Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская (fb2)

- Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская 12175K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алексей Владимирович Олейников

Алексей Олейников
Русская и советская кавалерия
Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская

© Олейников А. В., 2021

© ООО «Издательство Яуза», 2021

© ООО «Издательство Эксмо», 2021

* * *

Введение

Как известно, кавалерия (конница) (от лат. caballus — «конь») — это род оружия (род войск), в котором для боевых действий или передвижения использовалась лошадь. Конница прошла долгую эволюцию. На ее развитие наложило отпечаток совершенствование огнестрельного оружия, развитие стратегии, оперативного искусства и тактики. Но в начале 20-го века она продолжала оставаться одним из главных родов войск.

Конница являлась элитой вооруженных сил.

Как отмечал командир 10-го гусарского Ингерманландского полка полковник В. В. Чеславский, с одной стороны, «пехотная дивизия выставляет 16 000 штыков, то есть в десять раз больше кавалерийской. Будучи сильнее количеством, пехота всегда слабее кавалерии качеством, благодаря тому, что по мобилизации в пехоту вливалось 50 % запасных офицеров и солдат, часто престарелых и забывших строй и вообще военную подготовку. Кавалерия же выходила на войну в том же составе, какой был в мирное время.

До войны солдату в пехоте служить было гораздо легче, чем в кавалерии: пехотинец служил на военной службе три года, знал только свою пехотную службу да винтовку; вставал в 6 часов утра, начинал занятие в 8, имел два часа послеобеденного отдыха и в 5 часов вечера уже был свободен.

Кавалерист служил 4 года; кроме специальной и сложной кавалерийской службы, он должен был быть хорошо обучен пешему строю и стрельбе; у него была на руках не только его лошадь, но и лошади отсутствующих: по болезни, в отпуску или в нарядах сослуживцев, которых он обязан кормить и чистить; а всякий знает, как строго и аккуратно смотрели за лошадьми в коннице: их вовремя поили и кормили три раза в день и два раза чистили, так тщательно, пока, проведя белым носовым платком против шерсти, на нем не будет и следа пыли, тогда только лошадь считалась вычищенной; кроме того, чистка седел, амуниции и металлических предметов требовала много времени и кавалерист ежедневно вставал в 4 часа утра, был занят до семи часов вечера, включая и праздники.

Но во время войны роли менялись: пехотинец совершал походы пешком по грязной или снежной дороге, нагруженный тяжелым вьюком, крайне переутомлялся и часто натирал ноги до крови, ночевал зимой в палатках и часто простуживался; за невозможностью подвести вовремя походные кухни часто недоедал.

Кавалеристу было легче: он ехал верхом, свободный от тяжести вьюка, и не так уставал, как пехотинец, всегда ночевал в деревне, меньше сидел в окопах и почти никогда не голодал; даже если кухни опоздают, кавалерист, идя впереди, первым заходит в деревни или города, где всегда можно достать пищу для себя и корм для лошади. Кавалерия имела больше денежных средств, делая экономию на фураже, благодаря чему имела возможность приобрести вовремя для солдата то, что опаздывало доставлять интендантство»^[1].

Не зря генерал А. Н. Куропаткин писал: «Чего не могла сделать пехота, то сделает кавалерия». Между прочим, эти слова были вызваны следующими обстоятельствами, относящимися к событиям Русско-японской войны: «Осенью 1904 года кавалерия была выдвинута вперед для прикрытия русской армии, идущей от Ляояна к Мукдену. Конный корпус ген. Мищенко, у которого тогда я командовал сотней казаков, занял позицию в центре, пересекая Мандаринскую и железн. дорогу. Против нас японцы заняли весьма важный тактический пункт. Куропаткин решил отобрать эту позицию и приказал Мищенко сделать усиленную рекогносцировку и донести, может ли пехотный корпус выбить японцев из указанной позиции. Сделав рекогносцировку, Мищенко донес, что японцы занимают позицию одной дивизией и что корпусу будет не трудно ее занять. Пришел назначенный корпус, обстрелял японцев артиллерией, пытался наступать, но был японцами отбит и донес, что японцы занимают позицию большими силами и донесение Мищенко неправильно.

Мищенко был вызван в штаб армии, где получил здоровый нагоняй, и вернулся назад очень расстроенный и обиженный. Собрав командиров частей, рассказал, что его обвиняют в ложном донесении, и, чтобы доказать свою правоту, приказал коннице наступать и овладеть позицией. Мы все любили Мищенко и решили его реабилитировать взятием позиции во что бы то ни стало. Одна наша дивизия пошла с фронта, а другая была пущена в обход японского фланга. Японцы не выдержали и отдали нам не только эту позицию, но и вторую, лежащую верстах в трех дальше. После этого и был отдан вышеупомянутый приказ Куропаткина»^[2].

В Первую мировую и Гражданскую войны боевая деятельность конницы еще в большей степени подтвердила верность куропаткинской оценки.

Кавалерия являлась мобильным родом войск. Она решала важнейшие вопросы, требующие повышенной оперативной подвижности: действовала в прорывах, преследовала противника, выполняла разведывательные и охранные функции, совершала рейды и наносила быстрые и сильные удары.

Здесь следует отметить, что бой начала 20-го века, характерной особенностью которого стала могучая техника, оказал огромное влияние на пехотную и артиллерийскую тактику — серьезно скорректировав как формы тактического построения частей и соединений этих родов войск, так и способы их действий в бою. Применительно к кавалерии техника огневого боя не только изменила тактические формы применения конницы, но и затронула вопрос о роли и значении кавалерии в обстановке современной войны — как на ТВД, так и непосредственно на поле боя.

И специалисты, вместо того чтоб разобраться в сущности появляющейся технической новинки, кидались в крайности — начиная сомневаться в возможностях конницы действовать в обстановке современной войны.

Дальнобойность и скорострельность оружия, проявившаяся в ходе Англо-бурской войны, привела к появлению в 1902 г. ряда статей французского генерала Негрие. Опровергая сформировавшиеся взгляды на задачи и значение кавалерии, генерал писал чуть ли не о превращении конницы в ездящую пехоту. Результат Русско-японской войны также сыграл немалую роль в начавшейся переоценке значения конницы. Превосходство русской конницы над японской не помешало японцам выиграть войну — и это дало повод противникам конницы говорить об уменьшении значения последней в условиях современных боевых действий и вызвало полемику между представителями военно-научной мысли — как в России, так и в Европе.

Так, Бонналь считал, что в грядущей войне армия, обладающая превосходной кавалерией, будет владеть театром военных действий и господствовать над неприятелем. А Кесслер писал, что от качества кавалерии зависит судьба армии. По мнению Ланглуа, новое оружие так увеличивает значение кавалерии, что государства доводят этот род войск до норм, допускаемых конными ресурсами. Данная тенденция обнаруживается перед Первой мировой войной в Германии.

Наряду с упомянутыми авторами и русские авторитеты тех лет — Брусилов, Залесский, Матковский и др. — рассматривали проблему роли и значения кавалерии.

Резюмируя взгляды специалистов, существовавшие до Первой мировой войны относительно применения конницы на ТВД и поле боя, мы увидим, что специалисты учитывали мощь огневой техники, отмечая значение, которое должно было оказать это явление на правильное использование конницы. Ф. Бернгарди в своем труде «Современная война» отмечал, что считает устаревшим тот взгляд, что главная задача конницы заключается в проведении атак, в то время как ведение боя в пешем строю допустимо лишь в крайнем случае. Этот взгляд, как считал специалист, сковывает многофункциональность конницы.

Естественно, что с усовершенствованием оружия, и в особенности с введением пулемета, конные атаки стали возможны лишь в определенной обстановке. Но конница упорствовала, предпочитая искать решающего успеха с помощью конной атаки — причем даже над нерасстроенной пехотой противника (и у русской конницы это хорошо получалось). Но в любом случае практическое обучение конницы отставало от выводов теоретиков.

И во всех армиях ключевых европейских государств (Франции, Германии, Англии, России) вышеупомянутые взгляды военных авторитетов в жизнь не проводились — и тактическое обучение, и организация конницы строились в духе проведения конных атак. Желание сократить время губительного воздействия огнестрельного оружия, пока пики и шашки к нему несутся — быстрота движения, — вот прием, избранный конницей для состязания с пехотой.

Но, несмотря ни на что, мобильный род войск внес более чем существенную лепту в ход событий Первой мировой войны, а для событий Гражданской войны в России именно действия конницы (надлежащим образом сконцентрированной и управляемой) имели решающее значение.

Конница — многофункциональный род войск. Кавалеристы и казаки одинаково успешно действовали в конном и пешем строю, применяли все виды оружия и военной техники, активно взаимодействовали с собратьями по оружию.

В предлагаемой читателю книге мы не ставим перед собой цель досконально рассмотреть вопросы организации (тем более что этому посвящена замечательная работа В. И. Карпеева) и формы оперативного и тактического применения конницы на различных уровнях. Мы кратко формулируем особенности тактического и оперативного применения кавалерии в годы Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн в России, останавливаясь на наиболее интересных аспектах вклада русской конницы в боевые действия указанных военных конфликтов, при этом выделяя специфику кавалерийской борьбы.

Особое внимание уделяем ударной роли конницы в годы Первой мировой войны (до сей поры является недооцененным аспектом применения именно русской конницы), рассматривая кавалерийские атаки в рамках кампании 1914 г. (при Каушене, у Замостья и Дуба, у Ярославице, Городка, Бучача, Хмельников, Колюшек, Ардагана), кампании 1915 г. (у Прасныша, Олешице, Нерадово, Городенки, Баламутовки — Ржавенцев, Шавли, Дубиссе, у Попелян) и кампании 1916 г. (у Юрковца, Волчецка, Рудка-Червище и др.). К слову, ряд архивных материалов (например, описание конной атаки 19-го драгунского архангелогородского полка 18 июля 1915 г. у Грабово) вводится нами в научный оборот впервые.

А затем мы посмотрим на применение конницы в годы Гражданской войны (когда конница переживает ни с чем не сравнимый рост результативности своих действий) и на некоторые интересные аспекты ее применения.

Все в комплексе, мы надеемся, поможет читателю сформировать свое видение того, чем же была отечественная конница в 1-й четверти 20-го века для вооруженных сил и нашей страны в целом.

Глава 1
Конница в русско-японской войне

§ 1. Организация русской конницы

В 1901 г. конница русской армии состояла из 102 полков (12 гвардейских, 54 драгунских и 36 казачьих), из которых 85 входили в 24 дивизии (2 гвардейские, 17 кавалерийских и 5 казачьих) и в 5 отдельных бригад (2 кавалерийские и 3 казачьи). Число действующих эскадронов и сотен в соединениях конницы равнялось 600. Один драгунский и 16 казачьих полков в состав дивизий и бригад не входили^[3].

В конце 19-го века военное руководство России вернулось к мысли, что для решения конницей более широких задач ее необходимо сводить в более крупные, чем дивизии (усиливавшие армейские корпуса), соединения, и в Варшавском военном округе было начато формирование кавалерийских корпусов. В 1896 г. был образован 1-й кавалерийский корпус, а через год — 2-й. В 1-й корпус вошли 13-я и 14-я кавалерийские дивизии, в состав 2-го корпуса — 15-я кавалерийская и Сводная кавалерийская дивизии (последняя составлена из 3-й бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии и 3-й отдельной кавалерийской бригады). В 1902 г. 1-й кавалерийский корпус составили 5-я и Сводная кавалерийские дивизии, 2-й кавалерийский корпус — 6-я и 15-я кавалерийские дивизии. Освободившиеся 13-я и 14-я кавалерийские дивизии вошли в 15-й и 5-й армейские корпуса соответственно.

Во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. конница применялась ограниченно. Так, для участия в боевых действиях была сформирована Уральская казачья бригада (4-й и 5-й Уральские казачьи полки), Забайкальская казачья дивизия (2-й Верхнеудинский, Читинский, Нерчинский, Аргунский полки Забайкальского казачьего войска), развернуты казачьи дивизии второй очереди: Оренбургская (9, 10, 11 и 12-й Оренбургские казачьи полки), Сибирская (4, 5, 7 и 8-й Сибирские казачьи полки) и 4-я Донская (19, 24, 25 и 26-й Донские казачьи полки). Вскоре Забайкальская и Уральская казачьи бригады были переформированы в Урало-Забайкальскую сводную казачью дивизию. Два конно-инородческих полка (2-й Дагестанский и Терско-Кубанский конные) составили Кавказскую конную бригаду, а три других казачьих полка (1-й Нерчинский Забайкальского казачьего войска, 6-й и 9-й Сибирские) — Приамурскую сводную казачью бригаду. Из полков, входящих в Терскую казачью бригаду и 1-ю Кавказскую казачью дивизию, и Кубанского казачьего полка, находящегося вне дивизий, была составлена Сводная Кавказская казачья дивизия (1 Кизляро-Гребенской и Сунженско-Владикавказский полки Терского, 1 Уманский и Екатеринодарский полки Кубанского казачьего войска). Для усиления 2-й отдельной кавалерийской бригады в нее был включен 10-й конно-артиллерийский дивизион (11-я и 20-я конные батареи).

В ноябре 1904 г. после образования трех Маньчжурских армий конница между ними распределилась следующим образом: 1-я Маньчжурская армия — Уссурийская конная бригада, Сибирская и Забайкальская казачьи дивизии; 2-я Маньчжурская армия — 4-я Донская казачья дивизия, 2-я бригада Оренбургской казачьей дивизии и 2-я отдельная кавалерийская бригада; 3-я Маньчжурская армия — Урало-Забайкальская сводная и Сводная Кавказская казачьи дивизии и Кавказская конная бригада^[4].

Со второй половины 1904 г. существовала Конная группа, включавшая в себя Урало-Забайкальскую сводную казачью дивизию и Кавказскую конную бригаду. Эта группа дополнялась 2-й отдельной кавалерийской бригадой (декабрь 1904 г.), 4-й Донской (декабрь 1904 г. — февраль 1905 г.) и Сводной Кавказской (март — июль 1905 г.) казачьими дивизиями. В июле 1905 г. Конная группа была преобразована в Сводный кавалерийский корпус — в составе Урало-Забайкальской и Сводной Кавказской казачьих дивизий.

После завершения войны в 1906 г. все второочередные казачьи дивизии, Приамурская казачья и Кавказская конная бригады были расформированы — и вновь собрана в предвоенном составе Уссурийская конная бригада: Приморский драгунский полк, Уссурийский казачий дивизион (Уссурийский казачий полк в мирное время сокращался до дивизиона), 1-й Нерчинский полк Забайкальского казачьего войска и 1-й конно-горный артиллерийский дивизион. Забайкальская казачья бригада была дополнена еще одним полком, и в ее состав вошли 1-й Верхнеудинский, 1-й Читинский и 1-й Аргунский полки Забайкальского казачьего войска и Забайкальский казачий артиллерийский дивизион (1-я и 2-я Забайкальские казачьи батареи). Организационно Уссурийская конная бригада вошла в 1-й Сибирский армейский корпус, а Забайкальская казачья бригада — во 2-й Сибирский армейский корпус. Необходимо отметить, что Забайкальская казачья и Уссурийская конная бригады только на один полк отличались от дивизии. Закаспийская казачья бригада также была близка к дивизии, кроме основного состава из двух полков имея в подчинении прикомандированные Туркменский конный дивизион и две сотни 1-го Астраханского казачьего полка.

В Русско-японской войне повторилась печальная практика Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., когда вместо самостоятельного применения кавалерийских соединений имело место их раздергивание по отрядам. Война не дала поучительных примеров массового использования конницы. Оргвыводом стало упразднение в октябре 1906 г. 1-го и 2-го кавалерийских корпусов (входившие в них кавалерийские дивизии стали входить в армейские корпуса: 4-я и 6-я — в 6-й, 5-я и 14-я — в 5-й, 7-я и 13-я — в 19-й, а 15-я и Сводная — в 15-й). В январе 1907 г. были расформированы Сводный кавалерийский корпус и входившая в него Сводная Кавказская казачья дивизия. Прекратила существование Терская казачья бригада (1-й Сунженско-Владикавказ-ский полк был направлен во 2-ю Кавказскую казачью дивизию, а 1-й Кизляро-Гребенской полк подчинен наказному атаману Терского казачьего войска). Тогда же была расформирована Сводная кавалерийская дивизия (при этом армейские полки вновь составили 3-ю отдельную кавалерийскую, а гвардейские — Отдельную гвардейскую кавалерийскую бригады).

Наконец, в декабре 1907 г. в регулярной кавалерии полкам были возвращены прежние наименования и номера, бывшие у них до реформы 1882 г. После этого в каждой из пятнадцати номерных кавалерийских дивизий вновь имелись драгунский, уланский и гусарский полки, номера которых совпадали с номером дивизии. В Кавказскую кавалерийскую дивизию по-прежнему входили три драгунских полка (16-й драгунский Тверской, 17-й драгунский Нижегородский, 18-й драгунский Северский). Отдельные кавалерийские бригады стали состоять из: 1-я бригада—19-го драгунского Архангелогородского и 16-го гусарского Иркутского полков, 2-я бригада — 17-го Черниговского и 18-го Нежинского гусарских полков, 3-я бригада — 16-го Новоархангельского и 17-го Новомиргородского уланских полков.

Теперь остановимся на формах применения русской конницы и одновременно охарактеризуем наиболее значимые дела последней в Русско-японскую войну.

§ 2. Применение русской конницы

2.1. Стратегические рейды конницы в Русско-японскую войну

В годы Русско-японской войны даже относительно немногочисленной коннице русской действующей армии пришлось в основном бездействовать — благодаря неверному пониманию кавалерийских задач высшим армейским командованием. Во время боев она редко была объединена в одних руках и получала чисто кавалерийские задачи. Вне периодов боев занималась главным образом службой на передовых постах и ближней разведкой.

На левом фланге Маньчжурского ТВД действиям конницы препятствовал гористый и пересеченный характер местности, тогда как на правом, наоборот, условия местности были более благоприятны для широких действий конных масс. Поэтому те немногие чисто кавалерийские задачи, которые получила русская конница, имели целью действия против левого фланга и тыла противника. Таковы два набега (рейда) конных отрядов под командованием генерал-лейтенанта П. И. Мищенко на Инкоу 27 декабря 1904 г. — 2 января 1905 г. и за Факумынь 4–11 мая 1905 г., а также набег летучего отряда полковника Я. Т. Гилленшмидта к Хайченскому мосту 5–10 февраля 1905 г. Кратко их сравним.

Местность театра военных действий (ТВД) представляла собой богатую запасами открытую равнину, но коммуникационная линия японцев (железная дорога) и тыловые учреждения были прикрыты с левого фланга системой р. Ляохе и ее притоков. Реки эти хотя в то время и замерзли, но, имея крутые берега и будучи укреплены от весенних разливов высокими валами, были не везде проходимы. После Инкоуского набега японцы охраняли все броды на р. Ляохе, и во время Хайченского набега пришлось совершить переход через р. Ляохе в настолько болотистом и труднопроходимом месте, что переправа даже не наблюдалась японцами, «местность представляла здесь из себя сплошное болото, еще плохо промерзшее, пришлось спешиться, лошади скользили, падали и проваливались»^[5].

Во время майского набега условия были более благоприятны, так как больших рек, прикрывающих слева тыл японской армии Ноги, не было. Местность также представляла собой совершенно открытую равнину, переходившую на западе в Монгольскую степь с песчаными барханами, которые способствовали скрытному движению конных масс, а на востоке около г. Факумыня и восточнее первой коммуникационной линии японцев Синминтин — Факумынь местность имела холмистый и пересеченный характер. Пересеченный характер местности не служил препятствием действиям конницы и даже облегчал скрытное движение (прорыв 7 мая 1-го Читинского казачьего полка на Мукден-Факумынскую дорогу).

Набег на Инкоу отряда генерала Мищенко.

В Инкоуский набег конный отряд выступил в составе 69 сотен, 4 конно-охотничьих команд, 4 пеших поршневых (с посаженными на местных лошадей расчетами) и 18 конных орудий и 4 вьючных пулеметов. Кроме того, в состав отряда входил вьючный обоз из 5 транспортов в 1500 вьюков. Вьючение 5 лошадей одним проводником было крайне затруднительно и отнимало много времени. Состав проводников был набран из нестроевых пехотного запаса и представлял из себя недисциплинированную толпу (объяснять присоединение к отряду подобного транспорта возможностью продовольственных затруднений во время набега нельзя, так как задолго до набега информация генерала Телешева и пограничников Ляохейского отряда подтверждала факт, что долины Ляохе и Хунхе изобиловали фуражом).

Рейд полковника Гилленшмидта в годы Русско-японской войны.

Кроме Урало-Забайкальской казачьей дивизии и Кавказской конной бригады, уже входивших в состав отряда генерала Мищенко, 3 полка Донской казачьей дивизии, 3 драгунских полка и конно-охотники прибыли накануне выступления в набег, причем драгуны (2-я отдельная кавалерийская бригада и 4 эскадрона Приморского полка) образовали Сводную дивизию под начальством совершенно незнакомого им генерала А. В. Самсонова. Наконец, на время боя под Инкоу Сборный отряд в 19 сотен (16 отдельных частей и подразделений) был объединен под командованием полковника И. 3. Хоранова, выслужившегося из осетинских милиционеров при генерале М. Д. Скобелеве, — человека храброго, но без общего и военного образования, вся военная карьера которого заключалась в ординарской службе и по линии военно-народного управления.

Майский набег отряда генерала Мищенко.

В майском набеге отряд Мищенко состоял из 45 сотен, 6 орудий и 2 вьючных пулеметов. Причем кроме частей Урало-Забайкалье-кой дивизии и 2 сотен Кавказской конной бригады в состав отряда накануне выступления вошла Сводная Кавказская казачья дивизия, в начале апреля прибывшая с Кавказа. Генерал Мищенко не был знаком с дивизией и ее командованием. Дивизия пришла с очень слабой подготовкой мирного времени; в составе дивизии было 2 полка (1-й Екатеринодарский Кубанского и 1-й Кизляро-Гребенской Терского казачьих войск), не входившие в мирное время в состав дивизии. Соединение не имело боевого опыта.

Конный отряд полковника Гилленшмидта был также сформирован лишь для набега — из 4 сотен (2 сотни 1-го Верхнеудинского Забайкальского казачьего полка, 1 сотня Терско-Кубанского и 1 сотня 2-го Дагестанского полков) хоть и разных полков, но объединенных совместной боевой службой в течение нескольких месяцев в составе конного отряда; забайкальские сотни были одного полка, кавказские — одной бригады. Полковник Гилленшмидт был как бы своим для дагестанцев, верхнеудинцы много слышали про него да, случалось, и действовали вместе. Странным было то, что на сформирование сборного летучего отряда были назначены 2 сотни верхнеудинского полка, так как из всего конного отряда забайкальские лошади, хоть и крепкой породы, были наименее пригодны для быстрых переходов (к тому же надорваны тяжелой службой с первого дня кампании — начиная с похода в Корею; правда, в забайкальские сотни 5–6-рядного состава было добавлено по 2–3 ряда от других сотен полка — на хороших лошадях).

Генерал Мищенко выступил в набег на Инкоу в ореоле легендарной славы, окружавшей его имя. Человек выдающейся храбрости и обаятельности для подчиненных, редкой решительности, стойкости и упорства, он любил бой и увлекал за собой других. Но, к сожалению, не кавалерист, совершенно не знаком с техникой кавалерйской службы и немного стар для ведения мобильного кавалерийского отряда.

Полковник Гилленшмидт был одним из выдающихся кавалерийских наездников-спортсменов, молодым человеком (во время набега ему было около 35 лет), полным здоровья и подвижности, командовавшим перед войной Гвардейской конной батареей, весьма спокойным, уравновешенным и невозмутимым.

Задача, поставленная конному отряду во время Инкоуского набега, заключалась в «уничтожении обозов и запасов японцев; особенному вниманию рекомендовался оклад у станции Инкоу, где, по сведениям лазутчиков, было сосредоточено много запасов; разрешалось взрывать железнодорожные мосты»^[6]. Согласно приказу Мищенко по конному отряду от 29 декабря, он считал главной целью движения ст. Инкоу, которую приказано разрушить^[7].

Во время майского набега за Факумынь на отряд Мищенко была возложена задача^[8] «перейти в тыл западной группы японских армий и задержать переход их в наступление, истребляя склады и транспорты и портя пути подвоза, в том числе особенно железную дорогу». Синминтинская железная дорога считалась нейтральной, и запрещалось ее разрушение. «Задержка наступления японцев была важна, дабы иметь время усилиться подходящими укомплектованиями, прибывающими в период с 5 по 20 мая»^[9].

Отряд полковника Гилленшмидта получил от генерала П. Г.-К. Ренненкампфа (в тот период — начальника кавалерии на правом фланге) приказ, «проникнув в тыл неприятельского расположения, взорвать один из больших железнодорожных мостов на линии Ляоян — Хайчен — Дашичао»^[10].

Задача, возложенная главнокомандующим во время Инкоуского набега на Мищенко, была по плечу Конному корпусу из более чем 70 эскадронов и сотен при 22 орудиях — в смысле уничтожения обозов и запасов японцев, но «рекомендование особенному вниманию» склада у станции Инкоу было ошибочно, так как привязывало отряд к определенному пункту. Кроме того, в то время Инкоуская гавань замерзла и перестала служить промежуточной базой для японской армии, оперировавшей в Маньчжурии, тем более что после падения Порт-Артура имелся прекрасно оборудованный порт Дальний. Гораздо целесообразнее была идея задерживать наступление японцев на всем Маньчжурском ТВД до подвоза русских подкреплений — воспрепятствовав переброске из-под Порт-Артура дивизий и осадной артиллерии армии Ноги. Именно конный корпус мог эффективно воздействовать на единственную в то время коммуникационную линию левого фланга японских армий — железную дорогу. В его распоряжении были и конные массы, и подрывные партии, и огневые средства.

Наконец, весьма странно, что, собираясь в течение нескольких месяцев направить кавалерию в набег на японский тыл, главнокомандующий генерал Куропаткин решается на это как раз в наименее благоприятное время — когда после падения Порт-Артура началась усиленная железнодорожная перевозка армии Ноги, которая была готова усилить в любом пункте тыла этапные войска.

Наоборот, для воздействия на саму железную дорогу (партиями, которые, скрытно приближаясь к железной дороге, могли работать на повреждение полотна) обстановка была благоприятна — именно вследствие усиленного железнодорожного движения в связи с переброской арми Ноги.

Во время майского набега приказ командующего 2-й армией задержать переход в наступление японских армий в связи с указанием на важность этой задержки до усиления нашей армии подкреплениями, прибывающими 5–20 мая, ставил задачей отряду действия в тылу японских армий в течение 3-недельного периода. Для этого конный отряд был и слишком слаб, и слишком силен. Слишком слаб для того, чтобы, пробившись через завесу, которую японцы могли выставить для прикрытия своей коммуникационной линии, держаться в тылу японских армий в течение длительного срока (японцы могли, пользуясь затишьем на фронте, выставить крупные силы для прикрытия своих флангов и тыла); слишком силен — чтобы незаметно проскакивать через наименее наблюдаемые участки этой завесы.

Характерна телеграмма штаба 2-й армии «считать Синминтинскую железную дорогу нейтральной и не трогать ее», хотя штабу не могло быть неизвестно, что дорога находилась в руках японцев и служила начальным участком коммуникационной линии армии Ноги.

Полковнику Гилленшмидту задачу ставил кавалерийский генерал, известный своими кавалерийскими рейдами еще в китайскую войну. Задача была поставлена ясно и определенно — требовалось уничтожение большого железнодорожного моста. Вместе с тем выбор ближайшей цели — выбор моста — предоставлялся инициативе начальника отряда на большом протяжении железнодорожной линии от Ляояна до Дашичао.

Предвзятая идея о необходимости овладеть усиленно рекомендованной ему станцией Инкоу побудила Мищенко направить отряд на Инкоу. Направление было выбрано кратчайшее — на Калихе — Лидиаза — Ньючжуань, но в данном случае это кратчайшее направление не было таковым, так как проходило вблизи застав, прикрывающих японский тыл с левого фланга и у Уцзятуй — Лидиаза выводило на одну из таких застав и, вызывая необходимость столкновения и задержки движения, фактически являлось более долгим. Движение по правому берегу р. Ляохе на Фудзяза (Фудзячжуанцзы) и Тава (Табятунь), будучи длиннее по числу километров, проходило вдали от японских отрядов и потому было короче по времени. Путь этот силой обстоятельств и был избран при возвращении отряда обратно.

На повреждение железной дороги не было обращено достаточно внимания. После второго дня похода, 28 декабря вечером, были высланы 3 партии силой по 2 сотни 15-рядного состава для взрыва железнодорожных мостов — к мостам у Хайчена и к Дашичао. Партии были составлены из сборных подразделений, в каждую были назначены саперные офицеры. Уже в день атаки Инкоу, почти непосредственно перед выступлением с большого привала штурмующего отряда, был выслан разъезд от колонны полковника Шувалова — для порчи железнодорожного полотна на Инкоуской ветке. Следовало обратить больше внимания на повреждение железной дороги, хотя бы с целью воспрепятствовать подвозу японских подкреплений к Инкоу — цели операции.

В майском набеге определенное направление для движения и действий конного отряда отсутствовало. В первый день движение было направлено на точку в 6 км к западу от г. Кайпина, что, имея в виду присутствие в Кайпине и окрестностях 7-й японской дивизии, выводило отряд в район левого фланга неприятельского расположения. На следующий день движение отряда было направлено в ближний тыл 7-й дивизии; встреченные затруднения в виде отрядов японской пехоты и хунхузов и крайне пересеченной местности заставляли три раза менять направление, каждый раз все южнее, и все три раза неудачно. Неправильный выбор направления заставил потерять еще и третий день марша — вследствие необходимости обхода г. Факумынь, занятого пехотой с артиллерией. Только на четвертый день направление движения на середину этапной линии Шифусы — Факумынь было совершенно верным.

Движение конного отряда на Синминтин было бы несомненно более целесообразно. Хотя разрушение Синминтинской железной дороги и было запрещено дополнительной телеграммой штаба 2-й армии, занятие конным отрядом станции Синминтин фактически прерывало движение по железной дороге, а разрушение больших японских складов у станции Синминтин (промежуточная база) надолго прекращало подвоз к армии Ноги — и этим лишало ее возможности принять участие в общем наступлении.

Как при движении на линию Синминтин — Факумынь, так и прямо к Синминтину было необходимо масштабное производство демонстраций, хотя бы путем выдвижения бригады на линию Кайпин — Факумынь.

У драгун на Тайдзыхе.

Выбор направления движения в Хайченском набеге по правому берегу р. Ляохе на Фудзяза и Тава нельзя не признать совершенно правильным. Выбор перехода через р. Ляохе, тщательно охраняемую японцами, в наиболее труднопроходимом и болотистом месте ночью, вполне соответствовал обстановке. Решение взорвать железнодорожный мост в 5,5 км южнее Хайчена было вызвано «его конструктивными данными и количеством имеющегося пироксилина» и сравнительной удаленностью от Хайчена, где можно было ожидать присутствия довольно сильного гарнизона. Путь от переправы через р. Ляохе к мосту был выбран по пустынной местности между реками Хайченхе и Сяохе, изрытой валами и канавами, минуя деревни, что было вполне целесообразно. Направление движения отряда при возвращени от Тава сравнительно близко от того пути, по которому шли в набег, было неправильно и привело к нежелательному столкновению с японцами, сопровождавшемуся напрасными потерями.

Наиболее важным условием успешности кавалерийского набега была скрытность движения.

О желательности рейда конницы на Инкоу начали говорить после Ляоянского отступления^[11]. В начале ноября главнокомандующий предложил начальникам казачьих дивизий составить доклад о набеге в тыл японского расположения. В середине ноября главнокомандующий произвел смотр конному отряду Мищенко и в речи, произнесенной после смотра, сказал, что отряду скоро предстоит рейд. Перед набегом, «когда начальство еще делало вид, что это секрет, несколько корреспондентов просилось в отряд, чтобы участвовать в набеге».

«С половины декабря, — писал В. Козлов из Мукдена 6 января 1905 г., — о набеге говорили уже более определенно. Числа 22-го уже не было сомнения — генерал Мищенко идет на Инкоу. В день выступления генерала Мищенко в набег пришедший в Мукден с правого фланга китаец говорил французскому миссионеру, что „сегодня вся конница уходит в Инкоу, хотят сжечь все склады“».

Само формирование громадного вьючного транспорта и сбор его в Сифонтае для участия в набеге не могли пройти незамеченными со стороны местных китайцев, а значит, стали известны и японцам.

Генерал Оку в приказе по 2-й японской армии еще от 6 (19) ноября 1904 г. § 3 предупреждал, что скоро наступает зимний сезон, удобный для нападения неприятельской кавалерии.

Передвижение частей отряда на сборный пункт в Сифонтай было произведено совершенно открыто: донцы шли вдоль линии передовых постов, поднимая облака пыли; заметив эту пыль, японцы обстреляли ее артиллерией.

У драгун на Тайдзыхе.

Наконец, сам выбор направления движения отряда не удовлетворял, как отмечено выше, условиям скрытности, так как путь отряда проходил вблизи японских застав. Бесцельные бои при встрече с этими заставами также способствовали обнаружению движения конного отряда и присутствия в нем артиллерии (даже против хунхузов вызывалась артиллерия).

У драгун на Тайдзыхе.

Майский набег происходил в тех же условиях — полного отсутствия скрытности. Уже после смотра главнокомандующим Кавказской казачьей дивизии у Гунчжулина 25 апреля стало известно о назначении дивизии в состав конного отряда Мищенко — для действий на правом фланге 2-й армии. 29-го утром дивизия выступила из Бамиенчена, крайнего правого фланга 2-й армии на Гуюши (переправа через р. Дун-Ляохе), оставив весь колесный обоз в Бамиенчене, что ясно указывало местному населению на участие дивизии в дальнем набеге. К вечеру 30 апреля дивизия пришла в Ляоянвопу на границе Монголии, только что занятую в тот день Забайкальской казачьей бригадой после боя с хунхузами и спешенными японскими драгунами. В Ляоянвопу отряд собирался почти на глазах японцев в течение нескольких дней, привлекая на себя внимание японцев высылкой разъездов, стычками с хунхузами и японской кавалерией.

У драгун на Тайдзыхе.

Следовало или идти в набег безостановочно (из Бамиенчена), чтобы не давать японцам ни одного лишнего дня для отдачи соответствующих распоряжений, или же, наоборот, остаться в Ляоянвопу в течение 10–14 дней, чтобы в сборе конного корпуса выступом впереди правого фланга русских армий японцы могли видеть лишь удлинение общего фронта против переброшенной за р. Дун-Ляохе 7-й японской дивизии, занимавшей окрестности Кайпина (такова и была роль конного отряда по возвращении из набега — вплоть до конца кампании). Затем, когда японцы свыклись бы с присутствием конницы впереди их левого фланга и деятельность их тыловых учреждений начала бы нормально функционировать, быстрым налетом наскочить на их коммуникационные линии.

Направление движения конного отряда от Ляоянвопы было выбрано, как отмечено выше, неудачно, так как все время выводило отряд на расположение японских частей, сначала на левый фланг передовой линии, затем в ближний тыл.

У драгун на Тайдзыхе.

Японцы, видимо, ожидали движения конного отряда в обход их левого фланга и действий в тыл. Для них было важно выяснить, куда именно направляется отряд, то есть в ближний или дальний тыл, — и отряд своим движением точно указывал японцам путь и цель действий. По мере движения конного корпуса к югу с целью проникнуть в неприятельский тыл японцы все южнее и южнее выдвигали навстречу небольшие отряды, которые его задерживали. Так, части 49-го резервного пехотного полка, остановившие 7 мая движение отряда на этапную линию армии Ноги Шифусы — Факумынь, заняли позицию в ночь с 7 мая, накануне боя. Прежняя этапная линия японцев от Синминтина на Факумынь была временно закрыта и перенесена по р. Ляохе до Шифусы и дальше по Мукден-Факумынской дороге дней за десять до прихода конного корпуса, что совпадает со временем выступления Кавказской дивизии из Гунчжулина.

У драгун на Тайдзыхе.

О Хайченском набеге заранее никто даже из участников ничего не знал. Накануне выступления, 4 февраля поздно вечером, были вызваны, по словам одного из участников набега подъесаула Елчанинова, к командиру 1-го Верхнеудинского казачьего полка сотенные командиры и от него узнали о назначении от полка экстренно двух сотен «для выполнения весьма трудной задачи». Командиры сотен, которым по жребию предстояло участвовать в операции, тут же получили приказ отправиться в штаб отряда. Только там от начальника отряда генерала Ренненкампфа собравшиеся сотенные командиры во главе с полковником Гилленшмидтом узнали о возложенной на них задаче — взорвать один из железнодорожных мостов. На другой день к 13 часам летучий отряд собрался у штаба конного отряда и выступил в набег — но и тут не только никто из остающихся в отряде, но и участники набега точно не знали об окончательно выбранной цели действий. Эта цель была установлена начальником летучего отряда совместно с офицерами (что нельзя не признать верным, так как в таком рискованном деле каждый из них мог рассчитывать оказаться во главе отряда) лишь в д. Тава — на последней остановке перед нападением на мост.

Наконец, само движение было произведено весьма скрытно — благодаря тому, что в районе расположения противника шли исключительно ночью и без дорог, минуя деревни, а также благодаря быстроте движения и заметанию следов переменой направления из д. Сидякошен на запад, что дало отряду возможность уйти от неприятельских дозоров, следивших за ним в течение первого перехода. Во время продолжительной остановки в д. Тава с 4,5 часов утра до 7 часов вечера 7 февраля были приняты все меры, обеспечившие скрытность: деревня была оцеплена пешими часовыми и весь отряд был спрятан в 4 дворах.

У драгун на Тайдзыхе.

В смысле скрытности подготовки и организации движения Хайченский набег является положительным образцом. Правда, здесь участвовал небольшой летучий отряд, который мог пройти более незаметно и скрытно, чем конные корпуса, как при движении на Инкоу и за Факумынь.

Конные корпуса попыткой с помощью демонстраций скрыть истинное направление своего движения не воспользовались.

Одним из главных факторов, влияющих на быстроту движения кавалерийского отряда в набеге, является его подвижность, легкость, что подразумевает отсутствие тяжелого и громоздкого обоза. Между тем в истории конницы еще не было случая придачи конному корпусу вьючного транспорта с пешими проводниками, как это было при отправлении в Инкоуский набег. Посадка этих проводников из бывших пехотинцев на одну из вьючных лошадей на вьючное седло не устраняла громоздкости подобного транспорта в 1500 коней, где на каждого плохо обученного проводника приходилось по 4 плохо пригнанных вьюка. Все недостатки организации вьючного обоза и присоединения его к конному отряду сказались на первом же переходе — когда обоз двигался со скоростью 2–3 км в час и прибыл на ночлег только в 22 часа. Чтобы облегчить транспорт, полки на походе несколько раз получали приказы разбирать из транспорта продовольствие и фураж, но это только перегружало строевых лошадей, и дело кончалось тем, что казаки бросали выданный им из транспорта фураж. И большинство продуктов, поднятых транспортами, было брошено по дороге.

Движение на Инкоу, а также во время майского рейда за Факумынь было произведено исключительно шагом: средняя скорость движения во время Инкоуского набега составила около 30 верст в день, а майского — около 35 верст в день (при том что лошади находились по 10–12 часов в день под седлом). Причиной этого, кроме медленности движения, были частые привалы, причем 10–15-минутные привалы сплошь и рядом превращались в 1–2-часовые. Во время последних успевали «чаевать» и закусывать, а лошади все время оставались под седлом. А большой привал на 3–4 часа в нескольких километрах от Инкоу и вовсе ничем нельзя объяснить.

Кроме медленности движения, немалую потерю времени вызвали бои, которые вели по дороге — ив Инкоуском, и в Факумыньском набегах, штурмуя занятые японцами деревни. Эти бои начинались с неожиданных столкновений с противником и превращались в более продолжительные и упорные (в их ходе выносились не только раненые, но и убитые).

Средняя скорость движения конного отряда полковника Гилленшмидта к Хайчену за 5 суток похода — около 74 верст в сутки (один день с боем, одни сутки с боем и взрывом моста, причем был сделан переход в 130 верст за 26 часов). Принимая во внимание движение отряда без дорог, по обледенелым грядкам гаоляна, отсутствие хороших карт вне района железной дороги, движение главным образом ночью, выполнение набега с такой быстротой является блестящим кавалерийским делом. Эта скорость превосходит скорость движения Стюарта в июле 1862 г. у Ричмонда (в среднем 60 верст в день при движении 56 часов), почти равна средней скорости того же Стюарта в октябре 1862 г. за Потомаком (в среднем 75 верст при движении 3 суток), колонны Кильпатрика (конного корпуса Стонемана) 3–7 мая 1863 г. (около 75 верст при движении 4 суток), и если и менее скорости Моргана в 1863 г. за Орио (при движении 35 часов средняя скорость 96 верст), то лишь потому, что движение являлось более продолжительным, причем много времени ушло на бои (8 февраля). Абсолютная же скорость одного перехода в 26 часов 130 верст (с боем и взрывом моста) выше ранее указанных знаменитых рейдов эпохи Гражданской войны в США. Таким образом, набег полковника Гилленшмидта по абсолютной скорости отдельного перехода стоял на первом месте.

Нельзя, разумеется, предъявлять одинаковых требований к летучему отряду из 4 сотен и конным корпусам с артиллерией, но нельзя и не подчеркнуть, что «набеги» конных корпусов к Инкоу и за Факумынь набегами не являлись.

Отсутствие хороших карт было большим минусом при реализации всех трех набегов. Во время первых двух (на Инкоу и Хайчен), производившихся в более южной части Маньчжурии, были, правда, прекрасные 2-верстные карты от Ньючжуана до Инкоу и района железной дороги к югу от Ляояна, но для движения приходилось пользоваться 20-верстной картой и 4-верстным маршрутом (при набеге на Инкоу), которые оказались неудовлетворительными. В майском набеге, кроме 20-верстной карты, по которой пограничная полоса Монголии представлялась ненаселенной пустыней, были розданы в части еще и отлитографированные копии какой-то захваченной японской карты, переведенной на русский язык. Карта внесла еще большую путаницу.

Все это заставляло широко пользоваться опросом местных жителей. На основании перекрестных расспросов китайцев штаб отряда составлял схему пути движения отряда на следующий день. Схема рассылалась в войска вместе с приказом. Также на основании расспросов китайцев составлялась и общая схема расположения частей сторожевого охранения на ночь.

У драгун на Тайдзыхе.

Движение конных отрядов производилось во время Инкоуского набега сначала четырьмя, затем тремя, а в майском набеге — двумя колоннами. Колонны двигались на расстоянии 2–4 км от направляющей. Связь со средней колонной в Инкоуском набеге поддерживалась дозорами, срочными донесениями и командированием в соседние колонны офицеров с несколькими нижними чинами — для доставки донесений. В майском набеге, кроме цепи дозоров впереди головных отрядов, двигался один взвод на высоте авангардов главных сил обеих колонн, связываясь с головами колонн также цепью дозоров. Но после первого же перехода выяснилось, что одного взвода для связи недостаточно. На следующие переходы каждая колонна отделяла от себя по одному взводу под командой офицера; этот взвод должен был все время видеть свою колонну и соседний взвод другой колонны.

Поддерживание связи при движении на Инкоу было в целом удовлетворительно, и при всех столкновениях с противником на походе головы колонн быстро сходились. Исключением было движение в первый день набега, когда колонна вьючного транспорта под прикрытием 1-го Читинского полка отстала и все колонны ушли вперед. Аналогичная ситуация случилась и в ночь на 1 января, когда левая колонна, переправившаяся через р. Ляохе в стороне от других, благодаря сильному туману потеряла соприкосновение со средней колонной и была в это время атакована японцами. Офицер, посланный из левой колонны с донесением о приближении японцев, заблудился в тумане и прибыл в 8-м часу утра.

У драгун на Тайдзыхе.

В майском набеге поддержание связи между колоннами было поставлено неудовлетворительно — несмотря на принятие особых мер в виде высылки взводов для связи. Главная причина — недостаточная подготовка Кавказской дивизии к совершению походных движений с поддержанием связи и невтянутость ее артиллерии в продолжительную работу. Кавказская дивизия постоянно отставала, вовремя не сообщая о задержках движения. 7 мая подошла лишь около 12 часов, после окончания боя уд. Цинсяйпао. Движение конного отряда 11 мая при обходе передовой линии японского расположения может служить отрицательным примером службы связи — не только была утрачена связь с Кавказской дивизией, но и от главных сил оторвался авангард Урало-Забайкальской дивизии. Когда у переправы через р. Си-Ляохе связь была возобновлена, то оказалось, что впереди главных сил левой колонны идут главные силы правой колонны, авангард левой колонны оказался правее правой колонны, а авангард правой колонны — левее. В результате у переправы произошло столпотворение артиллерии, обозов, многочисленных китайских арб с ранеными и пленными.

У драгун на Тайдзыхе.

Осведомленность о противнике и в Инкоуском, и в майском набегах была неудовлетворительна, что вызывало движение отряда вслепую и неожиданные столкновения с японскими заставами, нередко переходившие в нежелательные бои. Причина этого заключалась в том, что конные отряды двигались без «глаз». Насколько кавалерия служит «глазами и ушами» армии, настолько «глазами» для конных отрядов являются летучие разъезды, высланные вперед на расстояние одного или нескольких переходов.

Этому разъезды, высылаемые в Инкоуском и в Факумыньском набегах, удовлетворять не могли. При движении на Инкоу разъезды высылались лишь в получасовом и даже четвертьчасовом (28 декабря от средней колонны) расстоянии впереди.

В средней колонне только один раз (приказ 29 декабря) был выслан разъезд с точно определенным назначением — «до соприкосновения с противником». Цель движения разъездов указывалась очень неопределенной: «по пути движения на Калихе» (27 декабря), «к Ньючжуану для освещения местности» (28 декабря), «в южном направлении на Инкоу» (30 декабря) и т. д.

Эти разъезды являлись скорее дозорами походных застав, как они сами на себя и смотрели, участвуя в стычках (например, с хунхузами на р. Хунхе), что даже вызвало приказ Мищенко от 28 декабря «разъездам, особенно фланговым, не ввязываться в перестрелку с противником, а задаваться лишь целями разведки и донесений». Нельзя не подчеркнуть, что вопреки требованиям Полевого устава разъезды стремились главным образом не к разведке, а к бою. Состав разъездов — силой около взвода (для самостоятельной задачи «обследования и устройства переправы через р. Тайцзыхе» 29 декабря была выслана сотня).

При майском движении за Факумынь разъезды высылались за час до выступления отряда, первые два дня силой в один взвод, а затем в сотню, по 2–3 сотни от колонны веером. Эти разъезды 4–6 мая, пользуясь медленным движением отряда, успевали отойти от него довольно далеко, до полуперехода, но, попав в тыл японцев, занимались там партизанскими действиями и не успевали вовремя ориентировать начальника отряда.

Как смотрел на дальние разъезды начальник конного отряда, видно из записки командующему Кавказской дивизией 3 мая: «Дальним разъездам, сохраняя данное им направление, вернуться к ночи на линию сторожевого охранения, которое будет выставлено завтра, возвращаясь по другой дороге для исследования таким образом целого района».

Таким образом, эти разъезды были лишены широкой самостоятельности, должны были на ночь возвращаться к отряду и по этой причине терять соприкосновения с противником.

Из-за этого движение отряда совершалось вслепую, и в результате 4–5 мая отряду пришлось, вследствие стычек с противником, три раза останавливаться и менять направление, а 7 мая отряд был совершенно неожиданно встречен огнем японской пехоты с пулеметами — спереди, справа и отчасти слева. Таким образом, из-за отсутствия разведки отряд попал в мешок, из которого пришлось пробиваться к югу. В таких условиях, когда разъезды двигались почти всегда непосредственно перед авангардом и являлись скорее охраняющими, а не разведывательными частями, начальники отряда и колонн не могли быть своевременно ориентированы в том, что находится впереди них — ведь разъезды не успевали вовремя информировать.

Таким образом, разведка очень хромала.

Движение конных отрядов во время обоих набегов охранялось согласно Полевому уставу — авангардами, арьергардами, походными заставами.

От главных сил высылались походные головные и боковые заставы.

У драгун на Тайдзыхе.

В майском набеге при движении каждая колонна высылала еще и боковые авангарды, так как слева приходилось обходить район японского расположения, справа же в Монголию отошли шайки хунхузов — после стычки с передовыми частями Кавказской дивизии в первый день похода. На обратном пути при возвращении отряда в Ляоянвопу примерно 10 км впереди авангардов (высланы за час вперед и выдвинулись переменными аллюрами) двигались 4 передовые сотни, справа, кроме бокового авангарда, движение охранялось еще 4 отдельными боковыми полусотнями. Передовые сотни и боковые полусотни были связаны между собой дозорами. Здесь эти сотни и полусотни не играли роли так называемых передовых эскадронов, имеющих разведывательное назначение в виде поддержки линии летучих разъездов, а выполняли задачи охранения (разведка служила целям охранения).

Прикрывающие части (авангард и головной отряд) в майском набеге часто шли слишком близко друг от друга и от главных сил — и в результате 4 мая авангард левой колонны, шедший в хвосте головного отряда, неожиданно наскочил на занятую японцами д. Чаубаопа.

Какие достоинства и недостатки были присущи всем трем набегам (рейдам) с боевой точки зрения?

Целесообразными с оперативной точки зрения были бои под Инкоу и Хайченом. Инкоуский бой имел целью взятие станции Инкоу (ради уничтожения обильных запасов), а бой у Хайченского железнорожного моста (с охраной) вел к взрыву моста.

У драгун на Тайдзыхе.

Бои 7 мая у деревень Цинсяйнао, Дон-Сяза и Тасинтунь, остановившие движение конного отряда, были нецелесообразны по отношению к цели операции — задержать переход японских армий в наступление посредством истребления складов и транспортов, порчи коммуникаций, так как служили задержкой движения отряда (любая задержка была выгодна противнику, давая возможность принять меры противодействия). Мало того, эти бои были совершенно случайными из-за полной неосведомленности о расположении и действиях противника. Видеть блестящим результатом этих боев прорыв 1-го Читинского казачьего полка на Мукден-Факумыньскую дорогу и уничтожение там транспорта — совершенно неосновательно, так как результаты были бы значительно более серьезными, если бы на эту дорогу, не ввязываясь в бои с противником и обходя его позиции, вышел весь конный корпус.

Ряд боев по дороге, при движении конного отряда к Инкоу и при возвращении, столкновение 4 мая у д. Чаубаопа были не только не целесообразны, но даже вредны, так как задерживали и обнаруживали движение отрядов к конечной цели. Также эти бои были совершенно случайными — опять-таки вследствие неудовлетворительной постановки службы разъездов.

Подготовка целесообразного и заранее предрешенного боя под Инкоу была поставлена в высшей степени неудовлетворительно. Остановка всего конного корпуса в течение 3–4 часов у д. Такаукхен в 11–12 км от Инкоу является ничем не объяснимой, так как давала японцам возможность использовать это время для укрепления станции и подвоза подкреплений по железной дороге (чем они и воспользовались).

Для выработки плана, выбора окончательного пункта и направления атаки была необходима предварительная рекогносцировка местности, сил и расположения противника (что было особенно важно для ночного боя). Ночной бой был заранее предрешен: по крайней мере начальник штаба конного отряда в Инкоуском набеге полковник князь Вадбольский объяснял задержку у д. Такаукхен «решением начальника отряда появиться у станции Инкоу за 1,5 часа до наступления темноты», что при малейшем сопротивлении со стороны японцев приводило к ночному бою. Между тем никакой рекогносцировки не было (а она могла бы выяснить присутствие впереди станции искусственных препятствий); на привале отряда у д. Такаукхен Мищенко «изложил собравшимся начальникам свой план атаки станции; план был одобрен всеми. Тут же под шум дополнительных обсуждений была написана и роздана диспозиция»^[12].

Даже о том, что д. Хоунтай не занята японцами, стало известно не путем рекогносцировки или от разъезда, а благодаря тому, что «подъехал артиллерист штабс-капитан Комаров, любителем отправившийся в набег, и доложил об этом».

Главный залог победоносного боя заключается, как известно, в сосредоточении в решительную минуту к решительному пункту атаки превосходящих сил. Между тем для атаки станции Инкоу, то есть для главного удара, назначаются 19 эскадронов и сотен из 72, то есть около четверти всего отряда; для второстепенной цели — порчи пути на железной дороге Инкоу — Дашичао и обеспечения отряда слева разведкой — действовало 5 сотен. На большую же часть отряда была возложена, игнорируя принцип сосредоточения сил, пассивная роль постороннего наблюдателя. Артиллерии был поручен, правда, обстрел станции Инкоу, но и этот часовой обстрел имел скорее характер демонстрации, нежели серьезной подготовки главного удара. Между тем этот артобстрел, не удовлетворяя условию внезапности, необходимому для успеха в ночном бою, зажег пожар на станции и осветил подход штурмующей колонны. Даже как демонстрация эта стрельба, поддержанная 14 спешенными донскими сотнями, не была ведена настолько энергично, чтобы привлечь к себе внимание противника. Сотни двигались медленно, приостанавливались и при наступлении темноты, то есть как раз тогда, когда можно было ожидать действий отряда, назначенного для главного удара, получили приказ отходить.

Для главного удара было, как мы отметили выше, назначено около четверти отряда, но и эти 19 эскадронов, сотен и команд были составлены из 16 разных частей, принадлежавших не только разным корпусам, но и разным армиям. Таким образом, вместо стройной организации с внутренней спайкой, необходимой для предстоявшего ночного боя на совершенно незнакомой местности, была искусственно создана подобная импровизащя. Важная в любом бою роль главного руководителя в ночном бою была тем более важна. Между тем во главе 19 сотен и команд, то есть почти целой кавалерийской дивизии, идущей на ночной штурм, был поставлен человек, не только не командовавший даже сотней, но и офицер из милиционеров, никогда не видевший попавшие под его командование части. Сам начальник конного отряда, доведя свой отряд под Инкоу, организовав таким образом «сборный отряд» для главного удара и поставив во главе его полковника Хоранова, совершенно устраняется от дальнейшего руководства боем (за исключением направления 14 донских сотен для демонстрации и обстрела двумя забайкальскими батареями поезда с японскими подкреплениями). При получении донесения о появлении нескольких японских батальонов не принимаются никакие меры по усилению штурмующей колонны (демонстрировавшие донские сотни уже к тому моменту отозваны). Напротив, отдается приказ всему отряду отходить — оставляя на произвол судьбы товарищей штурмующей колонны, которой было послано приказание «взорвать, что можно, и уходить». В то же время штурмующая колонна начала атаку и была отбита. При получении донесения об отбитой атаке и больших потерях на помощь штурмующей колонне были выдвинуты 3 эскадрона нежинских драгун. И уже совсем ночью, после прихода на ночлег у Лексантуня, при известии о невозможности для «сборного отряда» доставить всех раненых, был двинут 5-й Уральский казачий полк с собранными у всех частей конными носилками.

Полковник Хоранов, спешив 16 отдельных эскадронов, сотен и охотничьих команд и оставив в прикрытие коноводов аж 3 эскадрона Приморского драгунского полка, выстроил свой отряд в одну линию, не оставив резервов. Атака была произведена в лоб — на окопы, усиленные волчьими ямами и проволочными заграждениями. Точного направления движения отряду дано не было (было приказано двигаться на огни, но огни виднелись по нескольким направлениям, на станции, в бывшем русском поселке, в китайских деревнях), и части перепутались, перемешались по фронту и в глубину. В итоге все атаки были отбиты с потерей около 200 человек, а отступление прикрыто тремя эскадронами нежинцев.

Отряд в 5 сотен кавказской бригады, высланный на железную дорогу Инкоу — Дашичао, подошел слишком поздно, так как опоздал с выступлением, поджидая подрывного вьюка, — и пропустил первый поезд с японской пехотой. Прекратив после вывода из строя участка пути дальнейшее движение поездов, этот отряд огнем своих спешенных частей и пулеметов приостановил до темноты наступление второго эшелона японской пехоты, высадившегося из поезда.

Связь между частями боевого порядка в бою почти отсутствовала.

Целесообразный с точки зрения движения к Инкоу и уничтожения складов бой у станции Инкоу поражает ничем не объяснимым отсутствием планосообразности в его ведении — и является примером того, как не надо вести бой.

План атаки Хайченского моста был разработан начальником отряда совместно с офицерами на последней остановке в д. Тава. Для главного удара — овладения охраняемым мостом — была назначена половина отряда — 2 сотни. Для охраны с правого и левого фланга вдоль железной дороги высылаются к северу и югу по полусотне, на которые возложена задача вывести из строя телеграф, заложить заряды для крушения поезда, а при подходе японских подкреплений задержать их огнем. В виде общего резерва и для прикрытия коноводов остались 2 полусотни, от которых выставляются наблюдательные посты и высылаются неболыше дозоры. Взрыв моста был возложен на особую подрывную команду.

Движение двух спешившихся сотен к мосту было произведено очень скрытно. Работа подрывной команды на мосту продолжалась 1,5 часа. В течение этого времени спешенные сотни прикрывали работу, обстреливая из-за железнодорожного полотна отступившую в соседнюю рощу японскую команду, охранявшую мост.

Бои 8 февраля при возвращении отряда полковника Гилленшмидта от Хайченского моста, когда отряд попал в ловушку, будучи обстрелян японцами со всех сторон, и был вынужден пробиваться, были целесообразны для обеспечения возвращения отряда, хотя более целесообразным было возвращение отряда по совершенно другому направлению.

Нецелесообразный и совершенно случайный бой 7 мая представлял из себя собственно ряд отдельных боев у деревень Цинсяйпао, Дон-Сяза, Тасинтунь.

Все эти бои — результат плохой разведки и рекогносцировки, полной неосведомленности о противнике. Плохая разведка и отсутствие рекогносцировки проходят красной нитью через все эпизоды этих боев.

План движения обеих колонн был составлен вечером 6 мая на основании расспросов китайцев, которые утверждали, что движение транспортов в армию Ноги происходит от Синминтина рекой Ляохе до Шифусы, далее Мукденской дорогой на Факумынь; в деревнях Шифусы и Такудяза японцами были созданы продовольственные склады с небольшими прикрытиями (этапные пункты). Вследствие этого был решен выход конного корпуса на эту этапную линию армии Ноги — вблизи Такудязы.

При этом движении авангард правой колонны (Урало-Забайкальской дивизии) был неожиданно остановлен огнем японской пехоты, занявшей окопы по западному склону небольшого хребта, прикрывавшего дорогу Шифусы — Факумынь. Одновременно неожиданно японцами был открыт огонь справа — из окопов у д. Цинсяйпао. Слева также слышались выстрелы; Кавказская дивизия отстала, и о ней ничего не было известно. Попытка выбить артиллерию японцев, занимавших окопы по хребту вдоль дороги Шифусы — Факумынь, оказалась безуспешной.

Принятое начальником отряда решение — прикрываясь авангардным полком спереди, пробиваться на юг — было верным, так как на востоке японская позиция по хребту была очень сильна и давала противнику возможность держаться до подхода подкреплений по Шифусы-Факумыньской дороге; в южном же направлении основания предполагать серьезные японские силы отсутствовали.

Таким образом, отсутствие правильной разведки заставляло принять бой, чтобы выйти из мешка, в который попала дивизия.

Бой у д. Цинсяйпао оказался удачен: две роты, выбитые из окопов артиллерийским огнем с фронта и фланговым огнем спешенных сотен, бросили пулеметы и бежали. Во время бегства в гору по открытому скату остатки этих рот были атакованы в конном строю сотнями уральцев и верхнеудинцев и, кроме 60 человек, взятых в плен, оказались изрублены. К концу боя подошла, наконец, Кавказская дивизия, и отряду был дан часовой отдых.

Этим временем можно было воспользоваться для разведки к югу, то есть в том направлении, куда предполагалось дальнейшее движение отряда. Между тем только уже при движении отряда боковая застава левой колонны, часть охраняющая, а не разведывательная, обнаружила присутствие японцев в д. Дон-Сяза и в окопе впереди нее.

Опять неожиданный и бесцельный бой (ведь совершенно нецелесообразно для конного корпуса, назначенного для действий на сообщениях противника, терять дорогое время в единоборстве с отдельными японскими заставами, занимавшими окопы и деревни, приведенные в оборонительное состояние; кроме отвлечения от цели операции, понапрасну расходовались боеприпасы, а войска обременялись ранеными, затруднявшими движение).

Южнее д. Дон-Сяза в д. Тасинтунь тоже оказались японцы, и это было обнаружено не разъездами, а (совершенно неожиданно) авангардными сотнями 1-го Читинского казачьего полка — ив результате новый, также совершенно бесцельный бой у д. Тасинтунь.

Высланная хотя бы с привала после боя у д. Цинсяйпао разведка обнаружила бы японские заставы у Дон-Сязы и Тасинтунь, и начальник отряда мог бы исправить свою ошибку и обойти противника движением к юго-востоку на Шифусы, где и выйти на этапную линию японцев; часть отряда (до бригады) можно было выдвинуть на эту линию мимо Цинсяйпао (по пути, по которому выдвинулся, по собственной инициативе, 1-й Читинский казачий полк).

В бою у д. Дон-Сяза Кавказская дивизия получила приказ атаковать японцев с севера, а Урало-Забайкальская с запада. Связи в виде донесений о ходе событий в течение всего дня между Кавказской дивизией и штабом отряда, находившимся при Урало-Забайкальской дивизии, почти не было. Два раза, впрочем, приезжал к начальнику конного отряда сам командующий дивизией генерал Карцов — «для испрашивашя указаний». Отсутствие связи штаба отряда с Кавказской дивизией привело к тому, что начальник отряда из командира корпуса превратился в руководителя действиями одной Урало-Забайкальской дивизии.

В Кавказской дивизии, кроме отсутствия связи со штабом отряда, не было и надлежащего руководства боем.

Не дожидаясь окончания боя у д. Дон-Сяза, при полной неосведомленности о событиях на крайнем левом фланге, начальник отряда двинулся далее к югу; при остановке движения огнем японцев из д. Тасинтунь авангардные сотни читинцев спешились, рассыпали цепь, и начальник отряда стал лично руководить цепью. Отсутствие общего руководства боем вызвало разрозненность действий и позволило японцам упорно держаться. А начальник отряда, опасаясь больших потерь, решил отказаться от продолжения боя и двинуться к юго-западу.

Д. Тасинтунь была взята, причем захвачена целая рота 49-го резервного полка с 4 офицерами — благодаря проявлению иницативы двух сотенных командиров: 5-го Уральского полка подъесаула Зеленцова и 1-го Сунженско-Владикавказского полка подъесаула Филиппова.

Результаты бесцельных боев 7 мая сказались в больших потерях, обременивших отряд ранеными, в большом расходе боеприпасов и в приостановке движения отряда к этапной линиии армии Ноги. Нечего было и думать о повторении на следуюпцй день движения на восток и действиях в тылу противника, ибо благодаря выигрышу целого дня японцы могли занять свою этапную линию сильными частями с артиллерией (выдвинутыми из Факумыня и Мукдена). Пришлось отказаться и от движения на Синминтин — для уничтожения там складов японской промежуточной базы (отряд был связан обозом китайских арб с ранеными, и количество оставшихся артиллерийских боеприпасов было недостаточно для ведения упорного артиллерийского боя).

Бои 7 мая служат прекрасной иллюстращей того, что насколько целесообразный бой может дать положительные результаты, настолько и нецелесообразный, даже при успехе, дает результаты только отрицательные.

Попутные бои у Камхе и Уцзятуй в Инкоуском набеге и у Чаубаопы 4 мая завязывались совершенно случайно — из-за отсутствия надлежащей разведки и даже службы дозоров. Они продолжались и становились упорными благодаря стремлению просто «подраться», а затем желанию вынести из огня всех раненых. Они были не только бесцельны, но и вредны дли общей идеи операции, так как, с одной стороны, обнаруживали движение отряда (то есть противоречили условию скрытности), а с другой — приводили к непроизводительной потере времени и обременению отряда ранеными (что снижало скорость движения).

Небольшими пехотными заставами противника, занимавшими отдельные строения и деревни, приведенные в оборонительное состояние, следовало пренебречь, так как для кавалерийского отряда, не имеющего тыла и могущего возвращаться по другому пути, подобные заставы не представляли никакой опасности.

Бой против пехоты велся главным образом в пешем строю. Но имевшие место быть конные атаки к месту были достаточно эффективны. Так, в вышеупомянутом бою 7 мая японская пехота, бежавшая по открытому скату, оказалась атакована уральцами и верхнеудинцами и, за исключением 60 человек, уничтожена. Казаки понесли мизерные потери. За весь бой у д. Цинсяйпао было убито 4 казака и ранено 14 казаков, убито и ранено 14 лошадей. В то же время безрассудные лобовые атаки в конном строю на глиняную стенку и завод у д. Уцзятуй 28 декабря и на окопы у д. Дон-Сяза 7 мая успеха не имели и принесли лишь напрасные жертвы. Эти конные атаки были произведены и без дозоров.

Лобовые атаки 28 декабря вызвали приказ Мищенко: «Всячески избегать лобовых атак, особенно в конном строю противника, засевшего за валами или деревнями: держась вне прицельнаго выстрела, окружать деревню лавою, угрожать пути отсупления неприятеля; при упорстве его обстрелять деревню одним-двумя взводами артиллерии, снаряды беречь».

Характерно спешивание «летучего» отряда полковника Гилленшмидта при возвращении от Хайчена для отпора наседавшим массам японцев и хунхузов — чтобы задержать противника и позволить отойти конным носилкам с ранеными.

Что же в итоге?

Результат набега 70 сотен с 22 орудиями на Инкоу заключался в рассеивании нескольких шаек хунхузов, разгроме нескольких японских пехотных застав, в нескольких отбитых транспортах, повреждении телеграфной и телефонной линий около Ньючжуана. Железная дорога была повреждена крайне незначительно — около Хайчена в ночь на 29 декабря (повреждены были собственно два паровоза — зарядом, положенным на путь) и у Дашичао. Более значительные повреждения были произведены 30 декабря на Инкоу-Дашичаоской ветке, где разъезду Кавказской бригады удалось взорвать железнодорожное полотно на довольно большом протяжении (в 5 местах) и этим организовать крушение паровоза, шедшего со скоростью около 100 км в час; крушение усилило повреждение пути.

За все время набега в отряде погибло 7 офицеров и 73 нижних чина, было ранено 32 офицера и Т17 нижних чинов, без вести пропал 21 нижний чин; лошадей было убито 69 и ранено 75.

В майском набеге конный отряд в 45 сотен и 6 конных орудий уничтожил 2 японские роты, взял в плен 234 человека, захватил 2 пулемета, разрушил телеграфную и телефонную линии в нескольких местах: южнее Кайпина (екатеринодарцы), на линии Синминтин — Шафусы (уральцы) и в 4 местах на линии Шафусы — Факумынь (читинцы), захватил до 200 лошадей и мулов, захватил и уничтожил несколько транспортов. Потери отряда: 3 офицера убитыми и 11 ранеными, 35 казаков убитыми и 138 ранеными (всего 187 человек) при полном расстройстве конского состава (особенно в Кавказской дивизии, лошади которой не могли поправиться до конца кампании; хоть по возвращении из набега дивизия несла службу главным образом на передовых постах, уже 3 августа командующий дивизией сообщал начальнику конного отряда, что конский состав дивизии пришел в упадок и что он считает его неспособным к несению сколько-нибудь серьезной походной или боевой службы). Тут, правда, стоит отметить, что дивизия еше до начала рейда при движении из Гунчжулина в Ляо-янвопу совершила два изнурительных перехода по 60 км.

Результатом Хайченского набега был взрыв железнодорожного моста, у которого оказались перебиты пояса обеих ферм; середина моста несколько перекосилась, повернувшись вокруг продольной оси. Судя по частной японской телеграмме, помещенной в газетах, железнодорожное сообщение было быстро восстановлено. Таким образом, сами японцы признают, что в течение некоторого времени движение было прервано — по главной коммуникационной линии японских армий. Потери отряда заключались в двух офицерах ранеными (один вскоре умер), тогда как нижних чинов убито 13, без вести пропало 2, ранено 19 (при этом почти все потери были вызваны не боем за взятие моста, а при возвращении, когда отряд, будучи окружен, пробивался с боем).

Сравнивая рассмотренные три набега, нельзя не обратить внимание на довольно характерное различие между двумя набегами конных масс генерала Мищенко и набегом 4 сотен полковника Гилленшмидта — как относительно постановки самой идеи операции, так и по подготовке к ее исполненению.

В первом набеге свободная воля начальника конного отряда в стремлении к поставленной цели — уничтожению обозов и запасов японцев — была стеснена главнокомандующим, который «рекомендовал особенному вниманию склад у ст. Инкоу».

В майском набеге на конный отряд с 6 конными орудиями возлагалась невыполнимая задача — истребляя склады и запасы японцев, задержать наступление их армий в течение 3-недельного периода.

Полковнику Гилленшмидту задача взорвать железнодорожный мост на участке Ляоян — Дашичао давала полную возможность проявить самую широкую личную инициативу.

Движения на Инкоу и за Факумынь не удовлетворяли двум главным условиям успешности набегов — скрытности и быстроты; набег на Хайчен был совершен при полном соблюдении и скрытности (единственное нарекание — относительно движения 8 февраля при возвращении) и быстроты.

В набегах конных корпусов присутствовал лишь один целесообразный бой — под Инкоу, а остальные нецелесообразные и притом случайные бои представляли картину полного отсутствия планосообразности (в особенности характерен в этом отношении опять же бой под Инкоу).

Исполнение набега к Хайченскому мосту, бой за взятие моста и взрыв последнего вполне соответствовали поставленной цели и были проведены вполне планосообразно.

Оба набега конных отрядов Мищенко характеризуются неудачей в достижении поставленой цели; в Хайченском набеге задача, возложенная на отряд — взрыв одного из мостов на железной дороге, — была выполнена блестяще.

Таким образом, набеги на Инкоу и за Факумынь являются, к сожалению, примерами того, как не надо организовывать набеги (рейды), а Хайченский набег служит положительным образцом, который смело можно поставить в один ряд со знаменитыми рейдами североамериканской конницы, а по абсолютной скорости одного перехода с боем и взрывом железнодорожного моста полковник Гилленшмидт превзошел все, что до него присутствовало на страницах военной истории.

Помимо трех рассмотренных набегов (рейдов) русской конницы в Русско-японскую войну имели место отдельные поиски небольшими партиями в тылу японских армий — для разрушения железнодорожной инфраструктуры. Следует обратить внимание на действия разъездов поручика Левшановского, хорунжего Груничева и корнета Мааса, которые вечером 19 декабря вывели из строя железнодорожное полотно и подорвали телеграфные столбы в 10 км севернее Хайчена. На этом участке потерпел крушение паровоз, шедший из Ляояна. Действия этих разъездов вызвали у японцев тревогу, сопровождающуюся орудийной стрельбой. Разъезд корнета Мааса по окончании операции направился на Ньючжуан, в окрестностях которого вывел из строя японский полевой телеграф.

В январе 1905 г. во время боев у Сандепу, когда отряд генерала Мищенко был у Лайдунгоу всего в 12 км от железной дороги, были высланы разъезды — по взводу 15-рядного состава из охотников. Цель — разрушение железной дороги. Разъезд сотника Миронова повредил полотно в 12 км южнее Ляояна, разъезд сотника 1-го Читинского полка Сарычева вышел под утро к железной дороге в 8 км южнее Ляояна, где вследствие наступления дня был обнаружен, успев взорвать лишь рельсы.

На левом фланге русских армий обращает на себя внимание поиск сотника Эксе в конце января — начале февраля 1905 г. из отряда генерала Ренненкампфа — к среднему течению р. Ялу. Во время поиска сотник Эксе у сел. Личагоу, лежащаго примерно в 10 км севернее правого берега р. Ялу и в 120 км от Ыйчжоу, сжег большой японский склад продовольственных припасов, затем захватил шедший к противнику транспорт с продовольствием, но отвести последний далеко не удалось — разъезд был окружен с трех сторон японцами, что заставило сотника сжечь транспорт и по горным тропам вести разъезд на соединение с отрядом.

В апреле — мае 1904 г. из Мукдена в Корею был отправлен для действий на сообщениях армии Куроки небольшой отряд из 2 сотен и 2 конно-охотничьих команд подполковника Мадритова. Отряд в середине апреля дошел до среднего течения р. Ялу и разрушил в Пектоне японский склад фуража, атаковал этап в Аньчжю, но был отбит и должен был отступить. Отряд прошел около 1200 км, уничтожил несколько японских складов, но большого переполоха в японском тылу не произвел.

Во время стоянки Конного корпуса Мищенко выступом впереди правого фланга 2-й армии (в Ляоянвопе) было получено донесение от китайских шпионов, что японцы собрали значительную кавалерию на своем левом фланге — у границы Монголии. Якобы эта кавалерия расположена в окрестностях Хасинтуня в полной беспечности — пустив своих лошадей табунами на пастбище.

Для проверки этих сведений и, в случае их подтверждения, для нападения на эти табуны был сформирован летучий отряд полковника Баратова.

В отряд было назначено 4 сотни — по полусотне от каждого из 8 полков корпуса (то есть опять был сформирован сборный отряд, но зато составленный из лучших людей-охотников на лучших лошадях).

Отряд с вечера 11 июня собрался на передовых постах уд. Тайпин-гай и в 2 часа ночи двинулся в путь.

Пройдя около 35 км, притом исключительно шагом, отряд вышел не в тыл японцам к д. Хасинтунь, а к Силунчжуану, который считался крайним левым флангом японских позиций.

Не доходя до Кайпино-Силунчжуанских возвышенностей, на которых были расположены японские укрепления, отряд был остановлен. Вперед было выслано 3 взвода (екатеринодарский, верхнеудинский и уральский), которые, рассыпавшись лавой, вошли в песчаные барханы и, пройдя около 3 км, были встречены огнем передовых частей японцев, которые отошли, когда казаки спешились и открыли огонь.

Непроверенное донесение об обнаруженном обходе со стороны противника вызвало совершенно непонятное отступление всего отряда без всяких потерь, причем не было произведено даже попытки проникнуть в тыл противника — дальним обходом его левого фланга.

Отряд отступил настолько поспешно, что не дождался возвращения высланных вперед взводов, которые нагнали его только тогда, когда, пройдя около 10 км, он расположился на отдых.

Таким образом, этот набег, от которого так много ждали и который имел все данные вылиться в лихое, чисто кавалерийское дело, закончился ничем. Начальник отряда проявил полное отсутствие решимости и распорядительности и не только не выполнил своей задачи, но и не пытался сдедать это. Причина неудачных действий отряда, все чины которого рвались вперед, всецело лежит на ответственности начальника отряда.

Эта попытка осуществить рейд лишь подтвердила предвзятое предположение, что Силунчжуан — крайний левый фланг японских линий (хотя было много слухов о появлении японцев в Монголии, и достоверность этих сведений не была проверена; когда же в конце августа, после заключения перемирия, была получена карта демаркационных линий, то оказалось, что японские позиции продвигались примерно на 30 км в глубь Монголии, то есть протягивались далее русских).

Основные выводы мы уже сделали выше, теперь приведем мнение участника рейдов генерала Мищенко. Как отмечал В. Чеславский (в рассматриваемый период — сотник 1-го Верхнеудинского полка Забайкальского казачьего войска), «даже если бы наша конница, прорвавшаяся в тыл неприятелю, была бы уничтожена противником, то ею можно пожертвовать, ввиду той громадной и неоценимой пользы, которую она может принести нашей армии рейдом, а может быть, даже привести неприятельский фронт к полной катастрофе и заставить противника заключить мир…В Русско-японскую войну я был участником двух набегов нашей конницы, один на город Инкоу зимой 1904 года, а другой в мае 1905 года в тыл армии генерала Ноги. И при полном неумелом и бездарном ведении этих набегов генералом Мищенко все же мы много принесли неприятности японскому командованию и даже привели с собой несколько сот пленных японцев, что в японскую войну не удавалось брать так легко пленных, как в эту войну.

И я из опыта видел, чем глубже конница заходит в тыл неприятеля, тем легче ей действовать. И если бы вместо Мищенко рейдом руководил такой знаток кавалерийскаго дела, решительный, толковый и храбрый генерал В. Гурко, то результат был бы другой»^[13].

2.2. Отряд генерала Ренненкампфа и специфика его действий

Заслуживают упоминания и действия отряда генерал-майора (с 30 июня 1904 г. — генерал-лейтенанта) П. Г.-К. Ренненкампфа, ядром которого являлась руководимая им Забайкальская казачья дивизия.

Это позволит нам увидеть и основные формы применения конницы в ходе Русско-японской войны.

Так, 26 апреля подразделениями отряда была предпринята усиленная рекогносцировка в направлении на м. Куаньденьсянь, занятого, по донесению высланных ранее разъездов, отрядом японцев из всех трех родов оружия.

Генерал-лейтенант П. Г.-К. Ренненкампф.

Состав рекогносцирующего отряда, выступившего из Саймацзы в 8 часов: 3 сотни 2-го Нерчинского полка, 3 сотни 2-го Аргунского и 4 сотни 1-го Аргунского полков, а также 4-я Забайкальская казачья батарея.

Около 21 часа отряд достиг Шаогоулинского перевала. Артиллерия на этом громадном и труднопроходимом перевале окончательно застряла, и 3 сотням Нерчинского полка, шедшим сзади батареи, пришлось на руках втаскивать орудия на перевал.

Последнее орудие было поднято около 7 часов утра.

Очевидец писал в дневнике: «…Единственное благоприятное явление в этом движении и остановке на ночь на перевале для перетаскивания орудий — это хорошая погода»^[14].

Окончательно перевалили к Шаого около 11 часов 27-го, где и остановились на отдых.

Генерал Ренненкампф, не дожидаясь батареи и занятых ею сотен, около 8 часов отправился с тремя сотнями к Куаньденьсяню. Произведя рекогносцировку, он обнаружил в Куаньденьсяне значительные силы противника и распорядился убрать за перевал артиллерию (под прикрытием 3 сотен 2-го Нерчинского полка).

Около 23 часов отряд остановился на ночлег у р. Айхэ, в то время как начальник отряда оставался с арьергардными сотнями у Шаого.

Вечером 28 апреля возвратились в Саймацзы.

Следующим заметным событием была разведка по долине р. Бадао-хэ. 2 мая отряд в составе 10 сотен (2 сотни 2-го Нерчинского, 5 сотен 2-го Аргунского и 3 сотни 1-го Аргунского полков) при двух орудиях 4-й Забайкальской батареи в 7 часов выступил из Саймацзы к Фынхуанчену по долине р. Бадаохэ — с целью усиленной рекогносцировки.

Дорога была труднопроходима, так как почти на каждом километре приходилось проходить вброд р. Бадаохэ, дно которой было покрыто крупным камнем.

Отрядом было пройдено за этот день около 40 км, причем присутствия японцев обнаружено не было. Для ночлега отряд продвинулся на 5–6 км обратно и расположился биваком в небольшой рощице на берегу р. Бадаохэ. Охранение — на все четыре стороны.

3 мая отряд выступил с места ночлега около 7 часов — и двинулся в дальнейшее наступление.

Через некоторое время впереди послышались выстрелы. Авангардная сотня (2-го Нерчинского полка), а также сотня сторожевого охранения (2-го Аргунского полка) были рассыпаны в лаву по долине. Прикрываясь лавой двух сотен, отряд продолжал наступление. 2-я сотня нерчинцев в это время двигалась в колонне за левым флангом лавы, прикрываясь складками местности.

Когда огонь противника начал причинять сотням лавы вред и определилась занятая японцами позиция (высота, преграждающая долину), 2-я нерчинская сотня была спешена, заняла позицию и открыла огонь. Вслед за этим на ту же позицию была спешена собравшаяся к левому флангу лава 2-й сотни 2-го Аргунского полка. 4-я нерчинская сотня, собравшаяся к правому флангу, направлена на правый горный массив — на случай предупреждения обхода правого фланга по горам.

Кроме того, для обстрела ближайшего левого фланга противника была спешена еще полусотня 2-го Аргунского полка, которая в редкой колонне по одному (цепочкой) перешла вброд реку (по пояс) и поднялась на гребень.

Перестрелка на этой позиции продолжалась не более 30 минут, после чего противник отступил. Отряд повел дальнейшее наступление, выбивая японцев последовательно еще с двух позиций.

С наступлением темноты отряд прекратил преследование и, продвинувшись обратно до д. Санцзяцзы, остановился на ночлег.

Артиллерия и большая часть сотен участия в деле не принимали.

Рекогносцировкой было выяснено, что на этой дороге вплоть почти до Фынхуанчена серьезных сил противника нет, долина же была занята только двумя ротами пехоты и одним эскадроном кавалерии.

По пути преследования был найден наскоро преданный земле труп убитого японца и несколько брошенных ранцев, очевидно, с раненых. Казакам рекогносцировка стоила ранеными 8 человек и 5–6 лошадей.

4 мая около 17 часов, под страшным ливнем отряд вернулся в Сай-мацзы.

В период 4–8 мая, кроме разведок ближними разъездами и отдельными сотнями, была выслана, по предложению командующего армией, серия разъездов из охотников — в тыл противника в направлении на Фынхуанчен и Куаньденьсянь. Действия этих разъездов, за малым исключением, были достойны похвалы — но сведения были запоздалыми и поэтому обесценивались. Половина разъездов не вернулась.

Блестящая разведка подъесаула Казачихина (2-го Аргунского полка), который, пробравшись к самому Фынхуанчену, добыл полные и подробные сведения о силах японцев и снял кроки фынхуанченских укрепленных позиций, использована не была.

Дельная и самоотверженная разведка разъезда подъесаула Миллера (2-го Нерчинского полка) дала сведения крайне запоздалые.

Оба разъезда были рассеяны, и часть их, оставшаяся в живых, больными от голодного тифа и ранеными попала в плен.

Много поработало и большинство других разъездов.

9 мая сосредоточенный в д. Айянямынь отряд из 9 сотен (2,5 2-го Нерчинского, 4,5 2-го Аргунского и 2 1-го Аргунского полков) двинулся из Айянямыня в долину р. Айхэ — через перевал Дапинцин.

10 мая отряд повел наступлене на д. Шитоучен, занятую, по сведениям лазутчиков и донесениям разъездов, отрядом противника силой около батальона пехоты, 2 эскадронов при 2 орудиях.

Для наступления отряд был разделен на две колонны: 5 сотен (4,5 сотни 2-го Аргунского и полусотня 2-го Нерчинского полков) под начальством генерала Ренненкампфа двинулись по долине р. Айхэ, а 4 сотни (поровну 2-го Нерчинского и 1-го Аргунского полков) под командой полковника Карцева — по тропам правого горного массива (с тем чтобы, выждав завязку боя Ренненкампфом, ударить в левый фланг противника).

Труд движения по горным тропам был напрасный, ибо японцев там не оказалось. Находившийся в Шитоучене эскадрон, узнав о движении колонны, ушел, будучи замечен только головными дозорами.

После соединения колонн отряд остановился на ночлег биваком на берегу р. Айхэ.

11 мая около 7 часов отряд повел дальнейшее наступление по дороге на д. Дапу, которая, по имевшимся сведениям, была занята японцами.

Дапу прошли спокойно. Но как только авангардная сотня (1-го Аргунского полка) выехала из деревни, по ней был открыт огонь с очень близкого расстояния. Сотня рассыпалась в лаву и продолжала наступать. В этот момент генерал Ренненкампф приказал 2-й и полусотне 5-й сотен Нерчинского полка, шедшим в голове колонны, разомкнутыми рядами наметом выскочить из деревни к правому горному массиву, спешиться, занять на гребне позицию и выбить японцев огнем. На этом же гребне заняла позиции и спешившаяся авангардная сотня.

Спешенные нерчинские сотни быстро взобрались на гребень и открыли действенный огонь — и японская цепь отхлынула за гребень, и огонь ее значительно ослабел.

Весь отряд собрался в выемку правого горного массива — как единственному месту, укрытому от выстрелов.

Приблизительно через полчаса горячей перестрелки было замечено, что японцы, скрываясь за противоположным гребнем, покрытым густым кустарником, обходят правый фланг.

Видя огромную опасность, которая угрожала отряду в случае занятия командующего гребня японцами (с которого совершенно безнаказанно можно было расстрелять коноводов и резерв отряда), полусотня нерчинцев поднялась и заняла командующей гребень. Казаки увидали, что на полуподъеме к этому гребню по мелкому кустарнику с лихорадочной поспешностью поднимается цепь японцев силой от полуроты до роты. Несколько залпов 40 винтовок, а затем пачечный огонь заставили японцев отхлынуть и залечь в кустах. Японцы, видимо, понимали чрезвычайную важность гребня и, несмотря на огонь, повели медленное наступление, поддерживаемое частым огнем. Появились раненые. К счастью, на учащенную стрельбу вовремя обратили внимание, и тридцати с небольшим нерчинцам не пришлось дожидаться, когда придется встретить штыки японской пехоты с прикладом казачьей винтовки. К ним на выручку поднялась полусотня 5-й нерчинской сотни, а затем спешенная сотня 1-го Аргунского полка. Таким образом, гребень был занят прочно — и сосредоточенным огнем японцы были сметены.

Под общим руководством подполковника 1-го Аргунского полка Яковлева было предпринято наступление с целью захвата оставленных на склоне в кустах раненых японцев — но казаки были остановлены сильным огнем с противоположного гребня.

Ввиду того что обходящие части японцев показались и в правой долине и оттуда же появилась кавалерия, было приказано отходить. Во время отхода для прикрытия флангового движения была рассыпана цепь стрелков — по берегу реки. Для поддержки этой цепи были каждую минуту готовы ринуться в конном строю отходящие фланговьм маршем сотни.

Дух казаков, как отмечает очевидец, «был отличный в истинном значении этого слова. Мы верили в себя…»^[15].

Рекогносцировка выяснила, что на пути Шитоучен — Дапу — Фынхуанчен противник имеет сильный заслон: около 2 батальонов пехоты и 3 эскадрона кавалерии.

Стоила рекогносцировка 13 раненых: один офицер (сотник 1-го Аргунского полка Улагай) и 12 нижних чинов.

А затем отряд ждала разведка к Куаньдяньсяню и ночное дело у д. Шаого. 12 мая в составе 7 сотен (3 сотни Нерчинского и 4 сотни 2-го Аргунского полков) он двинулся вверх по р. Айхэ. Две же сотни 1-го Аргунского полка были из Лаобянгоу отправлены в Саймацзы — с транспортом раненых.

Дорога от Лаобянгоу до Эрдаохэцзы на протяжении около 30 км шла по долине р. Айхэ, причем на всем протяжении была покрыта крупным булыжным камнем. На каждых двух км — переходы вброд с одного берега реки на другой. Около 19 часов, перейдя Шаогоулинский перевал, отряд остановился на ночлег в небольшой рощице у ханшинного завода — близ Шаого. К стороне Куаньдяньсяня было выставлено сторожевое охранение (сотня аргунцев). Как во время движения к Шаого, так и во время расстановки охранения японцев вблизи обнаружено не было.

Приблизительно около 22.30, когда на биваке были разведены костры и варилась пища, лошади были расседланы и часть людей уже спала, был услышан выстрел, на который не обратили особого внимания: все были голодны и утомлены, а в ханшинном заводе были найдены продовольственные припасы, и казаки, сидя вокруг костра, жарили на палках куски мяса.

Через некоторое время раздался второй выстрел, третий, а затем на некоторое время — полная тишина… Казаки острили. Говорили, что часовые сторожевой сотни упражняются в стрельбе по китайцам с целью достать мяса на ужин. Острить пришлось недолго: по биваку был открыт сильный пачечный огонь. Седловка и сбор по тревоге производились под жутким свистом пуль, которые, к счастью, хоть и направлялись по кострам, были малодейственны, так как в основном летели сверху, ударяясь о деревья рощи и высокие стены и крышу ханшинного завода.

Ужасный свист пуль, почти абсолютная темнота (особенно после света костров) породили в некоторых сотнях беспорядок.

Генерал Ренненкампф стал примером храбрости и проявил исключительное самообладание, распорядительность и находчивость.

Впечатление от неожиданного ночного нападения было настолько сильно, что все растерялись, стали без надобности кидаться в разные стороны и не догадались, что первым делом надо было тушить костры.

Только голос начальника отряда, спокойно и хладнокровно отдававшего распоряжения, привел казаков в чувство. Затем генерал стал по очереди здороваться с собравшимися сотнями. Видя перед собой такого начальника, казаки постепенно успокоились, и большинство сотен быстро собрались — в полном порядке.

Две сотни аргунцев были с места рассыпаны в цепь, выдвинулись по направлении выстрелов и открыли огонь вверх по гребню.

2-й нерчинской сотне доблестного нижегородца есаула князя Н. Л. Меликова было приказано сесть на коней и широким наметом, не жалея лошадей, подняться на правый гребень, висевший над дорогой, по которой следовало отходить. Подъем на гребень был чрезвычайно крутой — лошади могли преодолеть только ²/₃ высоты. Оставив коноводов на крутом скате, нерчинцы быстро достигли гребня. Противоположный скат был чист.

Внизу у аргунских сотен шла сильная стрельба. Было видно, что японцы густой цепью поднимаются на занятый гребень. Меликов приказал пока не открывать огня, соблюдая строжайшую тишину. Вот уже слышен шорох и отрывистые, вполголоса, команды японцев. Казаки приготовились, направив дула винтовок на черную, движущуюся на них массу.

После первых же залпов японцы открыли беспорядочный огонь по занятому казаками гребню снизу, а затем скрылись в темноте, оставив до десятка трупов.

Внизу стрельба также прекратилась. Через некоторое время был подан сигнал «отступление».

Пленный японский драгун.

Последняя прикрывающая сотня (2-я нерчинская) перевалила через хребет около 3 часов.

Во время прохода отряда через перевал на вершине последнего трубачами Нерчинского полка был исполнен Народный гимн, после чего громовое «ура» сотен грозно раскатилось в ночной тишине по окрестностям Шаого.

В этом деле выбыли из строя ранеными 3 нижних чина.

14 мая отряд стоял квартиробиваком у д. Айянямынь. Около 9 часов было выслано по полусотни от каждой сотни — на фуражировку.

Лишь только фуражиры выехали из Айянямыня, как началась стрельба в сторожевом охранении, и почти одновременно было получено донесение о наступлении японцев. Фуражиры возвращены, и решено принять бой. Перестрелка в охранении усиливалась.

Выйдя из Айянямыня, отряд занял позицию; сторожевое же охранение, блестяще выполнившее свое назначение — задержать противника и дать время развернуться отряду, — постепенно отходило под напором японцев. Лихой командир сторожевой сотни подъесаул Шундеев (Аргунского полка), будучи ранен в ногу, не оставил своего поста до окончания боя.

На позиции были спешены две сотни аргунцев и 4-я сотня нерчинцев. К этим сотням присоединилась и отошедшая сотня сторожевого охранения. Три сотни (2-я и 5-я нерчинские и одна аргунская) составили резерв.

Во время сильной перестрелки было замечено намерение японцев обойти правый фланг, для предупреждения чего была выделена на правый фланг 2-я сотня нерчинцев.

Для выполнения задачи командир сотни принимает решение: с полусотней в конном строю он становится укрыто за правым флангом, чтобы, согласно приказу генерала Ренненкампфа, принять обходящего по долине противника в шашки; полусотню же спешивает и посылает занять гребень горы вне фланга и несколько сзади. Японцы были встречены огнем с дальней дистанции, отошли и укрылись за выступ, не открывая огня. За свою поспешность в открытии огня князь Меликов сделал командиру стреляющей полусотни Н. Анисимову замечание, говоря, что нужно было выждать — подпустить обходящие части на верный выстрел, расстроить их неожиданным огнем и создать условия для эффективной конной атаки.

На фронте японцы повели атаку на спешенные сотни, но дружным огнем были остановлены и вынуждены уйти назад за гребень, откуда продолжали усиленно обстреливать русские позиции.

Японцы убедились, что огнем сбить сотни им не удастся; не удалась также попытка атаковать — ив первый раз казаки отряда получают крещение артиллерийским огнем: 4 японских орудия начинают обстреливать позиции спешенных сотен.

Под прикрытием стрелков нерчинцы и аргунцы отошли.

В этом деле русские потеряли ранеными двух офицеров: подъесаула Шундеева, раненного в ногу, и конноартиллериста, находившегося при штабе генерала, поручика Толузакова, тяжело раненного в пах. Нижних чинов ранено 8 человек.

16 мая, вследствие наступления японцев, отряд без боя оставил Саймацзы и 17-го числа прибыл в Цзян-чань.

17-го Ренненкампф с одной сотней отправился из Цзян-чаня в Сяо-сыр, где в это время стояли батальон пехоты и 1-й Аргунский полк.

18 мая генерал прислал приказ отряду — выступить на Саймацзы. Цель — выбить японцев, которые, по донесениям разъездов, занимали Саймацзы значительными силами. Бой у Саймацзы предполагалось дать 19 мая около часу дня.

В бою, шедшем с переменным успехом, отличилась 1-я сотня нерчинцев, находившаяся в авангарде на переднем склоне перевала, предводимая своим храбрым командиром есаулом Энгельгардтом. Она мужественно бросилась к гребню и открыла по занятой японцами сопке фланговый огонь с довольно близкого расстояния.

Преследование.

Японцы были прогнаны.

Потери: ранены 2 офицера и 1 врач; нижних чинов убито 6, ранено 17.

24 мая около 7 часов отряд в составе 9 сотен (5 нерченских и 4 аргунских) двинулся из Саймацзы к Цзян-чаню.

Ренненкампфом были получены сведения, что сотня 2-го Читинского полка под напором японцев оставила Цзян-чань. Но 25-го утром в Цзян-чане вместо японцев нашли читинскую сотню, вернувшуюся обратно.

Утром 30 мая отряд двинулся к Сипингаю. Одна рота японской пехоты и около эскадрона кавалерии, узнав от китайцев о движении к Сипингаю русских, ушли вниз по р. Айхэ. Отряд двинулся обратно к Цзян-чаню. Как ни казалась на первый взгляд бесцельной эта рекогносцировка целым отрядом, она выяснила, что в данном районе серьезных сил, могущих угрожать Цзян-чаню, нет.

Из Цзян-чаня были посланы 2 сотни (1-я и 2-я нерчинские) в Сяосыр — для усиления отряда полковника Трухина. 4 июня генерал предпринял движение на Саймацзы — с целью усиленной разведки.

Разведка малыми силами давала мало сведений, несмотря на самоотверженную деятельность большинства высылаемых разъездов.

За эти дни в разведке на Саймацзы и Айянямынь был убит аргунец хорунжий Козлов и серьезно ранен лихой разведчик нерчинец подъесаул Аничков.

5 июня отряд Ренненкампфа вошел в Саймацзы. Жители сообщили, что японцы находились в Саймацзы в довольно значительных силах (отряд из 3 родов оружия), но не рискнули принять бой и ушли за Синкайлинский перевал.

К первым числам июня было установлено, что армия Куроки на Восточном фронте расположилась на оборонительной позиции двумя группами: одна (главные силы) занимала позиции у Фынхуанчена, а другая занимала Куаньдяньсянь. Обе группы были связаны между собой и действовали по единой схеме.

Можно было судить, что они готовятся к наступлению, пополняя армию солдатами, продовольственными и боевыми припасами.

К этому времени не был выяснен только один очень важный вопрос — какими силами располагала Куаньдяньсянская группа противника. И следовательно, насколько серьезен мог быть удар с этой стороны — в случае наступления японцев на Ляоян.

Ренненкампф и предпринял 9 июня усиленную рекогносцировку в направлении на Айянямынь, собрав для этого дела все имевшиеся в его распоряжении силы, а также стянув части из-за Фэншулинского перевала.

Как отмечает очевидец, целесообразность ее кое-кем ставилась под сомнение: «Что же касается вообще разговоров о трате людей на войне, то на это нужно сказать, что мы и кампанию проиграли, пожалуй, потому, что чересчур много заботились о сохранении людей, частей, армии. Принцип гражданского долга был сильно развит, и главным образом на верхах. Вот поэтому-то людям истинно военным, каковым бесспорно является генерал Ренненкампф, и смотрящим на военное дело с точки зрения только военного долга, часто его подчиненными — почитателями „гражданского долга“ — и ставилось в упрек его будто бы безразличное отношение к жизни других. Нужно ли говорить, что почитателям „гражданского долга“ не должно быть места в рядах славной Русской армии. Ведь „гражданское мужество“ на войне заставляет сдавать крепости, броненосцы ради спасения жизни сотням людей, тогда как „военное мужество“ — военный долг — повелевает умирать, защищаясь, умирать только ради чести оружия…»^[16].

В состав рекогносцирующего отряда вошли: 2,5 батальона 23-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, 4-я Забайкальская казачья батарея (6 орудий), 4-я конно-горная батарея пограничной стражи (4 орудия), 4 сотни 1-го Аргунского, 3 сотни 2-го Аргунского и 2 сотни 2-го Нерчинского казачьих полков и 2 конно-охотничьи команды (23-го полка и 1-го Сибирского Стретенскогого пехотного полка).

Отряд выступил из Саймацзы в 6 часов 9 июня двумя колоннами. Около 12 часов, перевалив Синкайлин, колонны соединились, причем 1-й Аргунский полк составлял авангард.

Не доходя 5–6 км до Айянямыня, авангард завязал перестрелку с японцами, заняв спешенными сотнями крутой утес с правой стороны дороги. Японцы находились в окопах. Через некоторое время к утесу, занятому 1-м Аргунским полком, подошли сотни главных сил и прискакал генерал Ренненкампф.

С места (из-за утеса) были выдвинуты на левый фланг охотничья команда Стретенского полка и 3-я сотня нерчинцев. Стретенская команда должна была атаковать с фронта, а нерчинцы, содействуя стретенцам в атаке, должны были загибать фланг и стараться взять японский окоп под фланговый огонь.

Действием спешенных сотен 1-го Аргунского полка, стретенских охотников и 3-й нерчинской сотни, стрелявшей во фланг, японцы были выбиты из окопов, поспешно отошли, прикрываясь складками местности и почти сплошным кустарником, и заняли следующий гребень, также укрепленный стрелковыми окопами. Русские наступали — ведя фронтальный и фланговый огонь. Огонь был действенным, у японцев появились раненые — и противник поспешно оставил окопы и, унося раненых, отошел к следующему гребню. На третьей позиции цепь японцев оказалась значительно сильнее, и хотя этот гребень не был усилен окопами, он представлял из себя прекрасную естественную позицию.

Сил, чтобы выбить японцев (сотня и охотничья команда), оказалось недостаточно, и перестрелка затянулась. Охотники начали нести потери и остановились; казаки стали загибать фланг, боясь зарваться. Приходилось прятаться за гребень и стрелять редко — вылазками одиночных людей. Тогда на помощь пришла конно-горная пограничная батарея, открывшая огонь сзади — через головы стретенских охотников по гребню, занятому японцами. Японцы быстро отошли. Затем огонь батареи был перенесен на части японцев, отходившие по долине — у подошвы правого горного массива. Но и эта цель укрылась, и батарея прекратила стрельбу.

Наступила полная тишина. Японцев не видно, и казалось, что бой прекратился. Прошло около получаса. Но вот главные силы отряда движутся по дороге на Айянямынь в колонне — впереди генерал с конвоем, за ним 4-я Забайкальская батарея, сотня казаков, а также части пехоты. Когда голова колонны подходила к низенькому выступу гребня, со стороны японцев раздался оглушительный залп из орудий, а затем страшный треск и свист разорвавшихся шрапнелей. Раздалась команда «батарея на позицию», а затем к гребню проскочили конвой и сотня. Появились раненые.

Японцы залпами двух батарей смели русскую батарею, не успевшую сделать и десятка выстрелов. Батарея потеряла почти весь строевой состав, а «орудия на позиции производили своим видом жалкое впечатление: одно орудие смотрело вперед, другое было подбито и смотрело в сторону, третье склонилось набок и т. п. В довершение этой картины, около орудий лежало до 10 трупов убитых и раненых. Убирать их было нельзя, так как и по одиночному человеку, подбегавшему к орудиям, японцы давали залп. Уцелевшая прислуга отошла от орудий и укрывалась гребнем, изредка выбегая к орудиям, чтобы произвести одиночный выстрел. В большинстве случаев эти смельчаки так около орудий и оставались»^[17].

Японцы стали отходить, и казаки двинулись за отходящими частями. Когда сотни вышли из-за гребня на дорогу, по ним был открыт артиллерийский огонь. Снаряды перелетали через головы. Казаки рассыпались в лаву. Несколько очередей японской шрапнели вреда сотням не причинили.

Батальон пехоты и пограничная батарея в бою участия не приняли. Почему остался в самый горячий момент боя не введен в дело такой сильный резерв (когда участь Забайкальской батареи висела на волоске) — осталось загадкой.

Японцы с наступлением темноты несколько раз пытались атаковать русские прикрытия, но были отбрасываемы огнем.

Когда бой затих, около 23 часов начали собирать убитых и раненых, а также вывезли орудия забайкальской батареи с зарядными ящиками.

В Саймацзы вернулись около 6 часов 10 июня.

Отряд потерял: офицерских чинов — ранеными 7; нижних чинов — убитыми около 15 и ранеными около 70, причем на долю 4-й Забакальской казачьей батареи приходится убитых 9 и раненых 22. Большой процент потерь понесла и рота 23-го полка, находившаяся в прикрытии.

Причем если все убитые и раненые Забайкальской батареи были вынесены и доставлены в Саймацзы, то почти все убитые и часть раненых 23-го полка были оставлены на позиции.

Бой выяснил, что у Айянямыня находится 3 полка пехоты при 18 орудиях и 2–3 эскадрона кавалерии противника.

4-я Забайкальская казачья батарея была отправлена в Ляоян, а потом в Харбин для ремонта и пополнения, а 23-й полк двинут за Северный Фэныпуйлин.

12 июня около 15 часов отряд выступил по Сяосырской дороге. 13 июня утром японцы повели наступление и оттеснили сторожевое охранение. Сильный напор пришлось сдерживать огнем пограничной батареи. Не принимая боя, отряд отошел по Сяосырской дороге.

14 июня, для производства усиленной рекогносцировки вниз по долине р. Цаохэ, генерал Ренненкампф выдвинул конную колонну генерала Любавина. Колонну Любавина составили 4 сотни Нерчинского полка, 3 сотни 2-го Аргунского и 2 сотни 1-го Аргунского полков и пограничная батарея (4 орудия). Авангард колонны (1-я сотня нерчинцев) был встречен огнем японцев. Завязалась перестрелка. В боевую линию постепенно было выдвинуто около семи спешенных сотен, силами которых сбить противника не удалось.

Рекогносцировочный бой продолжался около 4 часов.

Потери: ранено офицерских чинов — 1 (есаул Энгельгардт — командир 1-й нерчинской сотни), нижних чинов — 9.

Таким образом было выяснено, что и по долине р. Цаохэ японцы наступают значительными силами.

3 июля к Сяосыру прибыл генерал Любавин с Аргунским полком и остановился в Сандянзане, выдвинув Нерчинский полк в составе 4 сотен по Сыгоулинскому ущелью к д. Чучаю.

Утром 5 июля японцы сильно потеснили охранение, и русские начали отходить, так как, во-первых, вблизи не было удобной позиции, а во-вторых, сзади имелись два узких прохода, отходить по которым с коноводами, в случае значительного превосходства противника в силах, было бы крайне затруднительно.

Вечером остановились в 3 км южнее Сяосыра. Было получено приказание задержать японцев и не пустить к Сяосыру.

В 4 часа 6 июля в сторожевой сотне началась стрельба: командир подразделения сообщал о начавшемся наступлении японцев. Сотни заняли позиции. Командиру сторожевой сотни было приказано отойти и занять позицию на выступе напротив дороги (6-я сотня).

Около 5 часов колонна японцев силой около двух рот, без особых мер осторожности, показалась в долине. 6-я сотня открыла по ней огонь залпами; то же сделала со своей позиции и 1-я сотня. Японцы врассыпную бросились за утесы, оставив в долине на камнях несколько трупов.

После этого японцы поднялись на боковые гребни утесов и открыли огонь по русским позициям. Сотни дружно отвечали. Стрельба продолжалась около получаса, когда было обнаружено, что 20–30 японцев хотели обогнуть правый фланг. Огнем правофлангового взвода они были прогнаны.

С позиции 1-й сотни было замечено, что к японцам подошли подкрепления (около двух рот), которые и укрылись в левом кряже. И командир левофланговой сотни получил приказ усилить бдительность на фланге и своевременно предупредить опасность.

Бой продолжался, причем наиболее сильный огонь пришелся по позиции, занятой 6-й и 5-й сотнями.

Около 8.30, совершенно неожиданно, был открыт частый огонь по коноводам. Японцы целой ротой обошли левый фланг. Командир фланговой сотни не был бдителен и не принял нужных мер к парированию удара.

Цепи снялись с позиции, переменили фронт и начали отходить по правому горному кряжу.

Что же делал в это время генерал Любавин с Аргунским полком в 4 км от места боя? Оказывается — ничего. Решение поддержать пришло, когда увидели в беспорядке скачущих коноводов.

Некоторые командиры сотен рвались в бой, но им не разрешили.

В результате задача задержать противника оказалась не выполнена, и стоило это — 1 нижнего чина убитым и 15 ранеными, а лошадей убито и серьезно ранено около 50.

50 лошадей на 4 жиденьких сотни! «Не жаль было бы этих потерь только в лихой кавалерийской схватке!»^[18].

7 июля отряд отошел к Гаолинцзы, где и расположился на ночлег. В Сандянзане было оставлено для наблюдения за занявшими Сяосыр японцами несколько сотен Аргунского полка. Около 16 часов было получено донесение, что оставленные у Сандянзаня сотни оттеснены противником.

Генерал Любавин, не желая быть отрезанным от армии и оттесненным к Далинскому перевалу, предпринял ночной марш к Беньсиху.

Движение было организовано с чрезвычайными мерами осторожности и было очень утомительно. Около 3–4 часов, сделав ночной переход около 35–40 км, отряд, утомленный этим тяжелым переходом, пришел в д. Уйнюнинь.

9 июля передвинулись в Беньсиху, где стоял полк пехоты с батареей. Вскоре сюда же прибыл 2-й Дагестанский конный полк, только что прибывший из России.

Деятельность отряда к первым числам августа выражалась в высылке отдельных разъездов на левый берег в разных направлениях и в поддержании связи с отрядом у Беньсиху, с одной стороны, и с отрядом полковника Мадритова — с другой.

Такое растянутое положение исключало возможность более-менее упорной обороны какого-либо пункта, что и сказалось в период наступления японцев к Ляояну.

В таком положении казаки могли своевременно обнаружить переправу японцев через Тайцзыхэ на участке Беньсиху — Сяосыр, но установить, что переправилась целая дивизия или только батальон, не имели возможности: «На верхах чересчур увлекались растянутыми линиями, что хотели все „объять — необъятное“…»^[19].

Итак, основные действия отряда прошли в разведках и рекогносцировках. Генерал Гамильтон в «Записной книжке штабного офицера», восхваляя деятельность разведывательных частей японцев, в то же время обвиняет русских в нерешительных действиях и в склонности к преувеличениям сил противника.

Но реальность такова, что «нерешительными» русскими конными разведчиками всегда обшаривался даже глубокий тыл японцев, что подтверждается большим количеством забираемых ими в своем тылу в плен ранеными или дошедшими вследствие голода и лишений до голодного тифа разведчиков.

И напротив, «решительную» японскую кавалерию русские не только в тылу у себя, но и на фронте почти не встречали.

Если японцы и бывали осведомлены лучше о русских войсках, чем русские о японских войсках, то это надо отнести не к чести их войсковой разведки, а исключительно — лучшей организации шпионажа.

Интересно, что даже при такой «отличной» (по Гамильтону) разведке японцев и их отличной организации шпионажа генерал в своих записках, основываясь на японских сведениях, пишет, например, такие небылицы, что будто бы генерал Ренненкампф в боях у м. Беньсиху (Шахэйские бои) играл роль кавалерийского начальника, имея сосредоточенной у Беньсиху казачью дивизию в 1500 коней. На самом деле в это время Ренненкампф был начальником восточного отряда, подчиненного командиру 3-го корпуса, а все тревоги и опасения в штабе Куроки за участь своего тыла причинила конная колонна генерала Любавина (левая колонна отряда Ренненкампфа при атаке Беньсиху) из двух сотен Нерчинского и трех сотен Аргунского полков — всего около 400 коней. Так, значит, грешили преувеличениями и японцы?!

Тот же, например, Гамильтон подсчитывал русские корпуса и японские дивизии, совершенно не касаясь их численного состава. А ведь русские батальоны вплоть до стоянки на Сипингайских позициях не только не имели в своих рядах полного боевого состава, но часто можно было встретить батальоны, имевшие только треть боевого состава.

Да, русская конница в годы Русско-японской войны сделала не все, на что она была способна. Но в этом вина не только собственно конницы — а прежде всего общевойскового командования, в чьих руках она оказалась.

Но полученный боевой опыт не прошел даром — в преддверии следующей грозной войны.

Глава 2
Конница в первой мировой войне

§ 1. Организация и структура

Конница русской армии к началу Первой мировой войны была сведена в дивизии по 4 полка 6-эскадронного состава (1 полк казачий); 2 полка составляли бригаду. В состав дивизии также входили: конно-артиллерийский дивизион из 2 (как правило) конных батарей, конно-пулеметная команда (по штату — 8 пулеметов во вьюках) и конно-саперная команда. Кроме того, имелось несколько отдельных кавалерийских бригад в составе двух полков и одной конной батареи. Казачьи дивизии имели организацию, аналогичную регулярной коннице.

Летом 1914 г., перед началом Первой мировой войны, конница русской армии состояла из 123 кавалерийских, казачьих и конноинородческих полков и 3 дивизионов. Эти полки и один дивизион были объединены в 24 дивизии (1-я и 2-я гвардейские кавалерийские, 1–15-я и Кавказская кавалерийские, 1-я Донская, 2-я Сводная, 1–3-я Кавказские и 1-я Туркестанская казачьи) и восемь отдельных бригад (Гвардейская кавалерийская, 1–3-я кавалерийские, Уссурийская конная, Закаспийская, Сибирская и Забайкальская казачьи). В эти дивизии и бригады вошли 116 полков (13 гвардейских, 19 драгунских, 17 уланских, 18 гусарских, 48 казачьих, один конно-инородческий) и один конно-инородческий дивизион. 7 полков (драгунский, 2 конно-инородческих и 4 казачьих) и 2 казачьих дивизиона в дивизии и бригады не входили.

В 24 дивизиях и 8 отдельных бригадах конницы насчитывалось 674 эскадрона и сотен. Большинство кавалерийских и казачьих дивизий состояло из 24 эскадронов и сотен (то есть, как отмечено выше, 4 полка по 6 эскадронов или сотен). Исключение составляли четыре дивизии. 1-я гвардейская кавалерийская — 28 эскадронов и сотен (7 полков по 4 эскадрона или сотни). В военное время все полки, за исключением лейб-гвардии Сводно-Казачьего, предполагалось довести до 6 эскадронов или сотен. 12-я кавалерийская дивизия имела 22 эскадрона и сотни (3-й Уфимско-Самарский полк Оренбургского казачьего войска состоял из 4 сотен, в военное время предполагалось довести до 6 сотен). 3-я Кавказская казачья дивизия включала 18 сотен (Дагестанский конный полк — 4 сотни, Осетинский конный дивизион — 2 сотни), а 1-я Туркестанская казачья дивизия — 20 сотен (5 полков по 4 сотни).

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Огневое обеспечение дивизий осуществлял артдивизион (две конных или казачьих батареи по шесть скорострельных трехдюймовых пушек образца 1900 г.). В кавалерийских дивизиях (как правило) это были конно-артиллерийские, а в казачьих дивизиях — казачьи артиллерийские дивизионы. Так, в 10-й и 12-й кавалерийских дивизиях это были казачьи артиллерийские дивизионы, в 8-й кавалерийской дивизии — дивизион смешанного состава (одна батарея конная, вторая батарея казачья), 13-я кавалерийская дивизия своей артиллерии не имела (в случае войны 12-й конно-артиллерийский дивизион, входивший в 14-ю кавалерийскую дивизию, делился между этими двумя дивизиями), 1-я Туркестанская казачья дивизия имела только одну казачью батарею, а Кавказская кавалерийская дивизия — Кавказский конно-горный артиллерийский дивизион. В гвардейской кавалерии огневая поддержка была возложена на лейб-гвардии Конную артиллерию — двухдивизионную бригаду. Трехбатарейные дивизионы лейб-гвардии Конной артиллерии были приданы гвардейским кавалерийским дивизиям, при этом одна из батарей 2-го дивизиона была прикомандирована к Отдельной гвардейской кавалерийской бригаде. Таким образом, как и в армейской (казачьей) коннице, одна гвардейская артиллерийская батарея приходилась на бригаду гвардейской кавалерии.

8 сентября 1913 г. кавалерийские и казачьи дивизии и отдельные бригады были дополнены конно-пулеметными командами (8 пулеметов системы «Максим» на вьюках), а 12 июня 1914 г. — конно-саперными командами, которые предназначались для установки и поддержания связи, производства разрушений (главным образом железных дорог) и небольших исправлений дорог и мостов. Входя в один из полков, конно-пулеметные и конно-саперные команды обеспечивали дивизию или отдельную бригаду в целом.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

По военным округам конница была распределена следующим образом^[20].

Санкт-Петербургский военный округ — в Гвардейском корпусе 1-я (расквартирована в городах Санкт-Петербург, Гатчина, Павловск, Царское Село) и 2-я (расквартирована в городах Санкт-Петербург, Новый Петергоф, Старый Петергоф, Царское Село) гвардейские кавалерийские дивизии, в 18-м армейском корпусе 20-й драгунский Финляндский полк (расквартирован в г. Вильмондстранд) и в 22-м армейском корпусе Оренбургский казачий дивизион (расквартирован в г. Гельсингфорс) — всего 12,5 полков: 11 гвардейских кавалерийских (включая гвардейских казаков) полков, один кавалерийский полк, половина казачьего полка и 5 конных батарей (30 орудий);

Виленский военный округ — во 2-м армейском корпусе 2-я кавалерийская дивизия (расквартирована в городах Сувалки, Августов, Кальвария), в 3-м армейском корпусе 3-я кавалерийская дивизия (расквартирована в городах Ковно, Вильно, Волковышки, Мариамполь) и в 20-м армейском корпусе 1-я отдельная кавалерийская бригада (расквартирована в городах Рига, Митава) — всего 10 полков: 8 кавалерийских и 2 казачьих полка при 4 конных батареях (24 орудия);

Варшавский военный округ — в подчинении командующего войсками этого округа находились Отдельная гвардейская кавалерийская бригада и Кубанский казачий дивизион (расквартированы в г. Варшава), в 6-м армейском корпусе 4-я кавалерийская дивизия (расквартирована в городах Белосток, Щучин и в пос. Граев), в 15-м армейском корпусе 6-я (расквартирована в городах Цеханов, Млава, Остроленка, Прасныш) и 15-я (расквартирована в городах Плоцк, Вроцлавск) кавалерийские дивизии, в 14-м армейском корпусе 13-я (расквартирована в городах Варшава, Гарволин, Ново-Минск, Седлецк) и 14-я (расквартирована в городах Ченстохов, Бендин, Калиш, Пинчов) кавалерийские дивизии, в 19-м армейском корпусе 7-я кавалерийская (расквартирована в городах Ковель, Владимир-Волынский, Грубещев) и 1-я Донская казачья (расквартирована в городах Замостье, Красник) дивизии — всего 30,5 полка: 2 гвардейских кавалерийских полка, 18 кавалерийских и 10,5 казачьего полка, 13 конных и казачьих батарей (78 орудий);

Киевский военный округ — в 9-м армейском корпусе 9-я кавалерийская дивизия (расквартирована в городах Киев, Белая Церковь, Васильков, Житомир), в 10-м армейском корпусе 10-я кавалерийская дивизия (расквартирована в городах Харьков, Ахтырка, Сумы, Чугуев), в 11-м армейском корпусе 11-я кавалерийская дивизия (расквартирована в городах Дубно, Кременецк, Луцк, Радзивилов), в 12-м армейском корпусе 12-я кавалерийская (расквартирована в городах Проскуров, Волчиск, Межебужье) и 2-я Сводная казачья (расквартирована в г. Каменец-Подольский) дивизии — всего 20 полков: 12 кавалерийских и 8 казачьих полков, 10 конных и казачьих батарей (60 орудий);

Одесский военный округ — в подчинении командующего войсками военного округа 7-й Донской казачий полк (расквартирован в г. Николаев), в 8-м армейском корпусе 8-я кавалерийская дивизия (расквартирована в городах Кишинев, Бельцы, Бендеры, Одесса, Тирасполь), в 7-м армейском корпусе Крымский конный полк (расквартирован в г. Симферополь) — всего 6 полков: 3 кавалерийских полка, 2 казачьих полка и 1 конно-инородческий полк, конная и казачья батареи (12 орудий);

Московский военный округ — в Гренадерском корпусе 1-я кавалерийская дивизия (расквартирована в городах Москва, Ржев, Тверь), в 5-м армейском корпусе 2-я (расквартирована в городах Орел, Елец) и 3-я (расквартирована в городах Воронеж, Новохопёрск) отдельные кавалерийские бригады — всего 8 полков: 7 кавалерийских и 1 казачий, 2 конные батареи (12 орудий);

Казанский военный округ — в 16-м армейском корпусе 5-я кавалерийская дивизия (расквартирована в городах Самара, Казань, Симбирск) и 1-й Астраханский казачий полк (расквартирован в г. Саратов) — всего 5 полков: 3 кавалерийских и 2 казачьих, 2 конные батареи (12 орудий);

Кавказский военный округ — в 1-м Кавказском армейском корпусе 1-я Кавказская казачья дивизия (расквартирована в городах Карс, Кализман, Каракут, Ольты, селении Ахалкалаки и крепости Саракамыш), во 2-м Кавказском армейском корпусе 2-я Кавказская казачья (расквартирована в городах Эривань, Джелал-Оглы, Кутаис, Эриванской губернии и урочище Хан-Кенды) и Кавказская кавалерийская (расквартирована в городах Тифлис, Александрополь, Елендорф, Царские Колодцы) дивизии и в 3-м Кавказском армейском корпусе 3-я Кавказская казачья дивизия (расквартирована в городах Владикавказ, Грозный, Екатеринодар, Майкоп, Моздок, Ставрополь, Темир-Хан-Шура) — всего 15,5 полка: 3 кавалерийских полка, 11 казачьих полков и 1,5 конно-инородческих полка, 8 конно-горных и казачьих батарей (48 орудий);

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Туркестанский военный округ — в подчинении командующего войсками военного округа Сибирская казачья бригада (расквартирована в городах Джаркент, Верный, урочище Кольджат, мест. Хорос и укреплениях Нарын и Бахты) и Туркменский конный полк (расквартирован в г. Каши), в 1-м Туркестанском армейском корпусе 1-я Туркестанская казачья дивизия (расквартирована в городах Самарканд, Керки, Скобелев), во 2-м Туркестанском армейском корпусе Закаспийская казачья бригада (расквартирована в городах Мерв, Каши, с. Кааиха) — всего 10 полков: 9 казачьих полков и 1 конно-инородческий полк, 2 казачьи батареи (12 орудий);

Омский военный округ — во 2-м Туркестанском армейском корпусе 3-й Сибирский казачий полк (расквартирован в г. Зайсан);

Иркутский военный округ — во 2-м Сибирском армейском корпусе Забайкальская казачья бригада (расквартирована в городах Чита, Троицкосавск, станице Даурия и на станции Дно) — всего 3 казачьих полка и 2 казачьи батареи (12 орудий);

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Приамурский военный округ — в 1-м Сибирском армейском корпусе Уссурийская конная бригада (расквартирована в городах Никольск-Уссурийский, Хабаровск, селах Владимир-Александровское, Зайсановка, Промысловка, Раздольное, Шкотово) и в 4-м Сибирском армейском корпусе Амурский казачий полк (расквартирован в г. Благовещенск) — всего 4 полка: 1 кавалерийский и 3 казачьих, 2 конногорных батареи (12 орудий);

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Заамурский округ Отдельного корпуса пограничной стражи — в 1-м отряде 1-й (расквартирован на станциях Хайлар и Бухеду) и 2-й (расквартирован на станции Фуляэрди) Заамурские пограничные конные полки, во 2-м отряде 3-й (расквартирован в г. Харбин) и 4-й (расквартирован на разъезде Лоушагоу и станции Куаначендзи) Заамурские пограничные конные полки, в 3-м отряде 5-й (расквартирован на разъезде Эхо и станции Имяньпо) и 6-й (расквартирован на станции Мулин) Заамурские пограничные конные полки — всего 6 полков.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Из 24 кавалерийских и казачьих дивизий только одна (2-я Сводная казачья) была расквартирована компактно, когда управление дивизии и все четыре полка размещались в одном населенном пункте. У шести дивизий (1-й и 2-й гвардейских кавалерийских, 1, 2 и 15-й кавалерийских и 1-й Донской казачьей) вместе с управлением располагалась одна из бригад (у 1-й гвардейской кавалерийской — трехбригадной — две). Полки другой бригады размещались в двух самостоятельных населенных пунктах (у 2-й кавалерийской и 1-й Донской казачьей дивизий один из полков второй бригады был расквартирован вместе с управлением и первой бригадой). В одиннадцати дивизиях — 3, 4, 5, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14-й и Кавказской кавалерийской дивизиях, а также 1-й Кавказской и 1-й Туркестанской казачьих дивизиях — управление дивизии располагалось в одном населенном пункте вместе с одним из полков. При этом в трех дивизиях это был первый полк, в пяти дивизиях — второй, в трех дивизиях — третий и еще в трех — четвертый. Три остальных полка каждой дивизии были расквартированы в самостоятельных населенных пунктах. У трех дивизий (6-й кавалерийской, 2-й и 3-й Кавказских казачьих) управление и все полки были расквартированы в разных населенных пунктах — каждый в своем. Из восьми отдельных бригад только в двух бригадах (Гвардейской кавалерийской и Сибирской казачьей) управление и полки размещались вместе. В пяти бригадах управление располагалось с одним из полков, а в Уссурийской конной бригаде — управление и все три полка были расквартированы в самостоятельных населенных пунктах^[21].

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Казачьи войска формировали полки 1-й очереди (т. е. действительной службы), 2-й очереди (выставляемые только во время войны) и 3-й очереди — из старших сроков запаса (льготные). Качественно — 1-я очередь была хороша, 2-я (как правило) похуже и 3-я очередь (зачастую) неудовлетворительна.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Резервных частей регулярная кавалерия не имела, так как в мирное время содержалась в полном составе. Обучение и подготовка конского состава для замены выслужившего свой срок или выбывшего в силу других причин проводились в бригадах кавалерийского запаса по три запасных кавалерийских полка каждая и в Кавказском запасном кавалерийском дивизионе (для армейской кавалерии) и в Гвардейском запасном кавалерийском полку (для гвардейской кавалерии). На 52 казачьих полка, находящихся на службе (полки 1-й очереди), в резерве состояло 99 полков (51 полк 2-й очереди и 48 полков 3-й очереди). Из них 40 второочередных полков входили в 10 резервных льготных казачьих дивизий, которые дислоцировались: в области войска Донского — 3-я (штаб дивизии и два полка в Хопёрском округе и по одному полку в Усть-Медведицком и Донецком округах),

4-я (штаб дивизии и один полк в Черкасском округе и три полка в 1-м Донском округе) и 5-я (штаб дивизии и три полка в Донецком округе и один полк в Черкасском округе) Донские казачьи дивизии; в Кубанской области — 1-я (штаб дивизии в Екатеринодарском отделе и по два полка в Ейском и Таманском отделах) и 2-я (штаб дивизии и два полка в Лабинском отделе и по одному полку в Кавказском и Батал-пашинском отделах) Кубанские казачьи дивизии и штабы 3-й (Кавказский отдел) и 4-й (Ейский отдел) Кубанских казачьих дивизий; в Терской области — 1-я Терская казачья дивизия (штаб дивизии в г. Владикавказе, полки в Пятигорском, Моздокском, Кизлярском и Сунженском округах); в Уральской области — Уральская казачья дивизия (штаб дивизии и полк в 1-м военном отделе, два полка во 2-м военном отделе и один полк в 3-м военном отделе); в Оренбургской области — Оренбургская казачья дивизия (штаб дивизии в 1-м (Оренбургском) военном отделе и по два полка во 2-м (Верхнеуральском) и в 3-м (Троицком) военных отделах); в Сибирской области — Сибирская казачья дивизия (штаб дивизии, управление 2-й бригады и два полка во 2-м военном отделе, управление 1-й бригады и два полка в 1-м военном отделе); в Забайкальской области — Забайкальская казачья дивизия (штаб дивизии и полк в 1-м военном отделе, и три полка во 2, 3 и 4-м военных отделах).

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

После объявления мобилизации в связи с началом Первой мировой войны началось развертывание резервных полков и соединений конницы. В регулярной кавалерии был развернут только один полк — полк Офицерской кавалерийской школы (из постоянного состава школы), который вместе с 20-м драгунским Финляндским и Крымским конным полками в ноябре 1914 г. составил 4-ю отдельную кавалерийскую бригаду. В Отдельном корпусе пограничной стражи все шесть конных полков были включены в состав армии. В казачьих войсках были развернуты 3, 4 и 5-я Донские, 1-я и 2-я Кубанские, 1-я Терская, Уральская, Сибирская и Оренбургская казачьи дивизии второй очереди. Из 1-й Туркестанской казачьей дивизии были выделены 2-й Уральский и 5-й Оренбургский казачьи полки, которые образовали Туркестанскую казачью бригаду. На Кавказе из местных добровольцев была образована Кавказская туземная конная дивизия из шести полков: 2-го Дагестанского, Татарского, Чеченского, Кабардинского, Черкесского, Ингушского (в оперативное подчинение этой дивизии поступил Туркменский конный полк), которая по сформировании была направлена на Западное направление.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Соединения конницы были выведены из армейских корпусов и стали входить в состав армий. В качестве корпусной конницы мобилизационным расписанием предусматривалось включение в армейский корпус казачьих полка и отдельной сотни второй или третьей очереди. Эти семь сотен внутри корпуса распределялись на собственно корпусную конницу (4 сотни во главе с командиром полка), дивизионную конницу (по одной сотне в каждой дивизии) и дивизионный конвой (половина сотни в каждой дивизии). После развертывания армий, перед началом боевых действий, распределение соединений конницы имело следующий вид: 1-я армия — 1-я и 2-я гвардейские кавалерийские, 1, 2, и 3-я кавалерийские дивизии и 1-я отдельная кавалерийская бригада; 2-я армия — 4, 6 и 15-я кавалерийские дивизии; 4-я армия — 5, 13 и 14-я кавалерийские дивизии и Отдельная гвардейская кавалерийская бригада, затем 3-я Донская и Уральская казачьи дивизии; 5-я армия — 7-я кавалерийская, 1-я Донская казачья дивизии, 2-я и 3-я отдельные кавалерийские бригады, затем 4-я и 5-я Донские казачьи дивизии; 3-я армия — 9, 10 и 11-я кавалерийские дивизии, затем 3-я Кавказская казачья дивизия; 8-я армия — 12-я кавалерийская и 2-я Сводная казачья дивизии, затем 1-я и 2-я Кубанские и 1-я Терская казачья дивизии; 6-я армия — Оренбургская казачья дивизия; 7-я армия — 8-я кавалерийская дивизия; резерв Верховного командования — Кавказская кавалерийская дивизия.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Такое распределение конницы не оставалось постоянным. В процессе боевых действий появлялись новые объединения, которые также укомплектовывались конницей, к участию к боевым действиям привлекались новые соединения конницы из внутренних округов, части и соединения конницы объединялись в более крупные соединения, носившие как временный, так и «постоянный», на весь последующий этап войны, характер. Кроме того, после начала военных действий на Кавказском фронте некоторые соединения были переведены с Западного на Кавказское направление. До конца 1914 г. в армии Западного направления дополнительно были направлены Кавказская туземная конная дивизия, Уссурийская конная и 1-я Забайкальская казачья бригады. В 1-ю Забайкальскую была переименована Забайкальская казачья бригада, после того как при мобилизации Забайкальского казачьего войска льготная дивизия была разделена на две отдельных казачьих бригады — 2-ю и 3-ю Забайкальские. В этот же период 2-я и 3-я отдельные кавалерийские бригады были сведены в 16-ю кавалерийскую дивизию. Две первых бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии были названы Гвардейской кирасирской дивизией. Из оставшейся 3-й бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии и 1-го Астраханского казачьего полка была образована Сводная казачья дивизия (обе дивизии просуществовали до февраля 1915 г.). Распределение дивизий и отдельных бригад конницы между фронтами и армиями в ходе боевых действий не оставалось постоянным. В начале войны соединения конницы на Западном направлении были распределены между Северо-Западным и Юго-Западным фронтами в соотношении 31 и 66 процентов соответственно (часть конных соединений находилась в резерве Ставки). К концу 1914 г. это соотношение составляло 47 и 53 процента. После начала войны с Турцией в октябре 1914 г. в Кавказском военном округе были мобилизованы все полки третьей очереди Кубанского и Терского казачьих войск. Часть этих полков пошла на доукомплектование двух Кавказских казачьих дивизий — 2-й и 4-й, которые образовались от разделения 2-й дивизии. В состав Кавказской армии Кавказского направления в это же время вошли Сибирская и Закаспийская казачьи бригады.

К концу войны (1916 г.) каждую кавалерийскую дивизию составляли: 4 кавалерийских полка по 4 эскадрона, конно-артиллерийский дивизион, стрелковый полк (2 дивизиона = 4 эскадронам по 120 человек), конно-пулеметная и конно-саперная команды; эскадрон — 136 шашек, но фактически — не больше 120.

С началом войны состоялся возврат к высшим соединениям конницы — кавалерийским (конным) корпусам, существовавшим в русской армии до 1907 г. В 1914 г. было сформировано несколько кавалерийских корпусов (в составе 2–3 дивизий, около 10 тыс. коней). Реально их количество было выше — ибо де-факто временными конными корпусами являлись и конные группы.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Организационно эти соединения представляли собой временные оперативные соединения, когда дивизии и бригады конницы сводились под командование одного из начальников дивизий (особое управление этим соединением при этом не предполагалось). В августе 1914 г. в 1-й армии такое оперативное соединение, названное Конной группой, включало в себя 1-ю и 2-ю гвардейские кавалерийские дивизии и Сводную кавалерийскую дивизию из пяти полков 2-й и 3-й кавалерийских дивизий. В 5-й армии в Конную группу вошли 7-я и 16-я кавалерийские дивизии и бригада 1-й Донской казачьей дивизии, в 8-й армии — 2-я Сводная и 2-я Кубанская казачья дивизии, в 4-й армии в Кавалерийский корпус — 13-я кавалерийская и Уральская казачья дивизии и 1-я Забайкальская казачья бригада. В 3-й армии такое временное соединение называлось Сводным кавалерийским корпусом (9-я, 10-я кавалерийские и 3-я Кавказская казачья дивизии). В сентябре 1914 г. в 4-й армии некоторое время существовал Гвардейский кавалерийский корпус (Гвардейская кирасирская и 2-я гвардейская кавалерийская дивизии, Уральская казачья дивизия и 1-я Забайкальская казачья бригада). В сентябре 1914 г. в 9-й армии Юго-Западного фронта как оперативное соединение на постоянной основе был создан Первый кавалерийский корпус. Состав корпуса не оставался постоянным. В октябре 1914 г. в 8-й армии Юго-Западного фронта был образован Второй кавалерийский корпус.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

В первой половине 1915 г. Западное направление пополнилось 1-й Заамурской конной бригадой, которая в мае вместе с Отдельной гвардейской кавалерийской бригадой составила Сводную кавалерийскую дивизию, а также 2-й и 3-й Заамурскими конными бригадами, составившими вскоре Заамурскую конную дивизию. Входившие в Гренадерский и армейские корпуса казачьи полки были сведены в Сводную (14-й Оренбургский и 40-й Донской), 2-ю Донскую (49-й и 53-й Донские) казачьи бригады. Прибывшие в Действующую армию 6-й и 9-й Сибирские казачьи полки совместно с 54-м Донским составили Сибирскую сводную казачью бригаду. К августу 1915 г. распределение соединений конницы между Северо-Западным и Юго-Западным фронтами составляло 55 и 31 процент. Кавказское направление в этот период усилилось двумя дивизиями — Кавказской кавалерийской дивизией, переданной с Западного направления, и Сводной Кубанской казачьей дивизией, в которую были соединены отдельные сотни второй и третьей очереди. Туда же прибыли 2-я и 3-я Забайкальские и 1-я Донская казачьи бригады. 1-я и 2-я Кавказские казачьи дивизии были увеличены до шести полков.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Продолжалось создание высших оперативных соединений. В мае— июне 1915 г. в 3-й, а затем в 13-й армиях существовала Конная группа. В июне — сентябре 1915 г. в 5-й армии были две Конные группы. И в 10-й армии в этот период времени также существовала Конная группа. В марте 1915 г. в 9-й армии Юго-Западного фронта был образован Третий кавалерийский корпус. Летом 1915 г. в 8-й армии были образованы Четвертый и Пятый кавалерийские корпуса. В Четвертый корпус была преобразована Конная группа упраздненной 13-й армии. Началось создание высших оперативных соединений и на Кавказском направлении. В апреле 1915 г. создается Конный отряд в составе Кавказской кавалерийской дивизии и 3-й Забайкальской казачьей бригады.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Во второй половине 1915 г. на Западном направлении боевых действий две бригады были развернуты в дивизии. Уссурийская конная бригада была дополнена 1-м Амурским казачьим полком и развернута в Уссурийскую конную дивизию. 1-я Забайкальская казачья бригада, дополненная 2-м Верхнеудинским полком, была преобразована в одноименную казачью дивизию. Сводная и Сибирская сводная казачьи бригады были упразднены, и их полки вновь поступили в Гренадерский и армейские корпуса, а 1, 2 и 3-й Прибалтийские конные полки, сформированные из ополченческих сотен, объединены в 1-ю Прибалтийскую конную бригаду. На Кавказском направлении Закаспийская казачья бригада была развернута в 5-ю Кавказскую казачью дивизию. Уссурийская конная дивизия в ноябре — декабре 1915 г. вместе с 4-й Донской казачьей дивизией составляла Конную группу в 5-й армии.

В декабре 1915 г. в 5-й армии на Северном фронте был создан Шестой кавалерийский корпус. В ноябре 1915 г. для действий в Персии был образован Экспедиционный корпус, в состав которого входили 1-я Кавказская и 3-я Кубанская казачьи дивизии. На протяжении своего существования этот корпус несколько раз переименовывался: с мая 1916 г. он назывался Кавказский кавалерийский корпус, с августа 1916 г. — Первый Кавказский конный корпус, с марта 1917 г. — Отдельный Кавказский конный корпус. В январе 1916 г. в 1-й армии образован Седьмой кавалерийский корпус.

Весной этого года в Сводной кавалерийской дивизии 1-я отдельная кавалерийская бригада заменила Отдельную гвардейскую кавалерийскую бригаду и было проведено переформирование гвардейской кавалерии со сведением ее в Гвардейский кавалерийский корпус из трех дивизий по две бригады каждая. Первоначально 3-я гвардейская кавалерийская дивизия называлась Сводной гвардейской кавалерийской дивизией. В июле — сентябре 1916 г. 16-я кавалерийская дивизия вместе с 1-й Забайкальской казачьей дивизией составляла Конную группу в 3-й армии. С августа 1916 г. по март 1917 г. существовал Второй Кавказский конный корпус, который состоял из 4-й Кавказской казачьей дивизии, 2-й и 3-й Забайкальских казачьих бригад. В сентябре 1916 г. в 9-й армии в Добрудже (в Румынии) Шестой кавалерийский корпус состоял из 3-й кавалерийской дивизии, дополненной затем 8-й и 12-й кавалерийскими дивизиями.

Тогда же, весной 1916 г., были сформированы 6-я Донская казачья дивизия, в которую была переформирована 2-я Донская казачья бригада, а также новые 1-я (1-й и 2-й Прибалтийские конные полки) и 2-я (3-й Прибалтийский конный и 8-й Оренбургский казачий полки) Прибалтийские конные бригады, полученные при разделении 1-й Прибалтийской конной бригады. А Туркестанская казачья бригада сначала была дополнена 1-м Астраханским казачьим полком, а затем развернута во 2-ю Туркестанскую казачью дивизию. Во второй половине 1916 г. в войсках Кавказского направления была сформирована Сводно-пограничная конная дивизия, состоящая из бригады конных пограничников и бригады казаков, а Сводно-Кубанская дивизия переименована в 3-ю Кубанскую казачью дивизию. В декабре 1916 г. на Западном направлении была образована 17-я кавалерийская дивизия, в состав которой вошли 4-я отдельная кавалерийская бригада и бригада пограничных конных полков. Тогда же кавалерийские полки кавалерийских дивизий были переведены на четырехэскадронный состав. Освободившийся в результате этого конский состав пошел на комплектование новых артиллерийских формирований Действующей армии, а личный состав освободившихся эскадронов пошел на формирование стрелковых полков кавалерийских дивизий. В казачьих дивизиях, без сокращения числа сотен, были сформированы стрелковые (пластунские) дивизионы.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Зимой 1917 г. было решено уменьшить на Западном направлении численность конницы путем уменьшения корпусной конницы, так как при переходе к позиционной войне эта конница в значительной мере потеряла боевое значение. Шесть полков Кубанского казачьего войска были сведены в 4-ю Кубанскую казачью дивизию и Кубанскую казачью бригаду. Эти дивизия и бригада по сформировании были направлены на Кавказское направление. Еще 16 полков Донского и Оренбургского казачьих войск были отозваны в область войска Донского, и из них были сформированы четыре казачьих дивизии (7, 8, 9-я Донские и 2-я Оренбургская), которыми предполагалось усилить Кавказский конный корпус в Персии и которые туда не поступили. А на Западное направление с Кавказа в Финляндию прибыла 5-я Кавказская казачья дивизия, а в Белоруссию — Кавказская кавалерийская дивизия. В июле 1917 г. в 8-й армии Юго-Западного фронта 7-я кавалерийская дивизия была соединена с 3-й Кавказской казачьей дивизией в Сводный конный корпус, который существовал до конца сентября. В августе 1917 г. Кавказская туземная конная дивизия была дополнена двумя конными полками и переформирована в Туземный конный корпус в составе 1-й и 2-й Кавказских туземных конных дивизий. Корпус существовал до декабря 1917 г. В ноябре 1917 г. в Кавказской армии была образована Кавказская конная бригада, составленная из полков, направленных в январе из Туркестана и прикомандированных к 1-й Кавказской и 3-й Кубанской казачьим дивизиям.

Для обеспечения артиллерией дивизий, развернутых после начала и в ходе войны, потребовалось большое количество дополнительных конных и казачьих батарей. С августа 1914 по декабрь 1916 г. были развернуты конные (24–27-я, 1-я и 2-я Офицерской артиллерийской школы), конно-горные (1–5-я Заамурские) и казачьи (17 донских, 4 оренбургских, 3 сибирских, 4 забайкальских, кубанская, астраханская, амурская и уральская) батареи. Донские и Оренбургская льготные дивизии имели в своем составе казачьи артиллерийские дивизионы. В Кубанских, Сибирской, Уральской, 2-й Туркестанской казачьих дивизиях недостаток восполнялся за счет донских казачьих батарей. Дивизии, развернутые из отдельных казачьих бригад, получали ту артиллерию, которую имели эти бригады. Не имели своей артиллерии 4-я Кавказская казачья дивизия, основу которой составила 2-я бригада 2-й Кавказской дивизии, и 4-я Кубанская казачья дивизия.

Все вновь развернутые дивизии и отдельные бригады были укомплектованы конно-пулеметными командами, а с апреля 1915 г. вместо дивизионных конно-пулеметных команд стали создаваться полковые конно-пулеметные команды (4 пулемета систем «Максим» или «Кольт» на вьюках).

В это же время кавалерийским дивизиям для усиления огневой мощи были приданы автоброневые взводы из четырех бронемашин. В конце 1916 г. на Западном направлении автоброневые взводы кавалерийских дивизий, входящих в конные корпуса, были сведены в автоброневые дивизионы (8–12 машин) с подчинением их командиру корпуса. Кроме того, каждый конный корпус получил в свое подчинение батальон самокатчиков (велосипедистов).

Всего за период с начала боевых действий до середины 1917 г. количество соединений конницы (дивизий и отдельных бригад) с 29 и 9 соответственно изменилось до 48 дивизий и 7 отдельных бригад, в которых было 1220 эскадронов и сотен, при этом соотношение кавалерийских и казачьих дивизий и отдельных бригад по годам изменялось следующим образом:

июнь 1914 г. — 18 кавалерийских, 6 казачьих дивизий, 5 кавалерийских и 3 казачьих бригад;

сентябрь 1914 г. — 19 кавалерийских, 12 казачьих дивизий, 5 кавалерийских и 4 казачьих бригад;

декабрь 1914 г. — 19 кавалерийских, 16 казачьих дивизий, 4 кавалерийских и 4 казачьих бригад;

июнь 1915 г. — 20 кавалерийских, 19 казачьих дивизий, 4 кавалерийских и 6 казачьих бригад;

декабрь 1915 г. — 22 кавалерийских, 20 казачьих дивизий, 1 кавалерийская и 6 казачьих бригад;

июнь 1916 г. — 23 кавалерийских, 22 казачьих дивизий, 3 кавалерийские и 5 казачьих бригад;

декабрь 1916 г. — 25 кавалерийских, 23 казачьих дивизий, 2 кавалерийские и 5 казачьих бригад;

июнь 1917 г. — 25 кавалерийских, 23 казачьих дивизий, 2 кавалерийские и 5 казачьих бригад.

Конница Западного и Кавказского направлений соотносилась следующим образом^[22]:

1914 г. — 90 и 10 %;

1915 г. — 83 и 17 %;

1916 г. — 80 и 20 %;

1917 г. — 82 и 18 % соответственно.

Количество соединений конницы изменялось таким образом:

Западное направление:

декабрь 1914 г. — 33 дивизии и 5 отдельных бригад;

декабрь 1915 г. — 37 дивизий и 5 отдельных бригад;

декабрь 1916 г. — 39 дивизий и 4 отдельные бригады;

июнь 1917 г. — 41 дивизия и 3 отдельных бригады.

