все стало ненастоящим. Летом привезли искусственный снег и проложили лыжную трассу. Но ведь можно было и так покататься на лыжах, если дождаться зимы! Все озера засыпали камнями и осушили. Зато посреди городка устроили искусственное экологичное озеро. Срубили старые деревья, которым было по сто лет, а на их месте воздвигли новые дома. В так называемых садах вокруг этих домов посадили по паре деревьев и торжественно назвали весь комплекс «Лесной город». Всюду появились шоссе-дублеры – это в нашем-то крошечном Бугдайлы. Теперь почти никто не ходил пешком, в каждой семье было самое меньшее по три автомобиля. Родители выпустили на дорогу даже маленьких детей, купив им машины на аккумуляторах.

Сервет Накит-оглу приобрел самолет, залил бетоном поле, унаследованное от отца, и построил в Бугдайлы аэропорт.

Все одноэтажные дома снесли и на их месте поставили многоэтажные. В городке открылось девяносто частных школ и семь частных больниц. Все бы хорошо, но, чтобы их заполнить, в городке не хватало жителей. Так что в каждой такой школе училось по десять детей, не больше.

Люди стали постоянно ныть, жаловаться абсолютно на все. Только и делали, что ругались.

– Жизнь очень плохая! Люди очень плохие! Вода очень плохая! Погода очень плохая! Дела идут очень плохо!

КАЗАЛОСЬ, НАД ГОРОДКОМ ВИСЯТ ОБЛАКА, НА КОТОРЫХ НАПИСАНО, ЧТО ОНИ ОЧЕНЬ ПЛОХИЕ.

ДА, Я ТОЖЕ СЧИТАЛ, ЧТО НАШИ ДЕЛА ПЛОХИ.

Тем, кому все было не так, предлагалось что-нибудь обновить. Например, появился офис продаж, где можно было купить квартиру в жилом комплексе «Совершенно новая жизнь». Когда он только открылся, я уселся у входа и спрашивал посетителей: «Эй, неужели вы думаете, что покупка квартиры изменит всю вашу жизнь?» Но меня никто не слушал.

Для тех, кто был недоволен собой и окружающими, открылись клиники «СОЗДАЙ СЕБЯ ЗАНОВО!». Тебе обещали, что ты войдешь туда одним человеком, а выйдешь совсем другим. Я видел, как Севаль отправилась в одну из таких клиник, и потом ее было не узнать. Да она стала похожа на дядю Джеляля! Надутые щеки, огромные губы, густые брови…

Тех, кого вечно не устраивала погода, зазывали продавцы хорошего климата и приятного воздуха. На прилавках у них лежали пакеты с названиями лугов и гор. Например, берешь пакет с надписью «Таврские горы» и вдыхаешь тамошний воздух. Вот такая фигня. Правда, это только мне кажется, что это фигня. А люди-то мигом эти пакеты расхватали.

В конце концов я убедился, что в Бугдайлы не осталось никого, кто дружил бы с головой. Честное слово, я весь городок обошел, в каждую дверь постучался. Все искал, к кому бы обратиться за помощью, но так никого и не нашел.

На каждом шагу мне встречались люди, свихнувшиеся по тому или иному поводу.

– Вы заметили, что происходит неладное? – спрашивал я, когда мне открывали. Но вместо ответа двери тут же захлопывались прямо перед моим носом.

В конце концов я остался ни с чем и в слезах побрел домой.

В Бугдайлы я оказался совершенно один. Сидя в своей комнате, я включил телевизор. Отец был на работе. Мать грызла свой сельдерей. В другой руке она сжимала бутылочку с водой, иногда поглаживая ее, словно кота.

По телевизору выступал какой-то человек: «Все граждане могут поделиться с нами, рассказать о своих заботах, бедах, проблемах и нуждах. Мы работаем только для вас. Наше призвание – служить вам. У нас одна цель – помогать вам, помогать по-настоящему!» Он еще немного порассуждал о всяком таком, а под конец произнес: «ВЫ МОЖЕТЕ ЗВОНИТЬ В МИНИСТЕРСТВО ГРЯЗНЫХ ДЕЛ в любое время суток без выходных» – и дал номер телефона. 4440-ГРЯЗЬ.

Конечно, я сразу позвонил. Линия была занята. Но я не отступил, а снова и снова набирал номер. И дозвонился. На следующий день, ближе к обеду, мне ответили. Я услышал усталый, несчастный, грустный женский голос.

– ЗДРАВСТВУЙТЕ! ЭТО МИНИСТЕРСТВО ГРЯЗНЫХ ДЕЛ?

– Да, да, пожалуйста! Чего вы хотите?

– Я звоню из Бугдайлы.

– И вы из Бугдайлы? Чего же вам надо? Устали мы уже от этого вашего Бугдайлы! Что вам там еще понадобилось?

– Я звоню вам впервые. Здесь у нас происходит что-то ужасное. Правда происходит. Все жители с ума посходили, только я один нормальный. И у меня больше никого не осталось во всем городе! ДЕВУШКА-А-А-А, МИЛАЯ-А-А-А, ПОМОГИТЕ МНЕ-Е-Е-Е-Е! – И тут я разревелся.

А ведь вообще-то готовил красивую речь. Всю ночь репетировал то, что сказать. Но не выдержал, расплакался навзрыд.

– Умоляю, умоляю, помогите мне! – лепетал я, всхлипывая.

– Мы поможем вам обязательно и сделаем все от нас зависящее, – сказала женщина и повесила трубку.

«Всем от них зависящим» оказался Тевфик Кылыкыркярар. Его, конечно, особой поддержкой не назовешь, но ладно… Тоже ведь человек…

Тевфик Кылыкыркярар

Спустя четыре дня после моего отчаянного звонка я сидел у бабушкиного пансиона, когда через сад прошел какой-то незнакомый человек. Худой, высокого роста. В одной руке он нес огромный чемодан, а другой рукой тер нос.

Бабушка теперь не здоровалась со своими постояльцами. Это стало моей обязанностью.

– Добро пожаловать! – сказал я.

– Какое еще добро пожаловать? Я с утра хожу по вашему городку, и единственный человек, который вообще со мной поздоровался, – это ты, малыш! Ну что ж, и на том спасибо!

– Малыш?! НИКАКОЙ Я НЕ МАЛЫШ! Мне уже целых десять лет! Скажете тоже!

– У тебя что-то случилось? Почему ты так расстроился? А-а-апчхи-и-и!

– Будьте здоровы! Даже если и случилось, вы мне не поможете. Я сообщил обо всех своих бедах Министерству грязных дел. Если кто и способен помочь, то только они.

– А, так это ты? НУ НАКОНЕЦ-ТО Я ТЕБЯ НАШЕЛ! А-а-апчхи-и-и!

– Будьте здоровы!

– Меня зовут Тевфик Кылыкыркярар. Я из Министерства грязных дел. Служу инспектором главного управления по поиску иголки в стоге сена. А-а-апчхи-и-и!

– Будьте здоровы!

– Я приехал после твоей жалобы. Чтобы тебе помочь! А-а-апчхи-и-и!

– Будьте здоровы! Ох! А что с вами такое?

– У меня аллергия, малыш. На двадцать пять разных веществ. А-а-апчхи-и-и!

– У меня тоже аллергия, но только на два продукта.

– Ну надо же! А на какие?

– На глютен и на тех, кто называет меня малышом.

– У меня тоже аллергия на глютен. Хорошо, я понял. Больше не буду называть тебя малышом.

– Мы сейчас не про аллергию говорим вообще-то. Вы в самом деле приехали мне помочь? Предупреждаю, положение просто кошмарное. Я совершенно один. У меня никого не осталось. Я растерян, – сказал я и заплакал.

Я просто не смог сдержаться. Обнял его и зарыдал. И в тот момент Тевфик-бей стал для меня просто Тевфиком.

Мне ведь и в самом деле было одиноко. У меня не осталось ни отца, ни матери. Ни бабушки, ни деда. Дяди, тети, учителя, соседи, друзья-приятели, двоюродные братья и сестры – все были не в себе. Тевфик оказался единственным человеком, которого я встретил на необитаемом острове. Хотя, конечно, наш городок Бугдайлы невозможно назвать необитаемым островом, но ладно. Тевфик ведь человек, с этим не поспоришь.

– ТЫ И ПРАВДА ПРИЕХАЛ РАДИ МЕНЯ, ТЕВФИК?

– В действительности вот как все произошло. Управление, в котором я работаю, отправляло меня с поручениями в разные районы страны. Министерство грязных дел интересуется всем на свете без исключения. А уж когда приходится искать иголку в стоге сена, наша дирекция наблюдает за нами особенно пристально. Каждый день к нам приходят письма с просьбами из городов и деревень. ЕСЛИ ГДЕ-ТО НУЖНО РАЗОБРАТЬСЯ С ГРЯЗЬЮ, НАШЕ МИНИСТЕРСТВО ТУТ КАК ТУТ. Забилась канализация – прочищаем. Улица усыпана мусором – убираем. Загрязнился воздух – фильтруем. И так далее… Такие просьбы сыплются на нас постоянно. На прошлой неделе министерство решило сделать наш телефон доступным широкой общественности в рамках программы «Лицом к лицу с гражданами». Тогда-то мы всё и узнали о Бугдайлы. Телефоны не смолкали до утра. Ты только посмотри на эти просьбы. Кое-что я привез и для решения этих проблем.

Тевфик начал зачитывать.

– «У меня уши забиты. Ничего не слышу. Можно их прочистить? Прошу прислать уполномоченных из министерства. Неджметтин Куйтукулак, 86 лет».

– Да, есть у нас такой дядя Неджметтин. Когда я видел его в последний раз, он пытался залить в ухо жидкость для устранения засоров в трубах. Я еле его удержал.

