Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии (fb2)

- Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии (пер. Владимир Казимирович Шилейко,Игорь Михайлович Дьяконов,Игорь Сергеевич Клочков,Вероника Константиновна Афанасьева,Владимир Аронович Якобсон) 1226K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

Когда Ану сотворил небо
Литература Древней Месопотамии

ПРЕДИСЛОВИЕ^[1]

Аккадская литература — так мы называем литературу Вавилонии и Ассирии — по своему происхождению тесно связана с литературой шумерской, равно как и многие другие проявления аккадской культуры связаны с культурой Шумера.

История древнего Двуречья вкратце может быть изложена так: к концу IV тысячелетия до н. э. шумеры, племена неизвестного этнического происхождения, освоили болотистую, но плодородную аллювиальную долину рек Тигра и Евфрата, осушили болота, справились с нерегулярными, а иногда катастрофическими разливами Евфрата, создав сложную систему ирригации, и образовали первые в Двуречье города-государства. Среди разнообразных достижений цивилизации, приписываемых шумерам, наиболее значительным следует признать изобретение в конце IV — начале III тысячелетия до н. э. письменности. Шумерский период истории Двуречья насчитывает около полутора тысячи лет.

С самой глубокой древности соседями шумеров были восточные семиты-аккадцы, которые в III тысячелетии до н. э. заселяли северную часть Нижнего Двуречья и находились под сильным шумерским влиянием. Проявление собственно аккадской культуры мы можем засвидетельствовать не ранее, чем с середины III тысячелетия до н. э. Языком науки, религии, литературы в течение всего III тысячелетия оставался шумерский язык даже тогда, когда жители Двуречья полностью перешли на аккадский язык, а шумерский стал языком мертвым.

История Двуречья во II тысячелетии — это уже история народов, говоривших на семитских языках; из них наиболее значительную роль в первой половине II тысячелетия играли вавилоняне — народ, говоривший по-аккадски и образовавшийся от слияния шумеров и аккадцев. Наивысшего расцвета Вавилон достегает при шестом царе первой династии города Вавилона, Хаммурапи (1792–1750 гг. до н. э.), но уже при последних царях этой династии Вавилония подвергается нашествию горных племен и приходит в упадок более чем на пятьсот лет.

Ассирия, с чьими памятниками связано наше первое знакомство с аккадской культурой, появляется на исторической арене как объединенное государство примерно в XIV веке до н. э., а в конце IX века до н. э. становится могущественнейшим государством Передней Азии, распространившим свое влияние на части Малой Азии и Ирана, на Восточное Средиземноморье и, одно время, даже на Египет.

Последние страницы истории Двуречья снова связаны с Вавилоном — вавилоняне вместе с соседями-мидийцами в конце VII века до н. э. наносят сокрушительное поражение ассирийской державе. Однако в 538 году до н. э. Вавилонию уже завоевывают персы. Разговорным языком Вавилонии в конце первого тысячелетия до н. э. делается арамейский, на нем ведутся деловые документы и частная переписка, как писчий материал вводится пергамент. Но клинопись, письмо на глиняных табличках, по-прежнему остается господствующей в городах Двуречья; самые поздние клинописные тексты датируются первыми годами н. э., и аккадский язык остается языком литературы. О верности старым литературным традициям говорит хотя бы тот факт, что еще в IV веке до н. э. сочиняются ритуальные тексты на аккадском языке, не говоря уже о переводах литературных и учебных текстов. По-прежнему создаются произведения и на шумерском языке, правда, в большинстве случаев они сопровождаются подстрочным аккадским переводом.

Значительная часть литературных клинописных текстов, как шумерских, так и аккадских, попала к нам из дворцов ассирийских царей, главным образом из знаменитой библиотеки царя Ашшурбанапала (669 — ок. 636 гг. до н. э.). в Ниневии, столице Ассирии, а также из ряда провинциальных библиотек. Но почти все дошедшие до нас аккадские памятники являются образцами не ассирийской, а вавилонской литературы, то есть произведениями, созданными вавилонскими авторами, написанными на вавилонском диалекте аккадского языка, или же созданными в подражание им. Исключений из этого правила очень немного. Ассирийской литературы, как таковой, практически не было. Единственными, по-настоящему самобытными памятниками ассирийской литературы являются царские надписи, но и они, кроме анналов царей IX века до н. э., написаны на вавилонском литературном языке, лишь с некоторыми местными диалектальными особенностями.

От аккадской литературы более чем за две тысячи лет ее существования нам досталось обширное наследие — многие сотни клинописных табличек. Тут и рассказы о сотворении мира, о создании людей из глины, о всемирном потопе, о героических подвигах обожествленных царей, исторические надписи реальных правителей, восхваляющие их деяния, гимны и молитвы богам, заклинания, гадания, предсказания, притчи, пословицы, поговорки. Только большинство текстов дошло до нас в обломках, полностью сохранившихся произведений очень немного. Поэтому одной из первых задач ассириологов было и по нынешний день остается — опознание отдельных фрагментов и составление из многих мелких частей единого связного текста. К счастью, почти все тексты каждого памятника неоднократно копировались древними вавилонскими писцами, что значительно облегчает труд по их идентификации и реконструкции.

Можно ли определить, какой частью вавилонского литературного наследства мы обладаем? Такие попытки производились: например, американский ассириолог Л. Оппенхейм произвел расчет, опираясь в своих вычислениях на размеры библиотеки Ашшурбанапала. Из писем царя к храмовому управляющему в городе Борсиппе, Щадуну, известно, что Ашшурбанапал повелел создавать копии текстов, которые он собирал по всем землям своей державы, для того чтобы составить царскую библиотеку в Ниневии. Можно предположить, что библиотека Ашшурбанапала являла собой наиболее полное собрание традиционных текстов своего времени. В пей находилось более семисот сочинений. Двести из них следует обозначить термином «научные» (словари, грамматические тексты, перечни терминов, списки отдельных клинописных знаков и идеограмм, математические задачи), более трехсот составляют разного рода тексты гаданий и предсказаний (в специальной литературе они именуются «омина»). На долю памятников, которые мы могли бы назвать «литературными» (в узком смысле этого слова), приходится немногим более двухсот текстов. Мы, вероятно, обладаем, целиком или в виде фрагментов, примерно третьей частью аккадских литературных произведений, бытовавших в первом тысячелетии до н. э. Другая попытка определить состав аккадской литературы состояла в том, чтобы сравнить сохранившиеся литературные тексты со списками дошедших до нас названий в древних каталогах. Каталоги с названиями произведений — обычно названием служила первая строка памятника — составлялись для сведения воедино разных текстов предсказаний, выделения магических и ритуальных текстов и для учебных целей. Были каталоги, в которых специально отмечалось авторство текстов. Шесть фрагментов одного такого каталога сохранило более пятидесяти названий различных памятников, приписываемых свыше тридцати авторам. Примерно двадцать одно название может быть соотнесено с имеющимися у нас текстами, то есть опять-таки выходит немногим более трети из всех произведении, зафиксированных каталогом, — расчет совпадает с выкладками Оппенхейма.

Изучением аккадской литературы занимаются уже более ста лет, и некоторые литературные памятники, как, например, эпос о Гильгамеше, прочно вошли в обиход мировой культуры. Но все же до сих пор не существует ни полной истории этой литературы, ни обобщающего исследования жанров, стилистики, поэтики. Более того, далеко не все тексты, дошедшие до нас, изучены и поняты полностью. Почти каждый труд, посвященный аккадской литературе, начинается с перечисления проблем и вопросов, препятствующих ее изучению и ждущих будущих исследований. Вынуждены будем коснуться вкратце этих вопросов и мы.

Проблема датировки памятников. Время записи текста (не говоря уже о времени его создания) за редкими исключениями неизвестно. Расхождения в сто — двести лет при определении возраста памятника считаются небольшими. Многие тексты дошли до нас в нескольких, разновременных версиях — иногда промежуток между ними составляет пятьсот лет и более.

Каковы критерии датировки текста? Наиболее надежным средством оказывается почерк писца и форма клинописной таблички, но таким образом мы определяем только время записи текста, который чаще всего является лишь копией. Можно попробовать датировать памятник на основании языка, но язык при переписке подвергался модернизации; к тому же языковые архаизмы часто оказываются стилистическим приемом. В отдельных случаях датировке помогают характерные термины, упоминание исторических лиц и событий, однако такие намеки — довольно редкое явление. Определенную помощь могут оказать географические названия, но и они могут быть поздней вставкой. Датировка текста по его стилистическим особенностям могла бы, вероятно, дать надежный ключ в руки исследователей, но пока это дело будущего.

Проблема жанров. Как выделить из общего потока письменной традиции те памятники, которые можно было бы назвать собственно литературными, как отнести их к определенным категориям или жанрам? Из поколения в поколения переписывались, копировались и сохранялись разнообразные по назначению тексты — научно-технические (например, рецепты изготовления глазури), медицинские, юридические памятники и даже письма. Естественно, что понятия «жанра» в пашем смысле слова у древних вавилонян не существовало. Не существовало и понятия «поэтики». Как определить степень «художественности» произведения, отделить светскую литературу от культовой, по каким признакам следует производить систематизацию древних памятников? Эпическое повествование о сотворении мира «Энума элиш» — «Когда вверху...», например, было частью новогоднего ритуала, поэма о боге Эрре служила заговором против чумы, небольшой стихотворный текст соединял в себе эпизод о сотворении мира, заклинание против зубной боли, а также рецепт, как ее излечить. Можно группировать памятники, выделяя героя, скажем, бога или царя. Можно попытаться по числу списков и копий текстов, а также по местам распространения установить степень популярности произведения или степень его «избранности», — явно существовали памятники, созданные по особому случаю или для определенного лица. Можно идти и более привычным путем: постараться обнаружить и выделять такие традиционные категории, как былина, эпос, сказание, гимн и другие. Основная беда указанных классификаций — их произвольность, ибо исследователь работает, главным образом доверяясь своему чутью и опыту.

Проблема разграничения шумерских и аккадских литературных памятников, пожалуй, не только„ одна из наиболее сложных, но и одна из ключевых. За ней стоят вопросы соотношения шумерской и аккадской литератур, степень зависимости последней от первой, в конечном счете — проблема происхождения и самостоятельности самой аккадской литературы. Пока не удалось обнаружить ни одного раннего, чисто семитического культа. Все аккадские боги — либо шумерского происхождения, либо издавна были отождествлены с шумерскими: бог солнца Шамаш — с Уту; богиня плодородия, любви и распри Иштар — с Инанной и рядом других шумерских богинь; бог бури и ветра Адад (или Адду) — с Ишкуром; лунное божество Син — с Нанной. Один из верховных шумерских богов, божество — покровитель города Ниппура, центра древнейшего шумерского племенного союза, Энлиль (семитский Эллиль) приобрел семитское имя «Бел», что означает «Владыка». После падения шумерской третьей династии города Ура в конце III тысячелетия до и. э. почти все правящие династии городов-государств в Двуречье в результате нашествия семитских племен амореев стали аморейскими. Однако соприкосновение с западносемитскими аморейскими племенами не оставило следов в языке и культуре Двуречья. Нам пока известны только два аморейских бога — Даган и Амурру (Эль-Амуррим), которого амореи называли «Эль», то есть нарицательным именем «Бог».

Возможно, мы не можем еще обнаружить следов семитских божеств именно потому, что семиты называли богов своих племен главным образом именами нарицательными. Имя Бел, например, применявшееся по отношению к Эллилю, а позже и к главному богу Вавилона, Мардуку, означает, как мы уже сказали, «Господин», «Владыка», Иштар значит «Богиня», следовательно, это имя могло употребляться не только для обозначения Иштар, но и любой другой богини.

Первые тексты (нелитературного содержания) на аккадском языке появляются в Двуречье примерно в середине III тысячелетия до н. э., то есть в то время, когда уже существовали шумерские литературные произведения. Но при этом некоторые древнейшие шумерские тексты написаны писцами, носящими семитские имена. Вместе с тем основное количество шумерских литературных памятников дошло до нас от периода между 2000 и 1800 годами до н. э., — от того времени, когда шумерский, но всей видимости, уже не был разговорным языком. Основная масса аккадских литературных текстов появляется после 1800–1740 годов до н... (1739 г. — год разгрома южных городов Месопотамии царем Самсуклуна, сыном Хаммурапи, и гибели э-дуббы, шумерской чиновничьей школы), — во второй половине II тысячелетия — не только по-аккадски, но и все еще по-шумерски. Мы не всегда можем сказать, на каком же именно языке был создан памятник первоначально — на шумерском или на аккадском: переводы с одного языка на другой выполнялись регулярно, особенно когда речь шла о гимнах, молитвах, богослужениях. Создается впечатление, что для жителей древнего Двуречья существенной роли не играло, на каком языке написано сочинение. В одном аккадском каталоге, например, содержа. щем заглавия и первые строки ритуальных и литературных текстов, аккадские и шумерские названия перемешаны: из девяти произведений, чье создание приписывалось богу мудрости Эйе, четыре представляют собой аккадские «омина» с шумерскими заглавиями, три имеют аккадские заглавия, а два последующих дают начальные строки шумерских литературных текстов, известных нам, однако, в двуязычной шумеро-аккадской версии. Видимо, какие-то иные критерии, а не языковая принадлежность, определяют в данном случае культурную основу литературного труда.

У большинства аккадских мифологических и эпических персонажей существовали шумерские прототипы. Герой знаменитого аккадского эпоса Гильгамеш — шумер: ему посвящено несколько шумерских поэм-сказаний, большая часть которых и легла в основу аккадской эпопеи. Шумерский царь-мудрец Зиусудра («Нашедший жизнь дальних дней») оказывается предтечей сразу двух вавилонских героев — Атрахасиса (дословный перевод имени: «Превосходящий мудростью») и Утнапишти[ма] (перевод шумерского имени Зиусудра). Так же как и Зиусудра и Атрахасис, Утнапишти[м] пережил потоп благодаря покровительству бога Эйи, шумерского Энки, но, в отличие от них, он не является героем самостоятельной истории: она введена в эпос о Гильгамеше (таблица XI). Другой прославленный вавилонский герой — Этана — упомянут как полулегендарный шумерский царь в так называемом «царском списке», в тексте, имеющем исторический характер, составленном во времена III династии Ура. А такой герой, как Адапа, принадлежал к числу знаменитых шумерских «семи мудрецов», к которым древняя традиция причисляла также и Гильгамеша. И хотя не сохранилось шумерских поэм ни об Этане, ни об Адапе, видимо, сказания о них должны были существовать. Это же соображение справедливо и по отношению к вавилонскому мифу о богине подземного царства Эрешкигаль и боге Нергале, ставшем ее супругом и владыкой подземного мира: шумерских версий этого мифа мы не знаем, но оба героя носят шумерские имена.

Также заимствовано большинство сюжетов и мотивов аккадских сказаний. Представления о мировом океане подземных пресных вод Абзу (аккадское Апсу), о Стране без Возврата — Куре, откуда вернуться на землю уже никто не может, даже бог, если он не оставит замены себе, о создании людей из глины, смешанной с кровью убитого божества, сказания о всемирном потопе, о чудовищной птице-буре Анзуде (аккадский Анзу) и многие, многие другие уходят корнями в шумерскую мифологию. Шумерскому рассказу о нисхождении богини Инанны в подземный мир соответствует вавилонское сказание о сошествии аккадской Иштар. Отрывок, посвященный схождению богини под землю, где ее проводят через семь ворот и при этом в каждом снимают с нее какую-то часть одежды или украшения, отчего она теряет свои магические силы, — почти точный перевод с шумерского (но все же не дословный!). Однако и этого мало. Многие композиционные и стилистические приемы, обнаруженные и памятниках аккадской литературы, кажутся заимствованными из шумерской. Шумерская поэзия изобилует монологами и диалогами, и авторской речи в ней очень мало. Бывает, что все произведение состоит из многократных повторений (иногда до десяти раз!) речей героев без всякого стилистического усечения или варьирования. От этого создается впечатление, что в произведениях шумерской литературы мало действия. Повторы сосредоточивают внимание на том, что именно один персонаж сказал другому, как именно он совершил то или иное деяние, по отнюдь не на деянии самом. Даже писчий материал, такой, казалось бы, громоздкий, каким была глина, не побуждал авторов к экономности и сжатости композиции, к уменьшению числа повторов. Следовательно, повторы были очень важны, они выполняли некую важную функцию в композиционном построении, может быть, являлись художественным приемом. Повторы, особенно в прямой речи, встречаются в вавилонских произведениях, и, что крайне интересно и странно, особенно изобилуют ими два поздних памятника, не имеющих в шумерской литературе предшественников, — поэма о сотворении мира «Когда вверху...» и сказание о боге чумы Эрре.

Основу стиля шумерской поэзии составляет параллелизм. Ритмические комплексы-строфы построены по принципу нарастания, увеличения звукового ряда (например: первая строка — короткая вводная фраза; вторая — повторение ее, но с добавлением имени собственного, эпитета и т. д.) или объединения двух (иногда и более) последовательных строк при помощи описания в каждой строке близкого, параллельного действия, то есть главным образом по принципу двучленного параллелизма. Этот же прием широко применяется и в аккадской поэзии, как, скажем, в любой поэзии, тесно связанной с фольклором (впрочем, мы ведь еще не знаем, насколько зависима от фольклора поэзия аккадская!). Встречаются в аккадской поэзии и стереотипные формулы-трафареты, так распространенные в шумерской поэтике. Это не цитирование, а стандартные, готовые к употреблению клише, которые переходят из одного произведения в другое и более свойственны памятникам, рассчитанным на устное исполнение, чем литературному тексту. В аккадской литературе они не так распространены, как в шумерской, но все же встречаются; к их числу можно отнести, например, описание подземного мира в мифах о Нергале и Эрешкигаль, в поэме о нисхождении Иштар, в эпосе о Гильгамеше.

Что же, аккадская литература — зависимая от шумерской, полная заимствований и — как бы — литература второго порядка? Но сравним еще раз те произведения шумерской и аккадской литератур, которые имеют общий сюжет, и попробуем подойти к ним теперь, отмечая уже не сходство, а различие.

Поэмы о сошествии Инанны и Иштар в подземное царство. Один сюжет, и много совпадений. Но разница видна уже во вступлении. Шумерское сказание начинается с перечисления семи (в других вариантах — до тринадцати) храмов, из которых одновременно уходит богиня Инанна, с описания семи магических сил, которые она надевает на себя в виде украшений, и с ее наказов своему визирю. Начало вавилонской версии — выразительный образ той страны, куда отправляется Иштар, — «Страны без Возврата». Не будем говорить и оценивать, какое введение «лучше и интереснее», отметим только разный подход к развитию темы с самого начала, а также то обстоятельство, что аккадское вступление получилось более сжатым, лаконичным и, пожалуй, более драматичным. Сокращен и переработан эпизод похода посла богини ко всем богам, их отказа помочь Инанне, волнения Энки-Эйи за судьбу богини. Вместо этого -короткое, энергичное описание горя богов от того, что перестало на земле зарождаться все живое — ведь богиня любви ушла в преисподнюю. И сами образы богинь и шумерских и аккадских произведениях не схожи: Иштар и Эрешкигаль более четко противопоставлены друг другу, чем в шумерской поэме, яснее выражено их отношение друг к другу. И мы начинаем понимать, что перед нами по просто перевод и даже не переложение, » новая версия, другое сочинение на ту же тему. Еще показательнее эволюции эпоса о Гильгамеше. Аккадское произведение, в том виде, в каком оно предстает перед нами уже из текстов II тысячелетия, — не простое соединение отдельных шумерских былин, а монументальная эпопея, в которой все элементы тщательно скомпонованы, связаны в единое целое общей идеей и подчинены определенному художественному замыслу. Не все шумерские сказания вошли в эпос — нет рассказа о сражении Гильгамеша с царем Киша, Аггой, нет и эпизода о том, как герой срубил волшебное дерево «хулуппу», — возможно, это потому, что они показались автору недостаточно выразительными, мешающими драматическому развитию действия. И в то же время самостоятельное шумерское произведение — сказание о потопе — органично влилось в эпос; этим рассказом как бы подчеркивается тщетность погони за бессмертием. Не статичны, как в шумерских былинах, образы Гильгамеша и Энкиду, они даны в развитии. Становление героической натуры происходит на наших глазах: Гильгамеш в начале повествования — буйный молодец, наделенный разрушительной силой. Он не знает, на что направить ее; от его буйства страдают его сограждане. Но вот, под влиянием облагораживающей дружбы с Энкиду, характер героя меняется, он готов служить добру — отправляется в поход на Хумбабу, чтобы «все, что есть злого, уничтожить на свете». Отчаяние, тоска по безвременно погибшему другу обрекают его на скитание, на поиски «цветка молодости», который так и остается ему недоступным. А Энкиду? В шумерских сказаниях он — раб Гильгамеша, и его история — всего лишь «фон», оттеняющий подвиги главного героя. О существовании Энкиду мы узнаем из фразы: «Гильгамеш уста свои открыл, рабу своему Энкиду слово молвит...» Аккадский Энкиду — полноправный герой эпоса, чья трагическая смерть становится кульминационным моментом произведения, — именно она дает толчок прозрению Гильгамеша: «И я не так ли умру, как Энкиду?..» Как и у Гильгамеша, у Энкиду своя собственная судьба: дикарь, живущий среди природы, а потом приобщающийся к цивилизации, могучий герой, совершающий смелые подвиги с побратимом, и, наконец, человек, обреченный смерти, познавший страдание. Меняется и трактовка многих, общих в шумерской и аккадской версиях, эпизодов: подготовка к походу, ночные сновидения Гильгамеша, сражение со стражем кедрового леса и другие. В аккадском эпосе они изложены эмоциональнее, действие в них динамичнее, они обрастают подробностями и деталями, которых нет в шумерских сказаниях. Плач Гильгамеша по Энкиду, описание бегства в пустыню тоскующего Гильгамеша и многие другие эпизоды делают, по справедливости, эпос о Гильгамеше одним из шедевров древневосточной эпической поэзии.

Следует также отметить, что не только отдельные эпизоды приобретают иной облик и смысл; так, прежний шумерский сюжет может получить в аккадской литературе совершенно иное воплощение. Наглядным примером является рассказ о потопе в эпосе об Атрахасисе и в эпосе о Гильгамеше. Эпос об Атрахасисе, с которым читатель впервые ознакомится в настоящем издании, как и сказание о Гильгамеше, относится к вершинам вавилонского поэтического творчества. Рассказ о сотворении людей, о том, как присудили им «бремя божье», о бедствиях, насылаемых на людей богами, постоянно недовольных ими, о вечном страхе людском перед богами, об их зависимости от гневных, капризных, неуловимых божественных сил построен необыкновенно искусно, с ритмическим нарастанием действия, объединенных рефреном, кольцом, соединяющим начало и конец песен-глав: «Не прошло и двенадцати сотен лет, земля разрослась, расплодились люди...» Каждое новое бедствие, уготованное роду людскому, превосходит предыдущее по своей разрушительной силе, и потоп, который должен был уничтожить все человечество, становится, таким образом, завершающим весь эпос событием, наиболее драматичным и самым ярким. В эпосе о Гильгамеше роль потопа иная: это лишь одно из звеньев повествования о поисках и скитаниях главного героя, о его судьбе смертного, судьбе, чью обреченность рассказ, вложенный в уста единственного бессмертного, только подчеркивает.

Повествование о потопе в «Гильгамеше» ведется от первого лица, и потоп как бы видится глазами очевидца, — это придает рассказу образную силу и выразительность. Совершенно иначе, но едва ли не более драматично трактован соответствующий эпизод в эпосе об Атрахасисе, но там рассказ ведется уже как бы от лица автора.

Аккадская литература, таким образом, столь много от шумерской литературы взявшая, оказывается и самобытной и самостоятельной в первую очередь отчетливо заявляемым авторским отношением к тексту, к его композиции. И действительно, за текстом угадываются авторы — писцы, «грамотеи» вавилонского общества, чьи образованность и терпеливая мудрость сохранили нам «глиняную» культуру Двуречья. Ибо вся клинописная литература (включая и шумерскую) вышла из э-дуббы — «дома табличек», то есть шумеро-вавилонской школы. О ней нам рассказала сама школа: до нас дошло большое число табличек, из которых мы узнаем, что именно эта школа представляла собой, как происходил процесс обучения, какие предметы преподавались, каковы были экзаменационные требования, кто в ней учился и кто в пей учил. Нам известно, что писцы старались сделать свою профессию наследственной, и хотя грамотность была распространена среди значительной части населения (об этом говорят литературные тексты, найденные в частных домах, ведомости, составленные не профессиональными писцами, а, например, старшими пастухами), все же писцы выделялись в особую социальную группу, чьей привилегией стала область знания и творчества. Известно также, что грамотность была доступна и девочкам, есть тексты, подписанные женщинами-писцами, и недаром в подземном царстве списки умерших ведет богиня-писец.

Большое внимание уделялось изучению языка: экзаменационные тексты, дошедшие до нас, упоминают обязательные переводы с шумерского на аккадский и обратные, а также подбор разного рода терминологических эквивалентов. Огромную роль в системе обучения играло заучивание наизусть, чтение вслух и переписка древних текстов, отдельных оборотов и выражений. В процессе обучения будущий писец копировал табличку до тех пор, пока не достигал совершенства. По мере освоения определенного раздела он переходил к более сложной задаче, затем к еще более сложной и так далее. Поэтому до нас. дошло гораздо большее число копий именно первых таблиц одного и того же произведения, чем последующих. Интересно, что шумерские тексты копировались чаще, чем аккадские, во всяком случае, если некоторые шумерские таблички сохранились в пятидесяти экземплярах, то число копий одного и того же аккадского текста обычно не превышает пяти-шести. Это объясняется тем, что шумерские тексты изучались в э-дуббе, а аккадские — уже после ее гибели, когда ученики стали обучаться у заклинателей, у младших жрецов, а не у профессиональных учителей. Изучались и переписывались не только ритуальные и культовые памятники, но и фольклорные: пословицы, притчи, поговорки и, естественно, эпические произведения. Можно предположить, что писцы заучивали отдельные повторяющиеся эпические мотивы, фразеологические обороты, именно копируя древние памятники. Так и создавался основной фонд литературных произведений, тот источник, из которого могли черпать древние поэты. Это относится не только к мифам, гимнам, эпосам, но и к царским надписям. Известно, что писцы, которые составляли анналы, вотивные надписи, письма к богам и другие подобного рода произведения, имели доступ к современным им текстам, равно как и к более древним.

Э-дубба шумерского времени объединяла систему преподавания в масштабах государства. В вавилонский период вместе с обширным царским хозяйством исчезали и крупные школы. Подготовкой писцов, видимо, занимались писцы-практики, у которых были учебные списки произведений, являвшихся чем-то вроде учебного канона. Канонический круг памятников, который существовал в Вавилонии точно так же, как и в Шумере, сложился не ранее XV–XIII веков до н. э. Этот канон был не только учебным, но и религиозным: в него входили культовые тексты общегосударственного значения (иногда в отдельных городах записывались и религиозные тексты, связанные с местными культами). Литературные произведения были лишь малой его частью, а главная состояла из ритуальных, магических, научных сочинений. Последние, как правило, представляли собой разного рода списки терминов — назначение их было учебно-познавательное -медицинских, ботанических, географических, геологических и т. п. Из светских художественных произведений сохранились в основном дидактика и эпос. Но дошли и доканонические памятники — ранние версии героических эпосов, боевая песнь воинов царя Хаммурапи, любовный диалог. Кроме того, наряду с каноническими, писцы переписывали и такие неканонические произведения, как шутливую песню о Гильгамеше, сказку о бедняке из Ниппура, политический памфлет «Поучение царю» и другие сочинения. Создавались и новые памятники уже после того, как канон наметился. К ним можно отнести так называемую «Вавилонскую теодицею», ассирийские псалмы Асархаддона и Ашшурбанапала. Некоторые тексты стали считаться каноническими позже других. Поток традиции, таким образом, не был замкнутым, канон менялся в разные времена и в разных писцовых школах. Поэтому каноничность или неканоничность произведения не были абсолютными. Вне канона, например, была вся историческая литература и анналы, которые не рассматривались как произведения литературы художественной. На многих табличках стоят имена их авторов. Конечно, это могут быть и имена копиистов. Но есть списки и литературные каталоги, где речь идет прямо об авторах. Часто это боги, что вполне понятно, или мифологические персонажи, а один вавилонский диалог, спор между волом и конем, даже записан как исходящий «из уст коня». Но среди фантастических, явно неправдоподобных имен попадаются и вполне вероятные. В некоторых текстах авторы названы по имени или «по имени и отчеству»: «такой-то, сын такого-то», или по профессии: «такой-то, заклинатель». В произведениях, созданных в конце II тысячелетия и позже, часто указываются и родовые имена — что-то вроде фамилии. Видимо, к этому времени сложились писцовые династии. Указывалось, кем был автор, откуда происходил (большинство названных авторов — из Вавилона). Так, эпос о Гильгамеше записан со слов урукского заклинателя Син-лике-уннинни, эпос об Этане — со слов Лу-Нанны. Эпос об Эрре привиделся во сне Кабтилани-Мардуку (что означает: «Мардук — почтеннейший из богов»), который, востав ото сна, записал все, что ему приснилось, «не упустив ни единого слова». Памятник, условно называемый ассириологами «Вавилонская теодицея», содержит акростих, составляющий имя автора: «Эсагил-кини-уббиб» («Храм очистил верного»), который был царским советником в XI в. до н. э. Если даже прямых доказательств в подлинности авторства у нас нет, мы можем судить об их реальности, если попытаемся проанализировать эти имена. Вероятно, не вымышлен автор эпоса об Эрре, ибо в тексте о нем даны подробные сведения. Вполне возможно, что некий Лу-Нанна, автор эпоса об Этане, — также реальное лицо, поскольку имена подобного типа были характерны для последних столетий III тысячелетия — первых столетий II тысячелетия до и. э., как раз того времени, от которого дошли до нас ранние фрагменты эпоса. Напротив, Сип-лике-униинни, скорее всего, не автор, а редактор-составитель последней версии эпоса о Гильгамеше: имена из трех составных частей стали употребительны лишь во второй половине II тысячелетия до н. э., а первая версия эпоса, безусловно, была создана еще в первой половине этого тысячелетия. Но и большинство случаев, когда указывается имя автора, речь, скорее всего, идет о далеких предках той или иной писцовой школы, к которой принадлежал автор или редактор последней версии сочинения. Во всяком случае, тут нам важно то обстоятельство, что сами вавилоняне считали свою литературу «авторской». Важен, по-видимому, был не конкретный автор, но стоящий за именем авторитет (например, тексты, вышедшие «из уст бога Эйи»). Аккадская литература, следовательно, мыслилась авторской — пусть не в нашем понимании, но, во всяком случае, как сложившаяся в потоке традиции, божественной и человеческой. Стремление к личностному началу в аккадской литературе прослеживается во многих направлениях. Предпочтение тому или иному жанру, оказываемое обеими литературами, нам представляется далеко не случайным. Так, в шумерской литературе чаще встречаются гимны и плачи о гибели городов и династий, а в аккадской — псалмы, то есть хвалебные и покаянные молитвы. Гимн рассчитан большей частью на хоровое исполнение, эмоции, которые он вызывает, — коллективные, объединяющие людей. То же можно сказать и о плачах. Молитва, псалом — уже средство индивидуального общения с богом. Если человек нарушал ритуал, осквернялся или заболевал, он шел в храм и заказывал соответствующую службу. Обряд очищения можно было совершить и дома — глава вавилонской семьи обычно исполнял ряд жреческих обязанностей сам. Большинство молитв, псалмов, заклинаний строились стереотипно. Но первоначальный образец, как правило, обладал высокими художественными достоинствами и, по всей видимости, составлялся для царей по специальному заказу, В тексте молитвы часто оставлялось свободное место, чтобы можно было вставить туда имя человека, обращающегося к богу.

Характерны для аккадской литературы и жанры, в которых рассказ ведется от первого лица, — к ним можно отнести так называемые «псевдоавтобиографии» (в нашем издании — легенда о Саргоне), «псевдонадписи», а также и подлинные надписи и исторические описания, нередко содержавшие биографические элементы. Любопытно соотношение диалогических текстов и монологических — в ряде случаев нам представляется возможность проследить эволюцию памятника, где третье лицо заменяется первым — в частности, в философско-эпических поэмах о «Невинном страдальце» (два варианта публикуются в настоящем издании).