Кавказское направление:

декабрь 1914 г. — 3 дивизии и 2 отдельные бригады;

декабрь 1915 г. — 6 дивизий и 4 отдельные бригады;

декабрь 1916 г. — 8 дивизий и 4 отдельные бригады;

июнь 1917 г. — 7 дивизий и 4 отдельные бригады.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Историк А. А. Керсновский отмечал великолепный состав русской конницы, оказавшей армии неоценимые услуги. Конница скрыла от вражеских глаз стратегическое развертывание. Она стяжала славу русскому оружию каждый раз, когда одухотворялась и управлялась достойными военачальниками. Русская конница провела до 400 атак в конном строю, в ходе которых захватила 170 орудий, нанесла поражение целой общевойсковой армии (7-й австро-венгерской 27–28.04.1915 г. у Городенки — Ржавенцев), дважды спасла свои армии (1-ю у Нерадова 03.07.1915 г. и 11-ю у Нивы Злочевской 19.06.1916 г.). Историк отмечает, как помогла 12-я кавдивизия при Руде 8-й армии, огромное стратегическое значение для Северо-Западного фронта атаки нижегородских драгун под Колюшками, как потряс австро-германские армии «наскок оренбургских казаков под Кошевом и „Дикой дивизии“ под Езерянами». И сколько раз русские пехотные дивизии и корпуса «выручались беззаветными атаками ничего не боявшихся и всё сметавших сотен и эскадронов…»^[23].

Вооружение: шашка, пика (в 1-й шеренге), винтовка (со штыком — в регулярной коннице и без штыка — в казачьих частях; но в большинстве последних к весне 1915 г. также были введены штыки). Кавказские казаки пик не имели.

Конница имела отличный офицерский, унтер-офицерский и рядовой состав. Так как в мирное время (как отмечалось выше) она содержалась в строю в полном составе и выступала в поход без пополнения запасными, то фактически являлась родом войск постоянной готовности. Но потери и пополнения в течение войны несколько ухудшили личный состав. В целом конница сохранилась до конца войны лучше других родов войск. В столкновениях с кавалерией противника успех неизменно оставался на стороне русской конницы.

§ 2. Специфика боевого применения русской конницы

Вся работа конницы мыслилась исключительно в конном строю, идея боя — конный удар, причем действия должны отличаться большой активностью. И русская конница постоянно «выискивала» случаи для конных атак, большинство из которых были успешны.

Подвижность и выносливость конницы были необычайно велики: суточный переход для полков доходил до 90 км. Но этим часто злоупотребляли, что привело к сильному изматыванию конницы — особенно в начале войны (тенденция характерна для всех воюющих армий Европы). Безукоризненный конский состав сразу же был измотан, и процент отправленных в тыл лошадей оказался очень велик. В то же время прибывавшие пополнения (маршевые эскадроны) давали недостаточно хороших лошадей. Несмотря на огромный запас конского состава (свыше 30 млн) и годовой прирост в 10 тыс. коней, недостаток строевых лошадей выяснился уже с первых дней мобилизации.

Конница действовала в комбинированных строях — как конном, так и пешем. Действия в пешем строю были поставлены очень хорошо — и конница, наученная опытом, часто к ним прибегала. Охотнее других спешивались драгунские полки и казаки.

Применялись различные боевые формации, в том числе лава — когда конница вступала в бой широко расчлененным боевым порядком (причем каждая его часть применяла различные строи и приемы — в пешем или конном строю) в зависимости от обстановки.

На кавалерию, единственный к началу Первой мировой войны род войск, обладавший оперативной подвижностью, возлагался широкий спектр боевых задач.

Важнейшей функцией кавалерии являлась разведывательная.

Казачий разъезд.

Для проведения разведки от кавалерийских частей высылались конные разъезды (в исключительных случаях — эскадроны (сотни). Разъезд вел разведывательную деятельность на определенном направлении или в определенном пункте, в то время как эскадрон (сотня) — действовал в соответствующем районе или полосе разведки. Впоследствии приоритет все больше смещается в пользу разведывательных эскадронов (позже усиленными ручными пулеметами Мадсена). Срок действия такого эскадрона — двое суток.

Отличная завеса и хорошая разведка были организованы русской конницей на левом берегу Вислы в ходе Варшавско-Ивангородской операции в сентябре 1914 г. И напротив, когда конная разведка не выяснила сосредоточения немцев в конце октября того же года на линии Торн — Калиш, это закончилось прорывом фронта 2-й армии и тяжелыми боями под Лодзью.

Необходимо отметить действия русской конницы на левом берегу р. Вислы в сражении у Люблина и Львова в 1914 г., хорошо ориентировавшие русское командование и задержавшие продвижение обходящих войск противника. На последнем этапе Галицийской битвы кавалерия Юго-Западного фронта, очистив от неприятеля левый берег Вислы, способствовала поражению левого фланга австрийской 1-й армии.

На тактику русской конницы влияло ее подразделение на войсковую (приданную штабам армий или действующую в составе армейских корпусов) и объединяемую в самостоятельные кавалерийские соединения — конные бригады, дивизии и корпуса.

Войсковая конница осуществляла разведку, прикрывала фланги общевойсковых соединений, обеспечивала коммуникации и функционирование штабов и служб, поддерживала связь. Части войсковой конницы распределялись по боевым участкам и в общий резерв (прежде всего для решения задач связи и прикрытия). Особо важное значение имела защита флангов и стыков частей и соединений. Осуществляла она и преследование противника — преследование разбитой австрийской пехоты Текинским конным полком и даже номерами Конно-горного дивизиона в Доброноуцком сражении 9-й армии в ходе наступления Юго-Западного фронта 1916 г. является классическим образцом использования корпусной конницы.

Кавалерийские соединения должны были решать задачи так называемой «стратегической конницы» — осуществлять броски, прорывы и обходы, преследование противника, заниматься стратегической разведкой, обеспечивать прикрытие определенных оперативных направлений.

Казачий разъезд.

Например, 14-я кавалерийская дивизия, действуя на фланге 4-й армии в ходе Галицийской битвы, на 5 дней сковала оперативный маневр 1-й австрийской армии и позволила подтянуть резерв—18-й армейский корпус.

В Томашевском сражении 1914 г. кавалерия 5-й армии в самые тяжелые периоды боев быстро сосредотачивалась командованием на флангах армии или ее корпусов, что обеспечило стыки и фланги общевойсковых соединений. В этом сражении был образован Сводный конный корпус (один из первых в русской армии в Первую мировую войну), а действия 5-й Донской казачьей дивизии и 2-й бригады 1-й Донской казачьей дивизии не допустили полного окружения правого фланга 19-го армейского корпуса и обеспечили выход центральной группировки 5-й армии из тяжелого боя.

Успешно осуществлялись кавалерийские рейды.

Важное значение для исхода Лодзинского сражения 1914 г. имела переброска 1-го кавалерийского корпуса под командованием генерал-лейтенанта А. В. Новикова на правый фланг 2-й армии (район Бендков) с левого фланга 5-й армии (район Ласка).

Казачий разъезд.

Кавалерия — универсальный род войск. Кавалерийские наставления и уставы отмечали: «Конница действует в конном и пешем строю». Кавалерийские части и соединения обладали всеми необходимыми средствами для решения широкого спектра боевых задач — саперными, пулеметными подразделениями и пр. Но, действуя в пешем строю, конница значительно уступала в численности сопоставимым с ней в структурном плане пехотным частям и соединениям (численность кавалерийской дивизии примерно соответствовала численности пехотного полка), меньшим было и количество орудий и пулеметов.

Главное преимущество кавалерии — в мобильности. Именно поэтому конница — важное средство оперативного маневра. Командир 3-го Конного корпуса генерал-лейтенант граф Ф. А. Келлер, выдающийся практик и теоретик русской конницы, совершенно справедливо отмечал, что место конницы именно на полях сражений — как можно ближе к передовым пехотным частям^[24].

Возвращение с удачной разведки.

Русская конница осуществила ряд блестящих атак в конном строю, решив участь многих боев и сражений — оказав влияние на тактическую и оперативную обстановку (в Заднестровской, Третьей Праснышской и др. операциях). Например, 3 июля 1915 г. конная атака 2-й бригады 14-й кавалерийской дивизии имела важное оперативное значение. Гусары и казаки спасли целую армию, парировав многообещающий прорыв противника. Наступление пехоты врага было задержано на 5 часов.

Прибалтика. Русская конница на разведке.

Число конных атак по сравнению с аналогичными атаками конницы противника огромно (лишь австрийская конница практиковала, и то лишь в начале войны, конные атаки). Так, в бою под Ярославицами 8 августа 1914 г. части 10-й кавалерийской дивизии нанесли поражение 4-й кавалерийской дивизии австрийцев. В этом бою, несмотря на то что австрийская конница маневрировала блестяще, вследствие применения слишком компактных боевых построений и плохой разведки, она испытала неприятные сюрпризы (внезапный обстрел русской артиллерии и атака с фланга русских гусар). Действуя в рукопашной схватке в сомкнутом строю, она оказалась слабо обученной владению холодным оружием.

Русская конница применила в этом бою классический кавалерийский маневр: фронтальная атака сочеталась с охватом фланга противника.

Погоня.

Б. М. Шапошников писал: «Лишь на фланге и в тылу противника, развив широкую оперативную деятельность, конница окажет неоценимую услугу пехоте и артиллерии, довершив их геройские усилия в фронтальном бою и обеспечив надлежащее использование успеха с решительной целью»^[25].

Смелы и энергичны были действия русской конницы собранной на правом фланге 2-й армии в сражении под Варшавой в октябре 1914 г. Контратака противника 5 октября на Сохачев и угроза отрезать переброшенные на левый берег р. Бзуры 4 кавалерийских дивизии заставили их отойти на север. Но присутствие конной массы на фланге армии противника было одной из причин, заставивших его начать отступление.

Характерно, что русская конница атаковала чаще пехоту и артиллерию противника, чем кавалерию (атаки на конницу составляют 25 % от всех конных атак). В большинстве случаев кавалерия противника от боя уклонялась.

Русская конница атаковала не только пехоту противника, находящуюся в движении (на походе, отступающую или наступающую), но и в окопах и даже за колючей проволокой. Так, 29 сентября 1915 г. на фронте 11-го армейского корпуса 12-я кавалерийская дивизия в конном строю атаковала австрийцев, прошла три линии окопавшихся пехотных цепей противника, который после короткого беспорядочного боя обратился в бегство, а на фронте 33-го армейского корпуса четыре эскадрона 9-го Бугского уланского и эскадрон 9-го Казанского драгунского полков также атаковали пехоту противника, опрокинули ее и взяли 40 пленных.

Различные формы применения русской конницы. Кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Яркой иллюстрацией является и бой у Баламутовки — Ржавенцев 27 апреля 1915 г., когда две сотни 13-го Донского казачьего полка опрокинули, атакуя в конном строю, 4 эскадрона венгерских гусар, в то время как другая сотня также в конном строю в долине руч. Вялый смяла роту пехоты. Полком было захвачено в плен 8 офицеров и 137 нижних чинов.

Части 15-го Донского казачьего полка захватили д. Ржавенцы, действуя в пешем строю. Они овладели защищенной 6 рядами проволочных заграждений позицией противника, захватив 6 офицеров, 621 нижний чин, 3 пулемета, 2 орудия, большое количество патронов оружия и снаряжения, а также прожектор (в самом полку в этот момент было всего 320 казаков).

В боях Второй Праснышской операции 1915 г. 15-й гусарский Украинский полк 12 февраля также провел блестящую конную атаку. Атаковав наступающую германскую пехоту, украинские гусары потеряли 27 человек убитыми и 22 ранеными, пленив 256 солдат и офицеров противника и захватив 4 орудия.

Различные формы применения русской конницы. Кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Конные атаки русской кавалерии имели место не только в маневренный, но и в позиционный период войны — когда конница других армий в массе своей уже сидела в окопах. Например, 27 мая 1916 г. у с. Зубжец 9-я кавалерийская дивизия, прорвав три линии австрийских окопов, захватила артиллерию противника и до 1,6 тыс. пленных; 23 июля 1916 г. в атаке у деревень Костюхновка — Волчецк 16-й кавалерийской дивизией было захвачено 14 орудий противника и т. д.

Война показала, что никакой огонь артиллерии, пулеметов и винтовок, действия аэропланов и броневиков не в состоянии остановить кавалерийской атаки русской конницы.

Различные формы применения русской конницы. Кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Например, в бою 7 августа 1916 г. у д. Рудка-Червищи сотни 27-го и 28-го Донских казачьих полков преодолели заградительный огонь двух тяжелых и одной легкой батарей германцев. А 6 августа 1916 г. казаки 16-го и 17-го Донских казачьих полков на том же боевом участке под огнем пулеметов и бомбами трех немецких аэропланов прорвались сквозь проволочные заграждения и захватили трофеи.

Но в условиях огневого боя возможности конницы все же были снижены. В наступлении общевойсковых соединений кавалерия должна атаковать прежде всего резервы противника и развивать достигнутый пехотой успех, а в обороне вести разведку на флангах и в тылу неприятеля.

Различные формы применения русской конницы. Кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

В условиях преобладания позиционных форм ведения боя кавалерийская тактика не получила сколько-нибудь значительного развития, несмотря на то что кавалерия была единственным мобильным родом войск, который можно было использовать для преобразования тактического успеха в оперативный. Как правило, применение конницы для развития успеха в этот период (за некоторыми исключениями) было неудачным. Это объяснялось тем, что кавалерия была слабо оснащена пулеметами и артиллерией и не могла преодолеть возросшего огневого сопротивления пехоты.

В позиционной войне кавалерия часто выполняла функции пехоты. Занимая участки оборонительных позиций, труднодоступные для атаки противника (все-таки ее огневая мощь была несопоставима с пехотной), длиной от нескольких верст до нескольких десятков верст на дивизию (30 верст — 2-я Туркестанская казачья дивизия на р. Шаре и Огинском канале в начале 1917 г.), конница с успехом выполняла и оборонительные задачи.

Различные формы применения русской конницы. Кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Одной из важнейших тенденций применения кавалерии в годы Первой мировой войны на Русском фронте стала концентрация кавалерийских масс в крупные соединения (выше мы затронули этот вопрос с организационной точки зрения, теперь взглянем с точки зрания тактической), огранизационно состоявшие из нескольких кавалерийских дивизий. Так возникли конные корпуса — парадоксально, но к этому привела возрастающая мощь огнестрельного оружия.

Так, русская армия выступила на войну в 1914 г., имея в качестве высшего кавалерийского соединения дивизию. Но к осени стало очевидно, что в условиях интенсивного развития огнестрельного оружия мощь кавалерийской дивизии уже недостаточна для решения стоявших перед ней боевых задач. Началось формирование импровизированных «сводных конных корпусов» из двух дивизий, но жизнь показала, что и такой корпус имеет недостаточно сил и средств. В 1915 г. такие корпуса усиливаются придачей им дополнительных конных дивизий. Так появились постоянные конные корпуса (например, состав 3-го Конного корпуса в течение войны колебался от двух до восьми дивизий — в последнем случае он фактически являлся конной армией).

Второй тенденцией стал, ощутимый уже весной 1915 г., недостаток конского состава как в русской (в меньшей степени), так и в европейских (в большей степени) армиях. Именно это обстоятельство во многом заставляло австро-германцев беречь свою конницу — уклоняться от конных атак, сажать кавалерийские части в окопы и пр.

Третья тенденция — это то, что позиционный характер мировой войны максимально сузил рамки применения кавалерии по ее прямому назначению — на поле боя. Ситуация усугублялась неумением со стороны командования союзников эффективно использовать имеющуюся конницу.

Но история Первой мировой войны именно на Русском фронте изобилует массовыми конными атаками русской кавалерии, многие из которых имели тактическое и даже оперативное значение. И остановимся на этом подробнее.

§ 3. Конная атака — визитная карточка русской конницы

При всех своих недугах и упущенных оперативно-тактических возможностях русская конница сделала в Первую мировую войну очень много. Уже после первых боестолкновений обнаружилось превосходство русской конницы над кавалерией противника как в качестве личного состава, так и в боевой подготовке. Неудивительно, что австрийцы (в меньшей степени) и германцы (в большей степени), как правило, не осмеливались вступать в кавалерийские сражения, уклонялись от массовых конных схваток и в большинстве случаев предпочитали огневой и пеший бой. Австро-германская кавалерия практиковала конные атаки, но не в таких масштабах, как русская. В то же время история Первой мировой войны на Русском фронте изобилует массовыми конными атаками русской кавалерии, причем не только на конницу, но и на пехоту, пулеметы, артиллерию и даже на укрепленные позиции противника. Многие из таких атак имели тактическое и оперативное, а некоторые — и стратегическое значение.

Так, А. А. Керсновский особо выделяет поражение, которое нанесла русская конница австро-венгерской 7-й армии у Ржавенцев — Городенки 27 апреля 1915 г., атаки у Нерадова 3 июля 1915 г., Нивы Злочевской 19 июня 1916 г. и др. В ходе примерно 400 конных атак было захвачено 170 орудий противника, масса пленных, решены важнейшие боевые задачи. И. Ф. Рубец кратко характеризует около 250 наиболее результативных конных атак, имевших место на Русском фронте Первой мировой войны^[26].

Ниже, рассматривая боевые кампании 1914–1916 гг., мы уделим внимание некоторым из конных атак русской кавалерии — прорыву у Костюхновки 16-й кавалерийской дивизии 23 июня 1916 г., когда было реализовано несколько эффективных конных атак (одна из наиболее ярких — атака уланской бригады у дер. Волчецк, приведшая к захвату 14 германских орудий), атаке 7-го гусарского Белорусского полка 3 июня 1916 г. у дер. Ощев (уничтожены 2 полка венгерской пехоты и захвачено 2500 пленных), атаке частей 1-й Донской казачьей дивизии у Незвиски 24 и 26 февраля 1915 г., атакам 17-го драгунского Нижегородского полка под Колюшками и Блашки в 1914 г., атаке Приморского драгунского полка под Попелянами 1 июня 1915 г. и частей 2-й Сводной казачьей дивизии у Чулчице 22 июля 1915 г., атаке бригады 14-й кавалерийской дивизии у Нерадова 3 июля 1915 г., атакам 13-го гусарского Нарвского и 15-го гусарского Украинского полков и др.

Здесь же посмотрим на специфику конных атак — также основываясь на боевых эпизодах из истории Русского фронта Первой мировой войны.

Конная атака — боевое средство весьма рискованное, осуществить ее могут лишь решительные военачальники и закаленные бойцы. Конные схватки, как правило, носят решительный характер, быстротечны, требуют высокого морального напряжения и отличной подготовки войск, в то время как огневой бой является менее рискованным, но более длительным и легче управляемым. Для эффективной конной атаки были необходимы определенные тактические предпосылки.

Стоит отметить, что в довоенный период существовала точка зрения, что современная военная техника не допустит конных атак, а раз таковых не будет, то для русской конницы и не требуется сильных лошадей, какими были задонские лошади, и что ей хватит того запаса беспородных лошадей, каковым Россия обладала и без Задонской степи. Звучали голоса, что пика в 20-м веке является анахронизмом, дрекольем, лишь обременяющим кавалериста, главное оружие которого — винтовка со штыком. В значительной степени эти соображения основывались на опыте Русско-турецкой 1877–1878 гг. и Русско-японской 1904–1905 гг. войн, показавших минимум конных атак.

Отстаивая значение конницы вообще и конных атак в частности, различные кавалерийские авторы указывали на условия театра военных во время Русско-турецкой войны и на отсутствие сколько-нибудь значительной конницы в Маньчжурии. Указывалось и на отсутствие полководцев, которые верили бы в значение и силу кавалерийской атаки.

Принципиально иная ситуация сложилась во время Первой мировой войны. Атаки гвардейской кавалерии на германскую конницу, пехоту и артиллерию осенью 1914 г., атаки 1-го Донского казачьего полка в августе 1914 г., атака 10-й кавалерийской дивизии у Ярославице, атаки частей 12-й кавалерийской дивизии (в частности, эскадронов 12-го гусарского Ахтырского полка), атаки частей 2-й Сводной Казачьей дивизии генерал-лейтенанта А. А. Павлова на венгерскую кавалерию в августе — сентябре 1914 г., атаки 2 эскадронов 18-го гусарского Нежинского полка подполковника К. К. Случевского на германских велосипедистов, атака Ингушского конного полка полковника Г. А. Мерчуле в 1916 г. под Езерянами, атаки частей 9-й кавалерийской дивизии и, в частности, 9-го уланского Бугского полка генерал-майора В. 3. Савельева в 1916 г. на австрийскую пехоту, атака 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка, зимой 1914 г. разгромившего под Сарыкамышем полк отборной турецкой пехоты, атаки частей 1-й Донской казачьей и 10-й кавалерийской дивизий в районе Баламутовки — Ржавенцев весной 1915 г. и многие другие события доказали тот факт, что в 20-м веке конная атака кавалерии не только возможна, но и зачастую влечет за собой столь блестящий успех для атакующей части и такое поражение неприятельских войск, какого противнику не нанесут ни артиллерийский огонь, ни атаки пехоты, ни газы, ни аэропланы.

И мы остановимся на нескольких боевых эпизодах, среди которых присутствуют удачные и неудачные примеры конных атак, для того, чтобы выяснить, при каких условиях конная атака успешна, возможна, ограниченно возможна либо невозможна.

Первая мировая война показала, что огонь артиллерии, винтовок и пулеметов, аэропланы не в состоянии остановить несущейся конной атаки. В бою 7 августа 1916 года у д. Рудка-Червище атаки сотен 27-го и 28-го Донских казачьих полков преодолели заградительный огонь двух тяжелых и одной легкой батарей германцев, но остановились на проволоке.

Описание военных действий 27-го ДКП содержит следующие строки^[27]: «7 августа: переход через р. Стоход под обстрелом противника и прибытие в дер. Рудка-Червище; конная атака полка с потерями: ранены подъесаул Волошинов и сотник Лазарев, контужен врач Урусов; казаков: убито 2, ранено 28, контужено 17; лошадей: убито 29 и ранено 58».

А вот описание этого знаменательного боя применительно к 28-му ДКП:

«7 августа 1916 года в 1 час 30 мин. 1-я бригада во исполнение приказа по дивизии № 56, под командой командира полка Полковника Якушева двинулась в направлении на д. Рудка-Червище.

По дороге в штаб 2-й сводной казачьей дивизии были получены ориентировочные данные, причем оказалось, что лес, куда направлялась бригада, занят противником.

В 5 часов бригада под артиллерийским огнем противника, перешла мост через р. Стоход и сосредоточилась в д. Рудка-Червище.

Обстановка была такова: противник занимал дер. ст. Червище и южн. опушку леса, что южнее этой деревни и сев. запади, д. Тоболы, далее его фронт шел по лесу, что запади. Г.дв. Червище и д. Рудка-Червище прямо на юг до губернской границы, западнее выс. 78, 0 и затем крутой поворот на восток сев. д. Геленин к р. Стоходу. Наша пехота (своди, корпус 27 пехотн. дивизии и 1 бриг. 1 Сибирск. стрелк. дивизии и бригада 73 пехотн. дивизии) занимала дорогу между дерев ст. Червище-Тоболы и самую д. Тоболы; кирпичный завод и восточную опушку леса, что западнее д. Рудка-Червище хут. Ченчелово, занимала бригада 2 своди, каз. дивизии и далее на юг до выс. 78, 0 включительно, а затем на восток вплоть до р. Стохода располагалась на позиции 4-я Финляндская стрелковая дивизия, по запад, берегу р. Стохода у д. Рудка-Червище стояла 1-я Оренбургская каз. батарея, а вост. р. Стохода (в 1– IV2 вер. юго-зап. выс. 71, 7) стояло 2 тяжелых батареи. Боевым участком от кирпичного завода, что южнее дер. Тоболы до дороги Рудка-Червище хут. Ченчелово командовал командир бригады 2-й сводной казачьей дивизии генерал Гуславский, а далее на юг до выс. 78, 0 включительно и на восток до р. Стохода начальник 4-й Финляндской стрелковой дивизии генерал Селивачев. Около 7 часов в д. Рудка-Червище прибыл начальник 2-й сводной казачьей дивизии генерал Краснов. Общего начальника, объединяющего действия всех частей, расположенных в Червищенском тет-де-поне, не было назначено. Общий план действий был выработан начальником 4-й Финляндской дивизии генералом Селивачевым и доложен командующему армией по телефону, а так как телефон из Штаба 4 дивизии в виду порчи проводов не работал, то генерал Селивачев ездил для этой цели за Стоход на наблюдательный пункт тяжелого дивизиона.

По мнению генерала Селивачева, прорыв, о котором указывалось в приказании командующего армией, был едва осуществим, потому что бывшая на этом фронте спешенная австрийская конница была заменена германскою пехотою, успевшей окопаться и сплестись проволокой, почему он просил ограничить задачу пока расширением Червищенского тет-де-пона от выс. 78, 0 до выс. 76, 4 т Ур. Отрина (зап. дер. Тоболы).

Командующий армией согласился с этим предложением. Возвратясь с наблюдательного пункта, генерал Селивачев сообщил нам новую, более скромную задачу. В 13 час. командующим бригадой полковником Якушевым была получена телефонограмма к-ра 4-го конного корпуса генерала Гилленшмидта о том, что в его распоряжении для усиления направлен из резерва командующего армией стрелковый полк полковника Михайлова. Эта телефонограмма была составлена в следующих выражениях: „Для усиления Ваших действий направлен из резерва Командующего армией 4-й Сибирский полк прибывший Гриву. По прибытии его Рудку-Червище обязательно требую самых активных действий выполнения задачи поставленный моим 8907 номером. Ваше энергичное движение на 76,4 и на Ченчелово увлечет фланг Финляндцев. Медлительность даст противнику окопаться и усилиться. Генерал Краснов всеми частями всемерно поддержать наносимый Вами удар 8914. Гилленшмидт“.

Одновременно от генерала Краснова было получено уведомление, что командир 4-го конного корпуса передал приказание через своего начальника штаба о подчинении нашей бригады и 4 Сибирского стрелкового полка ему — генералу Краснову.

По сношению с начальником 4-й Финляндской стрелковой дивизии решено было произвести конную атаку после того, как пехота и артиллерия прорвет проволочные заграждения противника, для чего 4-й стрелковый полк тотчас же по прибытии направлен был вдоль дороги Рудка-Червище — Ченчелово, прибывшие к этому времени пластуны 2-й сводной казачьей дивизии, в эту ночь сменившиеся с позиции, были взяты в цепь 1-й бригады своей дивизии.

От 27-го полка был наряжен 1 взвод рабочих для устройства прохода в бывших австрийских проволочных заграждениях и окопах, расположенных в 150–200 шагах к юго-западу от южной окраины дер. Рудка-Червище.

В 4-й Сибирский стрелковый полк от 27-го полка был выслан офицер для связи, с указаниями следить за развитием наступления пехоты и обо всем подробно доносить. О начале атаки командиры стрелковых полков должны были сообщить генералу Краснову по телефону. В 15 часов началась артиллерийская подготовка.

Артиллерия противника отвечала слабо. Бригада была в полной готовности к атаке, причем атака должна была вестись поэшелонно (волнами) по 2 сотни в каждом эшелоне, в голове 27-й полк. В 16 Уг наша пехота и пластуны перешли в наступление; из штаба 4-й стрелковой дивизии и офицера 27-го полка, находящегося для связи в 4-м Сибирском стрелковом полку, к генералу Краснову поступали сведения, что стрелки успешно продвигаются вперед, занята первая линия окопов, захвачены пулеметы, число коих пока не выяснено, и далее подползли к проволочным заграждениям и режут проволоку.

В последующих донесениях уже не упоминалось о пулеметах. В 18 часов 50 минут артиллерийский огонь противника тяжелых и легких батарей по наступающим цепям нашей пехоты заметно ослабел. Всем находящимся в дер. Рудка-Червище было очевидно, что момент атаки назрел.

В начале 20-го часа раздались крики пехоты „конницу вперед“, подхваченные лентой большого числа раненых, возвращающихся в дер. Рудка-Червище. Старший адъютант 2-й сводной дивизии по телефону получил подтверждение о том, что со стороны Ченчелово наша пехота кричит „конница вперед“. Генерал Краснов приказал бригаде быстро выдвинуться в направлении на хутор Ченчелово и развить достигнутый пехотой успех.

Первым из деревни выскочил разъезд от 27-го полка для направления удара бригады, за ним разведывательные сотни 1-го Волгского полка, а затем 27-го и 28-го полков. Сотням приходилось дебушировать выход из южной окраины дер. Рудка-Червище и узкий проход, сделанный в австрийских проволочных заграждениях, расположенных в 150–200 шагах юго-запад, этой деревни.

Не успели еще сотни 27-го полка вырваться на свободу, как немецкие аэропланы обнаружили наше намерение и, сообщив сигналом на свои батареи, сами стали сбрасывать бомбы и обстреливать из пулеметов дебушируемое нами дефиле. Тяжелая батарея по тому же дефиле открыла жестокий огонь. В этот момент одним из тяжелых снарядов был убит часовой, ранены знаменщик и караульный начальник, а два других часовых и ассистент тяжело контужены осколками этого снаряда, в 8 местах пробито знамя 28-го полка. Несмотря на жестокий огонь противника, бригада уже через десять минут 6 эшелонами развернулась для атаки, имея 27-й полк слева, а 28-й справа от дор. Рудка-Червище — Ченчелово, в общем направлении на хут. Ченчелово.

Подскакав вплотную к восточной опушке леса, что зап. дер. Рудка-Червище, первый эшелон 27-го полка уперся в труднопроходимые болота. 4 сотни 27-го полка, находившиеся в последних двух эшелонах, приняли влево и пошли в направлении на высоту 78,0 Иваньково. 3 сотни 28-го полка тоже уперлись в болото, а остальные пошли вправо по дороге на Ур. Погоня. Сотни 27-го полка, направлявшиеся на выс. 78, 0, прошли сквозь цепи своей пехоты, которая кричала им: „куда вы несетесь, противник еще не выбит из окопов“, но, встреченные сильным огнем тяжелой и легкой артиллерии противника и пулеметов и видя перед собою немецкие окопы, опутанные проволокой, попятились немного назад.

Сотни 28-го полка, шедшие по дороге на Ур. Погоня, пройдя пехотные цепи, тоже наткнулись на немецкие окопы с проволочными заграждениями и, встреченные жестоким пулеметным огнем противника, вынуждены были податься назад.

Несколько лошадей, увлеченных стремительной атакой вперед, лишившись всадников, повисли на проволочных заграждениях противника.

Убедившись в несвоевременности и бесплодности конной атаки и дабы не произвести своим отходом невыгодного впечатления на свою пехоту, бригаде было приказано спешиться, влившись в цепи пехоты, вести огневой бой, что и было исполнено.

О результате атаки в 19 час. 30 мин. командующим бригадой было послано донесение генералу Краснову, который вскоре прислал ему приказание явиться к нему лично с докладом.

В 21 час по приказанию генерала Краснова командующий бригадой отдал приказание своему заместителю полковнику Пивоварову с наступлением темноты всю бригаду мелкими частями в пешем строю собрать в дер. Рудка-Червище, в резерв генерала Краснова. За день потери выразились в следующих цифрах: контужен 1 офицер, нижних чинов убито 18, ранено и контужено 103; лошадей убито 67, ранено 69»^[28].

А 6 августа того же года сотни 16-го и 17-го Донских казачьих полков там же, у Рудки-Червище, разворачивались под огнем бомб и пулеметов трех германских аэропланов, снизившихся настолько, что видны были пулеметы и лица летчиков. Но атака прошла по мостам и гатям, в колонне по три, по одному и по два. Казаки проскочили в прорывы своих и неприятельских проволочных заграждений, перескочили через окопы и нанесли жестокий удар австрийцам, захватив пленных и пулемет. Но также остановились в болотах и лесах — перед второй линией неприятельских окопов. Есаул 17-го генерала Бакланова Донского казачьего полка Ф. Коршунов стал кавалером Георгиевского оружия за то, «что в бою 6 августа 1916 года у д. Рудка-Червище, командуя сотней в конном строю, под губительным огнем противника атаковал неприятельскую пехоту и, несмотря на то что был ранен, продолжал наступать, первым ворвавшись в неприятельский окоп». А хорунжий того же полка Яков Юдин стал кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени «за то, что в бою 6 августа 1916 года у д. Рудка-Червище во время конной атаки первым вскочил в неприятельский окоп. Будучи ранен в грудь, не оставил строя, продолжая наступление, когда вторично был ранен в ногу. Невзирая на двойное ранение, не оставил свою часть, пока не пал смертельно раненный со словами: „казаки, вперед“, и тут же скончался, смертью своей запечатлев содеянный подвиг».

Итак, мы видим, что первой важнейшей предпосылкой результативной конной атаки является местность, не стесняющая маневроспособностъ кавалерии, — чистое поле, отсутствие труднопреодолимых или непреодолимых преград. Местность должна быть под силу и лошадям, и всадникам. Так, например, атака кизляро-гребенцов и дагестанцев, брошенная на германскую пехоту с пятикилометрового расстояния в район деревни Непле в августе 1915 г., была рассеяна, а атакующие понесли очень тяжелые потери не потому, что огонь германцев был силен, а потому, что истощенные и недостаточно тренированные лошади не могли проскакать по запаханным вязким полям, местами заболоченным, 5 км и встали, атака еле двигалась и представляла из себя в последней момент не грозное, а жалкое зрелище — и германцы спокойно расстреливали казаков (своя же пехота не поддержала казаков, предоставив их самим себе).

Очевидец наблюдал поле атаки новомиргородских улан на деревню Волчецк 24 июня 1916 г. — спустя несколько часов после атаки. Трупы улан и лошадей лежали главным образом вдоль двух канав, не широких, но с крутыми отвесными берегами, прокопанных вдоль домов. Очевидно, здесь лошади заминались, случались и закидки. И вот эти приостановившиеся всадники и их лошади и были убиты из окон домов германскими пехотинцами. Там, где поле было чистым, атака пронеслась почти без потерь.

Успех атаки зависит от вождя, командира. Кто-то должен решиться кинуться на коне навстречу опасности и преодолеть и смерть, и раны, и весь ужас мчащегося навстречу огневого урагана шрапнельных, винтовочных и пулеметных пуль. В этой связи стоит вспомнить титаническую личность ротмистра 12-го гусарского Ахтырского полка Бориса Панаева. Он ведет эскадрон — пуля пронизывает ему руку. Он продолжает вести эскадрон, и пуля пробивает ему живот. Несмотря на мучительную боль, он продолжает скакать во главе эскадрона и падает убитым лишь тогда, когда эскадрон уже врубился в неприятеля. Каковы могучая сила воли, самообладание и решимость, наполняющие ореолом святости подвиг этого кавалериста.

В бою 24 июня 1916 г., когда 1-й Аргунский полк уже занял местечко Маневичи, когда из леса, расположенного к югу от Маневичей, стала выходить маршевая рота австрийцев с шестью пулеметами. Рота высадилась на одной из станций западнее Маневичей в ночь на 21 июня и шла, ничего не зная о том, что армия Линзингена разбита и фронт Галузия — Волчецк прорван русскими. Увидев сотню забайкальцев, австрийские пулеметчики открыли огонь, а рота, развернувшись в боевые цепи, начала наступать. Забайкальцы стали отходить. Когда в Маневичах, где в это время находилась донская бригада 2-й Сводной казачьей дивизии, услыхали пулеметную стрельбу и увидели забайкальца, прискакавшего с тревожным известием о наступлении из леса австрийцев, туда был послан взвод (26 казаков) 17-го Донского казачьего полка под командой хорунжего Шишова. Шишов подъехал к командиру сотни аргунцев. Сотня отходит, откуда-то из леса свистят пули, трещит пулемет. В чем дело — никому не известно. В то время, когда командир сотни и хорунжий Шишов совещались на предмет того, как быть, взводный урядник 17-го Донского казачьего полка из отряда Шишова подъехал к нему и говорит: «Давайте, ваше благородие, ударим на них в атаку!» Слова урядника прекратили колебания обоих начальников. Раздалась команда, и донцы вперемешку с забайкальцами полетели в атаку. Без потерь была взята в плен вся маршевая рота при двух офицерах и шести пулеметах — всего более 100 человек.

Нужно было только решиться!

В том же бою, при движении Донской бригады 2-й Сводной казачьей дивизии от Маневичей на Лешневку, в лесу у Лешневки головная сотня была остановлена винтовочно-пулеметным огнем противника. Неподалеку были слышны и орудийные выстрелы. Лес и болотистая местность заставили командира 17-го Донского казачьего полка спешиться и начать перестрелку с противником. Дело затягивалось. Начальник колонны требовал более энергичного продвижения вперед и захвата Лешневки. Но конная часть, уже слезшая на землю для пешего боя, всегда трудно садится на лошадей — тем более что воевала без перерыва почти сутки. Поэтому в авангарде была двинута 1-я сотня 16-го Донского казачьего полка. Но когда казаки 17-го Донского казачьего полка увидели, что на поле выходит сотня другого полка, в них заговорило самолюбие. Быстро вскочив на коней, 1-я сотня 17-го Донского казачьего полка под командой подъесаула Иванкова и сотника Власова бросилась на Лешневку. Оборонявшие Лешневку эскадрон венгерских гусар и рота спешенных кавалеристов с пулеметами обратились в бегство. Молодой венгерский лейтенант пытался остановить атаку встречной контратакой, но был заколот пикой, а его люди частью были заколоты, а частью взяты в плен. Казаки потерь не имели.

Раз часть решилась атаковать и условия местности не помешали атаке — она победила.

Командир 3-го Конного корпуса Ф. А. Келлер в окружении солдат и офицеров.

Трудно переоценить вклад начальника 10-й кавалерийской дивизии Ф. А. Келлера в победу под Ярославицами, начальника 2-й Сводной казачьей дивизии А. А. Павлова в победу у Бучача и т. д.

Решимость довести атаку до конца. Здесь приходится делать серьезную поправку на то обстоятельство, что кавалерийская атака почти всегда проходит без предварительной разведки — ведь лишь тогда она будет внезапна и только тогда люди сумеют в нее ринуться. Сколько раз очевидцы свидетельствовали о том, как кавалерийский командир говорил подчиненным: «Мы атакуем противникая в конном строю», а потом посылал разведку, отдавал приказы, распоряжения и… не атаковал. Как только включался холодный рассудок, разум побеждал, подсказывая столько аргументов против конной атаки, что последняя откладывалась, подразделения и части спешивались, уже и не помышляя атаковать верхом. Конная атака должна проводиться, так сказать, очертя голову, без размышления, быстро, неудержимо — вперед.

В бою под Дубом в августе 1914 г. (итоговый этап Томашевского сражения) было получено сообщение, что в тылу у 5-й Донской казачьей дивизии появилась вражеская пехота. Кто говорил — бригада, кто говорил — батальон. Командующий дивизией генерал-майор Г. М. Ванновский приказал командиру 10-го Донского казачьего полка выяснить обстановку. Командир полка разворачивает в первую линию 4-ю и 5-ю сотни полка, а во вторую линию 1-ю и 2-ю сотни и идет по направлению выстрелов. Когда австрийцы открыли беглый огонь, лошади головных сотен, еще в мирное время приученные бросаться в карьер на лежащую и стреляющую частым огнем пехоту, подхватили, и головные сотни кинулись в атаку. Потери русских были ничтожны — 6–8 человек, а у австрийцев зарублено 36 и взято в плен 202 человека — то есть более роты. Находившаяся сзади другая рота, увидевшая кровавую расправу казаков над их товарищами, рассеялась по лесу, побросав винтовки.

В бою 29 мая 1915 г. у станции Дзвиняче следовало остановить победное наступление австрийцев, прорвавших фронт между Залещиками и Жезавой. Приказано было двинуть вперед в конном строю сотни 3-го и 4-го Заамурских пограничных конных полков. «Куда?» — естественный вопрос. «Левым флангом вдоль шоссе, правым вдоль железной дороги»… «Кто там»? — «Австро-германская пехота…» — «Может, лучше спешиться?» — «Нет, нет, в конном строю, скорее, скорее, надо разворачиваться». Развернулись, как на смотру, под жестоким огнем непрерывных очередей 6-орудийной батареи, стоявшей в полной безопасности за р. Днестр. Вследствие пыли батарея давала перелеты на полверсты и на версту, не подозревая быстроты движения заамурцев. Когда заамурцы построили две линии лав и поднялись на гребень, перед ними, шагах в шестистах, показались густые цепи наступавшей пехоты. Пехота, увидев конницу, открыла по заамурцам бешеный огонь из винтовок и шести пулеметов. Минута была ужасная.

«Мы хотели уже повернуть, — рассказывали заамурцы, — но наши монголки, как пошли в карьер, их не свернешь, мы и донеслись!»

Около 350 заамурцев наскочили на 800 с лишним австрийцев. Австрийцы бросали винтовки и поднимали руки вверх, а потом, когда заамурцы проскакивали вперед, вновь хватали оружие и стреляли в спину. Потери заамурцев были тяжелы: из 12 офицеров 2 убито и 6 ранено, убит 61 и ранено 58 солдат; но австрийцев изрублено более 600 человек и 200 человек взято в плен. Конная атака сделала свое дело.

Еще более характерным является пример конной атаки 2 сотен 1-го Волгского полка в ночь на 22 июля 1915 г. у дер. Чулчице. В час ночи германская пехота прорвала русские позиции у дер. Чулчице и ворвалась между цепями Белевского и Лохвицкого пехотных полков. Белевский полк отошел к деревне Сайгаце и встал на 4 км сзади Лохвицкого полка. В этот прорыв устремилась германская пехота. Лохвицкий полк собирался отходить, и его отход ставил в тяжелое положение штаб, батареи и тыл 14-го армейского корпуса, которым пришлось бы уходить из посада Савин. Такова была обстановка перед конной атакой.

Находившийся на участке Лохвицкого пехотного полка в деревне Грецьков командующий 2-й Сводной казачьей дивизией вызвал из своего резерва 2 сотни 1-го Волгского казачьего полка.

Целеуказание: направление для левого фланга — вдоль горящей деревни, для правого фланга — на вершину Лысой горы, освещенной пожаром. Местность была охарактеризована как проходимая, без болот и канав.

Сотни рассыпались, пошли на гору рысью. Когда казаки подошли к противнику на полкилометра, они были замечены — и германцы открыли страшный винтовочно-пулеметный огонь. Ответом на огонь был гик — и наступила почти полная тишина.

Передовые атакующие, увлеченные доблестным молодым офицером хорунжим Кулешем, подскочили к германским окопам. И здесь под смельчаками убили лошадей. Кулеш вместе с 6 казаками бросился в окопы, начав работать кинжалами. В схватке хорунжий погиб.

Подоспели остальные казаки — и началась рубка.

На выручку атакованным частям двинулся батальон германской пехоты — но на него наскочила, пройдя сквозь 6-ю сотню, вторая сотня. Казаки изрубили немцев и бросились к господскому двору дер. Став, где размещался штаб дивизии. Последний обратился в бегство. Но болото, узкая гать и полная темнота остановили дальнейшее движение волгцев. Русские потери в ходе этой казачьей ночной атаки до 25 казаков, германские потери — более 500 вырубленных пехотинцев.

Но не так важен был реальный ущерб противника от конной атаки двух сотен, весьма слабого численного состава (не более 200 всадников), как нравственное потрясение наступавших к Влодаве германских войск. На степень нравственного потрясения указали последующие события.

Пехота 14-го армейского корпуса отошла от посада Савин в район села Косычь, а на фронте двух германских корпусов остались лишь 2-я Сводная казачья дивизия и пехотный Кромский полк.

Германцы 22 июля не наступали, ограничиваясь артобстрелом посада Савин и жидкой линии казачьих аванпостов.

Почти во всех вышеприведенных примерах появление конницы было весьма неожиданным для неприятеля, чем в значительной степени объясняется и успех этих атак.

Неожиданность атаки — крайне немаловажный фактор ее успешности. Так, Ф. А. Келлер, сомневаясь в успехе конной атаки, заранее обнаруженной противником, называл неожиданность в качестве важной предпосылки успешности конной атаки. Генерал отмечал, что не верит в успешность атак, проведенных по открытой местности, так как обнаруженная вражеской пехотой или артиллерией конная атака до атакуемых частей не дойдет либо дойдет в столь расстроенном виде, что результативной не будет. Ведь за 3 минуты, необходимые коннице для прохождения 2 км, нервы любой пехоты успокоятся, а затем, наблюдая губительное воздействие своего огня на несущуюся конницу, даже самая плохая пехота проникнется уверенностью и спокойствием. И напротив, несомненный успех сулит внезапная атака конницы — она способна смутить самую лучшую и стойкую пехоту и, вне зависимости от численности последней, привести к полному расстройству и утрате боеспособности. Но для этого первоочередной предпосылкой является присутствие конницы на поле битвы, умение конницы «висеть» над противником, скрываясь от взоров последнего, умение оценить ситуацию, выбрать нужную минуту — и, не страшась потерь, ею воспользоваться^[29]. И история многих конных атак, о которых мы упоминали ранее, в полной мере подтверждает это мнение.

Казачьи атаки.

Так, неожиданной и ошеломляющей для противника была конная атака 26 февраля 1915 г. у сел. Незвиски, где результат, достигнутый восемью десятками казаков, можно считать в прямом смысле слова удивительным.

24 февраля 1915 г. части 1-й Донской казачьей дивизии заняли высоты, контролирующие селения Гарасимов и Незвиски (на Днестре, недалеко от Коломыи), и в снегу окопались. Утром 26-го поднялась жестокая снежная метель. Температура упала до 10°. Свирепый ветер дул прямо в лицо австрийцам. Перед закатом солнца метель немного утихла, и из деревни Незвиски появились густые цепи австрийской пехоты. Меткий огонь 7-й Донской казачьей батареи войскового старшины М. М. Иванова остановил наступление. С шести часов вечера метель задула с новою силой, и, чтобы не дать замерзнуть казакам, части 10-го и 13-го Донских казачьих полков были отведены в деревню Исаков на ночлег. Против австрийцев остались жидкие казачьи аванпосты, а на главном направлении, у шоссе, идущего из Коломыи, находилась рота 5-го стрелкового полка. Метель была так сильна, что окопы полностью заносило снегом. Засыпало снегом и винтовки, затворы не скользили, и, для того чтобы произвести выстрел, приходилось перед этим протирать затвор и коробку и отогревать пружину затвора. Снег был так глубок, что люди проваливались по колено, а местами и по пояс. Казалось, атаки кого-либо из противников в настоящий момент полностью исключены.

В атаку!

Но в девятом часу вечера раздались редкие одиночные выстрелы, а затем рота стрелков начала отходить из окопов. Дозорные передавали, что на них густыми цепями наступают австрийцы.

Ночь была в разгаре, мороз крепчал все больше и больше, и вьюга дула не умолкая. Как раз в эту минуту к развалинам винокуренного завода у селения Незвиски подходила 5-я сотня 10-го Донского казачьего полка войскового старшины Д. Е. Тюрморезова, шедшая на смену сотне, находившейся на заставах. По приказу начальника участка — командира 10-го Донского казачьего полка — сотня, шедшая в колонне по три, повернула налево, рассыпалась в лаву и с криком «ура» пошла в атаку.

Движение осуществлялось, самое большее, рысью и кое-где неуклюжим галопом — глубокий снег не позволял идти быстро. Лошади проваливались по брюхо в снежные сугробы. Однако вид всадников на серых рослых лошадях, смело шедших навстречу многочисленным цепям австрийцев, был так внушителен, что русская пехота с криком «ура!» пошла за казаками. Передовые австрийцы начали сдаваться и частью были покалечены. Задние цепи в паническом ужасе бросились обратно в Незвиску. 80 казаков и 126 стрелков за какие-нибудь пять минут решили дело. Итог атаки — около 200 убитых и раненых (которые в эту же ночь замерзли, оставшись на поле) и около 200 пленных венгров, захваченных казаками.

Вид пленных был ужасный. Полузамерзшие, ослепшие от снежной метели, с руками без перчаток, но лишь в шерстяных митенках, с забитыми винтовками, из которых было невозможно стрелять, эти люди плакали от холода и проклинали начальство, которое послало их навстречу морозной вьюге и русским казакам. Но какому начальнику могло прийти в голову, что атака будет встречена контратакой в конном строю?

Описание военных действий 10-го Донского казачьего полка зафиксировало факт наступления 26 февраля на деревню 6 австрийских рот, контратаку 5-й сотни и пленение 176 человек при двух офицерах из состава 65-го венгерского пехотного полка и 29-го особого батальона. А войсковой старшина Д. Е. Тюрморезов стал кавалером Георгиевского оружия — за то, что в этом бою при глубоком снеге и сильном буране атаковал наступающих австрийцев сотней в конном строю, опрокинул противника и пленил 122 человека.

Сам вид конной части, идущей в атаку развернутым строем, действовал на противника морально настолько сильно, что стрельба последнего становилась машинальной и не меткой.

Во время октябрьского преследования австро-германских войск за Вислу в 1914 г. у города Хмельники части 1-й Донской казачьей дивизии настигли арьергард австрийцев и отставшие обозы, выходившие из Хмельника. Обозы прикрывал батальон пехоты, а впереди шла конница. Отряд имел 12 орудий.

Атака деревни, занимаемой германскими егерями.

Командир 10-го Донского казачьего полка полковник П. Н. Краснов бросился во главе пяти сотен, раскинутых поэшелонно в три линии, в атаку. Сотни шли галопом на хвост обозов. Было видно, как с шумом и криками ужаса настегивали лошадей возницы, как падали и опрокидывались повозки. Венгерская конница остановилась, и 12 орудий открыли частый огонь — шрапнелью по атакующим казакам.

Пройдя деревню, казаки наткнулись на широкий и глубокий овраг со столь крутыми берегами, что преодолеть его можно было только шагом. По ту сторону оврага стоял батальон прикрытия, который открыл частый огонь по казакам. Видя это, командир полка скомандовал: «Полк наметом назад — укрыться за домами деревни, пулеметам прикрыть отход».

Отлично обученные казаки, всего три месяца тому назад блестяще сдавшие полковой смотр, повернули как один и исчезли за деревней. Сотник Дубовский и хорунжий Беляев выкатили свои пулеметы и заставили батальон лечь. В рядах последнего произошло замешательство. Этим воспользовался командир полка — чтобы убрать подошедшую уже на 600–700 шагов конную часть в глубокую балку за деревней, там спешить казаков и начать правильное наступление в пешем строю — на те же обозы.

Австрийская конница оставалась праздным зрителем всего происходящего, а когда заметила наступление спешенных казаков, поддержанное замечательно метким огнем 7-й Донской батареи войскового старшины М. М. Иванова, то повернула и стала отходить.

ЖБД 1-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона содержит следующие строки: «22 октября в образовавшийся между Гвардейскими частями прорыв в направлении на шоссе Хмельник устремилась 1-я Донская казачья дивизия. У Хмельника авангардная 7-я батарея завязала бой с батальоном прикрытия обозов противника. Вскоре к ней на позицию подошла из главных сил и 6-я батарея. Своим метким огнем батареи рассеяли и почти уничтожили прикрытие и разбили обоз, часть которого в количестве 1 автомобиля, несколько десятков повозок и зарядных ящиков были противником брошены»^[30].

Казаки, опрокинув по близлежащим лесам пехоту противника, прикрывавшую обозы, вновь сели на коней и бросились в Хмельник. 4-я и 2-я сотни 10-го Донского казачьего полка, а за ними весь 15-й Донской казачий полк ворвались в Хмельник и захватили обозы, около сотни пленных и многочисленные зарядные ящики. Потери 10-го Донского казачьего полка во время неудачной конной атаки — два легко раненных шрапнельными пулями казака. Так неудачен был огонь австрийских батарей и пехоты под угрозой конной атаки.

Читая о многочисленных конных атаках русской регулярной и казачьей конницы, читатель, вероятно, невольно задавался вопросом: а где же та германская кавалерия, которой так гордились в мирное время немцы, где же лихая венгерская конница на нарядных венгерских англо-арабах?

Она редко появлялась на поле боя, почти не атаковала в конном строю, а когда принимала русские конные атаки, то беспощадно уничтожалась.

Причин много. И первая причина в том, что ни венгерские, ни австрийские, ни тем более германские кавалеристы не имели того смелого духа, того высокого порыва самоотверженности и смелости, которыми в полной мере обладали русские казаки и кавалеристы. Во многом это заставляло их уворачиваться от конных атак и, соответственно, рукопашных схваток.

Австро-венгерская конница, в отличие от своего союзника, в начале войны пыталась действовать активно — доблестно атакуя русских и принимая атаки.

Можно вспомнить блестящие атаки венгерских гусар на 68-й пехотный лейб-Бородинский полк у Владимир-Волынского 3 августа 1914 г. Но высокий порыв — безумие храбрых — оказался бесполезным. Бородинцы со стойкостью и мужеством, природными качествами русской пехоты, приняли атаку. Против них на поле разворачиваются линия за линией блестящие гусары. Сверкают на солнце гусарские ментики, красные штаны, фыркают кони и мчатся линия за линией — на занятые серой пехотой окопы. Мчатся, чтобы лечь скошенными огнем винтовок и пулеметов. Рассеявшиеся по полю гусары мчатся обратно, их собирают вновь — и снова ведут в гибельную атаку, потом еще и еще раз.

Для чего это было сделано и что хотел этим доказать австро-венгерский начдив? Что атака кавалерии на пехоту невозможна? Если последнее — то напрасно, ибо совершенно обратное доказали атаки русской кавалерии и казаков, уничтожавшие австрийские и германские дивизии и бравшие пленных тысячами.

Можно вспомнить бой у Сатанова (Городка) — одно из наиболее ярких кавалерийских столкновений в Первую мировую войну^[31]. 16-й Донской и 1-й Линейный казачьи полки дивизии генерал-лейтенанта А. А. Павлова наголову разгромили австро-венгерскую 5-ю кавалерийскую дивизию.

А можно упомянуть и кавалерийское сражение 10-й кавалерийской дивизии^[32]. Очевидцы вспоминали, что как синие васильки спускались по зелено-желтому полю линия за линией австрийские гусары. Они двигались вниз по крутому косогору, а им навстречу мчались ингерманландские гусары и оренбургские казаки. И гусар, и казаков было так мало, что одно время все поле казалось синим и только кое-где среди синевы мундиров и ментиков серо-зелеными вкрапинами мелькали гусары и казаки. Они были как будто поглощены массой кавалеристов противника, окружены австрийцами, но кололи и рубили врага так, как учил их в мирное время начдив Ф. А. Келлер, — и по мере того, как сходились и расходились группы кавалеристов, все больше и больше наблюдалось поверженных на землю неподвижных австрийцев и все яснее на этом поле становились серо-зеленые русские. И австрийские кавалеристы не выдержали избиения — и стали отходить, преследуемые ингерманландцами. Новая волна австрийских эскадронов спускается с холмов, но во фланг им несется на маленьких лошадках дружная лава оренбургцев — и остатки австрийской дивизии «кажут тыл».

Как может случиться такое, чтобы сильнейшая, прекрасная конским и личным составами, воспитанная в рыцарском духе австро-венгерская конница так просто и беспощадно уничтожалась русскими кавалеристами и казаками, зачастую сидевшими на маленьких и беспородных лошадках?

Очевидец вспоминал, как 17 казаков 4-й сотни 10-го Донского казачьего полка под командою подхорунжего Фомина бросились на эскадрон из человек восьмидесяти австрийских улан. Австрийцы приняли эту атаку. Несколько мгновений казаки совершенно растворились в синей массе улан. Слышен был лязг оружия и стоны. Но вот эскадрон начал отходить, оставив на поле брани около 20 порубленных и поколотых. Остальные ускакали. Что же произошло? Очевидец, русский офицер, писал: «Вы видали тяжелые прямые австрийские сабли, подобные палашам, напоминающие наши морские палаши? Они сделаны из плохого железа, они плохо отточены. Австрийцы совершенно ими не умеют рубить, и, окруженные казаками, они делали только „защиту“ от пик и шашек и, конечно, не могли защититься от могучих ударов казаков. А сколь сильны были эти удары, показывали трупы людей, среди которых мы видели людей, разрубленных от шеи до поясницы вдоль.

— Мы бы их всех перерубили, — говорили казаки, — да меховой ментик их никак не прорубишь, так и завязает в нем шашка, пока догадались рубить в лицо — а они уже утекать стали».

Все же фактически единственным равноценным противником русских казаков, принимавшим удар, оказались именно венгерские гусары. Казачий офицер отмечал, что «умеют драться венгры!». И писал, что после окончания войны, когда в ореоле славы встанут факты и имена героев, то славе русских конных полков значительно помогут венгры, дравшиеся львами. Он вспоминал дебют венгерской дивизии, на горячих конях, в цветных сукнах и ярко горящих на солнце бляхах мчавшейся на русские стрелковые цепи и окопы. Земля грохотала, и навстречу венграм тысячами неслись глупые пули — под укусами которых люди и кони. Плавили воздух очереди шрапнелей, а позади прошедшей лавины все больше и больше оставалось на земле ярких пятен. Но она упорно шла. Уже видны длинные искры палашей и набавлявшие карьера взметы лошадиных тел. Что за гордая, чудная картина это была! Перед окопами застонала земля, и стрелки, не смогшие остановить огнем приближающийся вал, поспешно ушли из окопов на опушку леса, находившуюся сзади позиций, — чтоб с помощью толстых деревьев попытаться остановить бешеный рыцарский прилив…

А рыцари все шли!!

И в последний момент, когда передние кони мощными бросками уже перепрыгивали оставленные окопы — слева загудела земля…

И новая лавина с колеблющейся длинной щетиной пик вынеслась венграм во фланг, припав к шеям мчащихся во весь опор лошадей с одним желанием — доскакать и убить!..

Конницы сшиблись… И 2 часа — кровавое месиво людей, лошадей, ударов и брызг крови…

Многие из нас, отмечал казачий офицер, получившие тяжкие удары палашей, могут гордиться ими, так как получили удары от истинных рыцарей, красивых средневековой удалью. Вначале наши шашки скользили, бессильно скрежеща, по эполетам и твердым шапкам венгров… А потом, смекнув, в чем дело, шашки стали бить венгров по шеям, лицам, дробя хрящи, лохматя кожу и глубоко просекая мышцы…

Но не зевали и венгры. И дай Бог, восклицал офицер, рубить так всякому, как, например, рубнул один венгерский гусар — разбивший дульную накладку на винтовку и вогнавший свой тяжелый длинный палаш на целый ноготь в сталь винтовочного дула. Оценить этот удар может только тот, кто знает, что такое рубка. Но лихачу-гусару этот удар стоил жизни — которую выткнуло из него лезвие пики… Все участники этой битвы рыцарей — храбры. Но после этого дела, которое стоило венграм почти всей дивизии, больших боев больше нет^[33].

Больше конница противника широкомасштабных атак русских казаков и регулярной кавалерии не принимала.

В бою 24 февраля 1915 г. у сел. Незвиски правый наблюдательный разъезд 6-й сотни 10-го Донского казачьего полка сотника Ушакова обнаружил у развалин винокуренного завода 20 германских кавалеристов — заставу 8-го драгунского полка германской 5-й кавалерийской дивизии. Казаков было 12. Верные заветам 10-го полка атаковать всегда, не считая врагов, казаки бросились по покрытым снегом балкам и холмам к заводу. Германцы сели на лошадей, построили фронт, подняли пики над головами, как бы угрожая атакой. А в следующий момент… В следующий момент они, как по команде, бросили пики на землю — и поскакали от казаков. Двоих казакам удалось настигнуть — и они были уничтожены. 20 пик стали добычей казаков.

Участником аналогичного эпизода стал лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк. В составе отряда Хана Нахичеванского 3 августа полк, двигавшийся в авангарде дивизии, на высоте Вилюнена был остановлен частями германской 1-й кавалерийской дивизии с артиллерией. Очевидец вспоминал, как, сбив вражеские части, кавалеристы продолжали движение. Лейб-гвардии Гусарский полк втянулся в лощину, затем карьером пронесся через кряж и затянутые проволокой широкие канавы (которую рубили шашками) и вышел по отлогому берегу. Правее на широком поле развернутым строем уже стоял лейб-гвардии Уланский полк, а в 1,5 км, около леса, стояла черная масса превосходящих сил вражеской кавалерии — готовая к атаке. Момент был грозным, ибо противник превосходил силами. Комэск эскадрона Его Величества ротмистр граф Воронцов-Дашков, обернувшись к гусарам, скомандовал «марш-марш». Взгляды горят отвагой, оружие на изготовку — и полк ринулся на противника.

Но…

Произошло нечто необъяснимое. Масса вражеской конницы дрогнула и быстро стала удаляться — сильнейший противник не выдержал русского порыва, не приняв атаки. Началось преследование^[34].

И аналогичных случаев можно привести десятки.

В чем же сила русской конницы? Во-первых, естественно, в прекрасном воинском духе русского офицера и солдата, в непоколебимом мужестве, храбрости и лихости кавалеристов и казаков, которые и в мирное время на скачках, рубках, фланкировках и джититовках показывали образцы выдающегося профессионализма и искусства. Во-вторых, в великолепном обучении и воспитании русской конницы и, в-третьих, в прекрасном неприхотливом и ходком конском составе.

Очевидец вспоминал атаку одной конной массы из двенадцати сотен казачьих второочередных полков. Настал час конной атаки. Пехота властными голосами требовала: «Кавалерию вперед!»

Был отдан приказ об атаке. Забывшие дисциплину, не слушая команд, пылая священным огнем доблести, казаки-второочередники побежали к лошадям. Кто сел — тот уже скакал вперед. Не сумевшие сразу сесть потеряли своих лошадей — лошади вырвали колья изгородей, к которым были привязаны, и понеслись со своими сотнями. Каждая сотня представляла из себя просто толпу казаков, человек в шестьдесят, за которой табуном, увеличивая беспорядок, скакало тридцать-сорок лошадей без всадников. Никакой разведки не было, сотни не были нацелены, да и не могли быть нацелены, потому что казаки не слушали командиров и в каждой сотне подавал команды любой урядник и просто старый казак. Лавины конных толп неслись вперед. Они не обращали никакого внимания на страшный огонь тяжелой и легкой артиллерии, не обращали внимания на довольно тяжелые потери.

Пехота не пошла за ними. Атака была неудачна.

Этот эпизод подчеркивает значение еще одной предпосылки удачной конной атаки — высокой организации действий прекрасно обученной конной массы. Конечно, сложившаяся обстановка может привести к неудаче и атаке, выполненной в полном порядке, но атака стройная, идущая на интервалах и дистанциях грамотно выбранными аллюрами, во-первых, не понесла бы столь значительных потерь и, во-вторых, возможно увлекла бы за собой свою пехоту. Последнее было очень важно, ибо в истории отмеченной выше неудачной атаки второочередников был такой момент, когда стрелковый и артиллерийский огонь стих и враг бежал из своих окопов, но пехота не воспользовалась этим обстоятельством — и потери казаков были напрасны.

В бою под Снятынем в августе 1914 г. одному третьеочередному полку было поручено атаковать во фланг и в тыл бивак австрийского пехотного полка. Но не знавшие (или забывшие) полковое ученье казаки не пошли куда нужно и своими нестройными действиями привлекли внимание австрийцев. Последние открыли огонь, и казакам не помогла и их привычная доблесть.

И напротив, обучение было ключом к слаженным действиям во время боя. П. Н. Краснов, в 1911–1913 гг. являвшийся командиром 1-го Сибирского казачьего полка, вспоминал, как старался, разнообразив маневры, внести в них элемент соответствия жизненной обстановке, создать иллюзию реального боя. Однажды весной он поручил незаметно перетащить из всех сотен чучела для рубки. Ночью учебная команда в беспорядке расставила чучела на большой окраинной площади г. Джаркент. Обильно снабженные холостыми патронами, казаки учебной команды спрятались за стенами садов, окружающих площадь.

4-я сотня была поднята по тревоге и получила вводную, заключавшуюся в том, что к Джаркенту подбираются мятежные дунгане, а возможно, они уже и вошли в город. Задача — порубить противника.

Полетевшая ураганом сотня, оказавшись на площади, попала под холостой огонь. Командир сотни скомандовал: «Строй взводы! 1-й взвод врознь марш!» Выхватив шашки, взяв пики к бою, казаки понеслись по площади — атака вышла великолепная. Командир полка поторопился дать сигнал «отбой» — опасаясь, что в пылу азарта атакующие ударят по казакам учебной команды по-настоящему.

Еженедельные мини-маневры готовили часть к большим маневрам войск Семиреченской области, а последние — к войне. В 1913 г. генерал М. А. Фольбаум наблюдал маневры в Тышканском лагере — и казакам предстояло наступать на 22-й Туркестанский стрелковый полк, окопавшийся лунками на крутом каменистом скате. Сообразив, что стрелкам придется вести огонь круто вниз, а ротные поддержки и батальонный резерв не смогут участвовать в отражении казачьей атаки, П. Н. Краснов на трудной местности развернул все 4 сотни — и эшелонами на полевом галопе в конном строю атаковал пехоту. Атака была грозной. Галька летела из-под копыт, но маленькие лошади-киргизы, сжимаясь как кошки в клубок, несли вверх — на неодолимую на вид кручу. Стрелки встали в своих окопах, а казаки промчались сквозь них — дойдя до полкового резерва. Генерал был недоволен: «Это не решение задачи, хоть и было очень лихо и стремительно. Я не мог себе и представить, что по таким горам конница вообще может ходить. Но — весь ваш полк в реальном бою был бы перебит». П. Н. Краснов получил замечание.

Прошло 1,5 года. И в еще более тяжелой обстановке: по снегу, в гололедицу и по столь же крутым горам — на Кавказском фронте на рассвете 22 декабря 1914 г. полк по обледенелым кручам атаковал под Ардаганом турок. Это было выдающееся дело. 1-й Сибирский казачий полк, двигавшийся в авангарде бригады, увидел позиции турецкой пехоты — на неприступных, покрытых снегом, обледенелых горах. Впереди лежали стрелковые цепи, чуть сзади находилась батарея, и еще дальше стоял в густой колонне батальон резерва со знаменем. И бывший полк П. Н. Краснова ринулся поэшелонно в атаку, как ранее на тышканском маневре. Казаки на две трети были те же, и в авангарде полка шла 4-я сотня есаула Волкова. Ураганом пронесясь по кручам, ермаковцы показали, что «невозможное» на маневре возможно на войне. Был совершен блистательный подвиг, и турецкая пехота сложила оружие. Казаки 4-й сотни взяли знамя одного из лучших полков оттоманской армии. Находившийся на германском фронте П. Н. Краснов получил письмо от комбрига сибирцев П. П. Калитина, в котором генерал сообщил бывшему полковому командиру, что его ермаковцы атаковали как тогда, на маневрах 1913 г., и совершили блестящее дело^[35].

Наконец, вспомним не просто о конной атаке, а о ночной конной атаке, реализованной нарвскими гусарами.

27 августа 1914 года 13-я кавалерийская дивизия выступила из деревни Камень на поселок Юзефов. За сутки перед этим поселок был захвачен австрийской пехотой. Вперед был выслан авангард — 1-й эскадрон 13-го гусарского Нарвского полка под командованием ротмистра Баранова.

У дер. Калинины поступил приказ: 4 пулеметам, под прикрытием 5-го эскадрона нарвских гусар, занять дер. Кольчин для обеспечения правого фланга дивизии.

При подходе к пос. Юзефов от 13-го уланского Владимирского полка было получено донесение о том, что за посадом наблюдается движение неприятельских обозов.

Нарвским гусарам было приказано атаковать и захватить обоз противника.

2-й и 3-й эскадроны полка под командованием полковника С. М. Лемпицкого развернулись в лаву — следовало разведать местность в районе Правно — Нешава — Рыбитвы. Как только эскадроны прошли пос. Юзефов, обойдя его с южной стороны, как по ним австрийскими батареями был открыт шрапнельный огонь — но из-за высоких разрывов урон он наносил незначительный.

К этому времени обозы противника уже отошли настолько далеко, что их захват, да еще под огнем противника, являлся нецелесообразным. Поэтому эскадроны, зайдя в перелесок и выслав разведку, ожидали подхода своей артиллерии и пехоты — частей 3-го стрелкового Его Величества полка.

Разведка 2-го и 3-го эскадронов в это время обнаружила пехоту противника, занявшего окопы у леса.

Подошедшие части лейб-гвардии 3-го стрелкового Его Величества полка начали наступление — с ходу, без разведки и подготовки. Гвардейские стрелки зарвались — и из-за малочисленности их левый фланг стал обходить противник. Правофланговая рота полка пошла в штыковую атаку, но, в ситуации численного перевеса противника, была вынуждена отходить.

Офицеры 13-го гусарского Нарвского полка.

Начало быстро темнеть. В это время послышались крики: «Кавалерия, вперед!» Так как крики доносились с участка, где только что наступали стрелки, то можно было предположить одно из двух: либо австрийцы бегут и кавалерия нужна для преследования, либо стрелки отрезаны противником и от кавалерии требуется помощь.

Командир полка полковник Половцов отправил полковника Лемпицкого для личного доклада обстановки начальнику дивизии. Лемпицкий вернулся с приказом: Нарвскому гусарскому полку при поддержке двух эскадронов 13-го драгунского Военного ордена полка и двух сотен 9-го Донского казачьего полка поддержать гвардейских стрелков.

Но полк уже атаковал неприятельские окопы.

Первым бросился в атаку 3-й эскадрон под командованием штабс-ротмистра Веселова, уступом за ним 2-й эскадрон под командованием ротмистра Михайлова и 6-й эскадрон под командованием поручика Голеновского, а затем шел 4-й эскадрон под командованием ротмистра Кусакова. 1-й эскадрон, оставшийся в распоряжении командира стрелкового полка у дер. Нешава, выдвинулся последним, но был возвращен. Команда связи полка под начальством поручика Байкова 2-го также приняла участие в атаке, в то время как 5-й эскадрон, находившийся с пулеметной командой на фланге полка, в бою не участвовал.

По пересеченной местности в полной темноте полк стремительно шел в атаку, ориентируясь по огонькам неприятельских выстрелов. Противник, засевший в окопах, вел интенсивный винтов очно-пулеметный огонь.

С криком «ура» гусары пронеслись через 3 ряда неприятельских окопов, рубили и кололи засевшего в них врага. Ворвавшись в лес, гусары отбили захваченную ранее австрийцами в плен полуроту гвардейских стрелков. Австрийская пехота, выбитая из окопов, смогла скрыться лишь благодаря темноте — она в беспорядке бежала и укрылась в лесу.

Утром от санитаров стало известно, что неприятельские окопы завалены, в буквальном смысле этого слова, убитыми австрийцами.

Потери нарвских гусар — 8 офицеров и 38 рядовых убито и ранено, еще 11 гусар пропали без вести. Лошадей было убито и ранено 40, пропало без вести — около 20.

В атаку!

За эту лихую ночную атаку 13-й гусарский Нарвский полк удостоился особой благодарности командования, а командиры 3-го эскадрона штабс-ротмистр Веселов и 2-го эскадрона ротмистр Михайлов получили боевые награды.

Содействовавшие атаке казаки также понесли потери.

Казаки на разведке.

В Описании военных действий 9-го донского казачьего генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова полка записано: «27 августа полку с нарвскими гусарами приказано атаковать позицию противника у дер. Почесля. Двигаясь на указанную деревню и пройдя пос. Юзефов по колонне стали передаваться крики „кавалерия вперед“: просили о помощи гвардейские стрелки (3 гв. стр. п.), которые увлеклись преследованием противника, около 6 рот были окружены и почти отрезаны подоспевшими к противнику подкреплениями. Было уже около 9 часов вечера и уже совершенно стемнело, когда полк бросился с гиком на выручку пехоте и атаковал противника; ошеломленного грозным могучим гиком и неожиданностью удара в темноте. Австрийцы были сбиты и начали отходить. Стрелки были освобождены. В этот день полк потерял убитыми 3 казаков, без вести пропавшими: 1 офицера; ранеными: 1 офицера и 7 казаков; лошадей убито 19, ранено 9. Австрийцам это дело обошлось много дороже, так как на другой день только убитыми было найдено на месте боя более 30 человек»^[36].

Русская кавалерия в ходе всей войны выручала другие рода войск и блестяще действовала в самых разнообразных условиях тактической обстановки.

Безмерны заслуги русской конницы в Первую мировую войну. Она с честью вышла из тяжелого испытания, во многом оправдав надежды, на нее возлагавшиеся. Очень часто, можно сказать, что в 9 из 10 случаев ей приходилось действовать пешком — причем не только штыком, но и лопатой. Кавалерия научилась окапываться.

Захват германских автомобилей.

То, что ее посадили в окопы (пусть и временно), было для русской конницы несчастьем — хотя бы потому, что прекрасные кони гибли от недостатка движения и плохого ухода.

Но нет ничего более постоянного, чем временное, и конницу держали в окопах не неделями, а и месяцами. Некоторые кавалерийские дивизии с осени 1915 г. и до осени 1916 г. безвылазно сидели в окопах. Причин, почему конницу оставляли в окопах без крайней на то необходимости, было много. Так, коннице верили больше, нежели пехоте, в чем, правда, ни один военачальник явно не признавался. Ну а как же иначе, когда на позицию, занимаемую батальоном в 800 штыков, сажали два эскадрона в 120 человек и считали положение прочным.

Переправа казачьего отряда.

Такова была общая тенденция — ведь германцы, австрийцы, англичане и французы также посадили свою конницу в окопы. Но для германцев и австрийцев это оправдывалось неспособностью их конницы работать самостоятельно, а у союзников — отсутствием подходящих театров военных действий, где конница могла развернуться и проявить себя. И то английская конница ухитрилась уже в 1918 г. вылезти из окопов — и атаковать в конном строю.

Держали конницу в окопах и для того, чтобы конница не бездействовала в тылу в то время, как пехота несла тяжелую окопную службу, — забывая, что свойства и назначение конницы отличны от таковых пехоты.

И большая часть доблестной русской кавалерии большую часть второй половины войны просидела в окопах. Период сидения в окопах привел к появлению в офицерской среде множества прапорщиков, которые никогда не готовились к военной и особенно кавалерийской службе, получив недостаточные военное образование и навыки кавалерийской службы.

Кавалерия переправляется через речку в Прибалтике.

Невозможность во время войны вести регулярное и правильное обучение людей и лошадей, падение качества конского состава подорвали боеспособность конницы во второй половине войны (что также было общей тенденцией для конницы всех воюющих сторон). Но, несмотря ни на что, русская императорская кавалерия сохранилась как активный и высокобоеспособный, мобильный и многофункциональный род войск, не потеряв навыков проведения эффективных конных атак — даже в период позиционной войны, свидетельством чего является история кампаний 1916–1917 годов.

§ 4. Конница в боевых операциях 1914–1916 гг.

4.1. Галиция, 1914-й. В прикрытии стратегического развертывания, в сражениях у Томашева, под Городком, у Ярославице и у Бучача

Огромное значение имели действия русской конницы в период стратегического развертывания.

Юго-Западный (Галицийский) театр военных действий в кампании 1914 г. на Русском фронте Первой мировой войны являлся главным. На этом ТВД было собрано почти ²/₃ русских вооруженных сил и ⁴/₅ австро-венгерских вооруженных сил. На Галицийском ТВД русские сосредоточили 20 кавалерийских дивизий, а вместе с казачьими частями второй очереди — более 85 000 сабель. Австровенгры сосредоточили 10 кавалерийских дивизий, а вместе с войсковой конницей — более 40 000 сабель. Действия этих масс конницы могли определить судьбу всей кампании.

После объявления войны кавалерия обеих сторон развернулась вдоль границы — от Люблина до р. Днестр — в целом равномерно по всему ТВД, в виде завесы общим протяжением более 400 км — с задачей прикрыть сосредоточение и развертывание своих армий. При этом каждая из развертывавшихся армий получала: у русских — 4 армии по 4–5 кавалерийских (казачьих) дивизий, у австровенгров — 4 армии по 2–3 кавалерийских дивизии. После объявления войны 1 австро-венгерская и 8 русских дивизий на ТВД еще отсутствовали (находясь на пути к нему или отмобилизовываясь, — в частности, второочередные казачьи дивизии).

Ознакомление со схемой № 1 показывает, что при формировании своих кавалерийских группировок стороны выказали недостаточное понимание природы и характера этого рода войск. Это было первым экзаменом русскому и австро-венгерскому Генеральным штабам по курсу использования конницы — на ТВД, допускавшем применение крупных кавалерийских масс.

Казаки в Галиции.

Кордон из разъездов, полевых караулов и застав, выставленных и высланных кавалерией, по существу и по форме был похож на своеобразную смену пограничной стражи или вторую линию пограничного кордона, предназначенного ловить контрабандистов. Этот кордон мог быть прорван в любом месте.

Выставив кордон, кавалерия организовала разведку, выслав положенные по уставам отдельные разъезды и разведывательные эскадроны — призванные вскрыть группировку противника. Эти разъезды и эскадроны, естественно, не могли серьезно углубиться на вражескую территорию — как вследствие количественной слабости, так и потому, что уставы устанавливали определенную норму удаления разъезда от главных сил. А так как главные силы сосредоточившихся и развертывавшихся армий находились в А—6 переходах от границы, то, естественно, разъезды и разведывательные эскадроны добраться до них не смогли — тем более что по дорогам и ключевым направлениям стояли заставы и караулы противника. Кстати говоря, австро-венгры вооружили и лояльных им местных жителей — и последние встречали огнем русских кавалеристов, прибывавших в пограничные деревни за разведывательной информацией.

29 июля 1914 г. австро-венгерская кавалерия получила задачу на производство оперативной разведки — она должна была выявить расположение и группировку русских войск.

Выполняя поставленную задачу, австрийская кавалерия перешла русскую границу и в пограничной зоне вошла в соприкосновение с кавалерийской завесой русской конницы, которая к этому времени также получила задачу на производство глубокой разведки.

Действовавшая на крайнем правом фланге Юго-Западного фронта 14-я кавдивизия, проводя разведку западнее Радома, установила, что в непосредственной близости к границе никаких крупных сил противника нет. В этом районе соединение столкнулось с 7-й кавдивизией австрийцев, но столкновение носило нерешительный характер — обе дивизии ограничились наблюдением. 4 августа австрийская 7-я кавдивизия при поддержке пехоты заняла Кельцы — также установив отсутствие в данном районе крупных сил противника.

3–4 августа 5-я пехотная дивизия австрийского 1-го корпуса начала наступление с целью установить русскую группировку — встретив в этом районе 13-ю кавдивизию, Гвардейскую кавбригаду, бригаду 18-й пехотной дивизии и 2-ю стрелковую бригаду. Последние отразили наступление и заставили австрийцев вернуться восвояси. 13-я кавдивизия и Гвардейская кавбригада активности не проявили, ограничившись отражением наступления противника.

Действовавшие по соседству с 5-й пехотной дивизией австрийские 3-я и 9-я кавдивизии также перешли границу, но, встретив 3-ю Донскую и 8-ю кавалерийскую дивизии русских, после незначительных перестрелок отошли. В свою очередь 3-я Донская и 8-я кавалерийская дивизии не стали атаковать австрийцев, ограничившись наблюдением. Характерно, что австрийские 3-я и 9-я кавдивизии действовали не только вне связи с 5-й пехотной дивизией, но и без взаимодействия между собой. Аналогично действовали и русские кавдивизии.

1 августа 1-я Донская казачья дивизия переходит австрийскую границу, занимает район Бельз и Нараль, где встречает разведывательные подразделения австрийской 6-й кавдивизии. И здесь и донцы, и австрийцы ограничились взаимным наблюдением.

Исключение составляли действия Сводной кавдивизии (2-я и 3-я отдельные кавбригады). 7 августа эта дивизия прорвалась через границу у Равы-Русской, продвинулась до Каменка, а 8 августа разрушила мост через р. Буг, разогнала мелкие части и тылы австрийских 2-й и 11-й кавдивизий. Но, повернув на северо-восток от Каменка, она натолкнулась на 2 батальона егерей и пограничные части и, потерпев неудачу, отошла. В результате этих действий было установлено, что северо-восточнее Львова крупные силы австрийцев отсутствуют.

3 августа австрийская 2-я кавдивизия, усиленная 2 батальонами егерей, произвела набег на Владимир-Волынский, потрепав пехотный полк, и, удовлетворившись этим успехом, вернулась на свою территорию. Днем раньше из Владимира-Волынского на Сокаль произвела набег русская 7-я кавдивизия — имела стычку с ротой австрийской пехоты, захватила несколько брошенных повозок и вернулась назад.

Русская 11-я кавдивизия, направленная на Буск, не смогла прорвать австрийскую завесу и никаких данных о противнике не раздобыла. Аналогично работала 9-я кавдивизия.

Находившаяся в районе Кременец русская 10-я кавдивизия в ходе боя в районе Тарнополя установила присутствие австрийского 11-го корпуса.

На Волочиском направлении русская 12-я и австрийская 8-я кавдивизии взаимно сковывали друг друга и, как и другие дивизии, не решались вести серьезных атак.

В направлении на Городок австрийцы бросили 5-ю кавдивизию, которая встретилась у Городка со 2-й Сводной казачьей дивизией, поддержанной пехотой. Произошел серьезный бой, в ходе которого австрийцы потерпели поражение и отошли, а казаки остались у Городка.

Австро-венгерское командование особенно интересовал южный фланг русского Юго-Западного фронта. Выполнение разведывательной задачи возлагалось им на 1-ю кавдивизию, брошенную через Каменец-Подольск на Дунаевцы. Прорвав кордон пограничной стражи Каменец-Подольска, австрийцы добрались до Дунаевцы — не встретив здесь значительных русских сил и, следовательно, не нащупав левого фланга русской 8-й армии.

Таким образом завершилась деятельность кавалерии в Галиции на этапе развертывания и сосредоточения армий противников. Конницы обоих противников, хоть и трудились много, полностью выложиться не смогли.

Австро-венгерский главком, вследствие плохой работы 1, 5 и 8-й кавдивизий, имел ложное представление о диспозиции русских войск в Подолии — что впоследствии привело к получению внезапного удара от 8-й армии. Развертывание последней австрийцы проморгали.

Как известно, в 1912 г. полковник австрийского Генерального штаба Редль продал русским за 50 000 крон план стратегического развертывания австро-венгерских армий. В соответствии с последним австрийцы развертывались непосредственно у русско-австрийской границы. Но, узнав об утечке, австрийцы отнесли район сосредоточения в глубь страны, удлинив свой северный фланг до Кракова.

Полагаясь на данные старого плана развертывания, а также на данные недостаточной разведки своей конницы, которая подтверждала предвзятые взгляды фронтового и Верховного командования, русские обманули сами себя. В итоге 3-я и 8-я армии в первые дни операции ударили по пустому пространству (в котором предполагали главные силы австрийцев), а 4-я и 5-я армии попали под удар нависающего над ними северного фланга противника.

Таким образом, свой первый экзамен конницы обоих противников (без преувеличения — лучшие в Европе) не выдержали, не сумев реализовать базовую задачу — на проведение оперативной разведки. В чем же причины слабой разведывательной деятельности конницы?

Главная причина в том, что ни русские, ни австрийцы не применили конницу в своей массе.

Имея 3 трехдивизионных конных корпуса и бросив их для разведки в направлениях на: а) Тарнополь — Проскуров, б) Броды — Ровно, в) Томашев — Холм, австро-венгерское главное командование получало не только надежные разведывательные данные, но и могло серьезно скомпрометировать сосредоточение русских армий. Если же принять во внимание, что австрийцы боялись вторжения русских кавалерийских масс в Галицию, то тем более следует признать ошибочным распыление имеющейся кавалерии.

В свою очередь и русские также не массировали свою конницу и не бросили ее для разгрома войск прикрытия — чего австрийцы панически боялись. А между тем уже в начале августа русские могли вторгнуться 6 конными корпусами в составе более 50 000 сабель на: а) Радом, Кельцы, Краков; б) Люблин, Красник, Сандомир, Тарнов; в) Холм, Томашев, Ярослав; г) Владимир-Волынский, Сокаль, Львов; д) Тарнополь, Львов; е) Каменец-Подольск, Галич, Стрый.

Особое преимущество приобретало массирование конницы на правом фланге фронта. Из района Радом, Красник конная масса, ворвавшись в долину р. Сан, могла смять части группы Куммера и левый фланг австрийской 1-й армии. Более того, даже пассивное расположение конных масс в районе Кельцы, Радом, Красник поставило бы австрийцев под угрозу флангового удара со стороны русской кавалерии в случае наступления австрийской 1-й армии на восток. При подобном же способе использования кавалерии на левом (южном) фланге фронта конный корпус или 2 корпуса, брошенные южнее Львова, встретили бы подходившие с Сербского фронта войска австрийской 2-й армии и заставили бы их развертываться далеко западнее.

Ход Галицийской битвы стал бы совершенно иным — с более серьезными и решительными стратегическими последствиями.

Вместе с тем заострим внимание на том обстоятельстве, что конница 8-й армии столь удачно прикрыла свое оперативное объединение, что факт сосредоточения брусиловской армии остался для австро-венгерского командования загадкой — что также наложило существенный отпечаток на ход Галицийской битвы.

С точки зрения оперативных аспектов действий конницы в кампании 1914 г. Томашевская операция в ходе Галицийской битвы 1914 г. представляет особый интерес.

В ходе этой операции русский 25-й армейский корпус с приданными 1-й и 4-й Донскими казачьими дивизиями к 17 августа 1914 г. был отброшен австровенграми от Красностава — и отходил к Холму. В это время русские 19, 5 и 17-й армейские корпуса, охваченные с флангов и связанные боем по фронту, находились в критическом положении. 5 австро-венгерских корпусов плотной массой концентрически давили на 3 русских корпуса. Австро-венгерские 2-й корпус с северо-запада от Замостья, а 17-й и 14-й вместе со 2-й кавдивизией с юга и юго-запада готовились выйти на тылы и окружить русских. Казалось — «Канны» были неотвратимы.

Командующий русской 5-й армией генерал от кавалерии П. А. Плеве, желая облегчить положение правого фланга 19-го корпуса, приказал выдвинуть 4-ю и 5-ю Донские казачьи дивизии к правому флангу этого соединения. Но комкор-25, в подчинении которого находились 1-я и 4-я Донские казачьи дивизии, вместо 4-й Донской, имевшей 24 сотни и 12 орудий, предпочел направить на выручку охваченного соседа 1-ю Донскую казачью дивизию, имевшую 10 сотен и 6 орудий.

16 августа 5-я Донская казачья дивизия выдвинулась из Холма к Войславице — имея задачей установить связь между 25-м и 19-м корпусами. На 17 августа дивизии была поставлена задача выбить противника, занимающего переправы на линии Липины, Грабовец, и занять д. Жукова. С аналогичной задачей через Гаевники к д. Жукова выдвигалась и 1-я Донская дивизия.

Обе дивизии выбросили вперед густую сеть мелких разъездов, в общей сложности 6 сотен (2 — от 1-й и 4 — от 5-й Донских дивизий).

Пользуясь лесами и темнотой, а также тем, что в районе разведки австрийцы имели слабую завесу из кавалеристов 9-й кавдивизии и егерей 25-го егерского батальона, на рассвете 17 августа казачьи разъезды пробрались на тылы австро-венгерского 2-го корпуса. Так, разъезд урядника Березова проник в тыл 25-го егерского батальона у дер. Жукова. Разъезд урядника Ивлиева добрался до д. Чесники (в районе огневых позиций артиллерии австрийской 25-й пехотной дивизии, наступавшей на фронт Волица, Снятицкая и Снятыче с северо-запада).

Утром 17 августа штабы дивизий имели многочисленные донесения, в том числе и донесения урядников Березова и Ивлиева, доставленные быстро и благополучно из тылов противника конными ординарцами. Последний факт сам по себе показывал, что в районе действий 1-й и 5-й Донских дивизий нет сколько-нибудь значительных сил австрийцев. Донесения доставлялись с большой скоростью.

1-я Донская подошла к д. Гаевники с северо-запада — и вступила в бой с невыясненными силами австрийской пехоты. 5-я Донская в 5 час. 30 мин. выступила из Войславице: 27-й казачий полк — через д. Осочина на д. Гаевники, а прочие полки и артдивизион — на Грабовец. Дальнейший ход событий протекал так:

«27-й полк при подходе к д. Осочина в 8 часов утра обнаружил австрийскую пехоту, занимающую окопы южнее названной деревни. Спешив 2 сотни войск, старшина Попов начал наступление, наметив главный удар на левый фланг противника, обходя его лесом. При выходе на опушку леса, обращенную к д. Гаевники, спешенные части были встречены сильным ружейным огнем из противоположной рощи и завязали перестрелку. В 9 час. 30 мин. подскакал казак 15-го полка и доложил, что роща занята сотней их полка; огонь немедленно был прекращен, из рощи же стрельба продолжалась по-прежнему. Боясь обстрелять своих, командовавший спешенными частями войсковой старшина Тарасов отвел сотни к коноводам. В это время замечены были на опушке названной рощи австрийцы, которые до того весьма искусно укрывались. Немедленно было начато наступление. Противник не выдержал огня и, бросив окопы, начал отступление к роще. Для преследования его 4-я сотня пошла лавой в конном строю, настигла у леса и порубила 6 человек, остальным удалось укрыться в роще. 3-я сотня немедленно спешилась и в пешем строю выбила противника из рощи при содействии 2 сотен 13-го и 15-го Донских казачьих полков. Преследуя противника, полк выгнал его на части ген. Полякова».

К полудню 17 августа командир 2-й бригады 1-й Донской дивизии генерал-майор К. С. Поляков принудил эту пехоту сдаться. Это была 6-я рота 25-го егерского батальона. В плен сдались 3 офицера и 101 солдат. Достигнув этого успеха, К. С. Поляков решил подтянуть кухни, офицерские вьюки, сварить обед, пообедать и отдохнуть — о чем он донес командирам 25-го и 19-го корпусов и сообщил начдиву 5-й Донской.

Этими событиями ознаменовалось тактическое взаимодействие между 1-й и 5-й Донскими дивизиями и оперативное взаимодействие с 19-м армейским корпусом, истекавшим кровью под ударами австровенгерских 2-го и 9-го корпусов.

Тем временем главные силы 5-й Донской казачьей дивизии подошли к Грабовец. 1 сотня заняла высоты юго-восточнее д. Гора Салтыс для обеспечения главных сил, а главные силы свернули на запад к д. Чешин (где находился 25-й егерский батальон австрийцев) и при содействии 27-го полка, действовавшего на Чешин с запада от д. Гаевники, серьезно потрепали батальон, остатки которого бежали на Станиславовку.

Разбив 25-й егерский батальон у Чешин, 5-я дивизия вернулась к д. Гора Салтыс. Здесь дивизия стояла до полудня 17 августа. После полудня начдив-5 решает продвинуть дивизию к Миончин и Завалев. Вечером 17 августа деревни были заняты. К вечеру того же дня в Завалев прибыл и К. С. Поляков с частями 1-й Донской дивизии.

Таким образом, вечером 17 августа в д. Завалев сосредоточилось 22 сотни и 12 орудий 5-й Донской и 10 сотен и 6 орудий 1-й Донской дивизий — всего 32 сотни и 18 орудий, то есть конная масса в 4500–4700 сабель.

Появление этой массы в тылах австро-венгерского 2-го корпуса ставило противника в критическое положение: обходивший оказался обойденным. 13-я и 25-я пехотные дивизии этим вынуждались к отходу. Впрочем, австрийцы вечером 17 августа еще не вполне представляли себе, что в их тылах находится крупная конная масса русских — и поэтому на 18 августа командарм-4 генерал пехоты М. Ауффенберг поставил задачу продолжать окружение русских корпусов.

Расположившись в Завалев, начдив-5, бывший за старшего, распорядился: «33-му полку выставить охранение по линии Миончин, Невирков, Котлице». Но, вследствие недоразумения, приказ не дошел до командира 33-го полка. Таким образом, конная масса ночевала в тылу австро-венгерского 2-го корпуса без охранения. Не меньшую беспечность проявили и австрийцы — ничем не потревожив в ночь на 18 августа беспечно спавших казаков. Только на рассвете австрийцы выставили к д. Котлице в качестве заслона отряд полковника Штеера (Босно-герцеговинский егерский батальон, 1-я, 3-я и пулеметная роты 25-го егерского батальона).

В то время, когда в Завалеве 1-я и 5-я Донские дивизии спали без охранения, разъезды продолжали разведку — восполняя отсутствие охранения.

В 24 часа 17 августа урядник Бровченков, находясь в лесах севернее Чесники, обнаружил движение колонн на Миончин. Бровченков открыл огонь по колонне и заставил ее развернуть часть сил, а затем под давлением противника стал отходить на Миончин. В 5 часов 18 августа неприятельская пехота силой в 1 батальон, полк кавалерии и 2 батареи стала наступать с западной стороны на Миончин. «Мы (то есть разъезд Бровченкова) открыли по ним огонь. Он открыл по нам частый пехотный и артиллерийский огонь. Я отступил на д. Завалев и донес в 5-ю дивизию, которая тотчас же открыла по ним артиллерийский огонь и разбила их. Неприятель отступил по направлению на д. Горышев Польский».

Приведенное донесение урядника Бровченкова излагает ход действий 5-й Донской дивизии и частей австро-венгерского 2-го корпуса.

Потревоженные днем 17 августа австрийцы решили заслониться с севера и стали выдвигать разные части, главным образом егерские батальоны и части 9-й кавдивизии, усиленные артиллерией. Одна из таких колонн, двигавшаяся на Миончин, Завалев, в ночь на 18 августа встретилась на лесной дороге севернее Чесники с разъездом урядника Бровченкова. В течение 5 часов (с 12 часов ночи до 5 часов утра) она тянулась за разъездом Бровченкова до Миончин (5 км) и при этом вела по разъезду не только винтовочный, но и артиллерийский огонь. Заняв Миончин, австрийцы подошли к биваку 6-го Донского артдивизиона и частей 5-й Донской дивизии. Так как эта встреча была для австрийцев неожиданной, а казаки же ее ждали, то появившаяся австрийская колонна была немедленно обстреляна и, понеся потери, отошла на Горышев Польский.

На рассвете 18 августа сотник Лосев, отправленный на разведку в направлении Котмира, Переспа, подошел к д. Котлице и встретил здесь охранение 33-го полка австрийцев. Оставив наблюдение и сообщив в дивизию, Лосев двинулся на восток.

В то время как казачьи разъезды дрались с колоннами австрийцев, в Завалеве происходило совещание комбрига 1-й Донской К. С. Полякова с командующим 5-й Донской дивизией генерал-майором Г. М. Ванновским о предстоящих действиях. На этом совещании было решено очистить от противника пространство, ограниченное линией Завалев, Котлице, Вакиев, Переспа, и войти в связь с 19-м корпусом. Для этого немедленно перейти болотистую полосу у д. Котлице, прикрывая свой правый фланг бригадой Полякова, расположенной у д. Миончин, и 6-м артдивизионом у Завалев (при нем 2 сотни в прикрытии).

В соответствии с принятым решением 1-я Донская дивизия выдвигалась на Миончин, 5-я — на Котлице.

Около 10 часов 18 августа отдельные сотни 13-го и 15-го Донских полков были брошены от Миончин на запад — в направлении Горышев Польский. Эти сотни (Краснова, Филатова, Максимовского, Антонова), развернувшись на широком фронте от Станиславова до Чесники, обнаружили большое скопление пехоты, конницы и артиллерии в районе Горышев Польский (до бригады пехоты, 2 полка конницы, 18–20 орудий), а также движение колонн с востока на Невирков, Чесники, Горышев Польский.

Эти колонны (скопления пехоты, конницы и артиллерии) и стали объектами воздействия 1-й Донской дивизии. 7-я донская батарея, а также разрозненные сотни 13-го и 15-го Донских полков, действуя самостоятельно, без указаний и помехи со стороны командиров полков и дивизий, в течение 18 августа громили 13-ю пехотную дивизию австрийцев, отходившую из района Дуб.

В то время, когда части 1-й Донской дивизии весьма неорганизованно, но успешно действовали западнее Миончин, 5-я Донская дивизия предприняла наступление на Котлице. Движение от Завалев до Котлице возглавлял авангард в составе 2 сотен 28-го и 1 сотни 27-го Донских полков под командой войскового старшины Попова.

Сборный авангард Попова, отбросив австрийских егерей из Котлице, овладел переправой через болотистый ручей и этим создал угрозу левому флангу австро-венгерского 2-го корпуса. Но так как начальник 5-й Донской дивизии не ввел в бой дивизию для развития успеха своего авангарда, отряду полковника Штеера удалось закрепиться у Котлице и в роще западнее этой деревни. В свою очередь австрийцы пытались переходом в наступление выбить казаков с переправы, но успеха не имели, как не имели успеха и попытки 3 сотен Попова опрокинуть австрийцев.

К 14 часам 18 августа, когда 13-я пехотная дивизия австрийцев вышла из района Дуб, отряд Штеера начал отходить от Котлице на Невирков.

К вечеру 18 августа, расстроив отход австро-венгерского 2-го корпуса, 1-я и 5-я Донские дивизии захватили 11 орудий, свыше 600 пленных, сами потеряв до 100 человек убитыми и ранеными.

К вечеру того же дня 2-й корпус противника находился под Замостье, а русский 19-й армейский корпус стал благополучно разворачиваться к северу от Дуб. Прочие австро-венгерские корпуса вследствие отхода 2-го корпуса замялись, темп их действий был нарушен, и операция по окружению 3 русских корпусов оказалась сорвана.

Но, заставив австрийцев покинуть поле сражения и отказаться от попыток окружения ядра русской 5-й армии, казаки не знали, что они наделали. Они знали, что им удалось разбить 5 батальонов и 5 батарей (часть орудий казаки не могли вывести из болотистой местности), но не представляли себе, чтобы их (в общем, не столь блестящие) действия могли иметь крупный оперативный эффект в ходе Томашевской операции. Это обстоятельство обусловило последующие их действия. На ночь на 19 августа казаки, из предосторожности, вместо организации преследования вернулись в Завалев.

Только на другой день командир 19-го армейского корпуса генерал-лейтенант В. Н. Горбатовский сумел объяснить казачьим генералам, что их части изменили ход операции, а также что им необходимо преследовать противника.

19 августа, после указаний комкора-19, казачьи дивизии предприняли наступательные действия на запад от Миончин и отбросили еще и части 9-й кавалерийской дивизии, но вновь не решились ее преследовать, а под вечер сами австрийцы перешили в наступление, заставив 1-ю и 5-ю Донские дивизии отойти к Грабовец. Впрочем, и австрийцы не преследовали казаков, удовлетворившись их отходом.

Таким образом, и русские и австровенгры были удовлетворены — и тем и другим удалось более-менее благополучно отойти.

На этом закончились действия кавалерии на северном фланге русской 5-й и австро-венгерской 4-й армий.

Тем временем на южных флангах произошло следующее.

Австро-венгерская 2-я кавдивизия, действовавшая от Бельз на север, на правом фланге австро-венгерской 4-й армии, ворвалась в тылы 68-й пехотной дивизии русского 17-го корпуса и потревожила обозы — но 7-я кавдивизия русских отбросила противника из тыла 17-го корпуса. 6-ю и 10-ю кавдивизии австровенгров в самый разгар операции было приказано бросить на Мосты-Вельке — против выдвигавшихся в этом направлении 69-й пехотной и 11-й кавалерийской русских дивизий. Этот приказ требовал туда же направить и 2-ю кавдивизию, но командарм-4 М. Ауффенберг не исполнил этой части приказа, оставив 2-ю кавдивизию на правом фланге своей армии.

В дальнейшем 2-я кавдивизия дралась против Сводной и 7-й кавалерийских дивизий, прижавшихся флангами к своей пехоте.

Было бы не менее эффектно, если бы русские Сводная и 7-я кавдивизии, подобно 1-й и 5-й Донским, были брошены на тылы австровенгерских 14-го и 17-го корпусов и, что еще важнее, если бы все 5 дивизий русской кавалерии навалились на тылы и фланги противника севернее Колеаров или в районе Бельз.

Не менее эффективным было бы использование 3–4 австро-венгерских кавдивизий (2, 6, 9 и 10-й) на одном из флангов армии. Такая конная масса ударом от Бельз на северо-восток или от Замостье на юго-восток могла еще 17 августа выйти на тылы русских 19, 5 и 17-го корпусов, а 18 августа замкнуть кольцо окружения.

Ни того ни другого не случилось.

Австро-венгерское главное командование лишило командарма-4 в самый критический момент могучего маневренного средства — кавалерии, — чем помогло срыву операции по окружению группировки русской 5-й армии. Что касается русских, то последние также не сумели распорядиться максимально эффективно мощной кавалерией, сосредоточенной на Галицийском ТВД.

Но…

Вопреки всему, кавалерийский фактор сделал свое дело.

Несмотря на то что 1-я и 5-я Донские дивизии действовали неорганизованно, они были брошены армейским командованием (в лице командарма-5 П. А. Плеве) на верное направление — и изменили (даже своими бестолковыми действиями) исход всей операции.

Сложно сказать, как развивались бы события, если бы 1-я и 5-я Донские дивизии возглавлялись толковыми начальниками и (тем более) если бы были объединены в руках энергичного и инициативного кавалерийского военачальника, способного решиться на смелый маневр и умеющего согласовывать свои действия с соседями (в данном случае — с 19-м корпусом). Вряд ли тогда австро-венгерский 2-й корпус (который в реальности и так был очень серьезно потрепан казаками) смог бы уйти в Замостье — он наверняка стал бы добычей русских.

Вместе с тем здесь стоит отметить, что грамотный тактический маневр отхода 5-й армии из-под ударов австрийцев был реализован под прикрытием артогня арьергарда и армейской конницы (1-я и 5-я Донские казачьи дивизии). Именно последняя во взаимодействии с 25-м корпусом отбросила обходящую австрийскую группировку к Замостъю, ликвидировав угрозу окружения — нанеся удар в тыл дивизиям 2-го австро-венгерского корпуса, ведущего наступление в обход правого фланга 19-го русского корпуса на Дуб. В этих боях 5-я Донская дивизия захватила более 400 пленных и 2 пулемета^[37]. Стоявший ранее в резерве 10-й донской казачий полк 1-й Донской казачьей дивизии также участвовал в контратаках против неприятеля — и значительная часть захваченных пленных приходится на его долю^[38]. Журнал военных действий полка отмечал: «…бой у дер. Котлице. Особо отличился пулеметный взвод хорунжего Беляева (уничтожил 7 австрийских улан). 4-я сотня есаула Тапилина в конном строю атаковала окопы австрийской пехоты возле леса у урочища Замчале, порубила и поколола 32 человека, а одного офицера и 101 солдата взяла в плен. Кроме того, прочими сотнями полка взято в плен 103 человека, а всего в этот день полком захвачено 204 австрийца»^[39]. В этом бою, когда австрийцы открыли беглый огонь по идущим в атаку сотням, казачьи лошади, еще в мирное время приученные бросаться на лежащую и стреляющую пехоту, понеслись еще стремительнее. Потери 10-го донского полка были ничтожны — до 8 человек, стремительность атаки решила дело. Показательно, что вторая австрийская рота, двигавшаяся в затылок первой, увидев кровавую расправу казаков над товарищами, разбежалась, побросав винтовки.

Обходящие левый фланг 5-й армии силы противника также были отброшены 7-й и Сводной кавалерийскими дивизиями русских.

В итоге 5-я армия оторвалась от противника и благополучно отошла на север на 3 перехода, выполнив новую перегруппировку своих корпусов.

Результативно действовала и конница армий южного фланга Юго-Западного фронта. Так, 3 августа отличились 1-й и 2-й эскадроны 10-го гусарского Ингерманландского полка, в ходе атаки взявшие в плен около 500 австрийских солдат и 16 офицеров.

4 августа 2-я Сводная казачья дивизия нанесла поражение 5-й гонведной кавалерийской дивизии и 15-й бригаде 8-й кавалерийской дивизии. Очевидец этого боя, вошедшего в историю как бой под Городком, писал: «Когда гусары подошли на 900–1000 шагов… по всей линии окопов был открыт пачечный ружайный и автоматический пулеметный огонь. Открыли фланговый огонь и ближайшие сотни… пулеметы 2-й Казачьей сводной дивизии. Встреченные губительным огнем гусары дрогнули, стали падать люди и лошади, линии спутались и порядок движения нарушился. Не выдерживая огня, всадники стали сбиваться в кучи и частью поворачивали назад, частью сворачивали вправо и еще некоторое время продолжали в беспорядке скакать вдоль фронта, устилая поле телами людей и лошадей.

В течение короткого промежутка времени линии гусар почти совершенно растаяли, скошенные фронтальным и фланговым огнем. Остатки неприятельских эскадронов повернули обратно, и поле покрылось скачущими всадниками, спешившими укрыться от огня за впереди лежащими складками местности. Наша артиллерия преследовала их шрапнелью… большое количество тел убитых и раненых гусар и лошадей, лежавших на желтой стерне, напоминали о разыгравшемся здесь кровавом боевом эпизоде. В течение нескольких минут дивизион 7-го гонведного полка был почти уничтожен огнем, немногим удалось спастись. Командир дивизиона, все командиры эскадронов и младшие офицеры и большинство гусар нашли здсь славную смерть или остались ранеными на месте атаки и попали в плен. В числе последних находился и тяжело раненный командир дивизиона майор Барцай Тихоцкий»^[40].

Но имела место и кавалерийская схватка: «Сблизившись на расстояние около 400 шагов, линейцы (казаки 1-го Линейного генерала Вельяминова полка Кубанского казачьего войска. — А. О.) забросили винтовки за спину и ударили „в шашки“ на венгерских гусар. Гусары приняли атаку…По-видимому, эскадрон 8-го Гонведного полка во время движения потерял сомкнутость и в их строях получились интервалы, или же они, начав атаку на пулеметы в разомкнутом строю, потом хотели сомкнуться.

Линейцы атаковали в разомкнутом строю (лавой), и это позволило им охватить фланги австрийцев и проникнуть в образовавшиеся интервалы, окружив отдельные группы гусар. В 400–500 шагах впереди пулеметов завязалась жестокая рукопашная схватка. Смешавшись друг с другом, в густой пыли, Линейцы и гусары с ожесточением рубили друг друга. Рукопашный бой продолжался недолго, но носил чрезвычайно кровопролитный характер. Гусары защищались отчаянно: их сабли причиняли чувствительные потери Линейцам, но, окруженные со всех сторон, они были изрублены, и остатки их бросились назад, преследуемые казаками.

Большое количество убитых и раненых гусар осталось на месте боя, в том числе и оба командира эскадронов, ротмистры Кемень и Микеш… Южнее Сатановской дороги наступление 2-го Драгунского и 11-го Уланского полков 15-й бригады против южной окраины местечка захлебнулось еше раньше. Достигнув легко опушки леса, австрийцы на этом участке в течение всего боя не могли преодолеть огня нашей пехоты и спешенных сотен Донской бригады, и неоднократные попытки их выйти из леса успеха не имели. Около половины пятого неприятельский огонь стал постепенно слабеть. Вскоре смолкла неприятельская артиллерия, и появились признаки начавшегося отхода.

Движение частей 17-го Донского полка в обход правого фланга австрийцев ускорило их отступление. К 5 часам дня бой стих окончательно: понесшая тяжелые потери и потрясенная морально конница генерала Фрорайха (фельдмаршал-лейтенант Э. фон Фрорейх — командир 5-й гонведной кавалерийской дивизии. — А. О.) быстро выходила из боя и отходила обратно к Сатанову… возле м. Городок в братской могиле было похоронено свыше 500 гусар, павших в бою. Количество раненых, оставшихся на поле и подобранных санитарами, было настолько значительно, что дивизионный перевязочный пункт, открытый в м. Городок, работал всю ночь, и уже к 8–9 часам вечера на пункте было зарегистрировано свыше 150 раненых кавалеристов.

Несмотря на отсутствие преследования, материальное и моральное расстройство 5-й кавалерийской дивизии было настолько велико, что, по свидетельству австрийского автора… Австрийское командование нашло необходимым снять дивизию с фронта и отвести в тыл для пополнения и приведения в порядок… В конечном итоге австро-венгерская конница понесла большие потери и утратила способность для дальнейшей борьбы на долгое время. А начальник дивизии генерал Фрорайх просверлил себе пулей висок на самом поле неудачной атаки»^[41].

Ряд казачьих офицеров получили за этот бой Георгиевское оружие. Как гласил документ, высокая награда вручается «есаулам 1-го Линейного генерала Вельяминова полка Кубанского казачьего войска: принцу Шах-Рух-Дараб-Мирзе за то, что, лично командуя сотней в составе 109 человек в бою у м. Городка, произвел конную атаку на 3 эскадрона противника в критическую минуту боя, когда значительные силы последнего, обходя фланг, намеревались ворваться в местечко Городок. Несмотря на превосходные силы австрийцев и на сильный шрапнельный огонь их артиллерии, повел сотню в составе 3 взводов на фронт противника, приняв на себя первый удар. Около 3 эскадронов неприятельской конницы было уничтожено. Успех этот имел решающее значение, так как, покончив с кавалерией, остатки этой сотни под командой есаула Труфанова двинулись на артиллерию противника, которая, увидев казаков, взяла на передки и пошла наутек, чем выручены были все другие части отряда, по которым артиллерия противника перестала стрелять… [и] Андрею Труфанову за то, что, лично командуя сотнею в бою у м. Городка, произвел конную атаку на превосходные силы противника в критическую минуту боя… есаул Труфанов разбил противника фланговой атакой, когда 5-я сотня билась с фронта. Около 3 эскадронов неприятельской конницы было уничтожено…»^[42].

6 августа эскадрон 11-го гусарского Изюмского полка к юго-западу от Луцка — близ Берестечка у Новостава атаковал эскадрон 9-го гонведного гусарского полка — 60 венгерских гусар было изрублено и 105 нижних чинов и 2 офицера взято в плен, командир эскадрона застрелился.

В первом бою частей 3-й армии на р. Серет у дер. Заложче 9-й уланский Бугский полк с 16-й конной батареей, атаковав роту 35-го ландверного полка и австрийский 13-й уланский полк, отбросили их с потерей австрийцами 100 человек^[43].

8 августа 10-я кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта графа Ф. А. Келлера (3-я русская армия) в конном бою разбила австрийскую 4-ю кавалерийскую дивизию, захватив 8 конных орудий и 160 пленных. А. Белой указывал: «В этом бою русская конница выказала особое искусство и доблесть»^[44]. Потери: русские — 150 человек, австрийцы — более 800 человек (в т. ч. 650 пленными — как пехотинцев, так и кавалеристов), 8 орудий, пулеметы^[45].

Сражение у Ярославице — единственный случай в мировую войну, когда в конном строю сошлись 2 кавалерийские дивизии.

В момент столкновения 10-я дивизия развернула 10 эскадронов, но их фронт был прорван конной атакой 8 эскадронов австрийцев. Тогда Ф. А. Келлер ввел в бой свой штаб, конвой и 2 эскадрона 10-го гусарского Ингерманландского полка под командованием ротмистра И. Г. Барбовича. Фланговым ударом противник был опрокинут.

Очевидец боя вспоминал: «Раскатами барабанной дроби посыпались шашечные и сабельные удары, то — глухие, то — резкие, металлические в тех случаях, когда шашка встречала на своем пути железные каски. Серые защитные рубашки наших всадников просачивались между австрийскими голубыми ментиками. Видно было, что обе стороны начали расстраиваться и смешиваться в общую массу. Разгорался рукопашный бой: всадник рубил, колол всадника…слышался непрерывный лязг железа… раздавались револьверные выстрелы. Справа доносилась непрерывная трескотня пулеметов»^[46]. Поле только что закончившегося боя «представляло чарующую картину. Закрытое еще темной пеленой солнце тускло светило; столбы неулегшейся пыли, перевитые желтыми лучами, мрачными тенями гуляли по полю… Желтый ковер недавно сжатой пшеницы был усыпан красными и голубыми цветами — маками и васильками: то были тела убитых и раненых австрийцев. Между ними, но значительно реже, попадались серо-желтые пятна — тела погибших и раненых русских. Раненые шевелились; иные пытались подняться, протягивали руки и молили о помощи… Раны были ужасны; особенно поражали величиной и жестокостью раны многих убитых и раненых австрийцев — то были следы уколов пики»^[47].

В числе пленных было 10 офицеров. Так, участник боя вспоминал: «Здесь и там стояли группы пленных. Убитые, раненые и пленные принадлежали ко всем полкам 4 кавалерийской дивизии (1 и 13 уланские, 9 и 15 драгунские полки). Из рощи все еще доносились крики и одиночные выстрелы: там шарили наши, собирая засевших в роще и еще сопротивлявшихся австрийцев.

Группа гусар, возбужденная, сердито размахивавшая и грозившая шашками, вывела на опушку рощи несколько австрийцев; один из них что-то кричал и, видимо, сопротивлялся. Заметив вблизи рощи группу всадников с развевающимся над ней флагом и догадываясь, что это штаб, австриец проявил отчаянное усилие, вырвался из рук державших его гусар, сделал несколько шагов вперед и на чистейшем французском диалекте обратился к стоявшему впереди штаба генералу графу Келлеру: „…я ротмистр уланского полка, поляк… сегодня, как видите, я тяжело ранен… сдаюсь на милость победителя, но прошу пощадить честь офицера и приказать не отбирать от меня сабли“… Благородные черты породистого лица ротмистра были подернуты бледностью и свидетельствовали о переживаемом волнении и страданиях. Правая рука прижимала к груди перебитую левую руку; мундир расстегнулся, а сползший с плеч голубой ментик открывал широкую, через всю шею прорезанную рану, из которой еще струилась кровь, алыми пятнами покрывавшая безукоризненной белизны рубаху…»^[48].

В одном из первых боев 8-й армии (у с. Демня, в рядах 12-го гусарского Ахтырского полка) отличился один из первых героев войны — ротмистр Б. Панаев 1-й, лично водивший эскадрон в атаку и убитый в бою (на его теле было обнаружено 4 огнестрельные раны). Кроме погибшего ротмистра, было ранено 15 гусар, австрийцы же потеряли 80 человек убитыми, 2 офицеров и 20 драгун пленными (из состава частей 8-й кавалерийской дивизии).

Русская конница уже с первых боев брала серьезные материальные трофеи.

О панике в австрийских кавалерийских частях после боя у Городка с частями 2-й Сводной казачьей дивизии 4 августа свидетельствовал тот факт, что противник при отступлении бросил 3 орудия — взяты 1-м Волгским полком Терского казачьего войска.

В бою у Ярославице 8 августа частями русской 10-й кавалерийской дивизии были взяты 8 орудий (вся артиллерия австрийской 4-й кавалерийской дивизии) с зарядными ящиками, а также пулеметы и ящик с походной канцелярией австрийской дивизии. Начальник дивизии граф генерал-лейтенант Ф. А. Келлер был пожалован орденом Св. Георгия 4-й степени (В. П. 27.09.1914.) именно за то, что «им была разбита 4-я австрийская кавалерийская дивизия и взята вся конная артиллерия противника»^[49].

10 августа 2-я Сводная казачья и 2-я Кубанская казачья дивизии у с. Джурин близ г. Бучача в бою с австрийской 1-й кавалерийской дивизией захватывают конную батарею — 4 орудия и зарядные ящики, уничтожив расчеты^[50]. Участник боя так передавал его самый напряженный момент: «Три сотни Линейного полка, развернувшись за складками местности, приближаются укрыто шагов на 1500 к батарее и широким наметом идут в атаку. Наша артиллерия открывает интенсивный огонь. Австрийские артиллеристы, заметив атаку, бросаются к своим орудиям, открывают беглый огонь по атакующим. Одновременно у опушки леса южнее д. Пышковце замечена австрийская конница, видимо, готовящаяся к контратаке на выручку своей артиллерии. Генерал Павлов (генерал-майор А. А. Павлов — командующий 2-й Сводной казачьей дивизией. За этот бой стал кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени. — А. О.) отдает приказание ген. Гуславскому (генерал-майор П. Л. Гуславский — командир 1-й или Донской бригады 2-й Сводной казачьей дивизии. — А. О.) атаковать неприятельскую конницу… На широком аллюре, подымая густые облака пыли, развертывается Донская бригада и идет в атаку. Стук копыт и бряцание оружия заглушают звуки стрельбы. Нервы приподняты. Впереди на фоне леса, подымаясь на гребень складки местности и снова скрываясь, появляются неприятельские эскадроны… Мне кажется, как будто бы Донская бригада выигрывает их фланг… Направо все мое внимание приковывает атака кубанцев… Впереди и кругом рвется шрапнель. Казаки уже близко. Кажется, вот-вот они не выдержат огня и повернут обратно или артиллеристы бросят орудия. Но батарея не умолкает; беглым огнем посылает она снаряд за снарядом навстречу кубанцам. Расстояние все уменьшается. Уже батарея не видна, закрытая от взоров атакующими. Последние выстрелы в упор, и кубанцы на батарее… батарея взята… Австрийские гусары опоздали; опрокинутые донцами, они бросились к д. Пышковце, преследуемые Донской бригадой; и те и другие скрываются из вида за складками местности…»^[51]. Кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени за бой у дер. Джурин стал подъесаул 1-го Линейного генерала Вильяминова полка Кубанского казачьего войска Е. Тихоцкий, который «первый ворвался на неприятельскую батарею и, перебив всю прислугу, захватил 4 орудия с зарядными ящиками»^[52]. Георгиевское оружие получил и командир полка — полковник К. К. Черный (В. П. 11.10.1914.)^[53]. Такую же высокую награду получил и хорунжий К. Непокупной, который, «увидя, что полк пошел в атаку на неприятельскую батарею, кинулся с двумя казаками вперед на батарею, ворвался на нее и убил прислугу как у орудий, так и у зарядных ящиков, числом до 9 человек, причем много способствовал своей беззаветной отвагой захвату батареи»^[54].

Действия конницы в Томашевской операции 1914 г.

Удачно действовали и другие кавалерийские соединения.

Н. Н. Головин писал: «Подводя итог работе конницы генерала Рузского, мы видим, что в течение 10(23), 11(24) и 12(25) она расчистила пространство перед фронтом двигающихся вперед пехотных дивизий, отогнав неприятельскую кавалерию. На флангах она подошла к рубежам рек Буга и Золотой Липы, заняв переправы у Каменки Струмилова и у Шумляны. В центре она подошла к реке Гнилой Липе…»^[55].

Развертывание русской конницы 1-й армии Северо-Западного фронта к началу кампании 1914 г.

Кавалерия южных армий Юго-Западного фронта выполнила важнейшую стратегическую задачу — они прикрыла сосредоточение русский корпусов и не позволила командованию противника увидеть истинное соотношение сил на южном фланге битвы.

4.2. Восточная Пруссия, 1914-й. Каушен, Маркграбов и Мазурские озера

На границах Восточной Пруссии к началу войны были развернуты 8,5 кавалерийской дивизии. Прикрытие мобилизации, сосредоточения и развертывания армий возлагалось на эту стратегическую конницу — 1, 2, 3, 4, 6 и 15-ю кавалерийские, 1-ю и 2-ю гвардейские кавалерийские дивизии, 1-ю отдельную кавалерийскую бригаду.

Конница 1-й армии в Восточно-Прусской операции. Даты — по новому стилю.

Кавалерийские части, получив распоряжение о подготовке к мобилизации, а затем и приказ о мобилизации, одновременно с последним получили запрет переходить границу и предпринимать боевые действия.

Кавалерийские соединения прикрывали развертывание друг друга, а также 1-й и 2-й армий. Через двое суток после начала мобилизации начальник 2-й кавалерийской дивизии Хан Нахичеванский получил распоряжение о временном назначении командующим конницей, сосредоточенной на ковенском направлении — в составе 1-й и 2-й гвардейских, 2-й и 3-й кавалерийских дивизий. Отряд имел строго пассивную задачу — прикрывать границу. Хан был временным начальником и должен был управлять четырьмя кавалерийскими дивизиями без штаба.

1-я отдельная кавбригада В. А. Орановского осуществляла разведывательные действия (включая разведку боем), а также прикрывала правый фланг 1-й армии.

Конница 1-й армии в Восточно-Прусской операции. Даты — по новому стилю.

Конница 1-й армии в Восточно-Прусской операции. Даты — по новому стилю.

Проводит усиленную разведку и отряд Хана Нахичеванского.

В тактическом отношении действия, предпринимаемые конницей, носили нерешительный характер. Движение целого корпуса происходило во многом вслепую, и особых сведений о противнике собрано не было.

После сосредоточения гвардейской кавалерии Хан Нахичеванский разделил свой отряд на две группы: правую в составе гвардейских дивизий под командой начдива 2-й гвардейской генерал-лейтенанта Г. О. Рауха и левую в составе 2-й и 3-й кавалерийских под командой начдива 3-й кавдивизии генерал-лейтенанта В. К. Бельгардта. Разведывательные разъезды и эскадроны наталкивались на германскую завесу и в полной мере преодолеть ее не смогли. Произошла серия встречных боев с переменным успехом

Фактически деятельность крупной конной массы свелась к роли тактической пехотной разведки. Что касается данных о противнике, то Хан Нахичеванский располагал сведениями только о частях 1-й пехотной и 1-й кавалерийской дивизий немцев. Он не знал, как далеко на север и юг простирается фронт немцев и что делается западнее Сталлупенена, то есть сосредоточиваются там какие-либо войска противника или нет.

Недовольный деятельностью своей конницы, командарм-1 П. Г.-К. Ренненкампф писал: «Вверенная Вам конница больше увлекается боями на фронте, чем действиями на флангах и в тылу противника, где ее настоящее место. При Вашей обстановке нет необходимости спешенной конницей упорно задерживать пехоту противника фронтальными боями. Если пехота противника продирается вперед, тем легче ее охватить, зайти в тыл». Командарм, с одной стороны, прав в том, что конный отряд тактически действовал неверно. Но командарм в значительной мере сам повинен в плохой работе своей конницы. Отряд Хана Нахичеванского был привязан задачей «прикрытия» к железнодорожной магистрали Ковно — Вержболово. Если бы командарм-1 выдвинул в район Волковишки, Кибарты не батальон 109-го пехотного полка, а одну пехотную дивизию, освободив конницу от задачи прикрытия, Хан Нахичеванский получил бы свободу маневра на внешнем фланге армий — и он мог бы выйти к нижнему Неману и оттуда действовать на фланг и тыл 8-й германской армии. Более того, сам Хан Нахичеванский неоднократно обращался к своему командарму с просьбой о смене пехотой и предоставлении возможности покинуть Волковишки — Вержболово. Но командарм не давал на это согласия. Командарм — генерал от кавалерии — не понимал несоответствия назначения кавалерии с задачами, какие он ставил ей.

Конница 1-й армии в Восточно-Прусской операции. Даты — по новому стилю.

С другой стороны, русская конница отразила действия противника, имевшие целью проведение стратегической разведки. Разведка немцев в направлении на Владиславов была успешно отражена частями 2-й гвардейской кавдивизии. Что же касается района Вержболово, то здесь со стороны русской кавалерии потребовались несколько большие усилия — но натиск германской пехоты на госп. дв. Бояры, Эйдкунен, Кибейки был отражен. За день боя было установлено, что перед фронтом 3-й кавдивизии действовал 1-й прусский гренадерский полк.

В итоге наступательные действия германского отряда генерала Тротта дали немцам не более информации, чем аналогичные попытки Хана Нахичеванского — русским. Тротта обнаружил перед своим фронтом все те же части 109-го пехотного полка и 3-й кавдивизии (несмотря на подход еще ряда русских соединений).

В преддверии боя под Сталлупененом, 3 августа, отряд Хана Нахичеванского предпринимает марш-маневр на северном крыле армии — с целью разбить 1-ю германскую кавдивизию, находившуюся в районе Пилькален. Твердо следуя указаниям командарма, Хан выдвигает свою кавалерию от Владиславова на север — чтобы выиграть фланг у немцев. Двигаясь с излишней осторожностью и исключительной медлительностью, конный отряд только к вечеру выдвинулся к Шиленен, где и заночевал.

На утро 4 августа, когда авангарды армейских корпусов вошли в соприкосновение с частями 1-го корпуса немцев, Хан Нахичеванский возобновил свой маневр. От Шиленен конный отряд двигается шагом тремя колоннами. Покрыв расстояние 8–10 км, русская конница встретила передовые части немцев, против которых развернулась вся гвардейская кавалерия. После длительной перестрелки Хан Нахичеванский принял решение бросить пять полков 2-й и 3-й кавдивизий для обхода Пилькален с запада и удара в тыл 1-й германской кавдивизии. Выполнение этого решения затянулось до вечера. Дивизии, закончив маневр, охватили Пилькален с запада и, атакуя его с востока, овладели городом, покинутым немцами, которые до подхода русской конницы ушли на Катенау и далее к южной опушке леса Цулькинер — за левый фланг 1-го армейского корпуса.

Оперативное взаимодействие конной массы с армейскими корпусами выразилось в том, что Хан Нахичеванский не знал, что делается в соседнем 20-м корпусе и на фронте армии, а штабы армии и корпуса не знали, где и что делает конный отряд.

Отбросив подразделения самокатчиков 1-й германской пехотной дивизии, к полудню 5 августа кавалерия Хана Нахичеванского перешла в район Еленишкен, Кегстен, Драгупенен.

6 августа состоялся бой у Каушена (о нем — ниже). Немцы стали отходить за р. Инстер и закрепляться на западном берегу.

В день Гумбинена (7 августа) 1-я германская кавдивизия с 4-м ландверным полком двинулись на Кегстен, где атаковали четыре спешенных эскадрона 1-й отдельной кавбригады В. А. Орановского. Эскадроны начали отход. Находившийся в 7 км от поля боя отряд Хана Нахичеванского слушал гул канонады, не приняв мер к содействию бригаде Орановского и 28-й пехотной дивизии.

Недовольный неудачными действиями своей кавалерии, командарм-1 в ночь на 8 августа писал: 1) Генералу Орановскому: «Ознакомившись с Вашим донесением № 261, нахожу, что Ваше превосходительство не подготовлены к роли самостоятельного кавалерийского начальника, а потому на основании высочайше дарованных мне прав удаляю Вас от командования вверенной Вам бригадой»… 2) Генералу Хану Нахичеванскому через комбрига — 1-й отдельной кавалерийской: «Командующий армией приказал Вам ориентировать генерала Хана Нахичеванского и передать ему приказание немедленно двинуться на Сталлупенен и атаковать противника во фланг и тыл».

Таким образом, широкая стратегическая разведка, возложенная на кавалерию Северо-Западного фронта (и в частности 1-й армии) в этот период боевых действий не была выполнена — вследствие бездеятельности ряда военачальников русской конницы, не понимавших ни оперативных задач, ни стратегической цели действий конницы. Мы наблюдаем изолированные стычки с противником, без увязки своих действий с соседями и даже без увязки действий внутри своих соединений. Отсутствие полноценной разведки, связи и координации действий свидетельствует о бюрократическом управлении войсками.

Русское же общевойсковое командование, точно так же как и французы, недоучитывало роль стратегических ударов конницы, сводя ее задачи к разведке и к службе завесы.

Первое серьезное столкновение конницы Северо-Западного фронта с противником, как мы отметили выше, состоялось при Каушене. В этом бою принимали участие лейб-гвардии Конный, Кавалергардский, Кирасирский Его Величества, Кирасирский Ее Величества полки, а также все полки 2-й гвардейской кавалерийской дивизии.

На конницу возлагалась задача прикрывать правый фланг армии, действовать мобильно и маневренно, в пехотный бой не ввязываться и использовать в основном артиллерийский огонь.

Эскадронам конного отряда Хана Нахичеванского тем не менее пришлось вступить в бой с ландверной пехотой 6-й и 2-й бригад, поддержанных артиллерией. Русской кавалерии пришлось спешиться — и она повела энергичное наступление. Лобовое наступление спешенной конницы развивалось сложно. Ее силы не превышали численности 4 германских батальонов, в то время как противник у Каушена имел 6 батальонов, занимавших оборонительную позицию. Командир Конно-Гренадерского полка генерал-майор Д. А. Лопухин личным примером поднял боевой дух гвардейцев, увлекая вперед своих подчиненных.

Конная атака под Каушеном.

Но участь боя решила конная атака 3-го эскадрона лейб-гвардии Конного полка под командованием ротмистра барона П. Н. Врангеля. Несмотря на сильный артиллерийско-стрелковый огонь противника и выбытие из строя офицеров, перелом в бою произвел ротмистр лейб-гвардии Конного полка барон П. Н. Врангель, в конном строю атаковавший германский артиллерийский взвод. Эскадрон галопом атаковал стреляющие орудия и, кроме них, захватил 4 зарядных ящика. Ротмистр был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени за то, что «…стремительно произвел конную атаку и, несмотря на значительные потери, захватил 2 орудия, причем последним выстрелом одного из орудий под ним была убита лошадь»^[56].

В каушенском бою потерпели поражение 4, 33 и 41-й ландверные пехотные полки. Успех 6 августа стоил кавалерии 81-го человека убитыми, 293 человек ранеными и 22 человек пропавшими без вести^[57]. Полки Кавалергардский и лейб-гвардии Конный лишились более половины своих офицеров. Германская 2-я ландверная бригада потеряла 66 человек убитыми, 122 человек ранеными и 30 человек пленными (17 из них взяты кирасирами Его Величества^[58]), а также 2 орудия и 4 зарядных ящика^[59]. Причем имеются в виду не раненые пленные, так как, по словам участника боев В. Рогвольда, на оставшемся за русскими поле боя было много раненых немцев, которых было не на чем везти^[60].

Уникальная ситуация — в ознаменование подвига конногвардейцев оба захваченных ими под Каушеном германских 77-мм орудия были пожалованы полку в собственность.

В целом для Восточно-Прусской операции следует отметить неудовлетворительные действия русской конницы (исключение составляла лишь 1-я кавалерийская дивизия В. И. Гурко), которая не смогла ни наладить преследование противника после ряда успешных боев, ни обеспечить должное взаимодействие, ни осуществлять стратегическую разведку, не говоря уже об оперативных действиях. Ярко это проявилось и в сражении у Мазурских озер — при подавляющем превосходстве русской конницы.

Отличилась в Восточно-Прусской операции 1-я кавалерийская дивизия, и на ее действиях мы остановимся чуть подробнее. Фактически дивизия была включена в войсковую группу — ее начальнику генерал-лейтенанту В. И. Гурко в оперативном отношении подчинялась и 5-я стрелковая бригада. Дивизия активно действовала на левом фланге 1-й армии.

Генерал-лейтенант

В. И. Гурко (Ромейко-Гурко).

Одной из ее первых боевых операций была высылка трех эскадронов (по эскадрону от каждого армейского кавалерийского полка) и казачьей сотни на территорию Восточной Пруссии для проведения разведки. Причем решалась комплексная задача — выполняя ответственную функцию обеспечения левого фланга армии, дивизия регулярно осуществляла разведывательные действия.

Сигналом для первых операций дивизии послужило то обстоятельство, что «Генерал Гурко получил от Штаба Армии сводку о неприятеле, согласно которой 1-й Германский корпус подошел к границе»^[61].

Русская конница в Восточной Пруссии.

Первый бой частей 1-й кавалерийской дивизии произошел у Маркграбова. У города наблюдалась концентрация германских войск. Получив 31 июля приказ командования армии осуществить поиск у Маркграбова, В. И. Гурко решил привлечь к выполнению задачи вверенный ему отряд полностью. План генерала заключался в охвате Маркграбова с флангов конницей, в то время как пехота (20-й стрелковый полк с артиллерийской батареей) будет атаковать город с фронта. Исследователь деятельности конницы 1-й армии в период Восточно-Прусской операции В. Рогвольд следующим образом охарактеризовал замысел начальника 1-й кавалерийской дивизии: «Для наступления на г. Маркграбова был предпринят довольно сложный маневр, видно желание не только взять город, но захватить бывшие там немецкие войска, для чего центральная конная группа направляется в тыл Маркграбова»^[62]. Противостояли частям В. И. Гурко германские 44-й пехотный, 147-й егерский, 10-й конно-егерские полки и ландверные части с артиллерией.

Но тактической внезапности достигнуть не удалось: местные жители, поджигая скирды соломы и амбары, клубами дыма указывали направление движения колонн русских войск. Таким образом указывалось не только точное направление, но и скорость их передвижения. Причем сигналы были видны с огромных расстояний. А затем, при приближении русских кавалеристов, наблюдались исчезающие вдали немцы-велосипедисты^[63].

Проведя получасовой бой, русские овладели Маркграбовом. Участник событий, офицер Сумского гусарского полка, вспоминал: «Завязался оживленный стрелковый бой… С наблюдательного пункта было видно, как к Маркграбово подошел поезд. Очевидно, к немцам подошло подкрепление, так как огонь с их стороны значительно усилился. 4-й эскадрон снова пытался продвинуться вперед, но огонь противника вновь принудил его остановиться. Выехавший в цепь верхом командир эскадрона ротмистр Лазарев был убит… К усиливающемуся огню немецкой пехоты присоединился огонь их батареи»^[64].

Из городских окон велась винтовочная стрельба, вели огонь и пулеметы. В атакующих уланских цепях появился и комдив.

В городе русскими было захвачено большое количество германской корреспонденции, оказавшейся очень полезной армейскому командованию с разведывательной точки зрения. Соответственно, бой у Маркграбова можно охарактеризовать как «разведку боем», и в этой части конница свою задачу выполнила.

Исследователь Восточно-Прусской операции И. И. Вацетис отмечал: «Было выяснено присутствие в районе Гольдап — Ковален — Маркграбово частей полков 2-й немецкой дивизии и 10-го конно-егерского полка, составлявшего конницу 2-й пехотной дивизии, и частей 4-го ландверного полка. Столь обстоятельные сведения, полученные от ген.[ерала] Гурко, должны были показать штабу 1-й русской армии, что 1-й германский корпус разбросан на огромном фронте в двух группах: в районе Сталупенена — 1-я дивизия, в районе Гольдап — 2-я дивизия»^[65].

Русская конница в Восточной Пруссии.

В бою 1 августа 1914 г. у Маркграбова 1-я кавалерийская потеряла 2 офицеров и 4 рядовых убитыми; 4 офицеров и 21 рядового ранеными; 5-я стрелковая бригада — 1 офицера и 7 нижних чинов убитыми, 40 нижних чинов ранеными^[66].

Русская конница в Восточной Пруссии.

4 августа гуркинские части атаковали противника у дер. Ковален. Германцы были сбиты с позиций и отошли. Результатом боя стало получение разведывательной информации — было вскрыто присутствие 44-го пехотного и 4-го гренадерского полков противника — то есть 2-й пехотной дивизии. Цель, поставленная отряду В. И. Гурко, была достигнута: деревни Бабкен и Ковален заняты, железная дорога и шоссе Гольдап — Маркграбов перерезаны, фланг 4-го армейского корпуса надежно прикрыт.

5–6 августа кавалеристы осуществляли разведку и порчу железнодорожных путей.

Русская конница в Восточной Пруссии.

Нанеся поражение противнику в Гумбинненском бою 7 августа, 1-я армия увлеклась осадой Кенигсберга, а ее левый фланг в лице 1-й кавалерийской дивизии должен был войти в соприкосновение со 2-й армией А. В. Самсонова. В. И. Гурко запросил армейское командование — может ли он действовать более активно? И двинулся к г. Ангербург. 10 августа 1-я кавалерийская заняла город (продвинувшись за день на 30 км), но целеуказания командующего армией сыграли негативную роль, так как направили В. И. Гурко не к западу, а к северо-западу от г. Ангербург. 11 августа, двигаясь на г. Инстенбург, части дивизии прошли за день 20 км, постепенно уклоняясь к востоку. В этот день, стремясь наладить «локтевую связь» с правофланговыми войсками самсоновской армии, командование 1-й армии дало отряду новую задачу.

На него была возложена не только задача установить связь со 2-й армией, указывалось также на необходимость осуществления разведки на 60-километровом фронте. Дивизия постоянно выделяла разъезды в составе 12 солдат под командованием офицеров либо из 6 солдат, руководимых унтер-офицерами. Разъезды вели разведку, обычно в течение 48 часов, иногда удаляясь от полков более чем на 30 км^[67].

12 августа кавалеристы, продвинувшись за день на 25 км, заняли г. Норденбург. 13 августа, пройдя 35 км, вышли к железнодорожному узлу Коршен — он был взят 14 августа (общие потери отряда—19 человек).

Дислокация отряда Гурко к началу Восточно-Прусской операции и поиск у Маркграбова.

В. И. Гурко 15 августа зафиксировал отход немцев, перебрасывавших свои главные силы против войск 2-й армии, и доложил об этом факте командованию 1-й армии. Он отметил, что уже второй день немцы, несмотря на наличие пехоты и превосходство сил, ведут оборонительные бои, «как бы прикрывая отступление….»^[68]. В этот же день: «8 час. 30 мин. вечера 14-го по шоссе с севера на Бишофштейн проследовало 32 автомобиля с пехотой, не менее 12 орудий. Наблюдатель предполагает дальнейшее движение автомобилей на Рессель»^[69]. Командующий армией использовал полученную от В. И. Гурко информацию в донесении командованию фронта, отметив, что 14 августа в районе Подлехен — Глаубитен у отряда был бой с германской группой, состоящей из трех родов оружия, вероятно «прикрывающих движение войсковой колонны, направляющейся с севера к западу…В бою захвачено два пленных 109-го и 119-го полков, подобраны погоны 151-го пех.[отного] полка и 19-го уланского»^[70]. Тем не менее П. Г.-К. Ренненкампф вновь в поставленной 16 августа задаче неверно информировал комдива.

Дислокация отряда Гурко к началу Восточно-Прусской операции и поиск у Маркграбова.

Неверное целеуказание принесло свои плоды — лишь 17 августа части В. И. Гурко начали готовиться к движению в правильном направлении — на г. Алленштейн. Успешно осуществить более чем 50-километровый бросок кавалерийской дивизии помогли фактор внезапности и тщательная подготовка марш-броска. Причем в период проведения этого рейда осуществлялась порча железнодорожных путей. 18 августа конница подошла к Алленштейну, но вступать в контакт было уже не с кем.

Усталость конского состава не позволила частям дивизии вступить в бой с превосходящими силами противника, и она двигалась, избегая схваток. Лишь Сумский гусарский полк, находящийся в арьергарде, выдержал стрелковый и артиллерийский огонь противника. Когда авангардные части германской пехоты вышли из леса и двинулись к гусарам, они прекратили огонь — уже рассматривая сумцев как военнопленных. Пару минут стояла тишина. Затем вперед выехал В. И. Гурко и скомандовал как на параде — конница рысью, а затем галопом уходила из германского тыла. Опешившие немцы открыли запоздалый огонь, от которого понесли незначительные потери арьергардные части^[71].

Рейд 1-й кавалерийской к Алленштейну проводился в тяжелых тактических условиях. Русским частям предстояло пройти мимо германской кавалерии, которая утром 18 августа находилась у дер. Лаутерн — в непосредственном соприкосновении с отрядом В. И. Гурко. Это удалось блестяще выполнить. Когда же выявились численное преимущество противника и бесперспективность дальнейшего боя, В. И. Гурко оперативно вывел свои части из-под двустороннего удара и, дав им короткий отдых, быстро отошел назад, изменив направление движения на более северное — чтобы избежать по возможности столкновения своих усталых эскадронов с германской кавалерией, старавшейся закрыть ему дорогу к своим^[72].

Вернувшись из рейда, части отряда В. И. Гурко стали вновь выполнять задачу по прикрытию фланга армии, но в усложнившейся и более опасной обстановке. Немцы перешли в наступление, и огромной заслугой кавалеристов 1-й дивизии было то, что в первом сражении у Мазурских озер (25–31 августа), когда к 26 августа 2 германские кавалерийские дивизии (48 эскадронов) двигались в тыл русской 1-й армии, они были в течение суток задержаны вдвое слабейшей русской дивизией (24 эскадрона).

Русские кавалеристы.

Соединение занимало важную позицию на межармейском стыке.

Как вспоминал начдив, из межозерного дефиле выдвинулась сильная германская колонна с намерением охватить левый фланг армии П. Г.-К. Ренненкампфа. 1-я кавалерийская оказалась меж двух огней: ей следовало либо в точности выполнять приказы, исходящие от командующих 1-й и 10-й армиями, стык между которыми прикрывали кавалеристы В. И. Гурко, либо выдвинуться на фланги 2-го армейского корпуса и сдержать первый натиск немецкой колонны — пока не подоспеет пехота. И комдив решил по своей инициативе закрыть перешейки между озерами^[73].

Нахождение отряда В. И. Гурко на левом фланге 1-й армии у мест. Арис было абсолютно оправданно. Занимавшая фланговую позицию 43-я пехотная дивизия 2-го армейского корпуса в течение двух дней боролась против двух германских корпусов и отступила после атаки германского 1-го армейского корпуса, ударившего ей во фланг и тыл. Командование 2-го корпуса и 43-й дивизии обратилось к В. И. Гурко с просьбой обеспечить левый фланг от обхода 1-м корпусом немцев.

Вольноопределяющийся унтер-офицер 1-го Сумского гусарского полка в кожаной куртке.

Кавалерия ночью 26 августа выдвинулась на левый фланг 43-й дивизии, что явилось неожиданностью для немцев. В. И. Гурко сгруппировал свою дивизию, заняв перешеек между озерами Габлик и Шенстаг. В этом бою русская конница имела успех, не дав 1-й и 8-й германским кавалерийским дивизиям развивать наступление. Сутки части В. И. Гурко отбивали атаки превосходящих сил противника — кавалерии при поддержке пехоты и артиллерии.

1-й уланский полк в походе.

Очевидец вспоминал, как 1-я кавалерийская дивизия, совершив ночной марш-бросок, прикрыла левый фланг попавшей в трудное положение пехоты. Спешенные драгуны и гусары на линии огня влились в ряды пехоты. А когда появились два германских эскадрона, огонь стрелков и артиллерийской батареи заставил их отступить. Та же участь постигла и германскую пехоту^[74].

Другой участник боя так передает свои впечатления: «Светлейший князь Меншиков приказал офицерам и взводным унтер-офицерам не открывать огня без его приказания. Немцы развернулись одношереножным строем и, идя рысью, приближались к кладбищу. Гусары лежали в цепи, затаив дыхание, цель была слишком заманчива. Нервное напряжение сказывалось даже в том, что унтер-офицеры передавали приказание „не стрелять“ шепотом, несмотря на то что немцы были еще далеко. Подпустив немцев на 500–600 шагов, князь, опершись на руки, грузно поднялся и скомандовал „огонь“. На секунду немцы как бы остановились и потом бросились врассыпную, оставляя на поле десятки раненых и убитых людей и лошадей. Едва успел Меншиков поблагодарить эскадрон за выдержку, как появились густые цепи немецкой пехоты. Наступление ее было остановлено метким огнем наших батарей»^[75].