– «У моего младенца сильно течет из носа. У меня еще двое детей, и я не справляюсь. Просьба к министерству провести работы по чистке носа у моего крошки. Фериде Чокбилен, 38 лет».

– Да, есть у нас и такая – невестка Чокбиленов. У нее действительно дети все сопливые. Вечно носом хлюпают.

– «Я купила кровать, и на ее изголовье постоянно появляется паутина! Я пыталась ее смести, но она появляется снова. Пусть министерство пришлет кого-то. Мераль Чокал, 50 лет».

– Уже не надо. На днях она купила новый пылесос. Там есть специальная насадка от паутины – пауколовка, что ли.

– «Раковина на кухне совсем пожелтела. И кто должен ее чистить? Неужели я? А чем тогда, спрашивается, занято это государство? Почему народ прохлаждается? Надо уже всех организовать, пусть соберутся да почистят мою раковину!»

– Дай-ка угадаю. Фикрие Гыджыр?

– Точно! Откуда ты знаешь?

– Она моя тетя. Помешалась на чистоте.

– «Я звоню вам впервые. Здесь у нас происходит что-то ужасное. Правда происходит. Все жители с ума посходили, только я один нормальный. И у меня больше никого не осталось во всем городе! Девушка-а-а-а-а, милая-а-а-а-а, помоги-и-и-и-ите мне-е-е-е-е-е…»

– Так, а это уже я. Что же, вы и плач мой записали?

– Да, у нас все разговоры записываются.

– На самом деле я недолго плакал, так что у вас в записях какая-то ошибка. Ну да ладно…

– На сегодняшний день у нас 123 998 785 обращений. Некоторые граждане Бугдайлы просят нас спустить воду в туалете! Сначала мы решили, что это чья-то шутка. Подумали, что наши веселые граждане в свободное время решили нас разыграть. Однако затем мы все проверили, и оказалось, что все запросы настоящие и сделаны реально существующими людьми. О происходящем мы доложили сначала руководству управления, а затем и самому министру. Тот распорядился обзвонить всех заявителей до одного. Кроме того, он велел расспросить каждого жителя Бугдайлы о самочувствии. Три дня и три ночи мы висели на телефоне и разговаривали с жителями твоего городка. В результате каждый из тех, кому мы позвонили, совершенно серьезно сказал: «Приезжайте, почините сливной бачок, приезжайте и выкиньте мусор, приезжайте почистить коту лоток…»

– Ну да, они запросто могли так сказать. Именно этого они и ждут.

– Ну вот я и приехал. Что вообще здесь происходит? Расскажи мне обо всем с самого начала.

– Тевфик, а ты заметил, что уже десять минут не чихаешь?

– Когда я говорю быстро, то не чихаю, а когда замолкаю, тогда снова начинается… а… а-а-а… а-а-а-апчхи!

Тевфик серьезно занялся всем происходящим

Я пригласил Тевфика в пансион и сказал бабушке:

– У нас новый гость, давай откроем ему комнату.

– Пусть сначала заплатит вперед, а то я что-то не видела, чтобы он кошелек доставал, – отозвалась она.

Я на все лады умолял ее пустить Тевфика, но она не согласилась. Еще и добавила специально для меня:

– Ты тоже постоянно в вестибюле сидишь, так что плати!

В каком еще вестибюле? Можно подумать, тут пятизвездочный отель! Крохотный пансион, и все!

Но она уперлась:

– Гони деньги! Ничего не знаю! Ты тут крутишься с самого утра, воздух мне в пансионе расходуешь. Так что ты еще и за воздух мне должен!

– БА-А-А-АБУШКА-А-А-А-А-А! Я ЖЕ ТВОЙ ВНУК! ПЕРЕСТАНЬ, ПОЖАЛУЙСТА. РАЗВЕ МОЖНО ТРЕБОВАТЬ ДЕНЬГИ У СОБСТВЕННОГО ВНУКА?

– Внук, не внук – какая мне разница! Плати скорей, я тебе говорю!

После этих слов Тевфик достал несколько купюр, вручил бабушке, и только тогда она замолчала. Мы прошли в дом и присели, чтобы перевести дух.

– Твоя бабушка всегда себя так ведет? – спросил Тевфик.

– Ничего подобного! Она всегда была доброй как ангел. И мама такой была, и папа. И вообще все – мои друзья, соседи, дяди, тети, двоюродные братья и сестры… Все люди в нашем городке были очень хорошими. Знаешь, Тевфик, мы так счастливо жили, пока не заварилась эта каша…

Тут у меня опять потекли слезы. Я просто не смог сдержаться. Отчаянно рыдая навзрыд, я поведал ему о прежних чудесных временах.

– Мне кажется, это был самый счастливый городок в мире, дорогой Тевфик. Все друг друга знали и уважали. Все жили в мире и согласии. Дети играли на улицах, взрослые сидели в садах и беседовали. Никто ни за чем не гонялся. Все друг другу улыбались. Все друг другу помогали. Я вставал по утрам, болтал с папой и мамой, завтракал. Потом заходил к бабушке, целовал ей руку и шел в школу. Отец мне всегда говорил: «Зайди к бабушке, пусть она тебя благословит, а потом ступай учиться». И посмотри, что с нами стало! Теперь у нас и молитвами торгуют! Все так изменилось! Раньше после уроков мы с друзьями играли на улице до самого вечера. Родители возвращались домой рано. Мы общались, прекрасно проводили время всей семьей. И остальные жили так же. Такое счастливое время, что вспоминать больно.

Шмыгая носом, я продолжал:

– Наш прекрасный городок утопал в зелени, дорогой Тевфик. У каждого перед домом был сад с множеством деревьев. На ветках пели птицы, прыгали белки. А сейчас от нас даже птицы улетели – ни одной не осталось. Не прилетают. Потому что нет деревьев, на которых они могли бы вить гнезда. Даже собаки все убежали, Тевфик. Их отсюда прогнали. Зато открыли зоомагазины и там продают собак. Никто теперь друг с другом не здоровается. Все смотрят друг на друга как на врагов. Увидев соседа, закрывают двери, задергивают занавески. ТЕПЕРЬ И ДЕТЕЙ ЛЮБИТЬ ПЕРЕСТАЛИ, ТЕВФИК. Мы им мешаем. Взрослые постоянно кричат на нас, постоянно чего-то требуют. ХОТЯТ, ЧТОБЫ ДЕТИ СТАЛИ РОБОТАМИ.

За последние дни у меня на душе столько всего накопилось, что рассказывал я плача, а плакал рассказывая.

– И когда же все разладилось? – уточнил Тевфик.

– Не знаю. Был нормальный вечер. Мы легли спать как обычно. А вот когда проснулись утром, все пошло наперекосяк. И никто не мог сделать так, чтобы жизнь стала прежней. Все стало каким-то непонятным.

Пока я говорил, Тевфик записывал. Он слушал меня очень внимательно и переспрашивал, если что-то казалось ему особенно важным.

– ЗНАЧИТ, ЧТО-ТО ИЗМЕНИЛОСЬ ТОЙ НОЧЬЮ. НО ЧТО ИМЕННО?

– Я не знаю, но ты совершенно прав. Это произошло, пока мы спали. Все будто заразились каким-то вирусом.

– Прекрасно, но ты-то почему не заразился? А… а-а-а… а-а-а-апчхи!

– Что с тобой опять?

– Похоже, какую-то химию разлили. У меня аллергия на стиральный порошок. А-а-а-а-апчхи! Ничего, разберемся. А сейчас я проголодался. Где тут можно поесть? И какое блюдо у вас считается особенным?

– Тевфик, дорогой, я бы тебя домой пригласил, но у нас теперь только сельдерей, так что, боюсь, ты не наешься. Вообще-то, наш городок славится выпечкой. Хлеб у нас отменный, а булочки какие – вкуснотища! Даже название с выпечкой связано: Бугдайлы значит «пшеничный город». Я покажу тебе наши поля. Съездим на старую мельницу, на фабрику мучных изделий. Говорят, что у наших пирожков и пончиков особенный вкус, нигде таких нет. Я-то сам про этот вкус ничего не знаю. У меня аллергия на глютен, я уже говорил. Да ведь и у тебя аллергия на глютен и почти на все, ты тоже мучного попробовать не можешь. Но и ладно, ты ведь тоже человек.

– Именно так, а-а-а… а-а-а-апчхи!

В этот момент я увидел из окна пансиона Касыма. Он опять бежал куда-то с какими-то бумагами в руках. Я быстро распахнул ставни и позвал его:

– Касым или Касым!

Он опять меня не услышал. Но сейчас мне некогда было им заниматься, у меня и так забот по горло.

И ко всем этим хлопотам добавилась задача накормить Тевфика.

Первый отчет

Мы не без труда выпросили у бабушки тарелку салата и миску супа для Тевфика, а потом решили обойти городок. Тевфик должен был написать отчет обо всем, что узнает, и отправить его в министерство.

Сначала мы пошли к нам домой. Мама еле уговорила гостя выпить травяной отвар и заесть его сельдереем.

Тевфик тихонько спросил у меня:

– И так теперь все время?

– Да, постоянно! – ответил я.

Мы отправились дальше и на улице встретили моего учителя. Он тут же сцапал меня за руку.

– Ну-ка, марш в школу! Быстро! Тебе давно пора сидеть за партой! Давай-давай, бегом, а не то я тебя проучу!

Для уроков время было совсем не подходящее, но у нас теперь все дети торчали в школе сутками. Все, только не я. Так что учитель попытался насильно отвести меня в школу, словно я был преступником, сбежавшим из тюрьмы. Я еле вырвался из его рук.