Существование светской лирики кажется несовместимым с понятием литературы культовой, канонической или учебной. И все же этот жанр существовал и дошел до нас. Речь идет не о любовных заклинаниях, близких заговорам, и не об обрядовых песнях-действах, что было бы вполне естественно. Сохранился каталог любовных песен конца II тысячелетия до н. э., названия (первые строчки произведений) не оставляют сомнения относительно их содержания: «О, приди, любимый!», «Уходи, сои, я обниму любимого!», «Твоя любовь, господин мой, — благоухание кедра...», «Не соперница мне ты, сражающаяся со мной!» — и т. д. Но сохранились, к сожалению, только названия, самих песен мы не знаем. Однако существует текст гораздо более раннего времени (начала II тыс. до н. э.), «Оставь попреки...», который показывает, что подобные произведения вовсе не случайное явление. «Оставь попреки...», судя по всему, — учебный текст, который был либо литературной композицией, скопированной с более раннего, несохранившегося текста, либо, что вероятнее, сочинением одаренного ученика-писца, подготовившего импровизированное упражнение, может быть, для себя, для собственного удовольствия. Произведение это не производит впечатления вполне традиционного, хотя автор не отказывался от традиционных приемов, но наполнено такой искренней выразительностью, которая свидетельствует о прочувствованном личном начале, словом, о том, что и делает поэзию поэзией.

Две тысячи лет существования письменной традиции, равно как и развитой системы школьного преподавания, сделали аккадскую литературу «книжной» и замкнутой, — она развивалась как литература высокой тайной премудрости, изощренной игры ума: «Я открою тебе, Гильгамеш, сокровенное слово...» Литература поучающая и просвещающая зародилась еще в э-дуббе как шумерская; затем аккадская литература развила и обогатила это направление — «премудростей», поучений, споров о добре и зле, о смысле жизни, где вольно или невольно затрагивались вопросы о смысле бытия... Так, предтечи Екклесиаста в аккадской литературе представлены более, чем в какой-либо другой литературе древности.

Процесс развития месопотамской словесности к собственно литературе и ее становления был длительным и почти неприметным. Однако уход аккадской литературы от своих истоков — литературы шумерской, развитие возможностей, заложенных в самой литературе, как в самостоятельном виде искусства, привыкание к чтению глазами, «про себя», к процессу размышления и чистого эстетического удовольствия прослеживается в развитых аккадских памятниках весьма отчетливо.

Такая литература может решать уже довольно сложные задачи, создавая, например, произведение, композиция и стилистика которого будут полностью подчинены его идейному замыслу и «сверхзадаче». Мы имеем в виду космогоническую поэму «Когда вверху...»-«Энума элиш». Это сочинение, соединившее в себе прямолинейную агитацию с абстрактнейшими теологическими выкладками и построениями, задуманное хитроумно и многопланово, является характерным образцом работы «книжной», ученой мысли вавилонских писцов и теологов. Сначала нам кажется, что мы имеем дело с мифом — произведением, повествующим о сотворении мира и излагающим основы вавилонского космогонического учения. В поэме говорится о первородном хаосе, о мировом океане, о создании вселенной, о борьбе первичных стихий. Но очень скоро становится ясно, что цель поэмы вовсе иная. Вся композиция ее искусно и продуманно подчинена единой мысли: прославить величие и мощь бога Мардука, который после возвышения Вавилона в XVIII веке до н. э. постепенно стал центральным божеством вавилонского пантеона. Так, рассказ о последовательном рождении поколений богов, каждое из которых превосходит предыдущее, создан лишь для того, чтобы подчеркнуть совершенство Мардука, а заодно доказать его законную преемственность. Мардук — «дитя-солнце», с которым никто не может сравняться, к тому же еще и прямой потомок древних шумерских божеств и сын мудрейшего из них, Эйи. Ту же цель преследует и рассказ о сражении с первородной стихией, с Тиамат: Мардук — единственный, кто может противостоять и победить в сраженье. Разработки собственных космогонических представлений по сравнению с шумерской космогонией в поэме не обнаруживается, да это, судя по всему, не слишком интересовало создателей поэмы. Им гораздо важнее было показать роль Мардука в сотворении мира, приписать ему все великие деянья. Создателем людей в шумерской традиции считался Энки-Эйа, а поэма изображает эту историю так, что Эйа творит людей по замыслу Мардука, как бы исполняя лишь его волю. Вообще все боги в поэме поспешно и добровольно отдают Мардуку свой сан, свои заслуги и положение. При этом «дела земные» мало интересуют авторов — о сотворении земли и людей, о земном устройстве рассказывается как бы мимоходом. Но все, что создается на небе: чередование дня и ночи, ход небесных светил, расположение планет — находится в кругу живейших интересов ученых творцов поэмы. Стиль поэмы также подчинен ее идей.: ному замыслу: в ней много архаизмов и придуманных «книжных слов», размер ее тяжел и торжествен, текст обременен большим числом монологических и диалогических повторов, — поэма как бы имитирует древнее произведение, создатели стремились сделать ее похожей на старинные шумерские образцы. И такая искусственность и надуманность сочинения, прямолинейная идеологическая направленность — наиболее уязвимые, слабые стороны поэмы. Она не воспринимается нами столь живо и непосредственно, как эпос о Гильгамеше, или сказание об Атрахасисе, или даже менее совершенный диалог влюбленных с их миром живых человеческих страстей.

Ученая и все же на фольклор опирающаяся литература неминуемо обнаруживает не только свою поэтическую тягу к «изустности», но одновременно и свою причастность к абстрактному графическому образу, к «запечатленному слову». Мы уже говорили, что характернейший прием шумерской и аккадской поэзии — объединение двустиший или даже стансов-строф, связанных между собой синтаксическим параллелизмом, а также их противопоставление.

Действительно, в аккадской поэзии, в ее развитой форме, совершенно явно выделяются строфы, образованные выделением и подчеркиванием какой-то единой мысли. Скажем: повторением определенной словесной формулы — «Смилуйся надо мной!..» («Тебе мольбы мои, владык владычица...»), или: «Как тот, кто...» («Владыку мудрости хочу я восславить...»), либо нанизыванием одного за другим параллельного ряда стихов. Реже, но достаточно все же часто применяется хиазм — противоположное, обратное параллелизму, синтаксическое построение. Возможно, мы пока не всегда улавливаем многих существенных литературных приемов в их взаимосвязи. Однако, хотя у нас нет оснований утверждать, что в основе стиля вавилонской поэзии лежит строго и сознательно проводимый принцип чередования параллелизмов и хиазмов, в ней явно заметно стремление к особому поэтическому строю речи.

Весьма важно и другое: безусловное существование текста как бы в двух плоскостях — произносимом вслух, заученном или усвоенном на слух, в декламации, и — доступном глазу. Так, например, до нас дошли экземпляры текстов, где поперечной чертой подчеркнута, скажем, каждая десятая строка (в одном из вариантов текста поэмы о Невинном страдальце), что не совпадает с делением строф в поэме. Есть таблички, где строки разделены линией, хотя нет никакого двустишья. То же самое происходит и с цезурой — в некоторых копиях текстов в середине каждой строки оставлено пустое место, делящее строку на два полустишия. Все это знаки — для глаза, они графически отражают возможности читательского восприятия.

Еще более показательное явление — акростих. Клинописному знаку соответствует не буква, а слог; если читать первые знаки строк сверху вниз, составляется акростих. До нас дошло семь акростихов, все из библиотеки Ашшурбанапала. Те из них, что сохранились полностью, называют имена авторов или писцов наряду с благочестивым изречением. Текст одного из них — так называемая «Вавилонская теодицея» — приведен в нашем издании. В одном из стихотворений последние знаки строк идентичны первым, образуя акростих по обеим сторонам.

Конечно, вопросы вавилонской поэтики во многом зависят от того, насколько точно мы можем восстановить правила аккадского стихосложения. Хоть и более понятные, чем в шумерском языке, они до конца все же не выяснены, и многое остается еще спорным в понимании законов аккадского стиха. Определенную роль в изучении аккадского языка сыграл, конечно, принцип сравнения с живыми семитскими языками. Но то обстоятельство, что для записи своего языка аккадцы употребляли систему, созданную шумерами для совершенно иных фонетических и грамматических категорий, заставляет нас быть очень осторожными в окончательных выводах о стихосложении. По мнению большинства специалистов, вся древневосточная поэзия написана тоническим или близким к тоническому стихом, где главную роль играет счет ударных слогов, а число неударных ничего не значит. Чтения, как такового, в аккадской литературе, надо полагать, не было, стихи произносились нараспев или просто пелись.

Для наиболее распространенного размера характерен стих, содержащий четыре ударения и разделенный паузой-цезурой на два полустишия. Кажущаяся неорганизованность стиха устраняется женскими, то есть неударными окончаниями. Встречаются и пятистопные, и шестистопные стихи, в таком случае стих имеет две цезуры либо одну — после третьей стопы. Шестистопный стих можно рассматривать как два трехстопных, и ранние тексты старовавилонского периода обыкновенно написаны, а быть может, только записаны короткими трехстопными стихами. Прямая речь вводится в стих особыми формулами, которые, как правило, выпадают из размера и подчинены собственному ритму. Возможно, они не пелись, а произносились нараспев. Имя собственное также часто выделяется в особую дополнительную стопу.

При переводе аккадских литературных текстов на русский язык переводчики обычно исходят из предпосылки тонической системы стихосложения аккадского языка, что оказывается очень удобным для передачи этих стихов в русской тонической системе.

В России традицию переводов памятников клинописной литературы начали поэты В. Брюсов и Н. Гумилев, переводившие памятники с французских подстрочников. В 1897 году вышел сонет Брюсова «Ассаргадон», который практически является стихотворным переложением надписи этого царя, обнаруженной вместе с его изображением в Сирии, в Нахр-эль-Кельбе. Поэт Н. Гумилев был первым, кто познакомил в 1919 году русских читателей с эпосом о Гильгамеше. Большую помощь в работе над переводом оказал Гумилеву крупнейший шумеролог и ассириолог В.К.Шилейко (1891-1930), сам талантливый поэт и переводчик. Он написал предисловие к переводу Гумилева. Переводы с шумерского и аккадского языков самого В. К. Шилейко знаменовали собой новый этап в истории изучения клинописной литературы и положили начало художественным переводам уже с подлинника, включавшим также и научную интерпретацию текста. Они не потеряли своего художественного значения и поныне, однако устарели в научном отношении, ибо наши знания шумерского и аккадского языков все же ушли вперед за пятьдесят лет, что отделяют нас от кончины ученого. Часть переводов В. К. Шилейко была опубликована в 20-х годах в журнале «Восток», многое затерялось, в том числе и его собственный перевод эпоса о Гильгамеше. Но кое-что сохранилось в его архиве, и составители настоящего сборника считают одной из главных своих задач познакомить наших читателей с наиболее интересными переводами В. К. Шилейко.

В 1961 году на русском языке был опубликован «Эпос о Гильгамеше» в переводе И. М. Дьяконова, и с этого времени над художественными переводами с шумерского и аккадского языков работает вместе с ним группа его учеников, которые стремятся в своих переводах, по возможности приближаясь к размерам подлинника, передать средствами русского языка своеобразие и выразительность древних памятников. Настоящий сборник является первым изданием на русском языке, где представлены почти все жанры аккадской поэзии и ассирийской прозы. Однако это не совсем тот круг сочинений, который знали образованные читатели времени Ашшурбанапала, — многие знаменитые произведения, такие, как сказания об Этане, летавшем на орле, об Адапе, не получившем бессмертия, о сражении бога-героя Нинурты с орлом Анзу и другие, еще ждут своей встречи с русским читателем. В сборник попали произведения, которые их переводчики смогли подготовить на современном уровне науки, собрав все последние публикации и соединив в ряде случаев отдельные фрагменты в сводные версии. Издатели постарались быть верными шумеро-вавилонской традиции, сохранив, а где-то восстановив заглавия произведения по первой строке. Привычные, но часто произвольные заглавия, предлагавшиеся учеными, даются ниже как подзаголовок. Нам хотелось бы, чтобы эта маленькая деталь создала у читателя ощущение достоверности, оказалась бы тем ключом, который отомкнет ему дверь в тысячелетия.

В. Афанасьева

ДЕЯНИЯ БОГОВ

КОГДА ВВЕРХУ...» — «ЭНУМА ЭЛИШ»
Поэма о сотворении мира (в сокращении){1}

Таблица I

Таблица II

[Содержит 129 строк. Эйа узнает о приготовлениях Тиамат к бою и идет к Аншару, чтобы сообщить об этом. Его рассказ — дословное повторение строк 129-162 таблицы I. Аншар в растерянности и гневе. Он предлагает Эйе — победителю Апсу и мудрейшему из богов — попытаться усмирить ярость Тиамат. Текст ответа Эйи разрушен, но из сохранившихся отдельных слов и из дальнейшего контекста ясно, что он советует отправить Ану на разведку и переговоры с Тиамат. Ану идет, но, взглянув на Тиамат, возвращается в страхе: ему не осилить ее, он не осмелился даже предстать перед нею. Боги в тяжком раздумье. И тут Аншар вспоминает о юном Мардуке. Мардук, которого предварительно наставляет Эйа, предстает перед богами. Он согласен сразиться с Тиамат, но выдвигает свои требования:]

Таблица III

[Содержит 138 строк. Аншар отправляет Гагу, своего посла, к Лахму и Лахаму Гага должен изложить старейшим богам все события. Рассказ о подготовке Тиамат к бою повторяется, таким образом, дважды: устами Аншара, как поручение, и затем уже непосредственно — устами Гаги. Гага сообщает и об условиях Мардука. Узнав о злодеяниях Тиамат, Лахму и Лахаму разражаются стенаньями. Затем все собираются на Совет.]

Таблица IV

Таблица V

[Содержит 156 строк.]

[Разбито более 20 строк.]

[Остальная часть таблицы посвящена рассказу о триумфе Мардука, о дарах и славословии богов старшего поколения. Мардук предлагает богам построить святилище для совместного отдыха — подобье Апсу. Боги отвечают ему новой хвалой и предлагают с помощью Эйи продолжить сотворение.]

Таблица VI

Таблица VII

[Содержит 162 строки. Строки 1-142 продолжают перечисление остальных 50 имен Мардука, каждое из которых снабжено многочисленными эпитетами и распространенными определениями — расшифровкой смысла имени.]

«КОГДА БОГИ, ПОДОБНО ЛЮДЯМ...»
Сказание об Атрахасисе{2}

Таблица I

416 [строк] первой таблицы «Когда боги, подобно людям». Рука Ку-Аййи, младшего помощника писца, 18-й год правления Аммицадуки.

Таблица II

[Следующие столбцы основной версии плохо сохранились, далее идет текст ассирийской версии.]

[От начала столбца сохранились лишь отдельные слова.]^[69]

[В начале столбца сохранились лишь отдельные слова.]

[Начало столбца разрушено.]

[Начало столбца разрушено.]

Таблица III

[Начало столбца разрушено.]

[Разбито около 30 строк конца столбца.]

[Разбито около 30 строк начала столбца.]

«КОГДА ПИР УСТРОИЛИ БОГИ...»
Поэма о Нергале и Эрешкигаль{3} (ранняя версия из Телль-эль-Амарны)

Фрагмент А

Фрагмент В

Фрагмент А, оборотная сторона

Фрагмент В, оборотная сторона

«ЦАРИЦУ НАРОДОВ ХОЧУ Я ВОССЛАВИТЬ...»
Эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль (ассирийская версия)

[Несколько строк в начале таблицы разрушены. Девять строк восстанавливаются по строкам 31-37 столбца I. Нумерация строк условна.]

[Окончание столбца, около 16 строк, разрушено.]

[Около пяти строк разбито.]

[Разрушено около 12 строк.]

[Несколько строк разбито.]

[В конце столбца разрушено около девяти строк.]

[Около девяти строк конца столбца V разрушено.]

[Конец столбца, около 12 строк, возможно, включая и колофон, разрушен.]

«К СТРАНЕ БЕЗЫСХОДНОЙ...»
Сошествие Иштар в Преисподнюю{4}

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

XI

XII

XIII

XIV

XV

XVI

«ЦАРЬ ВСЕХ ОБИТАЛИЩ...»
Поэма о боге чумы Эрре{5}

Таблица I

Таблица II

[Начало таблицы (фрагменты А и В, около 100 строк) сильно повреждено и связному переводу не поддается. Насколько можно судить по сохранившимся частям строк, речь идет сначала о пертурбациях в мироустройстве, явившихся, как и предсказывал Мардук, следствием его ухода из своего храма. Далее, видимо, рассказывается об очищении божественных одежд Мардука и его тиары. Затем Эрра возвращается в свой храм Эмеслам.]

Фрагмент С

[Далее одна строка, непонятная из-за сильных повреждений, кончается словами:

Таблица III

Фрагмент А

[Первые шесть строк сильно повреждены и непонятны. Видимо, они содержат продолжение речей Эрры.]

[Строки 25-35 непонятны из-за сильных повреждений. Фрагмент В также не поддается связному переводу из-за повреждений.]

Фрагмент С

[Строки 1-23 плохо понятны из-за сильных повреждений. Видимо, Ишум пытался отговорить Эрру от его намерения.]

[Далее следуют 15 строк, непонятных из-за сильных повреждений.]

Фрагмент D

Таблица IV

Таблица V

ПОДВИГИ ГЕРОЕВ

«О ВСЕ ВИДАВШЕМ» СО СЛОВ СИН-ЛИКЕ-УННИННИ, ЗАКЛИНАТЕЛЯ
Эпос о Гильгамеше{6}

Таблица I

[Далее недостает около 30 стихов.]

[Далее недостает четырех стихов.]

Таблица II^[165]

[Вначале таблицы «Ниневийской» версии недостает — если не считать мелких обломков с клинописью — около 135 строк, содержавших эпизод, который в «Старовавилонской» версии — так называется «Пеннсильванской таблице» — излагается так]

[Далее в старовавилонской версии недостает около пяти-шести стихов.]

[Недостает около пяти стихов.]

[Далее сохранился отрывок из основной, «Ниневийской», версии.]

[Из дальнейшего текста II таблицы в «Ниневийской» версии опять сохранились лишь ничтожные отрывки: ясно лишь, что Гильгамеш приводит своего друга к своей матери Нинсун.]

[Далее содержание может быть восстановлено по III, так называемой «Йэльской таблице» старовавилонской версии.]

[Недостает двух-трех стихов.]

[Продолжается текст «Йэльской таблицы».]

[В «Старовавилонской» версии следует несколько разрушенных стихов, из которых можно предположить, что Шамаш дал двусмысленный ответ на гаданье героев.]

Следуют две неясные строки. Затем две строки, соответствующие несохранившейся первой строке III таблицы «Ниневийской» версии.]

Таблица III^[175]

[Далее недостает около 90 строк.]

[Недостает двух стихов.]

[Далее недостает свыше 130 строк.]

Таблица IV

[От этой таблицы во всех версиях сохранились только фрагменты, взаимное расположение которых не вполне ясно.]

[Следуют четыре непонятных строки: по-видимому, Энкиду сооружает палатку для Гильгамеша.]

[Далее недостает около 120 стихов; сохранились отдельные отрывки, из которых можно заключить, что герои, возможно, отступили, но затем повторили путешествие, во время которого Гильгамеш видел еще три сна.

Последний (?) из снов, в котором Гильгамеш видел великана, Энкиду истолковывает так:]

[Однако по каким-то причинам героям нет удачи, и Гильгамеш вновь взывает к богу Шамашу]

[Далее недостает около 20 строк.]

Таблица V

[Далее недостает почти 60 стихов. В сохранившихся отрывках говорится о «выхваченных мечах», «отравленном железе», о том, что Хумбаба (?) «надел» свои ужасные одеяния-лучи (?), и о возможном «проклятье Эллиля». Далее идет речь Энкиду.]

[Далее до конца таблицы V текст ниневийской версии не сохранился; судя по отрывку хеттского перевода эпоса, герои принялись рубить кедры, но были устрашены появлением Хумбабы; однако Шамаш закричал им с неба, чтобы они не боялись, и послал им на помощь восемь ветров, с помощью которых герои одолели Хумбабу; Хумбаба стал просить пощады, но Энкиду отсоветовал Гильгамешу щадить его. Помимо того, нужно было еще «убить» по отдельности волшебные «лучи-одеяния» Хумбабы. Дальнейшее известно лишь из «Старовавилонской» версии, в так называемом фрагменте Бауэра.]

[Далее до конца таблицы от текста сохранились только ничтожные фрагменты.]

Таблица VI

[Далее недостает трех-четырех стихов, где говорилось о небесном Быке.]

Таблица VII

[О дальнейшем известно лишь по отрывку из «Периферийной» версии на хеттском языке, содержание которой приводится ниже, в переложении, имитирующем стихосложение основной версии.]

[Возможно, сюда же относится отрывок «Периферийной» версии на аккадском языке, найденный в Мегиддо в Палестине.]

[По-видимому, сюда же относится отрывок «Ниневийской» версии, хотя, возможно, в ней ему предшествовал текст, сильно отличавшийся от приведенной выше «Периферийной». После нескольких сильно разрушенных стихов из речи Энкиду идут такие стихи.]

[Далее четыре непонятных стиха.]^[194]

[Далее недостает около 50 стихов; Энкиду видел еще сон; рассказ о нем кончается словами:]

[Далее до конца таблицы недостает 25-30 стихов.]

Таблица VIII

[Далее недостает около 20 стихов.]

[Далее недостает более 100 стихов.]

[До конца таблицы недостает около 50 стихов; содержанием их было гадание Гильгамеша и ответ богов. Вероятно, он был сходен по содержанию с тем, который содержится в старовавилонской версии, но не в этом месте, а в той таблице, которая соответствовала позднейшей десятой, — в так называемой «Таблице Мейснера». Ниже приводится текст из нее; первые строки представляют собой домысел переводчика.]

[От этого места в «Старовавилонской» версии до конца таблицы еще около 20 стихов.]

Таблица IX

[Далее недостает около 30 стихов.]

[Далее недостает более 50 стихов.]

[В следующих недостающих 18 стихах, вероятно, объяснялось, почему Гильгамеш решился вновь предпринять путь сквозь подземелье на краю света.]

[Далее недостает 34 стиха. Сохранились отрывки дальнейшего описания волшебного сада.]

Таблица X

[Ответ Уршанаби пропущен, может быть, по небрежности писца.]

[Далее недостает около 20 стихов.]

[Далее недостает около 25 стихов.]

Таблица XI

«О все видавшем» — книга^[234] Гильгамеша. Согласно древнему подлиннику списано и сверено.

[Позже была прибавлена таблица XII, являющаяся переводом шумерской былины и сюжетно не связанная с остальными.]

ЧЕЛОВЕК И ЕГО ЖИЗНЬ

«ЭИА ИР'ЕМУМА ЛЮБИТ...»
Любовное заклинание{7}

«ЭА ЛЮБИМЦА ЛЮБИТ...»
Любовное заклинание{8}

«ВЕТЕР, ПОДУЙ! СОДРОГНИТЕСЬ ГОРЫ,
Заклятье{9}

Заклинание «Поднятия сердца»

5 Обряд таков: истолченную руду магнитного железа (и) истолченное железо кладешь в масло-пуру, (это) заклинание над (ним) семь раз произносишь; мужчина уд свой, (а) женщина орган свой натирают (этим маслом), и он сходится (с ней).^[268]

«ВЕТЕР, ПОДУЙ! ВСКОЛЫХНИСЬ, РОЩА!..»
Заклятье

Обряд таков: берешь струну арфы, завязываешь на ней три узла; произносишь (это) заклинание семь раз, обвязываешь (струной) его правую и левую руку, и тогда к нему вернется мужская сила.

«ДЕРЖУ ТЕБЯ!..»
Заклятье{10}

[Обряд таков:] читаешь (это) заклинание над пивом семь раз [...] [этой женщине] даешь, и она придет.

[Так] исполнишь на 21-й день (месяца) — и будет хорошо.

«ОСТАВЬ ПОПРЕКИ!..»
Диалог двух влюбленных{11}

I

II

III

IV

«В ВОДАХ ПОТОКА...»
Заклинание для роженицы{12}

«ТЕЛИЦА ТЯЖЕЛАЯ...»
Заклинание для роженицы{13}

[Разбито три строки, сохранились лишь отдельные слова.]

«ЖИТЕЛЬ ПОТЕМОК ПРОЧЬ ИЗ ПОТЕМОК...»
Колыбельная песня-заговор из Ашшура{14}

Обряд таков: ты положишь в головах у младенца хлеб, трижды прочтешь этот заговор, проведешь от головы до ног и бросишь этот хлеб собаке: оный младенец утихнет.

Таблетка Кицир-Набу, заклинателя.

«КОГДА АНУ СОТВОРИЛ НЕБО...»
Заговор против зубной боли{15}

Заклинание против зубной боли.

Сделай так: растолки траву шалфей (?) и смешай ее с маслом. Трижды скажи заклинание и положи на зуб.

Копия таблички против зубной боли со старой обожженной таблички, принадлежавшей Мардукнадинаххс, написал Набунадинибри, сын Кудурану.

РАБ, ПОВИНУЙСЯ МНЕ!
Разговор господина с рабом{16}

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

XI

«НИППУРЕЦ, МУЖ СМИРЕННЫЙ И БЕДНЫЙ...»
Сказка о ниппурском бедняке{17}

ПРЕДНАЗНАЧЕНЬЯ НАЗНАЧАЮТСЯ ЭА...{18}

«ДЛЯ ЧЕГО, СЛОВНО БАРКА...»
Плач-заклинание{19}

ЧЕЛОВЕК И ЕГО БОГ

«МУЖ СО СТЕНАНЬЕМ...»
Старовавилонская поэма о Невинном страдальце{20}

[42 стиха, составляющие продолжение молитвы-жалобы, сохранились очень плохо.]

«ВЛАДЫКУ МУДРОСТИ ХОЧУ Я ВОССЛАВИТЬ...»
Из средневавилонской поэмы о Невинном страдальце{21}

Таблица II

УСНУЛИ КНЯЗЬЯ…
Молитва к ночным богам{22}

Двадцать четыре строки: посвящение ночи.

ВЫШЛА ОНА НА ПРОСТОР...
Из книги заклинаний{23}

[Остальное разбито.]

II

[Далее разрушенный текст.]

«ШАМАШ, КОГДА ТЫ ВОСХОДИШЬ»
Заклинание Солнца{24}

«СКОРБЬ, КАК ВОДЫ РЕЧНЫЕ...»
Из заклинаний

ПОХВАЛА ИШТАР{25}

Итого: 20 (строк) похвалы Иштар. Год, (когда) Хаммурапи (стал) царем.

Шегшег(??)-белу-рецу-шу,^[364] сын Шуму-либши, написал^[365]

«ТЕБЕ — МОЛЬБЫ МОИ, ВЛАДЫК ВЛАДЫЧИЦА, БОГИНЬ БОГИНЯ!..»
Заклинание-молитва к Иштар{26}

Молитва поднятия рук к Инанне.

«ХОРОШО МОЛИТЬСЯ ТЕБЕ...»
Заклинание-молитва к Иштар

Молитва поднятия рук перед Иштар.

Установить перед ликом Иштар курильницу с благовонным кипарисом, излить жертвенное пиво и трижды совершить поднятие рук.

МОГУЧИЙ, ПРЕСВЕТЛЫЙ МУЖ ЭРЕДУ…
Заклинание молитва к Мардуку{27}

Молитва поднятия рук перед Мардуком.

«МУДРЫЙ МУЖ, ПОСТОЙ, Я ХОЧУ СКАЗАТЬ ТЕБЕ...»
«Вавилонская теодицея»{28}

I [Страдалец]

II. [Друг]

III [Страдалец]

IV [Друг]

V. [Страдалец]

VI. [Друг]

VII. [Страдалец]

VIII. [Друг]

[Далее недостает 48 стихов.]^[377]

XIII. [Страдалец]

[От строф XIV, XV и XVI сохранились лишь отдельные обрывки стихов.]^[378]

XVII. [Страдалец]

[От строф XVIII, XIX сохранились лишь отдельные слова.]^[379]

XX. [Друг]

[От строфы XXI сохранились отдельные слова: «плута...»,

«мошенников всех...», «добро себе собирают».]

XXII. [Друг]

XXIII. [Страдалец]

XXIV. [Друг]

XXV. [Страдалец]

XXVI. [Друг]

XXVII. [Страдалец]

ИЗ ЗАКЛИНАНИЙ «УТЕШЕНИЕ СЕРДЦА БОЖИЯ»{29}

Заклинание

Заклинание

Заклинание

Это заклинание для утешения гнева божьего.

[Опущено одно заклинание, 17 строф.]

Заклинание^[386]

ИЗ ЗАКЛИНАНИЙ «ДА ОТПУСТИТ»{30}

ДЕЯНИЯ ЦАРЕЙ

«ЭЛЛИЛЬ ДАЛ ТЕБЕ ВЕЛИЧЬЕ...»
Военная песнь Хаммурапи{31}

* * *

* * *

[Недостает одного-двух стихов.]

* * *

[Недостает пяти-шести стихов.]

«Я -ШАРРУКЕН, ЦАРЬ МОГУЧИЙ...»
Сказание о Саргоне{32}

«АДАДНЕРАРИ, СВЕТЛЫЙ ГОСУДАРЬ...»
Из надписи Ададнерари I{33}

Ададнерари, светлый государь, наместник богов, основатель городов, истребитель мощных племен касситов, кутиев, лулумеев и шубарейцев,^[395] побивший всех врагов вверху и внизу, поправший страны их от Лубду и Рапику до Элухата,^[396] державший всех людей, расширивший границы и пределы, царь, к ногам коего Ану, Ашшур, Шамаш, Адад и Иштар склонили всех правителей и государей, славный первосвященник Эллиля, сын Арикденилу, наместника Эллиля, ишшакку^[397] бога Ашшура, покорившего страну Турукки и Нигимхи^[398] до пределов ее, всех правителей гор и холмов обширных пределов кутиев, покорившего страну Кудмухи^[399] и всех ее союзников, полчища ахламеев, сутиев, яуриев^[400] и их страны, расширившего границы и пределы, внук Эллильнёрари, ишшакку Ашшура же, который побил войско касситов и рука которого победила всех ненавистников его, расширившего границы и пределы, потомок Ашшурубаллита, царя сильного, чье первосвященство славно в грозном Экуре^[401] и чье благополучие царствования было утверждено до дальних мест, подобных горе, покорившего страну Муцру,^[402] рассеявшего всех многочисленных шубарейцев, расширившего границы и пределы.

«...В НАЧАЛЕ МОЕГО ЦАРСТВОВАНИЯ...»
Из анналов царя Ашшурназирпала II{34}

(1.43) […] В начале моего царствования, в первый год моего правления, когда Шамаш, судия, простер свою добрую сень надо мной и я величественно воссел на престол, а он вручил мне скипетр, пасущий человеков, — я собрал мои колесницы и войска, прошел трудными путями, крутыми горами, не устроенными для прохода колесниц и войск, и пошел на страну Тумме.^[403] Либе, их укрепленный город, сёла Сурра, Абуку, Арура и Арубе, лежащие между могучими горами Урини, Аруни и Этини, я покорил, устроил им большое побоище, их полон, их имущество, их крупный рогатый скот я полонил. Люди уклонились и заняли крутую гору. Гора была очень крута, вслед за ними я не пошел. Гора была расположена, как лезвие наточенного железного кинжала, и даже летающие птицы небесные не достигают дотуда; а их убежище было устроено как гнездо коршуна посреди гор, внутрь которых не заходил никто из царей, моих предков. В течение трех дней витязь лез по горам, его смелое сердце задумало сражение. Он поднялся пеший, гору одолел, разбил их гнездо, рассеял их полчище, двести воинов сразил оружием, тяжкий полон их полонил, словно стадо овец; кровью их окрасил гору, как алую шерсть. Остаток их пожрали ущелья и обрывы гор. Их сёла я разрушил, снес, сжег в огне.

[................………………………………………………....]

(1.58) [....] Поселения страны Хабхи, расположенные между могучими горами Усу, Аруа и Арарди, я покорил, устроил им большое побоище, их полон, их имущество полонил. Люди уклонились и заняли вершину — башню напротив Ништуна, свешивающуюся с небес, подобно облаку. Туда, куда из царей, моих предков, никто не заходил, мои воины налетели на них, как птицы. Двести шестьдесят бойцов их я сразил оружием, головы им отрубил, сложил башней. Остальные из них, как птицы, основали гнезда на крыльях гор; их полон, их имущество я свел с гор, сёла, лежавшие среди могучих лесов, я разрушил, снес, сжег в огне. Все люди, которые бежали перед моим оружием, спустились и обняли мои ноги. Подать и дань, а также повинности я назначил им. Бубу, сына Бубы, начальника поселения Ништун, я ободрал в городе Арбеле, кожей его одел городскую стену. В это время я сделал статую моего образа и записал на ней славу моего мужества, поставил ее на горе Эку, в «городе Ашшурназирпала у источника». [............................................................................]