В итоге донесение командующего 1-й армией командованию фронта от 28 августа гласило: «Конница Гурко, по донесению 3 час. дня, продолжала обеспечивать левый фланг армии, против него наступала дивизия конницы [с] артиллерией и пехота [с] тяжелыми орудиями… конница противника отошла [к] западу…»^[76].

Второй «Танненберг» провалился — 1-я армия вышла из-под удара, избежав окружения, в чем большая заслуга 1-й кавалерийской дивизии.

В начале сентября кавалеристы оперировали у Сувалок и своими активными действиями прикрывали отход из Восточной Пруссии частей 1-й армии.

Благодаря действиям 1-й кавалерийской дивизии южный фланг 1-й армии был всегда прикрыт, а германцы не имели возможности осуществлять столь любимые ими фланговый охват и удары по тылам русских войск.

Разрушение объектов инфраструктуры, коммуникаций (прежде всего железнодорожных путей) противника, разведка — в активе гуркинской конницы. В. Рогвольд, негативно характеризуя деятельность русской кавалерии в операции, был вынужден признать: «…большие результаты дало наступление 14/1 авг. 1 кавалерийской дивизии на Маркграбова. Здесь поставленная цель была отчасти достигнута, город был взят, железная дорога Маркграбова — Гольдап разрушена в нескольких местах…»^[77].

В. И. Гурко приводит в своих воспоминаниях два случая успешной разведки, имевшей важное оперативное значение: хорунжего Болдерова в период Восточно-Прусской операции (в результате вовремя принятых мер была устранена опасность флангового обхода пехоты 1-й армии) и корнета Иванова в ходе Первой Августовской операции (Второй поход в Восточную Пруссию в сентябре — октябре 1914 г. — в результате была сорвана германская операция с целью прорыв фронта на Немане — в окрестностях гор. Друскеники)^[78]. Применительно ко второму эпизоду В. Литтауэр также отметил, что находящийся в немецком тылу в лесу корнет Иванов обнаружил большую колонну германских войск, двигавшуюся к фронту. Спрятав своих солдат с лошадьми в чаще леса, инициативный офицер подполз к дороге и слушал, о чем говорят немцы. Несколько часов корнет вел разведку. Двое гусар, которых он отправил с информацией в штаб дивизии, обнаружили вторую колонну. Сведения попали в штабы дивизии и армии. И это была не просто важнейшая информация — а первые сведения о начинающемся германском наступлении^[79].

Но не всегда ценная разведывательная информация в должной степени воспринималась вышестоящим командованием. Так, «когда Гурко донес об отступлении немцев после Гумбиннена на юго-запад, что противоречило предвзятой мысли (командования 1-й армии. —А. О.) об их отступлении на Кенигсберг, то сейчас же получил телеграмму, что отступление идет не только на Растенбург, но и на Кенигсберг, и был направлен к северо-западу»^[80]. Во многом это и явилось негативным фактором при взаимодействии флангов 1-й и 2-й армий. Причем ошибочное целеуказание для разведки 1-й дивизии после Гумбинненского сражения на Кенигсберг привело к тому, что «прозевали» движение двух немецких корпусов на юг, на Бишофштейн, что имело пагубные последствия для самсоновской армии.

Разрушение железнодорожных путей как узлов связи фронта и коммуникационных линий также имело важнейшее значение. Так, захват Коршена, важной узловой железнодорожной станции, привел к тому, что германцам больше не удалось использовать сходящиеся в этом пункте железнодорожные ветки. Кавалеристы уничтожили станционные постройки и железнодорожное полотно, подожгли большие запасы угля, находящиеся на станции. Немцам из-за разрушения пожарных гидрантов так и не удалось потушить огонь.

Наконец, что особенно важно, действия конницы В. И. Гурко имели важное оперативное значение. Так, поиск у Маркграбова 31 июля— 1 августа сказался на всем ходе Восточно-Прусской операции: «Отряд генерала Гурко… имел своим специальным назначением прикрывать левый фланг 1-й армии от удара со стороны Летценских озер. Но… от его действий получился совершенно неожиданный результат. Дело в том, что рекогносцировка генерала Гурко, поддержанная авангардами соседних частей, выросла в грандиозную демонстрацию и ввела в заблуждение немецкое командование относительно действительного положения на русском театре. Командование 8-й германской армии принимает совершенно неверное решение — перебросить все силы на Неманское направление на фронт: Иоганнесбург (XX корпус) — Летцен (3-я резервная дивизия и 6-я ландверная бригада) — Нижний Ангерап (1-й резервный корпус и XVII армейский) — Гольдап (1/2 I армейского корпуса) для удара на юго-восток… В конце концов получилось, что генерал Гурко своей рекогносцировкой: 1) навязал немцам неправильное решение, 2) привлек на себя четыре немецких корпуса… Та же рекогносцировка генерала Гурко косвенно отразилась и на XX германском корпусе, который… был переброшен в район Иоганнесбурга, где очутился в изолированном положении и притом под угрозой окружения со стороны 2-й русской армии, при ее вторжении в Восточную Пруссию. Обратный свой путь из Иоганнесбурга к Висле XX германский корпус проделал под ударами передовых частей 2-й русской армии генерала Самсонова и… вышел из критического положения сильно расстроенным»^[81].

Действия отряда 26–27 августа в ходе Первого сражения у Мазурских озер привели к тому, что противник не только не смог охватить 1-ю армию, но и прорваться на стыке 1-й и 10-й армий.

В период Восточно-Прусской операции конница Северо-Западного фронта дважды участвовала в сражении общеармейского масштаба — в одном из них 1-я кавалерийская прикрывала левый фланг армии, не позволив двум немецким кавалерийским дивизиям проникнуть в русский тыл. Из всех наиболее значительных боев, в которых участвовала кавалерия фронта (28 июля и 2 августа у Эйдкунен, 1 августа у г. Маркграбова, 6 августа у д. Краупишкен, 8 августа у г. Алленштейна, 18 августа у г. Вормдит, 28 августа у д. Ковален), только в боях, проведенных отрядом В. И. Гурко (особенно в операции у Маркграбова), применялось маневрирование силами и средствами — в действиях других конных групп маневр почти отсутствовал. Стремление к достижению той или иной тактической цели опять-таки присутствует лишь в действиях кавалерии В. И. Гурко.

Операции 1914 г. в Восточной Пруссии продемонстрировали, что недостаточно иметь в боевых порядках войск много хорошей кавалерии — нужно уметь ею пользоваться. Боевой опыт современной войны выдвинул к кавалерийскому военачальнику соответствующие требования. Кавалерийский командир должен быть энергичным, настойчивым, инициативным, готовым исправлять ошибки армейского командования и действовать, не ожидая приказаний сверху, зачастую в очень сложной и запутанной обстановке, в условиях информационного вакуума. Так, П. А. Плеве отмечал огромное значение личных качеств кавалерийского начальника, так как ни в одном другом роде войск боевой успех не зависит в такой степени от личностных качеств и искусства управления войсками, как в коннице^[82]. С ним полностью согласен и советский специалист М. Баторский, отмечая, что это тем более важно, так как коннице часто приходится действовать изолированно от других войск^[83].

4.3. Армейская разведка в кампании 1914 г.: на примере конницы 1-й и 5-й армий

Проведение качественной разведки — одна из важнейших задач, стоявших перед армейской кавалерией, особенно в первый период Первой мировой войны, во время сосредоточения и развертывания армий в начале кампании 1914 г. Посмотрим на реализацию этой задачи на примере двух русских армий — 1-й и 5-й. Помимо специфики ТВД, на которых пришлось действовать данным оперативным объединениям, на качество применения конницы в разведывательных целях повлияли и решения командования упомянутых армий.

Начнем с 5-й армии.

На схеме № 12 изображено, какими сведениями о сосредоточении австрийской армии к началу боевых операций располагало командование Юго-Западного фронта. Видно, что эти сведения были настолько подробны и достоверны, что ничего лучшего нельзя было и пожелать. Их недостатком было лишь то, что они относились к 1912 г., а с тех пор многое могло измениться. Следовательно, первым вопросом, встающим перед каждой из армий Юго-Западного фронта, было: «Изменились ли планы противника, и если изменились, то как именно?». В зависимости от того или иного ответа на этот вопрос армейское командование должно было прибегнуть или к частичной перегруппировке сил, или к постановке несколько измененных задач, или, наконец, оставить все без изменений. Итак, нужно было разрешить этот вопрос.

Армейская конница была представлена к 29 июля 1-й Донской казачьей и 7-й кавалерийской дивизиями, а также двумя отдельными кавалерийскими бригадами (2-й и 3-й). Последние распоряжением командарма-5 были сведены в Сводную кавдивизию.

29 июля (за десять дней до начала наступления армии), то есть в период сосредоточения, командарм-5 ставит армейской коннице следующие задачи.

Начальнику 1-й Донской казачьей дивизии: «Дивизии надлежит выяснить, какие силы сосредоточиваются в Рава-Русская и на фронте Любачув — Немирув — Магирув, выследить движение колонн противника с этой линии. Если на этой линии противник обнаружен не будет, то искать его на линии Краковец — Янов».

Сводной кавдивизии: «Выяснить группировку сил у Сокаля и на линии Унув — Белз — Кристинополь, выследить движение колонн противника с этой линии. Если в указанном районе крупных сил не встретится, то искать на линии Рава-Русская — Мосты Вельки и далее на линии Магирув — Жолкиев — Каменка Струмилова. Задачу выполнять обеим дивизиям энергичным движением вперед в указанных полосах, выступив утром 31/VII из мест нынешнего расположения. Ожидаются сведения о крупных силах пехоты. Поэтому на кавалерию обращать внимание, лишь поскольку она мешает выполнению задач».

Командующий 5-й армией Юго-Западного фронта в августе 1914 г. генерал от кавалерии П. А. Плеве.

Начдив-7 получил следующую задачу: «…Вверенной вам дивизии надлежит энергичным движением вперед в пределы Австрии выяснить, какие силы сосредоточиваются на направлении: Сокаль — Кристинополь — Каменка Струмилова и Стоянов — Радзихов — Каменка Струмилова, выследить движение колонн противника… Далее разведка — Каменка Струмилова — Жолкиев. Начало выступления утром 31/VII».

Легко заметить, что конница при правильном выполнении поставленных ей задач должна была столкнуться, во-первых, с частями, прикрывающими мобилизацию и сосредоточение, и, во-вторых, при дальнейшем продвижении, с авангардами 5, 14, 6 и 3-го армейских корпусов.

На практике законные ожидания армейского командования осуществились в очень незначительной степени.

Во-первых, единодушным желанием командиров русских кавдивизий (особенно 7-й и Сводной) было не энергичное движение вперед, как то предписывала телеграмма командарма, а стремление, слегка подравшись с противником, отскочить затем возможно подальше назад — на спокойный ночлег. Эти желания вызывают раздраженные и очень суровые напоминания командарма. В одной из телеграмм, адресованных комдиву-7, говорится: «По выполнении части задач отнюдь не отходить назад, а энергично двигаться вперед». В другой телеграмме, комдиву Сводной, П. А. Плеве прямо указывает на необходимость при встрече с противником прорываться или обходить его, а отнюдь не отскакивать. Но все это мало помогает, и командарму остается одно средство — сменять комдивов (так позднее был сменен начдив 1-й Донской), но и это не дает большого эффекта.

Сведения о сосредоточении австрийской армии к началу боевых операций на Юго-Западном фронте.

Теперь проследим, как менялась обстановка в глазах командарма в зависимости от донесений конницы:

1 августа 1-я Донская дивизия ведет бой в районе Белжец с частями 5, 85 и 89-го пехотных полков 10-го корпуса противника. В этом факте не было ничего ни ценного, ни неожиданного: 10-й корпус, как расположенный в этом районе в мирное время, естественно, получил задачу прикрывать сосредоточение, и еще 29 июля командарму-5 было известно, что на линии Цешанув — Томашев — Унув — Белз имеются части 10-го корпуса. Но уже 2 августа на всем фронте армии обнаруживается ряд сюрпризов: во-первых, у Равы-Русской в ходе боя определяются части 4-го корпуса, а у Пасека — силы, принадлежащие 2-му корпусу. Поневоле складывалось впечатление, что 4-й корпус выведен из оперативного резерва и вклинен между 10-м и 5-м корпусами. Здесь следует отметить, что еще 29 июля части 5-го корпуса обнаружены восточнее Белз, а левее 4-го корпуса (то есть между 4-м и 10-м) выдвинуты части 2-го.

Положение на Юго-Западном фронте к началу кампании 1914 г.

Этим в корне разрушалось то представление о сосредоточении австрийской армии, которое имелось у русского командования. Для того чтобы с полной уверенностью сказать, что австрийцы изменили свой план сосредоточения, штарму-5 нужно было, во-первых, получить от 8-й армии сведения об отсутствии на ее фронте частей 2-го корпуса и, во-вторых, выяснить вопрос о нахождении или отсутствии частей 14-го корпуса на фронте 5-й армии. Первые сведения можно было получить только от штаба Юго-Западного фронта. Второе должна была дать Сводная кавдивизия. Между тем разведка других армий и фронтов «с несомненностью» установила: 1) что 14-й корпус вместе с 8-м направлен против Франции (разведсводка № 3), 2) что части 2-го корпуса находились также на фронте Броды — Лешнюв. Но самой интересной оказалась судьба 4-го корпуса: его части, помимо указанных выше (у Равы-Русской), были обнаружены в районе Земблин — Шабац (на Дунае) и на Сане. Из этого читатель сможет легко сделать вывод, насколько опасно без сопоставлений всех имеющихся данных довериться одному разведсредству и на основании его сведений рисовать себе какие-либо картины.

Первые действия на фронте 5-й армии Юго-Западного фронта.

Как бы то ни было, но разведка 5-й армии при сопоставлении ее сведений и сведений разведки других армий дала 2 вывода кардинальной важности: 1) план сосредоточения австрийцами совершенно изменен и 2) части в корпусах противника перемешаны, и полки, которые по плану 1912 г. должны быть в одних корпусах, оказались

в других. Конечный вывод, вытекающий из сопоставления данных, полученных из Сербии и от всех армий Юго-Западного фронта, был следующим: против армий фронта могут быть части: 1, 2, 3, 5, 6, 7, 9, 10, 11, 12-го корпусов. Сведения эти соответствовали действительности (кроме данных о 7-м корпусе и об отсутствии 14-го корпуса — на самом деле 14-й корпус был на Юго-Западном фронте, а 7-го не было).

Таким образом, к 3 августа, то есть за 4 дня до начала наступления, армейское командование могло сказать: необходима организация новой разведки. Задачей этой разведки являлась не поверка имеющихся данных, а сбор новых. Командарм решает эту задачу просто: он понуждает конницу к выполнению прежних задач путем выдвижения вперед.

Положение армий Юго-Западного фронта к 7 августа 1914 г.

Конница, кроме 7-й кавдивизии, выдвигается, сбивает охраняющие части 10-го корпуса и дает к 10 августа новые и очень важные сведения. Чтобы понять их важность, необходимо указать, как изменилась обстановка и задача 5-й армии. К этому времени (10 августа) в связи с тяжелым положением 4-й армии (на основании указаний Главко-ЮЗа) командарм-5 решает помочь ей ударом по флангу и тылу австрийских войск, действующих против 4-й армии. Сначала для этого предназначены два корпуса (25-й и 19-й), которые к 11 августа повернуты фронтом на юго-запад. Но к вечеру 10 августа начдив Сводной доносил, что в районе Ярчов — Лащов — Кристинополь — Каменка Струмилова — Жолкиев — Рава-Русская значительных сил противника нет, и лишь во Львове, по сведениям местных жителей, имеются крупные силы. Тогда (11 августа) командарм-5 решает изменить направление движения 5-го и 17-го корпусов на юго-западное (вместо южного). Этот маневр тем более привлекателен, что утром 10 августа летчик обнаружил наступление австрийских дивизий на север, а начдив 3-й Донской донес, что это силы, принадлежащие 2-му корпусу австрийцев. Но вместе с тем на такой маневр командарм-5 мог решиться, зная то, что ему сообщила Сводная кавдивизия о районе Каменка— Жолкиев — Рава-Русская.

Разведчики.

Но после того как Сводная дивизия добыла эти сведения, штаб армии не возражал против ее отхода из района Жолкиев — Каменка. Вследствие этого успешная вначале для 5-й армии Томашевская операция была сорвана неожиданным появлением 15 августа 17-го и 14-го корпусов австрийцев из-под Львова.

Таким образом, все основные разведывательные данные 5-й армии дала конница.

О коннице 1-й армии имеется прекрасный труд В. Рогвольда^[84], и поэтому мы оттеним лишь некоторые подробности.

Казачий разъезд.

Начало наступления главных сил 1-й армии в глубь Восточной Пруссии намечалось на 4 августа. Конница должна была начать вторжение днем раньше (директива Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала Жилинского от 31 июля). Кавалерия 1-й армии заканчивала сосредоточение 29 июля и, следовательно, в наихудшем случае имела 5 дней для разведывательной работы.

До 29 июля две кавдивизии прикрывали развертывание двух других кавдивизий и, кроме того, вели разведку, высылая разъезды в глубь Восточной Пруссии.

В целом к 20 июля у армейского командования о противнике имелись следующие сведения: а) от агента из Парижа о 1, 20, 17, 6-м резервном и 2-м гвардейском корпусах (всего 6 корпусов) (сводка № 10); б) 1-й кавдивизии, сосредоточивающейся у Гумбинена; в) наконец, сводка № 11 от 25 июля указывала на 4 корпуса (1, 20, 17 и 5-й). Сосредоточение главных сил германцев предполагалось за р. Ангерап, и к 20 июля точно о районах сосредоточения ничего известно не было. Как видно из схемы № 16, номера и названия обнаруженных частей командованию 1-й армии известны не были.

Из вышеназванных сил к 22 июля в ходе боестолкновений были обнаружены только части одной дивизии 1-го корпуса, 1-й кавдивизии и, по показаниям пленных, части 2-й пехотной дивизии и 20-го корпуса. Эти сведения достаточными для начала операции считать нельзя. Особенно важным представлялось установить районы сосредоточения корпусов противника. Не менее серьезной задачей являлось установление неприятельских сил.

Для решения указанных задач 1-я армия имела в своем распоряжении: 1) до 29 июля 2 кавдивизии + пограничную стражу, 2) после 29 июля 5 кавдивизий.

Как же использовал штаб армии эти силы и какого результата они добились?

Первоначальной задачей конницы 2-й и 3-й кавдивизий, объединенных в отряд под командованием Хана Нахичеванского, было «прикрывать мобилизацию и сосредоточение 1-й армии, обеспечить высадку гвардейской кавалерии в Козлова Руда и Мавруце и ее сосредоточение в Пильвишки». В силу этой задачи две кавдивизии были прикованы к очень узкому и неглубокому району в течение 5 дней (до 25 июля). Понятно, что Хан Нахичеванский вести разведку за этот период иным способом, как отдельными разъездами и эскадронами, не мог — не отказываясь от выполнения поставленной ему задачи. 21 июля последовало новое распоряжение с задачей двойственного порядка: «обеспечить мобилизацию и сосредоточение 1-й армии между границей от м. Юрбург до м. Пржеросль и средним Неманом, а с открытием военных действий и по окончании своего (то есть кавалерии. — А. О.) сосредоточения правая группа выдвигается на г. Инстербург и р. Ангерап для выяснения района сосредоточения неприятеля и группировки его сил».

Из постановки задачи видно, во-первых, что штаб армии (штарм) отдавал ясный отчет в том, что Хан Нахичеванский одновременно задач по разведке и прикрытию сосредоточения выполнять не может; во-вторых, что начало разведывательной работы конницы ставилось в зависимость одновременно от двух различных данных: а) окончания сосредоточения кавалерии и б) от начала военных действий. При этом оставалось неизвестным — когда начать разведку, если окончание сосредоточения по времени не совпадет с началом военных действий. Следовало в любом случае выжидать окончания сосредоточения кавалерии. Таким образом, две кавдивизии должны были терять драгоценное время на прикрытие развертывания двух других кавдивизий.

22 июля начштарм-1 сообщил, что «пока для армии преимущественное значение имеет разведка, которую Хану Нахичеванскому следует вести на север до нижнего Немана и на юг до линии Пржеросль — Даркемен».

Этим «сообщением» в корне изменялись предыдущие задачи — хотя отменены они не были. Вместе с тем очевидно, что в корне изменился и взгляд штарма-1 на возможность выполнения двух задач.

Обстановка на фронте 1-й армии Северо-Западного фронта 20–24 июля 1914 г.

Действия 2-й и 3-й кавдивизий.

Хан Нахичеванский вполне резонно ограничился высылкой разъездов и только изредка проводил очень короткие (до полуперехода) налеты за границу. В результате такого способа ведения разведки и постановки задач ничего нового о противнике выяснить не удалось, и штарм до 25 июля оставался при непроверенных сведениях о 4 корпусах и точных данных о 2 пехотных дивизиях и 4 кавполках германцев — то есть при тех сведениях, которые были известны еще к 22 июля. Нечего и говорить, что районы сосредоточения противника обнаружены не были.

К вечеру 25 июля развертывание кавдивизий было окончено. По точному смыслу полученной ранее задачи следовало приступить к разведке. Задачи, срок, полоса, разведки — все это Хану Нахичеванскому было известно, и, значит, все теперь зависело от него. 26 июля высылается вторая серия дальних разъездов (хотя разъезды первой серии, высланные 20 июля, никаких существенных сведений не дали, и, следовательно, нужно было предпринять что-то другое). Приказ, отданный в этот же день (то есть 26 июля), давал главным силам конницы очень небольшое продвижение вперед на запад — на русско-германскую границу.

К 27 июля выяснились передовые немецкие части (схема № 17), не позволявшие разведорганам проникнуть далее их линии. Надо было их прорвать или обойти. Начальник отряда из двух кавдивизий принял именно такое решение. Однако после того, как группа продвинулась на 5–6 км, Хан Нахичеванский приказал отойти в старые квартирные районы. Задача была оставлена без выполнения — без мало-мальски серьезных мотивов.

Аналогично действовали 2-я (29 июля) и 1-я (30 июля) гвардейские кавдивизии. День 31 июля прошел спокойно — без попыток русской кавалерии наступать; за этот срок были высланы еще 2 серии разъездов — в обход наметившегося расположения германцев. Эти разъезды, как и ранее высланные, никаких сведений о германских войсках дать не могли.

Командование 1-й армии было очень «недовольно» деятельностью конницы, но никаких указаний не дало. Директива № 1 генерала П. Г.-К. Ренненкампфа о наступлении армии от 31 июля исходила из того, что район сосредоточения германцев находится «за рекой Ангерап». Читатель легко увидит, что «за рекой Ангерап», то есть западнее ее, лежит огромное пространство, где в ряде районов могла развернуться германская армия. С другой стороны, сведения о силах противника и их группировке даже 2 августа оставались теми же, что и 22 июля, — иными словами, конница за 13 дней работы никаких сведений о противнике, кроме сведений о частях прикрытия, армейскому командованию не дала.

Какие можно сделать выводы из сказанного?

Прежде чем сравнивать работу командований 1-й и 5-й армий по организации разведки, необходимо отметить ряд важнейших обстоятельств: 1) исходные данные, то есть данные, добытые в мирное время, у штарма-1 были несравненно хуже, чем у штарма-5; 2) 1-я армия имела почти вдвое больше конницы, чем 5-я; 3) 1-й армии приходилось действовать против неприятеля, обладавшего огромной железнодорожной сетью, позволявшей германцам проводить перегруппировки с большей, чем австрийцы, быстротой. Наконец, времени на разведку у 1-й армии было меньше, чем у 5-й, так как срок начала наступления у 1-й армии был более ранним. Все это, вместе взятое, обязывало 1-ю армию к значительной активности в разведке. На деле получилось иначе. Разведка 1-й армии велась необычайно пассивно и поэтому не дала никаких результатов.

Действия кавдивизий 1-й армии 25 июля — 2 августа 1914 г.

Цель разведки и у той, и у другой армии была, в сущности, одна: проверить данные мирного времени, установить, изменились они или нет. Но достаточно взглянуть на постановку задач, вытекающих из этих общих целей, чтобы увидеть огромную разницу.

Штарм-1 желает, чтобы его конница выполнила две задачи одновременно: прикрыла сосредоточение армии и собрала сведения о противнике. Что это так, явствует из поставленной 22 июля Хану Нахичеванскому задачи. Расход двух, а затем пяти кавдивизий на эту цель (прикрытие), да еще при условии, что сосредоточение 1-й армии происходило под прикрытием такого надежного рубежа, как р. Неман, свидетельствует об излишней, граничащей с трусостью осторожности штарма-1.

В отличие от этого, штарм-5 дает точную, недвусмысленную задачу, указывает важные для армии районы и, главное, не очень полагаясь на командиров дивизий, прямо указывает, куда именно важно дойти главными силами конницы. Таким образом, командарм-5 не считает необходимым «мариновать» конницу на второстепенной задаче по прикрытию сосредоточения (хотя последнее и не было обеспечено никакими естественными рубежами) и не пытается примирить противоположные по способу выполнения задачи прикрытия сосредоточения и разведки. Он смело бросает конницу вперед и оказывается прав — так как хотя австрийцы и пытались кое-где (Владимир-Волынский) мешать сосредоточению русских, но сделать ничего существенного не могли.

Но вот конницы и 1-й, и 5-й армий столкнулись с прикрывающими частями — ив обеих армиях кавалерийские начальники стремятся после короткого боя отскочить назад на ночлег в спокойном месте. Штарм-1 не вмешивается в это дело — его как будто и нет. Командарм-5 «распекает» своих комдивов, настаивает на выдвижении вперед, сменяет особенно упорных. В конце концов штарм-1 «недоволен» результатами работы своей конницы, потому что она не пошла дальше прикрывающих частей противника, и в силу этого штарму приходится действовать вслепую, а командарм-5 хотя и с большим трудом, но заставил конницу, сбив прикрывающие части, пройти до районов сосредоточения главных сил австрийской армии и дать ему ценные сведения для первой (всегда особо ответственной) операции.

Мы видим, что управление конницей со стороны П. А. Плеве, при всех недочетах, бесконечно выше, смелее и правильнее, чем управление П. Г.-К. Ренненкампфа.

Однако достаточно сравнить положение конницы 5-й армии с конницей всех других армий Юго-Западного фронта и 1-й армии перед началом наступления, чтобы увидеть, что командарм-5 по способу управлять конницей был «белой вороной» среди русских командармов. Везде конница боязливо жмется к пехотным частям, и только у 5-й армии П. А. Плеве она находится далеко впереди пехоты (60–70 км) — то есть там, где и было ее настоящее место.

Почему же конница русской армии (кроме 5-й) жмется к пехоте, к главным силам армейских корпусов? На наш взгляд, виной этому две причины: во-первых, взгляд командования русских армий на разъезды и разведывательные эскадроны как на органы преимущественно оперативной разведки и, во-вторых, стремление «беречь кавалерию», боязнь широкого маневра, боязнь, что кавалерии придется драться в условиях изоляции, недоверие к ее маневренным возможностям. Последнее обстоятельство подтверждается одним разговором по прямому проводу между начальником штаба 1-й армии генерал-майором Г. Г. Милеантом и генерал-квартирмейстером Северо-Западного фронта. Когда Восточно-Прусская операция уже близилась к концу, последний запросил Г. Г. Милеанта о предположениях командарма. Начштарм, высказывая их, заявил, что он очень боится за судьбу кавалерии Хана Нахичеванского и в намечающемся отходе постарается во что бы то ни стало подтянуть ее поближе к главным силам.

Если сравнить способ действий германской, французской и русской конницы, то мы увидим, что у германцев и французов мобилизацию и сосредоточение прикрывают особые части, отряды из всех родов войск, имеющие сугубо оборонительные задачи, — чем достигается возможность бросить конницу на разведывательную работу. Русское командование (кроме 5-й армии) пытается заставить конницу выполнить разом обе эти задачи, что, как показал опыт, оказывается невозможным, от чего страдают бесконечно более важные разведывательные задачи.

Мы можем сравнить действия французских, русских и германских кавалерийских командиров при столкновении их с частями противника, прикрывающими сосредоточение.

Конница русской 1-й армии после короткого боя отходит «на спокойный ночлег»; французская конница Сордэ, вступив разведорганами в столкновение с противником сначала в районе Бастонь-Хуфализ, а затем в районе Льежа, нигде не вводит в дело главных сил и уходит, считая задачу выполненной. В обоих случаях ничего, кроме сведений о прикрывающих частях, конница командованию не дает.

Наоборот, командарм-5 П. А. Плеве и начальники германских кавдивизий фон Марвиц и фон Рихтгофен вводят в дело главные силы конницы, сбивают (или обходят, как то было у фон Марвица) части противника и добывают ценнейший материал.

Этот материал добывается не наблюдением (к чему способны разъезды и разведывательные эскадроны), а боем — что могут сделать только разведывательные отряды и главные силы конницы. Принимать и вести бой в подобных условиях может только конница, так как только она обладает достаточными маневренными возможностями. Из этого и проистекает специфичность ее разведывательных функций. Однако пренебрегать значением разведывательных эскадронов и разъездов нельзя. В иных условиях обстановки они могут явиться органами оперативной разведки.

Таким образом, важнейшие разведывательные задачи в период сосредоточения выпали на долю конницы. Решение данных задач во многом и предопределило результативность действий соответствующих армий.

4.4. Конница в битвах на территории Польши: под Варшавой, у Лодзи и Кракова. Конные дела на Кавказском фронте

В ходе Варшавско-Ивангородской операции 15.09–26.10.1914 г. отличился 1-й Конный корпус. В сентябре 1914 г. соединение вело разведку, осуществляло кавалерийскую завесу на левом берегу реки Вислы, провело успешные бои под Енжеювом. 4 октября корпус овладел городами Сохачёв и Лович (стратегически важными транспортными узлами западнее Варшавы), а 21 октября, наступая на запад, переправился через реку Венту, отбрасывая части австрийской и германской конницы.

28 октября он наступал на Злотник, Камень, Желяснув и Калиш.

В боях у Радома отличился подъесаул 1-го Читинского казачьего полка Забайкальского казачьего войска (Забайкальская казачья бригада) Н. Нацвалов, 19 октября в бою под дер. Олешно опрокинувший эскадрон германского 11-го драгунского полка (20 германцев было убито и 3 пленено)^[85].

На излете операции конница успешно осуществляла одну из своих важных функций — преследование отступающего противника. Так, 14 октября Гвардейская кавалерийская бригада, продвигаясь в направлении на Радом, очистила шоссе западнее Адамова и захватила свыше 400 пленных. 15 октября 17-й Оренбургский казачий полк захватил одного офицера и 53 нижних чина. В Радоме конница освободила 170 русских раненых, ранее взятых в плен. 16 октября части Уральской казачьей дивизии захватили 40 пленных из состава частей германских 20-го армейского и Гвардейского резервного корпусов.

10.11.1914 г. у ст. Колюшки, в ходе Лодзинской битвы, командовавший полком князь Н. Л. Меликов (о нем мы ранее писали, характеризуя действия отряда П. Г.-К. Ренненкампфа в Русско-японскую войну) бросил нижегородский дивизион в атаку на германскую 4-орудийную батарею, стремившуюся уйти из лодзинского мешка, — и батарея стала трофеем драгун.

События развивались следующим образом.

10.11.1914 г. полк был поднят по тревоге. Приказ указывал: 4-му и 6-му эскадронам спешиться, перейти железнодорожное полотно около станции Колюшки и затем, в поводу, продвинуться вперед и остановиться за каменным зданием. Туда же, по возвращении из сторожевого охранения, должен был подойти и 5-й эскадрон. 1, 2 и 3-му эскадронам под командованием подполковника С. Ю. Ягмина приказано было продвинуться вдоль железнодорожной ветки — для охраны левого фланга.

Над цепью 2-го эскадрона начали разрываться шрапнели, и эскадрону было приказано отойти. 3-му эскадрону была поставлена задача продвинуться вдоль железнодорожной линии на Петроков — для наблюдения и охраны левого фланга.

В это время под Лодзью русская 2-я армия отбивалась от окруживших ее с трех сторон немцев. Но контрманевр русского командования сделал дело — и германская ударная группа (ядро — 25-й резервный корпус) сама попадала в котел. Части последнего, вырываясь из окружения, вступили во встречные бои с частями наступающего с севера Ловичского отряда и с продвигающейся с северо-востока Кавказской кавалерийской дивизией. Атака нижегородцев 10 ноября и стала одним из эпизодов боя с последней.

4-й и 6-й эскадроны, перейдя железнодорожное полотно за станцией Колюшки, спешились в ожидании дальнейших приказаний. После ухода 1-го дивизиона для охраны левого фланга ротмистр Косарев, временно сдавший 6-й эскадрон штабс-ротмистру князю Казаналипову и командовавший в этот день 2-м дивизионом, приказал 4-му и 6-му эскадронам с пулеметами продвинуться вперед, в поводу, приблизительно на километр и расположиться на окраине деревни Заковец.

Погода стояла холодная, и пахота слегка подмерзла; утренний туман стал проясняться. Через некоторое время к 4-му и 6-му эскадронам присоединился полуэскадрон 5-го эскадрона с командиром ротмистром князем Чавчавадзе и корнетом князем Чхотуа.

Поступил устный приказ Н. Л. Меликова: «Ввиду того что наша артиллерия удачно обстреляла артиллерию противника и сумела даже подбить одно орудие, командующий полком приказал немедленно атаковать батарею».

Быстро сев на коней, эскадроны выехали за селение и стали строиться для атаки. В это время первые эшелоны русской пехоты стали выгружаться на станции Колюшки.

Эскадроны строились спокойно, как на учении: на правом фланге 4-й эскадрон, потом полуэскадрон 5-го эскадрона и левее — 6-й эскадрон. Дивизионом командовал, как отмечалось, ротмистр Косарев.

Точное направление атаки не было известно, поэтому эскадроны двинулись на рысях — в приблизительном направлении расположения противника. Как только эскадроны тронулись, два тяжелых снаряда прожужжали над ними и разорвались в деревне, которую они только что покинули. Взметнулся черный дым, и вспыхнуло пламя. Через короткое время 6-й эскадрон прошел через цепь сибирских стрелков, провожавших драгун криками: «Братцы, кавалерия, — выручайте!»

Несколько снарядов тяжелой артиллерии разорвались в рядах драгун, и винтовочный огонь усилился. В это время ротмистр Косарев скомандовал: «Правое плечо вперед. Направление на солнце!» Так как весь фронт дивизиона не мог услышать его голоса, то приказание стало передаваться по рядам, а ротмистру Наврузову пришлось лично проскакать по фронту своего 4-го эскадрона до самого правого фланга — чтобы дать эскадрону правильное направление. И вся линия атакующих перешла в галоп.

Противника видно не было. Завернув свой эскадрон правым плечом, ротмистр Наврузов также прошел линию цепи сибирских стрелков, причем командир роты взволнованно крикнул ему: «Свои, свои, не рубите!» Столь сильное впечатление произвела несущаяся на пехоту конница. Успокоив ротного командира, Наврузов скомандовал «полевым галопом», и атакующая линия помчалась дальше. Во главе 4-го эскадрона скакал ротмистр Наврузов, а перед взводами — корнет князь Вачнадзе и прапорщики Исаев и Потоцкий. Впереди полуэскадрона 5-го эскадрона находились ротмистр князь Чавчавадзе и корнет Чхотуа, во главе 6-го эскадрона — штабс-ротмистр князь Казаналипов и перед взводами — поручик князь Андроников, вольноопределяющийся Пфель и взводный унтер-офицер Овчаренко.

Атака на батарею.

Как только драгуны проскакали через цепь сибирских стрелков, она быстро встала и двинулась вперед — ободренная таким неожиданным и внушительным подкреплением. Между тем противника еще не было видно, и стрельба все усиливалась.

Эскадроны, несмотря на сильнейший огонь и чувствительные потери, продолжали двигаться в большом порядке. В 4-м эскадроне чистокровная кобыла князя Вачнадзе понесла его, и он пронесся мимо Наврузова, который в этот же момент увидел блестящие каски немцев, лежавших в кустах. При приближении к ним атакующих часть немцев бросила оружие, а остальные были изрублены драгунами.

Ротмистр Наврузов хотел отрядить один взвод для сопровождения в тыл пленных, как вдруг увидел перед собой шагах в 40–50 четыре огромных орудия и снующих около них немцев. Наврузов сам очутился около двух немцев с револьверами в руках. Ударив одного шашкой, он сам почувствовал удар в локоть, лошадь замедлила ход, и офицер потерял сознание. Как потом выяснилось, в момент ранения под ним была убита лошадь.

6-й эскадрон также нарвался в кустах на германскую пехоту, лежавшую в цепи. При приближении атакующих некоторые солдаты вставали, кто — защищаясь штыком, а кто — поднимая руки вверх. Почти все они были изрублены, и уцелели только оставшиеся лежать — так как достать их шашкой было гораздо труднее. Некоторые из уцелевших вставали и, обернувшись, стреляли в промчавшуюся через них кавалерийскую лаву. По словам вольноопределяющегося Пфеля, после атаки немецкой пехоты он выехал на полянку и, приостановившись, увидел такую картину: справа от него, шагах в 40, стояло тяжелое орудие, от которого в беспорядке бежали в тыл немцы, преследуемые драгунами 1-го взвода, а влево, в железнодорожной выемке, копошились зарядные ящики и обозные повозки, старавшиеся или выбраться на противоположный край, или бежать вдоль полотна. При приближении драгун артиллеристы, человек 50, кинулись на противоположный край выемки, окаймленной сосновым молодняком, и открыли сильный огонь из винтовок и револьверов.

Спросив драгун, где офицеры, и получив ответ, что все убиты, причем в этот момент мимо него пронеслась лошадь князя Андроникова, Пфель собрал человек двадцать драгун и через выемку и обоз бросился в атаку на стрелявших немцев — и большинство последних было изрублено. Затем, выехав на большую поляну, он увидел ротмистра Косарева с собравшимися возле него бойцами 3-го взвода.

Получив приказ взять несколько драгун, найти подполковника Ягмина и узнать обстановку, Пфель, проехав через лес, на краю широкого луга нашел подполковника с эскадроном Его Величества — готовившегося атаковать германский обоз. Над лесом, где стоял подполковник Ягмин, начали разрываться неприятельские гранаты.

Ротмистр Косарев, собрав оставшихся драгун 6-го эскадрона, двинулся в направлении штаба полка, забирая с собой захваченные немецкие ящики и повозки. Отбитые германские орудия были вывезены впоследствии.

При возвращении 6-й эскадрон встретил разведывательный эскадрон 5-го драгунского Каргопольского полка, а затем 1-й дивизион нижегородцев, возвращавшийся после предполагавшейся атаки германского обоза.

5-й эскадрон атаковал в центре между 4-м и 6-м эскадронами, причем ротмистр князь Чавчавадзе был ранен в тот момент, когда старался вывезти германские орудия.

Из десяти офицеров 2-го дивизиона уцелел один ротмистр Косарев. Ранен подполковник Ягмин. В 4-м эскадроне убиты прапорщики Потоцкий и Исаев 2-й и ранены ротмистр Наврузов и корнет князь Вачнадзе. Последний был ранен в нижнюю часть живота — упал и потерял сознание. Очнулся он уже в плену у немцев — среди сибиряков. Там ему сделали перевязку, а на следующее утро, когда немцы под напором русских частей отошли, он был освобожден и впоследствии направлен в Собственный Государыни Императрицы Александры Федоровны лазарет. Из 112 драгун уцелело 37. В 5-м эскадроне был убит корнет князь Чхотуа 2-й, ранен ротмистр князь Чавчавадзе и контужен штабс-ротмистр князь Чхотуа 1-й. Драгун выбыло из строя (в трех взводах) — 12 убитыми и 30 ранеными. В 6-м эскадроне убиты штабс-ротмистр князь Казаналипов и поручик князь Андроников, а драгун осталось в строю в трех взводах 27 человек. Князь Андроников, у которого во время атаки была убита лошадь, долго боролся в пешем строю с окружившими его немцами — пока не погиб геройской смертью у германского орудия.

Интересно привести выдержки из германского описания боя 10 ноября:

«В 7 ч. 30 м. утра авангард 49-й резервной дивизии XXV резервного корпуса переходил через железнодорожное полотно к юго-востоку от Галкова. Адский огонь, направленный спереди, справа и слева и с левой стороны тыла, вынудил пехоту развернуться.

Засвистели плети по изнуренным лошадям, галопом прогремели батареи по железнодорожным рельсам и встали на позиции у высоты 229, непосредственно за пехотой. В то же мгновение затрещали первые выстрелы по массам неприятельской пехоты у фольварка Гальковек и по стоявшим еще там русским батареям, застигнутым совершенно врасплох. Атаковавшие оттуда и от Спановичей густые массы были сломлены этим огнем и огнем тяжелой гаубичной батареи майора Ангера, вставшей справа и сзади полевой артиллерии. Но волна за волной с востока, запада и сзади, а также и с севера бросались земляного цвета фигуры на мужественно, на все стороны сразу, защищавшуюся часть. Не один артиллерист пал жертвой флангового пулеметного огня подошедшего от Колюшек локомотива. Три выстрела заставили его отойти.

Тогда, к северу от железной дороги, из леса ринулась волна русских драгун во фланг и тыл авангарда. Более половины всадников пало от огня 2-й и 11-й рот 227 полка, но все же еще более сотни сабель просвистало над головами артиллеристов, в особенности над тяжелой батареей. Потом волна перебросилась через железнодорожное полотно, устремилась на передки и легкие обозные колонны и закружила их в общем вихре. Галопом двинулась она дальше, к дивизионному штабу, находившемуся в 400 метрах от железной дороги. Генерал-лейтенант фон-Венкер, вместе со своими офицерами Генерального штаба, быстро собрал отряд из людей всех родов оружия: вожатых артиллерийских колонн, чинов штаба корпуса, телеграфистов и телефонистов, велосипедистов главного командования. Много всадников погибло в столкновении с ними. Из лихой атаки едва ли вернулся хоть один драгун»^[86].

Из этого описания видно, что нижегородцы атаковали тяжелую гаубичную батарею майора Ангера и прикрывавших ее 2-ю и 11-ю роты 227-го пехотного резервного полка.

Оценивая бой 10 ноября, следует отметить следующее:

1. Полное незнакомство дивизионных и эскадронных командиров с обстановкой — что очень затрудняло ориентировку и принятие необходимых решений. Приходилось принимать самостоятельные решения, руководствуясь только ближайшей обстановкой, вне зависимости от общего положения дел. 1-й дивизион не был извещен об атаке 2-го дивизиона. Зная об атаке, он мог бы поддержать ее действиями во фланг атакованного 2-м дивизионом противника.

2. Необъяснимое бездействие других полков Кавказской кавалерийской и 5-й кавалерийской дивизий, находившихся вблизи района атаки. Надо полагать, что использование целого кавалерийского корпуса для поддержки или, по крайней мере, для дальнейшего развития атаки могло бы привести к огромным результатам — возможно, к полному разгрому прорывающейся группы германской армии.

17-й Нижегородский драгунский полк. Император проводит смотр, 1909–1910 гг. За ним — командир полка полковник Я. Ф. фон Гилленшмидт.

Наградами полку за дело 10 ноября стали: орден Святого Георгия 4-й степени ротмистрам князю Чавчавадзе и Наврузову и посмертный — поручику князю Андроникову. Георгиевское оружие было пожаловано подполковнику Ягмину, ротмистру Косареву, штабс-ротмистру князю Чхотуа и корнету князю Вачнадзе. Ротмистр Ден представлен к производству в подполковники — за отличие.

Таким образом, атака в конном строю под Колюшками оказалась удачной — и как отмечал советский военный историк Г. К. Корольков, «часть герм[анской] пехоты была изрублена и смята, захвачена тяжелая батарея у северной окраины Борово, и германцы, ошеломленные неожиданностью, на значительное время ослабили свой натиск»^[87]. Овладев 4 тяжелыми орудиями, доблестный полк потерял павшими 5 офицеров. Но драгуны выручили свою пехоту — увидев прорывающуюся из окружения части 49-й резервной дивизии противника, они атаковали последнего в конном строю, несмотря на рубленый лес — то есть в неблагоприятных для действий кавалерии тактических условиях.

Проявил себя в ноябрьские дни Лодзинской операции и Туркменский конный полк.

В открытке с фронта фронтовик вспоминал, как его эскадрон в ночь на 16 ноября показал себя в деле, атаковав пехоту противника: «рубили и резали как собак», задержав неприятеля на 5 часов (благодаря этому благополучно ушли обозы). Трофеями эскадрона стали 5 пулеметов, зарядный ящик и 5 лошадей, а урон противника «страшно большой»^[88].

20 ноября 1914 г. 1 эскадрон Туркменского конного полка в районе Дуплице-Дуже (Польша) атаковал немецкую пехоту. Пехота была остановлена и взяты пленные, но эскадрон потерял 45 % личного состава.

Военный корреспондент писал: «Перед боем у Ловича… неприятель сосредоточился в Кернове и… в густом тумане двинулся на нас.

Германцам удалось… незаметно добраться до Дуплиц…

…эти удивительные всадники… угадав противника, конным строем пошли на его пехоту с таким изумительным бешенством

…налет их на… оторопевших немцев невозможно описать…

Рубили, с гиканьем бросались в… гущу ощетинившихся штыками колонн, перескакивали через людей в их середину, отовсюду охватывали их…эти степные богатыри заставили германскую пехоту отойти… и весь путь ее отступления замостили они трупами врагов… трудно ступить, не наткнувшись на немцев, сраженных шашками.

Удары наших азиатских героев были молниеносны и ужасны. Встречаются мертвецы, раздвоенные от плеча до пояса…

…война показала нам, каким великолепным мы обладаем боевым материалом за пустынями и песками Каспийского моря…С их боевым увлечением ничто сравниться не может»^[89].

Отличился и Крымский конный полк, получивший боевое крещение в Августовских лесах — в тяжелых сентябрьских боях 1914 года: у Александровска, Чемохена и в Восточной Пруссии — у Маркграбова. Так, у Александровска, понеся серьезные потери, крымцы прикрыли отход дивизии, при поддержке 1-й Его Величества батареи удержав занимаемый рубеж. А 21 сентября у дер. Чемохен 2-й и 6-й эскадроны удерживали позиции до подхода главных сил дивизии.

Полк вошел в состав 4-й кавалерийской бригады, а затем вел боевые действия в Восточной Пруссии. Очевидец, вспоминая о бое крымцев в декабрьских боях в Восточной Пруссии, отмечал, что 2 эскадрона пошли в конную атаку — полевым галопом и в сомкнутом развернутом строе. С криками «Ура» и «Алла» крымцы, переходя в карьер, бросились на противника. Немецкие эскадроны, даже не попытавшись сопротивляться, пустились наутек. Снег и усталость конского состава после долгой разведывательной работы не позволили нагнать немецких кавалеристов, сидевших на прекрасных свежих лошадях.

В ходе Краковской операции 1 ноября 1914 года крупные силы австрийских войск, сосредоточенные в районе крепости Краков, обрушились на части 1-й Донской казачьей дивизии.

Донцы в ходе упорных боев до 13 часов 2 ноября удерживали наседающего противника юго-западнее линии Ржеплин — Скала — на ней имелись командующие высоты, предоставлявшие русским войскам серьезные тактические преимущества.

В 13 часов к этому рубежу подошла 1-я гвардейская пехотная дивизия и, развернувшись под прикрытием 1-й Донской казачьей дивизии, вступила в бой.

1-я Донская казачья дивизия являлась армейской конницей и, не имея определенной боевой задачи, перешла в с. Делошице. Дело в том, что юго-восточнее от позиций Гвардейского корпуса находился не занятый войсками 200-километровый промежуток — разрыв с правым флангом 18-го армейского корпуса, только подходившего к с. Ивановиче.

Командование 1-й Донской казачьей дивизии решило, что противник на следующий же день проведет фронтальную атаку на Гвардейский корпус в сочетании с охватом его левого фланга, а возможно, и тыла — пользуясь свободным пространством для маневра и своим численным превосходством.

Занимая с. Делошице уступом за левым крылом Гвардейского корпуса, 1-я Донская казачья дивизия могла прикрыть левый фланг и тыл этого соединения. Уверенность в таком решении австрийцев была столь велика, что с вечера 2 ноября командующий 1-й Донской казачьей дивизией генерал-майор Г. И. Чоглоков отдал своим частям боевой приказ, в соответствии с которым части дивизии должны были занять исходные рубежи к 7 часам утра 3 ноября.

Расчет оказался правильным.

Как только в 6 часов 30 минут 3 ноября 7-я Донская казачья батарея встала на огневую позицию, ей пришлось сразу же открыть огонь по австрийскому пехотному батальону, наступавшему из долины протекавшего впереди позиции ручья на высоту, прикрывавшую батарею.

В это время бой в районе Ржеплин — Скала уже кипел.

Полки 1-й Донской казачьей дивизии в это время только седлали коней. При первых же артиллерийских выстрелах из штаба дивизии на позицию батареи прибыл начальник штаба дивизии подполковник А. В. Бензенгр с офицером-ординарцем.

Батарея в это время уже прекратила огонь — наступавший батальон австрийцев уже поднимался на противоположный скат прикрывавшей батарею высоты и, находясь в мертвом пространстве, был неуязвим для артиллерийского огня. Командир батареи доложил начальнику штаба дивизии, что батарея находится в опасности.

В этой ситуации А. В. Бензенгр приказал вести по пехоте противника огонь с максимально укороченной трубкой — чтобы, пугая австрийцев, заставить их замедлить движение и этим выиграть несколько драгоценных минут, необходимых для подхода конных полков. Офицер-ординарец был отправлен поторопить конницу и доложить Г. И. Чоглокову о создавшемся положении.

Затем, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть хоть какое-нибудь подразделение, А. В. Бензенгр увидел несколько левее и впереди батареи казачий разъезд из 5 всадников. Он поскакал к разъезду, приняв над ним командование и рассыпав редкой цепью по гребню высоты напротив правого фланга австрийского батальона, приказал открыть самый частый огонь с прицелом 15 — чтобы австрийцы по силе огня не могли судить о слабости охватившей их фланг русской части.

Этот маневр подействовал — не ожидавшие огня во фланг австрийцы отхлынули к ручью и, выйдя из мертвого пространства, подверглись губительному огню 7-й Донской казачьей батареи. В итоге пехота противника, понеся тяжелые потери, отошла за ручей.

Вслед за этим подошли конные полки и, наступая в конном и пешем строях, после упорного боя овладели высотами юго-западнее ручья — несмотря на то, что австрийцы уже успели окопаться и ввели в бой до бригады пехоты с артиллерией.

В ходе этого боя 1-я Донская казачья дивизия не позволила австрийцам охватить левый фланг, а может быть, и ударить в тыл 1-й гвардейской пехотной дивизии, сражавшейся с превосходящими силами неприятеля. Документ зафиксировал: «7-я батарея (6-я в это время была в резерве) заняла под ружейным и артиллерийским огнем противника позицию в районе д. Ивановиче и своим убедительным огнем остановила обходившие части австрийцев… Через час прибыли полки дивизии, и батарея вместе с ними заставила противника с огромными потерями отступить, и таким образом был спасен Л. Гв. Измайловский полк от обхода»^[90].

А батарея была спасена 5 казаками разъезда и находчивостью начальника штаба 1-й Донской казачьей дивизии.

19 ноября 2-я Сводная казачья дивизия у мест. Ужина конной атакой овладела 5 австрийскими орудиями. В этот же день полки Терской казачьей дивизии у мест. Мармарош-Сигет также конной атакой захватили 3 неприятельских орудия и много пленных.

На Кавказском фронте конница также добилась многого.

24 ноября 1-й Хоперский полк Кубанского казачьего войска Кавказской кавалерийской дивизии 2-й армии у дер. Кулевы, атакуя по глубокому снегу, захватил 4 орудия. А 21 декабря 1-й Уманский полк Кубанского казачьего войска под дер. Караурган, атакуя в глубоком снегу, взял 8 орудий.

Знамя 8-го пехотного полка 3-й пехотной дивизии 1-го Константинопольского корпуса.

Среди трофеев конницы Кавказской армии оказалось знамя одного из лучших полков противника. Мы хотим вспомнить о захваченном в период Сарыкамышской операции знамени 8-го пехотного полка турецкой армии. Речь идет о знаменитой конной атаке 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка под Ардаганом 21 декабря 1914 г.

В сумерках 21 декабря на марше у города Ардаган под Сарыкамышем 8-й пехотный полк 3-й пехотной дивизии 1-го Константинопольского корпуса был атакован 1-м Сибирским казачьим полком Сибирской казачьей бригады. Не успевшие развернуться в каре для отражения конной атаки турецкие роты были смяты лавой сибирцев. В ходе ожесточенной ночной рубки и преследования полк противника был уничтожен. В плен попали 6 офицеров, врач и до 200 аскеров, на следующий день на месте боя русская пехота похоронила свыше 500 турецких трупов. Особенно жестокий бой был вокруг турецкого полкового знамени. Груды трупов на следующий день свидетельствовали, что турки дрались здесь геройски и почти все были уничтожены. Потери ермаковцев — 16 человек убитыми и 36 ранеными^[91].

Фактически казаки разгромили гвардейскую часть — ранее 8-й полк входил в состав константинопольского гарнизона. Захватил знамя (по воспоминанию участника боя) казак 3-й сотни Семен Колков, уроженец Атаманской станицы Омского уезда (но в официальном документе значится Артемий Савельев^[92]). Проявивший инициативу командир 4-й сотни (сотни, бывшей на острие атаки) 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка В. И. Волков был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени.

4.5. Стратегическая конница. Русская конница весной 1915 г. в Прибалтике

В кампании 1915 г. русская конница решила важнейшие оперативно-стратегические задачи.

Русское командование, к началу кампании 1915 г. сосредоточив главное внимание на польско-карпатском участке Русского фронта, прибалтийское направление недооценивало, что выразилось и в специфике оперативного развертывания. Силы и средства русских войск на формирующемся Прибалтийском театре военных действий (ТВД) представляли собой разрозненные соединения слабого состава — и это при том, что с отступлением после февральских боев русской 10-й армии на рубеж рек Неман и Бобр германцы получали возможность продвижения не только в направлении на город-крепость Ковно, но и в обход его с севера, со стороны г. Тильзит на г. Шавли.

Для командования Восточного германского фронта Прибалтийский ТВД также был очень важен. С одной стороны, сосредоточив большую часть кавалерийских соединений Восточного фронта именно в Прибалтике, оно ждало от своих мобильных войск реальных оперативных результатов, с другой стороны — атака немцами на северном фланге Русского фронта преследовала цель скрыть от русского командования войсковые переброски в Галицию — отвлечь внимание от готовящейся Горлицкой стратегической операции.

Местность в Латвии и Литве позволяла применять крупные кавалерийские массы, ставить перед ними важнейшие оперативно-стратегические задачи. Слабая насыщенность региона войсками придавала боевым действиям противников очаговый характер и способствовала высокоманевренным действиям и кавалерийским сражениям. В самом начале боевых операций в Прибалтике отсутствовала даже сплошная линия фронта.

Первые схватки в Прибалтике и на подступах к данному ТВД начались еще в марте. Так, 20 марта в ходе боя у дер. Зеленая Буда (между Кальварией и Сувалками) русская конница захватила значительное количество пленных. А 27 марта у Кальварии-Людвинова (западнее р. Неман) были пленены несколько офицеров и 600 нижних чинов.

С начала апреля 1915 г. стало выявляться усиление германских войск в районе Кенигсберг — Инстербург с тенденцией выдвижения конницы к Нижнему Неману.

Армейская группа генерал-лейтенанта О. фон Лауенштейна, включавшая в свой состав 3 кавалерийские (3-я, 6-я и Баварская) и 3 пехотные (6-я, 36-я и 78-я резервные) дивизии, была сосредоточена в районе г. Тильзит. Ей противостояли слабые русские силы — одна второочередная (68-я пехотная) дивизия, части ополчения и пограничной стражи.

Немецкое наступление началось 14 апреля: правая группа (Баварская и 3-я кавалерийские, 36-я резервная дивизии) — двигалась через Юрбург, средняя (78-я резервная дивизия) — по шоссе из Таурогена, левая (6-я кавалерийская, 6-я резервная дивизии) — из района Мемеля^[93].

Начальник штаба германского 1-го кавалерийского корпуса полковник М. Позек писал, что армейская группа должна была нанести сокрушительный удар русским войскам, находящимся севернее Немана, выдвинувшись силами кавалерии до ж/д линии Кейданы — Либава, и пехоты — до линии Кельмы — Телыпе^[94].

На первых порах русскому командованию нечего было противопоставить натиску противника. Отбиваясь, слабые русские части отходили.

Вечером 14 апреля германская 3-я кавалерийская дивизия уже находилась у Скудвилле, а Баварская кавалерийская двигалась на Россиены. 6-й кавалерийской дивизии было тяжелее — она вела упорные бои с русскими частями и заметно продвинуться не смогла.

15 апреля 3-я и Баварская кавалерийские дивизии находились в районе Кельм, а 6-я кавалерийская дивизия — у Верны. Немцы вышли к р. Дубисса. Всего за два дня противником было пройдено 75 км, и 16 апреля конная группа германцев подошла к Шавлям и Куршанам.

Наступление группы О. Лауенштейна 14–28 апреля 1915 г. в Прибалтике.

Даты — по новому стилю.

Захватить мест. Среднике и разрушить железнодорожный мост у мест. Кейданы коннице противника не удалось вследствие подхода русских резервов.

Но кавалерийский рейд принес тактический успех. И, оценив важность стратегически перспективного ТВД, немецкое командование усилило свой натиск.

У мест. Корцяны-Жадейки вели бой с казачьими и ополченческими частями 6-я кавалерийская и 6-я резервная, а у Ботоки и Скадвили — Баварская и 3-я кавалерийские и 78-я резервная дивизии противника. Продвинуться далее мест. Окмяны-Попеляны германцы не смогли.

В этих боях германская конница проявляет излишнюю осторожность, предпочитая огневой бой конным атакам. Обращает на себя внимание и распыление противником своих сил, командование конных частей, по свидетельству самих немцев, упустило ряд благоприятных тактических возможностей.

В ходе боев 17 апреля под Шавли германская 3-я кавалерийская дивизия была потрепана, а 14-й гусарский полк был отброшен от города. 24-й лейб-драгунский полк в бою у Янишки потерял до 50 человек.

Тем не менее, перегруппировавшись, 17 апреля немцы овладели важным стратегическим пунктом — г. Шавли. 6-я и 3-я кавалерийские дивизии продолжили наступление к Митаве, и 20 апреля 6-я кавалерийская дивизия приблизилась к городу.

И здесь проявила себя русская кавалерия — 1-й Конный корпус В. А. Орановского. Корпус нанес в направлении на г. Россиены эффектный контрудар.

Немцы стали отходить: 6-я кавалерийская дивизия за р. Виндава — вдоль ж/д Митава — Можейки, а 3-я и Баварская кавалерийские дивизии за р. Дубиссу — на Кельмы.

Э. Людендорф зафиксировал, что у Шавлей и северо-западнее города вспыхнули ожесточенные бои, очень напряженные для германских солдат и офицеров^[95].

В ходе этих боев русская 5-я кавалерийская дивизия в районе г. Шавли атаковала укрепленную позицию противника.

На рассвете по сигналу трубача, как на учениях мирного времени, пошла в атаку русская кавалерия. В конном строю на рысях двигалась целая дивизия. Как на смотру, рассыпавшись в лаву, мчались в утренней мгле ее полки, а за ними, соблюдая равнение, скакали 2 конные батареи.

Море мчащихся всадников, по воспоминанию очевидца, представляло собой незабываемую и величественную картину. Со стороны не ожидавшей атаки деревни началась беспорядочная винтовочная стрельба, открыли огонь и немецкие пулеметы.

Конные батареи на полном ходу, действуя как единое целое, повернули «налево кругом», снялись с передков и открыли огонь поверх своей атакующей конницы. Центр дивизии, смяв немецкое охранение, ворвался в деревню, рубя и топча бегущих немцев. В это время правый фланг обходил деревню.

На левом фланге, частично прикрытом кустарником, какое-то время продолжалась лихорадочная пальба германских пулеметов. Также издали беспорядочно стреляла германская батарея. Вскоре замолкли и пулеметы, и орудия.

Не обошлось без неожиданностей. Двигавшийся на левом фланге дивизии 5-й уланский Литовский полк у самой деревни влетел в болото. Залетевшие с разгона в топь уланы стали вязнуть и тонуть. Находившиеся на другом берегу болота немцы расстреливали тонущих. Но это продолжалось недолго — драгуны, обошедшие немцев, их порубили.

Благодаря этой стремительной и неожиданной для противника атаке 5-я кавалерийская дивизия овладела укрепленной деревней, захватив трофеи и пленных. Среди частей дивизии сильнее всего пострадал третий эскадрон 5-го уланского полка, в котором уцелело лишь 37 человек^[96].

Противник наносил встречные удары.

Так, 21 апреля эскадроны 3-го гусарского Елисаветградского Ее Высочества Великой Княжны Ольги Николаевны полка вели с противником комбинированный бой: тремя спешенными эскадронами заняли деревни Венгерское — Беришты — Некштунишки и сдерживали наступающих германцев. В это время два других эскадрона, заняв д. Иоктяны, находились в резерве, еще один эскадрон с конной батареей занял высоты между д. Покалишки и фольв. Полесье, ведя огонь по противнику.

Благодаря этой тактике понесшие значительные потери от огня елисаветградцев германцы приостановили наступление. Поддержали гусары и свою пехоту — части 68-й пехотной дивизии. Потери полка — 14 человек, но был спасен отряд полковника Александрова, о чем 24 апреля командующий 2-й бригадой 3-й кавалерийской дивизии писал командиру полка: «…Считаю… приятным долгом выразить Вам, всем г.г. офицерам и молодцам гусарам мою сердечную благодарность за славную и молодецкую работу полка 21 апр[еля] при наступлении отряда на Россиены и Калнуе, где вверенный Вам полк… под сильным ружейным и артиллерийским огнем, благодаря Вашему личному спокойствию, мужеству, распорядительности и беззаветной храбрости молодцов гусар, спас положение отряда полковника Александрова, остановил сильную обходную колонну неприятеля (бригада пехоты с артиллерией), угрожавшую обходом его левого фланга и тыла, и дал ему возможность спокойно выйти из тяжелого положения»^[97].

Но к 25 апреля германские войска овладели Южной Курляндией, захватив г. Либаву, что нанесло удар по русской морской дислокации на Балтике. Русские войска отошли на реки Виндава и Дубисса.

Для стабилизации обстановки в Прибалтику было отправлено управление 12-й (вскоре насыщенной войсками и переименованной в 5-ю) армии. В начале мая армия включала в свой состав 19-й армейский корпус и значительное количество кавалерийских соединений: 2, 3, 4, 5, 15-ю кавалерийские, 4-ю Донскую казачью дивизии, 4-ю отдельную кавалерийскую и Уссурийскую конную бригады. Сосредоточение такого количества конницы ярко отразилось на специфике боевых действий.

Армейская группа О. фон Лауенштейна стала ядром Неманской армии. Сосредоточение немцами значительного количества войск также потребовало их структурирования, а операции в Прибалтике начинают приобретать самостоятельный характер, влияя на ход кампании. Костяк армии — 1-й резервный и конные корпуса. Так, в ее составе оперировали: 1-й кавалерийский корпус (3-я и Баварская кавалерийские дивизии), кавалерийский корпус Э. фон Шметтова (6-я и 2-я кавалерийские дивизии, Гвардейская кавалерийская бригада), 8-я (саксонская), 4-я и 1-я кавалерийские дивизии.

В этот период в составе германских войск в Прибалтике было сосредоточено такое количество кавалерии, которое не наблюдалось более ни на одном из фронтов в течение всей войны.

В этих боях на Шавельском фронте произошел перелом в пользу русского оружия — и ключевую роль сыграли действия кавалерийских частей.

Германцы, плененные под Шавлями.

В бою у Кракинова 25 апреля вновь отличились кавалеристы 5-й дивизии — эскадрон 5-го драгунского Каргопольского полка со стороны г. Поневеж атаковал два эскадрона германских шволежеров, арьергард бригады. В ходе скоротечного боя было зарублено 40 германских кавалеристов. В этом бою пикой был тяжело ранен командир 5-й бригады Баварской кавалерийской дивизии генерал-майор Э. Фрайхер фон Крельсгейн. 26 апреля генерал скончался в Бейсагола. Баварская кавалерийская дивизия лишилась военачальника, считавшегося одним из наиболее эффективных кавалерийских командиров^[98].

Погоня.

Противник зафиксировал начало русского наступления — от Поневежа и Янишки на Шавли. 78-я резервная дивизия и 33-я кавалерийская бригада отступали^[99]. 26 апреля Баварская кавалерийская дивизия, действовавшая в окрестностях ст. Жеймы, также была атакована русской конницей и отступила.

К 28 апреля германские войска переходят к обороне.

Русская 5-я кавалерийская дивизия должна была овладеть гг. Шавли и Скадвили (затем поддерживать 19-й армейский корпус), 2-я кавалерийская дивизия оперировала на шоссе Шавли — Тауроген, 3-я кавалерийская дивизия наступала на Шавкяны, в то время как 15-я кавалерийская дивизия наносила удар на Шавхоты.

В 9 часов 28 апреля части 2-й кавалерийской дивизии, выдвинув вперед разведывательные эскадроны, начали наступление^[100]. У дер. Ершовка русскими кавалеристами был пленен разъезд германского 7-го конно-егерского полка 3-й кавалерийской дивизии в составе 20 бойцов.

К 16 часам передовые эскадроны переправились через Дубиссу. 2-му лейб-гусарскому Павлоградскому Императора Александра III полку пришлось после переправы под артиллерийским огнем отбивать атаку германской пехоты. Авангардный эскадрон полка, заняв позиции на переправе, отбил атаки батальона пехоты 78-й резервной дивизии при поддержке кавалерии. В ходе этого боя 2-й лейб-гусарский Павлоградский полк потерял 3 человека, а 2-й лейб-уланский Курляндский Императора Александра II полк — 10.

Отличились и части 5-й кавалерийской дивизии.

5-й гусарский Александрийский Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полк 29 апреля в ходе боя под г. Шавли захватил пленных и артиллерийскую батарею. Вначале александрийские гусары под артиллерийским и винтовочно-пулеметным огнем атаковали неудачно. Но после того как расчеты немецкой батареи были выбиты пулеметным огнем, 4 орудия стали трофеями гусар^[101].

26–27 апреля в боях у Поневежа отличился другой полк 5-й кавалерийской дивизии — 5-й Донской казачий войскового атамана Власова. Отбросив немецкую кавалерию и егерей к Шавлям, 28 апреля он вел бой под городом, а с 29 апреля был придан 19-му корпусу и принимал участие в боях по р. Венте у м. Куршаны и д. Ренсце-Осиняны, содействуя наступлению пехоты и прикрывая правый фланг корпуса.

3-й уланский Смоленский полк.

Проявил себя и 58-й Донской казачий полк. Когда 15 апреля его 1-я сотня была отрезана противником у м. Плунгяны, то она не только под огнем германской пехоты пробилась к своим, но и, рассеяв 2 вражеских эскадрона, вывела за собой роту русской пехоты. 27 апреля геройская сотня выбила спешенный эскадрон немцев из д. Норушайцы (у Шавли), а 29 апреля, находясь в авангарде, обошла фланг немецких позиций на Дубиссе и перебила немецкую заставу у д. Юшкайцы, захватив оставшихся в живых офицера и рядового в плен.

Казаки в походе.

Именно благодаря действиям русской конницы 30 апреля удалось вернуть Шавли. Противник был отброшен за р. Дубисса.

Успешные бои русских войск под Шавлями привели к захвату трофеев: 28 апреля были пленены 600 человек и захвачены 9 пулеметов и 5 орудий, 29 апреля — 1 тысяча пленных, 2–3 мая — 1,5 тысячи пленных и 8 орудий^[102].

В мае войска русской 5-й армии вели с германской Неманской армией бои местного значения. Боевые действия носили переменный характер. М. Позек отмечал, что наступление и оборона, прорывы и контратаки противников чередовались в зависимости от количества войск сторон на соответствующем участке фронта. Причем он подчеркивает, что конница оказалась незаменимым родом войск^[103].

В этот период русские 2, 3 и 15-я кавалерийские дивизии действовали особенно активно.

Так, германский источник особо отмечает бой 14 мая.

В этот день к 10 часам утра несколько эскадронов русской конницы у мест. Свирни в ходе конной атаки пытались прорвать позиции 2-го полка тяжелых рейтаров. Атака, проведенная «с большой лихостью», была отражена в ходе комбинированного боя — стрелковым огнем и врукопашную. Контратака 1-го полка тяжелых рейтаров (в контратаке приняли участие и подошедшие к немцам подкрепления — 2 эскадрона 6-го шволежерского полка, 2 гвардейские роты, 2 пулеметные роты, 2 роты самокатчиков) не удалась. Русские кавалеристы у мест. Савденики опрокинули 15-й гусарский полк и отряд ландштурма. Это решило участь боя — полкам тяжелых рейтаров вновь пришлось отойти, причем несмотря на первоначальные успехи под Лидовяны^[104].

Немецкий источник особо акцентирует внимание на факте утраты тяжелой батареи — четыре 105-мм орудия попали в руки русских. Потери германской 3-й кавалерийской дивизии лишь за шестидневный период (11–16 мая) немцы оценивают в 475 человек^[105].

В ходе боев у Савденики в руки русских войск попали 7 пулеметов и 9 орудий противника^[106].

В боях у Свирне-Кубиле 15 мая отличились 3-й гусарский Елисаветградский Ее Высочества Великой Княжны Ольги Николаевны и 3-й уланский Смоленский Императора Александра III полки. Очевидец вспоминал: «Еще до рассвета дивизия, кроме гусар, собралась в лесах, что тянулись в двух верстах вост[очнее] реки. Кавказские стрелки должны были овладеть тактическим ключом — имением Юзефово — и взять под обстрел всю долину и более низкий правый берег Дубиссы. Вслед за этим, держа с ними связь, должны были перейти реку и Смоленцы (3-й уланский Смоленский полк. —А. О.), против д[еревни] Свирне, и казаки, у устья ручья Медусь. Елисаветградцы пока оставались в охранении по берегу… Кавказцы овладели ф[ольварком] Юзефово, затем занялись районом южнее фольварка, фланкируя этот район огнем, дабы помочь соседям перейти на прав[ый] берег… Казаки… узнав о захвате Юзефова, лихим наступлением сбили немцев и подошли к самой деревне Гечайце. Кавказские стрелки, овладев уже более широким к югу плацдармом, перешли в дальнейшее наступление.

Елисаветградцы, бывшие в наблюдении, донесли, что немцы отошли… и уходят за окраину д[еревни] Свирне…Моя дивизия быстро выдвинулась и заняла участок справа от стрелков. Днем немцы перешли в контрнаступление, отбитое повсюду, кроме казаков, принужденных отойти на вост [очный] берег. К ним я пододвинул Елисаветградских гусар… к[оманди]р Смоленцев сразу двинул два эск[адро]на в конном строю для преследования, с остальными же пошел цепями вперед. Лихая атака улан стоила им тяжелых потерь… Обстановка создавалась критическая: немцы выходили в тыл Кавказским стрелкам… три с четвертью спешенных эскадрона, поддержанных огнем пулеметной команды, форсировали переправу и выбили спешенных Баварских кирасир (позиции перед фронтом елисаветградских гусар занимала 1-я бригада Баварской кавалерийской дивизии. — АО.)»^[107]. В боях на р. Дубиссе только за вторую половину мая 10 офицеров 3-го гусарского полка были убиты и ранены.

Части 3-й кавалерийской дивизии и пехота выдерживали яростные германские атаки. И когда 15 мая немцы нанесли удар по стрелкам и спешенным смоленским уланам, находившимся на правом фланге позиции, для стабилизации обстановки два эскадрона 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка, выдвинутые из резерва, были брошены в конную атаку на занятую противником деревню. Уланы, достигнув деревни, нарвались на установленные на улицах и во дворах деревни проволочные заграждения и были встречены сильным винтовочным и пулеметным огнем из деревенских домов. Попытка выручить улан со стороны гусар и стрелков была подавлена огнем противника. В итоге 2 атаковавших эскадрона (3-й и 5-й) 3-го уланского Смоленского полка погибли почти полностью.

19 мая в бою с немецкой пехотой на реках Дубиссе и Шовин отличился 5-й Донской казачий войскового атамана Власова полк. Полку «было приказано выбить противника, переправившегося через р. Дубиссу, занявшего гребень между реками Дубиссой и Ивовшей, на фронте фольв. Поддубиссе — фольв. Пошовшун — дер. Гедвилайце — фольв. Сидорошки, и перебросившего свои сторожевые части на восточный берег реки Шовши, которыми занял дер. Нечаяно-Можулойцы — Гедвилайцы. С рассветом сотни быстрым и дружным наметом сбили сторожевое охранение противника. Противник не ожидал такого быстрого и энергичного действия сотен, растерялся, открыл сначала беспорядочную ружейную и артиллерийскую стрельбу, а затем, теснимый сотнями, отброшен на западный берег Дубиссы на укрепленные позиции. Сотни заняли восточный берег, быстро окопались и удерживали их 39 часов под сильным ружейным и артиллерийским огнем, отбивая все попытки немцев переправиться снова на восточный берег, пока не были сменены другими частями. За это дело полк представлен к „Отличию на папахи с надписью — За бой против немецкой пехоты 19 мая 1915 года на р.р. Ивовше и Дубиссе“»^[108].

27 мая в ходе конной атаки на германскую пехоту на р. Дубиссе у деревень Степонкаймы — Пришмонты показала себя 2-я сотня 2-го Донского казачьего генерала Сысоева полка (2-я кавалерийская дивизия). Шел бой 79-й пехотной и 7-й Сибирской стрелковой дивизий со значительными силами противника. 2-я и 6-я сотни 2-го Донского казачьего полка через госп. дв. Ильгижи понеслись на звук боя. Развернувшись в лаву, под мощным огнем артиллерии (одновременно в воздухе рвалось до 12 бризантных снарядов) преодолевая канавы, заборы и болота, казаки мчались в атаку. Немецкие пехотинцы при виде этого зрелища начали отступление, а отставших казаки настигали — кололи и рубили. Но из высокой ржи затрещали немецкие пулеметы, и лава повернула назад. Успех атаки имел больше моральное значение, но вместе с тем перенос огня германской артиллерии на конницу позволил русским стрелкам продвинуться вперед, а лихость казачьей атаки придала им сил. Вечером немцы отступили на 15 верст. Потери казаков: офицер (хорунжий Чирков) тяжело ранен, 1 казак убит и 5 ранено. Потери причинены пулеметным огнем^[109].

Германский источник также сообщает о конной атаке русских 27 мая севернее Жогини — 2-й батальон 258-го пехотного полка (в этом бою командир батальона был ранен) был внезапно атакован казаками, выскочившими из леса. Германский батальон, вместо того чтобы отразить атаку огнем, побежал — в итоге часть людей пострадала от холодного оружия, а часть попала в русский плен^[110]. В боях у Бетиголы и Шавлян немцы потеряли пленными 500 человек, а в бою у Жогини — 50 человек (еще 100 солдат были заколоты и зарублены).

По германским данным, только две кавалерийские дивизии Неманской армии — 3-я и Баварская — в период 14 апреля — 29 мая понесли общие потери в 105 офицеров и 2095 унтер-офицеров и солдат^[111].

Войска русской 5-й армии приостановили наступление немцев в Прибалтике, что в сложившихся оперативно-стратегических условиях уже было немало.

Прибалтийский ТВД оттянул значительное количество как русских, так и германских войск — прежде всего мобильных. Поэтому апрельско-майские бои 1915 г. в Прибалтике показательны обилием конных атак.

Как писал исследователь конных атак русской кавалерии в мировую войну И. Ф. Рубец, «…в апреле и мае конные атаки наши в Северной Литве и Курляндии насчитывались десятками»^[112]. Это значительный процент от тех нескольких сотен конных атак, которые в мировую войну осуществила русская кавалерия. Она действовала активно, умела комбинировать бой холодным оружием и огневой бой, атаковала и конницу и пехоту противника. В боях на Дубиссе и под Шавлями особо отличились части 2, 3, 5-й кавалерийских дивизий, прежде всего 2-й лейб-гусарский Павлоградский, 3-й гусарский Елисаветградский, 5-й гусарский Александрийский, 5-й драгунский Каргопольский полки.

Немецкая же конница, часто спешиваясь, предпочитала вести огневой бой. М. Позек, описывая события 11 мая, подчеркивает, что эскадроны лейб-драгун, перешедшие Дубиссу в авангарде 25-й кавалерийской бригады, постоянно спешивались и брались за карабин. Но когда немцы вступили в бой у дер. Градовшизна, огонь батареи и пулеметного отделения ничего не смог сделать с русской конницей^[113].

Шавельские бои — пример мужества и героизма солдат и офицеров кавалерии русской армии.

Так, 22 мая 1915 г. совершил подвиг приказной 3-й сотни 2-го Донского казачьего Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка А. Андреев. Документ свидетельствует: «У дер. Новиники, когда роты Глуховского пехотного полка, накануне переправившиеся через р. Дубиссу, выдерживали ожесточенные атаки немцев, хотевших во что бы то ни стало отбросить их на левый берег, а полусотня

3-й сотни помогала огнем во фланги противнику… обнаружилась недостача патронов у рот. Доставка патронов замедлилась, так как это стоило гибели уже многим солдатам — немцы сильно обстреливали переправу ружейным огнем и необыкновенно точно — тяжелыми снарядами. Тогда первым охотником вызвался приказный Андреев, а с ним пошли другие, увлеченные его примером. Они успешно подносили патроны своей пехоте, не глядя на ураганный огонь, с одного берега на другой и продолжали это до конца боя, пока немцы не прекратили атак. Подвиг Андреева и других с ним казаков был оценен пехотным начальством и отмечен приказами, а они сами были награждены Георгиевскими крестами»^[114].

Вместе с А. Андреевым отличился и казак Юшев: «Когда батальон Глуховского полка 79-й пехотной дивизии, перейдя р. Дубиссу у д. Спонденти, чрезвычайно нуждался в доставке патрон на место боя, нижние чины, урядник Ефим Коротков, приказный Василий Любимов, казаки Тихон Лавренов, Иосиф Титарев вызвались охотниками поднести патроны названному батальону, несмотря на грозящую им почти неминуемую гибель, под действительным огнем противника, перешли р. Дубиссу и доставили патроны по назначению, чем и содействовали общему успеху»^[115].

27 мая 1915 г. в ходе атаки 2-го Донского казачьего полка отличился подъесаул 5-й сотни В. Алентьев. Инициативный офицер возглавил атаку сотни — причем под интенсивным артиллерийским и пулеметным огнем противника. В ходе атаки погибли 3 казака сотни и 4 было ранено и контужено. Казакам удалось пленить офицера, 10 пехотинцев и санитарно-перевязочный отряд.

14 апреля казаки 58-го Донского казачьего полка у фольв. Марьянова удачно применили ручные гранаты: «Урядник Ворожейкин с разъездом в пешем строю с 12 казаками был окружен пехотою противника и, отстреливаясь и бросая по ним бомбы, пробился сквозь неприятельскую цепь».

А 24 апреля, во время нахождения 3-й сотни при отдельной пехотной бригаде, урядник Соргинов был послан на разведку с разъездом в 12 казаков на правый берег р. Дубиссы. У дер. Попортыне он увидел движение кавалерии и пехоты германцев, направлявшихся к р. Дубиссе. Послав донесение, Соргинов скрыл в лесу разъезд, а сам продолжал наблюдать за противником и тогда, когда последний был у него в тылу. Ночью, по занятой противником местности, разъезд, пробравшийся к р. Неман у м. Велионы, переправился на лодке (лошадей вел вплавь) и продолжал разведку на левом берегу Немана, посылая ценные донесения на правый берег начальнику бригады. Урядник Соргинов был награжден Георгиевским крестом.

В результате сражений у Шавли в апреле — мае 1915 года на два месяца бои в Прибалтике приняли позиционный характер. Действия русской конницы позволили временно стабилизировать оперативностратегическую обстановку на Прибалтийском ТВД.

Русская конница, соответственно, могла влиять на оперативную и даже стратегическую обстановку. Вместе с тем концепция применения стратегической конницы к началу мировой войны была, к сожалению, не отработана, что сказалось на результативности действий крупных кавалерийских масс.

Эти бои не только показали, что кавалерия может эффективно влиять на успех боевых операций в рамках театра военных действий, они продемонстрировали высокую боевую выучку и героизм русской конницы — элиты русской императорской армии.

4.6. На Карпатском фронте, зима — весна 1915 г

Активно и успешно действовала русская конница на Карпатском фронте — причем в особых условиях горного ТВД.

Австрийские армии на Карпатском фронте напрягали последние силы, стремясь деблокировать осажденную русскими войсками крепость Перемышль, и почти на всем протяжении Галицийского фронта перешли в наступление. Переживая патронный и снарядный «голод», русские армии тем не менее перешли в контрнаступление. Особого напряжения бои достигли на южном фланге — фронте русской 9-й армии. На левом фланге этого оперативного объединения было сосредоточено три кавалерийских дивизии (Кавказская Туземная конная, Терская казачья и 12-я кавалерийская) — конная группа должна была обойти правый фланг противника в районе Нижниюв — Тлумач — Тысменица и, действуя на коммуникациях, содействовать его поражению. Но эти соединения в районе г. Тлумача были остановлены австрийской пехотой, с которой и завязали упорные бои. Обход был сорван. Тогда командование 9-й армии перебросило в Нижниюв еще одну кавалерийскую дивизию — 1-ю Донскую казачью, которая получила директиву найти внешний фланг неприятельского фронта в районе м. Обертын, обойти его и действиями на тылы неприятеля содействовать успеху армейского сражения.

К 24.02.1915 года 1-я Донская казачья дивизия сосредоточилась в с. Олеша, выдвинув 13-й Донской казачий полк в с. Живачов. У последнего произошла стычка казачьих разъездов с неприятельскими, которые отошли на Обертын. Пленных захватить не удалось, и обстановка осталась невыясненной.

Дивизия получила приказ перейти в г. Городенка, так как считалось, что Обертын занят противником — было решено искать пути во вражеский тыл в районе г. Коломыя. В авангарде должен был следовать 10-й Донской казачий полк, а занимавший с. Живачов 13-й Донской казачий полк должен был оставаться на месте до подхода главных сил к с. Незвиска, являясь боковым авангардом и прикрывая колонну со стороны с. Обертын.

В 10 часов 15 минут 10-й Донской казачий полк, только что втянувшийся в с. Незвиска, неожиданно наткнулся на авангард двигавшейся навстречу по улице села колонны германской кавалерии. До этого момента части 1-й Донской казачьей дивизии не сталкивались с германскими войсками — но и командный состав дивизии, и казаки не раз выражали желание встретиться именно с германцами. И теперь, неожиданно столкнувшись с германской конницей, головная сотня полка во главе с командиром, не думая о силе противника, мгновенно бросилась в атаку.

Авангардный эскадрон противника не выдержал удара и повернул назад. Пулеметная команда германского полка под командованием ротмистра Зеештрассе быстро заняла позицию на небольшом пустыре селения и открыла огонь по следовавшей по сельской улице русской сотне. Но хорунжий Лазарев по собственной инициативе во главе нескольких казаков отделился от строя сотни и бросился в атаку на вражеские пулеметы. Пулеметные расчеты были переколоты и перерублены, а ротмистр Зеештрассе, пригнув голову к боку лошади (стараясь таким способом защитить голову от удара шашкой хорунжего Лазарева), бросился назад, но был настигнут и зарублен инициативным хорунжим.

Четыре сотни 10-го Донского казачьего полка, следовавшие за авангардом и еще не втянувшиеся на сельскую улицу, на полевом намете свернули влево, обходя селение и врываясь через дворы и боковые улицы на главную улицу села, и бросались в пики и в шашки на толпившиеся на этой улице германские эскадроны. За 15 минут под ударами пик и шашек казаков 10-го Донского казачьего полка полегла значительная часть двух германских кавалерийских полков — 1-го лейб-кирасирского и 8-го драгунского — бригада 5-й кавалерийской дивизии. Командир этой бригады спасся на автомобиле, а части германской дивизии, еще не втянувшиеся в селение, не принимая боя, повернули назад — на Обертын.

Казаки преследовали противника до Обертын.

Были захвачены 2 пулемета и денежный ящик противника, пленены 10 офицеров и 31 солдат из состава 1-го лейб-кирасирского и 8-го драгунского полков (почти все были ранены холодным оружием) и 13 лошадей. Но годными оказалось не более 5 лошадей — спины остальных представляли собой сплошные гнойные раны, скрытые под тяжелыми седлами, и травмированные лошади были розданы местному населению.

Документ зафиксировал, что хорунжий Лазарев, вахмистр Богучарсков, приказный Краснов и казак Куркин захватили один действующий германский пулемет, в то время как второй пулемет был захвачен казаками 3-й и 6-й сотен. Отмечено, что было уничтожено 3 эскадрона двух германских кавалерийских полков.

За захват 24 февраля 1915 г. действующего германского пулемета Лазарев Роман Григорьевич был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Исправный пулемет был лично доставлен офицером к штабу дивизии.

В полевой сумке убитого ротмистра Зеештрассе, кавалера Прусского железного креста, было найдено адресованное, но не отправленное его жене, письмо-дневник, в котором было отмечено: «… из перехваченной неприятельской радиограммы мы узнали о движении неприятельской конницы в наш тыл». Отсюда стало ясно, что неприятелю был известен русский радиотелеграфный ключ, и штаб 1-й Донской казачьей дивизии немедленно сообщил об этом в штаб 9-й армии — ключ был заменен новым.

Но выйти в тыл правому флангу армии противника соединению не удалось, так как через два часа по окончании этого боя 1-й Донской казачьей дивизии пришлось вступить в ожесточенный 3-дневный бой с наступавшими от с. Обертын австрийскими 65-м и 66-м пехотными полками. Дивизии удалось удержать с. Живачов и половину с. Незвиска, которое три раза переходило из рук в руки. Эти неприятельские части преградили дивизии путь на г. Городенку, и элемент тактической внезапности был утрачен.

В ходе этих боев 26 февраля у сел. Незвиска произошла конная атака (мы писали о ней выше, но упомянем еще раз), в которой одной из казачьих сотен удалось добиться фантастических результатов.

Утром этого дня началась сильная пурга — причем ветер дул в лицо австрийцам. На закате, когда метель утихла, из Незвиски показались густые цепи противника — но метким огнем 7-я Донская казачья батарея остановила наступление австрийцев.

Вечером, после 6 часов, метель вновь задула с прежней силой — люди проваливались в снег по колено и по пояс, окопы заносились снегом.

В такой ситуации австрийская пехота вновь двинулась в наступление и, не ожидая серьезного отпора, подошла к позициям русских. И в этот момент 5-я сотня 10-го Донского казачьего полка, рассыпавшись в лаву, атаковала врага.

Глубокий снег не позволял коннице быстро двигаться, лошади постоянно проваливались в сугробы, но одно только зрелище кавалерии, атакующей в подобных условиях, поколебало вражескую пехоту. Атаку казаков поддержали бойцы 5-го стрелкового полка.

В результате 80 казаков и 126 русских стрелков за 5 минут ликвидировали австрийскую атаку. Более 200 венгерских пехотинцев погибло, и еще до 200 попало в плен.

Таким образом казаки 10-го Донского казачьего полка доказали, что могут действовать в самых разнообразных условиях — как проведя уникальную конную атаку в условиях населенного пункта (причем имевшую характер встречного боя с германской конницей), так и атаковав наступающую пехоту противника в условиях тяжелой заснеженной местности.

В Карпатах же русские кавалеристы продемонстрировали умение вести бой как в пешем, так и в конном строю, о чем свидетельствует анализ боя 10-го драгунского Новгородского полка в Карпатах у местечка Балигрод в феврале 1915 года — на высоте 810.

В середине февраля 13-я пехотная дивизия занимала позиции к югу от мест. Балигрод — на высотах, важнейшей из которых была высота 810. Она имела повышенное тактическое значение, запирая шоссе, идущее от деревни Воля Михова на местечко Балигрод и на железнодорожную станцию Лиско.

В Карпатах.

Оценив важность этого направления, австрийцы сосредоточили значительные силы и, после нескольких дней упорных атак, утром

15 февраля овладели высотой 759. Сбив с этой позиции пять рот 52-го пехотного Виленского полка и три роты 49-го пехотного Брестского полка, они заняли деревню Лубне, утвердившись на высоте 810.

На поддержку 13-й пехотной дивизии была спешно выдвинута 1-я бригада 10-й кавалерийской дивизии — ей было приказано занять своими спешенными частями северо-западные склоны высоты 810.

13 февраля 10-й драгунский Новгородский полк в составе 1-й бригады 10-й кавалерийской дивизии под командованием генерал-майора В. Е. Маркова совместно с 10-м уланским Одесским полком в 18 часов выступил из дер. Михновец в дер. Загорж.

15 февраля был получен приказ командира бригады 13-й пехотной дивизии генерал-майора Г. А. Лихачева — как можно быстрее двигаться к местечку Балигрод для помощи его бригаде, сильно теснимой австрийцами. Кавалерийская бригада выдвинулась ускоренным переменным аллюром и к вечеру того же дня пришла в местечко Балигрод, а к 22 часам подошла к позициям 13-й пехотной дивизии к югу от местечка Балигрод — к высоте 810. Бригада спешилась.

Вначале решили атаковать австрийцев ночью, но слабость сил, занимавших подступы к высоте 810, заставила отложить атаку до подхода 137-го пехотного Нежинского полка, который ожидался в ночь на

16 февраля (к 4 часам утра прибыл только 3-й батальон, а остальные части полка прибыли лишь к 9 часам утра).

В центре, у подножия высоты 810, заняли позицию 6 спешенных эскадронов 10-го драгунского Новгородского полка, левее находились 4 эскадрона 10-го уланского Одесского полка, а правее — 14-я рота 52-го пехотного Виленского полка, 2 уланских эскадрона и рота 137-го пехотного Нежинского полка. Во второй линии находились резервы, состоявшие из 3-го батальона 137-го пехотного Нежинского полка, и сводной роты из остатков 1, 3 и 15-й рот 52-го пехотного Виленского полка.

Разведка была затруднена — темнотой, глубоким снегом и огнем противника. Тем не менее к 4 часам удалось установить расположение окопов противника и подходы к ним.

16 февраля в 5 часов утра был отдан приказ: «Цепь вперед!»

Новгородские драгуны бесшумно и без выстрелов двинулись вперед — в направлении высоты 810. Поднявшись на гору, они были обнаружены противником и с расстояния около 200 шагов встречены сильным винтовочно-пулеметным огнем.

Но кавалерийские цепи не остановились, а неудержимо бросились вперед, горя желанием поскорее добраться до окопов противника. Передовые окопы, занятые австрийцами, были взяты — часть австрийцев переколота штыками, многие захвачены в плен, лишь отдельные люди успели скрыться во вторую линию окопов. В это время пали смертью храбрых, ведя свои взводы в атаку, драгунские офицеры корнет Зарудной и прапорщик барон Мегден фон Альтенвога (младший). Поручику Колмакову с шестью драгунами удалось добраться до вражеского пулемета и захватить его, но австрийцы бросили несколько ручных гранат — поручик Колмаков и его драгуны погибли, а австрийцам удалась вернуть свой пулемет.

Началась борьба за вторую линию окопов.

Местность простреливалась винтовочно-пулеметным огнем, но, несмотря на это, командующий 4-м эскадроном поручик Апостолов бросился вперед, увлекая за собой драгун, — и все они пали смертью храбрых перед австрийскими окопами.

Наступил рассвет.

Для того чтобы повторить атаку на 2-ю линию австрийских окопов, свободных сил уже осталось. Тем не менее высота 810 оставалась в руках кавалеристов и, таким образом, задача, поставленная частям 10-й кавалерийской, дивизии, была выполнена. Следовало закрепиться в окопах первой линии и ждать подхода пехоты.

Но цепи драгун поредели настолько, что противник мог легко вернуть свои окопы. Имевшийся резерв, около 4 рот пехоты под командованием единственного прапорщика, оставался на прежних позициях, и тогда полковник-новгородец В. В. Яненко пошел к резерву и при помощи офицеров-драгун заставил эти роты двинуться вперед и расположиться в захваченных вражеских окопах, закрепив захваченную позицию.

Потери убитыми и ранеными как в офицерском, так и в рядовом составе атаковавших частей 10-го драгунского полка достигали 50 %. Были убиты 4 офицера и 32 драгуна (еще 2 рядовых пропало без вести), ранены и контужены 8 офицеров и 85 драгун.

Целый день 16 февраля драгуны провели в окопах, и лишь к вечеру их сменили подошедшие части 137-го пехотного Нежинского полка.

В бою за высоту 810 с обеих сторон не участвовала артиллерия, а с русской стороны не принимали участия в бою пулеметы, не было ручных гранат. Винтовочный огонь также был незначительным. Успех боя основывался на внезапности, быстроте и натиске, а умение действовать штыком и прикладом доказало, что русские драгуны являются и мастерами ближнего боя в тяжелых зимних условиях горной местности. Победоносный пеший бой новгородских драгун в холодную лунную ночь 16 февраля 1915 года в Карпатах у высоты 810 привел к высоким потерям — они во многом объясняются тем, что драгунам пришлось брать окопы, принадлежавшие своей же пехоте и позволявшие противнику, занимая ходы сообщения в сторону русских, обстреливать наступавших драгун фланговым и перекрестным огнем.

Бой изобиловал подвигами спешенных кавалеристов.

Так, корнет Коламейцев, командуя взводом 1-го эскадрона, после ранения в ногу командира эскадрона ротмистра Герценвица вступил в командование эскадроном и, подавая пример мужества, несмотря на сосредоточенный фланговый огонь противника, причинявший значительные потери, довел атаку до конца и взял неприятельский окоп.

Драгун 1-го эскадрона Артем Яшин, желая во что бы то ни стало вынести тело убитого товарища, оставшееся впереди второй линии вражеских окопов, с наступлением темноты пробрался вперед и, подобрав труп друга, отдал свою жизнь, сраженный неприятельской пулей — почти в упор.

Ранее упомянутый командир взвода поручик Колмаков, вызвав охотников для взятия пулемета противника, опередив цепь своего эскадрона, без выстрела приблизился к окопу неприятеля и с криком «Ура! Драгуны, за мной!» бросился на действующий пулемет, увлекая своим доблестным примером подчиненных. Вскочив с шестью своими драгунами в неприятельский окоп, поручик Колмаков собственноручно захватил пулемет, но в это время был сражен ручной гранатой, брошенной австрийским офицером, и тут же пал вместе с унтер-офицером Рассохой, ефрейтором Морозовым и драгуном Марковым. Драгуны Кучеренко, Андрющенко и вольноопределяющийся Трингам были тяжело ранены. Пулемет австрийцы успели вынести, и трофей выскользнул из рук драгун 3-го эскадрона. Но их подвиг облегчил взятие окопов подошедшей цепью.

Временно командующий 4-м эскадроном поручик Апостолов повел эскадрон в атаку на неприятельский окоп на высоте 810, который и был взят, а затем, с оставшимися людьми эскадрона, по собственной инициативе решил атаковать и вторую линию окопов. Во время второй атаки были убиты он и командир взвода прапорщик барон Мегден фон Альтенвога. Неизвестный драгун 4-го эскадрона, невзирая на сильнейший огонь противника, вынес тело своего эскадронного командира поручика Апостолова. Аналогичный подвиг совершили и младшие унтер-офицеры 6-го эскадрона Тимофей Лавриков и Евдоким Дудка — под сильным огнем противника они вынесли тело убитого корнета Зарудного.

Командир 6-го эскадрона ротмистр Дудоркин находился со своим эскадроном на правом фланге полка, имея правее роту 52-го пехотного Виленского полка, а левее — 4-й эскадрон 10-го драгунского Новгородского полка. Дудоркин повел вперед свой эскадрон в атаку без выстрела, но австрийцы, обнаружив наступление, открыли сильный винтовочно-пулеметный огонь, расстреливая наступающих с дистанции прямого выстрела. Вскоре командир 14-й роты виленцев выбыл из строя, и рота застыла на месте. Драгуны же продолжали наступление, но и они, неся большие потери, начали колебаться. Тогда ротмистр Дудоркин с возгласом «Братцы, не отставать! За мной, ура!» с обнаженной шашкой бросился на окопы противника, увлекая доблестным примером вверенный эскадрон. Видя своего любимого командира первым ворвавшимся в окоп противника, драгуны бросились врукопашную, и завязался штыковой бой. Видя, что австрийцы открыли огонь во фланг 6-му эскадрону новгородцев, ротмистр Дудоркин, правильно оценив тактическую обстановку, побежал к 14-й роте виленцев, которая залегла между деревьев и, крича «ура», не решалась продолжать наступление.

Ротмистр обратился к пехотинцам со словами «Братцы, выручай драгун, сейчас возьмем еще один окоп, и конец бою!» и с криком «ура» бегом направился к окопам противника. Но 14-я рота осталась неподвижной. Тогда ротмистр Дудоркин выхватил револьвер из кобуры и, вернувшись к виленцам, громко произнес: «Если вы не пойдете за мной, я буду стрелять в вас!» И добавил: «За мной, ребята!» Рота поднялась и с криком «ура» бросилась в атаку, овладела окопом, закрепив успех, достигнутый горстью драгун 6-го эскадрона. Было захвачено в плен 44 австрийца — все пленены драгунами. В этой атаке был убит младший офицер эскадрона корнет Зарудный, ранен ротмистр Гелитовский и контужен ротмистр Дудоркин. Из 41 драгуна спешенного эскадрона в строю осталось 20 человек.

Корнет Романчук-Федорович, командуя взводом 6-го эскадрона, под сильнейшим фронтальным и фланговым огнем противника довел атаку своего взвода до конца и взял неприятельский окоп, а затем, выполняя приказ своего эскадронного командира, с горстью людей своего взвода зашел в тыл противнику, занимавшему соседний окоп, и с криком «ура» в него ворвался, содействуя успеху фронтальной атаки драгун и виленцев под командованием ротмистра Дудоркина. В этой схватке младший унтер-офицер 6-го эскадрона Василий Берников, увидев, что его комэск упал, а австриец прикладом планирует размозжить ему голову, ударом штыка опрокинул австрийца и спас жизнь своего командира — ротмистра Дудоркина.

«Братья по оружию».

Аналогичный подвиг совершил и неизвестный драгун 6-го эскадрона. В ходе рукопашного боя в неприятельском окопе, увидев, что австриец направил винтовку на корнета Романчука-Федоровича, ударом приклада размозжил австрийцу голову и спас жизнь своему офицеру.

В числе первых ворвавшихся в неприятельские окопы был младший унтер-офицер 6-го эскадрона кавалер двух степеней Георгиевского креста Василий Марченко, вслед за этим павший смертью храбрых.

И приказ по полку в честь годовщины боя 16 февраля 1915 года, подписанный его командиром полковником С. Д. Прохоровым, очень емко и метко охарактеризовал коллективный подвиг и мастерство драгун в бою под Балигродом, отметив, что в бою 16 февраля 1915 года 10-й драгунский Новгородский полк доказал, что конница способна решать активные боевые задачи как в конном, так и в пешем строю. Имея в своих рядах менее 50 спешенных бойцов, драгуны сломили сопротивление австрийской пехоты, занимавшей командующие высоты и укрывшейся в окопах. Тяжелая местность, снежные сугробы и обледенелые скаты, темнота и жестокий огонь вражеских винтовок и пулеметов не поколебали решимости драгун выполнить боевую задачу.

Исключительный наступательный бой в пешем строю под Балигродом, произошедший в ходе Второй Отечественной войны, золотыми буквами вписан в летопись Новгородского полка.

Атака кавалерии.

Приказ, отмечая героев этого боя, заключал: пусть пример «ротмистра Дудоркина, поручика Колмакова, поручика Апостолова, корнетов Зарудного, Романчука-Федоровича, штабс-ротмистра Герценвица, корнета Коламейцева и братьев-драгун Мисливца, Нечкепия, Яшина, Рассоха, Макарова, Кучеренко, Андрющенко, Танцуры, Лаврикова, Дудки, Марченко и других героев, послужит нам путеводной звездой в будущей нашей боевой деятельности во славу обожаемого Государя, дорогой нашей родины и доблестного, родного нашего Новгородского полка».

Наконец, приведем пример удачных засадных действий — продемонстрированных сотней есаула Калаушина в Карпатах 10 января 1915 г.

В декабре 1914 г. австро-германское командование, обеспокоенное быстрым продвижением русских войск через лесистые Карпаты в глубь Венгрии, перебросило сюда значительные силы, которые стали вытеснять русские (по преимуществу конные) дивизии из Венгрии в Галицию. Русское командование приказало своей коннице отойти на главный перевал Карпат и здесь удерживать противника — до подхода своей пехоты.

2-я Кубанская казачья дивизия, действовавшая на Хустовском направлении, вследствие этого приказа к концу декабря 1914 года отошла к Вышковскому перевалу, оставив позади себя, километрах в 20–30, разведывательные сотни, которые должны были наблюдать за действиями противника, сбивать его мелкие разведывательные партии и заранее предупреждать о появлении его крупных частей. Действия дивизии сильно затруднялись гористой и лесистой местностью, бездорожьем, глубоким снегом и 20-градусным морозом.

Одна из разведывательных сотен, находившаяся под командованием есаула Калаушина, находясь в районе Майданка — Окермезо, вынуждена была отходить к перевалу под натиском довольно крупных частей противника. Утром 10 января разъезд этой сотни, находившийся в дер. Шольма, сообщил, что по шоссе из Окермезо на Майданку движется довольно крупная пешая разведывательная партия противника с пулеметами.

Командир сотни быстро оценивает обстановку и решает устроить противнику засаду — между деревнями Майданка и Быстра. Есаул решил воспользоваться весьма удобной для таких операций местностью: шоссе проходило по скату горы в очень глубокой выемке, по сторонам которой росли молодые густые ели, касавшиеся своими ветвями земли (еще и присыпанные снегом).

Приказав своему разъезду вести противника по шоссе, а коноводам отвести лошадей к дер. Быстра, командир сотни с остальными казаками, разделившись пополусотенно, залегли по обеим сторонам дороги, спрятавшись в елях. А чтобы не видно было на снегу человеческих следов, казаки сначала отъехали с полкилометра вперед по шоссе, а затем вернулись назад — идя по сторонам выемки.

Через некоторое время показался отходящий разъезд кубанцев, шагом двигавшийся по шоссе к перевалу, а затем шел немецкий дозор из 3 человек. В шагах 50–70 за своим передовым дозором 2 немецких солдата вели на поводках по одной охотничьей собаке — последние, вероятно, не обнаружили засаду, так как, во-первых, следы отсутствовали и, во-вторых, ветер дул немцам в спину. А затем во главе с офицерами шло около роты пехоты — имея два пулемета на салазках впереди и два пулемета в хвосте колонны.

К действиям сотни есаула Калаушина в Карпатах, январь 1915 г.

Немцы маршировали, как на параде, и никакого внимания не обращали на одиноко идущий впереди русский разъезд (впрочем, стрелять по нему было затруднительно, ибо шоссе было очень извилистым).

Как только германская рота поравнялась с засадой, по условному сигналу командира кубанцы с диким криком и с шашками наголо, в своих характерных папахах и полушубках «кубарем» (казачье выражение) скатились по скатам шоссе — и… немецкая рота положила оружие, не успев сделать ни единого выстрела.

Трофеи кубанцев: 118 пленных немецких солдат, 3 офицера, 4 пулемета и 2 охотничьи собаки. В засаде принимали участие 2 офицера и 78 казаков. Кубанцы, захватившие больше пленных, чем было их самих, доказали, сколь большое значение на войне имеет смелость и смекалка — организовав эффективную засаду, против которой противнику не помогли даже собаки.

4.7. Русская конница во Второй Праснышской операции, февраль — март 1915 г

Выдающуюся роль сыграла русская конница в событиях Второй Праснышской операции.

К началу февраля 1915 г. на северном участке австро-германского фронта сложилась тяжелая оперативно-стратегическая ситуация: 10-я армия Северо-Западного фронта в ходе Второй Августовской операции потерпела поражение, один из ее корпусов погиб в окружении. Требовалось срочно стабилизировать обстановку с перспективой последующих активных действий. Для этих целей сосредотачивалась свежая 12-я армия, которая вместе с 1-й армией 7 февраля — 17 марта вступила в сражение с 12-й и 8-й армиями германского Восточного фронта. В ходе Второй Праснышской операции, одной из крупнейших операций Первой мировой войны, произошла знаменитая конная атака 15-го гусарского Украинского полка.

Ключевые события данной операции происходили в Польше — прежде всего в районе города Прасныш.

Германская ударная группировка продвигалась в разрыв, появившийся в боевом построении русских войск. На Прасныш наступали дивизии 1-го резервного корпуса: непосредственно на город — 1-я резервная, а 36-я резервная — восточнее.

Для заполнения опасного разрыва выдвигались русские 1-й и 2-й Сибирские армейские корпуса и 15-я кавалерийская дивизия. В состав последней и входил 15-й гусарский Украинский Ее Императорского Высочества Великой княгини Ксении Александровны полк.

11 февраля Прасныш, после ожесточенных уличных боев гарнизона с подавляющими силами противника, был взят частями 1-й резервной дивизии. Но наступающие немцы были остановлены войсками 1-го Туркестанского, 19-го армейского корпусов и подошедшими сибиряками. В этой ситуации ключевой задачей было, охватив соединения 1-го резервного корпуса у Прасныша, их разгромить. И важнейшую роль сыграли действия русской кавалерии.

На фронте атаки украинских гусар действовали части германской 36-й резервной дивизии — 69-я и 70-я резервные бригады.

Полк поэскадронно, под огнем германской артиллерии, прошел дер. Нова Весь и сосредоточился в дер. Козино. Когда мимо полка, приготовившегося к атаке, проходили сибирские стрелки, пехотинцы шутили насчет гусарских «кокард на сапогах» и того, что кавалерия «опять в резерве». Но шутили зря.

Вначале было решено использовать украинских гусар как пехотный резерв наступающих сибиряков. Под артиллерийским огнем спешенные эскадроны готовились к атаке.

В это время цепи сибирских стрелков от д. Козино медленно продвигались вперед, а со стороны фольварка Августово их обстреливали немецкие батареи.

Но было очевидно, что «стронуть», сбить немецкую пехоту с позиции будет возможно только с помощью стремительного кавалерийского броска. И около пяти часов полк двинулся в атаку.

Глазам очевидца предстала редкая картина: могучая атака сибирских стрелков и проносящиеся сквозь их цепи развернутые к бою эскадроны гусар.

Увидев идущих в атаку гусар, стрелки, уже утомленные наступлением, закричали «ура». А когда кавалеристы поравнялись с их цепями, то некоторые пехотинцы, схватившись за стремена, побежали рядом или даже взобрались сзади на крупы лошадей. Гусарский полк усилился за счет такой своеобразной «ездящей пехоты».

Противник же при виде стремительно идущей в атаку конницы начал отходить.

3-й эскадрон, пройдя деревни Збики Гавронки и Збики Бельке, направился на дер. Гостково — невзирая на потери от огня засевшей в канавах немецкой пехоты, а затем помчался к лесу севернее фольварка Августово, где также был встречен сильным винтовочным огнем. Вокруг раздавались крики «ура» и интенсивная пальба отступающих группами и в одиночку германских пехотинцев.

1-й эскадрон прошел сквозь фольварк Августово, захватывая пленных, и продолжил движение через лес. Поручик Крыжановский, преодолевший во главе взвода лесок, находящийся восточнее дер. Эмово, обнаружил целую колонну германской пехоты, двигавшуюся на дер. Добржанково. Решив, из-за своей близорукости и темноты, что это сибирские стрелки, офицер спокойно направился к пехотинцам. Германцы открыли огонь. Закричав «Руби!», поручик бросился вперед, первым врезавшись в колонну. За ним с криком «ура» ринулись гусары, и пехотинцы стали бросать свои винтовки и сдаваться в плен.

3-й эскадрон полка ворвался д. Гостково. Мельница, находившаяся на северной окраине деревни, была занята немецкими солдатами, которые открыли огонь по гусарам. Тогда корнет эскадрона Аппельгрен спешил своих гусар. Кавалеристы окружили мельницу, а потом несколько бойцов взобрались по ее стенам и открыли огонь в окна. Остальные гусары ринулись штурмовать здание. В итоге — часть немцев сдалась в плен, а часть была переколота.

Наибольший успех в этом бою был достигнут 2-м эскадроном. Его унтер-офицер Хорьков с несколькими солдатами примчался в дер. Лисогуру, где гусары узнали от жителей, что через деревню только что прошла немецкая артиллерийская батарея. На уже взмыленных конях гусары бросились следом. Увидев кавалеристов, германские артиллеристы начали снимать орудия с передков и готовиться к бою. Им удалось снять с передков три орудия, и лишь одно из них успело выстрелить, как налетели гусары. Артиллеристы отчаянно защищались, отстреливаясь из личного оружия, — но их участь была решена. Несколько гусар захватили в плен 26 артиллеристов.

Уже в полных сумерках, продвигаясь вперед, гусары по дороге наскочили на застрявшее в грязи 105-мм орудие. Около орудия возились артиллеристы, которые пытались заменить сломанное колесо на передке. В гусарские руки попал еще один артиллерийский трофей. Это и есть то самое 105-мм орудие, утраченное немцами под Праснышем, которое упоминается в материалах германского Рейхсархива^[116].

В этом лихом бою 15-й Украинский гусарский полк понес следующие потери: 27 человек убитыми (в том числе офицер) и 22 человека ранеными. Трофеями полка стали три 77-мм и одно 105-мм орудия, 6 зарядных ящиков и 256 пленных при 4 офицерах.

Но не только украинские гусары активно действовали в ходе Второй Праснышской операции. Успешно сражались и уральские казаки. Так, 6-й Сибирский казачий полк захватил в плен 700 человек, 2-й Уральский казачий полк — почти столько же (причем пленные немцы были из состава пяти разных пехотных батальонов) и до 1000 человек — 3-й Уральский казачий полк.

Таким образом, 12 февраля 15-й гусарский Украинский полк осуществил одну из наиболее блестящих конных атак в своей истории. Это весьма показательный боевой эпизод с применением атаки в конном строю — причем на атакующую пехоту противника, — чем славилась русская кавалерия в годы мировой войны.

Русская кавалерия под Праснышем выполнила важную оперативную задачу. Были нивелированы последствия Второй Августовской операции, и оперативно-стратегическое положение на ТВД стало стабильным и прочным.

Захват украинскими гусарами германской батареи под Праснышем.

Теперь посмотрим, как действовал отряд В. А. Химеца — и прежде всего казачьи части, входившие в его состав. Но вначале кратко взглянем на контекст операции — прежде всего применительно к интересующему нас отряду.

К январю 1915 г. западнее Вислы установился позиционный фронт, и обе стороны начинают искать место для применения флангового маневра. Перебрасывая свои войска с левого берега Вислы и из Франции в Восточную Пруссию, немцы предполагали развить операции:

а) против 10-й армии — нанося удар на Гродно. Соотношение сил — 15 пехотных и 2 кавалерийских дивизии германцев против 12 русских пехотных дивизий;

б) действуя на линии Осовец — Ломжа. Соотношение сил примерно равное — по полтора корпуса;

в) на фронте от Торна до Млавы. Армейская группа М. К. В. фон Гальвица вначале имела 3 корпуса и 2 кавалерийские дивизии против 1-го Туркестанского и 1-го Конного корпусов. Соотношение сил 3:1 в пользу немцев, но, как сообщает Э. Людендорф, сюда были подведены дополнительные силы — и к концу операции 10 германских дивизий противостояли 6,5 русским. Но… Гальвиц был разбит.

Соотношение сил ярко говорит нам о том, где фактически намечался главный удар немцев — и его успех поставил бы русские завислинские армии в гораздо более тяжелое положение, чем это случилось позднее — в июле 1915 г., когда удар в том же направлении немцам удался. Становится понятным, почему французы назвали Вторую (Зимнюю) Праснышскую операцию Русской Марной.

Русские также сосредотачивали силы между Осовцом и Новогеоргиевском — но медленно, и к началу операции в качестве резервов там находились 1-й и 2-й Сибирские корпуса и 15-я кавалерийская дивизия.

1-й Туркестанский корпус прикрывал подступы к Новогеоргиевску, имея правый фланг у Грудуска, а левый у Глиноецка. Далее до Вислы стоял 1-й Конный корпус. Напротив, со штабом в Млаве, стоял германский корпус Э. фон Цастрова.

Обе стороны прикрывали будущие районы сосредоточения своих войск — причем о сосредоточении немцев русские узнали гораздо позже, из агентурных источников. Естественно, что и задача конницы, входившей в состав 1-го Туркестанского корпуса (отряд генерал-лейтенанта В. А. Химеца), была также оборонительной и формулировалась следующим образом:

«Обеспечивать правый фланг корпуса, занимая район Дзержгово— Шумск и не допуская противника в район Жарково — Китки. Разведывать в направлениях на Млаву, Янов и Хоржеле, включая и обороняя направления Янов — Прасныш и Хоржеле — Прасныш».

Приказ был отдан, когда отряд В. А. Химеца, состоявший из 4-й Отдельной кавалерийской бригады с батальоном стрелков, увеличивался вдвое: прибывала Туркестанская казачья бригада, и приходится удивляться, что он был подписан кавалеристом (комкором 1-го Туркестанского генералом от кавалерии С. М. Шейдеманом): ведь, находясь в Дзержгово, нельзя оборонять направления от Янова и Хоржеле на Прасныш, а обороняя их, нельзя стоять в Дзержгово. Правильным решением было бы поручить охрану фланга корпуса одной, а тыла — другой бригаде (но, видимо, повлиял магический «принцип» массирования конницы, что было хорошо для наступления на Млаву, но плохо для охраны разных направлений).

В состав отряда В. А. Химеца, который после прибытия туркестанцев (20 января) превращался в дивизию, входили:

4-я Отдельная кавалерийская бригада:

Полк Офицерской кавалерийской школы — 4 эскадрона;

20-й драгунский Финляндский полк — 6 эскадронов;

Оренбургский отдельный казачий дивизион — 2 сотни;

Расположение отряда В. А. Химеца на правом фланге 1-го Туркестанского армейского корпуса с 20 января по 7 февраля 1915 г.

Конная батарея Офицерской артиллерийской школы — 6 конных орудий;

Туркестанская казачья бригада (начальник — генерал-майор А. М. Логинов — командир 1-й бригады Туркестанской казачьей дивизии):

2-й Уральский казачий полк — 4 сотни;

5-й Оренбургский казачий полк — 4 сотни;

Конно-пулеметная команда — 8 пулеметов.

Команд связи и сапер в отряде не было. Для обороны участка Жарково — Китки В. А. Химецу был придан батальон стрелков с батареей.

Характеризуя части отряда, необходимо отметить следующее.

В полку Офицерской кавалерийской школы (ОКШ) 75 % гусар было призвано из запаса. Финляндцы и Оренбургский казачий дивизион в мирное время ни разу не бывали на больших маневрах. В то же время Туркестанская казачья бригада представляла собой хорошо обученную часть с подготовкой мирного времени (ее пулеметная команда на некоторых стрельбах давала до 96 % попаданий). В дни Лодзинской операции и позднее Туркестанская казачья бригада с успехом и неоднократно атаковывала немецкую конницу и пехоту.

Численный состав: в эскадронах 4-й бригады — 100–125 сабель, в сотнях Туркестанской бригады — 95–105 сабель.

Расположение отряда показано на схеме.

Всего на разведку, охранение и в дежурную часть ежедневно отправлялось 8 сотен и 6 отдельных взводов — то есть половина отряда, и нередко знамена полков Туркестанской бригады охранялись адъютантами, а коноводы ее штаба несли при нем караул и разносили пакеты.

Так как 4-я бригада стояла в этом районе более двух месяцев и расположение немцев не менялось, разведка превратилась в наблюдение, и разведывательные органы неделями стояли на одном месте. Охранение, отдельными заставами, соответствовало немецкой практике — ходить лишь по дорогам. Получилась двойная полоса застав.

До конца января произошло несколько мелких стычек с немецкими разведчиками, в которых туркестанцы взяли четырех пленных.

25 января В. А. Химец получил приказ поддержать части 4-й кавалерийской дивизии, действовавшей восточнее линии Хоржеле — Маков, не теряя из виду основной задачи — охранять фланг корпуса и вести активную разведку на Нейденбург и Вилленберг.

Получение такой задачи объясняется тем, что 4-я дивизия вела разведку от Остроленки на Ортельсбург — Вилленберг и была потеснена от границы. Поддержать ее было бы просто, если б одна из бригад отряда В. А. Химеца стояла севернее Прасныша — и немцы намекнули на необходимость такого решения, выйдя из Хоржеле батальоном с артиллерией и потеснив к югу эскадрон ОКШ. Сотня оренбуржцев двинулась от Кржиновлога на Рембелин — и немецкий батальон вернулся в Бржески Колаки и начал окапываться, окутываясь сплошной завесой колючей проволоки.

Штаб корпуса забеспокоился: в Еднорожец был выдвинут 12-й Туркестанский стрелковый полк, а В. А. Химецу было приказано «ввиду начавшегося наступления немцев на Прасныш начать поиски в тыл и фланг противнику». Хотя «тыла и фланга» не было (в Янов и Хоржеле по два батальона пехоты), но 4-я бригада выходила в направлении на Хоржеле — Янов и Рогген. Каждый раз поиск заканчивался безрезультатно. Туркестанцы захватили еще четырех немцев из корпуса Цастрова.

Отряд В. А. Химеца. Около 10.30. 31 января 1915 г.

Вечером 28 января В. А. Химец получил приказ произвести разведку на Вилленберг — где якобы сосредоточивалось четыре немецких корпуса.

Авиация не летала — ни русская, ни немецкая, — и туркестанцы получили приказ: на рассвете 30-го выступить на Еднорожец. Начальник штаба Туркестанской бригады предполагал обойти Хоржеле с востока и выпустить серию разъездов — чтобы захватить «языков». Но 29-го В. А. Химец получил от комкора упреки в бездеятельности и приказ «лихим налетом» прорваться через немецкое охранение и захватить Вилленберг.

30 января отряд В. А. Химеца под прикрытием 12-го Туркестанского стрелкового полка переночевал в Еднорожце. В 4 часа 31 января кавалеристы выступили на Олыпевка — Ракуйка — Лаз, имея в авангарде взвод ОКШ. Дороги обледенели, и кавалеристы шли со скоростью 4 версты в час.

Из Ракуйка В. А. Химец отправил три сотни оренбуржцев на Хоржеле — для прикрытия отряда слева, а сам двинулся на Монтвиц и подошел к опушке леса, тянувшегося вдоль границы.

4-я бригада была встречена огнем немцев, сидевших за колючей проволокой впереди Монтвиц, — внезапности достигнуть не удалось.

2 эскадрона ОКШ спешились, но к немцам подошли подкрепления от Монтвиц. Спешились еще 2 эскадрона финляндцев. Завязалась перестрелка.

В 9 часов 30 минут к немцам подошли еще пехота и артиллерия. Бой разгорался. Открыла огонь конная батарея.

В. А. Химец выдвинул в Лаз три сотни уральцев с двумя орудиями.

К 8 часам три сотни оренбуржцев с двумя пулеметами подошли к опушке леса против Хоржеле и, выслав разъезды для наблюдения за Опаленец, Будки и Ракуйка, стояли там до 10 часов.

В 10 часов командир полка, начальник штаба бригады, командиры сотен и пулеметного взвода увидели следующую картину: от Хоржеле по шоссе на Зарембы двигались две роты противника — впереди взвода шла группа из 6 всадников. Первой мыслью русских было — атаковать, но между опушкой леса и шоссе находилось замерзшее и оттаявшее сверху болото. Решили расстрелять колонну противника.

Две спешенных сотни и два пулемета ждали, когда всадники подойдут к одиноко торчавшей у шоссе елке. Как только германцы поравнялись с этим ориентиром, был открыт огонь — и немецкая колонна осталась на шоссе. Немцы начали отвечать, и между спешенными частями и коноводами стали подниматься фонтанчики снега и земли — от разрывных пуль.

В это время были получены донесения о том, что уральцы отправлены в Лаз, из Хоржеле выезжает немецкая артиллерия, а пехота оттуда же выдвигается на Сребрник.

Потеряв убитыми одного казака и одну лошадь, оренбуржцы тронулись на Лаз — Ракуйку, чтобы не дать немцам атаковать отряд с тыла.

Части бригады отошли.

Положение русской 1-й армии во 2-й половине января 1915 г.

Потери: отряд В. А. Химеца — 3 человека, у немцев — свыше 200 человек. Из двух расстрелянных оренбуржцами рот поднялось лишь 20–25 человек.

Но проволочные заграждения не дали частям отряда возможности прорвать охранение противника в конном строю. Спешенные кавалеристы, даже задействовав 1000 винтовок, не могли состязаться с сильными немецкими гарнизонами Хоржеле или Монтвица.

С 3 по 6 февраля немцы ежедневно тревожили отряд В. А. Химеца, действуя то на Китки, то на Доброгосты. У Хоржеле сотня уральцев имела дело со спешенной конницей противника.

В ночь на 6-е В. А. Химец получил сведения о скоплении в Хоржеле крупных немецких сил — и утром следующего дня вся бригада вышла в район Кржиновлога. Из района последнего батарея весь день вела огонь по Рембелин, Хоржеле и Бржески Колаки. Немцы отвечали.

Начало немецкого наступления на Прасныш. Даты — по-новому стилю.

7 февраля 4-я бригада вновь вышла в Кржиновлого, а начальник штаба туркестанцев получил указание «в случае серьезного наступления немцев отпустить стрелков в Грудуск».

Батарея Офицерской артиллерийской школы (ОАШ) обстреливала немецкие колонны, двигавшиеся на юг от Бржески Колаки. Другие наступающие колонны противника были обнаружены на дорогах к Праснышу от Рембелин и от Янова и Хоржеле на Кржиновлого. Никем не сдерживаемые с фронта, немцы не обращали на отряд В. А. Химеца внимания. Начальник отряда, решив, что конная атака на не расстроенную пехоту принесет лишь жертвы, к 17 часам отвел 4-ю бригаду в район Павлово, Чернице Борове.

Утром немцы начали обстрел позиции стрелков у Китки. Германские подразделения появились на всем фронте от Дзержгово до дороги Шумск — Млава — Гальвиц, нанося удар по 1-му Туркестанскому корпусу. Как отмечал Э. Людендорф, удар наносился силами, троекратно превосходившими русских (корпуса: Цастрова, 17-й резервный, 1-я гвардейская резервная и 3-я пехотная дивизии — всего 6 дивизий). В 9 часов немцы потеснили оренбургскую сотню у Грабово. Сотня отошла в Дзержгово, но взамен был выслан разъезд хорунжего Кадошникова.

Туркестанская казачья бригада 9–10 февраля 1915 г.

К полудню немцы охватили уральские заставы у Дзержгово, Доброгосты и Креры, начав наступление и на Бржозово. Небольшими группами уральцы проскакивали в Дзержгово — и в 13 часов там собралась вся Туркестанская бригада. Уральский дозор, высланный для организации связи от Бржозово на Грабово, захватил на дороге из Янов немецкого кавалериста. Последний показал, что его полк прикомандирован к 1-му Резервному корпусу — и части последнего движутся от Хоржеле на Прасныш.

До 16 часов пулеметчики продолжали обстреливать немцев, действуя с высот у Забоклик. В сумерки бригада отошла в Павлово, но тут находился полк ОКШ, и туркестанцы заночевали в Венгра.

Разведка туркестанцев имела важнейшее оперативно-стратегическое значение: была выявлена серьезность и мощь немецкого наступления, выяснены его направления и найден новый (1-й Резервный) корпус. При этом конники ухитрились задержать (насколько это было возможно) фронтальное наступление противника.

Разгар Второй Праснышской операции. Даты по новому стилю.

Таким образом, уже в самом начале Второй Праснышской операции русская конница кое-чего добилась, в то время как немецкая не сделала ничего: кавкорпус фон Холлена скромно прятался в тылу. Э. Людендорфу, сетующему на свое незнание обстановки вследствие слабой работы авиаразведки, нельзя сваливать «незнание» на отсутствие авиации: германская авиация летала 5 февраля над Дзержгово. Русские обошлись и без авиации — конница, как отмечено, осуществила весьма успешную разведку. В отличие от конницы оппонента. А если бы немецкие 2-я и 4-я кавдивизии были двинуты от Хоржеле на Прасныш? Но… О немецкой коннице говорили, имелся даже пленный кавалерист, но саму германскую кавалерию так и не увидели — вплоть до конца операции.

Уральский казак.

7 февраля на помощь В. А. Химецу была направлена бригада 4-й Донской казачьей дивизии из состава 1-го Конного корпуса.

На рассвете 8-го весь отряд В. А. Химеца выступил на Прасныш, занятый 2–3 батальонами 66-й пехотной дивизии с 3 батареями и полуротой туркестанских сапер. Подходя к городу, и. д. начальника штаба 4-й Отдельной кавбригады подполковник С. М. Тиличеев получил донесение от своих разъездов, что немцы уже огибают Прасныш с востока, а германские разъезды от Макова подходят к Праснышу.

Встав с 4-й бригадой у Венжево, В. А. Химец направил туркестанцев на Маков. На дороге от Козине на Венжево показались части донцов.

Туркестанцы двинулись, имея впереди сотню уральцев, на Романове — Маков. Был выдвинут разъезд — на Карнево — Маков. В 11 часов сотня была обстреляна из Романове. Спешив один взвод, командир сотни с остальными казаками двинулся в обход — и из Романове галопом отошло на Маков около эскадрона немцев.

Маков был занят четырьмя батальонами ополченцев с сотней пограничников и батареей легких орудий обр. 1898 г. Настроение ополченцев было неплохим — несмотря на вооружение берданками и «допотопными» пушками.

В 16 часов сотня уральцев заняла Млодзяново и окопалась на его северной окраине. В 18 часов появился разъезд хорунжего Кадошникова — он около суток действовал между немецкими колоннами и у Кржиновлога, захватив в плен вольноопределяющегося одного из полков 36-й резервной дивизии 1-го Резервного корпуса. Причем пленный усердно нес обязанности дозорного — хоть и под присмотром казака.

К ночи поступили следующие сведения: у Красносельц немцев нет, а переправа наблюдается разъездом 4-й кавалерийской дивизии (ядро которой находилось в Остроленке), переправы у Подосье и Ленг заняты мелкими немецкими пехотными частями.

В 16 часов В. А. Химец отошел в район Карнево — Хелхи Иловые.

Результат работы русской конницы 8 февраля: завершена стратегическая разведка и определен левый фланг немецкого наступления, установлен состав германских рот (по показаниям пленного — от 150 до 170 штыков).

Утром 9 февраля батарея ОАШ вела огонь по могиле Рулера в Красне (под прикрытием двух эскадронов), донцы вели разведку западнее дороги Карнево — Прасныш (и вместе с 4-й бригадой постепенно перемещались в район Луков), а туркестанцы занимали линию Млодзяново — Эльжбетово — Залесье — Старовесь. Штаб корпуса телеграфировал туркестанцам: «Выручка будет завтра в полдень. Надеюсь на прежнюю энергию бригады. Цихович».

9 февраля Прасныш был обложен со всех сторон (тогда как на фронте Грудуск и западнее все атаки немцев отбиты). Правый фланг 1-го Туркестанского корпуса был загнут и дотянут до Морги.

Утром из Новогеоргиевска выступил на Карнево доблестный 1-й Сибирский корпус — чтобы третий раз за полгода помериться силами со значительно превосходящим противником. В Остроленке был сосредоточен 2-й Сибирский корпус — для наступления на Прасныш. Командование фронта готовило Гальвицу хороший мешок.

В этот день 4-я и Донская бригады занимались перестрелкой и проведением разведки: к вечеру донцы обнаружили немцев в Зелена. Весь отряд В. А. Химеца стянулся в Луково.

Туркестанская бригада к 14 часам расположилась: три сотни уральцев от Млодзяново до Эльжбетово, три сотни оренбуржцев у Хелхи Иловые и резерв — две сотни, которые прикрыли батарею ОАШ в Малехи (там же находилась и донская батарея, временно приданная бригаде).

Ополченская дружина с батареей встала в лесу у Обецаново, в то время как пограничники вели разведку к востоку от р. Оржиц.

Было решено сохранить выходы из лесной полосы Полтуск — Карнево.

С 15 часов к Млодзяново подошли немецкие разведчики, а в 18 часов — рота пехоты: сотня подпустила ее шагов на 300–400 и встретила настолько метким огнем, что рота с огромными потерями бросилась в Венгжиново.

Около 20 часов между Млодзяново и Богданково были замечены немецкие разведчики — против них были выдвинуты разъезды.

Начальник штаба 2-й Сибирской стрелковой дивизии писал в своем дневнике: «…Маков занят дружинниками и 2,5 сотнями, которые там держатся хорошо…». Свидетельство пехоты — дорогого стоит, ибо пехота всегда была строга в оценке кавалерийских частей.

10 февраля отряд В. А. Химеца окончательно разделился: его ядро ушло к Колачково и оттуда вело артогонь по Зелена, а туркестанцы остались на своих позициях. Противник не предпринимал активных действий до 11 часов, когда сотня оренбуржцев, стоявшая в Залесье, заметила наступающую роту немцев. Околица деревни была неудобна для обороны, и сотня отошла на холмик, откуда встретила немцев огнем: заработали пулеметы от Старовесь, а от Эльжбетово выдвинулся взвод в конном строю — и немцы отошли, не приняв атаки.

Пришло известие, что Прасныш держится. И казаки также решили стоять насмерть.

Здесь уместно вспомнить фразу Э. Людендорфа, что из-за того, что «авиация не летала», он не знал о подходе к русским подкреплений. Виноваты, разумеется, не силы природы, а собственная оплошность.

Но мы вспомнили об этом потому, что над занявшими оборону туркестанцами пролетел русский самолет.

Перестрелка разгоралась…

Читатель, возможно, удивится «вялому» образу действий немецких авангардов, работавших не так, как это «проповедовалось» до войны. Но автор, читая воспоминания французского драгуна, наткнулся на следующую знаменательную фразу: «Когда немецкие авангарды наталкиваются на серьезное сопротивление, они не настаивают, а ждут… а на следующий день, развернувшись, немцы двигаются, сметая все на своем пути».

Немецкие авангарды «не настаивали», тем более что главные силы были заняты доблестно сопротивлявшимся Праснышем.

В 16 часов в Карнево прибыл разъезд конных разведчиков 2-й Сибирской дивизии, и в 17 часов появились 200 конных разведчиков и начальник штаба дивизии полковник В. И. Михайлов. Для 480 винтовок, растянутых на 10 км, это было серьезной подмогой, а боевая репутация 1-го Сибирского корпуса не оставляла сомнений в исходе предстоящей свалки.

В. А. Химец, оставив донцов у Колачково, к вечеру перешел в Длуголенка — сообщив об обходе немцами правого фланга Туркестанского корпуса.

С 19 часов начал подходить авангард 2-й Сибирской дивизии, и Туркестанская бригада начала сменяться на позициях.

Ночью к бригаде подошел ее обоз 2-го разряда. Овсу казаки обрадовались почти так же, как и сибирякам.

Результаты работы конницы: а) южнее Прасныша наступление немцев было остановлено, б) западнее города применение В. А. Химецом артогня также продемонстрировало присутствие серьезных сил, и продвижение немцев в обход правого фланга 1-го Туркестанского корпуса измерялось очень незначительным расстоянием (которое удалось преодолеть 1-й гвардейской резервной и 3-й пехотной дивизиям).

Конница фон Холлена окончательно упустила удобный случай себя проявить.

10 февраля от Остроленки на Красносельцы — Прасныш выступил 2-й Сибирский корпус — его движение прикрывалось с севера 4-й кавдивизией.

Около 10 часов 11 февраля завершилась драма гарнизона г. Прасныш. Потеряв свыше половины своего состава от огня противника, он не мог противостоять свежим силам, которые подтянул Гальвиц. Последним пал саперный штабс-капитан Ханыков, полурота которого была полностью уничтожена. На надгробной надписи офицера немцы рассказали об этом доблестном воине, сражавшемся до конца и не пожелавшем сдаться в плен — под угрозой пленения штабс-капитан застрелился, использовав для этого последний патрон своего револьвера.

Но это был последний успех немцев.

1-й Сибирский корпус развернулся на фронте, который ему сберегли казаки, и начал наступление — достигнув к вечеру линии Венгжиново — Венжево и окружив с трех сторон Красное, в котором прочно засели немцы. Туркестанский корпус третий день отбивал атаки троекратно превосходящих сил немцев, а 2-й Сибирский корпус подходил к Красносельцам.

4-я кавдивизия под давлением противника отошла к Н. Весь, и на помощь ей выдвинулся из Остроленки 39-й Сибирский полк.

Туркестанская казачья бригада, подчиненная начальнику 2-й Сибирской дивизии, получила задачу: сосредоточиться у Луково и, ведя разведку, обеспечивать левый фланг дивизии.

11 февраля к 7 часам она была сосредоточена, и в 8 часов выдвинулись 2 боевых разъезда (каждый из офицера, урядника и 6 казаков): на Маленки — Выпихи — Курево — Козине и на Милево Маленки — Былицы — Новая Весь — Збики Кержки.

В 9 часов из Луково выступила сотня уральцев с двумя станковыми пулеметами — она должна была занять Милево Маленки и двигаться дальше — в зависимости от донесений разъездов. При ней находился штаб бригады с двумя «штабными» разъездами. В 9 часов 30 минут сотня прошла Милево Маленки — разъезды сообщили, что Милево Быки и Милево Швейки не заняты. Бригада сделала следующий скачок: сотня — в Милево Швейки, главные силы — в Милево Быки; одна сотня оренбуржцев направлена на Милево Рончки.

В Милево Маленки бригаду нагнал разъезд 15-го гусарского полка, начальник которого доложил, что вся дивизия идет на Луково.

В ночь на 11 февраля 1915 года 1-й Сибирский корпус развернулся на фронте Млодзяново — Старовесь — и утром 11-го началось наступление на фронте Щуки — Козино. Туркестанская казачья бригада (8 сотен при 8 конных пулеметах и двух горных орудиях, приданных ей из состава 2-й Сибирской дивизии) к 7 часам 11-го была сосредоточена в Луково и получила задачу обеспечивать левый фланг 1-го Сибирского корпуса. Левее, в районе Колачково-Опигура, стояли две кавалерийские бригады, охранявшие правый фланг 1-го Туркестанского корпуса.

В 8 часов утра были высланы два боевых разъезда с разведывательными задачами. В 9 часов из Луково выступил авангард бригады (сотня уральцев с 2 пулеметами), которому приказано занять Маленки и двигаться в зависимости от донесений боевых разъездов. При авангарде был и штаб бригады с 2 разъездами. В 9 часов 30 минут Маленки были заняты, и авангарду было приказано занять Милево Швейки и большой фольварк рядом с этой деревней. Бригаде следовало перейти в Милево Быки; одной сотне оренбуржцев, войдя в подчинение начальника штаба бригады, занять Милево Рончки.

День был туманный, видимость не более чем на 1,5 км, движение велось осторожно — дозоры осматривали почти каждый дом. Быстроты и не требовалось, так как левый фланг 2-й Сибирской дивизии двигался с обычной для развернутых пехотных частей скоростью.

В 11 часов, когда 5-й Сибирский стрелковый полк занял фольв. Геленов, бригада овладела Милево Швейки, сотня оренбуржцев — Милево Рончки. Орудия встали на позицию за прудом в Милево Швейки. Особого прикрытия не назначалось, так как пять сотен расположилось в огромном дворе фольварка, поставив лошадей в каменные скотные дворы.

В полдень от правого бокового разъезда было получено донесение, что в Курово немцев нет, а Козино занято противником. Левый разъезд вернулся, выяснив, что в Новая Весь немцев нет.

Уральцы получили приказ — одной сотней атаковать Козино, а остальными тремя продвигаться на Новая Весь — Филипы — Збики Кержки. Атака Козино началась около 11 часов 30 минут и закончилась к 11 часам 40 минутам. Атака велась лавой — с места в галоп. Была потеряна только одна лошадь, убитая под командиром сотни есаулом Хорошхиным. Сотня ворвалась в Козино — немцы, оставив до десятка трупов, бежали к Венжево. Перед последним были видны наскоро возведенные окопы.

Табулы и Филипы были заняты без сопротивления (небольшие немецкие части быстро отходили к северу), а в Збики Кержки оказалась довольно сильная немецкая часть — и последний пункт уральцам пришлось атаковать при артиллерийской поддержке (горный взвод выпустил более 60 снарядов). Почва оттаяла, и три сотни двумя эшелонами (первый — одна сотня на интервалах в 15 шагов, второй — две сотни в развернутом разомкнутом строю с интервалами между рядами 3–4 шага, дистанции между шеренгами 30 шагов) пошли рысью по пахотному полю. Немцы дали по ним несколько пулеметных очередей, но к 14 часам оставили деревню.

Одновременно сотня оренбуржцев выбила из Горонца немецкую заставу.

К вечеру в штабе бригады собралось несколько пленных, которые принадлежали к разным полкам 36-й резервной дивизии — их показания давали возможность определить подход свежих германских соединений.

Из Горонца разъезд оренбуржцев связался с двумя ротами туркестанских стрелков, засевших на кладбище в Зелена — и двое суток дравшихся с 1–2 немецкими батальонами. Затем дозорами было выяснено, что немецкая пехота занимает окопы от Зелена до Гавронки, какая-то часть занимает Збики Вельке, а сибиряки заняли Венжево. Последнее делало ненужным присутствие сотни в Козино, и Хорошхину было приказано перейти в бригадный резерв — в Милево Швейки.

Донская батарея была отправлена в Колачково, а Туркестанская бригада получила горный взвод 2-й Сибирской артиллерийской бригады.

Начальник штаба 2-й Сибирской дивизии в своем дневнике так подвел итоги дня: «Туркестанский корпус занимает линию Колачково — Осыски — Сосново — Морги. В Опиногура никакого прорыва не было… Туркестанская казачья бригада, сосредоточившись у Лукова, продвинула свои передовые сотни к Новая Весь, а после занятия нами Козино ей послано приказание занять Филипы и Кержки… Отряд конных разведчиков переведен был из Заремба в Новая Весь…».

Итак, бригада сделала все, что было нужно пехоте, — и не по письменному приказу, который опоздал, а по своей инициативе. Находясь в Збики Кержки и Горонца, бригада лучше обеспечивала фланг пехоты, чем оставаясь в Козино.

В ночь на 12-е немцы спали, сибиряки готовились к атаке Красне и немецких позиций севернее, а бригада кормила коней. Ночью подошла 15-я кавдивизия, расположившись одной бригадой в Филипы, а другой в Грабово.

В 8 часов Туркестанская бригада имела расположение: 3 сотни уральцев находились на северной окраине Збики Кержки (коноводы — в сараях на южной окраине деревни), 3 сотни оренбуржцев находились в Горонца, бригадный резерв и штаб — в Филипы, а два горных орудия (обр. 1904 г.) были переданы в распоряжение командира 2-го Уральского полка и расположились на позиции в сарае в Збики Кержки — готовые поддержать уральцев.

2-й Сибирский корпус добрался до Красносельц, а 4-я кавдивизия охраняла его тыл (впоследствии этим занялся 39-й Сибирский стрелковый полк).

Казалось бы, 4-ю кавдивизию надо было передвинуть на правый фланг 2-го Сибирского корпуса и отрезать немцам пути отхода на Хоржеле и Янов, но… 2-й Сибирский корпус входил в состав 1-й, а 4-я дивизия — 12-й армии, и последняя, естественно, удержала дивизию у себя. К вечеру 2-й Сибирский корпус дошел до Карвач, а 1-й Сибирский корпус с утра начал атаку Красне.

Атака с фронта на нерасстроенную пехоту не сулила немедленного успеха — и туркестанцы начали ее готовить всеми имевшимися средствами: три сотни уральцев спешились и расположились на северной окраине Збики Кержки (с ними пулеметы и горный артвзвод); три сотни оренбуржцев заняли Горонца.

Около 10 часов командир 2-го Уральского полка войсковой старшина С. П. Шадрин сообщал, что его правый фланг не обеспечен — и начальник штаба Туркестанской бригады выдвинул из резерва 4-ю сотню 5-го Оренбургского казачьего полка под командованием есаула Печенкина: для прикрытия промежутка между сибиряками и чтобы, если потребуется, поддержать атаку последних.

Взвод горной артиллерии забрался в канаву в Збики Кержки и вел оттуда огонь по немецким окопам перед фольв. Збики Старки. Малый вес и размер орудий оказались важнее их мощности.

С 11 часов велся только огневой бой — преимущественно между уральцами и немцами, занимавшими окопы между фольв. Збики Старки и Зелена.

Сотня Печенкина, выбив из Збики Вельке немецкую заставу, притаилась за домами и наблюдала за ходом боя у сибиряков. Около 14 часов уральцы сделали попытку атаковать фольв. Збики Старки в пешем строю — но, преодолев половину расстояния до противника и добравшись до седловины, попали под сильнейший винтовочнопулеметный огонь и смогли отойти только под прикрытием огня горного артвзвода. Казакам повезло, что они имели хорошее укрытие — каменный забор длиной около 600 шагов — за ним и укрылось почти 160 человек.

Огневой бой велся до 16 часов, когда командиром Туркестанской бригады были получены следующие донесения: а) от есаула Печенкина: «сибиряки наступают, как на параде, атакую вместе с ними»; б) от командира уральского полка: «предполагаю идти в атаку верхом»; в) от командира горного артвзвода: «осталось только 55 выстрелов».

Сообщение Печенкина осталось без ответа, командир уральцев получил благословение на атаку, а артиллеристам было приказано выпускать все снаряды.

В этот период и отличились казаки — им удалось реализовать несколько удачных конных атак.

6-й сибирский стрелковый полк атаковал Бобово. Очевидец вспоминал, как наступали сибиряки: «…быстро, как на параде, не нагибаясь и не перебегая; ясно видны командиры рот впереди, а взводов — позади своих частей. Стрельба затихла…». Этим воспользовался Печенкин: когда сибиряки были в 200–300 шагах от немецких окопов, его 4-я сотня оренбуржцев в колонне по 6 ринулась в направлении на фольв. Бобово. Немцы усиленно стреляли по сибирякам, и сотня прошла сквозь ряды последних почти без потерь. Немецкие пули летели поверх всадников, а многие стрелки с криком хватались за стремена и конские хвосты и вместе с сотней врывались в немецкие окопы. Были слышны крики стрелков: «Конница, вперед, поскорей». Казаки опередили цепь не более чем шагов на 30–50, врываясь в ряды германцев. Еще минута, и сотни не стало: она рассеялась, преследуя бегущих.