– ПИШИ КОНТРОЛЬНЫЕ, ЧИТАЙ КНИГИ, УЧИСЬ! – орал вслед учитель, пока я улепетывал от него.

Догнав меня, Тевфик только удивленно спросил:

– И что же, у вас всегда так?

– Да, теперь всегда!

Затем мы отправились к моей двоюродной сестре Бирсен. У нее дома было целое собрание: за столом сидели учителя итальянского, литовского и японского, тренеры по баскетболу, волейболу и плаванию, а еще преподаватель, который учил рисовать, сидя верхом на лошади, инженер-робототехник и гроссмейстер. Все они совещались с тетей Ахсен.

– Можно нам позвать Бирсен? – спросил я.

– Она у себя, отдыхает, – сказала тетя Ахсен.

Бирсен крепко спала, положив голову на книги. Такая маленькая. Я с грустью смотрел на нее, но крик тети Ахсен вывел меня из задумчивости.

– БИРСЕН БАШАР! ПОДЪЕМ! ТЫ СПИШЬ УЖЕ ДЕСЯТЬ МИНУТ И ВОСЕМЬ СЕКУНД! БЫСТРО ПРОСЫПАЙСЯ!

Тевфик опять изумленно спросил:

– Здесь такое каждый день творится?

И я ответил:

– Да! Все время!

Затем мы пошли к дяде Вели. Тот стоял с семечками в руках и бросал их птицам. Ну ничего себе, дядя Вели – и кормит птиц? Неужели хотя бы он стал прежним?

– Хорошего дня, дядя Вели! Как здорово, что вы птиц кормите! А я-то думал, в нашем городе их уже почти не осталось, все улетели. Это вы здорово придумали.

– Да уж, улетели почти все, но нам хватит и оставшихся. Я тут подумал: зачем им летать попусту? Лучше поймаю их да продам. А то понапрасну в воздухе и на земле место занимают! Терпеть не могу беспризорных птиц и животных, пусть мне деньги помогают зарабатывать!

Так я понял, что у дяди Вели ничего не изменилось.

«ДЯДЯ ВЕЛИ, НАВЕРНОЕ, СКОРО БУДЕТ ДАЖЕ МУРАВЬЕВ ЛОВИТЬ НА ПРОДАЖУ!» – сказал я про себя.

Тевфик опять удивился:

– Всегда так было?

– Да, теперь всегда! – вздохнул я.

Нас ждали все новые и новые открытия. Тевфик без устали писал в своем блокноте. Следующим пунктом маршрута был дом Мераль, Севаль и Джеляля Чокала. Всех троих мы застали у компьютера. Они неподвижно сидели перед экраном, поглощенные покупками.

– Как ваши дела, тетя Мераль? Опять что-то присмотрели?

– Да-да, нам надо приобрести кое-что очень важное! Иди-ка сюда и скажи, что думаешь.

– Что же вы такое покупаете?

– Севаль пора замуж выходить. Вот ищем ей достойного супруга, – сказала тетя Мераль и чмокнула Севаль в щеку.

– ЕЛКИ-ПАЛКИ! ВЫ ЧТО, В ИНТЕРНЕТЕ МУЖА ПОКУПАЕТЕ, ТЕТЯ МЕРАЛЬ? ВЫ СОВСЕМ С УМА СОШЛИ?

– Детка, у нас нет времени. Так лучше всего. Какой Севаль понравится – того и возьмем. За деньги! Севаль, дорогая, как тебе вот этот парень? Может, выберем его?

Мы поскорее ушли, оставив семью Чокал с их дикими покупками.

И вновь Тевфик спросил:

– Всегда так?

И вновь я ответил:

– Да, теперь всегда.

Потом мы направились к тете Фикрие, но в дом нас не пустили. Да что там в дом – мы даже к кварталу подойти не смогли. Аллергия бедного Тевфика и тетина мания чистоты никак не могли существовать вместе. И тетя победила, хотя мы все же посмотрели на нее с противоположной стороны улицы.

– Тевфик, видишь женщину, которая вытирает пыль с уличного фонаря? Это и есть моя тетя Фикрие!

– И что, всегда так было?

– В последнее время – всегда!

Потом мы заглянули к Фехми – его уже выписали из больницы. Правда, я не знал, в каком состоянии его застану. Мы позвонили, и дверь открыла его мама с телефоном в руках.

– Фехми дома? – спросил я.

– Кто?

– Фехми, говорю, дома?

– А?

Она никак не могла оторваться от экрана. Мы попросили разрешения зайти в дом. Отец Фехми сидел у телевизора.

– Дядя Хасан, здравствуйте! Мы зашли Фехми навестить.

– Что?

– Фехми тут, я спрашиваю?

– БЕЙ, БРАТИШКА, БЕЙ, НАКОНЕЦ-ТО, ПУСТЬ УЖЕ БУДЕТ ГО-О-ОЛ! АХ ТЫ СЫНОЧЕК МОЙ ДОРОГОЙ, СЫНОК МОЙ, ЛЕВ НАСТОЯЩИЙ!

– Дядя Хасан, а твой-то сын где, если ты футболиста в телевизоре сыночком называешь? Фехми нет, что ли? Фехми!

Я чувствовал, что схожу с ума. Тевфик взял меня за руку и сказал: «Пойдем отсюда!»

Так мы постепенно обошли почти весь городок. В каждом доме происходило что-то такое, что повергало Тевфика в изумление. Он исписал множество страниц. Мы решили, что продолжим обход завтра. По пути в пансион я увидел Касыма.

Он бежал куда-то с бумагами в руках.

– Касым или Касым!

Он меня не услышал. Ну и пусть, сейчас мне точно было не до него. У нас и без того забот хватало.

Краткая история городка Бугдайлы

Несколько дней мы с утра до вечера ходили по городу и наблюдали за поведением жителей. Тевфик постоянно делал какие-то заметки, но этого явно не хватало для решения проблемы.

– Мы весь городок обошли, со всеми повидались?

– Да, дорогой Тевфик, со всеми поговорили, со всеми повстречались.

– Ты уверен? Тут нет никого, кто живет, скажем, в горах, отшельником?

– Откуда мне знать, дорогой Тевфик. Я же еще ребенок, а не чиновник, который занимается регистрацией населения. Я тебе показал всех, с кем знаком.

– И все равно у нас нет ни одной зацепки.

Тевфик просил меня рассказать о жизни и об истории городка во всех подробностях. Обычно историю лучше всего знают пожилые люди. Но в Бугдайлы не осталось ни одного пожилого человека, который дружил бы с головой. Все считали себя слишком молодыми, а старость популярностью не пользовалась.

МЕСТНЫЕ СТАРИЧКИ ХОДИЛИ В МЕЧЕТЬ В ШТАНАХ С МОДНЫМИ ДЫРКАМИ, А СТАРУШКИ ОПИРАЛИСЬ НА ТРОСТИ С НЕОНОВОЙ ПОДСВЕТКОЙ.

Я понятия не имел, кому из них можно верить. Так что просто припомнил и объединил все, что когда-то слышал о Бугдайлы.

– Вот слушай, Тевфик. Наши предки пришли сюда очень давно, много лет назад. Они прошли долгий путь, целыми днями гнали лошадей. Прибыв сюда, они увидели перед собой бескрайние поля пшеницы. Колоски танцевали на ветру, а над ними летали птицы. Наших предков так очаровала эта картина, что они решили: останемся здесь жить. Вот так они и поселились в этом месте.

– И ГДЕ СЕЙЧАС ВСЕ ЭТИ ПШЕНИЧНЫЕ ПОЛЯ?

– Вместо них теперь дома, а на одном даже аэропорт построили. Хотя осталось у нас и нетронутое поле.

– Какое же?

– Постой, сейчас расскажу. Посреди самого большого пшеничного поля стоит сломанная ветряная мельница. Она старая, давно развалилась. У одного местного жителя, Сервета Накит-оглу, был прапрадедушка. Звали того Накит-эфенди. Ему пришло в голову отремонтировать и запустить ту самую мельницу. Так всем и сказал: давайте починим ее, будем молоть пшеницу, денег заработаем. Но никто не пришел к нему на помощь – мол, мельница давно сломана и толку от нее не будет. Но Накит-эфенди сделал то, что собирался. Отправился к мельнице. Постучался, но никто ему не открыл. Тогда он навалился на дверь и вошел. И что же он увидел? Стены, пол, потолок – все вокруг было покрыто слоем белоснежной муки, а посередине сидел очень древний старик.

– Так! И что же было потом?

– Потерпи, Тевфик. Я ЕЩЕ РЕБЕНОК И РАССКАЗЫВАЮ МЕДЛЕННО. Накит-эфенди очень удивился, увидев старика. Он растерялся и не знал, что сказать. А вот старик ни чуточки не растерялся и произнес: «Слава богу, наконец кто-то пришел. Я тут сижу с тех пор, как сломалась мельница. Как же давно никто не стучал в эту дверь! Я очень рад, что ты все же появился, пока я не умер. Собери муку, добавь что нужно, испеки хлеб, а я ухожу!» – «Куда ты уходишь, дедушка? Постой!» – воскликнул Накит-эфенди, но, прежде чем он договорил, старик навсегда закрыл глаза и испустил последний вздох.

– А-а-а, то есть старик умер?

– КОГДА МЫ ГОВОРИМ, ЧТО СТАРИК НАВСЕГДА ЗАКРЫЛ ГЛАЗА И ИСПУСТИЛ ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ, ТО ИМЕННО ЭТО И ИМЕЕМ В ВИДУ, дорогой Тевфик. Так говорят на турецком. Моем самом любимом языке! Ладно, продолжим.