(1.101) [....] Когда я находился в Ниневии, мне доставили весть: ассирийцы и Хулай, их начальник поселения, которых поселил в крепости Лухе Шульмануашаред,^[404] царь Ассирии, правитель, бывший до меня, восстали и пошли захватить Дамдамусу, мой царский город.^[405] По велению Ашшура, Иштар и Адада, богов, моих помощников, я собрал мои колесницы и войска; у истока реки Субнат,^[406] там, где стоят изображения Тиглатпаласара^[407] и Тукульти-Нинурты,^[408] царей Ассирии, моих отцов, я изготовил изображение моей царственности и поставил вместе с ними. В это же время я принял дань страны Ицалла:^[409] крупный и мелкий рогатый скот и вино. Я перевалил через горы Кашияри и подошел к Кинабу, укрепленному городу Хулая. Множеством моих войск и моей яростной битвой город я осадил и покорил, шестьсот бойцов сразил оружием, три тысячи их полона я сжег в огне, не оставив ни одного из них в заложники. Хулая, их начальника поселения, я захватил в руки живым. Их тела я сложил башнями, их юношей и девушек сжег на кострах. Хулая, их начальника поселения, я ободрал, кожей его одел стену города Дамдамусы. Поселение Мариру в окрестностях его я покорил, пятьдесят их воинов сразил оружием, двести их полона сжег в огне. Триста тридцать два человека страны Нирбу в степной схватке я убил, их полон, их крупный и мелкий рогатый скот увел. Жители Нирбу... держались вместе. Они вошли в свой укрепленный город Тэла. Я выступил из Кинабу, подошел к Тэле. Город был очень крепок, обнесен тремя стенами; люди полагались на свои крепкие стены и на свои многочисленные войска и не спустились ко мне, не обняли мои ноги. После схватки и боя город я осадил и покорил, три тысячи их воинов я сразил оружием, полонил их полон, их имущество, крупный и мелкий рогатый скот. Их многочисленный полон я сжег в огне. Многих людей живыми я захватил в руки — одним я отрубил кисти или пальцы, другим отрубил носы, уши и пальцы (?) их, многим людям ослепил глаза. Я сложил одну башню из живых людей, другую из голов и привязал к столбам их головы вокруг их города. Их юношей и девушек я сжег в огне, город разрушил, снес, сжег в огне и пожрал его. В это время крепкие стены поселений Нирбу я разрушил, снес, сжег в огне [...…]

«АШШУРУ, ОТЦУ БОГОВ, ВЛАДЫКЕ ВЕЛИКОМУ...»
Воинская реляция Саргона II (в сокрашении){35}

(1) Ашшуру, отцу богов, владыке великому, моему владыке, живущему в Эхурсаггалькуркурре, своем великом храме, — большой, большой привет!

Богам судеб и богиням, живущим в Эхурсаггалькуркурре, их великом храме, — большой, большой привет!

Богам судеб и богиням, живущим в городе Ашшуре, их великом храме, — большой, большой привет!

Граду и людям его — привет! Дворцу и живущим в нем -привет!

Шаррукин,^[410] светлый первосвященник, раб, чтущий твою великую божественность, и войско его — весьма, весьма благополучны.

(6) В месяце ду’узу,^[411] устанавливающем советы племен, месяце могучего старшего сына Эллиля, мощнейшего из богов, Нинурты, предписанном на древней таблице владыкой мудрости Нинигикугом^[412] для собирания войск и устроения стана, я отправился из Калху,^[413] моего царского города, и переправился грозно через Верхний Заб в его месте сильного течения. В третий день о взнуздании уст гордеца и связании ног супостата в страхе божьем склонился я пред Эллилем и Нин-лиль, а затем войскам Шамаша и Мардука я дал перепрыгнуть, как через арык, через Нижний Заб, чья трудна переправа. Я вступил в перевалы Куллара, высокой горы страны лулумейской, называемой Замуа,^[414] в области Сумбу устроил я смотр своему войску, коней и колесниц число я проверил; с великой помощью Ашшура, Шамаша, Набу и Мардука в третий раз походный строй я направил в глубь гор, на Зикерту и Андию^[415] я простер ярмо колесниц Нергала и Адада, значков, грядущих передо мной.^[416] Я прошел между Никиппой и Упои, горами высокими, поросшими всякими деревами, чья поверхность мятежна, перевалы опасны, простирающими тень над окрестностями, подобно кедровому лесу, так что тот, кто идет их путями, не видит сияния солнца; а речку Буйя, что между ними, переходил я двадцать шесть раз, и войска мои, по своей многочисленности, полой воды не страшились. Симирриа, большой горный пик, что вздымается, словно острие копья, возвышаясь главой над горами, жилищем Владычицы богов,^[417] главой вверху упирается в небо,^[418] а конями внизу достигает глубин преисподней и со склона на склон, как рыбий хребет, не имеет прохода, — по бокам его извиваются пропасти и горные ущелья, и при взгляде очам посылает он ужас — для подъема колесниц и скачки коней неудобен, и для прохода пехоты пути его трудны. В откровении мудрости и по замыслу сердца, определенных мне Эйей и Владычицей богов, развязавшими ноги мои на повержение вражеской страны, я заставил саперов моих поднять могучие медные кирки — края высокой горы они сровняли, как плиты, и улучшили дорогу. Я встал во главе моего войска — колесницы, конников, боевых людей, идущих со мной, я заставил взлететь на ее пик, как храбрых орлов; вслед за ними послал я обозников и саперов, а верблюды и вьючные ослы прыгали по его вершинам, как козероги, порождение гор. Обширные войска бога Ашшура я поднял благополучно по трудным его подъемам, а на вершине этой горы я разбил мой лагерь. Семь гор — Синахульзи, Бируатти, — высокие горы, поросшие karsu и sumlalu,^[419] приятными благовониями, — Туртани, Синабир, Ахшуру и Суйа — с трудами я перевалил, Раппу и Арапу, реки, низвергающиеся с них, — в половодье их я перешел, как ров. [...............……………………………………......

.............……………………………….........],

(91) Я отправился из Аукане и прибыл в Уишдиш, маннейскую область,^[420] отнятую Урсой.^[421] Предо мной Урса урартский, не блюдущий слова Ашшура и Мардука, не чтущий клятвы владыкой владык, горец, семя убийства, что не знает порядка, чьи уста бормочут злобные и негодные речи, что не блюл почтенного слова Шамаша, великого судии богов, и ежегодно, беспрестанно преступал его предначертания, — после прежних своих грехов он свершил великое безрассудство на разгром стране своей и истребление своим людям: на Уауше,^[422] большой горе, чья глава воздвигнута посреди небес, наравне с облаками, где от века не проходила ни одна живая душа, чьих путей не видывал путник, да и крылатые птицы небес не летали над нею, не выводили птенцов, не вили гнезда, на высокой горе, что торчит, словно острие кинжала, и где зияют пропасти и глубокие горные ущелья; в большие жары и сильные морозы гора эта — гибель, утром и вечером на ней сияние, день и ночь на ней копится снег, во весь рост покрыта она льдом; у того, кто переходит ее предел, — тело его поражают порывы бури, а от холода горит его плоть, — здесь он собрал свое многочисленное войско и своих союзников и для отмщения за Метатти-зикертца^[423] устроил боевые силы: бойцов своих, опытных в битве, свое войско [......] их [......] построил, посадил их на верховых быстроходных коней и вручил оружие. Метатти-зикертец, что издавна ему пособлял и на помощь ему созывал всех окрестных горных царей и сам получал подмогу, положился на многочисленность войска и на помощь и склонил их отложиться. Его слава победы в бою [......] возомнил себя равным моей силе. Сердце его пожелало со мною сразиться в открытом бою, поражение войск Эллиля и Мардука он задумал бесповоротно. В ущелье этой горы он построил войско; о сближении и умножении боевых сил меня известил гонец.

(112) Я, Шаррукин, царь четырех частей света, пастырь Ассирии, хранитель обрядов Эллиля и Мардука, внимательный к решениям Шамаша, семя Ашшура, града мудрости и разумения, чтущий слово великих богов со страхом и не преступающий их предначертаний, верный царь, рекущий добро, для которого мерзость, злодеяние и ложь, из чьих уст не исходят слова притеснения, мудрец среди государей вселенной, созданный в разуме и совете и держащий в руке почитание богов и богинь, к Ашшуру, царю всех богов, владыке стран, породившему все, царю всех великих богов, озаряющему страны света, владыке города Ашшура, премогущему, что в ярости своего великого гнева унизил всех государей вселенной и уравнял их рост, к почтенному герою, из чьей сети не убегут злодеи, у не чтущего кого исторгается корень, который того, кто не чтит его слово, полагаясь на собственную силу, забывает величие его божественности, похваляется гордо, в стычке распри карает гневно, разбивает его оружие, обращает в ветер собранные силы, а тому, кто блюдет справедливость богов, кто полагается на добрый суд Шамаша, кто божественность Ашшура — Эллиля богов — почитает, не презирает малых, — тому дает идти с собой рядом, попрать победно своих врагов и супостатов, — ради того, что я еще не проходил ни пределов Урсы урартского, ни его обширной страны, не проливал в степи крови его воинов, чтоб нанести ему поражение в битве, чтобы дерзость уст его обратить на него же и заставить нести его собственный грех, — воздел я руки.

(125) Ашшур, владыка мой, внял словам моим справедливым, был к ним добр, повернулся к моей правдивой мольбе, благосклонно принял мое моление, послал мне на помощь свое гневное оружие, при появлении коего бегут непокорные от восхода солнца до заката солнца, и я не дал страждущим войскам бога Ашшура, ходившим дальним путем, уставшим и утомившимся, без счета перешедшим высокие горы, трудные при спуске и при подъеме, изменившимся в лице, успокоить их усталость, и не поил их водой, утоляющей жажду, не разбивал я стана, не укреплял я лагерных стен, не послал я бойцов своих, не сбирал я полка моего, те, что были справа и слева, не успели вернуться ко мне, не ожидал я тех, кто позади, не страшился множества войск его, презирал его коней, многочисленность его панцирных воинов не удостоил я взгляда — с единственной личной моей колесницей и с конями, идущими рядом со мной, не покидающими меня во враждебных и чуждых местах, отрядом, сотней Синахуцура,^[424] как яростное копье по нему я ударил, нанес ему поражение, отвратил его наступление, устроил ему большое побоище, и трупы воинов его я раскидал, как полову, наполнил горные провалы; по пропастям и ущельям кровь их я заставил течь, как реки; степи, равнины, высоты окрасил, как алую шерсть. Бойцов его, надежду его войска, лучников и копьеносцев у ног его, как ягнят, я зарезал, головы им отрубил; его лучшим людям, советникам и приближенным, в схватке я поломал оружие, их забрал вместе с конями; 260 человек семени его царского рода, его доверенных лиц, его областеначальников, его конников захватил я в свои руки и рассеял боевые ряды; а его запер я в толпе его стана, упряжных коней его остриями стрел под ним побил; для спасения жизни своей он оставил колесницу и верхом на кобыле бежал впереди своего войска. Метатти зикертский с окрестными царями — я поверг их воинство, их полк рассеял; войскам Урарту, злого врага, и его советникам я нанес поражение, на горе Уауш обратил их в бегство; их конями я наполнил горные пропасти и ущелья, а сами они, как муравьи в беде, отправились трудными путями. В ярости моего оружия вслед за ними и я поднялся, подъемы и спуски покрыл телами бойцов. На шесть бэру^[425] расстояния от Уауша до Зимура, яшмовой горы, гнал я его острием стрелы; прочих людей его, что бежали для спасения жизни, я оставил славить победу Ашшура, моего владыки; Адад, мощный сын Ану, храбрый, поверг на них свой великий гром, тучами ливня и градом небесным покончил с остатком. Урса, их правитель, преступивший предначертания Шамаша и Мардука, не почтивший присяги Ашшура, царя богов,^[426] убоялся грома моего сильного оружия, и, как у птицы ущелий, что спасается от орла, содрогнулось его сердце; как проливший кровь, он покинул Турушпу,^[427] свой царский город, и, как бегущий от охотника, он достиг краев своих гор; как роженица, бросился он на ложе, отверг от уст своих хлеб и воду, неизлечимый недуг на себя навел он. Победу Ашшура, моего владыки, на вечные времена установил я над Урарту, страх перед ним, без забвения, на будущее я оставил; в грозном бою я сделал горькой для Урарту силу мощи моей превеликой и натиска моего великого оружия; людей Анджи и Зикерту я покрыл смертной пеной. Стопы злого врага отвратил я от Страны Маннеев, сердце Уллусуну,^[428] их владыки, я ублаготворил и для страждущих людей его дал сиять свету.

(156) Я — Шаррукин, охраняющий правду, не преступающий предначертаний Ашшура и Шамаша, смиренный, непрестанно чтущий Набу и Мардука, — с их верного согласия я достиг желания сердца и над гордым врагом моим я встал победоносно; над всеми и каждыми горами я пролил оцепененье, вопли и рыданья судил я вражеским людям. С радостным сердцем, ликуя, с певцами, арфами и кимвалами вошел я в мой стан, Нергалу, Ададу и Иштар, владычице битвы, богам, населяющим небо и землю, и богам, населяющим Ассирию, принес я гордые чистые жертвы; повергаясь ниц и молясь, я стоял перед ними, их божественность славил.

На Андию и Зикерту, куда лицо мое было обращено, прекратил я поход свой, на Урарту обратил лицо я. Уишдиш, область Страны Маннеев, которую отнял и взял себе Урса, — ее многие поселенья, что, как звезды небесные, не имели числа, покорил я, их укрепленные стены вместе с насыпью их основания я разбил, как горшки, и сровнял с землею, многочисленные их амбары без числа я открыл и ячменем без счета накормил мое войско [...............................................

........................................................................]

(309) При моем возвращении Урзана муцацирский,^[429] негодяй и злодей, преступивший клятву богам, не покорившийся владычеству, горец злой, согрешивший против присяги Ашшура, Шамаша, Набу и Мардука, возмутился против меня, прекратил возвратное продвижение моего похода тем, что с тяжелым своим приношением не поцеловал моих ног. Он задержал свою дань и подать и ни разу не послал своего гонца, чтобы спросить о моем благополучии. В гневе сердца моего я дал всем моим колесницам, многочисленным коням, всему моему стану направить путь на Ассирию, сам же в великом уповании на Ашшура, отца богов, владыку стран, царя всех небес и земли, породившего все, владыку владык, кому издревле Эллиль богов Мардук^[430] подарил богов горы и равнины четырех частей света, чтобы заставить их чтить его, и никто чтобы не уклонился, и чтобы были они с их накопленными сокровищами введены в Эхурсаггалькуркурру; высоким велением Набу и Мардука,^[431] что направили ход свой в расположении звезд, предвещающий подъятие моего оружия, и следуя благоприятным знамениям, предвещающим поднятие мощи, коим Магур, тиароносец,^[432] предвещая поражения Гутиума,^[433] утомил звездочетов; с драгоценного согласия Шамаша, воина, приказавшего написать в печени моей жертвы надежные предзнаменования о том, что он пойдет на моей стороне, с одной лишь единственной личной моей колесницей и 1000 моих пылких конников, лучников, пращников и копьеносцев — моими храбрыми воинами, сведущими в битвах, — я построил войска, и, направив путь в Муцацир дорогою трудной, я заставил войско мое подняться на Арсиу, могучую гору, подъем на которую, как на иглу, невозможен. Я перешел Верхний Заб, который люди Наири и Хабхи^[434] называют Эламуния; между Шейаком, Ардикши, Улайу и Аллуриу, высокими горами, громадными холмами, недоступными иглами гор, отвергающими счет, — между ними нет тропинки для прохода пехоты, водопады могучие там низвергаются, и шум их паденья гремит на берегу, словно Адад,^[435] поросли они всякими желанными плодовыми деревьями и лозами, как тростником, — где не проходил еще ни один царь и чьих троп не видывал государь, живший до меня, — их большие стволы повалил я, и воистину я стесал недоступные иглы их топорами из бронзы; узкий путь, проход, проулок, где пехота шла бочком, я улучшил между ними для продвиженья моего войска. Мою колесницу на затылки людей я поставил, сам же верхом на коне встал во главе моего войска, а воинов моих с конями, шедшими со мною, я заставил растянуться поодиночке и с нуждою пройти. Чтобы он не уклонился, послал я приказ моим доверенным людям, областеначальникам с их полками, написал им поспешно [..................] увидел движенье моего похода [................] только царь Урарту в Муцацир, его царское жилище, жилище Халдии, его бога [..........…] царство Урарту до всех пределов его, более коего на небесах и земле не ведают [....................] так как древле скипетр и тиара не были носимы, подобающие пастырству [..........] люди [....................] укрепили [................] государь, пастырь людей Урарту [................] приносят ему, и того из его сыновей, кто приемлет его престол, с золотом, серебром и всем драгоценным, с сокровищем дворца его в Муцацир пред Халдию его вводят, и он дарит свои дары — толстых быков, жирных баранов без счета пред ним приносят в жертву, для всего его города устраивают пир, перед Халдией, его богом, его венчают тиарой владычества, дают ему носить скипетр царства Урарту, а люди его возглашают его имя. На этим городом великому грому моего войска дал я греметь, как Адад; жители [.................] его люди, старики и старухи поднялись на крыши домов своих, горько плачут [...............] ради спасения своих душ на четвереньках ползали, руки свои простирали [..........].

(346) Так как Урзана, царь, их советчик, не постыдился имени Ашшура, сбросил ярмо моего владычества, забыл свою службу мне, я задумал забрать в полон людей этого города и повелел увести Халдию, надежду Урарту. Против ворот его города я воссел победоносно и полонил его жену, его сыновей, его дочерей, его людей, семя рода его; я причислил их к 6110 людям, 12 мулам, 380 ослам, 525 быкам, 1235 баранами ввел их за стену моего лагеря. В Муцацир, обиталище Халдии, вошел я победоносно, как повелитель, поселился я во дворце, жилище Урзаны. С кладовых его полных, изобиловавших скопленными сокровищами, велел я снять их хранительные печати и...

[Далее следует подробный перечень добычи; он кончается так]

1 большая медная цистерна, берущая по 80 мер воды, с большим медным ковшом к ней, которую цари Урарту при жертвоприношении перед Халдией наполняли жертвенным вином, 4 медные статуи великих привратников, охраны его дверей, четыре подставки которых вместе с сиденьями — литая медь, 1 статуя в позе молитвы, царское изображение Сардури, сына Ишпуэни,^[436] царя Урарту, — сиденье его — литая бронза, 1 бык, 1 корова со своим теленком, которых отлил Сардури, сын Ишпуэни, пустив в переплавку медь храма Халдии, 1 изображение Аргишти,^[437] царя Урарту, увенчанного звездной тиарой божественности, благословляющего правой рукой, с футляром к нему весом 60 талантов меди, 1 изображение Урсы с его двумя ездовыми лошадьми и колесничим, с их сиденьями — литая медь, — на котором можно прочесть его собственную похвальбу: «С моими двумя конями и одним колесничим рука моя овладела царской властью Урарту».

(405) Вместе с прочим многочисленным богатством его без счета — я похитил, кроме вещей золотых, серебряных, свинцовых, бронзовых, железных, слоновой кости, черного дерева [?], самшитовых и всех всевозможных родов дерева, которые похитили без числа войска Ашшура и Мардука из города, дворца и божьего храма. Имуществом дворца Урзаны и Халдии и многим богатством его, которые я похитил из Муцацира, я нагрузил мои многочисленные войска во всем обилии их и заставил тащить в Ассирию. Людей области Муцацира я причислил к людям Ассирии, повинность воинскую и строительную я наложил на них, как на ассирийцев. Услышав, Урса поник на землю, разодрал свои одежды, опустил свои руки, сорвал свою головную повязку, распустил свои волосы, прижал обе руки к сердцу, повалился на брюхо; его сердце остановилось, его печень горела, в устах его были горестные вопли; во всем Урарту до пределов его я распространил рыдания, плач на вечные времена я устроил в Наири. (415) С высокими силами Ашшура, моего владыки, с победою мощи Бела и Набу, богов, моих помощников, с благосклонным согласием Шамаша, великого судии богов, открывавшего стези, простиравшего сень над моим войском, с величием Нергала, мощнейшего из богов, шедшего со мною хранившего мой стан, из области Сумбу между Никиппой и Упои, горами трудными, я вступил в Урарту, по Урарту, Зи-керту, Стране Маннеев, Наири и Муцациру я прошел повелителем, как оскаленный пес, одетый ужасом, и не видел я того, кто б меня усмирил. У Урсы урартского и Метатти зикеритского войско поверг я в полевом сражении, 430 поселений семи областей Урсы урартского все покорил я и страну его опустошил. У Урзаны муцацирского Халдию, его бога, и Баг-барту, его богиню, вместе со многим имуществом дворца его, с 6110 людьми, 12 мулами, 380 ослами, 525 быками, 1285 баранами, женой его, сыновьями его, дочерьми его, я похитил; через перевалы Андарутты, горы трудной, против села Хиппарны я вышел благополучно, вернулся в мою страну.

(426) Один колесничий,^[438] 2 конника, 3 сапера были убиты. Я послал доставить донесение к Ашшуру, моему владыке, Таб-шар-Ашшура, великого советника.

(428) Таблица Набушаллимшуну, великого царского писца, главного мудреца, везира Шаррукина, царя Ассирии, первенца Хармакку, царского ассирийского писца.^[439] Принесено в эпонимат Иштадури, наместника города Аррапхи.

«Я — СИНАХХЕРИБ, ВЕЛИКИЙ ЦАРЬ...»
Из анналов Синаххериба

(1.1) [Я] — Синаххериб, великий царь, могучий царь, царь обитаемого мира, царь Ассирии, царь четырех стран света, премудрый пастырь, послушный великим богам, хранитель истины, любящий справедливость, творящий добро, приходящий на помощь убогому, обращающийся ко благу, совершенный герой, могучий самец, первый из всех правителей, узда, смиряющая строптивых, испепеляющий молнией супостатов. Бог Ашшур, Великая гора, даровал мне несравненное царствование, и над всеми сидящими на престолах возвеличивает он мое оружие. От Верхнего моря, где закат солнца, до Нижнего моря, где восход солнца, всех черноголовых склонил я к моим стопам, и враждебные правители устрашились боя со мной, поселения свои они покинули и, подобно пещерным летучим мышам, одиноко улетели в места неведомые. [........................…………….]

(11.34) В третьем моем походе я двинулся на страну Хатти. Дули, царя Сидона, ниспровергли грозные сияния^[440] моего величия, в даль посреди моря он убежал и сгинул навеки.

Сидон большой, Сидон малый, города Бит-Зитти, Царип-ту, Махаллиба, Ушу, Акзибу, Акку, города его могучие, укрепления в местах пастбищ и водопоев, оплоты его, ниспроверг блеск оружия бога Ашшура, моего владыки, и они склонились к стопам моим. Туба'ала на троне царском я посадил и дань, подать владычеству моему, наложил на него.

Что касается Минхиму, самсимурунайца, Туба'ала, сидонца, Абидилити, арадийца, Урумилки, библитянина, Метинти, ашдодца, Пудуэля, аммонитянина, Каммусунадбу, моавитянина, Айяраму, идумея, царей Амурру,^[441] то все они подношения свои, дары знатные пред меня принесли и облобызали стопы мои.

А Цидку, царя Аскалона, что не склонился под ярмо мое, богов дома отца его, его самого, его жену, сыновей, дочерей, братьев, родичей я забрал и переселил в Ассирию. Шаррулудари, сына Рукибту прежнего их царя, я поставил над народом Аскалона и принесение дани, союзнического дара моему величию, наложил на него, и он влачил ярмо мое. Во время моего похода города Бит-Даганна, Яппу, Банайябарка, Азузу — города Цидки, что к ногам моим тотчас не склонились, я осадил, взял, захватил добро их.

А у наместников, князей и людей города Экрона, которые Пади, их царя, принесшего союзническую присягу стране Ашшур, бросили в железные оковы и выдали его Хизкии,^[442] иудею, поступив враждебно и грешно, устрашились сердца их. Царей Египта, лучников, колесничих, конников царя Эфиопии — силы бесчисленные — призвали они против меня, и те пошли им на помощь. В окрестностях города Альтакку предо мной ряды их были выстроены, и они точили свое оружие. Могуществом Ашшура, моего владыки, я сразился с ними и нанес им поражение. Колесничих и воинов царя египетского и колесничих царя эфиопского живьем в разгаре сражения захватили руки мои. Города Альтаку и Тамну я осадил, взял, захватил их добро.

(III. 1) Я подступил к Экрону, правителей и князей, которые согрешили, я убил и трупы их повесил на кольях вокруг города. Сыновей города, совершивших грех и преступление, причислил к полону. Остатки их, не несущие на себе греха и преступления, тех, кто не повинен, я велел пощадить. Пади, их царя, из Иерусалима я вывел, и на трон владычества над ними посадил, и дань моего владычества наложил на него. А Хизкию-иудея, который не склонился под мое ярмо, — 45 городов его больших, крепости и малые поселения их окрестностей, которым нет счета, придвижением насыпей" и приближением таранов, атакой пехоты и штурмовых лестниц я осадил, взял 200 150 человек, от мала до велика, мужчин и женщин, лошадей, мулов, ослов, верблюдов, крупный и мелкий скот без числа из них я вывел и причислил к полону. Самого же его, как птицу в клетке, в Иерусалиме, его царском городе, я запер. Укрепления против него я воздвиг, выход из ворот его города сделал ему запретным. Города его, которые я захватил, отделил от его страны и Метинти, царю Асдода, Пади, царю Экрона, и Цилли-Белу, царю Газы, отдал и уменьшил его страну. К уплате прежней дани ежегодную подать их, союзнический дар моему владычеству, я прибавил и наложил на них. Он же, Хизкия, ужасные блески моего владычества ниспровергли его и вспомогательные отряды, которые для укрепления Иерусалима, его царского города, он собрал, и они захотели мира. Вместе с 30 талантами золота, 800 талантами отборного серебра, сурьмой, большими украшениями из камня, ложами из слоновой кости, тронами из слоновой кости, слоновыми кожами, слоновой костью, эбеновым деревом, самшитом — всем, что есть, знатным богатством, также и дочерей его, наложниц его дворца, певцов и певиц в Ниневию, мою столицу, за мной он прислал и для уплаты дани и исполнения службы направил своего гонца. [............................................................................]

(V.5) В восьмом моем походе, после того как Шузубу^[443] взбунтовался, вавилоняне, злобные демоны, ворота города заперли, решилось сердце их на свершение битвы. Шузубу-халдей, ничтожный человечишка, лишенный мужской силы раб, глядящий в лицо наместнику Лахиру, арамей пропащий и беглый, кровопийца, грабитель — к нему-то они собирались, в болота спустились, устроили бунт. Я окружил его со всех сторон и душу его стеснил. Перед лицом страха и голода он убежал в Элам. Поскольку договор и преступление на нем были, из Элама он поспешил и прибыл в Вавилон. Вавилоняне, на беду его, на трон его водворили, вручили ему власть над Шумером и Аккадом. Они открыли сокровищницу Эсагилы, золото и серебро бога Бела и богини Царпанит, добро их храмов они вынесли и Умманменану, царю Элама, не имеющему ни ума, ни благоразумия, принесли подношение. «Собери свое войско, созови свой лагерь, поспеши в Вавилон, встань рядом с нами, надежда наша — поистине ты!» Он же, эламит, не вспомнил в сердце своем о том, что в прежнем моем походе на Элам я взял и обратил в руины его города. Подношение он принял, собрал свое войско, свой лагерь, колесницы, повозки собрал, коней и мулов запряг в упряжь. [Перечисление многих стран и народов] Союз великий заключили они с ним, во множестве своем в Аккад они двинулись, к Вавилону пришли, соединились с Шузубу-халдеем, царем Вавилона, и объединили свои войска. Как стая многочисленной саранчи, в начале года^[444] все разом для сражения поднялись они на меня. Пыль от ног их словно грозовая туча в зимние холода, закрывает обширные небеса. Предо мной в городе Халуле, что на берегу Тигра, выстроили они ряды, преградили мне водопой и наточили свое оружие. Я же взмолился Ашшуру, Сину, Шамашу, Белу, Набу, Нергалу, Иштар Ниневийской, Иштар Арбельской — богам, помощникам моим, — об одолении врагов могучих, и молитву мою тотчас они услышали и пришли ко мне на помощь.

Как лев, я взъярился, облачился в доспехи, шлем, украшение битвы, возложил я на главу свою, на мою боевую кодесницу высокую, ниспровергающую супостата, в ярости сердца своего я взошел поспешно. Могучий лук, врученный мне Ашшуром, в руки мои я схватил, дротик, пресекающий жизни, во длани мои я взял, над всем войском злобного недруга, словно ураган, грозно я закричал, словно Адад, я взревел. По повелению Ашшура, владыки великого, владыки моего, на фланг и фронт, словно порыв стремительного южного урагана, на врага я обрушился оружием Ашшура, владыки моего, и яростным натиском я повернул их вспять и обратил в бегство. Вражеское войско стрелами и дротиками я приуменьшил и все тела их пронзал, словно решето. Хумбанунташа — вельможу царя Элама, многоопытного воина, предводителя войска его, великую его опору, вместе с прочими начальниками, у которых на поясах — золотые кинжалы и великолепные золотые обручи охватывают запястья их, — как связанных жирных волов, мгновенно я пронзил, учинил им разгром. Словно жертвенным баранам, перерезал я им горло, дорогие им жизни их я обрезал, как нить. Я заставил их кровь течь по обширной земле, словно воды половодья в сезон дождей. Горячие кони упряжки колесницы моей в кровь их погружались, как в реку. Колеса моей боевой колесницы, ниспровергающей скверного и злого, разбрызгивали кровь и нечистоты. Трупами бойцов их, словно травой, наполнил я землю. Я отрезал им бороды и тем обесчестил, я отрубил их руки, словно зрелые плоды огурцов, я забрал кольца, великолепные изделия из золота и серебра, что были на руках их. Острыми мечами я разрубил их пояса, поясные кинжалы из золота и серебра, что были на них, я забрал. Остальных начальников его, вместе с Набушумишкуном, сыном Мардукаплаиддины, которые устрашились моего натиска и подняли руки, живьем посреди схватки захватили руки мои. Колесницы вместе с лошадьми их, у которых в ходе моего мощного натиска были убиты возничие, и те, которые были брошены, все ездили сами по себе.

(VI. 13) Я повернул и, пока два двойных часа ночи не прошли, избиение их не останавливал. Он же, Умманменану, царь Элама, вместе с царем Вавилона, предводителями племени Страны халдеев, шедшими с ним рядом, — страх перед натиском моим напал на них, как наводящий ужас демон. Шатры свои они покинули и, ради спасения своих жизней, топтали трупы своих воинов. Как у пойманного птенца голубя, трепетали сердца их. Они испустили горячую мочу, в колесницах своих оставили свой кал. Для преследования их я направил за ними свои колесницы и конницу. Беглецов их, которые ради жизни ушли, там, где настигали, сражали оружием.^[445]

ПИСЬМО АСАРХАДДОНА БОГУ АШШУРУ
[Реляция о походе 673 г. до н.э. на Шубрию] (в сокращении){36}

[Краткое содержание предшествующего текста:]

[1. О положении в Шубрии.]^[446]

[2. Первое письмо Асархаддона царю Шубрии.]

[3. Второе письмо Асархаддона царю Шубрии.]

[4. Ответ царя Шубрии Асархаддону]

Он же, услышав послание мой царственности, сожигающей врагов, словно пламя, — задор его пал, сердце его сжалось, и содрогнулись его ноги. Он сорвал свои царские одеяния, облачил свое тело вретищем, одеждой кающегося грешника; вид свой он сделал худым, уподобился рабу и сопричислил себя к своим слугам; стеная, моля и повергаясь ниц, он сидел на стене своего города; горько рыдая: «Увы и ах!» — раскрыв ладони, он взмолился к моему владычеству, мужеству Ашшура, моего владыки, и славе моей доблести, повторяя: «Помилуй!»

Так он мне писал: «Царь, которому отвратительны неправда, грабеж, убийство и [.......….] пастырь надежный, дарующий благополучие своему стану, своим войсковым силам, чьему наступлению никто не может противостоять, опытный в битве, сече и сражении, победоносный во всяких делах, чье оружие укрепил Ашшур и возвеличил более, чем царям, его предкам!