Повсюду были видны бегущие немцы. У фольв. Бобово сотня проскочила не успевшие сняться с позиции три немецких орудия. Несколько казаков подскакали к ним. Один из казаков докладывал: «Немцы побросали револьверы, подняли руки вверх, я объехал их три раза кругом и поскакал дальше». Отдельные казаки доскакали до Лисиогура. Вахмистр сотни Соломов в одиночку атаковал немецкий взвод — последний побросал винтовки и затем был пленен стрелками. Затем вахмистр бросился в лес южнее Лисиогура, но попал под пулеметный огонь, свалился с лошади и был подобран казаком 3-го Уральского полка 15-й кавдивизии. Обратно оба казака возвращались, сидя вдвоем на одной лошади.

Атаковали и уральцы. Пока горный артвзвод выпускал последние снаряды, цепь спешенных казаков 2-го Уральского полка побежала к коноводам и затем ринулась вперед — по направлению к фольв. Збики Старки. Здесь немцы не ждали атаки, и их огонь принял беспорядочный характер и постепенно замер. Возможно, немцы увидели атакующих только тогда, когда те вынырнули в сгущавшихся сумерках из-за перегиба ската. С криком «ура» уральцы на аллюре неслись в атаку — и немцы, не принимая атаки, частично бросились бежать, а частично поднимали руки вверх. Потеряв одного урядника, уральцы за четверть часа очистили от противника район между Гавронки, Антосы и Зелена.

Еще до начала их атаки мимо штаба бригады рысью прошли на Збики Бельке конные разведчики 2-й Сибирской дивизии — они атаковали вслед за сотней Печенкина.

Оренбуржцы двинулись на Зелена — но немцы уже успели отойти.

Командир бригады 2-й Сибирской дивизии генерал-майор М. Д. Енчевич в полевой записке засвидетельствовал, что первыми внесли смерть и панику в ряды немцев казаки есаула Печенкина. Его сотня пленных не привела (но трофеями оренбуржцев стали 3 легких орудия, подобранных пехотой). 6-й сибирский полк пленил 700 человек, столько же привели гусары 15-й кавдивизии, почти столько же 2-й Уральский полк (причем пленные были из состава пяти разных батальонов), и около тысячи немцев привел 3-й Уральский полк.

Потери в этих атаках: оренбуржцы — 2 казака и 6 лошадей (сотня собралась только к утру); уральцы — 3 казака и несколько лошадей.

1-й Туркестанский корпус отбросил немцев и сам перешел в наступление. Общее количество пленных в этот день (телеграмма начштаба корпуса генерал-майора Я. К. Циховича) достигло 10 000 человек.

Темнота, вязкая почва и усталость лошадей не позволили атакующим продолжить преследование. Чтобы завершить поражение германцев, следовало ввести в бой 1-ю бригаду 15-й кавдивизии и весь отряд В. А. Химеца — направив ночью конницу на пути Прасныш— Хоржеле.

13 февраля 2-й Сибирский корпус переправился через Венгра у Добржанково и севернее и вынудил к отступлению немецкие арьергарды и «свежие силы» Гальвица. 1-й Сибирский корпус к 16 часам вступил в Прасныш.

Туркестанская казачья бригада, собрав три менее утомленные сотни, выслала их на север — в помощь сибирякам. В дневнике начальника штаба бригады отмечено, что он этот день находился в фольв. Збики Старки со знаменами двух полков, четырьмя пулеметами и последней сотней уральцев.

2-я бригада 15-й дивизии оставалась в Филиппы, а 1-я бригада прошла через фольв. Збики Старки и к вечеру дошла до Чернице Борове.

Одной сотне туркестанцев еще удалось порубить отступающих немцев на шоссе на Грудуск. Этим закончилось преследование на поле боя.

14 февраля 1-й и 2-й Сибирские корпуса начинают преследование в направлениях на Хоржеле и Дзержгово, а из конницы лишь Туркестанская бригада двигается на Хоржеле — в авангарде 2-го Сибирского. 15 февраля впервые появляется на сцене немецкая конница — два эскадрона которой были выбиты туркестанцами из Адамы. А 16 февраля южнее Хоржеле были замечены флюгера саксонских драгун.

У Хоржеле немцы получили новые подкрепления. Но Северо-Западный ТВД стабилизировался — началось окопное сидение, продолжавшееся вплоть до новой операции Гальвица (Третья Праснышская) в июле 1915 г.

Как когда-то метко заметил Мольтке Старший, ошибки развертывания часто не могут быть исправлены во время всей кампании — и эта фраза применима к ошибке в расположении русской конницы к началу операции. Сосредоточение отряда В. А. Химеца «во имя массирования» было хорошо для решения наступательных задач, но, пока Туркестанскому корпусу следовало обороняться, оставляло желать лучшего.

Стиснутая на узком пространстве, а затем попавшая в узкий коридор между наступавшими немецкими корпусами, конница еле смогла выскочить на нужный ей простор — и лишь тогда приостановила немецкое наступление. Но дорогой ценой — ценой преждевременного вступления в бой.

В начале немецкого наступления две бригады отряда применили различные способы действий: 4-я — артиллерийский, «повиснув» на фланге 1-го Резервного корпуса, а туркестанцы спешивались, доводя дело до винтовки.

Накладывала отпечаток и специфика местности: два небольших разъезда (уральский и хорунжего Кадошникова) захватили в лесах по одному (но крайне нужному) пленному. В то же время разведывательным отрядам, которые были привязаны к дорогам, взять «языков» не удалось. Удалось выявить фланг немецкого наступления — за несколько часов пройдя от Маков до Красносельц.

Коннице пришлось действовать на очень протяженном фронте.

10 февраля Туркестанская бригада заняла 10-км фронт и «уговорила» своего высокодоблестного противника «не настаивать». В. А. Химец успешно прикрыл промежуток также около 10 км — но двумя бригадами.

Задачи в этот период не требовали нанесения противнику какого-либо самостоятельного, решающего удара — требовался выигрыш времени для подхода сибиряков. Достичь этого можно было огнем с протяженного фронта. Ежедневные бои — то там, то тут — заставляли немцев разворачиваться, проводить разведку и вновь сворачиваться. Коннице удавалось и отбрасывать прорвавшегося на отдельных участках противника — 9 февраля у Эльжбетово и 10 февраля у Залесье.

11-го, благодаря туману, туркестанцы успешно проводят несколько мелких конных атак на пехотное охранение германцев — лобовых атак почти без всякой подготовки.

12-го назревает решительный удар русской пехоты, и конница ему содействует.

Туркестанцы спешили шесть сотен из восьми и готовили атаку огнем.

Особенно отличились туркестанцы. Они не опоздали к тому моменту, который один из специалистов-тактиков тех лет определял как «священный момент, когда телефонист кладет в сторону свою трубку, а сапер лопату, и все спешат принять участие в последнем параде».

Пример Печенкина показывает, насколько удобен для атаки момент, когда пехота вплотную подошла к противнику.

Результаты конных атак были огромны: свыше 2500 пленных германцев показывали, что не менее 20 полных рот противника было рассеяно в течение немногих часов. Пехоте на «прогрызание» вражеской обороны понадобилось бы куда больше времени, а также стоило бы больших потерь.

Первые эшелоны атакующих (туркестанцы) рассеялись так, что затем собирались целую ночь. Вместе с тем у любой атаки есть свой предел — и даже двум бригадам не удалось преодолеть немецкие пулеметы, находившиеся в 3–4 километрах от переднего края. Нужны были новые эшелоны (которых не хватило), усиленные по возможности броневиками. Это не позволило бы сформироваться немецким арьергардам и помогло преодолеть пулеметную завесу противника.

Местность (почти ровное поле, деревушки и лесочки) в целом благоприятствовала действиям конницы — на ней не было препятствий, задерживающих кавалерию. Но вместе с тем не было и укрытий от огня, который мог нанести коннице жестокие потери — но… не нанес. Ведь русская конница действовала тактически грамотно, правильно выбрав пункты и время атаки.

В этих боях приняли участие 23 русских эскадрона и сотни (но при лучшей организации могло бы атаковать еще 33). Наконец, стоит отметить огромную (особенно для конницы) роль командирского почина — на уровне сотня — эскадрон. Если русская конница кое-чего добилась, то немецкая не сделала ничего — как мы ранее отметили, кавкорпус фон Холлена прятался в тылу.

Мы видим, что русская кавалерия выполнила важнейшие задачи — разведывательные, ударные и по прикрытию стыков между частями и целых направлений, способствовав победе русского оружия в очень важной Второй Праснышской операции.

4.8. Днестровский фронт. Русская конница в Хотинских и Заднестровской операциях. Легендарные Баламутовка — Ржавенцы. Март — май 1915 г.

В ходе Первой Хотинской операции 17–22 марта 1915 г. в первый же день у деревень Рухотин — Поляны — Шиловцы — Малинцы были разгромлены 42-я гонведная пехотная дивизия и гусарская бригада противника, потерявшие пленными 33 офицеров и 2,1 тыс. нижних чинов. 10-я кавалерийская и 1-я Донская казачья дивизии разбили обходящую левый фланг Юго-Западного фронта неприятельскую группировку.

18 марта 12-я кавалерийская дивизия атаковала у дер. Залещики части австрийской 7-й армии, парируя обход левого фланга русской 9-й армии. В плен были захвачены 21 офицер и 1 тыс. нижних чинов.

Отличилась русская конница и в ходе Заднестровской операции. Заднестровская операция — наступательная операция русской 9-й армии Юго-Западного фронта против войск австро-венгерской 7-й армии 26.04.—02.05.1915 г. Учитывая ключевую роль конницы в этой операции, остановимся на ней подробнее.

Войска 9-й армии действовали на Буковинском фронте — в районе р. Днестр. В состав армии (командующий — генерал от инфантерии П. А. Лечицкий) к концу апреля 1915 г. входили: 11-й (11, 32, 74-я пехотные дивизии), 30-й (71-я и 80-я пехотные дивизии, 2-я стрелковая бригада), 32-й (78-я пехотная, 1-я и 2-я ополченские дивизии), 33-й (82-я пехотная, 1-я и 2-я Заамурские пограничные пехотные дивизии, Крымский конный полк) армейские, 2-й (12-я кавалерийская и Кавказская туземная конная дивизии) и 3-й (10-я кавалерийская, 1-я Донская казачья, 1-я Терская казачья дивизии, Отдельная гвардейская кавалерийская бригада) Конные корпуса. В период операции в структуре армии происходили изменения — так, 1-я Заамурская конная бригада и Отдельная гвардейская кавалерийская бригада образовали Сводную кавалерийскую дивизию, а 9-я кавалерийская дивизия усилила 2-й Конный корпус.

Корпуса располагались (с севера на юг): 11-й (на Днестре), 30-й (у г. Бучач), 33-й (на Днестре) армейские, 2-й (у мест. Залещики), 3-й (у г. Хотин) Конные, 32-й армейский (у мест. Топороуц).

11-й армейский корпус — ветеран Галицийской битвы, Карпатского сражения и боев в Буковине. В предыдущих боевых операциях — это главная ударная сила 9-й армии.

Победитель в Заднестровской операции командующий 9-й армией Юго-Западного фронта генерал от инфантерии П. А. Лечицкий.

30, 32 и 33-й армейские корпуса в основном были сформированы из второочередных частей и по составу были достаточно неоднородны.

Так, заамурские пограничные пехотные полки (прибывшие незадолго перед сражением) по своему составу, без преувеличения, являлись элитными, чего не скажешь об ополченских бригадах (затем развернутых в дивизии). В каждой бригаде — по 6 отдельных дружин (батальонов), по 1 ополченской конной сотне, по 6-орудийной батарее и по 1 саперной полуроте. Дивизия имела одну пулеметную команду при 8 пулеметах с прекрасным кадровым личным составом. Из 1-й и 2-й ополченских дивизий затем сформировали 32-й корпус. Дружины были вооружены старыми винтовками системы Бердана, боевая подготовка дружин была очень слабой. Но перед операцией дружины перевооружили новыми винтовками — японскими и австрийскими.

Конные корпуса являлись элитными формированиями с богатым боевым опытом.

10-я кавалерийская дивизия прославилась в боях у Ярославице, Перемышлян и Равы-Русской, 1-я Донская казачья — у Дуба, Недзелиски и Дзвоновиц, 1-я Терская казачья — в Карпатах.

Великий князь Михаил Александрович, начальник Кавказской Туземной конной дивизии.

12-я кавалерийская дивизия отличилась в Галицийской битве — особенно в боях у Демни и Руды в 1914 г., у Залещиков в марте 1915 г. 12-я кавалерийская дивизия неизменно выполняла поставленные задачи, действуя в конном и пешем строях. В боях на Гнилой Липе, когда 7-й армейский корпус форсировал реку и возник разрыв между ним и 12-м армейским корпусом, 12-я кавдивизия А. М. Каледина спасла положение: в критический момент, без приказа свыше, комдив по своей инициативе спешно выдвинул дивизию на направление прорыва. Отличилась дивизия в Городокском, Хыровском сражениях, во многих других боях. Общеизвестен приказ командующего 8-й армией генерала от кавалерии А. А. Брусилова в Городокском сражении: «12-й дивизии умереть, но умирать не сразу, а до вечера». Выполняя задачу сдержать австрийцев, невзирая на огонь пулеметов и артиллерии, частями дивизии была осуществлена атака в конном строю. Это и спасло положение. Поэтому, когда генерал-майору К. Г. Маннергейму предложили принять командование над 12-й кавалерийской дивизией (А. М. Каледин выбыл из строя по ранению), он попросил у А. А. Брусилова совета: ведь 12-я кавалерийская была ему незнакома, и он ждал другого назначения. На что командующий ему ответил: 12-я кавдивизия — это такое соединение, от которого не отказываются.

Казаки на Днестре.

Совершенно уникальным соединением в составе 9-й армии являлась Кавказская Туземная конная дивизия. Участник боев на Днестре генерал-майор П. Н. Краснов отмечал, что в дивизии, которой командовал генерал-лейтенант Великий князь Михаил Александрович Романов, было 6 четырехсотенных полков: 2-й Дагестанский, Татарский, Кабардинский, Чеченский, Ингушский и Черкесский. Офицеры — лишь частично туземцы, в большинстве — русские. Дивизия была невоспитанна и плохо обучена, но воспитание и муштру заменяли обаяние имени Великого князя и прирожденная дисциплинированность горцев.

Один из офицеров дивизии, передавая свое впечатление от личного состава дивизии, вспоминал, что каждый всадник был одет в бешмет и черкеску понравившегося цвета и сидел на коне какой угодно масти. Общими были лишь огромные лохматые рыжие папахи. Соединение отличалось высоким боевым духом. Один из офицеров охарактеризовал ее как одну из самых надежных частей и гордость русской армии. А документ отметил, что кавказские горцы наводят на венгров страх. Они отказываются уступать кому-либо первенство под огнем.

После мартовских боев войска 9-й армии занимали растянутый 250-километровый фронт. Это обстоятельство, а также наличие укрепленных позиций австро-германских войск усложнили активные действия армии.

В состав австро-венгерской 7-й армии (командующий — генерал кавалерии К. фон Пфланцер-Балтин) входили: 3, 11, 13-й армейские корпуса, армейская группа В. Р.-Ф. Маршаля, корпус Ксцибулки (австро-венгерские 5, 6, 15, 28, 30, 36-я пехотные, 22-я ландверная пехотная, 42-я гонведная пехотная дивизии, 2 бригады Польского легиона и несколько отдельных бригад; германская 5-я, австро-венгерские 6, 8, 10-я кавалерийские и 5-я гонведная кавалерийская дивизии). Войска австро-венгерской 7-й армии были усилены германскими частями и подразделениями — особенно много их было сосредоточено в группе Маршаля.

Кавказские казаки в перерыве между боями. Днестр, 1915.

Соотношение сил выглядело следующим образом: 9 пехотных и 6 кавалерийских дивизий, а также 5 ополченских бригад русской 9-й армии противостояли 8 пехотным и 5 кавалерийским дивизиям и нескольким бригадам противника. Таким образом, значительного превосходства в силах, необходимого для наступательной операции с решительными целями, у русских не было. К началу этого сражения 9-я армия под командованием генерала от инфантерии П. А. Лечицкого имела в своем составе значительное количество кавалерийских соединений — почти половина армии состояла из мобильных, в большинстве отборных войск, — что сыграло более чем существенную роль в развернувшихся событиях.

Дикая дивизия в атаке.

19 апреля 1915 г. австро-германские войска под общим командованием генерала А. фон Макензена прорвали оборону русской 3-й армии на участке Горлице — Тарнов и за неделю глубоко вклинились в расположение Юго-Западного фронта. Перед соседними армиями фронта Ставка поставила задачу — активными действиями облегчить положение 3-й армии.

К Заднестровской операции 1915 г.

Фронт на Днестре. Эпизод германской карты. Нанесены позиции 7-й австро-венгерской и ее главного оппонента — 9-й русской армии.

Стратегическая задача, которая стояла перед 9-й армией в Заднестровской операции, — отвлечь на себя стратегические резервы командования противника. Азы стратегии предписывают наносить удар на направлении, являющемся для противника неожиданным. Именно такие действия могут нарушить стратегическое равновесие на театре военных действий. Учитывая затруднительность непосредственной переброски войск других русских армий (в данном случае 9-й) на угрожаемое (горлицкое) направление вследствие трудностей коммуникационного характера, такое использование ресурсов было совершенно оправданно. Мы видим инициативность командования 9-й армии — оно в порядке частной инициативы подготовило план перехода войск армии в наступление, а штаб фронта, использовав данное обстоятельство, решил ударом 9-й армии парировать удар А. Макензена. Русское командование рассчитывало, что для обороны Буковины противник начнет перебрасывать значительные силы на юг и удар на фронте 3-й армии будет ослаблен. Кроме того, успех русского наступления вблизи румыно-австрийской границы мог повлиять на вступление в войну Румынии.

Группа казаков.

П. А. Лечицкий решил осуществить многообещающий оперативный маневр — перебросив 33-й армейский корпус в район г. Бучач, нанести удар в направлении на мест. Городенка, чтобы выйти во фланг и в тыл главным позициям противника к югу от г. Станиславов. Одновременно наносился второй удар — силами конницы. 3-му Конному корпусу предстояло прорвать фронт противника в Буковине, южнее р. Днестр — у деревень Баламутовка — Ржавенцы — Громешти. Таким образом, основная роль отводилась 2 корпусным ударным группам, но и на остальных боевых участках соединениям армии предстояло действовать активно.

Смелым оперативным решением командарма являлась постановка перед кавалерией ключевой задачи — прорвать укрепленные позиции. Это шло вразрез с теорией и практикой прорыва оборонительных линий в годы Первой мировой войны. В плане наступления, выработанном штабом 9-й армии, обращает на себя особое внимание ответственная роль, отведенная кавалерийским частям, на которые ложилась главная тяжесть намеченной операции.

Но П. А. Лечицкий, во-первых, был уверен в боевых качествах отборных соединений, входивших в конный корпус; во-вторых, он прекрасно знал, что командир 3-го Конного корпуса генерал-лейтенант граф Ф. А. Келлер по праву является самым выдающимся кавалерийским военачальником русской армии в годы войны. Ф. А. Келлер не только выделялся личной храбростью, но и пользовался большой популярностью в войсках, снискал особое доверие и любовь своих солдат. Командир 3-го Конного корпуса был отличным тактиком и опытным фронтовым генералом — командование 9-й армии могло быть уверено в том, что ответственная задача будет выполнена.

Группировка 9-й армии была адаптирована применительно к оперативному замыслу. Командарм разделил фронт армии на 6 боевых участков.

1-й боевой участок. На нем должна была оперировать первая ударная группа.

После прибытия из Заамурского округа пограничной стражи кадровых 1-й и 2-й Заамурских пограничных пехотных дивизий П. А. Лечицкий получил возможность сформировать сильную ударную группировку. Дивизии начали прибывать в начале апреля, сосредотачиваясь у г. Каменец-Подольск. Они были включены в состав 33-го армейского корпуса, который стал флагманом 9-й армии в развернувшейся операции. Подготовка корпуса к наступлению осуществлялась в строжайшей тайне, подтягиваться к линии фронта части стали лишь непосредственно перед ударом. Корпус должен был действовать от г. Бучач (севернее впадения в р. Днестр р. Стрыпа) — через Днестр в районе деревень Хмелев — Ржепице, развивая удар в направлении на мест. Городенка. В случае успеха ударная группировка 9-й армии выходила в тыл позициям противника к югу от г. Станиславов.

33-й армейский корпус (без 82-й пехотной дивизии) для развития успеха был усилен вновь сформированным Сводным конным корпусом под командованием начальника 12-й кавалерийской дивизии К. Г. Маннергейма. В состав корпуса вошли: 12-я кавалерийская дивизия (временно изъята из состава 2-го Конного корпуса), Отдельная гвардейская кавалерийская бригада (временно изъята из состава 3-го Конного корпуса), 1-й и 2-й Заамурские пограничные конные полки (переброшены с Дальнего Востока). Заамурские пограничные конные полки (1-я Заамурская конная бригада) вместе с Отдельной гвардейской кавалерийской бригадой составили Сводную кавалерийскую дивизию. Ударная группа была усилена тремя понтонными батальонами, тяжелым артиллерийским дивизионом и бригадой 82-й пехотной дивизии.

На направлении удара 33-го армейского корпуса от Бучач на Коломыя проходило кратчайшее операционное направление. Коммуникационный узел г. Коломыи — важнейший объект действий 9-й армии. Участок фронта от Незвиска до района Залещики (до 30 км шириной) занимала 5-я германская кавалерийская дивизия, поддерживаемая 2–3 батальонами австрийского ландвера.

Награждение георгиевских кавалеров в 10-м Одесском уланском полку.

2-й боевой участок. На нем действовала вторая ударная группа —3-й Конный корпус (без Отдельной гвардейской кавбригады). Корпус должен был нанести удар по укрепленным позициям противника у деревень Баламутовка, Ржавенцы, Громешти.

3-й боевой участок. Это позиции 2-го Конного корпуса. Корпус находился на левом берегу р. Днестр, между участками ударных группировок — 33-го армейского и 3-го Конного корпусов. В состав 2-го Конного корпуса для придания ему боевой устойчивости была включена бригада 82-й пехотной дивизии — она занимала позиции на плацдарме на правом берегу Днестра у мест. Залещики. Помимо Кавказской туземной конной дивизии в состав корпуса входила только что подошедшая 9-я кавалерийская дивизия. Задачей корпуса было: перейдя через Днестр в районе Усечко, действовать по тылам противника, противостоящего русским войскам в районах нанесения главных ударов 9-й армии.

4–6-й боевые участки — фронт 32-го (находился южнее 3-го Конного корпуса — левый фланг 9-й армии), 30-го и 11-го (правый фланг 9-й армии) армейских корпусов. Эти участки были относительно пассивными. 11-й армейский корпус своей правофланговой дивизией должен был взаимодействовать с левым флангом русской 11-й армии, а двумя другими дивизиями осуществлять локальные наступления с целью сковать противника, находящегося перед фронтом корпуса, и не позволить ему перебрасывать войска на другие участки фронта. 30-й армейский корпус наиболее сильную группировку своих войск сосредоточил на левом фланге — он также должен был проявлять локальную активность. 32-й армейский корпус под прикрытием 3-го Конного переформировывал 1-ю и 2-ю ополченские дивизии в 101-ю и 105-ю пехотные дивизии.

Необходимо отметить, что оперативная плотность русских войск в Заднестровской операции (причем на участке ударного 33-го армейского корпуса) крайне невысока — 2 батальона и 6 орудий на 1 км фронта. Корпуса 9-й армии занимали слишком широкие участки и были не в состоянии выделить надежных резервов. В то же время австрийцы могли, путем концентрации резервов, создать сильную войсковую группу для парирования русского наступления. Активность 9-й армии на всех боевых участках должна была привести к рассредоточению внимания противника.

26 апреля мощной артиллерийской подготовкой ознаменовалось начало одной из самых блестящих операций русской армии в Первую мировую войну.

На рассвете 27 апреля наступление 9-й армии началось одновременными действиями ее ударных групп.

33-й армейский корпус форсировал р. Днестр у Хмелев и Ржепице. Тактическая внезапность сыграла важнейшую роль — благодаря скрытности сосредоточения соединения противник оказался захвачен врасплох. Операция проводилась в сложной обстановке форсирования крупной водной преграды. Разбитые на десантные эшелоны части заамурцев, быстро форсировав Днестр, вступили в бой с противником. По наведенному понтонному мосту в наступление пошли главные силы корпуса.

Полки 1-й Заамурской пограничной пехотной дивизии начали наступление после 11 часов. Перебежки бойцов происходили под шрапнельным огнем артиллерии противника. Русская артиллерия решала 2 задачи: а) вела контрбатарейную борьбу и б) расстреливала пехоту противника в окопах. Позицию занимали германские подразделения. Ближайший резерв австрийцев находился в мест. Городенка. Один батальон австрийской бригады был немедленно посажен на автомобили и переброшен в Чернелице. Батальон, высадившись в Чернелице, скрытно прошел к позиции спешенных германских кавалеристов. Остальные батальоны бригады в целях ускорения движения были направлены на фронт Кунисовце — Чернелице — Дембки. Все они сильно запаздывали, что явилось последствием тактической внезапности, достигнутой пограничниками.

4-й пограничный пехотный Заамурский полк решил обойти позицию противника, направив 2 роты по речному откосу — в обход. Около полудня наступающие подошли на 200–250 шагов к вражеской позиции, огонь батарей противника заметно ослабел. 3-й и 4-й пограничные пехотные Заамурские полки приготовились атаковать, но противник, не приняв удара, начал отход. Подразделения неприятеля останавливались, сдерживали огнем русских, а затем отходили дальше.

Части 3-го пограничного пехотного Заамурского полка добились тактического окружения части вражеских подразделений, пленив 5 офицеров и 298 нижних чинов.

1-я Заамурская пограничная пехотная дивизия развивает наступление на Чернелице. Неприятель перебрасывает сюда резервы — 88-ю ландверную пехотную бригаду и 8-ю кавалерийскую дивизию, но последние опаздывали на сутки. Чернелице, после серьезного боя, также оказалось в русских руках. Неблагоприятным обстоятельством стало то, что артиллерия отстала — и 60 % потерь 1-й Заамурской дивизии пришлось на бой за данный населенный пункт. Были захвачены в плен еще 3 офицера и 233 нижних чина противника.

Появление свежих русских частей было австрийцами расценено как намерение отрезать их от мест. Бороденка. И противник начал отходить через Дембки на Далешова.

2-я Заамурская пограничная пехотная дивизия овладела мест. Кунисовице.

В ходе первого дня боев 33-й армейский корпус понес потери: во 2-й Заамурской пограничной пехотной дивизии (временно носила наименование Сводной) — 6 офицеров (1 убит, 5 ранено) и 348 солдат (34 убиты, 260 ранены, 54 пропали без вести), в бригаде 82-й пехотной дивизии — 2 офицера (1 убит, 1 ранен) и 90 солдат (14 убиты и 76 ранены), в 1-й Заамурской пограничной пехотной дивизии — 18 офицеров (3 убиты и 15 ранены) и 1151 солдат (210 убиты, 802 ранены и 139 пропали без вести) — итого 26 офицеров и 1589 солдат.

Трофеи корпуса — 2 пулемета и 753 пленных (в т. ч. 5 офицеров).

27 апреля вступила в бой корпусная конница 33-го корпуса — Крымский конный полк. 5-й и 6-й эскадроны последнего под командованием ротмистра Г. А. Бако (находились при 2-й Заамурской дивизии) атаковали в конном строю австрийский пехотный батальон, находившийся в окопах у дер. Корниюв. Овладев окопами, крымцы пленили 7 офицеров и 465 нижних чинов. Атака значительно облегчила наступление на Коломыю частей 2-й Заамурской дивизии.

На следующий день, 28 апреля, был введен в прорыв Сводный конный корпус — и соединению удалось уже во второй половине дня прорваться на 5 км в глубь вражеских позиций. Отдельная гвардейская кавбригада и 1-й и 2-й Заамурские пограничные конные полки атаковали врага севернее Бороденки (западнее шоссе Домбки — Бороденка), действуя и в конном, и в пешем строю.

Кроме Заамурских конных полков, в атаке участвовали (в конном строю) два эскадрона лейб-гвардии Бродненского гусарского полка (еще три эскадрона гродненцев в пешем строю атаковали окопы противника, а 6-й эскадрон прикрывал 3-ю батарею лейб-гвардии Конной артиллерии).

Противником русских кавалеристов на данном участке стали отборные части 7-й армии — полки германской 5-й кавалерийской дивизии. Неприятель занимал 2 ряда окопов с многорядными проволочными заграждениями. Всего же в общей сложности русским кавалеристам противостояли: 2 австрийских пехотных батальона, 2 германские пехотные роты и подразделения германской 5-й кавалерийской дивизии (1-го кирасирского Великого Курфюрста, гусарских 4-го фон Шилла и 6-го графа Бетцена, уланских 4-го фон Шмидта и 10-го Принца Августа Вюртембергского полков).

Участвовавшие в этой атаке части понесли тяжелые потери.

Так, после этого боя пятисотенные 1-й и 2-й Заамурские пограничные конные полки были переформированы в трехсотенные. Потери были следующими: 1-й полк потерял 5 офицеров (1 погиб и 4 ранены — в т. ч. командир полка полковник Колзаков) и 184 нижних чина; 2-й полк потерял 9 офицеров (2 погибли и 7 ранены, в т. ч. командир полка полковник Карницкий) и 235 нижних чинов. 4 офицера посмертно (полковники Колзаков и Карницкий, ротмистры Мосницкий, Пьянковский) были представлены к ордену Святого Беоргия 4-й степени, 12 офицеров стали кавалерами Беоргиевского оружия — подполковник Стоянов и ротмистр Линицкий (посмертно), ротмистры Васильев, Ягеллович, Левишновский, Люман, Полторацкий, Хабаров, штабс-ротмистры Базоркин и Корчинский, поручики Враштиль и Езерский.

Трофеи 1-го полка — 8 офицеров, 196 нижних чинов и 3 пулемета, трофеи 2-го полка — 5 офицеров, врач, 330 нижних чинов и 5 пулеметов противника.

Гродненские гусары потеряли 2 офицеров и 39 гусар убитыми, 2 офицеров и 55 гусар ранеными.

Отличились и части 12-й кавалерийской дивизии Сводного конного корпуса. Документ свидетельствует о боевых делах 2-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона: «28 апреля — бой у Городенка, батарея содействовала атаке Городенки, причем вслед за отступавшим противником переменила три позиции».

На фронте 3-го Конного корпуса прорыв вражеского фронта также увенчался полным успехом. Полки графа Ф. А. Келлера, прорвав укрепленные позиции, выбили противника из деревень на правом берегу р. Днестр. Русская конница, прорвавшись в австрийский тыл, овладела высотами на правом берегу ручья Онут.

Мы говорим о знаменитом сражении у Баламутовки — Ржавенцев — сел в Буковине (район г. Черновицы), у которых 27 апреля 1915 г. имела место знаменитая атака 3-го Конного корпуса.

В состав 3-го Конного входили:

10-я кавалерийская дивизия (10-й драгунский Новгородский, 10-й уланский Одесский, 10-й гусарский Ингерманландский и 1-й Оренбургский казачий Его Императоского Высочества Наследника Цесаревича полки, 3-й Донской казачий артиллерийский дивизион; кроме того, соединению временно был придан конно-горный дивизион);

1-я Донская казачья дивизия (9-й Донской казачий генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова, 10-й Донской казачий генерала Луковкина, 13-й Донской казачий генерал-фельдмаршала Кутузова-Смоленского, 15-й Донской казачий генерала Краснова 1-го полки, 1-й Донской казачий артиллерийский дивизион);

1-я Терская казачья дивизия (2-й Волгский, 2-й Горско-Моздокский,

2-й Кизляро-Гребенской, 2-й Сунженско-Владикавказский полки Терского казачьего войска, пластунский дивизион, 1-й Заамурский конно-артиллерийский дивизион);

Отдельная гвардейская кавалерийская бригада (лейб-гвардии Уланский Его Величества и лейб-гвардии Гродненский гусарский полки). Впоследствии вместе с 1-й Заамурской конной бригадой она вошла в Сводную кавалерийскую дивизию.

Перед началом сражения 3-й Конный корпус был сменен на занимаемом им участке фронта частями 32-го армейского корпуса.

Основным противником 3-го Конного корпуса был австро-венгерский 11-й корпус фельдмаршал-лейтенанта Корда — части 42-й гонведной пехотной дивизии и 2-й бригады Польского легиона (всего 28 батальонов, 10 эскадронов, 9,5 батарей). Венгерские войска отличали в обе мировые войны высокие стойкость и боевые качества, эквивалентные германским. Например, 38-я и 39-я гонведные дивизии (одни из самых прославленных фронтовых соединений Первой мировой) участвовали (39-я дивизия — в Горлицком прорыве наряду с ударными германскими дивизиями) в ключевых операциях. Части Польского легиона также были укомплектованы отборными бойцами — ярыми врагами России.

Противник занимал заблаговременно укрепленные позиции.

Одна позиция проходила вдоль ж/д между станциями Юрковцы и Окна. Между д. Ржавинцы и р. Днестр находилась большая дер. Баламутовка. Австрийцы занимали сплошную линию окопов от р. Днестр (перед деревнями Баламутовка — Ржавенцы) и далее на запад до д. Топороуц. Противник находился в окопах глубиной в рост человека, за проволочными заграждениями в А—6 рядов. Позиция имела значительное количество блиндажей и разветвленную систему ходов сообщения.

Русскому наступлению предшествовала мощная артиллерийская подготовка, проводившаяся в течение 24, 25 и 26 апреля. На участке

3-го Конного корпуса особенно сильный огонь был сосредоточен на укреплениях противника у д. Баламутовка.

На рассвете 27 апреля началось русское наступление. Полки Ф. А. Келлера, прорвав укрепленную неприятельскую позицию, выбили противника из тройного ряда усиленных проволочными заграждениями окопов у д. Громешти на берегу р. Днестр. Русская конница, прорвавшись австрийцам в тыл, овладела высотами на правом берегу ручья Онут у деревень Баламутовка, Ржавенцы и Громешти.

Наиболее важная задача отводилась 1-й Донской казачьей дивизии. Дивизия, сменив пехоту, действовала на участке от д. Ржавинцы до р. Днестр.

Сотни дивизии в пешем строю атаковали позиции противника у деревень Баламутовка — Ржавенцы — Громешти. Как только был достигнут прорыв фронта, в конном строю резервные сотни, пройдя местность, изрытую окопами, начали преследование бегущего неприятеля.

9-й Донской казачий полк, сбив противника, занял позицию по высоте севернее Баламутовки, а также захватил западную часть деревни.

Казаков воодушевил личный пример командира.

Командир 9-го Донского казачьего генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова полка полковник И. Д. Попов во время атаки сильно укрепленной позиции у дер. Баламутовка, обороняемой вдвое более сильным противником, во главе полка под губительным артиллерийским, винтовочным и пулеметным огнем с дистанции 200 шагов бросился на проволочные заграждения вражеской позиции, и хотя вследствие ранения не мог довести атаку до конца лично, но своим примером увлек полк на подвиг — от результатов последнего и произошел блестящий успех всего 3-го Конного корпуса.

10-й Донской казачий полк в пешем строю атаковал также сильно укрепленную позицию (сплошные линии окопов при 12–15 рядах проволочных заграждений). Трофеи полка: около 600 нижних чинов, 6 офицеров, 4 орудия (3 орудия захвачены есаулом Захаровым, подъесаулом Плешаковым, хорунжим Харченковым и казаками 3, 5 и 6-й сотен, а 4-е орудие — хорунжим Тропиным) при 6 зарядных ящиках и 4 пулемета (1 взят хорунжим Шляхтиным, 1 взят подъесаулом Плешаковым, 1 взят прапорщиком Седовым и еще один захвачен казаками 1-й сотни).

В бою пал есаул Г. Н. Захаров и был тяжело ранен хорунжий Разорителев.

Г. Н. Захаров становится кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени посмертно — за мужество и храбрость, проявленные в бою 27 апреля 1915 г. у д. Ржавенцы, когда в пешем строю во главе своей сотни он выбил противника из окопов и, преследуя бегущих, с 7 казаками атаковал действовавшую неприятельскую батарею (3 орудия при 6 зарядных ящиках), порубил расчеты, пленив 13 человек. Сам при этом погиб.

Как свидетельствует описание боевых действий полка, «1, 2 и 4-я сотни, поддержанные 2 сотнями Оренбургцев, после упорного боя заняли сильно укрепленную противником мебельную фабрику и закрепили ее за собой».

Офицерский и рядовой состав полка проявил массовое мужество и героизм.

Командир полка полковник И. Н. Форафонов стал кавалером Георгиевского оружия за то, что 27.04.1915 г., являясь командиром левого боевого участка дивизии, овладел важным и сильно укрепленным участком всей позиции противника у деревень Ржавенцы и Громешти и затем 27–28 апреля отразил ряд сильных контратак противника. При этом офицер лично находился в боевой линии — под сильным артогнем.

Стал кавалером Георгиевского оружия и подъесаул К. П. Бочаров, 27 апреля во главе сотни бросившийся в атаку на австрийцев. Под сильным винтовочно-пулеметным огнем офицер добежал до окопов первым, овладев сильно укрепленной позицией у мебельной фабрики, и затем 3 суток под сильным огнем артиллерии (включая тяжелую) противника удерживал ее в своих руках, отбивая яростные атаки противника. Доблестный офицер 22 октября 1917 г. станет последним командиром 10-го Донского казачьего полка.

Участвовал в прорыве фронта у Баламутовки и 13-й Донской казачий полк также. В конном строю его 1-я и 3-я сотни атаковали 4 эскадрона венгерских гусар и, опрокинув их, преследовали за дер. Онут. Нарвавшись за деревней на проволочные заграждения и сильный огонь из окопов, отошли в д. Онут. 5-я сотня, также в конном строю, атаковала австрийскую пехотную роту — в долине ручья Бялый. При преследовании противника она также нарвалась на проволочные заграждения (на высотах у д. Чарный-поток) и сильный винтовочный огонь пехоты, отойдя в д. Баламутовку. 27 апреля полк пленил 8 офицеров, 1 врача и 137 нижних чинов.

Бой у Баламутовки — Ржавенцев стал свидетелем массовых подвигов офицеров полка.

Командуя 1-й сотней, подъесаул М. И. Апанасов у дер. Онут в конном строю под сильнейшим винтовочно-пулеметным огнем атаковал 2 спешенных эскадрона венгерских гусар, поддержанных пулеметами, выбил противника из окопов, пленив 50 человек и обратив остальных в бегство. При преследовании бежавших герой-офицер был смертельно ранен, упал с лошади и остался на поле боя. После того как поле боя осталось за русскими войсками, подъесаул был обнаружен с отрубленными ногами и руками. Считается, что офицер был зверски изуродован австрийцами. Это неудивительно — венгры отличались особой жестокостью. По свидетельствам очевидцев, места расположения мадьярских окопов всегда можно было отличить по трупам замученных русских солдат. Ну а к казакам у германцев и австрийцев отношение и вовсе было особое.

Есаул Г. А. Апостолов был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени «за то, что в бою 17 апреля 1915 г. у д. Баламутовка, преследуя отступавшего противника, во главе двух сотен лихо бросился в атаку на встретившийся ему 10-й гусарский Венгерский полк, зарубил более 70 человек, взял в плен 39 человек, а остальных обратил в бегство, потеряв сам только 2 казаков убитыми и 4 ранеными»^[117].

Сотник А. А. Кузнецов, командуя сотней, у дер. Баламутовка преследовал противника — наткнувшись на роту пехоты в окопах. А. А. Кузнецов спешил свою сотню и подготовил атаку винтовочным огнем, а затем атакой в конном строю разгромил и уничтожил австрийскую роту — в плен попали 4 офицера и 69 нижних чинов, а около 70 человек при двух офицерах были изрублены.

При взятии д. Баламутовка прапорщик Г. Я. Войнов действовал в составе двух сотен, высланных от полка для отражения 3 эскадронов австрийских гусар. Находясь со взводом (20 человек) в головной заставе, прапорщик неустрашимо ринулся на сильнейшего врага и гнал его. Обнаружив эскадрон противника в д. Онут (австрийцы готовились атаковать из засады), со взводом бросился на него, поколов и порубив многих и пленив 32 человек.

Бой у Баламутовки — Ржавенцев является одним из наиболее значимых в послужном списке полка — большинство награжденных за годы войны орденом Святого Георгия и Георгиевским оружием офицеров полка совершили свои подвиги в апрельских боях на Днестре.

15-му Донскому казачьему полку выпало овладеть дер. Ржавенцы. В пешем строю, уничтожив проволочные заграждения, вместе с другими полками дивизии он взял штурмом сильно укрепленную позицию врага (располагавшую 6 рядами проволочных заграждений), причем понеся при этом незначительные потери.

Так же как и в других полках 1-й Донской дивизии, личный состав полка проявил массовый героизм.

Так, войсковой старшина Д. Т. Ляхов руководил действиями 3, 5 и 6-й сотен (непосредственно командуя 6-й сотней) во время атак австрийских окопов у д. Ржавенцы. Последние представляли собой «тип полудолговременной профили» и были защищены 3 ярусами проволочных заграждений. Д. Т. Ляхов прорвал позиции противника, взяв 2 орудия и 3 действующих пулемета, пленив 4 офицеров и 471 нижнего чина. Перейдя в энергичное преследование, совместно с 10-м полком атаковал австрийскую 4-орудийную батарею, бившую картечью, — в результате 2 действующих орудия были взяты ляховским

3-сотенным дивизионом, а другие 2 орудия вместе с прикрывавшими батарею 2 ротами — 10-м полком. Боевой состав дивизиона насчитывал 149 казаков, а потери составили 6 убитыми и 17 ранеными. За доблесть и мужество в этом бою офицер стал кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени. А 30 апреля 1917 г. Д. Т. Ляхов становится командиром полка.

При наступлении полка на Баламутовку, укрепленную 3 ярусами окопов полудолговременного профиля, защищенных 3 ярусами проволочных заграждений, подъесаул А. А. Мишарев (а его сотня уже вечером 26 апреля сблизилась на дистанцию 150 шагов к проволочным заграждениям) во главе своей сотни в 8 часов утра 27 апреля с криками «ура» бросился на вражеские проволочные заграждения — и под убийственным винтовочно-пулеметным огнем прорубил в трех местах проволочных заграждений брешь. Подъесаул во главе своей сотни ворвался в окопы (причем увлек за собой и 2 соседние сотни, бросившиеся в проделанный ход). Взятый в бою участок вражеских окопов являлся тактическим ключом позиции — его занятие давало фланговый обстрел окопов во всех направлениях, и это приводило к неизбежной потере всей линии окопов на фронте деревни Баламутовка. Несмотря на численное превосходство и упорную рукопашную схватку в окопах, австрийцы были частью перебиты (обнаружено до 150 трупов), а частью взяты в плен (также около 150 человек); остальные бежали. Боевой состав мишаревской 2-й сотни — 61 казак. Потери составили — 3 убитых и 8 раненых.

Командуя 3-й сотней, подъесаул Э. Ф. Семилетов во время атаки окопов противника при д. Ржавенцы по своей инициативе взял в свои руки общее командование над 3-й и 5-й сотнями, ободрив нижних чинов перед серьезной атакой. Затем офицер, демонстрируя доблестный пример храбрости и мужества, с криком «за мной, ура!» ринулся вперед. Воодушевленные им сотни стремительно кинулись в атаку, прорвав 3 ряда проволочных заграждений и после жестокой рукопашной схватки овладели окопами противника и начали энергичное преследование отступающих. Подъесаул с 7 казаками атаковал пулемет, действующий во фланг наступающим сотням, и с помощью ручных гранат взял его, вышел во фланг 2 ротам прикрытия батареи и дружным натиском сбил противника, способствуя сдаче последнего подразделениям атаковавшего с фронта 10-го полка. Боевой состав 3-й и 5-й семилетовских сотен — 95 казаков. Потери составили 4 убитых и 11 раненых. Пленено 3 офицера, 335 нижних чинов. На месте атаки противник оставил 101 труп.

Ставший кавалером Георгиевского оружия хорунжий С. И. Данилов в бою у д. Ржавенцы командовал 5-й сотней — во главе последней он бросился в атаку на окопы. Пройдя без выстрела под убийственным винтовочно-пулеметным огнем по совершенно открытой местности 400 шагов, прорубил 3 ряда проволочных заграждений и первым во главе сотни ворвался в окопы, лично зарубив 2 австрийцев, бросившихся на него в штыки. Сотня, столь молниеносно доведенная хорунжим до рукопашной схватки, выбила ожесточенно оборонявшиеся 2 роты австрийцев из блиндажей. Австрийцы потеряли 31 человека убитыми. Трофеи 5-й сотни — офицер и 186 нижних чинов. Боевой состав сотни — 45 казаков.

Материалы о боевой деятельности полка содержат краткое описание боя этой части у деревень Баламутовка и Ржавенцы. Бой 15-го полка, бывшего на острие атаки дивизии, показателен во всех отношениях. Поэтому приводим документ полностью:

«В ночь на 27 апреля 1915 года 15-й Донской казачий Генерала Краснова 1-го полк получил приказание Начальника 1-й Донской казачьей дивизии атаковать и овладеть укрепленной неприятельской позицией тремя сотнями восточнее дер. Баламутовки и тремя сотнями — участками этой позиции между дерев Баламутовка и Ржавенцы. Эту же укрепленную позицию должны были атаковать одновременно с 15-м полком правее его 9-й Донской казачий полк, а левее 10-й Донской казачий полк.

Неприятельская позиция расположена была на высотах восточнее д. Баламутовки от р. Днестра и по западному берегу ручья Онуч; южнее она пролегала внутри дерев Ржавенцы и Громешти.

Укрепления ее составляли: первая сплошная линия окопов усиленной профили с… блиндажами, в полуверсте за первой линией в промежутке между дерев. Баламутовка и Ржавенцы была устроена вторая линия окопов, а за нею западнее третья линия. Все три линии окопов соединялись ходами сообщения. Перед первой линией кроме препятствия в виде глубокого оврага и ручья Онут была устроена сплошная линия проволочных заграждений бастионного начертания в 6 рядов кольев. Против некоторых участков позиции проволока шла в две линии, каждая в 6 рядов кольев; закрытых подступов к позиции ближе одной версты не было. Оборонялась эта позиция 26-м и 27-м Гонвендными австрийскими полками 42-й пехотной дивизии.

К 4-му часу ночи 27 апреля полк занял исходное положение для атаки вышеуказанных участков неприятельской укрепленной позиции; 3 сотни восточнее д. Баламутовки в овраге в 200 шагов перед неприятельскими окопами под начальством Вр. Командовавшего полком Полковника Александрова, а 3 остальные сотни у опушки леса восточнее ручья Онут, под начальством Есаула Ляхова. В 4 часа ночи, когда уже рассвело настолько, что можно было рассмотреть неприятельские окопы, сотни бросились в атаку. Несмотря на ураганный огонь, ружейный, пулеметный и артиллерийский, казаки правого участка вместе с 9-м Донским казачьим полком прорубили шашками проходы в проволочных заграждениях и, забрасывая противника ручными гранатами, ворвались около 6 часов утра в окопы восточнее д. Баламутовка и нажали неприятеля в эту деревню столь стремительно, что он не имел возможности задержаться во 2 и 3 линиях окопов. Сотням левого боевого участка прежде чем дойти до проволочных заграждений неприятеля пришлось пройти под сильным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем около 800 шагов открытого ската восточного склона долины ручья Онут, перейти этот ручей и затем прорубить шашками проволочные заграждения.

Все это было сделано без остановок и столь быстро, что неприятель не успел нанести сотням больших потерь. После упорного рукопашного боя и эти сотни ворвались в окопы и нажали неприятеля в направлении на д. Добронодцы, не давая ему возможности устроиться во 2 и 3 линиях окопов. Во время этого преследования, сотни овладели совместно с прорвавшимися в это же время в д. Ржавенцы сотнями 10-го Донского казачьего полка, четырьмя действовавшими до последней возможности полевыми орудиями.

Во время этой атаки полк овладел четырьмя действовавшими пулеметами.

Едва полк овладел укрепленной позицией, как неприятель свежими пехотными подкреплениями повел сильную контратаку со стороны д. Добронодцы. Сотни быстро окопались и, отбивая атаки под сильным неприятельским огнем в течение 27, 28 и до 1 часа дня 29 апреля, удержали за собой взятую позицию и трофеи. По приказанию Начальника дивизии полк перешел в 1 час дня 29 апреля в наступление и разбил его, а затем в конном строю преследовал в составе всей дивизии через Юркодцы, Коцман, до г. Снят…. Во время этого преследования 5-я сотня разбила австрийский эскадрон у д. Хливест, взяв в плен 7 нижних чинов и 19 лошадей и 2-я сотня с боем отбила у д. Валава 1 автомобиль и 105 голов порционного скота.

Боевой состав спешенного полка во время этого боя был 311 казаков. Полк понес потери: офицеров — 1 раненого; нижних чинов — 11 убитыми 47 ранеными. Трофеи, взятые полком в этом бою: 6 офицеров, 841 нижнего чина пленными, 60 лошадей, 4 орудия, 4 пулемета, 1 прожектор, 2 телефонных аппарата несколько повозок, 1 автомобиль…».

Бой у Баламутовки — Ржавенцев — звездный час полков 1-й Донской казачьей дивизии.

Донские полки действовали при мощной поддержке своей артиллерии, причем оба командира батарей — 6-й Донской казачьей (войсковой старшина А. Поляков) и 7-й Донской казачьей (войсковой старшина М. Иванов) — были награждены орденом Святого Георгия 4-й степени.

Батареи 1-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона 2 дня (25–26 апреля) вели артиллерийскую подготовку, обстреливая укрепленную позицию противника у деревень Баламутовка — Ржавенцы, подготавливая тем самым атаку донских полков. Огнем дивизиона были уничтожены 4 неприятельских батареи, а заграждения и окопы во многих местах разрушены.

27 апреля батареи своим огнем прокладывали дорогу штурмующим частям. После взятия окопов они карьером вынеслись на открытую позицию и огнем преследовали противника, обращая его в бегство.

Полковник А. И. Поляков, «командуя 6-й Донской казачьей батареей, 26 апреля, находясь сам в исключительно опасном положении, вступив в состязание с двумя австрийскими легкими батареями, разрушил их блиндированный наблюдательный пункт, взорвал зарядный ящик и заставил эти батареи замолчать. 27 апреля во время атаки сильно укрепленной позиции противника 9-м и 15-м Донскими казачьими полками, навлекши на свою батарею огонь неприятельских батарей, значительно облегчил атаку этих полков и тем способствовал им захватить 1 орудие и 3 зарядных ящика; затем, развивая успех атаки, смело выскочил карьером на открытую позицию и губительным огнем гнал противника до наступления темноты».

Сам офицер так вспоминал о бое 27 апреля: «Как только командиры батарей… заняли наблюдательные пункты на опушке леса в сторону Баламутовка — Ржавенцы, тотчас же, как было условлено раньше, открыли огонь по окопам противника, пулеметным гнездам, а потом и по батареям противника, начавшим обстреливать наши, спускавшиеся с горы, цепи. На одной из батарей, ставших на позицию к западу от д. Баламутовка, наши две батареи сосредоточили огонь и заставили ее замолчать на все время боя.

Приблизительно к 11 часам утра тяжелая австрийская батарея нащупала позицию нашего горного дивизиона и начала обстреливать горные батареи. Огонь ее был настолько сильный, что горный дивизион прекратил стрельбу, и орудийная прислуга его была удалена от орудий.

Снаряды тяжелой австрийской батареи изредка залетали и на батареи 1-го Донского дивизиона. В это же время другие австрийские батареи тоже открыли огонь по лесу, где стояли наши резервы, и по нашим цепям и по всему участку трещал пулеметный огонь.

В наших батареях появились раненые. Полковник Кикенес, командир горного дивизиона, не мог бороться с австрийской тяжелой батареей, так как пушки горного дивизиона… были старого образца, кажется, 1884 года, не обладавшие ни дальностью, ни мощностью огня.

Командир 3-го Конного корпуса видел тяжелое положение горного дивизиона и приказал назначить одну из батарей Донского дивизиона, которая заставила бы замолчать тяжелую австрийскую батарею.

Эта почетная задача выпала на долю 6-й Донской казачьей батареи. С моего наблюдательного пункта не удалось обнаружить австрийскую батарею… Пришлось искать самому, и мне повезло… Эта последняя „заговорила“ и выдала свое расположение ясно обозначавшимися четырьмя столбиками пыли за бугром, что между дерев Баламутовка и Дезус-Снуч.

Тотчас мной был перенесен огонь по этим, обозначавшим батарею столбам пыли сначала шрапнелью… а потом гранатой… на третьем моем залпе на тяжелой батарее противника огромное облако пыли и дыма — взорван зарядный ящик и испорчен прожектор и батарея больше не стреляла во все время боя. Моя же батарея продолжала стрельбу в этом же направлении, работая по проволочным заграждениям, пулеметным гнездам и окопам противника до самого прорыва, цепями 9-го Донского казачьего полка, позиций противника.

За это дело 6-я батарея получила… много благодарностей от командира корпуса, от начальника дивизии и командира 9-го полка полковника Ивана Даниловича Попова, но особенно от полковника Кикенеса, который был все это время при мне, восхваляя ловкость, натасканность батареи. Эта похвала была для меня наиболее лестной».

Командир 7-й Донской казачьей батареи полковник М. М. Иванов в боях 25–27 апреля 1915 года у деревень Баламутовка и Ржавенцы, заняв позицию у северной окраины д. Ржавенцы, вступил в поединок с 2 легкими батареями и тяжелым гаубичным взводом противника. Ведя ураганный огонь, к вечеру 26-го полковник заставил замолчать вражескую артиллерию, и когда части корпуса пошли в атаку, не позволял сосредоточить на атакующих артогонь, настолько успешно обстреляв вражескую артиллерию, что дал возможность 10-му полку захватить 3 орудия. Вечером 27 апреля, когда противник, выдвинув из резерва Польский легион, готовился к контратаке, Иванов выскочил с батареей на открытую позицию, с близкой дистанции губительным огнем рассеял легион, способствуя окончательному утверждению русских частей на занятой позиции.

Бой у Баламутовки — Ржавенцев продемонстрировал поразительную боевую эффективность донской казачьей артиллерии — 2 русские батареи справились с 4 вражескими.

Вслед за 1-й Донской дивизией Ф. А. Келлер сразу же бросил в бой и 10-ю кавалерийскую дивизию. Дивизия занимала позиции к северу от д. Ржавенцы.

Бои шли с переменным успехом. Русские кавалеристы должны были выдержать ожесточенный натиск противника. Так, 10-й гусарский Ингерманландский полк (правый фланг дивизии) отразил серьезную атаку пехоты. Командир полка полковник В. В. Чеславский в своих воспоминаниях так описывал момент неприятельской атаки. На рассвете 27 апреля противник открыл интенсивный огонь из орудий всех калибров. Огонь усилился к 9 часам, когда противник начал наступление против правого фланга занятой полком позиции — в направлении дер. Баламутовка. Полковник взял из своего резерва эскадрон и двинул его с 8 пулеметами на правый фланг. За это время вражеские цепи успели приблизиться шагов на 600 к русским окопам и, попав под огонь кавалеристов эскадрона и 8 пулеметов, стали нести большие потери, что заставило их залечь и приостановиться. Но новые густые цепи непрерывно выходили из леса. Солдаты валились как снопы, но неупавшие храбро шли вперед и вливались в переднюю цепь. Противник вел сильный артиллерийский огонь. Пехота стала обходить правый фланг гусарского полка. Полк мог очутиться в «мешке», но в результате принятых командованием полка мер, а также в связи с изменением обстановки наступление австрийцев было остановлено.

10-й гусарский Ингерманландский полк, заметив начавшийся отход австрийцев «…после удачного прорыва позиции противника нашей пехотой к западу от 3-го конного корпуса, бросился ее преследовать в конном строю. Полк атаковал в направлении на дер. Юрковцы и станц. Окна — отрезав все части противника, находившиеся между дер. Баламутовкой и р. Днестр. Шедшие в авангарде четыре эскадрона гусар, под командой подполковника Барбовича, первыми врубились в пехоту противника, а за ними подошли и остальные. В результате этой атаки взято более 1000 пленных с командиром и штабом бригады…»^[118].

Командир полка писал: «Мы настигали целые резервные колонны противника, кои были так перепуганы видом несущейся кавалерии, что бросали оружие и становились тесно в кучи, подняв руки вверх. Многие же от радости, что их не рубили и не кололи пиками, бросали свои каски вверх и кричали „Гох“. Пленных так много осталось у меня в тылу, что эскадроны гусар положительно потонули среди них»^[119].

В ходе этой конной атаки один офицер (штабс-ротмистр Багговут) погиб, 4 офицеров было ранено, несколько гусар было убито и много ранено. Подполковник И. Г. Барбович становится кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени.

К вечеру ингерманландские гусары захватили дер. Юрковцы, преследуя врага к г. Черновицы.

3-й Донской казачий артиллерийский дивизион (2-я и 3-я донские казачьи батареи) эффективно поддерживал части 10-й кавалерийской дивизии, расстреливая позиции противника у деревень Баламутовка — Ржавенцы.

К ночи преследование противника завершилось.

Трофеи 3-го Конного корпуса за день боя — 4 тыс. пленных, 10 орудий и 17 пулеметов.

Таким образом, в ходе стремительной атаки, прорвавшись в тыл противника, соединения 3-го Конного корпуса атаковали главную позицию и пехоту врага в районе деревень Баламутовка и Ржавенцы. Русские кавалеристы атаковали сильно укрепленную позицию, защищенную несколькими рядами проволочных заграждений, с множеством ходов сообщений и блиндажей. Причем атака осуществлялась и в конном строю, казаки, драгуны и гусары шашками рубили проволочные заграждения. В ходе этого боя были опрокинуты и обращены в бегство отборные пехотные части врага. Была разгромлена и конница противника. Два венгерских гусарских полка были смяты казаками и частью порублены, частью пленены. Именно венгерские гусары пытались выдерживать лихие казачьи атаки — но, как показала история, даже такие прирожденные кавалеристы, как венгры, в большинстве случаев бывали биты.

С 28 апреля части корпуса преследовали противника, отходящего с арьергардными боями.

9-й Донской казачий генерал-фельдмаршала графа Орлова-Денисова полк 28–29 апреля, как отмечает документ, отбил ряд ожесточенных контратак противника. Последние провели прибывшие к неприятелю свежие подкрепления (2-й Тирольский стрелковый полк с артиллерией) — как ночью, так и днем. Казаки удержали занятую позицию. После полудня 29 апреля 9-й Донской полк у дер. Черный Поток вновь атаковал противника, сбил последнего и преследовал до вечера 30 апреля — в направлении на деревни Окна, Юрко и города Когман и Снятии. В ходе короткой, но ожесточенной рукопашной схватки противник был выбит из сильно укрепленной и усиленной проволочными заграждениями позиции на северо-восточной окраине г. Снятии. Сильно ослабленным спешенным сотням пришлось сражаться более чем с батальоном врага. Сбив последнего, полк вошел в город и также захватил мост через р. Прут. Трофеями части за 3 дня стали пулемет, 4 зарядных ящика, прожекторная станция, 300 пленных и много лошадей. Уничтожено более 200 солдат и офицеров противника. 2 мая полк оказался в дер. Валява.

10-й Донской казачий генерала Луковкина полк 28 апреля оборонял захваченную накануне мебельную фабрику, а 29-го перешел в наступление, выбив врага с двух линий обороны, и 30-го пришел к г. Снятии. Со 2 мая полк — также в д. Валява.

13-й Донской казачий генерал-фельдмаршала Кутузова-Смоленского полк 28 апреля отразил ночное наступление врага из дер. Онут, 29-го, действуя в конном и пешем строю, штурмом взял укрепленную дер. Онут, захватив 4 офицеров, врача, более 200 нижних чинов и действующий пулемет противника. Еще один пулемет был сброшен вражескими солдатами с обрыва в р. Днестр. Потери: 5 офицеров и 70 казаков. С 1 мая — караульная служба на линии р. Прут.

29 апреля заслужил награду один из вахмистров полка. Последнему было приказано выбить противника из дер. Онут, но 3 пулемета не давали высунуть головы из окопов. Когда 2-я сотня, маневрируя лавой, отвлекала внимание врага от р. Днестра, вахмистр Емельян Егоров с 9 казаками по берегу Днестра, поднявшись чуть ли не по отвесной круче, пробрался во фланг противника и забросал вражеские окопы ручными гранатами. Враг бросился из окопов назад, а полк, воспользовавшись этим, ринулся вперед и овладел позицией. Совершил в тот же день подвиг есаул Г. А. Ситников, ставший кавалером Георгиевского оружия за то, что, временно командуя 13-м Донским казачьим полком в бою 29.04.1915 г. у деревень Онут, Баламутовка, Ржавенцы и Громешти, под артиллерийско-винтовочным огнем лично вел своих казаков в атаку, и под его умелым руководством полк захватил пулемет, 6 офицеров и 250 нижних чинов, в то время как остальные, оборонявшие атакованный полком участок, были уничтожены.

15-й Донской казачий генерала Краснова 1-го полк 28 апреля отбивал многократные контратаки противника с большими потерями для врага, и «29 апреля противник окончательно был сбит со второй, не менее чем первой, укрепленной позиции, и в течение 29 и 30 апреля, преследуемый дивизией в конном строю, был оттеснен за реку Прут, где и засел на заранее подготовленную сильную укрепленную позицию». С 3 мая полк нес сторожевую службу на р. Прут.

Батареи 1-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона, проложив огнем своим частям путь к Баламутовке и Ржавенцам, «по взятии окопов… карьером вынеслись на открытую позицию и огнем преследовали противника, обращая его в паническое бегство. В остальные дни этих боев дивизион, совместно с полками дивизии, продолжал преследовать отступающего противника вплоть до р. Прут».

Как писал командир 6-й Донской казачьей батареи полковник А. Поляков: «После прорыва позиций 6-я Донская батарея была двинута вперед для преследования противника, но за д. Баламутовка напоролась на батальон австрийцев, то есть на их пулеметный и ружейный огонь, и с правого фланга орудийный. Несмотря на приказание сняться с позиции, батарея стояла до вечера, потерявши одного раненого. Сняться с позиции было невозможно…Дальше, на следующий день, преследование противника до Прута, бой у д. Коуман. На Пруте выставлено сторожевое охранение, а наш дивизион расположился в д. Валява, выделяя взвод по очереди в помощь сторожевому охранению».

Как и 1-я Донская казачья, 10-я кавалерийская дивизия с боями преследовала неприятеля, отходящего к Пруту. 29 апреля 10-й гусарский Ингерманландский полк, идя в авангарде дивизии, вел ночной бой у д. Кучермик, а 30 апреля 2-й и 6-й эскадроны полка атаковали в конном строю австрийскую кавалерию, быстро отступившую за Прут. В. В. Чеславский так пишет об арьергардных боях: «Мы пробовали обгонять колонны противника, идущие по шоссе, дорогой или прямо полем, но за темнотой ночи невозможно было быстро двигаться и пришлось ограничиться преследованием по шоссе в тыл отступающей колонне. У дер. Куперник мы были встречены пулеметным и ружейным огнем арьергарда противника. Завязался ночной бой, и мы… к полуночи выбили его и заняли эту деревню… Гусарскому полку было приказано идти между нашей и Донской дивизиями через дер. Баргомешти и подойти к Снятину с запада».

3-й Донской казачий артиллерийский дивизион 10-й кавалерийской дивизии 28–30 апреля также осуществлял преследование разбитого противника до р. Прут. Причем «неоднократно батареи дивизиона выносились на близкие дистанции, в упор расстреливая противника и обращая его в паническое бегство, давая тем возможность нашей кавалерии в конном строю врезываться в толпу бегущего неприятеля, не неся самим чувствительных потерь».

Отличились и казаки 1-й Терской казачьей дивизии. Так, 30 апреля 2 сотни 2-го Горско-Моздокского полка, возглавляемые сотником К. С. Молодченко и подъесаулом Г. Ф. Кадигробом, в ходе лихой конной атаки овладели мест. Жукоцин, захватив 3 пулемета и 300 пленных. А подъесаул А. П. Попов с полусотней 2-го Кизляро-Гребенско-го полка, атаковав австрийскую роту, изрубил 28 человек и пленил 51 вражеского солдата, освободив 42 русского пленного.

3-й Конный корпус с боем занял г. Снятии и, обеспечивая левый фланг армии, нес сторожевую и разведывательную службу.

С 29 апреля на фронте 2-го Конного корпуса Кавказская Туземная конная дивизия начала форсировать Днестр. Ряд всадников заслужил в этих делах боевые отличия. Шохай Баттаев, Али-Султан Шакмаев и Хаджимуса Саттаев заслужили Георгиевские кресты за то, что в разъезде у дер. Городнице атаковали 7 германских кавалеристов и освободили из плена 2 гродненских гусар. А всадник Кабардинского полка Ж. Шуков получил медаль «За храбрость» за то, что при форсировании Днестра он и пятеро однополчан «при явной угрозе жизни» выполняли боевую задачу.

Дивизия двигалась в направлении на Веренчаку — и 30 апреля в ходе боя со спешенной конницей неприятеля были захвачены 31 пленный, бомбомет и 120 гранат. 1 мая дивизия в районе г. Снятии вышла к р. Прут.

2 мая 2-й Конный корпус атаковал позиции врага на правом берегу р. Прут, овладев деревнями Видиново и Карлов (в бою с всадниками Туземной дивизии был пленен будущий президент Югославии И. Броз Тито).

9-я кавалерийская дивизия 2-го Конного корпуса с 28 апреля обороняла позицию у мест. Залещики на Днестре. 30 апреля — бой по овладению г. Снятии и единственной (находившейся у данного города) стратегической переправой через р. Прут. Действия дивизии были столь стремительны, что уничтожить мост австрийцы не успели. И части 9-й кавалерийской вслед за отступающим противником сразу перешли реку. Сводка Ставки так сообщала об этом успехе: «…наши войска с боя взяли Надворную. Снятии был захвачен… нашей конницей, перебравшейся с налета сквозь укрепления предмостной позиции».

9-й гусарский Киевский генерал-фельдмаршала князя Репнина полк захватил более 250 пленных. Потери полка 30 апреля — 11 убитых и 29 раненых. В бою 30 апреля особо отличились штабс-ротмистр Бредихин и поручики Еремеев и Иванов. Они были награждены Георгиевским оружием за то, что «штабс-ротмистр Сергей Бредихин 30 апреля 1915 года, будучи послан в разъезд при следовании дивизии из Залещиков на город Снятии, заметив у дер. Малатинец неприятельский разъезд, высматривающий движение полков, с ядром разъезда силою в 10 коней стремительно атаковал его и взял целиком в плен. Разъезд противника состоял из 12 коней, причем начальник разъезда был офицер поручик Александр Еремеев за то, что в бою 30 апреля 1915 года: 1) посланный от авангарда с тремя спешенными взводами удачно разведал неприятельское расположение, 2) с тремя взводами принял участие в атаке высоты 303 и 3) заметив единственный стоящий на путях отступления противника мост через реку Прут… умело воспользовался местностью, скрытно подошел к переправе и после короткого боя овладел ею и удержал за собой после двукратно повторенной контратаки противника, что не позволило гарнизону города Снятина уйти и он весь в составе 2000 человек попал в плен, а наша кавалерийская дивизия в тот же день переправилась через этот мост и заняла железную дорогу… поручик Евгений Иванов за то, что в бою 30 апреля 1915 года под городом Снятиным: 1) посланный с охотниками от полка из головного отряда дивизии для рекогносцировки укрепленной позиции противника от выс. 303 до выс. 281, разведав позицию с фронта, искусным и смелым движением проникнув в тыл ее, определил точное распределение войск, расположение и устройство окопов и проволочных заграждений, взяв при этом трех человек в плен, прорвался обратно к начальнику головного отряда и своевременно доложил все добытые им сведения о позиции, чем оказал незаменимое содействие занятию головными частями дивизии означенной позиции, что открыло дальнейшую дорогу для движения дивизии к городу Снятину; 2) продолжая дальнейшую разведку с восемью гусарами, поручик Иванов заметил противника в тылу нашей части, прикрывающей под начальством поручика Еремеева захваченный ранее мост, и послал об этом донесение, прося подкрепления. Так как подкрепление не подходило, а положение нашей части стало чрезвычайно опасным, поручик Иванов с оставшимися в его распоряжении шестью гусарами бросился на ближайшую к мосту полуроту противника, часть переколол и изрубил, остальных рассеял и захватил в плен 1 офицера и 20 нижних чинов и тем отразил грозившую опасность удара в тыл…»^[120].

1 мая 9-й Киевский гусарский полк участвовал в бою у железнодорожной станции Снятии. В бою особое отличие выказал корнет Ощевский-Круглик, удостоенный Георгиевского оружия за то, что «в боях за удержание переправы у гор. Снятина 1 мая 1915 года, находясь в разъезде с четырьмя гусарами и желая выяснить точно силы противника в районе дер. Сороченка, переправился через реку Прут и продолжал разведку до тех пор, пока не был замечен германским головным караулом. Желая довести разведку до конца… атаковал этот караул и захватил его целиком в плен, благодаря чему получил важные сведения о силах противника в районе гор. Снятина…»^[121].

С 1 мая части 9-й кавалерийской дивизии входили в состав Снятинского отряда, принимая участие в обороне позиции к югу от города. Обороняя позицию спешенными частями, эскадроны производили разведку расположения противника, постоянно участвуя в стычках и захватывая пленных.

1-й Уральский казачий полк 9-й кавдивизии участвовал в атаке Снятина с северо-востока. 4-я и 6-я сотни во главе с есаулом В. С. Толстухиным в конном строю атаковали противника. Последний побежал — и большей частью был изрублен, тогда как около 100 человек пленены. К 17 часам г. Снятии был взят, причем уральцы во взаимодействии с киевскими гусарами захватили мост через р. Прут, не дав его уничтожить. С 30 апреля полк занимал оборону у ж/д станций Снятии — Зулуче — Черновцы, а впоследствии нес сторожевую службу на р. Прут.

Под воздействием неудач на фронте Хмелев — Ржепице — Городенка и Баламутовка — Ржавенцы противник начал отступление и с позиций на фронте 32-го армейского корпуса.

На фронте ополченских дивизий операция развивалась туго, но успех на фронте соседних корпусов решил дело — противник начал отход.

И на этом боевом участке также своевременно для преследования отходящего противника была брошена корпусная конница 32-го армейского корпуса — 7-й Донской казачий и Текинский конный полки.

Русские части осуществляли преследование противника, а австро-германцы пытались закрепляться на промежуточных рубежах, переходили в контратаки. Сводка Ставки Верховного главнокомандующего от 30 апреля сообщала: «В заднестровской районе, на фронте Обертын — Черновицы, протяжением свыше 60 верст, наши войска перешли в наступление и с большим успехом продвигаются вперед, нанося противнику крупные потери и отражая его многочисленные попытки задержать нас контратаками. Здесь нами захвачено много пленных, причем пока за 27 апреля зарегистрировано свыше 5000 человек…. Противник, быстро отступив, очистил весь левый берег Днестра и выброшен из города Залещики^[122]. 28 апреля захвачены еще несколько тыс. пленных…»^[123].

Правый фланг вражеского фронта безостановочно отступал за р. Прут. Прорыв фронта противника левым флангом 9-й армии, а также стремительное продвижение введенной в прорыв конницы уже через 2–3 дня сказались и на центральном боевом участке фронта армии: неприятель начал спешно оставлять сильно укрепленные позиции против участков русских 11-го и 30-го армейских корпусов и отступать.

Ко 2 мая вся австро-венгерская 7-я армия оказалась отброшена за Прут.

Крымский конный полк завершил Заднестровское сражение — эскадрон Ее Величества и 3-й эскадрон атаковали пехоту врага у г. Чернелица, захватив много пленных.

Итак, план наступательной операции, разработанный штабом 9-й армии, был блестяще осуществлен.

В течение нескольких дней от неприятеля было освобождено междуречье Днестра и Прута, занята значительная часть Южной Галиции и Буковины (с городами Надворная, Коломыя, Снятии, Черновицы). 9-я армия заняла исходные позиции для осуществления следующей — Прутской — операции.

Трофеями победоносных войск 9-й армии стали 25 тыс. пленных и 20 орудий.

Главный тактический успех принесли действия 3-го Конного и 33-го армейского корпусов. Как отметил генерал-квартирмейстер 9-й армии Н. Н. Головин, в первый же день на широком фронте волна 160 русских эскадронов покатилась от Днестра до Прута, захлестывая с флангов и тыла войска противника, пытавшиеся задерживаться на укрепленных позициях.

Мобильные войска 9-й армии — конница и пограничники — сыграли ключевую роль в сражении. В операции присутствует комбинированное использование конницы — у Баламутовки — Ржавенцев части

3-го Конного корпуса самостоятельно осуществили прорыв укрепленных позиций, а у Городенки войска Сводного конного корпуса развили прорыв пехоты. В последнем случае конница была введена в т. н. чистый прорыв и наиболее эффективно смогла реализовать свою мобильность. В обоих случаях кавалерийские и казачьи части и соединения в зависимости от обстановки действовали как в конном, так и в пешем строю. Еще одно доказательство того, что русская императорская кавалерия представляла собой универсальный мобильный род войск. Представляется совершенно справедливым воспроизвести следующее высказывание П. Н. Краснова, посвященное русской коннице: «Мне говорили немцы: „Во время великой войны мы выше всего ставили Императорскую Русскую армию, потом французскую, потом английскую и ни во что считали итальянцев и американцев. Но выше, чем была русская кавалерия и даже равной ей, мы не имеем и у себя“».

Оперативная схема Заднестровского сражения особенно интересна — 2 ударных группы (фактически «2 рога») 9-й армии оперировали автономно. Но действия этих групп были объединены единым замыслом командующего. В то же время операция 2-го Конного корпуса должна была развиваться в интересах обеих ударных групп — а войска корпуса двигались в двух эксцентрических направлениях, содействуя флангам 33-го армейского и 3-го Конного корпусов. Так как не атакованные участки фронта противника находились между атакованными, то под воздействием успехов ударных групп он был их вынужден оставлять — без особых усилий русских войск, занимавших позиции на пассивных участках.

Атака у Баламутовки — Ржавенцев интересна своей кавалерийской масштабностью — в ней участвовало 90 эскадронов и сотен. Русская конница в зависимости от обстановки действовала максимально гибко. Так, донские казачьи полки, прорвав укрепленную позицию австрийцев в пешем строю, развили успех конной атакой — довершив разгром противника.

В рамках Заднестровской операции русская конница сыграла роль стратегической конницы — именно в боях у Баламутовки — Ржавенцев и Городенки была решена судьба армейской операции. Атака русского 3-го Конного корпуса 27 апреля у деревень Баламутовка — Ржавенцы имела ключевое оперативно-стратегическое значение — фактически благодаря деятельности конных масс было нанесено поражение общевойсковой армии противника.

Следует подчеркнуть, что русская конница действовала в обстановке применения (хоть пока и временно) позиционных форм боевых действий — когда активные операции выражались в форме прорыва неприятельского фронта. А результаты такого прорыва можно было использовать лишь посредством быстрого удара сильной кавалерийской группировки. Именно стратегическая конница, действуя значительной массой, решает стратегические задачи, деятельность же в тактическом масштабе — это удел войсковой конницы, применяемой небольшими частями и подразделениями.

Мы характеризовали предпосылки и специфику проведения конных атак. Неудивительно поэтому, что конница была успешна именно там, где у нее были хорошие командиры. Когда-то говорили, что история конницы слагается из истории ее начальников. Постулат не устарел — более того, именно условия войны начала 20-го века выдвинули новые требования к кавалерийскому командиру, который должен был обладать не только исключительными личными дарованиями, но и определенным военным талантом. Ф. А. Келлер представлял тот тип идеального кавалерийского военачальника, востребованного Первой мировой войной. Более того — Ф. А. Келлер был талантливым кавалерийским командиром. Практик и теоретик конницы М. Баторский особо подчеркивал огромное значение личности кавалерийского командира, одаренного, с одной стороны, волевыми качествами и чутьем, а с другой — непреклонным желанием конницы дойти до противника, и здесь нужно проявление большой стойкости и уверенности, рождаемой для войск верой в командира, а командира — в силу своих войск.

Историк А. А. Керсновский, характеризуя итоги развернувшейся на Буковине битвы, писал, что честь Заднестровской операции в первую очередь принадлежит 3-му Конному корпусу графа Келлера, разметавшему венгерский гонвед и легионы Пилсудского на полях Баламутовки, Ржавенцев и Онута.

В ходе боев у Баламутовки — Ржавенцев были взяты крупные населенные пункты Залещики и Надворна, а австро-венгерская 7-я армия генерала К. фон Пфланцер-Балтина, как отмечалось, отброшена за р. Прут. И факт прорыва конницей вражеского фронта и ее продвижения в прорыв (противник стал поспешно оставлять укрепленные позиции на участках 30-го и 11-го армейских корпусов и отходить за Прут и в горы) сказался на судьбе всей армейской операции.

Но главное — ход этой небывалой в истории конницы атаки показал — невозможное возможно. Даже в обстановке позиционной войны, в сети проволочных заграждений, когда пулемет господствовал на поле боя, а пехота была царицей полей — роль конницы не утрачена. Конная атака не только возможна, но в соответствующих оперативно-тактических условиях и при надлежащем руководстве со стороны командного состава сулит небывалый успех.

Но стратегическое положение Юго-Западного фронта в результате Заднестровской операции не улучшилось — сказалась удаленность ТВД от важнейших операционных направлений. Интерес представляет следующее обстоятельство — противники на Русском фронте весной 1915 г. попытались ударами конных масс на крайних флангах стратегического построения решить важнейшие стратегические задачи — отвлечь внимание и оттянуть стратегические резервы от главных театров военных действий (германцы — в Прибалтике, а русские — в Буковине). Но оперативная скорость продвижения наступающих австро-германских войск в Галиции и Польше не позволила тактическому и оперативному успеху русской 9-й армии перерасти в успех стратегический. Противник выиграл темп, и победоносная 9-я армия была вынуждена отступать вслед за соседями. Поражение в центре Юго-Западного фронта вынудило генерала П. А. Лечицкого свернуть удачное наступление и отходить на исходные рубежи.

Реальный стратегический результат операции заключался в том, что оказались надежно обеспечены коммуникации русской 8-й армии — что в условиях складывающейся в Галиции обстановки было более чем своевременно. Отбросив австро-венгерскую 7-ю армию далеко к югу, русская 9-я армия надежно обеспечила пути отхода соседних армий, находящихся севернее.

Удачно действовала конница на Днестровском ТВД и позднее.

Так, 26 мая Текинский конный полк в районе Черновицы атаковал австрийскую пехоту, взяв в плен 822 человека. Когда 27 мая противник сильно нажимал на части 1-й Заамурской дивизии, дивизион крымцев (эскадроны Ее Величества и 3-й) под командованием ротмистра Алтунжи атаковал неприятельскую пехоту у м. Чернелица — было взято 240 пленных.

29 мая 3-й и 4-й Заамурские конные полки под огнем 6-орудийной батареи противника, которая вела огонь из-за Днестра, атаковали австрийскую пехоту. Под огнем пулеметов 350 заамурцев атаковали 800 австрийцев. Потеряв убитыми и ранеными 127 человек, заамурцы полностью уничтожили противника.

В тот же день дивизион 3-го Заамурского конного полка и дивизион 4-го Заамурского конного полка в районе Залещики атаковали прорвавшиеся части противника, опрокинув их в Днестр и взяв 100 пленных.

4.9. Бригада против корпуса. Дело у Попелян, 1 июня 1915 г

В Прибалтике русскую конницу летом 1915 г. ждали новые удачные дела. Одно из них — у Попелян.

Попеляны — местечко в Курляндии (район г. Шавли), вокруг которого в конце мая — начале июня 1915 г. развернулись интенсивные бои между русскими и германскими кавалерийскими частями.

Боевые действия в Прибалтике весной — начале лета 1915 г. отличались высокой динамичностью, на театре военных действий противники сосредоточили значительное количество кавалерийских частей. В этот период войны на северном фланге русско-германского фронта действовали оперативные соединения смешанного состава со значительным удельным весом мобильных войсковых групп.

Одним из выдающихся соединений русской кавалерии являлась Уссурийская конная бригада. Бригада включала в свой состав: Приморский драгунский полк, 1-й Нерчинский Его Высочества Наследника Цесаревича полк Забайкальского казачьего войска, Уссурийский казачий полк и 1-й конно-артиллерийский дивизион. Части бригады отличились в Русско-китайской 1900–1901 гг. и Русско-японской 1904–1905 гг. войнах, блестяще проявили себя в Первой мировой войне. С 27.03.1915 г. бригадой командовал один из лучших кавалерийских командиров русской армии периода Великой войны генерал-майор А. М. Крымов.

Командующий русской 5-й армией Северо-Западного фронта (в состав которой входила бригада) генерал от кавалерии П. А. Плеве очень высоко ценил боевые качества бригады и ее командира. И совершенно заслуженно. Достаточно упомянуть, что в развернувшемся позднее июльском Шавельском сражении Уссурийская бригада выполняла ответственную задачу обороны наиболее угрожаемого участка фронта 5-й армии. 2 июля она вела упорные бои с 41-й пехотной дивизией немцев — и, несмотря на значительное численное и огневое превосходство пехоты над конными частями, уссурийцы свою задачу выполнили: темп движения германцев был замедлен и авангард 13-й сибирской стрелковой дивизии смог беспрепятственно выдвинуться из резерва. В результате первоначальную атаку немцев на Митаву удалось отразить. Впоследствии бригада обороняла разрыв, образовавшийся между северной и южной группами корпусов 5-й армии, а в дальнейшем совершила набег в тыл германского заслона перед г. Митава. Показательно, что П. А. Плеве, считая Уссурийскую конную бригаду особенно устойчивой частью, пользовался ею и как подвижным резервом (ездящей пехотой).

Таким образом, бригада была отборным мобильным соединением русской армии, способным решать самый широкий спектр боевых задач.

В июньских боях у Попелян особенно отличился Приморский драгунский полк Уссурийской конной бригады.

К началу июня 1915 г. оперативная обстановка в Курляндии складывалась следующим образом. Как мы отмечали выше, в конце апреля германская армейская группа О. фон Лауенштейна (3 пехотных и 3 кавалерийских дивизии), овладев г. Либава, приблизилась к г. Митаве. К середине мая германская группировка, действовавшая в Латвии и Северной Литве, после получения дополнительных сил была структурирована в форме Неманской армии.

На театр военных действий были спешно направлены русские резервы, из которых образованы две войсковые группы: 1) генерала от инфантерии В. Н. Горбатовского в районе Митавы (три пехотных и одна кавалерийская дивизии, костяк группы—19-й армейский корпус) и 2) генерала от кавалерии В. А. Орановского (три кавалерийские дивизии — 1-й Конный корпус) в районе Поневеж-Янов. Эти войска, после переброски дополнительных резервов, были структурированы в форме 5-й армии Северо-Западного фронта. Согласованное наступление этих войсковых групп заставило германцев отойти в район рек Виндава (Вента) и Дубисса, где в мае — июне завязались упорные бои.

К 28 мая 1915 г. северная ударная группа Неманской армии (1-й резервный корпус К. фон Моргена и кавалерийский корпус Э. Шметтова) продолжала начавшееся ранее наступление с целью разгромить русские войска у г. Шавли. 1-я резервная дивизия противника 30 мая отбила у русских местеч. Кужи, а 31-го — Кузовимя. 6-я резервная дивизия заняла местеч. Даукши, отразив сильную ночную атаку русских частей. По немецким данным, за 3 дня боев трофеями корпуса Моргена стали 4,5 тыс. пленных и 8 пулеметов. Небезуспешно действовали и русские войска. Так, сводка Ставки Верховного главнокомандующего отмечала: «На левом берегу Дубиссы от Шавлян до Бетиголы мы перешли в наступление против выдвинувшихся на этом фронте германских сил и к утру 28 мая достигли значительного успеха, взяв за ночь стремительной атакою более 500 пленных, орудие, пулеметы и другую добычу».

Конный корпус Шметтова — 6 (28, 33, 45-я кавалерийские бригады), 2-я (5-я, 8-я кавалерийские и Лейб-гусарская бригады) кавалерийские дивизии с приданными частями усиления — обеспечивал левый фланг германской пехоты. Главной задачей конного корпуса было ударить через Груздзи в направлении на Мешкуцы в тыл русским войскам, в то время как пехота корпуса Моргена должна была отбросить противника на линию Рекце — Рувли. Фактически перед германской конницей ставилась ответственная задача — в то время как пехота скует русские войска с фронта, осуществить фланговый маневр и отрезать им пути отступления. Курс движения конного корпуса Шметтова — на Попеляны.

Увидев опасность, с целью парировать движение противника, русское командование выдвинуло сильные резервы — Уссурийскую конную бригаду, 4-ю кавалерийскую дивизию, казачьи части и войска 17-й пехотной дивизии 19-го армейского корпуса.

Германская конница, выполняя поставленную задачу, атаковала русские части. 6-я кавалерийская дивизия вела бой за укрепленную позицию у госп. дв. Вербуны-Шипили, а 2-я кавалерийская дивизия атаковала с линии Доргаудзе — Пиктуйже на фронте Порвайши — Каткуны — фольв. Пиктуйже.

И тут, как писал германский очевидец, «произошли события, которые положили конец этой операции конницы в тылу противника, как то уже не раз бывало. Разведывательный отряд донес о движении с севера русской кавалерийской дивизии от Юдейки на Шакиново. Другая русская дивизия, проследовавшая в 9 час. утра, двигалась на Жоряны, где она оттеснила к югу арьергард 2-й кавалерийской дивизии, а из Груздзи подходила колонна противника, двигавшаяся в северо-западном направлении на левый фланг 2-й кавалерийской дивизии. Положение было незавидное, и было время уходить, если дивизия не желала быть совершенно окруженной».

К досаде немцев, занятый после продолжительного боя госп. дв. Вербуны-Шипили пришлось вновь оставить, «после того как противник перешел крупными силами в контратаку». Бригады германского конного корпуса отошли в западном направлении и заняли к вечеру 28 мая фронт Ауксуци — Кербедышки — госп. дв. Клайши.

29 мая немцам под воздействием сильных контратак русских войск пришлось отвести 6-ю кавалерийскую дивизию на линию Рувли — Кубели и севернее, а 2-я кавалерийская дивизия (несмотря на сильную атаку русских, пытавшихся охватить ее левый фланг) смогла удержать свои позиции на фронте севернее Ауксуци — Кербедышки— госп. дв. Клайши. 33-я кавалерийская бригада 6-й кавалерийской дивизии достигла Попелян и вошла в подчинение 2-й кавалерийской дивизии, заняв позиции на ее левом фланге. Сводка русской Ставки отмечала: «К северу от Шавли, в районе Шакиново, неприятельская обходная колонна 29 мая атакована нами и отброшена в западном направлении. У Шавель неприятель продолжает безуспешные атаки на северном участке поля сражения. Наше наступление на фронте Шавляны — Бетигола продолжает развиваться успешно. 29 мая мы овладели путем атак несколькими селениями и кладбищем у м. Жогини. Накануне на этом же фронте наши уланы атаковали в конном строю неприятеля, зарубив около 100 германцев и взяв свыше полусотни пленными».

30 мая кавалерийский корпус Шметтова удерживал свои позиции: 33-я кавалерийская бригада наступала на левом фланге 2-й кавалерийской дивизии на Каньки, но продвинуться не смогла — русское командование парировало ее действия маневром от Крупи на Рудавсе. После полудня левый фланг 6-й кавалерийской дивизии под воздействием сильных атак русских войск отошел, вследствие чего корпус Шметтова был отведен к железной дороге: 6-я кавалерийская дивизия заняла участок от Рувли до Ногори, а 2-я кавалерийская дивизия — далее до Попеляны.

Русские войска наступали по всему фронту. Как отмечал германский источник: «Бои за последние дни были очень напряженными. При стоявшей жаркой погоде удавалось доставить в этой лесистой и болотистой местности лишь немного воды плохого качества. Большая растяжка частей по фронту создавала для них большие трудности, и они были переутомлены. Особенно сильно устали лошади».

31 мая германцы отошли за р. Виндава (Вента). На этом фронте на следующий день они были атакованы русской конницей.

Соотношение сил противников в бою у Попелян 01.06.1915 г.:

Первый бой у Попелян, обессмертивший Приморский драгунский полк, произошел 1 июня между русскими частями Уссурийской конной бригады 5-й армии Северо-Западного фронта и германскими частями 6-й и 2-й кавалерийских дивизий (кавалерийский корпус Шметтова) Неманской армии германского Восточного фронта.

Немецкий источник так описывает эти события: «…последовала сильная охватывающая атака противника на левый фланг 33-й кавалерийской бригады у Попеляны и Кальнишки. Бригада вынуждена была отойти с упорными боями на Тришки, прикрываясь 1-м эскадроном 9-го драгунского полка и 5-м эскадроном 12-го гусарского полка, боевые действия которых описаны командиром 1-го эскадрона 9-го драгунского полка. 1-й эскадрон располагался на левом фланге 33-й кавалерийской бригады, стоявшей у Попеляны, занимая Кальнишки, где он подвергся утром сильному артиллерийскому огню. После этого эскадрону пришлось отправить по приказу из штаба полка всех наличных спешенных бойцов в расположенный юго-восточнее госп. дв. Кальнишки, где ожидалась атака противника. В это время я заметил севернее Кальнишки около двух эскадронов противника, двигавшихся в густой пыли рысью в юго-восточном направлении, по-видимому, с целью выйти нам в тыл. Не успел я донести об этом в полк с просьбой о поддержке, как 3 эскадрона противника выехали во взводной колонне из лесу на восточном берегу р. Вента и двинулись на Кальнишки. Наши немногочисленные спешенные бойцы открыли по ним огонь. Однако эскадроны противника, не обращая на это внимания, переехали рысью через р. Виндаву, несмотря на довольно крутые берега, и исчезли в мертвом пространстве, образованном краем долины. Прежде чем подошли подкрепления, выставленные полком, первые неприятельские всадники появились уже на высотах с криком „ура“. Кальнишки были атакованы лавой на широком фронте, и немногочисленные спешенные драгуны были опрокинуты и переколоты или взяты в плен. Спешенные бойцы, отошедшие от Кальнишки, успели достигнуть своих коноводов, заблаговременно отведенных на запад, но также понесли сильные потери как от огня эскадронов противника, продвинувшихся сначала в юго-западном направлении, так и от флангового огня пехоты со стороны р. Виндава. Эти эскадроны, захватив в плен 12 человек с унтер-офицером Болте, находившихся в госп. дв. Кальнишки, сами попали под фланговый огонь эскадрона 12-го гусарского полка, прибывшего накануне вечером.

Командир 9-го драгунского полка приказал 1-му эскадрону и эскадрону гусар занять промежуточную позицию юго-западнее Попеляны у Рымши. Противник преследовал в конном строю и вторично атаковал на коне, но эта атака захлебнулась в нашем огне. Неприятельские всадники поскакали тогда вдоль нашего фронта, забирая влево, попали еще под огонь пулеметов, своевременно прибывших из Попеляны, и были уничтожены. Часть их, успевшая прорваться, была атакована быстро собранным 3-м эскадроном, невзирая на усталость лошадей, причем было взято несколько пленных…Пришлось очистить Попеляны. Бригада отошла на Тришки. Эскадрон охранял это движение справа. К сожалению, эскадрон потерял в этот день 33 человека и 35 лошадей».

Командир 5-го эскадрона 12-го гусарского полка сообщает: «5-й эскадрон и взвод пулеметов 12-го гусарского полка были приданы… 33-й кавалерийской бригаде, взвод пулеметов — к 9-му драгунскому полку, а 5-й эскадрон расположился южнее госп. дв. Кальнишки. Возвращаясь к эскадрону из Кальнишки, где я ориентировался в обстановке, я услыхал вдруг с севера знакомое русское „ура“ и увидел, как сильные разомкнутые русские конные части — не менее полка — атакуют Кальнишки и вдоль р. Вента. Я едва успел достичь эскадрона. Когда передовые русские всадники приблизились ко мне шагов на 80, то по ним был открыт бешеный беглый огонь. Лейтенант Оппель, предупрежденный своими постами, занял спешенными людьми окраину деревни. Оправившись от первой неожиданности, русские пытались обойти позицию эскадрона примерно двумя своими эскадронами. Ввиду этого я посадил эскадрон и отошел с ним километра на 2, с целью вновь быстро спешиться и встретить противника огнем.

Противник был вновь задержан с большими для него потерями, причем мне посчастливилось застрелить с расстояния 30 м переднего русского всадника, видимо офицера в высоких чинах. Затем эскадрон снова сел и отошел за Рымши, где перескочил русский стрелковый окоп и снова спешился для пешего боя.

Когда русские атаковали в третий раз, то пулеметный взвод, находившийся до этого на восточной окраине Попеляны, уже достиг высот у западной окраины и успел открыть огонь во фланг атакующим русским. Русские эскадроны собрались еще раз с целью прорваться между Рымши и Попеляны и разметать спешенных бойцов 33-й кавалерийской бригады. Эта атака 6 русских эскадронов была взята во фланг с одной стороны 5-м эскадроном, с другой — пулеметным взводом.

Атака русской кавалерии.

Гибель под уничтожающим огнем пулеметов русских эскадронов, лихо атаковавших отходящих отдельных бойцов 33-й кавалерийской бригады, была величественным зрелищем. Шеренга за шеренгой таяли они под снопом пуль, и лишь немногие настигли спешенных людей бригады. Большие потери противника и большое число пленных (все это на совести рассказчика. — А. О.) были трофеями дня.

Н. И. Шипунов, ротмистр Приморского драгунского полка, герой боя у Попелян 1. 06. 1915., георгиевский кавалер. В будущем — командир Приморского драгунского полка. Умер в Буэнос-Айресе в 1952-м. На фотографии в драгунской форме мирного времени с погонами штабс-ротмистра.

Когда 5-й эскадрон и пулеметный взвод час спустя отошли по приказанию на Вегеры, то командир 33-й бригады горячо благодарил нас и заявил, к нашему удовлетворению, что 33-я кавалерийская бригада могла отойти лишь благодаря энергичному задержанию русских 5-м эскадроном и пулеметным взводом».

Журнал боевых действий Приморского драгунского полка^[124] следующим образом отражает обстановку, предшествовавшую бою у Попелян.

С 25 мая полк совместно с казаками-нерчинцами участвовал в ликвидации германского прорыва у местеч. Кубили — госп. дв. Рынговяны-Кушлейки. Противник был отброшен, а частями Уссурийской бригады при поддержке донских батарей была занята дер. Ивашки. Этот бой — еще одно доказательство высоких боевых качеств и многофункциональности конников-уссурийцев. Так, они успешно вели огневой бой, осуществили штыковую атаку на окопавшегося противника, энергично атаковали. Тактически сотни и эскадроны грамотно взаимодействовали, удачно применялись к местности. Верх был одержан над пехотой врага — 4-м егерским батальоном 2-й кавалерийской дивизии. В ходе боя 25 мая Приморский полк потерял 1 офицера и 12 драгун убитыми, 2 офицеров и 35 драгун ранеными и 3 нижних чинов пропавшими без вести. К вечеру были заняты позиции: дер. Ногара — хут. Жамгринды.

26 мая полк был в резерве в дер. Кушлейки, а 27-го действовал на левом фланге бригады — у Егелишке, ведя бой с германскими егерями. В этот день у Бурбины 5-й и 6-й эскадроны полка провели конную атаку, потеряв 3 драгун и 11 лошадей.

Вечером 28-го, в связи с интенсификацией немецкого наступления, приморцы получили приказ выступить на Ауксуци. 29-го драгуны вновь применяют комбинированный боевой порядок, сражаясь в конном и пешем строю, ведя огневой бой и действуя холодным оружием. Немцы в р-не Ауксуци — Скабишки также действовали энергично, переходя в контратаки. Задача, стоявшая перед приморцами в этом бою, — удержаться до подхода частей 4-й кавалерийской дивизии. Находясь целый день под артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем врага, полк потерял 11 человек.

Канун атаки (31 мая) застал драгун-приморцев в Поэглессы — Шантишки — Мажунайцы.

Боевой день 1 июня начался с приказа в 8 часов утра: 4-му эскадрону встать в прикрытии батарей (деревни Кужишки — Дусы), 6-му эскадрону (командир поручик Зубов) выдвинуться для разведки позиций противника, а остальным эскадронам образовать резерв бригады.

«Настигли».

Около 16 часов генералом Крымовым командиру Приморского драгунского полка полковнику Кузнецову была поставлена следующая боевая задача: продвинувшись до госп. дв. Кальнишки, форсировать р. Венту и конной атакой нанести поражение противнику, ударив в его левый фланг, а по возможности выйти в тыл попелянской позиции и овладеть Попелянами. В это же время спешенные сотни 1-го Нерчинского и Уссурийского казачьих полков наступали на Попеляны с севера (на правом берегу р. Венты и вдоль полотна ж/д), сковывая противника.

Выполняя приказ командира бригады, эскадроны приморцев при 3 пулеметах выдвинулись для выполнения задачи. 5-й эскадрон штабс-ротмистра Савельева при поддержке 1-го эскадрона форсировал реку у д. Жеркецы, атакуя германцев у д. Линки. Воспользовавшись тем, что противник примет это за направление главного удара полка, остальные эскадроны с пулеметами должны атаковать у Кальнишки. То есть имел место отвлекающий тактический маневр.

Командир полка писал об успехе атаки 5-го эскадрона: «…с высокого берега р. Венты я увидал одиночных всадников противника, карьером выскакивающих из Линок, а за ними добрую сотню конных и пеших немцев, бегущую из деревни под ударами пик и шашек молодецкого эскадрона. Считая успех 5-го эскадрона обеспеченным, я приказал исполняющему должность старшего штаб-офицера ротмистру Кумманту с 1-м и 2-м эскадронами на галопе форсировать переправу… и атаковать деревню и фольварк Кальнишки, 3-му эскадрону переправиться вместе со мной за эскадронами 1-й линии и следовать за ними уступом справа, штабс-ротмистру Семенову с 3 пулеметами карьером занять нагорный правый берег р. Венты на высоте деревни Кальнишки и огнем пулеметов прикрыть переправу эскадронов через реку и содействовать атаке… на дер. Кальнишки».

Под огнем врага 1-й и 2-й эскадроны полка форсировали реку, опрокинув и уничтожив боевое охранение противника у брода, а драгунские пулеметы открыли огонь по д. Кальнишки.

Германская артиллерия открыла огонь по переправе, но безрезультатно — скорость конницы была ее лучшей защитой. Под огнем противника русские эскадроны ворвались в Кальнишки. Источник свидетельствует: «…по большой дороге от Кальнишек на Грежи показалось не менее 100 неприятельских всадников, преследуемых ударами драгунских пик и шашек, но на высоте дер. Урбанайцы наши преследующие всадники были встречены огнем противника во фланг… и, потеряв несколько лошадей, частью повернули в Кальнишки, а частью бросились в лоб на выстрелы». Командир полка во главе 3-го эскадрона и при поддержке 5-го выбил противника из Урбанайцы. Причем 5-й эскадрон одним ударом опрокинул «тюрингских» гусар (то есть гусар 12-го полка).

Вновь, применяясь к тактической обстановке, русские драгуны вели комбинированный бой — в Урбанайцах они, спешившись, ударом «в шашки» выбивали упорствующих германцев из домов деревни.

Русские конники преследовали противника в направлении на дер. Думбры — часть их попала в заболоченную торфяниками местность к югу от селения. Командир Приморского полка так передает увиденную им в это время картину поля боя: «…поле боя между Линки и Урбанайцы от реки до опушки лесов западнее… представляло следующую картину: отдельные всадники и группы бродили и носились по полю и кустам, очищая местность от рассеянного противника; кто, потеряв убитым коня, ловил немецкую лошадь, кто вел пленного, выстрелы не смолкали, отдельные бойцы противника сопротивлялись упорно. Зарегистрирован случай, когда пленный унтер-офицер гусар в нескольких десятках шагов от сборного пункта, выхватив револьвер, выстрелом в упор уложил конвоира-драгуна и застрелился сам. Два гусара, засев в канаве окруженные, на предложение сдачи отвечали выстрелами, пока не были зарублены».

Приморский драгунский полк стал приводить себя после боя в порядок, подтягивая рассеянные подразделения. В итоге этого динамичного боя дер. и госп. дв. Кальнишки, а также дер. Урбанайцы были захвачены русскими драгунами.

Полк продолжил наступление на фронте деревень Грежи — Рымши-Думбры. Ротмистр Шипунов во главе 5-го и 2-го эскадронов выдвинулся на Думбры — Рымши, 1-й и 3-й эскадроны под командованием ротмистра Кумманта атаковали дер. Грежи. Остальные подразделения полка обеспечивали действия этих групп.

Противник стал отходить на берег р. Венты, где был встречен огнем подходивших забайкальцев. Немцы были выбиты и из деревень Рымши и Грежи, бросившись к местеч. Попеляны под защиту своих окопов. К полю боя приближалась, форсировав реку, 1-я сотня Нерчинского полка.

Немцы укрепились в Попелянах, превратив католический костел в главный опорный пункт. Более того, противник попытался контратаковать, но вновь конной атакой 3-го и 6-го эскадронов Приморского драгунского полка был опрокинут и отошел за колючую проволоку. Огнем из окопов в 6-м эскадроне были убиты герой попелянского боя поручик Зубов и 8 драгун, попытавшихся рубить проволоку шашками. 3-й эскадрон ударом во фланг вынудил немцев бросить укрепленную позицию и отойти в Попеляны.

В это же время группа ротмистра Шипунова захватила дер. Думбры, конной атакой опрокинув полуэскадрон гусар противника, и атаковала врага с тыла.

Оказавшись в полуокружении, германцы стали отходить из Попелян на юг. 1-й эскадрон приморцев с пулеметом занял местечко, войдя в связь с отрядом Шипунова.

«Именинник» попелянского боя — Приморский драгунский полк — блестяще провел целую серию атак как в конном, так и в пешем строю. Часть находилась в сложном, изобилующем кризисами бою 4 часа, проводя неудержимые конные атаки, штурмуя селения и окопы, участвуя в рукопашных схватках, преследуя противника и отбивая его контрудары.

Тактически атака русских конников представляет собой своеобразный рекорд — Приморский драгунский полк форсировал р. Венту, двигаясь полевым галопом на протяжении 8 верст. В ходе боя применялись лобовые атаки, действия во фланг и тыл противника. Когда атака с наскока не удавалась, драгуны методически ее повторяли, применившись к условиям местности и особенностям боя. Обращает на себя внимание инициативность командования части — командира полка, командиров дивизионов и эскадронов. Действия Приморского драгунского полка отличали гибкость реагирования на обстановку, сочетание огня, ударов холодным оружием и маневра.

Потери полка, несмотря на немецкие реляции об «уничтожении», «гибели» русских эскадронов, составили: 5 офицеров (в т. ч. убит 9 пулями поручик Зубов, ранен 4 пулями корнет Коваленко, «измят» в рукопашной схватке с переломами ребер корнет Милобенский, контужен ударами прикладов по голове корнет Логинов, пропал без вести прапорщик Лукенберг), 92 драгуна (22 убито и умерло, 29 ранено и эвакуировано, 32 ранены, но остались в строю, 9 пропало без вести) и 113 коней (включая раненых, но оставшихся в строю).

Немцев изрублено «без счета». Причем, по немецким данным, потери только одного 1-го эскадрона 9-го драгунского полка составили 33 человека. По показаниям пленных, 9-й драгунский полк полностью потерял 2 своих эскадрона, тяжелые потери понесли и остальные части германской конницы. Русская Ставка так отозвалась об итогах победного боя: «В районе Попелян наши войска переправились через Венту. При преследовании отходившего противника наша конница изрубила несколько сот немцев и взяла несколько десятков в плен».

Трофеями приморцев стали: 1 офицер 12-го гусарского полка, 1 офицер 9-го драгунского полка, 48 нижних чинов 9-го и 13-го драгунских полков, 12-го гусарского, 1-го и 2-го лейб-гусарских полков, 69 лошадей, походная кухня и 9 повозок.

В ходе конной атаки было нанесено поражение 5 германским кавалерийским полкам: 9-му короля Карла I Румынского (1-му Ганноверскому) и 13-му (Шлезвиг-Голыптейнскому) драгунским полкам (33-я кавалерийская бригада 6-й кавалерийской дивизии), 1-му и 2-му (королевы Виктории Прусской № 2) лейб-гусарским полкам (Лейб-гусарская бригада 2-й кавалерийской дивизии) и 12-му (Тюрингскому) гусарскому полку (5-я кавалерийская бригада 2-й кавалерийской дивизии).

Фактически русская конная бригада нанесла поражение целому конному корпусу немцев! В том числе отборной гусарской Лейб-бригаде — т. н. Гусарам Смерти. Шефом 1-го лейб-гусарского полка к моменту начала мировой войны являлся Вильгельм Кронпринц Прусский — наследник престола Германской империи.

Более того, было нанесено поражение и германской пехоте — перемахнув через проволочное заграждение, Приморский полк уничтожил батальон немецких егерей.

Атака у Попелян 1 июня 1915 г. имела важное оперативное значение. Был парализован охватывающий маневр германских войск (конный корпус Шметтова) и остановлено наступление пехоты (корпус Моргена). 1-й резервный корпус прекратил наступление и перешел к обороне — ему было приказано закрепиться и удерживать занятые рубежи. Самое главное — была устранена опасность выхода в тыл русским войскам значительной конной массы противника на важнейшем операционном направлении Прибалтийского ТВД. Главное командование германского Восточного фронта под влиянием этих событий обещало командованию Неманской армии присылку подкреплений в составе: 3-й и 41-й пехотных дивизий, 29-й бригады ландштурма и 8-й кавалерийской дивизии. Как стыдливо отметил германский источник: «Перед Неманской армией стояла теперь задача — удержать за собой на ближайшее время выигранное пространство до тех пор, пока не представится случай к новому наступлению для дальнейшего отбрасывания северного русского фланга».

Обстановка на шавельском направлении стабилизировалась. Части кавалерийского корпуса Шметтова (в состав которого теперь входили не только 6-я и 2-я, но и вновь прибывшая 8-я кавалерийская дивизии) 2 июня были отброшены к р. Жижма на линию Пошимши— Швендры — болото Тельце.

3 июня конники-уссурийцы наступали на Тришки — Дыршейки.

5 июня части Уссурийской конной бригады получили приказ совершить рейд в тыл противника. В авангарде отряда двигался Приморский драгунский полк — именно ему вновь удалось отличиться во втором деле под Попелянами.

Разведка доложила о движении двух обозов противника в 75–100 повозок каждый. 5-й и 6-й эскадроны полка, выполняя личный приказ генерала Крымова, переправились через р. Вирвиту и атаковали германский обоз. Немцы, укрывшись за повозками, оказали ожесточенное сопротивление. Драгуны атаковали их трижды и, несмотря на огонь в упор, овладели обозом.

Атака обоза лишила Приморский драгунский полк 3 офицеров (пали смертью храбрых командующий 6-м эскадроном поручик Юренев, младший офицер 6-го эскадрона корнет Логинов и командующий 5-м эскадроном штабс-ротмистр Савельев) и 39 нижних чинов (19 убитых и 20 раненых). Транспорт противника, состоявший из 57 фургонов, 11 штаб-офицеров и чиновников и 100 солдат, был уничтожен. Солдаты и офицеры противника частично были уничтожены, частично (64 человека) взяты в плен^[125].

Сводка Ставки так охарактеризовала это событие: «В шавельском районе наша конница… на дороге между селениями Телыпе и Лукнишки в неприятельском тылу захватила и сожгла значительный неприятельский транспорт, частью груженный патронами, изрубила много обозных и уничтожила несколько партий неприятельских егерей и кавалерийских разъездов».

Полковник М. Позек, бывший начальник штаба 1-го кавалерийского корпуса немцев во время боев в Прибалтике, отмечал, что «рейд Уссурийской бригады генерала Крымова в глубокий тыл германского расположения удался. Телефонная сеть немцев была разрушена на большом протяжении по фронту и в глубину, а подвоз продовольствия к 2-й и 6-й кавалерийским дивизиям прерван на 24 часа».

2-й и 3-й эскадроны Приморского полка, двигавшиеся на Лукники, взять местечко не смогли.

М. Позек следующим образом прокомментировал рейд уссурийцев в германский тыл: «В полдень 18/VI (нового стиля. — А. О.) стало известно, что русская кавалерийская бригада (Уссурийская казачья бригада) с 2 орудиями и 4 пулеметами прорвалась между Телыпе и Тришки и уничтожила западнее Лукники обозную колонну 2-й кавалерийской дивизии. Люди были найдены с перерезанными шеями и частично изуродованными (во все времена немцы любили говорить о т. н. русских зверствах. — А. О.); повозки были разбиты или сожжены. Неприятельская конница атаковала затем юго-западнее Лукники колонну 6-й кавалерийской дивизии. Однако последняя упорно защищалась и достигла Жораны, где находилась одна обозная и одна муниционная колонны. Их совместными усилиями нападение противника вечером было отбито. 300 человек только что прибывшего пополнения 18-го пехотного полка отбили повторное нападение на Лукники»^[126].

Противники перешли к боям, носившим чисто тактический характер. Сводка Ставки гласила: «В шавельском районе и к западу от Немана продолжаются бои частного и затяжного характера». Участвовали в них и части Уссурийской конной бригады. Например, 11 июня, взаимодействуя с 19-м Донским казачьим полком, Приморский драгунский полк вновь совершил конную атаку, выбив из рощи спешенных саксонских рейтаров. После этого эскадроны в пешем строю заполнили разрыв фронта, образовавшийся у дер. Жубики после отхода казаков-уссурийцев, потерявших сотенного командира. В этих боях полк потерял 5 драгун убитыми, 12 ранеными и одного пропавшим без вести.

Завершающий этап оборонительной операции у Любачева — ситуация к 3 июня (16 июня по новому стилю) 1915.

В результате упорных боев в Шавельском районе, и прежде всего у мест. Попеляны 28 мая—2 июня 1915 г., наступление немцев было остановлено. Противник почти на месяц перешел к обороне. И в этом также сказалось оперативное значение конной атаки у Попелян 1 июня 1915 г. Стабилизация фронта в Прибалтике — на решение этой важнейшей задачи в рамках тяжелой для русской армии летней кампании 1915 г. работала русская конница Северо-Западного фронта.

Если германская кавалерия сражалась почти исключительно при помощи огнестрельного оружия, то русская конница практиковала удары холодным оружием, стремилась добиться прорыва фронта противника, атакуя в конном строю. Всю войну русская конница, относительно мало пострадавшая, сохраняла кадровый состав и выучку мирного времени, стремясь действовать максимально активно. Атаки в конном строю предполагали высокий боевой уровень части, решительность и доблесть ее личного состава, достижение тактической внезапности.

Все эти предпосылки имелись у частей Уссурийской конной бригады. Ее подразделения не только удачно сочетали огневой бой и бой холодным оружием, осуществляли сабельные и штыковые атаки, умели действовать в поле и населенных пунктах, сражались в конном и пешем строю. Они питали особую любовь именно к конным атакам — только Приморский драгунский полк с 25 мая по 11 июня 1915 г. провел семь таких атак (силами всего полка и отдельных эскадронов). И это в условиях т. н. современной войны, постепенно устранявшей конницу с поля боя. Командование бригады умело достигать тактической внезапности, грамотно оперировало конными массами в бою.

Умели части Уссурийской конной бригады действовать и на коммуникациях противника, что в условиях растянутости последних было особенно болезненно для немцев, до последнего защищавших свои обозы. Рейд 5 июня имел своим результатом, помимо уничтожения продовольственного дивизионного транспорта, перерыв в снабжении войск противника и длившееся несколько дней расстройство телеграфной связи левого фланга германской армии. Нанеся чувствительный удар противнику, русской бригаде, как пишет германский очевидец событий, «удалось отойти без потерь, невзирая на попытки немцев окружить ее, причем ей помогало, очевидно, знание местности и содействие местного населения».

Именно у русской императорской кавалерии в Первую мировую войну, в отличие от кавалерии других армий, были завершенные конные атаки. И одна из них — бессмертная конная атака Приморского драгунского полка у Попелян 1 июня 1915 г.

4.10. Атака у Олешице 2 июня 1915 г. Конники 4-го Конного корпуса против германской ударной группы

Летом 1915 г. в ходе борьбы с летними стратегическими «Каннами» противника и во время Великого отхода русская конница парировала прорывы противника и прикрывала свои войска.

Так, в ходе Любачевской оборонительной операции у мест. Олешице состоялась одна из тех блестящих конных атак, коими славилась русская конница в Первую мировую. Отличились кавалеристы 4-го Конного корпуса, прикрывшие отход 45-й пехотной дивизии 29-го армейского корпуса и 3-й кавказской стрелковой дивизии 2-го Кавказского армейского корпуса (входила в состав соединения с 31 мая). В этом бою части 16-й (17-й гусарский Черниговский Его Высочества Великого Князя Михаила Александровича полк) и 7-й (11-й Донской казачий генерала от кавалерии Денисова и 7-й драгунский Кинбурнский полки) дивизий разгромили германский 91-й пехотный полк 19-й пехотной дивизии 10-го армейского корпуса.

Против 2-го Кавказского армейского корпуса действовал ударный корпус германской 11-й армии — 10-й армейский. Дивизии корпуса—19-я пехотная (ганноверская) и 20-я пехотная «Стальная» (брауншвейгская) — наступали на Олешице и Любачев соответственно.

Очевидец-гусар вспоминал, как, выйдя на гребень, командующий 17-м гусарским полком увидел отступающую от Олешице русскую пехоту, энергично преследуемую германской пехотой. 4-й эскадрон штабс-ротмистра Калинина рассыпался в лаву и дошел до отступавшей пехоты, повернул ее назад и пошел в атаку на германцев — направление на Олешице, по правой стороне шоссе. С гусарским эскадроном одновременно правее пошел в атаку и эскадрон кинбурнских драгун.

Гусары прошли, изрубив, передовые цепи, поддержки и резервы германцев у ручья Пжерва. Эскадрон преодолел ручей, влетев в мест, и фольварк Олешице — и врубился в германскую пехоту, большая часть которой, бросив оружие, стояла с поднятыми руками на коленях. У фольварка выстрелом в упор под комэском была убита лошадь — и он, находясь среди германцев, пересел на лошадь, уступленную ему рядовым драгуном. Расчеты германских пулеметов были изрублены и переколоты — включая пулеметчиков, пытавшихся сдаваться в плен. Лихой порыв гусар поднял дух пехоты, которая побежала вперед, почти не отставая от всадников, — но по дороге залегла и начала окапываться. Промчавшись далеко вперед, уничтожив все на своем пути, гусарский эскадрон был вынужден скакать обратно — ошеломленные вначале германцы стали быстро стали приходить в порядок, с близкого расстояния обстреливая гусар. Пулеметы и другие трофеи эвакуировать не удалось — так как большая часть эскадрона оказалась выведена из строя, а поддержка (1-й эскадрон) не успела. 1-й эскадрон ротмистр Субботина шел во 2-й линии, также уничтожая германскую пехоту, а 3-й эскадрон ротмистра Гурова находился на правом фланге боевого порядка полка (на случай появления справа вражеской конницы).

6-й эскадрон поручика Папкевича пошел в атаку на обсаженный густыми деревьями большак — последний занимала рота германской пехоты с 4 пулеметами, установленными в окопах в придорожных канавах. На 2-километровой дистанции до противника эскадрон с горки двинулся полевым галопом. В это время по нему дала залп германская батарея, расположенная за восточной опушкой мест. Олешице. Шрапнели разорвались над эскадроном — и он понес первые потери. На склоне горы, впереди окопов русской пехоты, стояла легкая батарея, которая под сильным обстрелом со стороны противника не могла отойти за пехоту. Когда 6-й эскадрон проносился через окопы, пехота, увлеченная примером гусар, также бросилась за ними — и неприятельская батарея, стоявшая за восточной опушкой Олешице, от греха подальше снялась с позиции и карьером ушла назад, больше не произведя ни выстрела. Черниговский полк собрался у леса в дер. Футори и отошел на ночлег в район Дахнова.

Итоги атаки: 1) ошеломляющая паника в германском пехотном полку, который был почти целиком уничтожен; 2) германские резервы и артиллерия бежали за Олешице, ураганный огонь был прекращен; 3) было остановлено энергичное наступление германцев, угрожавшее прорывом позиции, — на целые сутки не только было остановлено наступление, но и прекращен артогонь; 4) воодушевление русской пехоты, которая с криком «ура» бросилась за полком и колола противника, случайно пропущенного гусарами; 5) 6-й эскадрон, приняв на себя огонь противника, позволил увезти батарею, находившуюся впереди пехотных окопов, — и не только спас орудия от захвата противником, но и прикрыл от флангового винтовочно-пулеметного огня свой полк. Потери 17-го гусарского полка: 2 офицера ранены (поручики Папкевич и князь Вачнадзе — причем последний остался в строю), ранены 37 гусар, убиты и остались на поле боя 38 гусар.

Командующий 11-м Донским казачьим полком полковник П. П. Артинский, вспоминая бой, отмечал цепи германской пехоты, осыпавшие его полк сильным винтовочно-пулеметным огнем. Но это донцов не смутило — и полк лихо врезался в первую цепь, опрокинул ее, обратив в бегство, затем прошел вторую и третью линии германских цепей, остатки которых под ударами пик и шашек в паническом страхе бежали к Олешице. Бросаемые немцами пулеметы и другое оружие собирать приказано не было — чтоб остановкой не ослаблять силы удара, это должна была сделать пехота, приободрившаяся и перешедшая в наступление. Болотистая местность на правом фланге и пересеченная местность вообще и на левом фланге особенно (кирпичный завод, каменоломни, ямы, домики и пр.), а также сильный огонь из Олешице и Воли Олешицкой (с фланга) привели к тому, что полк, дойдя левым флангом до Олешице, а правым проскочив через р. Прерва и пройдя более 4 км, получил приказ отходить (вернулся полк на исходную в 20 часов 30 минут).

Описание военных действий полка отметило конную атаку 2 июня против германской пехоты 91-го полка, наседавшей на русскую пехоту у мест. Олешицы близ Любачева. Казаки изрубили 3 цепи германцев (уничтожено до 2 рот 91-го полка), что помогло русской пехоте занять прежние позиции и задержало наступление немцев. Полк удостоился благодарности от Верховного главнокомандующего. 11-й Донской казачий потерял офицера и 29 казаков (1 убит, 6 пропало без вести, 22 ранено и травмировано).

Принял участие в атаке и 5-й эскадрон 7-го Кинбурнского драгунского полка. Описание боевых действий полка отмечало, что в бою 2 июня 1915 г. у Олешице, находясь в резерве полка, который занимал позицию в пешем строю, услышав крики «кавалерия, кавалерия» отходивших под натиском врага пехотных цепей, эскадрон в конном строю стремительно атаковал наступающую германскую пехоту. Неожиданность и стремительность удара обратили противника в бегство. Преследуя бегущих, эскадрон изрубил не менее роты пехоты, своим примером положив начало атаки других конных частей и перешедшей в наступление с криками «ура» пехоты. Потери эскадрона — 3 человека (1 драгун пропал без вести и 2 ранены).

И. Ф. Рубец отмечал, что 5-й эскадрон 7-го драгунского Кинбурнского полка, поддержав отходивший 10-й кавказский стрелковый полк 3-й кавказской стрелковой дивизии, атаковал наступавших германцев. Пехота, наблюдая атаку, бросилась за эскадроном. Совместными усилиями казаков, гусар, драгун и подоспевших пехотинцев германский 91-й пехотный полк был уничтожен.

Сводка Ставки отмечала, что удалось изрубить и переколоть германский 91-й пехотный полк, вызвать панику в рядах противника и заставить перейти германцев к обороне. Было захвачено 5 германских пулеметов и пленные (захвачены оправившейся и перешедшей в наступление пехотой); русские общие потери — 3 офицера (2 ранено и 1 пропал без вести), а также до 200 нижних чинов.

91-й пехотный полк германской 19-й пехотной дивизии 10-го армейского корпуса в период с мая по сентябрь (нового стиля) 1915 г. потерял, по германским данным, в Галиции 127 офицеров и 4291 нижнего чина — то есть более 150 % первоначального состава.

Благодаря этой конной атаке положение на данном участке фронта оказалось полностью восстановлено. К. Попов, находившийся на позициях в составе Кавказской гренадерской дивизии близ места атаки, вспоминал сообщение о том, что русская кавалерийская часть атаковала в конном строю германскую пехоту, взяв пленных. «Атака была очень красива».

В боях у Любачева и Олешице отличились и части 3-й Донской казачьей дивизии. Описание военных действий 32-го Донского казачьего полка отмечает: «1-го и 2 июня двухдневный бой полка у Любачева. 2 июня обращен в беспорядочное бегство батальон германцев, намеревавшихся ударить во фланг конных частей 7-й и 16-й дивизий, атаковавших германские цепи в конном строю». 20-й Донской казачий полк: «В составе дивизии… двинулся к Олешице; в лесу у фольв. Латошина вел бой, имея в боевой линии 1, 5 и 6-ю сотни, 3-я сотня в резерве, а 2-я и 4-я сотни высланы в с. Забиали и Ушковице для наблюдения за флангами. В этом бою было задержано наступление противника, сбившего нашу пехоту. Своими действиями полк дал возможность нашей пехоте привести себя в порядок и не допустил противника к разгрому ее». А 8-я Донская казачья батарея (4-й Донской казачий артиллерийский дивизион 3-й Донской казачьей дивизии) «…снова была переброшена в район г. Любачева. Утром 2 июня батарея спешно была вызвана из г. Цешанова для поддержки нашей пехоты, которую сильно теснил неприятель. Стоя на открытой позиции в цепях нашей пехоты, батарея своим огнем остановила неприятельскую пехоту, заставила ее окопаться, выбила ее из этих окопов и отошла с позиции вследствие полученного приказания. 3 июня батарея участвовала в защите г. Любачева, и когда неприятель повел наступление густыми цепями со стороны Олешице на нашу пехоту, то батарея, выехав на открытую позицию, своим огнем остановила наступление противника и нанесла ему огромные потери».

4.11. Спасти армию. Удар 2-й бригады 14-й кавалерийской дивизии у Нерадова 3 июля 1915 г.

Третья (или Летняя) Праснышская операция — одна из важнейших операций кампании 1915 г. на Русском фронте мировой войны. Это оборонительная операция 1-й и части сил 12-й армий русского Северо-Западного фронта против армейской группы М.-К.-В. фон Гальвица (12-й армии) Восточного германского фронта 30 июня — 5 июля 1915 г. Третий Прасныш пресек развитие северной клешни летних стратегических «Канн» группы Гальвица, которая совместно с войсками А. фон Макензена, наступавшими из Галиции, должна была замкнуть русские войска в Польше в огромный «котел». К началу операции 14-я кавалерийская дивизия сосредоточилась у Цеханова, попав в оперативное подчинение командования 1-го Сибирского армейского корпуса. А в ходе этой операции 3 июля 1915 г. произошло событие, прославившее это соединение, — конная атака у деревни Нерадово.

В этот день германская 1-я гвардейская резервная дивизия при поддержке частей 50-й резервной дивизии в 8 часов начала атаку русских позиций. 119-й Коломенский и 120-й Серпуховский пехотные полки 30-й пехотной дивизии не выдержали натиска немцев. Левый фланг 1-го Сибирского армейского корпуса оказался под угрозой обхода.

Кроме того, около 10 часов 50-я резервная дивизия, оттеснив 7-й Туркестанский стрелковый полк к деревне Конаржево Скузе, начала обходить фланг поддерживающей стрелков спешенной 1-й бригады 14-й кавалерийской дивизии (14-й драгунский Малороссийский и 14-й уланский Ямбургский Ее Императорского Высочества великой княгини Марии Александровны полки).

Немцы, большие любители наносить удары в стыки объединений и соединений своего противника, прорвались на стыке 1-го Туркестанского и 1-го Сибирского армейских корпусов. Прорыв был многообещающим — немцы могли двинуться на Голымин и далее на Пултуск — к важной переправе через р. Нарев. Устойчивость двух армий на северном фланге «Польского балкона» оказалась под угрозой, а захват ключевой переправы грозил катастрофой. Следовало срочно прикрыть стык и не допустить противника до Голымина, но вследствие отсутствия серьезных резервов и артиллерийских снарядов (шло лето 1915 г., и «снарядный голод» был в самом разгаре), прорыв противника приобретал все более угрожающий характер.

Штаб 1-го Сибирского армейского корпуса направил к месту прорыва последний резерв — 3-ю Туркестанскую стрелковую бригаду, но она не успевала вовремя. Обстановка для 30-й пехотной дивизии становилась критической — во что бы то ни стало нужно было задержать напор немцев и выиграть время. Медлить было нельзя. И тогда командование 1-го Сибирского армейского корпуса решило использовать для этой цели единственный мобильный резерв — 2-ю бригаду 14-й кавалерийской дивизии, приказав ей атаковать войска противника, обходящие фланг пехоты.

Приказ предписывал атаковать в конном строю наступающего противника в направлении на дер. Колачково — чтоб парировать германское наступление, грозящее на стыке корпусов разрезать фронт армии. Приказ был отдан командующим дивизией генерал-майором В. Н. Петерсом (Камневым) на основании распоряжения командира 1-го Сибирского армейского корпуса генерала от кавалерии М. М. Плешкова, получившего, в свою очередь, просьбу командира 1-го Туркестанского армейского корпуса генерала от кавалерии С. М. Шейдемана. Оба корпусных командира очень беспокоились за судьбу межкорпусного стыка, и палочкой-выручалочкой для них стала кавалерийская бригада. Задействовать для конной атаки всю 14-ю дивизию возможным не представлялось — спешенная 1-я бригада, как отмечалось, уже завязла в боях.

В соответствии с приказом В. Н. Петерса командование над бригадой принял генерал-майор М. М. Махов, но руководил атакой бригады старший из полковых командиров — командир 14-го гусарского Митавского полка полковник А. И. Вестфалей^[127].

3 июля в 9 часов утра А. И. Вестфалей отдал бригаде приказ, и 14-й гусарский Митавский и 14-й Донской казачий атамана Ефремова полки развернулись на рубеже леса, проходящего западнее деревень Луково и Конаржево Скузе.

Как вспоминал очевидец, А. И. Вестфалей, расставаясь перед боем с командиром 14-го Донского казачьего полка А. А. Карнеевым, на слова казачьего полковника: «Ну, до свидания. Может быть, увидимся» ответил, протягивая ему на прощание руку: «Безусловно увидимся, но где? Здесь или там?» — и указал на небо.

Около 11 часов бригада пошла в атаку.

Командир гусарского полка, перекрестив свой полк, вытащил шашку, скомандовав: «Полк — за мной!» 1, 3 и 5-й эскадроны развернулись в три линии, в то время как 4-й и 6-й эскадроны под командованием подполковника А. А. Суражевского были выдвинуты к деревням Конаржево Скузе, поддерживая связь с туркестанскими стрелками, а 2-й эскадрон штабс-ротмистра Гурова, рассыпавшись в авангардную лаву перед фронтом бригады, непосредственно атаковал дер. Нерадово.

Действовавший левее 14-й Донской казачий полк развернул также в три линии свои 5 сотен. Как и А. И. Вестфалей, А. А. Карнеев с полковым штабом также находился впереди первой линии полка.

Поддерживая атаку, 23-я конная и 3-я пешая батареи, находившиеся на позиции у дер. Бжегенды, нанесли огневой удар по дер. Нерадово и передовым цепям противника, но, вскоре израсходовав имевшийся запас снарядов, замолкли.

Подполковник А. А. Суражевский, командир гусарского дивизиона, обеспечивавшего развертывание бригады, оставил в Конаржево Скузе 2 пулемета под прикрытием взвода 6-го эскадрона под общим командованием командира 6-го эскадрона ротмистра Брониковского. Сам подполковник с 4-м эскадроном и 3 взводами 6-го, развернувшись уступом за левым флангом донцов, галопом также двинулся в направлении дер. Нерадово.

Впереди бригады мчалась лава 2-го эскадрона.

Атака проходила под дождем, но, несмотря на то что через поле шла широкая канава, лошади преодолевали ее отлично. Кавалеристы двигались молча, без крика «ура», как и полагается по уставу.

Конники попали под огонь трех легких и тяжелой батарей германцев. Но остановить кавалерийскую атаку артогнем немцам не удалось — основная часть снарядов ложилась позади бригады. Лишь однажды 5-я сотня донцов была накрыта германскими снарядами — и от нее отделились несколько лошадей без седоков. Вахмистру 3-го гусарского эскадрона подпрапорщику Дуброву разрывом снаряда оторвало голову, и залитый кровью гусарский конь продолжал мчаться на положенном месте в рядах эскадрона.

Невзирая на ураганный огонь батарей противника, развертывание бригады проходило как на смотру — в образцовом порядке. Равнение, интервалы и дистанции были безукоризненны. Движение сопровождалось большим подъемом боевого духа, перешедшим в искренний энтузиазм.

Казаки прошли сквозь цепь 7-го туркестанского стрелкового полка. Причем, как только левый фланг бригады проходил стрелковую цепь, солдаты выскакивали из окопов и с криками «Кавалерия, выручай!» побежали за конницей, которая тем временем атаковала первую линию германской пехоты.

Попав под интенсивный винтовочный и пулеметный огонь германцев, бригада стала нести большие потери. Наиболее сильно пострадал 2-й гусарский эскадрон, первым врубившийся в германскую пехотную цепь. Несколькими пулями был убит его доблестный командир штабс-ротмистр Гуров, контужен (при падении с убитой лошади) поручик Волковицкий. Но, потеряв большую часть личного состава и оставшись без офицеров, эскадрон, теперь под командой вахмистра эскадрона подпрапорщика Шаповалова, продолжал колоть и рубить немцев.

Эскадроны главных сил также уничтожали доблестно оборонявшихся немцев — лишь немногие из последних побросали оружие и поднимали руки, но никому и в голову не приходило остановиться около сдавшихся, разоружить их и отправить в тыл.

На точно отмеренных дистанциях и интервалах, тщательно равняясь, шли справа гусарский полк и слева — казачий. Во главе с командирами и штабами.

Попавшая под внезапный удар германская пехота оказывала упорное сопротивление — пехотинцы стихийно сформировали небольшие группы-каре и вели бешеный огонь, отстреливаясь во все стороны. Но за первыми кавалерийскими волнами набегали следующие, сметавшие все, что встречалось у них на пути, при этом не обращая внимания как на трофеи, так и на собственные потери. Но, сближаясь с противником, кавалеристы несли под его огнем большие потери — особенно на левом фланге и в центре.

Немцы вели огонь из винтовок и пулеметов, от которого бригада серьезно поредела. Десятки гусар и казаков свалились с лошадей, многие из которых без седоков мчались по полю.

Видя, что остановить кавалерию не удастся, германские артиллеристы решили отойти в тыл. Две батареи уходили, а за ними бежало их пехотное прикрытие.

Вторая волна конницы обрушилась на левый фланг 229-го и правый фланг 230-го резервных пехотных полков. Несмотря на очень тяжелые потери, 1-й эскадрон митавцев пересек германские линии между внутренними флангами немецких полков.

Во 2-й линии германских окопов находился двор с высоким забором, находящийся на околице деревни Нерадово. В деревне занял оборону 3-й батальон и пулеметный взвод 229-го резервного пехотного полка под командованием майора Айльсбергера. Немцы сосредоточили в деревенском дворе группу пулеметов — один из них был установлен на крыше дома, два — в окнах и один находился в сарае.

2 пулемета под командованием лейтенанта Неттера вели кинжальный огонь, от которого кавалеристы несли большие потери. Именно этим огнем были убиты командир 2-го эскадрона штабс-ротмистр Гуров, подпрапорщик Шаповалов и много гусар.

Полковник А. И. Вестфалей со штабом также несся к этому дому. Немцы же, подпустив атакующих на 50–70 шагов, открыли огонь сразу из всех пулеметов.

Сраженный несколькими пулями, упал А. И. Вестфалей, а эскадроны, ворвавшись в деревню, рубили упорного врага.

Тут бригада понесла наибольшие потери: погиб командир 3-го эскадрона штабс-ротмистр Сонин, получил ранение командир 1-го эскадрона штабс-ротмистр Шпилев. Командир 5-го эскадрона ротмистр Васильев потерял лошадь, и комэск при падении ушибся, но продолжал бежать к изгороди, из-за которой стреляли немцы, — и погиб.

Немцы вели огонь из окон, из-за построек и заборов.

Гусары, потерявшие лошадей, продолжали сражаться пешком. Так, гусар 2-го эскадрона Савелов, увидев, что у немецкого пулеметчика произошла задержка в ведении огня, бросился к пулемету и схватил его за дуло. Русский гусар и немецкий пехотинец начали драться, пока гусару не удалось схватить германца за горло и задушить, овладев действующим пулеметом противника.

Шедший уступом за левым флангом казаков дивизион подполковника А. А. Суражевского, также встреченный сильным огнем противника, ворвался в деревню Нерадово. Раненный уже в начале атаки, А. А. Суражевский увлек за собой гусар и прорвался на главную деревенскую улицу, где вновь был ранен — теперь тяжело. Атака дивизиона отвлекла на себя внимание противника, чем способствовала захвату деревни.

Германцы не прекратили обороны, защищаясь от гусар и казаков в отдельных домах, некоторые из которых уже горели.

Овладеть деревней гусарам помогла «царица полей».

Туркестанские стрелки бросились за гусарами А. А. Суражевского и в ходе штыковой атаки захватили Нерадово.

Большая часть бригады, особенно 14-й Донской казачий полк, менее пострадавший, чем гусарский, и частично перемешавшийся с гусарами, прорвалась через Нерадово. Атакующая конница наткнулась на резервы германской пехоты с многочисленными пулеметами, скрытыми в высоком хлебе. Два эскадрона-сотни обрушились на стоявший с правой стороны деревни 1-й батальон 229-го резервного пехотного полка и выскочили на возвышенности южнее сел Ленки, пытаясь атаковать находящуюся у кладбища батарею 105-мм орудий и части 231-го резервного пехотного полка. Но убийственный огонь противника скосил основную массу атакующих. При попытке взять батарею противника был ранен и попал в плен поручик Геништа 1-й.

На следующий день его навестил в лазарете германский генерал, выразивший свое восхищение и распорядившийся вернуть офицеру Георгиевское оружие (правда, позже, при отправке пленного поручика в тыл, его вновь отобрали).

К моменту взятия деревни 2-я бригада 14-й кавалерийской дивизии лишилась почти половины своего состава, были выбиты все штаб-офицеры, эскадронные и сотенные командиры и большинство младших офицеров.

От быстрой скачки, сильного огня и рубки живых людей кавалеристы ошалели — и вместо того, чтобы собраться вокруг еще уцелевших офицеров, которые пытались разобраться в обстановке, они по инерции мчались все дальше. В данный момент наиболее остро чувствовалось отсутствие резерва.

Таким образом, остатки бригады продолжали атаку, двигаясь на запад, где наткнулись на левый фланг пехоты противника, теснившей подразделения 1-го Туркестанского корпуса. Под убийственным огнем германской пехоты гусары и казаки все же пробились, и у деревни Швелице вышли к позициям туркестанцев. Причем и здесь кавалеристы помогли своей пехоте. Они ударили в спину наступавшим частям германской 86-й пехотной дивизии, которая после тяжелых боев только что заняла высоту 119, находящуюся южнее Найево-Велки. Благодаря этому неожиданному удару немецкая пехота была вынуждена отступить на север, на высоту 128, оставив села Найево-Велки и Найево-Цыты. Остаток бригады собрался у леса, бывшего исходным рубежом атаки.

Атака частей 2-й бригады 14-й кавалерийской дивизии длилась не больше 10 минут, и тем не менее она очень впечатлила германскую пехоту. История 231-го резервного пехотного полка зафиксировала, что полк 3 июля 1915 г. участвовал в отражении «блестящей конной атаки русской кавалерийской бригады».

Очевидец вспоминал, как из-за фольварка внезапно появились группы лошадей — причем как будто бы без седоков, и их количество возрастало в геометрической прогрессии. И тут немцу вспомнилась Восточная Пруссия, где ему уже приходилось встречаться с казаками, и он закричал о том, что это казаки и начинается конная атака. Со всех сторон раздавались крики: «Огонь!», «Они висят на боках своих лошадей!», «Держаться!». Все, кто мог держать оружие (включая раненых), открыли огонь — стоя, лежа, с колена. Пулеметы также открыли огонь, осыпая атакующих кавалеристов градом пуль.

Всадники появлялись в сомкнутых строях и, рассыпавшись «как развязавшийся сноп», мчались на пехоту — казаки с пиками в руках, гусары с обнаженными шашками. Часть кавалерии повернула на фольв. Сцеты. Впереди с высоко поднятыми шашками скакали два офицера, один на белом, другой на караковом коне. Немец отмечал: «Эти подробности до сего времени живы в моей памяти… позади нас на пригорке стояли в сомкнутых строях резервы. Ими открыт был поверх наших голов огонь, причем часть пуль, к несчастью, попадала и в наши ряды. Мне и сейчас еще слышатся крики: „Огонь! Огонь! Беглый огонь!“. Затем команды: „Лечь! Встать! Принимай их на штыки!..“ И все в это время стреляло так, что стволы винтовок раскаливались…»

Очевидец отметил полевой галоп мчавшейся ураганом кавалерии, «дикие сарматские лица» всадников и острия страшных пик. Немцами «овладел ужас», и «волосы встали дыбом». Все, что они могли делать, — это стрелять, пытаясь подороже продать свои жизни. Офицеры напрасно подавали команду «ложись» — близость страшной опасности заставила всех, кто пока еще мог, вскочить на ноги.

«Однако наш ураганный огонь косил мчавшуюся навстречу своей гибели русскую кавалерию…То здесь, то там высоко подымалась на дыбы и опрокидывалась лошадь; попав под пулеметный огонь в упор, падали или спрыгивали с подбитых лошадей всадники, лошади закидывались, падали, неслись, взбесившись, не слушая повода, в разные стороны, внося беспорядок в собственные ряды»…

Рядом с автором этих воспоминаний казак пикой пробил его сотоварища и волочил его, пока сам не упал с лошади, сраженный несколькими пулями.

«Некоторым удалось проложить себе путь сквозь нашу цепь; они доскакали до наших резервов… Часть атакующей конницы прорвалась сквозь фольварк Сцеты, повернув затем на запад, в направлении на Швелице…

Казаки и гусары пожертвовали собой во имя спасения своей… пехоты… В этот день мы прониклись уважением к русской коннице»^[128].

Комбат 229-го резервного пехотного полка также отметил: «И теперь еще холодеет у меня кровь в жилах, когда встает в моей памяти зрелище атаки обрекшей себя на смерть конницы. Как на арене развернулась перед моими глазами эта атака на протяжении едва ли больше двух минут»^[129].

Русский очевидец, в свою очередь, вспоминал, как много трупов кавалеристов и пехотинцев осталось лежать на нерадовских полях. Вспоминал лежащего ничком убитого казака с залитым кровью лицом и стоящую возле него лошадь с перебитой ногой — казак держит повод в руке, а лошадь стоит, понурив голову, подсунув ее к хозяину, как будто желая подсадить его в седло. Лежит масса немцев со страшными ранами от шашек и пик. У многих мертвецов пики не выдернуты — и пехотинцы сжимают их мертвыми пальцами.

После боя бригада собиралась у леса, откуда началась атака. Сказалось то, что своевременно не были обезоружены и эвакуированы в тыл немцы, сдающиеся в плен, — они встретили огнем возвращавшиеся обратно те группы кавалеристов, которым не удалось прорваться на дер. Швелице. Поэтому же не удалось и вынести труп А. И. Вестфалена, павшего у высокого забора нерадовского двора — немцы, оборонявшие двор, также не были обезоружены, и, чтобы вернуть тело полковника, нужно было вновь штурмовать этот роковой двор, но теперь на это не было сил. Многие кавалеристы возвращались пешком, и некоторые из них ловили лошадей и вновь садились в седло, подбирали раненых^[130].

Ключевым фактором нерадовского боя стало то, что конная атака оказалась полной неожиданностью для немецкой пехоты — и три ее линии (цепи и ближайшие поддержки) фактически были уничтожены. О том, насколько были ошеломлены немцы, свидетельствовало то, что они массами бросали винтовки, поднимая руки вверх. Но вторая и особенно третья линии встретили кавалерию сильным винтовочнопулеметным огнем, в т. ч. из дер. Нерадово. Кавалеристам пришлось вести непривычный для них бой за населенный пункт — во-первых, это сбило темп атаки, во-вторых, именно в этот период бригада понесла основные потери. Тем не менее в ходе боя атакующая русская конница дошла до артиллерийских позиций неприятеля. Противником были потеряны три населенных пункта — оставлены села Найево-Велки и Найево-Цыты, а деревня Нерадово была захвачена русскими в бою. Мощный фронтальный и фланговый огонь в конечном итоге вынудил бригаду разделиться, а затем и повернуть назад — потери кавалерии достигли 50 % состава (а эскадроны, атаковавшие в первой линии, потеряли до 80 %).

Но противник был настолько ошеломлен, что не преследовал отходящих кавалеристов даже огнем. Отсутствие резервов не позволило добить растерявшегося врага, но наступательный темп немцев резко замедлился, а действия германской пехоты впоследствии стали крайне осторожными. В этой ситуации пехотинцы и сибирские и туркестанские стрелки приободрились и контратаковали врага. Успех кавалерии помог батальонам 30-й пехотной дивизии и 7-го и 8-го туркестанских стрелковых полков организовать отход до рубежей деревень Годачи — Выпихи — Луково — пехота смогла планомерно отойти, избежать преследования противника и вынести всех раненых с поля боя (а лишь туркестанцы потеряли 3 июля в общей сложности 450 человек).