Накит-эфенди сделал все, что наказывал старик. Собрал мучной порошок и испек хлеб. Но какой же восхитительный вышел хлеб! Едва Накит-эфенди его попробовал, как сразу вернулся на мельницу, чтобы собрать и упаковать оставшуюся муку, продать людям и заняться производством новой. Затем он открыл магазин «Воздушная выпечка». После него его сыновья и внуки расширили дело, основали фабрику. Я уже говорил тебе, что городок наш славится мучными изделиями. Так была открыта фабрика «Воздушная выпечка». Многие жители нашего городка на ней работают. Там производят муку. Есть еще вторая фабрика рядом, поменьше, где делают особый мучной порошок вроде разрыхлителя для теста. И говорят, что весь секрет нашей вкусной выпечки именно в этом ингредиенте – благодаря ему она увеличивается, становится невероятно пышной. Никто не знает этого секрета. На второй фабрике используют рецепт, который Накиту-эфенди дал старик на мельнице. Тот рецепт семья Накит-оглу тщательно скрывает. Но, как бы то ни было, они пекут хлеб, булочки, пирожки именно с этим порошком. Весь городок покупает у них и обычную муку, и секретную. Короче говоря, именно этим мы и живем.

Тевфик продолжал записывать, но тут у него внезапно зазвонил будильник.

– Ну что же, на сегодня достаточно. Уже пять часов. Мой рабочий день окончен, – сказал он.

Интересный он, этот Тевфик! Мы же беседуем, общаемся! Разве у беседы могут быть рабочие часы? Но нет же, ровно в пять часов он прекращал все: и разговаривать, и работать. Ну ладно, тоже ведь человек.

– Есть в вашем Бугдайлы какие-нибудь достопримечательности? Раз уж я сюда приехал, надо бы их осмотреть.

– Честно говоря, они не есть, а были, дорогой Тевфик. Были озера, но их осушили. Был лес, но деревья срубили. Были старинные дома, но их снесли, а на их месте понаставили новых. Я могу тебя сводить лишь в одно место, это старая мельница рядом с фабрикой «Воздушная выпечка». В округе осталось одно-единственное пшеничное поле, оно как раз рядом с фабрикой. А старая сломанная мельница – давно музей. Музей Бугдайлы… Не знаю, сохранился ли он до сих пор… Наверное, да, если Сервет Накит-оглу его не продал. Хочешь – пойдем…

Музей Бугдайлы

Мы прошли мимо тех мест, где раньше были пшеничные поля. И я то и дело повторял, указывая Тевфику на пустыри: «Здесь раньше было пшеничное поле, Тевфик, здесь тоже было пшеничное поле…» Я чувствовал себя эдаким дедушкой, который постоянно твердит о своем прошлом. Так ведь и было. Бугдайлы уничтожили очень быстро – за короткое время.

Подходя к музею, я вновь увидел Касыма и позвал его: «Касым или Касым!» – но тот не услышал. Он бежал к фабрике. Я уже хотел его догнать, но я ведь не гулял сам по себе, а показывал городок Тевфику.

Музей был двухэтажным. Внизу можно было увидеть картину, которую сам Накит-эфенди написал масляными красками, а еще сита для муки, ухваты и противни. Были там и старые фотографии пшеничных полей, каменных мельниц да печей.

В другом зале висело панно с информацией о сортах пшеницы и разновидностях хлеба. Стены нижнего этажа были украшены пшеничными колосьями.

Едва Тевфик вошел в музей, он принялся чихать.

– Что опять случилось?

– Аллергия…

– Аллергия бывает, когда ешь пшеницу, а не когда на нее смотришь.

– У меня аллергия не на глютен, а на масляную краску. Я чихаю от этой картины.

– У тебя, дорогой Тевфик, аллергия на Накита-эфенди. А у меня – на его праправнука Сервета Накит-оглу.

Мы с Тевфиком поднялись на второй этаж, потому что на первом ему находиться было невыносимо.

На верхнем этаже располагался один из самых интересных отделов музея, посвященный фабрике секретного разрыхлительного порошка.

– Что это такое?

– Я тебе говорил, что у нас тут есть специальная фабрика, которая производит этот самый порошок. Накит-эфенди получил его рецепт на мельнице… Об этом я тоже рассказывал…

– И что?

– Сначала он торговал порошком в пакетах. Вот они, первые пакеты, на них ничего не написано. Затем на упаковке появилась надпись «Жителям Бугдайлы – от дедушки». Все стали спрашивать, кто же этот дедушка? И тогда он изменил надпись на «Жителям Бугдайлы – от природы».

Мы осматривали пакетики с разрыхлительным ингредиентом, которые были развешаны в рамочках по стенам. Тевфик вертел головой и фотографировал все подряд, как турист. Конечно же, Тевфика нельзя считать туристом. Но ладно, тоже ведь человек.

– Смотри, Тевфик! Вон там написано, что впоследствии сыновья Накита-эфенди расширили его дело и основали фабрику мучного порошка Пакит-оглу. Вот тут их первая упаковка.

– «УВЕЛИЧИТЕЛЬНАЯ МУКА ПАКИТ-ОГЛУ – НЕВЕРОЯТНО ВКУСНО!» Но почему же не Накит-оглу, а Пакит-оглу пишут?

– Не спрашивай, дорогой Тевфик. Эти Накит-оглу хорошие люди, но вот с буквами и словами у них, похоже, проблемы. Очевидно, это болезнь, которая передается из поколения в поколение. Бывает, дед не может произносить одни звуки, а внук – другие. Такие вот интересные семьи. Случается, что они не выговаривают звук «Н», а вместо него подставляют «П». И на упаковке появляется «Пакит-оглу». Ладно бы это, но затем весь город забывает, как произносить звук «Н». Вместо «Ну как ты, нормально всё?» говорят: «Пу как ты, пормальпо всё?»

– НУ НАДО ЖЕ КАК НЕОБЫЧНО! СМОТРИ, А ВОТ ЗДЕСЬ ТОЖЕ УПАКОВКА ДРУГАЯ!

– Да, когда они замечают, что им не нужна буква «Н», они ищут новое название. Например, переименовывают секретный ингредиент в «МИЛУЮ МУКУ». Но следующее поколение, допустим, не может произносить букву «Л». И получает «МИТАЯ МУКА». А Серпиль и Сами, если хотят сказать друг другу «Я тебя люблю», произносят: «Я тебя тюбтю!» – «И я тоже тебя тюбтю!»

– Ха-ха-ха, очень смешно!

– Мне тоже так кажется, но жителям городка было не до смеха! Потому что названия порошка то и дело менялись. Посмотри-ка вон туда. Давай подойдем поближе. Когда эту упаковку производили, фабрика называлась «Старая мельница». Но следующее поколение глотает «А». Поэтому они начинают писать так: «Стря мельниц». Ну и читают так же, соответственно. Затем все в городе избавляются от «А». Вместо СПАСИБО – СПСИБО, вместо ЗДРАВСТВУЙТЕ – ЗДРВСТВУЙТЕ и так далее. Короче говоря, все начинают говорить на необычном языке.

– Ух ты, как же интересно ты рассказываешь. Значит, у семьи Накит-оглу какое-то редкое заболевание. С ними все понятно. Но почему остальным-то жителям передается это сумасшествие?

– Потому что именно так с ума и сходят, дорогой Тевфик-бей. Если кто-то один говорит с ошибками, то со временем все начинают говорить с ошибками. Вон, смотри, тут упаковка совсем уже кошмар, ты непременно должен это увидеть.

– ЧТО ТУТ НАПИСАНО? НЕ МОГУ ПРОЧЕСТЬ.

– Те, кто выпускал эту упаковку, уже могли произносить «Н», и поэтому они опять вернулись к старому названию – фабрика мучного порошка Накит-оглу. Но потом опять появляются поколения, которые полностью глотают гласные звуки, и тогда упаковка выглядит вот так: ФБРК МЧНГ ПРШК НКТГЛ.

– Боже мой! Я даже боюсь представить, как разговаривали местные жители!

– Вот именно! Вместо «Как дела?» они говорили: «Ккдл?» – вместо «Привет!» – «Првт». Ну потом название снова поменялось. НАДЕЮСЬ, ЭТО ПОСЛЕДНЯЯ УПАКОВКА. МУЧНОЙ ПОРОШОК ДЖЕТ. МНЕ КАЖЕТСЯ, МЫ ПОКОЛЕНИЕ, КОТОРОМУ БОЛЬШЕ ВСЕХ ПОВЕЗЛО, ДОРОГОЙ ТЕВФИК.

– Почему?

– На нашей упаковке пишут только «Мучной порошок Джет». Сервет Накит-оглу – расторопный человек, и, чтобы тесто как можно быстрее подходило, он решил назвать торговую марку «Разрыхлитель теста Джет». Однако дядя Сервет не может произнести «Дж». Поэтому на упаковке стали писать «Разрыхлитель теста Сет». Так как «Дж» у нас употребляется относительно редко, то можно жить спокойно. Нет таких проблем, которые были у наших отцов…

– Минуточку! Это что же, в Бугдайлы никто не выговаривает «дж»?

– Да, сейчас никто не может произносить.

– Но ты же произносишь!

– Да, только я и могу. Странно, но факт.

– И в то же время ты единственный не заразился этой странной болезнью, из-за которой привычки становятся преувеличенными, а люди – безумными!

– Ага.

– Тогда, должно быть, в тебе есть что-то особенное. Почему происходящее на тебя не влияет? Мы ищем проблему в жителях городка, но вместо этого надо исследовать тебя!

– ЧТО ТЫ СОБРАЛСЯ У МЕНЯ ИССЛЕДОВАТЬ, ТЕВФИК? Я ДЕСЯТИЛЕТНИЙ РЕБЕНОК!