Шубрия — страна, согрешившая против тебя, — до пределов ее пусть тебе подчинится; поставь над ними твоего приближенного, и пусть они влачат твое ярмо, ежегодную, непрестанную дань и подать наложи на них! Я — вор, но за грех, которым я согрешил, в пятьдесят раз восполню протори, за одного беглеца, уроженца Ассирии, я дам возмещение сотней! Оставь меня жить, да хвалю я славу Ашшура, да превозношу твою доблесть! Кто небрежет Ашшуром, царем богов, кто не слушает Ашшурахиддины,^[447] царя вселенной, своего владыки, не возвращает беглецов Ассирии своему владыке, — пусть я буду ему примером!

Вельможи, мои советники, говорили со мной лживо, неверно; согрешил я сильным грехом против Ашшура, не послушал слова царя, моего владыки, уроженцев Ассирии, твоих рабов, не вернул тебе, но добра себе этим не сделал! Клятвы великих богов, что я преступил, твое царственное слово, что я позабыл, меня настигли! Да успокоится твое гневное сердце, даруй мне помилование, освободи меня от вины!»

[5. Третье письмо Асархаллона к царю Шубрии]

Я же, Ашшурахиддина, царь сильный, чей приказ неизменен, чье государево слово не может быть презираемо, кто не обращается вспять пред обнаженным оружием и наступлением битвы, против кого никто из царей всех врагов никогда не возвращался, не бился вторично, и не мог устоять пред ним ни один из его соперников-правителей в месте сражения, — так я сказал ему:

«Слыхал ли ты когда-либо, чтобы дважды повторялось слово царя сильного? А я, могущественнейший царь, трижды тебе писал, но ты не слушал слова уст моих. Так как ты не устрашился моей собственной угрозы, в ответ на мое письмо не отбросил своей гордости, ты принудил меня к бою и сраженью, грозное оружие Ашшура ты извлек из ножен».

Я не слушал его мольбы, не принял его молитв, не воспринял его молений, не повернул к нему моего отвернутого лица и не успокоил для него мою грозную душу, мое гневное сердце не усмирил, не даровал ему милости, не сказал ему: «Помилование».

[6. Осада города Уппуму]

А Уппуму, его царский город, что расположен, как туча, на могучей горе [........ ……………………] — из земли, деревьев и камня с трудом и утомлением я велел утоптать против него насыпь, и подъем на его городскую стену я сделал ему в мерзость […………………….]

[Следовавшее описание разорения окружавшей местности не сохранилось.]

Пока я ходил победоносно по этой области, — насыпь, которую я велел утоптать против Уппуму, его царского города, — в месяце кисилиму,^[448] в 21 день, день несчастный, день дурной, порожденье демона, в тишине ночной эту насыпь они облили нефтью и бросили огонь. По велению Мардука, царя богов, повеял северный ветер, доброе дуновение владыки богов; языки охватывающего пламени он повернул на Уппуму и насыпь не сжег, а сжег его стену и обратил ее в головни. Мои [........] воины для свершения боя и битвы перевалили осадную стену, [........] яростно атаковали их и нанесли им поражение. Они [..........] их [..........] и сложили черепа их башней, на колья тела их повесили и окружили ими их город.

[7. Посольство сыновей царя Шубрии]

Когда я [..........] достиг моего желания и удовлетворил свое сердце, я взял с собой [..........] и против Уппуму устроил мой лагерь. Когда он увидел, что цела насыпь, которую я велел утоптать против него, то он, тот, кто сам себе посоветовал пагубный совет и загубил свою жизнь, по слову [.....…] погубил и разорил свои селенья, а [......] и рассеял свои собранные силы — велел сделать фигурку из глины и одел ее вретищем, заковал ее в железные оковы, подобающие рабству, поместился у зернотерки своей кухни, чтобы делать мельничную работу, сорвал тиару червонного золота со своей головы, подобие шкуры льва, и вручил фигурку и тиару Шер-пи-Тешубу и Лиги-Тешубу, своим сыновьям, и они вышли ко мне ради дарования ему милости и сохранения его жизни.

Так они сказали мне: «За [........] сочти мое преступление, ложное слово возложи на грудь демона! Чтобы славить тебя [..............] пусть я буду ходить одиноко. Пусть увидят меня и устрашатся все враги-гордецы, пусть покорятся непокорные, [..............] не страшащиеся пусть устрашатся твоего владычества!»

[Далее следует описание взятия и разгрома городов Шубрии, но текст очень плохо сохранился.]

[8. Заключение]

Донесение я велел такому-то^[449] доставить Ашшуру, моему владыке. Один колесничий, 2 всадника, 3 сапера были убиты. Их поминовение: [Оставлена пустая строка — для имен]

«ШАМАШ, ВЕЛИКИЙ ВЛАДЫКА...»
Запрос царя Асархаддона к оракулу{37}

Шамаш, великий владыка, на то, о чем я тебя вопрошаю, дай мне верный ответ: с этого дня, с 3-го дня этого месяца йару, до 11 -го дня месяца абу^[450] этого года — на сто дней и сто ночей — установленный срок свершения загаданного. В течение этого установленного срока — будь то Каштарити^[451] с его войском, будь то войско киммерийцев,^[452] будь то войско мидян,^[453] будь то войско маннеев,^[454] будь то какой бы то ни было враг, — задумывают ли они, замышляют ли они? Будь то осадой, будь то силой, будь то боевыми действиями, битвой и поражением, будь то проломом, будь то подкопом, [........] будь о насыпью, будь то тараном, будь то голодом, будь то клятвой именем бога или богини, будь то доброй речью и мирным договором, будь то какой-либо хитростью для взятия городов — возьмут ли они город Кишассу,^[455] войдут ли в этот город Кишассу, покорит ли этот город Кишассу рука их, будет ли причислен к их владению — твоя великая божественность знает.

Взятие этого города Кишассу рукою какого бы то ни было врага с этого дня и до дня моего срока — приказанием, устами твоей великой божественности приказано ли, установлению ли? Увидит ли видящий, услышит ли слышащий?

Прости, если пропущен срок,^[456] прости, если сердце их с замыслило, и они обратились во врагов, прости, если кто вершил убийство и заграбил себе полевую добычу, прости, если приговор этого дня — добрый ли он или дурной — быть днем бурным, что польет дождем, прости, если нечистый нечистоту в место гадания принес и сделал нечистым, прости, если ягненок твоей божественности, что взят для гадания, имеет недостаток или грех, прости, если прикасающийся ко лбу ягненка свою обрядовую одежду надел грязной, что-либо нечистое съел, выпил, им умастился, [........] прости, если в устах одного из гадателей, раба твоего, слово запуталось, будь то пропуском, будь то добавкой, — я вопрошаю тебя, Шамаш, великий владыка:

что — с этого дня, 3-го дня этого месяца айару, до 11-го дня абу этого года, будь то Каштарити с его войском, будь то войско киммерийцев, будь то войско мидян, будь то войско маннеев, будь то какой бы то ни было враг, — захватят ли они этот город Кишассу, войдут ли в этот город Кишассу, покорит ли этот город Кишассу рука их, будет ли причислен к их владениям?

[Следует описание признаков, обнаруженных в печени ягненка, по которой производилось гадание.]

«Я, АШШУРБАНАПАЛ, ТВОРЕНИЕ АШШУРА И БЕЛЕТ...»
Из анналов Ашшурбанапала{38}

[Введение]

[Восстание Шамашшумукина и шестой поход]

МОЛИТВА ШАМАШШУМУКИНА К БОГИНЕ ЦАРПАНИТ

«МОР-ИЗНУРИТЕЛЬ, ВЛАДЫКА ВЕЛИКИЙ...»
Молитва Шамашшумукина к богу Нергалу

Молитва поднятия рук к Мору-Изнурителю.

Сотворишь либо с жертвенным обрядом, либо и с воскурением.

КОММЕНТАРИИ

Разбивка на строки в подлинниках иногда соответствует делению на стихи (или стихи и полустишия), а иногда нет. Нумерация в переводе соответствует строкам (или столбцам и строкам) оригинала, а разбивка — действительному делению на стихи. В случае, когда текст сведен из разных оригиналов, помимо столбца и стиха отмечается условным обозначением и источник каждого отдельного отрывка.

Фрагменты, не сохранившиеся в оригинале, но с уверенностью восстанавливаемые по эпическим повторам или иным данным, особо не отмечаются. Невосстановимые лакуны обозначены квадратными скобками и многоточием или строкой точек с указанием примерной величины лакуны. Так же отмечается пропуск текста, сделанный при его сокращении.

В квадратных скобках мелким шрифтом даны пояснения переводчиков.

Все тексты переведены с оригинала.

СЛОВАРЬ

В словарь внесены лишь важнейшие собственные, географические и мифологические имена, преимущественно встречающиеся в публикуемых текстах более одного раза. См. также Комментарии.

А

Адад, Адду — бог грома, дождя и бури, почитавшийся в Месопотамии и у арамеев.

Айа — аккадская богиня, супруга бога Шамаша. Отождествлялась с шумерской богиней Шенирдой. Прозвище — «Невеста».

Аккаде — город на Евфрате, возвысившийся и ставший столицей при Саргоне. Точное местонахождение не установлено. По городу получил название Аккад — часть Месопотамии, лежащая между Тигром и Евфратом, около современного Багдада. В III тыс. до н.э. Аккад и области к северу от него были заселены преимущественно семитоязычным населением (восточными семитами, аккадцами), в отличие от шумерского юга страны, Шумера.

Алала (Алали) — клич пахаря; божество плодородия у древних хурритов.

Амурру («Запад») — страны, лежащие к западу от Евфрата, и народы, их населявшие.

Анзу(д) (шумер.) — мифологический огромный орел, иногда мыслившийся с львиной головой, — персонификация грозового облака.

Анту — богиня, супруга богаАну.

Ану (шумер. ан) — бог неба, в шумеро-аккадском пантеоне — глава верховной триады богов, в которую входили также Эллиль (шумер. Энлиль) и Эйа (шумер. Энки). Бог города Урука в Шумере.

Ануннаки — божества шумеро-аккадского пантеона, действовавшие преимущественно на земле и в подземном мире. Они определяли судьбы людей и были судьями в Преисподней. Ср. Игиги.

Аншар и Кишар («Круг неба» и «Круг земли») — божественная пара, рожденная древнейшими богами, Лахму и Лахаму, очевидно, олицетворение горизонта, две неразрывно связанные линии, отделяющие небо и землю друг от друга. У ассирийцев Аншар отождествлялся с Ашшуром.

Апкаллу («мудрец») — любой из семи легендарных мудрецов, обитающих в Бездне (Апсу). В поэме об Эрре они участвуют в изготовлении новой статуи Мардука. Также общее название мудреца.

Апсу («Бездна») — подземный пресноводный океан, на котором покоится земля, а также название чертогов бога Эйи; в храмах «апсу» назывался бронзовый котел для ритуальных действий с водой.

Арамеи — семитские племена, обитавшие в Сирийской степи; в конце II тыс. до н.э. арамеи вторглись в Месопотамию, где осели и захватили власть в ряде городов. В течение 1-й половины I тыс. до н.э. арамейский язык постепенно вытеснил в обыденной жизни Передней Азии, включая Месопотамию, диалекты аккадского языка — вавилонский и ассирийский, а также местные языки Сирии, Финикии и Палестины. На арамейском языке говорит современный переднеазиатский народ — ассирийцы (нужно отличать от древних ассирийцев, которые говорили по-аккадски).

Аруру — богиня-прародительница, одна из древнейших богинь шумеро-аккадского (и, вероятно, еще дошумерского) пантеона, создательница людей; отождествлялась с Мами и некоторыми другими богинями, в том числе с Нинхурсаг, олицетворявшей плодородие.

Асакку (шумер. Асаг) — разновидность злых демонов, демон болезни.

Асаллухи — первоначально бог маленького города Куара близ Эреду в Южном Шумере; ко времени Хаммурапи был отождествлен с богом Мардуком; призывался при заклинаниях.

Асархаддон — ассирийский царь (680-669 гг. до н.э.), младший сын Синаххериба, занявший престол после недолгой борьбы со своими братьями. Он восстановил Вавилон, разрушенный его отцом, и начал завоевание Египта.

Атрахасис («Весьма премудрый») — имя или прозвище разных древних героев, в частности героя, пережившего всемирный потоп.

Ашшур — верховный бог ассирийского пантеона. Первоначально Ашшур — местное божество, покровитель города Ашшура. Позже ассирийские цари старались отождествить Ашшура с Энлилем, Аншаром и Мардуком.

Ашшурбанапал — последний великий царь Ассирии (668-635 (?) гг. до н.э.), сын Асархаддона. Отец назвал его своим преемником, сделав старшего сына, Шамашшумукина, царем Вавилона. В 651-648 годах до н.э. между братьями шла ожесточенная война, закончившаяся взятием Вавилона и гибелью Шамашшумукина. При Ашшурбанапале был завоеван Египет.

Б

Бау (Бабу, Баба) — шумерская богиня.

Бел («Владыка», «Господин») — то же, что Ваал, Ба'ал у семитских народов, — любой местный верховный бог; в Месопотамии отождествлялся с Энлилем шумеров, затем с Мардуком вавилонян.

Белет («Владычица») — прозвище разных богинь, см. Нин-лиль, Царпанит, Иштар.

Белили — одна из древнейших богинь, почитавшаяся в Уруке; о ее функциях судить трудно.

Борсиппа (совр. Бирс-Нимруд) — город, расположенный на правом берегу Евфрата, вблизи Вавилона.

В

Вэр (Ве'эр) — одна из ипостасей бога грома и дождя Адду (Адада).

Г

Гештинанна — богиня, олицетворявшая таинственные силы, заключенные в винограде и вообще в растительности, сестра бога Думузи, покровителя скотоводства; поочередно с ним по полгода пребывает в Подземном царстве.

Гибил, Гирра, Гирру — бог огня.

Гула — богиня врачевания; ее эмблемой была собака.

Гушкинбанда — один из семи мудрецов (см-Апкаллу).

Д

Даган — бог растительности, бури и дождя; важнейший центр его почитания — город Туттуль на среднем Евфрате.

Дакса (возможно чтение «Парса»?) — вероятно, другое название города Дур-Куригальзу.

Дамкина — божественная супруга Эйи, мать бога Мардука.

Даму — божество, почитавшееся в городе Иссине. Кроме того, известен бог Даму, которому поклонялись в Уруке; этот Даму близко напоминает Думузи.

Дер (совр. Бадра) — город в предгорьях Загроса, на пути из. Вавилона в Элам.

Дильмун — остров Бахрейн, в древности важнейший центр морской торговли с Индией и Аравией. В мифологии — «райская» страна.

Димкуркурра (шумер.) («Связь всех стран») — эпитет Вавилона.

Думузи — шумерский бог, покровитель скотоводов, возлюбленный богини Инанны (Иштар); полгода пребывает в Подземном царстве в очередь со своей сестрой Гештинанной.

Дур-Куригальгу (совр. Акаркуф) — одна из столиц Вавилонии, город, построенный касситским царем Кургальзу в середине II тыс. до н.э. на Тигре, несколько ниже современного Багдада

3

Зербанйту — см. Царпанит.

И

Игиги — особая категория (род или фратрия?) божеств шумеро-аккадского пантеона, боги-обитатели небес (кроме Нергала, бога Преисподней, тоже принадлежавшего к И.). Ср.Ануннаки.

Имгур-Эллиль («Эллиль соизволил») — название внутренней стены Вавилона.

Инанна — богиня любви, распри и войны, одна из важнейших божеств шумеро-аккадского пантеона. Инанна считалась дочерью бога Луны Нанны (акк. Сын), сестрой бога Солнца Уту (акк. Шамаш) или дочерью Ану. Отождествлялась с аккадской богиней Иштар (см.).

Иркалла — божество, персонифицирующее Преисподнюю; вообще Преисподняя.

Ирнини («Победительница») — одно из имен Иштар.

Иссин (совр. Бахрият) — город, расположенный к юго-западу от Ниппура, в начале II тыс. до н.э. и снова в конце II тыс. до н.э. — столица значительного государства и один из известнейших центров клинописной культуры.

Иштар — вавилоно-ассирийская богиня любви, плодородия и войны, отождествлявшаяся с Инанной. Астральное соответствие — планета Венера. В образе Иштар, по-видимому, слились черты нескольких божеств.

Иштаран — бог-покровитель города Дера.

Ишхара — одна из древнейших богинь плодородия аккадского пантеона, вероятно еще дошумерская; иногда отождествлялась с Иштар.

Ишум — советник бога Эрры; бог огня.

К

Касситы — горный народ, вторгшийся в Месопотамию с востока во II тыс. до н.э.

Кингу — предводитель чудовищ, созданных Тиамат для борьбы с богами. Согласно поэме «Когда вверху...», именно на его крови боги замесили глину, из которой вылепили первых людей; ср. также «Когда боги, подобно людям...» (Сказание об Атрахасисе),

I.208-243.

Кута, Куту (совр. Телль-Ибрагим) — город, расположенный между Тигром и Евфратом, к северо-востоку от Вавилона, место культа бога Преисподней Нергала; в переносном смысле — название Преисподней.

Кутии — горные племена, населявшие горы Ирана. В III тыс. до н.э. кутии вторглись в Месопотамию и почти сто лет хозяйничали на севере страны, пока не были изгнаны урукским царем Утухёнгалем.

Л

Лабасу — злой демон.

Ламассу — см. Шеду иЛамассу

Ламашту — недобрая демоница, насылающая на людей, особенно на детей, болезни и несчастья.

Лахаму и Лахму — старейшая пара богов, порожденная Тиамат иАпсу; может быть, персонификация наносов ила в первозданном океане; также прозвище божеств Эйи и Дамкины.

Лилит — злая демоница (суккуба), посещающая по ночам мужчин.

Лилу — злой демон (инкуб), являющийся по ночам женщинам; от союза с ним рождаются демоны и оборотни.

Луллубёи (лулумеи) — горные племена, жившие к востоку от Ассирии.

М

Магур — ладья, в которой по небу путешествует бог Луны; Месяц.

Мами, Мамёт — богиня-прародительница. См. Аруру.

Мардук — первоначально местный бог Вавилона. По мере роста могущества этого города росло и значение Мардука: в старовавилонский период Мардук становится главой вавилонского пантеона. Мардук считался сыном Эйи и Дамкины, супругом богини Царпанит, отцом бога Набу. Отождествлялся с Асаллухи.

Мелухха — отдаленная страна, с которой шумеры вели морскую торговлю. Находилась на западном побережье Индостанского полуострова. В позднюю эпоху этим термином обозначали Нильскую Эфиопию.

Мухра — один из стражей врат Подземного царства.

Н

Набу — бог-покровитель наук и учености, «писец в собрании богов»; считался сыном бога Мардука. Бог города Борсиппы.

Намму — богиня морских вод, мать бога Энки, сотворившая людей для того, чтобы облегчить жизнь богов. Возможно, отождествлялась также с Тиамат.

Намтар (шумер. «Судьба») — посланец богини Эрешкигаль, являющийся умирающему и уводящий его в Преисподнюю.

Нанна — бог Луны, шумерское имя бога Сына; также Наннар — аккадская народная этимология, букв. «Светоч».

Нергал — бог Преисподней, супруг богини Эрешкигаль; считался сыном Энлиля и Нинлиль. См. также Эрра.

Нинагаль — один из семи мудрецов (см. Апкаллу).

Нингиззида — одно из божеств подземного мира, «носитель трона» в Преисподней.

Нинигикуг («Владыка ясноглазый») — шумерский эпитет бога Энки (Эйи).

Нинильзу — один из семи мудрецов (см. Апкаллу). Нинлиль — богиня зерна, супруга бога Энлиля. ля Нинменанна (шумер.) — богиня родов.

Нинсун — богиня, «владычица диких коров», «владычица загона»; считалась матерью героя Гильгамеша. К этой же богине возводили свое происхождение цари III династии Ура — Ур-Нам-му и Шульги.

Нинту — богиня-мать, покровительница рожениц; отождествлялась с богиней Мами и др.

Нинурта — бог войны, сын Энлиля и Нинлиль, супруг богини Бау.

Ниппур (совр. Ниффер) — древний город; был религиозным центром Шумера.

Нисаба — богиня растительности — хлеба и тростника; покровительница искусства письма.

Нудиммуд («Созидающий», «Рождающий») — эпитет бога Энки (Эйи).

Нуску — бог полуденного солнца, жары, огня; «Великий везирь Эллиля».

С

Саккан — см. Сумукан.

Сангхульхага (шумер.) — демон-разрушитель.

Сарган (Шаррукен) — царь Аккада (2316-2261 гг. до н.э.), создатель династии Аккада, первого крупного политического объединения, охватывавшего всю территорию Месопотамии.

Саргон II (Шаррукин) — ассирийский царь (721-705 гг. до н.э.); вел успешные войны с западными соседями, а также с Эламом и Урарту.

Сариа — ныне гора Гермон у Голанских высот, на границе Сирии и Палестины.

Сибитти («Семерка») — семь злых демонов, насылающих на людей болезни; спутники бога Эрры.

Сын (шумер. Нанна, Зуэн) — бог Луны, первородный сын Энлиля (Эллиля).

Синаххериб — ассирийский царь (704-681 гг. до н.э.), сын Саргона II. Вел упорную борьбу с вавилоно-эламским союзом, закончившуюся полным разрушением Вавилона. Погиб в результате заговора, в котором участвовали и его старшие сыновья.

Сиппар (совр. Абу-Хабба) — древний город в Двуречье, на севере Вавилонии, немного южнее совр. Багдада.

Субареи (хурриты) — группа племен, обитавшая на Армянском нагорье и в Верхней Месопотамии в III-II тыс. до н.э.; в горах дожили до I тыс. до н.э., смешались с армянами.

Сумукан, Саккан, Шаккан — бог-покровитель степных животных.

Сутии — многочисленные степные племена, обитавшие во II тыс. до н.э. в Сирийский степи, по среднему течению Евфрата.

Т

Таммуз — см.Думузи.

Тиамат, Тиамту (букв. «Море») — древнейшая богиня, враг младшего поколения богов.

Тируру — одно из имен богини Иштар.

У

Урук (совр. Варка) — один из древнейших и крупнейших городов на самом юге Шумера.

Уршанаби — перевозчик Утнапишти через Мировую реку и воды смерти. Имя его означает «Служитель одной трети» — именно той трети, которая в Гильгамеше представляет человеческое естество.

Утнапишти[м] (шумер. Зиусудра) — мифический царь древнего шумерского города Шуриппака, пользовавшийся покровительством Эйи и переживший потоп. Ср. Атрахасис. Имя «Ута-напишта» (так первоначально) значит: «Я нашел жизнь».

X

Халдеи — семитские племена, наводнившие в 1-й половине I тыс. до н.э. Южное Двуречье и поддерживавшие Вавилонию в ее борьбе с ассирийцами. В 626 г. до н.э. на вавилонский престол вступает халдей Набопаласар, при преемнике которого, Навуходоносоре II, Вавилония достигает наивысшего могущества и расцвета.

Хендурсанга (шумер. «Прекрасный скипетр») — имя шумерского божества, по-видимому, двуполого, отождествляющегося с Ишумом.

Ц

Царпаниту, Царпанит (Зербаниту) — божественная супруга Мардука.

Ш

Шаккан — см. Сумукан.

Шамаш (шумер. Уту) — всевидящий бог Солнца, небесный судия и защитник справедливости, покровитель предсказателей и гадателей.

Шамашшумукин — сын ассирийского царя Асархаддона от жены- вавилонянки. Вероятно, под давлением ассирийской знати Асархаддон назначил своим преемником его единокровного брата Ашшурбанапала. Шамашшумукин стал царем Вавилона, зависимого от Ассирии. В 65 1 г. до н.э. Шамашшумукин восстал против брата; несколько лет шла война, но в 648 г. до н.э. ассирийцы взяли Вавилон и Шамашшумукин сжег себя в своем дворце.

Шаррукен — см. Саргон.

Шаррукин — см. Саргон II.

Шеду иламассу — добрые духи-хранители, оберегающие человека. Ламассу — персонификация индивидуальности человека, может быть, первоначально дух плаценты; шеду — олицетворение его сексуальной потенции и жизненных сил. Женщины, возможно, имели только ламассу. Есть предположение, что известные ассирийские скульптуры крылатых быков изображают шеду.

Шуанна (шумер. «Рука небес») — один из эпитетов Вавилона.

Шубарёйцы — см. Субареи.

Шульпаэ (букв. «Светлый герой») — астральное божество (планета Юпитер).

Шуруппак, Шурйппак (совр. Фара) — древний город в Южном Двуречье.

Э

Эя-см.Эйя.

Эан(н)а («Дом небес») — главный храм в Уруке, посвященный богу Ану и его дочери, богине Инанне.

Эвлей -река в Эламе.

Эгальмах — название храма.

Эзида — храм бога Набу в Борсиппе.

Эйа (старое чтение Эа; шумер. Энки) — бог мировых пресных вод, владыка мудрости и хранитель человеческих судеб. Вместе с Ану и Эллилем составлял верховную триаду богов в шумеро-ак-кадском пантеоне.

Экур — храм бога Энлиля в Ниппуре.

Элам — древнее государство на юге Ирана, восточный сосед и извечный враг Шумера, Вавилонии и Ассирии.

Эллиль (шумер. Энлиль) — бог воздуха и земли, верховный владыка всего, что находится между небом и мировым океаном, на котором плавает земля. Вместе с Ану и Эйей составлял верховную триаду богов в шумеро- аккадском пантеоне.

Эмахтила — святилище в Вавилоне.

Эмеслам (шумер.) — главный храм Нергала (и отождествляющегося с ним Эрры) в городе Куте.

Энгидуду («Владыка, блуждающий в ночи») — эпитет бога Ишума.

Энки — см. Эйа.

Энлиль — см. Эллиль.

Эрагаль — то же, что Нергал, бог Преисподней.

Эреду (совр. Абу-Шахрайн) — один из древнейшик городов на юге Двуречья, место культа бога Энки (Эйи).

Эрешкигаль — богиня, царица подземного мира.

Эрра — бог чумы; часто прозвище Нергала.

Эсагил(а) — храм бога Мардука в Вавилоне.

Этана — один из первых послепотопных шумерских царей, летавший, согласно легенде, на небо на орле.

Этеменанки («Дом — Основание Небес и Земли») — название зиккурата (ступенчатой башни) при вавилонском храме Мардука Эсагиле.

Эугаль — храм в городе Даксе (Дур-Куригальзу).

Эхаланки («Дом — Средоточие Небес и Земли») — храм Царпанит.

Эхурсаггалькуркурра — главный храм бога Ашшура, расположенный в городе Ашшуре.

Эшарра — храм, построенный Мардуком как точное подобие чертога бога Эйи, Апсу.

Ээнгура — храм бога Энки (Эйи) в Эреду (позже, по-видимому, в городе Уре).

Примечания

1

Взято из сборника почти идентичного содержания «Я открою тебе сокровенное слово» (1981 г) — прим. создателя файла.

(обратно)

2

Букв.: «Мумму Тиамат», что дает возможность переводить: «Апсу, Мумму (и) Тиамат воды свои воедино мешали». Однако такой перевод не выглядит убедительно в грамматическом отношении. «Мумму» — имя посла-советника Апсу (см. строку 30) — имеет параллельное самостоятельное значение «создатель, творец» и в этом значении являлось эпитетом богов Эйи и Мардука. Большинство переводчиков поэмы рассматривают слово «мумму» в данном контексте как эпитет-приложение к имени Тиамат.

(обратно)

3

Возможны и другие толкования этой строки. Слово «гипар» первоначально означало тростниковый загон для скота, а также обширные заросли сухого отмершего тростника. Впоследствии словом «гипар» обозначалось святилище особого рода, место, где свершался священный брак. Возможно, наиболее ранние обряды священного брака совершались именно в тростниковом загоне для скота.

(обратно)

4

Другое возможное толкование этой строки: «Аншар и Кишар родились и их (то есть Лахму и Лахаму) превзошли».

(обратно)

5

Слово «отцы» здесь и впоследствии употребляется в значении «предки, все предки». В строке 19 вместо переведенного нами по смыслу «дед» также употреблено слово «отец». Это же относится и к отцам бога Мардука.

(обратно)

6

В одном из вариантов текста не «сородичи», а «отцы».

(обратно)

7

Поскольку Тиамат и Апсу мыслятся не только как конкретные, телесно оформленные прародители поколений богов, но и как космические стихии, то все боги как бы находятся в них. Этот смысл надо постоянно помнить и учитывать в дальнейшем.

(обратно)

8

Мумму, советник Апсу, за исключением того, что он подстрекает Апсу против богов, по существу, является эпизодическим персонажем поэмы. О нем мы знаем лишь, что он называет Апсу своим отцом, но в прямом или фигуральном смысле слова — это неясно.

(обратно)

9

Букв.: «протащил его через носовую веревку», т. е. как проводят на бойню быков.

(обратно)

10

Букв.: «Он возвел на его месте (на месте Апсу) свой гипар» — т. е. помещение для обряда священного брака.

(обратно)

11

Основное значение существительного в этой строке — «кормилица», в редких случаях может означать «мать».

(обратно)

12

Употребленный в первой половине строки глагол образован от технического термина, обозначающего осмотр готового изделия художником или ремесленником перед его принятием.

(обратно)

13

Или: «мой собственный сынок». Вариант, принятый нами, предполагает игру слов: Мардука, гигантское дитя, называют малышом.

(обратно)

14

Матерь Хубур — Тиамат. «Хубур» обычно значит «река подземного мира», а также «Подземное царство».

(обратно)

15

Не всегда точно известно значение слов, обозначающих сложных, смешанных чудовищ, творения Тиамат, поэтому перевод может быть спорным. Мушхуш — мифический дракон Мардука, изображавшийся покрытым чешуей, с длинной птичьей шеей, змеиным языком, хвостом в виде змеи, рогами, львиными передними и птичьими задними лапами. Лахаму (не то же, что Лахаму — супруга Лахму) -водяное чудовище. В шумерских мифах их число 50, они спутники и свита бога Энки-Эйи. Кулилу — человек с рыбьим хвостом, но, возможно, и рыбокозел — один из спутников бога Энки-Эйи. Кусарикку — возможно, гигантский бизон с человечьим торсом или лицом; иногда это слово переводят также «человек-рыба».

(обратно)

16

Букв.: «крепки ее приказы», т. е. та власть, сила, с помощью которой она сотворила своих чудовищ.

(обратно)

17

Т. е. он был причислен к богам Ануннакам. Получение сана Ану означало, что Кингу возведен Тиамат в ранг высшего бога.

(обратно)

18

Существуют две трактовки этой строки, вторая — «Яд собранный силу твою (т. е. Кингу) да умножит». Перевод зависит от разного чтения клинописных знаков. Видимо, имеется в виду тот яд, что Тиамат накопила, создав ядовитых чудовищ для борьбы со враждебными богами.

(обратно)

19

Убшукина — зал Совета богов (из шумерского «Убшу-ункинна»). Здесь — имя собственное.

(обратно)

20

Традиционный перевод: «Они сотворили (положили меж собой) одеянье». Другое чтение знака — «звезда, созвездье».

(обратно)

21

Таким образом, по-видимому, проверяется сила Слова Мардука, дарованная ему старшим поколением богов.

(обратно)

22

...уловить изнутри (букв.: «нутро») Тиамат... имеет двойной смысл: из дальнейшего контекста видно, что предполагается схватить все то, что будет исходить из Тиамат как из космической стихии, а также и саму Тиамат как персонифицированное чудовище. Четыре ветра четырех сторон света (роза ветров) — по-видимому, тот самый дар Ану о котором сказано в 1,105–106.

(обратно)

23

В нашей трактовке «непобедимые Вихри» (или «могучие Бури») — мифологические «кони» (боевые ослы — онагры) или драконы Мардука, впряженные в боевую колесницу

(обратно)

24

Перечисленные здесь эпитеты боя — это, безусловно, аллегорические воплощения битвы.

(обратно)

25

Т. е. боги, испугавшись, расстроили боевой порядок.

(обратно)

26

...супруга... — букв.: «полюбовника». В целом смысл фразы сомнителен.

(обратно)

27

Цель словесной перепалки между Мардуком и Тиамат — распалить себя и противника и подготовиться к бою. Выкрики Тиамат, судя по всему, рифмуются, однако общий смысл фразы переведен условно из-за фрагментарности отрывка.

(обратно)

28

Букв.: «отдал демону Уггу» — божеству смерти. Но, как явствует из дальнейшего контекста, Кингу не был убит (см. начало таблицы VI).

(обратно)

29

С этого места начинается описание сотворения Мардуком неба и земли из трупа Тиамат.

(обратно)

30

Эшарра — «дом множества» (шар обозначает число 3600), см. Словарь. Иногда так называли и другие храмы. Здесь и далее идет речь о создании храма на небе как прообраза, двойника всего того, что впоследствии будет создано на земле.