«Краткое описание боевых действий 14-го Донского казачьего Войскового Атамана Ефремова полка с 19-го Июля 1914 г. по 1-е Декабря 1915 г.»^[131] дает следующую лаконичную характеристику этих событий: «3-го Июля 1915 г. в образовавшийся прорыв между Туркестанским и Сибирским корпусами немцы перешли в энергичное наступление. На выручку пехоте полк в составе 2-й бригады 14-й кавалерийской дивизии произвел конную атаку на наступающую немецкую пехоту в районе дерев. Нерадово-Колачково. Атака была произведена при крайне неблагоприятных условиях — совершенно открытая местность на протяжении 6 верст, пересеченная осушительными канавами, покрытая сплошь густою высокою рожью, под ураганным артиллерийским, ружейным и пулеметным огнем, при сильном дожде и ветре…После атаки немцы совершенно прекратили наступление по всему боевому фронту».

Необходимо отметить, что под Нерадово русской кавалерией была опрокинута не деморализованная, отступающая или находящаяся на марше пехота противника, а наступающая в развернутых боевых порядках и одухотворенная недавним успехом германская дивизия — то есть мощная боевая единица при полноценной поддержке пулеметов и артиллерии — 50-я резервная (229, 230 и 231-й резервные пехотные полки). Из зарегистрированных 700 раненых и 100 убитых в бою 3 июля бойцов этого соединения большинство выбыло из строя в ходе кавалерийской атаки.

Под Нерадово митавские гусары заработали очень престижную коллективную боевую награду — Георгиевский штандарт, но потеряли героя-командира. Гусарский полк потерял 9 офицеров (включая командира) убитыми и 13 ранеными, казачий — 2 офицеров убитыми, 1 пропал без вести, 2 были ранены и после этого попали в плен, еще 2 ранены. Было убито и ранены 250 гусаров и 161 казак.

Бригада получила благодарность командующего 1-й армией генерала от кавалерии А. И. Литвинова, Верховного главнокомандующего (Николай Николаевич назвал бой у Нерадова «атакой, воскресившей старые заветы русской конницы») и Высочайшую благодарность. А. И. Вестфалей посмертно был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени и произведен в генерал-майоры. Подполковник А. А. Суражевский, поручик Геништа 1-й были представлены к ордену Святого Георгия 4-й степени, а штабс-ротмистр Пышнев и ротмистры Картавцев и Шпилев — к Георгиевскому оружию.

В 14-м Донском казачьем полку кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени стал его командир полковник А. А. Карнеев. Пятеро офицеров (войсковые старшины Л. Т. Быкадоров и Л. Т. Раздоров, есаулы И. Ф. Рыковский и И. А. Фарафонов, подъесаул С. И. Якушев) получили Георгиевское оружие. 30 казаков были награждены Георгиевскими крестами и 30 казаков — Георгиевскими медалями. Причем подавляющее большинство боевых наград офицеров полка в ходе мировой войны — за бой 3 июля 1915 г.

«Описание подвигов офицеров 14-го Донского казачьего Войскового Атамана Ефремова полка, награжденных с начала войны по 1 января 1917 года орденом Св. Георгия и Георгиевским оружием»^[132] следующим образом характеризует подвиги казачьих офицеров.

Награжден орденом Святого Георгия 4-й степени Карнеев Александр Александрович. За то, что 3 июля 1915 года в бою с германцами в районе деревень Нерадово — Луково, когда германская пехотная бригада двинулась в образовавшийся промежуток между 1-м Сибирским и 1-м Туркестанским армейскими корпусами, угрожая окончательным прорывом боевого расположения этих корпусов, что ставило в особое тяжелое и опасное положение находившийся на правом фланге 1-го Туркестанского корпуса 7-й Туркестанский стрелковый полк, — Полковник Карнеев, лично командуя своим полком, в голове его бросился в атаку на немецкую пехоту и, жертвуя собою, прошел насквозь три линии немецких цепей под сильнейшим пулеметным и ружейным огнем противника, причем зарублено и переколото было много немцев, после чего самое наступление противника прекратилось, его артиллерия была спешно уведена, а намеченный противником опасный для нас прорыв в стыках двух корпусов был парализован.

Награждены Георгиевским оружием.

Бывший командир 6-й сотни есаул (ныне полковник) Рыковский Иван Федорович. За то, что 3 июля 1915 года, когда значительные силы германцев, прорвав наше расположение у д. Колачково, стали распространяться в образовавшемся прорыве между корпусами (Туркестанским и Сибирским), сильно наседая на нашу пехоту, 2-й бригаде 14-й кавалерийской дивизии было приказано произвести конную атаку с целью приостановить наступление немцев. Есаул Рыковский, несмотря на ураганный огонь на расстоянии пяти верст по совершенно открытой местности, командуя своей сотней, личным примером храбрости довел до противника, врубился в него и произвел среди германской пехоты замешательство; чем и было остановлено дальнейшее наступление противника и наша пехота спокойно отошла и заняла указанную ей для обороны позицию.

Бывший командир 2-й сотни есаул (ныне полковник) Фарафонов Илья Андреевич… Фарафонов, командуя двумя сотнями резерва, несмотря на ураганный артиллерийский и пулеметный огонь на расстоянии свыше пяти верст по совершенно открытой местности, пересеченной несколькими осушительными каналами, лично руководя дивизионом, врубился с ним в цепи противника и, пройдя три линии, произвел в них замешательство…

Командующий 4-й сотней войсковой старшина Раздоров Леонид Трофимович…Раздоров… командуя своей сотней, довел ее до соприкосновения с противником, врубился в него, и, пройдя три линии германской пехоты, цель была достигнута…

Быкадоров Иван Федорович…командуя двумя сотнями первой линии, несмотря на губительный артиллерийский и пулеметный огонь… довел свои части первой линии до противника, врубился в него и, пройдя три линии германской пехоты, произвел среди них замешательство…

Гусар 14-го Митавского полка в парадной форме.

Бывший командующий 2-й сотней подъесаул Якушев Степан Иванович…Командир 2-й сотни подъесаул Якушев, воодушевляя казаков примером хладнокровия и храбрости, под убийственным пулеметным и ружейным огнем, идя во главе своей сотни… смело врубился в ряды немцев, пройдя три ряда немецких полевых окопов, где был ранен и умер на поле сражения. После атаки наступление немцев было приостановлено, и частям Туркестанского и Сибирского корпусов дана была возможность беспрепятственно отойти и занять указанные им позиции.

Русской конницей у Нерадово была решена важнейшая оперативно-стратегическая задача.

Группа обер-офицеров 14-го гусарского Митавского полка в парадной форме.

Северная группа немецких войск Гальвица, пытавшаяся выйти к Пултуску и мостам через Нарев, не смогла соединиться с южной группой австро-германских войск, наступающих на Люблин— Холм. Не смогла не в последнюю очередь благодаря действиям бригады 14-й кавалерийской дивизии. Русским войскам на левом берегу Вислы грозила опасность быть окруженными — и жертвенный подвиг митавских гусар и донских атамана Ефремова казаков позволил русскому командованию задержать наступление противника, перебросить резервы и дать своей пехоте передышку.

Офицеры 14-го гусарского Митавского полка. 1913 г., г. Ченстохов. Слева направо стоят: Тинков, Брониковский, Абрумянц, Петровский, Королев, Обидзицкий. Сидят: Картавцев, Соколов, Пышнев, Пушкин (в уланской форме), Сонин, Самилович. Первый ряд: Воронин, Войтекунас, Акаре.

Прорыв, угрожавший 1-й армии серьезными неприятностями, был локализован — и противник приостановил победоносное наступление на стыке корпусов, что позволило пехоте привести себя в порядок. Причем наступление немцев, возобновившееся лишь к ночи, было более сдержанным, а артиллерийский огонь, ставший гораздо слабее, велся теперь с более дальних дистанций.

Таким образом, смелый маневр геройской бригады спас армию, парировав перспективный прорыв германцев. Наступление немецкой пехоты было задержано на пять часов — и бесценное время было куплено кровью русской кавалерии.

4.12. Русская конница против германской пехоты. Атаки архангелогородских драгун у Грабово 18 июля 1915 г

В ходе Наревской операции 10–20 июля 1915 г. кавалеристы и артиллеристы 1-го Конного корпуса проявили мужество и героизм. Приказ по 1-й Донской казачьей батарее (8-й конно-артиллерийский дивизион 8-й кавалерийской дивизии) так сообщает о подвигах нескольких чинов батареи в бою 10 июля у дер. Старе-Замск: «Несмотря на действительный ураганный огонь тяжелых и легких батарей противника, урядник Федот Пономарев и бомбардир Тимофей Аксенов проявили выдающееся мужество и храбрость, несколько раз быстро восстанавливая нарушенную связь, что давало возможность нашей батарее, не прерывая огня, успешно поражать противника и получать своевременно сведения о группировке противника, куда немедленно сосредотачивать огонь… будучи телефонистом, находясь под действительным артиллерийским огнем противника, спокойно и точно передавал команды бомбардир Даниил Фолимонов, что способствовало быстрой и меткой стрельбе, благодаря чему немцам были нанесены большие потери»^[133].

В ходе Наревской же операции на основании уникального материала, извлеченного из фондов РГВИА^[134], мы хотим рассказать о блестящем, но малоизвестном событии в истории 19-го драгунского Архангелогородского полка — целой серии из двух конных атак 18 июля 1915 г. у дер. Грабово на укрепленную немецкую позицию. В этом бою русская конница в очередной раз посрамила гордую своими успехами самоуверенную германскую пехоту.

Как развивались события?

Очевидец вспоминал: «Ночь. На небе редкие звезды выглядывают из-за редких туч. На фронте тихо, изредка только прогудит отдаленный выстрел орудия, застучит ненадолго пулемет, и опять тишина, только ракеты постоянно взвиваются кверху и горят и тают трепетным, голубоватым светом. Немцы хотя и чувствуют, что пред ними уходят русские полки, но знают, с кем имеют дело, и тревожатся в ночной тишине. Они видят, как русские идут назад, но идут тихо, как идет, огрызаясь, раненый сильный зверь, чтобы зализать свои раны и снова кинуться на врага. Деревня в зелени, убогие дворы, на дворах темные силуэты коней. Кони под седлом. В деревне ночуют драгуны. По дворам группами стоят лошади, между ними на пучках соломы лежат как попало драгуны. В стороне тут же офицеры, пук соломы, добытый ловким вестовым, — роскошь. Блестящие драгуны умели держать марку мирного времени, держат они и марку боевую…»^[135].

Много уже повидали архангелогородцы — успели потоптать и прусскую землю, доходя до ворот Кенигсберга, и вот теперь сражаются в Польше. Две предшествующих недели полк дерется в пешем строю, не зная ни дня покоя. Лишь коноводы стерегут коней, скрытых в перелесках, да разъезды рыщут под носом противника. Драгуны ждут момента, когда смогут проявить себя в конной атаке — и доказать, что конница сильна именно этим.

Наступает седьмой час утра. Люди начинают просыпаться, умываются и хлопочут возле лошадей. На фронте разгорается бой — гудят орудия и взлетают кверху столбы черного дыма тяжелых снарядов, вспыхивают и тают в небе белые облачка шрапнелей, стучат винтовки и пулеметы. Драгуны садятся на коней — и полк строится. Командир в сопровождении ординарцев мчится по фронту эскадронов и здоровается с людьми. Драгуны верят в своего командира и знают, что он не бросит их без смысла на убой, а спокойно и не суетясь пошлет эскадроны в дело в нужный момент — и будет во главе полка.

Два эскадрона (4-й и 6-й) под общим командованием подполковника Н. А. Корганова получили задачу провести разведку боем. Взводная колонна проходит через деревню и выходит в поле. Эскадроны рысью стройно движутся по дороге. У юго-западной окраины Януты стоят однобригадники драгун — 4 эскадрона иркутских гусар.

Дивизион остановился, и офицеры подскакивают к подполковнику Н. А. Корганову. Подполковник ставит боевую задачу: произвести боевую разведку на фронте Жабин — Тсиск и выяснить возможность атаки этой линии бригадой. Офицеры в свою очередь ставят задачи своим взводам и эскадронам.

И эскадроны плавно тронулись вперед — рысью линия взводов на дистанциях. Пройдя версты полторы, развернули лаву и двинулись звеньями, равняясь как на учении. Слышны выстрелы.

Впереди виден лесок, на опушке которого немцы теснят роты 269-го и 235-го полков. Измученные долгими тяжелыми боями, русские пехотинцы тихо отходят назад.

Наступает решающий момент. Звенья рассыпались в сплошную лаву. Н. А. Корганов, быстрым взглядом окинув поле боя, отдал приказ: «Карьер».

Драгуны ринулись вперед — пики наперевес, блеснули шашки. «Ура» загремело по полю боя.

В это время серые цепи немцев на плечах рвались за отступающими группами русских пехотинцев. Последние шли, отстреливаясь из-за стогов сена. И в мгновение ока картина изменилась: немцы шарахнулись назад, охваченные ужасом, дерзкие победители устремились к своим окопам. Конницу они заметили слишком поздно — открыв по ней винтовочно-пулеметный огонь. Поле накрыли облачка немецкой шрапнели, а по Грабово и полю перед деревней ударила тяжелая артиллерия.

Впереди лавы мчатся Корганов и прапорщик Сафронов с группой ординарцев. Перед первой линией 6-го эскадрона — корнет Евдокимов и врач Дитлов. Драгуны перемахнули через первую линию окопов противника — давя, коля и рубя ошалелых немцев. Впереди — вторая линия, к которой стремится противник. Добивая его на скаку, драгуны уже перед этой линией — из которой несутся бестолковые винтовочные выстрелы и пулеметные очереди. Драгуны перемахнули и через эти окопы. Немцы стали поднимать руки вверх.

В это время чуть было не погиб комэск штабс-ротмистр барон Драхенфельс. Он налетел на немца, который выстрелил в упор — и пуля попала в грудь коню офицера. Последний грохается на землю и, на секунду теряя сознание, видит штык немца. Но один из драгун спасает командира, раскроив череп немецкому пехотинцу.

На участке 6-го эскадрона произошел следующий эпизод. Поднявшие было руки вверх немцы стали стрелять в спину проскочившим вперед драгунам. Но подпрапорщик Селищев, оставив убитого коня, бросился с кучкой спешенных драгун на немцев, выстрелом из револьвера уложил одного, а других добили пиками и шашками драгуны, потерявшие в свалке своих коней.

Перед 4-м эскадроном карьером шел его командир штабс-ротмистр Дьяконов. А перед 1-м взводом мчался штабс-ротмистр Дембовский.

Драгуны эскадрона, перескочив германские окопы и переколов и перерубив потрясенную германскую пехоту, захватили 3 пулемета. Но в это время одна пуля раздробила ногу, а вторая попала в живот комэску. Драгуны подхватили штабс-ротмистра и отнесли назад, к деревне. Офицер умер на руках своих солдат, передав драгунам благословение своей матери — для отправки домой.

Вслед за своим командиром пал старый вахмистр — подпрапорщик Марченок. Жизнь старого служаки оборвала пулеметная пуля — и он с шашкой в руках, не проронив ни слова, упал с коня.

Драгуны дрались группами.

Немецкий офицер, стоя на колене в окопе, стрелял из револьвера. Один из драгун, наскочив на него, с размаху ударил пикой в живот. Страшным ударом пики немец был пригвожден к земле. Острие пики, пронзив живот офицера, вошло в землю по темляк.

Другой драгун ударил немца по каске шашкой сверху вниз, но не разрубил металла. Тогда быстрым ударом он сбил с немца каску и нанес второй — смертельный — удар. Немец свалился с разрубленным черепом.

Упал ординарец, упал вместе с конем прапорщик Сафронов, две пули попали в коня подполковника Корганова. Последний, видя, что драгуны налетели на целую систему окопов, подал сигнал «сбор». Эскадроны стали собираться, подбирать раненых.

Немцы стояли беспомощными группами, держа руки вверх. Драгуны возвращались из-за окопов, хватали и вели пленных. Вокруг валялись окровавленные трупы немцев. Один немец стоял с надрубленной шеей и, дико вращая глазами, в ужасе что-то бормотал.

Назад драгуны возвращались группами, ведя пленных. Ефрейтор вольноопределяющийся Коршун-Осмоловский шел пешком в одном сапоге. Его лошадь была убита за вторым окопом, и он, высвободив ногу, не смог вытащить сапога.

Драгуны снимали седла с убитых лошадей и взваливали их на спины немцев. Немцы их покорно несли, а некоторые и сами активно помогали — расстегивая подпруги и хватая седла.

Так, по свидетельству фронтовика, завершилась 1-я атака.

А вот так ее подробности передают сухие строки документа — за подписью командира полка полковника Степанова и удостоверяющей надписью полкового адъютанта корнета Свистунова^[136]: «18 июля около 7 часов 30 минут утра мною было получено личное приказание начальника бригады: ввиду имеющихся у него сведений о беспорядочном отступлении противника, занимавшего фронт укрепленной позиции к юго-западу от деревни Грабово, атаковать его в конном строю. Причем указано было сперва произвести наступление, в целях боевой разведки, выдвинутой вперед на широком фронте лавой, 2 эскадронами, сосредоточив остальные эскадроны у юго-западной окраины дер. Ярнуты, где были расположены и 4 эскадрона 16-го гусарского Иркутского полка. В 8 часов 30 минут утра 4-й и 6-й эскадроны под общим командованием подполковника Корганова, развернув лаву на фронте около 1000 шагов, прошли деревню Грабово, двигаясь в направлении на участок неприятельской позиции Тсиск — Жабин.

Лава эта, пройдя около 1000 шагов в юго-западном направлении от деревни Грабово, наткнулась на части наших 235-го и 269-го пехотных полков, отступавших под натиском следовавшей за ними немецкой пехоты. Увидев это, подполковник Корганов подал сигнал „карьер“, и с криком „ура“ эскадроны бросились в атаку.

Драгуны, наскочив на немецкую пехоту, рубили и гнали ее на расстоянии более полуверсты — до передовой укрепленной позиции противника на опушке леса, что восточнее деревни Тсиск. При этом часть драгун 4-го эскадрона, проскочив передовые немецкие окопы, захватила 3 неприятельских пулемета, которые тотчас же, чтобы не задерживать несущихся вперед всадников, были переданы ближайшим людям 235-го Белебеевского полка, части которого отступали ранее на этом участке, а теперь продвигались вперед вслед за лавой. Точно так же захваченные пленные немцы передавались той же пехоте.

Всего захвачено было в это время пленных около 70 человек (все 90-го пехотного полка), остальные перерублены; в общем, немцев изрублено до 100 человек. Ввиду того что лава дошла до линии укрепленной позиции противника и определила ее положение, подполковник Корганов считал свою задачу боевой разведки исполненной и, подав сигнал „сбор“, отвел лаву за дер. Грабово.

Атака 4-го и 6-го эскадронов была встречена главным образом ружейным и пулеметным огнем противника. Его тяжелая и легкая артиллерия сосредоточила в это время свой огонь по дер. Грабово и к району к востоку от нее до полотна железной дороги.

Во время атаки смертельно ранен доблестный командир 4-го эскадрона штабс-ротмистр Дьяконов, контужены: командир 6-го эскадрона штабс-ротмистр барон Драхенфельс, корнет Георгади и младший врач полка лекарь Дитлов. Последний принял участие в атаке, идя в передовых линиях лавы, и только после подачи сигнала „сбор“, несмотря на контузию с переломом двух ребер, вместе с фельдшерами приступил к перевязке раненых, оставаясь на месте боя.

Драгун убито в 4-м эскадроне — 7 (в т. ч. вахмистр Марченок); ранено в 4-м эскадроне — 27, в 6-м эскадроне — 17; пропало без вести: в 4-м эскадроне — 3, в 6-м — 2.

Лошадей убито: в 4-м эскадроне — 25, в 6-м эскадроне — 7; ранено: в 4-м эскадроне — 24, в 6-м эскадроне — 17, в том числе убита лошадь под штабс-ротмистром Драхенфельсом, ранены под подполковником Коргановым и прапорщиком Сафронтовым».

Настал черед второй атаки.

В 9 часов 50 минут 4 драгунских эскадрона уже шли к полотну железной дороги у Ярнуты. Уступом вправо сзади шли эскадроны иркутских гусар.

Слыша впереди винтовочно-пулеметную трескотню, эскадроны рвались вперед. Но ждали разведку. Наконец все выяснилось: впереди немецкие окопы, занятые 90-м резервным пехотным полком. Да, предыдущая атака навела на немцев панику, но укрепленные позиции впереди заставляли задуматься, ибо атака на пехоту (даже наступающую) — это одно, а атака укрепленной позиции — это другое. И история знала немного примеров атаки конницей последних.

Командиру бригады было послано донесение, и готовые к бою эскадроны ждали приказа. Наконец он получен: «Полку при поддержке гусар атаковать укрепленную позицию впереди дер. Тсиск — Жабин».

Следовало атаковать обнаруженную боевой разведкой подполковника Корганова цель — укрепленную позицию противника впереди вышеуказанных деревень. Расчет был на то, чтобы, эксплуатируя первый успех, смять противника. Но после первой атаки прошло порядочно времени, и несомненно было то, что немцы подготовились: усилили окопы и поставили дополнительные пулеметы. Задача сильно осложнилась, но драгуны не колебались ни секунды.

Командир полка развернул в первой линии 1, 2 и 5-й эскадроны, имея в резерве за серединой 3-й эскадрон. Эскадроны передовой линии перестроились в боевой порядок для атаки на пехоту поэшелонно, разомкнув каждый свои полуэскадроны в одну шеренгу, один позади другого на 100 шагов. 3-й эскадрон перестроился в 2-шереножный разомкнутый строй.

По команде подполковника Алексеева полк бросился вперед. В боевой линии с группой ординарцев и адъютантом мчался находившийся ранее на рекогносцировке командир полка полковник Степанов.

Зазвучали сигналы. Плавно и красиво развернулись эскадроны в лаву. Блеснули клинки шашек над головами, крепко зажаты в руках пики. Командир полка галопом идет между линиями, а за ним — адъютант с группой ординарцев.

Полк двинулся на Грабово — в 10 часов 10 минут эскадроны на рысях прошли через деревню. 6-й и 4-й эскадроны дивизиона подполковника Корганова, готовые идти в новый бой, галопом пристроились к левому флангу боевой линии. Полк развернулся на фронте около 1500 шагов.

Когда вышли за деревню, редкие выстрелы немецких батарей загремели торопливым редким огнем по деревне и по полю перед последней. Полк шел в атаку, следуя через редкие кустарники, переходящие в густые поросли леса, прерываемые небольшими полянками.

Нужно было спешить — каждая секунда была дорога.

«Галоп»… Запели трубы.

Командир на ходу внимательно смотрит вперед и нацеливает удар, лицо его серьезно и решительно, но торопливости не видно — он остается верен себе и в эти грозные минуты.

За ним перед эскадронами — подполковник Алексеев. Коренастая фигура последнего приросла к коню, а взор направлен в сторону, где скачут остатки четвертого эскадрона: десять лет командовал он этим эскадроном и недавно передал его в руки погибшего штабс-ротмистра Дьяконова. Теперь старый командир тревожится за судьбу своего бывшего эскадрона.

Перед первым эскадроном — самый младший из комэсков штабс-ротмистр Кубаркин, он впервые ведет свой эскадрон в конный бой, и все мысли его о том, как бы не ударить в грязь лицом.

Перед вторым эскадроном — ротмистр Смольский. Он спокойно с любопытством смотрит вперед, как будто ожидая чего-то интересного. Нервы его, как всегда, спокойны.

Перед пятым — ротмистр Скосаревский. Он беглым взглядом быстро осматривает линию своих полуэскадронов, оценивая обстановку. Опытный взгляд ротмистра доволен своими драгунами: идут как по ниточке.

Третий эскадрон двумя красивыми линиями идет за серединой общей лавы. Перед ним — ротмистр Коренев и прапорщик Волонсевич.

Впереди поле.

Прапорщик Розанов и ординарцы получили приказ поднимать засевшие на пути полка в окопах части 235, 269 и 270-го пехотных полков, указывая на необходимость наступления вслед за атакующим полком.

Германские легкие и тяжелые батареи сосредоточили сильный район как по району Грабово, так и в юго-западном направлении — на пути движения полка.

Среди редких кустарников вспыхивают с грохотом черные клубы дыма, а над полянками и леском блестят и щелкают шрапнели, белые облачка с легкими клубами плывут и тают в голубом небе.

Влево работает, приютившись на опушке леса, русская батарея. Увидев драгунскую лаву, командир на минуту прекращает стрельбу и командует «смирно» — приветствуя лихих архангелогородцев. Канониры машут фуражками. Вихрем проносятся драгуны мимо батареи, и она снова грохочет — теперь уже беглым огнем.

Линии разомкнутых эскадронов шли как на смотру, сохраняя равнение и дистанции.

Вот линия русских окопов, роты 269-го и 270-го полков ведут редкий огонь из окопов. Усталые роты видят, кто пришел к ним на выручку в тяжелые минуты. Просветлели изможденные двухнедельным боем лица пехотинцев. «Драгуны атакуют немцев», — прошло по цепям.

Махнули драгуны через свои окопы, ни на секунду не замешкавшись. Пехотинцы не успели даже пригнуться в окопах. Седой подполковник-комбат и его солдаты крестят драгун, напутствуя их в бой.

Изумленные роты лишь увидели над собой ноги драгунских коней, и архангелогородцы уже неслись далеко впереди окопов. Часть пехотинцев бросилась вслед за драгунами.

Проскочив окопы своей пехоты, 269-го пехотного Новоржевского и 270-го пехотного Гатчинского полков, эскадроны попали под сосредоточенный по ним сильный винтовочно-пулеметный огонь. Пройдя еще полверсты, эскадроны атакуют передовые окопы германской пехоты.

«Карьер!»

Бросок с места — и полк во главе со своим командиром дружно рванулся к немецким окопам.

Загремело «ура»… Топот копыт… Лязг оружия… Грохот разрывов гранат… свист пуль… Трескотня винтовок и резкая дробь пулеметов… Все смешалось. Как сметающий все на пути своем ураган, шла конная атака — преодолевая все огневые препятствия. Атака, где все мысли были направлены только вперед, атака, которую ничто уже не могло остановить…

Немцы смяты, первая линия окопов взята, и при этом заколото и изрублено более 150 германцев. Отдельные группы пехотинцев, становясь на колени, поднимали руки, а затем, когда первая линия, не останавливаясь, проходила, открывали драгунам огонь в спину. Эти группы несостоявшихся «пленных» были изрублены кавалеристами второй линии.

Командир полка, подполковники, ротмистры, штабс-ротмистры и молодые корнеты и прапорщики, старые вахмистры, подпрапорщики, унтер-офицеры и драгуны соперничали в доблести — создавая общий ураганный, потрясающий по силе удар по врагу. Падали лошади, падали всадники, но никем это не замечалось, все неслось лишь вперед одной грозной тучей. Падает с коня сшибленный разрывом гранаты командир 1-го эскадрона, и на смену ему перед эскадроном вылетает его брат корнет Кубаркин, а перед полуэскадроном мчится прапорщик Бреверн. Эскадрон, не дрогнув, летит далее.

Убит конь под ротмистром Смольским, контуженный офицер поднимается с вывихнутым плечом и огорченно смотрит вслед своему эскадрону. Вслед за командиром, сраженный пулей, падает с коня и умирает старый вахмистр подпрапорщик Овчинников. Пал один из храбрейших драгун, всегда в боях являвшийся примером своему эскадрону. Судьба щадила его целый год, как бы готовя ему красивую смерть. Ему довелось пасть в конной атаке — мгновенно погибнув от пулеметной пули.

Прапорщик Розанов был отправлен к пехотным окопам с заданием — вести стрелковые цепи вслед за атакующими драгунами. Эскадрон остался без офицеров и вахмистра, но по-прежнему шел карьером к германским окопам. Пронеслись уже через первую линию немецких окопов, рубя и коля ошеломленного врага, несутся ко второй линии. Очевидец писал: «Немцы понаставили пулеметов, поставили стрелков и сзади окопов — но ничего не помогало, и враг терял голову. Серые офицеры и солдаты становились на колени и поднимали руки вверх — гордые тевтоны молили о пощаде, но когда передняя линия лавы пронеслась мимо, стреляли драгунам в спину. Тут налетела вторая линия, и враг в ужасе погибал под ударами шашек и пик».

Шагах в 300 за передовой линией был встречен ряд отдельных немецких окопов 2-й линии — которые также были успешно форсированы несущимися вперед эскадронами. Местность на пути атаки представляла собой отдельные рощицы, перемежающиеся кустарником и открытыми полянками.

На расстоянии более версты от русских окопов драгуны натолкнулись на 3-ю линию немецких окопов — традиционно самую сильную. Главная укрепленная позиция противника представляла из себя окопы в рост с козырьками, блиндажами, траверсами и частично с засеками впереди. Окопы были густо заняты немецкой пехотой с пулеметами, а позади окопов стояли специально сосредоточенные стрелки резерва, стрелявшие поверх окопов. Несмотря ни на что, эскадроны бросились вперед, но на этой линии атака приостановилась, превратившись в рукопашный бой отдельных всадников и групп всадников — так как сильный винтовочно-пулеметный огонь с фронта и флангов сразу вывел из строя много лошадей, что не позволило далее продвинуться вперед. Передняя линия разомкнутых полуэскадронов была почти уничтожена.

И, как мы отметили, перед третьей линией широких окопов, где находились засеки и блиндажи, завязывался преимущественно групповой бой. Немцы стреляли из глубоких окопов, прячась за козырьками. Драгуны пиками доставали их и там. Пешие драгуны, побросав убитых и раненых лошадей, пиками и шашками дрались с немецкой пехотой. Почти вся уже погибла первая линия лавы, но сзади подлетали новые волны драгун — и бой кипел. Пуля разбила ножны шашки у адъютанта корнета Свистунова, и его конь шарахнулся, обданный волной черного дыма от взрыва тяжелой гранаты. Корнет сброшен на землю; ранены три коня под ординарцами, но командир полка цел. Адъютант снова на коне — возле командира. Драгуны уже сбились в кучки и под фланговым пулеметным огнем дерутся за окопами.

Но разогнались драгуны 5-го эскадрона, пронеслись уже и через третью, главную, линию окопов и понеслись на четвертую — где сидели немецкие резервы.

Перед ними мчится и влечет их за собой ротмистр Доможиров. Старый кавалерист мчался все вперед и вперед, не видя, что уже лишь он один с кучкой драгун вырвался так далеко. Работают драгунские пики и шашки, вот уже и последняя линия окопов, за ними блиндажи. В упор затрещал беглый огонь немцев по группе храбрецов — и один за другим они пали среди вражеских рядов.

Смертью заплатил за свой лихой порыв бывший «бессмертный» гусар ротмистр Доможиров — став «бессмертным» и в памяти архангелогородцев.

Вахмистр Семин скакал среди драгун своего пятого эскадрона и опытной сильной рукой состарившегося на службе рубаки раздавал на скаку удары по немецким черепам. Вспомнил он былые дни, когда учил молодежь, как надо рубить без промаха. Многих уложила его шашка, пока смертоносная пуля не оборвала жизнь бравого вахмистра.

Взводный Павра упал вместе с убитым конем, но не растерялся: схватил коня убитого драгуна, вскочил в седло и вылетел перед взводом.

Были убиты кони под взводным Пипиным, унтер-офицерами Чуенковым, Василевским и Кнышем, а сами они переранены — но бойцы не пошли назад, а с шашками в руках бежали вперед, на вражеские окопы, и подбадривали товарищей.

А на фронте 1-го правофлангового эскадрона драгуны перескочили через главную линию немецких окопов, где в этот момент стояло, подняв руки, до 60 пехотинцев. Взять их в плен и даже порубить не представлялось возможности — вследствие губительного пулеметного огня с немецкой тыловой позиции по этому участку. Драгунам пришлось по приказу комэска отойти к ближайшей роще, причем люди, потерявшие лошадей, подобрав пики, кололи ими, а также рубили шашками германских пехотинцев.

Точно так же и на фронте среднего 2-го эскадрона много немцев в окопах поднимали руки, но, опять же, взять их в плен не представлялось возможным — по причине губительного пулеметного огня с фронта и фланга. Всего на этом участке было перерублено до 100 немцев.

Примерно такой же урон был нанесен противнику и на участке 5-го эскадрона, где часть драгун во главе с ротмистром Доможировым, как отмечалось, преодолела главную позицию и дошла до 4-й линии — окопов резерва.

Шла свалка — среди треска пулеметов, винтовок и грохота орудий. Полегли еще два молодца-подпрапорщика — Яровиков и Дьяченко, погибли еще многие удальцы унтер-офицеры, ефрейторы, рядовые драгуны.

Не сразу расслышали драгуны сигнал «сбор». Жалко было оставлять отбитые окопы, заваленные вражьими телами, но это было уже делом пехоты — занять их и закрепить за собой. Вследствие понесенных больших потерь, драгуны передовых эскадронов начали, также лавой, отходить к перелескам, подбирая своих раненых и ведя пленных.

Фельдшера скакали в атаку среди линии своих эскадронов и теперь в перелеске быстро перевязывали товарищей.

Как отмечалось, два эскадронных командира (1-го и 2-го эскадронов — штабс-ротмистр Кубаркин и ротмистр Смольский) выбыли из строя контуженными.

Всеми участниками атаки чувствовалась важность закрепления за собой вырванного у противника пространства — своей пехотой, которая, однако, находилась далеко позади. Комполка через адъютанта сообщил об этом комбригу. Но комбриг генерал-майор А. Ф. Бендерев, вследствие больших потерь, приказал отвести полк за линию железной дороги восточнее Грабово.

Только после получения этого приказа полк, наполовину поредевшими линиями, пошел шагом назад — провожаемый огнем артиллерии. Подошли к Грабово и стали за насыпью железной дороги. Командир полка полковник Степанов медленно ехал вдоль поля, окруженный ординарцами. Он отправил полк за Грабово, а сам остался и смотрел, как разъезды от эскадронов подбирали и вели раненых. Взвизгивали и протяжно пели залетные издали пули и вспыхивали вверху облачка шрапнели, но драгуны не слышали их, подбирая по полю товарищей.

Шли раненые, окровавленные драгуны. Раненых несли, везли в седлах товарищи, много было тяжелых ран, много было пролито крови, но гордо глядели драгуны и высоко держали они свои головы — в этот день показали, как умеет работать славная русская конница, как умеет она выручать свою пехоту. Окопы и пулеметы не остановили могучего удара. Цепи немецкой пехоты развеялись, как осенние листья на ветру — разметали архангелогородцы серую пехоту и засеяли поле немецкими касками.

Дорогую цену заплатил 90-й полк противника за свой прорыв на Грабово, и долго вспоминали его поредевшие роты пики и шашки русских драгун.

Дальнейшую картину очевидец вспоминал так: «К вечеру склонялся день, солнце тихо садилось за лесом. Стихла перестрелка на фронте.

План местности, на которых разворачивались конные атаки архангелогородских драгун 18 июля 1915 г. РГВИА. Ф. 16180. Оп. 1. Д. 63. Л. 197.

Опять драгуны были в убогой деревне, опять стояли по дворам у заборов кони под седлами. Горели костры, группы драгун сидели и кипятили котелки, но многих уже недоставало. Одни лежали уже в сырой земле, другие в линейках с красным крестом тихо плелись к санитарному поезду. Шли тихие разговоры драгун у огонька, вспоминались погибшие товарищи и начальники: лица их теперь ясно вставали перед глазами оставшихся, вспоминались их последние слова. Четвертый эскадрон вспоминал, как умирал их командир.

Офицеры сидели за столами в хатах и делились пережитым, а в одной хате сидел за столом, опершись головой на руки, командир славных архангелогородцев полковник Степанов, перед ним на столе лежали донесения о потерях полка. Налитый стакан чаю стоял нетронутым на столе, освещаемом тусклым мерцанием свечи. У стола стоял с забинтованной головой адъютант и не решался прервать размышления командира…»^[137].

Адъютант полка участник второй атаки П. Свистунов (получивший серьезный вывих плеча при падении с убитой лошади) стал автором замечательного стихотворения, так и названного, «18 июля»^[138]:

А вот список офицеров и подпрапорщиков, участвовавших в атаке^[139]:

Генерального штаба полковник Степанов;

подполковники Алексеев и Корганов;

ротмистры Доможиров, Коренев, Скосаревский, Смольский;

штабс-ротмистры Дьяконов, барон Драхенфельс, Кубаркин, Дембовский;

полковой адъютант корнет Свистунов;

корнеты Кубаркин, Евдокимов, Георгиади;

прапорщики Бреверн, Волонцевич, Розанов, Сафронов;

врач Дитлов;

подпрапорщики Ежов, Овчинников, Воронов, Марченок, Семин, Григорович, Фомин, Лолуа, Дьяченко, Яровиков, Ивасик, Чашкин, Белезяков, Белинский, Фролов, Ткачук.

Теперь посмотрим на именные списки героев-архангелогородцев, представленных за подвиги в конных атаках 18 июля 1915 г. к государственным наградам^[140].

Кавалерами Георгиевского креста 1-й степени стали: подпрапорщики Ефим Овчинников (посмертно), Александр Дьяченко (посмертно), Федор Воронов, Мефодий Ткачук, Дмитрий Марченок (посмертно) и Василий Семин (посмертно), взводный унтер-офицер Федор Бобин, вахмистр Герасим Селищев.

Георгиевским крестом 2-й степени награждены: подпрапорщики Матвей Белезяков, Михаил Ежов, Николай Яровиков, Нестор Лолуа, Федор Чашкин, Василий Фомин; взводные унтер-офицеры Прохор Веремеенко, Антон Стыкут, Иосиф Павра, Артемий Захаров и Антон Щадинский; младшие унтер-офицеры Евсей Иванцов, Иван Савченко, Дорофей Жилинский и Василий Безуленко.

Георгиевский крест 3-й степени получили: подпрапорщики Яков Григорович, Алексей Фролов; взводные унтер-офицеры Аполлинарий Еленский, Михаил Краснов, Порфирий Красненок, Станислав Пипин, Федор Шевченко, Федор Сергиенок, Степан Прудников, Максим Закурдаев, Никифор Черных; младшие унтер-офицеры Иван Царегородцев, Семен Георгиев, Михаил Лаптев, Петр Лежнин, Сергей Перевезенцев, Иван Дерюгин, Василий Миронов, Станислав Василевский, Артемий Посредников, Петр Бритов, Леонид Высоцкий, Михаил Суздальцев, Андрей Якуненок, Семен Никитич, Капитон Еремин, Давид Короткевич, Савелий Смирнов; ефрейторы Архип Малешко, Александр Домбровский, Василий Печении, Иван Касимовский, Михаил Соколов, Федор Корчагин, Василий Зыков, Макар Дашков, Иван Лино, Федор Синельников, Павел Ворона, Павел Крашенинников, Федор Пятков, Дмитрий Шман, Михаил Захаров; драгун Иван Отмахов, трубач Станислав Лукашевич.

Георгиевский крест 4-й степени заслужили: взводные унтер-офицеры Иван Абрамычев, Никита Шалимов, Яков Хромов, Антон Казаков, Григорий Михеев, Викентий Таман, Гавриил Кокин, Василий Богданов, Марк Сметанин; младшие унтер-офицеры Мухаметдин Юланов, Василий Цыцылин, Алексей Довыденок, Александр Ишков, Михаил Овчинников, Алексей Пустовалов, Игнатий Самолыга, Алексей Баскаков, Андрей Крошенко, Алексий Климачев, Александр Жестков, Савва Марченко, Андрей Говорков, Василий Суздальцев, Федот Листратенок, Петр Марков, Никифор Ивутик, Владимир Мельцер, Андрей Гусев, Федор Дюдбин, Федор Чуенков, Кузьма Кныш, Василий Медведев, Василий Горин, Василий Зайцев, Андрей Шалахов, Федор Фурменко, Григорий Лонихин, Арсений Ерема, Михаил Петроченко, Иван Гладков, Василий Шорин, Федор Мирошин, Степан Зуев, Алексей Трофимов, Никифор Борисов, Николай Поневин, Иван Забалуев, младший унтер-офицер из вольноопределяющихся Адольф Ляхович; ефрейторы Устин Демин, Василий Тихомиров, Василий Фетисов, Андрей Коновалов, Иван Скангель, Василий Селядцов, Григорий Гавриченок, Игнатий Перязев, Алексей Жуланов, Василий Абраменок, Алексей Агарьков, Петр Шариков, Василий Селедцов, Куприан Косенко; драгуны Андрей Ефремов, Фока Отбоев, Иван Аношин, Семен Вещев, Михаил Подоплелов, Иван Буевич, Захарий Хабулашвили, Мирон Литвинец, Иван Василевский, Иван Янин, Афонасий Суриков, Иосиф Адамус, Игнатий Семенов, Алексей Белогрузов, Василий Блестков, Константин Тараканов, Василий Бурак, Георгий Дятлов, Венедикт Мисюк, Федор Тимашенок, Андрей Шот, Михаил Партнов, Василий Трудов, Семен Косарев, Петр Самцев, Владимир Садовский, Федор Антонов, Максим Новоселов, Вильгельм Камзан, Андрей Калач, Аристарх Карпов, Дмитрий Стариков, Кузьма Бирюков, Никифор Садовский, Трофим Краев, Петр Мешков, Мордух Гутман, Никифор Кузнецов, Антон Каджашвили, Захар Винокуров, Максим Емельянов, Павел Головин, Моисей Данильченко, Егор Давыдов, Никита Сидорович, Тимофей Сосин, Иван Смотрин, Антон Пынька, Анисим Смоляк, Тимофей Нашиванка, Иван Айсбольт, Константин Шишкин, Иван Залужинский, Александр Тентарашвили, Михаил Баландин, Андрей Сугробов, Егор Медвецкий, Федор Дербенев, Дмитрий Гаврилов, Игнатий Бедунька, Тимофей Богданов, Дмитрий Борисов, Степан Шмелев, Петр Машарский, Герасим Ладохин, Игнатий Гончаров, Иван Лушков, Николай Беляев, Константин Дегтяренко, Константин Шитов, Василий Перемонников, Василий Ерофеев, Дмитрий Южин, Аким Лигостаев, Иван Кузнецов, Яков Кузнецов, Андрей Шелканов, Тимофей Новиков, Гавриил Грибов, Василий Сергеев, Зиновий Лаптев, Александр Субботин, Николай Каюров, Иосиф Бренч, Аксентий Жеглов, Яков Барсуков, Сергей Хозинский, Герасим Шишков, Аристарх Плотников, Антон Еловиков, Сергей Богдашкин, Дмитрий Свигунов, Степан Корчагин, Тит Климченок, драгун из вольноопределяющихся Василий Макаревич; трубачи Антон Мельдер, Франц Ковалевский, Иван Поп; эскадронный фельдшер Яков Золотарев; старший оружейный подмастерье Павел Родзишевский.

Кавалерами Георгиевской медали стали: старший унтер-офицер Федор Малахов; младшие унтер-офицеры Петр Созанов, Афанасий Жеребятьев, Михаил Рылов, Соломон Херхеулидзе; ефрейторы Андрей Добринский, Петр Королев; драгуны Евмент Черемис, Тимофей Кирсанов, Михаил Дюкин, Митрофан Пестков, Андрей Дехтяров, Егор Прокуданов, Игнатий Маскалев, Дмитрий Сидоренко, Иван Ширшов, Федор Антонов, Денис Путо, Дмитрий Гречухин, Андрей Каплун, Иосиф Шаповалов, Дмитрий Селезнев, Андрей Бурый, Трофим Куликов, Василий Рябов, Леонид Шведцов, Александр Бейкуль, Степан Зорин, Иван Шаров, Степан Грибовский, Франц Нартыш, Михаил Старовойтов, Михаил Безденежных, Иван Рунич, Михаил Кульков, Иван Шевченко-Шевцов, Егор Сианов, Василий Шаблинский, Иван Головнев, Кузьма Ребиков, Михаил Медведь; младшие ветеринарные фельдшеры Анисим Муравьев, Тимофей Чешаев, ветеринарный фельдшер Ефим Земляков (4-я степень), и. д. старшего медицинского фельдшера Константин Зуй (3-я степень), и. д. младшего ветеринарного фельдшера Сергей Гапоненко (2-я степень).

Мы не поленились привести полные списки нижних чинов 19-го драгунского — героев беспрецедентного боя, ибо память о людях, способных на такие подвиги — в ходе атаки на пехоту, пулеметы и укрепленные позиции германской армии, — должна жить в веках.

Общие потери 19-го драгунского Архангелогородского полка 18 июля 1915 г. выглядели следующим образом^[141].

Во время конных атак у дер. Грабово: офицеров — из 19, принимавших участие в атаках, убито 2, контужено 6; подпрапорщиков — убито 5, в т. ч. 3 вахмистра; драгун убито — 49, ранено и контужено — 95, без вести пропало — 27; лошадей убито — 147, ранено — 78.

В процентном отношении к числу участвовавших в атаках потери составляют: офицеров 42 %, драгун 30 %, лошадей около 37 %. Особенно пострадали 2-й и 5-й эскадроны, потерявшие почти половину своего состава (48 %).

Список павших в атаках 18 июля выглядит следующим образом^[142].

Офицеры:

ротмистр Доможиров, штабс-ротмистр Дьяконов.

Подпрапорщики:

Ефим Овчинников, Александр Дьяченко, Дмитрий Марченок, Василий Семин, Николай Яровиков.

1-я атака архангелогородских драгун у Грабово, 18 июля 1915 г. РГВИА. Ф. 16180. Оп. 1.Д. 63. Л. 194.

Взводные унтер-офицеры:

Роман Раков, Прохор Веремеенко, Степан Поляков.

Младшие унтер-офицеры:

Клементий Галкин, Алексей Давыденок, Михаил Овчинников, Петр Довобешко, Иван Курчев, Василий Зубланов, Василий Гаврилкин, Захар Булахов, Семен Прихотько, Тимофей Лебедев, Игнатий Семерюк.

19-й драгунский полк, корнет Говоров.

Ефрейторы:

Акинфий Дмитриев, Андрей Емельянов, Иван Оношин, Александр Домбровский, Тимофей Барсук, Алексей Павлов, Василий Келашвили, Георгий Иванов.

Драгуны:

Платон Габрусов, Евсевий Михаленко, Степан Волков, Степан Рязанцев, Иван Одноворк, Тарас Дремин, Пол. Богданов, Алек. Макаров, Егор Балуев, Захар Гагнидзе, Степан Забава, Семен Тихонов, Алек. Вонаг, Евгений Лекерт, Семен Вещев, Тарас Селезнев, Иван Шишкин, Егор Капитонов, Лука Назаревский, Алек. Клисмет, Алек. Харитов, Иван Маслаков.

Смерть штабс-ротмистра 19-го драгунского Архангелогородского полка под Грабово, 18 июля 1915 г. РГВИА. Ф. 16180. Оп. 1. Д. 63 Л. 198.

Потери противника неизвестны, ибо поле боя было оставлено русскими войсками, но документ отмечает следующее^[143]: «Сим удостоверяю, что при допросе мною 29-го сего июля в дер. Кулеши-Костельные в Штабе IV Сибирского корпуса пленного 55-го германского артиллерийского полка, этот пленный относительно результатов атаки 19-го драгунского Архангелогородского полка 18 июля на укрепленные позиции 90-го пехотного германского полка 54-й дивизии (активной) показал следующее: „Атака была совершенно неожиданной и произвела потрясающее впечатление на части пехоты; потери 90-го пех. полка от атаки очень серьезны, удары холодным оружием (пиками и шашками) были крайне тяжелы“. Пленный, хотя прибыл на фронт 23 июля, спустя после атаки пять дней, но очень много слышал об этой атаке, так как она произвела сильное впечатление на германские войска и о ней много разговоров во всех родах оружия на фронте немцев, расположенных против фронта нашей 12-й армии.

2-я атака архангелогородских драгун у Грабово. Кавалеристы проносятся мимо артиллерийской батареи. РГВИА. Ф. 16180. Оп. 1. Д. 63. Л. 202.

2-я атака архангелогородских драгун у Грабово. Кавалеристы минуют окопы своей пехоты. РГВИА. Ф. 16180. Оп. 1. Д. 63. Л. 203.

И. д. обер-офицера для поручений при штабе IV Сибирского корпуса подъесаул Зимин».

2-я атака архангелогородских драгун у Грабово, 18 июля 1915 г. Смерть Ротмистра Доможирова. РГВИА. Ф. 16180. Оп. 1. Д. 63. Л. 205.

Слепян А. С., вахмистр 19-го драгунского Архангелогородского полка (лицевая и оборотная стороны). На обороте надпись: «Вахмистр ⁄ Никол. Кав. Учил ⁄ (IVускор. выпуска ⁄ 1 октября 1915 г.) ⁄ Слепян — ⁄ Заслужил два Георг, креста ⁄ в рядах 3-го эскадр. Л. гв ⁄ гусарского Е. В. п. ⁄ произведен в прапорщики ⁄ 19-го Драгунского Архангелогородского полка. — ⁄ имел репутацию выдающегося ⁄ лихого разведчика».

Итак, что же мы видим в итоге?

Исследователь конных атак русской конницы в Первой мировой войне И. Рубец писал: «1-я Отд. кавалерийская бригада (19-й драг. Архангелогородский и 16-й гус. Иркутский полки) конной атакой ликвидировали прорыв немецкой пехоты, на фронте IV Сибирского корпуса, у м. Тейска. Атака была блестящей, но полки понесли тяжелые потери. Архангелогородцы потеряли, людьми и лошадями, два эскадрона своего полка»^[144].

Трубач.

Мы видим уникальную серию из 2 атак на одном боевом участке с минимальным временным промежутком между ними — после разведки боем силами двух эскадронов был нанесен удар главными силами полка. Полк, причем даже без минимальной поддержки артиллерии, атаковал фронт укрепленной позиции, занятый силами не менее чем 6 пехотных рот. Мы видим, что русская конница не боялась и успешно била германскую пехоту — не побоявшись атаковать укрепленную позицию, которую противник еще и усилил, насторожившись после разведки боем. Это не помешало архангелогородцам овладеть 2–3 линиями неприятельских окопов (а одно из подразделений атаковало и 4-ю линию) — и огонь винтовок артиллерии и пулеметов им не смог помешать. Мы видим, что скорость и грамотные тактические решения стали ключом к успеху конной атаки.

Противник понес тяжелые потери (превышающие потери драгун — и это при том, что под прикрытием огневых средств он оборонялся на укрепленной позиции), которые могли быть еще тяжелее, если бы в ходе 2-й атаки (как это было во время 1-й) русская пехота поддержала конницу, закрепила занятое пространство и приняла пленных. Да, полк понес тяжелые потери, и с сожалением приходится констатировать, что эксплуатация успеха конной атаки практически отсутствовала. Но в любом случае кровь героев-драгун не была пролита даром. Подвиг русских драгун не позволил противнику прорвать фронт — оказался ликвидирован успешный прорыв германцев на фронте 4-го Сибирского армейского корпуса, а доблестный 19-й драгунский полк за лихую конную атаку получил благодарности от командующего 4-м Сибирским корпусом генерала от инфантерии А. В. Сычевского и командующего 12-й армией генерала от инфантерии А. Е. Чурина^[145].

4.13. Выручить корпус и армию. Дело у Чулчице 22 июля 1915 г

В этом очередном деле, когда русская конница, выручая пехоту, решала важнейшие оперативно-тактические задачи, отличились части 2-й Сводной казачьей дивизии, спасшей отходящую пехоту 14-го армейского корпуса и 3-ю армию в целом. И. Ф. Рубец писал: «Конная атака 2-й сотни есаула Негодкова и 6-й сотни хорунжего Кулеша 1-го Волгского казачьего полка у посада Савин и с. Чулчицы на австрийскую пехоту для спасения нашей пехоты. Наступление задержано, но сотни понесли большие потери. Убит хорунжий Кулеш»^[146].

Мы упоминали об этой атаке ранее. Вспомним чуть подробнее.

Завершалась Люблин-Холмская операция, и войска Северо-Западного фронта вели ожесточенные арьергардные бои с германскими 11-й и Бугской и австрийскими 1-й и 4-й армиями.

В час ночи 22 июля германская пехота у дер. Чулчице прорвалась на стыке двух дивизий 14-го армейского корпуса — между частями 71-го пехотного Белевского полка 18-й пехотной дивизии и 279-го пехотного Лохвицкого полка 70-й пехотной дивизии. 71-й полк отступил к дер. Сайгаце — ив прорыв устремилась германская пехота. 279-й полк также готовился отходить, что ставило в тяжелое положение штаб, батареи и тылы корпуса.

Командующий 2-й Сводной казачьей дивизией для парирования прорыва противника выдвинул 2 резервные сотни 1-го Волгского казачьего полка.

П. Н. Краснов вспоминал: «2-я и 6-я сотни этого полка ночью на 22 июля 1915 года у посада Савин атаковали в конном строю наступавшую на нас и уже прорвавшую фронт нашей пехоты германскую пехоту, навели на нее панику и порубили батальон германцев. Пали смертью храбрых офицер и казаки.

Помню лунный сумрак, зарево горящей деревни и круглый холм вдали, ярко озаренный огнями пожаров, на котором, как иглы, появились силуэты германцев. Помню противное ощущение свиста и щелканья пуль, которые били по нас спереди и слева. Помню стройную фигуру командира Лохвицкого пехотного полка, подошедшего с полным трагического значения докладом: „Полк дольше держаться не может, мы отходим“.

Я вызвал две сотни Волгцев и 1-й Линейный казачий полк. Через пять минут появились темные фигуры казаков. Они на рыси снимали папахи, крестились, скидывали из-за спины винтовки, готовясь соскочить для пешего боя.

— Одеть винтовки! — крикнул я. — Атака в конном строю…

Ко мне подъехал командир сотни.

— Кого атаковать? — спросил он.

— Строй лаву, — скомандовал я. — 2-я сотня в первую линию, 6-я за нею на триста шагов. Направление — на круглый холм…

Есаул Негодков получил приказ: лавой атаковать наступающую пехоту противника; левый фланг — направление вдоль горящей деревни, правый — на вершину ярко освещенной пожаром Лысой горы.

Идти двумя лавами, впереди 2-я сотня, за ней 6-я. Направление — на холм. Погромче гикать.

— Как местность? Проходима? Болот и канав нет?

— Совершенно проходима…

Сотня поскакала, выстраивая лаву. Замелькали казаки с развевающимися за плечами башлыками…. За 2-й сотней стала разворачиваться и 6-я… Вспыхивали впереди огоньки ружейных выстрелов, влево, звеня котелками, с глухим гомоном шла отступающая пехота. Когда они подошли к неприятелю на полверсты, неприятель увидел их и открыл страшный огонь из винтовок и пулеметов. Короткий, страшный гик, трескотня ружей и томительная тишина… Я проехал еще вперед и понял, что победа наша»^[147].

Другой очевидец писал об атаке: «Передовые люди… увлеченные молодым доблестным офицером хорунжим Кулешем, подскочили к окопам. Здесь под ними — их было шесть человек — убили лошадей. „Братцы, все одно погибать“, — крикнул кто-то из казаков. Кулеш и с ним шестеро казаков бросились в окопы и начали работу кинжалами. Во время этой схватки Кулеш был убит выстрелом из ружья в упор в рот. Германцы столпились вокруг шести смельчаков. В эту минуту на выручку казакам подоспели остальные казаки. Началась рубка.

По всему фронту целой германской дивизии пронеслось известие, что массы казаков атакуют германцев. Цепи начали отходить. На выручку начальник дивизии бросил батальон германской пехоты, который колонной бегом побежал к месту схватки. На него наскочила, прошедшая сквозь 6-ю сотню, вторая сотня есаула Сурикова. Германцы бросили ружья и подняли руки вверх. Казаки, исполняя приказ своего начальника, их изрубили и бросились дальше к господскому двору деревни Став, где помещался штаб германский пехотной дивизии. Штаб обратился в поспешное бегство. Но болото, узкая гать и наступившая полная темнота остановили дальнейшее движение волгцев…..Наши потери — около 25 казаков, потери германцев —

более 500 изрубленных пехотинцев. Но не так был важен материальный убыток неприятеля от этой конной атаки двух сотен… не более двухсот всадников, как важно было нравственное потрясение германских войск, наступавших к Влодаве, и что оно было весьма велико, показали дальнейшие события»^[148].

По словам пленных германских офицеров, захваченных впоследствии, весь следующий за казачьей атакой день был посвящен успокоению пехоты, потрясенной ночной атакой двух сотен. Для охраны окопавшейся германской пехоты был выдвинут полк германской кавалерии, который встал в резервной колонне недалеко от Влодавского шоссе.

Вечером в распоряжение начальника арьергарда 14-го армейского корпуса и командующего 2-й Сводной казачьей сводной дивизией прибыл бронеавтомобиль «Добрыня». В 23-м часу «Добрыня» двинулся по шоссе в направлении к Холму. В 3 км от русской линии охранения он заметил кавполк германцев и начал обстреливать его из пушки. Германцы поскакали назад — к своим. Германская пехота приняла свою конницу за казаков и встретила их убийственным винтовочно-пулеметным огнем. Беспорядок прекратился лишь к утру. Но вследствие этих ночных действий русских мобильных подразделений — 2 сотен и броневика — германское наступление остановилось на 23, 24, 25 и 26 июля. Только 27-го авангард вошел в соприкосновение с русскими у дер. Петридова, Букова и Луковска.

Наступление противника на этом участке фронта было остановлено на 5 суток — что имело важное значение для судьбы 14-го армейского корпуса. Внезапность для неприятеля и дерзновенность выполнения — вот секрет успеха ночной казачьей атаки у Чулчице.

4.14. Стабилизация. Конница в Свенцянском прорыве. Разведка стратегического значения в Галиции

Наконец, в конце лета — осенью 1915 г. русская конница способствовала стабилизации Русского фронта — после тяжелого Великого отхода. Важнейшее значение имели ее действия в ходе Виленской операции.

Свенцянский прорыв — важный этап Виленской операции 9 августа — 19 сентября 1915 г.

Августовско-сентябрьское наступление 1915 г. П. Гинденбурга на Восточном фронте и занятие немцами г. Вильно произвели большое впечатление не столько размерами этой операции, сколько той решающей ролью, которую сыграла в ней конница. Внимание всех было устремлено на решительные действия германского конного корпуса генерала О. фон Гарнье, вышедшего в тыл русской 10-й армии.

Свенцянский прорыв конницы очень поучительная операция — вследствие участия в ней многочисленной германской и русской конницы (5 германских и 8 (в итоге) русских кавдивизий), а также и по той решающей роли, которую сыграла в этой операции конница.

Как мы знаем, лето 1915 г. застало русскую армию в процессе отступления по всему фронту. С выходом армии из района Передового театра («Польского балкона») значительно увеличилось протяжение Северо-Западного фронта, что вызвало необходимость разделения Северо-Западного фронта на два новых фронта — Северный и Западный.

Главнокомандующим Северным фронтом был назначен генерал от инфантерии Н. В. Рузский (вступил в командование в ночь на 18 августа), главнокомандующим Западным — генерал от инфантерии М. В. Алексеев. В состав Северного фронта входили 12-я и 5-я армии, в состав Западного — 1, 2, 3, 4 и 10-я армии. Основные задачи фронтов: Северного — прикрыть пути к Петрограду (ведущие из района Восточной Пруссии и со стороны Балтийского моря); Западного — прикрыть пути, ведущие на Москву (из района передового театра).

К 17 августа 1915 г. отступающие из передового театра армии Северного и Западного фронтов вышли на линию Оолита — Гродно— Н. Двор — Пружаны. Левый фланг Северного фронта (5-я армия) заканчивался в районе озера Дрисвяты, правый фланг Западного фронта (10-я армия) заканчивался у Свенцян. Промежуток между Северным и Западным фронтами был занят слабыми частями русской конницы.

Против русских 5-й и 10-й армий действовали две немецких армии — 10-я и Неманская, — занимая фронт от железнодорожной станции Ракишки на Вилькомир, далее приблизительно 30 км западнее Вильно и к югу через р. Неман.

Длительное отступление и бои в течение лета 1915 г. значительно понизили численный состав и боеспособность русских корпусов. Лишь Гвардейский корпус вступил в операцию в составе 28 000 штыков, нормальный состав прочих корпусов исчислялся в 12–14 тысяч, а отдельные дивизии имели менее тысячи штыков.

Немецкие дивизии, имеющие полки трехбатальонного состава, численно были сильнее каждой отдельно взятой русской дивизии. Несмотря на неполные и отрывочные сведения, которыми располагала Ставка о группировке немецкой армии, русское командование своевременно учло оперативную важность Виленского направления.

Директивами М. В. Алексеева 15 и 17 августа командармам 10-й и 5-й обращалось внимание на возможность осуществления немцами прорыва на Вильно и Свенцяны и важность удержания Вильно как узла путей, ведущих во фланг и тыл четырех армий, составлявших более трети всех русских вооруженных сил.

Вследствие возможной угрозы наступления в стык между 10-й и 5-й армиями, в целях лучшего обеспечения флангов армий, командованием была сосредоточена на правом фланге 10-й армии на правом берегу р. Вилии группа генерала от инфантерии В. А. Олохова (Гвардейский и 5-й корпуса). Для лучшего обеспечения фланга 10-й армии был выдвинут из состава 5-й армии в промежуток между армиями конный отряд генерал-лейтенанта Н. Н. Казнакова.

Уже с 5 августа П. Гинденбург приступил к подготовке операции по разгрому Виленской группы русских армий. Новая перегруппировка закончилась 27 августа усилением армии Г. Эйхгорна за счет соседних армий. В результате перегруппировок в армии Г. Эйхгорна в районе Вилькомира образовалась большая ударная группа в составе двух пехотных и одного конного корпусов (21-й и 1-й армейские корпуса и 6-й кавкорпус О. Гарнье). Окончательно сложившаяся идея операции П. Гинденбурга сводилась к следующему: прорыв левым флангом армии Г. Эйхгорна между Двинском и Вильно в общем направлении Вильно — Минск; одновременно удар мощной конницы в глубокий тыл отступающих русских армий с задачей если их не уничтожить, то разгромить. Для обеспечения армии Г. Эйхгорна Неманская армия должна была наступать на фронт Двинск — Якобштадт.

Изменившаяся обстановка потребовала внесения корректив и уточнения задач, ранее поставленных Северному и Западному фронтам при их формировании. Западному фронту теперь была поставлена задача: «Прочно удержать Виленский район, стремясь вывести из боя армии, действующие к югу от этого района, с целью поставить их в более безопасное положение на путях к Москве. Северному, в дополнение к первоначальной задаче, — удержать 3. Двину, приказано: „Обеспечить правый фланг Западного фронта, по возможности содействовать ему в удержании за нами Виленского района“».

Разграничительная линия: Вилькомир, Свенцяны, Друя, Себеж, все пункты включительно для Северного фронта.

Опасаясь за свой левый фланг, командарм-5 решил перевести конный отряд Н. Н. Казнакова в район Аванта, вследствие чего создался 25-км разрыв между Северным и Западным фронтами. Прикрытие этого прорыва возложено было командармом-10 на конный отряд генерал-лейтенанта М. С. Тюлина (1-я Кубанская казачья дивизия, 1-я бригада 2-й Кубанской казачьей дивизии и 7 рот пехоты). Для его усиления 26 августа была назначена из армейского резерва Сибирская казачья бригада генерал-майора А. С. Потапова, а из отряда В. А. Олохова 54-й Донской казачий полк, пограничный пеший полк и батарея. Смена конницы должна была произойти 27–28 августа, по мере прибытия назначенных М. С. Тюлину частей. К 28 августа в армейский резерв должна была прибыть Кубанская казачья бригада из 3-го Сибирского корпуса и подтянуться ближе к фронту 8-я Сибирская стрелковая дивизия.

Слабо организованная воздушная и конная разведка обеих русских армий не раскрыла командованию значительных сил противника на правом берегу р. Вилии.

С утра 27 августа началось наступление немцев. В то время как пехота Неманской армии форсирует линию фронта Андронишки — Ракишки, кавкорпус О. Гарнье в составе 1, 3, 4 и 9-й кавдивизий переправляется близ Каварска и Андронишек через р. Свенту и атакует части 3-го армейского корпуса и конницу Н. Н. Казнакова — левый фланг русской 5-й армии. Севернее от кавкорпуса Гарнье наступала дивизия А. Бекмана — правофланговая дивизия Неманской армии. В то же время германский 1-й корпус наступает по всему фронту конницы М. С. Тюлина и тем срывает все предположения о смене. Не выдержав натиска противника, конница Н. Н. Казнакова и М. С. Тюлина начали отходить — Н. Н. Казнаков на восток, а М. С. Тюлин — на юго-восток.

28 августа наступление немцев продолжало развиваться с огромной энергией — захватив и фронт группы В. А. Олохова. Кавкорпус О. Гарнье достиг линии Скудудзишки — Дигули. Не доходя 7 км до д. Скудудзишки, кавкорпус сталкивается с отрядом Н. Н. Казнакова, который после короткого боя с германской 9-й кавдивизией отошел к д. Кукужишки (15 км к юго-востоку от м. Уцяны).

29 августа дивизия А. Бекмана, овладев после ожесточенного боя позицией у Антологи (5 км к юго-зап. от м. Уцяны), прошла через м. Уцяны и продвинулась по шоссе до д. Родейки. В то же время немецкая кавалерия, продвигаясь вдоль шоссе в направлении на Довгелы, угрожала тылу 3-го армейского корпуса русских, который под давлением этой угрозы отходит на Овиле, Ново-Александровск.

Вечером 29 августа немецкая конница получила по радио приказ остановиться — ей ставилась новая задача: двигаться в направлении на Молодечно в тыл русской 10-й армии, где уже обозначилось успешное наступление германского 1-го армейского корпуса — в обход правого фланга 10-й армии.

Уже с полудня 28 августа конница М. С. Тюлина начала отходить на юго-восток. Несмотря на приказ изменить направление отхода на восток, она продолжает и в последующие дни отходить на юго-восток и даже на юг, тесно прижимаясь к пехоте. Разрозненные действия отходящей конницы М. С. Тюлина не только не были в состоянии задержать противника, но и не смогли выяснить основной группировки наступающего неприятеля.

В таких условиях германский 1-й армейский корпус беспрепятственно наступал в тыл 10-й армии, имея направления на ст. Подбродзе (Вильно-Двинской железной дороги). Но наступление германского 21-го армейского корпуса встретило на Мейшагольском направлении упорное сопротивление группы В. А. Олохова и переброшенных сюда армией резервов (28 августа — 8-я Сибирская дивизия и Кубанская бригада, 29 августа — 7-я Сибирская и 3-я гвардейская дивизии). В. А. Олохов переходит в наступление, и хотя бои 30–31 августа не дали решительных результатов, все же русские удержались на фронте Глинцишки — Мейшаголы.

Опасаясь, что основная масса русских армий может уйти из готовящегося им окружения, П. Гинденбург, в развитие начатого решительного наступления, 30 августа приказал бросить свою конницу в тыл русской армии. Корпус О. Гарнье (1, 3, 4 и 9-я кавдивизии), действовавший против левого фланга 5-й армии, был двинут через Лабанары на Свенцяны и далее в направлении на ст. Молодечно.

Беглого взгляда на карту достаточно, чтобы понять важное значение Молодеченского узла, расположенного в тылу русских армий, сражавшихся к западу от г. Вильно.

Немцы удачно выбрали направление своего прорыва: к северу от железной дороги Вильно — Минск начинается озерное пространство болот Средней Литвы, по которой не проходит ни одного шоссе. К югу от линии Вишнево — Воложин — Минск простирается болотистая лесистая малонаселенная местность, которая находится при слиянии р. Березины с Неманом и совершенно непроходима, за исключением весьма немногих песчаных участков. В тылу русских оставался коридор шириной приблизительно 35 км, по которому должны были отступать двадцать дивизий под угрозой немецкого обхода с севера.

Кроме того, русская 10-я армия опиралась на 3 железнодорожные артерии: Двинск — Вильно, Полоцк — Молодечно и Минск — Молодечно — Лида.

Набег немецкой кавалерии имел своей конечной целью треугольник Вилейка — Молодечно — Сморгонь, который, кроме своего жизненного значения, должен был служить выгодным рубежом, где кавалерия могла занять оборонительное положение в благоприятных условиях (с флангами, прикрытыми верховьями рек Вильи и Березины) — чтобы выиграть время до подхода своей пехоты, которая должна была закрепить тактический успех кавалерии, отрезав врагу возможность отступления.

Учитывая важное значение Свенцянского района, откуда шла железнодорожная линия на ст. Глубокое, а также кратчайшее направление к железнодорожному узлу ст. Молодечно, русское командование отдало распоряжение Западному фронту — чтобы выводимые по мере отхода в резерв корпуса свести в в районе Ошмяны — Лида в особую группу, переместив туда же и управление 2-й армии (эта группа могла получить самостоятельную задачу).

Уже по первым признакам серьезного положения, обозначавшегося в районе Вильно, русское командование отдает распоряжение Западному фронту о спешной переброске на Свенцянское направление двух пехотных корпусов и одной-двух кавалерийских дивизий.

27-й корпус спешно перебрасывается по железной дороге к Двинску, причем он должен был войти в состав 5-й армии. Вместе с тем Северному фронту было указано усилить 5-ю армию в районе Двинска за счет перегруппировки своих сил.

Назначенные во исполнение директивы главнокомандующего к переброске командующим Западным фронтом корпуса (1-й Конный, 29-й и 26-й армейские) могли сосредоточиться: конный корпус походом к 3 сентября, 29-й армейский корпус по железной дороге к 8 сентября и 26-й армейский корпус к 9–10 сентября. Прибывающие соединения должны были образовать новую армию, для объединения действий которой перебрасывался на ст. Кена штаб 2-й армии.

В 20 часов 30 августа вечера немецкая кавалерия захватила ст. Ново-Свенцяны (10 км западнее м. Свенцяны). Штаб 5-й армии узнал об этом факте случайно из донесения офицера 2-го железнодорожного батальона: «Станция и местечко Ново-Свенцяны горят и заняты противником. Паровоз, шедший из Игнолино и Ново-Свенцяны, обстрелян у блока № 36 и вернулся в Игнолино».

Начиная с 30 августа, с момента прорыва немецкой конницы, положение русской армии становится серьезным.

Наступление германских 1-го и 21-го корпусов, прорыв в районе Свенцяны сильной массы неприятельской конницы создали угрозу тылу 10-й армии и сводили операцию к решению вопроса: который из двух факторов возьмет верх — стойкость немецкой кавалерии, которая, выйдя в район Молодечно, ожидала подхода своей пехоты, или противодействие русского командования, стремящегося покончить с наступающим врагом до момента подхода к нему свежих сил.

31 августа железнодорожная линия Вильно — Двинск была прервана неприятельской конницей; станции Межаны и Ново-Свенцяны заняты после боя. Кавалерийский корпус проводит ночь на 1 сентября в районе Липтуны. Этой же ночью высылается сильный разведывательный отряд в составе двух эскадронов, одного 77-мм орудия, четырех пулеметов с велосипедистами для порчи железнодорожной линии Полоцк — Молодечно. Далеко опередив главные силы, разъезд блестяще выполнил поставленную задачу и 2 сентября захватывает станцию Кривичи, взрывает полотно и мост между станциями Кривичи и Вилейкой, срывая переброску в Полоцк и Двинск 27-го армейского корпуса. Из состава последнего успело проскочить по одному полку в Полоцк и Двинск. Восемь рот 3-го и 4-го стрелковых полков застряли на ст. Кривичи; сбитые оттуда конницей противника, они отошли в Борисов. Один батальон 4-го стрелкового полка застрял на ст. Вилейка и пробился на ст. Уша.

К вечеру 3 сентября, через сутки после распоряжения Ставки об изменении сосредоточения 27-го корпуса и направления его в Молодечно, там собрался один полк 76-й пехотной дивизии с 4 батареями. Остальные части 76-й дивизии были разбросаны по всему пути Лида — Молодечно.

1 сентября главные силы германской кавалерии, продолжая движение на юг, входят в промежуток между озерами Нарочь и Свирь и движутся тремя колоннами — правая колонна (4-я и 1-я кавдивизии) идет вдоль озера Свирь на переправу через р. Вилию, через д. Жодзишки, имея конечным пунктом м. Сморгонь. Разъезды 4-й кавдивизии захватывают 1 сентября ст. Солы на железной дороге Вильно — Минск. 3-я кавдивизия движется через Вилейку на Молодечно, 9-я кавдивизия — в направлении на ст. Глубокое.

3-я кавдивизия в течение 1 сентября достигает линии Молодечно— Полоцк и захватывает Вилейку, но когда 2 сентября она стремится продолжить движение к Молодечно, то сталкивается с очень серьезным сопротивлением русских, которые, занимая позицию в болотистой местности, вынуждают немецкую кавалерию остановиться.

2 сентября 3-я кавдивизия с целью разрушения железной дороги высылает на железнодорожную линию Минск — Смоленск сильный разведывательный отряд. 6 сентября отряд взрывает путь в районе ст. Смолевичи, но вернуться к своей дивизии, находящейся в районе Вилейки, ему удается с большим трудом и лишь несколько дней спустя.

После 2 сентября для немецкой кавалерии наступают дни тяжелых боев и тревожных ожиданий. Немецкая кавалерия еще в состоянии нанести несколько серьезных ударов: около Жуйран она атакует в конном строю русскую пехоту, захватывает в плен 4 офицеров и 300 солдат. Затем она цепляется за местность — пытаясь любой ценой удержаться до подхода своей пехоты.

К 3 сентября большая часть поставленных немецкой кавалерии задач была выполнена. 2 сентября главные силы кавалерии заняли Сморгонь, 3 сентября — Вилейку и повели наступление на ст. Молодечно. 9-я кавдивизия заняла ст. Глубокое и выслала разъезды в направлении на ст. Борисов. 3 сентября — кульминационный пункт в развитии операции.

Обе стороны развили самую энергичную деятельность: немцы стремятся сохранить и развить успех, достигнутый их кавалерией, русское же командование прилагает все усилия, дабы ликвидировать прорыв, который, развиваясь далее, с потерей ст. Молодечно деформировал тыл 10-й армии.

Немцы, желая развить наступление своего 1-го корпуса и закрепить прорыв конницы, спешно снимают действовавший против Вильно 21-й армейский корпус и направляют его через м. Свирь на Сморгонь, перебрасывая на место ушедшего корпуса новые дивизии из состава 8-й армии. Приказ П. Гинденбурга от 3 сентября требовал от 10-й армии Г. Эйхгорна крайнего напряжения сил. Из отобранного у пленного германского кавалериста приказа видно, что П. Гинденбург, требуя от армии решительных действий, обещал своим войскам «четыре корпуса пленных и скорое заключение мира». Но немцы опоздали — они упустили время, а дожди, сделавшие дороги труднопроходимыми, также внесли ощутимые коррективы.

6 сентября Баварская кавдивизия, находившаяся в это время в районе Видзы, получила по радио приказ о подчинении ее корпусу О. Гарнье и о движении ее мимо оз. Нарочь в направлении на Крыница.

Как же развивались события в эти дни на главном, Виленском направлении?

31 августа немцы остановили русское наступление, начавшееся на правом фланге 10-й армии. Попытки группы В. А. Олохова продолжать наступление и 1 сентября не имели успеха. Гвардейский корпус не мог продвинуться с фронта Глинишки — Мейшаголы. 88-я дивизия 3-го Сибирского корпуса, расположенная к северу от Подберезье, едва держалась; 7-я стрелковая дивизия также с трудом сдерживала напор противника. Конный отряд М. С. Тюлина (1-я Кубанская казачья дивизия и бригада 2-й Кубанской дивизии), которому было приказано наступать с фронта Подбродзе — Тартаки на Янишки, не только не имел успеха, но и отошел за р. Вилию. Противник занял Подбродзе, Каркожишки и Клячуны и наступал (бригада пехоты и бригада конницы) на Оргарганы; еще большие силы шли через Подбродзе и Новодворку на юго-восток, вновь угрожая флангу и тылу 10-й армии. Положение облегчает 1-й кавкорпус В. А. Орановского, который 3 сентября подходит в район Гербяты и сдерживает на р. Вилии (на участке Михалишки — Быстрица) наступление неприятеля. Под прикрытием этого наступления конница О. Гарнье 2–3 сентября развивала свои действия в районе Сморгони и Вилейки. В то же время в районе 5-й армии неприятель атаковал войска, занимающие Двинский укрепленный район, с главной целью — сковать свободу действий этих войск.

4 сентября обстановка на правом фланге 10-й армии еще более осложняется энергичным наступлением противника на участке 1-го кавкорпуса, который был сбит с переправ на р. Вилии и вынужден был начать отход. Вот как рисуется обстановка по донесениям 1-го кавкорпуса, полученным в штабе фронта в 17 часов 4 сентября:

«Д. Нестанишки заняты сильным отрядом из трех родов войск, все деревни к югу заняты мелкими частями. Разведкой установлено движение крупных частей неприятельской конницы с пехотой на юг от д. Нестанишки. Жители показывали, что конница беспрерывно двигалась 1 и 2 сентября; 2 сентября шла за ней масса пехоты, несколько штабов, большие обозы. На фронте 1 кавкорпуса против его правофланговой дивизии установлено до бригады пехоты, которая настойчиво наступает на Гербяты; на фронте другой дивизии противник значительно усилил давление. Его сильные и уверенные атаки следуют одна за другой. Около 13 ч. дня 4 сентября противник занял Гербяты и Гойгола. Кавкорпус начал медленно отходить на линию дд. Мали, Гиры, Новики, Жавщина».

Еще 28 августа, сразу же после обозначившейся опасности обхода правого фланга группы В. А. Олохова, 10-я армия принялась строить новый фронт, обращенный на север. Теперь с развитием обхода правого фланга и обозначившегося выхода в тыл армии крупной кавалерийской массы нужно было прикрыться не только с севера, но и с востока, тем более что, как уже сказано выше, попытки остановить развитие обхода противника активными действиями на фронте 10-й армии были безуспешны.

Когда железнодорожная линия Вильно — Двинск уже была перехвачена противником и была занята ст. Глубокое, значение Вильно как узла путей, ведущих во фланг и тыл Западному фронту, значительно падало. Необходимо было, не теряя времени, отводить 10-ю армию, а с вместе с ней и остальные армии Западного фронта на восток от линии Вильно — Лида. Положение осложнялось еще и тем, что вместе с отходом 10-й армии необходимо было изменить базирование армии, перенеся его на ст. Молодечно.

Ввиду создавшегося положения вечером 4 сентября начальник штаба Верховного главнокомандующего отдал распоряжение об отходе Западного фронта на линию Михалишки, Ошмяны, Новогрудок, Барановичи, район оз. Выгановское.

В этом распоряжении указывалось:

1) 10-й армии при отходе сосредоточить возможно большие массы на правом фланге для нанесения энергичного удара переправившимся в районе Михалишки на левый берег р. Вилии войскам неприятеля;

2) 2-й армии продолжать энергичное сосредоточение своих сил для атаки противника на фронте Вилейка — Сморгонь;

3) высвободить из состава 10-й армии 1-й Конный корпус — для действий против неприятельской конницы;

4) 6-ю кавдивизию и Уральскую казачью дивизию сосредоточить в районе севернее Минска;

5) 5-й армии оказать энергичное содействие 10-й армии; Северному фронту по мере возможности усилить эту армию;

6) выполнение отхода частей Западного фронта должно начаться в ночь на 5 сентября; в ночь на 5 сентября 10-я армия начинает отход на Виленские позиции, на 6 сентября отходит на фронт Быстрица, Шумск, Медники, на 7 сентября — Слободка, Ошмяны, Трабы.

Задерживая продвижение противника слабыми арьергардами на фронте Вильно — Лида — Слоним, командующий Западным фронтом все свои свободные силы (17-й, 36-й армейские корпуса, 4-й Сибирский корпус и 13-я кавдивизия) бросает на немецкий кавалерийский корпус в район Сморгонь — Молодечно — Вилейка. Назначенный первоначально в состав 2-й армии 29-й корпус теперь получил новое назначение — и кружным путем через Оршу направлялся в Двинск.

Тем временем многочисленная армейская конница также сосредоточивалась к юго-востоку от Вилейки и к 8 сентября занимала район м. Илия, д. Понятичи и д. Козлы. Сюда был сосредоточен 1-й Конный корпус (8-я и 14-я кавдивизии), направлены из района Гербяты 6-я и 13-я кавдивизии, которые образуют сводный корпус генерал-лейтенанта Г. А. Туманова, 3-я Донская казачья дивизия 9 сентября должна была направиться из д. Зачатье на ст. Глубокое (в дальнейшем эта дивизия вошла в состав сводного кавкорпуса).

Все эти корпуса, так же как и вся многочисленная конница, по мере прибытия в район сосредоточения должны были войти в состав 2-й армии, штаб которой переброшен был на ст. Кена.

Начиная с 6 сентября наступление немцев на фронте 10-й армии имело лишь локальный успех, вынуждая к отходу тот или другой участок. Силы противников начинают уравновешиваться, и для развития успеха у Г. Эйхгорна не хватает сил.

Постепенно центр тяжести боев переходит в район Молодечно. Продолжающееся здесь сосредоточение корпусов 2-й армии начинает создавать перелом операции. Значительные успехи, достигнутые немецкой кавалерией, после выхода 2-й армии в район прорыва сменяются неудачами. Положение ее становится все более и более критическим, но благодаря непрестанным боям она еще удерживает до 7 сентября свои позиции у Солы, Вилейки, Сморгони.

Немецкая пехота, выдвинутая Г. Эйхгорном для закрепления успеха конницы, о приближении которой говорилось уже в течение нескольких дней, все еще не подходила. Наконец появляется пехота, но это не крупные единицы, а отдельные полки из состава 77-й и 115-й резервных дивизий, притом совершенно изнуренные. Это были части, не только не способные сомкнуть вокруг русской армии роковое кольцо, но истощенные и потерявшие способность к упорному сопротивлению. Немецкие войска изнемогают под непрерывными ударами русских.

Таким образом, из их рук ускользает тот решительный тактический успех, которым должна была завершиться эта операция.

Сосредоточение 2-й армии постепенно нарастало, и, начиная с 8 сентября, успех переходит на сторону русских.

8 сентября части 36-го армейского корпуса овладели сморгонскими позициями, нанеся тяжелые потери германской 1-й кавдивизии, оборонявшей этот район. В тот же день передовые части 27-го армейского корпуса захватывают немецкую батарею и оттесняют 3-ю кавдивизию в болота у оз. Нарочь.

Дальнейшее наступление 4-го Сибирского и 36-го армейского корпусов встретило серьезное сопротивление переброшенного на этот фронт германского 21-го корпуса.

Несмотря на частичные успехи, наступление 2-й армии развивалось вяло и осторожно. Между тем выход армии на фронт Нестанишки — Кобыльники, указанный Ставкой, требовал энергичного продвижения вперед правофлангового 17-го корпуса — совместно с мощным ударом кавалерийской массы, сосредоточенной в это время за правым флангом армии. Какую же задачу получила многочисленная конница, приданная 2-й армии в ответственный период решительного наступления, от которого зависела участь всей операции?

Телеграммой командарма-2 генерала от инфантерии В. В. Смирнова от 8 сентября за № 1057 коннице поставлена следующая задача:

«Приданной армейской коннице отбросить конницу противника к западу от линии Дрисвяты, Поставы, Кобыльники, очистив от его разъездов все пространство к югу и востоку от этой линии, прикрыть железную дорогу Вилейка — Полоцк, восстановить связь с 5-й армией и развить сильные и энергичные действия в тыл противника, наступающего на фронт р. Вили. Для чего: 1) I кавкорпусу Орановского наступать на Крайск, Докшицы, Поставы; сводному кавкорпусу Туманова — на Кривичи, Кобыльники; 2) очистить от конницы противника полосы: I кавкорпусу к востоку и северу линии Сосенка, Будслав, Волколата, Подоляны; Сводному кавкорпусу — к западу и к югу от нее; 3) по выполнении указанной задачи коннице выйти на фронт: I кавкорпусу — Поставы — Подоляны (вкл.), сводному — Подоляны (искл.) — оз. Нарочь».

Выполняя указанную директиву, конница, направленная на фронт Поставы — оз. Нарочь 10–11 сентября, ввязалась в бои за переправы через р. Вилию в районе Сосенка — Пахомовичи с пехотными частями противника и до 22 часов 11 сентября не смогла выйти за р. Вилию. К исходу 12 сентября конница В. А. Орановского, сбив противника с переправ южнее Долгиново, вышла на фронт Речки, Румянки, Погост, Гришкевичи.

Действия Уральской казачьей дивизии, имевшей задачи обеспечить правый фланг наступающей 2-й армии с момента выдвижения 1-го Конного и сводного кавкорпусов в район Поставы — оз. Нарочь, также заслуживают упрека.

В боях, которые вел 14-й корпус в районе Радин, начальник Уральской казачьей дивизии, не сделав никакой попытки выдвинуться уступом вперед правофланговых частей корпуса, остался праздным зрителем боя, а на ночлег отвел дивизию в тыл корпуса — под тем предлогом, что направление, куда должна была быть выдвинута Уральская дивизия, оказалось занято своей пехотой. Само собой разумеется, что если на направлении, где должна была находиться Уральская казачья дивизия, оказалась наша пехота, то начальнику Уральской казачьей дивизии по собственной инициативе следовало выдвинуться на фланг и принять максимальное участие в бою, овладев д. Старинка, и направить дальнейшее наступление на Кривичи.

12 сентября П. Гинденбург получил директиву Э. Фалькенгайна о «прекращении не обещающей успеха операции».

Дальнейшими задачами германской 10-й армии стали: вывод из опасного положения частей, вклинившихся глубоко на юго-восток в район Долгиново, Докшицы, Вилейка, выравнивание фронта и удержание в своих руках наиболее выгодных в тактическом отношении рубежей.

Готовя отход, немцы 12–14 сентября вели демонстративные атаки по всему фронту, особенно на фронте 10-й и 3-й армий, и оказывали упорное сопротивление продвижению 2-й армии. Огромную энергию немцы проявили в наступлении вдоль железной дороги Вильно — Молодечно.

Не упускает противник и возможности закрепиться в межозерном районе (пространство между оз. Нарочь и оз. Дрисвяты), куда была направлена 3-я пехотная дивизия, которая уже 11 сентября подошла к д. Полуше и отсюда направлялась для прочного удержания линии оз. Дрисвяты — Поставы — южнее оз. Нарочь. 12 сентября заняла участок 1-я кавдивизия, выведенная из боя из района Сморгони после понесенных ею тяжелых потерь.

Между тем наступление 2-й армии продолжало развиваться очень медленно: одни части имели успех, тогда как другие были вынуждены кое-где отступить. Конница действует вяло, жмется к пехоте и нуждается в постоянных напоминаниях, что ее сила в быстроте передвижений и обходе.

В ночь на 16 сентября начался отход немцев на фронте 10-й армии. Попытка русской 10-й армии наступлением помешать отходу противника успеха не имела. 2-я армия следовала за отходящим противником и вышла 16 сентября на фронт р. Узлянка, д. Лужи, м. Ижа. Немцы, особенно на своем левом фланге, отходили быстро, местами в беспорядке, бросая обозы и снаряды. Германская кавалерия смогла, без особых затруднений, отойти на северо-запад, а 3-я и 4-я кавдивизии 16 сентября у дер. Лучай вели бой с 1-м кавкорпусом, заставив его отойти к северу.

Сводный кавкорпус опоздал отрезать противнику отход и вышел лишь 16 сентября в район Серги — Бояры.

Отряд Н. Н. Казнакова (армейская конница 5-й армии) не проявил должной энергии. Германская 2-я кавдивизия сумела удержать фронт Поставы — оз. Дрисвяты до подхода пехоты.

В период отхода немцев, несмотря на категорическое указание Ставки о развитии энергичных действий в направлении на Поставы, конница не проявила должной энергии. Между тем удар ее 16 сентября из-за левого фланга 5-й армии по ближайшим тылам отступающего противника мог иметь решающее значение.

Конный отряд Н. Н. Казнакова рассматривал свою задачу лишь как обеспечение левого фланга 5-й армии в пределах указанной ему разграничительной линии и совершенно упускал из вида общефронтовую задачу — закрыть образовавшуюся брешь между фронтами, для чего были необходимы энергичные действия и решительное наступление, не считаясь ни с какими разграничительными линиями.

На общем фоне слабых действий русской конницы следует отметить смелый набег Уссурийской конной бригады 16 сентября.

Прорвавшись западнее оз. Дрисвяты, уссурийцы быстро выдвинулись на юго-восток и с налета захватили Дукшты. Угроза тылу труппы Рихтгофена сильно обеспокоила немецкое командование, и для ее ликвидации были быстро переброшены все наличные силы — вплоть до войсковой конницы 39-го резервного корпуса, снятого из-под Двинска.

Вот как описывает этот набег в своем труде «Германская конница в Литве и Курляндии в 1915 г.» М. Позек:

«Прорыв русской кавбигады в период с 26 по 29 сентября (нового стиля. — А. О.) западнее оз. Дрисвяты вполне заслуживает названия рейда, так как русская кавалерия проникла на 20 км в глубь нашего расположения до м. Дукшты, считая линией фронта северную оконечность озера. Результатом его явился перерыв сообщений 2-й кавалерийской и 3-й пехотной дивизий и отвлечение сил германского фронта, и без того уже слабого. Беспокойство, вызванное появлением русской конницы в нашем тылу, отразилось, между прочим, и в журнале военных действий Неманской армии, в котором это событие ежедневно подробно освещалось. Кроме того, леса севернее Дукшты еще долго разведывались конными разъездами, так как непрерывно возникали новые слухи о том, что там находятся казаки».

К 17 сентября русская 2-я армия выходит на линию оз. Черняты, оз. Нарочь, оз. Вишневское и м. Жодзишки.

Хотя наличие сильной конницы и давало возможность русскому командованию продолжать дальнейшее наступление, однако русские войска были слишком утомлены и ослаблены. В итоге на всем фронте от Двинска до Припяти русские заняли более или менее случайные позиции, которые и сохранили на зиму 1915/16 г.

Какие можно сделать выводы?

Главная цель операции для германцев — уничтожение русской 10-й армии — не была достигнута. Немецкое командование в очередной раз недооценило своего противника. Германская кавалерия достигла ощутимых результатов — вначале четыре, а потом пять кавалерийских дивизий почти две недели держат в напряжении большую часть русской 10-й армии, угрожая ее тылу. Главное же — пять кавдивизий фактически вынуждают к отступлению около двадцати пехотных дивизий на более чем 80 км, что в иных условиях могло бы быть достигнуто лишь ценой трудных, длительных и кровопролитных пехотных боев. Кавалерия проявила себя на втором году войны как сила оперативно-стратегического значения.

Немецкая кавалерия имела в составе своих дивизий по одному батальону егерей и роте самокатчиков. По отзыву М. Позека, эта легкая пехота, входившая в состав кавалерийских соединений, вполне себя оправдала. Своей авиации у немецкой кавалерии не было, и содействие авиации было эпизодическое, главным образом выразившееся в передаче разведывательных сведений. Бронеавтомобилей немецкая кавалерия в своем составе также не имела. Из средств связи, помимо телеграфа и телефона, кавдивизии имели по 1 тяжелой и 1–2 легких радиостанций. В данной операции это было единственное средство связи с высшим командованием — которое конница и использовала в полной мере.

С точки зрения использования немецкой кавалерии необходимо отметить удачный выбор направления прорыва конницы. Треугольник Вилейка — Молодечно — Сморгонь имел большое значение для тыла 10-й армии, и к тому же он являлся выгодным оборонительным рубежом с примкнутыми к рекам Вилии и Березине флангами; рубеж этот немецкая кавалерия искусно использовала, ведя энергичную оборону с целью выигрыша времени.

Выдвижение крупной кавалерийской массы на главное направление в тыл неприятельской армии, согласованность действий конницы с ударной группой наступающей пехоты (германские 1-й и 21-й корпуса), наконец, четкая и определенная постановка задач — все это обеспечило успешную работу немецкой кавалерии.

Немецкая кавалерия вышла на 120 км в тыл русской 10-й армии, дерущейся западнее г. Вильно, она захватила указанные ей пункты с помощью приданных кавдивизии егерей и самокатчиков, она даже некоторое время удерживала занимаемый район, но закрепить и удержать его ей было не под силу. Успех, достигнутый конницей, должен был быть закреплен пехотой. Назначенные же Г. Эйхгорном для поддержки кавалерии 77-я и 115-я резервные дивизии пятью форсированными переходами подошли своими авангардами к ст. Вилейке лишь 9 сентября — то есть к тому моменту, когда большинство корпусов, назначенных в состав русской 2-й армии, уже заканчивали свое сосредоточение. Русские выиграли темповую игру — их пехота двигалась быстрее германской кавалерии, что и предопределило их конечную победу в Виленской операции.

Со стороны русских в операции также приняли участие крупные массы конницы: отряд М. С. Тюлина (1-я Кавказская казачья дивизия и 1-я бригада 2-й Кавказской казачьей дивизии), 1-й Конный корпус В. А. Орановского (8-я и 14-я кавдивизии), сводный кавкорпус Г. А. Туманова (6-я и 13-я кавдивизии и 3-я Донская казачья дивизия). Кроме того, в операции участвовали Уральская казачья дивизия и 1-я Сибирская казачья бригада.

Рассматривая действия русской конницы во время Свенцянского прорыва, мы должны разделить ее действия на 2 периода, различные не только по времени, но и по количеству участвовавшей конницы и выполняемых ей задач.

Первый период — с 28 августа по 8 сентября, когда работа армейской конницы 10-й армии свелась к отдельным действиям на фланге армии. Вначале (с 28 августа) отряд М. С. Тюлина, а потом (с 3 сентября) и 1-й Конный корпус В. А. Орановского выполняли задачу задержать наступление противника в обход правого фланга 10-й армии и выиграть время для осуществления необходимых перегруппировок.

Второй период — с 8 по 17 сентября, то есть период, когда закончено сосредоточение юго-восточнее г. Вилейки крупных масс конницы (два кавалерийских корпуса), которые должны были быть использованы в связи с наступлением 10-й и 2-й армий — как фактор крупного оперативного значения.

В первый период работа конного отряда М. С. Тюлина, как мы видели, не выяснила для командования общей группировки противника. Основная идея, что разведка крупных кавалерийских частей должна вестись боем всей дивизии, не была усвоена высшим командованием.

Что касается 1-го Конного корпуса, то его действия в районе Нестанишки (оборона на фланге армии с целью не допустить обхода фланга армии и выиграть время для командования) должны быть отмечены в качестве положительного примера — конница проявила достаточную сопротивляемость и отошла своевременно, не подвергая арьергарды частичному поражению.

Но в дальнейшем ходе операции, при форсировании р. Вилии, действия 1-го и Сводного конных корпусов заслуживают справедливого нарекания. Так, 10 сентября при переправе через р. Вилию конница слишком близко держится около своей пехоты, втягивается в затяжной бой с пехотой противника на переправах в районе д. Сосенка и д. Пахомовичи — вместо того чтобы двигаться в обход на Долганово — Буцслав.

6-я кавдивизия (Сводного кавкорпуса) в ночь на 10 сентября успела переправиться через р. Вилию и, заняв район Малмыги, Косута, Родин, Сосенка, оставляет в нем лишь сторожевое охранение, дивизия же отводится в д. Рыбченка. Результатом этой ошибки было вытесение немцами сторожевого охранения 6-й кавдивизии и прочное занятие этих деревень — что привело войска 14-го корпуса к необходимости потратить немало усилий и понести немало потерь для обратного овладения ими.

В своем продвижении в район Поставы — оз. Нарочь конница особой энергии не проявила, действует неискусно, постоянно жмется к пехоте и нуждается в постоянных подсказах, что сила ее в быстроте и маневре. За пять дней своего марша (с 12 по 17 сентября) кавалерийские корпуса прошли с боями: 1-й кавкорпус — 120 км, а сводный кавкорпус — 95 км.

Если коннице часто удавалось нащупать слабое место в обороне противника и достигнуть известного успеха, то она не умела использовать и развить этот успех.

Конечно, на действия конницы накладывали отпечаток и просчеты армейских командований. Вместе с тем и русская конница сыграла большую роль в операции — вначале прикрыв межармейский стык, а затем участвуя в контрманевре командования по ликвидации Свенцянского прорыва в ходе Виленской операции — одной из наиболее «кавалерийских» (по объему примененной сторонами кавалерии и важности решаемых ею оперативно-стратегических задач) операций Первой мировой войны.

Свенцянский прорыв. Датировки — по новому стилю.

Теперь приведем пример из истории действий конницы Юго-Западного фронта — касающийся разведки стратегического значения.

При тех мерах маскировки и охранения, которыми располагали стороны в Первой мировой войне, далеко не всегда разведка при помощи обычного наблюдения могла собрать нужные сведения. Проникнуть за линию фронта было проблематично. И тогда применялась разведка боем — как на фронте 11-го армейского корпуса в августе 1915 года под Струсувом. Но кто мог знать, что эта разведка боем будет иметь оперативно-стратегические последствия?

Корпус отступал. Противник, атаковав соседей соединения и прорвавшись в направлении на Тарнополь и на Днестре, вынуждал к отходу весь фронт. Было ясно, что только переходом в контрнаступление можно было заставить противника прекратить преследование. Но как выявить группировку противника в условиях отхода — для того чтобы нанести контрудар, который будет иметь решающее значение?

Разведка, осуществляемая кавалерийскими разъездами и дозорами, выявила наличие на всем фронте корпуса сильного охранения противника.

Авиационная разведка отмечала наличие лишь небольших частей противника и равномерное движение его обозов по всему фронту.

Тогда на разведку были направлены дополнительные разведывательные команды и казачья сотня под командованием сотника Ягодкина.

Каждая команда действовала в своей полосе ответственности.

В этой ситуации сотник Ягодкин, производивший со своей сотней разведку перед фронтом 11-го армейского корпуса на участке между г. Трембовль и Струсув, видя, что нужную информацию раздобыть не удается, по собственной инициативе перешел от разведки посредством наблюдения к разведке боем.

Сотня Ягодкина в конном строю атаковала противника, прорвалась через его охранение и обнаружила — позади вражеского охранения войск нет. Разведка казаков была поддержана пехотными разведчиками, которые, проникнув в глубину участка, обнаружили, что у противника в этом районе была только войсковая завеса.

Немедленно 11-й армейский корпус, сосредоточив достаточные силы на данном боевом участке, перешел в наступление. Он прорвал завесу противника, охватил его фланги и нанес поражение противостоящим ему вражеским частям.

Для того чтобы предотвратить свое полное поражение, австрийцам пришлось приостановить наступление на Днестре и на Тарнополь и перебрасывать войска на поддержку прорванного боевого участка.

Это нужно было делать срочно — части 11-го армейского корпуса стремительно продвигались вширь и вглубь, развивая успешное наступление.

Локальное поражение противника превратилось в крупный успех русских войск. Благодаря тому что дерзкая разведка боем смелого кавалериста — сотника Ягодкина, поддержанного его товарищами — разведчиками-пехотинцами, выяснила действительную обстановку перед фронтом соединения, удалось найти место для верного направления удара корпуса.

Одним наблюдением установить это, конечно, не удалось бы.

Таким образом, ближняя разведка, где разведчик для проверки разведданных перешел к разведке боем, принесла оперативно-стратегические результаты, изменив обстановку на всем Юго-Западном фронте.

В боях на Стрыпе и Серете с частями 11-й и 9-й армий Юго-Западного фронта германская Южная и австро-венгерская 7-я армии понесли крупные потери — ив значительной мере потеряли боевую мощь, утратив способность к активным действиям. После Великого отхода фронт в Галиции стабилизировался.

4.15. Прорыв у Костюхновки, июнь 1916 г

В кампании 1916 г. на австро-германском фронте, носившей позиционный характер, действия конницы были значительно сужены. Сфера активности конницы была снижена — сводясь к несению охранной и разведывательной службы, а также к периодической смене пехоты на передовой. Но как только удавалось достичь прорыва позиционного фронта и грамотно использовать конницу для расширения прорыва и преследования противника — предоставлялись широкие возможности для применения конницы, как армейской, так и войсковой (корпусной, дивизионной).

Прорыв у Костюхновки 23–24 июня 1916 г. — один из тех прорывов, которые в сумме и создали небывалый успех наступлению Юго-Западного фронта, названного Брусиловским. Что же произошло в эти два дня?

В полдень 22 июня, после утомительного перехода от оз. Белого, части 16-й кавалерийской дивизии (17-й гусарский Черниговский, 18-й гусарский Нежинский, 16-й уланский Новоархангельский и 17-й уланский Новомиргородский полки) сосредоточились к западу от дер. Костюхновки.

22 июня шла артиллерийская подготовка на всем фронте от Костюхновки и южнее — от железной дороги Ковель — Сарны.

Утром 23 июня части 46-го армейского корпуса перешли в наступление, и 100-я пехотная дивизия, овладев «Орлиным гнездом» (у Костюхновки), прорвала фронт противника.

Около полудня в прорыв была двинута 16-я кавалерийская дивизия, которую ждал блестящий успех под дер. Волчецк.

В авангарде дивизии шла уланская бригада — в направлении на деревни Волчецк, Лисово и станцию Волчецк.

Части 100-й пехотной дивизии были утомлены и понесли большие потери. 397-й пехотный Запорожский полк, овладев первой линией окопов противника у Волчецка, залег у проволочных заграждений.

Лихим внезапным ударом русские уланы сбили с позиций пехоту противника у дер. Волчецк. Несмотря на потерю на проволочных заграждениях 80 % конского состава атакующих подразделений, в руки русских кавалеристов попал богатый трофей — 14 германских орудий.

Германские батареи успели сделать лишь несколько выстрелов и были захвачены в целости и сохранности — вместе с расчетами, не успевшими вывести из строя даже прицельные приспособления.

Очевидец вспоминал об увиденном через несколько часов после атаки номиргородских улан поле боя. Тела погибших кавалеристов и лошадей в основном лежали вдоль двух канав, выкопанных вдоль домов, хоть и не широких, но с отвесными крутыми стенами. В этом месте наступала заминка — лошади приостанавливались и вместе со всадниками гибли от огня германских пехотинцев, стреляющих из окон деревенских домов. В чистом поле потерь почти не было.

Основная масса артиллерийских трофеев распределялась следующим образом: в ходе конной атаки непосредственно у дер. Волчецк в руки кавалеристов попала крупповская 6-орудийная батарея и при преследовании противника — 3 тяжелых и 4 легких орудия.

Всего частями были захвачены следующие трофеи: 17-м уланским Новомиргородским полком — 7 легких орудий, 16-м уланским Новоархангельским полком — 4 гаубицы, 17-м гусарским Черниговским полком — 3 тяжелых орудия.

Документ сообщал: «Уланской бригадой (16-й кавалерийской дивизии. — А. О.) во время конной атаки у Волчецк взято не 5 орудий, как указывалось ранее, а 6-орудийная крупповская батарея; кроме того, при преследовании взяты четырехорудийная батарея и 3 тяжелых орудия»^[149].

У дер. Волчецк. Русские кавалеристы увозят часть своих артиллерийских трофеев — 6-орудийную крупповскую батарею.

У станции Волчецк, атаковав высаживающиеся из вагонов германские батальоны, русские кавалеристы зарубили более 100 солдат противника, в то время как остальные рассеялись по окрестностям.

Австро-германские части отходили в большом беспорядке, и в ночь на 24 июня кавалеристы 16-й дивизии захватывали пленных из состава одного из германских полков сразу в 3–4 точках фронта.

4-й Конный корпус продолжал развивать успех.

Вслед за 16-й кавалерийской в прорыв была введена 1-я Забайкальская казачья дивизия, которая во взаимодействии с пехотой захватила у дер. Оптово 2 пулемета и 280 пленных, а также в ходе конной атаки у Галузии — более 1000 пленных венгров, 2 конных орудий и несколько пулеметов.

24 июня у мест. Городок дивизия уничтожила 2 роты вражеской пехоты, захватив 180 пленных (в т. ч. 3 офицеров), 6 пулеметов и артиллерийский парк из 39 ящиков с полным комплектом снарядов.

2-я Сводная казачья дивизия в этот день захватила склады на узкоколейной железной дороге у мест. Городок, двинувшись на север.

16-я кавалерийская дивизия 24 июня заняла станцию Маневичи, захватив крупные склады инженерного, интендантского, артиллерийского и санитарного имущества.

Всего за два дня частями 4-го Конного корпуса было захвачено 1600 пленных солдат и офицеров противника, 15 орудий, 8 пулеметов, 39 зарядных ящиков и масса военного имущества.

Начальником 16-й кавалерийской дивизии из штаба корпуса была получена телеграмма от 24 июня № 8425 следующего содержания:

«Благодарю Вас, генерала Константинова, генерала Костенко (А. И. Костенко — командир 17-го уланского Новомиргородского полка). — А. О.), полковника Лермонтова (Г. М. Лермонтов — командир 16-го уланского Новоархангельского полка. — А. О.) и всех гг. офицеров уланской бригады за лихую атаку под Волчецком, закончившуюся захватом тяжелых и легких орудий.

Лично обойдя поле сражения, видел молодецкие удары, нанесенные уланами, за что объявляю им свое сердечное спасибо. Передайте Черниговским гусарам, участвовавшим в захвате 3 тяжелых орудий под командованием подполковника Субботина, мою сердечную благодарность.

Генерал-лейтенант Гилленшмидт».

Так закончились два результативных для русской кавалерии дня — в период использования и расширения прорыва у Костюхновки.

Но начатое дело не было доведено до конца, и темп преследования противника устремился к нулю. Противник ушел за Стоход, сжег мосты и закрепился, отгородившись колючей проволокой.

Вместе с тем, введение в прорыв кавалерии было грамотным решением и принесло положительные оперативно-тактические результаты: русская конница помогла развить прорыв своей пехоте и нанесла мощный удар по коммуникациям противника, взяв значительные трофеи.

4.16. Против пехоты и пулеметов. Атака белорусских гусар, июнь 1916 г

А белорусские гусары в июне 1916 г. не только разгромили наступающую пехоту противника, но и преодолели пулеметный огонь.

7-й Белорусский гусарский полк отличился уже в самом начале войны — 2 августа 1914 г. под командованием полковника П. И. Суковкина атаковав венгерскую конницу под Стояновым, а 15 августа 1914 г. на полях Волыни, у Василькова, 3-й эскадрон полка атаковал в конном строю австрийскую батарею и пехоту, изрубив более батальона противника. За это дело тяжело раненный командир эскадрона ротмистр А. А. Вязьмитинов лично Императором был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени, а весь строевой личный состав эскадрона получил Георгиевские медали 4-й степени.

Но мы хотим вспомнить дело 3 июня 1916 года.

7-я кавалерийская дивизия под командованием генерал-лейтенанта Ф. С. Рерберга усиленными аллюрами шла позади наступавшей пехоты — перемещаясь с правого фланга на левый.

К 15–16 часам, пройдя между Мыслинами и Новоселками от колонии Ольгин, белорусские гусары и казаки 11-го Донского казачьего полка вышли в долину юго-восточнее дер. Звиняче.

Наступление пехоты остановилось, а части растянулись. В это время противник, подтянув свежую венгерскую дивизию, двумя пехотными полками огибал левый фланг русских южнее дер. Мыслины — с намерением воспользоваться естественным разрывом между частями. За буграми пересеченной местности шел тяжелый пехотный бой в сторону д. Мыслина — кол. Куповец, и левый фланг все больше и больше увеличивал разрыв со своими соседями.

Ф. С. Рерберг отдал приказ: «Белорусским гусарам в конном строю атаковать наступающую пехоту противника и выправить положение. Уверен в успехе. 11-му Донскому полку быть в боевом резерве».

Командующий белорусцами полковник Н. П. Серебренников, оставив при себе штандарт и взвод 1-го эскадрона, отъехал за бугор, приказав старшему штаб-офицеру полка полковнику Г. Н. Зубову вести полк в атаку. Выхватив шашку из ножен, Г. Н. Зубов вынесся перед полком.

Построившись развернутым фронтом «полуэскадронами на пехоту», белорусцы ринулись вперед — и за следующим же бугром врубились в наступавшие густые цепи венгров, смяли их и, пройдя ураганом три линии цепей, начали поворачивать назад — от начальника дивизии уже скакали трубачи, трубя «отбой».

1-й, 2-й эскадроны и часть 4-го поворачивали направо-назад, собирая пленных.

Поручик И. И. Значковский, собрав остатки левофлангового 3-го эскадрона, понесшего сравнительно большие потери от пулеметного огня, и часть гусар соседнего 4-го эскадрона, повернул налево-назад и повел гусар на все еще стрелявшие со стороны Елизарова неприятельские пулеметы. Здесь потери эскадрона были велики, поручик И. И. Значковский был ранен, но пулеметы умолкли — их расчеты и прикрытие были порублены и поколоты. Это дало возможность всему полку избежать дальнейших потерь и собрать пленных.

Поле боя осталось за белорусцами, а венгерская пехота (вернее, ее остатки) бежала в северном направлении. Они вначале стойко сопротивлялись, но не выдержали стремительной атаки. Стала отступать и часть венгерской пехоты, наседавшая на левый фланг русских пехотных частей.

Полковник Е. К. Миллер, командир 7-го гусарского полка в декабре 1907 г. — августе 1909 г. В годы Великой войны генерал-лейтенант Миллер — боевой соратник генерала П. А. Плеве и один из самых талантливых штабных работников русской Действующей армии, начальник штаба 5-й и 12-й армий. В годы Гражданской войны — Главный начальник Северного края. В эмиграции — председатель Объединения офицеров 7-го гусарского полка и с 27 января 1930 г. (после похищения А. И. Кутепова) принял обязанности председателя РОВС. В сентябре 1937 г. похищен советской агентурой и в 1939 г. погиб в Москве.

Таким образом, прорыв и обход были ликвидированы 500 русскими гусарами — взявшими больше 2500 пленных. Кроме того, венгерская пехота потеряла 1600 человек убитыми и ранеными.

В сводке Ставки Верховного главнокомандующего было отмечено: «Белорусские гусары лихой конной атакой врубились в наступавшую пехоту противника и уничтожили 1-й и 11-й полки венгерского гонведа, ликвидировав прорыв и захватив значительное количество пленных».

После боя 3-й эскадрон белорусцев был сведен в полтора взвода (и срочно затребован полуэскадрон пополнения) — но именно его вторая атака на пулеметы дала возможность переломить ход схватки. Офицеры были награждены чинами и орденами, а нижние чины получили Георгиевские кресты.

Чем уникален этот бой?

Во-первых, мы видим конную атаку не на потрепанного или отступающего противника — а на развернутую и наступающую пехоту, выполняющую серьезный маневр. Венгерскую пехоту — качественно эквивалентную лучшим германским частям. И эта пехота не только была разгромлена кавалеристами — она понесла тяжелейшие потери, многократно превышающие численность гусар.

Во-вторых, кавалерия нанесла удар по действующим против нее пулеметам противника — и, несмотря на потери, вышла победителем из этой схватки.

В-третьих, гусары решили судьбу важного боя — парировав многообещающий маневр со стороны свежего соединения противника. Местность (бугры) в данном случае благоприятствовала действиям кавалеристов, скрыв их от глаз противника и позволив достигнуть тактической внезапности.

7-й гусарский Белорусский полк в дальнейшем принимал участие в летнем наступлении 1917 года, а затем в составе 7-й кавдивизии и Сводного кавкорпуса прикрывал отступление русских частей.

Мужество, дерзость в бою и тактическую грамотность — вот что продемонстрировали гусары 7-го Белорусского полка, одного из многих армейских полков русской кавалерии, во время Великой войны, вписав новые лавры в историю родной части.

О трофеях русской конницы в период наступления Юго-Западного фронта 1916 г. нам говорят лишь несколько нижеприведенных эпизодов.

26 мая разъезд 11-го гусарского Изюмского полка в районе Рожищена атаковал австрийскую заставу и уничтожил ее, взяв в плен 10 солдат и 1 фендрика. В этот же день другой разъезд того же полка атаковал у дер. Вишинки австрийский батальон, строивший плоты для переправы через реку Стырь, — австрийцы в панике отступили. Начавшие после этого преследование оренбургские казаки окружили батальон и захватили 258 нижних чинов и 3 офицеров. Был захвачен и пулемет. Начальник гусарского разъезда корнет Розеншидьд-Паулин был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени.

Наступление 41-го и 11-го армейских корпусов 9-й армии 28 мая 1916 г.

Даты — по новому стилю.

В тот же день разъезд 17-го гусарского Черниговского полка у с. Рафаловка захватил 6 орудий.

27 мая части 2-го Конного корпуса, осуществив серию конных атак в районе Порхова, захватили до 2,5 тыс. пленных. Так, 9-я кавалерийская дивизия атаковала у с. Зубржец позицию, обороняемую австрийской 2-й кавалерийской дивизией и егерским батальоном. Позиция была взята, захвачено до 1,6 тыс. пленных, 2 гаубицы (взвод поручика Болбошевского) и 2 полевых орудия у дер. Порхово (5-й эскадрон поручика Протопопова).

28 мая произошел уникальный случай — русские конноартиллеристы захватили батарею противника. Увидев у мест. Заставна спешно отходящие на запад группы неприятельской пехоты, а также находящуюся на шоссе 3-ю батарею 5-го артиллерийского полка противника, командир 1-го Конно-горного артиллерийского дивизиона полковник Л. Л. Ширинкин решил атаковать противника. Зная об отсутствии поблизости нашей конницы и не желая упустить добычу, он решил использовать для этого орудийный расчет своей батареи. 60 конно-артиллеристов во главе с Ширинкиным ворвались в Заставну. 40 всадников бросились за австрийской пехотой, а 20 во главе с капитаном Насоновым — за батареей. Первая группа рассеяла отступающих пехотинцев и взяла в плен 150 человек. Вторая — нагнала австрийскую батарею. Ее личный состав отстреливался из карабинов и револьверов, но после гибели командира и ездовых головного орудия — сдался. Австрийские пехотинцы, видя гибель своей батареи, открыли по русским огонь, но, несмотря на это, последние увезли захваченную батарею прямо в штаб дивизии. Были захвачены 2 офицера, 79 солдат, 4 исправных орудия с 30 лошадьми. Л. Л. Ширинкин стал кавалером Георгиевского оружия.

28 мая 3-й эскадрон Текинского конного полка в районе Юркоуц, изрубив роту пехоты и уничтожив расчеты, захватил 2 пулемета.

29 мая 1-я Заамурская дивизия форсировала р. Днестр и взяла более 400 пленных. Развивая успех пограничников, части Кавказской туземной конной дивизии, преследуя врага, взяли около 500 пленных.

29 мая отличилось и подразделение Императорского конвоя — взвод лейб-гвардии 1-й сотни у г. Радауц атаковал заставу германской пехоты и взял в плен 1 офицера и 90 солдат. В тот же день Кабардинский конный полк осуществил блестящую конную атаку в районе д. Лужаны, захватив в плен 1,3 тыс. человек при 13 офицерах.

30 мая довелось отличиться казакам 2-го Екатеринодарского полка — в течение дня они неоднократно атаковали противника с тыла — результатом стали 500 пленных солдат и офицеров противника.

Бойцы Текинского конного полка — георгиевские кавалеры.

1 июня 5-я сотня 53-го Донского казачьего полка у замка Воронув атаковала неприятельскую пехоту, укрывшуюся за проволочным заграждением. Заграждение не помогло — казаками было изрублено до 3 рот, взяты в плен 2 офицера и 81 солдат.

2 июня вновь отличились части 9-го гусарского Киевского полка — дивизион под командой подполковника Апсентова у дер. Бурханово атаковал окопы противника, захватив в плен 25 офицеров и 1050 солдат, и взял в бою 2 действующих пулемета.

Характерным явлением было то, что кавалерийские части и подразделения зачастую брали в плен численно многократно превосходящего противника — конников выручали находчивость и мобильность.

Так, 2 июня 1-й Уральский казачий полк у дер. Гниловолы пленил 24 офицера, 1,2 тыс. австрийских и 400 германских солдат, отбил 3 орудия и 2 пулемета. В тот же день Заамурская конная дивизия в ходе боя в районе Берестечко захватила свыше 1 тыс. пленных и 8 орудий.

Русская конница углубляла Брусиловский прорыв.

8 июня 11-я кавалерийская и Оренбургская казачья дивизии в ходе конной атаки у Блинова захватили 11 легких и 1 тяжелое орудие.

10 июня 3-й Конный корпус, атаковав мест. Кымплунг, пленил 60 офицеров и 3,5 тыс. нижних чинов и захватил 11 пулеметов.

13 июня 30 донских казаков из состава частей 2-го Конного корпуса, переправившись на занятый противником берег, будучи голыми, с одними винтовками, атаковали австрийцев, взяв пленных. Более того, голые казаки смогли отразить контратаки противника и продержаться до подхода подкреплений.

15 июня Ингушский и Кабардинский конные полки в районе Тлумач (у дер. Езеряны) захватили пулеметы и 7 германских орудий.

23 июня у Галусии и Оптово Верхнеудинский казачий полк Забайкальской казачьей дивизии, атакуя в конном строю, захватил не только 400 пленных, но и 5 орудий. А на следующий день забайкальцы и донцы 17-го полка в конной атаке взяли 6 пулеметов.

23 июня 3 сотни 1-го Аргунского казачьего полка в бою у дер. Маневичи захватили 100 пленных, а части 1-го Верхнеудинского полка Забайкальского казачьего войска при поддержке Кубанского дивизиона у дер. Галусии захватили в плен полкового командира при адъютанте и 18 офицеров.

На следующий день сотня 1-го Читинского полка Забайкальского казачьего войска атаковала отходящую австрийскую пехоту в районе станции Миновичи, взяв в плен 5 офицеров и 156 солдат, а сотня 2-го Верхнеудинского полка Забайкальского казачьего войска у леса восточнее м. Трояновка, атаковав 2 эскадрона венгерских гусар, захватила несколько десятков пленных.

10-й и 11-й Оренбургские казачьи полки атаковали у дер. Ванево неприятельскую пехоту, взяв в плен 10 офицеров и 821 солдата. А части 5-го Конного корпуса в бою в районе Бойник-Свинюхи захватили 2 тыс. пленных.

24 июня сотня 1-го Читинского полка Забайкальского казачьего войска в районе станции Миновичи захватила 6 пулеметов, 11 запасных стволов, 24 ящика с патронами, 2 дальномера, 4 револьвера, 7 винтовок и 20 лошадей с полными вьюками.

2 июля в ходе конной атаки частями 3-го Конного корпуса под сел. Альтжучком было взято 7 австрийских орудий.

4.17. Звездный час войсковой конницы. Крымский и Текинский конные полки в наступлении Юго-Западного фронта, 1916 г

Выше мы упомянули, что даже войсковая конница в период наступления Юго-Западного фронта действовала активно, выполняла ударные боевые задачи. И мы хотим вспомнить о действиях Крымского и Текинского конных полков.

Первый из них прекрасно зарекомендовал себя ранее, проведя несколько выдающихся конных атак и взяв 3 сентября 1915 г. у дер. Липник-Дальняя 4 германских орудия.

В кампанию 1916 г. часть полка являлась войсковой конницей 33-го армейского, а другая часть — 41-го армейского корпусов.

С началом Брусиловского прорыва 24 мая 1916 г. отличился 3-эскадронный дивизион крымцев подполковника Алтунжи, атаковавший укрепленные позиции противника у дер. Окна. Спешившись, конники действовали в лабиринте вражеских окопов.

Атаковав 26 мая деревню Тоутры, крымцы захватили 40 пленных и много военного имущества.

15 июня пехотные части 41-го армейского корпуса начали наступление у дер. Волчковице. Они прорвали фронт противника, и в прорыв был брошен Крымский полк — преследовать отходящего врага. Командир повел полк (в составе пяти эскадронов с пулеметами на флангах) в конную атаку. В районе м. Заблотув полк развернулся, имея в первом эшелоне три эскадрона, — и при виде атакующей русской конницы у австрийцев возникла паника, вызвавшая беспорядочное бегство противника. Несмотря на сопротивление групп вражеских пехотинцев, успех был полный.

18 июня 6-й эскадрон с 4 пулеметами под командованием ротмистра Нарвойш проводил усиленную разведку района к северо-востоку от Хлебичин-Леньив и высоты 349. Корнет Кривцов получил приказ подойти к высоте 349 и «подразнить» неприятеля.

Выехавшие с высоты 349 навстречу разъезду корнета Кривцова всадники-разведчики противника (5–6 человек), при виде русских повернули назад. Преследуя разведчиков, корнет занял высоту 349, и неприятельская артиллерия немедленно открыла по ней огонь. Не желая нести на высоте напрасные потери, корнет Кривцов спустился в лощину, построил взвод лавой и двинулся в атаку.

Комэск двинул на помощь разведчикам взвод прапорщика Добровольского. Атака дошла до удара холодным оружием — всадники рубили и кололи австрийцев, которые, несмотря на превосходство в силах, обратились в бегство. Полуэскадрон крымцев понес большие потери — 6 всадников было убито, а 20 рядовых и корнет — ранены. Потери были не напрасны: эта атака помешала противнику перейти в контрнаступление из района Хлебичин-Леньив и оказала большую помощь нашей пехоте.

Успешной была и атака 25 июля близ высоты 314 у дер. Кутыска. Подразделения 6-го эскадрона атаковали перешедших в контрнаступление германцев — много бойцов противника было уничтожено, а 132 солдата и 4 офицера захвачены в плен.

3 сентября 2-й эскадрон полка атаковал немецкую тяжелую батарею у Нараювки — расчеты были порублены, а 3 тяжелых орудия захвачены. Но подоспевшая германская пехота позволила вывезти трофеи. Очевидец вспоминал обстоятельства этой атаки: «Крымцы стали в лесу у большой поляны… В 3 часа дня услышан был характерный звук, когда прекращается артиллерийский огонь и слышен переход пехоты в атаку…Пройдя на крупной рыси деревню Ставентынь, полк вышел на западную окраину деревни. В голове был 2-й эскадрон под командой штабс-ротмистра Глазера, временно замещавшего ротмистра Грекова, за 2-м эскадроном шел 6-й эскадрон, затем 4-й, полуэскадрон Ее Величества и конно-пулеметная команда. Командир полка приказал шт. — ротмистру Глазеру со 2-м эскадроном в конном строю атаковать высоту, находившуюся к востоку от деревни Липица-Дольна на реке Наравюке, и выбить с высоты противника.

Быстро пройдя проходы в окопах и проволочных заграждениях, эскадрон… развернувшись в двухшереножном развернутом строю, имея в резерве во второй линии 4-й взвод, на карьере бросился в атаку. Сразу эскадрон попал под сильный артиллерийский огонь противника, но, не обращая внимания на обстрел, мчался вперед, даже не теряя равнения. Проскакав около 2–3 верст и не встречая препятствий, 2-й эскадрон вскочил на довольно высокую гору (указанную командиром полка высоту) и очутился в густом лесу. Равнение в лесу расстроилось, в лесной чаще затруднялась связь, лошади тяжело дышали. Минутная остановка собравшегося на небольшой поляне эскадрона… взводы двинулись в сторону противника к опушке леса. Выскочив из леса, 2-й взвод непосредственно наскочил на неприятельскую батарею, за ним сейчас и 4-й взвод, шедший за 2-м взводом вместе… Германские артиллеристы не хотели сдаваться и отстреливались из револьверов и карабинов. Услышав стрельбу, 1-й и 3-й взводы тотчас же повернули в сторону выстрелов и поспешили на помощь своим… Испытав действие наших пик и шашек, оставшиеся в живых артиллеристы сдались. Часть всадников погналась за умчавшимися передками; удалось задержать только два передка, но испуганные лошади рванулись в сторону, и передки перевернулись в канаву. Эскадрон находился в тылу противника. Уже со всех сторон спешили густые цепи неприятельской пехоты. Перерубив постромки, захватили лошадей и ездовых; всего взято было 20 пленных и 10 прекрасных тяжелых вороных лошадей. Несмотря на то что среди атаковавших батарею кавалеристов находились и свои пленные артиллеристы, германская пехота все же открыла огонь из ружей и пулеметов. Шт. — ротмистр Глазер приказал отходить. Вывезти орудия, конечно, не было никакой возможности; это были легкие (вероятно, четырехдюймовые) гаубицы; никто в эскадроне не знал, как снять с орудий замки. Войдя обратно в лес, эскадрон спешился и занял опушку леса… Ожидали помощи со стороны своих же крымцев, но наши 4-й и 6-й эскадроны направлены были уступами за флангами 2-го эскадрона и, наткнувшись на крупные силы противника, не могли продвинуться вперед. 6-й эскадрон на левом уступе понес значительные потери, шесть человек было убито. Сзади, во втором эшелоне, никого не было… Независимо от каких-либо обстоятельств батарея была уничтожена, вывезти ее противник не мог, и для германцев батарея была потеряна, а орудия остались на территории, которую успели занять русские войска. Без атаки 2-го эскадрона батарея смогла бы своевременно сняться и без потерь отойти. Для чинов германской батареи наша конная атака была совершенно неожиданной, артиллеристы считали себя укрытыми впереди находившейся пехотой, но германская пехота предпочла обойти высоту справа и слева, набегая, подниматься по довольно крутому и высокому подъему; получился разрыв, по которому проскочил 2-й эскадрон, не встречая сопротивления со стороны неприятельской пехоты. Во 2-м эскадроне было трое убитых, двое пропало без вести и 12 было раненых; ранен был корнет Эммануель, выбыло из строя 35 лошадей…»^[150].

Атака крымцев на германскую батарею была отмечена в сводке Верховного главнокомандующего.

А Текинский конный полк являлся конницей 11-го армейского корпуса. Корпус, в состав которого он входил, занимал позиции по берегу ручья Роменцы до д. Гремешти — он должен был прорвать укрепленную позицию противника у Миткеу — Онут — Доброноуце.

Подготовка наступления на фронте корпуса началась в 3 часа 22 мая 1916 г. — газобаллонной атакой по высоте 272. В 12 часов 5 минут, после 8-часовой артиллерийской и газометной подготовки, по всему фронту корпуса началась атака неприятельских позиций. Через 20 минут первая линия вражеских окопов была захвачена пехотными частями, которые безостановочно двигались вперед при поддержке артиллерии и к 14 часам овладели важнейшими высотами и дер. Черный Поток.

9-й армии удалось одним ударом прорвать позицию австрийцев, но, несмотря на категорическое приказание А. А. Брусилова закреплять за собой после прорыва каждый пройденный шаг, прежде чем двигаться вперед, наступающая пехота увлеклась преследованием бегущего неприятеля и ворвалась в его тыловой район у мест. Окна. Близких резервов на случай отражения вражеской контратаки не было. Лишь Текинский конный полк с трудом пробрался сквозь пробитую в неприятельской позиции брешь и, выпутавшись из нагроможденной колючей проволоки и лабиринтов рвов и ям, вслед за наступающей пехотой подошел к с. Онут.

В этот критический для наступающего момент неприятель двинул пехотную бригаду в направлении южнее ст. Окна — в контратаку на с. Онут. Положение для прорвавшихся русских частей, дезорганизованных быстрым наступлением, было тяжелым, но их выручил Текинский конный полк, командир которого своевременно заметил грозящую пехотинцам опасность и, правильно оценив обстановку, по собственной инициативе, в свою очередь неожиданно для двигавшейся в контратаку бригады австрийской пехоты, атаковал ее в конном строю — причем одновременно в оба фланга.

И вместо эффективной атаки австрийская бригада подняла руки вверх и сдалась в плен, несмотря на малочисленность кавалеристов — всего около 400 сабель.

Бой доказал, что хорошая конница при любых тактических обстоятельствах может оказать ключевое содействие другим родам войск. Он показал важность взаимодействия между конницей и пехотой, а также огромное значение инициативы со стороны кавалерийского комсостава. Причем численность атакующей кавалерии значения не имела — эффект мчащейся конной лавины подавляюще действовал даже на стойкую пехоту и уравновешивал численность противоборствующих сил.

Тем не менее первый день Брусиловского прорыва на фронте 9-й армии был не совсем эффективным. 22 мая были отбиты многочисленные сильные контратаки австрийцев со стороны Доброноуце и хут. Влайко, но сильный артиллерийский и пулеметный огонь противника остановил дальнейшее продвижение русских частей.

Период 23–27 мая части 9-й армии использовали для закрепления своего положения, пополнения потерь и боеприпасов.

28 мая 9-я армия добилась главных успехов. После 15-часового, исключительного по упорству и ожесточению боя войска 41-го и 11-го армейских корпусов опрокинули австрийцев и вынудили их к беспорядочному отступлению.

Преодолеть кризис этого боя вновь помог Текинский конный полк.

11-я пехотная дивизия наступала на д. Юркоуц, когда у западной окраины фольварка Влайко внезапно из лощин в районе фермы Молочной (северо-восточнее дер. Юркоуц) появились густые цепи пехоты противника. Это наступали: отправленный из района южнее Доброноуц в район севернее Похорлоуц 1-й пехотный полк 5-й пехотной дивизии, батальон 13-го пехотного полка 5-й пехотной дивизии и находившийся в Юркоуцах батальон 26-го гонведного пехотного полка 42-й гонведной пехотной дивизии.

Они наступали при поддержке ураганного артиллерийского огня. Ситуация усугубилась тем обстоятельством, что русские артиллерийские батареи снялись со старых огневых позиций и спешили догнать свою наступающую пехоту. Но, вынужденные преодолевать целый лабиринт ходов сообщения, окопов и проволочных заграждений, русские орудия сильно отстали от пехоты. И в боевых порядках 11-й пехотной дивизии было видно замешательство, которое могло плохо кончиться.

Единственным свежим мобильным резервом под рукой армейского командования оказался лишь Текинский конный полк. Будучи подчинен 12-й пехотной дивизии, так как ее полки уже сломили сопротивление австрийцев, он двигался вперед для развития успеха на дер. Чарны Поток.

360 всадников в колонне по одному преодолели укрепленные полосы переднего края, и около 13 часов полк развернуся на широком фронте и галопом двинулся западнее и восточнее Похорлоуц и по сел. Похорлоуц — на Юркоуц. Обогнав 12-ю дивизию, текинцы встретили густые цепи австрийцев, наступающих на 11-ю пехотную дивизию, в конном строю внезапно их атаковали, создав панику в рядах противника.

Захватив 1,5 тыс. пленных, текинцы стали преследовать остатки

8-й кавалерийской, 51-й и 42-й гонведных пехотных дивизий, отступающих на юг и частично на запад — к Валява. Положение отступающих было очень тяжелое — это усугублялось тем, что район Валява загромоздили бегущие обозы.

Дальнейшее наступление текинцев отбила австрийская саперная рота, открывшая по ним огонь с северо-восточной окраины дер. Валява. Текинцы, скованные в своих действиях окопами и проволочными заграждениями австрийской тыловой позиции, были этим огнем отброшены в болотистую местность северо-восточнее Валява и отошли в Похорлоуц.

Но полк сыграл важнейшую оперативно-тактическую роль, переломил судьбу боя и, прорвавшись к западу от д. Похорлоуц, изрубил массу бойцов противника и взял много пленных: «В 9-й армии около 10 час. после артиллерийской подготовки части 41-го и 11-го корпусов атаковали укрепленные позиции противника и сбили его на всем фронте до выс. 458. Текинский полк атаковал… австрийцев юго-западнее Похорлоуц, причем отход противника принял характер беспорядочного отступления. Захвачено большое количество пленных…»^[151].

Всего в этом бою текинцами было уничтожено до 2 тыс. и пленено до 3 тыс. солдат и офицеров. Так, 3-й эскадрон под командованием штабс-ротмистра Бек-Узарова, атаковав в районе Юркоуц наступающую вражескую пехоту, опрокинул и уничтожил одну роту, захватил (изрубив расчеты) два пулемета и до 500 солдат при 3 офицерах.

Очевидец вспоминал: «Дело… 28 мая… считается небывалым в военной истории…

Пехота… уже в огне…

Текинцы… уже на конях… Всадники… вытащили кривые свои клычи и пощупали столетние остро отточенные клинки…

команда: „В атаку!“

… в ушах свистит ветер, и где-то… ухают снаряды, такают пулеметы и переливается ружейная перестрелка. Распластались кони и идут как вихрь….

Тысячи неприятельской пехоты… Пулеметный, ружейный огонь…

на всю эту силу обрушился полк степных всадников в огромных бараньих папахах… врезался клином в неприятельские позиции, сея смерть, прошел 3 линии вражеских окопов, разделился надвое, прошел по флангам…

ничто не могло сдержать этого бешеного вихря…

Наши… видевшие лихой налет текинских джигитов, доблестно и умело руководимых русскими офицерами… кричали в восторге „ура“…

…уже среди окопов бились с австрийцами текинцы, все глубже… врубаясь в их массу…

лишь по ярко вспыхивающим зигзагам кинжалов можно было уследить за кровавой работой…

пошла пехота… заговорили орудия.

И… враг дрогнул… тысячи людей кинулись в беспорядочное… бегство…

Как стадо испуганных… овец гнали текинцы неприятеля…

отлетали и катились по земле головы австрийцев… Попадались отрубленные руки… и перерубленные пополам тела.

…на дорогах валялись брошенные пулеметы, орудия, зарядные ящики, ружья…

Армия Пфланцера была… разгромлена…

Текинцев, сильно содействовавших этому… делу, носили на руках…»^[152].

Активно действовала русская конница и в конце кампании 1916 г.

Так, 21 сентября 3-й уланский Смоленский полк атаковал у д. Таталджан позицию, занятую болгарской пехотой, захватив пленных, оружие и пулеметы.

А 1 декабря, в ходе Бухарестского сражения, особенно важное значение имел контрудар войск выдвинувшейся русской Дунайской армии — частей 4-го армейского корпуса и 8-й кавалерийской дивизии. 40-я пехотная дивизия при поддержке конницы нанесла двум болгарским дивизиям тяжелое поражение при Комане. В ожесточенном встречном бою 1 декабря у лесного массива и дер. Комана важнейшее значение имело то обстоятельство, кто быстрее сумеет развернуть силы и средства, особенно огневые. Сотни 8-го Донского казачьего генерала Иловайского 12-го полка надежно прикрыли подход своей пехоты. В этом бою казаки захватили 2 пулемета противника.

Стоит вспомнить и о Кавказском фронте.

В ходе Эрзерумской операции 11 января 1916 г. подразделения 1-го Лабинского полка Кубанского казачьего войска перешли через замерзший Евфрат у села Кепри-Кей и атаковали турецкую пехоту в окопах, занимавшую позиции в окопах. Одна рота была изрублена, а батальон турок во главе с командиром положил оружие. Руководитель этой вылазки подъесаул Бабиев был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени.

2 февраля сотня 1-го Сибирского казачьего полка под командованием есаула Волкова у с. Илиджи атаковала и захватила в плен остатки 34-й турецкой пехотной дивизии со штабом. А 18 февраля вновь сотня 1-го Лабинского казачьего полка атаковала турецкий батальон, выдвинувшийся из Битлиса, захватив много пленных. 4 марта сотня 1-го Лабинского казачьего полка у с. Бордак в конном строю атаковала турецкую пехоту, занимавшую вершину горы Губан-Дага. При поддержке других сотен она пленила до 1 тыс. турок.

А 2-я сотня 1-го Полтавского полка Кубанского казачьего войска в районе г. Дезр (на Мосульском направлении) атаковала два эскадрона сувари, пленив 75 кавалеристов противника.

4 января 1-й Сибирский казачий полк в ходе конной атаки у Гасан-Кала взял одно турецкое орудие, а 2 февраля у с. Илиджи — сразу 20.

3 февраля 1-й Сибирский казачий полк в ходе конной атаки под Эрзерумом захватил 9 полевых и 2 горных орудия. 29 февраля 3-й Екатеринодарский полк Кубанского казачьего войска под сел. Имеджи конной атакой овладел 2 турецкими орудиями. В тот же день сотня 1-го Кавказского полка Кубанского казачьего войска у Туала конной атакой также взяла 2 турецких орудия.

24 июня 1-й Таманский полк Кубанского казачьего войска к северо-западу от с. Бордак атаковал отходившую турецкую колонну. Взято в плен два командира полка, 5 штаб-офицеров, 63 обер-офицера, 1,5 тыс. аскеров, 2 орудия, пулемет и баллоны с газом. 10 августа 1-й Полтавский полк Кубанского казачьего войска и 1-й Сунженско-Вла-дикавказский полк Терского казачьего войска у с. Ранка захватили 4 орудия.

Действовать коннице на Кавказском фронте пришлось в суровой обстановке горной войны.

4.18. Упущенные возможности стратегической конницы. Конница 9-й армии в майских прорывах 1916 г

Вместе с тем действия конницы в период позиционной войны вызвали и ряд справедливых нареканий.

Пример не совсем удачного использования конницы представляет боевая работа 9-й армии в период наступления Юго-Западного фронта 1916 г. (армии, годом ранее блестяще применявшей конницу в ходе войны маневренной). Мы много писали выше о Заднестровской операции этой армии, поэтому рассмотрим и применение этим оперативным объединением конницы весной — летом 1916 г.

За зиму 1916 г. русская армия отдохнула и оправилась: недочеты, вызванные неудачами 1915 г., были в большинстве случаев устранены. В войсках ожил дух бодрости и надежды на скорый переход в наступление. Особенно это было заметно в армиях Юго-Западного фронта.

9-я армия, находясь на левом фланге Юго-Западного фронта, занимала фронт от линии Скала — Тлусте — Латач до линии Новоселицы — Боян на румынской границе и почти целиком была расположена в Буковине, которая вместе с южной частью Восточной Галиции и являлась театром предстоящих боевых действий.

В составе армии находилось пять армейских корпусов: 11, 12, 33, 41-й и Сводный (12-й перед началом наступления был расформирован). Армии была придана, помимо войсковой конницы (корпусной и дивизионной), многочисленная армейская конница: 3-й Конный корпус (10-я кавалерийская и 1-я Терская казачья дивизии) и 1-я Донская казачья и Кавказская Туземная конная дивизии. Все кавдивизии были 4-полкового состава, за исключением Кавказской Туземной, которая была 6-полкового состава.

Таким образом, в составе армии к началу наступательной операции имелось 4 кавалерийских дивизии (кроме корпусной и дивизионной конницы), то естъ кавалерийская масса в 17 000 сабель, способная к выполнению серьезных самостоятельных задач.

Не только по численности, но и по качественному составу армейская конница 9-й армии представляла исключительный интерес.

Кавказская Туземная конная дивизия, сформированная из добровольцев-горцев, сидевших на лучших кавказских конях, без сомнения, принадлежала к числу отборных соединений конницы, так же как и 1-я Терская дивизия.

10-я кавалерийская и 1-я Донская казачья дивизии считались одними из лучших и наиболее работоспособных дивизий русской армии, прекрасно зарекомендовавших себя в предыдущих операциях и боях.

К числу лучших частей надо отнести и находившийся в составе армии в качестве корпусной конницы 11-го армейского корпуса Текинский конный полк. Да и терские и кубанские второочередные полки мало уступали первоочередным, а по возмужалости и боевой стойкости зачастую стояли и выше.

Во главе 3-го Конного корпуса стоял генерал Ф. А. Келлер, наиболее энергичный и смелый кавалерийский военачальник России.

Правда, театр военных действий был несколько гористым и лесистым, то есть не вполне благоприятным для действия конницы. Но большая часть конницы 9-го армии выросла вместе со своими лошадьми в горах Кавказа — и свыклась с особенностями горного театра военных действий.

То есть перед конницей 9-й армии открывалось блестящее кавалерийское поприще, на котором, казалось, она сумеет показать себя достойной возлагаемых на нее надежд.

Как же командарм использовал свою многочисленную армейскую конницу?

Позиции 9-й армии к 22 мая тянулись на протяжении 90 км от м. Латач на р. Днестре до м. Боян на р. Пруте, соприкасаясь на севере с позицией 7-й армии, а на юге с румынской границей. Правый фланг позиции от м. Латач до д. Выгоды занимал 33-й армейский корпус, далее на юг от д. Выгоды до д. Онут — 41-й армейский корпус, южнее по берегу ручья Роменцы до д. Гремешти — 11-й армейский корпус, откуда прямо на юг тянулись позиции Сводного армейского корпуса, и, наконец, окопы на протяжении последних 5 км по левому берегу р. Прут были заняты спешенными частями 3-го Конного корпуса.

Сопоставление протяжений занимаемых корпусами участков говорит, что северный участок 33-го корпуса (35 км) и южный участок, позиции, занятые Сводным и 3-м Конным корпусами, имели второстепенное значение. Позиции 41-го (12 км) и 11-го (8 км) армейских корпусов имели ключевое значение — как для обороны, так и для предстоящего наступления.

Перед фронтом 9-й армии стояла австрийская 7-я армия. Австрийская позиция представляла собой сплошную полосу окопов, состоявшую большей частью из трех линий (особенно хорошо была укреплена и оборудована первая линия). В тылу передовой полосы имелся целый ряд тыловых позиций, заранее подготовленных, но значительно уступавших первым — по силе и законченности укреплений.

Командарм-9 П. А. Лечицкий отдал приказ, согласно которому 11-й и 41-й корпуса должны были прорвать укрепленную позицию противника на фронте Миткеу — Онут — Доброновце. 33-й и Сводный корпуса активными действиями должны были обеспечить атаку 11-го и 41-го корпусов. 3-й Конный корпус должен был…. оставаясь в окопах, удерживать занимаемую позицию. Так общевойсковое командование в обстановке позиционной войны подрастеряло представления о роли и значении конницы. Впрочем, не только русское.

Кратко проследим, как развивалось наступление в корпусах.

На фронте 33-го корпуса в 17 часов 20 минут 22 мая, после 13-часовой артподготовки, 1-я Заамурская дивизия овладела окопами в районе Хрумовского леса — и при содействии бронемашины «Цесаревич» ворвалась в лес.

На фронте 41-го корпуса к 11 часам артиллерия разрушила проволочные заграждения на Самушинском участке и в районе Выгодского леса и затем сосредоточила огонь на опорном пункте участка — молочной ферме. В 12 часов 30 минут пехота пошла в атаку и через час овладела всеми тремя линиями окопов на Самушинском участке, а к 15 часам 8-й Заамурский полк во главе с генералом Архиповичем овладел молочной фермой и, выйдя в тыл укрепленного замка, захватил большое количество пленных. К вечеру части 41-го корпуса заняли участок Миткеу — Онут и закрепились на отбитых неприятельских позициях.

Подготовка наступления на фронте 11-го корпуса началась в 3 часа газобаллонной атакой — по высоте 272. В 12 часов 5 минут, после 8-часовой подготовки, по всему фронту корпуса началась атака неприятельских позиций. Через 20 минут первая линия окопов была захвачена частями 11-й и 32-й пехотных дивизий, которые при поддержке артиллерии безостановочно двигались вперед и к 14 часам овладели выс. 272, позднее выс. 237 с крестом, выс. 237, дер. Черный Поток, высотой 266 и кордоном II.