– У тебя нет чего-то, что есть у других. Или у тебя есть что-то, чего нет у других. Нам необходимо это найти. Будем искать прямо сейчас.

– Напомню, Тевфик, что твой рабочий день окончен…

– Знаешь, когда занимаешься любимым делом, то на время не смотришь, сынок! Начинаем с самого начала!

Ох. Он не инспектор. Он детектив. Ну и ладно, тоже ведь старается человек.

Давайте изучим меня

Мне следовало рассказать о себе в самом начале нашей истории, но раз уж до этого дошло в самом конце, то, видимо, такова судьба.

– Да, давай начнем с самого начала. Расскажи о себе. Кто ты?

– Ну вот, я родился десять лет назад. Сын своих родителей, внук своих бабушки и дедушки, племянник своих дядей и тетей, а также двоюродный брат их детей, друг своих друзей. КАК ВИДИШЬ, ВОТ ТАКОЙ Я ЧЕЛОВЕК. Я люблю играть на улице в разные игры, болтать с мамой дома, читать книги, что-нибудь писать, мечтать. Моя семья очень важна для меня. ОДНАКО, КОНЕЧНО ЖЕ, ВСЕ ЭТО БЫЛО В МОЕЙ ЖИЗНИ ДО ЭТОЙ УВЕЛИЧИТЕЛЬНОЙ ЭПИДЕМИИ. Теперь я – это не я, Тевфик-бей. Теперь много что изменилось.

– Слушай, хватит рассказывать о том, что я и так знаю. Давай поговорим о том, что мне неизвестно.

– Ну-у-у-у, три года назад у меня было расстройство желудка.

– С чего ты вдруг об этом вспомнил?

– Ты же просил рассказывать о том, чего не знаешь.

– Но не о таких же вещах. Расскажи о своих особенностях.

– У меня есть программы предварительной стирки, отжимания и сушки. Я что, стиральная машина, Тевфик-бей?

– Да нет же! Что делает тебя непохожим на других детей?

– Я СЧИТАЮ, ЧТО ВСЕ ДЕТИ СОВЕРШЕННО ОДИНАКОВЫ, ДОРОГОЙ ТЕВФИК. Люди не различают детей. Все дети похожи один на другого. Разве мне тебя учить этому, дорогой Тевфик? Мне всего десять лет!

– Слушай, что я скажу, вникни в мой вопрос. Например, я рос ребенком с аллергией. У меня была аллергия на пыль, и я не мог играть с другими ребятами в футбол. Еще у меня была аллергия на траву с газона, и я не мог ходить со всеми на пикник. Из-за этих особенностей я отличался от всех. Теперь ты меня понимаешь? Вот о чем я тебя спрашиваю. ЧТО ОТЛИЧАЕТ ТЕБЯ ОТ ДРУГИХ ДЕТЕЙ?

Можно подумать, все наши беды кончились, и единственной проблемой стали мои особенности, подумал я. Но делать было нечего, приходилось отвечать на его вопросы. Ведь, в конце концов, он государственный служащий. А кроме того, ведь это я его вызвал. Словно мало бед свалилось мне на голову, так я еще одну накликал. Правда, Тевфика не стоило считать настоящей бедой, ладно, тоже ведь человек.

Я продолжил свой рассказ.

– У меня только аллергия на глютен. Из-за этого я отличаюсь от всех детей Бугдайлы. Например, в школе всем раздают бублики-симиты, а я их есть не могу. Мама печет пирожки, я тоже их есть не могу. Бабушка печет кексы, я их тоже не ем. Все самое известное, что производится в Бугдайлы, – мука, хлеб, пирожки, булочки, печенье, – ничего из этого я даже попробовать не могу. Вот это и есть моя единственная особенность. Других нет. Я ОБЫЧНЫЙ, САМЫЙ ОБЫЧНЫЙ.

– В городке есть еще кто-нибудь с аллергией на глютен?

– Нет, только ты.

– А есть кто-то еще, кроме тебя и меня?

– ОТКУДА ЖЕ МНЕ ЗНАТЬ, ДОРОГОЙ ТЕВФИК? Я ЖЕ РЕБЕНОК, А НЕ ПОЛИКЛИНИКА. А кроме того, мы ведь не обо мне говорим, а о Бугдайлы! Почему ты решил обсудить со мной аллергию?

– Смотри: в городке что-то действует на всех, кроме тебя. Все начинают преувеличивать, заниматься ерундой и страдать от этого, и только с тобой ничего не происходит. Никто не может произнести «дж», а ты можешь. И теперь выясняется, что единственное, что отличает тебя от других жителей городка, – аллергия на глютен. Это наша единственная зацепка. Из этого мы должны исходить. И теперь нам надо выяснить, есть ли здесь кто-то еще с аллергией на глютен.

Короче говоря, мы искали иголку в стоге сена. Ну и ладно. Надо же спасти Бугдайлы от этой болезни. В городе давно открыли несколько больниц, но все они были новыми. Была и одна старая, на следующий день мы отправились туда.

Старую табличку «Поликлиника Бугдайлы» давно сняли, на ее место повесили новую «МЕЖДУНАРОДНЫЙ ГОСПИТАЛЬ БУГДАЙЛЫ». Внутри было полно совершенно здоровых людей, которые думали, что они тяжело больны. Они сидели в очереди, сжимая в руках пакеты с лекарствами.

В поликлинике были те, кто начал от скуки принимать антибиотики; кто желал лечь на операцию, потому что у него дергался глаз; кому разонравилась форма коленной чашечки, и ее нужно было непременно подрезать.

Среди такого количества больных мы с трудом нашли врача. Сказали, что хотим узнать, у какого количества людей в нашем городе есть аллергия на глютен. Доктор попросил нас предъявить несколько десятков официальных запросов, прежде чем нажал на одну-единственную кнопку. Но Тевфик все решил. Когда спустя несколько часов доктор все же нажал на ту единственную кнопку, на экране появилось лишь мое имя.

– ТО ЕСТЬ В БУГДАЙЛЫ ТОЛЬКО У МЕНЯ ЕСТЬ АЛЛЕРГИЯ НА ГЛЮТЕН? ТОЛЬКО У МЕНЯ? ТОЛЬКО Я ОДИН? НИКОГО, КРОМЕ МЕНЯ, НЕТ?

Пока я твердил это, Тевфик трясся от смеха.

– Это отлично. Мы нашли разгадку! От всего, что происходит у вас в городе, тебя спасает твоя аллергия на глютен! Мы молодцы, решили эту задачу!

– Задачу мы не решили, дорогой Тевфик. Мы только обнаружили, что меня защитило. А что повлияло на всех остальных, нам по-прежнему неизвестно.

– А что, по-твоему, влияет на всех жителей вашего города?

– Откуда мне знать, дорогой Тевфик, я что – Эйнштейн? Я просто ребенок!

Когда мы вышли из больницы, Тевфик чуть не порхал от радости. Он считал, что мы отлично поработали и осталось совсем ничего до того момента, когда наша задача будет решена.

По дороге к пансиону я увидел Касыма.

– Ага, вот и Касым. Касым или Касым! ОПЯТЬ ОН МЕНЯ НЕ УСЛЫШАЛ. Ладно, бог с ним.

– Кто это такой? Ты постоянно кричишь ему вслед!

– Это же Касым. Сын Сервета Накит-оглу. Бегает целыми днями. Я так и не смог до него докричаться и остановить.

– Помнишь, я тебя спрашивал, остался ли в городе кто-то, с кем бы мы не разговаривали? А ты сказал, что никого не осталось.

– Да.

– А Касым?

– Касым!

– Сынок! Касым или Касым?

– Оба варианта!

– Как это – оба варианта? То есть настоящее его имя Касым, но все его зовут Касым? Я не понял!

– Он неправильно ставит ударения. Поэтому его зовут Касым.

– Почему он путает ударения?

– Ну он же из семьи Накит-оглу… Последний наследник, самый младший в их роду. И вот: все буквы выговаривает, а ударения ставит неправильно. Я же тебе в музее рассказывал, у них наследственная болезнь.

– ТО, ЧТО МЫ ИЩЕМ, ВОЗМОЖНО, НАХОДИТСЯ У ЭТОГО КАСЫМА ИЛИ КАСЫМА. ИДЕМ К НЕМУ.

– Куда?

– Туда, где можем его встретить!

Касым Накит-оглу или Касым Накит-оглу

Я стал вспоминать все события, прокручивая их в памяти, словно ленту кинофильма, и вспомнил: среди суматохи мне постоянно попадался Касым. Я звал его, но ни разу не смог докричаться.

А все почему? Мы с ним направлялись в разные стороны. Он бежал в противоположном направлении и поэтому меня не слышал. Так что Тевфик мог вполне оказаться прав. Возможно, ключом ко всей этой истории мог быть Касым или Касым.

Вчера я видел, как он входил на фабрику, и решил, что там-то мы и можем его найти. Подойдя поближе, мы увидели огромную толпу.

Перед музеем и фабрикой развернулось что-то вроде народного гулянья. Фейерверк, воздушные шарики, разные аттракционы, крики, музыка, еда… «Что тут такое происходит, что они все с ума посходили?» – спросили мы в один голос.

Оказывается, в музее должны были представить новую картину и праздник устроили из-за этого. Вообще-то теперь всегда было так: люди веселились по поводу и без повода.

Однажды даже организовали ПРАЗДНИК ДЛЯ ИКАЮЩИХ ДЕТЕЙ.

Так что жители нашего городка часто собирались что-нибудь отпраздновать. А ведь для того, чтобы повесить новую картину, нужны всего лишь гвоздь и молоток. К чему собирать столько народу?