(обратно)

31

Подразумеваются созвездия и планеты, олицетворением которых были названные боги. Планеты и звезды служили богам «домом», или, как говорится в тексте, постоянной стоянкой. Так, стоянкой Энлиля и Эйи считалась Полярная звезда.

(обратно)

32

Речь идет об установлении знаков Зодиака и их соответствия небесным светилам.

(обратно)

33

Букв.: установил он жилище Неберу для укрепления их связей с центром». Неберу (Юпитер) — планета Мардука, планета путников, указывающая им дорогу, держащая, по вавилонским представлениям, перекрестье небес и земли и мыслящаяся как центр Вселенной.

(обратно)

34

Нанна (р.) — см. Словарь. Речь идет об установлении порядка движения Луны и Солнца. Календарь у вавилонян был лунным.

(обратно)

35

В комментариях, составленных самими вавилонянами к поэме, сказано: «Тигр — ее правое око, Евфрат — левое око».

(обратно)

36

Смысл строки темен. Возможное толкование: Мардук создает твердую почву, укрепляя землю (прах) в нижней части туловища Тиамат.

(обратно)

37

Букв.: «создам дикое существо», «дикаря».

(обратно)

38

По-видимому, речь идет о разграничении двух групп (племен, фратрий) богов — Игигов и Ануннаков, что отнюдь не противоречит упоминанию этих групп раньше, в предшествующих таблицах.

(обратно)

39

Царь-божество-небес-и-земли — шумерское имя, звучащее как Лугальдимеранки (см. далее VI, 139).

(обратно)

40

Речь здесь идет о строительстве Вавилона («Врата бога» или «богов») не на земле, а на небе.

(обратно)

41

Эсагила — см. Словарь. Зиккурат — многоступенчатая башня при главном храме, впоследствии — и сам главный храм. ..Рогов зиккурата... — предполагается, что башня Эсагилы в Вавилоне была увенчана золотыми рогами. Но здесь говорится о постройке Эсагилы небесной. Перевод строки 63 спорный.

(обратно)

42

Созвездие Лука, по исследованиям ассириолога-астронома Кутлера, соответствовало части созвездия Большого Пса европейской традиции (включая яркую звезду Сириус) и части созвездия Арго.

(обратно)

43

Т. е. проклинали себя в случае нарушения своей клятвы. Шумерские и аккадские царские надписи почти всегда включают в себя формулу проклятия, долженствующего пасть на нарушителя договора или похитителя (разрушителя) надписи.

(обратно)

44

Черноголовые — так называли себя жители Шумера и Аккада независимо от того, говорили ли они по-шумерски или по-аккаддски (семитски).

(обратно)

45

Речь идет о личных богах и богинях-хранителях, которые, согласно верованиям древней Мессопотамии, были у каждого человека и являлись посредниками в отношениях между человеком и верховными богами (ср. текст «Только жить я начал...»).

(обратно)

46

Речь идет о том, что Мардук — личный бог-хранитель всех небесных богов.

(обратно)

47

Перечисление 50 имен Мардука (практически же их много больше, если включать производные имена), составляющее конец VI и почти всю VII таблицы поэмы, не только носило характер славословия, но имело важный мифологический и теологический смысл в связи с ролью имени и процессом нарекания, называния (ср. начало поэмы). К этой части поэмы создавались специальные комментарии, объясняющие и толкующие значение каждого имени, давалось его шумерское значение и его аккадский эквивалент. Почти все имена Мардука — шумерские, либо исконные, либо искусственно созданные. Действительное имя Мардука, по-видимому, происходит из более древнего шумерского Амар-Уту(к), что означает «Солнечный телец (теленок)». Составляя имя и наделяя эпитетами, авторы-жрецы шли не только по линии игры словосочетаний, расширяя значение имени за счет знаков, прибавляя к основному корню дополнительные частицы, но также обыгрывали многозначность смыслов, часто мнимых (в дело шла и народная этимология, к примеру). Все оттенки слов и смыслов должны были подчеркнуть и выявить многогранную глубинную сущность божественности Мардука. Все величание было построено таким образом, что последующие эпитеты имени раскрывали смысл, влагавшийся в него жрецами. Часть же имен возникла путем отождествления Мардука с другими, часто более древними, богами. Например, Асари-Асаллухи — бог заклинаний, сын бога Энки-Эйи в древнейшем городе Куаре и в Эреду, посредник между людьми и своим отцом в их просьбах. Происхождение отождествления понятно: ведь Мардук — тоже сын Эйи.

(обратно)

48

В строке 101, однако, сказано, что этим именем его нарекал Аншар.

(обратно)

49

Число 50 — числовой символ Энлиля, включенный в его эпитет «владыка всех стран». Отсюда выражение: «Мардуку — Энлилю (т.е. господину) богов» (VII, 149). Имя Энлиля стало именем нарицательным при определении могущества и мощи другого бога.

(обратно)

50

Отец — частый эпитет Мардука.

(обратно)

51

Эта строка вызывает много споров в ассириологической литературе, единого решения в толковании нет. В тексте: inuma ilu awilu — букв.: «когда боги — люди». Ряд исследователей считают, что значение этой строки — «когда боги были люди». Однако в нововавилонском фрагменте встречается ki amili — «как люди», что, по нашему мнению, дает возможность перевести «подобно людям». Смысл первых строк, во всяком случае, таков, что было время, когда боги вынуждены были трудиться так же тяжело, как и люди, а людей еще не существовало.

(обратно)

52

Фон Соден переводит: «Великие Ануннаки заставляли трудиться семерых Игигов».

(обратно)

53

Восстановление числа лет Лэмбертом условное, на основании строки 1,37, где число частично сохранилось Лэмберт читает его как 40, фон Соден, рассматривая его как окончание сложного числительного, предлагает чтение — 2500, что более соответствует сказочно-мифологическому летосчислению. Но параллельное построение строк а-г позволяет предположить, что поначалу называлось какое-то небольшое число лет, нарастающее в каждой строке.

(обратно)

54

Предполагается, по-видимому, что один из Игигов был зачинщиком бунта.

(обратно)

55

Строки восстанавливаются на основе последующего контекста. «Человек» как имя нарицательное здесь назван lullu — точное значение этого слова не вполне ясно, но его переводят как «дикарь» или «дикий человек».

(обратно)

56

Белет-или — она же Мами (1,193) и Нинту (1,198); см. Словарь.

(обратно)

57

Толкование этого очень важного отрывка спорно. Наш перевод следует за Эрикой Райнер и Кикавадой, которые и предложили данное толкование. Смысл его таков: в тексте ритмическим словосочетанием передан ритм ударов сердца. Стук сердца и является признаком человеческой жизни, возможно, в отличие от жизни божественной. Слово etemmu означает «дух», «привидение», но также и «разум». Душа воспринималась вавилонянами как некая материальная субстанция, выходящая из человека вместе с его кровью. Традиционный перевод отрывка: «чтобы вечно слышали удары барабана» — т. е. чтобы люди вечно приносили жертвы богам, сопровождая их праздничными церемониями.

(обратно)

58

«Премудрого» — в тексте — ve-ila, возможно, имя бога. Значение имени предположительное (от шумер. «we =pi-gestud» — «мудрость», «мудрость бога» — ?), но вполне правдоподобное, так как раскрытие-определение имени соседним эпитетом — прием, типичный для вавилонской поэзии. Существует предположение, что именно Ве-ила был зачинщиком бунта Игигов.

(обратно)

59

Перевод строки условный, построен на ассоциативном толковании сохранившихся слов.

(обратно)

60

Слюна, по древним поверьям, имела сверхъестественную животворную или мертвящую силу.

(обратно)

61

Кирпич играл определенную роль в ритуале установления судьбы (ср. «гаданье на кирпиче» в шумерских текстах: строительная надпись Гудеи, эпос о Гильгамеше и Хуваве и т. д.). Женщина во время родов ставила перед собой кирпич.

(обратно)

62

Кеш — город, чьей богиней-покровительницей была Мами-Нинту.

(обратно)

63

Ср. эпос о Гильгамеше, где во время обряда «священного брака» Иштар также носит имя дошумерской богини Ишхары.

(обратно)

64

Т.е. осуществляли то, что возложили на них боги, — кормились сами и кормили богов своих, принося им жертвы.

(обратно)

65

Возможен перевод: «Отведет прочь нужду».

(обратно)

66

Пусть грудь свою отвернет Нисаба — т. е. не уродится хлеб.

(обратно)

67

Речь идет о засолении почвы, бедствии, уничтожившем во II тыс. до н.э. плодородие древнейших областей Вавилонии.

(обратно)

68

В отрывке основной версии, где описание голода дано более сокращенно и менее выразительно, сказано: «В первый год сорняки (пырей) они ели, во второй год страдали они от жажды».

(обратно)

69

Столбцы V, VI, VII сильно разрушены, восстановление условно. Общий смысл отрывка — недовольство Энлиля богом Энки-Эйей. Характерно, что в тексте употребляются и шумерское, и аккадское имена бога.

(обратно)

70

17в. В разных версиях чередуются как стражи «середины», т. е. земли (в варианте — низа, нижней земли), Энлиль с Сином и Нергалом.

(обратно)

71

Мириады — букв.: 1 sar nune — т. е. 3600 (в значении множества, несметного количества).

(обратно)

72

Неясно, какому богу принадлежит прямая речь.

(обратно)

73

По-видимому, для решения вопроса о том, что делать с людьми, снова призвали Мами-Нинту.

(обратно)

74

По другому варианту, Энки не уклоняется от устройства потопа, переложив его на Энлиля, но клянется вместе со всеми. Поэтому он и вынужден передать весть о предстоящем потопе не прямо Атрахасису, а тростниковой хижине и стенке.

(обратно)

75

Дабы смысл его уловить я сумел бы — букв.: «Дабы я сумел увидеть его хвост (выход)».

(обратно)

76

Игра слов: usaznanakku от zananu — «дождь» или от zananu — «забота, пропитание». В то время как Энлиль предполагает дождь, Энки обещает послать в ковчег животных (см. дальше, строки 9д, 10д).

(обратно)

77

Возможен перевод: «Он предсказал наступление потопа на седьмую ночь» (Лэмберт, с. 91). Наш перевод — по аналогии с эпосом о Гильгамеше.

(обратно)

78

Восстанавливается по эпосу о Гильгамеше, Х,50-51.

(обратно)

79

Существительное bibbulu, bubbulu означает день исчезновения луны в конце месяца. Может быть, назначенный срок потопа?

(обратно)

80

Имя Энки восстанавливается по аналогии с эпосом о Гильгамеше, IX, V.36.

(обратно)

81

Тируру — обычно имя Иштар, но в данном контексте как и в некоторых других случаях, видимо, имеется в виду существо, подобное злой демонице Ламашту.

(обратно)

82

Или: «Где был Ану, владыка разума?»

(обратно)

83

Букв.: «Как плот». Здесь отражено представление вавилонян о плоской земле, плавающей в мировом океане подземных вод..

(обратно)

84

...она жаждала пива... — т. е. жертвенных возлияний. Ср. образ богов, сгрудившихся перед кормушкой, точно овцы (III, IV.20-23).

(обратно)

85

Если верна наша трактовка и условное восстановление строки 47, богиня-мать хочет забрать себе амулет Ану, лазуритовую муху, чтобы носить в память о потопе. В эпосе о Гильгамеше, XI.163-165а, этот эпизод (также частично восстановленный) трактуется исследователями несколько иначе: богиня-мать клянется амулетом, изготовленным для нее Ану. Но также можно предположить, что она отбирает его у Ану.

(обратно)

86

Восстановление отрывка условное, по аналогии с эпосом о Гильгамеше. Возможно, следующие (разбитые) строки содержали речь Энлиля; в таком случае последние слова его речи: «Я же облегчил мое сердце» (строка 40).

(обратно)

87

Лэмберт восстанавливает: «Энлиль уста свои открыл». Ср., однако, 1.176-181 эпоса о Гильгамеше, где призвать праматерь богов для создания человека предлагает Ану.

(обратно)

88

Восстанавливаются на основании последующего контекста, а также ненумерованного фрагмента, где сохранились отдельные слова, в том числе usurat nise — «образы (чертежи) людей»..!. Букв.: «Да будет отныне третье людям», — т. е. ограничение рождаемости в добавление к двум естественным первым: рожать — не рожать. Вводится искусственный запрет на роды.

(обратно)

89

Пашиту-демон — демон лихорадки и родильной горячки.

(обратно)

90

Здесь перечисляются различные категории жриц (некоторые из них высокого ранга: энту — жена бога), которые по своему положению в определенные периоды истории Двуречья не должны были иметь детей.

(обратно)

91

Разрушенный эпилог, к сожалению, не дает возможности установить предполагаемого автора (или одного из авторов), по всей вероятности, названного в тексте. Строка 9 употребляет первое лицо единственного числа, в то время как строки 12, 19 даютпервое (или третье) лицо единственного числа. Лэмберт предполагает, что эпилог содержал признание одного из божеств в его участии в потопе и уничтожении людей, а также и в создании хвалебной песни о потопе во славу деяний Энлиля. По его мнению, таким божеством могла быть и богиня-мать. Но, может быть, со строки 11 начинается совершенно новый абзац, и речь ведется уже не от лица божества, а от имени реального автора-сказителя.

(обратно)

92

Толкование спорное.

(обратно)

93

...последний бог был плешивым... — т. е. Нергал уже переменил облик, очевидно, с помощью Эйи.

(обратно)

94

В этой версии не соблюдена привычная ритмическая разбивка стихов: на два полустишия с двумя ударениями в каждом, оттого изложение на первый взгляд может показаться прозаическим. Мы, однако, попытались в переводе сохранить возникший от переноса второго полустиха на другую строку новый ритмический рисунок, приобретший от этого иное звучание, — стих получил плавную, как бы льющуюся из строки в строку интонацию. Вероятно, сам писец не обратил внимания на возможности новых ритмов, возникающих при такой разбивке фраз. В большинстве случаев переводчики не считаются с этой новой разбивкой и делят стих традиционно.

(обратно)

95

Восстановление имен спутников Нергала — по 1,68 и далее. Дух Крыши — букв.: «Господин Крыши» — ночной дух-привидение, приносящий болезни.

(обратно)

96

Восстановление по тексту о нисхождении Иштар.

(обратно)

97

Перевод спорный.

(обратно)

98

По-видимому, более поздняя версия начиналась с гимноэпического отрывка, прославляющего Эрешкигаль. Восстановлена по аналогии с гимнами к Эрешкигаль.

Нумерация строк со штрихом — условная, так как не всегда ясны размеры лакуны. Восстановлена, в основном, по сохранившимся повторам.

(обратно)

99

...мы не можем к тебе спуститься... — т. е. по законам подземного мира они не будут иметь возможности подняться снова на небо. Гага (или Кака), посол Ану, видимо, имел особый статус вестника и поэтому мог беспрепятственно передвигаться во всех направлениях..

(обратно)

100

Смысл окончания диалога между Нергалом и Эйей не вполне ясен. Видимо, Эйа обдумывает, как помочь Нергалу выбраться из подземного мира.

(обратно)

101

«Железное» (или «крапивное») дерево — дерево месу Перевод, однако, как и названий других пород деревьев, условный.

(обратно)

102

Неясно, о каком втором боге идет речь в тексте. Часто Нингиззида упоминается в паре с Думузи, однако, как кажется, размер лакуны не позволяет восстановить это имя.

(обратно)

103

Нергал не должен прикасаться к пище и предметам подземного мира, чтобы не стать жителем Подземного царства. Сравните запреты Эйи с наказами Гильгамеша Энкиду, когда тот спускается в Подземное царство (эпос о Гильгамеше, таблица XII).

(обратно)

104

...одеждою ночи... — т. е. темной одеждой — восстановление предположительно. Лабат, например, восстанавливает: «прозрачной одеждой». Кажется, однако, что сохранились следы знака, обозначающего «ночь».

(обратно)

105

Смысл наказов Эрешкигаль Намтару не вполне ясен, но, скорее всего, они должны звучать иронически (см. «К стране безысходной», с. 93, IV).

(обратно)

106

Смысл речей Эрешкигаль не вполне ясен. Возможно, речь идет о каких-то брачных церемониях, так как она явно надеется, что Нергал останется с нею.

(обратно)

107

По-видимому, Намтар, желая выполнить поручение Эрешкигаль и стремясь удержать Нергала в Подземном царстве, учит его, как он должен поступить.

(обратно)

108

Явственно видно влияние более ранней версии, слова которой здесь сохранились. Авторы, однако, стремятся дать иное объяснение поступков Нергала и вместо угрозы убить его вводят мотив любви.

(обратно)

109

Восстановление текста условно.

(обратно)

110

Вариант формулы: «Станет больше мертвых, чем живых» (ср. угрозу Эрешкигаль в мифе о Нергале и Эрешкигаль). Смысл формулы в обоих случаях один: должно быть сохранено определенное равновесие между миром мертвых и миром живущих.

(обратно)

111

...срубленный дуб... — правильнее тамариск.

(обратно)

112

В подлиннике — «пояс с камнями рождений», талисман для облегчения родов (коммент. В. Шилейко).

(обратно)

113

В варианте — Шамаш.

(обратно)

114

Букв.: «на улочке», «в переулке». Наверное, лучше здесь вместо «жена» и «супруг» было бы перевести «мужчина» и «женщина» (девушка), как и стоит в подлиннике.

(обратно)

115

Имя «Аснамир», или «Ацушунамир», буквально означает «выход (его) светел (сияет)».

(обратно)

116

Белили — не эпитет Иштар и Эрешкигаль (см. Шилейко, с. 13), как думали во времена В. Шилейко, но самостоятельная богиня, частый эпитет которой «мать», «матушка». Фигурирует в шумерском мифе «В жалобах сердца», относящемся к кругу мифов о Думузи и Инанне (см. БВЛ, т. 1, с. 156). Возможно, в аккадский миф попала по неясной уже ассоциации именно с этим мифом. Смысл последнего отрывка в целом малопонятен. Не исключено, что «конспективность» этих последних абзацев вызвана «игровым» характером текста: возможно, он представлял собой запись действа мимически разыгрывавшегося.

(обратно)

117

Камни-глазочки — скорее всего, не созвездие Плеяд, как думает В. Шилейко, а украшение из пестрого агата, имевшее ритуальное значение. В шумерском тексте о нисхождении Инанны богиня, собираясь в Подземное царство, надевает на себя двойную подвеску из «камней-глазочков», которую снимает с нее (а потом, соответственно, возвращает) привратник, лишая ее тем самым магической силы. В раскопках были найдены ожерелья из «камней-глазочков».

(обратно)

118

Вряд ли перевод и восстановление разбитых мест в этой строке верны, ибо сохранившийся глагол mali означает «наполнять», но не «рассыпаться».

(обратно)

119

Точнее будет перевести «в те дни, когда Таммуз придет ко мне» и т, д. Речь, по всей видимости, идет о том, что Таммуз, который как замена за Иштар попадает в подземный мир, будет отныне проводить полгода на земле, а полгода в Подземном царстве. С его уходом туда связан праздник поминовения мертвых.

(обратно)

120

Букв.: не порфирный тимпан, а «звучащий (инструмент, может быть, свистулька) из сердолика».

(обратно)

121

Такие эпитеты противоречат благой природе Ишума в этом произведении. Возможно, Ишум, подобно многим другим божествам, был амбивалентен. Возможно также, что это — результат «народной» этимологии или богословских спекуляций: i-sum — шумерск. «чтимый резник», хотя на самом деле это имя, видимо, аккадское (по-шумерски — Хен-дурсанга).

(обратно)

122

Букв.: «в степь». «Степь» (акк. seru) всегда противопоставляется «городу, поселению» (alu) как область дикой воли — области цивилизации и порядка. «В степь» (в русском переводе «в пустыню») бежит Гильгамеш, горюющий о смерти Энкиду (IX,1,2). Туда же, видимо, хочет уйти Страдалец из «Теодицеи» (XIII, 133). Ср. также «Раб, повинуйся мне!», III.

(обратно)

123

Согласно некоторым мифам, живые существа были сотворены богами из глины.

(обратно)

124

Ср. «Когда вверху...» и миф о потопе в поэмах «Когда боги, подобно людям...» и «О все видавшем» (эпос о Гильгамеше).

(обратно)

125

Собственно болотистые заросли, где пасется скот.

(обратно)

126

У Л. Каньи переведено иначе.

(обратно)

127

Т. е. стали невозможны жертвоприношения.

(обратно)

128

Вариант: «Не поднять ли мне оружье, не истребить ли остаток?»

(обратно)

129

Жители древней Месопотамии были знакомы с янтарем, но не знали, где находятся его месторождения.

(обратно)

130

...златого резца... — Л. Каньи переводит «топор». В тексте употреблен термин, означающий острое орудие вообще.

(обратно)

131

...молота и наковальни... — Букв.: «верхнего и нижнего камня» (Л. Каньи понимает под этим мельничные жернова). Видимо, при изготовлении священных предметов употреблялись по традиции каменные инструменты, как при жертвоприношении — каменные ножи.

(обратно)

132

Изображения духов-хранителей в виде быков с человеческими головами ставились в поздний период истории древней Месопотамии справа и слева от входа во дворец.

(обратно)

133

Облака здесь поэтически отождествляются с подчиненными Ададу-тельцу младшими божествами — «юными тельцами».

(обратно)

134

Т. е. речное русло превратится в высохшее «вади».

(обратно)

135

Видимо, намек на эпизод из поэму «Когда вверху...» (VI, 120).

(обратно)

136

Об этом упоминает миф «Анзу и Таблицы судеб», не приведенный в нашем сборнике.

(обратно)

137

...узду небес... — в оригинале — веревка, продетая через ноздри, на которой водят быков.

(обратно)

138

...как градорушитель... — в оригинале: «словно habinnu». Значение этого слова неясно.

(обратно)

139

Перевод предположительный.

(обратно)

140

Жители священных городов пользовались привилегиями (kidinnutu), в число которых входило и освобождение от воинской повинности.

(обратно)

141

Личную печать вешали на шею на шнурке.

(обратно)

142

Т. е. даже море обмелеет.

(обратно)

143

Разновидности жриц, участвовавших в оргиастических обрядах, связанных с культом Иштар.

(обратно)

144

себе лишь подвластны... — Т. е. не находятся под чьей-либо патриархальной властью.

(обратно)

145

Речь идет о каком-то нашествии западных кочевников.

(обратно)

146

Певцы и танцоры («kurgarru», «isinnu») — низшие служители культа Иштар, вероятно, кастраты. Участники культовых действ в честь Иштар предавались самоистязаниям, а также извращенным видам половых сношений.

(обратно)

147

Речь идет о нарушениях в отправлении культа Иштар.

(обратно)

148

Жители древней Месопотамии нередко хоронили умерших, особенно детей, во внутреннем дворике дома.

(обратно)

149

Эн — здесь: жрец высокого ранга.

(обратно)

150

Речь идет, возможно, о возвращении в храмы статуй богов, похищенных врагами.

(обратно)

151

Шаккана и Нисабу... — т. е. скот и зерно.

(обратно)

152

Здесь Эрра отождествляется с Нергалом.

(обратно)

153

Эана — храм (см. Словарь). В Шумере храмы были обычно окружены хозяйственными постройками, где держали урожай с храмовых имений; эти постройки тоже считались священными.

(обратно)

154

Этот стих, возможно, был начальным в СВ поэмы. Здесь он введен, чтобы дать общее представление о том, о чем шла речь в разрушенном месте НВ.

(обратно)

155

Речь идет о вызове всех работоспособных граждан Урука на постройку стен, так как городу в это время могли угрожать враги. Гильгамеш использует это для соблазнения дев Урука.

(обратно)

156

Речь идет либо об Ану, боге неба и покровителе Урука либо о Лугальбанде, бывшем царе, а ныне — личном боге-хранителе Гильгамеша (а по некоторым легендам — его отце).

(обратно)

157

Аруру — древнейшая богиня-мать (см. Словарь); ниже она отождествляется с Дингирмах и с Иштар, однако такое отождествление не обязательно.

(обратно)

158

...подобье... — букв.: «название», «слово», «имя». Имя считалось частью материальной сущности человека (и божества).

(обратно)

159

...как хлеба густые... — букв.: «как богиня Нисаба». Нисаба — богиня хлебов, а также писцовой мудрости.

(обратно)

160

Сумукан — бог-покровитель зверей (см. Словарь). Его «одежда» — по-видимому, нагота (может быть, шкуры).

(обратно)

161

...идущему дальним путем... — т. е. мертвому (эвфемизм — для убережения читающего от сглаза).

(обратно)

162

...камни с небес... — имеется в виду метеорит и метеоритное железо.

(обратно)

163

11, 12 — в оригинале (далее ор.) — в обратном порядке.

(обратно)

164

Шамаш — бог Солнца (см. Словарь), особый покровитель Гильгамеша.

(обратно)

165

Порядок эпизодов в СВ, несмотря на ее близость к НВ, несколько иной; стиху 11,17 таблицы II здесь предшествует толкование снов Гильгамеша, а затем эпизод, соответствующий стихам IV, 18-21 и 33-37 таблицы I.

(обратно)

166

...брачный покой... — букв.: «дом свойства», «дом родни свекра». Это и покой новобрачных, и специальный покой для свершения обряда священного брака.

(обратно)

167

...огражденного Урука... — здесь и всюду в СВ «Урук площадный»; у нас унифицировано по НВ. Заметим, что речь здесь идет вовсе не о «праве первой ночи», как полагает большинство западных исследователей, а лишь о том, что граждане Урука оторваны общественной повинностью от своих невест и жен — в отличие от их царя Гильгамеша.

(обратно)

168

Ишхара — богиня. В действительности в Уруке царь-жрец должен был совершать обряд священного брака в первую очередь не с Ишхарой, а с Иштар. Но в сюжете поэмы Иштар — врагиня героя (этот мотив, видимо, был введен лишь в НВ; во всяком случае, он отсутствовал в периферийной версии); впрочем, Ишхара присутствует уже в СВ. Текст здесь в переводе несколько смягчен, так же как в таблице I (IV,22) и других подобных местах.

(обратно)

169

Ограда — зд.: то же, что Урук.

(обратно)

170

Словом «поприще» мы здесь и ниже переводим акк. «бэру» — расстояние двух часов ходу по ровной дороге.

(обратно)

171

Ве'эр — одна из ипостасей бога грома и дождя Адду.

(обратно)

172

...откроешь... — букв.: «открой».

(обратно)

173

1 талант = 60 мин.; 1 мин(а) =0,55 кг.

(обратно)

174

..лук аншанский... — Аншан — область в юго-западном Иране. В Месопотамии не было подходящего материала для изготовления луков.

(обратно)

175

III. 5. В СВ Хумбаба последовательно называется Хувавой; мы сохранили форму НВ ради унификации.

(обратно)

176

Эгальмах — название храма.

(обратно)

177

Айа — жена Шамаша. Нинсун просит ее, чтобы она обеспечила охрану Гильгамеша небесными светилами ночью когда Солнце-Шамаш опускается в Преисподнюю. Некоторые исследователи пытаются в разрушенном тексте даже прочесть имя Сина, бога луны.

(обратно)

178

Культу богов было посвящено несколько категорий жриц: во-первых, энту, участницы обряда священного брака» (в нашем переводе — просто «жрицы» или «жены бога»), во вторых, «священные» — кадйшту, т. е. жрицы, жертвовавшие свою девственность чужому мужчине, принося ее в жертву божеству (у нас: «девы, обреченные богу»); разновидностью их были и кезёрту, упоминаемые в таблице VI — там переведено «любодеицы»; кезёрту отличались особым убором волос (по-видимому, они носили косу). Что касается «дочерей бога» (VI,23), то это, по-видимому, дочери энту от священного брака и сами — будущие энту.

(обратно)

179

Одеяния Хумбабы — они же «страхи» или «лучи сиянья». В шумерском сказании повествуется о борьбе Хувавы (акк. Хумбаба) с Гильгамешем и его дружиной: Хувава пускает на них поочередно свои семь магических ужасных лучей, окружающих его как оболочки; эти лучи связаны с кедрами, и как только Хувава сбрасывает один из своих лучей, так один из кедров становится смертным, и его можно рубить; как только срубается кедр, слабеют силы Хувавы.

(обратно)

180

По-видимому, героев смутил крик Хумбабы, и они пытались силой заставить друг друга прекратить поход (?).

(обратно)

181

...втрое скрученный канат». — Обычная веревка скручена из двух шнуров, поэтому втрое скрученный канат (или нить) — образ дружбы двоих.

(обратно)

182

Ирнини — имя Иштар как богини мертвых.

(обратно)

183

Сариа — гора Хермон на юге Сирии, у пределов Палестины.

(обратно)

184

Иштар произносит обязательную для невесты брачную формулу..

(обратно)

185

...с янтарными рогами... — в оригинале elmesu — сказочный камень, возможно, алмаз, но скорее желтый камень (янтарь?). Рога колесницы — устройство, на котором укреплялись колчаны для метательных дротиков.

(обратно)

186

Перевод ненадежный. О ручных слонах в древней Передней Азии мы ничего не знаем.

(обратно)

187

..лазури... — Очевидно, искусственная синяя стекловидная масса.

(обратно)

188

По-видимому, рога мыслились оправленными в золото.

(обратно)

189

Мера (kurru) равна примерно 250 л; в каждом роге, таким образом, было около 3/4 т. Словом «елей» здесь и в других местах переведено слово samnu, означающее обычное кунжутное масло, может быть, иногда сдобренное благовонием. Им натирали тело в жару.

(обратно)

190

Букв.: «Внес и повесил у кровати, подобающей ему как хозяину дома». Младшие члены семьи спали на полу.

(обратно)

191

Эта строка записана как «перенос» (кустос) в конце VI таблицы; начало самой VII таблицы не сохранилось. Для того чтобы не прибегать к прозаическому пересказу, мы решились включить здесь отрывок из хеттского перевода периферийной версии, также II тыс. до н.э., найденного в виде плохой школьной копии в Мегиддо, в Палестине (строки 2-11). Однако периферийная версия сильно отличалась от НВ.

(обратно)

192

Следует помнить, что все сверхъестественные существа мыслились материальными.

(обратно)

193

В оригинале «шесть гаров» и «два гара» (gar = ок. 6 м).

(обратно)

194

Кое-что из этих стихов читается. Например, 152: «В его двери я поставил (бы) птицу бури». Но связного текста получить не удается.

(обратно)

195

Точное местоположение этого отрывка не вполне ясно.

(обратно)

196

...стер бы мое имя... — Стерший надпись с чьим-либо именем навлекает на себя проклятье.

(обратно)

197

Если верно предположенное Б. Ландсбергером прочтение, этот стих букв, значит: «Дрожат твои губы, словно мухи».

(обратно)

198

Реконструкция по эпическому обороту, встречаемому в другом вавилонском произведении.

(обратно)

199

...птице бури... — т. е. волшебной птице Анзу.

(обратно)

200

в птаху... — по-видимому, в голубя.

(обратно)

201

Жрец — собственно эн, т. е. жрец, совершавший обряд «священного брака». Нередко — сам царь.

(обратно)

202

Священники — букв.: «помазыватели океана». «Океаном» назывался большой медный сосуд в храме; по-видимому, он считался олицетворением одного из божеств и поэтому, как живое существо, умащался маслом. «Помазыватели» принадлежали к рядовым служителям культа.

(обратно)

203

В оригинале «Друг мой», что кажется нам необъяснимым. Предполагать здесь начало речи Гильгамеша трудно.

(обратно)

204

До стиха 35 от основного текста НВ сохранились лишь ничтожные отрывки, и текст восстанавливается по ученической записи из Хузирины (ныне Султан-тепе, далее — СТ). Этот текст, частично использовавшийся нами и в таблице VII (от начала столбца II до начала столбца III), видимо, писался школьником под диктовку, со многими грубыми ошибками.

(обратно)

205

Или: «хвостатые тебя воспитали».

(обратно)

206

Или: «Да плачет народ, что нам слал вослед благословенья».

(обратно)

207

Утнапишти Дальний (см. Словарь) — по верованиям вавилонян, единственный из людей, принятый в собрание богов и тем самым приобретший божественное существование для себя и своей жены; как это произошло — будет видно из дальнейшего (см. табл. XI).

(обратно)

208

По представлениям вавилонян, земля окаймлена круговым хребтом гор — Плотиной Небес; на ней покоятся металлические небесные своды (три, пять или семь), а позади нее находится Мировой океан, мыслившийся то пресноводной Рекой, то водами смерти. Земля плавает на поверхности Океана или прикрывает его, как крышка (см. табл. XI,31). В Океане — острова блаженных. В той же Плотине Небес имеются горы-близнецы — Машу, и между ними медные ворота, охраняемые людьми-скорпионами. Через них Солнце — Шамаш ежедневно проходит из Преисподней на небеса и обратно уходит с небес длинным ходом, поперек пересекающим гору Плотины Небес и выходящим к Мировому океану, по-видимому сообщающемуся с Преисподней.