В течение дня были отбиты многочисленные сильные контратаки австрийцев — со стороны Доброновце и хут. Влайко. Однако сильный артиллерийский и пулеметный огонь со стороны опорного пункта на высоте 458 остановил дальнейшее продвижение.

Попытки овладеть этой высотой 22 мая, повторенные 23–24 мая, не увенчались успехом.

Сводный армейский и 3-й Конный корпуса, оставаясь в окопах, удерживали занимаемые позиции и активной деятельности в этот день не проявили.

Таким образом, наступление 9-й армии 22 мая было весьма успешно, причем было взято 11 640 пленных, 14 орудий и 18 пулеметов.

Как же была использована многочисленная армейская конница в день решительного наступления, когда ударная группа 41-го и 11-го корпусов имела столь значительный успех?

К 22 мая она была распределена следующим образом:

Кавказская Туземная конная дивизия была придана 33-му корпусу, занимавшему правофланговый пассивный участок и выполнявшему второстепенную задачу. Дивизия находилась в тылу корпуса — по-бригадно в окрестностях дер. Королювка.

Одна бригада 1-й Донской казачьей дивизии была придана 11-му армейскому корпусу и занимала окопы между 11-ми Сводным армейскими корпусами, другая бригада стояла у Новоселицы — в резерве 3-го Конного корпуса. Накануне наступления бригада 1-й Донской дивизии была выведена из окопов и встала в тылу 11-го корпуса, куда подошла и другая бригада.

3-й Конный корпус в составе 10-й кавалерийской и 1-й Терской казачьей дивизий спешенными частями занимал окопы на левом фланге позиции, юго-восточнее г. Черновицы, в 25 км от района, где развивалось энергичное наступление 41-го и 11-го армейских корпусов. В соответствии с директивой командующего армией соединение получило задачу «удерживать занимаемую позицию», что и выполняло, стоя на месте и обороняя занимаемые окопы — до 28 мая.

Таким образом, 28 мая, к моменту решительного наступления, три кавалерийские дивизии находились на второстепенном участке, частью в резерве, а частью в окопах. На участке же прорыва, где решалась участь операции, была сосредоточена (из всей многочисленной конницы 9-й армии) лишь одна Донская дивизия, приданная 11-му армейскому корпусу.

Хотя в приказе командарма-9 № 1475 и было указано 11-му корпусу «самым решительным образом использовать приданную конницу», однако ошибки командования в организации управления ударной группой, осуществляющей прорыв (отсутствие объединенного управления), не дали возможности выполнить это распоряжение.

Как мы отметили, 22 мая командующая, хорошо укрепленная высота 458, занятая противником, задержала наступление даже такой прекрасной пехоты, каковой были части 11-го корпуса. Прорыв в этот день на фронте 11-го корпуса осуществлен не был, а значит, и 1-я Донская дивизия не могла быть использована соответственно своему назначению. А между тем рядом наступающий 41-й корпус имел в этот день успех — и нуждался в коннице, которой не располагал. Перебросить 1-ю Донскую дивизию на фронт 41-го корпуса было некому, так как ударная группа, состоявшая из 11-го и 41-го корпусов и 1-й Донской казачьей дивизии, не была объединена общим командованием. Управление армии из Каменец-Подольска, находящегося за 120 км от места боя, несмотря на средства связи, не могло своевременно реагировать на быстро меняющуюся обстановку — с той быстротой, с какой того требовала боевая обстановка на месте.

9-я армия закрепляется на занятых позициях и 28 мая вновь переходит в наступление — имея задачей прорвать расположение противника на фронте д. Похорлоуц — д. Юркоуц.

Ударная задача вновь возлагалась на 11-й корпус, который совместно с 41-м корпусом должен был атаковать противника и прорвать фронт в общем направлении на ст. Юркоуц. 33-й корпус, усиленный 1-й Донской казачьей дивизией, должен был удерживать занимаемый район, а Сводному корпусу было приказано сменить 3-й Конный корпус на участке ручей Хукей — р. Прут.

3-й Конный корпус получил особую задачу, изложенную в директиве командарма № 1583: «Приказываю вам с III конным корпусом переправиться через р. Прут и захватить гор. Черновицы. Дальнейшее действие корпуса — в зависимости от сложившейся обстановки».

Как и в предыдущие дни, артиллерийская подготовка атаки началась в 4 часа. 33-й корпус прорвал расположение противника у Дуплисского леса, овладел д. Зыравка и занял неприятельские окопы на участке д. Усечко, д. Дзвиняче. Под прикрытием темноты австрийцы начали отход. Корпус продвигался вперед — при слабом сопротивлении противника.

На фронте 41-го и 11-го корпусов от восточной окраины д. Дорощуц (на р. Днестр) на юг до высоты 458 включительно с 11 час. 30 мин. завязался необычайно упорный ожесточенный бой. Несмотря на сильный орудийный и пулеметный огонь во фланг и даже тыл наступающим и взрывы фугасов, 41-й корпус (3-я Заамурская и 74-я пехотная дивизии) достиг линии д. Дорощуц — высота 260 (севернее д. Турлиска).

11-й корпус вышел на линию м. Юркоуц — Хорошовце — высота 458. В 16 час. 30 мин. 32-я пехотная дивизия, преодолев отчаянное сопротивление и жестокий огонь, овладела высотой 458.

Чрезвычайно интересный эпизод произошел на фронте 41-го корпуса.

74-я пехотная дивизия, овладев окопами юго-западнее м. Окна, наступала на м. Заставна. Когда полк, преследуя отходящего противника, подходил к м. Заставна, на уровне его цепей шла 2-я батарея Конно-горного дивизиона. Здесь произошел знаменательный эпизод, о котором мы писали выше — конно-артиллеристы полковника Л. Л. Ширинкина выполнили (вследствие отсутствия кавалерийского преследования отходящего противника) кавалерийскую задачу, захватив вражескую батарею. Несмотря на огонь неприятельской пехоты, открытый по атакующим, батарея была вывезена целиком. Во время атаки 2-я батарея 1-го Конно-горного дивизиона потеряла убитыми своего вахмистра, 2 канониров и несколько лошадей.

В Сводном корпусе 82-я пехотная дивизия взяла нейтральную гору и овладела главной позицией противника в районе кордона Савокри-ничного.

3-й Конный корпус, во исполнение поставленной задачи, пытается переправиться на правый берег р. Прут. Утром 28 мая 10-й гусарский Ингерманландский полк с боем переправился через р. Прут, овладел д. Вама и выбил оттуда австрийцев, однако удержать за собой этого селения не смог и был вынужден отойти за р. Прут — в свое первоначальное положение.

Наступление 28 мая было чрезвычайно успешно для 9-й армии, став днем торжества оперативного объединения.

После 15-часового, исключительного по своему упорству и ожесточению боя, войска 41-го и 11-го корпусов опрокинули австрийцев, вынудили их к беспорядочному отступлению и без передышки преследовали по пятам — насколько позволили силы выдержавшей такой тяжелой бой пехоты.

К сожалению, у места прорыва из всей многочисленной конницы 9-й армии оказался лишь Текинский конный полк (войсковая конница 11-го армейского корпуса), который прорвался к западу от д. Похорлоуц и, преследуя отступающих, взял большое количество пленных (мы подробно писали об этом выше).

В день успешного наступления 28 мая 9-я армия взяла в плен генерала, 347 офицеров, 18 000 рядовых, 10 орудий и много других трофеев^[153].

Цифра трофеев могла значительно возрасти, если бы многочисленная армейская конница, умело руководимая, к моменту прорыва оказалась вблизи этого района — и могла быть брошена для развития одержанного успеха, а не находилась бы вдали от решительного места боя, занятая второстепенными задачами.

Кавказская Туземная конная дивизия 28 мая, в день решительного наступления 9-й армии, оставалась в резерве за правым флангом 33-го корпуса и лишь спустя два дня, когда противник достаточно оправился от поражения, нанесенного ему ранее, переправилась на правый берег р. Днестр и приняла участие в преследовании австрийцев — двумя бригадами в направлении на Городенка и одной бригадой при оставлении неприятелем м. Окна, занятого частями 3-го Заамурского полка. Каких-либо выдающихся успехов за это время в действиях дивизии отметить нельзя, ибо она работала на второстепенном направлении, где противник отходил не столько под влиянием удара 33-го корпуса, выполнявшего второстепенную задачу, сколько под влиянием ударов корпусов на главном направлении.

1-я Донская казачья дивизия оставалась на месте, занимая окопы на участке между 33-м и 41-м корпусами, и к 28 мая была прикреплена к этому месту приказом командарма-9 — «упорно удерживать занимаемое расположение», то есть держаться за линией окопов по р. Днестр впереди Залещикских предмостных укреплений, что исключало активную кавалерийскую работу. Активную задачу она получила чуть позднее, подключившись к преследованию. И тогда, захватив 2 тыс. пленных, овладела мест. Ошехлибы, пройдя за день около 35 км.

3-й Конный корпус пытался решить невыполнимую задачу — форсировать р. Прут и овладеть г. Черновицы. Ни 28-го, ни 29 мая конному корпусу не удалось ни захватить Черновицы, ни даже переправиться через р. Прут. Поставленная задача не соответствовала обстановке и не отвечала огневым средствам соединения. Взятие Черновиц и для пехоты оказалось делом нелегким: только 5 июня части 11-го корпуса, после 4-дневных упорных боев, взяли г. Черновицы. Город лежал за серьезной водной преградой, каковой являлась р. Прут, к тому же разлившаяся после ливней и закрывшая ко времени наступления все броды в окрестностях города. Город был прикрыт сильными предмостными укреплениями, для овладения которыми требовалась тяжелая артиллерия, в составе же конного корпуса было всего две легких конных батареи. Попытка захватить город с тыла внезапным налетом оказалась невыполнимой, ибо против единственной доступной переправы — моста через р. Прут против д. Вама — конница наткнулась на укрепленный опорный пункт, требовавший для своего овладения содействия артиллерии (которую перекинуть на ту сторону р. Прут было невозможно).

Что же сделала конница 9-й армии во время майского прорыва и почему не оправдались надежды на блестящую работу многочисленной конницы?

Конечно, в том большом успехе, в той массе трофеев, которые были взяты 22 и 28 мая 9-й армией, известная доля боевой славы бесспорно принадлежит и коннице (и мы выше указали эти трофеи), однако главным образом войсковой коннице (корпусной), которая по инициативе своих полков, работая вблизи своей пехоты, геройски бросалась вперед, выполняя задачи преследования отступающего противника (о наиболее успешных эпизодах также мы писали выше).

Так, на долю Текинского конного полка и 2-го Екатеринодарского полка Кубанского казачьего войска выпало значительное количество захваченных ими пленных.

Что же касается деятельности армейской конницы, находившейся в руках командарма-9, то ее боевую работу нельзя в полной мере признать удачной. Причина одна — неумелое использование конницы высшим командованием, в данном случае командармом-9 генералом П. А. Лечицким и его штабом.

Какая благодарная задача представлялась коннице 28 мая — когда после упорных боев неприятельский фронт был прорван и разбитый противник начал отступление! Захват неприятельской батареи у м. Заставим группой конных артиллеристов во главе с полковником Л. Л. Ширинкиным, удачные действия Текинского конного полка сигнализировали командарму-9 на участок, где должна была быть его армейская конница, когда 41-й и 11-й армейские корпуса прорвали неприятельский фронт. В распоряжении командарма находилась многочисленная армейская конница — лучшие по подготовке кавалерийские дивизии, а во главе 3-го Конного корпуса стоял энергичный, решительный кавалерийский военачальник, человек большого личного мужества, заслуженно стяжавший добрую боевую славу успешной боевой работой, — Ф. А. Келлер. И все-таки, несмотря на исключительно благоприятные условия, в решительную минуту операции на главнейшем направлении, на месте прорыва, ни 22-го, ни 28 мая конницы не оказалось. Вина, как мы отметили выше, падает исключительно на неумелое руководство командарма-9 и его штаба, ибо многочисленная конница и решительный, энергичный кавалерийский военачальник в их руках имелись. Не было только умения использовать эту конницу — со стороны общевойскового командования.

Именно в этой операции ярко выявились особенности управления конницей в условиях современной войны: ни личные качества кавалерийского военачальника, ни отличная подготовка конной массы не смогли искупить ошибки в использовании конницы вышестоящим командованием.

А между тем командарм-9 пользовался (и заслуженно) репутацией одного из лучших командармов, и если он оказался столь малоискусным в деле вождения своей конницы, то это говорит о том, что дело не только в личных недочетах П. А. Лечицкого, а в системе подготовки высшего комсостава перед Первой мировой войной, в которой основному вопросу тактики конницы, ее боевому использованию, уделялось слишком мало внимания.

Основной причиной неумелого использования конницы высшим командованием надо считать недостаточно глубокую проработку перед войной проблемы использования конницы в условиях современной войны. Отсюда — недостаточное знакомство высшего комсостава с природой конницы, недооценка этого могучего ресурса в умелых руках высшего командования, отсутствие единства взглядов и определенных руководящих указаний в деле использования конницы.

Характерно, что даже перед началом наступления почти вся многочисленная армейская конница 9-й армии находилась в окопах, разбросанная по всему фронту армии. Только постоянным стремлением армейского командования найти ей какую-либо повседневную работу и можно объяснить такое неудачное применение конницы, противоречащее ее природе и основным свойствам. А между тем энергичное командование, казалось бы, больше должно заботиться о сохранении своей конницы от непроизводительной повседневной работы, дабы иметь ее свежей и способной к действию — в решительный момент операции.

Как же надлежало использовать армейскую конницу в обстановке, сложившейся на фронте 9-й армии перед началом майского прорыва?

Операция прорыва была трудна и требовала больших усилий наступавших. Но раз прорыв осуществлен, то к месту прорыва должна быть брошена конница — для его развития. Только умелое использование прорыва может принести значительный результат. В силу этого командование, разрабатывая операцию прорыва, должно было заблаговременно сосредоточить к месту прорыва свою конницу — дабы бросить ее в нужную минуту для развития успеха. В такой операции чрезвычайно важно определить момент, когда конница должна и может быть брошена в прорыв. Ощутить этот момент в большинстве случаев может лишь старший командующий, суммирующий все данные о работе своих войск, положение противника и общее впечатление о протекающем бое. В таких условиях в операции прорыва временное подчинение конницы старшему войсковому начальнику являлось вполне целесообразным.

И в условиях майского наступления, решаясь осуществить прорыв, командарм-9 должен был объединить всю свою армейскую конницу, все четыре кавдивизии в руках такого энергичного кавалерийского военачальника, каковым был генерал Ф. А. Келлер, сосредоточив накануне наступления конницу в полупереходе от района 41-го и 11-го корпусов и, наконец, объединив под своим личным командованием всю ударную группу (41-й и 11-й армейские корпуса и армейская кавалерия), на которую возлагалась задача прорыва и развития последнего, для чего был необходим временный переезд командарма и его полевого штаба в район боевых действий — для личного руководства ударной группой. Только такая организация прорыва и такое руководство дали бы возможность 28 мая, когда был осуществлен прорыв на фронте 9-й армии, бросить всю многочисленную конницу для развития прорыва и преследования отступающего противника. При таких условиях, несомненно, результаты прорыва были бы еще более сокрушительны, — и австрийская армия генерала Пфланцера вряд ли могла бы увести свою артиллерию и избежать полного разгрома.

Здесь стоит отметить, что недооценка роли конницы как подвижного резерва в операциях прорыва во время Первой мировой войны

имела место не только в русской, но и в других армиях. Не избежало этих ошибок и немецкое высшее командование, причем во многих случаях сама возможность использования конницы как средства развития прорыва им не была предусмотрена.

Да простит нас читатель, что мы, иллюстрируя этот тезис, несколько оторвемся от предмета нашей работы. Крайне интересными в этом контексте являются австро-германские Горлицкий прорыв и прорыв у Люблина — Холма 16 июля 1915 г.

Для осуществления этих прорывов начиная с осени 1914 г. немцами было переброшено с Западного на Восточный фронт, помимо пехоты, 8 кавалерийских дивизий: в течение ноября — декабря 1914 г. — 5 и в течение февраля — марта 1915 г. — 3 кавдивизии. Эта конница в начале 1915 г. была сведена в четыре кавалерийских корпуса — 1, 5, 6-й кавкорпуса и кавкорпус графа Шметтова. Показательно, что все они были направлены на второстепенные участки Русского фронта, в районы Млавы, Сувалки, Мемель — Гумбинен, и ни одно из соединений не было брошено на главный ТВД, в район Горлицы — Тарнова, где должен был наноситься решительный удар.

Наступление у Горлицы — Тарнова началось (новый стиль) 1 мая, и 2 мая прорыв был осуществлен. К 6 мая прорыв Русского фронта достиг 160 км по фронту и 30 км в глубину.

Для того чтобы тактический успех, достигнутый немцами, дал стратегический результат, необходимо было с максимальной быстротой переправиться через р. Висл ока и энергичным продвижением отрезать русским войскам, находящимся перед 3-й австро-венгерской армией, пути отступления. Это можно было выполнить лишь конницей. Отсутствие последней в достаточном количестве дало возможность русским планомерно отходить и подготовить новую оборонительную позицию.

Не добившись решительных результатов, германцы, несмотря на начавшиеся военные действия на Итальянском фронте, продолжали наступление. Июньское наступление вновь было удачно — и Львов взят. Упорные слухи о начавшемся англо-французском наступлении не останавливают германцев, они настойчиво продолжают свое наступление, меняя лишь направление с востока на север — в пространство между реками Висла и Буг. 16 июля Русский фронт вторично был прорван. До 9 августа можно было ожидать крупных результатов, но и на этот раз наступление прекратилось — что позволило русским укрепиться и отойти в течение 35 дней на 300 км.

Почему же переброшенная в таком большом объеме с Западного фронта кавалерия не была сосредоточена и использована в качестве подвижного резерва для развития прорыва и использования успеха?

Вот что говорит по этому поводу генерал Лавинь-Дельвиль в «Revue militaire generate» (август 1920 г.), рассматривая труд Э. Фалькенгайна: «Быть может, Макензен не сознавал необходимость такого сосредоточения или был удержан от этого приказанием свыше, но, так или иначе, вина в этом падает на ген. Фалькенгайна, который, занимая высший пост в военном управлении, был ответственен за то или другое распределение войск на различных фронтах. Причину того, что кавалерия не была использована, следует искать в чем-нибудь другом: либо в недостаточной степени влияния высшего командования на некоторых подчиненных начальников, либо в ошибочности его взгляда на употребление кавалерии. Как бы то ни было, приходится заключить, что германское командование не вполне сознавало те задачи, которые способна была выполнить кавалерия. Из трех важнейших назначений крупных кавалерийских соединений: разведывание, образование завесы и развитие достигнутых успехов, германское командование, как показал опыт войны, находило возможным в некоторых случаях обходиться без первого из них, широко применять второе и не верило в возможность третьего».

Генерал Лавинь-Дельвиль намекает в этом случае, по-видимому, на то влияние и чрезмерную самостоятельность, которыми пользовался главнокомандующий германским Восточным фронтом генерал П. фон Гинденбург, «присвоивший» основную массу кавалерии Восточного фронта.

Аналогичный случай недооценки роли кавалерии можно привести и на Западном фронте — во время весеннего наступления в 1918 г.

Наступление началось 21 марта и к 27 марта достигло больших успехов. В течение 26–27 марта условия для действий конницы были благоприятны — она имела перед собой только кавалерийские и передовые пехотные части противника, так как главные силы пехоты, переброшенные в этот район, еще не успели высадиться. Однако к этому моменту на месте прорыва германцы не имели ни одной кавалерийской дивизии, так как все три кавалерийские дивизии, сохранившиеся у них к этому времени, находились на Восточном фронте, где их присутствие считалось более полезным.

Вот что говорит по поводу использования конницы в мартовском наступлении немцев фельдмаршал Д. Хейг: «Если бы немецкое командование имело в своем распоряжении только две или три хорошо обученные кав. дивизии, то немецкие конные части могли бы врезаться углом между французской армией. Появление германской конницы, без сомнения, осложнило бы нашу задачу».

Такое неумелое использование конницы должно быть вменено в вину высшему германскому командованию — и приходится заключить, что и оно не вполне сознавало те задачи, которые была способна выполнить кавалерия.

Рассмотренные случаи использования армейской конницы говорят нам, что, если могущественная огневая техника в период Первой мировой войны и оказала неблагоприятное влияние на боевую работу конницы, то все же важнейшей причиной неудачных действий конницы надо считать ее неумелое использование высшим командованием.

Проблема была всеобщей и начиналась уже на нормативном уровне.

Так, Устав полевой службы 1912 г., коим руководствовалась русская армия перед Первой мировой войной, по вопросу применения конницы сообщал, о разведке, о летучей почте, о посылке донесений, слегка затрагивал работу конного отряда, выдвинутого на разведку, говорил о боевых порядках, но по важнейшему вопросу — использования армейской конницы на театре военных действий, так же как и по вопросу использования войсковой конницы, ничего не говорил.

Естественно, что к началу войны высшее командование, в руках которого имелись многочисленные конные массы, не имея определенных руководящих данных, оказалось весьма слабо подготовленным к ее применению. Да и в военной литературе, даже в лучших учебниках тактики, весь сложный вопрос использования конницы в условиях современной войны трактовался перед Первой мировой войной главным образом с точки зрения применения конницы на поле сражения и действий в конном строю. Надлежащий подбор кавалерийских военачальников, удачный выбор момента конной атаки — вот вопросы, посредством изучения которых пытались разрешить сложную проблему использования конницы в условиях современной войны.

Боевая действительность весьма скоро разочаровала тех, кто понимал конницу лишь с точки зрения ее работы на поле сражения. Конная атака крупных кавалерийских масс, имевшая решающее значение на полях сражения в прошлом, потеряла свое первоочередное значение не только потому, что могущественная техника противника затруднила выполнение этой задачи, а главным образом потому, что в условиях, когда поля сражения растянулись на десятки и сотни километров, успех конного удара в одной точке (при всем его успехе) уже не мог оказать решающего значения на ход современного сражения. Объективные условия современной боевой действительности, с одной стороны, затруднили использование конницы в конном строю на поле сражения, а с другой стороны, оперативная работа конницы на театре военных действий приобрела особо важное значение, следствием чего стала следующая тенденция — конница все более и более переносит боевую работу с поля сражения на театр военных действий.

Следствием переноса работы армейской конницы с поля на театр военных действий стала эволюция в управлении армейской конницей. Если в прошлом успех боевой работы конницы на поле сражения находился исключительно в руках кавалерийского военачальника, то в новых условиях успешная деятельность конницы все больше зависела от правильной постановки ей задач и умелого ее использования высшим командованием, в руках которого она находилась.

Именно поэтому вышеуказанные неудачи и бездействие конницы были не только следствием всевозрастающей силы огня, но главным образом объяснялись неправильным применением и плохим «вождением» конницы со стороны высшего (общевойскового) командования.

С другой стороны, одной из важнейших причин успеха красной конницы в период Гражданской и Советско-польской войн (как увидим ниже) следует считать четко определенное видение высшего командования РККА вопроса использования конницы, одним из важнейших аспектов которого стало объединение ее в крупные кавалерийские массы (корпуса и конные армии) и использование на важнейших операционных направлениях.

Вместе с тем отметим, что в годы Первой мировой войны русская конница, несмотря на все проблемы и недочеты, добилась многого — решая самый широкий спектр боевых задач.

И нам представляется крайне интересным в заключение привести оценку непосредственного участника событий старшего адъютанта штаба 3-го Конного корпуса подполковника А. В. Сливинского, в которой он объясняет стремление русской конницы 20-го века действовать именно на поле боя и в ходе собственно кавалерийских схваток решать ударные задачи (что было ярким достоинством русской конницы и от чего другие армии постепенно отходили): «В течение этой войны мне пришлось участвовать под непосредственным начальством выдающегося русского кавалерийского вождя генерала графа Ф. А. Келлера во всех боях 10-й кавалерийской дивизии, потом III конного корпуса, состав которого одно время достигал восьми кавалерийских дивизий. Приходилось видеть конные атаки русской кавалерии на неприятельскую пехоту, батареи, пулеметы и даже на укрепленные позиции.

С другой стороны, известны случаи блестящих конных атак венгерских гусар близ Сатанова и Гродека и германской кавалерии у Калита и др. Но „СЬос’а“ в том объеме, как это наблюдалось у д. Ярославице, все же не было.

Причины этому разнообразны. Упомянем вкратце некоторые из них.

Развитие форм и мощи средств защиты и поражения, а в первую очередь огнестрельного оружия, вызвало необходимость прибегать к рассредоточенным, и скрытым расположениям и построениям боевых единиц, а это стало в противоречие с идеей крайней концентрации конной массы для удара холодным оружием. Это же сделало конные атаки средством весьма рискованным, тонким, деликатным.

Идущее параллельно с прогрессом культуры и техники повышение требований в отношении подготовки войск и замечающееся в то же время понижение личной доблести бойцов, по крайней мере насколько идет вопрос о боевой массе, еще более усложнило положение.

Эти резко обострившиеся противоречия заставляли кавалерийских начальников часто избегать конных схваток, решительных по последствиям, быстротечных, требующих высокого морального напряжения и отличной подготовки войск, тем более что всегда имеется возможность укрыться под защиту огнестрельного оружия, разыграть огневой бой — менее рискованный, длительный, легче управляемый.

Нельзя не отметить и того, что если в былое время история конницы слагалась из истории ее начальников, то в современных условиях войны необходимость кавалерийскому начальнику обладать исключительными личными дарованиями и даже военным талантом сделалась абсолютной. Таланты же рождаются редко.

С другой стороны, в начале Великой войны после первых боевых столкновений обнаружился перевес в качествах и боевой подготовке русской конницы над кавалерией противника. Ни германцы, ни тем более австрийцы не осмеливались вступать в единоборство с нами, уклонялись от массовых конных схваток и в большинстве случаев переходили к пешему бою. Это замечание справедливо в применении к тому, что приходилось автору лично наблюдать в течение 1914–1917 годов на полях Галиции и на равнинах Румынии, но по некоторым данным можно полагать, что оно остается справедливым и в отношении других русских фронтов»^[154].

Глава 3
Конница в гражданскую войну

§ 1. Организация

1.1. Красная конница

Во время Гражданской войны конница Красной армии была сведена в 3-бригадные (по 2 полка) дивизии. Полк — 4 эскадрона, 1 конная батарея на дивизию. Пулеметы вначале просто придавались полкам (по 6–8 пулеметов), а затем были созданы полковые пулеметные эскадроны. К середине Гражданской войны полки имели пулеметы и в эскадронах — общим количеством по 30–80 пулеметов на полк. Бой получил огневой уклон, и конная атака практиковалась в качестве инструмента завершения боя.

Численный состав кавалерийских частей РККА был очень разнообразен: полки — около 250 сабель, кавбригады — 500–700 сабель, кавдивизии — 1200–1700 сабель (для сравнения: кавалерийские дивизии армии П. Н. Врангеля имели по 1–2 тыс. сабель и 60–100 пулеметов).

Конница данного периода состояла исключительно из боевых солдат и казаков русской армии, поэтому одиночная подготовка бойцов была на должной высоте. В своих действиях она руководствовалась кавалерийскими уставами Русской армии.

В течение войны были сформированы кавалерийские корпуса и конные армии, оказавшие решительное влияние на ход боевых событий и показавшие блестящие образцы действий конных масс.

Здесь стоит остановиться на роли стратегической конницы — и ее звездном часе в годы Гражданской войны в России. И новый этап в ее развитии был связан с развитием конницы Красной армии.

Маневренный характер боевых действий и выход конницы на широкий оперативный простор были важнейшими предпосылками возрождения ударной роли кавалерии в Гражданской войне, кавалерии, ставшей зачастую тараном в проламывании неприятельского фронта и локомотивом, тянущим за собой общевойсковые соединения и объединения. Кавалерия превратилась в тот род войск, который в условиях высокоманевренной Гражданской войны мог принести наибольшие оперативные и стратегические результаты в кратчайший срок.

Вступление польской кавалерии в Вильно. 1919 г.

М. Баторский отмечал: «…условия ведения войны перенесли деятельность конницы с полей сражения на театр военных действий; конница, действуя преимущественно массами, будет работать стратегически, тактическая работа станет уделом войсковой конницы, применяемой небольшими частями и в более узком масштабе. Но при такой постановке вопроса, то есть широкого стратегического применения конных масс, хочется еще лишний раз подчеркнуть огромное значение личности кавалерийского начальника, с одной стороны, одаренного волевыми началами и чутьем, и непреклонным желанием самой конницы дойти до противника. Это как будто звучит странно, но это так именно потому, что коннице придется в большинстве случаев действовать изолированно от прочих войск. Здесь нужно проявление большой стойкости, большой уверенности, рождаемой верой в начальника и свои собственные силы»^[155].

Вышеуказанный автор также указал и на формы деятельности стратегической конницы, которая «может применяться для выполнения следующих задач: 1) обеспечение прикрытий определенных оперативных направлений в маневренной войне, в форме ли завесы, набегов, вторжения или продвижения с вытекающей отсюда 2) стратегической разведкой; 3) действия на фланги; 4) преследование; 5) прикрытие отхода; 6) выполнение специальных задач: в позиционной войне, в борьбе с бандитизмом и малой войне; по обслуживанию тыла, по заполнению прорывов на общей боевой линии и непосредственное содействие другим родам войск на поле сражения»^[156].

1-я Конная армия.

Гражданская война благоприятствовала широкому маневрированию крупных кавалерийских масс как на ТВД, так и непосредственно на поле боя. Стратегическая конница применялась: 1) как ударная маневренная группа в руках высшего командования — для нанесения удара в наиболее важном операционном направлении; 2) для осуществления кавалерийских рейдов в тыл и на коммуникации противника — причем эти рейды дополнялись фронтальными ударами и должны были деморализовать вражеский тыл, перерезать его коммуникации, нарушить работу штабного аппарата.

Здесь стоит отметить, что инициативу в деле создания стратегической конницы взяло на себя белогвардейское командование. Во-первых, белые базировались, особенно первоначально, на казачьи области, и казаки — природные кавалеристы — стали основой белой конницы; во-вторых, почти весь офицерский состав конницы Русской армии оказался на стороне белых.

В то же время слабо обученные и плохо сколоченные красноармейские части в подавляющем большинстве случаев оказывались неспособными противостоять кавалерийской атаке. Особенно серьезной проблемой стали кавалерийские рейды белых в тыл красных войск. Советское правительство было вынуждено противопоставить белой кавалерии красную, к формированию которой приступили с большим опозданием.

В первый год своего существования Советская республика формировала почти исключительно пехотные части. Конница, как правило, не пользуясь особой поддержкой со стороны государственного аппарата, формировалась на первых порах индивидуальным командирским почином.

Так было до рейда 4-го Донского корпуса генерал-лейтенанта К. К. Мамонтова, который показал, что может сделать массовая, хорошо обученная и организованная конница.

1-я Конная армия.

Появляются конные корпуса. Они были удачной формой организации стратегической конницы, давая нужные пропорции в соотношении сабель, штыков и орудий. Массирование конницы в конных корпусах давало много преимуществ — корпуса имели гибкое управление и в то же время и достаточную силу для того, чтобы нанести мощный удар.

1-я Конная армия.

К концу 1919 г. на Южном фронте с обеих сторон сражалось по несколько десятков тысяч конников, причем некоторые крупные соединения доходили до нескольких тысяч сабель.

Благодаря своей численности, боевому духу и вооружению красная конница сыграла ключевую стратегическую роль в ходе Гражданской войны, серьезно повлияв на ее исход. В результате побед над войсками Вооруженных Сил Юга России красная кавалерия оказалась великолепно оснащенной пулеметами. Не редкостью было встретить в кавалерийском полку до 100 (!) пулеметов. Особую роль в бою играли тачанки, которые перед атакой выезжали вперед и мощным огнем готовили кавалерийскую атаку, а после неудачного боя прикрывали отходящую конницу. Отряды броневиков, авиация и мощная артиллерия придали кавалерийским соединениям Красной армии в конце Гражданской войны абсолютно новое качество, превратив их в действительную элиту вооруженных сил.

Высшее оперативное и наиболее мощное объединение конницы РККА — 1-я Конная армия — было создано по предложению члена Революционного Военного Совета (РВС) Южного фронта И. В. Сталина решением РВС РСФСР от 17 ноября 1919 г.

1-я Конная армия формировалась на базе трех кавалерийских дивизий (6, 4, 11-й) 1-го Конного корпуса под командованием С. М. Буденного в соответствии с приказом РВС Южного фронта от 19 ноября 1919 г.

В январе 1920 г. в состав армии вошла также 14-я кавалерийская дивизия. В армейскую структуру входили автобронеотряд, четыре бронепоезда и другие части. В ряде сражений в оперативное подчинение Конной армии передавались 2–3 стрелковые дивизии, а в марте 1920 г. — и 2-й Конный корпус.

Периодически в состав армии передавались и иные кавалерийские соединения: 1-я кавалерийская дивизия (апрель 1920 г.), 2-я кавалерийская дивизия (апрель — май 1920 г.), 8-я кавалерийская дивизия Червонного казачества (август 1920 г.), 9-я кавалерийская дивизия (апрель — май 1920 г.), Кавалерийская дивизия имени Екимова (апрель — май 1920 г.).

После окончания Гражданской войны о красной коннице писали в Берлине, Константинополе, Париже и Варшаве. Отмечалось, что «весь мир с нескрываемым интересом следил и следит за успехами большевистской конницы на Польском театре военных действий, и особенно той конницы, которой командует Буденный».

В качестве причин тактических успехов красной конницы назывались следующие: «1) Умелое ведение разведки серией сильных разведывательных частей в 1–3 эскадрона на каждом направлении… а также пулеметными частями; 2) искусное маневрирование авангардом (или авангардами), рассыпавшихся в лаву и прикрывавших выдвижение вперед артиллерии, автоброневиков и ездящих пулеметных частей для расстройства огнем передовых частей противника и для прикрытия, развертывания своих главных сил; 3) искусное ведение главных сил на широком фронте и подход их к полю боя в гибких и удобных для маневрирования полковых — взводных или двойных взводных колоннах; 4) быстрое выстраивание головными частями развернутого фронта и ведение ими атаки с полной решительностью против передовых частей противника; 5) довершение удара фланговыми лучшими частями и пользование неудачей головных (обыкновенно худших) частей как средством для заманивания и для удара во фланг или для окружения конницы противника; 6) использование пехоты как средства для прикрытия отдыха конных частей и для неожиданного удара из-за флангов ее отступающего боевого порядка; 7) применение беспощадного преследования сперва свежими частями с автоброневиками, а затем этими последними и отдельными эскадронами; 8) умелое использование сил людей и лошадей»^[157].

«Взятие Ростова».

Французский военный журнал «Обозрение Конницы», рассмотрев действия красной конницы на Польском театре военных действий, приходил к следующим выводам: «Использование большевистской кавалерии в 1920 году характеризуется: 1) с точки зрения стратегической — интенсивным использованием возможностей кавалерии в смысле передвижения для формирований маневренных масс, которые русское командование пускает в дело то на одном, то на другом фронте и которыми оно пользуется для достижения решительных результатов; 2) с точки зрения тактической — комбинированием огня и движения — с одной стороны, чтобы приковать противника, а с другой — чтобы действовать на его коммуникационные линии и заставить противника прекратить сопротивление либо путем охватов, либо просачиванием внутрь его расположения; 3) гибкость способов ведения боя, преимущественное использование для ведения боя огнестрельного оружия перед холодным. Большевистская кавалерия играла в боях против Польши главную роль. Это она достигла решающих результатов»^[158].

С. К. Тимошенко — начальник 6-й кавалерийской дивизии, с августа 1920 г. — начальник 4-й кавалерийской дивизии.

И. Р. Апанасенко — командир бригады, а затем начдив 6-й кавалерийской дивизии.

История 1-й Конной армии в полной мере подтвердила эти оценки.

В период боев с 24 октября по 16 ноября 1919 г. в районе Землянск — ст. Касторная частями 1-го Конного корпуса было захвачено около 2 тыс. пленных, 3 бронепоезда, большое количество артиллерии и пулеметов^[159]. 10 ноября, когда создалась угроза правому флангу корпуса, С. М. Буденный, приостановив наступление и прикрывшись с юга, перебросил главные силы против наступающей пехоты и отразил наступление белых. 15 ноября Конный корпус, прикрывшись одной бригадой с флангов, главными силами опрокидывает конницу, внезапно захватывает ст. Суковкино и отрезает части белых, оперирующие севернее Касторной. Затем, захлестывая их своим правым флангом, действиями главных сил и сковывающей группы наносит им поражение.

В. И. Книга — командир бригады 6-й кавалерийской дивизии.

Комбриг 4-й кавдивизии 1-й Конной армии И. В. Тюленев.

Обращает на себя внимание взаимодействие соединений Конного корпуса — как в тактическом, так и в оперативном масштабе. Заслуживает внимания и управление корпусом со стороны комкора. Отправка 15 ноября штабных командиров непосредственно в кавалерийские дивизии для осуществления реализации общекорпусной задачи является примером гибкости в управлении и увязки во взаимодействии усилий всех дивизий в решительную минуту операции.

Взятие Касторненских позиций стало трамплином для дальнейшего преследования отступающих войск Вооруженных Сил Юга России (ВСЮР).

К. Е. Ворошилов, Е. А. Щаденко и С. М. Буденный с бойцами 1-й Конной армии.

Причем основные успехи пришли к Конной армии в период зимних кампаний. В первой половине ноября 1919 г. шел мокрый снег, была гололедица, и конница с трудом двигалась вперед. А 13–15 ноября во время подготовки атаки ст. Касторная бушевал страшный снежный буран. И как только он прекратился, С. М. Буденный концентрическим наступлением разбил оппонента и занял Касторную. Было захвачено до 3000 пленных, 22 орудия, 4 броневика, 4 танка, более 100 пулеметов, большое количество снарядов, патронов, винтовок и более 1000 лошадей.

8 января 1920 г. 1-я Конная армия захватила Ростов-на-Дону — вновь в тяжелых зимних условиях, концентрическим наступлением севернее города. Было захвачено до 12 000 пленных, около 100 орудий, 200 пулеметов, танки.

В феврале 1920 г. 1-я Конная армия окончательно нанесла поражение белой коннице генералов В. В. Крыжановского, А. А. Павлова и Я. Д. Юзефовича.

Особую стратегическую роль сыграла 1-я Конная армия в событиях Советско-польской войны.

Операции армии в период с 25 мая по 18 июня показали, какое ключевое влияние на ход боевых операций оказывает крупная кавалерийская масса. В дальнейшем, действуя в лесисто-болотистой и пересеченной местности Западной Киевщины и Волыни, ведя комбинированный бой в пешем и конном строю, кавалерия с успехом выбивала противника из укрепленных полос, усиленных проволочными заграждениями.

Массирование конницы в период Гражданской войны привело к созданию мощных кавалерийских соединений и объединений, выполняющих стратегические задачи, и 1-я Конная армия являлась венцом этой организационной эволюции.

Начальник штаба 4-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии И. Д. Косогов.

Конная армия была хороша и как крупный кавалерийский резерв в руках высшего командования. Но ей почти все время пришлось действовать в узких коридоров разграничительных линий общевойсковых армий. И иногда из-за этих коридоров ей приходилось терять значительную часть своей эффективности. Стало очевидно, что действия конных масс, связанные с разграничительными линиями и устанавливаемыми ими границами, часто ведут к неудаче. Примером служат операции армии С. М. Буденного в районе Брод.

Конные корпуса и армии осуществляли самостоятельные операции в тылах противника, а также на полях сражений Гражданской войны. Они стали настоящей элитой новой армии. Элитой, которую отличал не только высокий боевой дух, хорошая оснащенность и ореол побед — но которая могла действовать в самых разнообразных по тяжести тактических условиях, и действовать максимально успешно.

Стратегическое значение конницы в ходе Гражданской войны значительно возросло. Она получила возможность заставлять противника отступать по всему фронту. При наличии в своем тылу кавалерийских соединений противник чувствовал себя неуверенно и, как правило, отступал.

В Гражданской войне конница сыграла важнейшую стратегическую роль, повлияв на судьбу не только кампаний, но и всей войны в целом. Именно 1-я Конная армия, одно из самых крупных по численности оперативных объединений, какое только знала мировая история, сыграла в этом ключевую роль.

Красной конницей применялись комбинированные боевые порядки, включая лаву.

1.2. Белая конница

Белая конница (за изъятием отдельных нюансов) строилась на наследии конницы старой Русской армии. Конница формировалась как на основе добровольческих, так и на основе регулярных (особенно на завершающем этапе Гражданской войны) начал. Особым явлением стало возрождение в армиях Белого движения кавалерийских частей и соединений бывшей Русской императорской армии. Ударной и наиболее массовой силой стало казачество.

Белые кавалерийские части и соединения в полной мере зарекомендовали себя как элитные формирования, повлияв на судьбы целого ряда боев и операций.

Так, преемником Кавказской Туземной конной дивизии стал 1-й Туземный конный полк, сформированный 28 апреля 1920 г. в Русской армии в Крыму из кавказских горцев: Сводной бригады Кабардинской дивизии, Осетинского конного дивизиона, Туземного и Чеченского конных полков. Полк входил в состав Туземной бригады 3-й конной дивизии, с 7 июля 1920 г. — 2-й Отдельной сводной конной бригады, с 8 августа 1920 г. — 1-й Отдельной кавалерийской бригады. На 1 августа 1920 г. насчитывал 29 офицеров и 913 солдат при 26 пулеметах.

1-я Отдельная кавалерийская бригада была сформирована 7 июля 1920 г. также в Русской армии как 2-я Отдельная сводная конная бригада из частей бывшей 3-й конной дивизии. Входила во 2-й армейский корпус. Состав: 8-й кавалерийский, 1-й и 2-й Туземные конные полки и 5-й конно-артиллерийский дивизион (1-я и 2-я Кавказские конные батареи). На 1 августа 1920 г. насчитывала (штаб, 1-й и 2-й Туземные полки и дивизион 13-й артбригады) 196 офицеров и 2270 солдат при 57 пулеметах. 10 августа 1920 г. переименована в 1-ю Отдельную кавалерийскую бригаду. При этом в нее был включен 7-й кавалерийский полк, 2-й Туземный переименован в 9-й кавалерийский, а 1-й Туземный полк спешен с передачей лошадей в 7-й кавалерийский полк.

Кавалеристы ВСЮР во время парада по случаю освобождения Харькова, 25 июня 1919 г.

А Отдельная терско-астраханская казачья бригада была сформирована в апреле 1920 г. в Крыму из остатков терских и астраханских казачьих частей. С 28 апреля как Терско-Астраханская бригада (неотдельная) входила в состав 3-й конной дивизии, но с 7 июля — отдельная бригада. Летом 1920 г. входила в состав Группы войск особого назначения, участвовавшей в Кубанском десанте. С 4 сентября 1920 г., действуя отдельно в составе Русской армии, включала 1-й Терский, 1-й и 2-й Астраханские казачьи полки, терско-астраханский казачий конно-артиллерийский дивизион, Отдельный запасный Астраханский казачий дивизион и Отдельную Терскую запасную казачью сотню.

Стоит упомянуть возрожденные полки Кавказской кавалерийской дивизии. Так, Сводный полк Кавказской кавалерийской дивизии был сформирован во ВСЮР 2 февраля 1919 г. и с 22 мая 1919 г. входил в состав Отдельной кавалерийской бригады 3-го армейского корпуса. С 19 июня 1919 г. он входил в состав 3-й бригады 2-й кавалерийской дивизии. В июле 1919 г. включал по 2 эскадрона 16-го Тверского, 17-го Нижегородского и 18-го Северского драгунских полков. В сентябре — октябре 1919 г. был сведен в Сводно-Кавказский кавалерийский дивизион. В составе Отдельной кавалерийской бригады участвовал в Бредовском походе и был интернирован в Польше.

17-й драгунский Нижегородский полк был возрожден в Добровольческой армии. Дивизион полка (в июле 1919 г. — 2 эскадрона) входил в состав Сводного полка Кавказской кавалерийской дивизии. Участвовал в Бредовском походе. По прибытии в Крым с 8 августа 1920 г. дивизион полка входил в Кавказский кавалерийский полк. С начала 1919 г. в нем воевало 26 коренных офицеров полка и 4 прикомандированных.

18-й драгунский Северский полк также был возрожден в Добровольческой армии. Дивизион полка (в июле 1919 г. — 2 эскадрона) входил в состав Сводного полка Кавказской кавалерийской дивизии. Участвовал в Бредовском походе. По прибытии в Крым с 8 августа 1920 г. дивизион полка входил в Кавказский кавалерийский полк.

16-й драгунский Тверской полк также был возрожден в Добровольческой армии.

Генерал С. Г. Улагай.

Перечень можно продолжать достаточно долго.

Об удельном весе конницы в структуре вооруженных сил одной из наиболее ярких армий Белого движения на завершающем этапе Гражданской войны в России — Русской армии П. Н. Врангеля — нам позволяет судить ее боевое расписание на октябрь 1920 г.^[160].

1-я армия

1-й армейский корпус:

Корниловская ударная дивизия:

1-й Корниловский ударный полк

2-й Корниловский ударный полк

3-й Корниловский ударный полк

Корниловская артбригада;

Отд. инж. рота

Отд. конн. ген. Корнилова дивизион

Запасный батальон;

Пехотная генерала Маркова дивизия:

1-й ген. Маркова пех. полк

2-й ген. Маркова пех. полк

3-й ген. Маркова пех. полк

4-й ген. Маркова пех. полк

Арт. ген. Маркова бригада

Отд. инж. ген. Маркова рота

Отд. конн. ген. Маркова дивизион

Запасный батальон (полк);

Стрелковая генерала Дроздовского дивизия:

1-й стрелк. ген. Дроздовского полк

2-й стрелк. ген. Дроздовского полк

3-й стрелк. ген. Дроздовского полк

4-й стрелк. ген. Дроздовского полк

Дроздовская арт. бригада

Отд. инж. ген. Дроздовского рота

Отд. конн. ген. Дроздовского дивизион;

Конный корпус

1-я кавалерийская дивизия:

1-я бригада:

Гвардейский кавалерийский полк

1-й кавалерийский полк

2-я бригада:

3-й кавалерийский полк

6-й кавалерийский полк

1-й конно-арт. дивизион

3-й конно-арт. дивизион;

2-я кавалерийская дивизия:

1-я бригада:

2-й кавалерийский полк

4-й кавалерийский полк

2-я бригада:

7-й кавалерийский полк

Кавказский кавалерийский полк

4-й конно-арт. дивизион

5-й конно-арт. дивизион;

1-я Кубанская казачья дивизия:

Корниловский конный полк

1-й Лабинский ген. Бабиева каз. полк

1-й Линейный казачий полк

1-й Уманский казачий полк

Кубанский сводный дивизион

2-й конно-арт. дивизион

1-й Кубанский каз. конн. [арт.] дивизион

Запасный полк;

Донской корпус

1-я Донская конная дивизия:

1-я (Гвардейская) бригада:

Лейб-гвардии Казачий полк

Лейб-гвардии Атаманский полк

2-я бригада:

1-й Донской конн. полк.

2-й Донской конн. полк.

1-й Донской запасный батальон

1-й Донской конно-арт. дивизион

3-й Донской конно-арт. дивизион;

2-я Донская конная дивизия

1-я бригада:

3-й Калединский конн. полк.

Начальник 3-й Кубанской казачьей дивизии генерал-майор Н. Г. Бабиев (второй слева) и его отец генерал-лейтенант Г. Ф. Бабиев (третий слева) среди казаков Кубанского Гвардейского дивизиона. Новочеркасск, 1919 г.

4-й Назаровский конн. полк

2-я бригада:

5-й атамана Платова конн. полк

6-й атамана Ермака конн. полк

Дзюнгарский конн. полк;

2-й Донской запасный конн. дивизион

2-й Донской конно-арт. дивизион;

3-я Донская дивизия

1-я бригада:

Гундоровский Георгиевский полк

7-й Донской полк

10-й Донской полк;

2-я бригада:

18-й Донской полк

8-й Донской полк

3-й Донской запасный батальон

3-й Донской конн. дивизион:

1-й Донской легкий арт. дивизион:

2-я армия

2-й армейский корпус;

13-я пехотная дивизия

1-я бригада:

49-й пех. Брестский полк

50-й пех. Белостокский полк

2-я бригада:

51-й пех. Литовский полк

52-й пех. Виленский полк

13-я арт. бригада

Отд. инж. рота

Отд. конн. Виленский дивизион

Запасный батальон;

34-я пехотная дивизия

1-я бригада:

133-й пех. Симферопольский полк

134-й пех. Феодосийский полк

2-я бригада:

135-й пех. Керчь-Еникальский полк

136-й пех. Таганрогский полк

34-я арт. бригада

Отд. инж. рота

Отд. конн. Симферопольский дивизион

Запасный батальон;

3-й армейский корпус (почти сразу после прихода в Крым был расформирован, 6-я пех. див. влита во 2-й армейский, а 7-я — в Кубанский корпус).

6-я пехотная дивизия

1-я бригада:

Кавказский стрелк. полк

(83-й) Самурский пех. полк

2-я бригада:

(25-й) Смоленский пех. полк

Сводный стрелк. полк;

6-я арт. бригада

Отд. инж. рота

Отд. конн. ген. Алексеева дивизион

Запасный батальон;

7-я пехотная дивизия

1-я бригада:

1-й Партизанский ген. Алексеева пех. полк

Терский пластунский полк;

2-я бригада:

1-й Кубанский стрелк. полк

2-й Кубанский стрелк. полк;

7-я арт. бригада

Отд. Кубанская инж. сотня

Отд. Запорожский Кубанский каз. дивизион

Запасный батальон;

Не входит в состав дивизии:

Отд. батальон немецких колонистов

Не входит в состав отдельных армий:

Отд. Терско-Астраханская каз. бригада

1-й Терский казачий полк

1-й Астраханский казачий полк

2-й Астраханский казачий полк

Терско-Астраханский казачий конно-арт. дивизион

Отд. запасный Астраханский казачий дивизион

Отд. Терская запасная казачья сотня;

Симферопольская отд. гарнизонная рота

Ялтинская отдельная гарнизонная рота;

Донская офицерская арт. школа

Донской учебный арт. дивизион

3-я Донская легкая батарея

4-я Донская легкая батарея

Донской офицерский резервный полк;

Запасная Кубанская казачья батарея

Казачья пулемет, школа

Кубанский резерв, батальон

Особая рабочая сотня Кубанского казачьего войска

Кубанская запасная техническая сотня.

Мы не привели перечень военных училищ, технические и специальные части.

Казачий разъезд в окрестностях Ростова.

Мы видим, что кавалерийские подразделения и части входили как в состав общевойсковых соединений и объединений (войсковая конница), так и объединялись в крупные соединения (стратегическая конница) — дивизии и корпуса.

Вопрос о массировании конницы лучше рассмотреть через призму усилий кавалерийского командования ВСЮР в данном вопросе.

Все хорошо знают плеяду кавалерийских командиров РККА эпохи Гражданской войны — С. М. Буденного, В. М. Примакова, Б. М. Думенко, С. К. Тимошенко, О. И. Городовикова, Ф. К. Миронова, И. В. Тюленева, И. Р. Апанасенко и многих других. Но их противник — кавалерийские командиры Вооруженных Сил Юга России (ВСЮР) А. И. Деникина и Русской армии П. Н. Врангеля известны гораздо меньше. А ведь это были не менее талантливые командиры, фронтовики Первой мировой войны — достойно противостоявшие красной коннице во многих операциях, больших и малых сражениях. Вспомним некоторых из них.

Одним из наиболее выдающихся кавалерийских военачальников Белого движения был Николай Гаврилович Бабиев (1887–1920) — казак ст. Михайловской Кубанского казачьего войска.

Николай Гаврилович окончил Бакинскую гимназию, сотню Николаевского кавалерийского училища — ив 1908 г. выпущен хорунжим в 1-й Лабинский генерала Засса полк. Н. Г. Бабиев — участник Персидского похода 1909–1912 гг., Первой мировой и Гражданской войн. В Первой мировой Н. Г. Бабиев проявил себя выдающимся офицером, заслужив ряд высоких боевых наград, среди которых — ордена Святой Анны и Святого Станислава 2-й степени с мечами, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. А заветная для любого офицера награда — орден Святого Георгия 4-й степени за подвиги в Великой войне — нашла Бабиева уже после выхода России из этой войны — 3 ноября 1918 г.

Отметим тот факт, что 1-й Черноморский полковника Бурсака 2-го полк (командующим которым Н. Г. Бабиев являлся с 14.09.1917 г.) был единственным из полков Кубанского казачьего войска, вернувшимся на Кубань неразложившимся и не разошедшимся по домам.

Н. Г. Бабиев являлся участником Белого движения на Юге России (Добровольческая армия и ВСЮР), начав с должности командира офицерского взвода в отряде полковника Кузнецова (14.03.1918 г.), а закончив начальником 2-й Кубанской казачьей дивизии и командиром конной группы.

Годы Гражданской войны — зенит славы Николая Гавриловича.

1 ноября 1918 г. Кубанская конная бригада полковника Н. Г. Бабиева овладела Ставрополем — лихо ворвавшись в город и захватив красный бронепоезд. Особо отличился Корниловский конный полк, которым недавно командовал Николай Гаврилович.

В январе 1919 г. Н. Г. Бабиев становится генерал-майором, начальником 3-й Кубанской казачьей дивизии, а в апреле 1920 г. генерал-лейтенант Бабиев — начальник 2-й Кубанской казачьей дивизии. Наконец, 16 июля 1920 г. Н. Г. Бабиев становится командиром Конного корпуса Русской армии.

В ходе ожесточенных боев в Северной Таврии и на Каховском плацдарме белое командование, решив упредить наступление красных, перебросив у Александровска часть своих сил на правобережье Днепра, перешло в наступление на западном — северо-западном направлении. Развернулись встречные бои — конная группа Н. Г. Бабиева столкнулась в районе дер. Шолохове со 2-й Конной армией. У Днепра в районе Каховки у дер. Шолохове Н. Г. Бабиев и погиб — 30 сентября 1920 г.

Н. Г. Бабиев — не только один из наиболее талантливых и авторитетных кавалерийских военачальников ВСЮР и Русской армии. Он был необычайно везучим человеком — в начале Гражданской войны побывал в плену у красных (освобожден летом 1918 г.), участвовал в конных атаках, причем рубился левой рукой (правая перерублена) и был 19 раз (!!) ранен.

Другим выдающимся кавалерийским тактиком был Иван Гаврилович Барбович (1874–1947). В образовательном активе будущего генерала — Полтавская гимназия, Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище (по 1-му разряду), Офицерская кавалерийская школа. Поручик Н. Г. Барбович — участник Русско-японской войны (в составе Сибирского казачьего полка).

Родным домом для И. Г. Барбовича стал 10-й гусарский Ингерманландский полк — во главе 2-го эскадрона которого ротмистр ушел на Великую войну. И прошел с полком всю войну — например, приняв активное участие в знаменитом бою у Баламутовки — Ржавенцев. Подполковник (пр. 31.12.1914 г.; ст. 26.07.1914 г. за отличие). Награжден в 1915 г. — кавалер Георгиевского оружия и ордена Святого Георгия 4-й степени.

Оказавшись в Добровольческой армии, с 1 марта 1919 г. возглавил 2-й конный генерала Дроздовского полк. Сражался на Ак-Манайских позициях, под Бахмачем и в других боях.

Генерал-майор Н. Г. Барбович командовал сводной дивизией (развернутой из кавбригады), успешно противодействуя 1-й Конной армии РККА в ходе Батайско-Манычской операции (мы подробно писали о ней). Кавалеристы Барбовича действовали под Батайском, Ольгинской, Егорлыкской.

А в марте 1920 г. прикрывал отход ВСЮР к Новороссийску.

В Русской армии П. Н. Врангеля И. Г. Барбович стал начальником 1-й кавалерийской дивизии, а затем командующим Сводным кавалерийским корпусом, получив погоны генерал-лейтенанта (19 июля 1920 г.). Конница И. Г. Барбовича успешно действовала в Северной Таврии в ходе летнего наступления 1920 г. П. Н. Врангель охарактеризовал своего подчиненного как большого знатока своего дела, человека благородного и большой личной храбрости, пользующегося любовью подчиненных и отличного кавалерийского командира.

Именно неудача конницы Барбовича в ноябре 1920 г. стала последним рубежом обороны Крыма.

Сергей Михайлович Топорков (1881–1931) не был сыном казачьего генерала (как Бабиев) или дворянином (как Барбович), являясь простым казаком. Но, как и многим подданным Российской империи, это не помешало ему стать офицером и проявить свои дарования.

Будущий генерал был обладателем полного Георгиевского банта — обладателем Георгиевского креста всех 4 степеней. А офицером зауряд-прапорщик (за отличие в Русско-японской войне) С. М. Топорков стал, выдержав экзамен на чин хорунжего.

В мае 1917 г. полковник С. М. Топорков имел солидный боевой опыт Великой войны, являлся кавалером Георгиевского оружия.

Офицеры и казаки 1-го Екатеринодарского казачьего полка, 1919 г.

В годы Гражданской войны прошел путь от командира 1-го Запорожского полка 1-й Конной дивизии до командира 3-го Кубанского и Сводного казачьего корпусов.

В активе генерал-майора С. М. Топоркова — действия в ходе Харьковской (1-я Терская казачья дивизия Топоркова совершила в мае— июне 1919 г. успешный рейд по тылам Южного фронта, пройдя 600 км — что позволило быстро и почти без потерь овладеть Харьковом), Ростово-Новочеркасской (Сводный корпус Топоркова, резерв главкома ВСЮР, 7 января 1920 г. потрепал и оттеснил 1-ю Конную армию) операциях и т. д.

Бабиев, Барбович и Топорков, сражавшиеся на различных участках ВСЮР, оказались затем в составе Русской армии. И даже, случалось, взаимодействовали. Так, например, 8 октября 1920 г. конница Бабиева и Барбовича (более 6 тыс. штыков и сабель) успешно переправилась через Днепр у Никополя, захватив Апостолово и Никополь.

Все три генерала — незаурядные кавалерийские командиры, хорошие тактики и руководители соединений уровня дивизия — корпус. Теперь посмотрим на кавалерийских командиров ВСЮР и Русской армии более высокого уровня.

Как мы знаем, Петр Николаевич Врангель (1878–1928) — русский генерал, выдающийся деятель Белого движения.

В образовательном активе будущего генерала — Ростовское реальное училище и Санкт-Петербургский горный институт.

Вольноопределяющийся П. Н. Врангель сдал экзамен на офицерский чин при Николаевском кавалерийском училище — и стал корнетом Конной гвардии. Добровольцем участвовал в Русско-японской войне, а в 1907 г. вновь вернулся в лейб-гвардии Конный полк. И хотя в 1910 г. окончил курс Николаевской академии Генштаба, решил остаться в родном полку. В 1910 г. оканчивает курс Офицерской кавалерийской школы.

Командир эскадрона Его Величества ротмистр П. Н. Врангель — один из первых георгиевских кавалеров Русской армии Первой мировой войны. Орден Святого Георгия 4-й степени заслужил за атаку в конном строю (также одну из первых на Русском фронте) против действующей артиллерийской батареи противника — в бою 6 августа 1914 г. при Каушене.

Были взяты 2 действующие полевые пушки, 4 зарядных ящика и вышка. Под П. Н. Врангелем была убита лошадь, но атака стала переломным событием важного боя.

Важной вехой фронтовой карьеры барона было командование 1-м Нерчинским полком Забайкальского казачьего войска, входившего в состав выдающегося соединения русской кавалерии — Уссурийской конной бригады (затем — дивизии) и 2-й и 1-й бригадами дивизии.

Успел он покомандовать Уссурийской конной и 7-й кавалерийской дивизиями, Сводным кавалерийским (отличился в ходе летнего наступления 1917 г.) корпусом.

После Октябрьской революции помогал в формировании Донской армии атаману генералу А. М. Каледину.

Оказавшись в августе 1918 г. в Добровольческой армии, П. Н. Врангель занимал ряд важнейших кавалерийских (командовал 1-й Конной дивизией, 1-м Конным корпусом) и общевойсковых (командующий Кавказской добровольческой и Кавказской армией ВСЮР) должностей.

Под командованием П. Н. Врангеля была осуществлена успешная операция по овладению Царицыном (город взят 17 (30) июня 1919 г.). П. Н. Врангель был одним из немногих среди добровольцев кавалерийских генералов императорского производства и имел опыт командования крупными кавалерийскими соединениями.

И 18 июня 1919 г. генералы П. Н. Врангель и Я. Д. Юзефович почти одновременно подали главкому ВСЮР А. И. Деникину рапорты с проектом создания крупной конной массы (фактически конной армии). Документ, отмечая факт отсутствия резервов при большой растянутости фронта, предлагал временно закрепиться на участке Царицын— Екатеринослав. Фланги обеспечивались крупными водными преградами. Самое главное: предлагалось сосредоточить в районе Харькова мощную конную массу (силой в 3–4 корпуса) — эта группа должна была действовать по кратчайшим направлениям к Москве, нанося красным армиям удары в тыл.

Сам П. Н. Врангель в своих воспоминаниях отмечает, что важнейшими аргументами для принятия этого важного организационного и оперативно-стратегического решения являлось отсутствие резервов, растяжка фронта (при стремительности наступлений Добровольческой и Донской армий Вооруженных Сил Юга России) и неорганизованность тыла. Силы должны были быть выделены за счет Кавказской армии. Причем конная армия должна была не только приблизить час взятия Москвы, но и содействовать Астраханской операции.

Но, по словам П. Н. Врангеля, главком ВСЮР А. И. Деникин, усмехнувшись, укорил П. Н. Врангеля и Я. Д. Юзефовича, что они первыми хотят попасть в Москву.

Ставка не смогла оценить силу конной массы — то, что увидели и позднее использовали большевики. Рапорты вызвали лишь недовольство Ставки и взаимное отчуждение командующих.

После Каушенского боя.

А. И. Деникин объяснял свой отказ на предложение сосредоточить на курском и воронежском направлениях 3, 5-ю конные дивизии, взятые из состава Кавказской армии, опасением потерять Царицын с выходом советских войск в тыл Ростову.

Проект мог привести к существенному изменению обстановки на фронте — но не был поддержан «генералами-пехотинцами», занимавшими высшие должности в Вооруженных Силах Юга России. Но был реализован оппонентом, конные армии которого стали локомотивом, толкающим вперед общевойсковые объединения, и ключом к победе над ВСЮР.

«Московскую директиву» А. И. Деникина, несвоевременную и не обеспеченную необходимыми ресурсами, П. Н. Врангель считал началом конца Белого движения на Юге России.

Таким образом, П. Н. Врангель стал не только преемником А. И. Деникина, главкомом Русской армии и инициатором ряда реформ, но и автором весьма интересного проекта создания конной армии, значительно опередившим по времени советский аналог.

Жизнь требовала свое — и белому командованию, не пошедшему по пути создания полноценного объединения, пришлось пойти на импровизацию. Одной из таковых стала конная группа генерал-лейтенанта Александра Александровича Павлова (1867–1935).

Фронтовик, участник Русско-японской и Первой мировой войн (участник знаменитого боя у Бучача и Карпатской битвы), кавалер Георгиевского оружия и ордена Святого Георгия 4-й степени генерал Павлов в январе — феврале 1920 г. занимал должность командира 4-го Донского казачьего корпуса ВСЮР — заменив заболевшего К. К. Мамонтова.

15–16 января Павлов нанес сильный удар 1-й Конной под Ростовом — отбросив красных за Дон.

И в феврале он был назначен командиром импровизированной конной группы (армии) в составе 2-го и 4-го Донских казачьих корпусов.

Группа первоначально действовала успешно — нанеся на среднем Маныче в районе хут. Веселый 3 февраля поражение кавкорпусу Думенко.

Удачная операция против Думенко окрылила донцов, но 1-й Конной армии — следующего противника — не оказалось в прежнем районе. 1-я Конная очутилась в районе Великокняжеской.

Группа Павлова из района хут. Процыков двинулась против Буденного.

Но… им был выбран неверный маршрут — по малонаселенному берегу Маныча. Группа Павлова двинулась на ст. Платовская — Великокняжеская, но из-за сильной метели и тумана сбилась с дороги и, не имея сил дойти до ст. Платовская, расположилась на ночлег в зим. Сопрунов — Жеребково и Королькове — Янов.

Марш группы Павлова был короче марша, который пришлось совершить Конной армии, но протекал в более тяжелых условиях.

Буденный избрал более длинный путь — вдоль р. Сал, а не вдоль Маныча, как рекомендовало командование фронта. Это решение имело ключевое значение. Путь Конной армии пролегал через большие хутора и слободы, что обеспечивало ее частям достаточно удобные ночлеги, избавляло части от обмораживания и разрешало вопрос с питанием.

Конная же группа Павлова из района хут. Процыков вынуждена была совершать марш по снежной пустыне. Район ее марша представлял собой степи западного донского коннозаводства — на сотни километров здесь отсутствовали какие-либо населенные пункты. Изредка встречавшиеся небольшие экономии коннозаводчиков в ходе Гражданской войны были большей частью разрушены. Вследствие этого огромная конная масса, в условиях жестоких морозов, в течение нескольких дней марша не имела крова, водопоев и зернофуража. Все это привело к истощению конского состава, переутомлению людей. Огромное число людей и лошадей замерзло и было обморожено.

В поисках населенных пунктов кавалерийская группа Павлова двинулась в направлении на ст. Торговая, куда подошла в ночь на 19 февраля.

Командарм Конной, учитывая опасность удара этой группы по тылам армии, а также невыясненную обстановку и последствия потери, в случае вынужденного обхода крупных населенных пунктов при ударивших морозах, решил временно приостановить наступление, сосредоточившись в районе Екатериновка — Воронцовская, и активно оборонять его, ведя усиленную разведку в направлениях зим. К. Корольков, зим. Пишванов, Средне-Егорлыкское, Песчанокопская и Красная Поляна.

Несмотря на то что нападение противника можно было ожидать каждую минуту, охранение, выставленное от кавалерийских дивизий, несло свою службу плохо. Под влиянием жестокого мороза и ветра сторожевые заставы и посты забились в теплые хаты окраин села Воронцовское. Непрерывного наблюдения не имелось.

Войска Кавказской армии на городской площади Царицына — перед парадом по случаю взятия города, 1919 г.

В ночь на 6 февраля две авангардные дивизии Павлова подошли к Торговой и остановились в непосредственной близости села, отделенные от него речкой Средний Егорлык. Видя приветливо мигающие огоньки в полузанесенных снегом хатах с. Воронцовское и движимые желанием как можно скорее добраться до теплого крова (но не зная, что в Воронцовском сосредоточена почти вся Конная армия), три полка белой конницы атаковали селение в конном строю и с криком «ура» ворвались на западную окраину селения — на стыке 4-й и 6-й кавалерийских дивизий.

Но попытка взять налетом селение оказалась безуспешной — дежурные части 6-й кавалерийской дивизии, которым белые в свою очередь угрожали потерей теплого крова, энергичной контратакой, при поддержке винтовочного и пулеметного огня, опрокинули ворвавшиеся в село части белых и отбросили их к остальной группе. На шум боя с группой ординарцев выскочили Ворошилов и Буденный. На площади у церкви, где был намечен сборный пункт частей 4-й кавалерийской дивизии, они неожиданно наткнулись на значительную группу белых, квартирьеры которой уже ходили по дворам, отыскивая своим частям ночлег.

РВС Конной быстро ускакал на соседнюю улицу, откуда выдвигались части 4-й кавалерийской дивизии.

Преследование отброшенных частей Павлова дивизиями Конной армии продолжалось недолго. Кавалеристы, скакавшие против жестокого встречного ветра при 25-градусном морозе, буквально коченели.

Встретив энергичный отпор, но не зная количества сил, оборонявших с. Воронцовское, спустя примерно полчаса белые, введя уже более крупные силы конницы — 4-ю дивизию 2-го Донского корпуса, — снова атаковали селение. Однако и на этот раз, после полуторачасового ночного боя, ворвавшиеся в селение части были смяты, и группа Павлова, оставив на поле боя несколько сотен убитых, замерзших и пленных, отошла километров на 10 к западу от селения, где и ночевала в поле, греясь у подожженных стогов сена и соломенных скирд.

К утру, оставляя по пути замерзших людей и лошадей, белые отошли в направлении на станицу Егорлыкскую.

Конная группа понесла тяжелые потери, на время утратив боеспособность. Неудачными были и последующие действия.

Превратности судьбы сыграли злую шутку с А. А. Павловым — прекрасным кавалерийским командиром, в активе которого не только восстановление бывшего «Мамонтовского» корпуса после длительного рейда, но и победы над 1-й Конной армией под Ростовом, кавкорпусом Думенко на Маныче, разгром конной дивизии Г. Д. Гая и 1-й Донской (Хоперской) дивизии, уничтожение 28-й стрелковой дивизии, победа у Среднеегорлыкской.

В конечном итоге импровизированную группу Павлова ждало поражение, а ее командира — отставка.

Также одним из наиболее выдающихся кавалерийских командиров Белого движения был Сергей Георгиевич Улагай (1875–1944).

Шапсуг С. Г. Улагай родился в семье крещеного черкесского офицера — полковника на русской службе. В активе будущего генерала — Воронежский кадетский корпус и сотня Николаевского кавалерийского училища.

Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. — причем был награжден рядом орденов.

Кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия полковник С. Г. Улагай встретил Октябрьскую революцию в должности командира 2-го Запорожского полка Кубанского казачьего войска.

После излечения от ран, полученных в Первом Кубанском (Ледяном) походе, он был назначен начальником 2-й Кубанской казачьей дивизии.

В конце августа соединение нанесло поражение красным в районе Благодатного — что помогло окружить Ставрополь с севера. И 12 ноября стал генерал-майором.

В декабре дивизия участвовала в освобождении бывшей Терской области, овладев г. Святой Крест.

Отличился при разгроме 11-й армии красных во время Северо-Кавказской операции ВСЮР в ноябре — декабре (дивизия действовала в составе 1-го Конного корпуса П. Н. Врангеля). А. И. Деникин отмечал фланговый удар П. Н. Врангеля, в ходе которого С. Г. Улагай, действуя быстро и искусно, разгромил 2 группировки красных.

С 27 февраля 1919 г. генерал-лейтенант С. Г. Улагай — командир 2-го Кубанского корпуса. В районе Ремонтной (севернее Маныча) разгромил конный корпус Думенко.

В начале мая 1919 г. успешно действовал в сражении под Великокняжеской, а в июне — августе того же года командовал конной группой Кавказской армии под Царицыном.

Именно удар 17 июня конной группы С. Г. Улагая привел к падению «Красного Вердена».

Наконец, в декабре новый командующий Добровольческой армией П. Н. Врангель назначает С. Г. Улагая командующим объединенной конной группой из донских и кубанских соединений. Мы вновь видим попытку создать импровизированное кавалерийское объединение. Но С. Г. Улагай, убедившись в низкой боеспособности группы, отказался от командования, став 14 февраля 1920 г. командующим Кубанской армией ВСЮР.

В августе 1920 г. Улагай командовал Группой войск Особого назначения на Кубани (Улагаевский десант — о нем в перспективе мы расскажем подробнее). С. Г. Улагаю не удалось добиться победы, но разгрома десанта он не допустил — эвакуировав в Крым даже больных и раненых (в т. ч. пленных).

П. Н. Врангель характеризовал С. Г. Улагая как одного из самых популярных казачьих генералов, генерала с большим военным чутьем, выдающегося кавалерийского военачальника — разбирающегося в обстановке, смелого и решительного, который во главе казачьей конницы мог творить чудеса. Отрицательные качества — отсутствие способности к организации и легкий переход от подъема духа к унынию.

А. И. Деникин писал о С. Г. Улагае как о доблестном воине, чуждом политики, и безупречном человеке.

Полковник А. А. Павлов в бытность командиром 1-го Нерчинского полка

(фото сделано после 1903 г.).

Действия плеяды кавалерийских генералов ВСЮР и Русской армии не привели к победе белых сил Юга России, хоть ими и был выигран ряд больших и малых боев, накоплен дополнительный боевой опыт. Не последнюю роль в этом результате сыграло и отсутствие важнейшего организационного решения — связанного с формированием конных армий в начале лета 1919 г. О последствиях такого решения в обстановке высокоманевренной Гражданской войны сложно судить. Но фактом остается то, что Конные армии РККА стали тараном для общевойсковых объединений, настоящим локомотивом победы — позволившим переломить ход Гражданской войны на Юге России в пользу советского оружия.

1.3. Польская конница

Почему польская конница, имевшая славную боевую историю в былые эпохи, так и не стала ударной силой польской армии в ходе Советско-польской войны 1919–1921 гг.? А ведь именно она должна была стать серьезным аргументом в маневренных операциях этой войны и главным противником советской кавалерии.

Полковник А. А. Павлов в бытность командиром 1-го Нерчинского полка (фото сделано после 1903 г.).

К началу войны польские войска, хорошо обученные французскими инструкторами, были отлично вооружены. Польская пехота состояла из 3-батальонных пехотных полков 12-ротного состава, кроме того, в каждом батальоне имелись пулеметная рота, техническая рота, телеграфная секция, телефонный взвод и команда конных ординарцев. Полки в среднем имели по 1500 штыков и 36 пулеметов.

Высшим соединением была пехотная дивизия в составе двух пехотных бригад (по 2 полка в каждой), дивизионной конницы в составе не более полка кавалерии, полка тяжелой артиллерии (2 дивизиона по 3 трехорудийные батареи), полка легкой артиллерии (такого же состава, но батареи четырехорудийные), двух авиаотрядов (разведывательного и истребительного), саперного батальона, телеграфной роты и других подразделений. Дивизия имела в своем составе 12 батальонов пехоты (6000 штыков), 144 пулемета, 24 легких и 18 тяжелых орудий.

Кроме того, каждая дивизия в тылу имела 4 запасных батальона (2400 штыков) и запасные артиллерийские полки (12 легких и 9 тяжелых орудий).

В польской пехоте встречались винтовки разных систем — германской системы Маузера, французской системы Лебель и австрийской системы Манлихера. На вооружении польской кавалерии имелись французские и немецкие карабины. Пулеметы у поляков также были различных систем — Максима, Кольта, Гочкиса. Артиллерия же в основном была русская — трехдюймовые пушки (но встречались и французские 75-мм пушки, а также английские скорострельные пушки). В тяжелой польской артиллерии были французские и немецкие 42-линейные пушки. Гаубицы — систем Шнейдера, Крезо и Круппа. Авиация была представлена в основном самолетами французских и английских моделей.

Снабжены польские войска были очень хорошо. Боеприпасов у поляков было достаточно, обмундирование хорошее, настроение солдат — воинственное. Польская армия была хорошо организована и представляла собой крепкую боевую единицу. Особенно выделялись 7-я и 13-я польские пехотные дивизии, 1-я кавалерийская дивизия генерала Карницкого и отдельная кавалерийская бригада генерала Савицкого.

Но именно в кавалерийской сфере польская армия была слаба и неправильно организована. Постоянных кавалерийских соединений высшего уровня польская армия не имела. Кавалерийские полки, в зависимости от боевой обстановки, придавались пехотным дивизиям как дивизионная конница или включались в кавалерийские группы, кавалерийские бригады и кавалерийские дивизии. Но состав этих соединений был переменный — входившие в них полки постоянно менялись.

Первые части польской кавалерии появились во время разоружения немецких войск на территории бывшего Царства Польского. Как и все польские войска, кавалерия формировалась исключительно по инициативе офицерства. Пошли по пути обновления и переформирования уже существовавших кавалерийских частей и отрядов в польских легионах и восточных корпусах.

В начале декабря 1918 года насчитывалось девять формирующихся кавалерийских полков.

В январе 1919 года появляется должность Главного инспектора кавалерии — ему была вручена вся полнота власти в деле формирования польской кавалерии. Инспекция, работавшая вплоть до начала 1920 года, была заменена кавалерийской секцией 1-го департамента главных родов войск, выполнила важнейшие задачи в деле формирования кавалерии.

Цифры таковы, что если к 15 декабря 1918 года формировалось девять кавалерийских полков численностью в 3500 сабель, то спустя 4 месяца, 15 марта 1919 года, польская конница насчитывала 15 полков, имевших 9000 сабель, а к 15 июля того же года уже существовало 20 легкоконных и уланских полков и 4 полка конных стрелков общей численностью в 16 500 сабель.

Операции против Красной армии начались в период, когда польская армия еще находилась на стадии формирования. Особенно это касалось кавалерии, которая, не дожидаясь завершения организационной работы, должна была отправить на театр военных действий все существовавшие части.

В результате в течение всего 1919 года наблюдалась картина, когда отдельные эскадроны одного и того же полка действовали на разных участках армии, а иногда даже и на разных фронтах. Так, один эскадрон 2-го уланского полка весной 1919 года находился в Силезии, другой — внутри страны (в Седлеце), третий — на Волыни и четвертый — в Полесье.

Лишь в конце декабря 1919 года разрозненные кавалерийские части впервые были сведены в сравнительно большое кавалерийское соединение — бригаду. В состав ее вошли: 3 эскадрона 1-го легкоконного полка, 2 эскадрона 11-го уланского полка, 2 эскадрона 4-го уланского полка и 2 эскадрона дивизионной конницы. Таким образом, для формирования этой бригады пришлось свести отдельные, находившиеся рядом эскадроны различных частей. Лишь во второй половине 1919 года, после первых боевых успехов польской армии, появилась возможность начать объединение разрозненных кавалерийских частей в более широком масштабе. К концу того же года были собраны почти все кавалерийские полки и начали создаваться высшие кавалерийские единицы — трехполковые бригады.

Делу формирования польской кавалерии не хватало масштабности. Отсутствовала как доктрина массированного применения кавалерии, так и заметные кавалерийские военачальники.

Весной 1920 года, перед наступлением на Киев, польская конница состояла из 21 легкоконного и уланского полка и 5 полков конных стрелков — всего 20 500 сабель.

В апреле 1920 года, во время наступления на Украине, польская кавалерия впервые приняла участие в боях такой крупной оперативной единицы, как отдельная кавалерийская дивизия из двух трехполковых бригад. Дивизия совершила набег на Казатин, а затем вынесла на своих плечах всю тяжесть боев с Конной армией С. М. Буденного.

В этот период состав польской кавалерии быстро таял.

Большой процент новобранцев, недостаточно обученных, не умевших ездить (набивавших лошадям спины). В итоге продолжительные и безостановочные марши приносили большие потери, чем участие в боях.

В июне 1920 года боевой состав польской конницы упал до 12 000 сабель. Необходимо было принять кардинальные меры.

В этот период оперативная обстановка позволила полякам снимать кавалерию с некоторых участков фронта и начать ее реорганизацию. Для того чтобы укомплектовать кавалерийские части качественным личным составом, польский сейм постановил призвать 10 возрастов из числа запасных солдат, ранее служивших в кавалерии. В основном это были унтер-офицеры русских, германских и австрийских войск, имевшие богатый боевой опыт. По данным призывных органов, таких лиц насчитывалось до 10 000.

Для пополнения офицерского состава кавалерии было приказано изъять из штабов и центральных управлений как можно большее число кавалеристов — уже в первые недели эта мера дала коннице более 150 офицеров.

Хуже всего обстояло дело с пополнением конского состава — в результате германской оккупации в стране оставалось мало годных строевых лошадей. Была объявлена реквизиция лошадей (за определенное вознаграждение) и организована их закупка. Все эти меры принесли хорошие результаты: в течение полутора месяцев было получено несколько десятков тысяч лошадей, из которых почти 20 000 были переданы в кавалерию.

Для вооружения пополнений были использованы имевшиеся на складах запасы русской, германской и австрийской армий. Но нехватка сабель была так велика, что правительством была введена такая мера, как принудительная сдача их всех населением Польши. Сабли отбирались даже у офицеров, не находившихся на передовой.

Благодаря таким усилиям в июле было сформировано 30 маршевых эскадронов, отправленных на пополнение кавалерийских полков. С 10 по 15 июля на фронт было отправлено 162 офицера, 10 346 всадников и 9279 коней. Численность личного состава эскадрона была доведена до 200 человек. Из двух дивизий, в составе двух трехполковых бригад каждая, была создана группа стратегической конницы, которая сразу после сформирования была двинута на фронт.

В этот же период был отдан приказ о формировании добровольческих конных частей — мера обосновывалась стремительным наступлением Красной армии в глубь Польши. На защиту национальной независимости прибыло много добровольцев, из которых были быстро сформированы различные конно-охотничьи части. Добровольческое движение было использовано и для усиления кавалерии — отправив запасных на укомплектование действовавших кавалерийских полков, командование решило увеличить число последних путем формирования добровольческих кавалерийских полков. И менее чем за пять недель было сформировано 8 новых кавалерийских полков. По мере формирования (и даже не всегда даже дожидаясь его окончания) эти полки отправлялись на фронт и принимали участие в боях. Общая численность добровольческих кавалерийских формирований в период с 15 июля по 15 августа 1920 года выразилась цифрой в 306 офицеров, 10 187 всадников и 9522 коня.

Конные добровольческие полки принимали участие в целом ряде боев, проявив высокие боевые качества. После окончания осенней кампании почти все они получили очередные номера и были переименованы в полки регулярной конницы.

В течение шести недель, в период наиболее ответственных боев Советско-польской войны, на фронт было отправлено 468 офицеров, 20 583 всадника и 18 800 коней.

В августе 1920 года численность польской кавалерии достигла небывалой до сих пор цифры в 34 000 сабель.

После отступления советских армий от Вислы польская начала энергичное преследование. Последней значительной операцией польской конницы был рейд под командованием полковника Роммеля, проведенный в направлении Ровно — Коростень (в 140 км от Киева) почти накануне перемирия.

Но в первый период войны польская конница не рисковала вступать в кавалерийские столкновения с красной кавалерией — лишь в августе 1920 года она усвоила необходимые тактические приемы, заимствовав их у красной конницы. И лишь с августа она действовала более энергично, совершая налеты на фланги и тылы советских войск в период операций в районе Броды — Львов.

Именно поэтому красная конница оказалась мощнейшим фактором захвата стратегической инициативы на наиболее ответственном этапе Польской кампании и была серьезным мобильным ресурсом в руках советского командования.

§ 2. Особенности боевого применения

2.1. 1-я Конная армия в битве за Донбасс, декабрь 1919 г

Армии советского Южного фронта, преследуя белые войска от линии Курск — ст. Касторная — Воронеж, к 25.12.1919 г. глубоко вторглись на территорию Донецкого бассейна. Центральные армии фронта — 8-я, 13-я, и особенно 1-я Конная, — достигли линии рубежа р. Сев. Донец.

Но фронт ВСЮР окончательно «разрезанным» считать было рано. Войскам А. И. Деникина удалось отступить и во время отхода суметь сконцентрировать главные силы перед фронтом ударного «тарана» Южного фронта — 1-й Конной армии. В ходе отступления фронт белых сужался, и им удалось перебросить свои резервы к рубежу р. Сев. Донец. В районе Славянская, ст. Рубежная, Бахмут белые имели возможность сконцентрировать серьезные силы, попытавшись организовать контрудар, опрокинуть 1-ю Конную в р. Сев. Донец.

Задержавшись на этом рубеже, они могли спокойно эвакуироваться за р. Дон. Эвакуация была возможна по 3 железнодорожным магистралям:

1) Изюм — Нырково — Ростов;

2) Лозовая — Славянск — Попасная — Дебальцево — Ростов;

3) Гришино — Иловайская — Ростов.

Утрата этих магистралей превращалась в катастрофу — ведь тогда фронт резался на 2 части, а единое руководство становилось невозможным.

Донбасская операция 1-й Конной армии, декабрь 1919 г.

Около 14 % состава Конной армии составляли казаки и до 20 % — крестьяне из «казачьих регионов» — уроженцы донских, кубанских степей и Ставрополья.

С питанием для людей и фуражом было тяжело, а пополнение частей боеприпасами происходило за счет трофеев. 300-километровый переход (причем с ожесточенными боями) от ст. Касторная в Донбасс истощил 1-ю Конную.

Следует охарактеризовать район предстоящих боевых действий. Он изобиловал значительным количеством железных дорог, преимущественно с запада на юго-восток. Железнодорожные магистрали, по которым курсировали бронепоезда, сужали оперативно-тактическую маневренность конницы противников. Главным направлением удара для красных и основными центрами сопротивления для белых являлись Никитовка, Бахмут, Горловка, Попасная, Иловайская, Чистяково и Дебальцево.

На этих направлениях и за эти узловые станции и шли 6-дневные ожесточенные бои в Донбассе.

Как отмечалось выше, белые попытались контратаковать. План контрудара заключался в концентрических действиях в направлении ст. Рубежная, ст. Переездная. Реализация плана возлагалась на конную группу под командованием генерала Улагая и 2-ю сводную пехотную дивизию.

Конной группе и 2-й дивизии, к 25 декабря сосредоточенным в районе Федоровка — Ямы, предписывалось нанести удар в северо-восточном направлении. Другая белая группа, располагавшаяся в районе Нырково, Шипилово, наступлением с юга на север должна была содействовать удару Улагая.

Белые планировали разбить 1-ю Конную, отбросив ее за р. Сев. Донец, захватить этот рубеж и закрепиться на нем.

1-я Конная планировала овладеть Донбассом с помощью стремительных рывков — ив первую очередь овладеть главными железнодорожными узлами региона.

I-й узел сопротивления — на линии Бахмут, ст. Попасная; 2-й — линия Горловка, Дебальцево; 2-й — Иловайская, ст. Алексеево — Леоново. Эти узлы сопротивления являлись ключом обороны белых в Донбассе. Главная цель 1-й Конной — разгром живой силы противника и, окончательно разрезав фронт ВСЮР, обеспечение условий Южному фронту для полной ликвидации своего противника. Это общая задача.

Частные задачи соединениям 1-й Конной на 25.12:

II-й кавалерийская и 9-я стрелковая дивизии должны были стремительным налетом овладеть г. Бахмут и выйти на Яшино, Бахмут, Покровская, Надежино;

12-й стрелковой дивизии следовало наступать к ст. Попасная, в дальнейшем овладев ст. Ирмино;

6-я кавалерийская дивизия должна была наступать на Шипилово и на Хорошее (вдоль железной дороги Нырково — Луганск) — перерезать железную дорогу, содействуя ударной группе в овладении Бахмутом, Попасной.

Находившаяся в армейском резерве 4-я кавалерийская дивизия переходила в район Михайловки, двигаясь как бы вторым эшелоном за 11-й кавалерийской и 9-й стрелковой дивизиями.

Таким образом, тактические действия в соответствии с оперативным замыслом приказа по захвату первых донбасских узлов сопротивления сводились к нанесению фланговых ударов дивизий на Бахмут— Попасная (11-й кавалерийской и 9-й стрелковой дивизий — с северо-северо-запада и 6-й кавалерийской — с северо-востока).

В это время 12-я стрелковая дивизия, сковывая белых, атаковала ст. Попасная с севера — с целью овладения последней.

Наконец, 4-я кавалерийская дивизия, резерв армии, могла развить успех на любом фланге либо парировать удар с любого направления.

Посмотрим теперь, как этот план был реализован на практике.

25.12 противники приступили к реализации своего планирования — и завязался ожесточенный бой.

11-я кавалерийская и 9-я стрелковая дивизии уже в начале наступления попали под удар белых — из района Федоровки, Ямы. И дивизии уже к вечеру ввели все свои силы в бой, оставшись без резервов. Белые напрягали силы, чтобы сбросить их в р. Сев. Донец. Угроза над левым флангом армии нависала вплоть до позднего вечера.

Находившаяся в армейском резерве 4-я кавалерийская дивизия перемещалась в районе, указанном приказом. Достигнув передовыми частями Яблонская, Любимовка, столкнулась с заставами белых. Главные силы соединения находились на линии железной дороги Ямы — Нырково, услышав звуки сильного боя на северо-западе — на фронте 11-й и 9-й дивизий. Было уже поздно, и 4-я кавалерийская не сворачивает на выстрелы, а движется вперед, захватывает в Яблонской белые заставы и, пройдя на юго-запад (Брянцевка — Ореховка), угрожает белым с тыла.

Оказавшись в столь тяжелом положении, утром 26.12 белые отступают — но наталкиваются в районе Брянцевка, Ореховка на пулеметные части 4-й дивизии. После жестокого боя 2-я пехотная дивизия белых, понеся большие потери, рассеивается — отходя на юг и на запад.

12-я стрелковая дивизия весь день 25.12 вела ожесточенные бои у Ныркова. Прикрывая район Ныркова пехотой при поддержке 3 бронепоездов, они отбили атаки соединения.

6-я кавалерийская дивизия в этот день получила встречный удар в районе Шипилово, Марьевка — и продвинуться не смогла.

Два конноармейских бронепоезда курсировали по линии ст. Нырково — Лоскутово — Переездная.

В ходе тяжелых боев 25.12 1-я Конная армия выполнить задачу — овладеть Бахмутом, Попасной — не смогла. Но, с другой стороны, она разрушила в этот день планы противника — парировала его удар и вместе с тем частями 4-й кавалерийской дивизии вторглась в район Михайловки, вбив клин в боевой порядок белых, обороняющихся на линии Федоровка, Ямы, Нырково.

26.12 ожесточенные бои продолжаются.

11-я кавалерийская и 9-я стрелковая дивизии опрокинули конную группу Улагая, 4-я кавалерийская вела бой с вражеской пехотой, отступающей на Бахмут, а 6-я кавалерийская и 12-я стрелковая дивизии сражались на прежних участках.

Сопротивление противника и дождливая погода 26.12 не позволяют развить успех, достигнутый накануне, и лишь 27.12 11-я кавалерийская дивизия захватывает Бахмут, 9-я стрелковая дивизия выходит в заданный район, 12-я стрелковая дивизия овладевает ст. Попасная, а 6-я кавалерийская дивизия, отбросив к вечеру 27.12 белую конницу к югу, продвигается и сосредоточивается в районе Хорошее, создавая с востока угрозу противнику, находящемуся в районе ст. Попасная.

Боевые действия за узлы сопротивления Бахмут — ст. Попасная завершились.

28.12, продолжая наступление, Конная армия к вечеру вышла на линию Лозовка, Степановка, Екатериновка, с. Луганское, нацелив свои соединения на ст. Горловку, Дебальцево.

Оказывая сопротивление, в основном бронепоездами, главные силы белые выводили на линию ст. Горловка, Дебальцево. Прикрываясь курсирующими на этой железнодорожной линии 3 бронепоездами, они пытались установить наступление Конной армии.

Белые производили перегруппировку — группа Улагая и другие конные соединения перебрасываются на левый фланг Конармии.

Реввоенсовет 1-й Конной, решив овладеть ст. Горловка и Дебальцево одновременным мощным ударом всех соединений армии, приказывал:

11-й кавалерийской дивизией и бронепоездами 29.12 овладеть ст. Горловка, в дальнейшем наступая на ст. Иловайская;

12-й и 9-й стрелковым дивизиям — быстрым решительным ударом овладеть ст. Дебальцево, имея в виду дальнейшее наступление по направлению ст. Иловайская;

6-й кавалерийской дивизии — наступать в южном направлении, захлестывая и отрезая белых в район ст. Дебальцево с востока;

4-я кавалерийская дивизия находилась в армейском резерве.

Если первоначально главные силы Конной армии были нацелены на юго-запад, теперь производится определенный поворот — основная ударная сила оперативного объединения нацеливается в юго-восточном направлении — на Дебальцево.

29.12 11-я кавалерийская дивизия при поддержке бронепоездов, курсирующих по линии ст. Попасная, ст. Горловка, ведет ожесточенный бой за ст. Горловка.

При поддержке своих 3 бронепоездов белые стойко обороняют этот железнодорожный узел. Атаки (причем неоднократные) 11-й кавалерийской дивизии отбиваются Алексеевским и Дроздовским полками. В итоге 29.12 белые удерживают Горловку.

Когда 11-я кавалерийская дивизия наступала на ст. Горловка, в районе ст. Дебальцево 9-я и 12-я стрелковые дивизии вели упорный бой с Марковской дивизией и остатками 2-й пехотной дивизии.

6-я кавалерийская дивизия наступала из района Лозовка на Городище, охватывая ст. Дебальцево с востока. Благодаря решительным и согласованным действиям 9-й, 12-й стрелковых и 6-й кавалерийских дивизий, 29.12. ст. Дебальцево была занята, но основная масса живой силы белых сумела ускользнуть на юг — в направлении с. Алексеево-Леоново.

30.12 11-я кавалерийская дивизия вновь атакует ст. Горловка — и при поддержке конной группы 9-й стрелковой дивизии ее захватывает. Противник отошел по направлению ст. Иловайская, оставив в руках 11-й кавалерийской дивизии 3 бронепоезда и другую военную добычу.

Таким образом, Конная армия, несмотря на плохие погодные условия, в ходе упорных боев 30.12 занимает 2-й узел сопротивления противника — ст. Горловка, Дебальцево — в готовности на следующий день нанести удар по последнему оперативному объекту — железнодорожной линии, позволяющей противнику решать эвакуационные вопросы и соединяющей белые войска в единый фронт.

Сложившаяся к 30.12 обстановка, как и раньше на протяжении всей Донбасской операции, требовала энергичных действий (хоть дожди сделали местность труднопроходимой, а войска очень устали) по уничтожению живой силы и окончательному разрыву белого фронта.

Реввоенсовет 1-й Конной, находясь в районе ст. Дебальцево, отдает приказ по армии:

11-й кавалерийской и 9-й стрелковой дивизиям овладеть ст. Иловайская, чтобы в дальнейшем наступать на Таганрог;

12-й стрелковой и 6-й кавалерийской дивизиям — уничтожить противника, действующего южнее ст. Дебальцево;

4-й кавалерийской дивизии выйти в район Новопавловка — и быть в армейском резерве.

В сущности, 4-я кавдивизия прикрывала действия главных сил армии, для которых создалась угроза с востока — ведь красная 8-я армия отстала, а белая конница, отступая, концентрировалась на левом фланге 1-й Конной.

Это решение было абсолютно верным, так как ударом на ст. Иловайская окончательно разрезался фронт белых, а войска, оперирующие западнее ст. Иловайская, отбрасывались на запад. В то же время достигался разгром противника южнее Дебальцево и, наконец, 4-я кавалерийская, обеспечив удар на ст. Иловайская, выдвигалась в центральном направлении — с целью последующего наступления на Ростов-на-Дону.

31.12 6-я кавдивизия в районе Алексеево-Леоново отрезала пути отхода Марковской дивизии и ряду казачьих частей. В ожесточенном бою дивизия зарубила до 1500 и пленила около 1300 солдат и офицеров, захватила 12 орудий и 50 пулеметов.

9-я стрелковая и 11-я кавалерийская дивизии, преследуя белых на ст. Иловайская, разбили в районе Авросимовка Черкесскую конную дивизию, захватив около 600 пленных и до 40 пулеметов.

Противник отступал — частично на юго-запад (в Крым) и частично на юго-восток (за Дон).

Об ожесточенности боев Донбасской операции 1-й Конной говорит оперативная сводка армии № 1592, отмечавшая потери противника: до 3000 зарубленными, до 5000 пленными казаков, 24 орудия, 170 пулеметов и 5 бронепоездов.

Каковы выводы из рассмотренной операции?

1. Операция демонстрирует тот факт, что белые ожесточенно сражались за Донбасс — регион стратегической важности. Здесь сражались их главные силы — сосредоточенные против 1-й Конной армии.

2. Соответственно, следующий вывод: 1-я Конная армия стала основным могильщиком сил ВСЮР в районе Донбасса.

3. Операция, в основе которой лежала борьба за центры сопротивления, продемонстрировала большую маневренную гибкость конницы и инициативность командования 1-й Конной и соединений, входящих в состав армии.

4. Интересно качество управления войсками армии. Реввоенсовет присутствовал на передовых позициях решающих направлений. И мы видим своевременное нацеливание дивизий — чтобы, навязав противнику свою волю, овладеть ключевыми пунктами.

5. Донбасская операция 1-й Конной армии стала необходимой и важнейшей предпосылкой для захвата Ростова-на-Дону и финального поражения Вооруженных Сил Юга России.

2.2. 1-я Конная армия и бросок на Ростов, январь 1920 г

Сокрушительный удар 1-й Конной армии в Донбассе — сильно облегчавший успешное наступление соседних с ней 13-й и 8-й армий — почти отрезал путь отступления значительной части Добровольческой армии в Донскую область. Осталось еще небольшое пространство до Ростова — чтобы окончательно закрыть путь отхода даже ближайшим войскам противника. Необходимо было также не дать части белых войск уйти на Крымский полуостров. В этих целях командюжем 03.01.1920 была отдана директива № 1/оп. Этой директивой армиям фронта ставилась задача: в кратчайший срок выдвинуться к побережью Черного и Азовского морей и добить остатки армий противника. Директива настойчиво рекомендовала армиям использовать свои конные части — для глубокого обхода, захода в тыл и разгрома живой силы противника.

Ударной группе фронта (1-я Конная армия) ставилась задача:

«Стремительно преследуя разбитого противника, главную массу своей группы, в том числе не менее 2 кавалерийских дивизий, безотлагательно бросить в направлении Ростов — Нахичевань для захвата таковых не позднее 7.1 на участке станица Аксайская до устья р. Дон. Меньшую часть группы направить для овладения Таганрогом в кратчайший срок и содействовать 13-й армии в выполнении поставленной задачи».

На Ростов — Нахичевань одновременно нацеливалась и 8-я армия.

Для выполнения этой директивы соединениям Конной армии (приказ Конной армии № 1/оп) было приказано к вечеру 6 января занять исходное положение:

9-й стрелковой дивизии — Николаевский — Казанский — ст. Кошкино — Самбек;

Ростовская операция 1-й Конной армии, январь 1920 г.

12-й стрелковой дивизии — Курлацкая, Абрамов — Новостратонский — Совет Мигрина;

6-й кавалерийской дивизии — Петровский — Чистополь — Персиянов, Ивановский — Б. Крепкая;

4-й кавалерийской дивизии — Платовский — Ивановский — Княжий, Аграфеновка — Крепинский;

11-й кавалерийской дивизии — Матвеев курган (дивизия оставлена в армейском резерве).

Бронепоездам приказано курсировать по двум направлениям: Матвеев курган — Таганрог и ст. Колпаково — Зверево.

Помощнику инспектора артиллерии армии Кривенко, командовавшему бронепоездами, была дана такая задача: «Подчинив подошедший бронепоезд № 100 с дальнобойной морской пушкой, дающей обстрел на 27 верст, сбить бронепоезда противника и взять под обстрел Таганрог и транспорты, отходящие водным путем».

История умалчивает, насколько одной этой пушке удалось выполнить три столь крупные задачи, но уважение к ее мощности было проявлено.

Части Конной армии, без всякого сопротивления со стороны противника, вышли в указанные районы в назначенные сроки.

Частями 9-й стрелковой дивизии к 13.00 6 января был занят Таганрог, оставленный противником без боя. В городе была захвачена огромная военная добыча, в том числе 12 тяжелых английских орудий, 50 бомбометов, танки, автомобили, патроны, снаряды, бензин, керосин, медикаменты и пр.

Противник перед отходом пытался многое уничтожить, но в городе царил образцовый порядок.

Бронепоезда «Коммунист» и «Красный кавалерист» выдвинулись за Таганрог — и начали обстрел ст. Синявская.

К левому флангу ударной группы — в район расположения 4-й кавдивизии (Аграфеновка) начали подходить соединения 8-й армии — 16, 15, 31 и 33-я стрелковые дивизии.

Таким образом, на участок Ростов — Нахичевань были нацелены 6 стрелковых дивизий, 3 кавалерийских бригады и кавбригада 33-й стрелковой Кубанской дивизии. 15, 16 и 31-я стрелковые дивизии имели каждая по 800–1000 штыков, но в общей сложности силы были значительные.

6 января был отдан приказ Конной армии № 2, которым ставились окончательные задачи по овладению Ростовом и Нахичеванью.

Сузившийся фронт наступления уже не вмещал всех войск ударной группы, поэтому 9-й стрелковой дивизии была поставлена задача оборонять участок побережья Азовского моря: Марьевский — Носов — Мануиловский — г. Таганрог — Бессергеневка и Царев Дар.

Остальные войска должны были в два прыжка захватить г. Ростов, для чего приказывалось: 12-й стрелковой дивизии выйти 7 января на линию Донец (15 км северо-западнее Ростова) — Мокрый — Чалтырь — Крым — Султан — Сала, а 8 января совместно с 6-й кавдивизией взять Ростов и оборонять р. Дон; 6-й кавдивизии 7 января овладеть Сала-Несвитайский — Генеральский Мост, а 8 января — Ростовом; 4-й кавдивизии 7 января — Константиновский — Юдин — Серафимов — Волошин (Ольгинский), 8 января — г. Нахичевань, ст. Аксайская, захватив целым плавучий мост через р. Дон напротив ст. Ольгинская; 11-й кавдивизии — армейский резерв — 8 января перейти в Курпичев — Александров — Совет Мигрина, 9 января — Сала, 10 января — ст. Аксайская.

Дивизиям было приказано выступить не позднее 07.00 7 января. Приказ в кавалерийских дивизиях был получен с запозданием — и 7 января приступить к его выполнению некоторые из них не смогли.

Так, 6-я кавалерийская дивизия получила его в 12.00, а 4-я кавалерийская дивизия — лишь в 15.30.

Перед А. И. Деникиным, после неудачных боев в Донецком бассейне, стоял на повестке дня вопрос о возможности стабилизации его фронта. Хотя фланги его фронта держались, но центр под нажимом ударной группы Южного фронта катастрофически откатывался к югу. В конце декабря он еще пытался задержать этот отход, выровнять фронт, отдав приказ, в котором ставил своим армиям задачи: Кавказской, действовавшей в районе Царицына, — отойти за р. Сал, прикрывая Ставропольское и Тихорецкое направления; Донской и Добровольческой — встать между реками Миусом и Донцом по линии Цимлянская — Усть-Бело-Калитвенская, Каменская — Ровеньки — Матвеев курган, Лиман — Миусский, прикрывая Ростов — Новочеркасск.

А. И. Деникин отмечал, что задержка его армий тем более была необходима, что переброска подкреплений к Ростову еще не была закончена, а армейские тылы — Таганрог — Ростов — Новочеркасск пока не эвакуированы. В ближайшем плацдарме — Ростов — Новочеркасск — сосредоточился резерв главкома ВСЮР под командованием генерала Топоркова (1,5 дивизии конницы, Пластунская бригада и 2 офицерских школы). На данной позиции в случае необходимости предполагалось дать противнику решительный отпор.

Предположения А. И. Деникина не осуществились. Генерал отмечал, что вышеуказанную линию удержать не удалось: отступательная инерция в силу многих причин (в основном морального свойства), влекла войска к естественному рубежу — р. Дон. В итоге к 23–24 декабря (5–6 января), вначале с боем, а затем в отрыве от противника, добровольцы и донцы отошли на Ростово-Новочеркасский плацдарм. Центральная группа ВСЮР была сосредоточена на 80-км фронте, и генерал решил дать красным сражение — тем более что к этому моменту обозначилось переутомление и расстройство армий его противника. Еще 20 декабря (2 января) генералу Сидорину в оперативном отношении был подчинен и Добровольческий корпус — и Сидорин прикрыл добровольцами Ростов, донцами — Новочеркасск, тогда как в центре на уступе встали конные корпуса Мамонтова и Топоркова.

Так обрисовывал А. И. Деникин положение своего фронта, занявшего позиции на подступах к Ростову и Новочеркасску. Он не думал отдавать Ростово-Новочеркасский плацдарм без боя.

По данным советской разведки, главковерх ВСЮР 6 января начал сосредотачивать крупные массы пехоты на линии Крым — Султан-Сала, Сала. Конница была сведена в сильную группу (корпуса Топоркова и Мамонтова — до 5000 сабель) и выдвинута в район Генеральский Мост — Волошин (Ольгинский) и Кутейников — Несвитайский с задачей активного противодействия наступающим на Ростов красным войскам.

Донская армия группировалась в районе Александровка — Грушевский, прикрывая г. Новочеркасск против наступления частей 8-й и 9-й красных армий.

Еще 6 января кавбригада красной 33-й Кубанской стрелковой дивизии в 13.00 «лихо» налетела на ст. Генеральский Мост, где наткнулась на конницу противника силой до 1000 сабель (4 кавалерийских полка). Зарвавшаяся кавбригада, понеся крупные потери в людях, потеряв часть пулеметов и орудий и преследуемая противником, отошла к 20.00 в расположение 4-й кавдивизии. Вследствие позднего времени последняя не выступила на поддержку кавбригаде — ограничившись высылкой сильной разведки в сторону Генеральский Мост. Потрепанная кавбригада расположилась в хут. Атаманский (Власов).

Столь же неудачны были 7 января и попытки активно действовать некоторых стрелковых дивизий.

9-я и 12-я стрелковые дивизии из-за утомления людей не вышли на указанную им линию (донесение начоперодарма командарму к 9.00 08.01. № 103).

Как нами указывалось ранее, кавалерийские дивизии получили приказ по Конной армии № 2/оп с опозданием.

6-я кавалерийская дивизия, несмотря на позднее получение этого приказа, все же решила немедленно приступить к его выполнению — тем более что до назначенных ей на 7 января пунктов было недалеко (10–20 км). (Приказ 6-й кавдивизии 07.01. № 4/оп.)

Уже к 13.00 ее передовые части были в 3 км от ст. Генеральский Мост, где столкнулись с передовыми частями противника. Завязалась перестрелка. Вскоре из ст. Генеральский Мост выступила колонна конницы противника силой до 3000 сабель (сводка 6-й кавдивизии к 22.30 07. 01).

Завязался упорный бой. После нескольких ожесточенных атак противник был сбит и начал было поспешно отходить. Но вдруг на левом фланге 6-й кавалерийской дивизии появилась другая колонна противника — силой в 2000 сабель. Первая остановила отход — и перешла в наступление. 6-я кавдивизия сражалась до наступления темноты. Утомленные ожесточенными атаками, понесшие большие потери, противники разошлись. Белые отошли на Генеральский Мост, 6-я кавдивизия — в исходное положение (потеряв в этом бою 2 орудия). Причем потери 6-й кавдивизии в бою 7 января характерны не только материальным, но и моральным уроном — утрата артиллерии в частях Конной армии была явлением исключительным.

Противник ночью попытался атаковать 6-ю кавалерийскую дивизию, но, как отмечает сводка соединения, был сбит и бежал в направлении Генеральский Мост. Было порублено много казаков, взяты пленные, отбиты 2 орудия.

4-я кавалерийская дивизия отложила свое выступление до утра 8 января. И перед ее фронтом 7 января разыгралась кровавая драма с 2 дивизиями 8-й Красной армии.

15-я и 16-я стрелковые дивизии последними утром 7 января перешли в наступление по большой дороге Аграфеновка — Нахичевань. Ни один из командиров этих дивизий не счел нужным заехать в штаб 4-й кавдивизии в Аграфеновке (а проходили как раз через этот населенный пункт) и поставить в известность о своих намерениях, а также попросить о содействии или о совместных действиях. В итоге части 4-й кавдивизии спокойно оставались на месте, наблюдая «храбро идущие» вперед стрелковые дивизии.

Последние беспрепятственно достигли района хуторов Щедрин, Попов — Несвитайский, Родионов — Несвитайский и подверглись неожиданному (с левого фланга) удару конницы противника (до 5000 сабель — корпуса Мамонтова и Топоркова). В результате 15-я и 16-я дивизии потеряли почти всю свою технику, до 700 человек пленными и много людей изрубленными. Остатки этих дивизий бежали, преследуемые противником, — до расположения 4-й кавдивизии, остававшейся бузучастной зрительницей побоища. Разбитая пехота просила у кавалеристов помощи — но наступившая ночь и отход противника в район Генеральский Мост делали последнюю не актуальной.

На 8 января белые предполагали развивать активные действия — несмотря на то что к вечеру 7 января конница Думенко подходила к г. Новочеркасск.

Данные разведки говорили, что главные силы белых накануне 8 января группировались в районе Генеральский Мост — Волошин (Ольгинский), Родионов-Несвитайский, Попов-Несвитайский, Дарьевка. В ст. Генеральский Мост были сосредоточены конница, пехота и танки. В Султан-Сала находились Дроздовская и Корниловская дивизии, в Ростове — 2 конных полка 1-й Кубанской дивизии и 4 полка пехоты.

Противник, предполагая, что с разгромом 15-й и 16-й стрелковых дивизий ему больше не угрожает опасность с севера (о 4-й кавдивизии, самой сильной, у него в тот момент достоверных сведений не имелось), в течение ночи на 8 января сосредоточил все свои силы в районе Генеральский Мост, Султан-Сала — с целью нанести сокрушительный удар Конной армии в направлении Б. Крепкая и отрезать ее от 8-й армии.

На рассвете 8 января начали наступление со стороны хут. Щедрин — Генеральский Мост, оставив в районе хут. Волошин (Ольгинский) — Серафимово — Константиновский свои обозы II разряда — без серьезного прикрытия.

Выступившие на рассвете 8 января из района Чистополье 6-я кавалерийская дивизия и со стороны Б. Крепкая 33-я стрелковая дивизии завязали с противником встречный бой, длившийся почти 12 часов. 6-я кавалерийская дивизия успела нанести противнику ряд сокрушительных ударов.

В это время 4-я кавалерийская дивизия, двигавшаяся из Аграфеновки на Нахичевань, беспрепятственно вышла на линию хут. Волошин (Ольгинский) и, круто свернув на запад, двумя бригадами ударила по тылам противника. Части противника, сражавшиеся с 6-й кавалерийской дивизией, заметив появление в своем тылу огромной кавалерийской колонны (4000 сабель), ринулись отступать на Сала, Султан-Сала — но, зажимаемые в железные тиски со всех сторон, так ничего и не смогли сделать. Лишь кавалерийские части, находившиеся в районе Генеральского Моста, имевшие хороших лошадей, вырвали из объятий неминуемой смерти, отойдя в направлении ст. Аксайская.

При атаке 4-й кавалерийской дивизии огромную помощь оказали ей 1,5-тонные грузовички 1-го автоброневого отряда им. Свердлова, находившиеся при ней. Они выскочили впереди конницы — ринувшись без дорог по вспаханному полю наперерез отходившим конным колоннам противника. Прямо на ходу они открыли пулеметный огонь по колоннам и продолжали его, быстро несясь параллельно колоннам. Налет этих грузовичков был столь неожиданным и страшным для конницы противника, что она еще до приближения красной конницы превратилась в дезорганизованную толпу. Коннице осталось довершить разгром.

Пехота противника не имела столь быстрых ног, как конница, и, видя безнадежность сопротивления, тысячами стала сдаваться в плен.

Танки, видя гибель пехоты, стали быстро отходить к Ростову — но конница оказалась быстрее. Экипажи бросали свои страшные машины.

Массовый героизм проявили белые пластуны, решившие, что «мертвые срама не имут», и до последнего человека легшие под ударами шашек бойцов 6-й кавдивизии. А. И. Деникин подтверждает этот факт указанием, что 20 декабря (8 января) буденновская конница почти уничтожила Терскую пластунскую бригаду, стоявшую в центре добровольцев.

В итоге — тысячные колонны пленных, сотни трупов и 4 танка, брошенные экипажами.

Останавливаясь на боях 7–8 января, А. И. Деникин отмечал, что эти бои являли картины смятения и доблести, неповиновения и твердого выполнения долга — и закончились неудачей. Действительно, 7 января прикрывавший Новочеркасск Донской корпус, под давлением конницы Думенко сдав город, отошел к Дону.

Конница Топоркова была опрокинута 6-й кавдивизией. А Мамонтов, как свидетельствует А. И. Деникин, несмотря на повторный приказ атаковать противника, отданный ему непосредственно главкомом через штаб Корниловской дивизии, бросил фронт и поспешно уходил на левый берег Дона — «опасаясь оттепели и порчи переправ».

Когда центр и правый фланг белых были уже разгромлены, на левом фланге (правый для красных) корниловцы, дроздовцы и конники Барбовича продолжали упорно сопротивляться наступлению советских стрелковых дивизий и одной бригады 6-й кавдивизии — но вскоре они были сломлены и вынуждены с жестоким боем прорываться за р. Дон через Ростов.

6-я кавалерийская дивизия собрала свои рассеянные по полю полки, на долю которых досталась главная тяжесть боя. 4-я кавалерийская дивизия, принимавшая незначительное участие в бою, стояла за южной окраиной с. Сала. И последняя немедленно двинулась для занятия Нахичевани, тогда как 6-я кавалерийская пошла на Ростов.

В 21 час головная бригада (3-я) 4-й кавдивизии во главе с начдивом и штабом вошла через Сенную площадь в Нахичевань.

Ростов шумел обычной жизнью: остатки разбитой под Генеральским Мостом конницы белых бежали на ст. Аксайская, пехота была взята в плен, и Ростов не знал о катастрофе, постигшей его защитников.

Вслед за частями 6-й кавдивизии в Ростов вошли отходившие дроздовцы и корниловцы. После тяжелого и упорного боя эти дивизии пробились на левый берег Дона. Всю ночь в Ростове кипел уличный бой, который пришлось вести 6-й кавалерийской, а к рассвету 2 полка пехоты противника подошли от ст. Аксайская вдоль берега Дона и с южной окраины Нахичевани стали теснить расположенные там полки 4-й кавдивизии. По улицам бегал броневик белых, осыпая пулеметным огнем медленно отходившие на север красные полки.

Не имея возможности действовать на улицах в конном строю, 4-я кавдивизия к полудню отошла и сосредоточилась на Сенной площади г. Нахичевани. С. М. Буденный и К. Е. Ворошилов срочно выехали на автомобиле в Сала за пехотой 33-й стрелковой дивизии, полагая, что коннице не удастся удержаться в городе. Но конница не хотела отдавать то, что было занято.

Полки 4-й кавдивизии спешились и перешли в контрнаступление. Через 2 часа боя 2 полка белых попали в плен, а броневик бросился было по льду через Дон, но пошел на дно. Большую помощь красным вновь оказал автоотряд имени Свердлова — один его грузовичок под командованием помначотряда долгое время на 26-й линии в Нахичевани задерживал белые цепи, прикрывая отходившие под огнем эскадроны 4-й кавдивизии. В конце концов белые подбили его артогнем из-за Дона.

К вечеру 9 января Ростов и Нахичевань были очищены от белых. Утром того же дня 3-я бригада 4-й кавдивизии заняла ст. Аксайская, где захватила 1000 пленных, 300 вагонов с различными грузами и 12 паровозов.

РВС 1-й Конной армии таким образом сообщал о взятии Ростова (приводим текст донесения полностью):

«Курск. Реввоенсовет Южфронта тт. Сталину, Егорову, Серебрякову. Копия: Москва, Ленину.

Красной Конной армией 8.1.20 в 20.00 взяты города Ростов и Нахичевань. Наша славная кавалерия уничтожила всю живую силу врага, защищавшую осиные гнезда дворянской буржуазной контрреволюции. Взято в плен более 10 000 солдат белых, 9 танков, 32 орудия, около 200 пулеметов, много винтовок и колоссальный обоз. Все эти трофеи взяты в результате кровопролитных боев. Противник настолько был разбит, что наше наступление в городе не было даже замечено врагом, и мы всю ночь с 8.1 на 9.1 ликвидировали разного рода штабы и воинские учреждения белых. Утром 9.1 в Ростове и Нахичевани завязался уличный бой, длившийся весь день. 10.1 города совершенно очищены и враг отогнан за Батайск и Гнилоаксайскую. Только страшные туманы и дожди помешали преследовать врага и дали ему возможность уничтожить небольшие переправы через р. Кайсуг у Батайска и через Дон у Аксайской. Переправы через Дон и железнодорожный мост в Ростове целы. В Ростове Реввоенсоветом Конной образован Ревком и назначены начгарнизона и комендант. В городе масса разных интендантских и других складов, переполненных всяческим имуществом. Все берется на учет и охраняется. Сегодня 11.1 был смотр двум кавалерийским дивизиям, где присутствовало много рабочих Ростова и Нахичевани во главе с подпольной организацией коммунистов. Провозглашены приветствия Красной армии, Советской Республике и вождям коммунистической революции. Реввоенсовет Конной от имени Конармии поздравляет вас со славной победой и от всей души провозглашает громкое „ура“ за наших вождей.

Да здравствует великая Красная армия!

Да здравствует окончательная победа коммунизма!

Да здравствует мировая советская власть!

Командарм 1-й Конной Буденный. Член РВС Ворошилов».

С занятием Ростова, главная и решающая роль в котором досталась на долю 1-й Конной армии, основная задача Южного фронта была выполнена. Дальнейшая борьба по уничтожению Вооруженных Сил Юга России разбилась на две части: ликвидация войск, отошедших за Дон (на Северный Кавказ), и ликвидация войск, отошедших в Крым и оставшихся на правом берегу р. Днепра.

Выполнение первой задачи было возложено на Юго-Восточный фронт, переименованный вскоре в Кавказский, — в состав этого фронта вошла и 1-я Конная армия.

2.3. 1-я Конная армия в Доно-Манычской операции, январь — февраль 1920 г

Доно-Манычская (Батайско-Манычская) операция — наступление советского Кавказского фронта 17.01–06.02.1920 г. против Вооруженных Сил Юга России.

В ходе Ростово-Новочеркасской операции 7.01.1920 г. красными был взят Новочеркасск, а 8.01.1920 г. — Ростов-на-Дону. Но белые армии на правом берегу Дона не были окончательно разбиты, закрепившись на левобережье. В результате ростовских боев белые потеряли территорию Донской области, лишившись огромного количества живой силы и техники.

Но, закрепившись на левобережье Дона, войска ВСЮР были еще сильны — и для борьбы с ними требовались серьезные усилия.

Причем если в декабре 1919 г. белые армии были растянуты перед фронтом 9, 8, 10 и 1-й Конной армий, то в январе 1920 г. они сгрудились на узком (лишь 40 км) фронте (Батайск — Манычская) — 11 пехотных и 13 кавалерийских дивизий (21 700 штыков, 25 250 сабель, 320 орудий, 6 бронепоездов, 27 самолетов).

Местность благоприятствовала белым армиям. Январская оттепель привела к затоплению болотистой долины Дона вплоть до Батайска— Ольгинской — Манычской. А затем вновь ударил мороз, превративший местность в сплошной лед, — но последний выдерживал лишь пешего человека (конный мог переправиться с трудом).

8-я и 9-я армии вышли на линию р. Дон (Ростов — Кривлянский), а 10-я армия после занятия г. Царицына вышла к слободе Ильинка.

8-я и 1-я Конная армии должны были, нанося удар от Ростова на Батайск — Ольгинскую, продвинуться к линии Ейск — Кущевка. Ключевая роль в операции принадлежала 1-й Конной — традиционному тарану, прокладывающему путь общевойсковым объединениям РККА.

Юго-Восточный фронт преобразовывается в Кавказский — и к началу операции его войска (первоначально — командующий В. И. Шорин, с 24.01 — врид Ф. М. Афанасьев, с 04.02 — М. Н. Тухачевский; члены РВС — И. Т. Смилга, В. А. Трифонов, С. И. Гусев) находились на рубеже: устье р. Дон — Ростов — Мелиховская — Константиновская. Общая численность к этому моменту — 47 600 штыков, 22 700 сабель, 590 орудий, 2732 пулемета (в т. ч. главные силы (без 11-й армии) — 29 100 тысяч штыков, 19 300 сабель, 447 орудий, 2029 пулеметов).

Диспозиция белых следующая. Добровольческий корпус находился на рубеже Азов — Батайск, упираясь флангом в Батайск. Три донских (конных) корпуса — в районе ст. Ольгинская. В резерве (южнее Батайска) три кубанских (конных) корпуса. Общая численность ВСЮР к этому моменту— 31 900 штыков, 27 400 сабель, 451 орудие и 1185 пулеметов.

Командование фронта во главе с В. И. Шориным не совсем уяснило вопрос оперативного значения конных масс — и 1-ю Конную использовало так же, как и общевойсковые армии.

Задачи армий Кавказского фронта:

1-я Конная армия (командующий С. М. Буденный) — разгромив Добровольческий корпус, занять линию Ейск — Кущевская;

8-я армия (командующий Г. Я. Сокольников) — разгромив 3-й Донской корпус, выйти к Кущевской — Мечетинской;

9-я армия (командующий А. К. Степин) — разгромить 1-й Донской корпус, заняв линию Мечетинская — Великокняжеская, выдвинув затем кавкорпус Б. М. Думенко для захвата Тихорецкой;

Обстановка перед наступлением на Батайск 1-й Конной армии.

Наступление 1-й Конной армии 17 января 1920 г.

10-я армия (командующий А. А. Павлов) — разбив 1-й Кубанский корпус, овладеть рубежом Великокняжеская — оз. Лопуховатое;

11-я армия (командующий М. И. Василенко) — правофланговой группой наступать на Торговую, двигаясь за левым флангом (уступом) 10-й армии.

17.01.1920 г. 1-я Конная и 8-я армии приступили к выполнению поставленной задачи. Дивизии Конармии к этому моменту находились: 4-я кавдивизия — Нахичевань-на-Дону, 6-я кавдивизия — Ростов-на-Дону, 11-я кавдивизия — Аксайская, 9-я стрелковая дивизия — Синявская, Гниловская, 12-я стрелковая дивизия — Ростов. 8-я армия находилась на фронте Ростов — Нахичевань — Аксайская.

На фронте Азов — Манычская белые имели 12 720 сабель, 11 100 штыков, 454 пулемета и 120 орудий. Остальные войска были в резерве — ст. Каяла, Степная, Кагальницкая.

Командарм 1-й Конной, сковывая белых на Батайском направлении, решил главными силами, действуя от Нахичевани, занять Ольгинскую — и уже от последней наступать на Батайск— Кущевку.

В приказе на 17 января С. М. Буденный указывал 4-й кавдивизии, оставив бригаду в армейском резерве, остальными силами переправиться у Нахичевани через Дон и захватить Ольгинскую; 6-й кавдивизии — двигаться за 4-й кавдивизией, развивая успех последней — нанести противнику, занимавшему район Батайск, удар во фланг; 11-й кавдивизии — переправиться через Дон у ст. Аксайская и нанести фланговый удар белым в районе Ольгинской; 9-й и 12-й стрелковым дивизиям — наступать от Ростова на Батайск.

8-я армия должна была наступать вместе с 1-й Конной армией на Батайск — но в бою 17. 01 она не приняла никакого участия. Соединения 1-й Конной армии у Нахичевани и Аксайской переправились на левобережье Дона (правда, без артиллерии — ведь лед с трудом выдерживал всадников) и с 9 часов наступали на Ольгинскую. Действия сражавшихся до темноты без артиллерийской поддержки дивизий 1-й Конной были безуспешны. Они были отброшены в исходное положение — на правобережье Дона.

К утру 18 января белые подтянули в район Батайск — Ольгинская резервы.

18-го 1-я Конная и 8-я армии вновь пошли в наступление на Батайск — Ольгинскую: 4-я кавдивизия переправилась через Дон в Нахичевани (2-м эшелоном за ней шла 16-я стрелковая дивизия; 3-м эшелоном (эшелоном развития успеха) шла 6-я кавдивизия — после овладения 4-й кавалерийской и 16-й стрелковой дивизиями Ольгинской она должна была наступать на Батайск); 11-я кавдивизия и 33-я стрелковая дивизия переправлялись через Дон у Аксайской с задачей наступать: 11-й кавдивизии — на Ольгинскую, нанося фланговый удар противнику, оперирующему в районе Ольгинской; 33-й стрелковой дивизии — на хут. Ниж. Подполинский, обеспечивая левый фланг армии.

9-я стрелковая (из района Гниловская) и 12-я стрелковая (от Ростова) дивизии наступали на Батайск. Артиллерия армий осталась на правом берегу Дона — она должна была вести огонь по Ольгинской и Батайску.

К 5.00 18 января 1-я Конная армия переправилась через Дон, начав наступать на Ольгинскую. После ожесточенного боя, около 12 часов, им удалось занять Ольгинскую. Попытка развить наступление к югу от Ольгинской закончилась неудачей. Атака захлебнулась — и все части армии остались на позициях в районе Ольгинская. Овладеть Батайском 9-я и 12-я стрелковые дивизии не смогли — и, выставив сторожевое охранение, отошли на правый берег Дона.

Попытка 8-й и 1-й Конной армий 17–18 января форсировать Дон была безуспешна.

На рассвете 19 января соединения Конной армии вновь начали наступление — от Ольгинской на Батайск и Нижн. Подполинский.

В ходе кровопролитных боев 19 января Конармии пришлось расширять плацдарм к югу от Ольгинской (6-я кавдивизия заняла Нижн. Подполинский), но продвинуться на юг ей не удалось. Соединения Конной армии в ночь на 20 января расположились: 4-я и 11-я кавдивизии — на позициях у Ольгинская, 6-я кавдивизия — в хут. Нижн. Подполинский, 16-я и 33-я стрелковые дивизии — в Ольгинская, 9-я и 12-я стрелковые дивизии остались на позициях в цепи на льду в 3 км севернее Батайска.

Наступление на Ольгинскую 19 января шло только по дамбе (местность была залита льдом, который с трудом выдерживал всадника). Наступление на Батайск стрелковых дивизий осуществлялось по голому льду, какие-либо укрытия отсутствовали. Лед в связи с оттепелью покрылся сверху водой — и стрелки долго лежали на этом льду. Противник же, видя наступление густых цепей красных, вел активный винтовочно-пулеметный и артиллерийский огонь.

Таким образом, только к 19 января 1-я Конная армия занимает Ольгинскую, а 8-я армия — Дарьевскую и Сулин. 9-я армия выходит к Старочеркасской — Богаевской, а 10-я армия — к Холодному — Каргальской — Ремонтному. Белое командование для ликвидации красного прорыва на левобережье Дона перебрасывает к Батайску кавкорпус С. М. Топоркова и кавбригаду И. Г. Барбовича, а к хут. Злодейскому — 4-й Донской корпус А. А. Павлова.

Батайское сражение становилось для красных все труднее. Местность на левом берегу Дона в тактическом отношении благоприятствовала белым. Лобовые атаки Конной армии были безуспешны. Отсутствовала свобода маневрирования. Но, несмотря на оперативную нецелесообразность действий на Батайском направлении, фронтовое командование было настойчиво.

В ожесточенных боях к югу от Ольгинская и Нижн. Подполинский советские части были вынуждены отойти к Ольгинская. Противник же из района Батайск и станицы Хомутовская обрушился на 1-ю Конную армию у Ольгинской — заставив и ее и 8-ю армию отойти на правый берег Дона. Таким образом, контрудар конницы Барбовича, Топоркова и Павлова, действующих во взаимодействии с Добровольческим и 3-м Донским корпусами, вынудил 20 января отступить красных за Дон.

Разгорелся конфликт между фронтовым (В. И. Шорин) и конармейским (С. М. Буденный) командованием. Первое считало, что ключ неудачи 1-й Конной — 12-дневная стоянка в Ростове (белые за это время успели отдохнуть и подготовить оборону) и введение в дело лишь части переданных Конной армии дивизий. Второе считало главной причиной неудачи тяжелую местность и ограниченность пространства.

После неудачных боев 17–21 января РВС 1-й Конной сообщил В. И. Шорину о том, что лобовые атаки на Батайск невозможны. Был предложен альтернативный вариант: удерживая 8-й и 9-й армиями фронт от устья р. Дон до станицы Богаевская, Конармию по правому берегу Дона перебросить в район ст. Константиновской — где форсировать р. Дон, начав наступление во фланг и тыл противника в направлении на Тихорецкую. Но командование фронта было непреклонно — предлагая 1-й Конной, овладев Батайском, выйти на рубеж Ейск — Кущевка.

РВС 1-й Конной вновь пытался наступать на Батайск. На рассвете 21 января Конная третий раз наносит удар на Батайск — Ольгинскую и захватывает последнюю. Ольгинская в ходе ожесточенных боев несколько раз переходил из рук в руки, к концу дня оставшись в руках красных.

9-я армия нанесла поражение 2-му корпусу противника, отбросив последний за Маныч. 21-я стрелковая дивизия, форсировав Маныч, 21-го заняла Манычскую — и появилась возможность для нанесения удара во фланг и тыл деникинской ударной группировки. И Главком приказал командующему Кавказским фронтом основные усилия перенести в полосу 9-й армии. А для этого следовало перебросить 1-ю Конную в район Константиновской — Раздорской — и атаковать совместно с корпусом Думенко. 9-я и 10-я армии должны были продолжать наступление в прежнем направлении.

22 января белые из района Батайск — Хомутовская и Нижн. Подполинский перешли в наступление и сбили красных на правый берег Дона. Попытки советских армий взять Батайск с помощью лобовых атак на этом завершились.

Причины неудач красных в Батайском сражении: надежные переправы через Дон отсутствовали; присутствовала залитая водой болотистая местность; господствующие позиции белых. Наступление Конной армии велось без поддержки артиллерии, а маневроспособность была стеснена. Конной армии пришлось атаковать в лоб и маневрировать на глазах противника.

Еще ни в одном сражении Конная армия не несла таких потерь, как в Батайском.

РВС армии находился в передовых частях. И произошел следующий полулегендарный эпизод. В одном из боев у Батайска у Ворошилова, находившегося в боевых порядках 4-й кавдивизии, провалился конь — ив это время 4-я кавдивизия стала отступать. Ворошилов был окружен примерно 20 всадниками противника, которые хотели захватить его живым. И последний, при помощи подоспевших буденновцев, насилу отбился, чуть не попав в плен.

В Батайском сражении действия Конной армии оказались безуспешны. Но трофеями стали 7 орудий, 27 пулеметов, 500 пленных и свыше 1000 лошадей.

Но объединение понесло большие потери и потеряло много времени. Командование фронта, увидев ошибочность своих действий, отдало своим армиям директиву № 00118.

В соответствии с последней 8-й и 9-й армиям предписывалось удерживать фронт от устья Дона до Новочеркасска, тогда как 10-й армии следовало продолжить наступление к Великокняжеской, а 1-й Конной армии к 25 января сосредоточиться в районе Бесергеневская — Заплавская — планируя удар во фланг и тыл белым в районе Батайска, с выходом к Ейску — Кущевке.

К 28 января соединения Конной армии находились: 4-я кавдивизия — Богаевская, 6-я кавдивизия — Елкин, 11-я кавдивизия — хут. Хохлатовский, полевой штаб армии — Богаевская. Здесь же были и части 9-й армии.

Из района Княжеско-Леоновский — Мало-Западенский армия должна была действовать в направлении на ст. Хомутовскую.

1-я бригада 6-й кавдивизии под командованием В. И. Книга приступила к рекогносцировке Маныча и захвату рубежей для наступления. На пути к Манычу комбриг, получив информацию от стрелковых частей 9-й армии, что пехота уже находится на левобережье Маныча, без какого-либо охранения и без разведки, на мотоцикле понесся за Маныч — впереди бригады. В действительности же красной пехоты там не было. И В. И. Книга приехал прямо к белым. Последние обнаружили при нем приказ 6-й кавдивизии, в котором полностью был напечатан и приказ по армии. Причем белое командование теперь знало и о планах красного фронтового командования — ведь в этом приказе были выдержки и из приказа по фронту.

На допросе легкомысленный комбриг, правда, попытался напугать белых — рассказывая об огромных цифрах боевого состава 1-й Конной армии (более 50 000 сабель). Сообщил В. И. Книга и о том, что более 25 000 сабель у Думенко — который находится у хут. Веселый. Он рекомендовал белым уходить — иначе «Буденный из района Богаевская, а Думенко из района хут. Веселый сожмут вас в тиски и вы погибнете».

Таким образом, еще до Манычского сражения белое командование знало план действий 1-й Конной армии.

А. И. Деникин приступил к сосредоточению сил в районе Княжеско-Леоновского, Мало-Западенского и хут. Веселый. Пехотная группа, 3 Донских конных корпуса, 3 Кубанских корпуса, ранее действовавших у Батайска — Ольгинской, были передвинуты к Манычу.

С. М. Буденный приказывал 6-й и 11-й кавдивизиям на рассвете 28 января переправляться через Маныч в районе хут. Мало-Западенский, хут. Княжеско-Леоновский — начав наступление на ст. Хомутовскую.

В этот день Кавказский фронт вновь перешел в наступление.

1-я Конная вышла к Манычской, Мало-Западенскому; кавкорпус Думенко с 23-й стрелковой дивизией, нанеся поражение Сводной Донской дивизии 2-го Донского корпуса, вышли к Ефремову, Позднееву, Проциков, Хомутец. Белое командование создает у Ефремова ударную группу (включала части 1-го Донского корпуса, 4-й Донской корпус и 7-ю Донскую дивизию 2-го Донского корпуса). Корпус Думенко и 23-я стрелковая дивизия получили удар, вынудивший их отойти за Маныч. 29 января эта же группировка нанесла удар и 1-й Конной армии — и части последней отошли на другой берег Маныча (Федулов, Кудинов, Еликин).

Это при том что 28 января дивизии 1-й Конной хоть и с большим трудом, но все же сбили противника с линии р. Маныч (Княжеско-Леоновский — Мало-Западенский), начав развивать успех в юго-западном направлении — наступая на хут. Поздеев.

Когда Конная армия двинулась на Поздеев, белые, действуя от ст. Манычская — хут. Пустошкин, атаковали во фланг и тыл 6-ю и 11-ю кавдивизии — чтобы отрезать армию от переправ через Маныч.

Командарм Конной отдал распоряжение 4-й кавдивизии, двигавшейся вслед за 6-й и 11-й кавдивизиями, повернуть фронт на север. 4-я кавдивизия ринулась на противника, разрезав его фронт между Княжеско-Леоновский и станцией Манычской, уничтожив дивизию 2-го Донского конного корпуса. Последняя потеряла до 1000 убитыми и 1500 пленными. 4-я кавдивизия стала преследовать противника к Ольгинской. 6-я кавдивизия заняла хут. Поздеев.

С наступлением темноты дивизии расположились: 4-я кавдивизия — Княжеско-Леоновский, 11-я кавдивизия — Мало-Западенский и 6-я кавдивизия — хут. Поздеев.

Кавкорпус Думенко пытался 28 января занять хут. Веселый, но 4-й Донской конный корпус отбросил его за Маныч.

Положение сторон к утру 28 января 1920 г. Боевые действия на Маныче.

Для 1-й Конной армии сформировалась угроза — не только с фронта, но и с левого фланга из района хут. Веселый.

29 января С. М. Буденный планировал разгромить 4-й Донской корпус, находившийся в районе хут. Веселый.

28–29 января 8-я и 9-я армии активности не проявляли. Белые же сняли войска с Батайского направления, передвинув их на Маныч.

29 января Конная армия, истекая кровью, оставалась на левобережье Маныча.

Неудача Конармии 29 января вновь привела к конфликту между РВС 1-й Конной армии и командованием фронта. Если В. И. Шорин видел главную причину неудачи в том, что армия вновь потеряла время (после удачного боя 28 января не начав преследования противника), то К. Е. Ворошилов в качестве главного просчета называл отсутствие единого руководства над конными группами Буденного

и Думенко — последние действовали не синхронно (когда Думенко вырвался вперед, Буденный только готовился к переправе через Маныч — и противник справился с Думенко и Буденным по очереди).

На рассвете 30 января белые всеми силами обрушились на 1-ю Конную — и кавдивизии, не выдержав натиска, отошли на правобережье Маныча и расположились: 4-я кавдивизия — в Богаевская, 6-я кавдивизия — в Федулов — Елкин; 11-я кавдивизия расположилась в хут. Хохлатовский.

Оттеснив Конную армию на правый берег Маныча, белое командование принимают следующее решение:

6 конными корпусами и 1 пехотной дивизией нанести удар на Богаевскую, отбросив Конную армию на север, и двинуться через Новочеркасск на Ростов. Одновременно добровольцы из района Батайска должны были также наступать на Ростов. Таким образом, планировалось, действуя из района Богаевская — Батайск, окружить 8-ю и 9-ю армии, вернув Ростов.

Теперь В. И. Шорин подчиняет корпус Думенко Буденному, но приказывает реализовать директиву № 0118 — вновь атаковать «Батайскую» группу противника, выйдя к Ейску — Кущевке. Но он не учел того обстоятельства, что Батайская группа уже находится на фронте Веселый — Пустошкин — ст. Манычская.

РВС Конной во исполнение этого приказа решает: переправившись через Маныч, Конной армией занять Поздеев, а корпусу Думенко занять хут. Веселый, расширив плацдарм на левобережье Маныча, ведя дальнейшее наступление на Хомутовскую и затем на Кущевку.

1 февраля 4-я и 6-я кавдивизии двинулись для занятия хут. Поздеев; 11-я кавдивизия шла за 6-й кавдивизией в армейском резерве — на случай парирования со стороны противника от Манычской.

4-я кавдивизия еще до рассвета 1 февраля захватила переправы и хут. Мало-Западенский. К 7 часам все дивизии армии уже находились на левом берегу р. Маныч. 6-я кавдивизия к 12 часам 1 февраля заняла хут. Поздеев. Шли ожесточенные бои.

1 февраля кавкорпус Думенко бездействовал — не выполнив приказа о наступлении на хут. Веселый.

Таким образом, действия 1-й Конной 1 февраля были почти безуспешны — далее хут. Поздеева продвинуться не удалось.

Дивизии Конной к исходу дня 1 февраля остались: 6-я кавдивизия — хут. Поздеев, 4-я кавдивизия — Мало-Западенский, 11-я кавдивизия — Княжеско-Леоновский.

На рассвете 2 февраля Конная армия продолжила выполнение своей задачи. Корпус Думенко также перешел в наступление на хут.

Веселый. 8-я и 9-я армии продолжали стоять на правом берегу Дона и Маныча.

2 февраля противник обрушился на Конную армию. Но 6-й кавдивизии в ходе тяжелого боя к 14 часам удалось овладеть хут. Процинов. 4-я и 11-я кавдивизии находились в районе Мало-Западенский и Княжеско-Леоновский. Белые к этому времени отбросили корпус Думенко по направлению к хут. В. и Н. Соленый. Причем Думенко при отходе оставил почти всю артиллерию.

Со стороны же Манычская и хут. Пустошкин белые обрушились на 4-ю и 11-ю кавдивизии. В результате кровопролитного побоища 4-я и 11-я кавдивизии были вынуждены уйти на правый берег Маныча, бросив часть своих орудий на левом берегу. Врид начальника 6-й кавдивизии Колесов занимал в это время хут. Процинов. Услышав артиллерийскую канонаду у Мало-Западенского и Княжеско-Леоновского, Колесов догадался, что противник атакует 4-ю и 11-ю кавдивизии, — и двинулся на выстрелы. В районе Мало-Западенский (у кургана Верблюд) 6-я кавдивизия, увидев хвост противника, преследовавшего 4-ю и 11-ю кавдивизии, ударила прямо в тыл последнего.

Сложилась следующая ситуация.

Белые преследуют 4-ю и 11-ю кавдивизии на правый берег р. Маныч, а 6-я кавдивизия, действуя с тыла, гонит этого противника также на правый берег р. Маныч. 6-я кавдивизия захватила до 2000 пленных. До 2000 зарубленных осталось на левом берегу у хут. Верблюд и Мало-Западенского. Захватив часть артиллерии белых, 4-я и 11-я кавдивизии на следующее утро подобрали свои орудия, оставшиеся на левом берегу (всего было брошено 6 орудий — в полном составе 1-я батарея 4-й кавдивизии и 2 орудия 2-й батареи).

В этот период произошел второй полулегендарный эпизод. Когда 1-я и 2-я бригады 4-й кавдивизии отходили на правый берег Маныча, комдив-4 Городовиков во главе 3-й бригады атаковал противника во фланг. Атака была отбита, и когда 3-я бригада отхлынула на другой берег Маныча, Городовиков остался в одиночестве. Белые преследовали — и Городовиков, выхватив маузер, отстреливался. Смазка застыла — и механизм маузера не действовал. Городовиков начал отстреливаться из нагана — и последний действовал отлично. Комдив двигался через замерзший лиман, покрытый, как зеркало, чистым льдом. Не долетев 80 м до берега, упал на полном карьере — и по инерции летел с такой же скоростью. Когда конь и всадник на нем докатились до берега, конь вскочил на ноги — и помчался за своими. Белые не преследовали.

2 февраля советские войска имели лишь частичный успех, будучи вынуждены к концу дня перейти на правый берег Маныча.

Конной армией в этот день было захвачено 1700 казаков и 200 лошадей. Захваченные пушки были выведены из строя и остались на левом берегу.

РВС армии, видя тяжелую обстановку, сложившуюся под Батайском и на Маныче, большие потери армии, которая участвует в фронтовой операции фактически в одиночку, в 22 часа 2-го числа отправляет на имя РВС Республики и Главкома телеграмму. В последней отмечалось изолированное положение армии, большие потери (3000 человек) и сокращение в 2 раза конского состава. Требуя поддержки, конармейцы сообщали о том, что командование фронта остается равнодушным к сложившейся ситуации.

В тот же вечер командарм и член РВС по прямому проводу доложили Главкому о сложившейся обстановке.

Доклад отметил пассивность 8-й и 9-й армий (благодаря чему противник смог снять с участков этих армий свою кавалерию, бросив ее против конницы Буденного и Думенко), неоднократные форсирования конницей р. Маныч (наступления и контрудары белых), изолированное положение и изнурение Конной армии. Характеризуя фронтовое командование, конармейцы отмечали, что «невнимательность» и «легкомысленность и даже преступность» последнего поставили конницу в тяжелое положение. 8-я и 9-я армии «допустили» противника числом до 1500 сабель занять хут. Красноярский — и последний может утром 3 февраля овладеть Новочеркасском.

В итоге были приняты кадровые решения — и командующим Кавказским фронтом вместо В. И. Шорина был назначен М. Н. Тухачевский.

1-я Конная к 24.00 2 февраля сосредоточилась в районе Богаевская, Федулов, Елкин и Хохлатовский.

Таким образом, попытки красных 31 января — 2 февраля форсировать Маныч и прорвать белую оборону были безуспешны, и в соответствии с приказом Главкома 6 февраля они переходят к обороне.

Приняв командование фронтом, Тухачевский в отношении действий Конной армии осуществил план, неоднократно предлагавшийся ее командованием. В соответствии с ним главные силы фронта должны были ударить в стык между донцами и кубанцами — на Тихорецкую. Это оперативное направление выводило во фланг и тыл группировки, сосредоточенной в районе Веселый — Манычская — Хомутовская — Батайск. Для этого следовало 8-й и 9-й армиям, оставаясь на занимаемых позициях, занять линию на правом берегу Дона и Маныча до хут. Веселый; 10-й армии наступать на Великокняжескую и Торговую; корпусу Думенко из района Соленый организовать набег в тыл противнику; 1-й Конной армии — 16 февраля занять Великокняжескую и к 21 февраля занять станцию Тихорецкая.