Но Тевфик все равно захотел туда пойти, и мы направились прямо к толпе. Нам повезло, потому что и Касым был там. Он стоял у микрофона и произносил речь:

– Нашему городку Бугдайлы, дорогие земляки, от наших предков досталась старая сломанная мельница. Все вы знаете ее историю. Мой отец Сервет Накит-оглу в прошлом году передал мне нашу фабрику. И я решил сегодня разместить в музее Бугдайлы упаковку, которая досталась мне от моего отца и деда. Большое спасибо вам всем за то, что в этот счастливый день вы рядом со мной!

Мы с большим трудом разбирали слова, но потом раздался такой шквал аплодисментов, что у нас уши заболели.

– Он будто картину Пикассо сюда вешает, а не простую упаковку!

– НЕ ГОВОРИ ТАК, ДОРОГОЙ ТЕВФИК. ОКАЗЫВАЕТСЯ, ЭТА УПАКОВКА МОЖЕТ ИЗМЕНИТЬ СУДЬБУ ЦЕЛОГО ГОРОДА.

– Как ты сказал?

– Я сказал: не говори так, дорогой Тевфик. Оказывается, эта упаковка может изменить судьбу целого города.

– Касым ведь ударения путает?

– Да!

– Бежим скорее!

Последняя упаковка увеличительной муки

Мы побежали в музей. Никто из аплодировавшей толпы в здание музея не поднялся. В последнее время все аплодисменты и комплименты были только напоказ. А на самом деле искренне никто ни за кого не радовался. Поэтому я совершенно не был удивлен.

Касым или Касым вешал на стену рамку с упаковкой в полном одиночестве.

Он закрыл картинку тканью. Внезапно увидев нас у себя за спиной, он вздрогнул.

– Здравствуй, дорогой Касым или Касым! Вот наконец-то я тебя и догнал. Давай уже, открывай свою картину – мы хотим на нее посмотреть.

– Сейчас открою. Это моя упаковка. Я очень волнуюсь. Мы используем эту упаковку уже несколько месяцев. Как она всем понравилась! Ты бы знал! С тех пор как была создана эта фабрика, столько упаковки никогда не производили. Мне приходилось заказывать новую партию упаковки каждый день. Я устал бегать между типографией и фабрикой. В городе продали миллионы упаковок увеличительной муки.

Мы с Тевфиком одновременно вскрикнули.

– ЧТО-ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?

– В городе продали миллионы упаковок увеличительной муки.

Сказав это, он снял ткань с новой картины.

На упаковке в рамке блестящими буквами было выведено:

УВЕЛИЧИТЕЛЬНАЯ МУКА.

– Вот это да!

Я замер там, где стоял, и не мог пошевелиться. Как же это не пришло мне в голову? Я кинулся на шею Тевфику и заплакал. Значит, именно упаковка уничтожила жизнь всего нашего городка и мою собственную жизнь. Касым Накит-оглу путал ударения и на письме тоже ставил их неправильно. Поэтому вместо увеличительной муки он производил увеличительную муку. И все в нашем городке, кроме меня, все попробовали этого порошка, а потом со всеми случилось то, что случилось.

Что нам теперь делать?

Касым повесил свою картину на стену и, аплодируя сам себе, ушел. Этому я не очень был удивлен, потому что все жители нашего городка часто аплодировали сами себе. Городок давно превратился в такое место, где каждый хвалил сам себя, каждый любил сам себя. Утерев слезы, я повернулся к Тевфик-бею.

– ЧТО НАМ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ, ДОРОГОЙ ТЕВФИК?

– Разберемся. Ситуация ясна. Теперь мы по крайней мере знаем, что произошло, и должны кому-то рассказать обо всем. Ладно, мы поняли: Касым или Касым не может правильно произносить ударения. Но может ли он воспринимать правильную речь на слух? Если я заговорю с ним, поймет ли он меня?

– Поймет, скорее всего. Хотя откуда мне знать, я уже вообще ничего не знаю и не понимаю.

– ДАВАЙ ИСПЫТАЕМ УДАЧУ.

Мы вместе направились в кабинет Касыма на фабрике, но там его не было. Его секретарша сказала, что он в лаборатории. Место, которое раньше называли мастерской, стало именоваться лабораторией.

На входе нас встретила служба безопасности. Семейство Накит-оглу годами скрывало рецепт своей муки, хранило его под большим секретом. Так что войти мы смогли с огромным трудом. Но когда Тевфик говорил, что он инспектор Министерства грязных дел Тевфик Кылыкыркярар, все двери открывались сами собой. Так что нас в конце концов впустили. Перед Касымом стояло несколько опытных колб, он что-то делал с увеличительным порошком. Было совершенно ясно, что он готовил какую-то особую формулу. Тевфик заговорил с ним преувеличенно почтительно.

– ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЙ КАСЫМ НАКИТ-ОГЛУ. Я ИНСПЕКТОР МИНИСТЕРСТВА ГРЯЗНЫХ ДЕЛ, ТЕВФИК КЫЛЫКЫРКЯРАР. ГОВОРЮ С ВАМИ ОТ ИМЕНИ НАШЕГО ГОСУДАРСТВА. ПРИГОТОВЛЕННАЯ ВАМИ УВЕЛИЧИТЕЛЬНАЯ МУКА НАНОСИТ ВРЕД ОБЩЕСТВУ. Я ПРОШУ ВАС НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ ЕЕ ПРОИЗВОДСТВО И СДЕЛАТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ, ЧТОБЫ ИСПРАВИТЬ СИТУАЦИЮ. ЕСЛИ ВЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЕТЕ, МНЕ ПРИДЕТСЯ ПРИНЯТЬ ОФИЦИАЛЬНЫЕ МЕРЫ. А-А-А-А-АПЧХИ!

Пока Тевфик говорил, на него вновь напала какая-то неизвестная аллергия. И когда он чихнул, все порошки и смеси поднялись в воздух и перемешались, так что формула увеличительной муки, которую семейство Накит-оглу бережно хранило долгие годы, была стерта из истории городка Бугдайлы.

Глаза Касыма округлились, словно два больших блюдца, он взвыл и заорал:

– НЕТ! НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ! БОЛЬШЕ НЕ-Е-Е-ЕТ НАШЕГО РЕЦЕПТА, РЕЦЕПТА НАШИХ ДЕДОВ БОЛЬШЕ НЕ-Е-Е-ЕТ! КУДА ДЕЛСЯ НАШ РЕЦЕПТ?

Тевфик расхохотался. Хохоча, он обнял Касыма. Я был готов поклясться, что в нашем городе больше не осталось людей, у которых все в порядке с головой. Один рыдал, другой хохотал. В этом гвалте раздался голос Тевфика.

– ТЕПЕРЬ ТЫ МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ ПРАВИЛЬНО, КАСЫМ. ТЫ ПЕРЕЖИЛ ШОК. КОГДА УВЕЛИЧИТЕЛЬНАЯ МУКА ПРОПАЛА, ТЫ ПЕРЕЖИЛ ШОК. И ТЕПЕРЬ ТЫ МОЖЕШЬ ПРАВИЛЬНО СТАВИТЬ УДАРЕНИЯ!

А и в самом деле… Касым ведь только что кричал «куда»!

Так действие увеличительной муки закончилось. Теперь Касым стоял рядом с Тевфиком, и оба смеялись! Я тоже засмеялся. Хватит уже мне плакать. Я же тоже человек!

Нас теперь трое

Касым очень радовался тому, что стал нормальным человеком. Правда, на него продолжала влиять увеличительная мука, поэтому и радость он переживал несколько преувеличенно.

ОН ПРОШЕЛСЯ ВПРИСЯДКУ, ПОВОДИЛ САМ С СОБОЙ ХОРОВОД, ПОТАНЦЕВАЛ, ПОСКАНДИРОВАЛ, КАК НА СТАДИОНЕ, – В ОБЩЕМ, ПРОДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТО ДЕЛАЮТ ЛЮДИ В СОСТОЯНИИ ПРЕУВЕЛИЧЕННОЙ РАДОСТИ.

Когда он устал, то успокоился. Мы с Тевфиком тем временем ввели его в курс дела.

– Дорогой Касым, вот послушай. Вкратце расскажем тебе, что случилось. Из-за этой увеличительной муки, рецептом которой владеют Накит-оглу, и из-за вашего наследственного заболевания все жители городка много месяцев терпели страдания. По мере того как вы не могли произносить слова и не могли писать их, остальные жители тоже теряли это умение. Когда ты возглавил фабрику, вместо увеличительной муки ты начал производить увеличительную муку. Так как весь городок пользовался этой мукой, то в людях не осталось равновесия. Все стало преувеличенным – и страдания приумножились. Вот что произошло!

Затем Тевфик задал Касыму очень важный вопрос. Вообще-то он и так их задавал, эти важные вопросы. Некоторые мне, правда, казались ерундой, но ладно – Тевфик же тоже человек.

– До сегодняшнего дня проблема была только с произнесением звуков. Речь людей портилась, но поведение оставалось прежним. На сей раз изменились их поступки, а речь осталась прежней. Люди, которые пользовались увеличительной мукой, могут произносить ударения правильно, но ведут себя преувеличенно. Отчего все так поменялось?

Касым склонил голову:

– Это я виноват. Я изменил рецепт. Наверное, меняя его, несколько преувеличил. Поэтому все, что произошло, случилось по моей вине. У меня не было злых намерений, я не знал, что так выйдет. Честно говоря, даже и не заметил-то ничего.

– КАК НАМ ТЕПЕРЬ БЫТЬ?

Касым сделал решительное движение.

– Идемте со мной!

Мы двинулись следом.

Спустя две минуты мы стояли перед фабрикой. Касым повесил на ее двери огромный замок.