(обратно)

209

Речь Гильгамеша к человеку-скорпиону, несомненно, отличалась от его же речей в X таблице, так как иначе нарушалось бы эпическое правило троичности. В тексте не хватает 25-30 стихов, которые мы решились дополнить повторением последующих речей Гильгамеша, потому что смысл сказанного им должен был, во всяком случае, быть к ним близок. Нумерации стихов мы здесь не даем.

(обратно)

210

Гильгамеш, по-видимому, попал в Земной рай на берегу Мировой реки (океана). Возможно, это было для него первым испытанием — способен ли он принять вечную жизнь. Покинув волшебный сад, он не прошел первого испытания. Другие исследователи, также считая, что Гильгамешу были даны три возможности приобретения вечной жизни (или вечной молодости), не относят к ним его пребывание в Земном раю.

(обратно)

211

Между стихами 1.22 и II.11 основной НВ, стихами а-о позднего фрагмента и стихами II,12 и далее таблицы Мейснера (СВ) нет ясных стыков. Самые необходимые «мостики» досочинены переводчиком.

(обратно)

212

После III.14 НВ очень сокращает ответ Гильгамеша; в СВ содержится другой любопытный текст: «Гильгамеш ей вещает, хозяйке: // «Что это, хозяйка, ты мне сказала? // Из-за друга моего болит мое сердце! // Что это, хозяйка, ты мне сказала? // Из-за Энкиду болит мое сердце! // Ты живешь, хозяйка, над обрывом у моря, // И ты видишь все пути через море: // Дай мне верный путь до Утнапишти, // Если возможно, переправлюсь морем!».

(обратно)

213

Букв.: «у него есть некие каменные, в лесу он ловит (или: собирает)...» Под «некими каменными» разумеются, по-видимому, амулеты-идольчики, не называемые прямо из-за табу. Что именно ловит Уршанаби, чтобы переправляться через воды смерти, — неясно, однако на изображениях магическая лодка бывает связана со змеем или сама принимает вид змея.

(обратно)

214

Следующие три стиха сочинены переводчиком для связи.

(обратно)

215

Использован новонайденный СВ отрывок СТ X,VI, таблица XXVIII.

(обратно)

216

Знаки видны, но плохо читаются. Перевод по догадке.

(обратно)

217

После V.22а ожидалась бы реплика Утнапишти, однако она отсутствует как в списке библиотеки Ашшурбанапала, так и в недавно опубликованном более позднем (?) списке Британского музея.

(обратно)

218

В оригинале вместо «смертный» — слово lillu, означающее «слабый, неполноценный», но также, по-видимому, «ребенок женщины от духа или божества» (особенно злого), а может быть, и «ребенок богини от смертного». Возможно также, что lillu то же, что lilu — «инкуб» — злое сверхъестественное существо, являющееся женщинам по ночам, мужское соответствие «Лилит» — lilitu — «суккубе», посещающей мужчин, отчего родятся оборотни и полудемоны. По одной из легенд о Гильгамеше, он был то ли ребенком-лиллу, то ли сыном инкуба-лилу. Смысл в любом случае тот, что Гильгамеш не принадлежит к числу бессмертных.

(обратно)

219

Этот отрывок (11-196), по всей вероятности, отсутствовал в разных версиях аккадской поэмы о Гильгамеше. Один из поэтов-редакторов — вероятно, Син-лике-уннинни — вставил сюда большой отрывок из отдельно существовавшей эпической поэмы «Когда боги, подобно людям...» (Сказание об Атрахасисе). Он сделал текст лаконичнее, а вложив его в уста героя в виде прямой речи, придал ему большую эмоциональность.

(обратно)

220

Бог войны Нинурта назван guzalu, собственно «носителем трона», приближенным слугой царя; Эннуги (прозвище бога Подземного царства, а в данном случае и подземных вод, Нергала) назван gugallu — «управляющим оросительными работами», «ответственным за орошение»; в Средней Азии этой должности соответствует «мираб», так Эннуги и назван в переводе, ибо мы не нашли более общеупотребительной передачи этого понятия.

(обратно)

221

Об Океане см. коммент. к таблице IX,II,1.

(обратно)

222

Площадь ковчега была равна 1 ику — ок. 1/3 га, высота «стен» (бортов) — 10 гар — ок. 60 м; каждая сторона также по 60 м.

(обратно)

223

Что такое «водяные колки» — неясно.

(обратно)

224

Адду — бог дождя и грозы, Шуллат и Ханиш — его гонцы.

(обратно)

225

Считалось, что большинство богов из рода Ануннаков обитали на земле и под землей, поэтому-то они и пытаются спасти землю. А Нергал принадлежал к небесному роду богов — Игигам.

(обратно)

226

...небо Ану... — По верованиям вавилонян, существовало несколько (три или семь) твердых небес; одно из них — небо Ану.

(обратно)

227

Иштар — здесь тождественна упоминаемой ниже Дингирмах.

(обратно)

228

...богиня-матерь... — В тексте — Дингирмах, одна из многочисленных шумерских ипостасей богини-матери.

(обратно)

229

Многомудрый — акк. Atrahasis (ср. коммент. к таблице XI,II и далее).

(обратно)

230

Похититель — бог судьбы, приходящий за умирающим.

(обратно)

231

Этими загадочными словами Утнапишти намекает Гильгамешу на волшебные свойства воды у берега моря; они способны все обновлять. Но Гильгамеш понимает его буквально и обновляет... только свою одежду, а не самого себя! Объяснение принадлежит А.-Л. Оппенхейму.

(обратно)

232

С Океаном может сообщаться достаточно глубокий колодец.

(обратно)

233

Концовка повторяет слова пролога (табл.1. 1, 16-19) и, подобно ему, видимо, имеет позднейшее происхождение (конец II тыс. до н.э.?). Далее следуют не совсем понятные и, по всей вероятности, вставленные позднее строки, описывающие размеры города Урука. В переводе они нами опущены.

(обратно)

234

Книга — букв. «серия глиняных табличек».

(обратно)

235

Перевод «он шлет» ненадежен. Речь идет, как полагают издатели, о двух дочерях Эйи, владыки заклинаний; но возможно, что это Иштар и Ишхара. К капле... — букв.: «к слюне».

(обратно)

236

Перевод «и в ответ они» ненадежен.

(обратно)

237

Букв.: «Я взял в обладание ее рот отдаленности», и т. д. «Я» — это чародей.

(обратно)

238

Перевод «злую» предполагает необычное чтение одного знака.

(обратно)

239

Букв.: «Я прыгнул в сад бога Луны» (Су'эна, или Сина).

(обратно)

240

В подлиннике слова «дева» нет, но что речь обращена к женщине, видно из употребленной глагольной формы.

(обратно)

241

Слова «как» в подлиннике нет (22-24), но оно подразумевается.

(обратно)

242

В подлиннике слов «скажешь ты» нет, но здесь вводится прямая речь красавицы, на которую колдун наводит чары.

(обратно)

243

Перевод первой половины стиха — под сомнением.

(обратно)

244

Наличие именно слова «елея» в подлиннике — под сомнением.

(обратно)

245

См. выше, коммент. к 25. Начинается вводная прямая речь Ир'емума (или колдуна). ...желанные губы... — букв.: «твой рот страстей (желаний)».

(обратно)

246

Эа (шум. Энки) — один из важнейших богов древнемесопотамского пантеона, здесь прежде всего — владыка мудрости, ритуалов и тайных знаний.

(обратно)

247

Любимец (см. также строки 3 и 30) — так можно перевести по-русски аккадское ир'емум, обозначавшее, по-видимому, демона или божество любовного желания и страсти, что-то вроде греческого Эрота. Впрочем, если это и так, божок этот был явно не из числа значительных: перед его именем даже не ставился специальный значок-определитель (детерминатив) божества.

Ир'емума-Любимца можно воспринимать и как олицетворение женской прелести и притягательности; Б.Р. Фостер переводит слово как «любовные чары» (love charm), что не исключает значений «любовное колдовство», «любовное заклинание». Любимец упоминается также в начальных строках другого заклинания.

(обратно)

248

Иштар (шум. Инанна) — богиня плотской любви, раздора и войны; ее планета — Венера. Заметим, что, как в нашем тексте Любимец назван сыном Иштар, так и в греческой традиции Эрота иногда называли сыном Афродиты.

(обратно)

249

Дословно: «В слюне/пене мастики». Мастика — ароматическая смолка, которую источает кора некоторых деревьев; здесь, по-видимому, речь идет о мастике фисташковой, использовавшейся для умащений, воскурений и в магических целях. Текст, возможно, намекает на то, что богиня Иштар сочится благовониями. И.М. Дьяконов начинает с этой строки новое предложение: «К капле мастиксова древа он шлет вас...». Однако стоящий здесь предлог делает возможность такого перевода несколько сомнительной.

(обратно)

250

«Он шлет вас» — принимаю условное чтение, предложенное И.М. Дьяконовым; другие исследователи воздерживаются от перевода этого места. По-видимому, Любимец посылает двух дев (дочерей Эа или Ану) на помощь заклинателю; они добывают нужное ему зелье.

(обратно)

251

Дословно: «Слюну мастики (вы) срезали/отломили». Пенящийся сок, выделяемый корой фисташковых деревьев, образует натеки смолки, которая со временем затвердевает и темнеет. Эти-то натеки и соскребают девы.

(обратно)

252

Дословно: «твой рот, что слюны», «что в слюнках», т. е. собственно — «слюнявый». Это слово, однако, нельзя использовать, потому что в русском языке оно имеет резко отрицательную окраску, чего в аккадском не было. Тут следует видеть некие магические ассоциации: через слюну (завладев ею) заклинатель может получить власть над устами женщины, «схватывает» их. Прежний перевод («уста далекие», «недоступные губы») невозможен. Здесь употреблено то же самое слово, что и в строках 5 и 10, только в ином написании. Это же выражение встречается в другом заклинании.

Со строки 12 по 29 и с 32 до конца текста заклинатель произносит слова, обращенные к девице, которую ему поручено приворожить.

(обратно)

253

Дословно: «Я схватил разноцветные (камешки) твоих глаз». Испещренная радужная оболочка глаз, по-видимому, казалась древним обитателям Месопотамии очень красивой. Такие глаза были у богини Иштар, согласно одному гимну в ее честь.

(обратно)

254

Дословно: «что мочи», «что (в) моче», т.е. собственно — «мочистое». Такого слова у Вл. Даля нет, но могло бы быть... Разумеется, здесь нет никакой насмешки, а так же, как и выше (см. прим. к строке 12), проявляются определенные магические ассоциации. Прежний перевод «злое» исключен. Он основывался на возможности чтения шалим-на-ти вместо ша ши-на-ти; второй знак имеет оба этих фонетических значения. Но в 1985 году было издано заклинание, где в данном выражении после второго знака проставлена долгота: ша ши-и-на-тим. Вероятно, древний писец сделал это специально, чтобы у его читателей не оставалось сомнений относительно того, как надо читать это слово.

(обратно)

255

Дословно: «прыгнул». Син — бог луны и сама луна; таким образом, нельзя исключить перевод: «в лунный сад забрался». Истинный смысл этих и следующих двух строк не вполне ясен. Возможно, тут говорится о каких-то магических действиях в храмовом саду, но скорее перед нами метафоры, рисующие соитие любовной пары. Сад, вертоград, виноградник упоминаются при описании прелестей возлюбленной в Библии: «Запертый сад — сестра моя, невеста...» (Песнь 4.12) и т. д. Связанный с обрядами проводов девичества образ срубаемого или обламываемого деревца, растрепанного куста встречается в фольклоре многих народов. Ограничимся такими общими замечаниями, предоставив исследовать глубины и подробности подобных мотивов господам фрейдистам.

(обратно)

256

Срубается или обламывается невысокий евфратский тополь. Здесь употреблен тот же глагол, что и в строке 11.

(обратно)

257

Дословно: «кружи», «ходи вокруг меня» (тот же глагол в след, строке). Букс (самшит) — вечнозеленое кустистое деревце. Чтение «среди деревьев самшита» принимают почти все исследователи, обращавшиеся к тексту, но нельзя окончательно отвергать и иное толкование: «говори со мной (постоянно)».

Слова в строках 21-24 произносятся от имени влюбленного; возможно, он их произносил сам или повторял за заклинателем. Если только... писец-составитель нашего заклинания просто не позаимствовал эти строчки, прельстившись ими, из какого-то другого текста. В строках 23-24 получилась тройная рифма, которой в оригинале нет.

(обратно)

258

Дословно: «(Два) приношения (благовониями или плодами) — руки его». Имеются в виду части рук от плеча до кисти. Строка 25 рифмуется со строкой 27. В строках 25–29 девице расхваливают достоинства ее обожателя.

(обратно)

259

Елей — то же слово, что в строках 28-29, т. е. растительное масло. Перевод «сласти» — условный: тиббутту может переводиться как: 1) арфа; 2) кузнечик, акрида; 3) какое-то растение.

(обратно)

260

Строки начинаются с одного слова («большой сосуд для питья») и рифмуются.

(обратно)

261

Дословно: «(Заклятья) Любимца уговорили ее и обратили ее в одержимую». Глагол употреблен во множественном числе — указание на то, что ир'ему (а не ир'емум, как в строках 1 и 3) здесь следует понимать как любовные заклинания, а не как персонификацию страсти.

(обратно)

262

Ишхара — одно из очень архаичных божеств Передней Азии, богиня плодородия; в поздний период отождествлялась с Иштар.

(обратно)

263

Дословно: «не соприкоснутся».

(обратно)

264

За объяснением смысла этих строк читатель может обратиться к любому собачнику.

(обратно)

265

Вторая часть строки отсутствует, но, несомненно, подразумевается.

(обратно)

266

Палица — условный перевод аккадского термина, обозначавшего какое-то оружие.

(обратно)

267

Дословно: «Я сижу в паутине удовольствия». — В оригинале употреблен «технический» термин, нечто вроде «формула заклятья».

(обратно)

268

Смысл магических действий предельно ясен.

(обратно)

269

В оригинале говорится о битуме, которым в Месопотамии замазывали щели в барках и лодках. Здесь употреблен тот же глагол «держать/хватать», что и в строках 1,4, 5.

(обратно)

270

Бог Син особо почитался в городе Уре, а Шамаш — в Ларсе; об особой привязанности Иштар к храму Экуру данных мало.

(обратно)

271

«Подстилка (из листьев)» — перевод предположительный.

(обратно)

272

...(нам??) приютом... — здесь в оригинале, по-видимому, допущена какая-то ошибка, перевод условный.

(обратно)

273

Букв.: «Кто лежит под женщиной, собирает бурю».

(обратно)

274

Букв.: «Расскажи своей сопернице, как мы бодрствуем».

(обратно)

275

Строки оставлены без перевода, так как они плохо сохранились и интерпретация их сложна.. Сильно разрушенное начало столбца III (более 20 строк) все же дает возможность по отдельно сохранившимся словам обнаружить некоторые ассоциации с «Песнью песней»: «газель», «я бегу и не могу догнать его...», «я отдала б его Иштар в подарок...»

(обратно)

276

Возможна иная интерпретация, предложенная Хелдом: «Да скроются они, да станет их меньше! Вот в этот самый миг, толпа их (букв.: «4600 из них») да исчезнет!» Вслед за И М. Дьяконовым я перевожу аккадское многозначное существительное как «ветер», а не как «3600» в значении множества.

(обратно)

277

Букв.: «Он отвязал (распутал) клубки (нечто смешанное) прикрепления (крепких связей)».

(обратно)

278

Строки плохо сохранились, не все знаки восстанавливаются, но видно, что они не дублируют буквально предыдущие строки 14 и 15.

(обратно)

279

Восстановлено по аналогии с близким по смыслу отрывком из эпоса о сотворении человека. Здесь могло быть названо конкретное имя богини рождения, но в Вавилонии их было несколько, а сохранившиеся знаки не дают возможности угадать, какой именно. Во всяком случае ясно, что это не «повитуха богов Мами» из известного эпоса об Атрахасисе.

(обратно)

280

«Жизнь» восстановлено условно, по аналогии с эпосом об Атрахасисе.

(обратно)

281

Букв.: «для колодки». Нам представляется, что имеется в виду деревянная рабская колодка, которая надевалась на шею. Это соответствует вавилонскому воззрению, согласно которому человечество создано, чтобы работать на богов и вместо них.

(обратно)

282

..заслоны... — букв.: «тростниковая ширма» или «пастушья палатка».

(обратно)

283

Восстановление имени бога Асаллухи здесь чисто условно. Здесь скорее могло быть имя какой-либо богини-покровительницы (ср. в шумерском заклинании — богиня Гула). Но мы предпочли ввести уже привычное для читателя имя Асаллухи.

(обратно)

284

Букв.: «Как наилюбимейший (избранник) сам появися».

(обратно)

285

Параллельное построение. Букв.: «По коровам моим — нераскрытым, по сосуночкам моим — нерожденным». Ван Дейк толкует строки 9-11 иначе: «По корове моей, которая еще не тронута (т. е. слишком молода), по моей телочке, которая еще не должна телиться. Но она зачала и слишком узка». По нашему толкованию, речь идет об определенном моменте родов и об опасении Шамаша — магическая формула, долженствующая вызвать ускорение процесса раскрытия матки и рождения. Середина текста разбита, но сохранились отдельные слова: «(две?) дочери неба...», «своею рукой...» и т. д. Видимо, речь идет о помощи телице. В ряде заклинаний такого типа упоминаются два гения-хранителя, помощники при родах, приносящие живительную воду.

(обратно)

286

Перевод спорный из-за терминов alidani и naptartu. Ван Дейк считает, что здесь подразумеваются какие-то предметы, которые должны быть вложены в руку новорожденных как знаки их судьбы. Наше толкование основано на хорошо засвидетельствованном значении слова (а)lidanu — «молочный бычок, козочка, малыш, потомство у животных», а также значении naptartu «дружественный гость». По нашему мнению, оба существительных — магическое обозначение новорожденных.

(обратно)

287

Слово «дитя» вставлено. В тексте: «Пусть упадет (будет опущено) на землю». Текст предполагает постоянное чередование смысла — животный детеныш и человеческое дитя.

(обратно)

288

Богиня Анту — супруга бога Ану (шумер. Ан). В данном тексте оба бога выступают как верховные покровители врачевания и божеств-врачевателей.

(обратно)

289

Даму, Гула и Нинакукуттум (Нинахакудду) -божества-врачеватели, охраняющие здоровье людей, а также покровители целительного колдовства.

(обратно)

290

Употреблена трафаретная эпическая формула.

(обратно)

291

Букв.: «Я дам тебе спелых фиг...»

(обратно)

292

Букв.: «И в челюсти буду глодать глодание ее».

(обратно)

293

Букв.: «Укрепи колышек (острие) и ухвати его за ноги». По мнению современных специалистов-стоматологов, речь идет об удалении (экстракции) больного зуба. Под «зубным червем», возможно, подразумевается воспаленная пульпа, внешне напоминающая червя.

(обратно)

294

Расположение строчек в подлиннике несколько иное: 22. Да поразит (ударит) тебя Эйа в мощи (силою) 23. руки своей».

(обратно)

295

Раздумав ехать во дворец, т. е. стать придворным, вельможей (строфа I), Господин решает сделаться бродягой. Ср. также: «Царь всех обиталищ...», коммент. к 1,9.

(обратно)

296

IV-V. Предполагаемое восстановление этих строф основано на сохранившихся частях строк и вариантах. Строки, не имеющие нумерации, отсутствуют во всех известных вариантах и добавлены переводчиком по смыслу.

(обратно)

297

Раздумав обзаводиться семьей (IV), Господин желает предаться «свободной» любви.

(обратно)

298

Вместо того чтобы поесть самому (II), Господин решает покормить бога, т. е. принести ему жертву. Раб объясняет, что и это бессмысленно, ибо бог капризен и требования его бесконечны. (Букв.: «...То он требует от тебя обрядов, то говорит: „Не задавай вопросов своему богу!", то требует чего-либо еще».).

(обратно)

299

Ответчик в суде (V) — обычно должник, смиренный бедняк. Господин хочет стать ростовщиком, богачом, которому часто приходится судиться с должниками. Таблица «е» содержит менее выразительный вариант этой строфы:

(обратно)

300

Отказавшись от намерения учинить злодейство (VI), Господин хочет сделать доброе дело. Строка 76 — иронический парафраз строки из поэмы «О все видавшем» (табл. I,I,16): «Поднимись и пройди по стенам Урука...».

(обратно)

301

Здесь формулируется конечный вывод о бессмысленности любых поступков и самой жизни. Строки 83-84 — цитата (в аккадском переводе) из шумерской поэмы «Жрец к Горе бессмертного...», одной из многих предшественников аккадского эпоса о Гильгамеше (20-29). Там эти слова служат обоснованием героического идеала, здесь — решающим доводом для отвержения жизни: раз нельзя получить все, не надо ничего.

(обратно)

302

Гимиль-Нинурта, вероятно, совершает ошибку-, как полагают некоторые исследователи, в Месопотамии левой рукой было принято давать взятку, а правой — «честный дар».

(обратно)

303

Мина — ок. 0,5 кг.

(обратно)

304

Эдуранки — храм в Ниппуре.

(обратно)

305

...первую стражу... — вавилоняне делили ночь (время от заката до восхода солнца) на три стражи.

(обратно)

306

Градоправители несли ответственность за нераскрытые грабежи и кражи, случавшиеся на управляемой ими территории.

(обратно)

307

Жители Ниппура и некоторых других священных городов находились под особой защитой богов и пользовались определенными привилегиями.

(обратно)

308

Букв.: «Градоправитель, труп неживой, вошел в город».

(обратно)

309

Эти строки представляют собой приписку-колофон.

(обратно)

310

Ханани был эпонимом 701 г. до н.э. в Ассирии.

(обратно)

311

Дословно: «по разумению богов распределяются жеребья».

(обратно)

312

«Ветер», т. е. ничто, пустота, тщета. Ср. со стихами из «Эпоса о Гильгамеше»: (А что до) людей — сочтены дни их, / Что бы ни делали — (все) ветер».

(обратно)

313

Дословно: «Когда же из уст идущих впереди (т. е. живших прежде нас) слышали?»

(обратно)

314

Дословно: «Над теми те, [над] ними другие». См. прим. к следующей строке.

(обратно)

315

Сложная для истолкования строка. «Над домами жилыми [их(?)] „вечный" дом [твой(?) (будет)]». Примерно так переводят К. Вильке и Б.Р. Фостер. Последний поясняет смысл фразы: когда, мол, тебя похоронят (а хоронили обычно на территории города, представлявшего уже в древности многослойный холм-телль), то твоя могила будет над руинами жилых домов тех, кто обитал тут в давние времена.

Б. Альстер, ссылаясь на сходную строку в другой поэме, предлагает восстанавливать это место иначе: «Выше жилые дома их, [ниже(?)] вечные дома их». — Случалось, что людей хоронили прямо под полом их дома или во дворике.

Оба объяснения носят отчасти «археологический» характер, но древние обитатели Месопотамии, несомненно, и сами делали такие нехитрые наблюдения. Возможно, высказывания на этот счет служили напоминанием о бренности земных благ, суетности человеческих дел и т. д., подобно нашим расхожим фразам: «Ничего с собой в могилу не возьмешь», «человек смертен» и проч. Стоит отметить, что в сиппарской версии сразу за этой строкой идет строка 10 («Жизнь человекам дана не навечно»), затем отсутствующая в эмарско-угаритской версии строка («[...] люди эти повергнуты были»), а затем начинается перечисление древних героев.

(обратно)

316

Подобные сравнения встречаются в месопотамских текстах с глубокой древности.

(обратно)

317

Дословно: «мигание глаза».

(обратно)

318

Алулу — согласно шумерийской традиции, допотопный царь г. Эреду, правивший 28 000 лет. До потопа и годы были другие, и люди были другие, покрепче. Для шумерийцев и вавилонян 60, 360, 3600, 36 000 — круглые числа.

(обратно)

319

Этана (во всех списках песни — Энтена) — герой большой мифологической поэмы, первым получил «царственность» от богов и правил в г. Кише. Никак не мог обзавестись наследником и летал на орле за «травой рождения» на небо. Текст поэмы обрывается на самом интересном месте, когда Этана взлетел так высоко, что потерял землю из виду, испугался и запросился домой... Но, судя по «Шумерийскому царскому списку», сын у него в конце концов все-таки родился.

(обратно)

320

Гильгамеш — мифологизированный царь Урука, герой шумерийских эпических песен и знаменитого аккадского «Эпоса о Гильгамеше», совершивший множество подвигов. Зиусудра (акк. Утнапиштим) — месопотамский Ной, переживший потоп и получивший от богов бессмертие. Боги поселили Зиусудру на краю земли, так что Гильгамешу стоило немалых трудов добраться до него. Гильгамеш надеялся тоже обрести бессмертие, но не преуспел в этом, хоть он и был «на 2/3 бог, на 1/3 человек».

(обратно)

321

Хубаба (Хувава) — ужасное чудище, грозный страж Кедрового леса, побежденный и убитый Гильгамешем.

(обратно)

322

Энкиду — могучий герой, друг и спутник Гильгамеша. Гибель Энкиду побудила Гильгамеша пуститься на поиски бессмертия. Слово «побеждал» восстановлено по догадке.

(обратно)

323

Бази и Зизи упомянуты только в эмарской версии песни. Об этих персонажах трудно сказать что-то определенное. Б.Р. Фостер полагает, что речь идет о царях Мари, города на среднем Евфрате. В клинописных текстах есть глухое упоминание о «великом энси» Бази, который правил в неназванном городе во времена III династии Ура.

(обратно)

324

«Жизнь без света» можно понимать двояко: как существование в темном подземном царстве либо как земную жизнь без сияния довольства, веселья, радости.

(обратно)

325

Дословно:

Мне, однако, очень хотелось сохранить неожиданно энергичный, почти чисто хореический ритм этих строк: этлу ил-ка кинишу [...]/сикип кушшид ниссатимши кулати.

(обратно)

326

В шумерийской версии из Эмара и Угарита — «...как своему сыночку, мне будет рада!» В сиппарской версии: «По [милости(?)] богов жизнь нашлась для [Зиусуд]ры».

(обратно)

327

В сиппарской версии: «[Вот] доля людей, [которые] живут в доме юношей/молодцов». Что за доля? Что за «дом юношей»? — сказать трудно. Школа? «Общежитие» для работников? Корчма?

(обратно)

328

Э. Райнер восстанавливает: «Твои перекладины (реи) разбиты, твои канаты перерезаны». Параллельное сравнение, следовательно, развивает образ разбитой, сломанной барки. Образ гонимого, разбитого судна в отношении потерянного, страждущего человека — шумерского происхождения (также аккадское, ср. заклинание из серии «Утешения сердца божия», с. 242).

(обратно)

329

В подлиннике: «река внутреннего города» — т. е. Ашшура. (Коммент. В.К. Шилейко.)

(обратно)

330

У Э. Райнер: «Как не быть мне гонимой, моим канатам перерубленными?»

(обратно)

331

Э. Райнер предлагает иную трактовку; «В день, как я подарила ему мою прелесть, как я была рада! Рада была я, рад был мой жених!»

Далее раскрывается тема страданий родами, обращения за помощью к матери, воспоминания о любви нареченного. Не исключено предположение, что текст вложен в уста умершей от родов.

(обратно)

332

Возможен и другой перевод: «Муж, точно другу, своему богу плачется...»

(обратно)

333

Перечисляются разные категории заклинателей и жрецов-прорицателей, к которым обращался страдалец за исцелением.

(обратно)

334

Часто переводят: «Я оглянулся назад». Мы исходим в своем переводе из представлений вавилонян о времени: «будущие дни» — букв, «задние дни» (так в тексте), т. е. дни, которые нагоняют человека.

(обратно)

335

Имеется в виду ежемесячный праздник, во время которого совершались торжественные жертвоприношения.

(обратно)

336

Чернь — букв.: «простонародье, ремесленники».

(обратно)

337

Букв.: «Кто поймет намерения богов подземного мира?»

(обратно)

338

Букв.: «Неожиданно (вот только что) он был мрачен (темен), тут же (быстро) он шумно ликует; он громко кричит, в одно мгновение он издает хвалебные кличи. От начала первого шага (или: не успел он сделать первый шаг) он тяжко вздыхает, как профессиональный плакальщик».

(обратно)

339

В тексте букв.: «как открытие и закрытие». Наш перевод — «как день и ночь» — взят из комментария, разъясняющего смысл строки.

(обратно)

340

Можно перевести: «Вот я поднялся на небо».

(обратно)

341

Текст плохо сохранился, перевод условный (48-49).

(обратно)

342

..Бездну... — т. е. Апсу.

(обратно)

343

Экур — букв.: «дом Горы», храм Эллиля в Ниппуре. Здесь в значении подземного мира, который назывался «кур».

(обратно)

344

Демоница — букв.: «Ламашту-демоница (см. Словарь). «Из горы» — т. е. из Подземного царства.

(обратно)

345

...словно камыш... — букв.: «словно болотное растение».

(обратно)

346

Демон — букв.: «Демон алу» — злой демон.

(обратно)

347

Четырехсложный размер перебивается трехсложным.

(обратно)

348

Здесь страдалец сравнивает себя со взнузданным конем, так как употреблена специальная терминология: удила (или, может быть, шоры), мундштук и т. д. Обычно это место переводят несколько иначе.

(обратно)

349

Видимо, продолжение сравнения с лошадью.

(обратно)

350

Букв.: «Мои ткани воспалены и пойманы (схвачены) болезнью urriqtu (желтухой)».

(обратно)

351

Обычный перевод и трактовка этих строк: «Но я верю [знаю] в день для всей моей семьи, когда среди всех моих друзей их солнечный бог им окажет милость». Наш перевод основан на ином чтении и разделении знаков: двустишие составлено по принципу параллельного и хиастического построения.

(обратно)

352

Иштар — здесь, видимо, планета Венера.

(обратно)

353

В тексте перечисляются созвездия, вавилонские названия которых не совпадают с современными. «Крестовина» — перевод комментатора, у В. Шилейко — «Распятье» (ошибочно).

(обратно)

354

Великая гора — здесь: мироздание.

(обратно)

355

Дуль-ку(г) — обиталище богов.

(обратно)

356

Царский бог — каждый человек считался имеющим своего бога-покровителя.

(обратно)

357

Дословно: «Ликование — фундамент для города». Эти же слова, графически выделенные в параллельную колонку, повторяются в качестве рефрена после каждой строки песни — прием, редко встречающийся в аккадской поэзии. Возможно, здесь сказывается влияние поэтики шумерийцев.

(обратно)

358

В оригинале стоит AN ZIB ('Telitum) — эпитет богини Иштар, обозначающий «Умелица», «Искусница» и т. п.

(обратно)

359

Так В. фон Зоден предлагал восстанавливать первое слово в строке. Жрицы-кульмашиту были как-то связаны с культом Иштар (имели какое-то отношение к храмовой проституции??).

(обратно)

360

Строки 8 и 10 рифмуются в оригинале.

(обратно)

361

Употреблен глагол, означающий «быть благосклонным», «соглашаться», «исполнять просьбу», «уступать» и проч. Тот же глагол в строках 12 и 20.

(обратно)

362

Просьба как просьба. В «Эпосе о Гильгамеше» Иштар сама обращается к садовнику своего отца со словами: «Протяни твою руку, коснись нашего лона».

(обратно)

363

Дословно: «7 — у ее диафрагмы, 7 — у ее поясницы».

(обратно)

364

Теофорное (несущее имя божества) имя означает: «Бог такой-то, владыка — помощь его». Какое именно божество передано двумя знаками шег, пока установить не удается.

(обратно)

365

«Написал» еще не означает «сочинил»; скорее всего, только переписал, скопировал.

(обратно)

366

...предавшая друга... — по-видимому, Думузи-Таммуза, своего возлюбленного. Когда богиня низошла в Преисподнюю, то, чтобы вернуться, предала Думузи духам Подземного царства. Перевод условный.

(обратно)

367

Гушеа — одно из имен Иштар, также встречающееся в форме Агушеа или Агушайя.

(обратно)

368

Вознесена ли или забыта... — перевод спорный. Речь идет, видимо, о тех периодах, когда культы и ритуалы Иштар преследовались.

(обратно)

369

47-50 Построены на чередовании рифмоидных созвучий и однокоренных существительных и прилагательных.

(обратно)

370

Здесь Иштар названа львом в мужском роде, в то время как в строке 31 она — львица.

(обратно)

371

Речь идет о личных богах-хранителях человека.