Таким образом, в Доно-Манычской операции РККА смогли лишь частично реализовать поставленную задачу. Войска применялись по разобщенным направлениям, на направлении главного удара концентрация сил и средств отсутствовала, а 1-я Конная армия (главная ударная сила фронта) использовалась ненадлежаще. Войска были утомлены, а конница и пехота недостаточно тесно взаимодействовали между собой. В то же время белое командование умело использовало свою конницу для ликвидации прорыва противника.

2.4. Стратегическая переброска. Марш 1 — й Конной армии на Польский фронт, апрель — май 1920 г

После разгрома белой армии в районе Белая Глина, Егорлыкская 1-я Конная армия с 7 марта 1920 г., преследуя своего противника, выдвигалась к подножию Кавказских гор — в направлении Майкопа.

На своем пути к Майкопу части Конной армии вели бои с остатками белой конницы.

Отступающие к Черному морю белые (преимущественно конница) в некоторых случаях оказывали советским дивизиям довольно сильное сопротивление. Так, например, 21 марта у ст. Белореченская 6-я кавдивизия (комдив Тимошенко) почти целый день вела бой с противником и только к исходу дня сбила противника, захватив свыше 1000 кавалеристов, 13 легких орудий, 3 млн снарядов, 5 млн ружейных патронов, склад винтовок, много вагонов с медикаментами и много другой военной добычи.

Майкоп был занят 22 марта, и Конная армия повела наступление к юго-западу от него — в общем направлении на Туапсе.

24 марта противник в районе Хадыженская, Апшеронская и Нефтяная оказывал красным частям отчаянное сопротивление и даже потеснил приданную 1-й Конной армии 1-ю кавдивизию — и она немного отошла на север.

К 1 апреля Конная армия заняла следующее положение:

11-я кавдивизия — Ключевая, пос. Фанагорийский; передовые части — Шавановский, Садовое;

Марш 1-й Конной армии на Польский фронт.

6-я кавдивизия занимала район Тверская, Кубанская, Кабардинская; передовые части — Хадыженская;

1-я кавдивизия (приданная от 10-й армии) и бригада 14-й кавдивизии занимали район Апшеронская; передовые части находились в районе Нефтяная, Самурская;

2-я кавдивизия (тоже приданная 1-й Конной) достигала ст. Тульская; передовые части ее занимали ст. Дагестанская, Даховская; 4-я кавдивизия занимала ст. Кужорская, Ярославская; передовые части занимали ст. Барашевская, Переправная, Подгорная; полевой штаб армии с 22 марта находился в Майкопе.

Связь с дивизиями была установлена и живая, и техническая, с соседними армиями — телеграфная (через штаб фронта); через фронтовой штаб была связь и с Москвой.

Люди и лошади 1-й Конной отдыхали от непрерывных боев, а части пополнялись за счет освобожденных из плена красноармейцев.

Ликвидация белых войск на Кавказе подходила к концу.

В это время на Польском фронте поляки проявляли большую активность. Ю. Пилсудский взял лично на себя руководство операцией на Украине 1920 года. Подготовка к наступлению по польскому плану должна была быть закончена к исходу дня 24 апреля, а общее наступление начато утром 25 апреля.

На первом этапе наступления Ю. Пилсудский ставил своим армиям задачу разгромить Юго-Западный фронт, заняв Киев.

Возникла необходимость перебросить 1-ю Конную на Польский фронт. Командарм 1-й Конной С. М. Буденный и член РВС К. Е. Ворошилов выехали в Москву для переговоров о предстоящем переходе и плане действий 1-й Конной армии на Польском фронте.

Временное командование было возложено на начальника полевого штаба 1-й Конной С. А. Зотова. Из Москвы по прямому проводу Буденный и Ворошилов передали приказ о движении армии на Польский фронт.

3 апреля 1-я Конная, после небольшого митинга у Белореченской, двинулась на Польский фронт в конном строю — так как железнодорожный транспорт находился в таком состоянии, что не мог справиться с переброской 1-й Конной.

Основной маршрут армии до Ростова — Майкоп, Гиагинская, Ладожская, Новомалороссийская, Кущевка, Батайск, Ростов.

На этом участке перехода каждая дивизия имела свою дорогу и определенные районы ночлегов. Как и всегда, не допускалось перекрещивание колонн в пути. Погода и грунт дорог благоприятствовали переходу.

Главная задача состояла в том, чтобы переправить колонны армии на правый берег р. Дон. Этот вопрос волновал не только командование Конной армии, но и ее начсостав и парторганизации частей и соединений.

Дон в это время находился в апогее своего весеннего разлива. Начиная от Ростова и до Койсуга, Батайска и ст. Ольгинская вся эта площадь была залита донской водой. Мостов через р. Дон на участке Азов — Новочеркасск было только два. Железнодорожный мост Ростов — Батайск был не приспособлен даже для переходов. Деревянный разводной мост у Нахичевани действовал только летом — когда вода Дона возвращалась в свои берега. Аксай — Ольгинская — также переправа летом и на пароме.

Единственной переправой через Дон для Конармии являлся железнодорожный мост. На нем был сделан деревянный настил — и колонны конницы за 20–21 апреля прошли на правый берег.

20 апреля 4-я, 14-я кавдивизии и полевой штаб армии переправились на правый берег и расположились: 4-я кавдивизия — Султан-Сала, 14-я кавдивизия — Мокрый Чалтырь, полевой штаб — Ростов, 6-я кавдивизия — Батайск и 11-я кавдивизия — Койсуг.

К 20 апреля армия, делая небольшие переходы, покрыла более 300 км и достигла Ростова. Переход до Ростова замедлялся тем, что в предвидении 1000-км марша требовалось перековать весь конский состав: ковка производилась на марше, а это отнимало много времени.

21 апреля в Ростове для Конной армии Донисполкомом был организован митинг.

Из Ростова маршрут Конной армии шел через Матвеев курган, Максимилиановку, Павлоград, Екатеринослав, Елисаветград, Умань, где к 25 мая Конармия и должна была сосредоточиться.

Для движения по указанному маршруту для армии был выработан план, в котором предусматривались дисциплина марша, сроки достижения назначенных рубежей, своевременное извещение о достижении пунктов, районов ночлега, связь между колоннами и с полевым штабом, порядок фуражировки, обращение с местным населением, а главное — борьба с махновскими бандами, которые в большом количестве оперировали на пути движения Конармии, начиная от Матвеева кургана до Екатеринослава. Особенно много в то время было банд в Павлоградском районе.

23 апреля из района Матвеев курган дивизии двинулись на Польский фронт. Каждая дивизия имела свою дорогу. На правом фланге шла 4-я кавдивизия, левее нее — 6-я кавалерийская, затем 11-я и самой левофланговой — 14-я.

В этом районе связь была организована следующим образом. На станции Доля была армейская телефонная станция, охраняемая полуэскадроном с пулеметами. С 4-й кавдивизией — связь телефонная через станцию Гришино, с 6-й кавдивизией — телефонная через полевой штаб, связь с 11-й кавдивизией ввиду близкого ее расположения к полевому штабу была только конная, с 14-й кавдивизией связь была телефонная через станцию Волноваха.

Связь на марше с дивизиями была организована комбинированным порядком: своими армейскими средствами и через правительственные провода, связь по которым предоставлялась коннице вне всякой очереди. Так же была организована связь при помощи конной летучей почты, на мотоциклах и автомобилях. Кроме того, присутствовало и частое личное общение комдивов и наштадивов с полевым штабом армии. Уже в то время во всех дивизиях 1-й Конной имелись легковые машины.

Заболевший комдив 4-й кавалерийской Городовиков был оставлен в госпитале в Ростове, вместо него был назначен Коротчаев, который прибыл в 4-ю дивизию 1 мая, когда она стояла в селе Гришино (а до этого дивизией временно командовал начштадив 4-й кавалерийской Косогов).

С 1 мая дивизии 1-й Конной в таком же порядке продолжили движение на Польский фронт. Общее направление движения было на северо-запад. 4-я кавдивизия все больше и больше забирала на север — так как ее переправа через Днепр по плану была намечена в Кременчуге.

Погода стояла сухая и ясная, километров за 10–15 можно было определить движение той или иной колонны.

Переходы были различные, от 40 до 70 км. Некоторые дивизии по разным причинам (например, преследование банд Махно) делали до 90 км за один переход.

7–8 мая дивизии 1-й Конной переправились через Днепр в Днепропетровске, тогда как 4-я кавдивизия переправилась через Днепр в Кременчуге.

РВС 1-й Конной — Буденный и Ворошилов — в Екатеринославе проверил порядок движения дивизий.

Из Екатеринослава дивизии двинулись через Елисаветград в общем направлении на Гайсин. На своем пути части армии ликвидировали ряд банд Махно, но сам Махно захвачен не был. 30 апреля его банды были разогнаны, часть переловлена, сам же Махно бежал.

Чигирин был захвачен бандой Коцура, а советские и партийные организации были разогнаны. Банк был ограблен — бандой было взято из банка 3 млн рублей. Попутно эту банду ликвидировала 2-я бригада (комбриг Тюленев) 4-й кавдивизии.

Предводитель банды Конура был ранен и взят в плен, захватили и тачанку с пулеметом и лошадьми.

18 мая в лесах западнее Чигирина 2-й бригадой 4-й кавдивизии были пленены остатки банды Коцуры и разогнаны мелкие банды, оперировавшие на правом берегу Днепра.

Поляки по агентурным сведениям знали о переброске 1-й Конной армии с Кавказского фронта на Польский фронт.

Армия, как только перешла на правый берег Днепра, стала беспрерывно находиться под наблюдением польской авиации, которая ежедневно доносила своему командованию о продвижении 1-й Конной армии в районе Умани.

Таким образом, о скрытности движения говорить не приходится — поляки знали о походе Конной армии и о направлении ее движения.

Подходя к фронту, Конармия имела в своем составе 4, 6, 11, 14-ю кавдивизии и особую кавбригаду — всего 18 000 сабель, 350 пулеметов, 52 полевых орудия, 4 тяжелых и 4 легких броневика, 5 бронепоездов и авиаотряд в 18 самолетов.

В таком составе Конармия, совершив 1025-км переход, к 25 мая 1920 г. сосредоточилась в районе Умани. За переход от различных причин пало 125 и заболело около 200 лошадей.

В районе Умани Конную армию посетил председатель ЦИК Калинин. Приехал он в одну из бригад 6-й кавдивизии. Во время общения с кавалеристами над митингом появился аэроплан. В синеве майского неба на его крыльях была видна красная звезда. Поэтому и не придали появлению самолета большого значения — думали, свой. Спустившись до бреющего полета, аэроплан открыл по бригаде пулеметный огонь — это был польский разведчик. Бойцы невольно шарахнулись в сторону, ища укрытия. Стоны раненых, смятение лошадей, испуганных шумом пропеллера, усилили беспорядок. Оправившись от первого замешательства, бойцы и командиры открыли стрельбу по аэроплану, и тот, поднявшись выше, вскоре ретировался. Во время обстрела были убиты 1 боец и 3 лошади.

Митинг продолжился.

В период похода политработа велась в пути — в седле и на стоянках. Пуарм к моменту прорыва Польского фронта находился в Днепропетровске. Ворошилов и Буденный неоднократно заостряли вопрос на политработе в частях армии и давали соответствующие указания. Первый и руководил армейской политработой. К моменту прибытия на Польский фронт в армии насчитывалось коммунистов 2599 и кандидатов 890 человек.

25 мая 1920 г. 1-я Конная армия закончила свой почти двухмесячный переход (объединение находилось в походе 53 дня), пройдя 1025 км. Подойдя к фронту, она была вполне боеспособной, готовой выполнить любую оперативную задачу.

25 мая 1-я Конная армия получила приказ о движении на Казатин.

2.5. Красная конница против польской обороны. 4-я кавалерийская дивизия в бою за Сербы, июнь 1920 г

Традиции — вещь упрямая. И кавалерийские — в том числе.

Сильная боевым духом русская конница, как мы знаем, часто атаковала укрепленные позиции противника. Например, в бою под Баламутовкой 27 апреля 1915 г. казаки 1-й Донской казачьей дивизии покрыли себя славой, прорвав позиции австрийской пехоты. Атакуя в пешем строю, шашками разрубая проволочные заграждения, с пиками в руках вместо штыков, лихие донцы решимостью своей атаки внесли ужас в ряды численно превосходящей их пехоты и захватили много пленных. А 6 августа 1916 г. сотни 16-го и 17-го Донских казачьих полков у дер. Рудка-Червище, развернувшись под бомбами и пулеметным огнем трех немецких аэропланов, пройдя мосты и гати, прорвались через проволочное заграждение, перескочив линию окопов противника, захватили пулемет и пленных.

Красная конница подхватила эти славные традиции — свидетелем чего является атака частями 2-й бригады 4-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии С. М. Буденного польских укрепленных позиций.

В ходе кампании 1920 г. Советско-польской войны, совершая житомирский рейд, 1-я Конная армия нанесла поражение польской 3-й армии и, разорвав ее тактическую связь с 6-й армией, 21 июня, после упорных боев, вышла на линию деревень Белка, Баскаки (14-я кавалерийская дивизия), Расно, Неделище, Бараши (4-я кавалерийская дивизия), Бобрида, Киянка, Киселевка (11-я кавалерийская дивизия) и колония Гринтал, деревень Янишевка, Новорудня, Соколов, Курно (6-я кавалерийская дивизия).

Противник, отходя под ударами Красной армии, решил во что бы то ни стало удержать в своих руках плацдарм на правом берегу реки Случ, укрепленный еще в годы Первой мировой войны по линии мест.

Олевск-Эмильчино — г. Новоград-Волынский. Оборонительные позиции поляков перед фронтом 1-й Конной армии состояли из окопов полного профиля с козырьками. Окопы имели сеть ходов сообщения и две полосы проволочных заграждений — каждая в 6 рядов кольев (но вблизи р. Случ и на лесных участках число рядов кольев доходило до 10 и более), дороги прикрывались рогатками.

Местность была лесистой, район изобиловал ручьями и речками. Дорог было мало, и имевшиеся в основном были лесными или проселочными. Наиболее удобной для маневрирования была дорога Олевск — Новоград-Волынский.

Таким образом, тактические преимущества при обороне этого боевого участка были на стороне противника. Так как польские части, понеся поражение перед фронтом красной 12-й армии у ст. и мест. Коростень и не рискуя отходить на запад в болотистый район Полесья, совершали фланговый марш к Новоград-Волынскому, командарм 1-й Конной приказал немедленно атаковать противника — чтобы помешать его маршу, не допустить переправы через р. Случ и на плечах поляков выйти на левый берег этой реки.

Бой 2-й бригады 4-й кавалерийской дивизии у дер. Сербы. 25 июня 1920 г.

14-я кавалерийская дивизия, находящаяся в резерве, прикрывала правый фланг армии, 4-я кавалерийская дивизия, наносящая главный удар, должна была наступать в направлении на мест. Эмильчино, а 11-я и 6-я кавалерийские дивизии, уничтожив живую силу противника, должны захватить г. Новоград-Волынский.

К выполнению этого приказа конармейцы приступили 22 июня.

В этот день, так же как и 23 июня, соединения армии, несмотря на все усилия, не достигли необходимых результатов. Вследствие ожесточенных контратак польских пехотных частей они были вынуждены вернуться в исходное положение.

Решающими днями стали 24–25 июня, в ходе которых противник и был смят. Поляки бежали, оставляя пленных и военное имущество.

Новоград-Волынский был взят, и 1-я Конная армия к 26 июня форсировала р. Случ по всему фронту.

В этих боях особенно отличилась 2-я бригада 4-й кавалерийской дивизии.

Части дивизии вышли на линию Мокляновский хутор — Кулеши— Цецилевка. Артиллерия, состоявшая из конно-артиллерийского дивизиона, была распределена побатарейно между бригадами (в каждой батарее имелось по четыре трехдюймовых орудия).

24 июня 1-я и 3-я бригады начали наступление на мест. Эмильчино. Поляки, обладавшие сильной артиллерией, открыли ураганный огонь, нанося красным потери. Попытавшийся было атаковать мест. Эмильчино авангард наткнулся на укрепленные позиции, был вынужден спешиться и завязать стрелковый бой.

Начальник дивизии Ф. М. Литунов отказался от мысли атаковать мест. Эмильчино в лоб и для рекогносцировки более удобных подступов к польским позициям выслал усиленную разведку. Такие подступы были обнаружены северо-восточнее местечка — на большой дороге, где вместо проволоки были расставлены рогатки, а наблюдение со стороны противника не отличалось большой бдительностью.

Было решено вести демонстративное наступление на мест. Эмильчино с фронта (авангард, усиленный 23-м кавалерийским полком при поддержке двух батарей), а главный удар нанести полякам во фланг — с севера частями 1-й бригады, атакующей в конном строю.

Совершив обходное движение — марш по лесу, 1-я бригада вышла на шоссе.

Энергичные действия 3-й бригады, сильный артиллерийский огонь красных батарей (заставивший замолчать некоторые батареи противника), а также обход 1-й бригады внесли в ряды поляков замешательство.

Наступил кризис боя.

В это время два кавалерийских полка 2-й бригады (21-й и 22-й) сосредоточились на западной окраине дер. Цецилевка. Разведчики обнаружили в польских окопах «нервное шевеление, смятение и какое-то странное движение отдельных групп как по окопам, так и по дорогам за окопами». Было решено атаковать противника: 1) спешенным эскадронам наступать на восточную окраину дер. Сербы; 2) артиллерии открыть беглый огонь по окопам и артиллерийским батареям противника; 3) остальные части 21-го и 22-го полков в составе восьми эскадронов сосредоточить за восточным склоном холмов левого берега р. Бересток.

Здесь и произошел привычный для русских кавалеристов эпизод. Наступавшие эскадроны достигли польских проволочных заграждений, которые начали рубить шашками.

Наблюдавший за ходом боя комбриг был обеспокоен судьбой спешенных кавалеристов и приказал командиру 21-го полка немедленно выделить два эскадрона для конной атаки. Кавалеристам предстояло, воспользовавшись тем, что на дороге из дер. Цецилевка на дер. Сербы вместо кольев находятся рогатки, сделать проход, прорваться на дорогу Эмильчино — Сербы и атаковать Сербы с севера. Командиру батареи, продолжая одним взводом вести огонь по дер. Сербы и польской батарее, было приказано второй взвод выдвинуть на левый берег р. Бересток и эффективным огнем поддержать атаку двух эскадронов.

Задача была выполнена успешно.

И тогда настал момент для общей атаки всей бригады — 6 эскадронов с фронта атаковали позиции поляков. Местность была неблагоприятна для действий кавалерии и пулеметных тачанок, но противник, потрясенный видом развернувшейся перед ним конной массы, забыв о серьезных проволочных заграждениях, не использовав ни силы своего огня, ни резервов, частично сдался в плен, а частично, бросая оружие, обратился в бегство и рассеялся по лесу.

Преследующие эскадроны нанесли полякам чувствительные потери и, помимо прочего, захватили гаубичную батарею в полном составе — причем сразу же использовали ее против неприятеля.

Но в 18 часов рассеянные части противника сгруппировались в районе деревень Катериновка — Кука и перешли в контратаку, стремясь обойти дер. Сербы с востока. Красные части, под натиском превосходящих сил, оставили Сербы.

В этой ситуации сыграл свою роль командирский почин.

Помощник комбрига, остановив преследование отдельных групп поляков, развернул бывшие под рукой два эскадрона и на быстром аллюре вернулся назад. Он подоспел как раз в наиболее тяжелый момент боя и лихой атакой (при поддержке одного орудия, отбитого у противника — три орудия из-за повреждения моста эвакуировать не удалось, но замки с них были сняты) в тыл и фланг противника внес в его ряды панику и остановил контрнаступление поляков.

Поляки всю ночь проводили перегруппировку, решив на рассвете перейти в наступление и оттеснить 4-ю кавалерийскую дивизию. Но последняя опередила противника и сама вновь нанесла удар. Поляки в беспорядке начали отходить на юг и юго-запад.

Части 2-й бригады вернули ранее оставленные 3 трофейных орудия и заняли всю укрепленную полосу противника до корчмы Гутка. Кавалеристы преследовали бегущих и захватывали новые трофеи.

В бою 24–25 июня части 4-й кавалерийской дивизии сражались с шестью пехотными полками (7, 8, 9, 12, 16 и 20-й) 3-й и 6-й пехотных дивизий и тремя полками кавалерии (9-й гусарский, 3-й и 11-й уланские) противника общей численностью до 12 тысяч человек.

В результате этого боя противник потерял: зарубленными свыше 500 человек, пленными также свыше 500 человек. Трофеями 4-й кавалерийской дивизии стали 7 орудий (из них четыре 122-мм гаубицы), 36 пулеметов, много винтовок и патронов.

Разумеется, ключевым фактором успеха русских (советских) кавалеристов была не рубка шашками колючей проволоки, а успешное маневрирование на поле боя. Но и моральный фактор также имел важное значение.

Бой 2-й бригады 4-й кавалерийской дивизии у дер. Сербы является выдающимся примером успешных действий конницы при прорыве обороны противника. Причем моральное воздействие атаки конных масс на польскую пехоту, даже находящуюся в мощных окопах, прикрытых проволочными заграждениями, было настолько велико, что решило участь боя.

2.6. 1-я Конная армия в Новоград-Волынской операции, июнь 1920 г

После прорыва 1-й Конной армией Польского фронта и захвата ею городов Житомир и Бердичев поляки были вынуждены оставить г. Киев и отойти в северо-западном направлении — на Коростень и Овруч. Польское командование стремилось прежде всего сохранить живую силу и технику.

Обстановка к началу Новоград-Волынской операции 1-й Конной армии.

К 18 июня поляки достигли линии Овруч, Коростень, Новоград-Волынский и начали закрепляться на позиции по р. Уж.

На фронте Коростень — Новоград-Волынский они сосредоточили части 2-й и 3-й армий: 6-ю и 7-ю пехотные дивизии, двухдивизионную группу генерала Борбецкого и 1-ю кавалерийскую дивизию: до 20 000 штыков, 3000 сабель, 360 пулеметов, 60 легких и тяжелых орудий, несколько бронепоездов. 6-я польская армия к этому моменту отходила на фронт Казатин — Староконстантинов.

1-я Конная армия к 17 июня была сосредоточена к северо-востоку от Житомира — в районе Аннополь — Каменный брод — Торчин — Высокое — Чернихов. 12-я армия, ее сосед справа, выходила на линию Мартыновка — Малин. Слева 14-я армия выдвинулась на фронт Бердичев — Винница.

Район, в котором предстояло действовать 1-й Конной армии в ходе операции у Новоград-Волынского, представлял собой всхолмленную местность, покрытую лесными массивами и изрезанную множеством рек и ручьев. Река Случь была серьезным препятствием на пути конницы. Накануне операции несколько дней подряд шли дожди, которые сделали дороги тяжелыми для ее продвижения. Конский состав Конной армии, находясь в движении с 25 мая, переутомился. Тылы объединения остались в районе Умани, и лошадей приходилось держать на подножном корму.

18 июня полевым штабом армии был получен приказ командующего Юго-Западным фронтом. В нем армии ставилась следующая задача: «оказать содействие 12-й армии по ликвидации противника в районе Коростень, не позже 20. VI захватить район Новоград-Волынск».

12-й армии ставилась задача не позднее 20 июня выйти в район Овруч, а 14-й армии, занявшей к исходу 17 июня Гайсин, предписывалось к 19 июня выйти в район Житомир — Винница.

С. М. Буденный направил свои дивизии, кроме 6-й кавалерийской, севернее, в общем направлении на Яблонец — с целью обойти с юга и юго-запада коростеньский узел сопротивления поляков, одновременно создавая 6-й дивизией угрозу Новоград-Волынскому с востока.

Поляки прочно закрепились на р. Уж, организовав плацдарм на правом берегу реки. Был хорошо укреплен и Новоград-Волынский, особенно его восточная окраина. Накануне операции новоград-волынские укрепления осматривал лично Ю. Пилсудский, давший им положительную оценку. Необходимо отметить, что поляки, оставив в районе Коростеня против частей 12-й армии минимальное количество войск, основное внимание уделили обороне рек Уж и Случь. Главной их задачей было не дать 1-й Конной, своему главному оппоненту, продвигаться на запад.

С утра 19 июня, в первый день операции, на всем фронте 1-й Конной армии завязались бои передовых частей. К исходу дня разгорелся ожесточенный бой в лесном массиве на фронте Сушки — Нецелище— Симоны — Крапивна.

19 июня советские части на р. Уж успеха не достигли и были вынуждены отойти в исходное положение.

В полевом штабе армии было получено донесение о том, что кавалерийской бригадой Г. И. Котовского к исходу дня 19 июня был занят Казатин. Командарм и РВС 1-й Конной армии решили с утра 20 июня возобновить наступление и нанести удар противнику на фронте Ушомир — Новоград-Волынский.

45-й стрелковой дивизии И. И. Якира было приказано в кратчайший срок выйти на фронт Житомир — Бердичев — Казатин.

На рассвете 20 июня поляки упредили 1-ю Конную армию и сами перешли в наступление. Завязался сильный бой, который длился весь день. В результате Конная армия была оттеснена к востоку. Несмотря на то что к этому времени она уже имела опыт действий в лесистоболотистой местности, удержаться не смогла и к 23 часам 20 июня отошла в исходное положение — на фронт Писаревка — Горошки — Колония — ст. Буда — Соколов.

Части 4-й кавалерийской дивизии удерживали Барановку и Суховолю, а 11-я кавалерийская дивизия — д. Киянка.

Всю ночь на 21 июня шел упорный бой. 21 июня Конная армия по всему фронту перешла в наступление, сбила противника с занимаемых позиций и отбросила до р. Уж.

На переправах польские части оказывали сильное сопротивление, но были отброшены на левый берег реки. К исходу дня в полевом штабе 1-й Конной армии стало известно о том, что 21 июня частями 12-й армии занят Коростень.

С. М. Буденный, чтобы не дать возможности полякам отойти за р. Случь, отдал приказ, в котором ставил своим дивизиям задачу: «сбить противника на р. Уж и форсировать р. Случь на участке Цвиля Малая, Городище, Новоград-Волынск».

К исходу 22 июня буденновским частям удалось сбить поляков с р. Уж. 4-я кавалерийская дивизия в конном строю атаковала 3-ю дивизию легионеров и почти целиком вырубила 9-й пехотный полк. 34-й кавалерийский полк 6-й кавалерийской дивизии в этот день также в конной атаке в районе Яблоное уничтожил 2 батальона пехоты. В полевой штаб армии поступило много пленных и трофеев (в т. ч. пулеметы и артиллерийская батарея).

23 июня 1-я Конная армия начала форсировать р. Случь. Поляки оказывали упорное сопротивление, но, несмотря на это, 3-я бригада 6-й кавалерийской дивизии переправилась у Александровки и в 15 часов ворвалась в Новоград-Волынский. Но вследствие малочисленности советских войск на левом берегу р. Случь и из-за сильного артиллерийского огня поляков бригада была вынуждена оставить город и отойти.

23 июня под натиском соединений 1-й Конной армии поляки были вынуждены очистить правый берег р. Случь.

Причем частям Конной армии как на р. Уж, так и на р. Случь пришлось вести бой, действуя как в конном, так и в пешем строю. Польские войска имели серьезные проволочные заграждения, окопы полного профиля — оставшиеся со времен Первой мировой войны и обновленные польскими инженерами.

24 июня 4-я кавалерийская дивизия, действовавшая на правом фланге Конной армии, к исходу дня заняла Емильчин, пленив 500 пехотинцев и захватив 7 орудий и 36 пулеметов. Емильчин несколько раз переходил из рук в руки.

Поляки, опасаясь обхода Новоград-Волынского с севера, сосредоточили против 4-й кавалерийской дивизии до 6 полков пехоты и 3 кавалерийских полка. Несмотря на кровопролитные бои, лобовыми атаками Новоград-Волынский в этот день взять не удалось, и советские дивизии остались в исходном положении — в 4–6 км восточнее города. Командарм 1-й Конной, учтя сложившуюся обстановку, осуществил перегруппировку своих частей.

В приказе на 26 июня соединениям армии ставились следующие задачи.

4-й кавалерийской дивизии поручалось обеспечить операцию с севера, занимая район между реками Случь и Уборть — по линии Андреевичи, ст. Рыхальская, Боголюбовка. 11-й кавалерийской дивизии, усиленной тяжелым артиллерийским дивизионом, была поставлена задача наступать на Новоград-Волынский с восточной стороны — на фронте Ржадковка, Лубчецы. 6-й и 14-й кавалерийским дивизиям, являвшимся ударной группой армии, приказывалось форсировать реки Случь и Смолка в районе Гильск и обходом с юга захватить Новоград-Волынский. Особая бригада составляла армейский резерв и находилась в районе Романовка, а группе И. И. Якира ставилась задача наступать на Рогачев, Н. Мирополь и Шепетивку.

На рассвете 26 июня дивизии Конной армии приступили к выполнению поставленных задач.

6-й и 14-й кавалерийскими дивизиями в упорном бою у д. Гильск была изрублена 1000 бойцов противника и взято в плен еще 500 человек, а также захвачено 2 батареи и несколько десятков пулеметов. Этим соединениям к исходу дня удалось захватить переправы через Случь — в районе Гильск — Рогачев.

4-я кавалерийская дивизия вела бои к северу от Новоград-Волынского и к исходу дня овладела переправой через Случь у Чижевки.

11-я кавалерийская дивизия за этот день занимала позиции по правому берегу реки напротив Новоград-Волынского, а наступавшие правее части 12-й армии вышли на линию Горбов — Емельчин — Кулеши, в то время как войска 14-й армии подошли к Староконстантинову.

27 июня, в последний день операции, на всех боевых участках армии вновь разгорелись ожесточенные бои. Поляки переходили в контратаки, но дивизиям 1-й Конной армии в ходе тяжелых боев удалось сломить сопротивление противника — ударная группа наступала на Новоград-Волынский с юга и юго-запада, а части 4-й кавалерийской дивизии заняли переправу через р. Церем у Городище и стали угрожать городу с севера.

Таким образом, город был охвачен 1-й Конной армией с трех сторон: с севера, с востока и с юга.

Поляки настойчиво защищали Новоград-Волынский, но лихим налетом дивизий 1-й Конной армии город был взят в 14 часов 27 июня.

Операция завершилась.

Несмотря на все тактические и оперативные сложности при ее реализации, поляки не выдержали натиска частей Конной армии. Оставив в ее руках много пленных и техники, они отступили на линию Корец — Березцов — Шепетовка.

Группа И. И. Якира к исходу 27 июня форсировала р. Случь на участке Барановка — Н. Мирополь и продвигалась на Полонное.

На следующий день командарм 1-й Конной направил 4-ю кавалерийскую дивизию по шоссе на Ровно, а 6, 11 и 14-ю кавалерийские дивизии бросил в обход Ровно с юга.

В период Новоград-Волынской операции 1-я Конная армия, несмотря на стойкость польских частей и невзирая на трудности, преодолела все препятствия и разгромила противника.

При занятии Новоград-Волынского 36-й кавалерийский полк 6-й кавалерийской дивизии первым вошел в город и в память этого события стал именоваться Новоград-Волынским.

Под Новоград-Волынском и на р. Уж Конной армией были захвачены пленные из состава 6, 7, 8, 9, 12 и 20-го пехотных полков (части 3, 6 и 7-й пехотных дивизий), а также из состава 9-го гусарского, 3-го уланского и 11-го конно-егерского полков.

На затягивание операции повлияли специфические условия местности: лесисто-болотистый регион, изрезанный реками и ручьями, не давал кавалерии возможности использовать элемент внезапности, благоприятствуя обороняющимся.

Решающее значение в ходе непрерывных 9-дневных боев имело обходное движение ударной группы Конной армии, две дивизии которой и решили судьбу операции.

2.7. 1-я Конная армия в Ровенской операции, июль 1920 г

После овладения Новоград-Волынским Конная армия к вечеру 28 июня вышла на линию р. Корчик. Начиналась Ровенская операция.

В период 29 июня—1 июля армия приводила в порядок конский состав.

Утром 1 июля до 2 пехотных и 2 кавалерийских полков противника при поддержке броневиков перешли в наступление, и 4-я кавалерийская дивизия при поддержке 1-й бригады 6-й кавалерийской дивизии до глубокой ночи вела упорные бои. 4-я кавалерийская дивизия в этом бою захватила 4 орудия в запряжках, 40 пулеметов и 1000 пленных. Во время конной атаки было зарублено до 600 поляков.

Армейская разведка выяснила, что противник после поражения под Новоград-Волынским остановился на линии Ровно — Острог — Изяславль.

Директивой фронта входящим в него оперативным объединениям ставились следующие задачи:

1-й Конной армии, продолжая преследование разбитого противника, не позднее 3 июля овладеть городом и железнодорожным узлом Ровно;

12-й армии форсировать р. Случь в районе Березно — Людвиполь и не позднее 3 июля овладеть районом Костополь — Ровно (совместно с 1-й Конной армией) и развить наступление на север — на линию Степан (на р. Горынь) — Чарторийск (на р. Стырь);

14-й армии в кратчайший срок овладеть районом Староконстантинов — Проскуров и, продолжая наступление, ликвидировать днестровскую группу противника.

Вся тяжесть фронтовой операции вновь легла на 1-ю Конную армию — соседние 12-я и 14-я общевойсковые армии двигались очень медленно и неуверенно и к 5 июля смогли выйти: 12-я армия на линию Перга — Олевск (на р. Уборть) — Городиница (ближайшая к Конной армии дивизия находилась в трех переходах к востоку от г. Ровно), 14-я армия на линию Юзефполь — Летичев (в двух переходах к востоку от линии Староконстантинов — Проскуров).

Ровенская операция 1-й Конной армии. Действия с 1 по 4 июля 1920 г.

Для выполнения директивы фронта командарм 1-й Конной поставил своим дивизиям следующие задачи:

4-я кавалерийская дивизия к рассвету 2 июля должна была выдвинуться по шоссе на Ровно и передовыми частями захватить переправы через р. Горынь на участке Тучин — Гоща — Симоново. На дивизию возлагалась задача по обеспечению операции с севера — и для этого она должна была вести демонстративное наступление на Ровно с востока, стараясь захватить переправы через р. Горынь. Дивизии был придан армейский тяжелый артиллерийский дивизион.

Для нанесения противнику главного удара и захвата железнодорожного узла Ровно назначались 6, 4 и 14-я кавалерийские дивизии, которые в ночь на 2 июля должны были сосредоточиться в районе Жуков — Аннополь и южнее (в полупереходе от переправ через р. Горынь на участке Острог — Славута) — на рассвете 2 июля им следовало форсировать р. Горынь у г. Острог.

На рассвете 3 июля 6, 11 и 14-я кавалерийские дивизии должны были захватить г. Ровно — 6-я дивизия должна была обойти город с запада и северо-запада, а 11-я и 14-я дивизии — с юга и юго-востока.

Начдиву 45-й стрелковой дивизии было приказано 2 июля направить кавалерийскую бригаду Г. И. Котовского в район Староконстантинова для содействия частям 14-й армии. Главным же силам дивизии было приказано перейти в наступление на Дубно и 4 июля занять этот город.

2 июля 4-я кавалерийская дивизия вышла в назначенный район, а 6-я и 11-я кавалерийские дивизии подошли к р. Горынь севернее г. Острог. Противник сопротивления не оказывал, и лишь в районе железнодорожного моста у Бродово завязался ожесточенный бой с польскими пехотой и тремя бронепоездами, защищавшими переправу через реку.

В 17 часов 6-я кавалерийская дивизия переправилась через реку и захватила железнодорожный мост у ст. Оженин, отрезав пути отхода двум бронепоездам противника, находившимся у ст. Бродово. Бронепоезда при поддержке пехоты продолжали вести упорный бой, обстреливая ураганным огнем части 6-й и 11-й кавалерийских дивизий. Бой длился до глубокой ночи. Невзирая на настойчивость советских атак и сильный артиллерийский огонь по мостам, противник заставил красные части, занявшие ст. Оженин, отойти в исходное положение. Переправы у Бродово также остались в польских руках.

14-я кавалерийская дивизия 2 июля достигла линии железной дороги Шепетовка — Ровно и, сбив противника у ст. Кривин, продолжала наступление по шоссе на Острог, в 23 часа, под сильным огнем противника, форсировав р. Горынь восточнее города.

45-я стрелковая дивизия, после упорного боя, к вечеру 2 июля заняла г. Изяславль.

С рассветом 3 июля, невзирая на ожесточенное сопротивление поляков, 6-я и 11-я кавалерийские дивизии форсировали р. Горынь в районе Вильбовно и, захватив г. Острог, продолжали преследование противника в направлении на Варковичи.

На рассвете 4 июля 6, 11 и 14-я кавалерийские дивизии двинулись на север — для захвата Ровно. Весь день дивизии вели упорный бой с противником, действуя как в конном, так и пешем строю. Благодаря искусному маневрированию частей 6-й и 11-й кавалерийских дивизий противник был введен в заблуждение относительно главного направления удара 1-й Конной армии, — что в значительной степени помогло 14-й кавалерийской дивизии совершить обходное движение на Ровно с юго-востока и появиться в тылу у противника. Одновременно 6-я кавалерийская дивизия ворвалась в город с северо-запада, а 11-я кавалерийская дивизия — с юга. В 23 часа 4 июля г. Ровно был в руках коноармейцев.

Были захвачены богатые трофеи: бронепоезд, радиостанция, 1500 лошадей, железнодорожный состав с исправным паровозом, орудия в запряжке и много боевых и других припасов.

В тот момент ударная группа армии вела боевые действия по овладению г. Ровно, 4-я кавалерийская дивизия, оставленная на Ровенском шоссе у р. Горынь для обеспечения армейской операции с северо-востока, 3 июля вела демонстративный бой за переправы у Тучин — Тоща. К вечеру выяснилось, что сильная группа противника (менее двух полков пехоты с конницей) появилась в ее тылу в районе Б. Клецки. 4 июля, оставив одну бригаду на переправах на р. Горынь, 4-я кавалерийская дивизия остальными частями стремительно ударила во фланг появившейся группе противника и преследовала ее до Людвиполя.

Из показаний пленных выяснилось, что противник поспешно перебрасывал к Ровно новые части (в том числе и конницу). Это подтверждала и войсковая разведка.

Польское командование, пользуясь медленным движением правофланговых частей 14-й армии, сняло с фронта 13-ю пехотную дивизию и направило ее в направлении на Изяслявль — во фланг и тыл 45-й стрелковой дивизии. В районе Дубно — Кременец была образована группа генерала Шиманского (18-я пехотная дивизия и бригада 5-й пехотной дивизии).

Угроза на обоих флангах 1-й Конной армии заставила командование фронта потребовать от 12-й и 14-й армий энергичного продвижения вперед.

Задача, поставленная фронтом 1-й Конной армии, была выполнена блестяще.

Утром 6 июля противник начал нажимать на Конную армию с севера (из района Александрия — Людвиполь), а с юга (в районе Острополь) — на 45-ю стрелковую дивизию.

На рассвете 7 июля поляки перешли наступление на позиции 4-й кавалерийской дивизии — и для ее поддержки была выдвинута бригада 6-й кавалерийской дивизии.

Бой с противником, засевшим в окопах у м. Тучин, продолжался весь день и носил ожесточенный характер. Но переправа у Тучина осталась в советских руках.

11-я кавалерийская дивизия, выдвинувшись на рассвете 7 июля на Дубно, в 14 часов одним своим эскадроном захватила город, но противника в городе не оказалось. Позднее поляки выбили из Дубно этот эскадрон и уничтожили мосты через р. Икву. В итоге подошедшие около 17 часов главные силы 11-й кавалерийской остались на правом берегу Иквы.

В это время войсковая группа противника, двигавшаяся от Староконстантинова (части 13-й пехотной дивизии и бригада 5-й пехотной дивизии), потеснила части 45-й стрелковой дивизии и заняла г. Острог.

Для оказания поддержки 45-й стрелковой дивизии командармом была срочно выдвинута 14-я кавалерийская дивизия. Поляки, осознавая важное значение Ровенского железнодорожного узла, хотели нажимом с севера от Александрии и с юга от г. Острог отрезать Конную армию от соседних армий.

Завязавшийся бой севернее и северо-восточнее г. Острога продолжался весь день. К ночи на 8 июля 14-я кавалерийская дивизия вынуждена была отойти в исходное положение — в район ст. Оженин. На левом фланге армии к рассвету 8 июля кавалерийская бригада 45-й стрелковой дивизии с боем заняла м. Кульчин (западнее г. Староконстантинов).

К 8 июля соседи 1-й Конной армии выходили:

12-я армия — к Березно — Людвиполю (в 2–3 переходах уступом сзади 1-й Конной армии) и 14-я армия — на линию железной дороги Староконстантинов — Проскуров.

В районе Александрия — Костополь сосредоточивалась другая мощная группа противника (части польской 2-й армии), которая, нанеся удар на Ровно, должна была выйти на соединение с южной группой генерала Шиманского.

Предоставленная собственным силам, армия не могла оставаться сосредоточенной в кулаке в районе г. Ровно. Из-за сложившейся обстановки для выполнения целого ряда частных задач командованию армии пришлось допустить разбросанность своих сил.

На рассвете 8 июля поляки обрушились на 4-ю и 6-ю кавалерийские дивизии. Весь день шел упорный бой к северу от г. Ровно.

В ночь на 9 июля при поддержке ураганного артиллерийского огня противник сбил части 4-й и 6-й кавалерийских дивизий с левого берега р. Горынь и оттеснил их к Ровно. 4-я кавалерийская дивизия вступила в бой с польскими частями, стремившимися захватить переправу через р. Горынь.

Поляки наступали и на позиции 6-й кавалерийской дивизии, занимавшей Ровно. 6-я дивизия в городе удержаться не смогла, и в 7 часов утра 9 июля противник занял Ровно.

Но в 8 часов 6-я кавалерийская дивизия перешла в контрнаступление и выбила противника с западной окраины города. В свою очередь поляки перешли в контрнаступление и заставили 6-ю кавалерийскую дивизию отойти на юг и юго-запад — к реке Стубель.

9 июля 4-я кавалерийская дивизия начала наступать на Ровно с востока. Противник, отбивая атаки ураганным артогнем, к 18 часам главными силами переправился на западный берег р. Устье.

Из опроса пленных выяснилось, что со стороны противника в боях за Ровно участвовали 1-я дивизия легионеров (1, 5 и 6-й полки), 3-я пехотная дивизия (7, 8, 9 и 27-й полки), 6-я пехотная дивизия (12, 65 и 20-й полки) и 11-й и 17-й кавалерийские полки. Эта группа овладела г. Ровно и планировала соединиться с группой генерала Шиманского.

В боях 8–9 июля 4-я и 6-я кавалерийские дивизии понесли значительные потери — как в личном составе, так и в материальной части. Учитывая создавшуюся обстановку, командарм 1-й Конной решил уничтожить группу противника, занявшую Ровно.

Для того чтобы закупорить шоссе Ровно — Луцк, 6-я кавалерийская дивизия направила одну свою бригаду на город по шоссе, другую бригаду в обход города на Клевань и третью бригаду западнее — на Пальча.

Мощным ударом 3-й бригады 6-й кавалерийской дивизии с запада и 4-й кавалерийской дивизии с севера и северо-востока противнику был нанесен сокрушительный удар, и после ряда ожесточенных схваток в 7 часов утра 10 июля Ровно вновь оказался в руках Конной армии.

Восточнее Клевани поляки пытались оказать упорное сопротивление, но были выбиты из своих окопов и отброшены на р. Стырь. Польские части бросали оружие и сдавались в плен или, давя друг друга, бросались к переправе.

Под влиянием разгрома у Ровно противник был вынужден очистить от своих войск весь район между реками Горынь и Стырь, чем значительно облегчилось выполнение задачи советской 12-й армии.

11 июля операция завершилась.

Упорные непрерывные бои в лесисто-болотистой местности при недостаточном снабжении утомили людской и конский состав Конной армии (непрерывные бои продолжались с 27 мая по 10 июля — то есть 43 дня). Бригады, имевшие в мае 1920 года до 1500 сабель, к началу июля сократились до 500 сабель.

В боях в районе г. Ровно яростные атаки поредевших буденновских бригад иногда не приносили желаемых результатов — переутомленным бойцам приходилось бороться со свежими частями польской пехоты.

Но все же бой 10 июля за вторичное обладание г. Ровно показал, что в немногочисленных кавалерийских частях боевой дух успешно компенсировал иные факторы.

Ровенская операция, блестяще проведенная 1-й Конной армией, заставила разбитого противника отходить за р. Стырь.

1-я Конная армия дала возможность 12-й и 14-й армиям без особых затруднений продвигаться вперед для выполнения своих задач.

В этом заключалось стратегическое значение ровенского скачка.

При выполнении операции обращают на себя внимание рациональное распределение сил и точное выполнение операционного замысла. Временная неудача у Ровно 9 июля объясняется обширностью задач, выпавших на Конную армию (вследствие чего армия вынуждена была рассредоточиться на широком фронте), а также пассивной ролью соседних 12-й и 14-й армий, слишком медленно выполнявших свои оперативные задачи.

Ровенская операция является ярким образцом удачного применения стратегической конницы. Стратегическая конница смогла вести бой как в конном, так и в пешем строю, широко используя свои огневые средства (артиллерию, броневики, пулеметы), что принесло блестящие результаты.

2.8. Рейд 8-й кавалерийской дивизии Червонного казачества, июль 1920 г

Червонные казачьи части и соединения обязаны своим происхождением правительству Украинской Народной Республики Советов (столица г. Харьков), которое начало формировать свою армию в противовес войскам УНР (Украинской Народной Республики, столица г. Киев). В дальнейшем червонные казачьи части стали одной из наиболее эффективных частей РККА, отлично зарекомендовав себя в Гражданской войне. Одной из самых известных операций Червонного казачества стал набег 8-й Червонной казачьей дивизии в тыл польским войскам в июле 1920 г.

В июле 1920 г. 8-я кавалерийская дивизия Червонного казачества входила в состав 14-й армии и оперировала в районе городов Хмельника, Литина и Летичева.

Обстановка на фронте армий, действовавших против поляков, к этому времени сложилась так, что в то время как левый фланг противника был оттеснен 1-й Конной армией и войсками Западного фронта, правый резко выдавался вперед и держался, опираясь на укрепленные позиции по рекам Иква и Буг.

Попытки частей 14-й армии сбить противника с этих позиций не привели к желаемым результатам, и перед армейским командованием встал вопрос о том, как заставить поляков отступить.

Группа польских войск, действовавших в этом районе, базировалась на ж/д Волочиск — Проскуров — Комаровна, причем в г. Черный Остров находилось армейское интендантство, а в г. Проскуров — штаб армии.

Красное командование решило при помощи своей стратегической конницы воздействовать на эти объекты, разрушить тыл неприятельской армии, вселить в нее панику и вынудить к отступлению с занимаемых позиций.

8-й кавалерийской дивизии Червонного казачества командование 14-й армии поставило следующую задачу: проникнув в тыл противнику, атаковать Проскуров и Черный Остров, разгромить штаб армии и интендантские склады и разрушить сооружения военного значения.

Причем прорыв фронта возлагался на пехоту, которая ночной атакой должна была пробить брешь в Польском фронте, а уже в прорыв следовало ввести кавалерию.

Дивизия была образцовым кавалерийским соединением РККА — все ее части всегда были в полном порядке, не только сотни, но полки и бригады в любое время могли сделать в конном строю все уставные перестроения. Внутренняя сплоченность и дисциплина были поставлены на должную высоту. Покинуть в походе строй, даже в небоевых условиях, считалось позором, а увидеть червонного казака, выехавшего без разрешения из строя и заехавшего в село, чтобы напиться воды, было немыслимо. В вопросе ухода за лошадьми сотни и полки конкурировали между собой.

Будучи только что переброшены на Польский фронт и не зная противника, казаки провели разведку боем. Атаковав поляков и спровоцировав их перейти в контратаку (за проволочные заграждения), червонные казаки выманили полторы тысячи бойцов противника, которые, увлекшись преследованием, отошли от своих позиций на 5 км, и захватили с. Шпичинцы. Согласованными действиями 2-й и 3-й бригад 8-й дивизии прорвавшиеся поляки были полностью уничтожены. Более того, у поляков на этом участке фронта вспыхнул бунт, в результате которого их командование вынуждено было провести перегруппировку, воспользовавшись которой 8-я дивизия ночью перешла на 60 км к югу в район г. Литина, где красная пехота приготовилась к прорыву Польского фронта между ж/д станциями Деражня и Комаровка.

Когда пехота расширила на шесть верст горловину прорыва, в нее вошли кавалеристы. План движения был разработан детально, все обозы были оставлены в тылу — в рейд шло минимальное количество повозок, по 2–3 на сотню. Патронов взяли по 250 штук на бойца, а также ограниченное количество снарядов. Весь обоз следовал непосредственно за своими частями. Таким образом, главное свойство кавалерии — подвижность — было сохранено.

Авангард и арьергард дивизии были организованы в соответствии с Полевым уставом, а от главных сил вправо и влево на 3–4 км были высланы сотни, следовавшие на уровне головы походной колонны основных сил. Таким образом, ширина фронта дивизии равнялась длине походной колонны (общая длина колонны достигала 8–10 км).

Уже в течение первых двух часов движения кавалеристы прошли 20 км, преодолев зону тактической обороны поляков. Двигаясь со скоростью 5–6 км в час в направлении с. Шаровка, дивизия в первый день рейда прошла еще 25 км и в 12 часов дня расположилась на отдых. Удалось захватить два обоза противника, следовавших на фронт с обмундированием и консервами. В этот день противник потерял около 300 лошадей, 150 человек, такое же число повозок, большое количество обмундирования и продовольствия.

Все повозки и часть лошадей были отданы крестьянам села, где кавалеристы встали на отдых, необходимое количество имущества было взято во вьюки. Сельчане были предупреждены о том, что до выхода казаков из села никто не должен его покидать.

Простояв 14 часов, накормив лошадей и дав им полный отдых, на следующий день в 2 часа дивизия выступила для дальнейшего похода.

Второй переход, в 50 км, был сделан со средней скоростью 6 км в час, и к 12 часам дивизия вновь остановилась на отдых в большом селе. Во время движения был захвачен транспорт с обмундированием и продуктами питания из 80 повозок, с которым поступили так же, как и с добычей предшествующего дня. Попали в руки кавалеристов и 120 пленных.

Так как соединение находилось в тылу поляков уже 34 часа, было необходимо «замести следы». Дивизиону одного из полков 2-й бригады была поставлена задача совершить налет на ж/д станцию Ярмолинцы, в 40 км южнее цели дивизии, продвинуться к западу, а затем, повернув на север, присоединиться к главным силам. В ходе этой операции дивизион захватил 2 интендантских эшелона по 40 вагонов в каждом и один эшелон с артиллерийским имуществом и 8 легкими орудиями, а также пленил двух генералов, несколько офицеров и до 300 солдат. Казаки дивизиона пополнили свой арсенал великолепными новыми браунингами с большим запасом патронов.

Станция была разрушена и взорван мост в направлении на Проскуров.

Дивизия остановилась близ мест. Фелыптин, решив на следующий день атаковать г. Проскуров одной бригадой, а остальными двумя окружить и взять местечко Черный Остров.

Вновь удалось взять транспорт противника в более чем 200 подвод с разным имуществом и провиантом и уничтожить батальон прикрытия численностью до 400 человек.

За первые два дня рейда червонные казаки захватили 300 лошадей, 480 повозок, 120 вагонов, 8 орудий (были испорчены), а также уничтожили 950 неприятельских солдат. Потери дивизии — 2 убитых и 3 раненых лошади и 2 заблудившихся дозорных бойца.

Через 48 часов со времени прорыва в тыл противника дивизия, пройдя более 100 км, сосредоточилась для атаки Проскурова и Черного Острова — цели рейда.

Так как в Проскурове находился штаб армии, он охранялся несколькими батальонами пехоты численностью до 1,2 тысячи человек. Такие же силы были и в Черном Острове.

Ночью бригады выдвинулись вперед. Около 5 часов 2-я бригада заняла д. Педосы, и вскоре же после этого почти одновременно раздались два взрыва и звуки артиллерийской стрельбы батареи 1-й бригады. Была зажжена станция и уничтожен отряд польской пехоты.

К 8 часам утра Черный Остров был захвачен, причем находившийся в нем С. Петлюра успел бежать на автомобиле на Тарнополь, но его поезд попал в руки красных. Было захвачено 20 эшелонов (около 500 вагонов, груженных разнообразным военным имуществом), поляки потеряли до 1 тысячи солдат и много лошадей.

Успех этой части операции превзошел все ожидания.

В то же самое время 3-я бригада подошла к г. Проскурову и, пользуясь темнотой, оцепила выезды из него пулеметными заставами. В середину города был направлен один дивизион с пулеметами, который галопом ворвался в него и, достигнув центральной площади, открыл пулеметный огонь вдоль улиц. В городе началась паника — обозы, повозки, автомобили и люди бросались к выходам из города, но, встреченные пулеметным огнем, стали прятаться по дворам.

Всего в результате боев у Черного Острова и Проскурова противник потерял до 2,5 тысячи человек, 800 груженых вагонов, 18 паровозов. Штаб армии частью был уничтожен, частью разбежался. Та же участь постигла и Управление интендантства.

У красных было убито несколько лошадей и ранено 10–12 казаков.

Теперь осталось завершить рейд и вернуться к своим.

Части дивизии, пройдя за четверо суток 160 км, решили отдохнуть.

Но противник снял с фронта 4 стрелковые дивизии и двинулся в западном направлении. Поляки, пользуясь темнотой ночи, разорвали связь между 2-й и 3-й бригадами, отрезали 3-ю бригаду от остальных и, двигаясь по лесу, приблизились ко 2-й бригаде.

Разъезды успели предупредить о движении значительных сил противника, но благодаря тому, что разведка велась в радиусе 8–10 км, разведданные прибыли одновременно с началом перестрелки между казачьим сторожевым охранением и пехотой противника.

Главной задачей было соединить все бригады в одну группу.

Поляки атаковали с нескольких направлений, охватив занимаемые конниками деревни подковой, оставив свободный выход к северо-западу.

Маневрируя, казаки в свою очередь охватили правый фланг противника, атаковали его и нанесли ему значительный урон — до 300 человек убитыми и 200 пленными.

Бригады соединились, а на следующий день близ мест. Кульчин была установлена связь с красными войсками, преследующими поляков.

Каковы же результаты рейда червонных казаков?

Во-первых, противник оставил фронт на 60 км в ширину и 120 в глубину. Во-вторых, было взято или уничтожено: 3 ж/д станции, 3 ж/д моста, около 1000 груженых вагонов, 500 груженых повозок, 20 локомотивов, до 300 лошадей и выведено из строя около 5 тысяч солдат. 4 стрелковых дивизии противника (общей численностью 20 тысяч штыков) отступили по всему фронту, оставив территорию в 12 тыс. кв. км.

Дивизия потеряла за все время рейда убитыми и ранеными до 50 казаков и 100 лошадей, пройдя 200 км.

Главные цели рейда — Проскуров и Черный Остров — были захвачены и разгромлены.

Если не принимать во внимание случаи, когда многие бойцы увлекались содержимым складов и вагонов, а также эксцессы с мирным населением, этот рейд оказался одной из удачнейших операций 8-й кавалерийской дивизии Червонного казачества. Дивизия совершила его в полном составе — шести полков и трех конных 4-орудийных батарей.

Своим последствием рейд имел отступление на всем фронте значительной группировки противника, с большими потерями в личном составе, материальной части и военном имуществе.

Рейд червонных казаков на Проскуров и Черный Остров представляет собой одну из наиболее успешных операций стратегической конницы в ходе Гражданской войны в России.

2.9. Красная конница против отрядов Анненкова и Бакича и басмачей Энвер-паши и Селим-паши, 1920–1923 гг

После краха вооруженных сил Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака в феврале — марте 1920 г. от Семипалатинска в глубь Семиречья бежал атаман Семиреченского казачьего войска генерал-майор армии Верховного Правителя Б. В. Анненков.

Командование советской 13-й Сибирской кавалерийской дивизии (комдив А. И. Карташов, начштаба П. П. Собенников) для преследования Анненкова выделило 74-й Петроградский и 75-й им. Стеньки Разина полки под командованием заслуженного комбрига К. И. Новика.

Более 600 км от Семипалатинска (через Сергиополь на Джуз-Агач (около озера Балхаш) отходил в глубь Семиречья с остатками своей Отдельной Семиреченской армии (около 10 000 бойцов) атаман Б. В. Анненков, сжигая на своем пути почтовые станции, уничтожая остатки продовольствия и фуража.

Атаман надеялся, что в Семиречье он найдет полное признание своей атаманской власти и получит материальную помощь и людские ресурсы от семиреченского казачества и киргизских баев.

По бездорожью в буран, плохо обмундированная, без продовольствия и фуража конная группа К. И. Новика в 600 сабель, без артиллерии, преследовала 10-тысячную армию. Люди питались кониной и при случае (если какой-либо бай не успевал бежать со своими стадами вместе с Б. В. Анненковым) запасались бараниной. Совсем плохо было с хлебом (его не видели 2 месяца) и фуражом. Мука и фураж высылались бригаде на верблюдах — но пока верблюжий транспорт догонял кавалеристов, он сам проедал то, что вез.

Бой 13-й Сибирской кавалерийской дивизии с остатками Отдельной Семиреченской армии, апрель 1920 г.

В первых числах апреля атаман Б. В. Анненков остановился, пытаясь восстановить самостоятельное государственное образование «Се-миреченское войско». Эта попытка ему частично удалась — в самый короткий срок он сформировал Киргизскую пехотную дивизию и пополнил конским составом свои конные части (черные гусары смерти, уланы и семиреченские, уральские, сибирские казачьи полки).

Наступающая со стороны г. Верного пехотная группа Туркестанского фронта продвигалась весьма медленно, связь с ней была через Москву — Семипалатинск. Группа пехоты и артиллерии, вышедшая из Семипалатинска, ожидалась не ранее чем через 10 дней.

Перед кавбригадой К. И. Новика нависла угроза гибели — так как в случае перехода Б. В. Анненкова в наступление выйти из боя на совершенно вымотанном конском составе было бы невозможно.

В это время Б. В. Анненков был занят внутренними делами, и у комбрига созревает решение захватить атамана — живого или мертвого.

Для атаки Ставки Б. В. Анненкова было выделено 3 эскадрона 75-го кавполка, а на направление к ст. Баскан выбрасывается 1,5 полка.

74-й кавполк и 2 эскадрона 75-го кавполка были подпущены на 400–500 шагов до станицы Баскан, после чего анненковцы открыли сильнейший огонь. Эскадроны спешились и пролежали под Басканом весь день. Анненковцы пытались переходить в атаку — но также отражались ответным огнем. С наступлением темноты красная группа отошла в село Романовское.

Но отвлекающий маневр сыграл свою роль.

75-й кавполк им. Стеньки Разина (врид комполка Сухаренко, врид военкома Лебедев) без двух эскадронов ночным набегом ворвался в ставку атамана Анненкова — м. Ушурал, полностью вырубил спавшую пехотную дивизию, разгромил штаб Б. В. Анненкова, взяв 6 орудий. Сам атаман, раненный военкомом полка Лебедевым, успел скрыться. При погоне за Б. В. Анненковым любимец полка военком Лебедев пал смертью храбрых.

Сыграло свою роль недостаточно продуманное распределение сил между направлениями главного и отвлекающего ударов. Три малочисленные сотни разинцев рассыпались по м. Ушурал, растянутому на 3 км, вылавливая припрятавшихся анненковцев. Вдруг вихрем ворвалась в Ушурал конная дивизия Б. В. Анненкова, расположенная в 10 км от Ушурала в В. лагере. Закипел уличный бой.

Но что это? Почему анненковцы рубят друг друга?

Оказывается, некоторые части Б. В. Анненкова давно имели в своих рядах членов партизанской организации «Красные орлы», только и ждавших подходящего момента для того, чтобы вернуться в родные станицы, находящиеся на советской земле. Все же очень неравны были силы в этом бою, и 75-й кавполк, прикрываемый перешедшими на их сторону анненковцами, отошел также в село Романовское.

Второй ошибкой командования бригады стало отсутствие помощи со стороны главных сил, находившихся в с. Романовское, отряду, выполнявшему главную задачу — по разгрому атаманской Ставки.

При всех недочетах налет был в целом успешен, и через 2 дня в село Романовское прибыл начштаба атамана полковник Асанов для переговоров о сдаче Семиреченской армии. Он привез с собой два подлинника приказов по армии. Последний приказ, подписанный атаманом Анненковым, гласил:

«Во время налета красных на Ушурал я получил тяжелые ранения, а поэтому с частью личного конвоя я убываю для лечения в пределы Китая. Командование Семиреченской армией передаю начальнику штаба армии полковнику Асанову».

Первый и последний приказ нового командарма полковника Асанова призывал войска Семиреченской армии вследствие безвыходного положения прекратить боевые действия и ждать его дальнейших указаний.

В тот же день была установлена связь с частями анненковской армии — и по тракту от села Романовского на Семипалатинск потянулась десятитысячная разоруженная толпа анненковцев, конвоируемая сотней бойцов полка им. Стеньки Разина.

Это стало и началом конца лично для Б. В. Анненкова. Оставшись без армии, он скитался в Китае, а через 7 лет, будучи выдан СССР, судим в Семипалатинске и приговорен к расстрелу.

Уроженец Черногории Андрей Степанович Бакич за покушение в молодости на короля Милана Обреновича оказался в России — и с 1900 г. (60-й пехотный Замосцкий полк) его судьба оказалась связана с Россией и Русской армией. В его активе — Одесское юнкерское училище, служба в рядах сибирских стрелков и даже работа коммивояжером в «Русско-монгольском торговом товариществе».

А. С. Бакич — участник Первой мировой войны. Он сражался под Лодзью, в боях на Равке, на Рижском фронте. За боевые отличия получает чин капитана и 5 боевых наград.

Успел послужить в Красной армии (являясь весной 1918 г. начальником гарнизона г. Самары), в армии КОМУЧа (начальник 2-й Сызранской стрелковой дивизии, командующий Бузулукской группой Юго-Западной армии). В армии Верховного правителя занимал высокие должности командира 4-го Оренбургского армейского корпуса, командующего северным фронтом Отдельной Семиреченской армии. С 1919 г. его судьба оказалась связана с Оренбургским казачьим войском (сам он был зачислен в почетные казаки) — и с 6 января 1920 г. являлся начальником отряда атамана Дутова.

Весной 1920 г. остатки дутовской армии отошли в Синь-Цзяньскую провинцию, расположившись в районе г. Чугучак. Из этих войск сформировали корпус (состав — 1-я и 2-я Оренбургские казачьи дивизии и Сызранская пехотная — в сущности, смешанная дивизия). Командование корпусом находилось в руках генералов Бакича и Смалина (начальник штаба).

Но китайские власти, желая избавиться от чужеродного формирования на своей территории, «пригласили» части Туркестанского фронта (при поддержке кавалерийского (74-го) и стрелкового (из 2 батальонов) полков Семипалатинской группы войск), которые осенью 1920 г. перешли в наступление. Бакич вывел свои войска из боя, перейдя из района г. Чугучак в район г. Шара-Сумэ — на северо-восток. И расположился в данном районе — пополняясь беженцами из Советской России. Причем соединение Бакича усиливалось и целыми воинскими частями, переходящими китайскую границу. Среди последних — токаревская «Сибирская народная дивизия».

С одной стороны — усиление войск Бакича, а с другой — очередная просьба китайских властей освободить их территорию от ненужных военных формирований, — все это вынудило советское командование озадачиться ликвидацией корпуса Бакича.

В начале августа 1921 г. проведение соответствующей операции было возложено на командующего Семипалатинской группой войск — начдива 13-й Сибирской кавалерийской (командование дивизии — начдив Собенников, военкомдив Евсеев, начштаба Пеков). Была поставлена задача разгромить корпус генерала Бакича, не допуская его перехода на советскую территорию.

Штабом 13-й Сибирской кавалерийской общая численность противника оценивалась в 10 000 человек: главные силы корпуса справедливо определялись в районе г. Шара-Сумэ, группа генерала Степанова и Народная дивизия — в г. Бурчум, отдельный отряд — в долине Ченкур.

Корпус Бакича выглядел следующим образом.

Главные силы:

а) 1-я Оренбургская казачья дивизия (начдив генерал Степанов, начштаба Генерального штаба полковник Евстратов; 1, 4 и 33-й Оренбургские казачьи и Атаманский полки — всего до 1500 сабель);

б) 2-я Оренбургская казачья дивизия (начдив генерал Шеметов, начштаба Генерального штаба полковник Шмидт; Оренбургский казачий им. Дутова, 14, 15 и 16-й Оренбургские казачьи полки — также до 1500 сабель);

в) Сызранская пехотная дивизия (начдив генерал Ждановский, 1-й и 2-й Сызранские пехотные полки, 3-й Башкирский конный полк и артиллерийский дивизион).

Строевые соединения, штаб, конвой Бакича, корпусные учреждения и масса беженцев находились в районе г. Шара-Сумэ. Сильный отряд численностью до 500 сабель, находившийся в районе долины Чонкур, прикрывал главные силы корпуса с северо-запада и запада.

В районе г. Бурчум находилась Сибирская народная дивизия численностью 500 сабель и т. н. боевые сотни — из самых боеспособных бойцов Оренбургских казачьих дивизий. Отряд находился под общим командованием начдива 1-й Оренбургской генерала Степанова и имел сторожевые части по р. Кааба: до 2 казачьих сотен на подступах к г. Бурчум с юго-запада и отряд полковника Колокольцева (до 50 сабель).

Со стороны красных силы были следующими. Государственную границу охраняли 73-й кавполк (район севернее г. Буран — д. Алексеевка) и 3 батальона погранохраны. Штаб 13-й Сибирской кавдивизии с частями и учреждениями находился в г. Семипалатинск, 1-я (без 73-го кавполка), 2-я и 3-я бригады и конно-артиллерийский дивизион находились в 150–200 км юго-восточнее города.

План действий 13-й Сибирской кавдивизии состоял в том, чтобы, приняв во внимание превосходящие силы и группировку противника, специфику местности, разгромить корпус Бакича по частям — группу за группой.

Первый удар — по группе генерала Степанова в районе Бурчума, прикрывшись слева (с севера) от возможного удара со стороны отряда генерала Попова, находившегося в долине Ченкур.

Затем в зависимости от обстановки решили атаковать главные силы корпуса Бакича, находившиеся в районе Камень, Шара-Сумэ.

В деталях план выполнения первого этапа операции представлялся в следующем виде:

а) справа в направлении г. Кендерлык, Майкопчегай, г. Бурчум наступает отряд силой в 2 сотни с 8 станковыми пулеметами 75-го Оренбугского казачьего им. Степана Разина полка под командованием военкома полка М. В. Самокрутова. Вследствие изолированности действий этого отряда было обращено особое внимание на подбор личного состава, в частности, начальником отряда был выбран Самокрутов — отважный, инициативный командир, пользовавшийся громадным авторитетом и обладавший исключительными личными боевыми качествами, а также способный к самостоятельной ответственной боевой деятельности. Задача отряда — атаковать Бурчумскую группу противника в лоб с юго-запада;

б) главные силы дивизии: бригада — 73-й кавполк, командир полка Максимов, военком Рыбинский; 74-й кавполк, командир полка Гончаров, военком Старев; 1-я конная батарея, командир — военком бригады К. И. Новик. С этой же колонной должен был двигаться дивизион под командой помощника комполка-74 Валиулиса. Отряд предназначался для обеспечения главных сил дивизии с севера со стороны долины Чонкур.

Штаб дивизии должен был следовать в голове колонны главных сил дивизии.

Задача главных сил дивизии — атака Бурчумской группы противника с запада и севера (одновременно с отрядом Самокрутова).

Ликвидация 13-й Сибирской кавалерийской дивизией корпуса генерала Бакича, август — сентябрь 1921 г.

Кроме того, предполагалось подтянуть (на пароходе по р. Кара-Ирцис из района г. Буран) роту погранотряда и необходимые предметы довольствия и снабжения.

Общая численность частей 13-й Сибирской кавдивизии, привлекавшихся к операции, не превышала 1400 человек.

Для содействия наступлению частей 13-й Сибирской кавдивизии (с целью отрезать на первом этапе действий под Бурчумом пути отхода противнику на восток) привлекался отряд китайских войск полковника О-Ин силой до 4000 человек. Китайцы поступили в оперативное подчинение начдиву 13-й Сибирской кавалерийской. Однако на эти 4000 китайцев особых надежд не возлагалось — да и, пожалуй, сам факт их существования оставался под большим сомнением. Приходилось рассчитывать главным образом на собственные силы.

После выработки плана действий были приняты энергичные меры переброски войск в районы сосредоточения, от которых войска располагались на удалении 600–800 км.

К последним числам августа 1921 г., частью походным порядком, частью на пароходах по р. Иртышу, советские войска сосредоточились на исходных рубежах: отряд Самокрутова — в п. Кендерлык, главные силы дивизии — в д. Алексеевка (400–500 км севернее г. Буран), штаб дивизии — в г. Зайсан.

Последние разведывательные данные подтверждали сведения о группировке противника и общей численности корпуса генерала Бакича (до 10 000 человек). В Бурчуме предполагалось до 3000 сабель.

За 2 дня до перехода в наступление в г. Зайсан были вызваны все командиры частей — и посвящены в план действий начдива. Принятое решение изменениям не подверглось. Атака Бурчума была намечена на 2 сентября.

Из-за отсутствия подробных карт (имелись карты масштаба 40 км в 1 дюйме, а также очень ограниченное количество 10-версток), частям были даны указания о подборе надежных проводников.

28 августа части, располагавшиеся в среднем в 60 км от границы, перешли в наступление — выполняя намеченный план.

Движение отряда Самокрутова и главных сил дивизии регулировалось указанием им ежедневных рубежей.

Связь между отрядом Самокрутова и главными силами дивизии должна была поддерживаться конными разъездами; пункты стыка намечались на р. Кара-Ирцис в устьях рек Белезек, Каба. Кроме того, обе колонны должны были давать сведения в г. Зайсан — где оставалась часть штаба дивизии.

Из-за отсутствия дорог, местами глубоких сыпучих песков доставка продовольствия и боеприпасов осуществлялась на верблюдах.

Перейдя границу, 29 августа красные имели лишь небольшие стычки с разъездами противника в районе р. Каба. Утром 30 августа после тяжелого ночного марша на р. Каба была захвачена небольшая застава противника из отряда полковника Колокольцева, сам же отряд не принял боя и быстро отошел на восток. Из показаний пленных было установлено, что в районе долины Ченкур находится отряд численностью до 200 сабель.

30 августа после небольшого отдыха на р. Каба отряд Валиулиса двинулся в направлении долины Ченкур — с задачей уничтожить отряд генерала Попова и к 3 сентября выйти в район ур. Таралан, с тем чтобы в дальнейшем наступать на Шара-Сумэ.

Вечером 31 августа главные силы дивизии достигли правого берега р. Бурчум — в 20 км севернее г. Бурчум. Обозы отстали. Пушки тащили на быках, так как кони выбились из сил и не могли вытаскивать тонувшие в песке по самые ступицы зарядные ящики и орудия. С хлебом стало плохо — и пробавлялись одними черствыми сухарями. Соли не было.

К ночи на 1 сентября сведений ни из отряда Самокрутова, ни от Валиулиса не имелось — и обстановка была полна неизвестности.

На рассвете 1 сентября главные силы начали переправу через р. Бурчум. Последняя состояла в этом месте из 6–7 рукавов с каменистым дном и очень быстрым течением. Переправа благодаря проводнику, хорошо знавшему местность, прошла с незначительными потерями (течением унесло несколько человек, одну повозку с лошадьми и пулемет).

Переправившийся в авангарде разведывательный отряд внезапно наскочил на заставу казаков, которые мирно варили на кострах кашу, тогда как стреноженные кони паслись на траве. В момент атаки к месту заставы подъехал председатель военно-полевого суда корпуса Бакича, следовавший из Бурчума в штаб корпуса. Он и попытался организовать сопротивление заставы. Но…

Короткий удар — и заставы не существует.

После боя удалось уточнить силы противника в Бурчуме: Народная дивизия и боевые сотни 1-й и 2-й Оренбургских казачьих дивизий. Судя по всему, красных отсюда не ждали. На всякий случай для обеспечения переправы был выделен эскадрон. К 10 часам утра, подходя с севера к г. Бурчум, красные услышали отдаленную винтовочно-пулеметную перестрелку — это наступал Самокрутов.

Двигавшийся в авангарде 74-й полк, маскируясь перелесками, покрывавшими долину р. Бурчум, быстро развернулся, упирая свой правый фланг в берег реки.

Занимаются песчаные холмы севернее г. Бурчум, и вдали открывается вид на поросшую тростниками долину р. Кара-Ирцис. Шум стрельбы впереди все явственней. Справа завязал бой 74-й полк, а 73-й кавполк, прикрывшись холмами и утопая в песке, развертывается влево.

Вдруг — редкие выстрелы, и в стык 73-го и 74-го кавполков движется, рассыпавшись лавой, конница белых. Но 4 пулемета 73-го кавполка под командой Л. Ф. Гибашека — старого, испытанного командира пулеметной команды — открывают огонь. Внезапно открытый шквальный огонь пулеметов отбивает атаку белых — и они бросаются назад, к реке.

Командир 74-го кавполка Гончаров, построив полк в конном строю поэшелонно, лично ведет его за собой в атаку. Атака успешна — Бурчум взят. Противник мечется между 74-м и 73-м кавполками, пытаясь уйти за р. Кара-Ирцис, но отряд Самокрутова, занявший южный (левый) берег, не допускает переправы.

Бой протекал исключительно в конном строю. К 16 часам все затихает, противник разгромлен, и большая его часть порублена и потоплена в реке, сотни две взяты в плен, и лишь небольшой группе удается прорваться на восток.

Успех окрыляет — тем более что захваченные у белых бараны становятся основой рациона кавалеристов. Но обозы и артиллерия не подошли, по-прежнему нет хлеба и соли.

Сильная переутомленность конского состава заставляет дать дневку — чтобы 2 сентября подтянуть батарею и обозы, переправить дивизион 75-го кавполка на северный берег р. Кара-Ирцис.

Первый этап операции завершен.

Для ликвидации главных сил корпуса Бакича принимается следующее решение:

1) китайским войскам полковника 0-Ина ставится задача наступать из района г. Булун-Тохой на Шара-Сумэ с юга — по дороге Булун-Тохой — Шара-Сумэ;

2) отряд командира бригады Новика — 73-й кавполк, дивизион Самокрутова, 1-я конная батарея — наступает на Шара-Сумэ с юго-запада по дороге г. Бурчум — Шара-Сумэ;

3) командиру 74-го кавполка Гончарову ставится задача выйти в район ур. Таралан, если нужно, содействуя отряду Валиулиса, и затем, подчинив последний себе, атаковать главные силы Бакича с запада и северо-запада, отрезая ему пути отхода через Монгольский хребет по Кобде.

2 сентября подошли обозы и артиллерия. 3 сентября части приступили к исполнению приказа.

5 сентября отряд Новика после ожесточенного боя сбил передовые части противника в район 60 км юго-западнее г. Шара-Сумэ.

6 сентября, после трехдневного тяжелого перехода, отряды Новика и Гончарова атаковали главные силы корпуса Бакича. После нескольких контратак белых, в которых пал смертью храбрых молодой командир 73-го кавполка Максимов, белые были разбиты и сложили оружие. Сызранская пехотная дивизия участия в бое не приняла и с приближением советских частей сдалась в плен.

Бакичу с личным конвоем удалось бежать. Через несколько месяцев он оказался в руках красных и вместе с еще несколькими офицерами был расстрелян.

В результате операции, несмотря на целый ряд недочетов в ее организации и проведении, белые были разбиты, захвачено несколько тысяч пленных, артиллерия, много трофеев — оружие, лошади, скот.

Бакичу, дни жизненного пути которого были сочтены после рассмотренной операции, достался тяжелый противник. Вот один из примеров, как сражались кавалеристы 13-й Сибирской. В бою под Шара-Сумэ, в момент гибели командира 73-го полка Максимова, полк, атакованный несколькими сотнями казаков, стал быстро отходить.

Красноармеец начальник пулемета Зверев, видя тяжелое положение полка, остался с пулеметом, открыл огонь по атакующей коннице и этим спас полк — нанеся противнику большие потери. Расстреляв патроны, он успел выкинуть замок. Был захвачен белыми в плен — и затем отбит у белых в Шара-Сумэ. Зверев был награжден орденом Красного Знамени.

Такие люди поставили крест на боевой карьере способного генерала Бакича.

Так распорядилась судьба, что один из виднейших военно-политических деятелей Турции, военный министр и один из лидеров Младотурецкой партии заканчивал свои дни не только политическим банкротом, потерпевшим поражение в Первой мировой войне, но и просто бандитом. Жизненный путь идеолога и практика пантюркизма и куратора басмаческого движения на территории нашей страны завершился весьма логично.

Взглянем на последний бой, в ходе которого была разгромлена банда бывшего министра, а сам он нашел бесславный и давно заслуженный конец.

Конный отряд в составе 2 полков 8-й кавалерийской дивизии Красной армии действовал в горах Восточной Бухары. Следовало разгромить силы вожака бухарского басмачества — Энвер-паши. На дворе стоял август 1922 г.

Преследуемый частями Бухарской группы Красной армии, понеся большие потери, Энвер-паша с остатком своих сил — отрядом численностью до 1500 сабель — был вынужден в конце июля 1922 г. отойти в горы восточнее Бальджуана.

Нанесенные Красной армией поражения и большие потери, а также разлад среди главарей басмаческих банд окончательно деморализовали состав отряда Энвера-паши.

Для его окончательной ликвидации в ночь на 4 августа 1922 г. из Бальджуана на Хавалинг были высланы 2 колонны: правая — 2 батальона, 2 эскадрона, взвод артиллерии; левая — 15-й и 16-й кавалерийские полки. Колоннам была поставлена задача: ударами правой с юга, левой с северо-востока отрезать пути отхода противника на восток и разгромить остатки воинства Энвер-паши.

4 августа левая колонна завязала бой с передовым отрядом противника, занимавшим высоту 8 км северо-восточнее Бальджуана. В то же время главные силы Энвер-паши были сосредоточены в горах северо-восточнее высоты, занимаемой его передовым отрядом.

Атака высоты, занимаемой передовым отрядом противника, была возложена на 16-й кавалерийский полк.

15-му кавалерийскому полку была поставлена задача отрезать путь отхода передовому отряду и главному ядру противника на северо-восток.

Выполняя задачу, 16-й кавалерийский полк повел наступление на высоту 3 эскадронами: 1-й эскадрон атаковал в лоб, 3-й эскадрон наносил удар с юга, а 2-й эскадрон двигался с северо-востока.

Вследствие крутизны скатов высоты 1-й эскадрон повел наступление в пешем строю и, несмотря на свою малочисленность и сильный огонь противника, овладел юго-западными скатами этой высоты.

Увидев это, находившийся при своем передовом отряде Энвер-паша, собрав 400 сабель, лично атаковал с горы вниз 1-й эскадрон — и в этот момент противник попадает под фланговый огонь и удар 3-го и 2-го эскадронов. Именитый бандит, пробитый 5 пулями, мертвым валится со своего коня.

А 15-й и 16-й кавалерийские полки окончательно громят и рассеивают остатки отряда бывшего военного министра Оттоманской империи.

Красная армия в 1922–1923 гг. провела в Бухаре две очень трудных горных операции — и конница в них сыграла первостепенную роль (Гиссарская экспедиция 1922 г.).

Призванные бухарским народным советским правительством на помощь, части Красной армии, успешно ликвидировав отряды Энвер-паши, сами серьезно пострадали — прежде всего от непривычных условий местности и климата. Эпидемия малярии приняла небывалые размеры и нанесла войскам большой урон. Особенно неблагоприятные последствия имела эта эпидемия для кавалерийских частей. Это было учтено при проведений весной 1923 г. второй операции против Селим-паши.

После подавления движения Энвер-паши, начиная с осени (октябрь — ноябрь) 1922 г., в Восточной Бухаре наблюдается лихорадочная организационная работа преемника Энвера, Селим-паши (Ходжа-Соми-Бей), по формированию и укреплению басмаческих отрядов и организации второго похода против бухарской советской власти.

Политические цели похода: «Объединение Бухары, Туркестана и Афганистана в единое мусульманское государство». Ближайшей задачей ставилось свержение бухарского советского правительства и изгнание частей Красной армии из Бухары.

К 1 февраля 1923 г., при деятельном участии и обильной материальной помощи Англии, Селим-паше удалось собрать под свою руку все басмаческие отряды, включая и отряды наиболее крупного басмаческого вождя Ибрагим-Бека (общей численностью до 4000–5000 человек). Кроме того, в Западной Бухаре, в районе Нур-Ата (30–35 км севернее Бухары), группировались отряды муллы Абду-Кагара (численностью до 2000 человек). Всего на территории БНСР силы Селим-паши исчислялись примерно в 7000–8000 человек (из них вооруженных — 4000–5000).

Организация отрядов не имела ярко выраженной стройной кадровой системы; ее основа — территориальная система. Противник, находясь на коне, отличался стремительностью первого натиска — но при явном превосходстве в силах. При отпоре же или преследовании его настроение падало, и он быстро отходил, расчленяясь на мелкие группы по 3–5 человек.

Ведения боя ночью избегали. Разведслужба, особенно агентурная, была поставлена отлично. При помощи местных жителей или басмачей прекрасно работала живая связь между отрядами. В бою широко применялась голосовая связь, которая в горных условиях позволяла передавать распоряжения на расстояния до 3–4 км.

При ставке Селим-паши находился специально назначенный кур-баши (командир), который руководил, если так можно выразиться, политпросветработой. Главное внимание Селим-паши было обращено на разложение частей оппонента (листовки, воззвания, призывающие красноармейцев переходить на сторону великого мусульманского войска и т. д.). Соответствующая работа велась и среди населения.

Материальное обеспечение отрядов Селим-паши продфуражом, снаряжением и вооружением носило случайный характер — за исключением оружия и боеприпасов, которые частично закупались на территории Бухары, тогда как основная часть направлялась специальными транспортами из Афганистана. Широко применялась система налогов, контрибуций и грабежей.

Действия красной конницы против отрядов Селим-паши, март 1923 г.

Большинство командных должностей замещалось афганскими офицерами (до 80 человек). Вооружение джигитов было весьма разнообразно — начиная от фитильных мультуков и заканчивая современными английскими винтовками. Необходимо отметить чрезвычайно бережное отношение к оружию и боеприпасам: оставляли на поле боя убитых и раненых, но оружие и боеприпасы, как правило, забирали с собой.

Территорию Бухарской народной советской республики можно условно разделить (по условной линии Нур-Ата, Кермине, Карши, Керки) на 2 части — к востоку это гористый рельеф, заполненный отрогами Гиссарского хребта, к западу — равнинные территории, окаймляемые с севера и юга песками отрога Гиссарского хребта, идущего от Султан-Хазрет к юго-западу. В ходе операции серьезным препятствием служили речные преграды. Наиболее важные из них — реки Сурхандарья, Кафирниган-Дарья и Вахш. Накладывали отпечаток быстрые и бурные течения, малочисленность постоянных переправ и переправочных средств. Характер местности, относительное бездорожье в долине р. Сурхандарья придавали большое значение имеющимся путям сообщения и узлам этих дорог. Горные дороги и тропы в большинстве представляли систему карнизов (оврынчей), состоявших из промежутков, заполненных настилом из досок и плетня, укрепленных кольями, вбитыми в скалы.

Действия красной конницы против отрядов Селим-паши, март 1923 г.

В феврале 1923 г. Селим-паша, пользуясь малочисленностью и разбросанностью частей Красной армии, начал привлекать на свою сторону местное население и быстро расширять свое влияние.

В первой половине марта отряды Селим-паши, спустившись с гор, действуют уже в Западной Бухаре. Занимая кишлак за кишлаком, басмаческие отряды, вооруженные английскими карабинами и автоматическим оружием, обильно снабженные боеприпасами, уже представляли грозную силу. Сложилась напряженная обстановка.

Для ликвидации отрядов Селим-паши директивой штаба РККА назначается 3-я кавбригада 2-й Ставропольской им. Блинова кавалерийской дивизии в составе 11-го и 12-го кавполков и одной 76-мм батареи.

1 марта 1923 г. бригада получает задачу занять исходное положение в районе Ширабад с последующими действиями на северо-восток — против отрядов Селим-паши, оперирующих в районах: а) Юрчи, Денау, Регар; 2) Каратаг, Гиссар, Душанбе.

Для занятия исходного положения бригада движется 2 колоннами: правая — 11-й кавполк — по правому берегу р. Аму-Дарьи вдоль государственной границы по маршруту Киикчи, Улям, Ак-Кум, Карнас, Келиф, Уч-Тут и далее на Ширабад; левая — 12-й кавполк и штаб бригады — по маршруту Карши, Гузар, Тенги-Хорам, Ак-Рабад, Дербент, Агарчи, Ширабад.

Высланные на линию Келиф, Ак-Рабад разведотряды противника не обнаружили. Связь между колоннами и штабом бригады — лишь телефонная (по правительственным проводам; действовала с большими перебоями).

К концу 10 марта правая колонна, не встречая противника, достигла Келиф и расположилась на ночлег; левая колонна авангардом достигла Тенги-Хорам, а главными силами со штабом бригады — ст. Гумваляк.

В 4 часа 11 марта разведотряд 11-го кавполка (полэскадрона при 2 пулеметах, комэск Головской), двигавшийся по долине р. Кугитанг в направлении на Ак-Булак (20 км северо-восточнее Келиф), столкнулся с отрядом Хаид-Бека (300–350 сабель), двигавшимся на Келиф. Произошло встречное столкновение. Басмачи, не приняв атаки, отошли к западному скату горы Кугитанг к отметке 2675, спешились и перешли к обороне.

В 10 часов полк, выступив по тревоге, к 12 часам сосредоточивается в Ак-Булак, а в 13 часов, развернувшись в боевой порядок, переходит в наступление в направлении Кунджак и после короткого, но упорного сопротивления сбивает противника — и на плечах отходящей банды сталкивается с главными силами Селим-паши (численностью до 1500 сабель при 7 пулеметах). Закипел упорный бой. Басмачи несколько раз бросаются в атаку — но при поддержке огня станковых пулеметов и единственной пушки системы Розенберга все атаки отбиваются, и противник, теряя много людей убитыми и ранеными, в беспорядке отходит вверх по долине р. Кугитанг в направлении на 12-й кавполк.

До 200 зарубленных басмачей осталось на поле боя. Захвачено в плен несколько курбаши, в их числе и Хаид-Бек. Взяты войсковая казна с 1,5 пудом серебряных монет царской чеканки, штандарты, походный штаб, оружие и лошади. В этом бою особенно отличились командир пулеметного эскадрона Толмачев (будучи раненным, оставался в строю), комвзвода Головков и красноармейцы Наветный, Сидоров и Медведев.

Первая стычка красной конницы с отрядами Селим-паши окончилась для последних неудачно. Причем в этом бою сражались бойцы и командиры, не имевшие опыта горной войны. Несмотря на это, они действовали грамотно — в трудных условиях горного рельефа Бухары. Конский состав, в большинстве требовавший ремонта, также отлично справился с трудными условиями горного ТВД.

Дни 12–15 марта ушли на организацию окружения и разгрома отрядов Селим-паши. За это время был подтянут 12-й кавполк.

Не дремал и противник. Засев в горах со своим отрядом, Селим-паша, в свою очередь, деятельно готовится к схватке с красной конницей. 13 марта перехватывается воззвание к населению ширабадского вилайета, из которого следовало, что цель прихода Селим-паши — поднять восстание в долине р. Кугитанг и объединить под своим командованием местные басмаческие шайки. Но его попытка спуститься с гор терпит неудачу.

Командование бригады ставит полкам следующую задачу: «Перейти в наступление и разбить Селим-пашу, не допуская уклонения его на восток за дорогу по линии Дербент, Ширабад, Термез».

Начало наступления — 18 марта.

К этому времени закрываются выходы на восток из долины р. Кугитанг. 16–17 марта происходит ряд мелких стычек, имеющих целью замкнуть в кольцо главные силы Селим-паши. В это время приходят новые данные о намерении Селим-паши прорваться на запад в район Гузар, Карши, получить там винтовки и боеприпасы для дальнейшего движения на Старую Бухару, Самарканд, Фергану.

Оценив создавшуюся обстановку, командование бригады принимает следующее решение: окружить и разбить главные силы Селим-паши в треугольнике Колудар, Гузар, ст. Тенги-Хорам, не позволяя противнику прорваться в северном и западном направлениях.

В 4 часа 18 марта части бригады атакуют Селим-пашу и после упорного 8-часового боя разбивают его. Под Селим-пашой убита лошадь, а сам он ранен в ногу. Его отряды, разбившись на группы по 50–100 человек, начинают отход в разных направлениях. Организуется преследование. В течение двух суток, день и ночь, почти без отдыха, полки бригады, вцепившись в наиболее крупные отряды отходивших басмачей, преследовали их до полного разгрома. Преследование продолжалось свыше 175 км — при невероятно трудных условиях (отсутствие воды и фуража). До 300 человек (убитыми, ранеными и пленными) попало в руки красных. Было захвачено до 200 лошадей, оружие и несколько пулеметов. Потери кавалеристов: убиты командиры взводов Поляков, Мельников, красноармеец Красов; легко ранен комполка Чичканов.

В результате операции из банды Селим-паши в 1500 джигитов остались лишь осколки — примерно 150–200 сабель. За эту операцию Реввоенсовет Туркестанского фронта вынес благодарность всему составу бригады и наградил многих бойцов и командиров боевыми орденами.

Условия боевой работы конницы в Бухаре были чрезвычайно затруднены гористым характером местности, бедностью дорог, трудно-проходимостью (вне дорог), отсутствием достаточного обзора, недостаточностью населенных пунктов (для расквартирования), а также необходимостью бороться со стихией. Все это накладывало особый отпечаток на действия конницы.

Полный успех кавбригады в рассмотренной горной операции был достигнут благодаря отличной организации беспощадного преследования разбитого противника. Подготовка преследования (всеми средствами и силами) была организована и проведена хорошо.

Практика горных боев привела к появлению интересных тактических приемов. Так, при приближении разведподразделений или дозоров к кустарнику или лесу, которые нельзя было заранее осмотреть, дозоры давали несколько пулеметных очередей или залпов по кустарнику или опушке леса. Если там оказывался противник, то он или отвечал стрельбой, или скрывался.

Профессионализм, энергия и мужество бойцов и командиров кавалерии РККА стали ключом к их победе над непростым противником в обстановке горного ТВД.

2.10. Рейд генерала Мамонтова и борьба с ним, август — сентябрь 1919 г

Рейд Мамонтова — это рейд конницы ВСЮР под командованием генерал-лейтенанта К. К. Мамонтова по тылам советских войск Южного фронта в августе — сентябре 1919 г. Имел целью дезорганизовать тыл и сорвать подготовку наступления Южного фронта.

Набеги (рейды) конницы в тыл противника широко применялись во всех войнах Наполеоновской эпохи, в американской Гражданской войне 1861–1865 гг., в Русско-турецкую в 1877 г. (набег генерала Гурко за Балканы) и в Русско-японскую (набег Мищенко на Инкоу и др.) войны. В ходе Первой мировой войны также было несколько случаев реализации рейдов — причем на разных фронтах.

В Гражданской войне инициатором массирования конных масс стало белогвардейское командование, которому необходимо было торопиться с окончанием Гражданской войны — учитывая вступление в силу неблагоприятных для него долгосрочных экономико-стратегических факторов.

В кампании 1919 г. на Южном фронте армиям ВСЮР удалось освободить от красных обширные территории — и шла реализация московской директивы А. И. Деникина.

Кавказская армия должна была выдвинуться к северу, и, благодаря сокращению фронта Донской армии, выделялись крупные кавалерийские резервы — используемые для удара по тылу красных на Воронежском направлении.

К середине июля 1919 г. дивизии корпуса К. К. Мамонтова, действовавшие на Царицынском фронте, были сменены прибывшими с Кавказа кубанцами и отведены для отдыха и подготовки к рейду в район ст. Урюпинская, ст. Алексиково и ст. Филоново (железной дороги Поворино — Царицын).

Положение сторон к 9 августа 1919 года, перед рейдом Мамонтова.

В рейде были задействованы 3 дивизии (численность каждой в 2000 сабель, при конной батарее в 2 орудия, броневике и соответствующими полковыми пулеметными и подрывными командами). Поддерживала конницу пехота силой около 3000 штыков при поддержке двух батарей. Радиосвязь отсутствовала — и (нерегулярно) поддерживалась при помощи самолетов. Во время рейда периодически пользовались захваченными у красных радиостанциями.

Был произведен отбор как лучших казаков, так и конского состава, — широко практиковался прием добровольцев из казаков старшего возраста.

Общая численность корпуса достигала 9000 сабель и штыков при 12 орудиях, 3 бронеавтомобилях и нескольких грузовых автомобилях, вооруженных пулеметами.

Непосредственная цель набега — удар по тылу красных армий, разрушение узловых станций железных дорог и поднятие восстания среди местного населения.

Направление набега — от Новохоперска на Тамбов, один из важнейших пунктов тыла Южного фронта. Это направление проходило к тому же в стыке 8-й и 9-й красных армий, т. е. в наиболее слабом месте фронта.

Корпус Мамонтова, находясь в районе ст. Урюпинской, не вызывал особого беспокойства у командования красных, отвлеченного к тому же намечающимися наступательными операциями.

Таким образом, при организации конного корпуса, назначенного для рейда, отмечаются следующие характерные особенности: а) подбор лучших соединений — как по их боевым качествам, так и командному составу; б) численность корпуса, поддержанного пехотой, артиллерией и пулеметами, обеспечивала возможность выполнять самостоятельные оперативные задачи в течение продолжительного периода; в) налицо удачный выбор места, времени прорыва и направления первоначального удара; г) проведена моральная подготовка, призванная обеспечить успех рейда.

7 августа Мамонтовские соединения и части начали переправу через р. Хопер у станицы Добринская — для движения к месту будущего прорыва фронта противника.

Утром 10 августа 4-й Донской конный корпус (6 тыс. сабель, 3 тыс. штыков, 12 орудий, 7 бронепоездов, 3 броневика) прорвал советский фронт на стыке 8-й и 9-й армий (район Новохоперска) и начал продвижение в тылы противника.

Так, рано утром 10 августа одна дивизия мамонтовцев в 2000 сабель при 6 орудиях обрушилась на 357-й и 358-й полки 40-й дивизии 8-й армии красных на участке от устья р. Савала до ст. Колено. Под давлением противника красные полки начали отходить к р. Елань. В то же время к востоку от р. Савала, на участке 36-й дивизии (9-й армии красных), начались усиленные поиски разведчиков белых.

В образовавшийся 22-километровый прорыв быстро двинулись передовые части корпус Мамонтова. К 20 часам 11 августа одна из его дивизий, пройдя 55 км в направлении на Тамбов, заняла с.с. Костин-Отделец и Братки, достигнув передовыми частями с. Козловка. Разъезды казаков показались на железной дороге Борисоглебск — Грязи между станциями Терповка и Болконская и у ст. Есипово.

Отошедшая пехота красных сосредоточилась: части 40-й дивизии, без уничтоженного 358-го полка, за р. Елань, в районе Новоспасское — Хомутовка, а правый фланг 36-й дивизии — сначала на левом берегу р. Савала от Таволжанка до с. Алферовка, а затем отошел к линии Красовка — Тюменевка.

Для преграждения прорыва белой конницы красные пытались задействовать 31, 36-ю и 40-ю пехотные дивизии.

Части 31-й дивизии к вечеру 11 августа находились: 1-я бригада к западу и северо-западу от ст. Колено; 2-я бригада — в районе Вязовка; 3-я бригада и 1-я бригада 40-й дивизии — в районе Ново-Спасская — Хомутовка.

Проведение мероприятий против прорвавшихся казаков было возложено на командующего Особой группой Южного фронта В. И. Шорина, которому была дана директива, в которой отмечалось, что конница генерала Мамонтова прорвалась на стыке 8-й и 9-й армий и движется в глубь тылов армий фронта — на Тамбов и Грязи. За конницей следует и пехота — от Борисоглебска и Новохоперска на Жердевку. Если левый фланг 8-й армии восстановил положение, то правый фланг 9-й армии был расстроен. 13-я и 8-я армии 15 августа в соответствии с Директивой РВС Южному фронту приступили к реализации наступательной операции. Приказывалось принять решительные меры для срочной ликвидации прорыва на межармейском стыке и восстановления фронта. 13-й и 8-й армиям приказывалось ускорить переход в общее наступление.

Шорин приказывает командующим 8-й и 9-й армиями сомкнуть свои фланги в районе образовавшихся ворот. 36-й стрелковой дивизии срочно выделить 4 батальона на Макарово и 2 полка в Аврамовку, а остальными частями удерживать линию Красовка — Тюменевка. 9-й армии удалось сомкнуть фланг с 8-й армией, но задержать прорвавшегося противника уже не удалось.

До 14 августа казачьи дивизии главными силами оставались в районе Костин-Отделец, Макарово, Тагайка. Казачьи разъезды показались на линии железной дороги Грязи — Борисоглебск, продвигаясь далее на север — к железной дороге Тамбов — Балашов.

Рейд К. К. Мамонтова.

Контратаки отошедших на фланги красных пехотных частей не только не увенчались успехом, но на востоке пехота даже оставила Борисоглебск, отойдя к М. Алабуха, Б. Грибановка.

Для преграждения коннице Мамонтова пути к железной дороге Тамбов — Балашов красным командованием перебрасывается форсированным маршем кавалерийская бригада 36-й стрелковой дивизии — на ст. Есипово. Кроме того, сосредоточивается в с. Инжавино расположенная в районе г. Кирсанов 56-я стрелковая дивизия. Для прикрытия сосредоточения этой дивизии один из полков ее был направлен (на подводах) для занятия участка Сампур — Обловка на линии железной дороги из Тамбова в Балашов.

Глубокая разведка, выдвинутая К. К. Мамонтовым в направлении на север и северо-запад, выяснила для него возможность дальнейшего, без особых препятствий, движения на Тамбов и Козлов — два важнейших и ближайших транспортных и складских центра Южного фронта.

15 августа казаки двумя колоннами двинулись вперед: правая (дивизия) — на ст. Жердевка, в общем направлении на Тамбов, и левая (две дивизии) — в северо-западном направлении, на Козлов.

Рейд К. К. Мамонтова.

Один отряд атакует ст. Сампур, занимаемую батальоном 56-й стрелковой дивизии. Батальон, не оказав сопротивления, разбежался. Казаки заняли станцию, разрушили водокачку, пакгаузы, уничтожили имевшееся на станции железнодорожное имущество, а в районе ст. Сампур произвели разрушение мостов и железной дороги, реквизировали лошадей и проследовали на северо-восток.

В этот же день кавалерийская бригада 36-й стрелковой дивизии у дер. Сукманка (5 км сев. ст. Есипово) была разгромлена белыми казаками — и рассеялась по всему району.

Красные располагались в это время следующим образом: со стороны Тамбова — продолжалось выдвижение войск к р. Савала для непосредственного прикрытия Тамбова; 36-я стрелковая дивизия, сосредоточившаяся на линии ст. Грибановка — Власовка, не только не могла дойти до Борисоглебска, но и не выдвинула двух полков (как ей было приказано) в северном направлении; 56-я стрелковая дивизия ночевала в районе сел. Инжавино.

Советское командование решает подчинить 31-ю стрелковую дивизию 8-й армии командующему Особой группой фронта Шорину. Но это предложение встретило возражение со стороны командующего Южным фронтом, ибо, по его мнению, в этом случае Шорину пришлось бы связываться с 31-й стрелковой дивизией чрез штаб Южного фронта и штаб 8-й армии.

16 августа, после 27-километрового перехода, некоторые Мамонтовские части расположились на ночлег в районе с. Пановы-Кусты, а далее к югу, до района Жердевка, находились главные силы дивизий.

По пути казаки продолжали разрушать железную дорогу, сжигать станции и железнодорожный инвентарь, реквизировать имущество, разоружая встречные красные части и распуская красноармейцев под расписку — что больше они воевать не будут.

В тот же день был взорван железнодорожный мост между станциями Сабурово и Селезни (линия Тамбов — Козлов) и прервана телеграфная связь Тамбова с Козловом, т. е. штабом фронта.

Видя неустойчивость вновь сформированных частей, разбегающихся при появлении лишь разъездов противника, а также стремительное продвижение корпуса Мамонтова в глубь фронта, командующий Особой группой приказывает начать переброску в район Сампур — Обловка 56-й стрелковой дивизии, которой следовало наступать с линии железной дороги в северо-западном направлении. Собранной в районе д. Протасьево и оправившейся после поражения кавалерийской бригаде 36-й стрелковой дивизии было приказано 16 августа ударить от Протасьево в тыл противника.

Для более успешной борьбы с конницей Мамонтова главнокомандующий вызвал с Восточного фронта 21-ю стрелковую дивизию.

Угроза не только Тамбову, но и Козлову — месту пребывания штаба Южного фронта — вызвала экстренные меры для обороны этого города, так как фактически он был до сего времени беззащитным: в городе оставалось только 1,5 роты караульного батальона.

Опасность для штаба Южного фронта быть захваченным противником вынудила принять меры к передислокации. 17 августа часть штаба была уже свернута и погружена в вагоны. На случай необходимости драться в самом городе предполагалось наиболее важные документы уничтожить, а ответственным сотрудникам драться до последнего патрона. Угрожаемые районы спешно укреплялись. В Тамбове был сформирован особый отряд в 1000 штыков.

Однако плохая организация и пассивность некоторых созданных на местах революционных комитетов (ревкомов), малая боеспособность наспех сколоченных частей, отсутствие в распоряжении командования опытного и стойкого командного и политического состава — все это имело своими последствиями неудачу мер, предпринимаемых для остановки прорвавшегося противника.

С другой стороны, меры, принятые самим Мамонтовым, обеспечивали ему, правда, весьма кратковременный и непрочный, но — все же успех. В числе этих мер наибольшее сочувствие населения вызывала раздача советского, общественного и частного имущества и расправа с отрицательно себя зарекомендовавшими советскими функционерами.

Все время освежая свой конский состав, Мамонтов мог продвигаться со скоростью 60–80 км в сутки и появляться неожиданно в тех местах, где его не ожидали, — и настигнуть и остановить рейд с помощью пехоты и измотанной кавалерийской бригады было невозможно.

17 августа главные силы корпуса находились в районе Пановы-Кусты — Грязнуха в 65–80 км к югу от Тамбова.

С утра 18-го части Мамонтова появились к юго-западу от Тамбова, прорвали фронт укрепрайона у д. Руднева, захватили у д. Арапово батарею красных. В 8 часов утра казаки вошли в Тамбов — не встретив сопротивления со стороны достаточно сильного гарнизона. Последний, при приближении белых, частично в панике разбежался, а частично сдался в плен.

Бежавшие остатки Тамбовского гарнизона начали собираться к г. Кирсанов, тогда как сдавшаяся в плен часть гарнизона была казаками разоружена и распущена по домам (винтовки были розданы местным крестьянам).

При взятии Тамбова со стороны белых действовала тяжелая батарея и броневик. Станции Сабурово и Селезни были также заняты казаками — причем на ст. Сабурово они пленили эшелон красных в 500 человек. Казаки были замечены у сел. Шахманка — в 35 км южнее Козлова.

В Тамбове в период 18–21 августа казаки взорвали железнодорожный мост и станционные сооружения, разгромили склады (военный завод и советские учреждения); были уничтожены и частично розданы населению запасы и имущество.

Первый период рейда завершился.

Его итоги сводятся к следующему:

1) Наступление осуществлялось как бы по коридору между текущими параллельно в меридиональном направлении реками Елань и Савала — что серьезно обеспечило операцию с флангов во время первоначального, самого критического, периода.

2) За 8 дней, с 10 по 18 августа, главные силы казаков прошли по прямой примерно 180 км — или в среднем около 23 км в день.

Столь незначительная для конного корпуса средняя величина перехода объясняется частично тем, что корпус был скован медлительностью своей пехоты, а частично тем, что наступление велось как бы скачками — с продолжительными остановками на одном месте (двое суток в районе с. Костин-Отделец и примерно столько же в районе севернее ст. Жердевка).

Тогда фактическая средняя скорость движения главных сил корпуса — около 40–50 км день, что весьма значительно для конного корпуса, совершающего рейд в полосе в 25 км шириной.

Скорость движения отдельных разъездов и небольших отрядов была значительно выше и достигала 60 и даже до 80 км в день (появление разъездов после боев за переправу у с. Костин-Отделец 11 августа и ст. Сампур 15 августа после остановки в районе ст. Жердевка).

3) Для красного командования прорыв фронта Мамонтовым если и был неожиданным, то все же не внес в его деятельность растерянности. Но боевой материал, которым располагало командование, особенно командование группы и фронта, для противодействия прорыву и рейду по своей численности, составу (недостаток конницы), боеспособности и недостаточной подготовке командного состава как войсковых, так и местных частей и учреждений стоял далеко не на высоте предъявленных к нему в тот момент требований. Поэтому попытки захватить прорывавшихся казаков и заткнуть горловину прорыва были не только безуспешны, но и вредны — некоторые войсковые части без давления противника и вопреки приказам командования отходом назад еще более расширяли прорыв.

4) Для главного командования красных и для командования Южного фронта, естественно, напрашивался вывод: одними войсками, находящимися в распоряжении фронта, рейд Мамонтова ликвидировать не удастся — и необходимо призвать на помощь местные ресурсы.

Пребывание Мамонтова в Тамбове и беспрепятственное продвижение корпуса обеспокоили и центральную власть — ведь процесс мог принять затяжной характер при возможной дезорганизации тыла. Предреввоенсовета Республики 18 августа выпускает воззвание к населению «На облаву», в котором Л. Д. Троцкий, сравнивая прорыв белогвардейской конницы в тыл красных армий с налетом хищных волков, призывал рабочих и крестьян Тамбовской губернии выйти на облаву прорвавшихся казаков с оружием и дубьем. Он требовал окружить деникинскую конницу — и «уверенной рукой затянуть аркан». Крестьянам предписывалось при приближении казаков угонять лошадей, скот, а продовольственные запасы, что нельзя увезти, — уничтожать. Руководство действиями крестьян Троцкий возлагал на коммунистические организации, которые должны стремиться путем организации разведки и партизанских действий облегчить задачу регулярных войск, высланных на борьбу с казаками. Троцкий угрожал жестокой расправой тем, кто не будет противодействовать или даже способствовать «деникинским бандам».

На этом он не успокоился. На следующий день Троцкий в новом воззвании «Храбрость от отчаяния» характеризует конный рейд как шаг, вызванный безвыходностью создавшегося положения — вследствие несоразмерности имевшихся у А. И. Деникина сил в связи с походом на Москву последнего. Мамонтовский рейд Троцкий сравнивает со ставкой азартного игрока — пытающегося одним ударом сорвать игру, опрокинув посредством удара по тылу силу красных полков. Карту Деникина он считает битой — «так как Южный фронт устоял, лишь чуть дрогнув тем местом, куда его ужалила оса», и Мамонтову грозит окружение и бесславная гибель.

Разыгравшиеся события продемонстрировали красному командованию, что Мамонтов не стремится уклониться восточнее меридиана Тамбова и, наоборот, тяготеет к северо-западу и, возможно, к западу. Шаблонность действий комкора привела к тому, что первой задачей командования Южного фронта стало принятие мер к преграждению корпуса Мамонтова путей движения в данных направлениях.

Так, еще 16 августа на ст. Грязи прибыл отряд Богданова, заняв линию к юго-востоку от Грязи. На ст. Жердевка был отправлен из Грязи отряд железнодорожного полка численностью 230 человек, а 17 августа через Рязань проходил отряд коммунаров, направляясь в Козлов. К моменту занятия белыми Тамбова части 56-й стрелковой дивизии продвинулись к северу и 18 августа вышли на линию Петровская— Тюлянские дворики и Александровское — Семеновка.

19 августа Мамонтов, оставаясь в Тамбове, высылает разъезды к северу от ст. Селезни на Ср. Дегтянка (37 км к северо-западу от Тамбова). С другой стороны, его разъезды были обнаружены в 22 км северо-восточнее ст. Мордово линии Грязи — Борисоглебск, а небольшой отряд казаков, реквизировав в селах Сукманка и Бурнак 400 лошадей и 300 подвод, взял направление на железную дорогу Тамбов — Балашов.

Разъезды также были обнаружены в 25 км северо-восточнее и в 40 км севернее ст. Мордово, а также у дер. Туровка (20 км юго-восточнее Козлова) иуд. Стежки (30 км севернее ст. Сабурово).

20 августа Мамонтов начал энергичное наступление вдоль железной дороги Тамбов — Козлов. Здесь действовали две его дивизии. Казаками была занята ст. Никифорова, а также д. Круглое (10 км севернее Козлова). Это «прощупывание» направлений со стороны казаков показывало, что, хотя их атаки южнее железной дороги Тамбов — Козлов и были отбиты, тем не менее опасность для Козлова была весьма велика.

Таким образом, уже 20 августа выявилось наступление главных сил Мамонтова — на Козлов и отчасти на Грязи.

К Тамбову начали подтягиваться красные войска — в основном местных формирований, формируя кольцо окружения Мамонтова с севера, востока и юга.

Определенная оторванность 56-й стрелковой дивизии от штаба Южного фронта и, как следствие, недостаточная между ними связь создали весьма серьезные затруднения — прежде всего в вопросе возможности побудить это соединение к более энергичным действиям. Недостаточная ориентированность командования создала у начальника полевого штаба впечатление, что факт занятия Мамонтовым Тамбова значительными силами сомнителен — по его мнению, было вероятнее, что к Тамбову прорвались 2–3 полка, а главные силы Мамонтов держит значительно южнее.

Подобные соображения позволили рекомендовать командованию фронта выделить одну бригаду 56-й стрелковой дивизии с конницей и артиллерией для движения на Тамбов, а остальные две бригады этой дивизии, двинутые командующим Особой группой фронта на линию ст. Жердевка — Токаревка, свернуть на юг — для удара во фланг и тыл противнику, теснящему 36-ю стрелковую дивизию.

22 августа казаки Мамонтова оставили Тамбов, в который вошли два кавалерийских полка 55-й стрелковой дивизии и остатки войск укрепленного района.

Бой 20 августа у ст. Никифоровка между казаками и сильным красным отрядом, выдвинутым из Козлова, закончился для красных неудачно. Красные были разбиты и рассеяны. И Мамонтов занимает Козлов 22 августа — без боя.

Охрана города была организована из сочувствующего белым населения и бывших офицеров. Находящиеся в этом районе небольшие красноармейские части сдавались в плен и после разоружения частично вербовались в состав корпуса, а частично распускались по домам.

Главное командование красных пришло к заключению, что командование Южного фронта не в силах ликвидировать конный корпус. Его отвлекала и обстановка на фронте. Требовались срочные организационные меры — и 23 августа РВСР возлагает на члена РВС Южного фронта М. М. Лашевича ликвидацию Мамонтовского рейда. В оперативном отношении Лашевич подчинялся командованию фронта. Совет Обороны Республики постановил объявить на военном положении Рязанскую, Тульскую, Орловскую, Воронежскую, Тамбовскую и Пензенскую губернии, учредив в губернских и уездных городах Военно-революционные комитеты, на которые возлагалась задача мобилизации ресурсов для обороны губерний и подавления антисоветских выступлений. Для противодействия соединению Мамонтова РВС Южного фронта создал т. н. Внутренний фронт, который М. М. Лашевич и возглавил (около 10,5 тыс. штыков, 1,5 тыс. сабель, бронепоезда и авиация). Кроме того, Лашевичу подчинялись также местные формирования советских учреждений и части особого назначения — а это еще около 11 тыс. человек.

К казакам Мамонтова 24 августа было выпущено воззвание, в котором Председатель Реввоенсовета, обратившись к ним как к обманутым людям, обрисовал достигнутые Красной армией успехи и, считая их положение безвыходным, предложил казакам помириться с рабочими, крестьянами и красноармейцами, выдав своих «преступных командиров».

Лашевич отдал срочное распоряжение, предназначенное для ревкомов: «1. Немедленно организовать мелкие отряды. 2. Приспособить, где есть возможность, бронелетучки и 3. Все прилегающие губернии к району пребывания конницы Мамонтова объявляются на военном положении». Красные войска получают приказ немедленно сосредоточиться в районе Тамбова — где предполагалось создать крупный кулак. Ревкомам и начальникам гарнизонов ставится задача оказывать ожесточенное сопротивление казакам Мамонтова: «Ни в коем случае город без боя не сдавать, под угрозой расстрела шкурников, паникеров и дезертиров. Ревкомам эвакуироваться последними и только в крайнем случае». Декларировалось, что за отход виновные будут предаваться суду военного трибунала.

Но наспех сформированные небольшие отряды, плохо обеспеченные и скверно вооруженные и необстрелянные, не могли изжить страха перед своим мобильным противником. Достаточно было появиться небольшому разъезду — как такой отряд, даже располагающий пулеметом, в панике разбегался. Мамонтов хорошо учитывал обстановку и, пробыв лишь два дня в окрестностях Козлова, 25 августа продолжает движение на запад тремя колоннами, оставив в городе небольшой отряд.

25 августа казачьи разъезды были замечены в 17 км северо-западнее Козлова, а в районе с. Радостная (14 км северо-западнее Козлова) были обнаружены 3 казачьи сотни. В направлении на Грязи разъезды противника появились у ст. Песковатка.

26 августа сильные разъезды мамонтовцев наблюдались у ст. Бригадирская (20 км южнее Богоявленска) и в районе Раненбурга.

В районе последнего произошел бой. 300–400 сабель при поддержке артиллерии начали наступать на г. Раненбург.

Находившиеся в городе красные отряды начали отступать и разбегаться. Но затем были приведены в чувство, посажены на бронепоезд «Непобедимый» — и 400 штыков брошены на ст. Раненбург. Но, несмотря также на подошедшие подкрепления из города Ряжска (250 штыков) и отряд коммунаров в 120 человек, город не удалось удержать — белым к 19 часам удалось ворваться в г. Раненбург.

Но затем прибывшие 5 батальонов пехоты, кавбригада 56-й стрелковой дивизии и 2 бронепоезда красных перешли в концентрическое наступление — и при активном участии бронепоездов и авиаотрядов в тот же день к 21 часу отбили город.

Казаки, выбитые из Раненбурга, отступили к Митягино и двинулись на г. Лебедянь — который в 17 часов 28 августа заняли без боя, сделав за 3 суток около 100 км.

Находившийся в г. Лебедянь запасной батальон и ревком в панике разбежались, растеряв патроны и бросив орудие, — причем когда противник находился еще в 18 км от города. Город был занят 300 конниками при 2 пулеметах.

Лашевич отреагировал на факт оставления Лебедяни следующим образом: «Ревком Лебедяни оставил город, не использовав всех средств борьбы с казаками: приказываю немедленно арестовать и предать суду революционного трибунала. Предупреждаю все ревкомы и командный состав, что беспощадно, вплоть до расстрела, буду бороться с предателями, трусами и дезертирами, не исполняющими свой долг перед Революцией. Приказываю об этом немедленно поставить всех в известность».

Главное командование решает напомнить командованию Южного фронта о необходимости принятия последним более твердых и решительных мер: «Приказом Совета Обороны и РВСР вам даны чрезвычайные права для создания сил и средств борьбы с казаками Мамонтова, и вы обязаны создать эти силы во что бы то ни стало и всеми способами в кратчайший срок и выдвинуть их к району действия казачьего рейда. Между тем до сегодняшнего дня никаких существенных результатов этого развития не видно, за исключением рязанского ревкома, усилиями которого достигнут первый успех у гор. Раненбурга. Приказываю напрячь все силы в этой работе и к вечеру сегодня же, 29 августа, мне донести, что сделано. Обращаю ваше внимание, что, независимо от планомерной борьбы с ядром казаков, организуемой т. Лашевичем, следует вести самую энергичную партизанскую борьбу с казаками, облепив весь занятый ими район мелкими отрядами всякой численности в 30–40 бойцов. Эти отряды должны нападать на разъезды, заставы и другие мелкие отряды противника, очищать от него населенные пункты, леса, урочища, непрерывно тревожить его, не давая покоя ни днем ни ночью. Для этой цели особенно полезны автопул сметные отряды и отряды на подводах с пулеметами, а также велосипедные отряды. Требую: 1) формирования таких отрядов и посылки их в район борьбы и 2) всем ревкомам и волсоветам немедленно донести, что сделано в этом направлении».

К 29 августа основные силы конного корпуса находились в районе с. Богословское (20 км восточнее Липецка) и у с. Дмитровское (12 км западнее г. Лебедяни). Разъезды были замечены в 10–12 км южнее железной дороги Данков — Астапово.

Стремясь преградить дальнейшее продвижение белых на запад и юг и прикрыть важнейшие железнодорожные узлы, красные сосредоточивают к 29 августа один полк коммунаров — на ст. Грязи, другой полк коммунаров — в г. Липецке, 4500 штыков под командованием Я. Ф. Фабрициуса в г. Елец, 700 штыков — в г. Данкове и 850 штыков — на ст. Астапово.

Последним двум отрядам было приказано наступать на г. Лебедянь. Для содействия наступлению был назначен отряд в 1000 штыков под командованием Миленина.

Кавалерийской бригаде 56-й стрелковой дивизии при поддержке отряда тамбовских курсантов и бронеотряда следовало наступать на Козлов.

Начальнику авиации Южного фронта К. В. Акашеву было приказано усилить воздушную разведку и бомбометание. Всем командирам предписывалось обратить внимание на поддержание прочной связи.

Движение соединений корпуса К. К. Мамонтова 30 августа — на Елец.

В ходе рассмотренных событий белые, обладая почти исключительно конной массой, легко и быстро могли появляться в любом месте, опережая и обходя красные части. Последние, имея почти исключительно пехоту, причем в основном наспех сколоченную, не могли угнаться за мобильным противником. На категорические требования командования о принятии самых решительных мер стал поступать целый ряд просьб от командующих отрядами — о придаче им небольших конных частей. В противном случае, как сообщалось, они не в силах при всем желании выполнить приказ. Просьбы сопровождались определенной мотивировкой, например: «Имея противника большей частью конного и не имея сами конницы, мы в лучшем случае можем или удержать за собой определенные пункты, или выбить противника из тех или иных пунктов. Вся инициатива у противника, наша — лишь вдоль железной дороги. Разбить его окончательно и преследовать, не имея конницы, мы не можем. Противник перескакивает из одного района в другой. Равным образом затруднено и развертывание. Борьба может принять самый затяжной характер, дезорганизующий жизнь всего тыла. Создать боеспособную конницу в достаточном количестве в краткий срок нельзя, — просим хотя бы по 300–400 сабель для каждого отряда, и тогда дело пойдет намного лучше».

Штаб фронта также пришел к заключению, что поймать корпус Мамонтова единственной измотанной кавбригадой 56-й стрелковой дивизии не удастся. Пехота не в состоянии окружить кавалерию. Уничтожить конницу с помощью авиационной эскадрильи также не удастся — возможно лишь нанесение казакам некоторых потерь.

Между тем части К. К. Мамонтова вывели из строя участки железных дорог Раненбург — Астапово — Елец, Козлов — Грязи, Козлов — Тамбов, Грязи — Жердевка, Грязи — Елец — Ефремов — и жизнеобеспечение Южного фронта стало поддерживаться лишь по линии Тула — Орел— Курск и Орел — Верховье — Мармыжи.

Белая конница освобождала города, рвала коммуникации, дезорганизовывала красный тыл. В ночь на 1 сентября без сопротивления пал Елец — встретивший казаков торжественной музыкой. Занятие города произошло настолько быстро, что не успели эвакуироваться советские учреждения.

В город вошли 2000 сабель во главе с К. К. Мамонтовым. Был разрушен ряд объектов инфраструктуры, распущены совхозы. Пленный комсостав красных был выпорот — но расстреляна лишь часть коммунистов и некоторые евреи. Пленные красноармейцы — включены в три обозных отряда.

Казаки начали торговать реквизированным имуществом, и к городу потянулись тысячи крестьянских подвод — за дешевым товаром. На городской площади ежедневно происходили митинги против Советской власти, родственники забирали трупы близких, замученных в местном ЧК.

Распуская ложные слухи о предстоящем движении на Ефремов, соединения корпуса двинулись в общем направлении на Воронеж.

Правая колонна шла на ст. Касторная (узел Елец — Валуйки и Воронеж — Курск) и 4 сентября овладела, после артиллерийского боя, в котором участвовало со стороны казаков 6 орудий, ст. Набережная (16 км севернее ст. Касторная), сделав в этот день свыше 80 км.

Средняя колонна, двигавшаяся из Ельца в направлении к г. Задонск, к утру 5 сентября заняла этот город.

Левая колонна из Ельца направилась на юго-восток — и 5 сентября разъезды силой до 200 сабель появились у с. Боранский завод (20 км южнее Липецка), у с. Кривки (30 км южнее Липецка), разобрав железнодорожный путь у ст. Дрязги, ст. Прибыткова (линия Воронеж — Грязи) и ст. Казинка (линия Грязи — Липецк). Теперь корпус сопровождал огромный обоз длиной в 30 км.

6 сентября белые заняли ст. Касторная, и один из полков с броневиком, после разрушения станции, двинулся на Воронеж. Левая колонна в тот же день овладела ст. Грязи.

Бой под Касторной продолжался почти сутки. Со стороны белых участвовало две роты пехоты, 6 конных сотен, 8 орудий и бронелетучка с 4 орудиями. Со стороны красных действовал отряд Козицкого: 3-й полк коммунаров и один полк 3-й стрелковой дивизии. Оставив Касторную, красные отошли на юг и на запад — к ст. Суковкина и к ст. Лачиново.

Движение корпуса Мамонтова от Ельца на юг породило у красных опасение о возможности нового прорыва Южного фронта — с севера (казаками Мамонтова) и с юга — идущим на выручку последнему корпусом генерала Шкуро. Считалось необходимым не только не допустить такого прорыва, но и окружить Мамонтова. Южный фронт усиленно накачивался войсками — на него были переброшены 21-я и 37-я стрелковые дивизии.

Планировалось подготовить к переброске против Мамонтова конный корпус Буденного. Переброску предполагалось произвести постепенно, сменяя корпус другими войсками на фронте. Уже 10 сентября корпус Буденного частично был в станице Усть-Медведицкой, а частично в Иловлинской. 12 сентября корпус должен был сосредоточиться на ст. Арчеда (линии Царицын — Поворино) — для дальнейшей переброски на станицу Урюпинская.

Таким образом, после нового поворота Мамонтова от Ельца на юг пришлось частично тронуть и сам Южный фронт, хотя в это время там, особенно в 10-й армии, имели место крупные боевые события.

Причины столь неблагоприятных результатов борьбы с рейдом кроются главным образом в недостатке у красных конницы, малой боевой подготовке и устойчивости большинства войск, задействованных в борьбе с рейдом. Сказалась и разруха в сфере железнодорожного транспорта — когда войсковые эшелоны запаздывали в переброске целыми сутками, а некоторые срочные оперативные распоряжения или сильно запаздывали, или же вовсе не доставлялись.

6–7 сентября корпус Мамонтова продолжал движение к Воронежу. 7 сентября в 16 часов был занят г. Усмань. В тот же день казаками была занята ст. Байгора Княжая и взорван мост через одноименную реку.

Отряд Козицкого и 3-й полк коммунаров, отошедшие от ст. Касторная на 3–15 км к югу и западу — в район Лачиново, — 7 сентября заняли покинутую противником ст. Касторная. Части 1-й бригады 3-й стрелковой дивизии 8 сентября должны были выйти в район гор. Нижнедевицк. Отряд Фабрициуса 7 сентября занял ст. Измаилково — не встретив противника. Рязанский отряд 7 сентября главными силами находился у с. Ливенки, а отряд Скудре в 15 часов 7 сентября вступил в Елец.

8 сентября Лашевич приказывал: 1. Отряду Фабрициуса наступать через с. Тербуны к ст. Латная и Курбатова, западнее Воронежа. 2. Отряду Ораевского из района Ельца наступать на г. Усмань и к 20 часам 9 сентября достигнуть линии ст. Долгоруково (линии

Елец — Касторное) — с. Кошара (10 км севернее Задонска) — Боранский завод (20 км юго-восточнее Липецка) — ст. Грязи. 3. Правая колонна Рязанского отряда должна наступать из с. Ливенки на с. Талица, а левая — из с. Гагарине на линию железной дороги Елец — ст. Дон. 4. Особый маневренный полк должен был оставаться на ст. Касторная, а полк коммунаров — занять к 21 часу с. Нов. Ольшанка.

Бои за Воронеж начались 8 сентября, но особо ожесточенный характер приняли в течение 9–11 сентября. 11 сентября белые ворвались в Воронеж, но на следующий день были выбиты из города.

К. К. Мамонтов был вынужден прикрывать огромную территорию, и расход личного состава на обеспечительные задачи (разведка и охранение) значительно ослабил силы соединения. Уже после занятия Тамбова Мамонтов прибег к формированию войсковых частей из местного населения. Офицеры были взяты по мобилизации, а солдаты набраны из добровольцев. Красное командование уже 12 сентября могло констатировать наличие у противника целой пехотной дивизии (Тульской) в 3000 штыков. Формирование дивизии началось в Тамбове, а закончилось в Ельце.

Красные постепенно стягивали войска к Воронежу: бригаду 3-й стрелковой дивизии, отряд Фабрициуса, отряды № 2 и № 3.

Ударом на Воронеж К. К. Мамонтов пытался подготовить оптимальный маршрут для возврата из рейда. После неудачи под городом, выбросив разъезды и небольшие отряды на далекое расстояние и по самым разнообразным направлениям, он обошел Воронеж с севера и востока и начал движение на юг и юго-запад.

Оказавшись в окружении и будучи отягощены большими обозами, казаки утратили прежние маневренность и дисциплину, с трудом пробиваясь к линии фронта.

Прощупывание красного фронта для переправы через р. Дон на участке между устьями рек Хворостань и Икорец показало К. К. Мамонтову значительную устойчивость этого участка фронта и позволило ему переправить на этом участке впоследствии лишь относительно небольшие части — но зато притянуло сюда довольно значительные силы красных.

С другой стороны, удары в направлении от Ст. Оскол на север и северо-восток оттянули красные войска на север, ближе к линии железной дороги Касторная — Воронеж (на участке ст. Курбатова — Воронеж). Ослабленный таким образом центр, примерно на участке с. Олень-Колодезь до ст. Давыдовка (линия Воронеж — Лиски) протяжением в 25–27 км стал теми «воротами», через которые Мамонтов прорвался с главными силами в общем направлении на юго-запад.

15 сентября красная разведка установила присутствие в районе ст. Давыдовка (20 км севернее ст. Лиски) трех конных полков противника с 5 орудиями. Это была попытка серьезного нащупывания южного направления — для предстоящего прорыва.

Одновременно разъезды казаков были обнаружены в 25 км к западу и в 10 км к северо-западу от ст. Анна. 15-го же сентября красные еще более сосредоточивались к Воронежу и далее к югу. Воронеж уже был занят отрядом Козицкого, 2 батальонами Пензенского полка и полком коммунаров. В районе с. Рожественская Хава кавалерийская бригада красных атаковала арьергард и прикрытие обоза — в итоге было захвачено 100 пленных, пулемет и часть обоза.

Командование Южного фронта 15 сентября выяснило, что противник главными силами спустился южнее широты с. Боево, пытаясь прорваться частью сил в южном направлении.

К вечеру 17 сентября главные силы Мамонтова были обнаружены в 40–50 км к юго-востоку от Воронежа — двигаясь двумя колоннами: 1) из с. Олень-Колодезь на запад и 2) из с. Карпов на северо-запад.

Между 15 и 18 часами было обнаружено движение колонны противника в районе с. Прокудино. Другая колонна остановилась на ночлег западнее с. Пустовалове.

Красное командование могло констатировать, что Мамонтов сумел переправить свой корпус через р. Дон.

18 сентября продолжалось передвижение казаков от переправ через Дон в западном направлении.

За 18–19 сентября была замечена усиленная деятельность со стороны отряда генерала Шкуро. занимавшего район восточнее и севернее гор. Ст. Оскол.

Командование Южного фронта считало, что соединение Мамонтова со Шкуро произошло в 10 часов 19 сентября у с. Осадчино, а окончательная переправа через р. Потудань произошла между Россошью и Репьевкой.

Таким образом, 18–19 сентября мамонтовцы прорвались из окружения между Старым Осколом и Коротояком, соединившись с корпусом генерала А. Г. Шкуро.

Таким образом, маневренный характер Гражданской войны создал благоприятные условия для тактически, оперативно и стратегически активных действий кавалерии. Как мы отмечали ранее, инициативу в этом деле взяло на себя белогвардейское командование, базировавшееся преимущественно на казачьи области, обладавшие большими запасами лошадей, располагавшие лучшим командным составом и природными кавалеристами. Это преимущество было им широко использовано и на фронтах, и во время рейдов — наиболее ярким из которых и стал рейд Мамонтова.

Давая оценку рейду Мамонтова, мы отмечаем, что при всем ущербе, который причинил советскому Южному фронту, он полностью не выполнил тех оперативных задач, которые были на него возложены. Рейд в условиях русской Гражданской войны по своему выполнению стал близок к рейду в американской Гражданской войне — будучи осуществляем вне связи с общей операцией фронта. Такой рейд был больше набегом, так как к началу главной операции фронта конница обычно возвращалась для участия в последней.

Эффектный с внешней стороны, он не имел и стратегического значения — которое закладывалось.

Таким образом, грамотно и масштабно задуманный и продуманный А. И. Деникиным и талантливо выполненный К. К. Мамонтовым рейд желаемого результата не достиг. Пройдя в глубокий тыл красных армий, разрушая на своем пути коммуникации последних, конница Мамонтова, однако, не сдвинула фронт красных армий, прикрывавших свой непосредственный ближайший тыл от налетов конницы белых и продолжавших сражаться с армиями Вооруженных Сил Юга России.

Разрушение тыла не задержало начала решительной операции со стороны красных. Собранная А. И. Деникиным лучшая конница, брошенная в тыл противника, настолько измоталась и разложилась, что из 9000 массы конницы и пехоты осталось не более 2000 боеспособных бойцов. А с разрушениями, которые были произведены в тылу, красное командование справилось быстрее, чем ожидало белое командование.

Если охарактеризовать собственно рейд, то необходимо отметить следующее.

За 40 дней рейда главные силы Мамонтова прошли не менее 700 км.

Средняя скорость движения для главных сил (около 18–20 км) должна быть увеличена примерно вдвое, принимая во внимание продолжительные остановки Мамонтова во всех крупных населенных пунктах — и такую скорость нельзя не признать весьма значительной для фактически смешанного конно-пехотного корпуса.

Рейд распадается на самостоятельные этапы:

а) от пункта прорыва до Тамбова,

б) от Тамбова до Ельца,

в) от Ельца до Воронежа и

г) от Воронежа до прорыва к своим.

Именно на 3-м и 4-м этапах — во время пребывания в районе Воронежа и движении на юг и юго-запад — нащупывался участок для прорыва к своим. Эту задачу К. К. Мамонтов также выполнил удачно, оттянув красные войска на участке Бобров — Коротояк — Нижнедевицк к обоим флангам, и ослабил этим центр противника. На участке с. Гремячье — с. Сторожевое главные силы Мамонтова переправились через р. Дон, двинулись в юго-западном направлении, перешли р. Потудань и соединились с выдвинутой генералом Шкуро навстречу 1-й Кубанской дивизией.

Но вернувшаяся из набега конница К. К. Мамонтова оказалась настолько небоеспособной (в т. ч. вследствие перегруженности «трофеями»), что была не в состоянии сразу состязаться с выросшей и окрепшей за это время красной конницей — и стала терпеть поражение за поражением. Рейд фактически привел к ее надлому — в т. ч. и моральному. А жестокая действительность заставила Советскую власть противопоставить красную конницу белой, и, несмотря на то что в условиях Гражданской войны создание мощной конницы потребовало исключительной энергии, вопрос был решен. И, как не раз бывало в истории войн, ученики скоро начали бить своих учителей — а история красной конницы стала высшей ступенью в развитии отечественной кавалерии.

Таким образом, продолжавшийся 40 дней рейд причинил большой ущерб тылам красных, отвлек часть сил Южного фронта на борьбу с казаками, но основной цели — сорвать подготовку наступления советских войск — не достиг. Борьба с конницей Мамонтова подтвердила важное значение конницы в Гражданской войне — и стала важным толчком к формированию кавалерийских соединений и объединений РККА.

2.11. Рейд польской 1-й Конной на Казатин, апрель 1920 г

Выше мы писали о рейдах красной конницы в годы Гражданской войны — рейдах, приносивших ощутимые оперативно-тактические и даже стратегические результаты. Но практиковал ли нечто подобное ее другой противник — польская конница?

Ранее мы охарактеризовали польскую конницу 1919–1920 гг. Теперь взглянем на один из эпизодов ее применения — в ходе рейда на Казатин.

И расскажет нам об этом майор Левинский. Офицер был прикомандирован к штабу 1-й Конной дивизии, являвшейся к апрелю 1920 года самым крупным польским кавалерийским соединением. Дивизия была создана путем объединения 4-й и 5-й бригад конницы, к которым позднее должна была присоединиться и 3-я бригада. «Новорожденному» соединению предполагалось поручить выполнение некоторых важных стратегических заданий.

Первым заданием был набег на Казатин — с целью вызвать замешательство в тылу передовых советских частей, оперировавших перед фронтом 2-й и 3-й польских армий, и этим облегчить последним выполнение задачи — занятия Киева. От удачного набега на Казатин в значительной мере зависело выполнение грандиозного плана: захват за короткое время огромной территории Правобережной Украины, свыше 200 км в глубину. Поляки предполагали произвести разгром резервов красных и захватить большую военную добычу. В удачной реализации данной операции Польша видела и элементы политической победы, так как сформированные при ее участии украинские войска должны были занять захваченную территорию.

На вопрос, какими средствами и силами располагали поляки и на что они рассчитывали, Левинский отвечает следующим образом: «Надо было рассчитывать на то, что нашим противником были большевистские войска и что эта операция являлась для них неожиданностью; кроме того, мы рассчитывали на нашу смелость и быстроту в проведении операции».

Дивизия состояла из 6 полков, из них 4-я бригада была сформирована из 8, 9 и 14-го уланских полков, а 5-я бригада — из 1-го и 16-го уланских полков и двух полков ездящей пехоты (пехотные полки были неполного состава, а 16-й уланский полк не имел боевого опыта). По своей численности дивизия представляла из себя менее полка пехоты полного состава, и, кроме того, в ней не было достаточной спайки, так как ее собрали за день до выступления в поход в районе Смолдырево. В штабе дивизии имелся значительный некомплект. Все было сколочено наскоро. Дело снабжения хромало все время операции, — впрочем, это было обычным явлением для всей армии.

В качестве средств связи были получены радиостанция № 12 с неудовлетворительным конским составом, один автомобиль и один мотоцикл. Предполагалось придать дивизии еще и почтовых голубей, но это оказалось невозможным (вследствие кратковременности пребывания последних на голубиной станции).

Конная дивизия находилась в распоряжении 2-й армии, но подробные директивы она получала от Главного командования — из Варшавы.

К этому времени положение на фронте представлялось в следующем виде: противников разделяла река Случь; линия фронта не была непрерывной, а представляла как бы отдельные занятые дивизиями участки.

Задачей Конной дивизии было: произведя прорыв силами приданного дивизии батальона пехоты: а) осуществить набег на Казатин (около 160 км), а на другой день (26 апреля) овладеть этим узлом; при этом главным командованием был задан строго определенный маршрут: Прутовка — Высокая Рудня — ст. Рейя — Белополье; причем было приказано в первый же день достигнуть реки Тетерев; б) после занятия Казатина дивизии было решено дать 2-дневный отдых, в то время как другие части, перейдя в наступление, должны были выровнять линию фронта; в) дальнейшие действия дивизии могли быть указаны в зависимости от создавшейся на фронте обстановки, как военной, так и политической.

На левом фланге 1-я дивизия, сопровождаемая бронемашинами, в это время совершала набег на Житомир. 24 апреля она сгруппировалась в районе Рогачев — Смолдырев. На следующий день, в 4 часа, главнокомандующий польскими вооруженными силами присутствовал при переходе дивизии через мост на реке Случь. Вследствие полученных еще накануне сведений о том, что красные отошли от реки на 15 км, польские сторожевые части уже накануне вечером были выдвинуты за реку. В авангард был назначен 9-й уланский полк с конной батареей; выделенный от него в качестве заслона справа один дивизион взял направление на Вяла — Высокая Речь и вечером должен был присоединиться к главным силам авангарда на ночлеге в Верхней Рудне. Остальная часть дивизии двигалась одной колонной (кроме одного эскадрона, который шел в арьергарде и прикрывал боевой обоз дивизии).

В первый же день возле Прутовки произошла встреча передовых частей дивизии с красной конницей, которая двумя эскадронами решительно атаковала польские части — но, будучи встречена пулеметным и артиллерийским огнем, свернула в сторону Житомирского шоссе. Дальнейшее продвижение польских кавалеристов шло беспрепятственно. После четырехчасового отдыха, на ночлеге в Верхней Рудне, она продолжала движение к Казатину, не встречаясь с советскими войсками. Но обоз с прикрывавшим его эскадроном отстал от колонны главных сил и был обстрелян красным бронепоездом, шедшим из Житомира. В этот момент пролетал самолет, высланный польским командованием для связи. Летчик, увидав разбегавшихся в панике солдат польского обоза и не выяснив, в чем дело, донес главному командованию, что разбитая бронепоездом кавдивизия рассеялась. Донесение стало первым и единственным сообщением о движении на Казатин, дошедшим до польского командования (дивизия не могла пользоваться отставшей вместе с обозом радиостанцией).

После отдыха в Белополье дивизия к вечеру 26 апреля подошла к Казатину. Ввиду ожидавшегося сопротивления в районе товарной и пассажирской станции со стороны прикрывавшего их сторожевого охранения красных, было приказано: 4-й бригаде — атаковать товарную станцию с севера и запада; 5-й бригаде — атаковать сначала ее южную часть, а затем, продвинувшись через город, атаковать и пассажирскую станцию с запада и юго-запада. Полки должны были дойти в конном строю до самой черты города, а затем повести атаку в пешем строю. Однако полки слишком рано услали коней, вследствие чего им пришлось вести наступление с большого расстояния. Кроме того, артиллерия слишком рано открыла огонь, в результате чего 2-й полк, будучи встречен на улице выстрелами, задержался и был вынужден отступить. Связь между наступавшими частями отсутствовала, а потому атака оказалась разрозненной и, в смысле неожиданности, не удалась.

Генерал Ромер, который находился со штабом дивизии на северной окраине Казатина и отсюда отправлял полки на исходные рубежи атаки, не был удовлетворен движением колонн и проехал в расположение бригад, где уже под его личным руководством полки вновь пошли в атаку. В результате — большая часть города и часть товарной станции были заняты. Лишь отдельные воинские эшелоны, находившиеся на станции, продолжали оказывать сопротивление. Командиру технического эскадрона 16-го уланского полка удалось подорвать поезд командарма Муралова, но последнему со своим штабом удалось покинуть поезд, попавший затем в руки поляков.

Тем временем уже стемнело, и довести атаку до конца было невозможно — вследствие незнания местности и значительного числа загромождавших станцию вагонов. Перестрелка продолжалась всю ночь.

На рассвете, около 6 часов утра следующего дня, вновь началась общая атака. В короткое время сопротивление красных было сломлено. Дольше всех сопротивлялась пассажирская станция. Бронемашина красных несколько раз подъезжала и, становясь напротив станции, стреляла по полякам.

В течение всего этого и следующего за ним дня (27 апреля) части дивизии приводили в штаб отдельные группы пленных. Общая численность пленных, по данным майора Левинского, превысила 8500 человек, считая в том числе и украинскую советскую дивизию, добровольно сдавшуюся полякам. Вследствие значительного протяжения станции охрана богатой военной добычи не была как следует организована, и она подвергалась расхищению, происходившему не без участия часовых.

На другой день после взятия Казатина туда прибыл главнокомандующий польскими вооруженными силами и благодарил дивизию за блестящее выполнение набега, но ставил ей в вину отсутствие связи. При этом указал, что в будущем требует обязательного установления связи и поддержания последней на протяжении всей боевой операции. Действительно, польское командование узнало о занятии Казатина конной дивизией лишь из донесения 15-й пехотной дивизии, прибывшей в Казатин через 18 часов после конницы. Начальник же пехотной дивизии, сообщая о занятии Казатина, «забыл» упомянуть о том факте, что застал в городе кавалерийскую дивизию. Вследствие этого польское командование некоторое время предполагало, что конница была разбита красными, не дойдя до Казатина.

Из опыта этой операции майор Левинский выводит заключение о необходимых для связи средствах и о степени пригодности их при выполнении набега. Останавливая свое внимание на радиостанции, он приходит к убеждению, что последняя может оказать неоценимые услуги, так как отряд, производящий набег, окружен противником, и ему при таких условиях не представляется возможным связаться со своим командованием никакими другими средствами. Необходимо, однако, чтобы лошади радиостанции были в состоянии следовать за штабом отряда и не отставали от него (как это имело место в описанных выше действиях конной дивизии). Применение радиостанции ограничивается в том случае, если у противника имеется несколько радиостанций, ибо таким образом может быть раскрыто присутствие и местонахождение отряда. Летательные аппараты, по мнению майора Левинского, малопригодны, так как могут выдать местопребывание отряда и этим обнаружить путь его движения. Рассматривая другие средства связи, майор Левинский признает, что конная связь, организованная соответствующим образом, могла бы принести существенную пользу. Автомобиль и мотоцикл в этом отношении ненадежны, так как легче, чем всадники, могут быть захвачены противником. Ссылаясь на использование французами в подобных случаях почтовых голубей, Левинский сожалеет, что при набеге на Казатин дивизия не могла воспользоваться этим средством. Телеграфную связь он считает неприменимой, а телефонную — пригодной лишь для внутренней связи в отряде.

Мы видим, что и поляки пытались применять свою стратегическую конницу — в частности, для реализации рейдов. Но степень эффективности подобных действий противников была, как заметно, различной.