– Ой, ну зачем так, Касым?! Ты снова преувеличиваешь. Будешь производить свой ингредиент, только по новому рецепту, напишешь без ошибки на нем «Мука для теста» и будешь себе продавать. К чему закрывать фабрику? Зачем тебе оставлять людей без работы?

– Пусть у рабочих будет годовой отпуск. Пусть жители города некоторое время не пользуются нашей мукой. Увеличительная мука, которая уже продается в магазинах, завтра закончится. Мы ведь каждый день делали новую партию. Завтра фабрика ее не предоставит. Так что завтра ни в один хлеб, пирожок или булочку увеличительной муки никто не положит.

– Чтобы волшебный порошок вывелся из организма и чтобы прекратилось его действие, тоже требуется несколько дней. Мы подождем. Уверен, что все станет как прежде.

– Надеюсь.

– Я тоже надеюсь. Давайте надеяться на лучшее и терпеливо ждать.

Касым, Тевфик и я…

ТЕПЕРЬ НАС БЫЛО ТРОЕ. ТРОЕ ПРОТИВ ЦЕЛОГО ГОРОДКА.

Касым иногда продолжал издавать радостные вопли, но это было следствием действия муки, так что я решил: пусть. Как ты догадываешься, он ведь тоже человек!

В Бугдайлы начинается новый день

На следующий день кондитеры, пекари и булочники пережили огромное потрясение. Порошка, который они привыкли использовать годами, больше не было. Конечно, и раньше случались дни, когда они думали: «Что мы будем делать, если однажды разрыхлительная мука исчезнет?» В городке начались волнения. Так как на жителей продолжала действовать увеличительная мука, то и реакция их была преувеличенной.

Они даже митинговали напротив фабрики:

– УВЕЛИЧИТЕЛЬНАЯ МУКА, УВЕЛИЧИТЕ-Е-ЕЛЬНА-А-АЯ МУКА-А-А!

Те, у кого дома был запас, додумались спекулировать: продавать крошечные пакетики по очень высокой цене. Появились и такие, кто воровал муку у других. Два дня в городке царила полная сумятица. Оказалось, что все жители вели себя так, будто жить без этого порошка не могли. И не способны были запросто от него отказаться. Я, Тевфик и Касым наблюдали за происходящим издалека.

Процесс вывода вредных веществ из организма занял примерно два дня. Утром третьего дня над нашим городком взошло новое солнце. Спустя долгое время жители Бугдайлы просыпались совершенно нормальными людьми. Но то, что они видели после пробуждения, было вовсе не таким трогательным, как им казалось до того. Мне хотелось стать свидетелем их восстановления, и я решил обойти те дома, которые мы уже обходили с Тевфиком, когда я ему рассказывал о произошедшем. Я ведь был свидетелем того, как эти люди теряли себя, а теперь мне хотелось стать свидетелем того, как они приходят в себя. Раньше всего я увидел, как становится собой моя мама. Когда она открыла глаза, по щекам ее гладили листья петрушки и сельдерея.

– ГОСПОДИ, ЧТО ЭТО?

– Петрушка.

– Что она делает у меня на комоде?

– Ты сама ее посадила, мама. Смотри, а на полу растут в контейнерах твои кабачки, сельдерей, гибискусы и баклажаны… твои овощи…

– Зачем я дом в теплицу-то превратила, господи! Ты только глянь. С двери фасоль свешивается. На креслах – арбузы. Зачем же все это надо было? Я могу овощи и на базаре купить, если нужно. Ну или в саду вырастить. Что это я прижимаю к груди? Бутылку с водой? А она-то мне зачем?

– Не знаю, мама. Меня ты давно к себе не прижимала, не то что бутылку с водой.

– А где папа?

– На работе, мама, как всегда, на работе.

Мать постепенно приходила в себя. Я хотел ей помочь и прежде всего заварил чай.

– Выпей черного чаю и успокойся, мама. Ты уже много недель только травяной отвар пьешь.

Мама готова была расплакаться. Посмотрев на меня, она сказала:

– СЫНОЧЕК, Я ТАК ПРОГОЛОДАЛАСЬ…

Так как на протяжении долгого времени она грызла один сельдерей, у нее не осталось сил поднять руки. Я сделал яичницу из четырех яиц, и мама проглотила ее одним махом, будто приехала с голодного острова. Да она оттуда и была.

Пока мама ела, в дверь позвонили. Пришел папа. Он стоял в дверях – уставший, грустный, растерянный.

– Что я натворил, что я натворил! – причитал он. – Я решил зарабатывать как можно больше и совершенно забыл о своей семье! Я не видел, как ты рос! Я забыл лица моей жены и сына. Когда я в последний раз сидел и разговаривал с вами, а? Я даже не помню… Как я жалею! – убивался он.

Я стал утешать папу. Просто сказал ему, что никогда и ни для чего не бывает поздно. Мы всё вернем как было. Мать с отцом смотрели друг на друга, словно чужие люди. Да, они не виделись долгие месяцы и сильно изменились. Я оставил их одних и отправился к бабушке.

Бабушка очнулась еще раньше. Я застал ее в слезах над грудой строительного мусора в саду.

Она плакала из-за деревьев, которые сама приказала спилить. В саду не осталось ни дерева, ни цветочка. Увидев меня, она раскрыла объятия. Я кинулся ей на шею.

– Я ОЧЕНЬ ТЕБЯ ОБИДЕЛА, ВНУЧЕК МОЙ? – в слезах спросила она.

– Ты была не в себе, так что неважно, бабушка. Ничего страшного, – ответил я.

Внезапно я почувствовал себя так, будто был ее родителем, а она – маленькой девочкой.

Вместе с бабушкой мы направились в пансион. Там не было гостей, зато повсюду сидели мрачные горничные и официанты. Войдя в кухню, мы увидели открытые упаковки испорченной брынзы, заплесневевшие оливки, сгнившие овощи – короче, груду испорченной еды.

– Господи, как я могла столько накупить? Зачем я все продукты испортила? Зачем готовила столько еды гостям? Почему им одной кастрюли было недостаточно? Смотри, а вон у меня и список покупок на холодильнике висит… Сама повесила… Что я наделала, что наделала! Как теперь вернуть те мои старые деревья? Где мой милый маленький уютный пансион?

Мне пришлось оставить бабушку наедине с черными мыслями и пойти дальше. Вот правда, я был не в состоянии сидеть рядом с ней и страдать. Ведь я промучился долгие месяцы. Я направился домой к Бирсен, а по пути встретил своего учителя. Впервые за долгие месяцы он мне улыбнулся, и мы обнялись.

Он сказал мне:

– Я ТАК СОСКУЧИЛСЯ ПО ТЕБЕ, АМИР, ПО ТВОИМ ТОВАРИЩАМ, ПО НАШИМ ИГРАМ И ВЕСЕЛЫМ УРОКАМ!

– ОХ, КАКОЕ ОБЛЕГЧЕНИЕ! – вздохнул я.

Наконец-то наш учитель понял, что можно жить без тестов, что знания можно получать себе в радость, что уроки и задания – это еще не все в жизни.

Я бегом направился к дому семейства Бирсен. Посмотрим, осознала ли тетя Ахсен то, что понял мой учитель?

Она опять сидела с преподавателями, которых собрала вокруг стола. Как всегда, она держала речь, но на сей раз речь была другой.

– Что мы наделали? Мы лишили Бирсен детства. Мы так ее нагрузили, что даже не подумали, что такой груз может и раздавить. Бирсен ведь еще ребенок! Разве мы с вами знаем столько, сколько хотели, чтобы знала Бирсен? Моя бедная деточка не играла в игрушки уже много недель, с друзьями не встречалась, на улице не была, трудилась почти без роздыха!

Тетя Ахсен была очень расстроена, впрочем, как и все остальные. А я ушел от них и отправился к дяде.

Тетя Фикрие плакала:

– Мухсин, мой Мухсин!

– Что случилось, тетя? Ты выгнала дядю Мухсина из дома, потому что он не моется?

– Я очень жалею об этом, очень жалею! Посмотри на мои руки – от постоянного мытья и стирки на них раны! Я мужа родного домой не пускала!

– А где же дети, тетя?

– О боже, я забыла их в ванной! Вот ужас-то!

Она с криками кинулась в ванную. Так я понял, что тетя Фикрие тоже пришла в себя. Я вышел от нее и направился к тете Мераль.

По пути я прошел мимо «Моего мясника». Из лавки доносился голос дяди Вели:

– КАК МНЕ ТЕПЕРЬ В ЛИЦО ЛЮДЯМ СМОТРЕТЬ?

На тетю Мераль и ее семью я поглядел с порога. Все вместе они сидели среди груды вещей, пакетов и коробок и о чем-то размышляли. Да, они пришли в себя, но сейчас, видимо, не могли еще понять, что делать с такой уймой ненужных вещей. Выходя из их дома, я заметил на кухне молодого человека, которого раньше не видел. Полагаю, это был кандидат в женихи для Севаль, которого они купили ей через интернет.

Дядя Сервет, тетя Севги, приятель Фехми… Все они пришли в себя и стали как прежде. Весь наш городок… Теперь там были слышны ропот и причитания. «Что нам теперь делать?» – доносилось из домов. Никто не решался попросить помощи друг у друга, потому что всем было так стыдно, что невозможно было смотреть в глаза соседям и родным. Короче говоря, для того чтобы все наладилось, требовалось время, но самый важный шаг был уже сделан. Теперь все поняли, что произошло. Если знать о проблеме и искренне желать ее решить, то обязательно добьешься успеха. Я знал об этом. И Тевфик тоже знал. Но он вообще знал все. Я разыскал Тевфика в пансионе, он был занят написанием отчета. Рядом с ним стоял собранный чемодан.