(обратно)

372

Букв.: «Только Иштар — высока, только Иштар — царица, только Госпожа — высока, только Госпожа — царица». Перестановка произведена с целью передать попарно рифмующиеся созвучия каждой строки.

(обратно)

373

12-13 — Также, как и строки 17, 18, 19, — двойные.

(обратно)

374

Подчеркнуто пышные эпитеты первых строк объясняются тем, что Мардук, как центральное божество, узурпировал эпитеты многих богов.

(обратно)

375

Хубур — подземная река, окружающая царство мертвых.

(обратно)

376

Букв.: «Служащий богу имеет ламассу» (см. Словарь).

(обратно)

377

Размеры лакуны могут быть и меньше, чем обозначено в тексте.

(обратно)

378

Отчаявшийся Страдалец отвергает традиционный образ жизни и общепринятые ценности. Отказываясь от дома и имущества, т. е. своего социального лица, человек пытается уйти от сужденной ему судьбы, «переменить участь». Он как бы перерождается, становится кем-то другим, и злая судьба, определенная тому, прежнему, уже не может быть судьбой новоявленного скитальца. Спасая жизнь, бросает имущество герой вавилонского потопа Утнапишти («Эпос о Гильгамеше», XI, 24-26, 39-42); спасаясь от смерти, бежит в степь и Гильгамеш («Эпос о Гильгамеше», 8а-11).

(обратно)

379

Страдалец, несомненно, осуждает нарушение привычного порядка вещей — все поменялись местами, все социальные роли перераспределены. Кошмарная картина вывернутых наизнанку социальных отношений нередко встречается в произведениях древневосточной словесности (ср. древнеегипетское сочинение «Речение Ипувера»). Насколько такие описания соответствовали реальным процессам, происходившим в обществе, сказать трудно.

(обратно)

380

Букв.: «Корзина для переноски кирпичей далека от того, кто носит (ритуальную головную) повязку». Эти корзины носили на голове.

(обратно)

381

Наш перевод основан на новом чтении одного знака в строке 247; ранее эти строки переводили: «Мчится, как лев, по пути брат старший, // Младший же рад, (коль) осла погоняет».

(обратно)

382

Нарру — бог Эллиль.

(обратно)

383

Зулуммар — бог Эйа.

(обратно)

384

Последняя строка поэмы, по предположению французского ученого Р. Лабата, представляет собой отголосок заключительных обращений к царю как третейскому судье, которыми нередко завершались древние ученые диалоги-споры.

(обратно)

385

...меня сотворивший.. — букв.: «создавший мое имя».

(обратно)

386

Это заклинание представляет собой довольно близкий аккадский перевод шумерской молитвы, известной по четырем спискам старовавилонского времени; в библиотеке Ашшурбанапала сохранились фрагменты новоассирийской таблички, на которой шумерский текст снабжен подстрочным аккадским переводом.

Интересно, что строки 90-91 в шумерском оригинале отсутствуют; строка 90 засвидетельствована в одном двуязычном заклинании старовавилонской эпохи. В строке 91 мы едва ли не впервые встречаем метафору, ставшую постоянной в античной, византийской и новоевропейских литературах. Трудно не вспомнить здесь причитания Павла Ивановича Чичикова: «...Чего не потерпел я? Как барка какая-нибудь среди свирепых волн...»

(обратно)

387

Строка досочинена по аналогии с подобными выражениями в других надписях Хаммурапи, последний стих — по аналогии с гимнами богам.

Издатель текста Л.-В. Кинг не исключает, что перед первым стихом было еще одно-два слова, например, обращение: «Хаммурапи, царь могучий!»

(обратно)

388

Шаррукен (или Саргон Древний) — царь г. Аккада (см. Словарь).

(обратно)

389

..Мать моя — жрица- — обыкновенно в науке предполагается, что речь идет о верховной жрице-энту (см. коммент, к табл. III, VII, 6-9 эпоса об Атрахасисе), считавшейся супругой бога и не имевшей права рожать детей от смертных. Однако еще в III и начале II тыс. до н.э. дети верховных жриц (от царя или жреца, исполнявшего роль бога в обряде священного брака), по-видимому, были известны и не приносили позора своим матерям.

(обратно)

390

Ацупирану — «шафранный городок», «городок крокусов» — из других источников неизвестен.

(обратно)

391

Черноголовые — все обитатели Нижней Месопотамии.

(обратно)

392

Страна морская — низовья р. Евфрата.

(обратно)

393

Дильмун — о. Бахрейн в Персидском заливе.

(обратно)

394

Дуранки — «связь небес и земли» — прозвище Ниппура, священного города шумеров и аккадцев.

(обратно)

395

Касситы, кутии, лулумеи, шубарейцы — см. Словарь. Касситами в это время назывались хурриты, народ, родственный урартам; здесь — царство Митанни.

(обратно)

396

Лубду — город, расположенный на восточном берегу Тигра, у устья притока Адем (Азейм); Рапику — город на Евфрате, напротив Лубду; Элухат — город в Верхней Месопотамии.

(обратно)

397

Ишшакку — титул правителя г. Ашшура до того, как в нем была установлена царская власть. Ишшакку был жрецом и зависел от городского совета старейшин.

(обратно)

398

Турукки и Нигимхи — племенные области в горах Западного Ирана.

(обратно)

399

Кудмухи — хурритская область в верхнем течении р. Тигр.

(обратно)

400

Ахламеи, супгии, яурии — западносемитские кочевые племена.

(обратно)

401

Экур — храм бога Эллиля; здесь, возможно, мир людей и богов вообще.

(обратно)

402

Муцру — хуррито-урартская область к северу от ассирийских городов, на р. Большой Заб.

(обратно)

403

Страны Тумме и Хабхи были расположены в горах к северу от Ассирии, более точная локализация не установлена.

(обратно)

404

Шульминуашаред — Сальмансар I, царь Ассирии (XIII в. до н.э.).

(обратно)

405

Луха, Дамдамуса, Тэла и др. — городки на севере Месопотамии.

(обратно)

406

Субнат — один из истоков р. Тигра.

(обратно)

407

Тиглатпаласар — Тиглатпаласар I, царь Ассирии (115-1077 гг. до н.э.).

(обратно)

408

Тукульти-Нинурта — царь Ассирии (конец XIII в. до н.э.).

(обратно)

409

Ицалла — область в северо-западной Месопотамии.

(обратно)

410

Шаррукин — здесь Саргон II, царь Ассирии (722-705 гг. до н.э.).

(обратно)

411

Месяц ду'узу — июнь-июль.

(обратно)

412

Нинигикуг — «Ясноглазый» — прозвище бога Эйи.

(обратно)

413

Калху, Калах — одна из столиц Ассирии, ныне село Нимруд

(обратно)

414

Замуа, лулумейская страна — область в верховьях р. Нижний Заб, в окраинных горах иранского нагорья. Сумбу — соседняя область.

(обратно)

415

Зикерту и Андия — небольшие царства в бассейне р. Се-фид-руда (Кызыл-узен), впадающей в Каспийское море.

(обратно)

416

..значков, грядущих передо мной... — вместо знамен перед полками в древности носили металлические значки с лентами; на значках изображались божества или их символы.

(обратно)

417

Владычица богов — Иштар, покровительница гор.

(обратно)

418

...главой вверху упирается в небо (и т. д.) — цитата из «Эпоса о Гильгамеше».

(обратно)

419

Karsu, sumlalu — неотождествленные названия ароматических растений.

(обратно)

420

Уишдиш, маннейская область — часть Маннейского царства, расположенного к югу и юго-западу от оз. Урмия в совр. Иранском Азербайджане.

(обратно)

421

Урса — Руса I, царь Урарту, современник Саргона II.

(обратно)

422

Уауш — совр. гора Сахенд к востоку от оз. Урмия.

(обратно)

423

Метатти-зикертец — царь Зикерту, союзник Русы I урартского.

(обратно)

424

Синахуцур — приближенный и, вероятно, родич Саргона II.

(обратно)

425

Бэру — мера длины, приблизительно равная двум часам хода по ровной местности.

(обратно)

426

Присяга Ашшура, царя богов — автор текста делает вид, будто царь урартский приносил присягу богу Ассирии, что не соответствует действительности.

(обратно)

427

Турушпа — урарт. Тушпа (арм. Тосп) — столица древнего Урарту, ныне город Ван.

(обратно)

428

Уллусуну — царь Страны маннеев; сначала сторонник Русы, потом перешел на сторону Саргона.

(обратно)

429

Урзана муцацирский — царь Муцацира, урартского города-государства в верховьях р. Большой Заб, к северу от ассирийских городов. Политически автономный Муцацир был главным местом почитания верховного бога урартов — Халди (Халдии); полагаясь на святость города, урартские цари хранили здесь храмовые и царские богатства.

(обратно)

430

Эллиль богов Мардук... — титул Эллиля (верховного владыки) богов присваивался как Мардуку, богу Вавилона, так и Ашшуру, богу города Ашшура и всей Ассирии.

(обратно)

431

высоким велением Набу и Мардука... — здесь имеются в виду планеты этих богов — Меркурий и Юпитер, по астрологическим признакам предвещавшие победу Саргона.

(обратно)

432

Магур, тиароносец — ma-gur шумер, «корабль»; здесь: Месяц.

(обратно)

433

Гутиум — старинное название народов гор; при толковании примет гадателями название «Гутиум» применялось к Урарту, Мидии и т. п.

(обратно)

434

Люди Наири и Хабхи — здесь: урарты.

(обратно)

435

Адад — здесь: гром.

(обратно)

436

Сардури, сын Ишпуэни — по-видимому, царь Муцацира, младший брат Минуй, сына Ишпуэни, царя Урарту (ок. 800 г. до н.э.).

(обратно)

437

Аргишти — Аргишти I, царь Урарту в середине VIII в. до н.э., в эпоху его наибольшего расцвета, сын Минуй и, по-видимому, дед Русы I.

(обратно)

438

Один колесничий и т. д. — сакраментальная формула, принятая в реляциях к богу; о большем числе потерь богу не принято было докладывать.

(обратно)

439

..царского ассирийского писца... — ассирийские цари имели также «арамейских писцов», писавших на западносемитском арамейском языке буквенным письмом чернилами на пергаменте, на черепках и дощечках. К VIII в. до н.э. арамейский язык уже сильно потеснил аккадский в быту ассирийцев и вавилонян.

(обратно)

440

Грозные сияния — наводящий ужас ореол, окружавший, по представлениям шумеров и аккадцев, богов и царей.

(обратно)

441

Амурру — страны Запада.

(обратно)

442

Хизкия — Езекия, царь Иудеи (715-687 гг. до н.э.).

(обратно)

443

Шузубу — презрительная форма имени Мушезиб-Мардук.

(обратно)

444

В начале года — весной.

(обратно)

445

Третий поход Синаххериба описан также в Библии и у греческого историка Геродота. О восьмом походе вавилонская хроника лаконично сообщает: «Войско Ассирии потерпело тяжелое поражение».

(обратно)

446

Шубрия — населенное хурритами (позднее также протоармянами) маленькое царство в горах к северу от истоков р. Тигр.

(обратно)

447

Ашшурахиддина — аккадская форма имени Асархаддон. Асархаддон обвинял царя Шубрии в укрывательстве беглецов из Ассирии.

(обратно)

448

Месяц кисилиму — ноябрь-декабрь.

(обратно)

449

...такому-то.. — имя в оригинале не указано.

(обратно)

450

Месяц айару — соответствует примерно апрелю-маю, месяц абу — июлю-августу.

(обратно)

451

Каштарити (иран. Хшатрита) — вождь мидян, восставших против ассирийского гнета. Восстание, по-видимому, окончилось установлением независимости Мидии.

(обратно)

452

Киммерийцы — войско всадников, вторгшихся в Переднюю Азию через Кавказ; здесь этот термин, возможно, включает и скифов.

(обратно)

453

Мидяне — ираноязычный народ, живший в древности на севере Ирана.

(обратно)

454

Маннеи — народ, живший в современном Иранском Азербайджане, около оз. Урмия.

(обратно)

455

Кишассу — крепость в Западной Мидии.

(обратно)

456

Прости, если пропущен срок... — речь идет об участниках обряда, в частности жрецах-гадателях, не поименованных прямо из магических соображений.

(обратно)

457

Во исполнение обета... — Ашшурбанапал стремился подчеркнуть в своем введении, что он был заранее и законно назначен на престол.

(обратно)

458

Иштар Ниневийская, Иштар Арбельская — т. е. Иштар города Ниневии и Иштар города Арбелы. Шаррат Кидмури — «царица Кидмури» — титул Иштар, почитавшейся в городе Кальху.

(обратно)

459

Речь идет о посольстве, направленном Шамашшумукином в Ассирию накануне восстания, дабы усыпить бдительность Ашшурбанапала.

(обратно)

460

Арамеи — см. Словарь. Страна моря — обозначение южной части Вавилонии на берегу Персидского залива. Каба (или Акаба) — крайний северный пункт вавилонской «Страны моря». Баб-салимети — «Врата милости» — портовый город на Евфрате, невдалеке от побережья, возможно, южная точка района восстания.

(обратно)

461

Умманигаш — эламский царь, ставленник Ашшурбанапала.

(обратно)

462

царей Гутиума, ..Амурру и Мелуххи — т. е. мидян, арамеев и египтян. Мелухха — в этот период Эфиопия. В Верхнем Египте в это время правила эфиопская династия

(обратно)

463

Сиппар и Борсиппа — вавилонские города, где, готовясь к восстанию, Шамашшумукин в течение нескольких лет возводил укрепления.

(обратно)

464

Бел (т. е. Господин, Владыка), сын Бела — здесь, по-видимому, подразумевается Набу, бог мудрости и письма, особо почитаемый в Ассирии в I тыс. до н.э.

(обратно)

465

Таммариту — младший брат Умманигаша, восставший против него и захвативший престол.

(обратно)

466

Индабигаш — эламский царь, свергший Таммариту.

(обратно)

467

Теумман — эламский царь, предшественник Умманигаша, который был разбит Ашшурбанапалом в предыдущем, пятом его походе на Элам. Был убит воинами Ашшурбанапала.

(обратно)

468

перед статуями Шеду и Ламассу… — Речь идет об убийстве деда Ашшурбанапала, Синаххериба, павшего жертвой дворцового заговора. По-видимому, убийство произошло во дворце около гигантских статуй духов-покровителей в облике животных, охранявших входы во дворцы ассирийских царей.

(обратно)

469

9-Царпанит — супруга Мардука; здесь, по-видимому, отождествлена с Иштар. Имеется в виду астральный характер Иштар как планеты Венеры.

(обратно)

470

Месяц тебет — 10-й месяц года (декабрь-январь). Речь идет о лунном затмении, которое случилось, видимо, в 653 г. до н.э.

(обратно)

471

1.Мор-Изнуритель — Mustabarru mutanu (или Nibeanu, букв. «Продляющий чуму») — Нергал, владыка Подземного царства; здесь употреблено его астральное имя: планета Нергала — Марс. В молитве идет речь о тяжелой болезни Шамаш — шумукина. О ней говорится и в других его молитвах. Не исключено, что в строке 9-10 есть намек на «грех» — подготовку восстания.

(обратно)

Комментарии

1

КОГДА ВВЕРХУ...» — «ЭНУМА ЭЛИШ»

Не ранее XIV в. до н.э.

На русском языке публикуется впервые, в сокращении.

Эпическая поэма о мироздании и возвышении главного бога города Вавилона, Мардука, является частью новогоднего ритуала. В наставлении к проведению праздника сказано: на четвертый день Нового года (месяца нисана — наш март-апрель) в главном храме Мардука, Эсагиле, «жрец уригаллу после ужина в конце дня прочтет поэму перед Мардуком (то есть перед его статуей) от начала до конца. Пока он будет читать, передняя часть тиары Ану и трона Энлиля останутся покрытыми...»

Предполагаемое время создания поэмы — годы правления царя Агума II (XVI в. до н.э.), однако язык поэмы кажется слишком поздним для этого периода, и все многочисленные сохранившиеся версии и фрагменты поэмы не старше I тыс.

(обратно)

2

«КОГДА БОГИ, ПОДОБНО ЛЮДЯМ...»

На русском языке публикуется впервые.

Текст известен в нескольких разновременных версиях: старовавилонского времени (правление Аммицадуки, 1646-1626 гг. до н.э.), написанная Ку-Айей (или Нур-Айей), младшим писцом, в редакции, состоящей из трех таблиц, — это основная версия текста; два средневавилонских фрагмента — один из вавилонского города Ниппура, другой — из Рас-Шам-ры (древнего Угарита на сирийском побережье Средиземного моря, конец II тыс. до н.э.); новоассирийская версия происходит из библиотеки Ашшурбанапала (VII в. до н.э.) и состоит из двух таблиц, к ней же относятся два фрагмента нововавилонского времени (около VI в. до н.э.). В настоящем переводе сделана попытка создать сводный текст, основываясь на всех известных нам вариантах и фрагментах. Для этого в основную старовавилонскую версию там, где это было возможно, добавлены фрагменты других версий, в ряде случаев дополняющие или по-новому освещающие эпизоды эпоса (к примеру, в ассирийской версии более ярко, чем в основном тексте, освещена тема голода в стране, сновидение Атрахасиса, постройка корабля); где возможно, из дополнительных версий вставлены пропущенные и разбитые отрывки. Для научных целей в публикации сохранена нумерация строк, принятая в издании Лэмберта, которая и позволит отличить, из какой именно версии вставлен тот или иной отрывок. В случае стыковки дублирующие друг друга отрывки имеют двойную нумерацию.

Основная версия по всем таблицам обозначена арабскими цифрами: 5, 10 и т. д. — с разбивкой на таблицы и столбцы (колонки), которые обозначены римскими цифрами.

Вставки в таблицу I: буквенная нумерация (а, б, в и т. д.) — фрагменты ассирийской версии; буквы с арабской цифрой (а1, а2 и т. д.) — другие фрагменты ассирийской версии; арабская нумерация в скобках — вслед за основной нумерацией или самостоятельно: З60(0) и т. д. — также фрагмент ассирийской версии.

В таблице II арабские цифры с алфавитным обозначением (4а, 7а и т. д.) — вставка из нововавилонской версии; арабские цифры со штрихом (13' и т. д.) — из основной старовавилонской версии; арабские цифры с алфавитным обозначением (14в и далее) — фрагменты нововавилонской версии.

В таблице III арабские цифры с буквой (1а-25а) с лицевой стороны таблицы из ассирийской версии; 8св — строка из средневавилонской версии; 5д-15д — отрывок из новоассирийской версии; а4-а17 и далее до конца — фрагмент ассирийской версии.

(обратно)

3

«КОГДА ПИР УСТРОИЛИ БОГИ...», «ЦАРИЦУ НАРОДОВ ХОЧУ Я ВОССЛАВИТЬ...»

На русском языке публикуется впервые.

Поэма сохранилась в нескольких версиях: 1. Текст середины XIV в. до н.э. из египетского архива в Телль-эль-Амар школьный текст, по которому, видимо, египетские писцы обучались аккадскому языку. От этой версии сохранилось два небольших фрагмента. 2. Основная новоассирийская, тоже школьная, версия (начало I тыс. до н.э.). Была открыта в 1951 г. при раскопках в Султан-тепе (древняя Хузирина на северо-востоке Ассирийского государства). В первоначальном виде, видимо, содержала около 440 строк, но дошла в поврежденном состоянии. 3 — Фрагмент нововавилонского времени (VI–V вв. до н.э., из Урука), который, возможно, является переработанным вариантом новоассирийской версии.

Версии II и I тысячелетий значительно расходятся между собой, являясь, по существу, самостоятельными произведениями на один сюжет. Поэтому мы отказались от попытки составить единый сводный текст, но приводим каждую версию в отдельности. Нововавилонский же фрагмент влился в состав основной версии, дополнив и обогатив ее. В нашем издании он дан под своей нумерацией с буквами Н (Н1, Н2, НЗ и т. д.). В тех случаях, где текст совпадал с основной версией полностью, проставлена двойная нумерация. Нумерация основной версии дана по изданию Гэрни, но без обозначения условной нумерации несохранившихся строк.

Миф о том, как бог Нергал стал владыкой подземного мира, отличается большим своеобразием. Как будто бы затянувшиеся вступление и рассказ о спуске посла Гаги в Подземное царство вводит нас в мир древнего придворного церемониала и создает неторопливый повествовательный ритм, контрастирующий с последующими бурными событиями. Явственно ощутимы в мифе фольклорные сказочные мотивы: запреты и их нарушения, повторность (возможно, троекратная) действий, путешествие в подземный мир с предметами, имитирующими подлинные, мотив неузнанного героя, превращение возлюбленного в урода (плешивый, хромой, кривой — постоянные действующие лица еще и арабских сказок — выступают обычно как носители зла, обладатели темных тайных сил), преодоление препятствий с помощью волшебных средств (эпизод в воротах подземного мира), магическая сила имени, выражающаяся в запрете на него.

Как специфически шумеро-вавилонский мотив, проходящий через весь миф, связанный с миром подземным, следует отметить закон своеобразного равновесия между миром мертвых и миром живых, выраженный в формулах «за голову — голову» и угрозе выпустить мертвецов, поедающих живых людей. Ни одно существо, в том числе и боги, не может уйти из Подземного царства, не оставив по себе замены (в нашей публикации это видно из мифа о сошествии Иштар; см. также шумерские мифы о нисхождении Инанны и миф об Энлиле и Нинлиль). В мифе о Нергале этот закон прямо не сформулирован, более того, Нергал из подземного мира уходит. Но не случайно он идет в подземный мир под другим именем — Эрра. Он является, таким образом, как бы заменой за самого себя, и именно поэтому в мифе постоянно чередуются его имена Нергал — Эрра, а для Эрешкигаль он и вовсе безымянен, она называет его «тот бог».

(обратно)

4

«К СТРАНЕ БЕЗЫСХОДНОЙ...»

На русском языке: В.К. Шилейко. Восток. — Пг., 1922. — Кн 1 — С. 8-14. На отдельные главки текст был разбит В.К. Шилейко; в подлиннике текст сплошной.

Текст сохранился в двух версиях: фрагмент из Ашшура (ок. XI в. до н.э.) и из библиотеки Ашшурбанапала (VII в. до н.э.).

(обратно)

5

«ЦАРЬ ВСЕХ ОБИТАЛИЩ...»

На русском языке публикуется впервые.

Поэма (в современной науке она именуется также «Эпос Эрры») дошла до нас в виде нескольких десятков более или менее поврежденных фрагментов из многих городов древней Месопотамии и даже из Северной Сирии, что свидетельствует о ее значительной популярности в свое время. Все имеющиеся списки — поздние, но дата самого произведения — конец II тыс. до н.э., когда Месопотамию постигли жестокие бедствия, вызванные вторжениями эламитов и арамеев (халдеев). Эти последние, видимо, и обозначены в нашем тексте как «сутии» (т. е. западные кочевники).

Первоначальный текст состоял из пяти таблиц, содержавших в общей сложности примерно 750 строк, из которых сохранилось примерно две трети.

Автор (может быть, составитель или редактор?) поэмы — некий Кабтилани-Мардук, сын Дабибу.

(обратно)

6

«О ВСЕ ВИДАВШЕМ»

Эпос о Гильгамеше, написанный на вавилонском литературном диалекте аккадского языка, является центральным, важнейшим произведением вавилоно-ассирийской (аккадской) литературы. Дважды издавался свод всех дошедших клинописных фрагментов, но оба давно устарели, и для перевода потребовалось учесть множество дополнительных фрагментов, разбросанных по разным научным журналам; небольшой фрагмент, еще не изданный, был любезно сообщен автору перевода У.-М. Лэмбертом.

Песни и легенды о Гильгамеше дошли до нас записанными клинописью на глиняных плитках — «таблицах» — на четырех древних языках Ближнего Востока: шумерском, аккадском, хеттском и хурритском; кроме того, упоминания о нем сохранились у греческого писателя Элиана и у средневекового сирийского писателя Теодора бар-Коная. Самое раннее известное нам упоминание о Гильгамеше старше 2500 г до н.э., самое позднее относится к XI в. н.э. Шумерские былины-сказки о Гильгамеше сложились, вероятно, еще в конце 1-й пол. III тыс. до н.э., хотя дошедшие до нас записи восходят к XIX-XVIII в. до н.э. К тому же времени относятся и первые сохранившиеся записи аккадской поэмы о Гильгамеше хотя в устной форме она, вероятно, сложилась еще в XXIII-XXII вв. до н.э. На такую более древнюю дату возникновения поэмы указывает ее язык, несколько архаичный для начала II тыс. до н.э., и ошибки писцов, свидетельствующие о том, что, быть может, они уже и тогда не во всем ясно ее понимали. Некоторые изображения на печатях XXIII–XXII вв. до н.э. явно иллюстрируют не шумерские былины, а именно аккадский эпос о Гильгамеше.

Уже древнейшая, так называемая «Старовавилонская», версия аккадского эпоса представляет новый этап в художественном развитии месопотамской литературы. В этой версии содержатся все главнейшие особенности окончательной редакции эпоса, но она была значительно короче ее: так, в ней отсутствовали вступление и заключение позднего варианта, а также рассказ о великом потопе. От «Старовавилонской» версии поэмы до нас дошло шесть-семь не связанных между собой отрывков — сильно поврежденных, написанных неразборчивой скорописью и по крайней мере в одном случае — неуверенной ученической рукой. По-видимому, несколько иная версия представлена аккадскими фрагментами, найденными в Мегиддо в Палестине и в столице Хеттской державы — Хаттусе (ныне городище близ турецкой деревни Богазкёй), а также фрагментами переводов на хеттский и хурритский языки, тоже найденными в Богаз-кёе; все они относятся к XV-XII вв. до н.э. Эта так называемая «Периферийная» версия была еще короче «Старовавилонской». Третья, так называемая «Ниневийская», версия эпоса была, согласно традиции, записана «из уст» Син-лике-ун-нинни, урукского заклинателя, жившего, по-видимому, в конце II тыс. до н.э. Эта версия представлена четырьмя группами источников: 1) фрагменты не моложе IX в. до н.э., найденные в г. Ашшуре в Ассирии; 2) более ста мелких фрагментов VII в. до н.э., относящихся к спискам, которые когда-то хранились в библиотеке ассирийского царя Ашшурбанапала в Ниневии; 3) ученическая копия VII-VIII таблиц, записанная под диктовку с многочисленными ошибками в VII в. до н.э. и происходящая из школы, находившейся в ассирийском провинциальном городе Хузирине (ныне Султан-тепе); 4) фрагменты VI (?) в. до н.э., найденные на юге Месопотамии, в Уруке (ныне Варка). «Ниневийская» версия текстуально очень близка к «Старовавилонской», но пространнее, и язык ее несколько подновлен. Есть композиционные отличия. С «Периферийной» версией, насколько пока можно судить, у «Ниневийской» текстуальных схождений было гораздо меньше. Есть предположение, что текст Син-лике-уннин-ни был в конце VIII в. до н.э. переработан ассирийским жрецом и собирателем литературных и религиозных произведений по имени Набу-зукуп-кену; в частности, высказано мнение, что ему принадлежит идея присоединить в конце поэмы дословный перевод второй половины шумерской былины «Гильгамеш и дерево хулуппу» в качестве 12-й таблицы (в настоящем переводе опущена).

Из-за отсутствия проверенного, научно обоснованного сводного текста «Ниневийской» версии поэмы переводчику часто самому приходилось решать вопрос о взаимном расположении отдельных глиняных обломков. Следует учесть, что реконструкция таблиц IV, V, VII, VIII, а также некоторых других мест поэмы до сих пор является нерешенной проблемой.

Публикуемый перевод следует «Ниневийской» версии поэмы (НВ); однако из сказанного выше ясно, что полный текст ее составлявший в древности около трех тысяч стихов, пока не может быть восстановлен. Все версии сохранились только в отрывках. Переводчик, соответственно каждый раз это отмечая восполнял лакуны НВ по близкой ей «Старовавилонской» версии (СВ) — стихи, помеченные одной звездочкой, и изредка даже по «Периферийной» — две звездочки. Если же какой-либо отрывок не сохранился полностью ни в одной версии но лакуны между сохранившимися кусками невелики то предполагаемое содержание досочинялось переводчиком стихами же.

Аккадскому языку свойственно распространенное и в русском тоническое стихосложение; это позволило при переводе попытаться максимально передать ритмические ходы подлинника и вообще именно те художественные средства, которыми пользовался древний автор, при минимальном отступлении от дословного смысла каждого стиха.

Более подробный комментарий к поэме см. в издании: Эпос о Гильгамеше. — М.-Л.: Издательства Академии наук СССР, 1961. — (Литературные памятники).

(обратно)

7

«ЭИА ИР'ЕМУМА ЛЮБИТ...»

Аккадское царство, север Нижней Месопотамии, около 2200 г. до н.э. На русском языке публикуется впервые.

Для понимания этого заклинания надо знать следующее: Эйа, бог мудрости, — знаток и покровитель всех чар и заклинаний; Иштар и Ишхара — богини любовной страсти; Ир'емум — демон любовной страсти, призываемый на помощь заклинателем, которого пригласил юноша, чтобы навести любовные чары на полюбившуюся ему девушку или женщину. Вопреки мнению некоторых исследователей, заклинание не имеет отношения к свадебной обрядности: речь идет о незаконной любви, почему юноша и обратился к колдуну, а не к родным девушки (сама располагать своей рукой она не могла, даже под влиянием колдовства). Неправильное понимание текста издателями потребовало частичного пересмотра предлагавшихся переводов.

Все заклинание вложено в уста колдуна. В тексте речь идет о двух магических растениях, во-первых, о мастиксовом дереве (акк. kanaktum, лат. Pistacia lentiscus или mutica) — небольшом деревце, кора которого непрерывно выделяет капли прозрачной ароматической смолы — мастикса; эти капли затвердевают и темнеют от воздуха; их обламывают и употребляют для магии, а также как ароматическое вещество и как род лака; во-вторых, о низкорослом евфратском тополе (лат. Populus euphratica) наиболее характерном дереве Нижней Месопотамии.

Текст написан на мало изученном верхнемесопотамском диалекте староаккадского языка, и поэтому, несмотря на его хорошую сохранность, чтения и переводы некоторых слов вызывают сомнения.

(обратно)

8

«ЭА ЛЮБИМЦА ЛЮБИТ...»

Перед читателем одно из древнейших аккадских заклинаний. Табличка с этим текстом была найдена при раскопках восточного квартала города Киша. К сожалению, обстоятельства находки не вполне ясны: теперь нельзя установить, происходит ли табличка из частного дома или же из расположенного неподалеку комплекса строений, где был обнаружен архив административных документов. В первом случае табличка могла принадлежать жрецу-заклинателю и, соответственно, быть для него реальным рабочим пособием. Во втором (что кажется более вероятным) заклинание следует рассматривать скорее как «школьный текст», упражнение-подражание, созданное кем-то из писцов или школьных наставников.

По лингвистическим и эпиграфическим основаниям табличку датируют приблизительно 2200 г. до Р.Х.

На русский язык заклинание было впервые переведено И.М. Дьяконовым (см. Я открою тебе сокровенное слово. Литература Вавилонии и Ассирии. — М., 1981. — С. 196, 311–312).

Сопоставление двух переводов может оказаться любопытным для читателя: он увидит, насколько исследователи расходятся в понимании древнего текста и насколько различается их манера передачи аккадского оригинала по-русски.

На табличке из Киша стихотворная строка часто не умещается в пределах одной графической строчки. Графических насчитывается 38, а стихотворных — 24, 26 или 27: чередование строчек с одним, двумя, тремя и четырьмя ударными слогами позволяет по-разному восстанавливать ритмическую структуру оригинала. В отличие от своих предшественников я перевел заклинание «строчка в строчку», благо свободный порядок слов в русском языке делает это возможным. Надеюсь, что зыбкий ритм заклинания читатель все же почувствует. Следует только напомнить, что в аккадском стихе последний слог всегда безударный.

Заклинание (подлинное или «литературное подражание») было рассчитано на произнесение его жрецом-заклинателем по просьбе человека, желавшего добиться благосклонности от не слишком уступчивой особы женского пола.

(обратно)

9

«ВЕТЕР, ПОДУЙ! СОДРОГНИТЕСЬ ГОРЫ,

Это заклинание, как и следующее, относится к серии заклинаний «Поднятия сердца», что на деле означало «укрепление/восстановление мужской силы». Серия сохранилась неполностью в нескольких копиях I тыс. до Р.Х., которые заметно разнятся между собой.

(обратно)

10

«ДЕРЖУ ТЕБЯ!..»

Заклинание дошло на табличке с текстами астрологического содержания, в которых также отмечается особая благоприятность 21-го дня месяца для совершения магических действий.