Глава 4
Специфика применения конницы и некоторые аспекты боевого применения

§ 1. Конница в горах

Многие отрицали возможность использования и эффективность действий крупных кавалерийских соединений на горном театре военных действий. Причины таких взглядов кроются в недостаточном изучении горных операций в целом и действий в этих операциях конницы в частности.

Конечно, конница в горах действительно стеснена крутыми подъемами и спусками, трещинами, ущельями и, зачастую, лесами. Но основные качества конницы: более высокая подвижность, самостоятельность, сила удара, способность вести бой в комбинированных (конном и пешем) строях — сохраняются и в горах. И конница была родом войск, необходимым для действий в лесисто-горных районах — для боя, реализации маневра обхода, выхода во вражеский тыл, для захвата ущелий, перевалов, узлов дорог и высот, для разведки и связи.

Причем конница в горах применялась почти всегда — и нередко крупными соединениями. Об этом свидетельствуют многочисленные примеры.

Так, в 1914–1915 гг. немецкие и французские войска действовали в районе горного массива, покрытого большими лесами, — в Аргоннах. Действовала там и конница.

В Карпатах в 1915 г. на крайнем левом фланге русских войск в районе Кирлибаба действовала Терская казачья дивизия — а ее противником была германская кавалерийская дивизии Маршаля. Юго-западнее Самбора оперировали русские 12-я кавалерийская и Кавказская Туземная конная дивизии.

В 1916 г. после выступления Румынии на стороне Антанты борьба завязалась в районе Трансильванских Альп. Румынская 2-я армия в составе 3 пехотных и 1 кавалерийской дивизий перешла Трансильванские Альпы, заняла Кронштадт и наступила на Германштадт. В дальнейшем на данном ТВД активно действовал германский кавкорпус Э. фон Шметтова.

Во время оккупации японцами ряда территорий Дальнего Востока в лесистых горах действовали партизанские отряды. Летом 1919 г. только в одном Благовещенском районе действовало до 20 отрядов, из которых большинство — кавалерийские. Их общая численность достигала 14 000 человек.

В 1921 г. в Приамурье, Приморье и Забайкалье действовали, кроме пехоты, конные части. В Забайкалье в районе Борзя, Даурия, Нерчинский завод действовали Читинская бригада в составе 3 пехотных полков и отдельный Читинский кавалерийский дивизион с дивизионом легкой артиллерии; в районе Петровский завод — отдельный Троицко-Савский кавалерийский полк, а в районе Сретенск, Нерчинск — кавалерийская дивизия Коротаева (до 2500 бойцов).

В Приморье действовали партизанские отряды, а в Приамурье — отдельный пехотный полк, кавполк, 4 бронепоезда.

У противостоящих им сил также имелись кавалерийские части и соединения. 8-я японская пехотная дивизия — Свиягино, Спасское; 11-я японская пехотная дивизия — Никольск-Уссурийск, Пограничная, Владивосток; конный корпус генерала Бородина — Гродеково;

I-й и 2-й корпуса каппелевцев находились в Спасске и Никольск-Уссурийске. Белоповстанческая армия насчитывала до 6500 штыков и 3500 сабель.

В Средней Азии для борьбы с басмаческими бандами в разное время были применены для действий в горах 3 бригады 5-й Ставропольской кавдивизии, 6-я Алтайская, 7-я и 8-я Туркестанские кавбригады, 11-я кавдивизия и отдельные полки.

В 1921 г. в Алайских горах против банд Муэтдин-бека действовала 7-я отдельная Туркестанская кавбригада. Затем она была направлена в горы Ангрен-Тау — для борьбы с бандой Рахманкула.

В Туркестанских горах в 1922–1923 гг. действовали банды Халбуты. Для их ликвидации была направлена 2-я отдельная Туркестанская кавбригада. В 1926 г. в ликвидации восточнобухарского басмачества участвовала 8-я отдельная Туркестанская кавбригада.

Конница, да еще прошедшая специальную подготовку и имевшая людской и конский составы, оружие и снаряжение, приносила в горах огромную пользу.

Если лошади в состоянии преодолеть крутые скаты, подвижность конницы в горах сохраняется. Конница способна внезапно появляться на флангах, в тылу и перед фронтом противника, захватывать перевалы, узлы дорог, ущелья, наносить удары и удерживать пункты и занятые районы до подхода пехоты. Сочетая бой в конном и пешем строю, конница в горном районе могла решать весь спектр задач — как самостоятельно, так и во взаимодействии с другими родами войск.

В чем же специфика действий конницы в горах?

Маневр конницы в горных районах ограничивается доступными скатами, дорогами и тропинками. После хорошей разведки местности почти всегда можно найти в «недоступной местности» лазейки, не указанные на карте и неизвестные иногда даже местным жителям. В этом случае возможности маневра расширяются. Но маневр затрудняется разобщенностью направлений. И зачастую нацеленные в данном направлении части нельзя перебросить на другой участок — их могут разделять недоступный хребет, пропасть, ущелье.

Для обеспечения успеха атаки перевалов конница применяла обходы и охваты — даже через труднодоступные участки. Но разбрасывания сил и действий небольшими отрядами допускать нельзя.

Так, во время Боксерского восстания в Китае под предлогом «охраны интересов русских граждан» русское командование сосредоточило в июне 1900 г. у границ Северной Маньчжурии около 130 батальонов и 78 эскадронов с 340 орудиями. Было предпринято концентрическое наступление с четырех направлений на Харбин: через Хайл ар на Цицикар, Харбин; от Благовещенска через Цицикар; от Хабаровска на Харбин; от Никольск-Уссурийска на Харбин. Кроме того, отряд от Ново-Киевского наступал на крепость Хунчунь.

Далее русские отряды от Харбина должны были двигаться на Гирин, Мукден в Южную Маньчжурию — с целью ее окончательного захвата. Одновременно с юга от Квантунского полуострова (Порт-Артур, Дальний) выдвигались отряды на север.

В начале июля 1900 г. в Забайкалье был сформирован отряд генерала Орлова — в составе 6 батальонов, 6 сотен и 6 конных орудий. Этот отряд получил задачу занять Хайлар и железную дорогу с целью «охраны ее от повстанцев». 13 июля отряд перешел границу и атаковал китайские части у ст. Аргун. Китайцы переходили в наступление, но качественное превосходство русских вынудило их отойти. Движение с боями продолжалось 8 дней, и лишь 21 июля отряд Орлова занял Хайлар. Китайские части отошли на Большой Хинган. Орлов организовал склад в Хайларе и только после этого продолжал наступление, выслав вперед конный отряд. В районе Якеши китайские части вновь перешли в наступление и сильно потрепали передовой конный отряд Орлова. От полного уничтожения его спас подход главных сил. После этого китайцы отошли на перевалы через Большой Хинган, преградив дорогу Иректе — Фулярди.

10 августа отряд Орлова подошел к Большому Хингану и с 2 часов ночи на 11 августа двинулся для атаки перевала. План действий предусматривал двойной обход флангов. Для обхода левого фланга китайцев было выделено 5 сотен. Они должны были пройти через перевал, находящийся в 30 км южнее главного перевала, и выйти в тыл противника. Главный удар был направлен против правого фланга китайцев, для чего было выделено 3 батальона, обходивших фланг по горам и получивших задачу двумя батальонами охватить фланг, а одним выйти в тыл и отрезать противнику путь отхода.

Остальные силы наступали с фронта, причем из них 4 роты были в резерве. Успех зависел от действий обходящих групп, так как с фронта перевал взять было почти невозможно. В это время (в августе) ночи были очень холодными. Люди не могли спать, так как сырость пронизывала до костей, — это изматывало войска и отражалось на их действиях. Долина ручья, за которой расположились китайские части, была болотистой, труднопроходимой. Поэтому наступавшие с фронта ограничивались переходом ручья и артиллерийским обстрелом. К 6 часам 11 августа 2 батальона, обходившие с севера, атаковали правый фланг китайцев — последние отошли. 5 сотен, обходившие левый фланг с юга, запоздали. Перевалы через Большой Хинган были заняты русскими. Потеряв перевалы, китайцы отходили в глубь Маньчжурии, и отряд Орлова к 20 августа вышел в район Фулярди, где соединился с отрядом П. Г.-К. Ренненкампфа. Последний двигался от Цицикар — в составе 4,5 сотни при 2 орудиях.

Отступившие китайские войска заняли арьергардными частями Зюр, а главными силами до 4000–4500 человек с 15–16 орудиями обороняли Малый Хинган. Конный отряд П. Г.-К. Ренненкампфа выбил китайские части из д. Эюр. Но на р. Эй-Лун-Хе китайские части получили подкрепление, перешли в наступление и сбили казаков. Казаки после фланговой атаки заставили противника вновь отходить. Активность китайских сил заставила командование усилить отряд Ренненкампфа. Вначале генерал-лейтенант Грибский усилил его на 3 пехотных батальона и 4 орудия, затем еще на 3 батальона, 1 сотню и 14 орудий. В результате сила отряда возросла до 6 батальонов, 5,5 сотни с 20 орудиями. Но отряд начал испытывать затруднения в снабжении продовольствием и фуражом, а эвакуация раненых и больных была затруднена. Лишь 28 июля отряд вновь перешел в наступление — причем не ожидая подхода пехоты.

Китайские войска занимали ряд вершин Малого Хингана за р. Кумур-Хе, прикрывая дорогу на Мергень. П. Г.-К. Ренненкампф решил 2 сотнями с артиллерией атаковать противника с фронта, а 2,5 сотни выслал для обхода правого фланга китайцев. Атака не удалась — когда обходящая группа вышла за реку, китайские войска на правом фланге сами перешли в наступление против нее и грозили изолировать обе части отряда друг от друга. В центре они продолжали обороняться.

У П. Г.-К. Ренненкампфа стал ощущаться недостаток в снарядах, атака была сорвана, потери возросли, создалась угроза поражения отряда по частям. И отряд вынужден был отойти и ожидать подхода пехоты. Снабжение было организовано плохо: запас снарядов был на исходе, продовольствия оставалось мало, а мяса не было несколько дней. Меры, принимавшиеся для организации тыла, запаздывали. Соотношение сил к этому времени сместилось для китайцев — став как минимум тройным. Но качество войск было, несомненно, на стороне русских. Китайцы были вооружены устарелыми винтовками, стрелять не умели. Управление в бою было плохим, наступления они избегали, охотно оставаясь на месте и упорно обороняясь. Китайская оборона была довольно устойчивой, а переход от обороны к наступлению накоротке, как это было 28 июля, говорил и об активности китайской обороны.

1 августа подошли 11 рот пехоты с 8 орудиями, и П. Г.-К. Ренненкампф решил, не ожидая подхода остальных сил, вновь атаковать китайские войска на Малом Хингане. 2 батальона и 1 сотня под командованием подполковника Ладыженского в ночь на 3 августа были высланы в обход левого фланга китайцев — с задачей утром 3 августа атаковать их с тыла. Остальные силы отряда с рассветом должны были атаковать с фронта.

В 4 часа 30 минут 3 августа китайцы были атакованы.

Они открыли артиллерийский и ружейный огонь, взорвали фугасы, вновь перешли в наступление, но пехота русских заставила их отойти. Около 5 часов утра 3 августа обходящая группа Ладыженского вышла в тыл китайской обороны и атаковала противника. Но китайцы оставили только 10 орудий и часть боеприпасов и без больших потерь отошли на Мергень. Преследование русской конницы было организовано очень плохо: никаких пленных и трофеев не взяли.

4 августа без боя, после обстрела города артиллерийским огнем, китайцы оставили Мергень. В дальнейшем без всякого сопротивления через 11 суток движения, 15 августа, небольшой казачий отряд с батареей занял Цицикар, где затем соединился с отрядом Орлова, овладевшим перевалами через Большой Хинган.

Действия этих отрядов иллюстрируют посылки, которые мы обозначили выше.

Во время Гражданской войны на Дальнем Востоке в горах также действовали конные части. В феврале 1919 г. в районе Малоперской, Чудиновской, Юхтинской красные партизаны, большей частью конные, всего до 12 000 человек, разбили бригаду японской 12-й пехотной дивизии. В этих боях японцы из 7000 человек потеряли до 2000, тогда как у партизан было около 200 раненых и 142 убитых.

В горах, покрытых сплошным лесом, организация обороны зависит от свойств и характера гор и леса. В некоторых случаях возможно занятие позиций посредине лесного массива, так как склоны позволяют вести наблюдение и огонь вниз или вверх. При наличии полян для обороны занимаются опушки леса на 100–150 м в глубину или передний край выносится несколько вперед, чтобы затруднить его обстрел противнику.

Отход конницы в лесисто-горных районах облегчался закрытым характером местности и возможностью задерживать противника малыми силами на продолжительное время. Особенно легко это делать в дефиле: на перевалах, ущельях, на карнизах горных дорог. В таких условиях при хорошем знании местности можно сравнительно благополучно выйти даже из полного окружения.

Приведем малоизвестный эпизод борьбы в горно-лесистом районе Забайкалья — в период японской интервенции. В 1919 г. в глухом горно-лесистом районе Нерчинского хребта в 120 км северо-восточнее г. Сретенска забайкальские партизаны вели боевые действия против частей Семенова и японских интервентов. В мае и июле 1919 г. партизаны разбили ряд частей белогвардейцев, в частности 7-й семеновский полк. Некоторые части перешли на сторону партизан. В конце сентября 1919 г. в районе Богдать партизаны численностью до 3000 штыков и сабель, с 2 горными орудиями и 20 пулеметами были окружены со всех сторон японскими и белогвардейскими войсками силой до 6000 штыков и сабель с 20 орудиями, бомбометами и 100 пулеметами.

Партизаны, сосредоточенные в Богдать, были вынуждены прорываться. Главные силы партизан прорвались на восток вдоль р. Уров, потеряв убитыми и ранеными до 300 человек. По некоторым данным, белогвардейские и японские части потеряли в этом бою до 1000 человек — так как плохо знали местность и особенности действий в лесисто-горном районе.

Скорость движения в горных районах значительно уменьшается для всех родов войск — в том числе и для конницы. Животные поднимаются быстрее пехотинца, но значительно медленнее двигаются на спусках, особенно крутых.

Конница в горах.

Строи конницы в горно-лесистых районах всегда очень узкие и глубокие. Иногда на тропах придется двигаться даже по одному. Турецкий конный корпус в 1922 г. переходил через хребет дивизия за дивизией — в колонне по одному и по единственной тропинке.

В горно-лесистых районах очень легко организовать внезапное нападение, внезапный обстрел колонн, так как боковое охранение в горах часто совершенно исключается. Обязательно сильное тыловое охранение каждого эшелона колонны, так как противник может пропустить колонну, а затем атаковать ее с тыла. Так, в 1920 г. в Дагестане вспыхнуло восстание. Часть крепостей с гарнизонами были блокированы — в частности крепость Хунзах. Для деблокады гарнизона крепости Хунзах был направлен отряд, который состоял из частей 32-й стрелковой дивизии, коммунистического отряда и 38-го батальона ВОХР. Комсостав отряда почти не имел представления о действиях в горах. Кроме того, обстановка была очень тяжелой. И отряд был почти полностью уничтожен в Араканском ущелье. Он потерял командира, до 700 бойцов, 4 орудия и 24 пулемета. Араканское ущелье (на пути из Буйнакска в Гуниб) имело ширину лишь до 14–16 метров — между отвесными скалами. Самое узкое место — у аула Араканы, где ширина прохода всего 8 м. В этой ловушке и погибли бойцы, не знавшие особенностей действий в горах.

Если изучить действия конницы в Первую мировую войну 1914–1918 гг.: германской — в Румынии, русской — в Карпатах и на Кавказе, французской — на Салоникском фронте, а также турецкой конницы — в войну 1921–1922 гг. и красной конницы в Туркестане и на Кавказе, то можно смело сделать безошибочный вывод, что оперативная роль конницы в горной войне была огромна. Особенно эффективными с оперативной точки зрения были ее действия на коммуникациях противника.

§ 2. Конница зимой

Значение специальной подготовки войск к зимним действиям очень велико.

Несмотря на ряд обстоятельств, стесняющих маневр конницы в зимних условиях, она в силах смелым маневром окружить и уничтожить противника или заставить его сдаться в плен.

История знает много случаев успешно проведенных зимних боев — когда действия конницы привели к окружению или серьезному поражению противника.

Для успешного применения конницы зимой нужны некоторые условия: неглубокий снежный покров, отсутствие больших лесов, наличие открытых пространств. Ясно, что в лесистых районах севера конница малоэффективна, но в равнинных районах и зимой действует хорошо.

Операция 1-го Конного корпуса С. М. Буденного на Касторную является одной из наиболее поучительных зимних операций. В ноябрьские холода 1919 г. конница С. М. Буденного выполнила одну из труднейших задач, действуя против конницы Мамонтова, Шкуро и 2-й пехотной дивизии белых.

В этот период шел мокрый снег, а заморозки сделали из дорог скользкие ленты. В обстановке гололедицы конница с трудом двигалась вперед.

В дни подготовки атаки ст. Касторная бушевал сильный снежный буран (13–15 ноября). Только 15 ноября он прекратился, и С. М. Буденный, концентрическим наступлением разбив противника, занял ст. Касторная. Было захвачено до 3000 пленных, 4 бронепоезда, 4 танка, 4 бронемашины, 22 орудия, более 100 пулеметов, большое количество снарядов, патронов, винтовок и более 1000 лошадей.

1-я Конная армия прошла весь путь до Ростова, действуя в зимних условиях. 8 января 1920 г. армия захватила Ростов-на-Дону, также осуществив концентрическое наступление севернее города. Было захвачено до 12 000 пленных, около 100 орудий, 200 пулеметов и все танки.

В феврале 1920 г. 1-я Конная армия перегруппировалась с р. Дон в район ст. Великокняжеская и в районе Егорлыкской пыталась окружить белые войска. В ряде смелых зимних операций армия окончательно разгромила конницу генералов Крыжановского, Павлова и Юзефовича.

Наступление зимой затруднено прежде всего снегом. Маневр не только по фронту, но и из глубины на отдельных направлениях затруднителен — занесенные снегом дороги требуют расчистки, а оттепели, гололедица, бураны превращают движение в мучительный процесс.

При наступлении на Ставрополь в начале февраля 1920 г. части 11-й Красной армии испытывали огромные лишения. Морозы и снежные бури сменялись оттепелью — когда дороги превращались в непроходимые болота. Несмотря на это, маневр стал одним из условий, обеспечивающих разгром противника.

Сближение в зимних условиях, вследствие трудности маскировки, лучше всего производить ночью, а атака должна быть особенно быстрой и решительной — ведь иначе противник уничтожит атакующих, резко вырисовывающихся на снегу.

В январе 1920 г. конный корпус в составе 7-й кавдивизии и Таманской кавбригады атаковал части генерала Бабиева у Аксай (на Ставропольском направлении). Кавбригада наступала с фронта, сковывая все силы противника, прикрывавшие отход белых. 7-я кавдивизия в ночь на 12 января получила задачу обходом с юга выйти в тыл белых и разгромить их. Около половины противостоящей группировки было уничтожено. Это происходило в самых неблагоприятных условиях — в гололедицу, в снежные бураны, сменявшиеся оттепелью или сильной стужей, в малонаселенной степи. Войска были измотаны, снабжение плохое, тылы отстали.

Особое внимание коннице, действующей в зимних условиях, следовало обращать на устранение следов на снегу — как от наблюдения сверху, так и от наземной разведки противника. Ведь зимние следы были наиболее показательными красноречивыми свидетельствами, давая возможность определить не только направление движения, но и силу конной группировки.

Величина переходов в зимних условиях зависела от степени наезженное™ дорог, состояния погоды и температуры. Необходимость остановки на ночлег обязательно в населенных пунктах также накладывала существенный отпечаток на величину переходов.

На зимних дорогах колонны удлинялись — ведь наезженный путь был значительно уже полотна дороги, и части вынуждены двигаться в узких строях. В связи с этим увеличивалось время на вытягивание и развертывание колонн.

Зимой движение войск возможно только по узкой наезженной части дороги, а обочины нельзя использовать даже при средней толщине снежного покрова.

Передвижение конницы в сильную снежную бурю могло быть затруднено — если заранее не подготовлены пути движения, вехи, маяки и т. д. Но и в этом случае скорость движения падала в несколько раз. Но в некоторых случаях легкая метель, наоборот, могла быть использована для внезапного маневра или перегруппировки сил.

Для переправы по льду требовалась следующая толщина льда: для всадников — 16 см; для одиночных людей на дистанции 2 м друг от друга — 4–10 см; для двуколок, 76-мм орудий и повозок — 16 см, для 76-мм и 122-мм орудий на передках с дышловыми лошадьми — 10 см и более, для грузовых 3-тонных автомобилей — 30 см. При переправе по льду последний покрывался соломой, хворостом или посыпался песком, землей, опилками, золой — чтобы избегать скольжения. При недостаточной толщине льда он усиливался досками, жердями и поливался водой.

Конница в горах. Бои у Богдать, 1919 г.

Как отмечалось, на ночлег войска зимой должны располагаться под крышей — в населенных пунктах. При отсутствии населенных пунктов войска останавливаются в оврагах, лощинах, в лесу — в местах, закрытых от ветра. При возможности устанавливались палатки, шалаши, рылись землянки или ямы на 2–3 человека или углубления в снегу, покрываемые палатками. Иначе войска теряли много людей обмороженными. Так, конная группа генерала Павлова в начале 1920 г. после попыток овладеть ст. Торговой была вынуждена ночевать в степи при 20-градусном морозе. В этом районе местность была совершенно открыта, и ветер дул непрерывно. За одну ночь конница Павлова потеряла замерзшими до 2000 человек.

В начале 1920 г. при движении 10-й Красной армии к р. Маныч выпал глубокий снег и начались снежные метели — люди сильно зябли и старались укрыться от ветра. Холод и ветер при плохом обмундировании очень отражался на качестве несения службы охранения. Поэтому в ст. Торговую в январе 1920 г. ночью внезапно ворвались конные части генерала Попова. Только быстрая тревога и яростные атаки позволили выбить белых из станицы.

Ночные действия зимой требовали еще более тщательной подготовки, чем в другое время года. Иначе движение и атаки были неудачны. Так, при ночном налете 2-й бригады 4-й кавдивизии 1-й Конной армии в январе 1920 г. 2 группы должны были выйти в тыл противника. Сильный ветер со снегом не дал возможности выполнить задачу — так как обе группы потеряли ориентировку и не смогли найти противника. Такие случаи были нередки.

Оборона зимой очень тяжела и изнурительна. Требовалось сооружение укреплений в мерзлой земле — причем время на работы увеличивалось в три и более раз. Конницу старались не использовать для стационарной обороны, но история знает такие примеры.

Во время второй Праснышской операции в феврале 1915 г. русские использовали конницу как оборонительно, так и для активных действий. Конница принесла колоссальную пользу и позволила нанести немцам большие потери — несмотря на ряд ошибок, допущенных кавалерийскими начальниками. Зимой обороняющемуся легко применять засады — что и продемонстрировали, в частности, русские конники под Праснышем.

Изучение особенностей зимних действий позволяло избежать многих ошибок, уменьшало потери, обеспечивало маневренность конницы в самых тяжелых условиях и позволяло смелыми действиями, глубоким маневром окружать и уничтожать противника — действуя в любой обстановке.

§ 3. Конница в прорыве

В годы Первой мировой войны кавалерия как род войск, обладавший повышенной оперативной подвижностью, активно применялась при парировании кризисных ситуаций — в том числе при ликвидации вражеских прорывов. Рассмотрим несколько очень интересных и показательных боевых эпизодов.

В начале марта 1915 г. на левом фланге русского Юго-Западного фронта началось наступление австрийских войск против слабых сил Залещикского и Новоселицкого отрядов. 9 марта противник выбил русские части из Прилипце и Звиняче и у Жожовы переправился через Днестр — но при содействии подоспевших конных частей был снова отброшен за реку.

Одновременно был потеснен и Новоселицкий отряд, отошедший к границе. Развивая наступление, австрийцы к 15 марта достигли мест. Окны, а на Хотинском направлении заняли Широцы — прорвав таким образом русский фронт в стыке между указанными выше двумя отрядами.

Восстановить положение было приказано коннице, сосредоточенной (2-й Конный корпус в составе двух кавдивизий — 12-й и Кавказской Туземной конной) — в тылу Залещицкого отряда и (3-й Конный корпус в составе 10-й кавалерийской и 1-й Донской казачьей дивизий) — в районе Хотина.

16 марта 3-й Конный корпус перешел в наступление — и на следующий день в районе Шиловцы — Малинцы кавалеристы разгромили австрийскую пехотную дивизию, взяв в плен 33 офицера и 2100 солдат. Дальнейшее продвижение корпуса было остановлено укрепленной позицией австрийцев на линии Баламутовка — Доброновце — Топоровце. Одновременно Новоселицкий отряд продвинулся на линию Ракитно — Баян.

18 марта начал наступление и 2-й Конный корпус — но лишь одной 12-й кавдивизией. Хотя соединение и захватило в течение дня более 1000 пленных, на следующий день он был оттеснен противником в исходное положение.

На этом активные действия русских на Днестре в этот период закончились, и части перешли вновь к обороне.

Необходимо отметить вялые действия 2-го кавкорпуса, который вопреки приказу сверху двинул для ликвидации прорыва лишь половину своих сил. Но 3-й кавкорпус добился блестящего успеха — причем в бою с пехотным соединением противника. Вместе с тем действия обоих кавкорпусов не были согласованы — 3-й перешел в наступление на 2 дня раньше 2-го, и в результате согласованного удара нанести не удалось. Хотя в целом задача конницы была выполнена и прорыв был ликвидирован, но ее действия не дали того эффекта, который мог быть в случае согласованного удара обоих корпусов единым кулаком.

В ночь на 19 апреля 1915 г. немцы начали мощную артподготовку из 200 орудий и около полудня 19 апреля прорвали русский фронт в стыке между 9-м и 10-м русскими армейскими корпусами — начав Горлицкий прорыв. Попытка ликвидировать прорыв путем ввода в бой двух пехотных полков успехом не увенчалась. Для заполнения прорыва командарм направил из своего резерва еще два пехотных полка и две кавдивизии. Заткнуть прорыв не удалось — тем более что резервы вводились по частям, а конница использовалась в пешем строю.

В кампании 1915 г. русская конница (различного уровня — от бригады до корпуса) смогла парировать прорывы противника в ходе боевых действий в Прибалтике, под Праснышем во время второй Праснышской операции, у Нерадово в ходе третьей Праснышской операции и в других случаях.

В двух словах вспомним и опыт союзников.

В 1914 г. в ходе боев в Лотарингии французский конный корпус Конно после боя под Саарбургом заполнил прорыв между французскими 1-й и 2-й армиями, как и в Шампани, когда между правым флангом 9-й и левым флангом 4-й французских армий образовался разрыв в 15 км, Конный корпус ген. Д’Эспе его заполнил и в ходе всей Марнской операции сдерживал наступление войск германской 3-й армии.

Также Конный корпус Конно в ходе Марнской операции прикрывал 20-км прорыв между левым флангом французской 5-й армии и правым флангом английской армии.

В боях на Изере в октябре — ноябре 1914 г. французский 2-й Конный корпус в составе четырех кавдивизий задерживал продвижение германцев, действуя совместно с пехотой севернее Ипра, и в течение 25 дней обеспечивал этот участок фронта.

В апреле 1918 г. французский 2-й Конный корпус, отдохнув несколько дней в Нормандии, был брошен форсированным маршем во Фландрию, в течение 60 часов прошел 200 км и поддержал у Каммеля фронт англичан, потрясенных упорными атаками немцев.

В мае 1918 г. французский фронт был прорван у Шмен-де-Дам, и в этот прорыв хлынули многочисленные германские пехотные дивизии, стремясь захватить последнюю естественную преграду по пути к Парижу — опушку леса Виллер-Котре. Французский 1-й корпус, в то время сильно рассредоточенный, был введен в район прорыва, бригада за бригадой, — и задержал наступление немцев. Одновременно французский 2-й корпус, покрыв 200 км за три дня, прибыл к Урку и остановил германское наступление на южный участок леса.

15 июля 1918 г. немцы сделали последнее усилие — атаковав к югу от Марны в направлении на Эперне, они прорвали французский фронт. Французский 1-й Конный корпус, пройдя без привалов 80 км, прибыл в район прорыва через 10 часов — и после трехдневных боев восстановил положение и ликвидировал прорыв. Хоть кавкорпус и сражался в пешем строю, он широко использовал приданную ему технику.

Во время первого (Амьенского) наступления Людендорфа в 1918 г. английская 2-я кавдивизия была двинута к Амьену и, сделав за сутки 20 английских миль, в составе 4 кавбригад (12 кавполков) прибыла к району прорыва.

В течение 30 марта—1 апреля дивизия сражалась в прорыве бок о бок с пехотой, имея участок до 5 км по фронту, и потеряла 60 офицеров и 1119 солдат. Положение было восстановлено в значительной степени благодаря удачным действиям этой кавдивизии.

Таким образом, обладавшая оперативной подвижностью конница, как правило, успешно выполняла задачу по ликвидации прорыва. Русская конница при этом в основном действовала в конном строю.

Действовала конница и в прорыве — пусть и не так эффективно, как зачастую это допускала обстановка (мы писали об этом выше).

При выполнении конницей задач по развитию успеха при прорыве фронта противника могли иметь место два случая: в первом — прорыв для конницы совершается пехотой, во втором — конница сама себе прокладывает дорогу, используя свои технические средства борьбы, огонь и эффект внезапности. В обоих случаях, даже в маневренной войне, операция прорыва неприятельского фронта сопряжена обычно с большими затруднениями и требует большого расхода боеприпасов и значительных усилий наступающих войск. Но как только прорыв удалось осуществить, заранее подведенная к данному району и скрыто сосредоточенная масса конницы должна без промедления быть брошена в прорыв — для развития успеха. В качестве примеров прорыва конницей неприятельского фронта самостоятельно можно назвать:

1) прорыв германского кавалерийского корпуса генерала Гарнье севернее Вильно у Вилькомира в 1915 г. (т. н. Свенцянский прорыв);

2) прорыв красной 1-й Конной армией Польского фронта в районе Сквира — Самгородок в июне 1920 г.;

3) прорыв красного фронта белым Конным корпусом генерала Мамонтова в 1919 г.;

4) прорыв красного фронта польским Конным корпусом генерала Руммеля в октябре 1920 г.

Но из этих положительных примеров нельзя выводить правило, и желательно, чтобы брешь в неприятельском фронте для проникновения в него конницы пробивалась не самой конницей, а пехотой.

Ведь успех прорыва самой конницей, без помощи пехоты, зависит от многих весьма разнообразных условий, а именно: от силы сопротивления противника, от его огневых средств, от наличия у него оборонительных сооружений, от того, чья авиация господствует в воздухе, от местности, от огневых средств, приданных коннице (их мощности и количества), от наличия у обороняющегося сильных резервов и т. д. Да и все вышеупомянутые эпизоды имели место в обстановке маневренной, а не позиционной войны.

Требуется, как правило, слишком много благоприятных данных для того, чтобы прорыв конницы удался без помощи пехоты. И даже при наличии благоприятных обстоятельств операция прорыва крайне ослабляет конницу, что неминуемо отражается на ее дальнейших действиях в прорыве, в который она должна входить свежей и с полным комплектом боеприпасов.

Учитывая эти обстоятельства, желательно конницу бросать в прорыв после того, как фронт противника прорван пехотой. Для того чтобы кавкорпус мог выполнить возложенную на него задачу, командир и штаб корпуса должны иметь достаточно времени для изучения (по возможности) заранее местности, на которой предстоит действовать, а также всех последних данных об обстановке — как на участке прорыва, так и на фронте всей армии. Если прорыв совершается пехотой, командир кавкорпуса к началу прорыва должен иметь наготове точный план действий с несколькими вариантами — в зависимости от того, где именно пехоте удастся для него совершить прорыв и что кавкорпус может встретить на своем пути за фронтом противника. При этом чрезвычайно важно определить тот момент, когда именно кавкорпус может начать движение с целью проникновения в прорыв. Пробитая для кавкорпуса брешь в неприятельском фронте должна быть соответствующей ширины.

Специалист заявлял: «Хорошо, если ширина его (прорыва) позволит коннице с самого начала войти в него тем количеством колонн, каким она предполагает двигаться по тылам противника. Если же производство таковой бреши будет не под силу прорывающим частям, то достаточно, если конница пройдет через него одной колонной. Расчлениться на нужное число колонн она сможет по выходе в тыл противника». Нормы РККА конца 20-х годов устанавливали ширину не менее 8–10 км, ибо более узкая брешь не только затруднит кавкорпусу прохождение через полосу пехотного соединения, производящего прорыв, но и не гарантирует корпус от флангового обстрела артиллерийским и пулеметным огнем противника с обеих сторон прорыва. При ночном прорыве ширина бреши может быть немного уже, но все же не менее 7–8 км, при условии, что в полосе имеется не менее 2–3 параллельных дорог, дабы кавкорпус мог двигаться, имея для каждой дивизии 1 дорогу.

При постановке задачи кавкорпусу высший начальник не должен, как правило, стеснять инициативу командира корпуса. Целесообразно и желательно, чтобы он ограничился одной лишь постановкой целей, которых должна достигнуть конница. Выбор же способов достижения этих целей — задача командира кавкорпуса, идущего в прорыв.

Как только в неприятельском фронте образована брешь, кавкорпус быстро движется вперед с целью задержать и разбить подходящие резервы противника, воспрепятствовать противнику заполнить прорыв, раздвинуть ворота-брешь в районе прорыва, свернуть в сторону и атаковать во фланг и тыл соседние, еще не сломленные части противника, разрушить в глубине расположения противника важные ж.-д. узлы и захватить неприятельские штабы, тыловые учреждения и разрушить систему управления и связи, преследовать отходящие части противника и окончательно их разгромить.

После разгрома живой силы преследование фактически превращается в триумфальный марш. Это — главная задача конницы в прорыве.

Следующая по важности задача — повернуть после выполнения первой задачи в глубь расположения противника, заставить его высаживать свои резервы в дальнем тылу и вводить их в бой по частям, препятствуя противнику организовать согласованный контрудар и одновременно разрушая в тылу противника важные железнодорожные узлы и связь и захватывая попутно его штабы и обозы.

Все части кавкорпуса решительным движением вперед стремятся захватить артиллерию противника, не захваченную еще пехотой, сбивая на своем пути подходящие резервы. Часть сил выделяется для параллельного преследования отходящих частей неприятеля — с целью перехватить пути отхода, окружить и уничтожить отходящие части. Отходящие части противника преследуют по пятам, не давая им устроиться для обороны на новых рубежах.

Важным залогом успеха является взаимодействие с другими родами войск и грамотное применение техники.

Посмотрим на примеры из истории действий конницы в прорыве.

1. В сентябре 1915 г. при прорыве русского фронта в районе Свен-цян немцы бросили в прорыв Конный корпус генерала О. фон Гарнье (в общей сложности 5 кавдивизий), причем прорыв был совершен для конницы самой конницей (как мы отметили выше). Но так как кавкорпусу при развитии успеха в прорыве пришлось выделить часть сил навстречу подходившим с востока и северо-востока русским резервам, то в конце концов у генерала Гарнье из 5 кавдивизий осталось всего лишь 2, с которыми он и пришел в глубокий тыл русских армий Западного фронта.

2. Осенью 1917 г. англичане, после атаки своих танков в районе Камбре, произвели прорыв германского фронта и бросили в него свою конницу. То же самое они сделали и в августе 1918 г. — при прорыве левого фланга германской 2-й армии. Однако в обоих этих случаях немцам удалось быстро заполнить прорывы, прежде чем они были расширены и углублены англичанами, причем Г. Брандт объясняет это тем, что брошенная в прорыв английская конница оказалась слишком слабой и не смогла добиться крупного успеха. Так, при прорыве у Камбре англичане сосредоточили к району прорыва 5 кавдивизий, бросили же в прорыв всего лишь 3 из них, и этих 3 дивизий оказалось недостаточно.

3. В конце июля 1915 г. командир русского 4-го Конного корпуса генерал Я. Ф. Гилленшмидт подал высшему командованию доклад о желательности прорыва слабого участка фронта противника (австрогерманцы) на линии Порицк — Устилуг и затем рейда двумя конными корпусами (в 7 кавдивизий) на сообщения неприятеля. Этот весьма интересный и перспективный проект был отклонен вследствие утомления конницы и ослабления в ходе предыдущих боев частей 12-го армейского корпуса, на фронте которого должен был быть произведен прорыв.

4. В сентябре 1915 г. русский Юго-Западный фронт перешел в наступление. 29 сентября на фронте 11-го армейского корпуса 12-я кавдивизия атаковала в конном строю австрийцев, прошла три линии окопавшихся цепей пехоты противника, который после короткого беспорядочного боя обратился в бегство. На фронте 33-го армейского корпуса 4 эскадрона Бугского уланского полка и 1 эскадрон Казанского драгунского полка атаковали пехоту противника, опрокинули ее и взяли 40 пленных. В обоих случаях конница фактически вошла в прорыв, пусть и тактического масштаба.

5. Во время майского прорыва 1916 г. русского Юго-Западного фронтом было предположено организовать крупный кавалерийский набег в тыл противника — 4-м Конным корпусом Гилленшмидта (7-я кавалерийская и 3-я Кавказская казачья дивизии с приданной 77-й пехотной дивизией). Пробить брешь для конницы должна была 77-я пехотная дивизия. Однако, вследствие наличия у противника в районе намеченного прорыва тяжелой артиллерии и большого количества пулеметов, прорыв не удался, несмотря на то, что 4-й кавкорпус энергично несколько раз пытался помочь всеми своими силами 77-й пехотной дивизии произвести прорыв. Причина — слабость пехоты и артиллерии, выделенных для пробития бреши.

6. В процессе все того же наступления Юго-Западного фронта 25 мая 1916 г. входивший в состав русской 7-й армии 2-й армейский корпус сбил после упорного боя австрийцев на фронте Пшедместье— Бровары — Новосиолки — Дулибы. В этот прорыв с задачей преследовать отходящие части неприятеля был брошен в направлении на Подгайце 2-й Конный корпус.

7. Вспомним и 19 сентября 1918 г. — когда британская армия произвела прорыв фронта 3 турецких армий, занимавших позиции между морем и горным массивом в Палестине. Кавкорпус в составе около 4 дивизий был брошен в прорыв и вечером того же дня достиг Эль-Афюля, а 20 сентября — Назарета, разгромив тылы турецких армий и нарушив управление ими.

8. 20 сентября 1918 г. союзники начали общее наступление на Салоникском фронте. К 23 сентября позиции противника в районе Монастыря были прорваны французской пехотой, и группа французской конницы в составе 3 кавполков с 9 пулеметными отделениями под командой генерала Гамбетта ворвалась в прорыв и начала преследование отходящей пехоты неприятеля. К вечеру того же дня конная группа, пройдя 70 км, захватила важный узел сообщений — Прилеп, а на следующий день — Ускюб.

9. Во время майского прорыва 9-й армии 1916 г. 3-й Конный корпус получил директиву командарма: «Из приказа № 1580 ознакомьтесь с общей обстановкой. Приказываю вам с III конным корпусом переправиться через р. Прут и захватить г. Черновицы. Дальнейшие действия корпуса — в зависимости от сложившейся обстановки». Эта задача не отвечала огневым средствам конного корпуса и не соответствовала обстановке, ибо австрийцы перед фронтом корпуса занимали почти неприступные позиции с сильной артиллерией — за такой солидной водной преградой, как р. Прут. 28–29 мая корпус пытался выполнить возложенную на него непосильную задачу, но был отбит с потерями. Ему не только не удалось захватить Черновицы, но он не смог под губительным огнем переправиться через р. Прут.

10. В мае 1919 г. белый конный корпус генерала Секретева несколько раз прорывал своими силами фронт Красной 8-й армии и заставлял армию отходить, содействуя наступлению белых в северном направлении. В конце концов в ночь на 25 мая Конный корпус Секретева в третий раз прорвал фронт 8-й армии и двинулся на ст. Мигулинскую и далее на север, организуя по пути движения восставших казаков и содействуя продвижению белых армий вплоть до линии Таловая — Лиски.

11. 7 августа 1919 г. части корпуса Мамонтова двинулись к району, намеченному для прорыва фронта красных. 10 августа на рассвете головная кавалерийская дивизия этого корпуса силой около 2000 сабель при 6 орудиях атаковала 40-ю стрелковую дивизию 8-й армии на участке от устья р. Свала до ст. Колено и пробила брешь шириной до 22 км, в которую быстро стали втягиваться остальные части корпуса. К вечеру 11 августа кавкорпус Мамонтова был уже в глубоком тылу советских армий.

12. 13 ноября 1919 г. 8-я кавалерийская дивизия Червонного казачества сосредоточилась в 10 км северо-западнее г. Фатеж. На рассвете 14 ноября латышские стрелки прорвали фронт белых в районе с. Солдатское и, повернув правым плечом, продолжали наступление на фронт Миролюбово — Фатеж. Вслед за ними, пользуясь непогодой, червонные казаки двинулись через Солдатское и направились на Льгов, разгромив тылы противника.

13. 12 июля 1920 г. Конный корпус Жлобы прорвал своими силами фронт Русской армии Врангеля, понеся в этот день большие потери от стремившейся его задержать авиации противника, и к концу дня вышел в район Гнаденфельд, где и расположился на ночлег. Ночлег этот фактически корпус провел в нескольких километрах за брешью в ближайшем тылу противника. Весь день 13 июля кавкорпус был вынужден оставаться в вышеуказанном районе вследствие того, что авиация активно наблюдала за ним и своими действиями не давала возможности двигаться дальше. Жлоба был вынужден двигаться лишь в ночное время — с целью скрыть марш от авиации противника. В течение 14 июля часть корпуса продвинулась до Рикенау, главные же силы оставались в течение этого дня в районе Гнаденфельд, не организовав никакой разведки и потеряв соприкосновение с противником. А затем, двигаясь крайне медленно в направлении на Мелитополь, корпус 16 июля утром во время беспечного отдыха без разведки и охранения в районе Лихтфельд был неожиданно атакован пехотой, броневиками и авиацией белых и, понеся вновь большие потери, был рассеян и деморализован.

14. При прорыве советского фронта польским Конным корпусом генерала Ю. Руммеля в октябре 1920 г. корпус занял исходное положение 3 октября, имея 1-ю кавдивизию в районе Красиловка — Могильня, 2-ю кавдивизию — в районе Пилиповичи — Новоград Волынский — Ярунь. В течение дня разведкой корпуса у Гуты, Федоровки и Кропивно были обнаружены части красных, принадлежавшие к составу 7-й стрелковой дивизии (имела слабый численный состав — по 300–400 штыков в полках), севернее — части 58-й стрелковой дивизии, южнее — 44-й стрелковой дивизии красных. Воздушная разведка установила присутствие 4 бронепоездов красных на линии Новоград Волынский — Коростень, в районе Яблонец. С утра 5 октября кавкорпус приступил к пробитию бреши во фронте красных. 1-я кавдивизия начала наступление на фронт Гута — Федоровка, бригада 2-й кавдивизии — через Кропивно на Тупольцы. Наступление началось и протекало в благоприятных условиях, фронт красных был пробит, и к вечеру части корпуса расположились на ночлег в районе прорыва: штакор и 1-я кавдивизия в районе Федоровка — Ужачин — Немелянка, 2-я кавдивизия — Тупольцы — Кануны — Стриево.

6–7 октября корпус оставался в указанном районе, ожидая подвоза из тыла продовольствия и боеприпасов. Красные вели себя пассивно, занимая линию Рогачев — Варваровка — Киянка — Симоны— С. Гута и далее на север на Эмильчино, сомкнув, таким образом, снова фронт перед конным корпусом. 8 октября комкор приказал корпусу снова перейти в наступление. Утром 8 октября 7-я бригада

1-й кавдивизии была атакована в районе Немелянки пехотой противника, в то время как она готовилась к выступлению. Несмотря на это, бригада все же выступила, выставив в сторону противника заслон в составе 2 эскадронов. 2-я кавдивизия также перешла в это время в наступление и имела в районе Кропивно бой с частями красной конницы. К вечеру корпус занял следующие районы: 1-я кавдивизия со штакором — кол. Каролиновка — Усолус — Синявка,

2-я кавдивизия — Кошелевка — Зубринка — Челновая. Таким образом кавкорпус вышел в тыл красных и в дальнейшем совершил известный набег на ст. Коростень.

15. 5 июня 1920 г. дивизии 1-й Конной армии вступили в бой с польскими пехотными частями, укрепившимися на фронте Снежна — Озерна — Самгородок. Поляки оказывали упорное сопротивление, ведя сильнейший артогонь по наступающим 14, 4 и 11-й кавдивизиям Конной армии.

Брошенная в контратаку 3-я бригада польской конницы была рассееяна артогнем Конной армии. В конце концов мощным ударом Конной армии фронт противника у Озерна был прорван, и она устремилась всеми своими 4 дивизиями в образовавшуюся брешь. К ночи на 6 июня, невзирая на сильное сопротивление поляков, Конная армия достигла линии Ружин, Ягнятин, Карапчеев, выйдя, таким образом, в тыл 3-й польской армии.

16. В 8 часов 4 июня 1920 г. артиллерия 3-го Конного корпуса Гая начала артподготовку, а в 9 часов 164-я отдельная стрелковая бригада, приданная этому корпусу, перешла в наступление и после упорного боя прорвала фронт поляков в районе д. Другучи. Однако около 11 часов поляки, подтянув резервы, перешли в контратаку и стали теснить 164-ю бригаду и соседние части. Узнав об этом, Гай выслал 2 кавполка в помощь 164-й бригаде, при помощи коих бригада эта снова перешла в наступление, и поляки снова стали отходить на вторую оборонительную полосу. Хотя они и пытались на второй линии обороны задержаться, тем не менее в 18 часов 10-я и 15-я кавдивизии корпуса энергичным наступлением в конном строю, пройдя сквозь цепи 164-й стрелковой бригады, окончательно разгромили пехотные части противника и, ворвавшись через прорыв в тыл неприятеля, двинулись дальше, преследуя отходящие части поляков и захватывая многочисленные трофеи.

§ 4. Конница против железных дорог

20-й век — эпоха необычайного роста роли и значения железных дорог — этих артерий государственных организмов и вооруженных сил. Перерезать железные дороги — это значит парализовать жизнь страны, работу промышленности и деятельность армии.

Особенно большое значение приобретает бесперебойная работа железных дорог в период мобилизации, сосредоточения и развертывания армий и в процессе каждой операции.

Жизненное значение железных дорог для армий объяснялось тем, что, с одной стороны, ни один стратегический маневр не мог обойтись без широкомасштабного участия железных дорог, с другой стороны, тем, что армии превратились в пожирателей боеприпасов, горючего, взрывчатых веществ и других средств, без которых вооруженная борьба стала немыслима. Не меньшее значение приобрел и бесперебойный подвоз по железным дорогам колоссального количества продовольственных запасов.

После этого нет ничего удивительного в том, что одной из наиболее модных тенденций в Генеральных штабах иностранных армий в 1-й четверти 20-го века было стремление отыскать и подготовить наиболее актуальные средства для «парализовывания» железнодорожного транспорта противника — причем с первых же дней войны.

Вместе с тем и вопрос об обеспечении бесперебойной работы железных дорог во время войны являлся для многих государств далеко не решенной проблемой.

«Бесперебойная железнодорожная перевозка и ничем не нарушавшееся стратегическое развертывание войск, как в 1914 г., — писал германский специалист Юстров, — окажутся в будущей войне невозможными. Поэтому вполне понятно, что весь мир размышляет о том, как преодолеть указанные трудности».

И Германия старается «преодолеть указанные трудности» усиленным развитием и усовершенствованием шоссейных дорог, созданием автомобильного корпуса, имеющего до 150 тыс. автомашин, и бешеными темпами в развитии самолетостроения.

Водный транспорт не удовлетворяет немцев — так как перевозки по водным путям совершаются слишком медленно, а успех свой в будущей войне они базировали прежде всего на молниеносной переброске войск по железным дорогам.

В результате они приходят к выводу, что «остается только автомобильный транспорт, способный заменить и дополнить железнодорожный».

Этих выводов придерживаются и во всех крупных государствах.

Как показывает опыт Первой мировой и Гражданской войн, одним из могущественных средств «парализования» железных дорог была конница — особенно при взаимодействии с авиацией.

Мы писали о действиях русской конницы на коммуникациях (в т. ч. железнодорожных) в Русско-японскую и Первую мировую (например, действия 1-й кавдивизии в Восточной Пруссии) войны.

Можно вспомнить и действия 1-й Конной армии в 1920 г. — когда потребовалось для поражения Киевской группы польских войск надолго порвать главную коммуникационную линию последней — железную дорогу Киев — Казатин — Бердичев.

Так, в результате глубокого вторжения в польский тыл 1-я Конная армия к концу дня 6 июня расположилась довольно компактной массой на ночлег в районе Белополье — Нижгурцы — Лебединцы по обе стороны железной дороги Киев — Ровно — в тылу поляков.

Конница против железной дороги. Восточно-Прусская операция 1914 г.

Командование 1-й Конной армии принимает решение в течение 7–8 июня захватить важный железнодорожный узел — Бердичев, в котором к тому же находился штаб фронта. Одновременно было решено захватить и административный центр — Житомир.

Выполнение этих задач возлагалось на 4-ю и 11-ю кавалерийские дивизии.

4-я кавалерийская дивизия, выступив утром 7 июня, должна была произвести налет на Житомир — порвать телеграфную связь с окружающими пунктами, разрушить ближайшие к городу мосты и уничтожить имущество и запасы тех складов, которые нельзя было эвакуировать.

11-й кавалерийской дивизии ставилась задача захватить важный железнодорожный узел — Бердичев.

14-я кавалерийская дивизия должна была препятствовать противнику восстанавливать разрушенную накануне железную дорогу.

6-я кавалерийская дивизия должна была препятствовать полякам восстанавливать железнодорожный путь на Казатин.

Утром 7 июня 4-я и 11-я кавалерийские дивизии выступили.

Житомир был захвачен после некоторого сопротивления гарнизона в 18 часов 7 июня — причем удалось не только решить все задачи, но и освободить около 7000 военнопленных и политзаключенных.

Бердичев сопротивлялся более упорно. В городе завязался жаркий уличный бой — в результате которого поляки были выбиты из города. Узловая станция железных дорог была захвачена и разрушена и, кроме того, был взорван артиллерийский склад с 1 млн снарядов.

В конечном итоге действия 1-й Конной армии в рассмотренный период привели к длительному парализованию железнодорожной магистрали польской Киевской группы, а затем и к поспешному отходу последней.

Командование 1-й Конной армии хорошо знало, в какой исключительной зависимости от железных дорог находилась польская армия и в какой степени беспокоилось за судьбу железнодорожных артерий польское командование.

Значение конницы как одного из средств «парализования» железнодорожного транспорта определялось продолжительностью перерыва железнодорожного и автомобильного сообщений.

Продолжительность зависела или от эффективности разрушения железнодорожных сооружений и значения последних (в приведенном примере — действия 4-й и 11-й кавалерийских дивизий) или от времени удержания конницей того или другого железнодорожного пункта — с целью воспрепятствовать исправлению произведенных разрушений (задачи 14-й и 6-й кавалерийских дивизий).

Опыт войн показывал, что успех разрушения железных дорог базировался главным образом на внезапности действий и умелом выборе объектов удара.

Умелый выбор объектов удара основывался на хорошем знании: 1) оперативной ценности каждой железнодорожной линии и ее участков для противника и 2) тех сооружений на этих линиях и участках, разрушение которых может дать наиболее длинный срок парализования железнодорожного транспорта.

На успех разрушения железнодорожных сооружений сильно влияла и степень совершенства и количество технических средств, применяемых конницей для разрушения железнодорожного транспорта, а также искусство подрывников.

Причем малый эффект или кустарщина в подрывных действиях конницы не могли быть восполнены последующим удержанием той же конницей в своих руках разрушенных железнодорожных сооружений — с целью воспрепятствовать их восстановлению противником. Такая мера хотя и увеличивала срок парализования железнодорожного транспорта, но требовала присутствия больших масс конницы, отрывая их от исполнения других задач. И напротив — слабые силы конницы, хоть технически и обеспеченной должным образом, также не могли на долгое время «парализовать» железнодорожный транспорт противника.

Ярким примером являются действия германской конницы в Свен-цянском прорыве.

Силы конницы, выделенные германским командованием для того, чтобы «заняться» стратегически важными участками русских железных дорог, оказались недостаточны — что не могло быть компенсировано более значительными и совершенными средствами разрушения.

А удерживать в своих руках разрушенные сооружения германская конница не смогла вследствие слабости — и с большими потерями была вынуждена отойти, не выполнив основной задачи. Русские спокойно восстановили разрушенную инфраструктуру.

Вместе с тем техника и подрывное дело позволяли добиться исключительного успеха в деле «парализования» железнодорожного и автомобильного транспорта.

Достаточно упомянуть о тех поразительных результатах, каких удавалось достигать германцам при разрушении французских железных дорог в 1917 г. «Железные (французские. — А. О.) дороги были приведены в такое состояние, — пишет инженер Норман в своей книге „Разрушение и восстановление путей сообщения“, — что оказывалось выгоднее прокладывать новые, нежели восстанавливать разрушенные».

Заслуживают упоминания и германские мины замедленного действия с расчетом взрыва через 3 и более месяцев, получившие у немцев широкое применение в 1918 г. — опять же при разрушении французских железных дорог.

Указанные мины подкладывались под полотно французских железных дорог с целью продлить на долгое время их «парализование», достигнутое разрушением различных сооружений на той же линии.

Мины старались подложить и тщательно замаскировать в таких местах, где восстановление пути затруднялось и крайне замедлялось.

Обычно это были высокие насыпи — под которыми взрыв мины давал воронку диаметром более чем 30 м. Заполнение последней требовало обычно не менее 3 дней.

Процесс протекал следующим образом. Французы приступали к длительным и напряженным работам по восстановлению железнодорожных сооружений, разрушенных германцами. В это время германские мины с замедлителем еще не действовали. Но когда восстановительные работы в срок, заранее предугаданный германцами, заканчивались и возобновлялось прерванное железнодорожное сообщение, мины ежедневно начинали взрываться в районе уже исправленных путей.

В результате время «парализования» железнодорожного транспорта искусственно удлинялось на весьма продолжительный срок (как отмечалось, мины могли взрываться через 3 и более месяцев).

Несомненно, что наличие подобных средств в распоряжении конницы могло исключить для нее необходимость тратить большие силы и время на удержание в своих руках тех или иных участков железнодорожных линий, узлов или сооружений с целью парализования железнодорожного транспорта на требуемый обстановкой срок.

Конница, действующая в любых погодных условиях и почти на любой местности, могла быстро и надолго парализовать работу железнодорожного транспорта — на требуемое время и в требуемом районе.

О том, сколь важен был эффект от разрушения железнодорожной инфраструктуры, говорят некоторые цифры. На восстановление сравнительно небольших мостов (через р. Маас), взорванных французами подрывными зарядами при германском наступлении в 1914 г., потребовалось: у Ойи — 35 дней, у Бланжи — 42 дня и Ориньи — 45 дней.

И именно мобильный род войск, оснащенный артиллерией и всеми необходимыми средствами усиления, играл в этом вопросе ключевую роль — что и показали события Советско-польской войны, когда конь победил железную дорогу.

§ 5. Конница против самокатчиков

В годы Первой мировой войны мобильные подразделения противоборствующих сторон постоянно сталкивались в бою, приобретался боевой опыт, формировалась новая тактика.

Русские кавалеристы в целом успешно противостояли не только традиционным родам войск, но и «двухколесному» противнику — германским и австрийским самокатным (велосипедным) частям. О специфике этого противоборства, часто шедшего с переменным успехом, позволяют составить впечатление нижеприведенные боевые эпизоды.

2 августа 1914 г. состоялся бой частей 14-го драгунского Малороссийского полка русской 14-й кавалерийской дивизии и самокатной роты австрийского 24-го егерского батальона, приданного 7-й кавалерийской дивизии противника. Австрийские кавалеристы и самокатчики двигались от Кракова к Кельцам, в то время как русские драгуны также вели разведывательные действия у Кельце — Шидловец.

Около 12 часов к лесу подошла значительная группа австрийской конницы — она была накрыта огнем русских орудий и отошла в лес.

Через 20 минут 3 австрийских батареи открыли огонь по русским позициям, а около 16 часов в атаку двинулись самокатчики противника.

Командир австрийской самокатной роты, захватив мест. Загроды, выдвинул самокатный взвод при поддержке пулеметного взвода для атаки русских позиций у леса. Два остальных самокатных взвода были развернуты для охватывающего маневра — они должны были атаковать русских справа. В бою принял участие и один австрийский эскадрон, действующий на левом фланге самокатчиков.

Подпустив австрийцев на 100 метров к своей позиции, 2 орудия и 4 пулемета русских кавалеристов открыли огонь. Австрийцы, оставляя убитых и раненых, бросая велосипеды, бежали в Кельцы.

Весной — летом 1915 г. Прибалтика стала ареной для действий мобильных сил русской и германской армий. Активно действовали как кавалеристы, так и самокатчики противников — и зачастую они вступали в противоборство между собой.

К июню 1915 года германские войска, наступая в Курляндии, захватили Либаву, продвинувшись до линии Санкенгаузен (севернее Либавы) — Газенпот — ст. Муравьеве, на которой и закрепились.

На правом фланге русского Прибалтийского фронта оперировали расположенные кордонно 4-я отдельная кавалерийская бригада и 2 ополченские дружины — они прикрывали направления на Виндаву, Туккум и Ригу. Наиболее важным операционным направлением являлось Газенпот — Гольдинген — Туккум — Рига. Штаб отряда и общий резерв находились в д. Курш-Кениг — в 15 км северо-восточнее от г. Газенпот, на рижской дороге.

Для проведения боевой разведки начальником отряда иногда выдвигались небольшие конные отряды силой до двух эскадронов при поддержке взвода артиллерии, и, кроме того, на некоторые направления периодически высылались офицерские разъезды.

Дозорные одного из таких разъездов, под командованием поручика 20-го Финляндского драгунского полка Минакова, который действовал на направлении мыза Боен — мыза Канданген — мыза Ванеген— Курш-Кениг, обнаружили группу германских самокатчиков численностью до 30 человек. Группа двигалась по газенпотской дороге на мызу Канданген. Начальник разъезда, оценив благоприятные условия тактической обстановки (ни дозорные, ни разъезд не были обнаружены противником, наличие складок пересеченной местности, беспечность самокатчиков, имевших охранение лишь в авангарде и на небольшом расстоянии от ядра группы), решил через восточный выход мызы атаковать противника. Драгуны налетели совершенно неожиданно для немцев — как раз в тот момент, когда самокатчики втягивались во двор господского двора. Будучи застигнуты врасплох, они не имели возможности своевременно соскочить с самокатов и взяться за винтовки и поэтому, потеряв ранеными и убитыми несколько человек, быстро сдались. Человек двадцать немцев было пленено. Русские драгуны потерь не имели.

Но в тот момент, когда поручик собирался отправить пленных и самокаты в тыл, он получил от дозорных сообщение: к имению быстро приближается другая колонна самокатчиков — на этот раз численностью примерно в 100 человек. Поручик Минаков, окрыленный успехом, незамедлительно решает атаковать и эту колонну — несмотря на подавляющий численный перевес противника. Выждав момент, когда противник втянулся в ведущую к имению аллею, он бросается с драгунами в атаку. Головные два-три десятка самокатчиков были русскими быстро сбиты, но остальные, двигавшиеся на дистанциях растянутой колонной, успели соскочить со своих самокатов, укрыться за деревьями и в придорожных рвах и открыть огонь по атакующим. Одним из первых же выстрелов был тяжело ранен навылет пулей в грудь поручик Минаков, скакавший впереди драгун; не управляемая раненым всадником лошадь была остановлена немцами, и поручик Минаков попал в плен. А его разъезд, потеряв ранеными несколько человек, а также своего начальника, всех захваченных в плен немцев и взятые самокаты, был вынужден отойти.

Пленение немцами начальника разъезда имело следующие последствия: поручик Минаков записал в свою полевую книжку пропуски и отзывы на целую неделю вперед. Это немедленно использовали немцы. Часа через два после описанных событий на русских заставах появились какие-то обыватели, знавшие пропуск и отзыв и уверявшие начальников застав, что они русские агенты. Благодаря своевременному донесению начальнику отряда о пленении поручика Минакова и уведомлению, что у него в полевой книжке были записаны пропуски и отзывы, последние были изменены, и особых нежелательных последствий это обстоятельство не повлекло.

Что же мы видим?

Безрассудная смелость (причем уже ранее принесшая положительный результат) зачастую приводит к поражению, если в должной мере не учитывается текущая обстановка — как это произошло с «зарвавшимся» поручиком Минаковым. Который мог удовольствоваться первоначальным успехом (тем более что задача получения его разъездом разведданных была выполнена) и отойти, либо, в свою очередь, заманить противника в засаду. Мы также видим, что схватки кавалеристов с самокатчиками протекали с переменным успехом, и силой последних была возможность быстро спешиваться (при отсутствии необходимости особой заботы, в отличие от кавалеристов, о своем транспорте), вступая в огневой бой. Коннице предпочтительнее было атаковать самокатчиков не в лоб, а с фланга — стремясь покрыть всю колонну в глубину (фланговая атака облегчалась тем, что боковое охранение у самокатчиков присутствовало не всегда). Кроме того, так как самокатчики быстро приводились в боевое состояние, вся их часть должна была быть (по возможности) атакована молниеносно.

Моралью данного эпизода является и то, что, выступая на разведку, необходимо уничтожить все документы, представляющие ценность для противника, или, по крайней мере, не брать таковые с собой.

Другой показательный эпизод произошел на большой рижской дороге, примерно в 5 км от г. Газенпота — также в июне 1915 г. Здесь, у отдельного двора Эглинек, была расположена главная застава 6-го эскадрона 20-го Финляндского драгунского полка. С прилегающей ко двору возвышенности была хорошо видна дорога на г. Газенпот. В Тибе находился отдельный полевой караул, а в мызе Ланседен — застава № 2.

Однажды часовой сторожевого поста, выставленного от заставы, обнаружил, что со стороны противника от ф. Никитен на Эглинек быстро движется какая-то часть, поблескивая на солнце металлом. Командир взвода станковых пулеметов, находившегося при заставе, определил эту часть как группу самокатчиков численностью в 10–12 человек. Считая этих самокатчиков передовой частью более крупного отряда, начальник заставы приказал драгунам приготовиться к бою (на заставе, кроме пулеметного взвода, находилось еще 8 драгун). Самокатчики, не уменьшая хода, быстро приближались. С расстояния 500–600 шагов одним из пулеметов по ним был открыт огонь. Два-три немца, по-видимому пораженные пулями, упали вместе с самокатами на дорогу, тогда как другие, быстро соскочив с машин, рассыпались по обе стороны дороги и открыли огонь по заставе, вступившей с ними в оживленную перестрелку.

Начальник отдельного полевого караула в Тибе, услышав выстрелы, с четырьмя пешими драгунами, пройдя рощу между Тибе и Эглинек, вышел во фланг немцам — открыв по последним огонь. Немцы вели огневой бой до тех пор, пока были в состоянии держать в руках винтовки. Большинство самокатчиков было убито, а остальные ранены (причем некоторые имели по нескольку ран).

Бой драгун и самокатчиков у госп. дв. Эглинек, июнь 1915 г.

На вопрос командира эскадрона к одному из сравнительно легко раненных немцев, чем объяснить их действия, немец сообщил, что накануне их батальон прибыл на смену батальону, стоявшему здесь около двух недель. Командир батальона, состоявшего в большинстве из необстрелянных резервистов, отдал распоряжение, чтобы рота, заступившая в охранение, не позже 12 часов сама добыла более точные сведения о противнике. Командир роты вызвал добровольцев из чи-ела умеющих ездить на самокатах — для того чтобы идти в разведку. Таковых оказалось 11 человек. Лейтенант, имевший от местных жителей сведения, что русские невнимательно несут службу охранения, решил налетом захватить заставу, месторасположение которой вызвался указать один из лесников помещика барона Фиркса. Самокатчики получили категорический приказ без сведений о противнике не возвращаться.

В одном из убитых латыши (жители господского двора Эглинек) действительно признали вышеупомянутого лесника. Между прочим, проводник немцев уверенно заявлял, что у русских на заставе нет пулеметов (последние были тщательно замаскированы).

Мы видим, какие просчеты были допущены разведчиками (на этот раз германскими самокатчиками) — двигавшимися без дозора и доверившимися проводнику из местных жителей.

Таким образом, мы видим, что залогом успеха русских кавалеристов были суворовские принципы «глазомер, быстрота, натиск». Но в тех случаях, когда самокатчики имели возможность «превратиться» в обычную пехоту, кавалеристов могли ожидать тактические неудачи.

§ 6. Прорваться из окружения

Оперативная подвижность выручала русских кавалеристов и тогда, когда они оказывались в окружении.

После завершения Галицийской битвы 15 сентября 1914 г. русская 14-я кавалерийская дивизия отошла к мест. Хмельник, оставив для разведки 2 эскадрона.

В связи с изменением тактической ситуации на следующий день дивизия, сняв южный разведывательный эскадрон, отошла в район дер. Оцесенки. Второй (6-й эскадрон 14-го уланского Ямбургского полка) эскадрон под командованием ротмистра Слободчикова продолжал вести разведку. Дивизия отходила на северо-восток, но уланский эскадрон продолжал слать разведывательные донесения.

Утром 18 сентября для его смены был выслан 5-й эскадрон 14-го гусарского Митавского полка под командованием ротмистра Пушкина.

Но уже 19 сентября связь с эскадронами прервалась — унтер-офицерский разъезд с дубликатом приказа эскадронам вернуться к дивизии уже не смог пробиться на запад, натолкнувшись на сильные разъезды немецкой конницы.

Становилось ясно, что оба разведывательных эскадрона отрезаны как конницей, так и следовавшей за ней пехотой противника.

Какова же была судьба оставленных эскадронов? Какова участь двух сотен людей, не раз уже смотревших в глаза смерти, а теперь вставших лицом к лицу перед позорной сдачей в плен? Фронт ушел далеко, стабилизировался, начались упорные пехотные бои.

Первым делом гусарский и уланский эскадроны объединились в одну группу. В соответствии с принципом старшинства командование над ней принял ротмистр Пушкин.

Эскадронам стала очевидна картина безвыходности их положения. Но кавалеристы не падали духом — если на левом берегу Вислы противник успешно продвигался вперед, то на правом, в Галиции, наши армии гнали австрийцев. По мысли командиров эскадронов, именно движение на юг открывало возможность избежать плена.

Встретив по пути и присоединив к себе оказавшийся в аналогичном положении 1-й эскадрон 5-го гусарского Александрийского полка, ротмистр Пушкин у местных жителей выяснил сложившуюся обстановку. Русские армии уже были за р. Сан — и у отрезанных эскадронов была отнята последняя надежда на спасение.

Но, несмотря ни на что, русские кавалеристы действовали активно — трепали тылы противника. Нападение александрийских гусар на германский транспорт и появление русских разъездов в тылу обеспокоило вражеское командование — оно направило для уничтожения конной группы отряд в составе полка кавалерии и батальона пехоты.

Предупрежденные местным польским населением о грозившей опасности, эскадроны решили снова двинуться на север — в район г. Кельцы, где горный и лесистый характер местности давал возможность продолжать скрываться от преследования противника.

Обходя крупные населенные пункты, встречая радушный прием польских крестьян, охотно снабжавших русских запасами продовольствия и фуража, отряд ротмистра Пушкина благополучно избежал окружения противника и скрылся в горах Святого Креста.

Не сумев поймать ускользнувшие эскадроны, противник расклеенными в деревнях воззваниями приглашал русских кавалеристов сложить оружие и сдаться на милость победителя. Однако, как ни тяжела была обстановка, как ни печально рисовалось будущее, мысль о сдаче отвергалась всеми — от начальника до рядового бойца.

И предчувствие их не обмануло! Потерпев поражение в Варшавско-Ивангородской операции, противник отступал по всему фронту.

Почти ровно через месяц русские эскадроны вышли навстречу преследующей противника пехоте 9-й армии и в 20-х числах октября присоединились к своим дивизиям в районе г. Калиш.

Особенно впечатляет в этой истории то, что не разрозненные группы, а организованная кавалерийская часть, полностью сохранив дисциплину и организацию, долгий срок находилась в тылу противника. Главным фактором успеха была твердость духа отрезанных эскадронов, решивших испить чашу страданий до конца, но не поднять белого флага — флага капитуляции!

Аналогичный случай произошел и с подразделениями лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка.

Предыстория была такова. Во время Каушенского боя 2-я гвардейская кавалерийская дивизия прикрывала шоссе, выходящее во фланг армии. Маневрирование, винтовочный огонь и спешивание удерживали противника от наступления. Затем подразделения полка несли сторожевое охранение и вели разведку. А 11 августа подрывным отделением полка была взорвана железная дорога Тильзит — Кенигсберг.

26 августа, в ходе Первого сражения у Мазурских озер, разъезды лейб-гусар обнаружили движение германских колонн по дорогам на Энгелау и Гундау. Наступление противника сдерживалось огнем.

И 28 августа, при движении 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии из Грабовена на Соколькен, 4-й эскадрон лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка под командованием флигель-адъютанта ротмистра Раевского, при офицерах: штабс-ротмистре Волкове, поручике Тиран, поручике Его Высочестве Князе Гаврииле Константиновиче, корнетах Кисловском и Его Высочестве Князе Игоре Константиновиче, был выдвинут с ночлега (дер. Марценишки) на юг, в направлении озер около Орловен. Эскадрону следовало провести разведку. Дойдя до линии озер, следовало отправить срочное донесение и далее вести разведку на юго-запад, по возможности в направлении крепости Летцен. В направлении станции железной дороги, западнее Орловен, был выслан накануне, 27 августа, разъезд от 6-го эскадрона под командой поручика графа Толстого.

Перед выходом полка из д. Марценишки 4-й эскадрон выступил для выполнения поставленной задачи. Не доходя Нейвальдского леса, веером через лес и в обход оного были высланы офицерские разъезды поручика Князя Гавриила Константиновича и корнетов Кисловского и Игоря Константиновича, а также три унтер-офицерских разъезда. Ядро эскадрона втянулось в лес и, дойдя до озера с дачным поселком и охотничьими домиками, остановилось. Стало смеркаться. Вскоре начали поступать от разъездов донесения — что по всем дорогам, через лес, а также восточнее и западнее его, движутся на северо-восток германские колонны всех родов оружия, обходящие эскадрон, скрывавшийся в лесу. Разведчики оказались в мешке. Свободным (пока) оставался только уже пройденный путь на Гольдап. До Орловена оставалось еще километров 10–15.

Великий Князь Гавриил Константинович вспоминал: «Волков послал меня с несколькими гусарами осмотреть части леса… Двигаясь по лесу, я разослал по сторонам дозорных. Но вдруг я услышал звук мотора… Я спешил своих гусар, мы пошли по направлению звука и приблизились к опушке леса. Перед нами, по дороге, ехали три прусских улана. Я приказал стрелять. Два улана упали, а третий ускакал. В шапке одного улана были кусочки его мозгов. Я приказал взять его лошадь — второго упавшего улана мы не нашли. Вероятно, он был только ранен и успел скрыться в лесу. Мне было жаль убитого улана, и я его перекрестил. На дороге было опасно оставаться, и я снова углубился в лес. Мы сели на коней и возвратились к эскадрону ведя в поводу лошадь убитого улана. По возвращении к эскадрону я застал наших офицеров в очень тревожном настроении, так как выяснилось, что лес, в котором мы находились, окружен наступающими немецкими войсками».

Мешок завязывался все туже.

В то время, когда 4-й эскадрон подошел к озеру с дачным поселком, он уже был обойден с запада 8-м уланским полком, двигавшимся по западной опушке леса и частями 1-й пехотной дивизии, достигшими в это время Лиссеп; с восточной же стороны его обходила вся 8-я кавалерийская дивизия германцев. Это теперь точно известно местонахождение обходивших лейб-гусар неприятельских войск, а тогда эскадрон видел только непосредственную обстановку и знал, что единственный для него свободный путь это только что пройденный.

Три гусара повезли в штаб дивизии донесение о движении противника. Часа через три один из посланных, вольноопределяющийся Эрдели, прибыл пешком, доложив, что из деревни (которой являлась вероятно Соколькен и в которой должен быть штаб) они были обстреляны — причем оба спутника и все лошади убиты. Вольноопределяющийся вернулся пешком к эскадрону.

Штаб дивизии к вечеру 28 августа уже не мог находиться в Соколькен — соединение, встретив у Галлубиена германскую 8-ю кавалерийскую дивизию и 1-й егерский батальон, вело с ними бой, постепенно отходя к Гольдапу. Таким образом, штаб дивизии оказался в д. Клесцовек, западнее Гольдапа, а полк ночевал в дер. Гросс-Лангемишкен.

В лесу к 4-му эскадрону подошли разъезды от 5-го эскадрона поручика барона Фредерикс-Маразли и 6-го эскадрона поручика графа Толстого. Обменявшись с вновь прибывшими сведениями о противнике, командир эскадрона решил, не задерживаясь, отходить под прикрытием леса в направлении на Гольдап. Подойдя в полной темноте к северной опушке леса, лейб-гусары услышали впереди, в направлении на Гольдап, сильную винтовочную и артиллерийскую стрельбу. Ночь была туманная и сырая. Видимость была ограничена, и продолжать двигаться в тумане, не зная, где свои и где противник, было рискованно. Решили до рассвета простоять в лесу (если туман не рассеется) ранее. Втянулись в лес, выставив охранение — впереди пешие посты по опушке леса и на дороге, в тылу — унтер-офицерские разъезды, — и эскадрон, держа коней в поводу, стал ждать рассвета.

В это время на северной опушке леса германскими частями уже были заняты — с запада Кершен, Вильгельмгоф и Лиссен и с востока — Нёй-Буткунен, Гольдап и Фридрихсвальде.

На заре 29 августа штабс-ротмистр Волков, выйдя на холм на опушке леса, увидел невдалеке нескольких людей, как будто одетых в русские шинели. Посланный выяснить это обстоятельство унтер-офицер доложил, что это разведывательный эскадрон 3-го гусарского Елисаветградского полка. От командира этого эскадрона Волков узнал, что, по его наблюдениям, в лес, где скрывался лейб-гусарский эскадрон, с западной опушки втягивалась неприятельская пехотная колонна с артиллерией, а Гольдап занят частями генерала Хана Нахичеванского (что оказалось неверно). Решили уходить на Гольдап — на присоединение к Хану Нахичеванскому.

Между двумя железнодорожными линиями и далее на запад высокие холмы пересекались большой дорогой, идущей на Грабовен. Сняв посты, эскадрон вытянулся из леса и направился на Гольдап. Поднявшись на хребет, перед спуском в долину увидели, что над Гольдапом рвутся шрапнели. Сбоку слева сильная пыль указывала на движение кавалерийской колонны, силой не менее полка наперерез 4-му эскадрону. Вскоре разобрали, что с конницей идет и батарея. Как позднее стало известно, это был германский 8-й уланский полк с батареей, продвигавшийся с ночевки на Гольдап.

Ротмистр Раевский выслал три разъезда: на север штабс-ротмистра Волкова, на северо-восток — поручика Тирана и на северо-запад — корнета Князя Игоря Константиновича, а на находившийся сзади холм — тыловой дозор. Отойдя 1,5–2 км, все три разъезда и тыловой дозор сообщили о присутствии противника. Справа эскадрон попал под обстрел неприятельских пулеметов.

Произошло замешательство. На что решиться?

Сзади — занятый вражеской пехотой и артиллерией лес (было видно, как батарея уже занимала позицию на опушке). Справа, в направлении на Гольдап, — пулеметный огонь. Слева — кавалерия силой не менее полка, скачущая наперерез эскадрону. Оставалось направление на северо-запад, но впереди лежало болото. Приблизительно в этом направлении быстро двигалась и неприятельская кавалерийская колонна. Единственная надежда для лейб-гусар — проскочить сквозь оставшийся узкий коридор, сильно заболоченный, с широкими осушительными каналами, пробиваясь сквозь вражескую колонну, идущую наперерез (если она успеет перехватить путь).

Штабс-ротмистр Волков скомандовал эскадрону «за мной» и повел подразделение вдоль ручья, прикрываясь от пулеметного огня западным холмом — к поселку между Клесцовен и Гольдапом. С юга и севера поселка находилось болото, южнее — луг с озерцами и каналами, а к северу — заросли кустарника.

Подошли к болоту — ведь это был единственный выход из «мешка». В этот момент неприятельская батарея с открытой позиции открыла по эскадрону беглый огонь прямой наводкой. Тогда штабс-ротмистр Волков подал команду: «Эскадрон за мной. Врозь!» Эскадрон пошел по топкому лугу.

Стремясь к заманчивым холмикам, казавшимся сухими, взводы рассыпались по топи. Часть их свернула за ротмистром Раевским по проселочной дороге в проселок, а остальные продолжали движение под беглым огнем германской батареи — в северо-западном направлении. Попадая в болото, снаряды рвались плохо. Тем не менее появились раненые. Под непрестанным огнем батареи, под звуки шлепающихся в болото снарядов, эскадрон медленно продвигается по болоту. Шли шагом — ведь болото по брюхо лошадям.

Гусары часто получали «душ» от недолетов и перелетов снарядов, которые зарывались в болоте. После большого перехода и бессонной ночи лошади и люди ослабели. Ослабли и подпруги — многие гусары переворачиваются под брюхо лошадей. Шинели промокли и затрудняли движение потерявшим лошадей спешенным гусарам. Снарядный стакан попадает в круп кобылы Алла штабс-ротмистра Волкова. Человек и лошадь падают. Кобылу медленно затягивает болото, а к офицеру пробирается его вестовой Ковалев. Гусар берет штабс-ротмистра к себе, и вдвоем на одном коне продолжается борьба с топью. Лошади поручика Тирана и ротмистра Раевского также были убиты неразорвавшимися снарядами. Лошади, бредущие по брюхо в вязком болоте, подходя к осушительным канавам, не могут перескочить последние с места, падают в вязкое топкое дно канавы и, оставаясь лежать, затягиваются топью и исчезают. Безлошадные гусары по болоту ползут, и некоторых уже не видно на поверхности.

Батарея осыпает снарядами поселок и луг, но, так как снаряды все так же зарываются в болото, потери от артогня незначительны. Шрапнельной пулей в спину ранен гусар Макаров — и штабс-ротмистр Волков делает ему перевязку, предварительно обработав рану йодом.

Часть лейб-гусар с корнетом Кисловским стала выбираться за деревню, на, как казалось, «сухие» места — где еще больше завязали. Конь корнета ловко шел по болоту, но, ошеломленный постоянными плевками снарядов почти у самых ног, запнулся. И Кисловский вместе с седлом съехал ему под брюхо. Оказавшись не в состоянии поправить седло, офицер повел коня в поводу — до «закрытия» или «твердой почвы». Ни того ни другого не оказалось — за кустами оказалась еще большая топь. Впереди оказалась канава, переходя которую Кисловский увяз по пояс, бросил коня и, не без труда, еле выбрался один.

Рядом получил ранение гусар Марьин: снаряд угодил в лошадь, а осколок — в гусарскую ляжку. Корнет Кисловский вытащил солдата на сухое место.

Князья Гавриил и Игорь Константиновичи, бывшие на 4-м взводе, в хвосте эскадрона, после команды «врозь» остановились, пропустили всех людей взвода и после последнего взяли направление вправо от поселка. Ротмистр Раевский в это время шел на поселок по дороге. Конь Гавриила Константиновича, чтоб выйти на дорогу, должен был перепрыгнуть канаву, но стал вязнуть. Князь слез с коня и перевел его через канаву. Когда он уже подъезжал к домам поселка, вольноопределяющийся Эрдели сообщил ему о том, что Князь Игорь Константинович остался позади — пешим перед канавой.

Гавриил Константинович со своим вестовым Манчуком и Эрдели повернули обратно. Близкий разрыв шрапнели чуть не отбросил их назад, но они снова с новой энергией бросились на помощь князю Игорю. Князь ходил совершенно один по ту сторону канавы, держа в поводу свою любимую лошадь, и, видимо, не знал, как ему поступить. В это время слева показался идущий рысью германский уланский разъезд. Он был так близко, что были ясно видны бело-черные флюгера пик. Гавриил Константинович стал торопить брата перейти канаву — иначе неизбежен плен. Игорь Константинович попытался обогнуть канаву слева, но стал вязнуть и медленно погружаться в топь вместе с лошадью.

Гавриил Константинович взял лошадей Манчука и Эрдели, которые пошли на помощь князю Игорю. Когда, завязая сами и напрягая все силы, они дошли до князя, Игорь Константинович стоял, уже затянутый в болото до самого подбородка… Над топью торчали только поднятые руки и голова. Лошади уже видно не было. Схватив утопающего за руки, Манчуку и Эрдели удалось кое-как его вытянуть — и они пошли пешком к дороге. Гусар Картович дал Игорю Константиновичу своего коня, а последний посадил Картовича к себе на переднюю луку. Гавриил Константинович взял к себе в седло безлошадного гусара по имени Рябых — и вся компания двинулась к поселку.

Эскадрона в поселке уже не было. «Княжеская» группа стала собирать отдельных гусар, потерявших в болоте лошадей и выходивших на дорогу, и затем взяла направление на предполагаемое местонахождение русских войск. Болото было пройдено около 14 часов. Преодолели легкий обстрел по дороге и, наконец, встретили казака. Стало сразу легче на душе. Дальше вышли на свою пехоту, оказавшуюся одним из полков 29-й дивизии. В пехотном полку они были крайне радушно встречены и накормлены. Были так голодны, что, по воспоминаниям Князя Гавриила, он съел пять тарелок супа.

Ядро эскадрона, пройдя болото, собралось в маленьком лесу. Корнет Кисловский, пройдя шоссейную дорогу, стал собирать пеших гусар. Пройдя 4–5 км, Кисловский встретил штабс-ротмистра Волкова, барона Фредерикса-Маразли с разъездом 5-го эскадрона и поручика графа Толстого с частью разъезда 6-го эскадрона.

Двинулись дальше — и вышли на свою пехоту, где находился и командир 4-го эскадрона с 20–25 гусарами. Подсчитали потери: 7 гусар пропало без вести (вероятно, убиты и затянуты в болото), 2 гусара убиты во время поездки с донесением, 5 гусар ранено, 37 коней убитых и утонувших в болоте (из них 5 офицерских). Замечательно, что, несмотря на все трудности перехода, ни один гусар не бросил своего оружия. Все вернулись с винтовками и шашками. Только безлошадные побросали свои пики. На заре поседлали, и эскадрон с пешими гусарами медленно двинулся на Вержболово, через Тракен, временами попадая в гущу других двигающихся колонн. К полку отважный эскадрон присоединился 31 августа около местечка Вильковишки.

Мы видим, что лейб-гусарам пришлось преодолеть и топкое болото, и огонь германской артиллерии. Взаимовыручка и слаженность действий помогли выйти из положения с минимальными потерями. Германский же эскадрон преследовать по болоту не решился — и свернул в сторону.

§ 7. Несколько слов о вооружении и тактике

7.1. Шашечные удары

Прекрасное владение клинковым оружием — визитная карточка русской конницы.

Ну а каковы были искусство и сила этих ударов?

И. Сагацкий писал об изумительных ударах, нанесенных русскими кавалеристами холодным оружием — ив мирное время, и в годы Первой мировой войны. В этой связи он упоминал 2 классических удара шашкой подхорунжего 12-го Донского казачьего генерал-фельдмар-шала светлейшего князя Потемкина-Таврического полка Землякова^[161].

Он сообщал, что, будучи в то время ребенком, с любопытством и волнением следил за состязаниями в рубке нижних чинов 11-й кавалерийской дивизии, в которую входил полк. Состязания перед войной происходили в Радзивиллове. Количество конкурентов постепенно сокращалось, пока не свелось к поединку двух последних кандидатов на главный приз — ими были вахмистр 11-го уланского Чугуевского полка и вышеупомянутый подхорунжий Земляков. Достойные противники шли вровень — безукоризненно срубив все цели. Комиссия оказалась в затруднении, не зная, кому отдать первенство.

Наконец, пришел черед дополнительного испытания. Принесли 2 одинаковые в добрый кулак толщиной длинные дубины. Дубины закрепили в крестовинах. На первую дубину, по жребию, выпустили вахмистра-улана. Последний нанес очень сильный удар — более чем на ²/₃ глубины. Но своеобразная «лоза», хоть ее верхняя часть немного отошла в сторону, осталась стоять. Затем на полном карьере на своем рыжем красавце пошел Земляков. Сверкнула шашка подхорунжего… Дубина осталась стоять как ни в чем не бывало — и присутствующие были в недоумении. «Промазал», — сказал стоявший рядом с очевидцем казак. «Не такой наш подхорунжий. Подожди маленько», — отозвался другой… И действительно, верхушка дубины задрожала — и, отсеченная необыкновенно быстрым и сильным ударом, вся ее верхняя часть соскользнула вниз.

Сын фронтовика кавалера Георгиевского оружия полковника И. В. Сагацкого далее сообщил, что в самый разгар войны в Галиции его отцу, в то время командиру дивизиона 12-го Донского казачьего полка, в конном строю пришлось атаковать венгерскую кавалерию, принявшую атаку. Офицер в письме вспоминал этот победный кавалерийский бой, описывая несколько жутких моментов. Оставшись в «замке», он оказался окружен несколькими венграми — долго, с отчаянием, в одиночку отбиваясь от них. И. В. Сагацкий готовился к смерти, как вдруг забрезжил просвет, а затем еще — увидев командира в опасности, на выручку к нему ринулся вышеупомянутый рекордсмен подхорунжий Земляков. Налетев на венгров, он начал их рубить — и все они остались на месте. Последнему Земляков нанес столь страшный удар, что венгр развалился надвое прямо в седле, будучи разрублен косым ударом — через ключицу и плечо до бока.

Подполковник А. В. Сливинский, воспроизводя детали кавалерийского сражения у Ярославице, вспоминал шашечный удар поручика 10-го Драгунского полка Кобеляцкого — последний отсек по локти обе руки австрийского майора, и шашка затем до позвонка впилась в шею гунтера^[162].

Анализируя шашечные удары русских кавалеристов и казаков, он отмечает, что они в основном приходились в область плеч или в голову. Некоторые удары были столь сильны, что, как разрезанный пополам арбуз, голова разваливалась на две части, причем потом, идя дальше, оружие глубоко впивалось в тело жертвы. Австрийская конница ушла на войну в металлических касках и шлемах. Последние, будучи крайне непрактичными в походе, в бою оказались полезны, спасли много жизней. Попадая по металлу шлема или каски по нормали, шашка иногда их прорубала (и тогда, хоть и ослабленный, удар достигал цели), а иногда оружие скользило по железу — и тогда удар либо «пропадал», либо лезвие впивалось в шею или в плечо врага^[163].

Аналогично завершалось и противостояние русской и германской конниц. Так, 07.09.1914 г. состоялась «сквозная» атака эскадрона нижегородских драгун сквозь эскадрон германских улан. Встречная конная атака началась на карьере и превратилась в медленное проползание двух встретившихся кавалерийских подразделений друг сквозь друга. Русские драгуны, мощными ударами легко прорубавшие немецкие каски, сразу взяли верх. Например, взводный унтер-офицер по фамилии Люфт мощным ударом не только прорубил немцу каску (раскроив голову), но и, когда шашка скользнула с головы жертвы, рассек круп лошади. Если русские потери в этом бою составили несколько человек ранеными, то германские — до 70 убитыми и 12 ранеными (пленены).

Соответствующие умения и навыки оттачивались в годы Гражданской войны. Правда, в борьбе не с тем противником.

Так, очевидец вспоминал^[164]: «В мае месяце 1920 года, перед нашим выходом в Северную Таврию, волею судеб, я оказался младшим офицером пулеметного взвода, командиром которого был поручик ДеВитт, потомок славного адмирала, как и я — киевлянин. Я нагнал дивизию у самого Сиваша, и началась новая, увлекательная глава моей службы.

„Пулеметчики, вперед!“ Команда, и мы, как „махновцы“, несемся на рессорных легких тачанках, запряженных тройкой и нагруженных тяжелым „максимом“… Сзади, в трех-двух стах метрах — всадники… Первыми мы вошли в мутную воду Сиваша 25 мая 1920 года, перевозя пулеметы на лодках, а сами идя по грудь в воде. Справа гремели бронепоезда и били дальнобойные орудия Канэ. С этого дня начались марши и контрмарши, бесконечные атаки, перестрелки с красной конницей, дни и ночи в седле, в душистых степях Таврии…

На пятый день удалось заснуть, свернувшись в клубок, на большом зеленом сундуке, в богатой хате. Около трех часов я был разбужен. Тревога… В одно мгновение я был на своей тачанке, за мной следовала вторая, и мы помчались вперед, к Ново-Алексеевке, где расположился наш штаб.

И вот, выходя на позицию, впереди спешенных всадников, на смятой траве и пшенице мы увидели странные кучи „чего-то“… Это были изрубленные тела солдат Калмыцкого полка, несшего сторожевое охранение перед Ново-Алексеевкой. Лежали они в одном белье, кучами по 10–20 человек. Захваченные врасплох красной конницей около двух часов утра, они были целиком порублены. Один труп меня поразил: он был рассечен пополам, по самой середине, начиная от головы и до пояса. Крови не было ни капли, и рассеченные части были похожи на анатомические модели из музея. Окраска их была бледно-розовая, и отчетливо были видны в разрезе легкие, сердце и голова с мозгом, который не вытекал… Немного дальше еще один труп, у него были отсечены левая часть головы, половина груди с левым плечом и рукой…. Тот же отчетливый анатомический разрез и ни капли крови…

Это были „моментальные“ фотографии, которые остались навсегда в моей памяти, как пример того, что может сделать казачья шашка».

7.2. Пика — страшное оружие русской конницы

Пика — древковое колющее оружие, ведущее свое происхождение от копья. К началу 20-го века на вооружении находилось несколько образцов пик, и их оставили в первых шеренгах полков регулярной кавалерии и в казачьих полках степных казачьих войск.

Астраханские казаки, 1915 г.

История русской пики прошла через несколько этапов, и, наконец, «пика была введена на вооружение регулярной русской конницы незадолго перед войной, имея много сторонников и столько же противников ее. Солдаты ее не любили из-за неудобства обращения с нею в походе. Но с первых же дней объявления войны и начавшихся стычек с разъездами противника авторитет пики и симпатии к ней резко возросли. Теперь в разведку и в поход брали пику не только те, кому полагалось, но даже унтер-офицеры и офицеры. В конном бою 8/21 августа (у Ярославице. — А. О.) пика сыграла свою славную роль, вполне оправдав установившееся к ней доверие. Многие офицеры, наиболее сильные и ловкие, шли в атаку 8/21 августа с пиками в руках. Все это является наиболее верным показателем полезности ее для кавалерийских действий. В бою 8/21 августа пикой работали не только всадники в конном строю, но и спешившиеся люди; с пиками в руках бросились на штурм д. Волчковце оренбургские казаки, с пиками же шли в атаку на неприятельские батареи спешившиеся гусары. Уколы пик были ужасны, особенно когда пика попадала в скачущего навстречу противника; она вонзалась в него и выходила с обратной стороны туловища, производя широкие рваные раны. Наиболее неблагоприятным случаем для действия пикой являлось поражение ею в спину убегавшего неприятеля; укол пики часто был при этом слаб, а иногда острие ее запутывалось в развевающемся ментике, и счастливый австриец успевал уйти или в худшем случае вываливался из седла от полученного удара»^[165].

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

В. В. Чеславский, описывая бой у Ярославице, вспоминал: «Закипел рукопашный бой. Австрийцы бешено рубили саблями, а русские наносили им страшные смертельные уколы пиками. Здесь произошел ужасный случай. Одним из эскадронов, 10-го Драг. Новгородскаго полка, командовал ротмистр Коломиец, имея у себя своего младшаго брата, поручика, командиром 1-го взвода.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

Поручик Коломиец бросился мне в глаза тем, что он всегда за спиной возил винтовку, а в бою атаковал пикой, которой он владел идеально.

Нужно заметить, что в русской кавалерии офицеры были вооружены шашками и револьверами, а солдаты револьверов не имели, но вместо револьверов у них были винтовки, а передняя шеренга имела и пики.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

В германской кавалерии пики имели обе шеренги, в Австрии же кавалерия пик совсем не имела, и это была большая ошибка.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

В русской армии только казаки, спокон веков, имели пики, а регулярная кавалерия была вооружена пиками только после Русско-японской войны, по усиленному настоянию нас, кавалеристов, участников этой войны. Главным аргументом нашего доказательства был пример, когда в 1904 году в Маньчжурии, под Вафангоу, одна сотня сибирских казаков совершенно разбила два японских эскадрона, после чего последовал приказ Главнокомандующего японскими армиями генерала Оямы, запрещающий японской кавалерии вступать в конный бой с русской конницей.

Солдаты русской кавалерии полюбили пику и прекрасно были обучены ею владеть.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

И так поручик Коломиец, работая пикой направо и налево, с такой силой выдернул пику из живота заколотого им австрийца, что задним концом ударил в грудь подвернувшегося сзади своего брата так сильно, что убил его насмерть»^[166].

Лучшим свидетельством эффективности пики в бою служат воспоминания фронтовиков.

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Так, в ходе Ярославского боя «оренбургская лава рысью, потом усиливая аллюр, двинулась в атаку. В несколько минут казаки доскакали до австрйских цепей; заработали шашки и пики… Как колосья сжатого хлеба падали австрийцы под их ударами… Но и оренбургцы понесли значительные потери: несколько десятков всадников свалилось с коней; лошади, почуяв свободу скакали в разные стороны, другие — продолжали нестись к деревне…

…

Генерал граф Келлер „голосом“ отдал приказание скачущему впереди полка командиру гусар полковнику Богородскому: „Держаться на уступе!“… и… „Атаковать во фланг!“.

Правее драгун — на вершине гребня стали на позицию наши пулеметы.

Резко, у самого уха снова прозвучал сигнал, повторяясь эхом по строю и в роще. Трубили „к бою!“…

Серые всадники наклонили пики… Снова звуки сигналов прорезали воздух…»

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

А затем «зашевелилась дотоле неподвижная австрийская линия, и вслед затем черная полоса развернутого строя, прорезанная красной линией чакчир, волнующаяся белыми султанами и голубыми развивающимися ментиками, блистая шлемами и касками, вся сомкнутая и выровненная, в поразительном порядке и красоте показалась на гребне!..

— Австрийцы пошли в атаку!..

Напряженное состояние ожидания сменилось новым порывом, радостью и трепетом…

…

Волны „Ура!“ прокатились по всему фронту и вслед за тем смешались в глухом, протяжном, тяжелом ударе двух столкнувшихся живых масс…

Произошел „Choc“…

Первая шеренга австрийского строя на мгновенье замерла и как бы поднялась на воздух, нанизанная на русские пики. Раскатами барабанной дроби посыпались шашечные и сабельные удары. То глухие, то резкие, металические в тех случаях, когда шашка встречала на своем пути железные каски. Серые защитные рубашки наших всадников просачивались между австрийскими голубыми ментиками.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

Видно было, что обе стороны начали расстраиваться и смешиваться в общую массу.

Разгорался рукопашный бой: всадник рубил, колол всадника… слышался непрерывный лязг железа… раздавались револьверные выстрелы. Справа доносилась непрерывная трескотня пулеметов…

За первой линией австрийцев (6–8 эскадронов) следовала вторая (6 эскадронов); затем — третья линия (4 эскадрона), двигавшиеся в атаку в линии взводных колонн.

Бесформенная масса, как рой пчел или взбудораженный муравейник, жужжала и кружилась на одном месте. Вот, недалеко от нас улан, нанизавши на пику одного австрийца и не успев освободить пики от нависшего на ней груза, защищается от удара другого, выхватив из зубов шашку, бьет подскочившего врага по голове и покончив таким образом с двумя, уносится дальше в поисках новой добычи…

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

…

Далее — всадник, потерявший коня, стоит у его трупа и, уперев пику одним концом в землю, другим концом ее насаживает наскочившего австрийца.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

Левофланговый эскадрон Гусарского полка под командой ротмистра Барбовича (ныне генерал; в Гражданскую войну — талантливый начальник всей конницы Вооруженных Сил Юга России), поднявшись на гребень северного ската лощины и заметив в непосредственной близости от себя австрийские батареи, бросился на них в атаку. Гусары доскакали до орудий. Артиллеристы отстреливались из револьверов, прячась за орудиями и скрываясь за деревнями рощи. Спешившись и работая пиками и шашками, гусары отбили орудия и овладели опушкой рощи.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

…

Первая австрийская линия сильно пострадала от действия наших пик.

Вслед за первым ударом и даже одновременно с ним началась работа холодным оружием — пиками и шашками»^[167].

«Гусары, с распущенным Штандартом, с пиками к бою, понеслись в карьер на выручку своих братьев, Новгородских драгун и Одесских улан, и ударили австрийскую кавалерию не только во фланг, но и тыл.

Шок был такой сильный, что Ингерманландцы сразу смяли весь правый фланг конницы противника.

Это быстро передалось по всему фронту неприятеля, и австрийские уланы и драгуны в беспорядке бросились назад, а наши полки кинулись преследовать бегущего противника.

Строй полков и даже эскадронов нарушился, как у нас, так и у австрийцев; получилось море вертящихся и дерущихся отдельных групп всадников.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

Рубить неприятельских кавалеристов было очень трудно, их суконные мундиры и ментики с меховыми воротниками защищали от ударов русских шашек, но пика творила свое страшное дело.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

Каждый всадник, получивший удар пикой, особенно в спину, сразу взмахивал обеими руками высоко вверх и, выпуская оружие и поводья, валился с седла на землю»^[168].

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

После победы в Заднестровской операции в апреле — мае 1915 г., как вспоминал гусар: «Мы настигали целые резервные колонны противника, кои были так перепуганы видом несущейся кавалерии, что бросали оружие и становились тесно в кучи, подняв руки вверх. Многие же от радости, что мы их не рубили и не кололи пиками, бросали свои каски вверх и кричали „Гох“»^[169].

А офицер 1-го Сумского гусарского полка таким образом вспоминал один из эпизодов боевых действий в Прибалтике в 1915 г.: «24 июля наша дивизия получила приказ оказать поддержку сибирскому пехотному полку. Сибирская армия славилась своими военными успехами, но в предыдущих боях этот полк понес серьезные потери; оставшиеся солдаты были измучены долгой борьбой. В девять утра сибирский полк перешел в наступление и в одиннадцать начал теснить немцев. Но враг подтянул резервы и перешел в контрнаступление. Бой продолжался весь день до вечера с переменным успехом. Не помню, какие подразделения драгун и казаков принимали участие в этом сражении, но уланы находились в резерве, а некоторые наши эскадроны прикрывали пехоту с флангов. На заходе солнца мы неожиданно услышали рев сотен голосов: немцы пошли в атаку.

Русские кавалеристы и казаки на страницах „Нивы“, „Великой войны в образах и картинах“, „Нового Времени“ и др. изданий 1914–1917 гг.

Наша пехота, отчаявшись, дрогнула и побежала. Уланы и гусары получили приказ готовиться к бою, чтобы остановить наступающего врага. Нам нужно было несколько минут, чтобы с флангов подтянулись эскадроны прикрытия, поэтому мы перешли в наступление за уланами. Первые уланы, стреляя, мчались во весь опор. За ними в пешем строю шли, растянувшись в ряд, остальные уланы. Гусарские эскадроны, пустив лошадей во весь опор, двигались разомкнутым строем; я со своими гусарами был на левом фланге. Зрелище прекрасное, но устрашающее, когда порядка 1600 лошадей, построившись в четыре ряда и ощетинившись пиками, во весь опор несутся вперед. Поле освещали последние лучи заходящего солнца, придавая особый драматизм действию. Наша батарея открыла огонь. Вперед двинулись полки. Немцы побежали, а их артиллерия усилила обстрел, чтобы прикрыть отступление своей пехоты»^[170].

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

И наконец, особенности применения пики воспроизведены в сцене казачьей атаки в романе «Тихий Дон».

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Пика была эффективным оружием и в пешем бою.

Так, хорунжий 15-го Донского казачьего полка Черевков проявил себя 17 марта 1915 года: «В густом заросшем лесу юго-западнее д. Рухотин, пересеченном рядом глубоких оврагов, командуя спешенной сотней в составе 45 казаков, направленной в обход левого фланга и тыла оборонявшегося у д. Рухотин противника подвергшийся в свою очередь охвату несколькими спешенными эскадронами и ротой пехоты противника, хорунжий Черевков не смутился и первый во главе сотни бросился под сильнейшим ружейным огнем противника в атаку „в пики“ на роту австрийцев и после неравной по силам, ожесточенной рукопашной схватки „в шашки и пики“ оставил на месте боя 106 неприятельских трупов, взяв 12 пленных. Сотня из своего состава потеряла 6 казаков убитыми и 4 ранеными. Этот удачный лесной бой дал возможность довести намеченный обход противника до конца, вынудил его оставить силою укрепленную позицию западнее д. Рухотин и отойти на д. Баламутовку»^[171].

Русские кавалеристы и казаки на страницах «Нивы», «Великой войны в образах и картинах», «Нового Времени» и др. изданий 1914–1917 гг.

Мы видим, каким страшным и универсальным оружием была кавалерийская пика.

7.3. Ф. А. Келлер о лаве и кавалерийской тактике

В ходе сражения у Баламутовки — Ржавенцев командование 3-го Конного корпуса реализовывало такие тактические приемы, как массирование атак и наращивание усилий на направлении главного удара.

А Ф. А. Келлер смог на практике реализовать свои тактические взгляды, изложенные им в работах, увидевших свет еще до начала мировой войны («Несколько кавалерийских вопросов»).

Так, в первой из них будущий комкор изучал вопрос применения такого боевого порядка в регулярной коннице, как лава, а также исследовал значение действий передовых эскадронов кавалерийской части в бою. Генерал пришел к совершенно справедливым выводам, что необходимо в бою применять комбинированный боевой порядок: «Действие регулярной конницы лавой не исключает необходимости в стройности и сомкнутости сомкнутой атаки, к которой каждый полк должен быть подготовлен. Лава должна облегчить и подготовить почву для такой атаки, которая только может довершить достигнутый лавой успех».

Противопоставлять действия пикой в сомкнутом строю эскадрона и шашкой при атаке лавой не стоит — только комбинирование боевого порядка принесет тактический успех. Комкор писал, что, прослужив много времени на западной границе, имел возможность наблюдать германскую кавалерию, задаваясь вопросом: как следует действовать при столкновении с немцами? И лишь расстроив их сплоченные и сомкнутые ряды до атаки, приобретается необходимый козырь. Действительно, отмечал генерал, пика страшна лишь в сомкнутом строю; в одиночном бою отбить ее легко — и тогда страшное фронтальное оружие будет скорее помехой, ведь бороться пикой с всадником, вооруженным шашкой и наскочившим вплотную, крайне трудно. Единственный строй, дающий возможность части без пик расстроить сомкнутого противника, который вооружен пиками, — это строй лавы.

Строй лавой также позволяет охватывать боевой порядок противника с флангов, сочетать огневой бой и удары холодным оружием.

Но комбинировать боевой порядок и успешно действовать в бою может лишь хорошо подготовленная часть. Как отмечал Келлер, ознакомившись близко с русским солдатом на Русско-японской войне, прозаведовав 5 лет новобранцами и прокомандовав более 10 лет эскадронами и 9 лет отдельными частями, он убедился в том, что все зависит от воспитания и обучения солдата.

Во второй части своей работы Федор Артурович обосновывал место конницы в современном бою. Жизнь и деятельность автора полностью подтвердили его слова о том, что «место для конницы на полях сражений не только всегда найдется, но ее место именно там, и даже в возможной близости к передовым частям пехоты».

Мировая война подтвердила еще один вывод генерала о том, что нахождение кавалерии в резерве, в тылу или на флангах общевойсковых соединений и объединений превращает ее в наблюдателя боя и делает излишним само присутствие конницы в боевых порядках войск. Ведь ни по вооружению, ни по численности кавалерийские части с пехотными сравниться не могут.

Сила конницы — в движении и маневре.

Особое значение Федор Артурович придавал неожиданным конным атакам — именно они могут лишить боеспособности даже самую стойкую пехоту противника.

И опять-таки только наличие соответствующей подготовки превращает кавалерию в мобильный и универсальный род войск.

Конница должна действовать активно, результативно и не бояться потерь. В условиях, когда многие кавалерийские командиры призывали «беречь» конницу, последнее утверждение также было достаточно революционным.

Важное значение генерал придавал разведывательной деятельности конных масс (предлагал иметь в составе конной части специально подготовленный разведывательный эскадрон, из состава которого высылать разъезды), а также установлению завесы (то есть прикрытию пехотных частей).

Особое значение Ф. А. Келлер придавал подготовке офицерского состава кавалерийских частей и «воскрешению духа» конницы. Он писал в третьей части своей работы, что глубоко верит в огромное значение кавалерии на полях современных сражений, уверен, что кавалерия не утратила своей роли, и при умении, надлежащей подготовке и правильном руководстве она вновь должна завоевать должное место в войне.

Самое главное — это то, что командир 3-го Конного корпуса проводил свои взгляды в жизнь, и делал это успешно.

Интересно отметить, что взгляды комкора полностью разделял Государь Император Николай II. Представитель британской армии при Ставке Верховного главнокомандующего русской действующей армии Дж. Хэнбери-Уильямсон записал в своем дневнике: «…разговор зашел о кавалерии и ее роли в войне. Император отстаивал точку зрения, что в России кавалерия незаменима…».

Заключение

Итак, русская конница в 1-й четверти 20-го века прошла долгий и тернистый путь развития, приобрела богатейший организационный и боевой опыт. В ходе Русско-японской и Первой мировой войн она зарекомендовала себя как многофункциональный мобильный род войск, решавший самый широкий спектр боевых задач. И показала себя сильнее, чем конница своих противников — как по части тактики, так и в деле владения оружием.

Это было весьма заметно, особенно в ситуации противостояния равноценных боевых единиц — исходя как из уровня потерь противников, так и из результативности конных столкновений.

Так, 07.09.1914 г. в ходе схватки «один на один» 1-й эскадрон нижегородских драгун у мест. Блашки в ходе конной атаки уничтожил эскадрон саксонского 21-го уланского Кайзера Вильгельма II Короля Прусского полка — причем в исключительных условиях лобовой атаки. В конном поединке сошлись эскадроны двух шефских полков: русского драгунского Нижегородского Его Величества и германского уланского Вильгельма II. Несмотря на гибель обоих комэсков в самом начале атаки и уникальные условия последней (исключительно редкая в военной истории, сквозная конная атака в колонне по шесть — и по узкому дефиле), встречная конная атака, начавшаяся на карьере и превратившаяся в сопровождаемое рубкой всадников проползание двух эскадронов друг сквозь друга, завершилась убедительной победой русских, потерявших несколько человек ранеными против 82 убитых и раненых немцев. Осознание превосходства подняло дух драгун, не сомневавшихся в том, что в рукопашной схватке победа им обеспечена. А германская кавалерия, в первые же дни войны испытав на себе могучие удары русской конницы, уже не решалась вступать с ней в конный поединок и при встрече спешивалась или пряталась за свою пехоту.

Но иногда противники скрещивали оружие — с тем же результатом.

Так, при Попелянах 1 июня 1915 г. русская 3-полковая Уссурийская конная бригада нанесла поражение почти вдвое сильнейшему противнику — 5 полкам германской кавалерии: 9-му и 13-му драгунским, 1-му и 2-му лейб-гусарским и 12-му гусарскому.

А 8 августа 1914 г. также в поединке «один на один» под Ярославицами схватились две кавалерийские дивизии — русская 10-я и австро-венгерская 4-я. И снова убедительная победа русской конницы — лучше владевшей оружием и более грамотно действовавшей тактически. Также при многократно больших потерях австровенгерской конницы по сравнению с русскими потерями.

Конница эффективно действовала в конном и пешем строю, сражалась в траншеях.

Причем это касалось даже элиты — Императорской гвардии. Так, 26 июля 1915 г. эскадроны лейб-гвардии Гусарского полка атаковали фольв. Поравицы, занятый германскими 2-м эскадроном Саксонского карабинерного полка и ротой самокатчиков. Гусары, действуя в конном и пешем строю на сложной местности (ручей с крутыми берегами), одержали победу. Между прочим, захватив 6 мотоциклов. 30 июля 1915 г. бои у дер. Кубим также носили комбинированный характер — конная атака сочеталась с действиями спешенных эскадронов. А 20 августа 1915 г. в районе станции Даудзевас вновь один эскадрон действовал в пешем строю, тогда как другой (6-й) атаковал эскадрон саксонского Гвардейского конного полка. Командир германского эскадрона был заколот пикой, а остальные 2 офицера и остатки эскадрона пленены.

Но это тактика.

О проблемах по части оперативно-стратегического применения конницы (в общем-то, свойственных всем ключевым державам — участницам Первой мировой войны) мы писали выше. Но в заключение кратко упомянем о некоторых наиболее характерных тенденциях.

Россия к началу Первой мировой войны располагала 123 кавалерийскими, казачьими и конно-инородческими полками и тремя дивизионами. Разбросав в начале войны многочисленную конницу на всем обширном фронте от Балтики до Днестра и Кавказского фронта, русское командование придало почти всю конницу (в виде отдельных дивизий) армиям. Кордонное расположение конницы вдоль германо-австрийской границы не соответствовало общей идее наступлений на Галицийском и Восточно-Прусском фронтах. Накануне войны этот своеобразный конный кордон был историческим пережитком — ведь такое развертывание конницы являлось реакцией на задачу массового вторжения конницы в районы мобилизации и сосредоточения врага — чтобы смешать противнику карты в разворачивающейся стратегической игре. В дальнейшем, по различным причинам, Ставка отказалась от идеи массированного вторжения, ограничившись лишь постановкой задач некоторым кавдивизиям по разрушению участков железнодорожных магистралей на вражеской территории. Таким образом, кордонное расположение конницы оставалось формой, лишенной прежнего содержания.

План развертывания говорит нам об отсутствии идеи применения смассированных крупных конных масс, нацеленных на важнейшие операционные направления. Разброс русской конницы на фронте от Балтики до Днепра стал основной причиной того, что в данный (наиболее ответственный) период маневренной войны роль русской конницы не проявилась с той отчетливостью, которой можно было ожидать при наличии столь мощных кавалерийских ресурсов. А ведь если бы первоначальный план был основан на идее полного разгрома австрийской армии и, соответственно, если б на левом фланге Юго-Западного фронта были сосредоточены 3–4 кавалерийских корпуса (10–12 кавдивизий, чему благоприятствовали местность и инфраструктура ТВД), то такая мощная кавалерийская масса сыграла огромную роль во время Галич-Львовской операции.

Ошибки в развертывании русской конницы (вспомним знаменитую фразу Мольтке Старшего) сказались и в ходе дальнейших операций — и, несмотря на ее многочисленность, конницы в нужную минуту не хватало — практически во всех ключевых операциях. Недостаток конницы ощущался в сентябре 1914 г. — во время преследования разгромленной австрийской армии после Галицийской битвы, в октябре 1914 г. при преследовании потерпевшей поражение в Варшавско-Ивангородской операции германской 9-й армии. Русские отовсюду выхватывали конницу, чтоб кинуть ее в район Шавли — Ковно — когда туда весной 1915 г. были брошены 3 германских кавдивизии, поддержанные пехотными соединениями. Та же ситуация повторилась и в сентябре 1915 г. — когда германский кавкорпус О. фон Гарнье из 4 кавдивизий, заняв ст. Свенцяны, ринулся в район ст. Молодечно и Глубокая. Русские количественно уступали германской кавалерии, так как имели свою разбросанной по огромному фронту, а не сосредоточенной в большие массы на самых важных направлениях.

В конце 1915 г., когда русские войска, выйдя из «польского мешка», закрепились на естественном стратегическом фронте, началась позиционная война. В этот период боевых действий русская конница частично была отведена назад, а частично совместно с пехотой (в порядке ротации) занимала участки фронта. Появились стрелковые кавалерийские части — заменявшие пехоту.

Эволюция, которую пришлось пережить во время войны западной кавалерии, имела место и в России, сохранив, однако, и свои специфические особенности — вытекавшие прежде всего из специфики обширного и (в основном) равнинного ТВД.

Хоть позиционный период оказал влияние, вызвав сомнения на роль и значение конницы среди высшего комсостава, но взгляд на необходимость наращивания огневой мощи конницы приживался туго.

Активные операции позиционного периода войны выражались в форме прорыва вражеского фронта — а результат прорыва можно было эксплуатировать лишь в ходе быстрого последующего удара мощной кавалерийской массы. Но, к сожалению, идея применения конницы в качестве подвижного резерва в ходе позиционной войны в должной мере не проявилась — ив нужную минуту, при удаче прорывов в ходе наступлений 1916 и 1917 годов, могучего кавалерийского резерва, действующего с необходимой силой в нужном месте, не оказалось. Хотя соответствующие проекты имелись. В частности, зимой 1916/17 г., когда Ставка обсуждала перспективы перехода союзных и русской армий в совместное наступление весной 1917 г., начальник штаба Ставки генерал от инфантерии М. В. Алексеев осознал острую необходимость наличия массового кавалерийского резерва — архиважного в свете для предстоящих широкомасштабных активных операций. Необходимость вытекала из специфики обширного и равнинного русского ТВД, к тому же достаточно слабо изрезанного железными дорогами. Стало ясно, что стратегические условия русского театра с 1812 г. мало изменились — дополнившись лишь редкой железнодорожной сетью. И М. В. Алексеев не раз вспоминал о кавалерийском резерве Наполеона — 4 кавалерийских корпусах, сформированных императором в 1812 г. — перед вторжением на русскую равнину и объединенных в руках талантливого кавалерийского военачальника И. Мюрата.

Разработка плана предполагавшегося весной 1917 г. общего наступления армий Антанты привела к появлению в Ставке проекта использования кавалерийских масс в качестве подвижного резерва. В основу проекта был заложен принцип т. н. 4 линий (или эшелонов): 1-я линия — регулярная кавалерия, двигавшаяся впереди в соприкосновении с противником, обеспеченная мощной артиллерией, авиационными и автомобильными частями (при данной линии находился начальник кавалерийских масс со штабом — им подчинены и другие линии); 2-я линия — конная или ездящая пехота, она движется за 1-й линией в качестве непосредственной поддержки; 3-я линия — подвозимая (на конях или повозках) пехота (движется за 2-й линией в качестве ее поддержки); 4-я линия — стрелковые части — поддержка мобильной (подвозимой) пехоты. Интересному проекту осуществиться было не суждено — разразившийся в 1917 г. переворот помешал осуществить предполагаемое общее наступление союзников.

Во время Гражданской войны также не удалось избежать колебаний взглядов на роль конницы Красной армии. В начальный период организации РККА решили, что конница как род войск сказала последнее слово — приступив к формированию в основном дивизионной конницы по расчету одного 4-эскадронного полка на стрелковую дивизию. Армейской кавалерии было решено иметь лишь 2 дивизии.

Формирование конницы — дело нелегкое. Оно требовало наличия подходящих условий: соответствующих лошадей, обученного людского укомплектования, опытного комсостава. Вместе с тем казачество в основной массе оказалось в лагере белых, а бывшие кавалеристы из не казачьего элемента в значительной массе оказались на Юге России — Украине (районы бывшего Юго-Западного фонта) — и отрезаны немцами от центра России. Степи юго-востока и юга России, богатые лошадьми, также оказались вне пределов молодой республики. Зарождавшаяся в таких тяжелых условиях кавалерия РККА должна была к тому же сразу вступить в бой с сильной конницей противника.

Неудивительно, что вначале формирование конницы РККА продвигалось медленно. Ожидая людей, лошадей, вооружения и снаряжения, кавдивизии «чахли» в тылу, в то время как на фронте в ожесточенных боях с мощной конницей оппонента красная пехота, отбивая удары последней, несла большие потери.

Отсутствие армейской (стратегической) конницы сказалось уже в первый год Гражданской войны — в 1918 г. Распыленная и слабая дивизионная конница не могла решать серьезные задачи. И фронтовое командование начало самостоятельно сводить дивизионную конницу в более крупные единицы (бригады), а также формировать конные отряды.

Так зарождалась на фронте армейская конница, тогда как формируемые в тылу кавалерийские дивизии продолжали «киснуть» — пока в недоформированном состоянии не были брошены на фронт.

Год боевых действий, упорные и тяжелые бои стали для конницы лучшей школой. Получила она и своих командиров. Уже в начале 1919 г. выдвигаются С. М. Буденный и В. М. Примаков — талантливые командиры, с успехом управляющие крупными кавалерийскими массами на обширном ТВД.

Летом — осенью 1919 г., когда войска ВСЮР вели решительное наступление, тесня красные армии к северу, рейд конницы К. К. Мамонтова, затронувший красные тылы, стал новым этапом развития красной конницы — убедительно доказав необходимость увеличения кавалерии РККА.

При местных военкоматах по всей стране началось ускоренное формирование кавалерии. Сколачивались эскадроны и полки, сводившиеся в более крупные соединения либо отправлявшиеся на фронт в качестве пополнений. Конный бой стал одной из эффективных форм боевого применения кавалерии. Уже на полях под Воронежем конница РККА нанесла первый мощный удар белой коннице, а затем ринулась на Кубань и Дон.

Затем она двинулась на Польский ТВД.

1-я Конная армия, совершив тысячекилометровый марш и сосредоточившись в районе Умани, 25.05.1920 г. получила приказ, который возлагал на нее главную ударную задачу — наступлением на Казатин уничтожить противника, захватив его материальную часть.

Прорыв 1-й Конной Польского фронта у Сквиры (02.06.1920 г.) стал началом разгрома польской армии войсками Юго-Западного фронта. Поляки, сжимаемые Западным и Юго-Западным фронтами, начали откатываться — пытаясь задерживаться на лесистых и лесисто-болотистых оборонительных позициях.

Выигрывая на пересеченной местности Дубно-Ровенского района тяжелые бои, смело разжимая пехотные клещи, выдерживая авианалеты, красная конница провела большую оперативную работу, появившись под стенами Львова.

В тот же период другая конная масса под командованием Г. Д. Гая совершила глубокий стратегический охват — обошла левый фланг польского фронта. Старые русские крепости Осовец и Гродно стали трофеями красных конников, закончивших поход на берегах Вислы.

Советско-польская война продемонстрировала, какое влияние на ход операции могут оказать крупные кавалерийские соединения и объединения, действующие на фланг и тыл противника.

Отметим, что эволюция французской, германской и русской (красной) конницы шла разными путями. Франко-германская конница пошла по пути численного сокращения и серьезного увеличения огневой мощи. Западная конница, которая была к началу Первой мировой войны мобильной силой, предназначенной для действий холодным оружием, к концу войны стала обладательницей мощных огневых средств — так, по мощи огня французская кавдивизия к концу войны (в ее составе имелись пеший полк и бронеотряд) могла сравниться с пехотной дивизией. Как и пехота, французская конница — соединение, действующее прежде всего с помощью огня, но передвигающееся и маневрирующее как традиционная конница. Конница французов осталась конницей лишь при перемещении и маневре, превратившись в бою в пехоту.

Красная конница, реализуя заложенные традиции русской, пошла по пути увеличения не только огневой мощи и численности, но и по пути полного сохранения кавалерийских качеств — продолжая в бою действовать не только в пешем, но и в конном строю.

Огромное влияние на боевую работу конницы РККА в Гражданской войне имело ее объединение в крупные массы (конные армии и корпуса), находившиеся в руках молодых и энергичных военачальников, а также использование ее на ключевых операционных направлениях.

Благоприятствовали успешной деятельности красной конницы и особенности обширного равнинного ТВД. Если даже при наличии массовых армий, в Первую мировую войну стеной двигавшихся друг на друга, Восточно-Европейский ТВД был благоприятен для оперативной деятельности конницы, то в обстановке Гражданской войны при сравнительно малочисленных армиях данный ТВД просто требовал наличия сильной кавалерии как важного инструмента достижения успеха. И, как никогда, маневр вновь вступил в свои права. Обходя фланги и выходя в тыл противника, конница становится родом войск, не только содействующим достижению успеха, но и зачастую добивающимся последнего самостоятельно. Именно конница стала молотом, пробивавшим брешь во вражеском фронте. Прорывы красной конницы под Касторной и Купянском (1919 г.) и у Сквиры (1920 г.) принесли ее вождю С. М. Буденному в иностранной литературе репутацию Красного Мюрата и Советского Макензена.

Наконец, большую роль в успехах красной конницы сыграло и насыщение ее огневыми средствами — артиллерией, пулеметами, броневиками и самолетами. Конница приобрела огромную ударную силу, которой в прежние войны не знала. И произошло все с точностью наоборот — техника не подточила мощь конницы, а стала великолепным средством, многократно увеличившим ее боевую мощь.

Примечания

1

Чеславский В. В. 67 боев 10-го гусарского Ингерманландского полка в мировую войну 1914–1917 годов. Чикаго, 1937. С 36–37.

(обратно)

2

Там же. С. 37–38.

(обратно)

3

Карпеев В. И. Конница: дивизии, бригады, корпуса. Соединения русской армии. 1810–1917. М.: «Рейтар», 2012. С. 27.

(обратно)

4

Там же. С. 28.

(обратно)

5

См.: Елчанинов. Набег конного отряда на Хайчен // Русский инвалид. 1906. № 85.

(обратно)

6

См.: Вадболъский. Набег на Инкоу // Русский инвалид. 1906. № 66.

(обратно)

7

См.: Агафонов К. Набег кавалерии на Инкоу // Русский инвалид. 1905. № 48.

(обратно)

8

Деникин А. Майский набег ген. Мищенко // Военный сборник. 1906. № 8. С. 17.

(обратно)

9

Там же. С. 24.

(обратно)

10

См.: Краснов П. Мысли о действиях нашей конницы в Русско-японскую войну // Вестник русской конницы. 1906. № 2.

(обратно)

11

См.: Войде К. Зловредная болтливость // Русский инвалид. 1905. № 56.

(обратно)

12

См.: Вадболъский. Набег на Инкоу // Русский инвалид. 1906. № 79.

(обратно)

13

Чеславский В. В. Указ. соч. С. 202.

(обратно)

14

Анисимов Н. Конный отряд генерала Ренненкампфа в Русско-японскую войну // Вестник русской конницы. 1909. № 10. С. 487.

(обратно)

15

Анисимов Н. Конный отряд генерала Ренненкампфа в Русско-японскую войну // Вестник русской конницы. 1909. № 12. С. 522.

(обратно)

16

Анисимов Н. Конный отряд генерала Ренненкампфа в Русско-японскую войну // Вестник русской конницы. 1909. № 14. С. 613.

(обратно)

17

Там же. С. 616.

(обратно)

18

Анисимов Н. Конный отряд генерала Ренненкампфа в Русско-японскую войну // Вестник русской конницы. 1909. № 17. С. 780.

(обратно)

19

Там же. С. 781.

(обратно)

20

Карпеев В. И. Указ. соч. С. 35–38.

(обратно)

21

Там же. С. 39.

(обратно)

22

Там же. С. 44.

(обратно)

23

Керсновский А. А. История русской армии. Т. 4. М., 1994. С. 219.

(обратно)

24

Келлер Ф. А. Несколько кавалерийских вопросов. Вып. 2. Спб., 1910. С. 4.

(обратно)

25

Шапошников Б. М. Действие кавалерии на фланге армии // Военная наука и революция. Книга 2. 1923. С. 119.

(обратно)

26

См.: Рубец И. Ф. Конные атаки российской императорской кавалерии в Первую мировую войну // Военная быль. 1964. № 68. С. 15–18; 1965. № 76. С. 43–47; 1966. № 77. С. 8–10.; 1966. № 81. С. 15–19.

(обратно)

27

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 61. Ч. 1.

(обратно)

28

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 61. Ч. 2.

(обратно)

29

Келлер Ф. А. Несколько кавалерийских вопросов. Вып. 2. Спб., 1910. С. 5.

(обратно)

30

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 48. Ч. 1.

(обратно)

31

См.: Тихоцкий Е. Атака австро-венгерской конницы на 2-ю Сводную казачью дивизию под м. Городок 4–17 августа 1914 г. Белград, 1930.

(обратно)

32

Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года у д. Ярославице. Сербия, 1921.

(обратно)

33

Саянский Л. Три месяца в бою. Дневник казачьего офицера. М., 1915. С. 119–121.

(обратно)

34

1775–1975. Краткая история лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. С. 52.

(обратно)

35

Краснов П. Н. Воспоминания о русской императорской армии. М., 2006. С. 291–293.

(обратно)

36

9-й Донской казачий полк в огне мировой войны. Часть 1. // Битва Гвардий — http://btgv.ru/archive/9th-don-cossack-regiment-in-the-fire-of-world-war-1/

(обратно)

37

Белой А. Выход из окружения 19-го армейского корпуса у Томашова в 1914 г. М.-Л., 1937. С. 71.

(обратно)

38

Коленковский А. К. Маневренный период мировой империалистической войны 1914 г. М., 1940. С. 234.

(обратно)

39

РГВИА. Ф. 2007. Оп.1. Д. 38. Ч. 5.

(обратно)

40

Тихоцкий Е. Атака австро-венгерской конницы на 2-ю Сводную казачью дивизию под м. Городок 4–17 августа 1914 г. Белград, б. г. С. 18.

(обратно)

41

Там же. С. 24.

(обратно)

42

Летопись войны 1914–1915 гг. № 32 оф. С. 64.

(обратно)

43

Щербачев Д. Г. Львов — Рава-Русская — Перемышль. 9-й корпус и 3-я армия в Галиции в 1914 г. // Военный сборник общества ревнителей военных знаний. Белград. 1929. Кн. 10. — С. 118.

(обратно)

44

Белой А. Галицийская битва. М. Л., 1929. С. 162.

(обратно)

45

По другим данным — около 250 человек пленных кавалеристов и около 400 человек пехотинцев, несколько сот человек убитыми и ранеными. Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года уд. Ярославице. Сербия, 1921. С. 23.

(обратно)

46

Там же. С. 15.

(обратно)

47

Там же. С. 21.

(обратно)

48

Там же. С. 22.

(обратно)

49

Летопись войны 1914–1915 гг. № 32 оф. С. 61.

(обратно)

50

Очевидец относительно австрийских потерь в бою с донцами отмечал: «Убитые лежали в двух группах на некотором расстоянии одна от другой; протяжение каждой группы по фронту примерно около 100 шагов, что соответствует фронту развернувшегося эскадрона. Я насчитал в обеих группах свыше 50 тел убитых гусар 12-го гусарского австрийского полка и между ними 5–6 офицеров…». Головин Н. Н. Из истории кампании 1914 г. на Русском фронте. Галицийская битва. Первый период до 1 сентября нового стиля. Париж, 1930. С. 206. Русские потери в схватке с гусарами — 20 убитых и свыше 100 раненых. Там же. С. 207.

(обратно)

51

Головин Н. Н. Из истории кампании 1914 г. на Русском фронте. Галицийская битва. Первый период до 1 сентября нового стиля. Париж, 1930. С. 206.

(обратно)

52

Летопись войны 1914–1915 гг. № 32 оф. С. 62.

(обратно)

53

Там же. С. 64.

(обратно)

54

Там же. С. 63.

(обратно)

55

Головин Н. Н. Из истории кампании 1914 г. на Русском фронте. Галицийская битва. Первый период. С. 192.

(обратно)

56

Летопись войны 1914–1915 гг. № 32 оф. С. 63.

(обратно)

57

См.: Рогволъд В. Конница 1-й армии в Восточной Пруссии (август — сентябрь 1914 г.). М.: Военная типография ГУРККА, 1926. С. 63.

(обратно)

58

См.: Гоштовт Г. Кирасиры Его Величества в Великую войну. Париж, 1938. С. 67.

(обратно)

59

См.: Керсновский А. А. Указ. соч. Т. 3. С. 339.

(обратно)

60

См.: Рогволъд В. Там же.

(обратно)

61

Сумские гусары 1651–1951. Буэнос-Айрес, 1954. С. 172.

(обратно)

62

Рогволъд В. Указ соч. С. 44

(обратно)

63

Гурко В. И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом 1914–1917. М.: Центрполиграф, 2007. С. 39.

(обратно)

64

Сумские гусары. С. 176.

(обратно)

65

Вацетис И. И. Операции на восточной границе Германии в 1914 г. Ч. 1. Восточно-Прусская операция. М., 1929. С. 62.

(обратно)

66

Рогволъд В. Усиленная разведка Маркграбова 14/1 августа 1914 г. М., 1926. С. 29.

(обратно)

67

Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии 1911–1920. М., 2006. С. 141.

(обратно)

68

Телеграмма генерал-адъютанту Ренненкампфу от 15 августа. См.: Рогволъд В. Конница 1-й армии в Восточной Пруссии. С. 177.

(обратно)

69

Сборник документов мировой империалистической войны на Русском фронте (1914–1917 гг.). Восточно-Прусская операция. М.: Воениздат, 1939. С. 224.

(обратно)

70

Там же. С. 226.

(обратно)

71

Литтауэр В. Указ. соч. С. 159–160.

(обратно)

72

Рогволъд В. Конница 1-й армии в Восточной Пруссии. С. 107.

(обратно)

73

Гурко В. И. Указ. соч. С. 65.

(обратно)

74

Литтауэр В. Указ. соч. С. 164–165.

(обратно)

75

Сумские гусары. С. 191.

(обратно)

76

Сборник документов. С. 381.

(обратно)

77

Рогволъд В. Конница 1-й армии в Восточной Пруссии. С. 47.

(обратно)

78

Гурко В. И. Указ. соч. С. 61.

(обратно)

79

Литтауэр В. Указ. соч. С. 169.

(обратно)

80

Рогволъд В. Конница 1-й армии в Восточной Пруссии. С. 155.

(обратно)

81

Вацетис И. И. Операции на восточной границе Германии в 1914 г. С. 319.

(обратно)

82

Плеве П. А. Очерки из истории конницы. Спб., 1889. С. 322.

(обратно)

83

Баторский М. Служба конницы. М., 1925. С. 251.

(обратно)

84

Рогволъд В. Конница 1-й армии в Восточной Пруссии (август— сентябрь 1914 г.). М.: Военная типография ГУРККА, 1926.

(обратно)

85

РГВИА. Ф. 16180. Оп. 1. Д. 63. Л. 88.

(обратно)

86

Полковник Ден. Три атаки // Военная быль. 1964. № 66. С. 16.

(обратно)

87

Корольков Г. К. Лодзинская операция. 2 ноября—19 декабря 1914 г. М.: Государственное военное издательство, 1934. С. 139.

(обратно)

88

Гундогдыев О., Аннаоразов Дж. Слава и трагедия. Судьба Текинского конного полка (1914–1918). Ашгабат, 1992. С. 18.

(обратно)

89

Там же. С. 21.

(обратно)

90

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 48. Ч. 1.

(обратно)

91

Шулдяков В. Дело под Ардаганом. // Военная быль. 1995. № 7 (136). С. 17.

(обратно)

92

РГВИА. Ф. 16180. On. 1. Д. 388. Л. 10.

(обратно)

93

Людендорф Э. фон. Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг. М.-Мн., 2005. С. 141.

(обратно)

94

Позек М. Германская конница в Литве и в Курляндии в 1915 г. М.-Л., 1930. С. 20–21.

(обратно)

95

Людендорф Э. фон. Указ. соч. С. 142.

(обратно)

96

Вырыпаев В. Атака под Шавлями // Военная быль. 1963. № 61. С. 22.

(обратно)

97

Воронов А. В. Ольгины гусары. Страницы полковой истории. М., 1999. С. 45.

(обратно)

98

Позек М. Указ. соч. С. 50.

(обратно)

99

Там же.

(обратно)

100

РГВИА. Ф. 3512. Оп. 2. Д. 193. Л. 85 об.

(обратно)

101

РГВИА. Ф. 3597. Оп. 1. Д. 57. Л. 25.

(обратно)

102

Год войны с 19 июля 1914 г. по 19 июля 1915 г. Высочайшие манифесты. Воззвания Верховного Главнокомандующего. Донесения: от Штаба Верховного Главнокомандующего, от Штаба Главнокомандующего Кавказской армией, от Морского Штаба. М., 1915. С. 349, 350, 355

(обратно)

103

Позек М. Указ. соч. С. 64.

(обратно)

104

Там же. С. 77.

(обратно)

105

Там же. С. 78.

(обратно)

106

Год войны с 19 июля 1914 г. по 19 июля 1915 г. М., 1915. С. 374.

(обратно)

107

Воронов А. В. Ольгины гусары. Страницы полковой истории. М., 1999. С. 46–47.

(обратно)

108

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 38. Ч. 3.

(обратно)

109

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 38. Ч. 1.

(обратно)

110

Позек М. Указ. соч. С. 88

(обратно)

111

Позек М. Указ. соч. С. 88.

(обратно)

112

Рубец И. Ф. Конные атаки Российской императорской кавалерии в Первую мировую войну—1915 год // Военная быль. 1965. № 76. С. 45.

(обратно)

113

Позек М. Указ. соч. С. 71.

(обратно)

114

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 38. Ч. 1.

(обратно)

115

Там же.

(обратно)

116

Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914–1918. Band 7. Winter und Fruhjahr 1915. Berlin, 1931. S. 257.

(обратно)

117

Здесь и далее применительно к подвигам казачьих офицеров и донских полков в бою у Баламутовки. РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 38. Ч. 5; Д. 42. Ч. 1; Д. 42. Ч. 2; Д. 48. Ч. 1.

(обратно)

118

10-й гусарский Ингерманландский полк. 1704–1954. Сост. Ряснянский С. Н. — Б. м., б. г. С. 16.

(обратно)

119

Чеславский В. В. 67 боев 10-го гусарского Ингерманландского полка в мировую войну 1914–1917 гг. Чикаго, 1937. С. 233.

(обратно)

120

Ротмистр Протопопов. Киевские гусары в войну 1914–17 гг. // Военная быль. 1973. № 122. С. 31–32.

(обратно)

121

Там же.

(обратно)

122

Год войны. С. 349.

(обратно)

123

Там же. С. 350.

(обратно)

124

РГВИА. Ф. 3573. Оп.1. Д.17. Лл. 11–30.

(обратно)

125

РГВИА. Ф. 3573. Оп. 1. Д. 17. Л. 28 об.

(обратно)

126

Позек М. Германская конница в Литве и Курляндии в 1915 году. М.-Л., 1930. С. 95.

(обратно)

127

Ишеев П. Конная атака 2-й бригады 14-й кавалерийской дивизии // Военная быль. 1969. № 98. С. 3.

(обратно)

128

Бекман В. Немцы о русской армии. Прага, 1939. С. 19–21.

(обратно)

129

Там же. С. 21.

(обратно)

130

Ишеев П. Указ. соч. С. 5.

(обратно)

131

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 42. Ч. 2.

(обратно)

132

Там же.

(обратно)

133

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 35. Ч. 1.

(обратно)

134

Ф. 16180. Оп. 1. Д. 63. С. 191–278об.

(обратно)

135

РГВИА. Ф. 16180. Оп. 1. Д. 63. Л. 191–191об.

(обратно)

136

Там же. ЛЛ. 284–284об.

(обратно)

137

Там же. Л. 207–207об.

(обратно)

138

Там же. Л. 208об. — 210.

(обратно)

139

Там же. Л. 210об. — 211.

(обратно)

140

Там же. Л. л. 211об. — 218.

(обратно)

141

Там же. Л. 220.

(обратно)

142

Там же. Л. л. 218об. — 219об.

(обратно)

143

Там же. Л. 220об. — 221.

(обратно)

144

Рубец И. Ф. Конные атаки Российской императорской кавалерии в Первую мировую войну // Военная быль. 1965. № 76. С. 46.

(обратно)

145

РГВИА. Ф. 16180. Оп. 1. Д. 63. Л. 286.

(обратно)

146

Рубец И. Ф. Конные атаки Российской императорской кавалерии в Первую мировую войну. С. 46.

(обратно)

147

Краснов П. Н. Воспоминания о русской императорской армии. М., 2006. С. 466–467.

(обратно)

148

Гр. А. Д. Конные атаки в современных условиях боя. С. 9–10.

(обратно)

149

Из боевого прошлого русской армии. Документы и материалы о подвигах русских солдат и офицеров. М., 1947. С. 484.

(обратно)

150

1784–1922. Крымский Конный Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полк. Б. м., 1978. С. 101.

(обратно)

151

Из боевого прошлого русской армии. Документы и материалы о подвигах русских солдат и офицеров. С. 332.

(обратно)

152

Гундогдыев О., Аннаоразов Дж. Указ. соч. С. 33.

(обратно)

153

Сборник документов мировой империалистической войны на Русском фронте (1914–1917 гг.). Наступление Юго-Западного фронта в мае — июне 1916 г. М., 1940. С. 267.

(обратно)

154

Сливинский А. В. Указ. соч. С. 49–51.

(обратно)

155

Баторский М. Служба конницы. М., 1925. С. 66.

(обратно)

156

Там же. С. 67.

(обратно)

157

Враги о нашей конной армии // Военный вестник. 1921. № 10. С. 28.

(обратно)

158

Там же.

(обратно)

159

Тюленев И. В. Разгром деникинской кавалерии под Воронежем и Касторной 16 октября — 15 ноября 1919 г. // Военно-исторический бюллетень. 1935. № 1. С. 45.

(обратно)

160

Состав Русской армии на 22. X. (4. XI) 1920 г. ⁄ Октябрь 1920-го. Последние бои Русской армии генерала Врангеля за Крым. М., 1995. С. 109–111.

(обратно)

161

Сагацкий И. Страшные удары // Военная быль. 1960. № 3 44. С. 25.

(обратно)

162

Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года у д. Ярославице. Сербия, 1921. С. 15.

(обратно)

163

Там же. С. 42–43.

(обратно)

164

Рыхлинский В. К заметке «страшные удары» // Военная быль. 1967. № 47. С. 30.

(обратно)

165

Сливинский А. Указ. соч. С. 43–44.

(обратно)

166

Чеславский В. В. Указ. соч. С. 3–И.

(обратно)

167

См.: Сливинский А. Указ. соч.

(обратно)

168

Чеславский В. В. Указ. соч. С. К.

(обратно)

169

Там же. С. 233.

(обратно)

170

Литтауэр В. Указ. соч. С. 187.

(обратно)

171

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 42. Ч. 2.

(обратно)

Оглавление

Введение

Глава 1 Конница в русско-японской войне

  § 1. Организация русской конницы

  § 2. Применение русской конницы

    2.1. Стратегические рейды конницы в Русско-японскую войну

    2.2. Отряд генерала Ренненкампфа и специфика его действий

Глава 2 Конница в первой мировой войне

  § 1. Организация и структура

  § 2. Специфика боевого применения русской конницы

  § 3. Конная атака — визитная карточка русской конницы

  § 4. Конница в боевых операциях 1914–1916 гг.

    4.1. Галиция, 1914-й. В прикрытии стратегического развертывания, в сражениях у Томашева, под Городком, у Ярославице и у Бучача

    4.2. Восточная Пруссия, 1914-й. Каушен, Маркграбов и Мазурские озера

    4.3. Армейская разведка в кампании 1914 г.: на примере конницы 1-й и 5-й армий

    4.4. Конница в битвах на территории Польши: под Варшавой, у Лодзи и Кракова. Конные дела на Кавказском фронте

    4.5. Стратегическая конница. Русская конница весной 1915 г. в Прибалтике

    4.6. На Карпатском фронте, зима — весна 1915 г

    4.7. Русская конница во Второй Праснышской операции, февраль — март 1915 г

    4.8. Днестровский фронт. Русская конница в Хотинских и Заднестровской операциях. Легендарные Баламутовка — Ржавенцы. Март — май 1915 г.

    4.9. Бригада против корпуса. Дело у Попелян, 1 июня 1915 г

    4.10. Атака у Олешице 2 июня 1915 г. Конники 4-го Конного корпуса против германской ударной группы

    4.11. Спасти армию. Удар 2-й бригады 14-й кавалерийской дивизии у Нерадова 3 июля 1915 г.

    4.12. Русская конница против германской пехоты. Атаки архангелогородских драгун у Грабово 18 июля 1915 г

    4.13. Выручить корпус и армию. Дело у Чулчице 22 июля 1915 г

    4.14. Стабилизация. Конница в Свенцянском прорыве. Разведка стратегического значения в Галиции

    4.15. Прорыв у Костюхновки, июнь 1916 г

    4.16. Против пехоты и пулеметов. Атака белорусских гусар, июнь 1916 г

    4.17. Звездный час войсковой конницы. Крымский и Текинский конные полки в наступлении Юго-Западного фронта, 1916 г

    4.18. Упущенные возможности стратегической конницы. Конница 9-й армии в майских прорывах 1916 г

Глава 3 Конница в гражданскую войну

  § 1. Организация

    1.1. Красная конница

    1.2. Белая конница

    1.3. Польская конница

  § 2. Особенности боевого применения

    2.1. 1-я Конная армия в битве за Донбасс, декабрь 1919 г

    2.2. 1-я Конная армия и бросок на Ростов, январь 1920 г

    2.3. 1-я Конная армия в Доно-Манычской операции, январь — февраль 1920 г

    2.4. Стратегическая переброска. Марш 1 — й Конной армии на Польский фронт, апрель — май 1920 г

    2.5. Красная конница против польской обороны. 4-я кавалерийская дивизия в бою за Сербы, июнь 1920 г

    2.6. 1-я Конная армия в Новоград-Волынской операции, июнь 1920 г

    2.7. 1-я Конная армия в Ровенской операции, июль 1920 г

    2.8. Рейд 8-й кавалерийской дивизии Червонного казачества, июль 1920 г

    2.9. Красная конница против отрядов Анненкова и Бакича и басмачей Энвер-паши и Селим-паши, 1920–1923 гг

    2.10. Рейд генерала Мамонтова и борьба с ним, август — сентябрь 1919 г

    2.11. Рейд польской 1-й Конной на Казатин, апрель 1920 г

Глава 4 Специфика применения конницы и некоторые аспекты боевого применения

  § 1. Конница в горах

  § 2. Конница зимой

  § 3. Конница в прорыве

  § 4. Конница против железных дорог

  § 5. Конница против самокатчиков

  § 6. Прорваться из окружения

  § 7. Несколько слов о вооружении и тактике

    7.1. Шашечные удары

    7.2. Пика — страшное оружие русской конницы

    7.3. Ф. А. Келлер о лаве и кавалерийской тактике

Заключение