– ДОРОГОЙ ТЕВФИК! ТЫ ЧТО, УЕЗЖАЕШЬ?

– Да. Сейчас закончу отчет. Нужно как можно скорее сдать его. Ведь все наладилось.

– Наладилось? Как это наладилось?! Самые большие трудности впереди. Никто не знает, что делать.

– Разберутся, не волнуйся. Мы выявили проблему и нашли ее решение, справились с ней. Мои обязанности на этом заканчиваются. Отныне я не буду вмешиваться в события. Горожане должны сами найти выход из ситуации. Да мне кажется, они и так уже знают, как быть. С ними все будет хорошо, не беспокойся. Некогда их жизнь была прекрасной, и, если они хотят жить, как прежде, они будут так жить. Но без всяких крайностей!

– Я ТАК ПРИВЫК К ТЕБЕ, ДОРОГОЙ ТЕВФИК!

– Знаешь, я тоже к тебе привык. Ты сделал огромное дело. Я бы хотел, чтобы у меня был такой сын, как ты. Ты в одиночку, не испугавшись трудностей, противостоял целому городу и сумел сказать всем: «Остановитесь, перестаньте преувеличивать, не занимайтесь глупостями, ведите себя нормально!» – и так сумел спасти людей. Если бы тебя не было, кто знает, чем бы все это закончилось. Я считаю, что настанет день, когда горожане скажут тебе спасибо, но сегодня я тебе говорю это от их имени. Спасибо, малыш! А-А-А-А-А-АПЧХИ-И-И-И-И-И!

– Что опять случилось?

– Ничего! Я чихнул вместо тебя – помнишь, ты говорил, что у тебя аллергия на тех, кто говорит тебе «малыш»?

Мы посмеялись, обнялись и попрощались. Когда Тевфик уезжал из пансиона, бабушка не взяла с него плату.

Городок Нижний Бугдайлы

Я пишу эти строки из городка Нижний Бугдайлы. После того как Тевфик уехал, жизнь постепенно вернулась в обычное русло. Сначала все помирились. Чтобы возвратить городок к нормальной жизни, нужно было обо всем договориться. Были организованы встречи, на которых жители долго судили и рядили о том, как жить дальше. Всем хотелось возродить прежний облик своего городка, но теперь сделать это было очень трудно. Бугдайлы так изменился, что для того, чтобы вернуть ему былой вид, нужны были долгие годы.

ЛОМАТЬ И РУШИТЬ БЫЛО ПРОСТО И БЫСТРО, А ВОТ СТРОИТЬ – СОВСЕМ НЕ ЛЕГКО.

И я подал горожанам идею: давайте оставим все как есть.

Не будем ничего трогать.

Мы так много сломали, снесли, сожгли, спилили… Пусть это будет такой «город стыда». Если кто-то из нас примется за старое, мы отведем его в Старый Бугдайлы на экскурсию. А еще можно приглашать к нам жителей из других городов, чтобы они приезжали и видели – как это опасно и плохо жить без чувства меры, к каким плачевным последствиям это приводит. Наш дорогой Тевфик непременно помог бы нам это организовать. Горожане согласились со мной и сделали, как я сказал.

Мы вновь переселились на новое место, как наши деды. Неподалеку от нашего городка мы основали новый и назвали его Нижний Бугдайлы. Там мы построили себе новые дома. Строили все вместе, помогали и поддерживали друг друга. Все пустыри в новом городе мы засадили деревьями. И все наши старые птицы немедленно прилетели к нам обратно.

Дядя Вели вновь открыл мясную лавку. Назвал ее было «НАШ ОБЩИЙ МЯСНИК», но кто-то из прохожих крикнул ему: «Ты снова преувеличиваешь, Вели», так что он сразу переименовал лавку в «Наш мясник».

Сервет и Касым Накит-оглу открыли новые фабрики. Теперь они производят дрожжи. Так что тесто в Бугдайлы снова подходит быстро. Слава богу, теперь никто ничего не преувеличивает.

Мама моя питается так, чтобы соблюдать баланс: она ест и овощи, и мясо. Много гуляет, но и сидит немало. Пьет воду, но больше не носит с собой бутылку. Папа работает, однако домой приходит вовремя. Теперь наша семья такая же, как раньше, любящая и заботливая, и каждый проявляет друг к другу внимание.

Моя бабушка и в новом городке открыла пансион. Маленький, на несколько комнат. Как и раньше, она с радостью ухаживает за своим садиком и домом.

Севаль обручилась с Фехми. Мы помним, что еще совсем недавно она постоянно совершала покупки в интернете, а тот не вылезал из компьютерных игр.

НО ПОЗНАКОМИЛИСЬ ОНИ НЕ В ИНТЕРНЕТЕ, А В ПАРКЕ. И очень любят друг друга…

Была помолвка. Помолвочную ленту перерезала тетя Севги.

– Дети, любите друг друга, – сказала она. – Но только не душите. Давайте друг другу свободу.

Пока она говорила, я вспомнил, какой она была. И где сейчас все эти безумные мысли?

С учебой у меня все хорошо. Я хожу в школу, делаю уроки, мы играем в игры. На переменах очень весело, на занятиях тоже.

ТРУДНОСТЕЙ И ПРОБЛЕМ НЕТ.

Наши учителя хотят, чтобы мы прежде всего были хорошими людьми. Порядочными, терпеливыми, надежными, заслуживающими уважения. Сначала станьте хорошими людьми, говорят они, потом уже выберете профессию… После уроков мы встречаемся с моими двоюродными братьями и сестрами и просто с друзьями, много играем. Больше всего я люблю играть в шахматы с Бирсен.

И ТЕПЕРЬ НЕРЕДКО СЛЫШУ: ШАХ И МАТ!

И дорогой Тевфик… Он иногда приезжает нас навестить. Ему очень понравилась обстановка в Нижнем Бугдайлы. Почему-то здесь его никогда не беспокоит аллергия. Он говорит, что, когда выйдет на пенсию, поселится именно тут. Я с нетерпением жду этого дня.

ВООБЩЕ-ТО ДО ПЕНСИИ ЕМУ ОЧЕНЬ ДАЛЕКО… Ну да ладно… Тоже ведь человек.

Об авторе

Автор этой книги родилась в 1982 году, но до сих пор ребенок. Будто ее детство все еще продолжается. Больше всего она любит играть, слушать сказки, сочинять истории, бродить по улицам, придумывать шалости, которые бесят взрослых…

Чего она не любит: когда кончается шоколад, когда кто-то советует надеть под платье майку; когда зовут обедать, в то время как она о чем-то размышляет; когда кто-то выдумывает дурацкие правила; когда взрослые всегда правы; и когда у взрослых на все есть ответ…

Чего она боится: тараканов и хмурых взрослых.

О чем мечтает: о-о-о, если она начнет перечислять, тут места точно не хватит.

Ее дети: Туна, Мете, Наме и еще она сама…

Ее книги для детей: «Ребенок, который много мечтал», «Лисьи сказки», «Бакалейная лавка моего дедушки», «Ученик в бакалейной лавке моего дедушки», «Птичьи сказки».

Над книгой работали

Руководитель редакционной группы Анна Сиваева

Ответственный редактор Любовь Неволайнен

Литературный редактор Ольга Дергачева

Креативный директор Яна Паламарчук

Арт-директор Елизавета Краснова

Художественный редактор Татьяна Сырникова

Иллюстрация обложки Дарья Кузьменко

Корректоры Татьяна Князева, Ада Блок, Юлия Молокова

ООО «Манн, Иванов и Фербер»

mann-ivanov-ferber.ru

Флибуста

Амир и безумный ингредиент (fb2)

Шермин Яшар
Амир и безумный ингредиент

Наше дело – сойти с ума

Раз-дэ-три, раз-дэ-три…

Сеть отелей «Доброе утро»

Не школа, а фильм ужасов

Никто не сможет, а Бирсен сможет!

Эпидемия сумасшествия

Вместе с тетей Фикрие в абсолютной чистоте

Вели Острый Нож

Бери много, бери всегда, бери больше

Каждый – Наполеон

Любовная лихорадка

Техно-Фехми

Магазин счастья

Кому же мне рассказать о своих злоключениях?

Тевфик Кылыкыркярар

Тевфик серьезно занялся всем происходящим

Первый отчет

Краткая история городка Бугдайлы

Музей Бугдайлы

Давайте изучим меня

Касым Накит-оглу или Касым Накит-оглу

Последняя упаковка увеличительной муки

Что нам теперь делать?

Нас теперь трое

В Бугдайлы начинается новый день

Городок Нижний Бугдайлы

Об авторе

Над книгой работали

Оглавление

Флибуста

Амир и безумный ингредиент (fb2)

Шермин Яшар Амир и безумный ингредиент

Наше дело – сойти с ума

Раз-дэ-три, раз-дэ-три…

Сеть отелей «Доброе утро»

Не школа, а фильм ужасов

Никто не сможет, а Бирсен сможет!

Эпидемия сумасшествия

Вместе с тетей Фикрие в абсолютной чистоте

Вели Острый Нож

Бери много, бери всегда, бери больше

Каждый – Наполеон

Любовная лихорадка

Техно-Фехми

Магазин счастья

Кому же мне рассказать о своих злоключениях?

Тевфик Кылыкыркярар

Тевфик серьезно занялся всем происходящим

Первый отчет

Краткая история городка Бугдайлы

Музей Бугдайлы

Давайте изучим меня

Касым Накит-оглу или Касым Накит-оглу

Последняя упаковка увеличительной муки

Что нам теперь делать?

Нас теперь трое

В Бугдайлы начинается новый день

Городок Нижний Бугдайлы

Об авторе

Над книгой работали

Оглавление

Шермин Яшар
Амир и безумный ингредиент