Перевод выполнен по тому же изданию Р. Биггса, с. 77.

(обратно)

11

«ОСТАВЬ ПОПРЕКИ!..»

Начало II тыс. до н.э.

Основные издания: на русском языке: В. Афанасьева. Восточный альманах. Вып. V, Обелиск свободы, М.: 1976. — С. 527-538.

(обратно)

12

«В ВОДАХ ПОТОКА...»

I (?) тыс. до н.э.

На русском языке публикуется впервые.

Аккадское заклинание для рожениц «Ina me narim» выделяется среди группы заклинаний подобного типа своими высокими литературными достоинствами. Как по форме, так и по содержанию оно с полным правом может быть отнесено к шедеврам древневавилонской литературы. Мотив рождения младенца разработан в первую очередь в философском плане в соответствии с космогоническими представлениями вавилонян: младенец, вернее, человеческий зародыш, как бы зарождается в пучинах мировых вод и, прежде чем появиться на свет, путешествует по далекой и неразгаданной бездне — первозданной стихии Тиамту. Другие космогонические мотивы — участие в его рождении богини-матери и указание на рабскую участь человека, созданного богами, чтобы работать на них, близки вавилонским эпическим произведениям о сотворении человека, и в первую очередь эпосу об Атрахасисе. Стандартным является обращение к богу-помощнику Асаллухи.

Текст написан двухсложным, характерным для более ранних вавилонских литературных произведений, «коротким» размером, но и с употреблением и более длинных трехсложных и четырехсложных стихов в отдельных строчках. Первые семь имеют строгую организацию, с рифмовкой трех последних строк на одно окончание. Буквально эти строки звучат так: 1. «В водах потока» (Ван Дейк переводит: «супружеского акта») 2. создался остов (костяк, скелет) 3. в ткани (плоти, мясе) мускулатуры (жилах и т. д.) 4. создался зародыш (побег, рождаемое) 5. в водах моря вихрей (водоворотов) 6. ужасающих (страшных) 7. в водах бездны (Тиамту) далекой.

(обратно)

13

«ТЕЛИЦА ТЯЖЕЛАЯ...»

На русском языке публикуется впервые.

Заклинание для роженицы посвящено родам молодой телочки, но одновременно имеется в виду и женщина. Реальное событие — роды — включает в себя мифологические и этиологические мотивы. Основной миф — о боге Луны, спустившемся в свое небесное стойло, чтобы оплодотворить телку, носящую имя «рабыня Зуэна» (т. е. бога Луны).

В публикуемом заклинании лунное божество заменено богом солнца Шамашем и его сыном Шакканом — «божественным осленком», — роды происходят в их стойлах. По всей видимости, замена была произведена в связи с особенностями местного пантеона. В строке 7 даже сохранен термин ella-me, что значит «ритуально чистый» или «чьи ритуалы чисты» (в нашем переводе «пресветлый»), — постоянный эпитет именно бога Луны.

(обратно)

14

«ЖИТЕЛЬ ПОТЕМОК ПРОЧЬ ИЗ ПОТЕМОК...»

Текст хранится в Государственном Эрмитаже. Издание на русском языке В.К. Шилейко. «Житель потемок прочь из потемок...» // Доклады Академии наук СССР. Серия В, 1929, БВЛ. — Т.1. — С. 221.

(обратно)

15

«КОГДА АНУ СОТВОРИЛ НЕБО...»

На русском языке полностью публикуется впервые.

Заклинание против зубной боли датируется нововавилонским временем (после VI в. до н.э.), однако колофон указывает, что это копия более раннего текста. В документах из Мари старовавилонского времени была найдена табличка заклинания против больного зуба, но с текстом на хурритском языке, и, судя по отдельным понятным словам, данному нововавилонскому она не соответствует.

(обратно)

16

РАБ, ПОВИНУЙСЯ МНЕ!

На русском языке в стихотворном переводе публикуется впервые. Прозаический перевод см.: Струве В.В. // «Раб, повинуйся мне!» // Религия и общество. — Л., 1926. — С. 41–59).

Это произведение в современной науке называется также «Диалог о пессимизме». Оно дошло до нас в пяти более или менее поврежденных списках из Ассирии и Вавилонии. Старейший из списков датируется VII в. до н.э., наиболее поздний — селевкидским периодом (IV–II вв. до н.э.). Сам текст относится, предположительно, к X в. до н.э. «Диалог» был в древности весьма популярен и имел хождение в нескольких вариантах. Контаминация вариантов и привела, видимо, к путанице в IV–V строфах. В предлагаемом переводе впервые сделана попытка дать предположительную реконструкцию этих строф. Наш перевод отличается от предшествующих также и в ряде других мест.

(обратно)

17

«НИППУРЕЦ, МУЖ СМИРЕННЫЙ И БЕДНЫЙ...»

На русском языке: Древний Восток. I — М., 1975. — Т. 1. — С. 220-224.

Вавилонская поэма о «ниппурском бедняке», очевидно, представляет собой литературно обработанную запись устной народной сказки. Данный сказочный сюжет широко распространен в мировом фольклоре: указатель сказочных типов Ст. Томпсона дает под номером 1538 большое число аналогичных сказок — арабских, испанских, итальянских, французских, греческих, турецких, русских, норвежских, англоамериканских и латиноамериканских. «Ниппурский бедняк» относится к разряду сказок «о ловких людях». Сказку нельзя назвать сатирической: главное в ней — проделки хитреца, а не осуждение его антагониста. Однако компенсаторный характер сказки не вызывает сомнений; рассказчик и его слушатели, по-видимому, с наслаждением предавались мысленному уничижению алчного градоправителя. В реальной жизни они едва ли могли что-нибудь поделать, столкнувшись с подобным представителем власти.

Эта, по существу, единственная известная в настоящее время вавилонская сказка условно датируется серединой — 2-й половиной II тыс. до н.э.; сохранившиеся списки относятся к VIII-VI вв. до н.э. Целая табличка с текстом поэмы была обнаружена при раскопках древней Хузирины (городище Султан-тепе). Здесь же был найден фрагмент другого списка. Известно еще два фрагмента табличек с текстом этой поэмы: один из библиотеки Ашшурбанапала (668 — ок. 635 гг. до н.э.) в Ниневии, другой — крошечный обломок школьной таблички нововавилонского периода (626-539 гг. до н.э.) из Ниппура. По-видимому, в I тыс. до н.э. сказка пользовалась популярностью и в ученой среде.

Поэма написана обычным для литературных вавилонских произведений четырехударным стихом, раздавленным цезурой на два полустишия; женское окончание (ударение на предпоследнем слоге) стиха строго соблюдается.

(обратно)

18

ПРЕДНАЗНАЧЕНЬЯ НАЗНАЧАЮТСЯ ЭА…

Настоящее произведение, по-видимому, выпадает из общего русла древнемесопотамской словесности. Несколько обломков клинописных табличек, содержащих — наряду с другими сочинениями — отрывки из этой поэмы, происходят из Сиппара (Вавилония), Эмара (Северная Сирия), Угарита (на побережье Средиземного моря). Первые исследователи называли ее «Поэмой о ранних правителях». В 1988 г. Клаус Вильке восстановил из крошева мелких фрагментов данный текст и определил его характер. Согласно интерпретации К. Вильке, перед нами произведение не столько историческое, сколько историософическое, можно сказать философическое, а проще — древнейшая из известных «кабацкая песнь школяров», дальняя предшественница близких по духу песенок средневековых студентов и бакалавров. — Где, мол, те, что были в мире до нас? (Ubi sunt qui ante nos in mundo fuere?) Славные цари и герои давних времен поминаются в песне лишь затем, чтобы ярче показать всю бренность и тщету человеческих дел и по этому случаю призвать к попойке.

На табличке из Сиппара текст записан только по-шумерски, однако на эмарских и угаритских фрагментах шумерский текст снабжен переводом на аккадский язык. Аккадский перевод близок к шумерскому оригиналу, но между сиппар-ской и эмарско-угаритской версиями есть определенные различия: несколько отличается порядок строк, а главное — в сиппарских табличках нет упоминания о богине Сираш, зато говорится о предназначении тех, кто живет в «доме юношей/ молодцов», что бы это ни означало. По-видимому, месопотамская поэма, попав на «запад», претерпела изменения и окончательно оформилась как пиршественная песнь ученых школяров. Условно датируется первой половиной И тыс. до Р.Х.

Трактовка поэмы как озорной («дерзкой и циничной») песенки, предложенная К. Вильке, соблазнительна, но не бесспорна; нам трудно оценить общую тональность сочинения. В известном смысле поэма перекликается с советами корчмарки богов Сидури в «Эпосе о Гильгамеше». Возможно, наша коротенькая поэма лишена всякого ерничества и просто отображает весьма распространенный взгляд на мир.

В основу перевода положен аккадский текст; недостающие части строк восстанавливались по шумерским версиям.

(обратно)

19

«ДЛЯ ЧЕГО, СЛОВНО БАРКА...»

На русском языке: В.К. Шилейко. Родная старина // Восток. — Пг., 1922. — Кн. I. — С. 80-81. Ранее публиковался без нумерации строк; здесь нумерация условная.

Уникальный текст, представляющий собой плач по самой себе, по ушедшей любви, вложенный в уста умершей женщины. Из библиотеки Ашшурбанапала, VII в. до н.э. Написан на новоассирийском диалекте не позднее IX в. до н.э.

(обратно)

20

«МУЖ СО СТЕНАНЬЕМ...»

На русском языке публикуется впервые.

Поэма сохранилась в единственном списке XVII в. до н.э.

Проблема страдания невинных издавна занимала вавилонян; этой теме посвящено несколько шумерских и аккадских сочинений II тыс. до н.э., в том числе и публикуемые в настоящем сборнике «Поэма о Невинном страдальце» и «Вавилонская теодицея». Эти поэмы вышли из культовой лирики — покаянных псалмов, молитв-жалоб, писем к богам. К древнейшим аккадским поэмам этого круга относится поэма «Муж со стенанием...», представляющая собой обрамленную молитву-жалобу, рассказ о каком-то случае произнесения такой жалобы.

(обратно)

21

«ВЛАДЫКУ МУДРОСТИ ХОЧУ Я ВОССЛАВИТЬ...»

На русском языке публикуется впервые.

Поэма «Владыку мудрости хочу я восславить...», посвященная проблеме невинного страдания, принадлежит к жанру дидактической литературы и тесно связана с культовой лирикой: покаянными псалмами, молитвами-жалобами, письмами к богам и т. п. Поэма состояла из четырех таблиц, но две последние плохо сохранились.

Владыка мудрости — главный бог г. Вавилона Мардук, и поэма воспевает его величие и всемогущество.

Краткое содержание поэмы: некий Шубши-мешрё-Шак-кан (его имя мы узнаем как бы мимоходом из таблицы III поэмы, строка 43) был, по-видимому, перед тем как на него обрушились многочисленные бедствия, влиятельным вельможей при дворце вавилонского царя. Судя по его имени, а также по именам (возможно, реальным) двух его знаменитых современников, упоминаемых в этом тексте (одного -из Ниппура, другого — из Вавилона), поэму следует датировать позднекасситским временем, т. е. не раньше конца II тыс. до н.э.

Таблица I описывает социальные несчастья «страдальца»: несчастный жалуется на потерю богатства, социального положения, царского доверия, почтения и любви сограждан. Он живет теперь безвестный и презираемый, ничем, по его мнению, не заслужив подобных невзгод. К описаниям его мук в таблице II прибавлены страдания физические: он поражен всевозможными недугами, которые причиняют ему жесточайшие мучения, телесные и нравственные. Но есть и надежда на исцеление: в таблице III в трех последовательных снах ему являются персонажи, которые его очищают и ходатайствуют за него перед Мардуком. В таблице IV посланец Мардука приносит ему прощение и обещает счастье.

Поэма была настолько популярна, что в I тыс. до н.э. к ней составлялись специальные комментарии-толкования, разъясняющие многочисленные места, темные и непонятные уже в древности. В настоящем издании публикуется таблица II, наиболее поэтичная и выразительная.

(обратно)

22

УСНУЛИ КНЯЗЬЯ…

Текст (копия эллинистического времени с текста начала II тыс. до н.э.) хранится в Государственном Эрмитаже. Издана В.К. Шилейко под этим названием в кн.: Известия РАИМК, III. Пг,

(обратно)

23

ВЫШЛА ОНА НА ПРОСТОР…

На русском языке: В.К. Шилейко. Восток. — М.-Л., 1924. -Кн. IV. — С. 21-23.

«Эденна Усагга» (в переводе В. Шилейко — «Вышла она на простор...») — сборник обрядовых шумерских песен, существовавший и в аккадском переводе. В. Шилейко перевел с аккадского два отрывка из этого сборника — начало таблиц I и IV.

Цикл относится к серии плачей Инанны-Иштар по Думу-зи-Таммузу, по-видимому, разыгрывавшихся как действо и исполнявшихся сольными партиями. В настоящее время перевод этих песен в научном отношении значительно устарел. Мы помещаем этот текст как образец творчества В. Шилейко, поэта и переводчика, сумевшего художественно выразительно передать дух и образность древневавилонской поэзии.

(обратно)

24

«ШАМАШ, КОГДА ТЫ ВОСХОДИШЬ»

На русском языке: БВЛ. — Т. 1. — С. 222-224.

В нашем сборнике памятников Вавилонии и Ассирии приводятся, в переводе В. Шилейко, два образца из обширной вавилонской литературы заклинаний. Приводимые образцы в подлиннике — двуязычные, т. е. написаны по-шумерски с подстрочным аккадским «переводом»; в действительности аккадский текст, по-видимому, представляет собой оригинал, вторично переведенный на «священный» шумерский язык для придачи заклинанию большей действенности. Каждое заклинание сопровождалось шумерским описанием обряда, который должен был его сопровождать; в переводе это описание опущено. По форме заклинания как будто предназначены для очищения — от злых чар и «наваждения» (т. е. от болезни) — только царя; однако можно предположить, что они же могли применяться заклинателем и по заказу любого человека.

(обратно)

25

ПОХВАЛА ИШТАР

Текст представляет собой хвалебную песню (parum) в честь богини Иштар. Глиняная табличка с этим произведением была обнаружена в собрании Гильпрехта в Иене (около 2000 клинописных табличек, привезенных в 1879 году из древнего Ниппура).

В колофоне (приписке) указана дата: «Год, когда Хаммурапи царем (стал)», т. е. 1792 г. до Р.Х. по принятой хронологии. Однако издатель таблички Вольфрам фон Зоден, основываясь на некоторых грамматических особенностях текста, был склонен датировать сохранившуюся табличку более поздним временем («началом Первой династии Приморья», лет на 100-150 позднее). Это, однако, не исключает возможности того, что само произведение было создано еще в старовавилонскую эпоху, а перед нами — позднейшая копия.

(обратно)

26

«ТЕБЕ — МОЛЬБЫ МОИ, ВЛАДЫК ВЛАДЫЧИЦА, БОГИНЬ БОГИНЯ!..»

На русском языке публикуется впервые.

Этот текст представляет собой копию нововавилонского времени (VI в н.э.). На колофоне указано, что данный текст является собственностью храма Эсагилы в Вавилоне и что он скопирован с более раннего образца в городе Борсиппе. Есть также версии новоассирийского времени и еще более ранние хеттские редакции из Богазкёя (сер. II тыс. до н.э.).

Сравнение поздней версии с более ранними позволило установить, что первоначальный текст молитвы был короче и компактнее; она была расширена за счет увеличения числа рефренов и вставок, которые связывали между собой различные части молитвы, — таковы, например, строки 44, 54, 92 — призыв к богине милостиво взглянуть на страдальца, или куски, начинающиеся словами «Смилуйся надо мною», — 27-30 и 45-50. Видимо, этим обстоятельством объясняется и перебивка размеров в разных отрывках молитвы. Молитва соединяет в себе, таким образом, гимн-славословие к Иштар, преимущественно как к богине войны и распри, покаянный псалом и заклинание. В конце текста по-шумерски было приписано, как этим заклинанием следует пользоваться, — ритуал, сопровождающий чтение молитвы: «В месте, куда не ходят, ты выметешь крышку, ты окропишь [ее] чистой водой, ты разместишь в углу четыре кирпича, между которыми ты навалишь стружки тополя, ты разведешь огонь, ты насыплешь ароматов, тонкой [просеянной] муки, кипариса, ты сотворишь возлияния, не склоняясь. Ты произнесешь три раза это заклинание. Лицом к [звезде] Иштар ты склонишься. Затем [ты удалишься], не оборачиваясь».

(обратно)

27

МОГУЧИЙ, ПРЕСВЕТЛЫЙ МУЖ ЭРЕДУ…

На русском языке: БВЛ. — Т. 1. — С. 224–226.

(обратно)

28

«МУДРЫЙ МУЖ, ПОСТОЙ, Я ХОЧУ СКАЗАТЬ ТЕБЕ...»

На русском языке публикуется впервые.

«Вавилонская теодицея» — принятое в ассириологической литературе название аккадской поэмы, написанной в I половине XI в. до н.э. вавилонским жрецом-заклинателем Эсагил-кини-уббибом. Первая ее строка, дающая название поэме, частично разрушена. Поэма состоит из 27 (или 25) 11 -строчных строф; каждая строка в строфе начинается с одного и того же клинописного знака, а все знаки вместе образуют акростих: «Я — (Э)сагил-ки[ни]-уббиб, заклинатель, чтущий бога и царя».

«Вавилонская теодицея» написана как диалог между Страдальцем, сетующим на «неправильное» течение дел в мире, и утешающим его Другом, который приводит в ответ традиционные возражения и объяснения.

Поэмы этого круга отличаются своим внекультовым характером и, очевидно, преследуют дидактические цели — дать человеку модель поведения в аналогичной ситуации. Оформились они впервые в э-дуббе; возможно, это были своеобразные упражнения древних учеников и учителей в сочинительстве. К концу II тыс. до н.э. поэмы о невинных страдальцах значительно усложняются, испытав воздействие других жанров шумеро-вавилонской словесности. На «Теодицее», очевидно, сказалось влияние древнего жанра диалогов-споров.

В ученых кругах «Вавилонская теодицея» пользовалась известностью на протяжении тысячи лет: поэма сохранилась в 10-12 списках, происходящих из Вавилона, Ниневии, Аш-шура и Сиппара. Самые древние таблички с текстом «Теодицеи» были найдены в библиотеке Ашшурбанапала и датируются серединой VII в. до н.э., а самые поздние — относятся в селевкидскому или даже парфянскому времени (конец IV-I вв. до н.э.). Сохранился также поздневавилонский филологический комментарий к поэме, в котором объясняются вышедшие из употребления слова и выражения.

Сохранность текста оставляет желать лучшего: несколько строф повреждены весьма сильно, а три (или, быть может, одна) утрачены полностью.

Теодицея — «богооправдание» — термин христианского богословия для выражения теологической задачи «примирить существование зла в мире с благостью, премудростью, всемогуществом и правосудием Творца» и применительно к вавилонскому религиозному сознанию может быть использован лишь очень условно. Бог и богиня, о которых идет речь в поэме, — личные божества, покровители человека.

(обратно)

29

ИЗ ЗАКЛИНАНИЙ «УТЕШЕНИЕ СЕРДЦА БОЖИЯ»

На русском языке публикуется впервые.

Эти заклинания в I тыс. до н.э., по-видимому, объединялись в особую «серию», однако состав ее так и не установился окончательно. Число подобных заклинаний и молитв было огромно, и составители не стеснялись дополнять серию подходящими, по их мнению, текстами. Большинство этих заклинаний обращены к личному богу и богине, покровителям человека, но в серию входят и несколько молитв к великим богам. Состав серии очень пестрый: заклинания, включавшиеся в нее, отличаются как по времени создания, так и по своим литературным достоинствам. Определить художественные достоинства древнего произведения не всегда просто: иногда молитва или заклинание, поражающее своей образностью и глубоким религиозным чувством, оказывается на поверку лишь набором словесных штампов. И напротив, неуклюжие и даже смешные, на наш взгляд, сравнения могут свидетельствовать о незаурядной оригинальности творца.

Данная серия заклинаний преследовала практическую цель: разжалобить бога-покровителя, смягчить его гнев и тем самым устранить главную причину несчастья.

Таблички с текстами этих заклинаний происходят из Ниневии, Ашшура, Вавилона, Суз и датируются XI-VI вв. до н.э.

(обратно)

30

ИЗ ЗАКЛИНАНИЙ «ДА ОТПУСТИТ»

На русском языке публикуется впервые.

Практически все сказанное о заклинаниях серии «Утешение сердца божия» относится и к этим заклинаниям.

Сравнения, встречающиеся в приведенном отрывке, неоднократно повторяются в заклинаниях данной серии. Сразу за этими строками следует почти дословное их повторение:

(обратно)

31

«ЭЛЛИЛЬ ДАЛ ТЕБЕ ВЕЛИЧЬЕ...»

На русском языке публикуется впервые.

Текст написан в правление вавилонского царя Хаммурапи (1792-1750 гг. до н.э.). Он выполнен в виде двуязычной (шумеро-аккадской) надписи; аккадский текст является подлинником, шумерский — прозаическим переводом.

(обратно)

32

«Я -ШАРРУКЕН, ЦАРЬ МОГУЧИЙ...»

[Поэма, датируемая, вероятно, концом II тыс. до н.э.]

(обратно)

33

«АДАДНЕРАРИ, СВЕТЛЫЙ ГОСУДАРЬ...»

На русском языке: Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту// Вестник древней истории. — 1951. — № 2. — С. 266.

Текст ряда надписей на среднеассирийском диалекте аккадского языка, XVI в. до н.э

(обратно)

34

«...В НАЧАЛЕ МОЕГО ЦАРСТВОВАНИЯ...»

На русском языке: Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту // Вестник древней истории. — 1951.-№2. -С. 285

(обратно)

35

«АШШУРУ, ОТЦУ БОГОВ, ВЛАДЫКЕ ВЕЛИКОМУ...»

Воинская реляция царя Саргона II ассирийского своему богу написана на литературном вавилонском языке ассирийским почерком на метровой глиняной плите.

Русское издание (перевод с учетом дополнительных фрагментов): Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту // Вестник древней истории. — 1951. — № 1. — С. 321.

(обратно)

36

ПИСЬМО АСАРХАДДОНА БОГУ АШШУРУ

Текст на глиняной таблице, написан на литературном вавилонском языке.

На русском языке: Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту// Вестник древней истории. — 1951.- № 3. — С. 218.

(обратно)

37

«ШАМАШ, ВЕЛИКИЙ ВЛАДЫКА...»

Текст на глиняной таблице, написан на литературном вавилонском языке (ок. 673 г. до н.э.).

На русском языке: Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту // Вестник древней истории. — 1951. — № 3. — С. 226.

(обратно)

38

«Я, АШШУРБАНАПАЛ, ТВОРЕНИЕ АШШУРА И БЕЛЕТ...»

На русском языке публикуется впервые.

Ассирийский царь Ашшурбанапал (668 — ок. 635 г. до н.э.), создатель знаменитой ниневийской библиотеки, принадлежит к числу значительнейших личностей в истории Ассирии I тыс. до н.э. Он прославился как выдающийся дипломат, талантливый и ловкий политический деятель. Не исключено, что настоящие анналы составлены или хотя бы отредактированы им самим, ибо Ашшурбанапал — чуть ли не единственный заведомо грамотный и образованный царь за всю историю Ассирии со времени Шамши-Адада I (XIX в. до н.э.). Его учености в значительной мере способствовали события, связанные с его воцарением. Отец Ашшурбанапала, Асархаддон (680-669 гг. до н.э.), назначил наследником ассирийского престола брата Ашшурбанапала, Шамашшумукина (668-648 гг. до н.э.), своего сына, рожденного от вавилонянки. Частично это было сделано, видимо, по личным побуждениям, но и не без влияния соображений чисто политического характера: отец Асархаддона Синаххериб разрушил город древней культуры Вавилон (691 г. до н.э.), буквально стерев его с лица земли, и Асархаддону приходилось исправлять прямолинейную и жестокую политику своего отца. Ашшурбанапала, сына ассириянки, готовили к должности верховного жреца — вот отчего такое внимание было уделено его образованию, о чем не без гордости упоминает он в своих анналах. Под влиянием недовольства ассирийской знати Асархаддон был вынужден переменить решение: Ашшурбанапал получил ассирийский престол и верховную власть, Шамашшумукин — только подчиненную Ассирии Вавилонию.

Внешне между братьями сохранялись прекрасные отношения, о чем свидетельствуют дошедшие до нас письма. Но в течение нескольких лет Шамашшумукин втайне готовил восстание, которое и разразилось ок. 652 (?) г. до н.э. В коалицию против Ассирии были вовлечены эламитяне, арамеи, мидяне, сирийцы, финикийцы и даже Египет (Ассирия завоевала Египет в 671 г. до н.э., при Асархаддоне). Ассирия оказалась в угрожающем положении. Ашшурбанапала спасла его ловкая дипломатическая политика, а также смуты в Эламе (не исключено, впрочем, что смуты эти не обошлись без его участия). Он расправился с союзниками поодиночке, расстроив и рассеяв коалицию. Незадолго до начала восстания, в конце 653 (?) г. до н.э., в Вавилоне призошло лунное затмение, которое Шамашшумукин счел дурным знаком для себя.

Окружив Вавилон и подвергнув его осаде, Ашшурбанапал вынудил жителей города сдаться, а Шамашшумукин покончил с собой, бросившись в огонь. Этим событиям и посвящены публикуемые здесь отрывки из анналов Ашшурбанапала, а также две молитвы Шамашшумукина, в которых вавилонский царь молит богов о милости в предчувствии близкой гибели. Как и большинство ассирийских надписей (если не все), анналы написаны сильно ритмизованной прозой, приближающейся к стихам, что мы и попытались передать в переводе, сохранив разбивку надписи на строки.

«Я, Ашшурбанапал,

творение Ашшура

и Белет...»

(обратно)

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ[1]

ДЕЯНИЯ БОГОВ

  КОГДА ВВЕРХУ...» — «ЭНУМА ЭЛИШ» Поэма о сотворении мира (в сокращении){1}

    Таблица I

    Таблица II

    Таблица III

    Таблица IV

    Таблица V

    Таблица VI

    Таблица VII

  «КОГДА БОГИ, ПОДОБНО ЛЮДЯМ...» Сказание об Атрахасисе{2}

    Таблица I

    Таблица II

    Таблица III

  «КОГДА ПИР УСТРОИЛИ БОГИ...» Поэма о Нергале и Эрешкигаль{3} (ранняя версия из Телль-эль-Амарны)

    Фрагмент А

    Фрагмент В

    Фрагмент А, оборотная сторона

    Фрагмент В, оборотная сторона

  «ЦАРИЦУ НАРОДОВ ХОЧУ Я ВОССЛАВИТЬ...» Эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль (ассирийская версия)

  «К СТРАНЕ БЕЗЫСХОДНОЙ...» Сошествие Иштар в Преисподнюю{4}

  «ЦАРЬ ВСЕХ ОБИТАЛИЩ...» Поэма о боге чумы Эрре{5}

    Таблица I

    Таблица II

      Фрагмент С

    Таблица III

      Фрагмент А

      Фрагмент С

      Фрагмент D

    Таблица IV

    Таблица V

ПОДВИГИ ГЕРОЕВ

  «О ВСЕ ВИДАВШЕМ» СО СЛОВ СИН-ЛИКЕ-УННИННИ, ЗАКЛИНАТЕЛЯ Эпос о Гильгамеше{6}

    Таблица I

    Таблица II[165]

    Таблица III[175]

    Таблица IV

    Таблица V

    Таблица VI

    Таблица VII

    Таблица VIII

    Таблица IX

    Таблица X

    Таблица XI

ЧЕЛОВЕК И ЕГО ЖИЗНЬ

  «ЭИА ИР'ЕМУМА ЛЮБИТ...» Любовное заклинание{7}

  «ЭА ЛЮБИМЦА ЛЮБИТ...» Любовное заклинание{8}

  «ВЕТЕР, ПОДУЙ! СОДРОГНИТЕСЬ ГОРЫ, Заклятье{9}

  «ВЕТЕР, ПОДУЙ! ВСКОЛЫХНИСЬ, РОЩА!..» Заклятье

  «ДЕРЖУ ТЕБЯ!..» Заклятье{10}

  «ОСТАВЬ ПОПРЕКИ!..» Диалог двух влюбленных{11}

  «В ВОДАХ ПОТОКА...» Заклинание для роженицы{12}

  «ТЕЛИЦА ТЯЖЕЛАЯ...» Заклинание для роженицы{13}

  «ЖИТЕЛЬ ПОТЕМОК ПРОЧЬ ИЗ ПОТЕМОК...» Колыбельная песня-заговор из Ашшура{14}

  «КОГДА АНУ СОТВОРИЛ НЕБО...» Заговор против зубной боли{15}

  РАБ, ПОВИНУЙСЯ МНЕ! Разговор господина с рабом{16}

  «НИППУРЕЦ, МУЖ СМИРЕННЫЙ И БЕДНЫЙ...» Сказка о ниппурском бедняке{17}

  ПРЕДНАЗНАЧЕНЬЯ НАЗНАЧАЮТСЯ ЭА...{18}

  «ДЛЯ ЧЕГО, СЛОВНО БАРКА...» Плач-заклинание{19}

ЧЕЛОВЕК И ЕГО БОГ

  «МУЖ СО СТЕНАНЬЕМ...» Старовавилонская поэма о Невинном страдальце{20}

  «ВЛАДЫКУ МУДРОСТИ ХОЧУ Я ВОССЛАВИТЬ...» Из средневавилонской поэмы о Невинном страдальце{21}

  УСНУЛИ КНЯЗЬЯ… Молитва к ночным богам{22}

  ВЫШЛА ОНА НА ПРОСТОР... Из книги заклинаний{23}

  «ШАМАШ, КОГДА ТЫ ВОСХОДИШЬ» Заклинание Солнца{24}

  «СКОРБЬ, КАК ВОДЫ РЕЧНЫЕ...» Из заклинаний

  ПОХВАЛА ИШТАР{25}

  «ТЕБЕ — МОЛЬБЫ МОИ, ВЛАДЫК ВЛАДЫЧИЦА, БОГИНЬ БОГИНЯ!..» Заклинание-молитва к Иштар{26}

  «ХОРОШО МОЛИТЬСЯ ТЕБЕ...» Заклинание-молитва к Иштар

  МОГУЧИЙ, ПРЕСВЕТЛЫЙ МУЖ ЭРЕДУ… Заклинание молитва к Мардуку{27}

  «МУДРЫЙ МУЖ, ПОСТОЙ, Я ХОЧУ СКАЗАТЬ ТЕБЕ...» «Вавилонская теодицея»{28}

  ИЗ ЗАКЛИНАНИЙ «УТЕШЕНИЕ СЕРДЦА БОЖИЯ»{29}

  ИЗ ЗАКЛИНАНИЙ «ДА ОТПУСТИТ»{30}

ДЕЯНИЯ ЦАРЕЙ

  «ЭЛЛИЛЬ ДАЛ ТЕБЕ ВЕЛИЧЬЕ...» Военная песнь Хаммурапи{31}

  «Я -ШАРРУКЕН, ЦАРЬ МОГУЧИЙ...» Сказание о Саргоне{32}

  «АДАДНЕРАРИ, СВЕТЛЫЙ ГОСУДАРЬ...» Из надписи Ададнерари I{33}

  «...В НАЧАЛЕ МОЕГО ЦАРСТВОВАНИЯ...» Из анналов царя Ашшурназирпала II{34}

  «АШШУРУ, ОТЦУ БОГОВ, ВЛАДЫКЕ ВЕЛИКОМУ...» Воинская реляция Саргона II (в сокрашении){35}

  «Я — СИНАХХЕРИБ, ВЕЛИКИЙ ЦАРЬ...» Из анналов Синаххериба

  ПИСЬМО АСАРХАДДОНА БОГУ АШШУРУ [Реляция о походе 673 г. до н.э. на Шубрию] (в сокращении){36}

  «ШАМАШ, ВЕЛИКИЙ ВЛАДЫКА...» Запрос царя Асархаддона к оракулу{37}

  «Я, АШШУРБАНАПАЛ, ТВОРЕНИЕ АШШУРА И БЕЛЕТ...» Из анналов Ашшурбанапала{38}

    [Введение]

    [Восстание Шамашшумукина и шестой поход]

  МОЛИТВА ШАМАШШУМУКИНА К БОГИНЕ ЦАРПАНИТ

  «МОР-ИЗНУРИТЕЛЬ, ВЛАДЫКА ВЕЛИКИЙ...» Молитва Шамашшумукина к богу Нергалу

КОММЕНТАРИИ

СЛОВАРЬ